2
Сухой щелчок импульсной зажигалки, голубая вспышка, озарившая на мгновение всё вокруг себя. Затянувшись так глубоко, что закружилась голова, я поднялся. Прошёл мимо застывшего истуканом Перси, бросил, остановившись на секунду около помощника:
— Что с перемещением?
— С-сэр, канал к ячейке Купера н-не проведён.
Можно было догадаться. Да и полная транспортировка длилась бы чересчур долго.
— Мне нужен мобиль. Хотя, — Перси был умён, но не всегда ум нужен для именно для умных поступков. Не стоило дразнить его такой удобной возможностью, — я лучше сам. А ты пока заблокируй кабинет… и, пожалуй, весь офис. На все звонки отвечать, что я уже выехал, понял? И ещё раз: никаких перемещений.
Секретарь кивнул, начиная потихоньку оживать. Я хлопнул его по плечу, отчего Перси чуть не упал.
Мне совсем не хотелось превращаться в упаковку виталиса. А это означало, что мне придётся крутиться, как ужу на пресловутой сковородке. И непременно найти — отыскать, вытащить из-под земли, если потребуется, — козла отпущения. Иначе им сделают меня.
Когда Льюис всё-таки пробьётся в мой офис, я уже начну работать на месте убийства. Если повезёт, даже найду бедолагу, которого удастся обвинить во всём. Но всё же люди из Парламента будут недовольны. Дьявольски недовольны.
Я вышёл из главного офиса, тут же свернув в боковой коридорчик. Комплекс Отдела Контроля Аллентауна тянулся на сорок с лишним этажей небоскрёба двадцать семь, в простонародье называемого Медной Вышкой.
Быстрым шагом я прошёл мимо поста, отделяющего кабинеты высших чинов от помещений основного рабочего персонала. Свернув пару раз вправо, я спустился по длинной лестнице, всегда мотавшей мне нервы своей плохой освещённостью и пугающей безлюдностью. Словно кто-то невидимый наблюдал за тобой, прячась в тёмных уголках, перекрестье множества взглядов, изучающие прикосновения чего-то неощутимо-мерзкого заставляли тело содрогаться мелкой дрожью. Здесь часто падали.
По спине ползали мурашки, липкий пот, появившийся после известия о смерти Картера, холодил кожу. Руку дёргало, словно она решила избавиться от бесполезного придатка — остального тела.
Парковка с мобилями располагалась уровнем ниже общественных помещений. Их я миновал с бешено стучащим сердцем и гудящей головой, в необъяснимом страхе предчувствий. Другие сотрудники Отдела попадались всё реже, несущественными тенями проносясь мимо меня. Как только я убедился, что поблизости никого не осталось, я бросился бежать.
Сотни мобилей каплевидной формы блестели в тусклом свете множества ламп. Машины выглядели одинаково, и в этом был их плюс: никто не стал бы тратить своё время, укладывая сюрпризы в каждую.
Я прошёлся вдоль одного из рядов. Мой выбор остановился на мобиле, стоявшем поближе к основному выходу. Мельком проглядев данные хронометра, я кивнул: аппарат оказался программно чист.
Прежде чем открыть дверцу, я бросил на ручку платок, заранее отойдя в сторону. Не стоило забывать про старый трюк с направленным разрядом импульса. Ответной реакции не последовало, и я сел в машину.
Конкуренция заставляет даже нехитрого на выдумку человека изворачиваться, придумывая всё новые способы действенного продвижения наверх. Учитывая, что начальство тоже отнюдь не страдало тягой к суициду, выливалось всё это в подобие игры, в которой победителем мог стать только один.
Некоторые становились сущими параноиками. Искали в еде яд, а в своей ячейке — прослушивающих жучков. Более того, люди порой таскали с собой ручные импульсники, даже невзирая на запрет на ношение и хранение личного оружия для всех, кроме военных, занимавшихся преступлениями, не связанными с вертикалями. В идеале, Купером тоже должны была заняться военка, но на деле от неё было ещё меньше пользы, чем от Отдела.
Что до меня, то я полагался на универсальное противоядие и встроенный в хронометр локатор, отслеживающий различные электронные штучки. А что до импульсников… гораздо эффективнее их подкидывать.
Пока я разбирался с системами контроля полёта мобиля, у меня было время попытаться связать всё, что я знал о погибшем, в единое целое.
Купер был государственным контролёром. Не очень-то важно звучало, сказать по правде. Но проблемы, как обычно, крылись в деталях. Например, даже полностью построенный и готовый к полёту “Рассвет” не полетит, пока контролёр не даст добро. Не Парламент, не инженеры — именно контролёр. На протяжении всего строительства Картер был мелким добавлением ко всеобщей неразберихе, но именно на его плечи Парламент возложил обязанность представлять интересы правительства здесь, в Аллентауне. Именно Картер отчитывался — официально — о ходе строительства “Рассвета”.
С Купером я пересекался всего пару раз, но мне хватило. Никогда не считал себя впечатлительным человеком, но ледяной взгляд цепких и внимательных глаз контролёра пару раз снился мне в кошмарах.
Я вздрогнул, когда мобиль, завибрировав на секунду, подал сигнал о готовности к полёту. Запоздалой мыслью пришло воспоминание о сигарете, которую я начал курить, когда выходил из кабинета. В руках ничего не оказалось, и я с невольным вздохом принялся выводить мобиль с места парковки — из головы выскочило, куда я мог её деть. Скорее всего, выронил, когда бежал.
