Это было просто. Слишком просто. Зверь, поселившийся внутри Волкодава, требовал большего. Он требовал отчаянной борьбы за жизнь. Он желал крови, пролитой за право остаться последним хищником на этой обречённой земле. Он хотел услышать последний хриплый вздох, перед тем, как раздавить хрупкий череп. Но он получил лишь того, кто давно смирился со смертью. Стерпел все мучения, не издав ни звука. И лишь страх, застывший в его глазах, вторил, что это было не зря. Его вторая ипостась ощутила холодное спокойствие. Тень лёгкости легла на плечи, точно он снял с них десятитонный груз. Отмщение свершилось его руками, ибо он и был отмщением, облечённым в плоть. Больше не будет платьев, последних поцелуев, и кроваво-красных роз. Больше не будет взмахов блестящих лезвий, смертельной красоты, и ожерелий, что зацветали на лебединых шеях. Больше не будет смертей. Никогда. Однако, паскудное чувство, что это вовсе не конец, не покинуло ни одного из них…
Тело Максвелла Каннингема, прозванного полуночным душегубом лежало на мокром асфальте перед ними. Вдалеке высились небоскрёбы Нового города, им было не суждено взлететь на воздух, став последней жертвой тем, кто не был рождён. Внизу, придавленный к земле, стоял Старый город, их дом, в котором, отныне, не будет царить страх и порочное влечение к смерти. Ещё дальше виднелись городские окраины, полные ночи и огня, ржавые заводы, извергавшие удушливый смог, старые склады, ставшие одной большой свалкой. Весь Миднайт-сити был, как на ладони, и они понимали, что избавили его от самой страшной участи. Тело Максвелла Каннингема, прозванного полуночным душегубом, лежало перед ними, и в нём не было ни капли той красоты, в которую он верил до последнего вздоха.
Свинцовые небеса, закрывшие бледное солнце, извергали потоки холодной воды. Они впервые почувствовали их, с того момента, как шагнули на обзорную площадку, где их ждала эта страшная встреча. Захотелось укрыться от них под зонтом, лишь бы не чувствовать, как капли касаются тела и волос. Ветер подул пуще прежнего, взметая полы плащей, и развевая волосы. Им так хотелось вернуться в тёплые дома, где ждал покой и семейный уют. Яркая вспышка молнии рассекла небосвод, ударив в шпиль огромного чёрного небоскрёба. Он едва не рухнул вниз, именно так, показалось каждому из них, но всё же выстоял в вечной схватке с природой. Им так хотелось закрыть глаза. Сгинуть прочь. Исчезнуть, став одним целым с городом, что стал для них судьбой. А затем…
Всё прекратилось. Последние капли ударили по крыше роскошной машины, на которой приехал полуночный душегуб. Ветер стих, став лишь едва уловимым шёпотом, что было так трудно услышать в этом огромном мире. Молния растворилась в небесах, оставшись смутным воспоминанием, в которое было так сложно поверить, пусть они и повидали много всего в этот длинный-длинный день.
Лишь хмурые небеса продолжали прятать солнце от рода людского. Или оно само презрело их, желая скрыться так высоко, как только можно? А может они сами решили стать властелинами собственных судеб, и отреклись от того, что служило роду людскому верой и правдой не одну тысячу лет?
Этого не знал никто. Но они понимали, что очистили этот мир от крохотной частицы той тьмы, что пятнала его первозданный облик. И мир стал чище. Пусть и на самую каплю.
Паскудное чувство сдавило горло, и в тот самый миг, каждый из них осознал, сколь же беспомощен он перед лицом тех, в чьё существование было так трудно поверить. Нерождённые продолжали спать в своих колыбелях. Настанет миг, и их сны обуяют ещё одного глупца, охочего до мщения, власти, или правосудия. Сколь благородными бы не были его мотивы, Нерождённые извратят их, заставив служить их благу. И вновь прольётся кровь, и вновь найдутся те, кто закроют глаза, и вновь, посреди кромешной тьмы, выступят те, кому будет не всё равно. Они будут сжимать в руках факелы, зажжённые от собственных сердец, и дадут ему бой. Одни умрут, другие сойдут с ума, но всегда найдутся те, кто подхватит пламя. В конце концов, они одержат победу, ощутив горько-сладкий привкус на языке. А затем всё начнётся сначала. Ведь это история, длиною в вечность. И всё, что остаётся делать людям, это решить для себя: сражаться до последнего, или молчаливо принять поражение.
Они одержали победу, и видели, как полуночный гоород принимает её, молчаливо благодаря. Однако, война продолжалась, и никто не мог положить ей конец. Теперь им оставалось одно: решить, когда поставить точку.
Тема закрыта
