Глава XX

Где умирает надежда, там возникает пустота.

(Леонардо да Винчи)

- Чудище, монстр, - шептал в ужасе Циклоп, отступая назад при виде истинной, безобразной внешности вампира, ранее прикрываемой личиной безобидного дворянина, - нечестивый демон, прислужник Дьявола.
- Прислужник Дьявола? – железным смехом расхохотался тот. – Я и есть Дьявол.
Упершись спиной в стену, Циклоп угрожающе вытянул вперед саблю. Такого страха он не испытывал никогда. В нескольких шагах от него валялись головы его помощников с полуоткрытыми глазами, другие части изувеченных тел. Монстр игривой походкой приближался к нему, скалясь острыми, как бритва, клыками. Между зубами вампира застряли кусочки человечьего мяса, когда он, словно дикий зверь, перегрыз бойцам глотки. По лицу Циклопа текли капли холодного пота, по спине бежали мурашки. Сердце неистово билось.
- Ты не сможешь меня убить, дружок, - жалобным тоном пропел Коул, вдруг приняв человеческое обличье. – Ты ведь уже пытался, помнишь?
Циклоп не понимал, к чему клонит демон. Но в тот же миг он ощутил, как сабля в руке вдруг стала в разы легче. Затем он увидел, как оружие и вовсе исчезло. Вместе с тем растворилась и таверна, забрав с собой обезглавленные тела и поломанную мебель. Головорез оказался посреди какого-то кладбища, на котором ранее ему не доводилось бывать. Вампир в мгновение ока возник прямо за его спиной.
- Успокойся, - ласково прошептал Коул, коснувшись его плеч. От этого прикосновения Циклоп вздрогнул, но развернуться не мог: тело не слушалось его. – Ты ведь уже далеко оттуда. Здесь нет твоих товарищей. Нет ужасного монстра. Есть только ты и я.
- Но ты и есть монстр. – Его голос прозвучал сдавленным и неуверенным. – Ты несешь страдания и смерть.
- Значит, у нас с тобой много общего, наемник, - издевательски усмехнулся вампир и плавно показался ему на глаза. – Вот только я убиваю в целях защиты или пропитания, а ты делаешь это ради денег.
- Денег, которые помогают мне выжить, - процедил сквозь зубы крепыш. – Где я? Я сплю?
- Можно и так сказать. Сейчас ты на кладбище. Если быть точнее, то в одном из этих склепов лежит твое беззащитное тело.
Циклоп не без усилий повернул исполосованную шрамами голову и огляделся. Вокруг простиралось огромное и, судя по всему, заброшенное кладбище. Здесь не нашлось целых памятников. Только треснутые обелиски и заросшие высокой травой могилы. Кое-где виднелись старые склепы давно забытых покойников. Циклоп догадывался, что в тот момент он на самом деле лежал без сознания, пока вампир забавлялся с его снами. Возможно даже, что кровопийца соорудил здесь себе гнездышко.
- Ты мне нужен живым, - пояснил Коул, присев на ближайший памятник, - поскольку я хочу знать, кто тебя нанял. Но проще всего вытягивать признания из жертвы во время ее сна, когда мозг не так активен, чтобы сопротивляться. И раз уж мне снова выпал шанс залезть в чье-то сознание, я с твоего позволения хотел бы добавить света. Увы, гулять под солнцем каждый день из нас двоих дано лишь тебе.
Внезапно тихая звездная ночь сменилась ярким солнечным днем. Повсюду слышалось пение лесных птиц, хоть вокруг не нашлось ни единого дерева. Летали красивые разноцветные бабочки, которые, как и птицы, вряд ли могли обитать в таком месте. Понятное дело, вампир хотел воссоздать наиболее приятную для себя обстановку, в коей не бывал уже долгие годы. Его не особо волновала правдоподобность. Ему больше хотелось слышать мелодичное щебетание и видеть милых пташек, поющих на рассвете, а не опротивевших летучих мышей, с которыми постоянно приходилось делить ночлег.
- Так гораздо лучше, верно? – подмигнул улыбающийся Коул. – И все же перейдем к делу.
- Позволь спросить, - прохрипел Циклоп, почувствовав наконец свои руки и ноги, - как ты вынес меня из города? Ворота в таких городах открываются только на рассвете.
- Перелетел, - равнодушно пожал плечами вампир. – Жаль, что пришлось тебя отключить перед этим. Сверху Тибер выглядит потрясающе – ты бы только видел!
