[Perfect Stranger]

Авторы: Шен Мак-Тир, Felecia, Sirinoeles

 

Глава 1

 

Тэя сделала глубокий вдох и долгий выдох, пытаясь успокоить нервы, в третий раз перепроверяя свертки с вещами. За годы, проведенные в Круге Минратоса, её небогатое имущество существенно увеличилось, пополнившись множеством свитков, алхимических рецептов, мантий и даже парочкой украшений.
Для большинства учеников из числа альтус или даже летанс это были сущие безделушки. Но учитывая, что всего несколько лет назад, когда девушка прибыла в Империю, у неё была лишь одежда на теле и посох в руках, Тэя была рада всем своим приобретениям.
По идее, она должна была так же радоваться и предстоящему путешествию в дом магистра Маркуса, который, по непонятной для неё причине, выразил желание взять девушку в ученицы. Однако Тэя до сих пор не решила, как к этому относиться.
Она прибыла сюда за знаниями и вовсе не собиралась привязываться к Тевинтеру или привлекать к себе опасное внимание магистров. Однако, очевидно, с последним теперь уже ничего нельзя было поделать.
Отдав собранную поклажу неслышно подошедшему рабу, девушка крепко сжала свой черный сильванитовый посох и решительно направилась к выходу. Теперь в её жизни начиналась новая глава.
— Сюда!
Ей помахали из-за огромной, до странности вычурной кареты, выкрашенной в черно-золотистые цвета. Тэя знала, что за ней должны были прислать транспорт, поскольку плутать пешком по извилистым и узким улочкам Тевинтера, особенно в такую дождливую погоду — радость не из великих. Похоже, магистр, который узнал о ее редком даре, решил прислать за магессой. Невысокий полноватый мужчина, сидящий на козлах, вытер ладонью мокрое лицо, оттененное широкополой шляпой, и вновь взмахнул рукой, привлекая внимание девушки.
Карета была рассчитана на то, чтобы с комфортом и простором вмещать в себя четыре человека, а везли этот шедевр тройка породистых лошадей с длинными гривами и густым мехом у копыт. Таких не использовали аристократы, порода эта считалась боевой. И стоила немалых денег, особенно учитывая, что тягловые кони были почти вдвое сильней и гораздо дешевле. Кучер спрыгнул с козел и поспешил отворить для Тэи дверь, деловито выхватив у нее из рук багаж.
— Садитесь, пожалуйста, — улыбнулся он. Весь обслуживающий персонал знатных домов Тевинтера состоял из сопорати, не-магов, которые по закону не имели права занимать руководящих постов в светской, духовной или судебной власти. Рабов и вовсе не считали за персонал, поэтому о них упоминалось нечасто.
Тэя неловко поблагодарила человека и немного настороженно забралась в карету. Внутренняя отделка экипажа выглядела слишком вычурно, даже для круга. Слишком много места для одного человека, это вызывало неприятное ощущение пустоты, которое, однако, девушке быстро удалось отогнать.
Магесса устроилась у окна, подложив руку под подбородок, и с интересом разглядывала серые от дождя улицы Минратоса, по которым они проезжали. Всё-таки столица Империи, древнейший город на земле, был удивительно красив в своём потускневшем величии. Даже выкрошившаяся мозаика и поросший мхом камень стен не портили его, а придавали своеобразную мягкость резким линиям фасадов.
Когда ей наскучило любоваться видом, девушка обратилась к вознице:
— Скажите, пожалуйста, сколько нам ещё ехать?
Кучер вздрогнул, похоже, не привыкший к таким вежливым магам — все же, несмотря на несколько лет в местном Круге, Тэя все еще не избавилась от некоторых привычек, выдававших в ней нездешнюю. Неловко поправив шляпу — при этом с нее градом посыпались капли прямо на промокшие плечи — мужчина откашлялся и, полуобернувшись, пояснил:
— Около часа. Магистр Селестий предпочитает уединение шумному центру города. Его дом находится на окраине, у Северных ворот, недалеко от порта. Из окон особняка порой открывается чудесный вид на корабли, — позволил он заметить себе и усмехнулся в усы. Пришпорив лошадей, он немного ускорил ход кареты, и ее основательно затрясло на древней, крупной брусчатке. Вскоре они съехали с центральных улиц, и полумрак накрыл карету — высокие шпили домов прорезали свинцовое грозовое небо, как колья, затмевая и так тусклый свет уже сдавшегося перед непогодой солнца. Нечасто в Минратосе бывали подобные дожди. Хотя здесь, на севере, всегда было нежарко, обычно погода была довольно сухой — маги заботились о том, чтобы город не превратился в покрытый льдом саркофаг.
Цокот копыт глухо доносился до ушей Тэи, возвещая о том, что брусчатка сменилась ровной, накатанной землей. Переулки были слишком узки, и карета едва протискивалась меж сложенных из темного камня строений, поэтому пришлось немного сбавить ход. Капли дождя били по крыше, отстукивая мерный ритм, шум большого города остался позади, и лишь изредка были слышны взлаивания сторожевых псов, потревоженных одинокими путниками, да неразборчивые голоса спешащих по своим делам горожан.
Тэя поёжилась от пропитавшей воздух промозглой сырости, проникающей даже в карету. Специализируйся она на магии огня, то, возможно, решилась бы зажечь небольшой огонёк, чтобы обсушиться и согреться. Но обстановка кареты явно стоила целое состояние, и что-то подсказывало девушке, что не стоит начинать знакомство с магистром с порчи его собственности.
Так что она лишь устроилась поудобнее и постаралась не заснуть.
Ещё примерно через двадцать минут экипаж вынырнул из паутины темных переулков и, проехав через огромные каменные ворота, выбрался на широкую дорогу. Впереди расстилались пышные зеленые сады, в тени которых располагались частные резиденции знатных горожан и магистров.
— Приехали, сударыня, — внезапно громко произнес кучер, и карета, постепенно замедляясь, повернула к одной из самых дальних подъездных дорожек, вымощенных гладкими белыми камнями. Большие железные кованые ворота были открыты, будто приглашая ступить на землю, принадлежавшую семейству древнего рода Селестиев. Дом казался не очень большим и вовсе не таким мрачным, каким его представляла молва: увитые плющом стены были светло-песчаного оттенка, острые башенки украшали центральную часть особняка, а правое и левое крыло были пристроены совсем недавно. Очевидно, что дом был очень старым, хоть и перестраивался несколько раз. О старине здесь говорили старомодные украшения в виде драконьей резьбы, готических, вытянутых окон с затейливыми витражами и потемневшая черепица.
Подъездная дорожка вела сквозь небольшой сад, который порядком одичал — здесь было слишком мало рабов, чтобы ухаживать одновременно за домом и окружающей его зеленью. Несколько величавых вязов, уже порядком растерявших свою листву, возвышались по сторонам; ежевичные кусты гневно топорщили колючие ветки; а у дома, сгрудившись в кучу, словно стайка перепуганных птиц, теснились розовые кусты.
Выбравшись из кареты, девушка накинула плащ и, по возможности незаметно, разгладила свою темно-синюю мантию, которая так удачно гармонировала с цветом её глаз, но, к сожалению, мало гармонировала с погодой.
Местность вокруг имения казалась несколько более пустынной и заброшенной, нежели можно было предположить по виду кареты. Взвесив в руке багаж, девушка решительно направилась к входной двери. Рассудив, что раз уж её сюда пригласили, стало быть, ждут.
— Позвольте, я вам помогу, — возница поспешно спрыгнул с козел и, пыхтя и утирая промокшее лицо, догнал стремительно удаляющуюся девушку. — Не пристало вам носить такие тяжести...
Он вцепился в чемодан Тэи цепкой хваткой, всем своим видом выражая желание оказать услугу — хотя возникало подозрение, что услужить он желал не столько незнакомой ученице не из этих краев, сколько магистру и его будущей любимице. Если Тэя понравится господину Селестию, то получит привилегии, почти равные полноправному магу Тевинтера, а это означало, что установить с ней хорошие отношения было весьма и весьма выгодно.
Тэя моргнула, несколько непонимающе уставившись на кучера, ни с того ни с сего решившего перехватить её багаж. Затем пожала плечами.
— А вам разве не нужно позаботиться о лошадях? Впрочем, можете помочь, раз так уж хочется. Только посох не трогайте.
Подтверждая свои слова, магесса ласково пробежала пальцами по поверхности жутковатого вида черного посоха. Ничего в нём не было особенного, но гладко отполированная древесина неизвестного дерева словно излучала угрозу.
— Ничего, о лошадях позаботится конюх, — пробормотал возница и, взвалив на одно плечо чемодан девушки, нашарил в кармане платок и шумно высморкался. — Погодка сегодня разыгралась не на шутку, не так ли? — вежливо заметил он, пытаясь как-то поддержать разговор, но дорога до особняка закончилась быстрее, чем эта беседа успела перерасти в нечто большее, нежели обычный обмен ничего не значащими репликами.
Взобравшись на высокое крыльцо, двое оказались перед большими и на вид весьма прочными двустворчатыми воротами. Литые бронзовые ручки, вырезанные в виде голов драконов, держащих в зубах кольца, выглядели старыми и позеленевшими, но их до сих пор так и не заменили. Видимо, хозяин весьма дорожил наследством, и ремонт постигал лишь те части дома, которые уже разваливались на глазах. Ухватившись за кольцо, кучер постучал четыре раза, и через несколько минут им открыл высокий юноша в простой льняной рубахе с тонким металлическим кольцом на шее. Очевидно, один из рабов магистра. Не говоря ни слова, он посторонился, пропуская промокших путников внутрь, и склонил голову, избегая смотреть им в глаза.
Тэя же, напротив, сразу же окинула взором просторный холл. В глаза бросились покрывающие стены почти целиком тяжелые старые гобелены. Правда, разобрать детали изображения на таком расстоянии не представлялось возможным.
Дорогие ковры покрывали каменный пол перед высоким и явно декоративным камином с узорной кованой решеткой. По углам комнаты были расставлены высокие витые подсвечники, которые в Тевинтере повсеместно предпочитали факелам и курильницы с благовониями, сейчас, однако, пустующие.
В целом холл производил то же впечатление, что и сад. Старый, роскошный и немного запущенный.
Наверх вело несколько лестниц, а направо и налево уходили коридоры. Тэе требовался провожатый, чтобы понять куда идти, и она ещё раз вопросительно взглянула на кучера. На раба она взглянула не менее вопросительно, но тот упорно отказывался встречаться с магессой взглядом.
— Ох... похоже, что господин Селестий сейчас занят, — озабоченно произнес мужчина, и, оглянувшись на раба, поманил его пальцем. — Покажи сударыне ее комнату и помоги разобрать вещи.
Юноша склонил голову еще ниже, и кучер удовлетворенно кивнул, вновь обернувшись к магессе.
— Простите великодушно, господин не слишком пунктуален. Он обязательно встретится с вами за ужином, а сейчас мне необходимо отлучиться по делам. Если понадоблюсь, то спросите Лоренцо, — сальная улыбочка едва появилась на его губах и тут же исчезла. — Я здесь исполняю функцию дворецкого и управляющего. Всего доброго, сударыня.
Он неловко поклонился и поспешил к выходу, поправляя промокшую шляпу с обвисшими от влаги полями, а бессловесный раб остался стоять рядом с девушкой. Сейчас, при свете канделябров, Тэя смогла разглядеть его лицо — ему было не больше восемнадцати лет, и черты походили на орлесианские. В рабство тевинтерцам часто попадали военнопленные, но этот парень, вполне возможно, родился уже здесь. В Минратосе существовала традиция, когда рабы служили одному и тому же семейству на протяжении целых поколений, изредка пополняясь новичками с невольничьих рынков. Темные волосы юноши был коротко пострижены ежиком, а на шее сзади можно было заметить старое клеймо. Похоже, что он был рабом с самого рождения. Повернувшись к магессе, он неуверенно протянул крепкую руку к ее чемодану, который Лоренцо оставил у камина.
Тэя ободряюще кивнула молодому человеку.
Ещё одна вещь в Тевинтере, к которой она никак не могла привыкнуть, это рабы. Их тут было много. Очень много. Фактически все, кроме самых бедных из сопорати и либерати, держали хотя бы одного-двух. Девушка же ещё с детства привыкла со всем справляться самостоятельно, и ей было не просто отступать от этой привычки.
«Кучер, дворецкий и управляющий в одном лице, — подумала Тэя. — А ещё он кто? Это имение явно знавало лучшие времена, даже если не знать, что тут так экономят на прислуге». И вообще этот человек ей чем-то неуловимо не нравился.
— Он всегда такой? — задумчиво поинтересовалась магесса.
Раб смутился, явно не зная, следует ли ему отвечать на поставленный вопрос, особенно учитывая, что к нему напрямую не обращались и магесса вполне могла разговаривать сама с собой. Немного растерявшись, он все же решил заговорить:
— Позвольте, я провожу вас в вашу комнату, госпожа. — Он указал рукой куда-то в сторону левого крыла дома, где располагались комнаты для гостей и рабочие кабинеты. Наверху Селестий оборудовал свои лаборатории и спальню, а в правой части особняка были складские помещения, кухня, комнаты для слуг и каморки рабов.
— Конечно, — отозвалась Тэя, следуя за ним.
Плюнув на всяческие приличия, она откровенно глазела по сторонам. В конце концов, в этом месте ей предстоит пожить какое-то время. А дом может немало рассказать о своих обитателях. Впрочем, помимо немых стен, у неё был и вполне живой собеседник. Правда, он казался немногим более разговорчивым.
— Кто ещё здесь живёт? — спросила она, на сей раз не давая рабу возможности проигнорировать вопрос. «Если будешь отмалчиваться, — подумала она, — я ведь обижусь. А ты не хочешь, чтобы я обиделась».
— Хозяин... магистр Маркус Селестий, — запнулся на секунду раб, не глядя в глаза своей спутнице и медленно поднимаясь по лестнице. — Госпожа Анна Селестия. Управляющий Лоренцо. Садовник Гим, эльф. Кухарка, пять служанок, и десяток рабов. Еще конюх, Хенли.
Раб нес ее чемодан так легко, словно он ничего не весил — под тонкой материей рубахи отчетливо проступали мышцы. Юноша был высоким и поджарым, словно гончая, и его загорелая кожа говорила о том, что он выполнял работу не только по сопровождению гостей в дом магистра, но и трудился на улице. В доме было мало слуг, и рабам приходилось выполнять самые разнообразные поручения.
— Теперь вот ещё я... — едва слышно пробормотала девушка. Ей почему-то стало неловко от присутствия этого человека. К счастью, их прогулка быстро подошла к концу. Тэя поняла это, когда раб остановился перед одной из боковых дверей, неотличимой от прочих, и отпер её, занеся вещи внутрь.
— Э-э... Спасибо, — неловко улыбнулась девушка. От вежливости она тоже не спешила отказываться. За время своих странствий по Ферелдену она уже успела усвоить, что доброе слово порой открывает даже те двери, которые не откроет никакая магия.
Юноша моргнул, снова сбитый с толку, но изо всех сил пытающийся этого не показать, чтобы, не дай Создатель, не попасть впросак. Если он каким-то словом или действием оскорбит будущую ученицу хозяина, то наказание ему будет суровым. Поклонившись, он замялся на пороге, не смея войти в комнату магессы.
— Ужин подадут в семь, — тихо проговорил он. — Господин Селестий ожидает, что вы присоединитесь к нему и госпоже Селестии за трапезой. Если я еще как-то могу помочь вам, то я буду счастлив исполнить ваше пожелание. Хозяин распорядился отдать меня в ваше распоряжение, посему — я ваш.
Он опустился на колени и, упершись ладонями в пол, низко наклонил голову, замерев, словно сфинкс.
Теперь настал черёд удивлённо моргать Тэе. Первым делом на ум пришла, естественно, мысль: а что я с ним делать-то буду?
Даже зная, что с началом ученичества её жизнь резко изменится, магесса не предполагала, что в первый же день получит в своё распоряжение целого раба. В конце концов, в Круге она вполне успешно обходилась без этого тевинтерского атрибута, и это никого особо не волновало.
«За что мне это? Я же ничего не понимаю в рабах!»
Девушка вцепилась в посох, и ужалившая руку боль позволила отчасти справиться с подступающей паникой.
— А это обязательно? — робко поинтересовалась она.
— Так приказал магистр Селестий, — коротко ответил раб, не поднимаясь с колен. — Если я вам не нужен, вы можете убить меня или продать, госпожа. Отныне я подчиняюсь лишь вам и вашему наставнику. Ваше пожелание для меня закон.
Тэя прищурившись, критически оглядела своё новоявленное «имущество», всё так же согнувшееся в нелепой позе и категорически не желающее сделать её жизнь хоть немного проще. И решила, образно говоря, брать мабари за ошейник.
— Во-первых, встань. Всю пыль на себя собрал. Во-вторых, может, всё-таки зайдёшь в комнату? Или так и будем переговариваться через порог?
— Простите, госпожа, — эхом отозвался юноша и немедленно встал, выпрямившись во весь свой немалый рост, но по-прежнему избегая прямого взгляда в глаза. Немного поколебавшись, он переступил порог и слегка ошалело огляделся. Комната, которую магистр выделил для своей новой ученицы, не поражала воображение изяществом и богатством, но, впрочем, и сам дом обладал лишь неким подобием очарования. На деле же, стоило лишь взглянуть чуть дальше старых гобеленов и дорогих ковров, как взору открывались холодные каменные стены, паутина в темных углах да старина, давно потерявшая свое величие. Этот дом был похож на старуху, отчаянно пытающуюся молодиться в глазах общества, но давно и безнадежно потерявшую былую красоту.
Девушка отступила в сторону, тоже краем глаза оглядывая убранство комнаты. Тут было попросторнее, чем в её комнатке в минратосском Круге, и уж тем более в ферелденском, где ученики ютились в общих спальнях, но уютным интерьер было не назвать.
А новоявленный раб только усугублял впечатление. Тэя решительно не представляла для чего он ей может понадобиться, но решила изо всех сил сохранять спокойствие.
— Как тебя зовут?
Юноша, который, видимо, твердо решил больше не теряться и ничему не удивляться, спокойно ответил:
— Мать звала меня Кай.
Он хотел было добавить, что новая хозяйка может сама выбрать ему имя по своему вкусу, но счел слишком наглым давать ей указания — мало ли, сочтет его слишком уж дерзким и велит выпороть. А то и чего похуже. До ужина оставалось несколько часов, за которые Тэя бы успела бегло осмотреть дом и распаковать вещи, может быть, даже принять ванну.
— Э... Приятно познакомиться, — пробормотала Тэя. Она была в некотором затруднении. Едва ли кто-то поймёт, если она позволит рабу называть себя по имени. Включая самого раба. Здесь так просто не делается. Поэтому свою часть представления пришлось опустить.
— А что ты умеешь, Кай? — поинтересовалась девушка, скидывая отсыревший плащ и оглядываясь в поисках, куда бы его пристроить.
— Все, что может оказаться для вас полезным, — раб подхватил ее плащ и повесил на крючок в стене у большого платяного шкафа. — Я быстро учусь.
Что-то в его словах заставляло волосы на голове становиться дыбом, но его лицо абсолютно ничего не выражало. Большие карие глаза казались пустыми, и поскольку он избегал прямого взгляда, то и заметить в них хотя бы оттенок эмоций не представлялось возможным. Кай чувствовал, что он ставит госпожу в неловкое положение, и решил, что ему следует не мозолить ей глаза и как можно быстрее убраться из поля зрения.
Тэя благодарно кивнула.
Обернувшись к большому темному зеркалу в тяжелой бронзовой раме, она со вздохом расправила слипшиеся волосы. Увы, прическа безнадёжно испорчена, и являться в таком виде к столу будет попросту невежливо. Как и блуждать по чужому дому, не будучи представленной хозяину.
Может хотя бы заплести косу? Или сперва разобрать вещи?
— Ты же понимаешь, — вновь попытала счастья девушка, — что это вообще не ответ?
— Простите, госпожа.
Парень моргнул и непонимающе посмотрел на Тэю, видимо, он не очень-то привык к пространным беседам с магами, да и вообще не особо привык, чтобы с ним кто-то подолгу разговаривал. Не то, чтобы он был глуп, просто знал: лучше не лезть на рожон и как можно меньше вступать в разговоры со свободными. Особенно с теми, кто имеет какое-либо отношение к магистру Селестию. При нем из поместья исчезло уже три раба, и что с ними сталось — не известно было до сих пор. А Кай и не задавал вопросов. Даже учитывая, что одной из пропавших была его мать.
— Позвольте помочь вам, — наконец, осмелев, предложил он.
— Это было бы очень кстати.
Почувствовав, что контакт налаживается, магесса сразу повеселела.
— Помоги мне сложить одежду в шкаф. Книги и склянки не трогай, их я уберу сама. И, ради любви Создателя, никогда не прикасайся к моему посоху. На всякий случай. Поверь, ты не захочешь узнать, что тогда случится.
— Конечно, я... я сейчас, — он бросился к чемодану и принялся доставать из него вещи, аккуратно раскладывая их по полкам шкафа. Недостаток слуг сказывался на всех, приходилось учиться делать самые разнообразные дела по дому, но вот прикасаться к вещам магистра или его жены рабам было строго запрещено. Однажды рабыня посмела прикоснуться к платью мадам Селестии, за что та велела выпороть нерадивую эльфийку, а платье выбросила. Кай об этом только слышал, но правда это или нет, оставалось неизвестным. Кажется, что эта новая ученица магистра была не только чужеземкой, но и не такой страшной, как говорили поначалу. Юноша неосознанно поправил впивающийся в шею металлический ошейник — это уже вошло у него в привычку, — и задумчиво оглядел оставшиеся вещи. На посох он даже не посмотрел. Подобные вещи магов вызывали в нем какой-то благоговейный ужас, особенно если подумать о том, что маги могли с помощью этих самых посохов сделать.
Тэя только порадовалась, что хотя бы с этой нудной работой ей не придётся возиться самой. Жизнь в ферелденском круге приучила её к умеренности в нарядах и удовольствиях, и настоящей страстью девушки стали знания.
Она принялась аккуратно распаковывать сложенные отдельно свитки и реагенты, размещая их на небольших полочках в углу комнаты, оснащенных специальными держателями, явно предназначенными именно для этой цели.
Всё-таки Тевинтер был и оставался страной магии и магов, где всё было для магов. Даже мелкие удобства, вроде подставки для посоха у изголовья кровати буквально кричали об этом.
Сам посох магесса аккуратно обернула в неприметную тряпочку и спрятала в дальний темный угол. Негоже ему быть на виду. Где-то на пределе слышимости прозвучал знакомый вопль, полный ярости и гнева, но Тэя его проигнорировала. Посох не желал расставаться со своей хозяйкой, однако, их отношения не учитывали его желаний.
Созданный ею из сердцевины дикого сильвана, посох подчинялся только своей хозяйке, хотя всегда брал щедрую плату кровью за свою силу. А вот несчастный воришка, на свою беду наложивший лапу на имущество магессы, мгновенно стал одержимым. Он успел перегрызть горло двоим своим подельникам и оторвать руку подоспевшему стражнику, прежде, чем умер от мечей и заклинаний. С тех пор Тэя предпочитала перебдеть.
— Я могу показать вам ванную комнату, — предложил Кай, окончательно осмелев и поняв, что за разговоры без разрешения никто его отчитывать не будет. Он был почти что счастлив... хотя на его лице ничего этого так и не отражалось. Каменное выражение в сочетании с пустым взглядом, кажется, намертво приросло к этому юноше, который долгие годы учился прикидываться мебелью, чтобы неловким словом, движением или взглядом не навлечь на себя гнев хозяев.
— Так, отлично, это сюда... Ванная? Тут есть ванная? — девушка тут же мысленно выругала себя за глупый вопрос. Ну разумеется, тут есть ванная. Это же дом магистра, а не провинциальная ночлежка. Просто посох в очередной раз сосредоточил на себе её мысли, он часто так делал, а юноша вовремя её отвлёк.
— Покажи. Сейчас только подберу что-нибудь на смену.
Кай кивнул и терпеливо подождал, пока магесса соберет все необходимое для купальни. Сам он мылся колодезной водой, которой обычно поливали сад, ибо разогревать воду на печи для собственных целей ему было запрещено. А уж пользоваться магией огня он и подавно не умел. Когда Тэя была готова, он открыл дверь, пропуская ее вперед, и повел вниз по коридору.
В этом крыле, в отличие от хозяйственного, было гораздо теплее и уютнее. Каменные стены были завешены картинами и гобеленами по вкусу мадам Селестии, изображавшими дни былой славы Империи и портреты самых известных магистров Тевинтера. Пол, выстланный коврами, скрывал под собой скрипучие и старые половицы. За окном наступал вечер, и юноша, прихватив свечу, уверенно шел в полумраке. Этот дом он знал, как свои пять пальцев. Единственным местом, куда он пока еще не заходил, были верхние этажи центрального крыла — лаборатории и покои магистра. Если спросить Кая, то он и не горел желанием туда заходить. Поговаривали, что излишне любопытные оттуда так и не возвращались, хотя раб считал это домыслами, но чем еще развлечься прислуге, как не распусканием и обсуждением сплетен? Тэя еще на своей шкуре почувствует, что означало жить в этом доме, а пока парню смутно хотелось, чтобы она хоть ненамного расслабилась. Остановившись перед тяжелой резной дверью, он указал на нее рукой и чуть посторонился.
— Сюда. Я подожду вас здесь.
На сей раз девушка не стала благодарить Кая, ограничившись улыбкой и кивком. Она приоткрыла дверь и шагнула внутрь.
Комната была большой и роскошной. Много золота, бронзы и черного мрамора, словно кто-то задался целью создать роскошную усыпальницу для какого-нибудь монарха, но в последний момент передумал, и решил, что огромная купальня на месте саркофага будет смотреться гораздо лучше. По крайней мере, для Тэи это выглядело именно так. Вода достаточно легко набиралась по трубам из специального резервуара, а подогреть можно было при помощи специальной же печи. Но девушка не стала с ней разбираться, попросту воспользовавшись магией огня. Точечные воздействия огнём давались ей не слишком хорошо, из всех стихий Тэе лучше прочих отвечал воздух, но на подогрев воды её способностей вполне хватило. Гораздо труднее было забраться в мраморное чрево купальни, но, в конце концов, ей удалось справиться и с этим.
Кай остался снаружи, явно не смея последовать за ней. Поскольку теперь ей явно придётся часто пользоваться его услугами, слово «спасибо» быстро утратит свой смысл. И по этой же самой причине ей хотелось установить с ним настолько непринужденные отношения, насколько возможно. К тому же юноша был довольно привлекателен... Нет, что за глупая мысль. Магесса тряхнула головой, разметав мокрые черные волосы.
После того, что произошло с Агатой, Тэя избегала любых близких отношений со сверстниками в Ферелденском Круге. Чем снискала себе почти идеальную репутацию в глазах храмовников. От неё никогда не было никаких неприятностей до того самого дня, когда она сбежала, отравив своих охранников. И видит Создатель, она ни о чём не жалела. В Минратосе же Тэя была чужой. Она была сильным магом, с большим потенциалом, с ней считались. И всё равно она оставалась чужой даже спустя годы. Это давно уже стало частью неё, словно невидимая стена, словно постоянный внутренний голос, шепчущий: никому не доверяй, никого не подпускай слишком близко, только так ты и можешь жить.
Но от этого парнишки-раба она не чувствовала угрозы. По крайней мере, пока.
Через несколько часов, когда она уже успела как следует отмыться после долгой дороги, переодеться и расчесать волосы, к ней в комнату вновь заглянул Кай и осторожно сообщил, что ужин уже подан и Тэю ждут в трапезной. Раб долго вел ее коридорами с множеством поворотов, поднялся по лестнице на второй этаж, прошел мимо галереи, увешанной портретами каких-то бледных и болезненных на вид людей, пока не остановился перед приоткрытой двустворчатой дверью, на которой красовались символы «М. Л. С.» Толкнув дверь, он проворно отскочил, пропуская Тэю вперед.
В трапезной было светло — гораздо светлее, чем в остальной части особняка. Большая люстра, свисающая с потолка, выглядела такой дорогой, что за нее одну можно было бы купить домик поменьше. Длинный и узкий стол в центре комнаты был уставлен серебряными приборами, а камин в противоположной стороне горел ярким огнем. Во главе стола сидел мужчина лет сорока в домашней одежде, с каштановыми волосами до плеч, стального цвета глазами и едва заметной щетиной. Он был так не похож на магистров, как их расписывала молва, что поначалу его можно было бы принять за забредшего на огонек наемника. Завидев Тэю, мужчина поднял взгляд и вперил в нее взгляд холодных серых глаз, как будто изучая, с легким любопытством оценивая ее внешний вид и манеры.
— Пожалуйста, садись, — его голос был до странности приятным, низким и бархатным. Страха он совершенно не вызывал, но шестое чувство подсказывало, что этого человека лучше не злить.
— Благодарю вас, магистр, — отозвалась Тэя, грациозно усаживаясь на оставленный явно для неё стул.
Про себя она порадовалась тому, что догадалась надеть к ужину своё темно-бордовое платье. Оно было несколько тяжеловато, и на нём было больше вышивки, чем ей нравилось. Но зато платье было достаточно дорогим, и гармонировало с окружающей обстановкой. Тэя и так чувствовала себя не слишком уютно. Краем глаза она незаметно разглядывала обстановку и прочих присутствующих.
Помимо самого магистра, за столом по левую руку от него сидела женщина лет тридцати. Ее длинные черные волосы были заплетены в высокую прическу, а бледную, почти белую кожу оттеняли пугающие агатово-черные глаза. На ней было не слишком вычурного вида темно-зеленое платье и изумрудные украшения ему в тон. Женщина, завидев Тэю, слегка нахмурилась, но лишь на мгновение — как только магесса села, мадам Селестия тут же улыбнулась ей.
— Нет нужды вести себя так официально, — сказала она и взяла в руку нож, отрезая кусочек от запеченной в яблоках утки. Где-то у дальней стены неподвижными тенями замерли слуги, ожидая, когда их позовут или бокалы трапезничающих особ опустеют. — Теперь это и твой дом тоже.
— Меня, как ты уже, возможно, знаешь, зовут Маркус Селестий, — перебил женщину магистр, и та поморщилась. — А это моя благоверная супруга, мадам Селестия. Жаль, что мы не смогли познакомиться, как подобает, раньше, но в этом доме всегда все не так, как у нормальных людей.
«Как будто у меня когда-либо было, как бывает у нормальных людей», — подумалось Тэе. Но озвучивать эту мысль она не стала. Вместо этого девушка выдала свою самую светскую улыбку и тоже представилась.
— Тэя Ардис. Признаюсь, что для меня ваше приглашение стало большим, хотя и приятным сюрпризом.
— Я не сомневаюсь, — белозубо усмехнулась мадам Селестия, изящно поднося к губам вилку с наколотым на нее кусочком мяса. — Попасть в ученики к Маркусу — большая честь, хотя, если спросить меня, то...
— Моя прекрасная супруга желает сказать, — перебил ее магистр снова, — что гордится нашей репутацией, и рада видеть в доме новых дорогих гостей. Особенно столь интересных, юных и талантливых, как ты.
Селестия побледнела еще больше, хотя казалось, что это невозможно, и метнула уничтожающий взгляд на магистра. Тот, не обращая внимания на ее недовольство, изучал взглядом ученицу. Было видно, что она немного волнуется, но Маркуса это даже забавляло. Не каждый день он встречал ферелденцев, забредших так далеко на север, хотя в Минратосе давно уже было не продохнуть от беженцев со всех сторон света. Маги стекались сюда снежной лавиной, а в последний год городу пришлось совсем нелегко. Весь этот сброд, идущий с юга, не имел и медяка в кармане. На что они рассчитывали? Впрочем, Маркус не мог их винить. То, что творилось в остальной части Тедаса, нельзя было назвать иначе, чем бойней.
— Постараюсь... оправдать ваши ожидания, — ответила Тэя заученной вежливой фразой. Она не очень понимала, почему супруга магистра вдруг побледнела и начала зло комкать в пальцах салфетку, но вполне понимала, что, кажется, встряла в середину какой-то застарелой семейной дрязги. Вот только этого ей и не хватало для полного счастья.
— И всё же, могу я спросить, почему вы решили пригласить именно меня? В круге достаточно других талантливых магов.
Магистр усмехнулся и сделал едва заметный жест рукой. Один из рабов, до этого старательно изображавший элемент обстановки, прячась в тени, немедленно вышел и налил в бокал мужчины вина.
— Выпей, — повелел Маркус, глядя на Тэю, и ее бокал тоже оказался наполнен. От вина исходил пряный аромат, в котором можно было угадать ежевику, корицу и что-то еще, чему пока невозможно было дать названия. А еще оно издавало едва слышный звук, хрустальный перезвон. Лириум. В нем определенно была крошечная, почти незаметная доля лириума. — Негоже в первый же день твоего пребывания в моем доме разговаривать о работе. Не так ли?
Мадам Селестия вздохнула и пригубила вино, не показывая ничем, что ей этот разговор явно не по душе. А особенно тот заинтересованный взгляд, коим ее муж окидывал новоприбывшую.
«В таком случае, безопасных тем для разговора у меня, похоже, нет», — решила девушка. Она уже поняла, что любой разговор на нейтральную тему вызовет раздражение у мадам Селестии. Может, магистр этого и добивается?
Вообще-то Тэе совсем не хотелось вина. Тем более на пустой желудок. Однако, негоже было отказываться от предложенного угощения. В Ферелдене не было более верного способа испортить отношения с главой дома, и Тевинтер в этом смысле едва ли отличался. Поэтому девушка, украдкой вздохнув и пристально глядя на магистра, пригубила густой темный напиток. Небольшая примесь лириума вызвала легкую эйфорию и мгновенный прилив сил.
Несколько пар внимательных глаз наблюдало, как Тэя пьет вино, словно за новым, необычным и крайне интересным видом насекомого. Только вот одна пара глаз смотрела с интересом и снисходительностью, а другая — с неприязнью. И сколько бы ни пыталась мадам Селестия скрыть это за своей тренированной на приемах улыбкой, глаза ее выдавали. Кажется, жизнь в этом доме для Тэи с пугающей быстротой обретать угрожающие черты.
Магистр, который, очевидно, прекрасно был осведомлен о чувствах своей супруги, откинулся на спинку причудливо украшенного стула и велел подбросить дров в камин, тем временем доставая из кармана небольшую курительную трубку. Селестия неодобрительно качнула головой, но Маркус снова ее проигнорировал.
— Я надеюсь, тебе понравилась комната, — начал он пространно, глядя куда-то в потолок и изучая лепнину. — Я постарался сделать так, чтобы все было готово к твоему приезду. Поскольку у нас не слишком много слуг, я великодушно выделил для твоих нужд одного из своих лучших рабов. Делай с ним, что захочешь, но если вдруг пожелаешь его убить, лучше предварительно уведомить об этом меня, дабы я вовремя нашел замену. Сейчас так мало хороших, выносливых рабов, которые могли бы выполнять тяжелую работу...
— Благодарю, — нейтрально вежливым тоном отозвалась магесса. — Меня всё устраивает. У вас прекрасный дом.
— Вот как? Благодарю за комплимент, — рассмеялся Маркус. — В Минратосе есть все, что только может понадобиться магу. Особенно такому одаренному, как ты. Я верно говорю, дорогая?
— Конечно, — процедила с фальшивой улыбкой мадам Селестия, промокая губы салфеткой. — Ты, безусловно, прав, Маркус. А теперь, если вы не против, я пойду почивать. Что-то мне вдруг стало дурно.
— О. Что-то серьёзное? — встревожилась Тэя, — Я могла бы попробовать вас вылечить. Хотя целительство и не моя специальность...
— Нет, что вы, это совершенно лишнее, — мадам, поднявшись, повернулась к Тэе, проглотив оскорбление. — Мне просто нужно поспать. Я оставлю вас с вашим будущим наставником наедине... обсудить детали обучения, — кивнув, женщина осторожно поправила платье и вышла из-за стола. Маркус сидел молча, таинственно усмехаясь и пряча лицо за густым, удушливым покровом дыма. Мысли о том, чтобы проводить супругу хотя бы до дверей, даже не пришла ему в голову.
— Похоже, я сказала какую-то глупость... — пробормотала Тэя, залпом допивая вино, и аккуратно подцепляя на вилку кусочек какого-то ароматного жаркого. Мадам Селестия может злиться, если хочет. Но лично она, Тэя, с утра ничего не ела, и совершенно не собиралась упускать момент.
— Не обращай на нее внимания. Она просто завистливая, желчная, мелочная стерва, — ровно произнес магистр, вытряхивая пепел из трубки прямо на пол и резко кивая магессе. — Ешь, не стесняйся. Тебе силы еще понадобятся, потому что эта змея еще попьет твоей крови. Фигурально выражаясь.
Магесса никак не прокомментировала эту внезапную откровенность, лишь выразительно тряхнула черной косой, куда по тевинтерской моде было вплетено несколько золотых цепочек. Интерпретировать это движение можно было как угодно.
— Завтра мы поедем в город, — продолжал мужчина, затягиваясь новой порцией остро пахнущего травами табака. — Мне все равно нужно посетить кое-какие лавки, а ты будешь меня сопровождать. Считай это определенным ритуалом. Другие захотят узнать, кто же эта таинственная новая ученица Маркуса. Я знаю, что ты не так давно в Империи, да и большую часть времени проводила в Круге, но в этом городе все не так, как у тебя на родине. Здесь твоя жизнь может зависеть от того, как ты покажешь себя перед магистрами. Дашь слабину — и тебя сживут со света, выкажешь страх или неуверенность — заставлять выносить ночные горшки за теми, кто похрабрей. Что ты умеешь? — вдруг задал он вопрос в лоб.
— А я-то думала, мы не говорим о работе в первый же день, — магесса позволила себе усмехнуться. Ничто так не будоражит кровь, как лириум, и Тэя ни капли не сомневалась теперь, что столь настойчиво предложенное вино должно было развязать ей язык. Впрочем, пока это её не слишком тревожило.
— Я изучила базу школы стихий. Сдала на класс эксперта по воздуху. Неплохо разбираюсь в школе энтропии. Немного знаю целительство. Пришлось научиться, когда путешествовала с отрядом наёмников. Но все говорят, что моё настоящее призвание — магия духа. Она всегда давалась мне легко.
О своём хобби по изучению и изготовлению всевозможных ядов магесса решила пока умолчать. Это было действительно хобби. Практическое применение этим своим навыкам Тэя нашла лишь дважды. Но люди почему-то очень остро и не всегда адекватно реагировали, когда узнавали об этом.
— Это все банальности, банальности... — пробормотал, качая головой, мужчина и резко провел ладонью по немного вьющимся каштановым волосам. — Судя по тому, что я слышал, у тебя есть определенный талант к обращению с существами Тени. Это правда, или тот старикан, который с таким упоением рассказывал мне о тебе, наврал? Потому что, если он наврал, то мне придется отменить все мои приготовления. А я очень не люблю, когда делаю что-то напрасно.
— Так говорят, — пожала плечами Тэя, — Мне трудно сравнивать, ведь я не знаю как это бывает у других магов. Но иногда мне действительно приходится с ними общаться. Пожалуй, чаще, чем хотелось бы...
— Сможешь вызвать виспа? — с долей азарта перебил ее магистр и наклонился вперед, не желая пропустить ничего интересного. — Да не смотри на меня так, девочка. Да-да, прямо сейчас.
Он пытался не выдавать своего ликования преждевременно, но правда была такова, что, только заслышав о талантах юной магессы, беженки из Ферелдена, Маркус тут же помчался в Круг. Выяснив, что слухи не врут, он распорядился, чтобы Первому Чародею выделили щедрое пожертвование из не слишком богатых финансовых запасов семейства Селестиев. Просто страховка от того, что Тэю мог бы заграбастать в свои лапы какой-нибудь другой ретивый магистр, у которого влияния и денег было побольше. Пока слухи не дошли до самых высших кругов, Маркус хотел лично удостовериться, что не прогадал, поставив на темную ферелденскую лошадку. Или, если выражаться иначе, собаку. Он слышал, что на родине Тэи любят собачьи бега.
— Вызвать? — нахмурилась Тэя. Она не очень понимала, что магистр имеет в виду. Зачем их вызывать, если стайка шустрых огоньков была тут, ещё когда она только вошла в комнату?
Ах, он же их не видит! Похоже, что да.
Магесса сосредоточилась на одном из танцующих светлячков и поманила его рукой, потянувшись к существу мыслями и волей.
— Покажись, малыш, я тебя не обижу.
Тот немного замедлился и замерцал ярче, а затем осторожно поплыл к столу, словно чуткое животное, готовое сбежать при малейших признаках опасности.
Маркус молча наблюдал, как из воздуха, словно из тончайших нитей, красок и оттенков, медленно появился комок чистой магии. Подплыл к открытой ладони Тэи, осторожно, как пугливый зверек, прикоснулся к ее пальцам. Магистр ощущал, как на долю секунды шевельнулась Завеса, и так не слишком прочная в этом месте, как она приоткрылась, пропуская это примитивное существо в материальный мир. Даже виспы были прекрасней, чем все то, что когда-либо увидит в своей жизни человек, ни разу не познавший Тень. Даже эти крошечные проявления зачатков разума, мигающие и переливающиеся от темно-синего к почти белому сиянию, были величественней самого могущественного короля Тедаса.
— Этого достаточно, Тэя, — произнес мужчина, контролируя свой голос так, чтобы в нем не проскользнуло ни тени восхищения. Сам он плохо ладил с духами и демонами. Проклятье, да в тот единственный раз, когда он посмел вызвать демона, эта злобная тварь сломала ему ногу в двух местах. Кости были раздроблены так, что даже целительская магия не смогла излечить Маркуса полностью, оставив его хромым на весь остаток жизни. Не то, чтобы это ему как-то особенно мешало, но было неприятно. И довольно унизительно для человека, который претендовал на былую славу своего рода, ведущего линию от древних жрецов Старых Богов.
Тэя немного полюбовалась этим самым доверчивым и милым из обитателей Тени, прежде чем позволить ему медленно истаять. А на деле просто вернуться к своим непонятным играм в кругу сородичей. Другие существа Тени редко бывали такими милыми.
И ей, конечно, следовало раньше догадаться, что магистра Селестия привлекли не её успехи в классической магии, а тот самый «талант», благодаря которому она вынуждена время от времени вступать в перепалки с собственным посохом. Нормальные маги о таких проблемах и не слыхивали...
— Завеса здесь тонкая. Надеюсь, демонов тут хотя бы нет.
— Я тоже надеюсь на это, — отозвался Маркус и сложил руки на груди, склонив голову чуть набок и загадочно улыбаясь. — Но этот вопрос мы решим чуть позже. А пока, если ты уже закончила свою трапезу, я предлагаю тебе отдохнуть. Завтра рано утром подгонят карету, и я хочу, чтобы ты была готова ко всему. Не теряйся и помни, что ты теперь моя ученица, а не какой-нибудь неумеха-мажонок из Круга.
Он поднялся со своего места и махнул рукой, велев рабам убрать со стола. Тэя не видела, чтобы Маркус хоть что-нибудь съел, да и выглядел он болезненно худощавым. Если бы не гордо расправленные плечи, прямая как стрела спина и спокойный, заинтересованный взгляд из-под густых бровей, его можно было бы принять за недокормленного сопорати. Взяв стоящую у камина трость с серебряным набалдашником, магистр чуть поклонился в знак прощания и медленно, заметно хромая, направился к дверям.
— Приятно было познакомиться, — даже в такой ситуации Тэя не забывала о хороших манерах. Когда магистр ушел, девушка быстро закончила ужин, к слову, действительно великолепно приготовленный. И, выйдя из-за стола, направилась в коридор, ища взглядом знакомую фигуру Кая.
Когда за спиной магессы закрылись двустворчатые тяжелые двери, и она ступила в полумрак коридора, ей навстречу вышел давешний раб — столь бесшумно он появился, что в первое мгновение его можно было бы принять за призрака старого дома.
— Госпожа? — тихо позвал он, терпеливо глядя на Тэю с непроницаемым выражением лица. Кажется, магистрессе новенькая ученица не понравилась, но ей вообще мало что нравилось. Кай внутренне ликовал, его всегда радовало, когда кто-нибудь осмеливался сердить мадам Селестию. Это было довольно забавно, особенно когда у нее начинались мигрени, и она становилась слабой, как полудохлая рыба. Кай в такие моменты всегда старался держаться поблизости, чтобы про себя потешаться над ней.
— Хорошо, что ты здесь, — Тэя уже совсем было приготовилась, что ей придется самостоятельно искать юношу по всему незнакомому поместью, и теперь была рада, что Кай нашелся сам. — Перед сном мне нужно ещё кое-что сделать, — задумчиво нахмурилась девушка, — поэтому проводи меня в библиотеку.
— Магистр закрыл часть библиотеки от посетителей, — сказал парень, ведя магессу вверх по лестнице, огибающей главный холл. — Но большая часть книг хранится здесь. Остальное наверху, в комнатах хозяев.
Поднявшись на второй этаж, они минули галерею — одну из самых старых частей особняка, где практически все дышало древностью. Кладка стен кое-где развалилась и была наспех завешена гобеленами и картинами, но даже они были подобраны так, чтобы отражать историю дома Селестиев — то были разнообразные изображения драконов, магических ритуалов, кое-где встречались и вовсе мрачные и кровавые сцены, на которых художник изобразил то ли жертвоприношение, то ли казнь. На одном из самых больших полотен Тэя увидела точно и достоверно переданную атмосферу страдания и боли: обнаженная женщина была распята на деревянном каркасе, а под нею собрались люди в странных мантиях, воздевшие руки. От этого рисунка по коже бежали мурашки.
В конце галереи, у поворота к библиотеке, сохранился до сегодняшних дней старый витраж с красным драконом, обвившим хвостом дерево и держащим в лапах солнце. Его огромные крылья, величаво раскинувшись, бросали тень на бренную землю, а голова на длинной шее была горделиво вскинута к небу.
Кай не смотрел на все эти художества, он и так знал их наизусть. Да и, коль говорить правду, они его не слишком-то вдохновляли.
— Как красиво...— магесса шепотом восхитилась игрой последних отблесков заходящего солнца в цветном стекле витража. — Похоже, магистр любит драконов.
— Господин велел сохранить то, что осталось от предков, обитавших в этом доме, — отозвался раб, неохотно останавливаясь, когда магесса решила полюбоваться витражом. — Он очень гордится своим наследием. Этому витражу, например, уже несколько тысяч лет. — Кай помолчал, а затем добавил чуть слышно: — Магистр часто называет этого дракона «Андорал».
— Несколько тысяч? Это кажется почти невероятным, что можно хранить нечто ценное так долго... — Тэя бессознательно потянулась прикоснуться к витражу, но в последний миг остановилась в нерешительности. Почему-то легче было поверить в огромные каменные дворцы, стоящие веками, чем в то, что через тысячелетия мог перешагнуть хрупкий витраж.
Раб пожал плечами.
— Здесь многое сохранилось с тех времен. Вход в библиотеку вон там, — Каю явно не слишком нравилось задерживаться в этой галерее дольше, чем того требовалось, и он с надеждой посмотрел на магессу. Она казалась ему другой, не похожей ни на одного местного мага, каких он видел в Минратосе. Может быть, слухи не врут, и за пределами Тевинтера действительно попадаются маги, что добры и честны? Юноша не слишком в это верил, но увидев Тэю, начал сомневаться в самом себе. Поначалу она казалась ему такой же, как и остальные, но... кто знает, может быть, с ней его жизнь будет не такой невыносимой, как раньше.
Девушка поспешно убрала руку и тряхнула головой. Вплетенные в косу цепочки издали тихий мелодичный звон.
— Да, конечно, библиотека. Скажи-ка, ты умеешь читать?
— Рабов не учат читать, госпожа, — ровным голосом ответил парень, открывая дверь и пропуская магессу вперед. — Магистр говорит, что это ни к чему.
Он дождался, когда девушка войдет, и принялся зажигать свечи в многочисленных канделябрах, висящих на стенах. Пол здесь был покрыт мягким ворсистым ковром, глушащим любые шаги и сохраняющим тепло и тишину. Длинные, высокие стеллажи занимали почти все свободное пространство, а по углам и около стен стояли письменные столы с пергаментом, чернилами и перьями. Высокий полукруглый потолок был украшен причудливой лепниной, но это было единственным, что осталось в библиотеке от старины. Книг здесь было великое множество, в основном на аркануме, но попадались и орлесианские, и неварранские, и даже книги из самого Андерфелса — видимо, семья Селестиев очень долго собирала свою коллекцию.
Магесса сразу же вздохнула свободнее и будто даже стала повыше ростом.
В Круге или здесь, книги есть книги. Долгое время они были единственным её окном во внешний мир, единственными друзьями, единственным способом убежать из удушающего кошмара реальности. Очень долгое время.
— Кай? Пожалуйста, поищи какие-нибудь письменные принадлежности.
Девушка двинулась вдоль полок, ища нужный ей раздел. В данный момент Тэю интересовала не магия, хотя большая часть книг в библиотеке магистра, так или иначе, касалась этого предмета. Нет, сегодня её занимала гораздо более приземленная область исследований. Яды и противоядия. Какие книги есть в этом доме?
— Слушаюсь, госпожа, — отозвался раб и подошел к ближайшему столу. Зажег свечу, стоявшую на нем в темном серебряном подсвечнике, разложил по стопкам чистую бумагу и наполнил чернильницу. Взяв одно из перьев, лежащих в столе, Кай аккуратно заточил его и положил рядом с чернильницей, которая, под стать остальным принадлежностям, была мастерски выкована из черненого серебра.
Книги по ядоварению обнаружились в конце секции, относящейся к военной и гражданской истории. Как ни странно, книга была прямиком из Вал-Руайо — где еще могли знать больше о ядах, как не в столице Великой Игры?
Тэя осторожно вытянула с полки весьма старый экземпляр с витиеватым названием в стиле «Благородное искусство составления снадобий и бла-бла-бла». По меньшей мере, у половины орлесианских изданий заголовки начинались таким вот образом, и в глубине души Тэя подозревала, что где-то существует книга о «благородном искусстве» выпаса свиней, например.
Казалось, какое-то внутреннее чувство брезгливости мешает орлесианцам назвать вещи коротко и ясно. Например «Трактат по ядоварению», каковым эта книжица и являлась.
Причем, судя по отсутствию пыли на страницах и с торца книги, пользовались ею совсем недавно.
Девушка тихо ругнулась сквозь зубы.
— Ну почему я не могла хоть раз ошибиться?!
Подойдя с книгой к столу, магесса проделала чрезвычайно простую, хотя и не совсем понятную для стороннего наблюдателя вещь. Она поставила книгу на корешок, а затем отпустила, примечая на какой странице та раскроется.
Книга раскрылась на середине, как раз там, где начинался раздел, повествующий о снадобьях, составляемых из редких трав, растущих на севере. Действие разнилось от мгновенной смерти до летаргии и паралича, но в каждом из таких случаев оно было практически необратимым. Единственным способом нейтрализовать воздействие яда были сложные заклинания духовной школы магии, специализирующейся на целительстве, поскольку яд воздействовал сразу на мозг и сердце.
— Замечательно, просто блестяще... — саркастично пробормотала Тэя. И что же она выбрала из такого вдохновляющего списка? «Бесшумная смерть»? «Эссенция демонического яда»? «Погибель магов»? Здесь же должны быть указаны и противоядия. Орлесианцы едва ли написали эту книгу только для магов.
В конце раздела мелким шрифтом было указано и нечто крайне интересное. А именно, автор написал там следующие указания: «При случае отравления вышеперечисленными ядами и отсутствия в ближайшей доступности мага-целителя, необходимо немедленно, в течении первого получаса после проникновения яда в организм, воспользоваться рвотным камнем и выпить полпинты настоя золотарника бледного, разведенного со спиртом. В шестидесяти процентах случаев указанное средство с успехом выводило проникший в кровь яд. Увы, в сорока оставшихся процентах случаев смерть лишь становилась еще более мучительной».
Тэя ещё раз выругалась, уверившись в полной неспособности неизвестного орлесианского автора сделать хоть что-то как надо.
«К каждому яду должен прилагаться нейтрализующий рецепт, невежда! — зло думала девушка, быстро переписывая ингредиенты на два листка пергамента, — прописать рвотное может любой шарлатан!»
На один листок она выписала настой золотарника, рвотный камень и ещё несколько разнообразных ингредиентов. На другой же переписала рецепты некоторых ядов, таких как «Погибель магов», «Погибель солдата» и «Гниющая плоть».
Второй листок девушка спрятала под одежду и отнесла «Благородное искусство» обратно на полку. Затем подозвала Кая.
— Да, госпожа? — безмятежно поинтересовался раб, который и понятия не имел, о чем именно читала его новая хозяйка. Для него все эти каракули были похожи одни на другие. Разве что картинки в книгах порой подсказывали ему тему фолианта. Вот и сейчас изображения каких-то травок и склянок наводили на мысль, что книга об алхимии. Юноша знал, что в свободное время мадам Селестия увлекалась редкими и сложными зельями, но предпочитала хранить самые дорогие и полезные книги по алхимии в собственных покоях. То, что осталось в общей части библиотеки, годилось разве что для магов-учеников.
— Завтра магистр Селестий берёт меня с собой в город. Ты тоже туда пойдёшь. Найди какую-нибудь приличную лавку травника, и купи там... вот список. Деньги я тебе дам. Вопросы?
— Я все понял, госпожа, — Кай склонил голову и подумал, что если что-нибудь напутает или потеряет, ему не сносить головы. Он вообще довольно плохо дружил со счетом, а лавочники в Минратосе так и норовили облапошить покупателей. — Мне приготовить вашу постель? — спросил он без задней мысли, думая о том, что Тэя, наверное, чрезвычайно устала за сегодняшний день, да еще и до глубокой ночи просидела с книгами. Он незаметно для себя отметил, что начинает беспокоиться о ней, чего за ним раньше не водилось.
— Э-э-э... — Тэя, занятая своими не слишком весёлыми мыслями, на мгновение впала в ступор. — Готовить постель? А зачем её готовить? Я всегда думала, что в неё достаточно просто лечь...
— Я просто... я думал... — Кай явно смутился и отступил на шаг, не зная, что ему сказать. — Я имел в виду, нужно растопить камин в вашей комнате, чтобы вы не замерзли, и...
Он постарался ничем не выдать своего отчаянного замешательства. Похоже, что магесса совсем не привыкла к знатной жизни в Минратосе, что и неудивительно. Но у каждого магистра здесь были свои причуды, и юноша уже привык к тому, что ему приходилось выполнять самую разнообразную работу, даже тогда, когда она казалась ему унизительной.
Магесса заметила странное поведение юноши. Но не поняла его.
Тэя не любила не понимать.
— Слушай... — она задумчиво потерла лоб, пытаясь преодолеть раздражение, — а ты никогда не пробовал... может, ты просто скажешь всё, что хочешь сказать? Мне не нравится, когда со мной играют в орлесианские шарады. Видит Создатель, меня в этом доме и без того ожидает достаточно недомолвок и прямого вранья.
— Я имел в виду, вдруг вы захотите, чтобы кто-нибудь согрел вас этой ночью... — выдавил Кай, отводя глаза и готовясь дать деру в случае чего. В конце концов, он слышал, что многие маги очень любят подобные вещи, и то, что в этом доме Селестии относились к этому так же, как к копанию в саду, вовсе не означало, что Тэя окажется такой же брезгливой. А вдруг она не так плоха, как кажется, и относится к рабам не только, как к живым инструментам? Парень и сам не знал, надеется он на это или боится.
Девушка один раз моргнула и так и осталась стоять с открытым ртом. Она пыталась что-то сказать, но поскольку сама не знала что именно, получалось у неё не очень.
Нет, бывало в прошлом, что мужчины интересовались ею, и не раз. В конце концов, Тэя была достаточно привлекательна, если вам нравятся невысокие, светлокожие и черноволосые женщины, с синими как лириум глазами. Правда, большинство флиртовавших с нею не знали кто она, но тем не менее... Ни один мужчина ещё не выражал свой интерес... в столь прямой форме.
И ни одному из них ничего не светило. Тэя слишком дорожила своими стенами, чтобы кого-то за них впустить.
С каждой прошедшей секундой Тэя чувствовала себя всё глупее, отчаянно желая провалиться сквозь пол, или хотя бы остановить яркий румянец, постепенно заливающий лицо и шею.
— Простите... — прошептал юноша, который понял, что сболтнул лишнего. — Я не хотел вас оскорбить и тем более не хотел... простите меня. Я подумал... что вам это будет... интересно.
Он на чем свет проклинал свой болтливый язык. Как же, пару часов побыл в компании доброй и приветливой магессы и уже не может помолчать, когда его никто ни о чем не спрашивает. Он просто хотел услужить ей, и видимо зашел в этом желании слишком далеко.
За то время пока Кай лепетал свои сбивчивые извинения, Тэя успела взять себя в руки. «Спокойно, всё хорошо. Он же не хотел ничего плохого, просто предложил. Ты же взрослая женщина. Сама вызвала его на откровенность, дура набитая. Они тут сплошь и рядом со всеми... наверное».
— А... э... ничего. Всё нормально, — наконец удалось выдавить магессе. — И часто ты так? То есть, нет! Забудь, что я спросила!
— Вы не будете меня наказывать? — прошептал Кай, ссутулившись и прижавшись спиной к стене в подспудном желании просочиться сквозь трещины в камнях и исчезнуть с глаз долой. Но ведь она сама сказала, чтобы он говорил прямо. И все-таки, похоже, не ожидала от него подобной глупости. А он и правда был глуп. Глуп, как пробка. И как только могло прийти ему в голову задать ей подобный вопрос?
— Наказывать? За что?
В голосе девушки звучало искреннее недоумение. Конечно, вопрос её удивил и, мягко говоря, смутил, но наказывать за него ей бы и в голову не пришло. Если уж совсем честно, она не очень представляла себе как его можно наказать. Она же не из храмовников, чтобы придумывать всякие изуверства.
— Мадам Селестия обычно назначает тридцать плетей за дерзость, — тихо произнес юноша, глядя куда-то в пол. Как будто ему только что пришло в голову, что он уж слишком долго пялился на лицо Тэи. Что уж говорить, она была довольно красивой. Почти такой же красивой, как на старых портретах магов, висящих в галерее. Наверное, ей среди них и место — среди тех, кто ей ровня, а не рядом с такими бесполезными и глупыми созданиями, как Кай.
— Мадам Селестия! — фыркнула девушка, вспомнив о своих недавних подозрениях. Она сразу же подобралась, отбрасывая смущение и робость. В ближайшее время ей понадобится рабочий настрой. — Могу поклясться, что у этой гадюки яд не только на языке. С первого взгляда видно стерву.
— Пожалуйста, не говорите ей об этом, — испуганно прошептал Кай, воровато оглядываясь. — Если она услышит, то сделает все, чтобы причинить вам вред и вышвырнуть из этого дома. Так уже было с предыдущей ученицей, и я... — он понял, что снова болтает лишнего и прикусил язык. Не следовало ему обсуждать действия госпожи Селестии. Не его ума это дело.
— Ты меня верно совсем за дуру держишь? — хмыкнула магесса, — Мне не нужно ничего ей говорить. Мадам Селестия изволила возненавидеть меня с первого взгляда. Говоришь, я не первая ученица, кого она решила сжить со свету? Ну, что-то такое я и предполагала.
Тэя печально вздохнула, но затем на лице магессы появилась злая улыбка.
— Только ведь, в эту игру могут сыграть и двое. Кстати, можешь не оглядываться. Никого тут сейчас нет. Даже странно.
— Мадам Селестия из очень благородного дома, — осторожно заметил Кай, расслабившись и решив, что о недавнем инциденте магесса уже благополучно забыла. — Когда она вышла замуж за господина, был большой праздник. Я видел издалека... это было очень красиво. Фейерверки, танцы, музыка... — он прикрыл глаза и улыбнулся, представляя, как мог бы оказаться там, на празднестве, среди свободных людей... это была хорошая мечта. Жаль только, что несбыточная.
— Надо полагать. Однако это не значит, что я позволю ей выжить меня отсюда. Прямо напасть на меня она не посмеет, значит, будет пакостить исподтишка, чтобы в случае чего обвинили только рабов.
Кай ничего не ответил, лишь неуютно поежившись. Обсуждать такие темы ему совсем не нравилось — не только из страха, что кто-нибудь услышит, но и из некоего необъяснимого благоговейного ужаса, испытываемого по отношению к таким высшим созданиям, как магистры. Как бы он хотел и сам родиться магом! Тогда он мог бы служить лишь самому себе... И знал бы, как разговаривать с девушками. Он мог бы пригласить Тэю на прогулку по городу, подарить ей какие-нибудь золотые побрякушки. Он смутно помнил, что женщинам обычно нравятся подобные вещи. Но, к сожалению, дара он был лишен начисто, да еще и родители его были родом не отсюда, а потому он не мог рассчитывать ни на какое будущее, кроме как вечно прислуживать великим мира сего. Иногда это даже было не так плохо, юноша слышал, что в других домах с рабами обращались куда хуже, чем здесь. Но все-таки в его жизни не хватало чего-то, чего он пока сам не мог понять. О свободе он не знал ровно ничего, кроме собственных наблюдений, и она казалась Каю неким даром свыше, привилегией, которую получают лишь немногие, благословленные Создателем.
Тэя заметила, что юноша погрузился в собственные мысли и совершенно её не слушает. И мысли эти, судя по мимолетному отблеску грусти в его темных глазах, были совсем не весёлые.
Ну, это не дело.
— Соберись, — она легонько хлопнула ладонью по столу, привлекая его внимание.
— А?
Он вздрогнул и поднял глаза, прищуриваясь в полумраке, освещенном догорающими свечами. Они бросали причудливые тени на его лицо, загорелое и покрытое легкой щетиной. Он мог бы быть даже красивым, если бы не это постоянное покорно-отвлеченное выражение лица. Вот и сейчас казалось, что он только делает вид, что внимательно слушает Тэю, а на самом деле только и думает, как бы скрыться с глаз долой. Но в его глазах едва заметно просматривалась робкая теплота, которая появлялась лишь тогда, когда он смотрел на магессу.
— Ты же понимаешь, что если меня здесь убьют, то тебя вернут обратно этой стерве? Если, конечно, в моей смерти не обвинят тебя.
— Убьют?.. — он помотал головой и неуверенно продолжил: — Я бы не хотел этого. Вы очень добры ко мне, госпожа.
— Спасибо, я бы тоже этого не хотела. Поэтому изволь слушать, когда я говорю. Я уже не ребенок, красивые игрушки мне без надобности. Мне нужен помощник.
— Но я... я же всего лишь вещь, — тихонько пробормотал парень, судорожно дергая себя за воротник и чувствуя, что он прямо сейчас влипает в очень крупные неприятности. — Я не могу принимать решения и вредить своим хозяевам. Меня накажут.
— Ты правда так считаешь?! — прошипела магесса. — Или просто ждёшь, что я поверю в эту чушь? Будто тебе нравится так жить, будто ты никогда не мечтал о свободе?
Её синие глаза смотрели обвиняюще, словно Кай очень сильно её разочаровал.
«Ой-ой, — подумал парень, отодвигаясь подальше и распластываясь по стене. — Кажется, она рассердилась». Этого он и боялся — а все виноват его проклятый несдержанный язык. И как теперь ему быть? Просить прощения? Почему-то думалось ему, что это рассердит Тэю еще больше. Он мялся, долго не находя нужного ответа, а затем еле слышно выдавил:
— Нет... госпожа.
— Что «нет»? — девушка понемногу начала остывать и ей становилось стыдно за свою несдержанность. Но следовало расставить точки над i. Либо в этом доме у неё есть человек, которому можно доверять, либо нет.
— Нет, не нравится, — еще тише, с огромным трудом прошептал Кай, которому, казалось, доставляло мучительную боль смотреть при этом прямо в лицо магессы и не отводить глаза. Его никогда доселе никто не спрашивал, что он думает о том или ином вопросе... а особенно о том, что ему нравится. Никого это не интересовало, кроме этой странной чужеземной волшебницы. Это ощущение было похоже на боль, но, тем не менее, оно было приятным. Юноша впервые в жизни ощутил, что в этой жизни он может что-то значить.
— Это хорошо. Потому что ты не вещь. Я знаю это наверняка. Потому что первые семнадцать лет своей жизни я провела взаперти и в страхе, выполняя приказы тех, кто считал меня не лучше животного.
— Но вы же... — начал было Кай и осекся. Он слышал, что за пределами Тевинтера к магам относятся по-другому, но никогда не задумывался о том, как им живется в других странах. Хотя, если спросить его, он не слишком понимал, как столь могущественные создания, как маги, могут жить несвободно. Сама материя и мысль повиновалась их воле, и каждый, кто умнее камня, должен был понимать — перед ним сверхчеловек.
— А вот так, — невесело усмехнулась девушка. — Нас, знаешь ли, никто не спрашивал, хотим ли мы родиться магами.
Она на миг прикрыла глаза, и по лицу пробежала гримаса боли. Но она исчезла так быстро, словно померещилась.
Тэя заговорила уже более спокойно.
— В любом случае, я не собираюсь причинять вред хозяевам дома. И уж тем более не собираюсь заставлять тебя это делать. Но всё идёт к тому, что мне придётся защищать себя, своё имя и свою жизнь. И в этом мне нужна твоя помощь.
— Я с радостью отдам жизнь, защищая вас, госпожа, — горячо произнес парень и наконец отпустил многострадальный воротник своей рубашки. — Только прикажите, и я исполню ваше слово.
Сейчас он чувствовал себя гораздо более уверенно — обстановка постепенно становилась привычнее. Да и служить Тэе ему нравилось больше, чем магистру или Селестии. Здесь и сейчас Кай думал, что может сделать что-то важное, быть полезным, совершить доброе дело, показать, что он не просто предмет интерьера, годящийся лишь на то, чтобы выполнять роль живого инструмента и мальчика на побегушках. На самом деле он давно мечтал о возможности доказать свои силы. И если служение Тэе позволит ему стать хоть немного ближе к этой мечте, он готов был бросить на это все свои силы.
Не говоря уже о том, что вопреки упорному подавлению непристойных мыслей, кои не подобали рабу, он испытывал удовольствие, находясь рядом с ней. Наверное, свободный человек сказал бы, что Тэя ему нравится. Но для раба это была лишь преданность хозяину.
— Это... приятно слышать. — Тэя усилием воли подавила смущение. — Тогда начни с того, что закупишься завтра в лавке травника. Если кто спросит, это для косметики. А потом, если будет время, я, пожалуй, поучу тебя читать. Договорились?
— Хорошо, — кивнул юноша, проводя ладонью по ежику коротко стриженых темных волос, как будто в неуверенности. — Но если магистр или мадам узнают... у меня будут проблемы. И у вас тоже.
Он вздохнул и посмотрел в окно. Там, на дворе, уже вовсю царила ночь, но, наверное, магистр еще не спит. Он всегда ложился слишком поздно, до полуночи корпя над своими трудами, и почти никогда не спускался к завтраку. А когда спускался, был далеко не в лучшем расположении духа. Поэтому мысль о том, что поутру Маркус собирается ехать в город в компании Тэи, внушала рабу ужас. Ему не нужно было представлять, каким хмурым бывает господин по утрам.
— Мы не делаем ничего плохого, — пожала плечами Тэя, — купить в лавке несколько ингредиентов — не преступление. А теперь нам и правда пора спать... То есть мне... но ты ведь тоже, наверное... А где ты спишь?
От двусмысленности своего вопроса, девушка вновь почувствовала себя неловко. К тому же ей так и не удалось до конца избавиться от странного теплого ощущения, возникшего внизу живота. Совершенно неуместного в данной ситуации.
Раб отвел глаза и слегка пожал плечами.
— Где придется. Чаще всего на полу в помещениях для слуг. Или в сарае, на сеновале. Сквозь дыры в крыше иногда видны звезды, — тихонько произнес он, видимо, не привыкший к нормальной человеческой постели. Но и в таких мелочах можно было найти красоту. Кай не любил, как некоторые слуги, жаловаться на судьбу и попрекать ее за то, что не служат кому-нибудь более богатому. Магистр Селестий был знатен, его род считался одним из самых древних, но свое наследие он давным-давно растратил, а зарабатывать деньги, увы, в его умения не входило. Дом Селестиев держался лишь на былой славе, чистой крови и редких удачных магических находках, но чаще всего эксперименты Маркуса не приводили ни к чему более или менее значимому. Теперь, когда в доме появилась эта ферелденка, магистр очевидно рассчитывал, что с помощью нее сможет наконец доказать, что не просто так носит свое имя. Кай же предпочитал радоваться, что его хозяйка оказалась не склонной к насилию.
— О. Хм. Понятно, — пробормотала девушка. — А почему на полу?
В своем путешествии ей не раз приходилось спать и на голой земле, завернувшись в плащ. Но всё-таки каменный пол поместья даже ей казался не самой удобной постелью.
— Рабам не положены кровати, — пробормотал Кай, почесав затылок. — Да и в сарае мне нравится. Сено мягкое, теплое. Иногда, правда, насекомые донимают.
Он надеялся, что новая хозяйка разрешит ему теперь спать на ковре в ее комнате, но надежда эта была слабой — в конце концов, даже самому доброму хозяину не всегда может понравится, что какой-то раб смеет спать в его комнате и оскорблять своим присутствием добрый сон мага.
— Ну, если тебе там так нравится... — усмехнулась Тэя.
— Но я хотел бы остаться с вами, госпожа, — поспешно добавил парень, с ужасом понимая, что снова дерзит магессе. Но он уже успел несколько осмелеть, когда осознал, что за сказанные в горячей спешке слова его бить не будут. Лишь бы она не прогнала — а побои он как-нибудь снесет.
— Я уже поняла, — вздохнула магесса. — Ты был очень прямолинеен, надо отдать тебе должное. И я... я не буду против, если ты поспишь в моей комнате. Только не подумай ничего! — поспешно добавила девушка, почувствовав, что снова начинает краснеть. — В кровать я тебя не потащу. Какие бы порядки у вас тут ни были.
— Я... конечно! — выдохнул Кай, и его глаза загорелись нескрываемым энтузиазмом. — Вы меня и не заметите, обещаю. Я буду тих, как пыль, и незаметен, как призрак.
Он был так доволен, что это было буквально написано на его лице — ведь его раньше никогда не пускали ночевать в покоях гостей магистра или, чего доброго, на верхних этажах центральных помещений. Парень даже почувствовал легкое головокружение при мысли о том, что он будет так близко к Тэе. Немыслимо — и одновременно этому невозможно было противостоять. Хотелось сгрести ее в объятия и закружить в воздухе, но он понимал, что это уже будет лишним и за такое не то что побить могут, но и вообще руки отрубить. А Каю руки были нужны.
Тэя улыбнулась. Ей было приятно, но и немного неловко от такого внезапного всплеска эмоций. Она ведь ничего не сделала для этого паренька, которого странная судьба назначила быть её рабом. А он ведёт себя так, словно она только что пообещала ему луну с неба. Причем не в шутку. В ком другом подобный энтузиазм бы, пожалуй, насторожил девушку. Но в Кае не ощущалось совершенно никакой агрессии.
— Тогда пойдём.
Тэя направилась к выходу из библиотеки.
Парень послушно, на безопасном расстоянии последовал за магессой, до сих пор не веря в свое счастье. Должно быть, сам Создатель послал ему эту девушку, чтобы хоть немного радости появилось в его нехитрой и пока еще короткой жизни. И Кай был готов вознести хвалы ему за этот подарок. Не зря он терпел все испытания, которые свалились ему на голову за все последнее время, — все стоило того, чтобы ждать ее. Хрупкую магессу из дикой страны варваров, которую звали Тэя.

Глава 2

— Осторожнее, кусок идиота! Если на этой штуке будет хоть трещинка, с нас три шкуры сдерут!
— Хватит командовать, мор тебя задери! Помогай лучше! Он… не протискивается… — стиснув зубы, прорычал мужчина. Окованный железными полосами деревянный короб вновь с силой стукнулся об дверной косяк. Держащий его с другой стороны гном лишь закатил глаза, пытаясь не заорать. Он не мог видеть, куда пятится, и искренне наделся, что не прямиком в открытый погреб. Что сказать? Прецеденты случались. Маячившая позади лохматая гномка горестно застонала.
— Зачем вы вообще ее в такой огромный ящик впихнули?!
— Потому что эта штука сама огромная, тупица! И кто только что говорил что «с нас три шкуры сдерут»? — вновь заорал тот, что стоял со стороны улицы, на последнем издыхании поддерживающий тяжеленный контейнер. Пальцев он уже не чувствовал.
— Их действительно сдерут, идиот!
— Еще раз меня так назовешь, — процедил гном, обливаясь потом, — и полетишь в канаву.
— Если полечу в канаву, то ты, Джек, полетишь следом, — взъярилась гномка, — Вот только тебе предварительно вгонят раскаленные иглы под ногти и сдерут кожу! А ну пошел!
Она с силой пнула его в область, что ниже спины. Джек завопил, словно раненый бронто.
— Ты, су…
Еще один пинок. Терпение мужчины лопнуло, словно мыльный пузырь.
— ГРАААААААААААААААХ!!!
Заревев, он налег на ящик со всей возможной силой. Послышался омерзительный треск ломающейся древесины. Гном, поддерживающий короб с противоположной стороны, вытаращил глаза, испуганно мотая головой.
— Ты совсем?!..
Ящик с жалобным скрипом наконец пролез в помещение, увлекая за собой взбешенного Джека. Другой гном, подталкиваемый надвигающимся ящиком, быстро пятился назад, панически пытаясь нащупать точку опоры. Ему удалось зацепиться сапогом за слегка выпирающую доску — лишь для того, чтобы заорать от боли, когда неумолимый ящик начал тащить его вперед. Вспышка боли в области колена намекнула, что решение зацепиться было преждевременным. Спустя секунду гном понял, что падает.
Когда с первого этажа раздался оглушительный грохот, Никей понял, что товар прибыл. Мужчина устало закатил глаза, отработанным до механизма движением обмакнув перо в чернильницу, и не соизволил даже повернуться в сторону двери. Настроение заранее поползло вниз.
Перед ним лежал раскрытый свиток, уже исписанный изящным почерком. В качестве завершающего штриха, человек аккуратно нарисовал в углу небольшой символ, и, подув на чернила, не спеша свернул послание в трубочку и вложил его в украшенный серебряными узорами тубус. Спокойно встав из-за стола, член Тевинтерского отделения Хартии подошел к двери, не менее спокойно повернул бронзовую ручку, и, выскользнув из комнаты, спустился по лестнице на первый этаж. Ступеньки, обитые по краям железом, тихонько заскрипели. Если присмотреться, можно было заметить кровавые пятна, присохшие к железным выступам. Амбассадория не желала делить город с конкурентами, вестимо. С каждым шагом идущие снизу голоса становились все четче:
—…ты идиот!..
—…сам идиот!..
— …вы все идиоты!
—…уж молчи!
— Она права. Вы все идиоты, — мрачно проговорил человек, остановившись на предпоследней ступеньке. Находящиеся внизу гномы, как один, подняли головы.
Валявшиеся на полу деревянные щепки прекрасно дополняли чумазых мужчин, с рычанием отпихивающих друг друга. Лохматая гномка, присевшая на корточки у валявшегося на полу ящика, при его словах вскочила на ноги, покраснев и опустив глаза.
— Мы не знали что ты дома, Никей. Попытались бы… зайти потише, — тихо пробормотала девушка. Тот гном, что сидел поближе к ней, смачно сплюнул.
— Не строй из себя нежного нага, бронто. Ты для него лишь… АРГХХ! Держи свои ноги от меня подальше, ненормальная!
Гномка, не обращая внимания на его вопль, тепло улыбнулась стоявшему на ступеньках мужчине, с надеждой подавшись вперед.
— Мы принесли ту вазу, Никей! Ну, которую…
— Амфору.
— Да! Которую магистр заказал! Целехонька! — радостно воскликнула она, в качестве подтверждения несильно пнув ящик. Внутри что-то звякнуло.
— Искреннее надеюсь на правдивость твоего последнего предложения, Мариша. Иначе будет грустно.
— Предложения? Я ничего не предла…
— Неважно, — раздраженно буркнул человек, спустившись с лестницы и приблизившись к ящику. Бесцеремонно задев стоявшую гномку рукой, он, опустившись на колено, с небольшим усилием оторвал уже проломленную крышку ящика. Да, это было то, что нужно. Крупная, но не лишенная изящества амфора с нанесенными на поверхность изображениями летающих драконов. Обмотанная периной, сосуд не демонстрировал видимых повреждений — однако, даже маленькая трещинка в нежелательном месте могла нарушить магию артефакта. То, откуда гномы взяли перину, Никея не волновало — в противовес целостности рун и печатей, выгравированных на внутренней стороне амфоры.
Девушка, потирая плечо, расстроенно сгорбилась. Джек, с шатанием поднявшись с пола, усмехнулся, с издевкой толкнув ее краем бедра. Послушно дернувшись, она не среагировала, грустно глядя на проверявшего вазу человека. Другой гном, поднявшись следом за Джеком, бросил на него уничтожающий взгляд и покачал головой. Мужчина, раздраженно махнув рукой, отвернулся.
— На ваше счастье, она цела, — вынес вердикт человек, поднимаясь с пола и брезгливо отряхиваясь. — Пока свободны.
— Свободны?! Советую подбирать слова аккуратно, шкаф с тряпьем! — выкрикнул другой гном, подавшись вперед. — И ты кое-что забыл!
Никей сухо покачал головой.
— Ничего я не забыл, Андрей. Заказ еще не выполнен.
— Что?! — резко повернувшись, заорал уже Джек. — Мы притащили твою проклятую вазу! Что тебе еще от нас надо?!
— Ее доставить. Было приказано послать к заказчику посредника.
Мариша, подняв голову, со злостью взглянула на человека.
— Вот и доставь ее сам. Мы, как ты сказал вчера сам, «выглядим не рентабельно».
— «Не презентабельно», это раз. Могла бы и выучить хоть одно умное слово. Два — это не моя прихоть. Так изволил заказчик — он хотел лично поблагодарить тех, кто доставил ему Чашу крови, — спокойно проговорил мужчина. Девушка, покраснев от стыда, отвернулась. Андрей, сухо прокашлявшись, заслонил собой ее, с вызовом взглянув на человека.
— Говори сразу, людское отродье. Это ловушка?
— Никакой ловушки. Вас хотят вознаградить. Что в этом непонятного? — процедил мужчина. Джек, фыркнув, поднял руку, предупредительно зыркнув на собиравшегося заспорить гнома.
— В таком случае все то, что нам там дадут — принадлежит нам.
На щеках человека заиграли желваки. Он, прищурившись, злобно взглянул на Джека.
— Нарываешься, гном.
Джек хищно ухмыльнулся, хрустнув шеей.
— Это ты своим поведением нарываешься, человек. Ты тут лишь для того, чтобы строчить и умно болтать. Пока что посредник этого отдела — Мариша. Стоит ей заикнуться о том, что ты плохо выполняешь свою работу — и тебя пинками и палками погонят обратно на улицу. Напомнить, что ты тут на птичьих правах? Что людей не очень жалуют в Хартии?
Человек побагровел от ярости, хватая ртом воздух. Джек, все так же ухмыляясь, вытер тыльной стороной ладони грязное лицо. Андрей присел на отставленный к лестнице стул, с тихим ох начав массировать пылающее болью колено.
— В таком случае, посредник должен заниматься своим делом, а не скакать по руинам. Для этого есть… исполнители, — медленно проговорил человек, с ненавистью смотря на Джека. Мариша, тряхнув головой, с вызовом взглянула на него.
— Ты о себе? Поскольку Джек и Андрей не «исполнители». Они мои друзья.
— Мне плевать на тебя и на твоих шавок. Делай свою работу, и не мешай мне делать мою, — прорычал человек, резко развернувшись и начав подниматься по лестнице.
— Людская тварь, — прошипела Мариша. Никей, остановившись на секунду, с тем же молчанием поднялся до конца, не оборачиваясь. Спустя пару секунд послышался звук закрываемой двери.
Посредник раздраженно тряхнула головой. Черные взъерошенные волосы, перевязанные грязной тряпкой, сосульками рассыпались по плечам. Ей не удавалось помыться уже как неделю, пока они искали следы этой проклятой вазы. Всю эту неделю она раздумывала о реакции человека, о том, как он будет скакать от радости. Может, даже более того. Ей не нравилось, что на ее мечтах так жестоко потоптались. Радость от возвращения домой вылетела в трубу.
— Что делать то будем? — буркнул Андрей, держась за пылающее болью колено. Мариша, обернувшись, озабоченно посмотрела на его ногу.
— Вывихнул?
— Угу.
— На. Только руки потом помой — змеиный жир.
Вытащив из кармана куртки крохотный коробок с мазью, она бросила его гному. Поймав на лету, мужчина осторожно зачерпнул пальцем содержимое, и, намазав раскрытое колено, принялся растирать мазь по поверхности.
Джек, тем временем критично оценивающий повреждения, с опаской прикрыл дверь. Когда та нормально встала на свое место, он, кивнув Марише, задвинул все семь засовов и зашторил окна. Гномка, отпихнув ящик подальше от прохода, уселась прямо на него, неуютно поежившись. Вытерев проступивший на лбу пот, она, взглянув на Андрея, облизала пересохшие губы.
— Что делать, спрашиваешь, будем? Сейчас мы приведем себя в порядок. Вымоемся, высушимся, и ляжем спать. В кровати. Чистые. Завтра же соберемся к тому магистру, отдадим ему вазу, возьмем деньги, и будем квасить до лиловых драконов. А этот придурок, — она кивнула в сторону лестницы, — пусть хоть захлебнется желчью.
— Вот теперь ты дело говоришь, сальрока, — ухмыльнулся Джек.
— Я всегда дело говорю.
«Утро» в понятии магистра Маркуса Селестия несколько отличалось от общепринятых в столице стандартов, а посему он спустился к завтраку лишь в десять часов. Приказав подать карету через полчаса к воротам, он перебросился парой слов с Тэей и велел ей одеться, как подобает. Все-таки поездка в центр города, особенно первая, имеет важное значение для тех, кто желает произвести о себе хорошее впечатление. Сам мужчина был одет в темный камзол и брюки, а поверх плеч был наброшен длинный тонкий плащ, заколотый у горла серебристым драконом. У Маркуса определенно была нездоровая страсть к драконьей символике. Но, глядя на него, трудно было с уверенностью сказать, что он — маг, ведь в Круге все обязаны были носить одну и ту же форму. Жизнь магистра была куда более разнообразной, чем можно было представить, живя в Круге.
По окончании завтрака Селестий и Тэя вышли на улицу. В этот день погода была не такой мерзкой, как в предыдущей, и дождь прекратился, оставив после себя только свежий ветер и запах трав, усилившийся и пряный. Дворецкий Лоренцо уже ждал господина, вежливо и даже немного приторно поприветствовав его и распахнув дверцу. Маркус лишь кивнул в ответ вознице и, сохраняя столько достоинства, сколько было возможно, медленно, осторожно забрался в карету и положил трость рядом с собой. Можно было только дивиться его самообладанию — даже учитывая хромоту, он умудрялся двигаться грациозно и даже немного величественно. Создатель знает, сколько времени ему пришлось учиться этому, в отличие от многих других, и не уронить себя в глазах высшего общества Минратоса.
— Прошу, — подозвал он Тэю и указал на место напротив себя. — Садись.
Магесса махнула рукой Каю, напоминая об их вчерашнем разговоре, и быстро проскользнула внутрь кареты, всё такой же удручающе роскошной.
Сегодня она оделась в простое приталенное платье из дорогой темно-вишневой ткани с высоким воротником, застегнутым у горла двумя гранатовыми пуговицами. По краю платье было украшено тонкой полоской серебряной вышивки. Из своих немногих украшений Тэя выбрала простенькие гранатовые серьги и широкие чеканные запястья из черненого серебра. Они, возможно, смотрелись несколько необычно для мага, но зато всегда придавали ей уверенности.
Неловко поерзав на мягком сидении, девушка устроилась напротив магистра, изо всех сил стараясь не показать насколько ей неуютно.
— Трогай, Лоренцо, — громко произнес магистр, и карета двинулась с места. Кай привычно запрыгнул на ступеньку позади — его часто брали с собой в город, чтобы носил покупки, пока хозяева (обычно это была мадам Селестия) выбирают, на что бы еще потратить деньги. Но сегодня раб был как никогда рад выбраться из поместья, ведь у него было поручение от Тэи. Он так хотел бы быть ей хоть в чем-то полезен, что готов был тащить хоть десять мешков с травой… для чего бы она ни была нужна магессе. Сам он ничего не понимал в варке зелий и ядов, а потому травы все выглядели для него одинаково.
Маркус осторожно отодвинул шторку из тяжелого бархата и выглянул наружу, заметив, что появление кареты Селестиев, приближающейся к центральному торговому кварталу, не осталось незамеченным: можно было почти физически ощутить заинтересованные, липкие, иногда осуждающие взгляды, которые тут же устремились на нее. Но пока что знакомых лиц, перед которыми следовало бы держать ухо востро, Селестий не заметил. Впрочем, он не тешил себя надеждами, что они и вовсе не появятся. Особенно там, куда он планировал зайти в первую очередь — в огромном, дорогом и пропахшем старыми пергаментами магазине магических товаров. Только там можно было, сунув хозяину заведения парочку золотых монет, разжиться редкими свитками, книгами о демонической магии, а иногда и ингредиентами, которые не найдешь больше нигде. Товары в этот магазин завозились контрабандистами и пиратами со всех концов света, гномы Амбассадории почитали за честь поставлять сюда лириум, а магистры частенько спускали здесь целые состояния.
Но самым главным достоинством лавки было то, что здесь можно было говорить о чем угодно и с кем угодно, и информация эта не выйдет за пределы стен… что в Минратосе было редкостью.
Тэя с любопытством оглядывала шумный, кипящий жизнью торговый квартал. Совсем недалеко отсюда находился огромный порт Минратоса, и здесь можно было увидеть существ всех мыслимых и немыслимых форм и цветов, услышать любую речь. Тэя видела эльфов и даже гномов, громко выкрикивающих что-то на своем гортанном наречии.
И, конечно, тут можно было почувствовать любой запах, что было уже далеко не так приятно. Тэя, не удержавшись, уткнулась лицом в рукав, когда на них пахнуло вонью больных немытых тел со стороны невольничьего рынка. Мимо кареты группа работорговцев вела огромного рогатого кунари, с ног до головы замотанного в цепи. Работорговцы почтительно посторонились, при виде герба Селестиев, кунари же продолжал двигаться вперед с каким-то мрачным достоинством, или, скорее, с презрительным безразличием. В результате чего его тут же повалили на грязную мостовую. Дальнейшего Тэя уже не видела.
Солнце припекало. Пахло пряностями.
Воистину, тут собрались диковинки со всех концов Тедаса.
Оставив карету неподалеку от входа, Маркус вышел и протянул руку Тэе, помогая той спуститься. Кай проводил взглядом девушку и, сжав в руке список, ссутулившись и опустив голову, поплелся к травнику. У него еще будет время побыть рядом с ней, а пока что стоило держаться подальше от того места, куда намеревался войти магистр — огромный, выглядевший богатым дом, переделанный в лавку, был похож на уродливое чудовище, окруженное домами поменьше. На вывеске красовался стилизованный глаз, заключенный в треугольник, и витиеватая резная надпись на аркануме «Ignis veritatem». Двери были приоткрыты, и даже отсюда слышались приглушенные голоса, доносившиеся изнутри. Подбодрив Тэю мимолетной улыбкой, магистр вошел первым, увлекая девушку за собой, и оба тут же погрузились в уютный полумрак лавки, освещенный магическими лампами. Теплая обстановка навевала ассоциации со светским салоном, нежели чем с магазином. Полки с книгами, расставленные у стен, ломились от тяжелых и явно дорогих томов; стеклянные шкафы и витрины поблескивали древними драгоценностями и фиалами; лестница с ажурными перилами вела на второй и третий этажи, где располагались длинные низкие столы из черного дерева рядом с диванами и креслами; прилавок скромно ютился в углу, выполняя скорее символическую роль. Лишь только магистр и его ученица переступили порог, откуда-то, как будто из воздуха, материализовался престарелый, лысеющий человек с поблескивающими глазами и острым, внимательным взглядом.
— Добрый день, господин Селестий! — протянул он, кивая так, что казалось: еще немного, и его голова на тонкой шее просто отвалится. — Вам как обычно, я полагаю?
— Есть что-то интересное из новых поступлений? — буднично поинтересовался Маркус.
— Конечно. Располагайтесь, — бросил старик, величаво взмахнув рукой и семеня к бесчисленным шкафам. Тэя почувствовала, как еще при входе голоса стихли, и посетители, коих в этот час в лавке было чуть больше десятка, разом повернули головы в сторону новоприбывших.
Тэя разом почувствовала, как на ней скрестились острые, словно невидимые клинки, взгляды. От нейтрально-заинтересованных до откровенно-враждебных. Но все они обладали силой. Девушка чувствовала, как эти взгляды сейчас блуждают по ней, жадно выискивая малейшую слабину в её защите.
Это живо напомнило Тэе истязания. Только демонов было меньше и их можно было убивать сразу.
А этих пока нет...
С неслышным щелчком встала на место, казалось бы, давно позабытая вежливая маска. Но никакие навыки не исчезают насовсем.
Магесса прошествовала к указанному им управляющим столику спокойно, не опуская глаз, отвечая взглядом на взгляд этой толпе, но в то же время не глядя ни на кого.
Магистр же, поднявшись по лестнице и глухо стуча тростью по покрытому ковром полу, двинулся к незанятому дивану, усыпанному маленькими и отвратительно-помпезно расшитыми подушками. Стоило лишь ему сесть, как к нему, едва скрывая спешку, подплыла высокая дама в годах, чья прическа была украшена жемчужной нитью. Вежливо поздоровавшись, она метнула взгляд на Тэю и улыбнулась, однако взгляд ее оставался холодным.
— Как приятно снова видеть вас здесь после столь долгого перерыва, магистр Селестий, — пропела она, усаживаясь напротив и взяв в руку длинный мундштук. По помещению разнесся удушающий мятный запах. — Мы столько слышали о вас и вашей новой ученице, что не могли дождаться, когда же вы появитесь в городе. Как чувствует себя леди Анна? Все так же страдает от малокровия?
— Мадам Виперия, — сквозь зубы улыбнулся Маркус, пытаясь не морщиться от дыма. — Моя супруга передает вам наилучшие пожелания и заверения, что чувствует себя прекрасно. А это, позвольте представить… — он только повернулся к ферелденке, как его прервал голос подошедшей откуда-то сзади женщины лет тридцати, чье лицо было вытянутым и худым, придавая ей сходство с лошадью.
— …сударыня Тэя из Круга Магов, — закончила женщина, обходя диван и садясь совсем рядом с девушкой. На ней было синее платье с таким большим вырезом, что казалось невероятным, как ее вообще пустили в такое респектабельное заведение. А взгляд, которым она одарила Тэю, и вовсе заставлял вздрогнуть и отодвинуться подальше. — Я слышала, что некую одаренную девочку недавно забрал в ученики весьма благородный магистр. Я сразу догадалась, что это были вы! Кому еще хватит прозорливости, чтобы разглядеть такой неграненый алмаз? — она засмеялась высоким, неприятным голосом.
— Не стоит завидовать, Шантия, — усмехнулась пожилая магистресса, стряхивая пепел в вырезанное из кости блюдо, стоящее на столике. — Я вообще удивлена, что эта девушка решилась переехать в дом Селестиев после того, как меньше года назад в нем произошел такой ужасный случай. Мне до сих пор вспоминается полное горя и разочарования лицо Анны, когда то бедное дитя нашли со сломанной шеей… бедняжка скатилась с лестницы, прими Создатель ее душу. А ведь подавала такие надежды!..
— Поверьте, Тэя не разочарует моих ожиданий, — сухо произнес Маркус, наблюдая, как остальные прислушиваются к разговору, пока не решаясь в него вклиниться. Шантия и Виперия были одними из самых уважаемых магистров Минратоса, к тому же приближенных к Архонту. И если первая была из знатного рода и добилась своего положения во многом благодаря связям семьи, то вторая казалась Селестию куда опасней — о ее прошлом не было известно почти ничего, кроме того, что она когда-то бежала в Тевинтер из Вал-Руайо, сменив имя и доказав на деле, что и без благородной крови можно заполучить одно из самых высоких положений в магической иерархии столицы.
Тэя потихоньку осматривалась по сторонам. Теперь на неё уже не смотрели так откровенно, возобновились негромкие разговоры во всех уголках заведения, общее напряжение схлынуло.
Но девушка чувствовала, что это впечатление обманчиво. На деле настоящая проверка ещё даже не началась. Сейчас к ней кто-нибудь подойдёт.
Словно в ответ на её мысли, из-за ближайшего столика поднялся худой юнец, в просто неприлично расфуфыренном наряде. Тонкие черты лица выдавали в нём примесь эльфийской крови, а нетвердая походка — достаточную степень опьянения.
Остановившись перед изящным столиком, маг отвесил Тэе размашистый шутовской поклон.
— А вот и наша гостья с холодного Юга! Благополучно ли добрались?
— Приветствую, — несколько холодновато отозвалась магесса. Она не посчитала нужным вставать и отвечать на такое очевидно провокационное поведение, — Могу я так же узнать, кого поприветствовала?
Подошедший хихикнул, словно услышал какую-то новую шутку, и без приглашения плюхнулся на свободный стул.
— Я ученик магистра Немруса, Корд. А вы — Тэя Ардис. Весьма интригующая фигура, ставшая ученицей магистра Селестия.
— Это верно.
— Разумеется! Это же такая честь! Кстати, как он вам?
Этот человек говорил громко, откровенно провокационно и совершенно не обращая внимания на окружающих. Из чего становилось ясно, что какую бы игру он не вёл, она была рассчитана только на Тэю.
— Я не могу обсуждать своего наставника. Магистр Немрус — странный человек, если не объяснил вам этого, Корд.
Чем больше Тэя присматривалась к этому человеку, тем больше понимала, что он вовсе не так пьян, как хочет показать. Хотя и определённо находится под каким-то воздействием.
— Лириум... — пробормотала она, скорее самой себе, — вы сегодня колдовали и принимали лириум.
— Ах, отставьте! — собеседник только кокетливо отмахнулся, шурша расшитыми золотом рукавами. — Колдовство — это же так скучно! Давайте лучше потанцуем! Молодые люди вроде нас должны веселиться, если уж им удается выбраться в свет.
Тэя едва удержалась от, чтобы не вытаращиться на Корда самым неприличным образом. Впрочем, чего же ещё ожидать, если даже некоторые рабы тут умудряются перейти все и всяческие границы. Наверное, не стоит удивляться, если ученики магистров будут отплясывать посреди магического магазина. Но она им такого зрелища не доставит.
— Спасибо за предложение, сударь Корд, но я, пожалуй, откажусь. Впрочем, если вам так уж хочется потанцевать, ни в чем себе не отказывайте. Я с удовольствием на это посмотрю.
Тэя позволила себе усмехнуться, взглянув в неожиданно трезвые и серьёзные глаза собеседника.
— И теперь, когда я об этом думаю, не могу припомнить в магистериуме никакого магистра Немруса.
Полуэльф снова рассмеялся, но на сей раз его смех был лишен издевательских ноток и казался более искренним. Затем вздохнул немного разочарованно
— Стало быть, гостья с холодного Юга меня раскусила. Похоже, шутка не удалась... Магистр Кордвин. Рад знакомству, очаровательная сударыня Тэя.
На сей раз знакомство было настоящим.
И хотя магесса была потрясена, она ничем не выдала этого, спокойно протянув руку для приветствия. Кордвин выглядел слишком юным, чтобы быть магистром. Но, тем не менее, его внезапно изменившееся поведение и манеры явно принадлежали человеку гораздо старше и могущественнее, нежели ученик, которым он старался притворяться в начале.
Маркус незаметно вздохнул. И вот опять эти двое змей окружили его и пытались выпытать подробности про Тэю, а магистр Кордвин тем временем уже вцепился своими ядовитыми когтями в саму девушку. Открыто помочь ей Селестий не мог, да и не должен был — пусть выкручивается сама. В конце концов, она должна с достоинством выйти из этого дома, даже если на нее насядут все, кто сейчас — пока что молча — заинтересованно следили за развитием ситуации. Шантия, сидевшая между Маркусом и ферелденкой, поворачивалась то к одному, то к другой, рассыпаясь в любезностях со своей лошадиной ухмылкой, которая заставляла желудок Селестия переворачиваться в животе; а престарелая, спокойная, гордая и невозмутимая Виперия, скрывая улыбку за завесой мятного дыма, бросала короткие фразы, словно камни в воду. Все были прекрасно осведомлены о том, что именно случилось с бывшей ученицей магистра, но, конечно, никто не говорил об этом вслух. Было ясно, что ту девочку хладнокровно убили, и виновницей этого была мадам Анна Селестия.
В тот год было слишком мало талантливых магов, попавших в ученики, и магистры были готовы на многое, лишь бы заполучить эльфийку по имени Дариэнна. Но досталась она Маркусу. Красивая, юная, могущественная — о чем еще можно было мечтать? Селестий всерьез задумывался о том, чтобы сделать ее своей преемницей и посвятить в тайны Древних Богов, но не успел. Анна снова его опередила, уничтожив соперницу и подстроив несчастный случай. Проклятая ведьма. Когда-нибудь она решит, что муж слишком уж зажился на белом свете, и тогда Маркуса тоже найдут со сломанной шеей... или скоропостижно скончавшимся от лихорадки.
— Позвольте узнать, сударыня, — вдруг произнесла Виперия, и остальные притихли. Ее мягкий, негромкий голос каким-то образом привлекал к себе внимание. — Я слышу в вашей речи небольшой акцент. Скажите честно, вы когда-нибудь жили в Орлее? — глубокие глаза в обрамлении морщин смотрели прямо на Тэю, вызывая ассоциации с удавом и кроликом.
Вопрос пожилой, но всё же более прилично одетой собеседницы Селестия несколько удивил Тэю. Она никогда не была в Орлее, во всяком случае, насколько себя помнила. И даже путешествие в Тевинтер совершила морем, отплыв из Гварена, несмотря на то, что этот маршрут считался гораздо более опасным. Орлей, печально известный своим отношением к магам и ферелденцам, её совсем не привлекал.
— Нет, — просто ответила она, — не жила, и даже не бывала проездом.
Сказать по правде, магистр Кордвин казался ей гораздо более приятным собеседником, теперь, когда закончил ломать комедию.
— И вам очень повезло, — пожала плечами Виперия, взмахнув рукой, в которой был зажат мундштук. — Новости из Орлея удручают. Сейчас магам там тяжело, как никогда... И столько беженцев, приезжающих сюда с юга! Из Орлея, Вольной Марки, даже Ферелдена... — она усмехнулась и затянулась, сделав небольшую паузу. — Мало кто сможет пробиться сквозь стену условностей и закостенелых традиций Империи. Большая их часть обречена.
— Может, не будем о грустном? — предложила Шантия, бросив неодобрительный взгляд на Кордвина. — Все-таки у леди Тэи теперь есть дом и учитель. Это так захватывающе. Я сама когда-то обучалась у магистра из моего рода — столько новых ощущений, столько новых знаний и умений! — она хищно улыбнулась и едва заметно облизнула губы, чуть не замурлыкав. — Уверена, господин Селестий, вы не оставите вашу подопечную без должного внимания. Иначе я, быть может, захочу переманить ее у вас! — игриво закончила она, прикоснувшись кончиками пальцев к губам.
— Не оставлю, будьте уверены, — Маркус нацепил на свое лицо одну из самых обворожительных своих улыбок. — Она действительно настоящий подарок. И я сделаю все, что от меня зависит, чтобы ее обучение прошло как по маслу.
Тэя наблюдала за всей этой пляской хищников, а в мыслях настойчиво всплывали рецепты из «Благородного искусства...». Судя по всему, не только в Орлее не любят назвать вещи своими именами. В Тевинтере с этим дело обстоит ничуть не лучше.
Например, магистру Селестию только что намекнули на его несостоятельность, а Тэю между делом обозвали дешевкой. Но всё это было высказано в такой вежливой форме, что любая ответная грубость означала бы успех провокации. Такие правила игры.
— Приятно видеть, что я здесь не единственная чужестранка, — улыбнулась Тэя. — Ваш пример очень воодушевляет.
— Чужестранка? — рассмеялась Виперия, откинувшись на спинку дивана. — О, нет. Я тевинтерка. Просто мне не посчастливилось родиться здесь.
Тем временем хозяин лавки подошел к столу и протянул Маркусу какой-то небольшой сверток, шепнув ему пару слов. Маг кивнул и осторожно развернул ткань; окружающие успели заметить блеск металла, а затем магистр ловко спрятал сверток в сумку.
— Благодарю, — кивнул он хозяину, и тот радостно закивал. В воздухе отчетливо можно было ощутить исходящие от свертка эманации древней, кровавой магии, но никого здесь было этим не удивить. — Прошу нас простить, дамы и господа, но нам действительно пора вернуться в поместье...
— Уже уходите? — Кордвин не скрывал разочарования. — А я только хотел было пригласить вас вместе с леди Тэей на прием, который, по случаю Сатинальи, организую в своем доме.
— Каждый уважающий себя магистр должен отдать дань традициям этого праздника, — подхватила Шантия, как бы невзначай поправляя вырез на платье и не сводя глаз с Тэи. — И вашей новой ученице будет полезно узнать, что тевинтерцы тоже умеют как следует развлекаться, а не только сидеть с книгами и заклинаниями.
— Это очень лестно с вашей стороны, и я, непременно, поразмыслю над этим, — холодно улыбнулся Маркус, тяжело поднимаясь и опираясь на трость. — Но нам и правда пора. Тэе необходимо как можно быстрее приступить к обучению, и я не хочу терять ни минуты.
— Еще бы, — тихо, почти неслышно шепнула молодая магистресса, но тут же умолкла под осуждающим взглядом Виперии.
— Позвольте помочь вам спуститься по лестнице, магистр Селестий, — участливо предложил Кордвин, приподнимаясь с кресла, но Маркус только рассмеялся.
— Помочь? О чем вы? Я еще не достиг того почтенного возраста, чтобы мне требовалась помощь в таком простом деле. Да и в любом другом, если уж на то пошло, тоже.
Неестественно юный магистр лишь тепло усмехнулся в ответ на колкость.
— Что ж, в таком случае, я почту за честь предложить свою помощь сударыне Тэе. В этом деле или в любом другом.
— Этого не потребуется, — коротко ответил Маркус, даже не взглянув на полуэльфа-магистра. Выскочка, подумал он, но на лице человека не отразилось ни одной эмоции, кроме усталости и легкого раздражения. Протянув руку Тэе, он кивнул оставшимся в салоне магам и принялся под руку с ученицей спускаться по лестнице.
— Не смотри назад, — шепнул он едва слышно, когда они выходили на улицу, а позади, за их спинами, раздавались смех и глумливые голоса, которые, несомненно, обсуждали ушедших. Лоренцо поджидал их у кареты, и, завидев господина, расплылся в подобострастной улыбке.
Усевшись в карету, Тэя вспомнила, что Кай ещё не вернулся. Придётся забрать его по дороге.
— Не могли бы вы свернуть к лавке травника? — обратилась она к Лоренцо.
— Нет нужды, — коротко ответил магистр, глядя в окно в явной задумчивости и слегка поигрывая тростью. — Твой раб нас сам догонит.
И он оказался прав. Такую огромную черную карету невозможно было не заметить, особенно когда кроме нее на улицах Минратоса почти не было транспорта. По дороге им встретились лишь еще несколько карет, но они были куда меньше в размерах и не выглядели столь зловеще.
Кай присоединился к кортежу Маркуса на полпути к окраине города — запыхавшийся, вспотевший, с туго набитым мешком, перекинутым через плечо, он чуть не сбился с ног, пытаясь догнать карету, которая и так ехала не слишком быстро в сторону поместья. Запрыгнув на ступеньку позади, раб попытался отдышаться и с беспокойством подумал о том, не причинили ли Тэе вреда. Теперь он постоянно думал о ней, не мог выбросить из головы ее синие глаза. Это казалось странным, но вместе с тем ему было хорошо, как никогда. Присутствие Тэи в доме скрашивало царящую там атмосферу безысходности и уныния, которую невозможно было разогнать ничем, даже редкими и какими-то ленивыми перепалками супругов Селестиев. Те уже, похоже, слишком привыкли к тому, чтобы ненавидеть и опасаться друг друга. Рано или поздно один не выдержит и убьет другого, и тогда Каю придется туго — он не любил смены хозяев. За исключением случая с ферелденкой.
Подъезжая к особняку, Маркус нахмурился и велел остановиться перед воротами.
— Почему открыто? — поинтересовался он в пустоту и окинул взглядом двор и поместье. Вроде бы все было как всегда. Вот только... Этот странный запах. Едва уловимый, он был слышен даже отсюда. — Лоренцо, запри за нами и никого не выпускай, — распорядился он. — Тэя, будь готова ко всему.
— Мне кажется, или этот дом очень похож на большую страшную задницу?
— Постарайся в следующий раз не озвучивать свои мысли вслух, Джек... И нет, тебе не кажется, — пробормотал Андрей.
Трио гномов сейчас стояло у главных врат поместья Селестиев, всем своим видом внушавших уныние. Железные, окованные бронзой, и, что важнее всего, закрытые. Само поместье, вопреки фразе Джека, не выглядело столь ужасающим… если не считать витавший в воздухе запах маны. Этот запах просачивался в сам мозг, покалывая ноздри мельчайшими иглами.
— Где-то здесь дыра.
— Тебя сейчас волнует именно это? — проворчала Мариша, поддерживая вертикально стоявший ящик. Когда кучер увидел «поклажу» гномов, он на несколько секунд потерял дар речи. Когда же услышал, куда они собрались ехать, даже попытался трусливо сбежать — нож Андрея, наставленный на его глотку, несколько его переубедил.
— Судя по виду их ворот... Жизнь — боль.
Джек решительно подошел к железным воротам, просунув голову в отверстие между решетками, и завопил что есть мочи.
— Эй! Тут есть кто?
— Если никого нет, можно перекинуть ящик через забор и свалить… — задумчиво пробормотала Мариша. Андрей мрачно воззрился на посредника, круговыми движениями массируя виски.
— … не получить оплаты и раздолбать эту вазу к Архидемону, да?
— Ты сказал, не я.
— Шухер! — выкрикнул Джек, быстро высовывая голову из ворот. К ним медленно приближалась небольшая делегация… из двух человек.
Это были люди — если рабов можно было назвать людьми. В отличие от тех, кого они видели на невольничьих рынках, они были одеты — бедно, но прилично. Могли бы даже сойти за слуг — если бы не поблескивающие на солнце ошейники.
Мариша содрогнулась, едва сдержав позыв. Желудок взбунтовался, начав выплясывать чечетку. Посредник, стиснув зубы, отвела взгляд от медленно бредущих к ним людей. Андрей, заметив, понимающе кивнул.
— Тебя от запаха маны мутит? — тихо спросил он.
Гномка яростно замотала головой, судорожно сглатывая вставший в горле комок.
— Меня от них мутит.
— От них? — недоуменно поинтересовался мужчина, смотря на безмолвное шествие. Она кивнула, не поднимая взгляда.
— Не важно. Хватай это бандуру и пошли.
— Зачем хватать? Этому магистру рабы на что?
— Понятия не имею, на что ему они, но меня от одного их присутствия мутит. Это из-за драконьей крови.
Андрей не успел ничего ответить. Люди молча подошли к воротам, слегка поклонившись.
— Вы прибыли из организации? — тихо спросил тот, что стоял впереди.
Джек приподнял одну бровь, презрительно усмехнувшись.
— «Организации»? Какой еще… Ух!
Мариша быстро подбежала к гному, и бесцеремонно наступила ему на ногу, левой рукой прикрыв ему рот. Джек, сделав страшное лицо, отбросил руку девушки и отошел, злобно потирая оттоптанную ногу.
— Да, мы из организации. Товар в ящике, — буркнула девушка, глядя на обвивающий ворота плющ. Она не понимала манеры наземников украшать дома растениями. Резьба на стенах, фрески, скульптуры — это было другое дело. Растения же недолговечны — наступит зима, и они опадут желтой гнилью. Растения нужно было использовать по назначению, считала гномка — делать ткани, использовать в качестве алхимических ингредиентов, употреблять в пищу… в крайних случаях. Сама она больше предпочитала грибы — если задействовать воображение, то можно было представить, что это мясо.
— Господин отлучился по делам. В доме сейчас благороднейшая госпожа Селестия. Изволите?..
— Бла, бла, бла, Камня ради, давай уже покончим с этим побыстрее! — выкрикнула Мариша. Громче, чем рассчитывала. Джек, прыснув, многозначительно покосился в сторону гномки, задрав голову и театрально закатывая глаза. Мариша бросила в компаньона испепеляющий взгляд. Тот лишь драматично прикрыл ладонью глаза и лоб.
— Я оповещу о вашем прибытии миледи. А пока — следуйте за мной, — тихо прошелестел второй раб, низко поклонившись и направившись в сторону поместья. Джек сдвинул с одного глаза ладонь, недоуменно воззрившись на удалявшегося раба.
— Эй! А как же ящик?
— Не волнуйтесь, — сказал первый раб, учтиво склоняя голову, — мы перенесем артефакт в главный зал. Там вас и будет ожидать миледи.
— Э… ладно. Только осторожно — эта штука очень хрупкая, — растерянно пробормотал Андрей, толчком ладони подталкивая Маришу.
— Меня сейчас вырвет.
— Прямо на мраморный пол? У тебя никаких манер.
— От этих рабов страхом за версту воняет. Еще и запах маны… я не могу…
— Терпи, сальрока, — пробормотал Джек, озираясь по сторонам. Он знал, что, работая в Хартии, побывает во множестве невероятных мест. Но помещение, в котором они находились сейчас, было просто пресыщено роскошью. Он был почему-то уверен, что одна только люстра стоила дороже их троих… если, конечно же, они не были гномами. В Тевинтере все, кроме магистров и гномов, имели свою цену. Достаточно было обладать должной властью и деньгами.
Их наниматель определенно не жаловался отсутствием ни первого, ни второго. Сумел достаточно заинтересовать Хартию, и имел достаточно золота для заказа подобного артефакта.
Ваза теперь стояла на небольшом постаменте в самом центре зала. Воздух вокруг нее гудел от переполняющей его магии. Гномы, вынужденные стоять возле нее, были на грани срыва — особенно Джек, яростно возмущавшийся, что им даже не предложили присесть.
«— Чаша крови, — говорил перед их миссией Никей, — Древний тевинтерский артефакт. Предполагают, что был создан во времена правления Древних Богов.
— Штука на твоей картинке не похожа на чашу, — буркнул Джек.
— Это аллегория.
— Что?
— Неважно. Особенность Чаши — если держать ее в темноте, в местности с нестабильной завесой, через некоторое время она стабилизируется.
— Завеса или Чаша?
— Как Чаша может стабилизироваться?
— Понятия не имею.
— А почему Чаша Крови? — поинтересовалась тогда Мариша.
— Потому что если следовать вышеозначенным действиям, — сухо продекламировал Никей, — то в Чаше каждую ночь будет собираться кровь.
— Что?!
— Вам не нужно знать принцип работы Чаши. Вам нужно знать только то, что эту Чашу желает заполучить один могущественный человек».
Жуткая вещица. А тихое гудение, издаваемое ею, было немногим лучше.
— Ты сама эту драконью кровь выпила, помнишь? — прошептал Андрей, косясь на невозмутимо стоявших неподалеку рабов.
— Ты думаешь, я знала что после этого буду чувствовать страх и отчаяние других людей? — процедила Мариша, покачиваясь в такт гудящей в воздухе музыке. — А еще мы ждем уже с час, а сюда никто не спускается.
— Тот магистр говорил, что с кровью дракона к тебе переходит часть его памяти. Вот в крови твоего дракона и было воспоминание, что драконы могут чуять страх людей.
— Помолчи, пожалуйста…
— Хватит вести себя как барышня, тряпка. Ты знала, что в доме магистра будут рабы. Вот и не ной теперь, — фыркнул Джек, неуютно ежась.
— Я не знала, что они все столпятся в одной комнате, — прорычала Мариша.
— Хватит, вы оба! — яростно прошептал Андрей, нервно поглядывая на рабов.
— Ладно. Ждем, как паиньки, и не высовываемся, — фыркнул в бороду Джек.
— Арррх! Да сколько ждать то?! — внезапно прошипела гномка, рванув со своего места и принимаясь бродить по комнате. Мужчина раздосадованно закатил глаза.
— У тебя память, как у курицы? Что я сказал пару секунд назад?
— Мне плевать, что ты там сказал! — взорвалась Мариша, схватив опешившего Джека за рукав, — Мне не плевать, что мы ждем уже час!
— Ну, извини, твое преосвященство, но всем плевать, что тебе на что-то там не плевать.
— Миледи Селестия задерживается, — сказал незаметно подошедший к ним из-за спины раб. Мариша испуганно шарахнулась.
— Не приближа…Аааа… ААААААААААААААЙ!!!
Далее все происходило словно в альбоме с картинками. Гномка попятившись, спиной врезалась в стоявшую позади них вазу. Чаша вместе с постаментом опасно накренилась. Андрей, рванувший к ней, задел плечом падающую Маришу. Ваза вместе с постаментом повалилась на пол, разбившись на тысячу осколков.
В ноздри ударил тяжелый запах крови. Повалившаяся на пол гномка, побагровев, прижала ладонь ко рту, пытаясь сдержать рвотный позыв. Было уже поздно.
— Бу… Бу… Буэээээээээ…
— Ты что наделала!?
— Эй! Это ты ее толкнул!
— Она ее первая толкнула!
Стоящая в это время на небольшом балконе госпожа Селестия с приоткрытым ртом взирала на уничтоженную амфору, разлитую на полу кровь, на гномку, прочищавшую желудок на мраморный пол, на орущих друг на друга гномов. День не удался с самого утра.
— Во имя Создателя, что здесь происходит? — воскликнула Анна Селестия, когда пришла в себя от созерцаемого ею зрелища. Наморщив нос, она помахала перед собой рукой, будто отгоняя вонь. — Кто вы и что тут делаете? И какого демона, простите, здесь так воняет?
Подняв голову, Мариша мутным взглядом окинула медленно спускавшуюся по лестнице магистрессу. Стоявшие поодаль рабы моментально скинули маски безразличия. Теперь на их лицах читалась весьма разнообразная палитра эмоций, начиная с шока и сочувствия и заканчивая злорадной радостью и предвкушением дальнейших событий. Гномы, перестав ругаться, с ужасом наблюдали как Мариша, пошатываясь, поднимается на ноги. Расстегнув свою куртку, гномка просовывает туда руку, странно глядя хозяйку дома, презрительно наблюдавшую за происходящим внизу.
— Я… все могу объяснить. Да. Наверное, могу.
Женщина не произнесла ни слова.
— Пар! — гаркнула Мариша, пригнувшись к полу. Леди Анна удивленно вытаращила глаза.
Напарники девушки все поняли по-своему. Отработанным движением задрав до носа высокие воротники рубашек, спрятанных под броней, они почти одновременно развернулись в сторону выхода. Рабы в смятении толпились в стороне.
Мариша отработанным движением высунула из куртки свою руку, замахнулась, и с силой ударила зажатый в ладони предмет об пол.
В следующую секунду все помещение наполнилось дымом — настолько плотным, что его можно было разрезать ножом, как творог. Раздались первые вопли, и где-то, уже далеко, послышался звук быстро удаляющихся шагов.
— Схватить наглецов! — наконец придя в себя, взвизгнула мадам Селестия, вынув из корсажа крошечный пузырек с бледно-голубой жидкостью. — И притащите их ко мне. Клянусь кровью всех драконов, я с них живьем кожу спущу! — мстительно прошипела она, но пафос ее речей изрядно подпортил кашель, вызванный дымом. Рабы переглянулись и, не сказав ни слова, бросились к выходу, слепо натыкаясь на стены и предметы интерьера, пока, наконец, не нащупали двери. Анна про себя ругалась на чем свет стоит и думала, что уж ЭТОТ случай своему муженьку с рук не спустит. А ведь очевидно, что это все затеял именно он — то ли с целью окончательно свести Селестию с ума, то ли просто потому, что ему надоел этот дом и он хотел таким хитрым образом его уничтожить.
— Где чертовый выход?! — истерически орал на бегу Джек, размахивая в воздухе руками.
— Ты меня спрашиваешь?!
— Заткнитесь оба! — чуть не плача, кричала Мариша, пытаясь догнать бегущих впереди гномов.
— Ты вообще молчи! — в один голос проорали они, синхронно развернувшись и злобно уставившись на девушку.
— Что ты за цирк так устроила?! — прошипел Андрей, не прекращая бежать.
— Заткнись и беги!
— Перелезай давай быстрее! — прорычал Джек, провисая на каменной стене и отчаянно дрыгая ногами.
Выход им найти удалось — даже до того, как их настигла орда из рабов и взбешенной магистрессы. Пробежав прямо по живописной лужайке и переплыв огромный фонтан, они наконец добежали до каменной стены. Джек и Андрей перелезли первыми.
У Мариши всегда были сложные отношения с таким видом спорта, как преодоление препятствий. И сейчас этот вопрос встал невероятно остро.
— Подай мне руку, идиот!
Андрей, висевший рядом с Джеком, неверяще прищурился. В глазах гнома расцветал во всей красе несусветный ужас.
— СЗАДИ!
В этот момент Кай, резко развернувшись на крики, увидел престранную картину: через стену неподалеку от ворот трое низкорослых фигур пытались перебраться на другую сторону. Двое уже почти справились с этой задачей, а вот третий никак не мог забраться наверх. Со стороны дома к беглецам спешили рабы, а за ними, с выражением крайней степени ярости на перекошенном лице, подобрав юбки, семенила сама мадам Селестия. Парень чуть не засмеялся в голос от подобного зрелища, но годы выучки позволили ему сохранить каменное выражение лица. Вместо этого он, едва заметив кивок магистра, пригнулся к земле и, словно гончая, рванул по направлению к беглецам.
Тэя едва успела выбраться из кареты, когда её внимание привлекли сперва возмущенные вопли и топот, перемежаемые ультразвуковым визгом, явно принадлежавшим мадам Селестии, а затем возле противоположного края ограды она заметила несколько силуэтов, шустро перебирающихся на ту сторону.
Рефлексы взяли своё, и магесса хлопнула в ладоши.
Над окрестностями раздался громкий щелчок, словно свистнул в воздухе огромный кнут, и последнюю из оставшихся во дворе фигур буквально впечатало в землю.
Кай резко затормозил, чуть не упав в траву, когда услышал громкий хлоп, и ошалело огляделся. Третья фигура грохнулась на землю, похоже, под действием какого-то заклинания, и раб осторожно приблизился к ней, с интересом заглядывая в лицо.
— Неплохо, — пробормотал Маркус, спокойно взирая на творящееся перед носом безумие.
«Если выживу, вернусь в Орзаммар. Или лучше в Кэл-Шарок? Куда угодно, но подальше от наземников», — печально размышляла Мариша, глядя в пронзительно синее небо. Конечности сковало судорогой, и, видя с любопытством разглядывающего ее человека с впалыми щеками, она поняла, что шансы на это у нее меньше чем когда-либо.
«Надеюсь, этих не повязали. Может, они приведут кого? Конечно, нет. А, ладно».
Тэя, тем временем, сама осторожно двинулась по направлению к распластавшемуся на земле беглецу. Ей было самой любопытно взглянуть, кого же она такого сбила. Сперва ей показалось, что ребёнка, но в этом ребёнке явно было что-то не так.
С интересом разглядывающее гномку лицо вдруг исчезло, в последний момент отразив в глазах ужас, и над поверженной посредницей возвысилась чуть растрепанная, запыхавшаяся, но все также сверкающая глазами в праведном гневе мадам Селестия.
— Принесите мне нож для резки бумаги, — прошипела она перепуганным рабам. — Мне понадобится несколько часов, чтобы освежевать эту тушу... хотя, учитывая ее размер, меньше, чем у меня уходит обычно.
«Надеюсь, когда меня будут вскрывать, эта истеричка наткнется на замораживающую бомбу», — мрачно размышляла гномка, стоически внимая словам женщины.
— Какие-то проблемы? — поинтересовался медленно приблизившийся магистр, окидывая рассеянным взглядом гномку. — Дорогая, прошу тебя, не делай глупостей. Ты же не хуже меня знаешь, что ножом для резки бумаги гнома не освежевать. Возьми лучше дедушкин охотничий кинжал.
— Я её поймала, — сумрачно сообщила подоспевшая Тэя, — так что если её кто и будет свежевать, то это я. Но сперва хотелось бы узнать, за что.
— А тебе никто слова не давал, — зыркнула на ферелденку рассерженная мадам Селестия. — Так что лучше помалкивай, пока старшие разбираются!
— Я — полноправный маг Круга. И не нуждаюсь ни в чьем разрешении, — отрезала Тэя.
«Кажется, мне лучше убраться отсюда подальше», — встревоженно думал Кай, как можно незаметнее отходя от этой троицы. Сейчас даже его безграничная привязанность к Тэе не могла пересилить инстинкта самосохранения. К тому же он впервые видел ее такой... опасной? Он не мог подобрать подходящего слова. Остальные рабы, словно почувствовав страх Кая, поступили так же. Никому не хотелось попасться под горячую руку — особенно, когда ссорились две женщины, да к тому же магессы.
А Маркус, оставшись в одиночестве между ними (не считая оглушенной гномки, конечно же), даже слегка растерялся. Не думал он, что уже на второй день будут подобные скандалы.
— Давайте-ка повременим со смертоубийствами, — мирно предложил он. — И разберемся, что тут вообще произошло.
Тэя кивнула. Это она и предлагала.
— Согласна.
«Кто все эти люди?» — невероятно спокойно размышляла Мариша, наблюдая за спорившими людьми. Звуки издавались словно в унисон, убаюкивая и расслабляя.
«Магия. Нет. Сопротивляйся...»
Гномка, стиснув зубы, попыталась разомкнуть заклинание. Безуспешно — магия впилась в тело железным капканам, разрывая внутренности при малейшей попытке сопротивления. Оставался один выход.
Глубоко в глотке девушки медленно поднималась ярость. Глаза медленно наливались кровью, изо рта полезла кровавая пена. Магия, отпрянув, разомкнула стальные челюсти. Глаза застилало кровавое бешенство.
Прохаркавшись, гномка с рычанием встала на корточки. Из правого глаза вытекла струйка крови.
— Что это с ней? — с интересом прервал тишину магистр, глядя на гномку. — Тэя, у тебя действительно талант. Ты ее хорошенько приложила. Гляди, как изо рта пена хлещет.
— Может, мы все-таки убьем это, прежде чем оно снова нападет на меня?! — сквозь зубы процедила Анна, сжимая руки в кулаки, которые охватило пламя. Похоже, ей уже было не до освежеваний — мадам Селестия была готова спалить гномку дотла прямо сейчас.
— Нет, — пробормотала Тэя. — Что-то не так. Заклинание безвредно, но она должна быть в отключке... Дыхание Создателя! Назад!
Будто в подтверждение своих слов, магесса выбросила руку вперед, и гномку отбросило назад, на сей раз, припечатав к решетке ограды.
Пошатываясь, гномка поднялась вновь. Изо рта вырывалось сдавленное хихиканье. В глазах мелькнуло пламя. Магистресса занесла руки, готовясь произнести новое заклинание.
Удар духовной энергии с силой ударил по всем присутствующим. Женщина ошарашенно осела на пол. Гномка с пронзительным визгом бросилась в сторону, уклонившись от заряда молнии, выпущенного каким-то магом.
— Я же... говорила, — прохныкала мадам Селестия, безуспешно пытаясь подняться после вспышки боли, лишающей сил и туманящей разум. Она ведь предупреждала, говорила, что лучше было бы убить проклятую гномку. Но ее, как всегда, никто не послушал.
— Проклятье, — выругался Маркус. Гномы обладали врожденной сопротивляемостью к магии, и сейчас у разбойницы были все шансы сбежать. Поправив рукава, магистр спокойно принялся читать заклинание дробящей темницы — жестокое заклятье, пережить которое удавалось немногим, но от этого легче не становилось. Смерть от него была поистине мучительна. Но закончить заклинание мужчина не успел — чья-то долговязая, мускулистая фигура ринулась наперерез убегающей гномке и, обхватив ее, повалила на землю, придавив собственным весом.
— Пожалуйста, не сопротивляйся, — отчаянно прошептал Кай прямо на ухо гномки, не надеясь, что она послушается. Но он не хотел видеть, как ее кости превратят в горсть осколков, покрытых обрывками плоти. Достаточно он уже повидал в своей жизни насилия и смерти.
Тэя уже мысленно готовилась узреть, как кровавые ошметки бешеной гномки усеют лужайку перед домом, когда Кай, о котором она уже успела забыть, перехватил инициативу, а заодно и брызжущую слюной гномку.
— Молодец! Держи её! — крикнула магесса, быстро читая на пленницу заклятие стазиса, которое на некоторое время надежно задержит её в неподвижности, а заодно не менее надежно убережет от любого вреда.
Гномка, яростно рыча, тем не менее не пыталась вырваться. Удары духовной энергии не возобновлялись. В бессильной попытке сдержать ярость, Мариша вгрызлась зубами в холодную, еще влажную землю.
Подготовка этого энергоемкого заклятия потребовала нескольких секунд, затем гномку окутала полупрозрачная, словно стеклянная, сфера.
— Можешь отпускать.
— Да у нас тут, похоже, любитель попить драконьей крови, — тихо пробормотал под нос Маркус, неспешно хромая в сторону гномки, которая застыла на земле в позе морской звезды, и Кая, вставшего на ноги и смущенно отошедшего подальше. — Любопытно, весьма любопытно. Ты, — он резко кивнул в сторону раба, и тот вздрогнул, выпрямившись. — Отволоки это тело в дом и запри где-нибудь, где двери потолще. В подвале, например. Да только не там, где мы вино храним — не хочу, чтобы от нее еще больше вреда было, чем уже есть. Понял?
— Да, магистр Селестий, — тихо отозвался раб и неуверенно взглянул на Тэю. Ему хотелось спросить, в порядке ли она, не причинила ли гномка ей боли, но он молчал. Просто не мог выдавить из себя ни слова в присутствии магистров, вновь превратившись в покорное животное.
Подхватив гномку на руки, Кай зашагал в сторону дома, оставив охающую и приходящую в себя Анну, заинтересованного и спокойного Маркуса и Тэю одних.
— Тэя, пожалуйста, помоги мадам Селестии добраться до спальни... и, ты вроде как упоминала способности к целительству? — все таким же спокойным тоном продолжал Маркус, проводя взглядом торопливо удаляющуюся фигуру раба. — Похоже, моя дорогая супруга сейчас в них нуждается.
— Да иди ты в... — прохрипела Анна, но вовремя замолчала, только изредка моргая и пытаясь прогнать из глаз багровый туман.
— Не благодари, — усмехнулся магистр. — А я пока посмотрю, какие еще разрушения нашему дому нанесли эти гномы. В конце концов, если они и товара не привезли, я буду очень... очень расстроен.
Тэя тоже была не в восторге от перспективы куда-то провожать сварливую женушку магистра, но понимала, что в такой момент с ним лучше не спорить. К тому же Анна Селестия выглядела и впрямь паршиво. Тэя не совсем понимала, чем вызвано такое быстрое ухудшение самочувствия магистрессы. Во время своей эпической погони за гномами она выглядела весьма бодро, но теперь после пары заклинаний из неё будто все соки выпили. Не может же она быть настолько слабой!
— Давайте я вас посмотрю, — предложила она со всей любезностью, какую только смогла наскрести.
— Мне нужно... прилечь, — протянула магистресса, с трудом опираясь на плечо Тэи так, словно ей было трудно удерживать равновесие. — Мне кажется, я сейчас потеряю сознание...
— Не советую. Потому что я вас не дотащу, — спокойно отозвалась девушка. А затем, хитро ухмыльнувшись, прошептала так, чтобы слышала только магистресса. — Тогда вас придется нести рабам, а они непременно будут заглядывать к вам под юбки...
— Ох, кажется, мне плохо... — после короткой паузы вновь заныла Анна, пропустив мимо ушей замечание Тэи, но та заметила, как на короткую долю секунды магистресса обожгла ее ядовитым взглядом. Но на ногах удержалась и даже сама зашагала к дому, лишь слегка пошатываясь, будто пьяная.
«Хм. Так-то лучше».
Тэя последовала за женщиной на некотором расстоянии. На всякий случай.
— О Боги, откройте все окна, — донесся до приближающихся женщин недовольный голос магистра. — Идиоты, дым же сам собой не выветрится!
В холле царила атмосфера разрушений. В воздухе витал едкий дым, щипал глаза и забивал легкие. Пол был покрыт грязью, воняло кровью, а по центру мраморный пол был усыпан крупными осколками. Над ними возвышалась недвижимая фигура Маркуса, который, судя по всему, пытался понять, что тут произошло и как именно лучше казнить плененную гномку.
Тэя прикрыла лицо рукавом, защищаясь от дыма. Она могла бы вызвать небольшой порыв ветра, но решила, что при открытых окнах всё выветрится и так. Стазис — тяжелое заклятие, продолжало истощать её ману. Скорее бы Кай закончил с пленницей.
Она осторожно ступала, стараясь не наступать на загаженный чем-то вонючим пол. А заодно пытаясь понять, почему у магистра Маркуса такое выражение лица.
— Что тут случилось?
— Это мы выясним после допроса гномки, — ледяным тоном ответил ей магистр, не сводя глаз с осколков, рассыпанных на полу. Его лицо медленно бледнело, приобретая совершенно зловещее выражение, которое Тэе сразу не понравилось. — Пока могу лишь сказать, что редкий артефакт, который мне должны были доставить в целости и сохранности, превратился... вот в это. — Носком сапога он легонько пнул крупный кусок амфоры, даже на вид весьма дорогой и древней. Тэя слышала приглушенный гул Тени, исходящий от разбившегося предмета — он все еще работал, хоть и очень слабо. Возможно, даже подлежал восстановлению.
— Займись Анной, — произнес хриплым голосом Селестий, отходя к окну и пытаясь впустить в легкие побольше свежего воздуха. Дышать здесь было трудно. — А рабы пока тут приберутся.
Мадам Селестия кивнула и, изобразив на лице страдание, сравнимое лишь с ощущениями горящей на костре Андрасте, вцепилась мертвой хваткой в рукав Тэи.
Если тут ещё не было демонов, то теперь наверняка будут, отстранённо подумала магесса. Магистр явно в бешенстве, а его благоверная изо всех сил разыгрывает рыбу на суше. А вцеплялась она, между прочим, достаточно больно. Может даже останутся синяки.
Хотя Тэя была сложена несколько покрепче Анны Селестии, она всё равно не видела смысла разыгрывать из себя опору трона.
— Госпоже Анне дурно, — обратилась она к одному из пробегающих рядом рабов. — Видите, она уже не может идти сама? Так что вы сейчас берёте её и быстренько помогаете ей добраться до комнаты. Ясно?
Тэя обворожительно улыбнулась в посеревшее от ужаса лицо раба. Она не была его хозяйкой, но она была гостьей хозяина. И магом. Бедняга оказался меж двух огней.
— Да, миледи, — наконец выдавил он и осторожно подхватил мадам Селестию, отчего та возопила, как раненый зверь, и одарила магессу таким взглядом, которым можно было бы замораживать воду. Но ничего не сказала, лишь покорно направившись в свои комнаты и обдумывая изощренный план мести излишне дерзкой ученице. И наказание для раба, посмевшего ступить в ее покои — тоже.
Магистру же на все это было явно плевать. Он скорбно глядел в окно, ожидая, пока выветрится дым, и, наблюдая, как осколки сгребают в кучку, суют в мешок и относят на склад. Пол спешно вымыли, вычистили и вылизали так, что он сиял чистотой, но даже это не смогло прогнать тяжелых дум Маркуса. Среди них большую часть занимали мысли о том, как заставить гномку говорить и при этом случайно ее не убить. Дробящая темница отпадала. Но оставался еще козырь в рукаве в виде магии крови, которой Селестий овладел с достаточным мастерством, чтобы посоревноваться со многими магистрами Минратоса.
Когда холл был убран и почти очищен от остатков мерзкого дыма, из подвала выбрался покрытый пылью, напуганный Кай.
— Я ее связал и запер в камере, — сообщил он господину, не смея взглянуть на Тэю. Он очень надеялся, что она не узнает раньше времени о наличии в подвале особняка небольшой темницы для пленных и рабов, но, похоже, выбора уже не оставалось.
— Хорошо. Спасибо, Кай, — облегченно выдохнула Тэя, развеивая невидимый канал заклинания.
Маркус бросил удивленный взгляд на Тэю. Она поблагодарила раба? Определенно, это интересный момент. Но сейчас он не имел такого значения, как разбитый артефакт и гномка, томящаяся в подземелье. Парень, кажется, тоже не ожидал таких слов от Тэи и весь сжался, словно его ударили, попятившись назад и явно желая убраться с глаз долой.
— Подожди, — остановил его Селестий. — Принеси нож для Тэи. По-моему, сейчас самое время для первого урока, — сумрачно добавил он.
На базе Хартии в данный момент, за исключением Никея, не было ни души. Все агенты, такие как Джек и Андрей, расползлись по миссиям — об отдыхе и перерыве можно было и не мечтать. Небольшая лачуга на окраине столицы… с огромной сетью подземных ходов, и связанная со всеми опорными пунктами Хартии. Всего таковых было двадцать семь — и двадцать семь лидеров, за них отвечающих. Не было известно ни их имен, ни уж те более адресов и явок.
Амбассадория — официальное сообщество гномов в Тевинтере — каждый раз стирала опорные точки Хартии с карты города, как в буквальном, так и в переносном смысле. Хартия, впрочем, всегда возвращалась — как тараканы, способные выжить в любом месте, хоть где-то, но оставались, и спустя месяц вновь расползаясь по городу.
Раньше, она в целом не сильно организованной системой. Каждый хватал все, что ему причитается — общими были лишь наказания и месть. Когда же вскоре после бунта орлесианских магов в Минратос пришли двадцать семь лидеров, Хартия встала на дыбы. Это был бешеный пес, никогда бы не признавший в ком-либо своего хозяина — и ее членов это вполне устраивало.
А в один прекрасный день все утихло. Лидеры стали управлять Хартией, а все протестующие голоса утихли в один миг. Что послужило поводом для таких резких перемен, Никей не знал — но он знал, что именно этот повод дал ему возможность работать здесь.
Сейчас он растерянно перебирал бумаги, принесенные посыльным организации. Заказы, заказы, приглашения, заказы... любовные письма? Человек заинтересованно осмотрел письмо в поисках адресата, и раздосадованно вздохнул. Ну конечно, Джек. С того момента, как этот гном появился в Минратосе, еще не было и дня, как ему не доставляли связку макулатуры. Что более поразительно — почти все были от известных магистресс и даже, о Создатель, несколько писем от магистров. Сам Джек еще ни разу не писал никому писем. Пару раз Никей видел, как тот использовал письма в качестве растопки.
Снизу раздался громкий топот. Мужчина недоуменно нахмурился, против воли почесав пером за ухом.
«Они уже пришли? Быстро…»
— Никей!!!
Человек чуть не свалился со стула от раздавшегося на всю штаб-квартиру вопля. Поднявшись со стула, мужчину выбежал в коридор и быстро спустился вниз. То, что он увидел, повергло его в неудержимый хохот.
— Что… ха-ха-ха… с вами случилось? — смеясь, поинтересовался мужчина.
Гномы, раскрасневшиеся и покрытые пылью, копотью, с торчавшими в волосах листьями и небольшими ветками его веселья не разделяли.
— Хватит ржать! — взбешенно заорал Андрей. В голосе плясали истеричные нотки, — Собирай манатки, быстро!
— Эй, эй, полегче! — человек вытер скопившуюся в уголках глаз влагу, самодовольно улыбаясь. — И заодно помедленнее! Что случилось?
— Магистры случились, — прорычал Джек, вытаскивая из бороды небольшую веточку и отряхиваясь.
Никей застыл. В груди зашевелился червячок подозрения. Человек нащупал рукой спинку стула, и, придвинув его к себе, медленно присел.
— Что случилось? — повторил человек, уже с нажимом.
— Магистры случились! — взорвался Джек, сплевывая на пол сгустком крови. — Ваза разбита, Мариша — у них, а тебе лучше поднимать свою задницу и идти договариваться с магистром, которые ее повязал и сейчас, наверняка, в этот момент будет сдирать с нее шкуру!

