Глава XVI

«Пить или не пить? Ведь я презренный кровосос…
(из знаменитой пьесы «Жизнь за кровь. Откровения вампира»)

Джеффри никогда не любил работу стражника, а работа начальника стражи казалась ему еще хуже. Однако, как бы сильно он ни разочаровался, будучи назначенным на эту должность, на самое дно его опустили, отправив нести службу в крепость Террак. Здесь ему приходилось помирать от скуки каждый божий день, выслушивая ежедневно одни и те же рапорты своих караульных, без всякой надежды на развлечение.
У стражников Донарии даже имелась поговорка: «Что ни делается, все к лучшему. Лишь бы не загреметь в Террак». Эта крепость считалась самым унылым местом, где только можно нести службу. Вокруг простирались непроходимые леса и болота, а до ближайшей деревни полдня пути верхом. В гарнизоне насчитывалось около пары сотен солдат и лишь одна медсестра, которой, к тому же, было около пятидесяти лет. Неудивительно, что некоторые новобранцы решались дезертировать или вовсе покончить с собой, когда их командировали сюда.
Скучнее любого монастыря, крепость Террак звалась также восьмым кругом Ада. Некоторые стражники, изнывая от безделья, начинали уже просто мечтать о том, чтобы кто-нибудь на них напал. Все, чем они могли заняться в свободное от караула время, это до смерти надоевшая игра в затертые карты. Временами, конечно, они устраивали по ночам кулачные бои, делая ставки на самых крепких товарищей. Но, узнав об этом, за такую забаву всех участников могли угостить шпицрутенами офицеры. Оттого жизнь здесь становилась еще невыносимее.
Сама крепость представляла собой небольшой квадратный участок земли примерно в десять акров, обнесенный каменными стенами. По углам возвышались четыре башенки с куполообразными крышами, бойницы в которых заросли паутиной. Архитектор, построивший эту твердыню, решил обойтись без рвов с водой, наверное, ограничившись наличием болот вокруг. Во внутреннем дворе имелись казармы, рядом с которыми стояли конюшни с кузней. Однако комендант – а он же и начальник стражи – располагался в трехэтажном бревенчатом доме графа Хогера, который и-за небольших размеров участка построили неподалеку от казарм и который все в шутку звали особняком.
Здесь у Джеффри был собственный «кабинет» - коморка на первом этаже, где парящая в воздухе пыль в лучах солнечного света казалась прямо-таки снежными хлопьями, а мухи, просыпавшиеся как раз к этому времени года, вырастали до драконовых размеров. В этой коморке он и проводил все свое время, лишь изредка выходя во двор убедиться в том, что все на своих постах и – как им и положено – ничего не делают. Когда граф возвращался из своих поездок, приходилось гонять солдат по плацу и отрабатывать с ними технику боя. Последние же дни он, как обычно, скакал по стране со своей дружиной, набирая новых рекрутов, а потому крепость опять пребывала в унынии, а ее защитники бездельничали.
Но очередной день, начавшийся для Джеффри с нервотрепки, приближал его к тому переломному моменту в его жизни, когда однообразие и серость сменяются чем-то иным, хотя сам он об этом пока даже не подозревал. Проснувшись рано утром от того, что под окнами кто-то громко и отвратительно ругался, начальник крепости уже даже не надеялся ни на что хорошее. Не выспавшийся и злой комендант стал свидетелем ссоры кузнеца и конюха из-за качества новых подков. Затем, едва разобравшись с ними, он попал под горячую руку врачихи, требовавшей перевести ее в другие покои. Но последней каплей стали стражники, которые по какой-то причине решили покинуть темной ночью свои посты.
- А ну! – крикнул Джеффри собравшейся у ворот кучке солдат, что-то бурно обсуждающих вместо несения караульной службы. – В чем дело, псы? Опять косточку не поделили?
Подойдя к ним поближе, он похлопал по спине самого рослого и тупого из них, которого все звали Палицей. Тот, в свою очередь, обернулся и отошел в сторону, позволив начальнику увидеть лежащего на земле юношу лет восемнадцати-двадцати – не больше. Черноволосый незнакомец не шевелился и, казалось, вообще не дышал. Лицо его побелело, губы слегка приоткрылись. Судя по одежде, то был обыкновенный сельский паренек, неведомо каким образом очутившийся в Терраке. Рядом с ним стояли двое часовых, которые самовольно покинули свои посты и, очевидно, пронесли бедолагу во двор.