На солнце его кожа выглядела еще белее. Губы, казалось, приобрели голубоватый оттенок. Темно-каштановые волосы, убранные в конский хвост, блестели. Его изящное иссиня-черное одеяние из чистого шелка подпортили две рваные дырки на груди и животе – единственный ущерб, нанесенный ему арбалетчиками. Во лбу выступала вена, по которой, скорее всего, уже не бежала кровь. Хотя, этого Циклоп знать не мог. С одной стороны, он чувствовал прикосновение ледяных рук вампира, с другой – не мог понять, как существо может жить, если его сердце не бьется. И особенно запомнились ему эти ядовито-зеленые глаза, в которых будто на самом деле померкла жизнь, которые источали смертельный пугающий холод, в противоположность теплым солнечным лучам.
- Расскажи мне, чем я не угодил Братству? – спрашивал аристократ. – Или же это был не приказ Матроны, а чей-то контракт?
- Какое еще Братство? – отвечал Циклоп, сам удивляясь тому, что даже не пытается ничего от него скрыть. – Я не имею к нему никакого отношения.
- Тогда кто? Признаюсь, в какой-то момент я подумал, что вы охотники на вампиров. Но вы даже не знали, что я вампир. Значит, вы простые наемники, а вас кто-то нанял. Кто это был?
Циклоп не чувствовал уже и тени того страха, который овладел им всего десять минут назад, когда ему снились события в таверне. Скорее всего, кровопийца через сон воздействовал на его эмоции. Так он мог внушать ему ужас или же, наоборот, спокойствие. Сейчас головорез не ощущал вообще ничего. Он даже не помнил, когда успел сесть на валун неподалеку от своего собеседника. Ему не приходило в голову, что именно вампир внушил ему это сделать. Поэтому и всей информацией, которой он располагал, одноглазый делился без раздумий.
- Альберто Рамос. Он меня нанял, сказал, где найти тебя, и предупредил об опасности.
На мгновение его взгляд привлекла жужжащая в нескольких шагах от него пчела, так долго кружившая над очередным обелиском и теперь пытавшаяся опылить… огурцы. Да, на том кладбище действительно росли огурцы, а пчелы их неустанно опыляли. Во всяком случае, так считал вампир, или же он просто чересчур давно не гулял под солнцем и не помнил, как ведет себя природа средь бела дня.
- Альберто Рамос? – недоверчиво переспросил Коул. – И что, я должен знать, кто это?
- Новый шеф королевской разведки Маэрны. Тот еще хрен. Сказал, что оплатой за твою голову будет свобода мне и моим парням.
Вампир замолчал, задумчиво водя ногтем большого пальца по щеке.
- Разведка, говоришь, - рассуждал он вслух. – Догадываюсь, что им не понравилось. Устраняют тех, кто поучаствовал в событиях в Фалькоме. Боятся, что мы что-то вынесли из Хранилища. Боятся, что это «что-то» достанется не тому.
- Было велено обыскать твой труп и вместе с головой принести все, что покажется нам необычным.
- Так я и думал. Червоточина бахнула так, что словами не передать. А разведчики не знают, что могло дать такой взрыв. Но предполагают, что оно имеется у меня или у других участников того веселья. Забавно, ведь экспедиционный корабль покойного шефа захватили, при этом перебив всех. Откуда тогда этот Альберто вообще знает, что там произошло и кого следует искать?
Циклоп ничего не ответил, да и вопрос адресовался явно не ему.
- Надеюсь, Элена уже в безопасности. В недосягаемости для всех этих шпионов и наемных убийц. Хотя, если она добралась до анклава Братства, то сейчас находится в обществе таких же головорезов.
- Этого быть никак не может, - протестующе покачал головой Циклоп. – Братства не существует уже больше года.
Вампир перестал водить ногтем по щеке и устремил свой любопытный взгляд на собеседника. Затем он, недоверчиво прищурившись, встал с расколотого памятника и медленно подошел к нему. Сел на корточки рядом так, чтобы его глаза оказались на уровне единственного глаза наемника. Циклоп равнодушно наблюдал за всеми его действиями, не страшась того, что монстр находился так близко к нему. Он просто сидел на валуне, греясь в воображаемых, но, тем не менее, теплых лучах солнца.
- Что значит «не существует»? – в недоумении спросил Коул.
- Значит, что его нет, - не задумываясь, ответил одноглазый.
- Почему его нет? Братство существовало не один век, о нем слагали легенды. Оно не могло просто так взять и прекратить свое существование.
И тогда Циклоп безо всяких эмоций, словно сонный, поведал своему похитителю о том, как чуть больше года назад могущественная организация была уничтожена. Нависшая над жизнями королей угроза, внезапные смерти чиновников, разграбления монастырей – все это не могло остаться без внимания. Потому, опасаясь вторжения иностранных войск, правитель Фрайи велел разрушить Фрайберг и казнить его жителей.
