Глава XVIII (продолжение)

- Так значит, полковник Тарн? – сурово переспросил Джеффри, видя, как лазутчик панически боится клешней в руках Палицы. – Они столкнулись с отрядом графа Хогера?
- Я не знаю, сэр, кто такой граф Хогер, - чуть ли не заикаясь от страха, выл низкорослый тощий юнец, стараясь еще сильнее вжаться в сырую землю. – Клянусь вам, я ничего такого не знаю! Мы наткнулись на хутор в десяти милях отсюда. Хутор на холме. Там жили две семьи… В основном старики да пара женщин. Стариков мы убили сразу, а женщин… Мимо проезжали какие-то всадники и вели за собой несколько десятков мужиков.
- Это был граф, - сокрушенно покачал головой Джеффри, отчего Эдвард совсем поник. – Выжившие есть?
Лазутчик слегка замялся, оцепенев при виде того, как Палице подали лом.
- Есть. Этот отряд хотел помочь жителям хутора, хоть было уже поздно. Но буквально через несколько минут нас догнала остальная конница. Как я уже сказал… Пожалуйста, не делайте этого! – Стоявшие рядом стражники дружно захохотали, увидев, как паренек судорожно пытается отмахиваться и уползти, испугавшись медведки, которую ему хотели сунуть в ухо. Джеффри смерил их грозным взглядом, и те угомонились, позволив разведчику продолжить. – Как я уже сказал, сейчас в распоряжении полковника около ста всадников, не говоря уже о пехоте. Вражеский командир увидел, что наши силы превосходят его, и велел своим людям сдаться. Но он не догадывался, что у нас был приказ не брать пленников. Мы вырезали всех, кроме пятерых.
- Нарушили приказ?
- В нашем войске нет профессиональных солдат. Там либо крестьяне, которым пообещали свободу, либо воры да убийцы, которые ищут, чем бы поживиться. Конечно же, такой сброд плевал на все приказы, когда им выпал случай взять в плен дворянина в красивой кольчуге и получить за него хороший выкуп.
- Так значит, выжили пятеро? – с надеждой вопросил Джеффри. – Среди них был седовласый мужчина в красном плаще и с гербом на груди?
Паренек задумался, вспоминая произошедшие с ним события. Но вид клешней, за которые снова взялся Палица, ускорил этот процесс:
- Да! Был! И, увы, выжили только трое. Двоих нам все-таки пришлось убить: рыцари видели, как они сдаются. А спорить с рыцарем, который без колебаний убьет любого, кто ослушается его господина, никто не хотел. И все-таки троих нам удалось спрятать от этих благородных рыл.
- Ты помнишь, как они выглядели?
- Ну, - снова задумался лазутчик, - один был в красном плаще. На вид лет шестьдесят. У другого дарейцы отобрали красивый меч… Такой блестящий, с рубином в рукояти. И острый. Дареец, который присвоил себе этот меч, в ту же минуту порезался об него!
- Фамильный палаш Томаса, - пояснил Джеффри, очевидно, сам себе. – Младший офицер нашего господина. Славный малый. А что насчет третьего?
- У третьего были длинные серые волосы по плечи. И лицом похож на вашего графа…
- Все ясно, - кивнул один из стражников, искавший рядом сбежавшую медведку и услышавший это описание, - это виконт.
Все уставились на него, молча следя за нелепыми попытками поймать насекомое. Затем лазутчик все-таки добавил:
- Не знаю, живы ли они до сих пор. Но знаю, что полковник Тарн очень решителен и направляется сюда. Меня послали разведать обстановку и найти наиболее удобный для нашего тарана путь.
- Во всяком случае, - сказал капитан стражи, - ты останешься здесь. Другие ваши разведчики так и не дошли до нас. А потому я могу лишь пожелать им легкой смерти: с Могильным лесом шутки плохи. Если свернуть не туда, куда надо, можно с таким столкнуться... Что ж, парни, свяжите его и уведите в крепость. Посадите под замок.
Велев связать паренька, Джеффри стал искать куда-то запропастившегося Эдварда. Тот, в свою очередь, нашелся у небольшого ручейка, откуда его кобылка лениво пила холодную воду. Капитан стражи в глубине души догадывался и раньше, что рассказ о черном войске – не вымысел. Теперь ему даже стало слегка стыдно, хоть он и понимал, что в его обязанности входило перестраховаться, прежде чем поверить на слово. Подъехав к нему поближе, Джеффри заговорил:
- Ты был прав, я признателен тебе. Не зря я поверил твоим словам. Теперь, когда мы осведомлены о планах и численности войск противника, а крепость подготовлена к обороне, у нас появился хоть какой-то шанс отразить нападение. Шанс вызволить графа из плена. И все это благодаря тебе.