- Виллис и Хаткес, - протянул комендант, давая понять, что сейчас им влетит. – Опять эта сладкая парочка! Вашу ж мать, как же вы меня уже задрали!
- Господин капитан! – обиженно ответил усатый Виллис, положив руку на сердце, а другой рукой держа горящий факел. – Мы несли службу, как того требует от нас долг перед Родиной! Однако вдруг ни с того, ни с сего из леса выскочил этот юнец! Бредил, говорил, что хочет увидеть графа Хогера!
- Да-да! – поддакнул его толстый товарищ Хаткес, чье лицо в свете факела казалось свиным рыльцем. – А еще с ним лошадь была! Ну, точнее, он на ней прискакал! Лошадь тоже еле живая, так мы ее в конюшни отвели!
- Молчать! – прервал их Джеффри. – Графа я и сам хотел бы видеть. С этим юнцу не повезло. А вот двум раздолбаям, покинувшим свои посты и протащившим в крепость возможного диверсанта, на рассвете повезет увидеться со шпицрутенами!
Окружавшие юношу стражники, товарищи Виллиса и Хаткеса, отступили еще на пару шагов назад, чтобы не попасть под горячую руку капитана. Кто-то даже испуганно поспешил в казармы, а затем их примеру последовали и остальные. Потому через пару минут за происходящим наблюдал лишь один стражник, не спавший конюх и прибежавшая на разборки врачиха.
- Помилуйте, господин капитан! – взмолился худощавый Виллис, снимая с головы шишак и нервно потирая лоб, на котором виднелся след от шлема. – Мы ведь не могли оставить беднягу там помирать!
- А если это был отвлекающий маневр? – сердито прохрипел начальник стражи. – Если счас кто-то солому у ворот поджигает? Если счас сюда ворвутся враги, которых пропустили нерадивые стражники, даже тревоги не успевшие поднять? Что тогда? Этот дохляк стоит жизни двухсот ваших товарищей?!
- Нет, сэр! – дружно ответили трясущиеся от страха часовые, после чего Хаткес все-таки нерешительно спросил: - Прикажете вышвырнуть его за ворота?
Комендант глубоко втянул ночной воздух широкими от злости ноздрями, но ответить постарался как можно сдержаннее:
- Мальчишку оставить, а сами – бегом на посты! А на рассвете каждому шпицрутенов за несоблюдение устава!
Виллис и Хаткес спешно надели шишаки и ринулись наружу охранять крепостные ворота. Комендант кивнул врачихе и позволил ей осмотреть юношу. Палица продолжал стоять, слегка сгорбившись из-за внушительного роста, с факелом в руке и ждать приказа. Когда медсестра заверила, что паренек жив-здоров и лишь нуждается в хорошем отдыхе и еде, недалекий крепыш взвалил его на свое плечо и понес в кабинет Джеффри. Сам капитан проследовал в конюшню, где конюх показал ему вьючную лошадь, нагруженную двумя сумками и так же, как и ее хозяин, беспробудно спящую.
Джеффри внимательно осмотрел ее, взглянул на знакомое клеймо и потрогал сумки. Залезть в них и взглянуть на содержимое ему не позволял этикет. Однако этот этикет сразу же позабылся, когда любопытство взяло над ним верх. И комендант велел конюху высыпать вещи юнца на землю. Отдав капитану свой фонарь, недовольный старичок стал вытряхивать все к его ногам: десяток картофелин, пара морковок, буханка хлеба, мешочек сухарей, свернутый плед, пара кремней и котел.
- Значит деревенский, - почесал подбородок Джеффри. – Оружия при нем не было. Никаких писем тоже не видно. Он сказал, откуда приехал?
- Понятия не имею, - проворчал конюх. – Не я ведь его встречал. Мне только лошадку отдали и все.
- Клеймо у кобылки мне знакомо: две буквы «К».
- Кривинка, - догадался старичок. – Оно и понятно. Поблизости больше нет никаких деревень. Хлопец оттуда и прискакал.
- Ладно, - сказал Джеффри после минутного молчания, - собери все обратно в сумки и верни их на свое место.
Затем он отдал недовольному конюху его фонарь и в темноте побрел к «особняку». На первом этаже, в окне его коморки, горел свет. Палица, как и предполагалось, ждал своего капитана, охраняя спящего в комендантской постели паренька. Два других этажа, принадлежащих графу и его приближенным, пустовали. Джеффри не знал, как отнесся бы его господин к тому, что он решил пронести какого-то оборванца в штаб-квартиру. Сейчас ему приходилось самому принимать решения.
