2
...Просыпаться от того, что теплый свет нежно щекочет веки, приятно. Почти как от поцелуя. Открываешь глаза осторожно и смотришь, как в щедрых, богатых столбах света пляшет неизменная микроскопическая пыльца. Убирай, не убирай, солнце будто высекает ее из поверхности и заставляет плясать возбужденно в разогретом воздухе. Разрешаю одеялу стечь с меня, чтобы искупать побледневшую за зиму кожу в этом теплом золоте. 36 дней до весны, но она уже ходит по мне мягкими лапками.
Выйдя на улицу, замечаешь, что за две недели куртка уже как-то обтерлась и пора ее стирать. Солнце всегда не упускает случая напомнить о том, что ты не нов, покрыт патиной, подергиваешься сединой, и твое будущее - в сеточке морщинок и потертости. Я прищуриваюсь и чувствую себя только что выздоровевшим человеком, вдруг вышедшим из палаты на волю, и все еще чуждым ей. Мир готовится обновляться, а я буду привыкать к нему, новому, весной, сумасшедший, счастливый от запаха и шири, а это дивное, морозное январское солнце в сияющей бирюзе - в нем и сейчас можно утонуть, задохнуться, подожди, я еще не готов, еще зима, я еще темен и мрачен...
И город обнажен и грязен, красивый в своем безобразии до невозможности, отблески стекол, запыленные витрины, стены в потеках, деловитые чайки, напоминающие о том, что где-то рядом застыло море. Море, как идея, пока еще как мысль, без запаха и звука. Я влюблен в тебя, город у моря, дряхлый натурщик под взором художника, спи, пока еще недолго тревожит тебя светлая бездна. Скоро я стану таким же старым, как ты, и мы будем дышать в унисон, любовь моя, пока я не растворюсь - маленький коралл, нежная плоть в недрах твоего бетона. Пальцы на секунду касаются стены, скрепляя заговор.
Столбы света в автобусе, улыбающиеся пассажиры, та же вездесущая пыль. От морозного воздуха в салоне зябко, снег на улицах искрится и вдруг я замечаю радугу. Зимняя радуга - значит где-то, в немыслимой высоте, танцует алмазный снег, преломляя лучи, так же, как здесь пылинки ткут свой узор. Автобус останавливается. На остановке - мама с коляской. Машина современная - шипит пневмолифт, и корпус наклоняется к тротуару, чтобы в салон было легче вкатиться. Автобус, как большой добрый слон, припадающий на колено перед малышом - войди, новый человек, мир твой пока еще кланяется тебе, и я здесь для тебя, и эта радуга зимой, и мамины руки и даже нежно улыбающийся невесть чему незнакомый парень.
И добрый автобус несет нас дальше, щедро залитых потоками вечного солнца.
Выйдя на улицу, замечаешь, что за две недели куртка уже как-то обтерлась и пора ее стирать. Солнце всегда не упускает случая напомнить о том, что ты не нов, покрыт патиной, подергиваешься сединой, и твое будущее - в сеточке морщинок и потертости. Я прищуриваюсь и чувствую себя только что выздоровевшим человеком, вдруг вышедшим из палаты на волю, и все еще чуждым ей. Мир готовится обновляться, а я буду привыкать к нему, новому, весной, сумасшедший, счастливый от запаха и шири, а это дивное, морозное январское солнце в сияющей бирюзе - в нем и сейчас можно утонуть, задохнуться, подожди, я еще не готов, еще зима, я еще темен и мрачен...
И город обнажен и грязен, красивый в своем безобразии до невозможности, отблески стекол, запыленные витрины, стены в потеках, деловитые чайки, напоминающие о том, что где-то рядом застыло море. Море, как идея, пока еще как мысль, без запаха и звука. Я влюблен в тебя, город у моря, дряхлый натурщик под взором художника, спи, пока еще недолго тревожит тебя светлая бездна. Скоро я стану таким же старым, как ты, и мы будем дышать в унисон, любовь моя, пока я не растворюсь - маленький коралл, нежная плоть в недрах твоего бетона. Пальцы на секунду касаются стены, скрепляя заговор.
Столбы света в автобусе, улыбающиеся пассажиры, та же вездесущая пыль. От морозного воздуха в салоне зябко, снег на улицах искрится и вдруг я замечаю радугу. Зимняя радуга - значит где-то, в немыслимой высоте, танцует алмазный снег, преломляя лучи, так же, как здесь пылинки ткут свой узор. Автобус останавливается. На остановке - мама с коляской. Машина современная - шипит пневмолифт, и корпус наклоняется к тротуару, чтобы в салон было легче вкатиться. Автобус, как большой добрый слон, припадающий на колено перед малышом - войди, новый человек, мир твой пока еще кланяется тебе, и я здесь для тебя, и эта радуга зимой, и мамины руки и даже нежно улыбающийся невесть чему незнакомый парень.
И добрый автобус несет нас дальше, щедро залитых потоками вечного солнца.
Спасибо.
Есть и другие радости, друг. И еще будут.