- Вы уверены в том, что этот разведчик не врет? – спросил вдруг Эдвард, когда его кобылка закончила пить, и пальцами расчесал ее гриву. – Ведь он враг. Неужели враг так просто выдаст все о своей армии?
Джеффри рассмеялся в ответ, оставив паренька в недоумении, и сделал несколько глотков из своей фляги. Затем, вытерев рукавом рот и еще несколько секунд похохотав, он с мокрыми от смеха глазами взглянул на удивленного Эдварда. Тот до сих пор не мог понять, в чем причина смеха, и, чувствуя себя неловко, стал поправлять растрепанные длинные волосы. Тогда, наконец успокоившись, Джеффри спросил:
- Ты сейчас всерьез это сказал? Про врага и про армию. – Юноша кивнул. – Сколько тебе лет?
- Восемнадцать.
- Для своего возраста ты чересчур наивен. Что из себя, по-твоему, представляет армия?
Эдвард нахмурился, задумавшись над ответом, после чего неуверенно проговорил:
- Лучники, рыцари… Что же еще?
- Это всё люди. Некоторые из них пошли на службу ради денег или славы. Некоторых, как, например, этого мальчишку-разведчика, пойти на войну вынудили налоги или желание обрести свободу. А кто-то с самого рождения обязан проливать кровь врагов своего господина по первому его зову, ибо наследует его землю. Это те же самые рыцари-вассалы, которым полковник Тарн приходится сеньором. У короля нет постоянной армии. Если он хочет начать войну, он созывает своих полководцев, которые приходятся ему вассалами. А они, в свою очередь, созывают свое войско и своих вассалов. Понимаешь?
Все мышцы на лице Эдварда напряглись, когда он старался осмыслить эту цепочку.
- Этот «разведчик», - продолжил Джеффри, указывая на связанного лазутчика, - этот, как ты его назвал, «враг» – не более чем запуганный мальчишка, не намного младше тебя. Для него еще нет понятий «свой» или «враг». Ему сказали пойти и разведать обстановку – он пошел. Не пошел бы – его бы казнили в назидание остальным. Я ему велел рассказать о его войске – он рассказал. Не рассказал бы – лишился бы пальцев и зубов. Он знал это. И он знал, что никакие секреты не стоят таких увечий. Потому его слова искренни. Потому тебе следует понять: на войне нет «своих» и «чужих». Есть люди, каждого из которых что-то побудило взяться за меч. Война – это ремесло королей, их любимая игрушка – не наша. Те, кого мы называем врагами, - не более чем жертвы в этой глупой игре.
И Джеффри похлопал паренька по плечу, оставив его наедине со своими размышлениями, и отправился к своим людям, чтобы отдать последние распоряжения перед предстоящей битвой. Половина стражников распределилась вдоль дороги, затаившись в тени деревьев и густых зарослей. Вечером, когда противник доберется до Террака, они намеревались устроить таким образом засаду, ибо даже днем в темном лесу их сложно было разглядеть. Еще несколько человек готовили масло и колья. Остальная часть заняла свои места в крепости: в заросших паутиной бойницах и за стенами. Эдварду же все-таки позволили вернуться в «особняк» и спрятаться там вместе со старушкой-врачихой и псом Боровиком.
Джеффри, как и его подчиненные, уже не особо радовался переменам в своей жизни, а дурное предчувствие в связи с грядущей битвой не давало ему покоя.
Этой темной весенней ночью в Тибере выпал легкий снежок. Вполне естественное явление для этого городка. Из-за наплыва добровольцев, желавших поступить на службу барону Райту, который собирал ополчение, некоторым не хватило места в таверне, отчего приходилось ночевать на улице под открытым небом. Стражники привыкли к постоянно мелькающему то там, то здесь оружию и перестали обращать внимание на подозрительных приезжих.
Оттого и группке людей, облаченных в угольно-черные одеяния, плотно облегающие тело, и вооруженных арбалетами, никто значения не придал. Кое-кто из них закрывал лицо маской, а кто-то носил капюшон. Вел эту группку за собой высокий и широкоплечий мужчина в меховом жилете, открывающем огромные мускулистые руки со вздутыми венами. Его черная повязка на глазу, шрамы на бритой голове, огромная сабля и презрительная улыбка сами говорили о его профессии.
