Глава IX

«…На аспида и василиска наступишь,
попирать будешь льва и дракона…»

Псалом 90-й

Утро вечера мудренее. Почему так говорят? Наверное, потому, что под вечер зачастую накатывает тоска. Ты можешь провести обычный день, занимаясь привычными делами – но к вечеру тебя начинает одолевать чувство одиночества, потери смысла жизни. Тебе становится неясно, зачем ты прожил очередной день и для чего ждать следующий. Чем завтра будет лучше, чем сегодня? И в таком состоянии мы зачастую совершаем глупые ошибки, принимаем ненужные решения. Нам кажется, что хуже уже точно не станет. Но затем наступает утро. И мы понимаем, что все не так уж и плохо. Жизнь продолжается, разгорается новый день, обещая быть не таким, как в прошлый раз. И ты осознаешь, что меланхолия тебя отпустила, а твое существование вновь обрело смысл. У тебя снова получается мыслить трезво.
Так считал и Айден. Но на этот раз он понимал, что одолевающая его душевная боль не пройдет с наступлением утра. Он знал, что глубоко ошибался, говоря себе пять лет назад, что хуже уже точно быть не может. В результате из-за его ошибок произошли непоправимые вещи. Все последние пять лет казались ему теперь одним большим вечером, в который он принял уйму неверных решений. Вот только теперь ему уже незачем было ждать наступления долгожданного утра, ибо осознание этого пришло слишком поздно.
Этой ночью, как я уже сказал ранее, Айден не спал. Ему не давали покоя мысли о случившемся днем. Вспоминались сцены того, как его бывший товарищ задыхался, зажатый мертвой хваткой в «треугольник». Вспоминалось, как Кира безжалостно отпилила тупым лезвием голову дерзкому бангу. В памяти снова всплыла отрубленная голова вождя с открытыми глазами, в коих померкла жизнь. И реки крови…
Убивать легко – это приходит с опытом. Вскоре тебя перестает тошнить после очередного убийства. Кровь теряет свою зловещую загадочность. Смерть становится обычным делом, а мертвецы не вызывают страха или отвращения. Сожаление – вот, что они могут вызвать. Да и то не у всех. Знаменитый поэт-северянин писал: «Даже самый лютый зверь имеет каплю жалости, а я не имею – и значит, я не зверь». Но даже те, кто способен на хладнокровное убийство, рано или поздно начинают видеть своих жертв во снах. Каким бы безжалостным ты ни был, тебе никогда не смыть чужую кровь со своих рук. И даже во сне убийцам не найти покоя.
Кроме Айдена не спал также и Мавэ в соседней клетке. Могучий воин, словно рожденный крушить черепа и перемалывать кости, лежал на стогу сена и наблюдал за пляшущим огнем настенного факела. Он погрузился в свои мысли так же, как и Айден, обдумывая все произошедшее. Лишь изредка он отводил взгляд, осматривая свою ногу и кривясь от боли. Колено ныло в состоянии покоя и причиняло сильные мучения при ходьбе. Даже без образования врача, он понимал, что это не просто ушиб.
- Спит, - вполголоса проговорил Айден, глядя на Киру, и покачал головой, - как младенец.
Мавэ ничего не ответил, лишь косо посмотрел на нее, спящую в следующей после Айденовой клетке. В его взгляде не было ни презрения, ни укоризны – ничего, что выражало бы недовольство таким равнодушием к убийству. Он словно разделял ее безразличие, словно понимал ее.
- Там, где я родился, - пояснил негр, - приходилось всеми силами бороться за выживание с малых лет. Люди, прошедшие через это, видят смерть иначе.
- И как же видишь ее ты?
- Кого-то убийство обрекает на вечные душевные муки, - вяло ответил Мавэ, пожимая плечами, - а кого-то – нет. С опытом приходит равнодушие. Равнодушие – это залог крепкого сна. Твоя подруга – опытный убийца, чего, как ни странно, не скажешь о тебе.
Последняя фраза слегка удивила Айдена, заставила напрячь слух. Но на этом негр закончил свою мысль. И тогда белокожему стало ясно, почему не последовало никаких объяснений:
- Ты знаешь, кто я, верно? – устало улыбнулся он.
- Да, северянин, - ответил холодно банг, - я знаю, кто ты. Знаю, кем ты приходишься мне и кем приходился нашему вождю на самом деле.
- Тогда ты, скорее всего, ненавидишь меня. Ведь на месте Танга должен был быть я. Он погиб из-за меня. Погиб зря.
- Не стоит упоминать его имя теперь. Он погиб достойно, не выдав своего хозяина. И это спасло хозяину жизнь. Значит, смерть его была не напрасна. Как и смерть остальных бангов. Они выбрали свой путь – предательство ради собственного блага. И получили свое. Ты сделал то, что следовало сделать. И старик сделал то, что полагалось ему. Тебе не в чем винить себя, gelobodo. Мы знали, на что шли.
