[Joke_p]

Небольшое предисловие.

Этот текст начинал писаться для себя, когда игра с персонажем, успевшим сильно полюбиться, казалась безвозвратно запоротой. Чтобы избавиться от тоски по нему, начала писать историю его жизни с момента начала игры и до её несвоевременного финиша. Поэтому данный текст отчасти прохождение игры, отчасти именно описание жизни героя. Оговорюсь сразу, персонаж не Довакин, просто случайный современник. Хотя... как и все наиболее интересные лично мне игровые герои, он сам принимает решения, если я пытаюсь влиять на них сама - тут же возникает ощущение, что это не его жизнь и вообще, я загнала его не туда. Посему - свою судьбу, пусть и моими руками, герой творит сам. Его реакция на мир, его предпочтения и многое другое далеко не идентичны моим, порой, я на него откровенно сержусь: "Ну что ж ты творишь-то?!" Но всё равно принимаю его таким, как есть, потому что с ним мне всегда интересно: что-то выкинет? Как тут сложится? Всё, что описано в этом тексте, действительно происходило с этим персонажем, мной дописаны логические связки, позволяющие увязать эти события воедино. Некоторые вещи с точки зрения логики нашего мира, очевидно объясняются глюками или багами игры, модов или их сочетания, а моё дело лишь почувствовать (даже не придумать), что стояло за этим событием в жизни героя в его реальности, и наиболее достоверно это описать.
Попробую запостить начало, а дальше - если будет интерес. Со своей стороны, всегда рада комментариям. Ладно, поехали.
 

Лáкир (Норд),
Дата рождения 12-й день Первого зерна, 4Э 176,
Созвездие Лорда

 

Глава 1. Морфал

Морфал

 
… Лакир пошевелился и приоткрыл глаза. Тело затекло и слушалось неохотно. В скулу жёстко вдавился край деревянной тарелки. Придвинутый к стене стол, как и предметы на нём (в основном, бутылки и кружки) были не с его фермы. Парень опустил веки, но не­привычные звуки и запахи столь же явно свидетельствовали, что он не дома. Лакир вновь открыл глаза, с трудом поднял голову, отодвинул тарелку, оставившую глубокую отметину у него на лице, и нахмурился, вспоминая, куда его занесло. В голове плавал тяжёлый туман, скрывавший последние события.
Он осмотрелся. Таверна. Не знакомые и привычные «Четыре щита» в Драконьем мосту, куда ближе всего добираться от его фермы Кернсдейл, и где он продавал часть урожая, не предназначенную для солитьюдской ярмарки. Подумав о доме, парень сунул руку в ко­шель на поясе. Денег оказалось совсем немного. Обычно, собираясь куда-нибудь, он брал с собой больше. Но пока Лакир вообще не помнил, чтобы куда-то собирался. Что ещё хуже, в кошеле не было ключа. Была только пара отмычек, лежавших на случай, если замок закли­нит, что изредка, но случалось. Он пошарил на лавке рядом с собой, заглянул под стол — тщетно.
Темнокожая девушка, облокотившаяся на стойку, стоя за ней, смотрела на парня с сочувственным интересом. Видя, что сам он если и спросит её о чём-нибудь, то не скоро, она первая нарушила молчание приятным низким голосом:
— Ты бы сказал, что ищешь, может подскажу.
— Ключ... — голос хрипло сорвался, и Лакир прочистил горло, прежде чем про­должать, но продолжения не потребовалось.
— Ключ ты отдал своим приятелям вместе с бумагой о продаже фермы.
Лакир с силой потёр виски и лоб. Ему и прежде случалось перебрать мёда в тех же «Четырёх щитах», или, порой, когда кто-нибудь заглядывал в гости к нему на ферму, но такого, чтобы вовсе не помнить, где он, как туда попал и что делал, пожалуй, не бывало.
Пытаясь припомнить что-нибудь из событий, предшествовавших пробуждению, Лакир ощутил потребность сперва решить более насущную проблему. Он выбрался из-за сто­ла и направился к выходу. Редгардка за стойкой не пыталась его задержать. Либо она получила всё ей причитавшееся, либо была уверена, что он вернётся.
После полумрака таверны солнечный свет, отраженный молодым снежком, больно ударил по глазам. Лакир прикрыл глаза правой рукой и потёр их, стараясь привыкнуть к сле­пящей белизне. Воздух пах стоячей водой, свежим снегом и болотными травами. Справа от таверны виднелся обгоревший остов деревянного дома. К нему, как и к другим строениям во­круг, вели дощатые мостки, перекинутые над болотом. Вдоль по улице слева прошёл страж­ник с гербом на щите и плаще. При виде него у Лакира не осталось никаких сомнений в том, где он очутился.
Морфал. Столица владения Хьялмарк, на земле которого, правда возле самой гра­ницы с владением Хаафингар, и находилась ферма его семьи. Вообще, холд Хьялмарк — один из самых небольших и малонаселённых в Скайриме. Собственно, столица являлась единственным поселением на его территории, притом даже не обнесённым стеной. Название владения происходило от протекающей по его землям большой реки, делящейся на два рука­ва. Правое течение Хьяла питало обширное болото, на окраине которого над маленьким озер­цом и располагался Морфал. На востоке и юге городок окружали невысокие горы, с севера подступали топи. Большинство домов было построено на высоких сваях и теснилось вдоль единственной улицы или отходящих от неё мостков, заодно служивших пристанью для ло­док. Всего в городе насчитывалось не больше десятка строений, включая таверну, лесопилку, лавку алхимика и казарму.
В Морфале Лакир был только раз, ещё семилетним мальцом. Они приезжали вме­сте с отцом покупать лес на здешней лесопилке. Доставка от солитьюдской к ним на ферму была слишком неудобной; той, что в Драконьем Мосту, позже сгоревшей и отстроенной зано­во, ещё не было, а её нынешний хозяин, Хоргейр, тогда сам простым работником трудился на солитьюдской. В морфальской таверне в то время заправляла немолодая женщина, с фигурой и обаянием хоркера. Взглянув на вывеску, парень убедился, что название осталось прежним — «Верески».
Однако дело, вызвавшее его наружу, дольше ждать не могло. Он поспешил к отхо­жему месту и с облегчением уладил вопрос с естественной надобностью. Снова выйдя на мостки, парень глубоко вдохнул полузабытый запах морфальских болот. Воздух, чересчур прохладный для его одежды, освежал и разгонял густой муторный туман, окутавший мысли. Лакир направился обратно к «Верескам». Набрал с края крыши немного свежего снега и съел, чтобы утолить мучившую его жажду и избавиться от мерзкого привкуса железа и ста­рых опилок во рту. Взяв ещё пригоршню, растёр ею лицо. После умывания стало легче. Не­смотря на холод, Лакир не стал спешить с возвращением в таверну. Поднявшись на крыльцо, он прижался лбом к одному из столбов, подпирающих навес, прохладному и в то же время чуть нагретому солнцем, знакомо пахнущему старым деревом. Прикрыл глаза и...
… Вчера после полудня (вчера ли? кольнуло неприятное сомнение) к нему на фер­му заглянула незнакомая пара имперцев — муж и жена. Гости в Кернсдейл забредали неча­сто, и Лакир обрадовался возможности перемолвиться словом-другим с новыми людьми. При­шельцы вели себя приветливо, и покуда он привычно завершал дневные хлопоты по хо­зяйству, стояли в сторонке, расспрашивая о ферме, о местах вокруг. Мужчина, назвавшийся Сали­ваном Шоалем, небрежно вертя в руках завязки поясного кошеля, произнёс:
— Я понимаю, что столь пристальный интерес может вызвать вопросы... Дело в том, что мы с женой подумываем купить землю поблизости, построить ферму, взращивать урожай... Потому вот сперва решили расспросить местного хозяина — стоящее ли дело или лучше поискать в другом месте? Смотрю я, хозяйство здесь справное, само говорит за себя. Таких зажиточных ферм во всём Скайриме ещё поискать. Решено! Скоро мы станем соседя­ми. Тем паче, приятное знакомство — лишний довод в пользу приобретения.
Он говорил и говорил, а его жена пристально смотрела на Лакира и слегка улыба­лась, будто тоже радовалась грядущему соседству...
Покончив с делами, Лакир пригласил новых знакомых в дом, накрыл на стол, как велели законы гостеприимства — с мёдом, с доброй снедью. Шоаль достал к столу большую оплетённую бутылку. Лакир был не слишком привычен к вину. Как и большинство нордов, он, как ранее его отец, предпочитал мёд, который они и варили у себя на ферме, и с удоволь­ствием отведывали в тавернах, когда случалось выбраться на торг или по делам. Однако, креплёное «Альто», выставленное гостем, пришлось ему по вкусу. Кружки наполнились, опу­стели, и разговор снова вернулся к ферме в здешних местах. Вино было выпито быстро, за­тем пришёл черёд нордского мёда, на который радушный хозяин не поскупился. По уму, надо бы наоборот... Только ведь Саливан предложил своё угощение первым, не ответить было бы невежливо... И застолье продолжалось. Вскоре уже слегка захмелевший Лакир заметил, что его гости начали переглядываться. Недолго думая, он спросил Шоаля, что того беспокоит. И хотя успел уловить быстрый напряжённый взгляд, которым обменялись супруги, но объясне­ние, данное имперцем, показалось ему убедительным.
— Да вот видишь ли, какое дело... — чуть замявшись проговорил гость — покуп­ка земли дело для нас новое, вот всё и боишься, как бы чего не вышло...
— Когда уже решились, кажется, что всем разом придет та же мысль, и кто-нибудь купит раньше, — мягким грудным голосом поддакнула его жена, (как её там? Геральдина, или вроде того...)
Как бы невзначай, под очередную кружку мёда, Шоаль попросил Лакира показать ему бумаги, подтверждавшие владение фермой, вроде как чтобы знать, как они составляются, и не дать где-нибудь маху. А после вдруг обратился с просьбой, считай уже по-соседски, дой­ти с ними до Морфала, чтобы им, не откладывая, купить землю, а там бы сразу вместе и об­мыть покупку. В тамошней таверне, по его словам, всегда было вдоволь и доброго мёда, и хо­рошего вина. Уговорить Лакира не составило большого труда. Захватить свои бумаги с со­бой он согласился так же легко, раз с ними, имея пример перед глазами, новым знакомым спокой­нее. Из дома вышли не сразу. Сперва были подняты кружки за успех намеченной по­купки, за будущее соседство, за добрую дорогу... И, вставая из-за стола, Лакир почувствовал, что земля перестала служить ему надёжной опорой. Однако он привычно прицепил к поясу железную булаву — всё же в дороге бывает всякое, взял кошель с деньгами и прочей мело­чью и вышел за порог.
В свои двадцать пять лет, не обделённый силой и здоровьем от природы, закалён­ный ежедневным трудом на ферме, очутившись на воздухе, Лакир быстро начал трезветь. Чета Шоалей снова начала переглядываться у него за спиной, а их попытка вполголоса о чём-то заговорить между собой, заставила его взглянуть на них с удивлением. Может тогда в его слегка прояснившейся голове и могло зародиться подозрение, что не всё так гладко с неждан­ными гостями, но Шоаль снова заговорил, на сей раз не касаясь фермы, отвлекая мысли, не давая сосредоточиться. Всю дорогу Саливан развлекал нового приятеля различными история­ми и байками, и хотя Лакир, дойдя до Морфала, уже снова твёрдо стоял на ногах, за­думаться всерьёз он так ни о чём и не сумел.
Первым делом, Шоаль предложил зайти в таверну, обогреться с дороги и попро­бовать так ли ещё хороша местная выпивка, как ему помнится. Дальнейшие воспоми­нания давались Лакиру всё с большим трудом. Видать, после первой же кружки в «Вересках» сказа­лось выпитое раньше. Ему помнилось, что хотя их было только трое, но кружек на столе было больше, что Геральдина беспрестанно наливала в них вино или мёд, хотя сама с ними не пила. При этом она пристально смотрела на него долгим взглядом тёмно-голубых глаз, за­гадочно улыбалась и слегка кивала. Кивала и улыбалась... Помнил он, что ему показалось, будто будущий сосед пьёт не каждый раз, когда произносит очередной тост. А тот, смеясь, указал ему, что его-де кружка уже пуста, а вот перед Лакиром стоит полная. Теперь он запоз­дало сообразил, что кружки двигались так, что полные всё время оказывались перед ним, а Шоаль, похоже, лишь делал вид, что пьёт из пустой. И что даже прежде, на ферме, гость пил куда меньше, чем наливал ему, и был куда трезвее, когда они двинулись в путь. Вспомнил, что мёд в последней кружке имел странный привкус, обволокший нёбо горьковатой вязкой прохладой, проникшей в горло, сковавшей язык, и что он ещё успел смутно удивится этому. Дальше Лакир не помнил ничего. Как подписывал бумагу, как отдавал ключ, что наплёл ему Шоаль... Впрочем, суть была ясна. Раз его привели в Морфал, значит, бумаги уже заверены у ярла. Дома у него больше нет, и закон ему помочь не в силах — сам дурак.
При себе у парня осталось лишь немного денег — два-три раза поесть в таверне, выбирая, что попроще (выходит, гуляли за его счёт), одежда, в которой он вышел из дома, старые, растоптанные, но ещё крепкие сапоги, пять яблок, отмычки и железная булава — не самое грозное оружие, но на ферме другого и не водилось.
Рука со следами чернил на пальцах крепко до дрожи сжала рукоять. Закон ему не поможет, но есть другая справедливость. Прийти на родную ферму и этой самой булавой про­ломить головы обоим Шоалям за то, как они поступили с ним. Не позволить им хозяйни­чать на отцовской ферме, отнятой обманом. И что потом? Для того же закона он станет пре­ступником. Вернуть себе ферму, остаться и жить там он не сможет, только отомстить. А за­тем? Прятаться от стражи по лесам и пещерам? Прибиться к разбойникам, грабить и убивать таких же простых, честных людей, как те, рядом с кем он рос, какими были его родители?..
Лакир вспомнил отца. Строгий взгляд отцовских глаз с потаёнными искрами весе­лья. И очень ясно представил себе, что сказал бы ему отец, узнав, что он натворил. Сперва тот, конечно, покачал бы головой и разбранил хоть сурово, но пряча улыбку, а затем хлопнул бы по плечу, и сказал: «Что ж, сын, дурака ты, конечно, свалял. Теперь придётся трудно, но ты справишься. Должен. Мы с твоей матерью тоже не с золотых гор начинали, и ничего». За потерянную ферму отец бы его простил. А вот реши он податься в разбойники, отец не понял бы его и не простил никогда. Лакир словно воочию увидел, как серо-голубые глаза Ларса ста­новятся ледяными, чужими, как смотрят не на него, а сквозь него, не узнавая, не признавая; как суровая складка у губ становится жёсткой, непримиримой; как веет от родного прежде лица холодом отчуждения. Нет. Позорить память отца он не станет.
Он почувствовал, что уже немного продрог, и, открыв дверь, шагнул в тёплое ну­тро таверны, согретое большим очагом в середине зала. Мимоходом взглянув на стол, за ко­торым пил с мошенниками имперцами, Лакир направился к стойке. Редгардка, назвавшаяся Джонной, подвинула к нему кружку, со словами:
— Вот, держи за счёт заведения. Не обеднею.
Лакир, опершись локтями на стойку, вдохнул поднимающийся над оловянной кружкой горячий ароматный пар. Травяной чай. Правильно заваренный, этот чай помогает быстро протрезветь и облегчает любое похмелье. Его мать превосходно умела такой гото­вить. Сперва для отца, а в последние годы — для них с отцом после очередной продажи уро­жая или поездки на ярмарку. Ворчала для виду, что, мол, с ними она может быть спокойна — заваривать его не разучится. Но в её огромных бирюзовых глазах прыгали искорки смеха, а в движениях сквозила искренняя забота и теплота. Мать бы тоже простила его. Простила за то, что дал себя споить и обвести вокруг пальца. Но сын-разбойник... Она не смогла бы, подобно отцу, стать ему чужой. Только горе и стыд погасили бы смешинки, до самой смерти не поки­давшие её взгляда, выбелили бы огненную косу, согнули бы плечи.
Джонна, надо отдать ей должное, не задавала никаких вопросов. Заварив для него чай и вручив кружку, она молча стояла, облокотившись на стойку. Такое неназойливое при­сутствие оказалось тем, что и было ему сейчас нужно. Лакир благодарно взглянул на неё, об­хватил ладонями кружку, отхлебнул большой глоток горячего напитка, ощутил его согреваю­щее тепло, и снова задумался, вспоминая отца и мать.
На первый взгляд у них было мало общего. Те, кто знал их недостаточно близко, зачастую удивлялись, что нашла весёлая, бойкая Фир в суровом, неулыбчивом, кажущемся медлительным, Ларсе. Лишь тот, кто имел случай пристально заглянуть в глаза Ларса и уви­деть на их дне отблески того веселья, которым вечно лучисто сиял взгляд Фир, начинал кое-что понимать. И только хорошие друзья, знавшие обоих такими, какие они есть, слышавшие шутки Ларса и звонкий, заразительный смех Фир, видели, что они подходили друг другу, как дано немногим.
Фир была дочерью богатых владельцев крупной фермы. Невысокая, но ладная и крепкая, с громадными, вечно смеющимися бирюзовыми глазами, в обрамлении угольно-чер­ных ресниц, с толстенной пламенно-рыжей косой, она напоминала живой огонь очага, даря­щий тепло и уют, но готовый больно обжечь неосторожного. Нрав у неё был весёлый и лёг­кий. Сколько он помнил, мать всегда или улыбалась или была готова улыбнуться. А если до­бавить к перечисленному гладкую, молочно-белую кожу, тонкий летящий росчерк чёрных бровей, свежие улыбчивые губы и правильные черты лица, стоило ли удивляться, что в род­ных местах она слыла одной из первых красавиц? При том, она была ловкой и сноровистой, любая работа спорилась у неё в руках.
Родители Фир, желая выдать красавицу-дочь за богатого, а то и знатного жениха, придирчиво подбирали ей достойную пару. И уж конечно они не считали достойным её про­стого батрака Ларса. Этот молодой, рослый, широкоплечий парень случайно зашёл на их ферму в поисках работы. Работы было немало, и хозяева наняли его. Новый работник сразу показал себя с лучшей стороны. Всё, за что ни брался, он делал обстоятельно и на вид нето­ропливо, но успевал чуть ли не вдвое против других, а огрехов и вовсе не допускал. Одна­жды, оторвавшись на минуту от работы, чтобы отереть пот со лба, Ларс увидел Фир, стоя­щую у плетня и пристально глядящую на него. Она заговорила с ним. Какие-то ничего не значащие слова. Они никогда не могли припомнить, о чём был их первый разговор. Просто их глаза встретились, и вдруг они поняли о себе и друг о друге самое главное. Жизнь, сча­стье, судьба стоит напротив. Вечером того дня они увиделись снова. Сам не веря себе, Ларс попросил её стать его женой. Глядя в серо-голубые глаза Ларса, ероша ловкими пальцами его жесткие белобрысые волосы, Фир пообещала принадлежать ему — или никому вовсе.
В тот же вечер она смело вошла к отцу и сказала, что встретила свою судьбу и на­мерена следовать ей. Родители ничего не ответили, и это насторожило Фир. Вместо того, что­бы лечь спать, она подслушала, как отец с матерью условились рано утром рассчитать Ларса, а её срочно выдать замуж, благо кого-то они ей там присмотрели. Ведь сколько она этого ба­трака-то видела — забудет через неделю. Всё равно он не пара ей — голь перекатная, ни мо­неты за душой! Её отец отсчитал положенное работнику жалованье, чтобы с раннего утра отдать ему и выставить за порог. Но Фир рассудила иначе. Как только в доме заснули, она взяла приготовленный отцом кошель, тихо прошмыгнула в барак, где спали работники, разбу­дила Ларса, и, когда на небе начала разгораться утренняя заря, они были уже далеко от фер­мы.
Первым делом они направились в храм Мары, где жрец совершил над ними долж­ный обряд и объявил законными супругами, а затем отправились искать свою долю. На пер­вое время у них было жалованье Ларса — ни септима больше не прихватила из дома Фир. Ни одежды, ни украшений. Лишь то, что было на ней. А дальше они уже вдвоем искали зара­ботка.
Сноровистые, умелые, не боящиеся ни работы, ни трудностей, они довольно бы­стро скопили достаточно денег для приобретения земли на окраине одного из владений. Ещё несколько лет упорного труда, и у них была своя ферма, дававшая достаточно не только для сытой жизни, но и на продажу. Но ещё прежде, чем их хозяйство стало приносить хороший доход, у Ларса и Фир родился сын. Лакир. Рос он на редкость похожим на отца, только черты лица у него были мягче, отцовская суровость в них была разбавлена весёлостью матери. С малых лет он привык помогать отцу и матери по дому и на ферме. Умелыми руками и рабо­чей смекалкой Лакир пошёл в них. По мере того, как парень взрослел, многие обязанности по хозяйству полностью ложились на его плечи, и управлялся он с ними легко и с удовольстви­ем. В свободное время они с отцом любили рыбачить на каменистом берегу Карта ниже Дра­коньего Моста или в левом рукаве Хьяла, протекавшем совсем рядом с фермой.
Ему было семнадцать, когда родители один за другим покинули этот мир. В его простом и наивном представлении они просто ушли вместе, потому как здесь друг без друга им было нечего делать. Его утешало, что где-то за гранью известного они по-прежнему вме­сте, в чём он ни минуты не сомневался.
Похоронив отца и мать, Лакир взялся за работу на ферме, которую кроме него те­перь некому было выполнять. Он оказался достойным сыном своих родителей. Ничто не при­шло в запустение, не развалилось, не пошло прахом. Хозяйство оставалось крепким, доход от фермы понемногу рос год от года. Теперь это в прошлом. Чужие руки будут доить его коров и соберут посеянный им с осени урожай.
Он медленными глотками пил остывающий терпкий отвар. Наконец кружка опу­стела. Лакир поднял глаза на Джонну, и только теперь она решилась его спросить:
— Что дальше-то делать думаешь? — в её голосе ему почудился отголосок умело скрытой за небрежностью тона напряжённой тревоги.
Лакир правильно истолковал её причины. Джонна постаралась ему помочь, насколько было в её силах, но решить, как жить дальше, мог только он сам. И среди возможных решений было два весьма вероятных в его случае. Месть и дальнейшая жизнь вне закона, а ведь эта мысль уже приходила в голову и ему, или... Или же топить обиду в кружке и попол­нить число спившихся бедолаг, которых не так уж мало на просторах Скайрима. Тут Лакир мысленно усмехнулся — «соседи» о нём неплохо позаботились — спиваться было не на что. Судя по всему, Джонна искренне ему сочувствовала и боялась, что он пойдёт по одному из этих гибельных путей. Он слегка улыбнулся ей краешками губ:
— Думаю, не найдётся ли в Морфале какой работы. Можешь что-нибудь предложить?
Редгардка с живостью откликнулась, мол, да, совсем недавно заходили люди ярла и оставили объявление. Она пошарила под стойкой, извлекла бумагу и протянула ему. Медленно ведя пальцем по строкам, Лакир с запинками прочёл написанное вслух. Указ гла­сил, что тому, кто убьёт главаря бандитов в Теснине Грабителя полагается награда.
Не такую работу он рассчитывал найти. Впрочем, в окрестностях и вправду едва ли была нужда в наёмных работниках. В этом тихом краю на лесопилке хватало тех рук, что уже имелись. Ферм, где могли бы требоваться батраки, в Хьялмарке тоже не было. Он наде­ялся, что в таверне у Джонны найдётся для него какое-нибудь дело. Тогда можно было на первое время прибиться к ней и по крайней мере не думать, где преклонить голову и на что купить хлеба. Но трактирщица поняла его иначе. Или же ей и правда не требовалась помощь, ведь даже дрова для очага в «Вересках» поставляла морфальская лесопилка, чтобы как-то держаться на плаву, поскольку заказов от немногочисленного населения было мало.
Что ж, он спросил Джонну насчёт работы, и она предложила ему, что смогла. Не в его положении воротить нос и выбирать, за какое дело браться. Отказаться от предложения трактирщицы, которая искренне старалась помочь ему, Лакир не мог.
Скайрим — суровая земля, где любой крестьянин хорошо знает, с какого конца браться за оружие. Иначе здесь не выжить. Мысль о том, чтобы отомстить Шоалям, а после податься к лихим людям в леса и пещеры, посетила молодого норда не просто сгоряча.
Он ещё раз просмотрел бумагу, немного подумал и решительно шагнул к двери, пряча указ за пазуху.

 

Глава 2. Теснина Грабителя

Теснина Грабителя

 
Лакир не пошёл по дороге. Во-первых, так выходил приличный крюк, во-вторых, ему совсем не улыбалось заявиться к разбойникам в открытую — нате, грабьте. Перевалив через взгорок прямо за домом ярла на западной границе Морфала, он быстро зашагал на юго-запад к мосту через Хьял, иногда переходя на бег, чтобы не замёрзнуть. Его одежда была слишком лёгкой для долгих весенних прогулок по северным областям Скайрима, но вчера, разгорячённый выпивкой, он не подумал набросить что-нибудь потеплее. Лакир пересёк пра­вый рукав Хьяла по мосту и снова ушёл с дороги, поднявшись по склону рядом с водопадом и двинувшись вдоль левого берега реки к её истоку.
Теснина Грабителя представляла собой укреплённый лагерь, удачно использую­щий окрестные скалы, где засела шайка бандитов, требуя выкуп со всех, кто пересекал Хьял по мосту. Самых строптивых убивали, прочих обирали до нитки. Тех, кто беспрекословно раскошеливался, отпускали с миром. Впрочем, могли и пустить стрелу вдогонку. Лезть напрямую в Теснину было бы безумием — в одиночку, с железной булавой, в простой фер­мерской одежде, против вооруженной, защищённой бронёй и прячущейся среди укреплений банды, у него не было ни единого шанса. Нужно было осмотреться и поискать способ рас­правиться с главарём не поднимая шума.
Недалеко от другого водопада, питающего Хьял, Лакир наткнулся на небольшую хибару женщины-краболова, промышлявшей добычей грязевых крабов, которых полно в этих местах. Крабы почти не отличимы от камней, среди которых обитают, пока не начнут двигаться, зато начав, передвигаются на удивление быстро. Женщина не могла рассказать Ла­киру про Теснину Грабителя ничего, что могло бы ему пригодиться. Разбойникам до неё дела не было, а она и подавно старалась не думать о неприятном соседстве. Зато встреча с ней за­ставила его насторожиться, и быть готовым к тому, что один из окружающих «камней» вне­запно может напасть. Грязевые крабы не слишком умны, но агрессивны, и довольно провор­ны как в воде, так и на суше, хотя по их виду догадаться об этом сложно. И если справиться с мягкотелым молодняком совсем нетрудно, то когда на тебя прёт вооруженная твердыми и острыми клешнями тварь размером с табурет, а то и с небольшой столик, покрытая панцирем немногим более хрупким, чем камни вокруг, нужно держать ухо востро и всерьёз думать, как уцелеть.
Миновав жилище охотницы на крабов и не доходя до моста, Лакир стал рассмат­ривать укрепление, на другом берегу ручья, впадающего в полноводную далее реку. Это и была Теснина Грабителя. В отличие от большинства собратьев по ремеслу, эти бандиты не за­няли развалины старого форта или укромную пещеру, довольствуясь случайными налётами, а построили целую деревянную крепость прямо над дорогой. С той стороны, что дальше от до­роги у грабителей был палаточный городок, обнесенный частоколом, упирающимся в ска­лы. Судя по всему, эта сторона из Теснины не просматривалась. Похоже, нападения отсюда не опасались. Хотя, если на ту скалу, что нависает прямо над ограждением, действительно так легко забраться, как кажется отсюда... По крайней мере, имеет смысл попробовать.
Поблизости паслось два диких табуна. На своем берегу Лакир поймал рыжую ко­былу, и, пожертвовав кожаным шнуром от своей блузы, стреножил её, чтобы в случае чего, не пришлось рассчитывать только на собственные ноги. Хотя, конечно, до лошади ещё тоже надо будет добраться, но ближе к Теснине неприручённую лошадь не оставишь. Больше он всё равно пока ничего поделать не мог, так что и жалеть не о чем.
Неподалеку в небольшой заводи под нависающим берегом копошилась пара круп­ных грязевых крабов. Оставлять их позади себя, отправляясь в стан разбойников, было бы опасно. Тем более они могли оказаться некстати на обратном пути. Впрочем, один из них уже заметил Лакира и угрожающе двинулся на него. За мгновение до того, как мощная клешня ухватила его за ногу, Лакир отскочил назад и как следует стукнул булавой по бронированной голове твари. К счастью, грязевые крабы не умеют быстро менять направление движения. Уворачиваясь от цепких клешней, он наносил крабу удары булавой, способные пробить твёр­дый панцирь. Норд запрыгивал на камни, куда крабу было не забраться, и бил его сверху, пока тот искал, откуда сможет атаковать; отскакивал, когда тварь пыталась достать его клеш­нёй, и быстро наносил удар, пока она готовилась к новой атаке. В какой-то момент, Лакир по­чувствовал, что им овладевает азарт. Он начал получать удовольствие от этой битвы, от бы­строты движений, от предвосхищения действий противника. К первому крабу присоединился второй, но исход боя был уже предрешён. Вскоре оба краба оказались неподвижно распла­станными на берегу.
Можно было отереть пот и перевести дух. Здесь было куда теплее, чем в Морфале. Хотелось пить. Ещё немного, и, пожалуй, голод тоже всерьёз заявит о себе. А пытаться неза­метно подобраться к врагу, надеясь, что урчание голодного живота примут за далёкий рык саблезуба — больше, чем просто глупость. Присев на нагретый солнцем камень передохнуть, и не переставая наблюдать за Тесниной, Лакир достал пару прошлогодних яблок. Всё ещё сочные плоды утолили жажду, голод тоже на время отступил. Пора было браться за дело.
Лакир тихо пересек ручей и начал осторожно подбираться к намеченной скале. Всё оказалось даже проще, чем представлялось издалека. Наружный склон был достаточно пологим, а верхушка ровной как стол. Забравшись на неё и заглянув через край, он увидел среди палаток одинокую фигуру орка, стоящего у костра. Насколько он мог видеть, палатки были пусты. Ворота, в дальней части ограды заперты, значит, оттуда разбойники быстро не появятся.
Орк не смотрел в его сторону. Поудобнее перехватив булаву, Лакир бесшумно спрыгнул прямо ему за спину, и обрушил на ничего не подозревавшего бандита первый оше­ломляющий удар, вложив в него всю свою силу. Пока разбойник пытался прийти в себя, пара быстрых и точных ударов довершила дело. Здоровенный орк распростёрся у ног Лакира. К его удивлению, удалось обойтись практически без шума. Тревога в бандитском лагере не поднялась. Разминка с крабами и удачное начало нападения на Теснину подействовали на мо­лодого норда ободряюще. В крови вскипала незнакомая прежде радость боя пополам с бес­шабашным куражом. Но терять голову не следовало, это он понимал.
Время было дорого. Лакир забрал у орка тяжёлый двуручный молот, куда более серьёзное оружие, чем его булава, пару раз взмахнул, привыкая к нему, и осторожно двинулся дальше. Он прокрался наверх по деревянным мосткам и вышел на площадку, где были вкопа­ны грубые столы, и стояла ещё пара палаток. В одной из них спал местный колдун. При при­ближении Лакира, он зашевелился спросонок и полез было наружу, но пара ударов железного молота, внезапно обрушившихся на него, успокоила его навеки.
Раздался щелчок тетивы, и рядом пропела стрела. Лакир резко обернулся, отска­кивая в сторону, и бросился вбок под прикрытие камней, частокола и массивного деревянно­го стола. Лучник, стоящий на вышке, теперь не мог в него попасть, но это значило, что враг может попытаться обойти камни и выстрелить в него почти в упор. Тогда Лакир, убрав молот за спину, высоко подпрыгнул, показавшись из своего укрытия и размахивая руками над голо­вой:
— Эй, я здесь! — Новый щелчок, стрела, отскочив от камня, бессильно отлетела в сторону. Он снова подпрыгнул, на этот раз чуть в сторону, дразня врага, заставляя его впу­стую тратить стрелы. Пьянящее веселье кружило голову.
— Э-эй! — ещё несколько безуспешных выстрелов, и стрелы у разбойника кончи­лись. Отшвырнув бесполезный лук и выхватив меч, он бросился в ближний бой, но Лакир, в отчаянном прыжке перелетев через стол, встретил его ударом молота. Враг пошатнулся. Ещё удар, и с ним тоже покончено. Трое. И пока ни царапины.
Ещё один лучник заметил незваного гостя, и быстро сместившись влево к углу де­ревянной хижины стал его выцеливать. Камни и стол остались правее, на этот раз, прижав­шись к ним, Лакир лишился бы свободы передвижения, став отличной мишенью для стрелка. На его счастье, целиться тому мешала торчащая перед постройкой скала. Теперь Лакир не дразнил лучника, как раньше, он лишь быстро перемещался то вправо, то влево, уходя от стрел. Внимание было обострено до предела. Угадать момент выстрела, успеть увернуться. Двигаться, не давать прицелиться. Сколько стрел в запасе у этого? Десять? Двадцать? Больше? Не думать, не отвлекаться. Одна из стрел слегка задела правую руку. По рукаву рас­плылось липкое пятно. Сколько стрел осталось? Сколько ещё он так выдержит? Следить за прицелом, уходить от выстрелов... Вправо, ещё вправо, резко влево... Хорошо, что разбой­ник начинает злиться, спешит, промахивается, ещё раз, ещё... Неужели всё? Почему-то про­тивник не кидается в бой, а убегает в дощатую постройку позади него. В окне мелькает чей-то силу­эт в железной броне. Если набросятся разом — дело плохо. Вот стрелок, по-прежнему один, появляется снова с пополненным запасом стрел. Однако за это время Лакиру удалось чуть отдышаться и переменить позицию так, чтобы попасть в него было намного сложнее. Новых стрел хватило ненадолго. И снова удар молотом, нанесённый на бегу, угомонил мо­лодчика, ринувшегося в ближний бой. Четвёртый.
На подвесном мосту зашевелился ещё один стрелок — на этот раз девка. Лакир почувствовал, что начинает уставать. Плохо. Шаг в сторону, и он наполовину укрыт от стрел опорой вышки, той самой, с которой его чуть не подстрелил первый из лучников. На его сча­стье, девица оказалась стрелком не из лучших. Стрела за стрелой откалывала щепы от необ­тесанного бревна опоры, или застревала в ней. Когда разбойница отбросила лук и схватилась за меч, Лакир выскочил на мост и с разбега огрел её молотом, после чего она больше не ше­велилась. Пять.
А ведь кто-то ещё двигался в том доме — не доме, сарае — не сарае... Двигался, но не вышел. Уж не там ли главарь? Должно быть, там. Лакир повёл плечами. Руки, ещё не­привычные к тяжёлому оружию, стали уставать. А бандит в постройке защищен железной бронёй... И хватит ли внутри пространства для хорошего удара? Лакир перекинул молот за спину, снял с распростертой на мосту девицы колчан со стрелами и подобрал лук. Затем он крадучись подобрался к прорубленному в стене окну и заглянул внутрь.
Там за небольшой перегородкой нервно расхаживала крупная женщина облачён­ная, в отличие от прочих, не в сыромятную, меховую или клёпаную, а в железную броню. От­ступив вдоль стены к дверному проёму, Лакир до отказа натянул тетиву длинного лука. Про­махнуться было невозможно. Внезапно разбойница резко обернулась, не то услышав какой-то звук, не то, неведомо как, почуяв чужака, и бросилась на него, выхватывая меч. Левую поло­вину её лица сплошным пятном покрывала боевая раскраска. Судя по всему, она и была гла­варём этой банды. Резкий щелчок тетивы, и атаманша со стрелой в голове рухнула на пол. Кровь толчками била из раны, растекаясь неопрятным пятном на полу.
Лакир осторожно вошел в постройку и осмотрелся. Кроме убитой женщины вну­три не было ни души. Он снял с неё броню, и кое-как приладил на себя. Ему повезло, что раз­бойница оказалась такой рослой и крупной, да и доспехи на ней были, похоже, с чужого (и вряд ли женского) плеча. Он взял с полки железный шлем. Не сказать, что точно впору, но много лучше, чем ничего. Сапоги атаманше были велики, несмотря на внушительный для женщины размер её ножищ, Лакиру же они оказались тесноваты. В углу за шкафом стоял большой сундук, неподалёку от трупа атаманши в полу виднелся люк.. Не мешало бы их осмотреть, но сперва следовало убедиться, что никого из шайки не осталось в живых. Были ещё запертые ворота в частоколе, выходящие на дорогу, где обычно разбойники и подстерега­ли путников. Едва ли дорога всё это время оставалась без присмотра.
Лакир оказался прав. Спустившись на дорогу под подвесным мостом, он наткнул­ся на здоровенного громилу в железной броне, но без шлема, вооруженного двуручным ме­чом. Справиться с ним оказалось существенно труднее, чем с теми, внутри лагеря. И если бы Лакир не разжился доспехами, ему пришлось бы плохо. Хотя, в свою очередь, непривычное тяжёлое облачение сковывало движения и лишало подвижности. Уворачиваясь от ударов меча или блокируя их рукоятью, используя каждую возможность достать врага своим моло­том, ему удалось одержать верх и над этим противником. Но и тот пару раз вскользь зацепил его мечом. Лакир отдышался, пару минут передохнул, затем стянул с разбойника сапоги. Эти пришлись ему впору, так что прежние он без сожаления бросил.
Двинувшись дальше по дороге в сторону ворот бандитской крепости, он практи­чески наткнулся ещё на одного разбойника в железных доспехах. Головорезы, охраняющие подходы к лагерю были защищены и вооружены серьёзнее, чем обстреливавшие жертв из укрытия. Прорваться в их укрепления с этой стороны было бы гораздо сложнее. Теперь же схватка была недолгой, встреченный ударом молота разбойник потерял равновесие, и преж­де, чем он успел подняться, молот взлетел и опустился ещё дважды. Седьмой.
Переведя дух, Лакир ещё раз осторожно обошел всю Теснину. Никаких признаков жизни. Он осмотрел тела убитых бандитов. Забрал деньги, бывшие им теперь без надобно­сти, отмычки — возможно, сундук окажется заперт, а в нём могло найтись что-нибудь полез­ное. Доспехи и оружие, кроме молота, и той брони, что была на нём, он брать не стал. Зачем? Как всё это тащить, где хранить, куда девать?
Убедившись, что нападения больше ждать неоткуда, парень вернулся в постройку. Один из шкафов содержал небольшой кошелёк с деньгами — септимов двадцать-тридцать — не больше, и лечебное зелье. В ящике шкафа, с полки которого он взял шлем, нашлась оде­жда получше оставшейся у него. В сундуке, оказавшемся незапертым, он обнаружил ещё немного денег, несколько отмычек и некрупный аметист. В центре стола одиноко лежала кни­га. Подумав, Лакир взял её с собой. Ещё одну книгу удалось найти в тумбочке. У него на фер­ме было несколько книг. По одной отец учил его читать, прочие он когда-то пробовал про­честь, но за делами забросил. Кто знает, пишут же эти книги зачем-то, может, и есть в них ка­кой-то прок. Кроме того, стоило, пожалуй, научиться читать получше. Вон сегодняшний указ сколько разбирал.
Возле перегородки на низкой продолговатой тумбе без ящиков стояла большая склянка с каким-то зельем и лежал ключ. Второй, похоже, такой же, весь замаранный кровью, валялся возле тела атаманши. Его он трогать не стал. Лакир попробовал отпереть люк — ключ подошёл. Спустившись вниз, он обнаружил пещеру, с небольшим запасом вещей и де­нег, явно заготовленными в дорогу. На столе стояла тарелка с куском хлеба и сыра и ещё один флакон с лечебным зельем, рядом лежала небольшая книжка, оказавшаяся дневником главаря бандитов. Лакир открыл его, и, ведя пальцем по строчкам, не без труда прочёл :
«5-й день Первого зерна, 4Э 201
Болваны! Бродир и Херд сегодня снова сцепились, и чуть не дошло до драки. Весь лагерь взбудоражен. По моему приказу всем дали по лишней порции медовухи, но если свары не прекратятся, мы тут друг дружку перебьём.
11 день Первого зерна, 4Э 201
Ходят слухи, что Херд подбивает своих дружков на бунт. Бродир не дурак, он, скорее всего, занят тем же самым, чтобы подстраховаться. Стоило бы убрать обоих, но в лагере раскол. Если я попытаюсь это сделать, недели не пройдет, как мне воткнут нож в спину.
Больше терпеть нельзя. Я понемногу откладываю золотишко, когда могу. Если наберется достаточно, попробую сбежать и двину вниз по течению, к Драконьему Мосту.
28 день Первого зерна, 4Э 201
Бродир что-то подозревает — сегодня он явно за мной подсматривал. Деньги скорее всего не нашёл, но тут становится небезопасно. Сегодня мне удалось припрятать лодку на островке к югу, у старого пня.
На этой неделе прибыток был неплохой. Ещё караван-другой, и я свалю отсюда на всех парусах.»
Возможно именно потому, что в Теснине Грабителя назревал бунт, разбойники не слишком спешили друг другу на выручку, а атаманша и вовсе не показывала носа из своей хижины, надеясь, что в случае чего просто успеет удрать.
Выход из пещеры оказался наполовину скрытым под водой. Лакир снял броню, укрепил её вместе с прочими вещами на спине, окунулся в ледяную весеннюю воду и поплыл наружу. Выбравшись на берег, он разорвал свою старую рубаху, насухо вытерся и перевязал три незначительные, но понемногу кровоточившие раны, чтобы не марать найденную оде­жду. Надел её вместе со своими старыми сапогами, и отправился искать пойманную утром кобылу. Лошади не было. На траве валялся обрывок шнура, которым он пытался связать жи­вотное. Лакир посмотрел по сторонам. Возле хибары краболова виднелась рыжая лошадь. Возможно, это и была его пропажа.
Он начал осторожно подбираться к лошади. Нет, это была другая кобыла. Моло­дая, тоже рыжая, только с золотистыми хвостом и гривой и умными тёмными глазами. Стара­ясь не напугать животное, он медленно приближался к нему, протягивая яблоко. Живя на фер­ме, Лакир привык иметь дело с животными, и хотя своих лошадей ни он, ни его родители не держали, с ними ему тоже общаться доводилось. Любопытная кобыла осторожно взяла ябло­ко и сочно захрустела. Тогда Лакир ловким движением вскочил на неё верхом. Он сумел со­владать с недовольством животного и вскоре верхом на Роки (так он назвал лошадь) отпра­вился назад в Морфал.
По дороге парень размышлял. Если не вспоминать, что он остался без крова, мож­но было сказать, что ему крупно повезло и не единожды. Во-первых, он, вчерашний фермер, не только в одиночку расправился с целой шайкой вооружённых бандитов, и остался жив, но и практически не пострадал. Во-вторых, в Теснине удалось добыть немного денег, да ещё и награду за убитую атаманшу должны бы выплатить, так что с голоду не помрёт. В-третьих, первый же убитый разбойник позволил вооружиться гораздо лучше. Его оружие — молот, пришлось Лакиру и по силам, и по душе. Перед тем, как столкнуться с противниками в бро­не, он успел добыть себе не худшую, а на смену неудобным сапогам почти сразу нашёл под­ходящие. Сейчас броня вместе с немногими вещами из Теснины Грабителя, показавшимися ему полезными, была увязана в плащ из рогожи, который прежде принадлежал лучнице на мосту. Одежда на нём была теперь не в пример лучше прежней. А от холодного ветра его за­щищал снятый с одного из грабителей лёгкий кожаный плащ. Несколько полученных в Тес­нине царапин даже ранами не назвать, и, хотя они неприятно саднили, а тело наливалось усталостью, он не шагал обратно пешком, а ехал на лошади.
Добравшись до Морфала, Лакир первым делом позаботился о Роки, привязав её так, чтобы она могла подъедать растения вокруг, и угостив яблоком. Оставил броню и прочее добро, завернутое в рогожный разбойничий плащ, на крыльце таверны. Не тащиться же с этим барахлом к ярлу. И, прихватив только закинутый за спину молот и дневник главаря, направился за наградой.
Асльфур, муж и управляющий морфальского ярла Идгрод Чёрной, выслушал Ла­кира с неподдельным интересом. В ответ на заявление, что Теснина Грабителя больше не представляет опасности, он выразил благодарность за избавление владения Хьялмарк от это­го осиного гнезда, назвав услугу неоценимой, и вручил увесистый мешочек, в котором позвя­кивали четыреста септимов. Увидев дневник главаря, Асльфур быстро пролистал его, кивнул и вернул Лакиру. Теперь, когда никого из шайки не осталось в живых, его содержание не имело значения. Разве что странно, что последние записи были сделаны почти месяц назад. Других доказательств он требовать не стал, да и в этом не нуждался. Управляющий умел раз­бираться людях. Этот молодой норд никогда не пришёл бы за наградой, которую не зарабо­тал, как и не присвоил бы себе чужие заслуги. Вдруг, словно вспомнив о чём-то, Асльфур спросил:
— Это ведь ты бывший владелец фермы Кернсдейл, которую вчера вечером купи­ли двое имперцев?
Лакир, уже собравшийся уходить, едва заметно вздрогнул при этом вопросе, но кивнул.
— Именно они оставили жалобу на разбойников в Теснине. Вместе с бумагами о покупке фермы, подали прошение избавить их новый дом от опасного соседства. В первый раз на моей памяти у нас подобное дело решилось так быстро. Я не провидец, подобно жене, но, мне почему-то показалось, что тебе стоит узнать об этом.
И снова Лакир смог лишь задумчиво кивнуть. К счастью, Асльфур не требовал бо­лее внятного ответа, не ждал благодарности и не стал больше его задерживать.
Выйдя из дома ярла, Лакир дошёл до входа в «Верески», где оставил добытое до­бро. Через улицу от таверны находилась алхимическая лавка под названием «Хижина таума­турга». Вытащив из свертка найденные в Теснине флаконы с зельями, он направился туда, надеясь, что удастся их продать. Говоря по совести, если бы он хоть меньшее из целебных зе­лий выпил сам, то ещё на обратном пути и думать забыл бы о полученных царапинах, но нордская упрямая гордость внушала ему, что всякие снадобья — это для слабаков. Войдя, он увидел женщину-алхимика, которую, как выяснилось, звали Лами. Она была уже не слишком молода, но довольно миловидна. Выложив перед ней свою добычу, Лакир спросил, сколько она могла бы заплатить за это. Денег Лами предложила немного, причём он заметил, что она старается держаться от него подальше и вдыхать мало не через раз. Он сообразил, что пропи­тавший его запах пота и крови, своей и чужой, металла брони, лошади и дорожной пыли был слишком силён для маленькой лавчонки. А поняв это, парень самой кожей почувствовал себя грязным. Тогда он прикинул, что у алхимиков наверняка имеются все необходимые ингреди­енты для варки мыла, а значит, почему бы не быть и готовому на продажу? Дома мыловаре­нием занималась сперва Фир, а после — он сам. Невелика наука. Но сейчас ни сил ни време­ни на это у него не было. Догадка Лакира оказалась верной — у Лами нашёлся солидный ку­сок мыла на продажу.
Вновь оказавшись на улице, он осмотрелся, нашёл неподалёку от таверны укром­ный закуток, где болотная вода казалась почище и, несмотря на холод, тщательно вымылся. Норды вообще не большие приверженцы чистоты. До сих пор Лакир куда чаще просто пла­вал в водах Хьяла, там где он, миновав гряду порогов, сливается с Картом, нежели мылся с мылом. Разве что когда после самой грязной работы в хлеву собирался выбраться на люди. Но сейчас вместе с грязью и запекшейся кровью он будто смывал усталость и последние воспоминания об уже подсохших ранах. А ощутив кожей бодрящую свежесть, и вовсе будто бы родился заново. Одевшись, Лакир подхватил свой тюк и вошёл в таверну.
В нос ему сразу же ударил вкусный запах свежей горячей стряпни. Было около трёх часов пополудни, а он за весь день съел всего пару яблок. Правда, с утра ему было не до еды, но сейчас Лакир понял, что умирает с голоду. Джонна по-прежнему стояла за стойкой, но взглянула в его сторону как-то неуверенно, тут же отвела глаза, и, кажется, даже чуть слышно шмыгнула носом, а в движениях рук, протиравших и без того чистые кружки, была заметна излишняя суетливость. «Так, что ещё-то случилось?» - мелькнуло у Лакира в голове, пока он шёл к стойке со своей поклажей. Поскольку кроме этой таверны податься ему было некуда, он первым делом снял у Джонны комнату.
— Хорошо, она твоя на день, — сказала Джонна, получив положенные десять сеп­тимов, и всё так же, пряча глаза, с неестественной торопливостью добавила, — Пойдём, я по­кажу тебе твою комнату. Сюда.
Пройдя следом за ней в комнату, располагавшуюся справа от стойки, Лакир сбро­сил в углу свои пожитки, и, прежде чем редгардка успела улизнуть, мягко обхватил её за пле­чи и осторожно развернул лицом к себе. Ясно. Не то чтобы ревела, конечно, но глаза на мо­кром месте. Вот ещё не было печали. Внезапно, будто по наитию, он отчётливо понял, как следует поступить.
— Ты не научишь меня, как хорошо провести время? — негромко спросил он её, потихоньку привлекая к себе. Он знал, чувствовал, что она не откажет.
— Думаю, что могу тебе в этом помочь, — в тихом виноватом шелесте её голоса прозвучал намёк на робкую улыбку, и уже увереннее она добавила: — и чего же ты хочешь?
— Того, что понравится тебе, — был ответ, пока он ласково, но неуклонно, под­талкивал её к кровати.
Для обоих происходящее оказалось в порядке вещей. Ни один из них не был влю­блён в другого. Она не испытывала к молодому норду особого чувственного интереса, скорее обычное человеческое сочувствие. Редгардка тоже была вовсе не в его вкусе. Она выручила его утром, теперь он помогал ей избавиться от невесть откуда взявшегося чувства вины. Сей­час они просто получали удовольствие от близости, ставшей в дальнейшем основой для на­стоящей дружбы.
Её кожа пахла пряностями, наводящими на мысли о свежей выпечке. Или же про­голодавшемуся норду это только казалось? Тело Джонны, гибкое и податливое, плотно при­жималось к парню, ища, даря и обретая сладострастное наслаждение.
Некоторое время спустя, когда они удовлетворённо лежали рядом, Лакир, посмот­рел на редгардку и сказал просто:
— Рассказывай.
Джонна сразу поняла, что он имеет в виду. В её чёрных глазах больше не прята­лось виноватое выражение. Она едва заметно улыбнулась и заговорила:
— Да ты небось и сам всё понимаешь. Утром я порадовалась, что у тебя руки не опустились, что думаешь, как дальше жить, как заработать. Отдала тебе указ, а читал-то ты его вслух. Ты ушёл, а до меня дошло, чему я тут радуюсь — фермер в крестьянской одёже с одной только булавой отправился в логово бандитской шайки за жизнью главаря... Хороший способ самоубийства, необычный! — она слегка усмехнулась, — Вот и не знала куда себя деть. И думать о смерти нельзя — добычу ей указывать, и не думать не выходит. Так и сиде­ла, себя корила...
Лакир хотел было что-то ответить, но тут его желудок громко заурчал. Джонна проворно поднялась, натянула своё платье, которое, надо сказать, очень шло к её тёмной коже, и со словами: «Пора бы мне вспомнить о своей работе», — отправилась за стойку. Сле­дом за ней в общий зал вышел и Лакир.
Он не стал предлагать ей денег за утренний чай, знал, что не возьмёт, а само предложение её обидит. Но теперь у него было достаточно монет, чтобы не становиться на­хлебником. Расплатившись за еду, он присел за тот же стол, за которым очнулся утром. Джон­на давно убрала с него следы попойки и аккуратно протерла. Рагу из оленины оказалось куда лучше, чем он смел ожидать от трактирной снеди. В «Четырёх Щитах» такой пищи не води­лось. Хлеб тоже был свежим и вкусным, а сильный голод — восхитительной приправой к еде. Насытившись и сдобрив обед хорошей кружкой мёда, Лакир задумался, чем занять ве­чер.
Сперва он отнёс Роки купленное для неё сено, поскольку местная растительность была слишком скудна, и отдал последнее яблоко. Видя, что лошадь довольна, и не рвётся сбе­жать, он вернулся в «Верески», вспомнив о прихваченных из Теснины книгах и намерении подучиться читать.
Лакир зашел в комнату, достал книги и уселся на стуле в уголке. Он открыл одну из них, ту, что нашёл на столе, и прочёл название на первой странице: «Чёрная стрела, том 2». Про себя Лакир решил, что постарается читать не водя по строкам, не проговаривая вслух и не шевеля губами. Однако, прежде, чем он успел приняться за чтение, из середины книги выпали и разлетелись по комнате исписанные листы, выдранные из какой-то тетради. Отло­жив «Чёрную стрелу», он собрал листки, присмотрелся и понял, что это страницы дневника, найденного в пещере под Тесниной. Последние записи в самом дневнике относились к концу месяца Первого зерна, а на дворе стояло двадцать первое число Руки дождя. Прошёл без ма­лого месяц. Записи на выпавших листах были сделаны позднее. Он, вероятно, не стал бы их читать, если бы, волею случая, на одном из них его взгляд не зацепила фамилия Шоаль. Ла­кир собрал листки по порядку, сверяясь с датами, и постарался, просматривая текст, найти, где упоминались Шоали. Первый лист не содержали ничего интересного, но уже на втором его усилия были вознаграждены. Дальше Лакир начал читать внимательно.
«3-й день Руки дождя, 4Э 201
Сегодня на закате меня отыскала моя сводная сестра Геральдина. Говорит, у них с мужем возникли проблемы с законниками в Сиродиле. Они назвались бретонской фами­лией Шоаль и успели улизнуть на том же корабле, на котором везли приказ об их поимке. Высадились в порту Солитьюда, наняли рыбацкую лодку и переправились через залив. Про­сит пока приютить их в нашем лагере. По дороге сюда приметили удачную ферму. К чему она им?
4-й день Руки дождя, 4Э 201
Расспросила сестру, как их угораздило влипнуть. Неужто теряют хватку? Гово­рит — нет, просто не повезло. Бывает. Всё же мудрёные у них какие-то дела. По мне, так обирать путешественников проще и надежнее. Если бы не эти идиоты с их бунтом. Впро­чем, пока совсем не запахнет жареным, суетиться не стоит.
9-й день Руки дождя, 4Э 201
Интересно, как Геральдине удалось поладить с местными болванами. Даже по­сле того, как она с мужем отказалась от участия в наших делах. Сегодня она со своим Са­ливаном выбиралась посмотреть на ту ферму. Далась же она ей!
12-й день Руки дождя, 4Э 201
Оказывается, кому-то из наших эта ферма тоже не даёт покоя. Сегодня Гераль­дина слышала, что двое между собой обсуждали возможность её захвата. Зимовать следую­щую зиму в тепле, да ещё три дороги просматриваются, вот где развернуться. Ду­рачьё, там рядом Драконий Мост со стражей и постом Пенитус Окулатус. Так они и по­терпят разбойничий лагерь под боком! Геральдина говорит, разошлись на том, что здесь у меня постройка, а они по палаткам, а там им точно дома не видать — хорошо, если сарай дам. Тьфу! Этим скотам точно и сарая много.
13-й день Руки дождя, 4Э 201
Сестра с мужем разговорили Бродира. Он проболтался, что со своими сторонни­ками всерьёз подумывает о захвате фермы Кернсдейл. Сказал, что хозяин там — одинокий молодой мужик, завалить его — и дело с концом. Снова Геральдина с Саливаном ходили смотреть на ферму. Видели хозяина. Говорят, парень — простак. Сестра довольна, уж не знаю чем. Велит мне держать ухо востро и потихоньку собирать манатки. Говорит, скоро тут станет жарко.
15-й день Руки дождя, 4Э 201
Сегодня Шоали ходили в Морфал. Вернулись довольные. Геральдина предложила ночами перевозить ценности и прятать в тайник под Драконьим Мостом. Кажется, она знает, что делает. Как стемнеет, начнём.
18-й день Руки дождя, 4Э 201
Большую часть успешно переправили. Сегодня закончим. Геральдина говорит, что Херд тоже не прочь захватить Кернсдейл и сам стать главарём. Если он или Бродир решатся — это конец. Они ни дня не продержатся на ферме, но и нас тогда в покое не оставят. Надо спешить. Сестра обеспокоена. Говорит, надо как-то их угомонить хотя бы на время.
19-й день Руки дождя, 4Э 201
Не перевезённым осталось только то, что мне понадобится с собой. Неподалёку от Драконьего моста второй тайник с ключом от сундука. На всякий случай нарисовали карту. Сестра с мужем снова мотались в Морфал. Зачем — не говорит. Снаружи какие-то вопли. Не представляю, где они достали выпивку, но в лагере настоящий дебош. Все грызут­ся между собой, но до ножей пока не дошло. Проклятье! Пока меня не было, кто-то спёр карту! Теперь он сможет наложить лапу на моё добро! Ничего, остаётся ещё мой старый тайник, о котором не знает никто, даже Геральдина.
20-й день Руки дождя, 4Э 201
На рассвете Геральдина пришла ко мне. Сказала, что они с мужем уходят, и чтобы я рвала когти отсюда. Велела через пару дней приходить к ферме Кернсдейл, а до той поры никому не показываться. Говорит, не сегодня-завтра тут будет заварушка. Успею. Оставлю здесь записи, где собиралась в Драконий Мост. Если меня будут искать, пусть ищут там. Эриота и Тира нигде нет. Значит, это они смылись с картой. Ночью они бы ничего не нашли, а днём побоятся, что я их достану. Они трусы, несколько дней точно будут выжидать, если не перегрызутся между собой. И если у них вообще достанет мозгов разобраться в карте. Можно не дёргаться. Я успею забрать своё».
На этом записи заканчивались. Выходило, что предупредив атаманшу, Шоали направились к нему на ферму. Заманили в Морфал, где, судя по тому, что они не раз туда на­ведывались, у них всё было схвачено. Им нужно было успеть получить от него подписанную бумагу о продаже, заверить её у ярла и донести на разбойников в Теснине. Если бы сестра послушалась совета Геральдины, она бы уже спокойно скрывалась у Шоалей на ферме Керн­сдейл. Но она снова промедлила, как медлила уже месяц, и вышло, что Шоали убили её его руками. Боги сами вершат возмездие и восстанавливают справедливость. Как истинный норд, он не мог истолковать случившееся иначе.
Лакир встал, собрал листки, вышел в общий зал, подсунул их под большое полено в очаге и задумчиво смотрел, как бумага корчится в огне, превращаясь в пепел. С этими запи­сями он мог бы обратиться к ярлу, или сдать Шоалей в Солитьюде, раз туда доставили приказ об их аресте. Может, даже удалось бы добиться возвращения своей фермы, но это означало вмешаться в промысел богов. А кроме того, хотя он едва ли ясно сознавал это, ему просто не хотелось с этим возиться. Ещё утром он, верно, ухватился бы за такую возможность, но сле­дующие несколько часов изменили многое. Для него началась новая жизнь, и к прежней воз­врата не было. Самая мысль о том, чтобы разбираться с этими имперцами, вызывала у него неясное чувство, сродни брезгливости.
Убедившись, что остатки дневника рассыпались прахом, Лакир вернулся в комна­ту. Теперь многое встало на свои места. Шоали спешили, им нужно было опередить разбой­ников, планировавших нападение на Кернсдейл. Скорее всего, ему что-то подмешали в мёд, когда он, незадолго до кружки со странным привкусом, выходил во двор. Конечно, можно было спросить Джонну, как всё выглядело со стороны, но ему окончательно расхотелось воз­вращаться к этой истории. Того, что он знал и о чём догадывался, было достаточно.
Одной из сильных черт в характере Лакира было то, что всё решённое или начатое он упорно доводил до конца, если не сразу, то возвращаясь при каждом удобном случае. Вот и теперь он снова уселся, достал «Чёрную стрелу» и углубился в чтение. Непривычное заня­тие неожиданно увлекло парня, и, сев читать около шести часов вечера, оторвался от книги он только в одиннадцатом часу. За это время он едва ли осилил половину того, что содержал попавшийся ему том, и всё же за этот день, он, кажется, прочёл больше, чем за всю прошлую жизнь. Многое было для него в новинку и стоило того, чтобы как следует обдумать.
Лакир потёр усталые глаза и вышел из комнаты. Прогулялся до улицы по срочно­му делу, проведал Роки, мирно дремавшую на привязи, прислушался к ночным звукам болот, вдохнул свежий морозный воздух. Среди сполохов небесного огня горели пронзительно-яркие искры звёзд, одна луна стояла уже высоко, другая ещё не вскарабкалась из-за гор. По-новому, очень остро, как никогда прежде, ощутил он красоту мира, проникшую в него неиз­бывной радостью бытия, наполнившую душу чистым восторгом. Простояв, словно заво­рожённый несколько минут, он снова полной грудью вдохнул ночной воздух, и вернулся в та­верну.
Со времени обеда прошло уже несколько часов, и ему снова захотелось есть. У Джонны нашёлся для него хороший ужин и пара кружек славного мёда. Между делом, они перекинулись несколькими словами и понемногу разговорились. Она поведала, что никогда не думала, что станет хозяйкой постоялого двора, но приехав сюда вместе со своим братом Фалионом, с головой ушедшим в работу, оказалась вынуждена чем-то занять себя. Брат её за­нимался какими-то колдовскими изысканиями. Простой люд в Морфале его не жаловал. В «Вересках» было пусто, и поскольку обслуживать было некого, а с повседневными делами редгардка покончила, она вышла из-за стойки, подошла к столу, где сидел Лакир, и примости­лась рядом. В дальнем углу какой-то орк мучил лютню, извлекая поистине душераздираю­щие звуки. Порадовавшись, что тот не начал своё выступление нынче утром, Лакир спросил Джонну о нём. Та рассказала, что орка зовут Лурбук, и он-де считает себя бардом, хотя живет здесь, как простой постоялец, платит за комнату, вот она его и не гонит. Были бы посетители, стоило бы опасаться, что он всех распугает, а так... всё равно ведь, считай, никого.
Так за лениво текущим разговором прошло ещё с полчаса. Лакир почувствовал, что засыпает. Веки отяжелели, голова клонилась на грудь, ему всё труднее становилось не те­рять нить беседы. Заметив это, Джонна прервала начатую фразу на полуслове, чуть насме­шливо сказав: «Иди ложись уже. А то я, пожалуй, решу, что иначе, чем за столом ты спать и не пробовал». Он сонно улыбнулся, покачал головой, встал и побрёл в комнату. Сбросив са­поги и куртку, с наслаждением вытянулся на кровати и, проваливаясь в сон, с удивлением по­нял, что, кажется, совершенно счастлив. Точно именно теперь вдруг обрёл что-то, чего ему всегда не доставало, и о чём он даже не догадывался. Прежде, чем эта мысль успела офор­миться, парень уже крепко спал. Сон его был сладок, а грёзы ярки и чисты, как когда-то в детстве. И улыбка, блуждавшая на губах спящего, была по-детски счастливой.

 

Глава 3. Бенор

Бенор

 
Проспав десять часов кряду, Лакир проснулся бодрым и полным сил. Он оделся и, выходя из комнаты, приветливо кивнул Джонне. Выйдя из «Вересков», как и накануне умыл­ся снегом, а затем уладил прочие неотложные дела. Поздоровался с Роки, встретившей его, а особенно морковку, пучок которой он прихватил из бочки в пещере атаманши, довольным фырканьем. Ласково потрепав кобылу по шее, Лакир отправился завтракать, а заодно спро­сить у Джонны, нет ли ещё какой-нибудь работы. Работа нашлась. На этот раз требовалось убить главаря разбойничьей шайки в Оротхейме.
Покончив с плотным завтраком и прихватив с собой немного хлеба и воды на до­рогу, Лакир облачился в свою железную броню, набросил кожаный плащ, закинул за спину молот, и вышел из таверны. Посмотрев вдоль улицы, он увидел чуть поодаль мощную фигу­ру норда, лениво подпиравшего спиной перила моста. Здоровенный детина лет тридцати, с ржаво-бурыми волосами, заплетенными по бокам в косицы, с крупным приплюснутым носом и простоватым широким лицом, заросшим густой рыжеватой щетиной, недостаточно длин­ной, чтобы называться бородой, уныло смотрел себе под ноги, скрестив руки на груди. Над прищуренными низко посаженными каре-зелёными глазами незнакомца, казавшимися не то припухшими, не то полусонными, топорщились косматые взъерошенные брови. Детина был одет в броню вроде той, что добыл себе Лакир. За спиной у него грозно торчала рукоять же­лезной секиры — тяжёлое оружие под стать взятому у орка молоту.
Вчера, оправляясь в Теснину Грабителя, Лакир видел, что возле дома ярла собра­лась взбудораженная толпа морфальских жителей. Слышались выкрики вроде: «Куда смотрит ярл?!», «Нам что, теперь трястись от страха у себя дома?!» и прочее в том же духе. Мужик с моста тоже был в той толпе, Лакир заметил его, поскольку кроме стражи, носящей цвета Морфала, тот единственный был в доспехах. Тогда ему хватало собственных забот, чтобы вникать ещё и в чужие, но сегодня он решил подойти к этому здоровяку, расспросить, кто та­ков, а если речь зайдёт, может и узнать, о чём давеча шумели.
Детину звали Бенор. Без лишней скромности, он заявил низким хриплым голосом:
— Я — лучший воин Морфала, и это не хвастовство!
— Лучший воин, правда что ль? — подначил его Лакир.
— Хочешь докажу? Ставлю сто монет, что я тебя голыми руками завалю. Дерёмся на кулаках — ни оружия, ни магии!
— Идёт!
Удаль, переполнявшая Лакира, требовала выхода, и предложение помериться си­лами пришлось весьма кстати. Не теряя времени даром, двое нордов закружили по дороге, отвешивая друг другу мощные тумаки. Вокруг начали собираться зеваки, щедро раздавая со­веты и подбадривая дерущихся криками. Стража Морфала тоже подтянулась поближе. В рав­ной мере для поддержания порядка, наблюдения за честностью поединка и дабы просто поглазеть. Вскоре стало ясно, что противники стоят друг друга. Бенор был немного посиль­нее, но зато уступал в подвижности. Лакиру чаще удавалось увернуться от удара, и успешно нанести ответный. Пару раз, видя, что Бенор размахивается для сокрушительного удара, Ла­кир, более молодой и проворный, отклонялся в сторону, и, пока тот пытался восстановить равновесие после промаха, в свою очередь со всего размаху обрушивал на него увесистую за­трещину. Правда, уклониться или защититься ему удавалось далеко не каждый раз. И хотя последним крепким ударом Лакир сбил Бенора с ног, да так, что тот не сразу поднялся, побе­да досталась ему очень нелегко. Даже самому себе парень боялся признаться, насколько ве­лика была вероятность, что это он останется обессиленно лежать, глотая дорожную пыль. Зрители ещё немного покричали, надеясь на возобновление драки, но убедившись, что дело кончено, потихоньку начали расходиться.
— Вот это был удар, — наконец с трудом выдавил поверженный здоровяк, — Ты боец, одобряю!
— Думаю, эти деньги мной честно заработаны? — отозвался Лакир, улыбаясь, чтобы не показать, насколько крепко ему досталось.
Он подал Бенору руку и помог наконец подняться. Испытав свои силы, поединщи­ки прониклись друг к другу неподдельным уважением. Старший норд отдал Лакиру его вы­игрыш, с чувством прибавив:
— Ты замечательный друг, это дорого стоит!
Норды разговорились. Бенор сетовал, что в стражу его не взяли, сколько он ни просил, так что занимается, чем придётся. Будь Лакир немного поопытнее, его бы насторо­жила эта фраза. Пожалуй, ни в одном владении в стражу не набирали лучших из лучших. Та­кие обычно находили себе заработок посолиднее и занятие поинтереснее. Так что если в стражники просился мало-мальски толковый воин — его брали не задумываясь. И это что ж надо было натворить, чтобы здорового мужика не принимали, несмотря на все просьбы? Приди эта мысль Лакиру в голову, он, вероятно, не позвал бы Бенора в попутчики. Но пока что он видел перед собой простого крепкого норда, вроде него самого, чья сила могла вполне пригодиться в том же Оротхейме, а компания — скрасить дорогу. К тому же, детина явно ма­ялся от безделья. И Лакир, рассудив, что помощь не помешает, предложил Бенору отправить­ся вместе с ним. Тот с радостью согласился присоединиться к охоте на разбойников. Кроме того, у Бенора при себе оказалась пара бутылок мёда, с помощью которых норды поспешили скрепить начало боевой дружбы.
Медлить было нечего, начатое дело следовало довести до конца. Лакир направил­ся к Роки, отвязал её, пожалев, что в Морфале негде добыть сбрую, вскочил верхом, и напра­вил кобылу в сторону пещеры Оротхейм. Он выбрал такой аллюр, чтобы Бенору не при­шлось выбиваться из сил, поспевая за конным, а спина лошади не слишком страдала от тяжёлой брони седока. Путь их снова лежал в сторону хибары краболова, пристанище банди­тов находилось в утёсах на правом берегу Хьяла, чуть южнее неё. По пути Бенор разглаголь­ствовал о мощном оружии, достойном норда, вроде его секиры или молота Лакира. Послед­ний же молча радовался, что встретил старшего и, видать, более опытного в ратном деле то­варища.

 

Глава 4. Оротхейм

Оротхейм

 
Пещера под названием Оротхейм скрывалась высоко в береговых утёсах Хьяла неподалёку от одного из водопадов. Снизу её надёжно защищали от посторонних глаз скалы, путь к ней тоже был неприметен, но, если удастся его отыскать, вполне удобен. Перед входом в пещеру находилась ровная площадка, поросшая короткой травой. Там Лакир и оставил Роки, не забыв ласково похлопать её по шее.
— Хорошая попалась лошадь, умница и красавица, — произнёс он вслух, получив в ответ:
— С такой кобылой и жены не надо!
Видимо, сам Бенор счёл шутку очень удачной, поскольку хохотал над ней дольше и громче, чем стоило бы у входа в разбойничье логово. Лакир тоже ухмыльнулся, понимая, что если сейчас не разделить веселья приятеля, подобные шуточки будут преследовать его постоянно. Кроме того, ему бы хотелось призвать спутника к тишине и осторожности, чтобы не встревожить бандитов раньше времени. Но, опасаясь подозрения в трусости, он лишь перехватил молот поудобнее, и крадучись двинулся в пещеру.
Стоило Лакиру взяться за оружие, и смех Бенора внезапно оборвался. Обернув­шись, парень увидел, что новый товарищ с секирой в руках приготовился идти за ним. Более не оглядываясь, Лакир потихоньку вошёл под своды Оротхейма.
Вход в пещеру был довольно широк и давал достаточно света, чтобы глазам не пришлось долго привыкать к смене освещения, несмотря на ясную погоду. Прямо вёл ко­роткий коридор, меньше чем через десяток шагов резко загибавшийся влево. Осторожно подобравшись к изгибу, Лакир выглянул из-за угла. К его огорчению, этот проход тоже ока­зался не прямым. Хотя в глубине на стенах плясали отблески огня, чтобы увидеть, что там происходит нужно было пересечь неширокий ход, тем самым лишившись укрытия от воз­можных врагов. Медленно и по возможности бесшумно, насколько позволяла непривычная броня, Лакир отделился от левой стены и, не сводя глаз с глубины коридора, двинулся к пра­вой. Его взгляду предстала широкая пещера. Он разглядел высокий — выше человеческого роста — деревянный помост, на который слева вели пологие мостки. Справа перед помостом над костром кипел котелок. Возле стола, находившегося около самых мостков, спиной ко вхо­ду стоял здоровенный мужик, кажется, орк, с секирой за плечами. По помосту нервно расха­живала светловолосая девица, вооружённая длинным луком.
Пока лучница смотрела куда-то вниз позади помоста, громила успел отвернуться от стола. Лакир выпрямился во весь рост и показался врагу. Тот выхватил секиру и бросился в проход. Норд отступил на шаг назад и скрылся за поворотом. Разбойник, вылетевший из-за угла, был встречен ударом молота, пришедшимся по груди. Будь на месте орка человек, удар проломил бы ему рёбра, а этот лишь сдавленно ухнул и, согнувшись, пошатнулся, силясь устоять на ногах и снова наполнить лёгкие воздухом. Одновременно со вторым ударом моло­та, на разбойника обрушилась и секира Бенора. В голове Лакира промелькнула и исчезла шальная мысль, что орк убитый первым — к удаче, как было в Теснине. Бандит с проломлен­ным черепом неуклюже завалился на бок, пару раз судорожно дёрнулся и затих навсегда. Ла­кир подобрал оброненную орком секиру. Она оказалась стальной, хорошей ковки. Примерил по руке и с сожалением опустил — молот был сподручнее. Тогда он протянул подобранное оружие Бенору. Тому оно пришлось по душе, будучи куда лучше его старой железной секи­ры.
На сей раз без шума обойтись не удалось — каменные своды пещеры усилили и донесли до ушей лучницы лязг оружия и шум падающего тела. Для начала она настороженно спросила: «Тут кто-нибудь есть?» Не дождавшись ни ответа, ни возвращения сотоварища, женщина, держа наготове лук с наложенной стрелой, спустилась с помоста и направилась к выходу из пещеры. Увидев нордов, она мгновенно вскинула лук и натянула тетиву. Но Лакир снова оказался проворнее. Уклонившись от выстрела, так, что стрела пролетела на ладонь правее его плеча, он бросился на лучницу и сбил её молотом с ног как раз в тот момент, когда она снова натягивала тетиву. Стрела бессильно скользнула по железному нагруднику. Молот снова взмыл и опустился точно на голову разбойнице. Ещё одной заботой меньше. Пригнув­шись, парень двинулся вперёд. В пещере никого не было видно. Лакир осторожно поднялся по мосткам. Помост был шире, чем казался от входа. Небольшой спуск вёл с него на плоскую площадку природного происхождения, откуда левее продолжался дощатый настил, с которого по мосткам можно было спуститься вглубь небольшой пещеры.
Пока норд осматривался и обдумывал увиденное, его внезапно обожгло ледяным холодом. Казалось броня разом примёрзла к телу и отодрать её можно лишь с кожей и куска­ми плоти. Медленно, отчаянными усилиями преодолевая сковавший мускулы и выстудивший кровь мороз, Лакир обернулся. Позади помоста находился спуск в дальнюю часть пещеры,  и оттуда неторопливо поднималась колдунья. Из её вытянутых вперёд ладоней и вырывались потоки жгучего холода. На свою беду, женщина то ли слишком верила в свою магию, то ли рассчитывала, что на меньшем расстоянии чары будут эффективнее, только она неуклонно приближалась к Лакиру. Со своей стороны он тоже прилагал все силы, чтобы одеревеневшие мускулы дали ему добраться до источника холода, способного выстудить самую жизнь. Нако­нец парень решил, что волшебница подошла достаточно близко. Превозмогая ледяное оцепе­нение, куда медленнее, чем обычно, норд занёс свой молот и почти уронил его, с размаху за­цепив правое плечо колдуньи. Женщина покачнулась и припала на одно колено. Её правая рука безвольно повисла. Заклинание прервалось. Постепенно, но всё быстрее и быстрее, пар­ня отпускала колдовская стужа. Ни одна весна своим расцветом не приносила ему столько ра­дости, как настававшая сейчас у него внутри. Он снова становился собой, он мог владеть своим телом, мог двигаться. Уже гораздо проворнее, хоть пока и недостаточно быстро, Лакир взмахнул молотом. Начавшая подниматься колдунья успела немного отклониться, и удар пришёлся вскользь, снова сбив её наземь, но не причинив серьёзного вреда. Как бы то ни было, она оказалась бессильна призвать свою магию. И лишь когда молот опустился в третий раз, над её, теперь уже бездыханным, телом вдруг со свистом пронеслось лезвие секиры. Обернувшись, Лакир обнаружил возле себя Бенора.
Помост располагался так, что скрывал происходящее на нём от тех, кто мог нахо­диться в глубине пещеры. Так что на время норды получили передышку. Лакир разминал мышцы, изгоняя из них последние остатки колдовского холода. А его спутник тем временем деловито исследовал стоящий на помосте стол. Большую часть его поверхности занимали бу­тылки, ими же был заполнен стоявший на столе ящик. Но практически все они были пусты. Впрочем, нордам удалось отыскать непочатую бутылку креплёного «Альто» и ещё одну обычного вина. Однако, праздновать победу было слишком рано. Неизвестно, сколько ещё разбойников скрывалось в глубине, и как добраться до главаря шайки.
Снова пригнувшись и ступая как можно тише, Лакир двинулся вниз к помосту в дальней от входа стороне. На сей раз он слышал сопение Бенора почти у себя за плечом. Спу­стившись, норды увидели, что поодаль в пещере находятся ещё двое. Один из них, осани­стый, могучего вида бородатый мужик в стальной броне, был вооружён стальным же моло­том. Вероятно, это и был главарь банды. Он что-то недовольно ворчал, обращаясь к стоящему чуть дальше стрелку, мрачно слушавшему его. Обоих бандитов ярко освещал костёр, вокруг которого были раскиданы спальники. Лакир обернулся к спутнику, беззвучно указав ему на главаря, затем на себя и на лучника. Убедившись, что Бенор его понял, молодой норд одним прыжком перемахнул через ограждение помоста, выхватывая молот. Он налетел на лучника прежде, чем тот успел наложить на тетиву первую стрелу. На этот раз второго удара не пона­добилось — молот обрушился со всего маху и угодил точно в висок стрелка, с хрустом про­ломив ему череп. Лакир быстро обернулся назад и вправо, готовый к новой схватке. И не напрасно. В то время, как он спрыгнул с помоста далеко вперёд, Бенор, более грузный и не­поворотливый, побежал вниз по мосткам, и был только на полпути к главарю, когда тот бро­сился на Лакира. Его железный молот еле успел взметнуться, блокируя удар своего стального собрата. Силища у главаря — а это, несомненно, был именно он, была огромная. По счастью, бандит, надеявшийся покончить с пришельцем с одного удара, встретив неожиданное сопро­тивление, слегка потерял равновесие. Пока он старался выровняться, норд временно оглушил его ударом молота. Тут же по стальным доспехам главаря лязгнула секира подоспевшего Бе­нора. Воспользовавшись тем, что бандит отвлёкся на второго противника, Лакир перехватил своё оружие за концы рукояти, перекинул его через голову главаря, резко притянул противни­ка к себе и тремя мощными ударами головой в лицо добил врага. Затем норд склонился над поверженным бандитом и первым делом забрал его молот. Стальной, с удобной рукоятью он был ничуть не хуже секиры, которую они добыли для Бенора.
На этот раз Лакир не получил ни царапины. Переводя дух после заключительной схватки, он осмотрелся. Возле помоста виднелся ещё один боковой проход, у начала которого виднелся небольшой стол с парой бутылок. Следовало проверить, не осталось ли кого в глу­бине. Минуя стол, Лакир заметил скрытый под помостом сундук, но не останавливаясь направился дальше. Этот проход вёл в маленький, но ярко освещённый закуток. Осторожно зайдя в него, парень остановился. Пещера заканчивалась тупиком. Значит, больше тут пря­таться негде, главарь был последним, остававшимся в живых. Неподалёку от входа в этот за­коулок был грубый дощатый стол, на котором лежала пара неплохих одноручных топоров, кошель с отмычкой и несколькими монетами, пара бутылок эля и бутылка креплёного вина.
В глубине стоял большой сундук. Замок на нём был отомкнут. Внутри обнару­жилось около сотни септимов, ещё штук пять отмычек, и золочёная эльфийская броня. Лакир тихо присвистнул. Лёгкая броня не для него, да и Бенор такое не наденет, но если её про­дать... Пожалуй, за такую вещь можно выручить неплохие деньги. Вот только кому её прода­вать, если в Морфале даже кузницы нет? Кроме кузнецов-оружейников и торговцев, торгую­щих всем понемногу, такой товар пристроить некому. Придется её оставить, а также бросить здесь лишнее оружие, и старую броню. Этой мыслью Лакир поделился с Бенором. Однако тот уже деловито собирал в снятый с одного из разбойников плащ всё годное на продажу, включая оружие и доспехи что подороже, и с ним не согласился.
— На север от Морфала есть лагерь Братьев Бури. Давно там стоят. Большую часть этого добра можно сбыть у них. — заявил он.
В поисках трофеев норды заметили массивную цепь с кольцом, напоминающим рукоять, свисавшую вдоль дальней стены грота. Держа на всякий случай оружие наготове, Лакир потянул за кольцо. Часть стены, казавшейся сплошной, втянулась в скалу, открывая проход. Заглянув в него, парень вздохнул с облегчением: это был просто выход в коридор, ве­дущий от входа в пещеру к помосту. Бенор тем временем закончил увязывать свой тюк и на­чал набивать второй. Вместо того, чтобы воспользоваться открывшимся проходом, норды предпочли осмотреть пройденную ранее часть пещеры. Прихватив найденные бутылки из грота и со стола, они вышли в помещение со спальниками. Лакир полез обследовать сундук под помостом. Тот был заперт. Пожав плечами, парень достал отмычку, вставил её в замок и осторожно попытался повернуть. Стараясь не сломать инструмент, он искал положение, в ко­тором замок станет проворачиваться. Ловкие руки, привыкшие к самой разнообразной рабо­те, быстро нащупали нужное положение, и замок с тихим щелчком открылся. Ещё немного денег и железный шлем — который парень тут же протянул Бенору, поскольку у того шлема не было. И камень, который маги называют камнем душ. Ещё один такой же лежал рядом с сундуком. На всякий случай, Лакир прихватил и их. Кроме того, в пещере нашлась пара не­больших мешочков с золотом, которое норды разделили по-братски. Стальные доспехи глава­ря Бенор сразу уступил товарищу, проворчав:
— Ты его добил — так и забирай. А делить по частям — не дело. Полная броня лучше.
На том и порешили. У этого главаря при себе тоже обнаружился дневник. Пожа­луй, стоило пролистать и посмотреть, нет ли в нём чего нужного. Но позже. Пока же дневник отправился в кошель. Сняв с главаря стальные сапоги, броню и наручи, Лакир надел их вме­сто своих железных. Что ни говори, новые доспехи были куда лучше. Жаль, не хватало шле­ма. Покончив с переодеванием, Лакир направился наверх. Перед нападением колдуньи он приметил на одном из ящиков книгу и теперь взял её, заглянув под обложку, чтобы прочесть название. Книга называлась «Этикет булавы». Он удивился, насколько быстро ему удалось разобрать даже мудрёное слово «этикет». Похоже, от чтения и правда есть прок. Кстати, надо бы узнать, что это слово означает, тогда можно будет где-нибудь ввернуть при случае — знай наших!
Бенора книги не интересовали. Он снял с оружейной стойки стальной меч и же­лезные топор и булаву. На этом заполнение второго узла закончилось. С лязгом бросив тюки на помост, он прошествовал к столу и добавил к стоявшим на нём двум бутылкам то, что при­хватил с собой. Лакир поставил на стол свою часть добычи. Четыре бутылки вина и три — эля, вот и всё, чем им удалось разжиться у разбойников.
Они удобно устроились на грубой скамье за столом и наполнили кружки. Следова­ло отметить успешно завершённое дело, помянуть убитых разбойников — не дело, если их души начнут скитаться среди живых, разыскивая тех, кто их убил. А уж тем паче — обмыть новое оружие и доспехи. Кроме того, Бенор настаивал, что добыча для продажи тоже важный повод, не то отвернётся удача — и что тогда?
— Вот что за жизнь у них — даже мёда нормального нет! — ворчал морфальский воин, в очередной раз наполняя кружки вином, и кивая на эль.
— Каждому своё, — философски пожал плечами Лакир, — друг моего отца, к примеру, его очень уважает.
— М...— неопределённо хмыкнул Бенор, не то соглашаясь, не то наоборот, — А отец-то твой жив?
— Помер...
— Мой тоже... я его уж и не помню толком...
Налитые кружки норды опустошили за покойных родителей, ставя точку на не­весёлых думах.
— Но мы-то пока живы! — бодро заявил Бенор, разливая по кружкам последнюю бутылку вина. И принялся что-то радостно напевать, изрядно фальшивя.
Слушая его, Лакир молча улыбался своим мыслям, лениво текущим, подобно медленной реке в жаркий полдень. Среди прочего, ему подумалось, что пение Бенора стоит игры Лурбука, и что, благодарение богам, не довелось услышать обоих разом. Он сидел рас­слабившись, давая отдых усталому телу. Парень был слегка навеселе, окружающий мир подёрнулся тёплым ласковым туманом. Было хорошо сидеть вот так, неторопливо потягивая вино из последней неполной кружки. Когда она опустеет, нужно будет подниматься, куда-то идти, что-то делать, но пока можно задержаться в благодатном здесь и сейчас, застряв в тягу­чем времени, как в капле солнечной смолы.
Из приятной задумчивости его вывело позвякивание стекла. Это Бенор потянулся за элем, и неловко зацепил пустые бутылки. Пара бутылок вина на брата — для крепких нор­дов — пустяк, но если сейчас хлебнуть ещё и эля... Не дело это — пить эль после вина. К тому же день выдался жаркий, в дороге совсем разморит. Лакир внимательно посмотрел на спутника и понял, что тот и так почти пьян. «Э, нет, братуха, тебе уже точно хватит!» — про себя подумал Лакир. Тащить до Морфала два тяжеленных тюка и в придачу к ним Бенора его совсем не радовало. Лошадь у них тоже всего одна и притом не железная. Если после такого обращения Роки сбежит, её и винить не в чем. Лакир решительно забрал у Бенора бутылку эля, чтобы взять с собой вместе с двумя оставшимися.
— Э!.. за пр... за продажу-то не выпили! — попытался протестовать тот. Слыша, как он запнулся в несложной фразе, Лакир лишний раз убедился в правильности принятого решения.
— Так сперва ещё продать надо, а то отметишь, не закончив дела, а удача-то и от­вернётся. И что тогда? — невозмутимо ответил он Бенору его же словами. — Продадим успешно, сядем в Морфале и как следует отметим. А всё сейчас выпить, так если и будет что обмывать — то нечем.
Он поставил пустую кружку на стол и сразу же поднялся, прежде чем его товарищ нашёл, что возразить. Хорошо бы тот не додумался, что выпивку можно купить прямо в «Ве­ресках», а то спор грозил затянуться. Нужно было возвращаться в Морфал. С едой у разбой­ников обстояло ещё более скудно, чем с выпивкой. Пара мисок с мамонтовым сыром и сырой хобот мамонта нордов не прельстили. Хлебом, взятым с собой на крайний случай, Лакир ре­шил угостить Роки, которой предстояло везти их поклажу. Каждый из приятелей подхватил по узлу с добычей, после чего они двинулись к выходу. Бенор несколько поотстал со своим тюком, периодически спотыкаясь, громыхая железом и ворча. Когда он выбрался наружу, Ла­кир уже успел скормить лошади большой кусок хлеба, и теперь пристраивал узел на спине животного, заботясь о том, чтобы поклажа не причиняла кобыле особых неудобств. Роки не­довольно подёргивала ушами. Два тюка уравновесили друг друга на её спине. Щадя кобылу, хозяин не стал садиться верхом, а повёл её за собой, снова пожалев, что негде добыть сбрую.
Пока они осторожно спускались вниз с утёса, Лакир не раз ещё порадовался реше­нию не пить эль на месте, а прихватить с собой. Он и сам успел запнуться за камень и кое-где оступиться, а Бенор и вовсе пару раз едва не рухнул со скалы, переполошив Роки грохотом доспехов. Оглаживая и успокаивая лошадь, Лакир вздохнул с облегчением, когда их компа­ния очутилась внизу.
В целом, до Морфала добрались без приключений. Как и вчера, Лакир первым де­лом направился к Асльфуру в Зал Высокой Луны — так в Морфале назывался дом ярла, оста­вив «лучшего воина Морфала» караулить тюки. На этот раз управляющий даже не стал про­листывать дневник главаря, лишь взглянул на него и кивнул. Благодарность за выполненную работу он объявил сердечнее, чем это обыкновенно принято, и на сотню септимов увеличил вознаграждение по сравнению с вчерашним.
По возвращении Лакира, норды зашли в «Верески» пообедать. Джонна обрадова­лась им, встретив словами: «Как же хорошо, когда есть посетители». После еды решено было отправиться в лагерь Братьев Бури, чтобы продать добычу из Оротхейма.
Едва тюки были снова навьючены на Роки, а Бенор изготовился показывать доро­гу, раздались крики о помощи. Обернувшись туда, откуда доносились голоса, Лакир увидел, что вдоль главной улицы мечутся перепуганные ребятишки, а стража, натягивая луки, поспе­вает с дальнего края города. Причина переполоха обнаружилась быстро — в поселение за­брёл агрессивный матёрый северный олень и теперь набрасывался на всё живое, попадавшее­ся ему на пути. Игравшие на улице дети чудом успели избежать копыт и рогов животного, бросившись врассыпную и подняв крик. Поудобнее перехватив молот, Лакир бро­сился наперерез самцу. Тяжёлый удар пришёлся прямо по лбу оленя, ошеломлённый зверь осел на задние ноги, и, получив второй удар, с последним не то вздохом, не то стоном, медленно завалился набок. Подбежавшие стражники с досадой убирали оружие: ни одна пу­щенная ими стрела даже не задела животное. Оставив тушу лежать возле моста, там, где на­стиг незваного гостя молот Лакира, норды направились на север через окружающие болота. Они очень надеялись успеть засветло доехать до места, продать то, что удастся, и вернуться назад.
Вообще в болотах вокруг Морфала водится немало неприятных тварей, но на сей раз приятелям повезло. Ничто не задержало их в дороге, и вскоре они со своей поклажей очу­тились в повстанческом лагере.
Братьями Бури именовали себя сторонники Ульфрика Буревестника, возглавивше­го восстание нордов против власти Империи, после того, как император, принуждаемый Тал­мором, объявил поклонение Талосу вне закона. Вероятно, на деле всё было несколько слож­нее, но Лакир представлял себе ситуацию именно так. «Скайрим для нордов!» - таков был де­виз Братьев Бури. Сам будучи нордом, Лакир не испытывал неприязни к представите­лям дру­гих рас и народов. Кроме, пожалуй, талморцев, агентов Альдмерского Доминиона. Ну так кому понравится, когда лезут, не спросясь, устанавливать свои порядки, указывать, кому мо­литься, да ещё и присваивают право жестоко карать ослушавшихся?! Хотя даже среди высо­ких эльфов — альтмеров, есть мирно живущие в Скайриме, чуждые идеям и действиям Тал­мора.
Впервые оказавшись среди повстанцев, Лакир с интересом осматривался и при­слушивался к разговорам. То, что он слышал, не слишком нравилось ему и не находило от­клика в его душе. На поверку выходило, что многие из Братьев ушли на войну не ради каких-то высоких целей или убеждений, а потому как воевать им больше по душе, чем пахать зем­лю. Примерно такими же соображениями руководствовались те бандиты, с которыми два дня подряд приходилось сражаться Лакиру. Кто-то из воинов Ульфрика сетовал на то, что ему на­доела крольчатина. И это при том, что на болотах водилось огромное количество дичи, олени кишмя кишели. Вон, самцы даже в городах начали нападать на людей. А здоровые вооружён­ные люди вместо того, чтобы пойти и добыть того же оленя, маются от безделья, и жалуются на кормёжку. Такого подхода к жизни Лакир не мог ни понять, ни одобрить.
Тем временем Бенор разыскал квартирмейстера. Пожалуй, тот был единственным, кто в этом лагере занят хоть чем-то дельным, подумалось Лакиру. Бородатый дядька, на ходу обтирающий руки кузнечным фартуком, оторвался от работы только для того, чтобы перего­ворить с пришлыми нордами. К их радости, он оказался готов приобрести всё оружие и бро­ню, которые им удалось добыть в Оротхейме. А среди того, что он сам мог предложить на продажу нашёлся ещё один полный комплект стальной брони. Если продать не только старые железные доспехи Лакира, но и броню Бенора, денег у них вполне хватит на новую, да ещё и останется. Несмотря на то, что покупал квартирмейстер задёшево, а продавал куда дороже (знал ведь, что других торговцев поблизости нет), Лакир заплатил запрошенную цену, за на­ручи, сапоги, кирасу, два стальных шлема — рогатый и гладкий, стальной охотничий нож, а также несколько слитков стали, с помощью которых можно было слегка улучшить и оружие, и броню. Помимо этого он сговорился насчёт того, чтобы подковать Роки. Пока суть да дело, норды осмотрели приобретённые доспехи. Тот комплект, что они вынесли из Оротхейма, лучше подходил Бенору, а купленный в лагере — Лакиру. Выяснив это, норд направился к верстаку, и подогнал доспехи так, чтобы они лучше служили своим владельцам. Себе он взял рогатый шлем, Бенору впору оказался гладкий. Закончив с улучшением доспехов, Лакир при помощи точильного камня довёл до ума нож, секиру Бенора и свой молот.
Кузнечное дело — наука не простая, но в своё время отец показывал Лакиру са­мые азы. В поисках заработка Ларсу доводилось подрабатывать и в кузнях. Не раз он гово­рил сыну, мол, хорошее ремесло плеч не оттянет, ежели понадобится, так и всерьёз выучишь­ся, а вот подправить что или сделать сам несложную вещь — уметь должен. Вот и пригоди­лась от­цова наука. Выковать броню, а тем более оружие парень бы, конечно, не сумел, но подогнать и подправить ему вполне удалось.
Закончив возиться в походной кузнице, Лакир обратил внимание на пару осёдлан­ных лошадей, стоявших у коновязи. Норды пробыли в лагере уже немало времени, и за это время никто не подходил к лошадям, и ехать никуда, вроде, не собирался. Может, из-за них? Приняли за лазутчиков и отложили намеченное? Парень подошёл к квартирмейстеру и, напу­стив на себя самый простодушный вид, спросил, чего же лошади без нужды под седлом му­чаются. Тот досадливо поморщился:
— Да ты видишь, они вроде как бы ничьи. На себя никто заботу брать не хочет, разве командир заставит. А у меня тут и так дел по горло, если ещё и за конями ходить... — он с горечью сплюнул.
Лакир подошёл к лошадям, вопросительно оглянувшись на квартирмейстера. Тот пожал плечами, мол охота тебе — возись. Парень расседлал одну из лошадей. Спина живот­ного явно нуждалась в уходе и лечении. Сколько же её не рассёдлывали? Квартирмейстер, глядевший из-за его плеча, выдохнул сквозь зубы:
— Задаст им командир сегодня. Нельзя так оставлять.
Лакир обернулся к нему:
— Слушай, у вас другие лошади, кроме этих двух, есть?
— Нету. А тебе на что?
— Эту пару недель точно седлать не стоит. А мне для моей кобылы сбруя позарез нужна. Не продашь?
— Нам тут тоже новую неоткуда взять... Нет, не могу продать.
— Ну тогда... просто одолжи на недельку-другую, а я потом завезу, как своей обза­ведусь, — всё с тем же простодушным видом предложил Лакир.
Квартирмейстер минуты две смотрел на норда, будто рыба вынутая из воды, то открывая рот, то закрывая. Всё это время тот глядел на него, не отводя кристально честных глаз. Вроде бы и ясно, что соглашаться глупо и нелепо. За деньги не продал, а просто так взял, да и отдал? Правда, лошади уход нужен, всё одно без дела будет лежать упряжь. А ну как парень не вернёт — зачем ему? Да нет... этот вернёт. Внезапно, сам удивляясь своим сло­вам, мужик махнул рукой:
— Бери! Только вернуть не забудь.
Лакир коротко, но искренне поблагодарил квартирмейстера, ухмыльнувшись на его ворчливое:
— Теперь смотри, чтоб тебя не прикончили, пока седло не вернёшь! Дальше — твое дело.
Норд вернулся к своему спутнику, отдал ему новые доспехи, и отправился седлать Роки. Нельзя сказать, чтобы та была довольна, но худо-бедно сбрую надеть позволила, а большего и не требовалось. Лакир сел в седло, и они, с шагающим рядом Бенором, неторо­пливо тронулись в обратный путь. Денег у нордов осталось не так уж и много. Всё же за до­спехи с них содрали три шкуры. В другом месте, глядишь, на эти деньги и седло бы купили, и ещё бы осталось. Так что сбрую квартирмейстер не в убыток себе одолжил. Впрочем, о том, чтобы вовсе не возвращать её, Лакир даже не помышлял. Для норда это был вопрос че­сти.
Едва достигнув Морфала, он привязал Роки, расседлал и позаботился о корме для неё. Затем в сопровождении Бенора зашёл в «Верески», заплатил Джонне ещё за день постоя, оставил вещи в комнате и вернулся в общий зал, прихватив добытый в Оротхейме эль.
Прежде всего норды пересчитали и поровну разделили добытые и вырученные деньги. После покупки доспехов получилось не так уж много, но жить можно. К тому же, хо­рошая броня может сохранить жизнь своему владельцу, а убитому и деньги ни к чему.
— Вот теперь можно разом и продажу, и приобретение отмечать. Вроде, удача не подвела! — заявил Лакир, ставя на стол разбойничий эль.
Бенор согласно кивнул и поспешил разлить его по кружкам. Выпив свою долю, Лакир поднялся. Его спутник предложил взять у Джонны мёда — настоящий нордский напи­ток, как-никак.
— Ты сам смотри, — ответил ему Лакир, — мне ещё с делами закончить надо.
Выходя на улицу, парень успел увидеть, как его приятель направился к стойке. Ладно, пускай себе. А его путь лежал к туше убитого оленя, которая так и валялась нетрону­той возле моста. Купленный в лагере у повстанцев охотничий нож следовало не только об­мыть, но и к делу пристроить. Неторопливо и обстоятельно норд принялся за разделку туши. Ему, выросшему на ферме, эта работа была не в новинку. Доводилось и резать скотину, и све­жевать. Всей-то разницы, что сейчас перед ним был олень, а не подтёлок. Довольно быстро он снял с животного шкуру, срезал мясо, выбрал части, которые используют в своём деле ал­химики, после чего закончил разделку и аккуратно прибрал за собой. Взяв купленное вчера мыло, парень отмылся от крови и грязи и отправился сперва к Лами — продать срезанные с оленя ингредиенты, пока лавка не закрылась, а затем к Джонне с добытой олениной. Часть мяса вместе с алхимическими элементами он сумел продать в «Хижине тауматурга». Осталь­ное взяла Джонна и сразу же принялась за обработку оленины.
Бенор всё ещё сидел за столом в компании кружки с мёдом, причём явно уже не первой. Лакир подсел к нему. Тот, ни слова не говоря, наполнил ещё одну кружку и подтолк­нул к приятелю. Взяв её, Лакир задумчиво посмотрел, пригубил мёд, и обратился к Бенору с давно интересовавшим его вопросом:
— Слушай, а что вчера за сборище на крыльце у ярла было? Чего народ взбаламу­тился?
— Дак это... пожар... и... волшебник!.. — при этих словах он покосился на Джонну, надолго умолк, а потом веско добавил, подняв указательный палец, — А ещё Алва! Во!
Он снова помолчал, а затем спотыкаясь едва ли не на каждом слове, добавил:
— Рань-ше... Морфал был... ти-хим местом. Но тогда всё было р-разумнее и... и лучше... — Бенор заглянул в свою кружку, видимо, увиденное его не порадовало, потому что он не глядя подвинул к себе едва початую кружку Лакира и уткнулся в неё.
Лакир понял, что сегодня он от него толку не добьётся. Волшебник, это надо по­нимать, брат Джонны, Фалион, кажется. Пожар... Это не про тот ли дом, что рядом с тавер­ной? Ещё какая-то Алва... Парень оставил Бенора в покое, подошёл к стойке и заговорил с Джонной о сгоревшем доме.
— Дом Хроггара? Там недавно произошёл ужасный пожар, — отозвалась она, — Так жаль его жену и ребёнка. Их крики разбудили полгорода. Большинство горожан теперь даже не приближаются к пепелищу — боятся этого проклятого места.
— Как начался пожар?
— Хроггар утверждает, что огонь пошёл от очага. А некоторые говорят, что Хрог­гар сам поджёг дом.
— С женой и дочерью внутри?
— Так говорят. Дело в том, что он теперь живёт у Алвы. И переехал он к ней на следующий день после пожара. Как-то неправильно съезжаться с новой любовью, через день после того, как твоя семья сгорела заживо.
— И, само собой, никто не может доказать, что он их убил?
— Конечно нет. Но наш ярл хочет знать наверняка, виновен ли он. Возможно, даже заплатит, если удастся что-то выяснить.
Было заметно, что тема трактирщице неприятна, и она предпочла бы не продол­жать. Лакир видел, что она сердится не то на него, что затеял этот разговор, не то на себя, что в него ввязалась, не то на участников происшествия. Ему не понравился оборот, который приняла их беседа, продолжать её не следовало, но и оставлять, как есть, не годилось. Тогда, второй раз за этот день изобразив наивного простака, парень вдруг спросил Джонну:
— А ты, часом, не знаешь что такое «этикет»?
От неожиданности редгардка фыркнула и тихо рассмеялась:
— Ну ты даёшь! Зачем тебе? Где ты это слово-то выкопал?
— Ну, выкопал вот — уклончиво ответил Лакир, — Так что это такое?
Джонна, чей брат окончил Коллегию Магов Винтерхолда, знала много больше, чем обычная держательница таверны. Слово «этикет» не было для неё загадкой, но вот как бы по-простому растолковать его этому норду, чтобы вышло доходчиво и не слишком заумно?.. Обижать парня, неудачно объяснив непонятное непонятным, ей не хотелось.
— Видишь ли, — редгардка умолкла, тщательно подбирая слова, — можно ска­зать, что это правила, принятые в каком-то месте или обществе... Или ситуации... В общем, то, на нарушение чего посмотрят косо.
Лакир прищурился, соображая.
— Это вроде как, если в дом, где покойник, завалиться с песнями и шутками? — выдал он своё понимание.
— Ну да, вроде того. Вот знание того, что неуместно, а что уместно, и умение дер­жать себя в соответствии с этим знанием, и есть этикет.
Джонна с облегчением выдохнула. Похоже, объяснить что-то этому парню не так уж и сложно. Ловит на лету. А ведь сразу по нему не скажешь. О расстроивших её расспросах про пожар она благополучно забыла, что Лакиру и требовалось. Чтобы окончательно изба­виться от пробежавшего было между ними злокрыса, он снова предложил редгардке прове­сти время вместе. Как и накануне она легко согласилась.
На этот раз Джонне очень скоро пришлось вернуться за стойку, поскольку к вече­ру в таверне начал собираться народ. Лакир же достал и прочёл дневник оротхеймского гла­варя. В нём была всего одна запись:
«Будь прокляты эти великаны. Одного мамонта нам бы на месяц хватило, что­бы прокормиться, но они выпасают их, как самый ценный скот, и глаз с них не спускают. Больше в округе охотиться не на кого. Если не найдем добычи, придется уходить и искать другое место для стоянки».
Похоже, у этих бандитов больше одной мысли в голове не умещалось, подумалось норду. Мяса в мамонте, конечно, много. Но как они надеялись затащить огромную тушу в своё убежище, расположенное высоко в скалах? Как думали успеть разделать и заготовить эту гору плоти, прежде, чем она начнёт разлагаться? Лошади, олени и лоси, изобилующие чуть восточнее, для них, видимо, не добыча. То ли дело — мамонт, один — сразу на месяц.
Смеясь про себя над глупостью разбойников, Лакир снова принялся за «Чёрную стрелу». Сегодня дело шло быстрее, и к одиннадцати часам он дочитал весь том, хотя взялся за него позже, нежели вчера. Отложив книгу, парень ещё несколько минут размышлял над прочитанным, затем потянулся и вышел из комнаты.
Бенор до сих пор не ушёл. Сидя в той части таверны, где Лурбук устроил очеред­ное «выступление», он медленно и не в лад пытался подпевать. У песен, одну из которых пел норд, а другую наигрывал орк не было ничего общего, кроме качества и громкости исполне­ния. Лакир поразился тому, что, зачитавшись, даже не услышал начала этого концерта. Как и вчера, он вышел на улицу, но надолго задерживаться снаружи не стал, поскольку к ночи с бо­лот наползал знобкий, пронизывающий туман.
К вечеру парень не слишком проголодался, так что на ужин ему хватило кружки молока и пары лавандовых слоек. После еды он снова немного поболтал с Джонной о том о сём. Время близилось к полуночи. Лурбук перестал мучить лютню и скрылся в своей комна­те. Бенор наконец-то тоже решил отправиться восвояси. Ещё раз признавшись Лакиру в вер­ной дружбе, он с трудом поднялся и кое-как добрался до двери. Лакир вышел на крыльцо следом за ним — ему хотелось удостовериться, что «лучший воин Морфала» не угодит в бо­лото среди сгустившегося тумана. Плотная дымка стелилась по земле, и не мешала смотреть, как Бенор нетвёрдым шагом брёл по улице, громко напевая очередную, неузнаваемую в его исполнении песню. Дойдя до дома стражи, он вошёл внутрь, и дверь захлопнулась. Подо­ждав ещё пару минут, Лакир зябко передёрнул плечами, вошёл в таверну, пожелал Джонне доброй ночи, сбросил одежду, растянулся на кровати и уже через пару минут крепко спал.