Но, несмотря на довольно обманчивую внешность, человек этот не являлся безмозглым рубакой, не способным думать своей головой. Напротив, в некоторых кругах он даже считался хорошим лидером и грамотным стратегом. Но, как и большинство людей, занимающихся тем, чем занимался он, этот крепыш никогда не называл своего истинного имени. А потому люди нарекли его довольно простым и в то же время метким прозвищем Циклоп.
- Итак, - командовал Циклоп, поглядывая по сторонам, - городские ворота закрыты. Наша цель – в этой таверне. Вы двое полезайте на ту крышу и будьте готовы стрелять, если разыскиваемый попытается сбежать. Ты – за угол, жди команды. Вас никто не должен заметить. Если стража вас увидит, у нас будут большие проблемы.
Он почесал щеку рядом с повязкой, кашлянул и продолжил:
- Вы двое идете со мной. Постояльцев не трогать. Наша задача вывести их на улицу, перед тем как приступить к ликвидации. Лишние жертвы нам не нужны. Все ясно? – Наемники кивнули. – Парни, будьте предельно осторожны. Этот человек объявлен крайне опасным. Я и представить себе не могу, что он натворил и на что способен. А потому не лезьте на рожон.
Как он и приказал, двое стрелков заняли позиции, с удивительной ловкостью вскарабкавшись по высокой стене на крышу. Третий затаился за углом. В темноте их легкие черные костюмы, укрепленные лишь небольшими накладками, позволяли им оставаться абсолютно незаметными. Два бойца не менее бандитской внешности, чем их командир, оставшихся с Циклопом и вооруженных короткими мечами, носили простенькую кожаную броню, которая совершенно не сковывала движения.
Когда Циклоп дал команду, один из них безуспешно попытался открыть дверь кабака, из-за которой доносилась громкая музыка и грубые песни. Затем, решив, что приложил слишком мало усилий для такой тяжелой двери, он толкнул ее еще сильнее. Снова и снова он с разбегу бил ее плечом, не понимая, в чем дело. Когда даже помощь товарища не дала нужного результата, их мускулистый лидер глубоко пожалел, что взял на задание именно этих ребят.
Обреченно вздохнув и сокрушенно покачав головой, он велел им расступиться и демонстративно потянул дверь на себя. Бойцы с искренним изумлением в глазах наблюдали за тем, как она легко открылась, выпустив на улицу облако ароматного теплого пара. Зайдя внутрь, где людей оказалось так много, что широкоплечему Циклопу едва удалось протиснуться к барной стойке, он обратился к заросшему бородой хозяину заведения:
- Мне нужно, чтобы ты вывел всех на улицу.
Космач рассмеялся ему в лицо, решив, что услышал шутку. Тогда Циклоп, ничуть не огорчившись, показал ему листок бумаги, на котором виднелся портрет Коула и была указана награда за его голову. Снова захохотав, трактирщик попытался перекричать громкую песню:
- Я читать не умею!
И это нисколько не смутило Циклопа, который к тому времени уже успел обнаружить свою цель, сидящую у окна, неподалеку от барной стойки, и с кружкой в руке довольно наблюдающую за пляшущими деревенскими девчушками. Головорез знал, как действовать в такой ситуации. Его внешность отлично помогала ему разгонять ненужную публику. Потому он, не задумываясь, кивнул ожидавшим его команды бойцам и сам выхватил саблю, приставив здоровенный клинок к одному из музыкантов.
Флейта, лютня, барабаны, а за ними и песня – все утихло. Постояльцы уставились на уродливого здоровяка. Кто-то испуганно ахнул, а у кого-то лицо недовольно скривилось, послышалось вопросительное ворчание. Громким и хриплым голосом Циклоп прокричал на весь зал:
- Праздник окончен! Все на выход!
Но не тут-то было. Где-то позади послышался звук бьющегося стекла. Краем глаза здоровяк заметил, как его бойцу горлышком битой бутылки угрожает бойкий старичок в грязной одежке, по бороде которого стекали капли медовухи:
- Проваливай, вражья морда! Мы пьем в честь короля Дункана!
