[Leo-ranger]

Список приключенцев:
Альгисиль Эльди
Итаниэль Лориас
Астарот Лориас
Анафема
Анастейша Блэкхолл
Влад Дракула
Эредвар Штормвинд
О'Чар
Баро Гринмур
Фольстер Готмольд
Ребус
Моргулис Драконис
Мойше

 

Силы света 865/135 Силы Тьмы

[Фели]

— Ну вы, блин, даёте. Это что же… два в одном?

 

— Мне иногда кажется, что в одном из раскладов колоды я могу стать именно что "два-в-одном", — невесело пошутил(а?) человек, со злым на всё мироздание вздохом извлекая на свет ещё одну карту. Эта, впрочем, немного отличалась от тех, что ещё минуту назад кружили хороводы: рисунок был немного бледен, но исходящая от него магическая аура была в разы мощнее. 

 

Пару нелепых взмахов картой спустя перед птенцом и фавном стоял уже знакомый лохматый дриад, отряхивающий нагревшуюся карту в воздухе на манер своеобразного веера.

 

Иона же, подозрительно покосившись на прикрывшего его сатира (он вполне мог защитить себя сам, и от чего угодно!) в ответ на манипуляции опекуна лишь широко зевнул - вот уж кого не удивишь всякими перевоплощениями, а ведь казалось, что побыл вместе с Баро всего ничего! - и бесцеремонно впихнул в руку сатира украденную лозой печатку. Паразит на поясе победоносно усмехающегося Баро издал негодующий стрекот. 

 

— Всё равно не понимаю, зачем эта штука тебе нужна, — честно признался он, сощурив на Гамбита неестественно голубые глаза и склонив голову набок. — И о каких пророчествах ты говорил? 

[Фолси]

Паразит на поясе победоносно усмехающегося Баро издал негодующий стрекот.

— Всё равно не понимаю, зачем эта штука тебе нужна, — честно признался он, сощурив на Гамбита неестественно голубые глаза и склонив голову набок. — И о каких пророчествах ты говорил?

 

— Знаешь… я всегда чувствую себя неловко, когда участвую в семейных разборках, — сатир опасливо посмотрел на негодующую лиану, которая явно собиралась закатить своему носителю очередной скандал с мордобоем. — В последний раз это вылилось в недопонимание между двумя братьями и сестрой, из-за чего всё их королевство едва не провалилось в Ад. Эх, славные были деньки. Но повторять бы не хотелось, — Гамбит протёр кольцо о шарфик, театрально раскланялся с Баро и уже шагнул было к дверце, но вдруг остановился.

— Не хочешь прогуляться? — сатир задумчиво пощипывал пальцами жидкую бородку, разглядывая Иону. — Расскажешь, откуда такой взялся. Не припомню воплощенцев в наших краях. А уж я расскажу и о пророчествах, и об этой… штуке, — козлоног подбросил печатку в воздух, но замешкался и едва поймал. М-да. Не удивительно, что с таким отношением к собственным вещам фавна обворовали растения.

[Фели]

— Не хочешь прогуляться? Расскажешь, откуда такой взялся. Не припомню воплощенцев в наших краях. А уж я расскажу и о пророчествах, и об этой… штуке.

 

Иона слегка нахмурился и задумчиво покосился в сторону Баро. Тот лишь успел со слабым смешком пожать плечами, прежде чем его новый сожитель радостно и со всей души хлестнул его кончиком лианы по лбу и сжал горло, принимаясь душить.

— Хм. Хорошо! — легко согласился птенец, поднимаясь на ноги и бодро зашагав к двери, позволяя своей няньке лично сражаться за главенство над телом.

Ему ведь все равно следовало побольше узнать о мире, верно? Верно!

— И когда королевство чуть не провалилось в ад? — требовательно поинтересовался птенец, спускаясь вслед за фавном по резной винтовой лестнице. Размеренное цоканье копыт теперь сопровождалось едва слышным стуком соприкосновения когтей на человеческих ногах с древесиной — Иона категорически не хотел носить обувь.

[Фолси]

его новый сожитель радостно и со всей души хлестнул его кончиком лианы по лбу и сжал горло, принимаясь душить

 

Ну нет, при таких обстоятельствах сатир не мог уйти! Рогатый чудак достал из складок шарфа свирель и легонько в неё дунул. Около десятка маленьких пузырьков подлетели к друиду и, объединившись, создали нечто вроде прозрачного воротника вокруг смуглой шеи. Как бы лиана не старалась, но продавить упругую преграду не могла никак. Довольный результатом своего заклинания, Гамбит суетливо побежал по лестнице за птенцом. Просто удивительно, как при своём везении сатир не шлёпнулся на ступеньки пятой точкой и не проехал так остаток пути.

Тем временем лиана с глухим шлепком снова ударила Баро по лбу. Но от щелбанов ведь не умирают, верно? Верно!

 

— И когда королевство чуть не провалилось в ад?