Глава 3

— Клянусь всеми богами, живыми и мертвыми, вы еще за это огребете по полной! — злобно прошипел человек, стоя перед воротами поместья. Стоявшие позади него гномы хмуро переглянулись.
— Плевать. Делай то, что ты там собирался сделать.
Никей хмуро кивнул. Достав из наплечной сумки небольшую склянку, он выдернул пробку и, что есть силы, бросил баночку в сторону, противоположную от поместья. Склянка взорвалась уже в воздухе, издав оглушительный грохот.
— Надеюсь, нам удастся заполучить внимание хозяина, — хмуро буркнул человек.
Маркус как раз спускался в подземелье с Тэей, когда услышал топот ног наверху и доносящийся откуда-то издалека взрыв. «Ну что опять?» — подумал он недовольно, остановившись и вздыхая. А мадам Селестия, как назло, слегла с очередной болезнью и не могла сама разобраться с нарушителями тишины. Что ж, придется отложить допрос гномки на неопределенное время.
— Мы еще к этому вернемся, — пообещал он ученице и тяжело вздохнул. — Сдается мне, что ее дружки вернулись. Что ж, попрактикуемся в магии стихий и энтропии, а магию крови отложим на потом. Согласна?
Тэя кивнула со скрытым облегчением. Она не слишком хорошо знала магию крови. Во всяком случае, не могла творить с ней всего того, что по слухам умели магистры. Её ворожба была скорее интуитивной.
Но, тем не менее, мысль о том, чтобы резать загнанного в угол пленника не доставляла ей радости.
Магия крови для неё всегда оставалась в первую очередь оружием крайнего случая.
— Погибель магов приготовил? — сухо поинтересовался Джек. Андрей мрачно кивнул, похлопывая рукой по колчану.
— Концентрат.
— Быть может, хватит портить отношения с клиентами? — яростно прошипел Никей. Тем не менее, он и сам не счел нужным оставить бомбы на базе. Сердце билось как припадочное. Сейчас может начаться как побоище, так и не менее кровавая битва дипломатии. Если они выживут, он вычтет с Мариши сполна.
К воротам, выйдя из особняка, медленно приближалась высокая фигура в плаще с тростью, заметно хромающая, а рядом — тоненькая девушка в платье. Похоже, ученица магистра. На лице господина Селестия явственно читалось: «Если меня опять будут отвлекать всякие гномы, разрушающие все на своем пути, — я начну убивать».
— Полагаю, вы за ней пришли? — буднично поинтересовался Маркус, остановившись на небольшом расстоянии от запертых железных ворот и оглядывая прибывших с ног до головы. Всего лишь трое? Они определенно плохо знали магистра.
— Для начала, — спокойно произнес Никей, всем видом пытаясь не выдавать напряжения, — мы пришли для того, чтобы обсудить причиненные нами... разрушения. И способы их исправить. В идеале, — мужчина слегка склонил голову, — расставшись хорошими знакомыми.
— Гм... — Маркус погладил подбородок, заросший щетиной, которая придавала ему слегка одичалый вид, резко контрастируя с манерами, движениями и одеждой знати. — А что, если я скажу, что уже убил ее? Тогда мы расстанемся хорошими знакомыми? — он улыбнулся, но улыбка эта была хищной.
— Возможно, — спокойно пожав плечами, произнес человек. — Однако, налог на кровь вам, я полагаю, известен?
— Уверен, что его с лихвой покроет стоимость ущерба, нанесенного вашей разбойницей моему дому и моей семье. Не говоря уже об уничтожении древнего и весьма ценного артефакта, — парировал Селестий, чувствуя себя хозяином положения. — Но, предположим, что она всё еще жива... каким образом вы предложили бы исправить ситуацию? Помимо очевидного? Потому что, знаете ли, та амфора была мне очень нужна. А теперь то, что от нее осталось, годится разве что выбросить на помойку.
— Для начала, — спокойно произнес Никей, не заметив конца фразы магистра и не выдавая никаких эмоций, — кровь окупается только кровью. Она кого-либо убила? Безнадежно покалечила? Поскольку в противном случае ущерб должен оплачиваться тем, чем он был нанесен. Материальный — наличными. Культурный — другими ценностями. Повторюсь, — человек вынул из сумки серебряный тубус, — была ли пролита кровь?
— Ещё сколько, — пробурчала себе под нос Тэя.
— Ей очень повезло, но нет, — фыркнул магистр, складывая руки на груди. Похоже, его этот факт действительно расстроил. — Правда, похоже, она напилась драконьей крови и пыталась напасть на мою супругу и на меня. Впрочем, благодаря моей талантливейшей ученице, — он бросил взгляд на Тэю. — Ее попытка была вовремя остановлена. Во избежание дальнейших неприятностей, ее изолировали. Все так удачно сложилось, не так ли?
— Действительно, — мужчина медленно кивнул, вертя в руках тубус, — невероятно удачно. Я полагаю, вы желаете обсудить причиненный ущерб?
— Чего я желаю? — усмехнулся мужчина. — Желаю содрать с нее кожу и выставить сушиться на солнце. Но вряд ли это вас интересует. У меня другой вопрос: что вы можете предложить?
Человек, приподняв брови, пожал плечами.
— Артефакты со схожими свойствами. По контракту мы обязывались предоставить вам артефакт. В случае нарушения сделки одной из сторон, она обязана выплатить пострадавшему полную стоимость и, при определенных условиях, организовать замену.
— Хотите сказать, что та разбойница уйдет безнаказанной? Знаете, меня не слишком устраивает такая сделка. За артефакт я готов был заплатить из собственного кармана — и вам это известно. Однако... — он потеребил заколку на плаще в виде дракона и поднял глаза к небу. — Не все можно купить за золото. Не ожидаю от вас понимания столь возвышенных материй — в конце концов, вы ведь всего лишь торговцы.
Человек слегка склонил голову. Стоявшие за спиной гномы переглянулись.
— Я так понимаю, вы все еще желаете ее крови? Или возможно привести наказание в исполнение... иным путем?
— Кровь — это банальный, хоть и весьма действенный метод. Но я не хочу портить наши с вами отношения убийствами, — медленно проговорил Маркус, делая шаг вперед. — Предлагаю заключить новый контракт. На этот раз предметом контракта будет... ваша опальная гномка. Сколько, по-вашему, она стоит? Уж всяко дешевле того артефакта, который был ею уничтожен, я полагаю.
— Эта гномка ценна тем, что принадлежит Хартии. Её... способности в счет не идут.
Мужчина бросил оценивающий взгляд на поместье. Из нескольких окон валил густой дым. Бросив уничтожающий взгляд на замявшихся гномов, Никей осторожно вытащил из тубуса свиток.
— Мое предложение — вы забираете гномку. Сроком... на год. Пользуетесь ее способностями, делаете с что хотите. Фактически, она будет вашим слугой, телохранителем — чем вас заблагорассудится. Хартия же предоставит вам артефакт со схожими свойствами. Договор будет полностью оформлен и заверен. С нашей стороны будет лишь одно условие.
— Ты что творишь?! — яростно зашипел Андрей. Человек, не обращая внимания на гнома, продолжал.
— Вы не должны убивать гномку. Таково мое предложение.
Тэя мысленно скривилась, хотя на её лице ничего не отражалось. Эти ребята явно не знают, на что подписывают свою подругу. Есть вещи намного хуже смерти. И, судя по тому, как у магистра дергался глаз, они как раз и предстоят невезучей гномке.
Глаза магистра загорелись дьявольским огоньком и опасно прищурились.
— Согласен, — вдруг произнес он с улыбкой. — Однако должен предупредить, что с непослушными слугами я обращаюсь строго. Если вашей гномке вновь придет в голову пуститься в бегство, к ней будут приняты меры. Полагаю, вы это понимаете. С моей стороны могу обещать, что не убью ее... если это не будет совершенно необходимо. Она должна отработать свои деньги, и я заставлю ее это сделать, даже если ваш контракт ее не убедит. Вот условие... с моей стороны.
Мужчина едва заметно кивнул.
— Условие принимается. Однако, в случае убийства, могут возникнуть ненужные осложнения. Хартии эта гномка пока желательна в живом виде — в идеале, со всеми конечностями. Однако это не критично.
При словах мужчины его спутники вздрогнули, как от удара.
Человек устало потер переносицу, мрачно глядя на притихших гномов.
— Контракт будет заключен аналогично нашей предыдущей договоренности, — мужчина искоса взглянул на разделяющие их и магистра железные ворота. — И очень желательно заключить его, находясь в помещении.
— Что ж, входите, — поморщился магистр, отпирая ворота. — Только уж постарайтесь вести себя прилично. Мне уже хватило на сегодня попыток превратить мой дом в руины.
Развернувшись, он медленно захромал в сторону особняка, незаметно кивнув Тэе — в случае чего, пускай будет готова к драке. Но эти, похоже, были немногим более воспитаны, чем их предшественница. По крайней мере, они не пытались пререкаться.
У дверей гостей встретили молчаливые и неподвижные фигуры рабов. Холл был вычищен, и остатки дыма уже рассеивались, хотя все еще явственно ощущался острый запах крови и гари. Кай поджидал в сторонке, спрятавшись в тени, и чуть подался вперед, приметив вошедшую Тэю. Он так хотел вновь оказаться подальше от господина Селестия и этих странных гномов, один на один с девушкой, когда ему не приходилось бы каждую секунду испытывать страх перед гневом магистра! Но, увы, похоже, сегодня у него был неудачный день. Он успел сбегать за оброненным мешком с травами, которые заказывала Тэя, и аккуратно занес его в комнату магессы. Ему и самому было интересно, что девушка собирается с ними делать. А еще он помнил ее обещание поучить его читать.
Тэя невозмутимо шла рядом с магистром, с таким видом, будто всю жизнь только тем и занималась. Но в уме она уже подготавливала пару-тройку подходящих заклинаний на всякий случай. Остается только надеяться, что не все гномы имеют склонность внезапно звереть и плеваться кровавой пеной.
Небольшая делегация из человека и двух гномов вошла в помещение. Человек, едва заметно кивнув хранившим молчание спутникам, последовал вслед за магистром.
Гномы остались у входа в главный зал, дожидаясь ухода людей. Когда Никей прикрыл за собой дверь, Джек не выдержал.
— Да что этот ублюдок о себе думает?! — взорвался мужчина. — Он не может просто взять и продать человека в рабство! Он вообще лишь писарь!
Андрей задумчиво пожевал губами.
— По крайней мере, он договорился, что она будет жива.
Джек со свистом втянул в себя воздух.
— Ты понимаешь, что жива она будет весьма условно? Я не удивлюсь, если она вернется из дома этого изверга с зашитым ртом и выколотыми глазами. Ну что — «он же её не убьет»! — передразнивая Никея, фыркнул мужчина.
— Помнишь, что он у ворот говорил? «Желаю содрать с нее кожу и выставить на солнце!» Думаешь, он бы без контракта ей «губы не зашил»?
— Аргх, прекрати быть таким омерзительно благоразумным.
— Что я точно знаю, — тихо произнес Андрей, прищурившись, — так это то, что мы пошли в этот чертовый дом благодаря тебе. Жадность взыграла?
— Захлопнись!
Никей критическим взглядом осмотрел зал. Судя по еще витавшему в воздухе дыму, цирк еще недавно был именно здесь. Впрочем, видимых разрушений заметно не было. Рабы успели прибрать столь огромные разрушения за столь короткий срок?
— Итак, приступим? — подал голос человек, доставая из сумки чистый свиток.
— Пожалуйте, — кивнул магистр, разглядывая люстру и явно не желая задерживать это дело дольше, чем это было необходимо. — Только прошу вас, побыстрее. У меня еще занятия с ученицей на этот вечер запланированы, которые ваш громкий визит, к слову, бесцеремонно прервал.
Он даже немного сожалел о том, что так и не удалось проверить действие купленного сегодня артефактного кинжала на плененной гномке, но... в конце концов, можно было и отложить сие действо. Или провести эксперимент на каком-нибудь рабе. Экспериментаторский дух требовал выхода, а возню с бумагами и договорами Селестий не любил, что не мешало ему, впрочем, внимательно читать любые бумаги, которые требовали его подписи.
Никей, сухо кивнув, вытащил из сумки небольшие очки, водрузив их на нос.
— Какой конкретно артефакт будет предоставлен вместо... уничтоженной... Чаши крови? Какие свойства вещи необходимы?
— Я думаю, вы и сами способны догадаться об этом, — устало вздохнул магистр и потер бровь. — Мне нужна стабилизация завесы, которая при этом, желательно, не привлекает к себе излишнего внимания. Мои эксперименты требуют тщательного контроля за состоянием мира духов, и мне не хотелось бы, чтобы какой-нибудь не в меру ретивый демон пробрался в дом и сломал мне и вторую ногу, — с сарказмом закончил он.
— Возможно, с этим мы опоздали, — сухо высказалась Тэя.
Мужчина быстро написал в свитке, и приподнял глаза.
— В этом плане вполне подойдет кровь Андрасте, — он сухо ухмыльнулся. — Здесь даже идти далеко не придется.
Магистр не отвечал, скучающим взглядом рассматривая люстру. Прокашлявшись, Никей продолжил.
— Вопрос оплаты, — произнес он.
— Интересно... кровь самой Андрасте? — заинтересованно перевел взгляд на Никея маг. Кажется, тому все же удалось завладеть его вниманием. — Позвольте спросить, откуда же она у вас отыскалась? Впрочем, я возьму и ее — пусть Андрасте хоть так послужит Империи. Не пропадать же добру, пусть даже и полученному от предательницы.
— И откуда же вы собираетесь взять столь редкую, я бы сказала, мифическую вещь? — поинтересовалась магесса.
Мужчина слегка покачал головой.
— Откуда? Там, где она всегда и лежала. В гробнице Архонта, ее убившего. Местонахождение... ближе, чем вы думали. Надеюсь, вы меня поняли. Что до того, как она отыскалась — уверяю, все случилось совершенно случайно... если верить записям Хартии.
— И никто, кроме вас, не знает, что она там? — подозрительно уточнила девушка.
— Никто, кроме нас, не знает, где находится гробница.
— Если так, то не вижу причин отказываться, — кивнул магистр. — Вызывать гнев Архонта было бы величайшей глупостью, не так ли? Когда вы сможете доставить артефакт?
— В течение месяца он будет у вас. На этот раз, я надеюсь, вас устроит, если его доставят специально обученные люди. Те, кто выполняют заказы, к сожалению, не отличаются... умением вести беседу.
— А что насчет гномки? — мужчина приподнял бровь в вопросительном жесте. — Я так понимаю, что вы не намерены проинформировать ее о своем решении продать ее мне?
Никей недоуменно нахмурился.
— Продать? Хартия, хоть и владеет ею, не может ее продать. Во многом — из-за... расовой принадлежности. Однако мы имеем право располагать ее действиями. Она будет расплачиваться за причиненный вам ущерб — как мы обсудили ранее — в течение года. Она будет принадлежать вам... временно. Возвращаясь к вашему вопросу... я полагал, из сказанного вами, что в данный момент она не находится в сознании. И надеялся, что у вас возникнет желание сообщить о ее новом назначении лично. Если желаете, чтобы ее оповестили мы — это, впрочем, можно устроить.
— Думаю, вам она поверит больше, чем мне, — оскалился в ухмылке Маркус. В его глазах плясали демонята, и было совершенно ясно, что он многое бы отдал за то, чтобы полюбоваться на лицо гномки в тот момент, когда ее собственные друзья расскажут ей про «аренду». — Если хотите, я отведу вас к ней. Кай! — вдруг позвал он, и дверь приоткрылась. В комнату заглянула чья-то коротко стриженая голова, и магистр кивнул, мол, заходи. — Препроводи нас туда, где ты ее запер. Если, конечно, у вас нет больше никаких условий о ее службе, — добавил он слегка поскучневшим голосом, обращаясь к Никею.
— Есть лишь одно небольшое уточнение, — спокойно кивнул мужчина, — А именно... По контракту, умерщвленное и поднятое в виде нежити — живым не считается. Лишь уточнение — дабы не возникло... недоразумений. Как вы уже знаете, мы предоставляем нанимателю копию контракта — вы сможете ознакомиться с ним перед тем, как поставить подпись.
— Конечно-конечно, — расплылся в улыбке еще более широкой магистр и сделал жест рукой. — Но уверяю вас, некромантией я не занимаюсь. Слишком уж грязная работа. И перед тем, как поставить подпись, я хочу убедиться, что ваша бывшая сотрудница все поняла и не собирается оспаривать условия контракта. Вы готовы?
Мужчина кивнул, слегка поклонившись.
— Да. Мои спутники могут подождать снаружи.
— Отлично. Тэя, ты можешь пока быть свободна, — обратился мужчина к ученице. Ей еще предстоит многое узнать, но пока что магистр не хотел, чтобы она спускалась в подземелье. Ей и так пришлось через многое пройти. — Следуйте за мной.
Он кивнул Никею и направился к выходу из комнаты. Шедший впереди раб выглядел совсем мальчишкой, ему вряд ли было больше восемнадцати, но он был похож скорее на зверька, чем на человека — его движения, взгляд, манеры, все указывало на то, что с малых лет он привык быть бессловесным рабом, исполняющим прихоти хозяина. Хотя, ради справедливости, стоило отметить и то, что никаких видимых и заметных повреждений у него не было — значит, магистры не были слишком жестокими и не находили удовольствие в том, чтобы издеваться над рабами и слугами. Может быть, у Мариши даже есть шанс выбраться из этой передряги относительно целой и невредимой.
Дверь в темницу находилась в подвале. Трое, пройдя сквозь сырое и тесное помещение, заставленное шкафами, бочками, ящиками и стеллажами с вином и сыром, повернули за угол и подошли к небольшой, но тяжелой, окованной железом двери. Нажав на рычаг в виде подсвечника, Кай отошел в сторонку, и когда дверь со скрипом отворилась, пропустил Никея и Маркуса вперед. Им пришлось спуститься еще на уровень ниже — лестница, стены и пол были такими старыми, что, казалось, сам камень здесь носил следы древних магистров, живших тысячи лет назад в этом доме. Именно они построили многоуровневые подземные помещения, предназначенные для хранения быстро портящихся продуктов, запасных выходов, тоннелей и темницы. Узкие коридоры с низко нависающими над головой потолками создавали странное чувство, будто ты спускаешься в склеп... хотя, вполне возможно, что и усыпальницы когда-то находились именно здесь. Но сейчас Кай вел их к той части, где расположились с десяток крошечных камер для провинившихся рабов и пленников. В одной из таких камер он и запер гномку, предварительно как следует ее связав. Камера была отделена от общего зала прочной решеткой, при приближении к которой можно было ощутить дуновение Тени — конечно же, магистры позаботились о том, чтобы зачаровать металл. Ведь среди их пленников частенько оказывались и собратья-маги.
Никей, тяжело вздохнув, кивнул Маркусу. Магистр безразлично посмотрел на него, не подавая и признака эмоций. Выпрямившись, Никей приблизился к двери, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в кромешной тьме.
— Мариша?
Тишина. Человек, нахмурившись, недоуменно посмотрел на магистра. Тот, закатив глаза, пожал плечами.
— Мариша, это Никей, — повысив голос, произнес мужчина.
Тишина нарушилась едва слышимым шорохом и. Значит, Мариша была там. И отвечать, видимо, не собиралась.
И тут раздался топот и глухой стук. Член Хартии нахмурился. Они даже не соизволили связать ее?
Магистр холодно взглянул на ошарашенного раба. Судя по всему, все-таки ее связали. Никей быстро поднял ладонь.
— Мне кажется, она не желает… идти на контакт. Думаю, стоит зайти внутрь.
Магистр, нехорошо усмехнувшись, бросил на провожавшего их раба быстрый взгляд. Тот, едва заметно вздрогнув, взял в руки небольшой железный ключ, и, вставив его в скважину, повернул несколько раз. За дверью вновь раздалась возня.
— Позвольте зайти первым?
— Я даже настаиваю на этом, — отозвался маг, чуть приподняв пляшущий на ладони крошечный огненный шарик, который освещал им путь. В случае чего, он запустил бы этим шариком в гномку. Убить не убил бы, но ожоги — не слишком приятное последствие таких заклинаний. — Она у вас совсем бешеная. Не хотелось бы потом лечиться, если покусает.
Никей со свистом втянул воздух в легкие, и, положив ладонь на холодную железную ручку, открыл дверь.
Это была небольшая, абсолютно темная комнатушка с каменным полом и стенами. На полу валились обрывки веревок. На крайней стене было несколько пятен крови. Значит, ее все-таки избили. Ничего неожиданного.
— Тебя я здесь ожидала увидеть в последнюю очередь, — прохрипела девушка.
Никей резко обернулся, подслеповато щуря глаза.
Гномка сидела в углу, поджав ноги и прислонившись к стене. Лоб был разбит, сама гномка — с головы до ног покрыта грязью и кровью.
— А вот я тебя очень даже ожидал увидеть прямо здесь.
— Не сомневаюсь, ты даже надеялся увидеть меня здесь.
Человек устало потер переносицу, раздраженно вздыхая.
— Ошибаешься. Я надеялся, что у тебя хватит благоразумия спокойно передать артефакт, получить деньги, и не менее спокойно уйти. Я разочарован.
— Бедняжка. Ты очень часто разочаровываешься, не думаешь. В тот раз тоже был «разочарован», помнишь?
— Сейчас не время, Мариша.
— Да ладно. Давай хоть на прощание обнимемся, а? Все равно Хартия меня здесь оставит, — фыркнула гномка, кивая в сторону стоявших в коридоре людей.
— Об этом мы еще поговорим. Но для начала вопрос, который терзал меня с того самого момента, как твои дружки ввалились в здание, вереща про то, что с тебя хотят содрать шкуру… Какого дьявола, Кор?
— Ты знаешь меня, Никей. И знаешь мою небольшую… особенность.
— Хватит затыкать этой своей «особенностью» все свои проступки, — тихо прорычал человек. — Теперь хоть знаешь, что с тобой сделают?
— Сам сказал. Сдерут шкуру.
— Хуже, — мужчина выпрямился. В глазах на секунду мелькнуло сожаление. — Магистр выдвинул… требования. С этого дня он — твой хозяин.
Девушка не проронила ни слова, лишь медленно вздохнув и, сгорбившись, спрятала лицо в коленях.
— Однако есть одна небольшая деталь, — медленно проговорил человек, — Формально ты принадлежишь Хартии. Мы не можем продать тебя в рабство — и у тебя еще есть по отношению к нам должок… А посему, ты будешь служить ему в течении года. Если ты будешь вести себя адекватно, магистр Маркус Селестий не будет тебя… казнить.
Гномка молчала. Никей почувствовал, как у него по спине пробежал холодок.
— По истечении срока службы ты вернешься в Хартию, — человек, уже тише, проговорил, приблизившись к гномке и стараясь, чтобы магистр не услышал его слов, — за это время твой проступок уже забудут — иначе тебя бы разорвали без всякого магистра. Остальное уже зависит от тебя — просто выживи, и будешь свободна.
Она молчала. Прикрыв глаза, человек выпрямился, и направился к выходу.
— Стало быть, прощаемся, Ник?
Он застыл и медленно обернулся. Мариша с безразличием смотрела на него, обхватив свое лицо ладонями.
— Я сказал, что если ты адекватно будешь себя вести, то…
— Стало быть, прощаемся, — уже утвердительно произнесла гномка, пожав плечами и отворачиваясь.
Магистр, поджидающий снаружи, кивнул выходящему из камеры Никею.
— Полагаю, все в порядке? — на его лице отражалось бесконечное наслаждение ситуацией. Похоже, он и предположить не мог, что все обернется именно так. Мужчина не ожидал от гномки беспрекословного послушания, но так как теперь имел все права наказывать ее за неисполнение приказов, то значения это больше не имело. Она должна была научиться уважать тех, кто выше ее в иерархии Минратоса — или умереть. Впрочем, смерть — это крайняя мера. Между жизнью и смертью существует еще столько интересных вариантов.
Никей вздохнул, прикрыв глаза и покачав головой.
— Да. Осталось дописать контракт.
— Надеюсь, вы там продали меня подороже, — тихо пробурчала Мариша, ежась в углу. Мужчина лишь опустил голову, выходя из поля зрения гномки.
— Нам еще нужно... Обсудить некоторые детали. А вам — ознакомиться с контрактом, — проговорил он, обращаясь к магистру.
— Действительно. Кай, — обратился он к рабу, и тот сделал шаг вперед, оглядевшись и явно надеясь, что его не заставят делать что-нибудь неприятное. — Пока что за гномку отвечать будешь ты. Объясни нашей новой рабыне, — он специально использовал это слово, усмехнувшись, — порядки в этом доме. К вечеру отчитаешься. Ты хорошо понял?
— Да, господин, — прошелестел парень, делая круглые глаза. Ответственность? Пока что он отвечал лишь за свою шкуру, и ни за чью больше. А что, если он не справится? Разочарует магистра? Почувствовав неподдельный ужас, он вцепился похолодевшими пальцами в прутья решетки, будто рассчитывал раствориться в тенях и стать невидимым.
— Давайте поднимемся в комнату и закончим это дело, — предложил Маркус, повернувшись спиной к камере и глядя в спокойное лицо Никея. — Остались сущие мелочи. И ваши люди, должно быть, уже заждались.
— Ну что, Маферат? Продал ее? — тихо прорычал Джек, когда за Никеем захлопнулись двери поместья.
Человек, проигнорировав его, быстрым шагом направился к главным воротам, даже не оборачиваясь назад. Стоявший на мраморных ступеньках магистр, самодовольно усмехаясь, смотрел вслед удаляющемуся человеку.
Андрей молча шел за человеком. Джек же, бросив в магистра на прощание полный ненависти взгляд, побрел следом.
— Что молчишь?! Ты хоть знаешь, что с тобой сделают, когда узнают, что ты посредника в рабство продал?
Уже дошедший до ворот мужчина резко обернулся. В глазах полыхало бешенство, лицо застыло в злобном оскале.
— А что бы предложил ты, кусок дерьма?!
Джек вытаращил глаза, против воли попятившись назад.
— Оставить все как есть, чтобы с нее содрали шкуру?! Или же напасть на магистра, чтобы он сообщил о Хартии куда нужно, и шкуру содрали со всех нас?! Что бы ты предложил, гений?!
Гном молчал, ошеломленно хлопая глазами. Человек, стиснув зубы, отвел взгляд. Маска ярости постепенно сползала с лица, оставив лишь усталость и пустоту в глазах.
— Если не забыл, — медленно проговорил он, — то это вы бросили ее здесь. Уже тогда она была обречена, — он посмотрел на молчавшего гнома, — А так, у нее есть небольшой шанс выжить и вернуться.
— Молитесь всем богам, какие только у вас есть,— бросил он, выходя через отрытые ворота,— И надейтесь, что ей удастся расхлебать всю эту кашу.
«И знайте, что надеюсь и я.»
Тэя отправилась в свою комнату. Она всё ещё не привыкла к этому огромному мрачному дому, и хотя не признавалась в этом даже самой себе, чувствовала себя несколько неуютно без Кая.
К тому же воздух в поместье казался плотным, словно наэлектризованным. Верный признак, что где-то поблизости произошел прорыв. Это если не считать нескольких стаек виспов, играющих в коридоре. Они всё ещё были не вполне реальны, но кто знает, что ещё могло проникнуть с той стороны. Остается лишь надеяться, что магистр знает что делает.
Войдя в комнату, магесса заперла дверь и лишь тогда облегченно вздохнула.
Безумный, безумный день. А ведь он ещё даже не закончился.
Взгляд Тэи упал на аккуратно пристроенный рядом со столом мешочек с ингредиентами и несколько серебряков сдачи. Со всеми этими внезапными гномами, она совсем про него забыла, а умница Кай вспомнил.
Тэя улыбнулась, вспомнив как тот бросился наперерез взбесившейся гномке. Предусмотрительный и добрый. Нужно не забыть и всё-таки выбрать момент, чтобы поучить паренька читать. Если, конечно, раньше этот безумный день не сведет её с ума.
Всё ещё продолжая улыбаться, девушка зажгла спиртовку и принялась сортировать принесённое добро и греметь ретортами.
Ей сегодня предстояло приготовить несколько противоядий, а так же пару-тройку нелетальных ядов на всякий случай...
Когда остальные ушли, Кай, выждав несколько минут, все же отлепился от решетки и зашел в камеру, осторожно ступая, словно кот, в которого слишком часто бросали камни. Он не знал, сделает ли ему гномка что-нибудь плохое, но судя по тому, что видел — она способна. Особенно, если разозлится. А на Кая у нее злиться были все причины, ведь это именно он помешал ей сбежать, именно из-за него она оказалась продана. В душе паренька шевельнулось нечто вроде сострадания к гномке. В конце концов, хоть она и сама виновата в своих бедах, но явно была потрясена произошедшим. Ему не хотелось, чтобы ей было плохо и дальше. Жизнь в поместье для не-мага была нелегкой, но можно было избежать большей части неприятностей, если знать, что делать.
— Эй, — шепнул он, в темноте приближаясь к тому месту, где сидела гномка. — Ты... ты как?
Гномка, нахмурившись, медленно подняла глаза на подошедшего к ней человека. Судя по тускло сверкавшему в темноте ошейнику и тону, с которым магистр к нему обращался, он был рабом. Однако теперь, когда магистр ушел, запах страха заметно ослабел. Она уже могла спокойно говорить, не проговаривая каждое слово через силу.
— Скоро за мной придут, да? — спросила она, усмехнувшись.
Кай не ответил, лишь пожал плечами и уселся на каменный пол рядом с гномкой, сложив руки на коленях и глядя в темноту. Здесь, когда магистры ушли, было куда спокойнее, чем в доме. По крайней мере, здесь ему не приходилось каждый раз вздрагивать, заслышав, как его кто-то зовет... Темница вообще не пропускала звуков.
Иногда ему хотелось сбежать сюда, в подземелье, хотя бы на денек, чтобы побыть в тишине и покое и представить на мгновение, что он вовсе не в Тевинтере, а где-нибудь... там, где ни у кого нет хозяев.
— Никто не придет, — тихо проговорил он, понимая, что не сможет постоянно находиться рядом с гномкой. — Они будут ждать, что придешь ты. Госпожа Тэя — добрая девушка. Она меня еще ни разу не наказывала, хотя... я вел себя плохо по отношению к ней, — он помотал головой и протянул руку гномке. — Идем со мной? Я тебе все покажу.
— «Все»? — с горечью рассмеявшись, спросила девушка. — «Все»... — пробормотала она, хихикая и откидываясь на каменную стенку. — Не будет уже никакого «все», парень, — она ухмыльнулась. Не будь здесь так темно, человек бы увидел зубы гномки, все, как один, похожие на клыки.
Она перестала хихикать столь же внезапно, как начала, и взглянула на него уже по-другому. Глаза орехового цвета с расширенным в темноте зрачком смотрели уже четче. Бешенство, вызванное появлением Никея и столь яростно сдерживаемое, утихло окончательно. Она спокойно взялась за неуверенно протянутую руку.
— Но покажи мне... э... пожалуйста.
Раб вывел ее из подземелья, и она вновь оказалась в том доме, в котором не так давно разбила «вазу» и обрекла себя на год в услужении магистра. На самом деле теперь, когда у нее было время осмотреться, оказалось, что здесь не так уж и плохо — большие окна обеспечивали свет, полы были чисто вымыты, никакой пыли и паутины, вопреки слухам, тут не было. На стенах были развешены картины и гобелены, придавая особняку атмосферу древней истории и богатства. Кай показал гномке основные помещения для слуг, склады, кухню, столовую и сад. Иногда на их пути попадались и другие рабы, но они ничего не говорили, лишь ускоряли шаг, едва завидев гномку и паренька. Когда мимо них прошла худая, сутулящаяся женщина лет пятидесяти, Кай проводил ее взглядом и тихо прошептал Марише:
— Это Мара. Она не разговаривает. Когда я родился, она уже была немая. Предыдущий хозяин... он отрезал ей язык, за то, что она перечила.
— Просто прелесть, — процедила гномка, совершенно бесцеремонно разглядывая быстро удаляющуюся женщину. — Предыдущий хозяин — это, значит, папаша нынешнего? Неважно.
Она отвернулась, всмотревшись в гобелен. Конечно, драконы. Что еще можно ожидать от члена драконьего культа? Ей уже доводилось добывать вещицы для этой организации — платили хорошо, и конфликтов, как таковых, не было никогда. До сегодняшнего дня.
— Может, расскажешь, что бывает, если раздолбать ценную побрякушку в этом дурдоме? — спросила гномка, не сводя глаз с гобелена.
— Я... не знаю, такого еще не было, — растерялся Кай, остановившись и неуверенно переминаясь с ноги на ногу. — Ты была первая. Наверное, раба бы за это убили. Тебе повезло.... Ма...риша? — он не был уверен, что правильно запомнил ее имя.
— Да. Мариша. А что, у вас имена что-то значат?
Вздохнув, девушка быстро отвернулась, и наконец рассмотрела человека получше. Высокий, худощавый, темные волосы были коротко подстрижены. Сама она едва доставала ему до пояса.
— Ну конечно, значат, — сама ответила она, тряхнув головой. — Ты, значит, Кай? А «добрая» Тэя, которую ты упоминал, это?..
— Моя нынешняя хозяйка, — немедленно ответствовал раб, и на его лице на мгновение промелькнуло мечтательное выражение, которое, впрочем, почти сразу же исчезло. — Магистр поручил мне служить ей, пока она здесь. Я, наверное, плохо поступил, что оставил ее одну... мне надо вернуться, — он вдруг заволновался, оглядываясь в сторону коридора, ведущего в покои для гостей.
— Мне идти с тобой? — пытливо глядя на парня, спросила Мариша. Страх того практически улетучился, и гномка чувствовала себя намного лучше.
Она знала, что завтра с утра у нее начнется истерика. Сейчас все происходящее походило на дурной сон. Рана на лбу не причиняла обычного дискомфорта, а в ушах стояло тихое гудение. Мана? Или кровь, которую она потеряла когда билась головой и телом об стены, для того чтобы разорвать путы? Сейчас ее все это волновало слабо. Больше было интересно, что ей выскажет тот магистр... но интерес был болезненный. При мысли о неизбежной стычке желудок странно сжимался, а в ушах начинал звучать знакомый шепот кровавого гнева. Она обычно с легкостью сдерживала его, но сейчас контролировать драконью кровь было невероятно сложно.
— Лучше тебе не бродить тут одной, — с опаской произнес парень, направляясь к комнате Тэи. — Рабы... они боятся, что из-за тебя тут будут неприятности. Если магистр или, хуже того, магистресса разозлятся, то достанется всем.
Он вздрогнул, о чем-то вспомнив, но тут же отпустил это воспоминание. Лучше жить так. Не думать о плохом, не концентрироваться на боли, на сожалении. Он даже о своей матери редко вспоминал после того дня, как она пропала. Таким, как Кай, судьбой было отказано в привилегии иметь привязанности. Но когда здесь появилась Тэя, и парень ощутил чувство, которое пока не мог никак назвать, он впервые за долгое время почувствовал себя человеком. И неосознанно хотел, чтобы гномка тоже встретилась с этой девушкой, может быть, тогда ей станет легче.
Он остановился у дверей покоев Тэи и осторожно постучал. А вдруг она спит? Этого он не учел и приготовился извиняться.
Дверь отворилась далеко не сразу. Стоящая на пороге девушка выглядела, мягко говоря, неважно. Хотя, разумеется, не настолько паршиво, как новоприбывшая гномка.
Однако залегшие под темно-синими глазами тени и слегка землистый оттенок лица намекали на не слишком приятно проведенное время.
Противоядия, безусловно, полезная для жизни штука. Но вот вкусными они бывают редко. А побочные эффекты, вроде тошноты, кажется, прилагались к каждому третьему.
— Кай?
— Госпожа Тэя?! — он отшатнулся в ужасе, глядя на ее измученное лицо. Что, во имя Создателя, с ней произошло? Она заболела? Магистресса все-таки попыталась ее отравить? Он хотел спросить, вопросы роились в голове, как потревоженный пчелиный улей, но застревали в горле и там же умирали. Он не должен был оставлять ее одну. И плевать, что мысли о том, будто он — всего лишь раб — мог бы ее защитить, являлись крамольными. Она маг, и она в состоянии сама о себе позаботится. И все-таки...
— Простите, — прохрипел он, порываясь вновь встать на колени.
— А? Ты чего? — магесса моргнула и устало потерла лоб. — Кто это с тобой? Хм. Гномка. Та самая, как я понимаю.
Гномка сухо кивнула, сумрачно наблюдая на происходящим и переводя взгляд с девушки на парня и обратно. Очень хотелось ответить на фразу девушки, однако лучше сейчас смолчать — высказаться она сможет, когда будет полностью контролировать бунтовавший сейчас разум. Тошнотворный запах страха вернулся, однако на этот раз он был... странный. Раб не боялся девушку — ну, боялся, но не сильно. Куда сильнее он боялся за нее. Это было... странно. Она решила понаблюдать, что последует далее — отношения этих двоих определенно выходили за понятия гномки об отношениях «раб-хозяин».
— Я не должен был оставлять вас одну, — тихо проговорил парень, стоя на пороге и понуро опустив голову. — Но магистр... он приказал мне следить за Маришей. Чтобы она вела себя хорошо.
— Судя по наличию у неё всех частей тела, с магистром она ещё не беседовала, — хмыкнула волшебница. Мерзкое самочувствие пробуждало в ней несколько мрачное чувство юмора.
Гномка, не сумев удержать начавший закипать гнев, тихонько зарычала. Несмотря на справедливость слов, ей не нравилось само построение фразы — так обычно говорят о неразумном ребенке. Заметив, как чародейка нахмурилась, Мариша быстро отвернулась. Не хватало ненужных вопросов. Она уже достаточно продемонстрировала свою дикость, и сейчас ей хотелось лишь одного — уснуть, и проснуться в своей кровати на базе Хартии, и, напевая под нос тихую мелодию, пойти на очередное дело, получив прибыль от добычи вазы, доставленном Никеем. Она знала, что этого не произойдет — но свои мысли она твердо решила не отдавать никому.
— А говорить Мариша умеет? — со вздохом поинтересовалась Тэя. «Или только рычать и плеваться?» — добавила она про себя. — Ладно, заходите уже. Надеюсь, она и правда будет «вести себя хорошо».
— Умеет, госпожа, — ответил Кай, и зашел в комнату, ободряюще улыбнувшись гномке. Он и правда не знал, куда ее теперь девать, а магистр никаких определенных приказов для нее пока не давал. Вероятно, он и сам еще не придумал, что именно поручить гномке. Пока что все, что ей требовалось — вести себя тихо и не причинять разрушений. И, конечно же, никому не дерзить.
Гномка упрямо молчала, следуя за Каем. Мысленно она уже заранее невзлюбила чародейку.
«Ученица магистра — чего я ожидала. А бедный парень считает ее доброй лишь потому, что она его плетьми не хлещет. Ну, наверно, это уже достижение для этого места».
— И зачем же ты её сюда притащил?
Похоже, в присутствии зрителей Кай бессознательно начинал свою игру в молчанку. А гномка с самого момента своего появления не сказала связно и пары слов. Изрядно помятые и поцарапанные, они стояли у входа в комнату на шикарном магистерском ковре, словно выжившие после кораблекрушения, и Тэя с каждой минутой чувствовала себя всё более глупо.
— Я хотел... — он попытался найти подходящие слова, чтобы не ляпнуть что-нибудь дерзкое или глупое, и нервно потер бровь. — Пока магистр не дал ей поручений, может быть, вы найдете для нее какую-нибудь работу? Остальные рабы, кажется, не хотят с ней связываться, и слуги тоже.
Гномка вытаращила глаза, гневно зыркнув на лепечущего парня. Меньше всего ей хотелось сейчас, слащаво и послушно кивая, бежать выполнять «поручения». Как можно незаметнее для чародейки, гномка толкнула человека бедром, безуспешно пытаясь вновь натянуть на лицо маску безразличия. Получившееся в итоге выражение можно было назвать чуть ли не страшным.
«О, боги, за что вы меня не любите?» — мысленно выразилась Тэя, наблюдая за корчащей рожи гномкой. Ладно, раз она так категорично не настроена общаться, будем говорить с Каем.
— Для начала, надо её подлечить. И пусть приведёт себя в порядок... уж как сумеет. Магистра Селестия её вид не разжалобит, а на презентабельности он просто помешан...
— Подлечить?.. — он с сомнением посмотрел на гномку. Конечно, можно было бы раздобыть несколько припарок, чтобы убрать с ее лба эту ужасную рану. И постараться заставить вымыться. Насчет одежды тоже было не все понятно, например, парень не знал, есть ли у них в запасе что-нибудь для такой маленькой женщины. И еще ему не хотелось вновь оставлять Тэю. Особенно в ее состоянии — на ее лице было прямо-таки написано, насколько она сейчас плохо себя чувствует.
По встревоженному взгляду парня, Тэя догадалась насколько паршиво сейчас выглядит.
— Не беспокойся, это просто побочные эффекты от зелий. Скоро я буду в норме, — девушка постаралась улыбнуться как можно непринужденнее. — Тебе, я так погляжу, тоже досталось от твоей новой знакомой...
Ну, выбора уже не было — не теперь, когда к ней чуть ли не обращались напрямую. Незаметно сжав руки в кулаки, гномка, пересилив себя, широко улыбнулась, демонстрируя ряд острых клыков, находившихся вместо зубов. Когда она выпила кровь высшего дракона, ее тело начало... меняться. Одной из новых особенностей были зубы, выросшие на месте выпавших старых в течение одной недели. Всю эту неделю гномка, корчась от боли, мечтала о том чтобы это поскорее закончилось... совсем как сейчас.
— Може... те... не волноваться, — вымученно проговорила гномка, не прекращая улыбаться, — За ночь все... исчезнет.
Ей оставалось только гадать, как она сейчас выглядит со стороны — грязная, покрытая засохшей кровью, с разбитым лбом, и показывающая крайне острые зубы. Однако если судить по взгляду Кая — она что-то определенно делала не так.
— Тебе нужно хотя бы грязь отмыть, — обеспокоенно заметил Кай, разглядывая лицо гномки. Кажется, зубы его вовсе не пугали. В конце концов, он налюбовался на людей с разными особенностями, а также отсутствующими частями тела. В Минратосе таких было пруд пруди, а тут всего лишь странные зубы. — Внизу, в помещении для слуг его бочонок с водой... а еще есть пруд позади дома. Я обычно плаваю в нем, когда не холодно, — зачем-то добавил он.
Тэя отшатнулась от внезапно заговорившей гномки. Но скорее от неожиданности. Ещё там, на лужайке перед домом она заметила, что с этой гномкой что-то очень сильно не так, а сейчас ей заодно представилась возможность разглядеть что именно. Она была похожа на одержимую... но в то же время, определенно ею не являлась. Уж это-то дар духовного медиума позволял сказать.
— Вот как? Очень интересно. Ты точно гном? Не то, чтобы это было незаметно, но гномы, которых я встречала до сих пор, были... не такие.
Гномка, не прекращая улыбаться, прикрыла глаза. Люди, заговорившие почти одновременно, сбили ее с толку, а навязчивое гудение в голове не способствовало скорости мыслить.
— Я гном. Скажу лишь, что я не совсем гном. Драконья кровь. И длинная история,— она взглянула на Кая. Постепенно увядавшая улыбка уже была похожа на оскал. — А помыться мне бы хотелось где-нибудь подальше от посторонних глаз. Какой из твоих вариантов включает это?
— Ну... наверное, пруд, — выдавил парень, почесав затылок. — Но вода довольно холодная. И еще там водоросли и... — он понял, что об этом гномке знать уже необязательно и спешно прикусил язык.
— Мне порой приходилось мыться в болотах, кишащих змеями, пауками, и москитами, — она решила прекратить глупо лыбиться, и глядела уже серьезно, — просто место потише, и где люди не ходят. Да и мне еще свою броню отмыть нужно.
— Что ж, хорошо, если так, идите. Но ты, Кай, всё же возьми пару припарок на всякий случай. Если не Марише, то может тебе пригодятся... Кстати, спасибо тебе. Я совсем забыла про травы со всей этой кутерьмой.
— Спасибо, — эхом отозвался Кай, который не слишком хорошо понимал, как ему реагировать на вежливость со стороны мага. — Идем за мной, я тебе покажу дверь на задний двор, — уже обращаясь к Марише, он почувствовал себя гораздо более уверенно.
Гномка молча кивнула, напоследок бросив на стоявшую в дверном проеме магессу многозначительный взгляд. Нужно быть слепцом, чтобы не видеть, что между этими двоими что-то было. Впрочем, сейчас ее это не волновало. Она намеревалась помыться, лечь спать, и завтра утром тщательно обдумать ситуацию, в которую она попала. У нее начался трудный год... и стоит задуматься о том, чтобы не сделать его еще труднее. Надежд можно не питать... Разве что магистр скоропостижно скончается, отхватив яду в вино. Да... это было бы славно.
Препроводив гномку к пруду, Кай развернулся и что было сил припустил обратно к Тэе. Заскочив на кухню, он прихватил яблоко и, похрустывая им, в приподнятом настроении пошел к комнате магессы. Пока все складывалось как нельзя лучше. Никого не убили и даже не покалечили, а магистр, кажется, был доволен заключенной сделкой. Сама гномка очень скоро привыкнет к жизни в качестве слуги, а Тэя перестанет бояться быть отравленной магистрессой. Казалось, что еще немного, и жизнь превратится в прямо-таки идеальную... если, конечно, у Кая хватит мужества не робеть каждый раз, когда на него смотрит кто-то из магистров. Но раньше это помогало ему не попадать в неприятности.
Юркнув в приоткрытую дверь комнаты Тэи, он свернулся клубком на ковре и улыбнулся. Здесь было тепло, уютно, он слышал дыхание девушки, и ему становилось спокойно и хорошо. Даже если она уедет, он навсегда запомнит это время, когда здесь была странноватая, но такая красивая ферелденка, и Каю казалось, что не так уж и плохо быть рабом.
Тэя забылась тревожным неглубоким сном. Всё тот же старый кошмар, что не снился ей вот уже многие месяцы, снова появился, чтобы вонзить в неё свои когти.
Ей снова было тринадцать, и она неслась, не разбирая дороги, по темным коридорам башни. Во сне она была в ужасе, в отчаянии, и даже понимая тренированным сознанием мага, что это всего лишь сон, не могла полностью освободиться от этого. Но даже та, другая Доротэя, во сне знала, что от этого ей не убежать никогда, так же как не вырваться из собственной кожи, не стереть из памяти пустой взгляд мертвых синих глаз. Таких же глаз на таком же лице как у неё.
Она проснулась, проглотив свой так и не раздавшийся крик. Было тихо, лишь за окном выводили свою мелодию ночные насекомые.
Спустив с кровати руку, она судорожно нащупала теплое плечо спящего юноши. Кай был так счастлив, когда она позволила ему остаться и спать на ковре. Он считал это милостью. Он просто понятия не имел, как это было нужно ей самой.
…Она просто жалкая. Жалкая в своей отчаянной попытке казаться сильнее, чем есть на самом деле. Вот и сейчас, когда остальные были заняты новоприбывшей гномкой, Анна чувствовала себя лишней в этом доме. Опершись на плечо раба, поднимаясь по лестнице в свои покои, она думала о том, что устала от ощущения незначительности. Кто бы мог подумать, что появление в особняке новой ученицы, этой ферелденки Тэи, принесет такие разрушительные изменения? Все катилось под откос. И уже очень давно.
Кто бы мог подумать, что все так обернется? Женщина поморщилась, когда открылась дверь в ее комнату, и оттолкнула от себя мужчину, который тут же склонился в низком поклоне и попятился назад.
— Убирайся отсюда, — прошипела она, и раб вылетел из покоев, едва успев закрыть за собой дверь. Мадам Селестия никогда не пускала сюда этот сброд, считая свою комнату святилищем чистоты и порядка, но теперь и это было у нее отобрано, осквернено, превращено в пыль, а все Тэя. Эта маленькая дерзкая девчонка не успела и недели прожить в доме, как уже считала себя полноправной хозяйкой и вертела магистром, как хотела. А тот и рад был. Он, казалось, и не замечал недовольства супруги тем, что постоянно таскал к себе охочих до власти и могущества девок. Тэя была ничем не лучше остальных, и закончит свою жизнь она точно так же, как и предыдущие. Анна поправила платье и замерла посреди комнаты, прикрыв глаза и размышляя о том, как лучше избавиться от назойливой ученицы, а заодно и бешеной гномки, которую следовало бы убить сразу. Маркус всегда делал все наоборот, назло Селестии, словно получал удовольствие от ее страданий. О, как же она ненавидела его самодовольное лицо! Как же ей хотелось выплеснуть на него все, что накопилось в ее сердце за эти долгие десять лет!..
Подумать только. Целых десять лет. Анна криво усмехнулась и подошла к большому, потемневшему зеркалу в бронзовой оправе с драконами. И тут драконы. Впрочем, тогда они не казались ей столь уродливыми. В тот день, когда Маркус подарил ей это зеркало, она была почти счастлива — ведь он так редко дарил ей подарки. Когда-то он казался ей великолепным — красивое, мужественное лицо, длинные каштановые волосы, изящная фигура: Маркус представлял собой идеального жениха для доброй половины знатных родов Тевинтера. А его известная фамилия придавала его образу таинственности, ведь все знали о том, что наследие древних магистров должно быть сохранено, и немногие семьи сумели блюсти чистоту крови так, как это делали Селестии. А Анна была всего лишь девчонкой, переполненной восторгом и желанием доказать, что и она на что-то способна, пусть даже ее главной надеждой было стать матерью его детей, поскольку в магическом даре она так и не преуспела. Нет, конечно, она сдала все испытания, прошла Истязание и стала полноправным магом, но ничего выдающегося в ней не было и нет. Поэтому то чувство, которое девушка испытала, узнав о будущем замужестве, невозможно было передать словами. Это была великая честь — стать женой Маркуса Селестия, удача, о которой и помыслить было нельзя. Все обязательства по организации торжества взяли на себя родители Анны и отец Маркуса, который в то время еще был жив, хотя уже имел скверный характер и почти ни с кем не общался.
Анна помнила этого старого магистра, Варгота. После свадьбы сына он прожил три года, после чего бесследно исчез, написав завещание и передав все владения и имущество в руки единственного сына. Тогда ей казалось, что ее счастливая жизнь только начинается, и уж она точно сможет доказать, что заслуживает быть частью знаменитого рода. Наивная, глупая дурочка. Нужно было бежать из этого дома, сломя голову, когда еще был шанс.
Посмотрев в отражение в зеркале, женщина сморщилась и отвернулась. За эти десять лет из цветущей, симпатичной девушки с благородными чертами лица она превратилась в желчную старуху. Ей было всего двадцать восемь, но выглядела она куда старше своего возраста. Бледное, осунувшееся лицо с болезненно блестящими глазами и тонкими, сжатыми в линию, губами напоминало о бессоннице. Рано появившиеся морщинки приходилось скрывать под слоем пудры. Тонкая пергаментная кожа, казалось, готова была вот-вот порваться, натянувшись на острых скулах. А ее бывшая гордость — длинные, шелковистые, густые и тяжелые черные волосы — превратились в безжизненные патлы, похожие на черных змей и свисающие по бокам от ее лица. Женщина судорожно, как-то яростно принялась вынимать из прически многочисленные заколки и украшения, бросая их в угол. На тумбе около зеркала стояла миска с розовой водой, и Анна, зачерпнув ее ладонями, смыла с лица толстый слой косметики. Хотя бы здесь можно было на мгновение забыть об обязанности хотя бы пытаться выглядеть красивой. Подняв голову, она взглянула на свое отражение в мутной поверхности зеркала и улыбнулась самой себе. Убрав волосы в простой конский хвост, женщина села на низкий стул и, взяв в руки резной костяной гребень, начала медленно, осторожно расчесывать волосы, которые почти доставали ей до поясницы. За окном, прикрытым тяжелыми темно-зелеными занавесками, уже вступала в свои права ночь. Но Анне не спалось. Она уже забыла, когда в последний раз проводила ночь с собственным мужем. Поначалу он часто заходил в ее покои, но потом… его визиты становились все реже и реже, и вскоре вовсе прекратились. Девушка видела, что ему не доставляет ровным счетом никакого удовольствия проводить время со своей супругой. Она пыталась делать все от нее зависящее, чтобы он полюбил ее, но все было бесполезно. Его единственной любовью была магия. И драконы. Проклятые драконы, которых Анна ненавидела всей душой.
Тихо всхлипнув, она замахнулась и изо всех сил ударила кулаком по бронзовой фигуре с крыльями, обвившей зеркало. Костяшки пальцев пронзила острая боль, и женщина отдернула руку, ойкнув и сморщившись. Она взглянула на проступившую кровь и удивленно качнула головой, как будто не ожидала такого от самой себя. Едва уловимый запах крови наполнил воздух, вызывая головокружение и тошноту. Вокруг, казалось, сгущалась темнота — липкая и тяжелая, как пуховая перина. Анна медленно поднялась со стула и зажгла свечи, прочитав простенькое заклинание огня. Огонь всегда лучше всего ей повиновался. Не слишком редкий талант, но женщина считала его достаточным. Может быть, когда-нибудь она сама сгорит дотла вместе с этим домом, ставшим для нее тюрьмой. Пусть огонь пожрет все, что на протяжении десяти долгих лет пожирало женщину изнутри, выедало ее душу, превращало в бледную тень самой себя. Сейчас никто бы не узнал в ней ту жизнерадостную, веселую девушку, смотрящую в будущее широко раскрытыми глазами, полными надежд и восторга. Маркус как-то сказал, что Анна похожа на бледную поганку. Тогда она смолчала, но после этого саркастичного выпада долго не могла заснуть в своей постели, разрабатывая изощренные планы мести. Но к чему себя обманывать? Ничего она Маркусу не смогла бы сделать. Он был куда сильнее и искушеннее Анны в магических искусствах, да и без него у женщины не осталось бы никаких привилегий. Убив магистра, она обрекла бы себя на заключение в магическую тюрьму и сгнила бы там заживо.
Нет, это было бы слишком. Если уж и выбирать смерть, то пусть она будет быстрой. Сгореть в огне… да, это могло бы стать ее триумфом, последним широким жестом, показывающим, что и она чего-то стоит. Хотелось бы Анне посмотреть на лицо Маркуса, когда его дражайший особняк охватит пламя пожара, уничтожив все его обожаемые витражи, гобелены, ковры, картины и фрески. На вытянутой ладони магессы уже начал формироваться, расти, набираясь сил, рыжий огненный шарик, но через несколько мгновений он распался на искры и растаял в воздухе. На стенах и потолке извивались тени, отраженные дрожащим пламенем свечей. Анна стояла у зеркала, рядом с кроватью, и, опустив голову, бессознательно гладила пальцем бронзового дракона. В глубине души она не хотела уничтожить дом. Все же, как бы ни был ей ненавистен Маркус, когда-то ведь она и правда любила его. Искренне любила, всем сердцем, всей своей тогда еще неискушенной душой. Чего еще было желать девушке, как не воспитанного, вежливого, умного и красивого молодого мага, да к тому же из такого именитого рода? Только спустя несколько лет глаза девушки наконец открылись, и она поняла, что магистр вовсе не такой уж идеальный, как ей казалось. На самом деле, он был достаточно неприятным человеком, хоть и не таким злобным, как его отец. А уж после несчастного случая, когда Маркус несколько месяцев вообще не мог ходить и остался на всю жизнь хромым, он и вовсе окончательно замкнулся в себе, с головой погрузившись в свои исследования, то и дело на всю ночь отлучаясь куда-то в город и даже не считая своим долгом проинформировать супругу. Чтобы хоть как-то скрасить свое одинокое существование, Анна принялась изучать алхимию и ядоварение, и неожиданно для себя нашла в этом свое призвание. Создание зелий давалось ей проще, чем магические заклинания, и в некотором смысле даже помогло — первую ученицу, которую Маркус притащил в поместье, Анна отравила одним из своих новоизобретенных ядов. В ее покоях скопилось невообразимое количество книг, они валялись по углам, на столах, на креслах и даже на подоконнике, но женщине было наплевать на беспорядок. Оставшиеся в библиотеке книги по ядам не представляли для нее интереса, это были пособия для тех, кто только начинал обучаться алхимии, а магистресса уже давно перешагнула этот порог. Правда, ей постоянно недоставало подходящих ингредиентов, но она старалась по возможности выбираться в город и заходить на черный рынок.
Сев на кровать, Анна расправила простыни и сложила руки на коленях, задумчиво опустив голову и глядя в никуда. Жизнь ее была пуста и бессмысленна. Детей у нее так и не появилось, и иногда женщине казалось, что Создатель подшутил над ней, поддразнил перспективами и тут же забрал всякую надежду на их исполнение. У нее не было семьи, не было любимого человека, не было никого и ничего, что приносило бы покой и облегчение. И теперь она всей кожей чувствовала, что очень скоро у нее заберут и то, что осталось. Через какое-то время ее бездыханный труп найдут где-нибудь в лесу за пределами города и посчитают, что ее смерть — всего лишь несчастный случай. А ферелденская магесса выйдет замуж на Маркуса, нарожает ему детей и будет купаться в славе и роскоши до конца дней своих. Руки Анны бессознательно сжались в кулаки. И ведь она ничего не сможет сделать, чтобы это предотвратить. Проклятая Тэя была далеко не глупа, и сразу поняла, что от магистрессы исходит опасность. Она успела окрутить Маркуса и заставить его плясать под свою дудку меньше, чем за два дня. Анна не удивилась бы, если бы эта змея уже составила план, как избавиться от мадам Селестии за максимально короткий срок. А к кому обратится Анне? Кто ее поддержит? Муж испытывает к ней лишь презрение и какую-то унизительную жалость, как к уродливой кукле. Рабы избегают ее и боятся, словно чумы, даже старый развратник и льстец Лоренцо старается поменьше общаться с магистрессой. Похоже, что она не годится ни на что, кроме как продолжать цепляться за уходящую от нее надежду на лучшее.
Резко поднявшись, женщина взяла со столика у зеркала длинную заколку и сжала ее в руке, глядя на отражающееся пламя, играющее в драгоценных камнях и на острой, загнутой игле. Анна и сама не понимала, зачем это сделала, что собирается делать сейчас и почему. Но ее что-то подталкивало, нашептывало, голос, доносящийся откуда-то из давно забытого сна. Занеся заколку над головой, магесса вытянула перед собой свободную руку и повернула ладонью к полу. Бледная кожа натянулась на сгибе локтя, где были четко видны темно-синие проступающие вены. По лицу женщины потекли слезы бессильной ярости, и она закусила губу. Давай же, подумала она, чего ты боишься? Маркусу плевать на тебя, а остальные только порадуются, если ты умрешь. О тебе забыли даже собственные родители, что уж говорить о тех, кому ты даже не родня. Если не можешь исправить собственную жизнь, которая катиться в пропасть, то имей силы хотя бы красиво ее закончить. Тихо, сдавленно вскрикнув, Анна размахнулась и что было сил ударила острым металлическим концом заколки по вытянутой руке. Ее пронзила резкая, сильная боль, кожа лопнула и разошлась, и на пол закапала темная, густая кровь. Сначала медленно, а потом все быстрее, и быстрее, пока не превратилась в тонкую, блестящую черную струйку.
Тонкая, сгорбившаяся фигура с тихим шорохом опустилась на пол. Выронив окровавленную заколку, Анна закрыла лицо руками, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. Платье было безнадежно испорчено — подол был заляпан кровью, и отстирать ее уже не представлялось возможным. Маркус будет недоволен. Хотя кого она обманывает — Маркус даже не заметит, если она вся будет покрыта засохшей кровью. Маркусу уже десять лет как наплевать, жива Анна или нет. Левую руку сводило болью, голова раскалывалась, уши заложило от нарастающего гула, но женщина лишь качала головой, не переставая, повторяя про себя: нет, нет, нет. Не трогай меня, пожалуйста, оставь меня в покое. С меня хватит, я просто хочу уйти, погрузиться в темноту и покой.
Когда тьма стала такой плотной, что, казалось, ее можно было резать ножом, что-то прикоснулось к плечу скорчившейся на полу женщины, которая уже почти потеряла сознание. Что-то липкое и холодное, похожее на остывший воск свечи. И тихий шепот, доносящийся до ушей Анны, становился громче и громче, пока не перекрыл собой все остальные звуки.
— Отомсти им всем.
Женщина кивнула, не заметив, как вспыхнула на мраморном полу разукрасившая его узорами кровь. Вспыхнула и растаяла, оставив после себя лишь сладковато-тошнотворный запах гнили и земли. Что-то длинное, тонкое, черное и скользкое проникло в тело Анны, вытеснило из ее сердца всю боль и сожаления, превратившись в выжигающее чувство ненависти, в желание мести. Робкий огонек свечи мигнул и растворился под дуновением потустороннего ветра, и комната магистрессы погрузилась во тьму.
Кай, как обычно, проснулся задолго до рассвета. Рабы всегда вставали гораздо раньше, чем хозяева — таков уж был порядок, вошедший в привычку, впитавшийся вместе с молоком матери. Бесшумно поднявшись со своего места на ковре у кровати Тэи, парень осторожно прикоснулся к ладони магессы, которую та во сне свесила с края. Он вспомнил, как ночью проснулся на мгновение от ощущения легкого прикосновения к своему плечу, которое будто бы послало сквозь все тело крошечные разряды. Его смятенный разум отказывался воспринимать происходящее, и он замер, размышляя, не приснилось ли ему это. Девушка погладила его, она сделала это нарочно — это Кай знал совершенно точно. Короткая, ни о чем не говорящая ласка. Так гладят любимую собаку. Но для раба и этого было достаточно, чтобы преисполнится любви еще более сильной, чем раньше. И сейчас, когда магесса спала, он с бешено бьющимся сердцем аккуратно сжал ее ладонь, поднес к лицу и поцеловал. Он бы с радостью отдал свою жизнь — и это не были только слова — ради этой девушки. Казалось, что с момента ее прихода в жизнь Кая прошло столько времени… Будто бы до этого он и вовсе не жил, а просто спал, ожидая момента, когда сможет проснуться. За окном шумел ветер, и через час на горизонте уже покажутся первые лучи солнца. Кай хотел вернуться в комнату до того, как его госпожа проснется, и лично препроводить ее к завтраку. Может быть, даже помочь ей одеться.
От этих мыслей у паренька закружилась голова, и он, резко отстранившись, вскочил на ноги и на цыпочках вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. В коридоре уже горели свечи в тяжелых дорогих канделябрах — большинство рабов уже были на ногах и бесшумно сновали по поместью, занимаясь своими обычными делами — уборкой, готовкой, протиркой окон и витражей. Всем тем, чем теперь Каю заниматься не приходилось. Спустившись вниз, он вышел в холл и направился было на кухню, чтобы чего-нибудь перехватить до того, как начнут накрывать на стол в хозяйской гостиной. Он всегда старался побыстрее покинуть часть особняка, где могли появиться магистры, но в этот раз ему не повезло. Высокий голос магистрессы окликнул его откуда-то сверху, со стороны галереи:
— Кай!
Парень остановился, будто услышав удар кнутом, и медленно повернул голову. Она стояла там, наверху, возле лестницы, и в ней что-то было определенно не так. Но что именно, раб сказать не мог. Как будто она разом перестала сутулиться, в ее движениях появилась непривычная четкость, уверенность, даже царственность, а ее лицо было неподвижным, как камень. Длинные черные волосы, которые Анна обычно убирала в витиеватые прически, сейчас свободной волной ниспадали на плечи, переливаясь в отблесках свечей. А ее глаза… почему-то парень не мог посмотреть прямо в ее глаза. И не потому, что боялся, не потому, что привык отводить взгляд. Не потому, что не хотел. Просто ему вдруг становилось страшно, его наполнял такой ужас, что хотелось бежать отсюда как можно дальше. Он никогда не испытывал ничего подобного прежде. Словно перед ним стояла не знакомая фигура Анны Селестии, а какой-то монстр из глубин самого ада.
— Мне нужно с тобой поговорить, — проворковала женщина, поглаживая перила лестницы. — Поднимись в мою комнату.
— В вашу… комнату? — прохрипел Кай, не зная, что ему делать. Предупредить магистра? Сказать Тэе? Что ему делать?
— Ты оглох? — ее брови слегка нахмурились, а улыбка погасла. — В мою комнату, Кай, и поторопись. У меня нет времени ждать, пока ты соображаешь.
Она развернулась и направилась наверх, и рабу ничего не оставалось делать, кроме как последовать за ней на безопасном расстоянии. Он слышал тихий шелест ее платья — черного, облегающего, с вырезом на груди. Ужасная вульгарность. Маркус не одобрял подобных нарядов. Но, кажется, сейчас мадам Селестии было все равно, что скажет Маркус — и Кай видел, что ей это нравилось. Она была пугающа и вместе с тем притягательна, как запретный плод. Раб молча шел за ней, пока за ними не захлопнулась дверь в покои госпожи. В голове парня как назло было пусто, как будто все мысли оттуда вымели, как пыль из угла. Он механически переставлял ноги, походя на куклу, которую мадам тащила за собой на цепочке. И противиться у него уже не было сил, да и возможности тоже. Если магистресса хочет с ним поговорить, то кто он такой, чтобы ослушаться ее приказа?
В ее комнате было темно. Так темно, что казалось, здесь еще оставались обрывки уходящей ночи, пойманные и законсервированные чьей-то холодной рукой. Тяжелые шторы были задернуты на окнах, свечи погашены, и в полумраке можно было различить разве что очертания предметов. Кай прищурился, ожидая, когда глаза привыкнуть к темноте, а женщина тем временем принялась чем-то звенеть, переставляя свои привычные колбы и фиалы на письменном столе. Пахло бумагой, жженым воском, металлом и чем-то затхлым. Создатель, что это за вонь? Парень прижал ладонь к лицу, закрывая нос и отступая на пару шагов назад, но лишь наткнулся спиной на закрытую дверь. Когда Анна успела ее запереть? Он не помнил, как не помнил и того, как так быстро оказался в ее комнате. Казалось, что его память начинает отплясывать какой-то дикий танец. Он не мог уследить за собственными мыслями.
— Не обращай внимания на запах, — словно прочитав его мысли, отозвалась магистресса, склонившись над столом так, что ее грудь чуть не выпала из декольте. Кай отвел глаза, стараясь не покраснеть, но его взгляд то и дело возвращался, не слушаясь владельца. Наконец она выпрямилась, держа в руках длинный, узкий фиал, и откупорила его. Над горлышком взвился едкий дымок, и Анна поморщила нос, держа сосуд на безопасном расстоянии от лица. — Он скоро выветрится.
Только сейчас, когда глаза привыкли к темноте, Кай разглядел, что у стены в углу лежит что-то крупное, похожее на кучу тряпья. Ему вдруг еще сильнее захотелось уйти. Запах исходил, судя по всему, именно оттуда. Анна заметила направление взгляда раба и усмехнулась, подходя к нему поближе.
— Не обращай внимания. Я всего лишь хотела испытать действие своего нового эликсира, и мне нужен был подопытный объект. Все равно по этой немой старухе никто не будет скучать.
«Мара?» — промелькнула мысль в голове Кая, и он почувствовал, как у него пересохло в горле. Неужели эту тихую, никому не сделавшую в жизни плохого женщину убила мадам Селестия? Но зачем, за что? Госпожа прежде не проявляла подобной жестокости. Да и вряд ли магистр знал о том, что она убила рабыню. Маркус никогда не одобрял бесполезных убийств, к тому же рабы стоили достаточно дорого, чтобы избегать разбрасываться ими, словно мусором. Нужно предупредить господина, подумал Кай. Нужно немедленно рассказать ему о том, что случилось. Но… дверь заперта. Он осторожно подергал ручку — бесполезно.
— Ищешь это? — Анна помахала у него перед носом зажатым в руке ключом. — Ну что же ты молчишь? Не убегай от меня. Лучше расскажи мне о Тэе. Ты ведь спишь у нее в комнате, верно? — ухмылка на ее лице не сулила ничего хорошего, но раб, попытавшись сглотнуть слюну в пересохшем горле, все-таки прошептал:
— Да… госпожа.
— Я так и знала. А ты не такой глупый, каким кажешься. Видела я, как ты на нее смотришь… — Анна облизнулась и рассмеялась, запрокинув голову. — Наверное, каждую ночь мечтаешь, что она в конце концов купится на твое смазливое личико и затащит тебя в свою постель. Ты, конечно, будешь делать вид, что лишь выполняешь приказ, но на самом деле ты этого хочешь. Да так, что не можешь сдержаться. Я права? Скажи мне, раб.
— Да, госпожа, — уже громче повторил он, отчаянно желая в этот момент слиться со стеной и перестать существовать. Только бы эта женщина перестала смотреть на него этим острым, режущим, ненавидящим взглядом.
— Ах! Какая прелесть, — вдруг улыбка слетела с ее лица, и оно исказилось в уродливой гримасе отвращения. — Интересно, она сильно расстроится, если я отберу у нее игрушку? Вот, выпей-ка это, — Анна сунула ему в лицо исходящий едким дымом фиал. Кай почувствовал, как его желудок перевернулся внутри, и к горлу подступила тошнота. — Я назвала его «Сколопендра». Сначала ты почувствуешь адскую боль, когда твое горло и внутренности будут гореть, превращаясь в жидкую кашу. Ты умрешь, но очень, очень медленно, но не сможешь кричать, потому что твои связки перестанут существовать. Хочешь знать, как умирала Мара? Я смотрела на нее, как она ползала по моему ковру, как вылезали из орбит ее глаза. Бедняжка не могла ничего сказать, а я знаю, что ей хотелось! Наверное, думала, за что я с ней так поступаю… — Анна издала низкий, вибрирующий, рычащий грудной звук. — Вопросы, вопросы, вопросы. Как мне надоели эти вопросы. Вы все заслуживаете смерти, начиная с бесполезных рабов, и кончая моим эгоистом-муженьком. О, его я оставлю напоследок. И буду убивать его так медленно, что он решит, будто сами Древние Боги рвут его тело и душу на части. А теперь пей, тварь! Пей.
— Я… нет, — едва слышно прошептал несчастный раб, отвернув лицо и глядя в стену.
— Что ты сказал?
— Я не буду этого делать… госпожа Селестия, — повторил он, ожидая удара. Конечно, убить раба законом разрешалось любому магистру, включая Анну, но парень вдруг подумал о Тэе. Как же так? Ведь он ушел, даже не сказав ей, куда. Даже не попрощавшись с ней. Как она отреагирует, если найдет его бездыханное тело? Будет ли она скорбеть о нем? Ведь именно она сказала, что относится к нему не как к вещи, а как к человеку. Бросить ее на произвол судьбы, оставить один на один с этим чудовищем, которое зачем-то нацепило маску мадам Селестии… Это было бы слишком. Кай не мог позволить этому случиться.
— Вот как ты заговорил, — прошипела женщина, а потом вдруг улыбнулась. Ее улыбка была похожа на оскал и блестела в полумраке комнаты. — Ну что ж, тогда пеняй на себя. Посмотрим, будет ли твоя драгоценная Тэя любить тебя после этого.
Ее рука дернулась вверх, размахнулась, и выплеснула содержимое флакона прямо в лицо парня. Тот дернулся, почувствовав сначала прикосновение чего-то ледяного, вцепившегося в правую сторону лица — лоб, щеку, скулу и часть шеи, — а затем заорал от боли. «Сколопендра» действовала быстро и беспощадно. Схватившись за лицо, он ударился спиной в запертую дверь, сквозь наполнивший голову туман в отдалении слыша заливистый смех магистрессы, а затем рванулся вперед, сбив ее с ног и отбросив к стене. Она продолжала смеяться. Раздался звон стекла, все тело Кая взвыло от боли, когда осколки впились в его кожу, разрезая мягкую плоть и заставляя кровь горячими потоками обагрить оконную раму. Несколько секунд он летел, а затем рухнул на розовые кусты, растущие у дома. Все это время он не переставал кричать. Он кричал, так, что горло саднило. Поднявшись на ноги и не обращая внимания на застрявшие в теле куски стекла и царапины от шипов, он, шатаясь, словно пьяный, побрел к главному входу, но споткнулся и упал на крыльце. Свернувшись в комок, он из последних сил хрипел, звал Тэю, кого угодно — а потом потерял сознание.
Вместе с ним ушла и боль, оставив Кая наедине с черной пустотой.
Гномам никогда не снились сны. Вся раса была начисто отрезана от царства сновидений из-за десятков столетий проживания под землей. Во многом — из-за лириума. Это таинственное вещество было самой сутью магии. Сами маги говорили, что он существовал даже в Тени.
Гномы, благодаря частым контактам с этим веществом, обрели сопротивляемость к его воздействию — и лишились возможности владеть магией и видеть сны. Сами гномы считали это благословением Камня — другие же расы либо завидовали им, либо жалели и презирали.
Однако магию в кровь можно привнести. Восстановить навеки утраченную связь с Тенью не может ничто… но если забрать чужое?
После того, как Мариша самонадеянно выпила крови высшего дракона, она начала видеть сны. В этих снах она летала в небесах, она видела весь мир с высоты полета. Она убивала, она питалась собственноручно убитыми крупными животным… она жила.
Поначалу, они пугали. Невозможно было остаться равнодушным от таких изменений — все равно, что у глухого человека внезапно восстановился слух. Но это было… волнительно. Порой ей после пробуждения было сложно прийти в себя, и разделить реальность и выдумку. Пару раз она бросалась с воплями на осмелившихся ее разбудить. Джек после одного такого случая стал ее бешеной звать. Впрочем, вскоре о происшествии забыли.
Сегодня ей ни снилось ничего. Не удивительно — день выдался тот еще, и истощенный разум яростно желал одного — отдыха. Она сквозь сон чувствовала, как зарастают раны и исчезают синяки на теле. Обычно, в такие ночи она не могла заснуть. Сейчас же все было далеко не обычно.
Ударивший в ноздри отвратительный запах разложения, горящей кожи, и чего-то горячего оказался лишним подтверждением этого. Гномка хрипло застонала, съежившись в крупном кустарнике, в котором она и уснула — искать место для ночевки не было ни времени, ни желания. А потом пришло другое.
Страх. Боль. Отчаяние. Эти запахи с силой ударили по разуму, разрывая гортань и мозг, вырывая из объятий сна.
Мариша, не издав ни звука, резко поднялась с сырой земли. Она спала в одной лишь рубашке — ночью было очень тепло, даже жарко. В голове пронеслось одно — источник запахов был совсем рядом. И это было отнюдь не в радость.
Привстав на четвереньки, гномка, пошатываясь, осторожно поднялась на ноги, и осмотрела свое тело. Кости перестали болеть, синяки, вчера еще в изобилии покрывавшие все тело, почти исчезли. Подняв руку, она осторожно нащупала лоб. Рана еще не затянулась до конца, но уже не ныла. Вот это было уже в радость.
И тут раздался стон. Тихий, из последних сил. Так мог звучать только стон того, кто скоро умрет.
Гномка быстро развернула голову, схватив с земли свой зеленовато-серый кинжал из веридия. Материал был качественным, и в то же время не отличался высоким спросом — она купила его на рынке практически за бесценок — и пока он не подавал повода задумываться о замене.
Стон доносился от крыльца у главного входа. От него велась цепочка кровавых следов, берущих начало у розовых кустов — изрядно помятых, к слову. Земля вокруг них была усыпана осколками стекла. Задрав голову, Мариша увидела разбитое окно. Кто-то выпал? Или же… кого-то выбросили? Это было не к добру. Гномка, осторожно обогнув угол здания, приблизилась к источнику звуков. И не сумела сдержать вскрика.
На крыльце, свернувшись калачиком, лежал молодой человек… судя по одежде и клейму позади шеи — тот самый, за которым она и таскалась вчера весь вечер, и который показывал ей местность. Узнать его можно было только по этому — все лицо человека было ужасно обезображено, тело — усыпано рваными ранами и порезами.
— …Кай? — неверяще пробормотала гномка.
Юноша не отвечал.
— О Камень… черт, черт, черт…
Избегая рассыпанных на земле осколков, гномка с пыхтением, как можно тише оттащила человека подальше от входа. Он дышал — очень слабо, но дышал.
«Что делать… что делать… стоп!»
Вчера, когда она ушли, Кай дал ей одно из зелий, переданных Тэей. Зелье как раз сейчас лежало на земле, рядом с оставленной сушиться броней.
Быстро развернувшись, гномка вприпрыжку рванула к пруду. Схватив наполненную ярко-алой жидкостью склянку, она, замявшись, надела свои сапоги. Уже тише, она приблизилась к неподвижному человеку, откупорила флакон, и, осторожно прикасаясь к лицу и стараясь не сделать еще хуже, влила содержимое в его горло.
Он, сдавленно всхлипнув, притих. Гномка бросила склянку на землю, и осторожно опустила голову человека. Дыхание стабилизировалось... Ну, остается радоваться, что Тэя настояла на том, чтобы они взяли эти зелья.
«Его хозяйка. Тэя. Она хозяйка — только она могла это сделать. Да. Наверно она. Зачем? Она не такая добрая, как он говорил?»
Гномка быстро вскочила на ноги. Тот человек попытался сделать для нее добро… хоть как-нибудь она должна ему отплатить, да? Наверно, так поступают хорошие люди.
Она подошла к своей вычищенной броне. Уверенными, заученными движениями надела ее поверх рубашки, защелкнув застежки и надевая горжетку. Против мага, если он захочет ударить ее огненным шаром, не спасет… но от удара посохом поможет. Наверно.
«Человек… Кай… долго не протянет… И вряд ли магистру понравится, что его рабов так просто убивают. Правда? Нужно спешить».
Мариша что есть мочи рванула к входу в поместье, перепрыгивая через небольшие камни и кочки. Она помнила, где находится комната магессы… правда, разве ее окна выходили в эту часть здания? Не важно. Разберется она потом.
Да, это была та дверь. Она располагалась прямо по коридору… И Мариша была уверена, что она была заперта. Она сможет разогнаться и выбить ее. Ее не волновало, что с ней сделают после этого — ее волновало то, что с людьми так не поступают.
Гномка отошла назад, почти инстинктивно пригнувшись к стене. В том, что дверь не выдержит — не было ни малейших сомнений. И она побежала.

Глава 4

 

Тэя очнулась рывком, словно её что-то вышвырнуло из Тени. На сей раз не было никаких кошмаров, но что-то было не так, сильно не так, и это чувство не исчезло после пробуждения.

Магесса поднялась с постели, машинально ставя ноги так, чтобы не задеть Кая. Только потом до неё дошло, что он, должно быть давно встал. И действительно, юноши нигде не было.
Ёжась от тревожного предчувствия, девушка едва успела накинуть халат, когда дверь с грохотом разлетелась в щепки, и в облаке пыли и опилок перед ней оказалась давешняя гномка, блистающая остроконечными зубами и явно с недобрыми намерениями.
Тэя мгновенно окружила себя магическим щитом.
Мариша, резко встряхивая головой и вскакивая на ноги, злобно завращала глазами. Надо признать, двери в Тевинтере делать умели… но гномов в Орзаммаре делали куда лучше. Руки отозвались тупой болью, тело укоризненно заныло. Недоверие и желание узнать, за что магесса так поступила с Каем, медленно перерастали в злость и гнев от невероятной несправедливости.
Если бы не этот гнев, гномка бы заметила, что окно в комнате девушки было целым. Что вокруг не было ни осколков, ни других следов разрушений. Гнев был.
Приметив стоявшую возле кровати магессу, ошеломленно взиравшую на нее, гномка, гортанно зарычав, бросилась на нее с кулаками. Силовое поле, наколдованное магессой, намекнуло, что это было зря. Гномка с шипением отскочила от барьера, повалившись спиной на землю. Магесса, пошатнувшись, облокотилась на стену, все еще удерживая щит. Гнев только усилился.
— Что он тебе сделал, мор тебя подери?! — заорала Мариша, неловко поднимаясь с пола. — Он тебя чуть ли не боготворил! За что, черт возьми?!
— Что ты несёшь? — всё ещё хриплым со сна голосом поинтересовалась Тэя. За время, проведенное в Империи она успела отвыкнуть от таких грубых нападений. И потом, если немного подумать, с чего этой бешеной нападать на неё? Магистр приказал? Нет, такого быть не могло. Но тогда о ком, Андрасте её побери, верещит эта ненормальная?!
Тэя могла бы снова заключить её в силовое поле, но для этого требовалось некоторое время, которого, судя по всему, у девушки не было. Возможно, следовало пойти на крайние меры?
— За что ты Кая?! — с отчаянием прорычала гномка, пытаясь отдышаться. — Он ничего тебе не сделал! Просто ради удовольствия?! Вы же вчера нормально общались!
— Кай? Что-то случилось с Каем?! — Тэя почувствовала, как сердце рухнуло куда-то вниз. Она знала, что что-то случилось, но даже не подумала о Кае.
— Что случилось?! Ты выбросила его из окна, вот что! — взорвалась Мариша, взмахивая рукой в сторону окна. — У него все лицо обожжено! Ты его хозяйка, кто еще его покалечить мог?!
— Покалечить... — прошептала магесса, опуская руки. На миг у неё закружилась голова. Очень хотелось, чтобы всё это было только сном, продолжением ночного кошмара. Но маг всегда может отличить. Только не всегда хочет.
— Разуй глаза, дура, — голос Тэи звучал спокойно, очень спокойно. — Где тут окно, из которого я кого-то выбрасывала?
— Окно? Что... — Мариша неверяще повернула голову.
Окно было целехоньким. Гномка удивленно захлопала глазами. На ватных ногах она подошла к окну, потрогав прохладное стекло.
— Так ты не... но кто? Кто еще его покалечить мог? Ты же его хозяйка!
— Есть у меня пара идей, — задумчиво, словно в полусне, пробормотала магесса.
Она быстро направилась в угол комнаты, вынула оттуда нечто обернутое в тряпку. Под покровом обнаружился неприятного вида черный посох. Его искривленная поверхность, казалось, излучает угрозу.
— Идем, Ярость, ты мне нужен.
— Эй! Что с Каем?!
Мариша встала позади магессы, скрестив руки на груди. Гнев постепенно утихал. Магесса, видимо, сама была поражена свалившимися с неба известиями. Свалившимися? Какая жестокая игра слов...
— Может, хоть поможешь ему для начала? Я, конечно, дала ему твое лечебное зелье, но...
Гномка замялась, расстроенно опустив брови. В глазах мелькнуло сожаление и некоторая горечь.
— Он со мной по-доброму. Единственный, кто тут со мной по-доброму. Меня мои же люди заложили, а он... Мне не хочется, чтобы он умер.
Тэя на миг замерла в замешательстве, разрываясь между желанием помочь Каю и клокотавшей внутри ненавистью.
— Ты вообще куда собралась-то? — уже спокойно произнесла Мариша. Эта девушка, видимо, не калечила Кая — и пока гномке этого хватало. — Ты знаешь, кто это сделал? Это тот магистр, который... меня купил? — последние слова гномка произнесла с горечью. Нужно смотреть правде в глаза — ее продали. Теперь, когда она отдохнула и привела мысли в порядок... она это поняла.
— Нет. Магистру Селестию это ни к чему, если только... Нет. — Тэя тряхнула головой, отвергая эту идею. Магистр не станет одержимым из-за простого прорыва Завесы. Но это помогло принять решение. — Веди меня к Каю.
Мариша замялась. Подняв глаза на выжидающе смотрящую на нее магессу, она тряхнула головой. Этому человеку нужна помощь... А маг сможет вылечить его. Зелье только стабилизировало — для исцеления нужно что-то посильнее.
Развернувшись, гномка пошла, наступая на оставшиеся от двери щепки. Теперь придется отвечать еще и за снесенную дверь... Чудесно.
Они миновали коридор, выходя к основному переходу. Впереди замаячил главный холл.
— Я нашла его на крыльце, — сама не зная почему, произнесла Мариша. — Окно с боковой стороны было разбито, и... Да, это было совершенно в другой стороне...
— Не важно, — пробормотала она, спускаясь по лестнице. — Я оттянула его в сторону, и...
Гномка застыла, как вкопанная.
У дверей, ведущих на крыльцо, стоял Маркус — они видели лишь его спину. В руке он сжимал набалдашник трости и слегка постукивал ею в задумчивости о мраморный пол. Двери были распахнуты, и можно было отчетливо увидеть, что у самого порога лежала съежившаяся в комок фигура Кая. Магистр не двигался, лишь смотрел на него сверху вниз и явно о чем-то думал. Заслышав шаги вошедших в холл магессы и гномки, он слегка повернул голову и бросил на них взгляд, холодный, как лед.
— А вот и вы. Я как раз хотел бы узнать, какой идиот тут так шумит. Вы хоть представляете, который час? Впрочем, ладно, не отвечайте. Тэя, если ты внезапно захочешь повеселиться со своим рабом, в следующий раз дай мне об этом знать. — Он приподнял трость и указал на лежащего в полубессознательном состоянии Кая. — Я так полагаю, это твоя работа?
— Разумеется, нет.
Голос волшебницы оставался спокойным, хотя при виде скорчившегося на ступеньках тела, вопль Ярости почти заглушил её собственные мысли. Вся сила воли понадобилась ей для того, чтобы не подбежать, а спокойно подойти к телу. Не обращая более внимания на магистра, Тэя опустилась на колени и склонилась над Каем.
Первое, что бросалось в глаза — страшная рана на правой стороне лица. Словно с неё кусками содрали кожу. В нос ударил резкий и тошнотворный химический запах. Кислота. Всё было залито кровью так, что она даже не могла сказать в каком состоянии глаз.
— Кай... — прошептала она, но тут же одернула себя. Если он проснется сейчас, то будет только страдать.
Создатель, я не хочу этого видеть! Почувствовав, как перехватывает дыхание, Тэя прикусила себе щеку до тех пор, пока не ощутила во рту солоноватый привкус крови. Ты не плакала, когда они превратили твою сестру в куклу, ты не плакала, когда умер Тоби, и, демон побери, ты не смеешь плакать сейчас!
Ладонь и пальцы правой руки были так же повреждены кислотой, хотя и не так сильно. Видимо, парень схватился ими за лицо. На теле было ещё множество мелких ран и порезов и несколько крупных, из них торчали осколки стекла. Под ним уже успела натечь небольшая лужа крови.
— Нужно перенести его отсюда. У меня в комнате есть реагенты, чтобы нейтрализовать эту гадость. Вынуть стекло, потом лечить.
Гномка, с подозрением косясь на магистра, подошла к склонившейся над парнем магессе, и присела на одно колено.
— Я могу его перенести, — сухо буркнула она. — Помоги затащить его на спину.
Магесса окинула сомневающимся взглядом достаточно миниатюрную фигуру гномки. Нет, по слухам, гномы очень крепкая раса, а эта конкретная гномка ещё и под драконьим допингом. Но всё же...
— Если ты потащишь его на спине, он этого не переживет.
Мужчина с долей удивления наблюдал, как Тэя склонилась над рабом. Что-то было в ее выражении лица, во взгляде, что-то такое, чего он раньше не замечал или просто не обращал внимания. Неосознанно он почувствовал укол ревности. Не то, чтобы он имел на Тэю какие-то определенные планы, но ему казалось немыслимым, чтобы магесса испытывала большую привязанность к рабу, чем к магистру. Однако... возможно, у него еще есть другой способ завоевать интерес девушки. Судьба Кая не сильно волновала Маркуса, но он прекрасно понимал, что если будет недобр к нему, то Тэя этого не оценит.
Приблизившись к магессе, он успокаивающе положил руку на ее плечо.
— Мы накажем того, кто это сделал, — произнес он.
— Мы все знаем, кто это сделал, — не глядя на него, отозвалась девушка.
Рука тут же убралась с плеча магессы.
— Анна? — магистр задумчиво потер подбородок. — Она не из тех, кто станет заниматься подобными вещами. Это не похоже на нее. Поверь, я знаю ее уже десять лет, и она всегда была той еще ядовитой змеей, но садисткой? Нет. Никогда.
Тэя только усмехнулась коротко и зло.
— У вас в доме кто-то ещё увлекается изобретением ядовитых кислот? Впрочем, это потом. Если не поторопиться, Кай... он умрет.
Мариша, шарахнувшись от незаметно приблизившегося магистра, отступила подальше. Он ее не замечал — и ее это устраивало. Теперь, когда пришли маги, они вылечат Кая. Она может уйти.
Раздававшийся в голове шепот перерос в вопль ярости. Она сбежит, как последний трус? Она, в чьих жилах течет кровь драконов?
Да ни за что.
Прикусив губу, гномка задумчиво поглядела в сторону лестницы. Если бы она знала, куда идти... Понуро опустив голову, Мариша медленно подалась назад, прячась в тенях. Оставалось надеяться, что маги наконец перестанут молоть языками и приступят к делу — сгущавшаяся в глазах кровавая пелена не способствовала спокойному ожиданию.
— Я могу помочь ему, — неожиданно заявил магистр, вдруг посмотрев прямо на гномку, которая явно пыталась стать как можно менее заметной. — Есть одно заклинание... магия крови. Но для этого мне нужен кто-то, у кого я возьму жизненную силу и отдам ее этому мальчику. — Маркус слегка пожал плечами. — Других вариантов у меня нет.
Брови магессы поползли вверх. Она слышала о такой магии, но сама этого делать не умела.
— Вот как? — взгляд Тэи так же задумчиво переместился на гномку. — Ну, а ты что скажешь?
Мариша, мрачно переводя взгляд с магистра на его ученицу и обратно, устало вздохнула, опуская голову и потирая переносицу.
— Так, стало быть, приступаю к своим обязанностям в этом доме, а? Я, по правде говоря, надеялась, что проживу самою малость подольше.
Гномка подняла взгляд. В глазах сверкала мрачная решимость.
— Умирать через обескровливание хоть очень больно, а? — язвительно поинтересовалась девушка, делая несколько шагов вперед. — Просто когда мне больно, я... себя не контролирую. Могу и выкинуть чего. Совершенно не владея собой, разумеется.
— Не стоит так драматизировать, — фыркнул Маркус, возводя очи горе. — Я возьму не так уж много. Поваляешься, может, день-другой без сил, а потом будешь как новенькая. Убивать тебя мне нет никакого резону, иначе зря я, что ли, тебя покупал? — он прищурился и улыбнулся. — Отрабатывай свои деньги. Можешь утешиться тем фактом, что твоя жизненная сила поможет спасти этого раба от смерти.
— Утешусь я, когда наконец отработаю этот гребаный год и пойду мылить шею своим «друзьям», — пробурчала гномка, совершенно бесцеремонно приближаясь к магистру. — В любом случае, выбора, как я погляжу, у меня нет.
Быстрым движением вытаскивая свой кинжал, она, поколебавшись, протянула его магистру, держа за лезвие. Таким образом, было очень удобно схватить его за ручку и ударить гномку в живот. Впрочем, можно было и просто взять его. Мариша понятия не имела, как маг собирается забрать ее кровь. Только надеялась, что без боли.
— И да — по поводу боли и контроля я не врала. Серьезно.
— Я тебя вылечу, — пообещала Тэя, поднимаясь с колен, — будешь как новенькая уже сегодня. Простое исцеление сработает на тебе. Только при ранах Кая оно не поможет...
Гномка, быстро зыркнув на магессу, кровожадно усмехнулась.
— Надо же. Маг будет тратить силы на меня? Неожиданно. Впрочем, если все выйдет хорошо... тебе не придется этого делать, — последнюю фразу она произнесла, глядя прямо в глаза магистру. И, моргнув, прищурилась.
— Делай то, что хотел.
— В этом нет необходимости, — усмехнулся магистр, доставая припрятанный за пазухой сверток, который Тэя приметила еще в городе. — Я давно хотел испытать этот кинжал. Тэя, будь добра, вынь осколки из его ран, — он осторожно, стараясь не задеть лезвие, развернул оружие и на мгновение поднес его к лицу, любуясь изящной, богато украшенной бронзовой рукоятью в виде головы дракона. Поговаривали, что таких кинжалов осталось слишком мало, многие из них были навсегда утеряны, но в одном слухи полностью совпадали: ими когда-то пользовались те самые Древние Магистры, и у каждого рода было несколько подобных клинков для ритуальных жертвоприношений. Заполучить кинжал считалось огромной удачей, и Маркус даже не хотел думать, сколько ему еще понадобиться выплачивать этот долг. Но оно того стоило. Идеально гладкое, заточенное до бритвенной остроты лезвие было слегка зазубренным и отражало лицо магистра, словно зеркало. От кинжала исходила волна силы, едва слышный шепоток лириума, он как будто мягко уговаривал владельца напоить его кровью.
Гномка, абсолютно спокойно взирая на с восторгом рассматривающего кинжал магистра, спрятала свой кинжал столько же быстро, как вытащила его. Ножны располагались сзади на пояснице, таким образом, чтобы не мешать движению. Как-никак, Мариша не могла похвастаться очень крепким телосложением, предпочитая избегать ударов. Разве что в битвах, где в противном случае победить невозможно она позволяла себя ранить... нет, это другая история.
— Мне-то что делать, жуткий магистр?
Тэя удивленно моргнула. Безусловно, извлеченный на свет артефакт был прекрасен сам по себе. Резьба была столь совершенна, что дракон на рукояти казался почти живым. Но гораздо больше поразило то, что при его появлении тихий, но навязчивый голос Ярости, исходящий из черного посоха вдруг замолк.
Но у девушки не было времени раздумывать над этой аномалией. Она быстро извлекла осколки, иногда помогая себе магией.
— Замечательно, — промурлыкал магистр и подошел к Каю, внимательно осмотрев повреждения. Кивнув самому себе, он поманил гномку поближе. — Встань вот здесь. Поближе, поближе, не бойся. — Удовлетворенно кивнув, он крепко сжал ее ладонь и вытянул руку Мариши над телом Кая. Холодно улыбнулся, подбросил кинжал в руке и как бы между прочим добавил: — И запомни, правильное обращение ко мне — «господин Селестий».
Быстрым движением он полоснул зазубренным лезвием по венам гномки.
Зрачки безразлично смотрящей на кинжал гномки резко расширились. Глаза, широко распахнувшись, в следующую же секунду быстро закрылись. Пальцы на руке, сильно выгнувшись, напоминали выпущенные когти. Хлынувший из перерезанных вен поток крови совершенно внезапно не полился вниз — вместо этого кровь, словно по невидимым трубкам, потекла к ранам мужчины, наполняя ужасные порезы. Рука начала неметь, по всему телу пробежал заряд ослепительной боли. Когда магистр выпустил ее руку, девушка, закатив глаза, бесшумно повалилась на пол, рядом со свернувшимся в калачик Каем. Глаза защипало, в горле проявился столь знакомый солоноватый привкус. Прикрыв глаза, гномка отключилась.
Магистр безразлично скользнул взглядом по рухнувшей на землю гномке и склонился над Каем. Протянув руку, он несколько раз провел ею по лицу парня, прошептав заклинание, смешивая кровь гномки и кровь самого раба. Та вспыхивала тусклым, пульсирующим багровым сиянием словно в такт словам мага, проникая внутрь лежащего без сознания человека. Тот задрожал сквозь забытье, его тело конвульсивно содрогнулось, и из-за приоткрытых губ донесся глухой стон. Раны затягивались буквально на глазах, и вскоре его дыхание стало глубоким, спокойным и мерным. Он погрузился в сон, только веки слегка трепетали, то и дело обнажая покрасневшие белки глаз.
Выпрямившись, Маркус любовно провел пальцем по рукоятке кинжала и удовлетворенно вздохнул. Зачарованное оружие было идеальным — маг даже не почувствовал себя обессиленным после прочтения заклинания. Древние Магистры не зря создавали кинжал для своих нужд. Где-то на краю сознания проскользнуло желание испытать ритуальный клинок и в более серьезных ситуациях, но это... будет после. Сейчас у него были другие дела, ждущие внимания сиятельного магистра.
— Теперь его жизнь вне опасности, — тихо проговорил Маркус, отступая и пряча окровавленный клинок. — Хотя не могу поручиться, что у него не останется шрамов. Для более глубокого исцеления мне пришлось бы взять у гномки куда больше крови.
Тэя зачарованно наблюдала за действиями магистра, стараясь уловить и запомнить как можно больше. Позже она непременно попросит его научить её этому заклинанию. В конце концов, она здесь для того, чтобы учиться. А созидание никогда не было её сильной стороной.
— Спасибо, — тихо и очень серьёзно сказала Тэя, впервые взглянув прямо в глаза магистра. На мгновение ей показалось, что она видит человека, скрытого за всем этим богатством, титулом, традициями и властью. Но только на мгновение. Девушка не знала, почему он сделал для Кая то, что сделал, и была далека от мысли, что причиной тому доброта или сострадание. Но он помог, каковы бы ни были причины, и Тэя была ему искренне за это благодарна.
Однако оставалось ещё незаконченное дело.
— Нужно занести их в дом. Два тела в луже крови прямо на пороге... просто картинка из страшной сказки.
— Ты права, — ответил магистр и, ненадолго вернувшись в холл, приказал первым попавшимся рабам внести два бессознательных тела в дом. Двое рослых мужчин с ошейниками на шеях подхватили гномку и Кая, словно перышки, и втащили в поместье. Сам Маркус и Тэя следовали за ними, причем Селестий не проронил ни слова. Он размышлял о том, что теперь делать с Анной. Если ферелденка права и это дело рук магистрессы, то стоило хотя бы попытаться выяснить причину ее странного поведения.
— Думаю, нужно нанести небольшой визит мадам Селестии, — проронил Маркус, хмуря брови и глядя куда-то наверх, туда, где лестница, изгибаясь, вела в покои супруги. — Если все так, как ты сказала, у меня есть к ней несколько вопросов. Например, почему она стала без разрешения калечить моих рабов.
Тэя покрепче перехватила посох. Сейчас она вспомнила свой ночной кошмар и ту странную атмосферу тревоги, вырвавшую её сознание из Тени. Конечно, ей трудно будет облечь свои ощущения в слова, но девушка решила хотя бы попробовать.
— Что-то плохое случилось ночью. И виспы. Сегодня я их совсем не видела, ни одного. Я точно не знаю, но подозреваю, что-то большое прошло с той стороны. Что-то их напугало.
— Хм... вот как? Это интересно, — пробормотал магистр, покосившись на посох Тэи. Что-то в нем было не так, но он пока не мог с точностью сказать, что. Лишь чувствовал веяние темной магии, исходящее от оружия. А еще он почувствовал, как внутри сжимается ледяная змея страха. Полуистертые воспоминания о нападении демона, произошедшем пять лет назад, как будто обрели новую жизнь и вновь впились в сознание своими когтями. Он помнил страшную боль, которую испытывал, помнил, как демон терзал его разум, пытаясь проникнуть в тело. Помнил этот инфернальный смех, отражающийся осколками эха в темной, круглой комнате с расставленными по краям свечами. Тогда он казался себе таким беспомощным, маленьким. Слабым. Великий Селестий, не оправдавший свое знаменитое имя. Он ненавидел себя еще очень долго, и эта ненависть пожирала его не хуже плохо заживающего перелома. И сейчас его подсознание взвилось в протесте, оно не хотело повторения истории. Но... в конце концов, сколько можно бегать от своего страха, тщательно скрывая его от других? Пора было раз и навсегда отпустить свое прошлое и уничтожить демона.
— Идем наверх, — коротко бросил он, надеясь, что мощь зачарованного кинжала, напившегося крови, не подведет его и сейчас. — Сначала нужно удостовериться, что мы не ошибаемся. Я, может быть, и не самый любящий супруг на свете, но я не хочу убивать свою жену. Как ни странно.
И тут на весь холл раздался оглушительный вой раненого зверя. Раб, стоявший перед богато украшенной скамьей, на которую он положил бессознательную гномку, недоуменно обернулся. И тут же в ужасе отшатнулся, испуганно пятясь назад.
— Ох, дрянь... В прошлый раз было менее больно, да?.. Чего уставился?
Та самая гномка сейчас стояла прямо на скамье, озираясь по сторонам. Белок стал практически красным, зрачок превратился в крохотную точку, из самих глаз потоками лилась кровь. Выступившие на лице, челюсти и у глаз вены просто невероятно выделялись на фоне мертвенной бледности лица.
Гномка улыбнулась, не размыкая губ. Спрыгнув со скамейки и быстро приблизившись к рабу, она, наклонившись, заглянула прямо в его глаза. Улыбка увяла, и в раскрывшемся рте несчастный увидел два ряда острых, как бритва, зубов. От гномки исходил просто удушающий запах крови.
— Ч... чудовище... — пролепетал он.
Гномка молча смотрела на него. Спустя пару секунд челюсти с силой сомкнулись прямо у него перед носом.
— Нет. Не ты.
Невысокая гномка резко выпрямилась, озираясь по сторонам. Когда ее взгляд упал на стоявших на лестнице людей, на лице проявилась безумная улыбка.
— Точно. Вы.
Ловко перепрыгнув через трясущегося от страха раба, Мариша подлетела к лестнице, вставая на нижние ступеньки.
— Я нашла человека. Я пойду с вами.
Девушка, скрестив на груди руки, склонила голову набок. Из левого глаза вытекла еще одна струйка крови. Улыбка расцвела еще шире.
— Я не менее вас хочу уб... узнать, что происходит. А если что... пойдет не так... вам определенно пригодится помощь.
Гномка выглядела жутко. Её можно было легко принять за одержимое умертвие. Хотя, прямо скажем, многие покойники смотрятся куда лучше.
Казалось, она не слишком хорошо соображала, словно под действием какого-то наркотика, но зато всепрошибающего энтузиазма в ней было хоть отбавляй.
— Определённо пригодится, — кивнула Тэя. Что бы там ни думал себе магистр, она точно знала, что разговорами сегодня не ограничится. Уже давно, очень давно ненависть в ней не пылала так ярко. Ненависть, которой её научил Круг. И он же научил контролировать её. Сейчас эта ненависть питала заключенного в посохе духа, и стоит ей утратить контроль, она сама превратится в его марионетку. Но пока воля Тэи сильнее, Ярость останется страшным оружием в её руках.
— Только, будь добра, хватит заляпывать своей кровью ковры, — устало вздохнул магистр, внезапно осознав, что его спокойной и размеренной жизни исследователя пришел однозначный конец. После прибытия в поместье Тэи все покатилось кувырком. Он не то чтобы жалел об этом, но у него уже начинались те самые приступы головной боли, на которые постоянно жаловалась Анна... и он начинал понимать свою жену.
Медленно поднимаясь по лестнице и сворачивая в коридор, ведущий в покои супруги, Маркус все меньше был уверен в том, что хочет этого разговора. Если Селестия вдруг сошла с ума, ее было даже немного жаль. Он помнил ту девчонку, на которой женился после долгих и не слишком мягких уговоров отца, и на которую благополучно перестал обращать внимания после того как понял, что не испытывает к ней ни малейшего влечения. А вскоре она потеряла и его уважение. Но за последние десять лет Маркус впервые пожалел ее. Должно быть, и ей было нелегко жить в этом доме и понимать, что никому не нужна.
Что ж... настало время расставить все точки над "и".
Гномка, кровожадно улыбаясь, последовала за поднимавшимися магами. Кровавый шепот злорадно сообщал, что без кровавой бани там определенно не обойдется. Чувство, пробуждавшееся в теле Мариши, электрическим зарядом проскользнуло по конечностям. Весь мир, кроме живых, вышагивающих перед ней людей, словно стал мутнее. Это был не страх. Предвкушение. И голод.
Гномка не сумела сдержать злорадного хихиканья. Она сумела в момент бешенства удержать над кровью контроль — и сейчас держалась вполне сносно. Огненная змея, некогда свернувшаяся в желудке, с шипением поползла по внутренностям и костям. Ей хотелось рвать, крошить, уничтожать. Ей хотелось убивать. Впрочем, люди, идущие перед ней, не вызывали такого желания. Его вызывал только один конкретный человек. Мариша не знала кто — она только знала, что он поступил очень нехорошо. Сглотнув слюну, она, храня зловещее молчание, продолжала следовать за людьми. Скоро все начнется.
Маркус остановился перед дверью комнаты своей супруги и, помедлив, осторожно постучал. Не получив ответа, он толкнул дверь и прищурился — в комнате царила сплошная темнота, хоть глаз выколи. Прямо в лицо магистра и его ученицы ударил запах гниющей плоти и чего-то острого, чуть сладковатого и вызывающего тошноту.
— Анна? — позвал мужчина, озираясь в темноте и зажигая на ладони небольшой огонек.
— Маркус? — вдруг отозвался жалобный женский голос, и тусклое пламя огненного шарика выхватило из темноты сгорбленную женскую фигуру. — Мне... мне так плохо, Маркус. Я боюсь, что я умираю.
На этот раз в ее тоне не было обычных ноток притворства. Она, казалось, по-настоящему страдает.
— Почему здесь так темно? И что, демон тебя побери, тут так воняет? — спокойно, но чувствуя нарастающий в груди гнев, спросил магистр.
Женщина не ответила, лишь, дрожа, отступила назад в тень.
«Рррр...хррр...другойрррр» — хриплое шипение посоха подтвердило то, что Тэя и сама чувствовала. Это здесь произошел разрыв. Тьма перед ними двигалась, сгущаясь, словно живая, пространство искажалось.
— Демон, — прошептала магесса, но звук её голоса породил эхо, словно перед ними была не комната, а огромная пещера, чьи стены затерялись во тьме.
— Ты...
Женская фигура, прячущаяся в темноте, вдруг распрямилась, резко, словно натянутая струна. Протянув руки к Тэе, Анна сделала шаг вперед и, выступив на свет, тихо зашипела.
— Это все твоя вина, — прошептала она, и стало видно, насколько она изменилась — длинные черные волосы змеями струились на плечи, слегка покачиваясь, словно от ветра; глаза превратились в бездонные черные провалы, болезненно поблескивая; а сквозь молочно-белую кожу явственно просматривались вены. Яркий макияж и обтягивающее черное платье делали ее похожей на фарфоровую куклу, созданную неким извращенным мастером. Приоткрыв алые губы, женщина облизнулась и улыбнулась пугающе, нечеловечески. — Хочешь найти виноватых в том, что случилось с Каем? Посмотри в зеркало.
— Я знаю свою вину, — спокойно произнесла волшебница. — Ничего такого, на чем ты сможешь сыграть, тварь.
Гномка, восхищенно вздохнув, с восторгом осматривала смотрящую на Тэю женщину. Волны энергии, исходящие от этого человека, били в лицо подобно штормовому ветру. И лишь сильнее хотелось, назло всему, выстоять и победить. Запах силы, опьяняя, наполнял тело силой. В один миг Мариша забыла, для чего сюда пришла — месть, справедливость, избавление от опасности. Все, чего ей сейчас хотелось — разорвать этого человека. Смотреть, как ломаются кости, как рвутся сухожилия, как кровь фонтаном заливает все эти дорогие побрякушки, которые это женщина, подобно сороке, утащила в свое гнездо.
— Вот это существо будет приятно убивать, — тихо прошептала гномка. Быстро вздохнув, она прикрыла глаза и сосредоточилась. По венам медленно потек жидкий огонь. Сейчас, она будет чувствовать боль острее, чем когда-либо. И это сыграет ей только на руку.
Глаза Анны опасно прищурились, переводя взгляд на гномку, и с ее губ слетела улыбка. Вместо нее лицо когда-то красивой женщины перечеркнул уродливый оскал.
— Забавно слышать такие речи от тебя, чудовище, — прохрипела магистресса. — Никому не нужная, брошенная, отвергнутая, изгнанная, ты настолько жалка, что продолжаешь обманывать сама себя. Хочешь моей крови? Что ж, это можно устроить. Вы сами пришли ко мне, и я не могу не оказать должного приема таким знатным гостям... верно?
Она резко взмахнула рукой, и волна силы, прокатившись по комнате, сотрясла старые каменные стены так, что с них посыпались отколовшиеся куски гранита. Троицу отбросило назад, к стене, впечатав в нее так, что можно было услышать хруст собственных костей. Маркус вовремя успел сгруппироваться, но времени на прочтения заклинания не было — поэтому он сжал зубы, почувствовав, как острой болью пронзило больную ногу.
Тэя зашипела от боли, перед глазами потемнело, но уже через секунду её окружила полупрозрачная сфера волшебного щита. А в следующее мгновение руку пронзило знакомой болью, словно десяток терновых щипов одновременно впились в ладонь магессы.
Ярость получил свою плату. Кровь заструилась по черному посоху, медленно впитываясь в иссохшую древесину. Поднимаясь на ноги, Тэя почувствовала, что улыбается.
Мариша почти физически ощущала, как ребра под напором магической силы начинают трескаться. Боль заструилась по раскрытым самой гномкой каналам. Сейчас, она видела лишь одно — женщину, замахивающуюся для еще второго удара.
Гномка ее опередила. Сгруппировавшись, она направила по направлению к одержимой память — память умиравших людей, память истерзанных душ, память всех тех, кого когда-то убил дракон. Тот самый, чья кровь теперь течет в ее жилах.
Когда Мариша раньше активировала эту способность, воспоминания обычно начинали терзать всех, кто находился рядом. Единственной возможностью огородить людей от ее воздействия, было забыть о них. Забыть о том, что они существовали, и сконцентрироваться на противниках. Сейчас, гномка поступила именно так.
Одержимая, почувствовав удар духовной энергии, слегка пошатнулась. Новая атака завершилась, не успев начаться, и дала некоторую отсрочку.
— Я чудовище?.. — расхохотавшись, спросила гномка, пригибаясь к полу, и изо всех сил пытаясь сдерживать ярость — Ну, в таком случае, мне очень жаль. Чудовищ могут убить только люди... Ты не убьешь никого.
Вытащив из-за пояса кинжал, гномка, стиснув зубы, быстро посмотрела на магов. Ученица магистра, окружив себя магическим щитом, с мрачной решимостью приготовилась к атаке. Магистр еще приходил в себя. Сможет позаботиться о себе, наверно.
Догоравшая в глазах гномки искорка разума, истлев, исчезла окончательно. С радостным хохотом бывший посредник Хартии бросилась на готовящего новую атаку монстра, которым стала некогда хорошая девушка.
Маркус медленно, неуклюже поднялся с пола, сильно припадая на одну ногу, и вытащил припрятанный кинжал, обагренный кровью гномки, которая уже высохла на остром лезвии. Ледяное спокойствие сковало разум мага, изгнав из него любое проявление страха или неуверенности. Он методично полоснул кинжалом по левой ладони и сжал ее в кулак, подняв над головой и прочитав короткое, отрывистое заклинание. Воздух в комнате еще больше загустел, в нем послышались нотки гари и пепла. За долю секунды до того, как гномка набросилась на Анну, та вдруг пошатнулась и прижала дрожащие руки к вискам. От ее взгляда Маркусу захотелось заорать. Где-то там, внутри этого тела, все еще была крошечная, не сдавшаяся часть человека, который достиг границы отчаяния и не смог сопротивляться.
— Я освобожу тебя, — пробормотал мужчина почти неслышно, расширяя границы ауры и накладывая на комнату печать порчи. Кровь вкупе с кинжалом усилили заклинание во много раз, и даже демон не мог ему сопротивляться. Реакция Анны замедлилась, она будто бы плыла в густом киселе, и не смогла закрыться от удара гномки, когда тот ее настиг.
С навершия черного посоха в сторону одержимой сорвалась сияющая ярким белым светом звезда. Обычная волшебная стрела, одно из базовых заклятий магии духа. Но сейчас она была наполнена силой крови и яростью заключенного в посохе демона.
В окружающей тьме сияние заклятия казалось почти нестерпимым.
Перед тем, как кинжал Мариши с силой вонзился в левое предплечье женщины, гномке удалось приметить, что ее противник заметно замедлился, неуклюже поднимая руки к вискам. Женщина пыталась защититься? Ноздри защекотал слабый запах страха, доносившийся откуда-то издали. Впрочем, девушка не сумела этого осознать. Та, вскрикнув, отшатнулась. В глазах одержимой вспыхнула ярость. Женщина схватила правой рукой плечо гномки, с безумной улыбкой сжимавшую кинжал, и, зажмурившись, послала через ладонь заряд электричества.
Кое-что пошло не так. Кинжал был металлическим, и был в данный момент вонзен в предплечье одержимой. Гномка же сжимала этот самый кинжал, и заряд, пройдя по забившемуся в конвульсиях телу девушки, перешел обратно к Анне.
Женщина, оглушительно заорав, согнулась пополам. Изо рта потекла кипящая кровь. Мариша, зашатавшись и выпустив ручку кинжала, попятилась назад, пригибаясь к полу. Анна, бросив на гномку полный ненависти взгляд, пригнулась к полу.
В следующий момент магистресса резко выпрямилась. Время словно замедлило свой ход, и посредник Хартии, сквозь обжигающую боль по всему телу, почувствовала что сейчас будет еще хуже. Совершенно внезапно взявшийся из ниоткуда сгусток света, врезавшийся в грудь женщины, ошеломил и саму гномку. Магистресса, зашипев, отшатнулась. Гномка, не успев прикрыть глаза, с шипением извернулась, оказавшись за спиной Анны.
Заряд ударил прямо в грудь женщины, и комната наполнилась едким запахом паленой плоти. Но Анна не упала, только отшатнулась, схватившись рукой за спинку кровати, и запрокинула голову назад, издавая низкий, хриплый стон. Маркус в это время, воспользовавшись тем, что гномка отвлекла одержимую, читал заклинание, испробовать которое на собственной жене ему до сего момента и в голову бы не пришло. Равно как и ком-нибудь хоть отдаленно знакомом. Слишком уж жестоким было его воздействие на человеческое тело.
Анну окутала бледно-желтоватое сияние, едва заметное, но постепенно формирующееся в длинные, тонкие нити, протянувшиеся в пол и сдавливающие ее тело, словно сотканная из магии клетка. Медленно, мучительно медленно прутья энергетической тюрьмы сжимались, пока не послышался отвратительный хруст раздробленных костей. Но самым страшным было то, что Анна не могла двинуться. Она так и застыла, вцепившись побелевшими пальцами в спинку кровати и запрокинув голову, ее глаза едва не вылезали из орбит, а из уголка рта закапала кровь, поначалу тонкой струйкой, которая затем превратилась в поток. А прутья продолжали сжиматься, выворачивая руки из суставов, ломая ребра, превращая женщину в подобие сломанной марионетки.
Маркус не позволял себе отвести глаза. Он просто не имел на это права. Раз уж он осмелился подвергнуть свою супругу такой пытке, то должен увидеть все и принять на себя ответственность за подобный поступок. Единственное, что позволяло ему хоть немного облегчить чувство вины, было осознание того, что это страдание для Анны скоро закончится и она обретет покой, которого так жаждала.
Внезапная вспышка озарила комнату, и дробящая темница разлетелась осколками, вонзившись в стены и растворившись в них. Тело Анны рухнуло на пол тряпичной куклой, и наступило мгновение тишины. Магистр смотрел на нее, не понимая, что происходит — действие заклинания должно было еще продолжаться, но какая-то неведомая, могущественная сила разбила его с легкостью, с какой разбивают хрустальный графин.
Тэя взмахнула посохом, и в сторону одержимой взметнулась струя крови, она рассеялась в воздухе, поначалу не причиняя видимого вреда.
Тело одержимой внезапно вздулось, плоть пошла рябью, словно поверхность воды. Лицо, всё ещё хранившее черты красивой женщины исказила гримаса ужаса.
— Вы ничего не знаете о магии, глупцы, — послышался эхом отдающийся инфернальный голос, в котором уже ничего не осталось от Анны Селестии. Она поднялась, хотя казалось, что двигаться в ее состоянии уже невозможно. Но она двигалась. Ее фигура поплыла, словно податливая глина, обретая новую форму, вытягиваясь ввысь, пока ее голова не уперлась в потолок. Длинные, тонкие руки, увенчанные чудовищными когтями, протянулись к Маркусу. В горле у него пересохло, когда он увидел вытянутую черную морду существа с двумя челюстями, щелкающими в предвкушении добычи.
Демон. Теперь в нем уже ничего не осталось от человека. И он жаждал крови.
Вместилище демона получило слишком большие повреждения. Он решил наконец сбросить человеческую оболочку, чтобы беспрепятственно разрывать и кромсать стоящих перед ним жалких смертных существ.
Но он не успел совсем чуть-чуть. Одержимая застыла, нелепо вытянувшись, на изорванных губах вскипела кровавая пена, искаженное тело сотрясали судороги, кровь фонтанами изливалась из полученных ран.
Тэя обессиленно оперлась на свой посох. Силы, потраченные на страшное запретное колдовство, невозможно было просто восстановить.
Упав на колени и опершись когтистой рукой о пол, существо, дрожа и извиваясь, подняло окровавленную морду к потолку и издало ужасный, пробирающий до костей высокий вой. От этого ультразвука заложило в ушах, и Маркус, видя, что Тэя совсем обессилела, отступил, готовя новое заклинание. Из теней к нему протянулись тонкие черные нити, похожие на шевелящиеся щупальца, а существо, бывшее когда-то его женой, встряхнуло головой, приоткрыло обе свои пасти, усеянные острыми как иглы зубами, и, развернувшись, вцепилось ими в гномку.
«Сейчас. Его спина открыта. Сейчас!» — пронеслось в голове магистра, и с его пальцев сорвалась темно-багровая вспышка. Нити, прикоснувшись холодом к коже, забирались под одежду, вытягивая силы, сковывая тело и заставляя разум замедляться, погружаясь в отчаяние и ненависть. Казалось, сама комната стала вместилищем зла, и краем глаза Селестий видел, как темнота опутала и ферелденку. Если они допустят промах, если не сумеют вовремя остановить демонического заклятия, то всем им будет конец.
В это время Марише было отнюдь не до охватившего комнату зла. Ее и в обычном состоянии подобное заинтересовало бы слабо — сейчас же, в состоянии кровавого бешенства, ее куда больше занимали челюсти одержимой, вгрызающиеся в руку в области предплечья и чуть ниже локтя. Когда у этого существа выросла вторая пасть? И почему оно внезапно стало таким отвратительным? Не важно. Куда более волнующим было то, что покрытая черными пластинами голова существа, в данный момент зубами раздиравшая руку посредника, располагалась на длинной, тонкой, и незащищенной шее. Под белой, натянутой до предела кожей, виднелись разбухшие вены и синие сети сосудов. Под подбородком твари темной кровью пульсировала артерия.
Когда существо принялось дробить кость, стараясь вместе с тем разорвать прижатую к стене Маришу своими когтями, последняя оглушительно захохотала. Существо, замявшись, на секунду застыло. Где-то сзади замаячил ярко-алый свет. Девушка, не прекращая хохотать, с силой ударила целой рукой по подбородку монстра. И, когда тот, отшатнувшись, ослабил хватку и задрал голову, зубы гномки сомкнулись на бледной шее бывшей магистрессы. Одержимая с воплем отшатнулась, отчаянно полосуя когтями руки и спину разрывающей ее горло потрошительницы. Рот гномки наполнился кипящей кровью, обжигающей язык и горло, в глаза ударил темно-алый поток. В бешенстве она лишь усилила хватку и яростно замотала головой, разрывая кожу и мускулы. Зубы одержимой щелкнули в нескольких миллиметрах от уха гномки.
В следующий момент Мариша добралась до позвоночника демона. С чувством триумфа, она разжала челюсти для завершающего движения... И тут она почувствовала. Сквозь почти незаметную за яростью боль, что-то сильно кольнуло в груди. Залитые демонической кровью глаза гномки в ужасе распахнулись, превратившись в два черных провала. Со следующим уколом она, сдавленно всхлипнув, обмякла в когтях одержимой.
Демон, поглотивший душу отчаявшейся магистрессы и захвативший ее тело, понимал, что повреждения слишком сильны. Скоро это тело перестанет функционировать. Но перед этим... он должен убить хотя бы одного.
Тэя стояла, опираясь на посох, словно на обычную палку. Она потратила слишком много сил на предыдущие заклинания и знала это. К тому же «кипение крови» в её исполнении вышло неуклюжим, хотя и парализовало тварь на несколько драгоценных мгновений. Сказывался недостаток опыта.
Магесса видела, как гномка, сейчас сама больше похожая на обезумевшего демона, бросилась в атаку. Существо, бывшее когда-то Анной Селестией, вцепилось в неё двумя окровавленными пастями (откуда взялась вторая?!). Та, правда, тоже не осталась в долгу, вцепившись неестественно острыми зубами в тонкую шею демона. Но это было не надолго. Если в рукопашной у Мариши и был шанс, демон добьет их магией.
Вокруг творилось сущее безумие. Тьма вокруг них сгущалась, выбрасывала тонкие колышущиеся нити, которые медленно, но неотвратимо оплетали тела и проникали в разум, парализуя его сомнениями и отчаянием. Могут ли она вообще хоть что-то сделать? Уже потрачено так много сил, бешенная гномка отлетает в соторону, словно тряпичная кукла, а демон всё ещё жив.
Но в этом бою Тэя потратила куда больше крови, чем маны. Возможно, настало время чистой магии показать себя? Тэя прикрыла глаза, обращаясь к той части сознания, что хранила её собственный резерв магической силы. Щедро зачерпнув маны, она бросила этот неоформленный невидимый сгусток силы в демона. И отдала приказ "гори", сжигая собственную ману и одновременно опустошая резерв врага.
Пошатнувшись, волшебница устояла лишь благодаря посоху. Но наградой за её усилия стал грохот падения огромного тела.
Маркус бросил взгляд на сцепившихся гномку и монстра, заливших дымящейся черной кровью пол комнаты так, что на нем не осталось ни единого чистого участка. Нужно было что-то делать, но что? Читать заклинание сейчас, когда магистр мог задеть и гномку, было слишком рискованно. Но он был готов пойти и на этот шаг, если никакого другого выбора не останется.
Что-то обожгло ладонь, и маг бессознательно поднес к лицу кинжал. Оружие будто бы уже не просило, а требовало, чтобы его применили для убийства. Особенно для убийства столь сильного существа, как демон. Противиться тихому шепоту Маркус не мог, да и не хотел — переполняющая клинок торжествующая сила рвалась наружу, лезвие хищно поблескивало в полумраке и казалось, извивается, словно живое. Вырезанная на рукоятке голова дракона с агатовыми камнями-глазницами внушала непонятный, иррациональный страх, заставляла отводить глаза.
Демон, выгнувшись всем телом и содрогаясь, с каждым движением теряя кровь, вытекающую из пробитой спины, отшвырнул гномку к стене и зарычал. Кровавая пена стекала по его уродливой морде, а распахнутые белые глаза были подернуты предсмертной пеленой. Распластавшись на полу, с усилием цепляясь за промокший и почерневший ковер, оно ползло перед, к гномке, с твердым намерением закончить начатое, и магистр понял — нужно действовать немедленно. Темные нити, опутавшие комнату, как инфернальная паутина, вгрызались в тело и душу, и двигаться и думать становилось все труднее. С трудом переставляя ноги в разом загустевшем воздухе, Маркус мучительно медленно приблизился к твари, и та, заслышав его шаги, повернула голову и уставилась на него своими белесыми глазами.
Он мог бы сказать что-нибудь напоследок, попрощаться с Анной... Сказать, что все это время поступал с ней как настоящая скотина. Попросить прощения. Но магистр промолчал. В глубине души он прекрасно понимал, что ему ничуть не жаль. И убив демона, он почувствует не вину, а только одно облегчение и торжество.
Длинное зазубренное лезвие кинжала с хрустом вошло прямо в глазницу монстра, и тот, дернувшись, завизжал, захлебнулся кровавой слюной и взмахнул в воздухе руками в последней попытке добраться до своего врага. Длинные загнутые когти полоснули по груди Маркуса, и тот отшатнулся, схватившись за рану. Сквозь разорванную ткань, тут же пропитавшуюся теплой алой кровью, он ощутил бешеное биение собственного сердца.
Существо, бывшее когда-то Анной, рухнуло на пол, беззвучно открывая и закрывая пасти. Старый тевинтерский ритуальный кинжал на глазах высасывал остатки его энергии и светился все ярче, а в воздухе послышалась отдаленная, медленная, завораживающая мелодия Тени.
Гномка не видела ничего. Она помнила, как ее швырнули в сторону, как гудение магии в воздухе стало попросту оглушающим. Сердце, пропустив пару ударов, быстро забилось как припадочное, вырываясь из груди. Боль в разодранной спине была практически невыносима. Перевернувшись на живот, Мариша поднялась на четвереньки, жмуря глаза, и принялась усердно тереть покрытое вонючей жидкостью лицо.
Тыльной стороной ладони стирая липкую, обжигающе горячую кровь, Мариша, разлепив глаза, с облегчением обнаружила, что видит. Они болели, их щипало, но они, по крайней мере, работали.
Бешенство с неохотой отпустило разум гномки, оставив от себя лишь ощущение невероятной силы. Оно лишь усиливало уже полученную способность потрошителя — с каждой раной, с каждой вспышкой боли становиться сильнее.
Посредник Хартии никогда не была столь сильно измотана, как сейчас. Но тихий голос в голове предупреждал, что еще ничто не закончилось. Существо ослаблено, но живо... И добить его будет достаточной наградой за все полученные раны. Гортанно зарычав, Мариша, припав к полу, рванула вперед.
Тварь валялась на залитом кровью мраморном полу, с булькающими звуками дергаясь в конвульсиях. Шепот не обманул — она была еще жива. Гномка, радостно расхохотавшись, в два прыжка оказалась возле твари, опускаясь на колени и прижимая одной ногой ее к полу. Демон забился еще сильнее. Из рваной раны на шее тугой струей вытекала кровь, в глазнице торчал странного вида кинжал. Он был знакомый — и это было, опять же, не важно. Она лишь почувствовала, что его лучше пока не трогать.
Мариша, с кровожадной ухмылкой придавив демона к полу еще сильнее, просунула одну руку под подбородком твари, другой же схватила ее за еще остававшиеся на голове волосы. Гномка, чувствуя приближающийся конец, напряглась. Одержимая замерла.
В следующую секунду в воздух взвился фонтан крови. Мариша с торжествующим воплем спрыгнула с еще дергающегося тела, прижимая к груди окровавленный предмет. Вскочив на ноги, она со счастливым смехом закрутилась вокруг своей оси, не выпуская из рук оторванную голову. Светящийся в глазнице головы кинжал, яростно полыхнув напоследок, потух.
— Я знала! Я знала!
Слегка согнувшись, она развернула голову в свою сторону, с радостно-безумной улыбкой глядя в уцелевший глаз демона.
— Я знала, что тебя будет приятно убивать! — горячо прошептала девушка, пошатываясь, словно пьяная. — Я знала!
Маркус почувствовал, что густой полумрак неохотно рассеивается, и только сейчас понял, что за окном уже вовсю занимался рассвет. Черные нити невесомой пылью опадали на пол и растворялись в воздухе, черное, искореженное тело демона свернулось на полу, щедро политом кровью. Стоял резкий удушающий запах разложения. В углу магистр приметил прикрытый скатертью труп одной из рабынь — кажется, ее звали Мара. Значит, Кай не был первой жертвой одержимой и вполне мог закончить свое существование так же, как и Мара. А потом, когда кончились бы невольники, Анна перешла бы и к хозяину поместья, а заодно его ученице.
Маг вздрогнул и вытер покрывшийся испариной лоб тыльной стороной ладони. С удивлением посмотрел на свою руку, испачканную в крови, и, словно откликаясь на его мысли, боль в груди вернулась. Но рана была несерьезной, поэтому ею можно было бы заняться позже.
— Тэя, ты в порядке? — прохрипел мужчина, повернувшись к стене, у которой застыла ученица. — Тебя не ранили?
— Нет, — коротко отозвалась магесса. К собственному удивлению, она оказалась наименее пострадавшей из всех участников этой схватки. Иронично, учитывая, что именно её покойная супруга магистра ненавидела больше всех. Девушка вздохнула.
У Анны Селестии было всё, о чем большинство магов могли бы только мечтать. Власть, богатство, собственный дом, а главное свобода. И всё же злоба и отчаяние, поглотившие эту женщину оказались столь велики, что привели её прямиком в лапы демона. Возможно, в один из дней та же судьба уготована и ей. Но сейчас девушке не хотелось над этим думать.
— А вот вы ранены и... Мариша?
Гномка, опасно шатаясь из стороны в сторону, повернулась в сторону чародейки, окидывая ее мутным взглядом. Голова демона с глухим чавканьем упала заляпанный кровью пол, покатившись в сторону магистра.
— Я... я в порядк... рядке... наверно.
Мариша согнулась пополам, держась за живот и прикрывая рот. Когда она отняла ладонь, девушка с удивлением обнаружила на ней темно-оранжевую жидкость.
— Это... что? Соус?..
Прокашлявшись, посредник, шатаясь, сделала пару вялых шагов по направлению к стоящим у двери магам, прежде чем со вскриком свалиться на пол, поскользнувшись в луже черной крови. Гномка, яростно зашипев, схватилась за голову. В этот момент маги могли увидеть ее спину — а точнее, превратившуюся в лоскутки некогда отличную броню, с сочившимися кровью ранами. Одна из них была особенно страшной — располагавшаяся под левой лопаткой, она напоминала зияющую воронку.
— Или не очень... — пробормотала она, держась за голову и раскачиваясь из стороны в сторону.
«Не очень» — это мягко сказано.
— Кажется, наша бравая гномка сейчас отдаст концы, — заметил Маркус, понимая, что ничего сейчас не сможет сделать для нее, разве что милосердно добить. Он был в некотором роде благодарен Марише за то, что помогла одолеть демона — без нее двум магам, скорее всего, пришлось бы совсем несладко. И все же эту победу магистр предпочитал оставить себе. Это был его бой — бой с прошлым, со страхом, преследующим долгие годы и не дающим освободиться от этого бремени. И если гномка умрет, маг не будет по ней скучать.
Впрочем, у него еще были на нее планы.
— Сможешь помочь ей? — спросил он, не глядя на Тэю и понимая, что та сейчас ослаблена и обессилена так, что не смогла бы прочесть и самого крошечного заклинания.
А главное, все они сейчас были не в том состоянии, чтобы делиться жизненной силой. Даже Тэя. Поэтому либо сейчас здесь станет на одного покойника больше, либо...
— Тут есть лириум? — магесса лихорадочно огляделась, но в комнате царил неописуемый бардак.
— Анна хранила несколько пузырьков, — магистр нахмурился и похромал к прикроватной тумбочке, выдвинул несколько ящиков и вытряс из них всякий хлам. Косметика, какие-то пустые фиалы, пучки засохших трав, бумаги... он так давно не заходил сюда, что уже забыл, где что лежит. Наконец его пальцы наткнулись на чуть теплый стеклянный пузырек, и маг торжествующе извлек на свет небольшой запас зелья лириума.
— Отлично! — Тэя едва ли не выхватила небольшой синий пузырек и с тревогой оглянулась на гномку, чувствуя, как утекают драгоценные секунды. С такими ранами не живут, и если бы не драконья кровь, Мариша уже давно была бы трупом.
Вкус у лириумного зелья... никакой. Ничего, что можно было бы описать обычными человеческими ощущениями. Не горький, не сладкий, не кислый. Скорее такой была бы мелодия или тихий вибрирующий звон, если бы его можно было попробовать на вкус.
Но зато усталость сняло как рукой, и запас маны сам собой начал заполняться.
Тэя подбежала к гномке, и, не трудясь её переворачивать, прочитала Исцеление, преобразуя только что полученную магическую энергию в жизненную и вливая её в безвольно обмякшее тело.
Раны были страшные даже на расстоянии, а уж вблизи... оставалось лишь надеяться, что заклинание поможет.
Магистр терпеливо ждал, чувствуя эманации лириума, когда магесса начала читать заклинание. Запас зелья был небольшим, и его вряд ли хватило бы на нечто большее, но чем демон не шутит. Он, конечно, мог бы пойти и взять крови у кого-нибудь в особняке, чтобы вылечить себя, но Маркус почему-то хотел, чтобы его лечением занималась Тэя. Почему — он и сам не слишком понимал, но желание это было достаточно сильным, чтобы не игнорировать его.
Держащаяся за голову Мариша, крепко зажмурившись, не обращала на снующих по комнате магов совершенно никакого внимания. Теперь, когда ярость утихла окончательно, гномка пожалела, что вообще выбралась из кустов, в которых так сладко спалось. Кая бы нашел магистр. Он бы пошел к Тэе... Они бы вдвоем убили демона, а ее бы и не обвинил никто и ни в чем — она вообще спала. Или бы не убили, и Мариша была бы свободна — пока демон расправлялся с жителями поместья, она бы проснулась и сбежала. Какого вообще черта она пошла с ними? Из-за Кая? Так он ей никто. Она отплатила ему за доброту, когда дала целебную припарку и позвала помощь... Ну конечно. Драконья кровь.
«Ты сама ее выпила», — услужливо напомнил в голове голос Джека. Ну да, она сама. Когда ей было двадцать лет, и она была дурной девкой, считающей, что сила лишней не бывает. Где она, эта сила, сейчас?
Откуда-то сбоку раздавались голоса магов. Гномка, поджав ноги под себя, осторожно потрогала нечувствительным языком нёбо, и тут же скривилась от боли. Почему у этой твари такая горячая кровь? Как она вообще с нею жила? У нее, Мариши, весь рот и горло обожжены, а у демона такая кровь текла в венах? Спину она не чувствовала вовсе, лишь ощущая странный холод... изнутри. Плясавшие в глазах разноцветные круги, появившиеся еще во время битвы с демоном, накренились вбок.
В следующую секунду по телу пробежал приятный холодок. Рот и горло перестали болеть, оставив лишь ноющее ощущение и сильный привкус крови. Стоявший в спине холод сменился ощущением наполненности. Впрочем, рана на руке, немного затянувшаяся сразу после того как демон испустил дух, продолжала болеть. Следы от зубов заметно уменьшились.
Удивленно моргнув, Мариша наконец подняла глаза на выжидающе смотревшую на нее магессу. Это она ее исцелила? Мариша, конечно, пользовалась целебными припарками, но магия, судя по всему, исцеляла куда действеннее.
— Сейчас... намного лучше, — промямлила Мариша, осторожно поднимаясь с пола. Язык все еще отказывался нормально шевелиться, но сейчас, по крайней мере, она его чувствовала. — Спасибо.
— И тебе, — устало отозвалась Тэя. — Если бы не ты, мы бы все тут остались.
Гномка, причмокнув, осторожно провела языком по зубам. Трех на месте не было — паршиво. Когда они начнут отрастать, вновь будет боль. Даже обожженное горло по боли не могло сравниться с больными зубами. Сглотнув, и убедившись, что горло, в целом, теперь в порядке, Мариша удовлетворенно кивнула, и медленно перевела взгляд на валявшуюся в нескольких шагах от нее голову. Кинжал в глазнице вошел еще глубже — теперь уже по рукоять.
— У меня... только один вопрос, — произнесла она, не мигая, глядя на голову. — Это вообще кто был?
— Демон, — мрачно ответил Маркус, приближаясь и возвышаясь над плечом Тэи, как скала. — Редкий и весьма сильный. Когда-то давно я уже видел такого... Они нечасто пролезают сквозь Завесу. Тогда мы были один на один, и... — он пожал плечами и приподнял трость, будто других слов, чтобы объяснить произошедшее, и не нужно было. — Мне удалось изгнать его в Тень, но, похоже, что он вознамерился вернуться. А когда Завеса ослабла, — укоряющий взгляд направился на гномку. — Смог проскочить и вселиться в Анну. А может, она сама его призвала. Сейчас уже поздно судить.
Тэя, пошатываясь, поднялась на ноги.
— Давайте я вылечу вашу рану.
Магесса, несколько робея, положила руку на грудь Маркуса, вливая в заклинание остатки маны.
Что и говорить, магистров ей лечить ещё не доводилось. Кроме того девушка знала, что при необходимости он бы легко справился и сам. Но для этого ему бы опять понадобилась запретная магия, которая только ещё больше ослабила бы Завесу. Обычное исцеление, возможно, не столь эффективно, но намного безопаснее.
— Старый знакомый, значит?..
Гномка тем временем, осторожно ступая по скользкому полу, приблизилась к валяющемуся на полу телу. С отвращением переворачивая его ногой, она мрачно воззрилась на предплечье мертвого демона. Оно заметно распухло, из раны возле подмышки сочился гной.
— Яд подействовал уже тогда, когда не нужно... Надеюсь, от него хоть какой-то прок был... Теперь нужно в этом бардаке найти мой кинжал, пока на него никто не напоролся, — пробубнила девушка, растерянно оглядываясь по сторонам.
— Да... можно и так сказать. Старый знакомый, — магистр сжал зубы, чувствуя, как в его тело вливается крошечная доля магической энергии, чистой, в отличие от заклинаний магии крови, изгоняющей тянущую боль в груди. Маг задумчиво смотрел на подошедшую впервые так близко к нему Тэю, и мог бы поклясться, что в ее глазах проскользнуло смущение. Но, к счастью, в них не было и отвращения. Маркус привык к тому, что женщины вешались ему на шею исключительно из-за высокого положения в обществе и знатной фамилии, но и только. Приятно было хотя бы ненадолго почувствовать, что кто-то по-настоящему о тебе заботится. Пусть даже это было всего лишь иллюзией.
— ...черт, да где же он... — раздраженно рычала гномка, приподнимая разломанный прикроватный столик. Ей кажется, или это именно на него она приземлилась, когда демон чуть не добрался до ее сердца? Судя по его нынешнему виду, это вполне возможно.
Воровато озираясь, гномка быстро прошла мимо магов, вновь не обращая на них никакого внимания. Кинжал было жалко до боли — это оружие сослужило ей хорошую службу, множество раз спасая ее жалкую шкуру. Потерять его сейчас было бы обидно.
— Может, из комнаты вылетел? — прошептала Мариша, высовываясь за дверь. И тут же засунулась обратно, разворачиваясь и прижимаясь к ней спиной. На лице застыло выражение отвращения пополам с раздражением.
— Советую привести себя в божеский вид. Кажись, ваши, э, люди пришли.
Тэя взглянула на своё отражение в большом полуразбитом зеркале, чья бронзовая рама из переплетенных драконов погнулась от чьего-то тяжелого удара.
Н-да, просто красавица. Растрепанная, исцарапанная, с запекшейся в волосах кровью из раны на затылке. Она ведь даже не оделась толком. Услышав, что случилось с Каем, выбежала в чем была. Только теперь магесса осознала, что на ней лишь распахнутый изодранный халат и тонкая ночная сорочка. Причем всё перечисленное ещё и щедро заляпано кровью.
— Ты издеваешься?
— Не веришь — выгляни за дверь, — скривившись, проговорила бывший посредник, пожимая плечами.
Гневно покосившись напоследок на дверь, Мариша отбежала подальше, мысленно собравшись. От рабов за версту несло страхом — даже нет, ужасом — и это далеко не воодушевляло. Растерянно взглянув на разбитое окно, ведущее во двор, гномка, нахохлившись, направилась прямиком к нему.
— Спокойно. Я разберусь, — холодно произнес Маркус, направившись к двери и распахнув ее настежь. Завидев его на пороге, рабы резко остановились и молча переглянулись. Всего несколько минут назад дом, казалось, ходил ходуном и сотрясался от страшного, ввинчивающегося в мозг воя, от грохота и криков, а теперь — хозяин стоял прямо перед ними, живой и невредимый, за исключением четырех параллельных кровавых царапин на груди, виднеющихся сквозь разорванную ткань мантии. Люди попятились, не слишком понимая, что произошло, а затем опустились на колени. По их каменным лицам сложно было понять, что они чувствуют, но Тэе показалось, что она увидела... облегчение? Это казалось невероятным, но рабы были поистине рады увидеть магистра живым. Их страх прошел. Хозяин вновь был с ними.
— И как это понимать? — жестко хлестнули слова мага, и рабы вздрогнули. — Ладно, об этом потом. Сегодня слишком сумасшедшее утро, чтобы думать о таких глупостях, как вы, бесполезные идиоты. Тэя, тебе помочь добраться до комнаты? — поинтересовался он, повернув голову к волшебнице. — Или, если тебе тяжело идти, здесь прямо по коридору — мои покои. Так как ты сегодня показала себя настоящей магессой, заслуживающей благодарности магистра, я разрешаю тебе отдохнуть там, — снисходительно улыбнулся он. Маркус явно не умел благодарить. Он слишком редко это делал, чтобы найти подходящие слова, поэтому его благодарность выражалась в несколько... странной форме.
— Э... — девушка на мгновение лишилась дара речи, а на её лице, вероятно, появилось выражение «я действительно услышала то, что услышала?» Но после всех событий этого безумного утра её уже мало что могло удивить. Казалось, с момента её пробуждения прошла вечность, в то время как на деле всё случившееся заняло едва ли тридцать минут.
— Нет. Благодарю, магистр. Я... справлюсь сама.
Всё-таки Маркус Селестий был аристократом до мозга костей. Тэя только поразилась про себя тому как он мгновенно умудрился принять такой уверенный и властный вид, хотя выглядел ничуть не лучше них с Маришей. Сама Тэя чувствовала себя как-то глупо, словно во сне, стоя посреди разгромленной комнаты над трупом демона и обмениваясь любезностями.
На губах мага заиграла улыбка, и Тэе показалось, что он прекрасно понимал то, что делает и зачем. И именно такого ответа ожидал услышать от Тэи.
— Прекрасно. Значит, справишься сама? А вы, живо уберитесь здесь. От этой вони аж глаза режет, — поморщился он и кивнул на залитый кровью, усыпанный обломками пол, на котором валялись трупы. Заметив откатившуюся в сторону голову убитого демона, Маркус брезгливо наступил на нее носком сапога, ухватился за рукоятку накрепко засевшего в глазнице кинжала и с тихим хлюпаньем вытащил лезвие. Завернув оружие в тряпку, он спрятал его за пазухой.
— Да, господин, — ответил ему нестройный хор, и рабы почтительно расступились, пропуская медленно, но величественно идущую к выходу фигуру своего господина. Тот остановился на пороге, о чем-то призадумался и кивнул самому себе. Чуть повернув голову, он посмотрел на гномку.
— А ты молодец, — коротко бросил он и вышел из комнаты, очевидно, чтобы привести себя в порядок.
Мариша еще долго провожала магистра тяжелым взглядом. Она не понимала, что он имел в виду, когда обращался к Тэе, но знала, что ей этого понимать и не хочется. Впрочем, несмотря на то, что магесса вылечила наиболее тяжелые раны и повреждения, посредник все еще чувствовала невероятную слабость. Сказывалась сильная потеря крови — как во время ритуала, так и во время сражения. День не заладился с самого утра.
Тяжело вздохнув, она настороженно посмотрела на покорно подчинившихся рабов. Некоторые из них ушли — очевидно, за инструментами. Другие принялись разбирать крупные обломки и отвалившиеся от стен куски гранита. Запах несусветного ужаса исчез, оставив лишь почтенный страх. Этот запах еще можно было терпеть.
Тут позади раздался удивленный шепоток и звяканье металла. Мариша, резко обернувшись, увидела рыжеволосого раба, удивленно сжимавшего ее кинжал. Сдавленно пискнув, гномка вприпрыжку подбежала к мужчине, резко выхватывая у того из рук оружие. Человек испуганно отшатнулся, попятившись назад.
— Не трогай! В смысле... это мое. Оно отравлено. Не надо его трогать.
Мариша быстро отвернулась, рассеянно вкладывая кинжал в ножны. Странно, что они не оторвались во время битвы с демоном...
Глядя на раба, гномка тут же вспомнила про Кая. Он, вроде как, теперь в безопасности — уж должен бы быть, после того как Маркус вылечил его, высосав из Мариши добрую четверть всей крови. Тряхнув головой, она бросила на недоуменно хмурившуюся Тэю вопросительный взгляд.
— Собираешься посмотреть, как там Кай? Может, он уже в себя пришел?
Тэя сумрачно кивнула, пытаясь кое-как запахнуться в то, что осталось от некогда роскошного шелкового халата. Сейчас на него, наверное, даже нищий бы не позарился.
Даже самой себе магесса не хотела признаваться, что ей страшно спускаться в холл. Гораздо страшнее встречи с разъяренным демоном, было увидеть, как пострадал ни за что ни про что красивый и добрый парень. По её вине.
Тэя не тешила себя иллюзиями. Форсируя противостояние с Анной, она не принимала Кая в расчет. Ей не приходило в голову, что брезгливая помешанная на статусе магистресса унизится до мести простому рабу. Только за то, что Кай был добр с ней, ученицей магистра.
Никто не мог знать, что Анна Селестия станет одержимой, но это ничего не меняло.
Спускаясь по широкой винтовой лестнице, вцепившись в украшенные резными драконами перила, девушка не знала, как теперь будет смотреть в глаза Каю. Знала лишь, что не сможет отвернуться.
Спустившись в холл, Мариша и Тэя с удивлением заметили, что Кай уже пришел в себя — он сидел на скамье, придвинутой к стене, и медленно, неуверенно ощупывал лицо. Парень все еще был покрыт кровью, рваная рубашка потемнела, волосы слиплись, но раны затянулись. Раб даже не замечал никого вокруг, он как будто не мог понять, где находится и что происходит. Дрожащей рукой он потрогал правую сторону лица и вдруг ссутулился и сжался в комок, опустив голову. Ему явно хотелось исчезнуть, но он не делал никаких попыток сбежать или даже просто подняться со своего места.
Мариша остановилась на лестнице, как вкопанная. Она, честно говоря, надеялась, что парень еще не пришел в себя — тогда можно было хоть привести себя в порядок. С головы до ног залитая кровью, со следами зубов на левой руке, ею можно было детишек пугать. Впрочем, их ею пугали в любом случае. Кай же, по мнению гномки, был очень похож на ребенка — запуганного и забитого ребенка.
— Наверное, тебе стоит с ним поговорить, — неуверенно пробормотала гномка, обращаясь к Тэе. — Я сейчас... не в лучшем виде.
«Как будто я в лучшем», — мрачно подумала Тэя. Но она чувствовала, что должна сейчас что-то сказать или сделать. Хоть что-нибудь.
Магесса неуверенно приблизилась к сидящему человеку. Он выглядел таким сломленным, что больно было смотреть.
— Кай... — тихо произнесла девушка и замерла, не зная, что ещё можно сказать.
Он вздрогнул, услышав знакомый голос и собственное имя, но не посмотрел на Тэю, лишь закрыл лицо рукам и отвернулся, вжимаясь в стену. Только бы она ушла! Только бы она ушла и никогда больше не возвращалась, не видела его таким, как сейчас. Зачем она продолжает смотреть на него, причиняя почти невыносимую боль? Он подвел ее. И хозяина тоже подвел. Кай не знал точно, почему, но ощущал себя виноватым в том, что случилось. Ему не нужно было долго раздумывать о том, что за крики и шум доносились со второго этажа, это было понятно и так. Если бы не он, ничего бы не произошло. Может быть, ему следовало согласиться на приказ Анны и выпить тот яд.
Отвернувшись к стене, он прижался к ней лбом и закрыл глаза. Правым глазом он ничего не видел, только черноту, и кажется, это уже не исправить.
— Не надо... — Тэя почувствовала, что её голос вот-вот сорвется в рыдание, — не отворачивайся от меня... Пожалуйста.
Последнее слово девушка уже прошептала одними губами.
Гномка неуверенно потопталась на месте. У нее было чувство, что она вмешивается во что-то... личное. Мотнув головой, она решительно спустилась вслед за Тэей.
— Я, это, пойду наверно, — буркнула она, проходя мимо людей и стараясь не смотреть на юношу. — Заодно замажу оставшиеся царапины.
— Да, конечно, — магесса попыталась вернуть себе хоть малую толику достоинства. Как только она увидела Кая, всё остальное словно подернулось туманом и стало неважным. Но ведь на самом деле это было не так. — Конечно, иди, отдохни пока. Ты сегодня впечатлила магистра.
Услышав слова Тэи, парень медленно, неохотно повернулся и поднял голову, глядя на девушку и при этом, казалось, куда-то сквозь нее. Он всего лишь выполнял приказ. Даже теперь, когда ничего не осталось, кроме желания раствориться и исчезнуть навсегда, он продолжал повиноваться своей госпоже. Его лицо было вымазано в подсохшей крови, но повреждения были по большей части устранены — благодаря Маркусу ужасные раны затянулись, подернувшись рубцом, и уже не угрожали жизни и здоровью раба. Правда, там, куда попала кислота, остались шрамы, будто от ожогов, а правый глаз побелел и, очевидно, лишился способности видеть. Каю повезло — поначалу казалось, что последствия будут куда ужаснее.
Гномка, остановившись в проходе, обернулась. На губах проявилась кривая улыбка.
— А если я скажу, что хотела убить... то существо не для того, чтобы впечатлить магистра, поверишь?
Она отвернулась, разочарованно мотая головой.
— Не важно. Вы, маги, тоже неплохо сражаетесь, кстати, — пробормотала она, выходя из поместья. Сумка с зельями, бомбами, и прочими инструментами так и валялась возле пруда — Мариша взяла с собой лишь маленькую склянку с ядом из корня смерти. Сейчас нужно найти укромное место... и опять помыться.
От обращенного на неё пустого взгляда Кая, Тэе стало холодно. Он был таким же, как тогда, когда она впервые вошла в эту дверь, и они встретились. Странно думать, как мало времени прошло с того момента. Нет, даже тогда его взгляд не был таким пустым и отрешенным. Но это именно то, чего я заслуживаю, — горько подумала девушка.
— Её больше нет. Она никогда больше не причинит тебе вреда... Я хотела, чтобы ты знал... всё будет хорошо.
Он кивнул, машинально вновь опуская голову в полупоклоне. Все теперь казалось таким глупым. Неужели он действительно думал, что с приходом Тэи все может измениться? Магистры были магистрами, маги были господами, а он — рабом. И так будет всегда. А если кто-то попытается что-то изменить, то наградой ему будут одни только страдания и смерть. И кто знает, во что еще могло вылиться внезапное осознание Каем того, что он относится к Тэе иначе, чем к госпоже? Могла бы она пострадать из-за этого? Кай не знал, но предполагал, что это вполне возможно.
С другой стороны, просто уйти парень тоже не мог. Слуга мог бы покинуть своего господина, и поискать другого, но рабам такой привилегии не предоставлялось. Поэтому Кай был обречен служить девушке, пока она сама не откажется от него или пока магистр не решит продать его. До тех пор он никуда не сможет деться, придется каждый день вновь и вновь испытывать это пронзающее не хуже меча ощущение глубокой вины и отвращения каждый раз, когда Тэя будет рядом.
Она смотрела на это когда-то симпатичное, а теперь изуродованное лицо, на белый незрячий глаз. Он никогда не увидит света из-за её самоуверенности. Ничего не будет хорошо.
Ей хотелось закричать, сделать хоть что-нибудь, но тело и душу сковало ощущение глубокого бессилия. При необходимости, Тэя не побоялась бы выступить и против гнева магистра, но против этой молчаливой покорности они ничего не могла сделать. Ничего.
— Будь по-твоему.
Развернувшись, девушка устало побрела к своим покоям. Нужно было вымыться и обработать рану на затылке, переодеться, занять себя делами, занять себя чем угодно... Нужно было не сойти с ума. Безумный маг — добыча демонов.
Проводив удаляющуюся девушку взглядом, Кай медленно сполз с лавки, неуверенно поднялся на ноги и направился к пруду — бродить по дому в таком виде было опасно, если магистр увидит, то обязательно сделает выговор или даже накажет за неопрятность. Он нервно усмехнулся, подумав о том, что теперь своим лицом, вероятно, будет постоянно оскорблять чувство прекрасного Маркуса, и может быть, он даже захочет избавиться от раба. Все лучше, чем оставаться рядом с Тэей и постоянно мучиться от осознания того, что теперь она каждый раз, глядя в его лицо, будет прятать отвращение и жалость. У Кая никогда не было особого ума и сообразительности, но за счет симпатичной внешности он часто выходил сухим из воды. Анна вернула его с небес на землю, напомнив, что даже это очень легко можно забрать у человека.

Выйдя из дома через черный ход, он на ходу принялся стаскивать рубашку и краем глаза заметил, что на его теле тоже осталось несколько шрамов там, где застряли особо крупные куски стекла.

Глава 5

Мариша, разложив перед собой склянки и мази, тяжело вздохнула, и принялась c тихим шипением снимать то, что когда-то было отличной броней. Рука болела просто адски. Существо не пощадило даже новую льняную рубашку, достававшую гномке почти до бедер — шить одежду на заказ ей не позволяла жадность. Наконец ей удалось избавиться от остатков брони, годившейся теперь только на ремни. Рубашка оказалась сильно разорванной только на спине — для того, чтобы прикрыть срам, она еще годилась.

Тряхнув головой, гномка потянулась к небольшому коробку, и замерла. Рука зависла в нескольких сантиметрах от сосуда. Нет, сначала стоит помыться и промыть рану — неизвестно, что за пакость была во рту одержимой.
Оставив склянки и флаконы на камне, она быстро заползла в пруд. Вода была относительно чистой — гномка не знала, каким образом она очищается. Либо магией, либо с помощью гномьих механизмов. Такие были распространены в Орзаммаре — вода наливалась в ванные практически по желанию. Правда, пруд был довольно немаленький — откуда магистр брал воду?
Зайдя в воду по колено, она с тихим вздохом принялась снимать рубашку через голову. Пожеванная демоном рука работала странно... Судя по всему, на простое переодевание у нее еще долго будет уходить целая уйма времени.
Откуда-то сзади гномки донесся приглушенный вскрик. Кай стоял на берегу, во все глаза смотря на Маришу и явно не совсем понимая, что ему делать. Всю дорогу до пруда он был так погружен в свои невеселые мысли, что смотрел под ноги, а не по сторонам. И теперь, комкая в руках окровавленную и изрезанную рубашку, думал, дать ли прямо сейчас деру или сказать что-нибудь... или просто тихонько подождать, пока она сама его заметит. Нерешительно переминаясь с ноги на ногу, он подумал, что стоило бы извиниться, но гномка была тут почти на таких же правах, как и рабы.
Когда Марише почти удалось содрать с себя рубашку, позади раздался шорох... и сдавленный полувскрик-полувхлип. Гномка испуганно шарахнулась в противоположную сторону, на ходу пытаясь надеть рубашку обратно. И тут ноги девушки наткнулись на что-то склизкое и мягкое.
С коротким воплем Мариша обрушилась в пруд, прямо в рубашке. Для человека этот водоем был не слишком глубоким — гному же было достаточно места для того чтобы нырнуть. Уже под водой, она как можно быстрее надела разодранную одежду, и, вынырнув, яростно замотала головой, сплевывая проглоченную воду. Взгляд опустился на стоявшего на берегу Кая.
— Что? Кай? Что ты... Как ты подкрался?.. Ты должен с Тэей быть! — взорвалась гномка, отплывая назад.
Он неопределенно пожал плечами, все еще комкая в руках обрывок ткани, когда-то бывший рубашкой, и в конце концов решил, что стеснятся гномки ему, в общем-то, нечего, и отбросил бесполезную тряпку в сторону. Взявшись за пояс, он принялся стаскивать штаны с твердым намерением смыть засохшую кровь и избавиться от ощущения стянутой кожи и грязи.
Человек не ответил. Когда он, пожав плечами, отбросил кровавую тряпку в сторону, гномка недоумевающе склонила голову набок. Когда же он начал снимать штаны, она, выпучив, глаза, быстро отвернулась.
— Ты что делаешь?! — выкрикнула она, заливаясь краской, — Если это такой намек, чтобы я свалила куда подальше, можно было бы и сказать!
Изо всех сил стараясь не обернуться, она, неловко поднявшись, побрела к берегу, где валялись стеклянные флаконы.
Кай замер, переваривая услышанное, и неуверенно повернулся к гномке. Ему хотелось спросить, почему она так стесняется его, ведь вряд ли он хоть в ком-то вызывал теперь непристойные мысли... но вырвался у него совершенно другой вопрос:
— Как ты... — прохрипел он, сделал паузу, откашлялся и продолжил: — Как ты с этим живешь?
Мариша, еще находясь в воде, замерла. Поборов сильное желание обернуться, она, поежившись от холода, выпрямилась.
— С этим? С чем «этим»?
— Ну... с этим, — он потрогал свои зубы. — Ты страшная, — добавил он тихо, но без всякого осуждения, просто как констатацию факта. В конце концов, теперь он был куда страшней гномки — ей хотя бы стоило лишь не улыбаться, и ее острых зубов будет не видно. Ему же спрятать свои шрамы было почти невозможно. Он до сих пор помнил, как заболело сердце, когда Тэя приказала ему взглянуть ей в лицо. Когда-то Каю говорили, что иногда приказы хозяев выполнять будет почти невозможно, и до этого момента он даже не подозревал, что может быть хуже. Он согласился бы на порку, на три дня в карцере без еды и воды... все это сейчас казалось легким наказанием по сравнению с необходимостью видеть, как в глазах Тэи отражается боль.
Мариша медленно повернулась. На лице не было и следа гнева — скорее, искреннее недоумение.
— Ты про зубы, значит? Ну, исключительно мне — они не мешают. Конечно, люди никуда не делись — дети плачут, образованные шарахаются, необразованные начинают молиться, или, что похуже, хотят сжечь на костре, — она пожала плечами, — К тому же есть... был, один человек, которому было на них плевать.
Гномка покачала головой, растроенно опустив плечи.
— Ну а потом он продал меня в это чертово рабство, — прошептала она. Вдруг напрягшись, она с силой стиснула кулаки. В глазах появился огонек зарождавшегося бешенства. — А когда я освобожусь, — прорычала она, глядя в воду, — то повешу его на его же кишках, оболью маслом, и подожгу.
— Значит... — парень не закончил свою мысль и опустил голову в отчаянии. Тэя, наверное, теперь будет его просто жалеть, как сломанную куклу. В конце концов, он ведь никогда всерьез не думал, что она будет чувствовать к нему что-то иное. — Здесь не так уж плохо, — глухо произнес он. — Тебе будет легко. Ты ведь... драться умеешь. Ты будешь полезной господину Селестию.
Мариша, тряхнув головой, устало вздохнула. Злость в глазах быстро угасла, оставив после себя лишь горечь.
— Что-то мне подсказывает, что тут невозможно долго протянуть, не ломаясь. Не в обиду сказано, но вы меня пугаете куда сильнее, чем сам магистр — она непроизвольно повернулась к нему, и, поперхнувшись, быстро развернулась всем телом в противоположную сторону. — И оденься уже, Камня ради!
Отлипая от тела мокрую рубашку, она вышла на берег и присела на крупный камень.
— И вообще, — гномка недоуменно нахмурилась, — чего ради ты это спросил?
Кай вновь пожал плечами и, проигнорировав просьбу гномки, стянул с себя остатки одежды и нырнул в пруд. Холодная вода впилась в тело, парализуя его на какую-то долю секунды. Едва зажившие шрамы заныли, протестуя, но парень игнорировал эту тупую боль. Открыв глаза, он увидел колышущиеся на дне пруда водоросли и мелькающих среди них крошечных серебристых рыбок. Как было бы просто сейчас погрузится на илистое дно, уснуть здесь, в тишине, наблюдая, как сквозь толщу воды проникают тусклые осенние лучи солнца. Не придется возвращаться в ставший постылым дом, не придется смотреть в глаза Тэи и видеть в них свое отражение. И выполнять чьи-то приказы уже не придется. Он станет свободным, от жизни и смерти, превратившись в еще одну рыбу, немую и никем не замечаемую.
Протянув руку, раб попытался поймать одну из них, но она ловко увернулась и продолжала плыть по своим делам. Водоросли ласково гладили его тело, и вскоре круги на воде там, где он нырнул в пруд, разошлись, оставив лишь гладкую зеркальную поверхность воды. Гномка, обняв колени, сидела на камне, мрачно взирая, как мужчина играет с рыбками. Подозрения в том, что парень был лишь большим ребенком, только усилились. Это было, бесспорно, мило — если бы он только был хоть в трусах, а рыбки не были похожи на пучеглазых монстров. Впрочем... это было все равно мило.
— Знаешь, — проговорила она, кладя голову себе на колени, — ты просто большой ребенок. И чего на тебя магистресса взъелась?
Человек лишь булькнул в ответ. Мариша, закатив глаза, стала выжидать, когда он выплывет.
Голос гномки доносился издалека, едва пробиваясь сквозь воду, но Кай ее все-таки услышал. Мираж рассеялся, и легкие загорелись от боли и недостатка кислорода. Неловко дернувшись, раб перевернулся и поплыл к поверхности, вынырнул и шумно вздохнул. Сколько он там пробыл? Время как будто исчезло. Если бы не гномка, он так и не вспомнил бы. Протирая глаза от воды, он моргнул несколько раз и уставился на Маришу, как будто видел ее в первый раз.
— Что?.. — тихо пробормотал он, не совсем понимая, о чем она спросила.
— Ты на ребенка похож, говорю, — недовольно буркнула гномка, — Ну, на очень зашуганного ребенка, конечно, но не суть.
Она отвернулась, хмуро покачав головой. На щеках проявились красные пятна. Вздохнув, она потянула руку к валявшемуся рядышком коробку с мазью.
— Ладно, бултыхайся. Все равно кровь уже смылась, когда ты меня чуть до смерти не шуганул... — девушка быстро взглянула ему в глаза, — Ты вообще, в порядке? Конечно, после того как твой хозяин из меня кровушки на твое лечение выпил, должен бы быть, но если есть царапины — могу мазь дать. Мой друг делает просто отличные мази.
Взяв коробочку в руку, она прикрыла глаза. На щеках появились едва заметные ямочки.
— Его я, пожалуй, трогать не буду. Еще пригодится.
— Нет, — коротко ответил Кай, плывя к берегу с явным намерением выбраться из воды. Боли он уже не чувствовал, порезы и раны затянулись и потемнели, и то, что он ощутил двумя минутами ранее, казалось, было всего лишь фантомом. Некоторые рабы говорили, что если отрезать руку, она все равно будет болеть так, как будто все еще у тебя есть. Кай не слишком себе это представлял, но теперь, похоже, приблизился на шаг к пониманию.
Возвращаться не хотелось — но какой у него был выбор? Сначала нужно было подобрать другую одежду взамен этой, пропитавшейся кровью и грязью. А потом придется вернуться к Тэе. Даже думать об этом парень не хотел.
Мариша недоуменно приподняла бровь.
— «Нет» — это «не в порядке»? Послушай, дружок, я, быть может, и потрошитель, но уж точно не маг крови. И мысли читать не умею — так, на заметку. Тебе мазь дать или...
Она быстро захлопнула рот, заметив, что он подплывает к берегу. И, с раздраженным рычанием, отвернулась.
— У тебя что, совсем стыда нет?! — возмущенно прикрикнула она, — Я, конечно, все понимаю, что тебя убить хотели, но это же не значит, что нужно перед людьми бегать в чем мать родила! А если твоя хозяйка увидит?!
— Людьми...? — он слегка склонил голову набок, замешкавшись и выбираясь на берег, но гномка все-таки говорила правду. Кое-как натянув штаны, он собрал оставшуюся одежду, завязал в узелок и решил выбросить по дороге обратно к дому. Рабам обычно выдавали самую простую одежду из всей имеющейся, но пара запасных комплектов должна была хранится на складе, что в правом крыле здания. Решив поискать что-нибудь подходящее там, парень направился к черному входу.
Мариша тем временем, бубня себе под нос что-то про правила приличия, которые известны даже гномам, решила-таки вымыться. Что пытался изобразить Кай, нырнув в пруд и почти сразу из него выбравшись, она не знала, но списала это на людскую рассеянность.
Мытье и обработка ран отняла у нее почти полчаса. Наконец, она сложила неиспользованные склянки и коробки в сумку, после чего наткнулась на другую дилемму.
«Что надеть-то?»
Броня была безнадежно уничтожена. Рубашка теперь по очертаниям очень напоминала фартук.
«О Камень. Можно же было это дитятко про одежду спросить...»
С выражением вселенской тоски на лице, Мариша закинула сумку на плечо, и побрела к входу. Можно было бы найти какого-нибудь раба, и поинтересоваться насчет одежды... если ей, конечно, ответят.
Следующие несколько часов в поместье было тихо — если не считать едва слышного шороха шагов, когда рабы сновали по дому, убирая мусор и вычищая все следы присутствия одержимой. Маркус заперся в своем кабинете и отказался спускаться к обеду. Накрывать на стол никто поэтому и не стал, а Кай, оттягивая момент встречи с Тэей, слонялся по темным уголкам и коридорам. Но вечно убегать от своих обязанностей он не мог, а потому, набрав на поднос легкой еды и захватив кувшин с магистерским вином, направился в покои волшебницы. Дверь в ее комнату, разбитую Маришей, уже убрали и временно повесили вместо нее тяжелую занавеску. Отодвинув темно-синюю ткань, парень бесшумно проскользнул в комнату и поставил поднос на столик.
— Ваш обед, — отчеканил он, избегая смотреть на магессу.
— Благодарю, — тихо отозвалась девушка. Сейчас по ней уже трудно было предположить, что несколько часов назад ей пришлось выдержать битву с демоном не на жизнь а на смерть, применять запретную магию и заниматься другими малоприятными вещами. Сейчас вместо превратившегося в грязные лохмотья исподнего и халата на ней было простое голубое домашнее платье, волосы заплетены в длинную косу, а черный посох был надежно спрятан на своё обычное место.
Лишь уставшее и немного осунувшееся лицо казалось единственным видимым свидетельством произошедшего с Тэей.
— Могу я... идти? — спросил Кай, едва заметно запнувшись, но на его лице и в голосе не проступило ничего. Ни одной эмоции. Только бешено бьющееся сердце выдавало его отчаяние, но этот стук магесса не могла услышать. Парень и сам не совсем понимал, куда он собирался идти, но в любом случае находиться здесь было подобно пытке. Смотреть на Тэю, которая из-за него пострадала, и продолжала страдать, было невыносимо.
— Если ты хочешь.
Магесса опустила глаза, рассматривая поднос. Еда была не плохой, даже отличной. И девушке было уже заранее жаль, что она не сможет проглотить ни куска. Чувство глубокого отвращения, исходящее от Кая, буквально окутывало её, доводя до отчаяния. Конечно, ему неприятно находиться рядом с той из-за кого он так пострадал. Она не должна и не хочет удерживать его против воли.
Но отказаться от еды значило проявить неблагодарность. Или он, чего доброго, решит, что чем-то перед ней провинился. Поэтому Тэя не стала отсылать поднос. Возможно, к вечеру, немного придя в себя, она всё же сможет что-то из этого съесть.
— Могу я говорить откровенно, госпожа Тэя? — Кай почувствовал, как в горле встал комок, но сдержать рвущиеся из горла слова уже не мог. Если она предпочтет наказать его или вовсе отослать навсегда — пусть так. Молчать он будет потом. А сейчас он должен был сказать то, что должен был.
Магесса удивленно моргнула. Этого она совсем не ожидала. Но пусть. Возможно, парню станет хоть немного легче, если он выскажет всё прямо. В конце концов, в жизни её как только ни называли...
— Конечно. Разве я тебе когда-нибудь запрещала?
Раб кивнул и неуверенно подошел к ней. Он несколько секунд мялся, будто бы не слишком зная, какие подобрать слова, а затем вдруг рухнул на колени и закрыл лицо руками.
— Простите меня, — глухо произнес он, не в силах выносить вида ее усталого лица и этих потухших глаз. — Простите меня, ведь это... это все моя вина. Все, что произошло — моя и только моя вина. Я никогда не хотел, чтобы вам было плохо, но не смог защитить. Пожалуйста, если нужно — накажите меня, продайте или убейте, я этого заслуживаю. Но скажите только... — он проглотил ком в горле и только сейчас понял, что из его здорового глаза катятся крупные соленые капли слез. — Скажите, что прощаете меня.
— Кай... — Тэя на миг замерла. Она ожидала обвинений, признания в том, что он больше не желает находиться рядом с ней, но только не... этого. Всего секунду назад он казался таким отчужденным, а сейчас плакал, словно напуганный искалеченный ребенок.
Девушка несколько раз глубоко вздохнула, стараясь, чтобы голос звучал потверже. Не хватало только ей тоже разреветься, затем осторожно опустилась на мягкий ковер рядом с ним.
— Кай, скажи, за что мне тебя прощать?
Он попытался было дернуться в сторону, слишком уж близко находилась Тэя, но его тело как будто сковало невидимыми цепями, и он не смог пошевелиться. Только поднял взгляд и уставился на девушку, не веря своим ушам.
— Перед тем, как магистресса Селестия... — его голос на мгновенье сорвался, но он взял себя в руки и продолжил. — Она позвала меня в свою комнату. Она хотела знать, что я думаю о вас. Расспрашивала... А потом сказала, чтобы я выпил яд, который она назвала "Сколопендрой". Я отказался. И потом все это... началось.
Тэя уставилась на парня и несколько мгновений просто смотрела на него в неподдельном изумлении. Они ведь встретились всего два дня назад. Это казалось невероятным.
— Ты отказался? — переспросила она.
— Да, госпожа, — эхом отозвался парень, почувствовав, что выстроенная им стена равнодушия начинает идти трещинами. Он задрожал. — Я сказал нет. Тогда она плеснула мне в лицо чем-то едким... а что было дальше, я не помню. Она хотела причинить вам боль, чтобы вы страдали, глядя на меня, — последние слова он почти прошептал.
Тэя почувствовала, что непрошеные слезы, которые она так долго сдерживала, всё же выступили на глазах. В безуспешной попытке скрыть эту слабость, она попыталась прикрыть лицо рукой.
— «Блаженны те, кто встает против зла, и не отступают». Ты встретил демона в человеческом обличье, и не отступил. Понимаешь? Ты выжил, чтобы рассказать об этом. Кай, ты понятия не имеешь... — Тэя всхлипнула, но продолжила говорить. Если уж Кай решился открыть ей свою боль, то она тоже должна. — Ты понятия не имеешь, сколь немногим людям это удается. Ведь это я должна просить у тебя прощения. Если бы я не разозлила Анну, она бы не захотела отыграться на тебе. Ты... имеешь право ненавидеть меня. Ведь это из-за меня ты пострадал.
— Нет, — он отчаянно замотал головой, подавляя желание отвести глаза, как он делал обычно. Просто не обращать внимания на ее слезы. Просто делать вид, что его это не касается. — Магистресса Селестия, она... она и до вас была недоброй. И ненавидела всех учениц господина. Но тогда, когда она спросила меня о вас, я видел... в ее глазах, я видел боль, она очень страдала. Она завидовала вам, ведь никто никогда не любил ее. Она всегда была лишней. А я не смог... — он замолчал и понял, что зашел уже слишком далеко, чтобы теперь отступать. — Простите меня, госпожа Тэя, за то, что не смог вас не полюбить.
— Ты...
Тэя замолкла, не в силах подобрать достойный ответ. Это было неправильно. Она использовала юношу, вольно или невольно стала причиной его страданий. Более того, она принадлежала к магам, которые поработили Кая, угнетали его всю жизнь, заставляли чувствовать себя беспомощным орудием. Тэя знала, насколько сильную и всепожирающую ненависть это может вызвать.
И в то же время, в его словах магесса чувствовала только абсолютную искренность. Кай, кажется, вообще был не способен на сознательную ложь.
— Ты такой дурак... — прошептала она наконец. — Кто же так в любви признается?
— Не знаю, — глухо ответил парень и всхлипнул, неловко вытирая выступившие слезы тыльной стороной ладони. — Я никогда раньше ничего подобного не делал. Если я... если я вам больше не нужен, верните меня господину Селестию. Он, наверное, продаст меня или убьет. Ни на что большее я уже все равно не гожусь.
— Вот ещё! — тряхнула головой девушка. — Обойдешься!
Поняв, что Кай на самом деле не испытывает к ней ненависти, магесса быстро начала приходить в себя.
— С чего ты взял, что ни на что не годишься?
Он пожал плечами, как-то обессиленно, словно этот разговор заставил его вывернуть собственную душу наизнанку.
— Посылать за покупками можно и кого-нибудь другого. Я знаю, что раньше вам было приятно хотя бы смотреть на меня, а теперь... — он инстинктивно опустил голову, стараясь скрыть собственное лицо от взгляда Тэи.
Теперь, когда он об этом напомнил... Девушка вздохнула и опустила глаза, одновременно чувствуя, как на щеках начинает разгораться предательский румянец. Ох, Кай, ну нельзя же быть таким ребенком. И как он только до сих пор жив?
— Ты что, забыл, что я тебе говорила? Красивые игрушки мне без надобности, но мне нужен человек... заслуживающий доверия. Ничего не изменилось.
— Доверия?.. — он вздохнул и попытался было в своей обычной манере потереть бровь, но тут же отдернул руку. — А вы доверяете мне? — спросил он почти неслышно. Для него странным было слышать о доверии из уст хозяйки. Если бы она приказала ему молчать, он бы молчал. Ни к чему испытывать подобные чувства к рабам. Но Тэя с самого своего появления здесь вела себя совсем не так, как обычные маги, и Кай терялся в догадках, как же с ней следует обращаться.
— Я стараюсь никому не доверять. Это слишком большая роскошь для мага. Но после того, через что ты прошел... да. Мне кажется, что тебе я могу доверять. Ты выстоял против демона.
— Демона... — повторил за ней Кай, все еще не в состоянии переварить услышанное. Тэя не винила его, не злилась и не хотела прогнать. И говорила о том, что Анна была демоном. Закрытый и не очень уютный, но привычный мир раба рушился прямо на глазах, да и он сам приложил к этому руку. Но выстоять против демона было легко. Куда сложнее было выдержать сейчас, когда девушка находилась так близко от него и ничего не подозревала... Тяжело было заставить себя не убегать, и не прятать глаза. Но чем больше он смотрел, тем больше чувствовал, что сейчас убегать самое время.
Тэя кивнула.
— Угу. Анна была одержима, разве ты не понял? Это всё из-за прорыва в Завесе... но тебе, наверное, не интересно. Суть в том, что она мертва, а ты жив.
Магесса пожала плечами.
Он кивал, но в слова не вслушивался — она говорила что-то о Завесе, демонах, вещах, которые понимают только маги. Вскоре ее голос уже казался ему играющей где-то на фоне стука собственного сердца мелодией. Приятной, воодушевляющей, которую хотелось слушать еще и еще, но слов он не разбирал. Все, что его сейчас волновало, это тот факт, что девушка сидела так близко, что он мог чувствовать запах ее волос. Протянув руку, парень как будто во сне осторожно прикоснулся к ним. Шелковистые и мягкие, свежевымытые, ее волосы были прекрасны. Как зачарованный, он смотрел в ее лицо, не в силах оторваться, ловя каждое движение ее губ и выражение глаз.
— Кай? — магесса недоуменно замолчала, разглядывая странное выражение на лице парня. Конечно, теперь из-за шрамов его было труднее понять.
К счастью, благодаря лечению магистра, мимические мышцы у Кая восстановились, и следы повреждений сохранились лишь на коже. Со временем они сгладятся. А глаз... с этим тоже можно что-то придумать. Сущие пустяки в сравнении с тем, что он жив.
Но этот застывший пристальный взгляд начинал уже немного беспокоить девушку. Парень, кажется, совершенно не слышал её слов и погрузился в какой-то собственный мир.
Она подняла руку и помахала перед ним ладонью.
— Что-то не так?
Ее руку перехватила ладонь парня и сжала ее, несильно, а затем поднесла к лицу Кая, и он, закрыв глаза, поцеловал пальцы Тэи.
— Простите меня за это, — прошептал он, словно заранее умолял о прощении за то, что еще не сделал.
Магесса вздрогнула. Это было слишком быстро. Ещё пару минут назад он тут плакал и чуть ли не умолял отослать его прочь, просил прощения за какие-то непонятные для неё проступки...
К тому же это было бесцеремонно. Слишком смелое и слишком интимное прикосновение для того Кая, которого она знала. Или думала что знала. Тэя никак не могла осознать, что происходит. И пробежавшая по позвоночнику горячая дрожь не помогала ей сосредоточиться.
Он посмотрел на нее немного грустно, будто шестым чувством понимая, что она никогда не воспримет его всерьез, и это было единственное, что могло причинить ему боль. До недавнего времени он и сам себя всерьез не воспринимал. Но ведь именно она, Тэя, убедила парня в том, что он вовсе не игрушка и не инструмент для исполнения чьей-то воли. Что он человек. А теперь эта же девушка отказывала ему в том, чтобы быть человеком, способным любить кого-то по-настоящему.
Тэя была его хозяйкой. И в ее руках было все, чтобы превратить жизнь Кая в ад. Правда, она уже это сделала, сама того не осознавая, но раб не мог злиться на нее за это... Как можно злиться на хозяйку? Нет, не так. Как можно злиться на того, кого хочешь защитить более всего на свете? Даже от самого себя.
Он отпустил ее руку и поднялся с ковра.
— Разрешите мне уйти, — тихо проговорил он, глядя на нее тускло поблескивающими глазами.
Тэя судорожно вздохнула, облокотилась спиной на край кровати, пытаясь унять бешено стучащее сердце. Это безумие какое-то! То, что этот парень, которого она встретила лишь пару дней назад, делает с ней. То, что она ему это позволяет.
И ведь не сказать, чтобы ей прежде не целовали рук. Весьма обычное приветствие в среде тевинтерской знати. Но только с Каем это не было пустой формальностью. С ним всё было слишком по-настоящему. И Тэю это пугало.
Но Кай так внезапно вскочил, словно она его ударила. Всё его поведении сбивало девушку с толку.
— Что-то не так? Я тебя чем-то обидела?
— Я напугал вас, — ровным тоном ответил раб, глядя на хозяйку сверху вниз. Это было достаточно новым ощущением. Раньше он никогда не оказывался в подобной ситуации, и по привычке пытался укрыться за своей обычной манерой поведения, напоминающей живую куклу. Но с Тэей все это оказывалось бесполезным. Ее реакция была такой непредсказуемой, что Кай терялся и начинал вести себя совершенно глупо, как и сейчас. Чувствуя себя неуютно, он отступил назад, к дверям, и подумал, не стоит ли ему просто уйти, но это было бы невежливо по отношению к госпоже.
— А... нет, не напугал. Но... — Тэе мучительно хотелось отвернуться, поскольку проклятый румянец был уже не просто на щеках, а, кажется, заливал её с головы до пят, — это было неожиданно. Я так понимаю, что здесь в Тевинтере нравы... довольно свободные. Но там, где я выросла, среди магов не поощрялись... отношения...
Девушка чувствовала себя так, словно с каждым словом метафорическая могила, которую она себе копает, становится всё глубже. Ей ещё никогда в жизни не было так стыдно. Хотелось просто забраться под кровать, и пусть кто-нибудь другой объясняет этому странному юноше то, что любому ферелденцу было бы ясно и так.
— Свободные? — он непонимающе пожал плечами. — Я не знаю, что это значит. Но мне говорили, что некоторые хозяйки любят этим заниматься с красивыми рабами. Правда... — он сделал паузу, словно все было и так понятно, а затем отвернулся. — Но я вовсе не это имел в виду, то есть... не знаю, зачем я вообще это говорю.
Ситуация становилась крайне неловкой. И в самом деле, как объяснить Тэе, что в этот момент он не чувствовал себя рабом, выполняющим прихоть хозяина? Ему просто хотелось тепла. Дотронуться до любимого существа, поцеловать, обнять. То, чего он был лишен с самого рождения. Ведь рабам не разрешалось привилегии любить кого-то, даже собственных родителей. От этого одна только боль. Может быть, и не зря ему с детства втолковывали об этом, учили думать только о собственной шкуре, и никогда, ни при каких обстоятельствах не думать, будто маги могут относиться к нему как к равному. Стоило нарушить это правило, и его жизнь покатилась под откос.
— Ох! — пробормотала девушка, не в силах больше ни слова вымолвить от смущения. Навоображала себе невесть что. А Кай, оказывается, вовсе ничего такого не имел в виду.
Он что, думает, я хотела его использовать? И поэтому меня поцеловал? Или нет?.. Теперь Тэя чувствовала себя ещё и испорченной тевинтерской аристократкой. Новое и не слишком приятное чувство.
— Извини, я не очень знаю, что нужно делать с рабами. У меня никогда раньше их не было...
— Делайте то, что хотите, — ответил ей парень, которому и самому было неудобно говорить такие прописные истины. Но почему-то из ее уст слышать напоминание о его социальном статусе было неприятно. Всего лишь раз погрузившись в иллюзию о том мире, где они оба были бы на равных и могли бы по-настоящему быть вместе, Каю очень не хотелось возвращаться обратно в реальный мир, но выбора не было.
— А чего хочешь ты? — прямо в лоб вопросила Тэя, уже порядком уставшая от этих головоломок. — Ты, помнится, обещал говорить прямо. А вместо этого...
— Я хочу... — он как будто подавился словами и проглотил их прежде, чем они вырвались и прозвучали. — Хочу быть с вами, — закончил он, явно существенно переделав то, что хотел сказать изначально. — Хочу, чтобы мое лицо стало прежним. И магистресса Селестия не умирала. И еще хочу, чтобы вы не боялись.
— Чего?! — довольно глупо переспросила Тэя. — Вот ты не врешь сейчас, но и правды мне не говоришь, да? И чего я боюсь, по-твоему? Уж поверь мне, я ничего не боялась, когда шла отрывать твоей магистрессе башку, — закончила она с неожиданной даже для самой себя злостью.
— А меня боитесь, — беспомощно повторил Кай, понимая, что сейчас разозлит магессу, но ничего не мог с собой поделать. Она требовала честного ответа, и он не имел права врать... да и не хотел.
— Я?! Да с чего ты взял? — недоуменно нахмурилась Тэя. — Ты, по-твоему, страшнее демона, что ли?
— У вас щеки покраснели, — проговорил Кай, который не знал, что ответить на ее вопрос. Был ли он страшнее демона? Кто знает, может быть. Но стоило задуматься об этом, и мозги прямо-таки взрывались. Как он вообще попал в эту ситуацию?.. Парень чувствовал, что, кажется, наломал дров, и очень хотел это исправить, но не знал, как лучше это сделать. — Принести вам чего-нибудь? — попытался он сменить тему разговора на что-то более знакомое и привычное.
Волшебница всё ещё пыталась взять себя в руки, но ощутила, что позорно проигрывает. Всё это было похоже на какое-то издевательство, затеянное с неизвестной целью. Стоило лишь раскрыться, как её тут же заставили об этом пожалеть.
Уже не слишком осознавая, что делает, она вскочила на ноги и закатила Каю звонкую оплеуху.
— Достаточно будет, если ты просто уберешься с глаз моих.
Он даже не вздрогнул, получив удар — раньше его били куда сильней, и пощечина показалась ему не больней укуса комара. Парень, казалось, даже не был удивлен такому повороту событий, и спустя мгновение только отступил назад, склонился в полупоклоне и сказал:
— Как вам будет угодно, госпожа Тэя. Простите за то, что расстроил вас.
В его голосе не было ни следа притворства, он действительно сожалел о том, что наговорил тут всякой ерунды и вовремя не удержал свой идиотский язык. Может, ему стоит в следующий раз больше думать о том, что все-таки Тэя — не тевинтерка, да и вообще ей здесь все в новинку. Развернувшись, он вышел из комнаты магессы и решил поискать Маришу. Вдруг ей понадобится помощь? Да и с гномкой он чувствовал себя более комфортно, чем с магессой, одно присутствие которой заставляло его молоть чушь и выставлять себя дураком.

— ...не, ну ты можешь себе представить?! После всего, что было — продать меня в рабство! Как у него вообще язык повернулся?! Уж лучше в бою помереть!..
Рыжеволосый раб — тот самый, что нашел кинжал Мариши — сейчас сидел на полу, мелко дрожа, и с ужасом следил за носящейся взад-вперед Маришей, яростно жестикулирующей и щерившей зубы.
— ...и главное — после всего, что было!
Мужчина, косясь на нее, тем временем попытался осторожно отползти. Все его существо говорило — эта... это... гномка было опасна. Не столько опасна, как господин, но все же...
Мариша быстро повернулась в его сторону. Раб, в это время пятившийся назад, замер в нелепой позе. Сердце упало куда-то в область желудка. Девушка странно скривилась.
В два прыжка она оказалась прямо возле человека, застыв буквально в паре сантиметров и ощерившись в безумной улыбке.
— Куда ты? Мне еще кое-что нужно у тебя попросить...
— Не-е-е-е-е-ет!!!
Мариша ошарашенно осела на пол, глядя вслед уносящемуся с дикими воплями человеку. Чего это он? И зачем ее толкнул?
Раздраженно отряхнувшись и бросив напоследок на убегающего злобный взгляд, она побрела дальше.
Она бродила по поместью, разглядывая гобелены и фрески, еще минут десять. Почти такие же фрески ей доводилось видеть в одном здании... впрочем, как следует подумать об этом ей не удалось.
На повороте Мариша, заинтересованно оглядывавшаяся по сторонам, столкнулась с каким-то человеком. По крайней мере, по росту, телосложению, и боли во лбу от столкновения — это был человек. Гномка практически отлетела назад, с тихим шлеп приземлившись на пол. Яростно потирая занывший лоб, она злобно зыркнула на склонившегося тем временем над ней человека.
— Смотри куда прешь, мешок с...
Злость на лице моментально испарилась, сменившись удивлением.
— О. Привет, Кай... Мне как раз... Тьфу. Кхм... У вас, случайно, нету какой-нибудь не слишком огромной одежды, а?..
Парень долго смотрел на нее, будто бы вовсе не узнавал. По задумчивому взгляду можно было понять, что с ним произошло нечто, что заставило его резко пересмотреть свою жизнь. Или просто сбило с толку. Нагнувшись, он протянул руку и помог Марише подняться.
— Я тебя не заметил, — пробубнил он. Судя по всему, он как раз шел из комнаты Тэи. — На складе должно быть что-то, что тебе подойдет. А если нет, всегда можно отрезать лишнее, — он попытался улыбнуться.
— О, вот это — единственная хорошая новость за все мое пребывание в этом гадюшнике... — она критически осмотрела Кая. — Прости, дружок, но ты выглядишь как дерьмо. Без обид. Можешь меня проводить в этот... склад? Я, кажется, уже заблудилась.
— Иди за мной, — коротко ответил ей парень и, развернувшись, направился в противоположное крыло здания, где и сам недавно побывал. Как странно! желание выглядеть хотя бы красиво одетым у Кая начисто пропало после разговора с Тэей. Может быть, так оно и к лучшему. Все равно он зря пошел к ней после всего, что произошло. Помолчав несколько минут и вслушиваясь в топот гномьих ног позади себя, он вдруг тихо спросил: — Мариша, скажи... что делать, если мне... ну, например, понравилась девушка, и... — он запнулся и помотал головой. — Впрочем, забудь. Это безнадежно.
Гномка, вышагивая по коридору, с подозрением взглянула на человека.
— Это Тэя-то? Ох, не смотри на меня с таким ужасом. У тебя это на лице было написано, когда вы вчера общались... да и у нее вроде тоже, хотя тут я еще не знаю... — она задумчиво потерла подбородок. — Что делать, спрашиваешь? Ну, как минимум пытаться ей понравиться. Черт знает, как у вас там с магами, видит Камень, но для нормальных девушек — это всегда срабатывало... А, ладно, вот три главных принципа!
Она затормозила, и, встав перед Каем, стала загибать пальцы.
— Один — не наглей. Настойчивость — это хорошо, бла-бла-бла, но лезть к человеку с поцелуями, зная его всего три дня — не очень хорошо. Два — будь хорошим. В смысле, помогай ей, утешай, когда ей плохо, не знаю. Три... — она, недоуменно нахмурившись, отвернулась, — а три я чего-то забыла... хммммм...
Она медленно побрела по коридору, не обращая внимания на человека.
— ...что три-то?...
— А три..? — попытался было подтолкнуть ее раб. — Что три?
— Это что-то важное было, это точно!
Она принялась нарезать круги вокруг человека, задумчиво потирая подбородок.
— ...не быть наглым... быть добрым... что еще-то?...
Она застыла, радостно хлопнув в ладоши.
— Точно! Нужно сверкать!
— Сверкать?.. — переспросил парень, и тут же понимающе кивнул. — Понятно. Не быть наглым, быть хорошим и сверкать.
Добравшись до склада, Кай показал гномке на тюки с одеждой, предназначавшиеся для обслуживающего персонала.
— Можешь выбрать, что захочешь. Правда, все рассчитано на людей и эльфов, но... — он неопределенно пожал плечами.
Гномка с радостным писком бросилась на тюки, и принялась все разворачивать.
— А, не волнуйся! Все пучком! Не наглеть, добреть, и сверкать, да!
Она помахала ладонью, отгоняя человека.
— И да, выйди пока из комнаты — у меня еще стыд остался. И не вздумай опять свалить! — прикрикнула она, выталкивая человека. — Я не хочу опять потеряться в этой клоаке!

Следующие несколько дней для поместья прошли в тягостном молчании. Маркус почти не выходил из комнаты, лишь изредка его можно было увидеть за пределами второго этажа — он побледнел и осунулся, но вряд ли это можно было списать на горе по скоропостижно усопшей жене. Иногда из его кабинета доносились странные звуки — какой-то звон и шорох, но понять, что именно он там делает, было невозможно. Все слуги в поместье старались держаться от него подальше, прекрасно зная, каким он бывает, когда чем-то по-настоящему увлечется. Даже о своей ученице он на какое-то время совершенно позабыл. А между тем, тело Анны Селестии завернули в толстую ткань, дабы не пугать приехавших на похороны ее внешним видом, и соорудили на дворе перед домом погребальный костер. К вечеру третьего дня должны были приехать родственники Анны и ее друзья, которые желали почтить последним присутствием магистрессу.
В комнату Тэи поставили новую дверь взамен сломанной гномкой, а покои Анны на время опечатали — входить туда нельзя было никому. Кай все это время избегал встреч с Тэей, и чаще проводил время с Маришей, постепенно рассказывая ей об особенностях жизни слуги в поместье. Им вместе приходилось чистить конюшни, чинить сбрую, одежду и карету, вытряхивать пыль из гобеленов, следить за тем, чтобы в канделябрах всегда были новые свечи и еще многое другое, чем обычно занимались рабы. За эти несколько дней Мариша и Кай нашли общий язык, хоть это поначалу было и не очень просто. О Тэе парень предпочитал не думать и не спрашивать о ней.
Тэя провела эти дни, словно в полусне. Есть приходилось через силу, хотя магический резерв восстановился достаточно быстро. Большую часть времени девушка проводила в библиотеке Селестиев, пытаясь отыскать хоть какую-то информацию по проблеме ритуала "усмирения". Разумеется, магесса понимала, что по-настоящему ценные труды должны храниться в покоях магистра. Но лучше было заняться хоть чем-то, нежели бездействовать.
Тэя даже не поленилась лишний раз перечитать случайно найденный на дальней полке экземпляр Песни Света, лишний раз поразившись разночтениям между орлесианской и Тевинтерской версиями.
Кая она практически не видела, а когда встречала, то обычно в компании знаменитой на всё поместье бешенной гномки Мариши. Причем при появлении Тэи парень мгновенно замолкал и замыкался в себе, что только вызывало у девушки ещё больше расстройства и непонимания.
Мариша же за это время полностью оправилась после стычки с одержимой — заросли даже следы от зубов на руке. Количество шрамов на теле, и раньше поражавшее воображение, только увеличилось, что давало нехилый повод для гордости — гномка считала шрамы эдаким доказательством, что во всех поединках она выходила живой. О чем и охотно рассказывала молчаливо внимавшему Каю. Впрочем, о том, что примерно в половине этих поединков она чуть не помирала от полученных ран, она решила деликатно умолчать.
Другие рабы, казалось, были перепуганы ею до смерти. Стоило ей появиться в комнате, так она сразу наполнялась мерзким запахом ужаса — да так, что Мариша с воплями выбегала наружу. Обедала она только с Каем, который уже почти к ней привык. Так как никто не видел, как она ела, поползли слухи, что она питается исключительно кровью и плотью живых людей — таинственное исчезновение Мары только их подкрепило.
К великому ее счастью, ей еще не довелось столкнуться с магистром напрямую — но от одного его упоминания у гномки начинало дергаться веко. Она в основном таскалась за Каем, и училась нелегкой жизни раба, в это время с радостным предвкушением рассказывая человеку, что она собирается сделать с Никеем.
Когда наступил день похорон, поместье стало еще более тихим, чем обычно: рабы куда-то исчезли, дабы не мозолить глаза скорбящим, и лишь иногда можно было заметить их ссутулившиеся тени, скользящие в коридорах и залах. В столовой был накрыт поминальный стол, который ломился от угощений и яств, по традиции Минратоса состоявший из самых редких деликатесов, которые можно было найти в столице. Окна задрапировали черными занавесями, а канделябры были зажжены повсеместно, погружая дом в атмосферу ярко освещенного склепа.
Погребальный костер, такой высокий, каких Тэя еще не видела, возвышался перед главным входом, во дворе, на заранее расчищенной площадке. Когда часы пробили полдень, к особняку стали подъезжать кареты тех, кто желал утешить вдовца и попрощаться с Анной Селестией.
Первыми прибыли родители женщины — пожилые магистры Мария и Варис Аврелии, в черной, как ночь, траурной карете. За ними почти сразу последовали старые друзья Маркуса — Виперия, Шантия и Кордвин.
Тэя знала, что как гостья и официальная ученица магистра Селестия, обязана тоже участвовать в ритуале прощания с покойной. Хотя, видит Создатель, она не испытывала никаких теплых чувств к магистрессе при жизни, и после её смерти это не изменилось. Даже не принимая в расчет случившегося с Каем, у неё просто не было времени чтобы узнать Анну Селестию с лучшей стороны. Если она вообще была, эта сторона, в чем Тэя очень сомневалась.
Для траурной церемонии девушка выбрала приличествующее случаю черное закрытое платье. Возможно даже чересчур строгое, но, тем не менее, не способное скрыть весьма аппетитную фигурку магессы. Короткую накидку в тон и опять же приличный минимум украшений.
Кай с самого утра куда-то запропастился. Впрочем, в этом не было ничего удивительного.
Магистр ждал ее у парадного входа, готовясь поприветствовать гостей. Завидев Тэю, входящую в холл, он повернулся к ней и едва заметно кивнул. Сегодня он выглядел еще бледнее, чем день назад — похоже, что и на сон, и на еду он попросту перестал обращать внимание. Однако сегодня он был одет с иголочки, несмотря на общий мрачный тон. Серебро и черное ему удивительным образом шли, подчеркивая аристократические черты лица и серо-стальные глаза.
Предложив руку Тэе, он шепнул ей:
— Мне самому это не нравится, но придется потерпеть. Завтра я покажу тебе кое-что весьма любопытное, Тэя, и уверен, что тебе это понравится. А теперь идем, посмотрим, какие змеи на этот раз приползли в мое жилище.
Девушка лишь коротко кивнула, исподтишка бросив на магистра любопытный взгляд. Выглядел Маркус как самый доподлинный скорбящий вдовец, но она-то знала, что трепетной любви между супругами не наблюдалось. Что порождало вопросы. Например: чем же магистр на самом деле занимался в одиночестве эти три дня?
Впрочем, всё это можно было отложить. Сейчас ей предстояло снова надеть свою любимую маску для посещения местного серпентария.
Не то чтобы эта маска сильно отличалась от той, что она носила и при самом магистре Селестии.
Выйдя из дома и спустившись с крыльца, магистр и его ученица поняли, что попали в неприятности. По крайней мере, взгляды, которыми их одарили гости, не сулили им ничего хорошего. Спокойное, слегка презрительное лицо Виперии не выражало одобрения, а Шантия чуть ли не в буквальном смысле облизывалась, предвкушая новую порцию компромата, которую она намерена была получить сегодня. Кордвин пытался не улыбаться, но его глаза выдавали веселье. Что же касается Марии и Вариса, то они были в бешенстве, но, как и все, пытались это скрыть.
— Добрый день, — Маркус слегка кивнул в знак уважения. — Надеюсь, ваше путешествие к моему поместью не было слишком утомительным.
— О, что вы, магистр Селестий, — проворковала Шантия, которая даже в такой день умудрилась одеться максимально вульгарно. Пусть и в черных тонах. — Для нас всегда честь посетить знаменитый особняк Жреца Селестия... пусть эта честь выпадает нам слишком редко.
Тэя попыталась не выдать своего удивления от такого приветствия. Поскольку жрецом на её памяти Маркуса Селестия поименовали впервые. К тому же ей было не совсем понятно, жрецом чего. Насколько успела заметить девушка, к религии и Андрасте магистр относился весьма прохладно, чтобы не сказать крепче, и к церковным иерархам определенно не принадлежал.
— Оставь несчастного магистра в покое, Шантия, — одернула девушку Виперия, медленно, неспешно подплывая к беседующим. За нею следовал Кордвин, многозначительно молчавший, а также двое рабов, приехавших вместе со своей хозяйкой. Пользоваться чужими рабами магистресса принципиально отказывалась. — Ему и так нелегко делать радушный вид. А вы, Тэя, выглядите просто очаровательно, — взгляд скользнул по фигуре ученицы, и на губах престарелой магессы появилась мимолетная улыбка. — Думаю, не будет преувеличением сказать, что вы теперь похожи на настоящую тевинтерку. Определенно, проведенное здесь время пошло вам на пользу.
— Благодарю вас, магистресса, — на формальный комплемент последовал такой же сдержанно формальный ответ. Впрочем, возможно, это было некое завуалированное оскорбление, но Тэе было по большому счету всё равно. Она прекрасно знала, что не является тевинтеркой, как знали это и все присутствующие, и не видела никаких причин переживать по этому поводу.
Подошедших родителей Анны Маркус поприветствовал по всем правилам, выразив им свое соболезнование, но те ответили сухо и холодно. Вероятно, они и сами подозревали, что к смерти магистрессы приложил руку ее муж. Пригласив гостей в дом, Маркус улучил момент и положил руку на плечо Тэи, как будто ободряя ее. В столовой он проводил ученицу к ее месту и усадил по свою правую руку. Остальные, рассевшись, принялись внимательно осматриваться, пытаясь заметить хоть что-нибудь, что можно было бы использовать для критики, но, увы — рабы за эти несколько дней вылизали поместье почти до блеска. Шантия удрученно вздохнула и расправила платье на коленях.
Кай стоял в углу, в тени, и смотрел на Тэю. Он не прислушивался к разговорам высоких гостей, да ему и не хотелось этого. Перед его глазами была девушка, отношения с которой он умудрился испортить всего за один вечер. И теперь она сидела на месте Анны Селестии и, что уж греха таить, ей это шло. Рядом с Маркусом она смотрелась куда лучше, чем рядом с рабом с обгоревшим лицом.
Показная сдержанность и вежливость не могли обмануть обостренного чутья Тэи. Атмосфера так и сочилась затаенной враждебностью. Вдобавок Магистр Селестий, так ни разу и не появлявшийся перед Тэей с самого сражения с одержимой, вдруг стал вести себя необычайно ласково, и это скорее настораживало, чем успокаивало девушку. Однако нужно было сохранять лицо, и магесса послушно уселась по правую руку от Маркуса на место, прежде принадлежавшее его покойной супруге.
Гости говорили об усопшей Анне с таким восторгом и нежностью, что от сладости их речей начинало подташнивать. Маркус только поддакивал и кивал, приняв скорбный вид, но Тэя понимала — ему хочется всех выгнать не меньше, чем ей. А еще взгляд Кая сверлил ее в спину, но это еще можно было выдержать. В конце концов, когда гости попробовали приготовленные деликатесы, включая дорогущее сердце виверны, Виперия подозвала одного из своих рабов, который поднес ей зажженный мундштук с табаком, и поднялась. Маркус немедленно поднялся со своего места, такова была традиция.
— Я, пожалуй, немного прогуляюсь по вашему саду, магистр Селестий, — проскрипела женщина. — Милая Тэя, не соблаговолите ли проводить меня? — ее холодный змеиный взгляд впился в девушку.
— Разумеется, — как будто у неё был выбор. К тому моменту Тэя испытывала стойкое, хотя и иррациональное желание поднять труп Анны, лишь для того, чтобы убить её ещё раз за всё, через что им тут приходится проходить по её милости.
Выйдя из-за стола, так и не доевшая свою порцию, девушка присоединилась к практически незнакомой, но уже явно невзлюбившей её за что-то женщине.
Маркус проводил выходящих Тэю и Виперию таким взглядом, будто ученица добровольно пожертвовала своего наставника на растерзание стае голодных волков. Как только за женщинами закрылись двери, Виперия тут же перестала напускать на себя скорбный вид. Впрочем, она и до этого не слишком-то старалась — вряд ли Анна Селестия была вообще ей хоть сколько-нибудь дорога.
В саду, который тоже убрали перед прибытием гостей, стоял запах цветов и трав, в дальнем углу увитая плющом беседка, которая как нельзя лучше годилась для проведения бесед по душам. Но Виперия не торопилась в эту сторону. Ей куда больше нравилось прогуливаться по усыпанным мелким гравием дорожкам между клумбами и деревьями. Молчаливый раб следовал за ней, похожий больше на предмет обстановки, и магистресса совершенно не обращала на него внимания.
Затянувшись, она выпустила большое сизое колечко дыма и, не глядя на Тэю, осведомилась:
— Итак, милочка, скажи мне: как ты находишь своего нового учителя? Многому ли он уже успел тебя научить?
— Пока что у меня было мало возможности чему-либо здесь научиться, — Тэя слегка поежилась от промозглого ветра и покрепче запахнула накидку. Кай почему-то не счел нужным её сопровождать, но она уже начала привыкать к его отсутствию. — После смерти супруги магистр всё время проводит в трауре. Однако могу сказать, что тут прекрасная библиотека.
— А я должна заметить, что вы очень хорошо держитесь. В первые же дни и такой успех, — Виперия усмехнулась и посмотрела на девушку сверху вниз. Она была невысокой и чуть полноватой, но в ней все равно была некая царственность, заставлявшая воспринимать ее как благородную аристократку, заслужившую свой титул не только успехами в магии. — Я удивлена. Увидев вас впервые в той лавке, я было подумала, что вы очередная выскочка, решившая, что за красивое личико и неплохие способности к магии ей преподнесут все на блюдечке. Рада, что ошибалась. Между прочим, — она протянула руку и прикоснулась к розовым кустам, ощерившимся длинными острыми шипами. — Я бы на вашем месте поостереглась теперь, когда Анна мертва. И не рассчитывала бы на то, что Маркус вас чему-нибудь научит.
Тэя удивленно вздернула бровь.
— Однако же, именно на это я и рассчитываю. Иначе бы меня здесь не было.
Виперия хрипло рассмеялась, взмахнув рукой, украшенной ониксовыми перстнями, с зажатым в ней мундштуком.
— Право же, а я думала, что вы умнее. Неужели вы и правда думаете, что вы нужны Маркусу в качестве ученицы? Умоляю вас. Он последние годы только и делал, что искал юных девушек, одаренных уникальными талантами. Увел у меня несколько кандидатур, которые могли бы действительно научиться чему-то у меня. А все из-за того, что он одержим идеей своего наследия. Анна... казалась ему слишком ординарной на эту роль. А вот вы, — она приподняла бровь, насмешливо глядя на Тэю. — Вы для него лакомый кусочек. Особенно теперь, когда его больше ничего не удерживает. Если понадобится, он сделает это силой. Но, уверена, до этого не дойдет... ведь это вы убили Анну, не так ли?
Сказать, что Тэя была удивлена, значило ничего не сказать. Ведь, хотя она и прибыла сюда в качестве ученицы, Маркус действительно всё ещё ничему её не учил.
Впрочем, за проведенное в поместье время, магистр так же ни разу не давал повода заподозрить себя в недостойном поведении. Напротив, Маркус Селестий в любых обстоятельствах оставался безупречным джентльменом, по тевинтерским меркам, разумеется. Традиции, этикет и благородство были для него действительно очень важны, Тэя это чувствовала. Посему, попытка представить магистра в качестве злобного насильника бесславно провалилась. Это не складывалось. Такой человек как он на это не пойдет.
— Разумеется, нет, — холодновато ответствовала Тэя. — Всем известно, что магистресса Селестия отличалась слабым здоровьем. (Ещё бы, она ведь делала всё, чтобы окружающие никогда об этом не забывали.) Однако случившееся стало неожиданностью для всех, не исключая меня. (Действительно, кто же мог предположить, что Анна обернется одержимой и начнет нападать на людей). В любом случае, я её не убивала. (Технически говоря, последний удар нанесла Мариша, когда отгрызла ей голову, но вам, уважаемая магистресса Виперия, об этом знать не обязательно.)
— Ну конечно, — рассмеялась женщина, потушив окурок о ловко и вовремя подставленную руку раба. Тот даже не пискнул. — Милая Тэя, я родом из Орлея, и, несмотря на то, что считаю себя тевинтеркой, прекрасно осведомлена о повадках знати. В любом случае, свой совет я вам дала. Слушать его или нет — ваш собственный выбор. Только помните, что шанс стать поистине великой магессой вам здесь не светит. Единственное, на что вы можете рассчитывать от Маркуса — это положение его жены. Или любовницы. Кто знает, решит ли он делиться с вами властью, или же просто сделает из вас инкубатор для взращивания его великого потомства. Буду надеяться, что вы все же одумаетесь и поймете, что со мной вам светит гораздо более великое будущее, чем с ним. Впрочем, я никого никогда не принуждаю. Особенно тех, кто недостаточно умен, чтобы понять ситуацию самостоятельно.
— Мне льстит ваше предложение, мадам Виперия. — вежливо улыбнулась девушка. — Но, говоря начистоту, кому нужны ученики, убегающие при первом признаке возможных трудностей? Что бы там ни думали другие, я приехала в Тевинтер в поисках знаний, а вовсе не удачного замужества.
— Если так, то вы сделали ошибку, которая может стоить вам слишком дорого, — холодно ответила Виперия и внезапно улыбнулась. — Но мне нравится ваша уверенность. Вы далеко пойдете в Тевинтере... если, конечно, сумеете обуздать безумные идеи Маркуса. В том или ином случае, желаю вам удачи. А теперь не соблаговолите ли вернуться к гостям?
— С удовольствием, — кивнула Тэя. Она уже понимала, что этот разговор в той или иной форме ей предстоит с большинством сегодняшних гостей. И госпожа Виперия из них была ещё далеко не самым неприятным вариантом.
К тому моменту, как Виперия и Тэя вернулись в поместье, остальные уже были готовы к церемонии. Завернутый в ткань труп Анны вынесли из дома и возложили на погребальный костер, зажечь который было почетной обязанностью магистра. Тот, увидев, что магессы вернулись со своей небольшой прогулки, лишь скользнул по ним взглядом, ничего не выражающим, кроме смертельной усталости, и кивнул. Кай, стоявший чуть позади него, подал ему факел, который магистр зажег при помощи заклинания огненного шара.
— Я все еще не могу поверить, что она покинула нас так рано, — сквозь слезы произнесла Мария Аврелия. В руках она комкала черную шаль, а по ее лицу, все еще красивому, несмотря на возраст, струились слезы. — Она всегда была такой болезненной девочкой, но...
— Держи себя в руках, — одернул ее Варис, который внешне куда больше напоминал усопшую, чем его супруга. Такой же бледный и худощавый, с неприятным лицом и острым взглядом черных глаз из-под тонких бровей. — В конце концов, хотя бы ради Маркуса.
Магистр кивнул, взяв в руки факел, и подождал, пока все голоса стихнут. Приблизившись к Анне, он прочитал несколько строк из Песни Света — конечно же, тевинтерской ее редакции, — которые обычно сопровождали умерших в мир иной. А затем поджег. Масло, которым были пропитаны дрова и ткань, быстро занялось огнем, и мужчина отступил назад, почувствовав, как опалил его полыхнувший жар.
Кай, который все это время пытался не смотреть на Тэю, не выдержал и все же украдкой бросил на нее взгляд.
В этот момент юноша мог заметить, что не только его молодая магесса интересует гораздо больше похорон. Магистр в богатом на грани вычурности наряде, на первый взгляд казавшийся не старше самого Кая, не сводил с девушки пристального взгляда.
Парень тут же опустил глаза, понимая, что пялиться вот так в открытую, особенно в присутствии магистров, было чревато. Еще сочтут это за дерзость, а с Кая уже хватило потрясений за последние несколько дней. Но ему совершенно точно не понравилось, как этот маг смотрел на девушку. Словно поедал ее глазами.
Маркус же, казалось, пребывал в каком-то своем мире — он сумрачно хмурил брови, глядя, как медленно сгорает его супруга, прожившая бок о бок с ним без малого десять лет. Только теперь он подумал, что, возможно, именно он виновен в случившемся. Но для раскаяния было уже поздно. В любом случае, он никогда и не хотел становиться мужем Анны Селестии, всего лишь послушавшись волеизъявления своего отца. Украдкой посмотрев на погруженных в горе и скорбь Аврелиев, магистр едва заметно вздохнул. Он не любил, когда в его присутствии проявляли столь сильные эмоции. Он вообще не любил видеть чьи-то слезы. С него уже хватило Анны.
Когда догорел костер, день уже клонился к вечеру. Гости постепенно разбредались по округе, кто-то отправился отдохнуть в саду, прихватив меховой плащ, остальные вернулись в поместье, чтобы выпить по чарке вина и еще раз выразить благодарность Маркусу за то, что похоронил Анну Селестию по всем традициям Тевинтера.
И никто не услышал, как хрипло вскрикнула Шантия, которая случайно наткнулась на спящую под деревом Маришу...