Одна из стен исчезла, и я подвёл мобиль к тому месту, где она только что была. Убедившись, что та на самом деле испарилась, я на максимальной скорости проскочил нестабильный участок. Как много людей погорело на том, что во время выезда подобные стены материализовывались обратно, рассекая машины вместе с незадачливыми водителями, страшно подумать. Несчастные случаи в современном мире повсюду…
Итак, Купер мёртв. Он был напоминанием, которое Парламент постоянно держал перед человечествем.
«Люди выйдут в космос, и мы сделаем всё, чтобы помочь им. Но не забывайте, кто тут главный», — ненавязчивое послание правительства прослеживалось в СМИ, сквозило повсюду, убеждая, заставляя верить себе. Это было правильно. Люди идут в космос, Парламент приглядывает за работой и иногда, как пастух, подгоняющий овец, слегка меняет направление деятельности. Теперь собака пастуха мертва, и овцы, уже давно мечтающие о заветном пастбище с молодой зелёной травкой, но давно уже не видящие ничего, кроме сена, начнут разбредаться.
Купер мёртв. На постройку корабля это не повлияет, но Парламент не сможет — да и не захочет — назначать нового контролёра, пока ответственный за смерть старого не будет найден.
Мобиль разгонялся, следуя забитой в память программе. Сероватая дымка расступалась перед мчащейся в пространстве каплей железа и пластика, сдвигаясь позади неё, словно желая стереть из этого мира любое упоминание, любую улику того, что тут кто-то был. Туман был напитан солнечными лучами, жадно всасывал их, не давая пробиться к земле, оттого он казался подсвеченным изнутри, молочно-желтоватой ватой облеплял небоскрёбы, мимо которых мчался мобиль, стремясь проникнуть внутрь, поглотить, растворить в себе всё, что сумели сделать люди. Туман был вампиром, искрящимся и одновременно тусклым, его щупальца полупрозрачными завитками касались поверхности машины перед тем, как в испуге отдёрнуться от неё.
Картер жил в небоскрёбе номер одиннадцать, находящемся совсем близко от площадки “Рассвета”. Я закрыл глаза, постаравшись устроиться поудобнее. В кабине было тесновато.
На ум пришёл мой предыдущий начальник — Даррел. Мы с ним ладили. Я не пытался его убрать, а он относился ко мне как к сыну, которого у него не было. И так продолжалось, пока он не ушёл со службы, пожав мне на прощание руку и заявив, что он стал слишком стар для подобной работёнки. Пятьсот с лишним лет отнюдь не сказались на его умении соображать. Наверное, поэтому он и уволился. Насколько мне было известно, он отказался от виталиса и теперь доживает остаток своей жизни в каком-то маленьком приморском посёлке.
Начальник Отдела Контроля города Аллентауна — звучит здорово, если не забывать о ситуациях вроде этой. Люди обожают всё усложнять. Человечество с нетерпением следило за возведением “Рассвета”, и каждый инженер, каждый рабочий на площадке хотел приблизить миг полёта корабля. Но вместе с тем в душе любого жил маленький бес, постоянно донимающий вопросом — а чем я хуже его? Почему я подчиняюсь, а он руководит? И этот бесёнок раз за разом побеждал патриотичную пылкость строителя будущего.
Смертность персонала, обслуживающего “Рассвет”, была до потрясения высока. На месте Парламента я отменил бы закон о вертикалях хотя бы в пределах этого округа.
Купер мёртв. Это политика.
Я стал ненавидеть политику, едва познакомившись с парой людей, — если этих тысячелетних интриганов можно так называть — заседающих в Парламенте. Свяжись с ними — и у тебя нет должности, ячейки и будущего. Что ещё хуже — ты получишь будущее, которое станут контролировать они. Впрочем, а что происходит сейчас?
Пронзительный писк известил меня о том, что мобиль подлетает к небоскрёбу, где жил контролёр. Я взял управление на себя и завёл машину на парковочное место, благополучно миновав исчезнувшую при моём приближении стену.
Меня встретили двое в форме Отдела. Первый был неприметным человечком с лицом, словно вылепленным из пластилина — постоянно в движении, но эмоции как-то плавно перетекают одна в другую. Второй — лысый здоровяк с закатанными по локоть рукавами рубашки, так, что можно было увидеть волосатые мощные руки. Как ни странно, говорить стал именно громила.
— Сэр, квартира Картера на пятнадцатом уровне. Пройдите до конца парковки, там будет лифт. Как подниметесь, сверните направо и минуйте маленькую арку.
— Кто там?
— Фишер, сэр. В принципе, вы не заблудитесь, на каждом углу наши люди…
Я махнул левой рукой, в нетерпении отбрасывая всё, что хотел сказать мне здоровяк.
— Да-да, я уже понял.
Направившись в указанном направлении, я миновал ряды машин-капель и добрался до пневмо-лифта. Двери исчезли, и я вошёл, нажав на кнопку, подписанную цифрой “15”. Пол чуть содрогнулся, появилось секундное чувство неземной лёгкости — и всё. На месте.
Колючие звёздочки ламп усеивали потолок, тусклыми маячками указывая пути, по которым каждый день проходил бурлящий людской поток. Сейчас же коридоры были пустынны, не считая нескольких молчаливых людей в спецовках, призраками проскальзывающих мимо меня и останавливающихся лишь за тем, чтобы кивнуть и произнести “сэр”. Вечное “сэр”. Когда-то подобное обращение и впрямь грело мне душу.