 

музыка

 

Они вышли на круглую обзорную площадку, которая всё ещё возвышалась над землёй и позволяла наслаждаться видом гор, едва скрытых за редкой стеной дубов. Где-то там начинались королевства гномов, в которых Гамбит всегда мечтал побывать. Вдохнув полной грудью ночной воздух, сатир положил локти на перила и с мягкой улыбкой посмотрел на любопытного птенца.

— О, эту историю в любом трактире тебе преподнесут как сказку, но я лично много лет назад сражался с принцем, который хотел отобрать трон у своей сестры и даже был готов её убить! Произошло это в Сатанском Королевстве, что ныне зовётся Холийским. Я в те времена был никому не известным бродягой, изгоем, который сбежал из родных лесов. Ух, как же я был зол на остальных сатиров, которые смеялись над моими… впрочем, неважно, — Гамбит смущённо кашлянул. — А мир за Лесом оказался совсем не страшным, хоть и достаточно опасным местом. Но, хей, здесь было весело! Шалости, выпивка, картишки — всё лучше, чем нести вечную стражу вокруг этих исполинов. Как будто с ними что-то сделается! — покрытая рыжеватым пухом рука махнула в сторону вековых древ, настолько высоких, что они казались подпирающими небо. — Ввязался я как-то в авантюру и задолжал большие деньги всяким тёмным личностям. Чтобы откупиться, вступил в особый «негеройский» отряд, который собирал король, и отправился с группой таких же изгоев бродить по свету. Куда дорога нас только не заводила! И в плен к хамскому султану, которого я пытался соблазнить медовыми крендельками. И в логово к милому картавому дракону. И в Ильвион, столицу этого Леса, которую штурмовал обезумевший от скверны Латраксиэль, прародитель всех сатиров. Видел бы ты, какую жажду крови пробуждали в зверях и чудищах его напевы. Ох. Тьма коварна: её самыми страшными орудиями становятся лучшие из нас. Впрочем, тогда я так не считал: старик Латраксиэль звал меня глупым и бесполезным, и я отвечал ему взаимной неприязнью. Вот так, совершая подвиг за подвигом, мы с друзьями вернулись в столицу — нынешний Холий — и застали вероломного принца за попыткой сдать город демонам. Разумеется, мы вмешались. Пробираясь по горящим улицам, я снова встретил нашего старшего: оклемавшийся от безумия Латраксиэль привёл сатиров в Холий, чтобы помочь горожанам избежать огня и вылечить их раны. Знаешь, в тот момент я проникся к нему уважением. Старики — они все такие: кажутся чёрствыми занудами, покуда не начнут геройствовать, — словоохотливый рассказчик оттолкнулся от перил и сладко потянулся, разминая мышцы спины. — В общем, город мы тогда спасли, самозванца победили, а Латраксиэль лично воскресил погибшую в перевороте принцессу. Представляешь себе этакую силищу, чтобы жизнь обратно в тело возвращать? Я много лет затем учился премудростям у старика, но до его уровня этим рожкам ещё расти и расти, — сатир уважительно присвистнул, потрогав пальцем два острых бугорка на своей голове.

 

Налетевший ветер зашумел в могучих кронах тысячами голосов. Здесь было так прохладно и спокойно, словно тревоги остального мира никогда не смогут пробиться через стену лесных великанов. Увы, это была только лишь иллюзия. Но и постоянно оставаться начеку — вредно для здоровья.

— Печатку мне как раз и подарили за спасение Холия. Подарил мой друг, нынешний король. Латраксиэль предлагал мне вернуться в Лес, к своему народу, но я отказался. Плохой из меня сатир, сказать по правде. Зато разгильдяй отменный! — фавн лихо забросил шарфик на плечо и рассмеялся. Так легко и непринуждённо, словно никогда не испытывал забот сложнее, чем повседневный подбор нарядного шарфика. — Недалеко отсюда есть исток реки. Я ребёнком убегал из сердца Леса и прятался в своём «убежище», чтобы меня не задирали другие сатиры. Думаю, тебе там понравится. Отвести? По дороге как раз о себе расскажешь. Вон какой ты яркий и пушистый! Наверняка тебя все очень любят, — и козлоног свободно похлопал парня по плечу.

[Лакич]

- А я говорю тебе, что жалкий плебс не может стать дворянином - все решает кровь и происхождение! - залаял О'Чар, и этот диспут даже заглушил милую и непринужденную болтовню фавна и то-ли-орла-то-ли-нет.

- Пфа, прочь, консерватор! - кричала в свою очередь Маффет, -  золото - вот признак благородства! 

Забавно, ведь их взгляды шли вразрез с их ситуацией: это как раз таки Маффет родилась дворянкой, а О'Чар... ну, сам себя назначил.

Ирония.

- Причем тут консервы? - недоумевал кобольд.

[Фолси]

— Причем тут консервы? — недоумевал кобольд.

