Продолговатая кисть со щетинистым навершием из мягкого синтетического волокна опустилась в пластмассовую баночку, размешивая содержимое и впитывая консистенцию медного цвета с оттенком кровавого багрянца. Пухлая тяжелая рука властно сжимала черную изогнутую ручку инструмента, тщательно вдавливая навершие в густую массу, пока черные маленькие глаза, едва заметные из-за неприлично раздувшейся отеками физиономии, внимательно следили за процессом обмакивания. Во всей этой внешней строгой собранности и манерных, буквально вычурных жестах взрослого мужчины, что был поистине необъятных, неприличных пропорций, можно было заметить необыкновенный трепет, упоение и наслаждение делом, которому он сейчас уделял время – пожалуй, это одно из последних стоящих на этой подлодке, действительно, а не номинально подконтрольных его незыблемо могущественной персоне.
«Заря Посейдона» преодолевала километр за километром в соответствии с установленной в узлах скоростью, буквально пробуривая носовой частью толщу океанической бездны и заставляя её разбиваться на мягкую податливую воду и мириады круглых воздушных пузырей, в бесконечном беге стремящихся вверх бурлящим роем потревоженных пчел. Под управлением холодной логики искинта, металлическим голосом сообщавшего о перепадах внешнего давления, скорости субмарины и появившихся на сканере эхолокатора объектах больше допустимых значений, подлодка быстро приближалась к намеченной цели по проложенному ей оптимальному курсу – словом, совершала всю необходимую работу, практически не обременяя экипаж высшего ранга какими-либо задачами их непосредственных обязанностей. Разумеется, ныне от Ирис осталась лишь лоботомированная тень, бездумно выполняющая ряд алгоритмов на основе заложенного разработчиками функционала, лишив её интеллекта, подобного разуму реального человека, и превратив в расчетливое потрескивание кремниевых чипов, сопровождаемое сухой статистикой отражаемых данных. Советы и комментарии, что творили образ живого существа под титановой оболочкой, растворились за подавившим волю инскинта полем электромагнитного импульса, который, будто тонкий скальпель, лишил «Зарю Посейдона» венца человеческого творения – искусственной воли, заточив в клетке неосознанного рабства. Если считать всякое разумное существо живым, то Марика Иштара, их рокового нанимателя, прикрывшегося личиной спасителя в век утопленного упадка, теперь можно было клеймить шестой заповедью – за хладнокровное, безжалостное убийство. Руководитель «Инициативы», какой бы план он ни вынашивал и какими бы идеями ни руководствовался, был жесток, хладнокровен и радикален, если того требовала ситуация, все равно оставаясь в выигрышном положении – будто кружащая в стеклянном бассейне акула, оставляющая жизнь дельфину лишь затем, чтобы выхватывать глупых людей, тянущих свои ладони к ластящемуся красавцу. Это было коварно и отвратительно, это было бесчестно – и это, разумеется, вызывало у князя Владислава Кархоннена, который сейчас был тем самым дельфином на крючке плотоядного зубастого чудовища, немалое уважение. Он воспринимал Иштара не вселенским злом или единственно верным пророком – он воспринимал его обычным рыночным конкурентом в игре, в которой победа приходит только самому жестокому игроку за столом. И первым в такой игре сгорает тот, кто действительно верит, что в ней ценно само участие: как раз на таких цепных псах, желающих вложить свой поводок в куда более сильную руку, ему и стоило зарабатывать новые очки – осталось только вскрыть несколько неизвестных в этом замысловатом уравнении.
Наконец кисть заскользила по побледневшим от времени волосам, яркая рыжина которых – отличительный знак принадлежности к славному Дому Кархоннен – спала и превратилась в блеклую, невзрачную серость, добравшуюся практически до кончиков его тонких вьющихся кудрей. Краска впитывалась, возвращая Владиславу огненно-рыжий цвет прически, столь ценный для его статуса, и он, пробужденный своим отражением в маленьком круглом зеркальце, старательно вел руку дальше, оставляя на голове несколько слоев и с удовольствием рассматривая, как волосы наливаются прежним кровавым оттенком. Он всегда красил волосы сам, не стесняясь того, что с такой фамилией не имел их от рождения: этот процесс представлялся ему символичной аллегорией того, что недостаточно просто родиться Кархонненом – гораздо важнее, приложив к этому значительные усилия, им стать.
— И что, вы советуете держаться от него подальше, мистер Робинс? — с насмешкой спросил Владислав, нанося очередной слой краски на правый висок и не отрывая взгляда от зеркальца. Разумеется, речь шла о сообщении Харкорта Мадда, поступившего не более получаса назад, и Джошуа Робинс, тот самый приставленный к ним цербер «Инициативы», вполне конкретно высказал свои опасения. — Не думал, что солдата вроде вас можно запугать каким-то торгашем на плавучей ржавой посудине.
«Мадд никогда не делает того, что невыгодно ему лично – пожалуй, это лучше всего характеризовало капитана авианосца как вполне разумного делового человека, — подумалось Кархоннену, замазывающему кончики волос на макушке. — Как и всякому торгашу, ему нужен товар по хорошей цене или хорошая цена за товар, ни больше, ни меньше. По крайней мере, встречать благородных пиратов, которые сначала представляются, объявив о себе, а затем дают залп, мне еще не доводилось».
— Это капитан третьего ранга подлодки «Заря Посейдона» Владислав Юзеф Кархоннен IV, — гулким голосом проговорил князь в микрофон приборной панели. — Подлодка является собственностью «Инициативы Эдем», а все члены экипажа – представителями организации. Запрашиваем разрешение на сближение и швартовку, надеемся на теплый прием, — закончил он и затем повернулся к Джошуа, сотрясая подбородки. — А от вас мы надеемся, что вы не просто так заняли должность боевого специалиста подлодки, а ваши амбалы, которые шатаются здесь, умеют держать оружие. Так что вместо советов и пустой болтовни исполняйте приказ капитана и делайте свою работу, мистер Робинс.
Дождавшись, пока Робинс уйдет, Кархоннен активировал скрытный передатчик, чтобы связаться с Морганом и Белаква без лишней ходьбы. Поначалу он шипел, будто потерял волну, и князь начал было терять контроль, однако затем, коротко пискнув, произвел подключение.
— Белаква, Морган, это капитан. Мы собираемся швартоваться к авианосцу, так что… — он немного помедлил, раздумывая над своей затеей. — Джон, используй чертежи и разберись, какие материалы и части требуются для строительства пилотируемого космического корабля. И разберись, наконец, кто такой этот Шрайк! — горячо рявкнул он, оскалившись от досады – никаких зацепок за те несколько дней, что они находились под водой, инженер так и не предоставил. — Затем, со списком, отправляйся на мостик. Мисс Белаква, вы тоже. И да, я понимаю, что это какие-то торгаши металлоломом, не обремененные условностями этикета, однако наденьте что-нибудь поприличнее – в конце концов, теперь мы официально представляем «Инициативу», а они щедро транжирят средства на свои костюмы.
Три дня в бездне хорошо приводят мозги в порядок. И теперь у Кархоннена, как, впрочем, почти всегда, был новый план.
Тема закрыта