Айден с уважением и благодарностью взглянул на негра.
- Отчего же ты не спишь тогда? – поинтересовался он.
- Оправдание «нога болит» не годится? – усмехнулся Мавэ. На лице собеседника промелькнула улыбка, и тот покачал головой. – Мне не дают покоя воспоминания.
- Расскажи мне. Ночь ведь длинная. Спать мы, все равно, не собираемся.
- Хм, - помедлил негр, - ладно.
Айден уселся поудобнее и стал внимательно слушать. Еще пару часов они болтали на разные темы, в основном обсуждая свое прошлое и будущее. Прикидывали, каковы их шансы выжить во втором туре. Строили догадки о том, что на самом деле станет с тем, кому посчастливится остаться в живых: отпустят его на волю или же все-таки предадут казни за мятежный сговор.
Вдруг из тоннеля послышались шаги. На свет факелов вышла фигура в черном балахоне с накинутым на голову капюшоном. При ее появлении Айден напрягся, не зная, чего ожидать от пришельца, а Мавэ сохранил спокойный вид, словно его и вовсе не волновало происходящее. Но в следующий момент незнакомец скинул капюшон, когда понял, что прятаться там не от кого. Айден узнал дочку Асулема.
- Элена? – удивился он. – Ты как здесь оказалась?
- Глупый вопрос, - ответила та. – Забыл, что я здесь каждый коридорчик знаю?
- Ах да, припоминаю. Так что тебе нужно?
- Спасти тебя. Разве не похоже?
- Знаешь, - раздался внезапно голос Киры, - на что это похоже, Айден? Злобная сучка решила еще и поглумиться над тобой, прежде чем скормить своему папаше.
Элена была удивлена таким хамством со стороны незнакомки. Но вскоре до нее дошло, кто так нелестно отзывался о ее персоне:
- Кира, не так ли? Твоя спутница, Айден?
- Я поведал ей о том, как здесь оказался, - пояснил он. – Но неужели ты не узнала ее? Ведь она здесь по милости твоего отца. Взять ее могли, только если кто-то рассказал Асулему о наших планах. Ты ее выдала?
- Я впервые вижу эту женщину, - поморщилась Элена. – Но я слышала разговор охраны. Кто-то дерзнул попытаться проникнуть в наш шатер. И этого «кого-то» поймали.
Взгляды всех присутствующих устремились на Киру в ожидании объяснений. Но та, усевшись и с деловым видом поправив волосы, невинно пожала плечами. Айден понял, в чем дело, но не стал разбираться с ней, продолжив отчитывать Элену:
- Может, Кира здесь и не по твоей вине, но ты все-таки обманула меня!
- Я не принесла тебе амулет, - подтвердила она, - но сделала куда большее – привела тебя прямо в Червоточину. Сам бы ты сюда очень нескоро нашел дорогу.
- Именно. Вот только я сижу в клетке, а в полдень должен буду отправиться на свою казнь. Не таким я представлял себе плоды нашей сделки.
- Я же сказала, что пришла освободить тебя!
Она потрясла в руке связкой ключей, среди которых один отпирал клетки заключенных. Глаза у Киры засияли, Мавэ привстал со стога сена, а Айден продолжал недоверчивым взглядом сверлить чародейку.
- Послушай, - вздохнула она, видя его недоверие, - Асулем приготовил для вас невыполнимое задание. Там не будет специально обученных воинов или диких зверей. Вас ждет такое… Того, кто станет участвовать в финале, ждет нечто неописуемое.
- С чего бы тебе помогать нам?
- Я хочу наконец освободиться от отца.
- И при этом не хочешь его убивать, - фыркнула Кира.
Айден не стал спорить с наемницей, ибо сам находил рассуждения чародейки весьма нелогичными.
- Он мой родной отец! – с укоризной ответила та. – Я не желаю ему смерти. Мне лишь нужно избавить его от силы, без которой он будет для меня не опасен. Шесть лет назад он начал заметно слабеть. Ведь именно тогда вы вскрыли первый саркофаг. Я знаю, души его родителей питают его. Освободите мать – и он потеряет свою мощь.
- Если от саркофага зависит его сила, - уточнил Айден, - то с чего ты взяла, что так легко будет до него добраться? Он, должно быть, хорошо спрятан или защищен. Саркофаг с отцом вообще пятьдесят лет хранился в удаленном монастыре под видом алтаря.
- Из всех хранилищ Червоточины только в одном я ни разу не была. Только одно излучает столько Энергии, что я даже отсюда чувствую вибрацию на кончиках пальцев.
- И ты предлагаешь попытаться проникнуть в хранилище, которое Асулем оградил столь мощными чарами? Ради чего? Чтобы нас моментально изжарило или превратило в насекомых?
