Глава XX (продолжение)

- Поздравляю, - оскалился Абигор. – Значит, ты не зря нашел своему брату жену. Полагаю, коронация пройдет в ближайшие дни? Значит, я буду служить не просто королю эльфов, но императору. Это большая честь.
- Радоваться пока еще не стоит ни тебе, ни мне. Особенно тебе. Сегодня произошло то, из-за чего твоим рогатым и пернатым братьям придется поторопиться. – Оскал демона пропал, а безобразное лицо его в недоумении нахмурилось. – Багумир – идиот, не способный постоять за свое королевство и ни в коем разе не годный на роль императора. Как оказалось, им весьма легко манипулировать. Но даже этот кретин, сам того не понимая, указал мне верный путь к Драконьей короне.
- Неужели? Так ты полагаешь, что Корона действительно спрятана в Бал Ардане?
- И да, и нет, - ушел от ответа Таленэль. – Пока мы не провели Ритуал, раскрывать свои карты я не собираюсь по вполне понятным причинам.
- Ладно, - фыркнул Абигор. – Не хочешь говорить – твое право, господин император. Я постараюсь ускорить процесс. Надеюсь, и твой человечек не запоздает. Но ответь мне всего на один вопрос, Белоснежный. Ты все-таки знаешь, где найти Драконью корону?
- Да, демон, - уверенно и твердо произнес он. – Теперь я знаю, где найти Драконью корону.
Могучий воин Ада расплылся в довольной улыбке, обнажавшей его гнилые острые зубы. Лицо гордого чародея, не терявшего мрачного обаяния, осталось непроницаемым, а взгляд его, как всегда, холодным.
«Это твое последнее испытание, - вспоминались Когтю слова хозяйки. – Осталось всего немного, прежде чем ты сможешь послужить своему королю».
Он проделал немалый путь, чтобы наконец услышать от нее это. Количество убитых им жертв давно уже перевалило за сотню. Негр помнил каждую смерть. Раскроенные черепа работорговцев, пленивших его племя, сгоревшие заживо плантаторы, коих он заботливо запирал в их же собственных домах, расчлененные монахини на празднике Святого Андре – все эти убийства навсегда остались в его памяти.
Его уже не интересовало, кто и в чем провинился перед госпожой. Он просто резал, колол и рубил. И делал это с превеликим удовольствием. Коготь порой забывал, какую цель изначально преследовал, когда пошел на службу беловолосой эльфийке. Сознание его помутилось: то ли от кровопролития, то ли от запретного лакомства, коим его поила Гвиатэль. Конечно же, упомянув нечеловеческую силу и обострение всех чувств, она не стала рассказывать покорному слуге о том, к каким еще последствиям приводит кровь темных эльфов.
Этот наркотик не только вызывал неизлечимую зависимость, спасти от которой могла только смерть, но и превращал простого смертного в безвольного садиста. Коготь не смел уже даже задумываться о том, чтобы перечить приказам хозяйки. Он делал все, что та ему велела без всяких сомнений. Лишь изредка его сознание прояснялось, заставляя осмыслить, что он натворил, и тогда в мыслях раздавался голос, требующий остановиться. Но затем эмоции пропадали, оставляя место ледяной ярости и бесконечному желанию служить. Во всем этом даже была какая-то ирония: беспомощного чернокожего спасли от работорговцев, чтобы он в результате все-таки стал рабом.
Более того, от регулярного употребления крови темных эльфов его организм стал разрушаться. На груди и руках появилась сыпь, которую он долгое время старался не замечать, вскоре переросшая в болезненные язвочки. Местами кожа начала облазить. Десны кровоточили, и казалось, что зубы вот-вот начнут выпадать. Глаза покраснели. Все это порой вызывало дикую боль, перестающую в ненависть ко всему живому. Коготь не рассказывал об этих симптомах госпоже, хоть она и без того знала о них.
Одетый в затертую, пропахшую гарью и потом и местами порванную кожаную куртку, ступая тяжелыми ботинками по замерзшей земле, Коготь почти не чувствовал холода, хотя этим утром перед рассветом траву покрывал легкий иней, а изо рта вырывался пар. Он слышал, как часто бьется его сердце в предвкушении нового кровопролития. Временами останавливаясь, чтобы свериться с картой, негр брался за топор. Потратив всего несколько мгновений на то, чтобы ощутить его грубую рукоять в своей ладони, он, словно наркоман, испытывал неописуемое блаженство и продолжал идти.
