[Joke_p]

Небольшое предисловие.

Этот текст начинал писаться для себя, когда игра с персонажем, успевшим сильно полюбиться, казалась безвозвратно запоротой. Чтобы избавиться от тоски по нему, начала писать историю его жизни с момента начала игры и до её несвоевременного финиша. Поэтому данный текст отчасти прохождение игры, отчасти именно описание жизни героя. Оговорюсь сразу, персонаж не Довакин, просто случайный современник. Хотя... как и все наиболее интересные лично мне игровые герои, он сам принимает решения, если я пытаюсь влиять на них сама - тут же возникает ощущение, что это не его жизнь и вообще, я загнала его не туда. Посему - свою судьбу, пусть и моими руками, герой творит сам. Его реакция на мир, его предпочтения и многое другое далеко не идентичны моим, порой, я на него откровенно сержусь: "Ну что ж ты творишь-то?!" Но всё равно принимаю его таким, как есть, потому что с ним мне всегда интересно: что-то выкинет? Как тут сложится? Всё, что описано в этом тексте, действительно происходило с этим персонажем, мной дописаны логические связки, позволяющие увязать эти события воедино. Некоторые вещи с точки зрения логики нашего мира, очевидно объясняются глюками или багами игры, модов или их сочетания, а моё дело лишь почувствовать (даже не придумать), что стояло за этим событием в жизни героя в его реальности, и наиболее достоверно это описать.
Попробую запостить начало, а дальше - если будет интерес. Со своей стороны, всегда рада комментариям. Ладно, поехали.
 

Лáкир (Норд),
Дата рождения 12-й день Первого зерна, 4Э 176,
Созвездие Лорда

 

Глава 1. Морфал

Морфал

 
… Лакир пошевелился и приоткрыл глаза. Тело затекло и слушалось неохотно. В скулу жёстко вдавился край деревянной тарелки. Придвинутый к стене стол, как и предметы на нём (в основном, бутылки и кружки) были не с его фермы. Парень опустил веки, но не­привычные звуки и запахи столь же явно свидетельствовали, что он не дома. Лакир вновь открыл глаза, с трудом поднял голову, отодвинул тарелку, оставившую глубокую отметину у него на лице, и нахмурился, вспоминая, куда его занесло. В голове плавал тяжёлый туман, скрывавший последние события.
Он осмотрелся. Таверна. Не знакомые и привычные «Четыре щита» в Драконьем мосту, куда ближе всего добираться от его фермы Кернсдейл, и где он продавал часть урожая, не предназначенную для солитьюдской ярмарки. Подумав о доме, парень сунул руку в ко­шель на поясе. Денег оказалось совсем немного. Обычно, собираясь куда-нибудь, он брал с собой больше. Но пока Лакир вообще не помнил, чтобы куда-то собирался. Что ещё хуже, в кошеле не было ключа. Была только пара отмычек, лежавших на случай, если замок закли­нит, что изредка, но случалось. Он пошарил на лавке рядом с собой, заглянул под стол — тщетно.
Темнокожая девушка, облокотившаяся на стойку, стоя за ней, смотрела на парня с сочувственным интересом. Видя, что сам он если и спросит её о чём-нибудь, то не скоро, она первая нарушила молчание приятным низким голосом:
— Ты бы сказал, что ищешь, может подскажу.
— Ключ... — голос хрипло сорвался, и Лакир прочистил горло, прежде чем про­должать, но продолжения не потребовалось.
— Ключ ты отдал своим приятелям вместе с бумагой о продаже фермы.
Лакир с силой потёр виски и лоб. Ему и прежде случалось перебрать мёда в тех же «Четырёх щитах», или, порой, когда кто-нибудь заглядывал в гости к нему на ферму, но такого, чтобы вовсе не помнить, где он, как туда попал и что делал, пожалуй, не бывало.
Пытаясь припомнить что-нибудь из событий, предшествовавших пробуждению, Лакир ощутил потребность сперва решить более насущную проблему. Он выбрался из-за сто­ла и направился к выходу. Редгардка за стойкой не пыталась его задержать. Либо она получила всё ей причитавшееся, либо была уверена, что он вернётся.
После полумрака таверны солнечный свет, отраженный молодым снежком, больно ударил по глазам. Лакир прикрыл глаза правой рукой и потёр их, стараясь привыкнуть к сле­пящей белизне. Воздух пах стоячей водой, свежим снегом и болотными травами. Справа от таверны виднелся обгоревший остов деревянного дома. К нему, как и к другим строениям во­круг, вели дощатые мостки, перекинутые над болотом. Вдоль по улице слева прошёл страж­ник с гербом на щите и плаще. При виде него у Лакира не осталось никаких сомнений в том, где он очутился.
Морфал. Столица владения Хьялмарк, на земле которого, правда возле самой гра­ницы с владением Хаафингар, и находилась ферма его семьи. Вообще, холд Хьялмарк — один из самых небольших и малонаселённых в Скайриме. Собственно, столица являлась единственным поселением на его территории, притом даже не обнесённым стеной. Название владения происходило от протекающей по его землям большой реки, делящейся на два рука­ва. Правое течение Хьяла питало обширное болото, на окраине которого над маленьким озер­цом и располагался Морфал. На востоке и юге городок окружали невысокие горы, с севера подступали топи. Большинство домов было построено на высоких сваях и теснилось вдоль единственной улицы или отходящих от неё мостков, заодно служивших пристанью для ло­док. Всего в городе насчитывалось не больше десятка строений, включая таверну, лесопилку, лавку алхимика и казарму.
В Морфале Лакир был только раз, ещё семилетним мальцом. Они приезжали вме­сте с отцом покупать лес на здешней лесопилке. Доставка от солитьюдской к ним на ферму была слишком неудобной; той, что в Драконьем Мосту, позже сгоревшей и отстроенной зано­во, ещё не было, а её нынешний хозяин, Хоргейр, тогда сам простым работником трудился на солитьюдской. В морфальской таверне в то время заправляла немолодая женщина, с фигурой и обаянием хоркера. Взглянув на вывеску, парень убедился, что название осталось прежним — «Верески».
Однако дело, вызвавшее его наружу, дольше ждать не могло. Он поспешил к отхо­жему месту и с облегчением уладил вопрос с естественной надобностью. Снова выйдя на мостки, парень глубоко вдохнул полузабытый запах морфальских болот. Воздух, чересчур прохладный для его одежды, освежал и разгонял густой муторный туман, окутавший мысли. Лакир направился обратно к «Верескам». Набрал с края крыши немного свежего снега и съел, чтобы утолить мучившую его жажду и избавиться от мерзкого привкуса железа и ста­рых опилок во рту. Взяв ещё пригоршню, растёр ею лицо. После умывания стало легче. Не­смотря на холод, Лакир не стал спешить с возвращением в таверну. Поднявшись на крыльцо, он прижался лбом к одному из столбов, подпирающих навес, прохладному и в то же время чуть нагретому солнцем, знакомо пахнущему старым деревом. Прикрыл глаза и...
… Вчера после полудня (вчера ли? кольнуло неприятное сомнение) к нему на фер­му заглянула незнакомая пара имперцев — муж и жена. Гости в Кернсдейл забредали неча­сто, и Лакир обрадовался возможности перемолвиться словом-другим с новыми людьми. При­шельцы вели себя приветливо, и покуда он привычно завершал дневные хлопоты по хо­зяйству, стояли в сторонке, расспрашивая о ферме, о местах вокруг. Мужчина, назвавшийся Сали­ваном Шоалем, небрежно вертя в руках завязки поясного кошеля, произнёс:
— Я понимаю, что столь пристальный интерес может вызвать вопросы... Дело в том, что мы с женой подумываем купить землю поблизости, построить ферму, взращивать урожай... Потому вот сперва решили расспросить местного хозяина — стоящее ли дело или лучше поискать в другом месте? Смотрю я, хозяйство здесь справное, само говорит за себя. Таких зажиточных ферм во всём Скайриме ещё поискать. Решено! Скоро мы станем соседя­ми. Тем паче, приятное знакомство — лишний довод в пользу приобретения.
Он говорил и говорил, а его жена пристально смотрела на Лакира и слегка улыба­лась, будто тоже радовалась грядущему соседству...
Покончив с делами, Лакир пригласил новых знакомых в дом, накрыл на стол, как велели законы гостеприимства — с мёдом, с доброй снедью. Шоаль достал к столу большую оплетённую бутылку. Лакир был не слишком привычен к вину. Как и большинство нордов, он, как ранее его отец, предпочитал мёд, который они и варили у себя на ферме, и с удоволь­ствием отведывали в тавернах, когда случалось выбраться на торг или по делам. Однако, креплёное «Альто», выставленное гостем, пришлось ему по вкусу. Кружки наполнились, опу­стели, и разговор снова вернулся к ферме в здешних местах. Вино было выпито быстро, за­тем пришёл черёд нордского мёда, на который радушный хозяин не поскупился. По уму, надо бы наоборот... Только ведь Саливан предложил своё угощение первым, не ответить было бы невежливо... И застолье продолжалось. Вскоре уже слегка захмелевший Лакир заметил, что его гости начали переглядываться. Недолго думая, он спросил Шоаля, что того беспокоит. И хотя успел уловить быстрый напряжённый взгляд, которым обменялись супруги, но объясне­ние, данное имперцем, показалось ему убедительным.
— Да вот видишь ли, какое дело... — чуть замявшись проговорил гость — покуп­ка земли дело для нас новое, вот всё и боишься, как бы чего не вышло...
— Когда уже решились, кажется, что всем разом придет та же мысль, и кто-нибудь купит раньше, — мягким грудным голосом поддакнула его жена, (как её там? Геральдина, или вроде того...)
Как бы невзначай, под очередную кружку мёда, Шоаль попросил Лакира показать ему бумаги, подтверждавшие владение фермой, вроде как чтобы знать, как они составляются, и не дать где-нибудь маху. А после вдруг обратился с просьбой, считай уже по-соседски, дой­ти с ними до Морфала, чтобы им, не откладывая, купить землю, а там бы сразу вместе и об­мыть покупку. В тамошней таверне, по его словам, всегда было вдоволь и доброго мёда, и хо­рошего вина. Уговорить Лакира не составило большого труда. Захватить свои бумаги с со­бой он согласился так же легко, раз с ними, имея пример перед глазами, новым знакомым спокой­нее. Из дома вышли не сразу. Сперва были подняты кружки за успех намеченной по­купки, за будущее соседство, за добрую дорогу... И, вставая из-за стола, Лакир почувствовал, что земля перестала служить ему надёжной опорой. Однако он привычно прицепил к поясу железную булаву — всё же в дороге бывает всякое, взял кошель с деньгами и прочей мело­чью и вышел за порог.
В свои двадцать пять лет, не обделённый силой и здоровьем от природы, закалён­ный ежедневным трудом на ферме, очутившись на воздухе, Лакир быстро начал трезветь. Чета Шоалей снова начала переглядываться у него за спиной, а их попытка вполголоса о чём-то заговорить между собой, заставила его взглянуть на них с удивлением. Может тогда в его слегка прояснившейся голове и могло зародиться подозрение, что не всё так гладко с неждан­ными гостями, но Шоаль снова заговорил, на сей раз не касаясь фермы, отвлекая мысли, не давая сосредоточиться. Всю дорогу Саливан развлекал нового приятеля различными история­ми и байками, и хотя Лакир, дойдя до Морфала, уже снова твёрдо стоял на ногах, за­думаться всерьёз он так ни о чём и не сумел.
Первым делом, Шоаль предложил зайти в таверну, обогреться с дороги и попро­бовать так ли ещё хороша местная выпивка, как ему помнится. Дальнейшие воспоми­нания давались Лакиру всё с большим трудом. Видать, после первой же кружки в «Вересках» сказа­лось выпитое раньше. Ему помнилось, что хотя их было только трое, но кружек на столе было больше, что Геральдина беспрестанно наливала в них вино или мёд, хотя сама с ними не пила. При этом она пристально смотрела на него долгим взглядом тёмно-голубых глаз, за­гадочно улыбалась и слегка кивала. Кивала и улыбалась... Помнил он, что ему показалось, будто будущий сосед пьёт не каждый раз, когда произносит очередной тост. А тот, смеясь, указал ему, что его-де кружка уже пуста, а вот перед Лакиром стоит полная. Теперь он запоз­дало сообразил, что кружки двигались так, что полные всё время оказывались перед ним, а Шоаль, похоже, лишь делал вид, что пьёт из пустой. И что даже прежде, на ферме, гость пил куда меньше, чем наливал ему, и был куда трезвее, когда они двинулись в путь. Вспомнил, что мёд в последней кружке имел странный привкус, обволокший нёбо горьковатой вязкой прохладой, проникшей в горло, сковавшей язык, и что он ещё успел смутно удивится этому. Дальше Лакир не помнил ничего. Как подписывал бумагу, как отдавал ключ, что наплёл ему Шоаль... Впрочем, суть была ясна. Раз его привели в Морфал, значит, бумаги уже заверены у ярла. Дома у него больше нет, и закон ему помочь не в силах — сам дурак.
