https://youtu.be/WGhn9x31FbU
Монстр и безумец, чудовище, нелюдь. Пророк, мудрец и гений.
Его называли этими словами. И множеством других. Возможно, не менее ярких и выразительных. Его смертельно ненавидели – и боялись, вполне обоснованно. Гидра, раскинувшая свои скользкие щупальца как по всей планете, так и за её пределами. Червь, подтачивающий моральные устои общества своей безграничной, бесстыдной греховностью и гордыней. Владыка, играющий судьбами, как шахматами. Ром Белаква, магистр Венского клуба, глава одного из старейших, влиятельнейших и самых богатых земных семейств, председатель Западной банковской ассоциации, владыка теней и отравленных кинжалов. Терновый куст, сжимающийся с сокрушительной силой вокруг всего, претендующего на девственность и невинность. Воплощение тьмы, если бы последняя только существовала. Осквернённый источник, питающийся алчностью, гордыней, жестокостью.
Солнце заходило за горизонт, грань которого таяла где-то в точке соприкосновения пылающего неба и Тихого океана, солнце освещало каменные стены и огромную, невероятно высокую часовую башню с остроконечной крышей, напоминающей копья средневековых рыцарей, солнце растягивало тени, погружая благоухающие невиданным разнообразием цветов тихие сады в священную, таинственную тьму, скрывающую новые чудеса и древние кошмары. Красивый своеобразным, причудливым великолепием особняк, при строительстве которого будто смешали в одном котле самые разные архитектурные стили, расплавили и вылепили что-то новое, придав получившемуся результату лёгкий оттенок высокой готики, так что здание отдалённо стало походить на инопланетное существо, вырядившееся в классические одежды, расположился на вершине обрыва. Далеко внизу волны свирепо бились о скалы. Странное место, по атмосфере которого сложно судить о текущей эпохе. Казалось, что оно призвано воплотить собой безвременье вечности.
Или забвение упадка.
Ром с планшетом в руках откинулся на спинку кресла, расположенного у огромного круглого окна, за которым можно разглядеть подсвеченные множеством разноцветных электрических ламп элементы часового механизма. Жёсткие, идеально гладкие черты лица, глубоко запавшие серые глаза, внимательно изучавшие длинные столбцы мелкого шрифта, заплетённые в косу белоснежные волосы, слегка сероватые от седины, падали прямо на грудь. Никаких украшений. Только идеально гладкий, дорогой и чистый костюм, двухцветный чёрно-белый галстук и приколотая брошка с чёрным сердцем - символ главы семьи.
Кабинет, не считая света, исходящего из часов, освещало только несколько длинных свечей в серебряных подсвечниках. Окон не было, потолка в привычном многим смысле тоже - высокие стены уходили далеко-далеко вверх, смыкаясь друг с другом. Из них «вырастали» многочисленные изувеченные силуэты и очертания лиц, искажённых мукой. Местное убранство вполне можно назвать дорогим и аристократическим – мебель из самых редких и ценных разновидностей северных деревьев, картины, изображающие сцены чистилища Данте, навороченный письменный стол, который по праву можно назвать произведением искусства мастера, всеми силами стремившегося скрыть секреты будущего владельца от воров.
Ром закончил чтение и отложил устройство. Тень легла на его лицо. Мужчина нахмурился, напряжённо размышляя над всем, что только узнал. Скверные новости. Очень скверные. Если правительство не сможет ничего сделать – всё, выстроенное с таким искусством, рухнет, не выдержав давления стихии и вихря последствий. Он не тешил себя иллюзиями. Теневая империя жёстко зависит от событий в «цивилизованном» мире. И если последнего не станет... Выводы сделать более чем легко. Времена юности, когда Ром мечтал обрести божественное всемогущество, давным-давно миновали, но иногда это желание возвращалось. Вот как сейчас, например. Всех бесчисленных нитей, которые он держал в своих руках, могло оказаться недостаточно, чтобы предотвратить неуклонное движение рока. Против некоторых вещей человек бессилен, увы.
Часы глухо пробили семь вечера. Отец рода Белаква любил этот близкий и одновременно далёкий звон, приглушённый современными технологиями шумоизоляции – он видел в нём какую-то тёмную романтику. Едва ли сторонний наблюдатель, впрочем, мог заподозрить этого чёрствого, бессердечного человека в склонности к последней. Маска слишком тесно слилась с его душой, чтобы отличить её от изначального подлинника. Ром всё глубже погружался в раздумья, и были они тяжёлыми.
