[Энди-с-Лицом]

 

Станция «Панхея», 14 июня 2027 года, 19:50.

Свет примерно сотни прожекторов метнулся по блистающей потусторонним, желтовато-оранжевым светом сцене, сходясь в одной точке, где была установлена скромная по меркам остального огромного зала трибуна. Торжествующе вскинулась к теряющемуся в темноте потолку гордая музыка, тут же опав. С последними аккордами из огромного помещения, казалось, неощутимым сквозняком вытянуло все звуки, и лишь гулкое эхо едва заметными отзвуками витало где-то в темноте, где секунду назад переливалась ослепляющим светом ламп удивительной формы люстра. Сотни пар глаз, возбуждёнными звёздочками сиявших на просторах партера и амфитеатра, упёрлись в трибуну. Магическими тенями скользнули к сцене длиннющие антенны видеокамер, на концах которых операторы приникли к объективам дорогих камер, сигнал с которых в этот момент по километрам проводов устремлялся в большой пресс-центр, оттуда — к циклопической, как почти всё в этом облюбованном людьми уголке Арктики, передающей установке, чей шпиль взмывал в холодный воздух на головокружительную высоту. Мощное биение тока передавалось на тысячи километров, к спутникам, повисшим на околоземных орбитах. Те, в свою очередь, расщепляли мощный пучок импульсов на сотни поменьше, устремлявшихся к миллионам спутниковых тарелок по всему миру. Точное количество телевизионных панелей, на которые выводилась картинка, пока что не брался подсчитать никто — это потом, уже после церемонии, специалисты и техники примутся строчить отчёты о рейтингах, которые лягут на столы медиамагнатов. Ныне же мир принадлежал учёным… Точнее, одному из них.
 
За трибуной, приковавшей к себе внимание миллионов, из воздуха соткался человек. Операторы тут же начали остервенело крутить ручки камер, стремясь взять крупный план, с болезненной скрупулёзностью впиваясь в каждую черту представительного седовласого господина, выхватывая строгие глаза, правильные черты, едва тронутые улыбкой губы, спускаясь по накинутой на плечи накидке, ловя блики на металлической трости. Человек шагнул вперёд, несколько лениво приподнимая левую руку в приветственном жесте. Тут же позади него мгновение назад чернильно-чёрная стена взорвалась буйством огромного экрана, всю неимоверную площадь которого занимало по-доброму интеллигентное лицо. Зал сотрясся от гула аплодисментов, приветственных выкриков и свиста, от всех этих звуков, кажется, мелко завибрировали не только обманчиво тонкие штативы камер, но и монолитные стены аудитории. Голос, манерно растягивавший гласные, вырвавшийся непонятно откуда, густым басом, звеневшим нотками торжества, обрушил на публику информацию, в которой никто особо не нуждался:
 
— Да-а-амы и господа, ле-е-еди и джентльмены, пе-е-еред вами… Хью-у-у Дэрроу-у-у!
 
Это объявление немного разрядило восторг, и гости в едином порыве вдруг вспомнили о полагающейся им, в силу богатства, учёных степеней, влияния, известности, важности и спокойствии. Они даже стали переглядываться между собой, словно спрашивая у тёмной фигуры соседа, не заметил ли он слишком много, не играет ли на его или её губах презрительно-снисходительная усмешка, не слышно ли тихих, но полных высокомерной гордости перешёптываний. Но свет приютился исключительно на сцене, оставив зал в сиротливой темноте, так что соседей никто разглядеть не мог, и постепенно все ухватились за мысль, что никто ничего непозволительного не заметил, ведь кричали все в едином порыве. Спустя минуту в зале воцарилась та же напряжённая тишина, которую на этот раз предстояло нарушить человеку на сцене. Он слегка наклонился к микрофону, словно сомневался в качестве лучшего в мире оборудования, опустил руку и слегка кашлянул, приготавливаясь к речи.
 
— В Средние века… — спокойным, взвешенным тоном начал он, и тут же сделал паузу. Цепкие глаза в этот момент впились в темнеющий перед трибуной зал, словно обладатель этого взгляда оценивал реакцию зрителей на первые сказанные слова. — …многие, даже слишком многие люди, полагали, что наука есть выдумка дьявола, призванная вредить роду человеческому, ведь наука отрицает Бога. Научные изыскания становились поводом для преследования церковью, учёные превращались в отщепенцев, врагов добропорядочного общества и сгорали на кострах за свои убеждения, — вновь последовала пауза и изучение реакции. Но аудитория хранила молчание, жадно вбирая каждое слово — и даже эту небольшую, уместную паузу. — Годы шли, и постепенно — стоит это отметить, именно постепенно — человечество пришло к мысли, что наука — источник благ, залог прогресса и процветания, поршень, толкающий локомотив цивилизации вперёд. Люди осознали, что наука вечна, что подавить науку значит подавить в себе ту искру, отличающую нас от животных. Мы по-прежнему отрицаем Бога… но взамен мы попытались сотворить себе нового — науку.
 
По залу, хранившему гробовое молчание, словно ветерок промчался, срывая листья фраз и замечаний, некоторое время круживших над головами, носившихся от одного многоуважаемого участника конференции к другому, пока, наконец, тишина не вернула свои права. Дождавшись этого Дэрроу продолжил:
 
— Наука не признаёт бездоказательных суждений и предпочитает с осторожностью иметь дело в тех областях, что недоступны фактологическому анализу, что не поддаются экспериментам, не имеют твёрдых оснований и выходят за рамки рациональных суждений. Наука стремится к чёткости формулировок, ясности; наука старается объяснить. Наука — храм, воздвигаемый постоянно, но постепенно. Нередки случаи, когда те или иные открытия опережали своё время на годы, а то и на века… Неудивительно, что такие открытия находили ложное толкование и неверное применение, а то и вовсе попадали в список безумных идей — для таких открытий просто не были готовы фундаменты, их не поддерживали контрфорсы предварительной подготовки. Лишь спустя какое-то время такие открытия раскрывали свой истинный потенциал — тогда, когда готова была база.
 
Означает ли это, что науку должно сдерживать? Но подобный вопрос неизменно приводит к следующему: возможно ли в принципе удержание науки в рамках? Сдержали ли, в конечном итоге, Коперника строгие церковные уставы? Помешали ли они вырваться фундаментальным словам — «И всё-таки она вертится!»? Они, эти рамки и ограничения, отправили Джордано Бруно на костёр, но идеи остались, идеи уже успели пустить корни в умах. Отсюда началось возведение фундаментов. Отсюда началась долгая, усильная подготовка к вхождению в жизнь опередивших своё время открытий. И сегодня нам в голову не придёт считать Землю покоящимся на трёх слонах блином — наука восторжествовала.
 
Наука имеет свойство свергать богов с пьедестала, но выгодно при этом отличается от слепого фанатизма тем, что не просто даёт одного идола вместо другого, но старается в своём стремлении к новым богам дать и новые горизонты. Нынче мы видим, как наука оспаривает право Творца, полагаемое многими, в том числе здесь сидящими, неприкосновенным, творить. Но мы, люди науки, не просто предлагаем отнять у Творца монополию на творение, мы предлагаем замену, мы делаем шаг вперёд, маленький шаг для нас, учёных, но огромный скачок для человечества. Мы предлагаем увидеть рождение deus ex machina. Осознаём ли мы риски? Многие полагают, что нет. Но в своём полёте к вершине мы обязаны рисковать. Икар взлетел слишком высоко и пал, но не будь его — мы бы не возвели глаза к небу. Чтобы рождённые ползать научились летать, им необходим пример летающего — Икара, который готов разбиться, осознавая, что это — цена полёта. Приблизиться к богам — нелёгкая задача, которая требует своей цены. Но полёт Икара всегда вершится, пусть различны его формы. С каждым разом мы взлетаем всё выше, следуя извечному кредо — жить наукой ради блага всего человечества.
 
Ещё пару секунд после завершения речи зал пребывал в состоянии оцепенения, не зная, считать ли смолкшего кумира завершившим свою речь или сделавшим очередную паузу. Постепенно на задних рядах стал нарастать лёгкий гул, сравнимый с шумом далёкого прибоя, словно где-то в совсем непроглядной темноте кто-то разъяснил: человек на сцене сказал всё, что хотел. Ряд за рядом гул нарастал, вбирая в себя голоса и хлопки, пока реакция зрителей не достигла состояния, называемого овацией. Вновь, даже ещё сильнее, тряслись стены зала, а обезумевшее эхо в растерянности не успевало размножать тысячи звуков, добавляя хаоса во взбурлившее море реакции на речь. Сам же Дэрроу некоторое время изучал зал, его огромное изображение на экране наводило на мысль об оруэлловском Старшем Брате, строго наблюдающим за славословием партии. По губам скользнула ещё одна лёгкая усмешка, и, так же, как и появился, он кажется, растаял в воздухе, что наводило на мысль о маскирующем импланте, хотя все знали невозможность подобного.
 

*  *  *

 

Небольшой кабинет, скрывавшийся где-то в бесконечных помещениях за сценой, разительно отличался от бурлящей светом софитов главной аудитории «Панхеи». Насколько показной была роскошь и циклопичность того зала, подчёркивавшего незначительность его гостей, настолько уютной и сдержанной выглядела эта небольших размеров комната. Нельзя было, впрочем, обвинить обстановку в скудости или недостатке дороговизны, но интерьер был того рода, что демонстрирует богатство постепенно, деталями: дизайнер словно стремился не обрушить на посетителя всю мощь обстановки, а постепенно окутать ею. Паучья паутина, как говорится, крепче корабельных канатов.
 
Хью Дэрроу, лицо которого минуту назад, там, на огромной сцене, лучилось мягкой иронией и сознанием собственного ума и влияния, а нынче наполненного простой, и оттого ещё более заметной усталостью, не спеша прохромал по неброской расцветки натуральному ковру, едва глянув на тихо бурчавшую телевизионную панель, и тяжело опустился в стул, уместный в лучших гостиных века позапрошлого. Его голова откинулась назад, а глаза закрылись, не желая выдавать метавшихся в них мыслей. Мысли пугливо разлетелись, стоило раздаться вежливому стуку в дверь.
 
— Заходи, — просто ответил Дэрроу, заранее зная, кого сейчас увидит. — Я собирался поговорить с тобой до начала… всего этого. Что задержало?
 
— …вступительная речь Хью Дэрроу, положившая начало саммиту на «Панхее», несомненно, станет поводом для многих дискуссий, в том числе в рамках конференции, — вещал хорошо поставленный женский голос из динамиков телевизора. — Несомненно, у представителей Фронта человечности найдутся возражения против «концепции Икара», как уже окрестили выступление Дэрроу многие блоггеры. С вами была Элиза Кассан, новости «Пик».
 
— Уже? — ответил телевизору вошедший, прикрывая за собой дверь. — Быстро они… окрестили. Хотя попали в точку.
 
— Ты так думаешь? — пытливо поинтересовался Дэрроу, резковатым движением открыв глаза и устремив испытующий взгляд на гостя. — Сомневаюсь, чтобы они поняли… хоть что-нибудь. Люди видят, что хотят, Дэвид.
 
— Бесспорно. Но эта твоя речь вышла чересчур образной… О ней действительно будут говорить. Думаю, хоть кто-то додумается до сути. Хотя от Таггарта такой милости можно, конечно, не ждать.
 
— Он умеет придираться к формулировкам, но меня это не волнует, — отрезал Дэрроу, бросая взгляд на экран, где теперь шла бодрая реклама «Тай Юн Медикал». — Он бы оспорил всё, что я мог сказать… Пусть считает, что ему чертовски везёт, а я глупо подставился под удар и теперь стану мишенью для его метких усмешек и уколов.
 
— Пока мяч на твоём поле, — Дэвид Шариф слушал слова друга, склонив голову на бок, невидящим взглядом скользя по кукольным лицам китаянок, сверкавших приращениями. — После скандала с Сэндовалом репутация Таггарта оказалась изрядно подмочена, а твоя речь, как обычно, привлечёт светлые умы… взлететь. Так о чём ты хотел поговорить?
 