«Господин велел передать, чтобы ты не вздумала показываться никому на глаза во время похоронной церемонии. Гномов запрещено иметь в качестве рабов, и...»
— Я не раб... И не больно-то и надо было... — тихо ворчала тем временем Мариша, сидя в саду на небольшом камне и неуютно ежившись. Погода была отвратная — пасмурно и очень душно.
С помощью Кая, ей удалось худо-бедно починить свою броню, сделав заплатки из валявшейся на складе дубленой кожи. Выглядело не очень — но это было лучшим вариантом, нежели носиться по поместью в рубашке до колен и трусах.
Прислонившись к дереву, вокруг которого и были обложены камни, она позволила прикрыть себе глаза и задремать. Когда все закончится — Кай, наверняка, ее разбудит. В том, что гости выйдут в сад, она сильно сомневалась — как-никак, это были похороны, а не званый вечер.
Гномка, сонно вздрогнув, зажмурилась и широко зевнула. Зубы моментально заныли от холодного ветра. Сколько времени прошло?..
— Кай, это ты?.. — тихо пробормотала она, ежась от холода. — Все закончилось? Тут очень холодно, знаешь ли... — обиженно сообщила девушка.
Шантия стояла над гномкой, на всякий случай приготовившись прочитать заклинание паралича, и во все глаза разглядывала ее зубы. Когда это существо зевнуло, девушка отпрянула и вскрикнула от ужаса, но тут же зажала рот рукой и воровато огляделась — кажется, никого. В сумерках спящее у дерева создание сложно было как следует разглядеть, но фигурой оно напоминало гнома.
— Какая... занятная вещица... — прошептала магистресса и наклонилась пониже, заглядывая в лицо Мариши.
Сонно щурясь, Мариша подняла глаза на склонившуюся перед ней темную фигуру.
— Вещица? Это грубо, знаешь ... Ай!
Гномка, выпучив глаза, испуганно шарахнулась от фигуры, свалившись с камня на холодную землю. Это был, черт возьми, далеко не Кай. Это была какая-то вульгарно одетая дама в черном платье, с интересом, совершенно без какого-либо стыда ее разглядывающая.
— О Камень, — скорбно пробормотала она, пытаясь натянуть на лицо учтивую улыбку, — почему всегда я?..
— Кто ты? — без обиняков спросила женщина, но потом помотала головой. — Нет, не говори, постой! Ты — драконокровная, верно? Я сразу это поняла, как только увидела твои зубы. О, неужели мне наконец-то повезло встретить кого-то, подобного тебе? — она радостно захлопала в ладоши и улыбнулась. — Я столько читала о драконах с тех пор, как ими увлекся мой почтенный муж! Да и я сама, стыдно сказать, тоже. Но куда больше самих драконов меня интересуют драконокровные. Те, кто выпил драконьей крови и обрел могущество, сравниться с которым не может более ничто.
Шантия аккуратно опустилась на камень и расправила складки на платье.
— Скажи, ты служишь магистру Селестию? — она чуть поморщила носик.
Гномка, которой таки удалось нацепить на лицо кривую улыбку, быстро кивнула.
— Да! В смысле... я телохранитель, я полагаю. Да, телохранитель.
Тяжело вздохнув, Мариша медленно поднялась с земли, и принялась отряхиваться. Кажется, ее не собираются сжечь на месте. Уже плюс.
— Правда? В таком случае, я заплачу вдвое больше, если ты бросишь этого скучного, постного магистра и перейдешь на службу ко мне, — рассмеялась Шантия, облизнув губы. — Поверь, в чем-чем, а в деньгах моя семья купается.
Мариша, настороженно смотря на магистрессу, осторожно пожала плечами.
— Я... э, не могу. У меня... Я заключила контракт с Ма... господином Маркусом. Сроком на год, — она чуть приободрилась, пытаясь придать голосу большую убедительность. — До истечения этого срока я должна... э... должна быть телохранителем господина Селестия!
Гномка, обреченно вздохнув, незаметно вжала голову в плечи, готовясь в случае чего драть когти.
«О камень, что за околесицу я несу? — мысленно застонала Мариша. — Какой еще к Архидемону телохранитель?!»
— Ох, какая жалость, — протянула девушка, склонив голову набок, и вдруг подалась вперед, упершись руками в темных перчатках на колени. — Но ведь сейчас господина Маркуса здесь нет? — она подмигнула. — А это значит, что мы могли бы немного повеселиться... не так ли?
Мариша выпучила глаза, начиная медленно пятиться назад. Ей определенно не нравился тон, с которым магесса произнесла последнюю фразу. Судя по интонации, ее, Маришу, сейчас собирались вскрыть. Или, как минимум, раздеть и осмотреть. Оба варианта ее не устраивали.
— Э... повеселиться? — переспросила она, глядя прямо в глаза магессе. — Я не уверена, что понимаю...
— О, да брось, — поморщилась Шантия, приподнимаясь и направляясь к отступающей гномке. — Кого здесь вообще интересует эта бледная рыба Анна?.. Лично я приехала посмотреть, что на этот раз придумает Маркус. Кажется, он нашел действенный способ убить сразу двух зайцев — избавиться от надоевшей жены и завести новую. Ну а ты... — она пожала плечами и кокетливо наклонила голову. — Вряд ли твой внешний вид позволяет тебе заводить новые, интересные знакомства с... перспективами. А вот мне всегда нравились ненормальные вещи. Это так возбуждает, — прошептала девушка и протянула руку, с явным намерением погладить гномку по щеке.
Мариша, лихорадочно соображая, с ужасом в глазах наблюдала, как к ней тянется рука магистрессы. Сомнений не было — сейчас она ее вырубит током, и будет делать что-то очень неприятное.
Гномка быстро клацнула челюстями в паре миллиметрах от руки магистрессы. Рука замерла, женщина, плотоядно ухмыльнувшись, нахмурила брови.
Бывший посредник Хартии тем временем уже скрылась из виду, едва сдерживаясь от того чтобы не заорать. Быстро завернув за угол она, в панике озираясь, наткнулась глазами на черный ход, и с облегченным вздохом ворвалась внутрь, чуть не снеся дверь.
— Ой! — она чуть не столкнулась с Каем, которому только природная ловкость позволила вовремя отскочить и не быть размазанным по полу. — Что это с тобой? Куда ты? — он попытался схватить гномку за плечо.
— Свали в Тень! — чуть не плача, выкрикнула гномка, с силой ударяя человека по протянутой руке и быстро скрываясь за углом.
Спустя несколько минут панического бегства, гномка, влетев в тот самый склад, куда ее отвел Кай три дня назад, с прерывистым рычанием окопалась в углу, прикрывшись тюками, с твердым намерением отгрызть руку любому, кто сейчас попытается ее тронуть. Щеки горели от стыда и ярости — она еще никогда не сбегала с таким позором. Хотелось вернуться и свернуть магистрессе шею — но даже Мариша знала, что так поступать было нельзя. Ей хотелось жить — очень хотелось.
Раб пожал плечами. Что-то в последнее время его били все, кому не лень, и это явно ему не нравилось. А ведь он всего лишь хотел помочь. Увидев, что Шантия возвращается в дом, он кинулся в холл и подхватил меховой плащ, который девушка небрежно сбросила с плеч. Та даже не посмотрела на парня, рабы были ей неинтересны, а вот гномка — куда больше. Следовало как-нибудь попытаться уговорить Маркуса передать ей полномочия распоряжаться Маришей. Это было бы весьма интересно. Шантия усмехнулась, решив, что никаких денег не пожалеет на то, чтобы заполучить драконокровную гномку, и вернулась к остальным. Те как раз рассматривали галерею Маркуса, восхищаясь сохранившимся древностям. Перед знаменитым огромным витражом с драконом кое-кто даже склонил голову в знак почтения — стекло вибрировало от переполняющей его силы. Этот рисунок видел столько великих свершений, сколько ни один из приехавших к Селестию гостей. Даже Виперия.
Когда начало темнеть, все стали потихоньку расходится — первыми отбыли Аврелии, которые не могли более изображать вежливость и благодарность, особенно мадам Мария. Через полчаса после уехала и Виперия с Шантией, а потом и Кордвин. Маркус чувствовал себя, как выжатый лимон, и желал только одного: чтобы его поскорее оставили одного... хотя у него еще было одно дело, не терпящее отлагательств. Он, конечно, знал, что задуманный им план сработать должен безотказно, но следовало сначала поговорить с Тэей. Она была хорошей девушкой и нравилась магистру, к тому же одаренной волшебницей, и он считал себя обязанным быть с нею откровенным.
Тэя тоже порядком устала от глядящих на неё волками родителей покойной Анны и навязчивого внимания прочих гостей. Хотя большая часть этой ноши свалилась на плечи хозяина поместья.
Шантия чуть ли не в открытую поздравила её с победой над соперницей, не преминув тут же предложить уйти от этого «скучного Маркуса». Правда, развратная магистресса, казалось, была увлечена сегодня каким-то другим предметом, чему Тэя в тайне только порадовалась. Кордвин немного развлек своим легким ни к чему не обязывающим флиртом, но держался он сегодня тихо и рамок приличия не переходил. Виперия смотрела так, словно оценивала новую дорогую вазу, прикидывая, подойдет ли она к гарнитуру, или не стоит возиться.
Порой, взгляд Тэи начинал блуждать в поисках Кая, но тот после торжественного сожжения снова куда-то запропастился. И это заставляло девушку злиться на себя.
Зачем она вообще его ищет? Словно ей нужна его защита. Можно подумать, он смог бы хоть чем-то помочь ей против любого из магистров, возникни в том нужда? А после того, как он унизил её тогда в комнате!.. Но что бы Тэя ни говорила самой себе, без Кая было грустно. Одиноко.
Никогда прежде одиночество не было для неё проблемой. Но теперь стало. И девушке оставалось лишь злиться или жалеть себя. Тэя всегда предпочитала злиться.
Наконец, когда последние гости покинули поместье, девушка направилась в свою комнату, чтобы наконец отдохнуть. У неё уже не было ни сил, ни желания сидеть сегодня в библиотеке или работать над рецептом какого-нибудь заковыристого яда.
— Тэя?
Голос магистра, усталый и тихий, окликнул ее тогда, когда она направлялась к коридору, ведущему в левое крыло, где находились ее покои. Маркус смотрел на нее немного печально, как будто сожалел о том, что уже в первую неделю пребывания в его доме девушке пришлось пережить столь много трудностей.
— Если не против, перед тем, как отправишься спать, мне нужно поговорить с тобой.
— Конечно, магистр, — остановилась девушка.
Ну что ещё на мою голову?
— Идем, посидим в моем кабинете, — он развернулся и направился по изогнутой лестнице наверх, в сторону галереи. Даже будучи смертельно уставшим, он держал спину так прямо, что казалось, будто мужчина проглотил лом. Даже его хромота уже была не так заметна, стоило лишь немного привыкнуть к его резким движениям и быстрой ходьбе.
Магесса, мысленно вздохнув, последовала за ним.
Хотя, нужно признать, что ей было давно любопытно поглядеть на покои магистра, те самые, куда был заказан ход прочим обитателям имения. Конечно, слухи среди рабов ходили всякие (ей иногда случалось украдкой подкрасться и подслушать о чем эти ребята шепчутся между собой до того, как они успевали её заметить и нацепить свои равнодушные «да-госпожа» личины). Но Тэя на самом деле сильно сомневалась, что Маркус Селестий держит в покоях демонов или мумифицированные головы своих врагов.
Когда Маркус открыл дверь и галантно пропустил магессу вперед, оказалось, что кабинет его был совсем не таким, каким его можно было представлять. В отличие от комнаты Анны, здесь было чисто. Мраморный пол, не покрытый ковром, блестел, отражая фигуры вошедших людей. Красивый канделябр из черненого серебра на стене освещал просторные апартаменты, а окна от пола до потолка занимали всю противоположную двери сторону. Узкая дверь вела на балкон, откуда можно было полюбоваться на пруд и звездное небо. Мебели здесь было мало, только большой старый письменный стол, несколько кресел, софа и шкаф. Камин в углу едва тлел, но в комнате было тепло, гораздо теплее, чем в остальной части дома. Высокий потолок был украшен лепниной, а на стенах висели тканые гобелены с драконами. Мозаика на потолке также изображала расправившего крылья дракона и выглядела такой же старой, как и витраж в галерее.
— Прошу, садись, — взмахнул рукой магистр, указывая на одно из кресел у камина. Рядом, на кофейном столике из темного стекла, стояли два наполненных бокала и бутылка красного вина.
Магесса устроилась в кресле. В голове как-то разом всплыли все предупреждения Виперии насчет Маркуса Селестия. Может она была и права. В любом случае, похоже, сейчас что-то прояснится, решила девушка.
— Выпей, — взяв один из бокалов, магистр протянул его Тэе, подождал, пока она возьмет его и сел в кресло напротив. Взмахнув рукой и прочитав короткое заклинание, он зажег камин, и в нем заплясало пламя, рассыпая искры и потрескивая. В этом кабинете было уютно. Действительно уютно, в отличие от всего остального поместья. — Итак, я видел, что Виперия утащила тебя на задушевный разговор... полагаю, пыталась убедить тебя, что с ней тебе будет лучше. — Это был не вопрос, а утверждение.
Тэя слегка кивнула, поскольку это и не было вопросом.
— Да, мадам Виперия была очень убедительна.
— Еще бы. Она орлесианка. Плести интриги и убеждать в несуществующем — в этом она чувствует себя, как рыба в воде. — Маркус фыркнул и сделал большой глоток. — И что же она рассказала тебе такого убедительного?
Тэя пожала плечами. Она орлесианкой не была. Ну, даже если и была по крови, на что прозрачно намекали имя и фамилия, то никогда себя таковой не чувствовала. Поэтому решила просто ответить правду. В конце концов, она ведь и Виперии не соврала ни словом.
— Магистресса Виперия намекнула... вообще-то прямо сказала, что вы не собираетесь меня учить, и никогда не собирались. Что женщина в доме вам нужна лишь в качестве жены или любовницы.
— Хм, — только и ответил Маркус, слегка покачав в руке полупустой бокал и глядя сквозь него на пламя. Он о чем-то задумался и молчал несколько минут, а потом вдруг тихо произнес: — Это не совсем так. Я скажу тебе откровенно, что искал среди одаренных магесс ученицу с несколько иной целью, чем большинство магистров. Видишь ли, мадам Виперия и остальные... если бы ты попала к ним, тебя действительно начали бы обучать с самого начала. Из тебя сделали бы идеальное оружие, использовали бы, чтобы пробиться самим, чтобы получить власть, которую в одиночку обрести сложно. Но ты ведь не думаешь, что магистры готовы делиться собственной властью с кем-то еще? — он приподнял бровь и усмехнулся. — Настоящие знания, настоящая сила — это можно взять только самому. Никакой другой маг ни за что не выдаст свои секреты ученику. Я, конечно, мог бы научить тебя кое-чему, что может тебя заинтересовать, но все это на самом деле не нужно ни тебе, ни мне. Если хочешь быть чьим-то оружием, ступай к Виперии и ей подобным... или к этому выскочке, Кордвину, готовому перегрызть глотку любому, если почует в нем угрозу.
Он со звоном поставил бокал на стол и слегка наклонился вперед.
— Забудь все эти идиотские церемонии, Тэя. Я не хочу, чтобы ты была моей ученицей. То, что я предлагаю — равноправное партнерство. Я дам тебе то, что не сможет дать более ни один магистр в этом городе, но попрошу кое-чего взамен.
— Вот даже как... — протянула Тэя. Насколько она могла судить, всё это пока что не очень походило на предложение руки и сердца, сколь бы малый опыт ни был у девушки в подобных делах. Однако её порядком удивила внезапная эмоциональность обычно хладнокровного магистра. Чем-то опасным попахивало от этого невнятного пока ещё предложения. И потом к чему этот горячий монолог об идеальном оружии? Да, все вокруг используют друг друга, это давно для неё не новость. Так уж устроен мир. И, в конце концов, она прибыла сюда именно для того, чтобы учиться. Стать этим идеальным оружием, не для чужих целей, для собственной.
— И что же вы от меня хотите?
— Что, даже не задашь мне вопроса, что я готов тебе предложить? — ухмыльнулся Маркус и провел ладонью по слегка растрепанным волосам. Ему явно очень хотелось оставить этот безумный день позади, но в присутствии Тэи он старался держаться спокойно и уверенно. — Я не хочу, чтобы ты увязала в этой трясине, которая зовется Минратосом. И сам в ней увязать не хочу. Знаешь, чего я хочу на самом деле? — он выдержал паузу и посмотрел в глаза магессы. — Я хочу вернуть Империи былое могущество. Хочу, чтобы вернулись те, кто покровительствовал нам много тысяч лет назад, хочу, чтобы магия в этом мире вновь стала цениться как дар свыше, а не проклятие. Не только в Тевинтере — во всем мире, Тэя. И в Ферелдене тоже. Другие магистры не слишком разделяют мои идеи, как ты могла заметить... их волнует лишь собственная шкура. Как ненасытные грифы, они готовы отрывать куски от собственной родины, и никогда не перестанут, потому что слепы. Они не видят, что ждет магов в Тедасе. А я могу сделать что-то действительно важное — и хочу, чтобы ты помогла мне. Вместе мы сможем это сделать. Изменить мир, — он кивнул и улыбнулся, абсолютно уверенный в своих словах. — Единственное, чего я попрошу от тебя, это стать моей женой, — закончил он и откинулся на спинку кресла, допивая вино.
— Пхп!... — девушка совершенно неэлегантно поперхнулась вином. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы до неё дошел смысл только что сказанного, но когда дошел...
Магесса очень медленно, очень аккуратно поставила изящный, почти невесомый фужер с вином на столь же изящный изысканный столик. Тэя всегда старалась действовать очень спокойно и аккуратно, когда злилась. А сейчас магесса была в ярости.
— Всего-то? Действительно, какая ничтожная цена за спасение всех магов во всем мире, — иронию в её голосе можно было намазывать на хлеб. — Говорите, что понимаете беды магов? Вы всю жизнь проживший в довольстве и роскоши, в этом красивом особняке, — девушка бросила горящий презрением взгляд на шикарные портьеры, — с кучей рабов и слуг. Скажите, вы когда-нибудь голодали, магистр Селестий? Вас избивали ради забавы, за одно неверно брошенное слово, за один взгляд? Вашу возлюбленную когда-нибудь насиловали у вас на глазах? О, в каком вы гневе! За одно предположение уже убить готовы. Вы бы в Киркволльском Круге и дня не протянули. У меня для вас новость: вы даже ещё не начинали понимать. Всё, что у меня есть, не эти дорогие тряпки, не деньги, а только моя сила и моя свобода. И она досталась мне слишком дорого, чтобы я согласилась её продать. За любую цену!
— Не стоит шипеть и топорщить шерсть на загривке, Тэя, — улыбнулся магистр, выслушав эту тираду. — Я не храмовник в Ферелдене и даже не Первый Чародей, чтобы принуждать тебя к чему-либо. И патетичные речи о страданиях магов вовсе не нужны. Я, быть может, никогда и не был на твоем месте, но мне и не нужно быть курицей на разделочной доске, чтобы понимать, что она чувствует. У меня есть желание и, что немаловажно, возможности для того, чтобы сделать что-то действительно полезное для магов Тедаса. А у тебя пока что есть только твоя свобода и твоя сила. Не слишком много, позволь заметить. Поэтому сядь и подумай хорошенько о моем предложении, дорогая Тэя. Если тебе так противна мысль о том, чтобы стать частью одного из древнейших родов магов в Тедасе, будь по-твоему — но тогда ты будешь одна против Минратоса... и будь уверена — он тебя сожрет и не подавится. Ты не первая идеалистка, угодившая в его пасть, и не последняя. Идеалы хороши, когда они подкреплены чем-то действительно стоящим, у тебя же пока что нет ничего, кроме твоего достаточно редкого дара и красивой мордашки. Я лишь смею надеяться, что ты проявишь несвойственную ферелденцам рассудительность и взвесишь все за и против. В случае, если ты согласишься, я поделюсь с тобой всем, что знаю сам, и мы будем вместе работать над тем, чтобы обрести новую силу, такую, какая еще не доступна никому в этом городе и в этой стране. Я сделаю все, чтобы мы достигли наших целей, и буду защищать тебя так, как защищал бы самого себя. В ином случае... — он вздохнул и посмотрел на потолок, украшенный мозаикой. И промолчал.
— Возможно, это и не много. Но что ни есть, всё моё. Как я уже сказала, я не продаюсь.
Возможно, я идеалистка. Да, думаю, вы правы, так и есть. Но за мои идеалы заплачена немалая цена... А вы ведь тоже идеалист, магистр. Вот уж чего не ожидала встретить в Тевинтере, — магесса постепенно успокаивалась, но менять своего решения явно не собиралась. — Только вы и понятия не имеете, как живут те самые маги Тедаса, которых вы с таким пылом рветесь спасти. Вам кажется, что знаете, но на самом деле... Какое бы спасение вы им ни предложили, оно им не поможет. Свободу, как и силу, и власть, тоже нельзя дать, только взять с чьей-то кровью.
Магистр помолчал, покачав головой и с удивлением воззрившись на Тэю.
— Что ж, этого я не ожидал от тебя. Ты отвергаешь столь яростно предложенную помощь, но лишь потому, что ради этого придется поступиться собственными желаниями... Ты действительно идеалистка. Иногда ради достижения целей приходится немалым жертвовать. Может быть, я многого не понимаю и не испытал на собственной шкуре, но я знаю одно: цель оправдывает средства. Если это достойная цель. — Он встал и направился к окну, сложив руки за спиной и глядя в ночное небо. — Наслаждайся своей свободой, пока она у тебя есть. Думаю, твоя сестра оценит это, — добавил он тихо. Тэя не видела его ухмылки, которая появилась на его лице при этих словах, но он знал, что произвел должное впечатление.
— Как... откуда? — сорвалось с губ Тэи. Она оборвала себя, но знала, что уже поздно. Она уже знала, что согласится на его условия. Какую бы безумную, нелепую идеалистическую чушь о спасении магии он тут ни нёс, примет и это. Потому что у неё была Цель. Что угодно ради Агаты. Как сильны они были бы вместе, если бы их не разлучили так рано...
И теперь всё становилось на свои места как тогда в Круге. Тэя всегда умела держать маску и играть по правилам. Теперь снова придется это делать. Недолго же продлилась её оплаченная чужой кровью свобода.
— Тогда вы знаете и что мне нужно.
Магистр обернулся и впился колким взглядом в Тэю. Он улыбался, но глаза его оставались холодными и отстраненными, изучающими, неживыми. Так смотрят те, чье сердце все еще бьется, но уже слишком медленно; те, чья душа застыла и превратилась в камень. Ему не было ведомо сострадание. Он не умел любить что-то больше, чем самого себя. И невозможно было сказать, всегда ли он был таким, или что-то сделало с ним это.
— То, чего ты ищешь, не существует. Ни у меня, ни у любого другого магистра в этом городе. Ни у кого, — ровным тоном ответил он, приближаясь к девушке и глядя на нее сверху вниз. О, он умел так смотреть. Как будто был целым миром. — Но вместо того, чтобы бессмысленно метаться в поисках того, чего нет, остановись ненадолго и подумай. Возможно, способ найдется. И он ближе, чем казалось. Стоит только постараться... и воспользоваться возможностями. Я помогу тебе его найти. Но это всего лишь шанс, а не обещание.
— Но вы требуете обещание за шанс. Настоящее и будущее за то, чего может никогда не произойти, — магесса дерзко вскинула голову. Раз уж мы больше не притворяемся, то нет смысла опускать глаза. — Чего вам на самом деле от меня надо? Только не ждите, что я поверю во внезапную горячую любовь. Или в то, что в моих силах сказку сделать былью и спасти всех магов в Тедасе.
Маркус продолжал улыбаться. Улыбка как будто застыла на его лице, красивом, что уж греха таить. Несмотря на то, что его возраст приближался к сорока, он все еще был достаточно привлекателен. Но вот этот взгляд и лишенная каких-либо эмоций улыбка в нем пугали.
— Я не верю в сказки, Тэя. Любовь — всего лишь миф, выдуманный юными романтичными натурами, чтобы оправдать собственные плотские желания. А то, о чем я тебе сказал — не сказка. Так будет, я знаю это, я видел это так же ясно, как и твою сестру. — Он помолчал. — Не думай, будто ты — единственная здесь, у кого есть уникальные таланты. Что касается того, зачем ты мне нужна... Можешь не верить ни одному моему слову, можешь продолжать считать себя умнее всех и плевать в одиночку против ветра. Мне все равно. Я помогу тебе, если ты поможешь мне — вот и весь расклад.
— Действительно. С чего мне верить вашим словам? Вы вызвали меня сюда в качестве своей ученицы. Но ничему не учите, вместо этого предъявляя неоговоренные требования. И я действительно не единственная ученица, обладающая «уникальными талантами». Хотя и единственный духовный медиум в Минратосе, не принадлежащий к какой-либо знатной семье. Но это всё политика, которая мне не интересна. Вы же, в свою очередь, не единственный магистр, готовый меня обучать. Пусть это означает поставить жизнь в рискованной игре, я знала, на что шла. Вы же говорите о равном партнерстве, но всё, что вы предлагаете — дым и зеркала.
— Вряд ли кто-то здесь предложит тебе больше, — он пожал плечами и отступил назад. — Но я не собираюсь ничего доказывать тебе. Если ты, ферелденка, думаешь, что можешь вот так въехать в Минратос и ожидать, что тебе здесь все преподнесут на блюде, пожалуйста. Вперед, попробуй покорить город. А я посмотрю со стороны, как он тебя проглотит. Будет забавно.
Направившись к двери, он остановился на пороге и, не обернувшись, бросил:
— Подумай хорошенько, потому что повторять свое предложение я не буду. И подумай о своей сестре.

С этими словами он вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь и оставив Тэю наедине с собой.

Глава 6

Магесса знала, что должна согласиться. Ради сестры. Если есть всего лишь крохотный шанс... Но одна мысль о том, чтобы оказаться в постели с магистром, теперь вызывала у неё столь острый приступ отвращения, что во рту появлялся вкус желчи.

К тому же, магистр Виперия оказалась во всем права. Маркус Селестий не ищет учеников, он не играет по правилам. Разве что прямое изнасилование он решил заменить шантажом.
Этот дом ловушка, и приманка в ней рассчитана на легковерных жадных дурочек. Или на отчаявшихся, вроде неё самой. О, предложение было на самом деле роскошным, даже если бы в нём не прозвучало больше ничего, кроме слова «замужество». По крайней мере, сам Маркус явно считал именно так, как, вероятно, и весь остальной Тевинтер. Но Анна Селестия была его законной женой, и магесса видела, чем это для неё закончилось.
О, если бы Тэя и в самом деле гналась за деньгами и титулом, она бы сейчас прыгала до потолка.
Вместо этого ей было просто противно и плохо.
Очень плохо. Попавшееся по пути в свою комнату зеркало пошло паутиной мелких трещин, лишь от случайно брошенного взгляда. Тэя поспешно отвела глаза, сжимая кулаки. Никогда ещё её самоконтроль не давал таких сбоев, с тех пор как она впервые взяла в руки неуклюжий ученический посох. Значит, о Ярости придется забыть. Нечего и думать о том, чтобы приблизится к демону, пока она в таком состоянии.
Вернувшись в комнату, она обнаружила, что дверь приоткрыта. Роскошная дверь из черного дерева не скрипнула ни разу, когда волшебница входила. В ее покоях были зажжены свечи, создавая уютный полумрак, и пахло корицей и сладостями. На столике у ее кровати стоял поднос с булочками и горячим травяным чаем. Кая она заметила не сразу: тот застыл неподвижным изваянием у дальней стены, но шальной отсвет огня упал на его левое плечо. Тэе показалось, что его кожа поблескивает, словно чем-то намазанная.
Впрочем, как и в предыдущие дни, раб молчал и старался не встречаться с ней взглядом.
— Кай?.. — неверяще прошептала девушка, настороженно остановившись у входа. Она уже мысленно начала готовить оглушающие чары, решив, что на сегодня с неё хватило неожиданностей. И ожидать можно чего угодно от кого угодно. — Что ты там делаешь?
— Я... ничего, госпожа, — ответил он спустя полминуты и попытался отодвинуться подальше в тени. — Я принес вам ужин.
Его лица было не видно, свечи выхватывали из полумрака лишь часть его фигуры, отражаясь от предплечья. Рукава рубахи он закатал выше локтей, и на левой руке его был виден оставшийся от стекла шрам. Казалось, даже его дыхание поглощалось царящей здесь тишиной.
— Спасибо... я заметила, — выдохнула Тэя, подходя поближе. Ей казалось, что сегодня парень ведёт себя в её присутствии даже более скованно, чем обычно, но она пока не могла понять, в чем дело.
— Ты что, прячешься?
— Вам лучше не говорить со мной, госпожа, — напряженно произнес он, вздрогнув, когда девушка подошла к нему ближе. — А то я опять вас расстрою.
— Андрастины панталоны, Кай! — девушка чувствовала, что у неё вот-вот вырвется самый что ни на есть настоящий истерический хохот. Она наконец заметила странный блеск на коже парня. — В чем это ты так изгваздался?
— А, это... хм... это... — он запнулся и густо покраснел, отворачиваясь и отчаянно пытаясь сделать так, чтобы Тэя ничего не заметила. — Это... масло... взял из подвала.
— Да как ты только умудрился... и, главное, зачем?!
Тэя всё-таки не удержалась и захихикала. Как и всегда в его присутствии, напряжение начало понемногу покидать её.
— Я это... специально, — Кай окончательно смутился и понял, что девушка смеется над ним. Но против своей воли он и сам улыбнулся, ведь ему всегда больше нравилось, когда она радовалась. Тот день, когда парень по собственной глупости расстроил ее, когда она ударила его по лицу... ему хотелось забыть, хотелось все исправить. Доказать, что он никогда бы намеренно не причинил ей страдания. Но вот беда, Кай понятия не имел, как. Иногда получалось, вот как сейчас, а иногда все выходило ровно наоборот.
— Ну, пойдем, что ли, горе луковое... — притворно вздохнула Тэя, едва справляясь с новым приступом смеха.
— Вам нравится? — украдкой спросил у нее парень, медленно и неуверенно выходя из тени и не совсем понимая, куда должен идти. Но если госпожа приказала — значит, нужно подчиниться. От этого масла ему дико хотелось чесаться, но он героически терпел, особенно теперь, когда девушка, наконец, перестала ходить такой мрачной. И готов был потерпеть еще.
— Просто ужас как! — иронично откликнулась магесса. — Веди давай, показывай, где у вас тут мочалки и мыло. Отмывать тебя будем.
На лице парня на долю мгновения отразился неподдельный ужас, но вскоре он поспешно натянул обратно свою невозмутимую маску. И все-таки в присутствии Тэи у него это плохо получалось — маска так и норовила сорваться. Но при одной мысли о ванной у него подкашивались колени, и в груди становилось так жарко, что он с трудом мог вздохнуть. Ему никогда не позволяли купаться в ванной — такая роскошь была лишь для хозяев и их гостей, и рассчитывать ему приходилось лишь на бочонок холодной воды или пруд с рыбками и водорослями. Войдя в ванную дальше по коридору, Кай зажег свечи и показал на развешенные на стенах полотенца и прочие купальные принадлежности.
— Вот... госпожа, — прохрипел он и попытался придать своему голосу больше уверенности, но безуспешно. Посреди комнатки стояла большая и глубокая бадья, наполненная свежей водой с ароматической солью и розовыми лепестками. Рабы каждый вечер наполняли ее для господ, об этом Кай очень хорошо знал.
— Что с тобой? — удивилась Тэя. Она тоже ощущала некоторую робость. Сказать прямо, если бы не недавняя «беседа» с магистром, если так можно было назвать тот отвратительный торг, она бы никогда не решилась на этот шаг. Так и ходила бы вокруг да около, размышляя над тем, являются ли чувства, которые она испытывает в присутствии юноши настоящими или же проекцией... Несмотря на весь своё магический потенциал и твердость воли, в некоторых отношениях она так и осталась той робкой замкнутой девочкой, что пряталась за спину сестры.
Но сейчас Тэе не хотелось прятаться и взвешивать. Похоже, что и времени для этого у неё не осталось. Хотелось быть с тем, кто рядом.
— Ничего... я просто... — он помотал головой и вдруг принялся стягивать с себя рубашку. От него пахло каким-то сладким ароматом масла, видимо, использующегося для массажа. Оно когда-то принадлежало Анне, еще до того, как та превратилась в затворницу и все еще пыталась выглядеть привлекательной для собственного мужа. А теперь вот пылилось в подвале, рядом с остальными ненужными вещами. Каю же просто хотелось наконец смыть с себя эту проклятую скользкую субстанцию.
Тэя замерла, не в силах пошевелится от этой сцены. Она привыкла воспринимать Кая скорее ребенком из-за его наивности и неловких испуганных повадок. Но сейчас, глядя на появившееся из-под мешковатой одежды поджарое мускулистое тело, блестящее маслом в свете свечей, она поняла, как сильно ошибалась.
Наконец, магесса вздрогнула, словно проснувшись, и начала избавляться от собственной одежды. Сперва на мраморный пол полетели перчатки и пояс, затем широкая накидка. К тому моменту, как парень успел заметить, что происходит, Тэя уже расстегивала платье.
— Госпожа, что вы делаете? — он замер, беспомощно глядя на девушку и прижимая к груди собственную скомканную рубашку. Она что, тоже решила принять ванну? Прямо сейчас? Он, конечно, не имел права возразить, но... она ведь увидит. Он проклял собственное тело, которое тут же отреагировало на вид раздевающейся Тэи, но не смел отвернуться. Так стыдно ему еще никогда не было, казалось, что его сердце прямо сейчас выскочит из груди или вообще разорвется.
Тэя уже не обращала внимания на собственное смущение, из-за которого её так и подмывало отвести взгляд. Сердце билось как сумасшедшее. Ей хотелось сказать Каю, как же он прекрасен... останавливала лишь мысль, что он может принять её слова за насмешку.
— Не задавай глупых вопросов, особенно если уже знаешь на них ответ, — печально вздохнула Тэя, впрочем, тут же снова улыбнулась — Лучше помоги девушке совершить эгоистичный поступок.
— Как я могу вам помочь? — спросил парень, опустив голову и глядя куда-то в пол. Смотреть на Тэю он больше не мог, она была почти раздета. Но в его голосе была искренняя попытка поддержать ее, он ведь видел, какой она вошла в комнату. Ее лицо было искажено от гнева и отчаяния. А теперь, казалось, ему удалось немного отвлечь ее от плохих мыслей, но... теперь он и сам боялся. Чего именно, парень не совсем понимал, но боялся, что сделает что-то плохое.
— Неужели я должна всё это сказать? — выдохнула девушка, — Я хочу... чтобы ты убрал всю эту мешающую одежду. Я... я хочу, чтобы ты был со мной.
Последние слова она смогла только прошептать, словно в груди кончился весь воздух. И в темных синих глазах, обращенных на него, Кай увидел слёзы.
Он прикусил язык, поняв, что собирается задать еще миллион глупых вопросов, которые наверняка только еще больше расстроят или разозлят ее. Кай и сам на себя злился, в последнее время слишком уж часто. Раньше ему жилось куда спокойнее — не было особых потрясений, кроме потери матери, но и радости в его жизни тоже не было. С Тэей... все изменилось. Его жизнь раскачивалась, будто маятник, от счастья к ужасу и отчаянию. Но Кай не променял бы это ни на что другое. Сделав шаг вперед, он протянул руку и погладил ее по волосам.
— Не плачьте, госпожа, — тихо произнес он, глядя ей в глаза. — Я никогда... никогда вас не оставлю.
Крепко обняв ее, он прижал девушку к себе, продолжая гладить ее по спине. Подождав, пока она успокоится, он отстранился и, осторожно приподняв ее за подбородок, поцеловал в губы.
Девушка отвечала робко и неумело, но и не подумала отстраниться. В объятиях Кая ей было уютно и спокойно, а от ощущения близости горячего сильного тела голова шла кругом.
Каю тоже явно не приходилось раньше заходить так далеко в отношениях с противоположным полом, но нужно было отдать ему должное: он очень старался не сделать какую-нибудь глупость. Хотя в голове мысли попросту путались, роились, не желая приходить в порядок. Плюнув на все, парень решил просто действовать так, как подсказывает сердце. Аккуратно уложив Тэю на пол, заваленный одеждой, он дрожащими руками стянул с нее оставшиеся предметы гардероба и застыл на несколько секунд, не в силах оторвать взгляда от девушки. Он знал, что вот так пялиться было слишком дерзко, но ему уже попросту было нечего терять. Если магесса захочет убить его, то будет иметь на это полное право.
— Вы очень красивая, — пробормотал он, понимая, что вообще-то должен был промолчать, но сейчас парень мало себя контролировал. Наклонившись к Тэе, он вновь поцеловал ее, сначала в губы, потом в шею и в ключицу, так осторожно, как будто она была редкой и очень дорогой вазой, а он боялся ее разбить. Каю хотелось повторять ей снова и снова, как сильно он любит ее, но магесса и так это знала. Он ведь уже открылся ей начистоту тогда, в комнате, но сейчас раб понимал, что не получит пощечины. Не знал, почему, но понимал.
— Зови меня... по имени, — сбивчиво шептала девушка. Ей нравилось, что Кай так нежен и осторожен с ней. Не смотря на то, что Тэя ощущала его смятение и неловкость, понимала, что юноша настолько же неопытен в любви, как и она сама. Но он так старался ничем её не стеснить и не обидеть, что Тэя едва не прослезилась снова.
— Сегодня я просто... просто Тэя. Делай со мной... что хочешь. Помоги мне забыть обо всём.
Он кивнул, продолжая ласково гладить ее, перебирать ее прекрасные шелковистые волосы, целовать ее лицо. Не хотелось, чтобы эта ночь вообще заканчивалась, но Кай знал, что невозможно поймать время — оно все равно пойдет своим чередом. Взяв девушку за руку, он крепко сжал ее в своей и отвел в сторону, прижав к полу. Другой рукой он опирался о мраморную плитку, приподнявшись над Тэей и глядя на нее сверху вниз с таким видом, будто не мог поверить в то, что это происходит с ним. Его глаза словно жадно проглатывали все, что он видит, запоминая, запечатлевая в своей памяти навсегда. Даже если это больше никогда не повторится, парень не позволит себе забыть. Он будет хранить это воспоминание до самой смерти, и оно будет дарить ему тепло даже в самые холодные минуты.
— Я люблю тебя, Тэя, — сказал он и улыбнулся, немного печально, как бы оправдываясь за что-то, и вместе с тем тепло и ласково. Прижавшись к ней всем телом, он неловко коленом раздвинул ее бедра и сильным движением вошел в нее.
Магесса дернулась и вскрикнула от резкой боли, но тут же прижала ладонь к собственным губам. Нельзя, чтобы их услышали. Тогда Каю конец.
А боль можно и потерпеть. Она ведь сама этого хотела все-таки. Ради того, чтобы в этот первый раз принадлежать тому, кого по-настоящему желают её душа и тело, стоило терпеть боль и идти на риск.
Зарывшись руками в густые короткие волосы парня, она притянула Кая к себе в новом поцелуе.
Каю казалось, что он чувствует ее боль, и от этого его сердце разрывалось. Но остановиться он уже не мог — черта была пройдена, назад дороги не было. Ее прикосновения обжигали и без того раскаленное тело парня, и ему казалось, что он сгорает и после всего этого от него останется лишь горстка пепла. Плевать. Пусть даже будет так, он ни о чем не пожалеет. Кай впервые в жизни полюбил другого человека и впервые в жизни был с ним по-настоящему, а не в своих мечтах. Даже Анна, плеснувшая кислотой ему в лицо, та самая Анна, которую он видел в кошмарах каждую ночь, сегодня была безнадежно забыта.
С Тэей он чувствовал себя человеком, прекрасным и желанным. И это было счастьем для него.
В маленькой комнате, пропахшей ароматом цветочной воды, стояла тишина, прерываемая лишь хриплым дыханием Кая, шорохом одежды и подавленными стонами. Сделав несколько судорожных, резких движений, парень до боли закусил губу и замер, выдохнув, а затем уронил голову и уткнулся лбом в плечо магессы. Его била дрожь, под кожей до предела были напряжены мышцы, которые через секунду расслабились, и Кай решился приоткрыть глаза.
Тэя лежала, глядя в потолок из под полуприкрытых век. Она чувствовала себя спокойной? наполненной? счастливой? Всё вместе. Тэя чувствовала себя любимой и ни на что другое не променяла бы это ощущение.
Заметив, что Кай смотрит на неё, девушка нежно улыбнулась ему раскрасневшимися от страстных поцелуев губами.
— Знаешь, — прошептала она, — мне было немного страшно. Но сейчас я понимаю, что мне ещё никогда не было так... хорошо.
Он ничего не ответил, но ощутил, как будто у него гора с плеч свалилась. Кай боялся, что девушка останется недовольна, ведь все же он никогда раньше ничего подобного не делал, но, похоже, на этот раз он умудрился ничего не испортить. А что еще ему было говорить ей? Он и так сказал все, как на духу. А остальное было написано у парня на лице. Как бы он ни старался, но стереть с губ глупую, счастливую улыбку у него не получалось. Потянувшись, он неловко поцеловал Тэю в щеку и уткнулся в ее шею, обжигая кожу своим горячим дыханием, словно котенок, жмущийся к теплу.
Тэе хотелось, чтобы эта ночь длилась вечно. Чтобы Кай всегда сжимал её вот так в своих объятиях и никогда-никогда не отпускал в холодный и злой мир за пределами этой комнаты. Но она знала, что это невозможно. Он был предан ей, этот одинокий израненный судьбой юноша, до глубины своей чистой души. Но он не мог её защитить. Тэя же могла сделать только одно для его защиты.
Отвратительный и эгоистичный поступок. Ещё один правильный поступок, в череде жертв из которых состояла её жизнь. Она знала, что должна заставить себя... но пусть ещё хотя бы несколько минут. Я хочу видеть его счастливым, неужели это так много?
— Давай вымоемся, — Тэя приложила весь свой талант, чтобы её голос звучал весело и беззаботно. — Теперь мы оба перепачкались в твоём масле.
— А... хорошо, — он очнулся от полудремы, в которую уже успел впасть, и как-то совсем не ко времени покраснел, будто лишь сейчас понимая, что натворил. Подскочив на месте, он протянул руку Тэе, помогая ей встать, и неосознанно вновь обнимая ее за плечи. Создатель! Как же ему хотелось ее обнять. Раньше парень пытался не думать об этом, ругать себя за дерзость, но сейчас он словно оказался на несколько мгновений настоящим свободным человеком, у которого даже есть надежда на будущее с любимой девушкой. Которую можно обнимать и целовать столько, сколько захочется, и не думать о последствиях. У него голова шла кругом от всего этого.
— Только вода уже остыла.
— Ничего, — отозвалась магесса, небрежно опуская руку в ароматную воду, отчего та немедленно начала нагреваться. — Вот, можно залезать. Давай-ка друг друга отмоем.
Парень кивнул и плюхнулся в воду, как щенок, которого бросили в пруд учиться плавать. Теперь ему было гораздо легче разговаривать с девушкой, и они плескались, болтали и оттирали друг с друга проклятое масло, и Кай даже потерял счет времени. Он словно от вина чувствовал себя пьяным, но при этом ему хотелось схватить Тэю на руки и закружить в воздухе, чтобы она звонко хохотала, и чтобы не было никого и ничего, что могло бы им помешать. Когда наконец все масло было отдраено, а волосы Тэи блестели после нескольких шампуней, парень внезапно понял, что вылезать из ванны не хочет.
Он подплыл поближе к Тэе, сгреб ее в охапку и уткнулся лицом в ее мокрые волосы, прижимая к себе и усадив на свои колени.
Волшебница разнежилась в теплой душистой воде, откровенно любуясь Каем. Он был таким красивым, двигался так свободно, решительно ничего в нём не оставалось от раба в эти минуты. Минуты, которые по её замыслу, должны были стать для них прощальными, но... тут не ожидавшая подвоха девушка оказалась снова сграбастана в охапку, и успела только пискнуть:
— Как? Ты уже опять?!
— Извини, — смущенно пробормотал Кай, но девушку из своих объятий не выпустил. Он просто застыл неподвижно, прижав ее спиной к своей груди. Она чувствовала, как быстро бьется его сердце, как он горячо дышит в ее макушку, но он ничего бы не сделал, если б Тэя того сама не захотела.
Его возбуждение быстро передалось девушке. Она глубоко задышала, прижимаясь спиной и бедрами к крепкому разгоряченному телу. Нет, оставлять его так не годилось. Он же как раскаленный котел, того и гляди рванет. В таком состоянии на него никакая магия духа, наверное, и не подействует, — мысленно оправдывалась она. К тому же, это просто жестоко! К тому же я сама хочу...
— Давай, — шепнула она, полуоборачиваясь к нему и подмигивая.
Он не ответил ничего, только вдруг сильнее сжались его руки на плечах девушки, и откуда-то из груди Кая донесся тихий, почти животный рык. Она ведь сама ему разрешила. Сама приказала. Или, быть может, попросила? Неважно — главное то, что она этого хотела, и Кай это чувствовал. Откуда-то вдруг взялись новые силы, и прежнюю усталость как рукой сняло. Он знал, что мог бы продолжать так хоть всю ночь, если бы Тэя того захотела. А он очень надеялся на это...
Медленно развернув ее лицом к себе, он притянул ее поближе, глядя на лицо Тэи снизу вверх и улыбаясь, молчаливо, ласково. Только вот в глазах плясали дьяволята. Приподняв магессу, он усадил ее поудобнее и резко опустил на себя, крепко сжимая ее бедра.
Девушка... нет, теперь уже молодая женщина подавилась возмущенным всхлипом, перешедшим в низкий стон, и неловко заплескалась в воде, пытаясь приспособиться к неожиданной ситуации. Да, Кай определенно стал действовать увереннее. Может даже дерзко. И, Создатель всё побери, ей это нравилось! И ему явно тоже.
Наконец, Тэя опустила руки на его мускулистые плечи, чтобы удержать равновесие.
Теперь он продержался гораздо дольше, чем в первый раз, что очень хорошо почувствовала на себе Тэя. И уже наплевать было на то, что вода остывает, жар, исходящий от парня, согревал не хуже хорошо растопленного в зимний день камина. Когда же Кай, наконец, с хриплым полувздохом, полустоном оторвался от девушки, за окном уже было далеко за полночь. Осторожно выбравшись из воды, он помог Тэе и набросил на ее плечи полотенце, а сам быстро принялся одеваться. Казалось, он почти не устал, но посчитал, что девушке нужно немного отдохнуть. Однако она явственно видела, какие голодные взгляды парень на нее бросает украдкой.
Тэя вздохнула, усилием воли заставив себя отвернуться от Кая и, накинув на себя свежий банный халат, подобрать с пола разбросанную в беспорядке траурную одежду. Видит Создатель, оторваться было очень трудно! Но необходимо и прямо сейчас. Иначе они никогда не остановятся, и поутру рабы обнаружат тут два бездыханных, хотя и полностью удовлетворенных тела... ну, тут же мысленно поправила себя волшебница, по крайней мере, её тело точно будет бездыханным. Она всё ещё чувствовала себя так, будто только что проскакала несколько миль на лошади. Хотя... в некотором смысле действительно... проскакала.
По пути обратно в спальню, улыбка не сходила с лица Тэи, и ей не нужно было смотреть на Кая, чтобы знать, что с ним происходит то же самое.
Толкнув тяжелую черную дверь, Кай вдруг растерялся. Потоптавшись на месте, он неуверенно направился к своему обычному спальному месту на ковре у кровати, хотя ему явно хотелось хотя бы сегодня поспать в нормальной постели. Обернувшись на Тэю, он моргнул, остановился и подошел к ней, крепко обняв и прижав ее к груди. Поглаживая девушку по волосам, он вздохнул и произнес:
— Вам надо отдохнуть, го... Тэя. Давайте я камин разожгу...
Тэя вымученно улыбнулась. Впервые Кай нашел в себе смелость назвать её по имени. Если бы только всё это могло продолжаться так, как идёт...
— Незачем, — небольшой сгусток пламени, слетевший с ладони магессы поджег уже сложенные в камине дрова. — И кому всё это надо? Греть воду и разжигать камины для тех, кто может всё это проделать щелчком пальцев? Мир за пределами Империи безумен, но и в самом Тевинтере не лучше...
На миг между бровями женщины появилась горькая складка, но тут же разгладилась.
— Не слушай мою болтовню. Лучше давай спать.
Парень пожал плечами и, окончательно осмелев, забрался в кровать. В конце концов, разве сегодня не особенная для него ночь? И пускай даже после нее все вновь будет как раньше, он не позволит себе забыть, что все-таки он был с Тэей. Хотя бы только одну ночь. За такое он не пожалел бы и собственную жизнь отдать. А ведь Кай знал, что она тоже была счастлива — а что еще ему нужно было? Главное, чтобы она улыбалась, а все остальное может и подождать.
Прикрыв глаза, он погрузился в сон, чувствуя, как нагревается воздух и трещат в тишине искры, рассыпаемые прогорающими поленьями в камине.
Тэя забралась в кровать, рядом со свернувшимся калачиком Каем, в очередной раз поразившись тому, насколько менее внушительно парень выглядит... одетым.
Она всё собиралась с духом до тех пор, пока дыхание под боком окончательно не стало медленным и расслабленным.
Конечно, Кай ничего не почувствует, он даже не заметит своей потери. Но от этой мысли магессе не становилось легче. В груди будто свернулся тугой горячий комок.
Чего бы она не отдала за возможность оставить всё как есть! Чтобы завтра Кай проснулся счастливым, зная, что сделал её своей женщиной. Но этого никак нельзя было допустить. Он ничего не сможет скрыть, и даже ради спасения своей жизни не способен солгать господину. А правда их обоих погубит. Слишком многое против них...
Тэя легко прикоснулась ладонью ко лбу спящего. Юноша вздрогнул, но не проснулся, только на губах снова появилась тень знакомой улыбки, от которой ещё сильнее сжалось сердце волшебницы. С её пальцев потекла магия, проникая в податливый разум спящего.
— Вспомни всё, что произошло с того момента, как я сегодня вечером вошла в комнату. Вспомни, а теперь забудь. Я забираю у тебя это воспоминание. Вместо него, ты будешь помнить, как я отправила тебя отмываться от масла. А потом ты стоял за дверью и ждал, пока я закончу принимать ванну. Один. Потом проводил меня ко сну. Всё.
Он пытался сопротивляться! Видит Создатель, даже спящий, Кай отчаянно цеплялся за драгоценные воспоминания, тающие под напором безжалостной магии. Но Тэя была мастером духа, а он всего лишь обычным человеком. И вот вместо потерянных воспоминаний на поверхность всплывали иные. Само подсознание парня помогало оживить их, придавая достоверности, дорисовывая мелкие детали. Вот Кай ожесточенно пытается оттереть с себя масло при помощи холодной воды и жесткой щетки. Пристыженный и подавленный, но не особенно удивленный. Вот он неловко переминается с ноги на ногу в коридоре, жадно прислушиваясь к плеску воды за дверями... да, так всё и было. Гораздо-гораздо правдоподобнее того, что случилось на самом деле. Теперь, даже если магистру приспичит при помощи запретной магии прочитать мысли Кая, он увидит в них лишь это, и более ничего.
Теперь следовало как-то переместить самого парня. Конечно, Тэя никогда не смогла бы поднять его, не разбудив при этом. Да и разбудив тоже. Но зато она смогла наложить заклятие левитации на одеяло, и при помощи него осторожно переместить молодого человека на его обычное место. Оставшись в кровати, он вызвал бы больше вопросов, чем Тэя желала дать ответов.
Лишь проделав всё это, магесса наконец позволила себе глухо разрыдаться, вцепившись зубами в собственное запястье. Она всё-таки сделала то, что ненавидела более всего на свете, чего никак не желала делать с самого момента своего приезда в Тевинтер. Она воспользовалась Каем. Отогрелась в лучах его любви и обожания, но самого его отбросила прочь. Лишила этой радости, возможно единственной в его жизни, радости на которую он имел столько же права, сколько и она. И чем она после этого лучше Маркуса Селестия? Да ничем!
Но зато Кай теперь в безопасности... или, по крайней мере, не в большей опасности, чем был до всего этого. А ещё Тэя теперь знала, что не оставит Кая. Не сможет.
Рыдания постепенно сошли на нет. В конце концов, в них никогда не было никакого толку. Последним штрихом, Тэя, поднявшись с постели, отправила черное траурное платье, пропитавшееся маслом и потом, прямиком в камин. Возможно, в этом не было необходимости, но жизнь в Круге приучила её заметать следы.
К утру все обитатели комнаты тихо спали, а черное платье уже обратилось в черный пепел.

На следующее утро Маришу разбудили не слишком вежливым тычком носком сапога под ребро. Над ней, забившейся в угол на складе, стоял тучный человек в дорогом костюме. Она смутно помнила, что вроде бы он был тут управляющим, но поскольку ему приходилось заниматься почти всей организационной работой в поместье, мелькал перед глазами простых слуг он не часто и постоянно бывал в разъездах. Однако же сейчас Лоренцо лично явился на склад (после услужливой подсказки слуг о том, куда подевалась гномка), и лицо у него было хмурым. Скривившись, он высморкался в припасенный платочек и простуженным голосом объявил:
— Ты, гномка! Да-да, ты. Тебя требуют на аудиенцию к господину.
Девушка мрачно воззрилась на человека, словно раздумывая, сильно ли ей перепадет за его убийство. Склонившись к тому, что сильно, она вздохнула, с шипением поднимаясь на ноги. Пошатываясь, она презрительно осмотрела человека сверху вниз — что при ее росте смотрелось крайне потешно.
— Ты так говоришь, бочка на ножках, словно тут и другие гномы есть. Ладно, полагаю, теперь начинаются трудовые будни... — она тяжело вздохнула, и злобно взглянула на человека. — Веди к жуткому магистру.
— Иди за мной, — высокомерно пропыхтел человек и, развернувшись и не дожидаясь, пока гномка отреагирует, направился чеканным шагом к кабинету, тому самому, в котором прошлой ночью произошел судьбоносный диалог магистра с ученицей.
Дверь распахнулась, являя взору сидящего у камина Маркуса, попыхивающего трубкой. Он был одет в свой выходной костюм, тот самый, с серебряной запонкой в виде свернувшегося кольцом дракона, и явно собирался куда-то в город. Услышав шаги, он обернулся и выпустил колечко дыма, смерив гномку и управляющего слегка раздраженным взглядом.
— Что так долго? Я что, должен сам выполнять такие мелкие поручения? Впрочем, нет, не отвечай. Оставь нас.
Лоренцо, сконфуженно комкая в руках носовой платок, низко поклонился и попятился обратно к двери. Найти Маришу было нелегко, но оправдываться перед магистром было себе дороже. Выйдя из кабинета, он прикрыл за собой дверь и оставил гномку один на один с очевидно невыспавшимся магом. В такие моменты его лучше было лишний раз не злить. Селестий вздохнул и взмахнул рукой, указывая на соседнее кресло и приглашая гномку сесть.
Опасливо косясь на магистра, девушка осторожно, как нашкодивший кот, встала возле кресла. Села она в него лишь после красноречиво-мрачного взгляда, и, украдкой обернувшись, бросила на захлопнувшуюся позади дверь злой взгляд. Тряхнув головой, она выжидающе уставилась на магистра. Она его не боялась — просто она понятия не имела, как с ним говорить и что ему отвечать. Тихий вкрадчивый шепот в голове предлагал его убить. Он вообще, всех предлагал убить — и за истину в последней инстанции шел слабо.
— Итак... — последовала затянувшаяся пауза, во время которой маг задумчиво затягивался дымом, пахнущим отвратительно, словно прогоревшая мокрая древесина. — У меня не было до этого момента возможности сказать тебе кое-что важное. Я действительно благодарен за то, что ты помогла нам избавиться от одержимой. — Почему-то после смерти супруги Маркус предпочитал не называть ее по имени. — А вдобавок ко всему, я наконец-то, кажется, нашел тебе достойное применение... и награду. Сегодня мы поедем в город, к местному кузнецу, и закажем тебе любые доспехи и оружие, которые ты посчитаешь наилучшими для себя. Я все оплачу.
Гномка, недоуменно склонив голову набок, воззрилась на магистра, даже на нее не глядевшего. Она, в общем-то, подозревала, что магистр захочет намылить ей шею за то, что показалась на глаза гостье. Он еще не знал? Ну, уже плюс. Минус заключался в том, что броню и оружие ни для рабов, ни для слуг, не покупают. Следовало одно.
— Я так понимаю... — медленно протянула она, — это самое «достойное применение» будет включать в себя кровавые ванны по утрам и вечерам?
Она, склонившись, взглянула магистру в глаза.
— Вряд ли кто-то будет приобретать оружие и броню для того, чтобы они пылились, — она вздохнула и вперилась в человека пытливым взглядом, ожидая ответа.
— Неужели в этой страшненькой... то есть, я хотел сказать, очаровательной головке все-таки есть мозги? — сухо рассмеялся маг, стряхивая пепел из трубки в камин и закидывая ногу на ногу. Даже этот жест выходил у него, как ни странно, элегантным. — Ты все правильно поняла. Служанка из тебя никудышная, телохранитель мне не особенно требуется, а рабов хватает и без тебя. Единственное, что у тебя получается хорошо — это драться. И мы собираемся использовать это преимущество, чтобы ты приносила пользу своей службой у меня. Когда твое снаряжение будет готово, я зарегистрирую тебя в качестве моего бойца на Арене Минратоса, где ты будешь сражаться с другими бойцами и зарабатывать деньги.
«Вот даже как. Ну, по крайней мере, это не чистка ночных горшков, как меня пугал Кай».
— Значит, все-таки кровавые ванны, да? — протянула гномка.
Она откинулась на спинку кресла, задумчиво глядя на человека. Не похоже, что он прямо-таки жаждал ее смерти, вопреки здравому смыслу. Сражаться на арене? Ну что, по крайней мере, такая работа была не хуже той, которой она занималась в Хартии.
— ...А что? Мне нравится! — она вскочила с кресла, принимаясь возбужденно ходить по комнате, — можно абсолютно легально убивать, не нужно заметать следы... Хмм.
Она быстро повернулась к мужчине.
— А там можно ядами и взрывчаткой пользоваться?.. Нет, наверное, нельзя... — буркнула она, вновь начиная бродить, — тогда стоит зачарованное оружие подыскать... И доспех, да?.. Даже на заказ?.. Хм, может, все-таки пришло время... Но кто сможет...
Она вновь перевела взгляд на магистра. В глазах плясали радостные искры.
— Есть в этом городе бронник, умеющий работать с драконьей кожей? Нет... Умеющий хорошо с ней работать? Если есть, то нужно будет кое-куда заехать — у меня есть мысль, из чего сделать броню.
— Не беспокойся, мастера я найду, — холодно ответствовал ей Маркус, аккуратно затушив трубку и поднимаясь из кресла. — Только учти, я рассчитываю, что выигрыши на арене не только окупят мои затраты на тебя, но и принесут хорошую прибыль. Как ты, вероятно, могла заметить, мое поместье в данный момент не в апогее своей славы и богатства. Поэтому, если ты проявишь себя наилучшим образом, я, возможно, даже немного сокращу твой срок службы, — он едва заметно улыбнулся, глядя на гномку, меряющую шагами комнату. Она была достаточно пугающей и жуткой, и вместе с тем в ней было и нечто захватывающе. Чем-то она напомнила магистру о его любимых драконах. Лишь бы она сражалась так же яростно, как и они — другого от нее маг и не ждал.
— Если ты готова, мы можем выдвигаться. У меня есть несколько свободных часов, которые я готов потратить на это дело, но не более.
Мариша быстро кивнула, растерянно выходя из комнаты. Какая грустная ирония — она, Мариша, наденет броню из кожи дракона, чья кровь сейчас течет в ее венах. Определенно, есть над чем задуматься.
Она спустилась в главный холл, и тут же принялась мерить помещение шагами. Она знала, что умеет драться — в небольшой группе из нее, Джека, и Андрея, она была специалистом именно по дракам и... скрытному проникновению. Джек, помнится, смеялся от «разнопрофильности» умений.
« — Уж кто бы говорил! — огрызалась Мариша, — ты вообще алхимик, подрывник, и минер в одном лице!
— Все это сочетается гармонично! А твое — нет!
— Ну... зато Андрей и карманник, и лучник! Как это сочетается?
— Нормально это сочетается!
— О, заткнись!»
Мариша грустно улыбнулась. Жаль, что они тогда не пришли попрощаться... Нет, их она точно не тронет. Они — семья. А вот Никей... Она тряхнула головой. Никей не жилец — это точно, и хватит об этом. Она только распаляется.
Через несколько минут с лестницы неспешно спустился сам хозяин дома, каким-то невероятным образом избегая спотыкаться о длинный темный плащ за спиной с высоким воротничком. Тевинтерская мода вообще была довольно странной на взгляд любого, кто жил здесь недостаточно долго и не успел привыкнуть к обилию темных цветов в сочетании с пастельными тонами. Магистр же предпочитал черный и темно-красный с небольшим добавлением белого — ему это шло, нельзя было отрицать. Звонкий стук его неизменной трости сопровождал каждый шаг мага, и не заметить его приближения было невозможно — этот звон как бы возвещал о том, что следует немедленно обратить свое внимание на столь важную персону. Даже из собственного физического недостатка маг умудрялся сделать достоинство.
Препроводив Маришу к воротам, Маркус довольно кивнул: Лоренцо хоть и был нерасторопным и неприятным человеком, но стоило на него немного прикрикнуть, и он тут же исправлялся. Карета была подана вовремя, вычищенная и запряженная тройкой полных сил вороных лошадей. Приоткрыв дверь, он посмотрел сверху вниз на гномку и хмыкнул.
— Ну что ж, забирайся, воительница. Покажешь дорогу... «кое-куда», как ты выразилась.

Когда карета остановилась у небольшого, давным-давно заброшенного дома, девушка быстро кивнула магистру.
— Это здесь. Я быстро.
Не дожидаясь ответа, она стрелой вылетела из кареты, остановившись лишь перед самыми дверьми.
Это была старое, не лишенное жуткой величественности здание с облупившейся краской. Деревянные стены местами прогнили, в основном — благодаря стараниям древоточцев, ибо сама древесина была качественной. Местность была относительно сухой — Мариша долго искала подобную для хранения собранных во время странствий вещиц.
Первым экспонатом в коллекции была драконья кожа и кость — изъятые ею еще во время путешествия из Орзаммара в Тевинтер. В двух словах — на их небольшую экспедицию напал дракон. Впрочем, сопровождающим, с помощью тех, кого они сопровождали (Мариши в том числе) удалось его прикончить. Гномка тогда, зная цену драконьей коже и кости, наотрез отказалась выдвигаться — до тех пор, пока она «не заставит этот труп возместить ущерб». Когда она, освежевав часть туши и вытащив одну только берцовую кость, с дури отважилась хлебнуть его крови, всю оставшуюся дорогу она провалялась в телеге, снедаемая жаром — в обнимку с кожей и костью, которые отобрать у нее не сумели даже в ее состоянии.
Она так и не захотела продавать «боевые трофеи», решив оставить их в качестве надгробного памятника прошлым свершениям. Быть может, настало время дать камню надгробия принести пользу?
Она зашла в дом, осторожно ступая и стараясь не проломить пол. Дерево, конечно, было прочным — но его почти наверняка обгрызли паразиты. Чихнув от поднятой ею пыли, она задрала рубашку на нос и направилась в подвал.
Да. Сундук даже не тронут. Гномка, проведя рукой по нему, принялась озабоченно озираться, пока наконец наткнулась глазами на выкрашенную в темно-серый цвет доску на полу — почти не заметную под слоем пыли. С усилием отогнув ее, она извлекла на свет крохотный бронзовый ключ — абсолютно такого же цвета, что и встроенный в сундук замок. Сдув с замка пыль и вставив ключ в скважину, гномка повернула его — три раза по часовой стрелке, один раз против. Именно в такой комбинации — на защиту своих сокровищ она, в отличие от одежды, не скупилась.
В сундуке валялся весьма странный набор предметов — большой рулон толстой, странной на вид и ощупь кожи, широкая кость поистине большого зверя, маленькая статуэтка из полированного обсидиана, книжка с вытисненными на поверхности гномьими рунами, и наполненный красной жидкостью сосуд. Девушка, не обращая внимания на прочие вещи, сгребла в охапку кожу с костью и захлопнула крышку сундука, закрывая замок. Спрятав ключ на прежнее место, она как можно быстрее выбежала из здания, вприпрыжку подбегая к карете и залезая внутрь.
— Все. Можно ехать... куда бы мы ни собирались, — пробормотала она, прижимая кожу к груди. В том сундуке хранилась ее память — и ворошить прошлое без нужды ей не хотелось.
Маркус ничего не сказал, лишь покосился на гномку, прижимающую к груди какой-то сверток, и пожал плечами. Лоренцо, несмотря на все его недостатки, обладал поистине острым слухом и порой умудрялся подслушивать даже то, что подслушивать было категорически нельзя. Магистр платил ему не так уж много, поэтому такой навык ему весьма пригождался для того, чтобы сводить концы с концами и зарабатывать на свой кусок хлеба с маслом и икрой. Сам Селестий, если и был в курсе не совсем легальной деятельности своего управляющего, ничего по этому поводу не говорил и не возражал. Каждый в Минратосе крутился как мог. Не говоря уже о том, что и сам маг занимался деятельностью, не одобряемой в высшем обществе города. Но об этом он расскажет Тэе, когда она примет решение, не раньше.
Отдав приказ следовать по условленному адресу в мастерскую, магистр откинулся на спинку сиденья и задумчиво поглаживал подбородок. Вся эта затея с гладиаторскими боями была довольно рискованным делом. Если Мариша не оправдает ожиданий, Маркус потеряет слишком много денег и вряд ли сможет как следует организовать свадьбу, коли таковая будет. К тому же, ему нужны были средства и на ритуалы, регулярно проводимые в Культе. Как один из Верховных Жрецов, входящий в коллегию, управляющую магической деятельностью Культа, он должен был держать лицо. В том числе и в отношении финансирования. Потерять авторитет означало потерять все — и не только в отношении Культа. В Тевинтере так было везде. Магия, деньги и авторитет — вот что решало твою судьбу, если ты попал в столицу и собираешься здесь закрепиться. Селестию об этом когда-то весьма наглядно и доступно рассказывал отец. Маркус терпеть не мог старого пердуна и искренне радовался, когда тот отдал концы, но не признать одного не мог: отец был тевинтерцем до мозга костей, и только благодаря его протекции из Маркуса вообще что-то вышло. Старик отвесил ему хорошего пинка, иносказательно говоря, и придал инерции, направив в нужное русло таланты молодого мага. С тех пор магистр крепко усвоил, что необязательно любить кого-то, чтобы уважать его.
Тэя, эта молодая тигрица, пока что жила другими идеалами. Но Маркус был уверен, что не пройдет и пяти лет, как она поймет и примет неизбежную истину. Как он когда-то.
В размышлениях о прошлом и будущем маг и сам не заметил, как путешествие их окончилось и карета остановилась у приземистого, но очень длинного здания на другом краю города. Старый мастер-кузнец по имени Саладор предпочитал одиночество и покой, дабы ничего не нарушало его сосредоточенности на деле. Услуги его стоили дорого, а еще дороже — его энтузиазм. В Минратосе знали, что он мог позволить себе браться лишь за те заказы, которые сам счел бы интересными. Остальных он в весьма нелестных выражениях отправлял к «ремесленникам» — менее искусным кузнецам города, расположившимся в центре, ближе к торговому кварталу. Самым странным было то, что такое поведение сходило ему с рук. По крайней мере, пока что. Маркус же считал, что Саладор попросту впал в маразм, хотя навыков не растерял, и это удивляло больше всего остального.
— Кто там еще приперся? — раздался гнусавый голос из-за толстой двери, когда магистр и гномка вышли из кареты и постучались в кузницу.
— Мастер Саладор, откройте дверь, — вежливо ответил Селестий. — У меня к вам особый заказ.
— Особый заказ, да? — насмешливо протянул голос. — Вас таких «особых» тут цельный город. Если опять притащили кусок веридия и хотите сделать из него конфетку, пришли не по адресу. А теперь оставьте меня в покое!
— А если вам скажут, что конфетку хотят сделать из драконьей кожи? — подала голос Мариша, заметно приободрившись. Судя по голосу, это был простой человек — и говорить с ним можно было просто. Куда проще, чем с магистрами и магами.
— Драконья кожа? — голос зазвучал чуть более заинтересованно, но остался таким же неприятным и скрипучим. — Ну-ка, покажи, что у тебя там.
Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы пропустить высунувшуюся из щели руку. Рука была грубой, покрытой мозолями и морщинами, загорелой и пропитавшейся сажей. Маркус едва заметно поморщился. Он не любил подобного разгильдяйства в отношении собственной внешности.
Пожав плечами, гномка осторожно вложила в протянутую руку огромный рулон. Сама она его держала двумя руками — не столько из-за тяжести, сколько из-за размера. Впрочем, рука удержала рулон, даже не дрогнув. Гномка не знала, как выглядит человек — но мускулы у него определенно были.
— Драконья чешуя. Причем не какого-то детеныша или дрейка, а настоящего дракона, — сообщила Мариша, довольно кивнув.
Рука убралась, дверь захлопнулась, и послышались тяжелые шаги, какое-то неразборчивое бормотание, шорох разворачиваемого свертка и причмокивание. Маркус терпеливо ждал, но терпение его было не безгранично. Уже приготовившись вышибить дверь огненным шаром, он с удивлением воззрился на так же внезапно распахнувшуюся дверь и стоявшую перед ним невысокую фигуру.
— Ну, чего стоим? Заходите, раз пришли.
Кузнец развернулся и потопал внутрь помещения. Он, хоть и уступал магистру в росте, был шире тощего мага раза в три и походил на гнома-переростка. Седая борода была заплетена в косу и придавала еще больше сходства с подземным народом, а длинные волосы были схвачены плетеным обручем. На Саладоре была старая, прожженная во многих местах и покрытая масляными пятнами одежда и кожаный фартук. Он даже мог бы выглядеть мужественным, если бы не лицо, выражающее крайнюю степень раздражения, и маленькие, широко посаженные глазки, глядящие с искренней ненавистью. Правда, сейчас в них плескался крошечный огонек заинтересованности.
Мариша зашла в помещение, заинтересованно оглядываясь по сторонам. На стенах висели образцы работы кузнеца... И если спросить ее, то они ничуть не уступали гномьим изделиям. Ну, уступали самую малость — лишь потому, что нет ничего в мире лучше гномьих мастеров, в чем она была твердо уверена.
Наконец, когда она перевела взгляд на человека, она не сумела сдержать радостного вскрика. Он был очень похож на гнома... и только это моментально сделало его «своим».
— Итак, — подала она голос, скрестив руки на груди и слабо улыбаясь, — что вы там говорили о «конфетках»?
Старик мрачно взглянул на гномку и осклабился.
— А ты кто такая, мелочь пузатая? Эй, маг, это твоя новая зазноба, что ли? Давай я ей зубки подпилю. Как раз напильник без дела валяется. Денег не возьму — исключительно ради... э-э.. любви к прекрасному.
— Заткнись, Саладор, — устало потер бровь Маркус и взмахнул рукой. — Материалы, как видишь, первоклассные. Нужно бы сделать для нее гладиаторский доспех и оружие, желательно, как можно быстрее. Плачу по двойной ставке за скорость.
— Ага, ага... а оружие из чего будем делать, из дерьма? — противно засмеялся кузнец, не сводя с гномки оценивающего взгляда.
Мариша улыбнулась еще шире. В глазах заплясали искры. Такое обращение ей нравилось даже больше, чем обращение магистра — по крайней мере, его она понимала.
— Поверь, старик, ты не хочешь трогать мои зубы. Пожалей свои пальцы — их наверняка будет очень жалко. Что до оружия... Разверни уже чертовый рулон полностью, будь добр.
Саладор пожал плечами и резко тряханул сверток кожи, да так, что кость дракона, завернутая в него, вылетела со скоростью нага, убегающего от гнома-охотника. Стукнувшись о прогнивший деревянный пол, она тускло поблескивала в свете масляных ламп и пылающего горна. Кузнец замолчал, только хлопал глазами. Маркус расплывался в самодовольной улыбке.
Гномка ехидно расхохоталась, прикрыв рот ладонью. Ее смех был похож на затихающее рычание.
— Старик, неужели думал, что дракона будут свежевать, содрав шкуру, но бросив кости? — она с широкой ухмылкой подошла к валяющейся кости, и толкнула ее носком сапога, — а конкретно эта кость еще и бедренная. Кажется мне, что ты знаешь, что это значит, — она слегка склонила голову, задумчиво глядя на кость, — работа не на середнячков. Кожа — еще ладно, но кость... Сумеешь осилить?
— А ты не так проста, как кажешься, — Саладор покосился на гномку и хрустнул шеей так, что у окружающих заложило в ушах. — Ладно. Допустим, я соглашусь склепать на тебя гладиаторский доспех. Допустим даже, что и оружие из кости выковать сумею. Только вот у меня будет условие одно...
— Деньги я принес, — перебил его магистр, доставая кошель, в котором, судя по звону, было достаточно монет, чтобы купить небольшой дом в столице. Бросив деньги на стол, маг усмехнулся. — Она их отработает, это я гарантирую.
— Деньги, деньги... — фыркнул кузнец, едва удостаивая взглядом мешок и во все глаза пялясь на гномку. — У меня другое условие. Выполните его — и ни монетой больше стандартной ставки не возьму.
— И что же это? — протянул магистр, вопросительно приподняв бровь и явно ожидая подвоха. Но кузнец лишь широко улыбнулся, обнажив несколько стальных зубов на месте выпавших, и тряхнул бородой.
— Я пожил уже достаточно на этом свете, магистр. Многое видел. Многое делал. Приперся аж из самого Андерфелса в эту дырень, чтобы денег подзаработать, но как-то вот... завяз. И единственное, что мне еще не удавалось увидеть, это как гном-потрошитель раздирает на части виверну. Обеспечьте мне доступ на состязания — на все состязания, в которых она будет драться — и получите свои доспехи.
— Виверну?..
Гномка недоуменно приподняла бровь, с подозрением смотря на кузнеца. Однако спустя секунды на лице расцвела хищная улыбка.
— О, я не против. А что скажет жуткий магистр? — она с интересом взглянула на мужчину.
— Господин жуткий магистр для тебя, моя дорогая Мариша, — вздохнул Маркус и, поколебавшись с минуту, наконец кивнул. — Ладно, так и быть. Я подниму старые связи и выбью тебе пропуск на состязания, старик. Но только за это я потребую самых лучших доспехов и оружия, которые ты только сможешь сделать, и не более, чем через неделю. Таковы мои условия.
— По рукам, — кузнец плюнул в ладонь и бодро протянул ее магу. Тот скривился от отвращения и спрятал руку за спиной. Саладор пожал плечами и подошел к гномке. — Ну что, будем мерки с тебя снимать, недоросль. Какое оружие, кстати, тебе надо-то? Меч, али кинжал?
Гномка оценивающим взглядом окинула оружейные стойки. Она не была таким уж мастером по оружию — однако прописные истины, которые знал каждый гном, умеющий пользоваться оружием, ей были известны. На размышления ушло не больше десяти секунд.
— Короткий меч. С зазубренным, широким лезвием. Чтобы при вспарывании противнику было как можно приятнее. В сердечнике сделайте обоюдостороннюю насечку — я пользуюсь ядами. Полагаю, этого вам достаточно.
Она решительно кивнула кузнецу, напоследок еще раз осмотрев висящие на стенах образцы.
— Ну, пошли снимать мерки?
— Только быстрее. Я подожду вас здесь... так и быть, — кивнул магистр и, сев на кособокий стул в углу комнаты, вынул из-за пазухи кисет с табаком и принялся набивать трубку. — Я так и знал, что с этой гномкой у меня будут одни проблемы. Проще было убить ее сразу, — проворчал он самому себе под нос и зажег трубку крошечной искрой.
Саладор хмыкнул и, поднимаясь по лестнице на второй этаж, махнул рукой Марише:
— Идем, идем. Сюда. Будет тебе меч, чтоб голову с плеч... Только ты это, ничего тут не порушь. Знаю я вас, драконокровных. Знай себе бей и круши. А мое оборудование, между прочим, десятерых таких, как ты, стоит...
Он продолжал что-то бурчать, тяжело поднимаясь по ступенькам, которые опасно прогибались и жалобно скрипели под его весом. Заведя Маришу в крошечную комнату почти без мебели, он долго и методично снимал с нее мерки, то и дело вставляя ремарки про разные части ее тела. Особенное внимание он уделил, как ни странно, ее «грудным мышцам». И даже ущипнуть норовил. Наконец, когда дело было сделано, он без лишних слов препроводил гостей за порог и захлопнул дверь у них перед носом, буркнув что-то вроде: «Через неделю приходите».
Мариша очень спокойно вышла из здания, щурясь от яркого света. Она очень надеялась, что ему удастся работать со сломанным мизинцем. Да вообще — зачем нужны мизинцы? Бесполезный палец, всего то. И безымянный тоже...
Она с радостью втянула в легкие свежий воздух. Все-таки она давно отвыкла от запахов кузни, копоти, и вымоченной кожи. Они навевали ностальгию, но были уже чужими. Свежий воздух был намного приятнее.
— Вижу, тебе все это забавно, не так ли? — раздраженно произнес магистр, усаживаясь в карету и едва заметно кивнув Лоренцо. Внезапно холодно усмехнувшись, он добавил, глядя куда-то в окно: — Только постарайся не умереть. Я подписал контракт, в котором обязался вернуть тебя живой. Едем домой, Лоренцо. Моя милая будущая невеста уже, должно быть, заждалась нас.

Проснувшись, Тэя позволила себе ещё несколько минут понежиться в теплой мягкой постели. Поднявшись же, магесса с немалым удивлением обнаружила, что Кай, обычно ранняя пташка, всё ещё спит на своем месте, как обычно свернувшись и положив одну руку под голову.
Она позволила себе немного полюбоваться тем, как проникший сквозь неплотно прикрытые шторы солнечный зайчик медленно скользит по щеке юноши. По-хорошему, нужно было его разбудить, но Кай и сам проснется через несколько минут, когда пятнышко света доберется до здорового глаза. Так пусть отдохнет ещё немножко. Он вчера выложился.
От одной мысли об этом щеки девушки снова начали расцветать румянцем, но она тут же одернула себя. Нужно это прекращать. Нельзя продолжать смотреть на Кая взглядом влюбленной девицы, и ждать, что никто ничего не заметит. Магистр Селестий может и не понимает очевидных для неё вещей, но далеко не идиот, да и другие ведь тоже имеют глаза и уши. Значит, впредь придется быть осторожнее, возможно, даже строже с Каем.
Встав перед зеркалом, Тэя начала расчесывать волосы, краем глаза вглядываясь в своё отражение. Сегодня ей уже не было так невыносимо смотреть в зеркало как вчера. Её метущаяся душа успокоилась в объятиях Кая, и это позволило избрать неприятное, но единственно возможное для неё на данный момент решение: принять предложение магистра Селестия. Ради Сестры, ради Кая и ради себя.
Маркус сказал, что ему не нужна от неё любовь. Что ж, значит, любви он не получит. Но партнерские отношения Тэя могла понять и принять. Магистр Виперия, наверное, животик надорвет от смеха, ведь не далее как вчера Тэя уверяла её, что не собирается замуж.
Но в ситуации были и свои плюсы. Тэя в любом случае не собиралась, подобно Анне, становиться затворницей и медленно звереть от ревности. Если Маркус решит завести себе любовницу, она не будет возражать. Но зато Кая не продадут по дешевке и не принесут в жертву из-за его «уродства». Пусть сама девушка и не придавала шрамам на лице и теле парня такого уж большого значения, приняв их, как и всё прочее в нём, но вместе с тем она видела плохо скрываемое отвращение и жалость в глазах других слуг, и понимала, какие драматические последствия всё это может иметь для Кая.
Нет, к добру или к худу, она останется рядом с ним. И может быть когда-нибудь...
— Ой, — раздался позади нее заспанный голос. — Я, кажется, проспал... госпожа Тэя! — парень подорвался и, отчаянно протирая глаза и подавляя зевок, смотрел на волшебницу мутноватым взглядом, в котором все еще отражался недавний сон. — Простите, я немедленно принесу вам завтрак...
Даже со стертыми воспоминаниями о прошлой ночи, Кай все равно продолжал глядеть на нее мягким и теплым взглядом, который можно было почти физически ощутить на себе — так ласково накрывает плечи пуховое одеяло. Может быть, он был лишь рабом, неспособным пойти против воли господина, не ценящим своей жизни и свободы, но ради Тэи он готов был бы шагнуть в сам Черный Город, если бы она этого захотела. Он так мало мог ей дать... но готов был отдать все то немногое, что у него есть.
За окном уже вовсю светило позднее осеннее солнце. Приближалась зима, и погода становилась холоднее, начинались дожди. Снега здесь, в Тевинтере, почти не выпадало, но зато в обилии присутствовала противная слякоть, ветер и морось. В поместье было тихо: судя по всему, магистр куда-то отлучился и до сих пор не вернулся.
— С пробуждением, соня! — улыбнулась волшебница. Но тут же посерьёзнела. — Поторопись, пожалуйста, я умираю с голоду. Потом можешь и сам что-нибудь перехватить.
— Сию минуту, госпожа, — пробормотал парень и, до сих пор толком не проснувшись, резко развернулся и немного промазал мимо дверного проема, с глухим бумс треснувшись лбом о косяк. Не издав ни звука, Кай потер ушибленное место и, как следует прицелившись, выбежал из комнаты, по дороге проклиная новую дверь и все, что с нею связано. На кухне уже давно остывал готовый завтрак, и кухарка, грозно нахмурив брови, лишь покачала головой. Она здесь была не на рабских правах — в отличие от многих других, ей платили жалованье. Прикрикнув на Кая, чтобы он поторапливался, иначе ему зададут розог, она сунула в руки парня поднос с завтраком для Тэи и выдворила его вон. «Не хватало еще, чтобы ты тут опять что-нибудь стащил», бросила женщина ему вслед, и Кай невольно ухмыльнулся. Прошлым вечером ему удалось, пока кухарка не смотрела, ухватить свежие булочки с корицей, которые обычно ел на ужин магистр, и отнести их волшебнице. Похоже, за ту пропажу кухарка получила на орехи. Даже столь мелкое непослушание воле магистра уже заставляло коленки Кая подгибаться от священного ужаса, и вместе с тем он испытывал то ни с чем не сравнимое удовольствие, которое бывает, когда делаешь нечто запретное и опасное.
Напевая под нос, он направился обратно в комнату Тэи, стараясь не разлить свежее молоко из кувшина. Маркуса Селестия дома не было, а посему Кай чувствовал себя почти свободным. Он вообще заметил странную тенденцию — с тех пор, как тут появилась Тэя, спектр его эмоций вырос чуть ли не в десятки раз. Правда, вчерашний неловкий эпизод с маслом слегка подпортил его настроение. И дернул же его демон послушаться дурацких советов Мариши! А ведь он поначалу отнесся к ним весьма серьезно и долго размышлял, как же ему добиться эффекта «сверкания». Не придумав ничего лучше, нашел старое массажное масло Анны и весь им вымазался. Что ж, теперь урок — быть впредь умнее и не верить шальной гномке на слово.
К приходу Кая Тэя была уже умыта и одета, хотя вернулся он действительно очень быстро, надо признать. Волшебнице пришлось постараться, чтобы успеть уложиться в срок.
Она не хотела видом своего тела будоражить парня ещё сильнее. Ведь тогда ей и самой будет гораздо труднее сделать то, что ещё предстоит сделать сегодня. Теперь опасно слишком долго смотреть на Кая, не говоря уж о том, чтобы касаться. Хотя его присутствие и придавало магессе сил, так же как когда-то в детстве их с сестрой магия становилась сильнее вблизи друг друга.
Поставив завтрак на прикроватный столик, Кай отвел взгляд, опустив голову, но Тэя теперь прекрасно знала, скольких усилий ему стоит не смотреть на нее постоянно — ведь у него все было написано на лице. Без сомнений, даже сейчас, с царапиной на лбу, он все равно думал о том, как ему хотелось бы просто к ней прикоснуться... не говоря уже о чем-то большем.
— Слуги говорят, магистр отъехал в город по каким-то делам вместе с управляющим Лоренцо... и Маришей, — тихо добавил парень, почесав в затылке. Он заметил, что за последнее время его волосы немного отросли и перестали напоминать ощетинившегося ежика. А еще ему нужно было побриться — подбородок покрывала колкая щетина. Обычно он использовал в этих целях остро заточенный хозяйственный нож, глядя на свое отражение в пруду. Теперь приближаться к пруду было опасно: это место явно облюбовала гномка.
Тэя едва дождалась пока завтрак оказался на столе, тут же накинувшись на него, как коршун на добычу. Как ни странно, мысль о предстоящем замужестве нисколько не испортила ей аппетита. Она уже успела закинуть в себя половину тарелки, прежде чем заметила, что Кай всё ещё продолжает стоять и смотреть на неё. На лбу у него алела свежая царапина. Нет, так никуда не годится, нахмурилась магесса.
— Иди сюда. И постарайся впредь не собирать лбом шишек. На вас с Маришей дверей не напасешься.
— Интересно, зачем господин взял ее с собой... — пробубнил как бы про себя парень, но послушно подошел к Тэе и сел чуть поодаль, на безопасном расстоянии от нее. Ему ой как хотелось высказать гномке все, что он думает по поводу ее «советов», но одно было бесспорно: после их размолвки с Тэей, со вчерашнего дня отношения вновь стали налаживаться, и вот они даже начали разговаривать. Хоть масло и не сработало, Кай с этого момента поклялся держать язык за зубами и думать, прежде чем что-то ляпнуть. Самоконтроль всегда был его спасением, хотя... рядом с этой девушкой удерживать контроль было сложно. На языке все время вертелись всякие глупости, и парню стоило огромных усилий их разом не высказывать. С ней он постоянно чувствовал это раздражающее ощущение, похожее на зуд — ему хотелось с ней общаться обо всем, как можно дольше находиться рядом, искать любые предлоги, чтобы завязать разговор, о чем угодно, хоть о магии — даром, что Кай в этом ничего не понимал. Но он хорошо запомнил, чем закончился его первый и последний сеанс откровений с Тэей. Какой бы хрупкой девушка ни казалась, а удар у нее был поставлен отменно.
— Не знаю, — вяло отозвалась Тэя. По мере того как завтрак подходил к концу, она ела всё медленнее и медленнее. Ей очень-очень не хотелось начинать тот разговор, который нужно было начать. Но в то же время, она чувствовала, что должна поговорить с Каем. Должна ему, как минимум, это, особенно после всего...
Будет лучше, чем если он узнает от кого-то ещё. Так она, по крайней мере, сможет хоть что-то ему объяснить. Или хотя бы попытаться.
Но завтрак неумолимо подошел к концу.
Когда съесть или выпить на подносе было уже нечего, магесса обратила на Кая непривычно серьёзный взгляд.
— Кай... мне... нужно кое-что тебе сказать, — она изо всех сил старалась, чтобы голос не дрожал от нахлынувших эмоций.
— Да? — парень обратил на нее взор широко распахнутых глаз, в которых девушка почти могла увидеть отражение себя. В этот момент она знала, что Кай примет все, что она собирается или собиралась ему сказать. Постарается принять, увидеть во всем светлую сторону. В любом случае, он всегда будет на ее стороне, даже если она решит навсегда порвать с ним все отношения — ему достаточно было бы просто быть с ней рядом, пусть и смотреть лишь издалека. Он привыкнет. Он должен был привыкнуть. Только те, кто умел приспосабливаться, выживали среди рабов Тевинтера.
— Вчера вечером магистр сделал мне предложение... — девушка горько усмехнулась, вспомнив все те высокопарные речи, что так щедро рассыпал Маркус. Лишь единственного, что нужно было, он так и не додумался предложить. — Я должна согласиться.
Тэе потребовалась вся её выдержка, чтобы произнести эти слова. Она уже знала, что сказать их Маркусу будет несравнимо легче, чем глядя в лицо тому с кем, только вчера разделила всю себя. Он ведь даже не помнит ничего, но, кажется, всё понимает.
— Так вы... — он запнулся и опустил глаза, еле-еле выдавив после длительной паузы: — Вы хотите... выйти за него замуж?
Теперь он надеялся, что все не так понял. Даже если после такого Тэя снова закатит ему пощечину, пусть так — лучше бы Кай снова ошибся. Ведь если он все понял правильно, значит, всем его надеждам и мечтам так и суждено было остаться мечтами. Не то, чтобы он и раньше особо сильно верил в их исполнение, но такой шанс был, пусть и совсем небольшой. Теперь же и он исчез.
Зато Тэя остается здесь и никогда не уедет, а это значит что он, Кай, сможет быть все время рядом с ней. Парень неуверенно улыбнулся, изо всех сил стараясь, чтобы в его глазах она не увидела готовых было уже подступить слез.
— Я очень рад за вас, госпожа.
— Я... постараюсь быть для тебя хорошей хозяйкой... Я сделаю для тебя всё... что смогу.
Тэе казалось, что она захлебывается, словно воздух стал тяжелой мутной водой. Но она должна была сказать это сама. Глядя как свет и радость этого утра тают в глазах Кая, чувствуя, словно из неё самой утекает жизнь. Но так они, по крайней мере, не станут совсем чужими. И Кай будет знать, что он значит для неё достаточно, чтобы получить это горькое известие лично.
— И я надеюсь, что ты... простишь меня, если сможешь.
Простишь за то, за что не может быть прощения. За то, что отдаю другому то, что всегда будет принадлежать тебе.
— Спасибо, госпожа, — парень неуверенно улыбнулся и взял ее за руку, на мгновение сжав в своей, а затем отпустил. — Вам не за что просить у меня прощения. Все будет хорошо. Я знаю, что вы... вы будете очень счастливы. Я просто знаю это.
Он медленно поднялся, взял пустой поднос, аккуратно, предельно аккуратно собрал все приборы, еще раз бросил взгляд на Тэю. Спокойная улыбка царила на его лице, такая естественная, будто внутри него не бушевал в данный момент вулкан чувств. Слегка поклонившись, он извинился и вышел из комнаты, спустился по лестнице, зашел на кухню и, пока кухарка не начала ругаться на него, оставил посуду и выскользнул за дверь. Он знал совершенно точно, что должен сделать сейчас. Спустившись в подвал, парень зажег одну масляную лампу в самом дальнем углу и забрался за ящики с запасенными на зиму продуктами. Здесь он частенько прятался в детстве, когда боялся попасться под горячую руку старого магистра, отца Маркуса. За последние несколько лет он почти не вспоминал об этом месте, а ведь здесь все осталось по старому: казалось, что даже пауки были старыми знакомыми. Большие, жирные, они неподвижно сидели под потолком, свив свои гигантские сети, и будто с немым укором глядели на выросшего человека. Здесь пахло сыром, капустой и затхлостью, пыль, скопившаяся в углах, походила на крошечных пушистых зверьков. Кай сел на пол, подобрав колени, и уткнулся в них лицом, беззвучно сотрясаясь в отчаянных рыданиях. Привычка с детства — если уж плакать, то так, чтобы никто не услышал. Ведь хозяева могли счесть его слезы слишком раздражающими и наказать за это. Поэтому он плакал молча. Только содрогались его плечи, а пальцы отчаянно, до боли впивались в колени.
— Нет, Тэя, нет... — почти неслышно простонал он, а затем подскочил на месте, как ужаленный, и изо всех сил ударил по стене кулаком. Послышался тихий хруст, и сквозь рассеченную на костяшках кожу потекла теплая, липкая кровь. Но Кай не остановился. Он бил и бил, пока не выдохся, пока его руки не начали гореть нестерпимым огнем, пока в горле не осталось ничего, кроме хриплого, простуженного стона. Рухнув на пол, он закрыл лицо окровавленными руками и покачал головой, словно все еще пытаясь отвергнуть реальность происходящего.
— Нет, нет, нет... — повторял он беззвучно, шевеля искусанными губами. — Тэя, как же... я ведь... — слов у него больше не было, да и зачем они были нужны? Скоро он вновь выйдет на свет, смыв кровь, слезы, пыль и отчаяние. Все пойдет своим чередом. Все будет так, как должно было быть на самом деле, а не в идиотских мечтах раба, вдруг пожелавшего стать свободным человеком.
Вот только он не знал, как будет смотреть на Тэю. Она не должна видеть, как ему плохо, ведь тогда она и сама будет страдать. Нужно взять себя в руки и хотя бы перед ней держаться спокойно. Хотя бы ради нее...

Тэя проводила его взглядом, так и не заплакав. Казалось, Кай воспринял всё спокойно. Казалось, что его мир, ненадолго потревоженный вторжением своенравной неправильной магессы, наконец-то встал на круги своя. Казалось, он этому даже рад.
Всё притворство. Уж слишком хорошо Тэя знала эту маску. Ту, что надеваешь, когда в мире не остается никого, кому ты был бы небезразличен. Тэя носила её годами, так же как и Кай.
Она знала, что сейчас нанесла ему рану, которую не сможет исцелить, как бы сильно ей того ни хотелось. Только сам Кай теперь будет решать, как ему дальше жить с этим. А ведь у него даже не осталось воспоминаний о той ночи, когда Тэя просила его называть себя по имени. Она сама забрала у него всё.
Она могла бы снова разрыдаться как сегодня ночью, но решила этого не делать. Скоро вернётся магистр, и ей нужно выглядеть подобающе и всё сделать правильно.
Магесса взглянула в зеркало, в последний раз поправляя прическу, облачаясь в собственную маску и невидимую броню.
Пусть сейчас Каю кажется, что он потерял всё, пройдет время, и он поймет, что это не так. У него есть я.

Когда перед воротами остановилась карета и из нее вышли магистр с гномкой, до поместья донеслись обрывки их оживленного разговора. Казалось невероятным, но поездка немного приподняла Маркусу настроение, да он и не ожидал, что испытает подобный энтузиазм при мысли о предстоящих гладиаторских боях. Мало кто знал, насколько в самом деле маг был азартен и насколько он любил бывать в Колизее... до сего момента.
— ...А все-таки зря ты ему пальцы сломала, Мариша. Как он теперь, по-твоему, закончит работу в срок? Целители в столице стоят дорого, а если старик затянет с изготовлением брони... да помогут ему старые боги. Тогда я ему сам оставшиеся пальцы переломаю, — заявил магистр, слегка склонив голову к Марише. Разговаривать с тем, кто едва-едва достает тебе до уровня груди, было слегка непривычно.
Гномка хмыкнула, и авторитетно оттопырила указательный палец.
— Для нормальной работы ему не нужен ни мизинец, ни безымянный палец — левая рука, как-никак. А так — это был достаточно прозрачный намек, что, если он испортит материалы, ему будет неприятно, — она, усмехнувшись, пожала плечами. — С простыми людьми и «разговаривать» нужно так же.
Она, все так же усмехаясь, заинтересованно посмотрела на магистра.
— А что, правда, что на вашей арене сражаются против виверн и других монстров?! Это даже лучше орзаммарской! — девушка нахмурилась, раздраженно фыркнув. — Там только друг с другом сражаются, и то — почти всегда до первой крови. На моей памяти, убили человека там всего раз — и то, того, кто убил, лишили имени и запретили носить оружие. Потом он и вовсе исчез... А, ладно. Кроме виверн, с какими зверьми еще сражаются?
— Конечно, и с монстрами, и со зверьем, и с людьми, и с эльфами сражаются, — самодовольно подметил маг, наконец-то найдя тему для разговора, в которой он разбирался и о которой мог поговорить с Маришей, еще одним экспертом в боях. — Чаще всего магистры выставляют на соревнования рабов, но чем более умел боец, тем больше ставки. Самые богатые специально покупают, обучают и снаряжают бойцов, которые могут дойти до победы. Это очень большая честь — обойти других и получить место чемпиона. А что касается убийств... тут по-разному. Зависит от общего настроения и стиля боя. На нижних ступенях соревнований могут обойтись без смертей, но вот чем выше поднимаешься, тем больше шанс, что противник потребует боя до смерти. Особенно если это битва один на один или с каким-нибудь зверем вроде виверны.
— А групповые схватки у вас тоже есть? — она, скрестив руки на груди, прикрыла глаза — Смотрела я как-то, как наземники с нашими сражались. Их двое, и наших пятеро. Пятеро! Так эти наземники их раскидали так, что они потом без помощи и подняться не смогли!
Открыв глаза, девушка вдруг кровожадно улыбнулась, и перевела взгляд на магистра.
— А такие, как я, там встречаются? Мне бы очень хотелось сразиться с другим потрошителем. Ну, или, по крайней мере, с кем-то, кто тоже «не от мира сего».
— Пока что видеть других потрошителей на арене мне не доводилось, но уверяю тебя, скучать там не придется, — ухмыльнулся Маркус, за разговором не заметив, как они подошли к дому. Пара рабов открыла перед магистром двери, и он вспомнил о том, что должен был поговорить с Тэей. — Что ж, у тебя неделя на подготовку. Учти, что за каждую победу в Колизее я сокращу твой контракт на один день. Поэтому не подведи меня.
«И заодно натяну нос этому выскочке Кордвину», — добавил маг про себя не без мстительного удовольствия.
Мариша лишь усмехнулась, пожав плечами.

— Триста с гаком побед? А, ничего сложного. Единственная проблема — как выжить после драки, но это уже потом.

Глава 7

Гномка не зашла в дом, а направилась прямиком к уже почти обжитому пруду. Место было, в целом, тихое — а теперь ей бы стоило потренироваться. Ее старый кинжал пока еще вполне для этого годен... Впрочем, она надеялась, что кузнец не напортачит с драконьей костью. Работа была поистине сложной — но это не значило, что, если человек все-таки напортачит, она его простит. Конкретно эта кость была еще и важна как память — а за память можно было и убить.

Она взяла кинжал с ножнами, так и валяющийся у дерева, и растерянно сделала несколько взмахов. Мышцы отозвались неприятным чувством... жжения. Ей определенно стоит немного потренироваться. Если учитывать битву с одержимой... То особенно — в уклонении.
Чуть в отдалении, так, что сразу было и не заметить, у берега пруда на коленях стоял Кай и умывал лицо. Рядом с ним лежал острый хозяйственный нож с чуть загнутым лезвием, которым он обычно брился. Проведя рукой по подбородку, раб удостоверился, что щетины не осталось, и принялся намыливать голову, намереваясь избавиться и от волос на голове. Его правая рука была разбита в кровь, хотя парень очень старался смыть все следы, но содранную кожу и царапины спрятать просто так было невозможно. Левая рука пострадала чуть меньше. Похоже было на то, будто он с кем-то отчаянно дрался. Бледное лицо его осунулось, под глазами залегли круги, а на белке оставшегося здорового глаза проступили красные прожилки. Выглядел он не слишком хорошо.
Мариша остановилась в нескольких метрах от пруда. Увидев Кая, девушка непроизвольно нахмурила брови. Она еще помнила, как он пытался ее вчера остановить. Не иначе, как сговорился с магистрессой. Ну и просто — ему нужно отомстить хотя бы за то, как он ее поймал в тот день, когда ее продали ее же люди. Просто — для душевного покоя. И чтобы потом этого вообще не вспоминать. Украдкой оглядевшись по сторонам, она осторожно положила кинжал на траву, и на цыпочках подошла поближе.
Человек был так увлечен самолюбованием, что и не услышал, как она подошла еще ближе. Остановившись прямо позади него, так, чтобы не отражаться в воде, она легонько подтолкнула его ногой. Человек замер. Гномка, с предвкушением прикусив губу, наклонилась поближе, чтобы он ее услышал.
— Интересно, кто же сейчас пойдет на дно?..
И толкнула его уже сильно. Куда более сильно.
Парень нелепо взмахнул руками, попытался подскочить, но поскользнулся на мокрой траве берега и рухнул в воду, подняв тучу брызг. Вынырнув, он принялся отплевываться от воды и попавшего в рот мыла, пытаясь понять, что произошло и какие еще неприятности свалились на его голову... пока не увидел торжествующее лицо гномки. Неприятности, оказывается, имели имя. Как будто ему сегодня еще не хватило переживаний, так еще и эта ведет себя так, будто она тут хозяйка и имеет право издеваться над всеми. Выбравшись на берег, Кай стянул мокрую рубашку и принялся ее выжимать. Все-таки время года было не самым теплым, и расхаживать в мокрой насквозь одежде по улице было чревато. Бросив уничтожающий взгляд на Маришу, он снял сапоги и вылил из них воду.
— Почему ты просто не можешь оставить меня в покое?! — горько воскликнул он, шипя, когда защипали свежие ссадины на руках от попавшей в них воды. — Неужели тебе мало того, что ты уже сделала?
Самодовольная улыбка медленно слетела с лица гномки, словно опавшая листва. Она недоуменно нахмурилась.
— Что я уже сделала? Знаешь ли, я тебя сегодня вообще в первый раз вижу, — она скрестила руки, и, не сумев сдержаться, сдавленно хихикнула. — Камень, только глянь на себя! Это, кстати, была месть. Ну, за то, что благодаря кое-кому пять дней назад меня записали в рабы. Ну, «не дергайся, пожалуйста», и все такое? Плюс только в том, что теперь мне можно на арене сражаться...
Ее взгляд упал на руки парня. Брови вопросительно взмыли вверх.
— Чего это у тебя с конечностями?
— Ничего не сделала? — буркнул парень, косясь на гномку, словно рассерженный и потревоженный зверек. — Ага, а кто мне советы давал? Сверкать нужно, добрым быть, не наглым... Сработало! Теперь Тэя выходит замуж за магистра. Наверное, он лучше сверкал, чем я.
Поднявшись на ноги, он посмотрел на разбитые костяшки пальцев и скривился, то ли от злости, то ли от с трудом подавляемого желания вновь разразиться слезами.
— Мало тебе того, что из-за тебя я выглядел глупцом, так еще и отомстить задумала. А я ведь просто хотел тебе помочь. Чтобы магистр тебя прямо там, у забора, не убил.
Гномка злобно ощетинилась.
— Помочь?! Да ты-то лучше меня знать должен, что некоторые вещи хуже смерти! А если бы мои «друзья»... — это слово она произнесла с горечью, — не впряглись, то с меня бы прямо в той каморке кожу содрали! Спасибо уж, помо...
Она резко замолкла, застыв с бараньим выражением.
— Постой, что? Тэя выходит замуж? За магистра? Нет, он говорил, что его невеста ждет... Тэя?.. Так она же на тебя запала!
Она резко тряхнула головой. Судя по всему, он просто в бешенстве. Быть может, стоит проверить то, что она давно хотела проверить?
Выражение лица гномки сменилось озлобленной маской.
— Так ты, стало быть, из-за меня глупцом выглядел? — прошипела она, стараясь придать голосу как можно более злую интонацию. — Скажи же, о умник, она выходит за магистра из-за моих советов? Не из-за того, что кое-кто только и делал, что сопли жевал? За все эти три дня ты к ней и не подошел ни разу! Да не удивительно, что магистр «сверкал» лучше! Он-то хоть пытался «сверкать»!
«Сверкать. Зачем я вообще это слово ввернула? Можно же было сказать, что нужно выделяться...»
Кай выслушивал всю эту тираду, ни разу не перебив и вроде бы даже спокойно. Вот только руки у него сами собой сжимались в кулаки, а глаз краснел все больше и больше. Вид у него был, прямо скажем, устрашающий, особенно с учетом ужасных шрамов. Грудь парня быстро-быстро опускалась и поднималась, а в голове расплывался туман ярости и гнева. Он бы, может быть, и не разозлился бы так сильно, если б в словах гномки не было бы правды. Но ведь Мариша права, она во всем права. Кай просто неудачник, который наматывал сопли, и ждал, что Тэя сама все за него сделает. Вот и получил по заслугам.
Но все-таки гномка зря задевала его — Кай ведь искренне хотел ей помочь, хотел спасти ее шкуру, пусть даже таким нехитрым образом. Слушал ее дурацкие советы и делал все, как она говорила. А теперь она стояла перед ним, уперев руки в бока, с таким видом, будто специально все подстроила. А может, так и есть?..
— Так в этом была твоя месть, да? — прохрипел раб. — Отомстила? Довольна?! Теперь я потерял единственное, ради чего мне хотелось жить!
Без лишних слов он, издав гортанный рык, бросился вперед на гномку и что было сил заехал ей и так разбитой рукой в челюсть.
«Хм, а получать в лицо в спокойном состоянии намного больнее, чем в состоянии бешенства», — флегматично раздумывала Мариша.
Она повалилась на траву, в последний момент умудрившись сгруппироваться и откатиться назад. Удар был очень сильный, и гномка была уверена, что, по крайней мере, один зуб у нее раскрошился. Но это ей и было нужно. Быстро вскочив на ноги, она, захихикав, сплюнула кровью и подманила взбешенного человека:
— И это все, что ты можешь? Да не удивительно, что Тэя предпочла жуткого магистра! Ты то даже в рукопашной слабак!
И с безумным хохотом врезалась в человека, с силой ударив того в живот.
Кай согнулся пополам, от боли в глазах закружились звезды, но не упал. Чувствуя во рту железный привкус крови, он, не теряя времени, ухватил гномку за шкирку и, с отчаянным рыком приподняв, раскрутил и отбросил в сторону, словно спортивный снаряд. Мариша весила немало, но и Кай был не пальцем делан — сказались постоянные тренировки в переносе тяжелых предметов, ведь кроме него сильных мужчин среди рабов почти не было. Проводив взглядом гномку, описавшую красивую и почти идеальную дугу и рухнувшую на землю, он медленно пошел к ней с явным намерением еще пару раз встряхнуть.
Гномка вновь поднялась на ноги, с усмешкой стирая тыльной стороной ладони вытекшую струйку крови. Нанести тяжелые повреждения такой атакой было невозможно — скорее всего, это было сделано с целью ее дезориентировать. «Ну что, думается, теперь можно и играть по крупному».
Не дожидаясь, пока человек подойдет к ней вплотную, девушка, пригнувшись к земле, рванула прямо на него. Обычно, этот прием запугивал противника — однако, Кай лишь напрягся, готовясь отразить грядущий удар.
«Все-таки из него может выйти толк».
Уклонившись вбок от замаха, она, изогнувшись, сгребла человека за ворот и, с силой притянув его к земле, ударила в кадык. Весомо, но осторожно, после чего шустро отпрыгнула в сторону.
Парень закашлялся, отступив и прижав руку к горлу. Боль была адская, но дышать он мог — как ни странно, гномка ударила не так уж сильно. С ненавистью воззрившись на Маришу, Кай прохрипел:
— Ну что же ты... давай, убей меня. Мне все равно больше терять нечего!
Драться он не умел, но отчаянной храбрости в нем, как оказалось, было хоть отбавляй. По крайней мере, если дело не касалось магистров или девушек, которые ему нравятся. А может быть, все дело было в том, что Мариша решила наступить ему на больную мозоль совсем не вовремя. Каю было наплевать, если нам шум прибегут остальные слуги и будут смотреть, как из него выколачивают дух. Ему было плевать, если сам Маркус и его новоиспеченная невеста будут смотреть из окна и делать ставки, сколько еще ударов он выдержит, пока не упадет. Каждому хоть немного умному было очевидно, что против Мариши он не боец. У той были годы тренировок и драконья кровь, а у Кая одно только упорство. Повторив движение гномки и вытерев струйку крови с подбородка, он пригнулся к земле и прыгнул вперед, ухватив ту за одежду и не дав увернуться. Рухнув на землю вместе с Маришей, он прижал ее к земле и, неумело колотя по ней кулаками, заорал от бессильной злости и обиды на самого себя что есть мочи.
Мариша даже не пыталась прикрыться. Человек уже был не грани истощения, и, несмотря на очень приличный первый удар, бить все-таки не умел. Максимум — поставит фингал, который сойдет к утру же. Выждав, пока он вконец обессилеет, гномка без труда спихнула его на землю. Ткнув сопротивляющегося человека лицом в траву, она одной рукой завела ему руки за спину, другой же осторожно потрогала его шею. Кадык не впал — оклемается через десять минут.
Все еще держа его руки, гномка выпрямилась, судорожно вздохнув, и провела языком по зубам. Еще один сломался. Ей просто невероятно везет.
— Ну что, — все еще пытаясь отдышаться, фыркнула она, — полегчало?
— Заткнись, — пробубнил Кай, отплевываясь от травы, попавшей в рот, и обильно орошая ее собственной кровью. Он и сам уже не совсем понимал, что на него нашло, и почему он рванулся в драку с профессиональной убийцей. Повезло ему еще, что и правда не убили. Хотя теперь-то парню было все равно, смерть была бы легкой по сравнению с жизнью бок о бок с Тэей и осознанием того, что она — чужая. Но ему и правда немного полегчало. Боль заглушила отчаяние и страх, превратившиеся в ярость.
— Полегчало, — уже утвердительно произнесла гномка, сплевывая кровь и отпуская руки человека. Оставив того валяться, она, прихрамывая, подошла к пруду, и с лету окунула голову в водоем.
Подождав пару секунд, девушка высунулась обратно, отряхнувшись, словно мокрая собака. Сложив ладони лодочкой, она зачерпнула прохладную воду, и, подойдя к все так же валяющемуся человеку, медленно полила ему воду на голову. Уж ей-то лучше всех было известно, как после драки бросает в жар.
Мрачно взглянув на Маришу, Кай сел на земле и потряс головой, проводя рукой по мокрым волосам. Вытер лицо, стерев кровавые разводы, и вздохнул. Он молчал минуты две, а затем вдруг спокойно, размеренно произнес:
— Ну и что теперь делать?
Видимо, его вопрос относился не к внезапно произошедшей драке на заднем дворе поместья и даже не к тому, как объяснить вдруг возникшие повреждения, а к ситуации с Тэей.
Гномка, присев рядом, задумчиво нахмурилась.
— Итак, для начала — вопрос личности, абсолютно далекой от всей вашей наземничьей фигни с женитьбой...
Она глубоко вздохнула. Ребра укоризненно заныли. Все-таки приземление на грешную землю было не из лучших. Вновь сплюнув кровь, она взглянула на хмуро потиравшего горло человека.
— Что. Тебе. Мешает. Находиться рядом с Тэей? Да, она выходит замуж. Но ведь она все еще будет жить в этом самом доме. Возможно, переедет в другую комнату. Но ты-то все равно при ней будешь. Неужели не видишь?
— Да, но... — попытался было возразить Кай, но в конце концов махнул рукой. — Наверное, ты права и я действительно неудачник. Ей нравится господин Селестий, и она будет его женой. Я надеялся... что она отучится свой срок у господина Селестия и уедет, может быть, даже выкупит меня и заберет с собой. Знаю, дурацкие мечты... — горько добавил он. — Зачем ей такой бесполезный раб, который даже не может... ничего не может, — закончил Кай, опустив голову. Гномка вряд ли поймет, да парень и не рассчитывал на это.
Мариша, закатив глаза, принялась незаметно для мужчины шевелить губами в такт словам. Когда он закончил мямлить, гномка взглянула на него с выражением вселенской усталости и тоски.
— Ты что, серьезно думаешь, что ей нравится жуткий магистр? — она уже в который раз вздохнула, и слегка толкнула раба рукой. — Послушай, ты, конечно, тогда был в отключке и не помнишь... Но поверь, если бы ты видел глаза этой девушки, когда она глядела на твой полутруп, такие мысли у тебя бы сразу отвалились, это точно!
Она замялась, пасмурно нахмурившись.
— Понятия не имею, чего ради она за него замуж вышла, но точно не по любви. Он же старый! — словно оправдываясь, воскликнула она. — Не, конечно, в хороших сражениях может быть, и разбирается, но вряд ли твоей Тэе это интересно.
Гномка раздраженно взъерошила мокрые волосы. На улице было довольно холодно. Она даже почувствовала укол совести, из-за того что скинула Кая в пруд. Совсем слабый укол.
— А теперь слушай. Про неудачника я тебе наплела лишь для того, чтобы тебя разозлить — иначе тебе же хуже было, если бы ты так ничего никому и не сказал. А если судить по тому, что я видела — кой-чего ты смог. Например, смог завоевать ее доверие, что в этой гадючьей яме уже не мало.
— Если господин Селестий узнает... — Кай тяжело вздохнул и снова взъерошил волосы. Теперь он походил на крайне растрепанного, мокрого и очень несчастного воробья. — Я не могу быть рядом с ней. Если он узнает, Тэе будет плохо. Меня, скорее всего, продадут или отошлют, а может, и того хуже. Ты знаешь, что бывает с рабами, которые покушаются на магистресс? — мрачно спросил он и покачал головой. — А госпожа Тэя будет себя винить и жалеть меня. Я так не хочу.
— А что он узнает-то? — недоуменно поинтересовалась гномка, склонив голову набок, — ты ж извини, но не похож он на любящего мужа. Да и прошлая жена не выглядела удовлетворенной... Ха!
Гномка, хохотнув, шлепнула ладонью по мокрой земле и неловко поднялась на ноги, упершись руками в колени.
— Вот смотри. Твоей Тэе почти наверняка потребуется человек, которому она сможет доверять. Да в любом случае — она же твоя, кхм, «хозяйка»! Все, что от тебя требуется — каждый раз в присутствии магистра строить морду кирпичом, а когда его нет, вести себя с нею нормально.
Гномка резко выпрямилась, дерзко тряхнув головой.
— Не хочешь, чтобы твоя Тэя винила себя? Так не дай ей повода! Хочешь быть с нею? Так будь! Только будь по-умному! — Она ткнула в него пальцем, раздраженно фыркнув. — Все, что тебе надо — сделать так, чтобы жуткий магистр ничего не узнал. У тебя же получалось вести себя «адекватно», чай, и сейчас не переломишься.
— Ладно, я... наверное, попробую сделать так, как ты говоришь, — медленно и неуверенно протянул парень, кивнув. Он неловко поднялся, пошатнувшись — в голове все еще немного звенело от ударов гномки, но Кай прекрасно знал, что она еще была с ним осторожна. И даже не покусала, что удивительно. Он-то думал, что зубы — ее главное оружие в драке. — Ты знаешь, я ведь никогда раньше не врал, — задумчиво произнес он, глядя на гномку сверху вниз с каким-то отрешенным и немного испуганным видом. — По крайней мере, магам. Не знаю, получится ли у меня...
— Просто думай, что будет, если кто-нибудь узнает. Умение сразу разовьется! — ехидно буркнула гномка.
Фыркнув, она заговорила уже серьезно.
— Если ты будешь себя правильно вести — врать-то и не понадобится. Просто веди себя с ней на людях так, как вел бы себя с каким-нибудь другим магом — страх, ужас, безнадежность, все такое. Если же вдруг понадобится солгать — просто подумай о том, что говоришь правду. В смысле, сам подумай! — она раздраженно зарычала, почесав затылок. — Сложно объяснить на словах, мор задери... Можно будет потренироваться во вранье, конечно — у меня тут образовалась куча свободного времени. А пока — приведи себя в порядок. Выглядишь еще хуже, чем раньше. Мне-то так выглядеть и полагается, а вот насчет тебя я сомневаюсь.
— Ладно, — буркнул парень, развернулся и направился к пруду. Выглядел он и правда не очень, возвращаться в таком виде в дом было настоящим кощунством. Следовало бы уже привыкать, что Тэя теперь будет настоящей благородной дамой, а не просто ученицей из Ферелдена. А значит, и к ее вещам — а конкретно к Каю — будут предъявлять более высокие требования. Заодно переодеться во что-нибудь более нарядное, если так можно выразиться... В задумчивости раб смывал кровь и грязь с лица, размышляя о том, что жизнь его теперь, кажется, стала еще более непредсказуемой, чем раньше. Он просто не имел права на ошибку, и ладно бы эта ошибка была целиком на его плечах — он не хотел подставлять еще и Тэю. Столько мыслей еще никогда не роились в его голове, грозя обеспечить ему бессонную ночь и головную боль наутро.
А в этот самый момент в поместье как раз происходил судьбоносный разговор Маркуса и Тэи, но Кай об этом, конечно, не знал.
Гномка, усмехнувшись, бросила напоследок на человека усталый взгляд, и подошла к валявшемуся на траве кинжалу, подобрав его и задумчиво повертев в руках. Ну... тренировка уже состоялась, причем — достаточно неплохая. Драться с живыми людьми куда интереснее, чем махать кулаками в воздухе.
У Кая, надо признать, был неплохой потенциал — из него, при должном обучении, вполне мог выйти боец... Впрочем, вряд ли ему понадобятся фундаментальные знания. Намять кому-нибудь бока он сумеет — это уже плюс. В настоящей же драке нужно что-то помощнее просто потенциала.
Она вложила кинжал в ножны, и закрепила его на поясе. Нужно будет, после того как кузнец изготовит ей оружие из драконьей кости, этот кинжал положить в ее сундук с сокровищами. Свое место в ее прошлом он прочно занял.
Насвистывая тихую мелодию, Мариша направилась прямиком на кухню, с целью что-нибудь умыкнуть. Заодно — потренируется в скрытности.

В дверь Тэи деликатно постучали. Судя по звуку, чем-то твердым и тяжелым. Скорее всего — тростью. А это означало только одно: магистр пришел узнать ответ на свое предложение. Он, конечно, мог бы дать ученице и побольше времени на размышления, но не видел смысла тянуть с этим вопросом дольше, чем необходимо.
«Так судьба стучится в дверь», — мимоходом подумала Тэя, нервным жестом разглаживая платье и подходя к указанной двери.
За дверью обнаружился магистр Маркус Селестий собственной персоной. Что и не удивительно, его характерную прерывистую походку волшебница расслышала в коридоре ещё за пару минут до этого. Холеный и самоуверенный как всегда, он стоял и мерил взглядом Тэю. А Тэя, соответственно, мерила взглядом его.
— Могу я войти? — наконец спросил магистр, не выдержав затянувшейся паузы. — Не люблю разговаривать через порог.
Выглядел он так, будто поездка его порядком утомила, но вместе с тем в настроении он был приподнятом. Даже его обычное высокомерие немного поугасло, и он смотрел на девушку с нескрываемым любопытством, с каким, быть может, смотрел бы на новый, доселе неизвестный вид дракона. Но Маркус знал, что в конце концов получит свое, а потому совершенно не выглядел встревоженным. Спокойное лицо лучилось уверенностью, а на губах играла легкая улыбка.
— Конечно, магистр, — вздохнула Тэя, отходя от двери. Как будто она могла ему запретить. Нет, присутствовал, конечно, некоторый соблазн захлопнуть двери прямо перед носом Маркуса Селестия, просто чтобы полюбоваться его выражением лица. Но он был легко преодолен. В конце концов, в данной ситуации это был бы очень неправильный поступок.
Девушка не трудилась изображать радость от этого визита, но и вчерашнего яростного отвращения к магистру уже не испытывала. Она успела всё как следует обдумать за эту ночь... в те моменты, когда способна была думать.
— Итак, — начал магистр, пододвигая к себе стул и усаживаясь на него напротив Тэи. Трость он аккуратно положил на колени. — Ты подумала о моем щедром предложении, Тэя? Я понимаю, все это несколько сумбурно и может быть даже слишком быстро, но я не могу терять времени. Через две недели закончится официальный траур по бедной усопшей моей супруге, и к этому времени я хочу объявить о нашей помолвке. Если, конечно, ты согласна, — сладким голосом закончил он и посмотрел на девушку с неоспоримым чувством собственного торжества.
«И как только Анна с ним жила?» — мельком подумала Тэя, — «Огненный шар же сам просится в руки». От этого сладкого голоса ей нестерпимо хотелось поморщиться.
— Я обдумала ваше предложение... — заканчивать эту фразу ей было примерно так же приятно, как проглотить гвоздь, — и я решила его принять. Если, конечно, вы действительно намереваетесь выполнить то, о чем сказали.
— Не беспокойся об этом, — улыбка магистра стала чуть шире, и почему-то больше походила на хищный оскал, чем на улыбку. — Через две недели я начну приготовления к церемонии. Ты когда-нибудь была в Черной Церкви? Уверяю тебя, виды там впечатляющие. Не идут ни в какое сравнение с орлесианской. Если повезет, то нам удастся поговорить с самим Архонтом. Я надеюсь получить его благословение. А до тех пор, прошу, чувствуй себя здесь как дома. По поводу имущества, я полагаю, мы заключим отдельный контракт по факту заключения брака... Не люблю не законченных дел.
Торговля, опять торговля... Ему следовало родиться в семье торговцев. Море пользы бы принёс.
— Разумеется, я не была в Черной Церкви. Поскольку мне это было ни к чему. Могу сразу предупредить, что особой религиозностью я не отличаюсь... впрочем, у вас тут её, судя по всему, ещё меньше. Во всем поместье я нашла всего один экземпляр Песни Света, и он выглядел так, словно его не брали в руки лет двадцать. Могу я поинтересоваться, к чему так спешить с церемонией?
— А к чему медлить? — пожал плечами Маркус и попытался было уже достать из кармана трубку, но передумал. Каким бы мерзким ни считала его Тэя, он не хотел причинять ей неудобств. — Я решаю проблемы по мере их поступления и не привык откладывать все на завтра. Если бы не смерть моей жены, все можно было бы провернуть гораздо быстрее и удобнее, но... увы, так уж сложились обстоятельства. А почему ты задаешь этот вопрос? У тебя есть какие-то возражения по поводу сроков свадьбы?
— Нет, — пожала плечами волшебница, — я думаю, что тут вы правы. Если всё решено, то совершенно незачем всё это затягивать.
Тэя не видела смысла мучить себя или Кая пустыми надеждами. Она могла бы попросить отсрочки, но что это даст?
— Отлично. В таком случае, через две недели начнем подготовку, — улыбнулся Маркус и поднялся, хрустнув плечом и взяв в руки трость. — О, чуть не забыл... Что бы ты хотела получить в качестве свадебного подарка?
Тэя слегка нахмурилась, делая вид, что обдумывает ответ. Впрочем, она действительно обдумывала. Не слишком ли прямо это будет? Ведь магистр уже наверняка заметил, что ей не безразлична судьба Кая. Столь откровенная просьба может только подстегнуть его мысли в нежелательном для неё направлении. Но, с другой стороны, тогда можно будет хотя бы отчасти перестать тревожиться за жизнь парня. У них будет вполне законное основание для того, чтобы быть вместе... по крайней мере, проводить время вместе. Лучшее, на что они теперь могут рассчитывать. Наконец, девушка решилась.
— Тот покалеченный парнишка, Кай. Я хочу, чтобы вы отдали его мне.
Маркус помолчал, загадочно улыбаясь и разглядывая Тэю, будто хотел увидеть в ее лице ответ на свой вопрос.
— Он тебе действительно так нужен? Что ж... я хотел продать его, но, если уж ты так беспокоишься за мальчика, я готов официально подарить его тебе. Мне только нужно будет, чтобы ты подписала кое-какие бумаги. Как только свадьба состоится, он перейдет в твое полное владение.
Магистр говорил ровным, уверенным тоном, но волшебница заметила, что в его взгляде что-то поменялось. Как будто в них появилась сталь, холодная и безжалостная. Маркус прекрасно знал, что Тэя привязалась к рабу, и намеревался использовать это в своих целях. Впрочем, проявить щедрость к невесте и подарить ей то, что она желает, было почти что традицией, а поэтому он не стал отказываться.
— Благодарю, — отозвалась девушка, впрочем, она заметила перемену в настроении магистра, и уже сомневалась, что поступила правильно, лишний раз привлекая внимание к Каю. Но что сделано, то сделано.
— Считаю, однако, своим долгом предупредить тебя, — блекло добавил маг, расправив складки на плаще и собираясь удаляться из покоев Тэи. — Я весьма милостив, когда к моим словам относятся серьезно, но если ты решишь, что перейти границы отношений с этим рабом — хорошая идея, то лучше подумать об этом прямо сейчас. Ничего хорошего из такого решения не выйдет. Ни для тебя, ни для него. А теперь мне пора удалиться, всего хорошего, милая Тэя.
Он отвесил полупоклон и направился к двери, явно считая, что разговор их окончен.
Тэя тряхнула волосами. Возможно, и правда, не стоило разговаривать с магистром о Кае. Но Маркус не сказал ничего такого, о чем она бы не подумала сама.
— В любом случае, я перед ним в долгу. Всего хорошего, Маркус.
Назвать магистра милым она едва ли смогла бы без изрядной доли иронии. Едва ли вообще кто-нибудь мог бы его так назвать.

Кай вернулся к вечеру, тихонько проскользнув в приоткрытую дверь комнаты Тэи. Где он был все это время — оставалось загадкой, но он явно не очень хотел внимания, поскольку сразу же забился в угол и только блестел глазами на хозяйку, словно нашкодивший пес. После разговора о замужестве он ушел так быстро, что волшебница почти ничего не успела ему сказать — а последние ее слова и вовсе были произнесены в спину, но он, наверное, их услышал.
— Вам что-нибудь нужно, госпожа? — спросил он вежливым тоном, но вот в его взгляде скользил незаданный вопрос.
— А...нет. Только выйди оттуда, пожалуйста. Не люблю, когда ты так делаешь.
«А я не люблю, когда ты меня разглядываешь», — подумал Кай и тут же устыдился собственных неуважительных мыслей. Впрочем, он в последнее время все больше замечал за собой, что вовсе и не испытывает такого уж благоговейного ужаса и преклонения перед магами, как раньше. Была бы жива мать, раб обязательно спросил бы ее об этом, но пока что вынужден был разбираться самостоятельно. После драки с Маришей его кровь все еще кипела, и хотелось сделать что-нибудь... вот только что? Побегать пару кругов вокруг поместья? Потаскать ящики в подвале, пока не начнут отниматься руки? Глядя на Тэю, он гнал от себя неподобающие мысли и пытался думать о чем-нибудь другом, но она никак не способствовала. Кай понял, что злится. Не понять, на кого — то ли на Тэю, то ли на Маркуса, то ли на Маришу. Может, и на самого себя.
Он неохотно выступил из тени и встал перед магессой с кислым лицом, как будто она собиралась его препарировать. Отчасти Каю было стыдно за то, что она наверняка узнает о драке, и Марише влетит. Гномка и так была не в лучшем положении, и ему не хотелось, чтобы ее еще и наказывали.
— Ох, Создатель! — выдохнула магесса, разглядывая новоприобретенные «украшения» парня в виде царапин, кровоподтеков и содранных практически до мяса костяшек пальцев. — Что случилось?!
— Я просто... — начал по привычке выкладывать все как на духу парень, но вовремя прикусил язык. Тэя и так расстроена: узнай она про драку с гномкой, будет только хуже. Пусть уж она злится только на Кая, а Мариша сделала все, что могла, чтобы помочь. Вряд ли волшебнице понравится, что на ее раба кто-то покусился. — Ничего, — тихо сказал он и спрятал руки за спиной.
Тэя так удивилась, что даже рот открыла. Ещё совсем недавно она переживала, что Кай может оказаться в опасности из-за своей патологической честности. И, вот сюрприз, уже сегодня он начинает лгать. Причём ей.
Девушка почувствовала укол обиды. Хотя, конечно, какое право она имеет обижаться на Кая? Что бы он ни сказал, всё это меркнет в сравнении с её собственной ложью. Возможно, так для него лучше.
— Понятно, — это было единственное, что она смогла заставить себя произнести в ответ. Потом Тэя просто без лишних слов залечила его раны, стараясь при этом не смотреть лишний раз ему в лицо.
— Вы, наверное, теперь переедете, — тихо произнес Кай, глядя, как раны начинают затягиваться сами собой. — Господин Селестий переселит вас в комнату магистрессы... И он, наверное, запретит мне спать в вашей комнате...
Придется вернуться в сарай, подумал раб и внутренне вздохнул. Что ж, это логичный исход дела. Все равно рано или поздно он должен был бы отдалиться от Тэи, раз уж теперь она выходит замуж. Тут он вспомнил слова Мариши. Интересно, что она имела в виду? Не может же Кай любить чужую жену. Это не только аморально, но для него — еще и незаконно. Или все-таки может?..
Тэя тут же мысленно себя отругала. При виде ранений Кая все последние новости сразу же вылетели у неё из головы. При нём я становлюсь рассеянной и податливой, констатировала магесса.
— Тут ты прав. Но мы не будем дожидаться, пока магистр тебе что-то запретит. Лучше его лишний раз не злить. Тем более что... у меня для тебя ещё одна новость. Хотя я не уверенна, хорошая она или нет...
— Вы передумали? — с некоторой надеждой спросил Кай и тут же замолчал, повесив голову. Ну конечно нет, она не могла передумать. Выйти замуж за магистра было огромной ценностью для любой ученицы из летанс. Глупо было ожидать, что Тэя откажется от такой возможности ради какого-то раба.
— Передумала? — с непонятным выражением лица усмехнулась Тэя. — О, нет. Только не теперь. Но магистр Селестий предложил мне выбрать подарок, который я получу от него на свадьбу... я попросила тебя.
— Меня? — Кай удивленно уставился в лицо Тэе, даже забыв при этом, что так пялиться на хозяев вообще-то запрещено. Но Тэя была другой. Не такой, как остальные маги. Она была... человеком? Да, пожалуй, это было подходящее слово. Раб чувствовал, что девушка гораздо ближе к нему, чем остальные... те, кого он привык воспринимать как сверх-расу. — Магистр... согласился?
— Он не мог мне отказать. Это ведь традиция. А Маркус Селестий если что и ценит, так это традиции, — волшебница завороженно смотрела, как лицо Кая снова оживает, приоткрывает его настоящие эмоции, неуловимые, но сильные, захватывающие её, совсем как прошлой ночью... Она поспешно отвела глаза. — Но он весьма недвусмысленно дал понять, что не потерпит... излишне близких отношений между нами.
— Я... понимаю, — через силу кивнул Кай. Тэя сидела слишком близко, чтобы не заметить. Не заметить, с каким голодом он смотрит на нее, словно человек, долгие годы сидевший на хлебе и воде вдруг попал на королевское пиршество. Но она была права... ведь Кай и сам об этом думал. Точнее, он пытался не думать, но плохо получалось. Если Маркус узнает хотя бы о его помыслах, то точно убьет. А уж если он что-то осмелится сделать, то убьет его очень медленно и с удовольствием. Кай не мог сказать, что стал бы его винить. В конце концов, он и сам за Тэю готов был пойти на все.
— Хорошо. Тогда ты понимаешь и то, почему до свадьбы мы не можем оставить всё как есть. Ты не можешь больше спать в моей комнате... ты же мужчина. Такое никому не понравилось бы.
И какой мужчина! Тэе понадобилась вся её выдержка, чтобы не выдать сладкую дрожь, накатившую при новых воспоминаниях. Но она всё-таки покраснела и вновь поспешно отвела глаза. Нужно было срочно сказать хоть что-то, чтобы хоть немного развеять эту внезапно наполнившуюся желанием атмосферу.
— Я ведь обещала, сделать для тебя всё, что смогу. И после свадьбы у меня будет возможность сдержать слово. Я даже смогу освободить тебя, если захочешь.
— Осво...бодить? — Кай понял, что слишком часто повторяет сказанное Тэей, но слова вырывались сами собой. Свобода? Он только мечтал о ней когда-то, до того, как приехала Тэя, и то — украдкой, мечтал, как сложилась бы его судьба, родись он с Даром. Но это невозможно. Создатель не одарил его своим благословением, сделав лишенным таланта связываться с духами и Тенью. А теперь, когда Тэя озвучила это слово, оно вдруг обрело черты реальности. Перестало быть недостижимой мечтой и даже как-то... потускнело. Словно старая медная монета. Чего стоит свобода, если в ней не будет Тэи? Кай сжал губы и помотал головой. — Я вас не покину.
Магесса покачала головой, удивленно воззрившись на парня. Да, Кай снова её удивил, уже в который раз за столь короткое время.
Сама она на его месте ухватилась бы когтями и зубами за подобную возможность. И согласись Кай, девушка бы его не осудила. Конечно, ей было бы больно... очень больно, если бы он ушел. Но в то же время, она была бы рада знать, что Кай счастлив где-то, пусть даже и без неё. Но, судя по всему, она значила для него даже больше, чем думала до этого момента. От этого в груди поселилось какое-то теплое и легкое чувство.
— Что ж, это твоё решение... Но не стесняйся сказать, если вдруг передумаешь.
«Не передумаю, — пронеслось в голове парня, но он только кивнул. — Как и вы не передумаете выходить за Маркуса».
— Спасибо, — прошептал он, поняв, что до сих пор не поблагодарил Тэю за то, что вылечила его. Хотя с точки зрения Кая, раны были пустяковыми. Ему нужна была эта драка, если бы не Мариша — раб вполне возможно до сих пор пребывал бы в отчаянье. А нет на свете греха большего, чем потеря надежды и уныние. Так, по крайней мере, когда-то говорила мать. Он запомнил ее слова, пусть и несколько менее витиевато, чем они были произнесены. Но благодарил Кай девушку не только за лечение. Но также и за то, что она вообще предложила ему свободу. Даже если он отказался, сама мысль о том, что Тэя была готова снять с него ошейник и навсегда отпустить, многое говорила о красоте ее души. Магесса была готова расстаться с ним ради того, чтобы он мог жить свободным человеком. Вот только счастливым без нее он уже никогда не будет, и это было куда важней, чем охватившее его шею металлическое кольцо.
— Тогда, — Тэя внезапно улыбнулась и подмигнула юноше, — давай будем хорошими детишками, и не станем злить «жуткого магистра». Так, кажется, называет Маркуса твоя неистовая подруга?
В глазах Кая промелькнул испуг и недоумение, и он слегка отодвинулся от Тэи.
— Я не хочу, чтобы ее наказывали, — проговорил он быстро и задумчиво добавил: — Но магистр ее не наказывает, хотя она ведет себя дерзко. Не понимаю, почему. Магистресса приказала бы высечь ее на конюшне, если бы услышала некоторые ее слова.
Тэя пожала плечами.
— Не сомневаюсь в этом. А почему Маркус не наказывает... ты просто не видел, на что она способна. Поверь мне, зрелище незабываемое. Так что Мариша — ценное приобретение, магистру с ней повезло. К тому же... может, она ему просто нравится? — хихикнула волшебница.
— Нравится... — протянул Кай. — Она страшная. Я имею в виду, внешне, — поспешно поправился он. Кому, как не ему, было знать, чего стоит внешность и настолько она может быть ужасной. Правда, он постоянно забывал, как выглядит — Тэя все так же смотрела на него с улыбкой, как будто и не замечала шрамов от кислоты. Впору было забыть о произошедшем до той поры, когда придется снова смотреть на собственное отражение. Кай уже более или менее привык видеть одним глазом, но с правой стороны все равно лучше было к нему не подходить.
— Не всегда. Хотя когда звереет, тогда да. Это настолько жутко, что почти красиво... Ну и потом, Мариша гномка из неприкасаемых. Если судить по тому, что я о них слышала, её разве что могила исправит. И то вряд ли. Придется Маркусу мириться с «жутким магистром», — вновь хихикнула магесса. — Впрочем, возможно они сойдутся на «господине жутком магистре», как думаешь?
— Может быть, — он наконец-то смог расслабиться и улыбнуться в ответ на улыбку Тэи. Это было довольно странным ощущением — вот так вот непринужденно сидеть с ней рядом и просто... разговаривать, словно они на равных. До боли хотелось забыть обо всем — о различии в статусе, о близком замужестве, о том, что он только что отказался от собственной свободы ради того, чтобы бессильно наблюдать издали за жизнью Тэи. Но даже это было лучше одинокой жизни там, где он будет не нужен никому. А здесь у него впервые появились друзья... и даже любовь. Покинуть их? Кай не смог бы себя заставить, даже если бы захотел.
Протянув руку, он взял Тэю за руку и сжал ее в своей.

— Искренне надеюсь, что он ничего не испортил, — буркнула Мариша, выпрыгнув из кареты у того вытянутого здания, в котором была неделю назад. — Кровь дракона, с которого я и содрала ту чешую, сейчас течет в моих венах... Да и как память дорога. Не люблю, когда на память посягают.
Да. Действительно, прошла уже целая неделя с момента заказа и небольшой потасовки с Каем. Ничего интересного, вопреки надеждам гномки, так и не произошло.
Умение скрытности, в отличие от боевых навыков, практически не затупилось. Сливаться с тенью у разбойницы выходило просто превосходно — «до чудесного превращения» она была довольно терпеливой, и могла часами, сидя на крышах, выжидать жертву. Прежде чем всадить ей арбалетный болт в череп. После же у нее не хватало ни такта для того чтобы убивать чисто, ни сердечности — для того чтобы убивать быстро. Было приятно убивать, видя несусветный ужас в глазах, убивать, слыша звук ломающихся костей. Она не видела причин лишать себя удовольствия. Гномка знала, что, наверное, прежняя ее жизнь умерла вместе с тем драконом. И она этому радовалась больше всего на свете. Но забыть ее было бы невероятной глупостью.
В течении всей недели она тренировалась с кинжалом, особенно — в первые дни. Изрезала практически все деревья в саду, со злорадной радостью представляя, что же жуткий магистр будет рассказывать гостям в попытке объяснить подобные декорации. Убедившись, что силу удара вернуть удалось благополучно, перешла на уклонение, все-таки упросив Кая помочь. Рабу не нравилась идея бросать в нее камни, чтобы Мариша от них уклонялась — но довод, что в противном случае ее нашинкуют на арене, от чего жуткий магистр будет в ярости, его убедил.
«— Думаешь, это жестоко, дитятко? — смеялась она, уклоняясь от булыжника за булыжником. — Жестоко — это когда ты разрываешь на куски людишек, виноватых лишь в том, что избрали плохую жертву... Если не считать того, что грабили и убивали путешественников. Но жить надо всем, не думаешь?
Кровожадно ухмыльнувшись, гномка быстро пригнулась, избежав брошенного в лицо булыжника. Реакция у нее была неплохой — впрочем, отнюдь не от рождения. От воспоминаний о шишках и пинках, полученных в драках, кости болезненно заныли. Куда лучше у нее обстояло с волей... если так можно было назвать баранье упрямство. Джек говорил, что только благодаря этому упрямству она еще не свихнулась окончательно. «Никей говорил, что другие психи, выпившие драконьей крови, быстро слетают с катушек. Окончательно, то есть».
— Нет, Кай, — печально улыбнувшись, произнесла девушка, выпрямляясь. — Это не жестоко. Но что-то мне подсказывает, что ты с твоей жизнью больше о жестокости знаешь».
Много позже она стала пытаться вновь прочувствовать Камень. На арене, в сражении, это чувство помогло бы слабо — но всяко лучше быть начеку.
Гномка упросила Кая поиграть в прятки. Дохлый номер. Когда же раб, чуть не уронив челюсть на пол, попытался отнекиваться, она вновь с ехидной усмешкой сообщила ему о взбешенном в случае ее неудачи магистре. Манипулировать несчастным рабом было легко даже для прямолинейного потрошителя.
Гномка пряталась в поместье, пытаясь прочувствовать в камне приближение человека и перепрятаться в другое место. Чувство камня действовало, очевидно, только когда гном был окружен камнем. В Орзаммаре, в пещерах, на глубинных тропах... в каменных поместьях. Спустя бесчисленное множество провалов, когда она уже почти отчаялась... Мариша почувствовала шаги Кая. Не звук — приближение. Его местоположение — за много, много десятков метров, практически в другой части поместья. Прикусив до крови губу, гномка быстро перебежала в другое укрытие, подгоняемая чувством.
Таким образом, она пробегала до самого вечера. А когда Кай, отчаявшись найти ее, уже плюнул и пошел в сторону комнаты Тэи, гномка бесшумно подошла к нему сзади и бесцеремонно ткнула его пальцем в спину. Испуганный вопль человека был достаточным подтверждением того, что вернуть чувство Камня ей удалось.
С жутким магистром Мариша твердо решила не пересекаться, умело прячась в тенях всякий раз при любом намеке на его приближение. Хоть они и нормально поговорили тогда об Арене, гномка упрямо считала того психопатом, готовым в любую секунду со злодейским хохотом превратиться в демона. В тонкости сего процесса она не вникала — да и объяснить его ей было некому. С Тэей она не пересекалась также. Может, магессе и нравился Кай, но по какой-то причине она выходила замуж за жуткого магистра. Из-за власти? Чтобы перейти в более высокую касту? Мариша не осуждала. В Орзаммаре охотницы за знатью были практически такой же кастой, как и все прочие — разве что собственного значка от Летописцев не имели. Некоторые из них были вполне ничего, и научили Маришу играть в алмазный ромб. Рассказали почти все секреты этой карточной игры — они ведь ее и создали, если верить слухам. Но самой гномке их «работа» отнюдь не нравилась. Да, каждый живет, как может. Она знала, что это было не ее дело. В точности, как и в ситуации с Тэей. Пусть она сама разбирается с этим — благодарность Мариши она уже получила, исцелив Кая, и гномке этого было достаточно.
Сейчас посредник Хартии выбралась из кареты и вновь оказалась у кузни Саладора. Подбежав к двери, она, нетерпеливо ерзая, ждала жуткого магистра. Маришу постоянно тянуло брякнуть, что драконья кровь, возможно, вылечит и его нижнюю конечность. Все-таки сдержавшись, она с затаенным злорадством наблюдала, как он бредет со своей палкой. Дождавшись, когда человек приблизится, девушка пару раз с силой ударила по двери. Дерево с жалобным скрипом сотряслось.
— Старик, открывай! За заказом пришли! — рычащим голосом прикрикнула гномка, нетерпеливо ерзая.
«Клянусь, если он напортачил с костью, я с него самого шкуру сдеру».
— А-а-а, слышу-слышу! — прокряхтел за дверью приближающийся голос, сопровождаемый громким топотом и скрипом половиц. — Это, небось, та самая стерва, которая мне пальцы переломала, пришла? А с чего бы это мне тебе открывать, а? Домой воротись, и скажи магистру, что от него заказов я больше не принимаю! А доспехи твои продам, да еще и получу за них втрое больше!
Мариша, рассмеявшись все тем же затихающим рычанием, прислонившись плечом к дверному косяку.
— Коль не откроешь — ее открою я. Тебе этого не хочется, уж поверь!
Она искоса взглянула на вставшего рядом магистра.
— Да и ты можешь сам сказать все жуткому магистру, — хмыкнула она, переводя взгляд на дверь, — Он же прямо тут стоит!
Маркус в это время беззвучно улыбался и на слова Мариши только пожал плечами, возведя очи в небо. Твоя проблема, мол, сама разбирайся. Сам же он, очевидно, получал огромное удовольствие, наблюдая за этой перепалкой. Он-то знал, что гномка все равно свое получит, но...
— Ага, дверь, значится, вышибешь? Плечо не вывихи, милочка, — издевательским тоном проскрипел Саладор. — Да смотри, как зайдешь, не споткнись и шейку свою не сломай. А то жалко будет, видать, магистр за тебя немало заплатил!
Мариша прыснула, с улыбкой рассматривая свои ногти. Ей кажется, или они с каждым разом становятся все острее и острее? Жаль только, что и тоньше. И ломаться начали чаще...
— В крайнем случае, можно бросить в окно удушающую флягу. Сам вывалишься наружу. Можно взобраться на второй этаж, залезть через окно. Можно и замок выломать. Ну, можно еще его взломать, но это скучно... Много чего сделать можно! Ты дашь мне пофантазировать, или сам откроешь дверь? Потому что если ее открою я, золота магистра тебе не видать, как своих ушей. Молчу про то, что ты не попадешь на арену с вивернами! — последнюю фразу она произнесла чуть ли не с нежностью. Ей и самой, после слов кузнеца, хотелось убить виверну. Очень хотелось.
Голос по ту сторону двери недовольно запыхтел, а после минуты раздумий наконец вздохнул:
— Уела. Ладно, открываю. Но чтобы больше ценных предметов не ломать. Мои руки, между прочим, тебе еще пригодиться могут!
Маркус удовлетворено кивнул гномке и улыбнулся, неосознанно подметив про себя, что с ней он стал улыбаться гораздо чаще. Да и вообще с тех пор, как это ходячее недоразумение прибыло в поместье, его жизнь стала немного интересней, а это магистр ценил более всего на свете. Самой страшной судьбой, грозившей любому альтус в этом городе, была смерть от скуки.
Дверь скрипнула, открываясь и пропуская двоих внутрь. Саладор сегодня выглядел растрепанным и помятым, и от него за версту разило пивом.
— Вон они, доспехи твои, — фыркнул он, махнув рукой на стол. — И меч твой тоже. Пришлось над ним попотеть, но работа того стоила. Только подумать — драконья кость!..
— До тех пор, пока не твои пальцы не трогают частную собственность, они в безопасности, — тихо посмеиваясь сообщила гномка, юркнув в помещение вслед за кузнецом. Она направилась прямиком к столу, принявшись с восторгом осматривать работу Саладора.
Доспехи были великолепны. В отличие от работ большинства кузнецов-недоучек, они были полностью закрыты — грудь, шея, и ноги, что было редкостью. Драконья чешуя слабо переливалась серебристым светом. Вместе с чешуей, кузнец, судя по всему, использовал и зачарованную кожу — исключительно в местах сгиба, для того чтобы доспехи не причиняли дискомфорт. Заклепок, к ее великой радости, практически не было. Клепаный доспех то и делал, что цеплялся абсолютно за все. Неприятно. Единственным, что ее смутило, были сапоги, по размерам доходившие ей практически до бедер. Видимо, Саладору все-таки не до конца удалось учесть пропорции гномки. Или нарочно сделал, в качестве мести за пальцы? Ну, зато будет неплохой защитой — перерезать подколенное сухожилие с такой обувью может превратиться в невыполнимую миссию.
И тут глаза Мариши упали на меч. Гномка, не сумев сдержать тихого вздоха, взяла его в руки, неверяще вертя клинок перед носом.
Это был идеал. Клинок был невероятно легким. Лезвие острее бритвы опасно поблескивало в полумраке, слегка изгибаясь к концу — для удобства при режущих ударах. Зазубрины, похожие на драконьи клыки, были расположены с обеих сторон лезвия, что предполагало и проникающие удары. О насечках на сердечнике кузнец также не забыл. Простая на вид рукоятка, обделанная все той же драконьей кожей. В навершии блестел мутный камешек голубовато-молочного цвета.
— Признаю, старик, — пробормотала потрошительница, не сводя глаз с клинка, — сумел удивить.
— Кузнечные традиции Андерфелса, — согласно кивнул кузнец, не пытаясь скрыть гордого блеска в глазах под кустистыми бровями. — Не хрен собачий. Здесь в Тевинтере не умеют делать хорошего орудия. Этим магикам лишь бы посохи строгать.
— Рекомендую вам, мастер Саладор, следить за тоном, — жестко заметил Маркус, с улыбкой наблюдая за реакцией гномки. — «Эти магики» позволили вам жить здесь и продавать свои товары исключительно из милости. Но не переходите черту, иначе ваша кровь наполнит жертвенную чашу.
— Да знаю я, знаю, — отмахнулся тот. — Я достаточно пожил на свете, чтобы не бояться смерти. Но я решительно отказываюсь помирать, пока не увижу этих доспехов на вашем гладиаторе, и не услышу свист меча, когда она выйдет на арену. Уж после того — можете убивать меня, сколько вашей душеньке угодно.
— Я понял вас, — пожал плечами Маркус, тяжело вздохнув и потерев бровь. — Свое обещание я выполню. На следующей неделе открывается новый турнир, и я намерен выставить своих лучших бойцов на первое же состязание. Приглашение вам будет доставлено моим дворецким.
— У меня еще неделя? — быстро обернулась Мариша, пытаясь взять себя в руки. — Отлично. Стоит потренироваться еще немного...
Гномка сделала несколько осторожных взмахов. Лезвие практически пело в руках, издавало протяжный стон с каждым взмахом. По телу Мариши пробежал электрический заряд.
— Стоит немного подстроиться под этот клинок, — тихо и серьезно сообщила гномка, задумчиво коснувшись кончика меча пальцем. — Действительно, не хрен собачий, — весело фыркнула она.
— Ты уж постарайся, Мариша, потому что если тебя убьют — мне придется платить неустойку твоим дружкам, что тебя продали, — заметил Маркус, выходя на улицу и глядя в тяжелое, грозовое, свинцовое небо, возвещающее о скорой зиме. — А пока что денег у меня не так много, как могло показаться. Я планирую исправить это досадное недоразумение с помощью гладиаторских боев. Ты хоть знаешь, какова награда победителю? Нет, разумеется, не знаешь... Гладиатору не положено об этом знать. Да и награды не положено. Но свое слово я сдержу, и служить мне ты будешь тем меньше, чем больше побед принесешь моему имени.
— К черту награду, жуткий магистр, — фыркнула гномка, задумчиво глядя на броню, уносимую покрасневшим от натуги дворецким. Меч она оставила при себе. — Сражаться с чем-то, что я в обычных условиях даже одним глазком увидеть не сумела — уже неплохо, а уж это оружие и броня...
«Они прекрасны. Стоят того, чтобы за них убить. Но... стоят ли того, чтобы терять друга? Может статься, что этим мечом я и убью Ника...» — про себя закончила гномка, залезая в карету и опустив голову. Мысли об убийстве Никея из волнующих медленно переросли в мрачные. Она страстно хотела его убить. Но постепенно приходило осознание, что удовольствия она от этого не получит. Скорее... наоборот.
— Можешь не бояться, жуткий магистр, — произнесла она, заерзав на сидении, — если я и умру, то уж точно не от рук твоих гладиаторов.
«Людей убивают монстры. Монстра же убить может только человек... Так ведь Андрей говорил? Чтобы понять смысл, пришлось попасть под зубы одержимой».
Мариша подняла глаза, заинтересованно взглянув не Маркуса.
— А что будет, если сильно покалечить бойца? Очень сильно, имею ввиду. И как ваша, кхм, публика, относится к такому? Если я кому-то прямо на арене оторву руку или две, они сильно удивятся?..

...Кай выпрямился и вытер пот со лба. Руки болели нещадно, пальцы, казалось, навечно застыли в одном положении и больше никогда не распрямятся. Он не помнил, что когда-либо работал более усердно, чем сейчас... с одним только отличием — сейчас он чувствовал себя великолепно. Несмотря на то, что мышцы сводило судорогой, на боль в спине и суставах, на ободранные снова до крови костяшки. Его душа ликовала. Наконец-то парень нашел дело, которым мог заниматься втайне от всех, и при этом растрачивать всю ту бурлящую внутри энергию. В последнее время они с Тэей общались редко, и у раба появилось время подумать о случившемся.
Драка с Маришей что-то разбудила в нем. Он это знал так же ясно теперь, как то, что Минратос — столица Тевинтера, а солнце всходит на востоке.
И это «что-то» Кай теперь сжимал в руке. Выстроганный из прямой деревяшки дрын, по размерам напоминающий полуторный меч. Конечно, настоящего оружия получить ему бы никто не позволил, да и сам он не слишком желал этого. Пока что выходило у него плохо. Сквозь соломенную крышу сарая проникали утренние лучи, ярко освещая расчищенное от дров и сена пространство. Посреди этого пятачка земли торчало неумело сделанное чучело, сотворенное из мешка, туго набитого песком, и нескольких палок. На лице чучела углем была нарисована злобная ухмылка. Кай перевел дыхание и покрепче перехватил свой импровизированный меч, который после двух часов тренировки уже не казался таким уж легким. Размахнувшись как следует, он нанес скользящий удар, и по инерции шлепнулся на пол. Чучело даже не покачнулось. Прокляв все на свете и потирая разбитое колено, парень поднялся и окинул свою цель взглядом.
Перевести дыхание. Дыши глубже. Закрой глаза. Представь то, что хочешь защитить более всего на свете.
«Тэя, — пронеслось в его голове. — Он хочет причинить ей вред. Он хочет...»
Почувствовав, как в груди закипает ярость, парень сжал в руках деревяшку и издал низкий, почти неслышный рык. Ни за что на свете.
— Умри! — прошипел раб, с трудом подавляя желание закричать, и бросился вперед, подняв «меч» над головой. Сильный удар врезался ровно в голову чучела, и послышался треск разрываемой ткани. Песок посыпался на земляной пол, но в глазах Кая это была кровь. Кровь врага, осмелившегося угрожать его любимой
Прислонившись спиной к жесткой стене, Кай бросил деревяшку на пол и прислушался к тишине. Теперь, когда Тэя, Маркус и Мариша уехали в город, здесь стало слишком тихо. Он слышал, как бьется его собственный быстрый, судорожный пульс, как тихо шелестят все еще сыплющиеся песчинки. Ни шагов, ни голоса, ни смеха. Если Тэя уйдет, то парень навсегда останется в этой тишине... даже думать об этом было слишком тяжело.
Подняв свой «меч», он сжал зубы и принялся вновь наносить удар за ударом, и скоро перестал обращать внимание на боль. К тому времени, как они вернутся, Кай успеет отдохнуть и Тэя, наверное, ничего не заметит. По крайней мере, он на это надеялся.

Сегодняшний день должен был стать для Тэи настоящим испытанием. И начинался он вполне соответственно.
Служанки, которые прежде отвечали за наряды и прически госпожи Анны, были, наверное, единственными, кого по-настоящему удручала её безвременная кончина. Как бы там ни было, с тех пор они бесцельно слонялись по поместью, выполняя всякую мелкую работу. И вот сегодня Тэя была отдана на растерзание этим двоим демонам моды, жаждущим продемонстрировать будущей госпоже всё своё искусство.
Сначала её тело натерли какими-то пахучими маслами, от которых волшебницу немедленно замутило, затем затянули в невероятно красивое и такое же невероятно тесное платье из переливчатой темно синей ткани, название которой она даже не пыталась запомнить. На голове соорудили какую-то сложную прическу, при этом утверждая, что ей она безумно идёт, и в довершении повесили на шею какое-то явно старое и дорогое ожерелье, которое, по мнению Тэи, лучше всего подходило для удушения своей владелицы. Единственным приятным штрихом были серьги в виде маленьких дракончиков, обнимающих уши, при виде которых Тэя не удержалась от восторженного писка.
В общем, служанки оторвались на ней как могли. Но при взгляде на творение рук своих они светились таким восторгом, что Тэя всё-таки смогла превратить мученическое выражение лица в улыбку, а готовое сорваться с языка ругательство в «спасибо, девушки». Однако мысленно поклялась себе по возможности избегать услуг этих двоих как мора.
В последние две недели она сравнительно редко виделась с Каем, что соответствовало их соглашению, но в то же время было тяжело. Тэя в основном проводила время в библиотеке или гуляя в саду. Так же она время от времени беседовала с магистром, наведывалась в бывшие покои Анны и даже несколько раз под шумок обнесла домашнюю кухню на пару другую пирожков. И всё же без Кая всё это было скучновато. Поэтому она с радостью поддержала идею Магистра объявить о помолвке на соревнованиях бойцов. Ещё во время обучения в Круге магессе пару раз удавалось вырваться на сие шумное и кровавое, но в то же время невероятно захватывающее зрелище. А сегодня ей к тому же не терпелось снова увидеть Маришу в деле. Правда потом гномку, вероятно, снова придется собирать по частям... но с этим уж ничего не поделаешь. На всякий случай волшебница прихватила с собой небольшую потертую сумку с припарками и набором противоядий. Яды на арене были запрещены правилами. Бойцы, умирающие от одной легкой царапины явно не способствовали зрелищности. Но, несмотря на это, активно использовались нелетальные составы, вроде «погибели солдата» или экстракта корня смерти. К тому же ядовитые монстры правилами не сдерживались. Следовало опасаться яда виверны или гигантского скорпиона. Так что хотя старая сумка диссонировала с общим впечатлением, Тэя на это плевать хотела, о чем с милой улыбкой сообщала всем интересующимся.
За очередную прошедшую совершенно без каких-либо происшествий неделю Марише наконец удалось привыкнуть к доспехам и мечу. Доспех был немногим тяжелее ее предыдущего, но он был массивнее, и защищал всю поверхность тела — к чему привыкнуть было невероятно сложно. Особенно к плотно прилегающей к горлу костяными пластинами — «для защиты». Вскоре она к этому, впрочем, привыкла. Как и к чрезмерно длинным сапогам. Впрочем, внешне доспех был действительно красив — Саладору удалось обработать кожу так, что она обрела глубокий, темно-синий цвет. Переливающиеся чешуйки выглядели потрясающе, а о их прочности и заикаться не стоило. Зачарованная кожа на сгибах при обработке была вымочена в дубильном экстракте, придававший ей темный и блестящий вид.
Увы, подходящие для клинка ножны добыть так и не удалось. Лезвие было слишком нестандартным, и требовало хорошей защиты — дрянную кожу, валявшуюся на складе, оно разрезало как бумагу, не затребовав совершенно никаких усилий. Мариша, безуспешно побившись над ним, плюнула, и закрепила на бедре кожаными полосами без ножен. Сидеть теперь стоило определенно очень осторожно.
Привыкнув к доспехам и приноровившись орудовать куда более длинным и широким клинком, гномка наконец выдохнула спокойно. А уже завтра наступил день первого выхода на арену.
Гномка сейчас сидела в главном холле на одной из лавчонок, ехидно зыркая на копошащихся рабов.
«Глупые наземники все делают в последний день. Лучше же заранее приготовиться и потренироваться...»
Вчера она легла очень рано, окопавшись все в том же складе и уснув прямо на тюках — на этот раз предварительно заперев дверь украденным у дворецкого ключом. Проснувшись рано, она очень тщательно надела доспех, убедилась, что никаких неудобств вроде завалявшегося в ботинке камня в наличии нет, отперла дверь, и как можно незаметнее вышла наружу. Успела сделать небольшую пробежку прямо в доспехе и потренироваться с мечом, прежде чем началась заварушка. Сейчас же она определенно наслаждалась ситуацией, глядя, как рабы носятся взад-вперед. Запах исходящего от них страха испарился, сменившись деловой озабоченностью. Осталось дождаться новоявленную чету магистров.
«Жуткий магистр женится на Тэе. Она станет жуткой магистрессой, и наплодит ему жутких магистрят... Ха! Хвала Камню, я к тому времени либо сдохну, либо уже выберусь».
Перед тем как сесть, гномка благоразумно освободила меч от ремешков, и положив его себе на колени, водила по лезвию пальцем, предусмотрительно избегая сердечника. Насечки она смазала слабым парализующим ядом. Повреждений не наносит никаких, но зато неплохо замедляет соперника — в точности, что и наказывал жуткий магистр. «Нельзя использовать летальные яды. Бьющиеся в конвульсиях гладиаторы выглядят далеко не столь презентабельно, как фонтаны крови. Все прочее... допускается». Надо признать, что-то он понимал — по крайней мере, в красивых сражениях.
Теперь оставалось их дождаться.
Ждать не пришлось долго — опаздывать считалось дурным тоном, а Маркусу очень не хотелось в этот день выглядеть лишенным вкуса и манер. Поэтому он, спускаясь по лестнице под руку с Тэей, держался так уверенно, как было возможно. С синим платьем девушки хорошо гармонировал черно-серебристый кафтан Селестия, в меру украшенный вышивкой. Такая же черная трость с серебряной головой дракона дополняла его образ, а длинные каштановые волосы были аккуратно и тщательно зачесаны назад. Кажется, магистр даже побрился — и выглядел лет на десять моложе, чем обычно. Окинув взглядом холл, он кивнул Марише и направился мимо собравшихся рабов к выходу. Те по традиции должны были прибыть на арену в арьергарде кареты хозяина, и для этой цели им выдали лучших лошадей, какие только нашлись на магистерской конюшне. Марише конюх, окинув ее задумчивым взглядом, протянул поводья от самой маленькой и низкорослой лошадки, которая больше походила на тягловую, чем на верховую.
Маркус открыл дверь перед Тэей, пропуская ту в карету, и даже Лоренцо сегодня выглядел более улыбчивым, чем всегда, и приподнял шляпу, поприветствовав хозяев дома. Селестий удостоверился, что все следует согласно традициям, и дал команду выезжать. Впереди ехала черная карета, запряженная тройкой вороных жеребцов, а позади, на почтительном расстоянии, выстроившись в ряд, следовали и сами гладиаторы, которые заранее облачились в свои боевые доспехи, прикрепили в ножнах оружие и выкрасили попоны лошадей в цвета дома Селестиев — на гербе был изображен красный дракон, свернувшийся в кольцо, на белом фоне. Первый гладиатор, ехавший в ряду, также держал в руках копье с привязанным к древку флагом все с тем же изображением.
Когда внушительный кортеж ехал через центр города, кто-то громко аплодировал, кто-то кричал неразборчиво то ли слова поддержки, то ли просто вежливой дани уважению, а кто-то даже бросал на дорогу цветы. Все это было похоже на начало чего-то грандиозного; некой мрачной, но тем не менее захватывающей сказки. Глядя в окно сквозь отодвинутую шторку, Маркус улыбался во все зубы и благосклонно кивал, хотя для него сия традиция была достаточно утомительной. Общаться с чернью ему никогда не нравилось, особенно с теми, кто почти в открытую считал дом Селестиев неудачниками. Краем глаза он заметил седую бороду Саладора, который стоял чуть в отдалении и держал за поводья собственную коренастую лошадку, усмехаясь в усы и блестя крошечными глазками-булавками, взгляд которых ни на миг не отрывался от Мариши.
Тэя постаралась забраться как можно дальше вглубь кареты и по возможности не выглядывать из окон. Это шумное и непривычное многоцветье сегодня раздражало магессу. И вообще она явственно ощущала себя не в своей тарелке. Точнее, не в своём платье. Периодически на Тэю накатывало почти неодолимое желание бросить это всё, распороть платье, выпрыгнуть из кареты и бежать отсюда, куда глаза глядят, наплевав на чужое мнение.
По дороге магесса видела несколько больших клеток с монстрами, предназначенными для арены. Прикованные хищники затравленно озирались, шипели на толпу, бросались на прутья клеток. Тэя ловила себя на том, что отчасти сочувствует этим могучим созданиям, вся сила которых не уберегла их от печальной судьбы быть сегодня выставленными на потеху толпе. Убивать и умирать, повинуясь чужой воле. Они бы, не колеблясь, сбежали, если бы не клетки и цепи. Волшебницу же сдерживали не цепи, но её собственное слово. И надежнее любых оков была мысль о Кае.
В то время как магистр держался на удивление легко и естественно. Годы практики, не иначе. Если он и ощущал какое-то беспокойство от предстоящей публичной церемонии, по нему это никак не ощущалась.
Когда вся эта помпезная процессия доехала непосредственно ко входу арены, Мариша была первой, кто спрыгнул с лошади. Крепкая, коренастая лошадка, не лишенная даже некоей грации — возможно, гибрид с пони? Тевинтерцы обожали создавать новые виды животных — Мариша даже слышала о ездовых скорпионах размером с ту самую карету, в которой сейчас сидела будущая чета магистров.
Впрочем, таковых в клетках со зверьем видно не было. Зато было множество других монстров — в том числе те самые виверны. Надо признать, в жизни они были куда цветастее, чем на картинках. Орлей, что сказать — даже ужасные родственники драконов были похожи на раскрашенных ящериц. Впрочем... Марише было интересно. Говорили, что яд виверны смертелен, но тем интереснее будет с нею поединок — избегать зубов как можно лучше.
Гномка критически осмотрела здание. Огромных размеров круглое здание, со световыми проемами на верхних этажах и крупным аркообразным входом.
Со свистом втянув в легкие побольше воздуха, гномка сдвинулась в сторону, позволяя хлынувшим вслед за ней гладиаторам выйти вперед. Свои способности они собиралась демонстрировать непосредственно в деле. Поправив закрепленный на бедре меч, она незаметно отошла в тень.
Гладиаторов сопроводили в специальные помещения, распределив по принадлежности к каждому отдельному дому. Мельком Мариша увидела, что у других магистров была куда больше бойцов и вооружены они были лучше, чем у Маркуса. За исключением ее самой, разумеется. Магистр явно делал ставку на гномку, как на жемчужину в своей коллекции. В периферии арены находилось множество маленьких комнат, коридоры из которых вели на сцену, и в одну из таких попала и сама гномка.
Гостей же с церемониями, поклонами и обменом привычными фальшивыми любезностями сопроводили на верхние этажи. Здесь были и старые знакомые Тэи — Виперия, облачившаяся в светло-бежевое платье с кринолином и держащая в руках веер; Шантия в зеленом, бросающая плотоядные взгляды на остальных и широко улыбающаяся; даже Кордвин, и тот приехал на открытие нового сезона боев. Маркус вежливо поприветствовал их и бросил украдкой взгляд на Тэю. Весь этот официоз изрядно утомлял и он не мог дождаться, когда же начнутся поединки. Подозвав организатора — высокого, тощего, как жердь, мужчину с сединой на висках, он что-то шепнул ему. Тот кивнул и препроводил Маркуса и Тэю в ложу, находящуюся высоко над сценой, откуда открывался великолепный вид. Повсюду горели волшебные огоньки, обеспечивающие освещение и придающие некий мистический оттенок готовящемуся событию. В ложе было достаточно просторно, Селестий усадил магессу в мягкое обитое алым бархатом кресло и налил вина из стоящей на столике бутылки.
— Надеюсь, тебе понравится представление, — мимоходом бросил он, усаживаясь и поправляя надетые на руки перчатки. Здесь царил аромат свежих роз, стоящих в вычурной вазе на столе, а позолоченная оградка представляла собой прелестный образчик местной архитектуры. Пожалуй, это было одно из самых богато украшенных и величественных мест в столице — за исключением Черной Церкви, конечно же.
— Прежде всегда нравились, — отозвалась Тэя, точно так же не утруждая себя особыми церемониями, — хотя сидела я тогда пониже и шума там было побольше.
На самом деле шума, пыли, и тычков локтей от разгоряченных соседей молодая летанс получила в избытке. Но тогда на ней было нормальная мантия мага, а не это творение мастера пыток.
«И почему у всех такие морды, словно уксуса напились?»
Ни один из гладиаторов Маркуса не заинтересовал Маришу. Это были обычные, ничем не примечательные люди — просто с намного более злющими рожами. Особенно один, с кошмарным шрамом на все лицо. Эти ребята определенно поднимались не очень высоко в здешней иерархии. Жуткий магистр говорил, что на нижних уровнях обычно не убивают — эти же не излучали совершенно никакой угрозы. Они вообще убивали хоть раз?
А еще страх. Настоящий страх, не рабский ужас перед наказанием и поркой — страх смерти. Самый отвратительный запах на свете... но он для гномки был самым терпимым из всех новых для нее запахов. Да и в целом — в конкретно этой комнатушке этот запах перебивался исходящей от мужчин вонью. Некоторые даже маслом намазались. Зачем? Чтобы с них доспех соскользнул ко всем Архидемонам?
Сейчас, впрочем, посредник хартии держалась куда лучше, чем тогда, когда разбила ту амфору и наблевала на мраморный пол. Разум был чист и сосредоточен. Оставалось самое сложное — ожидание.
— Добрый день, дамы и господа! — провозгласил организатор — тот самый тощий человек, который проводил Селестия в ложу. Теперь он стоял на небольшой трибуне прямо над сценой, а местная акустика, усиленная магическими заклинаниями, позволяла его голосу разноситься, отражаясь от стен, и достигать каждого зрителя. — Сегодня мы начинаем новый сезон гладиаторских боев Минратоса. Как и обычно, в них принимают участие лучшие бойцы, выставленные нашими самыми азартными и богатыми знатными господами, — тут он начал перечислять имена всех магистров, приехавших на бои. Некоторые даже прибыли из других городов в столицу специально ради этой цели, что немало удивляло, ведь путешествие было не из простых. Перечисление имен, титулов и регалий почти погружало в сон, настолько нудным оно было, но наконец организатор провозгласил то, ради чего Маркус и Тэя приехали сюда.
— Сегодня для нас особенный день, ведь именно сегодня магистр Маркус Селестий объявляет о своей помолвке с прекрасной, одаренной и талантливой магессой... Тэей Ардис! — все зааплодировали и принялись тянуть шеи, пытаясь заглянуть в ложу. Маркус неслышно вздохнул и поднялся, дернув девушку за руку и увлекая за собой. Несколько минут они так и стояли, раскланиваясь и представляя собой предмет интереса почти всех зрителей. Виперия, прикрыв лицо веером, оценивающе разглядывала Тэю, а затем удовлетворенно кивнула. Шантия же смотрела с откровенной завистью.
— Таким образом, — подытожил организатор, — мы посвящаем сегодняшнее открытие гладиаторских боев новой невесте магистра Маркуса Селестия. Да пребудут с ними благословения Создателя.
— Благодарю, — откашлялся магистр, усаживаясь обратно в свое кресло. — Для нас честь быть сегодня здесь и принимать участие в этом поистине интригующем событии. Предлагаю начинать без промедления, если ни у кого нет возражений.
Тэя постаралась сделать как можно незаметнее вздох облегчения, вырвавшийся у неё когда этот сеанс публичной демонстрации «будущей счастливой четы Селестиев» наконец-то закончился. О нет, разумеется, разглядывание будет продолжаться весь день, но хотя бы так откровенно пялиться больше не станут. Быть мишенью стольких взглядов одновременно оказалось трудно даже для мастера духа. А может быть, особенно трудно именно в силу своей чувствительной натуры.
На протяжении всей речи Тэе оставалось лишь смотреть прямо перед собой, сохраняя на лице тщательно отрепетированную приличествующую случаю улыбку, от которой уже постепенно начало сводить скулы. Впрочем, стояла она прямо и гордо, стараясь не опираться сверх необходимого на предложенный по обычаю локоть магистра.
Хотя с куда большим удовольствием Тэя предпочла бы спуститься вниз на арену и самой взорвать парочку черепов. Но, увы, маги в качестве участников к соревнованиям не допускались.

Мариша раздраженно вздохнула, тряхнув головой и задумчиво глядя в сторону двери. Они уже черт знает сколько тут торчат, на улице только и делают, что бубнят чьи-то имена, и, в качестве бонуса: атмосфера начинает медленно закипать, словно масло на сковороде.
— Вот смотрю я на тебя, — внезапно подал голос один гладиатор — тот, со шрамом, чья рожа была злюще прочих, — и понимаю, что сейчас расплачусь. Девка, ты вообще что тут делаешь?
Девушка закатила глаза. Ну вот, понесся мор по закоулочкам.
— Ты как драться то знаешь? Вообще, если судить по твоим габаритам, у тебя единственная надежда на то, что соперник о тебя споткнется и сломает тебе шею.
«Проехались и по росту, и по тому, что я девушка», — мрачно размышляла гномка, хмуро глядя на человека. Высокий, крепкий, со светлыми волосами до шеи, и с длинным шрамом, пересекающим правую щеку. Был бы даже симпатичным, если бы не выражение лица.
— В таком случае не думаешь, — медленно произнесла посредник, — что то, что я все-таки сижу здесь, все-таки значит, что мне уже удалось продемонстрировать магистру свои навыки?
Мужчина раздосадованно махнул рукой, прикрыв глаза.
— Мы все тут продемонстрировали свои навыки. Но, тем не менее, только одному удалось пробиться в среднюю лигу.
Мариша вновь закатила глаза. Снаружи продолжали бубнить имена. Ей послышалось, или сейчас произнесли имя «Анусал»? Вот кому-то повезло.
— Я так полагаю, этот кто-то — ты?
— Верно.
Посредник Хартии искоса взглянула на человека. Что-то ей подсказывало, что он может изрядно намять бока. Если вдруг дойдет до драки, нужно действовать очень быстро — иначе ее просто замесят.
— Значит, что мне еще и удалось твоего магистра этими навыками впечатлить. Ты, вообще, кто? Я не помню тебя среди рабов.
—Не раб я. Наемник. Хоть и все остальные, здесь сидящие — рабы, — мрачно произнес человек, и нахмурился. — Каким же образом тебе магистра удалось впечатлить, а? Что-то мне подсказывает, что далеко не в бою.
Мариша улыбнулась, не размыкая губ. «Итак, последнее оскорбление — намекнуть на то, что я из охотниц на знать. Вообще, какая дура может решить пролезть на арену через постель?.. Не понять мне наземников, ох, не понять».
Гномка окинула всех сидящих оценивающим взглядом. Уткнулись в ладони и даже взгляда не поднимают. «Конечно же. Ладно, сальрока, сам напросился».
— Как удалось впечатлить? — с нотками веселья переспросила гномка, — О, все просто.
Она улыбнулась, глядя прямо в глаза человеку. Тот испуганно отшатнулся, увидев зубы. Стандартная реакция.
— Я отгрызла его жене голову, предварительно избив ее до полусмерти. Ну, когда с ней приключилось… несчастье.
Мариша быстро зыркнула на сгорбившихся рабов. Одного из них она узнала — тот самый рыжик, который прибирался в поместье, нашел ее кинжал, сбил с ног, и сейчас затравленно на нее глядевший. Рабы, похоже, уже знали, как погибла «госпожа». Скрывать это гномка не видела смысла.
Человек замер, приоткрыв рот. В глазах зашевелилось недоумение, недоверие... и еще кое-что. Комнатка наполнилась запахом страха.
— Жене? Анна?.. Нет, ты лжешь, — человек мотнул головой, и взглянул на прочих людей. Другие гладиаторы лишь сгорбились, отводя глаза. — Если бы ты убила Анну, с тебя бы уже шкуру содрали.
Гномка пожала плечами. Реакция человека была… странной. А то, что он звал магистрессу по имени, было еще более странным.
— Она первая начала. Сначала принялась кричать что-то про загубленную молодость, про лучшие годы жизни… или нет? В общем, когда она принялась клацать у меня над ухом второй челюстью, которую отрастила за несколько секунд, я оторвала ей голову. Магистр даже счастлив был. Собирается жениться во второй раз.
— Это бред, — неверяще крикнул гладиатор. И тут человек, бубнящий снаружи имена, произнес нечто другое.
—…особенный день!.. сегодня… Селестий объявляет о своей помолвке с прекрасной, одаренной и талантливой магессой... Тэей Ардис!
«Они объявили о свадьбе на арене?.. О Камень, эти наземники еще страннее, чем я думала».
Человек медленно мотнул головой, оседая на пол. Другие гладиаторы и не думали ему помочь. Рухнув на колени, мужчина издал судорожный вздох.
Мариша осторожно наблюдала за гладиатором. Кажется, сейчас у него начнется истерика.
— О Создатель…Анна… Она правда?..
Гномка раздраженно фыркнула, бесцеремонно приблизившись к мужчине.
— Ты что, по ней скорбишь? Жуткая магистресса же стервой была! — словно оправдываясь, произнесла девушка, наклонившись к человеку. Внезапно настигшего ее удара в нос она совсем не ожидала. Как и то, что он будет таким сильным.
Гномка отлетела назад, сильно ударившись спиной об стену и с тихим шипением повалившись на пол. Рабы шарахнулись в сторону, испуганно смотря на ударившего его человека.
— Ты, сука! — прошипел мужчина, поднимаясь с колен и с ненавистью глядя на гномку. — Я тебя прикончу еще до поединка! Ты вообще хоть что-нибудь об Анне знала?! Ты…
Потрошительница без лишних слов вскочила на ноги и бросилась на мужчину, занеся руку в бок. Первый удар пришелся по животу. Кисть руки отозвалась тупой болью — бить по нагруднику кулаками было… неприятно. Но цели удар все-таки достиг. Когда человек, поперхнувшись застрявшими в горле словами, согнулся, второй удар хохочущей девушки пришелся по кадыку. В этот раз потрошитель и не думала сдерживаться.

Человек уже в который раз повалился на пол, откашливаясь и сплевывая кровь. Мариша, схватив его за волосы, с кровожадной улыбкой ударила другой рукой по лицу. И еще раз. И еще. И еще.

Глава 8

— Эй, вы! А ну прекратить! — вмешался чей-то голос, раздавшийся позади, со стороны узкого коридорчика, который вел на арену. Огромный мужик, походящий больше на кусок скалы, и воняющий табаком так, что закладывало нос, вразвалочку подошел к дерущимся и одним ударом отправил в угол Маришу, вторым — блондина. — Сейчас будет ваш выход. И смотрите, чтоб не поубивали друг друга прежде, чем на вашу кровушку полюбуется знать Минратоса, — бросил мужик, поворачиваясь и давая знак, что бойцы готовы.

