[Leo-ranger]

Prologue: The Slamming

[Лакич]

Если бы её лицо было более человечным, все увидели бы выражение искреннего самодовольства.

 

К сожалению — лицо медтеха было достаточно человечным, чтобы его эмоции можно было разузнать без каких-то махинаций. Только веко иногда подергивалось, а один глаз едва мутнел время от времени: сразу видно дешевую советскую работу. Это же насколько надо быть отчаянным парнем, чтобы пользоваться оптикой из Матушки России?

Или не особо умным.

Тоже вариант.

 

Он не проявлял особого энтузиазма в выслушивании медиа и корпората, лишь с невероятно убитым выражением лица, приложив к щеке холодную бутылку пива, медленно поднял руку, когда Майами закончила выдавать очередь своих вопросов.

Почему-то этот жест казался грубым.

Наверное.

— И в догонку: это ваши люди убирают всех торчков, обдолбавшихся этой наркотой, с Улицы, чтобы замести следы? И даже если BioTech не причем, в лапы корпорации уже попадал хотя бы образец наркотика? Его удалось синтезировать?

 

«Даже если», ха?

 

Он отпустил руку, присосавшись к бутылке с пивом.

[Тaб]

Стиви поджигает сигарету, когда корп появляется на сцене. Пальцы не слушаются, стираясь в кровь о колесо старомодной зажигалки. Воздух насквозь пропитан парами искусственного бухла, дымом синтетики, запахом недожаренного. соевого мяса. Паршиво, ему нужно хоть что-то настоящее, хоть что-то. Немного истины среди отблесков рукотворной лжи, совсем немного. Он просто хочет ощутить себя живым, пусть и всего на мгновение; разве он хочет так много? Огонёк загорается, когда покрасневшая кожа начинает гореть. Сигарета, зажатая в зубах Стиви тлеет, и прокуренные лёгки заполняет дым. Дым настоящего табака, или подделки, неотличимой от оригинала. Так ли это важно, если вкус одинаковый? Может быть, но Стиви не готов впадать в одержимость; не сейчас. Он просто хочет расслабиться.

Стиви держится чуть поодаль от остальных, смотрит, как они, гуськом, идут в логово корпа, словно послушные овечки — на бойню. Он не боится, дело не в безопасности, — это просто сценический трюк. Он всегда прикидывал, как лучше появиться на сцене, сделать так, чтобы взгляды всего мира были прикованы к нему одному. Стать для них Буддой, Иисусом Христом, и Мухаммедом в одном лице. А потом ударить по струнам, и пусть руки делают своё дело; или сердце. Стиви так давно играл по-настоящему, что уже забыл, как это делается. Но он всё ещё любит внимание. Любит эпатировать. Сводить с ума. Быть первым, даже в худшем. Он тут такой не один, но — ха-ха — он всегда будет лучшим.

Стиви садится на пластиковый стул, непринуждённо, вальяжно, с ленцой — прямо как кот. Он сразу даёт понять, кто здесь король, властитель ваших дум и секс-символ несовершеннолетних дочерей. Он всегда будет лучшим. Как бы лицо с обложки не мнило себя главным, оно навсегда останется лишь говорящей головой. Лишь отполированной до блеска марионеткой в руках незримого кукловода. Лишь ещё одной ступенью на корпоративной лестнице, длиною в вечность — вот чем станет его голова.

Стиви лишь кажется непринуждённым королём с гитарой, о которую он опирается, словно о подлокотник трона. Сам-то он знает правду, настолько хорошо, что может её не замечать. Заученные до автоматизма движения. Коронные фразочки. Лучшие позы и улыбки. Они похожи, с лицом с обложки, просто оказались по разные стороны стиля. Они похожи, как братья-близнецы по разные стороны зеркала. Они похожи, но никогда в этом не признаются. Тут-то и кроется главная шутка. Лишь единицы её понимают. Стиви не уверен, понимает ли он сам, но он точно знал, того, кто понимал; каждую грёбанную шутку, что придумала чертовка-жизнь. Жаль, что он мёртв. Так, чёрт побери, невовремя.

Стиви слышит про «Ложу Пророка» от лица с обложки. Вспоминает дурные слухи. Ухмыляется. Одна и та же история: есть наниматель, есть бегущие в тени. У одного есть бабки, у других — пушки и кулаки. Один не хочет марать руки, другие — хотят жить. Обычно, ближе к концу истории, первый кидает вторых, думая, что это была его игра. Но обсирается. По крайней мере так было в комиксах, которые Стиви читал в детстве; листал на прилавке, пока их не гнали взашей. А кто он сам — если не ходячая история с выцветшего постера?

Стиви ухмыляется, глядя на металлическую суку. Она явно считает себя суперзвездой; в каждой жопе — затычка, в каждой заднице — заноза. Она ещё не поняла, что это он позволил ей говорить первой, сыграть на разогреве, чтобы его собственное выступление стало ярче сверхновой.