При себе у парня осталось лишь немного денег — два-три раза поесть в таверне, выбирая, что попроще (выходит, гуляли за его счёт), одежда, в которой он вышел из дома, старые, растоптанные, но ещё крепкие сапоги, пять яблок, отмычки и железная булава — не самое грозное оружие, но на ферме другого и не водилось.
Рука со следами чернил на пальцах крепко до дрожи сжала рукоять. Закон ему не поможет, но есть другая справедливость. Прийти на родную ферму и этой самой булавой про­ломить головы обоим Шоалям за то, как они поступили с ним. Не позволить им хозяйни­чать на отцовской ферме, отнятой обманом. И что потом? Для того же закона он станет пре­ступником. Вернуть себе ферму, остаться и жить там он не сможет, только отомстить. А за­тем? Прятаться от стражи по лесам и пещерам? Прибиться к разбойникам, грабить и убивать таких же простых, честных людей, как те, рядом с кем он рос, какими были его родители?..
Лакир вспомнил отца. Строгий взгляд отцовских глаз с потаёнными искрами весе­лья. И очень ясно представил себе, что сказал бы ему отец, узнав, что он натворил. Сперва тот, конечно, покачал бы головой и разбранил хоть сурово, но пряча улыбку, а затем хлопнул бы по плечу, и сказал: «Что ж, сын, дурака ты, конечно, свалял. Теперь придётся трудно, но ты справишься. Должен. Мы с твоей матерью тоже не с золотых гор начинали, и ничего». За потерянную ферму отец бы его простил. А вот реши он податься в разбойники, отец не понял бы его и не простил никогда. Лакир словно воочию увидел, как серо-голубые глаза Ларса ста­новятся ледяными, чужими, как смотрят не на него, а сквозь него, не узнавая, не признавая; как суровая складка у губ становится жёсткой, непримиримой; как веет от родного прежде лица холодом отчуждения. Нет. Позорить память отца он не станет.
Он почувствовал, что уже немного продрог, и, открыв дверь, шагнул в тёплое ну­тро таверны, согретое большим очагом в середине зала. Мимоходом взглянув на стол, за ко­торым пил с мошенниками имперцами, Лакир направился к стойке. Редгардка, назвавшаяся Джонной, подвинула к нему кружку, со словами:
— Вот, держи за счёт заведения. Не обеднею.
Лакир, опершись локтями на стойку, вдохнул поднимающийся над оловянной кружкой горячий ароматный пар. Травяной чай. Правильно заваренный, этот чай помогает быстро протрезветь и облегчает любое похмелье. Его мать превосходно умела такой гото­вить. Сперва для отца, а в последние годы — для них с отцом после очередной продажи уро­жая или поездки на ярмарку. Ворчала для виду, что, мол, с ними она может быть спокойна — заваривать его не разучится. Но в её огромных бирюзовых глазах прыгали искорки смеха, а в движениях сквозила искренняя забота и теплота. Мать бы тоже простила его. Простила за то, что дал себя споить и обвести вокруг пальца. Но сын-разбойник... Она не смогла бы, подобно отцу, стать ему чужой. Только горе и стыд погасили бы смешинки, до самой смерти не поки­давшие её взгляда, выбелили бы огненную косу, согнули бы плечи.
Джонна, надо отдать ей должное, не задавала никаких вопросов. Заварив для него чай и вручив кружку, она молча стояла, облокотившись на стойку. Такое неназойливое при­сутствие оказалось тем, что и было ему сейчас нужно. Лакир благодарно взглянул на неё, об­хватил ладонями кружку, отхлебнул большой глоток горячего напитка, ощутил его согреваю­щее тепло, и снова задумался, вспоминая отца и мать.
На первый взгляд у них было мало общего. Те, кто знал их недостаточно близко, зачастую удивлялись, что нашла весёлая, бойкая Фир в суровом, неулыбчивом, кажущемся медлительным, Ларсе. Лишь тот, кто имел случай пристально заглянуть в глаза Ларса и уви­деть на их дне отблески того веселья, которым вечно лучисто сиял взгляд Фир, начинал кое-что понимать. И только хорошие друзья, знавшие обоих такими, какие они есть, слышавшие шутки Ларса и звонкий, заразительный смех Фир, видели, что они подходили друг другу, как дано немногим.
Фир была дочерью богатых владельцев крупной фермы. Невысокая, но ладная и крепкая, с громадными, вечно смеющимися бирюзовыми глазами, в обрамлении угольно-чер­ных ресниц, с толстенной пламенно-рыжей косой, она напоминала живой огонь очага, даря­щий тепло и уют, но готовый больно обжечь неосторожного. Нрав у неё был весёлый и лёг­кий. Сколько он помнил, мать всегда или улыбалась или была готова улыбнуться. А если до­бавить к перечисленному гладкую, молочно-белую кожу, тонкий летящий росчерк чёрных бровей, свежие улыбчивые губы и правильные черты лица, стоило ли удивляться, что в род­ных местах она слыла одной из первых красавиц? При том, она была ловкой и сноровистой, любая работа спорилась у неё в руках.
Родители Фир, желая выдать красавицу-дочь за богатого, а то и знатного жениха, придирчиво подбирали ей достойную пару. И уж конечно они не считали достойным её про­стого батрака Ларса. Этот молодой, рослый, широкоплечий парень случайно зашёл на их ферму в поисках работы. Работы было немало, и хозяева наняли его. Новый работник сразу показал себя с лучшей стороны. Всё, за что ни брался, он делал обстоятельно и на вид нето­ропливо, но успевал чуть ли не вдвое против других, а огрехов и вовсе не допускал. Одна­жды, оторвавшись на минуту от работы, чтобы отереть пот со лба, Ларс увидел Фир, стоя­щую у плетня и пристально глядящую на него. Она заговорила с ним. Какие-то ничего не значащие слова. Они никогда не могли припомнить, о чём был их первый разговор. Просто их глаза встретились, и вдруг они поняли о себе и друг о друге самое главное. Жизнь, сча­стье, судьба стоит напротив. Вечером того дня они увиделись снова. Сам не веря себе, Ларс попросил её стать его женой. Глядя в серо-голубые глаза Ларса, ероша ловкими пальцами его жесткие белобрысые волосы, Фир пообещала принадлежать ему — или никому вовсе.
В тот же вечер она смело вошла к отцу и сказала, что встретила свою судьбу и на­мерена следовать ей. Родители ничего не ответили, и это насторожило Фир. Вместо того, что­бы лечь спать, она подслушала, как отец с матерью условились рано утром рассчитать Ларса, а её срочно выдать замуж, благо кого-то они ей там присмотрели. Ведь сколько она этого ба­трака-то видела — забудет через неделю. Всё равно он не пара ей — голь перекатная, ни мо­неты за душой! Её отец отсчитал положенное работнику жалованье, чтобы с раннего утра отдать ему и выставить за порог. Но Фир рассудила иначе. Как только в доме заснули, она взяла приготовленный отцом кошель, тихо прошмыгнула в барак, где спали работники, разбу­дила Ларса, и, когда на небе начала разгораться утренняя заря, они были уже далеко от фер­мы.
Первым делом они направились в храм Мары, где жрец совершил над ними долж­ный обряд и объявил законными супругами, а затем отправились искать свою долю. На пер­вое время у них было жалованье Ларса — ни септима больше не прихватила из дома Фир. Ни одежды, ни украшений. Лишь то, что было на ней. А дальше они уже вдвоем искали зара­ботка.
Сноровистые, умелые, не боящиеся ни работы, ни трудностей, они довольно бы­стро скопили достаточно денег для приобретения земли на окраине одного из владений. Ещё несколько лет упорного труда, и у них была своя ферма, дававшая достаточно не только для сытой жизни, но и на продажу. Но ещё прежде, чем их хозяйство стало приносить хороший доход, у Ларса и Фир родился сын. Лакир. Рос он на редкость похожим на отца, только черты лица у него были мягче, отцовская суровость в них была разбавлена весёлостью матери. С малых лет он привык помогать отцу и матери по дому и на ферме. Умелыми руками и рабо­чей смекалкой Лакир пошёл в них. По мере того, как парень взрослел, многие обязанности по хозяйству полностью ложились на его плечи, и управлялся он с ними легко и с удовольстви­ем. В свободное время они с отцом любили рыбачить на каменистом берегу Карта ниже Дра­коньего Моста или в левом рукаве Хьяла, протекавшем совсем рядом с фермой.
Ему было семнадцать, когда родители один за другим покинули этот мир. В его простом и наивном представлении они просто ушли вместе, потому как здесь друг без друга им было нечего делать. Его утешало, что где-то за гранью известного они по-прежнему вме­сте, в чём он ни минуты не сомневался.
Похоронив отца и мать, Лакир взялся за работу на ферме, которую кроме него те­перь некому было выполнять. Он оказался достойным сыном своих родителей. Ничто не при­шло в запустение, не развалилось, не пошло прахом. Хозяйство оставалось крепким, доход от фермы понемногу рос год от года. Теперь это в прошлом. Чужие руки будут доить его коров и соберут посеянный им с осени урожай.
Он медленными глотками пил остывающий терпкий отвар. Наконец кружка опу­стела. Лакир поднял глаза на Джонну, и только теперь она решилась его спросить:
— Что дальше-то делать думаешь? — в её голосе ему почудился отголосок умело скрытой за небрежностью тона напряжённой тревоги.
Лакир правильно истолковал её причины. Джонна постаралась ему помочь, насколько было в её силах, но решить, как жить дальше, мог только он сам. И среди возможных решений было два весьма вероятных в его случае. Месть и дальнейшая жизнь вне закона, а ведь эта мысль уже приходила в голову и ему, или... Или же топить обиду в кружке и попол­нить число спившихся бедолаг, которых не так уж мало на просторах Скайрима. Тут Лакир мысленно усмехнулся — «соседи» о нём неплохо позаботились — спиваться было не на что. Судя по всему, Джонна искренне ему сочувствовала и боялась, что он пойдёт по одному из этих гибельных путей. Он слегка улыбнулся ей краешками губ:
— Думаю, не найдётся ли в Морфале какой работы. Можешь что-нибудь предложить?
Редгардка с живостью откликнулась, мол, да, совсем недавно заходили люди ярла и оставили объявление. Она пошарила под стойкой, извлекла бумагу и протянула ему. Медленно ведя пальцем по строкам, Лакир с запинками прочёл написанное вслух. Указ гла­сил, что тому, кто убьёт главаря бандитов в Теснине Грабителя полагается награда.
Не такую работу он рассчитывал найти. Впрочем, в окрестностях и вправду едва ли была нужда в наёмных работниках. В этом тихом краю на лесопилке хватало тех рук, что уже имелись. Ферм, где могли бы требоваться батраки, в Хьялмарке тоже не было. Он наде­ялся, что в таверне у Джонны найдётся для него какое-нибудь дело. Тогда можно было на первое время прибиться к ней и по крайней мере не думать, где преклонить голову и на что купить хлеба. Но трактирщица поняла его иначе. Или же ей и правда не требовалась помощь, ведь даже дрова для очага в «Вересках» поставляла морфальская лесопилка, чтобы как-то держаться на плаву, поскольку заказов от немногочисленного населения было мало.
Что ж, он спросил Джонну насчёт работы, и она предложила ему, что смогла. Не в его положении воротить нос и выбирать, за какое дело браться. Отказаться от предложения трактирщицы, которая искренне старалась помочь ему, Лакир не мог.
Скайрим — суровая земля, где любой крестьянин хорошо знает, с какого конца браться за оружие. Иначе здесь не выжить. Мысль о том, чтобы отомстить Шоалям, а после податься к лихим людям в леса и пещеры, посетила молодого норда не просто сгоряча.
Он ещё раз просмотрел бумагу, немного подумал и решительно шагнул к двери, пряча указ за пазуху.