 

Сатир навострил длинные ушки. Обычно он старался не вмешиваться в споры, но в это раз Гамбиту было, что сказать.

— Консервы — опасная штука, — позволив птенцу собраться с мыслями, козлоног подошёл к странной парочке, которая тоже решила проветриться, и назидательно указал пальцем в небо. — Был у меня друг-пират, который забрасывал врагов тушёнкой во время абордажа. Так вот, эти его консервы… они взрывались. Видимо, просроченные были. С тех пор я ем только яблоки! Никаких зачарованных кровавой магией вечно свежих продуктов.

Сатир решительно скрестил руки на груди, выражая своё отношение то ли к применению кровавой магии в гастрономии, то ли к синтетическим продуктам, которые по слухам научились выращивать гномы в своих технологичных подземельях.

Жуть, да и только!

[Фели]

— Отвести? По дороге как раз о себе расскажешь. Вон какой ты яркий и пушистый! Наверняка тебя все очень любят.

 

Иона, во время рассказа аж приоткрыв в восхищении рот и слушая, затаив дыхание, после этого предложения  нахмурился и резко заерзал, пригладив гладкими обсидиановыми когтями рыжие волосы и тыльную часть шеи, покрытую такого же цвета мягкими перышками. Чудно, как ловко он обращался с такими кинжалами вместо пальцев, без каких-либо дополнительных усилий умея как распарывать ткани и вырывать перстни из хвата змеевидных лиан, так и аккуратно раздвигать вьющиеся локоны на голове, дабы рассмотреть небольшие рожки фавна. Интересно, мог ли он с такой же лёгкостью как вспороть чье-нибудь горло, так и погладить по щеке?

 

"Любят". Иона, честно говоря, не был так уверен в уместности этого слова. Баро, конечно, о нем заботится в той чудесной пропорции, когда забота не перерастает в одержимость и наседничество, а Албадин ставит его безопасность едва ли не выше всего прочего, но птенец не знал, можно ли это считать любовью в обычном понимании. В смысле... любовь - это что-то градусом повыше простой заботы? Как... как Эсми. Она заботилась о нем, но при этом очень хотела проводить с ним время, учила его говорить, расстраивалась, когда он уходил с рассветом...

 

Но Эсми больше нет. Баро, узнав полную историю у одного из своих друзей по группе, поговорил с печальным юношей об Эсмеральде и, словно пытаясь утешить, упомянул странный огонек в окружении свиты красных виспов; Иона не знал, что это значило, но всё равно надеялся на лучшее!

 

Однако полно, у него теперь был собеседник. Причем тот, что не шарахался от него, не считал неразумным дитем, и при этом искренне думал, что Иона... ну, ничем не хуже остальных?

Но это всё равно не продлится так уж долго.

 

— Когда меня видели при свете дня - либо пытались закидать камнями, либо отловить, — тихо пробормотал пернатый юноша, рассеянно взглянув на расстилающийся пред ними вид цепей. — Похоже, ты много на свете повидал, раз столь многое помнишь. Я даже не знаю, как моя мама выглядела. 

 

- Причем тут консервы?

 

— А что такое консервы? — на полном серьёзе поинтересовался Иона, рассеянно моргая на странную парочку "герцогинь". 

О'Чар, может, и знал паренька ещё со своей миссии в чащу Цветущих, но вот кто при этом говорил, что паренек мог знать О'Чара?

Сообщение отредактировал Фели: 20 ноября 2016 - 18:50

[OZYNOMANDIAS]

По мощеной улице раздавалось шлепанье сбитых пяток по отполированному временем и сапогами приключенцев камню, сопровождаемое визгом, бранью, перепалками и звуком рассекающего воздух кнута, который высекал крики вроде "Ай!", "Падла!", "Да я твои косточки перемолю, хрумп-хрумп!", а также другими, не менее занятные. Через какое-то время до открытого окна латаленской таверны начал доносится и скрип кареты, поставленной на неровные колеса и перекошенной настолько, что казалось, что она вот-вот перевернется набок и всю процессию – впряженных в неё пятерых зеленых гоблинов и двух гоблинов-толкачей, а также сжимающего кнут и вожжи длинноухого зеленого острозубого засранца, который размахивал выданным ему орудием так, словно собирался в будущем выступить на Безымянных Играх в гоблинской сборной художественной гимнастике, – утянет на дно живописной эльфийской речушки, породив шум, гам и аплодисменты со стороны тех, кто этих зеленых недолюбливал.
Тем не менее, назло последним, карета более-менее успешно преодолела мостик и с визгом – то ли от колес, то ли от наступающих друг другу на лапы гоблинов, – вошла в поворот, вставая прямо перед входом в таверну. Толкачи, бросив свое место позади кареты, выскочили вперед и открыли грубую деревянную дверцу, что-то бормоча и окидывая окружающих шальным взором. Из внутреннего полумрака, наступая на головы своих подопечных, с важным видом вышел невысокий серый гоблин, одетый в прекрасный маленький костюм, явно пошитый на заказ. На голове у него красовался огромный цилиндр, удерживаемый только чудом и двумя огромными оттопыренными ушами, в движениях чувствовалась некая энергичность: по всему виду он представлялся эмоционально сдержанным, твердым и серьезным гоблином, чье сердце явно принадлежало науке.