Лира в короткой бежевой юбке и рубашке из лёгкого шёлка забралась с ногами на лавочку круглой беседки, увитой пышными виноградными лозами. Старый сад окутала вязкая, нежная сумеречная дымка. Скоро включат искусственное освещение. Девочка увлечённо читала «Орлеанскую деву» Шиллера, переворачивая страницы одна за другой. Было чудесно насладиться этими редкими мгновениями одиночества, не очень-то частыми даже среди летних каникул. В этот раз отец серьёзно задерживался, для чего должна быть поистине веская причина. Он никогда не упускал возможности поделиться с дочерью очередной долгой речью, рассказывающей о множестве обязанностей и преимуществах её будущей взрослой жизни. Видимо, эти вечерние монологи в саду, во время которых Лира даже вопросов толком задать не могла, были призваны показать ей возвышенность и красоту будущей деятельности, но на самом деле в них не было нужды – единственная наследница однозначно не была капризным или своенравным ребёнком, чего лорд, казалось, не замечал. Этот удивительно хитрый и проницательный в делах человек иногда выказывал до нелепого забавную слепоту относительно собственных членов семьи. Что, впрочем, не помешало добиться ему вершин власти в своё время, много, много десятилетий назад.
Дело шло к восьми, когда по лестнице, ведущей на второй этаж внутренних покоев, спустился человек с бесстрастным, совершено лишённым эмоций лицом, прилизанными волосами, в тёмно-сиреневой одежде, идеально вышколенный мажордом – один из тех, кто никогда не спрашивает лишнего. Бесшумно преклонив колено перед Лирой, как раз успевшей добраться до последних строк, где описывались раскрытые райские врата и будущее блаженство, молодой человек тихо заметил:
— Боюсь, господин не сможет сегодня встретиться с вами, юная леди. Новости последнего времени слишком мрачны, не предвещают хорошего будущего и для нас, и для остального мира. Ему предстоит принять несколько важных решений, а пока, пожалуйста, проследуйте в вашу комнату. Завтра, возможно, господин уделит вам время.
Лира не спеша дочитала поэму и захлопнула книгу, устремив на слугу острый взгляд тёмных алых глаз, блеснувших в вечернем сумраке.
— А ты даже пришёл сообщить мне об этом. Как... как мило. Ты ведь понимаешь, что в этих дурацких беседах с отцом нет никакой необходимости, что ему просто хочется иметь кого-то более-менее равного, кто будет его безмолвно слушать? Разве нет, Кано?
— Я не имею права обсуждать с вами господина, юная леди, – ответил слуга тоном голосового ассистента в альфа-версии, и ни один мускул не дрогнул на его лице, – это запрещено этикетом, и вы прекрасно знаете, что сделают со мной, если его нарушить.
— Пф-ф, ну и ладно, — фыркнула Лира, едва заметно улыбнувшись краешком рта. Она сама явно не против поучаствовать в церемонии наказания. Судя по полным страдания стонам за плотно закрытыми бронзовыми дверьми нижних залов, это занятие довольно весёлое, а девочка была бы только рада скрасить свои дни. Книга – это восхитительно, библиотека особняка содержит сотни тысяч бесценных фолиантов, но ей не хватало типично «взрослых» развлечений. Или же она просто хотела так думать.
Лира бодро спрыгнула с лавочки и, не одарив слугу дальнейшим вниманием, зашагала по дорожке, уложенной разноцветной галькой. Книга осталась лежать в беседке. Кано не стал её провожать – он не сомневался, что наследница не будет носиться по запретным зонам дома, как умалишённая. Присев на край лавочки, он печально проводил её взглядом. На лице отразилось нечто, похожее на сочувствие. Кано была противна мысль, что когда-нибудь это живое, наслаждающееся жизнью существо станет таким же бездушным сухарём, как её отец. И ведь это далеко не самая худшая участь. Он вспомнил тёмную спальню госпожи, её полные безумия, отчаяния и ужаса крики, решётки на окнах, энергетические цепи, которыми она была прикована, слабо мерцающее в полутьме лечебное оборудование, подключенное к имплантам в её мозгу, всю эту мерзкую грязь, слизь, вонь и кровь, зловонные лужи, которые ему приходилось убирать каждый день. Кано с отвращением передёрнул плечами. Лучше уж пусть юная леди станет монструозным воплощением теневой бюрократии, чем... чем этим. Лишь бы вырождение угасающего рода миновало её. Лишь бы.
