Глава VI
Воспоминания
Трансформируясь в волка, я испытывал ужаснейшие боли от ломающихся костей и слазившей кожи. Боль была настолько жуткая, что уже через минут мое сознание будто отключилось, уступая сознанию зверя. И тогда я понял, что это превращение было действительно не первым. Я чувствовал себя так, словно после долгого сна меня окатили ледяной водой. Воспоминания роем понеслись перед глазами…
***
Шесть лет назад,
владения Рифт.
- Ну что, теперь ты скажешь, зачем меня сюда привел? – спросила опять девушка с длинными и черными, как смоль, волосами, пока я вел ее, закрывая ей глаза ладонями.
- Пожалуйста, Катарина, - умолял я, - ты же обещала терпеть и не подглядывать.
- Я не подглядываю, Дей, - отвечала она. – Просто я уже дважды наступила во что-то мягкое.
- Это было опавшее яблоко – только и всего.
Я знал, что это было не яблоко, и, чтобы не стать жертвой гнева своей возлюбленной, вел ее дальше, пока ее подошвы не вытрутся начисто об траву. Мы шли по Осеннему лесу, не боясь ни зверей, ни сырости – ничего. Это был особый для меня вечер, и благодаря моему настроению Катарина чувствовала, что этот вечер станет особым и для нее.
Наконец добравшись до небольшой полянки под открытым небом, где хорошо просматривался закат и был постелен плед на сухой траве, я сказал ей:
- Стой!
Убрав руки с ее нежного красивого личика, я увидел, как зеленые глаза ее загорелись радостью – тем самым огоньком, который я больше всего любил видеть в ее взгляде. Именно этот взгляд заставлял меня забывать дышать, краснеть и теряться. Но на этот раз я должен был быть решительным. Наблюдая, как девушка садится на плед и достает из корзины вино и ужин, я собрался и храбро достал из кармана кольцо.
- Катарина, - дрожащим голосом проговорил я, пока она, сидя ко мне спиной расставляла бокалы, - я должен тебе кое в чем признаться.
- В чем же? – удивленно спросила она и, не получая долго ответа, она решила наконец повернуться ко мне.
- Я привел тебя сюда не потому, что мой отец снова не желает меня видеть дома.
При виде кольца, огонек ее радости на мгновенье притух. Ее губы слегка приоткрылись. Она была даже не удивлена – напугана. Ей не понятно было, что происходит. Катарина была всегда порядочной девушкой, никогда не баловавшей себя драгоценностями и другим не позволявшей. Но теперь она оцепенела, увидев в моей ладони это кольцо, вовсе не необычное, без каких-либо огромных алмазов и прочих драгоценных камней – обычное золотое колечко с крохотным бриллиантом.
- Я хочу, - продолжил я, - чтобы этот закат остался в нашей памяти не только как один из волшебных вечеров, проведенных вместе. Я хочу, чтобы этот вечер стал для нас с тобой знаменательным.
Затем преклонив колено, я сказал:
- Катарина из Хай-Рока, девушка, которую я люблю уже несколько лет, с самых первых дней нашего знакомства – ты станешь моей женой?
По щекам Катарины покатились слезы счастья. Ее зеленые глаза, теперь намокшие, стали изумрудными. Губы изогнулись в неподдельной улыбке. Девушка тут же попыталась вытереть слезу, но я опередил ее движение, после чего она притянула меня к себе и жарко поцеловала в губы. В этом поцелуе читалось все: любовь, страсть, нежность.
- Да, - ответила она сквозь слезы.
Обрадованный я мигом заключил ее в своих крепких объятиях, не страшась даже сломать ей ненароком ребра. Затем мы сквозь слезы радости и счастья сделали по глотку сиродильского вина и еще долго обсуждали мечтательно тот день, когда состоится свадьба. Солнце тем временем совсем скрылось за горизонтом, после чего уже звезды стали озарять всю провинцию.
- Теперь-то ты познакомишь меня со своим отцом? – спросила Катарина, когда мы лежали в обнимку утомленные столь волшебным вечером.
- Если он не убьет меня раньше, - усмехнулся я. – Что очень вероятно, учитывая, как он запретил мне брать кого-либо в жены.
Катарина улыбнулась в ответ, закрывая глаза и засыпая. За все время, что мы были вместе, она ни разу не забоялась опасностей, которые нас ждали. Ни разу она не усомнилась в нашем светлом будущем. Всегда и во всем она доверяла мне, зная, что я защищу ее от любой напасти, и она со мной в полной безопасности. И она любила меня всем сердцем – мне даже порой казалось, что ее любовь ко мне сильнее моей.
Но, боюсь, мои опасения насчет гнева отца были нешуточными. И счастливая жизнь с моей любимой была не столь вероятна, как его ярость и попытки все разрушить.
***
Прознав о моей тайной помолвке, отец, как я и ожидал, не был милосерден. Прикрываясь преследованием великой цели, он посылал меня на самые бессмысленные и опасные задания – в том числе и в крепость орков, дабы я выкрал амулет одного из даэдра, - каплю крови Малаката. Надеясь, что там я попаду в безвыходное положение и буду близок к смерти, он хотел вдруг спасти меня оттуда, чтобы я был у него в неоплатном долгу, чем он и воспользовался бы потом, чтобы разрушить мою помолвку с Катариной.