 

Главы   5 -   8

Главы   9 - 12 

Главы 13 - 16

Главы 17 - 20

Главы 21 - 24

Главы 25 - 28

Главы 29 - 32

Главы 33 - 36

Главы 37 - 40

Главы 41 - 44

Глава 45

Главы 46 - 47

 

 

Истории из жизни родни Лакира и прочих персонажей

История Ларса

Сиродильская сага (173 - 200 гг. 4 Э.)

Берк и Аркадия

Сиродильская сага (продолжения)

[Thea]

Всё пока не прочитала, но начало интересное и написано хорошо. Можно главы под спойлер убирать? А то первое сообщение такое длинное вышло =)

Отпишусь, как прочитаю полностью. Но мне уже кажется, что продолжать стоит!

[Joke_p]

Спасибо! Наверное да, стоит попробовать... а то такую простыню читать не очень удобно.

 

Так получше?

Сообщение отредактировал Joke_p: 29 сентября 2018 - 20:31

[Thea]

Да, так намного удобнее.

 

Прочитала всё и не разочаровалась. Буду рада, если появится продолжение! Мне нравится качество текста, не уступающее хорошей книге. Нравится история парня, так внезапно вставшего на новый путь. При этом пока это становление героя без излишней драмы. Всё так жизненно вышло с фермой. Я не помню, был ли подобный квест в игре, но мне эта история с бумагами и хитропопыми обманщиками понравилась.

Ещё понравился сам герой. Он быстро становится симпатичным. Я к нему привыкла, хочу и дальше смотреть сериал с его участием, хотя и понимаю, что некоторые эпизоды не принесут сюрпризы. Да, кое что из игры узнаю. Тот сгоревший дом, например. Печальная история...

 

Мне кажется, эта история будет интересна и тем, кто не знаком с игрой, а хочет почитать о приключениях. Тем, кто играл, может быть интересно посмотреть на игру с другой стороны. Или, когда нет возможности играть самому, но хочется погрузить в тот мир вновь. Тот самый некий уют, та особая атмосфера игры, они очень хорошо тут чувствуются.

 

Ещё было интересно почитать сражения. Особенно тот первый бой, где герой отправился в опасное приключение. Мне было очень-очень интересно, как у него получится выполнить миссию. И всё в итоге вышло довольно логично. Особенно после прочтения дневника.

[Joke_p]

Thea, большое спасибо за интерес и за высокую оценку качества текста. Я старалась, хотя и не думала, что это когда-нибудь прочитает кто-нибудь кроме меня. На тему, что было в игре и стояло за получившимся описанием, можно отдельное произведение написать. В частности, именно такого квеста не было. Но дневник главаря разбойников - был, та часть, что нашлась на столе. Листки, найденные в книге - мой вымысел, призванный придать сюжету связность (таких моментов, в виде неигровых диалогов или художественного пояснения скупых игровых фактов будет ещё немало). Ферма действительно была, устанавливалась одним из модов, там обитала эта пара имперцев. В той редакции мода она находилась на пустом месте через реку от Драконьего Моста, в более поздней автор перенёс её ближе к Рорикстеду. И был альтернативный старт, забросивший персонажа в "Верески" с тем имуществом, которое перечислялось в начале. Но люди, обычно, с неба не валятся, должен же он был откуда-то там взяться, должно было быть некое объяснение, почему не отправился оттуда домой, да и где он, его дом? А тут эта воткнутая "до кучи" ферма пришлась очень кстати. Сначала была мысль добавить ему ключ от неё, но что-то удержало, и начала вырисовываться вот такая история.

Насчёт возможности погрузиться в атмосферу игры не имея возможности играть... забавно, видимо она просочилась в текст, который именно из-за такой ситуации и начал облекаться в печатное слово.

На самом деле, очень приятно было получить именно такой комментарий. Удивительно созвучный тому, чего я хотела добиться от этого текста, что очень хотела, но даже не надеялась когда-либо услышать со стороны. Значит - получилось. А что до симпатии - этот парень да, умеет понравиться. Самое смешное, что создавался он вообще как тестовый персонаж - погонять кое-что из новых модов, даже имя было сперва какое-то дурацкое, но тем, как он прошёл теснину, своей удачливостью, он меня покорил, его судьба меня заинтересовала,и тогда же он получил своё настоящее имя. Удача, сопутствующая ему, так меня впечатлила, что невольно пронеслось luck->lucky->лаки->Лакир.

Неслабое вышло пояснение. Возвращаюсь к сути.

 

Глава 5. Вечный покой

Вечный покой

 

Утро встретило молодого норда солнечным светом, пронизывающим поредевшие остатки ночного тумана золотистым сиянием и уже согревающим всё вокруг. Даже обгорев­ший остов дома Хроггара не наводил сейчас на мрачные мысли. Только вот никакой работы пока что больше не предлагали. Правда, вчерашний олень принёс Лакиру неплохие барыши, так что забота о хлебе насущном станет серьёзной проблемой не скоро. С утренними делами было покончено. Бенор не показывался. Когда ещё он отоспится и вылезет... Сидеть и ждать его, чтобы возобновить расспросы, не хотелось. А потому Лакир решил последовать совету Джонны и наведаться в Зал Высокой Луны, чтобы разузнать о недавнем пожаре.
Норд зашагал по улице к дому ярла. На сей раз его приняла сама ярл Идгрод Чёр­ная, уже довольно пожилая женщина, лицо которой, хоть и изрезанное морщинами, сохрани­ло следы странной, нетипичной для жительниц Скайрима красоты. Её черные волосы почти не тронула седина. Из-под высоких, изогнутых, словно молодой месяц, бровей внимательно смотрели тёмные завораживающие глаза, полуприкрытые тяжёлыми веками. Длинный, пре­красно вылепленный нос; тонкий, сурово сжатый рот, в уголках которого притаилась грустно-насмешливая улыбка. Весь её облик говорил об отстранённости обладателя недо­ступного прочим знания, и, в то же время, о ясности ума и твёрдости суждений. Вглядываясь в необычное лицо Идгрод, Лакир решил, что те, кто считает, будто ярл «прячется в своих ви­дениях» (и такое слышалось среди взбудораженной толпы), сильно заблуждаются. Ясновидя­щая она там, или нет, — эта женщина не витала в облаках, а прочно стояла на земле. И тай­ные знания были для неё советчиками в делах земных.
— Итак, судьба привела тебя в Морфал. И ко мне. А уж зачем — это мы потом поймём, можешь не сомневаться. Добро пожаловать, — скрипучим старческим голосом произнесла Идгрод.
— В Морфале какие-то проблемы? — Лакир не стал сразу спрашивать о пожари­ще. Ему хотелось узнать, что скажет сама ярл.
— Неведомое часто вызывает неуверенность и даже страх. Тут нечему удивляться. Некоторые боятся нашего нового мага. Но они примут его, когда узнают получше. Время до­кажет, что я была права.
Что ж, по крайней мере ясно, что семья Джонны пользуется благоволением вла­стительницы Морфала. Это неплохо. Осталось выяснить то, ради чего он и пришёл. Похоже, что без прямого вопроса с его стороны Идгрод Чёрная не коснётся этой темы.
— Говорят, ты ищешь кого-то, кто расследовал бы недавний пожар, — не стараясь избежать её пронзительного взгляда, произнёс норд.
— Пожар в доме Хроггара? В огне погибли его жена и дочь. Теперь мои люди ду­мают, что это место проклято. Что я могу возразить?
— Что говорит Хроггар? — Лакиру казалось немыслимым, чтобы норд, на которо­го возводятся столь тяжкие обвинения, ничего не ответил на них. Это означало бы полное признание своей вины, не требующее иных доказательств. Равно невозможно было, чтобы жители города не спросили или не выслушали его.
— Хроггар винит свою жену в том, что она пролила медвежий жир в очаг. А мно­гие думают, что он сам поджёг дом.
— Зачем ему так поступать со своей семьёй? — в глубине души парень сознавал бесцеремонность своих расспросов. Но он чувствовал, что что-то в этой истории не так. Это не так беспокоило, действовало на нервы. Казалось, пара правильных вопросов и получен­ных на них ответов, могут помочь отыскать эту неправильность, раздражающую, как зуд. Больше всего Лакир боялся упустить слово или момент, когда это произойдёт, и потому вы­стреливал новый вопрос едва выслушав ответ на предыдущий, не заботясь о том, чтобы об­лечь его в подобающую форму. Впрочем, Идгрод Чёрной явно не было дела до формально­стей в их разговоре. Умудрённая годами женщина видела и понимала, что с ним творится, и отвечала обстоятельно, стараясь, со своей стороны, не сбить его с мысли.
— Похоть может толкнуть на жуткие поступки. Пепелище ещё не остыло, а он уже обручился с Алвой, — в голосе ярла явственно послышалось осуждение.
— Почему вы его не арестовали? — да что же он такое несёт? Так уже совсем не годится. Похоже не то на упрёк, не то на указание, что ярлу следует и чего не следует делать. Если сейчас Идгрод разгневается и выставит его вон — сам виноват. Но она лишь присталь­но посмотрела на него. Без гнева, будто внимательно вчиталась в неразборчиво написанную строчку, или слишком мудрёно закрученную фразу. Все так же терпеливо и веско женщина промолвила:
— На основании сплетен и слухов? Нет. А вот ты, чужак, можешь попробовать узнать правду. Осмотри пепелище, к которому другие боятся даже приблизиться. Порасспра­шивай местных. Если докажешь его вину или невиновность, я тебя награжу.
О награде Лакир сейчас не думал. Он почти жалел, что полез в это дело. Если те­перь ему не удастся докопаться до сути, ощущение неправильности так и будет мешать и тре­вожить, подобно занозе. Он повернулся, чтобы идти, и услышал вслед:
— Судьба Хроггара в твоих руках.
Лакир вышел от Идгрод, остановился на крыльце и задумался. Среди местных у него было не так уж много знакомых. Джонну он больше спрашивать не станет. Если бы она могла или хотела сказать ему ещё что-нибудь, то не отправила бы его в Зал Высокой Луны. Бенора не видать, да и неизвестно, знает ли он хоть что-то полезное. Ой, вряд ли. Лами почти не выходит из своей алхимической лавки, к тому же наверняка будет говорить с не большей охотой, чем Джонна. Спрашивать же других жителей, с кем он до сих пор не имел никаких дел... Норды не любят досужих расспросов. Не любят тех, кто лезет в их дела, и стараются поменьше говорить и думать о проклятых и недобрых вещах. Если бы кто-то из жителей Морфала знал, что произошло в доме Хроггара, тот уже был бы или обвинён или оправдан. Значит, от расспросов большого проку не будет.
Ещё ярл Идгрод велела ему осмотреть пепелище. Только что там можно отыс­кать? Огонь — и есть огонь, разгоревшись, он пожирает всё, какие уж там следы. Тем паче, что прошёл уже не один день, успел выпасть свежий снег... Рассуждая так, парень направился к пожарищу и забрался внутрь обгорелых развалин. От дома уцелели только нижние части стен и то местами. От кровли вовсе ничего не осталось, и солнце заливало мёртвые почер­невшие руины ярким, жизнерадостным светом. Какое-то слабое движение слева, замеченное краем глаза, привлекло его внимание. Лакир резко обернулся и замер. В углу виднелся при­зрак девочки, едва различимый ясным солнечным днём даже в тени. Мысленно помянув Ар­кея — бога мёртвых, норд заставил себя подойти ближе. Прозрачная малышка выглядела бес­помощной и безобидной. Теперь он почти мог различить в зыбком голубоватом облачке чер­ты её лица. На вид ей едва ли было больше пяти лет. Детский голосок, похожий на голос жи­вого ребёнка, как эхо походит на звук, его породивший, спросил:
— Кто там? Это ты, отец?
— Кто ты? — через силу выговорил Лакир. Ему никогда не доводилось беседовать с душами усопших. Как любой нормальный норд он предпочёл бы, чтобы так было и впредь. Но, вероятно, эта туманная фигурка — единственная ниточка, ведущая к событиям той ночи. Потому он постарался заговорить с ней, спросив первое, что пришло в голову.
— Я Хельги, но папа говорит, что мне нельзя разговаривать с незнакомцами. А ты — незнакомец? — наивность вопроса вызвала у Лакира невольную улыбку. И эта улыбка позволила немного расслабиться, исчезла сжимавшая затылок холодная длань потусторонне­го ужаса. Ему удалось собраться и начать соображать как следует.
— Нет, я друг. Что тогда произошло в вашем доме?
— Я проснулась от дыма. Было очень жарко, мне стало страшно и я спряталась. А потом стало холодно и темно. И мне больше не страшно. Но мне грустно одной. Ты со мной поиграешь?
— А тогда ты расскажешь, кто поджёг дом?
— Ладно! Давай сыграем в прятки. Если ты меня найдёшь, я тебе всё расскажу. Только надо дождаться ночи. Другая тоже играет, а она выходит только по ночам.
— Другая? Какая другая? Кто она?
— Я не могу сказать. Она может услышать. Она совсем рядом. Если ты отыщешь меня раньше, я тебе всё расскажу, — с этими словами призрак маленькой Хельги исчез.
Ещё несколько долгих мгновений норд вглядывался туда, где он только что видел туманный силуэт ребёнка. Можно было подумать, что всё это ему почудилось. Всё так же пригревало солнце, освещая обгорелые брёвна. Лакир почувствовал, как по коже перестают бегать мурашки, как отпускает противный холодок страха. Мёртвым не место среди живых. Но только живые могут помочь им успокоиться в посмертии, если что-то не позволило этому случиться. Хельги, похоже, просто нужна помощь, и тогда она больше не будет тревожить живущих, нарушая правильный ход вещей.
Придя к такому выводу, Лакир не мог не вспомнить утренний разговор с ярлом. Эта женщина знает куда больше многих, и уж наверное, стоит рассказать ей, что обитатели дома не покинули этот мир окончательно. Верно, она сможет сказать, что это значит. С этими мыслями Лакир снова направился в Зал Высокой Луны.
Идгрод Чёрная сидела на троне. Позади неё топтался могучий немолодой норд — хускарл ярла. Старую женщину не удивил рассказ о призраке Хельги. Она лишь задумчиво покивала и выдала туманную фразу:
— Духи в том месте сильны.
Услышав о предложении девочки сыграть в прятки после наступления темноты, ярл Идгрод спокойно сказала:
— Отправляйся на кладбище. Там ты её и найдёшь.
Теперь у Лакира был в запасе целый день до того, как можно будет отправляться на поиски Хельги. Шагая к «Верескам», парень подумал, что напрасно, наверное, он не упо­мянул в разговоре с Идгрод Чёрной про «другую». С другой стороны, поскольку призрак не ответил на вопросы о ней, ему толком и сказать-то было нечего. Там будет видно.
В таверне было уютно. Вновь заходя туда, Лакир уже почти чувствовал себя дома. Он дружески улыбнулся Джонне, но заговаривать с ней не стал. То, что сейчас занимало его мысли, как показал вчерашний день, было неудачной темой для разговора. Воспоминание о холодке страха, которого норд и не думал стыдиться, навело на мысль, что неплохо было бы сейчас хлебнуть мёда или чего покрепче. Но почти невольно сделав шаг к стойке, он всё-таки раздумал. Чтобы разобраться с этой историей, ему требовалась ясная голова. А если день, на­полненный томительным ожиданием сумерек, начать с мёда, то потом потребуется ещё, и к ночи, он, пожалуй, уже ни на что не будет способен. К счастью, теперь у парня было занятие, способное занять мысли и помочь не просто убить время, но провести его с пользой.
Зайдя в комнату, Лакир достал книги и начал перечитывать заново «Чёрную стре­лу». Как оказалось, не напрасно. На этот раз он отметил для себя некоторые моменты, кото­рые ускользнули от его внимания при первом прочтении. Время только-только перевалило за полдень, когда он вторично дочитал книгу. Норд расправил плечи, слегка потянулся и вышел размяться.
Он прогулялся по улице, обдумывая прочитанное. Неожиданно для себя парень осознал, что фразы в его мыслях строятся чуть иначе, чем прежде, порой используя новые слова, обороты и словесные конструкции, почерпнутые из книги. А ещё ему казалось, что он вот-вот поймёт, что же его так настораживает в истории с Хроггаром. Между делом, он подо­шёл к Роки, скормил ей ломоть подсоленного хлеба, похлопал по крутой шее, сопроводив ласку несколькими добрыми словами. Завершив дела снаружи, он снова зашёл в таверну.
В общем зале обнаружился Бенор, окликнувший Лакира, и пригласивший при­сесть рядом. Тот кивнул товарищу, и, решив заодно пообедать, подошёл к Джонне. Подавая еду, редгардка не выдержала и спросила, удалось ли ему что-нибудь вызнать. Не особенно кривя душой, норд ответил, что пока не очень, и до вечера новостей ждать не приходится, а дальше — видно будет. Было заметно, что Джонна разрывается между желанием спросить, что же должно случиться вечером, и нежеланием вдаваться в эту тему. Поскольку она всё-таки решила промолчать, Лакир тоже больше ничего не прибавил.
Усевшись рядом с Бенором, он попробовал поспрашивать его о пожаре, Алве и Хроггаре, но хотя ответы приятеля и стали более внятными, ничего полезного из них вы­удить не удалось. На всякий случай Лакир предупредил товарища, что вечером может потре­боваться его помощь, и получил заверения в полной готовности. После чего «лучший воин Морфала» отправился куда-то по своим делам.
Вопреки обыкновению, Лакиру не хотелось есть. Тем не менее, в течение некото­рого времени он, не чувствуя вкуса, механически пережёвывал и глотал пищу, но вскоре оставил это занятие. Что проку давиться едой, когда кусок не лезет в горло? Большая часть обеда осталась нетронутой. Кружка мёда не согрела, не принесла радости. Джонна, привык­шая, что обычно этот парень с аппетитом подбирает всё до крошки, не успеешь глазом морг­нуть, обеспокоенно смотрела, как он идёт обратно в комнату, и в конце-концов спросила:
— Что это с тобой? — прикидывая, удастся ли убедить его обратиться к Лами, если заболел. Эти норды со своим упрямством и гордостью сами не попросят помощи, пока совсем не прижмёт.
Лакир обернулся к редгардке и с широкой обезоруживающей улыбкой развёл ру­ками:
— Достойной разминки с утра не случилось!
Она озабоченно покачала головой, и, кажется, не очень-то поверила, но не на­шлась, что возразить. Действительно, в отличие от прошлых дней, это утро норд провёл не покидая Морфала.
В комнате Лакир взялся за чтение «Этикета булавы», сопоставляя узнанное от Джонны значение слова со смыслом, раскрывавшемся при прочтении текста. Как и прежде, чтение увлекло норда, и он уже успел прочесть довольно много, как вдруг резко захлопнул книгу и отложил её в сторону.
Конечно же! Да, ни один норд, не будучи виновным, не смолчал бы в ответ на об­винения, которые народ предъявлял Хроггару. Да, ни в одном холде Скайрима его не обвини­ли бы, не спросив и не выслушав его версии событий. Поверили бы или нет — другой во­прос. Но дело в том, что ни один норд, находясь в здравом уме, не поступил бы так, как Хроггар после пожара. Никогда — в случае невиновности. И тем более — будучи виновным. Вот она — не дававшая ему покоя неправильность! Как бы повёл себя нормальный человек?
Возможно, Хроггар сам поджёг дом, уничтожил своих домочадцев, ради того, что­бы сойтись с Алвой. Тогда он не стал бы спешить с обручением. Притворился бы убитым го­рем, постепенно стал находить утешение в обществе той же Алвы. И некоторое время спустя их обручение не вызвало бы ни подозрений, ни осуждения.
Если Хроггар виновен, но настолько жесток, что подвергнув жену и дочь мучи­тельной смерти, не желает даже сделать вид, что скорбит, он мог, обручившись со своей Ал­вой, бежать из Хьялмарка под руку другого ярла. В каждом владении своё правосудие, и кара, заслуженная на земле одного холда, не настигнет преступника в другом. Такое бегство озна­чало или признание вины, или неспособность невиновного оправдаться.
Если же Хроггар непричастен к пожару, и трагедия лишь подтолкнула его к обру­чению с давней тайной любовью, ему тем более следовало соблюсти все приличия. Куда спе­шить любовникам, успешно скрывавшим свою связь от окружающих, когда единственное серьёзное препятствие исчезло? Ещё немного терпения — и всё сложится само собой.
Это обручение над могилами родных, вызов всем гласным и негласным правилам и приличиям, полное пренебрежение мнением людей, среди которых ему ещё предстояло жить — вот что было не так. Никто, находясь в здравом рассудке, не стал бы так поступать. Но безумцев люди сторонятся. Опасаются и их странной судьбы, и непредсказуемости их действий. Если бы Хроггар проявлял признаки сумасшествия, люди бы об этом не молчали. Или Джонна, или Бенор обмолвились бы о таком слухе.
Лакир решительно вышел на крыльцо, чтобы разыскать самого Хроггара и попы­таться понять, что с ним творится, но с удивлением увидел, что солнце уже скрылось за хол­мами, окружающими Морфал, и на город наползают синеватые сумерки. Где-то в сгущаю­щейся темноте его ждёт призрак Хельги, которую он должен найти раньше, чем это сделает другая. Лакир почёл за лучшее надеть броню и прихватить молот, а затем скорым шагом направился к морфальскому кладбищу.
В этой болотистой местности погост располагался на возвышенности прямо за по­жарищем. За то время, что норд потратил на сборы, совсем стемнело. Лунное сияние затопи­ло всё вокруг холодным светом. Порой ночное светило затмевали тени облаков, гонимых вет­ром. Едва добравшись до места, Лакир увидел странную могилу с маленьким, очевидно дет­ским, гробиком, не то не до конца зарытую, не то наполовину разрытую. Не успел он подойти к захоронению, как справа раздался какой-то звук. Норд вздрогнул, но молот, уже привычно очутившийся у него в руках, придал уверенности. Что бы там ни было, парень был готов встретить это с оружием наготове. Он успел заметить сияющие алым огоньки глаз, и тусклые отблески лунного света на неестественно острых оскаленных клыках темноволосой женщи­ны, кинувшейся на него со боевым топором в руках. Не успев до конца осознать увиденное, Лакир сокрушил ей рёбра молотом. С последним сдавленным вздохом жизнь (или подобие жизни) покинула её тело. Удостоверившись в этом, норд вернул молот за спину и подошёл ближе к могилке. На звук его шагов, из гробика отозвался голосок Хельги:
— Ты нашёл меня! Лалетта тоже пыталась меня найти, но я рада, что ты нашёл меня первым. Лалетте велели сжечь мамочку и меня, но она не захотела. Она хотела играть со мной всегда-всегда. Она поцеловала меня в шейку, и мне стало так холодно, что огонь даже не обжигал. Лалетта думала, что сможет взять меня к себе, но не смогла. Я сгорела. — девочка немного помолчала, — Я устала. Я хочу поспать, — звук её голоса постепенно затих.
Неожиданно лунное сияние затмил оранжевый трепещущий свет факела, и позади Лакира раздался горестный возглас:
— Лалетта! Она мертва! — и далее с ужасом и неверием в голосе, — Борода Ис­мира! Она... она вампирша!
Лакир обернулся на голос и увидел Тоннира, работника с местной лесопилки, по­трясённо стоящего над телом Лалетты. Кажется, Бенор что-то говорил о ней. Вроде, Лалетта была женой Тоннира, а недавно куда-то ушла, ни с кем не простившись, поговаривали, будто к Братьям Бури. Однако и жёнушки у некоторых! Впрочем, не его печаль. Нужно передать ярлу разговор с Хельги. Дом сожгла Лалетта, потому, что ей так велели. Он зашагал вниз с кладбищенского холма, краем уха слыша, как безутешный вдовец продолжает причитать:
— Я думал, что она ушла к Братьям Бури. Ах! Моя бедная Лалетта!
Тоннир пристроился рядом с направляющимся в город Лакиром. Видать ему тре­бовалось поговорить о жене, не важно, с кем. Поскольку парень его не прервал, он продол­жил:
— Она стала проводить много времени с Алвой. А ведь ещё за неделю до того она её просто презирала. Кстати, в ту ночь, когда она исчезла, она должна была встретиться с Ал­вой. Алва мне потом сказала, что она так и не пришла. Я так и не попрощался с ней.
Лакир кивнул, думая о своём. И вдруг насторожился. Алва?.. Скорее самому себе, нежели в ответ Тонниру, он пробормотал:
— Похоже, она всё-таки встретилась с Алвой.
Однако лесоруб его услышал:
— Ты думаешь, что Алва... Но это значит... О боги! По-твоему, Алва — вампир?
Лакир пожал плечами. Сейчас он расскажет Идгрод Чёрной всё, что узнал, вот пусть она и думает. Тем временем Тоннир не унимался:
— Нет! Ты ошибаешься. Это не может быть правдой. Лалетта, наверное, утонула в болоте. Я не верю, что Алва как-то замешана в этом. Ты никогда не докажешь это ярлу.
Хм, а ведь он, пожалуй, дело говорит. Доказательств у Лакира никаких — одни слова. Парень остановился. Узнать — узнал, а к ярлу-то идти не с чем. Что Лалетта сожгла дом не докажешь, саму её теперь не спросишь. Кто приказал ей это сделать — неизвестно. Он и сам пока не был уверен, что именно Алва обратила Лалетту в вампира, и что это она и велела уничтожить семью Хроггара. Правда, если так, многое встало бы на свои места. Про вампиров ходит немало разных историй, большая часть — просто россказни и бабьи сказки, но есть в них, наверняка и доля истины. Дыма-то без огня не бывает. Слишком многие рассказчики упоминают способности вампиров подчинять волю и разум жертв, делая из лю­дей трэллов, послушных бездумных рабов.
Тоннир наконец отстал. Вместо Зала Высокой Луны, Лакир решил, не теряя вре­мени, наведаться в дом Алвы. Если она ни при чём, он просто зазря прогуляется, а если при чём... Кто знает, что она может затеять, когда узнает, что в убитой Лалетте распознали вампи­ра? Шагая по дощатым переулочкам Морфала, он высматривал Бенора, но тот то ли опять си­дел в «Вересках», то ли торчал в доме стражи. Бегать и разыскивать его по всему городу, те­ряя время, было не с руки.
До жилища Алвы Лакир добрался никем незамеченным, хотя и не думал скры­ваться. Дверь была заперта. Скверно. Пока нет доказательств вампирской сущности Алвы или причастности женщины к пожару, проникнув в её дом без спроса, он сам преступит за­кон. Впрочем, что-то подсказывало норду, что он не ошибается, а время могло быть дорого. Ярл Идгрод велела ему разобраться в этой истории. Он и разбирается. Объяснить, зачем он заявился в дом к Алве и Хроггару, сумеет. И всё-таки, лучше бы никто не видел, как он отпи­рает замок. Помешают ведь.
Парень посмотрел по сторонам, убедился, что поблизости никого нет, вставил от­мычку в замочную скважину, аккуратно покрутил, нащупывая нужное положение, и плавным нажатием позволил замку провернуться. Щелчок возвестил об успехе. Норд толкнул дверь и шагнул внутрь, держа молот наготове. Опасность, возможно поджидающая в доме, горячила кровь, заставляла её быстрее струиться в жилах. Он был готов к встрече с неизвестным. Им овладел азарт охотника, выслеживавшего злобного и опасного хищника, и готового настичь того в его логове.
— Никто не обидит мою Алву! — раздался яростный крик, и на Лакира с бешеной злобой накинулся Хроггар, вооружённый стальным топором. Изначально парень не собирал­ся его убивать. Может статься, Хроггар не преступник и даже не пособник, а жертва. Будь Лакир опытным воином, ему могло достать умения и выдержки отбить удар топора и в свою очередь просто оглушить противника, оставив того в живых. Но натянутые в ожидании встречи с кровожадной нежитью нервы не выдержали, и удар молота оказался сильнее, чем надо. Хроггар мешком свалился к ногам норда и затих навеки. Впрочем, особого сожаления Лакир не испытывал, поскольку не горел желанием поменяться с убитым местами.
Бегло осмотрев помещение, норд убедился, что Алвы там нет. Зато на глаза ему попалась лестница, ведущая в подвал. Может быть, женщина скрывалась там. По-прежнему оставаясь настороже, парень спустился вниз и открыл дверь. Посреди подвального помеще­ния на небольшом возвышении стоял открытый гроб. Он был пуст, если не считать тетради в кожаном переплёте, лежавшей в изголовье. Лакир взял тетрадь, повернулся, чтобы не терять из виду дверь, положил молот так, чтобы он был под рукой, и стал пролистывать исписанные страницы. Записи оказались дневником Алвы, который проливал свет на послед­ние события в Морфале. Выходило, что трагедия с семейством Хроггара была лишь началом, за которым должны были последовать куда горшие беды. Вот что прочёл Лакир:
«Моя жизнь никчемна. Где же принц, что спасет меня? Где мой отважный воин-норд, что унесет меня на руках?

Сегодня, собирая ночные цветы, я встретила мужчину. Он обворожительный и какой-то особенный. Мы целовались под луною. Это было так романтично. Этой ночью я снова с ним увижусь.

Теперь я познала истинный цвет ночи. Моварт показал мне истинную тьму ночи и истинный багрянец крови. Он пообещал мне кровавое пиршество, если я выполню его пору­чение в Морфале.

Хроггара было несложно соблазнить. Моварт говорит, что мне нужно найти за­щитника, который охранял бы мой гроб в дневное время. Хроггар прекрасно подойдет на эту роль.

Этой ночью меня навестила Лалетта. Она утолила мою жажду. Я спрятала её, чтобы потом она восстала как моя служанка. Я пустила по городу слух, что она уехала из города и присоединилась к армии. Тупицы.

Моварт посвятил меня в свой великий план. Я должна совращать стражников одного за другим и делать из них своих рабов. Тогда с другими членами шабаша он нагрянет на Морфал и захватит весь город. Мы не станем убивать их. Они станут нашим скотом для утоления жажды. Бесконечные запасы крови и целый город, который будет защищать нас от проклятого солнца.

Семья Хроггара начинает доставлять проблемы. Я велела Лалетте убить их всех, но так, чтоб это выглядело как несчастный случай. Хроггар должен остаться вне подозрений, если ему и дальше быть моим защитником.

Вот дурёха! Лалетта живьём сожгла семью Хроггара. Я просила несчастный случай, а она устроила мне скандал. Как будто этого мало, она пробовала обратить его ма­ленькую дочку, Хельги. Но даже это Лалетте толком не удалось. Она убила ребёнка и оста­вила труп гореть с остальными.

С Лалеттой что-то не так. Она продолжает твердить про Хельги. Мне кажет­ся, у неё крыша едет. Она думает, что ребёнка ещё можно вернуть к жизни и сделать её напарницей.

В городе появилась какая-то незнакомая личность и наводит справки о пожаре. Надо быть осторожнее».
Значит, всё-таки она встревожилась и сбежала. И это при том, что он никого толком и не расспрашивал. Хотя... Бенор мог брякнуть кому-нибудь про их разговор, да так, что услышали Алва или Хроггар. С него бы сталось.
Не тратя времени даром, Лакир устремился в Зал Высокой Луны — объяснение произошедшей трагедии и весомое доказательство преступного замысла должны быть не­медленно представлены ярлу. Он спешил, словно дневник с описанием заговора вампиров жёг ему руки.
Идгрод Чёрная уже собиралась отходить ко сну, когда прямо к ней в опочивальню ворвался Лакир. По его поспешности и выражению лица правительница сразу поняла, что па­рень явился с серьёзными новостями. И дело, которое привело его к ней в неурочное время, не может ждать до утра. Поднявшись со своего ложа ему навстречу, ярл Идгрод первым де­лом спросила:
— Виновен ли Хроггар?
В ответ Лакир выпалил главное, то, что ещё по пути вертелось у него на языке:
— Дом подожгла Алва. Это она убийца, — о том, что сделала она это не своими руками, можно рассказать позже, а все подробности есть в дневнике.
— Алва? Не думала, что она на такое способна, — в голосе Идгрод прозвучало со­мнение.
— Вообще-то, она вампирша. Она хотела поработить весь город, — взвешенная неторопливость ярла выводила молодого норда из себя. Тон его ответа граничил с дерзостью.
— Тебе есть чем подкрепить свои слова? Нельзя же бросаться обвинениями, не имея веских доказательств.
Слава богам, он сообразил, их раздобыть прежде, чем идти к Идгрод! Теперь ему было, что ответить:
— Вот дневник Алвы.
Тонкие старческие пальцы приняли дневник из крепких рук норда. Зашелестели страницы. Взгляд старой женщины бегло скользил по строкам, и, по мере чтения, её лицо становилось всё более суровым. Наконец она закрыла тетрадь и несколько минут молча смот­рела перед собой.
— Значит, это правда... Вот ведь вероломная дрянь! Морфал у тебя в долгу. Дер­жи, — ярл Идгрод достала кошель, наполненный золотом, и протянула Лакиру, — Я обещала тебе награду за расследование этого дела, но мне всё ещё нужна твоя помощь. Морфалу до сих пор угрожает опасность. В дневнике упомянут Моварт, старый и могущественный вам­пир. Мы думали, что он уже сотню лет как уничтожен. Я соберу отряд крепких воинов, что­бы вы очистили логово Моварта. Они будут ждать тебя снаружи.
Дела в Хьялмарке разбираются долго, но решаются быстро. Идгрод тотчас же приказала собирать людей. Предстояло действовать и немедленно. Несмотря на поздний час, Лакир был рад этому. Выйдя на улицу, он удивился царившей суете. Стражники проходили по городу, стучались в дома. Народ вооружался, мелькали факелы. Впрочем, чтобы все, кто готов сразиться с вампирами, собрались перед домом ярла потребуется четверть часа, не меньше. Лакир ощутил, что в горле у него пересохло, и решил потратить выдавшееся время с пользой.
Он быстрым шагом добрался до таверны, подошёл к Джонне и спросил мёда. Од­ной кружки оказалось мало, чтобы утолить его жажду. Норд быстро осушил вторую, утёр губы, отдал хозяйке деньги и собрался уходить. С улицы доносились воинственные возгласы, в таверне им вторил визг флейты Лурбука. Редгардка потянула парня за рукав, заглянула в лицо и требовательно спросила:
— Что происходит? Только что перед тобой заходили стражники, собирали всех, способных сражаться.
— Да так, небольшой переполох. Вернусь — расскажу, — как всегда улыбнув­шись, отозвался он, суеверно избегая произносить как самонадеянное «когда», так и неуве­ренное «если».
Шум снаружи нарастал, и Лакир поспешил к выходу. После пары кружек мёда на голодный желудок, всё вокруг окуталось лёгкой дымкой. Напряжение, вызванное ожиданием встречи с вампирами, которого он и сам не осознавал, улетучилось. На смену ему явилась уверенность в успехе и собственной неуязвимости. В дверях парня слегка качнуло. Он мимо­ходом удивился этому, и направился к дому ярла, возле которого собралась возбуждённая толпа, размахивающая факелами и подбадривающая себя криками. Бенор тоже был в этой толпе, без факела, зато с секирой наперевес. Завидев Лакира, он проревел:
— Идём! Покажем им, как дерутся настоящие норды!
Последним к отряду присоединился Лурбук, наконец оставивший в покое музы­кальные инструменты.
Оказалось, что жители Морфала знают дорогу к убежищу Моварта. Они гурьбой пробежали через мост, минуя лесопилку, припустили дальше по болотам на северо-восток, распугивая светом и криками оленей и прочее зверьё, и через несколько минут сгрудились у неприметного входа в пещеру. Здесь воинственного пыла у людей поубавилось. Они замя­лись, зачесали в затылках, поглядывая друг на друга и переговариваясь, дескать, страшнова­то. В результате как-то само собой вышло, что возле пещеры остался один Лакир. Прочие топтались поодаль. Кто-то из мужиков, отводя глаза, выразил общее мнение:
— Ты иди, мы тебя тут подождём. Снаружи, то есть... Вдруг там чего — кто-то ж должен в город передать...
Что с них возьмёшь? Они не воины, простые горожане, обыватели. Самого Лакира лавры «полководца» тоже не слишком прельщали. Проку от этой перетрусившей толпы в бою с вампирами всё равно не дождёшься. Норд прикинул, полез бы он сам в логово древнего упыря ещё неделю назад, и не смог себе ответить. Правда, от хорошего напарника он бы не отказался. Парень взглянул на Бенора, тот воинственно взмахнул секирой. Если хоть этот пойдёт с ним — уже неплохо.
Больше не оборачиваясь на сбившихся в кучку людей, Лакир осторожно полез внутрь. Узкий проход длиной в десяток шагов вывел на небольшую деревянную площадку, огороженную жердями, находящуюся почти под сводом высокой пещеры. Вниз вдоль стен вел длинный изгибающийся карниз, местами природный, местами достроенный из досок. Норд осторожно крался по нему, стараясь через край разглядеть, что его ожидает внизу. Неожиданно он снова пошатнулся, вынужденно отпрянув к стене, чтобы не сверзиться вниз, и тут что-то пролетело мимо его лица, хлюпнуло о стену и поползло по ней мутными зелено­вато-серыми потёками. Замерев, у самой стены, Лакир заглянул в щель между досками. Вни­зу беспокойно суетились два больших морозных паука. Судя по всему, один из них, заметив пришельца, плюнул в него ядом и наверняка бы попал, если бы в этот момент парня не шат­нуло.
Он понял, что ему здорово повезло, но именно это нечаянное везение заставило его собраться. Хорош бы он был, свалившись к этим тварям! Обернувшись, чтобы предупре­дить Бенора о пауках, Лакир обнаружил, что позади никого нет. Не то замешкался, не то не полез. Впрочем, для сражения с проворными ядовитыми тварями неповоротливый Бенор го­дился мало. Выждав ещё немного, норд снова заглянул в щель. Не видя и не слыша его, пауки успокоились. Мерзкие рыжевато-коричневые восьмиглазые твари, размером чуть меньше ко­ровы, покрытые пучками жесткого ворса, с восемью мощными лапами и ядовитыми жвала­ми сейчас тихо шевелились внизу.
Медленно, с остановками, и бесшумно, насколько позволяли доспехи, к которым он начинал привыкать, он спускался по дощатым мосткам. Улучив момент, когда обе твари смотрели в другую сторону, он спрыгнул на пол позади ближайшей и заработал молотом, охаживая отвратительное создание по туловищу и голове. С противным не то чавкающим, не то хрустящим звуком паук повалился на землю. К несчастью, как ни быстро действовал норд, второй успел почуять неладное и обернуться к нему. Парень почти сумел уклониться от ядо­витого плевка, но яд всё же попал на незащищённый участок кожи. Сразу же от места сопри­косновения с ядом распространилось онемение. Для каждого движения приходилось прила­гать заметное усилие. С трудом заставляя тело двигаться вопреки оцепенению, Лакир до­тянулся молотом до паука, прежде, чем тот успел плюнуть снова. Оглушённая тварь злобно шуршала, готовясь добить непокорную добычу, но молот снова поднялся и опустился на многоглазую голову. Теперь ошарашенный, наполовину ослепший паук засуетился, ища пути отступления, но позади была стена. Норд снова ударил чудовище по голове, и — из послед­них сил — ещё раз. Второй паук распростёрся рядом с первым.
Лакир опустил молот и ухватился за стену. Голова кружилась, в глазах всё плыло. Тело было словно чужое. Из мутной дали пришло воспоминание о странном мёде Шоалей. Стиснув зубы и закрыв глаза, норд ждал, когда действие яда закончится. Онемение понемно­гу проходило, вместе с ним отступали и остальные неприятные ощущения. В чистом виде яд морозного паука обладает сильным, но кратковременным эффектом. Вскоре Лакир был готов двигаться дальше.
Однако прежде он вернулся наверх и, показавшись на входе, бодро окликнул Бе­нора:
— Ну, ты где там? Иди, посмотри, какие тут красавцы водятся!
Тот не слишком охотно пошёл следом. Увидев туши пауков, уважительно пробур­чал: «Здоровые. Угу». Лакир ухмыльнулся и кивком указал спутнику на небольшой проход в стене позади мёртвых тварей. Других путей, кроме выхода наружу из этой пещеры не было.
По-прежнему стараясь производить как можно меньше шума, молодой норд двинулся вперёд. В напряжённой тишине он услышал позади звук быстро удаляющихся ша­гов. Оглянулся, как и следовало ожидать — никого. Пожалуй, если между Бенором и выхо­дом из пещеры окажется толпа вампиров, он их всех уложит, ломясь наружу. Эта мысль вы­звала у норда улыбку, не покидавшую его лица, пока он крался по узкому коридору.
Ход внезапно раздался вширь, превратившись в небольшой грот неправильной формы, с двумя выходами, не считая того, по которому пришёл Лакир. Пещера освещалась расположенной у правой стены чашей с огнём и свечным фонарём, стоявшим на небольшом столе. С потолка свисали длинные пряди корней. На правой стене слабо колыхалось от сквозняка ветхое бурое полотнище. За столом спиной ко входу сидел, безучастно глядя в сте­ну, человек с выбритой по бокам головой и гребнем волос посередине. На одного из вампи­ров он никак не походил. Норд рассудил, что это, по всей видимости, должен быть один из их трэллов. Молот с хрустом проломил череп сидящего, наполовину загнав тело под стол. Мель­ком оглядев предметы на столе, Лакир отметил лежащий там окровавленный череп, зажжён­ный фонарь и... непочатую бутылку вина. Снова усмехнувшись про себя, он подумал, что знай Бенор об этой находке, не так бы спешил на выход. Впрочем... такая приманка и правда может сгодиться. Ещё неизвестно, сколько вампиров и их трэллов поджидает в глубине пеще­ры.
Норд, не тратя время на размышления, в какой из коридоров свернуть, выбрал ближайший к нему левый. Короткий переход вывел его в обширную, тускло освещённую фо­нарями пещеру с парой толстых природных колонн и невысокими выходами скальных пород на полу, в которой, на первый взгляд, никого не было. Местами стояла грубо сколоченная ме­бель, на которой валялись кости, замаранное кровью тряпьё и одежда, а также более или ме­нее простецкие пожитки, очевидно принадлежавшие ранее жертвам кровопийц. Кое-где, буд­то обычный сор, валялись окровавленные останки. Вдалеке стояла небольшая тележка довер­ху наполненная ими. Душный застоявшийся воздух был пропитан смесью запахов старой и более свежей крови. Откуда-то слабо тянуло тлением и ещё чем-то не менее отвратительным. В отдалении послышался какой-то звук. Лакир вгляделся, но не смог обнаружить его источ­ник, несмотря на то, что пещера хорошо просматривалась. Тихим шагом норд отправился туда, откуда он доносился, на всякий случай двигаясь вокруг одной из колонн. Звук нарастал  пока не превратился в отчётливое гаденькое бормотание: «Похоже, у тебя в кармашках зава­лялось немного золотишка, не так ли, дружище? М-м-м, да...». Однако Лакир по-прежнему никого не видел, тем временем хриплый, неприятно слащавый голос продолжал гнусно мур­лыкать: «Разреши-ка, я возьму у тебя этот кошелёчек. И эти симпатичные ботиночки». Норд уже почти обогнул колонну, оказавшись возле дальней от входа стены пещеры. Ещё три шага и, выйдя из-за колонны, он увидел, откуда доносилось бормотание. В полу, издали казавшем­ся ровным, была вырыта большая яма, со спуском из широких неструганных досок. Около неё запах, пропитавший пещеру, сгустился так, что стало трудно дышать. В яме, пригнув­шись, кто-то суетливо шарил, приговаривая: «А теперь полежи здесь, вместе со своими ми­лыми дружками, а я схожу за лопаткой».
К тому времени бесшумно подошедший Лакир уже находился за спиной у этого, как он догадался, очередного трэлла. Тот как раз распрямился, так что его голова и плечи по­казались над краем углубления. В глубине ямы были грудой навалены мёртвые тела, впере­мешку со старыми костями. Лакир взмахнул молотом, целясь в висок гробокопателя. Будто в насмешку над нордом, трэллу как раз показалось, что среди трупов ещё что-то блеснуло, и он вновь склонился над ними, так что молот впустую рассёк воздух у него над головой. Так и не разогнувшись, он медленно обернулся, снизу через плечо взглянув на Лакира. Глаза норда встретили пустой, неживой взгляд, от которого его передёрнуло. Затем, с неожиданным про­ворством трэлл выхватил двуручный меч, но отбить молот, падающий ему на темя, уже не успел. Раздался треск, будто раскололась скорлупа крупного ореха, и к нагромождению тел на дне добавилось ещё одно.
Отыскав поблизости относительно чистое тряпьё, Лакир тщательно протёр молот, после чего с отвращением бросил ветошь к прочему мусору.
Неподалёку от могилы начинался еще один коридор, почти сразу загибавшийся вправо. Этот ход имел два уровня: можно было перемещаться понизу, или же подняться на высокий, опирающийся на сваи помост, сколоченный из грубых досок. Лакир предпочёл вто­рой путь. Взобравшись наверх, он не пожалел о сделанном выборе. С помоста открывался вид на пиршественный зал вампиров. Пригнувшись к самым доскам, норд внимательно осматривал помещение, отмечая всё, от чего мог зависеть успех возложенной на него задачи.
В центре зала располагался длинный накрытый стол. Что именно на нём находи­лось с помоста было не разглядеть, впрочем, это как раз значения не имело. Во главе стола, на каменном троне, лицом к укрытию Лакира величественно сидел вампир, облачённый в необычного вида броню. Весь его вид говорил о том, что именно он господствует в этом мир­ке. Парень был готов поспорить на что угодно, что это и есть Моварт. Внимание вампира было всецело занято чем-то, находившимся на столе прямо перед ним. По правую руку от по­велителя неподвижно вытянулась женщина трэлл с двуручным мечом за плечами. Позади стола в правой стороне пещеры на высоте чуть больше человеческого роста виднелись ходы, к которым вели дощатые сходни с огороженными площадками наверху. Слева за высокой ка­менной колонной пещера изгибалась, пропадая из вида. На помосте возле прохода, располо­женного за спиной Моварта, неторопливо прохаживалась вампирша. Больше никого в зале  видно не было.
Лакир, стараясь не шевелиться, чтобы ненароком не выдать своего присутствия, обдумывал, как быть дальше. Три противника разом, причём двое — вампиры, уже многова­то, а ведь помимо тех, что в зале, скорее всего, есть и другие. Давешний хмель успел вывет­риться, безрассудная отвага и чувство неуязвимости уступили место здравому смыслу. От не­подвижности мышцы начали затекать. Чтобы размять их, Лакир немного изменил положение, и тут одна из досок отозвалась громким предательским скрипом. Норд затаил дыхание. В мыслях он воззвал к Девятерым богам, прося помощи. Своды пещеры отразили резкий звук, исказив и умножив его. Понять, откуда он исходит, стало невозможно. Моварт вскочил. Жен­щина трэлл выхватила меч. Вампирша сбежала вниз со своего помоста. Все трое насторожен­но озирались. Кисть левой руки у обоих вампиров окрасилась алым сиянием готового к дей­ствию заклинания, в правой очутилось оружие. Говорят, вампиры могут не только вытягивать жизнь из противника, но и впитывать её, становясь сильнее. Не сумев снизу разглядеть за­мершего на помосте норда, все находившиеся в зале кинулись в левую часть пещеры и скры­лись за поворотом. Его счастливая звезда не подвела и на этот раз.
Лакир воспользовался выпавшим ему шансом незаметно проникнуть дальше. Он соскочил с помоста, негромкий звук его прыжка затерялся в шуме, производимом бегущими где-то вдалеке. Парень рывком пересёк зал, взбежал на площадку, недавно покинутую вам­пиршей, быстро осмотрелся, и прокрался в небольшой отнорок.
Проход сворачивал вправо, освещение здесь было намного слабее, чем в главном зале, и норду приходилось напрягать зрение и слух, чтобы распознать, что ожидает его впере­ди. За поворотом открылся тесный грот, уставленный шкафами и бочками, и тускло освещён­ный призрачно-зеленоватым свечением, исходящим от лабораторного стола, какие использу­ют алхимики для приготовления зелий. Здесь на Лакира набросился ещё один трэлл. Его бу­лава оказалась бессильна против молота в руках норда. Уложить очередного вампирского прислужника оказалось совсем несложно.
Лакир торопливо осмотрел помещение — время было дорого. Шкафы оказались частично заставлены непочатыми бутылками с вином. Среди них затесалось несколько книг. В самом дальнем и тёмном углу виднелся массивный сундук, покрытый затейливой резьбой, почти неразличимой в полумраке. Норд быстро соображал. Если те трое вернутся в пирше­ственный зал, он окажется в западне. С другой стороны, если ждать их на входе, то они смо­гут подобраться к нему только поодиночке. Если бы речь шла об обычных бандитах, лучшего нечего и желать, но его поджидали вампиры, использующие магию и способные заразить не­задачливого противника вампиризмом. В одиночку ему, пожалуй, придётся туго. А вот если...
Приняв решение, Лакир тут же начал действовать. Он схватил с полки бли­жайшую бутылку «Альто», прокрался к выходу в зал, выглянул, убедился, что там по-преж­нему никого, и бегом, как можно тише и быстрее, пересёк пещеру. Пробегая под помостом, он внезапно отчётливо услышал в отдалении напряжённые голоса. Кто-то обвинял, кто-то оправдывался, и, похоже, страсти там накалялись. Это могло дать возможность выиграть немного времени. Хорошо бы! Со всех ног норд помчался обратной дорогой туда, откуда пришёл. И лишь в паучьей пещере остановился, переводя дыхание и унимая биение сердца.
Взобравшись на помост, Лакир приблизился к выходу. Как он и предвидел, Бенор топтался возле самого входа, делая вид, что находится при деле, в то время, как остальные мялись поодаль. Не высовываясь наружу, чтобы приятель с перепугу не принял его за упыря, и не снёс ему голову своей секирой, парень негромко окликнул его. Бенор дёрнулся, обернул­ся, увидел выглядывающего из пещеры товарища, облегчённо выдохнул, и тут заметил за­манчивый блеск стекла, отразившего свет факелов. Лакир, сделав знак не шуметь, поманил напарника за собой.
Бенор без колебаний полез внутрь, видимо решив, что если уж Лакир с бутылкой в руках появляется на входе, то с вампирами уже покончено.
— Пошли. Там внутри ещё полно! — с этими словами парень быстро начал спус­каться туда, где нелепо переплетаясь конечностями, громоздились туши пауков.
Очутившись внизу, он откупорил бутылку, пока товарищ топал следом за ним по сходням, сделал глоток, чтобы промочить чуток пересохшее после пробежки горло, и про­тянул остальное подоспевшему Бенору. Глядишь, у того и храбрости прибавится.
Лакир торопил товарища, не давая ему надолго задерживаться, и заодно призывая к тишине. Бенор хотел взять вино, стоявшее на столе, в первом гроте, но парень досадливо поморщился:
— Оставь! Это мелочь. На обратном пути прихватим.
Пещеру могильщика миновали без задержек. Затем Лакир, сильно обогнав спут­ника, крадучись пробежал за поворот, ведущий в главный зал. Слава Девятерым, вампиры всё ещё не вернулись, правда и препирающихся голосов больше не было слышно. Следовало по­торопиться. Он быстро вернулся за поотставшим Бенором, радуясь, что тот не повернул на­зад. Похоже, вино и правда добавило ему отваги.
— Бежим! Только тихо. Ну, живо! — произнёс Лакир шёпотом, но так решитель­но, что его товарищ беспрекословно повиновался.
Норды пригнувшись перебежали зал, и нырнули в проход, ведущий к закоулку с лабораторией. Очутившись там и покрутив головой по сторонам, Бенор начал деловито сгре­бать бутылки и увязывать их, за неимением лучшего, в собственный плащ. Лакир наблюдав­ший за приятелем, небрежно бросил:
— Ты бы их лучше на ящик в углу положил. А то побьются в драке — жалко!
Бенор ошарашенно повернулся к нему. Только теперь до него стало доходить, что будь все вампиры уничтожены, нечего было бы спешить и таиться. Он обернулся к коридору, через который они пришли. Удрать сейчас — значило прослыть трусом. Винить сотоварища в обмане он не мог — тот не говорил, что в пещере безопасно, и сам шёл вместе с ним. Бенора подмывало возмутиться, но он так и не нашёл, что сказать. Впрочем, вино придало ему хра­брости, так что он только хмыкнул и с ухмылкой покачал головой, признавая, что Лакир по­ступил умно. Ценная добыча была уложена в безопасное место. И детина вопросительно гля­нул на приятеля, что, мол, дальше.
Парень, тем временем, внимательно прислушивался к звукам доносившимся из­вне. Похоже, вампиры возвращались. Сделав Бенору знак оставаться на месте, Лакир выгля­нул из-за угла. Вампирша успела подняться по сходням на помост и теперь смотрела прямо на него. Парень быстро прянул назад, под прикрытие стены. К счастью, кровопийца была слишком уверена в себе и решила, что управится с нордом в одиночку. Стены отнорка озари­лись красными и голубоватыми сполохами. Позади Лакира, внимательно следившего за этой пляской огней, сдавленно и хрипло охнул Бенор.
Быстро оглянувшись через плечо норд увидел побледневшее лицо и вытаращен­ные глаза спутника. Надо сказать, не без причины. Тело убитого трэлла окуталось голубыми бликами, изогнувшись приподнялось в воздух, а затем встало на ноги, готовое атаковать вра­гов своего призывателя. Мертвец, поднятый силой магии, оказался как раз между нордами, спиной к Бенору. Тот взмахнул секирой, ведомый более страхом, нежели рассудком, и ударил нежить раз, ещё раз и ещё... Он продолжал судорожно наносить удары, даже когда мёртвое тело начало рассыпаться в прах, и остановился только когда на полу осталась лишь дымящая­ся горстка пепла.
Сражение с трупом заняло всего несколько секунд. Однако, пока Бенор уничтожал мёртвого трэлла, Лакиру пришлось встретиться лицом к лицу с более опасным противником. Вампирша появилась из-за угла, широкий алый луч, вылетев из её ладони коснулся норда, и волнами заструился от него к ней. Лакир ощутил сперва едва заметную, но быстро нарастав­шую слабость, словно из него понемногу изливалась жизнь. Медлить было нельзя. Он хватил молотом по протянутой к нему руке, прервав действие враждебной магии. И тут же подста­вил рукоять оружия, блокируя меч раздосадованной кровопийцы. Похоже, это была лишь ученица Моварта. Для опытного вампира она казалась слишком самоуверенной вначале и слишком горячилась при неудаче. От столкновения с рукоятью молота меч вырвался у неё из рук, с жалобным звоном отлетев в дальний угол. Лакир повторил приём, выручивший его в битве с главарём из Оротхейма. На долю секунды перед ним мелькнули отливающие багрян­цем глаза и острые клыки, затем стальной шлем норда резко ударил женщину в переносицу, ломая лицевые кости, ещё два мощных удара и всё было кончено. Лакир высвободил вампир­шу из объятий оружия, и тело с изуродованным лицом осело на пол, словно груда тряпья. Норд перевёл дух.
Позади него раздался хлопок, а затем громкое бульканье. Это Бенор, открыв ещё одну бутылку, торопливо вливал в себя вино. Лакир жестом попросил его поделиться. Глот­нул, чувствуя, как проходит слабость от вампирского заклинания, и вернул бутылку напарни­ку. Было бы неплохо заманить сюда и прикончить ещё и трэлла, прежде, чем вступать в схватку с самим Мовартом. Старый и опытный вампир и без помощников противник очень серьёзный.
Снова велев спутнику оставаться на месте, парень выбрался на помост. Трэлла ни­где видно не было. Возможно, так даже лучше — если действовать быстро, она не успеет прийти на помощь господину. А мертвеца Моварт может заставить сражаться на своей сторо­не. Как это происходит, они только что видели. Придя к такому выводу, норд попытался подо­браться к трону, из-за спинки которого виднелась левая рука главного вампира. Но тот, оче­видно, был настороже. Сколь бы тихо ни двигался Лакир, не успел он сделать и шага вниз с помоста, как Моварт вскочил, и бросился на него. Норд быстро отступил назад в укрытие.
Дальше всё повторилось как в дурном сне. Снова лежащий на полу труп припод­няло магической силой, только на сей раз для нордов это не стало неожиданностью. Бенор подскочил к восстающему из смертного покоя телу вампирши и начал с остервенением его рубить. Труп распался пеплом раньше, чем успел окончательно подняться. Воин с гордостью взглянул на напарника, который одобрительно кивнул.
Теперь их единственным противником оставался Моварт. Даже если телохрани­тельница-трэлл подоспеет, она окажется позади него в узком коридоре, а значит, сделать ни­чего не сможет. Судя по красным отсветам на стенах коридора, вампир неуклонно прибли­жался. Был слышен его пугающе спокойный холодный голос:
— Ну, где ты? Тебе от меня не скрыться! Я выкупаюсь в твоей крови!
— А я думал, они её пьют... — растерянно пробормотал Бенор, вызвав у товарища невольный смешок, который тот тщетно постарался подавить.
Теперь норды стояли плечом к плечу, и на Моварта, появившегося из проёма в сте­не, разом обрушились молот и секира. Лакир первым же ударом постарался сбить закли­нание, вытягивающее жизнь, и это ему удалось. Одновременно Бенор, бешено работая секи­рой, не давал противнику поднять меч, кроме как для защиты. Вампир злобно скалил клыки, но в его отливающих рубиновым цветом глазах уже мелькал страх. Ему с трудом удалось установить магический щит, который распался от пары слаженных ударов молота и секиры. Яростная атака нордов не давала ему возможности отступить в узком изогнутом закоулке. Ла­кир орудовал молотом, выбирая удачные места и моменты для удара, Бенор суматошно раз­махивал секирой, и Моварт, как ни старался, не мог ни добраться до них мечом, ни приме­нить магию, ни сбежать. Наконец молот сбил древнего вампира наземь, и тут же секира, со свистом рассекшая воздух, глубоко вонзилась ему в голову.
Норды переглянулись, молчаливо поздравив друг друга со славной победой. Битва с Мовартом преобразила Бенора. Глаза его ярко блестели от вина, воинственного возбужде­ния и гордости. Сейчас он был готов схватиться хоть с упырями, хоть с легионом даэдра. Ла­кир не преминул этим воспользоваться и предложил обыскать всю пещеру, на слу­чай, если кто-то из вампиров уцелел.
Они спустились с помоста и, уже не слишком скрываясь, отправились исследовать ту часть пещеры, куда в поисках Лакира убегали вампиры. Оказалось, что коридор, ведущий туда, имеет несколько изгибов. Пройдя первый из них, приятели наткнулись на убитую те­лохранительницу Моварта. Бенор деловито обшарил тело, забрав деньги и отложив в сторону двуручный меч, чтобы позже забрать его с собой. Ещё через пару поворотов, в закутке, по-видимому, служившем спальней, норды обнаружили тело молодой женщины облачённой в вызывающе открытую одежду. Она лежала в нелепой позе, как брошенная тряпичная кукла, сжимая в руке окровавленный стальной кинжал. Тёмные волосы разметались, пара прядей упала на лицо. Охватив её взглядом, Лакир решил, что при жизни она была довольно краси­вой. Он уже собирался двигаться дальше, но Бенор схватил его за плечо и указывая на жен­щину, громким шёпотом прохрипел в самое ухо, обдав густым винным духом: «Алва!..» Вот как... значит искать беглянку не придётся. Она сама нашла свою судьбу.
Шорох шагов впереди заставил нордов забыть об Алве. Навстречу им вышла ещё одна вампирша. Внезапная встреча удивила её куда сильнее, чем нордов. От неожиданности она чуть промедлила призвать свои вампирские способности, и эта ошибка ей дорого обо­шлась. Мимо Лакира, занося секиру для удара, пронёсся Бенор с громким рёвом:
— Победа или Совнгард!!!
Молодой норд рванулся следом. Женщина-вампир увернулась от секиры, и «луч­ший воин Морфала» пролетел мимо, лишь слегка задев её плечом. Всё же столкновение ока­залось достаточно сильным, чтобы она оступилась и упустила почти готовое заклинание. Подоспевший Лакир подсёк вампиршу молотом под колени, а затем нанёс сокрушительный удар сверху, переломивший ей хребет. Отбросив бездыханное тело в сторону, парень пошёл следом за приятелем. Тот успел подняться, убедиться, что секира невредима, и теперь осмат­ривал находившийся справа закоулок.
Обнаруженный ими закуток представлял собой более или менее обширную нишу в скале и был, по всей видимости, спальней самого Моварта. На небольшом возвышении стоя­ла грубой работы кровать. Подле неё такая же тумба, с небрежно брошенной на поверх­ность книгой. Возле левой стены возвышался шкаф, все полки которого были заставлены раз­личными сапогами. Тут были и форменные имперские, и те, что носят офицеры повстанче­ской армии, и обычные кожаные, и являющиеся частью доспехов; новые и стоптанные; явно принадлежавшие в свое время людям разного пола, возраста и достатка. Даже в изголовье кровати стояла пара сыромятных сапог, впрочем, судя по пробегавшим по ним мшисто-зелё­ным искрам, не простых, а зачарованных. Похоже, старый вампир питал к обуви непо­нятную слабость, и оставлял её на память о своих жертвах.
Напротив мовартовской спальни находился узкий отнорок с крутым выстланным досками подъёмом. Лакир взбежал по нему и очутился на том настиле, с которого осматривал главный зал, только на пару шагов дальше, чем тогда. Судя по всему, голоса, слышанные им на бегу по пути за Бенором, доносились именно из этого отверстия.
Голоса... По всей видимости, обвиняющие принадлежали вампирам Моварта, а оправдывающийся — Алве. Должно быть, услышав посторонний шум, кровососы решили, что Алва предала их, приведя врагов в укромное убежище. Вампиры ли не поверили её оправданиям, или она сама полезла на рожон, но дошло до драки. Теперь Лакир припомнил, что у Алвы в руке был как раз такой кинжал, каким могли быть нанесены раны, зиявшие на груди обнаруженной нордами телохранительницы Моварта. Разумеется, шансов на победу в схватке с вампирами у Алвы не было. Удивительно, что перед смертью она ещё успела рас­правиться с трэллом. Пока парень размышлял, в животе у него громко заурчало. Он вдруг вспомнил, что не только не ужинал, но даже толком не пообедал.
Лакир вернулся к Бенору, продолжавшему осматривать добычу. Норды договори­лись забрать из спальни наиболее ценное, и вытащить в главный зал, чтобы не возвращаться ещё раз. Из сапог они решили прихватить только зачарованную пару, и те, что были на вам­пирше, вместе с её бронёй. Лакир уже привычно взял с собой книгу. Она называлась «2920, Месяц Восхода солнца (т. 2)». На рыжевато-красной обложке виднелся знак в виде трёх спи­ральных лепестков, разбегающихся из вершин равностороннего треугольника, немного похо­жий на герб Морфала. Значения этого символа норд не знал.
В общей спальне, где вместо кроватей валялись брошенные на деревянный настил спальники, кроме магического зелья и пары бутылок мёда взять тоже было нечего. Подобрав оставленный ранее стальной двуручник, они вернулись в пиршественный зал.
Непроверенной осталась только правая часть пещеры. Пока героический пыл Бе­нора не угас, Лакир указал ему на ведущие к ней сходни, и не задерживаясь, отправился туда первым. Справа от выхода был деревянный настил, с комодом и сундуком. Осторожно выгля­нув из-за угла, он увидел что слева на высоком помосте топчется одинокая лучница. Сделав Бенору знак оставаться позади, парень перестал скрываться и с оружием наготове бросился наверх к трэллу. Женщина заметила его, когда их разделяло не больше десятка шагов. Она успела выхватить стрелу, но времени как следует натянуть тетиву ей не хватило. Стрела со­рвалась слишком рано и звякнула о нагрудную пластину доспехов, оставив на ней едва замет­ную царапину. Первый удар молота пришёлся мимо. У трэлла в руках блеснул нож, который та, двигаясь вокруг норда, норовила воткнуть ему в бок между стальными пластинами. Уста­лость брала своё, и для сражения с проворной женщиной Лакиру сейчас не доставало скоро­сти. Собрав волю в кулак, он заставил себя двигаться быстрее. Ему удалось, избежав удара ножом, сбить противницу с ног, после чего добить её не составило большого труда. Он вы­прямился в полный рост над поверженной женщиной. Убрал молот, показавшийся непривыч­но тяжёлым.
Из прохода напротив площадки тянуло сквозняком, было видно как движение воз­духа гонит пыль над каменным полом. Окликнув товарища, и попросив подождать здесь, норд сунулся туда.
Извилистый ход, вывел к обрыву, под которым в холодном полумраке стояли три ручные тележки, заполненные окровавленными человеческими останками. Парень спрыгнул вниз. Стена выше его роста была практически отвесной. Даже со свежими силами он едва ли сумел бы вскарабкаться обратно. По счастью, внизу тоже был выход. Проход, невидимый сверху, уводил вправо, возвращаясь в грот, где сидел первый трэлл, встреченный Лакиром. Ничего не поделаешь, пришлось снова брести в обход, через пещеру с могилой, через пирше­ственный зал Моварта и направо по сходням. Он заблаговременно окликнул товарища, ока­завшись позади него. И не напрасно, поскольку тот с перепугу схватился за секиру.
Они с Бенором наскоро осмотрели эту часть пещеры. Их добычей стал кошель с деньгами, пара бутылок вина, «Книга даэдра», ещё немного денег и разной мелочи найден­ной в сундуке.
Затем норды забрали увязанные ранее бутылки с вином из закоулка, где скрыва­лись вначале. Обыскали резной сундук. Там вместе с отмычками, немудрящим воинским сна­ряжением и деньгами нашёлся драгоценный обруч, по которому струились огни зачарования. За такой можно выручить немало, только не любой торговец его купит. Книги Лакир сунул в узел, едва взглянув на названия: «Бессмертная кровь», «К вопросу о двемерах. III том» и «Детский Ануад». Добыча оставила парня равнодушным. Теперь, когда ожидание опасности и горячка боя остались позади, его всё сильнее мучил голод, наваливалась усталость. Хоте­лось только одного — поскорее закончить все дела и вернуться в Морфал.
В главном зале надолго задерживаться не стали. Перед троном Моварта на столе лежало три кошеля с монетами и россыпь септимов, видимо, когда Лакир впервые заметил вампира, он как раз пересчитывал золото. Несколько монет валялось под столом, часть раска­тилась по его поверхности, затерявшись среди винных бутылок, кусков сырого мяса, окро­вавленных человеческих останков и сыра. Бенор сосредоточенно собирал вино и золото. Ла­кир помогал ему, складывая монеты в кошельки, и увязывая тюки. Остатки вампирской трапезы своим видом временно притупили чувство голода. Даже вполне человеческая еда, вроде сыра, початая упырями, вызывала недоверие и брезгливое отвращение.
Наконец норды с поклажей двинулись в обратный путь. На площадке перед са­мым выходом из пещеры курился голубоватым светом призрак Хельги. Лакир услышал, как Бенор сдавленно икнул позади него. Странно подумать, ведь не далее как нынешним утром, он и сам боялся привидения не меньше, а теперь смотрит на бесплотную девочку почти как на давнюю знакомую, пока прозрачные губы произносят:
— Мама зовёт. Мне пора спать. Я так устала. Спасибо за то, что маме стало луч­ше, — с этими словами призрак исчез. Лакир мысленно попросил Аркея даровать Хельги и её матери покой в посмертии.
Норды друг за другом полезли наружу. Люди, сбившиеся в тесную кучку, испуган­но смотрели, кто покажется из недр пещеры. Вздох облегчения пронёсся над небольшой тол­пой, когда они разглядели, что это не вампиры, а Лакир с Бенором. Последний громко про­возгласил:
— Нету больше Моварта!
Горожане обступили героев, каждый старался ощутить сопричастность их подви­гу. Так посреди радостного гомона толпы в свете факелов приятели, одного из которых пока­чивало от вина, второго — от усталости, добрались до Морфала.
Там народ, всё ещё горячо обсуждая победу над вампирами, начал расходиться по домам. Завтра, вместо привычных дел, жители наверняка соберутся в таверне праздновать из­бавление их тихого городка от страшной беды. А разговоров об этом событии им теперь хва­тит не на один месяц.
Поднимаясь вместе с приятелем и отделившимся от толпы Лурбуком на крыльцо «Вересков», Лакир с тоской пробормотал:
— Эх, пожрать бы сейчас!..
Было около четырёх часов утра. Джонна наверняка видит десятый сон, так что с едой придется подождать по крайней мере до рассвета. С такими невесёлыми думами он зашёл в таверну.
Однако Джонна не спала. Она стояла нахохлившись, облокотившись на стойку, укутавшись в серую пуховую накидку поверх длинной полотняной ночной сорочки. Её тём­ные волосы, обычно аккуратно собранные в узел, сейчас свободно рассыпались по плечам. Редгардка прищурившись смотрела на прогорающие в очаге угли. Не то дремала с открыты­ми глазами, не то размышляла. При виде вошедших её лицо озарилось улыбкой. Она вышла из-за стойки и подложила дров в очаг. Огонь весело затрещал, разгоняя сгустившийся полу­мрак.
Джонна приняла от Лакира плату за комнату, куда они с Бенором тут же сгрузили свои трофеи. Помня, что парень почти не ел в обед, и слыша, как урчит у него в животе, ред­гардка, не дожидаясь просьб, отправилась разогревать еду. Едва норды снова вышли в об­щий зал, она обратилась к Лакиру:
— Вот ты и вернулся. Теперь рассказывай!
Норд помнил свое обещание. Усевшись за стол в ожидании позднего ужина, он на­чал рассказывать Джонне о событиях прошедшего дня, начиная с визита к ярлу и беседы с призраком маленькой Хельги. Лурбук тоже подошёл поближе, внимательно слушая его.
Лакир повёл рассказ так, чтобы он звучал как одна из тех страшных сказок, кото­рые интересно слушать зимними вечерами у тёплого очага, когда снаружи беснуется вьюга. Неплохой подарок для держательницы трактира — иметь в запасе такую историю. А тем бо­лее о событиях, произошедших здесь же — выйди да посмотри. Скорее всего, каждый из местных, ходивших к пещере, не раз услышав её в пересказе того же Лурбука, со временем почти поверит, что сам спускался в логово Моварта, сражался с вампирами и трэллами, наты­кался на убитую Алву... Для этого нужно совсем немного. Всего лишь, чтобы те, кто совер­шил всё это на самом деле, пока не мозолили им глаза. Завтра надо трогаться в путь. Поки­дать Морфал.
Пока Лакир говорил, Джонна, стараясь не упустить ни слова, подала на стол. Не прерывая рассказа, норд от души навёрстывал упущенное в обед и в ужин. По воспитанной отцом привычке, он ел хоть и быстро, но с толком, не глотая кусками, а тщательно прожёвы­вая. Наспех проглоченная пища — не в прок, а к еде родители научили его относиться с ува­жением, не переводя понапрасну.
От усталости и сытного ужина в тёплом полумраке ночной таверны парня стало клонить ко сну. Он ещё успел поведать о том, как встретил свою смерть Моварт, но дальше глаза его начали слипаться, а мысли — путаться. Всё более косноязычно, запинаясь и пере­скакивая с пятого на десятое, Лакир пытался закончить свой рассказ. Впрочем, главное он рассказал, а завершить эту историю каждый волен так, как ему больше по нраву. Борясь со сном, норд рассказал про найденное тело Алвы и про последнего трэлла. Но добравшись до появления призрака Хельги, её последних слов и исчезновения, Лакир с неимоверным тру­дом стряхнул с себя сонную одурь. О таких вещах следует говорить или внятно, или уж вовсе никак. Поведав о последнем разговоре с призрачной девочкой, рассказчик замолчал. Слуша­тели тоже сидели молча, всё ещё во власти услышанного.
Их задумчивость была прервана Бенором, явившимся с трофейными бутылками в руках и призывом помянуть жертв вампирской шайки. Все четверо наполнили и осушили кружки, каждый согласно обычаям своего народа пожелав им обрести вечный покой.
Скоро небо на востоке начнёт понемногу светлеть. Пора было отправляться на бо­ковую. Лакир удержал Бенора, собиравшегося возвращаться в дом стражи.
— Оставайся тут. А то перебудишь всех почём зря.
Тому тоже не очень-то хотелось покидать уютное тепло и снова куда-то тащиться, а посему на эту ночь постояльцев у Джонны прибавилось.
Лакир с непередаваемым облегчением избавился от своей брони, добрался до кро­вати и заснул прежде, чем голова его коснулась подушки. Последней мыслью засыпающего норда стало: «Завтра в дорогу».

