Глава VIII

…Только смотреть будешь очами твоими
и видеть возмездие нечестивым…

(Псалом 90-й, отрывок)

- Да здравствует великий Асулем! – провозгласил кто-то с балкончика, чьего лица не было видно из-за слепящего полуденного солнца.
- Да здравствует великий Асулем! – подхватила толпа на трибунах единогласно.
Сам Асулем сидел со своей дочерью под тонким навесом, из-за которого никто не мог его разглядеть. Рядом покорно ждали распоряжений три чернокожие служанки-девственницы с зонтиками в руках. На балкончике также стояла охрана из двух пустынных воинов, вооруженных длинными духовыми трубками и ятаганами. Под палящим солнцем жарился оратор в багровой ливрее. Именно он и обращался к толпе. Рядом трудились двое чернокожих рабов, обдувая царька опахалами.
На трибунах сидело несколько сот человек. Порядок среди них поддерживали другие наемники. Конечно же, попасть на такое мероприятие могли лишь отличившиеся пираты и разбойники. Асулем воображал себя истинным цезарем, устраивая бои на арене для развлечения своих подданных и себя. Получить приглашение туда считалось среди работорговцев огромной честью, поэтому никто даже и не думал о том, чтобы отклонить его.
- Живущий под кровом Всевышнего… - шептал Айден молитву, чувствуя, как смерть с каждой секундой становится на шаг ближе к нему.
- Сегодня, - торжественно продолжал оратор, - вам выпала честь стать свидетелями того, как наш благородный владыка карает предателей и мятежников!..
- …Не убоишься ужасов в ночи; стрелы, летящей днем; язвы, ходящей во мраке; заразы, опустошающей в полдень…
- Сегодня кровь неверных и непокорных прольется от клыков ужасного и отвратительного монстра, от одного вида которого замирает кровь в жилах!
- …На аспида и василиска наступишь, попирать будешь льва и дракона…
- Вы готовы узреть возмездие?!
- Да!!! – орала толпа.
- Разбудите Горлокая!!! – приказал оратор.
Раздался трехкратный бой гонга, от которого завибрировала земля под ногами. Толпа затихла. Айден замер, вцепившись в рукоять меча, и стал оглядываться по сторонам. Никто не мог понять, откуда придет опасность: решетка, из-за которой в прошлые разы выпускали львов, оставалась закрытой. Кроме того, ранее никто не бил в гонг при начале состязаний – некоторые поговаривали даже, что он стоит там для красоты. Но слухи оказались ложными.
Когда гонг утих и земля перестала дрожать от его гула, Айден замолк. Ожидая появление врага, он готовился ко всему: к внезапному нападению со спины, к открытию одной из решеток и появлению оттуда невиданного чудища. Он даже не исключал, что кто-то крылатый набросится на него с воздуха. Но ему не пришло в голову, что призванный Горлокай возникнет у него из-под ног.
Вдруг Айден краем глаза увидел, как в двадцати шагах от него из песка начала расти извилистая горочка. Росла она в его сторону. Спустя мгновение замешательства до него дошло, что происходит – и очень вовремя. Едва он успел отскочить в сторону, как в том месте, где он только что стоял, из-под земли словно ударил гейзер. На поверхность с жутким ревом, похожим на рев моржа, вырвалось нечто огромное, толстое, длинное и омерзительное.
- Господи, помоги мне…
Айден полусидел-полулежал, прислонив ноющий затылок к прохладной древесине и глядел в пустоту, вспоминая события того дня. В тот момент Гвиатэль обсуждала что-то на эльфийском языке с другой представительницей ее расы. Та была чуть пониже ростом, из-под ее салатового капюшона выбивались золотистые локоны. Лица ее узник не видел. Да и не пытался разглядеть, не придавая даже значения ее появлению.
Гвиатэль разговаривала с ней, сидя на стульчике и закинув ногу на ногу, накручивая белоснежные пряди на палец. Единственное, на что Айден обратил в тот момент внимание – на худобу ее стройных и длинных ножек. Но тут же представил, как эти изысканные сапоги топчут его разбитое в кровь лицо, когда Мозгроправу надоест выполнять свою работу. Несомненно, на ее сахарных губах в ту минуту сияла бы довольная улыбка.