— Господа, — мягко заявил ученый гоблин, бряцая цепочкой часов и с нетерпением оглядывая посетителей. — Меня осведомили, что требуется специалист. Некоему, эм, — он вытащил кристалл, задумчиво пощелкал его и через минуту продолжил, — некоему дворфу Магнусу требуется мой осмотр. Никто не проводит меня в его покои? — изогнув складку на черепе, вопросительно протянул гоблин, оглядывая героев.

[Лакич]

- Причем здесь консервы? - не понимала уже Маффет, недовольно посмотрев на фавна, тот даже почувствовал, как цены для него в этом местечке значительно увеличились.

- Так это выходит, что меня назвали пиратом? - продолжал недоумевать кобольд. А когда он недоумевал, то и выглядел он очень-очень мило.

Смерть подтвердит! 

- Варвары, - фыркнула коммерсантка.

 

— А что такое консервы? — на полном серьёзе поинтересовался Иона, рассеянно моргая на странную парочку "герцогинь".

 

- Бомбы! - встревожено залаял О'Чар.

- Специальная упаковка для еды из железа, чтобы она не портилась, - спокойно проговорила Маффет, - превосходный товар.

— некоему дворфу Магнусу требуется мой осмотр. Никто не проводит меня в его покои? — изогнув складку на черепе, вопросительно протянул гоблин, оглядывая героев.

 

О'Чар поклонился гоблину.

Зачем он поклонился гоблину? 
Гоблин был в костюме. 

Что? 

- Эт вам к Анафеме. Или Мойше. Я их путаю.

[Beaver]

Анафема как раз спускалась вниз из своей комнаты, когда в таверне торжественно появился… гоблин в сшитом на заказ костюмчике.

Никто не проводит меня в его покои? — изогнув складку на черепе, вопросительно протянул гоблин, оглядывая героев.

— А с ним что-то случилось? — удивленно поинтересовалась целительница.

Если да, то почему она не знает? Неужели что-то настолько серьезное, что она не в силах помочь?.. Вряд ли. Буквально пару часов назад Магнус выглядел вполне здоровым и готовым к подвигам, свершениям и, конечно же, попойке.

[Фолси]

— Когда меня видели при свете дня-либо пытались закидать камнями, либо отловить, — тихо пробормотал пернатый юноша, рассеянно взглянув на расстилающийся пред ними вид цепей. — Похоже, ты много на свете повидал, раз столь многое помнишь. Я даже не знаю, как моя мама выглядела.

 

Сатир поначалу удивлённо захлопал глазами, но затем вдруг утвердительно кивнул.

— В Лесу есть место всем. Иногда мы забываем, что люди за его пределами могут быть другого мнения. Кто-то даже считает, что перемолотые рога сатира повышают шансы на, кхм, встречу достойной спутницы жизни. Всё это ложь! — поспешил добавить фавн, недобро взглянув на маленькую коммерсантку. — Повидал много, да. И ты столько же повидаешь, не переживай! Главное, чтобы рядом были те, кому ты нужен. А за тобой, как я понял, тот друид присматривает, — Гамбит обнял птенца за плечо как закадычного друга и неспеша повёл его вниз по навесному мостику. — Что же до родителей… то у сатиров их попросту нет. Мы рождаемся из камня, окроплённого древесным соком, и должны защищать Лес Света и Тьмы от вторжения извне. Потому и говорю, что плохой из меня сатир — вместо службы бегаю по свету, как неприкаянный. Конечно, Латраксиэль приглядывает за нами, но… не уверен, что его можно считать отцом.

 

— Бомбы! — встревожено залаял О’Чар.
— Специальная упаковка для еды из железа, чтобы она не портилась, — спокойно проговорила Маффет, — превосходный товар.

 

— Эй, дамочки, хватит уже спорить! — звонко окликнул их сатир, — Лучше с нами прогуляйтесь. Речная долина в это время суток удивительно красива.

Гамбит посмотрел на птенца и легонько взъерошил его перья пальцами.

— У тебя цвет, как у заката. Красиво. Ты летать умеешь? Представляю, как эти крылья выглядят на фоне неба, — понизив голос, с истинным восхищением прошептал козлоногий.

[OZYNOMANDIAS]

Что?
- Эт вам к Анафеме. Или Мойше. Я их путаю.