А Лира, тем временем, направлялась в свою летнюю комнату по узким коридорам особняка, не замечая овальных портретов предков, вывешенных в ряд на стенах, оклеенных тёмно-синими голографическими обоями с узором в стиле барокко. Она активно размышляла о своей будущей роли. Предопределённость. Кто-то на её месте мог бы все эти годы корчиться от негодования, клянчить свободы и вообще быть плохим ребёнком. Но особенности воспитания Белаква ли, или её собственные, личные склонности, вызвали иной взгляд на вещи. Она наслаждалась своим положением. Отец когда-нибудь умрёт или отойдёт от дел. Благодаря достижениям медицины он прожил больше многих обычных жителей планеты и насытился. Уже сейчас он не особо стремится искоренять признаки старости, как делал раньше, лет двадцать назад. Конечно, девочка не застала это время, но слухи, истории витали в воздухе. Совершенно невинные, разумеется.
Неспособные навредить чьей-либо «чести».
Последнее понятие интерпретировалось интересным образом. Выглядеть эстетически безупречно. Красота. Гармония элементов и действий. И всё, фактически. Представитель рода мог творить что угодно, пока это укладывалось в общий невидимый холст, который дружно рисовала семья: холст, краски которого – интриги и кровь, нередко невинная. Одно время Лира интересовалась, к чему вообще нужно такое лицемерие, и не лучше ли выкинуть понятие чести, если от него осталась только внешняя оболочка. Сначала ответом было снисходительное игнорирование, но потом ей определённым образом дали понять, что такие вопросы поднимать не стоит. И девочка быстро усвоила правила. Быстрее... других, чья судьба обычно не обсуждалась.
Лира улеглась на кровать, не раздеваясь и парой жестов переведя комнату в ночной режим. Большое стрельчатое окно мгновенно стало непроглядно тёмным, а на потолке слабо замерцала почти живая модель Млечного пути, с множеством деталей. Из скрытых в стенах динамиков заиграла тихая, расслабляющая эмбиент-музыка.
Скоро наступит ночь.
Грейс бережно протирала книжные полки в дальних комнатах особняка, где особенно активно скапливалась пыль. XXV век не нуждается в серьёзном ручном труде – большую часть работы стабильно выполняет домашняя техника, но некоторые богатые семьи по-старинке предпочитают нанимать хорошо себя зарекомендовавшую прислугу. Грейс пользовалась в определённых кругах репутацией искусной, но недалёкой девушки, очень продуктивной, способной заниматься множеством дел одновременно и явно не обделённой милой внешностью. В двадцать два бывает сложно найти идеальное место, и всё-таки ей удалось. Или... так казалось. Грейс замечала множество тайн, странностей и негласных правил, принятых в доме Белаква, но из-за душевной прямоты не спешила их соблюдать. Не полностью, во всяком случае.
Грейс закончила с заброшенным офисом, принадлежавшим ещё прадедушке нынешнего лорда. Теперь это место просто сияло чистотой. Удовлетворённо окинув результат усилий взглядом своих золотых глаз, девушка отправилась отчитаться Кано и получить дальнейшие указания. Надо сказать, Грейс была по-настоящему красива. Светлые локоны спадали на плечи, обнажая нежную шею с недорогим ожерельем, а в мгновения одиночества на безупречном лице выражение отстранённой печали сменяло привычную дружелюбную улыбку. Остальные формы тоже можно смело назвать произведением природного искусства – размера совершенной, упругой груди хватает, чтобы активно притягивать взгляды, и впечатление ещё больше усиливается обтягивающей рабочей формой, ноги стройные, а на руках невозможно заметить ни единого изъяна. Белаква уделяли серьёзное внимание внешности своей прислуги: посредственностям здесь принципиально не было места, однако Грейс ярко выделялась даже на фоне всех остальных. Впечатление могло немного портить кибернетическое улучшение правого глаза, из-за чего в темноте нередко можно разглядеть едва мерцающие бирюзовым светом энергетические нити, вживлённые в кожу, но благодаря общей картине эта «особенность» делала Грейс ещё более милой. Почти идеальная прислуга, и если бы не душевная непосредственность, в один прекрасный день способная сыграть роковую роль в её судьбе, Грейс уже давно заняла место Кано.