Но у него не вышло. Орки поймали меня, как и предполагалось. Однако никто не ожидал, что главный их костолом будет убит чистой случайностью. Тогда же, пользуясь паникой публики, мне удалось бежать оттуда, за что вскоре ко мне пришли трое головорезов-орков. Но, вынужден признаться, их заданием было не убить меня – им было поручено передать мне тот самый амулет, за которым меня послали в крепость. Вожак орков признал меня достойнейшим смертным для ношения такой реликвии, ибо я оказался первым, убившим легендарного гладиатора и сбежавшим из орочьей цитадели живым.
Таким образом, отец посылал меня раз за разом на разные задания, на которых меня просто обязаны были убить: мне было велено обокрасть верховного некроманта Скайрима, затем подсунуть ему его артефакт обратно, затем убить двойника императора, которого он счел за настоящего императора, а также много чего другого. С каждой из этих миссий я справлялся, хоть и не с первого раза. И каждый раз отец гневался все больше. Ему не удалось порвать наши с Катариной отношения, но удавалось одно – отсрочивать нашу свадьбу в течение нескольких лет.
Наконец, уставший бороться с моим пламенным рвением жениться на красавице бретонке, он словно прекратил свои попытки вредить нашему счастью. И тогда мы объявили точную дату венчания. Гостей было немного: несколько родственников Катарины из Хай-Рока и Скайрима, а также моя помощница, Виктория Грант, прославленная в моей семье своими способностями некроманта. Ее появление на свадьбе должно было повергнуть в ужас всех гостей, однако кроме моей семьи никто не знал о ней ровным счетом ничего. Но, все равно, ее манера одеваться, ее маникюр и прическа заставляли даже обычного человека чувствовать себя в опасности.
Но в то время я окрыленный счастьем даже не подозревал, что появление Виктории на моей свадьбе было не дружеским визитом, а чем-то большим. Чем-то, в чем замешан и мой отец. И вот я уже стоял в храме Мары, что в Рифтене, в ожидании знаменательного, важнейшего в моей жизни события. Гости расселись по скамьям, а священник ждал, пока войдет в зал Катарина. В этот момент мне вспоминалось все, что меня с ней связывало – от знакомства до свадьбы.
Вспомнить было много чего, ведь познакомились мы с ней буквально случайно, когда я был на одном из своих первых заданий и должен был отравить одного из постояльцев в таверне Рифтена. В результате, по своей неопытности, я отравил именно Катарину. Спасая ей жизнь, молясь за ее выздоровление и проводя с ней все то время, пока она была при смерти, я не на шутку проникся к ней, понимая, что для меня было бы огромнейшим счастьем не только спасти ее жизнь, но и сделать счастливой. И я стал проводить с ней больше времени, навещая и ухаживая за ней. Вскоре и она ответила мне взаимностью, забыв обо всех, кто числился среди ее воздыхателей.
Несколько лет мы были вместе. Я знал все о ней, но она почти ничего не знала обо мне. Самой большой моей тайной всегда было то, кем является мой отец, а главное – кем являлся я. Я не мог попросту сказать ей всю правду сразу, желая постепенно подготовить ее к началу откровенного разговора. И так из года в год я откладывал этот момент, считая, что ей нет необходимости вникать в дела моей семьи. Ведь главное было ясно: я любил ее, а она любила меня.
Но судьба не дала нам возможности быть счастливыми всегда: отец с первого дня знал о Катарине, благодаря чему и стал отправлять меня на опаснейшие задания, дабы пристыдить и заставить отречься от своих чувств к ней. Но ему, как вам уже известно, не удавалось. Несколько лет я встречался с ней, иногда даже втайне от отца, и, как было сказано раньше, мы собирались пожениться.
Она не явилась на свадьбу. Гости ждали ее появления, я ждал – только Виктория не была удивлена пропажей невесты. На выходе из храма она остановила меня и сказала, что отец просил передать нечто важное для меня. Тогда я мог подумать многое: как отец похитил ее, дабы шантажировать меня; как он решил избавиться от нее, чтобы она не мешала моей изначальной миссии. Но, на мое удивление, отец оказался, по словам Виктории, невиновным в ее исчезновении, хоть и был связан с этим происшествием. Напротив, он хотел помочь мне спасти Катарину, хоть и ненавидел ее в некоторой степени за связь со мной.
Дело было в том, что моя возлюбленная была замечена одним из наших агентов в нескольких милях от Фолкрита, в лесах. Доверившись своему отцу, я отправился на ее поиски незамедлительно, взяв с собой старую напарницу, Викторию – девушку, в чьих когтях томился десяток похищенных душ, способную стать мощным оружием в моих руках, какой бы враг мне ни угрожал.
Но враг оказался из числа тех, кого я менее всего ожидал увидеть. Это был тот, с кем мне не доводилось сталкиваться уже семь лет – оборотень Арнбьорн из Темного Братства. Некогда мне пришлось оставить его без награды, убив первым жертву его контракта. Ярость его была велика, он чуть не разорвал меня на куски, оставив шрам на лице. Благо, что шрам тот был не от его волчьих когтей, а от клинка. Иначе было бы мне суждено выть на луну до конца своих дней.
