Константинополь
517 г.н.э.
Тонкая шаль прикрывала бледное лицо. На плечах лежала слишком большая мужская туника лазурного цвета с золотой застёжкой в виде арфы, которая укрывала невысокую фигурку за складками тяжёлой ткани. Гетера склонила голову в притворном смирении, стоя в стороне от разыгрывающегося спектакля в центре амфитеатра. Изумрудные глаза безразлично скользнули по сидящей перед сценой публике, словно читая каждое лицо словно раскрытую книгу, оттого загадочно улыбаясь.
Бородатые лица. Вот ряд буйных светлых бород с вплетёнными лентами и кольцами - гости с севера. Вот ряд благопристойной тёмной кудрявой растительности - местная знать. Ну и, конечно же, неопрятные бородёнки черни, которая старалась быть похожей на знать, но решительно не хватало для этого денег и времени. И ни одной женщины под куполом закрытого зала и тому была одна причина. Тень улыбки сошла с губ гетеры, движения и реквизит мимов указывали на то, что скоро начнётся её часть...
Финальный жест, финальное движение немых губ, финальный смех, прокатившийся по залу и вот - пора выходить. Шаг, другой... Босые ноги легко, словно летя над полом изящно перенесли свою хозяйку в центр сцены перед отороченным ложным золотом ложе. Шаль полетела на пол и по плечам растеклись огненной волной рыжие волосы, являя миру прямые аристократичные черты девушки и горящие изумрудами глаза. У зрителей перехватило дыхание в предвкушении... и она, не покривившись, совершила то, чего они так жаждали.
Туника скользнула по бархатистой коже вниз, оставляя владелицу в абсолютной наготе перед зрителями. Юное тело уже успело сформироваться достаточно, чтобы вызывать тот самый стеклянный взгляд у мужчин и обильное слюноотделение. Обведя лёгким кокетливым взглядом зал, на время руша четвёртую стену, девушка развернулась, и плавно прошествовала к своему театральному ложе, покачивая бёдрами, тем самым вызывая сдавленный стон у разношёрстного демоса.
Опустившись на жёсткое дерево, гетера изогнулась, будто бы внимая жестам влюблённого горбуна - в действительности чернявого раба, привезённого из Персии, на спине которого сейчас был закреплён матерчатый мешок с тканью внутри. Белая рука упала вдоль бедра, акцентируя изгиб и, тем самым, отвлекая всеобщее внимание от нити повествования к напряжённым нитям у них в штанах.
***
- Феодора, к тебе пришёл патриций Ремус Кассий, обслужишь его как всегда, - устало протерев глаза, сообщил их распорядитель - сероглазый и низкорослый брюнет с вечно опухшими веками. В театре посмеивались над ним за его подобие степнякам-варварам, за спиной ехидничая, мол, где Дионисий прячет своего коня и охапку сена. В лицо, конечно же, ему никто такого не говорил. У евнуха была длинная память.
- Двойная плата и сверху монета в 126 двархов за посещение сразу после спектакля, - не менее устало закатив изумрудные глаза, произнесла девушка, завязывая уже собственный белый хитон вокруг талии. Впрочем, быть одетой теперь ей оставалось недолго. Распорядитель что-то пробурчал и ушёл восвояси, оставив гетеру одну со своими мыслями.
Собравшись с духом, она направилась в специальную комнату, укрытую в толще камней амфитеатра. Обставлена она была под стать людям, справлявших тут свою сексуальную нужду на гетерах театра. Всё в золоте и бархате (никакого пурпура! за это могли просто-напросто вздёрнуть без лишних вопросов), шкуры зверей на полу, кувшины с вином на столах и чаши с фруктами. Сжевав финик, Феодора рассеяно взяла в руки кувшин с вином, предварительно расставив два бокала на столике у ложа. Рука машинально прошлась по рыжим волосам, наводя и без того установленный порядок прядей.
Вскоре дверь отворилась и внутрь вошёл, тряся подбородками, Ремус. Его голубые глаза (столь прекрасные глаза на столь отвратительном лице и теле) светились жадностью и нетерпением.
- Зоя, услада моих глаз и, - его толстые пальцы небрежно махнули на область между его ног, - ну ты сама знаешь, - сально усмехнулся патриций.
Внутри всё содрогнулось от отвращения. Ей нравилась её профессия, да что уж там, это был простой способ заработать на шикарные наряды и хорошую еду в этом мире... и ещё ей нравились глаза полные восторга и желания мужчин, полные зависти и злобы женщин. Но издержки... случались. Гетера лишь посильнее сжала рукоятку кувшина, готовясь к "незабываемым" десяти минутам своей жизни.
***
Константинополь
521 г.н.э
- Я обещаю тебе, в Александрию сейчас стекаются лучшие умы - расцвет науки и культуры! А с этим, - высокий светловолосый парень затряс зажатым в руке свитком, - я прославлюсь и мы заживём как в сказке. Тебе не придётся быть гетерой, я не буду мальчиком на побегушках у Ремуса...
- Шшш, - Феодора встала на носки и прислонила палец к губам парня, прерывая его вдохновлённую речь, - я верю тебе...