Около ячейки собралась небольшая толпа. Оперативники, техники и медики с аппаратурой, несколько аналитиков, разглядывающих гладкие стены с таким задумчивым видом, что сразу становилось понятно: ничего толкового в ближайшее время от них ждать не стоило. От переговоров стоял негромкий гул — обсуждение смерти государственного контролёра казалось занятием поинтереснее расследования.
Непрофессиональность — болезнь Объединённой Земли.
Вертлявый мужчина в форме, сидевшей на нём, как тряпьё на доисторических чучелах, — я видел картинки в детстве, — увидел меня первым и сразу же метнулся вглубь сборища, ужом проскользнув в ячейку. Почти сразу же оттуда вышёл полный человек, который подбежал ко мне, ухватив за рукав пиджака, отчего моя рука дёрнулась, точно её пронзили током.
— Стив, ты уже здесь, да? Прекрасно, просто прекрасно, — горячий шепот толстяка эхом отдавался в гудящей голове; его маленькие усики забавно шевелились, когда он говорил.
— Чёрт, не прекрасно, конечно же! Я имею в виду, ну, прекрасно, что ты подошёл так быстро, но вся ситуация — в ней нет ничего хорошего, да. Смерть наступила приблизительно пять часов назад, обнаружена, когда персонал обслуги пришёл на ежедневную уборку, эти сволочи, они ничего, ничего, проклятье, не говорят. Я не знаю, молчат, скоты, я уж и так и этак, грозил, а они ничего — представляешь? Молчат, но, может, это потому что они, да? Я не знаю, Стив, не знаю, и…
Его речь, сбивчивая и сумбурная, становилась всё стремительнее. Я оборвал его, осторожно высвободившись от его цепкой хватки:
— Боже, да закрой ты рот! Почему мне не сообщили, как только обнаружили тело?
— Так, так… так я велел доложить в офис прямо тотчас. — захлопал глазами Сэмюель, глава отдела оперативников и по совместительству мой… не сказать, чтобы друг. Приятель, немало забавляющий меня своими почти клоунскими манерами. Я даже позволял ему обращаться ко мне по имени. Да что там, он даже на своём месте оказался только благодаря мне. Но сейчас его болтовня лишь раздражала.
Мысли вернулись к проблеме, в глобальном плане куда меньшей, чем смерть Картера. Райт. Два кресла. Сэм — один из людей, мешающих — пока — добраться Гарри до меня. Это если «летун» не решит помочь Перси…
— Что теперь будет? Ну, с “Рассветом”? С нами? — спросил Сэмюель.
— “Рассвет” — в заднице. Мы — в заднице. А я — в самой глубокой заднице этого паршивого мира, — более ёмкого определения я не нашёл.
Я направился к дверям в ячейку; Сэм последовал за мной своим фирменным перекатывающимся шагом. При нашем приближении толпа чуть расступилась, освобождая проход.
— А с чего бы тебе быть там? Ты же не виноват, это даже не связано с вертикалями!
— Проклятье, Аллентаун — мой участок, а это убийство. Отдел же ими занимается, а? Должен, по крайней мере. А у нас тут — труп. Первостатейный, — в голове пульсировал маленький огонёк, своим жаром вызывая непреходящую головную боль.
Ячейка Картера была в меру роскошной: несколько изящных ваз со слегка увядшими цветами, удобная мебель и до неприличия яркие малиновые стены — из-за такого бьющего в глаза оттенка я почувствовал себя неуютно. Должно быть, жить тут ещё хуже. Или Купер был ещё тем извращенцем.
— Ну и что?
— А то, что на меня повесят всех собак, если я не смогу найти кого-нибудь вместо себя!
Чёртова политика. Полно скрытых ям со скорпионами, только и ждущими удобной возможности, чтобы впиться в ногу, если провалишься к ним. По крайней мере, пока лучшего кандидата на столь незавидную участь, чем я, было не видно. Чёртова политика.
— Можно всё свалить на уборщиков. Они…
— Просто заткнись, — сказал я, доставая сигарету.
Он бывал забавным. Но сейчас я задался вопросом, насколько тупым может быть человек, прожившим сотню с лишним лет. В конце концов, в версию про прислугу не поверит даже рядовой гражданин. Имея бессмертие, не так уж сложно нажить немного ума, даже несмотря на все усилия правительства по предотвращению этого.
Огонёк на конце сигареты запылал красным, от него вверх пошёл слабый дымок. Я вдохнул в себя сладковатую взвесь, покосившись на Сэма. Мутный взгляд был мне ответом. Очевидно, глава оперативников являлся одним из немногих, с кем Парламенту повезло. Уникальный человек.
Около углепластикового столика, стилизованного под дерево и стекло, лежал на боку государственный контролёр. Неестественная бледность контрастировала с алым цветом крови, узкие струйки которой прочертили ручейки от левого уха и глаза, видневшихся мне. Лужица натёкшей на пол жидкости успела застыть. Около Картера суетились три человека, со всех сторон изучая труп приборами, назначение которых я сейчас не смог бы вспомнить, даже если бы к моему виску приставили импульсник и потребовали напрячь мозги.
— Как спящий, право слово, — пробормотал Сэмюель.
Я вздохнул. Мертвецы редко когда напоминают живых. Особенно когда рядом телом поблёскивает кровь. Возможно, у Сэма просто стресс. Никто не может говорить столько чуши в такой маленький промежуток времени.