 

 

Глава 6. Отъезд из Морфала

Отъезд из Морфала

Когда Лакир наконец проснулся, солнце уже приближалось к полудню. Засыпал он с мыслями об отъезде, с ними же и пробудился. В таверне царило небывалое оживление, жители города заполнили «Верески», позабыв о повседневных заботах, и вовсю обсуждали вчерашние события.
Бенор тоже был там, в главном зале. Парень подозвал его, поделился намерением сегодня же покинуть Морфал и предложил отправиться вместе. «Лучший воин Морфала», (впрочем, после похода в логово вампиров, Лакир, пожалуй, был готов понимать эти слова буквально), решил ехать с товарищем. Всё равно заняться в Морфале ему было особо нечем. Норды разобрали свою добычу, честно разделили найденные деньги и получше упаковали то, что годилось на продажу или могло пригодиться в дороге, жалея об отсутствии заплечных мешков. Затем Бенор отправился в дом стражи собирать свои вещи.
Лакир же тем временем намеревался закончить с делами, оставшимися у него в Морфале. Перво-наперво следовало зайти в Зал Высокой Луны и рассказать о победе над Мо­вартом. Идгрод Чёрная наверняка уже знает о событиях этой ночи, но поскольку именно его она посылала на битву с вампирами, ему самому нужно было явиться к ней. Прежде, чем от­правляться к ярлу, парень тщательно смыл с себя вчерашнюю грязь, пожалев, что у него не осталось сил проделать это перед сном.
В доме ярла действительно уже знали, чем закончилось сражение с шайкой Мо­варта. Мудрено ли, когда весь город с самого утра только об этом и гудит, как растревожен­ный улей?
Асльфур сам вышел навстречу норду, чествуя его как героя, и лично проводил к трону ярла. Не вдаваясь в детали, Лакир сказал просто:
— Моварт убит.
— Клянусь Восьмерыми, ты с ним справился, — отозвалась Идгрод Чёрная и в её голосе норд услышал уважение, какое не так уж легко заслужить.
— Прими в знак нашей благодарности, — добавила ярл, протягивая парню увеси­стый мешочек с золотом. Что ж, деньги всегда пригодятся. Половина вознаграждения, однако же, по справедливости принадлежала Бенору. Кроме того, в награду за оказанную Морфалу услугу, Лакиру было даровано право приобретения земли во владении Хьялмарк. Более того, у управителя был готов земельный участок на продажу.
Что-то дрогнуло в душе молодого норда, сердце тоскливо сжалось. Снова владеть наделом в родном холде... Не болтаться между небом и землёй, начать жизнь заново, от­строить дом, обзавестись хозяйством... Вернуться к привычному труду... Соблазн был велик... Очень велик. Но тут Асльфур назвал стоимость земли. Пять тысяч септимов. У Лакира же, вместе с только что полученной наградой, было тысячи полторы с небольшим. Он с горечью подумал, что будь его ферма действительно продана, а не отдана задарма, у него наверняка хватило бы денег и на землю, и на первоначальную постройку. Правда, три дня назад у него не набралось бы и пары сотен, так что... Быть может, когда-нибудь он и сможет воспользо­ваться этим предложением. И, возможно, скорее, чем сам способен представить. Об этом он и сообщил Асльфуру. Тот заверил, что если Лакир вдруг надумает приобрести землю в Хьял­марке, ему достаточно просто с ним переговорить.
Из Зала Высокой Луны парень вышел понурив голову. Он вдруг понял, что не имеет представления, куда податься, выехав из Морфала. В таком настроении начинать путь не годилось. Но и задерживаться в городе не следовало. Погружённый в тягостные раздумья, Лакир едва не врезался в какую-то девушку. Она отшатнулась, воскликнув:
— Ох, осторожней, что ли!
Это маленькое происшествие вывело молодого норда из задумчивости. Он поднял глаза и обомлел. На него с упрёком глядело лицо ярла Идгрод, только на десятки лет моложе. Лакир догадался, что перед ним дочь правительницы — Идгрод Младшая. До сих пор ему не доводилось с ней встретиться ни при посещении Зала Высокой Луны, ни на улицах Морфала. Несмотря на то, что она была по-своему очень красива, ему бы и в голову не пришло подка­тывать к ней с ухаживаниями, даже не будь она дочерью ярла. Было в ней что-то насторажи­вающее, чуждое. Магический дар, которым была отмечена семья правителей Морфала, нала­гал свой отпечаток и на неё. Тем временем девушка отступила с дороги и теперь, прислонившись спиной к столбу поддерживающему навес перед входом в алхимическую лавку, с усталой тревогой наблюдала за парнишкой лет восьми, судя по всему, доводившимся ей братом. Лакир едва заметил бы паренька, если бы Идгрод Младшая вдруг не заговорила о нём, обратившись к норду с неожиданными словами:
— Не обращай на Йорика внимания. Он не сумасшедший. Это не так.
— А что не так с Йориком? — оставить её слова совсем без ответа граничило бы с неуважением, хотя нельзя сказать, чтобы Лакира так уж занимали странности мальчишки. Со своими бы делами разобраться.
— Мой брат... чувствительный, — старательно подбирая слова промолвила дочь ярла, — Ему трудно на чём-то долго сосредоточиться. Мы возили его в храм Кинарет в Вайтране, чтобы лекари убедились, что он здоров, и они сказали, что всё в порядке.
Храм Кинарет в Вайтране... не указывают ли боги ему дальнейший путь? Задумав­шись над этим, Лакир едва не пропустил мимо ушей следующие слова Идгрод Младшей.
— Ты направляешься в Вайтран? Можешь отнести это письмо жрице Данике? Это записка о здоровье Йорика.
— С радостью помогу, — искренне отозвался он. Воистину это было указание свыше. Только что он не знал, куда и зачем ехать, оставив ставший если не родным, то при­вычным город, и тут же нашлось и место, и дело, да ещё связанное с именем одной из самых почитаемых нордами богинь. Лакир от всей души возблагодарил великую Кин за своевре­менную помощь. И, вдруг устыдившись своей забывчивости, принёс в мыслях горячую благодарность всем Девятерым, к которым взывал вчера в момент опасности.
— Спасибо. До встречи, — тихо произнесла юная Идгрод, вручив ему письмо.
Послание было запечатано, поэтому Лакир не стал интересоваться его содержани­ем. Он положил записку в поясной кошель и почти сразу забыл о ней.
Теперь парень бодро шагал по улице расправив плечи. Дорога манила его, не тер­пелось двинуться в путь. Продать зелья, вынесенные из вампирской пещеры, не удалось — лавка была закрыта, а сама Лами находилась в числе горожан, толпившихся в «Вересках». Лакир призадумался, что ещё нужно для дальней дороги. Взяв олений пузырь, оставленный после разделки туши, и прочую необходимую мелочь, норд дошёл до пустующей сейчас ле­сопилки, возле которой он давеча приметил дубильный станок, и занялся изготовлением фля­ги, чтобы можно было набрать воды в дорогу. Руки, привыкшие за последние дни сжимать рукоять оружия, радовались мирному труду. Вскоре Лакир с удовлетворением взирал на ре­зультат своей работы — фляга вышла на славу.
Он прогулялся до дома стражи, посмотреть, закончил ли Бенор свои сборы. День назад стражники долго препирались бы с парнем, прежде чем позволить тому войти в казар­му — посторонним, дескать, там не место. Но вчерашнего героя пропустили внутрь не преко­словя, и даже как бы с гордостью — вон-де какие люди к нам заходят. Войдя, Лакир оглядел­ся, и едва не присвистнул. Пожалуй, во всём помещении не было ни одной поверхности (кро­ме, разве что, лежанок), на которой бы в изобилии не красовались бутылки. Теперь понятно, как местная стража коротает досуг. Да и «лучший воин Морфала» заодно. Бенор вовсю про­щался со всеми и каждым, разливая мёд по кружкам. Небольшой крепко увязанный узел ле­жал подле него. Лакир подошёл к приятелю, со словами:
— Ты давай закругляйся понемногу. Нам ещё ехать.
Бенор клятвенно пообещал через полчаса быть с вещами около «Вересков». Судя по всему, прощаться с товарищами он начал только что, а до того занимался сборами. Остава­лось надеяться, что за полчаса он не переусердствует.
Стражники уговорили Лакира пропустить кружечку с ними. Кто-то из них произнёс у парня над ухом:
— Спасибо тебе за уничтожение вампирьего гнезда. Морфал спит спокойно благо­даря тебе.
Гул одобрения пронёсся по казарме в ответ на эти слова. Возможность выпить вместе с обоими героями, победившими вампиров, наполняла стражу неимоверной гордо­стью. Наверное, уничтожь морфальский гарнизон вампирское гнездо своими силами — и то ребята гордились бы меньше. Поставив опустевшую кружку на стол, Лакир отправился во­свояси, бросив Бенору через плечо:
— Не забудь — через полчаса.
Время было обеденное. Парень вернулся в таверну и прошёл к стойке. Народ в своём радостном оживлении его едва заметил. Он попросил Джонну наполнить водой флягу и пару пустых бутылок, купил небольшой запас хлеба, взял немного яблок и моркови для Роки, а затем спросил обед, заметно более лёгкий, чем обычно. Мало радости трястись в седле с набитым брюхом.
Поев, Лакир вспомнил ещё об одном деле. Достав найденную вчера книгу с непо­нятным символом на обложке, он показал её Джонне, спросив, не знает ли она, что он означа­ет. Та ответила, что этот спиральный трилистник — знак одной из Магических Школ — Школы Иллюзии. Магия норда интересовала мало, но сказанное Джонной он на всякий слу­чай запомнил, вдруг да пригодится.
Полчаса, запрошенные Бенором, как раз истекли, так что Лакир перенёс вещи на крыльцо, оседлал Роки, переложил самое нужное в седельную суму, которую взял вместе со сбруей у повстанцев. Остальное, как было в узлах, аккуратно нагрузил на лошадь. Когда он проходил с последней поклажей мимо Джонны, та чуть печально сказала:
— Может, ещё увидимся.
Парень улыбнулся ей, ободряюще кивнул и покинул таверну.
Бенор обнаружился около лошади. Он пытался навьючить на неё свой узел, но та вертелась, не желая слушаться чужого ей человека. Лакир взял у приятеля вещи, закрепил вместе с остатками своего имущества на спине Роки, погладил кобылу по мягким ноздрям, угостил яблоком, после чего сел в седло, и норды пустились в путь.
Было решено сперва ещё раз наведаться к Братьям Бури и распродать у них, что удастся. К ночи товарищи надеялись достичь Данстара — столицы соседнего владения Бе­лый Берег, переночевать там, а с утра выехать оттуда, держа путь на Вайтран.
Вскоре однако Лакиру пришлось спешиться. Роки, нагруженная вещами, да ещё и несущая на себе седока, глубоко вязла копытами в болотистой почве. Да и Бенор, особенно после устроенных в доме стражи проводов, оказался не самым лучшим ходоком. Лакир взял лошадь под уздцы, его напарник ухватился за стремя, и таким порядком путники двинулись дальше. Неподалёку от них на болотах морозный паук сцепился с грязевым крабом. Лакир приготовился к бою, но твари были слишком заняты друг другом, и не обратили внимания на проходивших стороной нордов.
Так, не торопясь, без приключений, они добрались до лагеря повстанцев. Квартир­мейстер узнал их и сам пошёл навстречу. Ворчливо, но вполне добродушно поприветствовал Лакира:
— Я смотрю, ты живой ещё.
— Как видишь! Только вот собственной сбруей покамест так и не обзавёлся, — полусерьёзно отозвался парень.
— Да уж вижу... Правда лошадям прямая польза вышла, — он махнул в сторону коновязи. Действительно обе лошади стояли рассёдланные, и было заметно, что о них начали заботиться. Давно бы так.
— Ладно, давай, что там у тебя, — мужик однозначно признал Лакира за старше­го, и дела предпочитал вести именно с ним.
Оружие он взял с радостью и, в сравнении с прошлым разом, даже заплатил по-божески. Пожевав бороду, согласился купить зачарованные сыромятные сапоги и кое-что из доспехов, но вампирскую броню и прочее, добытое в логове упырей, брать отказался — ни к чему, мол. Вроде бы торг был окончен, но Лакир видел, что квартирмейстер Братьев Бури мнётся, будто что-то прикидывает, и не может решиться. А может, набивает цену тому, что хочет сказать. Парень не стал его торопить, понимая, что так можно только испортить дело. И его терпение было вознаграждено.
— Слушай, ты ж, вроде, молоты предпочитаешь, так?.. — издалека начал мужик и снова умолк, прищурившись и о чём-то размышляя. Вместо ответа Лакир хмыкнул и кивнул себе за спину. Верное оружие и сейчас было при нём. Квартирмейстер покивал, ещё подумал, с сомнением протянув:
— Ну, да... Верно... — затем, по-видимому окончательно решившись, перестал хо­дить вокруг да около и уже по-деловому продолжил:
— Нам тут, конечно, оружие всякое нужно, да побольше. С голыми руками против имперского легиона не попрёшь. Только ко мне тут вчера одна вещь попала, а у нас по этой части ни единого бойца нет. Думаю вот, может тебе приглянется.
С этими словами он нырнул в палатку и вышел, неся в руках боевой молот из жел­товатого сплава. Явно работа двемеров — давно исчезнувшей загадочной расы. Их изделия, отлично сохранившиеся в течение веков, являются довольно большой редкостью и очень вы­соко ценятся среди людей. Лакир невольно залюбовался красотой и соразмерностью оружия. Оно словно само просилось в руки, хотелось дотронуться, ощутить тяжесть металла. Квар­тирмейстер внимательно наблюдал за нордом из-под насупленных бровей. Он протянул пар­ню молот — примериться. Ухватистая рукоять, превосходный баланс... Оружие так удобно легло по руке, словно норд с ним родился.
Видя, что Лакир совершенно сражён двемерским изделием, квартирмейстер на­звал свою цену. Как ни высока она была, парень без сожаления развязал кошель, предложив вдобавок на продажу свой стальной молот. Потратив ещё несколько монет и купив нужный материал, он, как и в прошлый раз, любовно доработал оружие, немного его улучшив. Квар­тирмейстер, несомненно очень довольный выгодной сделкой, принялся за свои обычные тру­ды, что-то весело напевая в бороду. Завершив доведение молота до ума, норд вернулся к то­варищу, оставленному возле лошади.
Вырученные от продажи деньги парень по-братски разделил с Бенором. За молот он расплачивался из своей доли. И хотя кошель Лакира изрядно похудел после покупки, а возможное приобретение земли отодвинулась ещё дальше, отказаться от этого оружия было выше его сил.
Самую тяжёлую часть поклажи удалось превратить в звонкие септимы, так что в дальнейший путь Лакир снова отправился верхом, тем более, что болота Хьялмарка остались позади. Дальше до самого моря лежала полоса снегов. Норды шли на северо-восток. По мере продвижения в сторону Данстара становилось всё холоднее. Кожаный плащ, больше пригод­ный для защиты от дождя, практически не грел, не особенно защищал он и от ледяного вет­ра, гнавшего колючую позёмку.
Скайрим — суровая земля, и те, в чьих жилах течёт нордская кровь, куда менее чувствительны к холоду, чем представители других рас, но всё же путники не раз пожалели, что у них нет одежды потеплее.
Через некоторое время Лакир снова пошёл пешком, на сей раз, чтобы согреться. И всё же усиливающийся холодный ветер пробирал до костей. Началась метель. Роки недоволь­но вздрагивала заснеженной шкурой. Бенор на ходу начал шарить в узлах, сердито бурча под нос. Наконец он извлёк пару бутылок мёда, одну из которых протянул приятелю, другую — немедленно осушил сам. Лакир последовал его примеру. Напиток согрел изнутри, на время дав силы противостоять холоду. И всё же лучше бы им поскорей добраться до города. Мёд, конечно, дело хорошее, да только если слишком довериться его обманному теплу, можно на­всегда остаться погребённым под снегом в этих белых пустошах, так и не осознав, что замер­заешь. Начинало смеркаться. Не хватало только сбиться с дороги. Сейчас это было равнос­ильно смерти.
Издалека ветер донёс грубое завывание волчьей стаи, вышедшей на охоту. Роки нервно всхрапнула и вкинула голову. Парень попытался ласково заговорить с ней, с трудом шевеля замёрзшими губами, но его голос потонул в стонах вьюги. Тогда он похлопал кобылу по шее, огладил, успокаивая. Замёрзнуть насмерть или быть растерзанными волками — не самый приятный выбор. Ни один из вариантов не устраивал Лакира, и он до рези в глазах всматривался в снежную круговерть, надеясь разглядеть человеческое жильё. Где-то поблизо­сти должна была проходить дорога, но норды пересекли её, не заметив под снегом.
Мёда у них, кроме уже выпитой пары бутылок, не было, а мороз снова начал не на шутку донимать путников. Не следовало пытаться срезать путь в такую погоду, нужно было идти по дороге. Но сделанного не вернуть. Где её теперь искать, эту дорогу? Бенор догнал то­варища, шедшего чуть впереди, и проорал, перекрикивая ветер:
— Надо доставать вино, не то замёрзнем!
Лакиру не слишком нравилась эта мысль, но выбора не было. И он скрепя сердце кивнул. На этот раз пришлось остановиться. Озябшие руки нордов не могли справиться с узлами на ходу. Ещё несколько драгоценных минут было потеряно. Бенор вытянул из тюка не что-нибудь, а бутылку креплёного «Альто». Оно, конечно, согреет и согреет хорошо... Лакир отогнал прочие мысли. Пока — так.
Приятели двинулись дальше, передавая бутылку друг другу, пока она не опустела. Вино согрело их, стужа на время ослабила хватку. Но через несколько минут парень заметил, что его спутник начал всерьёз спотыкаться, замедляя их продвижение. Лакир закусил губу. Этого он и опасался. Знать бы хоть наверняка, что они не потеряли направление! Шагов че­рез десять Бенор запнулся и ничком упал в снег. Товарищ поспешил к нему, помогая поднять­ся и мысленно кляня злосчастную судьбу, заведшую их в такую непогоду. Он попытался уса­дить спутника на лошадь, но тот никак не мог взобраться в седло, к тому же Роки не желала везти незнакомого седока, шарахалась, приседала, мотала головой. Лакир был близок к отчая­нью. «О, Кинарет, Владычица ветра и неба, помоги!», — мысленно взмолился он, чув­ствуя, что смерть кружит совсем рядом с ними, словно волк возле раненого лося. В эту мину­ту в разрыве туч ярко блеснул алый луч заката. Солнце садилось слева и чуть позади! Они шли правильно! Ветер начал стихать, пока не угомонился совсем. Снег повалил крупными пушистыми быстро редевшими хлопьями и внезапно прекратился. Тучи разошлись, и в оза­рившем всё кругом рыжевато-золотом свете заходящего солнца, впереди и чуть ниже показа­лись заснеженные кровли Данстара.
— Благодарю тебя, великая Кин! — эти слова, вырвавшиеся из самого сердца, Ла­кир произнёс вслух, подняв глаза к быстро расчищавшемуся небу. Ведя в поводу Роки и под­держивая напарника, он с новыми силами зашагал к городу.

 

Глава 7. Данстар

Данстар

Местная таверна под названием «Пик ветров» находилась возле самого въезда в Данстар. Зайдя в неё и оставив Бенора на лавке возле очага, Лакир поспешил наружу. Снял с лошади поклажу, расседлал и завёл в небольшой загон возле таверны, где под навесом лежа­ло свежее сено. Убедившись, что Роки хорошо устроена, он угостил её морковкой, подхватил вещи и поскорее нырнул назад в вожделенное тепло таверны.
Парень отряхнул снег, скинул тюки возле лавки, на которой боком облокотившись на стол в полудрёме сидел его приятель, и встал возле очага, протянув замёрзшие руки к огню. Убранство «Пика ветров» не особенно отличалось от прочих небольших таверн Скайрима, вроде «Вересков» или «Четырёх Щитов». Те же толстые бревенчатые стены, тот же общий зал, с длинным очагом посередине, вдоль стен — такие же грубо сколоченные сто­лы для посетителей. Справа и слева несколько дверей, ведущих в комнаты, которые держате­ли гостиниц сдают постояльцам. Всё это парень успел разглядеть, разминая промёрзшие му­скулы и наслаждаясь теплом, начинавшим медленно разливаться по всему телу.
Хозяином «Пика ветров» был норд средних лет слегка начинающий полнеть с коп­ной рыжих волос и того же цвета коротко стриженной бородой. Возле стойки, за которой он стоял, царило оживление. Некто в одеянии жреца, насколько Лакир мог разглядеть со своего места — данмер, тёмный эльф, успокаивающим тоном что-то терпеливо втолковывал двум встревоженным девушкам в шахтёрской одежде, с кирками у пояса. Чуть в стороне к их раз­говору прислушивалась вызывающе одетая рыжеволосая деваха. Похоже, речи жреца не слишком убеждали шахтёрок. Но до дальней части зала, где отогревались путники, долетали только взволнованные женские голоса и умиротворяющее бубнение данмера. Порой трактир­щик тоже вставлял пару слов, правда, по его тону было сложно понять, чью точку зрения он разделяет. Впрочем, Лакир не особо прислушивался. Местные заботы не вызывали у него ин­тереса. Всё, что ему сейчас требовалось, это отогреться, отдохнуть, поесть и переночевать в тепле.
Согревшись достаточно, чтобы без сожалений отойти от огня, парень подобрал поклажу, и отправился к стойке, дабы договориться о ночлеге. Трактирщик не сразу заметил норда, и только услышав его приветствие, отозвался:
— Прости. Мои мысли бродили где-то далеко. Нужна комната? Или хочешь вы­пить?
Для начала Лакир снял комнаты для себя и для Бенора. По счастью, у хозяина, ко­торого, как выяснил норд, звали Торинг, нашлось две свободных. В своей комнате парень об­наружил пустой сундук, которым трактирщик предложил ему воспользоваться, чтобы не бро­сать узлы на пол. Само-собой, держать вещи в сундуке было удобнее, так что норд последо­вал совету. Горничная по имени Абелон, неприметная женщина средних лет, прошмыгнула внутрь, чтобы перестелить постели и подготовить комнаты к приёму гостей.
Разобравшись с поклажей, Лакир заказал ужин, снова заодно позаботившись и о спутнике, затем подошёл и уселся рядом с ним. Деваха по имени Карита, оказавшаяся доче­рью хозяина, поставила перед нордами еду, и, вильнув бёдрами, направилась к стойке. Через пару шагов она обернулась, стрельнув глазами в сторону приятелей, и томно протянув:
— В таверне «Пик ветров» выступает лучший бард всего Данстара. Это я, — про­шествовала дальше.
Лакир толкнул плечом напарника, который, похоже, задремал, согретый теплом очага, и кивком указал ему на тарелку — ешь, мол. Приятели дружно принялись за еду. Здеш­няя стряпня сильно уступала джонниной, но всё же была получше той, что подавали в «Четырёх Щитах».
Тем временем Карита достала из-за стойки лютню и запела популярную в Скайри­ме песенку о Рагнаре Рыжем:
Жил да был Рагнар Рыжий, героем он слыл.
Как-то раз он в Вайтран ненадолго прибыл.
Он куражился, пыжился, бряцал мечом,
Похваляясь, что враг ему всяк нипочём.

Но вдруг Рагнар Рыжий как лютик поник.
Он услышал Матильды насмешливый крик...
"Что блажишь ты, что врёшь, что ты мёд здесь наш пьёшь?!
С нас довольно, готовься — сейчас ты умрёшь!"

Лязг стали о сталь беспрестанно звенел,
И Матильды воинственный дух пламенел!
И унял с тех пор Рагнар хвастливую речь...
Как слетела башка его рыжая с плеч!
Голос у неё был довольно приятный, но отсутствие чувства меры и недостаток вкуса сильно вредили исполнению. Она не столько пела, сколько отрывисто выкрикивала фразы, и откровенно переигрывала со смешками и ужимками. «Лучший воин Морфала», «лучший бард Данстара»…. Похоже, в обоих случаях это действительно даже не было враньём или хвастовством. Они и были лучшими — за неимением других. Сделанное заклю­чение позабавило Лакира, но не отвлекло от трапезы.
Покончив с едой, Бенор вернул товарищу деньги, потраченные на комнату и ужин для него, а после заказал ещё мёда, и засел в уголке за кружкой. Лакир же, согретый теплом очага, горячей пищей и добрым мёдом, решил немного осмотреться. Для начала он подошёл поближе к стойке, невольно услышав разговор Торинга с дочерью.
— Отец, хочешь поговорить? Про маму?
— Нет, Карита. Я просто не могу.
— Папа, она хотела бы, чтобы ты был счастлив. Веселил гостей и пил, и рассказы­вал сальные анекдоты, как раньше, — продолжала та гнуть своё.
— Прости, я сейчас не в настроении кого-то веселить, — устало отозвался отец.
Из этого разговора Лакир заключил, что Торинг — вдовец, и что он настолько сильно любил свою жену, что не смог до конца оправиться от потери. Наверное, так же силь­но, как любили друг друга его родители. Ему было ясно, что назойливые приставания Кари­ты не помогут её отцу, а только разбередят его душевную рану и без того не спешащую зажи­вать. Лакир решил прервать тягостный для трактирщика разговор и отвлечь его толстокожую доченьку. Та с живостью обернулась к молодому норду:
— Прости, если покажется, что мой отец немного не в себе. Тут многое произо­шло, — тихо сказала она, но не настолько тихо, чтобы Торинг не услышал. Парень был бли­зок к желанию как следует её стукнуть. Чтобы перевести разговор на другую тему, он спро­сил, целый ли день она работает в таверне. Карита ответила утвердительно и прибавила, что поёт песни и помогает обслуживать гостей, когда есть время, с тех пор, как несколько зим на­зад умерла её мать. Лакир тихо скрипнул зубами.
— Где ты научилась играть? — предпринял он ещё одну попытку.
— Меня учила мать. Она была бардом, из Коллегии Солитьюда. Говорят, они при­нимают многих из тех, кто хочет к ним поступить. Если, конечно, тебе это интересно.
Ему было интересно другое — может ли Карита до такой степени не понимать, что мучает отца, или она делает это нарочно. Похоже, любой разговор с ней упирался в упо­минание о матери. Парень взглянул на Торинга. На того было жалко смотреть. Глядя на дочь, он пробормотал, что свой голос она унаследовала от матери.
Вдруг Лакир вспомнил, как деваха вертела задом возле них с Бенором, и отвесил ей какой-то грубоватый комплимент, как раз в её вкусе. Карита расплылась в довольной улыбке. Но когда он предложил ей провести некоторое время наедине, свысока ответила:
— Уверена, что тебе этого хочется, но тебе не повезло, приятель.
Пожав плечами, парень отошёл. Нет — и не надо. На самом деле, Карита ему нра­вилась чем дальше, тем меньше. Всё равно он уедет, а она продолжит изводить отца уговора­ми забыть умершею жену, тем самым постоянно о ней напоминая. Непонятно только, для чего ей было заигрывать с ними. Хотя, может, она положила глаз не на него, а на Бенора.
Как бы то ни было, отказ не только не огорчил, а скорее даже обрадовал норда. Он обратил внимание на двух шахтёрок, которые зашли в таверну после трудового дня, и остава­лись до сих пор. Сейчас они сидели за столом, разговаривая и беззлобно подтрунивая друг над дружкой. Лакир подошёл и приветливо заговорил с ними. Девушек звали Фруки и Ирг­нир. Слово за слово, он узнал, что они трудятся на местных шахтах: Фруки — на ртутной, а Иргнир — на железорудной; что обе они не замужем, а вечера любят коротать в таверне за кружкой мёда и разговорами. От них же он узнал, что в последнее время всё население Данстара страдает от ночных кошмаров, а жрец Мары — тот самый данмер, с которым они беседовали, когда Лакир пришёл, — убеждает, что это безопасно, но пытается как-то изба­вить город от напасти. Парень угостил обеих подружек, заказав им по кружке нордского мёда, и сам с удовольствием присоединился к ним.
Девушки нравились молодому норду всё больше. Они весело зубоскалили, охотно смеялись его шуткам, подшучивали друг над другом, а вскоре, освоившись в его обществе, и над ним и, кажется, рады были отрешиться от тревожных мыслей. Иргнир была побойчее и поязыкастее подруги. Смуглая, черноволосая, что не часто встречается среди нордов, с задор­но вздёрнутым носиком, большими орехового цвета глазами и улыбчивым ртом, она казалась на редкость симпатичной. Фруки оказалась почти полной противоположностью подруге, ме­нее темпераментной и более рассудительной. У неё был хищный профиль, строго прищурен­ные глаза и сурово сжатые тонкие губы. Довольно коротко стриженные пшеничного цвета во­лосы, она, впрочем, причесывала так, что они скрадывали излишне рельефную линию носа. Почему бы не попытать счастья с ними? Для начала Лакир решил попробовать подкатить к Иргнир. Ему казалось, что она скорее позволит уговорить себя на совместное времяпрово­ждение. Парень не ошибся. Шахтёрке явно польстило его внимание, она заулыбалась и охот­но согласилась.
— Давай найдем место поспокойнее, — предложил он.
— Тогда веди, — немедленно отозвалась Иргнир. Она бросила на подругу извиняю­щийся взгляд и проследовала за Лакиром в его комнату.
Он видел, что обе девушки давно обделены мужским вниманием, поэтому предло­жил Иргнир самой выбрать, как именно им заняться любовью. Желая доставить ей удоволь­ствие, парень остался только в выигрыше. Шахтёрка оказалась довольно изобретательной, и сумела научить его кое-чему, чего он раньше не пробовал. Довольные друг другом, они вер­нулись в общий зал.
Фруки, понуро опустив плечи, сидела на прежнем месте. Было видно, что она за­видует подруге и тоже извелась от одиночества, но заезжий парень выбрал не её. Не судьба, значит. Иргнир тоже это заметила. Довольная улыбка сползла с её губ, и она растерянно огля­нулась на Лакира. Похоже, удачно начавшийся вечер безнадёжно испорчен, и хорошо, если только сегодняшний. Нужно было разрядить обстановку. Парень вдруг улыбнулся Фруки, протянул ей руку, и кивнул в сторону комнаты:
— Пошли!
Настал черёд Фруки расцвести улыбкой. Лакир глянул на Иргнир — не обиделась ли? Но та тоже улыбалась, с облегчением глядя на подругу. Норд постарался сделать всё от него зависящее, чтобы девушка осталась довольна. Она тоже, со своей стороны, пыталась как могла отблагодарить его, хотя в плане опыта и умения существенно уступала своей товарке.
Иргнир радостно встретила их за столом. Было ясно, что девушки не рассчитыва­ют на развитие отношений, не требуют, да и не особенно хотят от парня каких-либо обяза­тельств, а просто радуются тому, что получили. Они ещё немного посидели втроём, разгова­ривая о том о сём и перешучиваясь. Под конец речь зашла о работе, и Фруки, вспомнив сего­дняшнюю смену, посетовала:
— Какой тяжёлый день. Клянусь, порода с каждым днём все твёрже.
— Возраст это, возраст, — поддела её смешливая Иргнир.
— Ты умеешь утешить как никто! Обожаю разговоры с тобой, — огрызнулась та, в то время как её подруга прыснула в кулачок.
На этом шахтёрки засобирались домой, ведь утром, хочешь-не хочешь, снова надо лезть в шахту. Лакир проводил их глазами и опять против воли услышал, как Карита вновь пристаёт к Торингу:
— Я вот думаю, отец. Может, тебе как-нибудь отдохнуть денек? В город сходить? Я могу последить за трактиром, пока тебя не будет.
— Зачем мне туда ходить? У меня дел полно.
— Тебе это пойдет на пользу! Может, заглянешь к Иргнир или Фруки по дороге? Я видела, как они на тебя смотрели, когда зашли выпить...
— С чего бы это им на меня смотреть? Они чем-то недовольны?
— Ладно, забудь, — недовольно протянула дочь, и принялась с остервенением ме­сти пол.
Удивительно, как Торинг ещё не спился от такой жизни. Лакир поднялся и пошёл в свою комнату. Поскольку было ещё не слишком поздно, он порылся в вещах, вытащил нача­тый вчера «Этикет булавы» и не отрывался от книги, пока не дочитал до конца. Закончив чте­ние, он тщательно упаковал книгу обратно и вышел на улицу. Проведал Роки, вдохнул про­зрачный жгуче-морозный воздух, в котором явственно ощущалась близость моря, полюбо­вался переливами северного сияния в бездонно-чёрном небе и вернулся назад в натоплен­ный зал «Пика ветров». Растолкал дремлющего у стола Бенора, указал на дверь в снятую для того комнату и посоветовал продолжить спать на кровати — оно вроде как удобнее. Убедив­шись, что его спутник направился к себе, Лакир тоже не стал задерживаться в зале.
В комнате он быстро сбросил лишнюю одежду, растянулся на кровати, приятно за­шуршавшей соломенным тюфяком, закинул руки за голову и с довольной улыбкой припо­мнил время, проведённое в обществе шахтёрок. Его новая жизнь оказалась гораздо насыщен­нее прежней, и парень только начинал входить во вкус. Сон, потихоньку подкравшийся к норду, был сладок и безмятежен. Кошмары, изводящие данстарцев, не имели власти над ним.

 

Глава 8. Форт Дунстад

Форт Дунстад

Утро началось с обычных забот о лошади и завтраке. Затем Лакир прогулялся до местного кузнеца, который, в отличие от квартирмейстера Братьев Бури, согласился приобре­сти вампирскую броню. Посетил лавку алхимика с незамысловатым названием «Ступка и пе­стик», перемолвился парой слов с хозяйкой, бойкой на язык, всё ещё крепкой, несмотря на преклонный возраст, старухой, и продал ей собранные в вампирской пещере зелья.
Вернувшись в таверну с деньгами, он застал там Бенора, заканчивавшего завтра­кать. Парень расплатился с Торингом за сено, съеденное Роки, отдал напарнику половину вы­рученных денег, достал из сундука сбрую и полегчавшие тюки, и пошёл седлать лошадь. Солнце, с утра совершенно ясное, медленно заволакивалось туманной дымкой, и Лакир спе­шил выехать, пока погода вновь не испортилась. Он не стал докупать провизии к тому, что захватил вчера из Морфала — ещё до темноты норды рассчитывали оказаться в Вайтране. Наконец недолгие сборы были закончены, и приятели покинули город, двинувшись по юж­ной дороге.
На выезде из Данстара расположился лагерем торговый караван каджитов — кошко-людей родом из жаркого песчаного Эльсвейра. Репутация у них в Скайриме самая дур­ная из-за их склонности к воровству и распространения скумы и лунного сахара — основно­го продукта для её изготовления, оказывающих на все расы, кроме самих котов, сильнейшее наркотическое воздействие. Так что на въезд каджитов в нордские города действует строгий запрет, что не мешает им останавливаться возле самой границы поселений, скупать краденое, приторговывать скумой и совершать прочие сомнительные сделки. Впрочем, нередко у ка­джитов можно приобрести разные полезные вещи, причём, зачастую, по сходной цене, если не слишком заботиться о происхождении товара.
Лакир спешился, подошёл к меховым торговым шатрам, выслушал вкрадчивое приветствие Акари — предводительницы каравана, — и предложил ей зачарованный обруч и драгоценности, вынесенные из бандитских пристанищ и вампирского гнезда. В цене сошлись быстро. Парень не знал настоящей ценности этих вещей, и сам это понимал. То, что предло­жила кошка, его устроило. К чести последней, она не так уж сильно занизила плату за товар. Каджитке понравилось, как у норда подвешен язык, как он ведёт торг, а таким гостям в кара­ване жители Эльсвейра рады всегда. Лакир и не догадывался, что вырученными деньгами он немало обязан недавно прочтённым книгам. Затем караванщица предложила ему посмотреть товары, которые кошки привезли с собой. Среди прочего нашлась неплохая конская сбруя, даже получше той, что парень одолжил у Братьев Бури. Немного поторговавшись, чем Акари осталась очень довольна, и сбив цену почти на треть, он приобрёл упряжь. Теперь остава­лось как-нибудь заехать к повстанцам, чтобы вернуть одолженную.
Терять время и пересёдлывать Роки не стали. Присоединив купленную сбрую к прочей поклаже, товарищи двинулись дальше. Дорога шла на юг, постепенно поднимаясь в гору. Местами вдоль неё сохранились полуразрушенные остатки невысокой каменной огра­ды. Солнце светило ещё достаточно ярко, несмотря на понемногу сгущавшуюся дымку. Воз­дух был студёным, но лучи, касающиеся одежды и плащей, дарили слабое тепло. Данстар успел скрыться из вида. Впереди, по правую руку от путников, за деревьями маячил огром­ный костёр, виднелись стоячие камни, измазанные бурой глиной, шевелились покрытые длинной жёсткой шерстью холмы мамонтовых спин, свидетельствующие, что там находится стойбище великанов. Последним обычно нет дела до проходящих по дороге путешественни­ков, если те не лезут в их дела и не суются слишком близко.
Внезапно Роки испуганно всхрапнула и попятилась назад и вправо, едва не сбив с ног Бенора. Засмотревшись на великанский лагерь, приятели перестали следить за тем, что происходит с другой стороны дороги. Как оказалось — напрасно. Слева, приготовившись к броску, отделённые от путешественников только развалинами парапета, в котором зияли ши­рокие бреши, замерли три крупных волка. Худые, с голодно горящими глазами, в поисках до­бычи они осмелели настолько, что вид вооружённых людей не мог их остановить.
Лошадь храпела и билась, рискуя сбросить седока. О том, чтобы сражаться с вол­ками оставаясь в седле, не могло быть и речи. Не сводя глаз с волков, Лакир спрыгнул на­земь. Оказавшись между хищниками и Роки, он достал молот и приготовился к бою.
Здоровенный матёрый зверь, очевидно вожак, первым бросился в пролом. Лакир услышал за спиной испуганное ржание и удаляющийся дробный перестук копыт. Двемер­ский молот рассёк воздух и сбил серого в прыжке, переломив ему хребет. Оставшаяся пара хищников разом бросилась на людей, заходя с двух сторон. Так же играючи парень размоз­жил череп левому волку, в то время, как Бенор глубоко рассёк голову правому. Лакир вытер молот полой плаща. Впервые опробованное в деле, новое оружие оказалось выше вся­ких по­хвал. Норд не жалел о потраченных деньгах, более того, считал, что ему здорово по­везло, что они по пути заехали к Братьям Бури как раз в то время, когда к тем попал двемер­ский молот, не пришедшийся у них к месту.
Теперь следовало найти и поймать Роки. До сих пор она не проявляла желания сбежать, привыкнув к ласковому обхождению и лакомствам, на которые Лакир не скупился. Так было, пока лошадь не столкнулась со своими естественными врагами — волками. До этого момента Роки ни разу не находилась рядом с хозяином во время боя. Она всегда была заблаговременно привязана в безопасном месте. Её доверия к нему пока не хватало на большее, чем возить его самого да их с Бенором поклажу. Прежде Лакир над этим не задумы­вался — не до того было. Но теперь понял, что так не годится. Сейчас он даже не может подозвать беглянку, поскольку она не приучена идти на зов. В случае какой-нибудь угрозы, лошадь скорее сбросит его и ускачет, не разбирая дороги, чем вынесет из опасного места и тем спасёт и себя и седока. О том, что порой гораздо лучше вести бой верхом, пока нечего и говорить. Парень понял, что ему придётся вплотную заняться воспитанием и обучением Роки. Только сперва надо её ещё поймать. Судя по топоту копыт, услышанному им при напа­дении вожака, лошадь поскакала вниз по дороге в сторону Данстара.
В поясном кошеле у Лакира лежала пара яблок, чтобы если потребуется похвалить или задобрить лошадь, не рыться в тюках. Сейчас они оказались как нельзя более кстати, по­скольку остальная поклажа пропала вместе с кобылой. Он достал одно из яблок, и двинулся назад по дороге, негромко посвистывая. Вскоре парень увидел Роки. Она стояла у обочины: поводья запутались в кусте снежноягодника. Продолжая тихонько свистеть, Лакир подошёл к ней. Лошадь насторожила уши, прислушиваясь к незнакомому звуку. Норд заговорил с кобы­лой успокаивающим тоном, похлопал по шее, и, продолжая увещевать её не бояться, освобо­дил повод. К этому времени Роки настолько успокоилась, что перестала дрожать. Учуяв ябло­ко, она потянулась за ним, но к её удивлению, хозяин не спешил отдавать ей лакомство и не стал садиться верхом. Наоборот, продолжая пристально смотреть на кобылу, он начал пятить­ся вверх по дороге, к месту нападения волков. Лошадь осталась стоять на месте, не понимая, что происходит. Отойдя на полтора десятка шагов, Лакир свистнул и протянул в сторону ло­шади руку с яблоком. Роки повела ушами. Он снова свистнул и показал ей угощение. Не в си­лах противостоять соблазну, лошадь направилась к нему. Вот и умница. Парень разломил яблоко пополам, отдал половину подошедшей кобыле, похвалил её, погладил, а затем... снова начал пятиться от неё, на этот раз бегом. И снова остановился поодаль, свистнул и показал половинку ароматного яблока. На этот раз Роки не стала медлить и бодрой рысцой припусти­ла к хозяину, получив в награду угощение и новые похвалы.
Взяв лошадь под уздцы, норд повёл её туда, где в окружении волчьих туш дожи­дался его возвращения Бенор. «Лучший воин Морфала» справедливо рассудил, что в деле по­имки лошади он приятелю не помощник, а скорее помеха, и остался на месте. Понадобится-де тому — кликнет. При виде убитых волков Роки снова занервничала, но Лакир успокоил её голосом и похлопыванием. Сам же, не выпуская повода из рук, призадумался. Конечно вол­ков они убили не ради забавы, а защищаясь, но ему претила мысль о бесполезно отнятой жизни. Хороший охотник не станет убивать без нужды и не бросит тушу убитого зверя — так недолго и с охотничьей удачей всерьёз рассориться — поди задобри её потом. Волчье мясо норды употребляют в пищу, шкуры используют ремесленники, кое-что применяют в своей науке алхимики... Если взять эти туши, разделать и продать в Вайтране, можно, пожалуй, вполне неплохо заработать. Бенор одобрил его рассуждения и помог погрузить туши на ло­шадь. Та нервно косилась на них, тревожно всхрапывала от запаха крови и волчьей шерсти, но понемногу успокоилась и покорно зашагала по дороге, ведомая Лакиром, которому снова пришлось идти пешком.
Стойбище великанов давно осталось позади, дорога, не делая резких поворотов, тянулась на юг через негустой еловый лес. Снег на лапах елей в лучах солнца посверкивал золотом. Приятели шагали рядом, обсуждая, какую часть пути они успели проделать и сколь­ко ещё осталось. При этом Лакир внимательно смотрел по сторонам и вглядывался вдаль, чтобы опасность не застала их врасплох, как это вышло с волками. Заметив впереди подозри­тельное шевеление, он торопливо привязал Роки к ближайшему дереву и, соблюдая осторож­ность, двинулся вперёд, держа молот наготове. Бенор грузно топал за ним следом. Из-за не­высокой ёлки показался морозный паук, а левее, чуть поодаль — ещё один. В этой заснежен­ной местности они были не рыжими, как те, что встретились Лакиру в убежище вампиров, а голубовато-белыми. Такая окраска позволяла им долго оставаться незамеченными и нападать на добычу исподтишка. Здешние твари оказались раза в полтора меньше стороживших вход в логово Моварта. Лакир, уже знакомый с их повадками, успел заметить, как один из пауков приподнял переднюю часть туловища. Парень резко прянул вправо, и ядовитый плевок про­летел мимо, никого не задев. Норды дружно ринулись навстречу паукам, и вторая тварь, не ожидавшая от них такой прыти, тоже выплюнула отраву впустую. Лакир, как более провор­ный, взял на себя дальнего паука, и сразил его с одного удара раньше, чем его спутник добе­жал до своего. Первый горизонтальный взмах Беноровой секиры подсёк мерзкому созданию передние лапы. Второй, нанесённый уже сверху, глубоко вонзился в уродливую многоглазую голову, одновременно с опустившимся на заднюю часть туши молотом второго норда. За ка­кую-то пару минут с пауками было покончено. Лакир немного подумал, достал пустую бу­тылку и осторожно сцедил паучий яд. Действие этой отравы он уже испытал на себе. Наверняк­а найдутся желающие купить такой товар, ведь яд, нанесённый на оружие, может дать пре­имущество в бою. Бутылку, заполненную ядом, парень предусмотрительно упаковал отдель­но от прочих.
Затем Лакир повернулся к Бенору и попросил:
— Слушай, сходи, отвяжи Роки. Просто отвяжи и отпусти.
— А ты сам... а... ну, ладно, ежели она дастся... — с недоумением пробормотал его товарищ, и отправился отвязывать кобылу.
Та позволила ему это сделать, хотя и с явной неохотой. Как только лошадь была освобождена, Лакир издал резкий свист. Кобыла насторожила уши. Свист повторился. Сооб­разительное животное потрусило туда, где ждал хозяин с очередным яблоком наготове. Он вновь поощрил Роки, взялся за повод, и товарищи продолжили путь.
Путники миновали ещё один изгиб дороги и увидели, что дальше она проходит через ворота в высоком частоколе из толстых заострённых наверху брёвен, окружающем ка­менный форт, носивший название форт Дунстад. Сооружение не выглядело заброшенным. Присмотревшись, норды увидели, что по стенам и на вышке, устроенной возле ворот, ходят часовые. Поскольку приятели не знали, кем занята эта крепость, следовало готовиться к худ­шему. Велика была вероятность, что придётся прорываться с боем.
Норды подходили всё ближе. Никто не окликал их, не спрашивал, кто такие и куда идут. Напротив, даже часовые, замеченные ими издалека, куда-то скрылись. Ворота были уже совсем рядом. Через них можно было разглядеть небольшой кусок обширного двора и загра­ждения из заострённых кольев, сужающие проход сразу за ними. Лакир озабоченно нахму­рился. Всё это слишком походило на ловушку, и они лезли прямо в неё.
По-прежнему ведя Роки в поводу, норды миновали ворота. Как только ограждения из кольев оказались позади, крепость, только что казавшаяся безлюдной, ожила. Раздался громкий окрик, послуживший сигналом к нападению. От дверей небольшого каменного до­мишки, крытого соломой, находившегося слева перед ними, отделилась фигура детины, явно разбойного вида, неторопливо достающего длинный лук. На стенах замелькали вооружённые бандиты. Лакир выпустил поводья, лошадь шарахнулась в сторону, отбежала и остановилась у самой стены, не найдя, куда бежать дальше.
Тем временем в руках у нордов очутилось оружие. Лакир устремился к лучнику, как обычно опередив Бенора. Едва разбойник натянул тетиву, парень вильнул в сторону, ухо­дя от стрелы, и, не сбавляя хода, приложил стрелка молотом в висок. Удар был настолько силён, что тот впечатался в каменную стену, после чего кулём свалился возле неё и больше не двигался.
Лакир обернулся посмотреть, как дела у Бенора. Тот успел удачно зацепить секи­рой налетевшую на него девицу — её левая рука безвольно висела, залитая кровью из глубо­кой раны в плече. И хотя лицо разбойницы приобрело пепельный оттенок, а губа была заку­шена до крови, она всё же старалась достать противника своим железным топориком. Взмах молота — и девица рухнула с переломленной шеей. Бенор выразительным жестом поблагода­рил товарища за помощь. Но тот уже развернулся, готовясь отразить атаку несущегося на них бандита с мечом. Двемерский молот с размаха опустился точно на голову подбегавшего мо­лодчика. Меч выпал у него из рук, колени подломились, и безжизненное тело свалилось пря­мо Лакиру под ноги.
Не теряя ни секунды, парень повернулся влево, встречая очередного бандита — на сей раз молодого орка, в стальной броне. Тяжкий удар молота пришёлся по шлему и нелепо нахлобучил его на лицо нападавшего, мощная орочья шея хрустнула. Тело разбойника, стран­но развернувшись, осело наземь. Рядом упал бесполезный теперь топор.
По наплечнику парня звякнул наконечник стрелы, выбив из металла искры. Он вскинул голову и взглянул наверх. На крепостной стене светловолосая женщина вновь натя­гивала тетиву, целясь в него. Норд метнулся к подножию укрепления, так что попасть в него сверху стало практически невозможно, и начал быстро продвигаться вдоль стены к деревян­ной лестнице, ведущей наверх. Но на этот раз его опередили. С диким рёвом мимо Лакира, вверх по застонавшим ступеням, промчался Бенор. Парень поспешил следом. Разбойница запаниковала, её следующий выстрел был сделан наобум и стрела, предназначавшаяся Бено­ру, прошла гораздо выше и правее. «Лучший воин Морфала» налетел на женщину подобно тарану. Ей чудом удалось увернуться от удара секиры. Но столкновение с одетым сталью пле­чом крупного норда заставило её сделать невольный шаг в сторону. В пустоту. Лучница вз­махнула руками и, вскрикнув, сорвалась со стены. В два прыжка Лакир оказался возле неё. Разбойница казалась слегка оглушённой. Одна нога её была неестественно вывернута, уви­дев занесённый над собой молот, она отчаянно вскрикнула:
— Мне с тобой не справиться! Я сдаюсь! Я сдаюсь!..
Норд приопустил оружие, хотя понятия не имел, что с ней делать дальше. Он вз­глянул вверх на стену, где находился его товарищ. Тот вдруг крикнул что-то неразборчивое, вытаращив глаза и суматошно указывая вниз. Краем глаза Лакир успел увидеть слева от себя какое-то движение и инстинктивно дёрнулся в сторону. По кожаной части его доспехов на боку ниже стальной пластины черкнул кинжал. Не отшатнись парень в сторону, полторы ла­дони железа по самую рукоять вошли бы ему под рёбра. Лучница, с искажённым от боли и ярости лицом, прошипела грязное ругательство. Вероломство женщины, только что молив­шей о пощаде, избавило Лакира от сомнений касательно её участи. Взмах молота — и на кре­постном дворе стало одним трупом больше.
Бенор спустился к приятелю. Путь был свободен, больше никто не пытался напасть на путешественников. Роки стояла на прежнем месте и на вид казалась спокойнее, чем ожидал её хозяин. Можно было трогаться в путь. Но одна мысль не давала Лакиру покоя. Вряд ли вся шайка, засевшая в форте, высыпала наружу и накинулась на них. Наверняка вну­три осталось ещё немало народа. Высоко на башне висела клетка, в которой угадывались очертания человеческого тела. Пленник. Очевидно, уже мёртвый. Если оставить всё как есть, разбойники будут продолжать грабить и убивать путников. Да и им самим, случись снова воспользоваться этой дорогой, в другой раз может повезти куда меньше. Так что лучше бы довести начатое до конца и окончательно освободить крепость от бандитов. Тем более, что дело это, как выяснилось в Теснине и Оротхейме, довольно прибыльное, а денег, оставшихся у Лакира после покупки молота и седла, надолго хватить не могло. А уж если он рассчитыва­ет когда-нибудь приобрести предложенный Асльфуром земельный участок, упускать такой случай тем более некстати.
Парень поделился с напарником намерением полностью истребить шайку, засев­шую в форте. Бенор с энтузиазмом согласился. Когда речь шла о драке с людьми или мерами, без всяких сверхъестественных вывертов, он проявлял себя вполне надёжным товарищем.
Лакир подошёл к Роки. Его первое впечатление оказалось обманчивым — лошадь была изрядно напугана. Он крепко привязал её там же возле стены, чтобы кобыла не вздума­ла удрать, пока они будут обследовать форт, угостил куском хлеба, сказал несколько ласковых слов и потрепал по шее. Слыша успокоительный голос хозяина, Роки понемногу перестала дрожать. Молодой норд огляделся по сторонам.
Небольшой каменный домик во дворе казался необитаемым: никто не вышел оттуд­а на шум боя. Зато почти напротив него, в стене, с которой так неудачно свалилась луч­ница, виднелась арка, ведущая на территорию самой крепости. Приятели прошли через неё и очутились на довольно просторном внутреннем дворе. По левую руку виднелась большая де­ревянная дверь, с одной стороны от которой под узким арочным пролётом без пе­рил примо­стилась кузница, с другой, под таким же мостком, — тренировочные манекены, ви­димо оставшиеся с тех времён, когда форт был занят гарнизоном солдат. По правую руку ря­дом с пустыми стойлами находился накрытый досками колодец, а чуть впереди несколько ступеней упирались в очередную дверь. Поскольку она была ближе, норды решили  с неё и начать.
Дверь оказалась незапертой. Должно быть, разбойники были уверены, что никто, кроме своих, живым до неё не доберётся. Войдя, норды очутились на высокой площадке, об­несённой прочным деревянным парапетом. Слева от входа с неё спускалась каменная лестни­ца. Между нижней ступенькой и стеной оставался узкий промежуток, меньше полутора ша­гов в ширину. Проникнуть в помещение беззвучно приятелям не удалось. Низкий раскати­стый голос настороженно спросил:
— Здесь кто-то есть?.. — тут вопрошавший поднял голову, заметил чужаков, и с издёвкой произнёс: — Ах, какой сюрприз! Надо же...
И здоровенный орк, вооружённый стальной секирой, выбежал к ступеням, по ко­торым навстречу ему уже спускался Лакир. Бандит взмахнул оружием, целя норду по ногам, но тот, находясь выше по лестнице, имел солидное преимущество. В тот момент, когда напа­дающий попытался нанести удар, парень прыгнул вверх и вперёд, так что лезвие секиры про­неслось у него под ногами, а его молот с разлёту обрушился на шлем, защищающий орочью голову. Разбойник рухнул головой к стене и так и остался лежать с задранными вверх на сту­пени ногами. Бенор оценил то, как его напарник разделался с орком, восхищённо прищёлк­нув языком.
Не тратя времени на осмотр поверженного противника, норды отправились дальше. За лестницу уходил широкий и длинный коридор. Лакир тихо, и быстро продвигался по нему, держа молот наготове. Коридор заканчивался стеной. Справа перед ней находилась деревянная дверь, а слева широкий проём, ведущий, насколько парень мог видеть, в какой-то округлый зал. Из этого проёма раздавался низкий хрипловатый голос, негромко напевавший:
Орк выпил три пива,
Рыгнул некрасиво,
И вымолвил эльфу «Прощай»….
...И было всё тихо,
Ни звука, ни крика,
Но чей-то закончился рай...
Лакир замедлил шаг и осторожно выглянул из-за угла. В зале спиной к нему стоял бандит в меховой броне, глядящий перед собой на нечто, находящееся в клетке. За спиной у стоящего был длинный лук и колчан со стрелами. Бенор затаился позади, готовый, если пона­добится, прийти товарищу на помощь. Тот бесшумно крался вперёд и уже успел преодолеть больше половины расстояния до врага, который никак не должен был его заметить. Однако разбойник вдруг напрягся, пристально вгляделся внутрь клетки, и резко развернулся к Лаки­ру, срывая с плеча лук и выхватывая стрелу. Скрываться дальше было бессмысленно, пусть даже на шум набегут другие разбойники. Парень рванулся к лучнику и ударом молота почти вбил того в стену, раскрошив ему рёбра. Бенор, так же отбросивший скрытность, вырос у приятеля за плечом. Мельком заглянув в клетку, норды увидели в ней трёх крупных упитан­ных злокрысов. Животные с необычайной яростью верещали, метались и бросались на же­лезные прутья решётки, поднимая зверский шум. Вот, значит, как бандит обнаружил Лакира. Наблюдая за крысами, он, должно быть, заметил, что их поведение изменилось, и заподозрил неладное. Совсем рядом с убитым стрелком был выход из зала, ведущий на широкую лестни­цу, которая спирально уходила наверх в круглую башню. По этой лестнице, привлечённый поднявшимся гвалтом, к ним мчался еще один бандит, на ходу занося железный топор.
Молот, удар которого пришёлся по подставленному сыромятному щиту, осадил нападающего; он припал на колено возле лестницы. И прежде, чем Лакир снова успел под­нять оружие, Бенор добил разбойника ударом секиры по шее, наполовину отделившим голо­ву от тела. Бандит повалился на ступени. Со стороны могло показаться, что он просто уютно прикорнул на лестнице, если бы не маслянистая, густо красная жидкость, обильно стекающая по ступеням на каменный пол.
Звук падающего тела, лязг оружия, крики нападающих и гам, устроенный злокры­сами, привлекли внимания главаря, находившегося наверху башни. Норды вновь услышали топот ног, и сверху из-за поворота выскочил мужик огромного роста с бугрящимися мускула­ми, быстро преодолевающий ступеньку за ступенькой.
— Пора покончить с этой глупой игрой! — рявкнул он, завидев двоих приятелей. Зверское выражение его лица могло вселить ужас даже без боевой раскраски, которой по­следнее было щедро размалёвано. Гребень волос на выбритой голове довершал весьма устра­шающий образ. И хотя вооружён главарь бандитов был только стальной булавой, да висев­шим у пояса кинжалом, драться он умел намного лучше своих приспешников. Он с такой яростью налетел на Лакира, что тот только и успел, что блокировать булаву рукоятью молота. Силищи у разбойника было столько, что парень с трудом удержался на ногах, а мышцы рук, принявших удар, отозвались ноющей болью. Рядом со свистом вспорола воздух секира... и с лязгом натолкнулась на встретившую её булаву. Для своих габаритов главарь был поразитель­но быстр. В его скорости Лакиру почудилось что-то неестественное. Воспользовавшись тем, что противник отвлёкся на Бенора, парень постарался достать врага молотом. Крепкий удар пришёлся тому в правое плечо, защищённое сталью доспехов, но казалось, бандит едва заме­тил его, хоть он и помешал ему как следует замахнуться булавой. В свою очередь «лучший воин Морфала» рубанул разбойника секирой, глубоко врезавшейся тому в левое бедро. На сей раз главарь не устоял на ногах, и теперь силился встать, опираясь на руку. Боли он будто бы вовсе не чувствовал, но нога, с глубоко рассечённой мышцей, отказывалась служить. Мо­лот и секира слаженно взметнулись вверх, и почти разом опустились на врага, но и теперь ещё противник пытался приподняться. И только после пары резких коротких взмахов сталь­ного оружия, дважды прорубившего ему череп, он с неожиданно высоким и протяжным сто­ном наконец-то затих. Бойцы переглянулись.
— Славная победа! — заявил Бенор, утирая лоб.
— Да уж, с этим пришлось повозиться. Ему будто всё нипочём. — тяжело перево­дя дух и разминая мышцы рук отозвался Лакир.
— Ну, не всё, как оказалось! — хмыкнул его приятель, кивнув на рассечённую го­лову разбойника.
Хотя злокрысы продолжали бесноваться в клетке, дребезжа решёткой и издавая странные скрежещущие звуки, никто больше не являлся узнать причину шума. Тем не менее, верный своему правилу проверять, не осталось ли в живых кого-то из врагов, Лакир, оклик­нул спутника и начал подниматься по лестнице. Миновав один длинный изогнутый пролёт, парень взглянул по сторонам и заметил на узком каменном выступе в самом уголке под сле­дующим лестничным маршем кожаный мешочек, в каком обычно хранят деньги. Он прислу­шался. Вокруг было тихо, даже крысы почти угомонились. Нарочно ли бандиты спрятали туда кошелёк или закинули нечаянно, но норд решил попытаться его достать. С лестницы до него было не дотянуться — слишком высоко. Лакир спрятал молот и ступил на выступ. Ши­рина его не превышала двух ладоней, вдобавок в двух местах его пересекали вертикальные балки. Он успешно миновал первую, но уже подходя ко второй, ему пришлось сильно при­гнуться, а за ней и вовсе не удалось бы уместиться — верхний пролёт лестницы нависал слишком низко. Парень попробовал дотянуться до кошеля с того места, до которого сумел дойти, но расстояние было чересчур велико. Даже молот, вытянутый на всю длину рукояти, которым он пытался столкнуть мешочек, не достал до него, а только нарушил равновесие, вынудив норда спрыгнуть вниз на ступени. Хорошо ещё, что приземлился он удачно. Бенор покачал головой:
— Брось ты его. Не достанешь.
— Посмотрим. — Лакира разобрал азарт. Ему очень хотелось решить эту задачку и достать кошелёк. Переиграть бандитов, которые то ли пытались таким образом уберечь деньги, то ли сами не знали, как их забрать. И неважно, окажется там пяток монет или не одна сотня. Он прищурился, соображая. Затем быстро сбежал вниз по лестнице и забрал у стрелка, валявшегося возле клетки с злокрысами, лук и стрелы. Животные при виде норда снова устроили переполох. Он досадливо поморщился. Надоели. Непонятно, зачем бандитам нужны эти крысы? Может, они их держали как скот? Мясо у этих грызунов питательное и, особенно при правильном приготовлении, довольно вкусное; жареная злокрысья кожа даже обладает целебными свойствами, и весьма ценится у алхимиков, а хвост, кажется, применяет­ся ими для составления ядов. Вроде так он слышал, приезжая на ярмарку в Солитьюд, где изготовители зелий, зная, что крестьяне в своих хозяйствах постоянно истребляют пакостя­щих злокрысов, просили сохранять для них эти части и неплохо за них платили. Всё это успело пронестись у Лакира в голове, пока он поднимался обратно по лестнице.
Парень прошёлся вдоль верхней ступени, отыскивая удобную позицию. Наконец он вскинул лук, тщательно прицелился и до отказа натянул тетиву. Стрела угодила точно в мешочек. Внутри звякнули потревоженные монеты, сам кошелёк подбросило, но он так и не свалился с выступа. Лакир поискал, с какого места лучше стрелять теперь, вновь не торопясь прицелился, и спустил тетиву. На этот раз всё вышло так, как он задумал. Мешочек крутанул­ся, на мгновение задержался на самом краю, и свалился вниз на лестницу, издав жалобное позвякивание. Лакир подобрал его и победно посмотрел на спутника. Но тот уже был занят обследованием шкафа, на нижней полке которого рядком стояли пять бутылок креплёного «Альто». Напротив шкафа находилась дверь. Приоткрыв её, Лакир увидел, что она выводит на крепостную стену, как раз в том месте, где Бенор сражался с лучницей. На тонком слое снега отчётливо виднелись их следы. Закрыв дверь, парень посмотрел на лестничный пролёт, поднимающийся на самый верх башни. Разбойник со щитом и главарь наверняка спустились оттуда — на той площадке, где сейчас находились приятели, им делать было нечего.
Норды поднялись по ступеням и оказались в помещении, очевидно бывшем преж­де тюрьмой форта. Посреди него на столе лежало тело мёртвого альтмера. Слева слабо мер­цали огоньки алхимической лаборатории. Справа находились три камеры с решётками. В ближайшей ко входу скорчился скелет. В средней, возле брошенного на пол спальника, валял­ся дохлый злокрыс и человеческие кости. Дальняя была открыта и пуста. По комнате было расставлено несколько флаконов с различными ядами. В стене возле входа обнаружился тай­ник, видимо в спешке брошенный открытым, а в нём три лечебных зелья, какие-то яды и пу­стые кувшинчики из-под скумы. Лакир узнал их, поскольку не далее как нынче утром видел такие среди товаров в караване Акари. Он решил, что скорость и нечувствительность главаря бандитов к боли, поразившие нордов, объясняются как раз действием скумы. А целительные зелья были, должно быть, нужны разбойнику для облегчения последствий её употребления.
На площадке возле входа в тюрьму стояла грубо сколоченная деревянная лестни­ца, упиравшаяся в люк, ведущий на крышу башни. Норды поднялись по ней. На смотровой площадке не было ни души. Возле стула, на котором, по-видимому, обычно сидели дозорные, высматривавшие проходящих по дороге жертв, лежали две склянки с зельями защиты от хо­лода и большая бутылка креплёного «Альто».
— Вот оно — настоящее зелье от мороза, — громко провозгласил Бенор, высоко подняв бутылку с вином, — не то, что это, — пренебрежительно кивнул он на флаконы.
Лакир хмыкнул, вспомнив как они добирались до Данстара, и подобрал валяющие­ся снадобья. Алхимики наверняка купят.
Подле одного из зубцов, опоясывающих башню, стоял наполовину заметённый снегом кованый сундук, в котором лежало около сотни септимов, несколько отмычек и немного разной не особенно ценной мелочи. Забрав всё, сочтённое полезным, норды спусти­лись назад в тюремное помещение.
Больше в башне никого не было. Возвращаться сюда не имело смысла, а раз так, приятели собрали склянки с зельями и ядами. Спустились на один пролёт и прихватили бу­тылки с вином. Поскольку в горле у нордов уже основательно пересохло, одну из них они открыли тут же на месте. После нескольких глотков крепкого напитка у обоих прибавилось сил, усталость отступила, а настроение улучшилось. Опорожнив бутылку, они спустились дальше к основанию лестницы. Бенор, как обычно, стал обшаривать тела убитых врагов, со­бирая всё, что представляло какую-то ценность.
Лакир же отправился осматривать зал с крысиной клеткой. Рядом с ней находи­лась ещё одна, судя по обстановке и оставленной нараспашку двери, использовавшаяся как жилое помещение. Вероятно, там жил разбойник, наблюдавший за злокрысами. Среди проче­го в открытой клетке находился сундук. Парень без труда вскрыл несложный замок, извлёк немного денег, слиток корунда, грубой ковки боевой молот, и ещё какую-то рухлядь, не сто­ившую внимания. Пока Лакир возился с сундуком, его напарник закончил паковать добычу. Верещание, поднятое крысами, обоим успело порядком надоесть. Парень подошёл, к клетке. Заперто. Ключа ни у кого из бандитов Бенор не нашёл. На стене напротив клеток виднелся ржавый рычаг, возле которого прижалась к стене утыканная железными шипами решётка-ловушка. Скорее рычаг приводил в действие её, нежели отпирал клетки, но проверить стои­ло. Указав спутнику безопасное место, Лакир дёрнул рычаг. Так и есть. Решётка с силой кру­танулась на петлях, загребая большую часть зала. Тому, кто попадёт под её удар, не позавиду­ешь. Им повезло, что бандиты, застигнутые врасплох, не пустили в ход этот механизм.
Парень вновь достал отмычки и осмотрел замок крысиной клетки, стараясь не об­ращать внимания на её обитателей. Замок казался не особенно сложным, но на первый раз рука у норда дрогнула, и отмычка со звоном сломалась у основания. Он ненадолго прикрыл глаза, глубоко вдохнул, не спеша выдохнул, снова вставил инструмент, нашёл нужное поло­жение и точным движением провернул. Замок щёлкнул. Придержав решётку, чтобы крысы не открыли её раньше времени, Лакир убрал отмычки и взял молот. Затем отступил в сторону и распахнул клетку. Однако животные, чуя, что происходит что-то странное, отпрянули в глу­бину клетки и настороженно глядели, изготовившись к атаке. Пауза затянулась.
Норд постучал рукоятью молота по решётке, и злокрысы не выдержали. Словно по команде три серые твари, высотой по колено взрослому человеку, ринулись на выход. В дверях двое чуть поотстали, а первая выбежавшая крыса упала с переломленным хребтом, сражённая молотом. Вторую, успевшую выскочить из клетки, обогнув Лакира слева, зарубил Бенор. Третьего злокрыса ударом молота закинуло обратно в клетку. Покалеченное животное несколько раз конвульсивно дёрнулось, и с протяжным скрипящим писком издохло.
Подобрав трофеи, приятели двинулись назад, к выходу во двор. По пути Лакир приоткрыл дверь, находившуюся напротив входа в крысиный зал. Там хранилось сено, впол­не хорошее и свежее. Неплохо. Будет чем перед дорогой подкормить Роки. У орка, рас­простёршегося под лестницей возле входа, при себе оказался увесистый кошелёк, да и секира у него была весьма неплохая.
Норды вышли во двор и сложили свою добычу около крыльца. Осталось обследо­вать левое крыло крепости. Направляясь к двери, ведущей в неё, Бенор радостно сказал:
— Хорошо управились. Будет, что в Вайтране отметить!
— Не спешил бы ты загадывать... — проворчал в ответ Лакир. — Там видно будет. Пойдём, не до темна же тут торчать.
Несмотря на то, что приятели соблюдали осторожность, на этот раз она не слиш­ком им помогла. Едва они открыли дверь, в их сторону бросилось сразу несколько бандитов. Лакир увернулся от железной секиры и сбил молотом с ног здоровенного детину. Удар не был смертельным, но при падении тот неудачно приложился головой о каменный пол. Второй бандит, кажется, близнец убитого, налетел на Бенора. Две секиры с лязгом столкнулись и противники закружили друг вокруг друга, выискивая слабые места. Справа от Лакира немо­лодая разбойница судорожно пыталась открыть калитку в обширной деревянной загородке, сколоченной из грубых досок скорее прочно, нежели аккуратно. Ей это удалось как раз вовре­мя, чтобы двемерский молот, сбоку прилетевший бандитке по голове, закинул женщину внутрь. Оттуда, пробежавшись по свежему трупу разбойницы, выскочили два здоровенных злокрыса. Первого парень убил, практически расплющив ему голову. Второй же выбежал прямо под ноги усатого желтоволосого норда, мчавшегося откуда-то из-за ограды. Споткнув­шись о крысу, мужик пролетел на пару шагов вперёд, пытаясь обрести равновесие, и при этом хотя бы задеть Лакира железным топором. Тот отступил в сторону и двемерский молот опустился разбойнику на затылок, уронив того плашмя, лицом в пол. Раздавшийся при этом хруст убедил парня в том, что противник больше не доставит хлопот.
Лакир быстро осмотрелся. Бенор успел расправиться со своим противником, и за­гнать в угол второго злокрыса. Удар секиры, жалобный писк, и крыса распростёрлась на полу. Стены зала были украшены головами крупных злокрысов. Огороженная площадь, по­крытая пятнами засохшей крови, судя по всему, использовалась как арена для крысиных боёв. На возвышении в её дальней стороне, куда за пределами ограды, по обе стороны вели каменные лестницы, стояли две мощные железные клетки. Дверь одной из них была высоко поднята, освобождая выход. Должно быть, в ней прежде содержались те крысы, что выбежа­ли из ограды. Из другой слышался противный скрежет и визг, сквозь частые прутья было видно какое-то мельтешение, видимо производимое её обитателями. Запертые крысы могли и подождать. Следовало осмотреть остальную часть форта, чтобы не стать жертвами неприят­ного сюрприза.
Напротив арены находился широкий проход, ведущий на лестницу, спирально поднимавшуюся вправо. Слева в небольшом закоулке были навалены поленья, и стояла коло­да для рубки дров с воткнутым в неё колуном. Пожалуй, его следовало прихватить с собой — не боевым же оружием рубить дрова, если понадобится. Среди поленьев валялась тушка зло­крыса, судя по ещё не засохшим брызгам крови, только что убитого.
Пройдя прямо, не сворачивая на лестницу, Лакир оказался в круглой комнате, с огромным четырёхугольным крытым очагом в центре, сложенным из больших камней. Две его стороны были снабжены вертелами, а две другие оставались свободными. В очаге горел жаркий огонь, а на одном из вертелов жарилась тушка злокрыса, уже начинавшая подгорать. Вдоль стен стояла разношёрстная мебель грубой работы: комод, столы, полки, буфет и кро­вать. Внутри никого. Оставив подробный осмотр на потом, норд направился вверх по раскро­шенным каменным ступеням.
Поднявшись по ней, он увидел справа в дальнем углу шаткую приставную лестни­цу, ведущую к люку в потолке. Вдоль стен стояли пустые оружейные стойки. Верхушка баш­ни, возвышавшейся над этим крылом форта, была сильно разрушена. Местами валялись раз­вороченные каменные глыбы, под люком намело небольшой сугроб снега.
Лакир прошёл вдоль плавно закруглявшейся левой стены и добрался до прохода в комнату, находящуюся точно над нижней. В середине был такой же очаг, но без вертелов. Дрова в нём давно прогорели, и едва тлевшие угли почти не давали ни тепла, ни света. Спра­ва от входа стояла большая клетка с тремя очередными злокрысами, начавшими кидаться на решётку, при виде чужака. Рядом с животными валялись недоеденные куски сыра. Слева вдоль стены располагались два стола. На первом валялось какое-то оружие. На втором в изобилии лежали большие круги козьего сыра. В один из них, частично нарубленный на кус­ки, был воткнут колун. На стене над всем этим красовалось чучело из головы белого медведя, сжимавшего в зубах кусок всё того же сыра. Возле стола бандиты зачем-то оставили взведён­ный медвежий капкан.
Дальняя часть помещения была наполовину завалена обломками. Левее завала была устроена уборная. Между её стеной и грудами камней и пыли притулились лежанка, спальник, небольшой столик и сундук. Комната тоже оказалась совершенно безлюдной. Ла­кир по-быстрому вскрыл сундук, взял то немногое, что заслуживало внимания и до поры сло­жил на столик. Заглянул в уборную, решив между делом воспользоваться ею. Усмехнулся, увидев, книги, лежащие на небольших полочках возле каждой из двух поставленных на пол бадеек и табуреток. Оказалось, что это два экземпляра «Детского Ануада». Улыбка норда ста­ла шире, когда он представил мрачные рожи суровых громил, встреченных внизу, за чтением детских книжек, да ещё в таком месте. Хотя могло статься, что книги лежали там вовсе не для чтения. На правой от входа в отхожее место полке, в дополнение к книге, стоял флакон, с пометкой «Зелье меткости». Похоже, ребята из этой шайки были на свой лад не дураки под­шутить друг над другом. Видимо, капкан по пути тоже был одной из дружеских «шуток», поджидавшей неосторожно спешащего в «комнату уединения».
Затем он подошёл к клетке. Крысы, не переставая, надрывно верещали и трясли решётку так, что, казалось, железные прутья не выдержат. Оставить их в живых и уехать, перебив всех разбойников, было немилосердно. Злокрысы, конечно, те ещё твари, но, как ни крути, это не их вина. Чем оставлять животных медленно подыхать от голода, и пожирать друг друга, в попытках немного продлить себе жизнь, лучше было прикончить их прямо сей­час. Приняв решение, Лакир подтащил один из крупных камней и подпёр дверь клетки так, чтобы в открывшуюся щель не могло протиснуться больше одной крысы. После чего норд отпер клетку, едва не сломав очередную отмычку, когда один из злокрысов попытался уку­сить его сквозь решётку. Животные устремились наружу. Три взмаха молота, и на выходе из клетки осталось лежать нагромождение из трёх безжизненных тушек.
Больше в этой комнате делать было нечего. Лакир, подойдя к приставной лестни­це, попробовал её на прочность — выдержит ли? — и полез наверх, посмотреть, куда ведёт люк. Люк выходил на площадку, которая после обрушения башни стала её крышей. Левая часть стены возвышалась осколком гнилого зуба, прикрывая норда от ветра. На площадку опирался арочный пролёт, расположенный над примеченным путниками закоулком с трени­ровочными манекенами. За этим мостиком, не больше шага шириной, парень увидел дверь, ведущую внутрь второго этажа. Никакого подъёма к ней, кроме того пути, каким он пришёл, Лакир внизу не обнаружил.
Он перешёл мост, затаился, и потихоньку толкнул дверь. За дверью оказалось не­большое прямоугольное помещение, с деревянной дверью в правой стене. Напротив входа курились едким дымом реторты на алхимическом столе. Рядом со столом стояли шкафы, пол­ки которых были заняты бутылками с мёдом, кое-какой утварью, злокрысьими хвостами и пивным бочонком. За дверью послышалось движение, и она распахнулась внутрь, явив взору Лакира колдуна, изготовившегося к бою, с цветными огнями готовых к использованию за­клинаний в обеих руках. Норд отпрыгнул ко входу, и колдовские потоки, расцветив комнату вспышками яркого света, пронеслись мимо него. Прежде чем чародей успел подготовить но­вый сюрприз, парень влетел к нему в комнату, врезавшись в него, чтобы помешать задейство­вать магию и лишить равновесия. От мощного толчка колдун отступил на шаг, запнулся о стоявшую позади него кровать, ухватился за неё, чтобы не упасть и тут же получил двемер­ским молотом в висок. Этот удар, удававшийся норду всё лучше, не подвёл и на сей раз.
Лакир быстро обшарил комнату. Комод с каким-то тряпьём. Шкаф, с зельями, па­рой книг и несколькими септимами. Напротив ещё один. В нём тоже книги, а на нижней пол­ке пара ношенных мягких сапог и стальные сапоги с оковкой, вроде тех, что носили они с Бе­нором. Норд вдруг остановился. Бенор... Что-то давно он его не видел и не слышал... Воз­можно, отстал по своему обыкновению и вот-вот догонит. Но смутная тревога уже зароди­лась у парня в душе. Он торопливо вернулся в соседнее помещение и наскоро закончил его осматривать. Возле входа, напротив лабораторного стола, на полках стояли склянки с зелья­ми, пустые кружки и наполненные кувшинчики со скумой. Её, конечно, можно было бы про­дать каджитам, но норд побрезговал связываться с этой дрянью, оставив лежать, где лежала. Он прихватил четыре найденных бутылки мёда, сваренного на медоварне Хоннинга, увязал их в старую одежду, взятую из комода в комнате колдуна, и поспешил обратно в башню.
Опасение Лакира, что его напарник мог оступиться на узкой, покрытой тонким слоем снега арке моста, оказалось напрасным. Ничьих следов, кроме его собственных, на снегу не было. Парень быстро добежал до люка, спустился в него и окликнул приятеля. Откуда-то издалека снизу послышался его голос:
— Я здесь!..
Лакир вздохнул свободнее — по крайней мере, вроде бы живой. Однако на лест­нице его спутник так и не появился. Парень заспешил вниз, недоумевая, что могло приклю­читься. Вроде бы, когда он уходил исследовать башню, кроме бойцовых крыс, запертых в клетке, возле арены никого не осталось.
Показавшись в проёме, норд увидел Бенора, кое-как ковыляющего ему навстречу из-за ближайшего угла ограды, сильно припадая на левую ногу, оставлявшую широкий кро­вавый след на каменном полу. Каждый раз, когда «лучший воин Морфала» ступал на неё, он издавал сдавленное рычание, на его непривычно побледневшем лице выступали бисеринки пота, а в сапоге отчётливо хлюпало. Попытки использовать секиру в качестве дополнитель­ной опоры не имели успеха из-за острого навершия, в неподходящий момент срывавшегося в неровности каменной кладки на полу.
Оставив собранные вещи, Лакир поспешил на помощь приятелю. Он подставил Бенору плечо и, поддерживая напарника, помог тому добраться до комнаты с очагом, где уса­дил на единственную имевшуюся там кровать. Необходимо было освободить ногу от сапога и посмотреть насколько серьёзно она повреждена. Но при попытке стянуть обувь, «лучший воин Морфала» не смог сдержать крик, а взглянув ему в лицо, Лакир не на шутку испугался.
— Сиди здесь, — коротко бросил он товарищу, — Я быстро.
Он действительно вернулся очень скоро, успев за это время взять в одном из комо­дов какую-то старую одежду, снять с Роки и прихватить с собой вьюки с поклажей, а также перетащить в комнату их здешнюю добычу, оставленную во дворе. Волчьи туши парень сгру­зил с лошади и положил в снег. Вернувшись к приятелю и сложив всё принесённое добро, Лакир первым делом снял с вертела тушку злокрыса, уже распространявшую едкий чад горе­лого мяса. Наиболее лакомые куски с жаркого были давно срезаны разбойниками и разложе­ны по тарелкам, так что сгоревшие остатки, он без сожалений выбросил во двор. Зловонный дым потянулся следом, в сторону открывшейся двери. Ну хоть дышать будет чем — и то не­плохо. С этой мыслью Лакир возвратился к раненому.
Тот сидел на прежнем месте, держа ногу неподвижно, так что к нему почти вер­нулся обычный цвет лица. Но возле сапога успела растечься кровяная лужица. Лакир присел на корточки, стараясь рассмотреть, как повреждён сапог, и каким образом его можно снять с наименьшими потерями. Результат осмотра оказался малоутешительным. Обувь рассекло по­перёк снизу по внутренней стороне стопы, при этом был разрублен край стальной пластины, защищающей подъём, да так, что острые кромки разреза загнулись внутрь, впившись в ногу.
— Ничего себе... — сквозь зубы протянул Лакир, — Как тебя так угораздило?..
Бенор не ответил, настороженно глядя, что собирается делать его товарищ. С од­ной стороны ему было ясно, что сапог снимать придётся, с другой, — решиться на это было нелегко. Впрочем, его ответ ничем помочь не мог, так что, не настаивая на нём, парень начал действовать. Он достал свой охотничий нож. «Лучший воин Морфала» тревожно заёрзал. Не обращая на это внимания, его приятель извлёк кружку, вытащил из вьюка бутылку креплёно­го «Альто», выбрал из тряпья самое чистое и распустил на полосы. Наполнив кружку, про­тянул её напарнику.
— Держи.
Тот охотно принял посудину и тут же к ней приник. Тем временем Лакир смочил тряпицу вином и обтёр ею лезвие ножа. Забрал у Бенора кружку, поставил на стол, а затем сурово сказал:
— Теперь стисни зубы и терпи. Не дёргайся.
Он умостил раненую ногу у себя на колене, крепко фиксируя её левой рукой, и остриём ножа начал осторожно отгибать наружу края стальной пластины. Когда первая кром­ка подалась и начала вытаскиваться, Бенор вздрогнул и глухо застонал, но острый кусок уже был отогнут. Лакир, ни минуты не медля, приступил ко второму. Тот был загнут слабее, и вы­тащить его оказалось намного легче. Парень перевёл дух и заметил, что руки у него слегка дрожат от волнения. Отложив нож в сторону, он глотнул вина и вопросительно посмотрел на товарища. Тот мигом смекнул, что к чему, и отозвался:
— Налей ещё... и можно продолжать.
Лакир кивнул и выполнил его просьбу. Затем сосредоточенно посмотрел на сапог, перевёл взгляд на Бенора, резко выдохнул и решительно сказал:
— Начали!
Он осторожно начал стягивать обувь с ноги. Это оказалось проще, чем ему пред­ставлялось. Теперь, когда острые куски металла не впивались в плоть, раздирая её, сапог по­немногу подавался, а Бенор только тихо шипел сквозь крепко сжатые зубы. Со вздохом облег­чения Лакир отложил снятый сапог в сторону и начал осматривать раненую ступню напарни­ка. Нога была покрыта слоем крови пополам с грязью, и разобрать что-либо было невозмож­но. Парень вынул флягу, захваченную из Морфала, и тонкой струйкой стал лить воду на края раны; увлажнив кусок ткани, аккуратно протёр кожу вокруг. После чего осторожно промыл саму рану и начал внимательно её изучать. Ступня оказалась разрубленной довольно глубоко, но кости задеты не были. Хоть тут повезло, если это можно назвать везением. Лакир налил ещё полкружки, а затем плеснул немного вина на рану. Бенор громко взревел, но тут кружка очутилась у него в руках и отвлекла от острых ощущений. Тем временем парень пропитал кусок ткани остатками «Альто», приложил его к ране и, взяв подготовленные ранее полосы материи, приступил к перевязке. В процессе он вновь спросил напарника:
— Так что произошло-то? Где тебе так ногу распороло?
— А... это... там, видишь... ещё девка была... ну, за клеткой...
«Лучший воин Морфала» никогда не отличался красноречием, а выпитое вино, как обычно, сделало его речь ещё более путаной, но Лакир, успевший привыкнуть к его ма­нере изъясняться, смог примерно представить себе картину случившегося.
Насколько он понял, дело обстояло так. В то время, как он сам, полагая, что они перебили всех разбойников возле арены, отправился исследовать остальные помещения, его спутник отчего-то замешкался. Движение, замеченное ими в районе клетки, производилось не только злокрысами, но и молодой редгардкой, пытавшейся спустить на них остававшуюся за решёткой крысу. Вот только ржавый железный рычаг, отпирающий клетку со стороны аре­ны, заклинило. Пока женщина возилась с механизмом, Лакир успел уйти довольно далеко. И не услышал, как она, оставив свои бесплодные попытки, набросилась на оставшегося в зале Бенора. Вооружённая стальным одноручным мечом, разбойница старалась увернуться от се­киры, сдержать удар которой не надеялась. Будучи гораздо более лёгкой и быстрой, чем её противник, бандитка попыталась ударить его мечом по ногам. И тут Бенор решил повторить восхитивший его приём Лакира с прыжком и ударом сверху. Ему это почти удалось. Почти. Он подпрыгнул недостаточно высоко. Меч разбойницы свободно просвистел под его правой ногой в тот момент, когда на её голову с размаху обрушилось лезвие секиры. В результате её клинок вместо того, чтобы продолжать движение параллельно полу, резко пошёл вверх, врезавшись в левый сапог «лучшего воина Морфала». Бенор приземлился на лезвие, вонзив­шееся в его ногу, своим весом углубив рану и вбив в неё края стальной пластины. Не опра­вившись от шока, он сумел выдернуть меч из ноги, и сделал пару шагов, после чего пришла боль, не дававшая идти. Услышав окликнувшего его Лакира, он отозвался и попытался дви­гаться на голос. Дальнейшее происходило у того на глазах.
Пока Бенор рассказывал, Лакир успел перевязать ему стопу, помочь освободиться от брони и сменить её на извлечённую из узлов обычную одежду. Натянуть на раненую ногу какую-либо обувь оказалось невозможно. Да и тревожить её пока не следовало.
Как ни крути, в ближайшее время попасть в Вайтран им теперь не светило. Мож­но было с уверенностью сказать, что в форте Дунстад норды застряли надолго. С раненой но­гой Бенор не то что до Вайтрана — до двора сам не дойдёт. На лошадь его тоже не усадить, тем более, что Роки категорически отказывается его признавать. Значит, надо думать, как с максимальным комфортом устроиться в крепости, пока рана Бенора не заживёт.
Возле очага Лакир обнаружил ещё не остывший котелок с картошкой, сваренной прямо в кожуре. Вместе с жареным мясом злокрысов и непочатым хлебом, лежащим на од­ном из столов, еды нордам должно было хватить на обед и на ужин. Почувствовав, что сам успел сильно проголодаться, парень спросил спутника:
— Есть хочешь?
Тот ответил утвердительно, и норды с аппетитом принялись за еду. Мясо оказа­лось чересчур солёным и вызвало сильную жажду. Мёд Лакир решил поберечь до следующе­го раза, коль скоро начинали с крепкого вина. Он откупорил ещё одну бутылку, налил по кружке себе и Бенору, остальное поставил на стол, осушил свою порцию, и, оставив напар­ника отдыхать, ушёл заниматься устройством их быта на ближайшее время.
Вновь поднявшись наверх, он прошёл мимо покоев колдуна по второму арочному мосту, взошёл по лестнице, располагавшейся в дальней части крепости на самый верх укреп­ления, и обнаружил валящуюся там бадью, в которой лежала склянка с лечебным зельем и пара железных стрел. Стрелы ему были ни к чему, а вот бадья пригодится набирать воду. Хо­рошо бы ещё уговорить Бенора выпить зелье... Вдруг, паче чаяния, согласится?.. Он спустил­ся обратно, и принялся за дела.
Для начала Лакир поставил Роки в стойло находившееся во дворе форта. Рас­седлал, принёс ей сена, набрал воды из колодца и наполнил поилку. Затем вернулся в форт, собрал всё ценное, что нашлось при себе у убитых разбойников, а тела выволок во двор и сложил у дальней стены на снегу. При осмотре бандитов, атаковавших нордов на въезде, уда­лось разжиться двумя тёплыми плащами из медвежьих шкур: рыжеватым из пещерного мед­ведя и почти чёрным — из бурого, а кроме того, двумя стальными шлемами, утеплённы­ми мехом под стать плащам. Как бы пригодились им эти плащи и шлемы по пути в Данстар! Но и в холодном Дунстаде они были совсем не лишними. Ценную добычу парень перенёс в их комнату — так он начинал воспринимать помещение с очагом.
Бенор, разомлевший от вина и сытного обеда, крепко спал. Даже оставленная на столе початая бутылка была не тронута. Не то чтобы Лакир ожидал обратного, но отнюдь не удивился бы этому. Дрова в очаге почти прогорели, а значительная часть тепла из помещения постоянно уходила в зал для крысиных боёв. Парень принёс дров из поленницы и подбросил их в огонь. Следовало наколоть ещё, имеющегося запаса надолго не хватит. Но этим лучше заняться позже, чтобы не тревожить сон раненого. Тем более, что и без того дел хватало.
Лакир сходил в верхний зал и перетащил вниз найденный там спальник. Ночевать вдали от напарника не стоило. Бенор со своей «ловкостью» и раненой ногой сейчас был по­чти беспомощен. Затем парень собрал злокрысьи тушки в занятой нордами половине форта и отнёс их на мороз, туда, где уже были свалены волчьи туши. Убитых злокрысов оказалось шесть — трое из клетки второго этажа, двое с арены и один, обнаруженный в поленнице. В правом крыле крепости было почти так же холодно, как и снаружи, так что с переноской зве­рья оттуда можно было не слишком спешить. Выходя на улицу, норд успел набросить тёплый плащ из чёрного медвежьего меха и теперь с радостью убедился, что пронизывающий ветер, гуляющий по Дунстаду, не может до него добраться. По пути назад Лакир заглянул к Роки, убедиться, что лошадь в порядке.
Войдя в форт он отправился к клетке, которую так и не сумела открыть разбойни­ца, ранившая Бенора. Дёрнул рычаг. Тот со скрипом сдвинулся на полпальца и снова застрял. Норд качнул рычаг в обратную сторону, и ему показалось, будто внутри механизма что-то вы­свободилось. Он снова потянул за рукоять и на этот раз без труда поднял решётку-заслонку. Крыса в клетке поднялась на задние лапы и замерла столбиком, тараща на Лакира блестящие угольки глаз. Он вышел на арену, пытаясь выманить животное из клетки. Злокрыс не двигал­ся. Норд вернулся к рычагу, снова запер решётку, подошёл к задней двери клетки, чтобы изу­чить устройство замка. Тот оказался довольно мудрёным, и парень загубил пару отмычек, прежде чем ему удалось отпереть его. Справившись с замком, он открыл дверь и шагнул внутрь. В клетке было тесновато для того, чтобы как следует размахнуться молотом, поэтому парень вооружился охотничьим ножом, и теперь приближался с ним к злокрысу, насторожен­но следящему за каждым его шагом. Внезапно, ничем не выдав своих намерений, животное взвилось в воздух, метя вцепиться норду в горло. На своё счастье, парень был настороже, а повадки злокрысов успел изучить ещё на ферме, когда они совершали внезапные набеги на его хозяйство. Правда, те не были специально откормлены и натасканы убивать. Рука с но­жом резко взметнулась вверх навстречу крысе, поймав её в прыжке на остриё. Тяжёлая тушка забилась в воздухе, пропоротая насквозь. Парень стряхнул злокрыса на пол, и, видя, что тот, ещё живой, корчится на полу, точным движением перерезал ему глотку.
Сперва он хотел отнести эту тушку к остальным, но затем передумал. Подхватив злокрыса, Лакир отнёс его к очагу и там, в тепле, при свете огня, принялся за разделку. Рабо­та заняла не слишком много времени, покончив с ней, он сложил мясо в нашедшуюся в форте деревянную бочку и выставил её на улицу.
Достав из узлов мыло, парень отмыл руки студёной колодезной водой. Что плохо, вымыться целиком здесь было негде. Он сам удивился сожалению, испытанному по этому поводу. Давно ли миновало время, когда подобная мысль не могла даже закрасться ему в го­лову? Жил же он большую часть жизни, не слишком заботясь о чистоте? Вот и сейчас про­живёт. Парень наполнил флягу водой из колодца, взамен потраченной на промывание раны.
В комнате ему попался на глаза разрубленный сапог товарища, бесхозно валяю­щийся на полу. Он подобрал его, вынес наружу, вытряхнул остатки крови, не вытекшей через разрез, и стал смотреть, не выйдет ли починить обувь. Похоже, проще было выбросить. Мож­но, конечно, было сохранить до Вайтрана и продать кузнецу, за четверть цены, но деньги, ко­торые при этом удалось бы выручить, не стоили того, чтобы таскать испорченный сапог с со­бой.
Неожиданно Лакир вспомнил, в какой момент он хватился Бенора. На мысли об отставшем напарнике его навела пара сапог, почти таких же, как тот, что он сейчас держал в руках. Он снова поднялся в комнату наверху и взял стоявшие там сапоги. На первый взгляд, вроде должны подойти. Будь у них стальной слиток, можно было бы доработать их, как прежнюю пару, но чего нет, того нет. К тому же, сейчас важнее дождаться, пока Бенор вооб­ще сможет их надеть.
С новой парой сапог Лакир вернулся к раненому товарищу. Тот всё ещё спал. Что­бы не терять времени даром, парень достал «Этикет булавы» с намерением его перечитать. Время от времени он бросал взгляд на спящего. Сон его был глубоким и спокойным. Повода для тревоги вроде бы не было. Не похоже, чтобы рана воспалилась. А коли так, через несколько дней они, скорее всего, смогут продолжить путь.
Он успел повторно прочесть книгу от начала до конца и взяться за новую, когда Бенор наконец зашевелился. Парень отложил начатую «Бессмертную кровь» и подошел к то­варищу. Тот попросил воды, отпил несколько глотков из фляги, а затем попытался встать. Ла­кир помог ему выбраться на двор и вернуться обратно в комнату. Лишний раз тревожить больную ногу, опираясь на неё, не стоило. Восхождение по лестнице до уборной на втором этаже, даже с помощью приятеля, было для раненого почти невыполнимой задачей. Лакир предложил Бенору поставить возле кровати какую-нибудь ёмкость, на случай, если его в нуж­ный момент не окажется рядом, чтобы помочь выйти. Но тот в ответ пробурчал что-то вроде:
— Я уж тогда сам как-нибудь...
Такая перспектива не слишком обрадовала парня — неудачно растревоженная рана могла задержать их ещё больше. Он впервые задумался о том, таким ли  подходящим было их пристанище. Выбраться наружу, идя вдоль стены, было невозможно: левая, ближняя к кровати, сторона круглой комнаты у выхода обрывалась широким лестничным пролётом; правая, хоть и выводила к торцевой стене, но возле той были беспорядочно навалены поле­нья. А прыжки на одной ноге на дальние дистанции для «лучшего воина Морфала» однознач­но не вариант. Впрочем, во всём форте им не встретилось другого помещения, более пригод­ного в их положении. Пока что оставалось одно — не покидать раненого надолго.
Он предложил Бенору для скорейшего выздоровления принять лечебное зелье, но тот, как и следовало ожидать, наотрез отказался. По его словам, настоящий норд безо всяких снадобий должен справляться с любой хворью. Пусть всякие зелья глотают слабаки. Подоб­ное отношение, хоть и не столь категоричное, было присуще и самому Лакиру, так что настаи­вать он не стал, понимая, что товарища не переубедить. А подсовывать тому лекарство обманом противоречило понятиям норда о чести. Добро бы ещё речь шла о жизни и смерти.
— Ладно, как знаешь. Не хочешь — не надо, — сказал Лакир, направляясь к колод­е для рубки и берясь за колун. Нужно было запасти побольше дров, пока Бенор не спит. Размеренно замахиваясь и точными ударами разваливая поленья на две половинки, парень опять заговорил со спутником:
— А тебе прежде доводилось бывать в Вайтране?
— Нет. Я особо-то из Морфала и не выбирался, — с неохотой признался он, — Так, только слыхал...
Подобным образом, переговариваясь между делом с приятелем, Лакир успел на­рубить немало дров. По его расчётам их должно было хватить и на завтра. Он повёл плечами, разминаясь после работы. Вечерело. Парень разогрел еду, достал пару бутылок мёда Хоннин­га, и норды приступили к ужину. Мёд с этой медоварни оказался крепче обычного, и обладал восхитительным вкусом. После него все невзгоды отступили куда-то вдаль, и приятели сиде­ли, глядя в огонь и радуясь тому, что живы, что пусть они не добрались до цели, но на эту ночь у них есть крыша над головой, сносные постели, сытная пища и добрый мёд.
Передохнув после еды, Лакир осмотрел повязку на ноге товарища, и решил, что до утра её трогать не стоит. Затем, набросив тёплый плащ, обошёл территорию форта, убе­дился, что всё спокойно, проведал мирно дремлющую Роки, добавил сена ей в кормушку и вернулся к приятелю. Парень вновь нашёл Бенора спящим. Бутылка «Альто», оставленная на столе для обработки раны, была пуста. Лакир пожал плечами — не последняя же, — подбро­сил дров в очаг, подправил огонь, чтобы тот горел дольше и не погас, и растянулся на своём ложе. Сладко до хруста потянулся и устроился поуютнее, слушая, как за толстыми каменны­ми стенами воет разгулявшийся к ночи ветер. Под его заунывную песню молодой норд креп­ко уснул.
Проснулся Лакир зябко поёживаясь. Очаг почти погас, а остатки тепла вытянуло в зал. Норд поднялся, накинул меховой плащ, подложил дров, дождался, пока пламя хорошень­ко разгорится и вышел на двор, чтобы выяснить, который час. Выходило, что-то около трёх часов после полуночи. А он-то надеялся, что дров, которые он подбросил вечером, хватит до утра. На поверку очаг в их убежище оказался чересчур прожорливым. Этак на него топлива не напасёшься. Утром нужно будет подумать, как устроиться получше.
Парень воспользовался тем, что всё равно поднялся, поправил сено в кормушке у Роки, вернулся в помещение и допил воду из фляги. Всё же мясу стоило быть менее солёным. Придя к такому выводу, Лакир задумался, где бандиты хранили соль. В тех помещениях, где побывали они с Бенором, её не оказалось. А ведь они, кажется, обошли всё. Заодно молодой норд начал прикидывать, чем бы позавтракать. Найдись соль, всё было бы проще некуда — мяса у них вдоволь. А так придётся, пожалуй, довольствоваться козьим сыром, благо его тут навалом. Впрочем, сыр он любил, да и спутник его верно не откажется от такой закуски к вину и мёду. Решив для себя этот вопрос, Лакир вновь подправил огонь, подложил ещё пару поленьев и постарался снова улечься поудобнее.
Несмотря на то, что парень не успел выспаться после трудного дня, заснуть ему удалось далеко не сразу. Он долго лежал, глядя в огонь, пока среди сонно ворочавшихся в го­лове мыслей не промелькнуло воспоминание о небольшом каменном строении за пределами самой крепости, куда приятели так и не наведались. Возможно, там разбойники и хранили припасы, а если в этом домишке есть очаг, то обогреть подобную постройку куда проще, чем огромную, полную сквозняков башню. Значит, утром нужно будет туда заглянуть. Принятое решение наконец убаюкало норда, и он вновь крепко заснул, на этот раз до утра.
Когда Лакир проснулся, его товарищ уже не спал. Очаг пока давал слабое тепло, но ещё немного, и нужно будет подбросить дров. Молодой норд быстро поднялся, разминая мышцы, затекшие от лежания на жёстком ложе и к тому же немало потрудившиеся накануне, подошёл к постели раненого и первым делом поинтересовался:
— Как твоя нога?
— Да, вроде, лучше, — отозвался Бенор, делая очередную попытку подняться.
— Погоди, не вставай, я помогу, — сказал Лакир, приходя приятелю на помощь. Благодаря его своевременному вмешательству, путешествие до двора и назад обошлось без происшествий.
Вернувшись и снова устроив Бенора на кровати, парень принялся хлопотать на­счёт завтрака. Он поднялся на второй этаж, принёс непочатый круг сыра, нарезал часть на куски и выдал товарищу его порцию. Затем разделил остатки хлеба, и разлил по кружкам Хоннинговский мёд.
После завтрака Лакир подбросил дров в очаг. Запас, нарубленный им вчера вече­ром, неуклонно таял. Он перенёс его остатки от поленницы поближе к очагу, поставил между кроватью и очагом стул, так, чтобы раненый мог, используя его как опору, самостоятельно до­браться до огня. Затем уложил сыр и тюк, в котором оставалось вино и две бутылки с водой так, чтобы они тоже оказались в пределах досягаемости Бенора. Покончив с этим, парень приступил к осмотру раненой конечности товарища. Размотав повязку, он убедился, что рана не воспалена, и процесс заживления начался вполне успешно. Снова пропитав чистую тряпи­цу вином и приложив её к ступне приятеля, он заново перевязал ему ногу.
Вновь поднявшись в покои мага, Лакир всё-таки принёс оттуда ёмкость для от­правления естественных надобностей, и поставил возле кровати, так, чтобы раненый мог без труда ею воспользоваться. Бенор наблюдал за действиями молодого норда с всё возрастаю­щей тревогой. Когда же тот положил рядом с его постелью кинжал, взятый у главаря, и начал облачаться в броню, «лучший воин Морфала» не выдержал:
— Ты куда?.. Что ты собираешься делать?.. — спросил он напарника. В его тоне послышалась неуверенность и что-то близкое к испугу. Неужели спутник решил бросить его и продолжить путь один? Это объяснило бы его действия, но Бенору не верилось, что Лакир на это способен. Верно истолковав его тревогу, парень подошёл ближе и, продолжая возиться с застёжками доспехов, ответил:
— Хочу посмотреть, нет ли в том домишке, возле которого нам устроили «тёплый приём», чего полезного, — он закончил надевать броню, присел на стул и, наклонившись к раненому, продолжил: — Скорее всего, там никого нет, но мало ли... На случай, если я задер­жусь, — он сделал паузу, — у тебя есть самое необходимое.
Заметив, как напарник расслабился при его словах, Лакир усмехнулся:
— А ты небось уже подумал, что я без тебя в Вайтран собрался? — и хотя произнёс он это насмешливо-шутливым тоном, было очевидно, что молодой норд здорово уязвлён недоверием спутника. Это понял даже Бенор. Смущённо поёрзав, он отозвался:
— Да я вообще не знал, что думать... Но вот что ты уедешь один, не мог пове­рить, — от души заявил «лучший воин Морфала» и прочувствованно добавил: — Жаль, мне с тобой нельзя...
— И на том спасибо, что поверить не мог, — всё так же с усмешкой ответил Ла­кир, но голос его заметно потеплел. Такая длинная и искренняя речь от его спутника дорогог­о стоила. Уже намного мягче парень сказал: — Ты пока отлёживайся, ещё повоюем вме­сте.
С этими словами молодой норд поднялся, надел новый, отделанный мехом шлем и медвежий плащ, закинул за спину верный молот и направился к выходу.
— Ты это... осторожней там! — пробурчал ему вслед Бенор, и, спохватившись, что его напутствие можно истолковать, как страх за себя, попытался исправиться: — То есть, я не это... не в смысле, чтобы... а просто — береги себя. И... удачи тебе.
Лакир с улыбкой обернулся к напарнику, но ответил очень серьёзно:
— Буду осторожен. Спасибо.
Выйдя во двор, норд подумал, не стоит ли на всякий случай отвязать Роки, чтобы она могла убежать, если он не вернётся, — всё равно Бенору она не помощница, но потом крепко рассердился на себя за подобные мысли. Позаботиться о раненом товарище — это одно, а вести себя, будто помирать собрался — совсем другое. В Теснине Грабителя он бы с таким настроем пяти минут не протянул. Парень заставил себя встряхнуться. Ответствен­ность за приятеля больше не тянула к земле, словно камень на шее, а была лишь дополни­тельным условием, делающим игру более захватывающей.
Пружинистым шагом Лакир двинулся к постройке, вызвавшей его интерес. Дверь была заперта, но вскрыть замок оказалось несложно. Проникнув внутрь, парень очутился в небольшом трактире. Почти напротив входа, только немного правее, находился очаг, дрова в котором ещё не до конца прогорели. Значит, строение было обитаемым. Однако никого видно не было.
С правой стороны теснились круглые столики для посетителей, в самом углу стоя­ла узкая деревянная кровать. Вот она по своему расположению прекрасно подошла бы для раненого. От неё вдоль стены можно было без труда выбраться наружу. Да и теплый воздух в помещении говорил о том, что обогреть его куда проще, чем нынешнее пристанище нордов. Над очагом была прибита голова крупного саблезуба, повёрнутая набекрень так, что сбоку между клыками удалось вставить в пасть оплетённую винную бутыль горлышком вниз. На обрубке толстого дерева, служившем основанием для звериной головы была некрупно вы­резана надпись:
Трактир «Неловкий саблезуб».
Ниже на крашеном деревянном панно располагался стальной двуручный меч. На этом особенности убранства заканчивались. Если не считать расставленных повсюду буты­лок с мёдом и вином. Здесь их было немногим меньше, чем в казармах Морфальской стражи.
Вдоль левой торцевой стены рядом со входом протянулась стойка, за которой вид­нелись перила лестницы, ведущей в подвал. Если здесь и были люди, то только внизу, больше негде. Подтверждая мысли норда, снизу послышались голоса.
— Я слышал какой-то звук! — заявил хмельной мужской голос.
— Да-а заткнись ты! Тебе со вчерашнего мерещится! — протянул женский, под стать ему.
Больше им никто не ответил. Видимо, вчера, пока норды сражались с остальной шайкой, те, что переговаривались внизу, сидели в «Неловком саблезубе» и, похоже, были пья­ны настолько, что не услышали шума боя. И если позже они и покидали трактир хоть нена­долго, то даже трупы товарищей на снегу не то не заметили, не то не узнали. Судя по звуча­нию их голосов, бойцы из них и сейчас ещё те. Но это не повод забывать об осторожности.
Лакир по-быстрому прикинул, где и как сподручнее с ними схватиться. Очевидно, что лезть в подвал — не лучшая идея. Если у засевших там есть луки, то утыкать его стрела­ми, пока он будет спускаться по лестнице, они и с пьяных глаз сумеют. К тому же внизу у них преимущество в знании обстановки и численный перевес. Другое дело, если удастся выма­нить их наверх и встретить на ступенях. Подниматься по узкой лестнице они смогут только по-одному, стрелять там невозможно, да и с другим оружием управляться затруднительно. А он, оставаясь наверху, будет иметь достаточно пространства для боя и возможность наносить удары сверху. Парень достал молот, подошёл к лестнице, поудобнее перехватил рукоять и громко постучал ею по перилам. Вниз посыпались пыль и труха.
— Точно, был какой-то звук, — прорычал тот же мужик, зазвучали приближаясь тяжёлые нетвёрдые шаги, и уже недалеко от лестницы вновь послышался голос: — Что это было?
— Ну, иди, посмотри, — что это было, — вполголоса с усмешкой произнёс Лакир.
В проёме показался крупный детина, несомненно принадлежащий к шайке, заняв­шей форт. В руке он сжимал стальной топор. Глядя вверх покрасневшими воспалёнными гла­зами, разбойник пытался отыскать источник шума. Не увидев ничего подозрительного, он на­чал покачиваясь подниматься по ступенькам. Как только голова и плечи бандита показались над полом, молодой норд шагнул в сторону, внезапно оказавшись в поле его зрения. Не дав противнику опомниться, он обрушил свой молот ему на голову. Тот рухнул к основанию лестницы, не издав ни единого звука, кроме шума падения и тихого, но отчётливого сухого хруста, когда от удара об стену внизу сломались шейные позвонки.
— Ты что там, с лестницы навернулся? — донёсся снизу вопрос его собутыльни­цы. Очевидно, женщина тоже не успела понять, что произошло. Снова зазвучали шаги, свер­ху Лакиру было видно, как разбойница наклонилась над поверженным громилой, потрясла его за плечо, и только тогда разглядела пробитый череп и сломанную шею. Убедившись, что её приятель мёртв, она подняла голову, посмотрела вверх и встретилась со взглядом серо-голубых глаз норда. Женщина зарычала от ярости, по-звериному скаля крупные зубы. Она схватилась за лук, но тут же поняла, что здесь от него мало прока, и бросилась вверх по лест­нице, на ходу доставая короткий меч и истерически выкрикивая:
— Люблю хорошую драку!..
Само-собой, разбойницу постигла та же участь, что и её предшественника. Преж­де, чем она поднялась достаточно высоко, чтобы пустить в ход оружие, двемерский молот с размаха припечатал её в лоб, глубоко вломившись в череп. Тело женщины, пересчитав сту­пеньки, свалилось на труп бандита.
Больше снизу не доносилось ни звука, так что Лакир, соблюдая известную осто­рожность, спустился в подвал. Ещё находясь на лестнице, он убедился, что в довольно об­ширном помещении нет никого, кроме убитой им пары разбойников и тела, одетого, как обычно одеваются трактирщики, распростёртого на простой двуспальной кровати. Судя по заметным издалека пятнам крови, бедолага спал вечным сном. Парень подошёл ближе. По всей видимости, хозяина «Неловкого саблезуба», а это наверняка был он, убили не так уж давно. Возможно, у трактирщика вышла ссора с опасными посетителями, и те в пьяном угаре убили его, а может, они просто прирезали хозяина спящим. Теперь это не имело значения.
Прежде чем возвращаться к товарищу, Лакир выволок наружу трупы обоих раз­бойников и тело трактирщика. С последним он обращался куда более почтительно, чем с пер­выми двумя. Он был почти уверен, что хозяин «Саблезуба» не имел отношения к шайке.
Наверняка этот кабачок был выстроен у дороги напротив форта ещё в те времена, когда крепость занимал гарнизон солдат. Должно быть, тогда заведение имело приметную вывеску с тем же саблезубом, давало приют усталым путникам, проезжающим по южной до­роге, а заодно помогало защитникам крепости коротать досуг. Соседство с фортом служило трактиру постоянным источником дохода и надёжной защитой. Но вот крепость была остав­лена войсками. Однако хозяин не захотел или не решился покидать насиженное место. Тем более, что странствующего по дороге люда, желающего промочить горло, было не так уж мало. А потом осиротевший форт захватила шайка бандитов. Они перегородили дорогу, соо­рудив высокий частокол, и «Саблезуб» оказался во дворе разбойничьего лагеря. В Скайрим пришла война, путешествовать стало небезопасно и дороги обезлюдели. Может, владельцу трактира просто некуда было податься, а может, он решил, что сможет вести дела с бандита­ми, как прежде с солдатами, в обмен на защиту с их стороны, но только он остался на преж­нем месте, продолжая более или менее честно делать то, что умел и привык. Рискованное ре­шение. И вот пришла пора за него поплатиться. Не повезло бедняге.
Пока вероятная история «Неловкого саблезуба» и его владельца проносилась в го­лове у Лакира, он успел снова наведаться в трактир, выбросить наружу окровавленную хо­зяйскую постель и наскоро обыскать основное помещение и подвал. Внизу разжиться было особенно нечем, разве что несколько чистых передников могли хорошо послужить для пере­вязки, да в сундуке, неприметно притулившемся в углу, обнаружилась пара ценных вещиц.
Кованый сейф на стойке стоял открытый и пустой, зато под стойкой нашлось несколько сырых картофелин, немного денег, кувшинчики со скумой и, главное, там в нескольких небольших плошках стояла соль! Теперь можно будет готовить волчатину и мясо злокрысов.
В шкафу возле стойки хранилось вино. В основном креплёное, как «Альто», за­везённое альтмерами с Саммерсета, так и чуть менее крепкое местное. Более лёгких вин здесь, похоже, не держали. Также бутылки с мёдом и вином стояли на столах и на барной стойке. Бенор точно почувствует себя здесь как дома — в Морфальской казарме. Пожалуй, до поры ему лучше бы не сообщать о сделанной находке — примчится ведь и про больную ногу забудет, лечи её потом... Увы, опасения Лакира были пророческими, и рана товарища оказа­лась лишь одной из бед, но пока он улыбался своим мыслям, пребывая в блаженном неведе­нии относительно будущего.
Парень осмотрел кровать в главной комнате, убедился, что перестилать её не нуж­но, и поторопился вернуться к приятелю, чтобы успокоить его и помочь перебраться на новое место.
Бенор не спал. Услышав скрип входной двери, он приподнялся на постели и поло­жил ладонь на рукоять кинжала, оставленного ему товарищем.
— Я это, — сказал Лакир, заходя в комнату, — У тебя тут всё в порядке?
— Да вроде бы так, — отозвался «лучший воин Морфала», поспешно убирая руку с кинжала.
— Тогда собирайся — переезжать будем, — весело сказал парень, грея руки у оча­га, — тебе там понравится, вот увидишь!
Он помог товарищу накинуть рыжевато-бурый медвежий плащ, привычно поддер­жал, пока тот вставал, а затем осторожно довёл до «Неловкого саблезуба» и усадил на кро­вать. Как и предвидел Лакир, при виде изобилия бутылок, глаза у его напарника радостно за­горелись. Даже его следующую фразу парень почти предугадал:
— Слушай, до Вайтрана мы, конечно, не добрались, но вчерашнюю-то победу не отметили, убитых не помянули, добычу не обмыли...
— Так ты сам всё проспал, — пряча улыбку, невозмутимо отозвался Лакир, уби­рая подальше от очага несколько пар сапог, сушившихся у огня, — А ко вчерашним ещё и сегодняшних можно добавить.
— А... тут, значит, был кто-то? — запоздало сообразил Бенор, — Пришлось драть­ся?
— Нет, я всё это время на бутылки любовался, — усмехнулся парень, но увидев, что приятель действительно тревожился за него, и жалел, что не может сражаться вместе с ним, сказал уже серьёзно, — Это и дракой-то не назовёшь. Были тут ещё двое, едва на ногах держались — не бойцы. Говорить не о чем.
Он сказал это просто, не рисуясь, чтобы не обидеть напарника, не имевшего воз­можности быть рядом. Но тот потребовал подробного рассказа.
— После расскажу, пока надо сюда всё перенести и устроиться, — отмахнулся мо­лодой норд.
Он снял доспехи, чтобы не мешали, и в несколько ходок перенёс их имущество в «Неловкого саблезуба», заодно собрал то немногое из полезного, что нашлось в их прежнем пристанище. Заняв помещение, норды не потрудились его обыскать — недосуг было. Впро­чем, кроме горстки монет, которые Лакир пересыпал в кошель из деревянной миски, да пары книг взять там было особенно нечего.
Завершив переноску вещей, он перевёл Роки в другое стойло, притулившееся ря­дом со въездом у внешней стены форта прямо напротив «Саблезуба».
Помня о своём намерении заняться дрессировкой лошади, норд взял с собой уго­щение, чтобы было чем поощрить кобылу в случае успеха, отвязал её, отошёл к новым стой­лам и громко свистнул. Через несколько секунд Роки была рядом с ним, возвестив о своём прибытии звонким ржанием. Получив лакомство и заслуженную похвалу, лошадь была во­дворена в стойло, куда хозяин незамедлительно принёс ей воды и сена.
Устроив кобылу в стойле, парень наколол дров и перенёс их в «Неловкого саблезу­ба». Набрал во флягу свежей воды. Навёл порядок в подвале, устроил себе свежую постель на кровати хозяина взамен залитой кровью, которую он выбросил раньше. Взял мясо разде­ланного вчера злокрыса и занялся его приготовлением, используя найденную под стойкой соль. Бенор снова напомнил приятелю, что надо бы отпраздновать победу.
— Ближе к вечеру, — отозвался тот, — пока дел полно.
Он принёс ещё пару злокрысьих тушек и споро разделал их. Снова вынес мясо, хвосты и шкурки на холод, отмыл руки, снял пищу с огня и позвал товарища обедать, благо расстояние от кровати до ближайшего стола позволяло тому переместиться самостоятельно. Немного жареного мяса осталось на ужин. Больше Лакир пока готовить не стал, полагая, что всегда успеется, а свежее жаркое лучше разогретого.
После обеда, сдобренного нордским мёдом, Бенор, видя, что празднование дей­ствительно откладывается, отправился спать, а его товарищ решил позаботиться о теле не­счастного трактирщика.
Парень нашёл в правой башне форта кирку и лопату и начал рыть могилу непо­далёку от южной стены «Саблезуба». Мёрзлая земля поддавалась с трудом, но норд продол­жал упорно работать, пока яма не обрела подобающий размер. Он опустил тело в могилу и задумался. Следовало бы сказать над могилой слова погребальной речи, установить памят­ный знак и помянуть убитого, чтобы упростить ему дорогу в посмертие. Но для этого нужно было знать его имя. Конечно, иногда приходится хоронить незнакомцев, чьего имени так и не доведётся узнать, но неужели в собственном трактире погибшего не осталось никакого упо­минания о нём? Зайдя внутрь, Лакир обыскал стойку, спустился в подвал и в одном из ящи­ков шкафа нашёл обрывки старой конторской книги и несколько писем, очевидно написан­ных хозяином. Подписывался он именем Барал Сенду.
Выяснив это, Лакир вернулся к могиле и завершил погребение. Притащив из баш­ни один из некрупных обломков, он не без труда выбил на нём узнанное имя и установил ка­мень над могилой.
Норд проведал спящего товарища, перенёс все бутылки в шкаф возле стойки, что­бы не болтались где ни попадя, потом немного подумал и решил потратить выдавшееся вре­мя для обучения Роки.
Лошадь всё лучше отзывалась на свист и даже начала разыскивать хозяина, когда, подзывая кобылу, он попробовал спрятаться от неё. Оставалось только радоваться тому, на­сколько любознательное и сообразительное животное ему досталось. Через некоторое время парень решил, что на сегодня с Роки довольно. Угостив её и удостоверившись, что у неё нет недостатка в питье и пище, Лакир вернулся в «Саблезуба» и снова взялся за чтение.
Прочитав около трети книги, он отложил «Бессмертную кровь», разворошил очаг, накидал туда картошки, чтобы запечь её в золе на вечер, снова нагрёб сверху углей, а затем продолжил читать. Книга, проливавшая свет на прошлое Моварта, увлекла норда, местами давая неожиданные ответы, местами вызывая новые вопросы.
День клонился к вечеру. Бенор проснулся, используя стену для опоры, вышел на­ружу, и немного погодя вернулся. Теперь, когда норды перебрались в «Неловкого саблезуба», он приобрёл некоторую свободу передвижения, в то же время позволявшую беречь раненую ногу.
— Там свежая могила. Во дворе, — вернувшись и подсаживаясь к товарищу, поде­лился он увиденным, — Кто это был?
— Трактирщик. Хозяин «Неловкого саблезуба», в котором мы сейчас сидим, — отозвался Лакир.
— Эх... — сокрушённо покачал головой «лучший воин Морфала», — Помянуть беднягу надо...
К его удивлению, приятель кивнул, захлопнул и отложил книгу, поднялся, принес немного соли, поставил на стол две деревянные тарелки, на которые выложил печёный карто­фель, жареное мясо злокрыса и по солидному куску сыра, добавил несколько бутылок норд­ского мёда. Выкатив из золы последнюю картофелину, он подкинул дров, которые быстро за­нялись, уютно осветив комнату пляшущими языками жаркого пламени.
Приступив к трапезе, Бенор снова начал расспрашивать:
— Так что тут было-то? И как с хозяином так вышло?
Лакир коротко и без прикрас рассказал товарищу, с чего решил наведаться в «Саб­лезуба», как обнаружил в подвале парочку пьяных бандитов, как расправился с ними, выма­нив их на лестницу, как нашёл зарезанного в собственной постели трактирщика, с торчащим в горле ножом, как, решив похоронить убитого, искал и нашёл упоминание его имени, чтобы захоронение не осталось безымянным.
Бенор слушал и кивал, поражаясь предусмотрительности товарища, не забывая при этом воздавать должное его стряпне. Даже такая немудрящая еда, как печёный картофель с солью, сыром и хорошо прожаренным мясом злокрыса вышла у того замечательно вкусной. Пока Лакир рассказывал, норды за ужином успели осушить по паре бутылок нордского мёда. Наконец, парень умолк и допил последний глоток из своей кружки.
— Жаль всё же этого, как его там... Барала, — завёл свою песню Бенор. Он сидел пригорюнившись и, подпирая щёку кулаком, глядел в огонь. Его приятель, отлично понимая, к чему тот клонит, встал, чтобы принести ещё выпивки, и услышал вслед деловитое:
— Поминать надо вином!
Позабавившись про себя столь резкой переменой тона, Лакир принёс на стол ещё пару бутылок. На сей раз креплёного «Альто».
Норды, как положено, помянули трактирщика, чей трактир, даже после смерти хо­зяина послужил им отличным пристанищем. Затем, намного менее торжественно, — повер­женных врагов.
После приятели от души возблагодарили Девятерых Богов за дарованную им по­беду. В таком деле скупиться не годилось, кружки наполнялись доверху и осушались до дна.
Отдельной благодарности требовала не столько воинская, сколько охотничья уда­ча, сопутствовавшая им в сражениях со зверьём. Тут между приятелями возникла небольшая размолвка — кому следует возносить хвалу: богине Кинарет или же даэдрическому Лорду охоты — Хирсину. Лакир стоял на том, что благодарить следует исключительно великую Кин, а его напарник опасался прогневать Принца даэдра, ежели их удача — его рук дело. Од­нако проявление непочтения к одной из величайших богинь Бенора тоже не прельщало. И по­скольку его приятель ни в какую не желал связываться с даэдра, хвалу Кинарет они возне­сли вместе, а Хирсина «лучший воин Морфала» отдельно возблагодарил, как он выразился, «от себя лично». Это заявление заставило его приятеля от души расхохотаться, что, впрочем, ни­чуть не обидело Бенора, и не помешало ему со всей серьёзностью опустошить свою круж­ку.
Уже изрядно запинаясь, старший норд предложил заодно обмыть их добычу. Дескать, когда продадут, будет отдельный повод, а вот то, что они нашли — уже при них, и грех за это не выпить. На сей раз Лакир не стал с ним спорить — в Дунстаде они застряли надолго, и раз уж есть возможность душевно посидеть за бутылкой вина, почему бы ею не воспользоваться? В конце-концов, разве не приходилось ему засиживаться за бесчисленными кружками мёда в Драконьем Мосту или дома на ферме со старым приятелем своего отца, Хоргейром, которого Лакир с детства величал «дядей Хоркером»?
Воспоминания о доме омрачили благодушное настроение норда, и он с радостью выпил ещё, тряхнув головой, чтобы отогнать непрошеную тоску. Оказалось, на Бенора тоже нахлынули воспоминания. Поленья в очаге уютно потрескивали, отблески огня плясали по стенам. Доедая печёный картофель с солью и сыром и прихлёбывая вновь принесённое вино, приятели принялись рассказывать друг другу различные эпизоды из своей жизни: забавные случаи или, напротив, то, чем они в глубине души гордились.
Через некоторое время Лакир почувствовал, что, несмотря на сытный ужин, у него порядком шумит в голове и плывёт в глазах. Парень встал, чтобы подбросить дров в очаг. С ногами тоже было неладно. Он надумал выйти наружу чтобы немного проветриться, допу­стив при этом сразу две роковые ошибки. Во-первых, оставил пьяного Бенора, который пока и не думал засыпать, в одиночестве; во-вторых, оставил его наедине с очередной опустевшей бутылкой.
— Я скоро вернусь, — предупредил он приятеля, выходя за порог. Тот, глядя в кружку, молча кивнул.
Морозный воздух, в который Лакир окунулся, покинув трактир, сразу немного отрезвил его. Не довольствуясь этим, он постарался, как мог, привести себя в порядок. Растёр лицо снегом, прогулялся до стойла Роки, благо обе луны стояли высоко в небе, ярко освещая двор и постройки. Впервые лошадь встретила его без особого доверия, недовольно втягивая ноздрями воздух и возмущённо фыркая.
— Ну, тихо, тихо, подружка... я это, не бойся... видишь, вот так тоже бывает, — если голос и не вполне слушался подвыпившего норда, то знакомые интонации лошадь уло­вила и понемногу начала успокаиваться. Он угостил кобылу морковкой, продолжая разгова­ривать с ней. Заглянул в лошадиную поилку и увидел, что вода покрылась плотной коркой льда. Пришлось разбить лёд, чтобы Роки могла добраться до воды. Пока он возился с поил­кой, кобыла достаточно освоилась с непривычным состоянием хозяина и потянулась мордой к поясной сумке, откуда тот доставал угощение. Он тихо засмеялся, ласково потрепал лошадь по холке, но больше ничего вкусного ей не перепало — пока не за что.
— Будем считать это частью твоего обучения, — на прощание сказал лошади норд, направляясь в сторону «Саблезуба». Нужно, чтобы Роки признавала его всегда — мало ли что. Может и неплохо, что так вышло.
Дойдя до трактира, Лакир оглянулся. В свете двух лун, озарявшем поздний безвет­ренный вечер, на снегу чётко виднелись две дорожки оставленных им следов. Обратная была заметно менее витиеватой. Он хотел ещё раз умыться снегом, но рука застыла, не донеся при­горшни до лица: из недр кабака послышался грохот, звон стекла и рёв Бенора. С парня разом слетели остатки хмеля. Он распахнул дверь и буквально ворвался внутрь. Шум успел прекра­титься, но какие-то звуки раздавались слева из-под стойки. Быстро обежав её, норд увидел печальную картину, едва не повергшую его в полное уныние.
Произошло следующее. Пока Лакир пытался протрезветь, у его напарника были совершенно противоположные намерения. Убедившись, что ни в кружке, ни в бутылке вина не осталось, он решил, не дожидаясь приятеля, сам достать из шкафа ещё одну. Бенор сумел встать, как-то добраться от стола до стены, не опираясь на больную ногу, пробраться по стене до стойки, обойти её по периметру и достичь заветного шкафа. На этом осторожность покинула его, а вместе с ней и удача. Завладев вожделенной бутылкой, «лучший воин Морфала» забылся и... развернувшись, всем весом наступил на раненую ногу. Резкая боль заставила его потерять остатки равновесия и без того весьма сомнительного. Он с криком рухнул плашмя, падая, смахнул на пол все плошки с солью, и в довершении всего расколотил бутылку с вином, которую держал в руке.
Лакир, вбежавший за стойку, увидел приятеля, лежащего ничком среди осколков, а растёкшаяся по полу винная лужа в это время «доедала» остатки соли. В первую очередь па­рень постарался поднять товарища. Особой помощи в этом от «лучшего воина Морфала» ждать не приходилось: он только загребал конечностями, как перевёрнутый жук, безуспешно пытаясь приподняться. Взвалив приятеля на плечо, Лакир хотел напомнить ему, чтобы не опирался на раненую ногу, но тот и сам остерегался на неё ступить. Плохой признак. Если в теперешнем состоянии Бенор помнил про свою ступню, значит, она не давала о себе забыть.
Парень сосредоточился и заставил себя идти ровно, несмотря на безвольно повис­шего на нём дюжего детину. Он дотащил приятеля до кровати, осторожно стряхнул его с себя и усадил на постель. Одежда «лучшего воина Морфала» была сплошь залита вином. Лакир порылся в тюках, нашёл другую на смену и, кинув её Бенору, сказал:
— На, переоденься.
Тот видимо уже немного отошёл от падения и даже, кажется, слегка протрезвел; по крайней мере, сумел сбросить блузу и начал стягивать с себя промокшую рубаху. Когда он, наконец, облачился в сухое, Лакир приступил к осмотру его раненой ноги, огорчённо ка­чая головой: на чистой прежде повязке проступала свежая кровь. Размотав ступню, парень убедился, что рана снова открылась. Не сумев сдержать досады, он упрекнул приятеля:
— Чего тебя туда понесло? Меня дождаться не мог?
— Ну... э... вдр-руг ты над-долго... — попытался оправдаться тот, — я и пд... пду­мал — дай сам...
— Угу, дал... — проворчал Лакир, возясь с повязкой. Впрочем, сердился он, в основном, на себя. Мог бы и догадаться, что перед пустой бутылкой Бенор долго не высидит и отправится за добавкой, при том, что и на двух ногах сейчас едва ли устоял бы, а уж с ране­ной ступнёй... Так что с его приятелем как раз всё ясно, а вот сам-то он хорош... Выпил, рас­слабился... вовремя не подумал об очевидных вещах. А теперь невесть на сколько застряли, да ещё и вся соль погибла...
На этот раз на повязку Лакир пустил снятую с Бенора рубаху: всё одно вином про­питалась — дальше некуда. Убедившись, что на ткани нет осколков стекла, он разорвал её и заново перевязал товарищу ногу. Вроде рану тот разбередил не очень сильно, и кровь уже по­чти унялась. Поиск осколков навёл парня на новую мысль. Подозрительно глядя на Бенора, он спросил:
— Ты больше-то ничего не поранил?
— Д... н... стоит об этм... — пробормотал тот в ответ.
— Так. Показывай давай, что ещё, — жёстко скомандовал Лакир таким тоном, что приятель не посмел его ослушаться и протянул правую руку с двумя порезами: на ладони и на запястье.
По счастью, они оказались просто глубокими царапинами. Парень подбросил дров. В комнате сразу стало светлее. Он развернул руку товарища к огню и начал пристально рассматривать в поисках застрявших осколков, поворачивая то так, то этак, подобно гадалке, предсказывающей судьбу по ладони. Удостоверившись в отсутствии стекла, норд перевязал порезы остатками «винной» рубахи.
«Лучший воин Морфала» растроганно следил за действиями приятеля. С пьяными слезами, навернувшимися на глаза и послышавшимися в голосе, он обратился к нему:
— Ты зм... замеча-тльный др-р-руг... лучший... — а затем по-детски виноватым то­ном, так не вяжущимся с его низким нетрезвым голосом, добавил: — Прости... меня...
— Ладно, забыли... — отозвался Лакир, испытывая сильнейшее чувство неловко­сти от этих излияний. Он сделал вид, что занят уборкой оставшихся от перевязки вещей, из­бегая смотреть на Бенора. Наконец молодой норд решился встретиться с ним взглядом и с огромным облегчением обнаружил, что минута слабости у того миновала.
— Ты бы ложился уже, — сказал парень, — Давай только я тебе выйти помогу.
— Да я сам... — попробовал было протестовать «лучший воин Морфала».
— Опять?!. Нет уж, хватит на сегодня! Находился... — возмутился Лакир, помогая товарищу встать. Выйти на двор и вернуться удалось без приключений. По возвращении, Бе­нор улёгся на кровать и почти сразу густо захрапел, а его приятель отправился избавляться от битого стекла за стойкой.
Наведя относительный порядок в трактире, парень поставил на ближайший к кро­вати раненого стол по бутылке с вином и мёдом, подумал, и положил туда же флягу с водой и большой кусок сыра. Спать пока не хотелось. Он вновь открыл «Бессмертную кровь», нашёл нужную страницу и дочитал книгу до конца. Затем вышел во двор, вдохнул морозный воздух, взглянул на расцвеченное огнями северного сияния небо и ощутил, как все тревоги и огорче­ния этого вечера уплывают куда-то вдаль, где ничто не имеет значения. Спокойный и умиро­творённый, он вернулся в трактир, спустился в подвал, растянулся на постели и вскоре заснул.