— Уж точно не о Таггарте, — с совершенно серьёзной миной ответил Дэрроу, наклоняясь вперёд. — Видишь ли, меня всё ещё беспокоит твой самый активный сотрудник…
 

*  *  *

 

…Он оторвался от тонкой перегородки, перестав слушать. Всё, что сейчас будет сказано, он и без того знал. Безразличный взгляд неживых — нынче это о глазах можно было сказать и в прямом смысле — глаз прошёлся по тугим жгутам разноцветных проводов, вившихся по стенам технического тоннеля. Губы скривила усмешка. Станция была настоящим лабиринтом, в котором только он мог чувствовать себя свободно. Осторожно, чтобы ничего не задеть, он двинулся по узкому проходу. Тело, обладавшее нечеловеческой, почти змеиной гибкостью, абсолютно беззвучно скользило в глубинах «Панхеи». Обладатель этого почти совершенного тела внутренне улыбался. Всё шло в полном соответствии с планом.

 

 
Общий обзор помещений

• Главное фойе. Большой зал, оформленный в стиле хай-тек, с внушительным фонтаном посередине, множеством укромных закутков и альковов. В него попадают все, пребывающие на «Панхею», он же служит связующим звеном между жилыми и техническими помещениями станции.
• Малое фойе. Служит предбанником конференц-зала. В одной стороне расположена широкая лестница, ведущая в амфитеатр, в другой — небольшой бар с довольно богатым выбором напитков и закусок для посетителей.
• Главный конференц-зал. Огромный зал, в котором можно проводить мероприятия любого рода — от симфонических концертов до политических дебатов. Вмещает до 2500 зрителей. Зрительские места разделены на партер и амфитеатр. Незаметные для посторонних глаз, под сиденьями и над залом расположены технические помещения, обслуживающие представления.
• Коридор, расположенный позади конференц-зала. В нём расположены рабочие кабинеты, в том числе — кабинет Хью Дэрроу.
• Буфер прибытия. Небольшой зал, куда попадают гости станции, из него имеется доступ к лифтам до вертолётных площадок и порта.
• Жилой отсек. Один из гостевых отсеков станции. Всего таких почти автономных жилых двухуровневых блоков на станции сейчас 60. Часть из них после саммита займёт персонал станции, часть будет использоваться по мере необходимости. Каждый отсек вмещает 30 человек.

Жилой отсек
Жилые отсеки станции — своего рода гордость архитекторов. Их конструкция подразумевает многофункциональность. Благодаря съёмным переборкам (разобрать можно даже горизонтальную перегородку, разделяющую блок на два этажа), из такого блока может получиться то помещение, которое необходимо. Для конференции 60 из 75 блоков были превращены в жилые помещения, хотя после окончания мероприятия многие будут превращены в складские и научные помещения.
 
1 этаж
Небольшое фойе, своеобразный предбанник блока. Отсюда можно попасть в гардеробную и другие помещения первого этажа, а также подняться на второй.
Гардеробная.
Кают-компания. Сердце жилого блока, большая комната, обставленная уютной мягкой мебелью. В глубине комнаты имеется барная зона, де расположена барная стойка и несколько столиков. Имеется и небольшая сцена, которую занимает пианино.
Игровая зона. Здесь имеются бильярд, стол для покера и блэк-джека, рулетка. На стене висит доска для дартса, имеется набор дротиков.
Библиотека. На самом деле, название весьма условное. Бумажных книг здесь всего несколько десятков, среди которых — вольная подборка мировой классики, пара сборников стихов и несколько современных бестселлеров. Основную часть комнаты занимает читальный зал со множеством компьютерных терминалов, которые гости могут использовать как заблагорассудится.
Кинотеатр. Сильно уменьшенная копия конференц-зала с хорошим проектором и экраном. На установленном там же терминале имеется неплохая коллекция фильмов.
Технические помещения. В их число входят: небольшая кухня, холодильная установка. В первом жилом отсеке сюда же впихнули небольшую мастерскую, собранную по особому заказу Элизабет Райс для Марка.
 
2 этаж
Второй этаж представляет собой ряд коридоров, в которые выходят двери комнат. Имеется 30 одинаковых номеров, имеющих довольно аскетичное убранство: кровать, прикроватная тумбочка, столик, два стула, небольшой телевизор на стене. В задней части номера имеется совмещённый санузел с душем и туалетом. Расселение по номерам:

• Элизабет Райс.
• Новембер Грир.
• Текке Сатиш.
• 0v3rdr1v3.
• Дей Ли.
• Кейс.
• Error occured; error report: @mega_data, unknown information; try to enter your personal data again or call security center.
• Грэгори Уилсон.
• Ричард «Дик Электро» Лоузлав.
• Анна Лейс.
• Константин Константинович Колосс.
• Элли Холмс.
• Элизабетт Майер.
• Томас Хасти.
• Лейф Уве Турсон.
• Эллиот.
• Георг Леонард ван дер Вен.
• Венди-Андреа Гранж (Ли).
• Дэвид «Дэйви» Джонс.

*  *  *

Поскольку станция «Панхея» в первую очередь предназначена для вполне конкретных научных целей, внушительная часть комплекса закрыта для гостей конференции. Закрытыми считаются грузовой порт, складские зоны, лаборатории, производственные комплексы и залы, отданные под размещение ядра «Хирона», центрального суперкомпьютера станции.
 
Станция имеет сложную структуру вентиляции и разветвлённую сеть технических тоннелей, где проходят километры проводов, труб, кабелей. Эти тоннели проходят практически через все помещения, их точные схемы крайне запутаны. Доступ к ним строго запрещён даже большей части обслуживающего персонала.
 
В целях безопасности любое помещение станции, начиная с каждой комнаты и кончая целыми отсеками, может быть блокировано в случае возникновения чрезвычайной ситуации. Вскрыть заблокированное помещение достаточно проблематично — для этого требуется подтверждение технической службы, службы безопасности и доступ к управляющей консоли, расположенной в центре управления станцией.

 

 

 

Регламент игры

СУД МИРНЫХ -> ДОКТОР -> МАФИЯ -> БАЛАМУТ -> ШЕРИФ -> АНАЛИТИК -> ХИМИК

Время указывается московское.

 

Голосование мирных идёт до 22:00. Допускается задержка голоса до 22:05. Менять голос можно неограниченное число раз за день. Воздержаться от голосования можно не более двух раз подряд. Отсутствие голоса приравнивается к голосу против себя. Если игрок не голосует два дня подряд, не уведомив Мастера о причинах подобного, Мастер имеет право вывести персонажа из игры.

 

Голоса активов принимаются до 21:30.

Технические итоги публикуются не позднее 22:30.
Литературные итоги публикуются в 12:00.

 

Флешбеки выбывших игроков после объявления литературных итогов разыгрываются в ЛС и публикуются одним постом под спойлером.

 

Все чисто ролплейные посты, не содержащие упоминаний расклада игры, с 12:00 до 22:00 (в период дневного голосования) прячутся под спойлер. Если есть сомнения, прятать ли пост или нет, то лучше не прятать.

Техническое описание ролей

Чтобы не раскрывать всех сюжетных подробностей, даны только технические описания ролей.

• Босс мафии (1) - главный мафиози, имеет решающее слово в выборе цели ночного убийства. При проверке Шерифа или Аналитика выглядит как мирный.
• Баламут (1-1=0) - тёмный актив, входит в число мафиози. Раз в день меняет статус цели (мирный/не мирный) на противоположный. Может выбирать себя. Может менять статус игрока несколько раз за игру. Не может выбрать одного и того же игрока два раза подряд.
• Мафиози (1-1=0) - рядовой член мафии. Не имеет особых способностей.
• Шериф (1-1=0) - мирный актив. Раз в день узнаёт у мастера статус цели. Ответ ("Мирный" или "Не мирный") публикуется в итогах дня без указания имени цели. Босс мафии проверкой Шерифа определяется как "мирный".
• Доктор (1) - мирный актив. Раз в день выбирает игрока, который не умрёт ночью. Может лечить самого себя. Может лечить одного игрока два или более раз за игру. Не может выбирать одного и того же игрока два раза подряд.
• Аналитик (1-1=0) - мирный актив. Раз в день сравнивает статус (мирный/не мирный) двух игроков по своему выбору. Ответ публикуется в итогах ("Статус одинаковый" или "Статус разный") без указания имён целей. В сравнении статусов учитывается ход Баламута. При сравнении статус Босса мафии считается как "мирный". Может сравнивать статус игрока со своим. Не может сравнить чей-то статус со своим два раза подряд.
• Химик (1-1=0) - тёмный актив. Каждый день выбирает цель, которая умрёт на третий день, считая со дня выбора (например, если цель указана в понедельник, персонаж живёт до среды). Имя цели и её роль раскрываются в итогах в день выбора цели. Проверками Шерифа и Аналитика определяется как "не мирный". Не может разделить победу ни с одной из сторон.
• Мирный (7-1=6-3=3-2=1-1=0) - обычные игроки, не имеющие особых способностей.

Технические итоги

1 день

• Судом мирных из игры был выведен рядовой мафиозо @mega.
• Доктор лечил успешно.
• Мафия попыталась совершить убийство, но наткнулась на ход доктора.
• Шерифская проверка была неудачной.
• Ответ аналитику: «статус одинаковый».
• Химик отравил мирную Элли Холмс.

2 день

• Голосованием мирных из игры был выведен шериф Дей Ли.
• Доктор лечил не того.
• Мафия убила аналитика Грегори Уилсона.
• Химик также пытался отравить Грегори Уилсона, но его опередили.

3 день

• Голосованием мирных из игры была выведена мирная Анна Лейс.
• Доктор лечил не того.
• Мафия вывела из игры мирную Элизабетт Майер.
• Химик отравил баламута Лейфа Уве Турсона.
• Жертва химика, мирная Элли Холмс, окончательно покидает игру.
• По причине отсутствия в игре в течение двух дней без уведомления Мастера из игры выведен мирный 0v3rdr1v3.

4 день

• Голосованием мирных из игры был выведен отравленный баламут Лейф Уве «Сын Тора» Турсон.
• Доктор лечил не того.
• Мафия вывела из игры химика Константина Константиновича Колосса.

5 день

• Голосованием мирных из игры был выведен мирный Георг Леонард ван дер Вен.
• Доктор лечил не того.
• Мафия вывела из игры мирного Эллиота.

6 день

• Голосованием мирных из игры был выведен мирный Рэй Фоггью.
• Игра завершилась победой мафии.

 

День 0-1
День 0-2
День 0-3
Конференция
Блицкриг
День 0-4
День 0-5
День 0-6
Дебют
День 0-7
Миттельшпиль
День 1

День 2

День 3

День 4

День 5

 

Игра завершилась победой мафии!

Онлайн-таблица голосования

 

По всем вопросам обращаться в тему обсуждения игры или к Мастеру.

 

Оформление игры — Плюшевая Борода и Richard Zeidler.

Сообщение отредактировал Endgamer: 04 января 2016 - 09:11

[Lord RZ]

- Нова.

[Gonchar]

- Рэй, - его губы тихо дрогнули, пусть будет так.

[Lord RZ]

Рэй пожал плечами и закурил, откинувшись на спинку стула.

- Парочки. Спасибо, док, чтоб тебе икалось. Кто бы ты ни был. - Он выпустил дым и выпил виски.

[Энди-с-Лицом]

Технические итоги дня

Голосованием мирных из игры был выведен мирный Рэй Фоггью.

 

Игра завершилась победой мафии!

Сообщение отредактировал Endgamer: 28 декабря 2015 - 21:01

[Энди-с-Лицом]

Эпилог. Эндшпиль

*   *   *

Предисловие*

Детройт, центральный офис «Шариф Индастриз», полгода назад.

 

Возможный саундтрек.

 

— Меган готова к докладу? — Дэвид Шариф наконец отвернулся от большого, во всю стену, окна своего кабинета и посмотрел на Адама.

 

— Немного волнуется, но это пройдёт, — кивнул Дженсен, без тени стеснения опираясь на стол своего босса. В том, что всё пойдёт по плану, он, в отличие от самого Шарифа, не сомневался. К этому докладу все сотрудники «Шариф Индастриз» готовились уже полгода, если не больше. Ничего уже не могло пойти не так — всё проверено и перепроверено сотню раз, о безопасности позаботились и ФБР, и он лично — охраны будет столько, что Париж можно штурмом брать. В успехе самой Меган и вовсе сомневаться было глупо. Конечно, она была на нервах, но это понятно — читать доклад предстояло сенату, который соберётся в полном составе. С другой стороны, за две недели она выучила текст наизусть, в этом Адам был уверен. Справится.