Стиви выдерживает паузу, впечатляющую для рок-звезды, которая не может заткнуться, когда нажрётся какой-то уличный дряни. Стиви кладёт ногу на ногу, поправляет очки. Невзначай дёргает струны, и комнатку заполняет искажённый звук. Затягивается, выпускает дым, и всё вокруг заволакивает удушливым маревом.

— Ладно, Фрэнки, — голос чуть с хрипотцой, как у торча, который задаёт дурацкий вопрос, но ему плевать на ответ — ему нужны только деньги. Стиви правда плевать, но ему нужны не деньги, кое-что получше: внимание. — один вопрос: почему я?

[Князь Вольтецкий]

— Майами Мэй, — представилась она так, чтобы все слышали. — Насколько информация, что наркотик не связан с корпорацией BioTech, является достоверной? Почему главы корпораций не примут сотрудничество с правоохранительными органами, вместо которых предпочитают обращаться к группе наемного персонала? Им есть, что скрывать от полиции, или это мера предосторожности? Какие улики есть по этому делу? Указывают ли они на какую-либо более могущественную силу, чем банда радикально настроенных мусульман? Какого рода поддержка будет оказываться эйдж-раннерам, принявшим ваше предложение? Будет ли заключен контракт? Будут ли действия наемников перешагивать черту закона? В этом случае, подтвердит ли и прокомментирует связь с этой группой пресс-центр корпорации BioTech? И, наконец, — произнесла она, отстреляв пулеметную ленту заготовленных вопросов, — какой ряд услуг должны предоставлять вам отобранные для этой операции наемники? Спасибо.

— И в догонку: это ваши люди убирают всех торчков, обдолбавшихся этой наркотой, с Улицы, чтобы замести следы? И даже если BioTech не причем, в лапы корпорации уже попадал хотя бы образец наркотика? Его удалось синтезировать?

Как только голос девушки заскрежетал, Фрэнсис сразу же ощутил себя на пресс-конференции, когда перед твоими глазами поднимается целый лес рук, а вместе с ним по помещению разносится множество разных голосов, сливающихся в труднораспознаваемый шум. Именно такой эффект создавала Майами и ситуация усугублялась тем, что, если на официальной пресс-конференции отделаться от вопросов получается банальным уходом через открытую пинком ноги дверь, то здесь такая тактика не принесёт результата. Если ты хочешь, чтобы они тебе помогли, придётся ответить на все вопросы. Фрэнсис отодвинул один из стульев и сел на него, наклонившись вперёд. Он посмотрел на журналистку и подумал о вероятности того, что у неё был включен диктофон. Посчитав шансы на это достаточно высокими, он перевёл взгляд на медтеха с бутылкой пива в руке. Очень серьёзный подход.

— Я начну с конца, — произнёс Фрэнсис, положив пальцы на запястье, чтобы отключить звук у таймера, который был готов вот-вот сработать. — Добыть образец наркотика нам не удалось, но в распоряжение корпорации попало несколько трупов людей, которые умерли после употребления данного наркотика. Но один труп был сожжён, другой облит кислотой, а результаты вскрытия были удалены. Поэтому, что касается вашего вопроса о могущественной силе, мисс Мэй, то я считаю, что такое вполне возможно. О данном расследовании знают только люди в этой комнате и высшее руководство BioTech. Вполне вероятно, что мы все стоим на пороге грандиозного скандала, который прогремит на всю страну. Но всё, что у нас пока что есть — это наводка на Ложе Пророка. Я не могу предложить вам в поддержку все ресурсы корпорации, но кое-какие связи и возможности у меня есть. Что же касается нарушения закона, то BioTech будет отрицать любую причастность к вашей деятельности, но я нанимаю вас не для того, чтобы совершить преступление, а чтобы прекратить их. В борьбе за правое дело все средства хороши.

Андервуд откинулся на спинку, давая остальным время переварить сказанное. Он очень сильно рисковал и был таким же бегущим по краю, как и они. Достаточно было любой оплошности, чтобы карточный домик рухнул, но в данной ситуации любое дуновение ветра могло обернуться ураганом.

— Ладно, Фрэнки, — голос чуть с хрипотцой, как у торча, который задаёт дурацкий вопрос, но ему плевать на ответ — ему нужны только деньги. Стиви правда плевать, но ему нужны не деньги, кое-что получше: внимание. — один вопрос: почему я?

— BioTech по достоинству оценила не только твои способности сочинять песенки, Стиви, — дружелюбно ответил Фрэнсис, холодными глазами осматривая парня.

[Душелов]

Мэзэру вошёл в боковую комнату вместе с теми из присутствующих в баре, кто, очевидно, тоже удостоится великой чести послужить на благо всеми любимой BioTech. Убранство комнаты для VIP-персон оставляло желать лучшего, но нетраннер не обратил на это никакого внимания. Куда более его волновало отсутствие в комнате окон и только один выход. И то, что происходящее явно не напоминало его обычные заказы, если судить по внешнему виду потенциальных союзников, которые мало напоминали людей, хоть раз в своей жизни державших в руках деку. Макото направился к самому дальнему от двери стулу, предпочитая оказаться сидящим к выходу лицом. Мэзэру не успел сделать и нескольких шагов по направлению к нему, как корпорат уже начал свой привычный риатуал запудривания работникам мозгов подготовленной им информацией. Добравшись до намеченного предмета мебели, нетраннер сел и стал слушать мистера Фрэнсиса Андервуда - этого человека с таким удивительным кристально-чистым прошлым.