Сообщение отредактировал Joke_p: 07 июля 2020 - 19:20

[Joke_p]

Сложно без обратной связи понять, пора ли продолжать и надо ли? В режиме "тихо сам с собою я веду беседу" как-то неуютно становится. На всякий случай, выложу следующие четыре главы. Очень бы хотелось увидеть хотя бы пару слов в ответ, буквально - продолжать, или пока не надо, или вообще хватит, надоело - тоже вполне может быть и такое. Насчёт, что понравилось, что нет, и прочее по сути текста - вообще было бы просто чудесно, но это только если есть желание обсуждать.

 

Глава 9. Козий сыр

Козий сыр

 

Хотя широкая хозяйская кровать была куда удобнее, чем давешний спальник, бро­шенный на каменный пол, молодой норд спал тревожно. Смутные недобрые сны сменяли друг друга, не принося отдыха. Проснувшись ранним утром, Лакир чувствовал себя разби­тым. От ночных грёз, из которых ему не удалось припомнить ничего вразумительного, оста­лось только невнятное тягостное чувство. Вот и думай, то ли вино виновато, то ли вечерние события, то ли обильная грубая пища, то ли всё разом. То ли данстарские кошмары догнали, запоздав на пару ночей. При этой мысли парень улыбнулся, но тут же пожалел жителей горо­да, мучимых страшными снами. Хорошо бы жрец Мары сумел избавить людей от этой напа­сти. Как-то там подружки-шахтёрки? Тоже провели тревожную ночь или спали спокойно, уже исцелённые от кошмаров?
С этими мыслями Лакир поднялся наверх. Бенор спал, но половина оставленного ему куска сыра съедена, а встряхнув флягу, парень убедился, что она пуста. Он вытащил из тюка бутылку с водой и с наслаждением приложился к ней, добрым словом вспомнив Джонну, снаряжавшую его в дорогу.
Лакир вышел наружу, умылся пригоршней снега, взглянул на посветлевшее небо, на которое ещё не вскарабкалось солнце, и почувствовал, что близится непогода. Раз так, нужно было принести из форта побольше сена для Роки, набрать воды, наколоть дров про запас и вынести, наконец, наружу туши злокрысов, оставшиеся в правой башне. Он ненадол­го вернулся в «Саблезуба», набросил меховой плащ и по привычке прихватил свой молот.
Начать Лакир решил с башни — вытащить тушки крыс, а потом принести из чула­на сена для лошади. Он вошёл через дверь, с которой они с Бенором начали исследование форта. Уже не раз с тех пор ему приходилось бывать здесь. И когда нужно было взять сена для Роки, а после пополнить его запас, и когда для рытья могилы потребовались примечен­ные по дороге лопата и кирка. Так что парень шёл привычной дорогой, не ожидая подвоха. Однако на этот раз кое-что изменилось. В полумраке под лестницей, где валялся повержен­ный им орк, наметилось непонятное шевеление. Может, какое-то животное пробралось в кре­пость и тормошит тело? Норд вытащил молот и тихо двинулся вниз по лестнице. Вдруг по спине у парня, ещё не успевшего обрести привычную ясность мыслей после вчерашних воз­лияний и ночных кошмаров, пробежал холодок: «убитый» орк подёргивал ступней задранной на лестницу ноги. Почти не помня себя, Лакир взмахнул молотом и не глядя нанёс удар. Ору­жие опустилось на плечо «трупа», глухо простонавшего:
— Ты что делаешь?!.
Норд ещё раз замахнулся, на этот раз целясь в голову бандита. Страшный удар расколол череп орка, шлем которого приятели успели забрать в качестве трофея. Лакир на­стороженно ждал, но ни звука, ни движения не последовало. Тогда он присел на корточки и осторожно дотронулся до тела разбойника. Оно было тёплым. Только сейчас парень сообра­зил, что первый удар, угодивший орку в плечо, окропил стену брызгами свежей крови.
Не было никакого ожившего мертвеца, а был недобитый разбойник, пришедший в себя после двух дней лежания на холодных камнях. Не зря о живучести орков ходят легенды. Лакир с облегчением рассмеялся, поразившись каркающим звукам, вылетавшим у него изо рта. Он встал. Ноги подгибались, как у тряпичной куклы.
Радуясь, что его сейчас не видит напарник, парень двинулся дальше, невольно озираясь по сторонам. И вдруг справа, на стене переходящей в лестницу, он заметил полку, уставленную бутылками с нордским мёдом и вином. Невероятно, но её проглядел не только он сам, пройдя мимо несколько раз, но и Бенор, который каким-то шестым чувством обнару­живал выпивку везде, где только можно. Сейчас эта находка пришлась как нельзя более кста­ти. Лакир открыл бутылку мёда, присел на ступеньку, прислонился к перилам затылком и спиной, прикрыл глаза и несколькими долгими глотками втянул ласкающий горло напиток. Знакомый вкус и аромат согрели норда, придали подрагивающим коленям твёрдости, а мыс­лям ясности. Посидев ещё с минуту, наслаждаясь происходящими в нём переменами, парень открыл глаза и поднялся на ноги.
Направляясь вглубь башни за злокрысьими тушками, он вдруг представил случив­шееся со стороны и невольно расхохотался. Но тут же память услужливо подсунула ему дру­гую картинку: Бенор, судорожно кромсающий секирой оживлённый вампиршей труп, а после лихорадочно вливающий в себя вино. Тогда Лакир испытывал чувство некоторого превос­ходства над товарищем, а на деле-то вышло, что напрасно. Что ж, и такой щелчок по носу иногда получить полезно.
Всё ещё посмеиваясь над собой, норд вытащил три тушки убитых ими злокрысов и уложил в снег возле «Неловкого саблезуба», лучше начать разделку с них, пока не промёрз­ли как хранившиеся на улице. Четвёртого же, обнаруженного в башне уже дохлым, он поме­стил отдельно. Кто знает, от чего сдохла эта крыса и как давно. Пожалуй, стоит собрать с неё сырьё для алхимиков, по их словам, им не важно, каким способом поставщики умерщвляют животное — на ингредиентах это не сказывается, да и свежесть их не слишком важна, а вот разделывать на мясо этого злокрыса всё-таки не стоит.
Закончив с переноской звериных тушек, Лакир переправил в «Саблезуба» содер­жимое обнаруженной полки, принёс сена для Роки, почистил стойло, устроил для лошади чи­стую подстилку, налил в поилку свежей воды и заодно снова наполнил флягу. Небо понемно­гу заволакивало тёмными тучами. Изредка налетал порыв свежего ветра, затем всё надолго стихало в грозном безмолвии.
Пока парень возился со стойлом Роки, он видел Бенора, вышедшего из трактира и отправившегося по своим делам. Значит, проснулся. Ногу морфальский воин заметно щадил.
Набрав воды, Лакир вернулся в «Саблезуба». Поставив бадью в углу, где её нельзя было ненароком опрокинуть, и положив наполненную флягу на стол, он подошёл к товарищу, сидящему на кровати:
— Ну, как ты?..
— Нормально... нога почти не болит.
— Почти... вчера уже совсем не болела, если не трогать... Ладно. А рука как?
— А я про неё уж и забыл... — озадаченно промолвил «лучший воин Морфала», разглядывая руку, — Смотрю, что за тряпка такая?..
— Да уж, немудрено. Ты хоть помнишь, что вчера устроил? — спросил парень, разматывая руку приятеля. Порезы выглядели довольно хорошо. Пожалуй, можно и не пере­вязывать. Пауза затянулась. Он взглянул на товарища. Тот сидел глядя вдаль, и в глазах его была бездонная пустота ночного неба. Затем он перевёл на Лакира виноватый взгляд.
— Ясно... — вздохнул тот.
— А что?..— начал Бенор и осёкся.
— Да, в общем, ничего особенного, — парню вдруг стало жаль спутника. Всё одно ругать его без толку — мужика уже не переделаешь. И он вкратце, без упрёков и осу­ждения, изложил случившееся: — Так, полез за вином, упал неудачно, по пьяному делу. Рас­колотил бутылку — руку порезал, ну и рану на ноге разбередил. Да вот ещё без соли мы оста­лись, — прибавил он, не удержавшись от вздоха.
«Лучший воин Морфала» выглядел совсем пришибленным. Он понимал, что застряли они в Дунстаде из-за него, а теперь, по его вине, должны будут задержаться ещё больше.
— Ладно, что уж теперь... — примирительно сказал Лакир, — но из еды у нас те­перь только сыр. Зато много. Ни волчатину, ни злокрыса без соли не приготовишь. Ты есть хочешь? Или я пока схожу, нарублю дров побольше? А то там непогода собирается.
Бенор, успевший доесть свой кусок сыра и запить его мёдом, не стал торопить приятеля с завтраком. Так что тот отправился к поленнице возле их прежнего обиталища.
Теперь, когда очаг в башне потух, там было холодно и мрачно. Удары колуна гулко отражались от каменных стен и ещё долго гуляли отголосками эха. Удивительное дело: пока рядом горел огонь, а напарник находился поблизости, парень совсем этого не замечал. Нару­бив достаточно, он перенёс дрова в «Неловкого саблезуба», борясь с порывами поднявшегося ветра, кидающего в лицо охапки колючего снега.
В трактире Лакир отогрелся у огня, принёс на стол козий сыр и мёд, окликнул то­варища, приглашая завтракать, и норды, слушая нарастающий рёв бури, приступили к еде.
Поглощая сыр, молодой норд поведал приятелю о своём утреннем приключении с орком. Поскольку сам он успел заметить и оценить комическую сторону происшествия, то рассказывал так, что Бенор, слушая его пересказ в лицах, хохотал до слёз и никак не мог успокоиться.
— «Ты что де-е-елаешь?!.» — буквально выл от смеха «лучший воин Морфала», держась за живот, — Ох, помереть можно!..
Глядя на веселье товарища, Лакир и сам смеялся от души. Видя, что Бенор начи­нает успокаиваться, он ещё подлил масла в огонь, с притворной обидой проворчав:
— Смейся, смейся...
Его приятель снова взвыл от смеха, да и сам парень, не дотянув паузу, махнул ру­кой и снова расхохотался.
— Что ж ты творишь-то?.. — наконец простонал Бенор, утирая слёзы.
— Надо говорить: «Ты что делаешь?!.» — подначил его Лакир.
— A-а-а! Хватит! Помру же!.. — изнемогая от смеха, взмолился тот.
— Ага, один уже помер. Прихожу, а он ножкой дрыгает!
— Переста-а-ань! — задыхаясь от смеха, Бенор схватил снятую с руки повязку, скомкал и запустил в голову приятелю. Тот уклонился, и ком пролетел мимо. Улыбаясь до ушей, парень наконец сжалился над товарищем и перестал его смешить.
— Давно так не смеялся, — наконец обессиленно выдохнул тот, — Разве в дет­стве, когда мне двоюродный братец пятки пером щекотал. Я тогда застрял между брёвнами... Тоже скотина, вроде тебя, — беззлобно проворчал он на Лакира.
Тут настал черёд последнего давиться от смеха. Успокоившись, норды разлили по кружкам мёд и с удовольствием выпили, поскольку от хохота у обоих пересохло во рту.
Отсмеявшись и уничтожив остатки завтрака, норды занялись каждый своим де­лом. Бенор снова залёг спать, а Лакир принялся хлопотать по хозяйству. Он втащил в трактир тушки злокрысов, удобно устроился возле стойки и приступил к разделке. Затем, несмотря на бушующий буран, вынес на мороз всё, что удалось с них срезать полезного, прибрал на месте разделки, отмыл руки, нагрел воды и выстирал блузу напарника, побывавшую в винной луже, поскольку одежды на смену ей у того не было. Закончив с делами, парень сел перечитывать «Бессмертную кровь». Взятое им за правило чтение книг по два раза приносило свои плоды. Всегда повторно прочитанное позволяло понять книгу глубже, заметить что-то, ускользнув­шее при первом прочтении.
Разгулявшаяся снежная буря сделала занятия с Роки невозможными, и времени для чтения было вдоволь. Бенор проснулся ближе к ужину, так что норды обошлись без обе­да. Перекусив сыром и вином, Лакир осмотрел и заново перевязал ногу товарища. Рана была чистой и понемногу заживала. Но раньше чем через неделю о выходе из Дунстада нечего было и думать. И это если не случится ещё что-нибудь.
Дальнейшие дни проведённые нордами в «Неловком саблезубе» были похожи один на другой, как братья-близнецы. Бенор почти всё время спал, просыпаясь, лишь когда требовалось выйти на двор или выпить кружку мёда или вина и закусить сыром. После чего он либо в полудрёме сидел за столом, либо снова заваливался спать. Порой он перекидывался парой слов с Лакиром, чья жизнь сейчас состояла из решения мелких бытовых проблем, раз­делки туш, занятий с Роки, чтения и сыра.
Тратя куда больше энергии, чем его приятель, ведущий полусонное существова­ние, парень не мог довольствоваться небольшим кусочком сыра, в качестве закуски к выпив­ке. После снегопадов он вынужден был откапывать дверь «Саблезуба», прокладывать тропу для Бенора, расчищать стойло и площадку для занятий с лошадью. Кроме того, ему приходи­лось колоть дрова, перетаскивать и разделывать туши, заготавливать мясо и сырьё для алхи­миков, кормить лошадь, носить воду. Да и занятия с Роки отнимали немало сил, хотя живот­ное всё схватывало на лету и делало отрадные успехи. Кобыла уже уверенно шла на свист, разыскивая хозяина, если тот прятался от неё. Понимала приказание оставаться на месте и ждать или напротив следовать за ним. Но всё равно, Лакир продолжал тренировки, добиваясь безусловного выполнения всех команд.
После всех этих забот, он возвращался в трактир, голодный, как молодой волк, но кроме козьего сыра утолить голод было нечем, так что приходилось довольствоваться тем, что есть.
На четвёртый день, проснувшись утром, Лакир почувствовал, что при мысли о завтраке, его начинает слегка мутить. Он не сразу понял, в чём дело, задумавшись, не попал­ся ли на ужин подпорченный кусок сыра. От воспоминаний о сыре стало ещё хуже. И вдруг на ум ему пришла стряпня, которой угощала его в «Вересках» Джонна. Сразу же желудок у парня голодно сжался, а рот наполнился слюной. Но, увы, на завтрак его ждал только сыр, как впрочем, и на обед, и на ужин. И так неизвестно сколько ещё дней. Хорошо хоть ступня Бенора заживала так быстро, как вообще могла заживать подобная рана.
Лакир тянул с завтраком как можно дольше, находя дела, которые следовало пере­делать. Наконец, голод пересилил, и парень сжевал утреннюю порцию сыра, с тоской вспо­миная время, когда он его очень даже любил. Стараясь приблизить тот момент, когда они на­конец выберутся из Дунстада, хотя бы в мыслях, он начал осматривать их добычу, прикиды­вая, как всё это везти. Вместе с запасённым для продажи мясом, на лошадь всё было не на­вьючить. Бенору тюк не вручишь: отправляться надо, едва он сможет ходить, так что о до­полнительном грузе можно забыть. Таким образом к заботам норда прибавилось сооружение волокуши из подручных материалов, позволившее ему пропустить обед. Он бы с радостью пропустил и ужин, но голод снова оказался сильнее. Несмотря на старания проглатывать каждый кусок сыра вместе с хорошим глотком вина, парень всё равно не мог избавиться от его вкуса и запаха.
Следующий день мало отличался от предыдущего, разве что мысль о сырном зав­траке вызывала ещё большее отвращение. Снова Лакир как мог оттягивал момент, когда всё же придётся проглотить ещё кусок опротивевшей пищи. Он старался отвлечься от мыслей о еде, занимаясь делами. Воспоминания о козьем сыре тоже позволяли ненадолго заглушить го­лод. Когда уже и это не помогало, парень сильнее затягивал пояс и потирал ноющий от голо­да живот, ещё немного откладывая неизбежное. Завтрак норда по времени больше напоминал поздний обед. Он заставил себя съесть достаточно, чтобы хоть как-то перебиться без ужина.
Радовало, что нога Бенора зажила настолько, что тот порывался на неё наступить. Приятель не разделял его оптимизма и напоминал, что попробовав встать на больную ногу слишком рано, он рискует задержать их ещё на несколько дней. Тот, сознавая свою вину в том, что они оказались в таком положении, угрюмо сопел, но с товарищем не спорил и испы­тывать ступню не торопился.
Ночью Лакиру снилась всевозможная снедь, не содержащая сыра. Проснувшись среди ночи, он был готов променять эти сны на все кошмары Данстара. Парень постарался устроиться на постели так, чтобы поменьше донимал голод, и кое-как дотянул до утра.
Утром норд понял, что так продолжаться не может. Иначе, когда станет возмож­ным покинуть форт, он от голода ног таскать не будет. Если из еды есть только сыр, надо есть сыр, как бы тот ему не опостылел. Потерпит, не маленький. Пока его приятель спал, Лакир предпринял вылазку за ворота частокола, обобрал росший неподалёку куст снежноягодника и принёс добычу в «Саблезуба». Оставив половину ягод для Бенора, он попробовал позавтра­кать своей долей, но ягодный сок только раздразнил аппетит. Тогда он взял сыр и начал же­вать небольшими кусочками, заедая их ягодами и запивая мёдом. Наверное пепел с такой приправой сейчас показался бы ему вкуснее, но всё же это было гораздо лучше, чем просто сыр. По крайней мере, парень наелся досыта, и за привычную работу браться стало куда ве­селее. Ему удалось доделать волокушу, он запряг в неё Роки и стал учить животное её тас­кать, сперва пустую, затем с хозяином в качестве груза. Нельзя сказать, чтобы лошадь была в восторге, но слушалась, а большего и не требовалось.
Несмотря на уверения Бенора, что нога его выдержит, норды решили выждать ещё день. Свою долю ягод «лучший воин Морфала» с удовольствием съел. Сыр, которым он не столько питался, сколько закусывал выпивку, ему не слишком надоел, так что он с удивлени­ем наблюдал героическое сражение Лакира с ужином и уже хотел сказать что-то на этот счёт, но тот, с трудом проглотив последний кусок, его опередил:
— Видеть его уже не могу, — в сердцах бросил он, — от одного запаха всё пере­ворачивается. Вот уж не думал, что за неделю так надоест... Добавляли они в него что-то, что ли?..
Его напарник, вспомнив, из-за кого они оказались в такой ситуации, проглотил за­готовленную фразу и постарался неловко утешить товарища:
— Скоро уж до Вайтрана доберёмся... Там сможешь есть чего захочется, сколько влезет...
— И даже больше, — мечтательно заявил Лакир, заложив руки за голову и отки­дываясь на спинку стула.
— Больше — плохо будет, — рассудительно заметил Бенор.
— Зато без сыра, — отмахнулся парень.
Он взялся за очередную книгу, с мыслью, что хуже всё равно, кажется, некуда, так что должно бы уже стать лучше.
Ночь прошла спокойнее предыдущей, по крайней мере, еда не снилась, и голод не мучил. Но утром повторить вчерашний подвиг Лакир оказался не в силах. Ягод поблизости больше не росло, а отходить далеко, покинув спутника, он не решился. При виде куска сыра, предназначенного на завтрак, его желудок скрутило в тугой узел. Он с трудом сглотнул и даже Бенор встревожился, увидев, как побледнел его приятель. Может, если бы товарищ не смотрел на него, парень и отложил бы еду, но сдаться у того на глазах он не мог. Отломив ку­сочек, он начал его жевать, проглотил, запив мёдом, взял следующий... На третьем куске, он поперхнулся, закашлялся, судорожно вдохнул воздух и нечаянно проглотил сыр. Возникло ощущение, что проглоченный кусок встал колом в пищеводе, не давая ни глубоко вздохнуть, ни как следует прокашляться. Парень постучал кулаком по груди — безрезультатно. Болез­ненная сдавленность не проходила. Зато напрочь исчезло чувство голода. Сейчас он не смог бы проглотить ни кусочка даже самой лакомой пищи. Отодвинув тарелку, парень встал. Бе­нор вопросительно посмотрел на него и спросил:
— Ты чего?..
— У меня этот сыр уже поперёк горла встал, — сипло выдавил Лакир. Говорить тоже было трудно.
Стараясь сделать вид, что всё в порядке, он взялся за обычные дела, надеясь, что со временем неприятное ощущение пройдёт. Не тут то было. Пока его товарищ спал, он про­бовал избавиться от застрявшего куска всеми средствами, которые только приходили на ум — тщетно. Разве что глоток вина приносил недолгое облегчение. Не найдя другого способа бороться с напастью, парень отпивал очередной глоток, когда становилось совсем невмоготу. Не хватало ещё набраться теперь, когда вечером собирались выяснить, достаточно ли зажила рана у Бенора, чтобы он мог ходить.
Наконец настало время долгожданной проверки. Осторожно, сперва с помощью товарища, а затем самостоятельно, «лучший воин Морфала» сделал несколько шагов. Нога, отвыкшая от нагрузки, слушалась плохо, но рана идти не мешала. Лакир принёс приятелю мягкие сапоги, в которых можно было ходить, не снимая повязки. Он хотел так же сделать для Бенора посох, чтобы опираться при ходьбе, но тот с возмущением отказался:
— Я не маг и не старик, с палками ходить!
Парню было не настолько хорошо, чтобы с ним спорить. И всё же, по-любому стои­ло выждать ещё день, прежде, чем отправляться. Весь вечер ушёл на то, чтобы приучить выздоровевшего норда снова уверенно ходить. При этом Лакир настаивал на частых пере­дышках, не давая перетрудить ногу.
Хождение по комнате в течение целого вечера, с перерывом на еду, утомило от­выкшего от движения Бенора, так что, впервые после ранения выйдя на улицу на своих двоих и успешно вернувшись, он снял сапоги и повязку и завалился спать.
Лакир попробовал читать, но вставший поперёк горла кусок, напоминающий о себе при каждом вздохе, не давал сосредоточиться. Отчаявшись справиться с раздражающей сдавленностью, парень схватил начатую бутылку вина, сделал глоток, потом второй, третий... Он сам не знал, чего хочет добиться: не то напиться, не то просто продлить облегчение, на­ступающее после каждого глотка, и хоть ненадолго сделать его непрерывным.
Запрокинув голову норд пил из горла крепкое вино, когда внезапно на вдохе в гру­ди сдавило сильнее, и он опять поперхнулся. Сдерживая кашель, он бросился вниз, в подвал, чтобы не разбудить Бенора. Только его сейчас и не хватало. Внизу приступ кашля согнул его пополам, в груди жгло, будто кто-то с остервенением скоблил изнутри острым ракушечным краем. А он-то вчера ещё думал, что хуже некуда! Стараясь подавить кашель, парень вдруг сильно икнул. Вновь оказалось, что ситуации есть куда ухудшаться. Кашель раздирал лёгкие, икота сотрясала нутро, и всё сходилось к болезненному комку, от которого он не мог изба­виться. «Сдохнуть бы уже, что ли...» тоскливо пронеслось в голове измученного норда. По­степенно истязавший его кашель сошёл на нет. Лакир добрался до кровати и рухнул на неё. Он попробовал задержать дыхание, но в итоге икнул настолько мучительней, что вынужден­но отказался от этой затеи, однако следующий раз всё равно оказался ещё хуже, следующий — ещё: ему показалось что всё вокруг неудачно проглоченного куска разорвалось в кровавые лоскуты. Но когда это чувство медленно и неохотно угасло, вместе с ним пропал и застряв­ший в груди ком. Лакир лежал неподвижно, боясь поверить, что облегчение наступило надол­го. Однако так и было. После того, что с ним творилось только что, оставшаяся тихая икота казалась почти блаженством. Полулёжа на кровати, он дотянулся до бутылки с водой, жадно отпил несколько глотков и наконец, задержав дыхание и маленькими порциями глотая воду, избавился от икоты совсем.
Через несколько минут парень тяжело поднялся. Волосы и одежда насквозь про­мокли от пота. Пошатываясь, он вышел наверх к очагу и долго сидел, глядя в огонь и допивая остатки вина. Обсушившись, норд вернулся вниз, лёг в постель и неожиданно для себя заснул так крепко и спокойно, как в последний раз спал разве что в Морфале.
Проснулся он тоже на удивление свежим и бодрым. Можно было подумать, что вчерашний вечер ему приснился. Единственная странность была в том, что совершенно не хотелось есть. Но не так, как бывает при болезни, а так, будто бы он просто не успел прого­лодаться.
Выбравшись наверх, он увидел Бенора, спокойно стоявшего на обеих ногах и на­резавшего к завтраку сыр. Тут Лакиру пришлось убедиться, что вчерашнее не было сном: едва его обоняния коснулся запах козьего сыра, он позеленел как молодой побег эльфийского уха, опрометью бросился к двери и выскочил на двор. На свежем воздухе ему постепенно удалось справиться с дурнотой, хотя в первые минуты парень был уверен, что его вывернет наизнанку.
Он принёс сена для Роки, проверил её поилку, немного поговорил с ней. Несмотря на оставленный в «Саблезубе» тёплый плащ, весьма уместный холодным утром, Лакир не возвращался, пока у него не возникло уверенности, что его приятель закончил завтракать. Тот действительно уже доел сыр и убрал остальное.
Весь этот день норды посвятили сборам, чтобы наутро двинуться в путь. Звери­ные шкуры были свёрнуты, добыча и вещи разложены по вьюкам, мясо готово к погрузке на волокушу. Среди прочего был и колун, который Лакир ещё в самом начале решил забрать с собой. Когда Бенор брался за еду, его приятель под различными предлогами выходил наружу и возвращался только по окончании трапезы. Голода он по-прежнему не испытывал, только порой пил воду.
Всё-таки, что-то не то было с этим сыром, решил для себя норд. Нормальная еда, конечно, может надоесть до тошноты, если питаться только ею. Но чтобы в течение двух дней вовсе не ощущать потребности в пище, не теряя при этом ни сил, ни бодрости — такого просто не бывает. Вероятно, в сыр, предназначенный на корм бойцовым злокрысам, добавля­ли что-то, делавшее их более злыми и энергичными для участия в боях. То, что прежде, не­смотря на уже возникшее отвращение к сыру, его донимал голод, парень объяснил себе так: чтобы добавка подействовала на него, нужно было съесть очень много — всё же он не крыса. А нутро, ощутившее отраву, уже отказывалось её принимать. Как бы то ни было, сейчас слу­чившееся было ему на руку. Можно считать — снова повезло.
На будущее Лакир зарёкся отравляться в путь без запаса провизии, а главное — без соли. Эти несколько дней многому научили молодого норда, и, пожалуй, несколько про­чтённых книг составляли в приобретённом знании меньшую часть.
Последняя ночь в Дунстаде прошла спокойно. С утра Лакир надел на Роки новую упряжь, запряг её в волокушу, нагруженную, в основном, мясом и шкурами и навьючил на лошадь тюки с вещами. Облачившись в доспехи, меховые плащи и новые шлемы и привычно вооружившись, норды двинулись дальше по южной дороге. В Вайтран.

 

Глава 10. Вайтран

Вайтран

 