Та, что даже в темном карцере не сняла капюшон, стояла чуть ли не по стойке смирно и отчитывалась перед ней. Всего раз она повернула голову в сторону пленника, и в тот момент Гвиатэль тоже устремила на него свой подозрительный взгляд. Тогда Айден не на шутку занервничал, испугавшись, что эльфийки узнали что-то лишнее. Но они сразу же отвернулись от него и продолжили свою беседу.
Наконец, незнакомка удалилась, закрыв за собой решетчатую дверь, и из коридора послышались ее торопливые шаги по скрипучим ступенькам на верхнюю палубу. С каждой минутой обстановка накалялась, хоть беловолосая и пыталась сохранить видимость того, что не происходит ничего необычного. Айден не решался озвучить свои догадки на этот счет, чтобы случайно не дать ей лишнюю информацию.
- Итак, - снова улыбнулась Гвиатэль, - вы помочились на дочь самого бесчестного предводителя мерзавцев и злодеев, после чего пообещали ей убить ее единственного родного человека.
- Это недоразумение, - с виноватым видом пожал плечами Айден.
- В итоге вас схватили, но вместо обычной казни решили поиграться с вами на арене?
- Получается, что так.
- Среди пленников вы встретили пропавшую Киру. Она объяснила вам, куда пропадала и как ее поймали?
- У нее… начались «женские дни», и…
- Не продолжайте. – Эльфийка не покраснела, но по ее реакции было заметно, что эта тема ей не по душе. – Лучше скажите, почему вы не назвали ранее упоминаемого Зимбеи, когда перечисляли пленников в пещере?
- Он остался с Коулом как гарантия того, что мы сдержим свою часть сделки.
- И вы так просто оставили своего друга наедине с голодным вампиром? – удивилась Гвиатэль.
- Выбора не было. Оставить там Киру я не мог – кто бы тогда помогал мне на Перекрестке? Оставлять бангов тоже нельзя – у нас и так каждый воин на счету. Единственный казавшийся оптимальным выход – это просить Зимбеи остаться с Коулом. И он прекрасно понимал, что кроме него некому. Потому и согласился, несмотря на всю опасность. Мне кажется, именно такие поступки и показывают, насколько человек способен нести бремя племени Мавабанга.
- Тогда, - она черканула в журнале, - расскажите, наконец, о Червоточине. Вы побывали на арене?
- Побывал… - сквозь зубы процедил он.
Долго ждать начала турнира не пришлось. До этого времени все сидели в душной пещере, освещавшейся лишь настенными факелами, и рассматривали железные решетки своих клеток. Банги оказались неразговорчивыми на этот раз. Их угрюмые лица не выражали никакой надежды на спасение. Им дали ясно понять, что единственный выход оттуда – на арену, где придется отстаивать свое право на жизнь, убивая товарищей.
Конечно, читатель уже знает, что эти воины не были связаны общей целью и идеями, ибо они – простые наемники. Единственная их цель – раздобыть для себя побольше денег, которые им от лица Айдена пообещал Танг. Но, тем не менее, они сражались плечом к плечу против прислужников Асулема в течение пяти лет. За это время между ними возникли в какой-то мере дружеские отношения. Но когда речь зашла о том, чтобы выжить за счет убийства других, эта дружба стала чем-то незначительным.
Иногда они поглядывали друг на друга с некоторым недоверием во взгляде. Никто не знал, кого следует убить в первую очередь и кто представляет особую угрозу. Никто не знал, от кого ждать нападения в первые минуты состязаний. Потому взгляды вскоре стали оценивающими, каждый стал прикидывать силу и ловкость другого. Но вскоре эти взгляды стали сосредотачиваться на Кире и Айдене, которые в то время переговаривались между собой вполголоса.
В их разговоре не было ничего такого, в чем их могли обвинить. Они попросту обсуждали свои дальнейшие действия и возможные планы побега. Прикидывали, когда и каким образом их поведут на арену, и стоит ли пытаться в тот момент оказать сопротивление. Естественно, каждый план и каждая идея сводились к тому, что у них ничего не выйдет, поскольку Асулем не допустил бы оплошности, содержа своих пленников там, где хранились его артефакты и саркофаг матери.
Однако банги решили, что, раз эти двое переговариваются, они определенно что-то замышляют и обдумывают, как им вдвоем выжить на турнире. Естественно, такие идеи среди негров возникли также и на почве расового различия. Как бы то ни было, заподозрив белокожих в сговоре против них, банги снова стали переглядываться. На этот раз они уже едва заметно кивали друг другу, давая понять, что этих двоих стоит убить первыми – а уже потом разбираться между собой.