А ещё Грейс бесконечно любила Лиру.
Фактически, юная леди могла свободно общаться с кем угодно на территории особняка, но с Грейс у неё была особенная близость, если можно так выразиться. Иногда они часами беседовали на самые разнообразные темы, от истории Третьей мировой войны и возвышения Львова, до особенностей расщепления мельчайших частиц и развития межгалактических транспортных путей за пределами Млечного пути. Грейс оказалась достаточно эрудированной, чтобы дружеская болтовня с Лирой приносила им обоюдную пользу. Однако некоторые смотрели на всё это с долей неприязни. Наследница Белаква не должна слишком сближаться с прислугой, которая суть не более чем инструмент и декорация, подлежащая замене и служившая лишь фоном, питающим тщеславное самомнение хозяев особняка.
И кому-то, несомненно, хотелось сломать судьбу той, что была идеальной почти во всём. Клевета одних слуг на других в особняке «Тёмное сияние» была обыкновенным делом и нередко развлекала хозяев, скучавших среди прекрасного декаданса и утомлённых изматывающими, странными удовольствиями. Но действительно страшными последствиями клевета оборачивалась редко, порка электрическими жгутами или несколько дней заключения в полностью изолированной от мира камере – самое суровое, что могло произойти. Кошмарные наказания, после которых подвергшийся им уже не мог нормально исполнять свои функции, применялись с неохотой. Слишком дорогостоящая дисциплинарная мера, ведь персонал «Тёмного течения» составлен по меньшей мере из лучших. Впрочем, случаи бывали.
Ром производил тщательно выверенные вычисления на огромном сенсорном мониторе старого типа, установленным в стене, перед этим сделав несколько важных звонков нужным контактам. Возможно, слишком старым, но неизменно верным. План постепенно складывался в его сознании из разрозненных кусков в одно целое. Слишком опасно оставлять Лиру пытаться выжить в мире, полном хаоса. С другой стороны, нельзя просто запихнуть её в криокамеру какого-то подземного комплекса, вряд ли девчонка согласится на такое. Надо обставить ситуацию таким образом, чтобы казалось, будто это
её собственное решение. Иллюзия свободы, невидимая, идеально прочная клетка, которая сохранит ветвь семьи неповреждённой, пронесёт через столетия. Это не стопроцентный шанс, но уже что-то. Ром терпеть не мог чувствовать себя уверенным "не полностью". Однако уникальные времена требуют сложных решений, к сожалению. Он был целиком погружён в работу, когда на пороге появился Кано.
— Ваша светлость, мне донесли, что первая горничная Грейс пыталась соблазнить наследницу. Это действительно отвратительно, и они правда проводят много времени вместе. Но, с моей точки зрения, моральный облик Грейс и её честь не оставляют сомнений. Девушка слишком наивна для чего-то подобного. Ваши приказы?
Ром будто в тумане слышал слова Кано. Что-то насчёт очередного провинившегося слуги, кажется. Мажордом не мог выбрать более худшего времени для подобных тем.
— В шестую камеру её, — небрежно бросил лорд, снова погружаясь в размышления.
Кано едва заметно поднял бровь. Приступ такой неожиданной жестокости без должного на то основания поразил даже его, выработавшего привычку не замечать странности хозяев «Тёмного сияния». Обвинение, конечно, крупное, но слишком смешное, чтобы воспринимать его серьёзно.
— Простите, ваша светлость, я правильно расслышал? Шестая? С насекомыми?
— Я всё сказал. Исполняй, — прошелестел Ром, находящийся сейчас где-то очень далеко, в море абстрактных подсчётов.
— Слушаюсь, — дрогнувшим голосом ответил мажордом, удаляясь в административный пункт, чтобы раздать там соответствующие указания. Он совершенно не хотел принимать личного участия в грядущем наказании...
Вернее, расправе.
Лира не спала.