 

— Отлично, — Шариф кивнул, чуть резче, чем положено — тоже как на иголках. Адаму такими темпами в последнее время была приятна даже компания главы отдела кибербезопасности, Притчарда, этого язвительного саркастичного пофигиста, которому на всех и вся было глубоко плевать. Вот он точно не волновался вообще. И не спрашивал в сотый раз одно и то же.

 

— Проверь ещё раз… — начал Шариф, но закончить фразу не успел. В кабинете раздался пронзительный вой сирены, под потолком назойливо засветилась красная лампочка. Большая экранная панель за столом президента корпорации тоже окрасилась кроваво-красным цветом, демонстрируя план лабораторных помещений несколькими этажами ниже. В трёх местах на плане пульсировали жёлтые треугольники с восклицательными знаками и подписями «Обнаружено вторжение». — Что за… — опять начал Шариф, но фразы вновь не закончил.

 

— Оставайтесь на месте, — стальным голосом скомандовал Дженсен, вытягивая из кобуры револьвер. Хотял бы он, чтобы спокойствие в его голосе было настоящим. — Я разберусь, — он двинулся к специальному лифту, чьи двери располагались прямо в кабинете. Пальцы сами пробежались по кодовой панели, вводя нужную комбинацию. В голове настойчиво билась мысль, что Меган сейчас должна быть именно в лабораториях, где произошло странное вторжение. О том, что первая его клиническая смерть, в результате которой он лишится всего — большей части тела, любимого человека и покоя — на полгода, Адам Дженсен думать не мог. Это было впереди. История только начиналась.

 

*   *   *

Явление первое

Станция «Панхея», коридор 502-А, пятый уровень, 27 июня 2027 года, 18:40.

 

Возможный саундтрек.

 

Он медленно двигался по уходящему во тьму коридору. После событий, которые позже окрестят «Панхейским инцидентом», на станции были перебои с освещением технических помещений. Всю энергию втягивал в себя мерно пульсирующий светодиодами «Хирон» (он не одобрял эту глупую любовь к красивым эффектам — зачем подсвечивать суперкомпьютер, который находится глубоко под толщей воды, донных отложений, глинистых почв и железобетонных конструкций, скрытый от любопытных взоров?). Сложные квантовые схемы работали на износ: после завершения плана придётся проводить капитальный ремонт, по стоимости сравнимый со строительством небольшого жилого комплекса где-нибудь в Детройте. Опять красивые эффекты… Но кто платит, тот и заказывает музыку. Его же задача сводилась к тому, чтобы оркестр играл слаженно.

 

Пока что со своей задачей он справлялся на отлично. Станция была недоступна для кого-либо извне. Её окружили десятки спасательных и военных судов, на борту которых находились тысячи гражданских и несколько сотен бойцов отрядов особого назначения «Ассоциации Беллтауэр», а также (об этом полагалось знать единицам) три дюжины ракет водного базирования, которых хватит, чтобы за пять минут от огромной станции осталось одно воспоминание. «В тот день поразит Господь мечом Своим тяжелым, и большим и крепким, левиафана, змея прямо бегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское», — вспомнилась цитата из Книги пророка Исайи. Если бы всё было так просто… но разве же найдётся тот, кто готов отдать приказ о запуске ракет?..

 

Ещё в оснащение группировки входили репортёры. Уже не лучшие в мире, правда: лучшие в мире находились по другую сторону длинных волноломов, где-то в недрах бетонного чудовища. Они стали шестерёнками в масштабном плане. Правда, они об этом едва ли узнают. Точнее, наверное, не узнают всего. Порой он сам начинал сомневаться в том, кто двигает фигуры на доске. С такими сомнениями надо было бороться: тот, кто сомневался, сейчас или бродил по станции, лишённый рассудка, или пытался убить ближнего.

 

Ход мыслей был прерван… даже не шумом, скорее просто ощущением того, что позади кто-то есть. Он остановился. Повернуть голову значило бы выдать свою слабость. Это было бы сложно, если бы он боялся. Но он не боялся.

 

— Ищешь ответы? — поинтересовался он спокойно. — Тогда ты ошибся адресом. Такие, как я, ответов не дают, ты и сам это понимаешь.

 

— Сложно это понять, не задав вопрос, — ответил собеседник из-за спины. Ответ его порадовал: если бы там никого не оказалось, это было бы довольно плохо. Паранойя никого до добра не доводила. — Или ты умеешь читать мысли? — продолжил тот, что за спиной.

 

— Мысли — это не книга, они не вырезаны на обратной стороне черепа, чтобы их читать, — усмехнулся он, по-прежнему не спеша поворачиваться — собеседник наверняка использовал систему маскировки, хотя ы случае столкновения его бы это не спасло: всегда можно выстрелить на звук голоса. Если успеть. В любом случае, если схватка состоится, то это будет соревнование умов, а не силы и скорости, в которых они были примерно равны. — Но твои вопросы яснее некуда. Или я совсем ничего не понимаю в людях… что печально: получается, лекторы по психологии потратили полгода впустую…

 

— Зато риторики постарались на славу, — отметил голос за спиной. — Вот только я, увы, не в силах оценить их труды. В спецназе подготовка не столь изощрённая.

 

— Брось, Дженсен, самокритика хороша в меру… — хохотнул он. Пока всё шло удачно. Ему не пустили пулю в ногу, значит, мяч на его стороне. — Шариф не берёт на работу кого попало… Но повторяю: от меня ты ничего не услышишь. Ответы стоит искать дальше. Мы с тобой в какой-то степени похожи: оба работаем в поле, пока наши наниматели сидят в удобных кабинетах и потягивают кофе. И мы оба тщимся понять как можно больше. Разница лишь в том, что у меня своя правда, у тебя своя. Мы оба знаем это, так что смертоубийство для нас — бессмысленная трата времени. Подумай сам, даже если ты каким-то чудом сможешь победить, то окажешься один, раненый (ты же не думаешь выйти из боя без единой царапины?), посреди станции, полной безумцев, иногда даже вооружённых. Ровно, повторюсь, ничего не узнав. Ни-че-го. Поэтому предлагаю заключить сделку. Ты идёшь дальше, причём твоё путешествие становится намного более осмысленным. Я же иду своей дорогой… Больше, обещаю, мы с тобой никогда не увидимся.

 

— Интересно нынче работает ваша контора. Идёт на сделки… Как думаешь, твоё начальство одобрит подобное?

 

— «То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства», как говорится. Поверьте, моё руководство узнает то, что доложу им я. Рапорт буду составлять тоже я. Глуп тот, кто считает, будто сильных мира сего нельзя ввести в заблуждение. Такие люди не понимают, что ложь — оружие относительно слабое и очень ненадёжное. То ли дело полуправда.

 

— Уверен, ты, в таком случае, вооружен прекрасно. Я же безоружен.

 

— Тогда позволь тебе хоть немного помочь, Дженсен. Кабинет номер десять, блок «C». Позади конференц-зала, — он сделал паузу, после которой, наконец, повернулся. Коридор был пуст. Чутьё безошибочно подсказывало, что на этот раз — действительно пуст. Губы растянулись в дикой усмешке. — Ты прав, Дженсен, — тихо прошептал он, — я прекрасно вооружён.

 

*   *   *

Явление второе

Станция «Панхея», жилой блок #1, кают-компания, 27 июня 2027 года, 23:10.

 

Возможный саундтрек.

 

Последний звук. Последнее облако дыма взвилось вверх, лениво переваливаясь своим эфирным телом из стороны в сторону, постепенно разнося кисловатый запах табака. Так и были они — трио смертников, точнее, уже дуэт... И кто-то совершил свою последнюю ошибку.

 

— Знаете, — совершенно спокойно заявил Кейс, в голосе которого больше не было скомканных слов и волнения. Он выпрямился, словно преобразившись изнутри, словно сбросив какую-то очередную ношу... или маску, — один якудза любил говорить: «Человек совершает в жизни лишь одну ошибку, — его рука потянулась к внутреннему карману куртки, а нога толкнула барный стул, прокручивая своего седока к Нове и Рэю, — и ты только что совершил её».

 

На оставшихся живых и способных принимать решение смотрел холодным чёрным зрачком дула хромированный револьвер.

 

— Конкретно ты, — чёрное пятно дёрнулось и уставилось в телохранителя Дика Электро. Лицо хакера не выражало ничего. Лишь безразличие. Очередная работа. Успешная работа... скучно.

 

Рэй мог что-то сказать в ответ, но прежде чем он это сделал, в зале раздалось звонкое:

 

— Нет!

 

В мгновение ока Нова оказалась между Кейсом и Рэем. Она поклялась защищать чужие жизни и сейчас была готова ценой собственной жизни исполнить свой долг в последний раз. Тем более что это она совершила ошибку.

 

— Ты не сделаешь этого, — взгляд зелёных глаз встретил его бесстрашно и гордо. Грир не боялась, и он это видел.

 

Кейс недовольно поморщился, словно зуб мудрости впился своими корешками в дёсны, раздражающе отвлекая внимание от насущных дел. Тяжело вздохнув, он спрыгнул со стула, не спуская взгляда со светловолосой фурии.

 

— Верно, не сделаю, — кривая улыбка избороздила его лицо, — это сделаешь ты... — хромированное тело пистолета крутанулось вокруг спускового крючка, оказываясь направленным рукояткой прямо в сторону Новы. — Только взведи курок, — карие глаза смотрели прямо в изумрудные.

 

— Ты поверил, что я встану на твою сторону? — тон Грир был полон насмешки и неверия одновременно.

 

События разворачивались с невероятной скоростью, но для Новы время как будто остановилось. Рукоятка, повернувшись к ней, расколола происходящее надвое.

 

Она поклялась...

 

— Ты оказался прав, — резкое точное движение, пальцы схватили оружие. Секунда, и дуло пушки обратилось к Рэю. Нова целилась ему в сердце.

 

...но те, кому она дала клятву, предали её первыми.

 

Они не заметили, что Марк не уходил. Робот остался в комнате, наблюдая за людьми со своей бесстрастностью и безучастностью. То ли он отключился, то ли изучал каждое, самое слабое движение Новы и Кейса, то ли просто занимался какой-то сверхважной задачей. Например, вычислением числа пи с точностью до миллиардов знаков после запятой. Понять это было решительно невозможно.

 

Авторы — Osidius the Emphatic & Gonchar.

*   *   *

Явление третье

Станция «Панхея», кабинет #10, блок «C», 27 июня 2027 года, 22:30.

 

Возможный саундтрек.

 

Хью Дэрроу сидел почти без движения, больше походя на собственную статую в музее восковых фигур Мадам Тюссо, чем живого себя. Казалось, что ему все эти пять дней приходилось быть посреди водоворота безумия, охватившего станцию, а не здесь, в прекрасно защищённом и охраняемом автоматическими системами кабинете, совмещённом со спальней и санузлом. Фактически этот кабинет представлял собой почти автономную систему, способную обеспечивать комфортный уровень проживания для одного человека в течение двух недель без какого-либо вмешательства извне. И всё же Дэрроу чувствовал себя посреди людского океана, где любые его доводы звучат вяло и лживо.

 

Но он не мог позволить себе сдаться. Он начал этот спектакль, он его закончит. Он режиссёр, который вот-вот выйдет на сцену, чтобы поклониться за своих невольных актёров. Это будет его последним появлением на публике. О, он прекрасно понимал, каковы будут последствия. С самого начала. Он был готов к тем терзаниям, что не дают ему сейчас успокоиться. Что не дадут успокоиться никогда. Спокойствие ему и не нужно. Per aspera ad astra** — путь любого учёного. Он всё ещё считал себя учёным, несмотря ни на что. Несмотря на то, что говорили о нём главным образом как о миллиардере. Несмотря на то, что завтра его окрестят Антихристом.