— Что с ним? — вопрос адресовался мужчине в белой рубашке. Тот отвлёкся от созерцания цифр на мониторе штуковины, напоминающей увеличенную раз в двадцать пуговицу.
— А? Сэр, как вы можете видеть, — мужчина сунул мне под нос какие-то графики, — в жертву произвели выстрел из ручного импульсного оружия неустановленного пока образца. Импульс превышал стандартный летальный в две целых семь десятых раза, из-за чего мозг потерпевшего подвергся дополнительной стимуляции, что привело к поражению…
Я отодвинулся и сказал:
— Проще и быстрее.
— Э-э-э, ему вскипятили мозги, сэр. В принципе, обычный заряд не вызывает такого эффекта, но тут явно перестарались. Возможно, злоумышленником предполагалось наличие защиты у жертвы.
— О, — откликнулся я. Рука дрогнула, напоминая о себе. Если от импульсников и существует защита или хотя бы практикуется лечение последствий, мне об этом не сообщали. Иначе я был бы уже здоров. Оружие, от которого не существует спасения, ведь импульсное оружие было изобретено до Эпохи Вечной Жизни. А наука с того времени так и осталась на месте. Учёным тоже свойственно честолюбие.
Не повезёт тому, кто умудрится угодить под заряд.
Кивнув эксперту, вернувшемуся к изучению тела, я сказал, обращаясь к Сэму:
— Кто-нибудь проследил его последние контакты? С кем встречался, для чего и так далее?
— Слежка за чиновниками, работающими непосредственно на Парламент, запрещена, Стив.
— ответил толстяк.
— И?
Сэм почесал подбородок.
— Мы установили, что он недавно виделся с неким Джорджем Россем. Это глава биохимиков из отдела налаживания производства виталиса в открытом космосе. Ну, если… когда “Рассвет” полетит туда.
Рассеяно вращая в руках почти кончившуюся сигарету, я присел и потрогал пиджак Купера. Потянув за отворот, я перевернул труп на спину и прошёлся по карманам пиджака. Ничего.
— Что вы делаете, сэр?! Вы можете сбить молекулярный анализ поверхности тела! — воскликнул один из людей, стоявших около распростёртого теперь контролёра.
— Чёрт, а вы не могли сделать его раньше? У вас была на это куча времени!
— Гм, мы сделали первичный сбор данных, но…
— Что показывают приборы?
— Ничего, сэр, но…
— Тогда к дьяволу приборы, — ответил я, прощупывая подкладку. Не иметь тайника в наши дни просто невозможно.
Мужчина замолчал. Потом с некоторой робостью заметил:
— Мы успели провести комплекс исследований, но пока не проверяли одежду покойного на наличие различных излучающих…
Он не договорил, когда я резко отстранился от Картера, чуть не шлёпнувшись на пол.
— Проклятье! Почему вы сразу этого не сделали?!
— Никто не предполагал, что его будут обыскивать вручную…
Я поднялся на ноги.
— Проверяйте скорее. — тление сигареты в руке почти дошло до фильтра. Я затянулся в последний раз и, посмотрев на лицо Картера, вглядевшись в эту восковую маску, искаженную и поплывшую, захотел бросить окурок прямо на контролёра. Мелочная месть за мои теперешние проблемы и пару давних ночных кошмаров. Справившись с внезапным порывом, я потушил сигарету о стол.
— Ну? — поинтересовался я.
— Чисто, сэр.
В принципе, раз меня не настиг какой-нибудь сюрприз в самом начале, вряд ли я напоролся бы на него впоследствии. Но нужно проверять подобные вещи. Моя правая рука послужила бы отличным примером к небрежению такому совету.
В этот раз мне повезло, и я сразу же нащупал уплотнение. Псевдоткань разошлась, и я извлёк из тайника спрятанную там вещь. Ею оказался платок.
— Мда, — прокомментировал я свою находку. Потом передал её в руки одного из суетившихся около тела мужчин.
Я отвернулся от трупа Картера и подошёл к Сэму, молча наблюдавшему за моими действиями.
— Знаешь, а в тайник спокойно могло влезть ещё что-то, — протянул я.
— Да? Например, что?
— Я бы поставил на записную книжку. Наверное. У государственного контролёра должно же быть что-то вроде ежедневника. Множество дел, всё такое…
— С чего ты вообще решил, что там было что-то ещё? — вытаращился на меня толстяк.
— Тело обрабатывали, чтобы скрыть все следы. У убийцы было время на то, чтобы убрать молекулярный след, но он не успел обыскать труп? Сомневаюсь. — я вышёл из ячейки. Сэму не оставалось ничего иного, кроме как пойти за мной.
— Ну, наверное, ты прав. Да. Ты определённо прав. Вероятно, так всё и было, — закивал головой глава оперативников.
Чересчур глуп для аналитика и чертовски непрофессионален для оперативника. Интересно, если приложить его пару раз лицом о стену, он поумнеет? Может, тогда прекратится пожар в моей голове?
— А что теперь? — пошевелил усами Сэм, изображая усердие.
Я остановился, чтобы помассировать веки.
— Проведаем учёного, с которым встречался Картер. Кажется, его зовут Джордж?
— Что с перемещением?
— С-сэр, канал к ячейке Купера н-не проведён.
Можно было догадаться. Да и полная транспортировка длилась бы чересчур долго.