— Ита-а-а-ак! — закричал организатор со своей трибуны, наконец закончив раздавать знаки вежливости прибывшим и кланяться. — Насколько стало известно, многоуважаемый магистр Селестий сегодня преподнес нам сюрприз, зарегистрировав нового бойца. И это, вы не поверите — гном! Да-да, гном прямиком из Орзаммара! Все мы знаем, насколько в Орзаммаре чтят традиции сражаться в Испытаниях и насколько там любят добрую драку. И посему я без промедления объявляю: сегодня в первом поединке в честь Тэи Ардис будет сражаться... Мариша Кор! — мужчина чуть запнулся, произнося непривычное для тевинтерского уха имя.
Маркус едва заметно ухмыльнулся и посмотрел на Тэю так, будто говорил: «Ну, сейчас будет веселье».
Гномка, скривившись, ощупала свое лицо. Это было больно, но это был плюс — этот человек ее разозлил. Без лишних слов гномка, собравшись с духом, резким движением вправила нос, и, поднявшись на ноги, направилась следом за человеком, на ходу стирая кровь с лица.
— …будет сражаться... Мариша Кор!
«Я, стало быть, первая? А почему соперника не объявили? Ну ладно... Черт, Никей им и мою фамилию сообщил? Урод. Коль все так официально, могли бы и имя официально сказать. Мариша, ха!»
Гномка вышла из темного коридора на круглую, поистине огромную площадку. Под ногами была самая настоящая земля, с камнями и валунами — неужели в этом месте тевинтерцы даже фундамент не установили? В орзаммарской арене пол был нормальный. Трибуна, казалось, после момента объявления превратилась в балаган — хоть в этом арена была похожа на орзаммарскую.
По краям площадки, помимо двух выходов для бойцов с противоположных сторон, находились еще и загоны со зверьми. Гномка видела бьющихся о прутья клеток монстров и крупных животных, видела в клетках даже людей. Интересно… могли бы на арену выставить настоящего дракона, не виверну? Вряд ли. Посредник помнила из рассказов Андрея, как тевинтерцы относятся к драконам. Жуткий же магистр со своей компанией был отдельной историей. Не интересной совсем и абсолютно.
Перед поединков гномка предусмотрительно связала изрядно укороченные одержимой волосы в хвост. О косе, наверное, можно было бы уже забыть. Жаль.
Ее соперник уже стоял на арене. То был человек, по габаритам Одет он был в среднюю сильверитовую броню, с надетым на нагрудник синей тряпкой с изображением пожирающей собственный хвост змеи. Уроборос? Они даже этого змея у гномов украли. Позор. В руках у того был двуручный топор из красной стали. Человек был полностью сосредоточен, и лишь слабое удивление проявилось на его лице, когда он наконец увидел своего соперника.
— Поединок будет идти до тех пор, пока боец либо не сдастся, либо не потеряет сознание. Убивать запрещено! — тем временем вопил организатор, сильно жестикулируя. На трибуне пошел удивленный шепоток. Мариша чуть не поперхнулась.
«Что?»
— Да прольется кровь! — наконец выкрикнул мужчина, и отошел вглубь трибуны.
Соперник Мариши атаковал так быстро, что гномка едва успела уклониться. Топор свистнул в нескольких сантиметрах от виска. Второй удар — на этот раз куда более медленный, и направленный уже в живот. Гномка без труда ушла от него, отпрыгнув назад. Человек зашатался, пытаясь обрести равновесие. Гномка быстро сдвинулась вбок, сжимая рукоять меча, и, не говоря ни слова, рванула на мужчину.
Меч из драконьей кости, смяв среднюю броню подобно картону, вонзился в бок, почти сразу резанув по кости. Мужчина, вскрикнув от боли, перекинув топор в левую руку, замахнулся вновь. Гномка со сдавленным хихиканьем ушла от удара, пригнувшись к земле и не вытаскивая меча. Со смачным скрежетом клинок сдвинулся следом за хозяйкой. Услышав вопль, гномка быстро вытащила меч и отпрыгнула назад.
Вовремя — топор вновь прошел прямо над головой потрошительницы. Прошло всего несколько секунд, а мужчина уже сильно ранен. На гномке же пока не было и царапины — не считая сломанного ранее носа.
«Не убивать. Покалечить…»
Потрошитель, хохоча, бросилась на человека, и, уклонившись от удара топором, подпрыгнула. Мужчина испуганно отшатнулся… и в следующий момент Мариша, не прекращая хохотать, полоснула его мечом по лицу.
С коротким воплем человек схватился за лицо, и, повалившись на землю спиной к потрошителю, допустив самую худшую ошибку — выронил оружие. Судорожно дыша, гномка, замявшись, предусмотрительно пнула топор подальше — оружие, высекая искры, с противным скрежетом скользнуло по камню.
Гномка с твердой решимостью направилась к человеку, на ходу закрепляя меч на бедре и кровожадно ухмыляясь. Когда она остановилась на расстоянии протянутой руки, гладиатор быстро обернулся. А Мариша вспомнила слова Маркуса.
«Допускается любые нечестные приемы, способствующие зрелищности. Парализующий токсин, спрятанные кинжалы, дымовые шашки… Абсолютно все».
Вспомнила она это, когда кинжал мужчины вонзился в ее бедро. Мариша с шипением отшатнулась, человек, тем временем, попытался встать. Парализующий яд начал действовать — человек заметно замедлился. В глазах гномки начал сгущаться кровавый туман.
С рычанием выдрав кинжал из ноги, она подбежала, и что есть силы пнула поднимавшегося мужчину в живот. Нога отозвалась ноющей болью — пинать доспехи тоже было не из приятных. С тихим стоном тот повалился на живот. Из раны прямо на землю потоками вытекала темно-алая кровь. По трибуне пошел одобрительный шепоток.
«Ну, уж нет. Еще не все».
Морщась от каждого шага, Мариша, схватив руку человека и вытянув ее в воздухе, поставила на сгибе локтя свою ногу. Публика тут же притихла. Гномка широко улыбнулась, глядя в распахнутые от ужаса глаза человека. Наконец-то — она уже и забыла, что запах страха был приятным.
— Нет! — заорал человек, пытаясь освободиться. — Хватит, я сда…
Отвратительный хруст, казалось, заглушил его крик, раздавшись на весь стадион. С радостным смехом гномка отпрыгнула в сторону. Мужчина оглушительно орал, схватившись другой рукой за покалеченную.
— Вот теперь — все, — тихо хихикая, произнесла гномка, отцепив от бедра клинок и взмахнув им в воздухе. Впрочем, за воплями мужчины ее уже никто не услышал.
— И побеждает... Мариша Кор, гладиатор магистра Маркуса Селестия! — попытался перекричать рев трибун организатор, и ему это, к удивлению гномки, удалось — хорошо поставленный голос разнесся над толпой. Откуда-то со стороны мелькнула вскочившая и потрясающая кулаками фигура Саладора. Похоже, Маркус не соврал, когда обещал добыть ему приглашение. Кузнец, растрепанный, с блестящими глазами, казалось, помолодел лет на десять и теперь что есть мочи вопил во всю глотку какие-то нечленораздельные звуки и махал руками.
В ложе новоявленной пары все было не столь эмоционально. Магистр ожидал подобного исхода боя — ему хорошо было известно, насколько перспективна гномка как боец, и ему не терпелось увидеть ее в деле. Что ж, она не подвела. Мужчина сдержанно поаплодировал и налил себе новый бокал вина, отсалютовав им гладиатору. Тем временем покалеченного противника уже споро утаскивали обратно в коридор, оставляя длинный кровавый след, который быстро впитывался в песок.
Первый день боев начался весьма зрелищно, что уж говорить, и Маркус был этому рад. Однако самое интересное было еще впереди. В клетке, которую привезли сегодня специально в честь открытия сезона, билась огромная виверна — монстр, с которым предстояло сразиться тому гладиатору, который дойдет сегодня до финала и одержит наибольшее количество побед. Маг почему-то был уверен, что именно Марише выпадет такая честь.
Гномку увели готовиться к следующему бою, а в это время на арену выходили все новые и новые бойцы, каждый сильнее предыдущего, и скоро вся арена была залита кровью так, что желтый песок покраснел и приобрел кирпичный оттенок. Многие ликовали, некоторые — бледнели от возмущения и разочарования, а зрители, поставившие на выигрышных гладиаторов, предвкушали золото, которое получат после окончания боев. Маркус уже увидел, как выходили с победой на арену бойцы Виперии и Шантии — у первой самым сильным оказался высокий, статный темноволосый хасинд с одноручным топором в одной руке и коротким мечом в другой. Несмотря на его габариты, скорость и ловкость бойца поражали воображение. Все предыдущие сезоны именно он проходил в финал, но сейчас Маркус надеялся, что это изменится. У Шантии же в фаворитках была тонкая, хрупкая на вид эльфийка, использующая длинный, усеянный острыми лезвиями кнут и два отравленных кинжала. За ее движениями было невозможно уследить, лишь мелькала в воздухе ее развевающаяся черная коса.
А вот гладиатора-фаворита Кордвина маг еще не видел... но тот так усмехался, что Маркус сразу почуял неладное. Что еще замыслил этот выскочка?
Представление, которое арена вознаградила громкими овациями, не произвело на Тэю такого уж сильного впечатления. Но это только лишь потому, что она уже видела, на что способна Мариша во время их битвы с одержимой.
Сейчас потрошитель и десятой доли не показала, с её текущим противником этого просто не потребовалось. Он явно недооценил свою противницу, ошибка, которую допускали очень многие. У людей, и в особенности у мужчин, словно срабатывал некий механизм психики, убеждающий их, что в маленьком существе априори не может содержаться много силы и ярости. Но в случае с Маришей эта сила и ярость получались только более концентрированными.
Маркус, судя по всему, так же был доволен выступлением своей фаворитки и даже налил себе вина, от которого Тэя по-прежнему продолжала воздерживаться.
Она бы предпочла стакан простой воды, в ней гораздо труднее замаскировать характерный вкус яда, но не знала, к кому следует обратиться с этой просьбой. Кай остался в поместье, а других рабов в ложу не допустили.
Десяток бойцов магистра Кордвина, как обычно, щеголял почти военной выправкой и черными с золотом доспехами, демонстрирующими богатство своего владельца. В прежнем сезоне фаворитом магистра был огромный коссит с двумя топорами, нанесший немалый урон команде магистра Селестия, своего давнего соперника, но в конечном итоге получивший смертельную рану в финальном поединке от хасинда магистра Виперии.
Однако сейчас обманчиво юный Кордвин совершенно не выглядел расстроенным, напротив, он был полон воодушевления, коим спешил поделиться с окружающими.
— А, Маркус Селестий собственной персоной! — жизнерадостно воскликнул он, словно из ниоткуда возникнув на пути магистра. — Что ж, позвольте вас поздравить с новым приобретением. Эта малышка действительно стоит каждого потраченного на неё золотого, сколько бы вы за неё ни заплатили...
Сам Кордвин всем своим видом демонстрировал, что деньги для него величайшая проблема, точнее, проблема, на что бы ещё их потратить. Сам он был наряжен, иначе и не скажешь, в безупречного покроя белый костюм с золотым шитьём. Причем на ткань явно было наложено какое-то пылеотталкивающее заклятье, иначе она бы просто не смогла оставаться настолько белой. Его длинные медового оттенка волосы были заплетены в косу, примерно такую же, какую обычно носила Тэя, открывая всем любопытствующим слегка заостренные уши. Чего-чего, а своего происхождения магистр Кордвин никогда не стеснялся и не скрывал.
Сопровождали его две рабыни, весь наряд которых состоял, в основном из золотых цепочек и маленьких полосок ткани, что весьма красноречиво указывало на род занятий девушек. Что примечательно, одна из рабынь оказалась гномкой. Правда, куда более яркой и миловидной, нежели Мариша. И с гораздо-гораздо более грустными глазами.
— И вам добрый день, магистр Кордвин, — процедил сквозь сжатые зубы Маркус, натягивая на лицо приветливую улыбку. — Вы о Марише или о моей новой невесте, позвольте спросить? — тихо произнес он, удостоверившись, что лишних ушей поблизости нет. Сейчас, во время перерыва, многие вышли прогуляться по разбитому вокруг помещения арены саду. В отличие от крошечного сада у дома Маркуса, этот был поистине впечатляющ, и столь же огромен.
Однако довольное лицо Кордвина быстро испортило только-только начавшее улучшаться настроение человека. Мариша буквально шла по телам побежденных ею соперников, уверенно и быстро, суля победу в этом туре. Правда, был еще нюанс с виверной. Поединок с нею назначался случайным образом одному из побеждающих гладиаторов и приносил немалые деньги, но считался чем-то вроде бонуса к основному туру. Если Мариша победит еще и зверя, то Маркус уедет сегодня домой богатым.
— О? — собеседник картинно вздернул бровь, — Как неожиданно слышать такой вопрос из уст любящего жениха. Хотя оба ваших последних приобретения, безусловно, заслуживают искреннего восхищения, но я говорил о вашем новом бойце. Признаюсь, не ожидал, что вы решитесь выставить её на сегодняшний бой, да ещё с таким потрясающим успехом. Право, мне почти даже жаль, что победы вам сегодня не видать.
— Действительно, — мрачно пожал плечами Маркус. — Но, по-моему, тур еще не окончен, так что говорить о победителе рановато. Помнится, в прошлом сезоне Виперия вас сумела обойти. А в этом сезоне моя потрошительница обойдет и ее, помяните мое слово. Впрочем, разве не за этим мы приехали — получить зрелищную, кровавую и увлекательную битву? — он улыбнулся холодно и дерзко, бросая оценивающий взгляд на гномку-рабыню, стоявшую рядом с Кордвином. Интересно, откуда она такая взялась и не захочет ли Хартия разобраться с этим делом?
— Виперии? — пренебрежительно хмыкнул Кордвин, — Исключено. Ни у кого из сегодняшних претендентов нет шансов против моего Безариуса. Я работал над ним два года, и ныне полностью удовлетворен результатом. А девочки, — тут магистр игриво притянул к себе одну из рабынь, — знают, насколько редко я бываю полностью удовлетворен. Но, поскольку у вас с прекрасной Тэей сегодня такой счастливый день, я по дружбе согласен пойти вам на уступку. Я могу заменить своего Безариуса прямо перед поединком с вашими... скажем на трех-четырех обычных ребят? Разумеется, проявить подобную щедрость я могу лишь к близкому... очень близкому другу.
Маркус поморщился, глядя на столь неприкрытую распущенность. Полуэльфы иногда встречались среди магистров и по странному стечению обстоятельств поголовно вызывали зубную боль у Селестия. Ни воспитания, ни манер, ни самоуважения. И дурацкая привычка разговаривать намеками. В этом Кордвин был даже хуже, чем Виперия — с той хотя бы можно было договориться, да и она не рвалась к власти, ей хватало и того, чего женщина уже достигла.
— Я очень рад за вас, магистр, а также за ваше удовлетворение, — произнес Маркус, едва уловимо бросив взгляд на Тэю, которая гуляла неподалеку и о чем-то беседовала с одной из магистресс. — Но не вижу причин заключать подобные договоры. Я верю в своего бойца. Она справится.
Однако прохладный тон собеседника нисколько не остудил энтузиазма Кордвина. Напротив, его хитрая улыбка стала только шире, а янтарного оттенка глаза заблестели ещё ярче.
— О! Значит, вы настолько верите в свою гномку? Весьма похвально, Маркус! Этим вы мне и нравитесь! Извольте пари?
— Пари? — фыркнул Селестий и устало поправил волосы, выбившиеся из приглаженных прядей. — Ну, допустим. И чего же вы хотите в случае вашей победы?
Он знал, что биться об заклад с Кордвином — все равно, что играть в карты с кунари. Никогда не понять, когда они блефуют, а когда собираются побить тебя, посчитав нечестным игроком. Полуэльф, похоже, был твердо уверен в победе, но, с другой стороны, Маркус тоже знал, что Мариша не подведет... но только в случае, если игра будет честной. А от Кордвина можно было ожидать любой подставы.
Полуэльф сделал вид, что глубоко задумался. Впрочем, его притворство здесь было настолько очевидно, что его можно было отнести скорее на счет привычки к излишней театральности.
— Ваши деньги... мне не нужны. К тому же зная, в каких стесненных условиях сейчас находится дом Селестиев, требовать с вас плату накануне свадебного торжества было бы... недостойно. Я мог бы, конечно, попросить у вас ночь любви с прекрасной Тэей... Шучу! Шучу! Всего лишь шутка, любезный друг. Сей прелестный цветок по праву принадлежит вам. С другой стороны я не столь привередлив, мне сойдёте и вы.
— Надеюсь, это шутка? — осведомился Макрус, постепенно закипая, но ничем внешне этого не выдавая. Кордвин, ко всему прочему, еще и извращенец. Дом Селестиев никогда не терпел подобного вольнодумства, заключая браки исключительно по расчету на хорошее наследие, осуждая прочие развлечения.
— Ну что вы, отнюдь. Вы всегда меня интриговали, Маркус, — холодно улыбнулся Кордвин. — К тому же у вас нет более ничего, что я хотел бы и не мог заполучить сам. Всего мгновение назад вы были так уверенны в победе своего гладиатора. Если вы правы, то ничего не потеряете. Если же нет, то... всё равно ничего не потеряете. Всего лишь немного расширите свой личный опыт. Или вы уже не так уверенны?
— Я уверен, — жестко ответил магистр. — Но я не продаюсь. Готов заключить пари на что-нибудь иное, но не на это. Не потому, что сомневаюсь в Марише. Это... принцип.
— Как печально! — сладким голоском отозвался полуэльф, словно только такого ответа и ждал. — Воистину печально, когда предрассудки понуждают вас отказаться от одного из лучших предложений, которые вы когда-либо получали. И печально видеть, как ваша уверенность в победе испарилась, подобно воде на полуденном солнцепеке. Ведь в случае своей победы, вы так же смогли бы требовать от меня многого. Очень многого. Но да будет так, я смиренно удаляюсь.
Кордвин действительно повернулся, будто собираясь уйти, но в последний момент остановился.
— Кстати, моё предложение заменить бойцов всё ещё в силе. И цена вопроса вам теперь известна... между нами, вы стали бы далеко не первым магистром в моей постели.
На сей жизнерадостной ноте жизнерадостный Кордвин жизнерадостно удалился, сопровождаемый ароматом благовоний и своими позвякивающими при ходьбе спутницами.
Маркус проводил взглядом удаляющегося полуэльфа, с трудом сдерживая жгучее желание запустить ему в спину огненным шаром. С такого расстояния он прожег бы в спине Кордвина дыру размером с апельсин. Маг еще несколько минут мстительно и не без удовольствия представлял себе эту картину, а затем, чинно перехватив трость, направился к Тэе, дабы немного прогуляться с нею и препроводить обратно на арену. В их ложу как раз должны были принести блюдо с деликатесными угощениями и новый кувшин вина взамен опустошенного.
Тэя только что отвязалась от длинного и бессмысленного, а так же и двусмысленного обмена любезностями с двумя незнакомыми магессами, когда увидела магистра Селестия, направляющегося в её сторону своей обычной прихрамывающей походкой.
На первый взгляд он казался спокойным, но волшебница почти видела, как воздух вокруг него бурлит от едва сдерживаемого гнева. Почти как в тот день, когда Мариша расколотила артефакт и наблевала на пол в холле особняка.
— Надеюсь, они тебя не очень утомили? — он дернул подбородком в сторону магесс. — Магистры в этом городе могут быть крайне назойливыми. Лично я предпочитаю уединение и покой...
Он вздохнул и потер бровь, глядя на Тэю почти что с сочувствием. Если бы на арене можно было обойтись без обязательного общения с неприятными людьми, Маркус был бы гораздо более счастлив. Как все же местная атмосфера отличалась от медленной, размеренной жизни в поместье! Однако нарушать негласные правила было чревато появлением нежелательных слухов. Как будто их и так было мало теперь, когда появилась Тэя.
— Бывало и хуже, — откликнулась девушка. — А вот вас определённо сегодня... утомили. Что случилось? Мне казалось, что у наших бойцов дела идут неплохо.
— Ничего особенного. У некоторых моих соперников недостаточно такта, чтобы не пользоваться хитростями и грязной игрой, — фыркнул маг, сложив руки на груди и пожевав нижнюю губу. — Но ничего, Мариша не подведет. Что бы ни замыслили наши недоброжелатели, они не смогут выставить против нее такого бойца, которого она бы не смогла победить.
Он упрямо сжал губы, и в глазах Селестия промелькнул фанатичный огонек. Похоже, он и правда до конца верил в свою потрошительницу, и даже восхищался ею, хоть и ничем этого не выражал.
— Вполне согласна, — кивнула волшебница, — я до сих пор ещё не видела здесь никого, кто был бы ей не по зубам. Так что Мариша выиграет... надеюсь только, что и в живых при этом останется.
— Ну, я надеюсь все же, что твои способности смогут ее подлечить... в случае чего, — улыбнулся Маркус. — Она еще понадобится нам в следующем туре. Да и не хотелось бы терять такого перспективного гладиатора... — задумчиво добавил он, глядя куда-то в небо. — Что ж, думаю, нам пора возвращаться. Скоро начнется второй этап боев, и он будет куда более жестоким и кровавым, чем первый. Тебе понравится.
Тэя в ответ улыбнулась. Да, ей определённо понравится. И понравилось бы ещё больше, если бы не платье, стискивающее и натирающее в таких местах, о наличии которых у себя волшебница прежде и не подозревала.

Мариша сейчас сидела на низкой деревянной скамейке, флегматично наблюдая за обрабатывающей рану магессой.
— Надо же… больно было?
Гномка медленно моргнула. Магесса, скорее всего, сейчас говорила о новом шраме на щеке, начинающемся на скуле и постепенно переходящим на челюсть. Костяные пластины на шее и груди, действительно, сумели спасти горло. В противном случае Мариша бы потеряла куда больше крови. Впрочем — у того человека не было и шанса.
Потрошительница уже сразилась в пяти поединках. Ранения получила только в первом и последнем. В четвертом, конечно, была опасная ситуация — когда кунари (или тал-васгот?) чуть не насадил ее на копье. Спасла лишь случайность — она споткнулась. А потом, с трудом обретя равновесие, в припадке ярости набросилась на замешкавшегося кунари и вонзила уже свой клинок ему в подмышку. Для человека, или, упаси Камень, эльфа — удар был бы летальным. Кунари, впрочем, выжил. Даже ушел с арены на своих двоих, когда объявили о завершении поединка.
Марише повезло тогда. Если бы она убила гладиатора, ее вполне могли бы вышвырнуть с арены, или чего похуже. То, что убивать нельзя было даже на Минратосской арене, ее расстроило и разозлило. Но куда сильнее ее разозлила новость, что на сражение с виверной будут кидать жребий. Учитывая, сколько бойцов было на арене, и сколькие еще перейдут во второй тур — шансы ничтожно малы.
Она вздохнула, и взглянула на ожидающую ответа магессу.
— Наверное. Я не почувствовала — злая тогда была, — честно призналась гномка.
Женщина недоуменно нахмурилась.
— Не понимаю.
— Изменения организма. Все сложно, — гномка пальцем приподняла губу, показывая магессе зубы.
Женщина не отшатнулась, лишь ошеломленно смотря на ряд острых, как бритва, клыков. Гномка убрала палец, и осторожно пощупала шрам на лице. Магесса, очевидно, вылечила его полностью, ибо гномка не почувствовала даже неровности.
— Я духовный целитель, — тихо произнесла магесса, опустив глаза. — Осталась лишь небольшая красная полоса. Я еще учусь, и…
— Все в порядке, — не размыкая губ, улыбнулась гномка. — То, что не останется рубца, уже просто превосходно. Спасибо.
«Не могла же я ей сказать, что шрамы нужно носить с гордостью? Меня и так за зверя уже считают, после последнего боя…»
Да уж. Тому человеку определенно не стоило резать лицо уже взбешенному потрошителю. Когда он повалился на землю, гномка набросилась на человека, с рычанием принимаясь бить того по лицу. Когда объявили о конце поединка, его лицо уже превратилось в кровавую кашу. Но, все-таки, он дышал — раз к ней еще не пришли.
«…и это прекрасно, что меня считают зверем. Однако на арене зверей обычно убивают сразу. Можно и сдержаться, я полагаю».
Магесса усмехнулась. В следующий момент ее кто-то окликнул.
— Каролин! Тут еще один прибыл. Кажись, скоро уже отбудет.
Девушка устало потерла переносицу. Бросив напоследок на гномку ободряющий взгляд, она вышла в коридор, окликая одного из кураторов.
Мариша тем временем проверила доспех. Помимо небольшой дыры на ноге и царапины на костяной пластине, что на шее, он был целехонек. Ее пятый бой закончился недавно, так что есть время перевести дыхание. И надеяться, что сразиться с виверной все-таки получится.
А тем временем, пока она отдыхала, до нее доносился отдаленный голос организатора, который перечислял наиболее сильных на данный момент бойцов, которым выпала доля поучаствовать в розыгрыше боя с виверной. В них вошли те, кто одержал победы на предыдущих поединках и еще мог стоять на ногах — несмертельные ранения только добавляли азарта, да и толпе, что неудивительно, хотелось посмотреть на то, как чудовище сожрет выбранного соперника.
— ...и на бой с виверной выходит... — голос мужчины затих, зрители затаили дыхание, даже Маркус замер, чуть наклонившись вперед в своем кресле и крепко сжимая в руке тонкую ножку хрустального бокала. Где-то в толпе зрителей замер и Саладор, пришедший специально ради этого боя. — Мариша Кор! — заорал организатор, и толпа взревела в одобрительном вопле. Гномка сегодня показала высший класс и уже успела стать одной из фавориток, даром, что ее никто не знал. Но с сегодняшнего дня ее имя было у всех на устах, наравне с именами Серый Пес, Безариус и Аллерия (так назвала свою рабыню-гладиатора магистресса Шантия).
Мариша, заслышав слова организатора, с коротким воплем свалилась со скамейки. Сидящие в том же помещении гладиаторы Маркуса взглянули на нее со смесью недоумения и сочувствия. Судя по всему, в том, что оставшееся от нее после боя можно будет собрать в совочек, никто не сомневался.
«Надо же. А я уж грешным делом подумала, что я вообще неудачник. А вот — повезло. В кои-то веки повезло».
Посредник Хартии почувствовала пробегающие по коже мурашки. Ей довелось сразиться с дальним родственником виверны, но то было давно, и отнюдь не в одиночку. Сейчас же все другое — и сама она тоже другая.
«Сама хотела этого. Не распускай теперь нюни. Встала и пошла».
Гномка поднялась на ноги, отряхивая собранную ею при падении пыль, и, вздохнув, решительным шагом направилась в сторону выхода. Нужно сосредоточиться.
«У виверны есть неплохая природная броня. Пробить будет сложно… Если судить по тому, что я видела на картинках и слышала из рассказов Андрея, то виверны обладают превосходной защитой (на заметку — глаза уязвимы), умеют летать, плеваться ядом, и основательно портить жизнь желающим их убить мощными челюстями с несколькими рядами острых зубов. Это будет интересно».
С такими мыслями потрошительница и вышла из темного коридора на арену, встречаемая слепящим светом и раздававшимся снаружи шумом.
Клетку с виверной уже вытащили на арену — она была настолько тяжелой, что тащить ее пришлось пятерым сильным рабам. За крепкими, усиленными рунами прутьями билось огромное существо, на котором можно было разглядеть какое-то подобие доспехов. Крылья чудовища были подрезаны таким образом, чтобы оно не могло взлететь и напасть на зрителей, но все равно люди синхронно издали полуиспуганный вздох, а первые ряды слегка попятились назад, неосознанно стараясь держаться подальше от опасности. Маркус в своей ложе одобрительно улыбнулся, не испытывая никакого ужаса перед тем, что предстало его глазам — бои с монстрами считались одной из самых интересных черт арены в любые времена. Чтобы победить такую махину, требовались усилия нескольких хорошо обученных воинов, поэтому часто они заканчивались смертью гладиатора. Но Мариша должна была справиться. Он лично видел, как гномка сражалась с одержимой — противником, еще более опасным, чем виверна. Правда, у последней в арсенале был еще и смертельный яд.
«Только попробуй умереть, — подумал он отстраненно, — я отволоку тебя к некроманту, подниму в виде нежити и выпорю на конюшне, как последнюю рабыню. Помяни мое слово».
Отперев замок на клетке, рабы тут же бросились назад, в спасительный коридор, а зверь, ослепленный ярким светом и разозленный шумом, несколько секунд тупо озирался, не понимая, что происходит, а затем медленно выбрался из своей тюрьмы. В покрасневших злобных глазах застыл голод и ярость, а боль в покалеченных крыльях заставляла искать выхода этой ярости. Крошечную фигурку гномки перед собой виверна увидела не сразу, повернула в ее сторону голову на длинной изогнутой шее и беззвучно оскалила клыки, с которых на песок капал яд.
Не успели зрители и глазом моргнуть, как зверь, изогнувшись и прижавшись к земле брюхом, громко, оглушительно заревел и бросился вперед, вытянув шею в сторону гномки и явно намереваясь схватить ее зубами. Движения виверны были настолько быстры, что гномка, попытавшись отпрыгнуть в сторону, не успела уследить за монстром и почувствовала, как острые зубы впиваются в ее ногу, прокусывая мышцу насквозь. Яд, проникший в кровь, невыносимо жег, а в следующий момент виверна резко дернула шеей вверх, поднимая брыкающуюся Маришу высоко над землей, и швырнула ее в сторону. Ударившись с огромной силой о высокое заграждение арены, потрошительница сползла на песок, расцвечивая его собственной кровью. Толпа громко охнула, а Маркус вскочил со своего места, метнувшись вперед и наклонившись вниз, глядя сверху на происходящее на арене. Теперь он уже даже не пытался выглядеть респектабельно и спокойно.
— Вставай, демон тебя задери! — прошептал он, щуря глаза и глядя на Маришу.
«Вот это — уже вызов!» — ликующе подумала Мариша, с хихиканьем поднимаясь на ноги и быстро дернув раненой ногой. Боль была адской, и, видимо, по венам уже потек яд. В груди медленно нарастало чувство ярости, по горлу потек жидкий огонь. Нужно действовать быстро — как и с тем гладиатором, что был в той комнатке.
Мариша, не обращая внимания на боль, с безумным смехом бросилась на виверну, целясь в глаза монстра.
Бешенство наступило окончательно.
Монстр определенно не ожидал, что кто-то нападет на него в лоб. И уж тем более не ожидал, что этого «кто-то» только что должен был бы, по-честному, умереть.
Потрошительница, быстро приблизившись, подпрыгнула прямо перед носом у замешкавшегося зверя, избежав щелкнувших рядом зубов. Зацепившись за роговую пластину, выступавшую на шее и голове зверя, гномка что есть силы замахнулась.
Клинок попал прямо в глаз монстра, благополучно миновав защищавшую голову броню. Виверна заревела от боли, и принялась пытаться сбросить наглого наездника. Не ожидая, пока монстр сбросит ее и раздавит, гномка улучшила момент и спрыгнула сама, приготовившись в новой атаке.
Ослепленная на один глаз, виверна завертелась от боли и ярости, дрожа крыльями и лупя хвостом по земле, поднимая тучи песка. По чешуйчатой морде текли струйки темной, дымящейся крови, а толпа восторженно взревела, удивленная тем, что Мариша до сих пор стояла на ногах, не потеряла сознания и даже умудрилась нанести удар. Обычно в первые же секунды боя с виверной неудачливые гладиаторы умирали в мучениях — а некоторых утаскивали с поля сражения изрядно обглоданными. Дрожа и извиваясь, зверь прыгнул вперед и взмахнул когтистой лапой, целясь в мельтешащую перед оставшимся глазом гномку, но промахнулся — когти просвистели в каком-то сантиметре от лица Мариши.
Маркус, наблюдавший за поединком, почувствовал, как по лбу стекает капля холодного пота. Но он не обратил на нее внимания, вцепившись в оградку ложи побелевшими пальцами. Что ж, первый раунд вничью — виверна прокусила ногу гномки, но лишилась глаза. Правда, это только разозлило монстра, и теперь он метался по арене с удвоенной злобой, гоняясь за обидчицей и пытаясь ухватить ее зубами или когтями.
Мариша с хохотом носилась по арене от взбешенной виверны, во всю мощь легких вопя ругательства на гномьем наречии. Прокушенная нога разом перестала болеть, словно понимая, что если сейчас захочет заартачиться — ей будет еще хуже.
Мариша пробегала всего семь секунд, прежде чем сквозь кровавую пелену заметила неумолимо приближавшуюся ограду, в которую всего полминуты назад так неудачно влетела. Поворот в сторону не был вариантом — виверна лишь бросится наперерез и пригвоздит гномку к ограде. Оставался один выход.
Потрошительница развернулась на месте, и, не прекращая безумно хохотать, пригнулась к земле и побежала прямо на виверну, выставив вперед клинок.
В последний момент гномка пригнулась, проскользнув под животом несущейся виверны. Клинок вонзился в грудь чудовища почти по рукоять, и, последовав за хозяйкой, разрезал чешую виверны словно масло… прежде чем наткнулся на расположенную на брюхе броню.
Меч не застрял, однако с чавканьем выскользнул из раны ревущего монстра. Удар оказался не столь летальным, как рассчитывала гномка, однако, урон он нанес существенный. Виверна же, яростно хлопая подрезанными крыльями, пыталась затормозить. Слишком поздно — зверь с оглушительным ревом врезался головой прямо в ограждение.
Железные прутья со скрипом вогнулись наружу, оставив на себе кровавые следы. Дезориентированный драконид, пошатываясь, поднялся на ноги.
Сделав несколько шатких шагов назад, зверь, мотая головой и пытаясь понять, где верх, а где низ, случайно споткнулся о гномку. Задняя лапа дрогнула и поскользнулась в луже разлитой крови, натекшей из раны на груди, и виверна, растерянно взвыв, опустилась всем своим немалым весом на не успевшую отскочить и не ожидавшую такого подвоха Маришу.
Маркус, увидев, как его гладиатор скрылся под необъятным задом виверны, потерял дар речи и только и смог, что прижать ладонь ко лбу — вероятно, что после такого гномка вздохнуть уже не сможет.
Зал затих, а затем разразился нервным хохотом — виверна, не поняв, куда делся ранивший ее противник, крутила головой и злобно рычала.
После грандиозного приземления поднялась не менее грандиозная пыль. Земляной пол сослужил и иную службу.
Мариша, изо всех сил сдерживаясь от того чтобы не заорать, бессильно полосовала мечом покрытый броней таз виверны. Нижняя часть туловища монстра накрыла бы ее с головой — если бы только гномка не начала падать первой, когда зверь задел ее огромной лапой. И сейчас ноги потрошителя были надежно погребены под чешуйчатым задом, кости начинали трещать под весом гигантской ящерицы, в рот и нос забился песок, а сама гномка потеряла контроль окончательно. Ее унизила виверна. Уж это было по-настоящему обидно. Обиднее, чем после постыдного бегства от чокнутой магистрессы в саду.
Злобно шипя, гномка что есть силы саданула по бедру зверя. Не похоже, что удар нанес хоть какой-то весомый урон — лезвие лишь скользнуло по броне. Однако виверна, рыкнув, из-за раздавшегося звяканья решила подняться.
Как только давление ослабло, гномка вырвалась из плена, откатившись в сторону и с трудом поднимаясь на ноги, сплевывая пыль. Кости, хоть и не сломались, определенно треснули — будь на ней доспех послабее, все бы вышло куда грустнее. «Еще раз так — и она меня просто расплющит. Ну почему ноги, а?»
Наконец, ей удалось обрести равновесие. Вытерев вытекшую изо рта струйку крови, гномка, тяжело дыша, взглянула на виверну.
Та развернулась и наконец единственным уцелевшим взглядом увидела свой обед, который никак не хотел умирать. Зверь, заляпывая арену кровью, медленно пошел к гномке, но на полпути вдруг остановился, задрал голову вверх, и Мариша увидела, как чудовищно вздулись железы у основания нижней челюсти. А в следующую секунду виверна раскрыла пасть, из которой ударила струя зеленовато-бурой субстанции, угодив прямо в гномку и залив ее чуть ли не с ног до головы. Субстанция была липкой, жгучей и пахла так, что глаза лезли на лоб, а дыхание перехватывало. Даже сквозь доспехи можно было ощутить, как раскален яд. Он действовал медленно, но проникал мгновенно и невыносимо пек кожу, причиняя тянущую, тупую, сводящую с ума боль.
«Это даже не смешно».
Мариша запоздало отшатнулась назад, с шипением пытаясь оттереть яд. На ее удачу, яд виверны действовал медленно, а жжение было, в целом, терпимым — кровь одержимой была куда горячее.
Наконец, последняя искорка разума истлела окончательно. Потрошительница, зажурившись, вытянула память. Ползущая по костям огненная змея с шипением рванула наверх, обвивая позвоночник.
Возникшая в воздухе аура боли, похоже, не нанесла виверне совершенно никакого урона — зверь с рычанием готовился к новой атаке. Но потрошитель и сама разъярилась не на шутку. Пора с этим кончать.
Виверна же, пошатываясь, снова направилась к гномке — но зверь потерял достаточно крови, которая все еще вытекала сквозь рану на груди, и выглядел ослабевшим. Острые зубы щелкнули рядом с ухом Мариши, но та ушла от укуса, проворно увернувшись. Зверь недовольно засопел и принялся снова набирать в железах порцию яда, не понимая, почему маленькое существо такое живучее и до сих пор стоит на ногах. Хвост чудовища злобно хлестал по бокам, однако зрители ясно видели, что оба противника ранены и с трудом держатся, особенно гномка. Если она не сможет закончить бой как можно быстрее, виверна возьмет просто выносливостью. На трибунах стояла восторженно-благоговейная тишина, а Маркус, побледневший, как смерть, не отрывал взгляда от своего покрытого кровью и вонючей слизью гладиатора.
Нервы гномки лопнули окончательно.
Мариша с воем бросилась на готовящуюся к новому плевку виверну. Зверь, уже приноровившись, отпрыгнул в бок. Вот только на этот раз озверевшая гномка уже не отступала. Она погналась следом.
Монстр ошарашенно захлопал обрывками крыльев, когда потрошительница запрыгнула ему на спину и неумолимо двинулась к голове, цепляясь за прикрепленные к бокам пластины брони и на ходу полосуя его спину мечом. Издав странный звук, напоминающий одновременно рычание и поскуливание, драконид рванул вперед. Гномка, распалившись не на шутку, что есть силы вонзила меч в шею брыкающейся виверны, с каждым прыжком которой разрывала новую рану все сильнее. Этот безумный танец длился около минуты. И тогда зверь, по-видимому, отчаявшись окончательно, рванул на изгородь. Злая как стая пчел, Мариша дернулась вперед, всадив меч в оставшийся глаз виверны. Драконид взревел от боли, мотая головой и пытаясь сбросить потрошителя. Когда до столкновения оставалась буквально секунда, гномка сама спрыгнула с головы. Вытащить меч из глазницы монстра она уже не успевала.
С силой врезавшись в ограду, виверна уже не удержалась на ногах, с грохотом повалившись на земляной пол и дергаясь в постепенно расползающейся луже крови. Зверь, очевидно, потерял слишком много крови.
Пошатываясь, изрядно помятая девушка поднялась на ноги. Резинка, которой она связала волосы, лопнула, еще когда виверна цапнула Маришу за ногу и швырнула. Волосы, облитые ядом виверны, прилипли к броне. Покрытая пылью и едкой жидкостью, посредник Хартии, стиснув кулаки, с безумной ухмылкой приблизилась к виверне. Трибуна притихла, зверь же с каждым движением двигался все медленнее.
Потрошительница, схватив меч за рукоять, резко вытащила лезвие. На песок слабым фонтаном брызнула кровь. Животное, сдавленно зарычав, притихло… и повернуло залитую кровью морду в сторону гномки, слегка приоткрыв пасть.
В следующий момент посредник, безумно рассмеявшись, вонзила меч в голову драконида. Череп виверна с глухим звуком треснул, и клинок вошел по рукоять. Быстро вытащив меч, Мариша, все так же смеясь, ударила снова. И снова. На четвертый раз она уже не смеялась. Пятого же раза не произошло.
Гномка, напрягшись, толкнула уже безжизненную тушу, заваливая ее набок, и встала рядом с головой виверны, тяжело дыша. Зверь же не дышал.
«Я победила».
Тэя следила за поединком, забыв обо всём на свете. С самого начала бой складывался для Мариши неудачно. Собственно, для большинства такое начало стало бы сразу концом поединка. Но потрошительница была не из большинства. Каждая новая рана, казалось, только придавала безумно хохочущей гномке новых сил. В её теле уже не должно было остаться ни одной целой кости, но она всё равно атаковала с такой бешеной энергией, что было невозможно отвести взгляд. Трибуны безумствовали, рёв раненого зверя перекрывал хохот уже совершенно невменяемого потрошителя.
Лишь когда слепая на один глаз и окончательно растерявшаяся от неожиданной атаки виверна внезапно села на свою противницу, Тэя пришла в себя. Она вспомнила, кто она и где находится, а так же поняла, что до крови прокусила себе губу, и что даже если Мариша каким-то чудом всё равно победит, без быстрой помощи ей придёт конец. Раны и переломы срастит и местный целитель, во время битвы с одержимой было похуже. Но последствия всех этих швыряний просто так не исчезнут. К тому же, в прошлый раз не было огромной дозы смертельного яда. Наплевав на то, как это выглядит, Тэя выудила из под столика свою обшарпанную кожаную сумку, и принялась увлеченно рыться в ней, ругаясь сквозь зубы по-ферелденски. За этим занятием волшебница почти пропустила финал поединка, но зато внушительная бутыль с собственноручно сваренным противоядием была наконец найдена. Тэя не была уверена, что у местного целителя найдется такое специфическое снадобье, как противоядие от яда виверн. Но даже если и есть, всё равно, себе она доверяла больше.
— Молодец, Мариша! — завопил Маркус, растрепанный, с покрасневшими щеками и такой восторженный, что казалось, это вовсе не он. А может, и он — но без этого вечного налета самодовольства и высокомерия, помолодевший и растерявший весь свой аристократизм. В этот момент он и Саладор одинаково кричали от восторга, одинаково размахивали руками и хлопали что есть сил в ладоши, одинаково безумно блестели их глаза. Они были одинаково потрясены поединком и приветствовали единственного за последние три сезона гладиатора, который умудрился не только убить виверну, но при этом еще и устоять на ногах и не потерять сознание. На Тэю Маркус уже не обращал никакого внимания и, ухватив стоящие в вазе на столике розы, бросил их вниз, на арену, под ноги гномки.
— Мариша Кор одерживает победу! — надрывался организатор, стараясь перекричать шум толпы, и ему это почти удавалось. — Господин Маркус Селестий получает специальный приз — триста золотых монет!
Гномка, кашлянув, подняла голову. Трибуна буквально бесновалась. Некоторые кричали, некоторые ругались, но большая часть — восторженно вопили что-то на тевинтерском. Мариша, хоть и неплохо подучила язык, все еще не знала некоторых слов, а разобрать что-либо в этой мешанине было и вовсе невозможным.
Змея, свернувшаяся у позвоночника, еще не успокоилась. В этот раз гномка, хоть и была довольно сильно задета, но крови потеряла мало — а это значит, что пока она еще может нормально ходить и двигаться. Когда же кровь успокоится окончательно, ей бы лучше быть где-нибудь подальше от мест скопления людей. Не так поймут.
Сдержанно улыбнувшись и кивнув беснующимся, Мариша быстро повернулась в сторону осторожно подошедших к телу виверны рабов.
— Собираетесь ее утащить? Сочувствую. Эта тварь тяжелая, — она поморщилась. — В общем, я с вами. Это... гномий обычай. Попросить прощения у поверженного противника, — криво улыбнувшись и демонстрируя свои зубы, произнесла потрошительница.
Не дожидаясь, пока стихнут вопли и грохот аплодисментов, тем более, что перечисленное грозило затянуться ещё минут на десять, Тэя грациозно поднялась с кресла и выскользнула... скорее вывалилась в коридор. Синее платье было прекрасно, но для быстрых движений совершенно не подходило. А Тэя спешила. Совсем скоро адреналиновый угар схлынет, и Мариша почувствует на себе всю прелесть обширного отравления ядом виверны. Ещё с того момента, как во время антракта Тэя увидела взбешенного чем-то Маркуса, её не покидало дурное предчувствие. И сейчас она спешила добраться до Мариши в надежде, что оно не сбудется.
Те испуганно переглянулись и кивнули, не желая спорить с таким противником. Им самим из-за решеток, закрывающих проход, было плохо видно происходящее на арене — но сие было и так понятно. Гномка убила виверну. И все еще была в сознании. Правда, от нее разило так, что хотелось отрубить себе нос, да и доспехи ее были заляпаны кровью, и разглядеть их оригинальный цвет уже не представлялось возможным.
Ухватив труп зверя за конечности и хвост, рабы потащили его к коридору, достаточно широкому, чтобы сквозь него прошел обоз. Организатор тем временем уже что-то объявлял о следующих бойцах (похоже, настало время гладиаторам Кордвина показать, на что они способны). Но Маркус его не слушал. В ушах гремела кровь, кипел адреналин, и он даже не заметил, как ушла Тэя... до сего момента. Оглядевшись и выругавшись сквозь зубы, он сразу понял, что волшебница побежала к Марише. И, конечно же, в своем парадном платье.
Когда рабы занесли тело виверны в крупный, слабо освещенный зал, гномка быстро на них зыркнула.
— Можно я попрошу прощения в одиночестве?
Этой простой фразы хватило, чтобы от рабов и след простыл. Мариша усмехнулась, и, скривившись от боли, медленно опустилась на относительно целую ногу. Крутанув в руке мечом, она, вздохнув, что есть силы вонзила его в шею уже умершей виверны.
Из раны пульсирующей струей вытекала кровь. Сердце уже не билось — однако, кровообращение еще не затормозилось окончательно. Гномка приблизила лицо к ране монстра. Теперь настало время получить свою награду.

Мариша, пошатываясь, ввалилась в комнаты гладиаторов, держась за живот. Снующие туда-сюда бойцы и целители в тот же миг остановились. Девушка, исцелившая тогда рану на ее лице, изумленно ахнула, поднеся ладонь к лицу.
Потрошитель, не обращая на них совершенно никакого внимания, очень тихо села на лавку.
С подбородка на шею медленно стекала темно-алая жидкость. Протекший по горлу жидкий огонь свернулся в желудке в тугой клубок, словно готовясь в любую секунду взорваться. Мариша, прикрыв глаза, прислонила лоб к прохладной каменной стене.
Началось.
Именно в этот момент на пороге комнаты появилась запыхавшаяся, но весьма решительно настроенная Тэя. Её, казалось, совершенно не смущала ни вонь, ни кровавые пятна.
— Вот ты где, псих победительница!
Отдав, таким образом, дань уважения славной победе, волшебница обернулась ко всё ещё застывшим как статуи рабам.
— Воды. Быстро. Чистой, идиоты! Где хотите там и берите... да не мне, на неё лейте! И снимите с неё доспех.
— А ты, — это уже было обращено к мокрой и явно теряющей сознание гномке. — будь хорошим потрошителем и выпей вот это, пока ещё можешь.
Под носом у Мариши оказался довольно большой флакон из зеленого стекла с отчетливым травяным запахом.
Гномка, окинув магессу мутным взглядом, моргнула и уставилась на флакон — довольно крупных размеров флакон. Посмотрев на него около пяти секунд, она без лишних слов взяла склянку и выпила ее залпом. После крови виверны ей уже было плевать на едкий, приторный привкус жидкости. И еще больше ей было плевать на размытые цветные круги, пляшущие у мерно полыхающих факелов.
Тэя мысленно вздохнула свободнее. Фух! Успела. Теперь Мариша оклемается. По крайней мере, должна. Заодно удалось избежать неприятной процедуры вливания противоядия в рот бессознательного потрошителя. Так ведь и пальцев можно лишиться.
Тем временем, явно уже достаточно опытные в своём деле рабы успели избавить гномку от доспехов, и Тэя получила возможность осмотреть её раны.
Мрачно взирая на раздевающих ее рабов, гномка, однако, не пыталась сопротивляться. Не хватало еще с психу размозжить одному из них череп.
Когда гномка осталась в одной лишь рубашке до бедер, она, покачиваясь взад-вперед, взглянула на Тэю, не произнося ни слова. Глаза потрошительницы словно подернулись пленкой. Мотнув головой, она отвернулась, не обращая на магессу совершенно никакого внимания.
— Ложись, горе луковое, — с притворной строгостью проворчала магесса. — Сейчас всё равно ведь вырубишься. А мне ещё нужно посмотреть, как тебе ногу пожевали. И где носит целителя?
К магессе медленно подошла та самая девочка из круга, со смесью жалости и ужаса глядя на послушно поставившую на скамейку ноги гномку.
— Я целитель. Перед тем, как начать процесс заживления, стоит обработать открытые раны...
Она сняла с пояса небольшую сумку, и извлекла окованный медью сундучок. Положив его в раскрытом виде на лавку, она, присев рядом, осторожно промыла открытую рану на ноге принесенной рабами водой. Мариша даже не взглянула на девушку, лишь тихо вздохнув. Промыв рану, целительница достала из сундучка флакон с алой жидкостью, и, обмакнув в нее пальцы, обработала края.
Наконец, осмотрев гномку на наличие прочих ран, целительница встала, и, прошептав короткую молитву, направила целительную энергию в тело гномки. Рана затянулась за считанные секунды.
— Я исцелила рану и переломы, — произнесла девушка, обращаясь к Тэе, — но с ядом все будет куда сложнее. Вы дали ей противоядие, да?.. В любом случае, даже с противоядием, полностью придет в себя она минимум через неделю. Такая дозировка обычно смертельна... Она не могла бы с такой дозировкой вообще шевелиться, как она может ходить и бегать? Я представления не имею, — девушка покачала головой, печально глядя на гномку.
— Спасибо, — Тэя от чистого сердца поблагодарила целительницу, — она у нас крепкая. Крепче камня. Но всё равно с ней нужно бы кого-то оставить.
Откуда-то сзади раздались быстрые, знакомые неровные шаги и стук трости, и в распахнутые двери вошел Маркус собственной персоной. Он был одновременно разозлен и обрадован, что на его лице превращалось в абсолютно дикое выражение.
— Объясни, какого демона ты тут делаешь? — холодно потребовал он, взяв Тэю за плечо и резко развернув ее к себе и нависая над ней, словно темная башня. — Ты хоть понимаешь, как это выглядело? Твой... внезапный уход не остался незамеченным. — Затем его взгляд упал на гномку, и он уже мягче спросил: — Как она? Сможет дальше сражаться?
— Сможет. — Тэя достаточно ловким движением вырвалась из хватки магистра. К сожалению, платье этого маневра не оценило и ответило угрожающим треском. — В принципе, сможет. Но определённо не сегодня и даже не завтра. Ещё недельку отдохнёт. Однако благодаря вот этому, — магесса помахала в воздухе пустой бутылочкой, — концы она не отдаст.
— Что?.. — маг застыл и медленно развернулся лицом к Тэе, глядя на нее так, будто сейчас готов был испепелить девушку на месте одним взглядом. — Что ты сказала? Неделю?! Но тур еще не закончился. Она должна выйти и продолжить бой.
Его руки сжались в кулаки, и Тэе показалось, что он готов ударить ее.
— Мне плевать, что нужно сделать — сделай все, чтобы она встала на ноги к следующему поединку.
Тэя нахмурилась и пожала плечами. В другое время её, возможно, и напугал бы пышущий гневом магистр. Но сейчас момент был неподходящий, а Маркус вел себя подобно капризному ребёнку.
— Ничего нельзя сделать. Ничего значит ни-че-го. Вы можете, конечно, вытащить её на арену, но драться она сегодня не будет.
Девушка-духовный целитель ошарашенно мотнула головой, словно в такт словам Тэи.
— К следующему поединку? — тихо произнесла магесса, — Да ей, по хорошему, и шевелиться-то не стоит, не то, что драться! Яд виверны медленно распространяется по организму, но и столь же медленно выводится из него. Если она будет скакать по арене, вы рискуете ей все каналы сжечь. Она потом вообще двигаться не сможет.
Девушка взглянула на сидящую на скамейке гномку, прислонившуюся к стене и прикрывшую глаза, и, медленно покачав головой, бросила на магистра рассерженный взгляд.
— Это не мое дело, — медленно произнесла она. — Меня ждут другие гладиаторы. Но если вы ее выгоните на арену, она там и помрет.
С этими словами женщина отвернулась, и вышла из комнаты.
Маркус резко, со свистом выдохнул воздух сквозь сжатые зубы, а затем посмотрел на гномку. Та выглядела так, будто лишь одна сила воли заставляла ее не упасть без сознания... да, она была сильной. Очень сильной и очень упрямой. В этом гномка и магистр были похожи. Но, как и Селестий, Мариша не была всесильной. Даже таким, как она, иногда приходилось остановиться и перевести дух.
«Не смей тут умирать, зубастик, — подумал маг отстраненно, размышляя о том, что сегодня, похоже, ему уже не выиграть тур. — Тэя тебя подлечит. А если этого будет мало, то я...» Он не закончил мысль, оборвав ее на половине, и посмотрел на волшебницу.
— Если намереваешься вернуться в ложу, то поспеши, — велел он, морщась при виде заляпанных кровью перчаток. — И выбрось их куда-нибудь, а лучше сожги. Я буду ждать тебя через десять минут, и пожалуйста, не опоздай к следующему поединку.
С этими словами он быстрым, насколько позволяла хромота, шагом вышел, хлопнув за собой дверью.
Тэя раздраженно вздохнула. Если он сейчас такой, что же будет дальше? Она, конечно, и не ожидала, что у магистра окажется приятный характер. Но прежде он, по крайней мере, казался способным держать себя в руках. А сегодня с самого антракта ведёт себя так, словно что-то мерзкое заползло ему в штаны, да не просто заползло, но ещё и за зад укусило.
Перчаток было немного жаль, но воняло от них, и правда, зверски. Впрочем, выкидывать их магесса не стала, вместо этого запихнула тонкую грязную ткань в ту самую бутылочку, где до того было противоядие. Образцы редкого яда всегда пригодятся.
Приказав ошивавшимся поблизости рабам собрать доспехи и присмотреть за гномкой, волшебница в последний раз ободряюще кивнула Марише, и отправилась в ложу навстречу компании взбешенного магистра.
Когда все маги вышли из помещения, Мариша, кашлянув, медленно приоткрыла глаза.
Круги, ранее пляшущие лишь у источников света, теперь перенеслись на помещение вообще. Чутьем Камня Мариша чувствовала, что рядом топтались какие-то люди — очевидно, рабы.
Гномка попыталась сесть поудобнее. В ответ во все тело словно повтыкали раскаленные иглы. С тихим шипением она, приподнявшись на локтях, все-таки прилегла удобнее, расположившись вдоль скамьи.
Кажется, процесс протекал болезненнее, чем в прошлый раз. А может, это из-за яда. Мариша лишь надеялась, что на этот раз у нее не появится чешуя, или что-то подобное. Тихо вздохнув, потрошитель наконец позволила себе закрыть глаза и, сквозь боль, впасть в неспокойный сон.

Магистр Кордвин тонко улыбнулся, взирая на восторженную толпу. Сколько раз он уже такое видел... сколько ещё увидит. Потрошительница Селестия — была сильной заявкой, он готов был это признать. Такого бойца дом Селестиев не мог позволить себе уже несколько лет. В связке с остальными, она, возможно, смогла бы доставить некоторые проблемы даже Безариусу. Однако, своей зрелищной победой над виверной эта... Мариша Кор? так её, кажется, звали?.. всё же успела принести Маркусу последний кусочек славы. Последний, потому что даже идиоту ясно: после таких травм и с такой дозой яда в жилах — она уже не жилец.
Безариус же, с другой стороны... Хотя такие вещи никогда не признавались публично, многие магистры пытались магически улучшить своих бойцов. В ход шел лириум, магия крови, искусственная гибридизация... всё, до чего могла дойти богатая и нездоровая фантазия. Но лишь несведущим дилетантам кажется, что достаточно прирастить человеку пару лишних рук, чтобы получить вдвое более эффективного бойца. На деле для этого пришлось бы изменить скелет, добавить дополнительную мускулатуру, фактически перекроить нервную систему... и даже если всё это удалось, далеко не факт, что полученный результат вышел бы жизнеспособным, не говоря уж о боевой эффективности. Не удивительно, что 99% подобных экспериментов заканчивались смертью подопытных.
Когда же выходило что-нибудь удачное, вот как у него, у Кордвина, это считалось признаком поистине высокого мастерства Магистра, которое лишь другие ему подобные могли оценить по достоинству. Естественно, удачную модификацию стремились применить к лучшим воинам, уже покрывшим себя славой в многочисленных сражениях. Это считалось привилегией, которую ещё нужно было заслужить. Поэтому стремительное, словно дождь на голову, появление Безариуса и этой как её... не важно, вызвало тихую, но от того не менее жаркую бурю дискуссий в высоких кругах. Кто же сегодня окажется в победителях? Многие, уже практически не таясь, готовились поздравлять Маркуса Селестия. Но Кордвин знал лучше.
Его любимец едва-едва не выходил за рамки дозволенного на соревнованиях. Ещё немного, и его пришлось бы выставлять в категории монстров вместе с вивернами и прочими тварями. Кордвину даже пришлось подмазать золотой смазкой пару-тройку чиновничьих шестерёнок, чтобы всё прошло гладко.
Однако правила всё же не были нарушены.
Безариус был человекоподобен... в общих чертах. Был жив, обладал собственным разумом и свободной волей. В остальном же он являлся шедевром, который магистру не терпелось представить на обозрение публике.
А организатор тем временем объявлял следующий бой. Маркус как раз успел вернуться в ложу и теперь нервно накручивал на палец прядь волос, упавшую на глаза.
— А в следующем поединке сражаться будут... Безариус от имени магистра Дрейнора Кордвина против Мариши Кор от имени магистра... минутку, — к мужчине подбежала давешняя целительница и что-то шепнула ему на ухо. Лицо его побледнело, он нахмурился и покачал головой, а затем добавил: — К сожалению, гладиатор Мариша Кор более не сможет участвовать в поединках.
Толпа отреагировала разочарованным воем, и Маркус увидел, как седовласый кузнец, гневно топая ногами, развернулся и направился к выходу.
— Если магистр Маркус Селестий желает заменить своего бойца на другого...
— Я согласен, — отозвался громким голосом маг, и организатор удовлетворенно кивнул.
— В таком случае, Безариус выйдет на бой против Эрика Рыжего, — крикнул мужчина, и зрители удивленно и несколько сдержанно зааплодировали. Маркус же сидел мрачнее тучи. Он еще не знал, что из себя представляет этот новый элитный боец полуэльфа, но понимал, что до Мариши ни один из его рабов никогда не дотянет, а потому на горизонте отчетливо замаячила перспектива проигрыша. Ну ничего. Гномку подлечат, и в следующем туре Кордвин сам потерпит позор поражения. А пока что все, что мог сделать Селестий — это хотя бы проиграть с достоинством. Тур приближался к концу, и гладиаторов выходило на арену все меньше. Вскоре в финальном поединке сойдутся двое, выдержавшие наибольшее количество боев и одержавшие в них победу. Он почти не сомневался, что хасинд Виперии, по кличке Серый Пес, доберется до финала. А вот кто будет его соперником — Аллерия или Безариус — еще предстояло выяснить.
На арену тем временем вышел рыжий раб Маркуса, облаченный в кольчужные доспехи из гномьей стали, и огляделся. В руках он держал меч и круглый щит, на котором отчетливо можно было разглядеть царапины и следы от ударов. Эрик Рыжий был неплохим бойцом, но Маркус знал, что против Мариши он бы не выстоял.
Когда на утоптанную землю арены ступил боец Кордвина, трибуны притихли.
Безариус, о котором до сих пор только слышали, но ещё не видели, был огромен. Поистине огромен. Ростом с кунари, но почти вдвое шире в плечах. Был ли он человеком? Возможно. Точно этого сказать было нельзя из-за глухого цельнолитого шлема, полностью закрывающего голову гладиатора, оставляя лишь широкую прорезь для глаз, перехваченную решеткой. Это могло бы показаться даже смешным, но вот прочее смешным совсем не казалось.
Всё его тело от шеи до пяток покрывал какой-то чудной чешуйчатый доспех. Он прилегал настолько плотно, что казался второй кожей. На правую руку гладиатора была намотана длинная цепь с заточенным крюком на конце, а из левой, словно когти, росли самые настоящие лезвия, добрых двенадцать дюймов каждое.
— Это что... человек? — пробормотал Маркус, прищурившись и пылая от гнева. Стоящий на арене гладиатор был больше похож на перекормленного кунари, ко всему прочему еще и мутировавшего. Эрик Рыжий, увидев такое чудовище перед собой, незаметно сглотнул слюну и отступил, приподнимая щит. Он ожидал увидеть что угодно, но не такое. А учитывая, что к концу тура поединки уже чаще всего завершались смертью, ничего хорошего ему ждать не стоило. Впрочем, отступить и сдаться он не мог, а посему принялся медленно кружить вокруг здоровенного Безариуса, выискивая в нем слабое место, в которое можно было бы ударить.
Тэя, как раз едва успевшая к началу поединка, выразилась ещё крепче. Правда настолько тихо, что едва ли кто-то кроме Маркуса её услышал.
— Какого $£@%на?! Что это за...
Безариус тем временем стоял совершенно неподвижно, словно насмехаясь над своим противником. Эрик Рыжий, мужчина весьма внушительного телосложения, рядом с ним казался хлипким подростком.
Эрик еще несколько секунд напряженно разглядывал доспехи Безариуса, а затем, подняв щит и закрываясь от возможного контрудара, побежал вперед и направил меч в зазор между пластинами, надеясь перерезать монстру связки и таким образом выиграть преимущество. Сам он двигался достаточно быстро, что было несвойственно воину-щитовику, но на арене все пытались выйти за рамки обычных стандартов и часто совмещали то, что, казалось бы, совместить невозможно.
Маркус с какой-то обреченностью в глазах следил за этими движениями, все еще надеясь на то, что у него есть шанс на победу. Если действовать обдуманно и осторожно, то... возможно... Кордвину сегодня не придется смеяться над своим соперником после боев.
Однако, как ни поразительно, Безариус оказался быстрее. До последнего мгновения он не двигался с места, не делая ни малейших попыток уйти с линии атаки или как-то ещё защитить себя. И лишь в последний момент подставил под удар меча собственное предплечье.
Оружие отскочило, с отчетливым металлическим звоном, не причинив странному доспеху ровно никакого вреда, а неосторожный боец оказался в прямой досягаемости другой руки могучего противника. Толстая цепь захлестнула его шею, и на этом бой был закончен. Началось истязание. Всё так же спокойно и методично Безариус без всякого напряжения оторвал несчастному руки, затем переломал ноги. Эрик потерял сознание задолго до того, как успел прокричать, что сдаётся, а судья, как и все, был слишком потрясён случившимся, чтобы вовремя прервать поединок.
Хотя это и не было поединком. То, что произошло, вообще не было боем. Такого не ожидал никто.
— Кордвин... — прошипел потрясенный Маркус, сжимая кулаки и холодея от ярости. — Ах ты старый засранец. Тебе это так с рук не сойдет, — прошептал он под нос, стараясь, чтобы Тэя его не услышала. Эрик уже все равно был не жилец. Тело унесли рабы, чтобы кинуть в яму к остальным, тем, кому сегодня повезло куда меньше Мариши. Подумав о том, что этот окровавленный кусок мяса мог быть сейчас гномкой, магистр вдруг почувствовал, как в горле у него пересохло. Картина была столь реалистичной, столь явственной, что он с трудом смог отогнать ее от себя. Но куда больше его поразил тот ужас и боль, которые мгновением пронеслись в его разуме, когда он увидел перед глазами искалеченный труп Мариши.
Она всего лишь гладиатор. Она должна выжить, чтобы бороться дальше и приносить победы и деньги дому Селестиев. Больше ни для чего она не годится. И именно поэтому Маркус так за нее испугался. Верно?
Верно?..
— Магистр Маркус Селестий! Желаете ли вы выпустить против Безариуса нового бойца? — прокричал организатор, и магистр встал. Зрители затихли, обратив свои взоры на высокую и тощую фигуру, облаченную в темные одежды.
— Выпускайте всех, кто остался, — ледяным тоном произнес Селестий и добавил с кривой ухмылкой. — Если, конечно, магистр Кордвин не против.
Кордвин лишь ухмыльнулся, отсалютовав Маркусу бокалом какого-то светлого напитка.
А Тэя в этот момент очень отчетливо поняла, кто же сегодня днём умудрился «заползти в штаны» к Маркусу. Кордвин! Подумать только, а ведь этот непосредственный и весёлый, так непохожий на остальных, магистр ей раньше даже нравился! Но от того, что она увидела сейчас, девушке едва удалось сдержать тошноту. Он же его разделал. Буквально как мясную тушу. Что за тварь этот Безариус?!
А Маркус от гнева, похоже, потерял последние остатки рассудительности. Они все обречены...
— Что ж, если магистры согласны, — торжественно произнес организатор, на лице которого не пошевелился ни один мускул. Видимо, он наблюдал такие картины постоянно. — Выпускайте оставшихся бойцов магистра Селестия против Безариуса. И да победит сильнейший!
Четверо бойцов, которые каким-то чудом добрались до этого этапа — среди которых можно было увидеть и давешнего драчливого наемника — высыпали из коридора, ведущего на арену, и тут же окружили монстра. Кто-то ткнул его копьем под колено, остальные же набросились на него с топорами и мечами.
Тут-то диковинная сплошная броня и проявила себя во всей красе. Никому из нападавших не удалось даже поцарапать её. Результатом этой лихой атаки стало лишь то, что один из нападавших почти сразу же упал на песок, захлёбываясь собственной кровью. Огромная облитая металлом ладонь раздавила ему трахею. А второй получил две широкие резаные раны поперёк живота и теперь был озабочен лишь тем, как удержать на месте выпадающие из них внутренности.
Двое других, однако, успели отскочить на безопасное расстояние.
— Ну давайте же, идиоты, — бормотал Маркус, который выглядел, словно безумный шляпник. В этот момент вряд ли хоть кто-нибудь в своем уме отважился бы подойти к нему на расстояние вытянутой руки.
Гладиаторы же, те, что еще оставались в живых, здорово струхнули, но не отступили. Можно было лишь позавидовать их выучке, но вот беда — никакая выучка не спасала от ужасающей силы и выносливости Безариуса. Одному из бойцов (кажется, это был тот самый наемник) удалось подобраться к нему сзади, пока второй отвлекал его на себя, и, размахнувшись воткнуть короткий меч в тонкий, почти незаметный зазор между пластинами доспехов.
Раздался низкий ни на что не похожий вибрирующий звук, а затем меч просто выкрутило, вырвав из руки гладиатора. Не обращая более никакого внимания на торчащий из спины клинок, Безариус схватил несчастного за лицо, заглушив крик ужаса. Другая рука легла на затылок, и раздался ужасающий мерзкий хруст.
Безариус оказался не только быстр и неуязвим, но ещё и невероятно сверхчеловечески силён. Появившаяся было после удачного удара меча, надежда растаяла. Последний гладиатор Селестия остался один на один со своей бесславной смертью.
Маркус уже знал, что проиграл. Он догадывался об этом еще тогда, при разговоре с Кордвином — тот был слишком хитер, чтобы делать ставки такими высокими без уверенности в победе. И он не блефовал, что самое печальное. Как ему удалось протащить это чудовище на арену с гладиаторами? Подкупил устроителей?
Когда пал его последний боец, почти разорванный напополам, заливая кровью и внутренностями песок арены, магистр уже поднимался из кресла и направлялся к выходу из ложи. Организатор надрывался, объявляя о победе Безариуса и о том, что теперь ему осталось одолеть лишь двух противников — Аллерию и Серого Пса. Но это Селестию было уже не интересно.
Он проиграл.
Как же мерзко было это чувство — еще более мерзко, чем то, которое посетило его во время разговора с Тэей. Маг усмехнулся. Интересно, сколько всего человек в Минратосе считают его подлецом? Что ж, в тот вечер прибавилась еще одна. Он проник в ее сны, выудил самое дорогое, самое сокровенное, а затем бросил ей в лицо. Он мог бы надавить и больнее, если бы того потребовала ситуация, но этого не произошло — Тэя сдалась. Вкус победы был привычен, но отчего-то не так приятен, как раньше. А вот поражение... Этого Маркус не любил больше всего на свете и сейчас был в ярости.
Он направлялся к Кордвину. Настало время расставить все точки над «и».
Тэя едва поспевала за магистром. Вот ведь хромой-хромой, а когда захочет... Да ещё это треклятое платье. Тэя за это время не раз уже представляла, как находит палача, придумавшего этот фасон и... приговаривает его носить свои же платья до конца его дней. Вкус к кровавым зрелищам после сегодняшнего у неё пропал надолго, если не навсегда.
Это всё Кордвин. Не знаю как, не знаю почему, но он всё подстроил... Несчастные ребята, у них не было ни шанса. И Маркус по-прежнему пляшет под его дудку. Совершенно невменяем. Что же делать?!
Но Маркус был непреклонен — он очень быстро нашел Кордвина. Тот сидел и улыбался в окружении своих рабынь, но маг на них и не взглянул. Насмотрелся еще в первый раз. Он, конечно, все понимал, но так выставлять напоказ свои странные постельные вкусы было, по его мнению, просто вульгарно.
— Поздравляю, магистр Кордвин, — процедил Селестий, останавливаясь в паре шагов от полуэльфа и сжимая в руке трость. — Это была... довольно... красочная победа. Полагаю, что ваше предложение все еще в силе? Или это уже не имеет смысла?
— О, Маркус! Я как раз ожидал, что вы к нам заглянете, — преувеличенно жизнерадостно откликнулся Кордвин. Он вальяжно откинулся в кресле, делая вид, что его ничуть не интересует происходящее на арене. Впрочем, возможно так оно и было.
— Разумеется, предложение в силе... но, увы, вы ведь только что проиграли. И потеряли всех своих бойцов. Если у вас, конечно, где-нибудь не завалялись ещё.
— Конечно, как же без этого, — бархатным голосом ответил Маркус. Если бы Кордвин знал его чуть получше, то понимал бы — если магистр заговорил таким голосом, это означало, что он в крайней степени бешенства. — Но мне пришло в голову, что можно слегка увеличить ставки. Как вы на это смотрите?
— Как и на всё, что исходит от вас, любезный Маркус, я смотрю на это... с осторожностью. Но всё же я хотел бы услышать ваше предложение. В чём же пари, и каковы ставки?
Маг усмехнулся и сложил руки на груди, глядя на Кордвина хищным взглядом.
— Предлагаю заключить пари не на один тур, а на весь сезон. Кто одержит заключительную и безоговорочную победу, вправе требовать того, чего пожелает. Принимаете такие ставки, или для вас это... слишком серьезный вызов?
Белокурый маг расхохотался, картинно прижимая руки к щекам.
— И после всего увиденного вы всё ещё сомневаетесь в серьёзности моих притязаний? Я впечатлён! От этого я только ещё сильнее желаю заполучить свой выигрыш. Однако «всё, чего пожелает» слишком расплывчатая формулировка. Я уже назвал свои условия, так что вы должны заранее огласить свои.
— О, мое условие гораздо проще для исполнения, — улыбнулся Маркус, глядя на Кордвина с мстительным предвкушением. — Если я выиграю, вы официально откажетесь участвовать в гладиаторских боях и выставлять на них бойцов. Навсегда. Надеюсь, мы поняли друг друга?
— Вы, как всегда, в своём репертуаре. Неужели моё маленькое дружеское предложение вас так расстроило? Не отвечайте. Боюсь, мои уши не выдержат то, что вы желаете сказать. Что ж. Поскольку Безариус — моё величайшее творение и, как вы могли заметить, фактически непобедим... я согласен.
— По рукам, — кивнул Маркус, скаля зубы в сумасшедшей ухмылке и протягивая правую руку в перчатке, чтобы скрепить договор. — Желаю вам удачи... она вам понадобится. Особенно, когда вы увидите моих новых бойцов.
Магистр и сам толком не знал, откуда, как и на какие деньги он раздобудет новых гладиаторов, но отступить означало признать свое поражение и, что более унизительно, превосходство Кордвина. Поэтому он был уверен, что сможет. Справится. Где-то в подсознании гнусавым голосом звучали слова: «Не смей сдаваться, Маркус, ты слышишь меня? Не их тебе надо бояться. Не магистратума, не Церкви, даже не Архонта. Единственный, кого тебе нужно бояться — это я».
Кордвин тоже встал с кресла, чего так и не сделал на всём протяжении разговора. Его рука была более тонкой и холёной, но рукопожатие неожиданно крепким, а взгляд будто говорил: «Я вижу насквозь весь твой блеф. Но мне нравится, что ты ещё трепыхаешься».
Тэя, всё это время простоявшая тихонько рядом с дверью, перевела дух. Когда Маркус, подобно буре ворвался в ложу Кордвина, она уже опасалась, что дело кончится вульгарным мордобоем, который сделает финальное поражение Селестия ещё более полным и унизительным. Но обошлось. Мордобой произошел скорее ментальный, а на словах всё было даже почти вежливо. Аж заслушаться можно. Вот только впечатление, что этим самым рукопожатием магистр роет себе могилу, никуда не делось. Уж она-то прекрасно знала, что никаких новых гладиаторов у Маркуса не было и в помине. Если бы были, то сегодня они сражались бы здесь.
— Желаю удачи в сегодняшнем туре, — блекло произнес магистр и, отвернувшись и не дожидаясь прощания, зашагал обратно. Тэя видела, что его упрямство могло выйти боком, но сдаваться Маркус не умел. Даже тогда, когда на кону стояло то, что отдавать он был не намерен. А бой тем временем продолжался — Безариус рвал и метал, буквально прорываясь к финишу, и когда против него вышла хрупкая эльфийка с кнутом, продержалась она не слишком долго. А вот Серый Пес, хасинд и чемпион прошлого сезона, заставил зрителей изрядно поволноваться. Бой длился целый час, но в конце концов и он закончился. Хасинд просто упал на землю, выбившись из сил, и ждал, пока Безариус его прикончит. Выглядело это ужасно — пожалуй, даже ужаснее предыдущих смертей. Такого смирения с судьбой и тупого отчаяния не выказывал еще ни один боец.
Маркус смотрел на все это действо словно сквозь туман. Мысли его были заняты чем-то явно не слишком приятным, но ярость свою он укротил, хоть то было и непросто.
Чемпион Кордвина казался несокрушимым и вызывал настоящий ужас своим молчанием и кажущейся неподвижностью.
Тэю уже какое-то время отчетливо мутило, и на арену она почти не смотрела. Это не было тем боем, ради которого она сюда пришла. Безариус действовал с холодной методичностью, как мясник. В нём не было ни капли страсти, стремления к победе, всего того, что так ярко показала сегодня Мариша.
— Это мерзко, — наконец нарушила молчание волшебница, — я хочу уйти отсюда.
— Ты права, — отчеканил Маркус, глядя куда-то в пустоту перед собой, но затем тряхнул головой и повернулся к девушке, попытавшись улыбнуться. — Пойдем, посмотрим, как там наша драконокровная. Надеюсь, твое противоядие сработало, и я сегодня не потеряю еще одного бойца.
— Конечно, сработало, — немного обиженным голосом отозвалась Тэя. Впрочем, это было лишь игрой, чтобы отвлечься от неприятных мыслей. — Кроме того, если я не ошибаюсь, эта сумасшедшая сегодня опять себя «улучшила». Когда очнётся, будет лучше прежнего... надеюсь.
От взглядов, которыми их одаривали по дороге вниз хотелось залепить кому-нибудь в морду. Даже просто кулаком, но лучше фаерболом.

Однако Тэя изо всех сил старалась хранить на лице невозмутимое спокойствие.

Глава 9

Мариша, как оказалось, все еще спала — будить ее не стоило. Поэтому Маркус приказал погрузить гномку в карету, по возможности так, чтобы она не проснулась. По дороге к выходу он буквально спиной чувствовал на себе насмешливые, презрительные взгляды, которые бросали на него остальные магистры. Как же, сам великий Селестий так позорно проиграл полуэльфу из рода рабов! Маг ощущал, как его словно окатывают ледяной водой из ведра, но стоически терпел и даже улыбался, бросая слова прощания знакомым магистрам. Одна лишь Виперия взглянула на него без осуждения, но с легкой жалостью в глазах. Маркус чуть поклонился ей и пожелал удачи в следующем туре.

Жалость была хуже презрения. Хуже насмешек. Ему казалось, что он готов был свернуть старухе шею, лишь бы она перестала смотреть на него, как на провинившегося мальчишку.
— Поехали домой, — процедил он сквозь зубы, запрыгнув в карету и подавая руку Тэе. Лоренцо, покосившись на хозяина, но не сказав ни слова, молча стегнул лошадей.
Обратный путь прошел в тягостном молчании.
Маркус казался слишком погруженным в свои мрачные мысли, и отвлекать его сейчас казалось не лучшей идеей. К тому же, и у самой Тэи мрачных мыслей хватало.
Что же теперь будет? Этот день был важен, он должен был стать днём триумфа для магистра Селестия, но Кордвин превратил его в день позора. И для неё тоже. При всём своём нежелании выходить замуж, волшебница была не настолько наивна, чтобы думать, что случившееся её не коснётся.
Официально она уже невеста Маркуса Селестия. Но Кордвину было наплевать на это. Как и все прочие, он просто не принял её в расчет. Для них она была как вишенка на торте, всего лишь ещё одном призом, который можно прибавить к своей коллекции для демонстрации магической мощи. Но они её ещё не знают.
К тому же Кордвин испоганил соревнования бойцов. Что бы он там себе ни думал, он не имеет права в них участвовать.
По крайней мере, в одном эти мысли помогли, дорога до поместья в них пролетела незаметно.
Там, казалось, уже каким-то образом узнали о случившемся, поскольку Поместье Селестиев встретило их настороженной тишиной.
Магистр всё в той же мрачной задумчивости рублеными фразами пожелал ей доброй ночи, и, особо не прислушиваясь к такому же неловкому ответу, удалился. Да, сегодня из него явно не лучший собеседник.
Впрочем, Тэе и самой говорить не хотелось. Хотелось лишь поскорее освободиться от отвратительного платья и хорошенько вымыться. Хотелось обнять Кая... но эту мысль волшебница решительно пресекла. Никаких Каев! Даже самых лучших на свете.
Она отправилась в свои покои, однако, как назло, девушки, помогавшие ей облачаться в это орудие изощренных пыток, куда-то запропастились. А снять платье самостоятельно можно было, лишь разорвав его по швам и потом выпутавшись из останков, будто одержимый. Значит, без Кая всё-таки не обойтись...

Это был слишком долгий день. Слишком долгий и слишком неприятный. Маркусу не хотелось спать — все равно он не сможет заснуть, будет постоянно думать о том, как все исправить, и в итоге проворочается полночи без сна. Обычно ему помогала длительная прогулка по саду и вокруг поместья, и сегодня маг решил сделать то же самое. Облачившись в накидку на меху, он вышел на крыльцо и, прикрыв глаза, вдохнул свежий вечерний воздух полной грудью. Несмотря на теплый климат, даже в Тевинтере зима не отличалась мягкостью; вот и сейчас можно было почувствовать ее морозное дыхание. Ночью на окраины Минратоса опускался колючий, белесый туман, небо казалось отлитым из свинца, а к полуночи превращалось в черный шелк, усеянный далекими северными звездами. На горизонте едва просматривалась тонкая желто-алая полоса заката. Через час и она исчезнет, и на поместье опустится темнота, но внутри дома все еще будут гореть свечи. Рабы будут заниматься ежевечерней уборкой, а завтра ни свет ни заря займутся приготовлением завтрака для высоких господ.
Сколько себя помнил, Маркус всегда жил здесь, в этом старом, пыльном доме. Правда, раньше здесь было больше голосов. Маг открыл глаза и окинул взглядом свои владения. Здесь могло бы стать лучше, если бы к внешнему виду поместья приложила руку женщина... Анна не оправдала ожиданий. Ее не интересовала красота. Только деньги. Селестий поморщился и сошел вниз по ступенькам, тихо и глухо стуча тростью по крупным камням, которыми была вымощена подъездная дорожка. Справа находились конюшни и сарай, где хранились дрова на зиму, инструменты, овес для лошадей и прочие хозяйственные запасы. Проходя мимо, магистр заметил, что дверь приоткрыта, и сквозь щелку просачивается тусклый свет масляной лампы.
Ощутив укол любопытства (кто бы мог в такой час все еще торчать в сарае? Хенли уже отправился в помещения для слуг после того, как накормил и вымыл лошадей...), Маркус остановился и задумчиво прислушался. До его ушей донесся какой-то шорох — это вполне могли быть и ночные зверьки, пришедшие на свет. Где-то со стороны пруда доносились вечерние концерты лягушек и стрекотание цикад. Вроде бы ничего необычного. Но погодите...
Маг услышал глухой удар. Потом наступила тишина, а затем снова — как будто кто-то сильно, с размаху колотил палкой обо что-то твердое. Толкнув дверь, Маркус тихонько заглянул в сарай и увидел картину, которая окончательно превратила его день в неудачный.
Посреди сарая, расчистив большой пятачок чистой земли, стоял раб по имени Кай — тот самый, которого так хотела заполучить Тэя. Его рубашка пропиталась потом, в ободранных и исцарапанных руках он сжимал длинную палку на манер меча. Похоже, он весь день с редкими перерывами колотил штопанное и явно пострадавшее чучело, изображавшее подобие человека и набитое песком и сеном. Маркус прислонился к косяку дверей и еще несколько минут наблюдал, как паренек молча, сжав зубы и не обращая внимания на ужасную боль в перенапряженных мышцах, словно дикий зверь, бросается на своего «врага». Его удары были не слишком техничны, но в энтузиазме и силе ему было не отказать. Когда же раб решил передохнуть и положил «меч» на землю, магистр тихо кашлянул.
Кай тут же подпрыгнул и развернулся на месте, похожий на спугнутую мышь.
— Го... господин Селестий, — прошелестел он, и его лицо побледнело так, что казалось, в нем вообще не осталось крови. — Я... я могу объясни...
— Заткнись, — устало произнес Маркус, почти с сожалением глядя на перепуганного раба. — Ничего не надо объяснять. Полагаю, тебе известны правила. Рабы не должны учиться обращаться с оружием. И драться не должны. За исключением, конечно, гладиаторов. А ты — гладиатор?
— Нет, господин, — тот понуро опустил голову, дрожа всем телом.
— Значит, ты понимаешь, что нарушил правила? — мягко уточнил Селестий, разглядывая руку в перчатке и сдувая с нее пылинки. — Тебя накажут завтра поутру. А пока ты останешься на улице и придумаешь толковую причину тому, что мне не следует тебя убивать.
С этими словами он улыбнулся Каю и вышел, захлопнув за собой дверь и оставив бедного раба размышлять о том, как ему придется объяснять все это Тэе...

Оббегав почти всё поместье, за исключением комнат магистра и покойной Анны, в которых Кая по определению быть не могло, усталая и злая Тэя наконец вышла на улицу. Что Кай забыл на улице в такое время? Решил заночевать под звездами? Так ведь давно не лето. И почему не пришел повидаться после их возвращения не то что с ней, но даже с Маришей, с которой они с недавних пор, кажется, стали очень дружны?
Блуждая в сумерках по извилистым каменным дорожкам, волшебница оглядывалась по сторонам до тех пор, пока её внимание не привлек луч света из-за приоткрытой двери конюшни. В тот же момент она безошибочно почувствовала, что Кай там.
Масляная лампа уже почти догорела, и хоть она давала небольшое количество света, тепла от нее было как с козла молока. Стены кое-как защищали от ветра, но внутри с наступлением ночи становилось все холоднее, а на Кае была только тонкая льняная рубашка и штаны. Забившись в угол и улегшись на сено, которое сохраняло часть тепла, он попытался расслабиться и не дрожать, но получалось плохо. Возвращаться в дом было запрещено. Если он попытается войти, и об этом узнает хозяин, его наказание удвоится. На самом деле Кай впервые разгневал господина — до прибытия Тэи он и не помышлял о нарушении правил, и поэтому пока что умудрялся избегать конфликтов. Теперь же все изменилось. Страх, появившийся в его сердце при появлении здесь Маркуса, ушел, и на его место пришло упрямое отрицание. Даже если его накажут, он все равно не отступится от своего.
Вздохнув, он вдруг услышал скрип двери. Неужели господин вернулся? Или это кто-то из рабов? Перевернувшись на живот, он вжался в стог сена у дальней стены и осторожно выглянул, увидев в темном дверном проеме тонкую женскую фигуру. "Тэя?" — проскочила удивленная мысль. Парень пока не знал, зачем она пришла, но ему очень не хотелось сейчас рассказывать ей о наказании. Она ведь добрая, она захочет защитить его, и опять поссорится с магистром. Кай был виноват, и только он должен ответить за свой проступок. А Тэя тут ни при чем.
— Госпожа Тэя, — тихонько позвал он наконец, когда девушка уже собиралась было уходить, и спрыгнул со стога сена. Травинки и соломинки застряли в его одежде и в волосах, придавая ему вид бродяги, а подсохшие ссадины на руках уже почти выглядели привычными.
— Разумеется, это я, — несколько раздраженно откликнулась магесса. — А вот что ты тут делаешь? Ты в курсе, что я уже почти час разыскиваю тебя по всему поместью?
— Простите, — прошептал Кай и смущенно отвел глаза. — Мне... запретили возвращаться в дом до завтрашнего утра. Я наказан. — О том, что это лишь часть наказания, раб тактично умолчал. Он молился Создателю о том, чтобы утром Тэя не вышла во двор и не увидела всего остального.
— Наказан? О, Создатель, за что? — раздражение в её голосе быстро сменилось тревогой. Что такого успел натворить Кай, чтобы заслужить наказание? Да и когда бы? Магистр ведь был с ней на арене весь день! — Мы же договаривались не давать Маркусу поводов злиться на тебя!
Вместо ответа Кай пожал плечами, словно оправдываясь, и кивнул на валяющуюся неподалеку на земле палку, выстроганную в виде меча. Нетрудно было догадаться, чем именно раб занимался весь день, пока хозяев не было дома. Где-то в углу валялось и его чучело-манекен, стойко сносившее мириады сыпавшихся на него ударов.
— Я хотел... научиться драться, — тихо добавил Кай, не смея взглянуть в глаза девушки.
— Понятно. От Мариши нахватался... — вздохнула Тэя. Действительно, чего уж непонятного. В этой гномке столько огня, что и безногого инвалида потянет на подвиги. Что уж говорить о сильном здоровом парне. — И что теперь будет?
Он снова пожал плечами, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
— Магистр Селестий назначил мне наказание, — тихо сказал он, не вдаваясь в подробности. Не нужно Тэе знать, что именно полагается за нарушение одного из основных правил жизни рабов в поместье. — Пожалуйста, вернитесь в дом, — добавил парень, с тревогой глядя на Тэю. — Тут холодно, вы замерзнете...
— Перебьюсь, — мрачно пожала плечами волшебница. Платье ответило новым треском, но к её удивлению снова выдержало. — К тому же одной мне всё равно не выбраться из этого орудия пытки. Ты не представляешь, в каких местах оно умеет натирать!
Кай покраснел и попытался взять себя в руки. Неужели магесса не понимает, что подобным обращением только мучает его? Постаравшись успокоиться, он подошел к Тэе.
— Позвольте, я вам помогу, — прохрипел он, не совсем понимая, как Тэя собирается идти обратно в дом без платья.
— Ты что, с ума сошел? — иронично приподняв бровь, воззрилась на него Тэя. — Хочешь, чтобы я шла домой... без платья?
Теперь парень смутился окончательно, но это было всё равно лучше, чем та тупая покорность, что исходила от него в начале.
— Давай выкладывай всё! Ты понятия не имеешь, в каком состоянии сегодня Маркус. Он ведь и убить может.
— Я сказал вам правду, — неохотно ответил Кай. — Магистр Селестий сказал, что мне запрещено возвращаться в поместье до завтрашнего утра. Он назначил мне наказание...
Парень замолчал, а затем понял, что все равно не отвертится от ответа. Тэя была слишком упорна в своем желании знать правду, а потому, если раб будет продолжать отмалчиваться, она может только еще больше рассердиться.
— За нарушение основных правил, — бесцветным голосом произнес он. — Обычно назначают смертную казнь. Но магистр Селестий сказал, что, возможно, пощадит меня, — поспешно добавил он.
Тэя пошатнулась и села прямо в стог. Она знала, что так и будет. Что Маркус Селестий найдёт-таки какой-то идиотский способ обойти своё обещание. И он его нашел. Она надеялась лишь на благоразумие, своё и Кая. Наверное, глупо было надеяться на то, чего сроду не было.
— И... ты молчал?! Идиот! О, Создатель! Какой же ты идиот, Кай!
— Я не знал, что... — пробормотал Кай, стоя рядом и понятия не имея, что теперь делать. — Не знал, как сказать вам. Магистр Селестий сказал, что если я придумаю причину, по которой он должен сохранить мне жизнь, то... возможно... — он замолчал и понял, что все провалил. Тэя теперь никогда ему этого не простит. Он подставил под удар и ее, и себя, и все по собственной глупости. Ну зачем ему надо было учиться драться? Возомнил себя воином, а не рабом? Он осторожно опустился рядом с девушкой и уставился в пол.
— Ну и как? Придумал? — Тэя старалась говорить спокойно, но в горле стоял ком. Неужели сегодня последний день, когда она видит Кая? Пусть даже у неё будут все деньги Селестия, все книги, все знания, пусть даже ей удастся найти лекарство для Агаты... без него всё это уже не будет иметь значения. Без Кая жизнь будет пуста.
— Пока нет, — смущенно ответил парень, проводя ладонью по растрепанным волосам, в которых застряли соломинки. — Он ушел совсем недавно. А потом появились вы, и вот... — он хотел было снова пожать плечами, но сдержался. И так слишком уж часто это делает, скоро уже и в привычку войдет. — Я обязательно придумаю, — пообещал он, чтобы хоть как-то приободрить Тэю. Она выглядела такой расстроенной, такой печальной... У него сердце заныло, когда он поглядел в ее лицо.
— Так. Скажи-ка мне в точности, что тебе сказал Маркус? Он ведь не просто так велел тебе думать. Уж не сомневайся, после сегодняшнего ему меньше всего нужно терять ещё одного раба.
— Он сказал: «придумай толковую причину тому, что мне не следует тебя убивать», — послушно повторил слова Маркуса раб, изо всех сил стараясь воспроизвести в памяти его голос, и даже слегка понизил его, чтобы звучать более похоже на господина. — А еще он сказал, что только гладиаторам позволено тренироваться в искусстве боя, — добавил он, немного подумав.
— Ну конечно! — усмехнулась Тэя, — Оно и не удивительно. Мертвый раб ему ни к чему, а вот гладиаторы магистру сейчас необходимы. Особенно после сегодняшнего.
Тэя вкратце пересказала Каю произошедшее сегодня на арене, постаравшись ничего не упустить. И завершив свой пересказ словами:
— Не знаю в точности, что пообещал Маркус Кордвину в случае проигрыша, но чувствую, что он скорее умрёт, чем выплатит этот долг.
— Вы думаете, что я смог бы... стать гладиатором? — удивленно воззрился на девушку Кай. — Но я даже оружия настоящего в руках не держал. К тому же я слышал, что тренироваться надо очень долго, целые годы!
— Не важно, что я думаю, — горько отозвалась Тэя. — Гладиатор нужен, это факт. Лучше скажи, что ты будешь делать завтра? Просто дашь себя зарезать, как барана? Или что у вас тут с рабами делают...
— Обычно провинившийся раб отдает свою кровь магистру для заклинаний, а затем... — он почувствовал, что у него пересохло в горле, но продолжил. — Его тело вывешивают на несколько дней на всеобщее обозрение, чтобы рабы знали, что их ждет в случае непослушания. Правда, я никогда этого не видел своими глазами, но некоторые старшие рабы рассказывают, что отец господина Селестия часто такое делал.
— Как практично, — сухо констатировала Тэя. Хотя про себя заметила, что Маркус, по крайней мере, лучше своего покойного батюшки. Уже плюс. — Но ты не ответил на вопрос. Что ты, лично ты, собираешься делать?
— Не знаю, — раб снова опустил голову и вздохнул, а затем задумчиво почесал затылок. — Может быть, попросить у господина разрешения стать гладиатором? Я быстро учусь, а Мариша меня уже тренировала, — поспешно добавил он, косясь на Тэю. В тот день он ничего ей не сказал, иначе она бы разозлилась на гномку, да и на него тоже. Впрочем, даже если ему позволят выйти на арену, он, скорее всего, погибнет. Но лучше так, чем висеть на воротах в виде пугала для ворон.
— Ну вот, теперь ты наконец-то начал думать! — с облегчением вздохнула девушка. Ей даже удалось улыбнуться. — Я уж думала, ты решишь так и умереть рабом... Это было бы... Я была бы очень разочарована, — несколько смущенно призналась она.
— Я уже говорил вам, госпожа Тэя, что не хочу покидать вас, — почти неслышно произнес Кай, понимая, что почему-то перестал дрожать. Более того, ему стало жарко. Девушка сидела слишком близко... Он слегка отодвинулся и судорожно вздохнул. — Надеюсь, господин Селестий найдет в своем сердце место для милосердия...
— Я бы на твоём месте не слишком на это надеялась. Судя по тому, что я сегодня видела, милосердные среди магистров не заживаются. Но нам это и не нужно. Главное, чтобы ты был готов сражаться, и не отступил. А мы уже знаем, что ты это можешь. Но одного желания будет мало, — магесса нервно облизнула губы. От сидящего рядом Кая исходило тепло, а она уже начала мёрзнуть. Нестерпимо хотелось к нему прижаться, обнять, вдохнуть его запах... но приходилось запрещать себе даже думать об этом.
— Я попрошу Маришу, чтобы она меня потренировала, — предложил парень, который чувствовал примерно то же самое, что и Тэя, и понимал, что если она задержится тут еще — то сдерживать себя ему будет гораздо труднее. — Надеюсь, она согласится... ведь мы друзья.
— Так мы и сделаем. Для начала, — поспешно отодвигаясь, заключила Тэя. — Но Безариус — это... его не победить обычному человеку. Не важно, насколько ты будешь силён или умел в обращении с оружием. Я думала об этом всю дорогу сюда... Кордвин сказал, что Безариус — его шедевр, что он создал его. Точнее, улучшил. Я думаю, что могла бы... улучшить тебя. Сравнять шансы.
— Ч-что?! — глаза раба испуганно распахнулись, и он вскочил на ноги. Пожалуй, единственное, чего он боялся больше смерти — так это стать подопытным кроликом какого-нибудь мага. Позволить кому-то перекраивать свое тело, создавая из него какого-то... монстра. Неужели Тэя хотела сотворить с ним нечто подобное?
Тэя кривовато усмехнулась. В принципе она ожидала подобной реакции после того, как сама «полюбовалась» на Безариуса. Хотя многие воины спали и видели заполучить новые убийственные способности, но Кай к их числу явно не принадлежал. Однако теперь выбора не было. Без них юноша неизбежно погибнет. Не завтра, так на Арене. И такой смертью, что...
Так что теперь нужно было действовать тактично и аккуратно, чтобы ещё больше не напугать и без того перепуганного парня.
— Ну что ты так подскочил? — ласково обратилась она к Каю, — Сядь, пожалуйста.
Тот послушался, но сел на безопасном расстоянии от Тэи и все еще смотрел на нее во все глаза.
— Что вы имеете в виду под «улучшить»? — спросил он на всякий случай, готовясь к побегу. Если уж выбирать между превращением в монстра и позорной смертью, то, может быть, смерть была бы более милосердным способом перестать быть человеком.
— Ну, а ты что себе вообразил? — Тэя старалась говорить ровным, успокаивающим голосом и не делать резких движений, — Что я прикую тебя к стене в тёмном мрачном подвале и буду читать над тобой тёмные мрачные заклинания?
— Ну... да, примерно так, — пожал плечами Кай. — А разве есть другие способы создать идеального бойца? Правда, вот Мариша — она же драконокровная. Значит, еще можно напоить человека драконьей кровью, и у него вырастут зубы... и он станет таким, как она, — осторожно сказал раб.
— Забудь! — хмыкнула Тэя. Я не настолько хороша в запретной магии, чтобы даже браться кого-то улучшать с её помощью. Я просто этого не умею, и даже если бы умела, неужели ты думаешь, что я обошлась бы так с тобой? Что касается драконьей крови, то, боюсь, одних зубов, силы и живучести Мариши будет мало, чтобы победить Безариуса. Но зато я Мастер магии Духа. Я могу наделить тебя связью с Тенью. Не такой, как у магов, конечно, это под силу разве что богам. Но всё равно ты сможешь делать то, чего другие не могут... Точнее, я могу дать тебе шанс обрести такую силу. Это авантюра, успех в которой будет зависеть от тебя не меньше, чем от меня. Или даже больше. Скажем... мы с тобой отправимся в одно путешествие, из которого ты вернешься другим. Или никто из нас не вернётся.
Кай долго молчал, переваривая услышанное. Он не слишком понимал, что такое Тень — когда-то кто-то говорил ему, что это мир снов. Но ничего больше он не знал. Если Тэя считает, что это хорошая идея — что ж, у него нет особого выбора.
— Если магистр Селестий разрешит, — медленно произнес он. — То я готов. Только, госпожа Тэя... если это опасно для вас... то я пойду один.
— Горе луковое! — хихикнула уже окончательно замерзшая волшебница. — Никуда ты один не пойдёшь. Для ритуала нужен духовный медиум. А это я, если ты вдруг не заметил. Конечно, медиума можно, в некотором смысле, заменить кучей лириума... который тебе никто не даст. Но это всё равно не привело бы ни к чему хорошему. Если только ты не желаешь стать одержимым.
— Нет, не хочу, — отозвался Кай, видя, как руки Тэи окончательно покрылись мурашками. Нет, ну так не пойдет. Он придвинулся и решительно притянул к себе девушку, прижав к своему телу и пытаясь согреть своим теплом. — Если так, то я не дам вас в обиду, — прошептал он, закрыв глаза и понимая, что если магистр решит вновь наведаться сюда, то им обоим крышка.
— Ты... ты с ума сошел! — удалось, наконец, прошептать Тэе. — Ты понимаешь, что с тобой будет?
— А что мне терять? — усмехнулся Кай. — Магистр уже хочет меня убить... К тому же, вы ведь мерзнете. Еще, не дай Создатель, простудитесь.
Он аккуратно поправил волосы Тэи и подумал, что он, наверное, совершенно сошел с ума. Может быть, так оно и было. Но когда в ближайшем будущем маячит перспектива быстрой смерти — от руки магистра или же на арене — как-то перестаешь думать о том, чтобы не нарушать правил. А ему просто хотелось услужить госпоже и не дать ей замерзнуть. Наверное.
Впрочем, сейчас он уже не был в этом так уверен.
— Всё! — тихо, но на сей раз уже яростно, прошептала волшебница. — Не смей отказываться от шанса на жизнь! Не смей складывать лапки и умирать, будто это так и надо. Если хочешь... быть достойным меня, никогда не смей отступать!
Ей удалось-таки оттолкнуть от себя парня. Хотя гораздо труднее было заставить себя это сделать. Воспоминания... когда он так близко, от них никуда не деться. Словно близость с Каем поселила в ней голод, жаркое желание, которое не в силах утолить никто другой.
Но последнее что ей сейчас было нужно, это чтобы парень радостно отправился на казнь, убедив себя, что делает это ради неё.
Тот посмотрел на нее с едва заметной грустью в глазах, но кивнул и улыбнулся.
— Вы правы, конечно... простите. Я потерял голову.
Он поднялся и протянул руку Тэе.
— Давайте, я провожу вас до крыльца, — предложил Кай. — А завтра утром я скажу магистру о том, что хочу быть гладиатором, и что вы можете сделать меня сильнее. Если все так, как вы рассказывали, то он, наверное, не захочет просто убивать меня... И согласится.
— А сам ты, конечно, собираешься спать тут, и наутро истекать соплями? — Тэя говорила более резко, чем намеревалась, пытаясь скрыть переполняющее её желание за напускной язвительностью. — Маркус просто обрыдается над этим зрелищем. Не забывай, кто я. В саду меня не ждёт ничего страшнее, чем то, с чем я общаюсь каждый день. Так что просто подожди тут. Я вернусь через несколько минут.
С этими словами волшебница быстро развернулась и покинула сарай.
— Хорошо, — ответил он, глядя, как медленно погасает лампа, масло в которой уже прогорело. Он не боялся темноты с детства. Напротив, темнота всегда означала спасение. В ней можно было укрыться от гнева хозяев. Особенно отца Маркуса — Кай помнил его смутно, в то время он был слишком мал, да и сталкивался со старым магистром нечасто, изо всех сил пытаясь не попадаться ему на глаза. Он только помнил, что голос у него был низкий, гнусавый и неприятный, он резал, словно нож, и всегда был очень громким, так что не слышать его было почти невозможно. Каю показалось, что после его смерти даже сам Маркус вздохнул с облегчением.
Обняв себя руками за плечи, он остро ощутил, как похолодел воздух с уходом Тэи, как вдруг стало пусто и одиноко. Он бы соврал, если бы сказал, что не хочет нарушать запрет магистра и возвращаться в дом, но... ему было стыдно перед Тэей. За то, что заставил ее снова волноваться, заставил ее бояться. Но теперь уже ничего нельзя было вернуть назад. Раб только надеялся, что Маркус немного успокоится к утру и решит, что смерть Кая ему ничего не даст, а поэтому гораздо выгоднее послушать совета Тэи и превратить его в бойца.
«Интересно, как там Мариша и когда она очнется?» — подумал он, глядя сквозь прорехи в крыше на сияющие звезды.
Тэи не было гораздо дольше, чем несколько минут. Впрочем, вовсе не потому, что она не спешила.
В руках волшебница несла большое теплое одеяло, через плечо была переброшена сумка, а дорогу ей освещал крошечный танцующий огонёк-висп.
В сарае было темно, и её было посетила безумная мысль, что Кай сбежал. Не дождался её. Но девушка тут же выругала себя за недогадливость. Просто догорела свечка, а другой у него не было. И он там сейчас один в холоде и темноте.
Поспешно скрипнув дверью сарая, Тэя тихонько позвала:
— Кай?
— Я здесь, — он пошевелился и выступил из темноты, дрожа от холода. Увидев в руках Тэи одеяло, он заметно приободрился. — Спасибо...
По правде говоря, Кай даже не был уверен, что волшебница вернется, но она, по-видимому, была настроена решительно.
— Возьми, — улыбнулась девушка, заходя внутрь Слабый огонёк виспа не отбрасывал теней, но и света от него было немного. — Это ещё не всё. Вот тут немного хлеба и подогретого вина с пряностями. Надеюсь, я ещё не разучилась его готовить, — порывшись в сумке, она извлекла на свет добрых полкраюхи хлеба и наскоро закупоренную бутыль.
— Госпожа Тэя, не стоило... — потрясенно прошептал раб, смущенный такой заботой о себе. Ведь должно же было быть наоборот. Это он должен был заботиться о ней и защищать, а выходило... что это она его защищает. Постоянно. Всегда, когда он умудряется влипать в неприятности. Кай почувствовал легкий укол стыда. — Спасибо, — он поклонился магессе.
— Пожалуйста, — смущенно улыбнулась девушка. Вот всегда он так. Смотрит с таким искренним обожанием, что хочется броситься в его объятия. А приходится убегать прочь. Лишь бы он справился завтра... и вообще, лишь бы справился.
— А теперь мне и в самом деле пора идти. Спокойной ночи, Кай.
Лишь придя в свою комнату, Тэя сообразила, что со всем этим совсем забыла про платье. Она так и не попросила Кая ослабить шнуровку. Служанки так и не объявились. И как теперь его снимать?!
Плюнув на всё, девушка напрягла мышцы и рванула ткань. Пару рывков платье выдержало, а затем, наконец, с жалобным треском разъехалось по швам.
— Что ж, — с мстительным удовольствием промурлыкала волшебница, выпутываясь из тряпок, — полагаю, это было неизбежно. Я знала, что один из нас не переживёт этот день!

На следующее утро, когда солнце уже поднялось над горизонтом и рассеяло полумрак, на поместье опустился туман. Пахло мокрой травой и ветром, доносящимся с моря. С улицы доносились приглушенные голоса — кажется, там собрались слуги и рабы, которые уже прослышали о том, что Кай в чем-то провинился и заслужил одно из самых страшных наказаний, но вот подробностей никто не знал. Магистр, выглянув в окно и удостоверившись, что все готово, оделся, взял трость и вышел на крыльцо.
Кай уже стоял на подъездной дорожке, а высокий и молчаливый раб (из тех, кто остался после позорного проигрыша на арене) скрутил за спиной его руки веревкой. Парень стоял, опустив голову, и покорно ждал, когда появится его господин.
— Что ж... ты подумал о том, о чем мы вчера говорили? — участливо обратился к нему маг. Кай медленно кивнул. — Тогда я слушаю, если тебе есть что сказать перед тем, как я пущу тебе кровь.
На поясе у Маркуса висел тот самый кинжал с головой дракона, и казалось, что он поблескивает, будто глаза голодного хищника, в ожидании своей добычи. Раб вздрогнул и поспешно отвел глаза. Смотреть на зазубренное лезвие почему-то было страшней, чем в лицо господина.
— Я... — Кай начал было говорить, но понял, что у него внезапно пересохло в горле. Откашлявшись, он сказал уже громче: — Я прошу вас сделать меня вашим гладиатором.
— Что? — Маркус засмеялся, мягко и ласково, словно отчитывал непослушного ребенка. Вот только кинжал у него на поясе не давал забывать о том, что это вовсе не обычная выволочка. — Ты правда думаешь, что сможешь выиграть для меня хотя бы один бой? Ты же даже меч в руках держать не умеешь. Ты навлечешь на мою голову только позорный проигрыш.
— Меня обучит Мариша, — продолжил раб, поспешно и спотыкаясь на отдельных словах. — А госпожа Тэя сказала, что сможет меня... улучшить. Я принесу вам много побед, господин Селестий. Позвольте сражаться в вашу честь на арене.
С этими словами он опустился на колени, что было довольно трудно, учитывая связанные за спиной руки. Веревка больно сдавливала запястья, плечи болели, но раб умудрился не упасть лицом в землю и лишь раболепно склонился.
— Хм, — магистр провел рукой по щетине на подбородке и задумчиво посмотрел на паренька. — Что ж, ладно. Из этой затеи, может быть, что-то и получится. Я потерял почти всех своих гладиаторов на первом туре, и если бы не это досадное обстоятельство, уверяю тебя — висеть бы тебе на воротах.
Тэя стояла недалеко от этого действа. Всё это время она была ни жива ни мертва от тревоги. Но не вмешивалась. Стало бы только хуже. Она старалась лишний раз даже не смотреть на Кая, нацепив на лицо маску безразличия. Но встала так, чтобы он её видел. Чтобы вспомнил всё то, что вчера так горячо и опрометчиво вырвалось у неё там в сарае. «Если хочешь быть достойным меня...» Но... она с удивлением поняла, что и правда этого хочет. Чтобы Кай был достоин её. Точнее, чтобы сам поверил в то, что достоин. Ну а сейчас у него вдобавок не было другого выбора.
Однако к её неимоверному облегчению, парень справился. Не безупречно, но он действительно не отступил, не впал в панику. Из него получится боец. Хватило бы только времени...
— Благодарю вас, господин Селестий, — произнес Кай и, после кивка магистра, медленно поднялся.
— Однако, — добавил Маркус, окидывая взглядом собравшихся неподалеку толпу рабов и слуг. — Твой проступок был серьезным и я не могу оставить тебя без наказания. К тому же, ты знаешь, что любой гладиатор в первую очередь должен быть выносливым. И посему я назначаю тебе наказание в виде... — он задумчиво взглянул на Тэю и улыбнулся. — Скажем, шестидесяти ударов кнутом.
Кай вздрогнул.
— Если ты сумеешь выдержать их и не потерять сознание, я возьму тебя в гладиаторы. А если нет... — маг пожал плечами и вздохнул. — Лиам! — к хозяину приблизился тот самый высокий и сильный мужчина лет сорока, который связывал руки Каю. — Отведи его на конюшню, а после того, как закончишь, запри там до конца дня. Вечером я приду и посмотрю, прошел ли он испытание.
— Что ж, — отозвалась Тэя, которой потребовалась вся сила воли, чтобы не провожать взглядом Кая, — полагаю, нам есть что обсудить.
— Обсудить? — Маркус приподнял бровь, глядя, как Кая уводят. Тот даже не оглянулся, чтобы бросить взгляд на Тэю. — Хм... что ж, времени у нас предостаточно, я полагаю. Прогуляемся? Или, может, мне приказать подать горячий глинтвейн в мой кабинет, разжечь камин, и мы поговорим там? — похоже, сегодня утром настроение у него было гораздо лучше, чем в предыдущий день.
— Думаю, лучше поговорить в спокойной обстановке, — Тэе не хотелось разгуливать по округе, слушая крики Кая. Даже если он выполнит все условия и не потеряет сознание, в конце концов, он будет кричать. И тогда она может не сдержаться.
— Отлично. Тогда изволь следовать за мной, — улыбнулся магистр и направился обратно в дом, не обращая внимания на шорох, доносящийся из конюшни. Сначала послышалось взволнованное ржание, а затем звонкий, резкий хлопок. Кай не кричал. Пока. Он знал, что Тэя могла услышать, и изо всех сил сдерживался, но очень скоро от его самоконтроля мало что останется.
Когда Маркус и Тэя поднимались по лестнице в кабинет, крики раба уже не достигали их ушей.
В кабинете действительно уже горел камин и стоял глинтвейн. Приказания магистра выполнялись незамедлительно. А после сегодняшнего, рабы, наверное, вообще научатся переноситься через Тень со скоростью мысли. С горьким юмором подумала Тэя. О Кае она старалась не вспоминать. Потому что срываться нельзя. Только не сейчас. Поддавшаяся своим чувствам влюбленная девчонка ему ничем не поможет. Нужно быть сильнее, хитрее, хладнокровнее. Всегда нужно быть сильнее и уметь ждать.
— У меня к вам для начала только один вопрос, — без лишних предисловий промолвила Тэя, устраиваясь в кресле напротив магистра, — как мы собираемся победить Кордвина?
— Хм... хороший вопрос, — вздохнул Маркус и, покопавшись в своей сумке, достал оттуда увесистый кошель. Бросив его на стол, маг сел в кресло и положил ногу на ногу, нервно зажигая табак в трубке. — Здесь триста золотых монет. На них мы могли бы купить нескольких гладиаторов и обеспечить их хорошей броней и оружием. Но, конечно же, чем лучше — тем дороже. А судя по тому, что сегодня происходило на арене, нам нужны лучшие.
— На арене были лучшие. Во всяком случае, многие из тех, кто там был, были очень и очень хороши. Только они все там умерли, — невесело усмехнулась Тэя. — Эти новые закончат так же. Всё дело в этой гадости... этом Безариусе? Что он вообще такое?
— Не знаю, если честно. Я никогда не занимался некромантией и подобными мерзкими практиками, — Маркус нахмурился, будто съел лимон. — Я сомневаюсь в том, что он вообще человек. Его должны были записать в категорию монстров, вместе с вивернами и скорпионами, но Кордвин, похоже, подкупил организаторов, и его чудовище прошло, как человек. Он всегда играл грязно, этот полуэльф. Впрочем, ты и сама могла в этом убедиться.
— Убедилась... — гадливо передернулась волшебница. — А у меня ведь была мысль попроситься к нему в ученицы... Создатель сохранил от такой глупости. Но этот Безариус... он живой, это точно. Только он... неправильный. Не могу объяснить точно, но в нём всё неправильно. Он как загадка в загадке. И пока мы его не разгадаем, победы нам не видать. Нужно достать всю информацию о нём, какую только возможно. Думается мне, не зря Кордвин прячет его лицо. Он ведь ни разу даже шлема не снял.
— И как же ты предлагаешь это сделать? — фыркнул Маркус, а затем задумался. — Если это существо... видит сны, я мог бы... да, наверное, стоит попытаться. Но если нет, то мы не сможем узнать о том, что это такое. Кордвин просто не позволит. Он слишком привязан к своему «чемпиону», чтобы рисковать им.
— Хотела бы я знать, я не воин и не разбираюсь в доспехах, но думается, тот, кто в них разбирается, мог бы дать пару идей. Жаль, что мне не удалось разглядеть его поближе. Многое бы стало ясно. Вероятно, поэтому никто из тех, кто видел Безариуса вплотную не ушел живым. Так что нужно попробовать узнать хотя бы, откуда он взялся. Чемпионы не берутся из ничего. Если Кордвин кого-то «улучшил», нужно выяснить, кто это был.
— Я попытаюсь выяснить, — мрачно ответил Маркус, попыхивая трубкой. — У меня хорошие связи с Хартией, особенно после... недавнего инцидента. Может быть, найму пару шпионов, чтобы разнюхали, откуда Кордвин вообще его взял. Но наши финансы ограничены, не забудь. Триста золотых только кажется большой суммой... очень скоро они растают, как дым.
— Я понимаю. Собственно поэтому я тоже не собираюсь сидеть сложа руки. Пошлю духов на разведку. Хотя эти ребята едва ли принесут нам много информации. Они всё видят... но у них большие проблемы с интерпретацией увиденного.
«Опять же, займусь Каем. С ним предстоит уйма работы».
— Кстати, об этом... он упомянул, что ты собираешься его улучшать. Не хочешь рассказать об этом немного подробнее? — маг выгнул бровь, вопросительно качнув трубкой в руке. Глинтвейн был невероятно вкусным и быстро ударял в голову, и в отличие от двора, здесь в кабинете было тепло и уютно.
— Конечно. Честно говоря, я давно уже об этом думала. Правда, не собиралась начинать всё при таких драматичных обстоятельствах. Но тут уж он сам их себе нашел. Да и бойцы нужны как можно быстрее. — Тэя тоже отпила глинтвейна, мысленно сравнивая его с тем, что вчера приготовила для Кая. Этот был определённо лучше. Но зато тот был для Кая. — Это старая, но не слишком популярная в Империи штука. Так называемый «Воин Духа». Их созданием увлекались всё больше у ривейни и в других диких племенах. Но я изучила все материалы, которые смогла найти. И сейчас, думаю, что смогу воспроизвести ритуал.
— Интересно... я что-то слышал об этом, но своими глазами не видел. Ты уверена, что сможешь воспроизвести все правильно? Хотя не отвечай. Если уверена, значит, уверена. А я поверю тебе на слово, — он отпил маленький глоток и прикрыл глаза, чувствуя легкий аромат корицы. Его любимый запах. — Главное, чтобы он смог выстоять против Безариуса. Если уж Кордвин начал грязную игру, то и мы можем немного смухлевать.
— Никакого мухлежа, — ухмыльнулась волшебница, — всё честно. Ничего запрещенного не будет. Никаких зомби, никаких монстров. Внешне он даже не изменится. Но зато, и это ключевой момент, если всё получится, Кай сможет наносить удары, минуя эту броню, чем бы она ни была. Вот тогда мы проверим, так ли крут этот Безариус, как воображает Кордвин! Но только для начала, придется научить Кая вообще наносить удары, и оставаться при этом в живых. Если он не способен сражаться, всё бесполезно.
— Этим займется Мариша, — кивнул магистр, уже более уверенный в том, что затея может выгореть. — В конце концов, она обязана выполнять любые приказы. А если вдруг заартачится... применим меры. Завтра же я свяжусь с Хартией по поводу расследования деятельности Кордвина, посмотрим, что они накопают.
Он вытряхнул пепел из трубки в камин и повернул голову к Тэе, взглянув на нее с интересом. Похоже, девушка была не так уж и глупа. Это радовало. В конце концов, он ведь разглядел в ней что-то, когда она только приехала в поместье. Некую хватку, помимо магического таланта, которая весьма помогает при жизни в высших слоях общества Минратоса. Тэя не пропадет. А вместе с Маркусом она сможет добиться гораздо больших успехов, как и он сам.
— Этим своим поступком Кордвин многих взбесил. Думаю, что у нас могут в этом деле найтись союзники... хотя тут, конечно, вы разберётесь лучше меня. А пока, пойду, проверю как там Мариша.
— Хорошо. Заодно проверь, чтобы поблизости от нее не было хрупких предметов, когда она проснется, — поморщился Маркус. — А то с меня уже хватило разрушений из-за этой гномки.
Он проводил девушку до дверей, а затем запер их и вернулся к камину. До вечера было достаточно времени, чтобы обдумать план и попрактиковаться в некоторых заклинаниях, которые могут оказаться полезными в ходе претворения этого плана в жизнь. Когда глаза Селестия закрылись, пустой бокал выпал из его ослабевших пальцев и с тихим звоном, не разбившись, покатился по полу и остановился, ударившись о кирпичный выступ камина.
Маркус спал.

От одного из рабов Тэя узнала, что пострадавшую гномку разместили в подсобке. Не самое подходящее помещение для раненой. Но, с другой стороны, потрошителя лучше держать подальше от простых слуг. Неизвестно, что она выкинет, когда проснётся.
По дороге к подсобке Тэя уже не слышала криков. Про себя она помолилась, чтобы парень просто сорвал голос, а не потерял сознания. Иначе всё было зря... и Кай погибнет. Но нет, она должна верить в него, так же, как и он ей поверил.
Внезапно, она почувствовала сильную тошноту, и едва успела забежать за куст, где её и вырвало только что выпитым глинтвейном.
Не стоило всё же пить его натощак, но в ожидании утра Тэя так и не смогла себя заставить ни поужинать, ни позавтракать. Хорошо хоть, прямо перед всеми не опозорилась.
Возле подсобки никого не было, все рабы суетились где-то в поместье, занятые ежедневными обязанностями. Тэя заглянула внутрь.
Маришу рабы положили на огромный ящик, очевидно, набитый всякими инструментами, накрыв его странного вида овечьей шкурой. Гномка, лежа на спине и лишь слегка согнув ноги, спала неспокойно. От нее исходил явственный жар, руки были сжаты в кулаки. В темноте нельзя было рассмотреть ее лица, однако, кожа на шее и руках была мертвенно бледная, с проступившей на ней синей сеткой сосудов и выступившими венами.
Внезапно девушка тихо зарычала, дернув головой. Впрочем, она так и не проснулась, лишь свернувшись в клубок.
«...ну уж нет! Я не позволю этой твари уйти так легко!»
Нет.
«...должен заплатить ущерб...»
Не трогай меня.
«...боитесь ручки испачкать? Я сама это сделаю...»
Не трогай меня!
Потрошительница слабо вскрикнула, сжавшись еще сильнее и прижимаясь лицом к стене. Сквозь сон, в котором нельзя проснуться, сквозь кошмар, который невозможно прервать.
Тэя лишь какое-то время тихо постояла рядом с ней, затем проверила раны на ногах. Те уже почти зажили. Всего-то за ночь. Впрочем, целительница на арене действительно была весьма хороша.
А она снова мало чем могла помочь. Она знала, что гномам обычно не снятся сны, но, видимо, для потрошителей всё было иначе.
Можно было, конечно, попробовать разбудить Маришу. Не будь Тэя уверена, что та немедленно вскочит с постели, начнёт метаться и всячески вредить своему очищающемуся от яда организму.
Хотя жар и не являлся симптомом отравления. Скорее всего, результат той дряни, которой эта безумная нахлебалась, решила волшебница.
Наконец, окинув взглядом стены подсобки, вдоль которых выстроились рядами предметы садового инвентаря, Тэя со вздохом кинула на пол висевший тут же мешок из-под зерна, на который без лишних проволочек принялась грузить всевозможные грабли, вилы, мотыги и прочее барахло, могущее пострадать от не в меру разошедшейся гномки. Увязав всё это в довольно объёмистый свёрток, магесса наложила на ткань заклинание левитации, после чего спокойно вышла в дверь, держа перед собой плывущий по воздуху мешок.

— …й? Ты меня… эй… …в сознании?..
Чей-то низкий, грубый голос доносился до него, словно сквозь пелену. Мир сузился до состояния игольного ушка, а затем превратился в гладкую, подернутую пеной морскую гладь. Море смывало его сознание, растворяло в себе, но острые, черные болты боли ввинчивались в мозг, не давая уйти окончательно. И что-то еще. Что-то, что заставляло его цепляться за боль, как за спасительную соломинку. Он не должен был отпускать, не должен был растворяться, не должен был засыпать.
Кай уже не чувствовал своих запястий, в которые до крови впились грубые веревки — мышцы его были натянуты до предела, он стоял на коленях посреди конюшни, опустив голову, и только что-то неразборчиво хрипел. Он ничего не видел, перед глазами вспыхивали багровые пятна, а голоса звучали так приглушенно, что он едва мог разобрать слова. Кто-то подошел к нему и с силой похлопал по щекам. Парень сделал робкую попытку поднять голову и что-то промычал.
— Он в сознании. Доложите магистру.
Что-то холодное обрушилось на голову раба, и он дернулся в сторону. Кажется, его окатили ледяной водой из ведра. Всю спину, от шеи до поясницы, невыносимо защипало, но это была не та боль, которая была бы ему страшна. Его наказание закончилось. Он выдержал. Ради Тэи… и ради себя самого. Кто-то резким движением обрезал веревки — развязать их уже все равно не представлялось возможным, они так сильно затянулись и впились в запястья, покрывшись засохшей кровью, что теперь их оставалось только перерезать. Парень почти не чувствовал рук, а потому, рухнув на землю лицом вниз, даже не успел подставить ладони. Так он и остался лежать, в неестественной позе, раскинув руки и чувствуя запах земли, смешанной с кровью. Через несколько минут его подхватили и оттащили вглубь помещений, положив на лошадиную попону. Кай задрожал от холода и почему-то вспомнил о вчерашнем одеяле, которое принесла Тэя.
Как было бы хорошо, если бы сейчас оно снова было здесь…
— Магистр велел оставить его здесь до вечера. Запри двери и никого не впускай.
— Понял.
Один из голосов был знакомым, это был конюх, Хенли, высокий молодой парень с неуживчивым характером. С лошадьми ему всегда было проще, чем с людьми. Лиам отправился докладывать магистру о произошедшем, а Хенли остался присматривать за конюшней, лошадьми и Каем. Хотя последнее было вовсе не обязательно. Кай все равно сейчас не смог бы даже выйти из конюшни. Все, на что хватило его сил — это свернуться калачиком на промокшей попоне, едва заметно дрожа от холода и боли, и погрузиться в тревожный сон, похожий на кошмар. Он то выплывал на поверхность, то погружался в непроглядную темноту, глухую и густую, как кисель. Иногда он слышал, как переставляют ноги лошади в денниках, как тихо похрапывают и жуют овес. Снаружи был разгар дня, но время исчезло для Кая еще в середине наказания. Его тело превратилось в один сплошной комок боли, оголенный нерв, и единственное, что заставляло его не терять сознания и не сойти с ума, была мысль о том, что он обязан это сделать. Не просто потому, что пообещал, но потому, что по-другому он не мог. Что-то внутри него отчаянно цеплялось за жизнь, так отчаянно и сильно, что Кай поразился сам себе. Это новое нечто в его душе не хотело принимать смерть как данность. Упорное желание жить, надежда на то, что все как-нибудь образуется… Раб никогда прежде не понимал, насколько в нем сильно это желание.
Как и желание быть с Тэей. Она была единственным светом в жизни, и потерять ее означало потерять все.
Кай не видел, когда наступил вечер — он вообще ничего не видел, закрыв единственный уцелевший глаз и что-то бормоча сквозь сон. Горло саднило от криков и жажды, а во рту был мерзкий, железный привкус крови. Он искусал губы и сам этого не заметил. Хенли уже успел отмыть кровь с пола и дверей денников, куда она попала от размашистых ударов Лиама. Но запах все еще держался. Запах пота, крови и боли. Лошади чувствовали это и вели себя тихо, напуганно. Каю хотелось заползти в денник и прижаться к теплому лошадиному боку, чтобы хоть немного согреться, но он был совершенно обессилен и почти не чувствовал рук. Через какое-то время мышцы и связки начали гореть, а левое плечо при каждом малейшем движении пронзало будто стрелой. Возможно, когда парень бился в путах, он вывихнул его. Но все это не имело ровно никакого значения.
Он справился. И это было главным.
Когда же дверь скрипнула и послышался знакомый стук трости по деревянному настилу пола, Кай все так же лежал, свернувшись на лошадиной попоне и, кажется, не сдвинувшись с места за все это время. Маркус, вошедший в конюшню, поморщился и приказал оставить дверь открытой. Для того, чтобы впустить свежий воздух, — пояснил он. А затем направился к дальнему углу, осторожно глядя под ноги на свежевымытый пол. То, что доски выскоблили так старательно, означало лишь одно: крови здесь было вдоволь. Магистр зажег на ладони голубоватый шарик, освещающий дорогу, и подошел к рабу, наклонившись и бросая на него оценивающий взгляд.
— Кажется, ты жив. — Магистр пнул раба носком сапога, и тот с трудом приоткрыл глаз, тихонько застонав. — Значит, не кажется. Что ж, молодец, Кай. Я, честно признаться, не ожидал от тебя такого... хорошего результата. Может быть, из тебя и сможет выйти сносный гладиатор. Но помни, что твоя жизнь принадлежит мне. Я подарил ее тебе сегодня, но могу так же легко и отнять. Ты понял меня?
Тот издал приглушенный звук, который, наверное, должен был означать согласие. Селестий улыбнулся и выпрямился.
— Вот и отлично. Твое наказание закончено, раб. Можешь вернуться в дом.
Конечно, маг понимал, что добраться до дома пареньку будет так же сложно, как отрастить крылья и взлететь. Но в нем было упорство. В нем была сила, которую нужно было всего лишь извлечь на свет и развить. Прежде Кай ее не показывал и, возможно, сам о ней не знал, но он мог преодолеть собственную слабость. Маркус был уверен в этом теперь еще больше, чем раньше. Выйдя из конюшни, он решил наведаться к Марише и проверить, как она, а после приказать подать ужин. Сегодня повариха должна была приготовить рябчиков. Маркус улыбнулся и бодро зашагал в сторону подсобки.

Приближаясь к конюшне, Тэя едва удерживалась, чтобы не перейти на бег.
Чего она только не перепробовала, чтобы заполнить утомительную пустоту прошедших часов. Пыталась читать, но буквы расплывались перед глазами. Пыталась варить зелья, но больше перепортила ингредиентов, чем получила результата. К духам в таком состоянии лучше было вообще не соваться. Внешне магесса выглядела спокойной, разве что задумчивой, но духов таким не обманешь. Она не могла совсем не думать о Кае. Эта мысль засела на периферии сознания и мешала сосредоточиться. Теперь же, когда магистр, наконец, вынес своё решение, и прошло время им увидеться, это превратилось почти в навязчивую идею.
Только бы Кай справился. Только бы с ним всё было хорошо.
Ей не пришлось входить внутрь конюшни — она увидела высокую, ссутулившуюся фигуру раба на пороге. Он стоял, едва удерживаясь на ногах и привалившись боком к дверному косяку. Левая рука висела плетью, а рубашки на парне не было — ее использовали как тряпку, когда вытирали кровь с пола. Заслышав торопливые шаги, он попытался сфокусировать все еще расплывавшееся зрение, но уже и так знал, что это Тэя. Он уже научился узнавать ее походку, особенно когда она была встревожена. Ему даже показалось, что он почувствовал запах ее цветочного шампуня.
За час ему удалось добраться лишь до дверей конюшни, но он упорно продолжал свой путь обратно к дому. Пусть потихоньку, то и дело останавливаясь, чтобы сжать зубы и перетерпеть боль, но он шел. Кровь из ран на спине снова начала течь от резких, неуклюжих движений и напряжения мышц, и с каждым шагом она капала на пол. Хенли снова придется отмывать красные пятна, отстраненно подумал раб.
— Кай! — в последний момент магесса всё же не удержалась, бросившись к нему. Но остановилась, так и не дотронувшись, жадно вглядываясь в Кая, пытаясь оценить масштабы причиненного вреда. Создатель, в каком же он был виде! Она никогда не хотела бы видеть его таким. Никогда не хотела подвергать его этим мукам. Но сделанного не воротишь.
— Я... в порядке, — прошептал он сипло, и Тэя поняла, что ему даже не давали воды. Видимо, это тоже было частью наказания. Он изо всех сил старался не упасть, но, наверное, потерял слишком много крови. К тому же он был совершенно обессилен. Сделав осторожный шаг вперед, он вдруг споткнулся о порог конюшни и молча, не издав ни звука, рухнул на траву. Это было далеко не первое его падение, но теперь он изловчился и подставил правую руку так, чтобы не разбить себе нос снова. Зато теперь Тэя могла увидеть, в каком состоянии была его спина. Казалось, что она превратилась в одну огромную рану — кнут в руках Лиама был известен тем, что рассекал кожу и плоть без всякой пощады. Кое-где длинные кровавые полосы подернулись кровавой коркой, но они снова разошлись от падения, орошая траву внутреннего двора красными каплями.
Кай медленно поднялся, пошатываясь и чувствуя, как по спине поползи горячие струйки крови.
— Мне надо... вернуться, — пробормотал он, словно робот, глядя на вожделенный вход в поместье, где его ждала вода, еда и теплое одеяло. Большего ему сейчас не хотелось.
— Конечно, — помертвевшими губами прошептала волшебница. — Тебе надо вернуться. Только дай мне руку, и мы вернёмся вместе.
Он остановился и повернулся к Тэе, глядя на нее затуманенным взглядом, будто бы только сейчас понял, что она на самом деле здесь, а не просто плод его воображения. Девушка вряд ли знала, что все это время он представлял себе ее — что она рядом, одним своим присутствием прибавляя сил... Но сейчас это не было сном. Она и правда здесь. Настоящая.
— Тэя... — прохрипел он, пораженный до глубины души. Шагнув к ней, он несколько секунд просто стоял, глядя на нее, словно не узнавал в этом бледном лице ту девушку, которую увидел впервые не так давно на пороге этого поместья. Что же с ней сделал этот дом. Превратил ее в существо, которым столько лет была Анна...
Протянув руку, Кай положил ее на плечо магессы, не зная, что ему сделать для того, чтобы изгнать из разума эту ужасную мысль. Может быть, было бы лучше, если бы Тэя действительно уехала отсюда. Уехала как можно дальше и никогда не возвращалась. Все, что она обретет здесь, не стоило и десятой доли ее счастья.
— Молодец! — улыбнулась девушка, изо всех сил стараясь удержать предательские слезы. — Ты справился.
Рука Кая была большой, но грязной и окровавленной, с обломанными ногтями и всё ещё висящим на запястье обрывком веревки. Она накрыла эту руку своей, направляя сквозь неё поток исцеляющей магии. Раны Кая были скорее страшными и болезненными, чем опасными для жизни, но он потерял очень много крови. Она не могла это так оставить.
Тогда почему он смотрит на неё так странно?
— Эй, ты чего? — Тэя попыталась поймать его взгляд.
— Ни...чего, — отозвался он и облизнул пересохшие губы, понимая, что фактически держится за Тэю, стараясь снова не упасть. Но она стояла ровно, она была сильной, хоть и выглядела совсем не такой. — Я просто... только что понял... — Он замолчал, не зная, как лучше сказать ей о том, что только сейчас пронеслось у него в голове. О том, насколько сильно для него важно, чтобы она была счастлива. Даже сейчас она пыталась улыбнуться. Они были похожи друг на друга в этом упорном стремлении во что бы то ни стало сохранить силу духа и выжить, не дать погаснуть огню свечи на северном ветру. Такие люди, как Тэя, никогда не ломаются, и даже в самую сильную бурю они выживают и продолжают свой путь.
Как и сам Кай. Вместе с этим пониманием к нему пришло и осознание того, что он никогда не сможет сдаться. Не теперь, когда с ним была Тэя. Не сможет и не захочет.
— Спасибо... за то, что вы... есть, — прошептал он, сжав плечо магессы и, прежде чем она успела отреагировать, притянул к себе и поцеловал.
Это было неожиданно и так быстро, что Тэя даже вскрикнуть не успела. Мгновение, и к её губам уже прижимаются горячие губы Кая. Он целовался страстно и неумело, и она не могла заставить себя оттолкнуть его. В тот миг словно весь мир существовал только для них двоих. Она растворилась в этом ощущении, отвечая на поцелуй, чувствуя в нём привкус крови и всё, чем он был. Да, Кай стал сильнее. Возможно даже сильнее неё. А ещё она знала, что это далеко не его предел.
Наконец, они оторвались друг от друга, задыхаясь, глядя в глаза всё ещё наполовину неверящими взглядами.
И Тэя улыбнулась и прошептала:
— Тебе тоже.
Он развернулся и медленно, очень медленно, сжимая зубы и стараясь не споткнуться, направился к дому, придерживаясь за плечо Тэи и пытаясь не слишком на нее наваливаться. Почему-то, несмотря на боль и страшную усталость, которые Кай ощущал, он был почти что счастлив. И спокоен. Парень знал, что не отступится от своего, как бы ни повернулась судьба, он не отдаст Тэю Маркусу и никогда не смирится с тем, что на его пути с каждым днем вырастают новые препятствия. Он собирался сражаться, и знал, что сражение стоит того.
В доме было темно, лишь наверху горели несколько свечей, давая света ровно столько, чтобы можно было разглядеть дорогу. Кай хотел было спросить о том, как там Мариша, но понимал, что сейчас это прозвучало бы глупо. А еще он почему-то вспомнил о том, что в самый первый день Тэя обещала научить его читать и как-то до сих пор забывала об этом.

В это время Маркус стоял в подсобке, задумчиво глядя на Маришу, свернувшуюся на ящике и в этот момент до странности напоминающая Кая. Правда, ее повреждения были не видны глазу, поскольку яд действовал изнутри, но куда более коварно, чем любые плети. Маг вздохнул и подошел поближе, разглядывая гномку и думая о том, что скоро ей вновь придется выходить на арену, да к тому же еще и тренировать нового бойца. Насчет последнего магистр сомневался, согласится ли Мариша добровольно на это условие, но выбора у нее особого не было. Если начнет артачиться, он просто запрет ее в карцер, пока мозги не встанут на место.
Странное дело, но Маркус испытывал азарт, когда думал про Маришу. Такой же азарт, какой испытывают люди, дрессирующие диких животных и приручающие их. Мариша животным не была, однако укротить ее стоило усилий не меньших, чем натренировать дракона носить человека на спине. Но тем не менее, игра того стоила и была достаточно захватывающа. Интересно, сколько времени выдержит гномка в карцере без еды и воды, одна в темноте? Маркус ухмыльнулся. Ломать Маришу ему не хотелось, но он прекрасно понимал, что просто так она не сдастся. Как и Тэя.
— Чтобы через два дня была на ногах, гладиатор, — пробормотал он, протягивая руку словно бы для того, чтобы коснуться волос гномки, но в последний момент остановился. — И это приказ твоего господина.

Следующие два дня были одними из самых спокойных в жизни Тэи. Она послала к Кордвину виспов-разведчиков, но ни один из них пока не вернулся.
Кай поправлялся, не без её помощи, и они много времени проводили вместе. Марише тоже становилось лучше. Жар спал, и сама она скоро должна была проснуться. Маркус был почти всё время занят, то запирался в своих покоях, то надолго уезжал. Видимо, вел те самые переговоры, о которых обмолвился накануне.
Идиллию нарушали лишь ежеутренние приступы тошноты, которую Тэя поначалу приписала выпитому на пустой желудок вину. Однако, вскоре ей стало ясно, что глинтвейн тут ни при чём, и в голову волшебницы начали закрадываться нехорошие подозрения. К тому же, её время месяца уже должно было наступить, а она всё ещё не ощущала никаких признаков. Конечно, такое случалось и раньше. Девушка никогда не придавала особого значения небольшой задержке. Но на сей раз всё было немного иначе.
Неужели это произошло? С ней? Тэе трудно было поверить. За время, проведенное в Круге, она успела твердо усвоить одно: детей у неё не будет. Никогда. Это радость, которую Создатель, чтоб его драконы съели, уготовил нормальным людям. Магесс беременность ведёт только к отчаянию, безумию или смерти. Не сосчитать сколько раз она видела этих несчастных, бросающихся на мечи храмовников, в отчаянной попытке отстоять своё дитя, или сидящих с потухшими пустыми глазами на ступеньках лестницы. Это было слишком страшно и непонятно для маленькой девочки, которой она тогда была.
Сейчас, конечно, всё было иначе. В Тевинтере никому не приходило в голову отбирать у магов детей. Но давняя убежденность так глубоко засела в сознании Тэи, что даже мысль о возможной беременности не посещала её. До сих пор.
«Но ведь этого не может быть! — убеждала себя магесса. — Это же... было всего раз! Не может быть, чтобы такой малости оказалось достаточно!»
«Дважды, — услужливо подсказывала память. — И второй раз был гораздо... интенсивнее. Аж коленки потом подгибались».
А если правда? Что теперь делать?!
Если хоть одна живая душа об этом узнает, Каю конец. Всё-таки стереть ему тогда память было правильным решением.
Вторым правильным решением было бы избавиться от плода, пока это ещё не стало заметно. Тэя всегда знала, какие травы нужно для этого выпить... но при мысли о ребёнке она теперь представляла себе Кая. Только совсем крошечного и ещё более беззащитного. Она не могла заставить себя причинить ему вред. Ни за что. Даже правильным поступкам должен быть предел.
Значит, оставалось единственное решение. Скрывать симптомы ото всех. По крайней мере, до первой ночи с Маркусом. Думать об этом не хотелось, но других вариантов не было.
— Ну вот, видишь, не так и сложно! — преувеличенно бодро заявила Тэя. Учить парня чтению и впрямь оказалось той ещё задачкой. У него не было привычки думать, запоминать и сопоставлять. На самом деле складывалось впечатление, что всю сознательную жизнь Кай изо всех сил старался этого не делать. И теперь ему было очень сложно заставить застоявшийся мозг работать вновь. — А ты думал легко быть магом? — подколола она.
— Госпожа Тэя? — голос Кая вывел ее из задумчивости. Они сидели в библиотеке и уже три часа кряду пытались выучить алфавит. Раб был сообразительным почти во всем, но, как оказалось — не в науке чтения. Он выглядел смущенным, понимая, что слишком утомляет магессу, но он искренне старался запомнить все, что она говорила. — Вы что-то совсем задумались.
Перед ним лежала огромная книга по истории — более простых для восприятия в библиотеке оказалось не найти, поэтому учиться пришлось по историческим справкам. Здесь были записи летописцев и церковных братьев о возникновении Империи, а также других стран, написанные под неусыпным надзором Архонтов.
— Да, прости... — Тэя улыбнулась, бросив на парня немного подозрительный взгляд.
Вот он — причина проблем. Сидит, улыбается, и даже ни о чём не подозревает. Мне бы так.
— На чем мы остановились?
— Я не... не знаю, — он выглядел уставшим и сбитым с толку. — Раньше я думал, что легко. А теперь, после этой пытки книгами, не знаю...
Он откинулся на спинке стула и принялся раскачиваться, опасно накреняясь назад и рискуя свалиться на пол. Казалось невероятным, что всего два дня назад он был полумертв после избиения кнутом. А его голодный взгляд, который постоянно преследовал Тэю, свидетельствовал о том, что даже такие драматические события не могли вытравить из него привязанность к девушке. Пожалуй, только смерть могла бы.
— На истории основания Империума, — уныло сказал парень, которого явно не прельщало изучение генеалогических древ Архонтов, магистров и жрецов. Куда больше его занимало разглядывание Тэи. Особенно того, как ее одежда облегала фигуру. Он потряс головой и отвел глаза, но прекрасно понимал, что изображать из себя покорного раба уже не получится. Не после того, что было ночью, когда Тэя пришла за ним после наказания. Судя по ее реакции, она чувствовала примерно то же, что и Кай — но оба понимали, что об этом не должна знать более ни одна душа. Ну, кроме Мариши. Той уже все рассказал Кай перед тем, как наброситься на гномку с кулаками.
Но ведь они ничего страшного пока и не сделали, верно? Парень кивнул сам себе и вернулся к разглядыванию магессы.
— Ты не туда смотри, ты сюда смотри, — строго сказала Тэя, тыкая пальнем в страницу. Хоть Кай и не помнил произошедшего в ванной, по глазам было ясно видно, что хочет добавки. А говорил, что хочет научиться читать... — Кто-то, кажется, хотел учиться чтению? Или я что-то путаю, и этот кто-то предпочитает оставаться безграмотным неучем? Как ты отличишь яд от противоядия, если даже этикетку не можешь прочесть?
— Но это слишком сложно! — простонал Кай, уткнувшись лицом в руки, сложенные на столе. — Или я слишком глупый, чтобы уметь читать, — пробубнил он сдавленным голосом. Он и правда хотел научиться читать, но кто бы мог подумать, что это будет так трудно? Даже махать деревянным мечом было увлекательнее. А здесь в библиотеке даже приключенческих историй не было, одно занудство. Мама, помнится, в детстве сказки рассказывала... Жаль, что Тэя их не рассказывает.
— Ой! — хмыкнула волшебница. — Ну ты прямо как ребенок! Большинство детей учатся читать в пять-семь лет. Только не говори мне, что ты глупее пятилетнего малыша.
Кай только хмуро взглянул на Тэю и подумал, что она над ним издевается. Но, вздохнув, вернулся к чтению. Читал он из рук вон плохо. Забывая половину букв, продирался сквозь сухой, как осенние листья, текст, но упорства ему было не занимать. К тому же он надеялся, что магесса будет рада, если он за эти три часа хотя бы закончит страницу.
Когда же раб наконец дочитал до конца страницы, ему казалось, что он только что перетаскал все ящики в подвале, несколько часов тренировался на манекене, а после его протащили за лошадью по главной улице Минратоса. Голова просто взрывалась от напряжения. Но зато он выучил почти все буквы и уже мог сносно читать по слогам.
— Н-да. Ты ещё и половины не знаешь, — Тэя пыталась игнорировать эти взгляды, и не без успеха. Гораздо труднее было игнорировать его якобы случайные прикосновения, которые начинались всякий раз как они оставались наедине. Всё после того поцелуя. Ну хоть снова ему память стирай! Хотя в глубине души Тэя понимала, что даже это не поможет. Всё равно, что затыкать камнем родник. Рано или поздно, так или иначе, вода всё равно найдёт дорогу к поверхности. — Ничего. Как только привыкнешь, сам начнёшь читать всё, что под руку подвернётся. Станешь жутко умным! — поддразнила магесса.
— А если магистр узнает, он не рассердится? — осторожно спросил он, с дрожью вспоминая о наказании. Хотя вряд ли так же жестоко его накажут за чтение. Все-таки это было куда меньшим нарушением, чем обращение с оружием. А еще парню казалось, что Тэя как-то странно себя ведет, как будто пытается казаться слишком уж веселой, чтобы он ни о чем не догадался. Но ведь в библиотеке никого не было, так чего же магесса боялась? Откашлявшись и смущенно опустив глаза, Кай захлопнул книгу и с хрустом потянулся. — Я больше не могу. Простите. У меня просто голова взрывается, — пожаловался он.
— Ничего. Для первого раза это было очень неплохо... — протянула Тэя, но тут же смущенно запнулась. — На самом деле, я не знаю, рассердится Маркус или нет. Так что на всякий случай, я бы не рассказывала об этих занятиях. Но тебе нужно учиться думать. Так или иначе. А лучшего способа, чем чтение, я не знаю. Тебе придётся очень многое узнать о Тени и прочих не слишком обычных вещах, прежде чем мы приступим к ритуалу. А ведь скоро очнётся Мариша и начнется твоя тренировка. Тогда у тебя совсем не будет времени на другие вещи.
— Я знаю, — еще более уныло произнес Кай и вздохнул. Это означало только одно — времени, проведенного с Тэей, будет еще меньше. Хотя это и на пользу. Меньше соблазнов и душевных терзаний. Особенно после того, как Мариша выбьет из него дух, пареньку будет слишком тяжело еще и думать про Тэю.
Проводив магессу до комнаты, он еще несколько минут стоял на пороге, неуверенно переступая с ноги на ногу и глядя куда-то сквозь Тэю. Было ясно, как день, что ему не хотелось уходить. Наконец он пожал плечами и смущенно посмотрел на девушку:
— Э... спокойной ночи... госпожа Тэя.
— Спокойной ночи... Кай, — всё же не удержавшись, Тэя на мгновение ласково сжала ладонь парня в своей. Что бы он сам ни думал, обучение продвигалось быстрее, чем она смела надеяться, и Кай действительно старался изо всех сил. Он заслужил награду... и ей бы хотелось дать ему гораздо больше. Но через несколько дней её свадьба, и с этим ничего нельзя было поделать.

В это время в нижних уровнях поместья, сопроводив сие событие скорбным воем, наконец пробудилась Мариша.
В запертой на ночь подсобке царила непроглядная тьма. Здесь было не то чтобы холодно — скорее промозгло и сыро. Очень сильно пахло мхом и землей. Гномка, с тихим шипением поднимаясь со своей импровизированной койки, попыталась осмотреться. К счастью, зрение гномов в темноте было куда лучше, чем у наземников — жизнь под землей сказалась. Впрочем, видеть в темноте хорошо не могли и они, лишь довольствуясь возможностью видеть очертания предметов.
За исключением висящих на стенах веревок и мешков, помещение было абсолютно пустым. На каменном полу была разлита какая-то густая, блестящая жидкость. Потрошитель, впрочем, не обратила на нее внимания. Она осторожно поднялась со своей лежанки, и, кашлянув, попыталась сделать маленький шаг. В следующую секунду Мариша, от всей души ругаясь на гномьем наречии, пыталась подняться с покрытого черной субстанцией пола.
«Здесь что, чернила пролили?.. Где вообще я?»
Интуиция подсказывала, что, скорее всего, ее вернули в поместье жуткого магистра. Мариша помнила драку с виверной, и то, что она после этой драки выпила ее крови. Ну, сейчас все намного лучше — в прошлый раз она очнулась в темнице в разрушенной крепости, занятой разбойниками. Было неприятно, скучно и муторно.
Она наконец встала, с отвращением вытирая руки о рубашку. Ей определенно стоит помыться. Гномка, держась за стены, на ощупь двинулась к двери, осторожно переставляя ноги и изо всех сил стараясь удержать равновесие. Приблизившись к проему, она, не особо надеясь, несколько раз дернула за ручку. Конечно, заперто. Разве эти чертовые двери могут быть не заперты?
Девушка, разочарованно вздохнув, критически осмотрела комнату — пока ей на глаза не попалась ее лежанка. Гномка подошла к ней, по пути чуть не свернув себе шею, и сдернула овечью шкуру — также заляпанную чернилами. Под ней был простой, косо сбитый деревянный ящик. Недолго думая, Мариша, напрягшись, подняла его, и повернулась в сторону двери. Когда он уже летел по направлению к ней, Мариша вдруг вспомнила, что ящик, вроде, вполне нормально открывался. Там могло бы быть что-нибудь, чем она могла бы взломать замок. Но ящик уже летел.
Дверь, очевидно, была не из самых крепких, ибо после оглушительного удара она с готовностью проломилась. Раздалось жалобный стук выпавших их короба инструментов и дребезжащий звон стекла. Гномка, скорчив печальную мину, вышла из образовавшейся дыры, отряхиваясь от пыли. Снаружи мерно полыхал факел, и гномка наконец удостоилась чести рассмотреть липкую субстанцию, в которую она так неудачно вляпалась. Или… не вляпалась?
Вся ее чертовая рубашка была испачкана в этих пахнущих кровью чернилах. Впрочем, кровью они быть не могли хотя бы потому, что кровь не бывает такой густой и липкой. А еще заляпаны были руки, ноги, и шея. Закрадывалось подозрение, что и лицо. Это так подшутить над ней решили? Облить ее во сне чернилами? Да еще и посмели отобрать и спрятать ее меч и броню — вместе со спрятанным за слоями чешуи «ушком» виверны.
«Кто-то точно скоро огребет».
Впрочем, лучше быть начеку. Это могло быть и не поместье жуткого магистра, а поместье… более жуткого магистра — вроде той, что была тогда в саду. Неплохо было бы прихватить что-нибудь для самозащиты. Гномка, опустившись на колени, задумчиво осмотрела выпавшие из ящика инструменты. Избрав в качестве временного оружия небольшой садовый резак, она, решительно вздохнув, двинулась по темному коридору.
Спустя около получаса блужданий по темным коридорам, Мариша пришла к выводу, что это все-таки поместье жуткого магистра — вернее, когда наткнулась на склад с одеждой, в которой она некогда окопалась. Решив для себя найти выход и помыться, она взяла чистую рубашку, предварительно чистым участком руки спихнув ее на чистое полотенце, и осторожно взяв его в руки, стараясь запачкать его как можно меньше, направилась к предполагаемому выходу. Учитывая жуткую тишину, возникшую после устроенного ею грохота, она решила, что сейчас ночь, и все просто спят — прекрасная возможность отмыться. В теле все еще чувствовалась сильная слабость, но, по крайней мере, она могла нормально двигаться. Голова болела жутко. Она не знала, сколько она проспала, но, наверное, много.
Спустя еще полчаса блужданий, гномка наконец нашла выход. Выбравшись на улицу и с наслаждением вдохнув прохладный воздух, она направилась прямиком к пруду. Вода, скорее всего, была ледяная — но, по крайней мере, это освежит. И она, наконец, отмоет волосы, вместе с этими странными чернилами.
Кай шел проверить Маришу перед тем, как отправиться спать, все еще думая о том, каким выглядело лицо Тэи перед тем, как они распрощались. С каждым разом отпускать ее одну и уходить было все труднее, но пока раб держался. Он и сам понимал опасения магессы, но ничего не мог с собой поделать. И ему почему-то казалось, что Тэя и сама сожалеет о том, что все не может быть так просто. Создатель, если бы можно было отменить свадьбу! Если бы только они могли сбежать отсюда, куда-нибудь подальше, где никому не будет важно, маг ли она и раб ли он... Парень потряс головой и чуть не споткнулся о ступеньку.
Сейчас нужно просто проверить гномку. Может, она проснулась или, не приведи Создатель, ей стало хуже. Все-таки Кай был ей многим обязан, да и она сама, кажется, была доброй в глубине души. Найдя сквозь полумрак дорогу к подсобке, он свернул за угол и застыл, глядя на разнесенную в щепки дверь. Ну конечно. Это, кажется, уже был фирменный стиль Мариши — ломать двери. Магистр снова будет недоволен, а ставить новую дверь как всегда придется Каю. Вздохнув, он вошел в помещение и прищурил глаза, пытаясь разглядеть что-то в темноте.
— Мариша?..
Ступив вперед, раб не успел понять, что происходит — пол был покрыт чем-то скользким и липким, и он, взмахнув руками, с диким грохотом упал на пол.
Поднимаясь и ругаясь про себя, он попытался оттереть черные пятна от одежды и рук, но они упорно не желали оттираться. Похоже, придется идти к пруду. Да что ж это такое! А потом еще и отмывать тут пол и ставить новую дверь. Мариша явно не хотела делать жизнь Кая хоть немного более сносной.
Бурча под нос что-то неразборчивое, парень вышел, осторожно переступив через обломки двери, и, прихватив новую одежду, легкой рысцой побежал на задний двор, на ходу стягивая рубашку. Тратить слишком много времени перед сном не хотелось, а еще следовало найти Маришу. Мало ли, в каком она состоянии, может, и похуже, чем был Кай пару дней назад. Но ему помогла Тэя, а Марише сейчас не поможет никто.
Преисполнившись таких благородных мыслей и пытаясь изгнать из памяти поцелуй магессы, он распахнул дверь черного хода и побежал к пруду
Гномка в это время, успев снять безнадежно испачканную одежду, сидела на коленях в пруду. Вода доставала ей где-то по пояс — но сейчас, когда все уже видят седьмые сны, ее это заботило слабо. С трудом отмыв прилипшую к коже субстанцию, она, мурлыча под нос одну орзаммарскую песенку про неверную жену и неверного мужа, которые изменяли друг другу с другой семейной парой, усердно отмывала волосы, намылив их лежащим на камне у пруда мылом.
— ...коль муж неверен, так не значит... что мне любимый вдруг наскучит... — напевала она. На гномьем языке песня звучала красиво — в адаптации же на другие языки она бы звучала как минимум нелепо. Вдохнув в легкие побольше воздуха, гномка, подавшись вперед, нырнула с головой. Видно было лишь расплывшиеся по поверхности воды угольно-черные волосы, которые она тут же подхватила и принялась отмывать от мыла.
— Мариша! Ты в порядке? — запыхавшись, Кай остановился на берегу и, упершись руками в колени, во все глаза смотрел на гномку, которая только что нырнула под воду. Он не ожидал увидеть ее здесь, но в принципе ситуация была логична. Видимо, гномка тоже извозилась в непонятной черной жидкости и ей пришли в голову те же мысли, что и рабу. И все-таки странно было видеть ее в таком здравии после посулов о недельной болезни. Судя по всему, она чувствовала себя хорошо. Парень улыбнулся. Что ж, это к лучшему. Значит, можно будет приступить к тренировкам как можно скорее, может, даже завтра. Нельзя терять ни дня, ведь следующий тур уже так близко.
Мариша, сдавленно булькнув, быстро вынырнула, услышав возню на поверхности. Тряхнув головой, она согнула ноги и поджала их к телу. Прикрыв срам, гномка гневно обернулась, намереваясь обругать человека, осмелившегося за ней следить, на чем свет стоит. Увидев Кая, гномка быстро сжала успевшие приоткрыться губы. Оглядев возвышавшегося над ней парня сверху вниз, она закатила глаза.
— У меня возникает поганое чувство, что это твое хобби — постоянно случайно «натыкаться» на купающихся девушек. И тебе привет, Кай, — она мрачно воззрилась на него, обхватив колени руками и убедившись, что все прикрыто. — А теперь, будь добр, отвернись.
— Извини, я нечаянно, — пробормотал парень, покраснев и отвернувшись. — Я просто шел тебя проведать, увидел дверь и... в общем, вот. — Он пожал плечами, бросая на землю испачканную в черной гадости рубашку. «Эх, если бы я хоть раз наткнулся на купающуюся Тэю», — с горечью подумал он и вздохнул. Но это было уже что-то совсем из области несбыточных фантазий. Перед глазами замаячила картина магессы, скидывающей платье и переступающей через край огромной ванны, благоухающей цветами... Кай зажмурился и помотал головой. Не сейчас. Иначе гномка все не так поймет.
Мариша устало вздохнула, трогая мокрые волосы. Смыть мыло она благополучно успела, тело вымыла еще раньше, так что, наверное, можно и выйти.
Убедившись, что парень отвернулся, гномка выбралась из воды, наспех вытершись и надевая рубашку. Цыкнув на начавшего оборачиваться человека, она как можно быстрее постирала свое нижнее белье, и, завернув его в мокрое полотенце, растерянно затопталась на месте. Рубашка, к счастью, была длинной — однако она сваливалась с плеч. Хоть гномка и сражалась в ближнем бою, она больше уповала на ловкость и умение бить в слабое место, чем на мышцы и физическую силу — посему, она была больше жилистой, нежели крепкой.
— Все. Это... не скажешь, сколько времени про-...
Слова застряли в горле ледяным комом. По желудку прошла болезненная судорога. Выронив полотенце с бельем, гномка свалилась на колени, держась обеими руками за живот. Что-то быстро пробежало по горлу.
Изо рта девушки, обжигая язык и губы, потекли те самые чернила, которыми и был заляпан весь пол в подсобке. Прокашлявшись и отдышавшись, гномка с недоумением и тенью страха смотрела на образовавшуюся лужу черной субстанции.
— Почему всегда я?.. — сдавленно прошептала она.
— Ты валялась в отключке два дня, — Кай все же повернулся и кинулся к Марише. Ее рвало кровью. Это всегда плохой знак, уж это-то раб знал наверняка. — Ты как себя чувствуешь? Тебе бы еще полежать, яд, наверное, еще не выветрился из организма. Тэя говорила, что тебя в два целителя пытались спасти.
Он протянул руку и попытался поднять гномку на ноги, не обращая внимания на ее странное и весьма бедное одеяние, которое с нее сваливалось.
— Кстати, я... — он смутился и копнул носком ботинка землю. — В общем, теперь я тоже буду гладиатором...
Гномка, сдерживающая очередной позыв, поперхнулась. Черная жидкость вновь полилась изо рта, стекая по подбородку.
— Что?! — выкрикнула Мариша, шарахнувшись от протянутой руки человека. — Ты?! Гладиатором?! Ха... Ха! Подловил, признаю...
Мариша поднялась на ноги, ловко избежав созданной ею лужи черной жидкости. Все-таки, это была кровь. Ее. Веселое пробуждение, ничего не скажешь. Тут еще и Кай издеваться вздумал.
— Если думаешь, что из-за того что я провалялась... сколько? Два дня? Ну вот, если думаешь, что если я провалялась два дня в отключке, то ты круче меня, то ты ошибаешься!
Вытерев тыльной стороной ладони рот и подбородок, она гордо выпрямилась.
— В тот раз я тебе поддавалась! — заявила она, ехидно улыбнувшись. — Я те могу шею намылить в любой момент, только скажи! И виверну я победила. Так что не думай, что если я в тот раз дала тебе выиграть, то ты сильнее и будешь лучшим гладиатором, нежели я! Впрочем, показать кой-какие приемы я могу... — гномка нахмурилась, скрестив руки на груди и опустив глаза. — Не стоит тебе учиться убивать, Кай, — просто сказала она, пожав плечами.
— Но я не шучу, — возразил парень горячо. — Господин Селестий сказал, что я могу стать гладиатором... иначе он убьет меня, — добавил он уже тише, опустив голову. — Я... я сильно его рассердил. И попросил в качестве платы за свою жизнь возможность сражаться за него на арене. Но я пока совсем ничего не знаю. Мариша! Пожалуйста, — он посмотрел на гномку с мольбой в глазах. — Я не хочу умирать и оставлять Тэю одну. Пожалуйста, научи меня драться. Я буду стараться изо всех сил. Магистр уже проверил мою выносливость и сказал, что из меня может выйти толк.
Гномка, улыбаясь, растерянно покачала головой. Но с каждым словом Кая улыбка становилась все незаметнее и незаметнее. И под конец исчезла совсем, оставив на своем месте лишь ошеломление и гнев.
— Ты не понимаешь, чего ты просишь, — прохрипела гномка, буравя человека взглядом. Изо рта вновь вытекла струйка черной жидкости. — Глупец... глупец! — она сорвалась на крик. — Ты осознаешь, чего ты попросил?!
Гномка, прерывисто дыша и пошатываясь, облокотилась на стоящий у пруда камень. На лице проявилась горькая усмешка.
— И за сколько месяцев, — тихо произнесла она, не глядя на Кая, — я должна сделать из тебя безжалостного убийцу, а?
— За... один месяц, — почти неслышно произнес раб, не глядя в лицо гномки. — У меня не было выбора... я хочу жить. Сейчас даже больше, чем раньше. — Его лицо приобрело немного печальное, мечтательное выражение, и Мариша догадалась, что, похоже, он все-таки сумел наладить свои отношения с Тэей. — Я не знаю, кого еще попросить. Все остальные гладиаторы господина умерли на арене. Ты не видела... это было после тебя. Магистр Кордвин выставил на бои какого-то очень сильного бойца, которого никто не смог одолеть, — припомнил он слова магессы, сбивчиво объясняя гномке ситуацию и явно путаясь в словах.
Мариша молча слушала сбивчивый рассказ парня, не перебивая и даже не двигаясь. И, когда он закончил, столь же молча взглянула на него. Лицо девушки, как и голос, было абсолютно спокойным.
— Прежде чем я отвечу, — медленно проговаривая слова, произнесла гномка, не мигая смотря в глаза Кая, — ответь мне, Кай. Ты когда-нибудь убивал человека?
— Н-нет, — прошептал Кай, совершенно сбитый с толку и напуганный странным поведением Мариши. Он ожидал, что она станет ругаться, может, даже поколотит его, но в конце концов согласится... наверное. Но вот этого он ожидать никак не мог. Этого ледяного спокойствия, словно она смотрела на труп, который еще не знал, что он труп. — Никогда. Только... животных.
Мариша встала медленно. Очень медленно. Тело девушки было абсолютно расслаблено, даже глаза не выражали ровным счетом ничего. Но когда гномка сделала шаг по направлению к человеку, в воздухе словно пробежал слабый заряд тока.
— Ты когда-нибудь видел, как люди умирают насильственной смертью? Не уже мертвые тела, — проговорила она, не отрывая взгляда от глаз парня, — Ты видел саму смерть?
— Мариша... что с тобой? — парень сжался и походил на испуганного щенка, медленно отступая назад и мотая головой. — Нет, не видел. Я редко выхожу из поместья. Господин не... берет меня с собой в город слишком часто.
В голове вдруг поселилась настойчивая мысль о побеге, но Кай все-таки не хотел выглядеть полнейшим трусом, а потому, хоть и дрожал, но все же убегал. Хотя гномка выглядела устрашающе. Но ведь это Мариша! Его друг. Она не может причинить ему вред. Ну, слишком серьезный.
Мариша медленно приближалась к отступающему человеку. С каждым шагом воздух электризовался все сильнее. Была уже глубокая ночь, свет во всех окнах поместья потух еще до того, как гномка вышла из здания. Однако даже в кромешной темноте, фигуры человека и гномки были хорошо различимы.
— Ты никого не убивал...
Шаг.
— Ты даже не видел обычной смерти...
Еще шаг.
— И ты смеешь...
Шаг.
— ...просить меня...
Шаг.
— ...учить тебя убивать?..
Воспоминания мертвецов вырвалась практически сами по себе, разрывая воздух ударами энергии. Мариша просто невероятно быстро побежала на человека. Тот не успел даже защититься. Гномка за считанные секунды сгребла его за воротник и, что есть силы, ударила человека в лицо.
Она не сдерживалась. Более того, она была в бешенстве. Но в... ином. Это была ярость другого рода, отнюдь не боевой гнев. Это была бессильная ярость человека, которого загнали в угол. Она знала, что удар был слишком сильный. Но по-другому не могла.
— Учить убивать?! — взорвалась гномка, обвиняюще указывая пальцем на человека. — За гребаный месяц?!
Потрошитель рванула вперед, замахиваясь для нового удара. Которого не произошло — рука девушки так и застыла в воздухе. Из глаз, совсем как в прошлый раз, текли струйки крови. Девушка тряслась, из занесенного в воздухе кулака капала алая жидкость. К счастью, алая. Но она этого не замечала.
— Желаешь под свист и улюлюканье толпы подохнуть на арене, как последняя собака? — прорычала гномка. — Или желаешь стать убийцей? Таким же монстром, как я, а?
Гномка отшатнулась назад, не сводя с Кая полный ярости взгляд.
— Ты никогда не убивал! — проговорила девушка. — Так хотя-бы представь себе это! Представь, что ты кого-нибудь убил! Напряги воображение!
Голос сорвался на ехидное шипение. Глаза безумно расширились, лицо же скрыла злобная улыбка, больше похожа на оскал.
— Представь, что ты убил... к примеру... Тэю!
Потрошитель подалась вперед всем телом.
— Ага! Представь — ты ударил ее клинком в грудь! Ее тело осело на землю, подобно тряпичной кукле, из глаз текут слезы, и она, кашляя кровью, из последних сил тебе шепчет...
Мариша приблизила лицо к человеку. Улыбка спала, лицо превратилось в восковую маску. В глазах стоял немой упрек.
—...«за что?»..
— Я не хочу убивать! — взвыл Кай, который даже не хотел представлять себе эту картину, а потом замотал головой, не обращая внимания на боль, которая все еще гудела в голове после удара Мариши. Но он и не думал отвечать на этот удар. Он чувствовал, что его боль — ничто в сравнении с тем, что приходилось и приходится переживать ей. Гномке, которая добровольно стала чудовищем. Но раб знал, что за всей этой яростью, за острыми зубами, сверкающими гневом глазами и способностью разрывать врагов на части есть Мариша, которая была его другом.
— Я просто... хочу жить, — закончил он хрипло, глядя в ее лицо с состраданием. — Может быть, мне придется делать то, что покажется ужасным... Но я очень хочу жить, Мариша. Пожалуйста, помоги мне...
— Всем плевать, хочешь ты убивать или нет! — в который раз взорвалась Мариша, глядя в полные сострадания глаза Кая. Сострадания? К ней? Возможно. Мариша не считала это необходимым. Она никогда не жалела о том, что стала такой. Кай же... Он, конечно, точно не станет потрошителем. Но тогда он станет простым убийцей. Этого было достаточно — для нее.
— Тебя вышвырнут на арену, — продолжала она, выплевывая каждое слово. — Закинут в железную клетку с другим таким же живым человеком. И ты его убьешь. Ты не хочешь умирать, ха?
Гномка, покачнувшись, шагнула назад. Что-то было не так.
—... значит, ты хочешь убивать. Хочешь видеть ужас и боль в глазах людей, виноватых лишь в том, что осмелились выйти на арену вместе с тобой? Но лучше того...
Мариша вздрогнула. Подернутые туманом глаза словно прояснились. Она посмотрела на Кая уже спокойно. И очень, очень печально.
— Хочешь получать удовольствие от их смерти? О, поверь, для этого можно и не хлебать драконьей крови! Достаточно стать убийцей! Хочешь, как я... стать монстром?
Гномка, покачав головой, молча развернулась, и пошла прочь.
— Становись им без меня. Я не буду делать из тебя чудовище.
— Ты лжешь, — вдруг резко сказал Кай, и его голос она даже сначала не узнала. Он, кажется, был разозлен, теперь уже не меньше ее, но кроме того — в его голосе было еще и разочарование. Шагнув вперед, он положил руку на плечо гномки и сказал: — Ты лжешь. У тебя был выбор. Ведь он у тебя был! Ты сама решила стать монстром, а теперь упрекаешь в этом меня? Конечно, проще всего было бы просто развернуться и уйти. Я тоже так думал... раньше. Просто смириться с тем, кто я есть, и позволить господину Селестию пустить себе кровь. Больше я так не думаю. — Его голос дрогнул, и из него вдруг пропала на мгновение прорезавшаяся сталь. — Но я не собираюсь просто сдаваться, как это делаешь ты. Не хочу больше так.
Мариша развернулась. На лице не было и тени гнева — скорее, бесконечная усталость и горечь.
— Ты думаешь, я стала монстром, когда выпила драконьей крови? Ошибаешься, Кай. Монстром я стала, — голос гномки перешел на шепот, — когда перерезала глотку своей матери. Ты бы смог?
Она взглянула ему в глаза, и покачала головой.
— Нет. Не смог. Ты хороший человек. Ты бы не убил ее даже тогда. А я убила. И я не жалею об этом.
Мариша кровожадно ухмыльнулась. Она не лгала.
— Я еще кучу людей перебила, прежде чем крови нахлебаться, — почти радостно продолжала она. — Потом, из-за собственной глупости, пришлось перебираться на поверхность. И только там... сам понял, хм?
Она, все еще улыбаясь, покачала головой.
— Ты хочешь этот выбор, м? В таком случае ты дважды глупец. Говоришь, что я сдалась, лишь из-за того что не желаю делать такое же... извращение... из тебя?..
Она пожала плечами, и, быстро схватив человека за руку, что есть силы ее сжала. Раздался слабый хруст. Гномка смотрела на него, не мигая.
— Уверяю, я не сдалась. Однако мне достаточно собственной отравы. Травить других я не собираюсь. Хочешь, чтобы я тебя учила?
Она склонила голову на бок, тепло улыбаясь.
— Убей. Плевать кого, плевать зачем, плевать как. Убей без сожаления, полностью сознавая, что ты делаешь. Сможешь?
— Хорошо, — ответил ей парень, не отводя взгляда, и кивнул. Выглядел он серьезным. — Если я... убью кого-нибудь, тогда ты станешь меня учить? Обещай! — он повысил голос, стараясь не обращать внимания на боль в руке, которую гномка сжимала до хруста. Он пока еще не понимал, к чему клонит Мариша и кого он должен убить, ведь здесь, в поместье, не было врагов, да и зоркое око магистра наблюдало за всем происходящим. Особенно за Каем, в свете недавних событий.
— О, я клянусь! — злобно усмехнувшись, произнесла гномка, не отнимая своей руки от руки Кая. — Если ты убьешь без жалости. Без сожаления. Прекрасно осознавая, что ты сделал, не в порыве ярости. И при этом тебе это понравится.
Она молча смотрела на человека. В глазах мелькнуло сожаление.
— Я в тебе ошиблась, Кай. Но слово я сдержу. Впрочем, не надейся, что к монстру будут относиться так же, как и к человеку. Ты это поймешь очень быстро.
Она стряхнула руку человека, и, бросив на него напоследок странный взгляд, пошла прочь.
«Я не монстр», — подумал раб, глядя вслед гномке и уже не пытаясь ее останавливать. «Не монстр... И ты тоже». Но убеждать кого-то, а тем более Маришу, он больше не хотел. Она, возможно, и сама не понимала, но только сейчас он увидел, насколько гномка на самом деле не похожа на монстра. Хотя бы потому, что все еще пыталась сделать так, чтобы никто больше не ступил на ту же дорогу, что и она.
Но дороги назад уже нет, а потому придется идти дальше, пока хватит сил. Он встряхнулся и, сняв одежду, с разбегу прыгнул в ледяную воду пруда. До ушей Мариши донеслись лишь отдаленные звуки потревоженной всплеском воды.
Гномка, подобрав с земли полотенце с бельем, ушла, не оборачиваясь. Этот человек был уверен в своих словах — этого не отнять. Он сам хотел учиться драться, сам хотел убивать. Стоит ему испачкаться — и все, это будет уже его вина, а не Мариши. Она со спокойной душой сможет тренировать Кая — и она будет ни при чем. Он же сам решил сделать из себя чудовище. Тогда почему так хочется орать от ярости и боли?
«Если даже хорошие люди вынуждены становиться убийцами, что же говорить про таких, как я?»

С такими мыслями она брела в сторону поместья. Ей внезапно стало все равно, что Кай собирается с собой сотворить. Он убьет человека, она научит его драться. Что в этом такого? Правда, что?

Сообщение отредактировал Шен Мак-Тир: 09 июня 2014 - 06:16

[Perfect Stranger]

Глава 10

Высокие шпили Черной Церкви вздымались ввысь, пронзая тяжелое, неестественно низко нависшее грозовое небо. Ровная дорога, ведущая к воротам, была гладкой, словно морская вода в безветренный день, и в лужах отражались тусклые лучи, едва пробивающиеся сквозь облака. Было невозможно понять — утро сейчас или вечер, день как будто застыл, замороженный и замерший на пронизывающем ветру. Тихий перестук копыт лошадей, скрип колес кареты, падающие на брусчатку капли дождя… Все слилось в один нескончаемый, ввинчивающийся в уши гул. Он шел позади всех, глядя на слившуюся в сплошную серость реальность, не освещаемую даже яркими пятнами флагов и свадебных украшений. Аромат цветов потерялся в наполненном запахом земли, металла и камня ветре.

Только сейчас он понял, насколько Черная Церковь похожа на склеп. Это чувство появилось незаметно, но очень быстро разрослось в нем, заполняя все своей липкой, пепельной горечью. Тэя медленно вышла из кареты и неслышно, плывя над землей в своем воздушном, невероятно красивом и богатом платье, направилась в эту разверзшую пасть могилу, чтобы похоронить себя в ней навсегда. Он протянул к ней руки и закричал что-то на пределе легких, в последний момент пытаясь предостеречь ее, спасти от ужасной участи быть погребенной заживо, но она не услышала его… Она продолжала лететь. Магессу как будто тянуло к себе огромное черное здание, похожее на выступившие из гигантской лапы когти. И тогда он побежал.
Ноги скользили в чем-то мокром и скользком, и сначала он думал, что это всего лишь дождевая вода, но вскоре понял, что дождь давно уже не идет. Поскользнувшись, он полетел вниз, едва успев подставить руки, и с ужасом взглянул на свое отражение в подернутой мутной пленкой темно-красной жидкости. Запах металла усилился. Неловко поднявшись, он взглянул назад, полуобернулся, чтобы увидеть опрокинутую на бок, сломанную карету и мертвых лошадей с перерезанными шеями, запутавшихся в поводьях. Их мокрая, блестящая антрацитовая шкура была похожа на шелк, залитый чернилами. Почувствовав, как к горлу подкатила тошнота, он зажмурился, молясь в душе Создателю о том, чтобы это все оказалось фантомом, видением, не имеющим ничего общего с правдой. Но, когда его глаза вновь открылись, лошади никуда не исчезли. Только их влажные, темные глаза с каким-то укором продолжали смотреть на него.
«Тэя… Тэя, остановись… остановись, прошу тебя… хватит…» — проносилось в его разуме, пока он брел вперед, изо всех сил стараясь не увязнуть в земле, в которую вдруг превратилась гладкая брусчатка. Как бы он ни пытался, но не мог догнать ее белеющую вдалеке фигуру — она была похожа на болотный огонек, ведущий неосторожного путника в трясину, не отдаляющийся и не приближающийся, а всегда держащийся на расстоянии. И чем дальше он следовал за ней, тем темнее становилось вокруг, тем дальше он увязал в болоте, тем сильнее был запах крови. По сторонам от него вздымались черные, высохшие деревья, на ветвях которых раскачивались повешенные, истлевшие, превратившиеся в скелеты тела с табличками на груди.
Лжец.
Предатель.
Убийца.
В них всех он видел свое лицо. Хотя их лица и превратились в изъеденные личинками и вороньем черепа, он знал это. Заслужил. А вот Тэя — не заслужила, она не должна была приходить сюда, она не должна была ступать на эту землю, никогда в своей жизни. Ее белое платье летело над землей, не касаясь ее, и даже на ее туфлях не было ни единого пятна грязи и крови. А он бежал за ней, словно верный пес, знающий, что бежит в бездну, но даже это знание не заставило бы его свернуть со своего пути.
«Тэя, постой!» — мысленно закричал он, и в этот момент споткнулся о чье-то тело, лежащее поперек дороги. Это был Маркус. Его шея была повернута под неестественным углом, словно нечто с невероятной силой, злобой и яростью свернуло ему шею, будто цыпленку на бойне. Из уголка его рта вытекала струйка крови, а вылезшие из орбит глаза были наполнены непониманием и каким-то детским удивлением. Почему-то вид этого человека заставил желудок сжаться внутри и совершить дикий переворот. Лучше видеть убитых солдат или гладиаторов, погибших от меча или кинжала, чем вот так. Словно они и не люди. Словно они всего лишь звери.
Ворота Церкви приближались неумолимо медленно, но он все же добрался до них, задыхаясь от душного, застывшего воздуха, наполненного запахом страха и смерти, и увидел, что магесса тоже остановилась. Она стояла гордо, подняв голову и не глядя под ноги, видя лишь то, что было перед ней. Не оборачивалась. Не боялась. Она всегда была смелой, за это он и полюбил ее — за смелость, доброту и честность. Но она не знала, что если войдет в эти двери, то уже не вернется к нему. А этого пережить он не смог бы.
— Тэя! — наконец во весь голос закричал он, совершил последний рывок вперед и схватил ее за руку, резко разворачивая лицом к себе, и… потерял дар речи. В горле комом встала тишина. Он только сейчас понял, что видел магессу лишь со спины — ее белоснежное, незапятнанное ничем свадебное платье, в котором она выглядела, как ангел, сошедший с небес; высокую, украшенную сверкающей диадемой прическу и прямую, как стрела спину. Но стоило ей повернуться, как он увидел ее совсем другой. Весь подол ее платья был залит кровью. Лицо девушки было бледным, как снег, и провалы глаз на нем походили на черепа иссохших висельников. На ее груди, сквозь тонкую ткань проступало темное пятно, расцветало бордовыми и алыми лепестками, будто гротескный цветок. Опустив взгляд, он с неверием и непониманием посмотрел на собственную руку, сжимающую рукоять кинжала, украшенного фигурной резьбой в виде дракона. У кинжала было зазубренное лезвие. Тот самый, что он снял с пояса убитого магистра.
Кинжал по самую рукоять погрузился в грудь магессы, а она смотрела на него с печалью и укором, не понимая, за что он убил ее. За что он убил свою любимую. Подняв руку, она провела ею по его щеке, оставляя длинный, липкий, горячий кровавый след.
— Прости… меня… — выдавил он, а затем его мир закрутился вокруг него темным, удушающим вихрем и схлопнулся, оставив только пустоту.

