- Туда - значит туда. - Зай любопытно посмотрел на кинжал и окачал головой удивленно. - Умная вещь!
Тяжелый, как бычок, Данни тем не менее спокойно и быстро шел по лесу, привычный к огромным деревьям, мягкому мху, заглушавшей шаги подстилке из листьев и хвои. Нет-нет да и мелькала в ветвях пташка, местами сверкала украшенная капельками паутинка. Кроны деревеьев мерно шумели, как морские волны, качаясь под ветерком. Любопытные мышки шмыгали в малиннике, где-то поблизости звенел ручеек. Влага пропитала кору сосен, отчего те стояли, как будто в гольфах. Прошлгодний ягель седел и хрустел под сапогом, листья голубичника подернуты были как будто сизым налетом, серебрилась изнанка осиновых листочков, хлопотавших всполошенно от малейшего дуновения.
Пахло сыростью и грибами, густым пряным духом плодородной земли. Под деревьями скопился густой слой хвои, усыпанный старыми шишками. так что лишь тонкая, уже высохшая, травка пробивалась через него, как реденькие волосы, спутывала брусничные глянцевые листья, какие-то веточки, клочки мха и бурые гнилые листья. Там и сям замшелые пеньки оккупировали поганки всех форм и расцветок, мелькали в бурой подъельной мгле светофорные шляпки мухоморов, а хорошие грибы - прятались. Вот блеснет масленок лаковой шляпкой, по которой ползет толстый важный слизняк. Вот из зеленой еще купы травки выбежит стайка школьниц-волнушек в кружевах бахромки, розовых и крепких. А вот у болотного оконца серый отряд крепеньких махоньких подберезовичков, просятся в кадушку с маринадом.
Нарезать бы вон тех лопушков-груздей, уложить в деревянную миску, пересыпав крупной солью, на ложе из дубовых и смородиновых листиков, залить кипятком и придавить камнем-гнетом. Да отнести в погреб. Зимой же, когда душа устанет от белизны, сварить веселой желтой картошки, и достать скользкие грузди, хрусткие зеленые огурцы, розоватое, в толстых прожилках сало, и устроить себе праздник...
Данни улыбался, примечая, где какой гриб. Может, потом будет минутка....