- Чары никогда не снимали. Но отец временами наведывается туда.
- И что же это должно значить?
- Это значит, кретин, - вмешалась Кира, в глазах которой искрилось восхищение, - что есть тайный проход, не защищенный энергетическим барьером.
На лице Элены проскочило мимолетное удивление, вызванное смекалкой незнакомки, которая поначалу показалась ей неотесанной грубиянкой. Затем она продолжила разговор с Айденом:
- Звери чувствуют Энергию. А потому я подумала, что один маленький грызун, коих здесь полно, мог бы проскользнуть в хранилище и указать тебе таким образом безопасный путь. Несколько лет назад крысы уже помогли одному заключенному. Помогут и в этот раз.
- По-твоему, - уточнил Айден, - я должен на свой страх и риск довериться крысам и последовать за ними, якобы они проведут меня мимо ловушек, испепеляющих при малейшем касании? И, что еще глупее, я должен довериться тебе? Откуда мне знать, что ты не натравишь на меня снова псов Асулема? Папочке ведь куда интереснее будет потрошить мятежника-беглеца, чем просто мятежника. Не так ли?
Элена прекрасно понимала, что причин доверять ей у Айдена совсем не осталось. Потому она с минуту помедлила, раздумывая над ответом, после чего вспомнила что-то важное и оживилась:
- Я отобрала это у одного из наемников, схвативших тебя. – Она вытащила из складок балахона курительную трубку. – Узнаешь?
Айден изумленно уставился на девушку, словно не верил своим глазам. Конечно, то была лишь трубка, и купить ею доверие смог бы не каждый. Но Айден дорожил этой вещью как единственной памятью о северных краях. Увидев ее в руке чародейки в целости и сохранности, он невольно почувствовал, как у него потеплело на душе. Потому решил, что, если Элена и умела манипулировать людьми, то сейчас она это прекрасно продемонстрировала.
- Проклятье! - выругался он. – Будь по-твоему! Но трубку изволь вернуть сразу! И не дай Бог там окажется хоть одна царапина!
- Ты серьезно? – не поверила Кира. – Пойдешь в западню из-за дурацкой трубки?
- Ты слышала, что она сказала, - вмешался Мавэ. – Нам не оставят шанса выжить на арене. Так почему бы не воспользоваться возможностью бежать?
Кира не нашла, что ответить на это и просто одарила негра укоризненным взглядом. Он продолжил развивать свою мысль:
- Даже если и есть какой-то подвох, нам стоит рискнуть и попытаться выбраться отсюда живыми.
- Вообще-то, - замялась Элена, - я пришла освободить лишь Айдена…
Это заявление вызвало недоумение на лицах узников. Никто не ожидал такого поворота, поскольку одним ключом Элена могла спокойно отпереть и две другие клетки.
- Почему только меня? – не понимал Айден. – Они мои друзья. Освободи и их тоже.
- Да! – возмутилась Кира. – Почему только его?
- Ладно, - нерешительно ответила Элена, - я могу выпустить еще одного. Но кому-то придется остаться здесь. Когда начнется второй тур, гладиаторов должны будут выводить по одному. Пока двое из вас будут пробираться к выходу, третий должен принять участие в турнире, чтобы отвлечь на себя внимание и не дать Асулему сразу понять, что другие сбежали. Так мы выиграем время. Я уговорю отца вызвать на арену того, кто останется.
- Чепуха! – воскликнула Кира. – Выпусти всех! До полудня еще часов шесть – не меньше.
- Скоро сюда придет смотритель, - покачал головой Айден. – Если пропадут один или двое заключенных, за ними вышлют немногочисленную погоню, чтобы Асулем при этом не узнал о побеге. В это время хозяин будет занят третьим гладиатором. Пропадут все трое – и некого будет вывести на арену. Тогда Асулема уже точно известят о сбежавших заключенных, и он незамедлительно бросит все свои силы, чтобы не дать нам выбраться из тоннелей живыми. У двоих больше шансов сбежать, чем у троих.
- Спасибо за понимание, - поблагодарила чародейка.
- Не за что. Я остаюсь.
- Что?
- Что?! – повторила Кира. – Зачем? Пусть негр останется, его не жалко – давай выбираться отсюда!
Мавэ с неприязнью посмотрел на нее, но спорить с ней не стал:
- Она права, gelobodo. Уходите вдвоем. У вас есть незаконченные дела. Мои закончились со смертью Танга. Я хотя бы покажу этим подонкам перед смертью, на что способен воин племени Мавабанга.
- Айден! – настаивала Элена. – Не глупи! Ты прекрасно знаешь, чем закончится для тебя финальный тур!