Однако отец не стал бы меня посылать просто так на расправу над оборотнем. С этим мог справиться агент намного более низкого уровня, чем мой – а я числился среди первых в нашем обществе. Несмотря на то, что старый норд Арнбьорн был довольно силен, для таких как я он не представлял особой угрозы в человеческом облике. Но мне было не ясно одно – зачем ему потребовалось похищать мою невесту накануне свадьбы.
К тому моменту, как мы с Викторией прибыли на место, была уже полночь.
- В чем дело, Арнбьорн? – повелительно спросил у него я, подойдя на безопасное расстояние, видя, как Катарина лежит без сознания в свадебном наряде на мшистом валуне. – Она моя невеста!
- Ох, Деймон, - с неподдельным удивлением ответил он, завидя меня, - если бы я знал, что она твоя! Возможно, тут какая-то ошибка. Астрид…
Услышав имя главы скайримского отделения Темного Братства, я забеспокоился:
- Она дала тебе контракт на нее? – спросил я. – Кто-то заказал убийство моей невесты?
- Скорее всего, что так. Понимаешь ли, заказчик заявил, что Катарина является последовательницей культа Молага Бала. Быть может, это какая-то ошибка? Не знаю, но мне было велено ее убить: сначала вырубить, а потом прикончить. Весьма гуманный заказчик оказался.
- Предупреждаю тебя! – Во мне закипел гнев. – Если ты хоть пальцем ее тронешь, я выпотрошу твои волчьи кишки прямо здесь!
- Возможно, - сохранял спокойствие Арнбьорн, - что тебе не удастся даже близко ко мне подойти. Видишь ли, - он взглянул на Викторию, - твоя спутница и есть тот самый заказчик.
Я изумленно посмотрел на едва заметную улыбку Виктории. Она восхищенно взирала на лежащую без чувств невесту, словно радуясь тому, что сейчас должно было произойти. Но оборотень не спешил ничего делать, он, словно верный пес, ждал приказа моей напарницы, пока она даст ему команду «взять». Но Виктория не обращала внимания на вервольфа. Она обратилась ко мне:
- Ты долго перечил воле своего отца, шел против устоев своей семьи, Деймон. Отец долго терпел твои выходки, но сегодня тебе предстоит сделать выбор, от которого будет зависеть его отношение к тебе и твоя дальнейшая судьба.
- Что ты несешь? – не понимал я. – Какой выбор?
- Ты должен выбрать между своей семьей и этой девицей. Выбор прост, не так ли? Наше дело всегда требовало полной самоотверженности и преданности семье. И для этого иногда приходится отказываться от чего-либо. Особенно, если того требует отец.
- Я не стану выбирать! Отец знает, что непреклонен в этом вопросе – ему не привыкать.
- Он дал четкие указания на твой счет. – Руны на ее синем лаке засветились серебром. – Либо сегодня умрет девица, либо отцовская благосклонность к тебе, а вместе с благосклонностью – и ты. Ты будешь исключен из Ордена, потеряешь все свои привилегии и умрешь позорной смертью.
- Виктория! Опомнись! Мы с тобой почти десять лет работали вместе! Неужели ты готова будешь слепо повиноваться приказам этого тирана?
- Он дал мне силу, могущество – я поклялась ему в верности. К тому же, ты разве не знал о том, что твоя пассия несколько раз прогуливалась с другим? – Виктория засмеялась.
- Я не верю тебе. Она каждый раз ждала моего возвращения из странствий и никогда не водилась с другими. Я доверяю ей всецело, она верна мне!
- Увы, друг мой. Но в твоем тихом омуте водились черти.
Я посмотрел на мирно спящую Катарину. Мне не верилось, что она могла изменить мне с кем-то, не верилось, что у нее мог быть другой – я не хотел во все это верить. Но обвинение было, и из-за этого обвинения мне становилось слегка не по себе, я начинал сомневаться. Видя сомнения на моем лице, Виктория подмигнула Арнбьорну. Тот, в свою очередь, стал затачивать свою секиру.
- Постой, - сказал наконец я, прервав свои раздумья. – Я не собираюсь соглашаться на смерть моей возлюбленной.
Виктория закатила глаза, устало вздохнув. Ее пятисантиметровые когти запылали еще ярче.
- Но я прошу тебя об одном, - продолжил я. – Дай мне один день. Ровно один день – и я все улажу с отцом! Мы придем с ним к взаимовыгодному решению, я уговорю его не трогать Катарину. Что бы он ни сказал тебе – он мой отец. Все, что сейчас происходит – дело меня и его. Ты здесь не более, чем орудие в его руках. И я прошу тебя: погоди всего один день! Если решения отца останется неизменным – у тебя будет возможность убить меня. Но не трогай мою Катарину сейчас.
- Ты хоть знаешь, с кем она пропадала ночами, пока тебя не было?
- Нет, мне все равно. Я не верю, что она была с другим…
- С молодым вампиром, - перебила меня напарница. – Он заморочил ей голову, чтобы принести в жертву своему лорду Молагу Балу. Ты же знаешь эти вампирские штучки. Быть может, пока она еще дышит, поверишь мне и вскроешь эту милую шейку за то, как она тебя предала?