В первый день никто не навещал пленников, кроме высокого и жирного смотрителя, из одежды на котором были лишь красные шаровары. Он трижды приносил им еду, которая оказалась на удивление свежей: кусок ветчины, хлеб и вода. Возможно, такая щедрая кормежка заключенных могла показаться неестественной или даже неразумной. Однако хозяин, очевидно, хотел, чтобы его гладиаторы были полны сил и могли продемонстрировать публике зрелищный бой, а не вялую драку истощенных рабов.
- Откуда мне знать, - спросила Кира, указав на кружку с водой, когда толстяк пришел впервые, - что ты туда не плюнул?
Вместо ответа он оскалился с мерзким «гы» и сделал густой плевок в кружку, после чего отдал ее женщине. Та взглянула на нее и вылила содержимое ему в лицо. Со злости надзиратель хотел разорвать хамку на куски, однако за такое его самого могли наказать распорядители боев. Потому он лишь грозно ударил в решетчатую дверцу клетки, заставив Киру отскочить назад в страхе, что железные прутья не выдержат.
На следующее утро – пленники определили это по характерной для утра прохладе и сырости – смотритель принес похлебку и удалился со словами «разомнитесь перед боем». Таким образом, они стали морально готовиться к предстоящей битве. Какими бы ошибочными ни были мнения негров насчет сговора Айдена и Киры, он защитил бы ее в случае чего. Хотя, ему до сих пор не верилось, что кто-либо из них попытается напасть на другого.
Спустя несколько часов пришли вооруженные копьями наемники в пустынных обмотках. Выводя заключенных по одному, они держали их на расстоянии впереди себя, постоянно подталкивая в спину острым наконечником. Шли они по узким проходам, петляя то влево, то вправо. Червоточина представляла из себя целый лабиринт коридоров. Иногда они проходили мимо хранилищ наподобие того, где содержались заключенные. Только в них либо стояли клетки с дикими зверями, либо вообще не было клеток, вместо которых хранились различные сундуки и ящики.
«Где-то здесь, - думал Айден, - он держит Маргариту…»
Вскоре коридор стал подниматься – кое-где в потолке начали виднеться дыры, через которые пробивались лучи солнечного света. Затем заключенных окончательно вывели на поверхность, дав вдохнуть свежего, хоть и горячего, воздуха. Коридор заканчивался поднимающейся решеткой. На противоположном конце арены виднелась точно такая же решетка. Оттуда, как предположили пленники, выпускали диких зверей, с которыми приходилось сражаться предыдущим гладиаторам.
Когда воины показались на арене, многочисленная публика с трибун встретила их радостными воплями и овациями. Айдена поначалу слепил непривычно яркий свет полуденного солнца, но вскоре он смог осмотреться вокруг. Как он и предполагал, Асулем не показывал себя даже здесь, укрывшись под навесом на своем балкончике. Его также не покидала мысль о том, что и Элена тоже в тот момент наблюдала за происходящим из-под навеса. Особо нелепо смотрелись отобранные царьком девственницы, прикрывающиеся от солнца зонтиками. Все три были негритянками в платьях с чепчиками на головах.
Наемники подвели пленников к центру арены, где стояла оружейная стойка. Там они увидели разнообразное оружие: топоры, секиру, молот, кинжалы, мечи. Естественно, перед тем как бросить их в камеру, воинов обыскали от и до – а значит, в случае чего им пришлось бы воспользоваться чем-нибудь из этого.
- Ты тоже хочешь сломать этой суке нос? – спросила Кира, косо поглядывая на балкончик.
Наемники удалились, и решетка за ними закрылась. Тогда Кира заметила вопросительный взгляд Айдена и пояснила, кому именно хотела сломать нос:
- Элене. Ведь из-за нее ты здесь.
- Я здесь из-за нее, - согласился он. – Но ты – нет. Откуда тогда эта неприязнь?
- Да твоего рассказа хватило, чтобы невзлюбить эту стерву.