После форта Дунстад южная дорога вела на восток до развилки, где расходилась в две стороны: на юг — в сторону Вайтрана и на восток — к Виндхельму. Путники неторопли­во двигались к этому перекрёстку. Поскольку в путь они тронулись с самого утра, в запасе у них было достаточно времени, а только-только зажившая рана Бенора и сделанная его прия­телем волокуша могли не выдержать спешки.
Неожиданно справа что-то мелькнуло. Краем глаза заметив движение, Лакир рез­ко пригнулся. Оказалось, что в негустом ельнике притаилась пара морозных пауков, рассчи­тывавших на лёгкую добычу, и один из них успел плюнуть в нордов ядом. Роки нервно затан­цевала на месте, рискуя разломать примитивную упряжку. Хозяин торопливо подал ей знак ждать, едва слышно подкрепив команду голосом. Всё ещё нервно косясь на пауков, лошадь послушалась и замерла.
— Жди! — бросил парень теперь уже спутнику, и, видя, что тот собирается ослу­шаться, резко повысил голос, — Жди, я сказал!
Увернувшись от второго ядовитого плевка, Лакир кинулся на пауков с оружием в руках. Боковым ударом молота он откинул в сторону одного, и пока тот, бешено суча лапами, пытался подняться, огрел второго сверху и прикончил его следующим ударом. Не теряя вре­мени, норд развернулся, снова немного дёрнувшись в сторону, на случай, если отброшенный паук попытается плеваться, одним прыжком оказался возле него и добил парой быстрых уда­ров. Бросив взгляд на поверженных тварей, парень убедился, что они не крупнее встречен­ных по пути к форту.
— Вот и всё, — сказал он, вернувшись к приятелю, — ради этого ногой рисковать не стоило. Нам ещё шагать и шагать.
— А если б были не эти?.. — проворчал Бенор в ответ, кивнув на убитых пауков.
— Если что серьёзное — придется отбиваться вместе, — отозвался Лакир, доста­вая из тюков пустые бутылки, чтобы сцедить паучий яд, — и хороши мы при этом будем, если твоя нога из-за каких-то пауков из строя выйдет.
«Лучший воин Морфала» засопел, обдумывая ответ, и был вынужден признать, что его товарищ прав. Здесь он отлично справился без его помощи, а что ещё может встре­титься на пути — одним богам ведомо. Пока Бенор размышлял, его приятель успел сцедить яд, вернуться и упаковать добычу. Похвалив Роки за то, что осталась на месте, как было веле­но, хозяин угостил её морковкой, и норды продолжили путь.
Однако прежде, чем они достигли развилки, возникла новая заминка. Ещё одна пара морозных пауков выбралась прямо на дорогу. Лакир, шагавший чуть впереди рядом с лошадью, успел уклониться от извергнутого ближайшим пауком яда, и мерзкий плевок уго­дил точнёхонько в Бенора, шедшего следом. На сей раз лошадь удалось остановить не произ­нося ни слова, а оцепеневший от паучьей отравы спутник был не в состоянии рваться в бой.
Второй плевок едва не задел Лакира: он оказался уже достаточно близко к ядови­тым тварям, и увернуться было непросто. На этот раз пауки действовали слаженно, набро­сившись на молодого норда с двух сторон. Пока парень успешно отбивался от первого, вто­рой пытался сквозь броню добраться до желанной добычи. Паучьи жвалы оставляли на ме­талле мутные ядовитые разводы. Изловчившись, Лакир сильно отпихнул ногой надоедли­вую тварь, и, наконец, сумел нанести решающий удар наседавшему спереди пауку. Прикон­чить второго после этого было уже нетрудно.
Вернувшись к упряжке, он увидел, что Бенор присел на край волокуши. Вид у него был совершенно одуревший. Яд попал ему в лицо, набившись в брови и щетину на под­бородке. Хорошо хоть успел моргнуть и рот держал закрытым, подумалось Лакиру. Он вспо­мнил, каково ему пришлось, когда паучий плевок совсем немного задел открытую кожу руки, и всерьёз встревожился за товарища.
— Как ты? — спросил парень, присев рядом со спутником и вглядываясь в его лицо, измазанное ядом и покрытое нездоровой бледностью. Не дождавшись ответа, он осто­рожно, но настойчиво потряс приятеля за плечо. Тот только медленно покачал головой. Похо­же, его дела пока были плохи.
Лакир вынул флягу, нашёл в тюке кусок ткани, взятый для перевязки на случай ра­нений, смочил водой и постарался удалить паучий яд с лица напарника. Немного погодя, тот забрал у него тряпку и, медленно двигая рукой, начал вытираться сам. Видя, что Морфаль­ский воин понемногу приходит в себя, парень принялся очищать от яда свои доспехи.
— Вот развелось погани, — недовольно ворчал молодой норд, приводя в порядок оружие и броню, — Так мы и до завтра никуда не доберёмся...
Он взглянул на Бенора, который успел отереть с лица отраву, и даже почти вычи­стил её из бровей и щетины.
— Снегом разотри, чтоб кровь разогнать, — посоветовал Лакир, одобрительно кивнув оживающему приятелю.
Тот послушался. Тяжело поднявшись, медленно отошёл с дороги, и зачерпнул горсть из небольшого сугроба. Окунув лицо в пригоршню, воин крякнул: снег, смешавшись с остатками яда обморожения, обжёг лицо холодом, временно превратив его в застывшую мас­ку, но едва Бенор принялся яростно растирать кожу, стало гораздо лучше. Заодно удалось из­бавиться от остатков налипшей отравы. Когда он, отфыркиваясь, вернулся к упряжке, прия­тель молча вручил ему бутылку нордского мёда. Согревающий напиток окончательно вернул Бенора к жизни. Тем временем Лакир, подойдя к многоногим тушам, снова собрал паучий яд в бутылку. Можно было двигаться дальше.
Видимо, рассчитывать на то, что дальнейшая дорога обойдётся без приключений, не приходилось. Неподалёку от развилки навстречу нордам прошла пара крестьян, направ­лявшихся в сторону Данстара. Норды переглянулись. Пожалуй, теперь у встречных был шанс добраться до цели. Значит, не напрасно они рисковали, разбираясь с шайкой, засевшей в Дун­стаде.
Там, где дорога разбегалась на две, стоял указатель, с названиями большинства крупных городов Скайрима. Дойдя до развилки, путники повернули вправо, куда указывала деревянная стрелка с надписью «Вайтран». По мере продвижения к югу заметно теплело. Не­смотря на то, что норды ещё не выбрались из заснеженного леса, сугробы здесь были ниже, а снег — более влажным и тяжёлым. Внезапно Лакир заприметил слева далеко за деревьями знакомое мельтешение.
— Да сколько ж их тут, Обливион их побери?!. — возмущённо ругнулся норд.
По счастью, на этот раз восьминогие твари не то нашли себе другую добычу вда­леке от дороги, не то не заметили проходящих нордов, не то были заняты другими делами. Поглядывая в их сторону, приятели направились дальше, туда, где заканчивался лес, и между деревьев уже виднелась бесснежная рыжеватая тундра, по которой проходила граница владе­ний Вайтран и Белый Берег.
Где-то в стороне послышалось раскатистое басовитое рычание, то затихающее, то усиливающееся. Однако сколько Лакир не вглядывался в редкий подлесок, медведя, — а ры­чал, несомненно, он, — ему увидеть не удалось. Хотелось верить, что они также остались не­замеченными.
Наконец последние деревья расступились, норды вышли на опушку, а подковы Роки зацокали по мощёной камнем дороге, больше не покрытой снегом. Далеко впереди на высоком каменистом холме возвышался Вайтран, обнесённый внушительной стеной. Над крепостным валом величественно и красиво высился дворец ярла.
Лакир во все глаза вглядывался вдаль. Выросший на ферме во владении, где и сто­лица-то чуть побольше иной деревушки; из крупных городов до сих пор видавший только Солитьюд — королевскую столицу, какой он её знал: каменную, шумную, многолюдную, бур­лящую взвинченной хмельной ярмарочной суетой, теперь он с удивлением рассматривал пол­ную достоинства красоту Вайтрана. Вблизи всё может оказаться куда менее привлекатель­ным, подумалось парню. Однако первое впечатление на норда город уже произвёл, зацепив какие-то струны в его душе.
И снова об опасности приятелей предупредила Роки, втянув воздух чуткими но­здрями и испуганно всхрапнув. Мгновенно молот очутился у Лакира в руках, да и Бенор, полностью оправившийся от паучьего яда, схватился за секиру. Справа от дороги, из невысо­кого кустарника, росшего за развалинами каменного парапета, на путников голодно щерилась пара волков. Получив от хозяина приказ оставаться на месте, лошадь на этот раз дрожала всей шкурой, но всё же слушалась, явно борясь с желанием умчаться подальше.
Звери внимательно следили за движениями людей. Судя по их размерам и повад­кам — волк и волчица. В других случаях парами они, обычно, не охотятся. Не спуская глаз с хищников, Лакир обошёл лошадь, заслонив её от них. Рядом с парнем с секирой наперевес очутился и Бенор. Внезапно волки ринулись в атаку, быстро и бесшумно, как стрелы, сорвав­шиеся с тетивы. Звери старались зайти с боков, и добраться до лошади, минуя вооружённых людей. Лакир отбросил назад волчицу. Похоже, удар молота перебил ей переднюю лапу. Кра­ем глаза убедившись, что Бенору пока не нужна помощь, парень вырвался вперёд и добил охромевшее животное, пытавшееся отбежать в сторону.
Развернувшись, он хотел помочь приятелю, но тот уже раскроил волку череп сво­ей секирой. Лакир взглянул чуть дальше и вдруг бросился к упряжке, перелетев через неё огромным прыжком: с другой стороны дороги, из леса, к ним приближался крупный бурый медведь, должно быть, привлечённый шумом.
Зверь был уже совсем рядом. Парень ждал его, крепко сжимая рукоять молота. Из­дав утробный рёв, медведь поднялся на задние лапы, угрожающе размахивая тяжеленными передними. Лакир отступил назад и в сторону, так что мощный взмах длинных и крепких когтей впустую полоснул по воздуху. Бурый хищник злобно взревел, опустившись на все четыре лапы и тут же получил молотом по хребту. Не давая ошеломлённому зверю опомнить­ся, боец буквально вбил своё оружие ему в пасть, но при этом острый медвежий клык успел случайно ободрать ему кожу с тыльной стороны ладони. Царапина была неглубока, и не обес­покоила парня, с гордостью глядевшего на поверженного медведя. Не каждый охотник мог похвастаться тем, что сошёлся в схватке с подобным противником один на один, и вышел победителем. На какое-то мгновение у Лакира помутилось в глазах, а лицо будто полыхнуло жаром кузнечного горна, но он приписал это схлынувшему напряжению боя. Обернувшись к приятелю, так и не успевшему обогнуть упряжку и прийти ему на помощь, парень убедился, что нога Бенора с честью выдержала испытание.
Туши медведя и волчицы норды погрузили на волокушу, после чего стало ясно, что больше утлое сооружение не выдержит. Поэтому убитого волка Лакир взвалил себе на плечи — не бросать же на дороге, небось в Вайтране найдёт, где разделать.
Вновь, в который раз за этот день, приятели двинулись дальше. На сей раз цель их путешествия была уже на виду и приближалась с каждым шагом. У самой границы владения Белый Берег им встретился стражник, присмотревшийся к Лакиру и спросивший:
— Тебе что-нибудь нужно?
Получив отрицательный ответ, он потопал дальше по дороге в направлении, отку­да пришли путешественники. Они миновали Белую сторожевую башню — приграничное укрепление владения Вайтран, и теперь шли по его земле. Здесь было довольно тепло. Во­круг лениво колыхалась на слабом ветру густая трава. В изобилии росли пушица, лаванда и различные горноцветы: красные, лиловые, голубые. Зная, что последние обладают целитель­ными свойствами, парень сорвал цветок голубого горноцвета и начал жевать, насла­ждаясь приятным чуть кисловатым вкусом. Глядишь, и царапина на руке быстрее затянется. Это вам не зелье какое-нибудь. Воспользоваться тем, что сама земля взрастила в помощь лю­дям, не зазорно.
После битвы с хищниками прошло около получаса. С безоблачного неба ярко све­тило солнце, согревая идущих своими лучами. Лакиру, нёсшему на плечах волчью тушу, вскоре стало жарко в меховом плаще и шлеме, но тратить время на переодевание не хотелось.
Город был уже совсем близко. Вокруг крепостных стен, опоясывающих Вайтран, гнездилось множество ферм. То тут, то там можно было заметить занятых повседневными за­ботами крестьян. Их вид напомнил Лакиру о доме. Да и его мать, насколько он знал, была ро­дом откуда-то из этих мест. Всё вокруг радовало глаз: и опрятные выкрашенные светлой го­лубоватой краской дома, крытые соломой, и мельницы, и всходы пшеницы, и тучный ухожен­ный скот. Двери построек были красиво окованы железными полосами. Если бы у путников не было поклажи, можно было бы срезать напрямик через огороды, а так приходилось идти по дороге. Шагая, молодой норд нет-нет, да и задерживал взгляд на фермах, справа доходя­щих почти до самого тракта. Но постепенно его безоблачное настроение начинало портиться.
Мало-помалу, Лакиру стало казаться, что матёрый волчара, которого он тащил, с каждым шагом становится всё тяжелее. Парень начал спотыкаться. Вроде не так уж долго они шли, чтобы настолько вымотаться... Должно быть, непривычная жара виновата. Однако же, этой самой жары он больше не ощущал, хотя солнце по-прежнему припекало, а воздух оставался почти неподвижным. Наоборот, молодой норд чувствовал, что дрожит, будто вне­запно оказался нагишом на промозглом осеннем ветру. И при этом по его лицу градом катил­ся пот. Он провёл языком по пересохшим губам. Что-то с ним творилось неладное.
В памяти Лакира всплыл рассказ старого охотника, ещё при жизни его родителей заходившего к ним на ферму, о том, что медведи зачастую разносят костоломную лихорадку. Коварство этой болезни в том, что развивается она очень быстро, и если нет возможности от­лежаться, а ещё лучше — полечиться, меньше чем за неделю сводит больного в могилу. По­хоже, пустячная царапина на руке грозила обернуться большими неприятностями. Правда, если верить тому же охотнику, пока лихорадка не вошла в полную силу, победить её можно поев ухи из мелкой речной рыбы или чесночного хлеба. Хотя надёжнее, конечно, купить ле­карство от этой хвори у алхимика, ну, или самому приготовить, ежели умеешь.
Путники перешли мост, за которым дорога резко сворачивала вправо, огибая го­род и притулившиеся подле него фермы. Вот уже тащить волчью тушу стало совсем тяжело, ноги подкашивались под её весом. И в то же время, признаться в своей слабости перед това­рищем парню было неловко. К счастью, удалось найти удачный предлог для привала — возле города протекала река, дававшая возможность наконец-то смыть грязь, накопившуюся за вре­мя вынужденного сидения в Дунстаде.
Едва мост остался позади, Лакир свернул к реке, нашёл относительно укромное местечко среди камней, сбросил убитого волка наземь, снял плащ и доспехи, и, несмотря на бивший его озноб, вошёл в воду и тщательно вымылся. Затем, выбравшись на нагретые солн­цем камни, дал коже обсохнуть. На какое-то время ему удалось согреться, знобить пока пере­стало, зато сильно захотелось пить. Достав флягу, он жадно отпил несколько крупных глотков. Почувствовав, что к нему возвращаются силы, парень поскорее оделся, забросил медвежий плащ и подбитый мехом шлем на волокушу, сменил доспехи на простую одежду, дабы не тащить лишнего груза, вновь взвалил волка на плечи и торопливо зашагал к городу. Было у него подозрение, что лучше стало ненадолго.
По левую руку от тракта норды приметили медоварню, наполнявшую воздух гу­стым ароматом мёда. На вывеске, вынесенной к самой дороге, красовалась надпись «Медо­варня Хоннинга». Вот, значит, откуда был тот добрый мёд, что согревал приятелей в первый вечер в Дунстаде. Должно быть, в Вайтране в нём не будет недостатка.
Вдоль дороги передвигались патрули стражников в жёлтых плащах с гербом Вайтрана — головой могучего коня. Подле внешних крепостных стен находилась конюшня. Можно будет определить Роки на постой, только сперва надо бы довезти до города их покла­жу. Прежде чем добраться до городских ворот, нужно было миновать защитные укрепления и подвесной мост, в мирное время не поднимавшийся. Хотя стены местами сильно нуждались в починке, было видно, что выдержать они могут ещё немало.
Очутившись у ворот, приятели взвалили на себя часть поклажи, которую рассчи­тывали быстро продать. Роки пришлось привязать и оставить: в крупные города Скайрима запрещён въезд на лошадях и повозках. Волка пока положили на волокушу, вместо взятых ве­щей. Стражники у ворот, наблюдавшие за ними, не стали чинить препятствий. Один из них даже сказал, обращаясь к Лакиру:
— У тебя усталый вид. В «Гарцующей кобыле» можно остановиться на ночлег.
Взглянув на пританцовывавшую на месте Роки, парень счёл упомянутое название добрым предзнаменованием. Открыв тяжёлые створы ворот, приятели наконец очутились в Вайтране.
В городе было людно, но без гомона, суеты и толкотни, невольно раздражавшей Лакира в Солитьюде. От ворот к рыночной площади, посреди которой виднелся колодец, по­лого поднималась чуть изогнутая мощёная улица. Вдоль неё располагались дома и лавки, по­больше и посолиднее, чем фермерское жильё в окрестностях, но отделанные практически так же. Коньки многих кровель, по большей части крытых желтоватой черепицей, были украше­ны резными драконьими головами. Повсюду стояли высокие жаровни, освещавшие город в ночное время и дававшие прохожим возможность подойти и обогреться. Здания не тесни­лись, не лепились друг на друга, не загораживали неба, оставляя достаточно про­странства для воздуха и света. Залитый солнечным сиянием, Вайтран казался лёгким и ра­достным, да­рящим ощущение полноты жизни и обещание праздника.
Слева от ворот располагалась казарма местной стражи. Надо сказать, выправка у здешних ребят была не чета морфальским.
Приятели сошли с небольшого каменного мостика, начинавшегося сразу за воро­тами, под которым протекал выбегающий из города ручей, и оказались перед кузницей, при­мыкавшей к оружейной лавке под названием «Дом воительницы». В ней трудилась довольно молодая и красивая имперка. Лакир невольно залюбовался тем, как умело и с видимым удо­вольствием она управляется с тяжёлой работой. Заметив приезжих, ремесленница выпрями­лась и произнесла, обращаясь главным образом к младшему из них, показавшемуся ей по­толковее:
— Если хочешь чего прикупить, у меня есть тут пара вещиц. И внутри ещё по­больше...
Парень подошёл к ней, поздоровался, как подобало, выяснил, что зовут красавицу Адрианна Авениччи, и предложил ей оружие и броню, принесённые ими на продажу. Подо­спевший Бенор вывалил перед ней свою часть поклажи. Женщина внимательно и со знанием дела осмотрела товар, с удовольствием слушая молодого норда, и назвала свою цену, которая почти везде оказалась чуть выше, чем он надеялся. Кроме того, она согласилась приобрести шкуры волков и злокрысов.
Лакир спросил Адрианну, что есть на продажу у неё.
— Да всё, что доброму воину нужно, — отозвалась та.
У неё нашлись хорошие боевые молоты, но все они сильно уступали двемерскому, к которому парень уже привык. Осмотрев предложенные товары, молодой норд приобрёл стальной слиток, и, спросив позволения воспользоваться верстаком, подогнал новые окован­ные сталью сапоги, найденные для Бенора. Покончив с этим, он спросил женщину-кузнеца, нет ли у неё охотничьих ножей — купленный им у Братьев Бури был неплох, и всё же нельзя сказать, чтобы парень был им совсем доволен. Адрианна с сожалением покачала головой, и тут же указала ему лавку через дорогу.
— Вон там, в «Пьяном охотнике» спроси. Обычно у Элриндира есть всякое охот­ничье снаряжение.
Название вызвало у парня улыбку. Он поблагодарил имперку и в сопровождении спутника направился туда. Указанный магазин находился выше дороги на небольшом склоне, так что ко входу ввёл подъём со ступенями из врытых в землю толстых жердей.
Владелец заведения, Элриндир, оказался босмером — лесным эльфом. Не успел Лакир переступить порог, как услыхал радушное:
— А, приветствую. Ищешь какие-то припасы для охоты?
Раскладывая перед посетителем свои товары, словоохотливый торговец рассказал, что «Пьяный охотник» ещё и трактир, и к тому же работает круглосуточно.
— А название такое откуда? — поинтересовался Лакир, улыбаясь говорливости эльфа. Его вопрос вызвал радостное оживление владельца и новый поток слов:
— Ха, меня вечно об этом спрашивают, — с удовольствием заявил Элриндир, и весело со вкусом продолжил: — Мы с моим братцем Анориатом придумали его как-то вече­ром... после обильного возлияния. Мы неплохо так дёрнули и решили пойти на ночную охоту. В лесу разделились, и мой братец, будучи ни в одном глазу, принял меня за оленя. Пустил мне стрелу прямо в... пониже спины, в общем. После столь незабываемого приключения мы поняли, как назовём нашу лавку.
Норды от души посмеялись как над самой историей, так и над тем, как босмер её рассказывал. Что-что, а поговорить он явно умел и любил, хотя и о деле не забывал.
Пока хозяин развлекал посетителей байками, на прилавке перед ними очутились пять охотничьих ножей: железный, стальной, вроде того, что был у Лакира, двемерский, эль­фийский и орочий.
Парень начал внимательно изучать предложенный товар. Железо и сталь он сразу отложил в сторону — его нож был не хуже. Лёгкий эльфийский был очень хорош для снятия шкур, но для разделки туш на мясо и вырезки ингредиентов практически не годился. Двемер­ский был получше, таким удобно свежевать животных и добывать алхимические компонен­ты. Орочий больше всего подходил для полной разделки, зато шкуры им только портить. По­скольку все ножи оказались не без изъяна, сделать выбор было не просто. То, как толково мо­лодой норд подошёл к подбору снаряжения, расположило владельца магазина в его пользу. Так что, когда Лакир, хорошенько подумав, решил приобрести два ножа: эльфийский и оро­чий, эльф не стал ломить цену, а напротив даже немного скинул. Свой прежний, стальной, парень без сожаления продал.
— С тобой приятно иметь дело, — сказал ему торговец на прощание. Норды так­же остались довольны и общением с хозяином-босмером, и своим приобретением. Бенор предлагал задержаться в «Пьяном охотнике» и заодно обмыть покупку, но товарищ его не поддержал. Чувствуя, что его снова начинает знобить, он хотел поскорее закончить с делами. Приятели вернулись к волокуше, забрали часть мяса и ингредиенты для алхимиков и отпра­вились к рынку. По пути им попался простоватый малый, направлявшийся к колоде для руб­ки дров, который ни с того ни с сего сообщил:
— Я работаю на Белетора... В лавке помогаю.
Надо понимать, таким образом он пытался привлечь внимание к заведению своего патрона. Пожалуй, стоило туда заглянуть. На рыночной площади царило оживление. Возле лотка с овощами и фруктами Лакир приметил миловидную нордскую девушку, года на два-три младше него. Её коротко остриженные красно-рыжие волосы отлично гармонировали с голубым небогатым платьем, соблазнительно облегавшим стройную гибкую фигурку. В раз­резах одеяния виднелась опрятная нижняя рубаха из белёного полотна. Хотя парню нездоро­вилось всё сильнее, незнакомка заинтересовала его. Смутно промелькнула мысль о том, что накопив золота на покупку земли, надо будет ставить дом, а там, глядишь, и хозяйка нужна... До сих пор он никогда не задумывался всерьёз о том, чтобы обзавестись семьёй. Ну да, когда-нибудь придётся, но ведь не завтра же? Так что и говорить не о чем.
Проводив рыжую глазами, Лакир подошёл к торговке овощами. Эта женщина, им­перка, была ещё молода и привлекательна, но подчеркивать это явно не стремилась. Густые тёмные волосы были убраны небрежно — лишь бы не мешали, одежда была чистой и акку­ратной — но и только. Подле неё вертелась девочка лет восьми, называвшая лоточницу ма­мой. Немного поговорив с торговкой, норд узнал, что зовут её Карлотта Валентия, что она вдова и торгует на рынке, чтобы как-то прокормить единственную дочь. Присмотревшись к женщине внимательнее, парень решил, что её можно назвать даже красивой.
— Наверно, мужчины тебе покоя не дают? — спросил он, сопоставив своё наблю­дение с вдовством Карлотты.
— Ой, и не говори. Ко мне уж половина мужчин Вайтрана сваталась. Кое-кто из них даже был не женат. Если бы они что-то понимали... Букеты цветов и красивые слова не заставят меня передумать. Для меня сейчас самое главное — это моя дочка Мила. И никому не встать между мной и моей девочкой, — устало отозвалась она. И вдруг заговорила по дру­гому, с горячностью и обидой: — И так тяжело жить, когда все мужики к тебе пристают, но этот бард — хуже всех.
— Кто-то обижает тебя? — спросил Лакир, невольно посочувствовав ей.
— Этот бард Микаэль уже на нож нарывается, так он меня достал, — зло произне­сла женщина, и глаза её сузились, — Я слыхала, как он хвастался в «Гарцующей кобыле», что «укротит меня, как истинный норд укрощает всякую дикую тварь». Ха!
— Да, похоже, Микаэль тот ещё тип. Может, мне поговорить с ним?
— Если хочешь попробовать, вперёд. Думаю, это бесполезно. В его толстый череп мысль не проберётся.
Парень почти за бесценок продал Карлотте немного мяса, чему та несказанно об­радовалась. Вместе с увядающими плодами, которые торговка не успевала продать, из волча­тины и злокрыса она могла состряпать роскошный ужин для себя и дочери.
Довольно много удалось сбыть в мясной лавке Анориата, того самого охотника, увековеченного в названии заведения его брата.
Правая сторона площади, если смотреть от городских ворот, была занята двумя магазинами, проход между которыми вёл на боковую улочку с более скромными жилищами. Торцом к главной улице и входом к рынку располагался торговый дом под названием «Това­ры Белетора», где, судя по вывеске, торговали самыми различными товарами. Углом к ней, параллельно главной улице, стоял «Котелок Аркадии», местная алхимическая лавка.
Вместе с ознобом на Лакира накатил очередной приступ слабости. Всеми силами скрывая это от товарища, он двинулся в сторону «Котелка», по пути остановившись у колод­ца. Во-первых, попить и набрать воды во флягу, во-вторых, незаметно передохнуть, опершись о его каменный край. Благодаря полученной передышке, парень без видимых усилий доша­гал до магазина и вошёл внутрь.
Не учёл он одного. Хозяйка лавки — немолодая имперка Аркадия, — в силу своей профессии достаточно часто имела дело с различными хворями, чтобы с первого взгляда до­гадаться, что посетитель болен. Другое дело, что царящий в лавке полумрак не давал возмож­ности вот так сразу точно определить, что с ним.
— Вид у тебя бледноватый. Наверное, это атаксия. У нас в Сиродиле это настоя­щая напасть, — обратилась она к нему. Вот же некстати пришлась её проницательность! За­травленно взглянув на маячившего за спиной приятеля, Лакир заверил женщину, что он в по­рядке. Та заметила и верно истолковала этот взгляд. Ох уж эти норды!.. Ясное дело, на глазах у товарища этот молодой балбес откажется от помощи, хоть прямо здесь помирать будет.
— Может, суровому норду и не нужно средство от всех болезней. М-м-м? А как насчет зелья невидимости? — произнесла женщина, наклонившись к парню, и чуть заметно подмигнув ему так, чтобы его напарник не заметил.
Лакир понял и оценил, то, что целительница пыталась сделать для него, но вновь ответил отказом. Согласившись принять лекарство, он уронил бы себя в глазах товарища, а сделав это тайно, обманом — в своих собственных. Глядишь, и так обойдётся. Вот только бы опять хоть ненадолго перестало трясти, и прошла эта проклятая слабость...
Стремясь сменить тему разговора, парень предложил Аркадии свои трофеи, при­годные в её ремесле. Паучий яд ей был без надобности, но за прочее пожилая имперка запла­тила не скупясь. Не отказалась она приобрести и чуть-чуть злокрысьего мяса.
На прощание, снова пристально вглядевшись в посетителя, женщина-алхимик, вкрадчиво сказала:
— Если понадобятся лекарства, ты знаешь, где меня найти.
Кивнув ей, Лакир поторопил приятеля и вышел наружу. Однако же, Бенор не про­пустил слова владелицы «Котелка» мимо ушей. Оказавшись снова на освещённой солнцем площади, он внимательно присмотрелся к товарищу и убедился, что выглядит тот действи­тельно неважно.
— Слушай, а она ведь права... Что это с тобой?
— Пустяки, — как можно небрежнее отозвался Лакир, — пройдёт.
— Ещё бы! Зайдём в таверну, хлебнёшь медку — всё как рукой снимет!
— Давай сперва с делами разберёмся. Пошли к Белетору этому, — устало ответил парень. Чего-чего, а хмельного ему сейчас совсем не хотелось.
Войдя в очередную лавку, норды уставились на её владельца — хитролицего горбоносого бретонца с густыми бакенбардами.
— Добро пожаловать в «Товары Белетора». Рад видеть, — приветствовал он во­шедших. Пока приятели выкладывали на прилавок то, что принесли на продажу, торговец, потирая руки и посмеиваясь, приговаривал:
— Готов у тебя даже родственничка купить, если продаёшь. Ха-ха-ха-ха! Шучу, шучу.
В одном Белетор не обманул — купить он был готов всё что угодно. Среди това­ров, представленных у него в лавке, можно было найти немало полезного, но сейчас Лакиру было не до покупок. Может, в другой раз...
— У меня есть абсолютно всё! Нет нужды ходить по другим магазинам! — напут­ствовал бретонец посетителей на прощание.
На улице Бенор предложил товарищу:
— Иди в таверну, отдохни, а я туши и остатки мяса перетащу...
Лакир был благодарен ему за заботу, но, во-первых, следовало распрячь Роки и устроить её на конюшне, и тут морфальский воин едва ли мог помочь, а во-вторых, ему снова на какое-то время стало немного лучше.
— Пойдём вместе, — решил он. — Вдвоём сподручнее.
Приятель покосился на него с уважением. В его представлении, именно так и подобало себя вести истинному норду. Они вышли за ворота и разгрузили волокушу. Пока Бенор готовил оставшийся скарб и товары к переноске, Лакир верхом на Роки добрался до конюшни, распряг её и перепоручил заботам местного конюха, отсчитав ему положенную сумму.
Позаботившись о кобыле, парень вернулся к воротам. Не считая усилившейся жа­жды, чувствовал он себя вполне сносно. Взвалив на себя поклажу, норды снова направились в город. Тушу медведя пока пришлось оставить — зверь был слишком велик и тяжёл. Теперь их путь лежал прямо в «Гарцующую кобылу» — большую нарядную таверну, видневшуюся за рыночной площадью и заметную от самых городских ворот. В отличие от прочих зданий, на коньках её крыши красовались не драконы, а искусно вырезанные из дерева конские голо­вы. Ко входу вела удобная каменная лестница. У дверей покачивалась добротная вывеска с изображением всадника в нордских доспехах на вздыбленной лошади, держащего в руках стяг с названием заведения.
Приятели вошли внутрь. Уступая Солитьюдской «Смеющейся крысе» в размерах, «Гарцующая кобыла» казалась светлее и просторнее. В сравнительно небольшом про­странстве возле входа, отделённого от основного помещения толстыми деревянными ко­лоннами, слева и справа примостились уютные круглые столики для посетителей. Посреди общего зала ярко горел большой очаг, вдоль которого стояли скамьи и кресла. Слева находил­ся широкий проход на кухню с огромной лосиной головой над ним, и небольшой стол. Спра­ва — стойка с парой табуретов, а за ней приличных размеров пространство, устланное цинов­ками, уставленное бочками, корзинами, ларями и шкафами с припасами. К потолочной балке там были подвешены связки душистых приправ и чеснока, а также свежие тушки кроликов и фазанов. Дальняя часть таверны также была отделена от зала колоннами, подпиравшими бал­кон. Слева под ним находилась лестница, ведущая на второй этаж, видимо, в жилые помеще­ния. В дальней стене виднелась закрытая двустворчатая дверь, а в укромном уголке за высо­ким шкафом притулился ещё один уютный столик. С потолка свисали светильники из обра­ботанных рогов. Пол покрывали циновки. Двери и и колонны покрывала нарядная подкра­шенная резьба, а по аккуратно оштукатуренным и побелённым стенам были местами разве­шаны плетёные украшения. В воздухе витали запахи вкусной еды, мёда, специй и лёгкого дыма от сухих дров.
За стойкой стояла ладная женщина, примерно Беноровых лет. Одета она была го­раздо менее откровенно, чем это обычно свойственно трактирщицам, и в то же время, с большим вкусом. Медово-рыжие волосы, по бокам заплетенные в небольшие косицы, были собраны на затылке в аккуратный хвост. В целом женщина обладала довольно приятной внешностью. За собой она следила намного лучше, чем та же Карлотта Валентия, хотя, оче­видно, тоже не стремилась привлекать внимание мужчин.
Несмотря на сравнительную молодость трактирщицы, кое-кто из молодёжи вели­чал её «старой Хульдой». Она умела выбрать такую по-матерински мягкую покровитель­ственную манеру в обращении с окружающими, что приставать к ней с какими-нибудь глупо­стями казалось совершенно неуместным. Для такой беспокойной работы, как содержание та­верны в оживлённом месте, это умение было куда как нужным. Благодаря ему, порядка в её заведении было гораздо больше, чем могло быть, а проблем — куда меньше. Хотя, конечно, всякое случалось. Факт остаётся фактом: со своим обхождением, строгостью в одежде и яв­ственным неприятием всяких вольностей, Хульда многими неосознанно воспринималась на­много старше своих лет.
Голос её, когда она поприветствовала усталых путников, оказался мелодичным и мягким с по-домашнему добрыми нотками. Обращалась она к обоим, но так, будто её слова предназначались каждому:
— Заходи, заходи. У нас тёплая еда, тёплое питьё и тёплые постели.
Пока норды шагали к стойке, хозяйка с интересом приглядывалась к ним. Будучи владелицей таверны в Вайтране, торговом центре Скайрима, могущем поспорить даже с пор­товой столицей — Солитьюдом, она видела много разных людей и давно научилась состав­лять примерное представление о них с первого взгляда. Случалось, что кто-нибудь впослед­ствии преподносил нежданный сюрприз, но чаще она не ошибалась.
Старший из вошедших был ей вполне понятен. Воин, далеко не из тех, о ком сла­гают песни. Простоват, немного грубоват, не слишком умён, но, по-своему, надёжен. Явно не дурак хлебнуть мёда или чего покрепче. Подобных ему Хульда видела немало.
Разобраться в младшем было далеко не так просто. Высокий, но не слишком, крепкий, широкоплечий, такой вполне мог трудиться молотобойцем, и всё же скорее походил на крестьянина, чем на мастерового. Может, один из тех, кто решил всё бросить и присоеди­ниться к одной из сторон в назревающей и готовой начаться в любой момент войне? Вряд ли. Те по первости выглядят так, будто воинскую справу нацепили для смеха, да и вооружены, как правило, чем попало. У этого оружие серьёзное, такое за десяток септимов в первой по­павшейся лавке не купишь, да и смотрится он так, будто с ним родился. Охотник? Возмож­но... Но молот — не охотничье снаряжение, он скорее под стать тяжёлому бойцу. На воина в своей крестьянской одежде парень тоже не вполне походил. Ещё трактирщица отметила необычную для норда чистоту, не часто встречающуюся даже среди местной знати.
Так и не придя ни к какому выводу, Хульда взглянула ему в лицо. Оно оказалось открытым, честным, довольно добродушным и располагающим к себе. Выгоревшие на солн­це густые брови. В ясных серо-голубых глазах светится живой ум. Твёрдо очерченные губы с притаившейся в уголках улыбкой, в обрамлении коротких светлых усов и такой же бороды, почти сливающихся по цвету с обветренной кожей. В меру крупный прямой нос. Подборо­док, типично для нордской расы немного скошенный, свидетельствовал об уверенности и силе характера и, что греха таить, изрядном упрямстве. Короткие жёсткие белобрысые воло­сы, на затылке отросшие так, что частично прикрывали мощную шею. Пожалуй, красавцем не назовёшь, но парень вполне симпатичный.
Только вот вид у него очень уж измученный... Да и глаза блестят нездоровым блеском, а красноватый загар скрыл от первого взгляда болезненную бледность и неесте­ственный румянец пятнами проступивший на скулах. Теперь, вблизи, это сильно бросалось в глаза. Однако ничего, держится.
Подойдя к стойке, Лакир заговорил с хозяйкой, и та приветливо ответила ему. Хульда с радостью купила у нордов оставшееся мясо. Предложила сложить принесённые туши на заднем дворе, там и разделывать удобно, и тащить недалеко. Решив прояснить для себя оставшийся неразрешённым вопрос, она спросила Лакира:
— Так ты охотник?
— Какое там! Просто зверья развелось — по дороге не проедешь. Это мы так из Данстара в Вайтран пробирались, — улыбнувшись, махнул он в рукой в ответ.
Они с Бенором оттащили волчьи туши на задний двор и на пару перенесли туда же оставленного у ворот медведя. Стражники поглядывали на добычу нордов с уважением. Только вот Лакиру эта добыча выходила боком. Едва ему стало казаться, что может и не при­стала к нему болезнь, так, немного поморозило, да и отпустило, как снова стало заметно хуже. Что-то с этим делать всё-таки придётся.
Вернувшись в «Гарцующую кобылу», и сказав Бенору, что тот пока может рассла­биться, парень снова направился к Хульде:
— Хозяюшка, у тебя свободной комнаты не найдётся?
Комната нашлась. Просторная спальня на втором этаже, с широченной резной кроватью, застеленной вышитым зелёным покрывалом. Из комнаты можно было пройти на балкон с небольшим столиком и парой удобных кресел. Если хочешь спокойно посидеть, не толкаясь в толпе посетителей, поесть, почитать, или послушать выступление барда, поющего внизу, — лучшего нечего и желать. Показав Лакиру его комнату и пообещав устроить и Бено­ра, Хульда отправилась обратно за стойку, примолвив:
— Дай мне знать, если тебе ещё что-нибудь нужно.
Чувствуя, что лихорадка вцепилась в него крепко, парень спросил, нет ли на обед ухи или чесночного хлеба. Увы, ни того ни другого не оказалось. Утром, выходя из Дунстада, Лакир впервые за последние дни ощутил, что способен проголодаться, и надеялся в Вайтране наконец-то поесть по-человечески, но подцепленная в пути болезнь снова лишила его аппе­тита. Поэтому ничего другого заказывать он не стал. Озноб и слабость вновь начинали одоле­вать молодого норда, так что, отпустив хозяйку, он прилёг на кровать и на полчаса забылся тревожным сном. В конце-концов, старик-охотник говорил, что при костоломной лихорадке можно и просто отлежаться. Если повезёт.
Хульда же, вернувшись за стойку, не могла выкинуть просьбу парня и отказ от другой пищи из головы. Разумеется, она знала о целебных свойствах, которые норды не зря приписывают ухе и хлебу с чесноком. Всерьёз расхворавшись, ими дела не поправишь, но если болезни не более суток, можно с ней побороться и победить. Принимая от Лакира день­ги за комнату, женщина нечаянно коснулась его руки. Сухая и неестественно горячая кожа подтвердила её подозрение, что он болен. И жар у него уже нешуточный. Наскоро позаботив­шись о размещении второго норда, трактирщица позвала прислуживавшую в «Кобыле» ред­гардку Садию, и принялась за дело.
Полчаса спустя Лакир сошёл вниз. Бенор сидел в углу, о чём-то разговаривая за кружкой мёда с сурового вида женщиной, закованной в мощную броню. Парень не стал его отвлекать. Подойдя к Хульде, он спросил, где можно найти Данику — жрицу Кинарет. Та очень удивилась, хотя вида не подала. Общеизвестно, что жрецы Кинарет являются целителя­ми, и вайтранская жрица Даника, по прозванию Свет Весны, одна из сильнейших по части врачевания. Может, трактирщица и мало что сумела понять о новом постояльце с первого вз­гляда, но в том, что его попытки победить болезнь не пойдут дальше ухи или хлеба, она была уверена. Неужели заезжий норд взялся за ум и хочет обратиться к жрице за помощью? Или же ему настолько плохо, что он готов смирить свою гордыню? Впрочем, тут же поняла жен­щина, если он знает Данику по имени, не зная, где её найти, скорее всего, у него к ней другие дела. Разве что может согласиться принять от неё помощь, если та предложит. Сама из нор­дов, Хульда знала, что быть исцелённым жрецом великой богини кажется мужчинам куда ме­нее зазорным, чем глотать снадобья. Да вот только жрецы со своими услугами особо не наби­ваются. У Даники и без того забот полон рот. Пусть война ещё не разгорелась в полную силу, а нет-нет и привозят тяжело раненых солдат, или мирные люди приносят в храм Кинарет своих больных, когда не остаётся другой надежды.
Тем не менее, трактирщица подробно рассказала Лакиру, куда идти, в двух словах объяснив, как ориентироваться в Вайтране, чтобы не заплутал. Нижняя часть города, вы­строенного на холме, где находились рыночная площадь и «Гарцующая кобыла», называлась Равнинным районом. Храм Кинарет располагался выше — в Ветреном районе, а самый верх холма, носил название Облачный район и был увенчан Драконьим Пределом — величествен­ным дворцом местного ярла Балгруфа Старшего.
Поблагодарив Хульду, парень вышел на площадь и свернул направо к лестнице, ведущей в Ветреный район. По обе стороны от ступеней в неглубоких отделанных камнем желобах струилась вода. Над лестницей виднелось огромное мёртвое дерево. Должно быть, покрытое листвой, оно являло собой потрясающее зрелище. Дерево возвышалось посреди площади, окружённой нешироким выложенным камнем рвом с водой, через который в разные стороны были переброшены изящные каменные мостики. Именно из этого рва и сбе­гали вниз к рыночной площади обрамляющие лестницу потоки. За площадью, по ту сто­рону рва, высилась статуя Талоса, Девятого божества людей, при жизни бывшего основа­телем Третьей Империи, военачальником и императором Тайбером Септимом. У подножия искусно изваянной скульптуры был установлен алтарь, возле которого экзальтированный жрец вы­крикивал пламенные речи.
После недолгого сна Лакир снова чувствовал себя довольно неплохо, потому и то­ропился выполнить поручение, данное ему Идгрод Младшей. Следуя указаниям Хульды, он легко нашёл храм и, толкнув резную узорчатую створку, с благоговением вошёл внутрь.
Едва за парнем закрылась тяжёлая дверь, его со всех сторон окружила тишина. Сюда не долетали докучливые вопли жреца Талоса. Воздух в храме Кинарет был прохладен и свеж. Из арочных окон, расположенных почти под самой головокружительно высокой кровлей, лился яркий, но мягкий дневной свет. Посреди просторного квадратного зала нахо­дился круг с красиво выполненной каменной мозаикой, изображающей летящего белого го­лубя — один из символов богини. От центрального узора округлыми лепестками расходились четыре мелких бассейна, наполненных прозрачной водой, разделённых между собой узкими дорожками. Частые деревянные колонны, образовывавшие меньший квадрат внутри стен, по­верху были увиты какой-то пышной разновидностью плюща. Напротив входа у дальней сте­ны между каменными ящиками с цветущей лавандой располагался алтарь Кинарет, по тради­ции украшенный безупречным сапфиром. Всё здесь дышало миром и покоем, который нару­шали лишь жалобные стоны и бормотание больных и раненых, лежавших на специальных ложах под колоннами. Бесшумными тенями между недужными сновали жрецы, старающиеся облегчить их страдания. Одна из этих теней, облачённая в светло-коричневое подпоясанное верёвкой жреческое одеяние с жёлтым капюшоном, заметив Лакира, приблизилась к нему.
— В последнее время я из жрицы превращаюсь в целительницу. Забочусь о тех, чье тело и дух пострадали в этой ужасной войне, — печально произнесла она.
Это и была Даника Свет Весны. Убедившись в этом, норд почтительно сообщил, что его прислала к ней с письмом из Морфала Идгрод Младшая.
— Сестра Йорика? Бедная девочка. Магия течёт у них в крови. Это не всегда благо, — с сочувствием в голосе ответила жрица, выжидающе глядя на парня.
Лакир же тем временем шарил в кошеле, куда положил письмо, и не находил его. С момента отъезда из Морфала он не один раз открывал кошель, но проверить, на месте ли доверенное ему послание, не догадался. Растерянный и огорчённый, он наконец убедился в тщетности своих поисков и виновато посмотрел на Данику. Надо же было не суметь выпол­нить простейшее поручение, да ещё и данное дочерью ярла родного холда к жрице вели­чайшей богини! Как он мог оказаться таким болваном? Великая Кин была бы права, наслав на него что-нибудь похуже костоломной лихорадки!
Жрица только тихонько вздохнула и спросила, скорее сочувственно, чем сердито:
— Ты знаешь, что было в письме?
Лакир, опустив глаза, виновато покачал поникшей головой.
— Пожалуй, это даже хорошо. Я, конечно, не узнаю, что написала Идгрод, но ты поступил честно, не вскрыв записку. Ты не помнишь, говорила ли девочка что-нибудь про Йорика, отдавая тебе письмо?
Лакиру стало немного легче от нежданной похвалы, он напряг память, припоми­ная беседу с дочерью ярла. Чуть помедлив, он ответил:
— Только то, что его привозили сюда, и жрецы Кинарет сказали, что всё в поряд­ке. — Он ещё немного помялся. — В тот момент, когда она вручала мне письмо, мне показа­лось, что она выглядела не встревоженной, а скорее обрадованной чем-то...
— Этого мне довольно. Если бы Йорика продолжали мучить кошмары, ты не смог бы не заметить её тревоги. Я была почти уверена, что с ними удалось справиться. Спасибо тебе за добрую весть.
Несмотря на высказанную Даникой благодарность, на душе у парня было тяжело. По пути в храм у него смутно мелькала мысль попросить жрицу особо почитаемой им боги­ни помочь ему избавиться от привязавшегося недуга. Теперь же, после того, как он так опро­стоволосился, обращаться с личной просьбой ему было стыдно. Тем паче, что у неё и без того хватает больных, которым приходится куда хуже, чем ему. Вид у Даники был усталый и печальный. Лакиру показалось, что разговор с ним даёт ей возможность немного отдохнуть от чужой боли, не испытывая при этом чувства вины. Поэтому вместо того, чтобы уйти, он попросил жрицу:
— Расскажи мне о вашем храме.
— Это храм Кинарет. Снаружи ты можешь увидеть Златолист, посаженный еще в первые годы после основания Вайтрана, — охотно начала она, и норд убедился, что ей дей­ствительно приятно поговорить с кем-то о храме и том, что связано с обязанностями служе­ния богине, а не с целительством, — Последователи Кинарет ощущали его святость и прихо­дили со всех краев, чтобы услышать ветер богини в его ветвях.
Немного помолчав она грустно прибавила:
— Конечно, сейчас паломников куда меньше.
— Почему паломники перестали приходить? — с волнением спросил Лакир. Ко­нечно, если дело в войне, ничего не поделаешь, а если нет... Что «если», он пока опасался за­гадывать.
— Огромное мёртвое дерево — не самое вдохновляющее зрелище для тех, кто пришел поклониться богине ветров и дождей. Кинарет — дарительница жизни, и нам нужно живое дерево как ее символ.
— Дерево можно как-нибудь... оживить? — затаив дыхание спросил норд.
— Я думала об этом... Такие деревья не умирают. Они могут лишь заснуть. Ду­маю, если бы нам раздобыть капельку сока материнского дерева, мы разбудили бы его дитя. Но даже если ты доберешься до Великого Древа, тебе не пробить его кору. Обычный металл его не возьмет.
— Какое нужно оружие? — с внутренним трепетом задал Лакир новый вопрос. Неужели великая Кин даст ему шанс исправить оплошность и послужить ей?..
— Тебе придется сходить к ворожеям. Я слыхала про оружие, которое они сдела­ли, чтобы приносить в жертву спригганов. Оно называется «Крапивник». Я бы сама пошла за ним, но боюсь ворожей до смерти.
— Я принесу тебе Крапивник.
— Твой дух силен. Дуновение Кинарет направит тебя на истинный путь. Это ору­жие хранится в логове ворожей у Одинокой скалы.
После разговора с Даникой парень воспрянул духом. У него было поручение, дан­ное самой жрицей великой богини. Подойдя к алтарю, Лакир не стал молиться об исцелении. Он благодарил великую Кин за данный ему шанс, и просил лишь помочь исполнить поручен­ное как можно лучше. Благословение, полученное у алтаря, придало норду сил.
Он вышел из храма, разом окунувшись в городской шум. У статуи Талоса без устали взывал к своей пастве крикливый жрец. С рыночной площади доносились голоса тор­говцев, нахваливающих свой товар. Парень взглянул на безжизненный Златолист. Если Дани­ка права, Вайтран ещё увидит его в цвету. По крайней мере, он приложит к этому все силы. Воодушевлённый, спускаясь в Равнинный район, он почти забыл о своей болезни.
На рыночной площади Лакир едва не столкнулся с давешней рыжеволосой кра­соткой. Заметив, что молодой норд смотрит на неё с нескрываемым интересом, она кокетливо улыбнулась ему и, как бы между прочим, сказала:
— Заработаю деньжат на торговле с каджитскими караванами и выкуплю у Хуль­ды «Гарцующую кобылу».
Коль скоро она сама начала разговор, грех было этим не воспользоваться. Изоль­да, так звали девушку, с живостью щебетала:
— Я кучу времени торчу за прилавком, чтобы освоить торговые уловки. Мне ну­жен опыт, если я хочу в один прекрасный день обзавестись собственной таверной.
— Ты упоминала каджитские караваны? — спросил Лакир, чтобы поддержать бе­седу. Изольда набрала побольше воздуха и снова затараторила:
— Да. Каджиты зарабатывают, путешествуя по миру и торгуя своими товарами. Непросто это, наверное. В Скайриме жить нелегко даже тем, у кого есть крыша над головой. Что печально, никто не хочет видеть их в своем городе. Никто им не доверяет.
— А ты им доверяешь? — задал вопрос парень, у которого голова уже шла кругом от её болтовни. Но до чего же хорошенькая девчонка! Жаль оставлять завязавшийся разговор, хотя на одно его слово она вываливает двадцать, быстрее, чем сыплется зерно из дырявого мешка. Будто услышав мысли парня, красотка на этот раз ответила покороче:
— Да. Они были честны со мной, насколько я могу судить. А норд обман всегда распознает.
Обрушивая на норда потоки слов, Изольда подходила всё ближе и теперь стояла совсем рядом, соблазнительно поводя плечами. Не зная, как иначе истолковать её поведение, Лакир предложил ей где-нибудь уединиться. Девушка с готовностью согласилась, и он повёл её в «Гарцующую кобылу».
Поднявшись в комнату, Лакир предложил Изольде провести время так, как ей больше нравится. Она быстро расшнуровала тугой корсет, стянула через голову платье и нижнюю рубаху и снова кокетливо повела плечиком. Начинающая торговка отличалась той тонкой молочной кожей, с просвечивающими голубоватыми жилками, какая встречается только у рыжих. Без одежды девушка оказалась стройной, чтобы не сказать худощавой. Впро­чем, её небольшая высокая грудь с розовыми бутонами сосков имела приятные очерта­ния, талия, пусть не столь явно выраженная без корсета, была всё же вполне заметной, длин­ные бёдра не казались слишком узкими, стройные ноги — чересчур худыми, а округлости по­ниже спины и вовсе выглядели весьма аппетитно. Дополнительное очарование красотке при­давала длинная белоснежная шея с трогательной ямкой, оттенённая красной медью чуть вью­щихся волос, аккуратные ушки с нежными мочками, тонкие и изящные ступни и кисти, и, уж конечно, миловидное личико с мягкими губами, правильным носом, аккуратными бровками, разлетающимися к вискам, и крупными влажными карими глазами, удивительным образом сочетавшимися с цветом волос.
Однако же в постели она не проявила ни умения, ни особой изобретательности, несмотря на то, что со своей стороны, парень изо всех сил старался, чтобы ей понравилось. И ведь её гибкое стройное тело было точно создано для наслаждения. Возможно, девушке про­сто не хватало опыта, ну так это дело наживное. В конце концов, она сама захотела пойти с ним. Такое начало обнадёживало.
Уютно свернувшись рядом с Лакиром, положив голову ему на плечо и перебирая пальцами волоски на его груди, Изольда вновь заговорила.
— Мы, норды, сильные и крепкие, как камень. Но тебе ведь и в голову не прихо­дило, что кое-кто из нас при этом отлично умеет вести дела, — промурлыкала она, ла­стясь к нему.
— Ты хочешь стать торговкой? — спросил парень, вспомнив, с чего началось их знакомство.
— Перед тем как мама и папа умерли, я им пообещала, что когда-нибудь стану лучшей торговкой в Скайриме. — с протяжным вздохом ответила девушка. — Я встретила одного караванщика, Ма'драна. Он сказал, что поможет мне начать свое дело, если я принесу ему бивень мамонта. Вот только попробуй найди этот бивень, — добавила она печально, и взглянула Лакиру в лицо.
— Я постараюсь помочь, — сказал он, радуясь, что может что-то для неё сделать. Глядишь, и сложится у них что-нибудь.
— Ты это сделаешь? — восхищённо выдохнула Изольда, взмахнув ресницами. — Если найдешь, я смогу поучить тебя торговаться. Это тебе очень поможет в жизни, — кокет­ливо добавила она, соскальзывая с кровати и натягивая сорочку и платье. Не успел Лакир опомниться, как вниз по ступенькам заспешили легкие шаги.
Оставшись в одиночестве, молодой норд натянул штаны и рубаху и завернулся в одеяло, стараясь согреться. Его опять знобило. Он закрыл глаза, но заснуть не удавалось. Хо­роводом под сомкнутыми веками крутились лица Даники, Изольды, Идгрод Младшей и её странного младшего брата... Протягивал к небу в безмолвной мольбе свои безжизненные вет­ви поражённый молнией Златолист... Верещащий злокрыс, стоило открыть клетку, превра­щался в медведя, а вместо верного молота, за который хватался Лакир, в руках оказывался круг козьего сыра... Письмо Идгрод, обернувшись белым голубем Кинарет, вылетало из открытой сумки и растворялось в синем небе... Бенор, почему-то в обнимку с медведем, под­нимающий кружку мёда в приветственном жесте... Вот уже нету медведя, а лицо «лучшего воина Морфала» приближается, склоняется над ним, не способным пошевелиться, и вдруг оказывается лицом Хульды, её глаза полны тревоги, губы движутся, произнося слова, кото­рых он не слышит...
Он вздрогнул и открыл глаза. Кто-то мягко тряс его за плечо. Несколько долгих мгновений Лакир не мог взять в толк, где он, и что происходит. Наконец он постепенно начал осознавать то, что видел вокруг. Комната в «Гарцующей кобыле», снятая нынче днём. Он ле­жит на постели. Хульда, наклонившись к нему, слегка встряхивает его за плечо. В дверях комнаты маячит Бенор.
Увидев, что парень очнулся, хозяйка заведения едва заметно с облегчением вздох­нула. И, обернувшись к его приятелю, кивнула тому головой. Воин вошёл и неловко затоп­тался рядом.
— Я тут тебе ухи принесла свежей. Поешь, — обратилась она к Лакиру, и ещё раз энергично кивнув его товарищу, оставила их наедине. Женщина отлично понимала, что сей­час её присутствие будет только стеснять больного норда.
Поднос с едой Хульда оставила на тумбе около кровати. На нём стояла миска с дымящейся ароматной ухой, а рядом с ней лежал нарезанный аккуратными ломтями свежий чесночный хлеб. Вдохнув запах пищи, Лакир впервые за долгое время ощутил подобие голо­да. Он спустил ноги с постели, устроился так, чтобы тумба с подносом заменяла стол, и при­нялся неторопливо, ложку за ложкой, хлебать горячую уху.
Бенор ещё немного потоптался, потом присел рядом с товарищем на край кровати. Некоторое время он задумчиво смотрел в пол, а затем спросил:
— Ты как хоть?.. Хозяйка еду приготовила, велела тебя позвать, прихожу, а ты гла­за закатил, бормочешь чего-то... Зову — не слышишь... Я ей сказал — сама прибежала...
Лакир не отвечал, наслаждаясь вкусом ухи с чесночным хлебом и сытным теплом, разливающимся внутри. Помолчав, «лучший воин» снова заговорил:
— Она меня хотела к этой... послать... Ну... к алхимичке... за зельями. Я ей говорю, были там, ты сам отказался... Да и правильно... Даэдра знают, что они там намешают... Как она на меня зыркнула! Была б птица, думал, заклюёт!
На минутку оторвавшись от еды, парень с удивлением воззрился на товарища. Это как же его проняло, чтобы он, хоть и в своей косноязычной манере, пустился в такие сравне­ния! Должно быть, зрелище того стоило!
С последними ложками ухи Лакир понял, что наелся. Хульда принесла ему ровно столько, сколько нужно, не больше и не меньше. И как только угадала? После истории с сы­ром он и сам не мог бы сказать, сколько съест. Парень хотел было спуститься вниз, отнести посуду и поблагодарить хозяйку за заботу, но на него неподъёмным грузом навалилась сонли­вость. Можно подумать, он вместо ухи только что опустошил миску снотворного. Глаза моло­дого норда слипались, с трудом разомкнув веки, он кивнул Бенору на посуду и непослушны­ми губами пробормотал:
— Отнеси хозяйке, может нужна там... Передай... спасибо...
Последнее слово Лакир едва слышно договорил сквозь сон, заваливаясь вбок на подушку. Несостоявшийся морфальский стражник пару минут озадаченно смотрел на товари­ща. Затем вздохнул, покачал головой, подошёл, приподнял и уложил ноги приятеля на кро­вать, с неуклюжей заботой накрыл его одеялом и, прихватив поднос, потопал вниз.
На этот раз Лакир спал глубоко и спокойно. Проспал он не больше пары часов, проснулся весь мокрый от пота, но зато с каждым движением к нему возвращались силы. Он встал, напился воды из фляги и пригладил влажные взъерошенные волосы. Накинул куртку, пожалев об отсутствии сменной рубахи, натянул сапоги. И отправился вниз, чтобы лично по­благодарить хозяйку, независимо от того, выполнил ли Бенор его поручение.
Хульда по-прежнему стояла за стойкой. Парень от души поблагодарил женщину за заботу. Она улыбнулась ему и мягко сказала:
— Надеюсь, теперь тебе лучше. Если ещё что-нибудь понадобится, обращайся.
Лакир благодарно кивнул, поискал глазами Бенора, без удивления обнаружил его с кружкой в руке в компании каких-то воинов и вышел из таверны. Было всего лишь около трёх часов пополудни. Вполне достаточно времени, чтобы заняться разделкой медведя и вол­ков. Но прежде он заглянул к Белетору и приобрёл у него рабочую одежду с фартуком, вроде тех, что носят кузнецы. Среди прочих товаров парень присмотрел неплохой заплечный ме­шок из медвежьей шкуры, но цена показалась ему чрезмерной. Сам он мог смастерить рюк­зак не хуже, а материалы, необходимые для этого, включая выделанную медвежью шкуру, обошлись у того же Белетора втрое дешевле. Можно было, конечно, снять и выделать шкуру убитого им зверя и затем использовать её. Но выделка займёт слишком много времени, а ему нужно выполнить поручение Даники. Он занёс покупки в «Кобылу», переоделся в обнову, выстирал свою пропотевшую одежду, и, разложив её сушиться на солнышке, принялся све­жевать медведя.
За этим занятием его застала Изольда, жившая, как оказалось, неподалёку. Она немного покрутилась рядом, попробовала придержать медвежью шкуру, которую снимал Ла­кир, но проку от её помощи не вышло. Ему было куда сподручнее управляться самому. Тогда она присела рядом, изредка заговаривая с ним. В основном, опять же на тему торговли и её чаяний выкупить таверну. Сосредоточившись на разделке крупного зверя, парень отвечал до­вольно односложно, стараясь при этом, чтобы его поведение не показалось грубым и не оби­дело девушку. Покончив с медведем, он принялся за волка, а после и за волчицу, прерываясь только чтобы глотнуть воды из фляги. Когда ему потребовалось ненадолго отойти, Изольда осталась возле туш, с видом стражника в карауле.
К восьми часам вечера разделка была окончена. Смеркалось, лавки закрывались, люди, спеша отдохнуть от дневных трудов торопились кто домой, кто в «Гарцующую кобы­лу», кто в «Пьяного охотника». Улицы пустели, так что Лакиру удалось вымыться, не привле­кая внимания прохожих, вновь натянуть свою обычную, почти совсем просохшую одежду и очистить от крови кожаный фартук. Изольда успела чуть раньше ускользнуть в «Кобылу».
Парень занёс свои вещи в комнату. Протолкался к стойке и спросил у Хульды, не нужны ли ей медвежатина и волчье мясо. Медвежатина пришлась кстати: блюда из неё не гнушались отведывать даже во дворце ярла. Несмотря на то, что в Драконьем Пределе была своя кухня, тамошний повар не раз покупал замаринованное трактирщицей медвежье мясо. Да и волчатина, пожалуй, сгодится. Так что Лакир перенёс в таверну плоды своего труда и сполна получил за них деньги. Тут он сообразил, что он-то точно не расплачивался за уху, а вот догадался ли это сделать Бенор — большой вопрос. Просторный зал «Гарцующей кобы­лы» был набит битком, люди шутили, смеялись, бранились, над шумом толпы порой возвы­шался пронзительный голос флейты... Отыскать среди народа «лучшего воина Морфала» ока­залось делом нелёгким. Впрочем, едва заметив его, сидящего за столом, привалившись к сте­не, Лакир понял, что спрашивать его об оплате без толку.
Он снова пробрался к стойке и спросил хозяйку, сколько он должен ей за обед. Та облокотилась на стойку, внимательно посмотрела на молодого норда и сказала:
— Ты за один день надолго обеспечил таверну свежим мясом. И скажи я, что мог­ла бы купить у кого-то дешевле, это было бы ложью. Может, решим, что ты мне ничего не должен?
Лакир упрямо покачал головой. Она вздохнула, хотя глаза её улыбались, и назвала цену ниже обычной, но не настолько, чтобы парень принял её за подачку. Он протянул Хуль­де деньги, и она увидела, что как только этот вопрос оказался улажен, парень заметно рассла­бился. Он собрался было отойти от стойки и тут вдруг понял, что успел зверски проголодать­ся. Подтверждая это, его желудок издал громкое урчание. Норд встретился глазами с трактир­щицей, и они невольно расхохотались. Расплатиться за обед и тут же потребовать ужин — это надо умудриться! Всё ещё смеясь, первая подала еду, второй снова развязал кошель. Вся­кое напряжение между ними, если таковое оставалось, исчезло без следа, сметённое взрывом дружного смеха.
Взяв свой ужин, Лакир решил подняться на балкон, поскольку внизу яблоку было негде упасть. Чтобы добраться до лестницы, нужно было пройти мимо местного барда, как раз прервавшего выступление, чтобы промочить горло. Тот то ли уже успел хорошенько хлебнуть крепкой медовухи, то ли просто не мог стерпеть того, что новый в городе человек его не замечает, но он задержал норда, заявив:
— Я, вообще-то, бард. Не доводилось обо мне слышать? — видя, что его слова не произвели на приезжего впечатления, он посмеиваясь добавил: — Я пока не заработал себе репутацию в Скайриме, но я над этим работаю — равно как и над милыми дамами. Ха-ха!
Лакир остановился как вкопанный. Эта фраза напомнила ему про утренний разго­вор с торговкой овощами, который совсем вылетел у него из головы. А ведь он обещал жен­щине, что заступится за неё! Скорым шагом он вернулся к стойке и поставил с краешку свой ужин. В ответ на вопросительный взгляд Хульды, парень сказал:
— Я ненадолго. Вернусь, заберу. Барда Микаэль зовут? — на всякий случай уточнил он.
— Да. Погоди, ты что задумал?..
Но парень уже решительно шагал обратно. Подойдя к Микаэлю вплотную, он спо­койно и довольно миролюбиво обратился к нему:
— Нам надо поговорить. Карлотта Валентия заслуживает уважения. Оставь её в покое.
— Это Карлотта тебя подговорила? Прости, но эта пламенная вдовушка моя. Она этого еще просто не знает, — с томной насмешкой протянул тот в ответ. Его тон начал поне­многу выводить Лакира из себя.
— Она не твоя. Прекрати заниматься ерундой, — постарался он всё ещё спокойно урезонить зарвавшегося барда. Но самонадеянный музыкант не внял ему и с вызовом ото­звался:
— Что ты говоришь? Я слышу только голос ревности.
Голоса в таверне понемногу стихали. В воздухе повисло напряжение. Теперь все взгляды были прикованы к Лакиру и Микаэлю. Среди толпы мелькнули рыжие волосы Изольды. Неужели она слышала этот выпад насчёт ревности?! Вдруг ещё поверит!.. Кровь бросилась в лицо молодому норду. Закипая, он процедил сквозь зубы:
— Оставь её в покое, или тебе не поздоровится.
— Ну, за это ты сейчас ответишь! — в голосе барда звучал гнев. Сжав кулаки, он бросился на Лакира. Храбрость Микаэля отчасти объяснялась выпитым мёдом, отчасти тем, что днём он видел парня слабым и больным и сейчас не считал сколько-нибудь серьёзным противником.
Посетители взволнованно загудели, кто-то торопливо предлагал свои ставки, кто-то подзадоривал дерущихся. В своём углу проснулся Бенор, попробовал подняться, мешком осел обратно на стул и начал подбадривать приятеля одобрительными выкриками. Разумеет­ся, крепкий крестьянский парень, к тому же успевший привыкнуть к боевому молоту, кото­рый ему приходилось пускать в ход иногда по несколько раз на дню, был намного сильнее Микаэля, редко державшего в руках что-то тяжелее лютни.
Лакир без труда перехватил кулак барда в левую ладонь. И тут же изо всех сил заехал правым кулаком тому в скулу. Микаэль пошатнулся. Не давая ему прийти в себя, па­рень обрушил на него ещё несколько ударов. Музыкант отлетел к стене и медленно сполз по ней, оставшись полулежать на полу. Прошло несколько минут, прежде чем он с видимым тру­дом сумел подняться.
— Надо признать, бить ты умеешь, — наконец с досадой, содержавшей изрядную примесь страха, произнёс бард, размазывая по подбородку кровь из разбитой губы.
— Или ты оставишь Карлотту в покое, или мы поговорим по-другому, — поне­многу остывая, ответил Лакир.
— Победа твоя. Клянусь честью, Карлотте больше не надо волноваться из-за меня, — со смесью злости, уважения и досады пообещал Микаэль.
Прихрамывая, он вернулся на своё место, взял барабан и начал отбивать ладонью какой-то медленный ритм. Разбитая губа делала невозможной игру на флейте, а дрожащие руки — на лютне.
Карлотты нынче вечером в «Гарцующей кобыле» не было — она собиралась при­готовить для дочери купленное у Лакира мясо. Это и к лучшему, не будут судачить, мол, из-за неё драка вышла, сама стравила двоих, да ещё смотрит.
Посетители таверны, независимо от сделанных ставок, чествовали молодого нор­да, как победителя. Отовсюду неслись приглашения выпить вместе, тянулись руки, готовые угостить. Зазывал его в свой угол и Бенор, его низкий голос гудел, перекрывая общий гомон. Возможно, раскрасневшийся, радующийся своей победе парень и принял бы какое-нибудь из приглашений, но вдруг рядом с ним будто из-под земли выросла Изольда. Увиваясь около него, она сама подхватила со стойки его ужин, и поманила за собой наверх.
В комнате трапезу вновь пришлось на время отложить, и заняться совершенно другим. Впрочем, не считая того, что эта девчонка нравилась Лакиру всё сильнее, проявила она себя вновь весьма посредственно. Вот бы ей в добавок к её внешности темперамент и изобретательность Иргнир! Или хотя бы Фруки на худой-то конец! Оставалось надеяться, что со временем научится. Верно, она просто не многих до себя допускала, вот умения и нет. Не хотелось бы думать, что девушка уединялась с ним вопреки собственному желанию.
На этот раз Изольда ускользнула, едва только Лакир выпустил её из объятий. Тот не стал разлёживаться, а оделся и быстро расправился с ужином. Спустившись отдать Хульде посуду и поблагодарить её, он неожиданно услышал тихое, не предназначенное для посто­ронних ушей:
— Молодец, что вступился за Карлотту.
Неизвестно почему, эта едва слышная похвала оказалась для парня приятнее всех громогласных восхвалений.
Поднявшись к себе, молодой норд, успевший выспаться днём, решил посидеть на балконе и почитать. Некоторое время он вглядывался в строки очередной книги, но мысли его бродили далеко. Раз за разом они возвращались к пропавшему письму. Где и как он мог потерять его? Забыв о чтении, Лакир перебирал в памяти события, произошедшие с ним с момента получения послания до беседы со старшей жрицей Кинарет. Когда и где он мог открыть кошель, выронить бумагу, не заметив этого, и не обнаружить её после? И вдруг в его памяти всплыл первый вечер в «Неловком саблезубе», когда он, крепко выпивший, по темно­те заходил в стойло к Роки. Чтобы задобрить недовольную лошадь, он тогда доставал угоще­ние из той самой небольшой сумки у пояса. Предметы, ярко освещённые парой высоко стоя­щих лун, отбрасывали чёрные тени. Заметить в такой тени упавшее письмо и не принять его за комок белого снега было невозможно. Может, будь он тогда трезвее, он не выронил бы записку, или хоть обратил бы внимание, когда что-то потянулось из кошеля вместе с морков­кой и упало на землю. А за ночь Роки, конечно, втоптала бумагу в снег и солому, тем более, что ему и в голову не приходило искать что-то на полу стойла. Едва додумав эту мысль до конца, Лакир уже был уверен, что именно так всё и произошло. Не зря люди говорят, что беда одна не ходит. Хорошо ещё, что дни, столь богатые на неприятности, случаются нечасто.
Успокоенный тем, что загадка разрешилась, парень снова взялся за книгу и читал, пока глаза не начали слипаться от усталости. Он встал, потянулся, спустился вниз, прошёл через зал, откуда понемногу расходились последние запоздалые посетители, и ненадолго по­кинул таверну. Ночной Вайтран, освещённый чашами с огнём и светом, льющимся из узких окон домов, показался норду уютным и в то же время немного чужим. За время жизни на ферме он привык к окружающему простору, к свободе. Даже в Морфале и Данстаре ему было как будто немного тесновато. Вайтран нравился Лакиру, и всё же поселиться в нём насовсем ему бы не хотелось. Да и Роки была сейчас непривычно далеко. Чтобы проведать её нужно было выйти за городские ворота и потом ещё прилично прошагать до конюшен. С другой стороны, здесь в своём домике живёт Изольда... Ещё немного, и он сможет купить землю и, возможно, предложить ей новый дом... Вот только захочет ли она променять мечту о соб­ственной таверне, городскую суету и торговые премудрости на тихую фермерскую жизнь?
Лакир вернулся в «Гарцующую кобылу». Практически весь народ уже разошёлся. Бенора тоже не было видно, только Садия ещё шуршала метлой, да за стойкой стояла усталая Хульда. Догадавшись, что норд ищет своего приятеля, она негромко ответила на его невыска­занный вопрос:
— Спать ушёл.
Он улыбкой и кивком выразил ей свою признательность, пожелал хозяйке доброй ночи и, получив ответное пожелание, поднялся в свою комнату. Укладываясь, он обнаружил, что его промокшая от пота постель заменена сухой и свежей. Раздевшись, Лакир нырнул под одеяло и, засыпая, всей душой просил у Девятерых благословения для гостеприимной владе­лицы этого крова.

 

Глава 11. Чудо природы. Крапивник

Чудо природы. Крапивник

 

Парень проснулся на рассвете и окончательно убедился, что лихорадка не думает возвращаться. Он спустился вниз, не надеясь, что хозяйка уже встала. Тем не менее, Хульда уже стояла за стойкой, а из кухни вкусно тянуло ароматом готовящейся еды. Они разом поже­лали друг другу доброго утра и невольно улыбнулись такому совпадению.
Город только начинал пробуждаться. Дома тонули в рассветной дымке, каждый звук казался непривычно громким и резким. Лакир вышел за ворота, дошагал до конюшни, где его тихим радостным ржанием приветствовала Роки. Он убедился, что лошадь содержит­ся сносно, хотя сам бы он позаботился о ней лучше. Из своего домика выбрался заспанный владелец конюшни, ширококостый темноволосый норд с пышными висячими усами. Помимо обычного для Скайрима имени Скульвар, он носил грозное прозвание Чёрная Рукоять. Па­рень подошёл к нему и спросил, нет ли у него лошадей на продажу.
— У меня самые резвые скакуны во всем Скайриме, — хвастливо заявил Скуль­вар.
Всё бы ничего, но его тон живо напомнил Лакиру «лучшего воина Морфала» и «лучшего барда Данстара». Он недоверчиво хмыкнул и покачал головой, мол, поглядим, что окажется здесь. Не давая заморочить себе голову громкими словами, покупатель перешёл к делу:
— Каков возраст твоих лошадей?
— Всем не больше девяти лет, а младшей шесть. Вот у меня есть кобылка на про­дажу. Семь лет, отличное здоровье. Да ещё и характер будь здоров. Мы её зовем Королева Альфсигра, коротко просто Алли. Ты, если купишь, можешь звать, как вздумается.
Лакир пожелал осмотреть предложенную лошадь. Представительница «самых резвых скакунов в Скайриме» на поверку оказалась смирной меланхоличной кобылой с рав­нодушно-печальными глазами, по всем статям сильно уступавшей Роки. Так что в своих предположениях он не ошибся. Впрочем, для Бенора, пожалуй, то что надо. Сопоставив реко­мендации данные приятелем самому себе, а Скульваром — кобыле, парень не смог удержать­ся от улыбки. Достойное подбиралось сочетание.
За Королеву Альфсигру владелец запросил тысячу септимов. По мнению Лакира, цена была завышена по меньшей мере на четверть. Но, поразмыслив, торговаться он не стал, хотя и намекнул Скульвару, что за такую лошадёнку выходит дороговато. Зато потребовал за означенную сумму добавить ещё и сбрую. Тот, признав его правоту, уступил. Отсчитав и отдав деньги, парень сразу же доплатил ещё немного, чтобы лошадям насыпали зерна, но седлать их пока не велел. Он снова приласкал Роки, отдал ей припасённое угощение и заша­гал обратно в город.
Лавки ещё не открылись, но у него уже было всё необходимое, чтобы сшить хоро­ший заплечный мешок из шкуры медведя. Он воспользовался дубильным станком возле «Дома воительницы», и когда Адрианна показалась в дверях, отпирая магазин, его работа была практически завершена. Имперка не стала возражать против использования её станка, как не стала требовать за это плату. Женщина отошла к горну и принялась качать мехи. С приходом гражданской войны в Скайрим, на неё градом сыпались заказы от имперского легио­на, только успевай поворачиваться.
Лакир доделал рюкзак, осмотрел свою работу и остался доволен. Неожиданно, спиной ощутив кого-то позади, парень резко обернулся и увидел переминающегося с ноги на ногу хилого человечка в простой запылённой одежде и белой головной повязке. За последнее время молодой норд отвык ждать чего-либо доброго от неожиданных встреч, так что взгляд, брошенный им на подошедшего, был довольно суров: чего, мол, надо?
— Я тебя повсюду ищу.
Парень, до этого сидевший на корточках, встал и выпрямился. Он выжидающе глядел на человечка, тем временем добавившего:
— Тебе просили кое-что передать. Лично в руки.
Гонец протянул Лакиру письмо. На секунду у него мелькнула дикая мысль, что на­шлась потерянная им записка, но, взглянув на имя отправителя, он понял, что ошибся.
Послание было от некоего Колсельмо из Маркарта. Быстро вскрыв письмо, моло­дой норд прочёл:
«Лакир!
До меня дошли сведения, что двемерский молот (прежнее местонахождение — лагерь Братьев Бури во владении Хьялмарк) теперь у вас в руках.
Я не уверен, как такой предмет мог оказаться в подобном месте... но мне он очень пригодится для исследований.
Если он все ещё у вас, или вы можете найти другой подобный ему, я был бы очень благодарен, если бы вы доставили его мне в Маркарт. Я хорошо заплачу.
Искренне ваш,
Колсельмо».
Интересно, как этот «исследователь» сумел его разыскать. Вероятно, повстанец продал Лакиру двемерский молот не потому, что никто из местных Братьев Бури не владел таким оружием, а потому, что отчего-то не хотел отдавать его этому Колсельмо, желавшему его заполучить. А тут очень кстати подвернулся подходящий покупатель. Квартирмейстер в хьялмаркском лагере — мужик себе на уме, с него бы сталось.
Парень провёл рукой по рукояти молота. Судя по письму и обещанию оплаты, за­брать его загадочный исследователь хочет насовсем. Нет уж. С таким оружием он по доброй воле не расстанется. Хотя... — он снова пробежал глазами письмо — «...или вы можете найти другой подобный ему»…. Что ж, если этому Колсельмо так нужен двемерский молот, что он обещает окупить затраты, почему бы не поискать ему такой? Попадётся — хорошо, нет, значит — нет.
Лакир взглянул на Адрианну, в поте лица трудившуюся в кузнице, и не стал её от­влекать. Вместо этого он вошёл в «Дом воительницы», где познакомился с мужем имперки, суровым, обросшим тёмными волосами и бородой нордом, по прозванию Ульфберт Разъ­яренный Медведь. Последний производил впечатление бывалого воина, остепенившегося, оставившего ратные труды и осевшего в городе. Левую щёку Ульфберта пересекал длинный шрам, чудом не задевший глаз.
— Вижу, ты из тех, кто умеет держать в руках оружие. Значит, ты в нужном месте, — пробасил он при виде Лакира. — Все, что ты здесь видишь, с умением и заботой сотвори­ла моя жена, Адрианна.
В его низком голосе, и правда напоминавшем медвежий рык, послышалась гор­дость и грубоватая нежность, когда он заговорил о жене.
Двемерского молота в продаже не оказалось, ничего другого из снаряжения па­рень тоже не присмотрел, но Адрианна и её муж принадлежали к тому сорту людей, общение с которыми ему было приятно. Так что на будущее он решил по случаю заглядывать к ним.
Лакир вернулся в «Гарцующую кобылу», заказал у Хульды завтрак и попросил подготовить кое-что из припасов в дорогу. Среди перечисленного им, одно из первых мест за­нимала соль. Сам же он присел за столик, возле которого уже сидел Бенор, и принялся за еду.
— Ты как, готов сегодня ехать дальше? — спросил парень «лучшего воина Мор­фала», имевшего довольно помятый вид. Тот ошарашенно уставился на него.
— Мы ж, вроде, в Вайтран ехали... Думал, задержимся на пару дней. Прибытие отметим, то сё...
— Ты вчера ещё не наотмечался? — усмехнулся Лакир.
— Так то без тебя было... Ты ж вчера того... прихворнул...
— Мне праздновать рано — дело есть. Жрица Кинарет к Одинокой скале посыла­ет. Кстати, надо бы разузнать поточнее, где это... Смотри сам, если ехать не можешь или хо­чешь здесь остаться — поеду один.
— Ага, так я тут и остался тебя в тепле дожидаться... Только ежели шагать далеко, быстро пока не смогу... — проворчал Бенор.
— Я как раз подумал, что с одной лошадью мы слишком медленно передвигаемся. Так что твоя ждёт тебя на конюшне, — с улыбкой сообщил Лакир.
— Моя... чего?! — «лучший воин Морфала» так вытаращил глаза, что стал похож на обалдевшую ночную птицу.
— Лошадь! — стараясь не расхохотаться, пояснил его приятель. — Да не смотри ты на меня так! Скотинка смирная. Спокойней разве что сапог.
— Что нам там делать-то, на скале на этой? — пробурчал Бенор.
— У ворожей одну вещь добыть нужно, — посерьёзнев, ответил Лакир — Если не хочешь с ними связываться, лучше оставайся. А мне надо ехать.
— С тобой пойду. Полчаса подождёшь?
— Подожду. Всё равно ещё собраться надо. Так что приходи в себя пока.
Он оставил приятеля за столом и подошёл к Хульде, забрать подготовленные при­пасы. Среди собранного ею оказался и чесночный хлеб.
— Возьми на всякий случай. Можешь засушить — если что, тоже поможет, — по­яснила она. Лакир поблагодарил её, отметив про себя, о скольких вещах он ещё не догадыва­ется позаботиться сам. И ту же задал волновавший его вопрос:
— Скажи, хозяюшка, нельзя ли тут где-нибудь лишнее барахло оставить, чтоб с собой не таскать? Всё равно потом к Данике возвращаться — мимо Вайтрана не проедем.
Хульда пообещала сохранить вещи до их возвращения. Кроме того, оказалось, что она примерно знала, где находится Одинокая скала. В «Гарцующую кобылу» сходились люди из разных частей Скайрима, так что если держать уши открытыми и давать себе труд запо­мнить кое-что из услышанного, узнать можно немало.
Парень выяснил, что если добираться напрямую, надо ехать всё время на юг. Где-то во владении Фолкрит, недалеко от вайтранской границы и располагалось это логово воро­жей. На пути должен был встретиться небольшой городок — Ривервуд, там можно будет спросить точнее. До Ривервуда можно было доехать по петляющей вдоль реки дороге, или через небольшой перевал южнее Фермы Пелагио, что прямо напротив выезда из Вайтрана.
Лакир рассчитался с хозяйкой, поблагодарил за еду и полезные сведения, захватил мешок, поднялся в комнату, взял самое необходимое и остатки вчерашней добычи и вновь от­правился к Белетору. На этот раз — чтобы купить трутницу и походный котелок, а заодно продать снятые вчера шкуры. Ингредиенты, добытые из волков и медведя, он на обратном пути занёс в «Котелок Аркадии». Заодно, пересекая рыночную площадь, наполнил флягу ко­лодезной водой. У прилавка Карлотты Валентии он задержался, чтобы сообщить ей, что сдержал слово и поговорил с назойливым бардом насчёт неё.
— Микаэль больше не будет тебя беспокоить, — поздоровавшись, сказал он.
— Правда? Этот лютнист больше не будет за мной волочиться? — в глазах торгов­ки светилось радостное недоверие. Видя, что парень не шутит, она с облегчением добавила: — Я бы благодарила богов, но пока поблагодарю тебя. Вот тебе деньги за помощь.
Такого поворота дел молодой норд не ожидал, и совершенно искренне начал отка­зываться от денежного вознаграждения, памятуя, как тяжело даётся ей каждый заработанный септим. Тем не менее Карлотта продолжала настаивать, и он, наконец, сообразил, почему. Она не хотела оставаться обязанной кому бы то ни было. Видимо, у неё осталось слишком мало доверия к людям. Чтобы успокоить женщину, он в конце концов взял у неё деньги и за­шагал обратно к постоялому двору.
Оказавшись в таверне, парень сразу же взошёл наверх, и вернулся уже облачён­ным в броню, с надетым заплечным мешком, к которому снаружи были подвешены котелок, фляга и колун.
Примерно через полчаса после разговора, они с Бенором вышли из «Гарцующей кобылы», под негромкое прощальное напутствие Хульды:
— Удачи!
Направляясь к воротам, Лакир вертел головой по сторонам, надеясь ещё раз уви­деть Изольду. Но его надеждам не суждено было сбыться.
На конюшне молодой норд осмотрел обеих лошадей и оседлал их. Роки ревниво косилась на Алли. Бенор недоверчиво подошёл сбоку к своей кобыле. Та повернула к нему голову и «лучший воин Морфала» отступил на шаг.
— Ты хоть раз-то верхом ездил? — спросил его приятель.
— Не... Не доверяю я им...
— Давай, садись. Лошадь смирная.
Воин подошёл поближе к Алли, ухватился за седло и неуклюже взобрался на спи­ну кобыле, едва не перевалившись через неё. Утвердившись в седле, он посмотрел на товари­ща. Тот ободряюще кивнул ему, легко вскочил на Роки и, пустив её шагом, показал, как управлять животным.
Норды не торопясь поехали в сторону фермы Пелагио. Бенор сперва норовил сползти то вправо, то влево, но понемногу выровнялся, и его кобылка затрусила побыстрее. Проехав ферму, Лакир вгляделся в горы за ней, разглядел упомянутый Хульдой перевал, и лёгкой рысью направил лошадь туда. Алли потянулась следом, заставив своего всадника су­дорожно вцепиться в седло и поводья. Почти достигнув верха, Роки вдруг насторожила уши, приостановилась, вскинула голову и нервно всхрапнула. В руках у её хозяина тут же оказался молот. Из-за дорожной вехи — камней уложенных друг на друга и лоскута ткани, какими в Скайриме отмечают путь, виднелась серая волчья спина.
Неожиданно парень послал лошадь вперёд прямо на волка, заставив её перейти на галоп. Мощное столкновение сбило хищника с ног и отшвырнуло в сторону. Осадив Роки и развернув её так, чтобы сподручнее было наносить удар, норд добил серого молотом. В это время над перевалом появился отчаянно вцепившийся в свою кобылу Бенор. Теперь уже его лошадь настороженно попятилась, едва не уронив седока.
Лакир обернулся в ту сторону, куда смотрела Алли, и обнаружил второго волка, затаившегося среди скал, при виде участи, постигшей его сородича. Здесь Роки уже не могла ему помочь. Парень соскочил наземь, приказал лошади ждать и, не сводя глаз с хищника, направился к нему. Волк бросился на норда раньше, чем тот приблизился к нему на расстоя­ние удара. Лакир успел подставить рукоять молота так, что зубастая пасть сомкнулась на ней. Резким движением он с силой отшвырнул зверя в сторону, развернулся следом и ударом свер­ху размозжил хищнику голову. Посмотрев по сторонам и не увидев других волков, он убрал молот за спину и снова вскочил в седло.
— Может взять, довезти до Вайтрана? — кивнув на волчьи туши, предложил Бе­нор, который был совсем не в восторге от конной прогулки, и предпочёл бы отложить её про­должение хоть на время.
— На обратном пути заберём, если целы будут, — покачал головой его товарищ.
— И если сами будем целы, — проворчал в ответ его напарник.
— И это тоже, — спокойно согласился Лакир.
Путники осторожно направили лошадей на утоптанный спуск, выводивший к мо­сту через бурные пороги реки Белой. На том берегу за лесопилкой виднелись кровли Ривер­вуда. Восемь подкованных копыт звонко зацокали по каменной кладке моста.
Городок не имел ворот. Въезды в недлинных каменных стенах представляли собой широкие арки с крытыми галереями над ними. С южной стороны поселение защищали горы, с северной — река. Других укреплений вокруг Ривервуда не было.
Норды въехали на главную улицу. Дома здесь были преимущественно деревянны­ми. У некоторых, имевших два этажа, нижний был каменным. В стороне от улицы можно было заметить каменный дом, вроде фермерского. Рядом со въездом обнаружилась таверна, под названием «Спящий великан». Поодаль виднелась вывеска торговца, традиционно укра­шенная изображением весов. Почти у выезда из Ривервуда в конце улицы, там, где она слегка изгибалась, угадывалась кузница.
Сразу за таверной от главной улицы, пролегающей с востока на запад, отходила ещё одна поменьше, ведущая на юг, к горам. Прохожих, у которых можно было бы узнать до­рогу, видно не было. Только пара детишек тормошила в пыли крупного волкодава, добродуш­но позволявшего маленьким мучителям трепать его как им вздумается.
Приезжие придержали лошадей, высматривая, у кого бы спросить путь. В это вре­мя из дверей таверны вышел рыжеватый норд, довольно забулдыжного вида, с отросшими нечёсаными волосами и спутанной бородой. Он прищурился на солнце, затем — на глядящих на него приятелей.
— Чего ещё? Ты чего на меня пялишься? — неизвестно к кому из путников обра­тился он голосом, выдававшим верную, крепкую и взаимную любовь к хмельному.
— Приятель, не подскажешь, как проехать к Одинокой скале? — задал мужику Лакир волновавший его вопрос.
— А... вон туда езжай! — махнул он рукой в сторону южной арки и гор, находя­щихся за нею и, облокотившись на плетень, стал смотреть, как дети возятся с собакой.
Путники вновь тронули коней и выехали из через арку на немощёную, слабо за­метную среди скал, дорогу. Та, слегка поднимаясь вверх, резко забирала на запад. Норды поехали по ней. Подъём подозрительно быстро прекратился, да и дорога то ли пропала, то ли нет — не поймёшь. Некоторое время они двигались вперёд, сильно уклоняясь к западу. Спра­ва при виде проезжающих недовольно захрюкала пара диких свиней и, видно решив не свя­зываться, ломанулась через заросли вниз.
Теперь они ехали по каким-то камням и кочкам. Слева осталась шахта, выглядев­шая заброшенной. Кажется, дорогу они всё-таки потеряли. Далеко впереди блеснула озёрная гладь, а ниже того места, где находились приятели, обнаружилась вымощенная камнем доро­га. Похоже, та самая, что вела из Ривервуда на запад. Вокруг высился редкий хвойный лес, пронизанный тёплыми лучами утреннего солнца, пели птицы, порхали бабочки. Внизу с шу­мом и плеском катилась через пороги Белая. Даже с того места, где оказались путники, было видно, как выскакивает из воды на речных перекатах крупная рыба. Копыта лошадей то мяг­ко ступали по пышному мху, то тихо топали по усыпанной хвоей земле, то цокали по попадаю­щимся камням. Ароматный воздух радовал и успокаивал душу, дышалось легко, полной грудью. Лакир улыбался, наслаждаясь полнотой жизни. Прежде чем возвращаться и искать дорогу через заснеженные горы, он, пустив Роки шагом, проехал ещё немного вперёд к заманчиво блестевшему озеру.
Вдруг что-то привлекло внимание молодого норда. Впереди на небольшой скаль­ной площадке чуть ниже того места, где они находились, почти правильным треугольником возвышались три высоких обработанных каменных столба, сужавшихся к округлым верхуш­кам. В Верхней половине каждого было проделано круглое отверстие, обрамленное железом; на уровне его верхнего и нижнего края камни опоясывали толстые, покрытые кованым орна­ментом полосы металла. Ещё одна такая полоса охватывала каждый из столбов возле верши­ны. С детства слышавший немало легенд и историй, парень быстро догадался, куда их зане­сло.
Это были три самых почитаемых Камня из тринадцати Камней-Хранителей, раз­бросанных по всему Скайриму. Здесь было единственное место, где находилось более одного камня. Считалось, что прикоснувшийся к одному из Камней, получал от него постоянное благословение, свойственное знаку, вырезанному у его основания. Решивший выбрать иное, шёл к другому Камню и принимал покровительство от него, взамен предыдущего.
Недолго думая, он тронул Роки и направил её в сторону площадки. Доехав до мощёной дороги, проходящей мимо Камней, молодой норд спешился, и подошёл к ним бли­же. Глубоко высеченные на камне изображения поражали силой и достоверностью. В немно­гих линиях раскрывалась суть нанесённого на поверхность знака.
На ближайшем к дороге столбе был вырезан бегущий человек в капюшоне и раз­вевающимся плаще. Одна его рука лежала на рукояти короткого меча, в другой болтался ко­шель. Знак Вора.
Ближе к озеру и дальше всех от дороги красовался высеченный на камне благо­родного вида старец с резным посохом. Полы его узорного одеяния, длинные густые волосы и пышную бороду развевал невидимый ветер. Знак Мага.
На краю площадки со стороны реки был изображён усатый богатырь в рогатом шлеме и тяжёлой броне с секирой в одной руке и круглым щитом в другой. Стремясь под­черкнуть его мощь, неведомый резчик вручил ему двуручное оружие вместе со щитом. Знак Воина.
Среди резких, глубоких, уверенно исполненных линий каждого символа угадыва­лись рисунки соответствующих созвездий Нирна с круглыми углублениями вместо звёзд.
После некоторого колебания Лакир шагнул к Камню Воина, чьё благословение позволяло легче и быстрее овладевать всеми боевыми навыками. Разумеется, он замешкался не потому, что не знал, какому Знаку отдать предпочтение: как честный норд, он с презрени­ем относился к воровскому ремеслу; магам не слишком доверял, да и сам не обладал необхо­димым даром. Но вот так запросто взять и прикоснуться к смутной легенде, вдруг воплотив­шейся перед ним, ещё надо было решиться. Не вполне уверенный, как пробудить силу Кам­ня, он подошёл и дотронулся ладонью до закованной в доспехи груди каменного бойца.
Лёгкая, почти живая дрожь пробежала по Камню и передалась Лакиру, но он не отнял руки от нагретой солнцем поверхности Знака. Вибрация усилилась, по Камню заструи­лись огни. Словно выпущенная из запруды вода, затопляющая все углубления, голубоватый свет заполнил глубокие вихреобразные узоры, вырезанные на Камне между железных полос. Налились сиянием углубления-звёзды, соединившись яркими линиями, образующими рису­нок созвездия Воина. В округлом отверстии зародился и ярко разгорелся сгусток того же го­лубоватого света, похожий на присмиревшую шаровую молнию. Норду показалось, что в воз­духе разлилась странная музыка, не воспринимаемая слухом, не похожая ни на что известное ему. А может, она звучала внутри него. Или просто померещилась... Вибрация всё нарастала, странно сливаясь с ударами его сердца, и вдруг из верхушки Камня вырвался ослепительный столб света, теряющийся где-то в неизъяснимой выси, извещая некие высшие силы о приходе в мир нового Воина. Чувство времени оставило Лакира. Он не мог бы сказать, сколько про­шло мгновений?.. лет?.. веков?.. прежде чем свет угас, вибрация прекратилась, а под ладонью вновь оказалась обычная каменная поверхность, слегка нагретая солнцем.
Словно очнувшись от сна, парень огляделся. Похоже, прошло не больше пары ми­нут — солнце не сдвинулось по небу, а тени не изменили своего положения. Возле лошадей, во все глаза глядя на приятеля, стоял Бенор. Желания в свою очередь подойти к Камням он не проявлял, так что Лакир направился к Роки и сразу сел в седло. Дождался, пока напарник вскарабкается на Алли и, развернув кобылу, направил её обратно в сторону Ривервуда, ис­кать, где они сбились с пути. Хотя мощёная дорога, пролегавшая вдоль реки, возле камней поднималась вверх к югу, неизвестно, куда она поведёт дальше. Сейчас они находились западнее Вайтрана, а им нужно было продвигаться от него строго на юг. Это и спрошенный в городке пьянчуга подтвердил.
Норды медленно поехали обратно отыскивать потерянный путь. Очутившись по­чти около Ривервуда, путники увидели, что дорога, по которой они выезжали из него на запад, делала крутой вираж возле большой скалы, и дальше вела уже на восток, понемногу взбираясь на гору. Пропустив этот поворот, они и уехали к Камням-Хранителям. Впрочем, подумалось Лакиру, возможно таков был промысел богов. Быть может, сама великая Кин, у которой он просил благословения, направила его к этому месту.
Дорога змеилась тёмной полосой на фоне покрывавшего горы снега и широкими петлями поднималась всё выше. Теперь сбиться с неё было трудно. Становилось холоднее, будто и не было совсем рядом прогретого весенним солнцем леса, пахнущего хвоей, смолой и травами. Здесь пахло снегом, зябкий ветерок норовил забраться под доспехи. Приятели на­дели меховые плащи. После пары изгибов дорога повела в обход гор, за которыми находилась цель их путешествия. Вдруг Лакир придержал лошадь: слева от дороги ответвлялась узень­кая тропка, уходящая вверх. Возможно, двигаясь по ней, удастся перевалить через горы.
Всадники свернули на тропу, однако, за первым же крутым поворотом она вывела к укромному разбойничьему лагерю, расположенному в естественной нише, защищающей его от ветра. Со стороны дороги становище бандитов было надёжно укрыто от посторонних глаз широкими скальными выступами. В планы путников не входило ввязываться в драку, но ближайший из грабителей, белобрысый патлатый норд, успел их заметить.
— Не стоило сюда приходить, — угрожающе взмахивая железной секирой, про­рычал он. Схватки было не избежать. К счастью, противник загораживал проход своим това­рищам, скрытым скальным выступом, так что, сколько бы их ни было, наброситься разом они не могли.
Лакир соскочил с лошади, на ходу выхватывая молот, и устремился навстречу раз­бойнику. Тот, выкрикивая угрозы, бросился ему навстречу, занося секиру. Чуть-чуть не добе­жав до противника, парень резко притормозил, и бандит, рассчитывавший с разбега рас­кроить ему череп, мощным ударом высек искры из камней под ногами. В левый висок не успевшему выпрямиться грабителю с сокрушительной силой врезался двемерский молот, от­швырнувший незадачливого налётчика на скалы.
За скалой впереди наметилось какое-то движение. Не оглядываясь в поисках Бено­ра, Лакир кинулся туда, показался из-за камня и быстро отступил на шаг, так что пущенная в него стрела пролетела мимо. Во время этого манёвра, он успел заметить, что ниша совсем не­велика, и около разложенного в ней костра остался всего один бандит-босмер, вооружённый длинным луком. Молодой норд почти мгновенно очутился рядом, не оставляя эльфу времени снова натянуть тетиву, рукоятью молота притянул его вплотную и прикончил серией резких ударов головой в лицо. Отпустив изуродованного врага, он обернулся и увидел напарника, подоспевшего с секирой наперевес.
— С неё пока слезешь... — проворчал он, кивнув в сторону лошади, видя, что с бандитами Лакир управился без него.
— Это с непривычки, ещё освоишься, — утешил его товарищ.
Он заметил, что Бенор с трудом ковыляет на непослушных ногах после первой поездки в седле, и решил устроить небольшой привал, чтобы дать ему отдохнуть. На разбой­ничьем костре как раз дожаривался упитанный злокрыс, так что заодно можно было и пере­кусить. Пока «лучший воин Морфала» сидел, с наслаждением протянув к огню расслабляю­щиеся ноги, его приятель успел по-быстрому осмотреть бандитское становище.
К скальной площадке был пристроен небольшой деревянный помост, обнесённый шаткими перилами. На грубых досках валялась пара небрежно брошенных спальных меш­ков, стояло две бочки с увядшими овощами и сундук, запертый на простенькую защёлку. На бочках лежали два кошеля, в каждом из которых оказалось около трёх десятков септимов. Без труда вскрыв сундук, Лакир заглянул в него и присвистнул, полторы сотни золотых и несколько отмычек — добыча так себе, но кроме них там лежала целёхонькая орочья броня. Парень извлёк доспехи из хранилища и с интересом рассматривал изделие из довольно ред­кого в Скайриме орихалка. Сталь, которую носили приятели, очень сильно уступала ему в прочности. Бенор тоже заинтересовался трофеем.
— Примерь! — посоветовал он товарищу, и Лакир не заставил себя дважды просить.
Несмотря на холод, он быстро скинул плащ и сменил свои стальные доспехи на орочьи. Броня пришлась ему впору, кроме того, её стёганые рукава и штаны лучше защищали от мороза. Правда, у орков своё понятие о красоте, так что новая кираса выглядела непривыч­но, но зато защищать должна была отлично, а это — главное. «Лучший воин Морфала», глядя на напарника, одобрительно прищёлкнул языком.
На одном из спальников лежала книга, под названием «Воин». Молодой норд тут же отнёс и уложил её в седельную сумку. У самих разбойников ничего особо ценного или по­лезного не нашлось. Один носил меховую, другой клёпаную броню, которые, как и их ору­жие, не стоили того, чтобы с ними таскаться. Видимо, тяжёлые орочьи доспехи ни один из них носить не умел, или же они просто не сумели их поделить.
Лакир подумал, что не зря он просил благословения у богини Кинарет. Пока дело не сделано, радоваться рано, но уже в начале пути он получил покровительство Камня Воина, без единой царапины управился с парой разбойников, а в логово ворожей отправляется в но­вой, гораздо более прочной броне.
Отделив от жареной тушки злокрыса лучшие куски, приятели с аппетитом присту­пили к трапезе. Несмотря на то, что Бенор, как обычно, завёл речь о благословении Камня, победе над бандитами и новой броне, его товарищ извлёк из рюкзака лишь по бутылке норд­ского мёда на брата, только-только сдобрить обед. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь из них свернул себе шею, пробираясь верхом по незнакомым горам.
Тропинка, приведшая их к бандитскому лагерю, оканчивалась тупиком в скальной нише. Быстро покончив с едой, Лакир поторопил товарища, убедился, что тот без приключе­ний вскарабкался на Алли, вскочил в седло и направил Роки назад, к оставленной дороге.
Некоторое время ехали, огибая подножия гор. Скалы, то хаотично громоздящиеся, то отвесно вздымающиеся, делали подъём невозможным. За очередным природным бастио­ном вдруг обнаружился крутой покрытый снегом склон, переходящий в нависающую над до­рогой площадку, довольно ровную, насколько можно было судить снизу. Так же с того места, где находились норды, невозможно было определить, есть ли дальше между камнями путь, по которому можно перевалить через горы.
Лакир велел товарищу подождать и, пустив лошадь шагом, начал медленно взби­раться вверх, отыскивая дорогу. Очутившись на площадке, он обнаружил ещё один фрагмент крутого заснеженного подъёма. Наверху тот был ограничен скалами, но лошади, пусть не без труда, были способны их одолеть. Парень глянул вниз и сделал Бенору знак подниматься к нему. Дождавшись, пока тот окажется рядом, он указал вверх:
— Надо бы попробовать здесь перевалить.
Роки довольно быстро одолела склон и перебралась через скалы. Там у Лакира по­явилась возможность обернуться и проверить, как обстоят дела у «лучшего воина Морфала». Дела обстояли неважно. Неумелый всадник мешком сидел в седле и своим весом тянул ло­шадь назад. К тому же он пытался держаться за поводья, которые натягивались, разрывая ло­шади рот и сдерживая её.
— Привстань и наклонись вперёд. Ослабь повод — за седло держись! — услышал Бенор подсказку товарища. Едва он последовал этому совету, дело пошло на лад, и вскоре ло­шади со своими седоками вновь стояли бок о бок. Слева над скалами показалась верхушка какой-то башни, даже издали казавшейся обветшалой. Добраться до неё с того места, где они стояли, было проще, но, во-первых,, постройка находилась в стороне от нужного им направ­ления, во-вторых, пустующих руин в Скайриме — раз-два и обчёлся. Не разбойники, так ка­кая-нибудь нежить заведётся. Зато впереди и левее виднелся склон, подобный давешнему, только скальный гребень над ним преодолеть будет посложнее. Немного посовещавшись, приятели решили двинуться туда.
Роки со своим наездником успешно справилась с задачей, после чего ему при­шлось спешиться и помочь Алли и её всаднику перебраться через гребень. Лакир прикинул направление по солнцу. Получалось, что переваливая через горы, они несколько уклонились к западу. Как раз в восточном направлении простиралась ровная заснеженная поверхность, вскоре приведшая к спуску, настолько узкому и крутому, что нечего и думать проехать там верхом.
Норды спешились и привязали лошадей у пары елей, росших неподалёку от края скалы. Бенор глянул вниз и заметно побледнел. До сих пор приятели постоянно взбирались вверх, и ему, старавшемуся управиться с Алли, было не до того, чтобы оглядываться.
— Подожди... вернусь сейчас... — сказал Морфальский воин Лакиру. Тот кивнул и осторожно начал спускаться вниз к скальному выступу, с которого можно было осмотреться и определить, куда дальше. Очутившись на камне, парень пригнулся и начал вглядываться в развернувшуюся перед ним картину.
Внизу перед нордом расстилалась сравнительно ровная местность, поросшая ста­рыми елями и окружённая скалами. В середине этой своеобразной котловины возвышалась скала с широкой плоской вершиной, на которой раскинулся кожаный шатёр со странным чу­челом наверху. Это гротескное украшение было сделано из рёбер крупного зверя, оленьего черепа, ещё каких-то костей и лосиных рогов, прикреплённых наподобие крыльев. Сопоста­вив всё, что ему было известно о цели их путешествия с тем, что он видел, Лакир догадался, что это и была Одинокая скала. Своё название она полностью оправдывала. Внизу под дере­вьями настороженно расхаживали женщины, облачённые в длинные чёрные робы. Возле ко­жаного шатра, там, где над скалой курился дым, тоже кто-то двигался. К сожалению, еловые лапы загораживали источник этих ковыляющих движений, не давая его рассмотреть.
Наблюдая за будущими противниками, парень вспоминал, всё, что ему когда-либо доводилось слышать о ворожеях. В основном это были или россказни путешественников, ко­торым мирный сельский люд верил, хорошо, если наполовину, да и то, многажды услышав от разных людей схожие истории; или мудрёные сказки, которые в детстве рассказывала ему долгими зимними вечерами мать.
Говорят, ворожеями по доброй воле становятся человеческие женщины, отказываю­щиеся от своей людской сущности в обмен на колдовское могущество. При этом их тела подвергаются отвратительной трансформации, обретая облик схожий наполовину со злобной скрюченной старухой, наполовину с чудовищной птицей. Обычно такой путь изби­рают ведьмы, занимающиеся таинственными и мрачными ритуалами. Эти колдуньи обитают вместе с ворожеями в качестве не то учениц, не то охраны, не то прислуги, не то всего вме­сте.
По всей видимости, женщины в чёрном и являлись ведьмами, а у шатра, скрытая от взора наблюдателя ветвями, ковыляла на своих, искажённых превращением, конечностях ворожея. Неподвижно застыв в своём убежище, норд прикидывал, как лучше подобраться к владеющим магией противницам, сосчитать которых к тому же мешали деревья. Погружён­ный в размышления, он прищурившись вглядывался вниз, и вдруг неожиданное происше­ствие разом вывело его из задумчивости.
Кисти ближайшей к нему ведьмы озарились магическими огнями, и с них сорва­лись слепящие разряды молний. Тут же в другой стороне с шумом пролетели и, опалив ска­лы, погасли два огненных шара, которые метнула другая колдунья. Поодаль мелькнуло голу­боватое свечение — ещё одна из женщин наводила на себя магический щит. Через мгновение причина переполоха оказалась у парня перед глазами: с секирой наперевес навстречу одной из чародеек мчался Бенор.
— Куда, дурак?! Стой! Назад!!! — дико заорал Лакир, бросаясь вниз на помощь товарищу. Впрочем, задним числом он понимал, что его предупреждение запоздало, ведьмы отлично видели противника, и пока только скорость, мешающие целиться деревья и везение спасали «лучшего воина Морфала» от их губительной магии.
Земля больно ударила норда по ногам, когда он слишком жёстко приземлился на камни, думая только, как добежать до врага и выручить крепко влипшего приятеля. Не об­ращая внимания на боль, в бешеном рывке он достал молотом ближайшую ведьму, только что увернувшуюся от секиры его напарника, пробежавшего мимо неё. Ударил раз, другой и, оставив кулём осевшую наземь чародейку, ринулся дальше. Туда, где за скалой виднелись вспышки разноцветного пламени, и раздавалось громыхание рикошетящих от камней закли­наний. Ему казалось, что среди этого рёва слышится голос Бенора, яростно рычащего на ата­кующих его колдуний. Внезапно раздался грохот, и одно из тел, одетых в чёрное, спиной вперед вылетело из-за скалы, грянулось оземь и больше не шевелилось. Наступившая вслед за этим тишина показалась парню стократ страшнее шума недавней битвы. Напрягая все силы, он рванулся туда, откуда выбросило ведьму, и увидел в узком проёме между скал пару тел в чёрном, лежащих неопрятной истерзанной грудой. Из-под них виднелась неподвижная крупная нога в окованном сталью сапоге. Поодаль сиротливо валялась секира.
Парень схватил одну из убитых ведьм за веревочный пояс и отшвырнул в сторону, за шкирку отбросил вторую, и его глазам предстало недвижимое тело Бенора, не подающего признаков жизни. Жгучая горечь перехватила Лакиру горло так, что ни вдохнуть, ни выдох­нуть. Скорбь заполнила сердце и мутной пеной выхлестнулась через край, переполняя норда. Зачем?! Почему его товарищ, всегда с известной опаской относившийся ко всему сверхъесте­ственному, вдруг так отчаянно и безрассудно бросился в бой с ведьмами?! Почему не оклик­нул его, чтобы атаковать вместе?! Бессильная ярость, уходящая корнями в безумие, овладела воином. Он огляделся в поисках уцелевших врагов, готовый разорвать их на части. Но, увы, кругом было тихо. Позади него в расщелине торчали острые колья. На них, проткнутый на­сквозь, висел несвежий труп разбойницы, сброшенный откуда-то сверху. Парень поднял го­лову. Через узкое пространство, где лежали тела, было перекинуто толстое суковатое бревно, соединявшее Одинокую скалу с камнями предгорья.
Силясь превозмочь обуревавшие его чувства, Лакир вспомнил, зачем они сюда пришли. Ворожеи! Эти внизу только их пособницы! Он выполнит поручение жрицы великой Кин и отомстит за товарища. Мерзкие твари поплатятся за жизнь нордского воина!
Он помчался наверх так, будто горечь и боль с каждым движением переплавля­лись в скорость. На крыльях бешенства парень пронёсся по бревну, не видя ничего, кроме скрюченной фигуры впереди. Когтистые руки наполнились огнём, но мститель скачком пере­летел с бревна вперёд и в сторону, к шатру, так что палящее дыхание огненных шаров про­мчалось мимо, не задев его. Молот взмыл и опустился на искорёженное существо, ломая ко­сти, круша их в труху. Ещё раз! Ещё! Безрассудная ярость отчаяния придала парню нечелове­ческую силу. Раз за разом изделие неизвестных двемерских мастеров настигало жертву, изда­вавшую какой-то клёкот, подобный птичьему. Уродливая тварь взмахивала когтями, норовя достать воина, пыталась призвать магию, но он не оставлял ей такого шанса. Наконец воро­жея, прощально каркнув, распростёрлась на земле. Опустив молот, Лакир уставился на по­верженного врага, едва сознавая, что видит. Изломанное тощее и жилистое старушечье тело, с пергаментной кожей, местами покрытой пучками птичьих перьев. Вместо ног уродливые птичьи лапы с длинными когтями. Когтистые кисти рук с четырьмя неестественно длинными пальцами сочетали человеческие и птичьи очертания. За поясом ветхого одеяния торчал странный нож с волнистым лезвием, покрытым необычным растительным орнаментом. Должно быть, тот самый Крапивник. Норд взял его и сунул за пояс, поскольку свой рюкзак, отправляясь на разведку, он оставил около лошадей.
Не тратя времени на осмотр гнезда женщины-птицы, Лакир вернулся туда, где ле­жал его товарищ. В глазах у него предательски защипало, когда он вновь взглянул на его не­подвижное тело. На смену ярости, которую парень выместил на ворожее, пришло опустоше­ние. Обречённо вглядываясь в безжизненное лицо приятеля, он вдруг заметил, что веко у того едва заметно дёрнулось. Неужели?!. Он наклонился к Бенору, напряжённо впившись в него взглядом. Неожиданно тот приоткрыл один глаз, затем второй и внезапно вскочил, как встрёпанный, дико озираясь по сторонам.
— Они ушли?.. — хрипло спросил Морфальский воин. От нахлынувшего облегче­ния при виде живого приятеля и от нелепости ситуации, Лакир расхохотался так, что был вы­нужден прислониться к скале, чтобы не упасть. С трудом справившись с очередным присту­пом смеха, он кое-как сумел выдавить:
— Ты сам их всех уложил!..
— Я?! — Бенор ошалело огляделся и только теперь заметил валяющихся грудами чёрного тряпья ведьм. — Как??!
Его приятеля снова согнуло от хохота так, что ему едва удавалось перевести дух, а на глаза навернулись слёзы. Рыдая от смеха, парень простонал:
— Пока не знаю!..
«Лучший воин Морфала» озадаченно смотрел на него. При виде выражения его лица, Лакир никак не мог успокоиться. Наконец неимоверным усилием воли он взял себя в руки. Без сил опустившись к подножию скалы, парень постарался глубоко вдохнуть, восста­навливая дыхание, и смахнул выступившие слёзы.
— Ох... Аж больно... — посетовал он, стараясь усесться поудобнее в своих доспе­хах. Бенор, успевший подобрать свою секиру, пристроился напротив. Ещё разок глубоко вдохнув и резко выдохнув, Лакир посмотрел на приятеля:
— Рассказывай, давай.
Немного помявшись, тот поведал примерно следующее. После того, как лошади были привязаны, норды осмотрели найденный спуск. При взгляде вниз «лучшему воину Морфала» стало не по себе. Он решил отойти от края, немного размять ноги и заодно ула­дить проблему естественного свойства. Пока Лакир, погружённый в мысли о ворожеях и предстоящем сражении, на время забыл о нём, Бенор, покончив с неотложным, замыслил снова подойти ближе к краю и тоже присмотреться, что да как.
Оказавшись около не менее крутого спуска только шагов на двадцать правее Лаки­ра, скрытый от него камнями, его напарник надумал подкрепить свои силы, глотнув из при­пасённой бутылки вина. Для надёжности, стоя на краю, он привалился спиной к большому камню и начал крупными торопливыми глотками утолять жажду, пока приятель его не оклик­нул. Он успел опустошить бутылку почти на три четверти, запрокинул голову повыше, чтобы допить остальное, но при этом оттолкнулся спиной от скалы, на которую опирался. Камни, служившие опорой его ногам, оказались надёжными только на вид. Не успев понять, что происходит, Морфальский воин вместе с мелкими камнями и пылью съехал вниз, выро­нив бутылку, и чудом устояв на ногах.
Там его сразу же заметили, по меньшей мере, две ведьмы. Одна из них метнула в него молнии, другая — пару огненных шаров. Обе они промахнулись, поскольку он по инер­ции, чтобы не рухнуть, продолжал двигаться вперёд. Позади чародейки, швырявшейся огнём, Бенор краем глаза заметил голубоватое свечение на руках третьей колдуньи, находившейся справа возле самой Одинокой скалы. Не раздумывая, он выхватил секиру, и бросился туда, где врагов было меньше — к первой атаковавшей его ведьме, оказавшейся как раз напротив того места, где притаился Лакир. Та шарахнулась от него в сторону, избежав встречи с секи­рой, воин же, не задерживаясь, промчался дальше.
Он услышал, как приятель что-то кричал ему, но остановиться не мог, хотя едва ли сам понимал, куда мчится. Каким-то чудом уклоняясь от летящих в него заклинаний, Бенор наполовину обогнул скалу слева. Оттуда навстречу ему бежала новая противница в чёрном. Он метнулся от неё в узкую расщелину, перемахнув какое-то белёсое светящееся пятно на земле. Впереди торчали воткнутые в землю острые колья. Откуда-то сверху спрыгнула ещё одна чародейка, перегородившая проход рядом с ними. Дальнейший путь был отрезан.
Ударив колдунью секирой, угодившей ей в плечо, и помешав выпустить магиче­ский заряд, Бенор хотел повернуть назад, но там уже маячили ещё двое. Он вновь поднял оружие, проревев: «Победа или Совнгард!» Но при развороте из-под опорной ноги у него вы­вернулся камень. Потерявший равновесие воин рухнул ничком и зажмурился, понимая, что это — конец. Он услышал шум пронёсшихся над ним заклинаний, а затем оглушительный грохот и вместе с ним вспышку света, ослепившую даже сквозь сомкнутые веки.
Открыв глаза, он вскочил, ожидая новой атаки ведьм, но увидел только Лакира, ни с того ни с сего принявшегося хохотать до колик.
Парень задумчиво выслушал напарника. Сходу разобраться, что произошло в рас­щелине, ему не удалось. Поскольку его приятель, судя по всему, был в полном порядке, а сам он успел немного отойти от неудержимого хохота, решено было осмотреть окрестности ска­лы — не найдётся ли чего полезного. Заодно Лакир хотел попытаться понять, каким образом все атаковавшие Бенора ведьмы оказались убиты, при том, что сам он уцелел. Впрочем, по­следнее-то как раз было ясно — жизнь ему спасло внезапное падение.
Норды выбрались из расщелины и двинулись направо в обход скалы, миновав на­стороженный медвежий капкан. Здесь пролегало подобие поднимающейся вверх дороги, по правую сторону от которой лежало бревно, ведущее к жилищу ворожеи на верхушке Одино­кой скалы, по левую — стоял кожаный шатёр без костяного навершия, должно быть, служив­ший жильём остальным чародейкам. Одержимый клокотавшей в нём яростью и жаждой ме­сти, молодой норд уже пробегал здесь, направляясь к ворожее, но его память не запечатлела ничего из мелькнувшего тогда перед глазами.
У шатра виднелись мешки и бочки с какими-то припасами, ворошить которые приятели не стали. В примитивном обиталище ведьм стоял грубый сундук, за несколько се­кунд вскрытый Лакиром. Из него был извлечён какой-то том с заклинаниями, немного денег и камень душ. Деньги — это неплохо, остальное, возможно, удастся продать. С гор тянуло холодом, в воздухе начинали кружиться снежинки. Парень наскоро отогрел зябнущие руки у ещё не прогоревшего костра и мельком глянул на стол возле жилища, на котором среди заста­релых пятен крови лежал скелет. Меж костей поблёскивало золото, но тревожить останки, над которыми, похоже, и без того поглумились колдуньи, он не стал. Здесь Бенор был солида­рен с товарищем. От чужой недоброй смерти лучше держаться подальше.
Лакир прошёл по бревну, во второй раз оказавшись на вершине Одинокой скалы. Он обернулся как раз вовремя, чтобы, рванувшись назад, подать руку приятелю, который оступился и едва не сорвался с замшелого ствола прямо на торчащие острия, чтобы соста­вить компанию трупу разбойницы. При этом молодой норд успел взглянуть вниз на колья и заметить позади них ещё один неподвижный ворох чёрного тряпья. Очередная мёртвая ведь­ма. Пятая по счёту, если он не ошибается. Причём убита она там, где не побывал ни один из них...
Пока никакого разумного объяснения произошедшему в голову парню не приходи­ло, и он на время перестал думать над этой загадкой, сосредоточившись на осмотре гнезда ворожеи. Сундук, стоящий в её шатре, содержал меньше полусотни септимов и ничего более. Площадка освещалась и обогревалась большими чашами с огнём. Одна из них не горела, зато поперёк неё лежал мёртвый древесный дух — спригган. Лакир припомнил, что Даника Свет Весны говорила, будто Крапивник создан ворожеями как раз для принесения в жертву этих существ. А ещё он слыхал, что алхимики платят хорошие деньги тем, кто приносит на прода­жу стержневой корень сприггана. Только желающих связываться с лесными духами найти не­просто. Они весьма серьёзные противники и обладают странной, чуждой людям магией, от которой не защищают даже самые прочные доспехи. Корень был на месте, так что норд взял его с собой.
Вообще вершина Одинокой скалы была настоящем кладезем для алхимика. Поми­мо стержневого корня, тут валялись перья ворожеи, а на пятиугольном, расчерченном маги­ческими символами столе, украшенном резными драконами, черепом тролля, светящимся шаром и разбегающимися от него рядами свечей, кроме пучка перьев нашёлся коготь воро­жеи и ядовитый колокольчик. Там же лежал ещё один камень душ. Невелика ноша, а платят за них неплохо.
Покидая скалу, Лакир пропустил товарища вперёд, готовый подстраховать его, если тот снова оступится. Но Бенор, наученный горьким опытом, на этот раз крепко цеплялся за сучья и благополучно достиг противоположной стороны расщелины.
Приятели продолжили обход скал. Вновь двинувшись вправо, они набрели ещё на один капкан, лежащий на дороге, с которой затем свернули в сторону. Туда, где возле торча­щих кольев валялась мёртвая ведьма. По примятой траве и следам в дорожной пыли стало понятно, что лежащая здесь альтмерка, одна из тех двух колдуний, от которых удирал Бенор в самом начале. Вторая из них, успевшая обежать скалу, попалась ему навстречу возле расще­лины, где его обнаружил Лакир. Её следы явственно отпечатались на дороге. Быстро тающие снежинки не успели ни укрыть, ни стереть их.
При себе у альтмерки не было ничего, кроме чёрного балахона, железного кинжа­ла, пары сапог и матерчатого плаща. Железное оружие ценилось дёшево, забирать и тащить его с собой резона не было. Тряпьё тоже едва ли чего-то стоило, по мнению нордов, и всё же они стянули с ведьмы её одеяние и плащ, но отнюдь не ради наживы. Эти женщины, зани­мавшиеся гнусной ворожбой, искажающей человеческую сущность, и глумившиеся над мёртвыми телами, заслуживали позорной наготы после смерти. В снятую с чародейки оде­жду приятели увязали немногие найденные трофеи. Присев рядом с телом колдуньи, Лакир вдруг поднял голову и взглянул в сторону расщелины, где разыгрался короткий и загадочный бой. С этого места она просматривалась насквозь. Видны был и трупы двух ведьм, сброшен­ные им с поверженного приятеля, и вдалеке третий, вышвырнутый из узкого пространства между камнями неизвестной силой.
Какие-то смутные догадки начали приходить на ум молодому норду, но ухватить­ся за них ему не удавалось. Чего-то не хватало, чтобы картина сложилась целиком. Парень потёр лоб, чувствуя, что от напряжённых размышлений вот-вот разболится голова, и вновь заставил себя пока забыть о непонятном происшествии. Он поднялся на ноги и в сопрово­ждении товарища двинулся дальше.
Несколькими шагами дальше, внутри ствола огромного поваленного дерева, ока­завшегося полым внутри, они заметили скорчившийся скелет в железном шлеме, прикрываю­щий костлявой дланью денежный мешочек. Кем бы ни был почивший в столь странном ме­сте, обирать давно усопших — последнее дело. Пусть и дальше хранит своё сокровище.
Между тем, норды не забывали смотреть и в сторону гнезда ворожеи. Как оказа­лось, острые колья были врыты не только возле дерева-моста. И многие из них были покры­ты бурыми пятнами крови. Вдруг Бенор тронул приятеля за плечо и ткнул пальцем в сторону подножия Одинокой скалы, по соседству с очередным участком, щетинившимся остриями.
— Оно... Пятно!.. — почему-то шёпотом произнёс он, на всякий случай отходя по­дальше. Лакир, напротив, сделал пару шагов к тому месту, на которое указал напарник. То, что издалека казалось чуть заметным белёсым пятном, оказалось сложным, вписанным в круг узором, начертанным на земле светящимися линиями различной толщины. Парень при­сел на корточки поодаль, изучая непонятное явление. Безопасных сюрпризов здесь ждать не приходилось. Когда он добежал до расщелины, никакого пятна там не было. Слушая рассказ Бенора, он было подумал, что светлое пятно тому просто померещилось, но вот здесь перед ним такое же, опознанное приятелем. Кто знает, какую роль оно сыграло в сражении?
Он осмотрелся, подобрал булыжник, величиной с кулак, отступил туда, где стоял Морфальский воин, примерился, размахнулся и швырнул камень в сияющий орнамент.
Грянул взрыв. Сверкнули разряды молний. Обломок скальной породы, брошенный Лакиром, пронёсся над головами нордов, зацепил старую ель, возле которой они находились, осыпав их хвоей и ошмётками коры, и со стуком упал где-то позади. Почти с полминуты прия­тели не двигались, ошеломлённые мощью магической ловушки.
— Теперь понятно, чем её выбросило... — медленно проговорил Лакир, вспомнив про ведьму, вылетевшую из расщелины, и добавил, обращаясь к напарнику: — Хорошо, что ты на это не наступил... Повезло...
Тот только шумно сглотнул и кивнул головой. Шаг за шагом они продвигались во­круг оплота ворожей, опасаясь ещё каких-нибудь сюрпризов. Вот и место, где младший воин, спрыгнув со скалы, прикончил одну из колдуний. Её одежда также была уничижительно со­рвана нордами. Раскрытая сущность магических ловушек ещё сильнее восстановила их про­тив чародеек.
Они завершили обход, вновь оказавшись у расщелины, раздели трёх погибших там ведьм и снова осмотрели место битвы. Перед мысленным взором Лакира проносились обрывки виденного, за них цеплялось то, что удалось узнать. Он до мельчайших подробно­стей припомнил, как нашёл бездыханного приятеля, как лежали мёртвые тела... Внезапно его осенило. Разрозненные фрагменты сложились в чёткую картину. От облегчения парень издал тихий смешок. При всём невероятном нагромождении совпадений, сбивавшем с толку, он те­перь понимал, что произошло.
Услышав смех, Бенор подошёл поближе и вопросительно уставился на товарища.
— Разобрался, что тут было, — ответил тот на безмолвный вопрос Морфальского воина, — Тебе так повезло, что услышал бы от кого — в жизни б не поверил.
— Говори уже... Не томи...— проворчал Бенор, усаживаясь на землю. Лакир устроился рядом и начал рассказ, стараясь ничего не упустить.
— Когда ты съехал вниз, на тебя бросились три ведьмы. Одна слева, и две поодаль правее. Ты побежал в мою сторону, туда, где была одна колдунья. Парочка сзади, впустую выпустив по паре магических зарядов, вместо того, чтобы броситься в погоню, решила обо­гнуть скалу и выскочить навстречу. Ведьма, к которой ты бежал, увернулась от твоей секиры, но при этом в очередной раз промахнулась, не попав в тебя. Тут уже я подоспел и с ней разде­лался. Тем не менее, пусть ненадолго, она меня задержала. Ты успел скрыться из глаз, забе­жав в расщелину. Там, на своё счастье, ты перепрыгнул ловушку, ранил встречную колдунью, должно быть, сидевшую прежде возле ворожеи, попытался развернуться, чтобы бежать от неё, и при этом упал.
— Это я и сам примерно понял... А вот дальше-то что?..
— Дальше... дальше как раз всё так совпало, что нарочно не выдумать. Смотри... Прежде чем упасть, ты увидел, что следом за тобой бегут ещё две ведьмы, так?
— Ну!..
— Одна была чуть ближе, другая — дальше?
— Да...
— Так вот, одна из них до этого стояла на дороге и кинулась было тебе навстречу, да только ты свернул. Я её видел, но не успел добежать. Она рванула почти следом за тобой. Другая — одна из заметивших тебя в самом начале и пустившихся в обход. Она успела обе­жать скалу, но немного поотстала от погнавшейся с дороги. Пока понятно?..
— Вроде... а вторая... из первых? Ну, из тех, что сначала?..
— Вторая — та альтмерка, что мы нашли позади кольев. Эта, видимо, хотела пере­хватить тебя, если побежишь через расщелину.
— А с чего они все померли вдруг?..
— Слушай дальше. Бежавшая следом за тобой то ли тоже перепрыгнула ловушку, то ли та не сработала, но она миновала её и высвободила свою магию, целясь в тебя, од­новременно со спрыгнувшей сверху. Никто из них не ожидал, что ты упадёшь. В тот момент, когда они разом метнули свои заклятия, тебя между ними не оказалось, они поразили друг друга и рухнули поверх тебя. И тут же нанесла магический удар немного отставшая ведьма, очевидно тоже метившая в тебя, и не успевшая остановиться. Её заклинание, не встретив препятствия в расщелине, пронеслось насквозь и попало точно в альтмерку, поджидавшую на другой стороне. Сама же атаковавшая с разбегу угодила в магическую ловушку... Как она действует, мы видели... Это и был тот грохот и свет, о котором ты говорил. Хотя тела колду­ний, навалившихся сверху, смягчили удар, тебя на время оглушило. Уж очень близко рванула эта штука... Я вообще не чаял тебя живым увидеть. Тебе-то показалось, что ты сразу вскочил, а на деле я успел с ворожеей разобраться и назад вернуться, пока ты оклемался, — закончил парень свой рассказ.
Бенор озадаченно моргал. Лакир доходчиво обрисовал ситуацию, вовремя делая паузы и задавая вопросы, помогавшие разобраться в нагромождении событий. И всё же па­рень не зря сказал, что услышав такую историю — ни за что бы не поверил. Её непосред­ственный участник и тот верил с трудом, хотя и понимал, что всё едва ли могло произойти как-то иначе. Но в рассказе его товарища концы слишком хорошо сходились с концами, и Морфальский воин был вынужден поверить в невероятное стечение обстоятельств, спасшее его.
— Это, выходит, мне сегодня новое рождение справлять можно... — раздумчиво произнёс он наконец.
— Ты уже чуть преждевременные поминки по себе не справил! — неожиданно рассердился Лакир, вспомнив, с чего, всё началось. — Слава богам — обошлось!.. Хотя, зна­ешь, в Вайтране я, пожалуй, первый к тебе присоединюсь! — после паузы неожиданно при­бавил он уже совсем другим тоном, в мыслях заново пережив недавние события. — Только тогда не рассиживаться надо, а собираться обратно.
Норды поднялись и зашагали туда, где привязали лошадей. Поиск места, где мож­но подняться, занял некоторое время и увёл приятелей вдоль скал намного правее оставлен­ных животных. Там, карабкаясь по выступающим каменным глыбам, они сумели взобраться наверх. А ещё чуть дальше справа, Лакир заметил пологий склон, ведущий к удобному пере­валу, а за ним что-то вроде припорошенной снегом округлой кровли, сложенной из огромных грубо отесанных камней.
Поверху они без труда добрались до лошадей. Переложили добычу в рюкзак, от­вязали животных, сели в сёдла и пустили кобыл шагом в сторону обнаруженного перевала. Если за ним найдётся нормальный спуск, то вывести он их должен намного ближе к Риверву­ду, чем путь, по которому они добирались до Одинокой скалы.
Оказавшись наверху, норды огляделись. Массивное округлое сооружение, отсюда видимое целиком, по всем признакам являлось древней нордской гробницей. Позади строе­ния, в узкий просвет между высокой скалой и стеной, можно было разглядеть фрагмент лест­ницы. Где лестница, там и дорога должна бы найтись. Если только за прошедшие века она не была разрушена временем и стихиями. То, что по пути к логову ворожеи путники её не уви­дели, ещё ни о чём не говорило. Старые тропы в горах зачастую неприметны, а жителям Ри­вервуда, который сам был гораздо моложе древней усыпальницы, незачем было сюда ходить, протаптывая дорогу. Едва ли вообще обитатели городка знали о ней.
Лакир заставил Роки взобраться на неширокий уступ, проходящий между гробни­цей и высокой горой. В самом тесном месте его сапоги, как ни крепко он прижимал их к ло­шадиным бокам, слегка тернулись о камень. Он обернулся, посмотреть, смогут ли его мино­вать Бенор и Алли, поскольку Морфальский воин был шире его в кости, а поджать ноги мог не догадаться или не суметь. Но тот поступил проще. Едва его кобыла взобралась на уступ, воин спешился и, ведя животное в поводу, пробрался через щель. Чуть спустившись, норды оказались на рукотворной площадке, вниз с которой вела широкая лестница из старых вывет­ренных камней. Лестница привела их на небольшое плато, края которого были лишены даже намёка на нормальную дорогу. Однако далеко впереди, скрытый скалами и уступами, должен был находиться Ривервуд.
— Садись в седло, — обратился Лакир к товарищу, — я поеду вперёд, поищу спуск, а ты держись следом. Только придерживай Алли, чтобы тихонько шла, но куда ступить пусть сама выбирает.
Бурча что-то себе под нос, Морфальский воин вновь взгромоздился на лошадь. Его товарищ уже занялся поиском спуска, всё внимание посвятив этому занятию. Дело было не из лёгких. Неудивительно, что норды не заметили дороги, ведущей к гробнице — её про­сто не было. Прежде, чем направить Роки куда-либо, парень присматривался, можно ли будет оттуда проехать дальше и удастся ли вернуться, если путь окажется тупиковым. Шаг за ша­гом лошадь и всадник продвигались вперёд. После первых сложных уступов нашёлся до­вольно длинный участок попроще, а вот за ним стало ещё труднее, чем в начале. Вновь уда­лось пробраться немного вперёд, но дальше пути не было. Наездник осторожно развернул ко­былу, и теперь, посмотрев на пару скал с другой стороны, понял, что между ними можно ещё немного спуститься.
На мгновение оторвав взгляд от камней под копытами Роки, Лакир глянул туда, где заканчивались горы, и с радостью увидел соломенные крыши Ривервуда. Однако до него ещё нужно было добраться. Высота пока была достаточной, чтобы не собрать костей, если сорвёшься. Он перевёл взгляд на склон и узнал поворот дороги, пропущенный ими по пути наверх. Отсюда были видны их следы, уходящие на запад к Камням-Хранителям. Ещё немного, и они доберутся до наезженного пути. Последний участок спуска перед дорогой оказался сложнее всего. Из под задних ног Роки посыпались мелкие камни, и у парня захоло­нуло сердце в предчувствии падения. Он резко подался вперёд и тем помог лошади утвердиться на прочном выступе. Отерев выступивший на лице холодный пот, всадник по­трепал лошадь по шее, успокаивая и подготавливая её к дальнейшему спуску.
Через несколько минут наездник благополучно достиг дороги. Лакир почувство­вал, что мышцы ног у него дрожат от напряжения, и обернулся посмотреть, как преодолевает сложный путь его товарищ. Но ни его, ни Алли нигде не было видно. На крутом склоне воз­можности смотреть по сторонам не было, но не заметить, если бы Бенор сорвался вниз, па­рень не мог. Может, тот нашёл другой путь, чудом пропущенный внимательным проводни­ком?.. Тревожась за приятеля, молодой норд, тем не менее, счёл неразумным пытаться вер­нуться и поискать его. Пройденный ими путь плохо годился для спуска, ещё хуже — для подъёма, а ведь после пришлось бы спускаться ещё раз...
Он тихим шагом пустил Роки по дороге к Ривервуду. Хоть бы раз с «лучшим вои­ном Морфала» обошлось без приключений! Так нет же! Разве что в самом начале, в Оротхей­ме... С этими мыслями парень въехал под южную арку Ривервуда.
Подковы зацокали по камням мостовой. Доехав до пересечения с главной улицей, Лакир посмотрел по сторонам. Верный своему намерению между делом искать двемерский молот для маркартского просителя, он направил лошадь к здешней кузнице.
Ривервудский кузнец по имени Алвор, крепкий, ещё совсем нестарый норд с золо­тисто-русыми волосами и такой же бородой, встретил путника вполне благодушно. Его твёр­дый и прямой взгляд, честное и открытое, и в то же время суровое лицо, говорили о благо­родстве характера. Да и дело своё он знал и любил. Чтобы понять это, достаточно было пару минут понаблюдать за его работой.
Как и следовало ожидать, в кузнице небольшого городка двемерских изделий не нашлось. Зато Лакиру удалось продать свою стальную броню. Алвор оценил качество ковки и то, как кираса была доработана владельцем, так что заплатил не скупясь. И только когда по­сетитель, покончив с делами, распрощался с кузнецом, на перекрёстке возле «Спящего вели­кана» показался Бенор, озирающийся по сторонам в поисках приятеля.
Лакир окликнул его, и тот заспешил к нему навстречу. Алли нигде видно не было, но сам Морфальский воин, на первый взгляд, был цел и невредим.
— А лошадь куда дел? — спросил парень подошедшего товарища.
— А!.. — махнул тот в ответ рукой, явно не собираясь вдаваться в подробности, и предоставив приятелю гадать, что могло случиться. То ли кобыла, испугавшись крутого скло­на, сбросила неумелого седока и сбежала. То ли он сам слез, не доверяя животному и своей способности с ним управляться, а после упустил. То ли лошадь сорвалась на спуске, а наезд­ник чудом успел с неё соскочить... Выходит, потраченная утром тысяча септимов пропала зря... Ну хоть никакой ценной поклажи на Алли не было, а сами норды живы и здоровы. Уже неплохо, если подумать.
Хотя нога Бенора выдержала испытание крутым спуском, в сторону Вайтрана пут­ники направились неторопливым шагом, ведя Роки в поводу. Туши волков, оставленные по дороге к Одинокой скале, лежали на прежнем месте, никем не тронутые. Лакир взвалил их на спину кобыле и спутники продолжили путь через перевал и вниз, к Вайтрану.
Вновь показавшийся впереди город и окружавшие его фермы, голубое небо, по ко­торому неторопливо плыли пушистые, ярко освещённые солнцем облака, плеск реки, жужжа­ние пчёл и аромат трав и цветов наполнили сердце молодого норда покоем и радостью. Ему приятно было возвращаться сюда. На конюшне он снял с Роки поклажу, расседлал её и снова поручил заботам Скульвара Чёрная Рукоять. На правах бывшего владельца, тот поинтересо­вался судьбой Алли.
— Потерялась в горах, — коротко откликнулся Лакир, бросив быстрый взгляд на напарника. Его ответ полностью удовлетворил любопытство хозяина, сокрушённо покачав­шего головой.
Норды подобрали туши волков и, взвалив их на плечи, зашагали в город. Первым делом они отнесли убитых зверей на задний двор «Гарцующей кобылы», а затем зашли внутрь. Хульда приветствовала вошедших тёплой улыбкой. Все вещи приятелей были в цело­сти и сохранности, а комнаты оставались свободными, так что норды сняли их ещё на день. Морфальский воин задержался в общем зале, в то время как его товарищ поднялся к себе наверх.
В своей спальне Лакир обнаружил умывальник с чистой водой. Он сбросил рюк­зак, избавился от брони, быстро и с удовольствием умылся, переоделся в свою обычную оде­жду, захватил трофеи, привезённые из похода к Одинокой скале, и отправился с ними в «То­вары Белетора».
К его удивлению, за невзрачные чёрные робы и плащи ведьм хитроглазый брето­нец отвалил приличную сумму. За книгу заклинаний и камни душ тоже удалось выручить не­мало. В отличном настроении норд вышел на рыночную площадь. Яркое солнце понемногу клонящегося к вечеру дня заставило его зажмуриться. Он остановился, с улыбкой подставляя лицо ласковому теплу лучей. Приоткрыв глаза и защитив их рукой от света, он увидел Изоль­ду, которая с корзинкой на руке выбирала продукты на противоположной стороне площади и украдкой бросала на него взгляды. Один из таких взглядов он успел заметить, прежде чем та поспешно отвела глаза и принялась разглядывать овощи на прилавке Карлотты. Лакир не стал её окликать и нырнул в тень навеса перед входом в «Котелок Аркадии».
В алхимической лавке царила странная густая смесь ароматного дыма, запахов трав, грибов и ещё многого другого, что парню не удалось опознать. Прежде он не обращал на них внимания. Вчера из-за недуга, нынче утром — занятый мыслями о предстоящем деле. Аркадия, видя, что парень пришёл один, встретила его словами:
— У меня есть средства от всех болезней, простых и не очень. Если чем могу по­мочь, говори.
Впрочем, на сей раз норд не выглядел нуждающимся в лечении. Он уверенным шагом подошёл к прилавку и разложил перед имперкой свои трофеи. Та изучающе устави­лась на стержневой корень сприггана, перья и коготь ворожеи, и когда вновь перевела взгляд на Лакира, в её глазах читалось уважение. Пока целительница отсчитывала деньги, посети­тель осматривал лавку.
В уголке лениво побулькивала ретортами алхимическая лаборатория. На полках, в ящиках, на прилавке лежали ингредиенты и стояли склянки с различными зельями. Взгляд норда скользил по засушенным цветам, грибам, листьям, насекомым... Неожиданно на глаза ему попался цветок голубого горноцвета. Того самого, который он жевал вчера по пути в Вайтран, полагая использование целительной силы природы вполне благопристойным делом. А ведь все эти зелья составляются из тех самых элементов, которые дарит людям здешняя земля, вдруг осенила его крамольная мысль. Пару недель назад он не только не додумался бы до неё, но и едва ли понял бы того, кто попытался бы ему это растолковать. При том он, как и прочие норды, отлично знал, что многие охотники и сами используют ингредиенты, которые добывают с животных или собирают, странствуя по полям, лесам и горам, а не только прода­ют их алхимикам. Могут приготовить и отраву для стрел, и лекарства от ран и разных хво­рей. Это всегда казалось само собой разумеющимся и не вызывало у людей осуждения. В его памяти снова возникли слова старого охотника, от которого он слышал про костоломную ли­хорадку: «купить лекарство у алхимика, или самому приготовить, ежели умеешь». Теперь норд видел в этой простой фразе совсем другой, более глубокий смысл. Свойства многих трав, корешков и грибов знала любая крестьянка, да и ему самому с детства было известно о целительных качествах того же горноцвета. Но ведь можно пойти дальше, узнать больше и использовать полученные знания в случае нужды...
И вместе с тем он понимал, что попытайся он разъяснить это своему спутнику, тот его не поймёт. Для Бенора зелье всегда останется зельем — странной и не внушающей дове­рия жидкостью, никак не связанной с простыми дарами природы, из которых оно приготовле­но. Сейчас парню было странно, что он и сам прежде думал об этом сходным образом.
Лакир настолько погрузился в размышления о представшем перед ним в неожи­данном свете ремесле алхимика, что опамятовался лишь когда Аркадия со звоном опустила на прилавок мешочек с монетами. Он забрал деньги, попрощался с пожилой имперкой и вы­шел на улицу.
Возле одного из столбов, поддерживающих навес перед лавкой, изящно присло­нившись стояла Изольда. Она кокетливо улыбнулась норду, тряхнула своими красно-рыжими волосами и, в ответ на предложение вместе прогуляться до «Гарцующей кобылы», пристрои­лась рядом с ним.
Они, не задерживаясь внизу, поднялись в комнату Лакира. Хотя его внимание было поглощено хорошенькой спутницей, он с некоторым удивлением отметил, что Бенора в общем зале нет.
Едва дверь за ними закрылась, девушка отставила в сторону свою корзинку, до этого аккуратно висевшую у неё на локотке, проворно опустилась на колени, попутно ловки­ми пальчиками освобождая парня от одежды. Он ощутил её тёплое дыхание и быстрый влаж­ный язычок... В Скайриме это называют искусством Дибеллы — богини Красоты, покрови­тельствующей чувственной стороне любви. Впрочем, едва дождавшись развязки, которую она усердно торопила своими ласками, Изольда вскочила, оправила юбку на коленях, подхва­тила корзину, и Лакир, обернувшись, увидел лишь исчезающий за дверью краешек голубого платья. Парень с лёгкой досадой подумал, что она могла бы хоть раз задержаться... он наде­ялся чем-нибудь угостить её, посидеть вместе, поговорить... Он не мог понять — дразнит она его, или действительно старается побыстрее отделаться. То она бегает за ним... то от него,  –  невесело закончил он свою мысль. Наведя порядок в одежде, Лакир спустился вниз и вышел из таверны.
С одной стороны, он надеялся снова увидеть Изольду и попытаться с ней погово­рить, с другой, вновь задумался, где бы заработать достаточно для покупки земли и построй­ки дома, чтобы было что предложить ей всерьёз. Однако, ну и штучка же эта девчонка! Ха­рактер ещё тот... На рыночной площади было ещё довольно людно, но нигде не мелькало зна­комое платье и рыжие волосы. В задумчивости парень прошёл в сторону главной улицы мимо «Товаров Белетора», возле которых его окликнул печальный молодой норд в железной броне, скрестивший руки на груди и опирающийся спиной на столб:
— Приветствую, родич. Какими судьбами в Вайтране?
— Просто мимо прохожу, — ответил он, разглядывая неожиданного собеседника. Откровенничать с ним Лакир не собирался — с чего бы? Светловолосый уроженец Скайрима с завязанной узлом бородой смотрел на него с непонятной грустью, которая послышалась и в его словах:
— Жаль. Слишком часто я слышу эти слова...
Он хотел ещё что-то добавить, но тут Лакир решил для начала выяснить, с кем ему приходится иметь дело. Остановивший его горожанин носил имя Йон Сын Битвы. На по­следних словах его голос прозвучал чуть неуверенно, будто он не то сам не знал, нравится ли ему носить это прозвание, не то не был уверен, как к нему отнесётся Лакир. Последнему же это имя ни о чём не говорило, кроме того, что теперь он знал, как обратиться к окликнувше­му его норду. Поскольку Йон казался местным жителем, парень решил попытать счастья и задать тому занимавший его вопрос:
— Где я могу найти работу?
— Я не уверен, что Соратники принимают новичков, но все же сходи к ним. Они в своем зале — Йоррваскре. Если под словом «работа» ты подразумеваешь «обагрить свое ору­жие кровью».
Его высокопарный слог не понравился парню, вызвав заодно неприязнь к предло­женной таким образом «работе». Нет уж, к Соратникам он, пожалуй, не пойдёт. Ещё раз огля­девшись — не мелькнёт ли в толпе Изольда, Лакир направился обратно в «Кобылу». От без­облачного настроения, с которым он недавно выходил от Белетора, не осталось и следа.
Он подошёл к Хульде, приветливо улыбнувшейся ему.
— Если хочешь подработать, наруби-ка дров для костров, — предложила она.
Парень молча прошёл в свою комнату, захватил колун и отправился на двор. Взял полено, утвердил его на колоде, размахнулся и развалил его на две половинки. Взял следую­щее. Размеренный физический труд незаметно успокоил его, испортившееся было настрое­ние начало исправляться. В таверну с большой охапкой дров он вернулся уже снова в отлич­ном расположении духа.
— Честная плата за честную работу, — сказала Хульда, принимая дрова и отдавая парню деньги. Он внимательнее, чем прежде, посмотрел на неё. Вновь случайно или нарочно трактирщица сумела ему помочь. Ему вдруг подумалось, что ей может быть довольно одино­ко. Осторожно, чтобы не обидеть её своим предложением, Лакир дал женщине понять, что был бы не прочь провести с ней время, если, конечно, она не против. Он был готов к отказу, но, вопреки его опасениям, та заглянула ему в глаза, улыбнулась и согласилась.
Он поднялся наверх, в свою комнату. Хульда, ненадолго замешкавшаяся, чтобы на время оставить вместо себя Садию, бегом догнала его на лестнице. Лакир удивился лёгкости и стремительности движений, каких он от неё не ожидал. Войдя следом за ним, женщина ти­хонько притворила дверь и спросила:
— Так чего бы ты хотел?
— Покажи, что любишь ты, — отозвался он, надеясь таким образом отблагода­рить её за заботу. Возможно, это была лишь игра света от рогового светильника, но на мгно­вение норду показалось, что глаза трактирщицы лукаво сверкнули.
Хульда ловко расшнуровала свою одежду, позволила ей соскользнуть на пол и предстала перед парнем обнажённой. Он невольно залюбовался её ладной фигурой с краси­выми покатыми плечами, с тяжёлой, но округлой и упругой грудью, с соразмерно тонкой та­лией, с плавными, крепкими, в меру широкими бёдрами, с аккуратной линией живота и силь­ными длинными ногами. Она медленно подошла к парню, призывно улыбаясь, и помогла ему избавиться от остатков одежды.
Он увлёк женщину на кровать, и там ей вновь удалось его удивить. Она отлично знала, как доставить удовольствие им обоим, как постепенно приближать его, а затем заста­вить продлиться. Хульда оказалась умелой и изобретательной любовницей. От неё он сумел перенять намного больше, чем в своё время от Иргнир.
В отличие от Изольды, хозяйка «Гарцующей кобылы» не поспешила сразу же уйти, а когда наконец встала с кровати, направляясь к сброшенной одежде, Лакир, глядя ей вслед, вдруг сказал:
— Подожди!
Женщина обернулась, и он поманил её к себе. Хульда с готовностью вернулась. На этот раз она выбрала совсем другой способ, но и это оказалось парню в новинку. Его удивля­ло, как легко ей удаётся подарить ему наслаждение, и при этом не забыть о себе. Со своей стороны, Лакир стремился доставить удовольствие ей, и его радовало, что у него это получа­лось.
Наконец трактирщица поднялась с постели, подобрала с пола одежду, надела и оправила её, взглянула на распростёршегося на кровати норда и тихо вышла за дверь, возвра­щаясь к делам.
Некоторое время Лакир просто лежал раскинув руки и, блаженно улыбаясь, смот­рел в потолок. Затем парень закинул руки за голову и задумался о двух таких непохожих жен­щинах, с которыми сегодня провёл время. Быть может, стоит в следующий раз показать Изольде то, чему удалось научиться от Хульды? Впрочем, для этого она должна захотеть что-то сделать со своей стороны. Иначе мало что выйдет. Но попробовать стоит. Надо поскорее закончить с поручением жрицы Кинарет и заняться поиском бивня для Изольды.
Между тем вечерело. Норд потянулся, встал, оделся, взял Крапивник и спустился в зал. Бенор оказался там, вновь занятый беседой с сидящей в уголке воительницей. Лакир не стал его окликать. С улыбкой кивнув Хульде, он направился к выходу.
В предзакатном свете Вайтран вновь выглядел немного иначе. Было седьмое чис­ло месяца Второго Зерна, когда жители Скайрима отмечают праздник Второго Посева. Перед всеми входами в храм Кинарет с утра до позднего вечера горят свечи. В этот день поутру го­рожане стекаются в храмы. Паломничество к святилищам продолжается и позже, но жрецы благословляют всех желающих только утром. Лавки в честь праздника закрываются намного раньше, и люди расходятся по тавернам веселиться. Пожалуй, этот день, напрямую связан­ный с именем великой Кин, подходит для служения ей как нельзя лучше.
Норд поднялся в Ветреный район и, отворив тяжёлую дверь, зашёл в храм Кина­рет. Поискал глазами главную жрицу и обнаружил её подле алтаря, занятую беседой с каким-то черноволосым бретонцем. Неудивительно. В День Второго Посева в храме, посвящённом богине ветра и неба, с утра до ночи полно паломников. Лакир направился к собеседникам и стал невольным свидетелем их разговора.
— Что это?.. Что случилось со Златолистом? Я столько прошёл, чтобы помолиться под тенью его ветвей, — наседал на жрицу бретонский паломник.
— В него попала молния. Жаль, у меня не было времени заняться им — война идёт, столько раненых... — устало отвечала Даника.
— Пожалуйста, не оставляй его стоять так. Это просто позор, — не унимался тот.
— У меня сейчас совершенно нет на тебя времени. Пожалуйста, позволь мне вер­нуться к работе, — с оттенком раздражения отозвалась жрица-целительница.
— Но ведь как раз это и есть твоя работа, — возмутился бретонец.
Даника Свет Весны, раздосадованная препирательствами с паломником, резковато обернулась на звук шагов и, при виде Лакира, недоверчиво спросила:
— Ну что, тебе удалось добыть Крапивник у проклятых ворожей?
— Крапивник у меня, — просто ответил он.
Жрица, всё ещё будучи выбитой из колеи, не смогла скрыть удивления, так что её слова прозвучали не слишком вежливо:
— О. Я... честно сказать, я не надеялась, что ты вернёшься. Но конечно же, я очень рада! А теперь... — она немного помолчала, так и не подняв руки, чтобы принять Крапивник, протянутый ей Лакиром рукоятью вперёд, а затем решительно отстранилась, примолвив: — Я не хочу брать эту гадость в руки... надеюсь, ты меня поймёшь. Может быть, ты сделаешь и всё остальное?
— Что нужно сделать?
— Святилище Великого Древа находится к востоку отсюда. С помощью Крапив­ника ты сможешь добыть немного древесного сока.
Лакир кивнул и собрался уходить. Значит, его служение Кинарет не закончено. Предстоит сделать больше, чтобы загладить свою оплошность. И тут бретонец, докучавший Данике, сделал попытку остановить его:
— Я правильно понял, что ты направляешься в рощу Великого Древа?
Не отвечая ему, норд развернулся и быстрым шагом вышел из храма, ясно дав по­нять, что разговора не будет. Тот дёрнулся было за ним, но, похоже, раздумал и отстал.
Парень спустился в Равнинный район, зашёл в «Кобылу» переодеться в свою ра­бочую одежду и занялся разделкой волчьих туш, оставленных на заднем дворе. Ставшее уже привычным занятие не отняло у него много времени. До закрытия магазинов он успел не только закончить с разделкой, но и распродать добытое.
Вернувшись к себе, он снял фартук, отмыл руки, снова умылся, надел свои обыч­ные штаны, рубаху и куртку и спустился вниз. Бенор призывно махнул ему рукой из-за сто­лика. Тот кивнул в ответ, заказал себе ужин и, с подносом в руках, присоединился к прияте­лю. Оказалось, что путешествие по горам и сражение с ведьмами настолько вымотали Мор­фальского воина, что после прибытия в город он некоторое время просто проспал.
Дождавшись, пока Лакир немного утолит голод, его напарник, уже разделавшийся с ужином, снова начал обычное предисловие с обоснованием грядущей выпивки. Тот, уже наи­зусть зная эту его манеру, молча кивнул в сторону стойки, не отрываясь от еды. Большего Бенору не требовалось. Он живо поднялся, протопал к Хульде и вернулся с четырьмя бутыл­ками вина. Тем временем парень успел покончить с сытным ужином и парой кружек аромат­ного мёда с медоварни Хоннинга.
Норды, уютно устроившись за своим столиком, и глядя, как зал постепенно запол­няется вечерними посетителями, наконец-то отметили приезд в Вайтран, успешное выполне­ние задания жрицы Кинарет, выздоровление, а затем и «второе рождение» Бенора. Далее на­стал черёд новой брони Лакира, его охотничьих ножей, успешно проданной добычи и зарабо­танных на этом денег. Сегодняшний праздник также не был оставлен без внимания. Раньше, пока у Лакира была его ферма, Второй Посев был для него одним из основных праздников. Не то что теперь... Он заглушил незваное сожаление добрым глотком вина. Между делом, па­рень взглянул в сторону дверей и увидел входящую в таверну Изольду, за которой тащился вайтранский попрошайка Бренуин и полупьяным голосом канючил:
— Подайте монетку бедному норду, от которого отвернулась удача! — то, что он был вовсе не нордом, а редгардом, его, надо понимать, совершенно не смущало.
— Чтобы ты потом спустил её в «Гарцующей кобыле»? Если тебе нужна еда, то проси её, — язвительно отозвалась она, обернувшись к нищему.
— Забудь, что я сказал. Я найду более милосердную душу, — обиженно провор­чал Бренуин, отходя в сторону.
— Так я и думала, — презрительно отрезала девушка.
Лакир потихоньку посматривал в её сторону. Он увидел, как она присела за столик возле входной двери, и принялась за немудрёный ужин. Парень решительно поднялся, на вре­мя оставив приятеля одного, подошёл к стойке, спросил у Хульды довольно редкого и необычного на вкус можжевелового мёда и в придачу орехов в меду и с этим угощением от­правился к столику Изольды. Место возле неё было занято каким-то наёмником, так что при­сесть рядом не вышло. Впрочем, подношение она приняла вполне благосклонно. Её брови, сперва недовольно нахмуренные, разошлись, и девушка даже одарила подошедшего норда лёгкой улыбкой. Она пригубила мёд, и её улыбка стала чуть шире, похоже, выбранный им напиток пришёлся ей по вкусу.
Отставив тарелку, Изольда грациозно поднялась и дотронулась тонкими пальчика­ми до его руки. Лакир улыбнулся в ответ и кивнул ей в сторону лестницы, ведущей в его ком­нату. Она согласно тряхнула волосами, так, что соблазнительно мелькнула изящная белая шейка, и направилась туда. Хотя парень был лишь самую малость навеселе, что, вообще-то говоря, было непросто заметить со стороны, девушка, проходя мимо их с Бенором стола, со­строила недовольную гримаску, позаботившись, чтобы Лакир это заметил. Впрочем, сейчас такая мелочь не могла испортить ему настроения, так же как и полный потаённой злобы вз­гляд, которым проводил их Микаэль.
На этот раз парень предпочёл взять инициативу в свои руки, и не позволить Изольде запросто от него отделаться. Сначала она показалась ему слегка удивлённой, но за­тем, будто решив что-то для себя, охотно включилась в игру. Он был уверен, что ей понрави­лось. Об этом говорила и её довольная улыбка, и то, как она томно по-кошачьи выгибалась и потягивалась на кровати, не спеша одеться и удрать. Но как только Лакир попробовал вновь привлечь девушку к себе, та игриво отстранилась, и потянулась за одеждой. Он тоже поднял­ся, проводил её до столика, и видя, что она намерена вернуться к прерванной трапезе, возвра­тился к Бенору. Тот подвинул приятелю кружку, и одобрительно мотнул головой в сторону Изольды:
— А хороша девка!
Лакир согласно кивнул и отхлебнул вина. В этот раз близость с девушкой не оста­вила после себя неприятного осадка, и его настроение сохранилось не омрачённым. Норды ещё немного посидели, в неспешной беседе припоминая события сегодняшнего дня. А затем парень собрался отправиться к себе.
— Посиди ещё. Рано... — попробовал отговорить его напарник.
— В самый раз. Завтра опять ехать надо.
— О!.. Это ж ещё куда?.. — вытаращил глаза Морфальский воин.
— На восток. К святилищу Великого Древа.
Бенор только покачал головой, но, допив вино, оставшееся в кружке, тоже встал и отправился в свою комнату.
Народ начинал расходился. Убрал свои инструменты Микаэль. Увидев, что Изоль­да собирается уходить, Лакир хотел было проводить её, но идущие к выходу посетители раз­делили их, и, когда он вышел из таверны, девушка уже скрылась из глаз, куда-то свернув. Па­рень немного прогулялся по улице, вдыхая вечернюю прохладу, и вернулся в «Кобылу». Прежде, чем идти спать, он думал пожелать доброй ночи хозяйке, но её за стойкой не оказа­лось. Лишь в глубине помещения делала вечернюю уборку Садия.
Лакир поднялся наверх, разделся и растянулся на кровати, глядя на звёзды в пото­лочных щелях и думая об Изольде. Возможно, её и удастся обучить искусству любви. По-крайней мере, на этот раз она по доброй воле задержалась около него и не для того, чтобы озвучить какую-нибудь просьбу. Да и на его ласки откликалась вроде как охотнее... Надо бы порадовать её чем-нибудь, пока не удалось достать бивень. Может, какое-нибудь колечко по­дарить на память... Он задумался над тем, что будет, если она когда-нибудь станет его женой.
Судя по отповеди, данной ею Бренуину, и по недовольной мине, скроенной при виде их с Бенором стола, жизнь с ней не обещала быть безоблачной и тихой. Видела бы она его в Дунстаде тем вечером, когда он обронил письмо Идгрод Младшей! Или после друже­ских посиделок с дядей Хоркером... Он усмехнулся. С её характером, верно, за метлу бы схватилась, если не за что потяжелее! Впрочем... живёт же этот самый Хоргейр со своей же­ной Олдой, и, несмотря ни на что, кажется, до сих пор любит её... Хотя второй такой сварли­вой бабы, наверное, в целом Скайриме не найти.
Изольда... А ведь, пожалуй, она и впрямь не захочет жить вдали от городской суе­ты... Может, махнуть рукой на покупку земли и купить небольшой домик здесь, в Вайтране?.. Побольше, чем её лачужка, и в самый раз для небольшой семьи... В конце концов, Вайтран — город, который он, Лакир, может выносить достаточно долго, а если станет невмоготу, можно выбираться, например, на охоту... Зверья вокруг полно. Вон братья-босмеры живут охотой — и не тужат. Да мало ли можно найти поводов улизнуть из города, если припечёт? А потом вернуться к молодой жене, успевшей заскучать в одиночестве... Парень сладко зажмурился и потянулся, вспомнив сегодняшний вечер. Однако следом прицепились и другие воспомина­ния, о дневном разочаровании от встречи с Изольдой, а затем о времени, незабываемо про­ведённом с Хульдой... Он попробовал отделить одни мысли от других, но они вновь и вновь причудливо сплетались и путались... Пытаясь разобраться с ними, парень сам не заметил, как уснул.