- В твоих словах ни грамма правды, а твои уста пропитаны ядом, - презрительно процедил я. – Если тебе нечего скрывать от меня – выполни мою просьбу. Дай мне один день.
Оборотень вопросительно взглянул на Викторию, которая замешкалась с ответом. Затем она кивнула в сторону Катарины и велела дать ей еще снотворного. Арнбьорн повиновался и влил ей в рот некое снадобье красного цвета из черного флакончика.
- Она будет здесь, - сказала Виктория. – У тебя ровно двадцать четыре часа. Потом мы убьем ее и, если придется, то и тебя тоже убьем.
Затем Виктория дала немного денег вервольфу за проделанную работу и велела ему оберегать Катарину, пока я не вернусь. Сама она отправилась в Фолкрит, дабы заночевать в местной таверне. Я седлал свою лошадь и помчался прочь, стараясь успеть поговорить с отцом. Проносясь через густые южные рощи среди глубокой ночи, я обнаружил, что заблудился. Вокруг не было никого, даже волки не выли, а вся дичь молчала.
Снизив скорость, чтобы лошадь не напоролась на что-нибудь, я стал озираться по сторонам в поисках дороги. Но ее нигде не было. Двигаясь куда-то наугад, я решил было, что выбрал правильное направление. Таким образом, около четверти часа я скакал неизвестно куда, пока не набрел на какой-то огонек вдалеке. Мне показалось, что это был свет Хелгена, потому я прибавил скорости.
Но, приблизившись к источнику света, я обнаружил, что это было вовсе не поселение, а чей-то костер, разведенный в лесу. Опасаясь разбойников, я положил руку на серебряный эфес своего меча. Будучи еще в свадебном нордском наряде, мне было неудобно двигаться – одеяние было слишком тесным. Однако, увидев, что возле костра спиной ко мне сидит лишь один человек, я расслабился. Спешившись, я привязал лошадь к дереву и вышел из тени на свет.
- Присаживайся у костра, - послышался его мужской голос, - не стесняйся.
Я сделал так, как он велел, и смог хорошо разглядеть его. То был обычный охотник-норд лет пятидесяти с длинными светлыми волосами, крепким телосложением и небольшой бородкой, одетый в кожаный жилет и охотничьи мокасины. У ближайшего дерева стояла его палатка, из которой торчал длинный лук и колчан со стрелами. На вертеле он жарил небольшого кабанчика.
- Рудольф из Рорикстеда, - представился охотник. – К вашим услугам.
- Деймон Флэш, - ответил я. – Я заблудился.
- Ничего удивительного. В здешних местах много кто теряется. Особенно ночью. Но вам сегодня повезло – вы можете разделить со мной ужин и отогреться у костра, а завтра я покажу вам дорогу туда, куда вам надо.
- Это, несомненно, щедрое предложение, но, боюсь, я не могу терять времени. Мне незамедлительно нужно найти дорогу на Хелген.
- К чему же такая спешка? – усмехнулся охотник. – Умирает кто-то?
- Почти. Это долгая история. Вы не покажете мне дорогу?
- Я сомневаюсь, что у вас не найдется и десяти минут, чтобы порадовать старика возможностью поговорить с живой душой, - жалобно взглянул мне в глаза Рудольф. – Всего десять минут. И я отведу вас к дороге.
Я слегка помедлил с ответом, но решил все-таки уважить просьбу охотника. И тогда я поведал ему обо всем, что приключилось со мной за весь день, упомянув также и то, что мой отец является большим тираном, пытающимся всячески помешать моему счастью на земле. Рудольф внимательно выслушал мой рассказ, после чего спросил, как зовут того человека, которому поручили расправиться с моей невестой.
- Арнбьорн, - ответил я удивленно. – Разве это имеет значение?
- Арнбьорн, - задумчиво и с улыбкой протянул Рудольф, словно вспоминая это имя. – Да… Я помню Арнбьорна. Крепкий норд, занимающийся темными делишками. Лучше не будить в нем зверя, иначе беды не миновать.
Охотник рассмеялся. Не объясняя мне, что он знает об этом оборотне и откуда, Рудольф повернулся ко мне всем телом, перестав греть руки об огонь и вращать вертел. Испытующе глядя мне в глаза, он спросил:
- Но что если ваш отец не согласится пойти на уступки? Вы попытаетесь убить Арнбьорна?
- Иначе он убьет мою любимую, - пожал плечами я. – Естественно!
- И вы думаете, что способны в одиночку справиться со столь ужасным монстром?
- Я не знаю. Если… если в нем не будить настоящего зверя, то я вполне могу его одолеть.
- Ну а если зверь вдруг пробудится? Что тогда? Вам хватит сил убить его?
Я задумался.
- Сомневаюсь, - ответил я, погодя.
- Вы хотели бы, чтобы этот зверь в нем оказался не страшнее вас?
- Хех, мечтать не вредно. Но, боюсь, обладать такой силой я не могу.
- Но вы хотели бы? – настаивал охотник.
- Разумеется. Если бы я был уверен в том, что моих сил хватит, чтобы оторвать ему голову, я бы без колебаний сделал это еще час назад. Но, повторюсь, у меня нет такой силы.
- Но, - продолжил Рудольф, - если бы ваш отец был категорически против того, чтобы вы обладали такой мощью, вы бы приняли ее? Или же решили бы не идти против воли отца?