Толпа перестала гудеть, когда стоящий на балкончике оратор поднял руку. Это означало, что всем необходимо слушать, ибо сейчас будут говорить от лица Асулема. Он стоял на фоне рабов, обдувающих своего господина, и ждал, пока не наступит полная тишина. Затем торжественно провозгласил:
- Приветствую всех вас на ежемесячном Турнире Десятерых! – Толпа молчала. – Сегодня прольется кровь предателей, посмевших возжелать смерти великого Асулема! Каждый месяц мы устраиваем смертные бои между десятью рабами, дабы дать шанс одному из них обрести свободу. Но сегодня у нас особый случай – остатки племени Мавабанга пойманы, друзья мои!
Толпа вновь заликовала. Кира устало закатила глаза, услышав о племени, которым пытался прикинуться отряд Айдена. Тот стоял неподвижно, сверля взглядом оратора и не боясь ослепнуть от яркого солнечного света. Негры раздраженно поморщились, понимая, что попали в эту ситуацию только из-за своей легенды, хоть и не имели ничего общего с гонимыми бангами. Зрители утихли, когда оратор снова дал знак молчать.
- Сегодня в первом туре по правилам останутся в живых лишь трое, чтобы уже завтра в то же время поучаствовать в финале! Но для наших особых гладиаторов у нас приготовлен особый сюрприз для финала.
Далее последовало объяснение правил турнира. Главным из них было: никаких правил. Убивать гладиаторы могли как угодно. Если они откажутся сражаться, наемники с трибун сами прикончат их своими отравленными дротиками. Для большей зрелищности им дозволялось использовать любое оружие из того, что находилось на стойке.
- Кстати, - добавил оратор, - чуть не забыл! У нас есть почетные гости: вождь Танг и его помощник Мавэ! Дадим же слово вождю – пусть он решит, кто из них сегодня поучаствует в бою, а кто останется смотреть!
На балкончике показались двое негров. По хромой походке все узнали в одном из них Танга. Пустынники копьями подтолкнули их к краю, чтобы все зрители могли их увидеть. Служанки боязливо на них поглядывали, а рабы своим взглядом выражали искреннее сожаление о том, что столь известные борцы за свободу Фалькомы попались Асулему.
- Господин, - говорил Мавэ покорно, обращаясь к вождю, - я могу сражаться. Останьтесь здесь. Вам ни к чему это.
- Нет, друг мой, - покачал тот головой. – Я стар и слаб. Уж лучше прольется моя кровь, чем твоя. Ты могучий воин – твоя помощь этим краям еще пригодится.
- Но вы способны сплотить под своим началом других жителей пустыни. Я не лидер. Я всего лишь воин. Прошу, позвольте мне участвовать вместо вас!
Зрители долго наблюдали за тем, как спорят двое негров. Вскоре они пришли к решению, что все-таки Мавэ станет участвовать в турнире. Тогда он спустился по ступенькам к краю трибун, после чего его оттуда попросту столкнула на арену ликующая толпа. Хромой вождь с сожалением посмотрел ему вслед, а затем с ожиданием взглянул на оратора. Тот объявил:
- Да будет так!
Стоящий рядом наемник выхватил из-за пояса ятаган и молниеносно отрубил Тангу голову. Она покатилась вниз с балкончика по ступенькам и упала на арену, обагрив песок кровью. На лицах бангов застыл ужас. Айден шокировано отступил назад, к стойке, дабы опереться на нее, чувствуя слабость в ногах. Кира одарила своего друга сочувственным взглядом, понимая, какую ответственность он нес за этого старика. Ведь именно он должен был быть на месте Танга как настоящий предводитель «племени». Толпа одобрительно заголосила. Перекрикивая ее, оратор воскликнул:
- Оттуда ему будет очень хорошо видно!
Обезглавленное тело унесли копейщики. Злоба и презрение читались теперь во взглядах гладиаторов. Особенно яростно взирал на оратора Мавэ. Голова с открытыми глазами продолжала лежать на песке, постоянно привлекая к себе внимание. Не будь у Айдена за плечами многолетнего опыта убийцы, его непременно вырвало бы в ту самую минуту при виде всего этого.
- Да начнется бой! – призвал оратор. – Гладиаторы, к оружию!
Толпа взревела еще громче. С двух концов арены затрубили в рог, знаменуя начало турнира. Но гладиаторы не двинулись с места, нерешительно поглядывая друг на друга. Кира не спускала глаз с негров, готовясь к любой их выходке. Те, в свою очередь, уже не знали, нападать им на белокожих или нет. Зрители перестали гудеть. Лишь изредка кто-то выкрикивал: «Ну давайте! Чего ждете?». Но никто даже к оружию не притронулся.