Зелёные глаза с любовью смотрели в карие, готовые доверить действительно всё. Жизнь, своё будущее... абсолютно всё. Палец оторвался от губ и на его место пришли губы самой Феодоры. Рука Гекебола прошла через огненные пряди, привлекая девушку к себе.
Тяжело дыша, они оторвались друг от друга и, собрав немногие пожитки, вышли из дома отца парня, оставив на столе папирусную записку.
***
Вёсла мерно взбивали лазурные воды спокойного тёплого моря, относя галеру с людьми всё дальше. Феодора стояла на носу корабля, смотря куда-то в даль. Что этот путь ей уготовил? Да, она рискует, очень рискует, но не может поступить иначе...
***
Александрия
523 г.н.э.
Спотыкаясь, девушка шла вперёд, не разбирая дороги. Всё заметал рыжий песок, нещадно жаля лицо и руки, налипая на мокрые дорожки под помутневшими от слёз глазами. В этот раз клиент избил её, но он не был первым... Как она удивилась, когда Гекебол заявил, что ему нужны деньги для продвижения своей работы. Ещё и ещё, пока запасов не осталось совсем. А что ты сделаешь ради любимого человека? Особенно если он сам подталкивает тебя к этому? А потом... он бросил её, забрал деньги и исчез без следа из её жизни. Ложь... лживый ублюдок...
- Ложь, всюду ложь, - шептала она потрескавшимися кровоточащими губами.
- Ты становишься на путь просветления, дитя, - раздался над ней старческий голос, не лишённый какой-то бодрости.
Феодора удивлённо подняла заплаканное лицо, силясь разглядеть тёмную фигуру перед ней. Но в песчаной буре было не разобрать кто это. Да вообще все здравомыслящие граждане попрятались по своим глиняным гнёздам от ярости наступающей пустыни. А ведь когда-то тут был цветущий сад...
- Пойдём, дитя, ты нуждаешься в уходе и добром слове, - простые слова нашли яростный отклик в душе проститутки, то, чего ей не предлагали долгие годы жизни. Пусть даже если это простой головорез, который изнасилует её и убьёт в подворотне... Лишь бы это всё кончилось.
***
Севир оказался священником-монофизитом. Точнее, это была его маска. Маска, под которой таились еретические речи и истины, маска, под которой скрывался Зверь.. и кровь... кровь... Мысли гасли с каждой каплей крови, уходящего из распростёртого на кровати обнажённого тела с припавшим к её шее монстром в человечьем обличье.
Затем всё погасло, опустилась тьма. Так это и есть смерть? Она оглянулась, но ничего не увидела. Тьма, беспроглядная тьма. Тут на несуществующих губах проступила солёная влага. Капля тяжело перевалилась через губу, пробежала по языку и свинцовой гирей рухнула вниз. Внезапно всё вспыхнуло искрами света и тьма осыпалась змеиной чешуёй. Тело свела судорога, Феодора инстинктивно вдохнула, но сразу поняла, что дышать она не может.
- Ты очнулась, - констатировал факт Севир, смотря на нагую девушку.
- К-кто ты? - подобрав под себя ноги и одеяла, полными ужаса глазами проблеяла Феодора.
- Твой наставник, сир, учитель, ключ к воротам откровений, - губы разошлись в клыкастой ухмылке, в полутьме комнаты сверкнули жёлтые змеиные зрачки.
***
Константинополь
531 г.н.э.
Краснолицый герольд набрал в грудь воздуха и что есть силы в лужёной глотке гаркнул.
- Святая Императрица Феодора!
В зал прошествовала роскошная женщина, отлично выглядевшая для своих лет. За ней тянулся шлейф воздушного прозрачного платья. Дойдя до своего ложе, она вольготно села на пурпурные подушки, скучающе подперев голову и обведя пристальным взглядом всех придворных лизоблюдов. Соблазнить Юстиниана было проще пареной репы, наставник зря переживал. Бывшей гетере приходилось заманивать танцем, телом и мягким словом куда более искушённых мужчин, чем этого задохлика с безвольным подбородком. Она невольно поморщилась: всё приходится делать за него! Пока этот балбес истощает земли войнами, ей приходится прорабатывать каждую мелочь и каждое взаимодействие внутри Империи. Но это было и к лучшему, что позволяло ловко направлять смертных и все ресурсы государства на достижение её собственных целей. А стадо не догадывалось и радостно блеяло, не ведая, что радуется созданию страны по образу Сета и созданную для сошествия Его в этот мир. Церковь легко развратить, особенно если создать множество ересей, которые заставляют патриарха дрожать и цепляться за юбку императрицы. И недооценивать власть церкви над умами стада было бы глупо. Впрочем, бывали досадные недоразумения вроде этого. Изумрудные глаза остановились на дрожащем статном греке, который при всей своей силе и росте сейчас сжался словно скулящая дворняга под взглядом императрицы.
- Итак, Базилий, чиновник, носящий столь неподобающее имя, - медовым голоском пропела Феодора, заставляя свою жертву сжаться ещё сильнее, - до меня дошли очень достоверные сведения, что ты, Господь милуй, расхищаешь казну по дороге к Канстантинополю из славной и богатой Никопольской фемы, - императрица округлила в притворном удивлении глаза.