— Мне нужен мобиль. Хотя, — Перси был умён, но не всегда ум нужен для именно для умных поступков. Не стоило дразнить его такой удобной возможностью, — я лучше сам. А ты пока заблокируй кабинет… и, пожалуй, весь офис. На все звонки отвечать, что я уже выехал, понял? И ещё раз: никаких перемещений.
Секретарь кивнул, начиная потихоньку оживать. Я хлопнул его по плечу, отчего Перси чуть не упал.
Мне совсем не хотелось превращаться в упаковку виталиса. А это означало, что мне придётся крутиться, как ужу на пресловутой сковородке. И непременно найти — отыскать, вытащить из-под земли, если потребуется, — козла отпущения. Иначе им сделают меня.
Когда Льюис всё-таки пробьётся в мой офис, я уже начну работать на месте убийства. Если повезёт, даже найду бедолагу, которого удастся обвинить во всём. Но всё же люди из Парламента будут недовольны. Дьявольски недовольны.
Я вышёл из главного офиса, тут же свернув в боковой коридорчик. Комплекс Отдела Контроля Аллентауна тянулся на сорок с лишним этажей небоскрёба двадцать семь, в простонародье называемого Медной Вышкой.
Быстрым шагом я прошёл мимо поста, отделяющего кабинеты высших чинов от помещений основного рабочего персонала. Свернув пару раз вправо, я спустился по длинной лестнице, всегда мотавшей мне нервы своей плохой освещённостью и пугающей безлюдностью. Словно кто-то невидимый наблюдал за тобой, прячась в тёмных уголках, перекрестье множества взглядов, изучающие прикосновения чего-то неощутимо-мерзкого заставляли тело содрогаться мелкой дрожью. Здесь часто падали.
По спине ползали мурашки, липкий пот, появившийся после известия о смерти Картера, холодил кожу. Руку дёргало, словно она решила избавиться от бесполезного придатка — остального тела.
Парковка с мобилями располагалась уровнем ниже общественных помещений. Их я миновал с бешено стучащим сердцем и гудящей головой, в необъяснимом страхе предчувствий. Другие сотрудники Отдела попадались всё реже, несущественными тенями проносясь мимо меня. Как только я убедился, что поблизости никого не осталось, я бросился бежать.
Сотни мобилей каплевидной формы блестели в тусклом свете множества ламп. Машины выглядели одинаково, и в этом был их плюс: никто не стал бы тратить своё время, укладывая сюрпризы в каждую.
Я прошёлся вдоль одного из рядов. Мой выбор остановился на мобиле, стоявшем поближе к основному выходу. Мельком проглядев данные хронометра, я кивнул: аппарат оказался программно чист.
Прежде чем открыть дверцу, я бросил на ручку платок, заранее отойдя в сторону. Не стоило забывать про старый трюк с направленным разрядом импульса. Ответной реакции не последовало, и я сел в машину.
Конкуренция заставляет даже нехитрого на выдумку человека изворачиваться, придумывая всё новые способы действенного продвижения наверх. Учитывая, что начальство тоже отнюдь не страдало тягой к суициду, выливалось всё это в подобие игры, в которой победителем мог стать только один.
Некоторые становились сущими параноиками. Искали в еде яд, а в своей ячейке — прослушивающих жучков. Более того, люди порой таскали с собой ручные импульсники, даже невзирая на запрет на ношение и хранение личного оружия для всех, кроме военных, занимавшихся преступлениями, не связанными с вертикалями. В идеале, Купером тоже должны была заняться военка, но на деле от неё было ещё меньше пользы, чем от Отдела.
Что до меня, то я полагался на универсальное противоядие и встроенный в хронометр локатор, отслеживающий различные электронные штучки. А что до импульсников… гораздо эффективнее их подкидывать.
Пока я разбирался с системами контроля полёта мобиля, у меня было время попытаться связать всё, что я знал о погибшем, в единое целое.
Купер был государственным контролёром. Не очень-то важно звучало, сказать по правде. Но проблемы, как обычно, крылись в деталях. Например, даже полностью построенный и готовый к полёту “Рассвет” не полетит, пока контролёр не даст добро. Не Парламент, не инженеры — именно контролёр. На протяжении всего строительства Картер был мелким добавлением ко всеобщей неразберихе, но именно на его плечи Парламент возложил обязанность представлять интересы правительства здесь, в Аллентауне. Именно Картер отчитывался — официально — о ходе строительства “Рассвета”.
С Купером я пересекался всего пару раз, но мне хватило. Никогда не считал себя впечатлительным человеком, но ледяной взгляд цепких и внимательных глаз контролёра пару раз снился мне в кошмарах.
Я вздрогнул, когда мобиль, завибрировав на секунду, подал сигнал о готовности к полёту. Запоздалой мыслью пришло воспоминание о сигарете, которую я начал курить, когда выходил из кабинета. В руках ничего не оказалось, и я с невольным вздохом принялся выводить мобиль с места парковки — из головы выскочило, куда я мог её деть. Скорее всего, выронил, когда бежал.
Одна из стен исчезла, и я подвёл мобиль к тому месту, где она только что была. Убедившись, что та на самом деле испарилась, я на максимальной скорости проскочил нестабильный участок. Как много людей погорело на том, что во время выезда подобные стены материализовывались обратно, рассекая машины вместе с незадачливыми водителями, страшно подумать. Несчастные случаи в современном мире повсюду…
Итак, Купер мёртв. Он был напоминанием, которое Парламент постоянно держал перед человечествем.