 

Глава 2. Теснина Грабителя

Теснина Грабителя

 
Лакир не пошёл по дороге. Во-первых, так выходил приличный крюк, во-вторых, ему совсем не улыбалось заявиться к разбойникам в открытую — нате, грабьте. Перевалив через взгорок прямо за домом ярла на западной границе Морфала, он быстро зашагал на юго-запад к мосту через Хьял, иногда переходя на бег, чтобы не замёрзнуть. Его одежда была слишком лёгкой для долгих весенних прогулок по северным областям Скайрима, но вчера, разгорячённый выпивкой, он не подумал набросить что-нибудь потеплее. Лакир пересёк пра­вый рукав Хьяла по мосту и снова ушёл с дороги, поднявшись по склону рядом с водопадом и двинувшись вдоль левого берега реки к её истоку.
Теснина Грабителя представляла собой укреплённый лагерь, удачно использую­щий окрестные скалы, где засела шайка бандитов, требуя выкуп со всех, кто пересекал Хьял по мосту. Самых строптивых убивали, прочих обирали до нитки. Тех, кто беспрекословно раскошеливался, отпускали с миром. Впрочем, могли и пустить стрелу вдогонку. Лезть напрямую в Теснину было бы безумием — в одиночку, с железной булавой, в простой фер­мерской одежде, против вооруженной, защищённой бронёй и прячущейся среди укреплений банды, у него не было ни единого шанса. Нужно было осмотреться и поискать способ рас­правиться с главарём не поднимая шума.
Недалеко от другого водопада, питающего Хьял, Лакир наткнулся на небольшую хибару женщины-краболова, промышлявшей добычей грязевых крабов, которых полно в этих местах. Крабы почти не отличимы от камней, среди которых обитают, пока не начнут двигаться, зато начав, передвигаются на удивление быстро. Женщина не могла рассказать Ла­киру про Теснину Грабителя ничего, что могло бы ему пригодиться. Разбойникам до неё дела не было, а она и подавно старалась не думать о неприятном соседстве. Зато встреча с ней за­ставила его насторожиться, и быть готовым к тому, что один из окружающих «камней» вне­запно может напасть. Грязевые крабы не слишком умны, но агрессивны, и довольно провор­ны как в воде, так и на суше, хотя по их виду догадаться об этом сложно. И если справиться с мягкотелым молодняком совсем нетрудно, то когда на тебя прёт вооруженная твердыми и острыми клешнями тварь размером с табурет, а то и с небольшой столик, покрытая панцирем немногим более хрупким, чем камни вокруг, нужно держать ухо востро и всерьёз думать, как уцелеть.
Миновав жилище охотницы на крабов и не доходя до моста, Лакир стал рассмат­ривать укрепление, на другом берегу ручья, впадающего в полноводную далее реку. Это и была Теснина Грабителя. В отличие от большинства собратьев по ремеслу, эти бандиты не за­няли развалины старого форта или укромную пещеру, довольствуясь случайными налётами, а построили целую деревянную крепость прямо над дорогой. С той стороны, что дальше от до­роги у грабителей был палаточный городок, обнесенный частоколом, упирающимся в ска­лы. Судя по всему, эта сторона из Теснины не просматривалась. Похоже, нападения отсюда не опасались. Хотя, если на ту скалу, что нависает прямо над ограждением, действительно так легко забраться, как кажется отсюда... По крайней мере, имеет смысл попробовать.
Поблизости паслось два диких табуна. На своем берегу Лакир поймал рыжую ко­былу, и, пожертвовав кожаным шнуром от своей блузы, стреножил её, чтобы в случае чего, не пришлось рассчитывать только на собственные ноги. Хотя, конечно, до лошади ещё тоже надо будет добраться, но ближе к Теснине неприручённую лошадь не оставишь. Больше он всё равно пока ничего поделать не мог, так что и жалеть не о чем.
Неподалеку в небольшой заводи под нависающим берегом копошилась пара круп­ных грязевых крабов. Оставлять их позади себя, отправляясь в стан разбойников, было бы опасно. Тем более они могли оказаться некстати на обратном пути. Впрочем, один из них уже заметил Лакира и угрожающе двинулся на него. За мгновение до того, как мощная клешня ухватила его за ногу, Лакир отскочил назад и как следует стукнул булавой по бронированной голове твари. К счастью, грязевые крабы не умеют быстро менять направление движения. Уворачиваясь от цепких клешней, он наносил крабу удары булавой, способные пробить твёр­дый панцирь. Норд запрыгивал на камни, куда крабу было не забраться, и бил его сверху, пока тот искал, откуда сможет атаковать; отскакивал, когда тварь пыталась достать его клеш­нёй, и быстро наносил удар, пока она готовилась к новой атаке. В какой-то момент, Лакир по­чувствовал, что им овладевает азарт. Он начал получать удовольствие от этой битвы, от бы­строты движений, от предвосхищения действий противника. К первому крабу присоединился второй, но исход боя был уже предрешён. Вскоре оба краба оказались неподвижно распла­станными на берегу.
Можно было отереть пот и перевести дух. Здесь было куда теплее, чем в Морфале. Хотелось пить. Ещё немного, и, пожалуй, голод тоже всерьёз заявит о себе. А пытаться неза­метно подобраться к врагу, надеясь, что урчание голодного живота примут за далёкий рык саблезуба — больше, чем просто глупость. Присев на нагретый солнцем камень передохнуть, и не переставая наблюдать за Тесниной, Лакир достал пару прошлогодних яблок. Всё ещё сочные плоды утолили жажду, голод тоже на время отступил. Пора было браться за дело.
Лакир тихо пересек ручей и начал осторожно подбираться к намеченной скале. Всё оказалось даже проще, чем представлялось издалека. Наружный склон был достаточно пологим, а верхушка ровной как стол. Забравшись на неё и заглянув через край, он увидел среди палаток одинокую фигуру орка, стоящего у костра. Насколько он мог видеть, палатки были пусты. Ворота, в дальней части ограды заперты, значит, оттуда разбойники быстро не появятся.
Орк не смотрел в его сторону. Поудобнее перехватив булаву, Лакир бесшумно спрыгнул прямо ему за спину, и обрушил на ничего не подозревавшего бандита первый оше­ломляющий удар, вложив в него всю свою силу. Пока разбойник пытался прийти в себя, пара быстрых и точных ударов довершила дело. Здоровенный орк распростёрся у ног Лакира. К его удивлению, удалось обойтись практически без шума. Тревога в бандитском лагере не поднялась. Разминка с крабами и удачное начало нападения на Теснину подействовали на мо­лодого норда ободряюще. В крови вскипала незнакомая прежде радость боя пополам с бес­шабашным куражом. Но терять голову не следовало, это он понимал.
Время было дорого. Лакир забрал у орка тяжёлый двуручный молот, куда более серьёзное оружие, чем его булава, пару раз взмахнул, привыкая к нему, и осторожно двинулся дальше. Он прокрался наверх по деревянным мосткам и вышел на площадку, где были вкопа­ны грубые столы, и стояла ещё пара палаток. В одной из них спал местный колдун. При при­ближении Лакира, он зашевелился спросонок и полез было наружу, но пара ударов железного молота, внезапно обрушившихся на него, успокоила его навеки.
Раздался щелчок тетивы, и рядом пропела стрела. Лакир резко обернулся, отска­кивая в сторону, и бросился вбок под прикрытие камней, частокола и массивного деревянно­го стола. Лучник, стоящий на вышке, теперь не мог в него попасть, но это значило, что враг может попытаться обойти камни и выстрелить в него почти в упор. Тогда Лакир, убрав молот за спину, высоко подпрыгнул, показавшись из своего укрытия и размахивая руками над голо­вой:
— Эй, я здесь! — Новый щелчок, стрела, отскочив от камня, бессильно отлетела в сторону. Он снова подпрыгнул, на этот раз чуть в сторону, дразня врага, заставляя его впу­стую тратить стрелы. Пьянящее веселье кружило голову.
— Э-эй! — ещё несколько безуспешных выстрелов, и стрелы у разбойника кончи­лись. Отшвырнув бесполезный лук и выхватив меч, он бросился в ближний бой, но Лакир, в отчаянном прыжке перелетев через стол, встретил его ударом молота. Враг пошатнулся. Ещё удар, и с ним тоже покончено. Трое. И пока ни царапины.
Ещё один лучник заметил незваного гостя, и быстро сместившись влево к углу де­ревянной хижины стал его выцеливать. Камни и стол остались правее, на этот раз, прижав­шись к ним, Лакир лишился бы свободы передвижения, став отличной мишенью для стрелка. На его счастье, целиться тому мешала торчащая перед постройкой скала. Теперь Лакир не дразнил лучника, как раньше, он лишь быстро перемещался то вправо, то влево, уходя от стрел. Внимание было обострено до предела. Угадать момент выстрела, успеть увернуться. Двигаться, не давать прицелиться. Сколько стрел в запасе у этого? Десять? Двадцать? Больше? Не думать, не отвлекаться. Одна из стрел слегка задела правую руку. По рукаву рас­плылось липкое пятно. Сколько стрел осталось? Сколько ещё он так выдержит? Следить за прицелом, уходить от выстрелов... Вправо, ещё вправо, резко влево... Хорошо, что разбой­ник начинает злиться, спешит, промахивается, ещё раз, ещё... Неужели всё? Почему-то про­тивник не кидается в бой, а убегает в дощатую постройку позади него. В окне мелькает чей-то силу­эт в железной броне. Если набросятся разом — дело плохо. Вот стрелок, по-прежнему один, появляется снова с пополненным запасом стрел. Однако за это время Лакиру удалось чуть отдышаться и переменить позицию так, чтобы попасть в него было намного сложнее. Новых стрел хватило ненадолго. И снова удар молотом, нанесённый на бегу, угомонил мо­лодчика, ринувшегося в ближний бой. Четвёртый.
На подвесном мосту зашевелился ещё один стрелок — на этот раз девка. Лакир почувствовал, что начинает уставать. Плохо. Шаг в сторону, и он наполовину укрыт от стрел опорой вышки, той самой, с которой его чуть не подстрелил первый из лучников. На его сча­стье, девица оказалась стрелком не из лучших. Стрела за стрелой откалывала щепы от необ­тесанного бревна опоры, или застревала в ней. Когда разбойница отбросила лук и схватилась за меч, Лакир выскочил на мост и с разбега огрел её молотом, после чего она больше не ше­велилась. Пять.
А ведь кто-то ещё двигался в том доме — не доме, сарае — не сарае... Двигался, но не вышел. Уж не там ли главарь? Должно быть, там. Лакир повёл плечами. Руки, ещё не­привычные к тяжёлому оружию, стали уставать. А бандит в постройке защищен железной бронёй... И хватит ли внутри пространства для хорошего удара? Лакир перекинул молот за спину, снял с распростертой на мосту девицы колчан со стрелами и подобрал лук. Затем он крадучись подобрался к прорубленному в стене окну и заглянул внутрь.
Там за небольшой перегородкой нервно расхаживала крупная женщина облачён­ная, в отличие от прочих, не в сыромятную, меховую или клёпаную, а в железную броню. От­ступив вдоль стены к дверному проёму, Лакир до отказа натянул тетиву длинного лука. Про­махнуться было невозможно. Внезапно разбойница резко обернулась, не то услышав какой-то звук, не то, неведомо как, почуяв чужака, и бросилась на него, выхватывая меч. Левую поло­вину её лица сплошным пятном покрывала боевая раскраска. Судя по всему, она и была гла­варём этой банды. Резкий щелчок тетивы, и атаманша со стрелой в голове рухнула на пол. Кровь толчками била из раны, растекаясь неопрятным пятном на полу.
Лакир осторожно вошел в постройку и осмотрелся. Кроме убитой женщины вну­три не было ни души. Он снял с неё броню, и кое-как приладил на себя. Ему повезло, что раз­бойница оказалась такой рослой и крупной, да и доспехи на ней были, похоже, с чужого (и вряд ли женского) плеча. Он взял с полки железный шлем. Не сказать, что точно впору, но много лучше, чем ничего. Сапоги атаманше были велики, несмотря на внушительный для женщины размер её ножищ, Лакиру же они оказались тесноваты. В углу за шкафом стоял большой сундук, неподалёку от трупа атаманши в полу виднелся люк.. Не мешало бы их осмотреть, но сперва следовало убедиться, что никого из шайки не осталось в живых. Были ещё запертые ворота в частоколе, выходящие на дорогу, где обычно разбойники и подстерега­ли путников. Едва ли дорога всё это время оставалась без присмотра.
Лакир оказался прав. Спустившись на дорогу под подвесным мостом, он наткнул­ся на здоровенного громилу в железной броне, но без шлема, вооруженного двуручным ме­чом. Справиться с ним оказалось существенно труднее, чем с теми, внутри лагеря. И если бы Лакир не разжился доспехами, ему пришлось бы плохо. Хотя, в свою очередь, непривычное тяжёлое облачение сковывало движения и лишало подвижности. Уворачиваясь от ударов меча или блокируя их рукоятью, используя каждую возможность достать врага своим моло­том, ему удалось одержать верх и над этим противником. Но и тот пару раз вскользь зацепил его мечом. Лакир отдышался, пару минут передохнул, затем стянул с разбойника сапоги. Эти пришлись ему впору, так что прежние он без сожаления бросил.
Двинувшись дальше по дороге в сторону ворот бандитской крепости, он практи­чески наткнулся ещё на одного разбойника в железных доспехах. Головорезы, охраняющие подходы к лагерю были защищены и вооружены серьёзнее, чем обстреливавшие жертв из укрытия. Прорваться в их укрепления с этой стороны было бы гораздо сложнее. Теперь же схватка была недолгой, встреченный ударом молота разбойник потерял равновесие, и преж­де, чем он успел подняться, молот взлетел и опустился ещё дважды. Седьмой.
Переведя дух, Лакир ещё раз осторожно обошел всю Теснину. Никаких признаков жизни. Он осмотрел тела убитых бандитов. Забрал деньги, бывшие им теперь без надобно­сти, отмычки — возможно, сундук окажется заперт, а в нём могло найтись что-нибудь полез­ное. Доспехи и оружие, кроме молота, и той брони, что была на нём, он брать не стал. Зачем? Как всё это тащить, где хранить, куда девать?
Убедившись, что нападения больше ждать неоткуда, парень вернулся в постройку. Один из шкафов содержал небольшой кошелёк с деньгами — септимов двадцать-тридцать — не больше, и лечебное зелье. В ящике шкафа, с полки которого он взял шлем, нашлась оде­жда получше оставшейся у него. В сундуке, оказавшемся незапертым, он обнаружил ещё немного денег, несколько отмычек и некрупный аметист. В центре стола одиноко лежала кни­га. Подумав, Лакир взял её с собой. Ещё одну книгу удалось найти в тумбочке. У него на фер­ме было несколько книг. По одной отец учил его читать, прочие он когда-то пробовал про­честь, но за делами забросил. Кто знает, пишут же эти книги зачем-то, может, и есть в них ка­кой-то прок. Кроме того, стоило, пожалуй, научиться читать получше. Вон сегодняшний указ сколько разбирал.
Возле перегородки на низкой продолговатой тумбе без ящиков стояла большая склянка с каким-то зельем и лежал ключ. Второй, похоже, такой же, весь замаранный кровью, валялся возле тела атаманши. Его он трогать не стал. Лакир попробовал отпереть люк — ключ подошёл. Спустившись вниз, он обнаружил пещеру, с небольшим запасом вещей и де­нег, явно заготовленными в дорогу. На столе стояла тарелка с куском хлеба и сыра и ещё один флакон с лечебным зельем, рядом лежала небольшая книжка, оказавшаяся дневником главаря бандитов. Лакир открыл его, и, ведя пальцем по строчкам, не без труда прочёл :
«5-й день Первого зерна, 4Э 201
Болваны! Бродир и Херд сегодня снова сцепились, и чуть не дошло до драки. Весь лагерь взбудоражен. По моему приказу всем дали по лишней порции медовухи, но если свары не прекратятся, мы тут друг дружку перебьём.
11 день Первого зерна, 4Э 201
Ходят слухи, что Херд подбивает своих дружков на бунт. Бродир не дурак, он, скорее всего, занят тем же самым, чтобы подстраховаться. Стоило бы убрать обоих, но в лагере раскол. Если я попытаюсь это сделать, недели не пройдет, как мне воткнут нож в спину.
Больше терпеть нельзя. Я понемногу откладываю золотишко, когда могу. Если наберется достаточно, попробую сбежать и двину вниз по течению, к Драконьему Мосту.
28 день Первого зерна, 4Э 201
Бродир что-то подозревает — сегодня он явно за мной подсматривал. Деньги скорее всего не нашёл, но тут становится небезопасно. Сегодня мне удалось припрятать лодку на островке к югу, у старого пня.
На этой неделе прибыток был неплохой. Ещё караван-другой, и я свалю отсюда на всех парусах.»
Возможно именно потому, что в Теснине Грабителя назревал бунт, разбойники не слишком спешили друг другу на выручку, а атаманша и вовсе не показывала носа из своей хижины, надеясь, что в случае чего просто успеет удрать.
Выход из пещеры оказался наполовину скрытым под водой. Лакир снял броню, укрепил её вместе с прочими вещами на спине, окунулся в ледяную весеннюю воду и поплыл наружу. Выбравшись на берег, он разорвал свою старую рубаху, насухо вытерся и перевязал три незначительные, но понемногу кровоточившие раны, чтобы не марать найденную оде­жду. Надел её вместе со своими старыми сапогами, и отправился искать пойманную утром кобылу. Лошади не было. На траве валялся обрывок шнура, которым он пытался связать жи­вотное. Лакир посмотрел по сторонам. Возле хибары краболова виднелась рыжая лошадь. Возможно, это и была его пропажа.
Он начал осторожно подбираться к лошади. Нет, это была другая кобыла. Моло­дая, тоже рыжая, только с золотистыми хвостом и гривой и умными тёмными глазами. Стара­ясь не напугать животное, он медленно приближался к нему, протягивая яблоко. Живя на фер­ме, Лакир привык иметь дело с животными, и хотя своих лошадей ни он, ни его родители не держали, с ними ему тоже общаться доводилось. Любопытная кобыла осторожно взяла ябло­ко и сочно захрустела. Тогда Лакир ловким движением вскочил на неё верхом. Он сумел со­владать с недовольством животного и вскоре верхом на Роки (так он назвал лошадь) отпра­вился назад в Морфал.
По дороге парень размышлял. Если не вспоминать, что он остался без крова, мож­но было сказать, что ему крупно повезло и не единожды. Во-первых, он, вчерашний фермер, не только в одиночку расправился с целой шайкой вооружённых бандитов, и остался жив, но и практически не пострадал. Во-вторых, в Теснине удалось добыть немного денег, да ещё и награду за убитую атаманшу должны бы выплатить, так что с голоду не помрёт. В-третьих, первый же убитый разбойник позволил вооружиться гораздо лучше. Его оружие — молот, пришлось Лакиру и по силам, и по душе. Перед тем, как столкнуться с противниками в бро­не, он успел добыть себе не худшую, а на смену неудобным сапогам почти сразу нашёл под­ходящие. Сейчас броня вместе с немногими вещами из Теснины Грабителя, показавшимися ему полезными, была увязана в плащ из рогожи, который прежде принадлежал лучнице на мосту. Одежда на нём была теперь не в пример лучше прежней. А от холодного ветра его за­щищал снятый с одного из грабителей лёгкий кожаный плащ. Несколько полученных в Тес­нине царапин даже ранами не назвать, и, хотя они неприятно саднили, а тело наливалось усталостью, он не шагал обратно пешком, а ехал на лошади.