Обычно в это время к ней приходила Грейс, и они обсуждали всевозможные интересные темы под тихим сиянием ночной голограммы, на которой можно разглядеть торговые пути между Марсом и Венерой, Звёздную Базу Ноль, а если протянуть руки – можно запросить дополнительную информацию о любом объекте.
В этот раз ничего не изменилось. Её любимая знакомая вновь тихо зашла в комнату, и они уселись на кровати, рассказывая друг другу о впечатлениях ушедшего дня.
— Знаешь, Лира, ты ведь не бывала в дальних покоях особняка? Знаю, что тебе это не очень интересно, но иногда там встречаются такие крутые штуки. Например, модели древней техники. Представь себе, когда-то аэромобили ползали по земле. Невероятно, правда?
— Ох, Грейс, ты это серьёзно? Знаешь, я не люблю розыгрышей.
— А как же иначе. Вот, взгляни.
Грейс активировала проекцию, и её наручный браслет передал в пространство слегка подёргивающееся в воздухе (возможно, из-за множества помех) изображение какого-то несуразного устройства, обладающего четырьмя колёсами и узким, застеклённым верхом.
— Н-но... но это же совсем не похоже на наши аэромобили, правда? Она просто... просто несуразная, медленная, и пользоваться этой штукой явно небезопасно. Однако ты права, я вижу энциклопедическую заметку. Это правда... транспорт. Знаешь, Грейс, я слышала, что когда-то люди пользовались неудобными кусками пластика, на которых отражалось изображение. Один из лучших древних экземпляров до сих пор стоит в кабинете у отца и стоит баснословное состояние! Он отключен от экстранета, слишком слабая техническая составляющая... Зато очень помогает, когда приходится делать особенно опасные или незаконные вещи. Там собственный сигнал, и заинтересованные люди легко находят друг друга, минуя глобальную Сеть...
Девочка и служанка оживлённо беседовали ещё около часа, пока Грейс не пришла пора заняться ночной уборкой. Она медленно вышла из комнаты, чтобы случайно не разбудить уснувшую леди, закрыла дверь и ощутила, как рука в экзоскелете грубым движением схватила её за платье и потащила куда-то вниз по лестнице, а другая рука вцепилась в волосы. От боли и испуга Грейс громко закричала, пытаясь позвать помощь, которую никто не получает здесь, оказавшись в похожей ситуации.
Услышав треск рвущейся ткани и эхо отчаянного вопля, Лира раскрыла глаза.
Что-то в этой ситуации явно было не так.
— Грейс, ты тут?.. Грейс?
Тишина.
Служанка ушла, но смутная тревога сжимала сердце, не давая покоя. Лира надела лёгкие тапочки и вышла из комнаты в узкий коридор, тускло освещённый голубоватым сиянием, исходящим от голографических обоев. Где-то рядом... Вот оно. Через двадцать метров в стене виднелась чёрная дыра, совершенно неуместная и явно нарушающая эстетический порядок. Тайный проход. Лира слышала, что в особняке полно таких тропок, ведущих неизвестно куда, но не спешила интересоваться. Слишком много других увлечений.
Впрочем, сейчас ей очень хотелось туда войти.
Девочка медленно осмотрела проход и сделала пару шагов, будто проверяя, не развалится ли древняя лестница. Крепкая. Убедившись, что всё нормально, она бросилась внутрь. Казалось, что это необходимо. Возможно, интуиция?
Одинаковые проходы сменяли друг друга раз двадцать, пока она наконец не услышала звуки слабой борьбы и жалобные стоны. Голос... принадлежал Грейс.
— Эй, что тут происход... —Лира застыла в недоумении, всё сильнее приходя в негодование. Два здоровяка в чёрно-серебристых экзоскелетах срывали с Грейс одежду, заломив девушке руки за спину.
— Прекратите это немедленно.
Никто не обращал внимания на девочку, когда она почувствовала на плече крепкую руку Кано. Мажордом печально покачал головой.
— Это приказ господина. Юная леди ничего не сможет тут сделать. Дальнейшего вам лучше не видеть, так что, прошу, пройдём обратно в вашу комнату.
Последнее, что увидела Лира, прежде чем Кано бережно, но крепко сжал её руку и потянул наверх, были полные слёз, умоляющие глаза Грейс и двери за её спиной, над которыми висела ржавая табличка с цифрой "VI".