Сиротский приют имени святого Джузеппе, куда его отравила Гвиатэль, находился в весьма необычном для таких заведений месте: в деревне Алькей, что возле железного рудника, в двадцати милях к юго-востоку от Тибера. В этой деревне жили те, кого работать с утра до ночи с киркой в руке вынуждал не судебный приговор, а самая обыкновенная крепостная повинность, характерная для большинства стран той эпохи. Владел же Алькеем жадный и мало кем любимый человек, требовавший от своих подданных, чтобы те звали его бароном. Естественно, никакого титула на самом деле он не имел.
Свободные горы, которые нисколько не оправдывали на деле своего названия, тянулись вдоль границы с Рокией, отделяли ее от Фрайи и славились своими несметными залежами руды, добыча которой приносила немалый доход. Но, чтобы не ограничиваться этим доходом, самозваный барон решил построить приют, в который принудительно тащили беспризорников и обманом или силой отнятых у родителей детей.
Естественно, эта идея посетила его вовсе не из благородных побуждений. Потому и сам приют оказался обыкновенным борделем, куда захаживали чернорабочие, чтобы потратить последние деньги, или остановившиеся переночевать в Алькее путники. Детям вырывали передние зубы, а за попытку бежать выкалывали глаза и отправляли попрошайничать на улицы. Таким образом, настоятелям приюта удавалось воспитать в них покорность и развеять всякие мечты о свободе. Это давало дополнительную прибыль Барону, который и сам временами навещал заведение – в основном, чтобы проверить качество обслуживания.
Оказавшись внутри кольца из двух рядов частокола, Коготь увидел всю прелесть деревенской жизни на границе Маэрны. На рассвете разбуженные петухами просыпались мужики. Некоторые в это время уже направлялись в поле, сопровождаемые лаем собак или же криками жен. Те, кого ждала работа на руднике, с дозволения Барона вставали чуть позже остальных. Женщины в это время, бранясь между собой, таскали в дом ведра с водой, а детвора неохотно умывалась. Всюду пахло навозом, дымом и чем-то еще, чего негр разобрать не мог, а от поднявшегося шума, при его-то обостренном слухе, голова начала гудеть.
«Я буду ждать тебя там, - прозвучал в голове голос госпожи. – Не задерживайся».
Коготь не знал, по какой причине эльфийка вдруг возжелала поприсутствовать при выполнении им задания. Но теперь ему хотелось поскорее ее отыскать, чтобы не застрять посреди всего этого гама и не сойти с ума. Он растерянно поглядывал по сторонам, ища глазами хоть что-то, что выглядело бы, как приют. Идя по грязи, смешавшейся с экскрементами животных, негр ощущал на себе любопытные и пугливые взоры местных: в этих краях деревенщина редко могла увидеть чернокожего.
- Чо пялишься? – то и дело слышал он от неприветливых мужиков, иногда даже угрожавших кулаками или ножами. – А ну, пшел вон отседова!
Он брел мимо бревенчатых хат, из окон которых на него с открытыми ртами глядела детвора, видел плавильню и кузницу, где добытая руда превращалась в оружие, доспехи и слитки. Облаченные в кольчугу с шишаками охранники не подпустили его близко к большому трехэтажному дому, где, без сомнений, жил тот самый Барон, который всем здесь заправлял. Торгаши на рынке стали прятать свои помидоры, когда рядом показался чернокожий чужак. Появиться, не привлекая к себе внимания, как это любила делать хозяйка, у него явно не получилось.
В конце концов, он нашел то, что искал. Сиротский приют имени святого Джузеппе представлял собой бревенчатый дом, по размерам почти не уступавший господскому и стоявший неподалеку от южных ворот, у местной часовенки. Учитывая немалый размер деревни, Когтю пришлось долго и упорно его искать, морщась от раздражающей вони, к которой невозможно было привыкнуть, и злясь каждый раз, как раздастся удар кузнечного молота.
Приют огородили каменным забором высотой в семь футов и с внутренней стороны вдоль всего периметра рассыпали битое стекло и расставили капканы, чтобы дети не пытались сбежать или чтобы чужаки не лезли, когда им вздумается. Здесь цвела небольшая клумба, над которой трудились сами сироты под надзором настоятеля. Войти сюда и увидеть эту красоту можно было только через калитку, которую стерегла изнуренная девушка-подросток лет пятнадцати.