Тогда за дело взялись стрелки. Первый банг упал замертво с дротиком в шее. Остальные расступились и начали оглядываться по сторонам, чтобы не стать следующей целью. Однако всем было предельно ясно: если зрелище не начнется в ближайшую минуту, от выстрела погибнет кто-то еще. Потому публике не пришлось долго ждать, пока бойцы возьмутся за оружие.
Первым стал двадцатипятилетний Кумуи с коротенькими кучерявыми волосами. Решив не ждать больше, он взял со стойки короткий меч. Могучий Мавэ, увидев это, грозной поступью приблизился к нему и со свирепым взглядом приказал положить его обратно. Растерянный взгляд Кумуи стал блуждать по своим товарищам в поисках поддержки. Его руки дрожали, когда он робко направил клинок на помощника вождя.
Мавэ это не понравилось. Он голой рукой схватился за тупое лезвие и силой выхватил меч из руки робкого банга. После этого силач сделал то, что прибавило уверенности остальным неграм – вогнал клинок в живот молодого Кумуи, дабы показать, что никто не смеет угрожать помощнику вождя. Но вождь был мертв, а племя разрозненно. Потому никто и ничто уже не могло удержать желавших спастись негров.
- Может, еще кто-то хочет ослушаться приказа? – грозно спросил Мавэ, когда Кумуи уже скрючился на песке от боли и истекал кровью.
- Гладиаторы! – снова заговорил оратор. – Зрители скучают! Великий Асулем скучает! Дайте нам зрелище или умрите!
Умирать никто не хотел без борьбы. Потому остальные банги почти сразу же похватали топоры да мечи со стойки. Айден сразу приметил клеймор, который явно нуждался в заточке, и вооружился им. Он не собирался никого убивать, до конца веря в то, что на него не станут нападать его товарищи. Но сговорившиеся негры уже не считали его своим товарищем. Потому шестеро обезумевших от страха за свою жизнь понеслись с отчаянными воплями в атаку.
Айдена отделяло от них всего несколько шагов. Потому, чтобы выиграть немного времени, он толкнул стойку, упавшую между ними, и отбежал назад. Кира, вооружившаяся кинжалами, последовала за ним. Мавэ понял намерения своих бывших подчиненных и поднял с земли массивный молот. Одним мощным ударом в бедро, он с громким хрустом раздробил кость одному из них. Тот с визгом упал на землю. Публика снова заликовала.
Банги разделились, когда в дело включился помощник вождя. Трое продолжили преследовать северян, а двое других остались у поваленной стойки. Покалеченный кувалдой негр орал от боли и катался по песку, держась за ногу. Его совершенно не беспокоил лежащий рядом труп Кумуи, из живота которого торчал гладиус. Мавэ не стал добивать калеку, озабоченный враждебно настроенной парой бангов, медленно движущихся к нему.
- А ну бросьте оружие, собаки! – прорычал Мавэ, так же медленно отступая назад, но ни один не послушался. – Тебе я пробью грудину, а тебе раскрошу череп!
Оба приближались медленными осторожными шажками, готовясь в любой момент увернуться от неуклюжего удара молотом. Рты у них приоткрылись, а глаза сощурились в предвкушении свежей крови. Один из них вооружился двумя топориками, другой – булавой. Мавэ заметил, как первый даже облизнулся, увлекшись покушением на соплеменника. И это не на шутку разозлило его.
Могучий воин взмахнул кувалдой, но оба противника ловко увернулись от удара и тут же провели контратаку. Удар топором был сразу же отбит рукоятью молота, а при замахе следующего топора Мавэ отскочил назад и сразу пнул ногой негра в живот. Тот отлетел и упал на землю не в силах даже вдохнуть, выронив свое оружие. Мускулистый помощник вождя слыл самым крупным в отряде. Потому такой пинок мог запросто переломать все ребра и отбить внутренние органы.
Второй нападающий несколько раз попытался нанести удар булавой. Но каждый раз Мавэ либо удавалось увернуться, либо ставить блок. Одолеть такого силача оказалось непосильной задачей для ловких, но относительно слабых гладиаторов. Наконец, первый негр оправился от шока, вызванного мощным пинком в солнечное сплетение, и встал на ноги. Первым делом он запустил свой топор во врага, но промахнулся на полфута.