Гоблин смерил взглядом учтивого кобольда и, притронувшись к цилиндру, чуть приподнял его. В его глазах, когда они переставали сумасшедше ходить кругами, да еще и в разные стороны, читался живой интерес ко всему, что его окружает, а когда он их чуть прищуривал и натягивал на нос круглые очки – вот как сейчас, например, – то интерес выглядел более чем профессиональным. Уперев одну лапу в бок, обхватывая когтями с прекрасным маникюром такой же миниатюрный жилет с изумительной вышивкой, он достал второй рукой большую лупу в золотой оправе и посмотрел сквозь неё на кобольда своим зверски увеличенным глазом. То, что смотрел он в неё сквозь очки, его, похоже, не волновало – зато со стороны выглядело безумно эффектно.
— Ага, — будто подводя итог диссертации по защите прав производителей светлячковых фонариков из заточенных в банке фей, произнес он. Затем, подойдя к О'Чару поближе, он еще немного попялился и цокнул языком. — Кобольдус герцогинус, он же кобольд обыкновенный цветущий, хм. Судя по блуждающему взгляду, имеет некую, хм, зависимость... — не говоря ни слова, да и вообще, похоже, не интересуясь разрешениями кобольда, гоблин взял его за руку и засунул пальцы себе в рот. Чуть посмаковав, он с ученым видом продолжил: — Ну конечно, шоколадоман. Признаться, хм, случай интересный... Либидус!
Сбивая все на своем пути, к ногам ученого гоблина прискакал толкач. Он выглядел уставшим – об этом свидетельствовал выпавший изо рта язык и утомленный взгляд, хотя явно был моложе своего хозяина.
— Да-а, доктор Хрейд!
— Либидус, — вкрадчиво заговорил доктор. — Почему, скажи мне, Либидус, ты снова так нагло нарушаешь правила, установленные моей персоной? Немедленно исправься!
Либидус, снова сломя голову, побежал обратно. Послышался грохот, и через пару мгновений гоблин снова предстал перед остальными, на этот раз – в белом, чудовищно длинном для него халате, подол которого влачился по пыльному полу таверны. В руках Либидуса была заметна записная книжка, а сам он, вооруженный гусиным пером, уверенно приготовился записывать.
— Плохо, Либидус. Для того, на кого я делаю все ставки в своем обучении, ты часто меня подводишь, — пробормотал доктор Хрейд и, резким движением схватив подол халата, обтер им мокрые пальцы О'Чара.

— А с ним что-то случилось? — удивленно поинтересовалась целительница.

— О! Я тоже хотел бы это выяснить, миледи, — доктор поправился. В линзах очков мелькнуло пламя глаз. — Но, для начала, мне хотелось бы его осмотреть. Вас ведь это не затруднит – провести меня к нему? — он сложил пальцы на животе, выжидательно глядя на Вирайю. Гоблин в халате, тем временем, что-то усиленно записывал.

Сообщение отредактировал The_Last_Nomad: 20 ноября 2016 - 19:41

[Фели]

— У тебя цвет, как у заката. Красиво. Ты летать умеешь? Представляю, как эти крылья выглядят на фоне неба.

 

Эти слова, абсолютно лишенные всякого насмешливого или угрожающего подтекста, возымели… довольно странную реакцию: Иона вздрогнул, как от удара, и как-то зябко съежился. Руку с плеча он, однако, не убрал; черт возьми, эти перья были такими мягкими, что из них письменная принадлежность - как из козла барабан. Зато, наверное, спать на таких удобно до ужаса...

 

Что? Говорят, некоторые богачи для своих перин покупали перья гарпий, а уж они-то были жесткими!

 

— Когда я летаю, это совершенно не красиво, — промямлил птенец, с тоской уставившись в глаза Гамбита большущими, печальными глазищами.

 

У сатира внезапно возникло стойкое ощущение, словно он пнул щеночка — даже не взирая на то, что он совершенно не имел понятия о каких-то там проклятиях и о том, что вообще есть вендиго.

 

— Но… спасибо. Ты тоже красивый! — со слабой улыбкой возвестил птенец.

[Beaver]

— О! Я тоже хотел бы это выяснить, миледи, — доктор поправился. В линзах очков мелькнуло пламя глаз. — Но, для начала, мне хотелось бы его осмотреть. Вас ведь это не затруднит — провести меня к нему? — он сложил пальцы на животе, выжидательно глядя на Вирайю. Гоблин в халате, тем временем, что-то усиленно записывал.

Анафема удивленно наблюдала за тем, как гоблин изучал О’Чара. Интересные методы у этого доктора, знаете ли. Интересные и, как ни странно, действенные, похоже.

— Эм… Ну ладно, — кивнула Вирайя, пребывая в некотором замешательстве. — Но при одном условии: вы позволите мне присутствовать при осмотре Магнуса. Все же он мой друг, и я беспокоюсь о его здоровье. Да и помощь целителя вам может пригодиться, не правда ли?

[Лакич]

- B-baka! - проговорил кобольд на неизвестном языке, то ли комментируя способ анализа, то ли итог.