Придворные лизоблюды угодливо попытались рассмеяться, но тут же скисли под острым, словно скальпель, взглядом Императрицы.
- Это не так, дорогой?
- Т-так, н-но, госпожа, у нас засуха и-и... - пустился в порывистые объяснения командующий фемы, но был прерван взмахом ладони Феодоры.
- Ты не понял, это не суд и не разбирательство, - ледяным тоном произнесла она, - это публичная порка, - её лицо на мгновение исказила кровожадная усмешка, которая тут же преобразовалась в лёгко-ироничную.
- Командующий никопольской фемы Теодорих - за многоразовые хищения казны ты приговариваешься к клетке со львами! Исполнить сейчас же в цирке!
- Смилуйтесь! - истерично вскричал осуждённый, заламывая руки, но тут же был подхвачен стражей.
***
Крик, кровь, рык зверя. Расшитая золотом туника превратилась в кровавые обрывки. Сначала смертный метался, пытался то вылезти, то драться, но, вскоре, его жалкая натура показала брюшко вверх и теперь его дёргающееся тело пожирали львы.
Кровавая взвесь в воздухе доходила даже до ложи Императрицы, заставляя ту в нетерпении поводить языком по верхней губе. Когда всё закончится она спустится в свою комнату с рабами и инструментом. Она сегодня попирует...
***
1962 год 5 августа
Лос-Анджелес
Водитель открыл дверь чёрного кадилака и подал руку изящной невысокой даме. Огненно-рыжие волосы были завиты под стать современной моде, тело обтягивало закрытое чёрное платье.
- Можешь быть свободен на сегодняшнюю ночь, Адам, - взмахнула та рукой в чёрной кружевной перчатке водителю. Тот кивнул и уже скоро перед домом стояла только она одна. Начинал накрапывать лёгкий дождь. Поправив тёмные очки, столь необычный аксессуар для ночной прогулки, она двинулась к двери, стуча каблуками под бетонному въезду.
Слегка коснувшись кнопки звонка, Феодора ждала, пока дверь не распахнётся.
- Зои! - со входа раздался довольный голос.
- Привет, Норма, - на красных от помады губах заиграла лёгкая улыбка, ей нравилось подтрунивать блондинку.
- Не называй меня так... никогда! - зашипела блондинка, но тут же жемчужно улыбнулась, не в силах злиться на свою... подругу. - Чего стоишь, проходи! - взмахнула рукам она, приглашая Феодору внутрь. - Неожиданный визит, - прошествовала не-Норма к бару, выдвигая ящички со спиртным содержимым, - я едва успела приодеться после твоего звонка.
Она покрутилась на месте, демонстрируя воздушную ночнушку. У дочери какофонии явно был вкус. Феодора инстинктивно провела языком по верхней губе, снимая очки и оставляя их на кухонном столе.
- И у меня есть кое-что ещё для хорошего вечера, - из чёрного кожаного клача на свет ламп были извлечены несколько пластинок. Глаза блондинки зажглись жадным огоньком.
- Это...чистые, да? Я знаю, что ты знаешь где их достать... - она, словно загипнотизированная, смотрела на зажатые в руке сетитки пластинки ЛСД. Та позволила себе роскошь грудно рассмеяться. Эта "доченька" сидела плотно у неё на крючке и уже сумела сболтнуть много лишнего о тайнах своего клана. В высшей степени интересно...
- Именно, - Феодора подошла к Норме (за сотни лет она стала крайне консервативной, о да! благо, что не во всём) и поцеловала её в полураскрытые мягкие губы. За этим последовал страстный ответ, но певица тут же послушно размякла, когда пальцы сетитки сжались на её ягодицах. Она знала, кто здесь хозяин.
- Прошу, пойдём наверх, - прошептала блондинка, умоляя глазами.
- Иди, и не забудь наши игрушки, - шепнула сетитка на ухо своей ничего не подозревающей жертве.
***
Сев на кровать рядом с изнывающей нетерпением дочерью какофонии, Феодора отломила одну подушечки, и взяв блондинку за челюсть рукой, поместила ей их в рот, закрепив поцелуем...
...когда тело её жертвы обессилено повалилось на кровать, покрытое следами помады и укусов, сетитка склонилась над ней и в довершении впилась клыками в шею. Пила она жадно, впитывя каждую каплю тягучего витэ, которое было столь более насыщенным, чем у смертных. Когда в бледном теле не осталось ни капли, она пошла дальше. Грудь раздулась, словно вдыхая что-то. Сама жизнь ускользала из одурманенного тела певицы. Её душа лишь в последний миг затрепетала в ужасе, но уже было слишком поздно...
Поднявшись от усыпанного пеплом ложа, нагая Феодора подошла к телефону и набрала нужный номер.
- Адам? Всё сделано? Двойник в отключке? Умница, - клыкастая ухмылка скользнула по аристократическому лицу, она ещё подарит этому смертному много боли, а потом уничтожит, словно блоху, - приступай.
***
Тема закрыта