Затем он побежал на Мавэ с оставшимся топориком, попытался нанести очередной удар. Увернувшись, силач дал ему проскочить мимо, после чего наградил его вслед ударом кувалды в затылок. Толпа ахнула, увидев, как обмякло тело и образовалась кровавая дыра в голове, показывая всем содержимое черепа. Но вооруженный булавой негр не стал терять время и воспользовался тем, что противник отвлекся на его уже мертвого напарника.
Первый удар булавы прошелся по коленной чашечке. Мавэ вскрикнул от неожиданной боли и резко повернулся к атакующему. Ноги подкосились. Помощник вождя упал на одно колено, держа кувалду в правой руке. Зрители наградили негра аплодисментами за то, что ему удалось свалить казавшегося непобедимым силача. Тогда банг решил нанести новый удар – по голове. Но Мавэ схватил его за кисть, когда булава почти достигла уже своей цели.
Сильно сжав руку железной хваткой, он заставил его выронить оружие. Лицо негра исказилось от боли. Еще чуть-чуть – и кость могла треснуть. Но Мавэ не стал ждать. Он ткнул его кувалдой в лицо. Тот упал назад и схватился обеими руками за сломанный нос, катаясь со стоном по песку. Могучий воин нашел в себе силы преодолеть боль в колене и встал на ноги, схватился за рукоять обеими руками и высоко замахнулся.
- Твоему другу я обещал раскрошить череп! – прохрипел Мавэ. – Тебе я обещал пробить грудину…
Молот обрушился на грудь банга, с диким хрустом ломая все ребра и позвоночник. От безумной боли негр скончался почти мгновенно, с громким стоном выпустив весь воздух из пробитых легких. Кровь брызнула на лицо Мавэ. Попытавшись вытереть ее ладонью, он лишь размазал ее по щекам. Затем гневно взглянул на балкончик с Асулемом, словно грозясь ему той же расплатой. Зрители увидели его грозное окровавленное лицо и торжествующе закричали. Они получили свое зрелище. Со всех трибун послышалось многократное повторение прозвища, которым они наградили свирепого бугая:
- Кувалда! Кувалда! Кувалда!
Пока Кувалда хромал к стойке, чтобы избавить от мучений покалеченного негра, Айден и Кира тоже не теряли время зря. Клеймор оказался несколько тяжелее и неудобнее того, которым доводилось орудовать в годы служения Братству. Кинжалы настолько затупились, что не годились даже для резки батона. Впрочем, тем хуже для тех, против кого они использовались.
Женщину сочли наименее опасной, ибо никто не видел ее в действии ранее. Потому двое бангов занялись Айденом и всего один – Кирой. Она отступала назад, согнув ноги в коленях, словно хищница, готовящаяся к прыжку, и держала наготове оба кинжала. Негр вооружился мечом, которым весьма неплохо владел. Оба смотрели друг другу в глаза: нападающий с насмешкой и тенью похоти, обороняющаяся – с ледяной жестокостью и профессионализмом.
Айдену достались вооруженные мечом и секирой противники. Первый был слегка щуплый, второй – покрупнее. Недооценивать их он не стал, ибо знал сильные и слабые стороны обоих – ему довелось набирать их всех в отряд. Худой боец никогда не шел в лобовую атаку, поскольку трезво оценивал свои силы. Вместо этого он постоянно атаковал исподтишка, когда представлялся случай. Пробить его блок не составляло труда, но и опасность он представлял немалую благодаря своей проворности. Крепыш, наоборот, любил идти напролом, будто таран при штурме ворот крепости. Конечно, сравниться с Мавэ он не мог. Но если недооценить его, он мог просто разорвать врага.
Первым удар нанес оппонент Киры. Решив рубануть ее сверху, он со свистом рассек мечом воздух. Кира парировала, скрестив кинжалы над головой, и сразу же отскочила назад – несмотря на внешнюю худобу, банг оказался довольно силен. Но женщину это не устрашило. Напротив, она решила использовать его силу против него же. И следующий выпад, который он совершил, она не стала блокировать и лишь увернулась в пируэте.
Негр промахнулся, чуть не потеряв равновесие, и за такую промашку получил кинжалом по щеке. Но лезвие не оставило раны, как будто удар произвели тупой железкой. Это разозлило мечника, хоть и не нанесло вреда. Он сделал еще серию выпадов, пытаясь достать Киру. Но та постоянно уворавивалась и контратаковала, избивая врага кулаками с зажатым в них оружием. Тем самым она лишь подливала масло в огонь.