Кай подскочил на своей примитивной лежанке, едва подавив хриплый, отчаянный крик, и оглянулся. Было темно. Стояла глубокая ночь, и он только через несколько минут понял, что это был всего лишь кошмар. Кошмар, воплощенный после ужасных слов Мариши. Дрожащей рукой вытирая холодный пот с лица, раб попытался успокоиться, но уснуть снова ему не удалось, и он так и просидел, забившись в угол и пытаясь избавиться от страшных видений, до самого утра.

На третий день Тэя проснулась от едва слышного звона и нежного сияния огоньков. Сон постепенно отступил, растворяясь в утреннем полумраке, но огоньки остались. Это вернулись виспы, отправленные накануне в поместье магистра Кордвина. Малыши выглядели ослабевшими и напуганными, да и вернулись далеко не все.
Из сбивчивой мешанины образов и кое-как построенных предложений волшебнице удалось понять лишь, что дом магистра окружен хорошей магической защитой, которую с трудом удалось преодолеть виспам. А ещё что Кордвин, по видимому, придерживается старой «доброй» традиции мрачных подвалов, поскольку именно подвал оказался экранирован наглухо. Маленьким разведчикам так и не удалось проникнуть за защиту. Во всей остальной резиденции не обнаружилось никого похожего на Безариуса.
Тэя, направила существам теплую эмоцию благодарности, поглотив которую, потускневшие огоньки тут же радостно засияли, а затем отпустила их небрежным взмахом руки.
Итак, виспы не помогли. Интересно, достиг ли Маркус больших успехов? Или, возможно, стоит призвать духа посильнее? У Тэи как раз был на примете один подходящий. Специфическое создание, нечто среднее между духом и демоном. Пожалуй, ближе к последним. Магесса предпочитала не тревожить подобные создания без крайней нужды. Но ситуация с Безариусом как раз и была для неё крайней. По многим причинам. Главная из которых, разумеется, сейчас скакала где-то во дворе размахивая палкой, вероятно, воображая, что это меч.
Девушка снова улыбнулась, закуталась в одеяло и медленно подошла к окну. Да, скоро Каю предстоит расстаться со многими своими иллюзиями. О Тени, о магах, о жизни и смерти. И чем скорее он начнёт, тем больше шансов, что её желание сбудется, и Кай останется в живых.
Пожалуй, решила магесса, ему тоже будет полезно встретиться с существом прежде, чем окунаться в Тень. До сих пор единственным демоном в его жизни была Анна, нужно убедиться, что парень не ударится в панику, если столкнется с одним из них.
Кивнув ещё раз собственным мыслям, Тэя быстро привела себя в порядок и направилась вниз во двор.
Теперь Каю уже не приходилось прятаться в сарае. Он вытащил в левую часть двора свое импровизированное чучело, и теперь с упоением и каким-то тупым упорством избивал его палкой. Тренироваться с настоящим мечом ему было еще рано, поэтому приходилось обходиться деревянным. Впрочем, даже им можно было нанести хороший такой удар. Пыль стояла столбом, маленькая тренировочная площадка, очищенная от травы и хорошо утоптанная, была огорожена наспех возведенным заборчиком, играющим скорее символическую, чем реальную роль. Раб сейчас решил передохнуть и оперся о забор, отложив «меч» в сторону и глядя в утреннее небо. Кошмар ушел, оставив лишь напоминание о себе — тянущую, раздражающую боль в голове. Он не выспался, но не считал это причиной отложить тренировки. Если парень хочет хотя бы иметь призрачный шанс на выживание на арене, ему стоит посвящать тренировкам каждую свободную минуту.
— Доброе утро, — поприветствовала его Тэя. Спустившись, она обнаружила, что парень прервал тренировку, и даже позволила себе несколько минут полюбоваться тем, как свет наступающего утра отражается от загорелой кожи, эффектно обрисовывая рельефную мускулатуру. Со шрамами или без, Кай был прекрасен. Нужно было быть совершенно слепой, чтобы этого не видеть.
— Госпожа Тэя, — он слегка поклонился, глядя на нее с определенной опаской. Девушке было невдомек, почему он вдруг стал бояться и почему именно ее, но перед глазами раба в этот момент промелькнула картина из его сна. Окровавленная Тэя, которую он держал в своих руках... Парень потряс головой и решил, что он просто слишком долго тренировался и это все от усталости. Но прекращать и не думал. Слишком высоки были ставки. Правда, пока еще он не знал, как именно выполнит условие Мариши, поставленное ею вчера. — Я могу вам чем-то помочь? — осведомился он.
— Судя по тому, что ты здесь один, Мариша ещё не пришла в себя? Впрочем, не удивительно, учитывая, сколько яда она получила.
— Мариша... она... мы с ней поговорили вчера, — он отвел глаза и вздохнул, почесав затылок. Тэе ни к чему было знать об их уговоре. — Она не хочет меня обучать. Говорит, что не собирается делать из меня монстра.
— Монстра?! — Тэя удивленно вскинула бровь. Вот уж от кого не ожидала подвоха. Все как будто сговорились о том, чтобы лишить Кая малейшего шанса в предстоящем поединке. Мариша что, желает ему смерти? Они же, вроде, были друзьями? Впрочем, кто поймёт ход мыслей потрошителя, который половину времени проводит по ту сторону здравого смысла... — Тут она явно хватила через край. Ты станешь воином, а не монстром. Никто не собирается поить тебя драконьей кровью.
— Я уже и сам не знаю, кем стану, — тихо произнес парень и повернул голову, глядя куда-то вдаль, в сторону главных ворот поместья. Он заметил за собой, что в последнее время очень многого не говорит Тэе. Если раньше ему даже в голову не могло прийти хоть что-то утаить или, не приведи Создатель, соврать госпоже — то сейчас он хорошенько думал о том, что говорить. Видимо, уже начал превращаться в чудовище, как и предсказывала Мариша. А может, и был им с самого начала, просто обманывал себя и всех вокруг о том, что он хороший парень.
— Зато я знаю, — Тэя подошла к нему и теперь стояла всего в двух шагах, глядя на него с улыбкой, — ты станешь тем, кем должен и кем способен стать. И это определённо не монстр. У тебя чистая душа, Кай. Если не веришь себе, то уж мне поверь. Я в этом разбираюсь.
Он помолчал, смущенный и сбитый с толку такими словами, а затем осторожно спросил:
— Вы ведь хотели со мной о чем-то поговорить? — он склонил голову набок, как воробей, испытующе глядя на девушку. Искать гномку и снова разговаривать с нею у Кая не было никакого желания, особенно после того, что она потребовала от него взамен за согласие его обучать.
— Да, конечно. — чуть не забыла, Тэя тряхнула косой, которая сегодня была заплетена чуть неряшливее, чем обычно. — Ты уже в курсе, что обучение у Мариши — не единственная твоя проблема. Нужно будет ещё подготовить тебя к предстоящему ритуалу... скажи-ка, что ты знаешь о Тени. Я понимаю, что специально тебя не учили, но ты же должен знать хоть что-нибудь?
— Это мир снов, — послушно ответил он, облокотившись о забор рядом с Тэей и глядя в небо в задумчивости. «И кошмаров», — добавил про себя мрачно. — В этом мире когда-то жил Создатель, а теперь там только духи и демоны, которые хотят пробраться в наш мир и захватить наши тела. Как магистрессу Анну Селестию.
— Ну... — Тэя слегка поморщилась, — упрощенно, но в целом верно. Хотя насчет Создателя никто точно не знает, но это нас не интересует. Интересуют же нас главным образом духи. И демоны. С этими ребятами тебе предстоит в скором времени встретиться лично, так что лучше нам начать подготовку прямо сейчас.
— Мне придется сражаться с демонами? — испуганно произнес Кай, покосившись на магессу. — Но у меня даже оружия нет. И я не умею сражаться… ну, как настоящие воины. Как же мне тогда драться с демонами? — Ему в голову пришло, что, вероятно, он вообще не доживет до арены, и все опасения Мариши были напрасными.
— Успокойся, — вздохнула волшебница. Ей пришло в голову, что Кай уж слишком много пугается в последнее время. Чего же такого наговорила ему эта бешеная гномка, если его новообретенная уверенность в себе так пошатнулась? Может, стоит потом нанести потрошительнице визит? — Поверь, большинство демонов — не великие бойцы. Их сила не в этом. Скорее при встрече они попытаются запугать тебя, запутать или разозлить, чтобы таким образом завладеть тобой. Демоны используют против людей их собственные страхи и желания. Этому ты и должен научиться противостоять. Как ты уже однажды сделал.
— Сделал?.. — повторил он эхом и задумался. — Противостоять страхам… — В голове тут же услужливо появилась картина вчерашнего кошмара. Кай вздрогнул. — И желаниям… — он покосился на Тэю и понял, что обречен на провал. Эта идея была не очень хороша с самого начала. Парень и так был слишком запутан, чтобы его еще кто-нибудь нарочно запутывал. Проще было бы просто научиться драться, но он уже понял, что ничего не будет просто. Особенно когда речь идет о Тэе.
— Впрочем, возможно, что во время ритуала нам повезёт, — Тэя усмехнулась, словно прочитав его мысли, — и демоны нам вовсе не встретятся. Но всё же на всякий случай, нужно быть готовым. Я собираюсь вызвать одного духа. А ты мне в этом поможешь. Заодно посмотришь на него. Просто чтобы ты знал, чего ждать. Согласен?
— Хорошо, — кивнул парень, понимая, что все равно этого не избежать. И лучше всего будет, если Тэя в этот момент будет рядом. По крайней мере, он сможет еще немного времени провести с ней, а не на своих дурацких тренировках. — Вы хотите сделать это сейчас? Прямо сейчас? — с некоторой надеждой на отрицательный ответ спросил он.
— Разумеется, нет, — Тэя даже хихикнула. — Как ты это себе представляешь? Нет, тут нужно немного подготовиться. На самом деле, я хотела с тобой посоветоваться, где лучше всего это сделать. Нужно какое-нибудь закрытое место, чтобы поблизости не было народу, и чтобы никто не вошел туда случайно в самый неподходящий момент. Я знаю, что у магистра есть помещение для колдовских целей, но даже я там ещё ни разу не была. И очень сомневаюсь, что он позволит привести туда тебя. Есть ещё варианты?
— Темница? — тут же предложил раб, который сам помнил, как спускался на нижний уровень подвала и тащил туда погруженную в стазис Маришу. — Туда вообще никто не ходит. И дверь можно запереть, я думаю. Правда, если магистр захочет ее открыть, он все равно откроет…
— Ну, с магистром-то ничего не случится, я думаю... да, темница вполне подойдёт. Мрачные подвалы, мрачные ритуалы... — пробормотала магесса в задумчивости. — Ах да, ещё вопрос. Случайно, не знаешь, где в городе есть хорошая лавка с игрушками? Знаешь, всякими головоломками. Лучше всего, сделанными на заказ.
— Эм… нет, никогда не приходилось иметь дело с подобным, — раб выглядел удивленным донельзя. — Скажите, а зачем это вам понадобилось? В поместье уже очень давно не было никаких детей.
— Понимаешь, то существо, что я собираюсь позвать, обладает специфическими вкусами. И никогда не делится информацией бесплатно. Впрочем, от духов вообще никогда и ничего не следует принимать «бесплатно», запомни на будущее. Всегда четко оговаривай условия контракта. Так что мне нужно приготовить подарки для гостя. К счастью для нас, он не из тех, кто любит человечину.
Кай решил, что он и так услышал слишком много за последние два дня, и узнавать о том, что любят или не любят те или иные демоны ему совсем не хотелось. Лучше было просто стоять и махать палкой, избивая манекен. Но, похоже, теперь от поездки в город уже не отвертишься.
— Я могу съездить и поискать что-нибудь похожее, — предложил он с несчастным видом, как будто его отправляли выносить трупы после ритуала кровавой магии. — Если, конечно, вы не против, — поспешно добавил он.
Тэя вздохнула. Она уже поняла, что обратиться к Каю за советом было не лучшей идеей. Но раз уж начало положено...
— Вообще-то я рассчитывала съездить в город с тобой. Но, если ты не хочешь... В общем, поискать я и сама могу.
— Нет! — поспешно воскликнул он и тут же попытался взять себя в руки. — Я… хотел сказать, я с удовольствием поеду в город вместе с вами, — он позволил себе немного улыбнуться, воровато бросив взгляд на окрестности и убедившись, что поблизости нет лишних ушей. Хотя у этого дома, кажется, даже у стен были уши. К тому же, он прекрасно знал, как Лоренцо любит подслушивать чужие разговоры и доносить потом об этом магистру.
— Что ж, тогда собирайся. — Тэя украдкой бросила на него жалостливый взгляд. Какой он всё-таки ещё ребёнок! — После завтрака поедем.
Развернувшись, магесса направилась в дом.
***
— ХА! Вот уж не думала, что у жуткого магистра на чердаке есть ТАКОЕ.
Гномка с радостным хохотом плюхнулась на пол, спрыгнув с ящика. Конечно, она еще получит на орехи за кражу с кухни в особо крупных масштабах, но это лишь тогда, когда кто-нибудь залезет на чердак и наткнется на три пустых бутылки тевинтерского вина. А это еще может статься очень и очень не скоро.
— Вот уж не думала, что у жуткого магистра и бывшей ТАКИЕ вкусы были. А, постой… ну да, рабы.
Гномка с разочарованным вздохом перекинула через плечо отрытую в недрах чердака кожаную плеть, шлепнувшуюся об стену с глухим чавканьем. Чердак в поместье жуткого магистра не был таким уж огромным — и, конечно, был захламлен так, что ладонь непроизвольно съезжала в сторону лба. Ящики с инструментарием и странного вида вазами, пыльные ковры и гобелены, бесформенные железки, горшки с высохшими цветами, пыльные сосуды с подозрительного цвета жидкостями, которые даже откупоривать не хотелось. Впрочем, стоит отдать должное — маринованных в растворах младенцев, вопреки ожиданиям гномки, не наблюдалось.
Мариша, с тоской осознав что пруд более не безопасен (уже каждая крыса в поместье знала, что она окопалась там), решила найти более труднодоступное для прочих убежище. Чердак с единственным выходом — на крышу — оказался наилучшей кандидатурой. Не каждый житель сего поместья сможет туда взобраться, а это было приоритетным параметром при поиске логова. Помимо этого — открывался поистине великолепный вид на двор и сад.
Поежившись от холода и сделав в уме пометку прихватить одеяло с с матрасом и подушкой, гномка принялась воровато озираться. Световые проемы на чердаке были вделаны прямо в крышу, что позволяло сесть прямо у окна и наблюдать, что происходит снаружи.
Она закинула пустые бутылки в первый попавшийся ящик, и вновь принялась с любопытством и даже без каких-либо намеков на стыд копошиться в коробке, из которой извлекла плеть. Ей было скучно — но не настолько скучно, чтобы в таком состоянии выходить наружу. Винные пары, ударившие в голову, с разочарованным стоном осели в желудке — по сравнению с гномьим элем, тевинтерская выпивка была просто минералкой. Но не значило же это, что стоит показываться на глаза прочим. Кай, конечно, всем растреплет о том, что она проснулась (да и сломанная дверь сообщала об этом весьма красноречиво), но у нее был железный аргумент — она еще не до конца оправилась. Хоть и носилась по поместью в припрыжку, но кровь же! И вообще, пусть Кай сначала выполнит ее условие. Потом и начнутся трудовые будни.

Для поездки в город Тэя оделась скромно, в какое-то зелёное платье, которое не особо ей шло, но зато было достаточно удобным и не бросалось в глаза. Кай же, напротив, приоделся в нечто чистое и опрятное, в корне отличающееся от его обычных выцветших тряпок. Так что если бы не железное кольцо рабского ошейника, их можно было бы принять за обычную парочку из горожан, мирно гуляющих по ремесленному кварталу Минратоса.
Лоренцо Тэя приказала остаться с каретой недалеко от въезда в город, сказав, что хочет прогуляться пешком.
К счастью, пока что они не видели ни одного знакомого лица — магистры редко лично выбирались в город за покупками и предпочитали посылать вместо себя рабов и слуг. Но в этом был и минус — какой-нибудь раб вполне мог увидеть Тэю в компании Кая и быстренько доложить об этом хозяину или хозяйке. Особенно сейчас был опасен магистр Кордвин, который вряд ли упустил бы такой великолепный шанс вновь опозорить Маркуса. Что уж говорить о Тэе, которая и выйти замуж за него еще не успела.
Но об этом Кай не думал. Он даже не замечал того, что ошейник на нем явственно говорит о социальном различии с магессой. Он просто был рад пройтись по городу так, как будто они и в самом деле обычные люди, которые наслаждаются обществом друг друга. Правда, как бы ему ни хотелось угостить магессу чем-нибудь вкусным, от чего в изобилии ломились сегодня утром лавки на рынке, денег у него не было ни медяка.
— Ты голодный? — обеспокоенно поинтересовалась Тэя. Сама она ещё перед поездкой плотно позавтракала. А вот успел ли Кай перехватить хоть что-нибудь, спросить не догадалась. — Тебе нужно хорошо есть, чтобы были силы для тренировок.
Все деньги, естественно, были у неё на поясе. В небольшом зачарованном кошеле, который невозможно было ни обокрасть, ни срезать. Тонкая ирония заключалась в том, что сам кошель стоил во много раз дороже своего содержимого. Хотя по виду этого сказать было нельзя.
— Нет, — отозвался парень, который понял, что слишком глазеет на открытые лавки, откуда доносится соблазнительный аромат свежих булочек, пирожных и прочих сладостей, коими славился Тевинтер. Более того, сюда привозили деликатесы изо всех уголков света. Порт Минратоса почти в любое время года и суток был забит кораблями так, что было не протолкнуться. — Я хорошо ем, — добавил он немного обиженно, как будто оправдывался перед Тэей. — Просто думал, может, вы хотите попробовать что-нибудь вкусное... — он почему-то покосился на девушку и слегка покраснел.
— Ну конечно! — девушка рассмеялась и шутливо толкнула Кая в плечо. — Если хочешь сладостей, то просто так и скажи. Кулёк вот этих желтых штучек, пожалуйста, — обратилась она к громкоголосой эльфийке торговке сладостями. — Не знаю что это, но выглядит вкусно.
Затем, вернувшись к замершему в нескольких шагах Каю, весело подмигнула:
— Подставляй ладонь.
Кай окончательно смутился, но затем решил — а почему бы и нет? В конце концов, можно же хоть на минуту забыть о том, что он бесправное существо, не имеющее при себе никаких средств, и просто побыть человеком? Протянув руку, он набрал горсть желтых маленьких конфет и принялся жадно их глотать одну за другой. Тэя не успела и глазом моргнуть, как они исчезли, а парень уже тянул ее к следующему прилавку, где продавались запеченные яблоки в карамели. Он выглядел таким одухотворенным и счастлив, поедая сладости, что девушка не могла не улыбнуться, глядя на его перемазанное в карамели лицо. В этот момент он и правда походил на ребенка. Большого ребенка, у которого по суровым законам Тевинтера не было детства.
Что ж, можно было наверстать упущенное.
Через несколько часов они увидели небольшой парк, разбитый у старого фонтана, и направились туда, чтобы отдохнуть. Вода с легким золотистым оттенком искрилась и переливалась в свете солнца, изливаясь из пасти вставшего на задние лапы дракона, держащего в руках нечто вроде зеркального шара.
— Ну что? Место в желудке кончилось? — беззлобно поддразнивала Тэя, направляясь к фонтану. Несмотря на время года, жаркое северное солнце уже начинало припекать и волшебнице хотелось немного прохлады.
Она уже спустила на сладости половину тех денег, что запланировала отложить на эти покупки. Но уплетающий сладости Кай выглядел до того умилительным и счастливым, что она просто не могла ему отказать. В конце концов, дети рабов вряд ли часто видят сладости. Скорее, даже никогда.
Парень не ответил, только вздохнул. Видимо, это означало, что ответ на ее вопрос положительный. Он прислонился к дереву, сунул руки в карманы и, прикрыв глаза и почти что мурлыкая от удовольствия, грелся на солнышке, столь редком в это время года в Тевинтере. Обычно в преддверии зимы здесь стояли постоянные туманы, а днем небо заволакивали тучи, сквозь которые не видно было солнца.
Но для Кая солнце было не на небесах, а рядом, и у него было лицо. И имя.
— Тэя... — прошептал он под нос и понял, что возвращаться обратно ему совсем не хочется. Но если их не будет слишком долго, магистр может рассердится. А гнев магистра Кай уже сполна испытал на собственной шкуре и повторения не хотелось... впрочем, та ночь ему запомнилась не только тем, что его избили до полусмерти. Он приоткрыл глаз и взглянул на девушку. Может быть, она не придавала этому большого значения, но раб все еще помнил ее поцелуй. Слишком хорошо помнил.
— Я не хочу возвращаться, — вдруг сказала она.
Волшебница сидела на каменном ограждении фонтана, полуобернувшись, и опустив пальцы в воду.
— Мне кажется, настоящая жизнь здесь, а там всего лишь плохой сон. У тебя когда-нибудь было такое чувство?
— Да, — коротко ответил ей Кай, даже не задумавшись и только наблюдая за девушкой, сидящей от него в нескольких метрах. Он видел, как блики, отраженные от поверхности воды, ползут по ее руке, похожие на солнечных зайчиков. Но ему и не требовалось говорить много, чтобы дать ей понять о своих чувствах. В этом они были единогласны, похоже. — Иногда мне кажется, что есть в мире где-то такое место, — добавил он после длинной паузы, слушая ветер в листве и плеск воды. — Где можно было бы никогда не возвращаться в плохие сны.
На губах Тэи на мгновение появилась горькая улыбка.
— Если и есть такое место, я его не знаю. Когда-то в детстве, я думала, что такое место здесь. Где можно быть магом и не сидеть в клетке. Что же ещё нужно? — думали мы тогда.
— А если его нет, — упрямо повторил раб, отлипая наконец от дерева и неуверенно подходя поближе, — то его нужно построить. Хотя бы ради этого.
Он сел рядом с Тэей и осторожно обнял ее, прижав к себе так, как будто девушка была хрупкой антикварной вазой, которую можно было разбить одним неверным движением.
Тэя задрожала от этого прикосновения, но не отстранилась, а напротив. прильнула к нему, позволяя себе, пусть лишь на несколько мгновений расслабиться в руках Кая.
— Ты тоже это понимаешь, — сбивчиво прошептала она, — а я поняла только здесь... Не важно, кто сидит в клетке, это всё равно невыносимо.
— Ну, во всяком случае, сейчас я счастлив, — прошептал он, жмурясь, как сытый кот, и утыкаясь лицом в волосы Тэи, растрепавшиеся на ветру. Он чувствовал, как капли воды, поднятые брызгами фонтана, оседают на нем и испаряются на теплой коже. Было тепло и уютно, наверное, как никогда раньше — и парень даже задним числом удивился сам себе, своей дерзости, с которой он общается с магессой. Но это, пожалуй, был последний раз, когда он еще верил в то, что она когда-нибудь поставит это ему в вину. Границы между ними уже давно стерлись и значили хоть что-то лишь для тех, кто смотрел со стороны.
— Я тоже, — Тэя чувствовала, что снова краснеет. Слишком уж отчетливым было ощущение Кая, и непристойные мысли словно сами собой незаметно заполняли сознание. Так уж он действовал на неё, и сейчас, когда рядом с ними не было ни души, она не спешила опускать на лицо маску вежливого безразличия.
— Но нам придётся вернуться. Я только не хочу, чтобы ты грустил, Кай. На тебя столько всего навалилось в последние дни. Но ты справишься, я уверенна. Поэтому не грусти.
Он улыбнулся, не ответив, и только осторожно погладил Тэю по волосам, а затем отпустил. Как бы ни хотелось остаться здесь навсегда, их ждали дела, а к тому же — парню надо было вернуться к тренировкам. А Тэе... вернуться к подготовке к свадьбе, которая должна была состояться уже очень скоро.
При мысли об этом Кай вспомнил свой сон, и его улыбка несколько померкла, правда, он постарался, чтобы магесса этого не заметила. Не хватало ей еще и из-за его кошмаров переживать. У нее хватало своих проблем, чтобы раб сваливал на ее голову собственные.
— Вы вроде как хотели магазин посетить, — напомнил он слегка хрипловатым голосом, пытаясь унять пустившееся было в галоп сердце.
— Ага. Сладостей мы уже закупили, теперь пришло время для игрушек. — Тэя постаралась за преувеличенно весёлой болтовней скрыть то чувство потери, которое испытала, когда Кай её отпустил. Как бы ей хотелось, чтобы этот момент не наступил никогда.
Но в то же время, девушка была рада, что ей не пришлось на сей раз отталкивать Кая. Он и сам всё понимал. Он понимал её даже лучше, чем она думала. И не важно, что через несколько дней она для всех станет законной супругой Маркуса. Есть вещи, которые всегда останутся между нею и Каем, и никакие церемонии не смогут этого изменить.
— По дороге я заметила несколько лавок с игрушками. Но не уверена, есть ли там то, что нам нужно. Проверим?
Он кивнул и поднялся, с некоторым сожалением отпустив руку Тэи. Что ж, ничего не может длится вечно. Их путь лежал к одной из самых больших игрушечных лавок Минратоса, которая носила нехитрое название «Диковинки Тевинтера». Здесь, помимо разнообразных сувениров, фигурок и головоломок, можно было приобрести и вещи, которые обычно относились к категории хлама, хотя владелец гордо именовал это "антиквариатом". На полках с товарами в удачный день можно было найти вырезанных из железной коры крошечных галл в наборе. Эльфы сказали бы, что им нет цены — ну что ж, здесь они продавались за пять золотых. Кроме того, сегодня Кай приметил в дальнем шкафу с прозрачными створками нечто очень похожее на вазон с ферелденским собачьим каддисом — вещь, за которую Воины Пепла могли без лишних разговоров убить. Ценник на ней гласил: 3 золотых. Раб улыбнулся и принялся рассматривать и другие товары, каждый из которых представлял собой кусочек культуры тевинтерцев и других народов, вплоть до хасиндов, авваров и аламарри. Лишь истинный ценитель истории мог оценить эти вещицы по достоинству, но большинство покупало их лишь в качестве украшений для дома или милых безделушек.
Тэя прохаживалась вдоль длинных полок поисках вещиц достаточно загадочных, чтобы заинтересовать капризного духа. Однако, пока ничего такого ей не попадалось.
Параллельно волшебница задумалась о том, что неплохо было бы приобрести какую-то боевую экипировку для Кая. Но сама она, увы, разбиралась в оружии и броне как раз настолько, чтобы понимать, что их выбор лучше доверить профессионалу. Хотя бы той же Марише, если она, наконец, соблаговолит отбросить свою блажь и взяться за дело.
— Чем могу помочь? — раздался откуда-то позади голос владельца. Несмотря на его эксцентричность и некоторую странность в поведении, он был достаточно миловиден. Ему вряд ли можно было бы дать больше сорока пяти, а смуглая кожа и черные, как смоль, волосы явно указывали на ривейнское происхождение.
— Здравствуйте, — волшебница приветливо улыбнулась, — наверное, нужно было обратиться к вам сразу. Но тут столько всего, что я немного растерялась. Меня интересуют головоломки, загадки и прочее в этом роде. Желательно посложнее. Или какие-то вещицы, о которых трудно сказать, что это такое... у вас есть что-то подобное?
— Не знаю насчет головоломок и загадок, — улыбнулся ривейнец. — Но кое-что интересное у меня, пожалуй, есть.
Он скрылся в подсобке, и послышался грохот сваливаемых на пол ящиков. Учитывая, что содержание могло быть довольно хрупким, звук этот совсем не радовал. Вообще вся лавка напоминала скорее свалку или барахолку. Через несколько минут владелец вышел, неся в руках старую деревянную шкатулку.
— Об этой вещице я ничего не знаю, — признался он, все еще улыбаясь. — Но она показалась мне ценной. Знакомый пират раздобыл ее у одного из безлюдных берегов южных морей. Вот, взгляните. — Он открыл шкатулку, на дне которой, на подстилке из ткани, лежал небольшой металлический шар. Он был поделен на маленькие сектора, каждый из которых имел свою, особенную форму и на каждом из которых был высечен неизвестный символ. В некоторых местах на шаре можно было разглядеть тонкие штырьки, которые проворачивались вокруг своей оси и при нажатии уходили куда-то внутрь. Сектора с символами можно было также нажимать.
— Хммм, — протянула волшебница, внимательно рассматривая шар. — Действительно, странная вещица. И у вас никаких идей что это?
— Абсолютно. Разве что... — владелец задумчиво покачал головой. — Нечто вроде шкатулки на замке. Вот как открыть этот замок и возможно ли это вообще — никто до сих пор не знает. Как и о том, что внутри.
— Загадка в загадке? — Тэя ещё раз пригляделась к шарику. Определённо, очень странная вещь. Но при том не волшебная. Никакой магии она не ощутила. — Наверное, подходит. И сколько же вы хотите за это неведомое непонятно что?
— О, за этот никому не нужный хлам? — мужчина улыбнулся, сверкнув золотым зубом, еще шире. — Что ж, учитывая, что вы мне нравитесь, юная госпожа — то всего лишь десять золотых. Эта вещь уникальна, сами понимаете, и расставаться с нею за меньшую цену было бы вопиющей глупостью. Кроме того, истинная ее цена, я уверен, гораздо больше...
— Да неужели? — Тэя зеркально скопировала его улыбку, разве что золотым зубом не блестела, за неимением оного, — А я уверена, что если бы я случайно не зашла сюда сегодня, то этот непонятный шарик мирно пролежал в коробке и, вероятно, достался бы в наследство ещё вашим внукам, уважаемый. Ему же красная цена три золотых, не больше...
Тот пожал плечами.
— Как вы, вероятно, еще не знаете — здесь вещи не задерживаются. Мой ассортимент обновляется постоянно. Раз в неделю я провожу полный переучет, и поверьте мне, редко когда вещь задерживалась у меня более чем на три недели. Восемь золотых — моя последняя цена.
— В таком случае, рекомендую проявить щедрость, и тогда эта непонятная вещица, возможно, станет не последней моей покупкой в вашей лавке. Скажем, пять золотых за шарик.
— Шесть, — жестко сказал владелец и закрыл шкатулку с громким щелчком. — Берите за шесть, и я вам покажу кое-что интересное насчет этого шара. Думаю, вы будете удивлены.
— Что ж, по рукам, — отозвалась волшебница. Шесть было в самый раз, учитывая, что десяти у неё с собой просто не было после массированной атаки Кая на прилавки со сладостями.
— Отлично! — просиял мужчина и аккуратно положил шар на стол, лихим взмахом руки сметя с угла какую-то кипу бумаг, похожих на счета. — А теперь попробуйте воздействовать на шар заклинанием. Подойдет абсолютно любое. Главное, постарайтесь обойтись без разрушения моей лавки, — снисходительно хмыкнул он.
Тэя пожала плечами, про себя удивившись тому, как продавец опознал в ней мага. Возможно, он сам маг?
Она решила использовать простейшее заклинание левитации, чтобы заставить шарик взлететь над прилавком.
Ничего не произошло. Шар так и лежал на столе, а ривейнец, сложив руки на груди, победно улыбался.
— Что-то не так? — тихонько прошептал Кай, который уже закончил осматривать прилавки и подошел к Тэе, с любопытством глядя на непонятную железную штуку, лежащую перед ней.
— На него не действует магия! Впервые такое вижу, — волшебница удивлённо склонилась над своей новоприобретенной покупкой.
— А это что... так странно? — почесал в затылке раб, с опаской бросая взгляд на мужчину-ривейнца. Тот казался ему очень скользким типом, который и мать родную продаст за три копейки.
Владелец лавки же полностью игнорировал Кая и даже не посмотрел на него.
— Именно поэтому никто не смог открыть его по сей день. Магические заклинания на него не действуют, а шифр, — он указал пальцем на вырезанные на секторах символы, — слишком сложен, чтобы его можно было разгадать за столь короткое время. К тому же, неизвестно, что находится внутри... возможно, что он и вовсе пуст. Поэтому и валяется в моей лавке. Каждая вещь, дорогая госпожа, ждет своего владельца. Это я узнал сполна, так как торгую редкостями и диковинками уже без малого двадцать лет. И эта конкретная вещь ждала именно вас.
— Как-то это жутковато, — слегка поежилась девушка. — Но сделка есть сделка, отказываться я не собираюсь. А ты, — обратилась она к Каю, — нашел что-нибудь интересное?
— Да, — парень слегка покраснел и, подняв руку, продемонстрировал магессе две маленькие фарфоровые фигурки, изображающие рыцаря с мечом и девушку в платье, исписанные золотой, серебряной и синей эмалью. Несмотря на небольшой размер, выполнены они были с поистине ювелирной точностью.
Тэя, не удержавшись, рассмеялась.
— Игрушки? Я думала, ты будешь подыскивать себе какое-нибудь оружие или амулет на удачу. Но игрушки...
— Они показались мне красивыми, — убитым тоном пробурчал Кай и спрятал руки за спину. — И девушка, по-моему, похожа на вас... только в платье.
— Ох, — вздохнула Тэя, — ладно, раз уж я сегодня такая щедрая, что сама себе удивляюсь... Эти фигурки возьмем тоже. Я ведь обещала купить здесь что-нибудь ещё.
— В таком случае с вас еще три золотых, — улыбчивый ривейнец ничуть не растерял своего обаяния и теперь выглядел еще более довольным. — Знаете ли, орлесианские сувениры, изготовленные специально для императорской династии, на дороге не валяются.
— И как же сувениры, изготовленные для императорской династии, оказались... тут? — волшебница окинула пыльные недра магазина весьма выразительным взглядом.
Сами фигурки она взяла посмотреть у Кая, пытаясь найти в них хоть что-то, что оправдало бы высокую цену, или хотя бы позволило её сбросить.
— Как я получаю свои товары — профессиональный секрет, — усмехнулся ривейнец. — Но никогда не лгу насчет их происхождения. Принцип торговли редкостями. Здесь вы не найдете подделок, уж поверьте. Но, в отличие от шара, в этих фигурках нет ничего мистического. Это просто прекрасный образчик орлесианского искусства с интересным происхождением. Вот и все. Что же касается цены, то у каждого предмета в этой лавке есть своя история. За нее тоже полагается платить. Вот этот рыцарь с дамой, по информации от моего поставщика, принадлежал родителям нынешней императрицы Орлея, Селины.
— Хорошо-хорошо, — махнула, рукой Тэя, вытрясая последние девять золотых из зачарованного кошелька, и вместо этого пряча внутрь фигурки. — Поверю вам на слово. Кай, понесёшь шкатулку, ладно?
— Хорошо, — с готовностью кивнул парень и взял шкатулку, которая весила немало, несмотря на свой не слишком большой размер, и нести ее можно было лишь обеими руками. Ривейнец помахал на прощание и медовым голосом пригласил Тэю "заходить еще". Он не солгал насчет честности, правда, не сказал и то, что не всегда рассказывает историю целиком. Некоторые моменты, способные отпугнуть покупателя, он намеренно опускал. Чаще всего они так никогда и не становились известными. Но порой случалось так, что законный владелец вещи все же находил нового хозяина... Обычно это ничем хорошим не заканчивалось.

В кабинете Маркуса почти всю ночь горели свечи. Магистру не спалось. Всю ночь он пытался найти что-то в древних трактатах о кинжале, который не так давно приобрел в магазине магических товаров, но находил лишь намеки и отсылки. Многие знания были навсегда утеряны, и даже Архонты не ведали всего, что когда-то было известно правителям Древней Империи. Упоминания о ритуальном оружии, применявшемся во время открытия врат в Тень, ведущих прямиком в Черный Город, были повсюду, но описание самого ритуала и подробностей используемых предметов были жестоко уничтожены, может, по чистой случайности, а может, и намеренно — чтобы никому более в голову не пришло их повторять. Но одно было ясно совершенно точно: ритуальное оружие играло не меньшую роль, чем держащий его человек.
Увы, узнать большее магистр так и не смог, и когда забрезжил рассвет, он захлопнул книгу и потянулся, громко хрустнув суставами. Ему приходило множество писем от желающих стать гостями и поучаствовать в церемонии бракосочетания Маркуса и Тэи, и половину этих писем пришлось сжечь. В конце концов, Селестий догадывался, что многие магистры просто хотят получить очередную порцию для сплетен и интриг и не намерен был давать им такую возможность. С другой стороны, чем больше будет гостей и чем пышнее церемония, тем более высоко поднимется авторитет Селестиев, резко пошатнувшийся после недавнего проигрыша на арене. Выбор был не из приятных. Маркус вообще понял, что в последнее время почти ничего приятного с ним не случалось, и это удручало. Через неделю должна была состоятся свадьба, но до этого момента маг даже не пытался делать каких-либо поползновений в сторону Тэи, считая это лишним и вульгарным. Впрочем, нельзя было сказать, что он не думал об этом и о том, что вскоре магесса станет его новой полноправной женой.
Единственной неизвестной в этом уравнении был раб. Тот самый раб, который вдруг стал очень смелым и попросился в гладиаторы. Маркус был не против, учитывая, что гладиаторов у него было и так мало (одна лишь Мариша, если быть откровенным), но его немного беспокоила странная привязанность, образовавшаяся, на первый взгляд, между рабом и магессой. Он и раньше видел подобные отношения, особенно этим почему-то любила грешить Шантия, но они никогда не выходили за определенные рамки. А вот Тэя… она вполне могла и переступить их. Лучшим решением было бы сразу убить паренька, но маг не привык разбрасываться ресурсами, особенно теперь. Да и магесса вряд ли бы оценила такую «услугу», а ссориться с будущей женой сверх меры, особенно учитывая их и так прохладные отношения, было глупостью. Но не захочет ли она освободить раба после того, как получит его в свое пользование? Если тот станет хорошим гладиатором, потерять его будет жаль.
Вздохнув и решив отложить решение вопроса на потом, Селестий вышел из кабинета, запер его на замок и направился к выходу. Утром он получил письмо от секретаря Архонта о разрешении на организацию свадьбы в помещении Черной Церкви и благословление Черного Жреца. Сие означало милость правителя Тевинтера, и было хорошим знаком. Магистериум и Церковь все еще считали династию Селестиев очень перспективной, но лишь переживающей неудачные времена. Кое-кто считал, что династии просто необходима свежая кровь. Маркус усмехнулся — что ж, Тэя на роль «свежей крови» вполне подходит, уж всяко больше, чем Аврелии. Лично он не считал, что неблагородное происхождение ферелденки чему-то помешает. Выйдя замуж за магистра, она автоматически приобретет его фамилию и станет частью семьи, получив полагающиеся при этом почет, уважение и статус. Хочет она того или нет, но такая партия была выгодна в первую очередь ей самой. То, что всегда будет за закрытыми дверьми для простого ученика, доступно магистрессе. Конечно же, если ее светский статус сравняется с магическим. В этом он не сомневался. Тэя была очень одаренной девушкой и под правильным руководством могла достичь значительных успехов на магической почве.
Взяв самого быстрого коня, Маркус Селестий отправился с визитом в Черную Церковь, дабы с местными священниками обговорить детали свадьбы, а заодно решить и кое-какие иные вопросы. Большая часть из них была чисто бюрократической, но маг надеялся поговорить с Архонтом лично. Об этом разговоре не должны были узнать никакие другие магистры. Поэтому Селестий ничего не сказал о том, куда едет, и даже оделся в простой темный дорожный плащ безо всяких украшений, накинув на голову капюшон. В такое раннее утро вряд ли на улицах города будет много тех, кто смог бы узнать его. Взяв с собой кинжал, мужчина пришпорил коня и быстрой рысью двинулся по направлению к городу, в центре которого возвышалось самое величественное, древнее и богатое здание. Без нужды Маркус старался не посещать его, но сейчас ему просто необходим был совет Архонта. Ведь от этого зависела судьба его династии… и его самого.

По возвращении в поместье, Тэя немедленно отправилась осматривать подвал, прихватив с собой необходимые магические инструменты. В прошлый раз она была там в компании Маркуса, и представителей хартии, как раз тогда, когда Мариша совершила свой первый, но далеко не последний акт вандализма в поместье.
Спустившись по узкой темной лестнице, волшебница огляделась.
По стенам плясали неровные тени от факела, вдоль стен же обнаружилось множество полок с различными копченостями, соленьями, сырами и прочей снедью. Где-то тут наверняка можно было наткнуться и на дверь в винный погреб Селестиев. Но вино, пусть даже с добавлением лириума, магессу сейчас не интересовало.
— Сюда, — кивнул Кай, сопровождая магессу к тайному проходу на нижний уровень, который открывался после нажатия на рычаг, замаскированный под подсвечник. Путь в темницу был долгим, как и в прошлый раз — эти тоннели и проходы явно были созданы задолго до падения Империи, еще когда в этом доме жил древний магистр, давший начало роду Селестиев. Использовалась лишь малая часть разветвленной сети подземных проходов и сама темница, остальные же были либо погребены под завалами, либо заперты и не открывались уже многие столетия. Круглое помещение темницы было похоже на яму, камеры пустовали, как и подставки для факелов на стенах. Но раб прошел дальше, в комнату, которая когда-то была предназначена для пыток. Сюда не заглядывали со времен отца Маркуса, и все здесь покрылось пылью, зато Кай мог почти гарантировать, что никто сюда не сунется. Слишком уж мрачным и неприятным было это место, даже для магистра.
Комната с низкими потолками была оборудована разнообразными инструментами, такими как "железная дева", дыба, какими-то вмонтированными в стену кандалами, а у стены стоял стол с толстыми ремнями, которыми полагалось удерживать жертву в одном положении. На столе были разложены ножи и пилы, крюки и даже долото. Большие ножницы, похожие на садовые и покрытые чем-то подозрительно темным, валялись неподалеку. В центре комнаты круглая решетка была предназначена, видимо, для облегчения уборки — по покатому полу вода, кровь и все остальное легко смывалось вниз, в яму.
— Милая... обстановочка, — саркастично высказалась Тэя, окидывая помещение беспокойным взглядом. — Могу понять, почему тебя не вдохновляют мысли о подземельях. Однако, для моих целей оно подойдёт. Не хуже любого другого... Кстати, Кай, пока я не забыла, ты не против, если фигурки пока побудут у меня? Я знаю, они тебе понравились, но я не знаю, как мы будем объяснять, если их вдруг найдут у тебя.
— Не против, — отозвался раб, который и сам был не рад тому, что находится здесь. Но более безопасного помещения, как ни странно, в поместье было не найти. Правда, он не чувствовал одного: завеса в этом месте была истощена почти до предела. Парень же ощущал только странный, почти непреодолимый страх, который побуждал его немедленно вернуться в дом, а лучше выйти на улицу. Но присутствие магессы его немного ободряло.
При помощи Кая, Тэя достаточно быстро расчистила центр комнаты, следующие почти полтора часа ушло у неё на тщательное вырисовывание защитного круга из рун. Волшебница использовала краску, смешанную с лириумом. Некоторые маги добавляли в состав ещё и кровь, но сегодняшний ритуал не предполагал кровавых жертвоприношений, и Тэя решила, что не стоит зря дразнить существо. Когда она закончила последнюю замыкающую руну, защита активировалась, и символы слабо засветились в темноте. Теперь всё, что придет с той стороны, будет притянуто в круг, и не покинет его без позволения мага.
Тэя, наконец, распрямилась и вытерла пот со лба. Она порядком изгваздалась, ползая по грязному каменному полу темницы, но, будем честны, магия никогда не была занятием чистоплюев. А вызывать духов, пусть даже и нейтральных к людям без защитного круга было бы полнейшей глупостью.
— Так...— волшебница обратила взгляд на уже, кажется, заскучавшего парня. — Теперь слушай внимательно, потому что от этого зависит твоя жизнь. И моя тоже, кстати. За круг не переступать. И руки не совать, ясно?
— Я и не собирался, — немного обидчиво ответил раб, стараясь вообще держаться подальше от всех магических (и не только) предметов в этой комнате. Особенно его взгляд притягивала «железная дева». Интересно, сколько народу отец Маркуса замучил в этой клетке? Дробящая темница хотя бы убивала, но сие приспособление было предназначено для медленного, мучительного причинения боли и страха живому существу.
— Не обижайся, — примирительно улыбнулась Тэя. — Ты новичок, и я учу тебя так же, как учили меня. Сейчас я призову духа. Это не такой демон, как тот, что мучил тебя, вселившись в Анну. Это существо более спокойно относится к людям. Но оно всё равно опасно. Основная твоя задача сегодня — не наделать глупостей. Просто смотри. Не разговаривай с ним. Не обращай внимания на то, что оно будет тебе говорить. Помни, что духи знают, о чем ты думаешь. Но им абсолютно плевать на тебя. Оно, возможно, будет пытаться тебя задеть, разозлить или напугать, разжечь твой интерес, но ты не должен поддаваться. Думаешь, справишься?
— Я постараюсь, — голос Кая звучал не слишком уверенно, но он совершенно не знал, чего ожидать. Когда он впервые столкнулся с демоном, тот сразу вытащил на свет все его потаенные желания, сколь бы запрятанными и стыдными они ни были, и раб даже не нашел в себе сил сопротивляться этому. Однако Тэя говорила, что этот дух будет другим. Насколько другим? Кай надеялся, что он не станет обливать его лицо кислотой... или, на худой конец, испытывать на нем местный инструментарий. «Что бы ни случилось, не говори с ним», сказал себе парень и добавил: «И не беги». Пора было уже что-то делать со своим страхом. В последнее время он постоянно преследовал его, даже во сне. Побороть подсознание было куда сложней, чем просто говорить нужные слова.
Тэя нахмурилась. После её слов парень только занервничал ещё сильнее, что было ожидаемо, но совершенно не помогало делу.
— Ладно, — тряхнула волосами магесса, — сейчас я научу тебя одному простому упражнению, которому учат магов.
Вообще-то этому обычно учили самых маленьких магов, ещё детишек, но об этом Тэя решила не упоминать, дабы не ранить и без того уязвимую гордость парня. Тем более, что само упражнение от этого хуже не становилось.
— Поставь ладони лодочкой и представь, что держишь большую чашу, до краев наполненную водой. Представь её очень хорошо, в деталях. Какая это чаша, из чего она сделана, какого она цвета, почувствуй её вес. Затем убери руки. Не бойся, чаша останется там же, где была. Эта чаша находится в твоём разуме, поэтому ты можешь удержать её силой своей воли. Вода в ней — твои эмоции. Теперь ты всегда сможешь посмотреть на чашу, и увидеть, насколько ты взволнован. Чтобы успокоиться, просто сосредоточься на том, чтобы держать чашу ровно. Вот и весь невеликий секрет. Потренируйся несколько минут, и я начну.
Раб кивнул и сделал так, как говорила Тэя — вытянул руки вперед, будто нес сосуд с вином магистру, да так осторожно, чтобы не расплескать ни капли. Он заглянул в прозрачную воду, которую представлял себе в мельчайших деталях, и смотрел в нее так долго, пока сам не начал верить в ее существование.
«Лжец».
Кай вздрогнул, почти незаметно, и увидел, как вода пошла рябью, и в поверхности ее отразилось его лицо. Он потряс головой и попытался изгнать из разума этот странный голос, так походящий на его собственный, но какой-то... неживой. Будто сломленный. Наконец ему это удалось, и он медленно опустил руки. Вода была спокойной. Надолго ли?.. Этого Кай не знал.
— Всё в порядке?
Простейшее упражнение на концентрацию и самоконтроль, которое только что показала Тэя, не занимало много времени, но приносило хорошие результаты.
К тому же, ей просто нравилось наблюдать за сосредоточенным лицом Кая. Ей вообще нравилось на него смотреть, когда парню не приходилось прятаться под маской угодливого раба.
— Да, — ответил тот в задумчивости, как будто совершенно забыв про вежливое обращение «госпожа». В последнее время он использовал его все реже, особенно когда они оставались одни. Про голос в голове парень решил умолчать, по крайней мере, сейчас — может быть, потом он и расскажет магессе о терзаниях, коими полнилась его душа.
— Тогда я начинаю.
Тэя прикрала глаза и надолго застыла. Она не произносила никаких заклинаний, не делала пассов руками и вообще не двигалась. Но лишь на материальном плане. Разум и воля магессы словно просачивались сквозь ткань реальности, погружаясь всё глубже и глубже в Тень. Завеса здесь была тонка. Страдания и смерти многочисленных жертв рода Селестия оставили свой след, словно разрез в плоти бытия, что ещё не успел до конца затянуться. Духи были близко. Демоны, жаждущие крови и боли, при малейшей возможности готовые вцепиться в неосторожного мага.
Ох, и натворили дел твои предки, Маркус. Стоило ли удивляться тому, что в Анну вселилась такая мерзопакость?
Но Тэя оттолкнула их прочь. Им не дано удержать медиума, не раньше, чем она сама им позволит. Магесса продолжала искать. Казалось, её разум разрастается, разветвляется в Тени, подобно корням огромного дерева. Найти в этой зыбкой непостоянной реальности одного-единственного нужного духа и вызвать именно его было сродни тому, чтобы выхватить единственную нужную карту из непрерывно тасующейся колоды. Но Тэя была действительно хорошим медиумом. Возможно лучшим из всех, живших сейчас в Тевинтере.
Она нашла, кого искала, и медленно, осторожно потянула сущность обратно в Тедас, в темный подвал, в белый круг, в Реальность.
Для Кая процесс материализации выглядел так, словно в центре рунного круга медленно начало сгущаться облачко сероватого тумана, который, однако, так и остался висеть на месте, не делая попыток выползти за его пределы.
Раб моргнул, словно ему в глаз попала пылинка. Ему показалось, или тут действительно стало темнее? Как будто на периферии зрения сгущались размытые темные пятна. Вода в чаше его сознаний слегка помутилась, но он быстро вернул ее в состояние покоя, хотя сгусток живо напомнил ему об Анне. Интересно, а Тэя сама не боялась, что станет одержимой? Наверное, она знала какие-то особые методы, как защитить себя, а заодно и его, помимо защитного круга. Парень видел, какой выглядела одержимая магистресса, когда рабы вытаскивали ее покореженное тело из комнаты... и его разум отказывался воспринимать то, что Тэя теоретически могла бы стать такой же. Этаким... чудовищем.
Он спокойно наблюдал за облачком тумана, однако сердце его было не на месте. Не нравились ему все эти практики проникновения в Тень, хоть раб об этом и не заикался. Они были опасны и выглядели, словно прыжок в бездну. Но Кай больше беспокоился о Тэе, чем о себе. Лишь бы она не пострадала...
Тэя уже открыла глаза и тоже некоторое время понаблюдала за неподвижно висящим облачком. В конце концов, ей это надоело.
— Ну хватит, — обратилась она к заключенному в круге существу. — Прекращай спектакль. Я знаю, что ты тут, Любопытство.
— Эй... — облачко вздрогнуло, словно вздохнуло, и в комнате раздался странный голос. Шипящий и звенящий одновременно, он, казалось, рождался прямо в голове, минуя барабанные перепонки, — так совсем... не интересно...
Облачко ещё раз вздрогнуло, а затем будто бы вывернулось наизнанку, и их глазам предстал... наверное, это могло бы сойти за человека. Во всяком случае, издалека и при плохом освещении. У существа была абсолютно лысая голова, в целом напоминающая человеческую, но при этом странно неправильная. Большие и абсолютно черные глаза без белков и радужек не мигая оглядывали комнату. Широкий, почти втрое шире человеческого рот с тонкими черными губами был усеян множеством мелких остроконечных зубов, которыми существо без устали подгрызало когти на своих тонких многосуставчатых пальцах. Остальное тело духа по-прежнему оставалось скрытым в постоянно изменяющемся облачке тумана. Однако то, что было видно, наводило на мысль, что это и к лучшему.
«Что это... за..» — подумал Кай, пялясь во все глаза на духа. Выглядел он не то чтобы устрашающе, скорее каким-то чужим. Наверное, не все обитатели Тени так ужасны, как тот демон, что изменил Анну. Конкретно этот напоминал скорее какого-нибудь уродца из цирка, который пару раз в год устраивал представления в центре города. Каю удалось несколько раз краем глаза посмотреть на эти спектакли, когда он был еще ребенком и ездил вместе с матерью и хозяевами на торжества. Нельзя было сказать, что ему очень понравилось. Скорее ему было жаль этих людей.
Однако острые зубы, напоминающие о циркулярной пиле, лежащей неподалеку на столе, определенно настораживали. На всякий случай парень сделал крошечный шажок назад, подальше от существа. И тут же вернулся обратно, поняв, что не хочет слишком далеко отходить от Тэи.
— Как интересно... — пронизывающие черные глаза мгновенно пригвоздили Кая к месту. Возможно, внешне существо и походило на человека, но вот во взгляде его ничего человеческого не было. Он горел холодным азартом, словно Кай — занятное насекомое, которому будет очень весело оторвать сперва лапки, потом крылышки, а потом посмотреть, что же оно будет делать?
— Ты... привела друга... Пусть подойдёт... ему же любопытно...
Парень вновь посмотрел на зубы существа и его холодны черные провалы глаз, и решил, что достаточно и такого расстояния. Удовлетворить свое любопытство он сможет и позднее, расспросив Тэю об этом духе. Он помнил ее предостережения не заходит за черту круга и вообще не слушаться просьб и приказов существа, а потому остался на месте и промолчал.
Тэя победно улыбнулась.
— Не так слаб, как ты думал. А теперь, у меня есть задание как раз для тебя, Любопытство.
— Ммммаги!!! — существо внезапно оскалилось, от чего его лысая голова будто разделилась надвое, а глаза на мгновение стали совершенно белыми. — Глупые смерррртные мммаги и вашшши задания! Командуете нами... такие невежественные... Очччень интересно, что же будет, если содрать плоть с вашших костей!!
— О, — на Тэю эта демонстрация неповиновения, казалось, не произвела никакого впечатления. С момента появления существа она словно стала другим человеком. Спокойным, властным, непоколебимо уверенным в своём праве повелевать. — Если тебе совсем не интересно моё предложение, тогда я просто отправлю тебя обратно в Тень. Но учти, я уже приготовила плату. Обидно будет, если ты так и не узнаешь что это, верно?
— Расскажи... — каким-то странно умоляющим тоном проныло существо. — Расскажи мне... Я хочу знать! Мне любопытно!
— Только после того как ты выполнишь задание, — холодно отозвалась волшебница, — А задание такое: у магистра Кордвина есть непобедимый боец, гладиатор по имени Безариус. Разузнай всё, что сможешь про этого Безариуса. Но главное, узнай, в чём секрет его непобедимости. Если справишься, получишь свою загадку. Всем загадкам загадку.
— Хорошо, — фыркнуло существо. — Я узнаю... мне интересно... Но потом я вернусь... тут у вас тоже... интересно.
С этими словами Любопытство внезапно упал на четвереньки... точнее на все четыре лапы. Облачко, скрывавшее его до сих пор исчезло, и оказалось, что тело существа, хотя и обладающее отдельными чертами человека, скорее похоже на собачье. Это выглядело до того гротескно и странно, что гладя на него впору было усомниться в собственном рассудке.
А затем оно растаяло, растворилось в Тени.
— Ну вот, — выдохнула Тэя, — самая простая часть выполнена. Заинтересовать-то его просто. Сложно потом выбить информацию... ты как? — обернулась она к Каю.
— Нормально, — ответил тот слегка хриплым голосом, и наконец смог расслабиться. Относительно. Все же, даже без духа, камера пыток была не самым располагающим к спокойной беседе местом. Отчаянно хотелось прижаться к магессе, свернуться клубком и не смотреть вокруг. Но почему-то раб знал, что даже если закроет глаза, это чувство беспокойства никуда не уйдет. Оно как будто витало в самом воздухе, пропахшем старой, многолетней смертью. — Это был демон или дух? — осмелился спросить он наконец.
— Это... нечто среднее, — отозвалась Тэя. В отличие от Кая она точно знала, почему чувствует себя здесь так неуютно. Слишком тонкая завеса. В таких местах легко колдовать, но опасно. — Понимаешь, демоны — воплощение темных человеческих страстей, пороков. Жадность, Алчность, Гордыня... Духами же обычно называют воплощение благих сторон человеческой души. Смелость или Сострадание. Демонов гораздо больше. Говорят, это потому что люди охотнее всего поддаются темным сторонам своей натуры. Духов меньше, но они могущественнее. Когда придёт время, ты будешь искать именно такого благого духа. А Любопытство и ему подобные — ни то, ни другое. Они не достаточно темны, чтобы быть демонами, но и благими духами не являются. Хотя ближе всё-таки к демонам. Нужно быть с ними настороже.
— И долго нам ждать, пока он вернется?
Каю казалось, что Любопытству, чтобы достичь Кордвина и разузнать необходимые сведения, потребуется столько же времени, сколько и обычному шпиону. День, два, а то и больше. Он еще не совсем понимал концепцию Тени и то, насколько понятия времени и пространства в ней различаются. Но он был уверен в одном: доверять подобному существу нельзя. Даже сам его вид доверия не внушал, поэтому следовало держаться подальше. А желание прижаться к Тэе возрастало с каждой минутой, проведенной в этом ужасном месте. Циркулярная пила и «железная дева» немного остужали его пыл, но все-таки недостаточно сильно.
— Час, возможно два, — рассеянно ответила магесса. — Это же Любопытство. Он быстро всё разнюхает. А вот нас будет мурыжить столько, сколько сможет. Он же нашим любопытством тоже питается. Будет питаться, если мы ему позволим.
Девушка оглянулась, ища, куда бы присесть. Антураж камеры пыток комфорта не предполагал, но стоять и ждать два часа, ей тоже не хотелось.
Кай проследил направление взгляда магессы и кинулся к столу, смахивая на пол инструменты для пыток. Те упали с громким звоном, заглушенным толстыми стенами. Все здесь было построено так, чтобы крики несчастных пленников не доносились до ушей жителей поместья, но прекрасно были слышны тем, кто сидит в камерах. Смахнув с темной металлической поверхности толстый слой пыли, раб неуверенно оглянулся на Тэю, а затем взгромоздился на стол сам, прислонившись спиной к стене и чувствуя, как холод проникает сквозь тонкую ткань рубашки. Казалось, что даже несколько часов в этом месте могут превратить человека в бледную тень самого себя, запуганную и отчаявшуюся. Но присутствие Тэи ему помогало, и, как он надеялся, это работало и в обратную сторону.
— А почему ты думаешь, что он вообще вернется?
— Вернётся, никуда не денется.
Магесса, примерившись, тоже взобралась на стол. Сколько народу здесь умерло? Впрочем, какая разница? Маг не должен бояться Тени, иначе он просто готовая жертва для любого её обитателя. К тому же присутствие Кая успокаивало и придавало сил. Он выглядел достаточно уверенно, хотя общение с духом и само это место могли бы вызвать приступ паники и у более подготовленного человека.
— Ему же захочется подкормиться нашим любопытством. А даже если и нет, я всегда могу вытащить его снова, и он об этом знает.
— Да, я хотел спросить... — медленно протянул парень, не глядя в глаза магессы. — А что будет, если... ну, если кто-нибудь из нас поддастся ему и... — он запнулся, не зная, как лучше сформулировать вопрос. Но ведь Тэя не зря его предостерегала, значит, чего-то опасалась. Что-то подсказывало ему, что не зубов существа.
Тэя поначалу ничего не ответила, лишь пристально посмотрела в лицо юноши, словно пытаясь прочитать в нём что-то. Через несколько секунд, когда этот пронзительный взгляд уже стал невыносимым, она так же внезапно отвела глаза.
— Плохо будет, — хриплым шепотом ответила магесса. — Не только маг может стать одержимым.
— А если я вдруг стану одержимым, что со мной будет? — тихо продолжил Кай, упрямо сжав губы и глядя в пустоту. — То же, что было с Анной, да? Я превращусь в чудовище?
— Что-то в этом роде, — брезгливо передернула плечами Тэя. — Человек как будто становится марионеткой. Его телом управляет демон. Человек может только смотреть на то, что творит его тело. Точнее, он вынужден смотреть, потому что не способен даже закрыть глаза... А ничего хорошего, как ты понимаешь, демоны обычно не творят. Люди для них как игрушки, которые они ломают из гнева ли, от скуки или из любопытства. В конечном итоге одержимый обычно умирает, и демон вселяется снова уже в труп.
— А ты никогда не боялась... стать одержимой? — осторожно спросил парень, переводя взгляд на магессу. В его глазах появилось нечто вроде отдаленного понимания, даже некоторого сочувствия, но не жалости. Скорее, мистического страха перед той, другой стороной силы, коей обладали маги. Раньше он всегда полагал, что маги обладают лишь привилегиями, а их риски сильно преувеличены, но теперь его мнение изменилось. Если все, что говорила Тэя — правда, то одаренные магическим даром, должно быть, несут на себе еще и груз огромной ответственности.
— Конечно, боялась, — хмыкнула волшебница, — только дураки не боятся. Именно поэтому я сбежала из башни только после того как прошла Истязания. Хотела быть уверенной в том, что сбегаю не для того, чтобы стать игрушкой какой-то потусторонней твари. Поэтому нужно всегда соблюдать осторожность при обращении с Тенью, даже если кажется, что дело пустяковое.
«Интересно, а магистры — они тоже боятся?» — подумал Кай, но говорить этого не стал. Жизнь в постоянном страхе за свою жизнь ему была знакома, но одно дело — просто умереть, и совсем другое — стать чьей-то игрушкой, беспомощно смотреть, как некто, заняв твое тело, дергает за ниточки, не мочь сделать ничего, чтобы этому помешать — наверное, такая судьба еще страшней смерти. Впервые раб задумался о том, а действительно ли жизнь мага настолько лучше его? Может быть, каждый из них сталкивается с собственными трудностями, и маг, и не-маг, и каждому суждено бороться с собственными страхами.
Придвинувшись к Тэе, он осторожно положил руку на ее плечо, будто пытаясь показать, что он — несмотря на всю свою кажущуюся беспомощность — сделает все, чтобы оградить магессу от опасностей. Одного лишь он не хотел говорить ей: что даже если наступит тот день, когда Тэя станет чудовищем, подобным Анне, он никогда не сможет убить ее.

«Клянусь камнем, если жуткий магистр подумал, что я уже сдохла, и продал мой меч с броней…»
Мариша, обследовав каждый закоулок чердака на наличие прорех в защите, наконец вспомнила про броню. Носить ее в данный момент особой необходимости, конечно, не было, но это была единственная на этот самый «данный момент» одежда, прикрывавшая все части тела, которые она предпочитала не показывать. Великое множество шрамов, которыми гномка хоть и гордилась, выставлять на всеобщее обозрение было… неприятно. И некультурно.
Сейчас она бродила по здешней библиотеке, скучающим взглядом осматривая полки. Конечно, можно было и не надеяться, что у жуткого магистра найдутся книги с гномьими рунами. Корявые закорючки наземников же Мариша, хоть и немного разбирала, но лишь с превеликим трудом — который сейчас задействовать совсем не хотелось. Наконец, она вышла из библиотеки в галерею, с твердой решимостью отыскать доспех. Не бродить здесь в одном только белье да рубашке. Окинув безразличным взглядом расположенные в галерее витражи, она отвернулась и направилась вниз на первый этаж.
Ловко миновав ошивавшегося по холлу дворецкого, гномка, отряхнувшись, направилась к складам. Если ее доспех еще не продали, он наверняка будет там. Если продали… придется шевелить Джека. И, по возможности, перерезать жуткому магистру во сне горло.
Доспех все-таки нашелся — лежал на мешках в пятом по счету обшаренном помещении, вместе с клинком. Мариша, присев рядом на мешки, осторожно осмотрела доспех на наличие повреждений. Исключительно мелкие царапины и небольшая дыра на внутренней стороне бедра — ничего проблематичного. Тот кузнец действительно знал свое дело — не зря же был так на гнома похож. Оставалось надеяться, что дракой с виверной он не остался разочарован, как и сама Мариша.
Просунув руку в потайное отделение, пришитое с внутренней стороны ею самой за три дня до арены, она нащупала что-то сухое и шершавое.
— Ага!
Гномка с торжествующим вскриком извлекла на тусклый свет факелов небольшой предмет. Предмет походил на плавник и крыло летучей мыши одновременно, и при этом на ощупь был похож на нечто... чешуйчатое. Срезанный с головы поверженной виверны боевой трофей, это «ушко» намеревалось занять место в ее коллекции. Внимательно осмотрев «ушко», гномка вложила его обратно в отделение, после чего быстро надела доспех. Теперь было гораздо удобнее. Оставалось найти где-нибудь расческу и какой-нибудь ремешок. Густые волосы гномки, в кои-то веки чистые, сейчас были похожи на воронье гнездо, и электризовались от малейшего касания. Поежившись от холода, Мариша вновь принялась шататься по складам. У рабов расчески она не найдет, это уж точно. Значит, настало время захватить боевой трофей бывшей жуткой магистрессы. Оставалось надеяться, что они не сожгли все к Архидемону, как саму магистрессу.

Медленно и поначалу незаметно символы рунного круга вновь начали разгораться, и в центре его сгустилось уже знакомое облачко тумана. Однако Кай и Тэя были слишком поглощены друг другом, так что от молчаливого созерцания друг друга их оторвал только резкий звеняще-шипящий голос:
— Как... интересссно!
От этого звука Тэя резко выпрямилась и соскочила со стола. Она не ожидала возвращения духа так скоро. Но Любопытство во всём оправдывал своё имя, и если он здесь, значит, уже успел узнать всё, что необходимо. Теперь предстояла самая трудная часть.
Кай спрыгнул со стола и на всякий случай отошел подальше. Дух вернулся и вправду довольно быстро, хотя время тут в подвале текло как густой туман — прошло всего меньше двух часов, а показалось, что целая вечность. Не будь здесь Тэи, раб, наверное, сошел бы с ума. И хотя он не хотел признаваться в этом, его самого разбирало любопытство от того, что же скажет этот дух, да и вообще — что он такое. Однако инстинкт самосохранения у парня был выработан слишком сильный, чтобы его побороло любопытство.
— Если ты здесь, — волшебница старалась говорить спокойно и уверенно, хотя всё ещё ощущала некоторую неловкость от того, что позволила себе так увлечься беседой с Каем, — значит, уже узнал всё, что нужно?
— Да... я зссснаю. Там... уже не интересно. Безариуссс... не интересен. А вот твой маленький друг, магессса... совсем другое дело, — бледное существо всё как-то странно изогнулось, вперив в раба свой немигающий взгляд, и не прекращая безостановочно перебирать длинными многосуставчатыми пальцами, которых, казалось, намного больше десяти. — Разве тебе не любопытно... почему он так напуган? Он многое от тебя ссскрывает...
— Я не... — заикнулся было парень, но тут же заставил себя замолчать. Нельзя оправдываться, нельзя вообще говорить с этим существом и слушать его. Но как он узнал? Проник в его разум? Примерно так же, как и магистресса тогда, он увидел то, что раб пытался скрыть ото всех, увидел так же ясно, как отражение в воде. И самое главное, он увидел правду. Если Тэя узнает о договоре с Маришей... Он не хотел даже думать о том, что будет тогда. Молча покачав головой, он отвел взгляд, стараясь не смотреть на существо и на магессу.
— Не интересно, — обрубила Тэя. — Мы будем говорить об условиях сделки.
— Напрасссно... — Любопытство явно наслаждался ситуацией, — Я вижу... все его страхи... и слабости. И даже самый большой... ссстрах. Я скажу его тебе... бесссплатно. Больше всего он боится, что ты увидишшшь... какой он на сссамом деле. Ведь тогда, ты никогда большшше... на него не посмотришь.
— Заткнись! — не выдержав, крикнул Кай, сжав руки в кулаки и глядя с яростью на существо, которое хотело выдать его тайну. И ведь оно прекрасно знало о том, что это будет означать для раба. Чаша с водой его эмоций пошатнулась, проливая капли, и грозилась опрокинуться совсем, но Кай ничего не мог поделать. Он был возмущен, напуган и разозлен до глубины души. Сколько же можно вытаскивать на свет все его потаенные чувства, и выставлять на всеобщее обозрение, словно повешенного на воротах нарушителя? Сколько можно издеваться над ним и лишать надежды? Он и так старался, как мог, чтобы Тэя была в безопасности, рассчитывая лишь на свои собственные, не слишком огромные силы. А этот демон был просто отвратителен.
— Кай! — предупреждающе вскрикнула Тэя. — Немедленно успокойся. Он с тобой играет, потому что больше ни на что не способен.
Он взглянул на Тэю, хрипло втянул сквозь зубы воздух и наконец медленно расслабился, пытаясь не смотреть на существо и не думать о его словах. Парень успокаивал себя тем, что магесса и сама вряд ли ему поверит, даже если дух скажет правду. Или... все-таки поверит?
Дух заклокотал и захихикал высоким странным звуком, нисколько не напоминающим человеческий смех.
— Это... так забавно... что вы оба боитесь... того, что у вассс внутри... Почему ты не скажешшшь ему... магесса? Почему... не ссскажешь что случилось той ночью? Расссве он... не должен знать?
«Той ночью? О чем это он?» подумал Кай, но предусмотрительно сжал зубы и не стал задавать этот вопрос вслух. Неужели Тэя сделала что-то плохое? Даже если так, то кто он такой, чтобы судить ее? Магесса прошла длинный и тернистый путь, и парень был не настолько наивен, чтобы не догадываться о последствиях таких решений. Может быть, она и сделала что-то очень нехорошее. Но не ему прощать ее.
— О... тебе любопытно... мальчишке рабу любопытно!.. Глупый мальчишка... считает магессу святой... Он не знает, что она сссделала с ним, и что сделает...
— Довольно! — в этот момент терпение Тэи наконец закончилось. Дух окончательно обнаглел, а несчастный Кай забился в угол темницы и лишь бросал оттуда отчаянные взгляды. Кроме того, глупая тварь и так уже распустила язык.
Магесса выбросила вперед руку, словно сжимая что-то, и тварь в круге мгновенно подавилась своими откровениями.
— Сейчас я дам тебе плату, затем ты расскажешь мне, что узнал о Безариусе, а затем исчезнешь отсюда. Иначе я заключу тебя тут навечно. И ты будешь подыхать от скуки и однообразия, вот только, — магесса неприятно улыбнулась, — подохнуть не сможешь.
«Он сказал — что она сделала со мной?» — проскользнула крамольная мысль, и Кай понял, что избавиться от нее будет уже не так просто. Но ведь это демон. А демоны могут и солгать. Он не верил, что Тэя могла намеренно причинить ему вред. Она просто не могла, она была слишком доброй для этого, а существо лишь пыталось опорочить ее в глазах парня, заставить его потерять к ней доверие. Ему это не удастся, решил Кай. Как бы оно ни старалось.
— Ладно...— что бы ни сделала Тэя, то угроза явно возымела действие. — Я скажу... но только если плата... хороша.
— Можешь не сомневаться. Кай, где шкатулка?
— Вот, — он открыл шкатулку и с осторожностью взял в руки шар, приближаясь к Тэе и с некоторой опаской глядя на существо. Металл холодил руки, словно был сделан изо льда, и не нагревался от прикосновения теплой человеческой кожи. Чем бы ни была эта вещь, она явно не являлась всего лишь обычным куском металла. Каю даже казалось, что она вообще не из этого мира.
— Что... это? — мгновенно вскинулось Любопытство.
— Никто не знает. Мы тоже не знаем, так что можешь даже не трудиться читать наши мысли. Но это похоже на головоломку.
— Люблю... головоломки. Всегда... любопытно. Но если она... простая, то плата... не хороша. Я... ничего не скажу.
— Так не пойдёт. Ты дух любопытства, так что рано или поздно решишь любую загадку. Если ты решишь её, то скажешь, что плата не хороша. Это будет не честно.
Дух лишь радостно оскалился, даже не потрудившись опровергнуть слова Тэи.
— Тогда, — продолжила рассуждать магесса, — мы сделаем так. Дадим тебе пять минут на то, чтобы решить головоломку. Если не справишься, то следующие пять минут будешь рассказывать нам всё, что узнал о Безариусе.
— Минуту... я решу за минуту...
— Три минуты.
— Сссогласен.
Тэя взяла шарик в руки и легко катнула в сторону рунного круга. Краска уже успела высохнуть, так что шар ничем не мог ей повредить.
«Интересно, а если он сумеет открыть ее, — размышлял Кай, глядя на существо, — то что окажется внутри? А вдруг... ее нельзя открывать?» Он вспомнил улыбку ривейнца, который продавал антиквариат, и вздрогнул. Что-то там было не так. Словно этот торговец спешил избавиться от шара побыстрее, потому и согласился так сбить цену. Тэя все же не слишком хорошо торговалась, не настолько, чтобы убедить тевинтерских торговцев... но тот ривейнец согласился.
Существо ловко подхватило шарик и тут же принялось быстро-быстро крутить его своими искаженными пальцами, обнюхивать и даже пару раз попробовало укусить своими мелкими острыми зубами.
Тем временем Тэя достала и поставила на стол небольшие песочные часы, песок внутри них слабо светился в темноте.
Волшебница наблюдала за духом, сдерживая всё возрастающую нервозность. По правде говоря, ей совсем не хотелось, чтобы Любопытство преуспел. Ведь тогда придется искать другую возможность узнать правду о Безариусе, а её может и не быть. К тому же сама головоломка вызывала непонятное тревожное чувство.
Первая минута прошла мучительно медленно. Когда высыпалась последняя песчинка, волшебница перевернула часы, и Кай понял, что существо не разгадает головоломку. Он не знал, как именно это понял, но преисполнился уверенности, что за три минуты ее не открыть. Да и за пять тоже — вряд ли. Тот, кто сконструировал этот шар, не хотел, чтобы его открывали. Ни люди, ни демоны. И удостоверился, что лишь один-единственный человек, знающий правильный шифр, сможет открыть его.
Вторая минута подходила к концу, и парень заметно расслабился. Он полагал, что Тэя избавится от шара, как только нужда в нем отпадет. Присутствие этой вещи поблизости внушало какое-то едва уловимое беспокойство. Такое бывает, если идешь по плохо освещенному коридору, и краем глаза замечаешь ускользающие тени, бросаемые на стены пламенем факела. Ты знаешь, что это всего лишь тени, но все равно чувствуешь тревогу. Как будто они смотрят на тебя.
На третьей минуте дух начал проявлять признаки нервозности. Он взрыкивал, клекотал и поскуливал, с бешеной скоростью перебирая символы, но странная головоломка оставалась безучастной к его стараниям. Всё, чего ему удалось добиться, это тихий жужжащий звук, который, однако, сразу же прекратился и не привёл ни к какому видимому результату.
— Время, — жестко произнесла Тэя, когда последняя светящаяся песчинка упала вниз.
— Мне... нужно ещё! — провыло существо, бросаясь на невидимую стену, отделяющую рунный круг от остальной комнаты.
— Время вышло, — торжествующе сказал Кай, приближаясь. — Теперь говори все, что узнал! — парень заметно осмелел, поняв, что существо вовсе не так всесильно, как пыталось казаться. Даже у него были свои собственные слабости. Как и у каждого из них. Но вместе с тем раб чувствовал облегчение от того, что шар не удалось открыть. Что бы ни было внутри него, что бы ни хранилось в нем неизвестно сколько лет на глубине моря — пускай оно остается там, где есть. В этом мире и так достаточно магии и тьмы, чтобы добавлять в них еще.
— Кай, ты ещё не забыл, что я тебе говорила? — Тэя не слишком обращала внимание на мечущегося в круге духа. Он не мог нарушить условия сделки, даже несмотря на то, что шар всё ещё оставался у него, и сейчас испытывал все муки неудовлетворенного любопытства.
— Нет, — смущенно отозвался тот, отступая назад и мгновенно теряя всю свою смелость. — Извините, я... я немного забылся.
Конечно, он помнил ее слова — не разговаривать с духом и не поддаваться на его провокации, но подумал, что теперь-то уже бояться нечего. Дух был заключен в круге на полу, и он проиграл, а значит, должен выполнить условия сделки.
— Теперь ты, — волшебница повернулась к духу, — соблюдай условия сделки.
Любопытство ответил ядовитым шипением и ненавидящим взглядом пустых черных глаз.
— Три минуты... магессса. Если бы ты дала... мне больше времени...— голос духа вдруг стал спокойным и почти что грустным.
— Начинай.
Тэя перевернула светящиеся часы.
— Безариуссс — не настоящее имя. Это смертное существо... из народа завоевателей... Он служил своему мастеру... долгие годы. Но другой смертный нанёс ему... большие раны в месте, где сражаютссся звери... Массстер не позволил его душе... уйти в Тень. Своей магией... он вернул смертное существо... в мир грубых вещей. Теперь оно должно убивать других... чтобы питать магию. Много рабов умирает в доме магиссстра Кордвина....
Дух захихикал.
— Что у него за броня? — этот вопрос давно не давал покоя Тэе. Что-то с ней было не так, но что именно, она не знала.
— Какая броня? — оскалилось существо. — У ссмертного существа нет... брони.
Ну просто замечательно! Тэя едва не взвыла от досады. Снова старая добрая игра «задай правильный вопрос». Нужно осторожно подбирать слова, иначе получишь с три короба ерунды, а время кончится.
— Что за металл защищает того, кого называют Безариусом?
— Орихальк, — последовал незамедлительный ответ. Слишком быстрый.
— В чём источник его силы?
Существо скривилось, но всё же ответило:
— Талисссманы... волшебные талиссманы. Кордвин... создал их, чтобы сделать... его сссильным и быстрым... и живым.
Постепенно картинка начинала приобретать смысл.
— Сколько талисманов? Где они?
— Пять! Кордвин... спрятал их. Они внутри...
В этот миг последняя песчинка достигла дна. Три минуты ровно.
— Время, — прошипел Любопытство. — Время вышшшло... Глупая магессса могла бы узнать больше... если бы не пожалела загадки! Но теперь она не узнает!
— Внутри? Внутри чего? — пробормотал Кай, понимая, что существо специально говорило как можно туманнее, чтобы запутать людей и не дать им четкого и ясного ответа.
— Довольно, — Тэя чувствовала досаду от того, что позволила духу ещё с самого начала рассказа отвлечь себя упоминаниями о Кордвине. Но с другой стороны, волшебница понимала, что при общении с таким существом как Любопытство, это было неизбежно. Дух всё равно устроил бы так, чтобы утаить от неё часть информации. Разумеется, можно было дать ему ещё пару минут повозиться с вредной головоломкой, но это значило бы пойти на поводу у потусторонней твари, чего Тэя принципиально не желала делать.
Они уже получили немало ценной информации, которую стоило бы обсудить с Маркусом и Маришей.
— Но мы ведь почти ничего и не узнали, — попытался было возразить Кай, но под строгим взглядом магессы быстро стушевался. Все, что он понял из ответов духа, это то, что Безариус был не совсем живым, а его броня была сделана из орихалька. И еще о существовании неких талисманов, в которых была заключена его сила. Но где их искать? И как они выглядят? Всего этого существо так и не сказало, а значит, они не слишком-то далеко продвинулись в своем расследовании.
— Тогда ты... мальчишка раб, — взгляд блестящих черных глаз тут же обратился к Каю, — хочешшшь заключить... со мной новую сделку? Я расскажу тебе то... чего не рассказал ей... и даже большшше.
«Да, хочу», — чуть было не ляпнул Кай, но вовремя удержался. Да что же это с ним такое? Почему он не может сдержать свой язык? А может быть, все дело в том, что ему до сих пор не давала покоя та фраза, брошенная существом — о том, что сделала Тэя. Это волновало раба куда больше, чем Безариус.
Но посмотрев в глаза магессе, он только покачал головой.
— Нет. Не хочу.
Тэя закрыла глаза и судорожно выдохнула. Кай чуть было не сделал большую и возможно последнюю в жизни глупость. Но всё-таки не сделал.
— Тебя нет, — бросила она, даже не глядя в сторону рунного круга.
В то же мгновение дух исчез, а выпавший из его лап шарик, звеня, покатился по каменному полу.
Будь это настоящий демон, или прорвись он сквозь Завесу самостоятельно, избавиться от него было бы труднее. Но Любопытство воплотился в Тедасе волей медиума, и по ней же вернулся обратно в Тень.
Тэя подошла к кругу и подняла головоломку. Странный металлический шарик с кучей насечек и маленьких кнопок с непонятными символами. Сегодня он пригодился, но Тэе не хотелось держать вещицу при себе. Когда вещица вроде этой сопротивляется магии, это может значить только одно: перед вами артефакт, чьё действие непонятно и, возможно, опасно.
— Что теперь? — спросил парень, приближаясь к ней и дрожащей рукой нервно проводя по волосам. — Я имею в виду, он ведь действительно почти ничего нам не сказал. Ничего такого, что можно было бы использовать как подсказку к победе над Безариусом... — он вздохнул и с тоской вспомнил о солнечном свете. Как же было бы приятно сейчас выйти на воздух, под чистое голубое небо, и снова забыть о существовании подземелий...
— Теперь... — ответила Тэя, убирая непонятный шарик в шкатулку, — эту штуку мы оставим тут. Что-то не хочется мне её с собой тащить. А ты будешь тренироваться. И научишься держать себя в руках.
— Да... но Мариша все еще не хочет тренировать меня. — Кай понуро опустил голову. — Может быть, вы с ней поговорите? Может, вас она послушает охотнее, чем меня. Только не говорите господину, он разозлится и накажет Маришу, хоть это и не поможет... И тогда она вообще никогда не сможет никого тренировать, — мрачно добавил он, понимая, что никакие наказания не смогут заставить гномку сделать то, чего она делать не захочет.
— Ох, Кай, — простонала Тэя, — хорошо, если ты не сможешь уговорить Маришу, я с ней поговорю. Но я сейчас совершенно не об этом. Тебя же вывел из себя обычный дух любопытства. Это даже не был полноценный демон. Разве я тебе не говорила, никогда не принимать ничего, что они предлагают бесплатно? Информации это тоже касается.
— Но я просто... просто он говорил так убедительно, — тихо промолвил раб, пытаясь не думать о смысле слов того духа. — Скажите, госпожа Тэя... он говорил правду? Что он имел в виду, когда говорил о вас... и о том, что вы сделали?
Тэя слегка нахмурилась.
— Так, похоже, всё-таки не понял. Объясняю ещё раз для того, чтобы в дальнейшем у тебя не возникало странных вопросов. Для демона ты — всего лишь вкусный кусочек, а слова — такая своеобразная вилка, на которую он пытается тебя подцепить. Это всё. Весь смысл его слов в том, чтобы заставить тебя страдать от любопытства и мучиться вопросами. Всё, что он говорит вне рамок сделки, можешь смело выкинуть из головы и забыть.
— Так значит, он лгал? — раб склонил голову набок и с некоторым сомнением посмотрел на Тэю. — Но ведь он... а, ладно. Вы правы, конечно же. Вы ведь гораздо больше знаете о Тени, чем я, поэтому я просто буду доверять вам. И все.

Он направился к двери, по пути захватив факел и освещая им дорогу для магессы. Подземелий Каю уже хватило. И какой гений только додумался построить дом с прилагающимися к нему тоннелями и темницами? Какой больной разум предполагал, что здесь будет столько пленников, которых можно мучить? Впрочем, зная о том, какие слухи ходили об отце Маркуса, это было не так уж и удивительно...

Глава 11

Из черного хода поместья, скрестив руки на груди и самодовольно улыбаясь, бодрым шагом вышла Мариша. В одной руке она держала расческу, в другой — аккуратный кожаный ремешок. Как положено любым боевым трофеям, она без какого-либо сожаления присвоила их себе, совершенно забыв про предыдущую владелицу. Она и понятия не имела, что эта самая владелица и прервала свою смертную жизнь этим самым гребнем. Вот только не умерла. Впрочем, даже если бы она это понятие имела, гномка лишь с большим азартом этот гребень изъяла. Ее волосы стали выглядеть чуть более опрятными, и лишь несильно распушились, делая гномку похожей на злого кота.

«Набег на склады можно считать успешным, полагаю!»
Ее встретила духота и затянутое тучами небо — хоть совсем недавно и было солнечно. Подняв глаза, гномка еще долго смотрела на надвигающиеся со стороны столицы тучи. Воздух словно сморщился, готовясь от души чихнуть и пролиться на землю дождем.
«Ночью будет гроза. Вродь в это время года…»
Внезапно мысли девушки прервало чувство… тревоги. Словно кто-то наблюдает. Наблюдает, готовясь напасть. Мариша медленно, словно невзначай, оглянулась по сторонам. В саду, в который и выходил черный ход, царило безмолвие. Неухоженные кусты, топорща кривые ветки, тихо вяли от духоты и отсутствия влаги. Деревья, изрезанные во время ее тренировок, печально и величественно пронзали небо, словно укоряя. Ничего подозрительного. Но это чувство…Мариша, слегка прикрыв глаза, медленно отвернулась, и направилась к пруду. Подобрав валяющийся под куцым кустом кинжал из веридия, из-за лучшего варианта не использовавшийся, она вытащила его наполовину из ножен. Лезвие ответило тягучим звуком, и мутно сверкнуло. Всунув клинок обратно, гномка, напоследок осмотревшись еще раз, побрела в поместье. Уже стоя в дверном проеме, девушка с подозрением обернулась. Сад ответил ей сдавленным молчанием. Но что-то было не так. Мариша отвернулась, на лице медленно расцветала нехорошая усмешка.
«Сегодня нужно спать в броне и с мечом под подушкой. И завтра. На всякий случай».

Вскоре почти все обитатели поместья разбрелись по своим делам. Стемнело очень быстро, и в комнатах начали зажигать светильники и свечи. Магистр Селестий, отлучавшийся по делам, вернулся уже под ночь. Рабы бесшумно сновали по зданию, подав ужин для господ и заранее приготовив постели для сна.
Мариша тем временем, умудрившись каким-то образом незаметно для всех перетащить на облюбованный чердак чистый матрас, одеяло с подушкой, и грязный подсвечник со связкой свечей, сидела на полу возле одного из вделанных в крышу окон. Гномка положила меч на колени, в задумчивости водя по лезвию пальцем, и не отрывала взгляда от сада. Обзор с этой точки был действительно неплохим, но ничего подозрительного не замечалось. Однако она не могла успокоиться. Кровь стучала в ушах, и все ее естество вопило об опасности. Жуткий магистр притащил какую-нибудь пакость, которую скоро захочет на ней опробовать? Ну, она убедится, что ему в процессе тоже будет неприятно. Кай, отчаявшись, решил нажаловался? Ну, значит, ему не так уж и хотелось тренироваться у нее. Найдет другого учителя — она уж точно не будет его обучать без выполнения поставленного ею условия. Уже из принципа. И даже жуткий магистр это не изменит.
Прошло около трех часов. Горящие в окнах огни постепенно гасли. Вскоре поместье уснуло. Мариша покачала головой, и коснулась холодной рукой своего горла. Старый шрам горел. Очень сильно. Примечательно, что он начал болеть лишь после того, как она стала потрошителем. Не болел, когда она его получила, не болел, когда он заживал, а вот теперь… Она качнула головой, слабо улыбнувшись.
«Мать не хочет, чтобы я о ней забыла. Словно это возможно».
Она уже собиралась подняться, как боковым зрением заметила на улице… движение. Сердце пропустило пару ударов, и принялось яростно колотиться. Гномка притихла. Нащупав и придвинув к себе стоящий неподалеку подсвечник, она потушила пальцами свечу, не мигая глядя в пыльное окно.
Через сад пробежали несколько теней. Мариша успела насчитать семь штук, прежде чем тени, рассредоточившись, скрылись из виду. Сколько она не вглядывалась, ей не удавалось зацепиться взглядом за новые тени.
Гномка очень медленно отползла от окна, отводя глаза в сторону выхода. Дурное предчувствие оказалось не просто предчувствием. Она была готова поклясться, что видела что-то. Вот только что? Жуткий магистр говорил что-то про демонов, которые вылезают из-за ослабленной завесы. Тени были демонами? Мариша сомневалась. Поднявшись с пола, она растерянно взглянула в сторону окна. Может, стоит взглянуть? Да что, в конце концов, случиться может. Облизнув пересохшие губы, гномка быстро выбралась наружу, прыгая по прибитым к крыше деревяшкам, служащих лестницей. Зацепившись за карниз, она, развернувшись на одной руке в сторону здания, пнула деревянную раму. Когда окно, звякнув, раскрылось, гномка запрыгнула внутрь, и, отряхнувшись, направилась вниз.

— У него даже охрана не выставлена?
— Все «охранники» откинулись на арене. Все сложилось удачно.
— Слишком удачно.
— Хватит болтать. Вскрывай уже.
Мужчина в черненой броне и капюшоне, закатив глаза, раздраженно вздохнул, и вновь повернулся к замку. Хоть охраны в поместье выставлено не было, убийцы решили воспользоваться черным ходом. Парадный мог охраняться изнутри — а устраивать резню не входило в их планы.
Наконец, с тихим щелчком, замок поддался. Мужчина с голубыми глазами приоткрыл дверь, заглянув внутрь. Удовлетворенно хмыкнув, он кивнул другим. Семеро было слишком много для устранения одного человека — но так потребовали заказчики. Но что более удивительно, эти самые заказчики каким-то образом сумели предоставить им небольшую карту поместья, предварительно потребовав ее позже сжечь. Убийцы прекрасно знали, где находится их жертва, знали, каких участков поместья необходимо избегать, как огня. Люди бесшумно зашли внутрь, скрывшись в темном коридоре. Тот, с голубыми глазами, осторожно прикрыл дверь и двинулся следом. Отставать не стоило.
За десять минут молчаливого похода по тоннелям им не повстречалась ни одна живая душа. Рабы спали в другой части поместья, их господа же располагались на втором этаже. Но убийцы подготовились и к форс-мажорным обстоятельствам. Приманки, галлюциногенные яды, несколько растяжек. Среди них было четверо мужчин и три женщины, из которых две были эльфийками.
Ассассины вышли главный холл поместья. Вопреки ожиданиям, охраны у дверей не наблюдалось. Поместье абсолютно никто не защищал. Факелы на стенах мерно полыхали, картины в дорогих, но изрядно потускневших бронзовых рамках словно следили за убийцами, осуждая то, для чего они забрались в поместье.
— Комната цели на втором этаже, — тихо пробормотал эльфийка с двумя клинками за спиной, — В левом крыле.
— Знаю я. Это, если не забыл, единственная лестница на второй этаж. А вламываться через окно к магам чревато, если не забыл, — тихо прошипел голубоглазый, осторожно оглядываясь по сторонам. «Они действительно не выставили ни одного охранника?»
Эльфийка искоса взглянула на человека. Холланд в течение всего времени был подозрительно нервным. Конечно, заказы на магов в Тевинтере всегда были рискованным делом. Все должно было быть гладко. И тут другой ассассин, долговязый мужчина, сдавленно ахнул. Все остальные, как один, проследили в сторону, которую он смотрел, и ощетинились.
На ступеньках единственной ведущей наверх лестницы, закинув ногу на ногу, сидела темная фигура. Свет факелов не доходил до того участка, и разглядеть можно было лишь отражающие этот свет глаза. Рядом с фигурой лежал средних размеров клинок, сделанный из какого-то белесого материала.
— Признаюсь, я поначалу удивилась. С магистрами нельзя быть уверенным даже в самых обыденных вещах, — абсолютно спокойно произнесла фигура, подобрав меч и поднимаясь со ступенек, — Например, в ассассинах. Я грешным делом подумала, что они призвали какую-нибудь пакость.
Люди обнажи клинки почти мгновенно. Голубоглазый незаметно для стоящей фигуры отошел в сторону двери, растворяясь в тенях.
Мариша, смотря на вооруженных людей, лишь устало закатила глаза. Она не знала, откуда они — А это уже давало немалый повод сомневаться в их способностях. Несомненно, в Минратосе водилось множество преступных организаций, занимавшихся ликвидацией нежелательных для заказчиков людей — однако, лишь пара-тройка из них была достойна хотя бы устного упоминания. Однако хоть ей и не было известно, из какой они организации, лезть на рожон не было абсолютно никакого смысла.
— Итак, — медленно проговорила девушка, спускаясь вниз, — что здесь происходит, и какого Архидемона вас так много?
Ассассины переглянулись. Эльфийка, быстро зыркнув на приготовившихся лучников, осторожно подалась вперед, направив шпагу в сторону гномки и не сводя с нее взгляд своих кошачьих глаз.
— Ты охранник поместья?..
— Охранник? — весело фыркнула гномка, закидывая меч на плечо, — Я неудачник, которого сбагрили сюда в рабство, и который теперь отдувается за все что делал и не делал, — девушка медленно мотнула головой, не сводя взгляда с ассассинов. — Из какой вы организации?
«Она что, с ума сошла?»
Долговязый человек неверяще смотрел на диалог эльфийки с вышедшей из теней фигурой. Девушка, судя по голосу, и гном, судя по росту. Дело пахло дрянью — гном это либо Хартия, либо Амбассадория. Что было чревато в обоих случаях.
— Ты… не собираешься нападать? — неверяще спросила эльфийка, смотря на фигуру.
Гномка лишь фыркнула, пожав плечами. Клинок, опущенный на правое плечо, опасно сверкнул.
— Меня хоть кто-нибудь слушает? Я вроде прямо сказала, что я здесь на правах раба. Убьете хозяина поместья — я буду свободна. Не убьете — я буду ни при чем.
Фигура, спустив меч, спустилась еще ниже, и убийцы смогли рассмотреть ее получше. Бледная кожа, средней длины темные волосы, желто-карие глаза. Но куда интереснее был легкий доспех иссиня черного цвета, по строению напоминающий чешую. На шее, плечах и наручах располагались белесые пластины, похожие цветом на опущенный меч гномки.
— Нам нужен не хозяин поместья, — медленно произнесла эльфийка, незаметно для гномки подав знак подельникам, — Нам нужна его пассия.
— Пассия? — недоверчиво фыркнула гномка, скрестив руки на груди. Меч с тихим шорохом коснулся чешуи на бедре потрошителя. — Его пассия померла еще… когда?.. две недели назад!
Стоявшая внизу эльфийка с рыжими волосами медленно покачала головой. Люди сзади ощутимо напряглись. Они, естественно, не воспринимали Маришу как серьезную угрозу. Куда большую опасность навлекало то, что перед смертью гномка наверняка поднимет шум.
— Померла его законная жена, — проговорила зеленоглазая эльфийка, — а заказ был получен на магессу Доротею.
Мариша ошарашенно вытаращила глаза.
— Доротея? Тэя, чтоль?
Убийца осторожно кивнула.
— Ох, дрянь. Ну, мне жаль.
— Жаль? — недоуменно спросил стоявший позади эльфийки долговязый мужчина.
Мариша, склонив голову на бок, неопределенно взмахнула мечом.
— Ну, у меня к ней небольшой должок висит — который бы очень хотелось погасить. И, учитывая, что вы не собираетесь прикончить жуткого магистра — мне сейчас гораздо проще прикончить вас. Ничего личного — просто не люблю быть перед кем-то в долгу.
Девушка улыбнулась, демонстрируя свои зубы. Это уже было, в некотором роде, традицией — ужаснуть соперника, прежде чем броситься в атаку. В горле вспыхнуло пламя. Еще когда она ударила Кая, Мариша почувствовала… странное. У нее появилась новая способность. Пока что она не давала ничего такого особенного — лишь позволяла бить сильнее, не будучи избитой самой. Настало время ее использовать. Но прежде — немного улучшить шансы. На людей, подобно голодным цепным псам, бросились воспоминания мертвецов, плетьми хлестнув их по разуму. И, не давая убийцам возможности ударить первыми, потрошительница, не издав ни звука, бросилась на них. Долго поддерживать искусственную ярость она не сможет — следовало действовать быстро.

«Спокойной ночи, Тэя».
Сколько раз он уже говорил эту фразу, стоя на пороге ее комнаты, глядя сквозь полумрак в едва освещенное свечой лицо? Каю казалось, что его жизнь до приезда магессы в этот дом была всего лишь сном. А теперь он проснулся. Его как будто облили из ведра ледяной водой, он был растерян, смущен, напуган и разозлен одновременно. И вместе с тем, он ощущал себя как никогда более живым. Словно даже краски вокруг стали более яркими, сам воздух был наполнен невидимым напряжением и чувствами. Все это рухнуло на него как снег на голову. Человек, привыкший за свою короткую жизнь не просто прятать эмоции, но и давить их даже в собственном сознании, мучительно учился снова быть собой. Ощущать всепоглощающую любовь к девушке, которая была бесконечно далека от него по социальному статусу и, к тому же, собирающая замуж за равного себе, — это истощало Кая, заставляло делать и говорить вещи, которые он бы никогда не сделал раньше. Даже думать об этом было тяжело. Казалось, что он что-то потерял, но никак не мог вспомнить, что именно. Что-то важное. Настолько важное, что это чувство не давало ему вернуть контроль над собой.
А еще Мариша и ее условие… Раб вздохнул и прислонился спиной к стене, обреченно размышляя, что спать он сегодня вряд ли будет спокойно. После того, как побывал в камере пыток и чуть не потерял самообладание в присутствии демона — ему было стыдно. Перед Тэей, перед собой, даже перед тем существом. За то, что он настолько слаб, что не может даже выполнить столь простых условий. Ведь ему нужно было всего лишь стоять на месте и не говорить с существом, а он все испортил. Если б там не было Тэи, кто знает, чем все могло бы закончиться. Парень прикрыл глаза, пытаясь понять, что ему следует делать теперь. Он никогда прежде не дрался всерьез, даже с Маришей — было понятно любому дураку, что при желании гномка могла бы просто разорвать его на куски и даже не особо напрягаться по этому поводу. Что уж говорить об убийстве. Да и кого ему убивать — прислугу? Или ехать в город и искать там неприятностей на свою голову? Скорее, в этом случае убьют его. А пока он нужен Тэе, позволить себе умереть раб не мог.
Внезапно откуда-то со стороны лестницы в холл послышался шум. Кай резко поднял голову и отступил в тень, замирая и вслушиваясь. Вряд ли это были рабы. Они привыкли передвигаться бесшумно, настолько, насколько это возможно, чтобы не потревожить спящих хозяев. Медленно, стараясь не производить никакого шума, он зашагал к лестнице. Если в дом проникли чужие, следовало немедленно поднять тревогу и разбудить магов. Поскольку рабы драться не умели, да и не могли, только маги имели возможность защитить дом. Но им все равно, сколько людей погибнет до того, как это произойдет. Кай сжал зубы, чувствуя, как внутри него закипает праведное возмущение. Неужели так страшно было хотя бы научить рабов защищаться? Неужели проще позволить им умереть, чем дать в руки хоть какое-то оружие? Они и так были забиты достаточно, чтобы даже не помышлять о нападении на господ. И достаточно, чтобы без единого звука умереть, защищая его и отдав за него свои жизни.
Остановившись у верхней части лестницы, Кай юркнул за приоткрытую дверь, ведущую в одну из комнат, где в данный момент никто не жил, и которая обычно предназначалась для гостей. Оставив узкую щель, парень выглянул наружу, пытаясь рассмотреть, что происходит внизу.

Первый удар потрошителя пришелся именно на беседовавшую с ней несколько секунд назад эльфийку. Та, отшатнувшись от удара аурой боли, не успела поднять шпагу. Меч Мариши вонзился в грудь эльфийки до половины. Убийца, ахнув, повалилась на мраморный пол вместе с гномкой.
Мариша, зашипев от попавшей в глаза крови, вдруг резко подняла клинок вверх. Меч, разрезав горло и лицо эльфийки пополам, со звоном столкнулся на мечом долговязого. Гномка вывернула лезвие, и сдвинулась в сторону. Долговязый, потеряв точку опоры, повалился на изувеченную эльфийку, и в следующий момент почувствовал слепящую боль в области поясницы. Потрошительница, схватившись за меч обеими руками, резко дернула клинок вдоль спины человека. На ковер хлынула темная кровь.
Буквально над головой гномки свистнула стрела, с характерным звуком вонзившись в картину с драконом. Единственный лучник среди ассассинов, молодой парень принялся панически вытаскивать из колчана новую стрелу. Мариша, гортанно зарычав, бросилась на него, на ходу полоснув мечом бросившегося наперерез ассассина. Лучник шарахнулся назад, больно ударившись спиной об стену. Висящий над его головой подсвечник с жалобным скрипом накренился. И в этот момент потрошитель что есть силы вонзила меч в плечо человека, и, быстро взглянув ему в глаза, дернула вниз.
Мужчина с воем завалился на пол, скатившись по стене и зажимая рукой предплечье, из которого фонтаном выливалась кровь. Рядом с ним в луже крови валялась собственная рука. Потрошительница резко обернулась. Оставшиеся трое ассассинов в ужасе попятились назад — глаза гномки превратились в два черных, полных безумия провала, изо рта вытекала кровь. С диким визгом гномка бросилась на раненого ею ранее мужчину, ударив его свободной рукой в челюсть. Когда мужчина отшатнулся, гномка, схватив его за воротник, дернула на себя. В следующую секунду челюсти потрошительницы сомкнулись на его горле. Она не стала пытаться добраться до позвоночника, лишь яростно дернув головой, разорвав мужчине шею и отскочив от пытающихся его защититься напарников. Он повалился на пол, прижимая ладони к горлу в бессильной попытке остановить кровь. Гномка выплюнула оставшийся во рту кусок плоти, и злобно зыркнула на оставшихся. Лишь двое. Можно и сделать это медленно.
За кровавой пеленой искусственной ярости девушка совершенно не заметила другого ассассина. Голубоглазый мужчина, скрывшийся в самом начале, быстро поднимался по лестнице. Сжавшийся в углу лучник проводил того умоляющим взглядом — но тот даже не обернулся.
«Ты уже ничего не сделаешь. А так ты хоть выполнишь контракт. Их смерть не будет бессмысленной».
Они подняли просто невероятный шум — но никто даже не сбежался посмотреть. Неужели все куда-то ушли, и осталось лишь это чудовище? Нет, не возможно. Они целых два дня следили за поместьем, и были точно уверены, что сейчас все обитатели находятся здесь. Так где?..
Без лишних раздумий ассассин, поднявшись по лестнице, решительным шагом направился в левое крыло. Комната магессы была в самом конце коридора. А пока тот монстр расправлялся с оставшимися, он успеет ликвидировать цель и сбежать через окно.
«Он идет к Тэе!» — с ужасом подумал Кай, глядя, как мимо него крадется темная фигура в капюшоне. Гномка была слишком занята оставшимися и просто не заметила, как этот отделился от группы и быстро и бесшумно направился наверх, безошибочно зная, какая комната ему нужна. Раб поспешно отскочил от двери, справедливо опасаясь, что ассассин может заметить его. В комнате было темно, здесь очень давно никого не было, и можно было переждать атаку. Но… если этот человек доберется до своей цели, а Тэя окажется беззащитна? Конечно, Кай знал, что маги вполне могут постоять за себя. Но посланные за магом убийцы тоже были тренированы и знали, как справляться с заклинаниями. Что, если магесса не успеет среагировать? Что, если ее убьют?
Перед глазами все поплыло, и Кай пошатнулся, прислонившись к стенке и почувствовав, как колени вдруг будто стали ватными. Картина из сна… все начинает сбываться ровно так, как в кошмаре. Тэя, окровавленная, с воткнутым в сердце кинжалом, на ее лице отражается только удивление и горькое сожаление, а из ее зрачков медленно уходит свет. Она умирает, одна, в чужой стране, брошенная на произвол судьбы, а он, Кай, даже не может ничего сделать, чтобы защитить ее. Он прекрасно понимал, что все его тренировки вряд ли научат его справляться с профессиональными убийцами, и скорее всего, он сам умрет в попытке помочь ей. Но… возможно ли просто сидеть здесь, в стороне, и ждать, пока судьба бросит кости на жизнь Тэи? Кай мог не быть воином, но он был человеком, которому дорога эта девушка. Бросившись к камину, он нашарил в темноте длинный стальной прут. Обычная каминная кочерга, предназначавшаяся для того, чтобы переворачивать поленья в огне. Достаточно прочная, с острым загнутым концом, она легла в руку парня, как влитая. Пусть не лучшее оружие, что можно найти в поместье, но сейчас не было времени на долгие поиски. Человек в черной броне уже почти добрался до комнаты Тэи, и Кай, осторожно приоткрыв дверь, бесшумно двинулся вслед за ним.
Вот и поворот. Прямо за углом должна быть та самая комната, в которую Кай так хотел попасть после того, как его выгнали и больше не разрешали спать там. Перехватив кочергу поудобнее, он прижался к стене и медленно, почти не дыша, шагнул вперед.
Разбойник в это время, совершенно не обращая внимания на вопли бывших соратников, поднес отмычку к замку, предварительно смазав ее. У Холланда была просто потрясающая способность — убийца мог вскрыть замок так, что он даже не щелкнет. Это был больше опыт, нежели способность — но другие от этого просто приходили в восторг. Сейчас же он, несколько раз повернув в замке смазанную отмычку, усмехнулся. Замок был не из самых сложных — работы от силы на три минуты. Оставалось надеяться, что тот монстр не поднимется наверх.
— Сейчас просто перережем магессе горло, — тихо пробормотал он, — и валим из этого сумасшедшего дома...
Шорох за спиной он услышал, увы, слишком поздно — Кай уже подобрался достаточно близко для удара. Парень и сам не знал, что будет делать конкретно, когда настигнет убийцу, а потому на мгновение поколебался. Этого мгновения хватило, чтобы его рука дрогнула, и удар железным прутом вышел скользящим и вдвое не таким мощным, как планировалось заранее. Бить неподвижный и неодушевленный манекен было куда проще, а сейчас рабу казалось, что его трясущиеся руки вдруг решили подвести своего хозяина. Однако этого хватило, чтобы привлечь внимание убийцы и оторвать его от двери в комнату Тэи.
Мужчина с шипением повалился на пол, и за считанные секунды вскочил на ноги. В полумраке сверкнул клинок. По доспеху человека с плеча медленно стекала алая жидкость.
— Так и знал, что здесь было подозрительно безлюдно, — фыркнул убийца, пригибаясь к полу. — Не может же быть, что во всем поместье только тот цербер и остался!
Холланд бросился на парня. В воздухе свистнуло лезвие. Кинжал воткнулся в бок ошарашенно стоявшего парня. Быстро выдернув клинок, мужчина отскочил в сторону, злобно усмехаясь.
Почувствовав, как почти неслышно треснула ткань от удара ножом, и по правой стороне тела побежала струйка крови, Кай отшатнулся, едва не выронив свое нехитрое оружие. И куда он ринулся, идиот? Знал же, что именно так все закончится. Его убьют, а потом этот человек проникнет в комнату Тэи и расправится с ней. Или она расправится с ним, но раб к этому времени уже будет мертв. Подошедший убийца явно наслаждался своим преимуществом, прекрасно видя, что Кай всего лишь перепуганный ребенок, который и сам не понимает, что делает.
— Отойди от двери, — прохрипел парень, сжав кочергу в руке, а другой ладонью зажимая рану в боку. — Или я…
— Или ты... что? — фыркнул человек, откровенно веселясь. — Остановишь меня… кочергой? Как жалко.
Он ударив вновь. На этот раз рабу удалось защититься, отразив кинжал кочергой.
— Что, ее любовник? — угрожающе рассмеялся мужчина, приподняв кинжал в воздух. — Не волнуйся! Я не буду сильно калечить тело. Ты еще сможешь повеселиться — после меня, разумеется.
Парень, сжавшись, всем телом прижался к стене, лишь отражая удары, которыми осыпал его ассассин, но последние слова заставили его почувствовать, как внутри все переворачивается. В горле встал комок, и рабу показалось, что он задохнется, а перед глазами заплясали багровые пятна. Отчаянно не хватало воздуха, и он резко вдохнул, издав низкий, едва слышный хрип. Убийца, видимо, решив прекращать игру и добить парня, ухватил его за горло и, усмехнувшись, всадил нож тому в живот еще раз. Кай не закричал, только дернулся, что было сил, и все же выронил кочергу. Та со звоном упала на пол.
Тэя…
Прости. Я пытался.
Последняя мысль проскользнула в сознании, и Кай уже приготовился было к тому, чтобы умереть, когда внезапно его посетила мысль, потрясающая в своей простоте и мощи. Он выжил, когда на него напала одержимая магистресса. Он выдержал испытание Маркуса, когда тот приказал избить его кнутом до полусмерти и бросить в конюшне одного. Он не поддался на искушение демона, когда тот стоял прямо перед ним и предлагал сделку, от которой невозможно отказаться. И будь он проклят Создателем, если посмеет подвести Тэю сейчас, когда ей грозит опасность.
Громко, по-звериному зарычав, он открыл глаза и взглянул убийце в лицо. Тот вдруг перестал улыбаться, но среагировать не успел. Кулак парня в мгновение ока взлетел вверх и врезался в его челюсть, отшвыривая назад. Ударившись о стену, ассассин крякнул и начал было подниматься на ноги, все еще не выпустив ножа из руки, но не успел — Кай прыгнул вперед, уцепился в воротник и принялся методично наносить удар за ударом. Ему было все равно, куда бить. Кожа на костяшках пальцев снова лопнула, сопровождаемая глухим хрустом, когда удар угодил в нос наемника. Тот сделал было попытку нанести ответный удар ножом, но раб быстро перехватил его кисть и сильно вывернул ее.
— Ты… не посмеешь… ее… тронуть… — каждое слово падало, словно камень. И с каждым словом Кай выглядел все более безумным. Его распахнутые глаза горели огнем ярости и боли, смешавшихся и превратившихся в непреодолимое желание достичь цели. Так, наверное, выглядит волк, умирающий от голода и преисполненный решимости отбить кусок мяса у другого, более удачливого собрата. Он не остановится, пока не доберется до мягкого, податливого горла и не рванет его собственными окровавленными зубами.
Отшвырнув голубоглазого в сторону, раб пригнулся, двигаясь удивительно быстро, несмотря на то, что рубашка уже промокла от крови, капающей на пол. Схватив валяющуюся на полу кочергу, парень размахнулся. Убийца попытался было закрыться от удара, сгруппировавшись, но это не помогло. Хрустнули кости — удар с размаху сломал человеку руку. Бросившись вперед, Кай прижал ассассина к полу и, перехватив железный прут острием вниз, с размаху всадил его прямо в распахнутый в ужасе голубой глаз. Кочерга пробила голову мужчины насквозь и с лязгом ударилась острием о каменный пол.
Кай издал какой-то вибрирующий, нечленораздельный, совершенно животный вопль и выдернул свое оружие с тихим всхлипом. Убийца уже был мертв, но это не имело совершенно никакого значения. Сейчас рабу хотелось только одного — растерзать его. Превратить в пыль. Уничтожить. Сделать так, чтобы от него не осталось ничего, даже пятна крови на полу. Убить. Убить. Убить!
Он вонзил железный прут в грудь мужчины, слыша лишь клокочущее дыхание где-то в собственном горле.
Гномка, разглядывающая окровавленную стену, быстро обернулась. Сейчас все затихло, и только лишь хриплое дыхание последнего выжившего напоминало, что только что шел бой. Только дыхание, и залитые кровью стены, пол, и часть лестницы и телами и кусками тел.
Однако, откуда-то сверху донеслась возня, и звук удара чего-то металлического о камень.
Мариша в последний раз посмотрела на стену, и, развернувшись, подошла к лестнице, оставив распятого на стене собственными кинжалами, едва дышащего убийцу вдоволь рассмотреть разорванные трупы его друзей.
Потрошительница, поднявшись, повернулась в сторону левого крыла. Странные звуки шли именно оттуда. Гномка, не издав ни звука, медленно пошла в ту сторону. Руки и ноги девушки были перепачканы кровью, по подбородку и челюсти стекали темно-алые струйки, а в потемневших глазах не было даже искры тепла. Повернув за угол, она молча встала напротив двери.
Каменный пол был залит кровью. На истерзанном трупе, злобно рыча, сидел Кай, сжимая в руках окровавленную кочергу. Юноша наносил удары уже бездыханному телу — один за другим, один за другим.
Мариша молча смотрела на этот акт отвращения, с потухшим взором следя за ударами импровизированной кочерги. Это продолжалось где-то минуту, прежде чем парень с тихим стоном выронил орудие из занемевших рук. Он, похоже, и сам был ранен. Марише же удалось выбраться из драки практически невредимой — если не считать психического состояния, в данный момент находящегося в весьма подвешенном состоянии. Новая способность, судя по всему, имела и обратную сторону медали — гномка не хотела "ничего". Даже жить. Но это было не важно. Кому какая разница, чего она хочет, а чего — нет?
Ручка двери, ведущая в комнату Тэи, несколько раз яростно дернулась. Сидящий на обезображенном трупе парень хрипло закашлялся, прижав руки к рваной ране на животе. Мариша, не мигая, вперилась в него взглядом, подходя ближе.
— Поздравляю, Кай, — бесцветным голосом произнесла девушка, неопределенно пожав плечами и наклонившись прямо к человеку. — Теперь... ты тоже чудовище.
Тэю разбудил шум за дверью. В первый миг перед пробуждением ей даже показалось, что она снова в башне, и храмовники избивают кого-то из учеников, пойманных в коридоре в неурочное время. Но затем память вернулась.
Она в Тевинтере, в поместье магистра Селестия. Сегодня она вызвала этого надоедливого духа, а затем весь остаток дня просидела в библиотеке, пытаясь разобраться в том, что тот успел наплести. Времени оставалось не так уж много, но теперь у них по крайней мере были зацепки. Магесса даже прихватила с собой в комнату несколько книг по созданию талисманов. Над одной из них, написанной, судя по запредельной нудности и педантичности описаний, усмиренным, она и задремала.
Сон ушел, однако, шум остался. Приглушенные звуки ударов и крики. Тэе показалось, что она услышала голос Кая. Это заставило девушку мгновенно вскочить с кровати и метнуться к двери. Та оказалась заперта с другой стороны. Это удивило магессу. Все попытки открыть дверь ни к чему не привели. Ключ не вставлялся, крики снаружи прекратились, и беспокойство Тэи медленно перерастало в панику. Что там происходит?! Несколько раз хорошенько пнув дверь, волшебница начала оглядываться в поисках того, чем её можно было бы выбить.
В этот момент за дверью раздался звук приглушенных шагов. Звукоизоляция в поместье была весьма и весьма неплохой — в противном случае устроенный в холле ад услышали бы все обитали поместья до единого.
Топот притих. В следующий момент в дверном замке что звякнуло. И, спустя пять секунд, он характерно щелкнул. Вновь раздалось звяканье, и дверная ручка начала медленно поворачиваться.
Дверь распахнулась, явив разбуженной магессе флегматично на нее взиравшую гномку, с алыми подтеками на челюсти и груди. В одной руке она сжимала окровавленный клинок, а в другой — маленький, перекореженный железный прутик с закруглением на конце.
Мариша тихонько вздохнула, склонив голову на бок. Из-за спины гномки можно было разглядеть залитые кровью стены и пол, и сгорбленную фигуру, сидящую над полу рядом с валявшимся навзничь телом.
— Привет, — просто произнесла гномка, безразлично разглядывая одетую лишь в ночной пеньюар магессу.
— Мариша? — изумленно нахмурилась Тэя. — Какого демона происходит?
Гномка украдкой обернулась, бросив на Кая странный взгляд. Пожав плечами, она вновь перевела взгляд на Тэю. По каменному полу в комнату магессы тонкой струйкой просочилась кровь, впитываясь в ковер.
— Технические неполадки. Ничего страшного.
Тэя наконец заметила кровь и перевела взгляд на неподвижную фигуру за спиной гномки.
— Кай! — волшебница бросилась к нему.
Парень сидел на полу, вжавшись спиной в стену, рядом с валяющимся тут же трупом. Это был человек... кажется. Рассмотреть его лицо было невозможно. Под капюшоном оказалось сплошное кровавое месиво. Раб тоже был весь в крови, он сильно дрожал и издавал тихий, едва слышный вой. Судя по разбитым в кровь рукам, он долго и сильно кого-то бил.
Похоже, что этого человека, лежащего на полу, убил именно он.
Когда Тэя подошла к нему, он поднял на нее глаза. Такого взгляда у парня волшебница еще никогда не видела. Он был каким-то затравленным, как у зверя, попавшего в капкан. Дернувшись в сторону, Кай попытался увернуться от протянутой руки, но вместо этого просто завалился набок и свернулся в клубок, зажимая рукой ножевую рану.
Гномка с безразличием наблюдала, как Кай повалился на бок. В глазах девушки постепенно проявлялось утерянное во время искусственной ярости тепло. Хоть даже и не ранили ни разу, она чувствовала просто невозможную слабость. Быстро подойдя к съежившемуся парню, она присела рядом, обняв колени и положив на них свою голову.
— Да, дружок, — пробормотала гномка, печально глядя в лицо Кая. — Я, может, и монстр, но я монстр снаружи. Ты же... волк в овечьей шкуре.
Мариша мотнула головой. Лицо исказила гримаса злобы.
— Даже меня обманул.
Нахмурившись, она отползла подальше, предоставив Тэе большее пространство, лишь не сводя с парня немигающий взгляд ярко-желтых глаз. Интересно, как маги отреагируют на залитый кровью холл с разорванными трупами и прибитым к стене человеком? Она сомневалась, что хорошо.
— Шшшш... тише, успокойся. Всё закончилось. — Тэя опустилась на колени рядом со скорчившимся парнем. Она старалась говорить мягким успокаивающим голосом, не позволяя себе рассматривать кровавое месиво, в которое превратился незнакомый человек, и уже не заботясь о том, чтобы не запачкаться.
Самым главным сейчас был Кай. Юноша был ранен и быстро терял кровь, хуже того, он был в шоке. В его лихорадочно горящем взгляде было столько ужаса и непонимания. От этого зрелища у волшебницы разрывалось сердце.
Тэя мягко, но уверенно положила одну руку на плечо Кая, а другой осторожно прикоснулась к его щеке.
Лицо парня было в брызгах крови. Рука Тэи, прикоснувшись к его щеке, ощутила дрожь и жар. Он снова попытался было отвернуться, но потом замер, подняв руку, и прижав ладонь Тэи к своему лицу.
— Тэ...я... — прохрипел он, и почувствовал, как из его глаз хлынули горячие слезы. Мысли превратились в ленивых червей, едва ворочающихся в сознании, поедающих ткань его разума. Убийца, звучало в голове Кая, словно удары огромного колокола. Убийца. Лжец. Ты просто не достоин смотреть ей в лицо. А она жалеет тебя, она не знает, не хочет знать о том, как ты на самом деле отвратителен.
Он все помнил. Помнил каждый звук, каждое движение, каждую каплю крови, брызнувшую из разодранной плоти. Помнил, как его взор затмила багровая ярость, и уже невозможно было остановиться. Он помнил, как хотел уничтожить этого человека, и ничто не могло бы в этот момент остановить его. Даже ранения, которые он получил, на какое-то время отступили. Он не чувствовал боли. Не чувствовал страха. Он ничего не чувствовал. Он был кем-то другим, тем, кто не был похож на человека.
— Успокойся, — продолжала уговаривать Тэя, — убери руку, сейчас я тебя вылечу. Всё будет хорошо.
Наконец, ей удалось оторвать ослабевшую руку парня от залитого кровью бока. Одежда уже успела прилипнуть к ране, и её пришлось отдирать, но Кай словно не чувствовал боли. Он лишь продолжал сидеть с закрытыми глазами и мелко дрожать, и Тэя видела, как слёзы прочерчивают извилистые дорожки, смывая кровь с его лица.
Магесса быстро прочитала заклинание, вливая в раненного парня целительную энергию Тени, затягивая внешние и внутренние повреждения. Если бы только всё можно было исправить так же просто...
Но она уже чувствовала, что раны души Кая гораздо ужаснее, чем раны его тела. Это должно было случиться рано или поздно, она знала. Но видеть Кая таким, чувствовать его боль было почти невыносимо. Ей самой хотелось кричать. Но Тэя обняла его, всё ещё плачущего, и держала, шепча всё, что приходило на ум, только бы не оставлять его наедине с этой потерей:
— Всё будет хорошо, Кай... Ты не один. Я с тобой.
Мариша в этот момент, сидя на полу и облокотившись на стену, взирала на открывшуюся взору сцену с неописуемым удивлением. Это выглядело... странно. Двое людей — раб и его хозяйка — обнимались и плакали на залитом кровью полу, рядом с изуродованным трупом, на глазах у свидетеля.
«Какого?.. Эти наземники совсем с катушек слетели. Могли бы в комнату зайти».
Гномка вздохнула, устало прикрыв глаза. Она пробыла в этом месте всего две с кепкой недели, но оно уже в печенках у нее стояло.
«Ладно. Пускай пока обжимаются. Посмотрим, что будут делать дальше».
Парень сначала пытался вяло вырываться, но в конце концов, ослабевший от потери крови и стресса, он просто сдался и позволил Тэе прижать его к себе.
Только сейчас он заметил сидящую рядом Маришу, и в голове всплыли ее слова. Значит, она увидела его насквозь... в отличие от Тэи, которая до сих пор считала его хорошим человеком, гномка сразу разглядела его натуру. Натуру убийцы и лжеца. Она знала, какой он на самом деле.
Когда Мариша встретилась взглядом с истекающим кровью парнем, она лишь, стиснув зубы, отвернулась. Хватит уже поливать его своим ядом — ему теперь будет достаточно собственного.
И тут гномка зацепилась взглядом на валявшийся в углу кинжал. Она быстро взглянула на рану парня. Вновь на кинжал.
— Барзул!.. — тихо прошипела девушка, вскакивая на ноги и вприпрыжку подбегая к оружию. Подобрав его двумя пальцами за рукоять, гномка приблизила клинок к лицу. Понюхав лезвие, она тут же поморщилась.
— Сукин ты сын... Концентрат?
Потрошительница резко обернулась, и, бросившись к Тэе, схватив магессу за плечо.
— Вставай, быстро! Этот ублюдок...
Мариша перевела взгляд на рану парня. В глазах мелькнул страх.
— Оружие было отравлено, — быстро проговорила она, — смешанный концентрат. Судя по запаху... корень смерти.
— Демоновы кости! — сквозь зубы ругнулась Тэя. Выходило, что состояние Кая обусловлено не только шоком от кровопотери и потрясением от случившегося. А ещё выходило, что её мозги в присутствии парня размякли окончательно. Если немедленно не дать противоядие, то через пару минут тут никому мало не покажется.
Тэя знала этот яд. Сильнейший галлюциноген, заставляющий жертву видеть на месте окружающих жуткие и опасные галлюцинации, одновременно приводящий к постепенному параличу и смерти.
Девушка попыталась по возможности мягко отстраниться от Кая, чтобы встать и принести противоядие.
— Нет... — прошептал Кай, ухватив Тэю за рукав и не давая ей подняться. — Не надо...
Было неясно, то ли он не хотел отпускать ее, то ли не хотел, чтобы она давала парню противоядие. А может, и то и другое. Мысли о том, что Тэе не стоит спасать его, наполняли разум Кая, и отбиваться от них становилось все труднее. Так будет лучше для всех. И для магессы, которая наконец-то сможет жить нормальной жизнью, не переживая о нем каждую секунду, и для него. Как он сможет смотреть в глаза девушки, после всего, что сделал? После того, что она видела?..
Девушка умоляюще обернулась к Марише.
— Ты можешь принести мою сумку с противоядиями? Старая сумка, лежит возле алхимического стола.
Потрошительница сухо кивнула, и направилась в комнату магессы. Ковер у двери почти полностью пропитался кровью, приобретая чернильный оттенок. Быстро подхватив лежащую возле небольшого, уставленного склянками и банками с жидкостями и сушеными травами столика, она вернулась к Тэе. Гномка молча протянула ей сумку, держа за ремень.
— Спасибо!
Магесса подхватила сумку и тут же начала сосредоточенно в ней копаться, звеня пузырьками и шурша сухими корешками. Наконец, она выхватила меленький флакончик с полупрозрачной жидкостью и зубами сорвала плотно пригнанную пробку.
— Нашла! Кай?— Тэя легонько похлопала парня по щеке. — Ты меня слышишь? Ты должен это выпить.
— Не... надо, — снова повторил он, зажмуриваясь и тяжело дыша. Его тело все больше и больше охватывал странный жар, голова кружилась так, словно парня раскручивали со скоростью света. Приоткрыв глаз, он с удивлением посмотрел на Тэю, которая склонилась над ним. Что с ее лицом? Оно было похоже скорее на белую, как снег, маску. Из уголка ее губ вытекала струйка крови.
Нет. Нет, этого не может быть. Его кошмар не мог сбыться так быстро. Он не мог убить ее!..
Отчаянно захрипев, он что было сил дернулся в сторону, закрывая лицо руками.
Мариша, бросив напоследок на трясущегося юношу странный взгляд, вышла к повороту, и, прислонившись к стене, устало посмотрела в полумрак коридора. Ей что-то подсказывало, что, несмотря ни на какую звукоизоляцию, скоро кто-то обязательно заявится. Гномка чувствовала... приближение. Вздохнув, она прикрыла глаза.
Для наземников описание чутья камня звучало подобно бреду сумасшедшего. Это словно... нырнуть. Слиться с поверхностью, превратившись в нечто иное, и почувствовать чьи-то шаги по твоей плоти. Словно видеть все из-под земли.
Она резко открыла глаза. Не время, не место. Хватит с нее масок и зеркал.
Яд явно начал действовать, судя по тому, каким диким взглядом смотрел на неё Кай. Он отчаянно сопротивлялся любым попыткам поднести к его лицу флакон с противоядием, и Тэя по опыту знала, что дальше будет только хуже.
Оставался единственный выход.
Магесса воровато оглянулась по сторонам, но других свидетелей, помимо обезображенного трупа, рядом не наблюдалось. Мариша куда-то тактично скрылась. Да и в любом случае, выбора не было.
Глубоко вдохнув, Тэя приложилась к бутылочке, набирая полный рот противоядия. Жидкость была в основном безвкусной со слабым ароматом эльфийского корня. Затем она наклонилась к Каю, прижимаясь к нему всем телом, и долгим поцелуем вливая противоядие ему в рот.
Парень поначалу слабо сопротивлялся, но в конце концов притих и замер, с трудом проглатывая противоядие. По его спине прошла дрожь, и он, подняв руки, обнял Тэю, прижав к себе.
Она жива. Все, что он видел — всего лишь видения, которые расползлись по его разуму, как саранча. Она жива, и она здесь, рядом с ним. Может быть, она простит его, кто знает? Впрочем, это все равно не имеет смысла. Тэя заслуживает лучшего, чем быть с убийцей, который теряет над собой контроль. Под его пальцами он ощущал холодную кожу. Только сейчас раб осознал, что Тэя, должно быть, мерзнет — ведь она выбежала из комнаты в одном только пеньюаре. Эта мысль, как клещ, вцепилась в Кая, и он не мог избавиться от нее. Магесса была слишком близко, слишком... Он прижал ее к себе уже сильнее, не отпуская, проводя ладонью по ее спине.
Магесса наконец разорвала поцелуй и прерывисто выдохнула.
У неё получилось. Кай проглотил большую часть противоядия и скоро придёт в себя. По крайней мере, настолько насколько это возможно. Его жизнь вне опасности, теперь можно было немного расслабиться и отпустить парня... Однако Кай, как оказалось, имел собственное мнение на этот счёт.
— Кай? Что ты делаешь? — несколько растерянно пробормотала Тэя, чувствуя, как его руки начинают ласкать её сквозь невесомо тонкую ткань.
Тот не ответил, чувствуя, как горло горит от выпитого им снадобья. Хотелось пить. Ужасно хотелось пить, но еще больше хотелось не отпускать Тэю от себя. Он почувствовал разочарование, когда она все же отстранилась. Сфокусировать зрение было трудно, но он пытался не отрывать взгляда от магессы, не смотреть по сторонам. Если он еще хоть раз взглянет на труп, оставшийся после убийства, то окончательно сойдет с ума. Гномка куда-то ушла — по крайней мере, раб не слышал ее дыхания и шагов.
Тихонько заскулив, он потянулся вперед всем телом, уткнувшись в шею магессы и неловко поцеловав ее.
Тэя с большим трудом заставила себя мягко отстраниться от Кая. Она чувствовала как нужна ему, и видит создатель, для неё сейчас не было бы большей радости, чем дать ему всё, чего бы он ни захотел... но это не меняло того факта, что они сидят рядом с изуродованным трупом с ног до головы изгвазданные в человеческой крови. Труп, судя по характерной черной экипировке и отравленному кинжалу, принадлежал отнюдь не добропорядочному гражданину Тевинтера, да и его расположение у двери магессы... в общем и целом она догадывалась о том, что могло тут произойти. Но у этого типа могли быть ещё и сообщники. Кто знает, где они и что делают? Необходимо было со всем разобраться. И позаботиться о Кае. Тэя, вгляделась в заплаканное окровавленное лицо.
— Кай, ты меня слышишь? — дождавшись утвердительного кивка, магесса продолжила. — Сейчас мы встанем, а потом тебе нужно будет умыться и сменить одежду, хорошо?
— Что тут происходит? — раздался со стороны лестницы голос Маркуса, и стук его шагов, когда он медленно, хромая, поднимался по лестнице. — Какого демона, Мариша?! — он остановился, глядя на гномку, покрытую кровью с ног до головы. — У тебя есть пять секунд на то, чтобы объяснить, откуда в моем холле трупы. И почему они распяты на стенах.
Гномка мрачно воззрилась на медленно приближающегося магистра. Она искренне надеялась, что обжимающаяся парочка все-таки удостоилась отлипнуть друг от друга. Вряд ли жуткому магистру понравится, что его невеста вливает его рабу противоядие через рот.
— Трупы оттуда, откуда появляются все трупы. Люди приходят, люди умирают, люди становятся трупами, — буркнула девушка, скрестив руки на груди и отводя взгляд. О второй части вопроса она деликатно умолчала.
— Пожалуй, этого следовало ожидать, — магистр прижал ладонь ко лбу и вздохнул. Странно, но он, похоже, успел переодеться, в отличие от Тэи, прежде чем идти сюда. — Наша неожиданная помолвка могла расстроить многих влиятельных людей в Минратосе. Не говоря уже об Аврелиях, которые подозревают нас в убийстве Анны. Что ж.. полагаю, ты была достаточно умна, чтобы оставить хотя бы одного в живых для допроса?
Мариша дернула плечом, не глядя на магистра.
— Тот, что на стене висит, еще трепыхался. Я хотела ему кровь пустить, да не успела, — тихо пробормотала она, так, что услышал ее только жуткий магистр. Не хотелось, чтобы Кай услышал такие подробности... пока. Делать из него чудовище нужно потихоньку.
— Хм. Что ж, полагаю, он проживет достаточно долго, чтобы рассказать все, что знает, — холодно произнес магистр. — В таком случае, поручаю тебе оттащить его в темницу. Проследи, чтобы он не помер по дороге, а я прибуду через несколько минут. Если будет упрямиться, заодно проверю на нем действие одного любопытного заклинания, — он усмехнулся и заглянул куда-то за поворот. — Тэя в порядке? Надеюсь, ты сумела защитить мою невесту в перерывах между разрыванием людей на части?
Мариша вновь дернула плечом.
— Ее комната прямо здесь, за поворотом. Прост возьми и проверь, — раздраженно произнесла гномка. И, подняв голову, хмуро взглянула на магистра. — Однако не гарантирую, что тот чумрик переживет... транспортировку.
Потрошительница усмехнулась. Конечно же, не переживет.
— Значит, сделай так, чтобы пережил, — жестко ответил магистр. — Выполняй приказ. Хватит прохлаждаться.
Отодвинув Маришу с дороги, он направился к комнате Тэи. Каково же было его удивление, когда он увидел прямо перед ее дверью труп еще одного убийцы, истыканный чем-то острым и тонким, словно подушечка для иголок.
— Так... а это у нас еще что такое?
Гномка закатила глаза, двигая губами в такт словам магистра, и, отвернувшись, двинулась по коридору.
Спустившись в холл, направилась прямиком к стене, по залитому кровью мрамору. Звук шагов эхом отражался от стен пустого помещения. Приблизившись к висящему на собственных клинках человеку, гномка опустилась на одно колено.
— Живой еще? Для тебя желательно им не быть.
Человек ответил хриплым стоном. Девушка покачала головой.
— Зря. Лучше бы ты помер.

Через несколько часов Маркус вышел из подвала, разочарованный и рассерженный. На разум пленника кто-то наложил заклинание, которое не позволяло тому говорить правду. Конечно, его можно было заставить — что маг и сделал. Воспоминание об этом вызвало на его лице кровожадную улыбку. В конце концов, ни один разум не может сопротивляться контролю магии крови, если не обладает магическим даром. Но не успел убийца вымолвить и слова, как тут же умер в мучениях. Зато теперь Селестий точно знал, что послали убийц достаточно умелые и сильные магистры, обладающие необходимыми знаниями. Кто мог это сделать? Кордвин? Нет, вряд ли он пойдет на столь низкое действо. Полуэльф мог играть нечестно, мог мухлевать, но устранять конкурентов банальным убийством не стал бы. Это было неспортивно. Виперия? Шантия? У тех не было достаточно мотивов для того, чтобы покушаться на жизнь обитателей поместья. Значит, оставались только Аврелии. Они больше всех подозревали Маркуса и Тэю в том, что именно они были причиной скорой кончины Анны. Кроме того, он мельком видел их на арене после объявления о помолвке с Тэей. Такими взбешенными их не видел никто до того момента. Аврелии быстро покинули гладиаторскую арену, видимо, чтобы спланировать покушение. Маркус не был уверен абсолютно в том, что ассассинов прислали именно Аврелии, но пока это был самый вероятный исход.
Мариша тем временем уже сидела на чердаке, выглядывая из окна. Заляпанный кровью доспех валялся в углу. Гномка не стала зажигать свечи. Перед этим быстро смыв кровь с лица и рук, она была относительно чистой. Устало вздохнув, девушка, отряхнувшись, легла на матрас, укрывшись действительно толстым одеялом. Недолго думая, гномка укуталась с головой, и спустя минуту заснула.

Приблизившись к комнате Тэи, магистр осторожно постучал.
— Могу я войти? — вежливо спросил он уставшим голосом, вытирая руки белоснежным платком от крови, оставшейся после «допроса». В отличие от остальных, маг не любил выглядеть неопрятно.
Через некоторое время дверь открыла Тэя. Выглядела магесса в полном соответствии со своим самочувствием. Усталой, невыспавшейся и обеспокоенной. Девушка едва успела отмыться от крови, сменить испачканный пеньюар на гораздо более скромный халат и залезть в кровать, как явился магистр. Правда, едва ли она смогла бы заснуть в ближайшее время. Девушка беспокоилась за Кая, ей отчаянно не хотелось оставлять парня одного в такой момент.
Кто мог подумать, что он окажется настолько ранимым? Сама Тэя, совершив свое первое убийство, даже особо не расстроилась. Впрочем, возможно это потому, что свою причину оставаться хорошим человеком она потеряла намного раньше.
Войдя в комнату, Маркус подвинул к себе стул и сел, положив ногу на ногу и глядя на Тэю с задумчивым видом.
— Что ж, полагаю, нам надо поговорить, Тэя, — тихо произнес он, когда та закрыла дверь. — Удалось ли тебе узнать что-нибудь о Кордвине и его... гм... гладиаторе? Я пытался проникнуть в его сны, но проклятый полуэльф это предусмотрел и установил хорошую защиту. Пробить ее будет сложно, если вообще возможно, но у нас нет на это времени. Второй тур уже через месяц.
Тэя окинула сидящего магистра весьма красноречивым взглядом.
— Я, разумеется, тоже хотела бы обсудить с вами собранную информацию. Но не могло бы это подождать хотя бы до утра?
— Как видишь, кое-какие дела не могут ждать до утра, — маг тяжело вздохнул и нашарил в кармане трубку. Затем, поколебавшись, он спрятал ее обратно. — Я полагаю, что Аврелии решили убрать тебя в качестве мести за Анну. Они уверены, что именно ты убила ее. Или уговорила меня избавиться от балласта. Не то, чтобы я виню их, но... подсылать убийц к тебе было весьма недальновидным ходом. Уверяю тебя, что они заплатят за свою ошибку, — последние слова он процедил сквозь зубы, и в его глазах на секунду загорелся огонек ненависти, холодной, словно лед.
— Надеюсь, ты в порядке, — через несколько секунд добавил он.
— Разумеется, — саркастично хмыкнула магесса, — что со мной сделается? Благодаря Каю и Марише я жива и здорова.
— Я знал, что нанять Маришу было правильным решением, — усмехнулся маг. — А что касается Кая... его успехи меня удивляют. Раньше я думал, что он кто угодно, но не гладиатор. А тут выходит, что я ошибся. Думаю, он продержится на арене достаточно долго, чтобы дать Марише шанс уничтожить Безариуса. — Он замолчал и внимательно посмотрел на девушку. — Я заметил, что ты очень переживаешь за этого мальчика. Только не говори мне, что у тебя появились к нему чувства. Это было бы весьма некстати, учитывая, что ты согласилась стать моей женой.
Тэя небрежно пожала плечами.
— Кай пострадал за меня. Сегодня уже во второй раз. Если бы он не напал на того убийцу у моей двери, сейчас я, весьма вероятно, была бы мертва. И это без всякой подготовки, — магесса усмехнулась. — Он способен на много большее, если выживет, конечно. Я это просто знаю.
— Хм... может, ты и права, — магистр вопросительно приподнял бровь. — Но если он умрет на арене, твой свадебный подарок будет потрачен впустую. Может быть, выберешь другой?
— Если он погибнет так просто, значит я в нём ошиблась. Пусть тогда это станет платой за мою ошибку.
— Как знаешь, — он поднялся и потянулся, хрустнув шеей. — Что ж, в таком случае, если ты в порядке и тебе ничего не нужно, я оставлю тебя. Желаю спокойной ночи. И, Тэя... — он на мгновение остановился и посмотрел на девушку с серьезным выражением лица. — Я не хотел, чтобы в этом доме ты подвергала свою жизнь опасности. Больше такого не повторится.
— Всё в порядке, — Тэя улыбнулась и на сей раз улыбка у неё получилась искренней. Всё-таки этот жесткий и неуживчивый человек по-своему пытался проявить заботу о ней, пусть даже лишь как об очередном долгосрочном вложении. — Быть магом, значит, всегда быть в опасности. Я не жду от вас невозможного.
Маркус лишь кивнул в ответ и направился к двери, осторожно закрыв ее за собой. Он, может, и не был самым добрым и заботливым человеком на свете, но за время, проведенное с Тэей, успел к ней привязаться и не хотел, чтобы она пострадала. Впрочем, учитывая ее страсть к экспериментам и неожиданным поступкам, защищать ее придется и от нее самой. Но в ней была любознательность и желание обрести новые знания — это крайне полезно, особенно после того, как маг познакомит ее с деятельностью культа. Однако рисковать сейчас он не мог себе позволить. Как только Тэя официально будет частью семьи Селестиев, она будет посвящена и в ее тайны. До того момента же обучать ее не имело смысла. Обычные заклинания, магия крови — все это меркло перед теми возможностями, которые открывались бы им обоим, если объединить талант Маркуса как сновидца и способности девушки к общению с существами Тени.
Возможно, вместе они смогут сделать то, что поодиночке никто из них не смог бы и мечтать. Улыбнувшись своим мыслям, магистр решил, что на сегодняшнюю ночь достаточно потрясений, и отправился в свою спальню.

Ночь прошла для Кая так, словно она длилась целую вечность. Яд все еще блуждал в его крови, вызывая непрошеные сны и видения. Они проносились в голове со скоростью света, оставляя вместо памяти лишь горький осадок на душе. Как будто некто жестокой рукой стирал его личность, убирая воспоминания и чувства, оставляя холодную пустоту, в которой можно было так легко потеряться. Раб не знал, что ему делать. Он чувствовал себя брошенным в бурлящий поток щенком, который изо всех старается выплыть к берегу, но разве можно бороться со стихией так долго, продолжая надеяться на успех? Не проще было бы просто сдаться и позволить волнам отнести свое бездыханное тело в море?..
Он просто устал. Ему было восемнадцать лет, а он чувствовал себя так, будто прожил все восемьдесят, и при этом ничего не успел. Его любовь к Тэе была обречена на ужасную судьбу, и Кай знал это, но почему-то никак не мог остановиться. Следовало бы оставить эти жалкие попытки тогда, когда она сказала о свадьбе. Следовало просто забыть обо всем и жить дальше.
Застонав, парень открыл глаза и понял, что проспал слишком долго, а ведь еще нужно было тренироваться — арена неумолимо приближалась, и сейчас только это было главным, только это имело значение. С Тэей все как-нибудь образуется само собой. Но сейчас он не хотел к ней даже приближаться. Злился ли он на магессу? Пожалуй, немного — но больше всего злился на себя. Тэя подтолкнула его к убийству, сама того не осознавая, но вина по большей части лежала на нем самом. Если бы он так по-глупому не влюбился бы в девушку, которая по определению никогда не сможет быть с ним, все могло бы сложиться иначе и ему не пришлось бы становиться монстром и сражаться за свою жизнь.
Поднявшись со своей лежанки, он наскоро оделся и вышел во двор. Рассвет уже давно занялся, и было довольно зябко. Кай поежился. Утренний туман еще до конца не рассеялся, и оседал на его коже и волосах, превращаясь в капли воды. Размяв плечи, он пошел к своей импровизированной тренировочной площадке.
Когда он приблизился, парень заметил, что рядом, возле сарая, стояла Мариша. Броня гномки была тщательно вычищена, волосы были слегка мокрыми — очевидно, она недавно помылась. Сейчас же она с выражением отвращения на лице двумя пальцами держала Каеву палку, временно исполняющую роль тренировочного оружия, другой рукой массируя висок.
Когда он подошел поближе, девушка резко обернулась. На лице читалось искреннее недоумение и раздражение.
— Ты тренируешься этим? Камень кровавый, да неудивительно, что ты в драке с одним только ассассином две раны получил!
— Мне пока не разрешают брать настоящее оружие, — сказал Кай, подходя поближе и облокачиваясь о заборчик. — Да и я не нашел на складе подходящего клинка. Все какие-то слишком короткие и легкие. Неудобные. Отдай меч, пожалуйста.
Гномка злобно ощетинилась.
— Меч?! Да этой пакостью ты только синяк поставить сможешь, остолоп! И то себе!
Тряхнув головой, девушка гневно воззрилась на него, пряча палку за спину.
— Сейчас мы с тобой будет делать нормальный тренировочный меч. Ты думаешь, чтобы шкурку сохранить, нужно лишь бить сильно? Что же, ты ошибаешься. Нужно уметь бить, знать стойки, видеть защиту. Будешь сражаться этим — всю координацию пошлешь в лес дрова колоть.
Раб вздохнул и устало потер бровь. Он не совсем еще оклемался после двух ран и яда, а потому спорить с Маришей не хотелось.
— Ладно. Ты мой тренер, а потому решать тебе, — миролюбиво произнес он. — Просто... научи меня, как выжить на арене. Это все, чего я хочу.
«Я не хочу становиться монстром, — подумал он про себя, но не сказал этого вслух. — Хотя, может быть, уже поздно... но пускай Создатель даст мне еще один шанс остаться человеком. Всего один шанс, это все, о чем я прошу».
Гномка утвердительно кивнула, направив палку в грудь юноши.
— Ты должен на арене не «выживать». Ты должен на арене убивать. Либо подохнуть там же — чего ты, как я поняла, не хочешь.
Мариша, подманив Кая, направилась в сарай.
— Я заметила, — на ходу произнесла девушка, — что ты склонен к двуручному оружию. Если это так — то тебе же хуже. Воины, специализирующиеся на этом типе, всегда огребают больше и больнее всех прочих. Даже димахерам с обороной легче. Но, как я уже сказала — ты сам свой яд испил.
В сарае, на сером полотнище, лежало большое полено. Если бы его поставили рядом с гномкой — оно бы оказалось даже чуть выше. Рядом лежал Маришин меч из драконьей кости, старый кинжал из веридия, и парочка небольших ножей.
— Сейчас, — заявила Мариша, садясь на полотно, — мы из этой деревяшки выстругаем тебе меч. В процессе ты будешь говорить мне, что именно тебе нужно изменить. Вес, баланс, форму.
Потрошительница взяла свой клинок, и быстро чикнула им по полену. Кусок дерева откололся без малейшего труда, словно ножом разрезали масло.
— Мне бы, конечно, хотелось показать тебе двуручный топор или молот, — подала голос гномка, — Но, как видишь, условия у жуткого магистра поистине отвратительны, и приходится обходиться тем, что есть. Это не займет много времени — максимум три часа. Когда мы, наконец, сделаем тебе нормальный тренировочный меч, будем учиться основам.
«Топор? Молот?! — в ужасе подумал Кай, выстругивая себе меч по руке. — О Создатель, во что же я ввязался...» Он вспомнил вчерашний вечер, точнее, ночь, и вздрогнул от внезапного приступа отвращения к себе. Его даже слегка замутило. Тогда ему было наплевать, что он держит в руке — меч, топор, кочергу, — он готов был убивать чем угодно, хоть голыми руками. Но если бы не Тэя, которая подоспела вовремя, то парень так и умер бы от кровопотери и яда. Он помнил, как не хотел, чтобы она спасала его.
Какой теперь смысл? Все равно Кай недостоин даже ее внимания, не говоря уже о чем-то большем.
Сжав зубы, он взвесил в руках получившийся меч. Тот был несколько более легким, чем требовалось, но лишь потому, что железо обычно тяжелее дерева. Пока что сойдет и такой. Он был достаточно широким, с ладонь самого Кая, и в длину превышал рост гномки.
Мариша, приподняв меч за острие, слабо поморщилась.
— Баланс идет в минус. Слегка выправим...
Она срезала дерево вдоль клинка, распределив ее ровнее.
— Получше. Бери свой дрын и выползай.
Гномка вышла из сарая, держа в руке Каеву «пакость». Подождав юношу, она оперлась «пакостью» о землю, словно тростью. Лицо приняло театрально-высокомерное выражение.
— А теперь, — задрав нос и поправив невидимые очки, произнесла гномка, — выполняй приказ. И хватит прохлаждаться!
Мариша хихикнула, и повелительно взмахнула палкой в сторону чучелка.
— Смотри за мной, как я буду избивать чучело. Следи за положением корпуса и ног. Потом повторяй.
Он смотрел очень внимательно, хотя многое сразу повторить и не получалось. Но гномка подметила одно — учиться драться Каю было легко. Теперь, когда у него был нормальный тренер, все выходило как нельзя лучше. Словно в нем, глубоко внутри, доселе никому не известная, была кровь воина, побуждающая его тело подстраиваться под новые условия. В бою он был пусть пока и не слишком умел, но обладал инстинктами, что помогали выкручиваться из любых ситуаций. Однако, раб полностью сохранял над собой контроль. Единственный раз, когда он превратился в зверя, был тогда с убийцей. Чтобы отпустить себя, полностью использовать свой потенциал, который был у него, Каю нужна была сильная мотивация. Оставалось надеяться, что на арене этой мотивации ему хватит.
Мариша, отойдя в сторону, следила за юношей, склонив голову набок. У него было неплохое чувство баланса — то, что Марише приходилось познавать путем проб и ошибок. Это был заметный плюс. Однако гномка постоянно подмечала, что защита Кая была далека даже от скудных норм — не говоря об идеале. Но разглядеть положение рук и корпуса за балахоном, который раб называл рубашкой, было сложно. Мариша поморщилась.
— Так не пойдет.
Она жестом остановила парня, и, подойдя к нему поближе, бесцеремонно подняла его руку, прикоснувшись к солнечному плетению человека.
— Хм, мышечная масса у тебя есть. Скорее всего, тебе придется носить тяжелую броню. Твоя защита сейчас буквально на дне.
Она отошла в сторону, скрестив руки на груди.
— Снимай рубашку.
— Э... ты уверена?.. зачем? — смущенно переспросил Кай, вытирая пот со лба и тяжело дыша. Хоть деревянный меч и был не таким тяжелым, как стальной, все равно махать им почти без передышки было тяжело. Да и на улице было не так уж жарко, чтобы разгуливать без рубашки. Впрочем, после тренировок рабу казалось, что его погрузили в раскаленную лаву, а его сердце превратилось в пылающий кузнечный горн. Даже сквозь ткань можно было ощутить, как горяча его кожа.
Он отстранился, внезапно растерявшись от действий Мариши, но спорить не стал и в конце концов неохотно стянут рубашку через голову.
Девушка кивнула, абсолютно бесцеремонно разглядывая тело человека. Как она и ожидала — мышечная масса была неплохой. Однако, это еще не значило, что он сможет нормально передвигаться и драться в тяжелой броне.
— Чего встал-то? — фыркнула Мариша, взмахнув «пакостью». — Продолжай бить чучело. Мы тренируемся всего два часа.
«Всего?!» — мысленно возопил Кай, но подчинился и послушно направился к манекену. Холодный воздух холодил кожу, словно тысячей маленьких иголок впиваясь в спину. Размахнувшись своим импровизированным оружием, раб нанес рубящий удар наискось по корпусу "противника", отчего манекен пошатнулся и едва не сломался. Кай бил в полную силу, но не с бешенством. Он не хотел вновь возвращаться в то жуткое и страшное состояние, которого боялся в себе сам. Он неукоснительно следовал всем указаниям Мариши и его удары, стойка, каждое движение было выверено до мелочей.
Тэя ещё из окна заметила направляющихся в сторону сарая Кая и Маришу. Настроение волшебницы сразу же улучшилось, и она, приодевшись и наскоро перекусив, поспешила к импровизированной тренировочной площадке.
Мариша следила за каждым движением человека, с каждой минутой хмурясь все больше и больше. Все-таки руки Кая находились слишком близко к корпусу. С таким строением носить латы будет невероятно тяжело, не говоря уже о том, чтобы драться и уклоняться.
Спустя десять минут гномка, не говоря ни слова, бросилась на человека, слабо ударив его в живот. Тот от неожиданности выронил клинок.
— Одна из самых роковых ошибок, — произнесла девушка, пнув ногой упавший меч, — сосредоточиться исключительно на ударах, забыв о защите. Концентрация — это полезно, бла-бла-бла, однако если ты сосредоточишься на одной вещи, ты не сможешь сделать ничего другого.
Она скрестила руки на груди, предварительно освободив от ремешков висящий на голени собственный клинок.
— Тебе необходимо чувствовать бой. Не только твой дрын, которым ты размахиваешь, и не только доспех, стесняющий движение. Ты должен чувствовать соперника. Всегда быть готовым к подлости, не зазнаваться.
Она слегка дернула ногой — той самой, в которую в первом же поединке на арене ей засадили нож.
— Если не будешь замыкаться — ты легко убьешь своего соперника, — просто произнесла Мариша, и, не поворачиваясь, взмахнула мечом.
Импровизированная «голова» манекена, изрядно помятая ударами меча, свалилась на мокрую траву с глухим чавканьем, разрубленная мечом. Мариша даже не повернулась в ее сторону, лишь поставив на нее ногу.
— Теперь еще. На этот раз — помни о том, что твои соперники будут далеко не столь предсказуемы, как это чучело... И да, забыла сказать — твоя защита и "правда" на дне. Тяжелые латы, — она критически осмотрела тело Кая, — ты носить не сможешь, посему придется довольствоваться средними доспехами. Это я просто — на заметку. Кожаную броню с двуручником ты носить не будешь точно, так что остается лишь сам понял что.
Тэя наблюдала за всей этой сценой, не издавая ни звука. Ей не хотелось отвлекать Кая от тренировки... хотя с того момента, как парень снял рубашку, ей самой стало трудновато не отвлекаться. И приходилось постоянно напоминать себе, что она пришла, чтобы оценить его боевые возможности. И ни для чего другого!
— Э... нет, не понял, — признался парень, с тоской глядя, как Мариша уничтожила еще один манекен. А делать их, между прочим, приходилось ему. Перехватив меч поудобнее, он поднял его перед собой, не уверенный в том, что именно так нужно держать оружие для отражения удара. — Может быть, тогда мне стоит потренироваться на движущейся цели? — слегка шутливо сказал раб, глядя на гномку прищуренными глазами. — Может, и тебе деревянный меч выстрогаем...
Мариша, удивленно распахнув глаза, тут же радостно пискнула.
— Я-то думала, что и не попросишь!
Гномка стрелой рванула в сарай. Из здания раздалось звяканье, стук, и шуршание. Спустя пять секунд гномка выскочила наружу. В руке она сжимала небольшой, но очень тщательно выструганный мечик.
— Отлично! — просияв, со счастливой улыбкой произнесла гномка, встав в боевую стойку. — Нападай!
Она ухмыльнулась.
— Но учти. Поддаваться, как в прошлый раз, я не буду.
Кай удивленно моргнул. Так это она что, заранее спланировала?! Вот ведь хитрая гномка. На все случаи жизни у нее был приготовлен план. Ему бы быть таким же хитрым, может, и сложилось бы все удачнее с Тэей...
Краем глаза заметив какое-то движение в стороне, он повернул голову и увидел девушку. Сколько она тут уже стоит? А Кай только сейчас осознал, что все еще не надел рубашку обратно. Он покраснел и опустил глаза. Ну, если уж сама госпожа решила посмотреть на его тренировку, значит, подвести ее он просто не может. Развернувшись в сторону Мариши, парень перехватил меч поудобнее и двинулся на нее, кружа, словно волк вокруг ослабевающей добычи.
Мариша с усмешкой наблюдала за тем, как человек осторожными шагами пытается подобраться к ней поближе. По крайней мере, он не пытается идти напролом — уже неплохо. Однако, следует тонко намекнуть, что ему определенно стоит совершенствоваться.
Гномка, не издав ни звука, бросилась на оборонительно вставшего человека. Подпрыгнув в воздухе, она что есть силы ударила свои ножичком по дрыну Кая, и, схватив его свободной рукой за горло, по инерции повалила на землю.
— Арххх, — прохрипел Кай, пытаясь высвободиться из захвата и изо всех сил пиная Маришу. Он-то думал, что они будут сражаться на мечах, а не пытаться друг друга задушить, но у гномки, судя по всему, на этот счет было свое мнение. Наконец ему удалось оторвать руки гномки от своей шеи и вскочить, подобрать меч и развернуться. Что ж, она хотела играть нечестно? Пускай будет нечестно. Бросившись вперед, он размахнулся мечом, как будто бы для удара, но в последний момент изменил траекторию движения меча и ударил гномку сбоку сильным, резким рубящим движением.
Девушка с широкой ухмылкой подставила под удар предплечье. Меч с жалобным звяком отскочил от расположенной на доспехе костяной пластины. Мариша даже не поморщилась. Человек отшатнулся, и, быстро нащупав ногой точку опоры, приготовился к новому удару.
Гномка, развернув кинжал лезвием вдоль руки, рванула вперед, пригнувшись к земле. Подбежав к едва замахнувшемуся человеку, она что есть силы резанула деревянным клинком под коленом человека. Уклонившись от деревянного двуручника, она, больно ткнув кинжалом в бок человека, скользнула взад. И, с нехорошей ухмылкой, бросилась ему на спину, приставив к шее меч.
— Бам. Ты мертв, — счастливо рассмеявшись, произнесла гномка, дрыгнув в воздухе ногами.
— Ты жульничаешь, — недовольно пропыхтел Кай, который все-таки упал вперед, едва успев подставить руки, чтобы не расквасить нос. — Нельзя прыгать на людей! Это нечестно! — он стряхнул с себя гномку и медленно поднялся, опершись о свой тренировочный меч.
Потрошительница удивленно захлопала глазами, по-детски склонив голову набок.
— Нечестно? — она нахохлилась, обиженно скрестив руки на груди, — В таком случае скажи, о гений защиты и тактики, как "честно". Никаких правил мы не ставили. И на арене всем будет плевать, прыгают на тебя или нет. Если же тебя нужно обучать «благородным поединкам», — она гневно зыркнула на человека, — то ты обратился не по адресу!
Она отбросила деревянный кинжальчик в сторону, и хмуро зашагала в сторону ограды. Взяв в руки висящий на ремне меч из драконьей кости, она закрепила его на бедре.
— Я хочу, чтобы ты учила меня выживать на арене, — медленно проговорил раб, закидывая меч на плечо и хмуро наблюдая за гномкой. — Я понимаю, что тебе все это довольно весело, но у нас скоро следующий тур, и я не думаю, что мы можем терять время. — Он быстро бросил взгляд на Тэю и вздохнул. — Еще раз. Давай еще раз, — сказал он, взмахнув мечом и переходя в боевую стойку.
— Да черта с два, — буркнула гномка, развернувшись к Каю. — Давай, лупи чучело, я буду тебе показывать, как это делать правило. Это, я полагаю, будет для тебя честно, — понизив голос, произнесла она. И, пожав плечами, добавила. — Даже научу сражаться красиво и пафосно. Тебе же хочется этого, а?
— Мне хочется, чтобы я вернулся с арены живым, — ответил раб, сжав губы в тонкую линию и глядя на гномку со смесью мольбы и упрямства. — Но, пожалуйста, не нужно думать, что мне нужна слава или что мне нравиться драться. Я это делаю только потому, что так хотела Тэя... и потому, что не хочу умирать. Вот и все.
Гномка резко дернулась вперед.
— Хочешь вернуться живым? — повторила гномка, обвиняюще ткнув в него пальцем. — В таком случае и не думай, что там, на арене, будут драться честно! Это тебе не орлесианский клуб поединков, монстрик! На арене за глупость платят не обидой, а кровью!
Она, вздохнув, подалась назад.
— Этот наш спарринг должен был помочь тебе осознать свои прорехи в защите. Вместо этого же ты лишь возопил, что мы деремся нечестно. Думаешь, с таким отношением, ты на арене долго протянешь?
— Я — не монстр, — ровно сказал Кай, и в его глазах загорелся огонек обиды и злости. — И не хочу им быть. Я знаю, что не умею драться... и, наверное, ты права. В том, что я недолго протяну. Но я хочу научиться. Что мне делать, Мариша? — последние слова он сказал очень тихо, так, чтобы Тэя не услышала.
Гномка устало сгорбилась, потирая переносицу.
— Не монстр? Надо же, до сих пор решил себя обманывать. Ну, продолжай так думать. Спрашиваешь меня, что делать? Я отвечаю — не надеяться на «честные поединки». Осознать свои слабые стороны, и обеспечить их защиту. Сделать упор на сильные стороны, попутно развивая все остальное.
Она выпрямилась, дерзко тряхнув головой.
— Хорошо. Отдохни пять минут, и мы продолжим. Как вижу, — она, не оборачиваясь, кивнула в сторону Тэи, — тебя пришли навестить.
Гномка подошла к сараю, и, устало бухнувшись на лежащий снаружи стог сена, закинула ногу на ногу, прекратив обращать на Кая какое-либо внимание.
Он кивнул и, отойдя к заборчику, облокотился на него и принялся разминать уставшие руки. Мышцы горели от напряжения, шея болела после гномкиного захвата, и вообще хотелось нырнуть в холодную воду и завалиться куда-нибудь спать. Но Кай был слишком упрям, чтобы сдаваться до того, как силы его окончательно не покинут. Он не обращал внимания на ушибы и синяки, на пульсирующую боль, на голод и холод. После наказания Маркуса ему вообще не было страшно ничего, кроме смерти. Чуть обернувшись к Тэе, он попытался улыбнуться.
Волшебница улыбнулась в ответ и подошла к Каю. Она видела, что парню приходится тяжело, и знала, что придется ещё тяжелее. Но так же она понимала, что Мариша права. И лучше пусть Кай усвоит подлые уловки, чем падёт одной из многочисленных жертв «честного боя».
— Вижу, ты всё же договорился с Маришей, — промолвила она, подавая парню прихваченное из дома полотенце.
— Да, она... согласилась меня обучать, — произнес Кай, слегка запнувшись и отводя глаза. С благодарностью взяв полотенце, он принялся вытирать лицо. Не хватало еще после тренировок свалиться от банальной простуды. Хотя Тэя, наверное, и такое лечить умеет. Раб был немного сконфужен тем, что магесса смотрела, как легко Мариша его побила. И вместе с тем он был доволен. Он заметил, каким взглядом девушка окидывала его тело. Не то, чтобы он знал о том, как выглядит в глазах девушек, но судя по ее лицу — ей все нравилось. Кай даже почувствовал небольшую гордость.
— А вы пришли посмотреть на тренировку? — как бы между делом спросил он, тайно надеясь на иной ответ.
— Да, — кивнула магесса, — я увидела вас из окна. И хотела посмотреть как у тебя успехи. И... судя по тому, что я видела, у тебя действительно к этому талант. Ты будешь отличным бойцом, я уверена.
— Ну... — он слегка покраснел от таких комплиментов и копнул землю носком ботинка. — Вообще-то я почти ничего не умею. Мариша даже не в полную силу может меня победить. Что уж говорить о других гладиаторах... или об этом Безариусе. — Он вздохнул и тряхнул головой. — Но ради вас я буду стараться.
— Постарайся ради себя, — нахмурилась Тэя, — это твоя жизнь будет ставкой в бою, твоё будущее и... всё что может в нём случиться. Что до Мариши, то она опытный воин, к тому же с кровью дракона, — волшебница улыбнулась и подмигнула, — ты же не ждал, что будет легко?
— Нет, я знал, что будет нелегко, — он неопределенно пожал плечами. — Но если бы не вы, у меня не было бы смысла... — он запнулся и моргнул, поняв, что чуть не ляпнул лишнего. Вежливо улыбнувшись, он повернулся к Тэе всем корпусом и слегка наклонился, опираясь локтями о низкий заборчик. — В общем, я просто хочу сказать, что ваше присутствие меня очень... подбадривает. Да.
Тэя на мгновение зажмурилась, стараясь изгнать воспоминание об этом сильном теле, прижимающем её к полу, и счастливом сияющем лице Кая.
— Это хорошо, — так же вежливо улыбнулась она, — потому что я буду рядом... Я хотела сказать, поблизости. Насколько это возможно.
— Д-да, конечно... поблизости, — он пытался улыбаться и не краснеть, но с каждой секундой получалось все хуже и хуже. Решив, что если он проведет еще хотя бы минуту рядом с Тэей, то произойдет что-то ужасное или неподобающее, он отвернулся и помахал Марише. — Эй! Я отдохнул, готов продолжать тренировку!
— Мне плевать! — крикнула в ответ гномка, и не думая открывать глаза. — Пять минут не прошло! Иди, погуляй где-нибудь!
— Э... ладно, — он пожал плечами и снова повернулся к Тэе, от которой его отделял всего лишь крошечный символический заборчик, но ставший теперь огромной непробиваемой стеной. По крайней мере, парень надеялся, что он будет непробиваемым. — Мариша очень... требовательный тренер.
— А тебя, я смотрю, нужно пинками гнать на перерыв, — хихикнула Тэя. — Кстати, я хотела сказать тебе спасибо за вчерашнее. Ты меня спас. Это чуть не стоило тебе жизни.
— Ну, я просто... не мог поступить иначе, — тихо произнес он, опустив глаза и почесав в затылке. Ему явно была неприятна эта тема, но с другой стороны, благодарность Тэи значила очень многое. Даже если она благодарила его за то, за что он сам себя готов был повесить на воротах. — Я бы не смог жить, зная, что имел возможность спасти вас и не сделал этого, — честно сказал он.
— Я тоже... я понимаю — Тэя тоже опустила глаза, чувствуя, что всё-таки начинает краснеть. — Я хотела сказать, мне жаль, что тебе пришлось через это пройти. И... я это ценю.
— Давайте не будем об этом говорить, — осторожно попросил парень, глядя куда-то вдаль и явно переживая. — Я не хочу... то есть, я, конечно, хотел помочь вам. Но я не хотел, чтобы это было... так. — Он не надеялся, что она поймет. Тэя, наверное, не относилась к убийству так, как он сам, да и вряд ли когда-нибудь убивала кого-то собственными руками. Магам было проще. Маги могли использовать заклинание и сжечь противника, или превратить его в ледяную статую, или растереть в пыль. Магам не приходилось ощущать под собственными руками биение умирающего сердца, смотреть в глаза, которые затягиваются пеленой и превращаются в куски стекла. Кай вздрогнул и сгорбился, внезапно вновь вспомнив все то, что ощутил тогда. Его словно подменили — но вместо того, чтобы забыть обо всем, что делал, он наоборот почувствовал себя так, словно его ощущения обострились до невероятной чистоты, кристально четко показывая ему все, что происходило. Это трудно было описать даже самому себе, не говоря уже о Тэе. Мельчайшие детали впились в его мозг, как пиявки, и высасывали из него волю к жизни. Если бы не Тэя... о, если бы не она, Кай бы не выдержал этого. Магесса хотя бы заставляла его на время не думать о той страшной ночи.
Тэя вздохнула, глядя на разом погрустневшего парня. Он всё ещё болезненно остро переживал необходимость отнять чужую жизнь. Пусть даже это была жизнь убийцы, который, вероятно, вообще не задумывался над подобными вещами. А ведь через месяц Кай должен стать воином, готовым убивать без раздумий, если понадобится...
— Хорошо, мы не будем об этом говорить, если ты не хочешь. Но всем нам порой приходится совершать поступки... которыми мы не гордимся. И мне тоже.
На моём счету, с печальной улыбкой подумала волшебница, их даже слишком много.
— Я знаю, — он криво улыбнулся, хрустнул затекшей шеей и прикрыл глаза. — Но я просто не хочу, чтобы рядом с вами находился человек, который способен на такое. Вы заслуживаете лучшего. Создатель, вы заслуживаете самого лучшего, что только есть в этом мире. — Он потряс головой, пытаясь понять, что на него нашло. Чего это он вдруг разоткровенничался? Или стоило Тэе упомянуть об убийстве, как она разбередила все его раны? Не хватало еще, чтобы магесса подумала, будто он пытается оценивать ее. Все, что бы ни делала эта девушка — ее собственное дело. И Кай не имеет права в него лезть. Хотя ему порой хотелось упасть перед ней на колени и умолять ее не выходить замуж за магистра, но какой в этом толк? Это все равно ничего не изменит.
Несколько мгновений Тэя лишь стояла молча, с пылающим лицом, не находя слов, чтобы выразить переполнявшие её чувства. Нет, не так. У неё были слова, нужные слова. Но произносить их сейчас было бы неуместно и слишком опасно. В первую очередь для Кая.
Наконец она решилась.
— Кай... ты слишком строг к себе и слишком добр ко мне. Я просто... хочу, чтобы ты остался в живых, и был со мной... рядом со мной. Тренируйся, стань достаточно сильным, чтобы никому из нас не пришлось сожалеть о случившемся. А я... сделаю всё, что смогу.
— Да, да... я понимаю, — закивал он, чувствуя, что разговор заходит куда-то не туда. — Я сделаю все, чтобы выжить и не покинуть вас. Пока я буду вам нужен, я останусь в живых. Насколько хватит моих сил. — Кай понял, что положенные пять минут отдыха давно истекли, и покосился на Маришу. Не хватало еще, чтобы Тэя поняла, насколько сильно он на самом деле корит себя за произошедшее, и насколько боится за нее. Она ведь добрая девушка и обязательно попытается помочь ему, но... она не знает, что помочь невозможно. То, что сделано, нельзя отменить. И единственным способом это пережить для Кая, будет научиться существовать с этим. Помнить об этом. Не забывать, что человеческая жизнь — не то, что можно отнять вот так просто. Если он забудет эту боль в своей душе, если позволит смерти стать для него обыденностью... вот тогда Мариша будет права. Тогда он превратится в чудовище.
В этот момент в затылок парня на огромной скорости врезался кусочек гальки. И следом — еще один, уже в спину.
Мариша стояла в центре площадки, закинув палку на плечо, и с мрачным выражением лица готовилась к очередному броску.
— А теперь медленно и печально отлипли друг от друга, — рявкнула гномка, покровительственно взмахнув палкой в сторону чучела. — И быстро и радостно бежим пинать чучело! На этот раз, — она злобно хихикнула, — немного другим способом.
Она вновь поставила палку наподобие трости, и изящно прикрыла губы ладонью.
— Я покажу тебе стойку, и положение рук во время ударов. Каждый раз, когда ты ошибешься, — она злорадно усмехнулась, — я буду бить тебя по рукам этой палкой. Для стимуляции обучения! Шагом — марш! Ба, два, тро!
Мариша махнула рукой, и подошла непосредственно к чучелу, опершись об изгородь.
— Иду, — немедленно отозвался Кай и отошел от заборчика, неуверенно оглянувшись на Тэю. — Вам, наверное, не стоит долго стоять на ветру, — предложил он, скорее, не желая, чтобы девушка смотрела на то, как Мариша будет его избивать. — Кстати, господин Селестий просил передать, чтобы вы зашли, как будет возможность. Он ждет вас в кабинете.
— Что ж, удачи! — усмехнулась Тэя и направилась к дому, напоследок подмигнув Марише. Эта гномка при прочих своих достоинствах обладала несомненным талантом разряжать обстановку. Без неё расставание с Каем было бы долгим и неловким, чего вовсе не хотелось. Тем более что сейчас предстоял ещё разговор с Маркусом, который вчера вёл себя довольно странно.
Мариша, с садисткой улыбкой, почти с нежностью провела пальцем по палке.

— Отлично, — промурлыкала она, — Покажи мне, монстрик, как быстро ты «учишься».

Глава 12

Маркус действительно ждал Тэю в кабинете, и судя по тому, насколько там было накурено — уже довольно давно. Окно было едва приоткрыто, исключительно для того, чтобы впускать воздух, а в самой комнате в дыму можно было подвесить топор. Маг сидел у камина, потягивая свое любимое вино с лириумом, и явно наслаждаясь покоем и тишиной. Его верный кинжал, с которым он, казалось, не расставался, лежал рядом на столике, заботливо завернутый в платок. Вокруг оружия явственно ощущалось странное покалывание, словно наэлектризованная ткань прикасалась к коже, а еще холод. Маги могли почувствовать, как кинжал издает тонкий, высокий вибрирующий звук — это означало, что предмет был зачарован и связан с Тенью. Но связь эта была едва заметной, как будто кинжал спал, и требовалось нечто, чтобы окончательно разбудить его скрытый потенциал. Видимо, в последнее время Маркус занимался поисками способа это сделать, но до сих пор ни одна из его попыток не увенчалась успехом, и он был изрядно подавлен. А тут еще эти ассассины...

