Город сплетался в огни, чёрные обсидиановые башни, бесконечный поток красного и жёлтого свечения на яростно гонящих прочь гудящих артериях гигантского сердца, тонущего в собственных порождениях, захлёбываясь ими, перемалывая их гной и кровь, чтобы выплеснуть это в самые тёмные и грязные лакуны, чтобы там гнить и покрываться плесенью, пока всё это не будет вычищено, вымыто и оставлено, чтобы вновь забиться дерьмом, грязью и смертью.
Она свила себе гнездо на крышах, она наблюдала за бесконечным потоком жизни у своих ног, прохаживаясь на самом краю пропасти с невесомой грацией, скользящим неслышным шагом. Стальные глаза впивались в переплетение нитей, существ, движения, обретая в своей серой глубине ледяное выражение бесконечного терпения, выжидания. Он знала, что мушка машет крылышками уже очень близко, следуя своим привычкам, думая, что за ней никто не будет здесь наблюдать, что её здесь никто не найдёт.
Но маленькое трепещущее существо жестоко ошибалось.
Гибкая невысокая тень скользнула по бетонному покрытию, почти не оставляя шума. Перекладины лестницы обожгли холодом руки и пролёты стремительно замелькали один за другим. Та, чьи движения подобны ртути, не затрудняла себя перебиранием каждой металлической рыжей ступеньки на морщинистом боку старого кирпичного пятиэтажного здания.
Закачавшись и раскинув руки, она легко приземлилась вниз, ощущая, как всё сотрясается внутри но остаётся на своих местах, слушаясь сильное тело, каждый его мускул и жилу. Ветер, загулявший в подворотне, заколыхал выбивающиеся чёрные пряди из собранных на затылке смоляных волос. Качнув головой, она внимательно прислушалась - всё рассчитано до секунды. Шаги следовали по камням и плиткам старого тротуара, отражаясь вибрирующим эхом от безразличных тёмных окон, от ручек плотно закрытых дверей, словно вибрирующие трепыхания на белесых нитях расставленной ловушки беспощадного хищника.
Волосы стянула кепка и на голову налез серый капюшон старой толстовки. Паучиха запустила руки во внутренние карманы кожаной куртки и склонила голову, неспешным шагом выходя ровно в тот момент, когда мушка пролетела мимо подворотни, что-то щебеча деловым баритоном в дорогой смартфон, блистая не менее дорогим синим костюмом.
Длинные пальцы нащупали приятное тепло согретой телом загнутой рукоятки ножа. Не нужно длинное жало, если знаешь куда и как бить. Особенно если твоя скорость и рефлексы превосходят насекомое в несколько раз. Никакого глубинного наслаждение эта охота не приносила, лишь ледяное спокойствие хищника. Предсказуемый итог и лишь слегка предсказуемые последствия. Но последствия не были её делом. Её делом были неслышные шаги за беззаботным ночным мотыльком, крепко сжимающим дорогу кожаную сумку LV свободной от аппарата для щебетания рукой. Её делом был ритм тела, скорость, окружение, запахи, звуки.
Всё это текло вокруг сладостной патокой, смешиваясь в безумном коктейле остроты ощущения. Эта острота приходила лишь в такие моменты, когда организм сдержанно пьёт микродозы адреналина, когда зрачки расширяются от возбуждения и в движениях появляется запредельная хищная изящность, неспешность движений пьющего каждую каплю дорогого вина. Даже когда жертва так слаба и ничтожна.
Не слышит, щебечет, а тёмная тень вырастает за плечом одним стремительным рывком. Один опоясывающий шею взмах руки и тонкое острое жало впивается в податливую плоть, разрывает кожу, клетчатку, мышцы, выпуская тугую струю тёмной, почти чёрной крови, вырывая из рассечённой гортани сдавленный хриплый свист. Ловко сгибается и, не замедляя движения, парит над землёй дальше. Замирая спиной к рухнувшей в собственную растекающуюся лужу крови мушке. Впитывая всем телом каждое мгновение чужой агонии. Без зрительного контакта, только хрип и свист, только влажные шлепки вырывающейся из раны крови, только неощутимые для простого обоняния запахи взорвавшегося в теле адреналина, страха и сладостная истома железа крови, каждым своим флюидом возвещающая о приближении неотвратимости смерти, что пронизывала её по позвоночнику до самой макушки и обратно вниз, оседая в животе горячим томлением.
Охота, изучение, наблюдение, плетение, рывок.
Невидимая тень растворилась в ночи, оставляя в своей тени подрагивающее от маленькой толики удовольствия свою первобытную суть. Другую же суть сейчас удовлетворяла цифра с несколькими нулями на счету от заведующего кадрами и некоторыми щекотливыми обстоятельствами в одной очень важной фирме, чьё название нельзя называть.
Тема закрыта