Все это продолжалось до тех пор, пока банг окончательно не вышел из-под контроля. С криками он пытался колоть и рубить изо всех сил, но попадал лишь по воздуху. Наконец, он последний раз сделал свой отчаянный выпад, от которого Кира в очередной раз увернулась. В развороте она сделала ловкую подсечку ногой, от которой противник потерял равновесие и полетел по инерции вперед, рухнув лицом в песок.
Пока Айден блокировал все новые и новые удары худощавого мечника, он краем глаза заметил, как Кира приставила тупое лезвие кинжала к горлу поверженного негра. Отвлекаться на это он не мог, иначе его попросту закололи бы. Поэтому он, не глядя уже в ту сторону, услышал сдавленный вопль, когда женщина с огромным усилием, рывками все-таки отрезала бангу голову. Действительно, будь те клинки хорошо заточены, бедолага умер бы намного быстрее и куда менее мучительно.
Трибуны восторженно взревели при виде такой зрелищной казни. Кира вытерла кровь с лица рукавом своего кожаного доспеха. Как же ей не хватало в тот момент ее любимого пускового механизма для метания дротиков. Естественно, при обыске пустынники Асулема отобрали его. Хорошо хоть, что не заставили полностью раздеваться.
Противники Айдена заметили, что их товарищ убит.
- Займись ей! – велел щуплому крепыш.
Мечник не стал спорить и направился к окровавленной женщине. В руках она по-прежнему держала два кинжала. Игривой походкой он подбежал к ней, виртуозно размахивая клинком, словно художник, рисующий кистью в воздухе портрет. По-детски смеясь, он прыгал вокруг нее, делая обманчивые выпады, будто издеваясь над ней. Кира же просто стояла наготове, не дергаясь, и ждала настоящего выпада.
Айден тем временем разбирался с крепышом. Вскоре негр нанес ему удар кулаком в ухо. Белокожий гладиатор упал, потеряв равновесие, но меч не выпустил. В ушах у него зазвенело, а в глазах потемнело. Решив, что настало время для его коронного трюка с добиванием, банг отошел слегка назад для разгона. Затем он занес секиру над головой и помчался на поверженного врага. Последним шагом этого трюка был прыжок с вертикальным рубящим ударом при приземлении. Отразить такой удар не смог бы никто.
Увидев, что собирается сделать его оппонент, Айден бочкой перекатился в сторону. Секира вошла в песок в половине фута от его головы. Он не стал терять времени, чтобы встать и продолжить битву. Вместо этого, он закинул ноги на шею крепышу, который приземлился на колени рядом с ним. Зажав ногами его шею в «треугольник», Айден начал изо всех сил душить негра. Тот выпустил оружие и стал яростно пытаться разомкнуть захват, которому белокожего научили в Братстве.
Уставший, наконец, прыгать мечник сделал настоящий выпад. Кира ожидала его и молниеносно отразила. Она знала, на что горазд ее противник, а потому сама не стала с ним особо церемониться. Отбив слабенький, но довольно меткий и быстрый удар, она пружинисто подскочила вперед на левой ноге, правой со всей силы зарядив врагу по самому драгоценному.
Он упал на колени с открытым ртом, выпучив глаза. От безумной боли у него перехватило дыхание и выпал из руки меч. Мужская, основная часть зрителей ахнула при этом, словно почувствовала на себе такой удар. Женщины, находившиеся в тот момент на трибунах, весело засмеялись. Кире было не до смеха. Она зашла негру за спину, схватилась левой рукой за его затылок, а правой – за лицо. Отвратительный хруст шейных позвонков раздался, когда женщина лишила его жизни. Публика аплодировала. Мавэ, сидя рядом с трупами поверженных им соплеменников, поморщился при виде такой расправы.
- Мамба! Мамба! Мамба! – нарекла ее толпа новым именем в честь знаменитой пустынной змеи, черной мамбы.
Оставался Айден, боровшийся с крепышом. Стоит отметить, что его противник довольно ослабел, растратив все свои силы на попытки разжать хватку. Однако сделать это так просто он не мог, не зная специальных контрприемов. Потому он пытался из последних сил колотить Айдена кулаками по бокам и бедрам. Но тот знал, что расслабляться и отвлекаться на эти удары нельзя. Сжимая ногами его шею как можно крепче, он отсчитывал секунды, после которых кровь окончательно перестанет поступать к голове негра и дышать станет нечем.