 

Он прекрасно понимал, насколько жестоко то, что он сделал, то, что вот-вот закончится мрачным триумфом странных принципов и идей, которые многие, слишком многие сочтут апофеозом грехопадения. Это право общества — почти единственное право, в котором он мысленно не стал отказывать всем людям планеты. Звучало, конечно, в высшей степени самоуверенно и нагло, но право уже на наглость он оставлял себе. Современный Родион Раскольников был куда более амбициозен, чем бедный петербургский студент такого тихого с сегодняшней точки зрения девятнадцатого века.

 

То, на что он пошёл, потому что считал это необходимым, с самого начала вызывало вечный вопрос о сопоставимости уплачиваемой цены. Он далеко не сразу решился на это, и даже на протяжении долгих месяцев подготовки сомнения не раз одолевали, временами почти заставляя повернуть назад и остановить тщательно пестуемый механизм, пока не стало слишком поздно, пока паровоз не начал свой страшный спуск с отвесного склона, где ни одно препятствие не в силах повернуть машину назад. Как сейчас, когда конец пути уже в пределах видимости. И сейчас он пытается вспомнить оправдания, обновить доводы, укрепиться в вере в необходимость совершаемого. Вновь поверить в своеобразный слоган всей операции: ради блага всего человечества.

 

Когда слева от стола проломилась с диким грохотом, словно от направленного взрыва, он даже не повернул головы, будто ждал этого. Не обратил Дэрроу внимания и на вошедшего в пролом высокого широкоплечего человека, затянутого в современный бронежилет, прикрывающий туловище — единственную часть тела, которая была не тронута видимыми механизмами; даже не взглянул на быстро принимающий обычную форму имплант руки, пробивший семисантиметровый слой армированного бетона. Пистолет с навёрнутым глушителем и нелепым наростом лазерной системы прицеливания под стволом также не произвёл на миллиардера впечатления, если тот вообще заметил оружие.

 

— Я ждал, что вы придёте, мистер Дженсен, — спокойно произнёс Дэрроу, как только стих грохот падающих обломков и тихий на этом фоне шум сервоприводов протезов. — Ваше желание найти ответы на все вопросы поражало меня с самого начала. Если бы все люди обладали этим качеством, человечество жило бы намного лучше.

 

— Но не все люди обладают этим качеством… Скажите, Дэрроу, поэтому вы решили убивать людей? — резко ответил Дженсен. Он пришёл сюда, чтобы найти ответы, по пути почти забыв: имея дело с такими людьми, каждый ответ приходится вытягивать клещами.

 

— Убиваю? — Дэрроу поднял голову, посмотрев на Дженсена неизъяснимым взглядом. — Да, вы правы, мистер Дженсен. Я вынужден убивать, но отнюдь не ради истребления человечества. С моими средствами и влиянием захоти я истребить как можно больше людей, я бы стал действовать совсем иначе. Мои цели чуть сложнее, Адам. Думаю, вы сами можете догадаться о них.

 

— Я пришёл сюда не для того, чтобы разгадывать загадки… — Дженсен, кажется, раздражался с каждым новым словом. Держать себя в руках было невероятно трудно.

 

— Позвольте возразить. С того момента, как Меган Рид, стоявшую на пороге прорыва в области киберпротезирования, похитили из офиса «Шариф Индастриз», на протяжении всего того времени, когда вы метались по миру в попытках понять, что случилось тем вечером, найти тех, кто за этим стоял, вы, по сути, разгадываете загадки. Думаю, вы уже поняли, что на самом деле загадка одна…

 

— Так это вы…

 

— Организовал нападение и похищение Меган? — закончил Дэрроу, игнорируя направленный в лицо чёрный зрачок пистолетного ствола. — Нет, хотя подозревал, что такой сценарий наиболее вероятен. Моя вина в том, что я не помешал, хотя мог. Просто потому, что похищение Меган Рид, приостановка её исследований и прочие последствия играют на руку мне и моим планам. Я получил необходимое для подготовки время. И вот мы здесь… а всё идёт согласно плану. Меган спасена вами, чему я искренне рад, поверьте…

 

— Вы говорите об искренности? — перебил теперь уже Дженсен. — Вы, который всё это устроил? Там, — он указал пальцем на дверь, не отводя оружия, — сотни людей бьются в агонии. Я лично это видел. Выключите свои камеры и посмотрите сами, уверен, отсюда есть доступ. Посмотрите, как они убивают. Как убиваете вы своими планами. Для вас это игра, Дэрроу, но для них всё более чем реально. Для всего мира реально. Вы же не убийца. Вы просто игрок. Я и не думал, что убийство — цель. Вы слишком умны для такого. Так чего же вы хотите?

 

— Хорошо, Адам, я объясню. Лет тридцать назад, когда я занялся протезами, основав свою фирму, я, признаться, не думал, куда заведёт меня эта дорога. Да, я надеялся изменить мир к лучшему, иначе к чему мои старания и усилия. Я слишком поздно понял, что натворил, пустив свои технологии в массы, Адам. Если я и виню себя за что-то, то главным образом за мою недальновидность. В порыве азарта я не замечал, насколько сильно влияю на мир. Мои открытия были преждевременны, как это всегда бывает. Гении опережают своё время, а я достаточно трезво оцениваю свои способности, чтобы заявить, что я гений. Спросите у любого на улице, кто такой Хью Дэрроу, и вам ответят что-то в духе «Он изменил мир». Так или иначе, я изменил мир. И только после этого я понял, насколько я его изменил, и какие это будет иметь последствия. Да, не в моих силах было задержать развитие технологии — если бы я не сделал всего, что сделал, это сделал бы кто-нибудь другой. Но в моей власти было предупредить, что любая медаль имеет две стороны. Я был слеп и не видел такой необходимости. Теперь я расплачиваюсь за свою слепоту тем, что вижу слишком много.

 

Посмотрите вокруг, Адам, — Дэрроу вскочил и зашагал по комнате. Дуло пистолета ходило за ним. — Мои изобретения, которые должны были приносить лишь пользу, были извращены. Средство спасения превратилось в одно из самых смертоносных орудий в мире. Куда там ядерному оружию — оно применялось всего дважды в истории, боевые же импланты используются каждый день, в сотне мест, в десятках стран… Скольких убили вы, Адам? Не отвечайте, я могу себе представить. Я не обвиняю в этом вас, я обвиняю в этом себя. В изобретении универсального оружия, компактного, смертоносного, почти универсального, подходящего абсолютному большинству людей.

 

Хотите знать, насколько это оружие совершенно? Выйдите за дверь. Посмотрите, во что я превратил людей! Вы обвиняете меня в убийстве? Вы правы, Дженсен, чертовски правы, но я убил намного раньше. Ещё до того, как я фактически нанял агентов Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям для исполнения задуманного. Вас не смущает то, с какой лёгкостью правительственная структура согласилась участвовать в исполнении моего плана? Да, руководящие органы F.E.M.A. тут ни при чём, я контактировал с отдельными оперативниками, но и этого достаточно, чтобы усомниться в остальных. Я играючи послал одного из агентов иллюминатов — учёного с мировым именем! — на убийство. О нём не знал никто, даже группа убийц в первом блоке, кроме меня и тех, кто им управлял. Его контролировали удалённо, используя компьютерные импланты в мозгу. Как марионетка, чьи ниточки держали в руках борцы «За чистоту», наивно полагавшие, что их план — лучший и действительно их. Я же дал наводку Интерполу, и они прислали сюда своего агента. Вся жизнь — театр, в нём женщины, мужчины — все актёры, Адам. Только я знал обо всём. Даже та девочка, которая пыталась спасать людей от ночных убийств, действовала по моему приказу, который якобы исходил от командования «Беллтауэр». Единственное, что пошло не по плану — это появление того учёного, Уилсона, который пытался, используя свой ум, решить головоломку… Его пришлось устранить, — Дэрроу говорил, уже не вспоминая о том, известна ли собеседнику тема разговора. Ему важно было сказать всё. — Это было нетрудно: мало того, что я мог контролировать псевдооружие террористов, с помощью Марка я руководил и действиями агентов F.E.M.A. Не говоря уже о «безумии» большинства гостей конференции — это ведь обычный компьютерный вирус, его написали за два месяца, а потом достаточно было выпустить «важное обновление прошивки», чтобы сотни людей сами, своими руками подписали согласие на загрузку вируса в их головы за чисто символическую сумму. Не находите это парадоксальным, Дженсен — люди заплатили мне, чтобы я смог превратить их в чокнутых кровожадных зомби? И так может поступить любой, например, работник «ПРОТЕЗа» или просто талантливый хакер...

 

— То, что случилось здесь, лишь верхушка айсберга, малая часть… — вздохнув, закончил он. — Вы не поняли, никто почти не понял настоящего преступления. Происходящее сейчас происходит только с одной целью — показать всем, что происходит уже на протяжении нескольких лет повсюду вокруг нас! — он остановился, полубезумно глядя на Адама.

 

— Это не оправдывает смертей, мистер Дэрроу, — речь учёного почему-то вернула Дженсену спокойствие. Он опустил оружие, понимая, что оно тут бесполезно. — Не оправдывает использования простых людей… Я же вижу, что вы сами против убийств, что вас тяготит происходящее, — Дженсен действительно почти «видел» это. КАСИ на протяжении всего разговора сканировал состояние миллиардера. Убить его было бы глупо — если кто и способен остановить Дэрроу, то только сам Дэрроу. — Вы уже показали достаточно. Прямой эфир со станции идёт постоянно. Вы позаботились о том, чтобы изображение с отдельных камер наблюдения передавалось в СМИ. О том, что вы делаете, знает весь мир. Никто не знает только, что вы это делаете. Но в ваших руках прекратить это. Две тысячи человек по-прежнему стоят на краю пропасти. Вы ещё можете их спасти. Подумайте, мистер Дэрроу, стоит ли продолжать этот спектакль только ради самого спектакля. Ваши цели благие, не спорю, но они ни в чём не виноваты. Почему вы не допускаете существования у них права на собственную жизнь? Разве не этого вы хотите — свободы выбора? Она возможна только в случае, если выбирать дать каждому человеку. Отключите передатчики, освободите заложников… Если вы хотите, чтобы именно вас сочли виноватым, вы можете во всём признаться, но убивать ради этого достаточно.

 

*   *   *

Явление четвёртое

Станция «Панхея», жилой блок #1, кают-компания, 27 июня 2027 года, 23:20.

 

Возможный саундтрек.

 

— Мистер Кейс, достаточно, — несмотря на то, что пистолет держала Нова, Марк обращался именно к хакеру. — Операция завершена успешно. Вам надлежит покинуть станцию в ближайшие полчаса. Одноместный батискаф уже ждёт вас у подводного пирса номер 18, координаты и маршруты отхода уже присланы на вашу почту, как и коды запуска. Оговоренная ранее сумма уже перечислена на ваши реквизиты. Рекомендуется избегать возможных контактов с оперативниками «Беллтауэр» и гражданскими лицами. Напоминаю: у вас полчаса, после чего здесь будут следователи Интерпола и ещё десятка ведомств. Мисс Грир, вам рекомендовано оставаться на месте до прихода следователей. Сдайте мне оружие и отправляйтесь в свой номер. Настоятельно советую уничтожить любые следы ваших ночных прогулок, если таковые имеются. Мистер Фоггью, вам также лучше оставаться в номере. Еду и всё необходимое буду приносить я. Finita la commedia***, друзья, — всё сказанное едва ли шло от робота, но никто, кроме, пожалуй, Кейса, об авторстве речи догадываться не должен был.

 

*   *   *

Явление никакое

 

............ Program "Icarus" access...

......... Login: dark_angel895... -> enter...

......... Password: ******************... -> enter...

......... Access....... -> access granted...///

......... Command: finish [the_fallen_gods] protocol... -> enter...

......... Wait...

......... Hyron access... Done...

......... Turning antennas off... Done...

......... Uninstalling protocols... Done...

......... Protocol [the_fallen_gods] uninstalled...

......... Program “Icarus” uninstalling...

......... Enter the access code: ************************... -> enter...

......... Uninstallation program: access granted... /////

......... Starting uninstallation...

......... Deleting files... Done...

......... Clearing logs... Done...