Но из шести полководцев только двое откликнулись на призыв государя, «прогрессивная» политика которого привела к фактическому дроблению страны на отдельные республики. Около тысячи ополченцев, ведомые бестолковыми командирами, не смогли справиться с бывалыми рубаками и магами-отступниками. Тогда Матрона Малена нанесла ответный удар. Горели города, вешали всех без разбору. Досталось и тем, кто от участия в походе воздержался.
В конце концов, все это привело к тому, что на территорию Фрайи ступили войска интервентов. От Фрайберга остались одни руины. Страну разорили. Матрона Малена сожжена на костре, как и отступники. Остальных отправили на эшафот. Выжившие наемники подались на королевскую службу или же продолжили заниматься своим ремеслом неофициально. С тех пор Фрайя представляла собой лакомый кусочек для мародеров и убежище для беглых каторжников. Мертвое место, покинутое Богом, и, по слухам, проклятое. Огромные бесплодные земли, выжженные просторы, на которые никто из соседей даже не позарился.
- Говорят, - заключил Циклоп, - теперь по улицам разрушенных городов бродят призраки колдунов-отступников, ожившие скелеты обезглавленных наемников. Хотя, и без них там нечисти, полагаю, хватает.
- И туда, - панически усмехнулся Коул, двумя руками убирая назад выбившиеся из хвоста волосы, - отправилась Элена в компании калеки-наркомана и аферистки. То есть совершенно беззащитная.
И тут вампир, судя по сменившемуся выражению лица, словно что-то вспомнил. Он вскочил, словно ужаленный, боясь упустить свою мысль.
- Приют Фелла, - прошептал он, глядя в пустоту позади головореза.
- Монастырь? – уточнил головорез и оглянулся, чтобы проследить за направлением его взгляда. Монастырей позади не оказалось.
- Знаешь его? На юге Арамора. – Он сонно кивнул. Кровопийца стал рассуждать вслух, поскольку утаить что-либо от Циклопа, находясь в его сне, он не мог: – Корабль, на котором должна была плыть Элена с этими двумя выродками, шел до Арамора. Несомненно, первым делом они искали, куда пристроить Айдена, где бы ему могли оказать помощь. Но, поскольку денег, оставленных мною, хватило бы разве что на поездку, они не могли позволить себе хорошего врача. А вот Приют Фелла, этот ухоженный монастырь находится всего в половине дня пути от порта.
- Вероятно, монахи оказали им помощь. Это же монахи.
- Именно. Сколько, по-твоему, срастаются человеческие кости?
Этот вопрос Коул задал уже потому, что вампиры регенерировали в разы быстрее людей. Он на самом деле не знал ответа, ибо даже при жизни ему не доводилось себе ничего ломать.
- Когда я сломал бедро, мне пришлось проваляться в постели полгода.
- Сомневаюсь, что сломанные ребра будут срастаться так долго, - покачал головой вампир, по-прежнему глядя в никуда. – Может, месяц. Может, чуть дольше. Если учитывать, сколько дней нужно, чтобы проплыть от Селиха до араморского торгового порта… Если Элена и Кира не бросили по пути этот балласт, а сделали так, как я предполагаю, то они все еще на пути во Фрайберг. Возможно, где-то посреди Донарии…
Циклоп еще раз оглянулся назад, чтобы окончательно убедиться, что позади не возник монастырь, поскольку кровопийца продолжал туда смотреть. Но затем смазливый аристократ с мертвенно-бледной кожей перевел взгляд на собеседника. Хоть в этом сне все эмоции крепыша и зависели от воли его похитителя, на этот раз ему жутко не понравилась ехидная улыбка, возникшая на мраморном лице. Ядовито-зеленые глаза, казалось, даже заискрились.
- Однажды я уже говорил это одному наемнику, - пропел вампир, коснувшись когтистой рукой его щеки. – Как и ты сейчас, он был в безвыходном положении. Как и ему, я предлагаю тебе сделку. – Циклоп хранил молчание, уже безо всякой сонливости выслушивая предложение. – Мне нужно, чтобы ты доставил мне Элену в целости и сохранности. Пока ты будешь искать ее на юге, я отправлюсь во Фрайю, чтобы убедиться, что Элены там нет. Если она пострадает или ты попробуешь от меня скрыться, я найду тебя. Даю слово. Можешь убить ее туповатых спутников, если сочтешь нужным – я не против. Согласен? Условия просты до неприличия.
Рядом с вампиром материализовалась привлекательной внешности худенькая девушка. Смуглая, с большими зелеными глазами, слегка пухлыми карминовыми губами, длинными черными волосами, вьющимися, словно морские волны, она очаровывала своей красотой. Перед глазами Циклопа она предстала такой, какой ее запомнил Коул несколько месяцев назад: все в том же салатовом платье с разноцветными вышивками и скромным декольте.