— О, я вижу, тебе надоело наблюдать за тренировками нашего нового бойца? — слегка улыбнулся магистр, взмахнув рукой с зажатой в ней трубкой. — Когда ты планируешь провести свой эксперимент с ним? Я, признаться, заинтригован. Никогда прежде не видел своими глазами, как в не-мага вселяют духа, чтобы сделать из него воина.
— Когда он сам будет хоть немного похож на воина, — отозвалась волшебница, устраиваясь в кресле с высокой спинкой. От запаха табака у неё уже начинали слезиться глаза. — Дух даст ему кое-какие способности, но обучить приёмам боя или дать волю к победе он не может. Всё это должно уже быть и так.
— Что ж... — задумчиво произнес Маркус, потушив трубку и глядя на огонь в камине. — Надеюсь, Мариша успеет его обучить хотя бы основам. Кстати, ты так и не сказала мне о том, удалось ли тебе узнать хоть что-то о гладиаторе Кордвина. Мои попытки проникнуть в его сны провалились, придется пробовать что-то еще. Вина? — предложил он, кивком указывая на стоящую на столе ополовиненную бутылку, прямо рядом с кинжалом, издающим этот назойливый звук.
— Нет, спасибо, — Тэя вообще была немного удивлена. Пить вино в это время суток? — Виспам не удалось подобраться к тайнам магистра Кордвина. Судя по всему, у него установлена достаточно мощная защита от вмешательства из Тени. Поэтому вчера я вызвала одного весьма пакостного, но исключительно пронырливого духа. Он много болтал, но в сухом остатке выходит вот что... — волшебница на несколько секунд замолчала, припоминая разговор с Любопытством. — Безариус — не настоящее имя. Этот боец уже служил Кордвину раньше, но он был убит... или достаточно сильно ранен, тут я не поняла. Кордвин каким-то образом не дал ему умереть.
— Гм, — хмыкнул магистр, покачивая бокал в руке и задумчиво покосившись на Тэю. — У него был фаворит в прошлом сезоне, но все полагали, что он мертв. Думаешь, Кордвину удалось его спасти? Если так, то он должен был прибегнуть к запрещенным на арене магическим практикам. Судя по тому, что я видел, этот «гладиатор» скорее монстр, чем человек. Что-то еще удалось узнать?
— Возможно. Как бы там ни было, этот «Безариус» не человек. Дух называл его «смертным существом из расы завоевателей», если я правильно помню. Чтобы поддерживать его в живых, Кордвин использует некие талисманы, числом пять. Они же дают бойцу ту неестественную силу и скорость движений, которую мы видели. Чтобы оставаться в живых, «Безариус» должен убивать. Полагаю, эти талисманы работают на основе магии крови. Только, к сожалению, мне не удалось выяснить, где именно они спрятаны. Дух сказал только «внутри».
— Это довольно туманный намек, — вздохнул маг и потер переносицу. — «Внутри» чего? Тела? Если так, то сия информация не облегчает задачу. Ибо, как ты сама видела, даже подобраться достаточно близко к этому чудовищу — цель почти непреодолимая. Не говоря уже о том, чтобы что-то в нем искать. Впрочем, если твой эксперимент с рабом удастся, может, у нас откроются новые возможности. В Марише я не сомневаюсь, но даже она не настолько хороша, чтобы выйти из такой драки живой. Виверна ее чуть не убила. А ведь это далеко не самый опасный зверь на арене... — пробормотал он и прикрыл глаза. — Но с этим мы разберемся позже. В данный момент меня интересует наша свадьба и то, как избежать покушений на тебя в дальнейшем. В Минратосе бывали случаи... в общем, я просто хочу сказать, что твою смерть могут организовать как «несчастный случай». Отравишься случайно попавшим в напиток ядом, например. Или упадешь в яму и сломаешь шею. Понимаешь, о чем я?
— Я могу за себя постоять! — вскинулась волшебница, но тут же взяла себя в руки. — Я понимаю... Вы правы... с большинством ядов я способна разобраться сама. Это моё хобби уже довольно давно. Но невозможно защититься от всего. За каждым неудачным покушением будет следовать новое. Что вы предлагаете?
— Пока что — ничего особенного, — мрачно ответил Маркус, глядя на магессу с долей сочувствия. — Доказательств причастности Аврелиев у меня нет, хотя я и уверен, что это они. Больше некому. Кто еще будет желать тебе зла? У них есть мотив — месть за смерть Анны. Думаю, я свяжусь с Хартией и поручу им проследить за перемещениями Аврелиев, к кому они обращаются, у кого делают заказы, какая организация поставляла им убийц. Если доказательства будут... полагаю, мне придется покончить с ними раз и навсегда. Другого способа нет. Если оставить их и живых, они так и будут продолжать искать твоей смерти, пока не добьются успеха.
— Ну, разумеется. Они меня не обвиняют, поэтому и шанса оправдаться у меня нет, — хмыкнула Тэя. — Смешно. Я не желала Анне смерти, но теперь это уже ничего не значит... Ах да, пока я не забыла, я не слишком разбираюсь в металлургии, но что за металл орихальк?
— Металл, который обычно находят в горных пещерах и подземных озерах, — медленно произнес маг, пытаясь вспомнить все, что он знал об этом элементе. — Говорят, что капля орихалька, смешанная с вином, придает ему сильное возбуждающее действие. Впрочем, я никогда не слышал, чтобы из него изготавливали доспехи, поскольку обычно он находится в состоянии жидкости.
— Странно. Но дух так же упомянул о том, что у Безариуса нет доспеха, и его защищает орихальк... Возможно, нам следует посоветоваться об этом с каким-нибудь кузнецом или алхимиком?
— Да, ты права. Я как раз собирался навестить Саладора на предмет изготовления доспехов и оружия для нашего нового бойца, — усмехнулся Селестий. — Заодно узнаю и про орихальк. А тебе рекомендую пока подумать о мерах предосторожности. Желательно не отлучаться никуда из поместья до выяснения всех обстоятельств покушения. Я знаю, что ты можешь за себя постоять, но ты живешь в городе магистров... и уж они хорошо понимают, как можно убить мага. Пообещай мне, что будешь осторожна, — вдруг произнес он с нажимом и даже слегка наклонился вперед, заглядывая в лицо Тэи.
— Хорошо, я обещаю, — удивлённо моргнула девушка. К этим резким перепадам в настроении магистра было довольно сложно привыкнуть. — Я пока ещё не собираюсь умирать.
— Замечательно, — тут же спокойно ответил Маркус, поднимаясь из кресла и вытряхивая трубку в камин. — Через неделю начнутся приготовления к свадьбе. Я надеюсь, что именно ты, как участник торжества и единственная благородная женщина в этом доме, возьмешь на себя руководство. Что касается твоего платья и драгоценностей, просто выбери нужные и скажи мне сумму. Рабы на эти две недели будут слушаться тебя во всем, я отдал им приказ. Удостоверься, что все пройдет как надо... после арены нам уже и так хватило публичного позора, а Селестии и до этого были не слишком уважаемы в определенных кругах.
— Я понятия не имею, как нужно готовить свадьбу, — с несчастным видом отозвалась Тэя. — Я — не благородная женщина и никогда не была ею, на тот случай если вы не заметили. Даже не знаю, как за это взяться.
— Ну, заодно и подучишься быть благородной дамой, — позволил себе улыбку Маркус и, приблизившись, внезапно наклонился и поцеловал Тэю в макушку. Этот покровительственный жест с его стороны вообще за все время пребывания девушки в поместье был максимальным выражением привязанности, которую она видела. — Тебе очень скоро придется самой прыгать в этот водоворот, и поверь мне — рассылка приглашений, украшение дома и подбор нарядов еще не самое сложное, что предстоит. Обо всем остальном я позабочусь сам.
Он выпрямился, взял свою трость и, в своей обычной манере вышагивая с гордо поднятой головой, направился к выходу из кабинета. На пороге он обернулся и бросил:
— Если понадобятся дополнительные расходы, я оставил немного золотых в сундуке в библиотеке.
— Подбор украшений... рассылка приглашений... — пробормотала Тэя, тоскливо поглядывая на графин с вином. — Может, стоит дать наёмным убийцам ещё один шанс?

Следующая неделя прошла для Маркуса быстро — дел у него было по горло. Он нечасто появлялся в поместье, а если и появлялся, то запирался в своем кабинете, в котором было подозрительно тихо. Свадьба была уже запланирована на будущую неделю, и времени оставалось все меньше и меньше, как и до следующего тура на арене. К тому же, он нанял нескольких шпионов Хартии для того, чтобы они добыли доказательства причастности семейства Аврелиев к покушению на Тэю. Оставалось только ждать их отчета.
А еще был кинжал. Магистр знал, он чувствовал, что в нем кроется нечто большее, какая-то загадка, которую просто необходимо было разгадать. Пока что маг не информировал собратьев по Культу об этом артефакте, но вскорости должно было произойти нечто такое, что даст возможность раскрыть еще несколько секретов. И ферзем в этой игре была Тэя. Способности медиума нужны были Культу, как воздух — несмотря на всю силу сновидцев, они обладали возможностями лишь в Тени, тогда как медиум мог использовать свои силы для того, чтобы вытянуть часть Тени в реальный мир, установить некий канал связи, и именно это требовалось от магессы. Собрав по крупицам информацию о кинжале из старых книг и некоторых советов Архонта, Маркус понимал, что приближается к чему-то крайне важному не только для себя, но и для всех магов Тевинтера. Если эксперимент удастся, то его результаты смогут перевернуть представления магистров о Тени и их обитателях. Но спешить означало подвергать себя ужасной опасности.
Его визит к Саладору закончился относительно успешно (если не считать привычки кузнеца постоянно хамить), тот, довольный выступлением Мариши на арене, с удвоенным энтузиазмом взялся за изготовление доспехов и оружия для Кая. Естественно, лишь после упоминания о том, что раб станет уникальным воином, который в перспективе принесет немало прибыли и магистру, и кузнецу. Саладор никогда не брался за заказы для обычных солдат, предпочитая ставить на темных лошадок, вроде Мариши. После этой поездки, вернувшись в поместье, Маркус обнаружил, что деньги, выигранные за сражение с виверной, медленно и неумолимо заканчиваются. А ведь еще нужно было расплатиться за кровь Андрасте, которую должны были привезти со дня на день. Траты достигали катастрофических пределов, и даже такому эксцентричному ученому, как Селестий, пришлось задуматься об источнике финансирования. Единственным выходом и способом получить немедленную прибыль была продажа части рабов в рудники, но вряд ли Тэя это оценит.
Что же касается Кая, то тот не вылезал с тренировочной площадки почти ни на минуту, только лишь для того, чтобы перекусить и поспать. К тому же теперь ему приходилось тренироваться с настоящим мечом и в доспехах, а это автоматически усложняло задачу.
Тэя безумно устала за эту неделю. Волшебница успела раз сто проклясть всю эту затею со свадьбой, глупую показуху, глупые законы Тевинтера, безинициативных рабов и местную моду.
В конце концов, она всего лишь маг! Откуда, скажите на милость, ей знать, какие закуски принято подавать к вину в это время года? А от одной мысли о том как правильно рассадить всех знатных гостей так, чтобы никого из них не унизить и не сделать соседями представителей враждующих родов, у девушки начиналась жуткая мигрень.
И ей не хотелось даже думать о том, чем это всё закончится. Магистр Селестий был умён, могущественен и по-своему очень красив. Маркус принадлежал к тем мужчинам, которых возраст делает только привлекательнее, выявляя породу.
Но он не был Каем, и Тэя, как ни старалась, не чувствовала к нему того влечения, которое, по идее, должна была испытывать к будущему мужу.
Мысли об этом, да ещё о вероятной беременности, вызывали лишь тоску и бессильную ярость, и Тэя гнала их прочь.
Главное, что после всего этого Кай станет её. Пусть не так, как она желает, но всё-таки её. И больше никто не сможет заставить его покорно подставлять горло под жертвенный нож. Он больше не будет беззащитен. Ради этого девушка была готова почти на всё.
Иногда, в редкие часы отдыха, Тэя любовалась фигурками, что выбрал тогда Кай в лавке того странного ривейнца. Дама и мечник в золоте с эмалью. Они были совершенно не волшебные, но сделаны с невернятным искусством и вниманием к мелочам. Тот кто создавал их, явно гордился своим умением и вкладывал душу в работу. А ещё фигурки напоминали ей о Кае.
Фасон свадебного платья Тэя решила скопировать у игрушечной дамы.
У портнихи она столкнулась с магистрессой Шантией, которая весьма неожиданно взялась помочь Тэе с украшением дома. Поначалу девушка предприняла попытки отделаться от назойливой и, чего уж там, весьма развратной дамы. Но в конечном итоге решила, что раз уж Шантии, в отличие от неё, действительно не всё равно какими розами будут увиты канделябры и какие ковры будут лучше сочетаться с витражами, то пусть этим и занимается.
С Маришей же определенно творилось что-то неладное. Вспыльчивая и язвительная гномка, во время тренировок Кая, превращалась почти в Усмиренного. Монотонная речь, уставший взгляд, и синяки под глазами. Однако, что было куда более странно — во время спаррингов с Каем, являвшихся завершением каждого трудового дня, защиту Мариши практически невозможно было пробить. Девушка уходила в глубокий блок, лишь иногда нанося болезненные уколы. Кай замечал, что она, похоже, уже не чувствовала былого азарта. Когда ему привезли экипировку, потрошительница сменила деревянное оружие на старый веридиевый кинжал, и тогда стало даже хуже.
Сильверитовые доспехи Кая, хоть и не отличались громоздкостью, с непривычки были по настоящему тяжелыми. После того как Мариша абсолютно спокойно загнала замешкавшемуся Каю под ребра кинжал, она неодобрительно покачала головой, приказав юноше пробежать вокруг поместья в этих доспехах десять кругов — «предварительно сходив к Тэе и залечив последствия своей глупости». Когда он свалился без чувств на шестом круге, она просто развернулась и ушла. Нашли ее лишь на следующий день — на той же тренировочной площадке. С прочими обитателями поместья она в свободное от тренировок время категорически отказывалась контактировать, избрав тактику «спрятаться и не дышать». На рабов гномка, если ей удавалось наткнуться, откровенно рычала. После арены репутация девушки как зверя еще сильнее упрочилась в их умах. Если раньше из помещения, где по иронии судьбы оказывались рабы и гномка, выбегала гномка — то теперь выбегали уже рабы.
Настроение потрошительницы ухудшалось с каждым днем. А потом пришла Хартия.

Одним промозглым днем, когда все небо было затянуто тучами, и не было видно и лучика солнца — к поместью Селестия подъехала карета. Не из красивых, и уж, упаси Камень, не из богатых — тяжелая, сделанная из черного железа, покрытая шипами, и чрезвычайно громоздкая.
Из кареты по одному выходили темные, облаченные в черную броню с капюшоном и плащом фигуры. Всего — шестеро. И лишь один из них по росту был человеком — пятерка, судя по всему, были гномами.
Пятеро вытащили из кареты тяжелый, окованный цепями ящик. Находиться рядом с ним было почти невыносимо — воздух вокруг ящика был мертв. Ни ветерка, ни малейшего колыхания — ничего. Дышать этим воздухом было сравнимо с чувством, когда залпом выпиваешь ледяную жидкость. Наверно, из-за этого у всех хартийцев на лице была черная маска, закрывавшая лицо до глаз. Поставив ящик на землю, гномы, почти синхронно скрестив руки на груди, встали перед вратами поместья. Человек же, остановившись позади, медленно вытащил из нагрудного кармана брони пухлый флакон с жидким огнем. Откупорив склянку, и, подождав три секунды, он что есть силы швырнул ее высоко в воздух. Раздавшийся грохот было слышно на все окрестности. Осколки и небольшие сгустки огня посыпались на дорогу. Человек, скрестив на груди руки подобно гномам, замер.
— А постучать или хотя бы крикнуть было нельзя? — осведомился хозяин поместья, через несколько минут подошедший к воротам и махнувший Лоренцо, мол, открывай. Тот, утирая пот со лба, принялся отодвигать тяжелые створки. — Обязательно все делать с таким пафосом?
К концу недели поместье превратилось в сияющий замок, по крайней мере, так казалось издалека. Вблизи же это все еще был тот самый старый дом, правда, вычищенный и вылизанный до блеска, украшенный знаменами дома Селестиев и выкрашенный в приятный кирпичный цвет. Подъездная дорожка, прежде разбитая и с пробивающимися меж камней сорняками, была тщательно переложена. Даже деревья, казалось, уже не были настолько унылыми и безжизненными, что хотелось повеситься на ближайшей ветке.
Никто из гномов не промолвил и слова. Человек же, деликатно кивнув, повернулся в сторону ящика.
— Заносить? — просто произнес он.
— Конечно, не теряйте время, — сварливо произнес Маркус, которого эта Хартия уже порядком утомила своими выходками. Ему хватало и Мариши. Более того, Мариши хватало с лихвой и даже чересчур. В последнее время ее редко можно было увидеть где-то, кроме тренировочной площадки, но магистр подметил, что Кай начал делать успехи. Правда, если гномка загоняет парня до изнеможения, все тренировки могут пойти насмарку.
Человек кивнул. Гномы, не произнеся ни слова, подняли ящик. Цепи зловеще звякнули, когда его пронесли мимо магистра. Человек молча последовал за гномами.
Ящик поставили в главном холле — там же, где когда-то стояла на постаменте Чаша Крови. Но, что странно, гномы и не думали его раскрывать — лишь встали рядом, скрестив руки и застыв, напоминая гаргулий.
Человек же, встав рядом, молча ожидал хозяина поместья.
— И что стоим? Открывайте. — Маркус проследовал за гномами и тоже встал в сторонке, скрестив руки на груди и с подозрением поглядывая на "гостей". Он прожил достаточно долго в Тевинтере, чтобы не лезть самостоятельно в закрытые ящики, от которых все стараются держаться подальше. Ну, как минимум, не приняв для этого необходимые меры безопасности.
Человек медленно покачал головой.
— Если желаете сохранить разум — то этого лучше не делать. Нам не сложно, — он перевел взгляд на своих спутников, а затем вновь на магистра, — однако, наш мастер очень долго гравировал печати на цепях. Будет жаль, если их повредят.
Нечто в ящике, словно подтвреждая слова человека, издало странный звук. Воздух в помещении от одного только присутстия ящика словно становился... насыщеннее. Однако дышать было очень и очень тяжело.
Мужчина взглянул на него, и коснулся рукой звенья цепи. На поверхности слабо засветилась небольшая руна.
— Хм. Что ж, — пожал плечами Маркус. — Полагаю, нужно убедиться, что артефакт работает. Эй, ты, — он подозвал одного из рабов, жмущихся к стенке и в ужасе взирающего на ящик. — Приведи сюда Тэю, и побыстрее.
Тот кивнул и тут же убежал, благодаря судьбу за то, что оказался подальше от проклятой штуковины. Взмыв вверх по лестнице, он быстро нашел дверь магессы и принялся барабанить в нее.
— Кто тут хочет страшной смерти? — несколько сварливо поинтересовалась Тэя. Она как раз перебирала схемы многоцелевых талисманов, и не желала отвлекаться от этой кропотливой работы.
— Г-господин Селестий просит вас спуститься в холл, — произнес перепуганный раб, и магесса поняла, что случилось нечто важное, раз Маркус не пришел поговорить с ней лично. — Там... Хартия привезла какой-то ящик...
— Вероятно, заказ. Однако, зачем я ему понадобилась?
Тэя со вздохом сожаления отложила схемы и направилась вниз.
— Ах да, — обратилась она к рабу, который явно принял её мрачную шутку близко к сердцу, — Спасибо, ты можешь идти.
— Благодарю, — раб буквально растворился в воздухе, явно не желая возвращаться в холл, вместо этого намереваясь спрятаться где-нибудь подальше. Чем быстрее приближалась дата свадьбы, тем более нервными и раздраженными становились маги, а тут еще эти гномы... Спустившись вниз, Тэя обнаружила, что упомянутый ящик взгроможден на постамент, где ранее должна была стоять Чаша Крови, а сам магистр держится от нее на безопасном расстоянии.
— О, Тэя, ты как раз вовремя, — буднично поприветствовал ее маг. — Судя по всему, в этом ящике та самая кровь Андрасте. Но, во избежание недоразумений, я попрошу тебя проверить ее действие на Завесу. В конце концов, судя по словам этих благородных господ, — он бросил презрительный взгляд на молчаливых гномов, — открывать ящик опасно. Таким образом я не смогу проверить, действительно ли внутри то, что мне было обещано.
— Здравствуйте, — спокойно поздоровалась с гномами магесса. По правде сказать, эти мрачные молчаливые типы совершенно ничем не напоминали Маришу. Довольно трудно было поверить, что они из одной и той же организации.
— Хорошо, я проверю.
Тэя сосредоточившись, прикрыла глаза и потянулась в Тень той частью своего сознания, которая всегда могла уловить присутствие и сущность духа. Ей нужен был простейший висп. Ничего серьёзного. Просто притянуть маленький огонёк в этот мир и посмотреть как отреагирует Завеса.
Когда магесса начала колдовать, мужчина ухмыльнулся. Благодаря маске, маги не увидели этого проявления эмоций. Но то, что произошло дальше, наверняка заинтересовало бы их больше.
На призыв Тэи никто не откликнулся. Поначалу. Лишь спустя секунд десять магессе удалось вытянуть небольшого светлячка. Малыш был... истощен? Дух слабо мерцал на ладони магессы, вяло плавая в воздухе. Дыры в завесе в присутствии таинственного ящика словно превратились в кисель — заклинания призыва, подобно ножу, с легкостью проникали сквозь нее, однако пролезть сквозь нее наружу было почти невыполнимой задачей. Сама завеса держалась неподвижно, разрывы же словно медленно затягивались. Однако что-то здесь было... неправильно. Этот ящик был "неправильным". Крошечный светлячок, казалось, был почти в ужасе от него, держась близко к медиуму.
И, совершенно внезапно в ящике раздался слабый грохот. Словно что-то живое с силой ударилось о стенки. Сквозь щели ящика на постамент незаметно стекла... кровь?
Человек из хартии устало прикрыл зеленые глаза. Ему хотелось поскорее передать ящик, сообщить о результатах разведки, забрать плату, и как можно скорее смотаться подальше от этого ящика. Кровь Андрасте была в тысячу раз сильнее Чаши крови... Однако было еще кое-что. И это кое-что следовало бы сообщить магистру — если примет артефакт.
Тэя шарахнулась от грохочущего ящика, инстинктивно выставляя щиты. Что бы там ни было, магесса сильно сомневалась в его благотворном влиянии на Завесу.
— Что-то странное, — сбивчиво произнесла она, — Будто что-то высасывает энергию Тени...
— Так. Рассказывайте, — распорядился Маркус, мгновенно посерьезнев и не отрывая внимательного взгляда от ящика. — Что мне нужно знать об этом артефакте? И лучше бы вам ничего не утаивать.
Он и сам уже почувствовал, как замерла Завеса, которая обычно находилась в постоянном движении, таком быстром, что невозможно было уследить. Она переливалась подобно потоку в ледяном ручье, а сейчас превратилась в толстую корку льда.
Гномы хранили молчание, спрятав глаза под капюшоном. Человек же, со слабым сомнением взглянув на Тэю, прикрыл глаза и пожал плечами.
— Ни один, даже самый могущественный артефакт, не способен просто взять и залатать завесу. Единственное, что возможно сделать в таком случае... поставить "иную" защиту. Разрывы постепенно заполняются... но не зарастают. Таково было действие Чаши крови.
Он повернулся к ящику. Тело мужчины заметно напряглось, и он осторожно прикоснулся к вытекшей наружу лужице крови. Растерев липкую жидкость между пальцами, облаченными в кожанные перчатки, он устало вздохнул.
— Наш образец крови Андрасте был не единственным в мире, — произнес он, — Чаша крови была результатом по копированию эффекта. Более безопасным чем оригинал результатом.
Он повернулся к магистру, выпрямившись и глядя тому прямо в глаза.
— Если долго держать кровь Андрасте в одном месте, то завеса начнет видоизменяться. Подстраиваться под нее. После того как мы вынесли кровь из... предыдущего места ее хранения... в него заходить уже стало небезопасно. Наши люди думали, что мы потревожили мертвых, — он взглянул на гномов, — однако нашему мастеру удалось определить, что завеса в том месте просто... исчезла. Не разорвалась. Не истончилась. Она просто исчезла. Мы были вынуждены опечатать то место. Понимаете, к чему я веду?
Он перевел взгляд на ящик.
— Если вы каким-либо образом повредите сосуд, находящийся в ящике, — произнес мужчина, — То мне бы хотелось в этот момент быть как можно подальше отсюда. Моргнуть не успеете, как все ваше поместье превратится в некрополь. Но, при всем этом, — он опустил маску, и криво улыбнулся. Это был тот самый человек, что был здесь три недели назад — тот, что шел договариваться о замене и о судьбе Мариши, — кровь совершенно точно защищает всю окрестность от разрывов. Пока она цела, и пока находится в безопасном месте — совершенно точно ничего не случится. Демонам же, как вы заметили, — он быстро взглянул на маленького виспа, съежившегося на ладони Тэи, — будет куда сложнее пробиться наружу.
— Хорошо, — медленно проговорил наконец Маркус после длительного молчания. Выглядел он крайне задумчивым, видимо, просчитывал, насколько дорогую цену придется заплатить за этот артефакт. И он думал вовсе не о золоте. — Я беру его. Сколько я должен вам за этот образчик темной магии? — мрачно пошутил он, повернувшись к Никею.
— Сто двадцать золотых монет, — произнес мужчина, и снял с пояса уже знакомый Маркусу тубус. Сняв перчатки, он аккуратно вытащил тонкий пергамент, и, не разворачивая, протянул его магистру.
— Также необходима ваша подпись. При желании мы предоставим некоторые советы по размещению артефакта — абсолютно бесплатно. А еще, — он быстро взглянул на Тэю, — прибыли результаты разведки.
— О, вот как? — спокойно произнес Маркус, читая пергамент и не пропуская ни одного слова. Маг и бровью не повел, услышав сумму, и поняв, что это почти все оставшиеся после всех трат деньги. Купив снаряжение для Кая, организовав свадьбу и оплатив шпионов Хартии, он потратил почти весь выигрыш после боя с виверной. — И что же вы разнюхали? Нашли доказательства? — он взял перо, обмакнул в стоящие на столе неподалеку чернила и поставил размашистую, но элегантную подпись.
— Ваши подозрения... были правдивы лишь отчасти.
Никей надел кожаные перчатки, незаметно дав знак пятерым гномам. Те молча двинулись к выходу.
— Подозреваемая вами семья действительно недавно контактировала с наемными убийцами. Не профессионалы, — он фыркнул, — Достаточно было прижать одного, чтобы он все спалил, как на духу. Мои соболезнования, — он учтиво кивнул Тэе, — За вас, наверняка, стоило выплатить намного, намного больше. Но также, — он повернулся к Маркусу, — мы подергали за кое-какие ниточки... На ассасинов ту самую семью вывел другой человек. Кто-то "помог" им организовать покушение. К сожалению, этот "кто-то" весьма успешно замел следы. Но да — ассасинов наняла семья Аврелиев.
— Понятно, — поморщился Маркус, потирая бровь. — Демоны, почему все всегда так сложно?.. Что ж, вина Аврелиев, по крайней мере, доказана — а это все, что вам было поручено узнать. Что же касается третьего лица, этого столь ретивого и услужливого "помощника"... с ним я разберусь позже. У меня сейчас и так дел невпроворот, а копать под каждого магистра в городе — у меня жизни не хватит. Надеюсь, я смогу преподать ему урок и он больше не станет лезть в мою семью, — последние слова он отчеканил со спокойной, холодной уверенностью. Похоже, что Маркус уже считал Тэю частью семьи, несмотря на то, что официальный брак еще не был заключен. И это несколько удивляло, учитывая, что относился к ней маг до сего момента более чем потребительски. А если быть честным, то как к удачному вложению.
Очевидно, что все было далеко не так просто с этим человеком.
— Благодарю за службу, — сухо произнес он и бросил Никею мешочек с золотом. — Сто двадцать золотых, можете пересчитать. Ах да... что там с размещением артефакта?
Мужчина поймал мешочек на лету, и, взвесив его в руке, осторожно положив в закрепленный сзади на поясе сундучок.
— Желательно разместить ящик в месте, где до него никто не сможет добраться. В идеале — в подземелье. Руны защитят дерево от разложения — но отнюдь не от физического воздействия. Искренне надеюсь, что в вашем поместье нет древоточцев. Но старайтесь расположить кровь как можно ближе к центру поместья.
— Я понял, — наморщил лоб Маркус, размышляя о тоннелях, многие из которых были завалены, или попросту закрыты в течение многих сотен лет. Возможно, настало время немного расчистить старый хлам. Тоннели пролегали под всем домом и за его пределами, открыта же была лишь малая их часть, хорошо, если одна пятая. Придется повозиться, а артефакт пока полежит в темнице. — Тэя, поможешь оттащить ящик в подземелья? Я его рабам не доверю, а один, боюсь, не унесу.
— Если левитация подействует на эту штуку, — остутствующим голосом отозвалась волшебница.
Ей было грустно от полученных новостей. Почему-то в глубине души она всё же надеялась, что Аврелии тут ни при чём. Мало ли кому могла понадобиться смерть молодой "выскочки". Стоило ли ехать через пол мира, чтобы увидеть, как маги убивают друг друга подобным образом?
— Только, умоляю, осторожно, — предупредил Маркус. — Если хоть половина из того, что сказали об этой вещи — правда, с ней стоит обращаться, как с мыльным пузырем. — Он повернулся к Никею и вдруг улыбнулся, немного хищно и вместе с тем весело. — А не хотите узнать, как поживает моя подопечная... которую вы мне продали в услужение?
Мужчина абсолютно спокойно взглянул на магистра. Ни единый мускул не дернулся на его лице.
— Один наш человек хотел передать ей кое-какие вещи. Он, наверняка, сейчас ищет ее. Зная Марию, она либо в чердаке, либо в подвале, либо вообще на улице. Однако, хотелось бы узнать — не было ли с ней проблем?
— Ничего такого, с чем я не мог бы справиться, — пожал плечами Маркус и усмехнулся. — Однако, не знаю, слышали ли вы о ее зрелищной победе на арене. Говорю вам, эта гномка обладает большим потенциалом среди гладиаторов. Вам стоит придти посмотреть на нее в следующем туре... если, конечно, вы достаточно азартны.
Никей слабо покачал головой.
— Не думаю, что обладаю должным азартом. Всего доброго.
Человек, слегка поклонившись, развернулся и вышел вслед за гномами, оставив магов в одиночестве. Ему с легкостью удалось унять клокочущий в груди гнев — в этом деле Никей был мастером. Почти таким же, как Мариша — только в обратной полярности.
Маркус не посчитал нужным попрощаться — он просто смотрел, как Никей и сопровождающие его гномы молчаливо покидают поместье. Что-то с ними было не так. То ли они боялись того, что привезли, то ли злились на что-то. В любом случае, это была уже не проблема магистра. Его проблема находилась в ящике, который необходимо было немедленно упрятать куда-нибудь подальше от посторонних глаз и гномок, страдающих привычкой крушить все на своем пути. Если уж она в первый же день умудрилась разбить Чашу, то что говорить об остальном?
— Давай отнесем его в темницу, — наконец проговорил маг со вздохом. — Есть там одно место, куда обычно никто не заглядывает... А заодно и место с самой тонкой Завесой.
Очевидно, что он имел в виду камеру пыток, где не так давно Тэя с Каем вызывали духа. После этого Завеса в том месте истончилась еще больше.
— Угу, — кивнула Тэя, накладывая на опечатанный ящик заклятие левитации. Волшебница словно подхватила его огромной невидимой ладонью.
— Я буду удерживать его на весу, но направлять всё-таки лучше вручную. Эта штука внутри меня беспокоит.
— Ладно, тогда левиритуй, я подстрахую, — кивнул Маркус и, подождав, пока Тэя прочтет заклинание левитации, направился ко входу в подвал. После экспериментов магессы здесь и правда стало тяжело находится, но к великому удивлению мага, Завеса с каждой секундой становилась будто тяжелее, совсем как там, в холле. И, открыв дверь в камеру пыток, он осознал, что не испытывает более того иррационального чувства глубинного страха в этой комнатушке. Поставив ящик на стол, Селестий убедился, что он не упадет, и отошел на пару шагов, задумчиво глядя на артефакт, запечатанный за цепями и рунами.
— Я наложу на дверь заклинание защиты, — наконец сказал он, не оборачиваясь. — Просто ради безопасности. Никто не войдет сюда незамеченным.
— Хорошо.
Тэя осторожно отозвала заклинание, позволяя ящику мягко опуститься на место. Где-то тут поблизости лежала так же шкатулка с загадочным шаром-головоломкой. Похоже, древняя камера пыток постепенно превращается в склад опасных и таинственных артефактов. Не самая худшая замена.
— Всё же мне не нравится эта кровь... или какие бы то ни было другие телесные жидкости Андрастэ. В будущем она может создать много проблем. Особенно для магии связанной с духами.
— Давай решать проблемы по мере их поступления? — вздохнул Маркус и закрыл дверь в камеру пыток. — Пока что это единственный способ не дать Завесе выпустить в дом орды демонов. А это, хочу заметить, было бы весьма неприятно.
Он прочитал заклинание, которое должно было отпугнуть непрошенных гостей и не дать им открыть дверь, и тяжелая железная створка тускло вспыхнула светло-фиолетовым сиянием, а затем все вновь вернулось к обычной темноте подземелья. Даже магу, который не будет знать, что ищет, сложно будет распознать здесь зачарованную дверь. Впрочем, если кто-то и попытается проникнуть в камеру, Маркус немедленно об этом узнает.

— … Кай, тебе, я полагаю, внутренности не нужны. Если так, то почему бы не отдать их кому-нибудь, кому они будут нужнее? Вроде как ваши маги используют их в качестве ингредиентов для своего колдунства. Я думаю, Тэя или жуткий магистр определенно оценят твой вклад в развитие магии.
— Да уж. Непредсказуемо, даже для тебя, Мариш!
Джек, радостно гаркнув, ускорил шаг. Пока Никей полоскал хозяину поместья мозг, ему удалось незаметно ускользнуть. Времени было не слишком много — он очень сомневался, что его будут ждать. А идти пешком всю дорогу от этой чертовой дыры до поместья было… неприятно. Когда они удирали из этого поместья в прошлый раз, ему очень хотелось ампутировать собственные ноги — боль была невыносима. Вот только увы — на шее якорем висела дамочка в беде. Примерно, как сейчас.
Мариша действительно оказалась на улице — вернее, на каком-то стремного вида полигоне, с облаченным в сверкающие доспехи человеком. И, судя по тону ее голоса — она была близка к его жестокому расчленению. Девушка стояла к Джеку спиной. На ней была надета очень странного вида чешуйчатая броня, волосы — заметно укороченные с их прошлой встречи — свободно лежали на устало опущенных плечах. Когда он ее окликнул, гномка замерла. Джек, чертыхнувшись, подошел ближе.
— Тряпка!
Она резко обернулась. В глазах стояло искреннее потрясение, постепенно переросшее в радость.
— Джек!
Девушка с невероятной скоростью перемахнула через чахлую оградку, и побежала на мужчину. Джек, усмехнувшись, быстро отбросил небольшой рюкзачок в сторону. Как нельзя вовремя. Гномка, на бегу подпрыгнув, бросилась ему на шею. Мужчина с хохотом поймал, обнимая рычащую сквозь смех ругательства Маришу.
— Барзул.. Трох! Нажье отродье, ты только сейчас завалился?!
Джек фыркнул, резко опустив девушку на землю.
— «Только сейчас»? Уволь, тряпка! Чет я сомневаюсь, что хозяин поместья разрешит принимать тебе гостей.
Гномка тихо рассмеялась своим рычащим смехом.
— А ведь точно! Спасибо, что напомнил!
Челюсть Джека встретила внезапный удар почти стоически. Ему даже удалось устоять на ногах. Усмехнувшись, гном вытер тыльной стороной ладони вытекшую изо рта тоненькую струйку крови.
— И все? Стареешь, малявка.
Потрошительница, улыбаясь, покачала головой. И, подойдя к нему вплотную, просто обняла.
— Наверное. И представить не можешь, как приятно тебя увидеть, братик. Пусть и в такой дыре, как эта.
Джек фыркнул, окинув поместье критическим взглядом.
— И не говори. Это здание похоже на большую страшную задницу что в анфас, что в профиль. По сравнению с пыльным городом — просто клоака, правда?
— Э... Мариша? — растерявшись такому неожиданному перерыву в тренировке, Кай обернулся. Он так и стоял, замерев и понуро опустив голову, когда гномка отчитывала его за брешь в защите. Опять. Казалось, что парень во время боя думает о чем угодно — хоть о портках Андрасте, но только не о том, как избежать удара. Зато, и этим Кай очень гордился, атака у него начала получаться все лучше и лучше. Вкладывая силу и ловкость в удар, он после одного попадания мог свалить на землю даже сильного противника вдвое тяжелее себя. Да и время, проведенное в изнуряющих тренировках, начало сказываться и на его внешнем виде. Если он раньше был поджарым, то теперь становился по-настоящему мускулистым. Пусть и слишком медленно для второго тура, но прогресс был заметен. Подойдя на безопасное расстояние к обнимающимся гномам, он оперся на меч и чуть склонил голову набок, как любопытная птица.
Если бы Тэя увидела его сейчас, она бы поразилась изменениям — держался он прямо, уверенно, не сутулился, как раньше, и даже спокойно. По большей части. Если бы не ошейник, он походил бы на настоящего рыцаря. Того самого, который в паре с дамой в платье был куплен магессой в лавке ривейнца. А его меч, казалось, был просто создан для раба: скованный точно по его руке, идеально сбалансированный, он пел, рассекая воздух. Широкий, в полторы ладони, переливающийся на свету и украшенный резьбой на рукоятке, меч стал продолжением руки Кая, и тот уже не представлял себя без своего оружия. Как ни странно было это осознавать, но парень чувствовал себя счастливым теперь не только рядом с Тэей, но и когда сражался. Пусть даже на тренировке.
Лицо гномки в мгновение ока изменило выражение. Если секунду назад оно было радостным, почти счастливым, то сейчас она больше напоминала на досмерти уставшего… потрошителя. То есть с такими важными атрибутами, как злобный взгляд, нахмуренные брови, и слегка приоткрытый в оскале рот.
— Ты еще здесь? — мрачно поинтересовалась гномка, смерив человека рассерженным взглядом, — Иди, иди, отдохни где-нибудь. К Тэе там сходи. Пусть ту царапину на животе затянет. Видит камень, мне не хочется во время тренировки собирать с земли твои кишки и пихать их обратно.
— А кто это? — с любопытством произнес Кай, и не думая двигаться с места и взирая на Джека. Кажется, он его уже где-то видел, мельком... да, точно. Это был один из тех гномов, кто удирал из поместья в тот день, когда Мариша попалась. Из тех, кто ее бросил. Раб нахмурился и отвел глаза. Какой бы грубой ни была гномка и как бы ни старалась отдалиться от него, для парня она все равно была единственным другом, который у него появился в жизни. Несмотря на свой покладистый нрав, он всегда старался держаться на расстоянии от остальных обитателей поместья и ни с кем не сближаться, оставаясь незаметной и молчаливой тенью. Мариша же... была другой. И то, как она пыталась гнать Кая от себя, его несколько обижало.
Девушка устало вздохнула, закатив глаза.
— Это мой брат. Джек, — она повернулась в сторону гнома, — знакомься, это Кай, мой приятель и, в течении, судя по всему, непродолжительного времени, ученик.
Гном хмыкнул, бросив на юношу оценивающий взгляд.
— Так тебя вот так эксплуатируют, сальрока? По крайней мере, не ставят опыты. Что, хватку на людей еще не утратила?
Мариша было ощетинилась, но быстро успокоилась. Не так уж часто им в течении года удастся увидеться, чтобы тратить время на мелкие обиды.
— Нет, дубина. Он просто друг.
— Ха! Никей тоже был просто другом! А ведь...
— ... взял и продал меня в гребанное рабство?
Гном заметно помрачнел.
— Мариш, ты ведь понимаешь, что в противном случае тебя бы просто убили?— тихо спросил он.
Девушка лишь отмахнулась, и поглядела в сторону Кая.
— Кай, это мой брат, напарник, и просто нехороший гном — Джек. Который, как видишь, считает, что продать меня в рабство было замечательной идеей.
Хартиец, зарычав, схватил девушку за плечо.
— Мария!..
Гномка прикрыла ладонь мужчины своей, печально улыбнувшись.
— Успокойся, Джек. Просто мне нужно куда-нибудь излить свой яд. Не принимай на свой счет.
Гном раздраженно фыркнул, закатив глаза. Но руку, тем не менее, убрал.
— "Яд"? Тряпка, ОПЯТЬ ты за свое?
Девушка усмехнулась, пожав плечами.
— Что я могу поделать? Это правда.
—Ты когда-нибудь успокоишься?
— Успокоюсь. Когда уйду к Камню… — она тихо вздохнула, и вновь перевела взгляд на Кая, — Кай, мог бы ты пойти, и залечить ту рану? Пожалуйста.
Парень, переводя растерянный взгляд с одного гнома на другую, понял, что встрял не к месту и не в свое дело. Однако ему показалось, что Мариша как-то уж слишком яростно реагирует на свою службу у господина Селестия. Он бы, наверное, все отдал, лишь бы отслужить положенный год и уйти свободным человеком... но с другой стороны, он никогда не был свободным и, возможно, в этом случае больше понимал бы, что потерял. Пожав плечами, он метнул неодобрительный взгляд на Джека и потопал к поместью, лечить царапину и заделывать пробитую кольчугу. К Тэе с такой мелочью идти было стыдно, поэтому он решил ограничиться бинтами и припарками.
Проводив удаляющегося человека усталым взглядом, Мариша уселась прямо на траву, жестом предложив Джеку поступить так же. Когда он сел рядом, она, освободив свой меч от кожаных ремней, сунула его гному под нос.
— Глянь. Из драконьей кости сделали! — радостно фыркнула она, в предвкушении заерзав.
Мужчина, тихонько рассмеявшись, взял клинок в руки, проведя пальцем по клинку. И, пожав плечами, быстро вернул обратно.
— Знаешь же, что я в этом не очень разбираюсь.
Мариша фыркнула, наставив лезвие напротив своего глаза.
— Чтобы увидеть хорошую работу, и вовсе не нужно в чем-то разбираться! Ты только глянь на балансировку!
— Ладно, ладно, — рассмеявшись, произнес Джек, — Убери только свою зубатку подальше.
Он провел рукой по взъерошенным волосам, и тряхнул головой.
— Ты, вообще, здесь как?
— Отвратительно, — просто ответила Мариша, не отводя взора от меча.
— ... Мда. Почему в броне и при оружии? Разве?..
— Жуткий магистр решил сделать из меня гладиатора. Вот я и предложила сделать экипировку из чешуи и кости.
— ...Ясно. А над тобой не?..
— Конечно же! Кошмарные опыты и пытки каждую ночь! Мне приковывают к стене, и тестируют на мне ужасные заклинания магии кроооооови! — тягуче пропела гномка, выпучив глаза и нависнув над Джеком. Затем, хихикнув, отпрянула, положив клинок рядом, — А если серьезно, то пока что нет.
Гном мрачно воззрился на потрошительницу, помассировав двумя пальцами переносицу.
— За месяц я уже и позабыл, насколько ты невыносима.
Девушка мило улыбнулась, облокотившись на него.
— Я тоже скучала.
Он криво улыбнулся, и молча передал рюкзак. Мариша удивленно моргнула, и, отпрянув, с опаской покосилась на протянутую руку.
— Там бомба, да?
Мужчина лишь закатил глаза.
— Нет. Твои манатки, — он вздохнул, и положил рюкзак ей на колени, — В хартии произошли... перемены.
Мариша застыла.
— Перемены? — осторожно переспросила она, переложив рюкзак на траву рядом с мечом.
— Угу. Наверное, тебе можно сказать...
Джек поднялся, и оперся руками о колени.
— Короче... переворот. Была нехилая такая заварушка. Верхушка изрядно поредела, и теперь у нас там своеобразная партизанская война. Пока что прячемся, однако...
Он выпрямился, мрачно воззрившись на сестру.
— В общем, ты вовремя попала в рабство, сестричка. Очень вовремя. В рюкзаке все твои вещи, что оставались на базе. Я добавил парочку бомб, зелий, и растяжек — быть может, пригодится.
Мариша вскочила на ноги. В глазах гномки мелькнула растерянность.
— Переворот? О чем ты, мор тебя подери, говоришь?
— О том, что в любой момент наши головы могут насадить на пики, — фыркнул Джек, и, замявшись, добавил, — Не тупи, а? Андрей уже сбежал. Хотел на дно залечь — да и я сейчас об этом подумываю.
Джек посмотрел в сторону здания. Хартийцы, наверное, уже закончили. Он устало вздохнул, и печально посмотрел на взъерошенную девушку.
—Ладно. Мне пора. Не знаю, когда еще удастся увидеться, сальрока, но постарайся не угробиться.
Он развернулся, для того чтобы уйти. Плащ тихо зашуршал, скользнув по траве.
— ТЫ… говоришь это МНЕ?!
Что-то с силой врезалось ему в спину. Джек, вскрикнув, повалился на траву, даже не успев выставить вперед руки. В правой руке яркой вспышкой полыхнула боль.
— Ты что творишь, психопатка?! — прорычал гном, пытаясь вырваться из захвата. Мариша лишь заломила его руку сильнее. Джек стиснул зубы, изо всех сил сдерживая вопль.
— Я иду с вами.
— Что?! — взорвался гном, приподнимаясь на колени. В ответ его лишь ткнули лицом в траву.
— Ты думал, что пока вы там помираете, я буду коптить небо здесь?! — прорычала Мариша, вцепившись мужчине в волосы. Тот зашипел от боли, и, стиснув зубы, развернулся в сторону гномки.
Раздался звук трескающегося стекла. В воздухе повис густой, тягучий дым — впрочем, куда меньшего радиуса, чем в прошлый раз. Потрошительница, непроизвольно втянув в легкие воздух, закашлялась, тем самым ослабив хватку.
Гномка практически вылетела из дыма, кашляя и пытаясь подняться на ноги. Джек вышел следом, и сгреб ее за шкирку. В глазах полыхала ярость.
— А теперь слушай сюда, тряпка. Меньше всего нам сейчас надо, чтобы за нами еще и магистр носился. Хочешь помочь? Сиди здесь, в безопасности! Заодно и навредишь меньше!
Джек, кашлянув, выпустил ее. Мариша с тихим стоном шмякнулась на землю, с трудом пытаясь подняться на карачки.
— Ты ведь знаешь, что сейчас сопротивляться не сможешь еще минут десять, — грустно произнес Джек, встав напротив, — Белый дым, как-никак. Послушай, сестренка, тебе лучше остаться здесь. Ты нам только поможешь, — он быстро развернулся. Покачав головой, гном, поправив плащ, направился в сторону выхода. — Атраст нал тунша, Мариш. Авось, еще пересечемся.
Джек ушел, оставив сгорбленную девушку валяться на траве, судорожно хватая ртом воздух. Легкие разрывались, словно туда кто-то залил жидкого стекла. Никакого конкретного вреда белый дым не нес — лишь выводил из строя. Джек был мастером в своем деле. Стиснув зубы, девушка, сопротивляясь адской боли, раскачиваясь из стороны в сторону, поднялась на ноги.
«Вот так… вот так вот просто?!»

В это время Кай сидел в своем облюбованном месте на складе, не подозревая о том, что сейчас происходит снаружи. Доспехи он снял, по крайней мере, верхнюю их часть, и кое-как наложив заживляющую припарку, перебинтовал бок. Меч лежал у него на коленях, и парень тщательно, с практически ювелирной осторожностью осматривал его на предмет зазубрин. Впрочем, металл, из которого было создано оружие, был практически не подвержен ржавчине и коррозии, но и его приходилось порой затачивать. Особенно посте ставших еще более яростными и беспощадными поединков с Маришей.
Как она там?
Раб на мгновение остановился и посмотрел на приоткрытую дверь склада. Может, стоит сходить проверить? Или лучше оставить ее в покое, пусть пообщается с другом. Нечасто ей теперь, наверное, доводится видеть старых друзей. Вздохнув, Кай вытер лоб тыльной стороной ладони и перехватил меч за рукоять. Сделав несколько взмахов, он улыбнулся. Надо бы дать клинку имя, только вот какое? В памяти всплывало почему-то лицо матери. Она была очень красивой женщиной, но всегда грустной. И на тевине говорила плохо, с сильным акцентом, а иногда, когда сын не слушался, срывалась в родной орлесианский говор. Несколько слов Кай еще помнил.
Его губы шевельнулись, и он едва слышно выдохнул:
— Либре... Свободный.
Улыбнувшись, он откинулся спиной о стену и прикрыл глаза, надеясь урвать пару часов сна и прижимаясь щекой к холодной металлической рукояти меча, чье острое лезвие упиралось в пол. Ему снились прохладные руки Тэи, касающиеся его лица, и впервые за последнее время Кай был почти уверен в том, что все будет хорошо.

«Проклятье. Ноги не слушаются.»
Мариша, шатаясь, брела в сторону главных врат. Навязчивое гудение в голове сводило с ума. Джек просто взял и бросил ее здесь? Бросил ее, когда сам дрался не на жизнь, а на смерть? Мысли путались, внутренности пожирал огонь, а кипящая ярость искала выхода.
«Нет.»
Хватит. Только покажет, насколько она жалкая.
Потрошительница остановилась, оперевшись плечом о дерево. Ствол перерезала бледная полоса, покрытая капельками смолы. Следы от ее тренировок, очевидно. Не издав не звука, девушка присела на приставленный к корням камень, и подняла глаза на затянутое тучами небо. Кай врядли будет ее искать… А с какой стати ее это волнует?
Из груди девушки раздалось злобное рычание. К черту. К черту все это. К черту Джека, к черту Кая, к черту Маркуса и эту чертовую арену. С какой стати она должна выворачивать на них душу?
Она безумно захихикала. Она выживет. Выживет, даже если всю поверхность поглотит земля. Хартия раскалывается на части? Отлично. Тем будет проще от нее сбежать. Про нее просто забудут — просто превосходная возможность сбежать. Когда все закончится… тогда она повеселится. Хватит изображать из себя святую. Пусть они умрут. Пусть все это хоть сгорит в адском огне.
А с нее хватит.

...Маркус протянул руку и прикоснулся к старой, пыльной поверхности стола. У Аврелиев всегда все было пыльным и старым, как и весь их род. Он помнил день, когда женился на Анне по настоянию своего отца — тот все твердил, что нужно закрепить политический союз между двумя домами, и поскольку у Селестиев был лишь один сын, а у Аврелиев — лишь одна дочь, исход был известен еще тогда, когда она они ходили пешком под стол. И увидели друг друга лишь за полгода до намеченной церемонии.
Тогда маг еще не понимал, что обрекает себя и девушку на ужасную жизнь с нелюбимым человеком, но тогда его это вообще мало заботило. Трудно было представить это сейчас, но в юности Маркус был совершенно неуправляемым мальчишкой, который плевать хотел на наследие, власть и политику, а желал лишь пить в кабаках да соблазнять хорошеньких официанток. Тогда это казалось ему вершиной счастья. Он был глупцом.
— М...Маркус?!
Он медленно обернулся, чувствуя, как воздух вокруг него заискрился, наполнился ощущением колкого страха. Женщина, стоявшая перед ним, была одета в легкую, воздушную ночную сорочку. Ей было лет шестьдесят, но на вид нельзя было дать больше сорока. Магия крови поистине творит чудеса, когда умело ею пользуешься. Женщина попятилась назад, наткнулась спиной на холодную серую стену и вцепилась в нее пальцами, словно желая просочиться сквозь щели между камней. Высокая и худая фигура магистра медленно приблизилась, и длинные тонкие пальцы прикоснулись к ее лицу, приподняли ее за подбородок, заставили взглянуть в глаза.
— Вы же знали, что не стоило этого делать, — мягко произнес он и улыбнулся краешком губ. Почти с нежностью он провел ладонью по растрепанным волосам с проседью, и женщина тихонько заскулила. Она знала, что бежать ей некуда. — Кто навел вас на убийц? — внезапно резко и грубо спросил маг, но женщина лишь затрясла головой.
— Я... не знаю... не видела... не помню! Я не помню! Прошу, отпусти меня...
— Нет, — просто и коротко бросил Маркус, и в следующий момент, ухватив женщину за тонкую шею, вытащил из-под полы мантии кинжал. Одно быстрое движение, и из перерезанного горла магистрессы хлынула кровь. Ее тело медленно осело на пол, а глаза, выкаченные в выражении неестественного ужаса, так и остались открытыми. Только сейчас они превратились в два стеклянных шара — ничего не выражающих, мертвых, холодным. Пора было разобраться с другим.
Разобраться с Варисом оказалось еще проще. Он даже не удивился, увидев приближающуюся к нему из темноты фигуру, только понимающе хмыкнул и кивнул — мол, я тебя ждал. Может быть, Варис и сам понимал, что вся эта затея кончится именно так. Может быть, он даже хотел этого. Но Маркусу было плевать на то, чего хотят Аврелии — он должен был уничтожить их, чтобы защитить себя и Тэю.
Жалость не шевельнулась в его душе ни на один миг, когда маг вонзил острие кинжала в грудь старика, и тот, дернувшись, захрипел. На его губах проступила кровь, и он, задыхаясь, отчаянно цеплялся пальцами за подол мантии своего убийцы, словно силился что-то сказать. Плевать. Маркус не хотел ничего слышать. Вытерев оружие о простыню, он педантично осмотрел лезвие на предмет оставшихся следов крови. Ему не казалось странным, что темнота вокруг шевелится, как живая, и тянет к нему свои руки-щупальца, как хитрый зверь, поджидающий жертву. "Не сегодня", — подумал он, и темнота, словно оскорбившись, забилась в углы комнаты. Старый деревянный настил пола пошел волнами, изогнулся и лопнул, открывая взору бездну, из которой на магистра смотрели тысячи глаз, горевших ненавистью и злобой.
Отряхнув руки, Маркус переступил через валяющиеся на полу обломки и направился к выходу. Здесь, в Тени, он мог бы уйти из любой точки, но предпочитал соблюдать систему. Бессистемность и хаотичность вели к риску, ненужному и опасному. Поэтому портал ожидал его там, где обычно в поместье находилась дверь. Когда утром слуги обнаружат трупы Аврелиев, они ничего не смогут объяснить. Магистры в почтенном возрасте скончались в одну ночь. Их сердца остановились, а на лицах отпечаталось спокойное принятие смерти. И только Селестий знал правду.
Усмехнувшись, он шагнул в портал и открыл глаза.

В этот день Тэе более всего на свете хотелось оказаться подальше от поместья Селестиев. Или даже вовсе от Тевинтера. Или хотя бы забиться в самый дальний угол самого глубокого подземелья, и поливать магическим огнём любого, осмелившегося подойти слишком близко.
К сожалению, всего этого магесса не могла себе позволить.
Она пыталась относиться к происходящему как к обычной сделке, говорила себе, что должна быть сильной ради Агаты, ради Кая.
Но даже смотреть на Кая было невыносимо. Сердце разрывалось от желания обнять его, прижаться к нему и никогда не отпускать, убежать вместе куда-нибудь далеко...
За столь короткое время юноша сильно изменился, теперь он казался более уверенным ловким и сильным.
Но всё же не настолько сильным, чтобы пережить гнев магистра. Они оба это знали. Не достаточно сильным, чтобы Тэя решилась взвалить на Кая свою боль и печаль. Видит Создатель, парнишке хватит проблем и с тем, чтобы остаться в живых, у него на душе достаточно ран.
Тэя упрямо сжала зубы, вглядываясь в зеркало. Да, ей не нравилась эта разряженная, словно праздничная кукла, женщина, скрывающая каждое своё чувство за намёками и полуправдами. Но она маг, и со всем что её ожидает, разберётся сама, как это было всегда.
— Госпожа Тэя? — знакомый до боли голос раздался откуда-то сзади, со стороны двери в ее покои. — Господин Селестий приказал сопроводить вас к карете.
Кай стоял на пороге, прислонившись плечом к косяку, и внимательно смотрел на магессу. Несмотря на тяжесть на сердце при мысли о том, что сегодня девушка навсегда станет принадлежать другому, он не мог не восхититься ею в который раз. Даже в простой домашней мантии она была для него самым красивым человеком на свете, но раб не мог не признать, что ей невероятно шли дорогие наряды и замысловатые прически, украшенные драгоценностями. Маркус назначил Кая в этот день телохранителем — просто на всякий случай. После случая с Аврелиями маг вообще не хотел отпускать девушку куда-либо одну, а свадьба — это всегда заманчиво для наемных убийц. Кай уже доказал, что может справиться даже с профессиональным ассассином, хотя в тот раз ему просто повезло. Но сам парень не знал, как относится к этому «повышению». С одной стороны, он сможет быть рядом с Тэей, но с другой… сегодня ему не хотелось даже тренироваться. Единственным его желанием было спрятаться куда-нибудь подальше, как пять лет назад, и не отсвечивать. Пускай о нем все забудут. Так было бы лучше для всех.
Белоснежные доспехи, контрастирующие с загорелой кожей и темными волосами, которые за последнее время изрядно отросли, были начищены до блеска и отражали лучи восходящего солнца, проникающие сквозь окна в комнате магессы. За спиной висел двуручный меч в ножнах, и его резная рукоять выступала за правым плечом парня. Правда, весь этот внешний лоск как-то терялся из-за того простого факта, что Кай выглядел потерянным и прятал руки за спиной, словно нашкодивший мальчишка.
Тэя обернулась и на несколько секунд застыла, завороженная зрелищем. Таким она Кая ещё не видела. Он был по-настоящему красив, и в своей сверкающей броне напоминал Серебряного Рыцаря Каленхада из ферелденских легенд. Или статуэтку воина с мечом, что до сих пор лежала у неё в сумочке вместе со своей дамой.
Свадебный наряд Тэи являл собой почти полную копию наряда этой самой дамы, и от того получился отчетливо орлесианским. Глубокое декольте, высокий кружевной воротник и пышная юбка с чем-то наподобие шлейфа. Шлейф Тэя не хотела, ссылаясь на то, что его некому будет нести, но Шантия и портниха стояли насмерть, и в итоге сошлись на компромиссном варианте. Сияющее белизной платье было украшено золотой вышивкой с жемчугом и сапфирами, чей глубокий синий цвет совпадал с оттенком глаз магессы. В причёску тоже были вплетены жемчужные нити, а серьги и бриллиантовое колье с сапфирами окончательно делали Тэю похожей на сказочную принцессу.
— Кай... — выдохнула наконец волшебница. — Хорошо, я сейчас спущусь.
— Я… хотел… пожелать вам счастья, — с несчастным видом, опустив голову и намертво вцепившись в дверной косяк, выдавил парень. Он намеревался сказать что-то еще, но слова напрочь вылетели из головы, а в горле встал комок. Наконец раб, не выдержав всего, что накопилось у него в душе за все эти дни, когда он почти не общался с Тэей и видел ее по большей части издали, шагнул вперед и с громким треском захлопнул за собой дверь. Его лицо не выражало ничего, кроме мольбы. — Пожалуйста, госпожа Тэя… не делайте этого, — прошептал он, боясь взглянуть в глаза магессы. Слишком поздно он спохватился, да и какой смысл? Все равно она не изменит своего решения. Но молчать Кай уже просто не мог.
— Кай, всё в порядке, — Тэя заглянула ему в глаза, и заставила себя улыбнуться. Пусть даже от горечи сводит горло, всё это имеет свою цель. — Не беспокойся ни о чём. Так... для всех будет лучше. Я смогу тебе помочь, вот увидишь.
— Нет! — он отчаянно замотал головой, весь дрожа. — Нет, вы не понимаете. Он… Маркус, — с усилием произнес его имя раб, без обычного «господин Селестий», — никогда вас не отпустит. И как только вы станете его женой, он сможет сделать с вами все, что пожелает. Я прошу вас, отмените свадьбу, — он рухнул на колени и стиснул руку Тэи почти до боли. — Давайте сбежим отсюда. Из этого дома, из этого города… куда-нибудь далеко. Помните, мы говорили в парке? Должно быть такое место, где мы сможем быть вместе, свободными… — его голос вдруг затих, словно он понял, какую глупость на самом деле говорит. Да, разумом он все понимал. Но его сердце отказывалось это принять.
— Ты же знаешь, что я не могу. Такой страны нет... — Тэя опустила вторую руку на голову парня, нежно гладя короткие жесткие волосы. Кай так нуждался в любви. А она могла дать ему лишь крошечную часть того, что он заслуживал. Лишь крошки со стола. — Но чтобы её создать, приходится чем-то жертвовать... Не беспокойся, я не стану такой, как Анна. Не похороню себя в четырёх стенах, ожидая, пока жалость или чувство долга заставят Маркуса обратить на меня внимание. Я не люблю этого человека. Но пока ты со мной... Не хорони и ты меня раньше времени.
Парень медленно поднялся, отпустив руку Тэи и вытянувшись по струнке. Он печально смотрел на девушку сверху вниз, не зная, чего ему сейчас хочется больше — убежать или обнять ее, прижав к себе так, чтобы она не могла вздохнуть. Его волновало отнюдь не то, что она может стать похожей на Анну. В чем же был смысл ее замужества? Что такого предложил ей магистр, что Тэя не могла отказаться? Кай не знал, да и догадывался, что не поймет. Поправив меч за спиной, он отступил на шаг назад и кивнул, наконец взяв себя в руки. Сегодня он не имеет права сорваться. Иначе… даже Тэя его не спасет.
— Я буду ждать вас внизу, — произнес он ровным тоном, глядя куда-то поверх головы магессы. — Карета уже подана. — Ему было немного стыдно за сорвавшиеся с языка слова, но раб был искренен в них. Хотелось сказать куда больше, чем он сказал — например, о том, как сильно он любит девушку, как думает о ней каждый вечер после тренировок и каждое утро, едва только откроет глаза. Как приходит в кровавую ярость каждый раз, когда представляет грозящую ей опасность. Кай не знал, что ему делать, чтобы Тэя все это поняла.
Магесса проводила его взглядом. Ещё никогда в жизни ей так сильно не хотелось броситься к нему, обнять, заглянуть в глаза, и согласиться на любую безумную авантюру.
Бросить всё, и быть с Каем. Бросить всё, и будь что будет. Даже если, как и тогда с Тобби, их мечта обречена на провал.
Но Тобби мёртв. Пойдя с ним, она бы тоже умерла, и это ничего бы не изменило. Мечтатели проигрывают, когда их мечты сталкиваются с жестокой реальностью. Возможно в будущем та же участь ждёт и Маркуса Селестия. Но она не позволит, чтобы это произошло с Каем.
Для этого нужно лишь ставить перед собой конкретные цели и достигать их, так или иначе.
Спустившись к главному входу, она обнаружила, что ее уже ожидает целая процессия. Чем-то все это напоминало день открытия гладиаторского турнира, только в этот раз все было еще более вычурно и пышно, на грани вульгарности. Карета даже не казалась похожей на саркофаг и была выкрашена в золотисто-кирпичный цвет, увешана цветами и флагами дома Селестиев. Лучшие лошади поместья, вычищенные и накормленные, с расчесанными гривами, били копытом в нетерпении, словно и они ждали этого праздника. Вопреки всем доводам рассудка приходило в голову, что сегодня половина Минратоса будет следить за этой каретой с улиц и из окон, а другая половина лично придет на торжество. В Черной Церкви их уже ждали.
Кай с каменным лицом, который явно пытался делать вид, что ничего не было в комнате магессы, проводил девушку к карете и открыл перед нею дверь. В таком платье ей вообще не полагалось ходить по бренной земле, но парню хватило такта не предлагать отнести ее на руках.
У подошедшей к карете волшебницы немедленно зарябило в глазах от этой кричащей роскоши. Разумеется, Тэя понимала, что всё, карета и лошади, её наряд, доспехи Кая и праздничные знамёна с гербовыми драконами нужны чтобы подчеркнуть престиж дома Селестиев, и без того находящегося в трудном положении.
Во время подготовки к церемонии, она основательно вошла в курс финансовых дел, и знала, что после свадьбы, денег у Маркуса практически не останется. Вся надежда лишь на то, что Кай и Мариша победят на арене, для чего лично Тэя собиралась приложить все усилия.
Однако эту свадьбу Маркус Селестий явно собирался отпраздновать по-королевски.
Магесса величественно, насколько это вообще было возможно, взошла в карету, стараясь не встречаться глазами с Каем.
Внутри её уже поджидал жених.
Кай же, вспомнив несколько уроков верховой езды, которые успел взять перед свадьбой у Хенли (тот, в своей обычной мрачно-раздражительной манере выразил свое мнение об умениях раба так, что у того челюсть отвисла), забрался на лошадь и поехал позади кареты. Он прекрасно понимал, что по большей части в этой процессии играет роль украшения, наряженного в дорогие доспехи, нежели чем телохранителя... но парню было все равно. Он хотя бы до дверей Церкви будет следить, чтобы Тэе никто не причинил вреда. Физически.
Хотя спасти ее от самой страшной ошибки в ее жизни он уже не мог. Пытался, но не смог. Может быть, он сможет хотя бы сгладить последствия. Был бы он таким же умным, как магистры, то, может, и придумал бы хитрый план, как избежать замужества для Тэи, но сколько бы он ни напрягал разум, никакого выхода так и не нашел. Кай вздохнул и подумал, что если даже Тэя говорила, что по-другому нельзя, значит, так оно и было. Но смотреть на нее становилось все тяжелее.
Процессия двинулась по улицам, и вскоре выехала на тракт, ведущий в центральную часть города. Предстояло пересечь почти весь Минратос к Черной Церкви, находившейся у восточной стены. Кай несколько раз видел ее издалека, но внутрь никогда не заходил — не потому, что это было запрещено. Скорее его пугало само здание. Не говоря уже о том, что находилось внутри. Как бы ни утверждали магистры, раб знал, что в этой высокой постройке уже давным-давно не было никаких богов.
На улицах было полным полно народу. Снаружи кричали и пели, многие горожане останавливались поглазеть на проезжающих. Тэя была молчалива и печальна, но изо всех сил старалась этого не показывать.
Величественное здание Черной Церкви поражало воображение. Хотя сама церковь — главный собор Минратоса, разумеется, никогда не была черной в буквальном смысле. Фронтон был украшен множеством драгоценных мозаичных панно и цветных витражей, в которых, подсвеченные магическими огнями, представали сценки из жизни Андрасте и особо почитаемых святых.
Говорили, что некогда этот храм построили ещё в честь Древних Богов, а затем, с приходом истинной веры лишь поменяли витражи и мозаики, но Тэя в это не слишком верила. Всё-таки это сооружение не выглядело настолько старым.

— А ну положила на место! Это уж точно не для тебя, мелочь пузатая!
Мариша злобно зашипела, уклонившись от веника и отпрыгнув в сторону. Спину встретил жар каменной стены. Кухня видимо, была единственным местом в поместье, где было относительно тепло. Помимо комнат магов, конечно... Сейчас же — даже теплее, чем обычно. От жара запотели даже небольшие окошки под самым потолком.
— Уймись, ведьма старая! Что упало, то пропало! Если это у меня в руках, значит это мое!
— ВЕДЬМА?!
Гномка, в ужасе выпучив глаза, быстро пригнулась к полу. Над головой просвистела кастрюля, и, с грохотом врезавшись в стену, с жалобным звоном срикошетила в сторону шарахнувшихся поварят.
Гномка попыталась сделать небольшой шажок в сторону. Разъяренная кухарка резко двинулась в том же направлении, загоняя воровку в угол. Потрошительница вперилась в женщину немигающим взглядом, и очень, очень медленно опустила рюкзак на пол. И, столь же медленно, откинула тряпичную крышку с застежкой, просовывая руку внутрь.
— Давай, давай! Вытаскивай вне наружу, ворю…
В следующий момент прямо в раскрытый рот кухарки влетело переспелое яблоко. Женщина отшатнулась назад, подняв руки к лицу. Следующее яблоко с хрустящим звуком врезалось ей в лоб, разбиваясь на уйму желтоватых брызг.
Мариша с хохотом рванула вперед, благополучно минуя замешкавшуюся кухарку и прихватив со стола небольшую авоську с грушами. Что гномке действительно нравилось на этой самой поверхности — так это фрукты. В Орзаммаре из сладостей была только карамель — которую украсть было очень и очень сложно. Здесь же все намного проще.
Гномка выбежала в дверной проем, уносясь по темному коридору. Вопли кухарки эхом отзывались от каменных стен. Сегодня, типа, праздник — и уж если ее не взяли, то она отпразднует сама. А остальные пусть разбираются с последствиями — ее уже не колышет.

— Добро пожаловать, господин Селестий, — произнес служка, открывая двери перед магистром с Тэей под руку. Тяжелые створки распахнулись без единого звука — эта тишина в сочетании с мрачноватым величием здания заставляли почувствовать себя сопричастным к чему-то великому. Кай остался у дверей, молчаливый и высокий, проводя взглядом уходящую магессу и невольно вспоминая свой сон.
Там он был чудовищем. Но там он хотя бы попытался все это остановить. К сожалению, в реальной жизни все было совсем не так, как в его снах.
Когда за ними захлопнулись двери, раб остался вместе с горсткой охранников и чувством, что теряет нечто очень важное в своей жизни.
А Маркус и Тэя, оказавшись в полумраке, освещенном лишь десятком парящих в воздухе в стен магических светильников, шагнули на покрытую ковром дорожку, ведущую между лавок. Церковь была огромна, и чтобы пройти главный зал из конца в конец, требовалось немало времени, особенно, если идти неспешно. Все лавки были заняты гостями и их многочисленными семьями, однако место, припасенное для Аврелиев, пустовало.
— Платье орлесианского фасона? Верх вульгарности, — тихонько прошептала сидящая на скамеечке темноволосая магистресса, обмахиваясь веером. Надо признать — лишь тогда, когда жених и невеста отдалились на приличное расстояние.
Сидящая рядом женщина, довольно крепкого телосложения, облаченная в иссиня-черное платье с вуалевыми манжетами, лишь едва заметно улыбнулась.
— Сегодня не в настроении, магистр Мишаль?
— Увы, магистр Телани, — томно вздохнула девушка, едва звякнув висящими на руках изящными браслетами, — ночью не удалось и глаз сомкнуть. Полагаю, вы понимаете, о чем я?..
— Действительно, — Телани отвела взгляд, незаметно для собеседницы закатив глаза. Несомненно, она еще трижды пожалеет о том, что согласилась прибыть на это торжественное событие. Учитывая появившиеся слухи и пустую скамейку четы Аврелиев…
Магистр неслышно кашлянула, изящно прикрыв ладонью рот. Поздно жалеть о выборе — она уже сидит здесь. И просидит еще часа два.
Церемония должна была бы проходить в почтительной тишине. На деле же жениха и невесту сопровождал шлейф шепотков. Завистливых, насмешливых, осуждающих, и лишь изредка одобрительных.
Здесь в одном помещении собралось больше могущественных высокопоставленных магов, чем Тэя видела или когда-либо хотела увидеть в своей жизни. И всем им сейчас требовалось показать блестящий спектакль под названием «начало счастливой совместной жизни». Едва ли кого-то тут волновало, что Тэя уже второй месяц как живёт в имении Селестиев, хотя магесса нисколько не сомневалась, что в кругу блуждающих по залу сплетен есть и такая.
И всё же тут было невероятно красиво. Церковь была величественна и прекрасна, мозаичные колонны возносились к золотому своду, расписанному лучшими живописцами Империи, витражи играли живыми красками, и казалось, что изображение пророчицы вот-вот сделает шаг в зал. Гости, разодетые в дорогие наряды совершенно ничем не напоминали Тэе тихих и запуганных магов её родины.
Впрочем, она и сама себе сейчас их не напоминала. В своём лёгком платье, чья белизна почти светилась в полумраке церкви, и драгоценностях, отражающих мерцание волшебных огней, магесса казалась почти видением, почти не настоящей.
И всё же, медленно приближаясь к высокому алтарю, где в ожидании застыли, будто статуи, фигуры жрецов и жриц, девушка не могла выкинуть из головы мысль о том, как счастлива она могла бы быть, если бы сейчас под руку с ней шел совсем другой человек.
Когда Маркус и Тэя добрались до алтаря, по залу пронесся гул шепотков, которые через секунду смолкли, как по команде. Из боковой двери вышла высокая фигура, облаченная в темные мантии, струившиеся до самого пола и закрывающие все тело. На голову человека был наброшен капюшон, наполовину скрывающий лицо, и видны лишь были его острый подбородок и тонкие, почти женственные губы. Никаких украшений и знаков отличия человек этот не носил, кроме широкого, плотно обхватывающего предплечье браслета, сделанного, как показалось, из кости. На браслете были вырезаны какие-то символы на древнем аркануме, которых Тэя не знала. Символы были знакомыми, но в осмысленные слова не складывались. На другой руке поблескивал перстень, который даже на вид казался древним.
— Архонт Гесперион, — произнес Маркус и вдруг опустился на одно колено, склонив голову в почтительном поклоне.
Магесса склонилась в почтительном реверансе, для которого фасон платья, как оказалось, подходил практически идеально.
И всё же Тэя не удержалась, чтобы не бросить на Чёрного жреца любопытный взгляд. В первый раз ей довелось увидеть так близко человека, которым во всём андрастианском мире обычно пугали детей. Ну, за исключением Империи Тевинтер, разумеется. И скорее всего, в последний. Тэя никогда не была ревностной прихожанкой церкви, и не собиралась становиться ею в ближайшее время.
Человек в черном же, не обращая внимания на замерших и опустившихся на колено магистров и почтительно склонивших головы жрецов, прошествовал к алтарю, у которого стояла будущая чета Селестиев. Его шаги были почти неслышны, только тихий шорох ткани, напоминающий шипение клубка змей, потревоженных под камнем холодной осенью, раздавался в тишине зала. Приблизившись к Тэе, архонт остановился и взглянул на нее сверху вниз.
— Так это ты — та самая ферелденка... — сказал он тихо, но в Церкви акустика была такой, что даже самый тихий звук разносился по всему помещению. — Маркус говорил о тебе.
Голос у Геспериона оказался неожиданно молодым, да и на вид он казался далеко не убеленным седины стариком. Возможно, он был не старше самого Селестия. Из-под капюшона поблескивали прищуренные зеленые глаза насыщенного нефритового цвета.
Тэя постаралась не выдать своего изумления. Выходит, Маркус на короткой ноге с архонтом, и они болтают о женщинах, словно старые приятели?! Хотя, от магистра, пожалуй, всего можно ожидать...
Тем не менее, магесса не очень представляла, что ответить на подобное высказывание. Однако и молчать, затягивая паузу, тоже было бы не вежливо.
— Да, это я, — в конце концов, ответила она.
Внезапно архонт протянул руку и прикоснулся к щеке Тэи, слегка приподнимая ее голову и внимательно заглядывая в ее глаза. Магессе показалось, что от этого холодного прикосновения исходит легкая волна энергии, проникающая в самую ее душу, заставляющая вздрогнуть, словно она стояла на холодном ветру.
— Ты принесешь славу и новую кровь роду Селестиев, — прошептал Гесперион и едва заметно улыбнулся. Что-то в этих ядовито-зеленых глазах казалось странным и неправильным, оно не пугало, но вызывало оттенок беспокойства. Долго смотреть в глаза эти было трудно. — У тебя великая судьба, медиум. Я благословляю этот союз, — он возвысил голос, пролетевший над всеми и отразившийся от стеклянных изукрашенных витражей.
— Благодарю вас, ваше святейшество, — ответил Маркус. Архонт кивнул ему, развернулся и так же бесшумно, шелестя одеждами, направился прочь.
Тэя проводила взглядом удаляющуюся фигуру Чёрного Жреца. Провидец? Похоже на то. Подобных магов, видящих пути судьбы, всегда было мало, даже меньше чем медиумов или сновидцев. По крайней мере, это объясняет, как ему удалось стать архонтом в таком возрасте.
Тем временем, стоящие у алтаря жрецы наконец пришли в движение. Началась долгая и достаточно нудная, хотя и красивая молитва на тевине.
Когда она, наконец, закончилась, священник попросил их подняться по ступеньке и возложить руки на алтарь. Прочитав несколько слов из Песни Света — конечно же, тевинтерского ее прочтения — жрец надел на палец Тэи кольцо, а затем точно такое же — на палец Маркуса.
— Властью, данной мне властителем Церкви Создателя, великим Архонтом, — величаво произнес старец, голос которого был явно отрепетирован и поставлен специально для подобных целей, — я объявляю вас мужем и женой. Да пребудет благословение Создателя в вашем доме, и да укрепит этот союз любовь, уважение и смирение. Маркус Селестий, — магистр почтительно склонил голову, — вы можете поцеловать супругу в знак вашей преданности и верности.
Металл обручального кольца неприятно холодил пальцы, но хотя бы сделано оно было точно по руке. Будто оковы, которые ей придётся носить с этого дня.
Маркус в тот момент выглядел таким торжествующим, что Тэю снова замутило. Впрочем, возможно причиной тому было густое приторное вино, которое здесь использовали для ритуальных целей, в качестве замены крови. Символично и насквозь фальшиво.
Сзади из-за спины слышался всё нарастающий гул поздравлений, впрочем, нужно отдать должное магам, весьма сдержанных.
Магистр незаметно для всех вздохнул и, осторожно приподняв Тэю за подбородок, запечатлел легкий и ненавязчивый поцелуй в губы. Ему было прекрасно видно, что девушке совершенно не нравится вся эта церемония, общество только и ждущих, к чему бы прицепиться, магов, да и сам муж, если уж на то пошло. Возможно, ей стоило бы немного отдохнуть, но до конца этого дня ей придется терпеть множество поздравлений и попыток сунуть нос не в свое дело.
Маркусу и самому не слишком нравилось то, что приходилось делать. Но после разговора с Архонтом несколько недель назад он только еще более уверился в том, что поступает правильно. Тэя, возможно, сама этого пока не понимает, но она должна понять. Обязана. Ведь она умная девушка и не позволит каким-то чувствам вставать на пути логики и мешать добиваться целей. И если для этих целей необходимо пожертвовать одним днем на свадьбу — так тому и быть.
Тэя постаралась изобразить на лице что-то более-менее похожее на улыбку. Ведь новобрачная, кажется, должна улыбаться, разве нет?
Впрочем, когда они с Маркусом обернулись к гостям, улыбка уже выглядела вполне настоящей.
Гости уже встали со своих мест, а Тэя даже и не заметила, как они это сделали, и теперь зал собора наполнился аплодисментами, пожеланиями долгих лет брака и множества наследников.
Магесса даже заметила несколько знакомых лиц в толпе. Кое с кем из них она училась в Круге, а кто-то там преподавал.
— Полагаю, эта скучная церемония наконец закончена, — томно произнесла магистр Мишаль, складывая веер и грациозно встав с резной скамейки.
Мейварис с трудом выдавила спокойную улыбку, поднимаясь следом за невысокой магистрессой. Сдержанно похлопав, магистресса, кивнув молодой жене, не сумела сдержать сочувственного взгляда. По одному только выражению лица девушки во время поцелуя было очевидно, что брак был заключен отнюдь не по любви — как и большинство браков в Тевинтере. То, что ей, Мей, так повезло с Торольдом, отнюдь не значит, что такое могут позволить себе все.
Выждав, когда молодожены пройдут мимо и отдалятся на приличное расстояние, Телани последовала следом. Сейчас начнется просто невероятная давка, а от мысли о возможном светопреставлении на улице заболела голова.
Добравшись до своей кареты, Мей рывком откинулась на сидение, переводя дух. Сейчас все направятся в поместье «счастливой пары», и, если учесть количество гостей, это займет просто очень много времени. Магистресса достала из сумки косметичку, и, критически осмотрев возникшие из-за царящей в церкви жары повреждения, принялась поправлять макияж. Являть всему светскому обществу небольшие шрамы на лице и шее она категорически не желала — а времени сейчас у нее в избытке.
Увидев, как распахиваются двери Церкви, Кай едва успел отскочить, чтобы не быть снесенным выходящей наружу толпой. Нахмурившись, он вытянул шею, пытаясь разглядеть Тэю, и ему показалось, что он мельком увидел ее — магесса шла с ровным, спокойным выражением лица, но парню показалось, что она слишком уж бледна. Захотелось немедленно растолкать толпу, вытащить ее — если понадобится, сграбастать в охапку — и унести отсюда куда-нибудь, где тихо и никто не потревожит. Просто чтобы она немного отдохнула от всей это мишуры.
А он был бы рядом... на всякий случай.

Но через секунду Кай потерял ее из виду. Маркус и Тэя сели в карету, и рабу следовало возвращаться на свою лошадь и ехать за ними, сопровождая новоявленную чету Селестиев. «Госпожа Селестия»... теперь так ему придется называть любимую девушку? Что ж, это далеко не самое страшное, что могло произойти. По крайней мере, парень очень хотел в это верить. Взобравшись на лошадь, он ударил пятками ей в бока и послал быстрым шагом вперед. За каретой магистра Селестия выстроился целый ряд остальных — самых разных размеров, украшенные золотом и серебром, флагами всех возможных расцветок. Тут были и лилии магистрессы Виперии, и соколы Шантии — не хватало лишь Кордвина и Аврелиев. Первого просто не пригласили (чем нанесли ему дому страшное оскорбление), а о вторых ничего не было слышно со вчерашнего дня.

Глава 13

— Проклятье! Где эта зараза?!

«Заразу у себя между ног найдешь, старая ведьма».
Гномка сейчас сидела в холле на верхнем ярусе, скрывшись за балюстрадой, и со злорадством наблюдала, как взбешенная повариха носится между столов, заглядывая под каждую скатерть. Разумеется, эта женщина ничего не могла противопоставить истинному мастеру маскировки. Гномка беззвучно захихикала, и, поежившись от сладкого предвкушения, открыла небольшую крышку на пряжке пояса, сделанную в форме выпуклого солнышка.
Когда пряжка открылась, оказалось, что это было отнюдь не солнышко. Это был небольшой серебряный шарик, вставленный в прорезь на крышке. Вытащив шарик, Мариша, нахмурив брови, тщательно осмотрела его на предмет повреждений.
Исключая небольшие дыры вдоль экватора, и небольшое отверстие с пробкой, находящееся на «полюсе», шарик был абсолютно цел. Девушка воровато огляделась по сторонам, убеждаясь, что ее еще не обнаружили, вынула пробку, и, поколебавшись, быстро укусила себя за палец.
На колени капнула багровая жидкость. Слегка поморщившись, потрошительница облизнула место укуса и очень осторожно выдавила кровь из пальца в отверстие в шарике. Послышался тихий щелчок. Тряхнув головой, девушка осторожно закупорила шарик, и, положив его на ковер, затаила дыхание.
Сначала раздалось едва слышимое гудение. И, когда Мариша, разочарованно вздохнув, потянула руку к шарику, из отверстий на экваторе с тихим шипением высунулись длинные и тонкие серебряные прутики.
Получившаяся в итоге конструкция была очень похожа на крупного паука. Не из тех гигантов, что населяют пещеры, но куда крупнее нормальных пауков. Паучок, певуче звякнув, словно в растерянности подался в сторону гномки, вскарабкавшись ей на колени.
Мариша протянула ладонь, позволив паучку устроиться на ней, и облизнула пересохшие губы. Может, не стоит этого делать?.. Если его повредят, будет просто неописуемо жалко…
Нет, не должны повредить. А если повредят — ну, можно будет собрать составные части и попросить Джека починить. Если же Джек сам «сломается»… ну, быть может, найдется еще один мастер подобных механизмов. Должен найтись.

Новоявленную чету Селестиев сопровождало к поместью множество карет и конной охраны. Тэя попыталась было разглядеть среди них Кая, но быстро поняла, что это безнадёжное дело. Среди блестящих доспехов и экзотического вооружения, которым, кажется, сегодня хотели щегольнуть все собравшиеся гости, затерялся даже её новоявленный Каленхад... впрочем, от мыслей о Кае магессе стало немного легче. Даже вес кольца на пальце уже не казался таким неприятным и зловещим.
Дорога должна была бы быть долгой, но Тэе показалась, что они напротив, очень уж скоро добрались. Возможно потому, что общество одного только Маркуса Селестия было всё же приятнее шумной толпы снобов, от которых ей сегодня придётся принимать поздравления. Впрочем, магистрессу Шантию она была вполне искренне рада видеть. Та очень помогла с подготовкой праздника, и если не принимать во внимание её редкостное распутство, оказалась вполне неплохим человеком. Для магистра.
Тэе приходилось самой то и дело напоминать себе, что она отныне магистресса Селестия. Однако от повторения это не казалось более осмысленным или правдоподобным. Девушка чувствовала себя всё той же ученицей Тэей Ардис, которая прибыла в это злосчастное поместье около двух месяцев назад. Свадебный обряд совсем не изменил её, в отличие от ночи с Каем... впрочем, Тэя сглотнула и испуганно покосилась на магистра... нет, теперь уже законного супруга, самое неприятное сегодня ещё только предстоит.
Когда карета остановилась, уже начинало смеркаться. Поместье встречало их разноцветными магическими огнями, висящими под ветвями деревьев и доносящейся изнутри музыкой.
Маркус вышел из кареты первым, затем распахнул дверь и, протянув руку, помог спуститься со ступеньки своей новоиспеченной супруге. Ворота были распахнуты, а подъездная дорожка устлана коврами и усыпала цветами. Начиналась самая неприятная — хотя для кого-то, возможно, и интересная — часть свадьбы. Магистры прошествовали к поместью и вошли в холл, где, выстроившись вдоль стен, ждали молчаливые фигуры рабов. Их численность сильно поредела после злополучного турнира гладиаторов, но, тем не менее, они тоже были частью богатства дома Селестиев и должны были прислуживать гостям, демонстрируя чудеса расторопности и покорности.
Шантия, которая сегодня вырядилась особенно шикарно, обмахивалась большим веером с изображением сокола, а ее длинное облегающее платье золотистого цвета имело такое декольте, что не смотреть в него было практически невозможно. Однако Маркус, как ни странно, не обращал на нее никакого внимания. Украдкой взглянув на его лицо, становилось понятно, что он вообще находится сейчас где-то не здесь. Его отстраненный взгляд был направлен поверх всех присутствующих, а улыбка, будто приклеенная, не производила впечатления искренней.
— Что ж, господа, — произнес он, повернувшись и медленно кивнув. — Добро пожаловать в дом рода Селестиев. — Он сделал широкий жест рукой, взмахнув длинным рукавом его праздничных одеяний, и повел Тэю к месту во главе стола, стоявшего в холле. Девушка отныне должна была сидеть по его правую руку, а не напротив, как это было раньше.
Мейварис тем временем как можно незаметнее осмотрелась по сторонам. Оформление холла, несмотря на откровенную чрезмерность, было отнюдь не лишено вкуса. Мраморный пол был вычищен до блеска, стены — увешаны гобеленами и картинами, стоящие в вазах цветы, судя по всему, были срезаны лишь сегодня.
Телани заняла свое место за столом, с неудовольствием заметив, что магистр Мишаль села рядышком, усмехнувшись и прикрыв глаза. Магистресса всю церковную службу смотрела на Мей весьма и весьма странно, вынуждая Мей изо всех сил не смотреть в ее сторону. И все чутье Телани кричало, что это не к добру. Зная высший свет Империи, это могло быть к чему угодно, но не к добру.
Когда Мариша, заинтересованно выглядывавшая из-за балюстрады, зацепилась взглядом за магистрессу в золотом платье, она почувствовала, как у нее волосы на голове зашевелились. От ужаса, от ярости, и от противоречивых желаний либо спрыгнуть на первый ярус, перерезав магистрессе горло, либо сбежать к Архидемону, вопя во всю глотку ругательства. Паучок на ладони беспокойно заерзал.
«Да ну к черту. Она мне на глазах у всех ничего не сделает — я ведь не рабыня».
Гномка, мимоходом осмотрев чету жутких магистров, быстро спряталась обратно за завешанную плотной тканью балюстраду. Сейчас, наверное, жуткий магистр начнет толкать речь — так что еще не время. Паука она выпустит, когда все усядутся на свои места.
Гости постепенно рассаживались по местам, сопровождая сие действо шорохом шелков и позвякиванием драгоценностей. Некоторый переполох вызвало отсутствие четы Аврелиев, которые накануне согласились приехать на торжество, но, по-видимому, в последний момент передумали. Рабы быстро унесли приборы, и порядок был восстановлен.
Тэя, сидящая во главе стола, тепло улыбалась и кивала в ответ на поздравления.
Когда все расселись и затихли, взгляды оказались прикованы к Маркусу. Тот подождал еще несколько секунд, а затем изящно отодвинул стул и поднялся, оглядев присутствующих.
— Я рад приветствовать вас, — произнес он громко и, как показалось Тэе, с некоторой долей иронии. — На пиршестве в честь моей свадьбы с госпожой Тэей, которая отныне будет носить титул магистрессы и войдет в сословие альтус, приняв имя моего рода и став Селестией. С этого дня чествуйте ее, как одну из нас, — послышался тихий гул перешептываний, но маг держался спокойно и уверенно. Взяв бокал с вином, которое разлили расторопные слуги, он приподнял его и вгляделся в темно-красную жидкость, а затем улыбнулся. — Его Святейшество, благословивший меня на этот шаг, осенил своей славой день нашего бракосочетания. Я глубоко благодарен всем вам за то, что почтили нас своим присутствием. Госпожа Виперия, — он слегка наклонил голову, взглянув на почтенную даму, которая была одета не слишком ярко, но со вкусом. — Госпожа Шантия, — женщина улыбнулась своей лошадиной улыбкой и игриво махнула веером. — Госпожа Телани, госпожа Мишаль, — Маркус тепло улыбнулся двум девушкам, которые редко бывали у него в доме, но репутация у них была на удивление хорошей. Перечислив всех высокопоставленных гостей, он произнес еще несколько слов благодарностей, рассыпаясь в любезностях, словно заправский светский лев.
Однако Тэя сидела ближе всех к магистру и ясно видела, насколько холодны были его глаза. Иногда казалось, что он готов пустить всех этих «гостей» под нож, лишь бы они оставили его в покое, наедине со своими лабораториями, книгами и артефактами. Даже улыбаясь ей, Тэе, своей законной жене, он все равно уже давно и прочно принадлежал только магии. И это была его единственная любовь.
Когда мужчина, завершив свою речь, сел на свое место, гости поблагодарили его активными аплодисментами. Телани же изумилась ораторским способностям Маркуса Селестия. В высшем обществе крутилось великое множество слухов об этом человеке. Он практически не выходил в свет, предпочитая тишину собственного поместья ярким званым вечерам, и имел весьма узкий круг общения. Были также типичные слухи о причастности неким культам, которую приписывали всем магистрам с подобными пристрастиями. Сама Мей не избежала подобного суждения — после произошедшего в Ат Веланис магистр предпочитала общество самой себя. Сложно после такого времяпровождения придти в себя — но проявлять слабость в Тевинтере было смерти подобно.
Наконец, магистры стали постепенно вставать со своих мест. Настало время предъявить молодоженам свое уважение — разумеется, в виде даров.
Большинство магистров пошли по пути наименьшего сопротивления — дарили рабов, лошадей, предметы искусства — словом, все то, что можно было легко найти в Тевинтере. Ценность была исключительно материальная — хорошие скакуны стоили по-настоящему дорого, как и рабы, предметы искусства же, даже из самых древних, выставлялись на продажу регулярно. Не каждому магистру удавалось остаться на плаву, сохранив реликвии рода, зато каждый пятый стремился их продать.
После того как магистр Мишаль, как и ожидалось, подарила пятерых, судя по виду, довольно дорогих рабов, настал черед Мейварис. Магистр элегантно поднялась со своего стула, и, жестом подозвав своего раба, стоявшего у входа наравне с прочими, приблизилась к молодой чете.
— Мое почтение, — спокойно произнесла Телани, учтиво кивнув Маркусу и Тэе. — И позвольте поздравить вас с обручением.
Позади Мей, на почтенном расстоянии остановился ее раб, бережно держащий в руках большой, продолговатый футляр. Магистр взяла футляр в руки, и, быстро взглянув на молодых, открыла его, извлекая угольно-черный посох. Строение и форма оружия были… интересными. Верхушка посоха была сделана в виде трех сплетенных змей, с торчащими из спин шипами.
— Этот посох, печально известный как посох Насилия, — произнесла Мейварис, проводя рукой по полированному дереву. Глаза змеев на долю секунды вспыхнули бирюзовым светом, — ранее в течении нескольких десятилетий принадлежал первым чародеям круга магов Киркволла. По легенде, прежде чем попасть в город Цепей, он принадлежал магистру из Империи. Мои источники сообщают, что он был выкован еще во времена расцвета, по заказу магистра Кавеллуса Агни. Этот артефакт, даже если и не будет использоваться, определенно достоин того, чтобы занять место в коллекции.
— Благодарю вас, магистр Теллани, — улыбнулся Маркус, взяв посох в руки и внимательно оглядев его. — Это действительно весьма редкая вещь, не так ли?..
По холлу пронесся рокот одобрения, и все вновь зааплодировали. Дарить подобные вещи означало сильно поднять свой статус в глазах других, ведь только очень могущественные и богатые аристократы Тевинтера могли позволить себе подобную щедрость.
— Ну что ж, а теперь, позвольте мне самому преподнести подарок моей дорогой супруге, — с нескрываемым торжеством произнес маг, поманив пальцем Кая, который стоял у стены почти неподвижно и надеялся, что его не будут демонстрировать всем собравшимся. Как оказалось, надеялся зря. Отлипнув от стены, он попытался принять как можно более уверенный вид, выпрямился и направился к центру холла.
— Сей великолепный образчик, — добавил Маркус, взглянув на Тэю, — я отдаю безвозмездно в пользование моей супруги. Как будущий гладиатор, выступающий на арене от имени дома Селестиев, он также будет выполнять роль телохранителя госпожи Тэи и прислуживать ей до конца своих дней, или же пока будет ей нужен. Все права на данную собственность я передаю моей жене — отныне лишь она будет решать, что делать с ним, но не я.
Кай стоял навытяжку перед четой Селестиев, чувствуя почти физически, как по нему ползают липкие взгляды магистров. Особенно пораженной выглядела Шантия, ведь совсем недавно она и не замечала этого раба, а теперь он казался ей весьма красивым — и даже шрамы на его лице придавали его внешности определенную изюминку, на ее взгляд. «Интересно, Тэя согласится одолжить его мне на пару дней?», — подумала девушка и заулыбалась.
Мариша, выглядывая со второго этажа и с любопытством рассматривающая процесс дарения, после слов жуткого магистра лишь закатила глаза. Разве после свадьбы имущество не становится общим? У этих наземников все не как у гномов. Или, быть может, рабы, вопреки словам Никея, отличались от обычного имущества? Этот засранец опять солгал.
Паучок, которого гномка посадила себе на голову, беспокойно заерзал. Мариша понятия не имела, каким образом он распознавал команды и даже настроение хозяйки, но Джек с гордостью говорил, что его изобретение было настоящим прорывом. Паук был лишь прототипом — Джек сделал еще нескольких, более совершенных механизмов — однако Мариша, пронюхав, что брат хочет разобрать его на части для новых приманок, изъяла паука себе, злобно рыча в ответ на любые попытки отобрать. Позже гном плюнул на это дело, и оставил ее в покое. Может, все-таки не стоит выпускать приманку?..
— Хм. Не буду выпускать. Магистры перебьются, — проворчала Мариша, во все глаза смотря на вставшего столбом Кая. — Джек еще не скоро, в случае чего, его починить сможет.
Убирать его обратно девушка, однако, не стала. Пусть пока погуляет. Однако гномка не учла одного — серебро блестело в темноте, очень явно выдавая ее местоположение. Особенно теперь, когда она практически повисла на балюстраде, свесив руки вниз.
Тэя оглядела стройную фигуру раба, закованного в блестящие сильверитовые доспехи. Сегодня Кай сам того не ожидая, внезапно оказался в центре внимания, и парню было явно неуютно под этой лавиной оценивающих взглядов. Свадебный подарок жениха невесте традиционно считался особенно ценным, и наверняка сейчас многие из гостей пытались угадать, что же такого особенного в этом покалеченном рабе?
Магесса старалась не задерживать взгляд на лице Кая, чтобы ненароком не выдать истинных чувств, обуревающих её в этот момент. Поэтому счастливая улыбка, которая за этот вечер имела все шансы навечно приклеиться к её лицу, была обращена к Маркусу и гостям.
— Я благодарю своего супруга за столь щедрый дар, и обещаю должным образом заботиться о своём имуществе.
Отрепетированным жестом магесса подала Каю знак занять положенное ему теперь место телохранителя.
— Он действительно нечто, не правда ли? — хихикнув, спросила у Виперии Шантия. Та только вздохнула. — Интересно, как он выглядит без доспехов...
Маркус, который краем уха услышал сие высказывание, поморщился и налил себе вина. Предстояла самая надоедливая часть — бесконечные тосты, поздравления, и разговоры, с которыми будут приставать к нему любопытные магистры. Бросив взгляд на балюстраду, маг заметил гномку, которая чуть ли не свесилась с нее, следя за набившейся в холл толпой. Только бы она не учудила что-нибудь — с нее станется опозорить Селестиев перед всеми. Но тогда уже одним годом службы маленькая потрошительница не отделается. Сегодня все должно было быть идеально...
Он перевел взгляд на Тэю и улыбнулся. Девушка выглядела потрясающе в своем новом платье, и даже, кажется, была не особенно несчастна. Он не мог отрицать того, что магесса нравилась ему — и не только внешне. У нее были все шансы стать великолепной магистрессой. А после разговора с Архонтом Маркус был в этом уверен. Ее таланты помогут ему совершить научный прорыв в исследовании фундаментальных законов магии и Тени, которые не менялись вот уже много тысяч лет.
Кай чувствовал себя, словно под шквальным обстрелом. Ноги внезапно стали ватными, и он испугался, что под всеми этими внимательными и оценивающими взглядами он просто не сможет сдвинуться с места. Но быстро подавив панику, нарастающую в груди, парень все же двинулся в сторону Тэи и встал неподалеку от нее. Всю свою сознательную жизнь он стремился избегать внимания магистров и прочих господ, которые одним своим желанием могли отправить его на смерть или что похуже, и теперь едва держался, чтобы не дать позорного стрекача отсюда. Глядя на магессу, он постепенно приходил в себя. Представляя, что он окажется где-нибудь там, где больше не будет никого, кроме нее, раб прикрыл глаза и попытался отключить сознание от восприятия присутствующих. Он бы лучше сейчас занимался изнуряющими тренировками, да хоть получал по первое число от Мариши — все лучше, чем быть здесь и чувствовать себя вещью, которую вручают в подарок и оценивают по экстерьеру. Некоторые из магистресс, похоже, были намерены разглядеть его получше после застолья, и Кая эта перспектива пугала до чертиков.
— Да вы шутите.
Мариша поморщилась, покачав головой. К чему была эта сцена? Жуткий магистр решил на секундочку превратиться в щедрого магистра? Если такие вообще существуют. Гномы на настоящих свадьбах дарят своим невестам как минимум долю дохода в своем деле. На недельную долю среднестатистического шахтера Орзаммара, здесь, в Тевинтере, можно приобрести десяток таких рабов. Или тут личное? Мариша не знала, сколько стоят гладиаторы. В конце концов, простой раб наверняка куда дешевле раба, умеющего сражаться. Гладиаторы…
Гномка тихонько сползла на пол, устало прикрыв глаза и обняв колени. Сколько не отгоняй такие мысли — они просто просачиваются в голову, подобно надоедливой музыке. Даже когда тебя уже тошнит от нее, она будет греметь у тебя в ушах.
Она сидела на званом вечере, наблюдая за гребаной стаей жутких магистров и рабов, от которых за версту несло страхом, в то время как ее приятели, скорее всего, уже мертвы. Гномка стиснула зубы, слабо зарычав и вцепившись в свои ноги. Плевать, что ее там продали, предали. Да хоть бросили истекать кровью под дождем, как в той дурной постановке в Минратосском театре — когда ее убийцам заказали прикончить его владельца. Трагедия? Трагедия это не глупая слезодавилка. Трагедия — это когда ты не в силах сделать хоть что-нибудь. Когда об бессилия хочется хоть броситься с воем на собравшихся снизу магистров, размахивая мечом. Самоубийство, да. Но так можно сделать хоть что-то.
А еще был Кай. За жалкие две недели у восемнадцатилетнего парня развились весьма неплохие способности. Но — совершенно противоположные способностям Мариши. Она, как-никак, была вовсе не воином. И уж точно не носила двуручный меч, который вряд ли сумела бы даже поднять. Будучи убийцей, учить «тяжеловоза»? Чему — маханию кинжалами и уклонению? Да разве рыба может научить нага дышать под водой? И, даже если сумеет — зачем? Ему это даже не понадобится.
Но, как бы Кай не изворачивался, ему не удастся выжить на арене. А если учитывать то, что он рассказал о том, крутом как яйца, гладиаторе — то не удастся даже дважды. По крайней мере, один на один уж точно. Сама Мариша, занимаясь обучением Кая, не могла нормально потренироваться. Когда ей бы, по-честному, нужно работать над уклонением и финтами, ей приходилось пинками и подзатыльниками обучать Кая держать хоть какую-то защиту.
Кай. Да, этот паренек был ей симпатичен. Да что там — будь он в опасности, она бы без раздумий бросилась его защищать. Он напоминал ребенка, смотрящего на мир детским, доверчивым взглядом, несмотря на все побои, которыми мир его «награждал». В точности как сама Мариша, до того как ее все-таки отловили и поставили клеймо... У Кая клеймо было с самого рождения — а он приспособился. Просочился в щель, об которую гномка бьется до сих пор. Однако, хоть он ее и больше не боялся — Маришу от него брала жуть. Много ночей гномка, вцепившись зубами в подушку, пыталась унять дрожь. В образах, мелькающих в затуманенном рассудке, все кричало об одном — Кая нужно убить. Задушить, перерезать ему шею, да хоть отгрызть голову. Мариша понятия не имела, откуда появлялись такие мысли — Кай ей нравился. Но ночью один вид человека вводил ее в ярость. Пригибаясь под ударами судьбы, выжить, несмотря ни на что?.. Как до боли знакомо. Как до привкуса крови во рту мерзко.
Мариша тряхнула головой, раздраженно вздыхая. От этих размышлений ни толку, ни пользы. Она не посмеет убить Кая. Судя по всему, жизнь — единственное, что у него теперь осталось, с таким то рабским мировоззрением, и отнимать у него это единственное — слишком даже для монстра. Вдолбить юноше в голову, что свадьба любимой девушки отнюдь не равна концу отношений, ей все-таки не удалось. И после праздника он, наверняка, будет со скорбной рожей заниматься самобичеванием. Продуктивное времяпровождение, ничего не скажешь. Может, ему опять нужна помощь? Совсем как тогда, у пруда, когда она его в воду спихнула. «Что снимает напряжение лучше дружеского спарринга?»
Потрошительница довольно странно выражала привязанность. Если с незнакомыми она вела себя скованно, откровенно отмалчиваясь и ограничиваясь односложными фразами, то друзей она могла ругать на чем свет стоит, отнюдь не в шутку бросаясь на «друга» с кулаками. Сейчас же, когда Кай встал наравне с ней, удары даже стали еще безжалостнее. С какой стати монстр должен жалеть монстра?
Девушка хмыкнула, и подняла руку, чтобы снять паука с головы. Ладонь разрезала пустоту. Мариша, удивленно захлопав глазами, ощупала макушку и затылок. Пусто.
Рывком вскочив на ноги, она огляделась по сторонам. В душу закралось нехорошее предчувствие. Она резко развернулась, выглядывая из-за балюстрады, вцепившись в нее побелевшими пальцами — и не сумела сдержать ругательства.
Приманка, как того и можно было ожидать, свалилась вниз, в данный момент устроившись в пышной прическе какой-то магистрессы, болтающей со светловолосой дамой в синем. Паучок в растерянности копошился в волосах, перебирая ножками-прутиками. Мариша со скорбным полустоном схватилась за голову, с ужасом наблюдая, как паучок спрыгнул с головы ни о чем не подозревающей магистрессы на стол.
Сидящий рядом молодой маг удивленно воззрился на паучка. Механизм, слабо звякнув, развернулся всем туловищем в сторону хозяйки, яростно жестикулирующей на верхнем этаже. Полученные сигналы паук воспринял… странно.
Радостно пискнув, паук пулей рванул под стол, по пути сбив бокал с вином незадачливого магистра. Мужчина успел сдвинуться раньше, чем содержимое пролилось на его иссиня-черные брюки — а паук скрылся под испачканной алой жидкостью скатертью, слабо позвякивая ножками от соприкосновения с мрамором.
— Дэвид? В чем дело? — дама, в которой еще десять секунд назад угнездился паук, с явным неодобрением взглянула на молодого человека, тупо взиравшего на причиненный ущерб.
— Я… не уверен, — медленно пробормотал Дэвид, полуобернувшись в сторону дамы.
Мариша тем временем пыталась как можно незаметнее спуститься по лестнице, скорчив виновато-пакостную мину.
«Почему всегда я?»
Заметив гномку, спускающуюся по ступенькам, Маркус слегка нахмурился. И чего ей наверху не сиделось? Только бы она не натворила дел. Снова. Стараясь улыбаться сразу всем, магистр напряженно следил за ее перемещениями и одновременно пытался подливать вина Тэе, сидящей рядом. Очень скоро гости будут достаточно пьяны, чтобы не обращать внимания на досадные детали вроде бегающей вокруг потрошительницы. Хотя существовал шанс, что кто-нибудь из них решит попрактиковаться в стрельбе огненными шарами по движущейся мишени.
Маг заметил, что Шантия не сводит глаз с Кая, и ему пришло в голову, что девушка уж слишком сильно выдает свой восторг, но сидящий рядом с ней муж явно не был даже отдаленно потревожен перспективой того, что его супруга чуть ли не облизывается на присутствующих. В семье магистрессы такое, по слухам, было дозволено, да и вообще нравственная свобода была на первом месте. Для Селестия сие было дикостью. Заметив какое-то движение на полу, он с удивлением увидел рядом с собой нечто, напоминающее металлического паучка, и попытался раздавить его сапогом.
Тэя с подозрением наблюдала за Шантией, которая, судя по голодным взглядам, решила всё-таки выяснить, что же такого ценного в Кае. Тэя же со своей стороны абсолютно точно намеревалась этого не допустить, правда пока ещё не знала как.
Вдобавок Маркус сегодня блистал совершенно несвойственными ему учтивостью и приветливостью, что наводило Тэю на мысль о том, что магистр готов задушить большинство собравшихся гостей собственными руками. Возможно, она ошибалась, но некая настороженность всё равно её не оставляла.
Вдруг Маркус как-то резко дёрнулся, привлекая внимание сидящей рядом с ним Тэи. Поглядев вниз, она с удивлением увидела нечто похожее на большое серебристое насекомое, ловко семенящее по ковру. Однако волшебницу больше всего удивило отсутствие своеобразной ауры, характерной для всех существ Тени. Кем бы или чем бы ни был странный гость, он явно был на все двести процентов реальным.
— Мариша... — процедил сквозь зубы маг и его глаза опасно сузились. Упомянутая гномка явно была причастна к появлению новоявленного и непрошеного гостя на свадьбе. Но Маркусу очень не хотелось выяснять отношения с потрошительницей сейчас, будет лучше, если она просто исчезнет с глаз долой прежде, чем причинит разрушения его дому.
Часть магистров со странным выражением лица провожали семенящую по полу приманку. Паучок, шустро вышагивая по ковру, не обращал на них совершенно никакого внимания. Как-никак, он был лишь прототипом. Недоработкой конкретно этой приманки было абсолютное отсутствие реакции на внешние раздражители. Гномка тем временем, пользуясь всеобщим замешательством, бочком продвигалась по стенке в сторону выхода в левое крыло. До нее дошло, куда направился паук, и это ей отнюдь не понравилось.
Механизм, отреагировав на мысли хозяйки о Кае, направился непосредственно к юноше, по-настоящему изящно минуя стоящих магистров и проходя под столами. Потрошительница тихонько застонала, обреченно глядя на то, как паук неумолимо приближается к главному столу, за которым и сидели Маркус и Тэя с Каем. Выхода не было.
Скользнув между столпившимися магистрами, гномка юркнула под скатерть, и, стараясь не оттоптать никому ноги, на носках пробралась под столом. Снаружи раздалось бренчание, и удивленные вздохи. Мариша же вспомнила, как она однажды схожим образом лезла по тесной вентиляционной шахте в Орзаммаре. Тогда ее поймали. Пытали два дня, прежде чем она не вырвалась и не измордовала до смерти ключника. И сейчас было странное чувство, что история скоро повторится.
Потрошительница притормозила в месте, где, вроде бы, сидела чета жутких магистров. Как нельзя вовремя — приманка с радостным писком влезла под скатерть, направляясь прямиком к стоящему напротив жуткой магистрессы Каю.
«АГА!»
Мариша со всей возможной скоростью схватила сопротивляющегося паука, прижимая его к груди и распластавшись на полу в позе эмбриона. Быстро откупорив крышечку, она вылила находящуюся внутри кровь прямо на ковер. Механизм слабо дернулся, и, на секунду застыв, втянул ножки внутрь.
Открыв пряжку на поясе, потрошительница, воткнула пробку обратно в механизм и всунув в отверстие на крышке покрытый пылью шарик, и с облегченным вздохом защелкнула ее.
«Пронесло?..»
Девушка поднялась на колени, и уже медленно, вылезла из-под стола, отряхиваясь от пыли и не замечая направленных на нее взглядов.
— Мариша!
Голос магистра хлестнул воцарившуюся благоговейную тишину, словно кнутом, рассекающим плоть. Виперия следила за гномкой с едва заметным проблеском интереса, Шантия же, заметив потрошительницу, расплылась в восторженной улыбке. Занятный сегодня удался день — девушка жалела, что в прошлый раз ей не хватило времени отыскать зубастую гномку и как следует с ней потолковать. А вот теперь выдался шанс.
Колючий взгляд Маркуса впился в Маришу, и маг медленно поднялся из-за стола.
— Я разберусь с тобой после, — холодно, очень медленно произнес он. — А пока, будь добра, исчезни с глаз долой.
Кай, до этого момента изображающий статую и предмет интерьера, пошевелился и испуганно посмотрел на гномку, словно ожидая, что та вот-вот начнет крушить все на своем пути в приступе кровавой ярости.
— Погодите, магистр Селестий, — пропела Шантия, с шелестом поправляя платье. — Позвольте мне самой заняться наказанием этой невоспитанной особы. Мне все равно уже давно хочется прогуляться... если, конечно, вы не против.
— Ладно, — маг махнул рукой и опустился на свое место, вновь нацепляя на лицо свою дежурную вежливую улыбку. — Будьте так добры, магистресса Шантия, удостоверьтесь, что она поняла урок.
Мариша поперхнулась, быстро оборачиваясь в сторону зала. Разумеется, она вылезла в непосредственной близости от жуткого магистра. И, разумеется, глаза абсолютно всех стоящих в зале, не менее жутких магистров, были направлены на нее. Мариша почувствовала легкое недовольство, с мрачным выражением лица поднимаясь на ноги и отходя в сторону.
«Они что, собираются меня друг другу перешвыривать, как мячик?..»
Дело плохо, пронеслось в голове у Тэи, когда она заметила выкатившуюся из-под стола Маришу. Что немедленно и подтвердилось.
Теперь Шантия смотрела на неё сияющими от предвкушения глазами и явно находилась в каком-то своём мире. А потрошительница сжалась в комок, напоминая встрепанного испуганного кота.
— Думаю, что сейчас не время и не место для подобного, — решила вмешаться магесса. — Через неделю Мариша будет выступать на арене, не хотелось бы, чтобы она как-либо пострадала ещё до боя. Наказать её за неподобающее поведение можно будет и потом.
— О, не волнуйтесь, мадам Селестия, — хихикнула Шантия, прикрывая рот ладошкой. — Я сделаю так, что ее боевые навыки ничуть не пострадают. Но магистр Селестий прав, она должна знать свое место и научиться вести себя подобающе в высшем обществе. Я буду рада дать ей несколько строгих уроков. А вы, — она позволила себе подмигнуть, — сможете поблагодарить меня позже. Я знаю, что методы Маркуса не слишком изящны... И доверять ему столь деликатное дело означало бы подвергнуть вашего гладиатора опасности. Пойдем, милочка, — она поманила пальцем гномку, и маг, помолчав с минуту и что-то обдумав, кивнул.
— Хорошо. Пожалуйста, давайте продолжим и забудем об этом инциденте, пока магистресса Шантия отлучиться по делам, — он поднял бокал и сделал глоток, слишком маленький, чтобы почувствовать какое-либо опьянение. Он вообще старался не пить много, памятуя о том, что ему вскоре понадобится навестить спальню своей супруги.
Маришу передернуло. Прекрасно — вместо карцера на ней будут тестировать заклинания. Скорее всего — из тех, что не наносят прямого урона. К примеру, контроль разума. Она видела как-то раз, как оно работает — даже разорвать врага пополам было куда гуманнее.
Втянув голову в плечи, потрошительница последовала за магистрессой, бросив напоследок на жуткого магистра сердитый взгляд. Не было такой уж сильной разницы в том, кто будет наказывать ее за то, что она осмелилась свалиться в эту гадючью яму, но ей не нравилось, что ее постоянно швыряют из рук в руки.
Она вздохнула, и принялась буравить взглядом спину магистрессы. Может, она не такая уж и мерзкая, и, по крайней мере, вырубит ее, прежде чем тестировать заклинания. Кто знает.
Вскоре позади стихли и звон бокалов, и приглушенные разговоры, и громкие тосты, и поздравления — магесса шла уверенно, словно зная здесь каждый угол. Прежде она иногда навещала магистрессу Анну, давая той весьма полезные советы в стиле «как удержать мужа». Впрочем, покойной это не помогло, а жаль. Шантия вздохнула и откинула с лица прядь длинных черных волос. Они с Анной были похожи, и та даже пыталась следовать за товаркой по части моды, но безуспешно — наряды и стили магистресса Шантия меняла с такой же скоростью, как и любовников. Она не любила постоянства, но в самой этой системе можно было найти определенные законы. Кое-что все же было постоянным.
Выведя гномку в сад, девушка быстро нашла уголок с беседкой, где частенько сиживала вместе с Анной Аврелией и болтала с ней о магических премудростях, но чаще — о женских секретах. Отсюда можно было разглядеть дорожку к саду, но увитые плющом стенки беседки скрывали содержимое от посторонних глаз, да и эта часть земли Маркуса не просматривалась из окон. Кивнув гномке, девушка поднялась по двум ступенькам, подобрав юбки и цокая по деревянному вычищенному настилу каблуками, такими высокими, что казалось невозможным — как она вообще на них держалась?..
С мрачным выражением лица потрошительница молча следовала за ней. Мода наземников была просто потрясающа в своей способности поражать разум. Хотя бы вопросами в духе «как оно вообще держится».
Гномка бесцеремонно уселась на небольшую скамейку, и, скрестив руки на груди, насупилась, вперившись в магистрессу злобным взглядом, не сулившим ничего хорошего. Быть может, против сотни разъяренных магистров она бы и не протянула бы долго, но одну магистрессу, находящуюся в непосредственной близости, в случае чего могла с легкостью прикончить. Тогда, конечно, ее прикончат саму — но есть вещи хуже смерти. И девушка сейчас надеялась, что с ней не собираются делать ничего такого. Все-таки жить ей хотелось.
— Успокойся, — хихикнула Шантия, грациозно опускаясь на скамью поблизости от гномки. — Я только что спасла твою шкуру от гнева магистра Селестия, а он довольно щепетильно относится к церемониям вроде свадьбы. Могла бы и спасибо сказать, между прочим. — Она встряхнула волосами и прищурилась, глядя на пробивающиеся сквозь крышу редкие солнечные лучи, которые идеально освещали ее светлую кожу и играли в огромных драгоценных камнях в колье и серьгах девушки.
Мариша фыркнула, не сводя с женщины немигающего взгляда.
— Успокоюсь я, когда уйду к Камню, — она, наконец, отвернулась, посмотрев на стоящие рядом с беседкой деревья, стволы которых были изрезаны вдоль и поперек. — А благодарить за то, что может оказаться еще хуже «гнева» жуткого магистра, смысла нет.
Пушистые волосы гномки делали ее еще больше похожей на злого кота. Прикрыв глаза, она поежилась от холода. Доспех в любом случае не мог нормально защитить от холода, а переданный Джеком плащ она оставила на чердаке. Сейчас у нее появилась возможность вдоволь об этом пожалеть.
— Ох, что ты! — рассмеялась девушка, повернув голову к гномке. При этом ее украшение издали тихий перезвон. На ее губах играла легкая и озорная улыбка. Даже ее лошадиное лицо сейчас выглядело не таким уж и некрасивым, идеально подобранный макияж делал свое дело. — Я и не собиралась делать с тобой ничего... что было бы страшнее гнева магистра Селестия. Напротив... — она прищурилась, и ее улыбка стала шире. — Я хотела тебя защитить. Ну, и к тому же, убраться с глаз долой. Понимаешь?
В ответ Мариша недоверчиво фыркнула, настороженно глядя на магессу и незаметно отодвигаясь подальше.
— Защитить? С какой стати? И я думала что вы, магистры, обожаете в толпы собираться.
Она вновь поежилась, потерев ногу об другую. Ботфорты, к которым она вроде уже привыкла, сейчас были неудобны как никогда. Впрочем, куда больше ее сейчас волновал немного безумный взгляд магистрессы.
«Они все психи. Просто некоторые психи чуть больше, чем прочие», — уверенно подумала гномка, упрямо поджав губы.
— Просто ты мне нравишься, Мариша, — показалось, или девушка даже слегка покраснела, немного опустив голову и глядя искоса на гномку. Впрочем, по глазам было видно, что если Шантия и смущена, то испытывает от сего факта не меньше удовольствия, чем от ситуации в целом. — Какая жалость, что Маркус тебя не ценит и использует лишь в качестве гладиатора. Ведь у тебя есть не только оружие и броня... под этой броней, я уверена, бьется горячее сердце, — она протянула руку и слегка погладила гномку по голове.
От произнесенных слов гномка закашлялась, поперхнувшись застрявшими в горле словами. Странная женщина определенно принадлежала к тому сорту магистров, что были «психами чуть больше, чем прочие».
— Нравлюсь? Не, вряд ли, — с твердой уверенностью произнесла гномка, изо всех сил сдерживаясь от того чтобы не вцепиться зубами в руку женщины. От мысли о разрываемых мышцах и кожи внутри разлилось приятное тепло — но лишь на долю секунды. Мариша не убивала давно. Очень давно — а виверна в счет не шла. Потрошитель без убийств — все равно, что миролюбивое порождение тьмы. Ерунда на постном масле. И этой ерундой сейчас гномка и была.
— Я же потрошитель, — она пальцем приподняла губу, обнажив ряд острых, как бритва, зубов.
В глазах мелькнуло некое подобие грусти. Голос на секунду стал очень, очень печальным. Так обычно инвалиды говорят о своем увечье. Но лишь на секунду — слегка вздрогнув, девушка дерзко выпрямилась, почти с гордостью продолжив.
— Так что уж точно вряд ли, — хмыкнула она.
— Ну и что? — Шантия вновь рассмеялась, тихо, но, тем не менее, заразительно. — Милая, я видела такое, по сравнению с чем твои зубки кажутся лишь симпатичной изюминкой. Знаешь, что я вижу, глядя на тебя? Не потрошителя, не мутанта, и даже не наземника. Я вижу прекрасную, уверенную в себе, сильную девушку, которая слишком часто привыкла полагаться лишь на свои боевые умения. А ведь это далеко не все, чем ты являешься... Я достаточно хорошо разбираюсь в людях, поверь. Иначе подняться до столь высокого положения в Тевинтере невозможно. Поэтому перестань смотреть на меня таким взглядом, будто желаешь разорвать на месте, — она придвинулась поближе и прошептала на ухо гномке: — Впрочем, я была бы не против, если бы разрыванию подверглось мое платье...
Мариша почувствовала, как внутренности сворачиваются в клубок. Глаза гномки слегка сузились, кончики пальцев, вцепившиеся в деревянную лавку, буквально посинели. Ну да, конечно. Разумеется! Безумная магистресса хотела, чтобы Мариша с ней переспала. «Нравишься», ну да. Эта извращенка подумала, что секс с драконокровной может оказаться интересным времяпровождением. Серьезно? Ладно, не суть. Сейчас нужно задействовать все извилины для того чтобы отговорить магистрессу от ее, Мариши, немедленного изнасилования. В идеале — ненавязчиво испортив для этого настроение. Может, попытаться играть дурочку?..
— Если порву платье, то ты заболеешь и умрешь, — просто сказала гномка, пожав плечами — так, чтобы высказывание было сложно принять за угрозу.
Шантия расхохоталась, и смеялась долго, от души, откинувшись на спинку скамьи и наблюдая за заходящим солнцем. Здесь и сейчас ей было куда интереснее, чем там, внутри поместья, где только и знали, что пить вино да обсуждать сплетни. А здесь девушка чувствовала себя охотником, загоняющим жертву в ловушку, но ее методы были кинжалом, завернутым в бархат.
— Чтобы свалить меня с ног, требуется кое-что посерьезнее, милая Мариша, — вытерев слезы, выступившие от смеха, произнесла магистресса. — Но я рада, что ты так переживаешь о моем здоровье. Пожалуй, даже больше, чем мой собственный супруг...
Гномка слегка склонила голову набок. Удивление была самым что ни на есть настоящим — она и не подозревала, что магистресса была замужем.
— У тебя и муж есть? — нахмурившись, произнесла потрошительница. — Он о тебе не заботится? Это странно.
— Вовсе нет, — тихо ответила Шантия, опустив глаза в пол. — Для Тевинтера. Здесь это скорее деловое сотрудничество и статус, чем что-то иное. Полагаю, Тэя это понимает, а если нет — то очень скоро поймет. Впрочем, в доме Селестиев всегда плохо относились к привязанностям... Что я, как видишь, не одобряю, — она подмигнула. — У человека должна быть свобода выражать свои чувства каким угодно способом, ты так не считаешь? — прошептала она, облизнув губы.
Мариша вновь пожала плечами, не обратив внимания на выражение лица женщины и последнюю фразу.
— Сотрудничество — может быть. В Орзаммаре все так обычно и происходит. Ты рожаешь лорду или деширу сына, и тебя принимают в семью. Но даже если муж тебя не любит, он обязан тебя защищать — тут уже на кону стоит честь дома.
Она прикрыла глаза, скрестив руки на груди.
— Впрочем, не все могут позволить себе лишние рты. Моя мать заставила мою сестру заниматься этим, а ее поймали, и целый месяц «пользовались». В этом смысле. Когда она вернулась, то наложила на себя руки.
Гномка как можно печальнее вздохнула, скорбно покачав головой и изо всех сил пытаясь выдавить из себя слезинку.
— Полагаться на боевые умения гораздо безопаснее. И проще.
— Ох, бедняжка... — покачала головой девушка, с искренним сочувствием глядя на Маришу и похлопывая ее по плечу. — Ты, наверное, чувствуешь себя такой одинокой, никем не понятой, тебя боятся и сторонятся, и у тебя даже нет настоящей семьи... Некому тебя согреть и приласкать... — Шантия вздохнула и сочувственно замолчала. — Если бы ты была в моем доме, я бы никому не дала в обиду такую прелестную гномку, как ты, — добавила она, улыбнувшись.
Потрошительница приподняла бровь, искоса взглянув на магистрессу. Судя по всему, последнюю фразу она приняла, если не за оскорбление, то за издевательство уж точно.
— Разве я говорила, что меня это не устраивает? Я о страхе и, хм, сторонении. Да и семья у меня осталась — не считая матери… э, и сестры.
Уголки губ девушки слегка приподнялись. В глазах зажегся алый огонек.
— Когда она пыталась заставить меня… хм, тоже, как и сестру… охотиться на знать, я на нее с ножом бросилась. Первый настоящим шрам получила, — она слегка оттянула вниз прикрывающую горло зачарованную кожу. Закрепленные на ней костяные пластины неприятно скрипнули. Длинный, уродливый шрам практически окольцовывал горло гномки, съезжая к ключице. Кожа в этом месте будто покрылась пленкой, как от ожога.
— У старой вороны был рунный кинжал. Тогда понятия не имела, откуда, да и выкинули мы его потом от греха подальше. Сейчас-то я понимаю, что там огненные руны вставлены были… Собственно, эти руны, отчасти, меня и спасли. Иначе бы прямо там бы и умерла.
Она быстро прикрыла горло, поправив съехавшие набок пластины, и поежилась. Холодало очень и очень быстро. Гномы ненавидят холод. Не зря пост у ворот Орзаммара в Морозных Горах обычно занимали провинившиеся.
— Рана, наверное, прижглась — кровь, по крайней мере, фонтанами не лилась. А вороне я всадила нож в глазницу, и, пока она была еще жива, перерезала глотку. Надежнее, чем она мне.
Мариша улыбнулась, словно вспомнив нечто приятное. — А потом мы с братьями для надежности бросили ее тело в озеро лавы.
— У нас с тобой много общего, в таком случае, — усмехнулась магистресса и протянула руку, слегка проведя ею по шраму на шее гномки. — Впрочем, будь я на твоем месте, действовала бы куда утонченнее. Но это приходит с опытом. А у тебя, как я могу судить, опыта... почти нет. Я права?
Гномка лишь фыркнула, изо всех сил пытаясь не отгрызть магистрессе руку.
«Вот ведь упертая».
— Шутить изволишь? Я после этого еще уйму народу уложила. Еще даже до того, как драконьей крови выпила. Полагаю, руку я набила достаточно!
«Пускай ты и не об этом спрашиваешь».
— И да — то есть, «много общего»? Ты тоже мать убила? — уже с интересом поинтересовалась Мариша, словно невзначай отодвигаясь от Шантии.
Магесса не ответила, только загадочно улыбнулась, и подвинулась вслед за Маришей, явно не желая сдавать позиции.
— Я думаю, пока у нас есть время, — прошептала она томным голосом. — Когда магистры вдоволь напьются, обязательно пойдут дышать свежим воздухом в сад. И обнаружат нас. Интересно, что они подумают, увидев тебя без доспехов? — она хихикнула. — Так что давай не будем терять время, милочка.
Мариша быстро замотала головой, отодвигаясь еще дальше. Паника постепенно нарастала.
— Я не хочу раздеваться. Тут холодно. Я заболею и умру — а умереть на поверхности мне не хочется, это уж точно!
— Не замерзнешь. Я даже думаю, что тебе будет жарко, — Шантия придвигалась все ближе и ближе, пока не загнала гномку на самый край скамейки, и, поняв, что той больше некуда отступать, торжествующе ухмыльнулась. — А может быть, ты даже попросишь о добавке... Я с удовольствием покажу тебе, на что в действительности способны тевинтерские магистры.
Судя по всему, гномка и не заметила, что скамейка уже закончилась — и с кратким воплем вывалилась из беседки прямо на газон. Паника проявила себя в полной мере, готовясь вылиться в нервный приступ. Срываться на глазах у магистра было как минимум опасно — особенно когда пьяные магистры обнаружат разбросанные по саду куски Шантии.
— Я... сейчас не могу! У меня... эти дни, — пробормотала потрошительница, пытаясь нацепить на лицо кривую улыбку. Вкупе с откровенно безумными глазами это выглядело действительно жутко.
— Правда? Какая жалость... — разочарованно протянула Шантия, глядя на валяющуюся на земле гномку сверху вниз. — А я думала, что у гномов не бывает. Что ж, в таком случае, я вернусь позже... скажем, через неделю? И мы продолжим наш разговор, — хитро усмехнулась она, поднимаясь и грациозно потягиваясь.
Мариша не сумела сдержать прерывистого вздоха. Спасение пришло, откуда не ждали, и, если учесть, как на левом глазу гномки дергалось нижнее веко, оно пришло как нельзя вовремя. Одного магистра она разорвать может, а вот чертовую армию — уже проблематично. Мягко говоря.
Пошатываясь и поднимаясь на ноги, она с трудом сдержалась от того чтобы не броситься наутек. Если сбежит сейчас — будет просто позор.
— Только кажется, что гномы сильно от вас отличаются, — криво усмехнувшись, произнесла потрошительница. — Мы, конечно, лу... В смысле, строение тел почти не отличается. Да.
— Я намереваюсь это проверить, — кивнула Шантия, — но теперь, пожалуй, мне пора возвращаться к гостям. Твое наказание окончено, Мариша... но мы обязательно продолжим. Позже.
Прошелестев юбками, магистресса осторожно спустилась по ступенькам и направилась в сторону дома, в котором разговоры становились все громче, а вино лилось рекой. В саду остался лишь запах ее духов, чем-то напоминающий апельсиновый цвет.
Мариша же так и стояла, мелко дрожа и стиснув кулаки. Когда прошло немного времени с момента, как магистресса исчезла из виду, гномка буквально заорала от ярости, резко развернувшись.
— ПРОКЛЯТЬЕ!
Рука, которым она от всей души саданула по холодному дереву, из которого были сделаны сваи беседки, ответила тупой болью. Она ударила снова. И снова. И снова. По столбу потекла горячая кровь.
«Какого Архидемона?! Почему я должна придумывать отмазки для того, чтобы меня не изнасиловали?!»
Зарычав, она ударила снова — в последний раз, — и быстро умчалась в сторону входа. Извращенка вернется через неделю? Отлично. Будет время как следует обдумать тактику и подготовиться. Как бы Мариша ни ненавидела такие «холодные поединки» — это был вызов. И капитуляция была равноценна тому, что она просто бросится на собственный меч.
Чувство холода практически испарилось. Сейчас потрошительница буквально полыхала яростью — и даже не заметила, как из носа потекла кровь. Нервное истощение в ходе последних событий не могло не сказаться. Шмыгнув носом, она юркнула в помещение вслед за магистрессой, не обращая внимания на капающую с руки кровь и испачканное ею же лицо.

— Тэя, ты совсем не пьешь.
Маркус печально смотрел на полупустой бокал, стоявший перед магессой, из которого она выпила, дай Создатель, всего пару глотков за весь вечер. День уже близился к вечеру, гости, поначалу вежливо воздерживающиеся от чревоугодия и периодически прогуливаясь в саду, теперь уже не стеснялись практически ничего — был вскрыт еще один бочонок вина, который уже почти опустошили. Самое странное, что больше всех пила магистресса Виперия и все равно оставалась трезвее всех трезвых. Маркус подумал, что она, наверное, еще в Орлее привыкла пить вино как воду. Вот и сейчас она поднимала очередной бокал в тосте «за дом Селестиев и его процветание», который выкрикнул кто-то из молодых магистров.
Сам виновник торжества незаметно вздохнул.
Когда на поместье опустится ночь, гости потихоньку начнут разъезжаться по домам. Кого-то до кареты придется волочь рабам, а кто-то дойдет сам и не преминет завтра в красках рассказать друзьям, как и когда напился какой-нибудь именитый маг. Город погудит еще с неделю, все будут смаковать детали и неловкие ситуации, перемывать косточки Маркусу и Тэе, а потом все вновь затихнет и о новой супруге магистра забудут. Так бывает всегда.
— Осталось немного потерпеть, — произнес он тихо, не сводя взгляда с магистров и продолжая улыбаться им, словно он совсем не устал. — Это традиция Тевинтера, одна из многих, с которыми приходится мириться ради того, чтобы быть уважаемым в этом городе.
— Толпа незнакомцев на свадьбе не худшее из того, что приходится терпеть. — Тэя постаралась скрыть горечь в своём голосе, насколько это было возможно. Хотя приглашенные маги так разошлись, что до виновников торжества уже никому не было особого дела. Действительно толпа незнакомцев. Хотя кое-кого из них Тэя знала, но близких отношений у неё не было ни с кем.
Да и какое это имело значение, если ещё до утра ей предстоит разделить с незнакомцем постель. Пусть магесса и прожила в имении Селестиев уже полтора месяца, но совершенно не горела желанием узнавать магистра с этой стороны. Только вот её желание уже давно никакой роли не играло. Они теперь женаты, естественно, что они будут спать вместе... О, если бы это был Кай! Такой добрый, и нежный, и страстный, что никого другого Тэя не могла бы никогда пожелать. Ей хотелось верить, что, даже взяв в руки меч, юноша всё равно останется тем самым Каем, который однажды сумел разбудить её холодное, как она всегда считала, сердце. Даже если они никогда не смогут быть вместе...
Тэя тряхнула головой и улыбнулась. Таким мыслям совсем не время и не место на празднике. Пусть даже праздник этот дутый и фальшивый как накладной бюст магистра Телани.
— Потанцуем? — предложила она. — Иначе эту свадьбу будет не отличить от поминок.
Маркус вопросительно приподнял бровь.
— Ты не перестаешь меня удивлять. — Он поднялся со своего места и протянул руку магессе. — В таком случае... позвольте пригласить вас на танец, — улыбнулся маг, который все меньше походил на того угрюмого ученого, коим впервые его увидела Тэя. И хотя она знала, что все его улыбки были скорее данью традиции и не несли в себе ровно никаких настоящих эмоций, они удивительно шли его лицу, превращая из пугающего магистра в просто красивого мужчину.
Лютнисты заиграли какую-то медленную, романтическую мелодию, и все зааплодировали — точнее все, кто еще следил за новобрачными. Остальные либо горячо спорили о каких-то битвах на острове Сегерон, либо пили, либо гуляли в саду.
Тэя с улыбкой сделала реверанс, отвечая на приглашение, и уже через мгновение пара закружилась в медленном вальсе. Если Маркус хромал при ходьбе, то в танце это практически не ощущалось. Маг оказался великолепным танцором, куда лучше, чем сама Тэя, поэтому она с радостью позволила ему вести.
— Ты весьма неплохо двигаешься... для ферелденки, разумеется, — цинично усмехнулся Маркус, уверенно держа Тэю за талию, и в финальном па наклонив ее назад так, что ее спина выгнулась под почти невероятным углом. Но маг держал ее крепко, не давая упасть, и лишь смотрел на нее сверху вниз, не скрывая, что декольте в платье магессы весьма ему по вкусу.
Стоящий у стены Кай сжал зубы так, что почти услышал их скрип. Ему хотелось уйти, но он не мог — поэтому вынужден был смотреть, постепенно осознавая, что скорее согласился бы выпить весь бочонок вина, только бы перестать думать об этом. Интересно, где Мариша? Он надеялся, что ее не очень жестоко наказали. Когда она вернулась, то сразу куда-то пропала, а лицо у нее было такое, словно она только что сражалась с дюжиной виверн.
— Вы тоже... для человека ваших лет, — вернула сомнительный комплемент волшебница. Что поделать, её танцевальный опыт был беден и ограничивался ежегодными балами, которые давали в Круге Минратоса. Но пышная юбка отчасти скрывала огрехи её движений, а естественная грация заменяла танцевальное мастерство.
Но танец молодоженов, тем не менее, сорвал бурные аплодисменты тех из магистров, кто ещё не были слишком пьяны и не разбрелись по коридорам и галереям в поисках мимолётных приключений.
Тэя подозревала, что сегодня многим рабам в поместье придётся прислуживать не только так, как они привыкли. Достаточно вспомнить Маришу, которую ей так и не удалось уберечь от сомнительной радости общения с Шантией. Тэя сделала себе мысленную заметку узнать, потом чем всё кончилось. Портить отношения с магистрессой не годилось, но Мариша не тот человек, или, вернее, гном, что просто вытерпит такое насилие над собой. Не стоит загонять девушку в угол.
— Туше, — рассмеялся Маркус, отпуская магессу и чуть поклонившись ей, и одновременно бросая взгляд на гостей. Те, очевидно, были в восторге, хотя сейчас они были бы в восторге абсолютно от чего угодно. Шантия выглядела уж слишком румяной, видимо, сильно налегала на вино, пытаясь перепить Виперию, но сие было самоубийством. Через несколько минут лютнисты заиграли что-то быстрое и энергичное, подходящее под всеобщую атмосферу раскованности.
Когда солнце зашло за горизонт, в поместье зажгли свечи. Кое-кто выпустил под потолок несколько магических шариков, мерцающих голубоватым светом, а подъездную дорожку и тропинки в саду осветили декоративными фонариками. Поместье приобрело несколько мистический оттенок, отражая желтые, красные и синие блики огней на окнах и шпилях. Несколько магистров у ворот спорили, чьи лошади дороже и породистее, некоторые уже засобирались отбыть. Постепенно вечеринка заканчивалась, и приближение ночи неумолимо наступало, правда, Маркус, казалось, ничуть этого не замечал. По его лицу невозможно было сказать о том, насколько он устал. Кай, похоже, вообще спал, прислонившись спиной к стене и тихонько клюя носом, явно смертельно скучающий на всем этом празднике жизни.
Тэя подошла к нему и легонько стукнула по предплечью.
— Не спи пока. Потерпи, гости почти разъехались. Иначе упадёшь прямо тут, гремя доспехами.
Магессе было искренне жаль Кая в этот момент. Парень провёл на ногах весь день, к тому же в отличие от неё, он не ел с самого утра, ведь рабы могли только смотреть, как пируют магистры.
— А?.. — он резко дернулся и чуть ли не подскочил, обведя холл сонным взглядом. Маркус в это время вышел к воротам, чтобы поучаствовать в дискуссии насчет лошадей, а заодно препроводить нескольких гостей к их каретам. — Я не сплю, — пробурчал он, отводя глаза и стараясь не думать о том, что после «пиршества» ему достанутся в лучшем случае объедки. Впрочем, многие рабы и этому были рады, ведь обычно их рацион не страдал разнообразием. А еще у Кая ужасно затекла спина, и хотелось размяться, пробежавшись вокруг поместья или потренировавшись на площадке.
— Ну конечно, — улыбнулась магесса, — мой телохранитель не может заснуть на посту. Сейчас все уйдут, и ты можешь пойти спать или... в общем, делай что захочешь. Но всё же советую тебе выспаться. У нас осталось мало времени до боёв. Теперь, когда ты официально принадлежишь мне, пришло время для ритуала.
Раб испуганно вздрогнул, что смотрелось совершенно чуждо при его теперешней угрожающей внешности. Однако, несмотря на доспехи, меч, даже шрамы на лице, он все еще оставался тем же полудиким пареньком, которого Тэя встретила в первый день своего приезда в поместье. Он все еще опасался магов и магии, хоть и уважал их, но испытывал некий благоговейный, мистический ужас, какой зверь испытывает перед огнем, прирученным человеком. Но Кай уже смирился с тем, что выбора у него нет, и старался не думать о плохом. Он хотел доверять Тэе, без оглядки, так, как могут лишь немногие. Но теперь она не только Тэя, но еще и госпожа Селестия. И его непосредственная хозяйка. Только она будет решать его судьбу, и даже Маркус окажется бессилен в вопросе распоряжения жизнью раба.
— Когда?.. — только и смог выдавить он, пытливо вглядываясь в лицо магессы. Ему уже хватило одной встречи с демоном (двух, если считать одержимую Анну), чтобы понять, что с этими ребятами шутки плохи. А уж если он окажется с одним из них лицом к лицу, то помочь ему сможет разве что сам Создатель.
— Думаю, завтра или послезавтра, — Тэя заметила его испуг и опечаленно нахмурилась. Возможно, не стоило показывать ему духа в подвале, но теперь с этим уже ничего не поделаешь. Ей бы хотелось обнять Кая, успокоить его, но проделывать нечто подобное на людях было бы величайшей глупостью. — Сначала я хотела всё сделать здесь, в поместье. Но теперь из-за этой штуки Завеса преобразуется... Я не хочу, чтобы что-то пошло не так. Нужно найти другое место.
— Другое место?.. вы имеете в виду, за пределами города? — он вопросительно поднял взгляд на потолок и почесал за ухом. — Я редко бываю за пределами поместья, — признался он, стараясь не смотреть в декольте девушки. — А за стенами города, говорят, вообще опасно.
Гости тем временем постепенно уходили, и в холле становилось все меньше и меньше людей. Какую-то женщину пришлось волочь на собственных плечах одному молодому рабу, и на его лице явно отпечаталось все страдание мира, так как женщина была далеко не худенькой. Но он терпел, пропихивая ее полубессознательное тело в дверной проем. Кай едва сдержался, чтобы не улыбнуться, но настроение все равно было не слишком хорошим. Он-то прекрасно знал, что будет сегодня ночью. И мысли о том, что Тэя после этого может переменить свои приоритеты, не давала ему покоя. Маркус был не только богат и знатен, но и достаточно красив, и поговаривали, что опытен. И, что уж греха таить, он был куда лучшей парой для Тэи, чем какой-то раб со шрамами в пол-лица.
— У тебя есть какие-то предложения? — поинтересовалась Тэя. — Нам нужно тихое и закрытое место, где нас никто не побеспокоит. Я не знаю, как долго всё продлится, возможно, несколько часов. Если у тебя есть какое-то место, где тебе нравится, можно попробовать там.
Благодаря «крови Андрасте» перед волшебницей вставала весьма неприятная дилемма. Изменившаяся структура Завесы могла оказать непредсказуемое влияние на ход ритуала. Вплоть до того, что душа Кая или её собственная не сможет вернуться в реальный мир. Но в то же время за пределами поместья они окажутся фактически беззащитными в течение нескольких часов. И Тэе не хотелось никого брать с собой, ведь тогда они с Каем не смогут чувствовать себя свободно, и главный элемент ритуала — доверие между ними, может быть нарушен.
— Ну… — на лице парня отразилась глубокая задумчивость, он провел рукой по подбородку. — Неподалеку есть заброшенный дом, там раньше жил один приезжий маг. Кажется, из Вольной Марки… или Неварры… не помню. Но я его видел пару раз, когда проезжали мимо. Туда редко кто ходит, да и дом уже почти разрушен. Вроде бы там до сих пор никто не живет. — Он подумал, что, вероятно, не ходит туда никто по какой-то причине. Может, в доме жили призраки? Или там произошло что-то ужасное?.. Даже думать об этом было страшно. Но если Тэя пойдет с ним, она мигом разберется с любыми навязчивыми привидениями. Раз уж она не побоялась выступить против демона… Кай с плохо скрываемым восхищением снова посмотрел на девушку, не замечая, как его взгляд медленно сползает на уровень декольте.
— Хорошо, — Тэя чуть покраснела. Ну почему всегда, когда она рядом с Каем в воздухе возникает это напряжение? Впрочем, она-то знала почему. — Тогда уже завтра мы сможем туда отправиться. А пока поешь, отдохни и ни о чём не беспокойся.
«Легко сказать, — подумал Кай и обреченно вздохнул. — Не беспокоиться…» Он подождал, пока оставшиеся гости покинул поместье, и, печально бряцая доспехами, направился на кухню. Доедать за магистрами ему как-то не очень хотелось, лучше попробовать утащить что-нибудь у кухарки. Он еще не знал, что та была уже и так выведена из себя проделками Мариши, иначе бы даже не рискнул туда соваться. Но самое главное — ему хотелось покинуть холл. А лучше вообще выйти из поместья. Мысль перехватить немного еды и пойти побегать кругами становилась все сильнее.

— Не, но ты можешь представить? Принявший Кун, в нашем личном владении!
Всколоченный молодой магистр со смуглой кожей и угольно-черными волосами, прислонившись к стене, в этот момент с праведным негодованием и одухотворением расписывал в красках, как обнаглели кунари, и каким образом наказали того несчастного. Мариша же, стоя совсем рядом, с не меньшим одухотворением уничтожала сворованную со стола тарелку с канапе, лишь изредка согласно кивая в такт словам магистра. Она соизволила заметить перепачканное кровью лицо, лишь когда встреченный в коридоре раб побледнел и рухнул без чувств вместе с подносом. Критически рассмотрев свое отражение в подносе, потрошительница смыла кровь полупролитой минеральной водой, которую раб и нес, и, наплевав на всякие правила приличия, незаметно пробралась на кухню, и утащила в свое логово еще несколько бутылок с вином. Надо признать, своей функции — пьянить — оно, не выполняло, но… было сладким.
Сейчас же она решилась вернуться в зал, выждав, пока жуткий магистр выйдет — проводить других магистров, чуть менее жутких. Пьяные маги не обратили на сей акт вандализма никакого внимания — все, кроме этого. И теперь он прицепился к ней, словно клещ, определенно ее с кем-то попутав.
— …а потом она приказала содрать с него кожу и вытащить на солнцепек. Вонь стояла такая, что…
«Спасибо, я, вообще-то, ем».
— …но прошу прощения, я, наверное, ув… кся.
«И нап… ся тоже, дружок».
— Надо признать, я и не ожидал, что у Маркуса Селестия такая милая д…дочь.
Мариша закатила глаза, и, положив полупустую тарелку на древнего вида вазу, стоящую у стены, нацепила на лицо маску заинтересованности.
— Неужели?..
— Правда! У вас очень… ик… милое лицо.
«Так это он меня за дочь принял? Ну конечно, в броне я как нельзя лучше похожа на ребенка».
— Хм, спасибо. И как же тебя зовут?
— Дэвид, — магистр приосанился, став только выше. Он, конечно, был ниже жуткого магистра — но лишь самую малость. Для того чтобы они были наравне, ему бы пришлось отрубить ноги до колен.
«Да-а-а…. Отрубить…»
— А как же зовут… ик… вас?
— Мария, — склонив голову на бок и «мило» улыбнувшись, произнесла гномка, подняв голову и с удовольствием глядя на то, как лицо мужчины медленно приобретает баранье выражение. — А еще я мертва. Нерожденная дочь Маркуса Селестия, вынужденная бродить по этим залам до скончания света. Такая морока…
— Дэвид! Мы отбываем! — прикрикнула стоящая поодаль женщина — та самая, в прическу которой и приземлился паук. Сейчас эта самая прическа была похожа на воронье гнездо — безо всякого паука — сильно накренившись вбок и с выбитыми прядями.
Парень, вздрогнув, медленно обернулся. И, пока он перекрикивался с магистрессой, ехидно хихикающей гномки и след простыл — как и тарелки с канапе. Таланты исчезать из виду пригодились в этой гадючьей яме наравне с умением сражаться. Пугать магистров, похоже, было приятно — а учитывая возможные последствия, то еще и очень рискованно. Но наблюдать из теней за до смерти перепуганным мужчиной, нервно оглядывающимся и осторожно сдвигавшимся к выходу, было… бесценно.

Тэя чувствовала себя немного потерянной в одиночестве посреди пустого зала. Грандиозный размах превратился в грандиозный разгром. Правда, надо отдать должное магистрам, веселились они весьма цивилизованно, учитывая, на что способен по-настоящему разошедшийся маг. Но всё-таки праздник есть праздник, а толпа есть толпа.
И Тэя не очень представляла, куда ей идти теперь. В старую гостевую комнату, ставшую уже привычной, или в бывшие покои магистрессы Анны? Где во всём этом хоть какой-то смысл?
Маркус вернулся через полчаса, наконец, стерев со своего лица благосклонную улыбку и уставшим взглядом окинув бардак, оставшийся после магистерской вечеринки. Рабы будут убирать тут все не один день, похоже. В прошлый раз с Анной было не так страшно, но в этот раз магистр попытался сделать все с истинным размахом. Когда отъехала последняя карета, он прислонился спиной к дверному косяку и проводил ее взглядом. После чего, вздохнув, закрыл парадные двери и направился по ступенькам наверх, прихватив с собой полупустую бутылку вина. Посреди лестницы он остановился, обернулся и посмотрел на одиноко стоящую в холле фигуру Тэи.
Наверное, тяжело ей приходится, но рано или поздно всем нужно взрослеть. Маркус хорошо усвоил свои жизненные уроки в прошлом, и понимал, что магессе тоже придется через это пройти. Ее идеализм и стремление сделать так, чтобы были счастливы все, его восхищал. Но места в современном мире таким идеалистам все равно не было. Хотя в какой-то мере и в нем самом сохранилась тяга к идеалу, к мечте, ради достижения которой он положил всю свою жизнь. Но магистр знал, что ни одна мечта об изменении мира не была достигнута без крови и слез. У Тэи были все шансы стать ему хорошей женой, в отличие от Анны, которая считала все эти мечты и исследования глупостью.
Наконец, ей надоело разглядывать окружающий беспорядок.
Кай куда-то ушел, вероятно, поесть и отдохнуть по её совету. Маркус тоже ушел. Пора и ей вылезти из этого невероятно красивого, но не слишком удобного платья.
Тэя поднялась по лестнице, изящно придерживая юбку двумя пальцами, и направилась в свою комнату, чтобы переодеться для сна.
Через час с небольшим в ее комнату постучались, и не стоило надеяться, что это был Кай. Раб в это время, с превеликим трудом вымолив у кухарки немного еды и поспешно ее проглотив, вышел на улицу и направился к тренировочной площадке. Сегодня ему предстояла долгая ночь, ибо он знал, что не сможет сомкнуть глаз. И лучшим средством было вымотать себя до изнеможения, а потом свалиться на сено в сарае и вырубиться до утра.
Тэя к тому времени уже успела переодеться в длинную полупрозрачную ночную сорочку, и коротала время за изучением подаренного своим старым преподавателем большого иллюстрированного бестиария. Конечно, в глубине души Тэя надеялась, что магистр так и не придёт сегодня, если уж отправился к себе в компании бутылки. Но, конечно, настолько сильно ей повезти не могло.
Магесса встала, поежившись от сквозняка, и пошла отпирать дверь.
Без лишних слов маг вошел в комнату и упал в кресло, стоявшее у камина. Вид у него был немного растрепанный. Вместо праздничной одежды теперь он был облачен в обычную домашнюю, которая выглядела далеко не так богато и красиво, а распущенные и взлохмаченные волосы придавали магу немного комичный вид. Тем не менее, он все равно держался прямо и строго, видимо, это уже настолько вошло в привычку, что даже в одиночестве он был именно таким. От него едва уловимо пахло качественным табаком и какими-то травами. Взглянув на Тэю, он устало улыбнулся и кивнул ей.
— Раздевайся.
«Ещё чего не хватало!» — хотелось по привычке ответить Тэе, однако, пришлось подавить это желание, равно как и инстинктивное стремление отвесить оплеуху. Неужели Маркус думает, что раз они теперь женаты, то может ею командовать как трактирной девкой? А о предварительных ласках магистр, похоже, вообще не слышал.
— Только после вас, — наконец промямлила Тэя, сама не зная, от чего краснеет больше, от стыда или от зарождающегося гнева.
Маг вопросительно приподнял бровь и усмехнулся, скользнув взглядом по фигуре магессы, обтянутой одной лишь ночной сорочкой. Медленно поднявшись из кресла, он принялся расстегивать пуговицы на своей мантии, при этом сохраняя абсолютно спокойное, на первый взгляд, выражение лица. В отличие от Кая, магистр был уверен в себе и в том, что теперь Тэя принадлежит ему. Выдернув пояс с серебряной пряжкой, он отбросил его в сторону и стянул с себя мантию, оставшись в тонкой льняной рубашке, которая вскоре тоже присоединилась к куче одежды на полу. На груди Маркуса красовался белый крестообразный шрам, оставшийся после стычки с одержимой, а на шее висел на тонкой цепочке странного вида медальон, похожий на красный, как кровь, камень.
Сделав шаг вперед, маг протянул руку и привлек девушку к себе за талию.
— Не думаешь же ты, что я отступлюсь только из-за твоего колкого языка, Тэя? — пробормотал он, глядя прямо в глаза ферелденки и улыбнувшись. — Я и так слишком долго ждал.
— Колкого языка? — хмыкнула женщина, отводя взгляд. — Это ты ещё ничего не слышал.
Она не хотела смотреть в глаза Маркусу. Не хотела, чтобы он прочел в её взгляде, насколько загнанной в угол она себя чувствует. К тому же в его глазах не было того света, того глубокого безусловного чувства, которое она видела в глазах Кая вот в такой же точно ситуации. И волшебница, как ни старалась, не могла прекратить сравнивать этих двоих.
— А так надеялся услышать, — фыркнул маг, поддев край ее сорочки и осторожно снимая ее с девушки. — Впрочем, у нас еще будет время поговорить. Потом. — Он швырнул сорочку на пол и потянул Тэю к кровати. Той самой, которая раньше принадлежала Анне — огромная двуспальная кровать с балдахином и шелковыми, ужасно скользкими простынями темно-синего цвета, напоминающими ночное небо. Сквозь открытое окно дул прохладный ветер, шевеля тонкие занавески. Откуда-то издалека, если напрячь слух, можно было различить звук ударов. Кай тренировался, наверное. Представлял на месте манекена Маркуса и бил его что было сил, прекрасно понимая, что сейчас происходит в спальне Тэи, и чувствуя, как его сердце постепенно сжимается, а в горле встает комок. Лучше бы его снова избили кнутом. Это было бы не так больно.
Синие глаза Тэи казались ещё ярче на фоне темного шелка простыней. Что ж, всегда приходит момент расплачиваться, и если этой ночью и другими ночами она выкупит жизнь и счастье Кая, то не будет об этом жалеть.
К тому же ещё пара-тройка месяцев и её беременность станет заметной. А значит, нужно уладить всё как можно скорее.
Тэя притянула мужа в объятья, запечатлевая на тонких губах неловкий поцелуй.
Будь что будет.

Тем временем Мариша, тихонько мурлыкая под нос небольшой отрывок из подслушанного ею спектакля, поднималась на свой чердак, который теперь почти полноправно называла логовом. «Логово» стало заметно чище — по крайней мере, у нее хватило усидчивости там более-менее прибраться. Закрыв дверцу на защелку, она быстро избавилась от доспеха, скинув его в угол. Под потолком висела сетка с фруктами, возле окна лежали полные бутылки с вином. Обстановка была почти по-домашнему уютной.
— «Сознаюсь, веселее жить
Когда жизнь на кону,
Но не моя, дурак, твоя!
От смеха я умру!» — проворковала потрошительница, от души пнув пустую бутылку. С грохотом врезавшись в стену, та разлетелась на тысячу осколков. Ну да, Мариша прибралась. На свой лад.
Театр был еще одной вещью, которой у гномов никогда и не было. В основном — из-за того, что их развлечения были несколько иного рода. Но музыкальные сценки в спектаклях были красивые — красивее гортанных песен гномов, похожих на рев раненого бронто. Проведя рукой по взъерошенным волосам, девушка уселась на импровизированную кровать, и задумчиво поковыряла ногтем пряжку пояса, положив его на колени. Эта приманка чуть не стоила ей ее… чести. Больше выпускать ее в поместье она не станет — опасно. Спать ей не хотелось — следовало бы обдумать тактику выживания и защиты «чести». На горизонте маячила арена, Шантия, и, скорее всего, похороны Кая. Ничего приятного.
Убрав пояс в сторону, она легла на спину, рассматривая покрытый паутиной потолок. Стоило сделать небольшую передышку и все обдумать — в последнее время она позволяла себе просто несовместимое с возможностью выжить поведение. Лучше продолжать использовать свою старую тактику — не отсвечивать, избегать контактов, ни к кому не привязываться. Она привязалась к Каю — и теперь он с вероятностью чуть менее, чем сто процентов, умрет на арене, под улюлюканье толпы.
Потрошительница резко поднялась, и, сидя на матрасе, гневно заерзала. В последнее время она только и делает, что мысленно себя бичует. Хватит. Таким образом, на арене будет не один, а два трупа. Подняв валяющийся рядом меч, она с задумчивым, почти мечтательным выражением провела пальцем по лезвию. Мариша за это короткое время успела прикипеть душой к этому клинку. Если… когда она отсюда выйдет, жуткому магистру лучше и не пытаться его отобрать. Для его же блага.
Встав на ноги, она, выйдя на освещенный луной участок чердака, растерянно взмахнула пару раз клинком. Плечевой сустав несильно хрустнул, намекая, что стоило бы, помимо тренировок Кая, потренироваться и самой. Ну что, перед сном можно и немножко разогреться. В голове мелькали слова из того самого спектакля. Она так и не дослушала его — нужно было рвать когти с места преступления. Хозяин театра, кстати, тогда еще долго цеплялся за жизнь, захлебываясь собственной кровью и пытаясь что-то сказать. Что же?..
«Забудь свою свободу, и сказочную муть. Карету мне, карету… Пора…»
Развернувшись вокруг своей оси, словно уклоняясь от удара в шею, гномка взмахнула мечом почти у пола, словно подрезая невидимому противнику подколенное сухожилие.
« …в последний…»
Со вздохом повернувшись в сторону окна, она с тоской подняла глаза на полную луну, одиноко висевшую в небе. Звезд сегодня не было. Покачав головой, девушка медленно попятилась назад, выходя из слабо освещенного пятачка света обратно в тень. Тренироваться резко расхотелось.
« …путь».

«Тэя...»
Кай размахнулся от плеча и сильным рубящим ударом пошатнул прочно закрепленный манекен, выбив из него песок.
«Почему все так происходит, Тэя? Почему?»
Еще один удар обрушился на несчастный манекен сверху, едва не разрубив его пополам. Но у раба пока еще было не так много сил. Он старался, как мог, не обращая внимания на боль в судорожно сжавшихся на рукояти пальцах. От всех этих тренировок кожа на его ладонях начала лопаться, и пришлось перемотать их какими-то полосками ткани, а поверху уже надевать перчатки. Маришу парень не видел почти весь день, да и не хотел знать, где она — сейчас ему было не до этого. В голову лезли непрошенные мысли о том, что происходит в доме, в спальне магессы.
«Если б я только мог... что-нибудь... изменить», — горько подумал он и представил перед собой лицо Маркуса. Самодовольное, улыбающееся, высокомерное лицо. Наверное, именно с таким лицом он и лежит сейчас с нею в постели. Сжав зубы, Кай размахнулся, крутанувшись на месте, и наконец свалил проклятый манекен на землю.
Пытаясь отдышаться, он оперся на меч и согнулся пополам. Все, сил у него больше не было, колени подгибались от изнеможения, и ему повезет, если получится добраться до сарая. Как он сможет смотреть завтра ей в глаза, и сможет ли? Парень очень хотел любить ее так же искренне, как и раньше, но не знал, как долго сможет терпеть боль от осознания того, что Тэя принадлежит другому. И не кому-нибудь, а его бывшему хозяину. Как долго он сможет цепляться за призрачную надежду, жить только ради того, чтобы изредка ловить в ее словах и взгляде мимолетные намеки на то, что он дорог ей? Как долго он сможет ждать, чтобы не сказать ей, что на самом деле чувствует?..
Тот демон был прав. Тэя полагала, что его душа чиста, но Кай знал — она ошибается. В нем сейчас бурлила только злость и обида на весь мир, и с каждым днем она становилась сильнее. Он был совсем не таким, как она полагала. Намного хуже.
Закинув меч на плечо, он медленно побрел в сторону сарая, гадая о том, кого же все-таки винит больше всего — Маркуса, Тэю или самого себя.

Тэя проснулась ещё засветло, когда бледно-голубая полоска зари только-только показалась на горизонте. Открыв глаза, она ещё несколько минут лежала, глядя в потолок. Наконец эта ночь закончилась. Не худшая ночь в её жизни, особенно если сравнить с той, когда её замотал в кокон гигантский паук, но всё равно после случившегося ей хотелось вымыться с мылом, желательно ещё и изнутри. Маркус не был груб, и всё же...
Поднявшись, магесса быстрым шагом направилась в купальню, где тёрла себя щётками разной степени жесткости до тех пор, пока кожа не покраснела. Как теперь смотреть в глаза Каю? А вот так. Закусить губу, идти вперёд, и ни о чём не жалеть. Тэя сердито тряхнула головой, просушивая мокрые волосы.
С сего дня она здесь хозяйка, так что придётся вникать в повседневные дела поместья и изыскивать новые пути заработка. Не дело, что они так сильно зависят от выигрышей на арене. Если бы не та победа Мариши, им не на что было бы играть свадьбу. Но это всё потом. Сейчас главное — ритуал, а для этого нужно найти Маришу и Кая.
Одевшись в неприметное серое платье без украшений, Тэя отправилась на поиски гномки.

Когда Мариша наконец проснулась, солнце уже встало. Не то чтобы в это время года было очень солнечно — но слабый лучик света палил прямо в лицо беспокойно спящей гномки, против воли вырывая из когтей очередного кошмара.
Мариша пробудилась, не издав ни звука. Кошмары были привычным делом — честно говоря, драконья кровь и предоставляла то только их. Если некоторые просто оставляли неприятный осадок, то некоторые наутро буквально выпивали досуха. Сегодняшний был из последних.
Гномка села на матрасе, прикрыв глаза и лоб ладонью и устало сгорбившись. Кай, наверное, сейчас носится по поместью, как перепуганный наг, и понять не может, почему тренировка не началась раньше положенного. Откуда ему знать, что Мариша, что почти невероятно, сейчас хочет делать что угодно, только не драться?
Нет, не так. С какой стати его будет волновать, что она там хочет или нет? От этого зависит его жизнь — даже если сама гномка не сможет ничего ему предложить, он вцепился в нее похлеще глубинного охотника, требуя «знаний». Мариша пыталась на тренировках объяснить Каю, что она не сможет научить его драться — только помочь научиться самому. Вот только раб категорически не желал этого принимать. И ей приходилось с мрачной рожей устраивать с ним спарринги, отчитывая его за огрехи в защите.
Невозможно одним ключом открыть все двери. Нужно либо искать нужный ключ, либо пользоваться отмычками — а с замками у Мариши всегда были натянутые отношения. Вот и сейчас так — Кай искренне надеется, что Мариша, орудующая короткими клинками и уповающая на ловкость, научит его эффективно пользоваться двуручником и блокировать удары. Она даже не учитель…
«Всем плевать».
Резко поднявшись с кровати, девушка, отряхнувшись, быстрым шагом направилась в сторону доспехов. Нагрудник, в отличие от сапог, довольно плотно прилегал к телу, не причиняя явного дискомфорта — однако в свете того, что до арены осталось буквально две недели, было нежелательно даже денек походить без него. Закрепив на поясе меч, гномка, поколебавшись, надела и иссиня-черный хартийский плащ. Вчера она замерзла до чертиков, и повторения «банкета» ей не хотелось. Плащ же, хоть и откровенно волочился по полу, был очень теплым и мягким — хоть в доспехах на чувство «мягкости» можно было бы и не рассчитывать.
Наспех расчесавшись, гномка, вытащив из повешенной под потолком авоськи яблоко и положив его во внутренний карман, направилась к двери, на ходу накидывая капюшон.
«Всем плевать, что ты там хочешь».
Нужно было умыться, и идти на площадку. И держать себя в руках, не отсвечивая — хоть как то. Потрошительница сомневалась, что устроенная жутким магистром свадьба хоть что-то изменит, но, быть может, у него хоть настроение немного улучшится. И он, в свою очередь, оставит ее в покое — после арены вряд ли она ему понадобится, а, как сказал он сам — «слуга из нее никакая, а рабы ему не нужны». А может статься, что ей удастся сбежать. Конечно, жуткий магистр наедет на хартию — но теперь, когда у них идет война, они ее не найдут ни в жизнь. Об этом можно подумать…
«Мечтай. Ты сгниешь здесь».

Побегав по первому этажу в безуспешных поисках Мариши, Тэя наконец заметила гномку, бесшумно спускающуюся по лестнице.
Интересно, где это она наверху окопалась? — Изумилась волшебница, — Там ведь только господские и гостевые комнаты? Может она от Маркуса? Мрачный и помятый вид гномки явно свидетельствовал, что не только Тэя плохо спала этой ночью.
— Привет, Мариша. Я как раз тебя ищу.
В ответ потрошительница лишь вперилась в магессу мрачным взглядом, не отвечая. Насыщенно синие круги под глазами намекали, что в последнее время ей очень редко удавалось выспаться, а бледная кожа, потрескавшиеся губы, и черный плащ с капюшоном эффектно завершали картину.
Спустившись по лестнице, гномка помолчав еще секунд пять, медленно кивнула, не сводя с девушки странного взгляда, и нацепила на лицо кривую улыбку.
— Слушаю, жуткая магистресса.
— Э-э-э, ты не могла бы меня так не называть? — осторожно поинтересовалась Тэя. — И тогда мы обойдём молчанием вопрос о том, кто из нас выглядит более жуткой.
Волшебница хотя и не выспалась, и оделась сегодня ещё скромнее обычного, а волосы стянула в простую косу, без всяких украшений, всё же считала что до «жуткой» ей далеко.
Кривая ухмылка гномки стала еще шире, слегка приоткрыв рот. Брови были опущены, проступившие на шее и челюсти вены делали ее похожей на заправского мага крови — если забыть, что гномы магами не бывают. Зубы же делали ее похожей на монстра.
— Я не о внешности, — тихонько рассмеялась гномка, пожав плечами. — Ты ведь за жуткого магистра замуж вышла. А если учесть, что в этом городе все магистры без исключения — жуткие, то я полагаю, это заразно.
— Надеюсь, что нет, — передернула плечами волшебница. — Кстати о жутких магистрах. Надеюсь, Шантия вчера не сделала ничего... чересчур ужасного? В некоторых вещах она совсем не знает меры.
Мариша улыбнулась еще шире — но улыбка стала больше похожа на злобный оскал, а белые клыки волей-неволей наводили жуть. Если бы не рост и лицо, она бы была действительно страшной — но приходилось довольствоваться «жуткой».
— Ужасного? О да, это было «ужасно». Магистресса прямо в саду призвала какого-то отвратительного монстра со щупальцами. Он меня схватил, и... Не буду описывать, что было дальше. Но сейчас я сошла с ума. Уже убила жуткого магистра, и намереваюсь пойти и наложить на себя руки, утопившись в пруду, — спокойно, почти радостно промурлыкала девушка, слегка склонив голову набок и не сводя с Тэи немигающего взгляда, явно ожидая реакции. Ореховые глаза сейчас были почти желтыми, на белках заметно проступили капилляры.
— Что ж, если у тебя есть силы на такие фантазии, значит с тобой всё в порядке, — резюмировала Тэя. Монстр со щупальцами... надо ж такое придумать. Может, они с Шантией и правда два сапога пара, и я зря беспокоилась? — Предлагаю выйти на свежий воздух и немного поговорить, — волшебница накинула старый потертый плащ и поудобнее перехватила большую бесформенную сумку, которую тащила с собой.
Гномка картинно закатила глаза, касаясь тыльной стороной ладони лба и приподняв капюшон.
— Как я и ожидала, всем плевать на мои страдания. О горе мне!
«Им действительно плевать»
— А если серьезно, то все вышеозначенное еще стоит в перспективе, — уже мрачно продекламировала она, резко становясь серьезной и скрестив руки на груди. — Обещала вернуться через неделю, после того, как я ей наврала с три короба... Ладно, пошли на улицу. Хоть и от этого свежего воздуха меня уже тошнит... Кай, наверное, на площадке ждет.
— Через неделю у нас будут другие проблемы, — невесело усмехнулась из-под капюшона Тэя. — Арена. Магистру Шантии придётся подождать своей очереди.
Снаружи было свежо, и по земле ещё стелился молочно-белый утренний туман. Сад казался закутанным в вату. И капельки влаги оседали на лицах.
Кай пока не появился, тренировочная площадка была пуста, если не считать измочаленных в хлам тренировочных чучел.
— Что скажешь о Кае? Он может драться?
— Очереди. Пффф. Все уже становятся в очередь для того чтобы меня лицом в грязь ткнуть?
«Ничего необычного. Так всегда»
— Кай же...
Гномка раздраженно тряхнула головой. Капюшон вновь свалился на глаза, закрывая лицо почти полностью.
— Драться может. А вот выжить во время драки — уже иной вопрос. До него никак не может дойти, что с двуручным мечом у него и так защита никакая. А он и не пытается ее улучшить, — она опустила голову еще ниже. — Такими темпами его просто выпотрошат.
— Плохо. Хотя и ожидаемо, — вздохнула Тэя. Новости не радовали, но, по крайней мере, Мариша не приукрашивала факты, и не выдавала желаемое за действительное. — Я беспокоюсь. Этот Безариус — не простой воин. Ты не видела, но поверь, это было жуткое зрелище. Одно из худших в моей жизни.
— Кай рассказал, что он человека голыми руками порвал... но да, если бы я это увидела, было бы чуть проще, — пожала плечами Мариша, задумчиво нахмурившись. — Тут как раз и начинаются заморочки. Я не могу понять, к чему готовить себя и неуча. Толи пытаться ему вдолбить, как сражаться с монстрами, толи показывать слабые места у людей...
Она зябко поежилась, и закуталась в плащ. Хоть солнышко и появилось, было очень уж холодно. А что же будет, когда настанет зима?..
— Тут я могу немного прояснить тебе картину. Только радужными красками она от этого всё равно не заиграет, уж извини. Безариус — кунари, или был им. Судя по его размеру, в это легко верится. На правой руке у него... что-то вроде железных когтей, но размером с хороший меч. А на левой — цепь с крюком. Тех, кто пытается держать дистанцию, он подтягивает к себе вот этой самой цепью. А тех, кто подходит на расстояние удара, ловит и рассекает своими когтями, или просто разрывает на части. У него нечеловеческая сила. Глупо было даже пытаться выпустить против него обычных бойцов.
Судя по мрачному выражению лица гномки, новости ее не порадовали.
— С его атаками все ясно. Потому мне и хочется прибить Кая еще до арены, ибо защита у него на дне, — она раздраженно поморщилась, потерев шрам на шее. — Меня больше интересует его защита. Слабые места, прорехи в обороне...
Вздохнув, она подняла взгляд на небо. Денек обещал быть препаршивейшим.
— ... или же способы эту оборону пробить, — хрипло произнесла она, не отводя глаз от неба.
— С обороной всё странно, — охотно отозвалась волшебница, она искренне хотела бы помочь, но информации было слишком мало, а без помощи духа, они бы и того не получили. — Начать с того, что сам Безариус практически не двигается с места. Не сказала бы, что он медлителен, атаки его молниеносно быстры, но бегать он не любит. Или не может. Не знаю почему.
Волшебница облокотилась о символический заборчик, огораживающий площадку для тренировок.
— Вместо брони у него что-то необычное. Во всяком случае, мне не удалось разглядеть в деталях. Но какая-то защита у него есть. Большинство бойцов не смогли его даже поцарапать. Те же, кому это удалось, не смогли нанести заметного вреда, прежде чем их разорвали на части. Жизнь этого существа поддерживает магия, заключенная в пяти талисманах. Но нам не удалось узнать, где точно они находятся. Могу лишь предположить, что эти артефакты находятся где-то внутри его тела, иначе ему бы не удалось подзаряжать их, проливая кровь... Если эти талисманы разрушить, Безариус умрёт.
Н-да, Тэя и сама понимала, что это легче сказать, чем сделать.
— Талисманы? Внутри тела? Да ты шутишь... — обреченно зарычала гномка, закатив глаза. — Еще и придется его заживо потрошить?.. Почему все так сложно?..
Мариша, тряхнув головой, ловко перемахнула через ограду, остановившись рядом с валяющимся на земле чучелом.
— И где наш неуч? — пробормотала потрошительница, несильно пнув обитую тканью голову чучела.
— Вероятно, ещё спит, — не менее мрачно отозвалась магесса. — Но с тем как достать эти талисманы, я отчасти смогу помочь. Кай ведь говорил тебе, что я собираюсь немного улучшить его боевые качества?
Мариша резко обернулась в сторону Тэи. В глазах мелькнуло удивление.
— Нет, — очень медленно покачав головой, произнесла она. — Он говорил, что жуткий магистр его «проверил», и что из него выйдет толк...
Потрошительница настороженно смотрела на магессу, словно колеблясь. И, вздохнув, перевела взгляд на откатившуюся к ограде голову чучела.
— Собираешься сделать из него нечто вроде того монстрика с арены? — спокойно спросила гномка, изо всех сил стараясь подавить бурлящие эмоции.
— Вот уж нет, — Тэя даже не смогла скрыть отвращения при воспоминании о Безариусе. Даже представить, что нечто подобное может произойти с её Каем...
— Такой пакости из Кая всё равно не получится. Да и не нужно. Но сможет он всё же куда как больше, чем обычный человек. С тем, что есть сейчас, Кай обречён. Ты не хуже меня это видишь.
Мариша, склонив голову набок, открыла было рот, но тут же его захлопнула. И, покачав головой, неопределенно пожала плечами.
— Ну, сейчас-то он твой. Делай с ним что хочешь, — просто сказала гномка, и не подозревая, как двусмысленно это прозвучало. — Однако что бы ты с ним не сделала, для того чтобы спасти его шкуру, это «что-то» должно быть нехило мощным. Не знаю там... панцирь ему нарастить. Может, хоть это его защиту улучшит, — она едко усмехнулась, задумчиво посмотрев в сторону сарая. Где же монстрика носит?..
Тэя фыркнула и подмигнула гномке.
— Я — мастер магии Духа. Мы панцирей не наращиваем, равно как и когтей и клыков. А что в нём изменится... сама увидишь. Будет сюрприз. Что я хотела сказать тебе: на сегодня можешь отдыхать. Съешь что-нибудь вкусное, отоспись, потренируйся, если хочешь. Если кто спросит, скажешь, что мы с Каем ушли по важным магическим делам. Это, кстати, правда.
— Делайте, что хотите. Не знаю, правда, где его теперь искать будешь.
Мариша, шмыгнув носом, сильнее укуталась в плащ. Бросив напоследок на сарай подозрительный взгляд, потрошительница кивнула магессе и побрела в сторону поместья. Она не знала, что сейчас будет делать. Для тренировок было холодно, сыро, и мерзко — а уж если на шее камнем не висит пищащий об обучении монстрик, то заниматься этим не хотелось тем более. Может, действительно, поспать?..
Тэя проводила взглядом маленькую фигурку потрошительницы. Вот если не знать, насколько опасна эта печальная гномка, то ни за что не догадаешься.

Но теперь пришло время будить Кая. Тэя уже знала, где он может быть. Всякий раз как юноши не было в доме, магесса находила его в сарае. Почему этот раз должен быть исключением?

Глава 14

Кая она нашла именно там, где и ожидала. Парень лежал в стоге сена, а его меч и доспехи лежали в углу. На нем была только тонкая рубашка, и было видно, что он слегка дрожит во сне — с каждым днем ночи становились все холоднее. Но раб предпочел сегодня померзнуть в сарае, чем вернуться в дом, и в этом его можно было понять. Он свернулся клубком, подложив под голову кулак, а другую руку вытянув перед собой. Магесса заметила, что его ладони обмотаны какой-то полоской ткани, сквозь которую едва проступала запекшаяся кровь. Видимо, он, не обращая внимания на боль, всю ночь что было сил отрабатывал удары достаточно тяжелым мечом, и не привыкшие к такому руки немедленно покрылись ссадинами.