«Люди выйдут в космос, и мы сделаем всё, чтобы помочь им. Но не забывайте, кто тут главный», — ненавязчивое послание правительства прослеживалось в СМИ, сквозило повсюду, убеждая, заставляя верить себе. Это было правильно. Люди идут в космос, Парламент приглядывает за работой и иногда, как пастух, подгоняющий овец, слегка меняет направление деятельности. Теперь собака пастуха мертва, и овцы, уже давно мечтающие о заветном пастбище с молодой зелёной травкой, но давно уже не видящие ничего, кроме сена, начнут разбредаться.
Купер мёртв. На постройку корабля это не повлияет, но Парламент не сможет — да и не захочет — назначать нового контролёра, пока ответственный за смерть старого не будет найден.
Мобиль разгонялся, следуя забитой в память программе. Сероватая дымка расступалась перед мчащейся в пространстве каплей железа и пластика, сдвигаясь позади неё, словно желая стереть из этого мира любое упоминание, любую улику того, что тут кто-то был. Туман был напитан солнечными лучами, жадно всасывал их, не давая пробиться к земле, оттого он казался подсвеченным изнутри, молочно-желтоватой ватой облеплял небоскрёбы, мимо которых мчался мобиль, стремясь проникнуть внутрь, поглотить, растворить в себе всё, что сумели сделать люди. Туман был вампиром, искрящимся и одновременно тусклым, его щупальца полупрозрачными завитками касались поверхности машины перед тем, как в испуге отдёрнуться от неё.
Картер жил в небоскрёбе номер одиннадцать, находящемся совсем близко от площадки “Рассвета”. Я закрыл глаза, постаравшись устроиться поудобнее. В кабине было тесновато.
На ум пришёл мой предыдущий начальник — Даррел. Мы с ним ладили. Я не пытался его убрать, а он относился ко мне как к сыну, которого у него не было. И так продолжалось, пока он не ушёл со службы, пожав мне на прощание руку и заявив, что он стал слишком стар для подобной работёнки. Пятьсот с лишним лет отнюдь не сказались на его умении соображать. Наверное, поэтому он и уволился. Насколько мне было известно, он отказался от виталиса и теперь доживает остаток своей жизни в каком-то маленьком приморском посёлке.
Начальник Отдела Контроля города Аллентауна — звучит здорово, если не забывать о ситуациях вроде этой. Люди обожают всё усложнять. Человечество с нетерпением следило за возведением “Рассвета”, и каждый инженер, каждый рабочий на площадке хотел приблизить миг полёта корабля. Но вместе с тем в душе любого жил маленький бес, постоянно донимающий вопросом — а чем я хуже его? Почему я подчиняюсь, а он руководит? И этот бесёнок раз за разом побеждал патриотичную пылкость строителя будущего.
Смертность персонала, обслуживающего “Рассвет”, была до потрясения высока. На месте Парламента я отменил бы закон о вертикалях хотя бы в пределах этого округа.
Купер мёртв. Это политика.
Я стал ненавидеть политику, едва познакомившись с парой людей, — если этих тысячелетних интриганов можно так называть — заседающих в Парламенте. Свяжись с ними — и у тебя нет должности, ячейки и будущего. Что ещё хуже — ты получишь будущее, которое станут контролировать они. Впрочем, а что происходит сейчас?
Пронзительный писк известил меня о том, что мобиль подлетает к небоскрёбу, где жил контролёр. Я взял управление на себя и завёл машину на парковочное место, благополучно миновав исчезнувшую при моём приближении стену.
Меня встретили двое в форме Отдела. Первый был неприметным человечком с лицом, словно вылепленным из пластилина — постоянно в движении, но эмоции как-то плавно перетекают одна в другую. Второй — лысый здоровяк с закатанными по локоть рукавами рубашки, так, что можно было увидеть волосатые мощные руки. Как ни странно, говорить стал именно громила.
— Сэр, квартира Картера на пятнадцатом уровне. Пройдите до конца парковки, там будет лифт. Как подниметесь, сверните направо и минуйте маленькую арку.
— Кто там?
— Фишер, сэр. В принципе, вы не заблудитесь, на каждом углу наши люди…
Я махнул левой рукой, в нетерпении отбрасывая всё, что хотел сказать мне здоровяк.
— Да-да, я уже понял.
Направившись в указанном направлении, я миновал ряды машин-капель и добрался до пневмо-лифта. Двери исчезли, и я вошёл, нажав на кнопку, подписанную цифрой “15”. Пол чуть содрогнулся, появилось секундное чувство неземной лёгкости — и всё. На месте.
Колючие звёздочки ламп усеивали потолок, тусклыми маячками указывая пути, по которым каждый день проходил бурлящий людской поток. Сейчас же коридоры были пустынны, не считая нескольких молчаливых людей в спецовках, призраками проскальзывающих мимо меня и останавливающихся лишь за тем, чтобы кивнуть и произнести “сэр”. Вечное “сэр”. Когда-то подобное обращение и впрямь грело мне душу.
Около ячейки собралась небольшая толпа. Оперативники, техники и медики с аппаратурой, несколько аналитиков, разглядывающих гладкие стены с таким задумчивым видом, что сразу становилось понятно: ничего толкового в ближайшее время от них ждать не стоило. От переговоров стоял негромкий гул — обсуждение смерти государственного контролёра казалось занятием поинтереснее расследования.
