Книга дней. Корни роз

Здесь твоё солнце, взлетая над улицей,
Снова с весной ветра вальсом закружится,
Боже, прости, твои ангелы трудятся.
Янь - Инь.
...
Тихо уходим и не возвращаемся,
Там где-то вечность, но мы так нуждаемся
В розах Твоих, а они распускаются
Здесь... В синь.
Анжела Луженкова

Вчера, 10 мая, в город нагрянул снег. Настоящий снегопад, не какое-нибудь ленивое залетное шоу. Вот вам, говорит, ваша весна. Укутал все, покрасовался и в ночи сошел, сбежал тихо, как вор. А сегодня небо укрыто сплошной пеленой сизых облаков. И от них рассеянный дневной свет опалесцирует сам собой, будто никакого солнца нет вообще. И троллейбус, в котором я еду к метро, катит мимо голых обочин с пыльной землей, а в ней пробиваются ростки. Странные ростки без листиков, просто белесые трубки с коричневыми наконечниками-макушками и сочленениями, которые торчат из земли сотнями мерзких паучьих лапок или костяных пальцев. Как будто упал метеорит, рассеял споры, и странная чуждая жизнь зародилась в земле, белесая скверна, пожравшая нормальную травку. И в неверном свете облачного дня торопится занять побольше места, отравить, выпустить копья-лапки с чешуйчатыми навершиями.

Ветерок с моря спешил разодрать облака-морок, но стихал, и лица людей, голые деревья, холодная земля - все выглядело мертвым, мрачная и невеселая получилась весна. Торговка корюшкой грустно смотрела на свой осклизло-сизый товар. Мелкая рыбка слиплась и выглядела неаппетитно. Купол церкви у метро казался вырезанным из фольги и наклееенным прямо на инопланетное небо. И только под землей никогда ничего не меняется: спешащие пасажиры, бдительная охрана, напуганная недавним терактом и с удвоенной силой обыскивающая рюкзаки студентов, рекламные щиты и объявления о том, что надо не забывать уступать места старушкам.

Но ветер окреп, постарался, и когда я возвращался домой, тяжелое покрывало облаков было разорвано в клочья. Засияло жаркое золото куполов. На прилавках у ларьков пламенели груды помидоров, хрусткие, чистые зеленые огурцы как будто сошли с глянцевой картинки, охапки зелени влекли взор ярким цветом. Лица продавцов повеселели, и прохожие приободрились, охотно останавливались у прилавков, покупая бордовую редиску, зеленые перья лука, привозную черемшу.

А в витрине цветочного магазина вывесили большое объявление: в продаже имеются корни роз.

И я тут же представил себе, как эти корни, крепкие, могучие, занимают землю, изгоняют инопланетные паучьи лапки, как колючие стебли и темно-зеленые с бордовыми прожилками листья выходят из-под земли, тянутся вверх, разрастаются вширь густыми, буйными кустами. И как рождают эти корни тугие бутоны, что распускаются сотнями цветов, напоминая нам, что все мы родом из райского сада.

Вот белые, чистые и неземные - их кладут старческие, с морщинистой пятнистой кожей, руки перед иконами юной матери Невместимого, что был вмещен. Вот розовые, лохматые, связанные в букет для счастливой невесты. Вот сумасшедшие синие и печальные черные, и зрело-страстные, цвета вина бордо - каждому свои. Вот ярко-алые, их которую тысячу лет несет Адам своей Еве, чтобы она подняла на него глаза, посмотрела этим своим удивленно-радостным взором, ради которого он готов умереть.

И корни их всех на самом деле вовсе не в земле, а в наших сердцах. Потому что весна. Жизнь.