- Нет, Элена, это ты не глупи! Если я и встречу смерть на арене – пусть. Мне не важно, как умирать: от когтей дикого зверя или от порчи злобного духа. Мавэ не протянет в бою и десяти минут – я же способен драться. У меня получится выиграть время для моих друзей. Если они найдут саркофаг, думаю, об этом сразу все узнают, ибо духи любят поозорничать после долгого заточения – и тогда можно будет даже рассчитывать на замешательство стражи и возможность сбежать. Если не найдут – я встречусь с отцом Асулема лицом к лицу и отвечу за свои поступки. Поверь, мне терять нечего – я и так одной ногой в могиле. А они могут еще спастись.
- Айден, - не унималась Кира, - пусть он останется! Ему точно терять нечего, а ты нужен мне, чтобы выбраться отсюда!
- От Мавэ тебе будет больше пользы. Он хоть немного знаком с пустыней и, возможно, найдет дорогу к ближайшему поселению. Элена, я решил. Отпусти их, а меня оставь.
Кира злостно выругалась и пнула ногой железную решетку. Чародейка понимала, что переубедить Айдена не удастся, и недовольно сделала так, как он сказал, после чего отдала ему трубку. Мавэ одарил его взглядом полным удивления и непонимания. Взгляд Киры выражал лишь негодование и раздраженность.
- Ну что же, - фыркнула она, - удачи на арене. Может, твоя смерть окажется не так уж и страшна.
- Достаточно страшна, - заверила ее Элена.
- Кира, - позвал ее Айден, когда они уже почти скрылись из тюремного помещения. – Если вам удастся найти саркофаг, замолви за меня словечко, ладно? Скажи Маргарите, что я сделал все, чтобы выполнить сделку.
Она ничего не ответила, повернулась к нему спиной и ушла. Последним, что он увидел, был сочувственный взгляд негра. И Айден остался один в своей комнате, погрузившись в абсолютную тишину. Даже факелы на стенах, казалось, не издавали никаких звуков. Словно весь мир застыл, чтобы дать ему попрощаться с белым светом. Все, что ему оставалось – ждать начала второго тура.
- А что же смотритель? – спросила Гвиатэль. – Он ведь не мог не заметить пропажи двух узников.
- Вас именно этот момент волнует больше всего? – задрал бровь Айден. – Мне хотелось бы опустить лишние подробности.
По взгляду эльфийки стало понятно, что еще мгновение – и Мозгоправу снова придется преподать урок общения с ней. Потому тянуть с ответом заключенный не стал:
- Смотритель появился, как и предполагалось, спустя час. Судя по его состоянию, завтракать без выпивки его не учили. Увидев, что двое пропали, он пришел в ярость. Хотел избить меня, хоть и знал, что нельзя. Но и к хозяину явиться в таком виде и заявить о пропаже игрушек царька он тоже не мог. Потому, как мы и планировали, вслед за Кирой и Мавэ послали лишь нескольких наемников, занимавшихся в основном только патрулированием коридоров – на большее они не годились.
- Вас не охватывала паника в предвкушении грядущего боя?
- В тот момент я больше переживал за то, смогут ли мои друзья найти саркофаг, успеют ли они.
- Они успели?
- К началу боя? Нет.
- Но ведь у них было часов пять-шесть.
- Вы явно не бывали в Червоточине, - усмехнулся Айден.
Его усмешка показалась эльфийке весьма неестественной, наигранной. Это нисколько не удивило беловолосую, не заставило насторожиться. Она давно уже начала строить цепочку из догадок и наблюдений в своей голове, постепенно приближаясь к разгадке главного секрета того, кого ей довелось допрашивать. И это был лишь вопрос времени, когда ей наконец удастся докопаться до правды. Айден всеми силами старался отсрочить этот момент.
- Поясните, - попросила Гвиатэль, - что вы сейчас имели в виду?
- В Червоточине можно блуждать не только часами, но и неделями, если сбиться с пути. Там практически нет ориентиров. Тоннели то поднимаются, то погружаются глубоко под землю, постоянно петляя и пересекаясь между собой. Элена могла провести Киру с Мавэ к хранилищу. Но если бы Асулем заметил ее пропажу, всему сразу пришел бы конец. Потому она оставила их, указав дорогу, чтобы вернуться к своему отцу. Далее моим друзьям пришлось продвигаться самим.
- Кстати говоря, ваши друзья пошли за этой девушкой лишь потому, что она вернула вам трубку? Ведь именно вы совсем недавно раскаивались в том, что совершаете до боли глупые поступки.
- О нет, госпожа. Эта вещица значит для меня куда больше, чем приспособление для курения.
- Что же в ней необычного?
- Об этом я расскажу вам чуть позже, если вы не против. После того, как расскажу о втором туре. Вы ведь этого хотели?
Гвиатэль аристократично выпрямилась, глотнула из кружки и приготовилась к диктовке.