А что Маффет? Маффет тихо офигивала, не понимая, что происходит.

Хорошо еще, что очки на гоблине были производства ее компании.

[Фолси]

— Когда я летаю, это совершенно не красиво, — промямлил птенец, с тоской уставившись в глаза Гамбита большущими, печальными глазищами.

 

Сатир истолковал это по-своему.

— Я слишком много болтаю, да? Извини. В мои обязанности последние десять лет входило посещать различные города и страны, вот и привык чувствовать себя другом всем и каждому. Не сказать, правда, что раньше во мне такта было больше, — Гамбит остановился и уверенно потянул с шеи красный тёплый шарфик, затем в несколько ловких движений обмотал его вокруг нового знакомого. — Ничего не бойся в Лесу Света и Тьмы, пока сатир рядом. Здесь, конечно, и хищные звери обитают в великом множестве, но у фавнов на всякого дебошира найдётся управа.

Зачем Гамбит отдал свой любимый шарфик незнакомому птенцу? Наверное, и правда ощутил какую-то вину. А может, просто решил, что перья на спине не согреют грудь мальчишки, прикрытую тонкой рубашкой. В конце концов, сатир вёл своего спутника к речной долине, поздним вечером. Прохладу никто не отменял.

 

— Но… спасибо. Ты тоже красивый! — со слабой улыбкой возвестил птенец.

 

— Я? — козлоногий удивлённо задрыгал ушками. — Но… мои рога… не сказать, чтобы выдающиеся. Льстец, — Гамбит хихикнул и мягко пихнул Иону кулаком в бок. Мол, знаю я таких очаровашек, сам к ним принадлежу. Тем временем тропинка кончилась, и сатир повёл Иону через древесную чащу. Странное дело, но та словно под ноги ложилась: ни кочек, ни коряг, только мягкий пружинящий покров, по которому так приятно идти босиком. Листья вокруг шептали что-то умиротворяющее, а звёздное небо над головой почти полностью закрыли собой кроны. Остались только малые небесные речушки, наполненные звёздным светом.

 

 

— Пришли, — возвестил рогатый, придерживая Иону за руку, чтобы тот ненароком не упал. А было куда падать: густо поросшие зеленью берега утопали в узкой речушке, которая текла по дну долины. Ветви деревьев плотно срастались над ней, образуя естественный навес, с которого вниз спускались руки многочисленных цветущих лоз. К одной такой лозе и подошёл Гамбит, крепко ухватился за длинный стебель, и оттолкнулся от берега копытами. Под лихое «Юху!» козлоног пролетел по воздуху широкую дугу, весело болтая в воздухе копытцами.

— Теперь ты! — сатир радостно шлёпнулся на пятую точку, приземлившись на противоположный от Ионы берег.

[OZYNOMANDIAS]

— Эм… Ну ладно, — кивнула Вирайя, пребывая в некотором замешательстве. — Но при одном условии: вы позволите мне присутствовать при осмотре Магнуса. Все же он мой друг, и я беспокоюсь о его здоровье. Да и помощь целителя вам может пригодиться, не правда ли?

Ученый гоблин, выслушав ответ девушки, сохранял все тот же высокомерно-напыщенный вид и хранил молчание, только в самом конце, когда Вирайя предложила помощь, то ли поперхнулся её самонадеянностью, то ли издал какое-то усмехающееся "гм". Гоблин-ученик, подбирая халат, чтобы он не испачкался окончательно, гнусно захихикал, и доктор, повернувшись к нему, одним взглядом ввёл его в состояние панического паралича. Посверлив Либидо где-то с пару секунд, он вырвал у него из лап блокнот и хорошенько треснул по лбу.
— Ну конечно, миледи, — оскалился гоблин, открывая на всеобщее обозрение идеальные отбеленные клыки. — Чудесный гранит науки должен быть открыт для всякого, даже для таких откровенно отстающих социальных меньшинств, как женщины-герои. Либидус! — рявкнул он, и от неожиданности гоблин-ученик подскочил на метр. — Собери интернов и сопроводи их в комнату пациента. Позаботься, чтобы все были в халатах и имели при себе инструмент. Живо!
Гоблин, путаясь в подоле халата, кое-как преодолел дорогу до выхода и скрылся за дверью таверны. С улицы послышался суетливый балаган, крики "Моя халат! Моя-я-я!", треск безжалостно рвущейся ткани и прочие типичные для школяров звуки.
— Пройдемте в комнату пациента, дорогая, — важно произнес доктор Хрейд, поднимаясь по лестнице. — В конце концов, если он жив, то мы должны ему помочь, а если умер, то надо успеть его препарировать, ежели он теплый. Гм!