Кай не услышал, как вошла Тэя, только слегка пошевелился и вздохнул.
Несколько минут волшебница бесшумно стояла рядом, наблюдая за его беспокойным сном и любуясь несовершенными, но такими драгоценными чертами любимого лица. Со временем эти черты станут грубее, из красивого юноши Кай превратится в красивого и сильного мужчину. Но для этого сейчас его нужно вырвать из объятий сна и вернуть в жестокую реальность, где его ждёт так много боли и испытаний. Где за каждый шаг вперёд ему придётся расплачиваться кровоточащим куском своего сердца.
И именно ей, Тэе, предстоит провести Кая через всё это. Так не лучше ли, не добрее ли, было бы уйти, оставив молодого раба его снам, где он только и мог быть по-настоящему счастлив?
Тэя тряхнула головой и усмехнулась. Ну что за мысли! Совершенно ей не свойственные.
Склонившись над юношей, волшебница легко тронула его за плечо и вполголоса позвала:
— Кай! Просыпайся, соня. Пришествие Создателя проспишь.
Он приоткрыл глаз и сонно взглянул на девушку, явно не слишком понимая, что она тут делает, а может, вообще приняв ее за часть своего сна.
— Тэя...? — пробормотал он, и через несколько секунд только осознал, что это не сон. — То есть... я хотел сказать, госпожа Селестия, — спешно поправился он, резко сев и отряхиваясь от соломинок. Выглядел он немного смущенно, но вспомнив о том, что произошло вчера, тут же помрачнел. Так значит, это все же был не страшный сон, а реальность... и магесса теперь жена господина Селестия. А значит... а что, в принципе, это значит? Кай пока что не понимал во всей полноте этого факта. Его душа отказывалась его принять.
Девушка закусила губу, но не стала его поправлять. Возможно, это и к лучшему, меньше вероятности, что Кай вдруг случайно назовёт её Тэей на людях. Хотя сама она по-прежнему не чувствовала себя ни госпожой, ни Селестией.
— У нас сегодня важный день, а ты, похоже, решил проспать всё на свете, — с притворной строгостью проворчала магесса, задумчиво вылавливая пальцами соломинки, набившиеся в короткие волосы Кая.
Он невольно отшатнулся от нее, покраснев и отводя глаза. Девушка, кажется, твердо решила довести его до белого каления, зная, как ему сложно адекватно реагировать на подобные жесты. Особенно, когда она дотрагивалась до него. Особенно, когда они были одни.
— Важный день... — он наморщил лоб, пытаясь вспомнить, что же в этом дне было такого важного. — А! Вы имеете в виду тот... ритуал? — осторожно спросил Кай, бочком двигаясь в сторону доспехов и желая немедленно в них влезть. Как минимум, тогда он не сможет чувствовать, что его от Тэи отделяет всего лишь тонкая ткань.
— Хорошо, что ты помнишь.
Магесса только теперь заметила, что творят её руки, и быстро отвернулась. Стараясь скрыть своё смущение, она начала рыться в объемистой сумке и через некоторое время выудила из неё старый плащ, такой же невзрачный, как у неё.
— Вот, надень. Твои доспехи слишком привлекают внимание. Ты голодный? Я прихватила немного еды с кухни.
— Спасибо, — он неловко надевал доспехи, дрожащими руками застегивая ремешки, а затем набросил на плечи плащ. Ну почему, почему она такая добрая?.. Как ее возможно не любить после этого? Кай мысленно застонал от бессилия. Может, будь она жестокой и эгоистичной, как Анна, ничего бы не произошло. Он бы просто избегал встреч с нею и жил бы так же, как раньше... и не был бы человеком. Парень вздохнул. Хочется ему этого или нет, но именно Тэя пробудила в нем что-то давно и глубоко запрятанное. Чувства, которые он никогда прежде не ощущал и не знал, что они есть. Но вместе с радостью и счастьем, как и ожидалось, пришла боль и страдание. Что ж, все имеет свою цену.
Наскоро перекусив и набивая бутербродами рот, Кай вышел из сарая, оглядываясь и ежась в утреннем тумане. Похоже, он и правда проспал всю тренировку, но где же Мариша?
— Мариша сегодня отдыхает, — словно отвечая на его мысли, сказала Тэя. — А мы с тобой идём путешествовать. Покажешь дорогу к тому дому, о котором рассказывал вчера? Надеюсь, он и правда такой уединённый, как ты говорил.
Волшебница вышла за ним, набросив капюшон и взвалив на плечо сумку. Посох она сегодня не взяла с собой, вполне полагаясь на собственные заклинания и меч Кая.
— Да... только это довольно далеко от поместья, — парень слегка пригладил взъерошенные волосы, которые, к слову, уже прилично отросли и уже не походили на взбешенного ежика. — Нам придется взять пару лошадей.
Он, бряцая доспехами и мечом, который висел на спине под плащом, повел девушку к конюшням. Хенли взглянул на них исподлобья, но без лишних слов вывел одного черного жеребца, из тех, что подарили дому Селестиев на свадьбе — породистого, красивого, молодого, с длинной гривой, заплетенной в косички. Вручив поводья магессе, Хенли, бросая на Кая подозрительные взгляды, выбрал для него серую в яблоках кобылу. Обе лошади были оседланы и вычищены до блеска.
Тэя поблагодарила конюха, и несколько нервно окинула взглядом жеребца. Конь был, бесспорно, отличным, настоящим красавцем, вот только...
— По правде говоря, я не очень-то умею управляться с лошадьми.
— Давайте я вам помогу, — улыбнулся Кай и несколько нервно приблизился к Тэе, повернулся и, придерживая узду, протянул ей руку. — Держитесь за меня, и не бойтесь — я не позволю вам упасть, — сказал он, втайне надеясь, что девушка упадет, и тогда он сможет ее подхватить.
Однако вопреки его надеждам, Тэя не упала. Она насмерть вцепилась в луку седла, и лишь со второго раза, подтянувшись, кое-как влезла наверх. Будь она в каком-то из нарядных платьев, этот фокус вообще бы не удался, но и в простом платье приходилось сидеть боком, свесив ноги. Магесса мысленно выругалась, пообещав себе, что в следующий раз наденет штаны, и плевать ей на чужое мнение. Но сейчас время было дорого.
— Спасибо, — неуверенно улыбнулась она. — Надеюсь, по дороге ему не придёт в голову побегать или, знаешь, поскакать...
Улыбнувшись Тэе неуверенно, Кай забрался на свою лошадь и тронулся в путь. Выехав за ворота, они оказались на широкой проселочной дороге, которая вела в Минратос. Через полчаса ухоженные сады и растущие по обочинам миндальные деревья сменились фермами и полями, простиравшимися, насколько хватало глаз. На горизонте маячил лес и горная цепь, над которой всходило тусклое зимнее солнце Севера.
Их путь занял чуть больше часа быстрой рысью, и за это время они приблизились к опушке леса. Здесь почти никто не жил, лишь покинутые дома и заросшие сорняками поля свидетельствовали о том, что раньше тут было не так пустынно. Поднявшись на пригорок, Кай остановил лошадь и протянул руку.
— Вон там, — коротко сказал он, указывая на домик в стороне от других. Даже отсюда он выглядел обшарпанным и старым, крыша обвалилась в кое-каких местах, и сквозь дыры стекала вода.
— Очаровательно, — пробормотала Тэя, спрыгивая с коня. Это оказалось куда как проще, чем забраться. — А где ты научился скакать на лошадях? — поинтересовалась она.
Сама волшебница до того лишь дважды имела дело с лошадьми, и воспоминания остались весьма болезненные.
— Хенли научил, недавно, — буркнул Кай смущенно, беря коня под уздцы и направляясь к дому. — Чтобы я ненароком не свалился с лошади, сопровождая свадебный кортеж.
Последние слова прозвучали с горечью и какой-то детской обидой, но при этом в его голосе проскальзывала мольба. Он не терял надежды даже теперь, когда точно знал, что магесса будет принадлежать Маркусу до конца своих дней. А даже если каким-то образом от магистра удастся избавиться, она все равно останется благородной, а он — всего лишь рабом. Но лучше было быть ее рабом, чем свободным и одиноким.
Привязав коней у входа в дом, парень толкнул дверь и та со скрипом открылась. Здесь было холодно и сыро, почти всю мебель растащили бродяги и мародеры, а окна были разбиты и кое-как заколочены досками.
— Что ж, — волшебница оглядела основательно припорошенный пылью интерьер. — По крайней мере, это лучше, чем подвал. Согласен?
Похоже, Кай не ошибся, дом действительно был заброшен, и довольно давно. Всё ценное отсюда уже вынесли, и даже Завеса успела стабилизироваться за время, прошедшее с тех пор, как тут в последний раз колдовали.
Оглядевшись, Тэя направилась на второй этаж, поднимаясь по старой скрипучей лестнице.
Раб последовал за ней, осторожно ступая по прогнившим от сырости доскам. Пол в некоторых местах вздыбился, и трещины покрывали старую древесину. Кто бы ни жил здесь, от него уже давно не осталось и следа. Даже вездесущие бродяги обходили дом стороной и старались здесь не задерживаться. Предрассудки говорили о том, что даже в покинутых домах магов все еще остаются призраки. Кай в это не верил, но с магией возможно было все — особенно после того, что он увидел в поместье Селестиев.
— Да... здесь не так холодно, — прошептал он, не зная, как подобрать слова, чтобы описать то ощущение в подвале. Как будто он погружался в ледяную тьму, и чем дольше он находился в камере пыток, тем больше ему хотелось уйти.
Второй этаж не слишком отличался от первого. Разве что некоторые окна тут были ещё целы, да ощущение затхлой сырости не было таким сильным.
Оглядевшись, Тэя решила, что холл второго этажа вполне подходит их целям.
— Помоги, пожалуйста. Нужно расчистить центр комнаты и занавесить окна. Надеюсь, тут найдётся парочка старых тряпок.
Парень кивнул и принялся растаскивать из центра комнаты сваленные друг на друга стулья, сломанные столы, выпотрошенные кресла. Домик был куда меньше поместья Маркуса, и похоже, маг, живущий здесь, не отличался богатством. На полу по углам пауки сплели паутину на валявшихся там потемневших канделябрах. Рваные шторы едва прикрывали окна, но Кай нашел еще старый ковер и гобелены, на которых трудно было сейчас что-то разобрать, но в качестве тряпок они могли сгодиться.
Подобрав в общей куче мусора несколько старых канделябров, Тэя расставила их неровным кругом вокруг центра комнаты. Покопавшись в недрах своей бесформенной сумки, она извлекла связку свечей и принялась устанавливать их в канделябры, тут же зажигая прикосновением пальца.
— Странно, что ты всё время молчишь, — обратилась она к Каю. — Тебе совсем не любопытно, что будет? Ты должен бы задавать вопросы.
— Я... — хрипло произнес парень и запнулся, глядя отстраненным взглядом на приготовления магессы. Облизнув пересохшие губы, он наконец сказал: — Я доверяю вам. А любопытство... оно уже один раз чуть не привело к беде. Делайте то, что считаете должным, а я буду просто следовать за вами... госпожа Селестия.
— Э, нет! Так не пойдёт, — Тэя нахмурилась и снова принялась рыться в сумке. — Если ты выбрал путь воина, то не веди себя, как скотина, которую ведут на убой.
Она осознавала, что говорит излишне резко, тем более учитывая, что из-за разницы в положении раб никак не мог ей ответить. Но сунувшись в Тень с таким настроением, он ведь действительно пойдёт на убой.
Кай вздрогнул, словно его ударили кнутом. Однако он быстро подавил внутреннюю боль от резких слов и спокойно спросил:
— Хорошо. Так в чем заключается этот ритуал?
— Если вкратце, тебе предстоит отправиться в Тень, найти там нужного духа и заключить с ним контракт. — Тэя вздохнула. — Прости, что обидела. Но ты должен понять, что этот ритуал будешь проводить скорее ты, чем я. Его придумали не для того, чтобы превращать рабов в супербойцов. Это очень древняя и почти забытая в наши дни тропинка к могуществу. Я могу тебя только направить, но идти по ней тебе придётся самому.
— Не бойтесь за меня, госпожа, — вдруг улыбнулся Кай и поднял на нее глаза. — Я сделаю все, что от меня зависит. И обязательно вернусь. Я просто не могу не вернуться, если вы будете ждать меня.
— Это-то меня и беспокоит... В Тени свои законы, форма там всего лишь иллюзия. Тебе могут встретиться демоны, и не все они будут выглядеть отталкивающе. Чтобы воспользоваться твоими слабостями. Демоны могут принимать вид людей, которых ты боишься, или которые тебе дороги. Они могут даже, — Тэя немного запнулась, но всё же продолжила: — выглядеть, как я. Что ты будешь делать тогда?
— Я думаю, что смогу отличить настоящую Тэю от фальшивой, — ответил эхом Кай, не отрывая взгляда от девушки. В полумраке разрушенного дома витала атмосфера одиночества и пустоты, но каким-то образом этот парень создавал тонкую, незаметную ауру тепла, которая предназначалась только магессе. Он чувствовал ее душу, и даже когда она причиняла боль Каю, он все равно любил ее, полностью и целиком. Вместе с этой болью.
Волшебница только вздохнула. Он пройдёт испытание или умрёт, став одержимым. Но тогда, по крайней мере, она умрёт вместе с ним.
Но до тех пор будет верить в него. Даже если он сам в себя не верит.
— Ты должен будешь найти благого духа. Они не такие, как демоны, и не должны причинить вреда. Но всё равно будь осторожен. Не забудь спросить имя. Демоны могут врать обо всём, но не о своём имени.
Громко чихнув от витающей в воздухе пыли, магесса достала большое одеяло, после чего сумка практически опустела, и принялась расстилать его на полу между зажженными канделябрами.
— Все будет хорошо.
Он подошел к Тэе и коснулся ее плеча. Тяжелая рука в латной перчатке, казалось, все равно была теплой. Кай не говорил ей, но до этого момента он страшно боялся ритуала, боялся, что не сможет, не вытянет, не оправдает надежд. Но теперь, как ни странно, весь страх ушел. У него в мире не было ничего, кроме собственной жизни, которая тоже не принадлежала Каю и стоила не так уж много. Теперь же в его мире было то, за что стоило идти на все, даже на то, что раньше он никогда бы не сделал.
— Все будет хорошо, и я вернусь, — повторил он громче. — Какого духа мне нужно искать?
Тэя вздрогнула, у неё перехватило дыхание от этого ободряющего жеста. Даже стоя на пороге ужасной неизвестности, даже глядя в глаза смерти, Кай всё равно беспокоиться о ней. Разве она сделала что-то, чтобы заслужить эту любовь и преданность? Особенно теперь, когда она не может, не имеет права принять его так, как он того заслуживает.
И всё же, Тэя знала, что то щемящее тёплое чувство, поселившееся у неё в груди, останется там, что бы ни произошло с ними в будущем.
— Я не знаю, — почти прошептала она, — благих духов намного меньше, чем демонов. Ты вряд ли встретишься с несколькими.
— Тогда давайте начинать, — кивнул он серьезно и отступил на шаг назад, с некоторым беспокойством окидывая взглядом расставленные свечи. Наверное, она будет читать какое-то заклинание? И Кай... он заснет или погрузится в неизведанный мир, который маги называли Тенью? Что он увидит там? Он догадывался, что демоны попытаются сыграть на его затаенных страхах и желаниях, но был почти уверен, что сможет их побороть. Если не мечом, то внутренней силой. Тэя видела в нем эту силу, и сейчас раб просто не мог ее подвести и показать, что он слабее.
Тэя просто улыбнулась и кивнула.
Обведя вокруг композиции с канделябрами и одеялом большой рунный круг, вроде того, который в прошлый раз использовался для вызова Любопытства, магесса преспокойно уселась на одеяло в центре. Достав из сумки последние вещи, которыми оказались большая глинянная чаша, несколько мешочков с какими-то травами и склянки с жидкостями и небольшой нож, она поманила к себе Кая.
— Садись рядом.
Увидев в ее руках нож, Кай несколько поколебался, но уже через долю секунды он понял, что это его нисколько не пугает. Даже если бы она решила убить его, он только подставил бы шею под нож в ее руках. Но она так никогда не сделает, он это знал.
Несколько неуверенно приблизившись, он плюхнулся на одеяло рядом с ней и с любопытством посмотрел на разложенные травы и фиалы.
Тэя пока отложила нож и быстро смешала в большой чаше порошок из мешочков и жидкости из нескольких бутылочек. Получившееся зелье было непонятного темного цвета, и выглядело не слишком аппетитно, но волшебницу это, похоже не смутило.
— Сейчас мы с тобой это выпьем. После этого, времени у нас будет мало. Так что, пожалуйста, не пугайся и делай всё в точности, как я скажу. И ещё помни, что хотя мы оба выпьем зелье, в Тени ты будешь один. Я останусь между этим миром и тем, чтобы быть твоим стражем. Постараюсь отвести демонов с твоего пути.
Кай серьезно кивнул и покосился на нож.
— А зачем... это? — на всякий случай поинтересовался он, надеясь, что все же обойдется без крови.
— Понадобится твоя кровь, — серьёзно ответила Тэя. — Не беспокойся, совсем немного, чтобы привлечь духа. — Заметив мелькнувший в глазах парня страх, она быстро поправилась: — Если ты против, то можно попробовать и без этого. Но тогда шансов найти нужного духа будет намного меньше...
— Нет, я не боюсь, — мотнул головой Кай и решительно встряхнулся. — Если нужна моя кровь, то я с радостью поделюсь ею с вами.
Звучало далеко не так благородно и красиво, как в его голове, но все же раб знал, что Тэя поймет все правильно. Ради нее он проливал и гораздо больше крови и прольет в будущем. Что значит пара капель сейчас, особенно если от них будет зависеть возможность остаться рядом с ней?
— Хорошо, — Тэя старалась, чтобы её голос звучал бодро и уверенно, но на самом деле сейчас она нервничала, чуть ли не впервые с тех пор, как стала полноправным магом. Теоретические изыскания — это одно, но сейчас от результата этих изысканий зависит не только её собственная жизнь, но и судьба Кая. Одна ошибка, и этот забавный доверчивый парень станет добычей демонов, о существовании которых он едва ли знал ещё пару месяцев назад.
Тэя никогда не боялась ответственности, но сегодня к ней впервые пришла мысль о том, что эта ноша может быть невыносимой.
Девушка двумя руками поднесла чашу к губам и сделала несколько глотков. Жидкость получилась густая и травянистая, оставляющая на нёбе горьковатый привкус, но с лёгкой звенящей ноткой лириума. Затем она подала чашу Каю, чтобы тот последовал её примеру.
Парень покорно прильнул к чаше, делая огромный глоток, и поморщился от привкуса горечи во рту. Ему почему-то пришла в голову комната Анны — та ночь, когда она заставляла его выпить яд «Сколопендра», чтобы вдоволь насладиться видом катающегося по земле от невыносимой боли человека. Тогда он впервые пошел наперекор воле хозяев. Из рук Тэи же он без единого сомнения готов был принять все, что угодно, даже если это был бы яд. Было ли это лицемерием? Кай не знал и не хотел сейчас думать об этом. Анна хотела убить его, а Тэя... она хотела помочь.
— Молодец, — едва Кай отставил чашу, Тэя сразу же стала очень серьёзной. Нужно было успеть до того, как снадобье подействует на них двоих. — Теперь сложи ладони лодочкой.
Затем, волшебница быстро, не давая себе времени задумываться, подняла нож и, схватив руки парня, сделала по глубокому разрезу на каждой ладони. Пространство между сложенными ладонями начало быстро заполняться кровью.
— Повторяй за мной, — торжественно начала Тэя, глядя прямо в глаза побледневшего юноши. — Я, вступающий в мир предков, идущий путём мудрости, ищу соратника себе под стать, ищу испытания, коего достоин, ищу путь для чистой души.
Поначалу ничего не происходило, но Тэя повторяла эти слова снова и снова. Кровь просачивалась сквозь пальцы Кая, пачкая одеяло. Она уже ощущала дурманящее дыхание Тени, и в душу начало закрадываться отчаяние. Неужели она ошиблась? Неужели духи не ответят Каю?
Но в уже последний момент, перед тем, как сознание волшебницы под действием зелья унеслось в Тень, она успела увидеть расширившиеся от изумления глаза юноши, когда кровь в его ладонях вдруг вспыхнула холодным фиолетовым пламенем.
За секунду до того, как перед его глазами рассыпалась на осколки тьма, Кай увидел отблески пламени на лице Тэи. Они осветили ее, придав коже таинственный окрас, а затем лицо девушки исчезло. Раб распахнул глаза, но не увидел ничего — дом, магесса, кровь, всего этого уже не было. Он перестал ощущать свое тело, несколько мгновений парень как будто плыл в густой, колючей пустоте, заполненной лишь серым туманом, а потом он осознал, что падает. Все быстрее и быстрее он летел сквозь мистический туман, думая о том, что когда долетит до дна — разобьется. Таким он воспринял мир духов, но вскоре вокруг замелькали странные образы, пейзажи, отрывочные воспоминания, сливаясь в бешеный калейдоскоп. Сны и реальность в нем смешивались в адский коктейль, и вскоре уже невозможно было отличить одно от другого. Кай зажмурился и начал молиться...
И как раз когда он произносил последние слова, парень почувствовал под ногами твердую землю. Он стоял посреди огромного поля. Краем глаза раб замечал какие-то расплывчатые тени, похожие на густую травяную поросль, но черные и постоянно изменяющиеся. Впереди вилась тропинка, ведущая через высокие стебли пшеницы. Кай помнил это поле. Это было его первое воспоминание о матери. Она работала в поле, собирая урожай, а ее маленький сын, которого пока нельзя было оставлять одного, смотрел на высокое, невероятно огромное осеннее небо...
— Кай?..
Он резко обернулся, хватаясь по привычке за меч и окидывая взглядом поле. Где-то слева пошевелились стебли, и парень отступил, почувствовав, что не ожидал столь быстрой реакции на его «прибытие», но... это место было неправильным. Все здесь было застывшим, холодным, в нем не было тепла жизни. Казалось, что пшеница колышется слишком ровно и ритмично, а бегущие по небу облака, частично скрывающие солнце, были похожи на куски ваты.
Он не слышал шагов, но видел, как чья-то фигура плывет к нему сквозь заросли. Кай ожидал чего угодно — демона, одержимого, уродца, похожего на духа Любопытства, коего он имел несчастье наблюдать не так давно, но только не того, что увидел через несколько секунд. Высокая, худощавая женщина с темными волосами и тонкими чертами лица, одетая в простое платье. Кай помнил ее грубые, но ласковые руки, те самые, которые она теперь протягивала к нему.
— Ты совсем заблудился, сынок, — проговорила женщина своим звонким голосом и улыбнулась. — Я же говорила тебе, не отходи далеко.
Парень сглотнул, чувствуя, как пересохло его горло. Меч дрогнул, но лезвие было направлено вперед. Он помнил, что мир вокруг него — ненастоящий. Он проникает в сознание, вытаскивает самые ценные, любимые воспоминания и играет на них. Тэя говорила ему об этом.
— Мама..? — прошептали его губы вопреки желанию.
Она приблизилась к парню, и тот ощутил, как от нее доносится запах травы, земли и цветов. Она всегда была такой, сколько Кай ее помнил. Легкая ладонь прикоснулась к его щеке, провела по подбородку, покрытому колючей щетиной.
— Ты так вырос, — с грустью произнесла мать, и в ее глубоких глазах залегла тень печали. — Я ждала тебя очень долго... но ты пришел за мной.
— За тобой..? — эхом отозвался Кай, понимая, что ему хочется отшатнуться. — Но ты... умерла.
— Нет, сынок, — улыбнулась женщина, делая еще шаг вперед. — Души не умирают навсегда. Я же говорила тебе об этом. Сейчас я там, где живет Создатель... идем со мной. Твое место там.
У престола Создателя?.. Да, мать рассказывала об этом. Это то место, куда отправляются души умерших людей, там они обретают наконец покой и освобождение. Для нее это, вероятно, было желанным путем, которое лишило ее боли. В отличие от своего сына, она не была рабыней с рождения, и для нее такая судьба была куда тяжелей.
— Нет, — внезапно резко ответил парень и шагнул назад, поднимая меч. — Я еще не готов. Не сейчас. Не... могу... оставить ее одну.
Глаза женщины прищурились, и она всплеснула руками. По щекам ее потекли слезы.
— Эта девушка, — медленно произнесла она, едва шевеля губами. — Приведет тебя только к смерти. Она погубит тебя. Как и твоя любовь к ней. Я хочу, чтобы ты обрел счастье подле престола Создателя, идем со мной!
— НЕТ! — к нему протянулись длинные, загнутые когти, и Кай теперь уже ясно видел — вместо лица его матери, у женщины проступила отвратительная морда. Взмахнув мечом, он бросился вперед. Все так, как учила Мариша — взмах, удар, шаг назад и в сторону, и снова колющий удар прямо между ребер.
Демон, шипя, попытался увернуться и ударить его когтями, но Кай был быстрее. Все эти тренировки не прошли даром, и сейчас он вознес благодарение Марише. Если бы не она, грозная и строгая, но все же друг, — быть бы ему сейчас растерзанным на куски. Меч с хрустом вонзился в изогнутое и длинное тело демона, рассекая его напополам, и тот осыпался на землю сверкающей пылью. Через секунду от его присутствия остались одни лишь воспоминания.
Резко вдохнув колкий осенний воздух, Кай убрал меч и посмотрел на небо. Солнце исчезло за грозовыми тучами, которые готовы были вот-вот разразиться дождем. Нужно было найти какое-нибудь укрытие, и парень быстро зашагал по тропинке, петляющей среди зарослей. Если Тень действительно придавала форму его мыслям и желаниям, он обязательно найдет место, где можно переждать дождь и решить, куда идти и что делать дальше.
Вскоре дождь усилился, Кай чувствовал, что теперь-то точно промокнет до нитки, но спрятаться было негде, и юноше ничего не оставалось, кроме как идти вперёд. Иногда он краем глаза замечал какие-то странные тени, шныряющие в траве, но стоило обернуться, как они тут же исчезали. Вдалеке, почти неразличимый за пеленой дождя, виднелся какой-то город, но сколько бы Кай ни шёл, расплывчатые силуэты арок и шпилей не становились ближе.
Внезапно он услышал чей-то высокий отчаянный крик, призывающий на помощь.
Поначалу он подумал, что это кричит какое-то животное или птица, и продолжал идти вперед, к маячащему впереди городу, но вскоре понял, что ходит кругами. Поле уже давно закончилось, и он вышел на дорогу, которая как будто сама стелилась под ногами и вела его. Крик прозвучал еще раз, и теперь парень точно знал — это голос человека. Может быть, это Тэя? Или кто-то еще, кто потерялся в Тени, и у кого не было проводника? Кай сомневался, стоит ли ему идти на голос, но в конце концов понял, что выбора у него нет. Пройти мимо он просто не мог, а потому ускорил шаг, заметив, что дорога вела его в точности по направлению к источнику звука.
Обогнув невысокий пригорок, поросший жухлой осенней травой, Кай увидел огромный овраг. Земля в нём размокла от дождя и осыпалась, а дно превратилось в настоящее болото. Какая-то закутанная в плащ женщина отчаянно пыталась выбраться, но склон был слишком крутой и скользкий, и ей это никак не удавалось.
Кай перешел на бег и, добравшись до берега, упал на живот и протянул руку девушке.
— Хватайтесь, — прохрипел парень, пытаясь зацепить девушку за руку или хотя бы за одежду.
Грязные исцарапанные пальцы сразу же вцепились в руку Кая. Капюшон с незнакомки упал, и юноша с изумлением узнал лицо Тэи.
— Госпожа Селестия?! Тэя... — прошептал он наконец, узнав ее. Неужели она все же попала в Тень вместе с ним? Или это... подделка? Но как отличить? Зарычав, он с усилием вытащил ее из трясины, которая держала ее крепко в своих черных объятиях. Парень почти услышал, как трещат от напряжения его собственные мышцы, но продолжал тянуть. Медленно, сантиметр за сантиметром, она выскальзывала из болота, пока наконец не рухнула на берег рядом с запыхавшимся рабом.
— Кай! — она тяжело дышала, но всё же пыталась говорить. — Как хорошо... что ты меня нашёл! Ещё бы немного, и...
— Все в порядке, Тэя, все хорошо... — бормотал он, обнимая покрытую грязью и тиной девушку и неосознанно гладя ее по волосам. Даже такой она казалась ему прекраснее всех на свете. Он готов был расцеловать ее лицо, шею и руки прямо сейчас, но времени не было — нужно было двигаться дальше. — Пойдемте. Нам еще нужно отыскать духа, — напомнил он, с трудом оторвавшись от Тэи и переводя дыхание.
— Хорошо, — отдышавшись, согласилась она. — Я знаю место, где можно укрыться от дождя и высушить одежду.
С этими словами девушка направилась в сторону от дороги.
«Она магесса и знает Тень лучше, чем остальные», подумал Кай и последовал за ней. Вскоре они вышли к небольшому домику на опушке леса, подозрительно напоминающему полуразрушенный дом, в котором проводился ритуал. Вот только сейчас он выглядел совсем новым — над трубой поднималась струйка дыма, свеженастеленная крыша надежно защищала от непогоды, а рядом в поленнице лежали дрова для растопки. Тень взяла этот образ из воспоминаний Кая (или Тэи?) и отстроила заново, услышав его мысленное желание найти укрытие. Этот мир духов не переставал поражать воображение. И все же едва заметное беспокойство не покидало раба. Ползущие по краям зрения тени можно было не замечать, и скорее всего, он вообще не обращал бы на них внимания, если бы попал сюда не посредством ритуала, а как-то иначе. В остальном мир этот казался реальным.
Толкнув дверь, Кай вошел внутрь и обнаружил, что внутри домик был на удивление уютным. Повсюду были расстелены простенькие ковры, а белая каменная печь только и ждала, пока ее растопят.
— Я схожу за дровами, я быстро! — воскликнул парень и побежал к поленнице. Дождь лил и лил, небо затянулось тучами и стало темно, как ночью. Струи воды с какой-то затаенной жестокостью били Кая по лицу, стекали за шиворот, щекотали кожу. Взяв в охапку несколько поленьев, он вернулся в дом и принялся топить печь. Рядом как нельзя кстати обнаружились трут и огниво, и вскоре в печи заплясало веселое пламя, даруя тепло и покой. Он побудет здесь совсем немного, только просушит одежду и согреется, переждет ливень, а потом снова двинется в путь.
Когда Кай закончил разжигать огонь и обернулся, оказалось, что Тэя уже избавилась от грязной и мокрой верхней одежды. Она осталась в одной лишь лёгкой сорочке, которая липла к мокрому телу, соблазнительно обрисовывая каждый изгиб. Пусть мокрая, растрёпанная и уставшая, Тэя казалась полностью довольной жизнью.
— Разве не отличное место? Тебе тоже нужно раздеться, ты ведь не хочешь заболеть.
— Да... да, конечно, — спохватился Кай и стащил тяжелый, мокрый плащ с плеч. Развесив его над печью, он с трудом расстегнул доспехи и сложил их рядом. Немного поколебавшись, к плащу присоединилась рубашка. Оставшись в штанах, раб смущенно обвел комнату взглядом в поисках чего-нибудь, во что можно было бы временно переодеться. Но платяной шкаф оказался пуст — там лежала только пыль и старые дорожные сумки. Вздохнув, он пожал плечами и сел на ковер у огня, надеясь, что хоть так немного просохнет. С волос капала вода, а по влажной коже пошли мурашки. Но вскоре он согрелся и даже перестал дрожать.
— Как думаете, скоро мы найдем этого духа? — задумчиво спросил он, глядя в пламя.
— Духа? — волшебница слегка изогнула бровь, обратив к нему свои чудесные тёмно-синие глаза. — Да что с ним сделается... Подождём, пока дождь не кончится, а потом, если тебе так уж хочется, можем поискать этого твоего духа.
Девушка вздохнула и потянулась, расправляя слипшиеся от дождя волосы, чтобы лучше просохли.
— Мне... хочется? — Кай метнул на девушку быстрый взгляд и нахмурился, а потом вздохнул и взъерошил волосы. — Вы ведь сами говорили, что без этого нельзя. Если была бы моя воля, я бы никогда не пошел сюда. Но это невозможно. Отдохнем немного, и... — его взгляд упал на магессу, которую освещало пляшущее пламя, бросая отсветы на мокрую сорочку. Тонкая ткань была почти прозрачной, так что ему было хорошо видно все, что она скрывала. Парень судорожно сглотнул и быстро отвел глаза. Проклятье. Что-то не так... Это не похоже на Тэю.
— Ну, я так и думала. Но теперь, когда мы оба здесь, разве не найдётся у нас занятия поинтереснее... пока не кончится дождь.
Говоря это, девушка подходила всё ближе, пока Кай не почувствовал, как тёплые руки магессы обнимают его за плечи, а её влажные душистые волосы щекочут шею.
— Но... но ведь вы... а как же... — судорожно пытался найти ответ Кай, вздрагивая и понимая, что стремительно теряет волю от прикосновений теплых и нежных рук. Демоны! Как бы хотел он действительно остаться здесь и… просто поддаться искушению...
Искушению?..
Парень вздрогнул и резко вскочил, развернувшись и глядя на магессу, чуть запыхавшись и покраснев.
— Погодите, — сказал он, отступая назад, туда, где лежал его меч. — Вы хотите, чтоб я... чтоб мы... Госпожа Селестия, это ведь совершенно невозможно. Вы замужем, я ваш раб, и у нас есть задание. Мы должны его выполнить. А все остальное подождет. И к тому же... — его голос слегка сломался, и он с трудом произнес последние слова: — Вы сами говорили мне, что нет еще такого места, где мы смогли бы быть вместе, как свободные люди. Я бы хотел этого, правда. Больше всего на свете. Но... я не могу.
— В том мире, да, — в голосе волшебницы теперь звучали нотки мольбы, и за то время пока Кай не смотрел на неё, Тэя, казалось, стала ещё прекраснее. — Но здесь возможно всё! Здесь не существует времени. Здесь ты не раб, а я не госпожа, здесь мы можем иметь всё, что захотим! И я знаю, я чувствую, как сильно ты этого хочешь... Просто скажи «да», и я буду твоей!
«Погодите-ка… Тэя предупреждала меня об этом!» — лихорадочно думал юноша, отступая все дальше назад, в то время как девушка приближалась. Его вспотевшая ладонь нашарила рукоять клинка, прислоненного к стене, и с громким звоном лезвие царапнуло пол. Теперь острие меча смотрело ровно в грудь магессы.
— Я пришел сюда, чтобы найти духа и вернуться, — медленно проговорил Кай, словно пробуя каждое слово на вкус. Слова падали, как камни в тихую водную гладь пруда, и с каждой секундой становились все увереннее. — А не затем, чтобы променять свою жизнь на иллюзии. Мне не нужны фальшивки. Мне нужна только она. Настоящая. — Он крепче сжал рукоять и приподнял клинок, прижав его к шее девушки. — А ты не она, — с усилием произнес парень. — Как твое имя, демон?
Однако это не подействовало. Девушка не выглядела испуганной, скорее, возбуждённой. Она обхватила себя руками, так что тонкая ткань сорочки ещё плотнее облегала грудь, и рассмеялась.
— Ты можешь звать меня Тэей... и я буду Тэей, только для тебя. Той, которая любит тебя, и которой ты можешь обладать. Подумай сам, зачем тебе возвращаться? Ну, найдёшь ты своего духа, и что? Снова будешь смотреть на неё глазами побитой собаки, пока она уходит спать с другим? Разве не лучше остаться здесь, где все твои мечты сбудутся?
В ее словах была правда, и Кай это знал. Но когда правда была произнесена, от этого не стало легче — напротив, меч дрогнул в руке юноши, и в его глазах появилось отражение боли. Демон или нет, но это существо хлестнуло его словами, словно плетью. Может быть, ему стоит действительно остаться, и быть с ней, пусть даже и ненастоящей?.. Может быть, тогда он будет счастлив, и ему не придется снова пытаться заглушить внутреннюю боль, колотя мечом деревья и манекены, раз за разом, пока его руки не превратятся в кровавое месиво? Может, тогда он перестанет видеть кошмары. Пусть этот мир всего лишь иллюзия, но иногда сны бывают лучше и желанней, чем реальность.
Меч выпал из его руки и с лязгом ударился о деревянный пол. Кай закрыл лицо руками и опустился на колени.
— Она ведь… она ждет меня, — тихо прошептал он, не замечая, как по лицу текут слезы. — Я нужен ей… как я могу ее бросить?
— О, бедный мальчик... — «Тэя» склонилась над ним, заключая в объятия. — Она немного погрустит и забудет тебя. В конце концов, у неё ведь есть всё. А тебе пора подумать о собственном счастье.
«Собственное счастье». Звучало великолепно. А ее тело было таким теплым, мягким, желанным… хотелось обнять его и никогда не отпускать. Но Кай не любил только лишь одно ее тело. Больше, чем все на свете, он любил ее душу — пускай она и не была идеальной и никогда такой не будет, он любил ее вместе с недостатками, вместе с тем, что она сделала в своей жизни или сделает. А идеал был холодным, ненастоящим и мертвым. Недвижимым, как вода в подземном озере, и таким же ледяным. Юноша мог бы закрыть на это глаза и позволить сладкому обману обернуть себя в невидимый кокон, заснуть навсегда, погрузившись в серый туман Тени. Но демон лгал. Он ошибался в одном — Каю было неважно, что Тэя его забудет. Важно то, что он сам не сможет забыть своего подлого поступка, как и простить его себе.
— Я не такой эгоист, — наконец прошептал он, оттолкнув от себя магессу. — И мне не нужно счастье. И твоя иллюзия не нужна. Мне нужна Тэя — настоящая Тэя, и жизнь подле нее. Если она захочет, я буду для нее преданным псом, буду защищать ее и умру, когда она того пожелает. А если она захочет, я буду с ней, любить ее всем сердцем. Это решать не мне. И не тебе.
Подобрав меч, он спокойно и уверенно посмотрел на демонессу, готовый к бою. Теперь она уже не казалась так похожей на его возлюбленную — сейчас он ясно видел, что ее лицо было всего лишь маской. Маской, сделанной не слишком умелым ремесленником.
— Глупец! — зашипело существо, которое уже мало чем походило на Тэю. Теперь Кай ясно видел перед собой женщину, но с рогами и пламенем вместо волос, а вместо рук и ног у неё были звериные лапы. — У тебя могло быть всё! Всё, чего ты когда-либо желал! А теперь ты умрёшь!
Демонесса набросилась на юношу, полосуя его длинными когтями. Учитывая, что надеть броню он не успел, то лишь глухо вскрикнул, чувствуя, как острые тонкие когти впиваются в его плоть, проникая почти до самого сердца. Чудовище было сильнее предыдущего — и это очень хорошо чувствовалось. Пытаясь отбросить демона назад и отползти подальше для размаха, Кай сжал зубы и взмолился Создателю о благословении. Тень затягивала его все больше и больше, и с каждым проведенным здесь часом — если тут вообще можно было использовать какие-то измерения времени — юноша забывал, что мир вокруг нереален. Ползущие по краям зрения теневые щупальца становилось все тяжелее замечать, а воздух, прежде густой, удушливый и недвижный, казался свежим, как после дождя. Кровь, капающая на ковры из ран, тоже была горячей и настоящей.
Извернувшись и терпя удары когтей, раб подобрал под себя одну ногу, согнул в колене и что было сил пнул демона в живот. Тот отлетел, напоследок взмахнув рукой и полоснув Кая по груди, оставив на коже четыре длинных, глубоких пореза. Воспользовавшись замешательством в долю секунды, парень отскочил назад и, встав в боевую стойку, перехватил рукоять меча. И когда чудовище бросилось вперед, он был готов.
Меч свистнул, рассекая тишину, густую, как кисель, и лезвие разрубило шею бывшей «Тэи», пройдя насквозь, как нож сквозь масло.
Отрубленная голова демона покатилась по полу, и там, где она касалась выскобленных деревянных досок, расползалось серое ничто.
— Глупец... — в последний раз прошипела голова прежде, чем растаять, словно кусок масла под солнцем. Вместе с ней растаял и дом, словно его никогда не было. Кай стоял один в поле, весь израненный и с мечом в руках. Каким-то невероятным образом доспехи вновь оказались на нем, вместе с плащом — от дождя не осталось и следа, светило солнце, ослепляя оставшийся глаз раба. Он ощущал страшную боль, и поначалу думал, что это от ран, но вскоре понял — боль была в его душе. Демон разбередил его раны, вытащил на поверхность страхи и сожаления, его желания, которые он не мог исполнить. Кровь, сочащаяся из порезов, капала на землю и тут же исчезала, впитываясь в нее. Она поила Тень эмоциями, энергией души, придавая ей силы. Свет бил в лицо, обжигая и лишая сил. Хотелось лечь в траву, закрыть глаза, отдохнуть хоть немного. «Сколько еще испытаний мне уготовано? Сколько я еще выдержу?» — думал парень, бредя сквозь стебли и колосья, выкашивая их мечом, словно косой, но они тут же отрастали вновь, еще выше предыдущих. Кай не знал, сколько прошло времени — каждое мгновение казалось длиннее или короче другого, само время здесь было хаотично и не поддавалось измерению. Осенний рассвет сменился жарким летним полднем всего за несколько минут, хотя бег облаков был ленивым и медленным, даже слишком. В знойном мареве плыл горизонт, за которым вырисовывался далекий город. Наконец поле закончилось, и раб вышел на дорогу, до боли знакомую. Именно по ней он проезжал совсем недавно вместе с Тэей. Вдалеке виднелись высокие шпили поместья Селестиев, отгороженные от тракта высоким железным забором. Ускорив шаг, Кай направился туда. Он уже понял законы Тени — если ему уготована встреча с судьбой, то нет смысла убегать. Лучше собрать в кулак волю и пойти вперед. Правда, после предыдущего демона он уже не был уверен, что выдержит еще одного.
Однако что-то было не так. С каждым шагом, приближающим его к поместью Селестиев, Кай чувствовал смутную тревогу. Воздух словно превратился в тяжелый, густой туман, тоненькими иголочками покалывающий легкие. Каким-то невероятным образом солнце зашло почти сразу, как он приблизился к железному забору — и воцарилась ночь. Сквозь железные врата, на которых коричневыми прутьями висел высохший плющ, Каю не удалось рассмотреть почти ничего — только то, что главный вход был чем-то загроможден. Это было... странно. На дверцах висел внушительных размеров ржавый замок, местами покрытый темно красной пленкой.
Проржавевшие почти насквозь врата внезапно, с оглушительным скрипом, распахнулись прямо перед носом юноши. Замок, удерживающий дверцы, оранжевой пылью осел на разбитую плитку. И, после столь громкого появления... Повисла почти мертвая тишина. Ни шороха травы, ни завывания ветра, ни возни со стороны двора. Ничего.
«Ладно. Я готов. Я не сдамся, пока не найду духа и не выполню миссию. Я не могу подвести Тэю», — твердил про себя Кай, пытаясь заставить себя сделать шаг за ворота. Как ни странно, но сейчас это было тяжело. Словно он погружался на дно глубокого колодца, выбраться из которого было невозможно. Лишь один путь лежал сквозь Тень к выходу — вперед. Вперед и вниз, в глубинные слои этого мира иллюзий, туда, где бьется его черное сердце. Почему-то юноша знал, что это испытание будет последним. Но не был уверен, что сможет пройти его так, чтобы демоны не выпили его душу досуха. Наконец он собрался с силами и решительно направился вперед, на всякий случай достав меч и приготовившись к нападению. Подъездная дорожка была выворочена, камни валялись по бокам, покрытые грязью, а сквозь дыры пробивались сорняки. Поместье выглядело так, словно по всей его территории прошелся смерч — даже деревья, изрубленные, словно в шрамах, тянули к Каю свои руки-ветви. Это слишком сильно напоминало его кошмар. Тот самый, в котором он впервые ощутил себя убийцей.
«Это нечестно».
Стены серопесчаного оттенка потемнели, местами потрескавшись. От окон поместья тянулись кроваво-черные корни, пробивавшиеся сквозь разбитые стекла и обвивавшие стены, подобно плющу. Было странное чувство, что эти корни словно... пульсировали. Словно шевелились. Однако взгляд человека тут же привлек главный вход.
Двери были закрыты наглухо, снаружи висел тяжелый засов из черного дерева. Небольшая лестница, поднимающая к входу, в Тени казалось намного, намного выше. Помимо засова и части двери, Каю не удалось нормально рассмотреть главный вход. По ступенькам медленно стекала кровь — судя по всему, еще горячая, испускавшая слабый пар. Воздух с каждой минутой становился все холоднее и холоднее.
— Эй! — попробовал закричать он. — Есть тут кто? — его голос потонул в тишине, словно она всасывала в себя все звуки. Стука шагов по камням было совсем не слышно, и казалось, что Кай двигается бесшумно, летит над землей. Лестницу преодолеть оказалось тяжело, как будто к ногам парня привязали гири. Запыхавшись, он наконец добрался до вершины, мысленно гадая, почему вдруг крыльцо стало таким высоким. А еще он постоянно поскальзывался и падал, больно ударяясь о ступеньки, залитые липкой кровью. Но почему-то был уверен в том, что ему совершенно необходимо попасть внутрь дома. А вдруг там Тэя?.. Она ведь говорила, что будет где-то рядом. Или, может быть, тот самый дух, которого нужно было найти, затаился внутри?
Когда последняя ступенька оказалась позади, юноша почувствовал... недоумение. То, что он увидел, он определенно ожидал увидеть здесь в последнюю очередь.
У неестественно огромной двери поместья, упираясь в нее спиной и удерживая засов, стояла Мариша. Ее лицо было обращено к Каю, однако она его не видела — глаза были прикрыты. Кожа была мертвенно бледной — даже для относительно светлокожей гномки. Из закрытых глаз тонкими струйками вытекала кровь, рот застыл в злобном оскале. Однако было что-то еще. Брови были опущены вниз, плечи понуро опущены. Броня потрошительцы была изрезана в решето, из страшных ран сочилась кровь — смешиваясь с той, что вытекала из-под двери.
Не успел человек что-либо сказать, как створки двери мощно содрогнулись. Засов жалобно заскрипел, на окровавленные мраморные плитки посыпались щепки. Девушка вздрогнула, и, зажмурившись, припала к двери еще сильнее — словно изо всех сил пытаясь что-то оттуда не выпустить. Изо рта вытекла еще одна струйка крови.
— Мариша?! — Кай бросился вперед и, схватив гномку за плечи, сильно встряхнул. — Ответь мне! Что тут происходит? Кто за дверью? Демон? — лихорадочно оглядевшись, он перехватил меч и с некоторой опаской, смешанной с упорством, бросил взгляд на двери. А может быть, это был Маркус — проследил за ними, вошел в Тень и теперь хочет уничтожить его, Кая, навсегда? Только подумав об этом, парень почувствовал острое желание ему помешать. Маг и так уже сделал достаточно, чтобы испортить жизнь раба. Хватит.
В следующий момент парень почувствовал, как бедро пронзила резкая вспышка боли — и резкий толчок. Доспех глухо звякнул.
Мариша стояла, с ужасом и недоверием буравя человека взглядом. В руке она сжимала клинок — тот самый, из драконьей кости, сейчас перепачканный кровью. Взлохмаченные волосы, липкие от свежей крови, казалось, от одного только вида Кая встали дыбом.
В следующий момент ужас в глазах сменился бешенством. Рот скривился с гневном оскале, и гномка, злобно зарычав, резко подняла меч, направив его в грудь отшатнувшегося юноши — а сама тем временем припала к умолкшей двери, вжав голову в плечи.
— Проклятье! — зарычала гномка, с ненавистью глядя на Кая. Зажатый в руке меч слегка подрагивал. — Как ты выбрался, тварь?! Ну, к черту. Если думаешь, то со мной будет так же, как с ними, то ошибаешься, засранец!
— Ч... что? Я только что пришел! — взвыл Кай, отшатываясь и зажимая рукой рану в бедре. — Я даже не знаю, о чем ты говоришь! Что случилось, Мариша? Почему ты так смотришь на меня? Мы ведь друзья... — он в мольбе протянул руки к гномке, словно надеясь, что она сейчас обнимет его, и окажется, что произошло просто какое-то недоразумение. Внезапно ему в голову пришла мысль, которая заставила внутренности сжаться в тугой ледяной комок.
— Где Тэя? Что с ней? Она в порядке?!
— В ПОРЯДКЕ?! — взревела гномка, резко подавшись вперед и обвиняюще ткнув приблизившегося парня мечом в нагрудник. — В ПОРЯДКЕ?! СУКИН ТЫ СЫН, ТЫ ЕЕ СВОИМИ РУКАМИ ПРИКОНЧИЛ!
Взбешенная девушка тряхнула головой, оскалив зубы. В мутновато-желтых глазах мелькнула тусклая рябь. Прерывисто вздохнув, гномка быстро припала к стене, осознав, что стоит слишком близко к парню.
— Ты их убил, — прошипела она, не опуская меча с груди человека. — И Тэю, и магистра, и рабов — ты всех убил! Убил и отрезал им головы, проклятая ты тварь! А я еще думала, что ты хороший...
— Это не правда! — закричал Кай в отчаянии, почему-то вспомнив о предыдущем демоне. Вспомнив, как голова существа покатилась по полу и остановилась, моргая и глядя на него, кривя губы в презрительной ухмылке. Это была НЕ Тэя. Он знал это точно. А вдруг...
— Я не мог этого сделать, — произнес он уже тише, глядя на гномку неверящим взглядом, но не выпуская из рук меча. — Это все морок, иллюзия, это не по-настоящему. Уйди с дороги! Мне нужно войти внутрь!
— НЕ ПРИБЛИЖАЙСЯ! — рявкнула Мариша и, подавшись вперед, взмахнула мечом. Лезвие просвистело в нескольких миллиметрах от целого глаза Кая, рассекая переносицу — после чего гномка опять, тяжело дыша, прислонилась к двери.
— Я понятия не имею, как ты вылез из поместья, кусок дерьма, и видит Камень, мне плевать! Я из тебя душу...
Раздался звук ломаемой древесины. Мариша громко вздохнула, задрав голову к затянутому черными тучами небу. Звук, больше похожий на детский всхлип, нежели на вздох. Изо рта вытекла еще одна струйка крови — и еще и еще, и еще, пока не превратились в багряный поток.
Из груди девушки торчал покрытый зазубринами сильверитовый меч — намного тусклее того, что был у Кая. Неверяще мотнув головой, она, со странной обреченностью в движениях, коснулась свободной рукой меча.
Лезвие с чавкающим звуком втянулось обратно, столь же быстро, как и высунулось. Девушка, отлипнув от двери и сделав два вялых шага, повалилась на залитые кровью мраморные плитки, с остекленевшими глазами пытаясь остановить хлынувшую из груди кровь. В деревянной двери зияла черная дыра, разрубив засов на две равные части.
Вновь раздался грохот. Деревянный засов, не выдержав последнего толчка, с жалобным хрустом буквально развалился на щепки. Из приоткрывшейся двери буквально хлынул поток гнилой крови. И следом за ней...
Из проема высунулась рука, закованная в латную перчатку... если эту кривую, уродливую палку, покрытую тусклой, серебристо-стальной краской, можно было назвать рукой.
Рука резко дернулась вперед, вытягиваясь почти на невероятную длину. И, схватив вяло сопротивляющуюся девушку за горло, с невероятной скоростью утянула в черный провал дверного проема, из которого не прекращала потоками литься кровь.
— Мариша!! — воскликнул Кай, который был так поражен случившимся, что не сразу понял, что произошло. Казалось, все длилось веками, когда на самом деле прошло всего несколько секунд. Но он помнил — здесь время идет не так, как в реальном мире. Если ты будешь бежать, то не достигнешь цели, а если пойдешь медленно — придешь быстрее. Невероятно, но так здесь действовали законы физического мира. Рванув вперед, парень заскользил в крови, обильно покрывающей мраморный пол, и тяжелые двери с диким треском захлопнулись за ним в то же мгновение, как он переступил порог.
Отдышавшись, раб огляделся. Вокруг царила кромешная тьма, а воздух был наполнен удушающей вонью разложившейся плоти. Гномки не было видно. Кай с трудом видел даже собственные руки. Нужно было найти какой-нибудь источник света, а затем... что? Искать Тэю? Или Маришу? Или того, кто все это сделал? Что за чудовище могло бы с такой жестокостью уничтожить обитателей поместья, превратить его в камеру пыток...
— Эй! Есть тут кто? — на всякий случай позвал юноша, осторожно бредя вперед.
— Есть. Ты.
Глубокий, вкрадчивый голос, отдаленно напоминающий голос Кая, ответил опешившему юноше с явной издевкой. Удушающая вонь гнилой крови и плоти стала почти невыносимой, ходить по липкому полу было невероятно сложно. Откуда-то в отдалении раздавался чавкающий звук — словно кто-то долго и методично взбивал тесто для пирога.
— Кто ты? Покажись, — крикнул Кай с напускной храбростью, хотя его сердце бешено колотилось в груди от страха перед неизвестностью. Но надежда отыскать Тэю и Маришу толкала вперед, не давая сбежать. Его голос эхом отдавался в стенах большого зала поместья, и постепенно его глаза привыкли к темноте — а может, это сама тьма рассеивалась, являя поначалу едва различимые очертания предметов, но со временем они становились все отчетливее.
Звуки становились насыщеннее так же. Тревожному чавкающему звуку пришел на смену шипящий звук от соприкосновения с полом чего-то крупного. Но намного тревожнее было то, что это «что-то» неумолимо приближалось.
— Показаться? А зачем? — резонирующий голос ответил с искренним удивлением. — Разве годится — быть культурным с вторженцами? Ты с ними культурным не был.
Кай, осторожно вышагивающий по холлу, почувствовал, что ноги наткнулись на что-то крупное и мягкое. Остановившись, он напряженно огляделся, готовясь либо отразить нападение, либо отскочить в сторону. Но атаки не последовало. Осторожно сделав шаг назад, он всмотрелся в то, обо что чуть не споткнулся мгновение назад, и не думая отвечать на странные слова, обращенные к нему.
И тут он понял.
Даже в едва различимой тьме, даже при почти полном отсутствии света, ему удалось разглядеть. Это было тело одного из ассассинов — тех самых, что тогда напали на поместье. «Тело» — ключевое слово. Определить это можно было лишь по его броне. Конечности тела были вывернуты под невероятным углом, позвоночник был практически переломлен надвое. Голова отсутствовала.
— Была такая морока с ним, — с тихим, угрожающим смехом произнес голос. — К счастью, тот мертвый отморозок так и не удосужился похоронить их. Было так весело... Постой, не узнаешь? О, я и забыл...
В этот момент Кай почувствовал, как в него с силой что-то врезалось. Нагрудник издал протяжный звук, стойко вынеся удар. Юноша сгруппировался, приготовившись к новой атаке — но ее не последовало. «Снаряд» с чавкающим звуком свалился на покрытый кровью пол, покатившись к телу. Юноша нервно осмотрел его, и почувствовал, как сердце пропустило один удар.
Это была голова. Была, ибо сейчас это больше походило на кусок мяса с проглядывающими белыми участками, и обрывками волос. Левая сторона была похожа на кашу, с правой же содрали кожу. Ярко-синий остекленевший глаз с распухшим белком смотрел на Кая с укоризной.
— Впрочем, что я говорю, — произнес голос. — Ты умеешь быть культурным со вторженцами. Главное — научиться быть столь же культурным и со всеми прочими. Это у тебя впереди, не волнуйся.
— Где Тэя? – упрямо спросил Кай хриплым от ужаса голосом, чувствуя, как в горле пересохло. – Что ты сделал с ней? Где она?! – За Маришу отомстить он еще успеет. Сейчас было важно найти магессу и убедиться, что она жива. Этот убийца был, судя по всему, способен на все. Инстинкт самосохранения кричал рабу немедленно бежать отсюда, и наплевать, что уйти из плена Тени он уже не сумеет, пока не одолеет демона. Но кое-что было важнее сохранения собственной шкуры в целости и сохранности. Тэя была здесь, в Тени, вместе с ним, и нуждалась в помощи. Он это чувствовал, знал, как и то, что демоны снова будут мучить его кошмарными картинами. Что на этот раз замыслил извращенный разум, не принадлежащий этому миру? В любом случае, Кай пройдет любое испытание и убьет всех тварей, вставших на его пути к цели. Всех.
Сжав зубы и приподняв меч, он перешагнул через тело и уверенно направился вперед. Голос злобно захихикал. Кая поразило, насколько сильно он был похож на его собственный голос — только резонирующий и куда более властный. Со всех сторон раздавалось отвратительное чавканье и звук капель.
— Где Тэя? А то ты не знаешь! Ты ведь сам... — голос перешел на шепот.
Внезапно со всех сторон загорелся свет, направленный прямо в глаза человека. Подслеповато щурясь, Кай, потеряв ориентацию, шарахнулся назад.
— ...убил ее, — неожиданно четко и резко произнес голос, словно прозвучав в самой голове Кая.
Когда глаза привыкли к резкому свету, первое, что увидел раб — лестница главного холла. Прямо на залитых кровью и кусками плоти ступеньках лежало тело молодой девушки, облаченное в прозрачную, липкую от крови сорочку. В отличие от остальных, тело девушки было почти не тронуто — если не считать окровавленного обрубка шеи вместо головы.
— Право же, у тебя, видимо, память, как у курицы!
На самой верхней ступеньке стояла высокая, мощная фигура, облаченная в доспехи — очень похожие на доспехи Кая. Однако доспехи фигуры были почти полностью покрыты засохшей кровью и были заметно темнее, а голова была скрыта закрытым шлемом с одной лишь прорезью для глаз. Фигура стояла подбоченившись, закинув на плечо двуручный меч — тот самый, которым пронзили Маришу, держа его одной рукой словно пушинку. В другой руке фигура, ухватившись за черные волосы, держала отрубленную голову. Лицо было повернуто в противоположную сторону, и Каю не удалось рассмотреть его.
— Уж коли не помнишь того, что произошло совсем недавно, — с явным весельем пророкотал голос. Было странное чувство, что звук шел отовсюду — не только от стоящей фигуры.
— Ты… чудовище, — прошептал юноша, отступая на шаг назад и прижимаясь спиной к запертой двери, которая каким-то образом вновь оказалась целой и монолитной, словно являлась частью стены и никогда не открывалась. Юноша смутно понимал, что все это иллюзия, но настолько реалистичная, настолько настоящая, настолько… пугающая. Словно из глубин его подсознания вытащили самый большой страх, помножили его на сотню и представили перед ним. – Я бы никогда… — его голос на мгновение пропал, и Кай попытался отвести глаза, уже понимая, догадываясь, кто именно стоит перед ним. – Я никогда не сделаю этого. Лучше умереть.
— Но ты уже сделал! — расхохоталась фигура, и, сгруппировавшись, одним прыжком минула ступеньки и оказалась у основания лестницы, даже не обратив внимания на тяжеленный доспех. — Ты взял свой меч и отрубил ей голову!
Фигура резко отвела руку с мечом в сторону, рассекая воздух. Раздался протяжный звенящий звук, и на месте воздуха, слабо колыхнувшись, поднялся полупрозрачный барьер.
— Я чудовище? — с издевкой поинтересовалась фигура в доспехах, выставив вперед ногу и корпусом подавшись к рабу. — Нет, дружок. Я — лишь то, что породил ТЫ.
Заведя руку с головой за спину, фигура резко вытянула ее вперед. Зажатая в ней человеческая голова с тихим чавканьем ударилась о барьер, скатившись на пол. Кай наконец увидел ее лицо.
Это было лицо Тэи. Оно не было изувеченным, израненным. Лишь мертвенно бледным. Пронзительные синие глаза взирали на Кая с немым укором, изо рта вытекала тоненькая струйка крови. Слипшиеся от крови волосы разметались по мрамору, подобно маленьким змейкам.
— Ах ты, скотина! – закричал парень, который уже не мог спокойно смотреть на то, во что этот демон превратил все, что было дорого его сердцу. Даже то, что Кай любил больше жизни, он обратил в пыль. Таким поступкам не может быть прощения. Таким существам не может быть пощады. Кинувшись вперед, раб занес над головой меч и одним мощным ударом, в который он вложил всю свою накопленную силу, забыв об усталости, ранах, страхе – обо всем, обрушил клинок на барьер. «Я отомщу за Маришу, и за Тэю, я не допущу, чтобы это случилось в реальности!» — думал он, чувствуя, как сердце подскочило куда-то в горло и забилось судорожно, отчаянно и болезненно. Пальцы до боли в суставах сжимали рукоять меча. Еще никогда ему не хотелось убить так сильно. Даже тогда, с ассассином, что намеревался напасть на Тэю. Сейчас все было гораздо хуже. Его переполняла самая настоящая звериная ненависть и ярость, желание бить и бить, пока враг не превратится в кровавую кашу, а если меч выбьют из рук – Кай вцепится в горло врага зубами и разорвет его в клочья. Глаза его налились кровью, и сейчас обычно тихий и скромный юноша походил на бешеного пса.
Фигура громко расхохоталась, наблюдая, как юноша пытается сокрушить барьер. Такая сила... и ярость. Сейчас он был близок к самому демону как никогда раньше.
— Давай! — прогрохотала фигура, очередным взмахом меча разрушив странный барьер и пригнувшись к полу. — Сразись со мной! Стань тем, что ты есть! «Волк в овечьей шкуре!» — последняя фраза была произнесена голосом Мариши, полным ненависти и презрения.
— ЭТО — БУДУЩЕЕ! — заревел демон, бросившись на взбешенного человека и замахнувшись мечом. Тот едва успел блокировать удар, но даже это стоило просто невероятных усилий — то, что демон держал меч двуручный меч одной рукой, отнюдь не значило, что в него было вложено мало силы. — И ТЫ СВОИМИ РУКАМИ ЕГО СОТВОРИЛ!
Резко развернувшись, фигура с легкостью уклонилась от удара юноши, отпрыгнув назад. Доспех переливался на свету, растекаясь по телу демона подобно жидкому металлу, и не причинял тому абсолютно никакого дискомфорта — напротив, устанавливая противовес в движениях. Доспех же Кая представлялся тому таким, каким он был в реальном мире — большим, громоздким и неудобным, а меч — тяжелым. Это давало демону огромную фору.
— Заткнись! – бросил парень, едва успевая уворачиваться от ударов. Двойник явно был сильнее. Казалось, что чем больше злится и переполняется жаждой убийства Кай, тем сильнее становится его враг. Но остановиться раб уже не мог. Перед глазами мутной пленкой маячил труп Тэи и Мариша, проткнутая мечом, как кусок мяса. Его душа требовала возмездия. Кровь за кровь. И если для этого Каю потребуется убить самого себя… что ж, пускай будет так. Он не боится. Отразив очередной молниеносный удар, парень сделал большой шаг в сторону, и клинок просвистел на уровне груди, царапнув доспех противника и отбросив его назад. Холодные глаза раба окинули помещение спокойным взглядом, и он жутко улыбнулся. – Мне ведь уже нечего терять. – С этими словами Кай с животным воплем кинулся вперед. Оглушительный звон, казалось, сотряс помещение, эхом отдаваясь в высоких стенах зала, а перед глазами вспыхнули искры. Меч Кая и меч чудовища столкнулись в воздухе и замерли.
Разрез на доспехе тем временем очень быстро затянулся. Они стояли в непосредственной близости друг от друга — человек и чудовище. Затем демон, с хохотом извернув меч, ушел от удара, полоснув человека по плечу. На покрытый инеем пол хлынула горячая кровь.
Обстановка медленно, незаметно для взбешенного юноши изменялась. Стены словно превратились в глину, пол, подобно песку, опадал в бездну. Куски тел начинали разлагаться, кровь, высыхая, пылью оседала вниз.
— ДА! ДАВАЙ! УНИЧТОЖЬ! РАЗОРВИ! — с восторгом орал демон, когда меч юноши с оглушительным грохотом столкнулся с темным доспехом, чуть не отрезав ему руку. Брызнула черная кровь, с шипением въедавшаяся в меч человека.
Изменилось и поведение Кая. Вспыхнувшая ярость разъедала душу, подобно крови демона, разъедавшей его меч, выворачивая наружу все, что было горького в его жизни. Все его плохие проступки, все было выставлено напоказ. Убийство, постыдные желания, ненависть, бессильная ярость. Но Кай чувствовал, что эти чувства... делали его сильнее. Копившаяся в душе тьма, пробив последний заслон, вырвалась наружу, черной волной сметая все на своем пути. Удары словно стали точнее, нацеленнее — он чувствовал, что меч уже не столь тяжел, что доспех, пригибавший его к полу, теперь почти невесом.
— СДОХНИ! — взревел Кай, и, замахнувшись, точным ударом снес демону голову.
С громким звяканьем черный шлем, покатившись по полу, свалился в бездну. Демон отшатнулся... и поднял глаза на юношу. Тому удалось снести лишь его шлем, и сейчас...
У демона было лицо Кая. Правая часть, та, что была обожжена "сколопендрой" Анны, была покрыта сетью черных корней, "незрячий" глаз видел — черный белок с ярко красным, пылающим темным пламенем зрачком. Но левая... левая часть лица была человеческой. Темный, глубокий, блестящий от яркого освещения глаз, покрасневшее от натуги лицо, небольшая царапинка на щеке — полученная во время тренировок с Маришей.
Демон расхохотался, и пошатнувшись, взял меч обеими руками.
— НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ! — прогрохотал он, делая резкий выпад. Движения слегка замедлились, координация демона словно пошатнулась, но голос... голос, словно идущий со всех сторон, стал мощнее. Зычнее, он словно бил плашмя по разуму, дезориентируя.
— Я ненавижу тебя.
Голос прозвучал изнутри. Неужели это сказал он, Кай? Или тот, другой, неправильный, но до боли знакомый, сейчас смотрящий в его лицо? Где же настоящий он, а где — маска? Юноша уже не знал, да ему было и плевать. В нем билось одно-единственное желание — уничтожить это ненавистное лицо. Уродливое, оскалившее окровавленные зубы, с царапиной на щеке, прищурившее глаза и глядящее на него в упор.
— Ты заслуживаешь смерти, — прошипел голос, и губы Кая шевельнулись. Нет, нет, этого не может быть. Это не мог говорить он. Его голос звучал... чуждо. Он был хриплым, низким, переполненным яростью и злобой, а еще невероятной болью. В груди заклокотал смех, демонический хохот вырывался из горла вопреки желанию раба. — Ты заслуживаешь всех страданий, которые выпали на твою долю. Ты заслуживаешь, чтобы ОНА плюнула тебе в лицо. И в конце концов ты заслуживаешь одиночества, бесконечной пустоты и тьмы после смерти. Потому что ты — чудовище. Я сделаю так, что ты заплатишь за все, что натворил, мразь.
Он шагнул вперед и осознал, что больше не чувствует ран, усталости, сомнений. Он не чувствует ничего, кроме всепоглощающего желания избавить это место от осквернения. Занеся меч, Кай ударил с нечеловеческой силой, выбив из рук своего врага оружие, и приставил лезвие к его горлу.
И увидел, что меч его изменился. Теперь это был не сильверитовый клинок, который ему сковал Саладор — это был клинок демона. Покореженный, окровавленный, пульсирующий темной энергией. А перед ним, на полу, поверженный, сидел он сам. Растрепанные черные волосы липли к мокрому лбу, сквозь раны вытекала горячая алая кровь. Кай был слаб. Он был слишком слаб, чтобы подняться и дать бой. Да и не хотел — он уже смирился с тем, что заслужил наказания, заслужил смерти, вечного проклятия и забвения. Оставалось только нанести последний удар, и со всем этим будет покончено. Кай понесет заслуженную кару и избавит мир от своего присутствия. А Тэя... она поймет, в конце концов, что так будет лучше. Так он не сможет никогда причинить ей вред или подвести ее. Так он останется для нее лишь светлым воспоминанием.
Самоубийство. Это было выходом.
Кай моргнул и понял, что его «двойник» улыбается. Из уголка губ стекала струйка крови, но глаза его были спокойны. Он ждал. А удара все не было...
— Я не хочу этого, — раб наконец сумел разомкнуть сухие потрескавшиеся губы. Сердце как будто совсем не билось. Пустота. Внутри него была пустота. Но и кое-что еще, о чем он прежде не догадывался. — Теперь я понимаю. — Меч дрогнул и прочертил на коже тонкую, длинную алую полоску. Кай задрожал. — Ты был нужен мне, чтобы наказать меня за мои грехи. Но теперь... пора с этим покончить.
Раб занес меч для удара, чтобы одним взмахом срубить голову самому себе, но внезапно выпустил рукоять из рук, и оружие с громким, оглушительным звоном упало на каменный пол.
— Хватит.
Парень шагнул вперед, наклонился и заглянул в карий глаз, словно смотрел на себя в зеркало. На разбитых губах зазмеилась улыбка, и он прошептал:
— Я... прощаю тебя.
«Я прощаю себя», — эхом отозвались стены.
Зрачки сидящего на полу "человека" расширились. Открыв рот в беззвучном крике, он, скривившись в гримасе ярости, резко дернулся вперед. И, не успев достигнуть Кая... его лицо треснуло.
Каменные стены, одна за другой, начали разбиваться, осколками падая в бездну. Демон, сдавленно зарычав, повалился на пол, пытаясь руками удержать осыпающееся лицо.
— Это не конец! — взревел он. Кожа потемнела, волосы быстро теряли окрас, глаза, как и прежде, стали темно-красными. Изо рта вытекла струя черной крови. И, внезапно, он застыл. Ярость и ненависть на лице сменились изумлением — и на губах проявилась ядовитая усмешка.
— Я отступлю, — на этот раз голос исходил непосредственно от фигуры. Демон взглянул на безразлично смотрящего на него человека, и дернул головой. — На этот раз. Ты не победил.
И, не издав более ни звука, исчез.
«Если для победы нужно убить себя... мне не нужна такая победа». Эта мысль была последним, что напоминало об ушедшем демоне, потому что в следующий момент Кай рухнул на землю, обессиленно уткнувшись лицом в мягкий травяной покров.
Постойте... трава? Откуда здесь трава? Приоткрыв глаз и оглядевшись, раб увидел колышущиеся ветви деревьев, тонкими паутинками разрезающих высокое весеннее небо на множество кусочков, походивших на осколки сапфиров. Ветерок доносил далекое пение птиц, а воздух, напоенный ароматом хвои и трав, был свежим и ласково, как невидимая рука, едва заметно раздувал волосы Кая, лежавшего на земле и недоуменно глядящего в небо.
«Что ж, по крайней мере, это лучше, чем окровавленное поместье...» — подумал юноша и, позволив себе несколько минут проваляться на траве и отдохнуть, наконец решил отправиться дальше. Эта часть Тени была... другой. Она отличалась от остальных. Если раньше он чувствовал некий укол сомнений, природа и обстановка вокруг казались ему «неправильными», то сейчас все было к месту. Свежий воздух и запах хвои поднимали настроение, и даже полученные раны, казалось, уже не так болели, как раньше. А может, это было следствием обретенной уверенности в себе. Об этом он спросит Тэю позже, а сейчас нужно было добраться до пункта назначения.
Тропинка, ведущая среди редких высоких деревьев, похожих на сосны, звала вперед. Вздохнув, Кай подобрал валяющийся рядом меч, закинул его за спину и зашагал по ней. Присутствия чего-то злого, выжидающего, не было — теперь раб это понимал с кристальной ясностью. Разум был чистым, не замутненным ничьим чужеродным влиянием. О том, что он в Тени, напоминали лишь темные полосы где-то на краю зрения.
Лес был... странным, хотя в чём именно заключалась эта странность, Кай поначалу не понимал. Однако вскоре он заметил, что огромные древние древесные стволы постепенно сменяются более тонкими и молодыми. Чем дальше по дороге двигался Кай, тем моложе становился лес вокруг, тем больше становились сапфировые кусочки неба между могучими кронами.
Вскоре юноша услышал тихое журчание. Весёлый ручеёк вился меж узловатых корней, маня усталого путника плеском чистой хрустальной воды.
Упав на колени, он протянул руки и набрал кристально-прозрачной влаги, с огромным облечением сделав большой глоток. Вода была вкусной и чистой, почти неестественно чистой, и все же здесь было уютно. Ополоснув лицо и волосы, раб встряхнулся, словно мокрая собака, и блаженно зажмурился. Хорошо бы найти такое место и в реальном мире, хотя бы ненадолго, просто чтоб отдохнуть душой. Даже одиночество не казалось здесь таким уж страшным.
Открыв глаза, Кай вдруг увидел человеческое тело. Точнее, древний, давно уже истлевший скелет. Старый череп без нижней челюсти тускло белел в воде на берегу ручья, в то время как остов его уже давно был погребён под сырым лесным мхом.
Раб несколько секунд разглядывал побелевшие от времени кости, отполированные быстрым течением и мелкими речными обитателями. Почему-то его этот вид не напугал. Может, потому, что он казался слишком умиротворенным. Да и сам скелет казался вполне уместным элементом ландшафта. Но на всякий случай Кай решил не задерживаться, поэтому поднялся и направился по тропе дальше.
Однако, это оказался далеко не последний скелет, встретившийся ему на пути. Чем дальше шёл Кай, тем меньше становилось деревьев и травы. Постепенно густая чаща превратилась в подлесок. Затем тонкие деревца исчезли, и вскоре он уже брёл по огромной пустоши, где из поредевшей травы, тут и там выступали старые человечьи кости. Словно некогда это место было полем великой битвы.
Наступив на выступающую из-под земли чью-то грудную клетку, Кай на мгновение остановился и посмотрел вниз. Сломанные ребра казались тонкими и ломкими от старости, больше походившими на останки доисторических созданий, умерших многие столетия назад. Осторожно отодвинув крошащиеся кости сапогом, юноша направился вперед, но ступал уже с осторожностью, стараясь лишний раз не натыкаться на чьи-то скелеты. Он был так измотан душевно и психически, что ему было уже все равно. Почти не страшно. В голове была пустота, и в ней, как в вакууме, парила единственная мысль — нужно идти дальше, пока хватит сил. В конце концов, он найдет то, что ищет, а потом вернется к Тэе, и все будет хорошо...
Кости лежали всё гуще, теперь и редкая степная трава исчезла, и насколько хватало глаз, перед Каем расстилалась бесконечная равнина, усеянная останками. Впереди была только смерть. Разве может в подобном месте встретиться что-то хорошее?
Внезапно, взгляд Кая зацепился за крошечную светлую точку, движущуюся на горизонте. Она перемещалась по полю, иногда замирая на миг, но всегда устремляясь дальше.
Взглянув под ноги, Кай заметил, что дорога, по которой он шёл всё это время, исчезла, а он даже не мог сказать, когда это произошло.
— Эй! Постой! — закричал он и бросился вперед, стараясь не потерять из виду далекую плывущую на горизонте точку. Пару раз он спотыкался и падал прямо на торчащие кости, но доспехи спасали от серьезных повреждений, поэтому юноша поднимался и бежал еще быстрее, откуда-то уверенный, что потерять эту точку из вида означает провалить задание и навсегда остаться здесь, в этом мертвом и пустом месте.
Но точка и не думала убегать от Кая. Во всяком случае, она исправно приближалась, и через несколько минут лихорадочного и сопровождаемого хрустом костей бега, его глазам предстал... ребёнок. Обычный мальчишка лет восьми-десяти, каких можно много увидеть на любой городской улице. В потрёпанной домотканой рубахе и штанах. Окружающие скелеты, казалось, совершенно не беспокоили ребёнка и не мешали его странной игре. Время от времени он останавливался, чтобы опустить что-то в пустую глазницу или оскаленный рот очередного мертвеца.
Вся эта картина, словно повисла вне времени. Бесконечное поле костей, Бесконечное бледно-голубое небо и маленький мальчик, перебегающий с места на место в бесконечном движении.
— Эй... стой... — запыхавшись и согнувшись пополам от долгого бега и сухого, мертвого воздуха, прохрипел Кай. — Что это ты делаешь? — вопрос вырвался сам собой, хотя раб помнил, что должен был спросить у существа его имя и попросить о помощи. Но действия ребенка, на первый взгляд загадочные и бессмысленные, поразили Кая и заставили забыть обо всем. Утирая пот со лба, он на некотором расстоянии последовал за мальчишкой.
Мальчик остановился, замер на мгновение, обратив на Кая взгляд своих странных глаз. Только теперь стало видно, что у ребёнка нет ни зрачка, ни радужки, а его глаза заполнены мягким голубым сиянием, словно из них вытекает светящийся туман.
— Создаю Лес, — ответил он, как ни в чём не бывало, протягивая Каю ладонь, полную странных золотистых семян. — Хочешь тоже попробовать?
Кай молча взял горсть семян из рук существа и с удивлением посмотрел на них. Они были чуть теплыми и светились изнутри желтоватым светом. Раб кивнул и сделал шаг вперед, не уверенный, что у него что-то получится. Опустив семечко в землю, он вопросительно обернулся и посмотрел на мальчишку.
— А что здесь случилось? — наконец спросил Кай, робко обводя вокруг себя рукой и имея в виду мертвый пустырь, похожий на кладбище.
— То, что случается всегда. Жизнь прекратилась, — без всякого выражения ответил мальчик. — Зачем ты пришёл так глубоко в Тень, смертный? Ты маг?
Кай замотал головой.
— Нет, я... я пришел просить о помощи. Ты ведь дух этого места, верно? Ты не похож на остальных, которых я встретил. Они были... другие.
Он вздрогнул, вспоминая о трех демонах, которых ему пришлось одолеть по пути сюда. Еще раз пройти через такое он вряд ли смог бы, даже ради Тэи.
— Я дух, создающий жизнь среди смерти, — детский голос на мгновение приобрёл странную гулкость и глубину. — Я НАДЕЖДА. Кто ты, смертный, и почему ты думаешь, что я помогу тебе?
Парень вздохнул и оперся на меч, воткнутый в землю.
— Меня зовут Кай, — тихо произнес он, и его голос прозвучал до странности глухо в этом месте. — И я не знаю, честно говоря, как нужно обращаться с духами. Я впервые в Тени. Сюда меня привела магесса, Тэя... — он запнулся на этом имени, но с усилием продолжил, как на духу: — Это мой последний шанс на то, чтобы выжить и остаться с ней. Я пытался... видит Создатель, я изо всех сил пытался и пытаюсь быть лучше. Стать лучшим, чем я есть, чтобы помочь тем, кто мне дорог. Наверное, мне нужно стараться еще больше. И я готов, правда. Готов на все. Мне бы только немного помочь. Я пошел в Тень, потому что больше мне искать помощи негде... как и надежды.
— Я вижу кто ты и что ты, Кай из мира смертных. Я знаю, что ты отважен, и чист сердцем, и что тебя привела сюда надежда. Иначе ты не оказался бы здесь. Но, — тут дух печально, совсем по-детски, всхлипнул, — ты не знаешь, что такое быть мной. Я создаю прекрасный Лес, где найдёт себе пристанище всякая живая тварь и всякий путник. Лес с хрустальными водопадами и дивными цветами, с терпким ароматом хвои и пением птиц... но сам я вижу лишь эту серую мертвую пустошь, и так будет всегда. Там, где цель достигнута, я больше не нужен.
Парень сел на землю и посмотрел на мальчишку снизу вверх.
— Мне нравится твой лес, — просто сказал он и едва заметно улыбнулся. — Это куда лучше, чем пустыня. Жаль, что у нас в мире таких не бывает. По крайней мере, я не видел никогда. Хотел бы я, чтобы в нашем мире было такое место, куда можно придти и... — он запнулся, вспомнив свой разговор с Тэей. Она сказала, что таких мест не существует. Неужели для них нет надежды на хороший исход? На спокойную жизнь, без страха быть пойманными и наказанными только за то, что они те, кто они есть? За то, что они просто любят? — Мне нужна... нам нужна надежда. — Он помолчал и огляделся, понимая, что и ему самому становится тоскливо от картины бесконечной смерти и отчаяния. — Если хочешь, — медленно проговорил он, — я покажу тебе наш мир. Может, он и не идеален, но в нем тоже найдется место чему-то хорошему.
— Спасибо, — широко улыбнулся дух, и вдруг показался Каю обычным озорным мальчишкой, даже ямочки на щеках появились. Разве что почему-то с двумя озёрами светящегося тумана на месте глаз. — Ты добрый человек, Кай. Покажи мне свой мир, и я стану помогать тебе.
Он протянул Каю свою тоненькую руку, с пальцами, перепачканными прахом и землёй.
Парень кивнул и, поднявшись на ноги, протянул руку и крепко пожал ее мальчику. Не то, чтобы он совсем не боялся, но раб уже давно осознал, что ничего плохого в страхе и предосторожности нет. Страх всего лишь механизм защиты, который призван спасти жизнь. Сейчас он боялся только неизвестности, однако решение было уже принято. И Тэя тут была практически ни при чем. Это решение принадлежало только ему самому.
От прикосновения этой руки Кая вдруг наполнило чувство ясной спокойной уверенности. Он твёрдо знал, что никакие его усилия не будут тщетными, что он найдёт всё, что ищет, что всё будет хорошо.
Внезапно земля под ними содрогнулась, так что пыль и мелкие кости подбросило в воздух, а Кай едва устоял на ногах. Яркое сияние неба померкло.
— Тебе пора, — сказал дух. — Нужно уходить, пока тебя не затянуло ещё глубже. Смертным не следует слишком долго быть в Тени. Твой страж тебя выведет.
Кай почувствовал смутное сожаление — о том, что больше не увидит того прекрасного леса, не посадит одно из тех зерен, из которых когда-нибудь вырастет еще одно дерево. Создавать жизнь — что могло бы быть более нужным и светлым? Но это сожаление, равно как и воспоминания, впечатавшиеся в разум, быстро прошло. Его ждал родной мир, полный страданий и жестокости, мир, в который Кай тщетно пытался внести хоть немного света. Но он был всего лишь одним человеком, не имеющим ничего за душой, кроме самого себя. А что может сделать один человек?..
Может быть, теперь у него получится лучше.
Земля снова дрогнула, и вместе с тем прозвучал прерывающийся голос Тэи. Он доносился словно ниоткуда и отовсюду сразу:
— Кай... быстрее... в портал!
Почему-то парень был уверен, что на сей раз он слышал настоящую Тэю, а не какого-то демона, притворяющегося ею. Пусть дух надежды и выглядел ребёнком, за этой внешностью ощущалась огромная сила, и Кай сомневался, что эта сила позволила бы какому-то демону хозяйничать в своих владениях.
Обернувшись, Кай увидел странное марево. Оно слабо светилось и колебалось, вися в воздухе, словно один из знаменитых пустынных миражей. Предположив, что это и есть портал, Кай, не раздумывая, шагнул в него.
В тот же миг его закрутило и понесло куда-то в бесконечном потоке смутных искаженных образов. Его крутило, швыряло и выворачивало, его сознание наполнялось мешаниной странных картинок, и юноше приходилось бороться из последних сил, чтобы этот поток не унёс из его памяти всё, что случилось.
А потом он открыл глаза.
Первое, что он увидел, была темнота, и в какой-то момент Каю показалось, что он просто уснул и бездарно проспал весь ритуал. Но затем память о произошедшем начала медленно возвращаться.
— Тэя...? — осторожно и почти неслышно позвал он, понимая, что уже не в Тени. Воспоминания были смутными, отдельные фрагменты, едва складывающиеся в цельную картину. Теперь они казались чем-то вроде давно забытого сна, а может, такими и были. Все, что казалось столь реалистичным в Тени, сейчас было похоже на картину сумасшедшего художника, рисующего небо зеленым, а траву — фиолетовой. Однако кое-что все же изменилось. Кай чувствовал, что проснулся другим. Правда, пока что он не мог и сам толком объяснить, что конкретно изменилось.
Каю никто не ответил. Вокруг было темно, однако прислушавшись, он услышал рядом тихое размеренное дыхание.
Протянув руку, раб наткнулся на что-то мягкое и теплое. И живое. «Тэя». Сейчас Кай больше походил на загнанное животное, и ему хотелось только, чтобы рядом с ним был кто-нибудь, кто не является демоном или духом. Нормальный, живой человек. Неловко сгребая девушку в охапку, он прижал ее к себе и уткнулся лицом в ее волосы, закрывая глаза и пытаясь усмирить бешено бьющееся сердце. Если бы кто-нибудь теперь спросил его, готов ли Кай пойти в Тень, то юноша бы просто сбежал. С него хватит и этого.
А маги... он вздрогнул и впервые ощутил к ним сострадание. Мало того, что рискуют стать одержимыми, так еще и вынуждены пребывать в том жутком мире гораздо чаще. Как они вообще выдерживают? Как не сходят с ума? Он бессознательно погладил магессу по спине, гадая, где она сейчас. В Тени, или просто спит?
— Ммм, — тихо протянула Тэя, которая из-за лихорадочных объятий Кая уткнулась лицом в его шею. — Кай?
Вытащив юношу из Тени в последний момент, она едва успела выбраться сама, и теперь всё ещё была слегка дезориентирована. Но запах и тепло Кая невозможно было не узнать.
Как же приятно было слышать ее голос! И знать, что она — настоящая, а не очередная подделка, только и ждущая, как бы высосать из него душу. Улыбнувшись, парень выдохнул с облегчением, но девушку не отпустил. С ней было хорошо и уютно. Несмотря на то, что лежали они все еще посреди полусгоревших свечей в разрушенном, заброшенном доме, который заливали дожди и продували ветра. Дом был там, где была она. И неважно, было ли это магистерское поместье или хижина в лесу.
— Все получилось, — прошептал он, слегка отстранившись и заглядывая девушке в лицо. — У нас получилось...
— Я знаю, — улыбнулась Тэя, касаясь ладонью его покрытой шрамами щеки. — Мы живы, мы здесь, и ты прошёл испытание... Прости, что не смогла помочь. Я убрала с твоего пути почти всех демонов, но те трое были твоим испытанием, я ничего не могла сделать.
— Ты... все видела? — он смущенно отвел глаза, понимая, что многое из случившегося девушке лучше не знать. Особенно о втором демоне и о том, как именно он искушал Кая. — Ты помогла. Без тебя я не смог бы даже начать, — попытался он вернуться в спокойное русло, но картинки с демоном, явившимся в образе Тэи, так и лезли в голову. Особенно сейчас, когда настоящая Тэя была на расстоянии пары сантиметров.
— Нет, — девушка успокаивающе погладила его по плечу, — Я видела, что тебя атаковал демон, но для меня с моего слоя Тени всё это выглядело не так как для тебя. Я не видела подробностей. Понимаю, что это личное...
— Нет, ничего такого, просто... это было отвратительно, — закончил Кай, пытаясь не вспоминать о том, что произошло. — Я не думал, что мои мысли так легко прочитать... а о некоторых вообще не знал. Но ОНИ знали. — Он помолчал и понял, что с каждым словом прижимает девушку к себе все крепче и крепче. Но после битвы с собственными демонами парень уже знал, что сможет противостоять любому искушению, как бы сильно оно не было. — Сколько времени мы были в Тени? — на всякий случай спросил он. Мало ли, вдруг в Тени прошло всего несколько часов, а в реальности целый день?
— Не знаю... но, судя по всему уже много часов. Свечи почти все прогорели, — с усилием проговорила девушка. Как бы глубоки ни были её чувства к Каю, ещё немного и от его доспехов у неё по всему телу останутся синяки. — Зато теперь ты понимаешь, почему я не могла тебе рассказать, что ждёт тебя в Тени. Эти испытания у каждого свои, каждый встречает своих демонов. Но ты ведь встретил не только их. Что за дух тебе ответил?
Тэе действительно было любопытно.
— Он сказал, что его имя — Надежда, — Кай напряг память, пытаясь выискать в ней детали духа. Как он выглядел, каково было его лицо, голос, манеры? Но как ни пытался, не мог вспомнить. Помнил только ощущение. Это чувство восторга, покоя, правильности, чистоты. Трудно было объяснить, что чувствуешь, когда видишь мир, сотворенный руками благого духа. — Он согласился помочь.
Парень наконец понял, что именно в нем изменилось. В общую картину его души, ткань самосознания, добавились новые краски. Они приглушали тьму и помогали пробиться лучам света. Придавали сил, словно кто-то невидимый, кому Кай молился ночами, все же ответил ему после стольких лет.
— Невероятно! — теперь Тэя смотрела на него с неподдельным восхищением. — Это очень могущественный дух. Хотя я его никогда не встречала, но немного читала о нём. До него невероятно трудно добраться, потому что в пути люди обычно теряют надежду, а тогда найти его становится уже невозможно...
Затем волшебница вдруг схватила его за руку и поднесла её к своему лицу.
— Видишь? — спросила она.
И действительно, глубокие порезы, которые она сделала перед тем, как они с Каем отправились в Тень, исчезли без следа, так же как и болезненные ссадины, которые так беспокоили его утром.
— Я... наверное, — пробормотал Кай, который не ожидал такой прыти от Тэи, но руку вырвать не попытался. — Я просто шел на свет. И нашел этого духа.
Ему захотелось прикоснуться к ее щеке, но парень сдерживал себя. В конце концов, ни время, ни место не были подходящими. Но девушка не делала ничего, чтобы помочь в этом рабу. Даже наоборот.
— Это дух вылечил? — спросил он, пытаясь перевести разговор в более нейтральную тему.
— А кто же ещё? — усмехнулась волшебница. — Я ведь тоже была в Тени в это время. Кроме духа некому. Ты ему явно понравился, вот он тебе и помог. Ой!
В этот момент их диалог нарушил не слишком-то уместный звук — а именно урчание живота. И исходил он, что характерно, от Тэи. Девушка только теперь почувствовала, как сильно проголодалась, но почувствовать это одно, а так громко оповестить об этом окружающих — другое. Тэя смутилась.
Кай тут же понял, что они уж слишком тут задержались. Он поднялся, чуть пошатываясь от усталости, и протянул руку девушке.
— Нам пора возвращаться, — с долей сожаления произнес он. Ему нравилось находиться рядом с нею здесь, где их не преследовал осуждающий и грозный взгляд магистра, где они могли быть собой. Но, как и в том лесу, созданном Надеждой, остаться здесь навсегда было невозможно. — Господин Селестий, наверное, ищет вас. Да и вы, видно, проголодались...
Да хоть бы он обыскался, — мысленно проворчала Тэя, едва удерживаясь, чтобы не сказать этого вслух.
— Действительно, пора, — вздохнула она. — Я всё же была недостаточно предусмотрительна. Нужно было захватить с собой еды.
Поднявшись, Тэя собрала свои инструменты и одеяло в сумку, и стёрла магический круг. Теперь единственное что напоминало о том, что они вообще тут были, это выставленные в круг канделябры с прогоревшими свечами и небольшими лужицами воска, да окна, занавешенные старым тряпьём.
Кай вышел на улицу и обнаружил, что уже перевалило за полдень. Похоже, он действительно отсутствовал в реальном мире несколько часов, и сам ощутил укол голода. Лошади обчистили пятачок земли вокруг привязи и теперь флегматично жевали остатки травы, наблюдая за хозяевами. Хенли позже задаст трепку рабу за то, что породистого черного жеребца кормили простой травой, а не овсом, но сейчас Каю было на это плевать. Он бы на месте коней согласился б и на траву.
А вот «породистой» Тэе требовалось что-то получше подножного корма. Нужно будет раздобыть для нее эксклюзивных булочек с корицей и кремом, которые кухарка готовила только для Маркуса. Тот, конечно, будет грешить на рабов и слуг, но зато магесса получит что-нибудь повкуснее обычного ужина. Усмехнувшись этой мысли, парень отвязал лошадей и обернулся к Тэе, чтобы помочь ей забраться в седло.
Та, улыбаясь, подала ему руку, закидывая ногу в стремя и думая, получится ли у неё снова повторить этот фокус. Вообще-то Тэя больше доверяла собственным ногам, чем странному животному, косящему на неё лиловым глазом. Но особого выбора не было, добираться до поместья пешком было далековато.
И где-то в глубине души ей всё ещё трудно было поверить в то, что они оба живы. Кай не стал одержимым, он победил в битве, которую большинство людей и представить себе не могли. Магов готовят к подобному много лет, но и то многие из них попадаются демонам. У Кая был всего месяц, эта безумная авантюра была его последним шансом, и всё получилось! Одного этого было достаточно, чтобы сделать Тэю счастливой. Ей хотелось петь и танцевать как безумной и обнимать Кая, пока их общая выдержка не полетит ко всем демонам! Но... нужно было возвращаться.
Обратная дорога показалась куда короче предыдущего пути. Может быть, потому, что Каю сейчас было что обдумать. Обычно он не заморачивался подобным времяпрепровождением, но сегодня был особенный день для особенного Кая. Во-первых, благодаря путешествию в Тень он встретился со своими самыми сильными искушениями, желаниями и страхами, и победил их. Парень понял, как бороться с тьмой, и теперь с куда большей уверенностью смотрел в будущее. Во-вторых, благодаря духу он стал ощущать себя... сильнее? Возможно, это слово не совсем подходило. Скорее, он чувствовал связь с этим существом, его поддержку, готовность придти на помощь, и в обмен на это как бы смотрел на мир через чуть заметную, но иную призму, видел окружающие предметы и людей немного другими. Краски будто стали ярче, звуки — мелодичней, все его ощущения обострились. Даже Тэя стала казаться еще прекраснее, более полной жизнью, чем прежде. В ее глазах можно было утонуть.
И, в-третьих... да, Тэя. Кай понимал, как никогда раньше, что действительно любит ее. И это не простая юношеская увлеченность, которая рано или поздно сойдет на нет. Девушка была для него единственной на всю жизнь. И даже если она решит покинуть раба, или умрет, или каким-то образом он окажется не в состоянии быть рядом с ней — он все равно будет продолжать любить ее сильнее с каждым новым днем. И никто, ни Маркус, ни даже сам Создатель, не смогут в этом ему помешать. Для истинного чувства просто не существует преград.
Когда они достигли поместья, день уже клонился к вечеру. Доехали бы и раньше, ведь Кай уже весьма неплохо держался в седле, но Тэя, ехавшая в неудобной позе, ещё боялась упасть с коня.
Глядя на длинные тени, стелящиеся по дороге впереди них, Тэя вспомнила о фигурках, всё ещё хранившихся у неё в комнате. Они ведь были куплены для Кая, и теперь пришло время отдать их ему. Как только выдастся минутка, решила волшебница.

Ворота были закрыты, и поместье Селестиев выглядело мрачновато в эту предзимнюю пору. Впрочем, как и всегда. Даже вчерашняя свадьба не смогла надолго развеять царившее здесь настроение.

Глава 15

 

Утром Тэя куда-то уехала, прихватив двух лошадей и этого юношу-раба. Не то, чтобы Маркус возражал против свободы ее перемещений, но после десяти лет брака с Анной, которая предпочитала никуда не отлучаться из поместья, это было немного неожиданно. Зато в поместье стало как никогда тихо — даже вездесущей гномки, у которой уже вошло в привычку громить двери и тащить все, что плохо лежит, было не слышно и не видно. Почти идеальная атмосфера для продолжения исследований, начатых Маркусом несколько лет назад.

И сейчас, когда уже перевалило за полдень, маг сидел в своем кабинете и пытался размять затекшие плечи. Справа на столе от него лежали несколько толстых и очень старых фолиантов, сохраненных еще со времен Древней Империи и описывавших различные кровавые ритуалы, призванные соединить магистров с Тенью и обитающими в ней сущностями. Информации было мало, и она была крайне разрозненной, но собирать общую картину по кусочкам для мага было не впервой. Вот и сейчас на листе пергамента перед ним предстал набросок плана ритуала, который мог бы использовать способности Тэи, возможности Культа и новоприобретенный кинжал в целях пробить «тоннель» в Тень, на ее глубинные части, наиболее близкие к Черному Городу. Маркус знал, что на Город наложена магическая блокировка, не позволяющая проникнуть за нее простому смертному, но считал, что связанные с этим страхи и опасения не оправданы. В прошлый раз все пошло не так из-за маленького просчета в хитросплетении заклинаний. Магия крови была сильной, но действовала слишком грубо, а учитывая, сколько энергии высвободили магистры при проведении пожертвования, исход был предопределен. Он же собирался действовать тоньше. Сначала необходимо было разведать окружающие слои Тени и извлечь как можно больше информации, оставляя минимум следов и не воздействуя на ткань мира.
Правда, теперь в уравнении была новая переменная. Кровь Андрасте, которая сейчас стояла в подвале под надежной защитой заклинаний и крепких дверей. Ее влияние на Завесу было крайне любопытным, но пока что Маркус слишком плохо изучил его и не рисковал даже пытаться использовать кровь в своих ритуалах. Для этого у него не было необходимых способов защиты. Поэтому пока что приходилось оставлять данный артефакт за пределами своих изысканий. Но заметку на полях своего мысленного дневника маг оставил — до лучших времен. Кинжал лежал рядом с ним на черном шелке, поблескивая хищно изогнутым лезвием. При свете свечей казалось, что отблески ползут по оружию, словно темные кровавые разводы, а голова дракона на рукояти двигалась, стоило лишь чуть отвести взгляд и расслабиться. Оптическая иллюзия или нечто большее? Маркус подумал, что кровь Андрасте как-то повлияет на магические свойства кинжала, но этого не произошло. Чем бы ни обладал ритуальный нож, это что-то он не вытягивал из Тени, как бывало обычно. Нет, его потенциал находился в самом предмете. Абсолютно независимо от того, насколько плотной была Завеса. Еще один любопытный факт в копилку, что помог бы раскрыть тайны артефакта. Когда Маркус использовал кинжал для того, чтобы вылечить Кая с помощью крови гномки, он почувствовал, как нечто едва заметно высвободилось в этот мир. И тогда, когда убил одержимую. Манипуляции с энергией, проводимые с помощью кинжала, сильно отличались от обычной магии крови и почти не поддавались никакой логике. Словно оружие было сделано из чистейшего хаоса, как и сама Тень, но при этом обладало материальной формой.
Взяв перо и обмакнув его в чернильницу, маг принялся что-то записывать в почерканный пергамент, а затем достал чистый лист и аккуратным, убористым почерком принялся составлять список вещей, которые ему понадобятся в скором времени. Большую часть этих вещей можно было найти в магазинах Минратоса, кое-что — лишь в очень хорошо проверенных местах. Но оставались несколько пунктов, выполнить которые без некоторого жульничества в плане законов было невозможно.
Позвав раба, он приказал тому разыскать Маришу и привести ее в кабинет магистра. Как все же удачно сложилось, что теперь у Маркуса был такой бесхитростный способ добыть то, что иначе добыть не получится. Он улыбнулся своим мыслям и закурил трубку, глядя, как в камине пляшет огонь, отражаясь на мраморном полу причудливыми тенями.

— Ничего не знаю. Отвали.
— Господин велел...
— Что неясного в слове «отвали»?
Гномка со злостью бросила веридиевый кинжал прямо в раба. Клинок просвистел в нескольких сантиметрах от предплечья оного, даже не царапнув. Попытки тренировок с двумя кинжалами не были так уж плодотворны — перестроиться под новый стиль было неописуемо сложно, особенно когда уже есть специализация в другом. И особенно — когда тебя дергают каждый час. Сначала кухарка с претензиями, от которой пришлось драть когти, теперь — жуткий магистр. Решил все-таки для профилактики наказать ее еще разок — самостоятельно? Этим наземникам нельзя доверять, это точно.
— Господин... — от просвистевшего рядом кинжала раб лишь вздрогнул, и, как ни в чем не бывало, продолжил вещать.
— Да завали уже волынку с этим «господином»! Чего ему еще от меня надо?! — зашипела девушка, поправив съехавший на бок капюшон. На плаще красовались несколько шальных снежинок — буквально на пару минут выпал снег. Уже растаявший, конечно, но на плотной коже с меховой подбивкой еще сохранилось немного.
— Мне... неизвестно.
— Лишь приказ выполняешь, да? — потрошительница, устало вздохнув, закрепила меч на ремешках, оставив кинжал валяться на траве. По сравнению с мечом — он не был ценным ну совсем. — Ладно. Если окажется, что меня собираются бросить в карцер — то ты умрешь первым.
Ее уже ждали — в кабинете на столике была бутылка вина, причем из того сорта, который Мариша в основном тащила из подвала. Похоже, магистр был в курсе, куда и зачем пропадают вещи в его доме. Что говорило о том, что мужчина был вовсе не так уж рассеян, как это можно было подумать изначально. Вино было разлито по дорогим хрустальным фужерам, а рядом стояла корзинка с булочками, пахнущими корицей. Сам магистр сидел в кресле, явно в состоянии задумчивости, и крутил в руках свиток пергамента. Подняв глаза на вошедшую Маришу, он слегка улыбнулся и кивнул, мол, проходи.
— Как я вижу, ты занята тренировками? — буднично спросил он, бросив взгляд на большое панорамное окно, выходившее во двор. — Это хорошо. На арене в этот раз все будет еще сложнее, чем в прошлый. Постарайся не выбыть из игры в середине тура. На этот выигрыш поставлено куда большее, чем ты можешь себе представить.
С опаской зыркнув на бутылку вина, гномка, откинув капюшон, укуталась поплотнее в плащ. Судя по всему, в карцер ее бросать не хотели — а если судить по «больше, чем можешь представить», то жуткий магистр еще и поставил на них с Каем золото. То, что она победила в драке с виверной? Разумно. Если он поставил крупную сумму на серую лошадку, которая совершенно внезапно победит, жуткий магистр будет просто купаться в золоте. Или тут другое?..
— Дитятко и Тэя уже рассказали про того голема. И про амулеты. Однако ничего не рассказали про второй тур. Честно говоря, ваша арена все-таки очень сильно от нашей отличается.
Она завела ногу назад — ту самую, за которую ее цапнула виверна. Чудесным образом, она функционировала совершенно нормально — гномка даже не чувствовала какого-либо неудобства. Неясно, с чем это связано, но это было хорошо. Не могла же она скакать по арене с тростью, как жуткий магистр.
— Что до середины тура — я выбыла не в середине! Я выбыла в самом конце! И не выбыла, а ушла — на своих двоих, после того как в одиночку убила целую виверну! — девушка, весело фыркнув, бросила взгляд на камин. Очередное достижение — убить драконида в одиночку и не окочуриться в процессе — было получено, и даже более того. Правда, все еще неясно, как его кровь повлияла на Маришу — помимо той новой способности. Или это было все? Не густо. — Однако эта идея с дитятком меня напрягает. Тэя, конечно, говорила что-то про «улучшение», но я сомневаюсь. Он не протянет в одиночку против Безариуса — учитывая его нежелание изучать подлые трюки, — она взглянула в глаза магистра, ожидая ответа. Про Шантию она напомнит позже — сначала шкура, потом честь.
— Не думай, будто я не ценю того, что ты сделала, — вздохнул Маркус и сделал глоток из бокала, почти с сожалением глядя на гномку. — Но и ты должна понять. Арена в Минратосе — это не просто обычный спорт, где бойцы меряются силами. Это целая фракция. И тут часто бывает замешана политика. А где политика, там интриги, подделывание результатов, подкупы и обход законов. Поэтому если мы собираемся победить, — он будто бы не заметил, что сказал «мы» вместо обычного «я», — то должны приложить еще больше усилий. Кордвин собирается победить при помощи грязной игры, но рано или поздно это вскроется. Он сильно рискует, ибо если его усилия не оправдаются, в него первого полетят камни. Мы не можем допустить, чтобы он победил. Иначе репутации Селестиев конец. Что касается Кая… посмотрим, как он покажет себя после ритуала. Если все, что я читал о нем — правда, то он обретет куда большую силу, чем раньше. И самое главное, останется человеком, чего нельзя сказать о Безариусе. Правил мы не нарушаем. Это важно.
Оставив вино, он поманил гномку пальцем и развернул пергамент, где теперь просматривались какие-то записи, сделанные мелким почерком.
— Но позвал я тебя не только для того, чтобы обсудить нашу тактику на Арене. Есть еще кое-что, в чем мне может понадобиться твоя помощь. Вот, взгляни.
«Не только арена? Странно, я думала, это сейчас самое главное».
Гномка, быстро взглянув на дверь, совершенно бесцеремонно подошла к Маркусу. Плащ девушки почти насквозь пропах яблоками — а одно до сих пор было спрятано в кармане — а еще не успевшие отогреться кожа и волосы почти излучали холод. Костяные пластины на шее слабо скрипнули, когда она заглянула в список. Ей даже не пришлось читать его полностью, для того, чтобы удивленно вытаращиться на мужчину.
— Сырой лириум? Это такой способ самоубийства в случае поражения, жуткий магистр?
Когда же она, не дожидаясь ответа, взглянула в список снова, она склонила голову набок. Лицо приобрело выражение вселенской тоски. Судя по всему, все прочие пункты ее не радовали в том числе — и, очевидно, она надеялась, что Маркус сейчас расхохочется и скажет, что она неверно прочитала тевинские закорючки.
— Все правильно, — тот только невозмутимо кивнул, попыхивая трубкой и глядя на гномку со смесью усталости и интереса. — Сырой лириум — еще не самое труднодоступное из списка, и я включил его только лишь потому, что закупать такое его количество — для нас в данный момент времени неоправданно затратно. Поэтому придется его... реквизировать.
На пергаменте также значились нечто под названием «арулинхольм», что, очевидно, было эльфийским артефактом, а также яйцо высшего дракона и полпинты крови Архидемона. Венчал сей список последний по нумерации, но далеко не по важности ривейнский гадальный шар.
Гномка медленно перечитывала список, снова и снова — с каждым разом все лучше осознавая, что мужчина слетел с катушек.
Не проговорив ни слова, она очень медленно отошла от письменного стола, и, с размаху плюхнувшись в стоящее рядом кресло, принялась массировать себе переносицу. Выбившиеся из-под плаща волосы блестящими змейками расположились на плечах.
— Итак, краткий обзор. Половину всего этого невозможно отыскать в пределах Тевинтера, это раз. Три четверти всего этого прямо или косвенно оставит от обладателя лишь рожки да ножки, это два. И три — абсолютно все это почти нереально найти в... естественных условиях. Особенно — драконье яйцо. Остается, как ты сказал... реквизиция. А для этого нужно знать, кого грабить.
Она подняла глаза на магистра, скрестив руки на груди. Часть доспеха, не скрытая плащом, тускло переливалась в свете камина.
— В двух словах — добыть все очешуеть как сложно. В одиночку — особенно.
«А что такое «арунхольм» я вообще понятия не имею».
— Я знаю. Но все это мне нужно не в данный момент, поэтому можешь не спешить. Ближайший месяц-другой у тебя есть, чтобы добыть перечисленное в списке, — Маркус протянул Марише бокал с вином и чуть склонил голову набок. — Присядь, выпей со мной. Честно говоря, я немного устал изображать здесь жестокого господина.
Ей показалось, или в его словах прозвучала усталость? В конце концов, сейчас жуткий магистр больше походил на обычного человека сорока лет, который всю жизнь положил на создание имиджа и изучение магии. Мало кто воспринимал его тем, кем он был на самом деле, да это было ему и не на руку. Но порой бывало так, что магу хотелось забыть о том, кто он и зачем здесь. Минратос таких мелочей не прощал. А вот гномка...
Мариша, убрав руку с лица, быстро взглянула в глаза человека, недоуменно нахмурившись. Это было внезапно. Помимо наказания за, как выразилась извращенная магистресса, «неумение вести себя в высшем обществе»... полнейший бред, к слову, максимум, чего она ожидала — это приказа в духе «Иди и выполняй, плевать как». Это же было неожиданностью. Правда, куда менее неприятной неожиданностью, нежели желание той магистрессы ее изнасиловать.
«За два месяца? Он свихнулся, это точно. Два месяца только на поездку за ривейнским шаром уйдет... Ладно, решаем проблемы по мере поступления. Сначала — извращенка и арена, и уже потом попытки отыскать нага посреди порождений тьмы».
— После того, как мне в последний раз «предлагали выпить», я проснулась в темнице. В компании палача, страстно желающего вытянуть из меня жилы, — осторожно произнесла девушка, и, прищурившись, взглянула на протянутый бокал. — Дело было, кстати, во время поиска вашей чашки с кровью.
Она заерзала, однако, взяла бокал, задумчиво взглянув на мелькнувшую на жидкости рябь. Было заметно, что ей очень сильно хотелось что-то брякнуть, однако, она сдерживалась изо всех сил.
— Вот как? — Маркус чуть улыбнулся, вытряхнув прогоревший пепел из трубки в камин. В кабинете пахло мятой и чем-то еще, похожим на травы. Бледное лицо магистра казалось странным в отсвете огня, а окна были задернуты толстыми шторами, и только возле двери на балкон они были раздвинуты. Оплывшая воском свеча стояла на столе, освещая раскрытую посередине книгу, переплетенную оленьей кожей. Хрустящие желтые страницы были испещрены мелким почерком, а слова казались незнакомыми. Вероятно, древний арканум, отдаленной напоминающий тевин. Магистр, внезапно словно о чем-то вспомнив, вытащил из складок мантии завернутый в шелк кинжал и протянул его Марише. — Ты разбираешься в оружии. Что можешь сказать об этом? Какие-нибудь идеи? Мне сейчас поможет любая информация.
Потрошительница, пожав плечами, поставила бокал обратно на стол, даже не притронувшись к вину. И если его она держала с явной опаской, то почти сотрясающийся от энергии кинжал она схватила, даже не поведя бровью.
— Говорю сразу — эту штуку делали определенно не для того, чтобы сражаться. Слишком вычурный. Рукоять откровенно неудобная, и махать им в драке — себе дороже. Только собственную ладонь в кровь разорвешь...
Она буднично развернула лезвие, не обращая внимания на протестующую вибрацию. Клинок определенно не желал расставаться со своим хозяином.
— Руны на клинке не элементальные. И не стабилизирующие... — девушка, мотнув головой, поднесла лезвие к лицу. Кинжал возмущенно завибрировал, словно желая вонзиться ей в горло. — ... сильверитом также и не пахнет. Совершенно точно не гномьи. Скорее всего ваши, тевинтерские.
Девушка, весело фыркнув, перевернула клинок в противоположную от ее горла сторону. Кинжал, вздрогнув еще разок, притих — судя по всему, либо совершенно отчаявшись, либо просто выжидая лучшего момента.
— У этой штуки... — она, поморщившись, всмотрелась в клинок. Тот словно избегал взгляда, расплываясь перед глазами, — странный фон. Это даже не лириум. Черт знает...
«Да что с лезвием не так?..»
И тут она, перехватив кинжал в левую руку, осторожно коснулась пальцем клинка. Даже не лезвия — лишь сердечника. В следующую секунду глаза девушки изумленно распахнулись. Зрачки расширились, и она, не издав ни звука, быстро убрала руку. По ладони медленно растекалась темно-красная жидкость, а на пальце красовался длинный порез. Кинжал трясся как припадочный, чуть ли не вырывался из руки, с твердым намерением на этот раз прикончить ее. На губах девушки расцвела нехорошая ухмылка.
— Ха. А тут кое-кто с характером.
И поднесла окровавленный палец к лезвию — на расстоянии. Клинок возмущенно тряхнулся, с негодованием пытаясь дотянуться до руки.
— Он и не боевой, — Маркус внимательно следил за манипуляциями гномки и вздрогнул, ощутив, как небольшая часть энергии ее крови вырвалась на свободу. — Это ритуальный нож. Похож по описанию на те, что я нашел в книгах Древнего Империума, составленных первыми магистрами, но все же не совсем такой. Что касается рун, то они лишь отдаленно напоминают тевинтерский арканум, но расшифровать их мне не удалось. Чем бы ни была эта штука, письменных свидетельств ее существования я не нашел. Слышал о похожих клинках, использующихся во время особо мощных ритуалов магии крови, но их слишком мало и сейчас они разбросаны по свету — одни боги знают, где теперь их искать. Но нигде не упоминаются руны или подобное... хм... поведение оружия. У меня складывается ощущение, что оно... как бы это сказать... одержимо? Будто живое.
Гномка скептически приподняла бровь, взглянув на Маркуса с выражением «Да неужели?» На фоне сотрясающегося кинжала, яростно пытающегося дотянуться до ее руки, слова магистра звучали как минимум забавно.
— Наземничий артефакт, это скажу точно. И довольно кровожадный, как видишь. Судя по форме, — она взмахнула слегка поутихшим клинком, уже не пытающимся воткнуться ей в руку, — гномы не прикладывали руку к созданию самого кинжала. Да и руны даже близко не наши. Слишком витиеватые. Ты бы мог спросить нашего мастера в хартии — он просто гений по части артефактов и печатей. Я же могу рассказать разве что о балансе и заточке. И рассказываю — они никудышные. Лезвие короткое, сердечник — просто обнять и плакать. Однако материал... Ты вообще в курсе из чего его сделали? Не похоже ни на одну известную мне сталь.
Пожав плечами, девушка положила дрожащий от негодования клинок на стол, задумчиво хмурясь. Она-то помнила, что именно этим ножом магистр из нее кровушку вытянул. А еще она помнила, что это было намного больнее, чем когда ее в бою ранили. Черт знает почему — из-за того что кровь вытягивали, или из-за самого оружия.
— Как бы то ни было, — она надавила на порезанный палец, глядя, как раны вытек кровяной сгусток, — к кузнецам можешь и не обращаться. Могут вообще подумать, что издеваешься. Если интересно, то я бы на твоем месте для начала попыталась бы разузнать конкретно про руны. По крайней мере, этот кинжал не похож на вещь, которая сама по себе дофига крута... Ха, кстати!
Она, усмехнувшись, быстро подняла глаза на мужчину.
— На чашке с кровью что-то в этом духе было нарисовано. По крайней мере, похожее. Вы ее хоть не выбросили ко всем архидемонам?
— Смеешься, что ли? — Маркус вздохнул и устало потер подбородок. — Осколки в подвале, на складе. Похоже, мой инстинкт не подвел, когда я не согласился их выбрасывать. А Анна настояла, чтобы «эту гадость» убрали из дома. Как ты помнишь, она была очень недовольна в тот день, когда ты разбила Чашу.
Он мрачно допил содержимое своего бокала и обновил его тут же, налив почти до краев. Багрово-рубиновая жидкость переливалась и темнела в скупо освещенной комнате, которая почти не впускала свет с улицы.
— Иногда я думаю, что в ее смерти есть и моя вина. Кто знает, может быть, она бы никогда не дошла до того, чтобы в нее вселился демон, если бы не... — он замолчал и моргнул, отгоняя навязчивые мысли, которые всегда посещали его после чарки-другой. — Неважно. В любом случае, спасибо за совет, Мариша. Мне совершенно необходимо узнать тайну этого кинжала. Больше, чем ты думаешь, зависит от этого. И если в нем заключена сила, я найду способ ее извлечь. Риск никогда не должен пугать настоящего ученого. Однако это не значит, что не следует предпринимать мер безопасности, — улыбнулся он несколько самодовольно.
— Эхем. Извиняюсь, что говорю это про помершего человека и все такое, но она была истеричкой, — беззастенчиво брякнула гномка, позабыв о воздержании от комментариев. — «Принесите мне нож для резки бумаги!», пфф. Она и так на ладан дышала, не то, что потрошителя... потрошить. Эхем, ладно. Ты и то менее жуткий.
Она, моргнув, резко мотнула головой, словно осознав, что за это можно огрести опять. А то и жуткий магистр попытается доказать, что он отнюдь не менее жуткий — кто знает.
— Кстати, в том, что кинжал «живой», что-то есть. Странный он. А когда берешь, рукоятка пульсирует, словно...
«Не говорить же, что словно бьющееся в руке сердце. Нечего ему знать, что Хартия и особо жестокими пытками не брезгует. Хотя, того ассассина, которого я приволокла в темницу, так и не видели — даже тела. Наводит на размышления».
— А что ты вообще изучаешь-то? — гномка, приподнявшись на кресле, вновь взглянула в список и нахмурилась. — Хотя, если учитывать твой списочек, то что-то жуткое.
— Вряд ли тебе будет такое интересно, но работа всей моей жизни... — он сделал длительную паузу, словно пытаясь подобрать подходящие слова, чтобы Марише было понятно, — заключается в том, что... скажи, а что ты вообще знаешь о Тени и населяющих ее существах? Ты ведь должна знать, что издавна фундаментальные определяющие законы Тени не менялись до сих пор. Каждый юный ученик в Круге знает, что это мир снов и духов, где ранее обитал Создатель. Но, по моему мнению, это не так. Совсем не так.
— Ну, учитывая то, что рассказывал мне наш мастер — «Тень это место, куда уходят люди во время сна. Вы же, недоростки, просто отключаетесь, и не видите всех красочных сновидений, мухаха!» — буднично сообщила Мариша, демонически рассмеявшись в конце — при этом даже не изменив выражения лица. — Но примерно ясно.
«Хоть я и не поняла, что ты вообще вещал про фундатальные законы».
— Работа всей жизни — значит, что ты этим аж с детства занимался? Ни гулял, ни веселился? Небось, и в таверне ни разу не был?
«Черт, может, поэтому такой злой?»
— Что ты, — рассмеялся Маркус, который немного расслабился от вина с примесью лириума, и у него даже появился небольшой румянец на вечно бледных щеках. — Бывал, бывал... довольно часто, хочу заметить. Но все это лет до двадцати пяти, позже я осознал, что на мне лежит слишком большая ответственность, чтобы прожигать время в объятиях дам легкого поведения, нахлебавшись меду в таверне. Мой отец тогда пытался показать мне, каким я был глупцом, но удалось ему это лишь... — он запнулся и мотнул головой, будто стряхивая морок. — Неважно. Скажу только, что удалось.
Мариша недоуменно склонила голову набок, озадаченно глядя человеку прямо в глаза.
— А разве тогда было плохо? — просто спросила она, не отрывая взгляда. — Вот если взглянуть на то, как было раньше, и то, что стало сейчас... что лучше? Вот если бы ты мог выбрать — тогда или сейчас, что бы выбрал? При условии, что «тогда» тебе бы никто не рассказал про ответственность и прочее?
Она заерзала на кресле. Судя по всему, этот вопрос девушку задел. Если вспомнить, как она вздрогнула на словах «удалось убедить» — довольно сильно.
Маг горько усмехнулся и бокал в его руке чуть дрогнул. Недостаточно сильно, чтобы это можно было увидеть краем глаза, но если присмотреться...
— Что бы хотелось мне, не имеет значения. Есть лишь то, что должно делать для таких, как я. Свобода, эгоизм — все это не для тех, кто несет ответственность за большее, чем собственная жизнь. Иногда я завидую простым людям. Они, если подумать, гораздо более свободны, чем мы. — Он помолчал, глядя куда-то в пламя отрешенным взглядом, и вздохнул. — Если бы ты встретила меня тогда, то, наверное, не узнала бы. Тогда я заботился лишь о себе самом и больше ни о чем. А мой отец... он понимал, что значит быть одним из Селестиев. И доказал мне, что я был недостоин носить это имя. — Кивнув на трость, Маркус пожал плечами. — Демон был моим испытанием, и я его провалил.
«Тот знакомый демон? Который еще в стремную магистрессу вселился?»
— А вот если просто представить? — Мариша, медленно покачав головой, странно взглянула на мужчину. — Что то, чего тебе бы хотелось, имеет значение? Причем это «что-то» — самое важное, что только может вообще быть? Что бы ты хотел? Все так же «нести ответственность за большее, чем собственная жизнь», или чтобы все было как раньше? Чтобы мог делать все что захочешь?
«Поставить абсолютно все на свободу и умереть, или сдаться и подчиниться чужой воле ради того, чтобы все было хорошо?..»
— С каких пор мы начали обсуждать возможные вероятности хода событий, Мариша? — тихо покачал головой маг и метнул на нее быстрый взгляд. — Все равно, как если бы я спросил тебя: а что бы ты выбрала, не родись ты в Орзаммаре вне касты, не попади ты в Хартию? Что бы ты выбрала, не будь ты той, кто ты есть? Наши решения, наши ошибки — часть нашей личности. Нет смысла рассуждать о том, чему не суждено сбыться уже никогда. Но если тебе это так интересно, то... наверное, я бы уехал отсюда. Из этого города. Из этого места. Навсегда.
Мариша промолчала, отведя глаза. В воздухе повисла гнетущая тишина.
— Если бы я не попала в Хартию, то сгинула бы, — неожиданно произнесла она, глядя в камин. Огонь успел уже потухнуть, и едва тлеющие угли мерно мерцали в полумраке комнаты. — Если бы я не родилась неприкасаемой, меня бы не поймали на улице и не поставили бы это проклятое клеймо. Если бы я не родилась неприкасаемой, — гномка повысила голос, — у меня бы не было выбора между «сдохнуть» и «стать проституткой»! — она, стиснув зубы, прикрыла глаза. И быстро их распахнула, гневно ощерившись. — Однако выбор был. И сейчас я думаю, что бы было, если бы я подчинилась. Тогда бы все было хорошо, никто бы не умер, а я бы жила, и не знала всей этой свистопляски с драконьей кровью, Хартией и Тевинтером. Но знаешь, жуткий магистр, — она посмотрела на человека. Рот скривила нехорошая усмешка, в глазах полыхнул огонь. — Я не жалею. Черт, я увидела больше, чем кто-либо из тех уродов, что меня клеймили! Я убивала тварей, которых даже воинская каста лишь на картинках видела!
Хрипло вздохнув, девушка устало прикрыла глаза, пытаясь успокоиться. Нашла место и время.
— Я думала, что бы было, если бы я выбрала другое — в голосе звенела сталь, — и знаю, что было бы очень и очень плохо. «Ошибки — часть личности»? Да разве это ошибки? То, что ты выбрал, должно быть верно по определению. Если это выбрал ты. А когда одна стерва пытается заставить тебя стать...
Девушка тряхнула головой, словно избавляясь от плохих мыслей.
— Не важно. Не надо было это рассказывать.
«Какого дьявола, Кор? Не забыла, что «жуткий магистр»? Сейчас он расхохочется и пошлет тебя в лес грибы рубить».
— Именно, — прихлебнув из бокала, вздохнул магистр, и улыбка слетела с его лица, словно ее там никогда и не было. Он снова стал выглядеть жестким, волевым и совершенно бездушным — но Мариша понимала, что это всего лишь маска. — Что толку рассуждать о том, что было бы, будь мы другими? Только зря терять время. Сейчас у тебя есть то, что есть, как и у меня. Поэтому... давай лучше займемся тем, что нам предначертано. Тебе суждено выиграть на Арене, а мне — завершить свое исследование. Может быть, это покажется тебе несколько грубым, но я нашел призвание в своей работе, даже если порой жалею о том, что не могу вернуть время назад и остановить себя... и своего отца.
— Угу. А еще мне «предначертано» найти эти свистелки, что у тебя в бумажке, а тебе — не помереть во время их использования, — буркнула гномка, неуютно поежившись. Судя по всему, она уже успела пожалеть о внезапном порыве откровенности. — И я теперь даже не знаю, что для кого опаснее, учитывая, что вы от сырого лириума в обморок падаете.
Мариша поднялась с кресла, и, накинув на голову капюшон, подняла голову — не глядя на человека.
— Ладно, я пойду... тренироваться, — промямлила гномка, и, резко развернувшись, направилась к выходу.
— Мариша, — вдруг позвал ее Маркус, когда она уже почти переступила порог. Он медленно поднялся из своего кресла; его движения были до непривычия плавными, видимо, от вина с лириумом, так как обычно маг был грациозен, но порывист. Подойдя к гномке, он посмотрел на нее сверху вниз, однако без своего обычного снисхождения и презрения. Протянув руку, он потрепал ее по волосам, коротко и легко.
— Удачи тебе на арене. Я знаю, что ты победишь, но даже если... в общем, просто постарайся выжить. Ладно?
Глаза девушки широко распахнулись. Приоткрыв рот, она, однако, тут же его захлопнула. Слабо вздрогнув, гномка дернула головой — очевидно, кивнув. Лицо медленно обретало пунцовый оттенок.
— Эм... Спасибо. Ладно. Хорошо.
И, попятившись назад, уже в коридоре быстро развернулась и умчалась по коридору. Мысли в голове превратились в потревоженный рой. И сейчас неприкасаемая решила воспользоваться единственно верной тактикой при встрече с чем-то странным — а именно драть когти и где-нибудь спрятаться.

Тем временем Кай и Тэя уже подъезжали к поместью — цокот копыт по дороге заслышали издалека, и Хенли отворил ворота, с недовольством окидывая взглядом уставших и взмыленных коней. Спрыгнув с лошади, Кай помог волшебнице спуститься с седла и вручил поводья конюху. Он чувствовал себя как-то странно, будто весь день бегал и тренировался, но при этом все равно был полон сил, которые так и просились на свободу. Время уже давно перевалило за полдень. Интересно, искал ли их Маркус? Вряд ли он будет доволен тем, что Тэя без спросу отлучилась почти на весь день, даже не сказав, куда едет.
Но, как ни странно, ничего необычного в поместье не было. Маг, скорее всего, занимался чтением в своем кабинете, рабы готовились подавать обед, а Мариши — как всегда — было нигде не видно. Каю не терпелось рассказать ей обо всем, что произошло, хотя он и знал, что гномка вряд ли поймет. Она-то совсем не видит снов и не знает, что такое Тень. И он сам не знал, пока не увидел все своими глазами.
Заметив, что гномки нигде не видно, Тэя сразу же направилась в дом, поманив Кая за собой. Ей нужно было переодеться, и живот сводило от голода, но сперва хотелось отдать Каю давно отложенный подарок. В последнее время у них было так мало возможностей побыть наедине, и кто знает, когда выдастся следующая?
— Госпожа Селестия, — пробубнил Кай, следуя за магессой в ее покои. На самом деле это были покои Анны, и в них имелась комната, отделенная дверью, специально для личных слуг или телохранителей. Сама Анна никогда ею не пользовалась, но теперь, возможно, рабу придется переехать туда. А ведь в последнее время, когда наступали зимние холода, спать в сарае становилось все труднее, даже под теплым сеном. — Вам нужно поесть. Давайте я пока принесу вам чего-нибудь перекусить? Я могу сбегать до кухни и очень быстро вернусь, — в его голосе прозвучала мольба. Ему почти больно было слышать, как урчит у нее в животе.
— Сбегаешь ещё, успеешь, — проворчала Тэя, она терпела голод несколько часов, потерпит ещё несколько минут. — Тут у нас не лес, еда никуда не убежит. Поскольку ты теперь мой телохранитель, то можешь спать здесь.
Волшебница распахнула дверь в небольшую комнатушку. Там помещались только простая деревянная кровать, судя по её виду, ею не пользовались лет, как минимум, десять, маленькая прикроватная тумбочка, на которой сиротливо стояла единственная свеча в подсвечнике, и стойки для оружия и доспехов. По сравнению с богато декорированными покоями через дверь, комнатушка поражала своим аскетизмом, однако это всё же была самая настоящая комната с самой настоящей кроватью.
— Я... у меня никогда раньше не было своей комнаты, — едва слышно прошептал Кай, в растерянности глядя на сие «великолепие». И что куда более важно, комнатка эта располагалась совсем рядом с Тэей. В случае чего он мог бы очень быстро придти ей на помощь, но с другой стороны... Раб попытался выкинуть из головы странные мысли и встряхнулся. У этого была и другая сторона. Спальня Маркуса тоже была слишком близко. Кай чувствовал себя хрупкой стеклянной стеной между магессой и магистром. И любое неосторожное движение, и парень разлетится на осколки. Было страшновато, но теперь, когда он постиг столь многое и увидел себя изнутри в Тени, когда он понял суть духа, что теперь смотрел на мир его глазами, Кай больше не боялся чужой силы.
Он осмотрел дверь и понял, что на ней нет замка. Запереть ее он не сможет, даже если захочет, но это было логично — в экстренной ситуации запертые двери могли очень помешать.
— А у меня никогда раньше не было телохранителей, — улыбнулась магесса. — Тут не мешало бы сменить постельное бельё, да и немного уюта не помешало бы...
Пока парень осматривался, Тэя принесла эмалевые фигурки и протянула их Каю. Рыцарь и дама определённо стоили своих денег, казалось, с каждым разом как Тэя видела их, эти двое становились только красивее.
— Вот, возьми. Видишь, я не забыла своё обещание. Теперь никто не запретит тебе держать их у себя.
— Все в порядке. Правда, — помотал головой парень и улыбнулся. — Здесь очень уютно.
Взяв из руки Тэи фарфоровые статуэтки, он поднес их к глазам и несколько секунд просто рассматривал, восхищенно следя взглядом за тем, как свет свечи отражается на гладкой поверхности, украшенной золотыми и серебряными разводами. Кай до сих пор немного стыдился за то, что чуть ли не заставил Тэю их купить, но теперь... он повернулся к столику и поставил фигурки на грубую деревянную столешницу.
— Вот теперь — точно, — прошептал он. — Благодарю вас, миледи. — Он учтиво склонил голову в сторону магессы, на этот раз обойдясь без упоминания ее новой фамилии. Очевидно, что она магесса не очень-то нравилась.
«Теперь-то мы можем пойти за едой?» — произнес чей-то писклявый голосок в голове Кая.
— А теперь, пожалуйста, принеси мне чего-нибудь поесть с кухни. И себя не забудь.
Внутренний голос Тэи был, по всей видимости, полностью солидарен с коллегой.
Кивнув, раб быстренько смылся из комнаты. Правда, бегать бесшумно у него уже не получалось — звон доспехов выдавал с головой, но и скрываться теперь было не нужно. Ведь его хозяйкой была Тэя, а посему Маркус ничего не мог бы ему сделать. Теоретически, точнее, мог бы — но не станет. У него и так отношения с госпожой натянутые, и не с руки было бы портить их еще больше, разрушая ее имущество.
Кухарка на этот раз только взглянула на мнущегося на пороге Кая с укоризной и вздохнула.
— Совсем ты ее голодом заморил, остолоп, — буркнула она и сунула парню в руки поднос с едой. К его огромному удивлению, на подносе обнаружились и коричные булочки.
— А разве это не для... — заикнулся было он, но женщина его прервала.
— Бери, бери, не спорь. В этот раз я в два раза больше испекла.
Пожав плечами и ничем не выражая свою радость, раб помчался обратно. На подносе были фрукты, овощи, сыр, орехи и кувшин молока. Не говоря уже о великолепных, ароматных, горячих, свежих булочек с кремом и корицей. Он сглотнул слюну и попытался не думать о еде.
Выпроводив Кая, волшебница решила переодеться во что-то более домашнее и приличное. Она скинула порядком помятые и запачканные вещи, тщательно свернула их и убрала в сумку. Никогда не знаешь, в какой момент пригодится грамотно изгвазданный наряд. Что ни говори, в нём можно стать гораздо ближе к народу. Разобравшись с этим, Тэя принялась переодеваться в обычное синее платье из тонкой и тёплой шерсти.
Кай попытался было постучать, но руки были заняты, поэтому он просто толкнул дверь сапогом и протиснулся в образовавшуюся щель, стараясь не расплескать молоко по дороге. Убедившись, что дверь за ним закрылась, он повернулся и шагнул в полумрак комнаты, которая внезапно стала казаться ему по-странному домашней.
Сперва юноша не заметил Тэю, ведь от дверей, где стоял Кай, гардероба было не видно. Но потом его взгляд упал на большое овальное зеркало, которое повесили взамен разбитого прежней хозяйкой. И в этом-то зеркале в данный момент отражалась Тэя. Девушка стояла вполоборота к зеркалу. Растрепавшиеся черные, как смоль, волосы ниспадали по плечам и спине, так, что почти скрывали наготу своей хозяйки. Волшебница была слишком увлечена выбором наряда, и пока не заметила вторжения.
— О... О, госпожа Селес... п-простите, — Кай густо покраснел и немедленно сделал шаг назад, наткнувшись спиной на захлопнувшуюся дверь. Поднос в его руках опасно покачнулся, готовый перевернуться вместе со всем добром, что располагалось на нем. В глазах парня отразился ужас, и он едва успел подхватить поднос с другой стороны прежде, чем уронить его. Сердце пропустило удар и как будто остановилось, но уже через долю мгновения парень взял себя в руки. Что ж, по крайней мере, теперь ему пригодилась та уравновешенность, которую он обрел после встречи с духом.
Взглянув в зеркало, Тэя сдавленно пискнула, и, схватив первое попавшееся платье, юркнула за дверцу гардероба. Она и не ожидала, что Кай вернётся так быстро. Так хотела красиво выглядеть перед ним, что напрочь забыла про время, и теперь... ну ведь нельзя же сказать, что она выглядела некрасиво, правда? Как неудобно получилось! Нужно что-то сказать...
— Эээ... — промямлила смущённая волшебница, лихорадочно натягивая платье, — извини... подожди минутку! Я сейчас!
— А я... вам булочек принес, — пробормотал окончательно смущенный Кай, который не подозревал, что магесса собиралась переодеваться прямо сейчас. Правда, чувство голода все же оказалось сильнее всех остальных желаний, и юноша уставился на еду, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на нее. Наверное, Тэя чувствовала то же самое. В кои-то веки они снова полностью совпадали в своих мыслях!
— О... это здорово!
В ответ Тэя скорее выпала, нежели вышла из-за дверцы. На ней было обычное синее шерстяное платье с высокой талией, а волосы волшебница оставила неубранными, и они теперь обнимали её плечи, словно плащ. Но самой примечательной деталью можно было считать румянец смущения, не менее яркий, чем у Кая. В другой раз она бы, возможно, выгнала его или, по крайней мере, заплела бы волосы, прежде чем выходить, но сейчас Тэе слишком хотелось есть.
— Поставь на стол, пожалуйста.
Тэя никогда не видела необходимости обедать за большим парадным столом на первом этаже. Маленького комнатного столика вполне хватит на двоих.
— Господин Селестий будет недоволен, если вы не спуститесь на обед в столовую, — заметил Кай, садясь на стул, который угрожающе скрипнул под весом парня в доспехах. Поднос занял место на столе, и юноша, немного поколебавшись, пожал плечами и взял одну из булочек. Откусив чуть ли не половину за раз, он стал походить на очень флегматичного и растрепанного хомяка.
Взглянув на него, Тэя тут же захихикала, чуть было не поперхнувшись собственной порцией.
— Маркус и сам спускается через раз. Если я ему там нужна, пусть придёт и скажет сам.
Кай не ответил — да и не смог бы при всем желании, так как был слишком занят поглощением еды. Он не говорил об этом магессе, но обычно рабов кормили куда хуже, чем господ. И сейчас он был счастлив, что не приходится жевать изо дня в день одну и ту же постную кашу почти без мяса. Поэтому следующие минут пятнадцать прошли в молчании, пока поднос не опустел.
Юноша налил себе глоток молока и удовлетворенно вздохнул. Он был счастлив. Да еще и Тэя... Ему действительно повезло зайти именно в тот момент.
Тэя тоже налила себе молока. В последнее время она старалась избегать вина и прочих крепких напитков, по причине... по причине, которая сейчас сидела напротив неё и блаженно ухмылялась. От таких мыслей, волшебница снова начала краснеть, и решила срочно перевести разговор на другую тему.
— Ты даже не представляешь, насколько тебе сегодня повезло. Но всё же не мешало бы проверить твои новые возможности на деле.
Кай вздрогнул. Она что, читает его мысли?.. «Повезло», да? Ну, что ж, с этим трудно было поспорить. Повезло так повезло, наткнуться за Тэю, которая переодевалась и...
Он мотнул головой и запихнул в рот последний кусочек булочки. Видимо, это означало, что он абсолютно согласен и внимательно слушает слова своей хозяйки.
— Кай, где ты витаешь?
Тэя уже допила молоко и теперь нетерпеливо щёлкала пальцами перед носом у парня.
— Я спрашивала, не знаешь ли ты, где может быть Мариша?
— А? Ма...риша? Ну, в поместье не так уж много мест, где можно спрятаться, — задумчиво ответил Кай, вздрогнув от резкого щелчка. Он был похож на очень сытого и очень сонного кота. — Либо внизу, в подвалах, там, где склады, либо наверху на чердаке. В остальных местах слишком часто бывают люди. А зачем нам Мариша? — он моргнул, вспоминая о том, что вообще-то сегодня пропустил тренировку. Но сейчас ему совсем не хотелось идти махать мечом, ведь они с Тэей так уютно и удобно сидели за столом в ее комнате, и Тэя была так восхитительно прекрасна, и совсем рядом была мягкая кровать...
Тэя ещё раз поглядела на него и вздохнула. Нет, с ним сегодня дела не сделаешь. Точнее сделаешь... но не то, что нужно. В глазах парня сейчас очень явно отражалось всё, что он успел увидеть в зеркале, да ещё и обрастало новыми подробностями.
Тэе и самой мучительно хотелось скинуть одежду и позволить Каю вдосталь насладиться всем увиденным. Увы, в особняке, где у каждой стены есть уши, а у некоторых ещё и глаза, это слишком опасно.
— Ни зачем. Отдохни пока, обживайся на новом месте, а я... закончу приводить себя в порядок.
— Вам требуется помощь? — глаза у парня загорелись энтузиазмом, и было ясно, что он с большим удовольствием поможет Тэе переодеваться или потрет ей спинку в ванной. Вряд ли его удастся сдерживать еще долго. Рано или поздно он все же добьется своего. Но только если Тэя сама того захочет. К тому же раб понимал, что Маркус в любой момент может догадаться обо всем, и тогда им обоим несдобровать. Но ведь он был личным рабом хозяйки, а потому ничего зазорного не было в том, чтобы он потер ей спинку...
— Н-нет. С-спасибо, я сама, — пискнула Тэя, быстро скрывшись в глубине покоев. А-то ведь с ним дело спинкой не ограничится... А она только вчера вышла замуж, будь этот «замуж» не ладен!
Кай вздохнул. Что ж, это было ожидаемо. Он, похоже, слишком уж обнаглел и стал вести себя с Тэей, будто она ему вовсе и не хозяйка, а равная. А ведь это было далеко не так. Но все-таки как иногда было приятно погрузиться в иллюзию, хоть на время...
— Я пойду, поищу Маришу, — произнес он, поднимаясь из-за стола с некоторым сожалением. — Если найду, то сообщу вам, где она прячется.
Выйдя из комнаты, он неспешно принялся делать обход всех известных ему укромных уголков и мест в поместье, где могла бы спрятаться гномка. Так как раб жил здесь гораздо дольше, чем она — практически всю жизнь, — то и дом он знал, как свои пять пальцев, и мог бы найти дорогу в любое место с закрытыми глазами. За исключением, конечно, покоев магистра, куда его не пускали никогда. В подвале Мариши не оказалось, в темнице тоже, как и на складах. В конюшне и сарае никого, кроме Хенли, он не встретил, а конюх выгнал раба, только фыркнув и замахнувшись на него метлой.
Оставался чердак. Самое труднодоступное место, и Кай понял, что его-то гномка, должно быть, и облюбовала. Найдя лестницу, он полез на крышу и отыскал нужную дверь.
Когда юноша, с пыхтением втиснувшись в проход, с грохотом повалился на деревянный пол, он понял что Мариша таки обосновалась именно на чердаке. Пыль, которая, честно говоря, должна была лежать хлопьями, немного поредела — особенно на испещрённом следами шагов полу. Чердак был относительно просторный — сюда складывали вещи, которые, по-честному, не собирались использовать в дальнейшем, а посему их было не слишком много.
Поднявшись на ноги, человек с тихим вздохом отряхнулся. Сильверитовый доспех печально зазвенел в унылой тишине. Сквозь световые проемы слабо пробивался свет. Солнце уже почти зашло за горизонт, и начинало холодать. На чердаке было немногим теплее, чем на улице — и от воспоминаний о ночевках на сеновале человека пробрала дрожь. Как хорошо, что у него теперь есть своя комната...
Сделав несколько шагов, юноша удивленно заозирался по сторонам. Чердак не был так уж сильно завален, и спрятаться было негде. Может, Мариша и обосновалась здесь, но она могла сейчас таскаться по поместью. Или и вовсе выйти за пределы территории...
— Рабов не учат ни стыду, ни банальным правилам приличия, которые даже неприкасаемые знают... Либо говоришь, что ты тут делаешь, либо я скидываю тебя с крыши.
Кай почувствовал, как его довольно болезненно ткнули в спину. Доспех, хоть и защищал жизненно важные части тела, на стыке пластин имел уязвимости — по которым Кай и получал постоянно во время тренировок. И в одну из которых сейчас и уткнулся меч гномки.
— Тебя искал, — отозвался Кай, совершенно не испытывая страха перед гномкой. Он знал, что Мариша не станет причинять ему слишком сильного вреда, и дело было даже не в том, чтобы сохранить ему здоровье до арены. Дело было в другом. Хотела потрошительница это признавать или нет, но Кай чувствовал, что между ними образовалось нечто вроде дружбы. А поскольку кроме нее у Кая друзей не было отродясь, парень цеплялся за это чувство с тем же упорством, с которым цеплялся за жизнь.
— Так и думал, что ты именно здесь прячешься. А господин Селестий знает? — с интересом спросил он.
Мариша, тихонько фыркнув, тем не менее, убрала меч, и, проскользнув под рукой человека, встала перед ним.
— Не-а. А если узнает, то уж точно сюда не полезет. А перемещаться с места на место маги не умеют.
Гномка мотнула головой, и, плюхнулась прямо на пыльный гобелен.
— Чего искал? Тэя говорила, что седня тренироваться не будешь.
— Да я просто... просто подумал, что ты слишком много времени проводишь одна. Наверное, тебе одиноко здесь, посреди этой пыли, — он пожал плечами и плюхнулся рядом с гномкой, однако на безопасном расстоянии, и покосился на нее. — Мы с Тэей провели этот... ритуал. И, похоже, что успешно. Знаешь, я чувствую, что наши шансы на победу теперь не такие уж и мизерные.
Он стащил с рук перчатки и принялся рассматривать свои ладони. От прошлых ссадин остались лишь едва заметные шрамы, которые невооруженным глазом было почти невозможно разглядеть.
— Этот ритуал поможет тебе не натыкаться на ножи? — мрачно поинтересовалась гномка, кутаясь в плащ, — Поскольку Тэя мне утром красочно расписала этого Безариуса, и то, что у него цепь и когти длиной с мою руку. Не научишься уклоняться — тебя тупо сцапают и притянут, а там начнут из доспеха выковыривать... — она устало вдохнула, и, нащупав в кармане яблоко, принялась с тоской его жевать. Перехватив вгляд Кая, она остановилась, и лишь молча кивнула на висящий на гвоздике пакет с яблоками, после чего с великой скорбью на лице продолжила.
— Ой... спасибо, но я уже наелся так, что в меня уже не влезет и маковое зернышко, — Кай неловко подвинулся и вздохнул, с интересом глядя на то, как гномка поедает яблоко. — Я думаю, все будет в порядке. В Тени... — он замолчал и подумал, что не стоит гномке знать все, что с ним там происходило, да она и не поймет. — В общем, теперь мне кажется, что я обрел... как это называют маги? Просветление. Да, это очень похоже на просветление. Как будто после долгой и темной зимней ночи видишь первый луч солнца, пробивающийся сквозь тучи и ударяющий в окно. И понимаешь, что наступила весна.
Гномка, поперхнувшись, почти с ужасом взглянула на человека, судорожно сглотнув.
— О Камень, если он сейчас начнет говорить стихами, я взвою, — пробормотала себе под нос девушка, и, положив недоеденное яблоко на колени, медленно развернулась к юноше. — Это... мило. А драться тебя научили? Ну, новые приемы? Или, не знаю, способности? Может, сможешь одним ударом пробить броню? Или мысленно определить, где у него в теле находятся те амулеты?..
— Не знаю, — юноша как-то смутился. — Но я чувствую, что теперь мне помогают. Ну, ты понимаешь... оттуда. — Он почему-то посмотрел наверх, хотя и понимал, что Тень находится не там. Но привычки брали свое. Мама когда-то рассказывала, что Создатель смотрит на нас сверху, и Кай усвоил, что вся благодать исходит непременно с небес. Но как объяснить гномке, что такое Тень и где она находится? Вряд ли она поймет. Парень и сам не до конца это понимал.
Тем временем у сидящей рядом Мариши начало дергаться нижнее веко. Гномка медленно отвернулась от человека, и печально взглянув на лежащее на коленях яблоко, прикрыла ладонью глаза и лоб.
— Короче, от тебя отрезали осторожность и пришили к глазам розовые стеклышки, — гномка, мрачно вздохнув, бросила яблоко на гобелен, и принялась бродить по комнате, периодически бурча под нос неизвестные Каю слова. Человеку удалось распознать лишь «...труп...» и «...поговорить с Тэей...».
— Ладно, ладно, — она шумно вздохнула, и потерла переносицу. — Разберемся потом. Я полагаю, это все?.. Или у тебя появились какие-нибудь полезные способности? Может, нарастить панцирь не было такой уж плохой идеей... — последнюю фразу, которую гномка хоть и пробурчала, Кай расслышал.
— Эй! — возмущенно воскликнул он. — Не думай, будто все это было зря. Я действительно обрел... помимо просветления... и кое-что еще. По крайней мере, я чувствую, что могу сделать больше, чем раньше. Не знаю, как это лучше описать, но, полагаю, на следующей тренировке мы это и узнаем. Нет? — он слабо улыбнулся, не обращая внимания на скептицизм Мариши. Он не просто верил — он знал, что они выиграют на арене. Это было большее, чем просто надежда. Это была уверенность в завтрашнем дне.
Гномка окинула сияющего человека полным тоски взглядом. Судя по выражению ее лица, речь Кая не впечатлила ее ни на йоту.
— Как я и сказала — розовые стеклышки. И никаких полезных способностей.
Закатив глаза, она на пятках развернулась в сторону окна. Солнце успело сесть достаточно быстро — скоро станет по-настоящему темно.
— Ладно, спускайся. Сейчас стемнеет, и, когда будешь спускаться, со всем своим железом свалишься вниз и свернешь себе шею, — устало произнесла Мариша. Она надеялась, что задумка Тэи улучшит их шансы, а не ухудшит их... а пока что Кай всем видом говорил «Я счастлив, и я умру счастливым!».
— А тебе не будет грустно тут одной? — с неподдельным волнением спросил парень, неуверенно подходя к двери на крышу и обернувшись на гномку. — Наверное, ужасно, когда все твои друзья тебя бросили, — тихо добавил он, глядя куда-то в одну точку и думая о том, как он видел Маришу, когда пришел ее друг из Хартии. Она была такой... счастливой. Совсем не похожей на ту Маришу, которую знал Кай. И оттого было еще больнее.
Гномка внезапно застыла. Сейчас она стояла к Каю спиной, так что он не мог увидеть ее лица. Однако было заметно, что после его слов плечи девушки задрожали.
— Ты... ты... издеваешься?!
Дерево, из которого и был выстроен чердак, заглушило гневный вопль.
Девушка и не думала оборачиваться. Однако левая рука была стиснута в кулак, правая же мертвой хваткой вцепилась в деревянную подпорку.
Парень вздрогнул и понял, что сказал слова, которые всего лишь проскользнули в его мыслях. Ну вот опять, его язык до добра не доведет. Когда-нибудь он и при Маркусе ляпнет что-нибудь не то, и прощай, голова...
— Нет, что ты, я просто... подумал, что тебе сейчас нужна поддержка. Особенно, учитывая... твое положение... ладно, извини. Я сказал, не подумав. Я ухожу.
Он открыл дверь и принялся спускаться по лестнице, поняв, что ничего не сможет сделать для Мариши. Просто потому, что он для нее — очередной монстр, и она даже не верит в то, что парень выживет на арене. Это было ясно, как день.
Дверь тем временем медленно закрылась. Брякнула защелка, и в воздухе повисла тишина. Неясно, стояла ли гномка сейчас за дверью, либо очень незаметно отошла, однако она была права — действительно, начало очень быстро темнеть.
«Бросили... положение...»
А ведь он был прав. «Все твои друзья тебя бросили». Она еще после визита Джека отчасти это поняла. Сейчас же слова Кая лишь завершили картину. Было глупостью даже надеяться на то, что когда-нибудь это все закончится, и она вернется домой. Домой? А когда у нее дом то был? Даже в хартии дом был лишь из-за людей, что там были. Людей нет — это и не дом.
Нет, в этих размышлениях нет смысла. Ну никакого. Нужно просто смотреть, что будет дальше. Она вообще может прямо на арене умереть — и к чему все эти трепыхания? Да ни к чему. Сейчас стоит подумать о том, как выжить на арене. Если выживет — как избавиться от магистрессы и как собрать ингредиенты. И уже потом можно думать.

Следующим утром к Тэе, еще до того, как первый луч солнца проник в комнату сквозь тонкие занавески, постучался один из рабов Маркуса. Коротко сообщив, что магистр ждет ее в кабинете, он испарился — видимо, помнил, как обычно магесса реагировала на подобные известия. Завтрак уже остывал на столике у кровати, а Кай, вероятно, все еще спал. Очень скоро он должен был отправиться на тренировку с Маришей, но пока было время, наслаждался короткими часами сна, отпущенными ему. Прошлой ночью он вернулся каким-то молчаливым и подавленным и сообщил магистрессе, что нашел гномку на чердаке. После этого он отправился спать, промямлив что-то насчет того, что очень устал и валился с ног. Фарфоровые фигурки были единственным, что он принес из вещей в комнатушку рядом с покоями Тэи. Похоже, у него просто больше ничего не было, и эти игрушки стали первым настоящим имуществом Кая. Даже его меч и доспехи по факту принадлежали магистру, а раб всего лишь пользовался ими с благоволения хозяина поместья. Однако он чувствовал себя так, будто стоит на пороге чего-то нового. И дело было не только в ритуале с духом. Все менялось, так быстро, что раб не успевал уследить за этим, и только удивлялся тому, какие перемены наступили в доме Селестиев и в нем самом. С каждым днем становилось все тяжелее верить, что ему на роду написано быть рабом и умереть здесь, так и не увидев ничего в своей жизни, кроме служения.
Кай поначалу думал, что это дух породил в нем надежду на лучшее, но потом, ворочаясь на своей кровати в комнате с низким потолком, освещенной единственной свечой, понял — дело было в нем самом. Тэя разбудила в нем надежду, а дух лишь усиливал ее, дополнял и превращал в острый клинок, разрубающий преграды на пути. Уснул парень только глубокой ночью, и ему почему-то снилась Мариша. Он хотел помочь гномке, но не знал, как. Его попытки раз за разом проваливались или наталкивались на непонимание. Потрошительница была совсем другой. Она не походила ни на кого из тех, что знал Кай. И все же, он не терял надежды когда-нибудь пробиться сквозь эту стену и показать, что, несмотря на убеждения гномки, ни ритуал, ни убийство, ни обучение бою не изменили сути того, кем являлся он сам. Юноша оставался собой несмотря ни на что, и после путешествия в Тень был уверен, что это никогда не изменится.
Ну вот, опять...
Тэя не любила рано вставать, а особенно когда приходилось делать это второй день подряд. Но вчера у неё была хорошая причина.
Она не стала заглядывать в каморку Кая, предположив, что тот уже тренируется с Маришей, демонстрируя гномке свои новые возможности. Оставалось только надеяться, что их ему хватит, чтобы выжить.
Приведя себя в порядок и позавтракав, Тэя обнаружила, что Маркус уже ждал её в своём кабинете. Не похоже на него, ведь обычно магистр предпочитал спать допоздна.
Магесса решила, что он непременно поинтересуется её вчерашним отсутствием, и мысленно уже приготовилась рассказать максимально нейтральную версию произошедшего.
— Доброе утро, — поздоровалась она.
Маг поднял на нее глаза и кивнул, мол, заходи, не стесняйся. В кабинете было чисто прибрано, ни пылинки, ни паутинки, хотя гладкий мраморный пол все еще был слишком скользким и явно нуждался в ковре. Окно было приоткрыто, и легкий ветерок, занося в комнату свежий воздух и прохладу, шевелил занавески. На столе были разложены книги и горели свечи, а сам хозяин поместья, на этот раз без своей вездесущей трубки, держал на коленях исчерканный пергамент. Когда магесса вошла внутрь, он отложил бумаги и сложил руки на груди, глядя на свою супругу с хитринкой в глазах.
— Доброе утро. Надеюсь, тебе хорошо спалось? Извини за столь ранний подъем, но я решил, что откладывать сие больше нельзя. Думаю, настало время начать твое обучение. Присядь, — он кивнул на письменный стол, который уже был подготовлен — на нем стояла чернильница и перо, а также лежала стопка чистых листов.
— Давно пора, — без особого трепета отозвалась Тэя, устраиваясь за столом. Хотя она не видела особого смысла начинать ни свет ни заря, когда другие обитатели поместья ещё видят десятый сон, но признавала, что в данном случае Маркусу виднее. Уж кто-кто, а он любил поспать.
Называть его мужем, пусть даже в мыслях, Тэе по-прежнему претило.
Маркус улыбнулся ей снисходительно и взмахнул рукой, словно отгоняя назойливую муху. Выглядел он довольным и сосредоточенным, и, видимо, ему не терпелось начать. Все-таки настоящий ученый никогда не в силах держать все в секрете.
— Расскажи-ка мне для начала, чему тебя научили в Круге. Что ты знаешь о Тени? О духах и демонах? Что тебе рассказали?
— То же что и всем, — пожала плечами магесса, — Что Тень — это часть нашего мира, не воспринимаемая обычными органами чувств. Или скорее обычным сознанием. Мы, маги, обладаем способностью так изменять своё сознание, чтобы воспринимать Тень и черпать из неё силы. Прочие видят лишь искаженные отблески в своих снах. Духи — обитатели Тени, они растут и развиваются из виспов, питаясь эмоциями разумных существ, и в зависимости от них приобретают свой характер и мировоззрение. Отчасти это объясняет, почему в наше время расплодилось так много демонов и очень трудно найти благого духа... Эти сущности очень могущественны, но не способны самостоятельно воспринимать и взаимодействовать с Тедасом, так же как обычные люди не воспринимают Тень. Для этого им нужны добровольные посредники или невольные жертвы.
— Все это так, но ты ведь знаешь, что до падения Арлатана Тень не была отделена от нашего мира Завесой, а каждый житель Тедаса был наделен даром, — покачал головой Маркус, который до этого внимательно слушал Тэю, но, казалось, считал ее слова вздором. — И маги не единственные, кто может влиять на Тень с помощью своих мыслей. Храмовники, употребляющие лириум, могут стать подобны нам. Твой Кай — еще один пример тому, что и простые люди связаны с миром духов сильнее, чем кажется. Но подумай вот о чем… представь себе наш мир с точки зрения… обитателей Тени, — он сделал небольшую паузу, которая была почти незаметна.
— Они так же ограничены как и мы, — что бы ни вызывало этот возбуждённый блеск в глазах Маркуса, на Тэю это пока не произвело особого впечатления. — Наши миры взаимосвязаны и являются отражением друг друга, но всем, кроме магов, доступна лишь одна половина бытия. Что же касается того, что Завесы прежде не было, то нет никаких подтверждений этой теории. Хотя древние ривейнцы верили, что некогда наш мир был единым, но со временем всё больше разделяется. Тот ритуал, через который я провела Кая, был создан именно для того, чтобы хоть отчасти исправить эту, как они считали, трагедию.
— Это и есть трагедия, — сумрачно отозвался Маркус и поднялся, принявшись расхаживать взад-вперед. — Мои опыты показали, что эти ривейнцы весьма близки к правде. Не-маги похожи на людей, которые живут без одного из своих чувств. Они являются продуктом нового мироустройства, которое само по себе является ошибкой. Но я вижу, что философские рассуждения тебя не убеждают. Что ж, в таком случае перейдем к их практическим применениям. — Он вытащил из-за занавески большую грифельную доску и взял в руки мел, принявшись что-то лихорадочно чертить. — Излучение психоэнергетических импульсов, известных как магические заклинания, по определению создают эффект Теневого присутствия в реальном мире. По сути, маг с помощью воли как бы на время вытаскивает частицу Тени в мир. Изменение материи и энергии на глубинном уровне при помощи этих импульсов является основой, первым законом бытия в Тени. Создать огонь силой мысли, — он на мгновение остановился, протянул руку и на его ладони заплясал крошечный огненный шарик. — Пример воздействия психоэнергетического импульса, направленного в Тень, на материальный мир. И точно так же, как Тень может влиять на наш мир, так и мы — маги и немаги — находим отражение в Тени. Тень улавливает наши мысли и подстраивает свою структуру под них. Разница лишь в том, что немаги не могут контролировать этот процесс. Их потенциал столь ничтожен, что они становятся всего лишь предметом интерьера в Тени, но не ее жителями. Однако этот потенциал есть и его можно развить — например, употребляя лириум, или проводя ритуалы, укрепляя свою волю.
Маг повернулся обратно к доске и нарисовал два пересекающихся шара.
— Наш мир когда-то был объединен с Тенью. Многие верят, что именно так выглядел процесс создания Завесы. Наш мир и Тень, которые ранее как бы накладывались друг на друга, стали отдаляться. Но по моей теории, все было несколько не так. — Он стер пересекающиеся круги и нарисовал новые два, на этот раз один большой и второй — маленький, внутри большого. — Изначальный мир, или Тень, был первопричиной возникновения разума. Я вижу это как что-то вроде огромного пузыря, наполненного чистой энергией, внутри которого находится пузырь поменьше. Завеса — представь это как оболочку пузыря. Маги могут проникать сквозь нее во внешний теневой мир, а для немагов она непрозрачна. Тем не менее, энергия может проникать сквозь Завесу туда и обратно, этот процесс является основополагающим для существования Тедаса. Отрежь человеку доступ к Тени — и он потеряет часть себя. Именно это и происходит с Усмиренными.
Повернувшись к Тэе, Маркус указал на один из толстых томов, лежащих перед ней.
— В этой работе один из архонтов Империи описывает свой опыт изучения Тени и населяющих ее созданий. Изучи этот том, и ты поймешь, что все куда более сложно, чем рассказывают в Круге. Духи и демоны — всего лишь материализовавшиеся импульсы нашей энергии, не обладающие собственным разумом и лишь копирующие определенные личностные стороны живых. Они такая же часть Тени, как и остальные ее образы, разве что чуть более развитые. Тень реагирует и изменяется в ответ на нашу волю, но при этом обладает определенными законами, которые сложно систематизировать, но одно совершенно ясно: за время, прошедшее с тех пор, Тень эволюционировала. Она развилась, обучилась, если хочешь, и теперь способна создавать куда более сложные энергетическо-смысловые конструкции. И это происходит независимо от нас. Тень развивается сама по себе, так как находится в отрыве от реального мира, и почти по тем же законам, что и мы. — Он помолчал и добавил тихо: — Я думаю, что закрытие врат Черного Города после того, как магистры сумели найти проход, свидетельствует о том, что моя теория была правдивой. Не думаю, что Создатель сделал это. Думаю, что сама Тень, обнаружив, что ее тайны могут быть раскрыты, перенастроила свою структуру так, чтобы не позволить этому случиться в будущем. Что бы ни находилось в Черном Городе, это сердце Тени. Возможно, ее разум. — Он улыбнулся и посмотрел на Тэю с выражением, которое заставляло мурашки ползти по спине. — Я думаю, Тень — это не просто мир или сгусток энергии, Тэя. Она развивается, она учится, она пытается общаться. Я уверен, что она — живая.
Он выдержал паузу и снова принялся ходить из угла в угол, как рыскающий тигр.
— Ты, вероятно, уже знаешь… нет, ты определенно точно знаешь, как медиум, что из себя представляет большинство так называемых обитателей Тени. Они лишь искаженные отражения наших пороков и добродетелей, мыслей и мечтаний, снов и желаний. Вылепленная материя, паразитирующая на эмоциях живых людей. Они не разумны в полном понимании этого слова. Они разумны лишь в той степени, в которой разумно отражение твоего лица в поверхности пруда. Но есть кое-что, что очень сильно выбивается из этой картины. В книге, которую я дал тебе, описаны процессы взаимодействия древних магистров с сущностями, которых ты, наверное, знаешь под названием «Древние Боги». Если верить свидетельствам, это были единственные существа, обладающие полным, неоспоримым и неизмеримо развитым собственным разумом. Откуда они пришли, доподлинно неизвестно, но связались с магистрами они именно посредством Тени. Их материальные тела были лишь способом одновременно проникнуть в Тедас, но тела эти были для них подобны нашей одежде — ее легко можно снять или поменять. Их было семь, и среди них один, кто был мудрее всех… Ты помнишь его имя. Я знаю, что ты об этом читала. Все они представляют собой одно существо, один разум. — Он вытянул вперед руку и помахал ею перед Тэей. — На моей руке пять пальцев, они отделены друг от друга, но каждый из них является частью меня. Так и семеро были частью одного. Частью Тени, частью этого первородного и хаотичного разума. Эта книга, — он кивнул на том, — была одной из первых, что я прочел, когда стал магистром и начал изучать Тень на глубинном уровне. Я нашел ее в библиотеке Архонта Геспериона, и он с радостью позволил мне взять ее на хранение. Таких знаний ты не найдешь в Кругах. Тайны всегда охраняются как можно строже сильными мира сего.
— Древние Боги? — недоверчиво вздёрнула бровь Тэя. — Те самые нехорошие Древние Боги — драконы, которые некогда отвратили людей от веры в Создателя, и изображения которых тут повсюду? Нетрудно было догадаться, что ты ими интересуешься. Однако, какой смысл в этой тайне? Эти существа, кем бы они ни были, уже очень давно не напоминают о себе ничем, кроме периодических нашествий порождений тьмы. Не могу похвастаться тем, что изучила все глубины Тени, но я знаю её весьма неплохо, и в своих странствиях ни разу не сталкивалась со свидетельствами существования этих сверхразумов Тени, на данный момент. Даже если они некогда и были. Кстати, как медиум, могу сказать, что многие обитатели Тени вполне разумны, хотя и гораздо более примитивны, нежели люди. И находятся в сложных отношениях между собой. Было бы очень опрометчиво считать их лишь отражением, даже если изначально они им и были.
— Ты и не должна была их заметить, — пожал плечами Маркус и потер переносицу. — Я пытался выйти с ними на связь, но обнаружил, что их разум надежно отделен от основного теневого плана. Скверна, выпущенная в тот момент, когда магистры проникли в Черный Город, отравила их, заставила погрузиться в летаргию. Они заражены и больны, ослаблены проклятием, ошибкой в расчетах магистров. По моим догадкам, их души, если можно использовать это слово, находятся в недосягаемой части Тени. В Черном Городе. Что же касается иных обитателей, то они, как я уже сказал, развиваются согласно тому, что успели изучить в нашем мире, имитируя поведение и мыслительные процессы живых людей, магов и спящих. То, что ты не сталкивалась с более развитыми и независимыми разумами, неудивительно — ведь эти существа давным-давно не выходят на контакт со смертными. Однако доказательства их существования в прошлом и даже в наше время разбросаны повсюду, стоит только их увидеть. Прочти эту книгу, а заодно и те, что я положил на твой стол, и если ты сможешь увидеть в них то, что увидел я, ты поймешь, что это правда. Кроме того, мое исследование почти завершено. После Арены я покажу тебе кое-что, что либо раз и навсегда докажет, что я был прав, либо положит конец работе моей жизни. И в этом мне как раз понадобится твоя помощь. В одиночку сделать это невозможно. Поэтому я хочу, чтобы ты оттачивала свои навыки в искусстве медиума и применила их там, где они более всего нужны. Скажи… какую схему ты используешь, когда выходишь на связь с духами? Какие заклинания? Как именно ты используешь волю, что представляешь? — он сел обратно в свое кресло и как будто немного успокоился.
— По-разному, — пожала плечами магесса, с любопытством разглядывая старый кожаный переплёт упомянутой книги. — В зависимости от того, кого нужно вызвать. Насколько он силён и насколько глубоко в Тени находится. Для обычного виспа или слабого демона мне не нужны никакие заклинания. Я... как будто забрасываю свой разум в Тени, словно сеть, которая разрастается до тех пор, пока нужный дух в неё не попадётся. Но если речь идёт о сильном духе, лучше использовать уже готовые ритуалы. Они не такие энергоёмкие и позволяют защитить себя от проявлений агрессии со стороны призванного. Как вам известно, все такие заклинания включают ограничительный компонент.
— Это не годится, — покачал головой Маркус и задумался. — Слишком широкий энергетический разброс. Нужно сузить диапазон поиска, и продолжать сужать его до тех пор, пока не получится тонкая леска вместо сети, направленная строго в нужную точку. Это чем-то похоже на то, как ты черпаешь энергию из Тени, но при этом ты не должна этого делать. Вместо того, чтобы черпать силу, попробуй использовать ману для укрепления такого «канала» хотя бы на некоторое время. Сможешь это сделать? Я понимаю, что незнакомая техника требует оттачивания, но время у тебя будет.
— И зачем это нужно? — скептически поинтересовалась магесса. — Возможно, мой способ поиска не самый эффективный, но он меня до сих пор не подводил. А этот канал даже на первый взгляд неэффективен для поиска и очень опасен для контактирующего медиума.
— Это нужно, — жестко ответил Маркус и строго посмотрел на ученицу. — Заниматься поиском буду я. Тебе лишь требуется создать прочную и стабильную связь, используя лириум и свои способности, и поддерживать ее в течение необходимого времени. И пожалуйста, впредь воздержись от подобных вопросов в своем обучении. Я не собираюсь учить тебя ничему ненужному, уж поверь, подобная потеря времени ни мне, ни тебе не на руку. Поэтому слушай, старайся и запоминай. Итак… — он подошел к доске и принялся писать какие-то формулы. — Судя по тому, что мне удалось узнать, подобное заклинание можно построить двумя способами. Первый из них довольно грубый и использует магию крови. Его смогу использовать даже я, хоть и не обладаю навыками медиума, но канал получится нестабильным и слишком широким, сквозь который смогут проникнуть нежелательные сущности. Второй способ — сложнее, затратнее, но вместе с тем безопаснее. Для его выполнения требуется лириум и навыки медиума, а также определенные артефакты, обладающие способностью связывать мир духов с миром материальным. Но пока что нам это не требуется. Что касается того, какова цель данного заклинания… скажем так, энергия Тени несет в себе определенную информацию. Думай об этом как о способе заглянуть за Завесу, при этом не привлекая внимания населяющих Тень сущностей, и сосредоточить свой взгляд на одной точке Тени. При этом ты сможешь визуализировать и материализовать этот сигнал в нашем мире на короткое время так же, как ты делаешь это с виспами. Я понятно объясняю?
— В основном, — кивнула Тэя, — и в теории. Пока не очень представляю, как всё это будет выглядеть на практике. Понадобится очень много энергии для этих самых «стенок». Обычно мой поиск нацелен на конкретную сущность, и я использую по большей части её собственный потенциал для того, чтобы её вытащить. А такой способ, наверное, мог бы материализовать что угодно. Но если «стенки» не выдержат... даже представлять не хочу, что будет.
— Именно поэтому нам понадобится еще несколько способов защиты, — кивнул Маркус. — Некоторые ты, наверное, знаешь, о некоторых, более… сложных, я расскажу. Будь готова к тому, что придется использовать магию крови.
Следующие три часа магистр и Тэя обсуждали различные детали, не заметив, как прошло время. Маркус мог рассказывать весьма занятно, и было видно, что он действительно увлечен своим делом. Понимая, что его эксперименты опасны, он старался предусмотреть все, действительно рассказал магессе много нового. Все это странным образом соотносилось с теорией, упомянутой им в самом начале, но маг упорно умалчивал о главном. В уравнении не хватало одной переменной. И Тэя это заметила. Но рассказать ей о таинственном артефакте, хранящемся на базе Культа, было чревато крупными неприятностями. Если кто-то хотя бы случайно услышит об этом, то даже Архонт не спасет дом Селестиев.

Кай тем временем уже давно проснулся и, поняв, что Тэя куда-то запропастилась, быстренько облачился в доспехи, схватил меч и побежал на тренировочную площадку, надеясь, что на этот раз Мариша не будет отсиживаться на чердаке и придет. Выскочив на крыльцо, он прищурился, когда в глаза ударил яркий солнечный свет. Трава, покрытая инеем, слегка похрустывала под ногами, и морозный воздух мириадами невидимых иголочек покалывал щеки. Выдохнув облачко пара, раб с удивлением понял, что прошло уже два месяца с тех пор, как Тэя впервые появилась на пороге этого поместья.
А казалось, что это было только вчера. Зима уже вступила в свои права здесь, в Тевинтере, и хотя она была куда теплей, чем в Ферелдене или Орлее, и почти бесснежной, путники уже кутались в меховые плащи, проезжая по торговым трактам и дорогам. Кай совершенно внезапно ощутил, что и сам хочет набросить дорожный плащ и отправиться куда-нибудь. Все равно куда. Ему давно опостылел дом магистра, и хотелось повидать хоть что-то новое. Минратос пугал его, особенно огромный черный шпиль Церкви, что был виден с любого места в городе. Мать, бывало, рассказывала об Орлее, но всегда скупо и без охоты. Наверное, интересно было бы увидеть ее родину…
Встряхнувшись и кое-как пригладив растрепанные волосы, Кай направился к площадке. Сейчас нужно было думать о другом. А именно, о том, как выжить на арене. Это было главным.
Мариша действительно уже была на площадке. А если учесть припорошенный снегом плащ — уже довольно долго. Она сидела на небольшом, притащенном Каем из сарая ящике, вертя в руках свой старый кинжал. Меча же видно не было — как и лица гномки, почти полностью скрытого под капюшоном. Судя по всему, ей переносить начинающиеся холода было еще сложнее, чем привыкшим к ним наземникам — ибо она укуталась в плащ почти целиком, высунув лишь руки.
— Мариша! — завидев гномку, раб улыбнулся и ускорил шаг. Из его рта вырывались клубы пара при каждом выдохе, и стало окончательно понятно, что спать в сарае больше не безопасно. Ночью землю подмораживало, а с восходом солнца опускался туман. Приблизившись к гномке, Кай смущенно сунул руки за спину и с видом побитой собаки посмотрел на свою подругу.
— Извини за... вчерашнее, — сказал он тихо. — Я ляпнул, не подумав. Я не хотел причинить тебе боль. Я дурак, прости меня.
Шмыгнув носом, он сел на ящик и оперся руками о колени. До следующего тура арены оставалась всего неделя. Если они с Маришей не успеют за это время выработать необходимую тактику боя, то кормить им червей. А ведь Тэя столько сделала, чтобы повысить его шансы на победу! Как можно подвести ее? Да и сам Кай уже не так и хотел умирать. После Тени многое из того, что раньше казалось непонятным, стало таким очевидным. И наоборот, то, что казалось неоспоримой истиной, теперь было поставлено под сомнение.
— На правду не обижаются. Ты ведь прав был — они меня бросили. Забудь.
Мариша, поежившись, поднялась с ящика, избегая смотреть на Кая. Сказано — забыли, значит забыли. И нечего страдать.
В последнее время условия тренировок становились все хуже и хуже. Постоянно строить новые чучела, разбивающиеся на следующий день, у Кая уже не хватало ни времени, ни материала — на такое «развлечение» никакого дерева не напасешься. Да и качество подобных мишеней было сомнительным — если ранние удары деревянным мечом они еще выдерживали, то от сильверитового с одного удары разрубались на две неравные половинки.
А это значило, что тренироваться приходилось, сражаясь друг с дружкой. Во время спаррингов Мариша не ставила себе целью калечить парня — удары она наносила лишь тогда, когда юноша делал ошибки при обороне — что, впрочем, не мешало Каю под конец чувствовать себя как взбитые сливки — и резво уклонялась от замахов. Каким бы сильным человек не был, двуручный меч оставался двуручным мечом, а тяжелый доспех — доспехом. А сердитая гномка, ворчащая, что Кай на арене сдохнет — оставалась сердитой гномкой. Правда же?
— Итак, итоги, — гномка принялась вышагивать по притоптанной траве, прохаживаясь перед носом человека взад-вперед. — Ты даже не поинтересовался, что этот ритуал вообще делает, и теперь я понятия не имею, что делать тебе — раз. У нас нет ни малейшего понятия, что делать с Безариусом и его цацками — два...
«Ты, Мариша, ничтожество — три».
— ...и три — я понятия не имею, как проводится второй тур на арене, и каким образом мы будем там сражаться — молчу про тебя, ты и первый тур не видел. Поправь, если я ошибаюсь, — сухо закончила потрошительница, остановившись и скрестив руки на груди, по-прежнему избегая взгляда человека. Ее глаз под капюшоном видно не было — рост позволял надежно прятать лицо даже от сидящих людей. Однако рот было видно — как и искусанные в кровь губы. С такими зубами кусаться было весьма болезненно — интересно, они ей мешают или нет?..
— Э... нет, вроде все правильно, — кивнул Кай, находясь в блаженном неведении относительно существования сарказма. Или, по крайней мере, в словах гномки он его не услышал. — Насколько я слышал, во втором туре будут групповые бои. По два, три и пять бойцов против такой же группы. А еще там, наверное, будут опасные чудовища, убить которых в одиночку никак не получится. По крайней мере, так рассказывали те, кто раньше был на арене из рабов. — Он замолчал, поняв, что этих людей уже нет в живых, и грустно вздохнул. — Нам с тобой придется сражаться вместе, Мариша. Если господин Селестий кого и возьмет в качестве гладиаторов, то только наемников. А кроме них, остаемся только мы с тобой.
— Сражаться кучей? Прелесть.
Мариша раздраженно отвернулась, вновь принимаясь расхаживать перед Каем.
— Я не могу использовать бешенство — раз. Я не могу использовать ауру — два...
«...ты сдохнешь вместе с Каем — три».
— ...и мне нужно во время драки присматривать за тобой — три.
Девушка с тоской взглянула на поместье. Сейчас ей даже хотелось, чтобы извращенная магистресса внезапно нагрянула. Можно будет хоть как-то снять напряжение — вряд ли ее потом будут искать, если она закопает ее под деревцем. Или сбросить в одну из темниц — все равно пустуют...
— Итоги подвели, вердикт — мы в заднице.
— Не надо за мной присматривать, — обиженно протянул Кай и спрыгнул с ящика. — Я и сам могу за себя постоять. Хватит относиться ко мне, как к ребенку! Я взрослый мужчина, — заявил он, уперев руки в бока и гневно сверкая взглядом на Маришу. Ему было хоть и маловато лет, но за последние пару месяцев он и вправду будто повзрослел.
Вытащив меч из-за плеча, он резко взмахнул им и, обхватив рукоятку двумя руками, кивнул гномке.
— Давай начнем!
Мариша мрачно воззрилась на вставшего в боевую стойку человека. Капюшон слегка сдвинулся, и Кай наконец увидел глаза — не то чтобы воодушевленные. Бровь была искоса приподнята.
— Взрослый мужчина, ты в курсе, что ведешь себя как ребенок? — с тоской поинтересовалась она, склонив голову набок. — Даже не собираешься обдумать тактику? Ладно, как хочешь. Обдумаю я, а ты делай что в голову взбредет — уж коли «опека не нужна».
Они тихо вздохнула, и встала напротив человека, доставая свой кинжал. Мариша решила вспомнить старую школу, и спрятала свой меч под плащом так, чтобы его не было видно вообще. Она не просто так тренировалась со вторым клинком — необходимо было показать Каю, что противник может внезапно ударить и второй рукой. Сейчас они немножко потренируются стандартно, и под конец можно будет достать меч... главное, бить осторожно — драконья кость может и доспех покорежить, и тогда с нее жуткий магистр три шкуры спустит. Жуткий?.. Да. Жуткий.
— А ты ведешь себя так, будто совсем не думаешь, что мы сможем победить! — Кай ударил первым, как бы проверяя, что собирается делать его противница, и ушел вбок. Он очень старался запомнить все, что говорила ему гномка о защите, и сконцентрировался на том, чтобы уходить от ударов или парировать их мечом. — С таким настроением мы и правда проиграем, ты не думала об этом? Как насчет веры?
— Вера не поможет тебе сохранить внутренности, Кай! — рявкнула потрошительница, с трудом уклонившись от неожиданного удара. Во время спарринга обычно она атаковала первой — сейчас же Кай проявил инициативу. Это было неплохо. — Настрой... не поможет, когда шансы и без того малы. Зато поможет умение, и собственные силы! — Мариша, воспользовавшись замешкой человека, сделала колющий выпад. Впрочем, юноша сумел вовремя блокировать — кинжал со звоном отскочил от меча, и гномка, не давая человеку возможности контратаковать, быстро отскочила в сторону, принимаясь кружить вокруг юноши. Сейчас Кай в кои-то веки перестал считать ворон во время обороны — однако Мариша чуяла, что это стоит ему огромных усилий. Он все еще не мог понять, что драка — это не дуэль на шпагах. Нельзя концентрироваться на одном, нужно «чувствовать». Иначе он рискует либо напороться на меч соперника, либо уйти в глухой блок, даже не пытаясь атаковать. Когда концентрируешься на защите, сложно сосредоточиться и выждать хороший момент для атаки... Нет, ну это не дело...
— Выставь ноги шире, — буркнула потрошительница, крутанув в руке кинжал. — Я, может, и мелкая, да остальные с такой стойкой тебя в первые же секунды с ног сшибут. Не пытайся выпрямляться во весь рост, так в тебя только легче попасть.
Кай вместо ответа только нахмурился. Ему все еще никак не удавалось как следует попасть. Лезвие меча максимум могло скользнуть, едва прикоснувшись к доспехам гномки, не оставив на них и царапины. Она каждый раз уходила от удара, ловко, как маленькая юркая змейка. Парень не мог понять, что же ему нужно сделать, пока не осознал — чтобы ударить Маришу, ему нужно открыться самому.
Это было опасно, конечно, и в реальном бою такая тактика, скорее всего, приведет его к верной смерти, но... разве он не рисковал своей жизнью раньше, чтобы добиться цели? Разве не выдерживал ранений похуже тех, что могла нанести ему гномка? После ядовитого кинжала в живот и шестидесяти ударов кнутом какая-то царапина казалась незначительной мелочью. К тому же на Кае были доспехи, которые в случае чего смягчат удар и кинжал не вонзиться по самую рукоять. Кольчуга и латные сегменты доспехов надежно защищали раба от случайных ран во время тренировок, но он все равно получал побои каждый раз. Каждый проклятый раз Мариша всухую разделывала его на поле боя.
Он все-таки решил рискнуть. «Представь, что ты на арене, — подумал он, вращая мечом и только и успевая отражать удары потрошительницы. — Представь, что на тебя смотрят тысячи глаз. И... ее глаза тоже. Неужели ты хочешь, чтобы она увидела твою смерть?»
Раздался звон, когда кинжал столкнулся с выставленным вперед лезвием двуручного меча. Следующий удар уже был нацелен прямо в сочленение доспеха на боку у Кая. Он мог бы отразить этот удар, да и Мариша, наверное, ожидала, что он так и сделает... Но Кай в последний момент опустил оружие.
Перед глазами гномки фигура Кая вдруг задрожала и поплыла, как будто в резко опустившемся жарком мареве. Она видела, как кинжал вошел ему в бок, не встретив сопротивления на своем пути, как будто разрезал воздух. И в тот же самый момент гномка почувствовала, как с хрустом в ее плечо вгрызается его меч, опущенный что было силы сверху рубящим ударом, словно на ней и вовсе не было доспехов.
На какую-то долю секунды Каю показалось, что время замерло. Он в последний момент попытался было остановить падающий меч, но сила инерции была слишком велика. Укутавшую раба плотную тишину разорвал ужасный звук — с таким звуком рвались под беспощадным железом кожа, плоть, сухожилия. Парень тихо вздохнул и побледнел, глядя в ужасе на то, что сделал. Он не хотел... так. Он думал, что доспехи Мариши не позволят мечу почти что отрубить ее руку.
— Я... — хрипло прошептал он и, выпустив рукоятку меча, отступил на шаг назад.
Мариша медленно отшатнулась. Плечо вспыхнуло адской болью, по телу пробежала волна огня. Кровь медленно стекала по целехонькому доспеху, вытекая из горловины и прорези на предплечье. В голове медленно нарастал тяжелый гул. Зрачки девушки резко расширились, и она почувствовала, как ноги начали подкашиваться. Веридиевый кинжал с тихим шорохом свалился на мокрую от крови траву — пальцы на руке, сильно выгнувшись, напоминали выпущенные когти. И тут она с ужасом поняла. Совсем как в тот раз, с разбойниками. Как тогда, с магистром и кровью. Но сейчас она не сможет... Сейчас нельзя!
«Нет... Не смей!»
И в следующий момент мысли растворились в оглушающем реве. Глаза защипало, в горле появился столь знакомый солоноватый привкус. Гномка, резко выпрямившись, застыла. Капюшон упал на глаза, однако… не заметить вытекающих из них потоков крови было невозможно. Раненое плечо слегка припустилось, целая рука же медленно сдвинулась под плащ.
— Мариша! — что было сил закричал Кай, с ужасом глядя во вдруг ставшие чужими глаза. Он понимал, что разговоры бесполезны, взывать к ее чувствам бесполезно. Оставалось только одно.
Кай развернулся и как мог припустил к поместью, перемахнув через низкий заборчик. Его меч остался валяться на земле.
Но стоило человеку пробежать несколько метров, как в спину с огромной силой врезалось что-то крупное. Юноша, не сумев удержать равновесие, с тихим вскриком повалился на траву, едва успев выставить вперед руки. То, что врезалось в спину, судя по всему, сейчас находилось на нем. Что-то быстро схватило его за горло, ногти впились в тонкую кожу. Пульс бился как никогда раньше.
И в следующий момент Кай почувствовал ослепительную боль. Юноша, вскрикнув, резко дернулся вперед, повалившись грудью на траву. Что-то с силой вонзилось в спину, раздался отвратительный скрежет разрываемого металла. И, когда это «что-то», крутанув в ране, резко выдернули из спины, человек сквозь боль с ужасом понял, что это не все. Это лишь начало.
В следующий момент вспышка боли проявилась уже в руке. Сильверитовая пластина, прикрывавшая предплечье, выдержала только первый удар — от второго она с жалобным скрежетом проломилась, словно консервная банка. Другой удар был направлен в ключицу — близко к шее. Слишком близко. Кай, уже не сумев сдержать крика боли, попытался вырваться, слабеющими пальцами схватившись за траву.
Сидящая на спине человека Мариша тем временем уже успела занести руку для нового удара — направленного уже в голову. Кай не надевал на тренировку шлем, и от одного точного удара его череп раскололся бы, как сырое яйцо. Припорошенная снегом трава была полностью залита кровью, меч тускло сверкал в слабых лучах зимнего солнца.
«Не смей! Не трогай его!»
Потрошительница, гортанно зарычав, схватилась за голову. Гнев никуда не делся — невозможно было просто взять и в любой момент прийти в себя, как это делали гномьи берсерки. Кровавое бешенство было другим. Это была… ненависть. Глубокая, испепеляющая ярость. Что-то острыми когтями вцепилось в мозг, не опуская ни на секунду. Что-то, что она ненавидела всегда, что не отпускало с самого момента рождения.
Беспомощность.