Палица, туповатый и вечно угрюмый детина, который в этой крепости был вернее всех стражников вместе взятых, не отходил от юноши ни на шаг, пока в коморку не вошел комендант. Джеффри – единственный, кто не смеялся и не подшучивал над крепышом, а потому тот относился к нему с некоторой благодарностью. Те, кто когда-либо смел шутить над Палицей, теряли свои зубы, отчего остряков в Терраке почти не осталось.
- Спасибо, Палица, - поблагодарил слегка отсталого стражника Джеффри. – Можешь идти. Выспись как следует. Завтра твоя смена.
- Слушаюсь, капитан, - уныло кивнул тот, надел на крупную голову огромный шишак и удалился.
Как только здоровяк покинул кабинет, Джеффри почувствовал, что что-то здесь не так. Когда он не смотрел на юношу, ему казалось, будто тот за ним следит. Поворачиваться спиной к пареньку комендант не хотел, опасаясь внезапного его пробуждения. Но затем, когда предчувствие опасности стало прямо-таки раздражать, капитан решил проверить спящего:
- Я знаю, что ты не спишь. Мы здесь одни, можешь не притворяться.
Парень даже не шелохнулся. Джеффри еще с минуту подождал его реакции, но, видя ее отсутствие, все же расслабился. Он уставился на свечку, которую перед его приходом зажег Палица. Та, уже заляпав воском скромненький письменный стол, обещала скоро погаснуть. Запах от нее шел довольно неприятный, но открывать окно и впускать ночной весенний холод комендант не хотел, погрузившись в раздумья. Из раздумий его вывел шорох и звук скребущихся в дверь когтей.
Он подошел к двери и впустил в коморку господского старого пса, северную овчарку по кличке Боровик. Коричневого цвета, с черной спиной, этот четвероногий товарищ последнее время совсем перестал заглядывать к коменданту, целыми днями бегая за крепостной врачихой. Поскольку граф постоянно разъезжал по стране в поисках новых рекрутов, подаренную ему с десяток лет назад собаку он с собой никогда не брал. Первое время Боровик целыми днями лежал во дворе, уставившись на ворота, и ждал возвращения хозяина. Каждый раз, как сменившиеся часовые возвращались в крепость, он радостно бежал им навстречу, обнюхивал и разочарованно возвращался на свое место.
Теперь же этот пес привык к другим обитателям крепости и уже не скучал, когда редкий ее гость в очередной раз выдвигался в путь. Боровик когда-то часто прибегал к Джеффри, чтобы тот угостил его недоеденной курицей. Затем он так же радостно отправлялся к хромому конюху, который тут же его прогонял, но ничуть не обижался на раздраженного старика, а наоборот принимал это за игру. Затем четвероногий спешил к своей главной любимице – заботливой медсестре, у которой всегда находилось время, чтобы поиграть с ним. Стражники тоже любили Боровика, давали ему сухарей и не забывали погладить.
Однако последнее время Джеффри перестал замечать хвостатого товарища. Он прекрасно понимал, что пес уже довольно стар, а потому не столь активен, как раньше. Эта мысль слегка печалила его. Вспоминая былые годы, когда Боровик резвился во дворе и рад был пойти с кем-нибудь на охоту в лес, капитан начинал тосковать и в приступе ностальгии брался за перо и писал письмо своей жене.
Сейчас же, когда пес сам прибежал к нему в коморку, у Джеффри потеплело на душе. Он сел на корточки рядом с ним, почесал друга за ухом, потрепал вечно радостную мордочку и угостил сухарем. Но, прежде чем полакомиться, Боровик обратил внимание на незнакомого юношу, спящего в чужой постели, обнюхал его, убедился, что опасности нет, и стал грызть сухарь. Когда Джеффри хотел уже отправить собаку за дверь, раздался слабый голос за спиной, отчего Боровик удивленно навострил уши.
- Это ваша собака? – произнес обессиленный паренек, приподнявшись на локтях с постели.
- Не совсем, - ответил поначалу насторожившийся Джеффри. – Это пес графа Хогера.
- Так вы не граф? – удивился юнец, протирая глаза и убирая назад длинные волосы. – Где же тогда граф?
Джеффри встал на ноги, взял стул, поставил его рядом с кроватью и сел так, чтобы парень смотрел ему прямо в глаза:
- Сперва скажи, кто ты.