- Признаюсь, мне не так страшен отцовский гнев, как страшна потеря возлюбленной. Потому да – я сделал бы все возможное, чтобы одолеть врага.
- Предположим, что кто-то даст вам оружие. Оружие, способное убить любого злодея. А взамен была бы нужна ваша клятва верности вассала тому, кто дал вам это оружие. И клятва эта была бы прочна даже после вашей смерти. Вы согласились бы на такие условия?
- Я не понимаю, к чему этот разговор, - сказал я, - но да. Я согласился бы.
- Вы клянетесь? – спросил Рудольф, делая ударение на последнее слово.
- Клянусь, - удивленно ответил я.
Охотник с мгновение посмотрел на меня каменным лицом, после чего вдруг взорвался хохотом. Он налил мне и себе своего вина. Я взял его кружку, после чего он проговорил:
- Выпьем же за то, друг мой, чтобы ваши силы не подвели вас даже в самом трудном бою!
Мы чокнулись кружками, после чего осушили их. На мгновение мне показалось, что что-то кольнуло меня в сердце, а тело охватил жар. Сославшись на то, что рядом с костром слишком тепло, я отсел подальше. Жар вроде прекратился, и тогда Рудольф встал со своего камня и похлопал меня по плечу, сказав:
- Теперь, можно и отвести вас к дороге. Но помните: ни один зверь вам не будет страшен, если вы обратите свой страх в ярость.
Я удивленно посмотрел ему в глаза, не понимая, что он бормочет. Затем я отвязал лошадь от дерева и отправился в направлении, указанном охотником, попрощавшись с ним и поблагодарив за теплый прием. Спустя несколько минут я уже не видел позади себя никакого света, двигаясь в тумане, но зато нашел дорогу, ведущую к Хелгену.
Миновав Хелген, я с огромным, хоть и привычным, трудом забрался на Высокий Хротгар к рассвету, где в основном проходили мои встречи с отцом, пока Седобородые позволяли нам находиться там. Отец появился по первому моему зову, словно он следил за мной и ждал этого зова. На лице его читалась злоба, словно я в чем-то провинился.
- Давно же мы не виделись, отец, - сказал я. – Виктория сказала, что ты зол на меня.
- Она все правильно сказала тебе, - ответил он громогласно. – Ты разочаровываешь меня, сын. Неужели эта девка может быть важнее для тебя, чем наша семья?!
- Ты знаешь, что мы не такая уж и семья. Только в самом извращенном смысле.
- Не смей так говорить! Я защищал тебя, дал тебе свое благословление, привилегии! Тебе на роду было написано стать моим лучшим воином! И что же делаешь ты? Сошелся с какой-то простачкой незнатного рода и вздумал жениться на ней?! И ты думал, что я одобрю это?!
- Увы, отец, но мне не нужно твое одобрение. Я прошу тебя лишь об одном – отпустить меня с Катариной. Я более не желаю служить тебе, но намерен жить мирной жизнью в этих землях.
В глазах его вспыхнула страшнейшая ярость, коей раньше мне не доводилось видеть.
- Отпустить?! – повторил он. – Ты хочешь, чтобы я отдал тебя этой девке?! Ну уж нет, сын… Ты меня, видимо, плохо понял. Если ты отказываешься добровольно оставить ее и продолжить служить моей воле, я заставлю тебя это сделать!
Затем он повернулся ко мне спиной и взглянул с горы далеко вперед – в ту сторону, где находился Фолкрит. Своим громовым голосом, грозящим оглушить любого, кто его услышит, отец провозгласил:
- Виктория! Услышь меня! Сделай то, что должно сделать, без колебаний! Это мой приказ!
Осознав, что сейчас произошло, я опешил, но в следующий же момент собрался с мыслями и рванул прочь оттуда обратно в леса Фолкрита, несмотря на огромное расстояние, надеясь успеть вовремя. Отец кричал мне вслед разные проклятия и угрозы, в гневе своем обещая, что изгонит меня из семьи. Но мне было наплевать – я должен был успеть спасти Катарину!
Загнав свою лошадь до полусмерти, я спрыгнул с нее на полпути к Фолкриту. Чувствуя, что время поджимает, я впал в панику. Еще четверть часа – и Виктория будет готова убить мою любимую. От этой мысли в голову полезли самые ужасные мысли, я представлял невольно то, как моей девушке отрубает голову мускулистый вервольф-ассасин. От волнения начало даже слегка подташнивать. Но вскоре мои эмоции обратились от страха к гневу, и я вспомнил слова охотника, советовавшего мне обратить свой страх в ярость.
И тогда я почувствовал, как сердце забилось бешено, словно барабанная дробь. Тело снова бросило в жар. Все мышцы непроизвольно напряглись. Я почувствовал, как они растут на мне, надуваясь. Мне казалось, что я брежу от долгого отсутствия сна. Но это был не бред. Кости на руках и ногах захрустели, словно ломаясь пополам. Я не смог удержать крик от столь дикой боли. Затем я увидел, как кожа с рук стала слазить слоями. Вскоре и с лица полезли куски кожи. На их месте стала расти густая черная шерсть. Кости изломились до такой степени, что я не мог больше прямо стоять. В последний момент хрустнул мой хребет, выгибаясь в ином направлении. И неистовый рык вырвался у меня из груди…
Лошадь, изнуренная поездкой и стоящая рядом, едва держась на ногах, вдруг резко встала на дыбы и заржала. Ничто ее не держало, и она сорвалась с места, убегая прочь, спасая свою жизнь, испугавшись меня.