Глава 12. Чудо природы. Сок Древа

Чудо природы. Сок Древа

 

Проснулся Лакир позже обычного. Наскоро умывшись и одевшись, он вышел из комнаты и спустился вниз. По пути к выходу норд посмотрел на стойку, но вместо Хульды увидел незнакомку с блестящими распущенными волосами до плеч, как раз отвернувшуюся к шкафам позади. Не случилось ли чего с хозяйкой? Ведь и вечером он её не видел... Задаваясь этим вопросом, парень вышел наружу, разделался со срочными делами и заодно убедился, что день обещает быть не столь погожим, как вчерашний, но вполне пригодным для того, чтобы отправиться в путь. В таверну он вернулся с твёрдым намерением узнать у Садии или у неизвестной женщины за стойкой, куда подевалась трактирщица. Служанки-редгардки в зале не оказалось, вероятно, крутилась на кухне, но туда он пока заходить не стал. Норд подошёл к стойке, прикидывая, как окликнуть женщину, всё ещё переставлявшую что-то на полках, и вдруг та сама обернулась к нему.
Готовый сорваться вопрос замер у Лакира на губах — это была Хульда. Она улыб­нулась ему, возвращаясь за стойку, и приветливо пожелала доброго утра. Парень ответил тем же, куда пристальнее, чем раньше, разглядывая хозяйку «Гарцующей кобылы». Её медово-рыжие волосы, чисто вымытые и расчёсанные на прямой пробор волосок к волоску, аккурат­ными локонами окружали приятный овал лица, сильно выигрывавший от такого обрамления. Из-под прямых, чуть приподнятых к вискам бровей на парня внимательно и задумчиво смот­рели продолговатые, широко расставленные глаза светло-орехового цвета, оттенённые тём­ными ресницами. Форму носа сложно назвать безупречной — вверху переносица сильно расширялась, кончик тоже, пожалуй, был немного грубоват, но только если смотреть сбоку, и стремиться выискивать недостатки. Парень же отметил для себя своеобразный, но изящный переход переносицы в линию бровей, тонкие высокие ноздри. Сочеталось всё это очень эф­фектным образом. Небольшой красиво очерченный рот с полными чувственными губами. В их уголках притаилась едва заметная улыбка. Высокие скулы, точёная линия подбородка, смугловатая кожа, лёгкий румянец на щеках... Словом, желая придраться, можно было найти во внешности трактирщицы не одно отклонение от идеала, но при этом её лицо было удиви­тельно женственным, гармоничным и выразительным. А новая причёска так удачно подчер­кивала это, что Лакир даже удивился, как он прежде не замечал, насколько привлекательна Хульда.
И если вчера, приглашая хозяйку «Кобылы» в свою комнату, он больше хлопотал о том, чтобы как-то отблагодарить её за то, за что не отплатишь деньгами, то сегодня, помня к тому же о полученном опыте, парень повторил своё предложение намного более искренне.
— Ещё раз? Сколько внимания от такого видного мужчины! — игриво ответила трактирщица, обогрев парня радостной улыбкой. Она живо порхнула к лестнице и, едва каса­ясь ступеней, взлетела наверх. Лакиру, последовавшему за ней, оставалось только дивиться, до чего она проворна и легка на ногу, да любоваться ловкими движениями гибкого сильного тела.
Теперь он ясно понимал, что оставляя выбор любовной игры за Хульдой, можно получить куда больше, чем предложив что-то из знакомого ему. Тем более, что неизвестно, понравится ли ей то, похоже, весьма немногое, что он знал и умел. Вновь услышав пожела­ние сделать всё, как захочет она, хозяйка таверны на несколько мгновений задумалась, ле­гонько постукивая пальцем по губам, а затем лукаво улыбнулась, и спросила только:
— Хочешь снова лечь в кровать или попробовать как-нибудь иначе?
— Да, вроде, ещё не устал, чтобы опять к подушке тянуться, — попробовал отшу­титься парень, несколько сбитый с толку её вопросом.
— А вот это — дело поправимое, — с озорным блеском в глазах, тихонько, будто бы про себя, произнесла она.
Лакир же задумался, что можно придумать, не ложась в постель. Разве что наспех побаловаться искусством Дибеллы, как вчера с Изольдой... Но Хульда уже скинула одежду, и явно ожидала того же от него, так что, оставив размышления, он последовал её примеру. Как только парень разделся, трактирщица шагнула к нему, провела ладонью, по его щеке, по гру­ди. А затем, прежде, чем он успел опомниться, её правая ступня оказалась у него на плече, в то время как вторая нога прочно стояла на полу, практически вплотную к его ногам, а сама женщина пружинистым движением качнулась ему навстречу. Он притянул её к себе, прини­мая предложенные условия, опять усваивая новое умение и получая больше, чем мог ожи­дать.
На сей раз Хульда почти сразу отступила к вороху одежды на полу и наклонилась за ней, впрочем, через плечо с улыбкой взглянув на него. И снова он не захотел отпустить её, и она с готовностью осталась... И ещё раз — тоже, только опять спросила, не продолжить ли теперь на постели. Парень был благодарен ей за это предложение, поскольку понемногу на­чинал постигать смысл её слов оброненных в вполголоса в начале. Пристроившись рядом с ним на кровати, Хульда вновь начала его ласкать, а затем вернулась к тому, что, по её наблю­дению, больше всего понравилось ему накануне.
После третьего раза Лакир не стал её удерживать, но теперь она и сама не спеши­ла уходить. Лёгким касанием погладила его по волосам, спустила ноги с кровати, не слишком торопясь пошла за одеждой... Вытянувшись на постели в сладкой истоме, парень, чуть улы­баясь, лениво следил за ней глазами. Двигаться не хотелось.
— Так и не тянет к подушке, ещё чуток подремать? — вдруг с еле заметной усмешкой обернулась к нему Хульда.
— Скорее уж поесть, — отозвался он, чувствуя, что потраченные силы требуют восстановления.
Трактирщица приподняла одну бровь, улыбнулась ему и кивнула. Затем оделась и, уже берясь за ручку двери, сказала :
— Тогда спускайся. Завтрак уже готов.
Проводив женщину взглядом, Лакир с наслаждением потянулся и тоже поднялся со своего ложа. Ещё раз ополоснулся в умывальнике, чтобы привести себя в порядок, натянул одежду и спустился в зал, где встретил Бенора, тоже собравшегося завтракать.
Пока Хульда собирала заказанную нордами еду, парень спросил её, не знает ли она, как добраться до святилища Великого Древа.
— Пожалуй, кое-что могу подсказать. Паломники, приходящие в Вайтран покло­ниться Златолисту, зачастую останавливаются в «Гарцующей кобыле». Некоторым из них до­водилось бывать в этом святилище и они рассказывали другим, как его найти, — женщина помолчала, собираясь с мыслями, — Это на восток отсюда. Можно проехать мимо медоварни Хоннинга, затем, не сворачивая, через мост, а после налево по дороге вдоль реки до брода, ведущего на восток. Реку можно пересечь там или проехать по дороге на юг вдоль её притока немного дальше — до моста. Почти сразу за рекой начинается вулканическая тундра, принад­лежащая владению Истмарк. Горячие источники, выбрасывающие местами столбы воды и пара, ни с чем не спутаешь. Чуть южнее брода или немного севернее моста недалеко от реки есть вход в большую пещеру — это и есть святилище Великого Древа. Само дерево растёт прямо внутри.
Лакир забрал тарелки с завтраком, сердечно поблагодарил Хульду за еду и за све­дения о святилище и, попутно осмысливая услышанное, перенёс завтрак на стол, где его до­жидался приятель. И это она называла «кое-что подсказать»! Сложно представить, что ещё можно добавить к такому подробному описанию. Разве что за руку отвести...
Отдавая должное щедрым порциям вкусной пищи, норды заговорили о предстоя­щей поездке. Выходило, что пешим ходом добираться далековато. Впрочем, Бенор горел ис­кренним рвением отправиться в путь на своих двоих. Тем более, что даже после приключе­ний с ведьмами, ворожеями и безлошадного спуска по горам, нога его не беспокоила. Лакира же такое положение дел не устраивало. Правда, покупать в день по лошади — разоришься. Да и не было, насколько он понял, у Скульвара других лошадей на продажу.
Завтрак, поданный Хульдой, оказался таким плотным, что сразу вставать и куда-то идти было лень. Зато нашлось время неспешно подумать, как им быть. Пока Морфальский воин не то дремал, откинувшись на стуле, не то, прикрыв глаза, предавался каким-то мечтам, Лакир прикидывал, где достать для него лошадь. Он припомнил весь путь от Морфала до Вайтрана, большей частью проделанный пешком, пока Роки везла их поклажу. Повторять этот опыт ему ни капельки не хотелось. И тут парень встрепенулся. Почти напротив того ме­ста, где они сражались с волками и медведем, левее ведущей к Вайтрану дороги, поодаль пасся не то один большой табун диких лошадей, не то два поменьше. Только что они будут делать с необъезженной лошадью, если удастся её поймать? Бенор лошадь не объездит точно, да и у него самого это может занять немало времени. С Роки-то ему просто неимоверно по­везло.
Лакир вдруг поднялся, очевидно придя к какому-то решению. Его напарник от неожиданности моргнул и тоже встал со своего места. Норды вышли на рыночную площадь и первым делом заглянули в лавку Белетора, где приобрели прочную верёвку. Купили у Кар­лотты Валентии несколько яблок и морковок прошлого урожая и направились к выходу из го­рода. Оказавшись за воротами, приятели зашагали в сторону конюшни.
Скульвар Чёрная Рукоять сидел возле стойл на небольшом табурете, скрестив мощные руки на груди и с безразличным видом оглядывая окрестности. Лакир окликнул его, коротко поприветствовал и без долгих предисловий спросил:
— Сколько времени тебе понадобится, чтобы объездить дикую лошадь?
Скульвар сплюнул себе под ноги, прищурившись посмотрел на небо, перевёл гла­за на парня и неторопливо, слегка растягивая слова произнёс:
— Если сегодня до обеда приведёшь, завтра утром будет как шёлковая.
Молодой норд кивнул, посмотрел на Роки, тянувшуюся к нему из своего стойла, отдал ей одно из яблок, но с собой решил не брать — помнил, как ревниво его кобыла отне­слась к Алли. Заодно можно будет и размяться по пути.
Чтобы поскорее добраться до дикого табуна, приятели срезали путь через фермы и вышли на мощёную дорогу далеко за мостом, возле которого Лакир устраивал себе передыш­ку с купанием. Отсюда уже можно было различить пасущихся лошадей. Ветерок гнал волны по сочной весенней траве, над цветами гудели пчёлы, порхали голубые и жёлто-оранжевые бабочки. Солнце то пряталось за собиравшиеся облака, несмело обещавшие к вечеру про­литься дождём, то ослепительно сияло на речных порогах, расцвечивая водяные брызги осколками радуги. Дышалось легко, на лицо невольно ползла широкая улыбка. Парень огля­нулся на спутника. Тот сосредоточенно топал следом. Красота окружающего мира явно была ему до одного места. Ну и пусть. Сам Лакир от души наслаждался прогулкой.
Немного пройдя по дороге, норды свернули с неё и пошли напрямик по густой траве в сторону невысокого холма, облюбованного лошадьми. Когда до ближайших живот­ных осталось рукой подать, Лакир велел напарнику ждать, достал яблоко и медленно двинул­ся к молодой караковой кобыле, пасшейся слегка на отшибе.
Осторожно, шаг за шагом, он подкрадывался к лошади, попутно разглядывая её. Неплохая кобыла. Не делая резких движений, норд протянул в сторону лошади руку с ябло­ком, нарочно повредив кожуру и верхний слой мякоти, чтобы животное почуяло запах сока. Караковая подняла голову и насторожила уши — заметила. Он замер. Затем медленно-пре­медленно сделал ещё шаг. Опять остановка. Лакир потихоньку опустился на корточки. Верёв­ка с заготовленной петлёй, наброшенной на руку с яблоком, легла на землю. Лошадь изучаю­ще смотрела на человека. Протянутое угощение также не осталось незамеченным. Любопыт­ство наконец пересилило недоверие, и кобыла с опаской приблизилась. Бархатные ноздри за­шевелились, обнюхивая подачку. Наконец животное решилось и ухватило яблоко губами... Парень одной рукой накинул верёвку на шею лошади, другой резко затянул, чтобы та её не сбросила. Ощутив петлю, захлестнувшую шею, караковая дёрнулась и попыталась подняться на свечку. Сильный рывок верёвки осадил её, заставив опуститься обратно. Аркан, чувстви­тельно сдавивший шею, ошеломил лошадь. Она немного постояла, тяжело поводя боками, а затем, шарахнулась в сторону в надежде освободиться. Норд крепко упёрся ногами в землю, мускулы на руках и плечах вздулись от напряжения, спина окаменела, вниз от висков пополз­ли капли пота. Он снова резко дёрнул верёвку, сдерживая порыв животного, заставляя сми­риться. Ещё пару раз лошадь пыталась вырваться, но парень твёрдой рукой вынуждал её по­кориться. Наконец, она угомонилась и некоторое время стояла, опустив голову, не возоб­новляя попыток к освобождению. Её прежде напряжённые мышцы обмякли. Возле лошади­ных ноздрей снова замаячил ароматный кусок яблока. Животное не смогло устоять и через пару минут захрустело, пережёвывая фрукт и понемногу успокаиваясь. Теперь дело было за малым. Показывая кобыле новую порцию лакомства и натягивая верёвку, парень вскоре вы­вел её на дорогу, куда подоспел и Бенор.
«Лучший воин Морфала» обошёл караковую по кругу, внутри которого мог без труда разместиться средних размеров дом. Лошадь недоверчиво косилась на него, сверкая белками глаз. Тот обошёл её ещё пару раз, не особенно сужая круги. Чёрная с красно-бурыми подпалинами кобыла не вызывала у него ни малейшего доверия. Лакир с интересом наблю­дал за его манёврами, уже догадываясь, что без проблем не обойдётся.
— Ну вот и лошадь для тебя нашлась. Что скажешь? — наконец, не выдержав, обратился он к товарищу.
— Добро бы — лошадь... А это даэдра какая-то... — пробурчал Бенор, — Лучше ну её... Злая, небось... Вон масть какая — как есть даэдра...
«Даэдра», не сильно возражая против верёвки на шее, тем временем тянула любо­пытную морду к поясной сумке Лакира, откуда тот доставал ей яблоки. Он с сожалением вз­глянул на неё... Прищурившись посмотрел на табун. Иногда причуды приятеля грозили выве­сти парня из себя, и сейчас был тот самый случай. Увидев, как изменилось выражение лица товарища, Морфальский воин всё же сделал попытку подойти к кобыле поближе. Но по­скольку находился он чуть позади неё и шагнул вперёд слишком резко, лошадь нервно дёрну­лась, прижала уши, оскалила зубы и вытянула шею, разворачиваясь к источнику движения. Бенор так же резко отскочил назад, ещё больше напугав животное, забившееся на верёвке, и посмотрел на Лакира с видом: «А что я тебе говорил?»
Тот только сердито возвёл глаза к небу. Письмо он, конечно, не довёз и даже, ругая себя, думал, что заслужил кару почище лихорадки, но не такую же, в конце концов!.. Знай он напарника немного хуже, решил бы, что тот издевается. Парень выпустил перепуганную ка­раковую, и та галопом поскакала обратно к табуну. Остальные лошади встревожились, но их товарка, очутившись в знакомой среде, заметно успокоилась, и животные продолжили па­стись, лишь немного более настороженно чем прежде.
Лакир с сожалением посмотрел ей вслед и обернулся к Бенору. Широким жестом обвёл табун и предложил:
— Выбирай сам, какая тебя устроит.
Судя по виду Морфальского воина, устроить его могло только полное отсутствие лошади, но такое счастье ему не светило. Норды подошли немного ближе к табуну и приня­лись разглядывать животных. Слишком старых и слишком молодых кобыл ловить без толку — не годятся. Жеребец-вожак — тем более. Среди оставшихся была отпущенная караковая «даэдра», и ещё три-четыре лошади. В каждой Бенор находил, к чему придраться. Наконец Лакир, уставший от бесцельного времяпровождения, указал ему на мирно пасущуюся гнедую кобылу. Тот открыл было рот для очередных возражений, но приятель перебил его:
— У извозчика возле конюшни точно такая в телегу впряжена. По сравнению с ней даже Алли — горячий скакун.
Возразить на это было нечего. «Лучший воин Морфала» покосился на гнедую, и обречённо проворчал:
— Ну, разве что эта... — и тут же с воодушевлением добавил: — А может, как Скульвар её объездит, извозчик согласится на свою поменять?
Взгляд, брошенный на него напарником, был по тяжести сопоставим с молотом, висевшим у того за спиной. Бенор понял, что шутки кончились и, постаравшись принять не­зависимый вид, буркнул:
— Ладно уж, давай эту...
Ещё раз наградив его увесистым взглядом, Лакир начал подбираться к гнедой ло­шади. По правде сказать, лошадь тоже была неплохой. Возможно, чуть послабее караковой, но не слишком. Поимку затрудняло то, что в отличие от первой кобылы, эта паслась ближе к середине табуна. Тем не менее ему удалось благополучно приблизиться к ней, подманить угощением и заарканить. Услышав её жалобное испуганное ржание, когда она, раздувая но­здри и напрягая шею, попыталась вывернуться из петли, остальной табун сорвался с места и, с неожиданной для тяжёлых скайримских лошадей скоростью, поскакал в сторону реки. Гне­дая покорилась быстрее, хотя, мелко дрожа, долго отказывалась от лакомства. Наконец новая пленница с верёвкой на шее была выведена на дорогу.
На этот раз Бенор шёл навстречу и двигался не так быстро, так что пойманная ло­шадь отреагировала спокойнее.
— Ну, вот... эта ничего, вроде... — определился Морфальский воин, приблизив­шись к гнедой. Лакир в глубине души вздохнул с облегчением, хотя ему жаль было карако­вой. Та явно была и поумнее, и полюбопытнее, и производила впечатление более от­зывчивой. Новая добыча казалась апатичной, с тусклым пустым взглядом. Её равнодушие граничило с тупостью. Зато смирной и спокойной она должна быть как корова.
Норды довели животное до конюшни и передали Скульвару. Чёрная Рукоять осмотрел кобылу, которая, очевидно, не произвела на него впечатления. Глаза его чуть пре­зрительно сузились, но он промолчал. Лакир спросил, сколько тот возьмёт за объездку.
— Смотря сколько провозиться придется, — ответил Скульвар, кладя руку на хол­ку гнедой, — Завтра как придёшь за ней — скажу.
Заодно договорились, что к утру лошадь будет подкована. Сбрую парень покупать пока не стал — всё равно так и не сподобился вернуть одолженную. Вот и опять пригодится.
Оставив кобылу на попечении Скульвара, приятели вернулись в Вайтран. Первым делом Лакир занялся подготовкой к предстоящему путешествию, а Бенор снова засел в угол­ке в компании суровой воительницы. Хульда пообещала подготовить к завтрашнему утру еды в дорогу и, как и в прошлый раз, сохранить вещи до их возвращения. Прочие сборы были недолгими. Норд зашёл к Белетору и на всякий случай приобрёл спальный мешок. Кто знает, сколько придётся добираться до святилища, и как оно там обернётся. Парень занёс покупку в свою комнату, а затем решил использовать выдавшееся свободное время чтобы пройтись по рынку и, если повезёт, купить какой-нибудь небольшой подарок для Изольды. Как раз возле входа в «Гарцующую кобылу» располагалась ювелирная лавка. Проходя мимо, он не раз слы­шал, как стоящая за прилавком пожилая женщина зазывает покупателей со словами:
— Побрякушки и безделушки руки лучшего кузнеца во всём Скайриме.
Наверняка у неё найдётся что-нибудь, что не стыдно преподнести хорошенькой девушке. Норд вышел из таверны и остановился на лестнице. Старой торговке очевидно было не до него. Перед её лотком, возвышаясь над старухой, стояли два осанистых норда. Старший — уже немолодой, дородный, в богатых одеждах. На его крупном породистом лице застыло высокомерное выражение. Тёмные волосы, в отличие от аккуратно подстриженных усов и бороды, изрядно припорошены сединой. У младшего, одетого в лёгкую имперскую броню, были длинные светлые волосы, рассыпавшиеся по плечам, на висках убранные в ко­сицы по нордскому обычаю, желтоватые усы и того же цвета клиновидная борода. На окру­жающих он смотрел заносчивым взглядом широко посаженных карих глаз с припухшими красноватыми веками. Его улыбка могла бы быть довольно приятной, если бы не въевшееся в каждую чёрточку лица пренебрежение к окружающим. Пожилой наседал на женщину с гнев­ным презрением в голосе:
— Дура старая! Что ты там знаешь! Ничего ты не знаешь, что значит бороться и страдать!
— Ничего? А как же мой сын? Хм? А как же Торальд? Он что, совсем никто? Вот и не говори мне о страданиях! — с яростью отчаянья почти кричала старуха в ответ.
— Твой сын сделал свой выбор, и выбрал не то. Вот и погиб. Это война. Чем ско­рее ты смиришься, тем лучше, — поддержал своего спутника тот, что был помоложе.
— Я никогда не смирюсь! Мой сын жив. Сердцем чувствую! Так скажите мне, Дети Битвы, где он? — голос женщины, решительный и гневный вначале, предательски дрог­нул, и она закончила фразу уже с мольбой и еле сдерживаемыми слезами: — Где вы держите моего Торальда?
— Посмотрите только на эту дуру... Держим его? — презрительно процедил стар­ший из говоривших. Он осмотрелся по сторонам, словно призывая всех вокруг посмеяться над торговкой вместе с ним, а затем, с глумливой издёвкой в голосе, продолжил: — Ну да, он у меня в подвале. Держу его там в цепях, — его тон снова изменился, вместо язвительной на­смешки опять послышался напористый гнев и откровенная угроза: — Когда до тебя допрёт, корова? Умер твой несчастный сын, умер! И умер он смертью предателя, бунтовщика. А ты... ты лучше помалкивай, если не хочешь того же для себя.
— Пойдём, отец. Здесь больше не о чем говорить, — смерив сникшую старуху уничижительным взглядом, проронил молодой.
Со спесивой неторопливостью оба удалились. Стоя у торговки украшениями за спиной, Лакир видел, что она вся дрожит мелкой дрожью после мучительного разговора. Пусть лучше успокоится, не до покупателей ей сейчас, с невольным сочувствием подумал па­рень. Можно было зайти к Белетору, но он уже по собственному опыту знал, как и откуда сте­кается к тому товар. Не хотелось бы преподнести девушке в дар вещицу, неизвестно кому принадлежавшую раньше. Похоже, сегодня сама судьба была против покупки подарка. Норд посмотрел по сторонам, кивнул в ответ на приветствие Карлотты и, не увидев нигде Изоль­ды, вернулся в «Кобылу».
Он не стал задерживаться внизу и сразу прошёл в свою комнату. Развязал рюкзак и вытащил оттуда книгу, найденную в разбойничьем становище по пути к Одинокой скале. С тех пор, как они покинули Дунстад, на чтение у него не оставалось ни времени, ни сил. Вот и пора это исправить. Лакир вышел на балкон, поудобнее устроился в кресле, открыл «Воина» и углубился в чтение. В начале упоминалось, что эта книга третья из четырёх. Две первых ему пока не попадались, но названия он запомнил на будущее. Повествование оказалось весьма занимательным, а кроме того, навело на мысли о некоторых приёмах блокирования ударов. Он прочёл около половины тома, после чего решил немного размяться. Поскольку завтрак был поздним и очень сытным, есть пока не хотелось. Так что вниз он спустился без особой цели.
Его напарник обнаружился за тем же столиком напротив лестницы, где они сидели вчера вечером, причём компанию ему составляла Изольда. Заметив спускающегося норда, она поспешно вскочила, сперва шарахнулась в сторону, а потом устремилась ему навстречу. Лакир не придал этому значения, а через пару минут и вовсе забыл, потому как прелестница защебетала, как она рада его видеть, и чуть ли не сама потащила обратно в комнату. Он обер­нулся и поверх её головы увидел, с какой злостью смотрит на него Микаэль, готовящийся к выступлению. Видимо, никак не мог простить устроенную ему трёпку. Ну так вольно же ему было нарываться на драку...
Лакир выбросил из головы самонадеянного барда с его обидами, и сосредоточил всё внимание на девушке. Хотелось верить, что ей понравился вчерашний вечер, раз сегодня она так обрадовалась, увидев его. Парень вновь пожалел, что не достал для неё никакого по­дарка. Впрочем, он приложил все силы, чтобы впечатления от нынешней близости затмили воспоминания о вчерашней. Как и вчера, Изольда не поспешила сразу же уйти, хотя продол­жению ласк предпочла завести беседу про торговлю, заодно, как бы невзначай, напомнив о бивне мамонта. Для себя Лакир давно решил при первой же возможности заняться его поис­ками. Они ещё немного поболтали о том о сём.
Наконец парень почувствовал, что проголодался, и предложил Изольде пообедать вместе с ним. Однако она сослалась на срочные дела, которые-де и без того её заждались. Впрочем, отказ содержал достаточно явный намёк на то, что в другой раз приглашение может быть принято. Девушка торопливо натянула одежду и убежала.
Лакир оделся, сошёл вниз и подсел к Бенору. Словно из-под земли рядом с ними выросла Садия с предложением сделать заказ. Парень спросил, что она может предложить, и услышал в ответ:
— По-разному. Хочешь есть? Пить? И то и другое?
Норды заказали себе обед. Хотя, пожалуй, Лакир предпочёл бы спросить его у Хульды. Он посмотрел в сторону трактирщицы. Та поймала его взгляд и улыбнулась ему че­рез зал.
Пообедав, парень ненадолго вышел из таверны. Вечерело. Хотя многие лавки ещё был открыты, торговки украшениями на месте не было. Начинал накрапывать мелкий дождь и народ, закончивший дневные дела, спешил разойтись по домам.
Лакир вернулся к оставленной книге, за которой засиделся до позднего вечера, и всё же дочитал до её конца. Он встал, потянулся, убрал «Воина» в рюкзак и сошёл вниз.
Обычно в это время в «Гарцующей кобыле» ещё толпился народ, но сегодня непо­года разогнала всех по домам. Даже Микаэль, удручённый отсутствием публики, уже ушёл в свою комнату. Так же поступил и Бенор.
Лакир подошёл к стойке и отдал Хульде деньги за комнату.
— Может, тебе ещё что-нибудь нужно? — приветливо спросила трактирщица. Он не успел проголодаться, но сразу уходить ему не хотелось. Кружка мёда оказалась отличным поводом присесть на табурет возле стойки и завести разговор. Парень рассказал хозяйке о сцене, виденной им на рынке. Женщина уловила невысказанный вопрос и ответила:
— Торговку украшениями зовут Фрейлия Серая Грива. А те двое, что приходили к ней — Олфрид и его зять Идолаф из клана Сынов Битвы. Раньше их семьи дружили, но по­том... Серые Гривы поддерживают восстание Ульфрика, а Сыны Битвы — ярые сторонники Империи. Теперь между их кланами непримиримая вражда. А тут ещё недавно старший сын Йорлунда и Фрейлии — Торальд куда-то пропал. Остальное ты сам слышал. Мать не верит, что он мёртв, а Сыны Битвы утверждают обратное.
Лакир допил мёд, пожелал Хульде доброй ночи и поднялся в свою комнату. Ещё раз проверил, всё ли готово к отправлению, разделся и улёгся в постель. Шорох разошедше­гося дождя и перестук срывающихся с кровли тяжёлых капель навевали сон. Через несколько минут парень уже крепко спал.
Проснулся он с первыми лучами солнца. Плеснул в лицо водой из умывальника, оделся, взял рюкзак и спустился к трактирщице забрать припасы в дорогу. Сонно позёвывая, в зале появился Бенор. Лакир расплатился за провизию, норды заказали завтрак и уселись за облюбованный ими стол. Пока Морфальский воин досыпал над тарелкой, парень, быстро расправившийся со своей порцией, вышел из таверны, набрал во фляги колодезной воды и посмотрел на небо.
Недавно взошедшее солнце освещало город, умытый ночным дождём. Повсюду драгоценными искрами вспыхивали не успевшие просохнуть капли. День обещал быть пого­жим и довольно жарким. Выяснив это, Лакир вернулся в таверну, набросил кожаный плащ, закинул за спину верный молот, принёс сверху лошадиную сбрую, и свои доспехи, увязанные в аккуратный тюк. Его напарник как раз покончил с завтраком, так что норды, не теряя вре­мени, разделили поклажу и направились к конюшням.
Чёрная Рукоять вывел к ним объезженную и подкованную гнедую. Вид у лошади был унылый и покорный. Лакир оседлал её и Роки, а затем спросил Скульвара сколько он должен ему за работу и за содержание лошадей. Тот угрюмо сложил руки на груди и, глядя под ноги, подытожил:
— Уход и кормёжка по двадцать пять септимов за лошадь, а за объездку и ковку — три сотни. Думал, больше возьму, но кобылка того не стоит, — честно предупредил он.
Парень вручил ему триста пятьдесят золотых и кивнул Бенору, чтобы тот садился в седло. Гнедая стояла смирно и без проблем позволила «лучшему воину Морфала» взгро­моздиться верхом. Убедившись, что его спутник справился с задачей, Лакир вскочил на Роки и направил её к дороге.
Тёплое утро курилось лёгким туманом. Подковы лошадей мерно цокали по камен­ной кладке. Ехать налегке, без брони было настолько приятно, что в глазах молодого норда полностью оправдывало риск такого путешествия. То, как сопел позади в своих доспехах Морфальский воин, только укрепляло его в этом убеждении.
На мосту, что за медоварней Хоннинга, на местного стражника, патрулирующего окрестности, напал одинокий волк. Лакир поторопил Роки, чтобы помочь ему управиться со зверем, если потребуется. Но когда они поравнялись со сражающимися, страж Вайтрана как раз поймал серого на остриё своего меча, сбросил тушу наземь и кивнул проезжающим пут­никам. Что бы там ни ворчал Синмир — один из завсегдатаев «Гарцующей кобылы» — здеш­няя охрана своё дело знала.
За мостом дорога свернула к северу и довольно резко пошла вверх. Видя, что гне­дая не доставляет его спутнику особых хлопот, парень пустил Роки крупной рысью. Очеред­ной изгиб пути направил их восточнее. Теперь Белая текла далеко внизу, шум порогов, остав­шихся позади за мостом, сюда не долетал, а плеск воды заглушали звуки, издаваемые живот­ными и насекомыми. Прямо перед путниками через дорогу метнулся заяц. За ним, едва не угодив под копыта, с недовольным тявканьем промчалась лисица. В тёплом воздухе басовито гудели пчёлы — в холода норды не останутся без доброго мёда. По ярко-голубому небу медленно плыли редкие белоснежные облака, похожие на огромные коробочки пушицы. Солнце пригревало почти по-летнему. Дорога устала карабкаться вверх, перевалила через са­мую высокую точку и с облегчением устремилась вниз, забирая всё круче к востоку.
Сбоку от реки быстрыми скачками поднялся северный олень, увидел всадников, круто развернулся и помчался вперёд и вниз, почти в том же направлении, куда ехали путни­ки. Лакир лениво проследил за ним взглядом и вдруг подобрался. Судя по всему, время безза­ботной прогулки миновало.
Впереди над рекой возвышались две полуразрушенные башни, по одной на каж­дом берегу, соединённые высоким мостом. Возле той, что высилась на их стороне, дорога оказывалась тесно зажата между её подножием и крутым откосом. С другой стороны фунда­мент башни омывала Белая, быстрым и сильным течением устремляющаяся к водопаду. Слишком удачное место для засады, чтобы никто не додумался его использовать.
Дорога уходила всё круче вниз, следуя за течением реки. Ещё немного спустив­шись по ней, Лакир приостановил лошадь и вгляделся в подозрительные руины над водой. Туман, и так почти развеявшийся, стелился понизу, не мешая зорким глазам норда разгля­деть, что остатки старых укреплений обитаемы. На верхушке ближайшей башни и вдоль мо­ста ходили люди. Если он не ошибался, они следили за дорогой в обе стороны. Это напомни­ло ему разбойничью крепость в Теснине Грабителя. И всё же здесь было проще. Если там до­рога проходила непосредственно через Теснину, то здесь можно было успеть проехать мимо укреплений. Он обернулся к Бенору, который как раз поравнялся с ним и оста­новил гнедую.
— Похоже, там нам готовят душевную встречу, — сказал парень, указав приятелю на башни. Морфальский воин выразительно тронул рукоять секиры за спиной. Но его това­рищ отрицательно покачал головой.
— Лучше по-быстрому проехать мимо, если кто вылезет на дорогу — угодит под копыта. Управишься с лошадью на скаку?
— Попробую... — буркнул тот.
— Главное, держись крепче и пригнись ближе к шее, — с этими словами Лакир послал Роки вперёд всё той же размашистой рысью.
Норды приблизились к башням. Возле входа редгардка в клёпаной броне что-то сосредоточенно мешала в котелке. Заслышав стук копыт, она повернулась к дороге, но всад­ники уже успели поравняться с ней и теперь быстро удалялись. Женщина что-то крикнула им вслед, выхватила меч и даже пробежала несколько десятков шагов, будто надеялась настичь. На её крик в руинах кто-то отозвался, поднялась тревога, но приятели были уже далеко. Не пришлось даже пускать лошадей вскачь. Редгардка поняла тщетность своей погони, ругну­лась, с досадой сунула меч в ножны и сердито зашагала обратно к своему вареву. Больше ни­кто не пытался их преследовать. На этот раз удалось не попасть в переделку.
Дорогу с обеих сторон обступил редкий еловый перелесок. Солнечные лучи, про­сеиваясь через хвою высоких елей, косыми полосами падали на каменную кладку. Слева ре­вел водопад. К шуму низвергающейся воды примешивалось пронзительное щебетание птиц и дробный перестук дятла. Ниже водопада река слепила глаза золотой россыпью солнечных бликов. Сама же дорога совершила крутой вираж и круто ринулась вниз. Спешить на таком спуске было неразумно, и всадники придержали животных, пустив их шагом. Впереди уже виднелся изгиб реки, уводящий её на юг. Как раз за этим поворотом находился брод, подска­занный Хульдой. На другом берегу от него поднималась широкая утоптанная тропа, отчётли­во выделяющаяся на фоне зелёной травы.
Решено было переправляться здесь, а не ехать дальше на юг до моста. Роки, при­выкшая доверять хозяину, послушно сунулась в воду и спокойно пересекла реку, не замочив брюха. В самом глубоком месте вода доходила ей до колен. Когда лошадь выбралась на берег, Лакир обернулся, высматривая спутника. Тому никак не удавалось справиться с лошадью. Гнедая наотрез отказывалась идти в воду, храпела и пятилась. Было видно, что её наездник вот-вот вылетит из седла, так и не сумев справиться с ней. Парень спрыгнул с Роки, сделал ей знак ждать, сбросил сапоги, закатал штаны, вошёл в холодную речную воду и быстро за­шагал на помощь приятелю. Достигнув берега, он ухватил гнедую под уздцы, стараясь голо­сом и поглаживанием успокоить животное, а затем настойчиво потянул в сторону реки. Ло­шадь попробовала замотать головой и отступить, тогда норд сильнее дернул повод, вынуждая её подчиниться. Так, ведя за собой кобылу с вцепившимся в неё Бенором, Лакир добрался до берега, где оставил Роки. Он присел на камень, давая обсохнуть босым ногам, прежде, чем натягивать сапоги. Морфальский воин тоже спешился и пристроился рядом. Порылся в своей поклаже, достал бутылку мёда и протянул приятелю:
— Держи... вода холодная небось...
Тот кивком поблагодарил его и с удовольствием приложился к бутылке. Видя, что парень не стал отказываться, Бенор с воодушевлением вытащил ещё одну для себя.
Немного передохнув, Лакир поднялся, подошёл к лошади и снял с неё тюк с до­спехами. Дальше им предстояла езда по незнакомой местности в стороне от дорог. Неизвест­но, что могло там встретиться. Он надел броню, обычную одежду уложил в рюкзак, прице­пил к поясу Крапивник и проверил, легко ли вынимается молот. Затем подошёл к Роки и кив­нул напарнику — пора, мол. Тот с сожалением заглянул в пустую бутылку, вздохнул, поднял­ся и взобрался в седло.
Норды поехали вверх по тропе, которая вывела их к великаньему лагерю. Связы­ваться с его обитателями совершенно не входило в их намерения, так что они, стараясь не шуметь, повернули лошадей к юго-востоку и поехали через лес. Облака постепенно начинали сгущаться, но всё же большая часть неба пока оставалась чистой. Всадники проехали ещё немного и остановились в растерянности. Перед ними был обрыв, а слева и справа от него крутой склон спускался к реке. Белая делала здесь крутой изгиб и норды оказались внутри этой речной подковы. Было очевидно, что здесь брода нет. Лакир проехал вдоль обрыва вле­во, отыскивая место для спуска и прикидывая, как перебраться через реку и вдруг увидел прочный каменный мост, пересекающий её. Он сделал Бенору знак следовать за ним и осто­рожно, шагом, направил Роки на спуск.
И снова гнедая занервничала, рискуя угробить себя и седока, но всё-таки двину­лась следом за впереди идущей лошадью. Парень с грустью вспомнил Алли и караковую. Первая была надёжнее, вторая — сообразительнее. Наконец всадники достигли моста. К это­му моменту на Бенора было жалко смотреть. Однако понемногу он отдышался, вытащил ещё бутылку мёда, залпом осушил её, после чего кивнул Лакиру — дескать, теперь порядок. Тот тронул Роки и въехал на мост. Товарищ последовал за ним.
То ли путники неудачно выбрали направление, то ли сведения Хульды были не со­всем точны, то ли просто судьба решила сыграть с ними шутку, но только через несколько минут они снова выехали к реке. Левее шумел водопад. Поблизости — ни брода, ни моста. Лакир прикинул направление. Как ни крути, нужно перебираться на тот берег. Насколько ему удалось понять, течение преграждающее им путь, было крупным притоком Белой, которую они пересекли дважды, угодив внутрь образованного ею изгиба. Скорее всего, двинувшись вдоль него на юг, они достигли бы того моста, о котором говорила Хульда. Но уверенности, что он не ошибся в расчётах, и это тот самый приток, у парня не было.
Он пустил Роки шагом вдоль реки подальше от водопада, прикинул глубину и ско­рость течения, покачал головой, проехал ещё немного дальше и подозвал приятеля.
— Будем переправляться, — коротко бросил он спутнику.
Не дожидаясь ворчания и возражений, Лакир протянул руку, ухватил гнедую под уздцы и послал Роки в воду. Ведомая кобыла попыталась упереться, но резкое натяжение по­вода вынудило её подчиниться. Даже у самого берега было глубоко. Вода почти сразу доста­ла лошадям до брюха. Ещё пара шагов и их ноги перестали касаться дна. Роки оттолкнулась и поплыла, мощно загребая ногами. Рядом пустилась вплавь гнедая. Морфальский воин вце­пился в неё и, кажется, даже дышать перестал. Чувствуя, как сильно сносит лошадь, парень направил её наискосок против течения, стараясь, по возможности, если не помочь, то хоть не мешать ей плыть. Роки выбивалась из сил, но берег приближался. Вот ноги кобылы косну­лись дна, вот она ощутила твёрдую опору и рывком вынесла седока на сушу. Тот выпустил повод гнедой, спешился, чтобы дать лошади отдохнуть, ребром ладони согнал с её с шерсти воду, вынул из вьюка кусок материи и насухо обтёр шкуру животного. Глядя на действия то­варища, Бенор постарался проделать то же со своей кобылой. Закончив с Роки, Лакир помог ему обиходить гнедую. Затем каждая из лошадей получила небольшое угощение.
Пока животные отдыхали, у нордов было достаточно времени, чтобы осмотреться. Совсем рядом с тем местом, где они остановились, находилось округлое ступенчатое образо­вание. Его уступы, обрамлённые камнем, походили на плоскодонные чаши, с низкими края­ми, дно которых на пару пальцев покрывала зеленоватая вода. Чуть поодаль, среди пепельно-серой равнины, разливалось мелководное озерцо, распространяющее странный незнакомый запах. Из него вверх фонтанами высотой в человеческий рост, а местами и повыше, била вода вперемешку с паром. То здесь, то там валялись старые мамонтовые кости и черепа. К сожале­нию Лакира, бивни с них давным-давно стали чьей-то добычей. Местами росли высокие ели, но молодой поросли практически не было. Трава здесь тоже почти не росла, зато в изобилии краснели цепкие побеги ползучей лозы, стелились по земле плети винограда джазби, яркими пятнами золотились на солнце необычайно красивые цветы со странным названием — язык дракона. До сих пор парень видел такие только в лавках алхимиков, уже засушенными.
На первый взгляд, эта серая земля могла показаться неприятной, даже отталкиваю­щей, но на Лакира она такого впечатления не произвела. А его спутнику, как во­дится, и вовсе было всё равно, что там растёт, цветёт или пузырится вокруг. Бьёт вода фонта­ном — значит надо ей так.
Неподалёку от озерца ели росли погуще, образуя небольшую рощицу, сквозь кото­рую виднелась скала. С того места, где стояли норды, было сложно разглядеть, но казалось, что внизу темнеет какой-то провал.
Садиться верхом и мучить усталых лошадей смысла не было — и пешком-то от силы пять минут идти. Приятели зашагали к скале и отверстию в ней, ведя животных в пово­ду. Вскоре они уже стояли перед широким лазом. Вокруг него, гуще, чем где-либо в округе, росли виноград, лоза и драконьи языки.
— Пещера. Тёмная. Опасная, — в трёх словах выразил своё отношение Бенор. Его товарищ только пожал плечами и начал привязывать лошадей. Путешественники оставили свои вещи, потратили несколько минут на подготовку и наконец направились ко входу.
Сперва, заходя под каменный свод, рослым нордам пришлось пригнуться. Но сра­зу за входом потолок резко прянул ввысь, и они, выпрямившись в полный рост, пошли по уз­кому извилистому проходу, уводящему куда-то вперёд и вниз, вглубь скалы. За очередным поворотом ход резко расширился и, пройдя между невысоких утёсов, заросших елями и ку­старником, вывел в громадную пещеру. Ничего подобного путниками видеть не доводилось.
Свод пещеры был прорезан большими сквозными отверстиями, сквозь которые лился рассеянный солнечный свет, создавая неповторимое освещение. Через эти же отвер­стия с головокружительной высоты низвергались узкие языки водопадов, пронизанные све­том, насыщающие влажной свежестью всю внутренность Святилища. В воздухе висела лёг­кая водяная взвесь. Не было ни следа затхлости, свойственной многим пещерам, перенасы­щенным влагой. Растительный мир огромного зала поражал разнообразием и пышностью. Здесь словно собрались вместе различные частицы скайримской природы, не противобор­ствуя, а органично дополняя друг друга. Кругом виднелось множество трав и цветов, которые нигде больше не увидишь растущими вместе. Ели и кустарники, красноватые папоротники и косматый мох. Недалеко от входа били фонтаны горячего источника, но вместо серости вул­канической тундры его окружал густой малахит сочной травы. Мерно взмахивая голубыми и оранжевыми крылышками, порхали яркие бабочки. Всё вокруг дышало спокойствием и гар­монией, здесь не было места тревогам внешнего мира.
Торжественная атмосфера вайтранского храма Кинарет была похожа на здешнюю, но тем сходством, каким походит первый клинок, выкованный неумелой ученической рукой, на изделия величайших мастеров кузнечного дела.
Даже шум водопадов и звонкое падение капель сливались в удивительную мело­дию живой тишины, в которой, кажется, можно услышать, как растёт трава, как распускается цветок, как падает с дерева лист. Великолепие этого места обладало таким сокрушительным действием, что даже Бенора проняло.
— Это... это... Ух ты, — восхищённо выдохнул он.
Что же до Лакира, то он даже не пытался выразить словами то, что видел и чув­ствовал. От душистой свежести кружилась голова. Казалось, ещё немного и сердце разорвёт­ся под натиском переполняющего его восторженного ликования. Это действительно был подлинный храм жизни, настоящее святилище великой Кин. Прошло несколько минут, преж­де чем молодой норд опомнился достаточно, чтобы вспомнить о цели своего путешествия и начать её высматривать.
От входа вела широкая удобная тропа, укреплённая поперечными жердями, а в тех местах, где, оступившись, можно было сорваться, обнесённая невысоким деревянным забор­чиком. Справа вдоль неё возвышалась стена пещеры. Над пенящимися каскадами были пере­брошены лёгкие деревянные мостки с верёвочным ограждением. Несколько шагов по этой дорожке — и глазам путешественников открылось сердце Святилища — Великое Древо.
Оно высилось на скале прямо под самым большим отверстием в своде пещеры, простирая к нему ветви, осенённые льющимися сверху лучами голубоватого небесного света. Ветви дерева были сплошь покрыты маленькими розоватыми цветками, вплетавшими свой лёгкий и нежный аромат в благоуханный воздух Святилища. Вся верхушка скалы была опле­тена исполинскими корнями.
Тропа плавно поднималась наверх, к Древу. Приятели пошли по ней. Слева, в цен­тральной части пещеры, они заметили пару паломников. Один из них, сидящий подле тропы, свесив ноги над небольшим водопадом, окликнул Лакира, шагавшего впереди:
— Эй, привет, приятель. Ты тут любуешься видами и слушаешь дивную музыку святилища, как и я? Великолепно, правда?
Парень был бы рад задержаться, прилечь на мягкий ковёр мха, насладиться поко­ем этого места, но сперва нужно было выполнить поручение Даники. Так что он не стал оста­навливаться для разговора с паломником, только слегка кивнул ему в ответ. Вот когда сок окажется у него...
Прежде плавный подъём за поворотом пошёл круто вверх, превратившись из тро­пы в лестницу, и вдруг упёрся в неожиданное препятствие. Дорогу преграждало переплете­ние древесных корней, каждый из которых в обхвате превосходил туловище взрослого муж­чины. Попытки перелезть через эту живую стену, протиснуться между корней или найти ка­кой-нибудь обходной путь потерпели неудачу. Лакир призадумался. Бенор растерянно сопел у него за плечом. Корни дают дереву жизнь, питают его соками земли. Быть может, удастся до­быть немного древесного сока прямо из корня? По-крайней мере, стоило попытаться.
Парень вытащил Крапивник из ножен, половчее пристроил его в руке и попробо­вал слегка надсечь корень, стараясь не причинить дереву большего урона, чем необходимо. Того, что произошло дальше, не ожидал ни он, ни его спутник. Огромный корень вдруг с про­тяжным скрипом отпрянул, сворачиваясь и уползая с дороги, будто стремился оказаться как можно дальше от Крапивника и его носителя. В первое мгновение, когда громадное корневи­ще плетью взметнулось вверх, у парня ёкнуло сердце и он невольно отшатнулся — ему почу­дилось, что оно сейчас с чудовищной силой обрушится на него, мстя за нанесённую царапи­ну. Но Дерево лишь отстранилось от него, освободив тропу, и снова замерло в величествен­ной неподвижности.
Лакир услышал, как Морфальский воин громко судорожно сглотнул, и отступил на несколько шагов. К несчастью, все их вещи остались у входа в святилище вместе с бено­ровым «эликсиром храбрости», и подкрепить свою решимость тому было нечем.
Парень ободряюще кивнул приятелю и двинулся вперёд. Через несколько шагов путь снова преградили корни. Лёгкое касание Крапивника, и дорога вновь была свободна. Ещё дважды Лакиру пришлось дотрагиваться до корней оружием ворожей, прежде чем до­стигнуть подножия цветущего Древа. Вокруг него расстилалась округлая поляна, на которой росли всевозможные травы и цветы, озарённые лучами, падающими через отверстие в своде. Было заметно, что здесь давным-давно не ступала нога смертного. С тех пор, как корни Вели­кого Древа создали на пути к нему непреодолимую преграду, прошли, должно быть, сотни лет, если судить по тому, как они разрослись.
Посланец Даники в восхищении взирал на древнее могучее Древо, на его мощный ствол и нежные цветы, пронизанные светом. Сложно было представить себе силу, способную причинить настоящий вред этому исполину. Уж конечно, несколько капель сока, взятые для оживления Златолиста, не нанесут ему урона. Мысленно испросив благословения Кинарет, Лакир подошёл вплотную к стволу, остриём Крапивника аккуратно пробил толстую кору и, вытащив сосуд, подготовленный для сбора сока, подставил его под брызнувшую светлую влагу, стараясь не потерять ни капли.
Какой-то новый звук заставил норда насторожиться. Он поскорее убрал ёмкость с драгоценным соком в кошель, вбросил Крапивник в ножны и взялся за молот. Слева позади Древа нарастало тревожное гудение, словно кто-то раздразнил огромный рой диких пчёл. Ла­кир взглянул туда. Возле стены пещеры сияла идущим изнутри пронзительным жёлто-зелё­ным светом фигура сприггана. Она имела почти человеческие очертания, но была словно со­здана из полых древесных отростков, наполненных сиянием. Вокруг неё с жужжанием рои­лись живые блики того же света, похожие на мелкие листья, подхваченные смерчем. Намере­ния существа были явно враждебными. Оно угрожающе тянуло узловатые руки-ветви на­встречу норду.
Не дожидаясь атаки сприггана, Лакир бросился ему навстречу, занося молот для удара. Уже на бегу он ощутил прикосновение какого-то потока, похожего на дуновение тепло­го ветра, и жизненные силы начали неумолимо покидать воина, будто снова, как в логове Мо­варта, его жизнью подпитывался очередной вампир. Но теперь вместо нежити перед ним был дух лесной жизни, чуждый и враждебный человеку. Не сбавляя хода, он нанёс древовидному созданию первый сокрушительный удар, заставив его пошатнуться. И тут же размахнулся и ещё раз обрушил на него свой молот. Однако уже почти поверженный спригган вдруг окутал­ся золотистым свечением, вскочил и с новыми силами набросился на парня. Тот вновь от­швырнул его молотом и, подскочив вплотную, быстро ударил раз, другой и третий. Спригган скорчившись застыл на земле. Жужжание смолкло, сияние, исходящее из его нутра угасло. Лицо превратилось в мёртвую деревянную маску по-своему красивой женщины, с ветвями, торчащими наподобие оленьих рогов.
Лакир перевёл дух. Он ощущал противную слабость. Физическая сила оставалась при нём, а вот жизненная — сама способность, и главное, желание оставаться живым, восстанавливалась очень медленно и неохотно. Нордом владела странная апатия, он опустил­ся на землю, безучастно глядя на убитого сприггана. Такое состояние было настолько чуждо ему, что осознание этого сумело пробиться сквозь накатившее равнодушие ко всему. Усилием воли парень заставил себя встряхнуться. Он принудил себя подняться, медленно подошёл к дереву, нашёл у его корней примеченный ранее голубой горноцвет, сорвал и начал его жевать. Постепенно, по капле, жизнь снова вливалась в него вместе с кисловатым соком растения. Наконец, он достаточно пришёл в себя, чтобы вернуться к сприггану, забрать стержневой ко­рень и поместить его к сосуду с соком Великого Древа.
Затем Лакир выпрямился и посмотрел вокруг. Бенора нигде не было видно. Неу­жели снова куда-то влип? Или, напуганный сверхъестественным движением огромных кор­ней, решил убраться подобру-поздорову? Любой из этих вариантов представлялся весьма ве­роятным. В первом случае следовало поторопиться. Парень без особой надежды окликнул спутника, но получил совсем не тот ответ, которого ожидал. Снизу, где он освобождал себе путь от корней, поднимаясь к Древу, донеслось уже знакомое жужжание.
Лакир схватил молот и кинулся вниз по склону навстречу второму сприггану. Норд успел нанести первый удар, но рассчитал его не очень точно, и враждебное создание не потеряло равновесия. Он размахнулся для нового удара, и тут лесной дух исчез. На его месте витало странное лиловое сияние, окружённое гудящим смерчем светящихся листьев. Снова непонятная сила попыталась лишить парня воли к жизни и сил к сопротивлению. Сжав зубы, он обрушил молот прямо в невидимую сердцевину вихря. Вместо ожидаемой пустоты ору­жие встретило твёрдое древесное тело врага. Спригган снова обрёл видимый облик, и преж­де, чем он успел оправиться от полученного удара, норд впечатал свой молот прямо в груд­ную клетку, состоявшую из переплетения корней, заменявших рёбра. Существо согнулось, припав к земле. И точно так же, как и прежнее, окуталось золотистым смерчем, восстанавли­вающим жизнь. Оно зримо набиралось сил, но ему не хватило времени подняться и снова броситься в атаку. Лакир нанёс сверху сокрушительный удар, вложив в него все оставшиеся силы, и лишил сприггана преимущества, данного регенерацией. Ещё пара ударов — и свече­ние древесного духа померкло, а злобное жужжание смолкло. На сей раз парень быстрее оправился от воздействия иссушающей магии, забрал очередной стержневой корень и, отыс­кивая глазами напарника, глянул вниз поверх невысокого деревянного ограждения. Туда, где на живописной поляне располагался привал паломников.
Сейчас там прохаживались спригганы. Один такой же, как те, с которыми только что расправился Лакир, и другой, светящийся не зелёным, а жёлто-оранжевым, каким-то осенним светом. Этот лесной дух был выше ростом, его фигура выглядела более мощной, от­ростки-рога на голове — более ветвистыми. Припомнив всё когда-либо слышанное об этих созданиях, парень решил, что вероятнее всего это — спригган-матрона. Если так — дело пло­хо. Даже простые спригганы — серьёзные противники, в чём ему только что довелось убе­диться, а матроны — ещё сильнее и опаснее. Самым разумным представлялось пробраться к выходу из Святилища незаметно для растревоженных стражей природы. Но что если Бенор не покинул пещеру? Если он находится там, на омываемой водяным потоком поляне, и ну­ждается в помощи? Думать о том, что товарищ погиб, Лакиру не хотелось, и всё же исклю­чить такую вероятность он тоже не мог. Как не мог в этом случае оставить его среди враж­дебных существ. Если бы только знать наверняка, куда задевался непутёвый морфальский воин!
Парень задумался, присматриваясь к поведению спригганов. Те расхаживали по поляне, поглядывали то туда, то сюда, но не похоже, чтобы они были особенно настороже. Поудобнее перехватив оружие, норд пригнулся и тихим шагом двинулся вниз, стараясь не привлекать их внимания. Притаившись за кустом, он заметил, что ближайший спригган как раз повернулся к нему спиной и медленно побрёл прочь. Наблюдение подсказывало, что че­рез некоторое время он развернётся и пойдёт обратно. Лакир не стал дожидаться этого мо­мента. Опершись рукой об изгородь, он бесшумно перемахнул через неё и бросился следом за удаляющимся спригганом. В удар молота, исподтишка нанесённый сзади, парень вложил столько силы, что от него заныли мышцы рук, но этого оказалось достаточно, чтобы разом покончить с духом леса, и не привлечь внимания матроны.
Лакир повёл плечами, разминая мускулы, и начал крадучись подбираться к большому сприггану. Мягкий мох скрывал шорох шагов, а шум водопадов скрадывал прочие звуки, которые могли выдать его присутствие врагу. Он был уже совсем рядом, когда матрона начала неторопливо разворачиваться в его сторону. Она ещё не заметила норда, но промедле­ние могло стоить ему жизни. Коротким броском достигнув древесного существа, Лакир уда­рил по нему своим молотом. Удар был недостаточно мощным, и на руку бойцу сыграла толь­ко его внезапность. Гибкие плети рук-ветвей взметнулись и хлестнули парня, норовя высечь ему глаза. Он успел отстраниться и отделаться длинной неглубокой царапиной на лбу от ле­вого виска до брови. Прежде чем не то когти, не то корни, которыми оканчивались руки су­щества, вцепились в него, воин ударил снова и вновь не успел вложить в удар достаточной силы. Матроне удалось опомниться, и магия спригганов опять начала высасывать из норда здоровье и жизнь. Следующий удар молота пришёлся вскользь по деревянным рёбрам суще­ства. Оно пошатнулось, но устояло, и тут же его объял золотой вихрь восстановительных чар. Лакир чувствовал, что слабеет. К магическому воздействию, тянущему из него жизненные силы, добавилась усталость. А противник был силён. Очень силён. Парень отчётливо ощутил близость смерти. Сил сопротивляться почти не осталось, и, что ещё хуже, не было и желания.
Взгляд его случайно упал на осиянное светом Великое Древо. Сдавшись сейчас, он не исполнит своего служения Кин. Даника напрасно будет ждать своего посланца. Не рас­цветёт над Вайтраном увядший Златолист... Не дождётся обещанного им бивня Изольда, не встретит Хульда, собиравшая его в дорогу... Эти мысли пронеслись в его голове подобно вспышке молнии. Парень крепче ухватился за молот и, беззвучно воззвав к Кинарет о помо­щи, ударил накапливающего силы врага. Он отскочил за спину припавшей на узловатое коле­но матроне и отчаянно заработал своим оружием, нанося сприггану удар за ударом. Ошелом­лённый противник делал попытки подняться и обернуться, но молот тут же пресекал их. На­конец, собрав остаток сил, Лакир занёс оружие и тяжело обрушил его на затылок врага. По счастью, этот удар оказался решающим. Лесной дух ещё не был окончательно повержен, но жизнь в нём едва теплилась, ни регенерировать, ни нападать, ни защищаться он уже не мог. Медленно, словно во сне, орудуя молотом, парень наконец прикончил сприггана.
Сам он тяжко привалился к уступу позади и сполз по нему на землю. Не так он хо­тел прилечь на мшистый ковёр Святилища, но теперь выбирать не приходилось. Полулёжа на мягком мху, воин набирался сил. Вновь взглянув на раскидистую, усеянную цветками крону Великого Древа, он от души возблагодарил Кинарет за помощь, без которой ему бы не видать ни победы, ни жизни. Понемногу его дыхание выравнивалось, силы возвращались. Кровь, со­чащаяся из царапины на лбу, пропитала бровь и залила глаз. Парень рассеянно попытался сморгнуть её, а затем так же неосознанно провёл по ранке рукой и с недоумением уставился на окрасившуюся алым перчатку. Это помогло собраться с мыслями. Лакир поднялся, убрал молот, подошёл к воде, умылся. Зачерпнул ещё и утолил жажду холодной прозрачной влагой. Затем принялся внимательно осматривать поляну в поисках напарника. Заодно парень при­хватил с древесных тел убитых существ алхимические ингредиенты.
На краю поляны, неподалёку от того места, где боец расправился с третьим сприг­ганом, в кустарнике жалким смятым комком съёжилась паломница, чей небольшой лагерь располагался тут же у крупного камня. Лакир не стал ворошить её вещи, осматривать заплеч­ный мешок. Не тронул также бутылку вина и книгу, лежащую рядом. Он подошёл к женщи­не, осторожно повернул лицом вверх и, встретив пустой застывший взгляд широко открытых глаз, убедился, что жертве спригганов уже не помочь. Парень закрыл ей веки и тихо отошёл.
Теперь он осматривал окрестности ещё внимательнее. Парой десятков шагов ниже того места, где воин смывал с себя кровь и пил воду, неподалёку от маленького водопа­да, срывавшегося под мост, он обнаружил тело второго паломника. Оно мерно покачивалось в тихой заводи лицом вниз. Лакир с горечью подумал, что сражайся морфальский воин рядом с ним, они возможно успели бы спасти этих двоих.
Он ещё раз обошёл поляну, осмотрел течение ручья и окончательно убедился в от­сутствии Бенора. И всё же, его битва не была напрасной. По крайней мере, две нордские жиз­ни, отнятые спригганами, не остались без отмщения. Парень направился к выходу из пеще­ры. Предвидеть такое развитие событий он не мог, потому не винил себя в смерти паломни­ков, и всё же небольшой камень лежал у него на сердце.
Миновав извилистый узкий коридор и пригнувшись возле самого выхода, Лакир наконец очутился снаружи. Первым, что бросилось ему в глаза, была широкая спина Бенора.
«Лучший воин Морфала» повернулся на звук его шагов и, как ни в чём не бывало, проворчал:
— Что-то ты долго там...
Парень в ответ неопределённо пожал плечами. Что проку рассказывать о том, что произошло в отсутствие его приятеля? Распространяться на эту тему ему не хотелось. Тут Бе­нор заметил свежую царапину на лбу товарища и встревоженно спросил:
— Кто это тебя?..
— Спригганы... — неохотно отозвался Лакир.
Морфальский воин с опаской покосился на вход в святилище и на всякий случай отошёл подальше.
— Да нет там больше никого, — устало успокоил его приятель.
Поняв, что парень сильно измотан и не расположен к разговорам, его напарник посопел и, отойдя в сторонку от пещеры, принялся раскладывать костёр и доставать припасы к обеду. Лакир подошёл, присел поблизости и теперь задумчиво наблюдал за его действиями. С одной стороны, Бенор был неплохим товарищем, и порой от него была ощутимая польза, как, например, сейчас, когда он взял на себя хлопоты об отдыхе и пище. Случалось, его уча­стие в бою здорово выручало там, где одному не справиться: в Оротхейме — когда он отвлёк на себя главаря, в битве с Мовартом, в схватке с волками на дороге, в Дунстаде — когда тот предупредил о вероломстве лучницы, и когда они сражались плечом к плечу с нахлеставшим­ся скумы главарём... А уж как он собрал на себя практически всех ведьм Одинокой скалы... На этом месте парень невольно усмехнулся.
Но была и другая сторона... Во-первых, «лучший воин Морфала» был готов от­важно сражаться с диким зверьём, с людьми или мерами — с вражескими воинами, бандита­ми, грабителями на дорогах и тому подобными, но уже с магами предпочитал дела не иметь. Что же касалось некромантов, нежити и всего, хоть как-то связанного со сверхъестествен­ным, тут от храбрости Бенора не оставалось и следа, и обрести её вновь он мог только на дне бутылки. Не догадайся Лакир сыграть на этой слабости морфальского воина, и с Мовартом ему пришлось бы сражаться один на один...
Во-вторых, уже не раз и не два из-за его спутника возникали проблемы, которых можно было избежать. Для начала они едва не замёрзли во время снежной бури по пути в Данстар. Позже, в Дунстаде, мог быть ранен любой из них, но именно по милости Бенора они застряли там дольше, чем могли бы, и к тому же остались без соли. Эти дни, неразрывно связанные в его памяти с козьим сыром, парень до сих пор вспоминал с содроганием. С ведь­мами на Одинокой скале всё могло закончиться весьма печально, если бы не невероятное стечение обстоятельств, обеспеченное запредельным везением. И вот сегодня спригганы уби­ли двоих паломников и едва не прикончили Лакира, который мог бы не связываться с ними, если бы не разыскивал напарника.
В-третьих, на фоне прочего, было мелочью, но эта мелочь добавлялась к осталь­ному. Тут и потерянная лошадь, купленная на деньги Лакира, и история с поимкой новой. Кроме того, пока его сопровождает Бенор, можно забыть о том, чтобы лечиться от ран и бо­лезней чем-нибудь серьёзнее подходящей пищи или сорванного стебелька.
Тем временем «лучший воин Морфала» закончил с подготовкой привала и позвал приятеля обедать, с ходу вручив ему бутылку мёда и подняв вторую со словами:
— За твоё успешное возвращение!
Тот поднял свою в ответ и с удовольствием приложился к ней. Затем настал черёд приготовленных Хульдой припасов. Некоторое время норды молча жевали, и вдруг Лакир по­вернулся к напарнику и заявил:
— Думаю, нам надо разделиться. Как ты смотришь на то, чтобы вернуться в Мор­фал?
Бенор, едва не поперхнувшись от неожиданности, во все глаза уставился на това­рища. Тот невозмутимо продолжал:
— Без нас там даже с Мовартом сражаться было некому. Отправила Идгрод кого-нибудь из стражи в его логово? Нет.
Лакир умолчал о том, что давно понял, почему разумная правительница так посту­пила. После прочтения дневника Алвы она не могла рисковать и посылать стражников про­тив вампиров, не зная наверняка, не успела ли подручная Моварта совратить и поработить кого-нибудь из них. Наверняка вся охрана города позже была подвергнута тщательной про­верке, но тогда время было дорого.
— Вот и не дело город без нормальной защиты надолго оставлять. А ты теперь не просто лучший воин, ты — настоящий герой Морфала. Ведь это ты Моварта убил.
— Ну я... так они-то откуда знают — кто?..
— О! — Лакир назидательно поднял палец и отхлебнул мёда: — В этом-то всё и дело! Идгрод Чёрная должна была послать кого-то убедиться, что все вампиры истреблены, и похоронить их так, чтоб уже не ожили. А коли так — башку, разрубленную секирой, никак не спутаешь с проломленной молотом.
Парень нарочно говорил в манере близкой к той, что была свойственна его напар­нику. Взгляд его светился тем самым неотразимым простодушием, с каким он одалживал седло у квартирмейстера Братьев Бури. Было видно, что «лучший воин Морфала» верит услышанному и уже всерьёз задумался о возвращении.
— А ежели она не посылала никого?.. — выразил Бенор возникшее сомнение.
— Если нет, нужно это сделать непременно. Вот об этом и скажешь в Морфале. Заодно все убедятся в том, что смерть Моварта — твоих рук дело.
— А вдруг они там опять... того?.. — глаза Морфальского воина испуганно расши­рились.
— Да брось! Против доброй стали в руках нордского воина никакая нежить не устоит. Убил ты его, не сомневайся!
— Ну ладно тогда... А ты как же?..
— Я-то? Ну так ещё немного денег поднакоплю и тоже туда — землю покупать.
Бенор с удивлением смотрел на приятеля. Казалось, того здорово разморило от еды и мёда. Парень полулежал у костра, опираясь на локоть. На его лице играла широкая до­бродушная улыбка. Сомневаться в искренности его слов было просто невозможно. Морфаль­ский воин хотел было что-то сказать, но раздумал. Молчание затянулось. Наконец, видя, что его товарищ пребывает в расслабленно-благодушном настроении, «лучший воин Морфала» всё-таки решился и заговорил:
— Слушай, я тут это... сказать хотел... спросить, то есть...
— М?.. — сонно отозвался Лакир.
— Насчёт Изольды...
— Ну, не тяни...
— Ты как посмотришь, если я её у тебя отобью?.. — Бенор произнёс эти слова глядя себе под ноги, а потому не заметил быстрого, абсолютно ясного удивлённого взгляда, брошенного на него приятелем. Впрочем, тот тут же снова принял прежний полусонный вид, молча ожидая продолжения. Только в его улыбке стало больше искреннего веселья — такой поворот откровенно позабавил парня. Морфальский воин, не услышав возражений, зачастил дальше:
— Ты не подумай, я ж это... всерьёз... Не так чтобы...ну... а чтоб жениться... Вроде как из нас двоих я ей больше приглянулся, ты уж не обижайся...
— Это с чего ты вдруг решил?
— Так она сама ко мне подсаживалась... Расспрашивала, кто да откуда, мол... Ну... про тебя тоже, мы ж вместе приехали... Я как про тебя начну, она — раз и про другое... И так за жизнь хорошо... Чуть не каждый день подходила... пока ты наверху... Да ты вчера сам ви­дел... Так что я к ней ещё по дороге загляну... Девка-то и правда хороша... А там и в Морфал... подготовить всё, чтоб жениться можно...
Лакир спокойно слушал размечтавшегося приятеля. В то, что Изольда положила глаз на Бенора, он ни секунды не верил. Он даже не был уверен, что тот действительно от­правится к ней. Только «лучший воин Морфала» с его самонадеянностью мог, на основании рассказанного им, всерьёз на что-то рассчитывать. И это при том, что к нему Изольда только за стол присаживалась, а с Лакиром охотно уединялась наверху. Небось и от расспросов о нём переходила к другим темам, чтобы своего интереса не выдать. Интересно, правда, что Бенор ей наговорил?
— Так как?.. Ты не против?.. — снова спросил Морфальский воин.
— Раз говоришь, ты ей по нраву — попробуй. Насильно-то всё равно мил не бу­дешь... — с тем же несокрушимым благодушием отозвался его приятель.
Бенор озадаченно покачал головой. Эк его эти спригганы вымотали... Обычно пар­ню и втрое больше мёда выпить — что воды хлебнуть, а тут, гляди-ка, с одной бутылки, да ещё за обедом, захмелел, не иначе... Совсем, видать, притомился... Пока он обдумывал это, Лакир повыше приподнялся на локте.
— Лошадь-то возьмёшь с собой в Морфал? Глядишь, в хозяйстве пригодится, — спросил он напарника. Тот сумрачно взглянул на гнедую.
— Да мне без неё сподручнее... Не привык я к ним... — проворчал он.
— Ну, как знаешь, — Лакир с ленцой поднялся и неторопливо подошёл к кобыле. — Прямо отсюда пешком пойдёшь?
— Угу... — энергично кивнул тот, не веря своему счастью.
— Ладно, смотри сам, — парень расседлал гнедую, и отпустил её. Та отошла на несколько шагов, остановилась и недоверчиво обернулась, не понимая, что вновь обрела сво­боду. Молодой норд подошёл к лошади сбоку и с силой хлопнул по крупу. Кобыла рванула вскачь, через минуту она уже была в реке, выгребая в сторону вайтранского берега. Одной за­ботой меньше. Так бы пришлось думать, как быть со сбруей. Поручать Бенору вернуть одол­женную упряжь повстанцам Лакиру не хотелось. Самому надёжнее. Да и вообще, что Мор­фальский воин стал бы делать с животным, особенно оставшимся без сбруи, было совершен­но непонятно.
Затем норды разобрали припасы, вещи и деньги. Так и так Бенору нужно было зайти в Вайтран, прежде, чем возвращаться в Морфал. Часть его имущества, по примеру то­варища, была оставлена на попечение Хульды. Было заметно, что ему не терпится отправить­ся в путь. В намерения приятеля тоже отнюдь не входило его задерживать. Лакир достал свой спальный мешок, кинул его неподалёку от костра и повернулся к приятелю:
— Ты иди, если хочешь. Пешком-то дольше выйдет. Можешь на юг пройти вдоль реки, там, вроде, мост должен быть.
Тот явно обрадовался такому предложению, но бросать товарища было как-то не­правильно. Немного потоптавшись, он спросил:
— А ты?..
Парень растянулся на спальнике и широко зевнул:
— Я тут вздремну часок-другой, что-то в сон клонит...
— Это... а случится чего?..
— Если что — Роки разбудит, ты ж видел, как она опасность чует. Да! Ты нарочно меня в Вайтране не жди, может ещё здесь и заночую. Потом, в Морфале увидимся.
Бенор ответил согласным кивком, взвалил свою поклажу на плечо, и бросив на то­варища прощальный взгляд, заявил:
— Если понадоблюсь, ты найдёшь меня дома.
Лакир, с трудом разлепив веки, дружески кивнул ему, и тот потопал к югу в поис­ках переправы. Подождав, пока массивная фигура Бенора скроется из вида, парень припод­нялся. В разговоре с приятелем он несколько слукавил. Хотя борьба со спригганами сильно утомила молодого воина, спать ему хотелось не больше, чем обычно в это время суток. Он слегка улыбнулся, довольный, что удалось расстаться без взаимных обид. Затем встал, подо­шёл к Роки, вынул из седельной сумки бутылку креплёного «Альто», вновь вернулся к ко­стру, поворошил огонь и подкинул пару еловых сучьев.
Где-то вдалеке прокатился слабый раскат грома. В окрестностях Святилища Вели­кого Древа ещё светило солнце, но небо на северо-западе темнело, клубясь тёмными тучами. Открыв бутылку вина, Лакир посерьёзнел. Там, внутри пещеры, остались двое убитых нор­дов, за смерть которых ему довелось отомстить. Теперь следовало помянуть их, чтобы облег­чить им путь в посмертие.
Одной из причин, по которым он не стал рассказывать Бенору о произошедшем в святилище, как раз было то, что тот непременно предложил бы помянуть погибших. А ведь останься морфальский воин в пещере, возможно, те двое остались бы в живых. Впрочем, Ла­кир понимал, что, вероятнее всего, его напарник не сумел бы их защитить, и, чего доброго, сам бы погиб, сражаясь с лесными духами. Как бы то ни было, парню было совершенно ясно, что поминовение должно свершиться без участия «лучшего воина Морфала».
Норд сотворил подобающую случаю молитву и сопроводил её доброй кружкой вина. Покончив с нехитрым обрядом, Лакир вновь стал прикидывать, могли ли они с Бено­ром спасти паломников, или, напротив, были бы убиты вместе с ними. К окончательному вы­воду ему прийти не удалось, но он вдруг осознал и всей душой порадовался, что дальнейшая судьба морфальского воина — не его печаль. Тот на его месте уж точно не преминул бы отме­тить такое событие. Усмехнувшись, парень вновь наполнил кружку — Бенор может быть до­волен: он проводит приятеля его излюбленным способом.
Воин отставил опустевшую кружку в сторону и снова задумался. На сей раз о том, что «лучший воин Морфала» сказал перед уходом. Изольда... Как ни крути, он не мог пове­рить, что такая бойкая, предприимчивая девушка согласится выйти за Бенора. Да и тот едва ли был всерьёз ею увлечён... Парень задумчиво отхлебнул вина прямо из бутылки. Хорошо, что он отправил приятеля вперёд. Если тот и правда полезет к Изольде с предложением руки и сердца, то, независимо от её ответа, лучше не присутствовать при этом объяснении.
Сам парень действительно был готов жениться на хорошенькой вайтранской тор­говке. Как только у него будет достаточно денег для покупки земли или дома, он сможет явиться к ней и предложить выйти за него. Сделав ещё глоток, молодой норд нахмурился. Если сегодня же двинуться обратно в Вайтран, слишком велик шанс застать Бенора там. То­гда сложно будет избежать сцены объяснения с Изольдой и отговориться от совместной с приятелем поездки в Морфал. Разве что заночевать тут...
Лакир взглянул на небо. Тучи уже заволокли всю западную часть неба и неумоли­мо приближались. Пожалуй, ночёвка выйдет не самая уютная. Он снова приложился к бутыл­ке и обнаружил, что допивает последний глоток. Вдруг парень решительно поднялся, свернул спальник, упаковал вещи в рюкзак и седельную суму Роки, затушил костёр и вскочил на ло­шадь. Но вместо того, чтобы отправиться в сторону Вайтрана, всадник двинулся на вос­ток, в объезд святилища, через каменистый холм, под которым росло Великое Древо.
За спиной, гораздо ближе, чем раньше, пророкотал гром. Тундра с её озерцами и горячими фонтанами всё ещё оставалась освещённой тёплыми солнечными лучами. Однако в воздухе стихло всякое движение, предвещая близкую грозу. Парень обернулся и слегка толк­нул Роки под бока, заставляя ускориться: позади, быстро приближаясь, клубился гребень тяжёлой, тёмно-серой с лиловым отливом, тучи.
Слишком быстро гнать кобылу он не мог — местность для этого была чересчур неровной. То тут, то там разливались мелкие тёплые озерца, в самом глубоком месте дости­гавшие лошадиных колен. И тут же их сменяли каскады плоских округлых водоёмов. Места­ми били горячие фонтаны. Валялись остовы животных — от огромных мамонтовых, до ко­зьих или злокрысьих. Излишняя поспешность могла привести к тому, что Роки оступится и покалечится. Объезжая труднопроходимые места, всадник несколько уклонился к северу, но при первой же возможности постарался выправить направление и продолжил упорно дви­гаться к востоку. Пару раз он краем глаза видел волков, но те в стороне охотились на оленей или коз, которых тут водилось предостаточно.
Заметно темнело. Хотя было чуть больше двух часов пополудни, грозовой фронт, растянувшийся на полнеба, жадно пожирал свет. Стало очевидно, что уйти от дождя не удастся. Лакир придержал лошадь, порылся в рюкзаке и вытащил кожаный плащ, который худо-бедно мог защитить от непогоды. Впереди показалась вымощенная камнем дорога. Па­рень улыбнулся — его расчёт оказался верным. Через несколько минут копыта Роки застуча­ли по каменной кладке. Радовало, что удалось достичь твёрдого и надёжного пути прежде, чем разразилась гроза. Дорога находилась заметно выше вулканической тундры и к югу ка­рабкалась дальше вверх.
Парень снова обернулся. Последние бледные лучи солнца скользнули по его лицу, и тучи поглотили дневное светило. Клубящиеся края лилово-чёрного косматого покрывала, обволакивавшего небо, мчались вперёд, подобно табуну взбесившихся коней. По верхушкам деревьев, росших вдоль дороги и на окраине долины горячих источников, пробежал первый порыв холодного ветра. Здесь, на подъёме, в стороне от курящейся паром тундры, было го­раздо прохладнее. Не теряя времени, норд погнал лошадь на юг.
Слева промелькнули массивные арки из светло-серого камня, покрытые затейли­вой, местами обветшавшей резьбой. Должно быть, это и были двемерские руины, видеть ко­торые Лакиру ещё не доводилось. Но сейчас было не время любоваться древностями. Чем сильнее он опередит грозу, тем меньше придётся мокнуть. Дорога изогнулась вправо, про­должая неуклонно подниматься. Слева стеной возвышались скалы. По правую руку в еловом перелеске парень заметил какое-то движение среди камней. Что-то тёмное и косматое скачка­ми двигалось к дороге. В сгустившемся сумраке Лакир не мог как следует разглядеть прибли­жавшееся существо. Сперва ему показалось, что это медведь, но он тут же понял, что ошиб­ся. Зверь двигался на задних лапах гораздо быстрее, чем бурый хищник.
Роки дико всхрапнула и заартачилась, как прежде, когда хозяин ещё и не начинал её обучать. Драгоценное время, которое позволило бы проехать мимо неизвестной опасности и попытаться от неё ускакать, было упущено. Непонятная фигура приближалась слишком проворно. Парень спрыгнул с лошади, отдал ей приказ дожидаться, и, видя, что животное слишком напугано, успел на всякий случай захлестнуть поводья за ближайший сук. Затем выхватил молот и шагнул навстречу твари, как раз выскочившей на дорогу.
Существо, сплошь покрытое темной жёсткой шерстью, казалось странной пароди­ей на человека. Оно двигалось внаклонку чуть боком, перемещаясь быстрыми прыжками. Ко­роткие кривоватые толстые ноги с широкими ступнями оканчивались тремя кургузыми ког­тистыми пальцами. Длинные мускулистые трёхпалые руки на ходу почти касались земли. Плечи были утыканы шипообразными наростами. Мощный удлинённый торс венчала вы­тянутая уродливая голова, с пастью, полной острых оскаленных зубов, и тремя чёрными бле­стящими глазами. Это мог быть только тролль. Хоть Лакиру покамест не приходилось с ними сталкиваться, такое ни с чем не перепутаешь. От первого удара тяжеленной лапищи парень успешно отскочил, и это ещё больше разозлило врага.
Налетевший порыв ветра согнул деревья. Первые крупные капли дождя упали на землю. Слепящий зигзаг молнии расколол небо, и тут же оглушительно прогрохотал гром. Позади испуганно и жалобно заржала Роки. Тролль на мгновение замешкался, задрав морду к разбушевавшимся небесам, и тут же получил молотом в грудь. Зверь пошатнулся и яростно взревел. Следующий удар пришёлся ему по лапе, помешав атаковать, и тут же молот с силой опустился на трёхглазую голову. Ещё пара ударов, — и мёртвый тролль опрокинулся на­взничь, широко раскинув огромные ручищи. Боец перевёл дух, смахнул с лица пот вместе с холодными дождевыми каплями и задумчиво взглянул на свою добычу.
Про троллей ходит немало различных слухов. Значительная их часть — досужие домыслы, но немало и правдивых. Известно, что тролли обладают поразительной способно­стью восстанавливать своё здоровье. Недобитая тварь может в течение нескольких минут за­живить свои раны и прикончить незадачливого противника. Так же все сходятся на том, что тролли боятся огня. Кое-кто, якобы со знанием дела говорит, что убив такое создание, его необходимо сжечь, иначе через некоторое время непременно оживёт. А любители попугать доверчивых слушателей добавляют зловещим шёпотом: «И найдёт обидчика». Над подобны­ми байками можно только посмеяться. А настоящие охотники усмехаются и слушая россказ­ни про оживающих троллей. Зато благодаря способностям этих тварей к регенерации, их мясо, при правильном приготовлении, увеличивает запас сил едока, за что весьма ценится охотниками, воинами и прочими, чей труд требует сил и выносливости. Денег за такую тушу могут отвалить немало... В города троллятину привозят редко — добытчиков, готовых риск­нуть и сразиться с таким чудищем, никогда не было особенно много.
Попытка взвалить тролля на лошадь обернулась неудачей. Зверь был слишком тяжёл и к тому же внушал Роки панический ужас. Бежать от дождя было уже бессмысленно, а оставлять на дороге готовый заработок и вовсе не резон. Лакир порылся в поклаже, выта­щил ещё бутылку вина, откупорил её и сделал несколько крупных глотков. Такая добыча стои­ла того, чтобы её отметить: первая победа над троллем — не шутка. Зрение парня почти сразу заволокло лёгким туманом, стало теплее. Стоило отправить от себя Бенора, чтобы тут же перенять его подход к жизни! При этой мысли норд хмыкнул.
Он заткнул бутылку пробкой, вытащил эльфийский охотничий нож и подступил к туше. Пусть-ка попробует ожить после разделки. Едва он начал свежевать тролля, как редкий дождь усилился, а затем хлынул как из ведра. Раскаты грома, громыхающие над самой голо­вой, оглушали. Молнии на мгновение озаряли всё вокруг резким слепящим светом. Струи до­ждя размывали кровь, вытекающую из туши на дорогу. Намокшая шкура подавалась с тру­дом. Холодало. Не отрываясь от работы, Лакир снова вынул пробку из бутылки и отхлебнул вина. Снимать шкуру в таких условиях оказалось той ещё задачей. Изрядно провозившись с ней, парень сменил нож на орочий и продолжил разделку, порой отпивая пару глотков из бу­тылки и не забывая заткнуть её, иначе она бы живо наполнилась дождевой водой. В очеред­ной раз поднеся бутылку к губам, парень понял, что она пуста. Он поднялся, убрал её и до­стал новую. Наконец он полностью срезал мясо и жир тролля, представляющий ценность для алхимиков, и заодно отобрал кое-что из костей, пригодных ремесленникам. Увязал всё это в мокрую троллью шкуру и приторочил полученный тюк к седлу. Затем прикончил остатки вина, спрятал бутылку, отвязал Роки, сел в седло и тронул поводья, посылая кобылу вперёд.
Гроза успела прокатиться дальше, иногда озаряя путь слабеющими сполохами молний и сварливо рокоча удаляющимся громом. Стена ливня превратилась просто в силь­ный дождь. Воздух продолжал свежеть. Со всадника и лошади ручьём лила вода. Лакир по­жалел, что не позаботился обзавестись палаткой. Тогда можно было бы укрыться от ливня, разделывая тролля. А заодно и костерок развести, если пораскинуть мозгами, можно приду­мать, как защитить его от воды. Тогда не пришлось бы согреваться вином. Впрочем, хмель под холодными струями дождя его, казалось, не брал. Лёгкий туман в голове не в счёт. Ведь разделывать тролля он начинал уже будучи слегка навеселе.
Дорога продолжала подниматься, вниз по мокрым камням струились потоки воды. Роки двигалась неспешной рысцой, и парень задумался о цели своего путешествия. Холд Истмарк, в котором находится святилище Великого Древа, на юге граничит с владением Рифт. В его столицу, Рифтен, — один из крупных торговых городов, он и направлялся сейчас.
В Рифтене располагается единственный в Скайриме храм Мары — богини любви и сострадания. Норды почитают её как прислужницу великой Кин. Именно перед алтарём Мары в рифтенском храме заключаются браки, освящённые этой хранительницей домашнего очага и заступницей семейного счастья. Желающий связать себя узами брака для подтвер­ждения серьёзности своих намерений надевает амулет Мары и приходит к своей избраннице. Впрочем, женщины в Скайриме поступают точно так же. Насчёт того, кому надлежит делать первый шаг к семейному счастью, у нордов нет никаких правил или заповедей. Иногда с по­мощью амулета Мары осуществляют поиск суженой или суженого, если таковой до сих пор не встретился. Жаждущий отыскать свою половину надевает амулет и носит его напоказ, да­вая понять, что стремится вступить в брак. И тогда те, кто готов ответить взаимностью, ста­раются обратить на себя его внимание, пока не образуется пара, которую и обвенчает храмо­вый жрец. Затем амулет Мары хранится в доме как семейная реликвия. Если брак родителей оказался удачным, они могут передать его своим детям, когда те задумаются о создании соб­ственного семейного очага.
Впрочем, далеко не в каждой семье хранится подобный талисман. К самому сва­дебному обряду он отношения не имеет, а если люди уже договорились связать свои судьбы, то им и амулет ни к чему. Как, например, не понадобился он Ларсу и Фир. Вообще, амулет Мары можно купить у торговцев или где-нибудь найти. Но норды верят, что если хочешь по­лучить своё счастье, а не мыкаться с чужой судьбой, есть только два пути. Унаследовать от счастливых в браке предков или же купить у жреца Мары в посвящённом ей храме.
Разглагольствования Бенора о женитьбе на Изольде навели Лакира на мысль дое­хать до Рифтена и приобрести амулет Мары у жрецов в храме. Тем более, что судьба завела парня куда ближе к Рифтену, чем когда-либо за всю его жизнь. Пока что он не собирался на­девать амулет. Не теперь. Но когда у него накопится достаточно денег для покупки земли или дома, он сможет безотлагательно посвататься к вайтранской красотке...
Его мечты оказались прерваны самым неожиданным образом. Погружённый в них, он настолько утратил бдительность, что когда Роки резко прянула в сторону и, храпя, по­пятилась назад, едва не вылетел из седла. Чудом удержавшись верхом, Лакир вгляделся в пе­лену дождя.
Навстречу по мокрым камням дороги своими нелепыми, но быстрыми скачками приближался ещё один тролль. Мысленно выбранив себя, что поздно заметил опасность, па­рень соскочил с лошади. Привязывать её времени не было. Роки, оставшись без седока, по­скакала по дороге обратно вниз.
Лакир схватил молот и хотел нанести подбегающему троллю встречный удар, но оступился на мокрых камнях и припал на правое колено. Однако существо, разогнавшись на спуске, не смогло удержаться, и, запнувшись о левую ногу норда, перелетело через неё и плашмя рухнуло на дорогу, пропахав оскаленной мордой раскисшую грязь у обочины. Па­рень вскочил и изо всех сил огрел тролля по хребту. Тот, уже начавший подниматься, вновь ткнулся носом в земляную жижу и обиженно взревел. Запрыгнув на спину тролля, воин на­чал охаживать его молотом по голове и плечам, пока тот не испустил дух.
Убедившись, что тролль издох, Лакир убрал молот и нахмурился. Может, бросить? Но покупка дома... Изольда... Да и всё равно под дождём что стоять, что ехать — суше не бу­дет. Парень ненадолго отошёл к обочине дороги. Затем обернулся и поискал глазами Роки. Оказалась, что та отбежала назад на безопасное расстояние и остановилась. На свист хозяина лошадь отозвалась радостным ржанием и потрусила ему навстречу. Он пошарил в сумке, до­стал пару яблок и скормил их кобыле. Когда-то теперь она окажется в удобном стойле, укры­тая от дождя и ветра... Надо же было этим троллям промышлять здесь на дороге... Повезло ещё, что второй не напал, пока молодой охотник разделывал первого. Проехал-то он с того места всего-ничего.
Лакир поёжился, стёганые рукава и штаны пропитались влагой, кое-где под броню просачивались струйки воды. Он выбрал возле туши местечко почище, скинул туда свой рюк­зак, вновь вытащил эльфийский нож и начал свежевать тролля, порой вынимая из рюкзака бутылку и отпивая пару-тройку глотков вина, чтобы не замёрзнуть. Пальцы норда озябли и утратили былую подвижность. Содрав шкуру, он сменил инструмент, взялся за разделку, и почти сразу негромко ругнулся: тяжёлый орочий нож соскочил, полоснув его по пальцу. Ла­кир плеснул немного вина на ранку, заодно отхлебнул из бутылки и продолжил работу. В окружении елей и скал, под небом, затянутым сплошной пеленой низких тяжёлых туч, сгу­щался сумрак. Заканчивал разделывать тролля он уже почти на ощупь.
Увязав добычу в шкуру, парень попробовал подняться и, охнув, едва удержался на ногах. Похоже, согреваясь за работой, он несколько увлёкся. И если сидя над тушей тролля, занятый делом норд этого не чувствовал, то при попытке встать голова у него закружилась, и его сильно повело в сторону. Сколько же он успел выпить? Чтобы ответить себе на этот во­прос, Лакир заглянул в рюкзак и обнаружил, что в последней початой им бутылке осталось меньше трети, и это уже пятая по счёту после ухода Бенора.
Он подозвал Роки. Та послушно подошла, недовольно повела носом и фыркнула, укоризненно глядя на хозяина. «Точь-в-точь Изольда», — подумал он, невольно ухмыльнув­шись. Ну, хоть больше не шарахается от него, как в Дунстаде.
Погрузив на лошадь свою добычу, парень взобрался в седло. Покачнулся, ухватив­шись за луку, выровнялся и постарался сосредоточиться на дороге. По его расчётам, до захо­да солнца ещё оставалось не меньше пары часов. Однако под покровом туч царили глубокие сумерки, скрадывающие очертания предметов. Если прибавить к этому, что у Лакира основа­тельно двоилось в глазах, выбор пути становился совсем непростым делом. Он тронул Роки сперва шагом, а затем лёгкой рысью вверх по дороге, надеясь, что умное животное не доста­вит особых хлопот.
Дождь продолжал идти. Мелкий, холодный, обложной. Поднявшийся ветерок за­ставил норда поёжиться. Несмотря на броню и плащ, он вымок до нитки. Кобыла, недоволь­но встряхивая мокрой гривой, трусила по каменной кладке. Через несколько минут парень понял, что у него зуб на зуб не попадает. Нужно было непременно к ночи добраться до жилья и найти ночлег. А пока что он вытащил бутылку с остатками вина и сделал пару глотков. Эту бутылку необходимо растянуть до Рифтена. Лакир чувствовал, что уже слишком пьян, чтобы начинать новую.
Дорога плавными изгибами поднималась, уводя дальше к югу. Возле большого камня одна часть мощёного полотна уходила на запад и вниз, вторая — на юг и вверх. Указа­теля не было. Кое-как сфокусировав зрение на развилке, парень задумался, куда ехать дальше. По его представлению, Рифтен должен был находиться значительно южнее, поэтому он направил Роки влево по южному пути.
Почти сразу подъём стал круче, дорога уклонилась к востоку, затем снова верну­лась к прежнему направлению. Под мерный перестук копыт Лакира стало клонить в сон. Он несколько раз покачнулся в седле, и пару раз ткнулся лицом в мокрую гриву. Даже холод, снова пробиравший вымокшего норда до костей, не помогал бороться с сонливостью. Сбоку на дорогу сунулся волк, и погнался было за лошадью. Воин выхватил молот и сумел нанести зверю чувствительный удар, от которого тот перекувырнулся, и, поднявшись, с подвыванием кинулся наутёк. Его собратья, чьи голодные глаза светились вдоль дороги, не решились напасть на такую опасную добычу.
Происшествие развеяло навалившуюся дрёму, зато и мёрзнуть парень начал силь­нее. Он снова отпил из бутылки. На дне осталось не больше пары глотков. Под ноги лошади с противным скрипом выскочил злокрыс. Молот просвистел над головой животного, не задев его, но крыса испуганно взвизгнула и исчезла в кустарнике. Больше никто не пытался трево­жить одинокого путника.
Снова тихий шелест дождя и цокот подков по булыжнику... Должно быть, до Риф­тена уже недалеко... Наверняка там найдётся ночлег для усталого путника... А с утра — рас­продать добычу, зайти в храм Мары...
Ворота Рифтена оказались очень похожи на вайтранские, но вели почему-то не в город, а сразу в таверну, похожую и не похожую на все виденные им раньше. Почему-то за стойкой стоит Хульда... Откуда она здесь? Она приглашает его пройти к огню, и сама спешит ему навстречу... В уголке заливисто хохочет Изольда... Да нет же, как он мог не узнать сразу! Всё верно, и Хульда на месте. Ведь он в «Гарцующей кобыле»…. Только... разве он ехал не в Рифтен?.. Так как же?..
Парень вздрогнул и открыл глаза. Он лежал, уткнувшись лицом в тёплую лошади­ную гриву. Вместо звонкого цоканья копыт по камню раздавался приглушённый топот, сме­шанный с влажным чавканьем размокшей земли. Лакир выпрямился. Роки неторопливо тру­сила по широкой тропе, тускло светлевшей на тёмном фоне окружающей травы. С обеих сто­рон её обступал редкий осиновый перелесок. Всадник понял, что всё-таки уснул, побеждён­ный усталостью и вином, а лошадь, воспользовавшись моментом, свернула с мощёной доро­ги. Как долго он спал, и куда завезла его кобыла, путник сказать не мог. Зато после короткого сна в глазах хоть немного прояснилось.
Норд посмотрел по сторонам. Несмотря на темноту, справа в отдалении сквозь рваную пелену затяжного дождя можно было различить смутный силуэт не то крепости, не то большой скалы. Всмотревшись внимательнее, Лакир пришёл к выводу, что это, пожалуй, всё же какой-то форт. Кто знает, кем он занят. Может, и к лучшему — проехать стороной.
Разыскивать дорогу, не имея ни малейшего представления, куда его занесло, было бессмысленно. Выбранная лошадью тропа казалась наезженной и крепкой, хоть сейчас и рас­кисла от дождя. Оставалось довериться ей и посмотреть, куда она выведет. Вновь поёжив­шись от холода, парень допил остатки вина. Дорожка повернула вправо, впереди замаячил свет факела. При виде двух одинаковых деревянных башен Лакир тряхнул головой, решив, что ему мерещится. Затем присмотрелся и убедился, что перед ним действительно две четырёхугольные бревенчатые смотровые вышки с двускатными кровлями. Они стояли по обе стороны тропы, причём правая находилась немного подальше. У их подножия прохажи­вался часовой, освещая себе путь факелом.
Тропа проскользнула между башен и встретилась с мощёной дорогой, по всей ви­димости, той самой, по которой всадник ехал изначально. По ту сторону дороги обнаружи­лась третья вышка, в точности подобная двум другим. Роки вдруг насторожила уши и ко­ротко заржала. Ветер донёс близкое ответное ржание. Лошадь, не дожидаясь понуканий седо­ка, перешла на быструю рысь и через несколько минут вынесла его к конюшням возле риф­тенских ворот. Было уже почти совсем темно. Дождь снова припустил сильнее, но теперь, когда ночлег был близок, это не слишком заботило путника.
На шум, поднятый лошадьми в стойлах при виде прибывшей товарки, из бревен­чатого домика вышел высокий норд-конюх. Увидев причину переполоха, он шагнул к приез­жему. Лакир тем временем спешился, сильно покачнувшись и невольно ухватившись за седло. Но тут же выровнялся и непослушными от холода и выпивки пальцами начал распу­тывать узлы, которыми была укреплена поклажа. Освобождая Роки от тюков, парень ласково разговаривал с ней, и та тихо фыркала, радуясь избавлению от груза. Развьючив кобылу, он принялся было рассёдлывать её, но подошедший сзади конюх положил тяжёлую руку ему на плечо и добродушно проворчал:
— Оставь... Я о ней позабочусь.
Было видно, что седовласому владельцу конюшни пришлось по нраву, что уста­лый, промокший и, что греха таить, изрядно выпивший путник первым делом занялся лоша­дью. Лакир взглянул на немолодого норда и кивнул. Тот забрал у него повод и повёл Роки в стойло, на ходу что-то успокаивающе ей приговаривая. Парень убедился, что оставляет вер­ную кобылу в очень хороших руках, подхватил свои тюки и двинулся к городской стене, где в глубокой нише виднелись низкие и широкие полукруглые ворота.