Рычание резко стихло — и ему пришел на смену сдавленный всхлип. Дрожащий от боли Кай почувствовал, что что-то, сидящее на спине, куда-то делось. Рядом с ухом раздался хруст придавливаемого снега — и, через пару секунд, звук быстро отдаляющихся шагов.

Глава 16

Доносящиеся с улицы звон мечей и лязг доспехов внезапно прервался высоким отчаянным криком, в котором волшебница легко узнала голос Кая. Тренировки всегда были довольно шумными, но на сей раз что-то явно пошло не так.

Тэя отложила на время конспект, и, накинув тёплый подбитый мехом плащ, выбежала во двор.
От представшего перед ней зрелища ноги девушки подкосились, и она едва не рухнула на ломкую, прихваченную морозцем траву.
Кай лежал без движения, лицом вниз, а его спина превратилась в месиво из плоти и искорёженного окровавленного металла доспехов.
Подбежав к распростёртому телу юноши, Тэя опустилась на колени, прижимая пальцы к залитой кровью шее, пытаясь понять, жив ли ещё Кай. Если и жив, то ненадолго. Слишком много крови. Кровавые сгустки склеили волосы, которые парнишка только недавно начал отращивать. Начал сам, никого не спрашивая, как и подобает свободному человеку. Тэя считала это хорошим знаком. Она верила, что Кай в конце концов будет свободен, и что ритуал, который они провели вместе, поможет ему в этом. Но вот он снова на грани между жизнью и смертью. Почему? Что она сделала не так? Сколько ещё должен страдать Кай?
Усилием воли заглушив мятущиеся мысли, магесса сосредоточилась, вливая в истерзанное тело целительную энергию. К несчастью, это поддержит его лишь на время. Она не могла как следует лечить раны, не видя их, а для этого нужно было сперва снять доспехи.
Парень слегка пошевелился и вроде бы пришел в себя. Его лицо было мертвенно бледным — он потерял много крови, но, похоже, магия Тэи немного придала ему сил. С трудом разлепив разбитые при падении губы, он что-то прохрипел. Лишь наклонившись к нему почти вплотную, магесса смогла разобрать, что он пытался сказать.
— Ма... риша, — снова с усилием прошептал раб, замутненным взглядом отчаянно скользя по лицу Тэи. — Она... — он закашлялся кровью, и попытался было встать, но сил у него почти не было, и парень вновь повалился на землю. Присутствие девушки его немного успокоило, и даже ужасная боль немного отступила. Что такое боль, когда рядом она? Если уж умирать, то не в одиночестве, подумал Кай и прикрыл глаза.
— Держись, всё будет хорошо! — бормотала волшебница, лихорадочно соображая, что делать дальше. Нечего было и пытаться поднять Кая на ноги. Можно было бы попробовать перенести парня в дом при помощи заклятия левитации, наложенного, например, на плащ. Но для этого пришлось бы сперва перетащить его на плащ, что самой Тэе было не под силу. Кай был рослым и в доспехах очень тяжелым. В данный момент он лежал, уткнувшись лицом в колени девушки, и что-то подсказывало, что именно в такой позе ему и хотелось бы остаться.
В конце концов, Тэя не нашла ничего лучше, чем распахнуть двери особняка направленным импульсом магии, надеясь, что кто-нибудь из слуг поинтересуется в чём дело и придёт на помощь.
И действительно, несколько рабов из новеньких, что подарили Маркусу на свадьбе, осторожно выглянули из-за дверей, явно готовясь дать стрекача и сообщить о случившемся магистру, но увидев картину, открывшуюся перед ними, бросились на помощь. С трудом перетащив парня на плащ, они понесли его в дом. Тот, похоже, опять отключился. Его сознание то выплывало на поверхность, то падало в черную бездну. Только благодаря магии Тэи он был еще жив. Но иногда лучше погрузиться в небытие — это милосерднее, чем терпеть ежесекундную ужасную боль, пронзающую все тело. Мозг его милостиво отключился, пока раба несли наверх по ступенькам, стараясь особенно сильно не трясти.
Когда Кая наконец затащили в его новоявленную каморку и уложили на узкую деревянную кровать, Тэя тут же отправила рабов за тёплой водой и чистыми повязками. Сама она тем временем принялась, ругаясь сквозь зубы на смеси арканума и ферелденского, расстегивать заскорузлые от крови ремешки и стаскивать изрядно пробитые и помятые доспехи. Кто мог такое сделать? Неужели и правда Мариша? Но зачем? Тэя терялась в догадках. Гномка уже несколько раз спасала Каю жизнь, даже накинулась однажды на саму Тэю, пытаясь защитить юношу. Зачем ей убивать его?
Выглядел он прескверно — глубокие рваные раны покрывали и так испещренную шрамами спину, словно плоть резали чем-то острым и зазубренным. Магия Тэи остановила кровь, но юноша все равно был очень слаб. Он пошевелился и застонал от боли, когда к нему прикоснулась рука магессы.
— Тэя... — прошептал он, повернув голову и как будто задумчиво глядя на нее. На самом деле, конечно же, он вообще в этот момент с трудом мог думать о чем-либо. Все ресурсы разума были брошены на то, чтобы не провалиться обратно в небытие и пытаться справляться с болью.
Взгляд магессы вдруг зацепился за что-то, не похожее на ранение... На лопатке с правой стороны, почти не видное под слоем запекшейся крови, тускло светилось что-то вроде символа. Знак напоминал шестандатиконечную звезду с завитком посередине и не был похож ни на татуировку, ни на шрам, ни на родимое пятно. Казалось, что клеймо просвечивает прямо сквозь кожу.
А это ещё что такое? Волшебница удивлённо пригляделась. Прежде у Кая не было такой картинки... насколько она помнила его тело. А она помнила его даже лучше, чем хотелось бы.
Значит, это появилось после ритуала. Подарок от духа? В описании ритуала что-то говорилось о клейме. Впрочем, сейчас было не время разбираться с этим.
Поблагодарив, Тэя отпустила раба, принесшего ей тазик с тёплой водой и тряпки.
— Лежи спокойно, не двигайся, — предупредила она Кая, и принялась осторожно смывать с него кровь и грязь. Парень жмурился от боли, кусал губы, но терпел, не издав ни звука. Такая самоотверженность была бы даже забавной, если бы не ужасная ситуация.
Промывая каждую рану, Тэя затягивала её при помощи магии, а затем накладывала сверху целебную мазь и перевязывала. Будь она лучшим целителем, то мазь бы не понадобилась.
После длительного процесса Кай оказался перемотан бинтами и с трудом мог двигаться, но сознания не терял. Что интересно, клеймо просвечивало даже сквозь бинты, хоть и гораздо тусклее. Его свечение пульсировало в такт слабому и сбивчивому ритму сердца парня. Тэя заметила, что даже теперь, когда он был так слаб, каждое прикосновение ее рук к телу вызывало в Кае легкую дрожь и заставляло сердце биться быстрее.
Однако он послушно лежал и не двигался, пока длилось лечение.
Кризис миновал, и теперь уже Тэя не могла не улыбнуться, хотя бы для того, чтобы не прослезиться, глядя на израненного юношу.
— Послушный, как всегда... можешь двигаться. Заодно, может, расскажешь, какого демона произошло?
Кай смутился вопроса, но в конце концов вздохнул (поморщившись от боли, поскольку бинты стягивали его грудную клетку) и ответил:
— Мариша... я сделал ей больно. Наверное, ей нужна помощь...
В его глазах промелькнул страх, и впервые этот страх был связан не с Маркусом, а с гномкой. Той самой гномкой, которая с первых дней была ему единственным другом, но теперь эта дружба была под вопросом. Трудно дружить с существом, которое только что чуть не убило тебя. Впрочем, раб осознавал, что виноват в этом сам, но глубинный страх от этого никуда не делся.
— Значит, всё-таки Мариша... сумасшедшая гномка, — нахмурилась волшебница. Теперь у неё руки чесались найти указанную гномку и показать той, насколько жуткими могут быть магистры.
Останавливало одно. Через неделю Каю предстоит арена, и без Мариши шансы раба становятся совсем призрачными. Если только она сама его раньше не укокошит.
— Нет!.. Тэя... — парень резко и неожиданно крепко схватил девушку за запястье, приподнявшись и заглядывая ей в глаза. — Она не виновата... это я. Я сам сделал это. На тренировке, я... не знаю, как это получилось, но я сделал нечто странное. Ушел от удара и пробил ее плечо, как будто на ней не было никаких доспехов. Она впала в ярость и... я не успел убежать. Пожалуйста, не наказывайте ее.
Он помолчал, опустив глаза и явно желая сказать что-то еще, но Кай понимал — не время. И не место. Он обязательно скажет Тэе, но потом, когда будет подходящий момент, если таковой вообще наступит. Сейчас умы всех обитателей поместья занимала только арена и предстоящие бои. За исключением Маркуса, конечно, но об этом знал только сам магистр. Через неделю Кая вообще может уже не быть в живых.
Так, может быть, он зря ждет?..
Парень мотнул головой и глухо застонал, то ли от боли, то ли от осознания собственного бессилия.
— Тише-тише, лежи спокойно, иначе раны могут снова открыться, — отозвалась магесса, успокаивающе погладив Кая по голове. Какой он ещё всё-таки ребёнок, несмотря на вполне взрослое тело и способность размахивать огроменным мечом.
— Я понимаю, что тебе не хочется в это верить, но такие раны не наносят, чтобы проучить, только если хотят убить... Без магии тебя было бы не спасти.
Кай помолчал, отвернувшись и глядя в стену. Было немного холодно и как-то неуютно. Его разум до сих пор отказывался принять тот факт, что только что его чуть не убила гномка, которую он считал своим другом. Он просто не хотел об этом думать. Воспринимать собственную смерть как нечто, идущее за ним по пятам и каждый новый день подбирающееся все ближе и ближе. Прошлая жизнь, в которой он был лишь вещью, не размышляющей о подобных вопросах, навсегда канула в небытие. Тэя, ферелденская магесса, пришедшая в этот дом, принесла с собой перемены — Кай впервые почувствовал любовь к кому-то, но девушка принесла и смерть. Раб это знал. Смерть рано или поздно настигнет их, и придется встретиться с нею лицом к лицу.
Может быть, это случится на Арене? Кай подумал, что сейчас самый подходящий момент спросить магессу о чем-то, пока они наедине. Потом уже может не выдастся шанса.
— Тэя, — начал было он, но встретившись взглядом с девушкой, слегка стушевался. — Я хотел спросить... если я погибну на Арене, — он с трудом произнес эти слова, — то уже никогда не узнаю. А я должен знать. — Парень протянул руку и осторожно, как будто чего-то испугавшись, провел по плечу магессы. — Я люблю вас, — после долгой паузы сказал он твердо. — Я знал это с самого начала и уверен, что буду любить до конца своей жизни, каким бы он не был. Я могу... надеяться, что вы сможете когда-нибудь так же полюбить меня? — его голос сорвался на шепот, а выносить молчаливый взгляд становилось уже почти невозможно.
Тэя вздохнула и отвела глаза. Ну как только у него получается таким невинным голосом задавать такие коварные вопросы?
— Ну что ты говоришь? — прошептала магесса, не вполне доверяя своему голосу. — Неужели не понимаешь, как опасно тебе даже думать об этом? Я... не хочу, чтобы ты погиб, Кай. Но ты как будто зовёшь смерть. Я хочу, чтобы ты жил, и был счастлив. Неужели я прошу слишком многого?
— Я понимаю, — парень весь как-то сник, как будто у него отобрали нечто очень ценное, но он очень старался сделать так, чтобы Тэя не заметила той боли, которая промелькнула в его глазах. Руку он опустил и вытянул вдоль тела, отдернув, будто от огня. Отвернувшись к стене, он уставился в нее немигающим взором и добавил хриплым голосом: — Я постараюсь. Пожалуйста, найдите Маришу... ей нужна помощь. Я причинил ей большой вред. Наверное, она сейчас страдает не меньше, чем я.
Тэя горько усмехнулась. И всё-таки ребёнок.
— Если гномка сумела самостоятельно оттуда убраться, то и помощь найдёт сама... впрочем, если она придёт ко мне, я её вылечу. Что же касается твоего неразумного вопроса... — магесса на секунду легко прикоснулась ладонью к забинтованному плечу, — я отвечу на него после твоей победы. Если, конечно, он всё ещё будет тебя волновать.
Парень не ответил, но медленно кивнул, словно колеблясь. Слова Тэи казались ему странными, как будто она чего-то боялась, даже сказать. И почему именно после арены? Что изменится? С условием, конечно, что он вообще выживет. Но все-таки ему хотелось бы идти на смертельный бой с какой-то надеждой на то, что когда (и если) он вернется, то его будут ждать.
Кай уже начал жалеть о своем внезапном приступе откровенности и подумал, что Тэя, вероятно, права — для всех лучше было бы, если б никакой любви и вовсе не было. Забудь об этом, перестань думать, отпусти — и тогда ни он, ни девушка не пострадают. Но как заставить себя забыть, если сама магесса постоянно намекает на то, что он ей не безразличен?..
— Хорошо... мы поговорим об этом потом, — с усилием произнес Кай, стараясь особо не краснеть. Он сам испугался того, к чему может привести такая беседа.
— Я буду рядом... зови, если что... — несколько неопределённо выразилась девушка и быстро выскользнула за дверь.
Да, всем им, наверное, было бы лучше, если бы она могла просто забыть о том, что произошло и об этих странных неуместных чувствах к Каю. И тогда она могла бы просто приказать ему оставить глупые юношеские мечтания. Он бы это сделал, так или иначе, Кай послушный мальчик, к тому же он далеко не первый раб, испытывающий запретные чувства... Она, наверное, смогла бы примириться со своим положением и, возможно, со временем начала бы испытывать определённую привязанность к мужу.
В конце концов, Маркус Селестий не так уж и плох. Могущественный и сведущий маг, чью силу признают даже те, кто на дух его не переносит. Хорош собой... и в постели хорош. Характер, правда, вздорный, но ведь она сама не подарок. Такой брак мог бы осчастливить любую тевинтерку. Только вот он за каким-то демоном решил «осчастливить» этим именно её.
Раздраженно вздохнув, волшебница снова принялась за прерванное накануне изучение рукописей, ловя себя на том, что порой понимает Маркуса, полностью посвятившего себя магическим изысканиям. Духи принимают людей такими, как есть, перед ними нет нужды хитрить и притворяться чем-то иным, магия не требует клятв верности. А люди слишком ненадёжны, глупы и слишком часто неоправданно жестоки.

Маркус быстрым шагом направлялся к чердаку. Он уже давно догадался, что за место облюбовала в качестве своего логова безумная гномка, но не считал нужным тревожить ее. Мужчина никогда не говорил этого и не выдавал ни словом, ни делом, но он сочувствовал потрошительнице. Ей, очевидно, все это давалось нелегко. Хоть она и любила драться, но быть собственностью и лишиться всего в одночасье вряд ли было для нее обычным делом. Остальные рабы привыкали к такому положению вещей с рождения, к отсутствию собственности, к постоянному контролю и готовности выполнить любой приказ хозяина. Марише же все это должно было напоминать время, проведенное в Орзаммаре. И судя по недавнему разговору, для нее это была больная тема.
Поэтому магистр не пытался лишить ее своего уголка и смотрел сквозь пальцы на то, что она таскает с кухни припасы и вино.
Однако сейчас ситуация была не из простых. Он уже был наслышан от рабов о произошедшем, и заключил вывод, что именно Мариша повинна в том, что Кая чуть не убили. Тэя уже позаботилась о парнишке, а вот сама гномка могла быть в абсолютно любом состоянии. От кровавого бешенства, опасного для всех обитателей дома, включая его хозяина, до предсмертной агонии. Кровавые следы, ведущие к поместью от тренировочной площадки, наглядно свидетельствовали о том, что гномка не ушла без повреждений. Маркус не знал, способны ли потрошители на ускоренную регенерацию, но его куда больше волновал вопрос ее психического состояния. Бешенство было опасно, даже если его можно выгодно использовать на арене, и в первую очередь опасно для самой Мариши. В случае, если она нападет на магистра, он будет вынужден убить ее. А Селестий этого не хотел.
— Мариша? Ты здесь? — он постучал в дверь, ведущую с крыши на чердак. По его прикидкам, прошло уже около часа с момента инцидента, а значит, либо гномка уже истекла кровью и мертва, либо ее состояние улучшилось. В том и другом случае магистр должен был знать.
Дверь, скрипнув, приоткрылась. Очевидно, ее и не попытались закрыть. Кровь на подступах еще не высохла, и слабо поблескивала в полумраке. Самая обычная, темно-красная кровь — яд виверны, судя по всему, полностью вышел из организма. Впрочем, новая травма не заставила себя ждать. Слышалось шуршание, и звук соприкосновения стекла с деревом.
Когда дверь полностью открылась, звуки возни быстро стихли. Внутри не было так уж темно — встроенные в крышу окна неплохо освещали помещение. Однако некоторые места не просвечивались совсем — в основном, из-за нагромождения ящиков, огромных сосудов, и различных свертков. На чердак закидывали обычно то, что вряд ли понадобится — но выбрасывать что было неразумно. Таких вещей оказалось довольно много — о существовании некоторых из них Маркус и не подозревал, пока не решил в первый раз осмотреть эту часть поместья.
— Здесь.
Кровавые разводы на деревянном полу вели к нагромождению коробок и ящиков. На них, скинутые в кучу, валялись древние гобелены — из тех, что не пережили столь долгих лет существования и были побиты молью. Магия защищала ткань, однако чары нужно было обновлять — иногда об этом забывали.
Там же — у ящиков — валялись доспех и меч гномки. Зазубренное лезвие, покрытое подсохшей кровью, выглядело довольно жутко — мысли о том, какие ощущения предоставил такой меч, вонзенный в спину, были... неприятными. Доспех не выглядел поврежденным, однако был в изобилии покрыт кровью. Драконья чешуя не защитила в этот раз.
-Судя по всему, нужно искать новое место. Об этом уже знают абсолютно все, — тихо и грустно произнесла гномка. Ее видно не было — очевидно, спряталась за гобеленами. И, тоже очевидно, полностью испачкала их кровью. Не то чтобы конкретно эти можно было еще испортить...
Маркус мысленно досчитал до пяти и тяжело вздохнул. Шагнув в направлении голоса, он аккуратно приподнял старый гобелен (судя по едва просматривавшемуся рисунку, ему было лет больше, чем самому магистру) и сказал наиболее мягким голосом из своего арсенала:
— Ну хватит уже там прятаться. Я пришел просто поговорить с тобой и проверить, жива ты или уже кровью истекла. Между прочим, тебя нашел бы кто угодно — нужно было просто идти по кровавому следу.
Он помолчал и, пододвинув ближайший ящик, осторожно уселся на него. Мантия, конечно, будет испорчена и покрыта пылью, но сейчас сей факт не имел никакого значения. Гномка, очевидно, была в шоке, и Маркус не мог ее в этом винить. Ее кровь полыхала энергией, прежде невиданной, и мага так и подмывало как-нибудь потом использовать эту кровь еще разок. Он помнил, какую силу ощутил, когда ритуальный нож пустил кровь потрошительнице, и едва сумел удержать эту силу и не дать ей прорвать Завесу. Природное любопытство ученого говорило ему о том, что с этой гномкой можно было бы организовать много интересных экспериментов, но Маркус резко заставил себя прервать эти мысли. Сейчас это никому не поможет. Арена уже на носу, а оказалось, что двое его самых перспективных гладиаторов одновременно вышли из строя.
Груда ткани зашевелилась.
— Не скажу, будто меня волновало, найдут меня или нет. Да и сейчас, наверное...
Речь девушки была... забавной. Легкое звучание тевина из уст неприкасаемой гномки было подобно играющему на скрипке гитаристу — окончания обрывались, глухие согласные плавно становились звонкими, а о твердых и речи не шло. Попытка произносить звуки мягко превращалась в неопределенное гортанное мурлыканье. Маркус смутно помнил, что в гномьем языке очень много шипящих — практически отсутствующих в тевине. Что не мешало гномке их постоянно использовать.
Магистр, опустив глаза на пол, заметил несколько небольших флаконов, лежащих рядом с ящиком. На дне располагался алый сгусток — судя по всему, целебные припарки. Где потрошительница их откопала? Впрочем, то, что она сама решила себя лечить, уже значило что она рассуждает здраво... более или менее. По крайней мере, шанс, что на него попытаются наброситься, крайне мал.
— Как там... мальчик? — медленно спросила груда гобеленов, зашевелившись. Наружу выбилась темная, липкая от крови прядь.
— Жив, — коротко ответил маг, наклонившись вперед и пытаясь разобрать невнятную речь, приглушенную еще и кучей тряпья. — Сейчас им занимается моя дражайшая супруга. Думаю, ее таланта хватит, чтобы подлечить его до боев. Но ты его чуть не убила. — Помолчав, он протянул руку и принялся стаскивать гобелены и отшвыривать их в сторону. — Я должен оценить ущерб, нанесенный моему гладиатору. Вылезай и дай мне посмотреть на твои раны.
Маркус чувствовал себя странно в компании этой не менее странной гномки. Как будто перед ней он не обязан был, как говорил его отец, «держать лицо». Эта маска уже настолько приросла к личности магистра, что он уже почти не замечал, что носит ее. А ведь когда-то он был другим. Когда-то он умел смеяться и злиться так же открыто, как Мариша, и порой впадал в бешенство, но быстро остывал. Когда мужчина успел превратиться в холодное отражение самого себя? После того, как демон покалечил его? Нет, это началось гораздо раньше. В тот самый день, когда…
Он резко оборвал свои мысли — слишком часто приходилось в последнее время использовать эту способность заставлять себя не думать об определенных вещах. Их последний разговор с потрошительницей почти заставил его вспомнить о старых временах. Боги! Казалось иногда, что он живет уже сто лет. А ведь ему было лишь сорок. Для магистра этот возраст считался почти что юношеским.
Потрошительница, почувствовав, что ее «убежище» бесчеловечно уничтожают, гневно зашипела, вцепившись окровавленными пальцами в последний гобелен. Сквозь поеденные молью дыры в ткани человек разглядел, что лицо гномки тоже было испачкано кровью. Еще и лицо ранено?
— Нормальный ущерб! — она, на секунду замолкнув, резко потянула гобелен на себя. — В смысле… маленький! Уже нет ущерба!
Мариша, яростно удерживающая «единственную защиту», не подумала, что подобные слова смотрелись на фоне залитой кровью рубашки… не очень. Больше всего крови было в области левого плеча — значит, рана была там.
«Почему это всегда происходит со мной?» — обреченно размышляла она, попутно раздумывая о реакции магистра на глаза. Белок был темно-красным, зрачок расширился, настолько, что радужка почти исчезла. Глазное яблоко сильно жгло — но ничего необычного. За два месяца она ни разу не впадала в кровавую ярость — последний раз был во время драчки с виверной — но во время работы в хартии это случалось почти каждую неделю. Однако тогда ее внезапно свои же не калечили.
Дело было не столько в боли, сколько в... неожиданности. Она и не подозревала, что «дитятко» сумеет сделать больно. Она с легкостью уклонялась от тяжелых, медлительных ударов двуручником, а те удары, что позволяла нанести — оставляли только синяки и потертости на доспехе. Если боль была предупрежденной, если Мариша знала, что сейчас будет больно — она успевала удержать контроль. Сейчас она этого не знала.
Сейчас? Сейчас она чуть не убила доброго, ни в чем не повинного парня. Вот только кто виноват — Кай, не предупредивший ее, или она, даже не задумавшаяся о том, что он может ранить? О «вине» за вспышку ярости она и не задумалась. Это было частью тела — а то, что она смогла на несколько секунд перехватить контроль, не дав самой себе размозжить Каю голову, было чудом. Либо же ярость заметно ослабела, что было плохо.
Эти мысли не заняли много времени — как и не ослабили хватку девушки. Рубашка не то чтобы сильно прикрывала тело — а то, что ее шрамы увидело уже все поместье, раздражало.
— Успокойся, — внезапно резко произнес Маркус и холодно посмотрел на гномку, которая с упорством бронто пыталась удержать на месте последний гобелен. — Если ты полагаешь, что меня интересует разглядывание твоего тела, то ты глубоко заблуждаешься. Припарками такую рану не вылечить, — он ткнул пальцем в сторону плеча, которое даже на вид было покореженным. Кровь остановилась, видимо, лечебная жидкость спасла Маришу от смерти от кровопотери, но срастить разрубленные насквозь кости и жилы она была не способна. Звать Тэю не хотелось, сейчас маг не очень хотел отрывать ее от лечения Кая, которому досталось еще больше, чем гномке. Но оставлять все, как есть, тоже не годится.
— Не веди себя, как капризный ребенок. Ты знала, что магистры лупят своих детей розгами, если те не соответствуют ожиданиям? — хмыкнул он, осторожно доставая из-за пазухи завернутый в шелк кинжал. — Иногда меня так и подмывает сделать то же самое с тобой. Но я не мой отец, а ты — не моя дочь, поэтому сиди спокойно и дай мне прочитать заклинание. Мне нужны обе твои руки, которые способны держать оружие на арене.
«Да что я болтаю? Она же как зверь, — думал маг, раздраженный то ли на Маришу, то ли на самого себя, что сорвался на нее. — Дикий, напуганный и загнанный в угол. Она будет кусать даже протянутую руку. Это всего лишь инстинкты, пробужденные драконьей кровью…» Маг немного слукавил, когда утверждал, что не собирается ее разглядывать. Но говорить об этом не было смысла, а посему он взял в одну руку кинжал, вытянул другую и что было силы вонзил лезвие в ладонь. Он действовал расчетливо и с ювелирной точностью, но когда сгустившуюся тишину чердака наполнил острый запах крови и тихие, похожие на горсть камней слова на древнем аркануме, они оба ощутили дуновение хаоса. Завеса не рвалась, но все равно чувство наполнившей помещение силы было… опьяняющим.
Маркус не почувствовал боли. Он вообще ничего не почувствовал — в отличие от Мариши, которая, после такого же заклинания с ее кровью, чуть не потеряла сознание. Может быть, в том была повинна кровь дракона, а может, это кинжал не хотел причинять боли своему хозяину? В любом случае, заклинание сработало — от руки магистра к плечу гномки протянулись тонкие, невесомые алые нити, на глазах сращивая изрубленное плечо.
Гномка, на первых секундах шарахнувшись в сторону, застыла, мрачно наблюдая за «трубочками». Это было… неприятно. Очень. Кровь, ударив в голову, пульсировала тихим гневом. Мариша почти физически ощущала, что не «хочет» чужой крови. Гномы, в отличие от наземников, не придавали ей такого большого значения — однако смешивать ее с наземниками было… позорно. Но говорить об этом уж точно не ей — ее кровь в Орзаммаре стоила не больше грязи.
— В таком случае хреново быть магистром, — вынесла вердикт Мариша, дернув плечом. «Трубочки» двинулись следом, словно и не были сделаны из жидкости. Ей точно не понять ни магов, ни того, как они это вообще делают. Тут еще и Кай стал магичить… Это точно заразно. — У неприкасаемых детей лупят за то, что сами родители своим ожиданиям не со… тветствуют. Жизнь не удалась, и все такое, — заявила она, пожав плечом. Трубки, опять же, дернулись следом. Со стороны это выглядело довольно забавно — если не считать потрепанный вид самой гномки. Даже на видимом участке плеча было очень много шрамов — и это не считая свежего. Если бы меч юноши был наклонен чуть вбок… скорее всего потрошительница бы просто лишилась головы.
Рана «прорезала» несколько старых шрамов. Наиболее выдающийся, выходящий из ключицы, шел прямо к шее. Он давно зажил — однако когда ее нанесли, рана наверняка была очень и очень ужасной.
— Ну, вот и все, — успокаивающе промолвил Маркус, встряхнув ладонью и прервав заклинание. Он даже не дернулся, но бледность, покрывшая его худое лицо, явственно свидетельствовала о том, что лечение подобной раны стоило магу больших усилий. — Подвигай рукой. Ничего не болит? — спросил он, и эти слова могли бы прозвучать участливо, если бы не усталый и отстраненный тон. Взгляд мужчины скользнул, словно бархатная ткань, по старым шрамам гномки, и тут же устремился дальше. Но Маркус никогда ничего не забывал. Он просто не стал заострять на этом внимание. Хотя тело Мариши, столь непохожее на холеных магистресс, благородных дочек и куртизанок, напудренных и напомаженных, пахнущих дорогими духами и сладостями, вызывало определенный интерес. Гномка была низкорослой, что неудивительно для ее народа, и больше похожей на воина, чем на женщину, что неудивительно для ее специализации и образа жизни. И все же она была… настоящей. Ее шрамы, резкие и грубые слова, поведение загнанного зверя, который даже в полном бессилии не собирается сдаваться — все это восхищало мага. Хоть он никогда бы в этом не признался. Он восхищался ею так же, как восхищался бы сильным, выносливым и в определенной мере красивым конем.
Но было и еще кое-что. Ее личность. Вроде бы простая, но на деле куда большая загадка, чем Тэя. И кровь драконов, текущая по ее венам, горячая и источающая мощь. Все это неумолимо притягивало Маркуса к гномке, как невидимый магнит. Внезапно ему нестерпимо захотелось прикоснуться к ней, провести рукой по шрамам, похожим на сетку белых линий, словно причудливая татуировка. Ее кожа, должно быть, теплая. Не такая холодная, как у Тэи. И ее эмоции были подлинными, пускай даже она ударит его за это, пускай вцепится в горло — все равно это было куда лучше, чем притворная улыбка госпожи Селестии.
Маркус знал, что Тэя его не любит и никогда не любила. Боги, он сам поставил крест на их отношениях в самом начале и прекрасно осознавал, что эти отношения будут носить характер обмена знаниями и ничем более. Маг подумал, что мог бы отпустить ее, когда она получит желаемое, а он получит свое наследие. Пусть уезжает на все четыре стороны, если ей так захочется.
— Прости, я что-то… задумался, — он вздрогнул и поднял глаза, осознав, что молчит уже несколько минут и смотрит в одну точку.
Девушка, со смесью удивления и подозрения на лице потиравшая плечо, все это время пристально рассматривала магистра. После его слов же, моргнув, утвердительно кивнула.
— Ничего.
Несколько раз дернув плечом, она недоверчиво ковырнула пальцем место, где еще пару минут назад была рана — сейчас же невероятным образом исчезнувшая. Кожа подернулась тонкой пленкой и прекратила отвечать на любые внешние раздражители. Это хорошо — некоторые полученные шрамы, напротив, становились только чувствительнее. От любого прикосновения ощущалось... всякое. Примерно, как во время «лечения» Маркуса. Странно.
Кость, впрочем, даже сейчас отвечала на движения тупой болью — но и это было потрясающим облегчением на фоне предшествующей «лечению» боли сверлящей. Она бы не умерла, конечно — однако в итоге это все могло вылиться в нечто нелицеприятное. Вроде воспаления и заражения. Пару раз сжав ладонь в кулак, девушка убедилась, что рука вновь функционирует нормально. Открывать припарки зубами было неудобно. Да и флаконы испортила...
— Хм. Спасибо. Так... лучше.
Одернув рубашку, потрошительница спрыгнула с ящика, и, юркнув под рукой магистра, быстро подняв валяющийся на полу кинжал. Задумчиво махнув им пару раз в воздухе, бывший посредник удовлетворенно кивнула. Мышцы вроде в порядке.
Магия. Да, эту штуку Мариша никак не могла понять. Внизу, в Орзаммаре, многое рассказывали об этом. То, что она может воскрешать, что может убить человека в мгновение ока, даже выращивать конечности. Последнее даже было подтверждено — Джек рассказывал, что в Орзаммаре некоторое время гостил один гном. Из тех, наземных — но соль была в том, что у этого гнома была рука вдвое короче нормальной. Он утверждал, что ему когда-то отрубили руку — а сейчас все видели результат работы мага. Никто тогда не поверил — Мариша в том числе. Но сейчас возникли сомнения.
«Стоп».
А ведь точно, магия. Какого дьявола вообще произошло там, на площадке? Кай на пару секунд просто... растворился в воздухе. Превратился в облачко, и этим же «облачком» врезал ей по плечу. Вот только ощущения были отнюдь не от «облачка». Если бы это было возможно, девушка бы подумала, что он просто стал неосязаемым. Да разве такое возможно? Даже маги так ни разу не делали. Создавали невидимые щиты, да. Но уж точно не растворялись. Резко обернувшись, гномка вопросительно приподняла бровь. Как и у Кая, волосы у потрошительницы немного отросли — но не потому, что она того захотела, а потому, что не было времени укоротить.
— А что вообще произошло? — спросила гномка, глядя прямо в глаза магистра. — Во время тренировки?..
— Ты мне скажи. Я не видел вашего боя, — Маркус откинулся назад и скрестил руки на груди, исподлобья глядя на гномку так, как будто она была каким-то очень редким артефактом, но при этом способным нанести немалый вред. — Но если Тэя сказала правду, и если ритуал прошел успешно, то он обрел некоторые... способности духа, с которым заключил договор. Судя по тому, что я читал о воинах духа, они могут частично сливаться с Тенью и использовать удары, которые исходят из нее же. Скорее всего, именно это и произошло, а ты не ожидала подвоха. Я прав? Но скажи мне, Мариша, — он нахмурился и наклонился вперед, вглядываясь в лицо воительницы. — Почему ты не убила его? Ты впала в ярость, верно? Но почему отступила?
Мариша слушала речь магистра с заметно увеличенными глазами. Судя по всему, она поняла либо ничего, либо самую малость. Разум гнома, конечно же, не мог адекватно воспринимать такие словосочетания, как «сливаться с Тенью и использовать исходящие от нее удары». Впрочем, она поняла, что скорее всего магистр говорил именно об «облачке». И, раз «удары исходят от Тени», значит, удары тоже стали «облачными». Значит, он превратился в облачко, ударил ее, и меч прошел сквозь доспех. Если бы она знала, она бы не открылась так по-глупому... И ничего бы не случилось.
От последних слов же Маркуса она, вздрогнув, зябко поежилась, словно пытаясь избежать прямого взгляда.
— Оно… было другим.
Поднявшись с пола, потрошительница подошла к ящикам, садясь на разбросанные мужчиной гобелены. Тело девушки было не то чтобы мускулистым — скорее очень жилистым. Она больше уповала на избегание ударов, чем на блокирование — что не мешало из каждой схватки выходить с новым шрамом. Легкая броня не давала хорошей защиты, а тяжелую носить она не могла.
— Мы с Каем, как обычно, тренировались. Защита у него никудышная, да и концентрация хромает на обе ноги. Он постоянно забывается… кхм. В общем, сегодня он посреди тренировки словно… растворился в воздухе. Мое оружие прошло прямо сквозь него. А в следующий момент я почувствовала, как у меня крошатся кости.
Мариша, раздраженно вздохнув, потерла новый шрам. Не то чтобы он сильно отличался от прочих — однако края шрама были почти идеально ровными, а цвет новой кожи был немного темнее — больше похожей на цвет кожи Маркуса.
— Этого я не ожидала. И не успела вовремя среагировать. Если бы я знала, я могла бы успеть… — она прикусила губу, и, дернув головой, быстро взглянула на Маркуса. — Отвечая на твой вопрос. Мне удалось… вмешаться. В противном случае оно бы ему череп проломило, — сухо закончила она, нахмурив брови. Описать ярость было… сложно.
Маг внимательно слушал слова гномки, ни разу ее не прервав, и, казалось, о чем-то размышлял, изредка кивая. Ему не нужно было описывать гномью ярость — или скорее ярость потрошителя. Главным было то, что Мариша сумела в последний момент взять ее под контроль, а это значило, что кровавое бешенство не так уж и неостановимо.
— Послушай... поскольку ты теперь гладиатор и к тому же тренируешь моего раба, я полагаю, что нужно что-то делать с такими ситуациями. Это тренировка на боевом оружии и всегда существует вероятность травм, особенно теперь, когда Кай приобрел новые способности. Но он научится их контролировать с помощью духа... а вот ты, — Маркус сделал акцент и помолчал, оценивающе глядя на гномку, — ты нуждаешься в том, чтобы кто-то научил тебя более эффективно справляться с бешенством. Хотя бы для гарантии того, что при следующем ранении ты никого не убьешь или не разнесешь половину поместья. Ведь на твоем пути мог быть и я. Мне не нужны те, кто не может контролировать себя. Поэтому я предлагаю тебе во время, свободное от тренировок и пока ты не уехала по моему заданию, посещать мой кабинет. Я покажу тебе несколько практик медитации, которой обучали меня в качестве сновидца. Ты, наверное, не знаешь, но сновидцы — это все равно, что яркий маяк, который всегда притягивает демонов, питающихся эмоциями и страстями. Поэтому магам-сновидцам жизненно необходимо научиться контролировать свои чувства и помыслы, как послушных собак, чтобы не стать добычей орд демонов Тени. Тебе, конечно, в Тень идти не нужно, но базовые знания помогут тебе справляться с подобными ситуациями. Что скажешь?
Потрошительница выслушала мужчину с выражением глубокого удивления на лице. Он предлагал ей «научиться себя контролировать»?
— Жуткий магистр, ты ведь понимаешь, что от этого бешенства и идут все способности? — поинтересовалась она, недоуменно склонив голову набок. — Если его убрать — от них останется разве что регенерация. Я уже не смогу сражаться, как прежде.
«Регенерация… Это так же Вивальди называл то, что у меня раны быстрее заживают?»
В груди кольнуло. Старик мог быть уже мертв. Он был частью хартии — и его переворот мог задеть в том числе. А она ничего не может сделать… Нет. Не место, не время, и точно не компания.
— Нет. Я не предлагаю тебе «убрать бешенство», — маг сделал пальцами воздушные кавычки и усмехнулся. — Я предлагаю лишь обрести способность в нужный момент взять ее под контроль, ослабить или усилить, чтобы ненароком не причинить вред окружающим или себе. Ты сможешь сама решать, отпускать ли тебе твоего бешеного пса с поводка, или держать его крепко. Понимаешь?
Гномка с сомнением проследила за руками мага, нахмурившись и поджав губы. Нет. Это невозможно. Удержать что-то, что сильнее и древнее самой себя? Невозможно. Можно было лишь его не беспокоить — если ожидать удара и вовремя сдержать вспышку ярости. Если же удар дошел до него — она почти ничего не может сделать. Только самой надавить на больное место.
— Я... не думаю что так можно, — тихо сказала она, пожав плечами, — но если бы это сработало — было бы замечательно.
— В любом случае можно попробовать. Медитативные упражнения тебе не помешают, — пожал плечами магистр, доставая из кармана трубку и набивая ее какой-то резко пахнущей травой. — Даже если твою ярость и нельзя будет сдержать, такой опыт обязательно пригодится тебе в будущем. И поможет избежать многих ранений, — он кивнул на плечо гномки и улыбнулся. От трубки поднялся легкий сизый дымок, наполняя помещение чердака сладковатым запахом, напоминающим мяту.
Мариша, против воли втянув в легкие воздух, против воли слабо вздрогнула. Запах травок очень напоминал о Вивальди. Безумный старик, конечно, отчаянно хотел ее вскрыть, но был-таки славным малым. Оставалось надеяться, что он в порядке...
— На всякий случай напоминаю — я гном, — сообщила Мариша, откинувшись на стоящий за спиной ящик и скрестив руки на груди, — и… действия… с магией могут закончиться плачевно. Ну а так… пожалуй, можно.
«Учитывая, что я чуть не убила Кая».
— А кто говорил о магии? Я не собираюсь заставлять тебя проникать в Тень или использовать что-либо магическое. Медитации носят исключительно психологический характер с небольшой долей физических тренировок дыхательной, нервной и мышечной систем. — Маг замолчал, поняв, что гномка вряд ли знает значение всех этих слов. После этого он поднял руки и примирительно добавил: — Я хотел сказать лишь, что магия в наших занятиях использоваться не будет. Если, конечно, ты не решишь выкинуть что-либо опасное. Тогда я буду вынужден тебя... усмирить. Ты к такому готова?
Гномка недоуменно приподняла бровь.
— Выкинуть?.. Я ведь сказала, что бешенство только от бол... О. Ох, демоны.
Потрошительница мотнула головой, раздраженно потерев переносицу.
-Позволь предположить. Будет больно?
Маркус холодно усмехнулся.
— Поначалу нет. Но потом мы должны будем определить, какой порог боли допустим для тебя, чтобы держать бешенство в узде. В идеале — ты будешь должна удержать контроль даже при такой ране, как сейчас. Разумеется, я не собираюсь бить тебя мечом, но у меня есть несколько заклинаний, которые могут причинить тебе сильную боль, но при этом не оставить значительных повреждений. Если боишься, лучше отказаться сразу.
Потрошительница, не отнимая руки от переносицы, устало вздохнула.
— Я не боюсь боли, жуткий магистр. Однако я сомневаюсь, что «это» можно удержать. Я опять слечу с катушек, и тогда ты меня «усмиришь», хоть видит Камень, я понятия не имею, что это значит.
Мариша убрала руку, и критично взглянула на Маркуса.
— Эти «медитации» хоть действительно работают? Просто самовнушение на бешенство не действует. Я уже пыталась.
Последние слова она словно проглотила — однако Маркусу с трудом удалось их разобрать. Глаза Мариши медленно становились похожими на человеческие — зрачок пришел в норму, радужка перестала вести себя странно. Кроваво-красный белок, впрочем, был на прежнем месте.
— Самовнушение — это несколько другое. Медитации нужно проводить часто и регулярно, чтобы добиться результата, и прилагать к этому усилия. Никто за одну попытку не получит то, что хочет получить. Ты должна быть готова прикладывать усилия не меньшие, чем во время боев, и быть готовой к боли. Иначе можно и не браться за это предприятие. Но я предпочел бы, чтобы ты согласилась... — он вдруг замолчал, словно поняв, что сказал что-то не то и не так, как хотел. Вместо продолжение он просто молча затянулся дымом и выпустил идеально ровное колечко.
Мариша грустно усмехнулась.
— Конечно. Кому нравится, когда по твоему дому носится психопатка с мечом... Я знаю, что бесплатно будет только сыр в мышеловке, жуткий магистр. Однако, раз уж этот сыр жизненно необходим — стоит рискнуть. Я попытаюсь. К боли привыкать не придется — однако, лучше все это уже после арены.
С любопытством проследив за проплывшим мимо нее колечком дыма, Мариша внезапно вздрогнула, и хитро усмехнулась. В глазах мелькнули искры. Гномка стала похожа на счастливого кота, словно на минуту забыв, что еще недавно чуть не убила Кая.
— Кстати, об арене! Я все еще помню, что за каждый поединок обещали сбрасывать дни с, хм, рабства. Я полагаю, битва с тем големом с когтями и цепями, наверное, стоит больше, чем один день?
Девушка, заерзав, радостно нахохлилась. Маркус понял, что она и не думает о возможном проигрыше — или же просто воспринимает его не так, как стоило бы. Если проиграет — ее это уже не будет волновать, так что стоит думать лишь о победе, и как ее достичь. Такое восприятие было почти визитной карточкой каждого гнома — думать о том, как достичь цели и что делать потом, а не о возможных неудачах. Для наземников такое восприятие, наверное, было странным — почти так же, как для гномов был странен пессимизм наземников. Конечно, продумывать пути обхода нужно было всегда, однако заранее концентрироваться на поражении, с их точки зрения, равнялось этому самому поражению.
— Да неужели? — Маркус скептически приподнял бровь и стряхнул выгоревший пепел на пол, ничуть не заботясь о чистоте помещения. Гномка, привыкшая жить в условиях, в которых маги и собак бы не держали, вряд ли будет возражать. — И с чего ты это взяла? Я сказал тебе, что за победу буду отнимать один день. А над кем будет эта победа — неважно. Я и так пошел тебе навстречу, так что лучше не злоупотреблять моим расположением.
Его все это явно забавляло, и вместе с тем, маг спокойно и твердо стоял на своем. Вряд ли для него это было в новинку. Магистра довольно часто пытались заманить в ловушку на переговорах и в торгах, и он уже давно перестал позволять людям пользоваться своим преимуществом. А у Мариши преимущество было, хотя она о нем и не догадывалась. Маркус умело скрывал свои эмоции. Хотя каких-то несколько минут назад он невольно думал о том, что гномка выглядит странным образом привлекательно.
Конечно, магистры, узнав о том, что Маркус спит с гномкой, похихикали бы и забыли — мало ли извращенных развлечений могут позволить себе пресытившиеся и скучающие аристократы? Но не это беспокоило мужчину. Это было бы обыденно и никого не удивило бы. Нет, его куда более пугала мысль о том, что он действительно заботится о Марише. Не как о собственности или даже наемном работнике, но как о близком человеке. И делает это не потому, что должен, а потому, что хочет.
Это было куда серьезнее, чем мимолетное желание переспать с кем-то.
Гномка лишь хмыкнула, закатив глаза. Не было видно, что ответ ее хоть как-то расстроил. Однако — попытка не пытка.
— Нечестно. Везде расценки идут прямо пропорционально риску! А учитывая, что этот голем вообще всех прочих гладиаторов перерезал, риск высок! Эх. Вечная несправедливость.
Настроение девушки заметно улучшилось. Судя по всему, эта драка странным образом вывела гномку из мрачного оцепенения, начавшегося сразу после свадьбы. Неясно, было ли это связано с недавним бешенством, или же ранением — но девушка заметно приободрилась, особенно если сравнивать с утренней усталой обреченностью.
— Что, даже виверна не считается? — на всякий случай уточнила гномка, испытующе вперившись взглядом в мужчину. — Как-никак, яд был нехилый! Четыре дня в отключке провалялась, и два — еще кровью плевалась!
— А еще ты чуть не убила ценного раба, несколько раз выломала двери в моем поместье... я ничего не пропустил? — брови Маркуса поднялись еще выше, но в глазах его плясал огонек. Он был настроен благодушно, но попытка надавить на него привела бы только к вспышке гнева. И тогда прощайте все предыдущие привилегии, которые маг уже подарил Марише.
Гномка выглядела как-то... по-другому. Маркус подумал, что это, вероятно, влияние магии крови. Кровь Селестиев была богата силой, а может быть, все дело было в прошедшем бешенстве. Так или иначе, Мариша Кор сейчас казалась почти милой. Почти... если бы не эти зубы и покрытое шрамами тело.
Впрочем, для Маркуса это было скорее плюсом, чем минусом.
— Значит, не считается, — Мариша вздохнула, с деланной грустью понуро опустив плечи. Однако, встряхнувшись, почти с гордостью задрала голову. — А «ценный раб» начал первый, к слову!
Про двери потрошительница красноречиво умолчала. Очевидно, жители поместья уже начинали думать, что у гномки и дверей всегда были напряженные отношения — это было отчасти правдой. Выламывать двери для девушки было куда проще, чем их взламывать — с отмычками отношения были даже напряженнее, чем с дверьми. Странно, что маг не упомянул «украшенный» после нападения ассассинов холл, многократное воровство с кухни, и бьющуюся в припадке ярости кухарку…
Девушка, облизав пересохшие губы, критически осмотрела покрытые засохшей кровью руки. Про плечо и лицо и говорить не стоило — да и броня явно нуждалась в чистке.
«Чтобы все это отмыть, уйдет вечность».
Да и плащ, сброшенный перед началом спарринга, так и висит на заборе — наверное, уже покрытый коркой льда. Возможно, с началом холодов стоит перекочевать в подземелья — там хоть просто холодно, а не обжигающе холодно.
Впрочем, сейчас нужно подумать об арене. Все это время она была слишком занята «обучением» Кай, совершенно забыв про тактику и детали. Это было почти вопиющей ошибкой. Чтобы выжить, нужно пользоваться всем, что есть — информацией в том числе.
— У меня есть парочка вопросов по поводу следующего тура, но, наверное, уже потом. Сейчас уже темнеет. Нужно все это отмыть… и поговорить с Каем.
Вот тут-то настроение гномки и поползло вниз. Она до последнего тянула с объяснением Каю, почему она считает себя монстром. Юноша пытался несколько раз затрагивать эту тему, упорно твердя, что он не монстр — однако Мариша резко его одергивала. Иногда слишком резко… Теперь же он увидел причину сам, и вряд ли он после этого будет общаться с ней по-прежнему.
— Он правда цел? — тихо спросила девушка, виновато заерзав. — Я не очень помню, что там было… только то, что не дала проломить ему череп.
— Цел. Ты можешь его навестить, если хочешь — он в своей комнате, рядом с покоями магистрессы. — Маркус помолчал, что-то обдумывая, а затем пожал плечами. — Полагаю, вам нужно проработать тактику совместного боя. Следующий тур будет делать упор именно на командные сражения. Будь готова к встрече с более опасными существами и противниками, чем даже виверна. Их может быть и несколько. Возможно, даже... — он запнулся, почти незаметно, и вздрогнул. — Дракон.
Мариша, закашлявшись, ошеломленно вытаращилась на магистра. Руки резко сжались в кулаки.
— Дракон?
Вот такие новости определенно были неожиданностью. Одно дело — виверна, которых некоторые даже умудрялись приручать. Совершенно другое дело — драконы. Эти существа были куда опаснее виверн — хотя бы за огненное дыхание.
— Ну... ну. Я полагаю, не высший дракон? Высшего не поймали бы... да?
Голос девушки заметно понизился. Казалось, она почти надеялась, что магистр сейчас, покачав головой, скажет, что она не права.
Как и в прошлый раз — когда ей сообщили о возможном поединке с виверной — девушка непроизвольно улыбнулась. В глазах полыхнуло безумное пламя, а учитывая налитый кровью белок... Это выглядело даже не жутко — страшно.
— Я... не знаю, — Маркус как-то странно поежился и вдруг поднялся, вытряхнув прогоревший пепел из трубки. — Меня ждут еще дела. Если надумаешь принять мое предложение, приходи завтра в мой кабинет, а пока вам с Каем надо восстановить силы. И в следующий раз попытайтесь не убить друг друга хотя бы до арены.
Поспешно покинув чердак, он даже не обернулся. Марише показалось, что он как-то слишком занервничал при упоминании о драконах, а может, для него это была просто больная тема. Так или иначе, но магистр ушел так же внезапно, как и появился тут, оставив как напоминание о своем присутствии темный шрам на плече гномки и запах мяты.

Когда стемнело, Кай все еще почти не мог передвигаться. Он с трудом поднялся, опираясь рукой о стену, и пересек и так не слишком большую комнатку, в которой едва умещались стол, кровать и небольшой шкаф. Открыв дверцу, парень достал чистую одежду и принялся переодеваться. Зашипев от боли, когда он случайно задел перебинтованные раны, раб вздохнул и утер выступивший на лбу пот. Он еще слишком слаб... а день сражений неумолимо приближается. На самом деле в тот момент, когда Мариша бросилась на него, Кай уже мысленно прощался с жизнью. Это было настоящим чудом — то, что она не добила его, и то, что его раны не оказались смертельными. Если бы ее меч вонзился хоть немного левее... юноша был бы уже мертв. Или искалечен на всю оставшуюся жизнь, что было почти смертным приговором. Ведь кому нужен раб, который даже не может ходить?..
Он направился обратно к кровати, и по пути случайно задел ногой прикроватный стол. Тот пошатнулся, и стоявшие на краю столешницы фигурки упали набок. Одна из них, дама, покатилась к краю и сорвалась вниз, и Кай рванулся вперед, изо всех сил стараясь успеть. Поймав фигурку на лету, он с облегчением вздохнул и тут же сжал зубы, чувствуя, как ребра и спину пронзило мучительной вспышкой. Рухнув обратно на постель, он глухо застонал, сунув в рот краешек одеяла, чтобы не потревожить обитателей дома. Ему очень не хотелось, чтобы его снова беспокоили... или чтобы беспокоились о нем.
Никогда прежде собственная слабость так не злила и не пугала Кая.
Когда он уже почти заснул, раздался тихий стук в дверь.
«Ладно. Двум смертям не бывать».
Мариша устало вздохнула, поежившись. На верхних этажах поместья было очень тепло — совсем не как на чердаке и в подвалах. Однако по коже бежали неприятные мурашки. Кому приятно лицом к лицу столкнуться с покалеченным тобою же человеком?
Волосы гномки были еще влажные — судя по всему, она, превозмогая ужасающий холод, все-таки помылась. Зубы все еще стучали, хоть она и стояла перед этой дверью довольно долго. Кое-как отмыв доспех, девушка, поколебавшись, оставила его на чердаке — как и меч, решив обойтись чистой рубашкой и неким подобием штанов. Стоило показать Каю, что сейчас она ему не навредит — полная же боевая экипировка этому определенно не способствовала. Даже самая маленькая рубашка, утащенная со склада, как обычно, висела на ней мешком — как и закрепленные Маришиным старым поясом с «паучком» штаны.
— Кай? — громко произнесла гномка, слегка приоткрыв дверь. — Ты… ты тут?
Парень вздрогнул и вжался в кровать, попытавшись спрятаться под тонким и явно неподходящим для зимы одеялом. Все же это было лучше, чем спать на сене или накрываться старой лошадиной попоной. Он очень надеялся, что Мариша не придет сегодня, но похоже, что разговора было не избежать. Попытавшись побороть ринувшееся вскачь сердце, парень выдавил:
— Д-да...
«Неужели она пришла закончить начатое? Хотя... так, наверное, было бы тоже неплохо. По крайней мере, Тэе не придется больше беспокоиться обо мне, а мне не придется смотреть на нее и Маркуса», — проскочила в голове юноши шальная мысль.
Дверь тихонько скрипнула, приоткрывшись. В комнату, осторожно озираясь, зашла Мариша. Вид у нее был получше, чем час назад — однако все еще далекий от идеала. Видок у гномки был довольно потешный — толстый, отделанный мехом и золотыми нитями плащ, и грубая льняная рубашка с явно чересчур длинными штанами.
Плащ Мариша себе купила почти сразу, как в первый раз столкнулась с тевинтерскими холодами. Вбухала почти все имеющиеся на тот момент деньги, но все-таки купила. Сейчас ему было уже почти шесть лет — о некоторых вещах гномка все-таки пыталась заботиться. Хоть и собственное тело в этот список не входило.
— Ты один? Хорошо. Мне бы... хотелось поговорить, — тихо сообщила девушка, не мигая глядя на почти полностью спрятавшегося под одеялом юношу. Ребенок, самый настоящий ребенок — которого она чуть не убила.
— О чем? — напряженно донесся голос из-под одеяла, слегка приглушенный. Стало ясно, что парень отвернулся к стене и старается не смотреть на гномку. Впрочем, он почти надеялся, что она сейчас прыгнет на него и вонзит зубы в горло. — Я не... я сам виноват в том, что случилось. Я не знал, что произойдет, просто... оно само как-то получилось. Я не хотел тебя ранить.
— Винова... О камень.
Мариша устало вздохнула, и, подойдя к кровати человека, остановилась. Тот, задержав дыхание, замер.
— Кай, послушай. Я пришла... Мне хотелось бы извиниться. Это не ты был виноват.
Девушка, скрестив руки на груди, грустно смотрела на свернувшегося под одеялом юношу. Конечно же. Он испуган. Перепуган до смерти.
— Ты... ты ведь не знал, что так случится, да?
Тихонько вздохнув, гномка осторожно присела на краешек кровати, стараясь не задеть съежившегося Кая.
— Прости. Я не смогла удержать контроль, это было слишком внезапно — быстро произнесла Мариша, стараясь, чтобы тот юноша ее услышал. — Я... не хотела тебя убивать.
«Хотела».
Гномка, стиснув зубы, резко дернулась вперед.
«Нет. Убирайся из моей головы».
— Кай, — девушка, запнувшись, покачала головой, — прости.
Парень молча выслушивал гномку, ни разу ее не прервав и вообще, похоже, не двинувшись за все это время. Казалось, он даже не дышал. Мариша была так близко, и он буквально ощущал исходящую от нее опасность. Теперь он понимал, что она имела в виду, говоря о том, что является монстром. Тогда Каю казалось, что она всего лишь пытается нагнать на него страху. Теперь же он воочию убедился в том, что Мариша не врала.
— Все в порядке, — осторожно прошептал юноша, и из-под одеяла показалась его рука. Она осторожно притронулась к гномке и тут же убралась обратно. — Я жив, благодаря госпоже Селестии... И ты тоже в порядке. Тэя вылечила тебя? — он старался говорить уверенно, но его голос вопреки воле все равно дрожал. Раб боялся и никак не мог избавиться от этого страха. Он даже не знал, сможет ли вообще когда-нибудь по-прежнему тепло относиться к гномке, не вспоминая каждый раз то страшное существо, которое бросилось на него со спины.
— Нет. Жуткий магистр пришел посмотреть, свихнулась ли я окончательно, или еще нет... Вот и вылечил, — Мариша убрала плащ, показывая Каю свежий шрам. Цвет кожи в этом месте не был похож на другие шрамы, и был смутно знаком. — Даже кость срослась.
Мариша, запнувшись, опустила глаза. Да слепец заметит, что Кай сейчас в ужасе.
— Ты... точно в порядке? У меня есть парочка зелий, могут унять боль. И снотворное есть, — тихо сказала гномка, глядя на руку человека. Он дрожал. И уж точно не от холода.
— Не надо! — слишком уж поспешно выпалил Кай, но потом попытался снова взять себя в руки. — А... господин вылечил тебя? — он был явно удивлен. — Обычно он никогда не помогает рабам. Я думал, только Тэя может проявлять к нам доброту. Извини, — запнулся парень, — ты, конечно, не рабыня. Просто я все время... — он замолчал. Ну не говорить же ей, что Кай пытался воспринимать ее как равную потому, что если бы было по-другому, они никогда не смогли бы стать друзьями. Это было крамольной мыслью, но юноша даже надеялся поначалу, что Маришу сделают рабыней в поместье. Тогда у него появился бы друг, который всегда был бы рядом. Странным образом Кай раньше закрывался от людей, старался не сближаться ни с кем. Может быть, виной этому была смерть матери. Рабам слишком больно привязываться к людям, зная, что в любой момент их могут забрать. Проще было жить в одиночестве, боясь только за свою собственную шкуру.
Но почему же все так резко изменилось для Кая? Появилась Тэя, за которую он готов был отдать жизнь, но этого было недостаточно. И Мариша, которая могла убить его миллион раз, которая была настоящим чудовищем, но к которой у него все еще остались чувства. Почему же те, кто стал так дорог ему, не могут быть рядом?..
— Посмотри, — он после длительной паузы кивнул на фигурки на столе. — Это она подарила мне. Иногда я думаю, что было бы, будь я свободным человеком... наверное, ничего бы не было проще, да? — в его голосе прозвучала какая-то совсем неожиданная и недетская горечь.
Гномка с любопытством взглянула на фигурки. Она понятия не имела, позволяется ли рабам иметь свои вещи или нет, но решила, что нет.
— Знаешь, теперь, когда Тэя твоя хозяйка, она, наверное, может тебя освободить. Если захочет, — спокойно сказала гномка, рассматривая лица фигурок. Они были сделаны таким образом, что ни у дамы, ни у кавалера не было заметных и выделяющихся черт — таким образом, чтобы каждый мог представить себя в их виде. Не то чтобы она это понимала. Зачем представлять себя на месте бездушной статуэтки?
-Если бы ты был свободным, — спокойно сказала девушка, недолго помолчав, — все было бы сложнее. Но интереснее. Мог бы увидеть мир, путешествовать, или же завести семью и осесть. Я не знаю, как тебе, но мне здесь... душно. Нельзя просто взять и пойти, куда хочется, даже пойти в таверну и просто по...
Мариша быстро прикусила язык, мотнув головой. Нечего сейчас говорить про драки. Не-че-го.
— Впрочем, действительно, не так уж отвратительно, как я думала на первый взгляд, — уже бодрее сказала девушка. И помолчав, взглянула на юношу.
— И все случилось, как ты говорил. На тренировке мы и увидели, на что ты способен.
«И ты, чудовище».
Мариша тряхнула головой.
«Заткнись!»
— Ты… сможешь объяснить, что произошло? — осторожно спросила она, понизив голос. — Я… мало что поняла.
Кай дернулся, и кусок одеяла съехал, обнажая верхнюю половину его тела. На загорелой коже, аккурат над толстым слоем бинтов, просматривались тонкие белые нити шрамов, которые Тэя смогла залечить. Более серьезные раны нуждались в длительном воздействии алхимических лекарств, трав и магии. Мариша отделалась сравнительно легко — магия крови Маркуса, усиленная зачарованным кинжалом и энергией его жизни, оказалась весьма эффективной. И маг, похоже, ничуть от этого не пострадал.
— Не знаю. Я просто... подумал, и мои мысли стали реальностью, — медленно проговорил раб, который все еще не осмеливался смотреть на гномку. — Я подумал, что нужно открыться и нанести удар, но не хотел испытывать боль. И ее не было. Я не помню, как это произошло... Словно я на секунду стал кем-то другим.
Мариша, с выражением усталого страдания на лице выслушав Кая, скорбно покачала головой.
— Камень кровавый, я не поняла вообще ничего. «Стал кем-то другим»? Как это вообще понимать?
Потрошительница вновь против воли потерла новый шрам. Он зудел. Но самое противное было то, что он зудел «изнутри». Ощущение было странным.
— А теперь послушай, как это видела я, — тихо буркнула гномка, ерзнув на одеяле. Вернее, тонюсеньком покрывале, укрываться которым можно было разве что летом. Себе Мариша, конечно, утащила очень толстую и теплую перину. Каю бы не хватило наглости просто завалиться на склад и взять то, что ему нужно…
— Я ударила кинжалом, с твердой уверенностью, что удар ты отразишь. Да вот только ты его не отразил. Ты его проигнорировал. Именно проигнорировал. А кинжал просто прошел сквозь тебя. Как сквозь дым, облако.
«Ну а потом я услышала звук моих ломающихся костей».
— А потом твой меч точно так же прошел сквозь мой доспех, — мрачно буркнула она, задумчиво рассматривая шрамы Кая. Тонкая сетка шрамов юноши, конечно, на фоне ее шрамов выглядела просто изящной изюминкой, а не уродливыми следами по всему телу. Единственным шрамом, который выглядел некрасиво, был тот, что на лице — кислота никогда не оставляла красивых следов. — А остальное ты помнишь сам.
В воздухе повисло гнетущее молчание. Девушка, прикрыв глаза, поняла, что отчаянно хочет спать. Однако нужно было с этим кончать — и поговорить с Каем непосредственно об арене.
— В общем, переиначу свой вопрос. Ты понял, что это было? Случайность, или же целенаправленное? Сможешь это повторить? — спокойно спросила гномка, переводя взгляд на фигурки человека. Из чего они были сделаны, интересно? Судя по всему, из драгоценных металлов. Интересно, наземники в курсе, как гномы их добывают?..
— Да... думаю, смог бы, — неуверенно кивнул юноша, снова натягивая одеяло почти по подбородок и бросая неуверенный взгляд куда-то за плечо Мариши. Видимо, это было легче, чем смотреть ей в глаза. — Просто нужно сосредоточиться и... позвать того духа, которого я встретил в Тени. Но я чувствую, что он не сможет долго помогать мне. Он в этом мире слаб, и его чары тоже слабеют. Это действует недолго, и провести весь бой так не получится.
— Хмм. Вот это уже паршиво.
Мариша, прикрыв глаза, скрестила руки на груди. Судя по всему, Кай сейчас не очень способен на мозговой штурм. Однако предупредить его все-таки необходимо.
— Жуткий магистр кое-что рассказал, — сухо произнесла гномка, незаметно для самой себя ковыряя новый шрам. — Так вот, ты был прав — драки будут командными. Однако сражаться будем не только с людьми. Он сказал, что будут даже драконы.
Быстро вздохнув, девушка вновь заерзала, переводя взгляд на Кая.
— В общем, не стоит думать, что наша единственная проблема — Безариус. Осталось чуть меньше недели до арены, и за эту неделю нам нужно подготовиться чуть ли не к Мору. Заодно и подумать, как можно использовать твои новые способности.
«Деликатно перевела тему, а? Не хочешь долго мусолить, что ты «чуть» не убила этого мальчика? Ну, с кем не бывает?»
«Я вроде сказала, чтобы ты заткнулся», — зло подумала гномка, нахмурившись. Это уже было на грани.
— Я постараюсь завтра придти на тренировку, — неуверенно отозвался раб. — Если госпожа Селестия скажет, что уже можно.
И в самом деле, не говорить же Марише, что он только что чуть не навернулся, сделав всего три шага до шкафа и три шага обратно? Сжав зубы, шипя от боли, с трудом двигаясь и чувствуя, как мышцы спины сводит в тугой узел, Кай с трудом мог передвигаться по комнате. А взять в руки меч, уворачиваться от ударов, бить самому и бегать по площадке... Да еще теперь, после несчастного случая, думать о том, чтобы ненароком не ранить Маришу. Он еще не научился полностью пользоваться своими новыми способностями, и мог случайно причинить кому-нибудь вред. Это еще хуже, чем убивать целенаправленно. Кай вдруг понял, что испытывает некую долю жалости к гномке — ведь она почти не контролировала свою ярость. Что может быть ужаснее, чем впасть в безумие, а затем только бессильно глядеть на покрытые кровью руки и понимать, что ты убил всех вокруг?..
Он вздрогнул, вспомнив свой сон и путешествие в Тень. Там Мариша ненавидела его за это. За то, что он стал таким же, как она, а может, и хуже. Каю очень хотелось думать, что демоны лгали, но Тэя говорила, что они используют потаенные страхи и желания в душе человека. Значит, все же не все из их слов было ложью. И тот демон в обличии Кая обещал вернуться и закончить начатое.
— Господин Селестий сказал, что будут драконы? — юноша, наконец, понял, что не ослышался. Мариша сказала это с таким спокойствием... но она ведь не знала о том, как господин относился ко всему, что имеет связь с драконами. — Ты уверена? Это... странно. Многие в Тевинтере любят драконов.
— А еще они любят смотреть, как эти драконы разрывают людей на части? — с интересом добавила Мариша, искоса глядя на юношу. — Как бы то ни было, — вздохнула она, — сам жуткий магистр сказал. Правда, после этого скорчил такую гримасу, словно лимон съел.
Кай моргнул и помолчал, но на его лице отразился целый спектр эмоций, от удивления, страха и подозрительности до напускного спокойствия и тревоги. Видимо, он что-то знал, но не хотел говорить, боясь гнева то ли магистра, то ли кого-то еще. И в самом деле, не рассказывать же гномке о том случае в детстве, когда ему было лет тринадцать и он случайно подслушал разговор Маркуса с кем-то в подвале, когда шел за сыром и перепутал проходы, попав в закрытый сектор темницы.
В детстве он мало что понял из этой беседы, но теперь, когда стал взрослее и обрел способность сопоставлять факты, догадывался о том, что господин и странный человек в плаще с капюшоном говорили именно о драконах. И сейчас Мариша только подтвердила его догадки. Кай даже немного гордился тем, что знает тайну, которую никому не может раскрыть — даже Тэе, ибо тогда и ей будет грозить опасность. А уж гномке тем более, ведь у нее здесь не больше прав, чем у раба.
— Вот как... — протянул юноша, явно не зная, что ответить, и только пожал плечами. От этого движения его ребра снова свело болью, и он поморщился. — Ну, я не знаю. Обычно противники на арене выбираются в ходе дня, а кто из опасных и страшных существ будет — хранят в секрете до начала тура. Поэтому драконов может и не быть.
Мариша странно взглянула на Кая, нахмурившись.
— Чего ты так отреагировал-то? Я просто рассказала, что мне жуткий магистр сообщил, — она тихонько мотнула головой, задумчиво прикусив губу. — Как бы то ни было, сам сказал — опасные существа будут в любом случае. И тебе, наряду с обычными противниками, нужно знать, как с ними сражаться.
Мариша осторожно поднялась с кровати, избегая смотреть человеку в глаза. Наверное, не стоит с ним сейчас вести праздные беседы. Ему нужно стабилизироваться.
— Ладно, ты... отдыхай. Если завтра все еще не сможешь тренироваться, просто не приходи на площадку. Я... пойду, — промямлила гномка, и, изобразив подобие улыбки, направилась к двери.
— А... хорошо. И удачи, — пробормотал Кай, как только гномка отвернулась и пошла к двери. Его цепкий и настороженный взгляд тут же устремился ей в спину. Что ж, она явно не приходила, чтобы закончить работу. А жаль... все могло бы закончиться гораздо раньше и, наверное, лучше. Шансы победы на арене были не слишком высоки, и умирать на глазах у тысяч людей, у Маркуса и Тэи, юношу совсем не прельщало. С другой стороны, оказавшись на пороге смерти уже не в первый раз за последнее время, Кай ощутил, что ему надоело постоянно убегать. Хотелось раз и навсегда встретиться лицом к лицу с опасностью и положить этому конец, чтобы с души свалился этот груз, только усугубляющий и так нелегкую жизнь раба. Хотелось вернуться к простоте и чистому, незамутненному взгляду на мир, свойственному Каю до приезда Тэи. Он не был счастлив... но не испытывал такой тревоги и подавленности.
Впрочем, присутствие духа немного помогало. И на том ему спасибо. Помогало не только в бою, но и просто в жизни — каждую секунду Кай чувствовал, что он не одинок, незримое присутствие друга облегчало страдания и даже физическую боль. Но даже дух Надежды не мог насильно заставить Кая стать счастливым.

Когда дверь закрылась за спиной Мариши, девушка прерывисто вздохнула, облокотившись на косяк. Все... прошло лучше, чем она думала. После того, что произошло утром, она как минимум ожидала, что Кай будет ее от себя гнать.
«По крайней мере, он понял, что ты на самом деле».
«... да».
И, не промолвив ни слова, она направилась на свой чердак. Очень хотелось спать — и, пусть еще и не ночь, но раз нету никаких дел — можно и позволить себе выспаться.
В тот момент как гномка уже намеревалась без помех выскочить в коридор, из кабинета магистрессы прозвучал негромкий голос, в котором, однако, угадывалась сталь.
— А тебя, Мариша, я попрошу задержаться.
Собственно говоря, такое явление как кабинет магистрессы было само по себе новым. Прежняя хозяйка этих покоев увлекалась разве что ядоварением, для занятия которым вполне хватало небольшого стола, шкафчика с реагентами и некоторого количества редких книг. Она не считала нужным уделять много внимания другим областям магического знания. Тэя же первым делом повелела освободить комнатку от разнообразного вычурного хлама, заняв освободившееся место книжными полками. Вышитым гобеленам пришлось потесниться, ибо теперь они соседствовали с многочисленными магическими диаграммами и картами. Столов, уставленных различным алхимическим и магическим инвентарем стало два, а вместо обитой расписным шелком банкетки Тэя установила высокое и широкое кожаное кресло. В каковом кресле сейчас и угнездилась, забравшись в него вместе с ногами, тёплым пледом и несколькими рукописями, да ещё место осталось. Без преувеличения можно было сказать, что за каких-то пару дней комнатка стала выглядеть так, словно там вот уже несколько лет безвылазно обитает заправский книжный червь.
Мариша же, искоса приподняв бровь, оглянулась. Ее рука уже лежала на дверной ручке, и, судя по всему, гномка была готова в любой момент быстро рвануть из помещения. Такой командный тон никогда не сулил ничего хорошего — а ей на сегодня приятных ощущений хватило. Хоть другие люди и не знали об этом, но долго находиться в состоянии бешенства было… больно. Мариша же сегодня была в этом состоянии очень и очень долго, придя в себя незадолго до прихода жуткого магистра. Странное везение, нечего сказать.
«У тебя всегда было странное везение. Не думаешь?»
— Ась? — лишь сказала девушка, не утруждая себя вновь ломать язык тевином.
— Давай-давай, — неприятно усмехнулась магесса, — поскольку Маркус тебя уже подлечил, думаю, ты не переломишься подойти сюда.
— Эм. Зачем? — осторожно спросила гномка, с подозрением смотря на Тэю. Происходило что-то странное. Жуткий магистр становился все менее жутким, а Тэя — все более жуткой. Может... Мариша была не права? Жуткий магистризм не просто передается, а «перескакивает» с носителя на носителя? То есть, Маркус был уже старый. И жуткий магистризм покинул его, перейдя к более молодой Тэе. Да, это все объясняет.
Однако гномка так и не приблизилась, очевидно, намереваясь при любом намеке на неприятный разговор драть когти.
— Ничего не хочешь объяснить? — подавляя зевок, поинтересовалась магесса. — Например, зачем тебе убивать Кая? Вы же с ним, вроде как, друзьями были. Или, по крайней мере, он так считал.
Потрошительница слегка вздрогнула, и, тяжело вздохнув, мрачно взглянула на магессу. Ладонь сжала дверную ручку еще сильнее.
— Хорошо, я расскажу. Кай во время тренировки не смог контролировать свои новые способности, и случайно рубанул меня мечом сквозь доспех. Я из-за, знаешь, боли, не смогла контролировать уже свои способности, и напала на него.
Девушка перевела взгляд на дверь, ведущую в комнатушку Кая. В глазах мелькнула грусть.
— Мальчик и сам понятия не имел, что там произошло. Наверное, потому что…
Она резко повернулась в сторону Тэи. В глазах зажегся огонек подозрения.
— …ему никто ничего не рассказал о его новых возможностях.
«Тэя обещала, что она его улучшит. Она, наверное, знала, какие способности у него откроются?..»
Тэя пожала плечами.
— Всё верно, я не сказала, потому что он не спрашивал. Мне, знаешь ли, до сих пор не приходило в голову, что Кай может не знать, что именно ему досталось. Ведь именно он заключил сделку с духом. А вот ты — другое дело. Я видела достаточно ран, чтобы понимать, что вижу. Раны Кая могли стать смертельными даже в отдельности, а уж все вместе... А ведь всего через несколько дней вам предстоит сражаться с ним плечом к плечу. Можешь представить себе моё недовольство.
Мариша фыркнула.
— Ты видишь лишь его раны, жуткая магистресса. Ты не видела то, как их наносили. Думаешь, мне самой нравилось калечить единственного человека, что относился ко мне по-доброму?
Замолкнув, гномка пожала плечами. Край рубашки приопустился, показывая тот, новый шрам. Она быстро поправила его, и взглянула на магессу.
— Я не могла себя контролировать. А вот ты — могла. Дать ребенку в руки оружие, не объяснив ничего, и удивляться, что он себя поранил? Когда я его спросила, чему ты его научила, он начал лепетать про «просвещение» и «тепло изнутри». Просвещение, камень кровавый... — зло фыркнула гномка, скрестив руки на груди и глядя на книжные полки Тэи. Много книг, на обложке которых лишь тевинские закорючки. Хоть она и немного их разбирала, но лишь напрягшись. Очень уж витиеватые были.
— И да. Мои... проблемы... я полагаю, известны уже всем в поместье. В частности — тебе. Не поверю, что ты не знала о моей реакции на боль. Мы, как никак, с предыдущей магистрессой сражались, — она задумчиво прикусила губу, — а новые проблемы Кая не были известны никому, кроме тебя. Да черт, если бы я знала, что он теперь может меня выпотрошить за считанные секунды, то успела бы контроль удержать!
— Теперь знаешь, — Тэя не поддержала повышенный тон гномки, которая, казалось, вот-вот начнёт плеваться огнём из пасти на самый что ни на есть драконий манер. Впрочем, Тэя уже знала, что настоящая ярость у неё выглядит по-другому. Сейчас же Марише было стыдно, и она усиленно пыталась перекинуть свою вину на кого-то другого. — Твои проблемы — это твои проблемы. И я не из тех, кто будет карать другого за невольную ошибку... Но не обманывайся на мой счёт. Если с Каем что-нибудь случиться, я сумею устроить так, что свободы ты не увидишь.
Мариша тихонько рассмеялась, отворачиваясь от магессы.
— Это не мои проблемы, магистресса. Кай — это твои проблемы. И не пытайся спихнуть всю вину на меня. Я виновата лишь в том, что и не думала, что Кай может одним ударом снести мне башку. Теперь я это знаю — ты права.
Она быстро взглянула на девушку.
— А свободы я если и не увижу, то вряд ли благодаря тебе. Скорее всего, мы вместе с Каем дружно умрем на арене. Сама знаешь — плечом к плечу, как в старых сказках.
Она улыбнулась — однако в глазах была лишь тоска.
— Было бы замечательно, если бы этому бедному мальчику наконец объяснили, что с ним сделали. Со мной он теперь не будет общаться уже никогда.
И, не дав Тэе возможности ответить, гномка вышла из помещения, напоследок разрезав тишину щелчком замка.
За не слишком толстой дверью Каю было слышно почти все, что говорили девушки, и он, беспокойно и с каким-то волнением прильнув к замочной скважине, слушал, задержав дыхание. Госпожа Селестия говорила тихо, но уверенно, а гномка отвечала ей спокойно, но с каким-то раздражением и усталостью. Когда магесса произнесла свою угрозу, юноша не поверил своим ушам. Это было жестоко — в самый раз для магистрессы, но совсем не похоже на ту девушку, которую он знал.
Неужели она действительно могла бы сознательно поступить с Маришей так сурово? Раб видел, сколь мучительна для потрошительницы жизнь в качестве имущества господина. Для него самого это было естественно, порой приносило боль, но хотя бы привычно. Гномка же походила на дикого зверя, запертого в клетке и тщетно ломающего кости о твердый металл прутьев.
Он знал, что Мариша никогда не станет рабыней. Не подчинится. Она скорее погибнет, и, наверное, заберет с собой много врагов.
«Я этого совсем не хотел», — отстраненно подумал Кай, услышав, как хлопнула в покоях дверь и голоса затихли. Он повернулся и с тихим, подавленным стоном опустился на пол, прислонившись спиной к двери. Никто не верил в победу на арене, и Кай чувствовал только страх. Однако теперь он понимал, что есть нечто, что сильнее даже самого сильного страха.

Закрыв глаза, он решил наконец поговорить с духом.

Глава 17

Утром, с рассветом, Маркус обнаружил, что неохотно покидает комнату своей новоиспеченной супруги. Хотя воспоминания о свадьбе, нелепой и похожей на бал-маскарад, все еще оставались свежими, они уже не так раздражали, как раньше. И ему даже начало казаться, что Тэя смирилась со своей участью и начала наконец осознавать свое новое положение в качестве жены магистра, но... он был достаточно проницателен и не так глуп, чтобы не понимать — Тэя умела ждать. Она будет ждать подходящего момента, а когда получит все, чего хотела — их молчаливой договоренности, или, лучше сказать, перемирию, придет конец. Пока что магистр чувствовал себя хозяином положения, но понимал, что это лишь временное преимущество.

Впрочем, вступать с супругой в противостояние не входило в планы Маркуса. Это было необходимо лишь в самом начале, теперь же следовало потихоньку спускать поводок и приучать к хорошему. Метод кнута и пряника действовал безотказно, даже на людей, и даже на столь непокорных, как Тэя и Мариша. Обе женщины постепенно привыкали к жизни в поместье и к его хозяину, расслаблялись, доверяли ему все больше и больше. Именно об этом так часто любил говорить отец.
Стоя на своем балконе и вдыхая полной грудью морозный воздух позднего зимнего утра, Маркус осознал, что ему приятно такое их отношение к себе. Он никогда не забывал о том, что у каждого действия, у каждого слова и мысли должна быть четкая цель, но именно сегодня мужчина окончательно отрекся от того, чтобы пытаться походить на своего отца. У того не было сердца, а если и было, оно было черствым, словно камень. Многие думали, что Маркус ничуть не лучше, но... неужели такое большое преступление — наслаждаться короткими минутами, когда на тебя не смотрят с осторожностью, ненавистью или страхом? Когда в чужих глазах ты видишь отражение понимания, и крошечный огонек теплоты?..
Маркус встряхнулся и провел рукой по растрепанным после бессонной ночи волосам. Такие утренние размышления еще ни к чему хорошему не приводили. В последний раз взглянув на поднимающийся из-за крыш и шпилей Тевинтера почти незаметный первый луч солнца, он вернулся в кабинет, чтобы заняться своими делами и дождаться прихода Тэи, которая сегодня должна была посетить лекцию, на которой магистр намеревался наконец открыть ей некоторые секреты манипуляций с кровью. О своих глупых, детских и совершенно неуместных мечтаниях он приказал себе забыть... до следующего рассвета.

«Ненавижу холод».
Мариша, укутавшись с носом в плащ, сидела в сугробе на тренировочной площадке. Снег ночью выпал уже в полную силу, и сейчас приятно похрустывал под ногами. Спалось сегодня намного лучше, да и настроение в целом было неплохим. Нужно сделать еще многое — обдумать тактику, подготовить настойки и яды, подогнать поудобнее доспех, и наконец-таки потренироваться в уклонении. Возможно… возможно, даже…Но для этого нужен будет Кай. Если же мальчик не придет, можно сделать небольшую пробежку. Заодно разогреется.
В этот момент девушка вспомнила и о «медитациях». Потрошительница не то чтобы охотно верила в их «действенность», однако, хуже бы не стало. Наверное, уже ближе к вечеру — сейчас пока времени нету. Да и Кай, если и придет, то с минуты на минуту. Она уже ждет довольно долго…
«Когда победим на арене, нужно будет как-нибудь незаметно смотаться в город, и купить теплой одежды,» — с тоской думала девушка, чувствуя покалывание мороза по коже. Джек каким-то невероятным образом прощелкал клювом, закинув в рюкзак еще кошелек, даже его не опустошив. Не то чтобы много — но на одежду там бы хватило. С каждым днем становилось все холоднее.
«Зима близко».
Кай появился через несколько минут — его высокая, поджарая фигура, облаченная в доспехи, сияющие от утренних лучей солнца, замаячила возле поместья. Безоблачное небо — редкость для Тевинтера — было словно покрыто густой синевой, напоминающей цвет глаз магистрессы. Раб шел медленно, осторожно, как будто боялся лишний раз напрягать разорванные недавно Маришей мышцы, но боль если и осталась, то ее можно было игнорировать. Он мог выдерживать и более высокие нагрузки. И все равно, казалось, что он превратился из дружелюбного домашнего пса в бродячее животное, которое не понаслышке знает, что это такое — когда протянутая рука вдруг бросает в тебя камень.
Приблизившись, он остановился, словно не зная, что ему делать дальше, и спрятал руки в карманах плаща, небрежно накинутого поверх доспехов. Смотреть на Маришу он все еще избегал, и ветер слегка шевелил его темные волосы, придавая ему вид растрепанного мальчишки, неведомо как забредшего в чужие владения. Вид портили только шрамы на лице, на которые уже почти никто не обращал внимания — привыкли. Кай боялся, что из-за них его сошлют на рудники, но Маркусу, похоже, было плевать на внешний вид своих гладиаторов. Впрочем, что было бы, не стань Кай перспективным бойцом, можно было только гадать.
Юноша был почти уверен, что может сражаться в полную силу, но все еще боялся, что вновь переступит черту и спровоцирует несчастный случай. Мариша не видела, но руки у него дрожали.
Мариша приветственно кивнула Каю, так и не удосужившись подняться с сугроба.
— Привет. Как я уже и говорила, сегодня мы будем думать непосредственно о том, что нам делать с Безариусом.
Девушка укуталась плотнее в плащ, надвинув капюшон пониже. Гномы ненавидят холод. Гномы ненавидят снег. Гномы ненавидят поверхность. Но надо терпеть.
— Итак, у меня есть парочка идей. Однако, перед этим, нужно все уточнить. Ты поговорил с Тэей? Она тебе не рассказала, какие еще сюрпризы могут случиться? — невесело усмехнулась девушка, быстро взглянув на поместье. Она помнила, что окна жуткого магистра выходили на площадку. Интересно, что эти медитации вообще из себя представляют? Девушка сегодня очень не выспалась, и сейчас едва сдерживалась от зевка — нечего тратить драгоценное тепло.
— Нет, мне... другой рассказал, — вздрогнул Кай и поежился, хотя ему, очевидно, холодно не было. Говорить Марише, Тэе или вообще кому бы то ни было о беседе с духом, к которому парень обратился почти что от отчаяния, он не горел желанием. Однако этот ответ должен был приободрить гномку. Дух действительно многое прояснил по поводу новых способностей Кая и о том, как их использовать. Даже слегка пожурил за то, что был так неосторожен в первый раз.
Мариша слегка приподняла бровь.
— ...И-и-и-и? Есть что-то, о чем мне бы стоило узнать, прежде чем высказывать идеи? Кстати, если есть задумки, не стесняйся говорить. Твоя шкура тоже на кону.
Девушка тихонько вздохнула. Если Кай продолжит мямлить, то с ним каши не сваришь. Придется отдуваться и за себя, и за него — а это в перспективе было куда хуже, чем сговориться и придумывать совместную тактику.
Он снова пожал плечами и пнул носком сапога какой-то камешек, попавшийся под ноги.
— Ты уже почти все видела. Я могу сливаться с Тенью, чтобы избегать ударов, и наносить их, минуя вражескую броню. Еще, как я понял, я могу ударить врага магией духа, правда, пока не пробовал этого сделать. Мне сказали, что в будущем у меня появятся и другие способности, но пока что это все, что мне могут предложить. Связь еще не слишком... стабильна. — Казалось, что Кай повторяет чужие слова, упрощая их так, чтобы гномка все поняла.
Мариша слушала юношу, подперев голову рукой, с выражением глубокой тоски. И, когда Кай закончил, молча достала из нагрудного кармана яблочко, и принялась скорбно жевать.
— И я не собираюсь тренироваться в этих способностях на тебе, — зачем-то уточняюще добавил Кай и вздохнул, потирая лоб. Казалось, что у него внезапно закружилась голова. Объяснить существу, которое не понимает, что такое Тень, как действует магия и духи — все равно, что описывать крестьянину тонкости орлесианской Игры. Впрочем, юноша надеялся, что Мариша поняла хотя бы часть. Не могла не понимать, коль скоро испытала ее на себе.
Выражение лица гномки не изменилось ни на йоту. Проглотив кусочек яблока, она осторожно положила его обратно в карман, и вновь взглянула на юношу.
— Ясно, что ты сам нихера не понимаешь. Значит, будем отталкиваться от того, что есть.
Закинув ногу на ногу, Мариша вытащила из-под плаща небольшую сумку из темной ткани. Быстро открыв, она извлекла на свет несколько пузырьков с густой оранжевой жидкостью, и, положив один себе на колени, осторожно подкинула другой Каю — так, чтобы тот точно его поймал. Когда юноша подхватил покрытый сеткой из льняных нитей бутылек, девушка подняла в воздух оставшийся, слегка тряхнув находящуюся внутри густую жидкость.
— Пункт один — экипировка. То, что ты держишь сейчас в руках, называют «погибель бойцов». Люди, раненые смазанным этим веществом оружием, начинают очень быстро выбиваться из сил, задыхаться, даже падать от изнеможения. На каждое движение требуется затрачивать в несколько раз больше усилий. К тому же — то, что держишь ты, еще и является несколько усиленной версией этого яда. Джек называл его... конце...нце...трат. Концетрат. Как поняла я, он даже хуже обычной «погибели». Смазать перед дракой оружие этой прелестью — и наш Безариус выбьется из сил очень и очень быстро, что нам определенно на руку. Этот яд не смертелен, так что на арене, я так полагаю, позволяется. Проблема только в том, что его почти нереально достать — однако у нас, как видишь, он есть.
Мариша, положив флакончик обратно в сумку, тем временем потянулась к закреплённому на бедре мечу. Однако рука зависла в нескольких миллиметрах от клинка. Девушка, быстро взглянув на Кая, замялась, и убрала руку обратно, укутавшись в плащ.
— А теперь стоит думать об отдельной теме для беспокойства — амулеты. Я не очень понимаю, как они вообще работают. Информация приветствуется, — сухо сказала потрошительница, не глядя юноше в глаза.
— Наверное, нам нужно их просто вытащить, — предположил Кай, спрятав пузырек в карман, почему-то очень смущенный. — Они находятся где-то внутри тела, но госпожа Селестия не знает, где именно. Придется как-то его обездвижить, или ослабить, а потом уже искать их.
Юноша и сам понимал, что шансы практически равны нулю, но если бы было как-то иначе, задача б сильно упростилась. А Кордвин вряд ли ставил бы все на бойца, в котором не был бы уверен на сто процентов. Одни лишь таланты не помогут Марише и рабу победить — весьма серьезным был и фактор удачи.
— Хочешь сказать, нам придется заживо потрошить движущуюся мишень, которая, при этом, будет пытаться выпотрошить нас? — мрачно поинтересовалась Мариша, скрестив руки на груди. Это было скверно. Она еще и не знала ничего о защите этого голема. Должно же быть у него слабое место...
— Ну... — он наморщил лоб и наставил палец на Маришу, словно обвиняя. — Ты можешь отвлекать его на себя, а я тем временем буду искать амулеты. У него толстая броня, Тэя говорила — орихальк... — он замолчал, что-то вспоминая. — Ты ее вряд ли пробьешь. А я — пробью. Но все нужно будет делать быстро, дух не сможет долго отдавать мне свою силу.
Гномка искоса приподняла бровь, уставившись на палец Кая.
— Что, приносим меня в жертву, а? Не делай такое лицо, я шучу. И ежу понятно, что мне придется отвлекать. Ты уклоняться не умеешь ну совершенно, а держать удар против этого голема не выйдет.
Она тихонько вздохнула, потерев указательный палец большим. Небольшая ранка от кинжала Маркуса все еще не зажила, слабо ноя. Порой только боль позволяла гномке определять, что это не сон, а она — еще жива. Боль успокаивала.
— Орихальк — это жидкий металл, довольно близкий родственник лириума, — спокойно сказала посредник хартии, рассматривая покрасневший палец. — Я понятия не имею, как они сумели сделать из него доспех, однако... сделали. Но должны же быть у него уязвимости. Возможно... Спина. Или руки. А может, если снести ему голову, никакие амулеты не спасут, и он умрет сразу. Я не знаю.
Она подняла глаза на Кая, рассматривая его доспех.
— Ладно, подытожим. Я пытаюсь отвлечь этого голема, в то время как ты со спины пытаешься уничтожишь его амулеты. Если со мной... что-то случится, и не думай вступать в прямую конфронтацию. Я уже заметила, что твои «способности» не дают абсолютной защиты. Часть урона пройдет сквозь нее — а учитывая урон от Безариуса, от тебя останется мокрое место.
— И что мне тогда делать? — с неожиданным спокойствием произнес Кай, грустно глядя на гномку. — Если ты умрешь, то у меня не будет никаких шансов победить в одиночку. Либо мы оба выживем, либо оба погибнем. Я не думаю, что даже госпожа Селестия здесь сможет чем-то помочь... таковы правила Арены.
Он и сам поразился, с каким холодом произнес эти слова, будто рассуждал не о собственной смерти, а о чем-то вроде прошлогоднего снега. Но юноша в последнее время просто устал от постоянного стресса, нервных срывов и переполняющих его эмоций. Путешествие в Тень было и так слишком большим испытанием, а произошедшее с Маришей вчера окончательно подкосило его эмоциональную стабильность. Только благодаря духу он все еще держался, а не резал вены осколком стекла где-нибудь в подвале...
— Тупица, — флегматично сообщила гномка, скрестив руки на груди. — Я не умру в первые же секунды боя. Возможно, тебе останется уничтожить последний амулет, а меня уже не станет. Так что прекрати изрекать пафосные речи, и послушай. Если так случится — не вступай в прямую конфронтацию. Это не рыцарский поединок, и ты — не благородный воин. Ты — человек, который хочет выжить, так? А если Безариус умрет, то тебя уже ничего не будет за некоторые... нечестные приемчики. Победителей не судят.
Гномка прикрыла глаза, и вновь потянулась к сумке. В этот раз гномка вытащила странного вида крупную округлую склянку с серо-зеленой жидкостью. Жидкость... переливалась? Кай помнил, что как-то господину подали на стол странного вида штуки, покрытые панцирем. Кажется, их называли... мидиями. Госпоже стало от них дурно, и их больше не подавали. Однако внутренние створки раковин очень красиво блестели. Было жалко, что Кай тогда не решился сохранить одну...
Жидкость же в склянке переливалась совсем как те мидии. Гномка держала ее с видной опаской, не спеша бросать ее Каю.
— Это... бомба, как видишь. Однако не совсем обычная.
Мариша осторожно перехватила сферообразный сосуд в обе руки.
— Как назвал ее Джек... «Разлагающая душу». Эта штука не вредит телу, но... разрывает разум на куски. Видит камень, я не знаю, как оно работает, — в голосе девушки мелькнули истеричные нотки, — но она не навредит Безариусу напрямую, зато позволит тебе завершить начатое. Я полагаю, это не запрещено — да и любимой твоими магистрами зрелищности добавит...
— А может, все-таки не надо? — пискнул Кай, но уже понимал, что проиграл. С опаской разглядывая незнакомый предмет, он с тоской думал, что если бы мог вернуться назад во времени, то ни за что, ни под каким видом не стал бы заниматься тренировками с самого начала. Не навлек бы на себя гнев магистра. И может быть, все было бы куда спокойнее, и ему не грозила бы постоянная участь умереть различными, не самыми приятными путями. От судьбы быть разорванным на части Безариусом до зарубленным Маришей или повешенным Маркусом за влюбленность в его жену. Жизнь становилась все веселее и веселее с каждым днем.
— Так что же, получается, плана у нас нет? — Кай тяжко вздохнул и уселся на пенек, торчащий рядом с площадкой. Он помнил, как сам срубил это дерево, расчищая место под тренировки... Казалось, это было лет сто назад. Теперь юноша ощущал себя другим человеком, и не знал, радует это его или пугает.
Гномка искоса взглянула на юношу, все еще сжимая в ладонях пузатый сосуд.
— Если есть предложения — я тебя слушаю. Сам говорил, что тебя опекать не надо — так делай свой вклад в спасение — на минуточку — и твоей шкуры тоже.
Тихонько вздохнув, девушка протянула сосуд Каю.
— Говорю на всякий случай — если она взорвется у тебя в руках, то ты труп.
Поежившись от резкого порыва ветра, Мариша раздраженно убрала с лица прилипшие к коже пряди. Она надеялась, что на арене будет теплее. Сражаться на холоде было неприятно.
— А теперь скажи — ты сейчас можешь бегать? В принципе, двигаешься нормально? — пытливо поинтересовалась потрошительница, прищурившись и глядя на человека.
— Да... наверное, могу, — не слишком уверенно кивнул тот, осторожно и почти с ужасом держа в руках бомбу. Мариша что, все-таки решила его окончательно добить? — Больно немного, но потерплю. Если б не госпожа Селестия, я бы и ходить-то с трудом мог. А может, и вообще умер бы.
— Хм. В доспехах, наверное, будет проблематично... — протянула гномка, разглядывая сверкающий сильверит. — Да и неудобно. Вот что — занеси бомбу в дом, переоденься во что-нибудь поудобнее и потеплее, и спускайся. Сегодня мы не будем тренироваться с оружием.
Раб бросил на нее слегка заинтересованный взгляд, и это как будто немного истончило возникшую между ними стену. До сего момента Кай выглядел потерянным, неуверенным и сбитым с толку и избегал глядеть даже в лицо гномке. Он постоянно чего-то боялся. То ли Маришу, то ли того, что будет через несколько дней, то ли Маркуса, а может, всего сразу. Сейчас же он немного расслабился и даже проявил свойственное ему любопытство. Пожав плечами, он аккуратно сунул бомбу в карман и ушел в дом. Вернувшись минут через десять, Кай оказался одет в теплые штаны, рубашку и кожаную куртку не самого свежего вида, но это было лучшее, что он сумел найти на складах.
Гномка тем временем все-таки удосужилась слезть с сугроба, и сейчас стояла к Каю спиной. Услышав возню позади и быстро обернувшись, с очень важной миной кивнула, и развернулась, пряча руки за спиной.
— Итак, Безариус. Как я поняла из твоих и Тэиных рассказов, любое попадание под раздачу этого товарища моментально приводит к быстрым и некрасивым похоронам. Ты, конечно, можешь избежать части ущерба, однако не всего. Даже этого «не всего» может хватить. Посему — нужно пытаться не попасть под раздачу. А для этого нужно немного потренировать реакцию и ловкость.
Важно кивнув, девушка завела вперед правую руку, и, дернув ее вверх, подбросила что-то в воздух. Каю не удалось разглядеть, что, однако это «что-то» было не таким уж большим. И, наверное... белым?
— Причем — и тебе, и мне. У тебя все вышеперечисленное изначально в заду, у меня оно там же из-за долгого отсутствия тренировок. В двух словах, — она усмехнулась. — Сгребай снег. Будем заниматься важными ис...сле...ованиями.
И, без лишних слов замахнувшись, что есть силы бросила «что-то» в Кая. Снег, врезавшись в плечо юноши, с хрустом рассыпался на миллионы белых хлопьев.
— Эй!
Возмущенный вопль Кая, явно не ожидавшего подобной наглости в свой адрес, был быстро пресечен еще одним снежком, врезавшимся уже ему в ухо. Однако он на удивление быстро сориентировался и уклонился от следующего снаряда, бросившись в сторону и попутно сгребая в руки снег.
Если бы кто-нибудь в данный момент выглядывал в окно поместья, то он увидел бы совершенно странную и необъяснимую с точки зрения простейшей логики картину: юный человек и гномка, которые день назад чуть не убили друг друга и чудом остались в живых и даже здоровыми, с воплями носились по двору и играли в снежки.

Наблюдающая за всем этим безобразием в окно Тэя сперва нахмурилась, но затем не выдержала и улыбнулась. Кай выглядел почти совсем здоровым, уже через день парень забудет, где болело. А снежками при всём желании трудновато убить, даже опасной гномке-потрошительнице.
Эти двое так азартно носились по двору, метая снежки, уклоняясь, падая в снег и со смехом отплёвываясь, что магессе и самой захотелось поучаствовать в забаве.
На плечо магессы легла легкая, тонкая рука и аккуратно притянула ее к магистру. Тот, оказывается, тоже некоторое время стоял и смотрел в огромное панорамное окно, занавеси на котором были отодвинуты — солнечный день нечасто выпадает зимой в Тевинтере, и кабинет теперь был залит светом, отражающимся от гладкого мрамора пола. Казалось, что слухи о темных, сырых и душных замках тевинтерской знати были сильно преувеличены. Маркус явно любил простор и свет, раз обставил свой рабочий кабинет именно таким образом. А вот Анна, наоборот, предпочитала полумрак и тесноту.
— Если они проиграют, — медленно сказал маг, не глядя на девушку и задумчиво погладив ее по волосам, — тебе будет тяжело. Да и мне тоже, но это уже другой разговор... не боишься, что твоего раба на следующей неделе могут бросить в яму для трупов?
Он не пытался издеваться над Тэей, было видно, что его этот вопрос несколько печалит. Не хотелось бы ему, чтобы жена лишилась своего подарка так скоро после свадьбы. Да и нужно было бы быть слепым, чтобы не понять, насколько она привязалась к мальчишке.
Тэя вздрогнула. Она так загляделась на игру, что умудрилась забыть о присутствии магистра. Кому сказать — не поверят.
— Какая разница, чего я боюсь? — отозвалась она, не поворачивая головы. — Я дала ему всё, что могла для победы, дальше всё зависит от них самих.
— Не ожидал от тебя такого ответа, но я рад слышать, что ты говоришь столь уверенно, — усмехнулся Маркус, отступив на шаг и возвращаясь к своему столу. — А теперь, если ты не против, продолжим наши занятия. Если ты не слишком устала, конечно же, — с некоторой долей участия добавил он, осторожно кладя на середину стола обычный маленький перочинный ножик, склянку с чем-то темно-красным и тонкую, но явно потрепанную книгу.

Прошел час. В целом, «важные исследования» прошли неплохо — никто особо не пострадал. Разве что Мариша, с присущей ей морозостойкостью, продрогла до костей. Кай, конечно, несколько раз «угощал» ее метко брошенным в лицо снежком, но и гномка, не оставаясь в долгу, в один момент просто спрятавшись за сугробом, налепив кучу снежков и устроив ему тотальную бомбардировку. Когда же, после длительной баталии они вдвоем просто бухнулись на снег от усталости, девушка наконец взглянула ему в глаза.
— В общем, ты понял. С ударом у тебя все в порядке, и сейчас нужно пытаться развить реакцию… что мы и будем делать в оставшееся время. А пока…
Хрипло вздохнув, гномка, перевернувшись на живот, поднялась на ноги, отряхиваясь от прилипшего к плащу снега. Хорошего понемножку — если Кай заболеет, черта с два он сможет нормально драться.
И кости. Мариша не была слепой. Она видела, что с каждым резким движением парень съеживался от боли, кроша в руках собственные снежки в труху. Сейчас он немножко разогрелся и размял закостеневшие во время тренировок с броней мышцы, но в этом деле ни в коем случае нельзя перебарщивать — иначе поврежденные мышцы просто не справятся.
— …иди отогрейся. Если ты простудишься, с меня твоя хозяйка семь шкур сдерет. Кстати, вот что интересно — может?.. Или только жуткий магистр?.. А, ладно. Даже если так, она просто его попросит.
Пожав плечами, гномка быстро кивнула поднимающемуся с земли юноше, и, не дожидаясь его, направилась в поместье. До вечера было еще много времени — нужно было отогреться, и стащить что-нибудь с кухни.

Когда начало вечереть, в кабинет Маркуса, воровато озираясь, осторожно вошла гномка. Судя по двум коротким, но очень глубоким кровоточащим порезам на правой щеке — набег на кухню, если и завершился удачно, то точно не без потерь. Броню и плащ она отчистила и как следует высушила. Не стоило доводить свои вещи до состояния «теперь только выбрасывать» — ей тут еще жить долго, а в здешних условиях полагаться приходилось только на то, что сможешь обеспечить самостоятельно. В частности, на собственные вещи.
Магистра в кабинете не было. Судя по всему, решил немного передохнуть после занятий с Тэей, и не закрыл комнату. Чуйка вещала, что неплохо было бы немного ее осмотреть — она была здесь всего единожды, и как следует исследовать место возможности не было. Как, впрочем, и прочие комнаты магов.
С подозрением озираясь по сторонам, девушка приблизилась к рабочему столу мага. Она ожидала увидеть какие-либо инструменты, склянки, реторты — в общем, свойственные магам предметы. Не имея ни малейшего понятия о том, что есть «медитации», гномка заранее приготовилась к худшему. Ну, жуткий магистр сам говорил, что будет больно.
Взгляд потрошительницы упал на стоящие позади стола и стула книжные полки. В прошлый раз она их немножко рассмотрела, но сейчас можно было бы изучить получше. И драть когти в случае наличия книг в духе «Как использовать кровь потрошителя в жутких опытах». Кто знает, чего от колдунов ожидать. Она подошла к полкам вплотную, подозрительно прищурившись. Тевинские закорючки не отличались четкостью, и разобрать их и без того не отличавшейся знанием арканума гномке было довольно проблематично. Некоторые выгравированные на корешках книг заголовки она не поняла совсем и полностью, а те, что поняла, больше относились к Тени, драконам, и магии. Стандартный набор — то же самое было и у остальных магистров. По крайней мере, у тех, кто делал заказы хартии в библиотеках и своих кабинетах. Иногда хартийцев и вовсе в дом не пускали.
Вставшую позади стола девушку со стороны двери не было видно совсем. Не сильно громоздкое кресло, тем не менее, полностью закрывало щуплую гномку. Таким образом, вошедший в комнату даже и не заметил, что в помещении находится посторонний. Не то чтобы Мариша устроила так нарочно — однако защитить тыл намерение было.
Сквозь приоткрытое окно дул прохладный ветер. В кабинете тлел камин, и было видно, что его зажигали совсем недавно. В отличие от остальной части дома, в этой комнате создавалось ощущение уюта. Суровые, жесткие каменные стены были завешены картинами и гобеленами, повсюду были расставлены свечи и канделябры в дорогой, но довольно старой бронзовой оправе. Судя по всему, Маркус находился здесь большую часть времени, почти не посещая другие комнаты.
Мариша уже было решила, что он не придет и вообще передумал насчет своего предложения, но только лишь она собралась уйти, как скрипнула тяжелая дубовая дверь. Послышались усталые шаги, и высокая, как будто высушенная фигура в длинной мантии проследовала к креслу. Маг поначалу не заметил гномку, да оно и не мудрено — ее было совсем не видно у книжных полок со стороны входа. Рухнув в кресло, магистр глубоко вздохнул и замер, прикрыв глаза и о чем-то размышляя, а может, просто задремал. Тишина накрыла кабинет, словно толстое пуховое одеяло, только с улицы доносились звуки ветра да отдаленное ржание лошадей, которых периодически отправлял в поля попастись Хенли, чтобы не застаивались. Молчаливый и нелюдимый конюх ни с кем не общался, предпочитая компанию животных, и Мариша видела его лишь несколько раз, мельком, да и в те моменты он бросал на нее такой взгляд, что казалось, он смотрит не на разумное существо, а на уродливого зверя.
Маркус же тем временем, немного посидев, вытащил откуда-то из-под стола початую бутылку вина и принялся наливать его в бокал, стоявший на столе и явно ждущий своего хозяина. В последнее время у мага было столько проблем, что он ощущал невиданную прежде усталость. А еще эта Арена... он мог бы, конечно, вообще в ней не участвовать, но это был вопрос престижа. Спортивные игры, проводившиеся в Минратосе, были предметом обсуждения большей части горожан и аристократов, а гладиаторские бои из них были наиболее популярными, и этим событиям покровительствовал сам Архонт. Поэтому выбора у Маркуса не было. Если он проиграет Кордвину, это будет означать, что потомок древнего и благородного рода, ведущего начало от самого жреца Андорала, нашедшего путь в Черный Город, уступит обычному эльфийскому выскочке без роду и племени. А этого нельзя было допустить. И именно поэтому Маркус не имел права проиграть, а вовсе не из-за дурацкого пари, заключенного с полуэльфом в пылу спора. В конце концов, он немного потеряет, если откажется выполнять условия этого договора — ведь он не мог считать полуэльфа ровней себе. И хотя официально маги из летанс обладали теми же правами и привилегиями, что и альтус, на деле все обстояло несколько иначе. Большинство людей все еще отдавали предпочтение не только магическому таланту, но и родословной, а у Маркуса она была чиста, как слеза ребенка. Предки блюли чистоту крови так, как должно всем. Жаль, что об этом многие забыли, смешивая свою кровь с простолюдинами и рабами.
Магистр поморщился и отпил глоток вина, покачав головой. И где та взбалмошная гномка? Видимо, она решила, что никакие тренировки разума ей не помогут. Что ж, ей же хуже.
В следующий момент из-за спинки кресла магистра высунулась голова Мариши. Когда мужчина зашел в кабинет, девушка почти инстинктивно задержала дыхание, став как можно незаметнее. Раньше уже были похожие ситуации — когда в комнату, из которой нужно было что-либо стащить, заходил ее владелец. Однажды Мариша весь вечер провисела на балконе, пока хозяйка наконец не разрисовала себе лицо и не убралась восвояси. Пальцы после этого три дня не гнулись.
Лишь теперь до девушки наконец дошло, что прятаться ей, собственно, незачем. Магистр ведь сам ей сказал прийти — и причин отсиживаться не было ну ни одной.
—… привет, — после недолгого молчания произнесла девушка, рассматривая сжатый в руках мужчины бокал. Судя по всему, у жуткого магистра была слабость к алкоголю. Если, конечно, этот сок можно назвать «алкоголем». Она от него даже чуточку опьянеть не могла. Впрочем, на вкус он был куда приятнее.
Маг вздрогнул и обернулся, но сделал это так, что даже не расплескал вино — его выдержке можно было позавидовать. Хотя гномка и заметила, что вторая его рука на миг вспыхнула искристым голубоватым светом, готовясь бросить в обидчика мгновенное заклинание. У мага, должно быть, было несколько путей решения подобных ситуаций. Но в следующую же секунду он снова расслабился, глядя на лицо своего гладиатора, словно ничего и не произошло.
— А у тебя неплохо получается делать вид, что тебя нет, — сказал он, закинув ногу на ногу и отставив вино. Этот оценивающий, цепкий и крайне раздражающий взгляд, которым Маркус смотрел на гномку, был уже почти привычен. В отличие от Кая, по лицу которого можно было прочитать все эмоции, от страха до благоговейного восхищения, маг казался чересчур спокойным и уверенным в себе. В некотором роде даже холодным.
— Итак, я полагаю, ты решила попробовать начать тренировки? Если да, то должен предупредить — это может показаться тебе несущественной мелочью по сравнению с боем, но ты должна прикладывать столько же усилий, если хочешь добиться результата.
Пожав плечами, девушка, выйдя вперед, осторожно села на стоящее возле стола кресло. Древесина тихонько заскрипела. Все в доме магистра было если не древностью, то антиквариатом — уж точно. Коллекционеры, наверное, убили бы за такое кресло.
— Бесплатного ничего не бывает. Мне только важно, чтобы с моими старыми... возможностями... ничего не случилось, — произнесла потрошительница, смотря на мужчину.
И, бросив взгляд на прикрытое бархатными занавесками окно, тихонько вздохнула.
— И на твоем месте я бы поставила окна покрепче. Обзора от стола не очень... могут влезть через окно, спрятаться за креслом, и проткнуть спинку насквозь, как только ты сядешь.
— Я это учту, — серьезно ответил маг, складывая руки на груди и о чем-то думая. Казалось, что этот человек постоянно находится в каком-то своем мире — думает сразу о нескольких вещах, и при этом разговаривает с собеседником. За эту черту мага многие невзлюбили, ведь он никогда не пытался угодить или польстить кому-то. Впрочем, Маркус надеялся, что хотя бы Марише это будет не нужно. Он ненавидел тратить время на бесполезные занятия.
— Можешь не бояться, ни сегодня, ни завтра ничего страшного я с тобой делать не буду. Мы проведем небольшую проверку в ночь перед ареной, и если ты ее пройдешь, значит, все идет гладко, и после боев можно будет продолжить. Но так как времени у нас мало, изучить все за неделю мы просто физически не сможем. — Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза. — Сегодня я хочу, чтобы ты научилась делать некоторые простые дыхательные упражнения. Думаю, для тебя это будет легко. Но легко это делать в спокойной обстановке, как сейчас, и совсем другое дело — применять в стрессовых ситуациях. Итак...
Маркус рассказал ей теорию о дыхательной гимнастике и подробно объяснил несколько упражнений, которые нужно делать по несколько раз в день, некоторые — с самого утра. Большая часть из них не включала ничего особенного, но была нацелена на развитие контроля за дыханием, растяжку ребер, легких, активации кровообращения и прочих полезных вещей. Половину упомянутых магом терминов гномка не поняла, но он попытался объяснить все максимально просто.
— А сейчас встань прямо, — сказал он, поднявшись и приблизившись к гномке вплотную. Его критический взгляд скользнул по ее плечам, и тонкая ладонь с неожиданной силой стукнула Маришу по спине. — Выпрями спину и сделай глубокий вдох. Задержи дыхание и сожми ребра с боков. Вот так... — он внезапно осторожно положил руки на ее ребра, показывая, как надо. И начал медленно сдавливать.
Мариша, вздрогнув, тем не менее послушно задержала дыхание. Жуткий магистр, конечно, не знал, но бойцам в принципе нужно было знать, как правильно дышать. Может, она носила и легкий доспех, но это не давало ей никаких поблажек. Отвлекаться во время драки на отсутствие воздуха было чревато повреждениями — в изобилии присутствовавших в самом начале, когда она только начинала учиться обращаться с клинком.
Теорию, данную ей Маркусом, она поняла во многом лишь благодаря описаниям. Как это происходит, что при этом должно ощущаться. Рассказ же о принципе работы легких и кругах кровообращения она выслушала с выражением абсолютной скорби на лице. То, что все наземники говорят на непонятном языке, было, в целом, привычно. Даже Кай начал этим грешить — что уж говорить о Маркусе.
— Отлично, — маг кивнул, все еще стоя слишком близко к гномке. Казалось, что он сохраняет поразительное хладнокровие, но он просто не выдавал эмоций. Впрочем, они и так были слишком неожиданны даже для самого магистра, что уж говорить об остальных. — Необходимо сохранять ровное и глубокое дыхание даже при давлении и ударах в грудную клетку. Адреналин в драке сбивает ритм и повышает пульс, но об этом я тебе тоже расскажу. Завтра. А поскольку ты имеешь свойство впадать в бешенство, то мы пока не будем тебя провоцировать... слишком сильно. Кстати, контроль над адреналином и сердечным ритмом можно развивать и без драки. Ты ведь знаешь? — спросил он, не поведя бровью.
Моргнув, девушка удивленно взглянула на магистра. Когда он стоял близко, приходилось задирать голову — рост, все-таки, разительно отличался.
Еще одной вещью, к которой было очень и очень трудно привыкнуть, был рост наземников. В частности, необходимость смотреть на собеседников снизу-вверх. Мариша уже привыкла, но некоторые новички в Хартии буквально кидались на людей при на любом намеке на предвзятое отношение. Придумали себе, что на поверхности есть «равенство». «Равенства», наверное, вообще нигде нет. Просто в некоторых местах ты можешь быть чуть «ровнее», чем в других.
— Ну, мне рассказывали, что кровь в голову во время опасности бьет. Опять же, в сражении, или когда больно. По-другому вроде нельзя. Ты об этом, или про другое? — уже с любопытством поинтересовалась потрошительница, склонив голову набок. Может, даже обойдется малой кровью. Все-таки, риск кровавого бешенства имел место быть, а обещанное Маркусом в этом случае «усмирение» настораживало.
— Не только во время опасности. В любой ситуации, когда организм испытывает стресс или нагрузку. Проверим... — внезапно прервав свой монолог, Маркус, ничем не выдавая своих намерений прежде, наклонился и быстро поцеловал Маришу. Причем не просто чмокнул в щечку, а прижал к себе довольно сильно и поцеловал взасос. Он был готов в любой момент использовать на ней заклинание, которое бы ее обезвредило, вздумай потрошительница напасть, но тем не менее он очень рисковал. Вдруг она просто пырнет его ножом в живот? Такое тоже могло быть. Вообще с гномкой ничего нельзя было предугадать.
Глаза потрошительницы резко распахнулись, став размером с небольшие блюдца. Прошла секунда, две. Когда мужчина, поняв, что гномка атаковать не собирается, отпустил ее, то он увидел на ее лице такую палитру эмоций, что стало смешно. Удивление, гнев, отчаяние, подозрение, паника, смятение, и даже толика ужаса. Мариша стояла с таким выражением лица, просто смотря мужчине в глаза, и не пытаясь даже шелохнуться. Но стоило ему на секунду прикрыть глаза, как раздался грохот врезавшейся в стену двери, и звук очень быстро удаляющихся шагов. От гномки и след простыл.
— Что ж, эксперимент не удался, — пробормотал Маркус и хохотнул, возвращаясь на место с целью допить вино в спокойной обстановке. Мариша совсем себя не контролировала. И то, что все ее эмоции можно было прочитать, как открытую книгу, говорило об этом лучше всего остального. Конечно, за неделю до боев она не сможет обучиться как следует, сам магистр потратил на психологические тренинги более года, но после арены можно будет продолжить... если, конечно, сама гномка этого захочет. И Маркус был не уверен, думает ли он именно об обучении или об этом последнем эпизоде в контексте «продолжения».

Прошел день. На следующее утро Мариша, как и обещала, тренировалась с Каем, попутно обсуждая, какие соперники будут помимо Безариуса. Это тоже могло стать проблемой — во второй тур слабачки бы не попали. Очевидно, стоило готовиться к бою и с равными соперниками. Для Кая это будет первым «настоящим» поединком с живым соперником, и гномка раздумывала, сумеет ли парень сдержать себя в руках и не запаниковать. К ее тихому изумлению, ей казалось что сумеет.
Происшествие во время «тренировки дыхания» гномка быстро выбросила из головы, попросту обрубив все связующие нити. Если она будет думать об этом — она умрет. Воин, во время драки думающий о чем угодно, но не о драке — плохой воин. А плохой воин — воин мертвый. Девушка не хотела умирать — да и кто в здравом уме захочет? А посему нужно было сконцентрироваться на достижении победы. Потом будет время. И тишина. Но… хотела ли она тишины? Девушка с тоской осознала, что сомневается.
Когда «важная тренировка» с Каем закончилась, Мариша целиком и полностью приступила к подготовке. Доспех был начисто вычищен и проверен на отсутствие повреждений, меч — очень и очень осторожно заточен, и смазан подаренным Джеком эбеновым маслом. Гном утверждал, что масло дольше удержит яд на клинке — повода не верить брату у гномки не было.
Вытащив спрятанное в потайном кармане «ушко» виверны, потрошительница, недолго колеблясь, аккуратно пришила его к вороту плаща. Ухо состояло их костей и хрящей, и в подсушенном виде разложению не подвергалось — но зато переливалось серебристо-зеленым цветом, сверкая блестящими чешуйками и невольно притягивая взгляд. Чешуя виверны выглядела в тысячу раз красивее чешуи дракона, но видит Камень — Мариша бы не променяла свой доспех ни за какие коврижки.
Незаметно закрепив на поясе флаконы с ядами, разбойница вытащила из рюкзака простенькое кольцо из темной древесины, и надела на левую руку. Сейчас в ход шло все — даже то, чем она бы в обычной ситуации побрезговала пользоваться.
Кольцо, на первый взгляд, не давало конкретных преимуществ — но казалось, что, надев его, удача немного склонялась в сторону носителя. Опасные для жизни удары проходили вскользь, и гномка была готова поклясться, что соперники начинали путаться и спотыкаться. Джек говорил, что кольцо входило комплект, и что при сборе всех вещей «случится что-то чудесное». Мариша некоторое время охотилась за прочими предметами, смутно ориентируясь на призрачные описания «кольцо из светлого дерева» и «тонкая серебряная цепь», однако все усилия с треском провалились. Посредник Хартии знала, что кольца и цепь были украдены из печально известного замка Эн, из-за хозяина которого некоторое время был конфликт с Вольной Маркой и Орлеем. Она понятия не имела, что там произошло, да и не особо ее это волновало.
Надев кольцо, она еще немного побродила по поместью, раздумывая, все ли сделано правильно. И наконец, успокоив себя мыслью, что сделала все, что было в ее силах, поднялась на «свой» чердак и легла спать, подготовив на утро все вещи. Конечно, раньше, чем обычно — но в панике собираться с утра гномке не хотелось. Зато хотелось иметь возможность еще немножко потренироваться. Утренняя пробежка никому не вредила.

Тэя с тяжелым вздохом отложила конспекты.
Вообще-то учиться магесса любила. Познавать новое всегда увлекательно, особенно когда дело касается ещё неисследованных областей магии. Тень — неисчерпаемый источник силы и тайн, неудивительно, что человеческая зависть к магам так же беспредельна.
Но сейчас девушке приходилось буквально впихивать в себя совершенно безразличные в данный момент порции расчетов и теоретические выкладки.
Всё что угодно, лишь бы не думать о том, что случиться завтра.
Тэя сказала правду, она действительно сделала для Кая всё, что могла. Не в её силах было дать ему больше. Но что если этого окажется недостаточно? Ведь Кай так неопытен... Мысли об этом убивали её, лишали сил, и волшебница гнала их прочь. Но, несмотря на это, в последнее время ей с трудом удавалось удерживать обычную маску невозмутимости.
Сам же предмет ее размышлений в это время где-то пропадал. То ли тренировался, то ли просто отдыхал, но в комнату он вернулся только к вечеру и в каком-то довольно помятом виде. Доспехи он оставил в кладовке и теперь нес для Тэи большой поднос с ужином и уже привычными ей булочками. Видимо, ему и в голову не приходило, что девушке нужно блюсти фигуру. Осторожно открыв дверь, он проскользнул внутрь в полутемное помещение и, оставив ужин на столе, попытался незаметно убежать в свою комнату.
Разговаривать о завтрашнем дне ему совсем не хотелось. Да и что тут обсуждать? Все равно ничего не изменится. Этот вечер может стать для него последним в поместье. Вполне возможно, что завтра его бездыханное и разодранное на части тело бросят в яму, куда бросали всех убитых в гладиаторских боях, а затем скормят существам, с которыми он сражался. Вполне обычное дело для мертвых рабов. Даже трупы могли для чего-то пригодится.
Взглянув на поднос, а заодно и на парня, Тэя сразу поняла: теперь кусок в горло не полезет... и вообще, терпение тоже не резиновое.
— Кай, где ты, скажи на милость, был?
— ...Нигде, госпожа, — ответил он спустя короткую заминку, замерев у двери в свою комнатушку. Парень совсем не хотел рассказывать Тэе о своих беседах с духом, которые начались совсем недавно и, к большому удивлению раба, открыли ему многое из того, что он раньше совсем не понимал. Дух был к нему добр, но, что отличало его от магессы — он знал все мысли Кая, как свои собственные, и понимал его так, как не понял бы никто другой.
Кай ненавидел себя за это, но он боялся, что потеряет свою вновь найденную внутреннюю свободу. Это был только его секрет, его большая тайна, и он не хотел делиться ею даже с самым близким человеком.
— Я просто тренировался, а потом спал, — сказал наконец юноша, с трудом находя подходящие ответы. Тэя, конечно, догадается, что он что-то скрывает, но ведь девушка его не станет за это наказывать... она не такая, как Анна или Маркус.
— «Нигде» — это просто отлично! — отозвалась магесса, хотя тон и выражение лица явно указывали, что ничего отличного она в этом не видит. — Даже величайшим из магистров не удавалось побывать в «нигде», а потом вернуться целыми и невредимыми. Так что с достижением.
— Госпожа Селестия... — попытался было возразить на этот пассаж Кай, но потом замолчал и вздохнул. Она, наверное, тоже волнуется, вот и ведет себя странно, не так, как обычно. В этом раб ее мог понять. Он даже подумал, что она, должно быть, волнуется за его жизнь больше, чем сам Кай. И это было еще страннее. Благодаря духу юноша знал, что смерть не так страшна, как думают остальные... она лишь похожа на переход в другой мир. В мир, где его будут ждать.
И все же как не хотелось оставлять Тэю одну...
— Простите меня, я был с вами невежлив, — добавил он, стоя у двери в свою комнату и не зная, можно ли ему идти или нет. — Нам всем нужно бы отдохнуть перед завтрашним днем. Давайте я принесу вам чая с медом, а потом вы ляжете спать...
— Нет-нет, ты был очень вежлив. Ты просто мне очень вежливо врёшь. А ведь когда-то обещал... Ладно, неважно. Я едва ли заслуживаю доверия, — пробормотала Тэя, скорее себе, нежели Каю. — Можешь идти. И забери поднос, я не голодна.
Кай вздрогнул от этих слов, как будто она сказала ему, чтобы он совсем уходил. С каких пор магесса стала так холодна? Он слышал, как Тэя угрожала убить Маришу, если гномка вновь сделает что-нибудь плохое. Совсем как Маркус. Но этого не может быть, Тэя была не похожа на магистра... или все же он ошибался? Может быть, он был прав с самого начала, полагая, что маги — не такие, как он, что они отличаются от обычных людей, что он им не ровня? Может быть, им с Тэей никогда не суждено было быть вместе. И следовало просто забыть обо всем и жить дальше так, как он жил.
— Нет, я так не могу, — пробормотал он собственным мыслям и даже не заметил, что произнес это вслух. Что, если это его последняя ночь в мире живых, а завтра его уже не будет рядом... И Тэя никогда не поймет, сколько значит для него? Она так и будет жить с обидой в сердце и не знать. Кай не мог обречь ее на подобную жизнь.
Тэя приподняла бровь в наигранном изумлении. Более всего ей сейчас хотелось остаться одной... и ещё, возможно, сжечь ко всем демонам этот особняк, где её терпят лишь ради её магических способностей, а честности стоит ждать разве что от Мариши.
Кай... он ведь обещал, ещё в ту первую их встречу, что будет с ней честен. Больше она никогда ничего у него не просила. А теперь не имеет права рассчитывать и на это. Не доверяет ей после всего. Ну и ладно. Он не первый и не последний из тех, кто ей не доверяет. Тэя давно уже научилась с этим жить.
Магесса отвернулась, проглотив горечь.
— И не надо. Поднос я сама отнесу.
Кай встряхнул головой и шагнул от двери к Тэе, которая сидела в это время к нему спиной. В голове было пусто, словно из нее выплеснули все мысли, как грязную воду. Может, Мариша слишком сильно ударила его по голове... но раб не мог выносить этого холодного голоса от существа, которое любил больше всего на свете и не мог думать о том, что завтра ее больше не увидит.
— Тэя... — пробормотал он почти не слышно, опершись на кровать и обняв ее. — Прости меня...
Тэя вздрогнула, чувствуя, что по щекам вот-вот побегут дорожки горячих и совершенно неуместных слёз. Сейчас бы следовало прикрикнуть на него и отослать, пока этот дуралей не натворил глупостей, за которые ему потом придётся расплачиваться жизнью. Но все силы уходили на то, чтобы не разреветься как девчонке-первогодке.
— Не надо, — пробормотала она. — Тебе не надо сейчас ни о чём таком думать. Только о завтрашнем бое...
— Замолчи, — внезапно сказал он, и это было так неожиданно от него, что показалось, будто это произнес вовсе не Кай. По крайней мере, не тот Кай, которого она знала. Осторожно развернув ее лицом к себе, парень быстро, как-то судорожно погладил девушку по волосам и притянул к себе для поцелуя. — Я больше не хочу думать о смерти. И ты не думай...
Поцелуй получился быстрым и обжигающе жарким, Тэя на миг застыла, забыв, что нужно дышать. Как же долго она ждала и хотела этого момента, и страшно было даже представить, что этот поцелуй может быть их последним... Поцелуй, который мог бы быть и подольше, если бы Тэя не нашла в себе силы оттолкнуть парня (что было весьма непросто, учитывая что Кай за последние недели здорово подрос), сверкнув на него глазами.
— Кай... ты что-то совсем обнаглел! Кто тебе разрешал меня хватать? И кто тебе вообще велел думать о смерти?! Думать тебе нужно о том, как победить. Или ты сам начнёшь, или мне вместо тебя думать придётся!
На лице парня отразилось искреннее непонимание, смешанное со смущением. Он и правда позволил себе лишнего, но такой реакции не ожидал — раньше Тэя никогда его не отталкивала, по крайней мере, не так грубо. Что-то странное происходило с ними обоими. Она все больше походила не на ту ферелденскую девушку, которая приехала в поместье, а на магистрессу. А Кай все меньше походил за бессловесное забитое животное, становясь чем-то, что он сам еще не до конца понимал. Дух ему немного помогал в этом, но увы — даже дух не мог объяснить Каю о том, что происходит с их с Тэей отношениями. Это пугало и заставляло чувствовать себя покинутым. Впрочем, сейчас все равно не было толку об этом думать...
Парень поднялся и, ничего не говоря, развернулся и направился к своей комнате. На пороге он поколебался, помедлил и, повернув голову, постарался улыбнуться девушке.
— Вы правы, прошу прощения. Я... немного забылся. И еще, я хотел вам сказать... Если я завтра не вернусь, то помните, что я люблю вас, госпожа Селестия. — Не дожидаясь ответа, он ушел в свою комнатушку и осторожно прикрыл за собой дверь, на которой не было замка.
Какое-то время Тэя боролась с желанием пойти и высказать всё наболевшее. Создатель, ну почему он такой дурак?! Что нужно сделать, чтобы человек, в которого она по какой-то несчастной прихоти судьбы влюбилась, перестал видеть в ней то святую, то чудовище, и принял такой как есть?!
В конце концов, победило благоразумие, и магесса опустилась в своё огромное кресло, постаравшись снова зарыться под плед. Кай не понимает её, не доверяет ей. Даже если она пойдёт за ним сейчас, что это изменит? Если он снова начнёт лепетать какие-то дурацкие отговорки, она просто не выдержит... а ему завтра в бой. Пусть хотя бы выспится. Тем более что ей самой это сегодня не грозит.

День арены наступил слишком скоро. Казалось, что еще вчера было ее открытие, еще вчера Мариша привезла с боев свой первый «трофей», и вот уже они вновь собирались выезжать длинным кортежем. Чем-то все это до странности напоминало свадьбу — развевающиеся флаги на каретах и длинная вереница телохранителей, рабов и наемников, едущих по обе стороны чуть позади огромной, чудовищной кареты магистров, похожей на катафалк. Это казалось одновременно красивым и пугающим, как и сам Минратос, утонувший сегодня в шуме толпы простых зевак, посетителей, сумевших оплатить входной билет, и участников, каждый из которых словно старался перещеголять друг друга, выставляя напоказ свое богатство и самых сильных воинов. Сияющие доспехи, начищенные до блеска мечи, серьезные и горделивые лица... Живые существа, идущие навстречу своей смерти.
Кай старался не выглядеть хуже других. Кроме него и гномки, у магистра были лишь несколько наемников, готовых отдать жизнь за скромный процент от выигрыша. Обычно грубые и не лезущие за словом в карман, они прекрасно понимали свою роль в сегодняшнем представлении и вели себя подобно живому оружию, сопровождающему хозяина. Однако юноша чувствовал себя не очень уютно, когда на него было направлено столько взглядов одновременно. Правда, после того, как его публично подарили Тэе, он начал к этому привыкать. А еще он боялся. Не смерти, нет — после путешествия в Тень и длительного общения с духом раб перестал бояться перехода в иной мир. Он страшился скорее... опозориться? Да, пожалуй, это было подходящее слово. Парень не хотел выставить себя так, чтобы Селестии оказались в проигрыше. Что уж говорить, думал он в основном об одной представительнице этого славного рода магов. Ради нее он был готов приложить все усилия, а вовсе не ради себя самого. Хотя его новорожденное самоуважение тоже начинало подавать свой голос и требовало от него лишь одного — выжить любой ценой.
Гул улиц центрального города наполнял уши вперемешку с цоканьем сотен копыт, скрипом колес по брусчатке и отдаленным звоном церковных колоколен, возвещавших о праздничном дне. Первый День праздновали по всему Тедасу в середине зимы, но в Тевинтере он удобно совпадал с финальным туром Арены, одновременно с всеобщими выходными, пирами и представлениями. В этот день цены на рынке рабов снижались, а всяческие сладости и угощения, наоборот, продавались по заоблачной цене. Кто-то бросил на дорогу цветок, и копыта лошади, на которой ехал Кай, безжалостно смяли его нежные лепестки.
Раб подумал, что эти люди, возможно, сами того не осознавая, сегодня же и отпразднуют его похороны. Его и еще десятков других ни в чем не повинных душ.
Немного позади его ехала на своем пони Мариша, задумчиво рассматривая толпившихся на улицах людей. Ей было чхать на свой рост — как и реакцию на нее наземников. Конечно, большая часть — по крайней мере, те, кто не видел в бою гномьих берсерков — просто насмехались. Конюх был в их числе, но потрошительнице было плевать. Это просто физическая особенность. Куда неприятнее быть судимым за свои поступки.
Один из ребятишек, радостно хохоча, бросил цветок прямо под ноги лошади Кая. Интересно, им не лень постоянно провожать гладиаторов на арену? Позволить себе смотреть на бои могли лишь состоятельные граждане, но людям малого и среднего достатка просто не на что было купить билеты. Уж ей-то это известно — до всей этой катавасии она как-то попыталась попасть на арену. Передумала сразу же, как услышала цену.
Щеки у девушки были слегка покрасневшими, и она, отвернувшись, провела одной рукой по закрепленному на бедре мечу. Свойственное ей везение, конечно. Она лишь надеялась, что протянет до завтра. А там уже и можно слечь с горячкой.
Кай выглядел задумчивым, растерянно разглядывая толпы людей. Вряд ли он привык к таким взглядам. Впрочем, на арене будет еще хуже. Каждое, даже легкое ранение будет сопровождаться улюлюканьем трибуны. Мариша могла их игнорировать — но сможет ли Кай? Возможно. Однако нужно за ним наблюдать — в крайнем случае, прикрыть замешкавшегося юношу, уж коли они будут сражаться вместе.
Девушка тихонько вздохнула, бросив косой взгляд на едущую впереди богато украшенную карету. Когда вышла чета магистров, она была уже на улице, и взглянуть на Маркуса возможности не было. Гномка не была дурой — произошедшее во время тренировки дыхания было пустышкой. Ничего такого — обычная издевка, вроде издевок Чеза. Правда, более безобидная. Оставалось надеяться, что жуткий магистр не последует примеру Чеза, и не решит после арены продать ее в бордель. Ей уже надоело сжигать здания вместе с людьми. Смерть в огне… в какой-то мере, это красиво. Красивее, чем быть разорванным на арене под аккомпанемент воя трибуны.
Она вновь взглянула на Кая. Для раба потребительское к нему отношение, наверное, было обыденностью. Кай просто смирился, решив во чтобы то ни стало выжить.
«Знакомо?»
Она стиснула зубы, отвернувшись. Ночные приступы закончились, однако мысли продолжали роем гудеть в голове. Он был похож… Камень, даже его стремления были похожи.
«Хватит. Думай о победе! Не об этом».
Ситуация в целом была довольно щекотливой. Мариша понятия не имела, с чем столкнется — путаные рассказы Тэи и Кая не были хорошим источником информации. Она надеялась, что у них будет немного времени перед боем — обдумать тактику. А еще она надеялась, что Кай не забыл переданную ему бомбу. Если все пойдет паршиво… Мальчик хотя бы успеет завершить начатое. Если же все пойдет еще паршивее — возможно, ему придется бросить бомбу в тот момент, когда она будет еще жива. Остается лишь молиться Камню, что это не случится. Повторение приступа она желала меньше всего на свете. Даже меньше, чем собственную смерть. «Выжить любой ценой?» Иногда цена слишком высока.
Слишком.
— Эй! Э-э-эй!! Гномка! — сквозь шум и гам до ушей Мариши донесся знакомый хрипловатый голос с едва слышным неподготовленным ухом андерфелсским акцентом. Саладор пробился сквозь гущу толпы почти к самой дороге и теперь отчаянно махал, пытаясь привлечь внимание гладиатора. А когда это ему сделать наконец удалось, гордо выпрямился и продемонстрировал какую-то бумаженцию. — Я на тебя деньги поставил! Смотри, не проиграй! И доспехи не повреди! — добавил он через несколько секунд, издевательски прищурившись. Все это ему удалось выпалить в те недолгие мгновения, пока и так не слишком быстро движущийся кортеж проезжал мимо.
Мариша, вздрогнув, резко обернулась, встретившись взглядом с Саладором. И, помимо воли широко улыбнувшись, энергично кивнула, отсалютовав напоследок вытащенным из ножен мечом.
«Хоть немного позитива, посреди всей этой безысходности».
Тихонько вздохнув и бросив на кузнеца ехидный взгляд, Мариша вложила меч в ножны. Ну, теперь есть стимул победить. По крайней мере, дополнительный стимул. Кузнец ей нравился — посреди всех манипуляторов, аристократов, и зазнаек — его она хотя бы понимала. К сожалению, андерфелсец оказался далеко не единственным знакомым лицом, встретившимся на пути Мариши. Из впереди едущей кареты высунулась растрепанная ветром кудрявая голова Шантии, и та послала гномке безмолвный воздушный поцелуй. После этого голова вновь исчезла в недрах выкрашенной в аляповатый зеленый цвет кареты, которая хотя бы смотрелась не так мрачно, как черный катафалк. Где-то дальше по дороге можно было различить и кортежи Кордвина и Виперии и других магистров, имен которых гномка не помнила. Многие из них были на свадьбе Маркуса, но почти не общались с «низшими» существами — рабами и телохранителями.
К большому удивлению, выходка Шантии заставила толпу громко аплодировать. Видимо, несмотря на ее эксцентричность, половина сплетен Минратоса так или иначе была связана именно с ее похождениями, а потому народ ее нежно любил.
Выпучив глаза от такой неожиданности, Мариша быстро накинула капюшон на голову, вцепившись обеими руками в плотную ткань и пригнувшись к гриве лошади.
«Она».
Потрошительница со всей это свистопляской и вовсе забыла про магистрессу. В частности — про то, как защитить свою честь и достоинство. Похоже, бордель таки сжигать придется. Камень, а ведь если извращенка попросит у жуткого магистра «на вечерок» ее, Маришу, он ведь не откажет. Дело — дрянь.
С такими мрачными мыслями она и остановилась у здания арены. Спрыгнув с лошади, гномка подбежала к Каю, с подозрением косясь на зеленую карету, остановившуюся неподалеку. Мариша, решив таким невинным способом защититься от магистрессы, сама того не зная оградила Кая от Тэи.
— Пошли. Я помню, куда идти, — буркнула гномка, не сводя с зеленой кареты сердитого взгляда.
— Что-то не так? — тихо спросил у нее раб, поежившись и проследив за ее взглядом. Он прекрасно знал, чья это карета, но не представлял себе, какие могут быть трения между магистрессой Шантией и гномкой. В любом случае, ничего хорошего это не могло предвещать.
Раньше Кай видел здание Колизея лишь издали, и, конечно, никогда не бывал внутри, посему его не могла не восхитить мрачная величественность здания. Конечно, она была не такой подавляющей, как красота и мощь Черной Церкви, но, тем не менее, казалась столь древней и могущественной, что раб поневоле почувствовал себя крошечным муравьем под сапогами некоего великана. В любой момент он мог быть раздавлен, безжалостно выброшен и забыт. Как и многие другие в этом месте. Юноша еще не вполне этого осознавал, но уже начинал понимать всю несправедливость тевинтерского общественного строя, где горстка избранных оказывалась на вершине, а остальные, как презренные насекомые, вынуждены были питаться объедками с господского стола. Такая жизнь была ему привычна с детства, но только сейчас Кай ощутил недовольство от этого факта. Он знал, что мать была свободной женщиной и попала в Тевинтер вместе с военнопленными во время небольшой, ничего не значащей в масштабах двух империй стычки на границе. «Нарушителей» немедленно остановили, большая часть погибла, а мать Кая оказалась в рабстве. Может быть, ей повезло, и она прослужила недолго, отправившись в лучший мир. По крайней мере, ей не пришлось видеть собственными глазами, во что превратится ее сын.
— Ты мне лучше скажи, что так, — буркнула девушка, неохотно переводя взгляд с величаво выходящей из кареты магистрессы на юношу, и, вздохнув, критически осмотрела его сверху вниз. — Ты вообще в порядке? Выглядишь, если честно, не очень.
У них пока еще было время поговорить. Человек, который должен был проводить прибывших гладиаторов в их помещения, еще не прибыл. Мариша знала куда идти, однако место могло и измениться.
Кай невнятно пожал плечами и вытянул шею, пытаясь рассмотреть сквозь толчею рабов и наемников карету Маркуса и выходящую из нее Тэю. Удалось поймать лишь краткий миг, когда ему казалось, что он видит ее голубое платье... Парень старался лишний раз не путаться у магистров под ногами, вполне четко осознавая, что нервничающий, но старающийся держаться спокойно маг не оценит, если Кай попадется под горячую руку. А Тэя еще со вчерашнего дня была не в духе. И юноша справедливо опасался, что ляпнет или сделает опять что-то не то, чем расстроит девушку еще больше. Пусть уж лучше этот день пройдет, и если все будет хорошо, у него останется достаточно времени, чтобы привести в порядок свои чувства. А заодно понять, что нужно Тэе. Кай знал, что не имеет ровным счетом никакого опыта общения с прекрасным полом, но очень старался все усвоить на лету. Увы, но учился сражаться он гораздо успешнее. Хоть бы госпожа не забыла, что он сказал ей накануне.
Наемники держались своей кучкой и подозрительно бросали взгляды на странную зубастую гномку и мнущегося раба, явно думая, что они сдохнут первыми. Правда, доспехи Мариши и ее оружие вызвали несколько уважительных шепотков.
Окинув вытягивающего шею парня мрачным взглядом, Мариша, скрестив руки на груди, взглянула на наемников. Никого из них потрошительница не знала, и знать не желала. По какой-то странной причине почти все завязанные после «становления рабыней» знакомства в итоге выливались в мордобой. Ну, как минимум в ломание пальцев. Не то чтобы такое не происходило раньше — но, по крайней мере, происходило не с такой частотой.
Вновь взглянув на юношу, потрошительница раздраженно вздохнула. Если судить по робкому, мечтательному взгляду человека… она знала, о чем он сейчас думает.
— Не прекратишь думать о Тэе — сдохнешь, — без обиняков сообщила девушка, не сводя с Кая подозрительного взгляда и незаметно для него отводя ногу с закрепленным на ней мечом за спину. Начиналась толкучка, и ей не хотелось, чтобы кто-то спер ее клинок.
— Извини, — парень слегка покраснел и отвел глаза. Все равно девушки уже было не видно. Кай, хоть и быть достаточно высоким для своего возраста и телосложения, все же был далеко не самым крупным. В толпе он даже заприметил нескольких кунари со спиленными рогами и тяжелыми ошейниками на шеях. Против таких драться будет куда сложнее, чем против маленькой и легкой гномки.
Откуда-то из-за другой стороны здания эхо донесло чей-то высокий, пронзительный рев. Раб вздрогнул. Он совсем забыл о существах, коих будут в больших количествах сегодня выставлять против команд участников.
— Я просто волнуюсь, — добавил он, словно оправдываясь. — Я ведь никогда раньше всерьез не дрался и тем более не выступал на арене...
Усмехнувшись, Мариша пожала плечами.
— Веришь, нет, но у меня это тоже далеко не сотый раз. Второй — если быть точной.
Поморщившись от очередного, раздавшегося со стороны арены рева, потрошительница резко обернулась в сторону выхода. И, каким-то невероятным образом, в этот самый момент оттуда вышел тучный, довольно высокий мужчина.
— Гладиаторы — к входу! — рявкнул он, махнув рукой.
Потрошительница глубоко вздохнула, вспоминая советы жуткого магистра. Как ни странно, это помогло. И, повернувшись к Каю, ободряюще улыбнулась, ехидно толкнув того бедром.
— Готов? И под «готов» я имею в виду совсем не «умереть».
— Нет, — пискнул юноша, побледнев и поняв, что вот оно — время настало, и назад пути уже нет. Его не было и в буквальном смысле — толпа гладиаторов, покорно следуя указаниям толстого высокого мужчины, затопала по узкому коридору с низкими потолками, увлекая за собой и незадачливого раба. Кай прищурился, пытаясь разглядеть хоть что-то в полутьме, перемежающейся яркими сполохами факелов, и инстинктивно задержав дыхание — воняло тут зверски. Потом, кровью, железом, землей и чем-то тошнотворно-сладким, похожим на запах заветрившегося мяса. Внезапно в его голову пришла мысль, что гномка, будучи самой маленькой из всех присутствующих существ, рискует быть затоптанной сотнями сапог, он постарался держаться к ней поближе и в случае чего распихивал слишком уж напирающих.
Мариша, как ни странно, держалась неплохо, осторожно уклоняясь от особенно торопившихся и злобно шипя на сдвигающихся с бока. Впрочем, Кай заметил, что гномка и сама не особо желала держаться от него подальше.
Их комнатка оказалась по счету седьмой от входа. Когда же их с Маришей и теми гладиаторами буквально впихнули в каморку, дверь с грохотом захлопнулась, сопроводив это медленно отдаляющимся гулом сотен шагов.
Мариша мрачно осмотрела комнатку. На полу виднелись размытые следы засохшей крови, криво, но крепко сбитые скамейки были ниже, чем того хотелось бы, с потолка капала желтоватая жидкость. Да и комнатка могла бы быть побольше.
— Тебя что, тошнит? — тихо спросила потрошительница, с подозрением взглянув на юношу и стараясь не обращать внимания на наемников. В прошлый раз один, не выдержав, решил показать характер. Она надеялась, что эти были умнее.
— Этот птенец недоделанный и шагу на арене ступить не успеет, — фыркнул один из наемников, который, тем не менее, опасливо держался подальше от зубастой гномки. Мало ли, чего откусить вздумает. — Даже слепому видно, что он не гладиатор. Зачем его притащили? Он только мешаться будет под ногами.
Кай вздрогнул и постарался слиться со стеной, но комната была слишком крошечной, чтобы спрятаться в тени. Это было совсем не похоже на огромное поместье Селестиев, где было столько укромных уголков и пустовавших помещений. Юношу пробил холодный пот. Он не думал о смерти, нет — его просто трясло от ужаса, когда он оказался в непривычных условиях после стольких лет почти полной изоляции. Ведь Мариша знала, что Кай очень редко самостоятельно выбирался в город, практически не общался с людьми и не заводил друзей.
Потрошительница злобно ощетинилась, подавшись вперед и вперившись взглядом в наемника.
— Если он и будет кому-то мешаться под ногами, то лишь потому, что кто-то не умеет ходить. Или… не может, — тихо, но угрожающе сказала гномка.
Окинув взглядом кольчужный доспех наемника и закрепленные на его спине два коротких боевых топора, гномка, фыркнув, перевела взгляд на Кая.
— А еще этот птенец может снести тебе голову одним ударом, — мрачно усмехнувшись, бросила она, вновь взглянув на наемника. — В крайнем случае, — она слегка приподняла голову. Костяные пластины на горле, скрипнув, приоткрылись, демонстрируя собеседнику ужасный рваный шрам, — те, кто мешаются под ногами, будут мешаться соперникам. И дадут время тем, кто что-то может.
Красноречивый взгляд разбойницы весьма точно показывал, кто по ее мнению будет «мешаться». Хоть эти ребята и выглядели на вид матерыми, потрошительница чуяла исходящий от них страх. Девушка внезапно поняла, что эти на своих не нападут. Большая часть не выглядела умственно отсталыми, а уменьшать собственные шансы было просто невообразимо глупо.
— Мариша-а, — глухо протянул Кай, который совсем не хотел еще больше приковывать к себе внимание, и тем более не хотел, чтобы о нем говорили в духе «он может снести вам голову одним ударом». Даже если это было правдой, юноше совсем не улыбалось становиться какой-то машиной для убийств. Быть обычным пареньком-рабом его устраивало больше.
— Вот как? — наемник чуть склонил голову набок, не впечатленный речью гномки, и лишь скептически окинул новым взглядом раба. Затем пожал плечами. — Посмотрим, посмотрим. Если ты за него ручаешься... в ином случае его было бы лучше убить прямо здесь. Одним ударом. Было бы милосерднее и быстрее.
— Ручаюсь, — просто сказала Мариша, не сводя с наемника немигающего взгляда желтых глаз. И, медленно отвернувшись, села на хлипкую скамейку рядом с вжавшимся в стену Каем.
— Сейчас долго будут рассаживаться по местам, и не менее долго распинаться, кто прибыл и как кого зовут, — после долгого молчания тихонько буркнула гномка, обращаясь к юноше. — Можешь уже перестать изображать декорацию и наконец-таки сесть.

— Волнуешься?
Маркус наконец-то нашел места в ложе, которые на этот раз выделили молодой чете Селестиев организаторы. Хоть и не особо шикарные, но, тем не менее, с определенным кивком на статус дома. Магистру казалось, что после ажиотажа в прошлом туре зрителей прибавилось — всем хотелось хоть одним глазком взглянуть на знаменитого Кордвинового «мясника». Начало, правда, не слишком отличалось от прошлого раза — организатор все так же монотонно и усыпляюще перечислял благородных участников, гостей и спонсоров сегодняшнего мероприятия. В конце он упомянул, что за состязаниями на этот раз будет наблюдать сам Архонт Гесперион, но Маркус, как ни старался, не смог его разглядеть нигде в ложах. Весь вчерашний день он провел за книгами, периодически прерываясь на медитации, и сегодня маг был спокоен. По крайней мере, на вид. Хотя быть спокойным в такой обстановке, когда в течение нескольких часов решится судьба твоей репутации, было довольно сложно. Не прошли даром и вчерашние возлияния вина — голова побаливала, а окружающий шум и духота не облегчали задачу. Впрочем, Селестий мог сказать точно, что был готов ко всему, в том числе — при худшем развитии событий — к магической дуэли с полуэльфом. В любом случае соглашаться на выполнение условий его дурацкого пари он не собирался. Лучше уж с честью погибнуть.
Не то, чтобы Маркус сильно боялся проиграть полукровке, но на всякий случай запасся лириумом. Вот о Тэе следовало бы побеспокоиться — последнее время она вела себя немного рассеянно. Видимо, переживала за своего раба, к которому привязалась, как к любимому щенку.
— Если он умрет, я куплю тебе другого, — постарался маг утешить жену, как мог. — И на этот раз гораздо лучше. Может быть, кунари? Они исполнительны и сильны. И смогут защитить тебя лучше, чем этот детеныш.
Тэя упрямо нахмурилась и качнула головой. Другого? Лучше? Все эти слова не имели для неё смысла. Никто не заменит Кая. Того, кто спас её, рискуя жизнью, прошедшего через испытание, которого все эти неистово вопящие толпы людей не способны себе даже представить.
Этой ночью Тэя так и не сомкнула глаз, сотни раз проигрывая в голове каждый их день, каждое слово, каждую несмелую улыбку.
Снова и снова она хотела пойти к Каю, чтобы сказать, что его чувства взаимны... и каждый раз принимала решение этого не делать. Она не должна. Было бы гораздо лучше, если бы юноша забыл о своей запретной влюблённости, сосредоточился бы на том, как выжить и стать свободным. Они слишком разные. Кай должен это понять. Тэя уже решила, что скажет ему об этом после арены... слишком опрометчиво было бы лишать его надежды перед боем.
Но почему тогда так муторно и мерзко на душе? Не потому ли, что всё это время она врала самой себе? Вовсе она не хочет, чтобы Кай забывал! И никогда не хотела.
Волшебница и раб уже слишком крепко связаны. Один не сможет жить без другого.
— Он справится, — голос Тэи прозвучал тихо, но на удивление уверенно, словно и не бушевала сейчас внутри неё бешеная буря из страха, желания и надежды. — Кай справится. Он победит.
— Хм... я рад, что ты выражаешь подобный оптимизм, — пробормотал Маркус, откидываясь на спинку кресла и со скучающим лицом наблюдая, как работники арены вытаскивают на поле будущей битвы какие-то приспособления и клетки. Маг даже заприметил одну колесницу. Интересно, что на этот раз придумает фантазия организатора? Здесь частенько разыгрывались баталии прошлого, в основном героические сражения тевинтерцев, к примеру, с варварами-кунари. И магистр не ошибся — к тому моменту, как закончилась приветственная речь, на арену уже вывели пятерку полуголых воинов-косситов с массивным оружием в руках.
Первый бой должен был вот-вот начаться.
Тем временем на трибунах тоже происходили своеобразные «поединки». Вербальные, в коих слова заменяли оружие, а красноречие — мастерство обращения с ним.
— Полно, Мейварис, — томно рассмеявшись, произнесла магистр Мишаль, приняв бокал с вином от раболепно склонившегося юноши, — в кои-то веки мне удалось вас вытащить на свежий воздух, и что же? Вы сразу сделали ставку на проигрышную карту.
Телани холодно улыбнулась, смерив хохочущую магистрессу красноречиво-мрачным взглядом. Видит Создатель, она не хотела идти на арену. Демоны, она не хотела вообще выходить из дома в этот день. Но магистр вломилась без спросу, и вцепилась в нее мертвой хваткой, буквально притащив ее в это место. Телани не нравилось здесь. Запах крови и пота не заглушали даже запахи тысяч парфюмов, исходящих от каждого магистра на трибуне за десятки метров. Получившийся в итоге букет ароматов можно было с полной ответственностью назвать «тошнотворным».
— А мне казалось, что победитель еще не известен, — медленно произнесла Телани, прикрыв рот отделанным синим бархатом веером. Скрывать свои эмоции было приоритетным навыком общения в этом озерце с барракудами. Как, впрочем, и умение сдерживаться от того, чтобы не заехать собеседнику в челюсть.
— Полно, Мейварис! — повторила Мишаль, упрямо поджав губы. — Я понимаю, что вы отсутствовали в первом туре, но я ведь рассказала вам, как обстоят дела! Победителем будет Кордвин, помяните мое слово.
Мейварис устало вздохнула, незаметно для девушки закатив глаза. Она сделала эту чертову ставку лишь ради того, чтобы от нее отвязались — и в итоге к ней прилипли только сильнее.
— Вам напомнить великое множество историй, в которых победителями выходили темные лошадки?.. — нацепив деликатную улыбку, произнесла Телани. Маргарита лишь отмахнулась, шутливо замахнувшись на нее веером.
— Темные лошадки — возможно. Откровенные аутсайдеры — я вас умоляю! У Селестия в прошлом туре, конечно, был горячий старт, но когда та маленькая девочка умерла, он быстро спекся.
Сидящий по левую руку от Маргариты смуглый юноша с черными, как смоль, волосами, заинтересованно обернулся, отвлекшись от происходящих на арене приготовлений. Кажется, это был тот самый человек, которого Мариша на свадьбе Маркуса запугала до чертиков.
— Девочка? Та гномка-то? Так ведь не умерла, что поразительно. По крайней мере, так магистр Шантия сказала. Да и я что-то помню…
Мишаль лишь фыркнула, обмахнувшись веером. Сделанные из алых кристаллов серьги издали переливчатый звон.
— Не важно. Такая малышка против чемпиона Кордвина в любом случае не протянет.
— …а еще Шантия сказала, — тем временем продолжал юноша, не обратив на высказывание Маргариты никакого внимания, и увлеченно глядя на заинтересованно слушающую его Мейварис — что у него появился еще один «особенный» гладиатор. Правда, так и не сказала, в чем именно «особенный», — он пожал плечами, и вновь повернулся в сторону арены.
— Вот видите, Мишаль, — тихонько рассмеялась Телани, ехидно усмехнувшись, — кажется, у меня еще есть шанс.
Маргарита поморщилась, саркастически закатив глаза.
— Вы так думаете лишь потому, что не видели чемпиона Кордвина. Победит он, точно вам говорю, — буркнула она, отворачиваясь от собеседницы.
— Посмотрим, — тихонько вздохнула Мей, и последовала ее примеру.
К середине боя из зала начали доноситься крики. Возмущенная толпа негодовала: кунари пока что побеждали против команды соперника, буквально оттесняя их к высоким ограждениям, возведенным заново после предыдущего тура. Было похоже, что заборы укрепили — и это навевало мысли о будущих битвах с более опасными чудовищами, чем даже виверна. Откуда-то с улицы, заглушаемый воплями и грохотом, доносился чей-то яростный рык и шипение. Но на это почти никто не обращал внимания, особенно две благородные дамы, одетые по последней моде и сидящие в одной из лож.
— Не кажется ли вам, дорогая Виперия, что сегодняшний день будет особенно волнительным? — вопрошала, томно обмахиваясь веером, высокая женщина с лошадиным лицом и длинными черными волосами, убранными в замысловатую прическу. Не узнать Шантию было невозможно — она одевалась совсем не по тевинтерской моде, смешивая стили Орлея, Антивы и многих других стран. На длинной тонкой шее блестело бриллиантовое колье, а в ушах покачивались тяжелые серьги, украшенные перьями.
Ее пожилая собеседница только хмыкнула и закатила глаза, всем своим видом демонстрируя скуку. На родине Виперии развлечения городов не ограничивались редкими ярмарками, Ареной и магическими фокусами. Но она бы никогда и ни за что не вернулась туда. Даже будучи одной из претенденток на пост Первой Чародейки Орлесианского Круга, женщина испытывала непреодолимое желание свободы, которое, впрочем, можно было назвать и стремлением к власти. Магистрессу Виперию не очень любили в Минратосе, и дело было даже не в том, что она чужеземка. Орлесианская кровь давала о себе знать, и женщина плела интриги, большая часть которых увенчивалась успехом, а потому ее боялись и уважали, хоть и не без доли презрения со стороны настоящих, чистокровных альтус. Единственным домом, с которым ей удалось построить более или менее дружеские отношения, был дом Шантии. Селестии же предпочитали держаться в стороне и сохраняли нейтралитет. По мнению Виперии, Маркус был излишне идеалистичен и ему не хватало деловой хватки, но она надеялась, что пойманная в его сети ферелденская магесса сможет уравновесить силы. Особенно с учетом ее талантов и способностей.
— Смотрите! — вдруг воскликнула Шантия, напряженно наклонившись вперед и не сводя взгляда с арены. Кто-то из противников кунари использовал дымовую бомбу для того, чтобы успеть перестроиться и ударить с фланга. Похоже, что счет должен был вот-вот уравняться. — Эти рогатые дикари ничего не могут противопоставить тевинтерской хитрости и уму, — авторитетно заявила она. — У них нет ничего, кроме грубой силы. И они обречены.
— Скажи это, когда мы отобьем Сегерон, — возразила ей Виперия, спокойно делая глоток из бокала с вином, стоящим на столике между огромными мягкими креслами. Она предпочитала не вмешиваться во внешнюю политику Тевинтера и не затмевать свой взгляд на положение вещей. Затяжная позиционная война на Сегероне между кунари и тевинтерцами показала, что даже эти «дикари» могут, когда надо, объединиться против общего врага и сражаться с определенным благородством. Хотя женщина и не хотела бы оказаться на оккупированных ими территориях, не уважать за это их было невозможно. Кроме того, у нее самой было несколько кунари-рабов, привезенных с Сегерона и взятых в плен, и они оказались крайне исполнительными и полезными.
Тем временем первое сражение подходило к концу, и скоро стало ясно, что тевинтерцы побеждают с небольшим отрывом, едва-едва избежав результата «вничью». В конце концов, на арене остались лишь два кунари и двое людей, и борьба шла за каждый дюйм «земли». Шантия, завидев на противоположном конце зала Кордвина, приветливо помахала ему. Она пыталась наладить хорошие отношения со всеми домами, порой это выливалось в забавные казусы, но зато к ее дому все относились благосклонно, ибо она была щедра не только на деньги, но и на другие, более интересные дары. Всем давно стало ясно, что именно она заправляет делами дома, а вовсе не ее муж, обладающий славой изрядного подкаблучника и пьяницы.
Магистр Кордвин лениво потягивал густое тёмное вино, наблюдая за происходящей внизу схваткой. Пока что ничего по-настоящему интересного или неожиданного там не случилось. К тому же вино на сей раз оказалось не самым лучшим. Но даже это не могло испортить сегодня лучезарного настроения полуэльфа.
Пленники-кунари сражались скорее как дикие звери, нежели как воины, серокожие гиганты явно потерялись в неожиданных обстоятельствах. Потому неудивительно, что превосходящая их выучкой и командной работой команда тевинтерцев в конце концов одержала победу, пусть даже от неё и осталось всего двое.
Но сказать по правде, ни предсмертные стоны кунари, ни вопли людей не слишком интересовали магистра. Кордвин с азартом и нетерпением ждал финальной схватки. Чем же Маркус Селестий попытается подкрепить свой вызов? В том, что он попытается, можно было не сомневаться. Кто-то более здравомыслящий, например сам Кордвин, в подобной ситуации признал бы своё поражение, тем самым выиграв время для подготовки реванша. Но Маркус удивительно часто для своего возраста оставлял здравомыслие за порогом, и это было одним из качеств, что привлекали в нём Кордвина.
Вот и теперь, потеряв в прошлом сезоне почти всех своих гладиаторов, Селестий опять рвётся в бой, словно у него есть какие-то шансы. Несомненно, он рассчитывает на свою гномскую девчонку, которая, как недавно донес Кордвину его человек в поместье Селестиев, всё-таки пережила встречу с виверной. Что ж, пусть надеется. Малышка хороший боец, но как только она попадёт в руки Безариуса, ей придёт конец, как и всем остальным.
Слухи же о том, что Маркус решил выставить в качестве гладиаторов своих домашних рабов, не вызвала у магистра ничего кроме смеха. Ну, кто в здравом уме пойдёт на такую глупость? Тем более против Безариуса, который за прошлый тур уже заработал себе репутацию безусловного фаворита. Могучий, несокрушимый и неуловимый, как сама смерть. Но всё же забавно будет посмотреть, как он снова разорвёт на куски этих несчастных. Почти так же забавно, как лицо Маркуса Селестия, когда он поймёт, что проиграл этот бой ещё до его начала.
— И в первой схватке нелегкую, но заслуженную победу одерживает... команда магистра Астериана! — объявил организатор со своей трибуны прямо над центром арены, и толпа разразилась аплодисментами и одобрительными криками. Некий низкий и коренастый маг поднялся со своего места и принялся раскланиваться. Маркус помнил его: Астериан был и в предыдущем туре, правда, выйти против Безариуса ему так и не довелось. Что ж, очень скоро он поймет, что сегодня побед ему больше не светит.
Повернувшись к Тэе, магистр посмотрел на нее внимательным взглядом. Сегодня ее любимый домашний питомец, этот Кай, которого прежде маг считал почти бесполезной тратой времени и ресурсов, выйдет на свой первый настоящий бой. Учитывая, что он тренировался с Маришей, хоть и не долго, шансы выдержать хотя бы пару боев у мальчишки есть. К тому же, хотелось посмотреть на лицо Кордвина, когда тот поймет, что раб — не так уж прост. Но куда больше Маркуса волновала реакция Тэи. Он давно уже подозревал, что их с рабом отношения не совсем соответствуют обычным, но это мало волновало Селестия. По крайней мере, он предупредил жену о последствиях. Если она будет настолько глупа и непредусмотрительна, что потащит раба в свою постель... что ж, тогда ей не поздоровится. И никто из других магистров не станет осуждать Маркуса за это. Все в Тевинтере понимали, насколько важно сохранять кровь рода чистой, не говоря уже о том, что изменять мужу с рабом было... почти что извращением.
Откуда-то с противоположного конца зала ему махала Шантия. Мужчина презрительно сморщился. Вот уж кого можно было назвать извращенкой. Но поскольку магистресса блюла негласные правила и никогда не попадалась, ей все спускали с рук. Немалую роль в этом играло и ее богатство, и безвольность ее мужа.

Когда снаружи раздался голос организатора, сидящая в комнатке гладиаторов с Каем и наемниками Мариша навострила уши. Имя победителя было смутно знакомым — кажется, это с одним из его гладиаторов она в первый раз сразилась на арене. Интересно.
Девушка, тихонько вздохнув, отвернулась к стенке, и, незаметно вытащив из-за пояса пухлый флакон с оранжевой жидкостью, осторожно его откупорила и вылила на лежащий на коленях меч. И тут пригодились сделанные Саладором по ее просьбе насечки. Яд равномерно распределился по оружию, не стекая с лезвия. Мариша знала, что такая небольшая хитрость дольше сохранит яд на мече, а вкупе с эбеновым маслом — хватит на весь день.
Опустошив склянку, она аккуратно положила ее на каменный пол возле скамьи, и, закинув ногу на ногу, ободряюще улыбнулась нервно мнущемуся Каю.
— Ты готовься давай. Возможно, сейчас все начнется.
Слепец бы увидел, что парень откровенно нервничает. Наемники, видя юношу насквозь, бросали на него косые взгляды, что только усугубляло ситуацию. В ноздри бил отвратительный запах страха, даже ужаса. Кай боялся. Возможно, с ее стороны такое говорить как минимум мерзко, но это было хорошо. Страх помогает выжить — если только этот страх обоснованный и умеренный. Впрочем, было чувство, что у раба страх неумеренный. Самую малость, но...
«Камень, меня от этого запаха сейчас стошнит».
Единственный факел в комнатке, мерно полыхая, слабо освещал лицо юноши. Хоть они и были в столице колдунов, магическое освещение было лишь высших уровнях — «магия для магов», как говорил Вивальди. «И для богатеньких идиотов», как добавила тогда она сама.
— Ты взял бомбу? — очень тихо, так, чтобы услышал только Кай, спросила гномка, когда юноша промолчал в ответ на ее предыдущие слова. Потрошительница чувствовала, что лишняя поддержка будет как минимум полезной. Оставалось надеяться, что раб эту поддержку взял.
— Да, конечно, — парень кивнул в ответ на вопрос, но говорил он очень тихо и старался держаться в тени, которой тут, впрочем, было весьма мало. С каждой минутой час его выхода на арену приближался, но он никак не мог ожидать, что буквально через мгновение, приглушенный стенами, до его ушей донесся усиленный при помощи магии голос:
— ...команда магистра Селестия против команды магистра Виперии! А чтобы разнообразить бой, мы решили представить вам реконструкцию боя за башню Аллерис, которую много веков назад штурмовали войска пророчицы Андрасте. Кто же одержит победу в этой нелегкой битве, солдаты Империи или ополченцы пророчицы? Делайте свои ставки!
Мариша, выслушав речь осведомителя, усмехнулась, и, вскочив со скамейки, встала рядом с человеком, позволив наемникам выйти из комнаты первыми. Сейчас все будут сражаться небольшими группами, и поэтому, пока магистры делали ставки, гладиаторы должны были собраться и дойти до входа на площадь. Подождав, пока в комнатке останутся только они с Каем, она спокойно схватила его за руку, и энергично тряхнула.
— Помни, что я тебе показывала. Не забывай по ноги, и не пытайся лезть на рожон.
И, утвердительно кивнув, потрошительница вышла из комнаты.
«А как же Безариус?..» — подумал Кай обреченно, шагая вслед за гномкой и с каждым шагом понимая, что он перестает бояться. Странно, но теперь, когда вот-вот должна была начаться мясорубка, страх куда-то улетучивался. Было ли это помощью от духа? А может, это сам Кай обрел внутреннее спокойствие? Как бы там ни было, но парень почувствовал уверенность. Они с Маришей столько тренировались, раб совсем не жалел себя и в конце концов его усилия должны были окупиться. Правда, о досадном случае с кровавой яростью гномки он старался забыть, хотя это было показательно: его новые способности ничуть не уступали Маришиным. К тому же, никто о них не знает, а значит, он мог напасть неожиданно и посеять панику в рядах противника.
Кай не тешил себя иллюзиями. Все эти люди были либо наемниками, либо рабами — никто из них ничего ему не сделал и ничем не заслужил смерть от его руки. И в то же время они без лишних мыслей убьют его, если Кай вдруг замешкается. С тяжелым сердцем от мысли об убийстве ни в чем не повинных людей Кай вышел из ворот, ведущих на арену.
В глаза ударил яркий свет, и после полутемной комнатки, куда гладиаторов напихивали, как сельдь в бочку, раб прищурился и пошатнулся, помедлив на пороге. Свет, шум, крики и духота заставляли голову кружиться и тошноту подступать к горлу. Резкий запах крови и пота переполнял воздух, и каждому становилось сразу ясно — сюда идут убивать. Убивать живых и мыслящих существ на потеху толпы. Чья-то смерть принесет одним магистрам славу и деньги, а другим — позор и порицание. Кай не хотел быть частью этого отвратительного зрелища, но у него не было выбора.
«Я делаю это ради Тэи, — убеждал он себя, выходя в центр и терпя оценивающие взгляды тысяч людей. — Только ради этого я здесь. Но, Создатель, как же это трудно...»
В углу зала рабочие возвели небольшую конструкцию из каменных блоков и деревянных балок, которая напоминала башню в миниатюре. В ней было всего три низких этажа, а чтобы зрителям было видно все, что происходит внутри, между блоками были широченные проемы. В них будет очень удобно тыкать мечом или закидывать камни, обреченно подумал Кай. У команды противника и у команды Селестия в качестве вооружения были веревки, камни и бутыли с зажигательной смесью.

Битва обещала быть зрелищной.