......... Deleting codes... Done...

......... Deleting personal data... Done...

......... Deleting accounts... Done...

......... Turning Hyron access off... Done...

......... Program “Icarus” have been uninstalled... ///////////////////////

 

*   *   *

Послесловие

 

Возможный саундтрек.

 

— В результате Панхейского инцидента несколько сотен человек пострадало, около двух десятков погибло. Точные цифры пока что уточняются, мы следим за развитием событий. Следователи Интерпола, в чьём ведении, по-видимому, будет находиться расследование, пока отказываются давать комментарии касательно причин, подтолкнувших часть гостей конференции, в числе которых известный эколог Лейф Уве Турсон, на совершение убийств. О судьбе двух других преступников не сообщается. Слухи о существовании в первом жилом отсеке станции, который был заблокирован в начале инцидента, ещё одного убийцы не находят подтверждения. Сейчас специалисты допрашивают всех обитателей блока. Подвергшихся вирусной атаке людей в срочном порядке доставляют в медицинские учреждения «ПРОТЕЗ» для обследования. Ряд общественных деятелей уже успели отреагировать на последние события. Уильям Таггарт, лидер Фронта за человечность, в числе прочих спасённый со станции в первый день инцидента, сделал заявление, в котором выразил надежду на то, что мировое сообщество не оставит Панхейские события без внимания, поставив под жёсткий контроль использование киберпротезов. Специальный репортаж с места события от нашего корреспондента Анны Лейс, ставшей непосредственной участницей событий на станции, смотрите сразу после выпуска новостей. Мы следим за дальнейшим развитием событий. С вами была Элиза Кассан, новости «Пик».

 

--------------

* Предисловие не имеет отношения к сюжету игры и написано для тех, кто не знаком с историей Deus Ex: Human Revolution. Мастер посчитал нужным вставить предисловие для пояснения некоторых моментов эпилога.

** Per aspera ad astra (лат.) — через тернии к звёздам.

*** Finita la commedia (ит.) — комедия окончена.

Сообщение отредактировал Endgamer: 04 января 2016 - 10:44

[Elli_Pirs]

Эпилог Элли Холмс.

 

Эпилог:

Чикаго.

 

Музыка в машине.

http://www.youtube.com/watch?v=zAIhTDKNAjc

- Так вот, - продрожал свой рассказ парень в строгом костюме, сидевший за рулём ауди, - В тот вечер в «Цокоте копыт» собрались Румпель, Гензель, Греттель, Лиса Алекс и этот… Как его…
- И Белый Кролик Роберт Вайт, который варил мет, - закончила с заднего сидения за него Элли, поправив рукав своего чёрного пальто и чуть опустив край шляпы-федоры на глаза, всё это время не отрываясь от экрана смартфона.
- Я уже рассказывал эту историю? – удивившись спросил тот.
- Ещё в Лондоне.
- А историю про «Антилию»? Её пассажирами были молодая девушка Анжелика Де-Амбре, капитан Майкл Хант, разведчик Тревор Тростон, противная женщина Тереза Майер…
- Ой, а это вообще в учебниках истории было, Итан, - перебила его Холмс, - Её все знают.
- История про Геральта из Ривии?
- Баян…
- История про Тедасскую Инквизицию?
- Буквально вчера дочитала. Жутко интересная, должна признать. Особенно мне понравился бал Селины. 
- История про Капитана Шепарда?
- Я уже все три прочла.
- А история про жизнь Курьера в Мохавских пустошах после ядерной войны?
- Я и про жизнь одинокого странника из убежища 101 прочитала!
- Боже, Элли, - вскрикнул тот, - Ты вообще все книги подряд читаешь?
- У меня много свободного времени, - улыбнувшись ответила Холмс, ненадолго глянув на собеседника, - Хочешь я тебе какую-нибудь историю расскажу?
- Давай, - согласился парень, посмотрев на девушку в зеркало заднего вида.
- Эта история про бравый орден тамплиеров, которые хотели создать общество, в котором все были бы счастливы. Всё было под контролем, у всех была цель, везде царил порядок. Но в осуществлении их цели им вечно мешали ассасины…
- Стоп-стоп-стоп! – грубо перебил её парень, - Я слышал историю про бравых ассасинов, которые противостояли тамплиерам…
- Итан, заткнись и слушай!
- Но…
- Заткнись.
- Я же…
- И.
- Это не правильно…
- Слушай!
- А это ещё что за хрень? – закончил словесную перепалку парень, остановив машину.
Подняв глаза вверх Элли увидела, как перед входом в клинику «ПРОТЕЗ» собрались люди с плакатами в руках, на которых были написаны лозунги в стиле «Фронта человечества». И вроде бы всё было хорошо… Если бы они не перегородили собой всю дорогу, образовав пробку.
- Я пойду разберусь, - уверенно сказал Итан, выходя из машины, - Сиди здесь и никуда не уходи.
- Да-да, делай вещи, – кинула в след Холмс и проводила его взглядом.    
Сидя в машине девушка терпеливо наблюдала за разговором молодого человека и… толпы, но в какой-то момент спокойствие Элли иссякло и она также вышла из машины.
- Валите отсюда мистер, пока вас не смели к чертям собачим! – грубо сказал один из демонстрантов и толпа одобряюще загалдела.
- Да скорее вы свалите, чем я уйду! – резко возразил Итан, который исчерпал свой лимит порядочности, - А если сами не разойдётесь, то вас отсюда ногами вперёд утащат!
- Простите моего друга, - спокойно встряла Элли, соединив кончики пальцев, - Но давайте попробуем решить всё дипломатическим путём. Мы опаздываем на важную встречу, а вы перегородили нам дорогу. Разве никак нельзя ненадолго разойтись и пропустить нас?
- Ненадолго? Ну можно… - согласился говоривший, но всё сломал какой-то голос из толпы, ведь кто-то заметил бейджик Элли, на котором было написано «Шариф Инд.»
- Иди к чёрту, сучка из Шарифа! – крикнул кто-то и все мирные пути решения проблем были оборваны.
- Дамы и господа, - убрав руки за спину начла Холмс, - Прошу последний раз…
- Может перенесёшь машину на протезах? – съязвил кто-то.
- Эй, обезьяны, - потеряла терпение Элли, - Либо вы разойдётесь сами, либо вас растолкают ребята в форме!
- А самой силёнок не хватит? – вышел вперёд один из демонстрантов.
- Только пальцем её тронь и я из тебя всё дерьмо выбью! – заступился Итан, но было уже поздно.
Как только демонстрант закончил говорить, Элли врезала ему наотмашь и, встав в боевую стойку, ожидала ответа. Ну и ответ долго не заставил себя ждать, но Холмс ловко проскользнула под рукой, ударила боковой в корпус, прямой в голову, хук и ещё боковой также в голову, заставив противника потеряться и, в завершение, сделала подсечку, повалив демонстранта на асфальт. Нависла неловкая тишина, которая нарушилась несколькими взрывами сверху и звонким скрежетом металла. Подняв голову вверх все увидели, как пути «надземки» уже обломались и, упав сначала на здание клиники, накрыли собой всех собравшихся…     

Детройт.

 

Музыка в клубе.

http://www.youtube.com/watch?v=t78xGOascPE

Яркие огни светомузыки освещали такой же светящийся танцпол, на котором как всегда было куча народу. Если положить руку на отполированную барную стойку, то можно было буквально почувствовать, как всё вокруг вибрировало от громкой музыки и низких басов, из-за которых танцевавшие порой не могли услышать друг друга. Именно здесь, в толпе танцевавших, можно было разглядеть небольшую группу людей, старавшихся не расходиться далеко друг от друга и на их одежде блестели в ярком свете огней бейджики с надписью «Шариф Инд». Одним из этих людей была Элли, которая изящно извивалась в танце, показывая всем окружающем то, что у неё с хореографией всё в порядке, на зависть всем остальным девушкам и на радость мужской половине, которая, увидев Холмс, не торопилась отводить взгляд. Да и дело было не в этом… Глядя на девушку было видно, что она сама получает удовольствие от танца, от самой возможности танцевать и радоваться жизни. В какой-то момент к Холмс подошёл Итан с таким же бейджиком и взял её за локоть, словно хотел что-то сказать, ведь просто так она его бы не услышала.
- Элли, может на сегодня хватит?
Тут Холмс повернулась к говорившему и в танце обвила его шею своими тонкими руками, наклонив его голову ближе к себе, чтобы лучше слышать.
- Что говоришь?
- Имплантам нужно время прижиться! Может не стоит так их напрягать?
- Боже, Итан, меня вернули с того света, чуть ли не собрав по кусочкам, в добавок у меня сегодня День Рождения! Дай мне спокойно это отметить!
- Да, но… - хотел что-то возразить парень, но встретившись со взглядом Элли, он передумал, положив руки на её талию, - Ноооо… Мы будем ещё пить или на сегодня хватит?

 

Элли проснулась лёжа в своей кровати из-за резкого вдоха, который её заставил сделать имплант возвратного дыхания. Самочувствие девушки трудно было описать… Та необычайная лёгкость, которую она чувствовала давно пропала, мысли вместо того, чтобы спокойно «пролетать» не успевали обрабатываться и загружали собой всю оперативную память хакерского импланта, конечности девушки будто потяжелели и не хотели спокойно двигаться, хотя иногда их могла свести судорога. Яркие, прекрасные и немного хитрые глаза стали тусклыми, а под ними появились мешки. Странно, но Элли давно знала, что долго она не проживёт… Но даже не предполагала, что смерть её настигнет на научной станции из-за того, что её кумир решит устроить хаос. Нет, причина была даже не в этом… Сама мысль о том, что отравитель девушки до сих пор жив не давала ей покоя и… и это всё! Правда сейчас Элли смирилась даже с этим. Она смерилась со смертью, со своей, как она сказала, «некомпетентностью» в области химии, ведь она не смогла подобрать ни один из известных ядов, перебрав всё – от мышьяка до рицина. Холмс с большим трудом перешла в сидячее положение и взяла с тумбочки свой блокнот и ручку. Сделав в нём несколько завершающих записей и, как ей казалось, имя того самого химика, Элли подписала эти многодневные труды на почти все темы своим изящным почерком «Ellie Holmes» и потянулась обратно, чтобы положить его на место, но в этот момент девушка упала с кровати на прохладный пол. Попытавшись встать, Элли почувствовала, как руки перестали её слушаться, механическое сердце остановилось, а перед глазами появилась пелена, начав застилать всё вокруг. Холмс последний раз закрыла глаза, отчётливо понимая, что никогда их больше не откроет.

Кладбище. Лондон. Англия.

Тяжёлые капли дождя барабанили по крышам огромного количества автомобилей, собравшихся сегодня здесь. Возле только что выкопанной, «свежей» могилы стоял закрытый гроб, на котором была большая с чёрной ленточкой на углу фотография Элли. На ней Холмс была в белом халате учёного на фоне Оксфорда, убрав руки за спину, как обычно делали джентльмены, но ей это придавало только большей изящности. Возле гроба стоял отец Элли – высокий мужчина преклонного возраста в дорогом костюме и опирающийся трость. Мистер Холмс окинул взглядом огромную толпу людей, больше половины из которых он не знал, но они знали Элли. Среди них по большей части были коллеги-учёные, друзья и журналисты, ожидающие чего-нибудь интересного для вечернего выпуска новостей. Все они смотрели на отца девушки, который должен был сказать пару слов, ведь подошла его очередь.
- Знаете, - начал он чуть дрогнувшим голосом, - Думаю нет смысла говорить, что мне будет безумно не хватать моей единственной дочери? Она была словно звезда… Падающая звезда. Яркая, бесподобная, запоминающаяся, но не долговременная. Мне часто говорили, что она просто идеал, хотя сама Элли так не считала. Она стремилась стать совершенством, которого она, может быть и достигла бы, но для меня она всегда была самой лучшей со дня её рождения. Она любила свою работу, любила науку, любила различные конференции, на которых ей удавалось блеснуть своим умом и красноречием. Но именно одна из таких конференций и погубила её. Единственное, что я хочу сделать, это призвать к ответу тех, кто виновен в случившимся и чтобы они понесли заслуженное наказание.
Мистер Холмс достал из внутреннего кармана свёрнутый листок блокнота Элли и посмотрел в него. С обратной стороны он был исписан химическими формулами и уравнениями, в которых не каждый мог бы разобраться, с другой было написано несколько слов. Мужчина посмотрел на журналистов, которые направили на него камеры и решил поступить так же, как это сделала бы его дочь.
- Элли в последние минуты своей жизни наконец догадалась кто мог её отравить. Хотя нет… Раз она написала его имя, то она была уверенна в этом, а её решения сложно поставить под сомнения. Константин Константинович Колосс, учёный «Тай-Юн Медикал». Не думаю, что это был очередной акт исторической неприязни между глупыми русскими и англичанами. Смерть Элли – это ещё один камень в сторону этой корпорации, которая и так прославилась своими «методами конкуренции». И этот русский амбал, и «Тай-Юн» должны ответить за смерть моей дочери не только передо мной, но и перед «Шариф Индастриз».
Среди толпы журналистов послышался лёгкий гул, который наверняка взорвался бы кучей вопросов, но тот факт, что они на похоронах не давал им этого сделать, поэтому они спокойно утихли, уже придумывая, как они озаглавят скандальную для «Тай-Юн» статью.  