Я видел все в несколько ином цвете. Было около семи часов утра, солнце уже всходило, и в этой части провинции еще были легкие сумерки. Но теперь я видел все четко. Мое зрение было настолько острым, что я мог вглядеться на десять миль вперед и увидеть, как олень скачет по опушке. Разглядывая свои руки, я ужаснулся: они были покрыты густой шерстью, кисти теперь представляли собой звериные лапы с острыми черными когтями. Ноги приняли другую форму, позволяющую мне передвигаться на четвереньках с большим удобством. И я опустился на передние лапы.
Втянув шумно носом глубоко воздух, я ощутил всю его истинную утреннюю свежесть, которой раньше никогда не замечал. Уловив знакомый до боли запах духов Катарины, я определил, в каком направлении нужно продолжать путь. Ощутив огромный прилив сил в мускулах, я молниеносно рванул с места в чащу.
Бежать на четырех лапах было необычайно легко, словно я всю жизнь этим занимался. Меня не останавливали вопросы, что же со мной произошло и как я обратился в вервольфа, - я мчался со всех ног через заросли, прислушиваясь внимательно ко всему, что происходит вокруг. Птицы взлетели над лесом, когда я пробежал рядом. Дичь, чуя опасность, разбегалась в разные стороны. Хищники признавали мое превосходство и не смели показываться мне на глаза, опасаясь за свою жизнь.
Спустя четверть часа я оказался в сотне метров от нужного места. Я чуял запахи Арнбьорна, Виктории и, конечно же, моей дорогой Катарины. Приблизившись тайком поближе, я смог расслышать, о чем они говорят, и по их разговору я понял, что они готовятся отрубить моей любимой голову. В два прыжка преодолев расстояние, отделяющее меня от Арнбьорна, я прыгнул на него, сбив его с ног.
От неожиданности он выронил секиру, пролетев подо мной до ближайшего камня. Упав на камень спиной, обычный человек сломал бы себе позвоночник, но этот громила имел довольно крепкую спину и отделался лишь ушибом. Виктория в испуге ахнула, выхватив из-за пояса серебряный кинжал. Изумленная зрелищем, она не решалась подойти, наблюдая, что же будет дальше.
Я, пользуясь моментом, быстро глянул в сторону спящей Катарины. К сожалению, волчий слух оказался не настолько острым, чтобы расслышать ее сердцебиение, но я знал, что она еще жива. Тем временем Арнбьорн успел оправиться от моего нападения. И в считанные секунды превратился в волка. Его одежда разорвалась на куски и упала на землю.
Вервольф воспользовался тем, что я отвлекся, и со всей силы огрел меня лапой по голове. Я отлетел на шаг назад, слегка оглушенный этим ударом. Но в следующий же миг мне удалось увернуться от очередной его атаки и дважды полоснуть его по спине. Оборотень по-волчьи взвыл от боли.
Когда я попытался накинуться на него сзади, он резко развернулся и встретил меня клыками в шею. Чувствуя жесточайшую боль, я заревел. Арнбьорн обхватил меня обеими лапами и повалил наземь, не выпуская моей шеи из пасти. Я чувствовал, как его резцы проходят через шейные мышцы, грозясь порвать артерию, но не мог ничего с ним поделать. Мне показалось, что выхода уже нет, и тогда меня охватил страх. Лежа на спине, я запрокинул голову, глядя на любимую Катарину, которой грозила только смерть в случае моего поражения. И только я мог спасти ее.
Мысль о том, как я подведу ее, умерев, заставила меня не только перестать бояться собственной смерти, но и возненавидеть своего злейшего врага – не матерого вервольфа Арнбьорна, а самого себя и свой собственный страх.
«Будь я проклят!» - прокричал я мысленно в тот момент, издавая вместо этого дичайший рык. Этот рык и придал мне силы и уверенности. Я извернулся головой так, что успел вцепиться зубами в морду Арнбьорна. Сжав челюсти изо всех сил, я чуть было не вырвал ему кусок мяса. Это заставило его разомкнуть свои клыки и выпустить мою шею. Я выпустил его морду и сразу же впился ему в глотку. Затем стал лупить лапами по бокам оборотня, оставляя на них глубокие кровавые полосы. Впустив свои когти ему под ребра, я услышал сдавленный вой, переходящий в скулеж. Я уже готов был вырвать его сердце. Но в следующий момент голос Виктории заставил меня остановиться:
- Деймон, стой! Он лишь мое орудие, тебе нужна я!
Поняв, что она права, я выпустил шею Арнбьорна из своей пасти и отшвырнул его в заросли. Подняться ему не хватило уже сил – как и продолжить схватку. Он так и остался лежать в кустах. Подойдя к Виктории, я заслонил от нее собой лежащую Катарину.
- Ты только посмотри на себя, - проговорила Виктория. – Кем ты стал! Грязный, вонючий, вшивый оборотень.
Я прорычал ей в ответ.