Не желая так просто проигрывать этот бой, банг кое-как встал на ноги. Айден не отпустил его и продолжал висеть у него на шее. Крепыш со всей силы подпрыгнул и специально рухнул вниз. Его противник, как и планировалось, шумно ударился спиной о землю. Из груди его вырвался тихий стон боли. Но, все равно, Айден не ослабил хватку. Выжимая из себя последнюю энергию, он стал с криком давить ногами. Зрители поддержали его ритмичным топотом. И вскоре негр обмяк.
Подержав его между ног еще пару минут для уверенности, Айден, наконец, расслабился, лежа на песке. Толпа наградила его бурными овациями и возгласами. Как и двум предыдущим победителям, ему присвоили новое имя:
- Кнут! Кнут! Кнут!
Итак, их осталось всего трое: Айден, Кира и Мавэ. Три гладиатора, известных теперь публике под сценическими именами: Кнут, Мамба и Кувалда. По правилам турнира, они теперь считались победителями первого тура, об окончании которого возвестили торжественные звуки рога. Зрители аплодировали и ликовали, восторженные желанным зрелищем. Оратор призвал всех к молчанию поднятием правой руки.
- Дамы и господа! – обратился он. – У нас есть победители первого тура! Они показали нам свою храбрость, силу и желание жить!
Айден огляделся вокруг, оценивая итоги этой бессмысленной резни ради потехи сборища мерзавцев. Почти все, кому он мог довериться за последние пять лет, были мертвы. Все они ополчились на него, забыв о том, сколько им довелось пережить вместе за эти годы. Да, Кира могла собой гордиться – она снова оказалась права, когда говорила ему о тонкостях человеческой натуры. Но в тот момент ее одолевали чувства, не имеющие родства с гордостью. Она желала во что бы то ни стало свернуть шею Асулему и искалечить Элену, по вине которой тот до сих пор жил.
- Позволим же им, - продолжал оратор, - вернуться в свои клетки и провести бессонную ночь, осмысливая содеянное и никчемность своих жизней!
Под дикий рев толпы гладиаторов увели с арены наемники. Оглянувшись последний раз на поле брани, Айден увидел, как поднимается другая решетка. Оттуда медленно и осторожно вышли трое взрослых львов и две львицы. Спускаясь по коридору, он услышал их отдаленный рык. Несомненно, зверей выводили на арену ради кормежки еще не остывшими трупами. Оратор оказался прав: гладиаторов ждала бессонная ночь.
- Впечатляет, - хмыкнула Гвиатэль. – Вы, не задумываясь, прикончили своих соплеменников?
- Это было нелегко, - ответил Айден. – Всю ночь я не мог уснуть. Не из-за тех кошмаров, в которых меня навещают истерзанные дети.
Эльфийка с минуту смотрела на него оценивающим взглядом. Она словно о чем-то догадывалась. О чем – Айден не понимал, но любые предположения страшили его. Ведь он рассказывал ей все, что знал сам, практически ничего не скрывая. Но одна мысль терзала его больше других. Он понимал, что беловолосая не могла раскусить его. Во всяком случае, ему хотелось так думать.
Затем Гвиатэль глотнула воды и сказала:
- Продолжайте.
- Какой в этом смысл? – внезапно буркнул он.
Гвиатэль не поняла наглости вопроса, задрав бровь. Мозгоправ снова зашевелился, поворачивая свою голову в его сторону.
- Какой смысл? – настаивал Айден. – Вы приходите сюда каждый день и задаете одни и те же вопросы, после чего выслушиваете мою историю! Зачем? Кто этот мертвец, от которого уже воняет так, что я сам здесь скоро преставлюсь? И наконец, кто вы такие? На вас нет ни униформы, ни знаков отличия. Значит, вы не на королевской службе. Но вы и не разбойники, ибо для разбойников у вас слишком дорогое снаряжение. Что эльфы забыли в Фалькоме?
- Что ж, - улыбнулась беловолосая, слегка погодя. – Давайте договоримся. Вы рассказываете мне свою историю до конца, а я отвечу на все ваши вопросы. Идет? Обещаю, скоро мы вас освободим.
Айден слегка помедлил с ответом. Нерешительно кивнув, он продолжил свой рассказ, переходя к самому жуткому воспоминанию за последние пять лет.