Добравшись до Морфала, Лакир первым делом позаботился о Роки, привязав её так, чтобы она могла подъедать растения вокруг, и угостив яблоком. Оставил броню и прочее добро, завернутое в рогожный разбойничий плащ, на крыльце таверны. Не тащиться же с этим барахлом к ярлу. И, прихватив только закинутый за спину молот и дневник главаря, направился за наградой.
Асльфур, муж и управляющий морфальского ярла Идгрод Чёрной, выслушал Ла­кира с неподдельным интересом. В ответ на заявление, что Теснина Грабителя больше не представляет опасности, он выразил благодарность за избавление владения Хьялмарк от это­го осиного гнезда, назвав услугу неоценимой, и вручил увесистый мешочек, в котором позвя­кивали четыреста септимов. Увидев дневник главаря, Асльфур быстро пролистал его, кивнул и вернул Лакиру. Теперь, когда никого из шайки не осталось в живых, его содержание не имело значения. Разве что странно, что последние записи были сделаны почти месяц назад. Других доказательств он требовать не стал, да и в этом не нуждался. Управляющий умел раз­бираться людях. Этот молодой норд никогда не пришёл бы за наградой, которую не зарабо­тал, как и не присвоил бы себе чужие заслуги. Вдруг, словно вспомнив о чём-то, Асльфур спросил:
— Это ведь ты бывший владелец фермы Кернсдейл, которую вчера вечером купи­ли двое имперцев?
Лакир, уже собравшийся уходить, едва заметно вздрогнул при этом вопросе, но кивнул.
— Именно они оставили жалобу на разбойников в Теснине. Вместе с бумагами о покупке фермы, подали прошение избавить их новый дом от опасного соседства. В первый раз на моей памяти у нас подобное дело решилось так быстро. Я не провидец, подобно жене, но, мне почему-то показалось, что тебе стоит узнать об этом.
И снова Лакир смог лишь задумчиво кивнуть. К счастью, Асльфур не требовал бо­лее внятного ответа, не ждал благодарности и не стал больше его задерживать.
Выйдя из дома ярла, Лакир дошёл до входа в «Верески», где оставил добытое до­бро. Через улицу от таверны находилась алхимическая лавка под названием «Хижина таума­турга». Вытащив из свертка найденные в Теснине флаконы с зельями, он направился туда, надеясь, что удастся их продать. Говоря по совести, если бы он хоть меньшее из целебных зе­лий выпил сам, то ещё на обратном пути и думать забыл бы о полученных царапинах, но нордская упрямая гордость внушала ему, что всякие снадобья — это для слабаков. Войдя, он увидел женщину-алхимика, которую, как выяснилось, звали Лами. Она была уже не слишком молода, но довольно миловидна. Выложив перед ней свою добычу, Лакир спросил, сколько она могла бы заплатить за это. Денег Лами предложила немного, причём он заметил, что она старается держаться от него подальше и вдыхать мало не через раз. Он сообразил, что пропи­тавший его запах пота и крови, своей и чужой, металла брони, лошади и дорожной пыли был слишком силён для маленькой лавчонки. А поняв это, парень самой кожей почувствовал себя грязным. Тогда он прикинул, что у алхимиков наверняка имеются все необходимые ингреди­енты для варки мыла, а значит, почему бы не быть и готовому на продажу? Дома мыловаре­нием занималась сперва Фир, а после — он сам. Невелика наука. Но сейчас ни сил ни време­ни на это у него не было. Догадка Лакира оказалась верной — у Лами нашёлся солидный ку­сок мыла на продажу.
Вновь оказавшись на улице, он осмотрелся, нашёл неподалёку от таверны укром­ный закуток, где болотная вода казалась почище и, несмотря на холод, тщательно вымылся. Норды вообще не большие приверженцы чистоты. До сих пор Лакир куда чаще просто пла­вал в водах Хьяла, там где он, миновав гряду порогов, сливается с Картом, нежели мылся с мылом. Разве что когда после самой грязной работы в хлеву собирался выбраться на люди. Но сейчас вместе с грязью и запекшейся кровью он будто смывал усталость и последние воспоминания об уже подсохших ранах. А ощутив кожей бодрящую свежесть, и вовсе будто бы родился заново. Одевшись, Лакир подхватил свой тюк и вошёл в таверну.
В нос ему сразу же ударил вкусный запах свежей горячей стряпни. Было около трёх часов пополудни, а он за весь день съел всего пару яблок. Правда, с утра ему было не до еды, но сейчас Лакир понял, что умирает с голоду. Джонна по-прежнему стояла за стойкой, но взглянула в его сторону как-то неуверенно, тут же отвела глаза, и, кажется, даже чуть слышно шмыгнула носом, а в движениях рук, протиравших и без того чистые кружки, была заметна излишняя суетливость. «Так, что ещё-то случилось?» - мелькнуло у Лакира в голове, пока он шёл к стойке со своей поклажей. Поскольку кроме этой таверны податься ему было некуда, он первым делом снял у Джонны комнату.
— Хорошо, она твоя на день, — сказала Джонна, получив положенные десять сеп­тимов, и всё так же, пряча глаза, с неестественной торопливостью добавила, — Пойдём, я по­кажу тебе твою комнату. Сюда.
Пройдя следом за ней в комнату, располагавшуюся справа от стойки, Лакир сбро­сил в углу свои пожитки, и, прежде чем редгардка успела улизнуть, мягко обхватил её за пле­чи и осторожно развернул лицом к себе. Ясно. Не то чтобы ревела, конечно, но глаза на мо­кром месте. Вот ещё не было печали. Внезапно, будто по наитию, он отчётливо понял, как следует поступить.
— Ты не научишь меня, как хорошо провести время? — негромко спросил он её, потихоньку привлекая к себе. Он знал, чувствовал, что она не откажет.
— Думаю, что могу тебе в этом помочь, — в тихом виноватом шелесте её голоса прозвучал намёк на робкую улыбку, и уже увереннее она добавила: — и чего же ты хочешь?
— Того, что понравится тебе, — был ответ, пока он ласково, но неуклонно, под­талкивал её к кровати.
Для обоих происходящее оказалось в порядке вещей. Ни один из них не был влю­блён в другого. Она не испытывала к молодому норду особого чувственного интереса, скорее обычное человеческое сочувствие. Редгардка тоже была вовсе не в его вкусе. Она выручила его утром, теперь он помогал ей избавиться от невесть откуда взявшегося чувства вины. Сей­час они просто получали удовольствие от близости, ставшей в дальнейшем основой для на­стоящей дружбы.
Её кожа пахла пряностями, наводящими на мысли о свежей выпечке. Или же про­голодавшемуся норду это только казалось? Тело Джонны, гибкое и податливое, плотно при­жималось к парню, ища, даря и обретая сладострастное наслаждение.
Некоторое время спустя, когда они удовлетворённо лежали рядом, Лакир, посмот­рел на редгардку и сказал просто:
— Рассказывай.
Джонна сразу поняла, что он имеет в виду. В её чёрных глазах больше не прята­лось виноватое выражение. Она едва заметно улыбнулась и заговорила:
— Да ты небось и сам всё понимаешь. Утром я порадовалась, что у тебя руки не опустились, что думаешь, как дальше жить, как заработать. Отдала тебе указ, а читал-то ты его вслух. Ты ушёл, а до меня дошло, чему я тут радуюсь — фермер в крестьянской одёже с одной только булавой отправился в логово бандитской шайки за жизнью главаря... Хороший способ самоубийства, необычный! — она слегка усмехнулась, — Вот и не знала куда себя деть. И думать о смерти нельзя — добычу ей указывать, и не думать не выходит. Так и сиде­ла, себя корила...
Лакир хотел было что-то ответить, но тут его желудок громко заурчал. Джонна проворно поднялась, натянула своё платье, которое, надо сказать, очень шло к её тёмной коже, и со словами: «Пора бы мне вспомнить о своей работе», — отправилась за стойку. Сле­дом за ней в общий зал вышел и Лакир.
Он не стал предлагать ей денег за утренний чай, знал, что не возьмёт, а само предложение её обидит. Но теперь у него было достаточно монет, чтобы не становиться на­хлебником. Расплатившись за еду, он присел за тот же стол, за которым очнулся утром. Джон­на давно убрала с него следы попойки и аккуратно протерла. Рагу из оленины оказалось куда лучше, чем он смел ожидать от трактирной снеди. В «Четырёх Щитах» такой пищи не води­лось. Хлеб тоже был свежим и вкусным, а сильный голод — восхитительной приправой к еде. Насытившись и сдобрив обед хорошей кружкой мёда, Лакир задумался, чем занять ве­чер.
Сперва он отнёс Роки купленное для неё сено, поскольку местная растительность была слишком скудна, и отдал последнее яблоко. Видя, что лошадь довольна, и не рвётся сбе­жать, он вернулся в «Верески», вспомнив о прихваченных из Теснины книгах и намерении подучиться читать.
Лакир зашел в комнату, достал книги и уселся на стуле в уголке. Он открыл одну из них, ту, что нашёл на столе, и прочёл название на первой странице: «Чёрная стрела, том 2». Про себя Лакир решил, что постарается читать не водя по строкам, не проговаривая вслух и не шевеля губами. Однако, прежде, чем он успел приняться за чтение, из середины книги выпали и разлетелись по комнате исписанные листы, выдранные из какой-то тетради. Отло­жив «Чёрную стрелу», он собрал листки, присмотрелся и понял, что это страницы дневника, найденного в пещере под Тесниной. Последние записи в самом дневнике относились к концу месяца Первого зерна, а на дворе стояло двадцать первое число Руки дождя. Прошёл без ма­лого месяц. Записи на выпавших листах были сделаны позднее. Он, вероятно, не стал бы их читать, если бы, волею случая, на одном из них его взгляд не зацепила фамилия Шоаль. Ла­кир собрал листки по порядку, сверяясь с датами, и постарался, просматривая текст, найти, где упоминались Шоали. Первый лист не содержали ничего интересного, но уже на втором его усилия были вознаграждены. Дальше Лакир начал читать внимательно.
«3-й день Руки дождя, 4Э 201
Сегодня на закате меня отыскала моя сводная сестра Геральдина. Говорит, у них с мужем возникли проблемы с законниками в Сиродиле. Они назвались бретонской фами­лией Шоаль и успели улизнуть на том же корабле, на котором везли приказ об их поимке. Высадились в порту Солитьюда, наняли рыбацкую лодку и переправились через залив. Про­сит пока приютить их в нашем лагере. По дороге сюда приметили удачную ферму. К чему она им?
4-й день Руки дождя, 4Э 201
Расспросила сестру, как их угораздило влипнуть. Неужто теряют хватку? Гово­рит — нет, просто не повезло. Бывает. Всё же мудрёные у них какие-то дела. По мне, так обирать путешественников проще и надежнее. Если бы не эти идиоты с их бунтом. Впро­чем, пока совсем не запахнет жареным, суетиться не стоит.
9-й день Руки дождя, 4Э 201
Интересно, как Геральдине удалось поладить с местными болванами. Даже по­сле того, как она с мужем отказалась от участия в наших делах. Сегодня она со своим Са­ливаном выбиралась посмотреть на ту ферму. Далась же она ей!
12-й день Руки дождя, 4Э 201
Оказывается, кому-то из наших эта ферма тоже не даёт покоя. Сегодня Гераль­дина слышала, что двое между собой обсуждали возможность её захвата. Зимовать следую­щую зиму в тепле, да ещё три дороги просматриваются, вот где развернуться. Ду­рачьё, там рядом Драконий Мост со стражей и постом Пенитус Окулатус. Так они и по­терпят разбойничий лагерь под боком! Геральдина говорит, разошлись на том, что здесь у меня постройка, а они по палаткам, а там им точно дома не видать — хорошо, если сарай дам. Тьфу! Этим скотам точно и сарая много.
13-й день Руки дождя, 4Э 201
Сестра с мужем разговорили Бродира. Он проболтался, что со своими сторонни­ками всерьёз подумывает о захвате фермы Кернсдейл. Сказал, что хозяин там — одинокий молодой мужик, завалить его — и дело с концом. Снова Геральдина с Саливаном ходили смотреть на ферму. Видели хозяина. Говорят, парень — простак. Сестра довольна, уж не знаю чем. Велит мне держать ухо востро и потихоньку собирать манатки. Говорит, скоро тут станет жарко.
15-й день Руки дождя, 4Э 201
Сегодня Шоали ходили в Морфал. Вернулись довольные. Геральдина предложила ночами перевозить ценности и прятать в тайник под Драконьим Мостом. Кажется, она знает, что делает. Как стемнеет, начнём.
18-й день Руки дождя, 4Э 201
Большую часть успешно переправили. Сегодня закончим. Геральдина говорит, что Херд тоже не прочь захватить Кернсдейл и сам стать главарём. Если он или Бродир решатся — это конец. Они ни дня не продержатся на ферме, но и нас тогда в покое не оставят. Надо спешить. Сестра обеспокоена. Говорит, надо как-то их угомонить хотя бы на время.
19-й день Руки дождя, 4Э 201
Не перевезённым осталось только то, что мне понадобится с собой. Неподалёку от Драконьего моста второй тайник с ключом от сундука. На всякий случай нарисовали карту. Сестра с мужем снова мотались в Морфал. Зачем — не говорит. Снаружи какие-то вопли. Не представляю, где они достали выпивку, но в лагере настоящий дебош. Все грызут­ся между собой, но до ножей пока не дошло. Проклятье! Пока меня не было, кто-то спёр карту! Теперь он сможет наложить лапу на моё добро! Ничего, остаётся ещё мой старый тайник, о котором не знает никто, даже Геральдина.
20-й день Руки дождя, 4Э 201
На рассвете Геральдина пришла ко мне. Сказала, что они с мужем уходят, и чтобы я рвала когти отсюда. Велела через пару дней приходить к ферме Кернсдейл, а до той поры никому не показываться. Говорит, не сегодня-завтра тут будет заварушка. Успею. Оставлю здесь записи, где собиралась в Драконий Мост. Если меня будут искать, пусть ищут там. Эриота и Тира нигде нет. Значит, это они смылись с картой. Ночью они бы ничего не нашли, а днём побоятся, что я их достану. Они трусы, несколько дней точно будут выжидать, если не перегрызутся между собой. И если у них вообще достанет мозгов разобраться в карте. Можно не дёргаться. Я успею забрать своё».
На этом записи заканчивались. Выходило, что предупредив атаманшу, Шоали направились к нему на ферму. Заманили в Морфал, где, судя по тому, что они не раз туда на­ведывались, у них всё было схвачено. Им нужно было успеть получить от него подписанную бумагу о продаже, заверить её у ярла и донести на разбойников в Теснине. Если бы сестра послушалась совета Геральдины, она бы уже спокойно скрывалась у Шоалей на ферме Керн­сдейл. Но она снова промедлила, как медлила уже месяц, и вышло, что Шоали убили её его руками. Боги сами вершат возмездие и восстанавливают справедливость. Как истинный норд, он не мог истолковать случившееся иначе.
Лакир встал, собрал листки, вышел в общий зал, подсунул их под большое полено в очаге и задумчиво смотрел, как бумага корчится в огне, превращаясь в пепел. С этими запи­сями он мог бы обратиться к ярлу, или сдать Шоалей в Солитьюде, раз туда доставили приказ об их аресте. Может, даже удалось бы добиться возвращения своей фермы, но это означало вмешаться в промысел богов. А кроме того, хотя он едва ли ясно сознавал это, ему просто не хотелось с этим возиться. Ещё утром он, верно, ухватился бы за такую возможность, но сле­дующие несколько часов изменили многое. Для него началась новая жизнь, и к прежней воз­врата не было. Самая мысль о том, чтобы разбираться с этими имперцами, вызывала у него неясное чувство, сродни брезгливости.
Убедившись, что остатки дневника рассыпались прахом, Лакир вернулся в комна­ту. Теперь многое встало на свои места. Шоали спешили, им нужно было опередить разбой­ников, планировавших нападение на Кернсдейл. Скорее всего, ему что-то подмешали в мёд, когда он, незадолго до кружки со странным привкусом, выходил во двор. Конечно, можно было спросить Джонну, как всё выглядело со стороны, но ему окончательно расхотелось воз­вращаться к этой истории. Того, что он знал и о чём догадывался, было достаточно.
Одной из сильных черт в характере Лакира было то, что всё решённое или начатое он упорно доводил до конца, если не сразу, то возвращаясь при каждом удобном случае. Вот и теперь он снова уселся, достал «Чёрную стрелу» и углубился в чтение. Непривычное заня­тие неожиданно увлекло парня, и, сев читать около шести часов вечера, оторвался от книги он только в одиннадцатом часу. За это время он едва ли осилил половину того, что содержал попавшийся ему том, и всё же за этот день, он, кажется, прочёл больше, чем за всю прошлую жизнь. Многое было для него в новинку и стоило того, чтобы как следует обдумать.
Лакир потёр усталые глаза и вышел из комнаты. Прогулялся до улицы по срочно­му делу, проведал Роки, мирно дремавшую на привязи, прислушался к ночным звукам болот, вдохнул свежий морозный воздух. Среди сполохов небесного огня горели пронзительно-яркие искры звёзд, одна луна стояла уже высоко, другая ещё не вскарабкалась из-за гор. По-новому, очень остро, как никогда прежде, ощутил он красоту мира, проникшую в него неиз­бывной радостью бытия, наполнившую душу чистым восторгом. Простояв, словно заво­рожённый несколько минут, он снова полной грудью вдохнул ночной воздух, и вернулся в та­верну.
Со времени обеда прошло уже несколько часов, и ему снова захотелось есть. У Джонны нашёлся для него хороший ужин и пара кружек славного мёда. Между делом, они перекинулись несколькими словами и понемногу разговорились. Она поведала, что никогда не думала, что станет хозяйкой постоялого двора, но приехав сюда вместе со своим братом Фалионом, с головой ушедшим в работу, оказалась вынуждена чем-то занять себя. Брат её за­нимался какими-то колдовскими изысканиями. Простой люд в Морфале его не жаловал. В «Вересках» было пусто, и поскольку обслуживать было некого, а с повседневными делами редгардка покончила, она вышла из-за стойки, подошла к столу, где сидел Лакир, и примости­лась рядом. В дальнем углу какой-то орк мучил лютню, извлекая поистине душераздираю­щие звуки. Порадовавшись, что тот не начал своё выступление нынче утром, Лакир спросил Джонну о нём. Та рассказала, что орка зовут Лурбук, и он-де считает себя бардом, хотя живет здесь, как простой постоялец, платит за комнату, вот она его и не гонит. Были бы посетители, стоило бы опасаться, что он всех распугает, а так... всё равно ведь, считай, никого.
Так за лениво текущим разговором прошло ещё с полчаса. Лакир почувствовал, что засыпает. Веки отяжелели, голова клонилась на грудь, ему всё труднее становилось не те­рять нить беседы. Заметив это, Джонна прервала начатую фразу на полуслове, чуть насме­шливо сказав: «Иди ложись уже. А то я, пожалуй, решу, что иначе, чем за столом ты спать и не пробовал». Он сонно улыбнулся, покачал головой, встал и побрёл в комнату. Сбросив са­поги и куртку, с наслаждением вытянулся на кровати и, проваливаясь в сон, с удивлением по­нял, что, кажется, совершенно счастлив. Точно именно теперь вдруг обрёл что-то, чего ему всегда не доставало, и о чём он даже не догадывался. Прежде, чем эта мысль успела офор­миться, парень уже крепко спал. Сон его был сладок, а грёзы ярки и чисты, как когда-то в детстве. И улыбка, блуждавшая на губах спящего, была по-детски счастливой.