- Попридержи язык, девчонка! – послышался голос позади Виктории. – Он проявил себя, как достойный хищник!
Виктория повернулась на голос. Перед ней стоял высокий человек в маске с торчащими из головы оленьими рогами. А может, то был вовсе и не человек. На голое тело его была накинута волчья шкура. Говорил он с довольно ехидным тоном:
- Он отлично повеселил меня! И оправдал все мои надежды! Хороший песик.
- Хирсин… - изумленно проговорила Виктория. – Это ты сделал с ним такое?
Услышав имя князя даэдра Хирсина, отца всех зверолюдей и покровителя охоты, я понял наконец, что со мной на самом деле произошло. Тот охотник был вовсе не охотником, а принцем даэдра в обличье человека, заключившим со мной сделку: сила оборотня в обмен на вечную службу верной гончей в его охотничьих угодьях после смерти.
- Такое?! Я даровал ему великую силу! Силу, о которой он и мечтать даже не мог! И он спас свою возлюбленную, как и хотел!
Виктория посмотрела на меня, потом на Катарину, приходящую постепенно в сознание. И на лице ее скривилась злостная гримаса:
- Ну уж нет, не спас! – прошипела Виктория. – Я поклялась в верности своему господину, и я выполню его приказ!
Ее когти вмиг запылали серебряным светом, и она метнулась в сторону Катарины, желая убить ее. Однако я не позволил ей приблизиться к моей невесте. Резким движением я сбил бывшую напарницу с ног и схватился за ее шею. Задыхаясь, она вонзила свои ногти мне в грудь в области сердца. И тогда я почувствовал ледяной жар. Бешено колотившееся сердце вдруг стало замедляться, словно вот-вот замрет – Виктория пыталась вытянуть из меня душу.
Не теряя времени, я поднял ее, держа за горло над землей, другой рукой выдернул ее руку из своей груди и сжал в своей звериной ладони ее кисть. Послышался громкий хруст и треск. Девушка завопила от боли, вбирая последние остатки воздуха. Я разжал лапу и на землю посыпались ее ранее светившиеся когти. Кости Виктории были переломаны. И я отбросил ее в сторону, после чего она тут же вскочила с места и убежала прочь.
Хирсин наблюдал за всем этим молча и лишь затем решил заговорить:
- Ты славно повеселил меня, мой новый друг. – С этими словами он коснулся указательным пальцем моей головы, и я снова почувствовал ломку костей, хруст позвоночника, как выпадает шерсть, давая мне принять человеческий облик. – Буду рад заполучить твою душу в свои угодья после смерти. Кстати, ответь на один вопрос. Кто же твой отец?
- А то ты не знаешь, - послышался громовой голос отца позади меня. – Должен признать, брат мой, я не ожидал от тебя такой подлости.
- Джиггалаг?! – изумился Хирсин. – Вот уж не ожидал тебя увидеть! Ходили слухи, что ты был отправлен в Обливион, когда власть на Дрожащих Островах сменилась.
- Двести лет прошло. Да и я больше не связан с Шеогоратом. Мы с ним теперь две разные личности. Но это не столь важно, как важно то, как ты посмел обманом затащить моего сына в свои сети!
- Обманом?! Он мне столько о тебе рассказал дурного, что я лишь хотел помочь!
Я не стал слушать спор двух князей даэдра. Прикрыв свою наготу лежащими обрывками одежды Арнбьорна, я взял на руки Катарину и понес ее прочь оттуда. Донеся ее до Фолкрита, я передал ее врачу, давшему ей противоядие. Вскоре, когда я получил новую одежду и мы остались с ней наедине в комнате местной таверны, Катарина очнулась. Улыбнувшись мне, она подарила мне ту минутку счастья, о которой я мог уже и не мечтать.
- Ты помнишь, что произошло, любовь моя? – спросил я сразу же.
- Та девушка, Виктория, - ответила она, - которую ты пригласил на нашу свадьбу. Она опоила меня?
- Боюсь, что так.
И я рассказал Катарине всю правду о себе и о своем отце. Расскажу же я ее, наконец, и вам. Как вы уже поняли, мой отец – лорд Порядка, князь даэдра Джиггалаг. Некогда он был могущественнейшим из всех принцев даэдра – даже могущественнее Мерунеса Дагона. За это его братья и прокляли безумием, и он стал безумным богом Шеогоратом, правящим Дрожащими Островами, что в ином измерении. Раз в тысячу лет он начинал свой Серый Марш, приходя в свои собственные владения в облике принца Порядка и разрушая Дрожащие Острова, после чего снова становился безумным Шеогоратом и отстраивал все заново. Но двести лет назад нашелся один смельчак, победивший Джиггалага и ставший новым Шеогоратом на Дрожащих Островах. С того момента мой отец, освободившийся от проклятия безумия, был выброшен в пустоши Обливиона, где он скитался в течение двух сотен лет. Обретя, наконец, достаточное могущество, он ступил на нашу землю в облике человека и провел ночь с женщиной, которая дала ему после ребенка – меня. И мне предназначалось стать его полководцем и вести его Рыцарей Порядка к победе над остальными даэдра, предавшими некогда моего отца. Но пока что я являлся лишь одним из членов его Ордена Порядка, получеловеком-полудаэдра. В будущем мне должно было стать бессмертным даэдра, но прежде мне следовало посеять страх среди смертных и других даэдра – чем я и занимался все эти годы, выполняя самые безумные задания.