Сообщение отредактировал Joke_p: 06 октября 2018 - 12:56

[Thea]

Продолжай пожалуйста! Я читаю сейчас не очень быстро, двое детей требуют много внимания. Пока один в садике, а другой спит, иногда просто тоже засыпаю. Но в свободные минуты читаю с удовольствием. Мне сейчас как раз такое произведение очень интересно, так как играть давно не играла, а очень хочется, но возможности нет никакой. А тут можно хоть урывками, но окунуться в мир Скайрима.

Вчера дочитала предыдущее продолжение, но отписаться уже не было возможности, что грустно, так как сразу столько мыслей было, а сейчас и половины не вспомнить. Но вот помню две вещи очень хорошо. Во-первых, в одном месте Лакир возвращается в таверну и у него появляется чувство, что он возвращается домой. И такое же чувство было у меня пару строк до того, как он об этом подумал. Да, как-то "Верески" стали так быстро родными. И вспомнила, как мои герои возвращались после каждого приключения в одну и ту же таверну, как появлялось чувство, что вернулся домой.

И второе, что пролетело в мыслях, когда читала, так это то, насколько чудесно у тебя получается добавить в описание то, что мы сами додумываем, играя в Скайрим. Персонажи мёрзнут, пьянеют, им больно, они сомневаются и так далее. Мне очень нравятся такие моменты у тебя (так незаметно на ты перешла ), они делают историю не простым пересказом сухой неживой игры, а создают ощущение живой истории.

 

По тексту заметила только в одном месте что-то, но сейчас и не вспомню где. А так всё качественно и художественно. Во всяком случае мне нравится читать. И чудесно, что так много текста. Правда, потому тебе приходится и отзыва дольше ждать, пока всё прочитается...

[Joke_p]

Да на ты вообще проще и привычнее. Текста ещё не просто много, а очень много. Поди, и надоесть успеет, тем более, парня местами заносит, и я сама не слишком-то одобряю куда. Но понимаю, что сейчас для него оно так, приходится принимать как данность, невзирая на возникающее желание от души дать по башке.

 

Жалко, что мысли успевают растеряться, но, увы, знакомо. Если вспомнится что-нибудь, пусть по давно прочитанному отрывку - пиши обязательно. Возможность обсудить написанное - это просто здорово!

Додумывать приходится не так много - скорее стараться правильно описать, поскольку первым делом у меня появляются моды, превращающие изначального терминатора в человека, со свойственными ему слабостями и уязвимостью.

 

Про замеченное в тексте отдельно очень интересно. Хорошо бы вспомнилось, потому как свои огрехи вылавливать сложно, глаз замыливается, а хотелось бы их вычистить, где возможно.

В общем, скажи, когда дочитаешь, и пора будет добавлять новое. Если больше не захочется читать - тоже, пожалуйста скажи.

[Thea]

Полистала опять предыдущие главы, но так и не нашла того места. Я помню, что был какой-то оборот речи, где какое-то слово и имя героя были в неверной последовательности. Но где это было и что за фраза, не могу вспомнить и не нашла. Может вообще показалось

 

Пока прочитала "козий сыр" и дочитываю "Вайтран" Глава, посвящённая сыру, очень понравилась. Хотя вот у самой уже такое чувство, что сыра переела и от одной мысли о нём как-то нехорошо.

Забавное место было, где Лакир обнаружил полку с выпивкой. Я тоже удивилась, как это её раньше эту полку проглядели они. Ну и эпизод с орком тоже заставил посмеяться.

Интересно, как они там почти уютно устроились и коротали время. Жаль, что соли не было, да...

 

История с подходом к Вайтрану оставила неоднозначные впечатления. Я её не дочитала ещё правда. К твоему пересказу придирок нет вообще, читать всё так же интересно, но вот как представила себе этих пауков, да волков, а потом мирных крестьян, которым в таких местах жить приходится... И куда смотрит стража?! Суровый мир там, конечно. Да и страже либо не до пауков и волков, либо она согревается мёдом. Но просто какое-то чувство неправильности возникло, что где-то не так уж далеко от города такие твари существуют.

Не удивительно, что в играх нередко существуют квесты "убить какую-нибудь тварь, шатающуюся рядом" Вот честно, после прочтения, захотелось нанять кого-нибудь, чтобы окрестности почистил и сделал их более надёжными.

 

Пока не знаю, как быстро получится дочитать остальное, но я уже радуюсь главам о чуде природы. Отпишусь потом обязательно. И да, если интерес совсем вдруг пропадёт, то тоже напишу. Хотя мне кажется, что тебе есть смысл дописать эту историю, если для тебя это не безумно тяжкий труд, конечно. Ведь потом сама сможешь всё перечитать когда-нибудь и будешь рада, что всё дописала. Ну и мало ли кто через месяц или даже год сюда заглянет и будет рад, что история не повисла в воздухе.

[Joke_p]

Эх... если и правда косяк в тексте был, жалко, что не нашёлся, поправить бы надо... 

 

С сыром всё-таки не надо так. С одной стороны - радует, что текст настолько впечатляет, с другой не хотелось бы портить отношение к такой вкусной штуке.

А про орка эпизод в самой игре был хорош. То есть действительно он там лежал, и подёргивал ступнёй. Так иногда бывает с хвостами убитых каджитов. Они имеют свойство подёргиваться иногда - косяк физики, видимо. Ну, как бы лежит и лежит, уже давно ведь, ну косячит физика, не без того, и тут на тебе "Ты что делаешь?" Я сама аж подпрыгнула тогда.   А как они эту полку проспали (и я вместе с ними) - для меня вообще загадка до сих пор.

 

Со стражей да... Это вам не Сиродил, где бравые ребята верхами курсируют по всем дорогам и при малейшем непорядке бросаются в бой. В Скайриме стража, по большей части, только вблизи городов и поселений, ну и внутри них. Война, так её разэтак, людей не хватает. Разве что патрули имперцев, Братьев Бури и талморцев иногда дорогу подчистят, а то самим не пройти. Кстати, из отдельных тварей, в Скайриме только против великанов посылают, вроде. С остальными местные разбираются сами, как могут.

 

Ту часть истории, что уже написана залить сюда мне совсем не сложно. А вот с тем, чтобы дописать дотуда, докуда доиграла на текущий момент, есть некоторые проблемы. Надеюсь, что скоро смогу продолжить. Там тоже много любопытного было. Сама очень хочу, но нужно восстановить Скайрим, просто достоверности ради, потому как вроде помнишь каждый изгиб дороги, напишешь, проедешь по ней - тут так - да не так, здесь что-то упустила, тут фрагмент немного из другого места - и воспринимается уже совсем не так.

 

Буду ждать, когда дочитается.

Сообщение отредактировал Joke_p: 03 октября 2018 - 11:17

[danmer78]

Сложно без обратной связи понять, пора ли продолжать и надо ли? В режиме "тихо сам с собою я веду беседу" как-то неуютно становится. На всякий случай, выложу следующие четыре главы. Очень бы хотелось увидеть хотя бы пару слов в ответ, буквально - продолжать, или пока не надо, или вообще хватит, надоело - тоже вполне может быть и такое.

Сначала для меня тоже имело большое значение, читают меня люди или нет. Потом, начиная с какого-то момента, я понял, что допишу ради себя, даже если читать не будут. С другой стороны сейчас я в любом случае продолжать писать не хочу.

 

Поэтому чисто имхо: пиши пока есть что писать, в любом случае, независимо от обратной связи. Через год-другой будешь себя перечитывать с удовольствием .

Сообщение отредактировал danmer78: 05 октября 2018 - 10:09

[Joke_p]

danmer78, тут скорее обратная последовательность. Уже довольно значительная часть написана, причём написана была именно для себя, без планов показывать кому-либо, а тем более публиковать. И дописать хочу всё равно, даже если выкладывать будет незачем. Просто если оно не интересно никому, кроме меня - то какой смысл заспамливать форум? Пусть локально на компе лежит, как раньше лежало. Но за совет спасибо!

Как уже говорила, жаль, что у тебя больше нет желания писать дальше - местами было очень интересно и забавно, хорошо получалось, но написание без желания это каторга, так что очень хорошо понимаю, почему нет, даже при наличии желающих прочитать. У меня пока настрой не угас, надеюсь, что его хватит довести этот текст до логического завершения.

Ещё раз спасибо! 

 

Thea, кажется я нашла (и исправила) эту ошибку! Действительно был нарушен порядок слов в описании данстарского трактирщика. Если это оно - то ура! Если нет - значит таких ошибок ещё больше... В процессе выловила одну упущенную запятую и рассогласованный падеж. А ведь вроде вычитывала текст... 

Сообщение отредактировал Joke_p: 05 октября 2018 - 11:00

[Thea]

Я вот честно не вспомню где я там что заметила, но вполне может быть, что именно там и было. А можешь ткнуть в это предложение? Просто самой интересно уже, оно или нет.

 

Я дочитала! Ох, какой страстный мужчина этот Лакир! Ладно, не страстный и озабоченный, но молод и горяч точно. И опыта набирается парень, молодец Интересно, чем дело с Изольдой закончится. Не скажу, что её фанат я, трактирщица мне больше по душе. Опытная такая женщина, хорошо о мальчике позаботится 

Кстати, к теме любовных похождений. Их неожиданно много, но вполне правдоподобно. И описания сцен весьма приличные. Коротко, аккуратно. Скорее намёки на то, что было, чем описание этого. Мне это нравится.

А почему неожиданно? Не знаю даже. Как-то Лакир казался более... Не знаю как выразиться даже. Но так-то парень молодой, познаёт мир, взрослеет, логично, что возможности не упускает. Впрочем, если так подумать, не так уж и много это, посмотрим, что будет дальше

 

Вайтран мой любимый город в Скайриме. Он был первым, детально исследованным, обжитым. Другие города сперва радовали, а после утомляли своими особенностями или размерами. А тут в меру большой и симпатичный город, наполненный уютом, интересными людьми и их заданиями. Потому было так приятно почитать об этом городе и вновь встретить старых знакомых.

Отдельно порадовал стражник, к которому Лакир спешил на помощь (это за городом было), а тот и сам с волком справился. Всё же не так плоха стража местная, подаёт надежду!

 

Признаюсь, что когда играла сама, то просто собирала весь лут с противника и почти вслепую продавала где получится. Потому было весьма интересно почитать, как по идее все эти ингредиенты собираются. И как торговля идёт.

 

Не удивило решение Лакира, касающееся его спутника. Блин, вроде уже и привыкла к этому мужику, но вот правда,  сколько ж с ним проблем. История с лошадью заставила уже задуматься. Каждому может не повезти, конечно, но тут... А Лакир ведь за свои деньги её покупал. Ну и под конец, он как про Изольду сказал, я прифигела.

Вообще, довольно интересные они оба. Что Лакир, что Бенор. Их поступки иногда такие неожиданные для меня, непредсказуемые, что просто становится интересно, как у них обоих судьба дальше сложится.

 

Отдельно хочется выделить твоё описание природы. Освещение, окружение - всё это так красиво, но без лишней мишуры, описано, что просто безумно приятно читать. Может быть сказывается, что я давно не читала книг на русском, может быть у тебя свой особенный стиль в этом, но мне эти описания особо приглянулись. Они кажутся не такими привычными, заезженными. Очень красиво и  аккуратно как-то передают атмосферу.

И ещё заметила, что Лакиру не чуждо любоваться красотой природы, а Бенору оно до одного места, о чем пару раз упоминается. Тут очень хорошо об этом написано:

 

 

На первый взгляд, эта серая земля могла показаться неприятной, даже отталкиваю­щей, но на Лакира она такого впечатления не произвела. А его спутнику, как во­дится, и вовсе было всё равно, что там растёт, цветёт или пузырится вокруг. Бьёт вода фонта­ном — значит надо ей так.

 

Да, Бенор совсем не романтик. Но иногда везунчик! С ведьмами ему тогда крупно повезло. Забавно вышло

 

Квест с пещерой и древом меня в своё время впечатлил. В пещере очень красиво. И так жаль было паломников. Их спасти никак и нельзя было? Такое чувство было... Вот они там мирно сидели, а тут пришёл ты и всё испортил.

[Joke_p]

Хозяином «Пика ветров» был норд средних лет слегка начинающий полнеть

Это исправленная версия, а было "Хозяином «Пика ветров» был средних норд лет слегка начинающий полнеть", перестраивала фразу в своё время и не доглядела.

 

Изначально я сама не ожидала, что у него так будет складываться с женщинами, но у него оно как-то так очень естественно само собой выходило. И способ оказать поддержку и утешить, и отблагодарить. Вообще, с этим модом на любовные отношения ни у одного больше персонажа такого не складывалось, чтобы на любой кивок, практически, чуть ли не все с ходу соглашались, а то и сами на шею вешались - а вот у него получилось именно так. Хотя тут, на мой взгляд, у него не без перекосов, но... Если даёшь персонажу жить, как ему живётся, все попытки скорректировать и "причесать" его поступки приводят, к ощущению, что это не его воля и решение, и тут же всё начинает буквально рассыпаться. Так что... могу пофырчать в его адрес, но поскольку принимаю его жизнь близко к сердцу, прощаю те моменты, которые, наверное чисто по-женски, не одобряю. Что касается описания любовных похождений, очень не хотелось замалчивать их вовсе - поскольку, как ни крути, у Лакира это очень существенная часть жизни, с другой стороны, превращать текст в порнографический роман совсем не улыбалось. Выбрала вот такой способ описания. Рада, что он кажется удачным.

 

Вайтран мне тоже нравится больше всех остальных городов Скайрима. Были у меня персонажи, которым больше по душе были другие, но это им, а не мне. А с Лакиром мне тут намного проще, потому как и мне и ему в этом городе комфортнее и уютнее, чем в других.

 

Бенор, как спутник, получился довольно своеобразным, но проблемным. А с поимкой лошади в игре картина маслом была. Мало того, что Алли он где-то неведомо как посеял, так и тут поймали лошадь, назначили его лошадью. А он круги нарезает вокруг и не садится на неё, хоть тресни. И так и этак - нет и всё! Что был за глюк с игрой - неясно, но когда отпустили эту и поймали другую - дело пошло. Ну а с паломниками уже совсем никуда... в самых ответственных моментах берёт и сваливает наружу. Причём ведь в форте или в Оротхейме не было такого... Из таких вот сочетаний глюков игры и/или модов с получившимся характером персонажа и получается рассказ. Остаётся только "обыграть" то, что пронаблюдала.

 

Лакир вообще очень остро чувствует природу, с ним эти описания даются легко. А бывают даже игровые персонажи, через которых до ощущения природы и красот мира "не дотянуться" - не чувствуют они их. Вот как Бенор тот же.

 

Паломников-то спасти можно... но для этого надо знать то, что знаю я (игрок) и чего не знает Лакир (персонаж). Так что в его истории - увы. Кстати, я не ожидала, что Бенор опять на выход ломанётся. Думала, что в логове Моварта был единичный глюк. Вариантов спасения в других играх, у меня было несколько. Классический - взять с собой бретона из Храма Кинарет, тогда всё вообще обходится мирно. Но после того, как тот говорил с Даникой, не Лакир был бы, возьми он его с собой. Оставить возле паломников одного, а лучше нескольких хороших бойцов-спутников, которые прикроют их, отвлекая спригганов на себя. Используя мод, позволяющий взять в спутники любого именного персонажа, временно "подцепить" паломников и отвести их в безопасное место у начала пещеры. К сожалению, ни один из вариантов здесь не проходил  . Если бы Бенор не смылся, может быть кого-то бы и спасли, но вышло то, что вышло.

 

А с везением у обоих местами эпично. Про ведьм одинокой скалы - это просто сказка-песня. Я сама сидела потом и глазами хлопала. ТАК этот квест у меня никто не проходил. Причём спутники у меня, что интересно, не бессмертные, так что то, что Бенор вылез живой из этой кучи малы - отдельно удивило. Я-то думала - пропал мужик... 

Ладно, едем дальше.

 

 

Глава 13. Рифтен

Рифтен

После длительного времени, которое Лакир провёл в седле, насквозь промокший и продрогший, тело было как чужое. Ноги сильно заплетались. Его шатало под тяжестью тю­ков. От места расставания с Роки до ворот Рифтена было не больше двух десятков шагов. Но преодолевая их, он пару раз споткнулся, и один раз едва не упал, чудом выровнявшись у самой земли. Вот-вот он окажется в городе... Найдёт таверну... Там можно будет переодеться в сухую одежду, обогреться, поужинать, забраться в постель... Его мысли, полные приятного предвкушения, были грубо прерваны. Из-под арки ворот ему навстречу шагнул стражник и резким тоном скомандовал:
— А ну, стой! — парень остановился. — Хочешь войти в Рифтен — плати госте­вой налог.
— Это ещё за что? — насторожился норд, не потерявший способности сообра­жать, несмотря на плавающий в голове хмель.
— За право войти в город. А тебе какое дело?
— Да это ж вымогательство! — громко возмутился Лакир.
Похоже, рифтенский стражник, увидев простодушного на вид, да к тому же пьяно­го парня, решил срубить лёгких денег. Потому как поняв, что тот не собирается вот так запросто развязывать кошель и готов спорить, он заозирался и вполголоса скороговоркой проговорил:
— Ладно, только шум не поднимай... Хочешь, чтоб все услышали? Пропущу, дай только ворота отопру, — он подошёл к воротам, загромыхал ключами, раздался отчётливый щелчок крупного замка, стражник вернулся назад и произнёс: — Ворота открыты. Заходи, когда сочтёшь нужным.
Путник, сгибаясь под тяжестью узлов, шагнул к воротам и немного замешкался, поправляя поклажу.
— Ну, давай. Заходи, — поторопил его корыстолюбивый страж.
Створка ворот приоткрылась и парень шагнул на улицу Рифтена. Город, тонувший в сгустившейся сырой и промозглой мгле, состоял из потемневших от времени бревенчатых домов. Возле ворот шипели и чадили от дождя факелы, худо-бедно рассеивавшие мрак. От входа улица шла между опорами нависающего балкона с левой стороны и мокрой деревян­ной стеной справа. В просветах между городской стеной и домами виднелись кованые калит­ки с острыми пиками наверху.
В глубокой тени возле правого дома некая женщина взволнованно и сердито об­ращалась к кому-то:
— Я опять столкнулась с Гильдией Воров!
В ответ раздражённой женщине что-то пробубнил встревоженно-убеждающим то­ном тихий мужской голос. Несмотря на темноту и непогоду, жители не спешили убраться с улиц. Не успел приезжий сделать несколько шагов, как слева из-под балкона его окликнул здоровенный громила в стальной броне с огромными наплечниками:
— Я тебя не знаю. Ты в Рифтене нарываешься на неприятности?
Парень прошёл мимо, притворившись, что не расслышал. Вслед ему донеслось:
— Можешь сколько угодно делать вид, что ты меня не слышишь... но лучше не лезь в дела Чёрного Вереска.
Да уж... только дел Чёрного Вереска, кто бы это ни был, ему сейчас не доставало... Вроде что-то подобное он где-то слышал... Кажется, мёд такой есть... А какие у мёда могут быть дела?.. Тут норд споткнулся и потерял мысль, поскольку, восстановив равновесие, как раз вышел на свободное пространство.
Довольно далеко внизу плескалась вода канала. Через него был перекинут горба­тый деревянный мост, за которым теплым золотым светом горели окна местной таверны, о чём безошибочно свидетельствовал доносившийся оттуда запах горячей пищи. Странно толь­ко, что вывески не видать...
Направляясь к мосту, Лакир невольно услышал разговор между двоими, находив­шимися на нём. Слева возле перил на небольшой лавочке сидел юноша-редгард. Напротив, прислонившись к перилам и скрестив руки на груди, с неприступным видом стояла нордская девушка немногим старше. Она высокомерным и резким тоном высказывала пареньку пре­тензии:
— Я устала от твоих отговорок. Когда ты брал деньги, ты обещал вернуть их в срок и с двойными процентами.
— Я знаю, да. Но откуда я мог знать, что караван ограбят? — оправдывался тот.
— В следующий раз поменьше болтай о своих планах, и ничего с караваном не случится, — свысока бросила девица, но, похоже, что-то в её словах вызвало у собеседника подозрения. И он с жалобным негодованием воскликнул:
— Что? Неужели это вы его ограбили? За что? Почему вы это со мной делаете?
— Слушай, Шадр. Последнее предупреждение. Плати или будет хуже. Меня ин­тересует только золото. Все остальное — твои проблемы, — холодно заявила она и с де­монстративной неторопливостью направилась к двери в таверну. Редгард, названный Ша­дром, остался сидеть под дождём, понурив голову... Лакир бросил на того сочувственный вз­гляд, но прошёл мимо, поскольку не видел, чем тому можно помочь. По крайней мере, прямо сейчас.
В дверном проёме, приоткрывшемся, когда через него проходила девица, наседав­шая на Шадра, промелькнула внутренность таверны. Значит, чутьё не подвело парня. Возле входа он поднял голову и убедился, что вывеска у трактира всё-таки была. Только к мосту она висела точнёхонько ребром. Такое положение дел удивило Лакира — ведь в первую очередь вывеска нужна для приезжих, ещё не знающих, что и где находится в городе. Местные-то жи­тели и без того мимо таверны не пройдут. Так нет же! Доска с надписью «Пчела и жало» была развёрнута так, что со стороны городских ворот её не увидишь. Название норду не по­нравилось. Возникло смутное чувство, что добра здесь ждать не приходится. Но выбора у него всё равно не было, так что он взялся за кольцо и толкнул тяжёлую окованную полосами железа створку.
После тёмной, омытой дождём улицы, в ярком свете и спёртом воздухе таверны, голова у парня опять пошла кругом. Он качнулся, сбросил к ногам тюки с мясом убитых троллей и увидел, что к нему приближается рыжеволосый, хорошо одетый норд.
— Что, денежки закончились, парень? — вкрадчиво обратился он к Лакиру.
— М?.. — переспросил тот и постарался сфокусировать взгляд на подошедшем. Задушевность его тона настораживала, чем-то неуловимо напоминая Шоалей. Да что ж за го­род!.. Не дадут спокойно отдохнуть усталому путнику!
— В карманах у тебя... денежек-то немного. Я чувствую, — участливо пояснил рыжий. Ох, не к добру такая душевность от незнакомца... На лице у Лакира опять появилось простодушное выражение, он пьяновато ухмыльнулся и, указывая на тюки, заявил:
— Вот продам мясо — и деньги появятся!
Нынешний собеседник, однако, был куда как не прост. От его внимания не укры­лось, как едва уловимо изменилось выражение лица посетителя.
— Мясо говоришь... А что твоё мясо делало при жизни? Рычало, выло или блея­ло? — всё с той же сердечностью спросил он.
Вспомнив встречу с троллями, Лакир усмехнулся и искренне ответил:
— Лезло, когда не надо!
— Я намёк понял, парень. Захочешь заработать деньжат, найди меня, — отозвался тот, затаив улыбку, и наконец-то оставил его в покое. Судя по всему, он оценил то, как приез­жий его отшил, но вместо обиды проникся некоторым уважением и даже симпатией.
Путнику же в конце концов удалось осмотреться. Предчувствие его не обмануло. Мало того, что всякие непонятные личности с порога лезут в душу с медовыми речами, так вдобавок в просторном деревянном зале не было очага. В таверне. В Скайриме. Не было огня, чтобы продрогший человек мог согреться и обсушиться. И ведь это столица своего хол­да, не захолустье какое-нибудь!
Тем не менее, в трактире царило оживление. Все немногочисленные столики, та­буреты у стойки и даже лавки вдоль стен были заняты посетителями. Посреди зала жрец-проповедник увещевал завсегдатаев оставить недостойное времяпровождение. По обрывкам фраз, долетавшим до парня во время разговора со вкрадчивым незнакомцем, он догадался, что это и был здешний жрец Мары. Сейчас вдохновенная речь жреца была прервана напряжённым разговором с зеленошкурым аргонианином — одним из ящеров, уроженцев Чернотопья. Норд уловил только окончание произнесённой рептилией фразы:
— …Не надо иссспользовать их как повод, чтобы расспугивать нам клиентов.
— Хорошо, Тален. Я покину этот вертеп разврата, — поджав губы ответил жрец, которого ящер, кажется, чуть раньше называл Марамалом.
— Мы тебя не выгоняем, просссто проповедуй в храме, а нам дай грешить с миром, — примирительно произнёс аргонианин.
Да уж... сегодня вечером заговаривать со жрецом насчёт амулета явно не стоило. После слышанных краем уха призывов «отринуть фляги с мерзопакостным зельем», хорош бы он был, сунувшись к нему в таком виде... У парня мелькнула мысль, что такое прибытие в Рифтен едва ли добрая примета для задуманного им дела. Ну да утро вечера мудренее, там будет видно. Сейчас бы переодеться и отоспаться...
Лакир обошёл стороной жреца, на деле не собиравшегося никуда уходить, и прошёл к стойке. Около неё всё-таки обнаружился камин, со стороны которого на продрогше­го путника сразу повеяло сухим благодатным теплом. От его одежды почти сразу пошёл пар. Возле очага притулился одинокий стул, так и манящий посидеть и погреться у огня. Однако норд почувствовал, что если он присядет здесь, в тёплом углу, то уже просто не встанет. Па­рень повернулся спиной к огню и взглянул на хозяйку.
За стойкой стояла аргонианка, одетая в декольтированное платье с корсетом, вро­де того, что носила Джонна, но более ярких цветов. Шкура ящерицы, в отличие от сородича, была почти белой. На счастье Лакира, он видал аргониан в Солитьюде, не то впечатление могло оказаться совсем сокрушительным.
Чешуйчатая трактирщица назвалась Киравой, уставилась на приезжего яркими угольками глаз и прошипела:
— Есссли есть монеты в кошшшельке, тебе здесссь всссегда рады. Есссли нет — ссступай прочь!
— Мне нужна комната, — ответил норд.
— Десссять сссептимов, и она твоя на день! — свистящим шелестом отозвалась Кирава, протягивая когтистую лапу с длинными изящными пальцами. Парень вложил в неё положенную сумму, пошутив в ответ:
— Уж лучше бы на ночь!
— Хх-ха! — улыбнулась аргонианка, ощерив зубастую пасть, — Хххорошшо! Пойдём, я покажу тебе твою комнату. Сссюда!
Гибкая ящерица вывернулась из-за стойки и заскользила к лестнице наверх, нахо­дившейся слева от входа. Лакир подхватил свои узлы и побрёл за ней. За ночь с мясом ничего не сделается, а вести торг сейчас он был не в состоянии. Комната отведённая ему, больше на­поминала чулан. Там стоял сундук, использовать который ему не позволили, один грубый стул и такая же кровать, с тощим соломенным тюфяком и засаленной шкурой вместо одеяла. Каморка тускло освещалась одиноким роговым светильником. Единственным ярким пятном, не скрашивающим, а лишь подчёркивающим скудость обстановки, был засохший венок из снежноягодника на стене над кроватью. Проводив постояльца, Кирава пошла назад, но в две­рях обернулась и прошипела:
— Дай мне ззнать, есссли тебе ещё что-нибудь нужжно.
Парень кивнул и с радостью избавился от своей ноши. Затем поскорее снял про­мокшую одежду. На нём не было ни одной сухой нитки. Подбивка брони — и та промокла насквозь. Только волосы, защищённые шлемом, не столько вымокли, сколько напитались вла­гой из воздуха. По крайней мере, тесная комнатушка была довольно тёплой, похоже, труба камина проходила где-то поблизости. Он бросил мокрый кожаный плащ на спинку стула, и свалил снятые вещи на сундук. Порылся в рюкзаке, насухо вытерся найденным чистым кус­ком ткани, с силой растерев кожу, чтобы быстрее согреться. После чего вытащил сухие шта­ны и рубаху, надел их, затем, немного подумав, набросил куртку и натянул сапоги.
Едва переодевшись в сухое, Лакир начал отогреваться. Удивительно, как мало нужно человеку, чтобы ощутить себя почти счастливым. Стоит только ненадолго лишиться этого немногого. Теперь неплохо было бы перекусить, но возвращаться в общий зал, откуда доносился шум нетрезвых голосов, спорящих, выкрикивающих что-то, нестройно поющих обрывки песен, ему не хотелось.
Парень вытащил из рюкзака припасы, значительная часть которых была отдана Бенору. Впрочем, оставшегося было вполне довольно для сытного, правда, холодного ужина. Аромат чесночного хлеба, который норд берёг на крайний случай, показался ему настолько соблазнительным, что на этот вечер он предпочёл его обычному. Запив трапезу колодезной водой из фляги, Лакир собрался было завалиться спать, и вдруг отчётливо понял, что пока не заснёт. По-прежнему не имея желания спускаться в общий зал, он достал книгу и попытался приняться за чтение.
Сперва строки плыли перед глазами, а смысл прочитанного ускользал. Но посте­пенно ему удалось вникнуть в суть написанного. Парень прочёл несколько страниц и начал понемногу клевать носом. Теперь можно было ложиться. Он убрал книгу, набросил плащ, спустился вниз и ненадолго покинул «Пчелу и жало». Дождь, словно в насмешку над уста­лым нордом, прекратился, и кромки уходящих к горизонту туч сияли лунной каймой. Однако воздух был таким студёным, что казалось мог захрустеть на зубах. Несколько глотков стыло­го неподвижного воздуха освежили норда. После них было приятно нырнуть в трактирное тепло. Поднявшись в свою каморку, Лакир вернул кожаный плащ на спинку стула и с отвра­щением стянул на пол грязную шкуру, покрывавшую кровать. Сбросил куртку и сапоги, вы­тащил из рюкзака медвежий плащ, завернулся в его тёплый мех и, поудобнее умостившись на жёстком ложе, тут же заснул.
Проснулся он с тяжёлой головой — выпитое накануне давало о себе знать. Едва заметно досаждали и отголоски несостоявшейся простуды. Убогая обстановка тесной комна­тушки также не способствовала поднятию настроения. Несколько минут Лакир лежал, восстанавливая в памяти вчерашние события. Как ни странно, всё, что произошло с момента выезда из Вайтрана, даже смурные сновидения, одолевавшие его по дороге, помнилось впол­не отчётливо. Не верилось только, что спустившись вниз, он не обнаружит где-нибудь в угол­ке Бенора, кемарящего над кружкой. Поймав себя на этой мысли, парень усмехнулся, и его настроение начало исправляться.
Выйдя из комнаты, он пересёк небольшой зал, куда выходили двери комнат второ­го этажа «Пчелы и жала», и сошёл по деревянной лестнице вниз, едва не оступившись спро­сонок. Лакир открыл дверь и окунулся в плывущий над городом зябкий утренний туман. Впрочем, утро обещало быть гораздо теплее давешнего вечера. Улицы были тихи и пустын­ны. Похоже, здесь в обычае было расходиться далеко за полночь и вставать поздно. Безлюдье царило и на рыночной площади. Парень набрал из центрального колодца ведро воды, с жад­ностью отпил несколько больших глотков, ополоснул руки, полив на них через край, и несколько раз плеснул холодной водой себе в лицо. Выплеснул остатки через деревянные пе­рила в тёмную, грязную воду канала и поставил ведро на место. Через несколько минут он уже снова заходил в таверну, взбодрённый умыванием и утренней свежестью, с капельками тумана, запутавшимися в волосах.
Первым делом Лакир поднялся к себе и перенёс к камину свои вещи, почти не подсохшие за ночь. Затем подошёл к Кираве, произнёс обычное утреннее приветствие, и за­казал горячий завтрак. Пока та пересчитывала деньги, парень задал занимавший его вопрос:
— Скажи, хозяйка, тот, тёмно-рыжий, в богатой одежде, что ко мне вчера привя­зался — кто такой? Что-то он мне не слишком понравился.
— Ха-шшшшш! — злобно прошипела аргонианка и её багровые глаза сердито су­зились, — Бриньольф-ф-ф, иззз Гильдии Вороввв... Хорошшо, что ты его слушшшать не сс­стал.
Поблагодарив Кираву за еду и сведения, парень отнёс завтрак на стол и приступил к трапезе. Вместо обычного нордского мёда трактирщица предложила Черновересковый со здешней медоварни, которую, как она охотно пояснила, держит семья Чёрный Вереск. Вот значит, в чьи дела не советовал совать нос громила у ворот... Дались бы ещё кому-то их дела... Этот мёд был дороже и при том крепче нордского, но как ни странно, согревал даже слабее. Между делом Лакир выяснил, что в Рифтене также варят ещё более дорогой и креп­кий Особый Черновересковый мёд. Он решил, любопытства ради, отведать при случае и его. Но сейчас норда ждали другие дела. Он поднялся в комнату за тюками с мясом тролля. Себе парень оставил немного — столько, чтобы приготовить запас в дорогу и успеть доесть, преж­де, чем еда испортится.
Кирава осмотрела товар и осталась довольна. Краем глаза Лакир заметил Марама­ла, зашедшего в зал. Но пока парень торговал с трактирщицей, заплатившей за мясо прилич­ные деньги, жрец уже куда-то подевался. Ладно, успеется. Постоялец договорился с хозяй­кой, что воспользуется здешней кухней для приготовления припасов и прошёл туда. Среди прочего, собранного Хульдой в дорогу, нашлись все необходимые приправы, чтобы наилуч­шим образом заготовить троллятину.
Ненадолго оставив мясо на огне, парень вернулся в зал и наткнулся на жреца Мары. Сразу начинать разговор о деле, к тому же на бегу, когда того и гляди нужно возвра­щаться на кухню, не годилось. Поэтому, подойдя к Марамалу, Лакир спросил только:
— Вы принимаете пожертвования?
— Конечно! Рад буду пополнить нашу копилку, — с нескрываемой радостью ото­звался жрец, — Сейчас деньги нам нужнее всего. Каждый септим пригодится.
Парень вытащил пять золотых и протянул их жрецу:
— Я хочу сделать пожертвование.
— Спасибо! Обещаю, что твой взнос пойдет на благие цели. Да благословит тебя Мара! — с приличествующим смирением ответствовал тот.
Лакир вернулся на кухню присмотреть за мясом, убедился, что оно почти готово, выждал нужное время и снял троллятину с огня. Когда он вышел из кухни, Марамала в зале уже не было. Норд отнёс приготовленную пищу в свою каморку, взял шкуры и отправился на рыночную площадь, надеясь их продать.
Выйдя из таверны, он свернул направо и прошёл по гулкой деревянной мостовой вдоль стены. Миновал данмерку, торгующую на углу мясом и овощами прямо из тележки, и снова оказался на небольшой круглой площади, обнесённой невысоким каменным парапетом с несколькими входами. Изнутри вдоль него располагались ларьки с различными товарами. За одним из прилавков парень заметил своего вчерашнего собеседника, которого Кирава на­звала Бриньольфом. Тот указывал на флаконы с какой-то жидкостью, зычно выкрикивая:
— Продаю настоящий эликсир из крови фалмеров! Живите тысячу лет... читайте чужие мысли!
С точки зрения Лакира, это было ничто иное, как полная ерунда и надувательство, но голос норда, нахваливающего свой товар, звучал так убедительно, что почти верилось, во­преки здравому смыслу. Оценив искусство оратора, парень слегка усмехнулся и покачал го­ловой. Не зря он не захотел связываться с велеречивым мошенником.
Площадь шумела на разные голоса. К хорошо поставленному голосу Бриньольфа примешивалось шипение аргонианина, торгующего драгоценностями, низкий грубоватый го­лос темноволосой нордской женщины, расхваливающей свою броню, отчётливая речь тёмного эльфа, выразительно приговаривающего: «Редкости и диковинки со всего Морровин­да!». В общий хор вплетались жалостливые нотки причитаний пары местных нищих. И над всем этим плыл звонкий голос кузнечного молота, мерно бьющего по наковальне.
Несмотря на то, что удары, доносящиеся из кузницы, отзывались болью у Лакира в висках, он направился именно туда, в надежде продать шкуры, а заодно спросить насчёт двемерского молота для Колсельмо. Подойдя ближе, он невольно залюбовался работой риф­тенского мастера. Заметив это, немолодой кузнец-норд с пышными висячими усами, поднял взгляд от своей работы и низким хриплым голосом спросил:
— Хочешь посмотреть, как Балимунд творит чудеса из стали, да?
— Похоже, ты гордишься своей работой, — отозвался посетитель, про себя поду­мав, что у того действительно есть повод для гордости.
— Кузнечное дело уже много поколений в нашей крови. Своим успехом я обязан своим предкам и секрету их пламени. Всё дело в моём горне. Я добавляю туда огненную соль. Это необычный минерал, жар даёт такой, словно раскалённая лава Красной горы.
— Впечатляет, — честно ответил парень.
— Ещё бы. Только вот кузница, увы, умирает — я последнюю соль недавно ис­пользовал. Если я не добуду соли, горн может остыть, — в голосе мастера послышалась ис­кренняя и глубокая печаль. Лакиру, проникшемуся уважением к старому кузнецу и его ма­стерству, захотелось хоть чем-то ему помочь.
— Я добуду тебе соль, — твёрдо пообещал он.
— Правда? Спасибо! Чтобы оживить кузницу, мне вполне хватит десяти щепоток огненной соли.
— Если подскажешь, где её искать, управлюсь быстрее.
— Огненную соль можно добыть с тела огненного атронаха. Это такие опасные твари, которых призывают маги. Конечно, проще всего будет заглянуть к алхимику. Они ино­гда её продают.
Лакир кивнул, запоминая. В Рифтене алхимической лавки он пока не приметил, да и вряд ли был смысл туда идти — будь у них эта соль, Балимунд наверняка бы её скупил. Он, похоже, не из тех, кто будет ждать, пока ему на блюдечке притащат то, что нужно. Тем време­нем, мастер отложил поковку и вновь взглянул на посетителя.
— Ладно, давай о деле. Что привело тебя к Балимунду сегодня? Хочешь что-то по­чинить? Или купить чего?
Лакир развернул шкуры троллей, убитых накануне. Кузнец внимательно осмотрел их. Плотная кожа чудищ могла хорошо послужить в его ремесле. За первую шкуру он с ходу дал хорошие деньги, а вот со второй вышла заминка. Её парень снимал уже немало выпив, с замёрзшими руками и к тому же в полумраке. Стоило ли удивляться, что при этом он её по­рядком попортил. Мастер вертел шкуру и так, и этак, растягивая и глядя на просвет, и в конце концов решил:
— Вот эта часть может ещё пойти в дело, а остальное — только на полоски. Впро­чем, кожа у тролля крепкая, ремешки выйдут что надо.
Он неторопливо отсчитал за неё сумму на треть меньшую, чем за предыдущую. Цена показалась добытчику вполне справедливой. Продав шкуры, он спросил Балимунда, нет ли у того двемерского молота на продажу. Тот покачал головой и развёл руками:
— Сейчас нет. Бывало, проходило через мои руки двемерское оружие. И повто­рить пробовал. Есть там свои хитрости, но сделать можно. Только сейчас ни готового нет, ни слитков двемерских, чтобы выковать. Знаешь что? Съезди в Камень Шора. Это небольшой шахтёрский городок, севернее по дороге от главных ворот. Филньяр — очень неплохой куз­нец, может, у него найдётся то, что тебе нужно.
Парень задумался. С одной стороны, пока его снаряжение не высохнет, трогаться из Рифтена не резон. С другой, сидеть без дела он не привык. С промокшей одежды мысли переметнулись к вчерашнему путешествию, и тут его осенило. Он вновь попросил кузнеца показать его товары и купил лёгкий железный фонарь. Свечи для фонаря мастер посоветовал купить у Берси Медовой Руки в «Заложенной креветке» — здешней лавке, торгующей всякой всячиной. Лакир поблагодарил за совет и направился мимо портовых ворот и медоварни «Чёрный Вереск» к указанному магазину.
— Запомни, подойдёт только настоящая огненная соль... кузница подделку всегда учует, — напутствовал его Балимунд на прощание.
Первое, что бросилось в глаза норду, зашедшему в лавку, был камин с прибитой над ним крупной лосиной головой, расположенный прямо напротив входа. Правее находился прилавок, за которым стоял торговец — добродушного вида безусый лысеющий норд сред­них лет. Шкаф, комод, небольшой круглый столик с парой стульев — вот и всё убранство тес­ной лавчонки. Окна, выходящие в узкий закоулок, давали совсем мало света, и в помещении царил полумрак.
Искреннее и радушное приветствие хозяина неуловимо скрасило непритязатель­ность окружения:
— Добро пожаловать в «Заложенную креветку». Заходи, осмотрись.
Парень внял его предложению и принялся рассматривать товары на полках. Среди них нашлись восковые свечи для фонаря. А вот о том, что ему нужно помимо них, наверняка придётся спрашивать у продавца. Берси Медовая Рука тем временем продолжал:
— Сегодня выбор, правда, невелик, но если что тебе приглянется, то сторгуемся.
Лакир указал на выбранный товар, а затем спросил:
— У тебя, часом, палатки на продажу не найдётся?
— А ведь есть! — обрадовался торговец, почесал короткую бороду, в которую переходили остатки ржавого цвета волос, сохранившихся только на висках, и прибавил: — Даже несколько. Есть две меховые: маленькая и побольше, есть кожаная, вроде тех, что у им­перцев в походных лагерях.
Посетитель попросил показать все три. Меньшая из меховых оказалась самой лёг­кой. Она представляла собой низенький двускатный шалаш из жердей, покрытых выделанны­ми шкурами. Эта палатка была слабым убежищем от ветра или косого дождя, за­щищающая только с боков, и продуваемая насквозь в другом направлении. Та, что побольше, была тяжёлой и тёплой, пригодной для ночёвки среди снегов. Для путешествия по северным обла­стям Скайрима, особенно в холодное время года — то, что надо. Сейчас же Лакир пред­почёл бы что-то полегче. Кожаная палатка оказалась добротной, непромокаемой и непродувае­мой. Легче большой меховой и тоже достаточно просторная. Её размеры позволя­ли спокойно устроиться на ночлег даже двоим, а одному — так и вовсе раздолье. Парень остановил свой выбор именно на ней, расплатился с Берси и вышел на улицу, сопровождае­мый приглашени­ем заходить ещё.
Оказавшись снаружи, он подумал, что расположение «Креветки» оставляет желать лучшего: выходящий почти упирался носом в глухую заднюю стену таверны. Он вернулся в «Пчелу и жало» через дверь, выходящую на рыночную площадь. Отнёс в комнату свои по­купки и снова вышел наружу, надеясь разыскать Марамала и всё же купить амулет, за кото­рым приехал.
Храм Мары он нашёл без труда, а вот поиски жреца успехом не увенчались. Ещё одна жрица была занята приготовлением бесплатного обеда для нуждающихся, и норд не стал её отвлекать. Вместо этого он подошёл к одному из трёх алтарей богини за благослове­нием и, коротко помолившись, вновь отправился разыскивать по городу неуловимого Мара­мала. Правда, с прикосновением к святилищу пришло чувство, что ничего путного из поис­ков не выйдет. Могло ли быть, что сама Мара подсказывала ему, что не стоит гоняться за жре­цом, не время?
Лакир задумался об этом ощущении и не мог не припомнить, каким несуразным оказался его приезд в Рифтен. Почитай, после того, как он оставил Роки на конюшне — ни одной доброй встречи. Стражник-вымогатель; неизвестная женщина, поминающая Гильдию Воров; угрозы громилы у моста; девица, шантажирующая молодого редгарда... Кстати, вот и он сам, вновь понуро сидит на мосту, будто всю ночь не двигался с места. Поза темнокожего паренька, (кажется, Шадра, вроде так называла его собеседница), выражала такую тоскливую безнадёжность, что норд невольно проникся сочувствием к нему. Ещё не зная, что предпри­нять, он подошёл поближе. Шадр почувствовал остановившегося рядом человека и, не под­нимая головы, с тихим отчаяньем сказал:
— Мне сейчас не до разговоров.
— Что у тебя за проблемы? — спросил Лакир. Расскажет, так расскажет, нет — что ж, его дело.
— Я кое-кому должен крупную сумму денег, и мне кажется, что меня обманули. Не знаю, что и делать, — печально отозвался темнокожий парень. Этого было слишком мало, чтобы разобраться, что именно у него случилось, но достаточно, чтобы понять, что Шадру стоит выговориться. Поэтому норд вновь обратился к нему:
— Расскажи мне всё.
— Мне удалось договориться с конюшней в Вайтране и купить у них уздечек да сёдел. Чтоб оплатить груз, я одолжил денег у Сапфир, да только груз украли по дороге. Те­перь Сапфир требует деньги назад, и, если я не заплачу, она может меня убить.
Очень похоже, что паренька действительно подставили... Жаль, что в точности припомнить слышанный вчера разговор Лакиру не удавалось, но что-то такое промелькнуло в голосе и словах Сапфир. Да и Шадр тогда заподозрил неладное, но она на правах кредитора сменила тему. Да, точно. Так всё и было. Он вспомнил Шоалей... и глаза его опасно сузились.
— Я помогу тебе рассчитаться, — пообещал он.
— Правда? Вот, спасибо! — юноша явно приободрился.
— Ты работаешь на конюшне? — спросил Лакир, главным образом для того, что­бы знать, где его искать. Но надежда на разрешение проблем сделала Шадра разговорчивее, и он вывалил на вероятного благодетеля целую гору слов:
— Да. Хофгир приютил меня год назад, когда я прибыл в Рифтен. Он учит меня всему, что знает сам. Лошади — это вся моя жизнь. В Хаммерфелле мы разводили коней у себя на ферме. Надеюсь, рано или поздно у меня будут свои конюшни, но, боюсь, это будет не так скоро.
Выслушав его, норд кивнул в сторону таверны и спросил:
— Сапфир там? — и, получив утвердительный ответ, решительно направился к дверям. В след ему прозвучал робкий голос молодого редгарда:
— Будь осторожнее с Сапфир. Она водится с тёмными людишками.
Кто бы сомневался... Войдя внутрь, Лакир почти сразу увидел её. Молоденькая нордская девчонка стояла, скрестив руки на груди и привалившись спиной к перегородке не­подалёку от входа. На прожжённую мошенницу она не походила. Скорее старалась казаться взрослой и опасной. Парень подошёл и молча остановился так, чтобы у Сапфир не осталось сомнений, что он пришёл именно к ней.
— Да? У тебя проблемы? — с вызовом спросила девица.
— Давай поговорим о долге Шадра, — спокойно и твёрдо отозвался он.
— Я знала, что этот мальчишка попробует как-нибудь выкрутиться. Тут всё очень просто. Я ему денег одолжила, он обещал вернуть, а сейчас говорит, что на мели. Вот и всё, в общем-то.
Чуть-чуть больше слов, чем нужно, пара лишних движений... Поведение Сапфир выдавало тщательно скрываемую неуверенность и нервозность, окончательно убедив Лакира, что дело нечисто.
— Мы с тобой оба знаем, что это была подстава, — всё тем же ровным и сдержан­ным тоном произнёс норд.
— Ладно, ладно. В принципе, я тогда неплохо заработала. К чему терять время, запугивая конюха. Передай Шадру, что он мне ничего не должен, — Сапфир говорила суетли­во и нервно, но всячески старалась это скрыть. Не то действовала на свой страх и риск, как давешний стражник, не то, всё-таки, ещё не вконец потеряла совесть. Как бы то ни было, Ла­кира её ответ устроил. Он кивнул и вышел из таверны.
Юноши-редгарда на мосту не оказалось. Хорошо, что догадался спросить про ко­нюшню, а то и его бы разыскивать пришлось. Парень отправился к воротам, вышел наружу, навестил довольную жизнью Роки, стоящую в чисто прибранном стойле и, обернувшись, увидел Шадра, не решавшегося его окликнуть. Видя, что норд его заметил, юноша всё-таки не выдержал и спросил:
— Ну, как дела с Сапфир?
— Ты больше ничего не должен Сапфир.
— Во имя Восьмерых! Тебе действительно удалось её уговорить? Даже не знаю, что и сказать. Я и не думал, что кому-то в Рифтене есть дело до меня.
— Может, в Рифтене и нет... — усмехнулся Лакир.
— Вот, возьми. Думал, пригодится, если Сапфир придет по мою душу, но теперь мне это точно не понадобится, — продолжал Шадр, протягивая ему какой-то флакон, — это зелье невидимости. Краткой, правда...
Да уж. И что прикажете делать с таким подарком? Продать разве что. Впрочем, чем мог, тем и отблагодарил. А деньги лишними не будут. От размышлений норда отвлекло рычание и крики — стражники бежали на подмогу старшему конюху, отбивавшемуся от за­бравшегося на конюшню матёрого волка. Лакир схватил охотничий нож, висевший на поясе и тоже бросился на помощь. В кои-то веки молот он оставил в гостинице. Но никто из спеша­щих на выручку не успел добежать до места схватки. Могучим ударом кулака Хофгир вышиб из серого дух. Стражники убрали оружие, и один из них уважительно проворчал:
— Ну, Гроза Лошадей, удар у тебя, что надо... Не хотел бы я с тобой поссориться.
Конюх только хмыкнул в ответ и повернулся к подошедшему Лакиру. Глядя на убитого хищника, тот сказал:
— Должно быть, опасно жить вне стен города.
— Ха, чего мне тут бояться. Одни слабаки прячутся за стенами. А я вам не слабак. Могу поспорить, что у меня самые сильные руки во всем Скайриме.
Его ответ зажёг в глазах парня озорные огоньки. Кажется, появилась возможность хорошенько размяться.
— Спорю, ты не прав, — подначил он могучего норда.
— Ха! Похоже на вызов. Знаешь что. Как насчет маленького пари, чисто между нами? Ставлю полный кошель септимов, что побью тебя на кулаках. Ты ставишь столько же, и мы деремся, пока один из нас не сдастся, — тут же оживился тот.
Хофгир, несомненно, был очень силён, но в подвижности сильно уступал Лакиру. Кроме того, он производил впечатление честного норда, в состязании с которым неплохо бы испытать свои силы. Конюх наверняка был намного сильнее Бенора, но со времён кулачного боя с последним, у парня заметно прибавилось сил и умения сражаться, способного помочь и в обычной драке. Он расплылся в улыбке:
— Ладно, я ставлю столько же!
— Только помни: деремся по правилам. Никакого оружия, никаких фокусов. И ни­какой хитрой магии, соответственно. — предупредил Хофгир, — Ну, поехали!
Он размахнулся, нанёс мощный удар в пустоту, где только что находился Лакир и тут же, в свою очередь, покачнулся от полученной затрещины. Стражники, отошедшие назад к воротам после инцидента с волком, снова подтянулись к конюшне. Пока противники обме­нивались ударами, испытывая друг друга, интерес к драке накалялся. Чей-то раскатистый бас азартно гудел:
— Двадцать септимов на громадину!
— Кто тебя драться учил? Руки выше! — в то же время выкрикивал другой.
Рядом с дерущимися, порой мешая им двигаться, взволнованно топтался Шадр, не знающий, сторону которого из своих благодетелей принять. Хофгиру удалось достать против­ника. Рука у него действительно была тяжёлая. Лакир сосредоточился. Пропускать такие уда­ры не слишком полезно для здоровья. Вновь здоровенный кулак конюха пронёсся мимо укло­нившегося бойца, который, не теряя времени, зарядил сопернику в скулу. Владелец конюшни тряхнул головой и снова ринулся в бой. Зрители ревели от восторга — драка того стоила. На­конец, после очередного крепкого тумака, Хофгир не сумел подняться. Тяжело дыша, он под­нял руку, признавая себя побеждённым. Лакир тут же протянул ему свою и помог встать. Немного отдышавшись, конюх с уважением проговорил:
— Просто не верится. Твоя взяла, значит!
— Надеюсь, ты не злишься, — откликнулся молодой боец. Недавний противник во всём вёл себя, как пристало порядочному норду, и ему не хотелось бы, чтобы тот затаил на него обиду.
— Вовсе нет. Иногда хорошо, что тебя ставят на место. Видно, надо поменьше хвастаться... дороговато больно! — добродушно проворчал Хофгир, отдавая парню выигрыш.
Стража снова отправилась по своим местам, а участники драки присели отдохнуть возле конюшни. Честный поединок если и не сдружил их, то внушил взаимное расположе­ние. Переведя дух после драки, молодой норд вдруг осознал, что, несмотря на несколько по­лученных ударов, он чувствует себя куда лучше, чем утром. Неожиданная встряска пошла ему на пользу. Они немного помолчали, а затем Лакир задал вопрос, возникший у него после слов стражника:
— Почему тебя прозвали Грозой Лошадей?
— Сколько уж лет меня так зовут... Я, считай, вырос в седле... всегда любил коней. Ну, естественно, я рос, и лошадки мои становились больше. Но как-то раз я по пьяни оседлал жеребёнка, совсем ещё маленького. Сломал ему хребет напополам. С тех пор и не садился в седло, — в голосе Хофгира прозвучала застарелая горечь, давно и прочно сроднившаяся с ним.
Парень кивнул с сочувственным вздохом. Ведь и сам он с родной фермой отчудил не лучше. Посидев ещё несколько минут, Лакир поднялся и отправился обратно в Рифтен. Он решил продать подарок Шадра Берси, а заодно спросить, где в это время суток можно отыс­кать жреца Мары. Пока молодой норд шагал к воротам и шёл по деревянным рифтенским мостовым, он снова перебирал в памяти события, произошедшие с момента его приезда. В прошлый раз его мысли прервала встреча с Шадром...
...Таверна с неуютным названием... Бриньольф, заподозривший, что парень на мели, и шипящая на ту же тему Кирава... Искомый жрец, встреченный проповедующим о недопустимости пьянства как раз в то время, когда сам Лакир едва держался на ногах... Неу­ютный ночлег и мимолётные встречи с Марамалом, исчезающим, как только норд собирался заговорить с ним насчёт покупки амулета... Наконец ощущение, явившееся после молитвы у алтаря Мары... Может, промозглый дождь и тролли на дороге были посланы судьбой или кем-то из богов, чтобы указать ему, что он выбрал для своего путешествия неверную цель?.. Подумав об этом, парень решил, что больше не станет нарочно разыскивать Марамала. Если он ошибается, и ему суждено сейчас приобрести амулет, сама Мара позаботится послать жреца ему навстречу. Если же нет — наперекор воле богов можно такую судьбу себе вытре­бовать, что всю жизнь не рад будешь.
Это решение созрело у норда в голове как раз в тот момент, когда он переступал порог «Заложенной креветки». Как он и ожидал, Медовая Рука не отказался купить зелье, и часть ингредиентов, добытых Лакиром с троллей и спригганов. Впрочем, кое-что воин оста­вил себе, собираясь на досуге исследовать свойства этих компонентов.
Распрощавшись с Берси, он вернулся в гостиницу, выяснил, что вещи оставленные у огня более или менее просохли, упаковал свою поклажу и задумался об обеде.
Завтрак, поданный Киравой, оставлял желать лучшего. Хотя в своей жизни моло­дому норду случалось пробовать стряпню похуже здешней, повторять этот опыт он желанием не горел. Он решил пообедать собственноручно приготовленным мясом тролля, которое уда­лось на славу, и сопроводить трапезу кружкой нордского мёда из своих запасов.
Спустившись вниз с вещами, он ещё раз осмотрел зал. Марамал не показывался. Значит, так тому и быть. Парень купил у трактирщицы по паре бутылок здешнего мёда — простого и особого, упаковал в рюкзак и отправился восвояси.
На конюшне он привычно оседлал и навьючил свою Роки, расплатился с Хофги­ром и не спеша поехал по дороге на север, к Камню Шора. Оттуда можно будет отправляться в Вайтран к Данике. Не хотелось бы заставлять жрицу Кинарет ждать, но слишком поторап­ливаясь, он рисковал нагнать Бенора, если тот задержится в городе.
Кобыла, отлично отдохнувшая на конюшне, шла бодрой рысью. Показались и тут же остались позади три сторожевые вышки. Справа промелькнула тропа, по которой лошадь прошлым вечером вывезла хозяина к городу. Сквозь прозрачную дымку светило тёплое по­слеобеденное солнце. Рифтен провожал норда куда приветливее, нежели встретил.