С разных сторон послышались гневные крики, требующие пришельцев убраться из таверны. Кричали все: молодые юнцы, приехавшие в город попытать счастья на войне, взрослые мужчины, женщины и даже хозяин. Тогда до Циклопа дошло, что так просто ему не удастся выпроводить патриотично настроенную толпу за дверь. Уверенность исчезла с лиц бойцов, когда неподалеку стали мелькать обнаженные мечи, ножи и топоры.
- Так вы тоже поддерживаете Дункана? – изобразил командир удивление и спрятал саблю. – Свои, значит!
- А с чего бы нам не поддерживать нашего короля? – недоверчиво спросила толстушка, которую пытался обнимать красный от выпивки худощавый паренек.
- Вот и я говорю: да здравствует король Дункан! – воскликнул Циклоп.
Пьяную толпу не пришлось убеждать, а потому все дружно подхватили:
- Да здравствует Маэрна!
Видя, как постояльцы осушают свои кружки за здоровье государя, Циклоп едва заметно улыбнулся. Затем, не давая публике остынуть, он решил добавить, пока снова не заиграла музыка:
- А ведь на главной площади сейчас какие-то ребята пьют за здоровье регента Таленэля!
- Что?! – послышалось опять со всех сторон. – Эльфийские подстилки!
- Да, да! – поддакнул один из бойцов. – Среди них вроде даже были эльфы!
- Остроухие в городе! – размахивая горлышком, заорал ранее угрожавший ему старичок. – Братцы, проучим ушастых! За короля! За Маэрну!
- Да! За Маэрну! Бей ушастых! – взорвалась толпа.
- Тогда на главную площадь! – призвал Циклоп.
С воинственными криками, расплескивая на ходу выпивку, переворачивая столы и ломая стулья, пьяная толпа рванулась на улицу. Даже хозяин таверны взял сковородку и поспешил на площадь. В зале осталась лишь поломанная мебель, битое стекло, лужи вина и эля на полу, довольные бойцы, суровый командир и по-прежнему сидящий неподалеку от барной стойки аристократ.
Не узнать его мог только слепой: длинные темно-каштановые волосы, уложенные в хвост, бархатная белая кожа, необычайно яркие ядовито-зеленые глаза и, конечно же, изящный иссиня-черный атласный наряд. Благородное привлекательное лицо оказалось точно таким, как на листке бумаги. Он не носил никакого оружия, хотя Циклоп не исключал возможности, что в сапоге все-таки спрятан нож. Своим властным взглядом и загадочной улыбкой Коул заставил бойцов занервничать.
- А ты, видимо, не особо патриотичен? – прохрипел Циклоп, медленно приближаясь к столу, за которым тот сидел. Его примеру последовали и двое помощников. – Или же ты не из местных?
- А вы разве не хотели, чтобы я остался? – усмехнулся Коул, игриво поглядывая на бойцов. – Мне показалось, что вы именно ради меня затеяли этот балаган. Но, видать, я ошибся. Жаль.
И он сделал небольшой глоток из кружки, после чего прислонился спиной к стене и расплылся в довольной улыбке. Командир бросил клочок бумаги на стол. Коул изобразил заинтересованность и развернул его. В следующий миг на его лице возник восторг, а затем и вовсе раздался манерный смех.
- Что ж, - успокоившись, сказал он, прикрывая когтистой рукой рот, - значит, все-таки ради меня. Да, вы правы, я не пью за короля Дункана, потому что я не местный. Ну и еще потому, что он идиот, а в этом заведении чересчур убогая выпивка… Но вы ведь не о политике пришли говорить, верно?
- Верно, - ответил Циклоп и снова выхватил саблю, - не о политике.
- Господа, вы серьезно? – Он в недоумении наблюдал за приближающимися бойцами. – Драка в таверне? Это же так банально! Я начинаю чувствовать себя персонажем какой-то глупой сказки с избитым сюжетом, где таверны придуманы исключительно ради драк. – Командир бойцов нахмурился, пытаясь осмыслить услышанное, а сами бойцы замерли в ожидании. – Вы только вдумайтесь. В любой истории, если действие происходит в таверне, то там обязательно случится драка. Быть может, в этот раз поступим иначе? Подеремся где-нибудь на улице…
- Мы пришли сюда не драться, - проворчал Циклоп, - а прикончить тебя.
- Ладно, допустим, что это меняет дело. Тогда я не против. Однако прежде чем мы начнем… вас предупредили о том, кто я? – Головорез, уставший от болтовни, проигнорировал вопрос и отбросил в сторону стол, отделявший его от цели. – Что ж, очевидно, нет.