Как сторожевая псина, она носила железный ошейник с цепью, пристегнутой к воткнутому в землю столбу. На столбе висел колокол, в который ей следовало звонить, если в приют попытаются проникнуть посторонние. Судя по ее новому пышному платью, хоть и не подходившему ей по размеру, настоятель не жалел денег на одежду, покупая воспитанницам красивые вещи. Неудивительно, ведь о товаре зачастую судят именно по обертке.
Снаружи, у самого забора, на скамейке сидела Гвиатэль. Госпожа приехала в Алькей, как и обещала, раньше своего слуги, нарядившись в свои излюбленные цвета: светло-зеленые брюки, заправленные в высокие черные сапоги, лисий меховой жилет и салатовая хлопковая блуза под ним. Поверх всего этого она накинула светло-серый походный плащ с капюшоном. Прикрыв голову, чтобы никто не увидел ее эльфийских очертаний лица, ушей и снежно-белых волос, она ждала негра. При его появлении разведчица вскочила на ноги, подошла вплотную и, поправляя его куртку, вполголоса проговорила:
- Не надо показывать оружие раньше времени, дружок.
Из-под капюшона сверкали ее глаза.
- Пойдем внутрь, - подмигнула она. – Здесь по утрам не намного теплее, чем в треклятом Тибере.
Вдвоем они приблизились к калитке. Эльфийка шла чуть впереди, а Коготь, как и подобало слуге, на шаг отставал. Увидев желающих войти гостей, светловолосая девчушка с цепью на шее выдавила на слегка запачканном личике улыбку, но прежде чем открыть, обратилась к пришельцам звонким голоском:
- Добро пожаловать в приют имени святого Джузеппе, добрые путники! Желаете пожертвовать пять крон и войти?
- Чего только не сделаешь ради бедных сироток, - неохотно вздохнула Серебристая Змея, огорченная такими высокими ценами, порылась в карманах и, позвякивая в кулаке монетами, ответила: - Да, желаем, дитя.
Девчушка отворила калитку, впуская гостей, сделала реверанс, продемонстрировав заодно свое декольте, и протянула руку ладонью кверху. Гвиатэль вручила ей пять серебряных и жестом велела Когтю следовать за собой. Но тут светловолосый сторож на цепи протестующе загородил собой дорожку к двери приюта. Эльфийка вопросительно взглянула на нее, не понимая, чего она хочет, а негр полез рукой под куртку, готовясь выхватить топорик.
- Пять крон, - пояснила девушка, - с каждого посетителя.
Чернокожий заметил, что у нее не вырывали передних зубов. Очевидно, она отличалась особой послушностью.
- Надеюсь, обслуживание у вас того стоит, - недовольно кривя губы, раскошеливалась госпожа. – Не потеряй их.
Привратница закрыла за ними калитку. Эльфийка поднялась по ступенькам, толкнула дубовую дверь и скинула с головы капюшон. За ней вошел и негр. Когда они оба оказались внутри просторного бревенчатого дома, заиграла арфа, а с галереи на втором этаже посыпались вниз лепестки роз. Послышалось приятное сопрано. Еще с порога Коготь ощутил аромат благовоний, просто дурманивший после прогулки по смердевшей навозом деревне. К ним навстречу шествовала одетая в вызывающе короткое и украшенное глубоким вырезом платьице настоятельница.
- Приветствую вас в нашем скромном приюте, - улыбалась она. Ее вьющиеся рыжие волосы беспорядочно спадали на плечи и грудь. На лице сияли веснушки, которые только украшали еще не пожилую, но уже зрелую женщину с вибрирующим, похожим на мурлыканье, голосом. – Чего желаете? Быть может, вы хотите помолиться с нашими сиротками? Или же вы пришли, чтобы усыновить кого-то из них? А может, вы просто хотите пообщаться с ними: уделить им внимание, приласкать и согреть их юные сердца своей любовью?
Судя по тому ступору, в который на мгновение впала хозяйка, негр решил, что она, как и он, ошеломлена тем, какие услуги предлагались в приюте. Коготь знал из ее рассказов об этом месте, чего здесь следовало ожидать. Но ему казалось, что настоятели хоть как-то постараются завуалировать весь разврат, за который платили посетители. Вместо скромного на вид заведения, где детей растлевают в специальных потайных комнатах, он увидел самый обыкновенный бордель, ничуть не скрывавший того, чем здесь занимались.