Девушка, от которой исходил приятный аромат лаванды и жасмина, села на расколотый обелиск, совсем недавно занимаемый кровопийцей, и стала заплетать волосы в длинную косу, напевая ангельским голоском знакомую Циклопу песенку, будто не замечала никого вокруг. Вампир с обожанием взглянул на свою зазнобу, и наемник увидел в его глазах тень ревности и горечи.
- Эта сделка выгодна только тебе. Что я получу взамен?
В руке Коула возник белый кружевной платок. Он поднес его к носу и с закрытыми глазами вдохнул аромат.
- Тебе мало того, что я оставлю тебя в живых? – Вампира веселила такая наглость. – Стоило бы сказать «спасибо», ибо я мог попросту снести тебе голову. Забыл, что ты пытался меня убить?
- Меня либо казнят люди Альберто Рамоса за провал задания, либо убьешь ты. Какая мне разница от чьих рук помирать? Я не вижу никакой выгоды в том, чтобы тебе помогать.
- Разумно. Чего же ты хочешь за спасение этой красотки? Денег? В последнее время у меня небольшие проблемы с финансами.
- Деньги не спасут меня от виселицы, - решительно ответил крепыш. – Но ты… В тебя стреляли из арбалета, но при этом ты цел и невредим. Тебя нельзя убить. Тебе не страшны никакие враги – ты сам есть воплощение людских страхов. Я хочу стать таким, как ты.
- Мне сказали, - мрачно проговорил Багумир, в одном красном халате ведя за собой регента, - ты опять телепортировался.
- Верно, - подтвердил тот, слегка настороженно глядя ему в спину. – Обстоятельства вынудили.
Король эльфов следовал за своим братом по тускло освещенному коридору Донарского дворца. Вдвоем они поднялись по мраморной лестнице на второй этаж, прошлись по старенькой галерее и остановились в восточном крыле, напротив знакомых дубовых дверей в покои государыни, которые, как и всегда, стерегли стражники в блестящих нагрудниках. Однако многое здесь все-таки изменилось с последнего визита Таленэля.
Едва оказавшись на втором этаже, эльф почувствовал, как в нос ударил резкий запах десятков разных трав. По отдельности их аромат мог оказывать успокаивающий и расслабляющий эффект, но, смешавшись воедино, он вызывал раздражение или даже головокружение. Тогда Серебряному Диву показалось, что до него дошло, в чем причина нездоровой бледности Багумира и его «мешков» под красными от недосыпа глазами. Но, когда король открыл дверь в спальню и пригласил регента войти, его догадки развеялись.
Едва войдя в комнату, Таленэль увидел сборище людей, окруживших роскошную кровать с балдахином, на которой лежала несчастная королева Жозефина. Люди, собравшиеся здесь, переговаривались между собой вполголоса. Кто-то также обращался к девушке и просил ее перевернуться то на правый, то на левый бок, после чего начинал внимательно прощупывать с ног до головы и спрашивать об ощущениях. Кто-то держал над ее головой маленькую чашу, из которой вырывался тоненький ароматный дымок, и читал какое-то заклинание. Но нашелся и тот, кто вообще решил не приближаться к государевой супруге, стоя у окна и скучающе глядя на красоты внутреннего двора, словно нисколько не переживая за ее состояние.
Не составило труда догадаться, что присутствующие являлись врачами и знахарями. Каждый из них имел при себе какой-либо инструмент, при помощи которого, вероятно, намеревался вылечить больную королеву. Лишь тот, что стоял у окна, не взял с собой ничего кроме самого обыкновенного полотенца. Остальные же полагались на помощь всяких жезлов, в которых Таленэль почти не ощущал никакой магии, либо предметов неизвестного ему происхождения и назначения.
Увидев, как в спальню входит Багумир, лекари расступились, позволив ему увидеть свою жену, и столпились у окна. Все они ожидали момента, когда к ним обратится король, и не смели раньше времени подавать голос. Шаман поспешно погасил тлеющую траву и спрятал чашу за спину. Таленэль закрыл за собой дверь и не стал приближаться к кровати. Его брат, напротив, сел на простыню рядом с супругой и взял ее за руку, не без вины во взгляде посмотрев ей в глаза.
- Что с моей женой? – огрубевшим голосом спросил тот, не отводя взгляда.
Первым вызвался ответить невысокий шаман, травами которого провонял весь этаж, с татуировками на бритой голове и круглом смуглом лице. Облаченный в тонкую полупрозрачную ткань бирюзового цвета, висевшую на нем, словно парус, он бодренько выскочил из общей массы, растолкав своих коллег, которые видели в происходящем лишь соревнование за право обладать королевской милостью.