- Твое последнее слово?
Коул подмигнул ему и игриво ответил:
- Ты мне нравишься. Я постараюсь оставить тебя в живых.
Но не будем же забывать об Айдене и его спутниках, которым досталась довольно ответственная миссия: преодолеть немалое пространство, дабы доставить неведомое Оружие в безопасное место, в анклав Братства, и самим оказаться в безопасности. На третий день после событий в деревне Кабаны, находясь в нескольких милях от границы с Донарией, Айден, Кира и Элена остановились в лесу, чтобы переночевать и дать трофейным лошадям отдохнуть. И, пока наемница пыталась приготовить ужин, Айден все-таки решил поговорить с чародейкой, уже долгое время тяготимой грузом вины.
- Я, правда, не хочу есть, - вздохнула Элена, когда услышала позади себя его шаги.
Тот, в свою очередь, плюхнулся рядом с ней на поваленное дерево и вытащил из рукава небольшой букетик желтых цветов.
- А я не с едой пришел, - ответил он и протянул цветы ей.
Повернув голову и устало взглянув сначала на него, а затем на подарок, она оцепенела от неожиданности. Неподвижно просидев несколько секунд, она скинула с головы капюшон и смущенно опустила взгляд. Айден увидел улыбку, которую девушка так старательно пыталась скрыть. Чародейка позволила себе улыбнуться впервые за несколько месяцев – никто не мог точно вспомнить, когда это было последний раз.
Последние же пару дней она вообще провела в абсолютном молчании, стараясь держаться как можно дальше от своих спутников, дабы те не пытались с ней заговорить о произошедшем в Кабанах. Все это время волшебница не могла выкинуть из головы мысль о том, что ей самой неведома опасность, которую она представляет для себя и окружающих. Что еще хуже, даже Кира перестала издеваться над ней и язвительно шутить. Вместо этого наемница постоянно косо поглядывала на нее, словно опасаясь очередного приступа.
Следует также отметить, что после случая в кабаке молва о монахе-еретике, беглой грабительнице и ведьме разлетелась по всей стране. С того момента наши путники всячески старались избегать людных мест и больше не выходили на большак, передвигаясь только по лесным тропам. По деревням стали ходить разбойники, зовущие себя дружинниками, и контролировать приезжих. Если среди последних находилась подозрительная женщина, ее запросто могли избить или даже убить: на нечестивую колдунью объявили охоту.
Все это оказывало давление на юную чародейку. Вместе с чувством вины ее не покидали мысли о том, что ее товарищи начнут ее опасаться. По правде говоря, она сама себя начала побаиваться и даже на какое-то время перестала использовать магию. Несколько раз Айден, среди ночи покуривая опиум, слышал, как девушка тихонько плачет. Теперь же, заставив, наконец, ее улыбнуться, он почувствовал некое облегчение и тепло, заполнившее душу.
- У меня рука устала их держать, - наигранно проворчал Айден, что вызвало у Элены легкий смешок.
- Что это? – не прекращая улыбаться, спросила она и приняла букетик.
- Одуванчики, - слегка смутился он. – Понимаю, что не ахти какой подарок. Но других цветов поблизости я не нашел.
- В честь чего? – Девушка зажмурилась, вдыхая их аромат.
- Просто так, - пожал плечами Айден и продолжил ее веселить. – Тебе больше идет быть красавицей с цветами, чем без них.
- Они очень красивые. Мне никогда раньше цветов не дарили... Да они и не растут, наверное, в Фалькоме…
Айден увидел, как ее глаза начинают мокнуть, и решил не дать ей заплакать:
- Зато Коул когда-то подарил тебе дохлую крысу… Будем считать это аналогом цветов.
Эффект получился как раз тот, которого он и добивался: Элена снова засмеялась, вспомнив забавный случай из знакомства с вампиром. Затем он сменил тон с подбадривающего на жутко серьезный и прошептал ей на ухо:
- Проверь, не следит ли за нами Кира.
Чародейка осторожно оглянулась назад и, действительно, увидела Киру, медленно помешивающую варево в котелке и следящую за их разговором. Выражение ее лица невозможно полностью передать словами. Плотно сжав губы и презрительно сощурив глаза, она наблюдала за тем, как Айден подсаживается к волшебнице и дарит ей цветы. И каждый раз, как Элена начинала смеяться, Кира закипала сильнее, чем то зелье, которое она готовила на ужин. Костер находился в шагах пятнадцати от поваленного дерева, на котором сидели двое в рясах, поэтому она не могла слышать все, о чем они говорят. И это бесило ее еще сильнее, чем звонкий смех очаровательной южанки.