Непрофессиональность — болезнь Объединённой Земли.
Вертлявый мужчина в форме, сидевшей на нём, как тряпьё на доисторических чучелах, — я видел картинки в детстве, — увидел меня первым и сразу же метнулся вглубь сборища, ужом проскользнув в ячейку. Почти сразу же оттуда вышёл полный человек, который подбежал ко мне, ухватив за рукав пиджака, отчего моя рука дёрнулась, точно её пронзили током.
— Стив, ты уже здесь, да? Прекрасно, просто прекрасно, — горячий шепот толстяка эхом отдавался в гудящей голове; его маленькие усики забавно шевелились, когда он говорил.
— Чёрт, не прекрасно, конечно же! Я имею в виду, ну, прекрасно, что ты подошёл так быстро, но вся ситуация — в ней нет ничего хорошего, да. Смерть наступила приблизительно пять часов назад, обнаружена, когда персонал обслуги пришёл на ежедневную уборку, эти сволочи, они ничего, ничего, проклятье, не говорят. Я не знаю, молчат, скоты, я уж и так и этак, грозил, а они ничего — представляешь? Молчат, но, может, это потому что они, да? Я не знаю, Стив, не знаю, и…
Его речь, сбивчивая и сумбурная, становилась всё стремительнее. Я оборвал его, осторожно высвободившись от его цепкой хватки:
— Боже, да закрой ты рот! Почему мне не сообщили, как только обнаружили тело?
— Так, так… так я велел доложить в офис прямо тотчас. — захлопал глазами Сэмюель, глава отдела оперативников и по совместительству мой… не сказать, чтобы друг. Приятель, немало забавляющий меня своими почти клоунскими манерами. Я даже позволял ему обращаться ко мне по имени. Да что там, он даже на своём месте оказался только благодаря мне. Но сейчас его болтовня лишь раздражала.
Мысли вернулись к проблеме, в глобальном плане куда меньшей, чем смерть Картера. Райт. Два кресла. Сэм — один из людей, мешающих — пока — добраться Гарри до меня. Это если «летун» не решит помочь Перси…
— Что теперь будет? Ну, с “Рассветом”? С нами? — спросил Сэмюель.
— “Рассвет” — в заднице. Мы — в заднице. А я — в самой глубокой заднице этого паршивого мира, — более ёмкого определения я не нашёл.
Я направился к дверям в ячейку; Сэм последовал за мной своим фирменным перекатывающимся шагом. При нашем приближении толпа чуть расступилась, освобождая проход.
— А с чего бы тебе быть там? Ты же не виноват, это даже не связано с вертикалями!
— Проклятье, Аллентаун — мой участок, а это убийство. Отдел же ими занимается, а? Должен, по крайней мере. А у нас тут — труп. Первостатейный, — в голове пульсировал маленький огонёк, своим жаром вызывая непреходящую головную боль.
Ячейка Картера была в меру роскошной: несколько изящных ваз со слегка увядшими цветами, удобная мебель и до неприличия яркие малиновые стены — из-за такого бьющего в глаза оттенка я почувствовал себя неуютно. Должно быть, жить тут ещё хуже. Или Купер был ещё тем извращенцем.
— Ну и что?
— А то, что на меня повесят всех собак, если я не смогу найти кого-нибудь вместо себя!
Чёртова политика. Полно скрытых ям со скорпионами, только и ждущими удобной возможности, чтобы впиться в ногу, если провалишься к ним. По крайней мере, пока лучшего кандидата на столь незавидную участь, чем я, было не видно. Чёртова политика.
— Можно всё свалить на уборщиков. Они…
— Просто заткнись, — сказал я, доставая сигарету.
Он бывал забавным. Но сейчас я задался вопросом, насколько тупым может быть человек, прожившим сотню с лишним лет. В конце концов, в версию про прислугу не поверит даже рядовой гражданин. Имея бессмертие, не так уж сложно нажить немного ума, даже несмотря на все усилия правительства по предотвращению этого.
Огонёк на конце сигареты запылал красным, от него вверх пошёл слабый дымок. Я вдохнул в себя сладковатую взвесь, покосившись на Сэма. Мутный взгляд был мне ответом. Очевидно, глава оперативников являлся одним из немногих, с кем Парламенту повезло. Уникальный человек.
Около углепластикового столика, стилизованного под дерево и стекло, лежал на боку государственный контролёр. Неестественная бледность контрастировала с алым цветом крови, узкие струйки которой прочертили ручейки от левого уха и глаза, видневшихся мне. Лужица натёкшей на пол жидкости успела застыть. Около Картера суетились три человека, со всех сторон изучая труп приборами, назначение которых я сейчас не смог бы вспомнить, даже если бы к моему виску приставили импульсник и потребовали напрячь мозги.
— Как спящий, право слово, — пробормотал Сэмюель.
Я вздохнул. Мертвецы редко когда напоминают живых. Особенно когда рядом телом поблёскивает кровь. Возможно, у Сэма просто стресс. Никто не может говорить столько чуши в такой маленький промежуток времени.
— Что с ним? — вопрос адресовался мужчине в белой рубашке. Тот отвлёкся от созерцания цифр на мониторе штуковины, напоминающей увеличенную раз в двадцать пуговицу.
