Книга ночей. Чужая кровь

Дверь парадного закрылась за мной, когда я вышел из дома, чтобы купить чая в ночном магазине, и я покинул освещенный лампой под козырьком пятачок и ступил в темноту. Под ботинками хрустел гравий, насыпанный на дорожку. Гранитная крошка, грязно-розовая, в темноте казалась серой. Тепло, сыро и темно - такая вот ночь, неверные редкие фонари и слабые отсветы окон... в пятне такого тусклого света что-то шевельнулось. Сначала я решил, что это крыса, но подойдя поближе, различил птичий силуэт.

Птица размером с воробья сидела на дорожке и не улетала, слегка шевелясь. Что-то с ней было не так. Может быть, кошка помяла, или что-то еще? И мне показалось, что темные пятнышки на камушках у птицы - капельки крови. "Я ничего не понимаю в птицах, мне надо в магазин, да и что я буду с ней делать?" Все эти мысли промелькнули в моей голове, когда я обходил злосчастную ночную пичугу, не решаясь что-либо предпринять.

Отойдя уже порядочно, я поневоле вспомнил свое детство и юность. Как я обожал птиц, зверей и всяких жучков и часами мог возиться с каким-нибудь хомячком или наблюдать за жизнью у берега небольшой лесной речки: мальками, водомерками, водорослями и головастиками, ручейниками и комариками, непонятными червячками и букашками... Я зачитывался книгами Джеральда Даррела, спасал котят и щенков, пристраивая их по соседям, и конечно, забыл бы всякое дело, если бы увидел попавшую в беду птичку и не думал бы ни секунды о том, как мне надо поступить.

Стыд горячей волной ожег лицо. Я пообещал себе, что если на обратном пути птичка все еще будет там, я непременно что-нибудь придумаю, и заторопился в магазин, с горечью думая, когда это сердце мое успело обрасти этой каменной шелухой. Но правда, я совершенно не помню, как обращаться с птицами. Однако, это не страшно: главное, как-нибудь не напугать и не навредить еще больше. А если ее сейчас поймает кошка? Боже мой, почему так отвратительно стать взрослым, почему голова все время лезет в сердечные дела, отчего появляется пауза между тем, как ты видишь чужую кровь, и тем, как пытаешься помочь?

Да и не только. Ты больше не разговариваешь напрямую, "боясь обидеть". Ты больше не запальчив и не горишь. Ты не горяч и не холоден, ты теплый - то, что так ненавидит Бог. Теплый кал экивоков и предупредительности, расчетов средств на ветеринара и боязни испачкать руки в крови, страх огорчить кого-то, кто шел бы уже в жопу, или напротив молчание там, где стоит уже орать о своей любви, потому что "не надо, ты же обещал". Как быстро приходит это теплохладное дерьмо вместе с торопливыми шагами и отведенными в сторону глазами.

Я до темных пятен в глазах вглядывался в дорожку, идя домой. Птица была где-то там, но я никак не мог ее найти. Она обнаружилась в самом конце дорожки. И как только я подошел вплотную - фррр! - сорвалась и улетела. Как будто дождалась меня и показала, что все в порядке. и никто ее не съел. А капельки чужой крови остались на серых в темноте камешках. И в моей голове - едкой кислотой мыслей.