Походный лагерь. При свете дня.
Сначала Олисава чуть-чуть посторожила Астарот, но вскоре убедилась, что пока на подругу никто не посягает (и похихикала, как ловко та отделалась от лишнего в постели, такая и сама не даст себя в обиду). Аппетит ещё не проснулся, а любопытство - полным ходом. Некоторые спали. Некоторые почему-то не хотели.
* * *
Полнаблюдав, как пресвятой Алекс Родригез медитирует, порой бросая пламенные взоры, исполненные гнева, на некоторых членов отряда или им вслед, Лиса решила познакомиться поближе и разобраться для себя, что же собою представляет инквизитор.
Олисава взяла, как флаг, палку с навязанными на неё цветами и петушиными перьями
сделала самое серьёзное лицо, какое могла, и приблизилась, распевая когда-то запрещённую народную песню времён Железного Бунта.
Как идёт кузнец да из кузницы,
Как несёт кузнец да три ножика!
А как первый нож – на бояр, на вельмож,
А второй-то нож – на попов, на святош.
А, молитву сотворя, третий нож на царя!
Слава-а-а-а!
Стукнула палкой оземь и встала, как на карауле.
Разрешите обратиться! Не хотите ль поделиться?
И не развлеченьями - Умозаключеньями!
Почему в небесной свите вы стоите на защите
Тех, кого простой народ при пожаре не спасёт?
Чем святоши вас купили иль водой мозги промыли,
Что вам в сласть, как кабанов, жарить ведьм и колдунов?
Что вам сделали магессы, дикари и демонессы?
Вы их проклинаете, а за что – не знаете.
Но вы мучаетесь сами. Если правы – что же с вами?
И в каком вы тайном горе возводили очи горе,
Вознося свою молитву, но поддерживали битву?
Всё-таки, неверие или лицемерие?