А потом все подземные коридоры заполнили исполненные муки и отчаяния громкие крики служанки, но Лира этого не услышала.
Грейс, раскинув руки, лежала на ржавом полу, громко рыдая от боли, унижения, ужаса. Она не могла пошевелиться, и ядовитые жуки, из-за которых вся поверхность тускло освещённой строительной лампой камеры казалась живой и шевелящийся, свободно ползали по обнажённому телу. Укусы были по-настоящему мучительны, но хуже всего – осознание того, что ей предстоит умереть именно здесь. Так. Сейчас. Почему? Она безупречно относилась к своим обязанностям. Что случилось? Правда состояла в том, что Грейс затащил сюда слепой случай, но вряд ли это утешит девушку. Приступ мучительной боли сотряс тело, когда между ног пролезло что-то шипастое, разрывая плоть изнутри. Ощутив близость жертвы, остальные тоже начали подтягиваться, и через несколько минут на её теле не осталось живого места.
Мгновения жизни проносились перед угасающим взором, полным тёмного, глубокого отчаяния. Энергетические нити, вплетённые в кожу лица, последний раз вспыхнули ярким, ослепительным бирюзовым светом, чтобы угаснуть навсегда. Последним словом Грейс перед тем, как её рот наполнился горькой кровавой слизью, было имя Лиры. Возможно, она действительно любила эту девочку?
https://youtu.be/PxMeUEWqRWo
Кабинет в часовой башне пустовал. Ничто не нарушало спокойствия, царившего здесь, не считая едва слышного тиканья подсвеченного механизма. Ром Белаква отправился в дальнее путешествие. Взлётная площадка готова, и бронированный аэробус стоял на заранее приготовленном месте. Ром зашёл в транспорт и жестом руки прикрыл дверь, произнеся голосовую команду, указывающую маршрут в Нео-Токио, к центральному офису EcoSystems Inc., и аэробус мягко взмыл в небо, стремительно уносясь прочь от старого особняка. Всё вокруг освещала полная луна. Несомненно, к утру он вернётся.
Глава семейства серьёзно беспокоился о будущем своего рода. Огромное небесное тело, в ближайшие десять лет с высокой долей вероятности способное столкнуться с планетой, может уничтожить всё, что они выстраивали годами, но это не так страшно. Любую теневую империю можно восстановить, особенно когда есть финансы, а уж о сохранении последних он позаботился. Куда страшнее – разрыв генетической линии, и это вполне может случиться в годы неразберихи и войн, последующие за надвигавшейся катастрофой. У него есть одна-единственная дочь, других не будет. Оруаль абсолютно безумна, а принять в семью новую женщину в его возрасте равноценно предательству личного этического кодекса. Нельзя сказать, что Ром любил Лиру как отец, ни в коем случае. Просто старый паук не привык терять ценные активы. Особенно
очень ценные. И оттого готов пойти на любые жертвы, чтобы предотвратить окончательную смерть рода, и так все последние века разлагавшегося в своей моральной распущенности.
За огромной голограммой, заменявшей окно, мелкий дождик превратился в ливень, который, в свою очередь, стал разрушительной грозой. Огромные молнии пронзали чёрное небо, а гром, вполне способный оглушить на пару секунд, совершенно не мешал лорду Белаква – спасибо звуконепроницаемым стенам его личного транспорта, миновавшего воздушный пропускной пункт, отделяющий границы Нео-Токио от остального мира. Циклопические небоскрёбы устремлялись высоко в небеса, огни многочисленных окон смешивались с дождевыми тучами, в потоках воды проносилось множество аэромобилей. Рекламные баннеры парили прямо в воздухе, предлагая выбрать улучшенный нейростимулирующий интерфейс или виртуальные утехи нового, якобы никогда не виденного вами ранее уровня. В мегаполисе кипела жизнь.
Управляемый автопилотом аэробус Белаква уверенно влился в плотный поток транспорта, протекающий вдоль сияющих неоновыми лучами башен и дорогих ресторанов, где приветливые повара готовили продукты Венеры и изысканные деликатесы Марса, а клиники для самых состоятельных горожан предлагали увеличение продолжительности жизни на внушительные сроки. Всё это, конечно, расположено вдали от грязных, полных нищеты, воровства и проституции нижних улочек города, где подозрительные дельцы продавали за бесценок импланты неизвестных фирм, вполне способные сломать жизнь незадачливого скряги, а посетители грошовых баров рассказывали изумительные истории из своей жизни, запивая процесс отвратительным алкоголем.