Первый этаж представлял собой просторный зал с десятью дверями в приватные комнаты: пять дверей слева от входа и пять справа. Вдоль стен, увешанных картинами эротического характера, располагались диванчики и кресла с мягкими красными или розовыми подушками для ожидавших своей очереди клиентов. Здесь преобладали нежные алые оттенки, при тусклом освещении расслабляющие и помогающие настроиться на любовные утехи.
На второй, верхний, этаж вела широкая лестница, справа от которой виднелась дверца, ведущая на кухню. Ступеньки покрывал узорчатый ковер. Наверху была украшенная нежно-розовыми навесами галерея, куда также выходило еще десять дверей по обе стороны от главного входа. Отсюда любопытные воспитанники и воспитанницы, опершись о перила, наблюдали за пришельцами и ждали, когда всех позовут вниз на смотрины.
- Вы предпочитаете мальчиков или девочек? – спросила, не меняя улыбки, настоятельница. – А может, и тех, и других сразу?
Эльфийка, не скрывая своего шока, глянула через плечо на негра. Тот стоял с хмурым лицом, чувствуя, как язвы на коже опять начали болеть. Ему захотелось сделать пару глотков волшебной крови. Но хозяйка приказала растянуть флакон на три дня, поскольку запасы ее были на исходе. Все это не на шутку злило и раздражало Когтя. Десны опять кровоточили от того, как он стискивал зубы. Под ногтями зудело так, будто там роились черви. Рука сама полезла под куртку, нащупала грубую рукоять, обмотанную кожаными ленточками. Это прикосновение слегка успокоило его.
- Спешу вам сообщить, - продолжала настоятельница, - что здесь вы найдете самые разные, прекрасные цветки со всех стран Эльфиана. У нас есть и почти совершеннолетние жеребцы и искусительницы, и едва начавшие созревать подростки, и ребятишки помладше.
- Это… - замялась Гвиатэль, неуверенно кивая. – Это впечатляет.
- Еще бы! – обрадовалась рыжеволосая. – Если вы хотите, я могу позвать всех сюда. Мы подберем идеальных партнеров для вас и вашего супруга.
- Даже не знаю… - Коготь услышал в ее голосе знакомые нотки. Эльфийка начала играться с жертвой, изображая неопытную развратницу. Негр не видел в тот момент ее лица, но не сомневался, что госпожа для убедительности даже покраснела. Финалом этого спектакля должна была стать кровавая бойня – то, чего он все никак не мог дождаться. – Я никогда раньше этим не занималась. Ну, вы понимаете.
- Понимаю, миледи, - ехидно хихикнула женщина. – Все бывает в первый раз.
- Я слышала, что к вам в приют захаживают рудокопы. – Серебристая Змея вела себя стеснительно, показывая, как ей неловко. – Это правда?
- Да, это так. Но, смею вас заверить, в нашем приюте мы следим за состоянием наших воспитанниц и воспитанников с особой тщательностью: все они чисто вымыты, где надо – выбриты. А за их здоровьем ухаживает врач Его превосходительства.
- И все же есть у вас те, к кому не прикасалась еще рука чернорабочего?
- А-а-а! – протянула она, сделав реверанс. – К нам пожаловали господа дворяне! Понимаю, понимаю. Вы знаете, стоимость каждого из воспитанников разная. Когда к нам приходят мужики, у них зачастую денег кот наплакал. Поэтому и берут они только тех, за кого могут заплатить. В основном это беззубые и некрасивые дети. Но для вас у нас найдутся даже те, кто до сих пор не лишился своей невинности! О да! Хотя, это будет стоить чуть дороже.
- Так значит, - удивилась эльфийка, - нужно платить не только за вход?
- Разумеется! Некоторые платят только за вход, а затем просто молятся с нашими детьми. Некоторым достаточно общения с ними. А кто-то даже приносит им поесть, хотя, уверяю вас, в этом нет никакой нужды, поскольку нас хорошо финансирует милорд. Все это, как вы понимаете, бесплатно. Однако, если кто-то приходит усыновить ребенка или же приласкать его, мы взимаем плату. Клиент дает деньги за хорошо проведенное время, а это, в свою очередь, покрывает расходы на врача, одежду и еду. После особо горячих посетителей нашим деткам, бывает, действительно нужен врач… Это бизнес.
- Понимаю…
- Ну так что, миледи, велите всех позвать вниз и позволить вам выбрать?