День выдался еще жарче предыдущего. Песок чуть ли не плавился под раскаленным полуденным солнцем, ослепительным и беспощадным. Айден поначалу хотел снять с себя пиратский жилет, драться полуголым. Но мысль, что даже такой ничтожной толщины защита может пригодиться в бою, избавила его от этой идеи. Даже через обмотки он чувствовал, будто его пятки ступают по тлеющим углям.
Он уже не потел. Те несчастные две кружки воды, которые ему дали за весь день, не могли спасти от обезвоживания в таких условиях. Понимая, что еще чуть-чуть – и он заработает солнечный удар, Айден непроизвольно искал глазами место, где можно укрыться от солнца. Но экваториальная широта характерна уже тем, что в полдень здесь не сыскать тени. И это значительно понижало его боевой дух.
- Кнут! Кнут! Кнут!
Зрители, как всегда встретившие гладиатора бурными овациями в предвкушении очередной забавы, на жару не жаловались – большую часть их составляли негры. К тому же, Асулем позаботился о том, чтобы его подданным многочисленная прислуга раздавала охлажденные напитки. Самого царька, естественно, никто опять не видел, ибо тот скрывался под навесом со своей дочерью.
Айден вспоминал слова Элены, заверившей его, что на арене гладиатора будет ждать ужасная смерть. И это слегка отвлекло его от беспокойства за успех Киры и Мавэ, которым доверили проникновение в хранилище. Теперь мысли о том, что ему скоро предстоит увидеться с душами убитых им детей, леденили его кровь. Еще большую тревогу вызывало разыгравшееся воображение, когда он пытался представить, насколько ужасным окажется зверь, которого ему приготовили.
Пока оратор торжественно обращался к публике, Айден вспоминал молитву. Молитву, которую он не читал уже долгое время, считая, что смысл жизни для него давно потерян. Однако теперь, находясь на волоске от смерти, ему почему-то показалось, что на свете еще есть ради чего жить. И осознание этого лишь усиливало страх.
Но вот, когда вся жизнь уже пролетела перед глазами, оратор закончил свою речь. Раздался бой гонга, от которого завибрировала поверхность под ногами. Зрители замолкли в ожидании. Айден словно ощутил на себе сочувственный взгляд Элены, наблюдающей за ним с балкончика. Озираясь по сторонам в поисках врага, он вцепился мертвой хваткой в рукоять меча. Дыхание в разы участилось, сердце стучало, как отбойный молоток.
Как вы уже знаете, на арену не вывели ни льва, ни тигра – ни кого-либо еще из известных миру зверей. И если любой другой гладиатор испытал бы облегчение, обнаружив, что его опасения насчет хищников не подтвердились, то Айден не спешил расслабляться – и не зря. Кто-то внушительных размеров приближался к нему из-под земли. Кто-то, кто оставлял за собой длинную горочку песка.
Отпрыгнув в сторону, Айден едва успел спастись от печальной – или даже, скорее, ужасной – участи. Ибо на поверхность с громким ревом, похожим на рев моржа, вырвалось нечто омерзительное, длинное, толстое, покрытое чешуей. На первый взгляд то была гигантская змея длиной в тридцать футов. Но у змеи не могло быть таких острых шипов вдоль всего позвоночника, как и четырех пар глаз. Айден ожидал чего угодно от Асулема. Но ему и в голову не приходило, что среди его зверюшек найдется даже легендарный василиск.
Неистовый рев раскатился по всей пустыне. Публика радостно приветствовала монстра. Со всех сторон доносился ритмичный топот и произносимое единогласно по слогам имя:
- Гор-ло-кай! Гор-ло-кай! Гор-ло-кай!
Василиск был словно растерян. Такой шум и огромная толпа оказались непривычными ему. Поначалу он медленно двигался вдоль стен арены, пытаясь найти выход. Горлокай извивался и оставлял за собой глубокий след. Но на гладиатора он пока не обращал внимания. Оратор понял, что монстра пугает шум и не дает ему сосредоточиться на жертве, и приказал всем замолчать. И когда повисла мертвая тишина, василиск остановился и перестал искать укрытие.
Оглядываясь по сторонам, он увидел, наконец, Айдена. Четыре пары глаз устремили свой взгляд на него. Гладиатор успел опустить голову вниз, чтобы не заглянуть в эти глаза и не превратиться в оцепеневший корм. Он чувствовал, как колени начинают дрожать от страха. Ранее ему доводилось сражаться с василиском, но тогда ему помогали еще несколько человек. Да и в тот раз зверь не концентрировал свое внимание именно на нем. Если в прошлые разы василиска отвлекала специально приготовленная приманка, что сильно увеличивало шансы на успех, то на этот раз Айден сам стал приманкой.