- Я Эдвард, сын Эдмунда, - занервничал тот, испугавшись такого тона. – Где я?
- Ты в крепости Террак, Эдвард, сын Эдмунда, - холодно молвил комендант. – Я капитан местной стражи, а также комендант этой крепости. Стражники сказали, что ты появился из леса. Это так?
- Да, так. Я приехал из деревни Кривинка. Чтобы увидеть графа Хогера. Где он?
- Зачем тебе видеть графа? – с нажимом спросил Джеффри, игнорируя его вопрос.
- Чтобы предупредить. – По вялому лицу Эдварда было видно, что силы еще не вернулись к нему. – На нас напали.
- Разбойники? – недоверчиво уточнил капитан. – Неужели в вашей деревне не нашлось защитников? В Кривинке живут по меньшей мере с десяток бывших солдат.
- Нет, сэр. То были не разбойники, а…
- У тебя весьма необычные манеры общения, - подозрительно сощурился Джеффри, чем вызвал в глазах паренька страх. – Не свойственные деревенскому простачку.
- Мой отец, - дрожал тот от страха и слабости, - служил под началом графа Хогера и готовил меня к тому, чтобы я сам однажды поступил к нему на службу. Он не хотел, чтобы я вырос необразованным деревенщиной.
- Допустим.
Джеффри снова потрепал требующего внимания пса, чтобы тот наконец успокоился. Затем он опять уставился на паренька, глядя ему прямо в глаза. На улице тем временем светало. Уставшие часовые должны были скоро смениться и отправиться спать. Дозорные, однообразно бродящие по крепостной стене, казалось, уже заснули на ходу, не боясь во сне наскочить на парапет и свалиться вниз.
- Так сколько было разбойников? – продолжил капитан свой допрос.
- То были не разбойники, сэр, - еле выговаривая слова от возникшего в горле кома горечи, говорил Эдвард. – На нас напала армия Маэрны.
- Ого! – Джеффри изобразил на лице удивление, хотя нисколько не верил в его слова. – Прям-таки целая армия? На одну деревеньку? Я знал, что в Кривинке живут ветераны, но неужели они настолько непобедимы, что против них посылают целую армию?
- Армия напала не на Кривинку, а на Донарию, - стиснул зубы юнец. – Мою деревню перебили маэрнские конники. Там была целая хоругвь, если я не ошибаюсь… Я приехал сюда так быстро, как только мог, чтобы предупредить графа Хогера о приближающихся войсках противника!
Джеффри еще с минуту молча глядел в разозленные глаза Эдварда, который едва сдерживал слезы. Комендант старался сохранять хладнокровие на этом допросе, чтобы вытянуть всю полезную информацию. Но что-то ему подсказывало, что паренек в здравом уме и вовсе не пытается его обмануть. Эдвард видел, что ему не доверяют, и оттого злость и обида распирали его еще сильнее.
- Почему вы мне не верите? – дрожащим голосом от просящихся наружу слез спросил он.
- Не верю во что? – уточнил тот. – В то, что ты сын воина? Верю. В то, что он тебя воспитал так, будто ты всю жизнь проведешь при дворе? С трудом, но верю. В то, что на твою деревню кто-то напал? Ты проскакал двадцать с лишним миль по лесам и болотам без отдыха и еды, словно сам черт за тобой гнался, – вряд ли ты сделал бы это, не будь у тебя такой весомой причины. Но вот в то, что на наше королевство напала союзная с незапамятных времен держава, я как-то не особо верю.
- Зачем мне врать?! – воскликнул Эдвард, перестав сдерживать свою злость и слезы. Боровик злобно зарычал и принялся лаять, защищая своего друга-коменданта, но тот успокоил его, погладив по спине. – Мой отец погиб там! Мои соседи, женщины и дети – все погибли! Вся деревня в дыму! Скоро и от этой крепости останется лишь дым и пепел, если вы не приготовитесь к обороне!