Здание EcoSystems Inc. располагалось в самом престижном, богатом и чистом районе города. Здесь было даже лучше, чем там, где заседало правительство, что свидетельствовало о многом. Три впечатляюще – даже по меркам Нео-Токио – высоких небоскрёба, соединённые между собой несколькими мостами. На центральном ярко сияет логотип корпорации: зелёный листок, прикрывающий собой Землю. Аэробус лорда направился в порт для особо важных гостей, расположенный на крыше здания. Скоро всё закончится.
Ром Белаква, сопровождаемый почётным эскортом, предстал перед советом директоров. Людьми, способными действительно на очень многое, власть которых сейчас простиралась чуть ли не над всем миром.
— Итак, буду краток и лаконичен, как того требует ситуация. Не сомневаюсь, что вы в курсе растущей угрозы. Как и в том, что вы знаете, кто я и какими возможностями располагаю, так что в представлениях нет необходимости. Полагаю, вы ознакомлены с условиями сделки?
Голос Рома звучал резко, сухо и ломко, прекрасно сочетаясь с его внешностью. Несколько пар глаз холодно уставились на него. Совет раздумывал, стоит ли прилагать усилия и поддержать идею, будущее которой по меньшей мере под вопросом? Это, разумеется, не очень затратно теперь, но всё-таки. Наконец, длинноволосый азиат едким тоном заметил:
— Мы все здесь разумные люди и прекрасно понимаем, что безумный проект «Наследие» наверняка обречён на провал, не так ли? Времена героев-одиночек, спасавших мир вместе с друзьями, давным-давно прошли. Однако любезный лорд согласился профинансировать немалую часть программы, а его связи на Венерианском орбитальном поясе позволят нанять неплохую исследовательскую команду, готовых заняться этой утопией.
— Так что шансы не настолько ничтожны, как ты думаешь, — подхватил серб с длинной седой бородой, опускавшейся до груди, – и, как мне кажется, во всей авантюре явно прослеживается личный элемент. У вас есть дочь, не так ли, лорд?
— Последнее не касается совета, — процедил Ром, в глазах которого заиграли тёмные огоньки, – не сомневаюсь, что через десять лет, когда все приготовления будут завершены, она станет неплохим специалистом, способным пригодиться команде «Зари».
— Какой ещё «Зари»? Вы даже название подлодке успели придумать? Да уж, какая самоуверенность. Я совру, если не скажу, что впечатлён, но всё равно считаю, что будущее «Наследия» крайне кислое, — скептично отметил азиат, затягиваясь сигаретой, оранжевый дым от которой распространялся по всему залу.
— Нам поступили все запрошенные в роли первоначальной оплаты компрометирующие данные по поводу коррупции среди крупнейших чиновников, — тихо и мрачно заметил человек с типично немецкой внешностью и почти чёрными кругами под глазами (он явно очень давно не спал), — безотносительно вашего мнения обо всём происходящем, контракт подписан. И если всё к чертям провалится, то пусть лорд Белаква не винит нас в том, что мы сделали недостаточно. Впрочем, мои прогнозы довольно оптимистичны. Полагаю, кое-какая вероятность успеха имеется, и она отнюдь не однопроцентная.
— Тогда мои дела здесь завершены. Остальное за корпорацией. Я отбываю обратно в «Тёмное сияние». Всего хорошего.
Ром, не оглядываясь, вышел из зала. Представители совета молча переглянулись.
Кто-то неодобрительно покачал головой, кто-то пожал плечами, а немец загадочно улыбнулся. Лорд покинул Нео-Токио, чтобы вернуться сюда лишь десять лет спустя, когда изрядная доля лишившегося своего стильного лоска города была безвозвратно уничтожена цепью катастроф. В день, когда проект «Наследие» будет официально запущен. Ему хотелось взглянуть на скептиков перед тем, как наконец завершить свою жизнь, чрезмерно затянувшуюся. Ром сильно... очень сильно устал.
Тема закрыта