 

Глава 3. Бенор

Бенор

 
Проспав десять часов кряду, Лакир проснулся бодрым и полным сил. Он оделся и, выходя из комнаты, приветливо кивнул Джонне. Выйдя из «Вересков», как и накануне умыл­ся снегом, а затем уладил прочие неотложные дела. Поздоровался с Роки, встретившей его, а особенно морковку, пучок которой он прихватил из бочки в пещере атаманши, довольным фырканьем. Ласково потрепав кобылу по шее, Лакир отправился завтракать, а заодно спро­сить у Джонны, нет ли ещё какой-нибудь работы. Работа нашлась. На этот раз требовалось убить главаря разбойничьей шайки в Оротхейме.
Покончив с плотным завтраком и прихватив с собой немного хлеба и воды на до­рогу, Лакир облачился в свою железную броню, набросил кожаный плащ, закинул за спину молот, и вышел из таверны. Посмотрев вдоль улицы, он увидел чуть поодаль мощную фигу­ру норда, лениво подпиравшего спиной перила моста. Здоровенный детина лет тридцати, с ржаво-бурыми волосами, заплетенными по бокам в косицы, с крупным приплюснутым носом и простоватым широким лицом, заросшим густой рыжеватой щетиной, недостаточно длин­ной, чтобы называться бородой, уныло смотрел себе под ноги, скрестив руки на груди. Над прищуренными низко посаженными каре-зелёными глазами незнакомца, казавшимися не то припухшими, не то полусонными, топорщились косматые взъерошенные брови. Детина был одет в броню вроде той, что добыл себе Лакир. За спиной у него грозно торчала рукоять же­лезной секиры — тяжёлое оружие под стать взятому у орка молоту.
Вчера, оправляясь в Теснину Грабителя, Лакир видел, что возле дома ярла собра­лась взбудораженная толпа морфальских жителей. Слышались выкрики вроде: «Куда смотрит ярл?!», «Нам что, теперь трястись от страха у себя дома?!» и прочее в том же духе. Мужик с моста тоже был в той толпе, Лакир заметил его, поскольку кроме стражи, носящей цвета Морфала, тот единственный был в доспехах. Тогда ему хватало собственных забот, чтобы вникать ещё и в чужие, но сегодня он решил подойти к этому здоровяку, расспросить, кто та­ков, а если речь зайдёт, может и узнать, о чём давеча шумели.
Детину звали Бенор. Без лишней скромности, он заявил низким хриплым голосом:
— Я — лучший воин Морфала, и это не хвастовство!
— Лучший воин, правда что ль? — подначил его Лакир.
— Хочешь докажу? Ставлю сто монет, что я тебя голыми руками завалю. Дерёмся на кулаках — ни оружия, ни магии!
— Идёт!
Удаль, переполнявшая Лакира, требовала выхода, и предложение помериться си­лами пришлось весьма кстати. Не теряя времени даром, двое нордов закружили по дороге, отвешивая друг другу мощные тумаки. Вокруг начали собираться зеваки, щедро раздавая со­веты и подбадривая дерущихся криками. Стража Морфала тоже подтянулась поближе. В рав­ной мере для поддержания порядка, наблюдения за честностью поединка и дабы просто поглазеть. Вскоре стало ясно, что противники стоят друг друга. Бенор был немного посиль­нее, но зато уступал в подвижности. Лакиру чаще удавалось увернуться от удара, и успешно нанести ответный. Пару раз, видя, что Бенор размахивается для сокрушительного удара, Ла­кир, более молодой и проворный, отклонялся в сторону, и, пока тот пытался восстановить равновесие после промаха, в свою очередь со всего размаху обрушивал на него увесистую за­трещину. Правда, уклониться или защититься ему удавалось далеко не каждый раз. И хотя последним крепким ударом Лакир сбил Бенора с ног, да так, что тот не сразу поднялся, побе­да досталась ему очень нелегко. Даже самому себе парень боялся признаться, насколько ве­лика была вероятность, что это он останется обессиленно лежать, глотая дорожную пыль. Зрители ещё немного покричали, надеясь на возобновление драки, но убедившись, что дело кончено, потихоньку начали расходиться.
— Вот это был удар, — наконец с трудом выдавил поверженный здоровяк, — Ты боец, одобряю!
— Думаю, эти деньги мной честно заработаны? — отозвался Лакир, улыбаясь, чтобы не показать, насколько крепко ему досталось.
Он подал Бенору руку и помог наконец подняться. Испытав свои силы, поединщи­ки прониклись друг к другу неподдельным уважением. Старший норд отдал Лакиру его вы­игрыш, с чувством прибавив:
— Ты замечательный друг, это дорого стоит!
Норды разговорились. Бенор сетовал, что в стражу его не взяли, сколько он ни просил, так что занимается, чем придётся. Будь Лакир немного поопытнее, его бы насторо­жила эта фраза. Пожалуй, ни в одном владении в стражу не набирали лучших из лучших. Та­кие обычно находили себе заработок посолиднее и занятие поинтереснее. Так что если в стражники просился мало-мальски толковый воин — его брали не задумываясь. И это что ж надо было натворить, чтобы здорового мужика не принимали, несмотря на все просьбы? Приди эта мысль Лакиру в голову, он, вероятно, не позвал бы Бенора в попутчики. Но пока что он видел перед собой простого крепкого норда, вроде него самого, чья сила могла вполне пригодиться в том же Оротхейме, а компания — скрасить дорогу. К тому же, детина явно ма­ялся от безделья. И Лакир, рассудив, что помощь не помешает, предложил Бенору отправить­ся вместе с ним. Тот с радостью согласился присоединиться к охоте на разбойников. Кроме того, у Бенора при себе оказалась пара бутылок мёда, с помощью которых норды поспешили скрепить начало боевой дружбы.
Медлить было нечего, начатое дело следовало довести до конца. Лакир направил­ся к Роки, отвязал её, пожалев, что в Морфале негде добыть сбрую, вскочил верхом, и напра­вил кобылу в сторону пещеры Оротхейм. Он выбрал такой аллюр, чтобы Бенору не при­шлось выбиваться из сил, поспевая за конным, а спина лошади не слишком страдала от тяжёлой брони седока. Путь их снова лежал в сторону хибары краболова, пристанище банди­тов находилось в утёсах на правом берегу Хьяла, чуть южнее неё. По пути Бенор разглаголь­ствовал о мощном оружии, достойном норда, вроде его секиры или молота Лакира. Послед­ний же молча радовался, что встретил старшего и, видать, более опытного в ратном деле то­варища.

 