Монстр почувствовал его страх. И это пробудило в нем хищника. Быстро заскользив по песку к нему, Горлокай издал снова свой адский рев. Их отделяло друг от друга всего двадцать шагов, но время, за которое монстр преодолел это расстояние, показалось Айдену вечностью.
Он прекрасно помнил о повадках василисков. Помнил, что именно лобовая атака характерна для этих тварей. При такой атаке они наиболее опасны. Не каждому василиску приходится идти напролом, ибо в большинстве случаев достаточно лишь заглянуть ему в глаза – и тогда он уже не встретит сопротивления. На самом деле это ужасная смерть, поскольку от взгляда человек не умирает, но становится парализованным и при этом прекрасно чувствует все, что с ним происходит в это время. Чувствует, как монстр медленно и лениво обгладывает его кости.
Айден попятился назад, пока не уперся спиной в стену. Зрители на нижних рядах позади него потеряли гладиатора из виду. Им приходилось вставать со своих мест, чтобы снова увидеть все, что происходит на арене. Но, когда василиск стремительно приблизился на достаточно небольшое расстояние, инстинкт самосохранения велел им сесть обратно, дабы не привлекать его внимания.
Горлокай оглушительно ревел, мчась навстречу своей жертве. Айден выжидал момент, уставившись себе под ноги и борясь со всяким желанием поднять взгляд на него. И, когда монстр был уже в паре шагов от него, отскочил в сторону. Василиск врезался в каменную стену, оставив на ней несколько незначительных трещин. Зрители ахнули от испуга, боясь, что стена не выдержит, и хотели уже повскакивать со своих мест, спасая свои жизни.
Василиск взвыл: от боли или от досады – никто не знал. Но Айден получил таким образом драгоценные несколько секунд. Рубанув мечом по спине, он в который раз убедился в том, что оружие не затачивали уже очень давно. Клинок ударил между двумя шипами, но не оставил даже следа на прочной чешуе. Монстр почти не отреагировал на удар. Это неслабо огорчило гладиатора, так как выигранное время он упустил.
Однако Горлокаю не потребовалось больше времени, чтобы оправиться от столкновения с прочной преградой. Он по-змеиному извернулся и с невероятной силой ударил жертву хвостом, словно плеткой. Айдену не приходилось ранее такого испытывать. Его отбросило на несколько шагов и сбило дыхание, поскольку удар пришелся прямо в солнечное сплетение. От неистовой боли он чувствовал, как начинает терять сознание, но всеми силами старался не отключаться.
Тем не менее, ребра, очевидно были сломаны, а болевой шок делал свое дело. На мгновение Айден снова увидел нежить-монаха, управляемого злобным духом. Его образ возник перед глазами и тут же испарился, когда на лице почувствовалось смердящее дыхание василиска. Гладиатору хотелось открыть глаза. Стараясь не слушать свои рефлексы, он лежал на спине неподвижно, хоть и знал, что своим бездействием лишь приближает свою смерть. Но любое движение его также могло вынудить монстра прикончить свою жертву.
Дыхание понемногу восстанавливалось, но делать глубокий вдох Айден не мог из-за острой боли. Он чувствовал, как из носа потекла струйка горячей крови. В тот момент он чуть не позабыл о василиске, наслаждаясь тем, как она смачивает ему пересохшие губы. Горлокай уже не ревел и молча обнюхивал свою добычу, шумно втягивая своими змеиными ноздрями воздух. Толпа на трибунах замерла в ожидании, наслаждаясь зрелищем – ведь не каждый же день можно увидеть, как василиск обгладывает человечьи кости.
- Gvyatelle! Dele bo sinem cosille?
Айден замолчал, отвлекшись на то, как уже знакомая ему эльфийка в капюшоне открывает решетчатую дверь. Гвиатэль также перестала строчить, устремив на нее свой не особо довольный взгляд. Выслушав ее, беловолосая задумчиво прикусила губу. Она на какое-то время взглянула на Айдена, словно не решаясь, что с ним делать. Хотя, разговор мог быть и вовсе не о нем. Не понимая языка эльфов, он нервно строил догадки насчет того, что сейчас произойдет.
Но не произошло ровным счетом ничего. Гвиатэль на своем языке велела помощнице удалиться и снова макнула перо в чернильницу. Однако на ее лице проскочило что-то новое, чего раньше узник не замечал. Это насторожило его. Беловолосая же, не меняя своего вежливого тона, обратилась к нему:
- Продолжайте. Раз вы до сих пор живы, вам удалось спастись от василиска. Как?
- Никак. Я не спасался. Меня спасло нечто…
Он продолжал лежать, не в силах уже пошевелиться: боль в груди возникала при малейшем движении, от потери крови начала кружиться голова. Меч выпал у него из рук, когда его отбросило назад. Теперь ему оставалось лишь ждать, пока все не кончится. Открыть глаза означало полностью оцепенеть и до конца наблюдать за тем, как им кормится монстр. Попытаться преодолеть адскую боль в ребрах и убежать тоже не имело смысла, поскольку бежать было некуда. Да и василиск не дал бы ему встать с места.