 

Глава 14. Камень Шора

Камень Шора

Мощёная дорога, до этого неуклонно ведущая вниз, уходила прямиком в арку фор­та, находившегося на некотором возвышении. Не иначе как та самая крепость, которую пут­ник вчера едва не принял за скалу. Перед въездом путь перегораживало ограждение из острых кольев, живо напомнившее Лакиру Дунстад. Парень внимательно присматривался к приближающемуся препятствию. Слева между ним и стеной оставалось пространство доста­точное, чтобы не задерживаясь объехать баррикаду. Он пустил Роки чуть быстрее, направляя её к левому краю заграждения. Короткий вираж, который сделал бы честь мастеру верховой езды, и лошадь со всадником очутились под аркой. Напротив, за узким внутренним двором форта, была точно такая же, и сквозь неё виднелась вторая баррикада.
В этот момент крепость ожила. Послышались угрожающие возгласы, тон и содер­жание которых не оставляли сомнения в том, что здесь нашла пристанище шайка бандитов. Нет уж! Повторять в одиночку дунстадские подвиги — дурных нету! Если местная стража спокойно соседствует с разбойничьим гнездом и не чешется, то и ему не резон, рискуя жиз­нью, выполнять их работу.
На выходе из форта дорога уходила круто вниз, после чего уклон вновь становил­ся более пологим. Кроме того, с этой стороны заграждения были сдвинуты небрежно и меж­ду ними оставалось небольшое расстояние. Конечно, оно было слишком узким, чтобы про­тиснуться даже пешему, но этого и не требовалось.
Судя по ликующим возгласам обитателей форта, они были совершенно уверены, что добыча угодила в ловушку, из которой не выбраться, и находится всецело в их руках. Ла­кир усмехнулся. Всё, что ему было нужно, он успел разглядеть, не замедляя лошадиного бега. Напротив, он толкнул Роки под бока, понуждая ускориться, и направил точно на про­свет в баррикаде. В нужный момент кобыла уверенно взвилась вверх, без труда перемахнув ограждение. Разочарованный вой бандитов позади, в быстро отдалявшейся крепости, вызвал у Лакира новую усмешку. Если у входа, на подъёме, нечего было и думать о том, чтобы пере­прыгнуть препятствие, не рискуя пропороть лошадиное брюхо о колья, то на спуске у выхода такой прыжок совершить легче лёгкого. Никто из шайки не только не бросился в погоню, но и не выпустил ему вслед ни одной стрелы.
Парень задумался, как ему повезло, что намедни Роки свернула на тропу, обходив­шую бандитское логово далеко стороной. Вчера он наверняка стал бы лёгкой добычей для грабителей. Лакир ласково потрепал кобылу по холке, та довольно тряхнула головой. Вскоре впереди показались соломенные крыши небольшого поселения. По улице прохаживались стражники в лиловых плащах с гербом Рифта — парой скрещенных кинжалов. В кузнице, примостившейся слева от дороги, кипела работа: стук молота перемежался с шипением осту­жаемого в воде металла.
Путешественник спешился, но не успел сделать и пары шагов, как поднялся пере­полох. Причиной оказалась небольшая стая волков, достаточно осмелевшая, чтобы среди бела дня совершить налёт на Камень Шора. Крупный зверь, вероятно — вожак, в несколько прыжков пронёсся по единственной улице, схватил зубами перепуганную курицу, и помчался дальше, надеясь скрыться с добычей. Из кузни выскочил здешний мастер — Филньяр и, раз­махивая кувалдой, кинулся наперерез серому вору. В это время второй волк накинулся на куз­неца сзади и с рычанием впился ему в ногу острыми зубами. Подоспевший Лакир проломил череп хищнику, атаковавшему мастерового, и с разворота вбил голову молота в глотку тре­тьему зверю, бросившемуся на него. Тем временем похитителя курицы настигла стрела одно­го из стражников. Зверь с визгом перекатился в пыли, выпустив добычу. Волк как раз пытал­ся подняться, когда следующая стрела довершила дело.
Филньяр, сильно прихрамывая, отправился назад к кузнице. Лакир последовал за ним. Чтобы подняться по лестнице, кузнецу понадобилась помощь приезжего. Раненый про­хромал в дом и вскоре вышел с перевязанной ногой. Добрался до кузницы, сел и, посмотрев на дожидавшегося его путника, сказал:
— Надеюсь, ты прибыл сюда не в поисках работы на шахте, — он вытянул ране­ную ногу, пошевелил ею, и пояснил: — Прости, шахта сейчас закрыта.
Он снова умолк, глядя в пол и думая о чём-то своём, а потом добавил, подняв гла­за на Лакира:
— Жалко, когда хорошая шахта вот так простаивает, понимаешь?
Если учесть, что Камень Шора — шахтёрский городок, тут и понимать нечего. Жаль — не то слово. Для всех здешних жителей дело, должно быть, очень серьёзное.
— Что случилось с вашей шахтой? — спросил молодой норд, присаживаясь рядом с Филньяром.
— Там пауки кишмя кишат! Чуть нас с Грогмаром не сожрали, когда вылезли. Я боюсь, что скоро они проголодаются и вылезут из шахты... Вот тогда будет настоящая беда.
— Расскажи мне о тех пауках в шахте, — попросил парень, в надежде узнать, на­сколько велика опасность. С этими тварями он сталкивался уже не единожды, и ничего, жив покуда. Но ответ мастера мало что прояснил, поскольку относился больше к впечатлениям последнего, нежели к самим паукам:
— Припёрлись и стали тут жить. Буквально за ночь. Даже не представляю, откуда они вылезли. Пока никто не пострадал, и из шахты они не вылезают, но кто знает, что будет дальше? Если шахта не заработает, городу крышка.
— А что городские стражники? — поинтересовался Лакир. По уму, это должно быть их задачей — очистить шахту от нежданных захватчиков.
— Толку от них, как от пятого колеса в телеге. Что-то ляпнули про то, что «вы­сматривают вражеских солдат». И, мол, какой смысл им тут караулить, если от шахты ника­кого проку? Идиоты, — с досадой бросил Филньяр.
Парень задумчиво провёл рукой по рукояти молота. Почему бы и не помочь лю­дям, коль скоро это в его силах. Кабы ещё знать, сколько этих пауков в шахте... Ладно. Моло­дой норд поднялся:
— Я избавлю тебя от напасти.
— Знаешь что. Сдержишь своё слово — и всё, что я наскребу, всё твоё, — горячо посулил Филньяр.
Лакир подошёл к лошади, сгрузил с неё поклажу, надел броню и направился в сто­рону шахты. Когда он проходил мимо кузницы, мастер окликнул его:
— Я не хочу быть повинным в твоей смерти. Будь осторожен в шахте.
Парень обернулся и кивнул — ясное дело, осторожность не помешает.
Возле входа в шахту толклась пара стражников, не проявлявшая ни малейшего же­лания войти. Они не слишком охотно, хотя и без явных возражений пропустили норда внутрь. Один из них, должно быть, в оправдание, пробубнил что-то о своих лучших днях, оставшихся позади, но Лакир не стал его слушать. Вместо этого, парень достал молот и осто­рожно вошёл в шахту.
На некоторое время он неподвижно замер возле входа, ожидая, пока глаза привык­нут к полумраку и начнут различать происходящее. Стены и потолок были почти сплошь за­тянуты толстой липкой паутиной. Выше уровня глаз болтался плотный кокон, из которого торчала лапа какой-то пойманной пауками зверушки, судя по размеру, вроде злокрыса. Вну­три шахты клубился красный туман, напоминающий своим запахом горячие источники в тун­дре. Довольно специфический аромат, но Лакиру он скорее нравился, чем нет.
Почти от самого входа до дальнего штрека был проброшен длинный подвесной мост. Слева возле стены, где он заканчивался, вниз уходили дощатые сходни, огибающие тол­стую каменную колонну с плоским верхом. Справа, примерно в середине моста, к нему при­мыкал ещё один висячий пролёт, также ограждённый верёвочными перилами.
С того места, где находился норд, было видно сразу трёх пауков — один притаил­ся напротив, другой неподвижно распластался чуть ниже на сходнях, третий неспешно сучил передними ногами на мосту, возле правого штрека. Откуда-то снизу, из глубины шахты, доно­силось неприятное шуршание, по которому можно было с уверенностью сказать, что там тоже скрывается не меньше двух тварей.
Морозные пауки, вытеснившие шахтёров из рудника, были крупнее лесных, но на­много меньше тех, что охраняли вход в логово Моварта. Должно быть, вампиры специально раскармливали восьминогих сторожей... Немного подумав, парень наметил план действий и начал, с молотом наготове, шаг за шагом подкрадываться к началу моста, внимательно следя за пауками. Едва те начали проявлять первые признаки беспокойства, он резко выпрямился и, занося оружие для удара, помчался по мосту к дальнему пауку. Увидев, что тот приподнима­ется на задних лапах, воин, пригнувшись, метнулся в сторону, насколько позволяла ширина моста, но не притормозил. Ядовитый плевок пролетел мимо, и через мгновение тяжёлый мо­лот расплющил уродливую голову врага.
Лакир крутанулся на месте и успел крепким ударом молота сбросить вниз бли­жайшего паука, суетливо взбежавшего по сходням и изготовившегося для плевка. Ещё один разворот и быстрый шаг в сторону. Рядом пролетел очередной сгусток паучьего яда, а две­мерский молот с чавкающим хрустом вломился в тушу третьего паука, кинувшегося из пра­вой выработки вдогонку бойцу. Парень с отвращением спихнул ногой бьющуюся в агонии тварь со своего оружия, а затем тихо отступил в нишу, и затаился там, переводя дух. Сраже­ние с тремя мерзкими созданиями заняло не больше минуты, но отняло много сил. Злобное шебуршание внизу нарастало, и Лакир надеялся переждать, пока пауки успокоятся.
И всё же один из них, не то учуял его, не то сообразил, где находится источник шедшего сверху шума. Паук, суматошно суча лапами, показался над краем настила и тут же плюнул распылённым облачком яда в присевшего передохнуть норда. Тот едва успел при­крыть лицо рукой. Хорошо ещё, что орочья броня не оставляла открытых участков кожи. Ла­кир вскочил и с размаху впечатал молот в многоглазую голову паука. Очередная туша с хру­стом свалилась вниз, на труп чудища, убитого ранее, и, судорожно дёрнув лапами, засты­ла.
Морозные пауки, остававшиеся в глубине шахты, продолжали издавать противное шуршание. Лакир, успевший немного перевести дух, пригнулся и тихо-тихо, боком, двинулся вниз по сходням вдоль стены. Спуск представлял собой винтовой пандус, местами дощатый, местами укреплённый жердями грунтовой, огибающий скальную колонну в четыре обхвата толщиной, которая служила промежуточной опорой подвесному мосту. Норд крался, стараясь не терять из виду центральную часть шахты возле столба и сам спуск, дабы пауки не застали его врасплох. Шевеление внизу стало менее угрожающим и понемногу стихло. Захватчики успокоились.
Шаг за шагом воин продвигался в глубину шахты. За очередным поворотом он за­глянул через край и увидел пару тварей, копошившихся на дне. Ещё несколько осторожных шагов, и пауки почуяли неладное. Они, суетясь и толкаясь, полезли к мосткам, ведущим на­верх. Отбросив скрытность, Лакир бегом устремился им навстречу. Уклонился от одного плевка, избежал другого, резко бросившись вперёд, и нанёс мощный удар,  сходу прикончив­ший ближайшее чудище и опрокинувший его на собрата. Пока последний, злобно шипя, выпутывался из переплетения лап убитого сородича, боец пару раз огрел его молотом справа и сверху. Паук отлетел к стене, сжался в плотный ком, и замер, скрючив свои многочислен­ные конечности.
Воин внимательно прислушался. Ни звука. Он обошёл нижний ярус шахты в по­исках затаившихся пауков или дыры, откуда они могли бы появиться, но не обнаружил ни того ни другого. На полу в беспорядке валялись брошенные кирки и вещевой мешок шах­тёров. Виднелись довольно обширные выходы железной руды, которую и разрабатывали здешние работники. Рядом с тушами пауков валялось иссушенное тело не то человека, не то мера, обмотанное паутиной. То ли Филньяр покривил душой, говоря, что пока никто не по­страдал, то ли, что вернее, пауки притащили эту добычу с собой. А может, кто-то сдуру су­нулся в шахту, миновав стражу. То-то они к Лакиру так приглядывались... К вещам шахтёров парень не притронулся, зато вытащил оставленную для подобного случая пустую бутылку и принялся сцеживать паучий яд. Последовательно обойдя всех шестерых тварей и заполнив сосуд ядом обморожения, он направился к выходу из рудника.
Пройдя мимо стражников, пытающихся издали разглядеть, что творится в шахте за его спиной, воин зашагал к кузнице. Филньяр сидел за точильным камнем и правил какой-то клинок. Заслышав шаги норда, он обернулся и спросил:
— Что, пауки задали тебе жару?
— Все пауки в шахте перебиты, — просто ответил Лакир.
— Все? Все до одного? Да быть того не может... — у мастера аж глаза на лоб по­лезли. Парень пожал плечами. Убедиться в правдивости его слов легче лёгкого. Шахта — вон она, в двух шагах. Отойдя от изумления, Филньяр преисполнился благодарности и с жаром произнёс:
— Теперь мы снова откроем шахту! «Камень Шора» снова появится на карте! По­жалуйста, возьми это в знак нашей признательности, — он протянул Лакиру солидный мешо­чек золота, а затем спросил: — Так что привело тебя в Камень Шора?
— Я ищу двемерский молот, вроде этого, — отозвался парень, тронув оружие, ви­севшее у него за спиной.
Кузнец погладил лысину, обрамлённую длинными седеющими прядями, и со­крушённо покачал головой:
— Нет... Нету такого. Сам двемерское не ковал, а с тех пор, как шахта в простое, и торговли толком никакой.
— Да понятно... Слушай, а что за красный туман такой в шахте? Тоже с пауками просочился?
— Нет. Он всегда тут был. Из-за него и шахта называется Красной.
Лакир расслабился, чтобы дать мышцам отдохнуть после боя, и посматривал во­круг, позволив мыслям течь, как им вздумается. Шахтёры, уставшие от вынужденного без­действия, направлялись к шахте — до конца рабочего дня ещё оставалась пара часов. Норд перевёл взгляд на дорогу. Проходивший по ней стражник на ходу лениво пинал волчьи туши. Заниматься убитыми зверями никто не спешил. Оставлять их как есть не годилось.
Парень покинул кузницу, подошёл к лошади и вдоволь напился воды из фляги. За­тем отчистил доспехи от подсохшего паучьего яда, сменил их на рабочую одежду и перета­щил волчьи туши поближе к выложенному камнями большому кострищу, возле которого стоя­ли четыре простых, но крепких деревянных стула. Устроившись возле едва теплившегося огня, норд принялся свежевать и разделывать хищников. Стражники, шествовавшие мимо, то и дело, как бы невзначай, задевали ногами туши, но Лакир упорно продолжал заниматься своим делом, не обращая на них внимания.
Работники закончили трудовой день и выбрались из шахты. Они подошли к ко­стрищу, вновь развели огонь; кто-то из них принёс, ощипал, выпотрошил и сунул в котелок курицу, задушенную волком. Шахтёры, благодарные приезжему за очистку шахты от восьми­ногих захватчиков, приветливо заговаривали с ним. Так что он, не прекращая разделки, вско­ре перезнакомился со всеми обитателями поселения. Первым возле костра появился орк Грогмар гро-Бурзаг — тот самый, который вместе с Филньяром обнаружил нашествие пау­ков, за ним — норд Одфел.
— Добро пожаловать к Камню Шора, — проговорил мелодичный женский голос, и Лакир поднял глаза. Около него остановилась миловидная нордская девушка с бледной ко­жей, точёным профилем, тёмными слегка раскосыми глазами и довольно короткими кашта­новыми волосами. Молоденькую шахтёрку, как выяснилось, звали Сульга. Как только он за­кончил разделывать последнего волка, она предложила ему посидеть у шахтёрского костра и разделить с ними трапезу.
Пока Лакир занимался тушами хищников, начало темнеть. Ехать куда-то в потём­ках ему не хотелось, особенно когда хорошенькие девушки смотрят восхищёнными глазами. Он расседлал Роки и отвёл её пастись туда, где трава была погуще и посочнее. Снял разде­лочный фартук и переоделся в повседневную одежду.
Решив переночевать в Камне Шора, парень разбил палатку неподалёку от госте­приимного костра. Стражникам пришлось обходить её, чтобы в темноте не запнуться о рас­тяжки. Они тихо ворчали себе под нос, но помня, что сами мешали норду заниматься раздел­кой, вслух не роптали. Население городка наблюдало за ними, пряча ухмылки. Стражу, паль­цем не пошевелившую для освобождения шахты, здесь недолюбливали.
Не желая становиться нахлебником, парень предложил шахтёрам, пригласившим его к ужину, приготовленную им троллятину. Сотрапезники разговаривали, шутили, пересмеи­вались. В этой непринуждённой обстановке, за кружкой мёда, Лакир подмигнул Сульге и спросил, не провести ли им вместе несколько приятных минут. Девушка вспыхнула и довольно резко, хоть и в шутливой форме, отказалась. Норд улыбнулся и пожал плечами — нет, так нет. Сидеть вот так, неторопливо потягивая мёд, у огня, под звёздным небом и без того было удивительно хорошо. Он чувствовал себя как дома, позволив себе расслабиться, и краем уха слушая разговоры шахтёров.
Одфел сварливо выговаривал орку:
— Я тебя просто прошу иногда убирать за собой. Я не представляю, как ты умуд­ряешься что-то найти на своей половине дома.
— Я лучше добуду больше руды в шахте, чем стану заниматься женской работой по дому, — ворчал в ответ Грогмар.
— К твоему сведению, я добываю в день столько же руды, что и ты, и всё равно успеваю убираться.
— Значит, так, да? Может, подкрепишь свою похвальбу парой септимов?
— Так и быть, поспорим.
Парень с лёгкой улыбкой следил за их препирательствами. Было ясно, что этот разговор происходит далеко не в первый раз, и серьёзной ссорой тут не пахнет. Однако же Одфел завёлся не на шутку. Видя, что орк не намерен продолжать спор, он обратился к под­севшему Филньяру:
— Думаешь, мне легко жить с Грогмаром? Ты видел, какой беспорядок он устраи­вает?
— Вам двоим просто нужно научиться находить общий язык, пока мы не построи­ли тебе отдельный дом, — примирительно отозвался кузнец.
— Такими темпами это никогда не случится, — не унимался шахтёр, но Филньяру эта тема, очевидно, тоже давно успела надоесть, потому как он недовольно проворчал:
— Хватит ныть. У нас у всех есть проблемы.
На некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая только потрескиванием по­леньев в костре.
Наконец Сульга поднялась со своего места и отправилась к себе. Прежде чем вой­ти в дом, находившийся позади костра, она бросила выразительный взгляд на Лакира, прово­жавшего её глазами. Он выждал пару минут, и не привлекая внимания шахтёров, вновь заго­воривших о своих делах, пошёл следом за ней. Тихонько притворив за собой тяжёлую дверь, парень оказался нос к носу с девушкой, поджидавшей его.
— Ты бы головой своей думал иногда! — без предисловий накинулась она на него, — Надо ж было додуматься — заигрывать при всех! Ты-то уедешь, а мне тут дальше жить. Если каждый решит, что ко мне можно с разными глупостями приставать, ты хоть представляешь, что у меня за жизнь начнётся?!
Лакир покорно выслушал её упрёки. Как ни крути, необоснованными их не на­зовёшь. Тут он, и правда, дал маху. Тем более, Сульга в своём праведном гневе была чудо как хороша. В конце концов девушка высказала всё, что собиралась, и начала успокаиваться. Воспользовавшись моментом, парень улыбнулся ей и спросил:
— А теперь?
— Что теперь? — бледные щёки молоденькой шахтёрки порозовели, но глаза ко­кетливо блеснули, а в голосе засквозило лукавство.
— Здесь мы одни... — всё так же с улыбкой продолжил гость.
— Здесь — да... Надеюсь, ты не из тех, кто любит хвастать своими победами, — Сульга засветила огонёк в роговой лампе и поманила его к кровати.
Девушка казалась очень стройной и хрупкой для своей работы, но в её худых ру­ках и ногах чувствовалась сила. Она охотно ласкала парня и с радостью отзывалась на его ласки. Подобно Изольде, шахтёрка была не слишком опытной, но зато с большей готовно­стью и искренностью предавалась любовным утехам. И всё же в её поведении ощущалась не­которая скованность, что-то мешало ей раскрепоститься, будто бы она остерегалась слиш­ком резких движений и крепких объятий.
Чуть позже, когда они довольные и удовлетворённые лежали рядом, она вдруг приподняла голову и, глянув ему в лицо, спросила:
— Ты, случайно, не в сторону Чёрного Брода направляешься?
— Почему тебя интересует Чёрный Брод? — Лакир, поглаживал её тёмные воло­сы, любуясь игрой света на бледной коже.
— Там живут мои родители. Я обычно навещаю их, чтобы подарить что-нибудь да и просто сказать «привет», но последнее время не очень хорошо себя чувствую. Я тут напи­сала несколько писем и сложила их в сумку. Тебе не трудно отнести её им?
— Ты больна? Что случилось? — парень приподнялся на локте, глядя на неё.
— Я несла еду рабочим в шахту и неудачно упала. Какое-то время было совсем плохо, но жрец Мары, шедший в Данстар, подлечил меня, насколько мог. До сих пор болит, и я не могу много ходить без отдыха.
— Конечно я отнесу, — было бы нечестно по отношению к Сульге не сделать для неё такой малости. Должно быть, она и впрямь серьёзно расшиблась. Ведь жреца Мары он видел в Данстаре уже больше двух недель тому назад. Значит, тут он проходил и того раньше. И даже с его помощью девушка до сих пор не вполне оправилась.
— Правда? Тогда я буду настаивать на том, чтобы вознаградить тебя за труды. Возьми эту сумку и отнеси её моему отцу, Вернеру. Он наверняка попросит тебя отнести что-нибудь обратно.
Лакир взял сумку и расспросил шахтёрку, как добраться до Чёрного Брода. По её словам выходило, что он находится по пути в Вайтран. Тем проще будет исполнить поруче­ние. Парень вышел из дома и вернулся к костру. Его отсутствие прошло почти незамечен­ным. Работники снова затеяли спор, на сей раз брюзжал Грогмар:
— Я занимаюсь горным делом с тех пор, как смог поднять кирку, и говорю тебе — эта шахта скоро истощится.
— А я тебе говорю, что ты ошибаешься, — возражал его товарищ.
— Почему ты в этом так уверен? Что, если я прав?
— Я знаю, тут есть ещё руда, нюхом чую. Если ты так уверен в своей правоте, мо­жешь собирать свои вещи и уезжать хоть сейчас.
Похоже, эти двое и нескольких минут не могут провести, не начав перебранки. Парень уже собрался пожелать всем доброй ночи и забраться в палатку, как вдруг Одфел окликнул его:
— Что тебе сказала Сульга?
— Просила передать посылку родным на Чёрный Брод, — как можно равнодуш­нее ответил Лакир, показав на сумку с письмами.
Шахтёр остался доволен его объяснением. Он согласно кивнул и, качая головой, проговорил:
— Да, девочке сильно не повезло. Так неудачно упасть... Сама она теперь не скоро сможет туда дойти.
Парень забрался в палатку, лёг на спину, подложив руки под голову, и задумался о Сульге, о жреце Мары в Данстаре, о двух тамошних подружках. Забавно, именно с шахтёрка­ми у него получалось легко свести знакомство и приятно провести время к обоюдному удо­вольствию и без взаимных обязательств. А в Вайтране он снова увидится с Изольдой. И с Хульдой... наверняка она ещё много чему может его научить... Не додумав мысль до конца, он заснул и проспал крепко и спокойно до самого утра.
Утром, после короткого завтрака из жареного тролля, Лакир собрался в дорогу. Волчьи шкуры и часть мяса он продал в Камне Шора. Жителям — некоторое время не забо­титься о пропитании, лошади — меньше тащить. Сульга, направлявшаяся в шахту, в то время как остальные рудокопы ещё только собирались завтракать, поманила его за собой. Он с го­товностью последовал за ней. На подвесном мосту в шахте парень окликнул девушку:
— Ты хотела что-то сказать? Или повторить вчерашнее?..
Шахтёрка вновь порозовела и, закусив невольно расплывающиеся в улыбке губы, энергично кивнула. Теперь, когда Лакир знал о её болезни, он обращался с ней более береж­но, чем накануне. Но это не помешало им получить взаимное удовольствие, а кажущаяся не­надёжность шаткого моста добавила своеобразности ощущениям.
Прежде чем Сульга отправилась в свой забой, а он — к выходу из шахты, она ти­хонько сказала на прощание:
— Путь до Чёрного Брода труден и опасен. Береги себя.
Он улыбнулся ей, выбрался наружу и зашагал туда, где его дожидалась уже осёд­ланная Роки. Привычным движением оказавшись в седле, норд пустил лошадь лёгкой рысью.

 

Глава 15. Чёрный Брод

Чёрный Брод

Вскоре Лакир заметил справа начало той тропы, на которую свернула кобыла по пути в Рифтен. Стало быть, незадолго до этого места он и заснул. Из придорожных кустов наперерез лошади кинулся злокрыс. Неужто это тот самый, которого он тогда спугнул? Кры­са высоко подскочила, пытаясь вцепиться всаднику в ногу. Тот пинком отбросил животное прочь, но злокрыс не унимался. Противно скрежеща, он изготовился и снова прыгнул. На этот раз его ещё в воздухе настиг двемерский молот. Крыса, пронзительно взвизгнув, отлете­ла на обочину. Удар пришёлся по хребту и перебил ей позвоночник. Норд спешился и подо­шёл к недобитому животному. Короткий взмах орочьего ножа прекратил страдания зло­крыса. Воин взял тушку за длинный хвост, отнёс к лошади и привязал позади седла.
Вновь вскочив верхом, Лакир постарался припомнить, с чем ещё ему довелось встретиться по пути в Рифтен. Кажется, до злокрыса был волк, которого он огрел молотом, и стая у дороги, не решившаяся напасть. Следовало быть начеку — звери могут по-прежнему охотиться в этих местах.
Дорога миновала еловый перелесок и совершила очередной вираж, всё круче устремляясь вниз. Не пропустить бы ту развилку, где он решал, куда ехать дальше. Указателя там нет, и с этой стороны она может оказаться почти незаметной. Краем глаза он приметил на обочине растерзанную тушу волка. Не удравшего ли от него в прошлый раз подранка, которо­го голодная стая, сочла более лёгкой добычей, чем проезжий воин?.. Мысли норда были пре­рваны появлением двух серых хищников. Они двигались ему навстречу, заходя с разных сто­рон.
Звери приближались не торопясь, их отливающие зеленью глаза безотрывно смот­рели на путника. Лакир поудобнее перехватил молот и слегка отвёл оружие назад, чтобы удар вышел сильнее. Долго держать руку в таком положении устанешь, но он был уверен, что вол­ки вот-вот набросятся. Так и случилось. Правый зверь утратил терпение при виде вожделен­ной добычи и стремглав кинулся на всадника. Удар молота, встретивший его прыжок, угодил хищнику под рёбра, с хрустом проломив их. Сбитый волк грянулся о землю, скатился под уклон и застыл.
Второй зверь бросился на Лакира мгновением позже. Тот быстро развернул ло­шадь так, чтобы волк промахнулся, и, перекинув молот на другую сторону, раздробил серому череп. Снова пришлось слезать, чтобы подобрать туши. Парень перекинул их через спину Роки и как следует закрепил. Теперь, щадя нагруженную кобылу, он позволил ей самой выби­рать аллюр. Если так пойдёт дальше, ему придётся идти пешком, а то и вновь ладить волоку­шу. Задумавшись, путник едва не пропустил развилку. Хорошо, что большой камень, разделяю­щий дороги, зацепил что-то в его памяти.
Круто свернув влево на спуск, он невольно залюбовался видом на вулканическую тундру, открывавшимся по правую руку далеко внизу. Никто не смог бы уцелеть, сорвавшись с такой высоты. К счастью, между мощёной булыжником дорогой и краем обрыва находи­лись крупные скальные выступы.
Не успел всадник преодолеть и двух десятков шагов от развилки, как навстречу выскочил очередной злокрыс. На этот раз животное попыталось вцепиться в шею Роки. Если бы хозяин не успел развернуть её боком и убить крысу ударом молота под челюсть, лошадь могла быть серьёзно ранена. Лакир спешился и, подвешивая к седлу ещё одну злокрысью тушку, в ответ на укоризненный взгляд кобылы виновато вздохнул и пожал плечами. Роки по­шла шагом. Он не понукал её, понимая, что груз очень велик даже для мощной скайримской лошади. Если встретятся сложные участки пути, придётся слезать, чтобы ей было полегче.
Через несколько минут кобыла испуганно всхрапнула и приостановилась — из-за ближайших скал на них напряжённо смотрела ещё одна пара волков. Да сколько можно-то?!. Чтоб им всем в Обливион провалиться!
Лошадь были слишком нагружена, как чтобы пытаться уйти от хищников, так и чтобы драться верхом. Норд спрыгнул на землю, подал Роки знак ждать на месте, и, достав молот, шагнул в сторону волков.
Отправляясь в дорогу, Лакир не стал надевать броню, позволив себе наслаждаться поездкой налегке, а без доспехов отразить одновременную атаку двух волков, избежав при этом ран, было практически невозможно. Он вспомнил свой первый бой, когда ему пришлось драться с грязевыми крабами. В тот раз он тоже был в простой одежде, и хотя тогдашние вра­ги были далеко не так расторопны, как нынешние, но и оружие у него было не в пример сла­бее. К тому же, теперь у него появился опыт и умение сражаться. Да и сам он был в гораздо лучшей форме, нежели наутро после угощения Шоалей.
Как он и предполагал, звери кинулись практически разом. Норд, уходя вправо, вскочил на большой камень. Взмах молота — и ближайший волк упал, оглушённый ударом. Второй метался вокруг скалы, в поисках места для атаки. Обежав камень и обнаружив лазей­ку, зверь бросился на парня. Лакир подпустил серого совсем близко и мощным ударом сло­мал ему хребет. Затем одним прыжком оказался возле первого волка, пытавшегося подняться на разъезжающихся лапах, и с размаху опустил молот ему на затылок. Зверь ткнулся мордой в землю; тонкая струйка крови из его правой ноздри смешивалась с дорожной пылью, превращаясь в красноватую грязь.
Охотник поневоле, норд задумчиво смотрел на свою добычу. Взвалить одну тушу на лошадь, а вторую взять самому и пойти пешком? А что если по дороге нападёт ещё кто-нибудь? Да простит его Кин, он убил этих зверей не ради забавы. Он отнял их жизни, чтобы не лишиться своей. Парень оттащил волков с дороги, аккуратно сложил на камнях и дал себе зарок вернуться за ними, если представится такая возможность.
Разобравшись с тушами хищников, Лакир провёл языком по пересохшим губам. В горло набилась пыль. Он подошёл к Роки, взял флягу и допил остававшуюся там воду, но её не хватило, чтобы утолить жажду. Вынув из сумки бутылку мёда, он в пару глотков осушил её и снова задумался. Дорога оказалась слишком неспокойной. Пожалуй, разумнее будет на­деть доспехи — неизвестно, что может встретиться впереди.
Облачившись в броню, норд снова позволил лошади медленно двигаться вперёд. Сам он нет-нет да и бросал взгляд на пейзаж, расстилавшийся внизу. Высота была такая, что даже верхушки башен какой-то старой крепости, лепившейся к скалам на окраине тундры, находились много ниже. В ветвях елей, местами подступавших к самой дороге, беззаботно щебетали птицы. Утреннее солнце поздней весны согревало горный воздух, будило ароматы трав и смолы. Над придорожными цветами плясали яркие бабочки.
Навстречу путнику прошла богато одетая пара в сопровождении воина Имперско­го легиона. Муж с женой не то спорили о чём-то, не то переругивались — норд не стал вслу­шиваться. Солдат молча шагал вперёд, внимательно осматривая окрестности. Ну, по крайней мере от части проблем Лакир, проехавший этим путём раньше, воина и его подопечных изба­вил.
Вскоре плавно поднимавшаяся дорога, привела к развилке с указателем. В нуж­ную сторону указывала одинокая стрелка на Вайтран. Всадник свернул туда. Некоторое вре­мя путь не думал ни карабкаться в гору, ни спускаться в долину. Здесь обрыв местами не был отделён от дороги грядой камней, и хотя до края оставалось приличное расстояние, от взгля­да в ту сторону слегка захватывало дух. Дальше и левее раздавался шум и плеск падающей с кручи воды. Воздух стал более влажным. Дорога вдруг решительно нырнула в пространство между крутыми скалами, проскочила мимо наваленных справа камней и начала быстро сни­жаться. Впереди открылись взору высокие каскады многоступенчатого водопада, подсвечен­ные солнцем. Лакир придержал Роки, любуясь великолепным зрелищем.
Уклон стал круче, спускаясь к прочному каменному мосту, пересекающему реку над нижней частью водопада. Лошадь, почуявшая близость водопоя, зашагала быстрее. Всад­ник въехал на мост. Справа за озером, в которое ниже превращалась река, у самого берега, виднелся палаточный лагерь. Поодаль за деревьями мелькнула соломенная кровля небольшо­го каменного дома — единственного основательного строения на Чёрном Броде. Там, где река вытекала из озера, сблизившиеся берега соединял ещё один каменный мост. Засмотрев­шись на шахтёрское поселение, путник едва не пропустил движение в кустарнике возле съез­да с моста. Сквозь листву мелькало что-то золотисто-рыжее, медовым оттенком напоминав­шее волосы Хульды.
Роки вдруг задрожала всем телом и, несмотря на тяжкую ношу, совершила мощ­ный прыжок вперёд, а потом перешла на тяжёлый галоп. Тут же стала понятной причина её испуга. Из-за кустов на дорогу выскочил крупный саблезуб, уверенный, что добыча от него не уйдёт. Это было очевидно и Лакиру — перегруженная лошадь выбивалась из сил, но всё равно скакала слишком медленно. Огромный дикий кот бросился в погоню. Всадник только-только успел свернуть вправо, на мост, ведущий к Чёрному Броду, когда зверь почти достал когтями лошадиный круп, промахнувшись лишь самую малость. Кобыла вновь сделала отча­янный рывок и на полшага увеличила разрыв между собой и хищником. Парень выхватил молот и на ходу соскочил с лошади, помчавшейся дальше.
После промаха саблезуб слегка замешкался, присев на задние лапы. Янтарными глазами с чёрным росчерком зрачков он пристально следил за спрыгнувшим на землю нор­дом. Короткий хвост зверя яростно подрагивал. Под рыжей шкурой буграми перекатывались мышцы.
Ожидание продлилось недолго. Хищник, раздосадованный неудачей, попытался достать воина ударом лапы. Тот отпрыгнул. Кончики страшных когтей со скрежетом царапнул­и металл наручей. В ту же секунду воин нанёс удар параллельно земле, попав сабле­зубу в плечо. Громадный кот покачнулся, взревел, и прыгнул на Лакира. Молот с такой силой встре­тил его в воздухе, что сшиб наземь посреди прыжка, а сам воин невольно отступил на пару шагов, удерживая равновесие — вес и скорость движения хищника едва не сбили его с ног. Пока зверь мотал головой, принявшей на себя всю силу удара, боец, собрав все силы, во­гнал навершие молота в пасть саблезуба. Огромный хищник медленно завалился на бок, его горя­щие глаза померкли.
Норд прислонился спиной к перилам моста, выравнивая дыхание и унимая биение сердца. Плечи ещё ныли после удара, остановившего прыжок животного. Красавец-зверь рас­простёрся на каменной кладке у ног воина-охотника. Добыча, способная вызвать зависть многих. Лакир вдруг подумал, что доведись ему встретить один на один голодного саблезуба во времена мирных трудов на ферме, он был бы обречён. А ведь с тех пор, как его жизнь неожиданно и круто изменилась, не прошло и месяца.
Норд осмотрелся. Роки немного не доскакала до поселения, остановилась у реки на зелёной полянке под елями и стояла там, тяжело поводя боками.
Вдоль дороги прохаживались стражники, одетые в цвета Братьев Бури. На их си­них плащах отсвечивала золотом медвежья голова — герб Виндхельма. Стало быть, Чёрный Брод принадлежит к владению Истмарк.
Парень оставил тушу убитого хищника на мосту, подошёл к лошади, снял с неё поклажу и расседлал. Животное заслужило отдых. Некоторое время он гладил и похлопывал кобылу, ласково разговаривая с ней, пока не почувствовал, что та успокоилась. Тогда он оста­вил её щипать сочную траву, подхватил сумку с письмами, полученную от Сульги, и зашагал к палаткам, теснившимся на берегу.
Среди простеньких двускатных жилищ, состоящих из звериных шкур, натянутых на жерди, горел костёр, аккуратно обложенный камнями. Возле огня вертелась светловолосая девчоночка лет восьми-девяти. Заметив приезжего, она резво вскочила, подошла к нему по­чти вплотную и, с интересом глядя снизу вверх, заявила:
— Привет! Никогда тебя раньше не видела. Ты тоже на шахте работаешь?
— Я здесь проездом. Ищу Вернера. Его дочь просила кое-что передать, — норд невольно улыбнулся непосредственности собеседницы.
— Он вон там, в шахте, вместе с остальными, — махнула рукой бойкая девчонка и тут же продолжила: — меня Хрефна зовут, а тебя?
— Лакир, — дружелюбно отозвался парень и направился к воротам в шахту.
Из глубины доносились размеренные удары, к которым по временам добавлялись голоса шахтёров. Неподалёку от входа вгрызался киркой в породу темноволосый данмер. Он поднял голову и, не прерывая работы, взглянул на чужака. Тот поприветствовал его кивком головы и прошёл дальше — едва ли тёмный эльф мог быть тем, кого он разыскивал.
В дальнем забое трудились ещё трое: две молодые миловидные женщины и невы­сокий крепко сбитый норд с пышными усами и сильно заросшим подбородком. Годами он как раз годился Сульге в отцы и, заведя разговор с рудокопами, парень понял, что не ошибся. Это и был Вернер, по прозванию Метатель Камней — хозяин шахты Золотая Скала. К слову сказать, несмотря на громкое название, добывали здесь не золото, а корунд. Одну из нордок звали Тормир, другую — Аннеке. Последняя оказалась женой Вернера, носящей прозвище Скалолазка. Она выглядела слишком молодой — примерно одних лет с Лакиром — чтобы быть матерью Сульги. Должно быть, Аннеке была не первой женой владельца шахты, а де­вушке доводилась мачехой. Супруги держались свободно и доброжелательно, Тормир мялась позади, лишь изредка вставляя словцо. Перекинувшись, как подобает, со всеми парой слов, посыльный перешёл к делу:
— У меня послание от Сульги, — обратился он к Вернеру, доставая сумку. На не­взрачном лице горняка мелькнула радость, принимая посылку, он с теплотой произнёс:
— Жаль, что дочка не смогла выбраться сама, но по крайней мере она о нас по­мнит. Если тебя не затруднит, отнеси ей кое-что от нас. Буду благодарен.
— Я не знаю, когда теперь окажусь в Камне Шора, — честно предупредил парень. Помочь больной девушке — это одно, а уж её отец мог бы и сам наведаться к ней. Лакир не стал упоминать о том, что причиной, по которой Сульга не пришла сама, стала болезнь. Хоть та и не просила молчать об этом, но наверняка она сама написала в письмах всё, что считала нужным сообщить.
— Да это не к спеху, — проворчал Вернер — Завезёшь, как будет по пути...
С этими словами он потопал к выходу из шахты, чтобы отнести домой письма до­чери и вручить Лакиру то, что надлежало передать ей. Едва владелец шахты ушёл, внимани­ем приезжего завладела его жена. Стрельнув на него глазами, она нараспев произнесла:
— Путешествуешь? Ух ты, довелось тебе мир повидать. Надо как-нибудь сесть и поболтать.
В ответ на её неприкрытое кокетство, Лакир усмехнулся:
— Можно и не только поболтать, если захочешь.
Аннеке залилась игривым смехом, но при этом отрицательно замотала головой, так что заплясали светлые волосы, которые она собирала в свободные косички, чтобы не ме­шали работать.
— А ты что скажешь, красавица? — развеселившись, спросил норд у Тормир. Та поджала губы и вскинула подбородок:
— Здесь тебе не светит.
— Значит не повезло, — легко отозвался Лакир. Спрашивал он просто так, шутки ради, в тон разговора с Аннеке. А Тормир, увидев, что парень не собирается настаивать, неожиданно оттаяла — робость и натянутость в обращении почти исчезли.
Метатель Камней вновь появился в руднике, и отдал Лакиру кошель с письмами для Сульги. Тот взял его и отправился к выходу из шахты.
Снаружи норда встретила Хрефна, обрушившая на него водопады слов. Он пере­тащил вещи и туши зверей поближе к костру, в пол-уха слушая её болтовню. Отошёл за кам­ни, сменил доспехи на рабочую одежду с фартуком и, вернувшись на мост, постарался под­нять саблезуба. Хищник был очень тяжёл. Лакир с трудом подлез под тушу и, крякнув, под­нялся на ноги, взвалив её на плечи. Тяжко ступая и пошатываясь под весом зверя, он поволок его к лагерю. Задние лапы убитого животного тащились по земле, вычерчивая борозды в пыли. Девчоночка восхищённо округлила глаза, но, по счастью, догадалась не путаться под ногами. Парень сбросил тушу на землю. У него возникло ощущение, что, избавившись от груза, он вот-вот взмоет вверх. Мышцы слегка подрагивали от перенесённого напряжения.
Он устроился возле костра и привычно принялся за разделку зверья. С парой зло­крысов охотник управился быстро. Солнце стояло высоко, становилось жарко. Лакир отнёс мясо в прохладное место среди камней, лежащих на берегу озера. После битвы с саблезубом и работы на солнцепёке сильно хотелось пить. Среди его припасов оставалось немного норд­ского мёда и купленный в Рифтене Черновересковый. Надо бы снова наполнить флягу во­дой... Может, шахтёры и берут воду прямо из озера, но скорее, поблизости есть какой-нибудь родник. Нужно будет узнать. Пока же парень выпил мёда, прихватил верёвку и, повесив за спину неизменный молот, направился к немного отдохнувшей Роки.
Не седлая лошади, норд без помех съездил за оставленными по дороге тушами волков, после чего вновь пустил кобылу пастись и вернулся к разделке. К обеденному време­ни он закончил возню с двумя волчьими тушами и успел проголодаться. Подогрев тролляти­ну на горячих камнях у костра, Лакир достал чуть подсохший хлеб и со вкусом при­нялся за еду. В это время из шахты показались работники, идущие на обед.
Как парень уже знал от словоохотливой Хрефны, в озере водилось много рыбы, которая и составляла основной рацион шахтёров. В качестве разнообразия он предложил им часть своей добычи. Женщины благодарно заулыбались и потащили к костру мясо злокрыса и немного волчатины. Около прочного каменного дома, в котором жили Вернер и Аннеке, был разбит неплохой огород, так что обитатели Чёрного Брода не испытывали недостатка в овощах, которые пошли на приготовление похлёбки из волка. Более нежное мясо крупных грызунов, с добавлением трав и специй, превратилось в ароматное жаркое.
Лакир, уже покончивший с трапезой, вновь принялся за туши зверей, слушая бесед­ы окружающих и с готовностью вставляя пару слов, когда к нему обращались.
— Спасибо, что присматриваешь за Хрефной — говорила её мать, Тормир, данме­ру, сидящему у огня. Прежде, чем тот успел ответить, откуда-то из-под локтя Лакира разда­лось пояснение самой непоседы:
— Сондас заботится обо мне, когда мамы нет дома.
— Да не за что. Она умная девочка. Болтает без умолку, но это забавно, — с улыб­кой ответил Тормир тёмный эльф.
— О, она от тебя просто в восторге, — произнесла женщина, а её дочь радостно закивала.
— Ну, попробую быть для неё хорошим примером, — серьёзно отозвался Сондас.
Из этого разговора Лакир сделал вывод, что Тормир воспитывает девочку одна. Что ж, тогда понятно, почему она с таким недоверием отнеслась к заезжему норду. Вдова ли она, брошена ли мужем, или вовсе не была замужем — у неё есть провод проявлять осторож­ность при знакомстве с мужчинами. Пожалуй, не стоит с ней заигрывать даже в шутку.
Другое дело Аннеке. Ей явно нравилось поддразнивать парня и кокетничать с ним, и он с удовольствием включился в эту игру. Пока похлёбка кипела на огне, а жарящийся злокрыс источал упоительные запахи, она снова подсела к норду и постаралась завести бесе­ду. Глядя как он управляется с добычей, женщина вдруг интригующим тоном произнесла:
— К северо-востоку отсюда есть удивительное дерево, растет прямо из пещеры.
Лакир невесело улыбнулся краем губ и ничего не ответил. Он и сам мог бы рассказать ей про это дерево, про засыхающий Златолист, про сок Великого Древа и спригга­нов, про погибших паломников, но ему не хотелось касаться этой темы. Растревоженный Ан­неке, вновь всплыл вопрос, не имеющий ответа: останься Бенор в Святилище, могли бы они спасти паломников, или погибли бы сами?.. Вспомнив о морфальском воине, парень вдруг сообразил, что мост, к которому тот направился по пути в Вайтран, находится как раз здесь, на Чёрном Броде. Он повернулся к Аннеке и спросил:
— Тут пару дней назад не проходил воин с секирой? Как раз с той стороны дол­жен был появиться.
Аннеке удивлённо приподняла брови:
— Так ты его знаешь? Он пришёл как раз с началом грозы, остался дождь пере­ждать. Всю дорогу к бутылке прикладывался, чтоб не скучно ждать было, рассказывал чего-то про Морфал, про вампиров. Не то там все стражники-кровососы, не то наоборот, упыри стражников заели, а он их всех победил...
На этом месте Лакир не выдержал и расхохотался. Аннеке тоже улыбнулась:
— Я так и поняла, что всё это выдумки.
— Не то чтобы всё... Но рассказчик из него и правда тот ещё, — отсмеявшись, признал парень — А как дождь кончился, он дальше пошёл?
— После дождя он уже отсюда до моста не дошёл бы, — усмехнулась шахтёрка, — Тут и заночевал. Проснулся к обеду ближе, хлебнул мёда, ещё посидел... Так что ушёл мало не к вечеру. Сказал, в Вайтран пойдёт. Свататься.
Лакир задумался. Выходит, Бенор ушёл с Чёрного Брода в то время, когда он уже расправился с пауками в Красной Шахте. Хорошим ходоком «лучший воин Морфала» ни­когда не был. Положим, если больше нигде не застрял, тем же вечером он мог бы добраться до Вайтрана. И то не наверняка. Но в любом случае, вчера он едва ли успел объясниться с Изольдой. Парень помрачнел. Зная характер Морфальского воина, можно быть уверенным, что любой результат объяснений с девушкой окажется поводом заглянуть на дно бутылки. Так что если сам Лакир прибудет в Вайтран нынче вечером или завтра утром, скорее всего он наткнётся там на своего напарника. Сегодня он может заночевать здесь. А завтра?.. Он пока­чал головой, и продолжил разделывать последнего волка. Аннеке, поняв, что разговор затух, сменила тему. Мечтательно склонив голову, она проговорила:
— Я в свое время тоже бродила по миру, потом осела. Вышла замуж.
— Ты была искательницей приключений? — поднял голову парень. Судя по её тону, она и сейчас готова искать приключений. Любых. В том числе, играть с огнём, заигры­вая с заезжим чужаком, прямо под носом у мужа.
— Верно. Куда меня только не заносило. Это я обнаружила шахту, рядом с кото­рой построили Чёрный Брод. Кстати, я на днях вышла развеяться, тряхнуть стариной. Заме­тила разбойника, который возвращался в свой лагерь. Хочешь поохотиться? Мой муж очень тревожится, так что я сама не могу пойти.
Вот и опять — только что она строила ему глазки, а теперь, как бы невзначай, на­поминает, что замужем. Лакир усмехнулся:
— Можем вместе сходить. Я за тобой присмотрю, чтоб муж не волновался.
— А что, один боишься?! — лукаво расхохоталась насмешница. На скулах у парня заиграли желваки. Шутки-шутками, но позволить заподозрить себя в трусости он не мог. Те­перь он не отказался бы от предложенной ею охоты, даже если бы выяснилось, что женщина в сговоре с этой бандой.
— Я разберусь с этим, — с показным безразличием заявил он. Как ни странно, Аннеке тут же перестала смеяться и серьёзно, с лёгким оттенком грусти сказала:
— Эх, себя вспоминаю. Приходи, когда закончишь, и я тебе покажу пару приёмов.
Скалолазка немного помедлила, наблюдая за его работой, и прибавила:
— Бандиты — трусы. Не трать время, гоняясь за ними. Достаточно убить главаря, и вся шайка тут же разбежится.
Она отошла к костру и вместе с остальными шахтёрами уселась обедать. А Лакир задумался над тем, во что же он встрял. На сегодня у него ещё достаточно дел — с разделкой саблезуба возни не оберёшься. А завтрашний день всё равно надо чем-то занять, чтобы нена­роком не нагнать Бенора. И потом, разве не справился он с бандитами в Теснине Грабителя в одиночку, вовсе не имея боевого опыта? С тех пор ему встречались и противники посерьёз­нее. Кроме того, если поблизости объявились разбойники, обитатели Чёрного Брода не могут чувствовать себя в безопасности. Что же до Братьев Бури, выполняющих здесь роль стражи, так они, пока не завидят имперскую броню, и не почешутся. Надо будет расспросить Аннеке, где находится обнаруженное ею логово.
Рудокопы, закончившие обедать, вновь один за другим потянулись к шахте. Норд приступил к разделке саблезуба. С его здоровенной тушей он провозился до самого вечера.
От деревьев пролегли длинные густые тени, предзакатный свет неуловимо изме­нил всё вокруг. Шахтёры ещё не вернулись на поверхность, Хрефна убежала к ним в шахту. Лакир снял рабочую одежду, подошёл к озеру, отмыл кожаный фартук. Затем достал мыло и начисто вымылся сам, чего ему не удавалось сделать с самого Вайтрана.
Одевшись, он разбил палатку на берегу, установив её входом к костру. Шахтёры, вернувшиеся с работы, рассаживались вокруг огня. На костре опять готовилось мясо, добы­тое Лакиром. Присев рядом, он расспросил Аннеке, где она обнаружила бандитское гнездо. Та поведала о пещере с полузатопленным входом. Ничего не скажешь, удобно, если не хо­чешь, чтобы тебя выследили. По словам неугомонной исследовательницы, поблизости от ло­гова разбойников находился имперский военный лагерь. Это неплохо... можно оставить жи­телям Чёрного Брода столько мяса, сколько им нужно, а остальное предложить солдатам...
Хрефна подошла к задумавшемуся парню и поднесла ему полную миску дымя­щейся наваристой похлёбки. Он с благодарностью принял угощение и вместе со всеми при­нялся за еду.
Насытившись, норд наполнил кружку мёдом с медоварни Чёрный Вереск, чтобы отметить первую победу над саблезубом. Вторую кружку, уже с особым Черновересковым мёдом, он осушил во славу Кин, даровавшей ему удачу охотника. Этот напиток с рифтенской медоварни по крепости не уступал вину, но вкус его, по мнению Лакира, оставлял желать лучшего. Такой мёд сварен для тех, кто намеренно хочет поскорее захмелеть, — сделал он вывод и стал прикидывать, чем занять вечер.
Обстановка на Чёрном Броде была открытой и дружеской, не слышалось ни брюз­жания, ни ссор, так что коротать время у костра среди здешних шахтёров было ещё приятнее, чем в Камне Шора. Однако Лакир не привык сидеть без дела. Сперва он хотел достать не до­читанную в Рифтене книгу, но отгораживаться от окружающих, уткнувшись в неё, казалось невежливым. Тогда он достал одну из скопившихся у него звериных костей, как следует очи­стил, вытащил охотничий нож и начал вырезывать узоры, которые подсказало его воображе­ние.
Постепенно внимание норда оказалось поглощено движениями ножа по кости. Его мыслями овладели странные образы: стремительный и бесшумный полёт птицы, мягкие шаги хищника, подкрадывающегося к добыче, безмолвие туманного утра... Материал потеп­лел у него в руках, узоры сплетались. Он не мог оторваться от своей работы, она захватила его целиком. Кость, всё больше обретающая форму, стала прохладной и влажной. Резчик не видел ничего, кроме создаваемого им предмета. Наконец нож в последний раз коснулся изде­лия, и парень будто очнулся. На его ладони лежало резное кольцо.
Норд повертел в руках своё творение — кольцо было гладким и приятным на ощупь, пальцы плавно скользили по узорам, лишённым острых граней. Он надел его на па­лец и сунул нож в ножны. Образы, посещавшие его за работой, не зря были связаны с тиши­ной. Кольцо могло оказаться неплохим талисманом, если нужно неслышно подобраться к врагу или добыче.
Обрабатывая кость, он потерял счёт времени. Уже давно стемнело, зажглись звёз­ды. Обе луны — огромный красноватый Массер и маленькая белая Секунда успели выка­титься на почерневший купол неба. Вернер с Аннеке ушли в дом, остальные шахтёры сонно желали друг другу доброй ночи и забирались в свои жилища.
Парень встал, прошёлся вдоль берега до моста, навестил дремлющую Роки, вер­нулся в лагерь и тоже улёгся спать.

 

Глава 16. Пещера Каменный Ручей

Пещера Каменный Ручей

Поутру Лакир наскоро позавтракал остатками тролля. Наполнил флягу питьевой водой из небольшого родничка, указанного Аннеке, и начал собираться в дорогу. Надел до­спехи, сунул в поясной кошель вырезанное вчера кольцо и оседлал Роки. Солидную часть своей добычи парень оставил шахтёрам — женщины решили потратить часть дня на заготов­ку мяса впрок. Остальное погрузил на лошадь, рассчитывая сбыть в имперском лагере. Па­латку он собирать не стал и большую часть вещей оставил в ней.
Усевшись в седло, парень поехал на восток по южной окраине вулканической тун­дры. Справа промелькнула крепость, накануне виденная им сверху, слева — стоящие полу­кругом грубо обработанные обломки скал, клонящиеся к центру. Разглядывать, что они окру­жают, Лакиру было недосуг. То тут, то там попадались небольшие купы елей, за скалы цепля­лись побеги ползучей лозы, в ложбинах растекались небольшие озерца, источающие уже зна­комый норду необычный запах. Твёрдая серая земля стелилась под копыта Роки, идущей крупной рысью.
Здесь, на открытом, хорошо обозреваемом пространстве, было проще избежать встречи с хищниками. Пару раз мимо с тявканьем пробежала лисица, но больше всаднику ни­кто не повстречался. Он прикинул расстояние, которое успел преодолеть, и решил, что уже совсем скоро достигнет дороги, по которой добирался до Рифтена. Приближался восточный край тундры — местность постепенно повышалась.
Вдруг впереди, на дальнем берегу мелководного озерца, замаячила высоченная фигура. Лакир осадил кобылу. У воды, закинув на плечо внушительную дубину, стоял вели­кан, рассматривающий какую-то бесформенную груду, громоздящуюся в водоёме у его ног. Приглядевшись, путник понял, что это туша небольшого мамонта. За спиной гиганта, между двух утёсов, находился путь, ведущий из тундры. Сердить великана было по меньшей мере неразумно, но левее в тундре слышался близкий охотничий клич волчьей стаи. Осторожно, чтобы не разозлить исполина, путник двинулся вперёд. Тот всё так же созерцал косматое тело мамонтёнка, не обращая внимания ни на что вокруг.
Лакир потихоньку объехал его, так и не поняв, скорбел ли великан над погибшим питомцем, или задумался, вымачивая тушу в озерце. Как бы то ни было, ни малейшей враж­дебности тот не проявил.
Впереди метнулась поджарая серая тень. Парень направил лошадь в другую сто­рону. Для того, чтобы объехать хищника, пришлось перевалить через небольшую скалу.
Наконец Роки вынесла седока на дорогу чуть севернее двемерских развалин, ви­денных им по дороге в Рифтен. Имперский лагерь, по словам Аннеке Скалолазки, распола­гался выше и южнее этих руин. А вход в пещеру Каменный Ручей, как назвала её бывшая ис­кательница приключений, находился с юга от самого лагеря. Справа, как и в прошлый раз, промелькнула и осталась позади резная каменная арка. Всадник опять ехал по дороге, на ко­торой, только чуть дальше, пару дней назад сражался с троллями. Несмотря на заметно при­гревающее солнце, он будто бы вновь ощутил холодное дыхание ветра под ледяными струя­ми дождя и зябко передёрнул плечами.
Лакир нашёл неприметный подъём, ведущий в горы позади двемерского города, и свернул на него с дороги. Взбираясь всё выше, он слышал приближающиеся звуки военного лагеря — бряцанье оружия, ржание лошадей, окрики часовых. Роки преодолела очередной уступ, оказавшийся краем небольшой лощины, в которой и расположился отряд имперцев.
Караульные заметили норда, но преграждать ему путь не стали. Только подали сигнал боевым товарищам, предупреждая о появлении чужака. Жизнь в истмаркском лагере разительно отличалась от того, что Лакиру довелось повидать у Братьев Бури. Практически все были при деле. Кто точил оружие, кто правил броню, кто готовил пищу на огне. Один из солдат вёл пару ухоженных лошадей с водопоя. Подступы к лагерю защищали небольшие баррикады из заострённых кольев. Между ними прохаживались часовые, бдительно следя­щие за окрестностями. Палатки стояли ровными рядами: и маленькие солдатские, подобные купленной Лакиром, и большие, с подведённым под них дощатым настилом — одна офицер­ская, вторая, где лежали раненые. Люди казались собранными и готовыми действовать, не­смотря на то, что война так ещё толком и не разгорелась.
Приезжий разыскал квартирмейстера, трудившегося у верстака, чтобы догово­риться с ним о продаже мяса и шкур. Им оказался коренастый мужик с выбритым подбород­ком и роскошными тёмными усами, переходящими в бакенбарды. Он с интересом отнёсся к предложению норда. Здесь никто не роптал на скудость пищи, но, как пояснил квартир­мейстер, солдатам не позволяли охотиться без крайней нужды, чтобы не давать повод про­тивникам Империи обвинить их в беззаконном опустошении земель ярлов. У сторон кон­фликта и без того хватало поводов для взаимных нападок. В цене сошлись быстро. Лакир много не запрашивал — всё равно иначе добыча пропадёт, да и таскаться с ней радости мало. Передав мясо кашеварам, усач пристально посмотрел на норда и сказал:
— Имперскому легиону нужны крепкие воины. Если думаешь, что справишься, наш штаб находится в Солитьюде.
Лакир неопределённо пожал плечами. Обстановка и настрой в лагере имперцев ему нравились намного больше, чем у повстанцев, но это ещё не повод встревать в войну и тянуть солдатскую лямку. Он повернулся в сторону небольшого круглого озерка, находивше­гося ниже лагеря с южной стороны.
На дальнем берегу находился маленький причал, с привязанной к нему лодкой. Восточная сторона пруда омывала скалы, там из воды виднелась верхняя часть проёма, веду­щего вглубь скалы. Именно так Аннеке и описывала логово разбойников. Лакир спросил им­перского квартирмейстера об этом озере и пещере. Тот поморщился:
— Кто-то там в этой пещере скрывается. Не то разбойники, не то контрабандисты, поди их разбери. По ночам плавают на лодке с фонарём, какие-то грузы внутрь перевозят, мешки, тюки... К нам, понятно, не лезут. Будь дело в Сиродиле, мы бы их давно накрыли. А тут... Это пока они там свои делишки мутят, им с Братьями Бури встречаться не резон, те ведь в Истмарке и роль стражи выполняют. Если сбежит хоть один — жди атаки вояк Ульфрика: выдаст местоположение лагеря, как пить дать. Терять-то будет уже нечего, зато отомстит... Вот так друг друга под боком и терпим, — он развёл руками.
— Ну, раз вам не с руки, пойду я к ним наведаюсь, посмотрю, кто таковы, — недо­бро усмехнулся Лакир.
— Знаешь, если ты с ними разберёшься, то всё, что оттуда вынесешь, выкуплю по хорошей цене. Избавление от этой занозы того стоит. Да, кстати, лошадку свою покуда мо­жешь тут оставить, сам пригляжу за ней.
Лакир последовал совету квартирмейстера — привязал Роки у коновязи и начал спускаться по крутому поросшему травой склону к пруду. Лодку он отвязывать не стал. Оно вроде и неплохо — проникнуть в полузатопленную пещеру не замочив ног, да только, если там его встретят разбойники, в утлом судёнышке со своим молотом он окажется совершенно беспомощным. Ни размахнуться, ни ударить, ни блокировать удар не опрокинувшись — не выйдет. Надёжнее идти вброд. Главное, чтобы было не слишком глубоко — в тяжёлой броне можно и не выплыть.
Он двинулся вдоль пруда и шёл, пока не достиг каменистого выступа, преградив­шего путь. Выдающаяся в воду скала, сплошь покрытая комочками морского жёлудя, отделя­ла проём от ровного берега. Возле него валялись пустые ящики и какие-то мешки. Здесь па­рень снял сапоги, повыше закатал штаны, шагнул в воду и, прощупывая ногами дно, побрёл внутрь. Вопреки его ожиданиям, течение оказалось встречным, хотя и не настолько сильным, чтобы стать помехой.
Тесный коридор, за стены которого, судя по оставшимся на них волоконцам древе­сины, часто цеплялась лодка, был коротким — не больше десяти шагов — и затопленным примерно по колено. Пытаясь рассмотреть, куда он ведёт, Лакир немного утратил бдитель­ность и когда дно резко ушло вниз, окунулся по пояс. Яма оказалась неширокой, но за ней вода плескалась уже на уровне бёдер, так что пробраться внутрь, не замочив штанов всё рав­но бы не вышло.
Выйдя из коридора, воин осмотрелся. Небольшой грот был залит водой, в ней проворными тенями мелькали упругие тела крупных лососей. Давненько ему не приходилось их ловить... Он припомнил вкус свежепойманной лососины, приготовленной на костре, и сглотнул слюну. Неожиданные мысли о рыбе лишь на мгновение отвлекли парня от осмотра пещеры. Его взгляд зацепился за безжизненное человеческое тело. Оно было кулём перебро­шено через толстые бревенчатые скрепы перед маленьким водопадом напротив входа. Вода лилась из отнорка расположенного на высоте в полтора человеческих роста. К нему поднима­лись мокрые осклизлые доски, собранные в кособокий настил с грубыми перилами, должно быть, служивший внутренним причалом для лодки. Лакир на всякий случай надел кольцо, хотя журчание и плеск воды и без того заглушали его движения. Что хуже, сам он здесь тоже не мог полагаться на слух.
Норд поднялся по пандусу наверх, выжал, насколько удалось, воду из штанов и обулся. При этом он мельком глянул на тело, лежащее на бревне лицом вниз. Скорее всего, убитый был бретонцем, хотя Лакир не стал бы с уверенностью этого утверждать, и, судя по одежде, — не бедным. Такого бандиты могли притащить в своё логово ради выкупа, а затем убить. Теперь парень был практически убеждён, что в Каменном Ручье скрываются разбой­ники, а не контрабандисты. Последние не стали бы «украшать» вход в своё убежище трупа­ми.
Он шагнул в узкий ход, из которого, перекатываясь по камням, струился говорли­вый ручей. Холодный и влажный воздух не был затхлым, напротив, вдыхая его, норд чув­ствовал бодрящую свежесть. Проход изгибался между неровных стен. С потолка и уступов густо свисали переплетающиеся пряди корней. Лакир продвигался осторожно — за каждым поворотом мог оказаться кто-нибудь из разбойников. Заглянув за очередной выступ, он резко прянул назад — в его сторону направлялись двое бандитов. Как ни быстро парень отступил назад, те успели его заметить, но, должно быть, решили, что он побежит к выходу.
Грузный детина с сыромятным щитом в одной руке и коротким мечом в другой выскочил из-за камня, и выпучил глаза, увидев Лакира. Не успел разбойник замахнуться своим оружием, как на его ничем не защищённую голову опустился двемерский молот. Вто­рого удара не понадобилось.
Всё так же, укрывшись за выступом, парень ожидал нападения второго бандита, маячившего за спиной первого. Но время шло, минута тянулась за минутой, и ничего не происходило. Из-за шума воды невозможно было расслышать шаги разбойника. Он мог подстерегать норда по ту сторону камня, в точности, как тот подкараулил его товарища, а мог отправиться за подмогой и вот-вот вернуться со всей шайкой.
Наконец, устав от неизвестности, Лакир осторожно выглянул из своего укрытия. Тут же по крепкому нагруднику орочьей брони звякнула стрела, пущенная из длинного лука. Если бы парень высунулся чуть дальше, этот выстрел вполне мог бы пробить доспехи, а так наконечник скользнул вдоль нагрудной пластины, не причинив вреда.
Лучница — второй бандит оказался женщиной, — быстро переступая ногами, от­ходила назад, вновь натягивая тетиву. В коридоре, стен которого Лакир одновременно мог коснуться руками, не было места для пляски со стрелами. Мгновенно приняв решение, воин бросился вдогонку разбойнице, на ходу занося молот. Прежде, чем оружие норда настигло лучницу, та успела выпустить в него ещё одну стрелу, засевшую в стёганом рукаве и ободрав­шую кожу. Убедившись, что сражённая молотом разбойница не шевелится, парень выдернул стрелу и пошевелил рукой. Всего лишь царапина, на которую не стоило обращать внимания. Сделав шаг вперёд, Лакир задел тело женщины. Из-под её меховой брони выкатилась, чудом не разбившись о камни бутылка нордского мёда. Парень подобрал её и сунул в рюкзак — его запасы как раз начали истощаться. Тратить время и обыскивать разбойников он, по своему обыкновению, не стал, отложив это на потом.
Не особенно таясь, воин двинулся дальше. Русло ручейка, по которому он шёл, было заполнено шумом воды, усиленным отголосками эха, так что расслышать его шаги было невозможно. Прохладный зеленоватый свет, озарявший проход, вдруг оказался разбав­лен тёплым рыжим отблеском огня, падающим справа. Что-то скользкое выкатилось у норда из-под ног. В воде, неподалёку от яркого светового пятна, лежал скелет, на одну из костей ко­торого он и наступил. Лакир пошёл осторожнее.
Свет падал из широкого бокового отнорка. Прежде чем заглянуть туда, воин по­смотрел вдоль прохода, по которому шёл. По-прежнему никто не показывался. Из освещён­ного факелом хода донеслось приглушённое бормотание низкого, рокочущего голоса. На него никто не ответил. Прислушавшись, норд понял, что разбойник, видать со скуки, рассуждает сам с собой:
— Карманные кражи, вот это искусство… Никаких тебе потасовок, взял и по­шел… хм, скучно, наверное... — неожиданно заключил он.
Усмехнувшись глубине его внутренних противоречий, Лакир потихоньку заглянул за угол. Левую половину прохода занимали круто вздымающиеся сходни, правую — высокий помост, на который они вели. У края помоста стоял свечной фонарь, рядом на грубом дере­вянном стуле ссутулившись сидел крупный орк. Незаметно подобраться к нему нечего было и мечтать, так что норд просто сделал шаг в сторону и выпрямился во весь рост.
Заметив его, орк вскочил, и размахивая топором, вприпрыжку бросился вниз по сходням. Он оказался в пределах досягаемости молота раньше, чем мог бы атаковать сам. Удар двемерского оружия пришёлся по груди бандита, бежавшего по крутому спуску, и опро­кинул его на спину. Орк беспомощно заскользил вниз по доскам, тщетно пытаясь затормо­зить и встать. Съехав донизу, он оказался у ног воина, прикончившего его парой крепких уда­ров.
Подняв голову вверх и взглянув на помост, Лакир задумался. Только что убитый им бандит очень походил на часового. Что могут охранять разбойники? Либо награбленные сокровища, либо убежище главаря. А немного зная разбойничьи нравы, несложно сообра­зить, что одно редко бывает вдалеке от другого.
Норд взошёл по сходням, мимоходом подхватил кошель с монетами, валявшийся под стулом охранника, и начал осматриваться в поисках того, что мог сторожить орк. На пер­вый взгляд, неглубокий отнорок завершался тупиком, в котором не было ничего, кроме раз­росшихся в сырости грибов. Но не для красоты же здесь возводили помост и ведущий на него подъём! Вдруг слева, где на скале были укреплены светильники, донесся слабый звук, природу которого Лакир определить не сумел. Шагнув чуть в сторону, он увидел отверстие в скале совершенно незаметное из прежнего положения. По обе стороны от него чадно горели роговые светильники, укреплённые на стене.
Заглянув в дыру, воин увидел короткий неширокий лаз, ведущий в ярко освещён­ную пещерку, где спиной ко входу склонилась над алхимическим столом фигура в меховой броне. Судя по сложению и толщине рук, над зельями колдовала женщина. Серая кожа выда­вала её принадлежность к данмерам. Тёмные эльфы зачастую бывают сильными магами, было бы неплохо, если бы удалось застать её врасплох. Лепет ручья здесь был едва слышен. Хотелось верить, что вырезанное нордом гладкое костяное кольцо поможет скрыть звук его движений. Он ещё раз внимательно осмотрел отнорок и вдруг заметил протянутую над по­лом верёвку, прежде ускользнувшую от его внимания. Хотелось верить, что понадеявшись на защиту орка-охранника и этот сюрприз, данмерка не проявит излишней бдительности.
Скрываясь в полумраке коридора, воин начал не торопясь прокрадываться в убе­жище эльфийки. Добравшись до верёвки, он аккуратно переступил её и, мельком взглянув наверх, увидел под потолком на цепи тяжёлый железный шар, покрытый мощными гранёны­ми шипами. Шар был закреплён таким образом, чтобы с размаху ударить того, кто потрево­жит растяжку. Ещё два осторожных шага, и Лакир проник в грот алхимика.
Нордский воин быстро и бесшумно пересёк открытое пространство, со всего маху врезал женщине молотом по печени и вдогонку припечатал упавшую эльфийку ударом свер­ху. Он на шаг отступил от тела и прислушался. Всё было тихо. Расправа над данмеркой вы­шла быстрой и тихой, никто не встревожился и не поспешил ей на подмогу.
Осмотревшись, парень решил, что убитая, скорее всего, и была главарём этой шайки — для простого разбойника помещение было слишком уж роскошным, несмотря на сырость, и многочисленные грибы, растущие по углам. Слева от входа стоял богато отделан­ный сундук, возле алхимической лаборатории лежали редкие и ценные ингредиенты, разло­женные на бронзовой посуде. На втором столе лежала книга помеченная символом Школы Иллюзии, о котором ему поведала Джонна. Это подтвердило его подозрение, что тёмная эль­фийка могла оказаться магом. Он заглянул под обложку. Книга оказалась четвёртым томом «Тайны Талары», кажется, у него уже был какой-то из её томов. Многотомные издания, попа­давшие к нему в разрозненном виде, Лакир откладывал на потом, когда соберётся хотя бы несколько книг подряд. Значит, нужно прихватить и этот, решил он и сунул книгу в заплеч­ный мешок.
Отложив на потом более подробный осмотр имущества убитой разбойницы, норд вернулся в русло ручья и пошёл дальше к его истоку, не забывая примечать увиденное по пути. Несколько раз ему попались удобные подъёмы по берегам ручья, где можно было спря­таться от посторонних глаз, не теряя из вида каменный коридор. Если в глубине пещеры ещё много разбойников, и может даже вместе с главарём, — вдруг данмерка-алхимик не являлась таковым — то подобные убежища могли сослужить ему добрую службу.
Боковых ответвлений больше не попадалось, не слышалось никаких звуков, кроме уже поднадоевшего журчания ручья, мешавшего прислушиваться. Пройдя вдоль каменного русла ещё немного, Лакир заметил, что шум льющейся воды усиливается, при этом к нему добавились отдалённые удары кирки. Парень насторожился, его движения стали осторожнее, он достал молот и поудобнее перехватил рукоять.
Коридор впереди вдруг раздался, открывая высокий округлый грот. На полу плес­калось неглубокое озерцо, питаемое водопадом. Из этого водоёма и брал своё начало ручей, давший название пещере. Вдоль стен валялись какие-то ящики, мешки и бочки, кое-где вид­нелись человеческие кости. Слева на небольшой отмели, в свете свечного фонаря, поставлен­ного на землю, монотонно стучал киркой дюжий норд в сыромятной броне, стоящий спиной к вошедшему. Он был значительно шире Лакира в плечах, но казался нерасторопным и непо­воротливым, как хоркер. Парень окинул взглядом подгорный зал. Никаких ходов, кроме русла ручья видно не было. Стало быть, детина с киркой — последний бандит из этой шайки остав­шийся в живых.
Сейчас, когда не было риска очутиться лицом к лицу с толпой разбойников, под­красться со спины и исподтишка убить ничего не подозревающего мужика, казалось воину недостойным. Тот и впрямь не догадывался о присутствии постороннего. Размеренно ударяя киркой в породу, он мычал себе под нос песенку про орка и эльфа, слышанную Лакиром в Дунстаде. Перестав скрываться, парень постучал рукоятью молота по скале.
Громила не спеша обернулся, должно быть, ожидая увидеть кого-то из своих, и несколько мгновений ошарашенно смотрел на чужака. Затем его взгляд начал наливаться кро­вью, как у взбесившегося быка. Он яростно взревел, вытащил меч, подхватил валявшийся ря­дом щит и грузно побежал на Лакира. Тот встретил его атаку ударом молота, расколовшим щит, и заставившим левую руку нападавшего безвольно повиснуть, а самого детину сильно покачнуться. Парень легко отбросил рукоятью молота разбойничий меч и, не давая противни­ку снова размахнуться, отработанным движением притянул его к себе и несколько раз сильно ударил шлемом в голову. Бандит с плеском свалился в воду, окрашивая её кровью, хлынув­шей из разбитого лица.
Лакир перешагнул тело и по щиколотку в воде добрёл до отмели, где, слабо осве­щая стены грота, горел фонарь. В его свете был хорошо виден выход лунной руды. У проти­воположной стены виднелся ещё один, освещённый вторым светильником. Рядом с брошен­ной киркой стоял сундук, наполовину вросший в землю. Несколько секунд возни с замком вознаградили норда четырьмя десятками септимов. Обшаривать ящики и мешки он не стал, зато прикинул, что из снаряжения бандита-рудокопа могло пригодиться имперским солдатам, по-быстрому увязал трофеи в его же кожаный плащ, и зашагал назад по каменистому руслу ручья. Идти вниз по течению было проще и удобнее, только и заботы — не поскользнуться на мокрых булыжниках.
По пути парень осмотрел труп орка и добавил в узел часть его снаряжения, после чего, оставив тюк на помосте, прошёл в грот тёмной эльфийки. Пока что он вынес оттуда только книгу, но в пещерке должны были найтись и более ценные вещи. Сперва Лакир обыскал тело атаманши и извлёк какую-то бумагу у неё из-за пазухи. Развернув её, он дога­дался, что это карта, на которой отмечен спрятанный клад, но местность, изображённая на плане, искусно набросанном от руки, была ему совершенно незнакома. Он спрятал бумагу в кошель — может, когда и пригодится.
Затем парень подошёл к левому столику рядом с лабораторией, собрал и осторож­но упаковал алхимические ингредиенты и перешёл к правому. На деревянной поверхности стояла раскрытая золотая шкатулка, а в ней парил, ни на что не опираясь, красно-малиновый самоцвет. Без магии тут не обошлось, кто знает, что выйдет, если его тронуть. Решив не рисковать, он про­должил осмотр. Рядом со странной шкатулкой стояла маленькая плошка огненной соли. Норд улыбнулся — будет чем порадовать Рифтенского кузнеца. Аккуратно уложив драгоценный минерал отдельно от других элементов и сунув в рюкзак склянку с какой-то отравой, он взял в руки бронзовый кубок и повертел в руках, рассматривая узоры. Таскать с собой тяжёлую утварь было не с руки, но украшавший её орнамент парню понравился. Он вдруг подумал, что мог бы повторить узор, вырезав подобную посудину из дерева. Пожалуй, там такая резь­ба смотрелась бы даже лучше.
Оставив кубок в покое, Лакир приступил к осмотру сундука. В нём было немного денег, неплохое оружие, в том числе и зачарованное, драгоценный обруч и небрежно завёрну­тая в грязную рогожу лютня. Парень хотел было оставить инструмент на месте, но что-то за­ставило его размотать тряпку и посмотреть — чего ради его хранили среди довольно цен­ных предметов. Лютня оказалась очень старой и при этом удивительно красивой и соразмер­ной, даже в неумелые руки норда она легла удобно, словно просила провести по струнам. Мучить инструмент, пробуя сыграть, он не стал — слышал, как играют музыканты, вроде Лурбука — повторять не хотелось. Зато, любуясь лютней, парень обнаружил на ней не­большую золотую планку, с надписью «Лютня Финна».
Лакир призадумался, что делать с такой находкой. Оставить благородный инстру­мент гнить в заброшенной пещере он не мог. Продать? Чтобы пылился на полке у какого-нибудь Белетора и потом, в лучшем случае, перекочевал к какому-нибудь недоучившемуся барду?.. Вот оно! В Солитьюде есть Коллегия Бардов! Там лютню наверняка сумеют оценить и найдут ей достойное применение. Конечно, его сейчас занесло далековато от королевской столицы, ну да ладно. Он снова бережно завернул инструмент и, стараясь не повредить, при­крепил снаружи к рюкзаку.
Больше ничего способного заинтересовать норда вокруг не наблюдалось, и он от­правился к выходу. Подобрал брошенный на помосте внушительный узел, который после осмотра двух разбойников, встреченных воином в начале коридора, стал ещё объёмистей.
Спускаясь по мосткам пещерного причала, Лакир подумал, что данмерка-атаман­ша держала своих людей в строгости. Нигде в пещере он не обнаружил ни следа хмельного. Не было и пустых бутылок, обычно дополняющих облик разбойничьих убежищ. Единствен­ным исключением стала подобранная им бутылка мёда, да и ту лучница прятала под оде­ждой. Хорошо, что он успел отправить Бенора восвояси. Окажись тот здесь, небось бухтел бы до самого Вайтрана. Живо представив себе негодование «лучшего воина Морфала», па­рень весело усмехнулся.
На этот раз он не стал разуваться — всё равно придётся сушиться. Проще переодеться и доехать до Чёрного Брода налегке, без доспехов. У выхода он отковырнул несколько морских желудей и сунул в кошель — их тоже нередко используют алхимики.
Поклажа, вынесенная из Каменного Ручья, была не слишком тяжела, даже в гору к имперскому лагерю Лакир бодро поднимался, не сбавляя шага. Добравшись до бивака, он сбросил свои трофеи у ног квартирмейстера. К ним незаметно подтянулись все легионеры, кто не был занят чем-либо неотложным. Даже часовые вполглаза поглядывали на происходя­щее со своих постов, впрочем, не забывая о своей задаче.
— Нет там больше никого, — ответил парень на вопрос квартирмейстера.
— Много их там было? Разбойники или контрабандисты? — забросали его вопро­сами солдаты.
— Пятеро, вместе с атаманшей. Скорее, бандиты, — кратко отзывался он.
Воины Империи сияли улыбками, радуясь избавлению от шайки, которая была для них как бельмо на глазу, Лакира хлопали по спине, звучали шутки и смех.
Наконец поздравления поутихли, и у него появилась возможность обсудить с квар­тирмейстером продажу своих трофеев. Тот, действительно не скупясь, приобрёл у норда вынесенное из пещеры оружие и прочее снаряжение разбойников, но драгоценности брать отказался.
— Нам здесь не до побрякушек. Если кто обнаружит такие вещи у солдат или в лагере — от клейма воров и мародёров не отмоешься. Да и ни к чему они на войне. Впрочем, в городах тебе за них хорошие деньги отвалят. А места много не занимают, да и груз не ве­лик, не то что это, — он кивнул на доспехи и вооружение бандитов.
Всё население лагеря было теперь дружески расположено к Лакиру. Поскольку, пока он разбирался с шайкой в Каменном Ручье и распродавал добытое там, наступило время обеда, солдаты окликнули его и пригласили к своему костру. Он переоделся, положил вымок­шее снаряжение сохнуть у огня, и подсел к ним. Тут же у него в руках оказалась большая миска с густой, аппетитно пахнущей похлёбкой.
Проголодавшийся норд со вкусом хлебал горячее варево и отвечал на вопросы ле­гионеров, слушая, о чём те говорили между собой. Здесь не было слышно нытья и сетований, как в лагере Братьев Бури. Если кому-то случалось упасть духом, товарищи ободряюще хло­пали его по плечу, приговаривая: «Да ладно! Не так уж всё и плохо!».
Довольный своей вылазкой, Лакир вытащил мёд, доставшийся ему от разбойни­цы, и отметил успешное завершение дела. Имперцы так же наполнили кружки, одну из кото­рых протянули ему, поздравляя с победой над бандитами. Ещё немного посидев с легионера­ми, парень засобирался в дорогу. На прощание квартирмейстер сказал ему:
— Будешь в этих краях — заезжай, если только нам не придётся сниматься с ме­ста. И, всё-таки, подумай насчёт легиона. Нам такие люди нужны.
Лакир кивнул ему и вскочил на Роки, которой явно пришёлся по вкусу отдых в им­перском лагере. Пребывая в самом благодушном настроении, он направил лошадь в сторону Чёрного Брода, прикидывая, что и как скажет Аннеке Скалолазке, чтобы язвительная нордка не нашла повода его поддеть. Обратный путь не принёс никаких неожиданностей, что с учётом опыта путешествий по Скайриму, немало удивило парня. Впрочем, он ничуть не воз­ражал против такого разнообразия. Его радовала возможность неторопливо пересечь вулка­ническую тундру, любуясь яркими пятнами здешней растительности, приятно контрастирую­щими с твёрдым серым грунтом, зеленоватыми озерцами, заполняющими ложбины и ступен­чатые уступы и горячими фонтанами, распространяющими ароматный пар. В какой-то мо­мент парень остановил лошадь и сорвал несколько цветков драконьего языка и пару побегов ползучей лозы. Сколько-нибудь он за них в алхимической лавке да выручит.
Добравшись до Чёрного Брода, он расседлал Роки, отнёс вещи к палатке, а вымок­шее снаряжение — к костру и отправился в шахту, сообщить Аннеке о результатах своей вы­лазки. Однако в руднике её не было. Озадаченный норд вышел наружу и решил узнать, не дома ли она. Дом был не заперт. Лакир толкнул дверь и вошёл.
Скалолазка сидела на стуле у камина с краюхой хлеба в руках. Оказалось, потра­тив утро на заготовку мяса, она потом заработалась в шахте и вот только недавно выбралась перекусить. Как обычно глаза её метали лукавые искры, а губы кокетливо улыбались. Глядя на неё парень спокойно и ровно произнёс:
— Каменный Ручей больше не представляет опасности. Бандиты убиты.
— Ты почти как я несколько лет назад. Давай-ка я поучу тебя носить лёгкую бро­ню. Мне это всегда помогало в странствиях, — теперь она не флиртовала. В её голосе была теплота и едва ощутимая грусть, причину которой он понять не сумел.
Поднявшись со своего места, Аннеке объяснила и показала несколько моментов, которые, случись ему вдруг сменить тяжёлую броню на лёгкую, могли бы здорово пригодить­ся. На своем-то опыте до всего пока ещё дойдёшь. Окончив урок, женщина снова вернулась к обычной игривой манере.
— Может, прогуляешься со мной до ближайшего перелеска, — в тон ей предло­жил Лакир.
— Это очень лестное предложение, но боюсь мой муж этого не одобрит, — сере­бристо рассмеялась та.
Парень усмехнулся. Флиртовать с Аннеке было забавно, ему нравилась эта игра. Он вышел из дома, она почти тут же показалась на крыльце следом за ним и отправилась в шахту.
Поскольку в лагере никого не было, и даже Хрефна куда-то запропастилась, Лакир решил скоротать время за книгой. Но не успел он устроиться на спальнике и открыть нача­тый том, как со стороны дороги донёсся истошный женский крик:
— Помогите!
Лакир вскочил, хватаясь за молот, по обыкновению лежавший рядом. На троицу Братьев Бури, патрулирующих поселение, наседали двое волков. Одного из них, должно быть, звери успели порядком порвать — он, корчась от боли, пытался отползти хоть немного в сторону. Другая стражница, вереща, как раненый заяц, пятилась назад, натягивая тетиву лука. И только третья, взывая о помощи, отбивалась от хищников коротким мечом и ударами дощатого щита с гербом Виндхельма.
Норд, не раздумывая, подскочил к первому волку, едва не перебив его надвое уда­ром молота по спине, пнул ногой второго, почти добравшегося до женщины с мечом. И тут мимо пролетела стрела третьей воительницы Ульфрика, выхватившая у хищника клок шер­сти с загривка и едва не вонзившаяся парню туда, куда попадать вообще не следовало. Лакир ругнулся про себя, надеясь, что стражница не успеет с перепугу выстрелить ещё раз и при­кончить его вместо волка. Молот, врезавшийся зверю под челюсть, отшвырнул серого на несколько шагов. Бросившись следом, воин прикончил оглушённого хищника. Затем парень перевёл дух и взглянул на убитых волков. Похоже, ближайшее время снова придётся потра­тить на разделку.
Он отволок туши к лагерю, надел рабочую одежду и взялся за дело. Работа, став­шая для него уже привычной, отнимала всё меньше времени. Покончив с ней, Лакир отмыл руки и фартук, а затем, как и собирался, взялся за книгу.
За чтением он не заметил, как солнце начало клониться к закату. Скоро работники потянутся из шахты к своим палаткам. Он отложил книгу и решил полностью смыть грязь, пот и усталость, накопившиеся за день.
Бросив одежду на берегу позади своей палатки, Лакир вошёл в воду и тщательно вымылся. Упаковал мыло обратно в рюкзак и снова повернулся к водоёму.
Вода в озере успела прогреться за день и сейчас, подсвеченная уходящим за горы солнцем, казалась спокойной и прозрачной. Реки Карт и Хьял, в которых он привык плавать с детства, даже в разгар лета были гораздо холоднее. Парень вдруг резко взмахнул руками и бросился вперёд, вспоров тугую водную гладь. Сделав несколько мощных гребков, он ныр­нул, проплыл под водой, раздвигая водоросли, полюбовался на шарахающихся в стороны многочисленных рыб, с плеском вынырнул на поверхность почти на середине озера, развер­нулся и неторопливо поплыл обратно.
На берегу, возле развешенных рыболовных сетей, стояла Тормир и во все глаза смотрела на выходящего из воды воина. Его мокрая кожа блестела в лучах разгорающегося заката. Игра света и тени подчёркивала литые мускулы, широкие плечи, сильное тело. Поме­рещилось ему, или в её взгляде действительно проскользнуло восхищение?
Помня о принятом решении не докучать женщине, Лакир, не глядя на неё, прошёл к одежде, оставленной на берегу. Наклонился за штанами и краем глаза увидел, что Тормир идёт следом. Она остановилась в шаге от него и тихо окликнула по имени. Он обернулся.
— Знаешь, если ты не шутил тогда, в шахте, то я передумала, — произнесла она, глядя на него. Норд отнял руку от одежды и выпрямился.
— Ты уверена? — на всякий случай спросил он. Женщина кивнула и потянула его за руку. Парень подхватил свои вещи — не голым же возвращаться к шахтёрскому костру, и пошёл за ней.
Они нашли возле моста укромное место, поросшее травой. Неподалёку паслась Роки. От взглядов с дороги или от палаточного лагеря их скрывали ели и крупные береговые камни. Тормир огляделась и, не увидев ни дочери, ни кого-либо ещё, прильнула к своему спутнику. Он предоставил женщине полную свободу действий, чтобы избежать даже слу­чайного принуждения со своей стороны. Если бы та в последний момент решила пойти на попятный, он не стал бы её удерживать. Однако шахтёрка не собиралась отступать. Умела она не многое, но, судя по всему, этот опыт был получен в пылу жаркой страсти, которой Тормир отдалась без остатка.
Угомонившись, они несколько минут лежали на траве, глядя как с гор, скрывших вечернее солнце, наползает густой сумрак. Наконец женщина нарушила молчание:
— За Хрефной уследить трудно. Если бы у её отца было хоть немного совести, он был бы рядом и помогал.
Лакир приподнялся на локте и посмотрел на неё. Не хватало ещё, чтобы она нача­ла возлагать на него надежды, которым не суждено сбыться.
— Я ведь тоже скоро уеду, — мягко сказал он.
— Я знаю. Я сама так решила. Не думай, что я пыталась тебя поймать, — она по­молчала, — Что до отца Хрефны, тут нечем гордиться. Знала бы она его — тоже вряд ли гор­дилась бы. Ладно, пора возвращаться, пока нас кто-нибудь не хватился.
Тормир поднялась, оделась, собрала роскошные волнистые волосы в небрежный хвост и берегом отправилась к палаточному городку. Парень тоже натянул одежду, проведал мирно пасущуюся под деревьями Роки и, выйдя на дорогу, вернулся к костру со стороны про­тивоположной той, что выбрала женщина.
Все рудокопы были в сборе и сидели вокруг огня. Лакир пристроился рядом. Оби­татели Чёрного Брода уже знали от Аннеке о его победе над разбойничьей шайкой, и к дру­жескому расположению шахтёров прибавилось уважение. Хрефна — та и вовсе смотрела на парня квадратными от восхищения глазами.
За ужином Аннеке Скалолазка незаметно подсела поближе к нему и тихонько, так чтобы больше никто не услышал, произнесла:
— Теперь мне снова хочется отправиться в путь. Если ты собираешься уезжать из города, я бы с тобой прогулялась.
Лакир только пожал плечами. Аннеке — не Бенор, вряд ли с ней будет так же хло­потно. Если ей не сидится дома — почему бы и нет.
— Завтра утром я еду в Вайтран, — просто ответил он. Женщина внимательно за­глянула ему в лицо и с неожиданной серьёзностью кивнула.
Вскоре после ужина разговоры начали понемногу смолкать, послышались пожела­ния доброй ночи, и обитатели Чёрного Брода принялись устраиваться на ночлег. За­бравшись в свою палатку, парень с радостью подумал, что завтра он, наконец, доставит Дани­ке Сок Ве­ликого Древа, увидится с Изольдой, поболтает с Хульдой и снова отведает её восхитительн­ой стряпни. И если его бывший напарник всё ещё ошивается там — значит, так тому и быть. Не всю же жизнь теперь избегать Вайтрана!
Шум водопада и плеск крупной рыбы, резвящейся в озере, навевали сон, который вскорости сморил усталого норда.

Сообщение отредактировал Joke_p: 07 октября 2018 - 05:51

[Thea]

Точно! "средних норд лет" я и заметила! Здорово, что ты это нашла. И очень замечательно, что есть продолжение. Приготавливаюсь наблюдать за дальнейшими приключениями Локира   Как дочитаю отпишусь! Может и по частям, чтобы впечатления были свежими, а то всё может сразу и не прочту. Хотя, кто знает

[Joke_p]

По частям даже лучше, пока впечатления не затёрты новой информацией. Да и отвечать на это проще, а то хочется ответить на всё сразу и получается много и скомкано.

[Thea]

Прочитала 13ю главу только. Она мне очень понравилась. Такое чувство, что тут просто идеальное сочетание описаний, диалогов и происходящего. Мне Рифтен не особо нравится, но в твоём описании он даже ничего так. Всё больше хочется хоть на пару минут запустить игру и вновь пройтись по тем локациям, которые ты описываешь.

Забавно вышло с Марамалой. Теперь исход истории с Изольдой интригует ещё больше.

Когда Лакир только вошел в город и кто-то ему посоветовал не лезть в чужие дела, я подумала то же, что и парень. Действительно, только этого и не хватает. Но мои герои в итоге все равно лезли во все дела))

 

Хотела про моды еще спросить. Кажется где-то ты писала с какими модами играла или нет? Просто в шапке темы вроде не видно списка. Мне интересно, это такой мод, где можно лошадь себе поймать? И как называется тот мод на отношения? Да, думала установить))

[Joke_p]

Thea, спасибо!

Радует, что описания продолжают нравиться. Рифтен тоже не особо люблю, хотя были персонажи, которые от него приходили в восторг. Но Лакиру он явно был "против шерсти", даже удивительно, что в итоге получился "ничего так" город.

В чём плюс Лакира, он не берётся за всё о чём услышит, а только если есть какой-то резон в это лезть. Если кто-то вместо того, чтобы попросить по-хорошему, будет с ним через губу разговаривать, он и не почешется помогать.

С продолжением, я так понимаю, стоит повременить, пока будет время дочитать остальное?

 

Про моды сама точно сказать не смогу,  не всё уже помню, а ставил их муж и себе и мне, только смотрели вместе, что нам нужно, что не очень... Попрошу его написать.

[Дом Забот]

Thea,

По модам вопрос не к Joke, т.к. моды ставила не она.

С лошадьми:

Convenient Horse, который позволяет управлять лошадьми, приручать их и давать спутникам.

И модифицированный Horses Gone Wild - добавляет дикие табуны, уже не помню что конкретно там правил.

 

С отношениями:

SexLab Romance, он требует SexLab (Framework).

Правда, локализовался он самостоятельно, так что о наличии распространяемой русской версии сказать сложно, может её и нет.

Сообщение отредактировал Crimecat: 07 октября 2018 - 07:14

[Joke_p]

Помимо этого, из модов, не связанных с лошадьми и отношениями, точно совершенно, были моды "Hunterborn" - там охотничьи ножи, возможность разделывать туши и т.п., Frostfall - замерзание, палатки, разведение костров, Realistic needs - еда, питьё, заболевания и прочее.

Систему навыков и перков правил SkyRe, но он был поставлен позже. Те события, что пока описаны, развивались ещё на базовой боевой системе.

А вот как звался мод, позволяющий цеплять любого именного НПС в качестве спутника, сейчас не вспоминается... Надо всё заново ставить и отстраивать, может тогда отыщется...