Глава 4. Оротхейм

Оротхейм

 
Пещера под названием Оротхейм скрывалась высоко в береговых утёсах Хьяла неподалёку от одного из водопадов. Снизу её надёжно защищали от посторонних глаз скалы, путь к ней тоже был неприметен, но, если удастся его отыскать, вполне удобен. Перед входом в пещеру находилась ровная площадка, поросшая короткой травой. Там Лакир и оставил Роки, не забыв ласково похлопать её по шее.
— Хорошая попалась лошадь, умница и красавица, — произнёс он вслух, получив в ответ:
— С такой кобылой и жены не надо!
Видимо, сам Бенор счёл шутку очень удачной, поскольку хохотал над ней дольше и громче, чем стоило бы у входа в разбойничье логово. Лакир тоже ухмыльнулся, понимая, что если сейчас не разделить веселья приятеля, подобные шуточки будут преследовать его постоянно. Кроме того, ему бы хотелось призвать спутника к тишине и осторожности, чтобы не встревожить бандитов раньше времени. Но, опасаясь подозрения в трусости, он лишь перехватил молот поудобнее, и крадучись двинулся в пещеру.
Стоило Лакиру взяться за оружие, и смех Бенора внезапно оборвался. Обернув­шись, парень увидел, что новый товарищ с секирой в руках приготовился идти за ним. Более не оглядываясь, Лакир потихоньку вошёл под своды Оротхейма.
Вход в пещеру был довольно широк и давал достаточно света, чтобы глазам не пришлось долго привыкать к смене освещения, несмотря на ясную погоду. Прямо вёл ко­роткий коридор, меньше чем через десяток шагов резко загибавшийся влево. Осторожно подобравшись к изгибу, Лакир выглянул из-за угла. К его огорчению, этот проход тоже ока­зался не прямым. Хотя в глубине на стенах плясали отблески огня, чтобы увидеть, что там происходит нужно было пересечь неширокий ход, тем самым лишившись укрытия от воз­можных врагов. Медленно и по возможности бесшумно, насколько позволяла непривычная броня, Лакир отделился от левой стены и, не сводя глаз с глубины коридора, двинулся к пра­вой. Его взгляду предстала широкая пещера. Он разглядел высокий — выше человеческого роста — деревянный помост, на который слева вели пологие мостки. Справа перед помостом над костром кипел котелок. Возле стола, находившегося около самых мостков, спиной ко вхо­ду стоял здоровенный мужик, кажется, орк, с секирой за плечами. По помосту нервно расха­живала светловолосая девица, вооружённая длинным луком.
Пока лучница смотрела куда-то вниз позади помоста, громила успел отвернуться от стола. Лакир выпрямился во весь рост и показался врагу. Тот выхватил секиру и бросился в проход. Норд отступил на шаг назад и скрылся за поворотом. Разбойник, вылетевший из-за угла, был встречен ударом молота, пришедшимся по груди. Будь на месте орка человек, удар проломил бы ему рёбра, а этот лишь сдавленно ухнул и, согнувшись, пошатнулся, силясь устоять на ногах и снова наполнить лёгкие воздухом. Одновременно со вторым ударом моло­та, на разбойника обрушилась и секира Бенора. В голове Лакира промелькнула и исчезла шальная мысль, что орк убитый первым — к удаче, как было в Теснине. Бандит с проломлен­ным черепом неуклюже завалился на бок, пару раз судорожно дёрнулся и затих навсегда. Ла­кир подобрал оброненную орком секиру. Она оказалась стальной, хорошей ковки. Примерил по руке и с сожалением опустил — молот был сподручнее. Тогда он протянул подобранное оружие Бенору. Тому оно пришлось по душе, будучи куда лучше его старой железной секи­ры.
На сей раз без шума обойтись не удалось — каменные своды пещеры усилили и донесли до ушей лучницы лязг оружия и шум падающего тела. Для начала она настороженно спросила: «Тут кто-нибудь есть?» Не дождавшись ни ответа, ни возвращения сотоварища, женщина, держа наготове лук с наложенной стрелой, спустилась с помоста и направилась к выходу из пещеры. Увидев нордов, она мгновенно вскинула лук и натянула тетиву. Но Лакир снова оказался проворнее. Уклонившись от выстрела, так, что стрела пролетела на ладонь правее его плеча, он бросился на лучницу и сбил её молотом с ног как раз в тот момент, когда она снова натягивала тетиву. Стрела бессильно скользнула по железному нагруднику. Молот снова взмыл и опустился точно на голову разбойнице. Ещё одной заботой меньше. Пригнув­шись, парень двинулся вперёд. В пещере никого не было видно. Лакир осторожно поднялся по мосткам. Помост был шире, чем казался от входа. Небольшой спуск вёл с него на плоскую площадку природного происхождения, откуда левее продолжался дощатый настил, с которого по мосткам можно было спуститься вглубь небольшой пещеры.
Пока норд осматривался и обдумывал увиденное, его внезапно обожгло ледяным холодом. Казалось броня разом примёрзла к телу и отодрать её можно лишь с кожей и куска­ми плоти. Медленно, отчаянными усилиями преодолевая сковавший мускулы и выстудивший кровь мороз, Лакир обернулся. Позади помоста находился спуск в дальнюю часть пещеры,  и оттуда неторопливо поднималась колдунья. Из её вытянутых вперёд ладоней и вырывались потоки жгучего холода. На свою беду, женщина то ли слишком верила в свою магию, то ли рассчитывала, что на меньшем расстоянии чары будут эффективнее, только она неуклонно приближалась к Лакиру. Со своей стороны он тоже прилагал все силы, чтобы одеревеневшие мускулы дали ему добраться до источника холода, способного выстудить самую жизнь. Нако­нец парень решил, что волшебница подошла достаточно близко. Превозмогая ледяное оцепе­нение, куда медленнее, чем обычно, норд занёс свой молот и почти уронил его, с размаху за­цепив правое плечо колдуньи. Женщина покачнулась и припала на одно колено. Её правая рука безвольно повисла. Заклинание прервалось. Постепенно, но всё быстрее и быстрее, пар­ня отпускала колдовская стужа. Ни одна весна своим расцветом не приносила ему столько ра­дости, как настававшая сейчас у него внутри. Он снова становился собой, он мог владеть своим телом, мог двигаться. Уже гораздо проворнее, хоть пока и недостаточно быстро, Лакир взмахнул молотом. Начавшая подниматься колдунья успела немного отклониться, и удар пришёлся вскользь, снова сбив её наземь, но не причинив серьёзного вреда. Как бы то ни было, она оказалась бессильна призвать свою магию. И лишь когда молот опустился в третий раз, над её, теперь уже бездыханным, телом вдруг со свистом пронеслось лезвие секиры. Обернувшись, Лакир обнаружил возле себя Бенора.
Помост располагался так, что скрывал происходящее на нём от тех, кто мог нахо­диться в глубине пещеры. Так что на время норды получили передышку. Лакир разминал мышцы, изгоняя из них последние остатки колдовского холода. А его спутник тем временем деловито исследовал стоящий на помосте стол. Большую часть его поверхности занимали бу­тылки, ими же был заполнен стоявший на столе ящик. Но практически все они были пусты. Впрочем, нордам удалось отыскать непочатую бутылку креплёного «Альто» и ещё одну обычного вина. Однако, праздновать победу было слишком рано. Неизвестно, сколько ещё разбойников скрывалось в глубине, и как добраться до главаря шайки.
Снова пригнувшись и ступая как можно тише, Лакир двинулся вниз к помосту в дальней от входа стороне. На сей раз он слышал сопение Бенора почти у себя за плечом. Спу­стившись, норды увидели, что поодаль в пещере находятся ещё двое. Один из них, осани­стый, могучего вида бородатый мужик в стальной броне, был вооружён стальным же моло­том. Вероятно, это и был главарь банды. Он что-то недовольно ворчал, обращаясь к стоящему чуть дальше стрелку, мрачно слушавшему его. Обоих бандитов ярко освещал костёр, вокруг которого были раскиданы спальники. Лакир обернулся к спутнику, беззвучно указав ему на главаря, затем на себя и на лучника. Убедившись, что Бенор его понял, молодой норд одним прыжком перемахнул через ограждение помоста, выхватывая молот. Он налетел на лучника прежде, чем тот успел наложить на тетиву первую стрелу. На этот раз второго удара не пона­добилось — молот обрушился со всего маху и угодил точно в висок стрелка, с хрустом про­ломив ему череп. Лакир быстро обернулся назад и вправо, готовый к новой схватке. И не напрасно. В то время, как он спрыгнул с помоста далеко вперёд, Бенор, более грузный и не­поворотливый, побежал вниз по мосткам, и был только на полпути к главарю, когда тот бро­сился на Лакира. Его железный молот еле успел взметнуться, блокируя удар своего стального собрата. Силища у главаря — а это, несомненно, был именно он, была огромная. По счастью, бандит, надеявшийся покончить с пришельцем с одного удара, встретив неожиданное сопро­тивление, слегка потерял равновесие. Пока он старался выровняться, норд временно оглушил его ударом молота. Тут же по стальным доспехам главаря лязгнула секира подоспевшего Бе­нора. Воспользовавшись тем, что бандит отвлёкся на второго противника, Лакир перехватил своё оружие за концы рукояти, перекинул его через голову главаря, резко притянул противни­ка к себе и тремя мощными ударами головой в лицо добил врага. Затем норд склонился над поверженным бандитом и первым делом забрал его молот. Стальной, с удобной рукоятью он был ничуть не хуже секиры, которую они добыли для Бенора.
На этот раз Лакир не получил ни царапины. Переводя дух после заключительной схватки, он осмотрелся. Возле помоста виднелся ещё один боковой проход, у начала которого виднелся небольшой стол с парой бутылок. Следовало проверить, не осталось ли кого в глу­бине. Минуя стол, Лакир заметил скрытый под помостом сундук, но не останавливаясь направился дальше. Этот проход вёл в маленький, но ярко освещённый закуток. Осторожно зайдя в него, парень остановился. Пещера заканчивалась тупиком. Значит, больше тут пря­таться негде, главарь был последним, остававшимся в живых. Неподалёку от входа в этот за­коулок был грубый дощатый стол, на котором лежала пара неплохих одноручных топоров, кошель с отмычкой и несколькими монетами, пара бутылок эля и бутылка креплёного вина.
В глубине стоял большой сундук. Замок на нём был отомкнут. Внутри обнару­жилось около сотни септимов, ещё штук пять отмычек, и золочёная эльфийская броня. Лакир тихо присвистнул. Лёгкая броня не для него, да и Бенор такое не наденет, но если её про­дать... Пожалуй, за такую вещь можно выручить неплохие деньги. Вот только кому её прода­вать, если в Морфале даже кузницы нет? Кроме кузнецов-оружейников и торговцев, торгую­щих всем понемногу, такой товар пристроить некому. Придется её оставить, а также бросить здесь лишнее оружие, и старую броню. Этой мыслью Лакир поделился с Бенором. Однако тот уже деловито собирал в снятый с одного из разбойников плащ всё годное на продажу, включая оружие и доспехи что подороже, и с ним не согласился.
— На север от Морфала есть лагерь Братьев Бури. Давно там стоят. Большую часть этого добра можно сбыть у них. — заявил он.
В поисках трофеев норды заметили массивную цепь с кольцом, напоминающим рукоять, свисавшую вдоль дальней стены грота. Держа на всякий случай оружие наготове, Лакир потянул за кольцо. Часть стены, казавшейся сплошной, втянулась в скалу, открывая проход. Заглянув в него, парень вздохнул с облегчением: это был просто выход в коридор, ве­дущий от входа в пещеру к помосту. Бенор тем временем закончил увязывать свой тюк и на­чал набивать второй. Вместо того, чтобы воспользоваться открывшимся проходом, норды предпочли осмотреть пройденную ранее часть пещеры. Прихватив найденные бутылки из грота и со стола, они вышли в помещение со спальниками. Лакир полез обследовать сундук под помостом. Тот был заперт. Пожав плечами, парень достал отмычку, вставил её в замок и осторожно попытался повернуть. Стараясь не сломать инструмент, он искал положение, в ко­тором замок станет проворачиваться. Ловкие руки, привыкшие к самой разнообразной рабо­те, быстро нащупали нужное положение, и замок с тихим щелчком открылся. Ещё немного денег и железный шлем — который парень тут же протянул Бенору, поскольку у того шлема не было. И камень, который маги называют камнем душ. Ещё один такой же лежал рядом с сундуком. На всякий случай, Лакир прихватил и их. Кроме того, в пещере нашлась пара не­больших мешочков с золотом, которое норды разделили по-братски. Стальные доспехи глава­ря Бенор сразу уступил товарищу, проворчав:
— Ты его добил — так и забирай. А делить по частям — не дело. Полная броня лучше.
На том и порешили. У этого главаря при себе тоже обнаружился дневник. Пожа­луй, стоило пролистать и посмотреть, нет ли в нём чего нужного. Но позже. Пока же дневник отправился в кошель. Сняв с главаря стальные сапоги, броню и наручи, Лакир надел их вме­сто своих железных. Что ни говори, новые доспехи были куда лучше. Жаль, не хватало шле­ма. Покончив с переодеванием, Лакир направился наверх. Перед нападением колдуньи он приметил на одном из ящиков книгу и теперь взял её, заглянув под обложку, чтобы прочесть название. Книга называлась «Этикет булавы». Он удивился, насколько быстро ему удалось разобрать даже мудрёное слово «этикет». Похоже, от чтения и правда есть прок. Кстати, надо бы узнать, что это слово означает, тогда можно будет где-нибудь ввернуть при случае — знай наших!
Бенора книги не интересовали. Он снял с оружейной стойки стальной меч и же­лезные топор и булаву. На этом заполнение второго узла закончилось. С лязгом бросив тюки на помост, он прошествовал к столу и добавил к стоявшим на нём двум бутылкам то, что при­хватил с собой. Лакир поставил на стол свою часть добычи. Четыре бутылки вина и три — эля, вот и всё, чем им удалось разжиться у разбойников.
Они удобно устроились на грубой скамье за столом и наполнили кружки. Следова­ло отметить успешно завершённое дело, помянуть убитых разбойников — не дело, если их души начнут скитаться среди живых, разыскивая тех, кто их убил. А уж тем паче — обмыть новое оружие и доспехи. Кроме того, Бенор настаивал, что добыча для продажи тоже важный повод, не то отвернётся удача — и что тогда?
— Вот что за жизнь у них — даже мёда нормального нет! — ворчал морфальский воин, в очередной раз наполняя кружки вином, и кивая на эль.
— Каждому своё, — философски пожал плечами Лакир, — друг моего отца, к примеру, его очень уважает.
— М...— неопределённо хмыкнул Бенор, не то соглашаясь, не то наоборот, — А отец-то твой жив?
— Помер...
— Мой тоже... я его уж и не помню толком...
Налитые кружки норды опустошили за покойных родителей, ставя точку на не­весёлых думах.
— Но мы-то пока живы! — бодро заявил Бенор, разливая по кружкам последнюю бутылку вина. И принялся что-то радостно напевать, изрядно фальшивя.
Слушая его, Лакир молча улыбался своим мыслям, лениво текущим, подобно медленной реке в жаркий полдень. Среди прочего, ему подумалось, что пение Бенора стоит игры Лурбука, и что, благодарение богам, не довелось услышать обоих разом. Он сидел рас­слабившись, давая отдых усталому телу. Парень был слегка навеселе, окружающий мир подёрнулся тёплым ласковым туманом. Было хорошо сидеть вот так, неторопливо потягивая вино из последней неполной кружки. Когда она опустеет, нужно будет подниматься, куда-то идти, что-то делать, но пока можно задержаться в благодатном здесь и сейчас, застряв в тягу­чем времени, как в капле солнечной смолы.
Из приятной задумчивости его вывело позвякивание стекла. Это Бенор потянулся за элем, и неловко зацепил пустые бутылки. Пара бутылок вина на брата — для крепких нор­дов — пустяк, но если сейчас хлебнуть ещё и эля... Не дело это — пить эль после вина. К тому же день выдался жаркий, в дороге совсем разморит. Лакир внимательно посмотрел на спутника и понял, что тот и так почти пьян. «Э, нет, братуха, тебе уже точно хватит!» — про себя подумал Лакир. Тащить до Морфала два тяжеленных тюка и в придачу к ним Бенора его совсем не радовало. Лошадь у них тоже всего одна и притом не железная. Если после такого обращения Роки сбежит, её и винить не в чем. Лакир решительно забрал у Бенора бутылку эля, чтобы взять с собой вместе с двумя оставшимися.
— Э!.. за пр... за продажу-то не выпили! — попытался протестовать тот. Слыша, как он запнулся в несложной фразе, Лакир лишний раз убедился в правильности принятого решения.
— Так сперва ещё продать надо, а то отметишь, не закончив дела, а удача-то и от­вернётся. И что тогда? — невозмутимо ответил он Бенору его же словами. — Продадим успешно, сядем в Морфале и как следует отметим. А всё сейчас выпить, так если и будет что обмывать — то нечем.
Он поставил пустую кружку на стол и сразу же поднялся, прежде чем его товарищ нашёл, что возразить. Хорошо бы тот не додумался, что выпивку можно купить прямо в «Ве­ресках», а то спор грозил затянуться. Нужно было возвращаться в Морфал. С едой у разбой­ников обстояло ещё более скудно, чем с выпивкой. Пара мисок с мамонтовым сыром и сырой хобот мамонта нордов не прельстили. Хлебом, взятым с собой на крайний случай, Лакир ре­шил угостить Роки, которой предстояло везти их поклажу. Каждый из приятелей подхватил по узлу с добычей, после чего они двинулись к выходу. Бенор несколько поотстал со своим тюком, периодически спотыкаясь, громыхая железом и ворча. Когда он выбрался наружу, Ла­кир уже успел скормить лошади большой кусок хлеба, и теперь пристраивал узел на спине животного, заботясь о том, чтобы поклажа не причиняла кобыле особых неудобств. Роки не­довольно подёргивала ушами. Два тюка уравновесили друг друга на её спине. Щадя кобылу, хозяин не стал садиться верхом, а повёл её за собой, снова пожалев, что негде добыть сбрую.