- Но теперь, - заключил я, – лорд Хирсин обратил меня в вервольфа, и отец прольет свой гнев на меня и на него. Ибо с моей стороны это предательство, со стороны Хирсина – кража сына. Джиггалаг изгонит меня из своего дома и начнет охоту на меня, как на изменника. Потому я прошу тебя, Катарина. Идем со мной – будем вечно путешествовать, хоть и в бегах. Но мы будем вместе. Всегда!
Катарина без раздумий согласилась, после чего пожаловалась на недомогание. Я оставил ее одну, дав ей спокойно отдохнуть, а сам отправился к барной стойке чего-нибудь выпить. Надо заметить, что раны на мне затягивались быстро – кровь оборотня имела свои плюсы. Но с этим должны были быть и минусы, о которых я еще не знал. Но я предпочел пока что не думать об этом. Надо было беспокоиться лишь о том, как бы поскорее исчезнуть из Скайрима, чтобы отцу не удалось найти меня.
Об этом я и размышлял всю следующую ночь, сидя на крыльце таверны, пока стражники патрулировали окрестность. Дверь таверны отворилась и на улицу вышла Катарина с опущенной вниз головой. Затем она присела рядом со мной и стала молча сидеть. Я забеспокоился ее поведением и спросил:
- Тебе все еще нехорошо, родная?
- Обидно, что свадьба опять сорвалась, - проговорила она.
- Мы еще успеем пожениться, - усмехнулся я.
- А ты женишься на мне, во что бы то ни стало?
- Конечно, любовь моя! О чем речь!
- Об этом…
Она нерешительно подняла голову и посмотрела на меня. Тогда я увидел то, что повергло меня в катастрофический ужас. Я думал, что сплю и вижу кошмарный сон – но, увы, это был не сон. На меня смотрела Катарина, однако глаза ее были уже не нежно-зеленые, а ярко-янтарные. На меня смотрела Катарина, ставшая новорожденным вампиром.
***
Хотите знать, как она стала вампиром? Несколько лет назад она действительно проводила время с молодым кровососом, собирающим на меня информацию. Его гипноз даже спустя годы оказался хорошим катализатором при обращении. Старик Арнбьорн вместо снотворного вливал ей в рот вампирскую кровь. Постепенно Катарине становилось все хуже и хуже, так как гемофилия венценосных прогрессирует в течение нескольких суток. В итоге я и бестолковый фолкритский врач проглядели одну из ужаснейших болезней – вампиризм. Таким образом, моя девушка стала существом ночи.
Вам интересно, что сделал я? Я не стал убивать ее, но и оставаться с ней я не мог. Дело было не в том, что я опасался за себя – я опасался за нее. Мне было страшно представить, как однажды зверь внутри меня вырвется на свободу и разорвет ее на куски. Да и свыкнуться с мыслью, что она была с кем-то за время моего отсутствия, оказалось не так легко. Поэтому я оставил ее, отправившись в путешествие один. Около года я скитался по соседним провинциям, по горам и равнинам, ища себе занятие и укрытие от взора Ордена Порядка. Я чувствовал, что, пока я нахожусь в облике волка, они не могут меня найти, хоть я и становлюсь таким образом заметным для Хирсина. Но я знал, что он не выдаст меня отцу, которого ненавидели и боялись все принцы даэдра.
Скрываясь ото всех, я очень долгое время странствовал в зверином обличье, не превращаясь в человека. Постепенно я стал отвыкать от людских обычаев, становясь самым настоящим зверем и открывая в себе новые возможности. Я даже начинал думать как зверь. Пару раз мне встречались другие оборотни – и каждый раз мне приходилось с ними драться насмерть. Я чувствовал, что я сильнее остальных вервольфов. Во мне текла кровь самого Хирсина – я был чистокровным волком, ибо он хотел отобрать меня у Джиггалага.
Но однажды мне все это надоело: вечные прятки от отца, звериный образ жизни, скука, тоска по любимой, столько пережитых несчастий, убийств. Мне надоела такая жизнь. Надоело осознание того, что я и не человек-то вовсе, а какой-то результат соития даэдра и человека. И тогда я решил сброситься с горы, будучи снова в Скайриме в облике вервольфа. И я умер.
Что я увидел потом? Право, я даже при всем желании не смогу этого вспомнить. Но я был в угодьях Хирсина – этого отрицать нельзя. Почему он вернул меня обратно? Возможно, отец постарался. А может, и сам Хирсин имел на меня какие-то виды. Я не знаю. Но в результате я потерял память, очнувшись в тех самых горах. Что было со мной дальше – вы знаете.
Сейчас память эта вернулась, когда я снова обратился в волка. И теперь меня мучает ощущение незаконченности дела – не того дела, ради которого меня зачал Джиггалаг. Я хотел встретиться с Катариной, ибо спустя столько времени я понял, какую ошибку совершил, уйдя от нее. Я должен был ее найти. И мне также оставалось выбрать, на чью сторону встать – отца, сильнейшего из даэдра, или же на сторону тех, кто встанет на борьбу против него.
На этот раз я не должен был ошибиться с выбором.