- Вашье вельичьество! – с заметным южным акцентом отвесил он низкий поклон. – Я осмьелиться предполагать, что госпожа Жосефьина впасть в депресья из-за всельившийсья в она дух! Но это льечьится отфарами из мойих траф.
- Да что ты говоришь? – фыркнул Багумир, а затем вытащил из-под кровати деревянный тазик со свежей рвотой и ногой подтолкнул его поближе к шаману. – А это последствия депрессии? Или же дух наполовину вышел?
- Вашье вельичьество… - замялся он, косо глядя на содержимое тазика и утратив всякую уверенность.
- Заткнись, - перебил суровый король, - и убирайся отсюда. И забирай свои травы. От них разит так, что из меня самого скоро дух полезет.
Не осмелившись что-либо сказать в свое оправдание, шаман отвесил очередной поклон и вылетел из комнаты. Затем, не дожидаясь следующего докладчика, Багумир не без злости в голосе заявил:
- Если есть здесь еще те, кто собирается поведать мне о духах, лучше сразу выметайтесь. Иначе палач сегодня слегка обогатится.
Как только он это сказал, трое знахарей поспешили покинуть опочивальню без всяких объяснений. Оставшаяся группка людей заметно занервничала, понимая, что в случае неубедительного доклада их могут отправить на плаху. Неуверенным шагом, боязливо поглядывая на своих коллег, предательски стоявших чуть позади, вышел вперед полноватый усач, поймавший на себе пристальный взгляд короля. Лекарь также низко поклонился и уже вовсе не бодрым, а дрожащим голосом проговорил:
- Ваше величество, я провел небольшое обследование вашей супруги и пришел к выводу, что она серьезно больна.
Монарх сощурился, прислушиваясь теперь к каждому его слову, дабы ничего не упустить. Таленэль, стоявший у дверей со скрещенными на груди руками и прислонившийся к стене, заметил, как его брат напрягся. Услышать такие слова даже от очевидного шарлатана и остаться при этом спокойным мог далеко не каждый муж, а Багумир, как известно, слыл еще и любящим мужем.
- Продолжай, - сурово прохрипел он, стараясь не выдать свое беспокойство. – Чем она больна?
- Проказой, сир.
Усач склонил голову, будто выражая соболезнование. Король Донарийский повернулся к побелевшей от страха Жозефине и с ужасом в глазах снова взял ее за руку. В то время все знали, к чему приводит проказа, и до смерти боялись этой хвори. Обезображенное язвами и рубцами лицо и тело – вот, что грозило бедной королеве, если усатый целитель не ошибся с диагнозом.
- Я не ослышался? – вмешался Серебряное Диво, отлипнув от стены, и медленным грациозным шагом приблизился к кровати. – Ты сказал «проказа»?
Багумир отвлекся на чародея, вставшего рядом. Его присутствие слегка успокаивало старшего брата.
- Господин регент… - занервничал лекарь. – Я обнаружил у Ее величества характерный симптом…
- Догадываюсь, какой именно, - задрав подбородок пропел эльф.
- Потеря чувствительности, сэр.
Таленэль устало вздохнул, протянул руку несчастной Жозефине, чтобы та дала ему свою, и подарил ей несколько слабых импульсов. Такое количество Энергии, пройдя через ее ладонь, не могло навредить девушке. Но это заставило ее вздрогнуть от покалывающей боли, которую та не должна была ощутить, если бы действительно болела проказой. Ни королева, ни ее муж так и не поняли, что сделал регент. Но эльф, увидев то, на что рассчитывал, властно обратился к усатому знахарю:
- Я предлагаю тебе проверить еще раз. Возьми свою иглу и ткни ее. Если королева не почувствует боли, я признаю, что ты прав. Если же ей вдруг станет больно, тебя, как обманщика, посадят на кол. Если ты не уверен в своем диагнозе, у тебя есть шанс бежать, пока не поздно.
«С такими врачами королевство попросту вымрет», - хотел добавить Таленэль, но все же воздержался.
Лекарь не двигался с места. Багумир, шумно втянув носом воздух, встал с кровати и устремил на него грозный взгляд.
- Так моя жена больна проказой или нет? – прорычал он, сверля глазами очередного лжеца.
- Я не уверен, Ваше величество, - промямлил тот. Но, увидев настойчивость во взгляде регента, которого простой люд боялся еще сильнее своего короля, поспешил дать иной ответ: - Нет, сир. Не больна.