— А? Сэр, как вы можете видеть, — мужчина сунул мне под нос какие-то графики, — в жертву произвели выстрел из ручного импульсного оружия неустановленного пока образца. Импульс превышал стандартный летальный в две целых семь десятых раза, из-за чего мозг потерпевшего подвергся дополнительной стимуляции, что привело к поражению…
Я отодвинулся и сказал:
— Проще и быстрее.
— Э-э-э, ему вскипятили мозги, сэр. В принципе, обычный заряд не вызывает такого эффекта, но тут явно перестарались. Возможно, злоумышленником предполагалось наличие защиты у жертвы.
— О, — откликнулся я. Рука дрогнула, напоминая о себе. Если от импульсников и существует защита или хотя бы практикуется лечение последствий, мне об этом не сообщали. Иначе я был бы уже здоров. Оружие, от которого не существует спасения, ведь импульсное оружие было изобретено до Эпохи Вечной Жизни. А наука с того времени так и осталась на месте. Учёным тоже свойственно честолюбие.
Не повезёт тому, кто умудрится угодить под заряд.
Кивнув эксперту, вернувшемуся к изучению тела, я сказал, обращаясь к Сэму:
— Кто-нибудь проследил его последние контакты? С кем встречался, для чего и так далее?
— Слежка за чиновниками, работающими непосредственно на Парламент, запрещена, Стив.
— ответил толстяк.
— И?
Сэм почесал подбородок.
— Мы установили, что он недавно виделся с неким Джорджем Россем. Это глава биохимиков из отдела налаживания производства виталиса в открытом космосе. Ну, если… когда “Рассвет” полетит туда.
Рассеяно вращая в руках почти кончившуюся сигарету, я присел и потрогал пиджак Купера. Потянув за отворот, я перевернул труп на спину и прошёлся по карманам пиджака. Ничего.
— Что вы делаете, сэр?! Вы можете сбить молекулярный анализ поверхности тела! — воскликнул один из людей, стоявших около распростёртого теперь контролёра.
— Чёрт, а вы не могли сделать его раньше? У вас была на это куча времени!
— Гм, мы сделали первичный сбор данных, но…
— Что показывают приборы?
— Ничего, сэр, но…
— Тогда к дьяволу приборы, — ответил я, прощупывая подкладку. Не иметь тайника в наши дни просто невозможно.
Мужчина замолчал. Потом с некоторой робостью заметил:
— Мы успели провести комплекс исследований, но пока не проверяли одежду покойного на наличие различных излучающих…
Он не договорил, когда я резко отстранился от Картера, чуть не шлёпнувшись на пол.
— Проклятье! Почему вы сразу этого не сделали?!
— Никто не предполагал, что его будут обыскивать вручную…
Я поднялся на ноги.
— Проверяйте скорее. — тление сигареты в руке почти дошло до фильтра. Я затянулся в последний раз и, посмотрев на лицо Картера, вглядевшись в эту восковую маску, искаженную и поплывшую, захотел бросить окурок прямо на контролёра. Мелочная месть за мои теперешние проблемы и пару давних ночных кошмаров. Справившись с внезапным порывом, я потушил сигарету о стол.
— Ну? — поинтересовался я.
— Чисто, сэр.
В принципе, раз меня не настиг какой-нибудь сюрприз в самом начале, вряд ли я напоролся бы на него впоследствии. Но нужно проверять подобные вещи. Моя правая рука послужила бы отличным примером к небрежению такому совету.
В этот раз мне повезло, и я сразу же нащупал уплотнение. Псевдоткань разошлась, и я извлёк из тайника спрятанную там вещь. Ею оказался платок.
— Мда, — прокомментировал я свою находку. Потом передал её в руки одного из суетившихся около тела мужчин.
Я отвернулся от трупа Картера и подошёл к Сэму, молча наблюдавшему за моими действиями.
— Знаешь, а в тайник спокойно могло влезть ещё что-то, — протянул я.
— Да? Например, что?
— Я бы поставил на записную книжку. Наверное. У государственного контролёра должно же быть что-то вроде ежедневника. Множество дел, всё такое…
— С чего ты вообще решил, что там было что-то ещё? — вытаращился на меня толстяк.
— Тело обрабатывали, чтобы скрыть все следы. У убийцы было время на то, чтобы убрать молекулярный след, но он не успел обыскать труп? Сомневаюсь. — я вышёл из ячейки. Сэму не оставалось ничего иного, кроме как пойти за мной.
— Ну, наверное, ты прав. Да. Ты определённо прав. Вероятно, так всё и было, — закивал головой глава оперативников.
Чересчур глуп для аналитика и чертовски непрофессионален для оперативника. Интересно, если приложить его пару раз лицом о стену, он поумнеет? Может, тогда прекратится пожар в моей голове?
— А что теперь? — пошевелил усами Сэм, изображая усердие.
Я остановился, чтобы помассировать веки.
— Проведаем учёного, с которым встречался Картер. Кажется, его зовут Джордж?
- Siegrun, AlexNerevarin, YourBunnyWrote и 4 другим это нравится
Кстати, в связи с тем, что повествование будет продолжаться и развиваться, надо бы уже с названием определиться) Если бы в названии этой темы не присутствовало слово "пролог", то я бы и не догадался, что это продолжение того самого рассказа, и, вероятнее всего, прошёл бы мимо.
Ответ автора: выход один — не пропускать мои записи!
А если серьёзно, у меня туго с фантазией. Плохие названия — сколько угодно, а хороших нет.
UPD. Пусть будет Эндшпиль.