- Сделаем иначе. – Коготь снова услышал нотки коварства в ее голосе. – Я заплачу вам сразу за всех.
- За всех?! – изумленно вытаращила глаза настоятельница.
Игра на арфе неуклюже оборвалась. Прекратилось и пение. Приют окутала тишина, прерываемая, разве что, доносящимися снаружи голосами деревенщины и ударами кузнечного молота. Затем рыжеволосая, придя в себя, оглянулась и пригрозила кулаком очаровательной музыкантше. Снова раздалась расслабляющая мелодия и послышалось приятное сопрано.
- Что ж, - неуверенно улыбаясь, говорила настоятельница, - как прикажете. Но позвольте спросить: у вас хватит денег? Самые дорогие воспитанники у нас стоят по пятьдесят крон… В зависимости от того, каких именно услуг вы от них потребуете, конечно.
- Думаю, вас устроит расписка на семь тысяч? – Она вытащила из кармана сложенный несколько раз пополам листок бумаги, развернула его и показала печать некоего лорда. Коготь догадывался, что это – самая обыкновенная фальшивка.
- Семь тысяч крон? – рыжеволосая взяла в руки листок и несколько раз пробежалась по нему глазами. – Да на такие деньги я свой собственный Алькей построю!
Эта фраза была явным преувеличением, учитывая то, какие деньги Барон вложил в свою деревню. Но, если бы она выбрала для строительства место подальше от богатых полезными ископаемыми Свободных гор, то вполне могла стать владельцем роскошной усадьбы где-нибудь на берегу реки или живописного озера.
- Я хочу, чтобы вы заперли всех воспитанников и воспитанниц по комнатам, а ключ отдали моему слуге, - властно говорила Гвиатэль. – Сами же разыщите своих помощников и вместе с ними отправляйтесь на кухню.
- На кухню? – переспросила удивленная, но по-прежнему радостная настоятельница.
- На нее. Мой слуга запрет вас там. Не спрашивайте, зачем. Это моя скромная прихоть.
- Что ж, - проговорила та, жадно обнимая листок, - за семь тысяч крон я и ужин велю на вас приготовить!
- Не стоит. Мой слуга проследит за тем, чтобы все двери были надежно заперты. – Затем она будто что-то вспомнила и с улыбкой добавила: - Кстати, для нетронутых детишек отведите отдельную комнату на втором этаже.
Как она и велела, по комнатам обоих этажей распределили воспитанников, включая молодую певицу и обворожительную музыкантшу, предварительно их вымыв и опрятно одев. Затем готовая за такие деньги сама отдаться негру или эльфийке настоятельница, припрятав расписку, поспешила на кухню, позвав с собой всех своих помощников. Две связки ключей она отдала Когтю, который сразу же закрыл все двери на замок и вернулся к хозяйке.
- Задача теперь проще простого, - усмехнулась она, забирая одну из связок. – Начни с любой комнаты. Помни, что все это – твое испытание. Убийство отравляет душу, разъедает ее. А для Ритуала нам твоя душа ни к чему. Убей этих детей, не щадя никого. И пусть внутри тебя воцарится пустота, а в сердце мрак, как того желает наш король.
Повторять или настаивать не пришлось. Коготь, давно переставший обдумывать полученные приказы, покорно отправился исполнять волю госпожи. Его не волновало, что теперь придется убивать ни в чем не повинных детей. Он даже радовался тому, что наконец-то ему представилась возможность взяться за топор, слиться с ним воедино и начать рубить всех подряд. От этой мысли сердце стало биться чаще, в крови заиграл адреналин, а на хмуром лице появилась ухмылка. Он шел сеять хаос.
Открыв первую дверь, Коготь вошел в небольшую уютную комнатку, в которой приятно пахло девичьими духами, фиалками, лавандой и розами. При виде топора пять девушек, коим на вид было не больше шестнадцати, не особо привлекательной внешности, занервничали. Но им казалось, что оружие – лишь часть извращенной фантазии того, кого им следовало ублажить. Одна из них держала в руке подсвечник, другая расстелила кровать, третья перелила воду из кувшина в металлическую миску, чтобы клиент мог помыть руки, четвертая начала раздеваться, а пятая подошла поближе, чтобы раздеть Когтя.