«Живущий под кровом Всевышнего…» - вспоминал он опять молитву.
Горлокай теперь тихо обнюхивал жертву, скользя по песку вокруг нее. Он словно хотел лишний раз убедиться, что гладиатор уже не представляет опасности, чтобы затем спокойно насладиться трапезой. Видя, что Айден не шевелится и истекает кровью, василиск перестал описывать круги вокруг него. Толпа начала заводиться, понимая, что еще чуть-чуть – и она получит обещанное зрелище. Зрители единогласно кричали монстру:
- Сожри! Сожри! Сожри!
Раздвоенный змеиный язык шершаво прошелся по щеке гладиатора, и тот почувствовал на лице тень от склонившегося над ним монстра. Это дало ему понять, что ждать больше не придется – хищник вдоволь насмотрелся на него и теперь вкусит его свежую плоть. Сердце застучало еще быстрее в ожидании страшного завершения истории. Никогда раньше он так не ценил жизнь, как дорожил ею в тот момент. Все обрело свой смысл, вспомнилась куча незавершенных дел и причин не умирать так рано.
Однако шумное дыхание василиска вдруг замерло. На мгновение Айдену показалось, что Горлокай оставил его. Но затем он услышал его скольжение по песку совсем рядом. Монстр не уходил и не собирался бросать свою добычу, но что-то, очевидно отвлекло его. Зрители решили, что монстра снова смутили их крики, и замолчали. Но василиск не вернулся к еде. А значит, ему не понравилось что-то другое.
Когда арена погрузилась в тишину, Айден стал различать какие-то отдаленные глухие шумы, похожие на удары молота, которые наверняка стали причиной необычного поведения Горлокая. Однако оставалось непонятным, откуда эти шумы доносятся. Зрители не могли их услышать, а потому удивленно уставились на монстра, который почему-то не хотел продолжать забаву. Но вскоре и до них стали доноситься странные звуки.
Айден наконец понял, откуда идет шум. Кто-то словно стучался к нему… из-под земли. Стук становился все сильнее, громче и даже начинал отдавать в спину. Определив по шелесту по песку, где находится василиск, гладиатор отвернул голову в другую сторону и нерешительно открыл глаза. С облегчением он обнаружил, что монстр не поджидает его своим роковым взглядом.
При каждом новом ударе василиск вздрагивал и как-то неуверенно и тихо выл. Толпа на трибунах зароптала. Оратор переговаривался с Асулемом через занавес, после чего передавал его приказы пустынникам. Двое из них удалились с балкончика, вероятно, отправившись к источнику посторонних звуков, чтобы устранить проблему. Айден предполагал, что виной всему были Кира и Мавэ, которым либо удалось все-таки вскрыть саркофаг, либо угодить в одну из ловушек.
Когда отдача в спину стала по-настоящему сильной, он обратил внимание на то, что песок в десяти футах от него начинает потихоньку проваливаться, словно под ним образовалась полость. Вскоре эти обвалы стали происходить и на других участках арены. С диким ревом отчаяния Горлокай обнаружил, что теряет опору и начинает тонуть. Паника охватила зрителей, но некоторые из них решили, все же, остаться на своих местах, полагая, что все происходящее – задумка организаторов турнира.
Пугающий грохот донесся из-за обеих решеток, ведущих в камеры заключенных и зверинец. Понимая, что сбитый с толку василиск давно не обращает на него внимания, Айден сделал несколько неудачных попыток подняться. Боль не унималась и лишь становилась острее при каждом движении. Прикусив и без того окровавленную губу, он совершил неимоверное усилие над собой и с громким стоном перевернулся на живот, поднялся на колени, а затем и вовсе встал на ноги, держась за грудь. Мучения, доставленные сломанными ребрами, чуть снова не лишили его чувств. Оттого он покачнулся и едва удержался на ногах.
Тем временем песок уже проваливался вовсю. Василиск отчаянно пытался удержаться на поверхности, постоянно утопая и снова вырываясь наружу. Из-за решеток послышались крики. Кто-то из местных звал на помощь. Айден увидел, как двое пустынников в облачении вцепились в железные прутья, пытаясь поднять решетку – но сделать это можно было лишь с помощью рычага, который находился возле гонга. Никто не откликался на их мольбы – их даже не слышали.
Гладиатор не мог понять, от кого бежали наемники. Зверинец находился с другой стороны. Кира и Мавэ точно не могли так напугать вооруженных бойцов. А значит, за ними гналось что-то пострашнее. И действительно, не прошло и полминуты, как грохот из тоннелей стал значительно громче и ближе, после чего невероятной силы поток пламени вырвался наружу. Оба пустынника обгорели в считанные секунды, так и не отпустив решетку.