Пока они осторожно спускались вниз с утёса, Лакир не раз ещё порадовался реше­нию не пить эль на месте, а прихватить с собой. Он и сам успел запнуться за камень и кое-где оступиться, а Бенор и вовсе пару раз едва не рухнул со скалы, переполошив Роки грохотом доспехов. Оглаживая и успокаивая лошадь, Лакир вздохнул с облегчением, когда их компа­ния очутилась внизу.
В целом, до Морфала добрались без приключений. Как и вчера, Лакир первым де­лом направился к Асльфуру в Зал Высокой Луны — так в Морфале назывался дом ярла, оста­вив «лучшего воина Морфала» караулить тюки. На этот раз управляющий даже не стал про­листывать дневник главаря, лишь взглянул на него и кивнул. Благодарность за выполненную работу он объявил сердечнее, чем это обыкновенно принято, и на сотню септимов увеличил вознаграждение по сравнению с вчерашним.
По возвращении Лакира, норды зашли в «Верески» пообедать. Джонна обрадова­лась им, встретив словами: «Как же хорошо, когда есть посетители». После еды решено было отправиться в лагерь Братьев Бури, чтобы продать добычу из Оротхейма.
Едва тюки были снова навьючены на Роки, а Бенор изготовился показывать доро­гу, раздались крики о помощи. Обернувшись туда, откуда доносились голоса, Лакир увидел, что вдоль главной улицы мечутся перепуганные ребятишки, а стража, натягивая луки, поспе­вает с дальнего края города. Причина переполоха обнаружилась быстро — в поселение за­брёл агрессивный матёрый северный олень и теперь набрасывался на всё живое, попадавшее­ся ему на пути. Игравшие на улице дети чудом успели избежать копыт и рогов животного, бросившись врассыпную и подняв крик. Поудобнее перехватив молот, Лакир бро­сился наперерез самцу. Тяжёлый удар пришёлся прямо по лбу оленя, ошеломлённый зверь осел на задние ноги, и, получив второй удар, с последним не то вздохом, не то стоном, медленно завалился набок. Подбежавшие стражники с досадой убирали оружие: ни одна пу­щенная ими стрела даже не задела животное. Оставив тушу лежать возле моста, там, где на­стиг незваного гостя молот Лакира, норды направились на север через окружающие болота. Они очень надеялись успеть засветло доехать до места, продать то, что удастся, и вернуться назад.
Вообще в болотах вокруг Морфала водится немало неприятных тварей, но на сей раз приятелям повезло. Ничто не задержало их в дороге, и вскоре они со своей поклажей очу­тились в повстанческом лагере.
Братьями Бури именовали себя сторонники Ульфрика Буревестника, возглавивше­го восстание нордов против власти Империи, после того, как император, принуждаемый Тал­мором, объявил поклонение Талосу вне закона. Вероятно, на деле всё было несколько слож­нее, но Лакир представлял себе ситуацию именно так. «Скайрим для нордов!» - таков был де­виз Братьев Бури. Сам будучи нордом, Лакир не испытывал неприязни к представите­лям дру­гих рас и народов. Кроме, пожалуй, талморцев, агентов Альдмерского Доминиона. Ну так кому понравится, когда лезут, не спросясь, устанавливать свои порядки, указывать, кому мо­литься, да ещё и присваивают право жестоко карать ослушавшихся?! Хотя даже среди высо­ких эльфов — альтмеров, есть мирно живущие в Скайриме, чуждые идеям и действиям Тал­мора.
Впервые оказавшись среди повстанцев, Лакир с интересом осматривался и при­слушивался к разговорам. То, что он слышал, не слишком нравилось ему и не находило от­клика в его душе. На поверку выходило, что многие из Братьев ушли на войну не ради каких-то высоких целей или убеждений, а потому как воевать им больше по душе, чем пахать зем­лю. Примерно такими же соображениями руководствовались те бандиты, с которыми два дня подряд приходилось сражаться Лакиру. Кто-то из воинов Ульфрика сетовал на то, что ему на­доела крольчатина. И это при том, что на болотах водилось огромное количество дичи, олени кишмя кишели. Вон, самцы даже в городах начали нападать на людей. А здоровые вооружён­ные люди вместо того, чтобы пойти и добыть того же оленя, маются от безделья, и жалуются на кормёжку. Такого подхода к жизни Лакир не мог ни понять, ни одобрить.
Тем временем Бенор разыскал квартирмейстера. Пожалуй, тот был единственным, кто в этом лагере занят хоть чем-то дельным, подумалось Лакиру. Бородатый дядька, на ходу обтирающий руки кузнечным фартуком, оторвался от работы только для того, чтобы перего­ворить с пришлыми нордами. К их радости, он оказался готов приобрести всё оружие и бро­ню, которые им удалось добыть в Оротхейме. А среди того, что он сам мог предложить на продажу нашёлся ещё один полный комплект стальной брони. Если продать не только старые железные доспехи Лакира, но и броню Бенора, денег у них вполне хватит на новую, да ещё и останется. Несмотря на то, что покупал квартирмейстер задёшево, а продавал куда дороже (знал ведь, что других торговцев поблизости нет), Лакир заплатил запрошенную цену, за на­ручи, сапоги, кирасу, два стальных шлема — рогатый и гладкий, стальной охотничий нож, а также несколько слитков стали, с помощью которых можно было слегка улучшить и оружие, и броню. Помимо этого он сговорился насчёт того, чтобы подковать Роки. Пока суть да дело, норды осмотрели приобретённые доспехи. Тот комплект, что они вынесли из Оротхейма, лучше подходил Бенору, а купленный в лагере — Лакиру. Выяснив это, норд направился к верстаку, и подогнал доспехи так, чтобы они лучше служили своим владельцам. Себе он взял рогатый шлем, Бенору впору оказался гладкий. Закончив с улучшением доспехов, Лакир при помощи точильного камня довёл до ума нож, секиру Бенора и свой молот.
Кузнечное дело — наука не простая, но в своё время отец показывал Лакиру са­мые азы. В поисках заработка Ларсу доводилось подрабатывать и в кузнях. Не раз он гово­рил сыну, мол, хорошее ремесло плеч не оттянет, ежели понадобится, так и всерьёз выучишь­ся, а вот подправить что или сделать сам несложную вещь — уметь должен. Вот и пригоди­лась от­цова наука. Выковать броню, а тем более оружие парень бы, конечно, не сумел, но подогнать и подправить ему вполне удалось.
Закончив возиться в походной кузнице, Лакир обратил внимание на пару осёдлан­ных лошадей, стоявших у коновязи. Норды пробыли в лагере уже немало времени, и за это время никто не подходил к лошадям, и ехать никуда, вроде, не собирался. Может, из-за них? Приняли за лазутчиков и отложили намеченное? Парень подошёл к квартирмейстеру и, напу­стив на себя самый простодушный вид, спросил, чего же лошади без нужды под седлом му­чаются. Тот досадливо поморщился:
— Да ты видишь, они вроде как бы ничьи. На себя никто заботу брать не хочет, разве командир заставит. А у меня тут и так дел по горло, если ещё и за конями ходить... — он с горечью сплюнул.
Лакир подошёл к лошадям, вопросительно оглянувшись на квартирмейстера. Тот пожал плечами, мол охота тебе — возись. Парень расседлал одну из лошадей. Спина живот­ного явно нуждалась в уходе и лечении. Сколько же её не рассёдлывали? Квартирмейстер, глядевший из-за его плеча, выдохнул сквозь зубы:
— Задаст им командир сегодня. Нельзя так оставлять.
Лакир обернулся к нему:
— Слушай, у вас другие лошади, кроме этих двух, есть?
— Нету. А тебе на что?
— Эту пару недель точно седлать не стоит. А мне для моей кобылы сбруя позарез нужна. Не продашь?
— Нам тут тоже новую неоткуда взять... Нет, не могу продать.
— Ну тогда... просто одолжи на недельку-другую, а я потом завезу, как своей обза­ведусь, — всё с тем же простодушным видом предложил Лакир.
Квартирмейстер минуты две смотрел на норда, будто рыба вынутая из воды, то открывая рот, то закрывая. Всё это время тот глядел на него, не отводя кристально честных глаз. Вроде бы и ясно, что соглашаться глупо и нелепо. За деньги не продал, а просто так взял, да и отдал? Правда, лошади уход нужен, всё одно без дела будет лежать упряжь. А ну как парень не вернёт — зачем ему? Да нет... этот вернёт. Внезапно, сам удивляясь своим сло­вам, мужик махнул рукой:
— Бери! Только вернуть не забудь.
Лакир коротко, но искренне поблагодарил квартирмейстера, ухмыльнувшись на его ворчливое:
— Теперь смотри, чтоб тебя не прикончили, пока седло не вернёшь! Дальше — твое дело.
Норд вернулся к своему спутнику, отдал ему новые доспехи, и отправился седлать Роки. Нельзя сказать, чтобы та была довольна, но худо-бедно сбрую надеть позволила, а большего и не требовалось. Лакир сел в седло, и они, с шагающим рядом Бенором, неторо­пливо тронулись в обратный путь. Денег у нордов осталось не так уж и много. Всё же за до­спехи с них содрали три шкуры. В другом месте, глядишь, на эти деньги и седло бы купили, и ещё бы осталось. Так что сбрую квартирмейстер не в убыток себе одолжил. Впрочем, о том, чтобы вовсе не возвращать её, Лакир даже не помышлял. Для норда это был вопрос че­сти.
Едва достигнув Морфала, он привязал Роки, расседлал и позаботился о корме для неё. Затем в сопровождении Бенора зашёл в «Верески», заплатил Джонне ещё за день постоя, оставил вещи в комнате и вернулся в общий зал, прихватив добытый в Оротхейме эль.
Прежде всего норды пересчитали и поровну разделили добытые и вырученные деньги. После покупки доспехов получилось не так уж много, но жить можно. К тому же, хо­рошая броня может сохранить жизнь своему владельцу, а убитому и деньги ни к чему.
— Вот теперь можно разом и продажу, и приобретение отмечать. Вроде, удача не подвела! — заявил Лакир, ставя на стол разбойничий эль.
Бенор согласно кивнул и поспешил разлить его по кружкам. Выпив свою долю, Лакир поднялся. Его спутник предложил взять у Джонны мёда — настоящий нордский напи­ток, как-никак.
— Ты сам смотри, — ответил ему Лакир, — мне ещё с делами закончить надо.
Выходя на улицу, парень успел увидеть, как его приятель направился к стойке. Ладно, пускай себе. А его путь лежал к туше убитого оленя, которая так и валялась нетрону­той возле моста. Купленный в лагере у повстанцев охотничий нож следовало не только об­мыть, но и к делу пристроить. Неторопливо и обстоятельно норд принялся за разделку туши. Ему, выросшему на ферме, эта работа была не в новинку. Доводилось и резать скотину, и све­жевать. Всей-то разницы, что сейчас перед ним был олень, а не подтёлок. Довольно быстро он снял с животного шкуру, срезал мясо, выбрал части, которые используют в своём деле ал­химики, после чего закончил разделку и аккуратно прибрал за собой. Взяв купленное вчера мыло, парень отмылся от крови и грязи и отправился сперва к Лами — продать срезанные с оленя ингредиенты, пока лавка не закрылась, а затем к Джонне с добытой олениной. Часть мяса вместе с алхимическими элементами он сумел продать в «Хижине тауматурга». Осталь­ное взяла Джонна и сразу же принялась за обработку оленины.
Бенор всё ещё сидел за столом в компании кружки с мёдом, причём явно уже не первой. Лакир подсел к нему. Тот, ни слова не говоря, наполнил ещё одну кружку и подтолк­нул к приятелю. Взяв её, Лакир задумчиво посмотрел, пригубил мёд, и обратился к Бенору с давно интересовавшим его вопросом:
— Слушай, а что вчера за сборище на крыльце у ярла было? Чего народ взбаламу­тился?
— Дак это... пожар... и... волшебник!.. — при этих словах он покосился на Джонну, надолго умолк, а потом веско добавил, подняв указательный палец, — А ещё Алва! Во!
Он снова помолчал, а затем спотыкаясь едва ли не на каждом слове, добавил:
— Рань-ше... Морфал был... ти-хим местом. Но тогда всё было р-разумнее и... и лучше... — Бенор заглянул в свою кружку, видимо, увиденное его не порадовало, потому что он не глядя подвинул к себе едва початую кружку Лакира и уткнулся в неё.
Лакир понял, что сегодня он от него толку не добьётся. Волшебник, это надо по­нимать, брат Джонны, Фалион, кажется. Пожар... Это не про тот ли дом, что рядом с тавер­ной? Ещё какая-то Алва... Парень оставил Бенора в покое, подошёл к стойке и заговорил с Джонной о сгоревшем доме.
— Дом Хроггара? Там недавно произошёл ужасный пожар, — отозвалась она, — Так жаль его жену и ребёнка. Их крики разбудили полгорода. Большинство горожан теперь даже не приближаются к пепелищу — боятся этого проклятого места.
— Как начался пожар?
— Хроггар утверждает, что огонь пошёл от очага. А некоторые говорят, что Хрог­гар сам поджёг дом.
— С женой и дочерью внутри?
— Так говорят. Дело в том, что он теперь живёт у Алвы. И переехал он к ней на следующий день после пожара. Как-то неправильно съезжаться с новой любовью, через день после того, как твоя семья сгорела заживо.
— И, само собой, никто не может доказать, что он их убил?
— Конечно нет. Но наш ярл хочет знать наверняка, виновен ли он. Возможно, даже заплатит, если удастся что-то выяснить.
Было заметно, что тема трактирщице неприятна, и она предпочла бы не продол­жать. Лакир видел, что она сердится не то на него, что затеял этот разговор, не то на себя, что в него ввязалась, не то на участников происшествия. Ему не понравился оборот, который приняла их беседа, продолжать её не следовало, но и оставлять, как есть, не годилось. Тогда, второй раз за этот день изобразив наивного простака, парень вдруг спросил Джонну:
— А ты, часом, не знаешь что такое «этикет»?
От неожиданности редгардка фыркнула и тихо рассмеялась:
— Ну ты даёшь! Зачем тебе? Где ты это слово-то выкопал?
— Ну, выкопал вот — уклончиво ответил Лакир, — Так что это такое?
Джонна, чей брат окончил Коллегию Магов Винтерхолда, знала много больше, чем обычная держательница таверны. Слово «этикет» не было для неё загадкой, но вот как бы по-простому растолковать его этому норду, чтобы вышло доходчиво и не слишком заумно?.. Обижать парня, неудачно объяснив непонятное непонятным, ей не хотелось.
— Видишь ли, — редгардка умолкла, тщательно подбирая слова, — можно ска­зать, что это правила, принятые в каком-то месте или обществе... Или ситуации... В общем, то, на нарушение чего посмотрят косо.
Лакир прищурился, соображая.
— Это вроде как, если в дом, где покойник, завалиться с песнями и шутками? — выдал он своё понимание.
— Ну да, вроде того. Вот знание того, что неуместно, а что уместно, и умение дер­жать себя в соответствии с этим знанием, и есть этикет.
Джонна с облегчением выдохнула. Похоже, объяснить что-то этому парню не так уж и сложно. Ловит на лету. А ведь сразу по нему не скажешь. О расстроивших её расспросах про пожар она благополучно забыла, что Лакиру и требовалось. Чтобы окончательно изба­виться от пробежавшего было между ними злокрыса, он снова предложил редгардке прове­сти время вместе. Как и накануне она легко согласилась.
На этот раз Джонне очень скоро пришлось вернуться за стойку, поскольку к вече­ру в таверне начал собираться народ. Лакир же достал и прочёл дневник оротхеймского гла­варя. В нём была всего одна запись:
«Будь прокляты эти великаны. Одного мамонта нам бы на месяц хватило, что­бы прокормиться, но они выпасают их, как самый ценный скот, и глаз с них не спускают. Больше в округе охотиться не на кого. Если не найдем добычи, придется уходить и искать другое место для стоянки».
Похоже, у этих бандитов больше одной мысли в голове не умещалось, подумалось норду. Мяса в мамонте, конечно, много. Но как они надеялись затащить огромную тушу в своё убежище, расположенное высоко в скалах? Как думали успеть разделать и заготовить эту гору плоти, прежде, чем она начнёт разлагаться? Лошади, олени и лоси, изобилующие чуть восточнее, для них, видимо, не добыча. То ли дело — мамонт, один — сразу на месяц.
Смеясь про себя над глупостью разбойников, Лакир снова принялся за «Чёрную стрелу». Сегодня дело шло быстрее, и к одиннадцати часам он дочитал весь том, хотя взялся за него позже, нежели вчера. Отложив книгу, парень ещё несколько минут размышлял над прочитанным, затем потянулся и вышел из комнаты.
Бенор до сих пор не ушёл. Сидя в той части таверны, где Лурбук устроил очеред­ное «выступление», он медленно и не в лад пытался подпевать. У песен, одну из которых пел норд, а другую наигрывал орк не было ничего общего, кроме качества и громкости исполне­ния. Лакир поразился тому, что, зачитавшись, даже не услышал начала этого концерта. Как и вчера, он вышел на улицу, но надолго задерживаться снаружи не стал, поскольку к ночи с бо­лот наползал знобкий, пронизывающий туман.
К вечеру парень не слишком проголодался, так что на ужин ему хватило кружки молока и пары лавандовых слоек. После еды он снова немного поболтал с Джонной о том о сём. Время близилось к полуночи. Лурбук перестал мучить лютню и скрылся в своей комна­те. Бенор наконец-то тоже решил отправиться восвояси. Ещё раз признавшись Лакиру в вер­ной дружбе, он с трудом поднялся и кое-как добрался до двери. Лакир вышел на крыльцо следом за ним — ему хотелось удостовериться, что «лучший воин Морфала» не угодит в бо­лото среди сгустившегося тумана. Плотная дымка стелилась по земле, и не мешала смотреть, как Бенор нетвёрдым шагом брёл по улице, громко напевая очередную, неузнаваемую в его исполнении песню. Дойдя до дома стражи, он вошёл внутрь, и дверь захлопнулась. Подо­ждав ещё пару минут, Лакир зябко передёрнул плечами, вошёл в таверну, пожелал Джонне доброй ночи, сбросил одежду, растянулся на кровати и уже через пару минут крепко спал.