      
Отрывок из статьи о ИИ. Блокнот Э. Холмс.

Искусственный интеллект! Не знаю как для вас, но для меня это уже звучит интригующе! Как к нему относиться? Можно ли смело довериться ему или нужно бояться электронную душу как огня? Я долго пыталась понять это и в конце концов пришла к некоторым выводам, которыми готова с вами поделиться. Из разговора с мистером Дерроу мне стало известно, что ИИ будет подобием человеческого разума. А именно иметь свою точку зрения, мышление и характер. Характер! Сейчас я задам вопрос, который мог возникнуть у каждого в голове: «А что если люди не сойдутся характером с ИИ?» Я не получила внятного ответа ни от одной из сторон и поэтому ответила на него сама. Человеческие жертвы. ИИ – это программная сущность, поэтому ему не составит труда перенестись из одного аппарата на другой. Ему подвластно всё – от тостера, который помогает готовить вам завтрак каждое утро, до танков. Но если тостеру будет довольно проблематично нанести вам вред, то танку это будет легко. Мне довелось своими глазами увидеть некое подобие ИИ, которое назвало себя Омегой. И что оно сделало? Помогло всем участникам конференции?  Делала сложные физические расчёты? Нет, ОНО убило одного из участников конференции. ИИ опасны для нас – это факт. Факт, который человечество узнает только тогда, когда заплатит за свою ошибку.

Блокнот Э. Холмс. Записи о некоторых участниках конференции. (На момент третьего дня)

- Константин Колосс. Если мы только недавно стали считать себя равными богам, то этот человек стал считать так со дня своего рождения, причём эту уверенность он ничем подкрепить до сих пор не может. Падок на женщин, самоуверен до глупости, не умеет вести спор, диалог, поддаётся на простейшие провокации, а затем, выдав всё немногочисленное, что он знает, делает вид будто перехитрил всех. Проявляет интерес ко мне (можно будет сыграть на этом в будущем). Слишком скудная речь для такого учёного, каким он себя называет и каким его описывают. Я думала, что он придерживается некого образа… Но ошиблась. Это самоуверенная гора мяса, которая приехала на станцию явно не для конференций. И насчёт самолюбия… Я его сильно задела, поэтому не удивлюсь, если он приготовит мене какую-нибудь гадость, ведь его ни капли не смутит тот факт, что я девушка. Надо быть осторожнее… Итог – толку ноль. Человек с воспалённым эго.
- Анна Лейс. Профессиональный журналист. В наше время мало людей, которые хорошо делают свою работу, но Анна одна из них. Уверенна, что за несколько минут она может устроить скандал и тут же сделать о нём репортаж для вечерних новостей, выставив всё нужном свете, и вечером, сидя у себя дома, благополучно посмотреть его. Да, это может быть плохо, но в первую очередь это вызывает у меня уважение. Не поддаётся на провокации, избегает продолжительных споров, скорее всего из-за неумения подкреплять свою позицию нужными в данный момент времени незыблемыми фактами. Итог – наверняка у неё есть много важной информации, которой, как я думаю, она может поделиться со мной после конференции.
- Грегори Уилсон. Приятный на вид мужчина, который настолько погружен в свою работу, что мне удавалось увидеть его лишь пару-тройку раз ещё в Детройте. В добавок ко всему, что я о нём уже знаю, добавлю, что он очень рассеян. Не умеет внимательно слушать, анализировать данные, выстраивать логические цепочки. Возможно, это последствия пережитого стресса, а именно смерти его жены (можно использовать, как рычаг давления). Несмотря на свою простоту, умеет вести споры, пытаясь всегда оставить последнее слово за собой. Можно сделать из этого вывод, что он самолюбив… Не так, как мистер Колосс, но всё же. Не проявляет особого интереса ко мне (а жаль!), хотя ведёт себя довольно сдержано. Итог – никакой выгоды на данном жизненном этапе. В будущем надо будет пересмотреть свои позиции.
- Омега. Механическая кукла, собранная на станции и управляемая ИИ. Умеет вести диалог. Проверить возможность ведения спора не представилось возможным. Спокойствие и миролюбивое отношение к остальным участникам конференции. Но я ей не доверяю. Хоть убейте, не доверяю. Итог – дальнейшее наблюдение и изучение.
- Георг Леонард. Что этот человек вообще забыл на этой конференции? Знаете, мне кажется адмирал задаёт этот же вопрос сам себе. Имеет некую привязанность к Анне Лейс (не повезло журналистке). Любитель посмеяться. Умеет вести спор, правда на уровне «да-нет-да-нет», без использования фактов и аргументов. Не проявляет интереса ко мне (ну и слава богу). Кажется очень несерьёзным, но, как правило, такие люди что-то скрывают под своим поведением. Итог – никакого для меня толку. 
- Хью Дерроу. Мммм… Ха! Мне говорят, что я странная, ведь как можно испытывать симпатию к какому-то старику калеке? Да, я странная! Но как они не понимают? Мистер Дерроу даже не выглядит, как старик… Ну не считая седины. Да, может быть он калека, организм которого полностью отторгает импланты… Но он гений! Нет, это не только я так считаю, это факт! Должна признать, во время конференции мне было сложно анализировать его поведение и речь, потому что… потому что.. *несколько непонятных зачёркнутых слов*. Наверное у каждого человека есть какой-нибудь кумир или пример для подражания, и я знаю, кто является таковым для меня – Хью Дерроу. (Этот самонадеянный индюк Колосс просто действует мне на нервы! Как такая блоха на теле вшивого пуделя может так невежественно отзываться о человеке-легенде? Феноменальная тупость и самонадеянность! Как этот увалень вообще посмел сравнить себя с мистером Дерроу? Это как небо и земля! Как бескрайний океан и собачья лужица! Как «ИнфоЛинк» и старый Nokia! Как Слон и Моська! Как… Как… Как Великобритания и вшивый Иран! У меня ещё никогда не было желания сломать человеку челюсть всего за одну фразу! А я бы ему её сломала. Тут даже без вариантов…)

 

 

http://www.youtube.com/watch?v=irs7h1YRepo

Сообщение отредактировал Elli_Pirs: 04 января 2016 - 11:40

[First Contact]

Эпилог Дэвида Джонса и Дика Лоузлава by First Contact&Richard Zeidler

Лондон

Дэйви Джонс гонял шары и рассеянно думал о Дике «Электро» Лоузлаве. Периодически он включал глаз-камеру, проверяя особенно сложные комбинации, но потом выключал, пару раз перекидывал кий в руках и делал удар честно — не потому, что считал недопустимым жульничать, а потому что ему было важно настоящее умение. Иногда приходилось играть с ребятами, достаточно неделикатными, чтобы требовать вообще завязать «шайтан-глаз». То, что он терял преимущество, но приобретал нехилое пенальти, их не заботило — они были не только неделикатными, но и тупыми ублюдками, в общем-то. Тем сильнее и глубже они впечатлялись, когда Дэйви делал их, как старый кот котят: доходило до попыток братания.

Он из какого-то раздражительного, мелкого упрямства не забил последний шар и отбросил в кресло дорогой кий. Бегло переключил освещение, пробежав пальцами по браслету Home Sweet Home, и в огромной квартире-студии погасли яркие огни. Он вернулся с Панхеи три дня назад, и вещи стояли нераспакованными. Он не лгал себе насчёт причины. Он с отстранённым удивлением наблюдал за собственным болезненным шёлковым, кремовым, отдающим ванилью и мускусом ощущением, которое всё настойчивее требовало внимания, как вода постепенно затапливая мысли. Галлюцинация, обесценивающая действительность.

Примерно так первые дни чесался, заживая, шрам на ладони. Требующая внимания память о минувшей... дурости? Безумстве? Экстазе, упоении, полном апофигее, как сказал бы сам Дэйви, если б у него был психоаналитик, которому можно весело и честно рассказывать о себе.

Он плеснул в стакан острой и крепкой китайской настойки, после которой его «Страж», надстроенный ЗОЖ-модулем, обычно выдавал рекомендацию удвоить обычную дозу гепатопротекторов, потянул носом слезоточивую резкую вонь и прикрыл глаза, проигрывая в голове сцену, в которой он с коротким замахом отправляет стакан в дальнюю стенку. Небьющийся стакан отскакивает от непачкающегося покрытия и смешно прыгает какое-то  время по полу, успокаиваясь от незаслуженной обиды. Робот-уборщик смешно торопится подтереть лужу, замирая на мгновение, чтобы оценить состав жидкости и подобрать оптимальный метод уборки, и смешно перемигивает лампочками... Смешно. Обхохочешься.

Настойка обожгла горло, мастерски минуя язык и нёбо, вышибла дух и слезу, тысячеградусной лавой залила пустой желудок. Смахнув взглядом всплывшее на объективе глаза предупреждение, Дэйви аккуратно поставил стакан на место и с рассчитанной неторопливостью отправился к своему «умному» саквояжу.

— Отдай-ка мои вещи по-хорошему, сволочь, - негромко, всё ещё не чувствуя горла, обратился он к супер-сумке, и та, среагировав на кодовую фразу, покорно расщёлкнулась.

Вещи были уложены с его обычной небрежной аккуратностью — сложены, но не рассортированы, «смешаны, но не взболтаны», как сказал бы неунывающий и эгоистичный герой старого кино. Всё так же, музыкально рассчитывая мгновения, Дэйви выбросил на пол водолазку, джинсы, вельветовый пиджак и пару рубашек — грязное и чистое вперемешку, ещё один актуальный коктейль. Робот уже торопится к вороху на полу, он подберёт, рассортирует, отправит в стирку или помойку, если вещь испорчена и не помечена, как особо ценная... Особо ценная вещь. Рукопожатие после хорошей сделки, сигарета после хорошего секса, усмешка после хорошего удара, ношеный свитер. Ношенный ими обоими.

Десять. Он смотрит на крупные петли вязки. Девять. Ладонью проходит по ним, перекатывя шрамом по шерстяным волнам.  Восемь. Вытягивает свитер из кучи других вещей. Семь. Держит почти на вытянутой руке за ворот, за шкирку, и не надо вспоминать, как терялось в нём тонкое, бледное, шёлковое тело — он не забыл ещё ничего. Шесть. Сгребает в комок, подносит к застывшему лицу. Пять. Пауза, словно перед первым поцелуем подростков. Четыре. Обоняние, напрочь отшибленное контрабандной китайской дрянью, начинает медленно возвращаться. Три. Два. Один. Закрыть глаза. Дышать, собирая с шерстяных нитей неуклонно теперь нарастающий чужой запах, смешанный с собственным.

Ваниль и мускус. Смех прозвучал глухо, и происходящее отличалось от этого лишь на одну букву. Дэйви с мрачной иронией наслаждался собственным идиотизмом. Убрав свитер от жёсткого лица,  он секунду спустя кинул его к остальным вещам на полу.  А потом вывалил следом всё содержимое сумки. Робот-уборщик, в которого Дэйви вшил опцию Hilarious Emotions, настроив частоту проявлений как «редко, крайне уместно», разразился потоком возмущённых звуков. Действительно, крайне уместно.