Но, обуреваемый яростью, он и не думал о том, чтобы предаваться плотским утехам с малолетними девицами. Первым делом он схватил за волосы и с размаху снес голову той, что собиралась снять с него куртку, на глазах у остальных. Воспитанницы замерли, не поняв, что сейчас произошло. Затем раздался хоровой визг. Полуголая брюнетка поспешила спрятаться за спинами своих подруг, которые в панике попятились назад. В считанные секунды Коготь раскроил им черепа, окропив кровью белые стены.
Из кухни донесся стук в дверь и обеспокоенный голос настоятельницы, услышавшей крики. Однако Гвиатэль нежно успокоила ее, предположив, что сиротки попросту не видели раньше обнаженных негров. Выскочив из комнаты, Коготь увидел, как его госпожа поднималась на второй этаж. Медлить он не стал и открыл следующий замок, увидев на сей раз четверых юнцов, с завязанными глазами стоявших на коленях в ожидании наказания. Желанная кара последовала неминуемо. С особым наслаждением он кромсал их обезглавленные тела.
Еще в нескольких комнатах, которые обошел негр, воспитанники оказались связаны и с кляпами во рту. Это существенно облегчало ему работу, поскольку в соседних покоях парни и девушки начинали визжать от одного лишь вида вооруженного топором психопата-убийцы, покрытого кровью с ног до головы. Время от времени, слыша эти вопли, рыжеволосая настоятельница начинала беспокоиться, но потом вспоминала, сколько ей заплатили, и тут же замолкала.
Когда негр дошел до второго этажа, он был уже весь в крови и местами в кусочках человечьего мяса. Оставались ошметки также и на топоре, который словно врос в его руку. Поэтому даже госпожа-эльфийка, оказавшаяся в одной из комнат в обществе крикливых девственниц, вздрогнула, увидев слугу в таком состоянии. Не желая слушать раздражающую какофонию, Коготь быстро усмирил сироток, зарубив их до смерти. Серебристая Змея вовремя отбежала в сторону, чтобы на нее не попали брызги.
- Ее здесь не оказалось, - огорченно вздохнула она и покачала головой. – Мне жаль.
- Кого не оказалось, миледи? – удивился негр, замерев в дверном проеме.
Из соседних комнат уже вовсю доносились встревоженные голоса воспитанников, заподозривших неладное. Не обращая на них внимания, Гвиатэль ответила:
- Твоей сестры. Видишь ли, друг мой, Анаис находится где-то здесь. – Негр от изумления открыл рот. Сознание опять прояснилось. В груди у него что-то екнуло, заныло. Он вдруг ощутил то, чего не ощущал уже долгое время, будто вспомнил, кем на самом деле является. – Вскоре после нашего с тобой знакомства я начала искать ее, как и обещала тебе. И нашла. Работорговец продал ее этому приюту, как экзотический товар, игнорируя анаманские законы. До последнего я надеялась, что она окажется в этой комнате, среди нетронутых девственниц. Но, как видишь, ее среди них нет. Должно быть, кто-то из проезжих, а может, и сам Барон заинтересовался экзотикой. Уверена, твоя сестра в одной из оставшихся комнат.
Коготь без всяких объяснений ринулся в соседние покои, уже не открывая двери, а вынося пинком, попутно расправляясь над встреченными сиротами с особой ненавистью, словно карая их за то, что среди них не оказалось его сестры. Обойдя весь второй этаж, с обеих сторон от входа, он так ее и не нашел. Оставалась лишь одна скромная коморка, которую он также закрывал на замок. Подойдя к ней, негр слегка дрожащей рукой вставил ключ. Внутри него боролись ярость и отчаяние, ненависть и страх, молодой и наивный Зимбеи и бесчувственный и жестокий Коготь. Сознание снова и снова прояснялось, затем поглощаясь жаждой убийств, жаждой послужить госпоже.
Он отворил дверь. Внутри, как и ожидалось, сидели напуганные кровавым пришельцем дети. В отличие от остальных им досталась самая бедная и тесная, похожая на чулан, пропахшая плесенью и сыростью комнатушка. Здесь было всего три ребенка не старше восьми лет: два мальчика и девочка. Все трое – чернокожие, закованные в цепи, как полагалось рабам, и одетые в жалкие лохмотья. Вглядевшись в их искаженные ужасом изувеченные лица, Коготь опешил и чуть не выронил топор. Среди них нашлась Анаис.
«Ты нашел ее, - эхом отозвался в голове голос Зимбеи. – Теперь ты ее спасешь…»
«Какая тонкая шейка, - раздался похотливый тон Когтя. – Снесешь ей голову одним ударом, словно курице».