- Я верю в искренность твоих слов, мальчик, - убедительно проговорил Джеффри. – Я верю в то, что ты сам веришь, будто это была армия Маэрны. Но ты вполне мог перепутать обычную разбойничью дружину с маэрнской конницей. Да, здесь давно не встречались такие крупные отряды разбойников. Но они могли прийти как раз из-за границы. Уверяю тебя, если это так, мы сообщим в окрестные селения и ближайшие крепости, чтобы за них объявили награду…
- Вы слышите меня?! – кричал Эдвард, отчего пса приходилось постоянно успокаивать. – Там была целая хоругвь конных латников! Я издалека видел их черные доспехи, которые ни с какими другими теперь не перепутаю! А их лошади – я никогда не видел ранее боевых скакунов, но теперь точно знаю, что это были они! Говорю вам, это было королевское войско! Мой отец сказал предупредить графа, что «грифы» напали на «льва». Я не видел гербов на их латах, но уверен, что там были те самые грифы – герб Маэрны!
«Мальчишка ни разу не бывал на поле боя, - думал Джеффри, - и не служил в армии. Он понятия не имеет, что такое «хоругвь». Но, судя по описанию, на его деревню напали не простые бандиты. Черные латы… Хм… Если на них и впрямь были черные латы, то это уже точно не разбойники. С каких это пор у грязных бандюг завелись деньги на такую экипировку? И их лошади… Пусть я их и не видел, но мальчишка говорит, что там были боевые скакуны. Бесспорно, клячи, подобные той, на которой он приехал в Террак, не выдержали бы веса латников. А значит, сомнений не остается, что там и вправду были крепкие и выносливые скакуны. Так что же там произошло? Неужели сюда и впрямь движется хорошо укомплектованная конница? Не важно, кто эти латники: необычайно богатые разбойники или обнаглевшие наемники – они представляют угрозу в любом случае… И, как назло, граф обещал вернуться только завтра».
- Послушай, мальчик, - говорил уже слегка обеспокоенным тоном Джеффри. – Графа сейчас здесь нет. Он покинул крепость неделю назад и обещал вернуться лишь на закате завтрашнего – а точнее, уже сегодняшнего – дня. Устав обязывает меня в случае приближения войск противника приготовить крепость к обороне. Но я служу в первую очередь своему господину, графу Хогеру, а не королевству Донария. И в мои обязанности входит защищать жизнь и имущество моего господина. Крепость – это его имущество. Но в первую очередь я должен позаботиться о его жизни.
Эдвард старался понять, к чему клонит его собеседник.
- Граф обычно путешествует в сопровождении дюжины конников. Если сюда и вправду движется столь крупный отряд… Графу не поздоровится, если их пути пересекутся. Сидеть сложа руки я не в праве, ибо, если ты действительно говоришь правду, мое бездействие приведет к трагедии. Мне придется отправиться ему на подмогу со своими солдатами. У меня нет оснований тебе не доверять, кроме того, что я тебя не знаю. И все же оставить тебя в крепости я не могу.
- Я понимаю, сэр, - успокоился Эдвард, однако Джеффри решительно его перебил.
- Но если ты сейчас обманул меня! Если выяснится, что твое появление здесь – это трюк твоей банды, чтобы как-то выманить нас из крепости и ограбить ее, я лично сдеру с тебя кожу живьем!
- Поверьте мне! Я понятия не имел о том, что графа здесь нет.
- И все же ты пойдешь с нами, - холодно ответил ему капитан, чтобы скрыть свою тревогу, отчего спокойствие снова покинуло юного Эдварда. – На всякий случай. А потому, раз уж времени у нас нет, ибо граф, возможно уже в опасности, у тебя есть всего полчаса, чтобы подкрепиться и приготовиться к пути. Мы выдвигаемся немедля. Твоя лошадь будет ждать тебя в конюшне. Затем я хотел бы услышать в подробностях все, что произошло в твоей деревне.
С этими словами комендант встал, вышел с собакой за дверь, велел охраняющим «особняк» стражникам присмотреть за пареньком и отправился к дежурившему у сигнального колокола часовому, чтобы тот объявил всеобщий подъем. Спокойная и однообразная жизнь вдруг закончилась, сменившись чем-то новым и необычным. Джеффри всем своим нутром чувствовал, как близится тот час, когда весь его скучный и серый мирок вмиг перевернется и погрузится в пучину важных событий.

- Так значит, - протянула Ванесса фон Гросс, когда все успокоились после очередной словесной баталии, - ты утверждаешь, что некое оружие, способное нарушить баланс природы, вот-вот попадет в руки твоего сводного брата?
- Не совсем, - поправил ее устало Таленэль. – Я утверждаю, что оно все ближе и ближе к моему брату. И если вдруг – я подчеркиваю слово «если» - оно окажется в руках Дункана Маэрнского, не сомневайтесь, этот идиот заставит нас понервничать.