Нет, ничего не кончилось. Он даже не уговаривал себя. И поэтому ничуть не удивился, когда раздавшийся позже анонимный аудиовызов определился через полулегальную систему обмена контактами (загрузи в «общак» десяток номеров и получишь доступ к базе с миллионом). Звонила менеджер Дика. Идею о том, что с ним что-то случилось, Дэйви просчитал и отмёл за те пять секунд, что выводил на экран краткое досье на Жанин из ещё одной полулегальной, а потому позволяющей себе довольно ёмкие характеристики, базы. Первый ход в разговоре им не противоречил.

— Джонс? Какого хрена тебе надо от мистера Лоузлава?
— Добрый вечер, - с безукоризненной великобританской вежливостью и едва заметной укоризной произнёс Дэйв... и тут же испортил всё, словно дунул на карточный домик: «вильнул» голосом, так что ошибка прозвучала издёвкой, - Жасмин.
— Жанин. Церемонии в сторону.
— Что ж, хорошо, - голос-хамелеон стал деловым, как солнечный зайчик, попавший на пластиковую карточку, но на всякий случай уточнил, - сразу за хрен, без церемоний?
— Не надо клоунады, Джонс. Я жду ответа.
— Послушай, Жаклин, ты появилась в моей жизни и сразу с разбегу прыгнула в мою постель — это даже интересно, начала показывать хватку и даже агрессию... я сейчас смотрю на твои фотографии...  и продолжаю считать это интересным, но, послушай, Жардин, мне совершенно... то есть абсолютно, полностью, в высшей степени, стопроцентно, ни на волос, - голос Джонса скучнел, теряя краски, - решительно и ни в какой мере не забавен, не примечателен, не волнующ... меня попросту не гребёт ни факт, ни суть твоего наезда. Делаю, что хочу, и не делаю ничего плохого. Я просто идеал человека, - со скромным достоинством закончил монолог Дэйви, рассматривая в полутьме шрам на своей ладони.

Наушник мгновение молчал, словно голос Дэйви доносился до собеседника с задержкой. Или с той стороны была не настолько тупая сука, какой могла бы быть... Нет, не могла. Электро не стал бы держать в окружении недоделанных.

— Слушай, я знаю, кто ты. Это первое, что я сделала, когда поняла, что Дик... неважно - женщина замялась, но вновь лишь на секунду. - Полезла оценить, как быстро и мучительно ты можешь сделать его несчастным. Судя по всему, раз плюнуть, да? Так давай договоримся. Что ты хочешь? Денег? Сенсаций? Инсайдерской информации? Для этого Дик тебе не нужен. Я... избавлю тебя от хлопот.

Дэйви слушал, думая, что Дик, возможно, сейчас через стенку от своей защитницы. Недостающая провокация, и запоздалым «приходом» от его запаха явился образ: Электро вздрагивает под обнаглевшей ладонью.

— Принцесса на горошине...
— Я не назвал бы это горошиной... - Дэйв слышит, что Дик улыбается, и знает, как выглядит эта улыбка, которая вряд ли «для него одного», но точно бывает только наедине — её безыскусность обезоруживает. - Просто с непривычки.
«Конечно отвыкнешь, с такой-то бдительной охраной», - мысль веселит и кстати обрывает воспоминание.
— Скажи, Жюстин, ты таскаешь у него вещи, чтобы спать с ними?... - вопроса в интонации немного, а вот доброотеческой готовности к прощению — до краёв.
— Ты *****ый.
Джонс засмеялся неприятным смехом. Он понимал ее хорошо. Очень хорошо.
— Не ответишь — я отключусь, Жоржин.
Пауза.
— Нет.
— Хорошо, от этого многое зависело. Если ты, как говоришь, «полезла и оценила»... и я не намерен недооценивать глубины твоего анализа, между прочим. Так вот, ты не могла не оценить, что я не пишу о звёздах и, мягко говоря, достаточно состоятелен.
— Тогда что? Деловые контакты? - голос Жанин по-прежнему был полон мрачной решимости.
— Да ты, чувствую,  киллера наймёшь, не постесняешься! - со смесью ужаса и восхищения воскликнул Дэйви, ногой придвигая откатившийся футляр запасной электронки поближе к роботу, шуршащему над ворохом вещей . — В точку, контакты. Периодические контакты четвёртого рода. Можешь себе вообразить подобное?
— И это всё?
— Семитка?
— Националист?
— Курица-наседка?
— Скотина?
— Дик не был против, Жанин.

 

 

 

 

Гонконг

Писец Маат разделил день и ночь. Клепсидра опустела и вновь наполнится только к полудню. Джехути ожидает луны.

Дик в белом халате отдыхал от мыслей: стоял и смотрел в окно отеля. Номер в «Ритц Карлтон». Бархат, шелк, элегантность, консерватизм, бешеные цены... и подушка вот-вот станет мокрой. Было темно, шел дождь, и неон рекламы расцвечивал мокрый черный асфальт причудливыми пятнами. Со стойки позвонили, курьер из интернет-магазина. Дверь была не заперта, так что...

...когда закрылась дверь, сердце пропустило удар, он мог даже не оборачиваться. Но обернулся. Дэйв стоял и смотрел на него. Луна, заказанная на Панхее, свисала на цепочке с пальца, покачиваясь.
— Ваш заказ, - голос-хамелеон и эти сводящие с ума разные глаза.

Джонс подошел к Дику, расправил цепочку, надел на ему шею... и стянул в ладони, притягивая к себе, губы нетерпеливо касаются губ, а ненужный халат уже лежит на полу.

Где-то там я всегда есть у тебя. Где-то там у меня всегда есть ты.

 

 

https://youtu.be/LHeN3RXvCxg

[Gonchar]

Эпилог Кейса и Новы
(за авторством Gonchar и Osidius the Emphatic)

(1)

Лондон, 16 октября 2028, год спустя

Неприметный человек шёл в обычной толпе лондонского даунтауна. Типичная погода - серость, влажность, сырость, морось, парящая в воздухе и оседающая на всех и каждого. Его лицо скрывал грязно-оранжевый капюшон нейлоновой куртки, иногда освещаемой проезжающими мимо современными машинами, в свете фар которых была видна вечная серая взвесь. Люди всё так же бежали мимо, когда он остановился, замкнув взгляд на сияющем экране, расположенном на одном из бизнес-центров.

«Сегодня вечером у мемориальной доски пройдёт акция по почтению памяти всех жертв Панхейского инцидента, возглавляемая Уильямом Таггартом, лидером Фронта за человечность. Ровно год назад…»

Затаённо ухмыльнувшись в темноте, Кейс опустил голову и отправился дальше, поглубже спрятав руки в карманы. На его запястье болтался белый пакет из местного супермаркета с-самыми-низкими-ценами. Трындёж.

Прошёл уже год? Смешно. Пожалуй, это был единственный его заказ, который стал…чем-то знаменательным? Без шуток – фронт за человечность поднял такую бучу, что только и делай, что прыгай в батискаф и вали как можно дальше, лишь бы не заляпать себя этой историей. Но Дэрроу добился своего, ведь так? Чёрт его знает, чего хотел этот обезумевший миллиардер, но платил он немало. Вот только проблема – таким как Кейс никогда не бывает слишком много или даже достаточно. Всегда найдётся на что спустить, всегда захочется большего. И вот, он вцепился в новый заказ.

Рука легла на холодную, покрытую влагой ручкой, словно мертвец встал из могилы пожать руку своему убийце. Как жаль, что Кейса не волновали подобные моральные проблемы. Дверь поддалась и впустила ночного скитальца во внутренности местного жилого левиафана, убегая вперёд кишкой коридора с однообразными дверьми, разнящимися лишь номерами на своём отороченном пластиком искусственном дереве.

61…62…63…64

Тихие шаги, приглушённые ершистым синтетическим ковром заглохли у двери, и магнитная карточка разрешила своему хозяину войти во временное жилище. Чистота и порядок. Просто он не успел обжиться, да и не собирался.

Пакет улетел на стул с высокой металлической спинкой, пальцы впились в собачку на куртке. Тихо зажужжала молния, и хакер тяжело упал в кресло перед компьютером. Из рюкзака был извлечён жёсткий диск с необходимой информацией. Пришлось заплатить паре людей в нужных структурах – иначе к серверам было не попасть. Но был и свой плюс – лично ему туда соваться не было нужды. Светить личико перед такими корпорациями не хотелось даже ему.

По экрану забегали строки загрузки и вскоре система была готова для работы.

– Пятнадцатая? Серьёзно? Кто-то вменяемый пользуется этим дерьмом?

Дальнейшие пререкание с отсутствующими заказчиками касательно ОС на их компьютере утонул в перебирании доступной информации касательно его цели. Нужно было каким-то чудом пробраться к высокопоставленному члену «Фронта» и стянуть запароленный кейс.

– Хм, а если самым простым путём… – задумчиво протянул он и прокликал несколько окон, ища информацию по возможным охранниками и прочему дерьму.

«Есть сопровождение.» Коротенькая строчка, но сколько смысла! Зло выругавшись сквозь зубы, Кейс принялся шерстить дальше, что за, мать их, сопровождение. И нашёл же!

– Мать.

На экране красовалась короткая запись с камер наблюдения:

(2)

Лёгкая, но довольно плотная ткань холодит кожу. Нова смотрит на себя в зеркало, видит свое отражение и почему-то не верит, что все происходящее сейчас – не сон.

После панхейского инцидента Грир ещё больше погрузилась в работу. Какое-то время после того, как все закончилось, она оттачивала мастерство игрока в покер: каждый вызов, каждый сеанс видеосвязи, каждое новое распоряжение заставляли все внутри неё сжиматься в страхе, что ее "шалость" предали огласке. Но нет, Дэрроу, очевидно, умеет хранить чужие секреты.

Или, что вероятнее, ему просто было на неё наплевать, настолько мелкой сошкой во всем этом она была.

Настолько, что когда судьба, словно в насмешку, снова свела её с хакером, в этот раз для надёжности скрестив цели их нанимателей, Нове удалось не только помочь ему, но и самой скрыться с радаров, инсценировав собственную смерть. MIA – скорее всего красовалось на её личном деле сейчас, ну, или Ассоциация никак не могла определиться с наградой за её голову.

Во всяком случае Кейсу хватило времени, чтобы исполнить свою часть уговора и привезти Нову туда, где она сейчас стояла, ощупывая больничную рубашку.

Его друзья избавят её от чипа, и она станет свободна.

Кейс уверял её, что "благодаря связям" ему это ничего не будет стоить, но Нова, хоть и подыграв ему, понимала: либо ему был очень дорог тот контракт, с которым она помогла, либо...

... ему был дорог кое-кто другой.

(3)

Белый углепластиковый поручень отделял пешеходную часть от гигантского окна, уходящего далеко вниз и способного вынести яростные порывы ветра и даже выстрел из пушки в упор. Корпорации знали толк в собственной безопасности, и, вместе с тем, вычурности нео-ренессанса. Да, так назвал бы эту эпоху какой-нибудь мудрила, запершийся в высоком кабинете или зарывшийся в горы жёстких с терабайтами умных строчек с текстом, которые раньше называли «книги». Кейс же просто сжимал цилиндр, отделявший его от пропасти… взгляд опустился вниз, а губы скривились, ощущая неодолимую тягу к полёту. Лететь, падать, быть свободным. Он был снова омерзительно трезв, хотелось сдохнуть, но кое-что его пока что держало в этом мире. И это были не наркотики, не алкоголь и даже не Матрица.

За спиной гудели потоки народа в самой разной одежде – туристы, за окном расплескалось расплавленной медью солнце, заливая высотки и фигуру Кейса оранжевым светом, словно героя той хроники с Марса. Тени удлинялись, под нейлоновой курткой становилось жарко, но он всё смотрел вперёд, выжигая на сетчатке горячее пятно, утратившее от расплавленного солнцем металла способность различать цвета, лишь мигая бесцветным расплывчатым пятном. Как будто это могло дать ответ на мучивший его вопрос. Ага, Дэрроу был таким же – был готов на всё, чтобы получить ответ на свой вопрос – какого хрена он натворил? Может, между хакером, балансировавшим между взлётом и падением на самое дно жизни и печально известным миллиардером было что-то общее? Чёрт знает, но его собственные аппетиты куда как скромнее. И нет нужды никого убивать… прямо сейчас.