- Должно быть, - послышался позади заинтересованный голос хозяйки, - этих детей держат здесь для любителей игр с подчинением. Цепи, скорее всего, они носят для правдоподобия. Хотя, может, и не для него. Как бы там ни было, убей их всех.
Негр продолжал смотреть в глаза сестре, не смея перечить и обсуждать приказ. Та, казалось, даже не узнала брата, покрытого кровью и человечьими ошметками с ног до головы, и тряслась от страха не меньше остальных. Коготь чувствовал, как в груди у него что-то сжимается, стонет. Разум просил остановиться, отпустить топор и забрать маленькую рабыню. Но тело, изнывавшее от боли и ломки, требовавшее новую дозу запретного лакомства, требовавшее больше убийств, не позволяло ему это сделать.
«Ты долго страдал, - успокаивал Зимбеи, - через многое прошел. Теперь ты отыскал Анаис. Кровью и потом ты добился того, чего так хотел. Я знаю, как тебе больно. Спаси сестру, увези ее подальше от этих мест. Ты умрешь без эльфийской крови, но умрешь свободным, зная, что тебе удалось выполнить обещание».
«Ты ведь не спешишь умирать, да? – издевался Коготь. – То, кем ты был раньше и к чему ты раньше стремился, теперь не имеет значения. Ты хочешь крови, хочешь убивать и служить – ты хочешь этого каждой клеткой своего тела. Чувствуешь, как ноют твои кости, зудят десны, ломит мышцы? А под кожей будто черви ползают? Не сдерживайся, убей этих детишек. Убей их всех. И тогда тебе полегчает – вот увидишь!»
Чтобы хоть как-то унять боль и выбросить из головы садистские мысли, он с особым энтузиазмом и злобным рыком зарубил двух воспитанников, отчего Анаис пронзительно завизжала и попыталась отползти к стене, но короткая цепь ее не пустила. Коготь оглянулся и вопросительно уставился на свою госпожу, словно спрашивая ее, разрешит ли она не делать этого. Гвиатэль улыбалась, глядя на мучения слуги, и прямо-таки сгорала от любопытства, что же произойдет дальше.
- Убей ее, дружок, - повторила она, искренне веселясь. – Отруби ей голову, размажь ее мозги по стене – сделай то, что ты умеешь лучше всего.
Девочка продолжала биться в истерике, пытаясь спастись, но не в силах разорвать цепь. Видя ее отчаяние, негр замешкался.
«Не делай этого, - раздался в голове голос Зимбеи. – Прошу, не надо! Остановись, пока не поздно. Забери ее с собой и беги. Беги так далеко и так быстро, как только можешь. Прячься, чтобы ни Гвиатэль, ни ее король не смогли найти тебя. Беги!»
«Жизнь одной соплячки не стоит того, - парировал Коготь, - чтобы разочаровывать хозяйку. Ты же не хочешь огорчить госпожу?»
- Она, - с трудом выговаривал он слова, стискивая зубы и каждую секунду борясь со своим телом, норовившим исполнить приказ без дозволения разума. – Моя. Сестра.
- Я знаю, дорогуша, - умилялась эльфийка. – Поэтому ты и должен ее убить.
«Не слушай ее! – не унимался Зимбеи. – Ты можешь сопротивляться. Нанеси удар этой белобрысой, пока она этого не ждет. Убей ее и освободись от ее чар. Спаси свою сестру».
«Какой смысл пытаться убить того, - раздался в голове насмешливый голос Когтя, - благодаря кому ты до сих пор жив и свободен? Госпожа дала тебе шанс наказать предателей, использовавших тебя, наделила тебя огромными возможностями. Но ведь ты не предатель? Ты не посмеешь восстать против единственного друга».
- Зачем. Вы. Требуете. Этого. – На его лице выступили уродливые вены, сосуды в глазах полопались.
- Затем что ты – просто слуга. Пустое место. У тебя не должно возникать никаких вопросов. Ты просто должен исполнять приказ, доказывая мне свою верность. Ты думал, твое испытание заключается только в том, чтобы перебить этих детишек?
«Ты никакой не слуга, - умолял Зимбеи. – Ты не убийца. Вспомни те дни, когда твое племя не знало бед, а ты не помышлял о мести. Вспомни, каким ты был. Ты должен был стать вождем, как твой отец. Еще есть шанс все исправить. Ты нашел сестру. Ведь ради нее ты пошел на службу к этой змее. Хватай Анаис и беги отсюда! Разруби цепь топором. Отруби белобрысой голову».