- Однако! – заметил Маркос Арктц. – Ваши семейные проблемы никоим образом нас не касаются. А значит, нервничать придется тебе, а не Совету! Ведь использовано оружие будет именно против тебя!
- Это оружие, - отвечал король Альсорны, - будет использовано не только против меня, но и против моего войска. А затем возмущенный «нечеловеческой жестокостью дикарей-эльфов» Дункан вместе со своей командой полоумных царьков выдвинет новую идею: искоренить подчистую и остальных представителей нечестивой расы, дабы избавиться навсегда от нависшей над человечеством угрозы. Поверьте, я знаю своего брата. Он безнадежный кретин, помешанный на своем расизме.
- Но, судя по твоему рассказу, король Дункан напал на Донарию без объявления войны, - заметил снова искатель истины Стефан Благочестивый. – Откуда тогда тебе известно о том, что война началась, если даже Багумир еще не успел об этом узнать?
И снова все взгляды устремились на Таленэля в ожидании ответа. Регент не растерялся и, лишь усмехнувшись, загадочным тоном ответил:
- Я наблюдал за его решениями, наблюдал за тем, как его разведчики донесли ему о моих шалостях в Фалькоме. И даже сейчас, я знаю, он ведет, как ему кажется, тайные переговоры с нашими соседями: Арамором, Бреонией, Валодией и Валахией.
По столу прошелся гул недоверчиво переговаривающихся архимагистров. Затем один из самых уважаемых, Кристиан, решил все-таки выразить всеобщее недоверие:
- Каждый из нас прожил на этом свете не одну сотню лет, - молвил он завораживающе низким голосом. – Некоторые из нас сами стали свидетелями того, как люди возводят свои дворцы и строят замки. А потому я знаю точно: ты не мог подсматривать за королем. Может, магистры и выделили тебе лазейку для фокусов в этом зале, но королевские дворцы… Пойми, что они строятся с использованием электрума, не пропускающего Энергию. Оттого невозможно телепортироваться к королю во дворец и застать его врасплох. Чародеи – могущественная каста, но люди знают, как обезопасить себя от них.
- Поддерживаю, - снова заговорил Бриан де Бенар, когда все выслушали речь его друга. – Может, твой брат и глупец, как ты его описываешь, но не пытайся одурачить нас. Все мы знакомы с заклинаниями слежки, коим обучают даже в Академии. Но даже тамошние сопляки знают, что смотреть сквозь заслон из электрума невозможно.
Таленэль молчал недолго. После выступления лидеров Кругов Теней и Камня доверие собравшихся к нему снова пошатнулось. Однако король эльфов и сам прекрасно знал, что в его слова мало кто сможет поверить. Ему и без того было известно о свойствах электрума, который использовался при строительстве королевских дворцов, в том числе и его собственного, а потому он даже и не собирался отчаиваться. Все шло строго по его плану. И, когда архимагистры перестали уже скрывать свои насмешливые взгляды, он наконец не без иронии в голосе произнес:
- В таком случае вы можете лично убедиться в правдивости моих слов!
Он снял с пояса малюсенький мешочек с порошком, игнорируя удивленные взгляды, шепнул в него несколько слов и бросил в настольное пламя. Поначалу никто не мог понять, что происходит. Чародеи стали переглядываться между собой в поисках хоть каких-то объяснений. Таленэль же только насмешливо поглядывал на их растерянные физиономии и ждал того момента, когда заклинание сработает. И вот, когда изумлению волшебников и без того не было предела, мешочек зашипел и начал тлеть. В нос ударил едкий запах, от которого у Стефана даже навернулись слезы на глазах, а Георвей начал неистово чихать, извиняясь каждый раз.
Несмотря на удивительно мелкий размер мешочка, дымил он не хуже вулкана. Сидящие за столом вскоре привыкли к запаху и перестали его замечать. Теперь их внимание полностью поглотило то, что этот дым им показал. Волшебники двенадцати Кругов в шоке наблюдали за проекцией того, что на самом деле происходило в тот момент в Маронском дворце. Изображение казалось таким четким, будто они смотрели на совещание королей чужими глазами. Вот только звук слегка подвел Таленэля, ибо время от времени разговор Дункана с его коллегами прерывался помехами.
- Прежде чем кто-то из вас решит обвинить меня в фокусничестве, - певуче обратился к зрителям Таленэль, хотя те даже не оторвали взглядов от волшебной дымки, - хочу предупредить вас, что это тоже в моей власти.