 

Главы   5 -   8

Главы   9 - 12 

Главы 13 - 16

Главы 17 - 20

Главы 21 - 24

Главы 25 - 28

Главы 29 - 32

Главы 33 - 36

Главы 37 - 40

Главы 41 - 44

Глава 45

Главы 46 - 47

 

 

Истории из жизни родни Лакира и прочих персонажей

История Ларса

Сиродильская сага (173 - 200 гг. 4 Э.)

Берк и Аркадия

Сиродильская сага (продолжения)

[HomoJoy]

Не надо разводить, так получается хорошая семейная сага. Разные люди, разные характеры, разные жизни...  Так интереснее.

[Joke_p]

Именно, что сага с кучей характеров, которая превращается в сборник мелких самостоятельных произведений, а в заголовке темы стоит прохождение Лакира, который хоть и связан с персонажами саги, но довольно опосредованно.

Ссылаться одно на другое должно в любом случае, а вот тематически всё в одном уже не очень... А характеры... они так и останутся, куда они из текста денутся-то?

Сообщение отредактировал Joke_p: 28 мая 2019 - 17:59

[Thea]

К теме разделения Саги и истории Лакира могу лишь сказать, что меня устраивает всё в одной теме. Но я могу себе представить, что такое разделение могло бы помочь тоже новым читателям влиться в истории. Кто-то не любит читать прохождение игр, кому-то не нравится другое. А так может кого-то привлекло бы что-то. Так что, как автор решит, то и приму =)

 

И наконец-то добралась до продолжения. Очень долго не было возможности прочитать, а тут всё сложилось так удачно, что даже на одном дыхании прочиталось. Я знала, что в этих главах меня ждёт много трагедии и встреча с Сержио, который до этого показал себя, как не самый положительный персонаж. Так что настроилась на то и сё, а в итоге всё было совсем не так. Да, трагедия была и она очень ужасная, но тут с первых строк был главным героем Сержио, что всё повернуло как-то... Не знаю даже как и объяснить!

Когда я первый раз столкнулась с этим парнем, он вызвал не самые приятные чувства. Его было жаль, что он такой. И жаль родителей и родных вообще, что такая вот черная овечка в семье появилась. Где-то он вызывал неприязнь, где-то просто жалость. А тут он с первых строк начал вызывать к себе симпатию. Ему сочувствуешь, переживаешь за него, встаешь на его место. И, не смотря на все его поступки и решения, которые привели к смерти родных, повествование у меня не вызвало чувство ненависти или злости по отношению к Сержио.

Я думаю, такому отношению к нему поспособствовал так же и кусочек истории из его детства. Ну и да, он тут как бы главный герой, так что в один момент ко мне пришла мысль: "Блин, я же знаю, что он умереть должен, но чета и жаль его так уже..." И тут такой поворот! Да, ужасно несправедливо, что он выжил, а хороший человек погиб, родители и сестра погибли... Но вот совсем нет мысли, что лучше бы он, а не они. Да, они были бы живы, если бы с ним что-то случилось до всей этой истории например. Но вот как-то не желаешь ему зла совсем.

 

Но остальных очень жаль. Перед глазами всплывает история Летиции и Алефа... И жаль так Офелию и Терция... Не смотря на то, что Сержио тут главный герой и ему я сопереживала больше всего, остальные ничуть не забылись. Их уже давно знаешь, к ним привык, они не чужие. Очень сложные главы были для меня, но читать их было довольно интересно и как всё разрешилось в итоге мне понравилось. Я очень переживала, как всё это будет, ведь уже было известно многое, но ни капли не жалею, что прочитала и узнала, как оно было.

 

Вообще, если смотреть на эти главы отдельно, то вышла довольно захватывающая и трагичная история Сержио, о котором тоже хочется читать дальше. Никогда не подумала бы, что захочу именно о нём узнать больше.

[Joke_p]

Thea, огромное спасибо за отзыв!

Сразу захотелось продолжать писать дальше.

Даже не надеялась, что история Сержио так воспримется со стороны, хотя "изнутри" ситуации ощущалось как раз нечто подобное. Радует, что удалось это передать.

[Ewlar]

Почитывание малыми отрывками будит любопытство. Вселенная знакома весьма поверхностно, зато интересен автор. И персонаж уже стал родным и близким, посещая одну таверну на этом форуме.

Привыкнув, что за обложкой начинается классический литературный роман, мы бываем озадачены новой атмосферой. Что? Лакир - не герой романа, а игровой персонаж? Нет, тут оговорка: главный персонаж. И теперь - ваш. Мой. Всякого, кто возьмётся читать это произведение. Пока за мной лишь первая глава, но я уже в игре.

[Joke_p]

Спасибо!

Сейчас, по прошествии времени, уже многое воспринимается несколько иначе. Особенно после написания отдельных, не связанных напрямую с игрой текстов. А когда писала, хотелось сохранить в памяти каждый шаг, каждый момент, объяснить каждую ситуацию, вписать её в мир. Такой вот детальный дневник прохождения. Зато помогает оживить в памяти всё так, как оно было, снова "ощутить" персонажа... А ведь его история, даже реально отыгранная её часть, ещё не дописана... но эта связь позволяет надеяться, что всё ещё будет. 

[Ewlar]

Понимаю автора, потому что у меня тоже есть фанфик с такой же установкой: "Не наигрался". И тот рассказ, по сути, является художественным прохождением. Должно быть, эта большая повесть о Лакире заводит именно воспоминаниями о событиях игры. Но литературная составляющая добротная, так что надеюсь, и мне быстро не надоест знакомиться со взглядом на Скайрим со стороны Лакира

 

Об "игровости"

 

Как-то прежде не приходило в голову, что многие сюжетные повороты компьютерной игры никак не годятся для классического романа. Ну, грубо говоря, начиная прямо с истории с фермой. Ни в одно реалистичное жизнеописание такое не впихнёшь. А в РПГ - запросто. Там ещё и не такое бывает. Зато серьёзное испытание для мастерства писателя. И ведь проходят!

 

[Joke_p]

Но литературная составляющая добротная

Спасибо!

 

Ну и, да, местами "чистый текст" писать намного проще, чем историю прохождения. Там не приходится натягивать сову событий на глобус правдоподобия. 

Описание игрового процесса имеет свои издержки. Особенно, если не стараться опустить какие-то детали и "замять для ясности" случайности, глюки и баги, а пытаться их как-то разъяснить с точки зрения здравого (относительно) смысла.

[Ewlar]

Чтение этой повести особенно ценно для игравших. Все эти мелочи: где какие дома, названия, персонажи, дороги, - всё должно вызвать приятную ностальгию. И мне захотелось там побродить. Пусть в моих прохождениях не было этих мест, но их легко представить, так что есть смысл читать и тем, кто не знаком с местностью. И всё-таки недостаток знания лора мешает. Мне не хватает пейзажей. Все эти описания, фразы, должны будить воспоминания, и тогда читать становится вдвое интересней. Тогда, наверное, неслабо затягивает. Впрочем, и меня затянуло, немного о Скйайриме я знаю. В то же время забываешься и порой ждёшь сюжетной развязки, как от книги, а оно... 

 

 

Здесь я уже комментировал про ферму и понятия. Убить разбойников – норм, тогда как ублюдков, захвативших родовое гнездо – почему-то нехорошо. Вроде как сам стал бандитом. Да-а? Вот наверное это к тому же мнению, что кто-то просто не хотел пахать, а хотел быть воином. Ну, ведь так?)))

 

Сцена у ярла, где предлагают купить имение, тут же это подтверждает.

 

 

А иначе бы "кина не было". И для игромира это нормально. Точно так же нормально, как

 

Не есть мяса без соли, вступать в отношения со всеми дамами, что не собираются убить ГГ, день и ночь напролёт бухать бухашку и убивать всё лишнее, что движется вокруг.

 

*

 

А теперь несколько фраз, достойных цитатника:

 

Оротхейм 

 

Превозмогая ледяное оцепе¬нение, куда медленнее, чем обычно, норд занёс свой молот и почти уронил его, с размаху за¬цепив правое плечо колдуньи. Женщина покачнулась и припала на одно колено. Её правая рука безвольно повисла. Заклинание прервалось. Постепенно, но всё быстрее и быстрее, пар¬ня отпускала колдовская стужа. Ни одна весна своим расцветом не приносила ему столько ра¬дости, как настававшая сейчас у него внутри. Он снова становился собой, он мог владеть своим телом, мог двигаться.

 

Глава про вампиров

 

Неплохой подарок для держательницы трактира — иметь в запасе такую историю. А тем бо¬лее о событиях, произошедших здесь же — выйди да посмотри. Скорее всего, каждый из местных, ходивших к пещере, не раз услышав её в пересказе того же Лурбука, со временем почти поверит, что сам спускался в логово Моварта, сражался с вампирами и трэллами, наты¬кался на убитую Алву... Для этого нужно совсем немного, всего лишь, чтобы те, кто совер¬шил всё это на самом деле, пока не мозолили им глаза. Завтра надо трогаться в путь. Поки¬дать Морфал.

 

Наверное, уничтожь морфальский гарнизон вампирское гнездо своими силами — и то ребята гордились бы меньше. – вот точно, лодыри. И ведь правда! В реале всё так же.

 

Козий сыр

 

Ночью Лакиру снилась всевозможная снедь, не содержащая сыра. Проснувшись среди ночи, он был готов променять эти сны на все кошмары Данстара.

 

 

Порадовали и ещё некоторые моменты, хотя вроде идея не нова, но исполнение забавно:

 

...увидел входящую в таверну Изольду, за которой тащился вайтранский попрошайка Бренуин и полупьяным голосом канючил:
— Подайте монетку бедному норду, от которого отвернулась удача! — то, что он был вовсе не нордом, а редгардом, его, надо понимать, совершенно не смущало.

 

— Мясо говоришь... А что твоё мясо делало при жизни? Рычало, выло или блея¬ло? — всё с той же сердечностью спросил он.
Вспомнив встречу с троллями, Лакир усмехнулся и искренне ответил:
— Лезло, когда не надо!

 

Удивительно, как мало нужно человеку, чтобы ощутить себя почти счастливым. (штаны и что-нибудь из хлеба - по Маяковскому)

 

 

 

Нереально порадовало. Продолжим.

[Joke_p]

За "цитатник" особое и отдельное спасибо! Неожиданно и очень приятно.

 

С сюжетными развязками в прохождении действительно туго.  Ну что там может "развязаться", когда ГГ не эпический герой, не довакин, а просто обычный человек, согнанный судьбой с насиженного места? Живёт, как живёт... Выполнение сопутствующих мелких квестов на развязку не тянет.

 

А вот насчёт первого момента, пожалуй, могу оправдаться (отчасти, отчасти). Наверное, тоже под спойлером, раз уж так начали. Оно, видимо, и правильно

 

Дьявол... (даэдра?  ) кроется в деталях.

Для закона "Ублюдки, захватившие родовое гнездо" - честные покупатели, купившие ферму. Где доказательства, что они мошенники? Денег не заплатили? Так расписка - вот она. Возможно, они ему при управителе ярла деньги и вручили, а после обратно забрали - этого-то он вообще не помнит. Поди, деньги сам где по пьяни потерял, а может, спрятал и забыл, или решил и деньги, и ферму за собой оставить, порешил невинных людей. Разбойник как есть! 

 

Как те бандиты из Теснины и Оротхейма, уже поставленные вне закона, грабящие и убивающие людей, о чём известно служителям порядка. Их не просто можно, их нужно извести. На сей счёт и "государева бумага" имеется. А стража вафли сушит, ага. Наёмников привлекать приходится. Ну, и в Скайриме действует правило "виноват зачинщик". Кто первый кинулся в драку - тот и виноват. Защищался - прав. Полез сам - преступник.

 

Так что здесь закон и справедливость оказались на разных берегах. Закон - на стороне Шоалей, справедливость - на стороне Лакира. Выбери он последнее... другая бы история вышла, наверное.  Например про лихого атамана Лакира Железная Булава, наводящего трепет на окрестных жителей. Пока его, как и большинство Скайримских бандитов бесславно не прикончили бы ярловские наёмники, стражники или свои же, чего-то не поделив. А остаться на ферме, что по всем бумагам не его - всё одно бы не вышло. На каких правах?

 

Если не добавлять отсутствующие в игре страницы дневника, тут, пожалуй, противоречия и вовсе бы не было. И можно было бы обойтись без них... Но как-то ощутилась связь между Шоалями и Тесниной, а тут ещё атаманша попалась со страстью вести своё жизнеописание... В общем, поскольку надо было дать парню "водную", что он не попаданец, не с одной из Лун свалился, а местный, который почему-то домой не идёт, с этими страницами я, пожалуй, поторопилась. Хотя... главарь разбойников писала о себе, за дела Шоалей она подробно не знала. Ну, припёр бы он эти листки к ярлу. Что Шоалям можно пришить? Что с разбойниками якшались? Так в их делах не участвовали, атаманша прямо пишет. Ну, её укрыть хотели... Не укрыли же. За дела в Сиродиле здесь их к ответу потянуть не могут. В соседнем владении-то не достанут уже - там свои порядки. А где доказательства, что ферму они не честно купили? А нету. И вот рассказывай эту ситуацию, где, как ни поверни, дураком и лохом выходишь (а так оно и есть, по факту), да ещё не имея толком, чем свои слова подкрепить.

 

А когда предложили имение купить, он же сперва обрадовался этому, только денег-то где было взять? Будь у него эти пять тысяч, заплатил бы тут же, не раздумывая. И не попёрся никуда, стал бы обживаться. Он ведь и дальше откладывал часть заработанного, считал, сколько ещё недостаёт.

 

Ну, и про промысел богов - не для красного словца. Как-то до Лакира ну, боги, да... имена знаем, сферы влияния, но реально персонажи даже поминая их - поминают, в общем-то, всуе. "Для антуражу", в первый раз получился персонаж, который в своих богов реально верит. И если втемяшил себе, что ему уже помогли отомстить, а для него это закономерный вывод при таких совпадениях, лезть дальше, это неблагодарность, за которую можно очень нехило огрести... Эту его логику мне не сразу вообще удалось отследить и прочувствовать. Совершенно другой тип мышления и подход к вещам, который, тем не менее, здорово влияет на его жизнь.

 

Ну и... да. Кина бы не было. 

 

И для игромира это нормально. Точно так же нормально, как

 

Да не нормально оно... баги-глюки, заскоки рандома, а я пыхти - обосновывай... Но обусловлено, да, тем, что мир игровой, а из песни слова не выкинешь. Было - так уж было... Хотя местами и маразматичненько.

 

А вот чего его так девки любят, хотя, вроде, и не должны бы - это к отношенческому моду вопрос. Потом сколько ни гоняли его с другими персами на тех же настройках - большинство шлёт лесом с той или иной степенью грубости/вежливости.

Мёд... мёд. Ну вот да, тот ещё Винни Пух получился. Но хоть соображает, чего творит (время от времени). 

Лишнее, что движется, он обычно не трогает (особенно с его Кинаретчеством и необходимостью из смерти любой твари пользу извлечь, обосновать её в глазах богини, а она не стражник, ей логику "оно первое полезло" - не впаришь). Но оно же... реально само считает себя настолько лишним, что лезет выпиливаться! Это уже к разработчикам вопрос, чего даже всякая мелочь пузатая от краба до злокрыса тебя постоянно схарчить норовит. Вот в teso, за тысячу с гаком лет до Скайрима, грязекрабы были мирные. Довели за несколько столетий тварюшек, что теперь на всех кидаются! Вот же ж гады!

 

 

Но радует, что несмотря на невозможность побродить и увидеть своими глазами всё равно какой-то интерес к истории сохраняется. Значит, не зря она, наверное, случилась...

Спасибо огромное за отзыв!