«Раскрои соплячке череп, - грохотал в голове голос Когтя. – Ты знаешь, что пути назад уже нет. Ты знал, на что шел, когда согласился служить госпоже. Ты – безжалостный убийца. Она – твоя хозяйка, твой друг и твоя защитница. Она дала тебе свободу, силу и превосходство над смертными тварями. Ты не посмеешь ни ослушаться ее, ни восстать против нее. Не укусишь руку, которая тебя кормит».
Он медленно и дергано повернулся к сестре. К той, кого несколько месяцев назад потерял, не сумев защитить от работорговцев. К той, что теперь не узнавала его и видела в нем адское создание, всеми силами пытаясь спастись, но тщетно. Негр снова и снова старался разжать пальцы, которыми держал топор, пытался заставить непослушное тело отступить. Но вместо этого Коготь схватил рыдающую и брыкающуюся Анаис за кудрявые волосы и притянул к себе.
- Нет, испытание заключается не в этом. Убийство прожигает душу – это так. Но сейчас я хочу, чтобы ты окончательно убил свою волю. Понимаешь? Я должна знать, что в тебе не осталось и следа гордости, сострадания и прочих человеческих эмоций. Ты нужен мне только как послушная кукла, без души и чувств.
«Ты слышишь ее? – кричал Зимбеи. – Она использует тебя! Ей не нужен ты – Гвиатэль хочет заполучить твое тело. Ее не интересуют твои беды – ей нужна только польза, которую она может из тебя извлечь. Белобрысая обманом втянула тебя во все это, заставила творить такие ужасные вещи. Ты можешь еще спастись сам и спасти сестру».
«Сделай это! – настаивал Коготь. – Ты же знаешь, какая награда тебя ждет. Бодрящая, соленая, сытная кровь темных эльфов. Тебе не забыть ее вкуса и аромата, не выкинуть из головы эту жажду. Ты знаешь, какую силу она дает. Ты хочешь ею обладать. И ты хочешь служить».
Негр зарычал, из последних сил сопротивляясь самому себе.
- Твое тело тебя не слушается, - щебетала Гвиатэль. – Странно, да? Ты думал, твой организм разрушается? Все эти язвы на коже, выступающие вены, кровоподтеки. Нет, дружок, твой организм преображается, чтобы его можно было использовать. Кровь темных эльфов, что ты пил, теперь будет течь в твоих жилах. Еще немного – и ты сам станешь темным эльфом, как того хотел наш король. Твое тело – больше не твое тело. Оно ничье и будет делать то, что ему хочется, пока его не займет новый хозяин. А хочется ему служить мне и нашему королю. И теперь ты сейчас сделаешь то, что должен сделать, чтобы освободить место новому господину.
Зимбеи молчал, побежденный и загнанный глубоко во тьму искалеченного разума.
«Давай, - настойчиво хрипел Коготь, - ты давно сделал выбор. Докажи хозяйке свою преданность и порадуй ее кровавым месивом. Покажи ей, как выглядит костный мозг. Дай ей послушать, с каким хрустом топор входит в череп».
По щекам негра покатились последние, прощальные слезы. Он упал на колени, в багровую лужу детской крови, намотал волосы стонущей от боли Анаис на руку. Не успела эльфийка продолжить свою пламенную речь, как Коготь с размаху отсек девочке голову одним ударом. Затем он, шипя и рыча, продолжил кромсать ее обмякшее тело на глазах у госпожи, которая одарила его за это бурными аплодисментами. Он уже не пытался воспротивиться воле хозяйки и, словно наблюдая за своими действиями глазами другого человека, делал с сестрой все, что ему прикажут.
Когда обеспокоенную настоятельницу наконец-таки выпустили, она пришла в ужас, увидев реки крови и разбросанные повсюду части тела, и упала в обморок, когда на глаза ей попался обезображенный Коготь. Гвиатэль поспешила забрать липовую расписку, после чего послушный негр расчленил рыжеволосую и выпотрошил тех, кто попытался покинуть кухню. Пятнадцатилетняя привратница, пропустившая все веселье, так и осталась стоять снаружи на привязи, охраняя калитку.
- Теперь, мой друг, - пропела счастливая Гвиатэль, предвкушая награду за свои труды, - мы можем вернуться в Роким. Думаю, ты готов к Ритуалу.