Не позволив королю разорвать на куски того, кто посмел принести не только дурную, но и ложную весть, Серебряное Диво положил руку на плечо брата и молча покачал головой, давая понять, что усач не стоит его нервов. Тем временем знахарь вместе со своими единомышленниками не заставил себя ждать и исчез с глаз долой. Остались лишь четверо смельчаков, по-прежнему готовых настаивать на своих диагнозах, хоть и потерявших, возможно, в них всякую уверенность.
Следующие минут десять регент, король и его жена слушали самые разные догадки касательно дурного самочувствия королевы. Один из врачей предположил, что проблема заключается вовсе не в болезни, а в порче, которую навел на государыню недоброжелатель. Предполагая, что сейчас подозрения падут на него, эльф лишь закатил глаза и снова скрестил руки на груди. Багумир также не поверил в эту версию, поскольку от подобных вещей его с Жозефиной защищал придворный маг.
И тогда последний лекарь, запомнившийся Таленэлю своими прилизанными набок волосами, козьей бородкой, строгим темно-серым костюмом и равнодушием к происходящему, подошел чуть ближе к господину и отвесил поклон. Именно этот человек, когда остальные пытались колдовать или же нащупать новые симптомы неизвестного недуга, спокойно и скромно с одним лишь полотенцем в руке скучал у окна, поглядывая на гуляющих по дворцовому дворику павлинов. Обращаясь к королю, он держался уверенно, словно нисколько не сомневался в своей правоте.
- Ну? – устало буркнул Багумир. – Чем ты нас порадуешь?
- Ваше величество, - молвил он сухим голосом, - ваша жена ничем не больна.
- Еще лучше, - прыснул король. – Ты тоже считаешь, что в тазике непереваренный дух?
- Нет, сир. Я утверждаю, что Ее величество ждет дитя.
- Как думаешь, - спросил Багумир, облокотившись о перила балкона и довольно греясь в лучах яркого солнца, - пяти тысяч анаманских крон хватит, чтобы отблагодарить этого лекаря?
- На эти деньги он вполне может купить себе приличную карету и тройку вороных, - пожал плечами Таленэль, чувствуя, как солнце начинает припекать, и снял перчатки, на которых остались следы недавней схватки. – Хотя, я бы на твоем месте наградил его араморскими марками. Ведь он из Арамора, не так ли?
Старший брат выглядел счастливым, даже окрыленным радостной вестью и теперь медленными глотками наслаждался тем вином, которое держали в дворцовом погребе еще со времен его рождения. С лица не сползала улыбка, с которой он провожал взглядом покидающего чертог доктора. Глаза, как показалось эльфу, у него даже заблестели. Будущего отца переполняли эмоции.
Младший же все время вел себя сдержанно, словно показывая, что явился в Донар по делам, а не для того, чтобы праздновать пополнение в семье. Радости своего брата он не разделял, хоть и пытался изобразить на лице что-то вроде улыбки. Но ему не удалось обмануть этим Багумира. Тот, в свою очередь, старался не замечать чересчур серьезного настроения эльфа и даже делал попытки хоть как-то развеселить его.
- Это так, – отвечал король Донарийский. – Дядька приехал сюда прямиком из Морреса. И, как оказалось, он сын простого конюха. Ты представляешь? Хех, вот уж не думал, что дети неблагородных кровей могут вырасти такими умными и полезными людьми.
- В Араморе, - зазвучал менторский тон регента, - иные взгляды на понятие о благородности крови. Араморская чернь получает образование, а такие, как этот сын конюха, становятся учеными. Крепостные уже не крепостные, а феодалы не вправе высечь своих слуг. Власть короля ограничена Конституцией, и рано или поздно этой власти он лишится совсем. Деррик считает, что его методы правления носят прогрессивный характер. Но тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: Арамор ждет та же судьба, что и Фрайю. В мире нет и не будет формы правления лучше, чем абсолютная монархия. Только грамотный самодержец может привести свою страну к процветанию.
Багумир критично взглянул на него и допил остатки вина в кубке. Бесцеремонно вытерев рукавом халата рот, он полностью повернулся к нему и поинтересовался:
- Что с тобой такое, братец? Улыбнись ты хоть на минуту. Ты можешь строить из себя хладнокровного политика на глазах у этих попрошаек и шарлатанов, но зачем вводить в заблуждение меня? Я ведь знаю, что ты не такой на самом деле, знаю тебя с самого детства. Я видел много раз, как ты смеешься, и не раз утирал твои слезы. Пусть про тебя говорят, что ты бессердечный чародей, на уме у которого лишь политика и магия. Но мне-то известно, что это не так. Я прекрасно понимаю, что когда ты являешься в мой дворец не верхом на коне, то все очень серьезно. Но полчаса назад мне сообщили, что я стану отцом. Отцом, понимаешь? А ты станешь дядей, Таленэль. Позволь себе хотя бы на минуту отвлечься от всех проблем и порадоваться за меня. К тому же, теперь все проблемы должны решиться. Ведь жена подарит мне наследника – а это, как ты сам говорил мне полгода назад, залог того, что трон достанется мне.