Огонь стал сигналом для тех, кто до сих пор не верил в реальность происходящего: ситуация вышла из-под контроля Асулема. Более того, на балкончике стало происходить что-то, что не входило в его планы, поскольку наемники и оратор явно чем-то обеспокоились и не знали, как им быть. Служанки-девственницы отступили назад, испугавшись происходящего под навесом. Тогда Айден догадался, в чем дело. Элена на этот раз, действительно, не обманула и воспользовалась суматохой, чтобы расправиться с царьком. Один из наемников не удержался и, наконец, сделал то, на что до него никто не решился – сорвал занавес, скрывавший от посторонних глаз Асулема и его дочь.
Но прежде чем Айдену удалось разглядеть хоть что-нибудь, произошло следующее. Грохот из-под земли вырвался наружу вместе с клубами дыма и вздымающимся пламенем. Арена рушилась. Вскоре даже трибуны стали проваливаться, а стены осыпаться. Василиск не мог больше бороться и окончательно скрылся из виду. Лишь его истошные вопли доносились теперь снизу.
Гладиатор также стал терять опору под ногами. Прижавшись спиной к стене, он надеялся удержаться на краю образовывающейся пропасти. Все, что он видел – это непроглядный столб едкого черного дыма и языки пламени. Громыхания под землей и со стороны тоннелей все усиливались. Начиная кашлять, он снова схватился за бок, где сломанное ребро причиняло неслабую боль. Все вокруг горело и рушилось, не оставляя путей к отступлению.
- Довольно, - перебила его Гвиатэль.
- Вы не хотите услышать, что было дальше? – удивился узник.
- Я услышала достаточно, чтобы выполнить свою часть уговора.
- И вы отпускаете меня?
- Конечно! Только сначала подпишите вот это. – Она положила на край стола лист бумаги, на котором написала несколько строчек. – И вы будете свободны, как ветер.
Айден нерешительно встал со своего места, покачнувшись от легкого головокружения после побоев Мозгоправа, и подошел к столу. Эльфийка протянула ему перо. Он внимательно прочитал то, что было написано на листе, и с деловым видом поставил закорючку внизу. Беловолосая проследила за каждым его движением. Узник вернул ей перо и встал прямо в ожидании момента, когда его наконец освободят. Но Гвиатэль почему-то не спешила отдавать приказ громиле.
- Знаете, - улыбнулась она и уставилась на небольшое отверстие в стене, служившее окном, - в нашем мире полно разных чудищ: как мифических, так и известных науке. Одно я могу сказать точно: ни одного из них природа – или же боги – не создала бы абы как. Любое живое существо имеет логичное происхождение и, что не менее важно, строение.
- К чему вы клоните? – насторожился заключенный.
- Вы, несомненно, наслышаны о василисках, как и о других жутких тварях пустыни Фалькомы. Но, поскольку вы никогда не видели их вживую, вам довелось иметь ошибочное представление об их внешнем виде.
Узник нервно сглотнул, но продолжил смотреть ей в глаза.
- Василиски, - объясняла она, - известные также как гигантские пустынные змеи, не имеют никаких шипов, ибо это мешало бы им передвигаться под землей. У них также всего одна пара глаз. И, что звучало не менее нелепо, василиск не издает громких звуков. Это змея. Довольно крупная и невероятно ядовитая. Но это не мешает ей издавать характерного для змей шипения. Она не обгладывает ничьи кости, но заглатывает жертву целиком.
- Что вы хотите этим сказать? – нервничал он.
- У вас богатое воображение, уважаемый. Но василиски не настолько ужасны, как вы себе их представляли.
- Хотите сказать, что там был вовсе не василиск?
- Нет, я хочу сказать другое. Позвольте мне зачитать вслух то, что вы только что подписали.
Айден не стал возражать, и эльфийка стала читать вслух:
- Я, Айден Вудкорт, признаюсь в совершении убийства двадцати солдат, двух офицеров и уполномоченного представителя его величества короля Дункана из Маэрны с целью захвата военного корабля и согласен на высшую меру наказания.
Узник ничего не ответил, чувствуя, как сердце разрывается от страха. Гвиатэль видела по его побледневшему лицу, какой ужас он испытывал в тот момент. Но это лишь доставило ей удовольствие. Она продолжила:
- Вы не знаете, как выглядят василиски. Вы не умеете читать. Из этого следует лишь один вывод.
- Какой же?
- Вы не состояли в Братстве. Вы не Айден Вудкорт.
Пленник снова ничего не ответил, трясясь от страха за свою жизнь и понимая, что его наконец раскусили. Лишь иллюзорная кожа начала плавиться и капать воском на деревянный пол, открывая заинтригованной эльфийке его истинное лицо.
- Кто же ты?