Заметив, что та обернулась и смотрит на нее, Кира тут же притворилась, будто полностью поглощена своим занятием, и демонстративно ложкой убрала образовавшуюся сверху желтую пенку. Затем она попробовала пригубить то, что у нее получилось, дабы определить, нужны ли еще приправы. Но бульон оказался настолько горячим, что она чуть не сварила в нем свой рот. Медленно и спокойно девушка продолжила помешивать варево, сдержав рефлекс и не дернувшись от боли, и лишь облизнула обожженные губы: Элена могла до сих пор на нее смотреть – а значит, надо вести себя грациозно, легко и непринужденно и не дать смуглой выскочке похихикать над ее неуклюжестью.
Но чародейка к тому времени уже давно не обращала на нее внимания, увлеченно болтая с Айденом, которому и впрямь удалось поднять ей настроение на удивление простым поступком.
- Мне кажется, - говорила она сквозь смех шепотом, чтобы Кира вдруг не услышала, - утром мы не проснемся.
Когда они устали смеяться и закончились забавные темы для беседы, наступило молчание. Оба смотрели на темнеющее над верхушками сосен небо, на котором уже виднелись звезды, и старались скрыть пробирающую их дрожь: ночи весной по-прежнему оставались холодными. Затем девушка все-таки решила нарушить тишину и тихонько спросила, надеясь, что в этот раз разговор все-таки удастся:
- Ты считаешь меня опасной?
- От девушек всегда исходила опасность, - усмехнулся Айден в ответ.
- Ты знаешь, о чем я. Ты считаешь, что из-за меня вы с Кирой в опасности?
Айден задумался над ответом, но вскоре без всяких шуток произнес:
- Кира так считает. Хоть и не отрицает, что некоторые твои способности нам на руку.
- Мне интересно только твое мнение.
- Что ж, - улыбнулся он, - мое мнение таково: что бы ни произошло в тот день в кабаке, ты помогла нам выбраться оттуда живыми.
- Но я не контролировала себя, Айден! Я могла убить и вас…
- Но не убила. Это главное.
- Это случайность, - покачала она головой и отвернулась в сторону.
- Я так не считаю. – Айден коснулся ее руки, отчего девушка вздрогнула и оцепенела. – До сих пор мы остаемся живы и на свободе только благодаря тебе. И если я в какой-то момент и забеспокоился, увидев скрытую в тебе силу, то беспокойство это было не о себе. Я беспокоился за тебя.
Элена повернула голову и заглянула ему в глаза. Чародейка чувствовала, как ее сердце бешено бьется, но в то же время она боялась пошевелиться, чтобы он вдруг не убрал свою руку.
- Ты очень важна нам, Элена, - убедительно проговорил он, не отводя взгляда. – Ты важна мне…
Снова наступило молчание, однако оно не показалось неловким ни ему, ни ей. Все мысли и эмоции читались в их взглядах, без слов, будто всякая надобность в них иссякла. Они сами не заметили, как склонились чуть ближе друг к другу, а затем еще и еще. Как в своих давних снах, Айден ощущал ее приятное дыхание и незримое волшебство, витающее поблизости и притягивающее его к ней. Элена не понимала, что происходит, все это казалось ей странным, непривычным. Она не понимала, что это за чувство в низу живота, когда Айден касался ее руки и смотрел ей так в глаза. И в следующий момент, наконец, произошло то, о чем ранее никто не мог даже и мечтать. Кира позвала их ужинать.
- Ужин готов, гоблины! – послышался ее недовольный голос. – Спасибо, что «помогли»!
От неожиданности они оба отпрянули друг от друга. Стараясь скрыть свое разочарование и чувствуя себя неловко, Айден выдавил улыбку на лице и сказал:
- Пойдем. Иначе мы и вправду можем завтра не проснуться.
Но, прежде чем он попытался встать, Элена успела быстро поцеловать его в щеку и тут же сделала вид, что ничего не произошло, вскочив на ноги и накинув капюшон, чтобы никто не заметил, как она покраснела. Когда ошарашенный таким поступком Айден поднялся с дерева, чародейка, у которой на душе действительно полегчало, проходя мимо него к костру, шепнула ему напоследок:
- Спасибо.