Он повернул голову в сторону, высматривая в толпе одного вполне конкретного человека. Время-место, всё обозначено и условлено. Вопрос только в выходе. В качестве выхода. А человек, которого он ждал, ждать себя не заставил.

Тёмные локоны обрамляли лицо, скрывая его по бокам, одежда была повседневной, неброской. Её вполне можно было принять за одну из туристок. Но в таком месте иначе и нельзя.

– Уйдем отсюда, – они встретились, словно старые знакомые после разлуки, и когда она потянулась обнять его в знак приветствия, он почувствовал, что в её руках нет никакой слабости. – В какое-нибудь тихое место? – её взгляд из-под такой непривычной для её облика тёмной челки точно говорил "ведь лучше тебя город никто не знает" и был прав. Таких знакомых, как он, полезно было иметь в своем арсенале: уж она убедилась в этом на собственном примере. Он предложил ей свою руку, и когда она (пусть даже к его удивлению, если это было так) взялась за неё, он повел её среди толпившихся вокруг людей.

В конце концов, они вышли на выбранную им террасу, где она отпустила его ладонь – как-то даже слегка поспешно, и прошла вперёд, повернувшись к нему спиной и стащив с головы ненавистный парик. Его взгляду открылись короткие и от своей длины почти прозрачные золотистые волосы, пытавшиеся закрыть собой некрасивый шрам, оставшийся у Новы после операции, точно прощальный подарок. Но было бы глупостью жаловаться.

Она будто вспомнила про след от хирурга, потому что пальцы её, проводившие по освобожденной голове, на миг замерли около рубца, и Нова тут же повернулась к Кейсу лицом.

– Я хотела поблагодарить тебя, – начала она. Они не виделись с самого дня операции.

– Да, кхм, не стоит, – совершенно непривычно замешкался Кейс, закашлявшись в кулак и обретая более одухотворённый и привычно расслабленный вид, вопреки застывшему на лице странному выражению, отражавшемуся мягкостью во взгляде карих глаз, ничуть не уместной на лице хакера, вора и убийцы по совместительству.

Помолчав и постучав костяшками пальцев по скуле, он чуть склонил голову, наблюдая за отстранившейся Новой. Она стала более уверенной, но этот немой вопрос в её глазах... Укоризна последних слов. Он чувствовал себя откровенно хреново, как мелкий подросток грязных улиц гетто мегаполиса, каким он был когда-то. А хреново было потому, что он не мог разобраться в самом сопливом, ничтожном и бесполезном – собственных чувствах. Его влекло к ней с тех самых пор, как он покинул Панхею. И ещё больше – после операции. Но он наплевал, обругал себя последними словами и взялся за новый заказ, стараясь оказаться как можно дальше от подпольных клиник Токио. И... он всё равно не выдержал.

Складки пролегли по чуть смуглому лбу, успевшему вместе с остальными частями тела обзавестись загаром за время пребывания под палящим солнцем Мадагаскара.

– У меня было для тебя ещё кое-что, – привычная ухмылка пролегла на его лице, кривя рот в привычном изгибе.

– Рада, что ты не изменился, – отозвалась Нова, и полуулыбка тронула её губы в контраст серьёзному выражению взгляда. Когда они встретились десять минут назад, она обнимала его искренне, но сейчас снова принялась держать себя по-деловому. Грир с уверенным видом кивнула, давая понять, что готова его выслушать, но в тот момент, когда Кейс снова посмотрел на неё и начал говорить, её руку буквально обожгло желанием снова проверить шрам на голове. Однако она не шевельнулась. Сила воли у наемницы по-прежнему была на высоте.

– Ну да, – хмыкнул Кейс, передёргивая плечами под курткой в неопределённом жесте. В голове болтались из одной стороны в другую разные мысли, звонко хлопая крышкой черепа как на закипающей древней кастрюле. Несвойственное волнение и оцепенение снова сковали внутренности холодными цепями, не давая продохнуть, от чего лицо на мгновение дёрнулось в гримасе, так что ему пришлось на некоторое время отвернуться в сторону, справляясь с собой. К Нове он повернулся уже совершенно спокойный, ловя её взгляд.

– Я хочу предложить тебе работать вместе. Всё равно лучше, чем гнить в каких-то трущобах до конца дней. Или на занюханной вилле из углепластика рядом с мусорным морем. Мы оба не созданы для такой жизни, – он подошёл ближе, опять улыбнувшись, – и вместе сможем сделать гораздо больше.

Губы Грир исказила кривая усмешка. Он не мог не отметить, что это выражение совершенно не шло ей, делая ее черты жесткими и неприятными, и было больше похоже на подобие судороги. Но лишь она знала, что в сущности ею оно и было. Какая-то искаженная защитная реакция на то, что неожиданно и... не до конца понятно.

Теперь уже повернуться вполоборота к нему пришлось ей.

– Мы оба..., – ее голос был тихим, но когда она подняла голову, подходя к нему, стоящему у края террасы, то заговорила громче. – Что ж, похоже, - и она добавила негромко, но он услышал, – у меня снова нет выбора.

– У нас вообще в этом мире мало выбора, – так же тихо ответил он, на удивление аккуратно беря её за подбородок, с запрятанным в глубину взгляда наслаждением любуясь правильными чертами лица, гладкой смуглой кожей. «Ты и я. Мы одной крови.» Внешне совершенно разные, с разной судьбой, но суть вибрирующей нитью протянулась сквозь их жизни одна. Вечные грани борьбы за существование, жизнь в тени корпораций и бег в этой тени по острому лезвию ножа, рискуя собственной жизнью и жизнью тех, кто решит довериться.

– Мы не выбирали, где и кем родиться, у нас был выбор затесаться в систему или быть выброшенным на обочину жизни, бороться за эту жизнь и цепляться, либо издохнуть. И вот мы тут, одинаково использованные и одинаково бегущие. Выбор за нас тысячу раз сделали другие, которые действительно правят в этом мире. Но мы можем бежать вместе...

С каждым словом его голос становился на пол-тона тише, а лицо - всё ближе, пока последние звуки не долетели шелестящим тёплым шёпотом к её уху, так непривычно обрамленному не локонами, а очень короткими прядями золотистых волос.

– Я уже и забыла, что ты..., – Нова не договорила, подаваясь вперёд и закрывая глаза. Чувствуя желанное прикосновение чужих губ, она подняла руки, положив их ему на плечи. Он обнял её, и она почувствовала, как внутри неё словно расжимается какая-то пружина, и ей становится легко. По всему ее телу пробежала знакомая электрическая дрожь, дыхание захватило, и... ощущать это было прекрасно.

С трудом, но Нова все же прервала поцелуй.

– Твои слова полны правды и так точны, – голубые глаза смотрели на него безотрывно. – Но я тебе не верю.

– И почему же ты мне не веришь? – Кейс слегка склонил голову, и не думая отстраняться. Каждое прикосновение губ – жаркое, кипучее отдавало пьянящей волной вспыхнувших вновь ощущений. Под руками чувствовалось живое, сильное тело. И смертоносное для тех, кто обманется его внешним видом. И хозяйка его была такой же. Достаточно дерзкая, чтобы бросить открытый вызов, чтобы взбунтоваться. Порой холодная и пронзительная, как зимняя вьюга, но одновременно кипучая взрывоопасными страстями. И именно это захватывало, заставляло мысли заходиться лихорадкой и толкало вперёд. Он смотрел прямо в глаза Новы, будто окунался в холодную голубую воду.

Ведь она могла бы завладеть правом на получение этих и многих других ласк. Чувствовать, как уходит усталость, и отступают подавляемые страхи, в его объятиях. В этом свихнувшемся мире он мог стать ее опорой, если не укрыть ее от всех невзгод, то помочь среди них выстоять, выдержать, выжить. Жить, а не бежать, прочувствовать обретенную свободу. Интересно, верил ли он сам в эту перспективу? Хотя бы на мгновение или два? И хоть Грир уже давно не была тем офицером полиции по имени Новембер, она неожиданно для себя поняла, что ей было не так-то просто.

Не так-то просто забыть предательство, стоившее жизней невинных людей.

– Как ты тогда сказал? «Человек совершает в жизни лишь одну ошибку»? Я не хочу совершать свою. Тогда, – взмах руки и рукоятка снова мелькнули у нее перед глазами, – ты день за днем лгал мне так убедительно. Ты не убил меня, должно быть, потому что понимал, чем я буду тебе обязана. Что шанс, что я встану на твою сторону, будет велик, ведь ты был ко мне так добр. С учетом стоимости информации - даже щедр и великодушен, – говоря это, Нова в какой-то момент отвернула лицо. Эти слова дались ей сложнее, чем она предполагала. И они оба знали причину. – Я была полезна и сыграла свою роль превосходно. За это ты помог мне с... моей проблемой. Теперь мы в расчете.

– Я выполнял заказ, – не стал отпираться Кейс, качнув головой, – как и ты. У всех нас были свои клетки на чужой шахматной доске, не мы так кто-то другой. И я не лгал, просто не бежал с раскрытой нараспашку душой и признаниями. Долго бы я прожил в таком случае? - задал он вопрос Нове, улавливая несуществующие вспышки и искры в глубине глаз напротив, - Мы не дети, мы оба знаем, за счёт чего вращается этот мир, кто стоит у вершины, кто дёргает за ниточки и кто играет роль шестерёнок. Но я допустил одну свою ошибку...

Он не выдержал и коротко хохотнул, обводя пальцем тонкий шрам, не касаясь и не смотря на него, пальцы скользнули по высокой скуле лица Новы.

– Дал чувствам волю на работе, – признался, в этот раз он признался самому себе, нырнув сквозь все круги растерянности и отрицания, злости на себя, жрущей внутренности и душащей при каждом удобном моменте, – тебя не было в плане, я должен был просто играть и поддерживать образ, не отсвечивая и не выделяясь. Но у меня не вышло... – на какое-то мгновение между ними повисла пауза, – и я об этом ни капли не жалею. И теперь, когда между нами не осталось препятствующих обязательств и долгов кому бы то ни было, я пришёл к тебе с предложением. И оно является правдой и только ей.

Она повернулась обратно, глядя на него с недоверием. Словно этот нахмуренный взгляд мог помочь ей понять, стоит ли доверять. Нова ошибалась. В этот раз у неё был выбор. Кейс сам вложил его ей в руки.

Грир посмотрела на него очень пристально, после чего сделала полшага навстречу. И вдруг сказала, сдаваясь и оттого сердито:

– Если ты меня обманешь или предашь, Кейс, клянусь, я тебя убью.

Кейс криво улыбнулся, отчего по лицу пошла сеточка морщин. Впервые за долго время это выражение лица отображало внутреннее удовлетворение, а не насмешку, злость, сарказм или что-либо подобное. Он рискнул и сделал это не зря.

– Это взаимно, Нова, – из груди его раздался странный хрипловатый звук, вырвавшийся вибрирующими раскатами, Кейс коротко рассмеялся.
Его руки опять обхватили её талию, а внутренности вспыхнули новым огнём, расплескавшимся по телу горячими волнами.

Он не был ни в чём уверен. Не знал, что их ждёт дальше, протянут ли они достаточно долго в этом мире, смогут ли найти баланс на острие ножа прогресса и корпораций. Захочется ли им когда-то найти спокойный угол или так и будут дальше бежать по этому пути. Это было не важно. Всё, во что он верил и в чём был уверен, было сейчас в его руках и внутри его самого. Никто и ничто больше не стоило доверия. Ему и не было нужно больше.

Расплавленная медь солнца заливала две фигуры на парящем в воздухе возвышении. Просторный зал пронизывали тысячи невидимых линий камер и сенсоров, люди всё так же спешили куда-то мимо и в никуда. Мир вокруг продолжит свой бег и без них, но пока медленно проворачиваются солнечные панели на белоснежных крышах, пока раскалённый газовый шар делает один из бесконечных циклов по расцвеченному неоном и иллюминацией небу...

Они будут жить.