Магнус действительно выглядел крайне плохо. На бледном лице застыла гримаса ужаса и боли, стеклянные глаза уставились в одну точку и не шевелились вовсе. Было даже непонятно, дышал дворф вообще или нет.
— Гм, — то и дело произносил Хрейд, прикладывая у уху трубку и тыча ей в ту или иную часть тела дворфа. Окружив на почтительном расстоянии кровать, перешептывались молодые гоблины, со страхом и уважением глядя на работу мастера. В комнате стоял шум скрипящих по бумаге гусиных перьев.
— Итак, — огласил доктор, глядя на дворфа. — Перед нами крайне интересный случай, и мне хотелось бы выслушать ваше мнение. Либидус?
— У н-него отрав-вление зельем паралича? — робко пропищал гоблин, на всякий случай защищаясь своей книжицей.
— Гм, — издал доктор. — Что скажет Хреново-Посещающий?
Гоблин, с праздным видом рисовавший в блокноте соитие огра и дракона, резко поднял голову.
— Дворф сдох? – неуверенно протянул он, косясь на остальных с просьбой о подсказке во взгляде.
— Гм, — только и ответил Хрейд. — Теперь мистер Никогда-Не-Ставит-Верный-Диагноз... Есть идеи?
Еще один гоблин, который выглядел тупее, чем все прочие, посмотрел в свои записи, почесал лысину между ушей и, набрав побольше воздуха, ответил:
— Волчанка, сэр?
Доктор расплылся в улыбке.
— Боже, подумать только... Прекрасно! Прекрасно, мистер Диагноз! Моя работа о влиянии имени, данном гоблину пророчеством ведьмы племени, на последующую судьбу индивида найдет в вас отличный пример и источник вдохновения! Ох, какая же это чудесная, многогранная профессия, — мечтательно протянул Хрейд. — Однако вы все неправы. Диагноз вообще не знает, что такое волчанка, верно? — гоблин-школяр уныло покачал головой. — Пишите. Первое наблюдение – дворф определенно, однозначно, стопроцентно болен. Так и записывайте, — сказал ученый гоблин и снял очки, протирая их шелковым платочком. — Это первое. Второе – он почти наверняка умрет, так что у нас есть отличный шанс изучить его тело в препарированном состоянии. Осталось только получить разрешение от родственников, но они наверняка в горах, так что... — доктор Хрейд развел руками. — В общем, дождемся, пока он откинет копыта, изучим его и позже решим, как было лучше всего его лечить. Все согласны? Поднимите руки, кто "за"!
Интерны, переглянувшись, медленно потянули лапы вверх.

[Leo-ranger]

— В общем, дождемся, пока он откинет копыта, изучим его и позже решим, как было лучше всего его лечить. Все согласны? Поднимите руки, кто "за"!

- Неужели нет другого способа диагностировать болезнь, пока он ещё жив? - поинтересовался один из гоблинов. Никто не мог вспомнить его имени. Странное дело.

[Beaver]

Ощутив, что ее таланты как целителя явно недооценивают, Анафема обиженно поджала губы, но, разумеется, смолчала — спорить с трол… гоблинами, возомнившими себя докторами и интернами было бы не самым умным, да и вообще не лучшим решением однозначно.

Все согласны? Поднимите руки, кто «за»!

— Так-так-так, — поспешила вмешаться Вирайя, преграждая молодым умам, жаждущим новых открытий чудных, дорогу к знаниям в переносном смысле и к дворфу — в прямом. — Во-первых, я против того, чтобы вы его препарировали. До того, как он точно умрет, по крайней мере, — девушка хмыкнула. — Во-вторых, мы должны его вылечить, а не ждать, пока он отбросит копыта! — В голосе ее явно зазвучало возмущение.

Не дожидаясь ответа, паладинша развернулась к гному и попыталась исцелить его при помощи магии света. Ничего у нее, конечно, не вышло. Разве что на время чуть облегчить страдания пациента. И да… чем он болен-то, кстати?

— Итак, уважаемый, — Ви посмотрела на мистера Хрейда, — у вас есть идеи, как ему помочь? — Глаза ее как-то странно и подозрительно сузились. — И позвольте узнать, что вы тут делаете? И откуда у вас сведения о состоянии Магнуса?

[OZYNOMANDIAS]

- Неужели нет другого способа диагностировать болезнь, пока он ещё жив? - поинтересовался один из гоблинов. Никто не могтвспомнить его имени. Странное дело.

Доктор Сигизмунд Хрейд, профессор всех известных и неизвестных дисциплин, связанных с заболеваниями и фобиями, крайне уважаемая личность в кругах университетской элиты, кумир и пример для подражания для множества гоблинов, оббивающих пороги учебных заведений, а также гордость всей семьи, испепеляющим взглядом прошелся по интернам, стремясь выяснить, что за божья тварь, что за одноклеточное создание с отрицательными при генерации персонажа характеристиками, что за бесконечно глухая деревенщина посмела ляпнуть такую глупость в его, Сигизмунда Хрейда, присутствии. Школяры, пряча головы, вжались в стену комнаты и старались сделать вид, что их нет и что никуда они не поступали, а просто проходили мимо. И вот когда доктор подготовил гневную тираду о несовершенстве нынешней системы образования, где жалкое тестирование допускает обучаться в университете, открывая дорогу к священному плоду познания, таких неисправимых имбецилов, как они, в момент, когда он был готов взорваться, его резко растормошил вопрос паладинши, которая пыталась поднять дворфа с кровати силой магии.