- Я уже поздравил тебя, Багумир, - как-то печально или устало улыбнулся чародей, - и поздравляю еще раз. Я искренне рад, что ты станешь отцом. Рад за вас с Жозефиной. Ведь все заметили, с каким обожанием ты смотрел на свою невесту в день свадьбы.
- О да, тут ты верно подметил: я безумно ее люблю, братец. Видел бы ты меня, когда у нее начались эти… симптомы. Целыми ночами не спал, не отходил от нее ни на минуту. В какой-то момент я даже подумал, что все это – кара мне за то, как я обидел нашего Дункана в тот вечер… Я долго размышлял над той ссорой, Таленэль. И хотел бы с ним увидеться, попросить прощения.
Серебряное Диво промолчал. Замолк и Багумир, опустив взгляд и осмысливая им же сказанное.
- И все же не будем о плохом, - словно очнулся он и снова ободрился. – Ведь я стану отцом! Возглавлю империю, как того требуют наши законы, и обеспечу ей будущего императора, как того хочет наш народ… Надо еще вина. Стой здесь, братец, я позову лакея.
- Погоди, Багумир. – Он остановил его, положив руку ему на плечо, когда тот уже собрался переступить порог балкона. – Нужно обсудить то, зачем я прибыл. Обсудить немедля.
Король, на мгновение замерев на одной ноге, тут же развернулся и удивленно уставился на чародея, по-прежнему держа руку на позолоченной дверной ручке. Затем он все-таки закрыл дверцу и всем своим видом показал, что намерен выслушать волшебника. Но прежде чем тот успел что-либо произнести, Багумир, задрав брови, насмешливо вопросил:
- Это не может подождать, пока мне принесут вино? – Эльф покачал головой, и тогда Багумир, устало вздохнув, скрестил руки на груди. – Хорошо, выкладывай.
Регент провел белыми тонкими пальцами по каменным перилам с резными фигурами в виде львов и русалок, и по ним, словно эхо, прошлась легкая вибрация. Незримый энергетический барьер изолировал балкончик от внешнего мира, не пропуская через себя ни звуков, ни запахов. Старший брат не раз видел, как Таленэль проделывает нечто подобное, когда не хочет, чтобы их разговор услышали. Это навело его на мысль, что время веселых бесед окончено. Улыбка и насмешливое выражение лица бесследно исчезли.
Багумир поставил кубок на тумбу, служившую подставкой для цветов, и оперся на твердые перила.
- Должен признать, - начал Таленэль слегка грустно, - этот разговор тебя огорчит. Я сожалею, что столь неприятными вестями мне приходится омрачать тебя в такой день.
- Давай уже, - отмахнулся король Донарийский, - говори. Не люблю долгих прелюдий. Что уже случилось за время моего отсутствия?
- Дункан случился. – Багумир закатил глаза, ничуть не удивившись тому, что речь пойдет именно о среднем брате. В глубине души он догадывался с самого начала, кого придется обсуждать. Но следующие слова регента все же повергли его в шок. – Наш брат решил развязать войну.
Тишина.
- С кем? – после долгой паузы спросил ошеломленный король, словно не понимая или боясь понять. – С кем он решил развязать войну, братец?
- С тобой, - с каменным лицом ответил чародей, - и со мной.
Багумир оцепенел не в силах произнести ни слова, пытаясь осмыслить эту новость. В тот момент на его лице читалось недоверие и недопонимание. В дополнение к этому уголки его рта слегка подрагивали, словно он готов был вот-вот рассмеяться, решив, что услышанное – долгожданная шутка, розыгрыш наконец-то повеселевшего брата. Но, простояв в напряжении с полминуты в ожидании дикого хохота Таленэля, Багумир пришел к выводу, что его не обманывают. Однако даже тогда он не смог поверить.
- Ну конечно! – не выдержал он, насмешливо задрав брови и весело хлопнув его по плечу. – А ты мастак людей разыгрывать, дружище. Не раскололся ни на секунду! Я почти поверил.
Но суровое выражение лица и ледяной взгляд волшебника так и остались неизменными, говоря о том, что его слова сказаны всерьез. Владыка Донарии еще с какое-то время смеялся над «удачной шуткой», стараясь не замечать то, как на него смотрит брат. И все же спустя минуту до него стало доходить. Улыбка сползла с лица, а в глазах поселился ужас. По спине пробежал холодок. Он не хотел верить.