— Итак, уважаемый, — Ви посмотрела на мистера Хрейда, — у вас есть идеи, как ему помочь? — Глаза ее как-то странно и подозрительно сузились. — И позвольте узнать, что вы тут делаете? И откуда у вас сведения о состоянии Магнуса?

Гоблин, смерив её презрительным взглядом в ответ, достал перчатки и начал натягивать их на лапы.
— Не "уважаемый", а "уважаемый доктор Сигизмунд Хрейд", попрошу, — чванливо проговорил он. — Вы, дамочка, даже не соизволили понять, что ваши жалкие магические потуги совершенно бессмысленны в столь деликатном вопросе, как этот. Пациент, — доктор подошел к дворфу, поправив перчатки, — болен совершенно новой формой заболевания, и сейчас он – часть общемирового научного прогресса. Неужели не ясно, что сейчас мы, светила учености, во многом опережаем шаманов, магов, колдунов, лекарей и прочий сброд, а скоро и вовсе избавимся от них, как от пласта, заменив все чудесами инженерной мысли, открытиями во всех сферах жизнедеятельности и пониманием естества представителя любой расы? Посмотрите на него, — он указал рукой на гнома, лежащего бездыханным телом на кровати. — Вы хоть подозреваете, как много о нем может рассказать любая из наук? Желаете увидеть торжество университетских дисциплин над вашими варварскими обычаями? Да пожалуйста!
Хрейд, поправив очки и приладив цилиндр, подошел к изголовью кровати Магнуса и двумя лапами схватил его за голову. Дворф, кажется, едва слышно заскулил.
— Как известно, все психические свойства локализуются в определенных участках мозга, и простое изучение черепа позволяет нам узнать об его обладателе такие качества, которые поражают воображение! Это френология, любезнейшая, фре-но-ло-ги-я! — пылко произнес он, вертя голову дворфа, как тыкву. — Изучив череп этого индивида, я могу с полной уверенностью заявить, что представленный предо мной индивид – это дворф!
Гоблины, стоящие позади, изумленно захлопали открытию доктора.
— И помните, господа, — обращаясь к ученикам, заявил ученый гоблин. — Это – не я. Это – наука!
Посмотрев на Вирайю победоносным взглядом, он одним движением перевернул гнома на живот и что-то сказал паре его учеников. Те, заканчивая конспект, стремительно начали натягивать на лапы перчатки.
— Знаете, миледи, — задумчиво произнес Хрейд. — Ведь все наши проблемы и мечты – это последствия и желание удовлетворить свои физиологические потребности определенного характера. Как вы думаете, почему героям постоянно приходится сталкиваться с неприятностями и задачами, которые не под силу решить обычным людям? Эти задачи и рвение решить их свидетельствуют о том напряжении, которое скапливается в чреслах этих личностей. Стремление спасать мир, словно стремление обрести собственный дом, иметь любящую жену и прочие фантазии обусловлены сексуальной неудовлетворенностью, которая замыкает мысли и поступки героев на плоскости их бытия. И эта вина, разумеется, ваша и только ваша, ведь вы, как женщина в группе, являетесь единственным способом сброса этого напряжения – напряжения, которое вводит ваших друзей в ситуацию, подобную этой, — Хрейд театрально махнул рукой в сторону лежащего дворфа, с которого гоблины поменьше стянули штаны и сбривали волосы на правой ягодице.
— Вот! — торжественно объявил гоблин, указывая на открывшийся участок тела гнома. Там, на сбритом школярами месте, виднелась некая расплывшаяся метка, от которой так и веяло магией.
— Вот к чему приводят варварские обычаи прошлого, — покачал головой Сигизмунд. — Как видите, ни к чему хорошему. Это – зараза последних дней, что косит героев и случайных прохожих. И я не могу приступить к изучению этой проблемы, ибо теряю время на спорах с такими, как вы, противницами эвтаназии. Пф! — фыркнул он. — Чем я могу вам помочь: вот по этому адресу живет тот, кто впервые обратился ко мне по вопросу этой заразы. Желаете узнать о ней больше – отправляйтесь к нему. Прошу меня простить.
Доктор важно задрал нос и, сдернув перчатки, сбросил их на пол. Гоблины столпились за его спиной и, когда он пошел вниз, засеменили вслед за ним.
— И еще, — крикнул он, скрываясь в дверях. — Если дворф всё-таки примет свою судьбу, то я буду рад принять его тело для изучения. Науку не остановить! — гордо проговорил он и удалился.

Сообщение отредактировал The_Last_Nomad: 20 ноября 2016 - 21:27