- Это правда? – спросил Багумир, заметно помрачнев.
- Чистейшая, - кивнул эльф. – Он не стал объявлять войну и лишь вероломно напал, как последний трус.
- Когда это произошло? – Король схватился за лоб, словно его бросило в жар.
- Несколько дней назад захватчики вторглись в твои владения.
- Но почему, - не понимал Багумир, - я об этом не знаю? Почему ты знаешь о происходящем в моих владениях больше, чем я?
Регент подошел к краю балкона и положил ладони на перила, обводя взглядом красоты Донарского дворца. Время от времени в амбразурах крепостных стен мелькали до блеска начищенные доспехи часовых. Стражники с алебардами, патрулировавшие внутренний дворик, салютовали своему монарху, не зная, что тот их услышать не может. По небольшому садику меж яблонь и слив гуляли павлины. Служанки-эльфийки не спеша поливали клумбы. Затем Серебряное Диво уставился на далекие перистые облака, застывшие высоко над верхушками оборонительных башен.
- Ты бы и не узнал, - ответил он безмятежно. – Люди Дункана не оставляют никого в живых, сжигают деревни, осаждают крепости, нападают на торговые пути. Если какой-то гонец и будет послан к тебе, вряд ли он доберется сюда. Я же узнал об этом из своих источников.
- Проклятье, да не могу я поверить, что Дункан напал на меня! – взорвался Багумир, с размаху сбросив кубок с тумбы. – Дункан! Кто угодно, но только не он! Как он мог отважиться на такое в одиночку? Это же Дункан!
- Боюсь, брат, - заметил Таленэль, - он действует не в одиночку. До меня дошли сведения, что короли Арамора, Бреонии, Валахии и Валодии присоединились к нему.
- Ну это уже просто абсурд! Абсурднейший абсурд, - покачал головой король. – Не мог он так поступить. Мало того, что это нарушение нашего Договора о ненападении – это самая настоящая измена. Две сотни лет держался Союз Четырех королевств. Короли Донарии, Маэрны, Альсорны и Рокии обязались поддерживать друг друга, защищать наши границы. Но никак не помогать чужакам грабить и жечь наши дома! Дункан не мог так поступить!
- Во-первых, - пропел эльф, - Дункан убежден сам и пытается убедить других, что мы первые нарушили этот Договор, сговорившись против него.
- Что за вздор!
- Во-вторых, он назвал свое вторжение Крестовым походом. Походом против «нечестивого чародея и тех, кому он затуманил разум». То есть против тебя и меня.
- Что за вздор!
- И в-третьих, он заключил с соседними королевствами соглашение, которое позволит ему захватить трон империи и отделаться минимальными территориальными потерями. Так уж вышло, что не он один недолюбливает эльфов. Наши соседи видят угрозу в том, что наше государство сейчас возглавляет остроухий регент, не говоря уже о том, что этот регент – чародей.
- Маэрна – единственное северное королевство, отказавшееся от чародеев. Какого черта другим не нравятся твои увлечения?
- Видишь ли, брат мой, - едва заметно ухмыльнулся Таленэль, - наши соседи не против традиции, чтобы монархам прислуживали придворные маги. Но видеть волшебника во главе граничащей с ними империи они не хотят. Особенно волшебника нечеловеческой расы.
Багумир облокотился о перила и схватился за голову, надеясь, что бредит или видит дурной сон. Таленэль продолжал:
- В силу этих неприятных для нас с тобой событий нам нужно обсудить наш дальнейший план действий. Если же ты, конечно, не предпочитаешь сидеть, сложа руки, и смотреть, как твои города один за другим достаются Дункану, а твои подданные переходят на сторону победителя.
- Но ведь ты слышал, - с тенью надежды в глазах взглянул на него Багумир, - что моя жена ждет дитя. Ты сам говорил, что это станет опорой моей власти.
- Опорой, - подтвердил Серебряное Диво. – Но эту власть еще нужно заполучить. И сделать это следует так, чтобы тебя не смогли обвинить в узурпаторстве или обмане. Нас с тобой оклеветали, брат мой. Теперь любой наш неосторожный шаг будет только на руку Дункану и его приспешникам. Любое необоснованное действие может привести к тому, что наши подданные перейдут на его сторону.
- Я не понимаю, - сокрушенно покачал головой тот, - как нам теперь действовать, чтобы Дункан при этом не получил лишний раз доказательств нашего «заговора». Что мы можем, кроме как собрать все свои силы и организовать контрнаступление? Да и где мы найдем столько сил, чтобы противостоять пяти королевствам?
- Ты же знаешь, братец, - усмехнулся регент и коварно сверкнул изумрудными глазами, - у меня всегда найдутся идеи.