 

...Спустя пару минут после начала его речи, Мэзэру ощутил чудовищное желание подождать её завершения, подрубившись к Сети. Дрянные наркотики, банда культистов, заброшенный химический завод. Каким боком это касается его, нетраннера? Однако, дело касалось BioTech, и приходилось делать вид, что внимательно слушаешь. Хорошо, что капюшон позволял незаметно закрыть глаза и погрузиться в свои мысли. Впрочем, слова о награде, сказанные после короткой драматической паузы, сразу смогли привлечь его внимание.

 

- Если вы поможете остановить наркотик, то я обещаю вам, что вы больше никогда не будете нуждаться в деньгах.

 

- Мне хотелось бы уточнить информацию о награде. Прошу прощения, но такие слова можно интерпретировать по-разному. При всём моём уважении к BioTech, нетраннеры с дыркой во лбу тоже не нуждаются в деньгах, знаете ли, а мне бы не хотелось разделить их судьбу.

Сообщение отредактировал Sоulcatcher: 26 июня 2018 - 08:23

[Gonchar]

Вопросы сыпались как капли химического дождя осенью, зарывая корпората в бурном потоке слов и взглядов. Однако Филиппе не было до этого никакого дела, она лишь невозмутимо сделала очередную затяжку из толстой папиросы, давая едкому дыму с жирными смолами частично осесть на фильтре хромированного мундштука, неприятно холодившего губы. 

В женщине не было тревоги, не было излишнего азарта и вопросы не распирали её голову. До смерти торчков ей было примерно столько же дела, сколько океанической рыбе до дел двуногих на земле. Однако этот заказ разжигал в ней профессиональный интерес, царапал хромированными когтями по такой эфемерной штуке, как честь и гордость соло. Это не было очередным поручением сломать пару костей должнику или удавить в переулке ставшего слишком наглым и смелым пушера. Тут заваривалась куда более крутая каша, отдающая душком корпоративных интриг - а значит и задача будет состоять из куда большего, чем одно простенькое уравнение. Будь это простая банда жопоголовых фанатиков, их бы в два счёта разнесли корпоративные солдаты, не оставив даже слабого дыма воспоминаний. 

Но нет, тут дело куда тоньше. Как минимум потому, что стало необходимым набирать такое сборище фриков, вместо ударного отряда уличных самураев. Как минимум - им понадобились услуги Ласки, которая никогда не брала мало за свои услуги и чей подход к делу был...специфичен. Эта мысль мелькнула в голове Филиппы не окрашенная чувством гордости, она прекрасно представляла свои собственные слабые и сильные стороны.

 

А потому она молчала. Молчала, и наблюдала сквозь дым подходящей к концу папиросы за остальными гостями этого уютного "кружка анонимных алкоголиков". Взгляд карих глаз скользил по лицам, однако женщина узнала лишь одного человека - рокера. Стиви Строукс, если Филиппе не изменяла память, у неё в жилом блоке завалялась даже пара дисков его ранних альбомов. Когда в них ещё была неудержимая и искренняя энергия, злобный бунт и призывы идти против правил. Потом он...испелся, "опопсел". Как это очень часто бывает среди музыкантов, вылезающих из голодных объятий изрыгнувших их улиц. На губах, покрытых тёмной помадой, появилась лёгкая полуулыбка, а вокруг карих глаз латиноамериканки собрались мелкие морщинки. 

Всё же ей нравилась его музыка, по крайней мере она была настоящей, отдающей духом старой эпохи. Когда мелодии ещё не превратились в набор из жужжания и электронных свистков да скрежета помех. 

 

Отдельный неприязненный взгляд задержался на слишком много говорившей журналистке. Самая настоящая хромированная кукла - сложно было представить кого-то, вызывающего большее отвращение у Филиппы. А хромированная кукла-репортёр - ещё хуже. Сложно было представить, как близко к грани киберпсихоза ходит...это. В уме соло сделала себе отметку всегда быть настороже и стрелять без предупреждения, если Майами начнёт издавать странное жужжание или ещё какую-то хрень. 

 

Тем временем её заказчик не растерялся и завёл досконально разработанную корпоратскую волынку, суля прекрасное вознаграждение и предупреждая о полной секретности задания. 

"Конечно, настань тот день, когда корпораты начнут открыто марать руки." - мысленно фыркнула про себя Ласка, расслабленно откинувшись на стуле и бессознательно потирая кобуру с пистолетом. 

Она всё так же продолжала молчать, оставляя дело поиска информации тем, кто в этом разбирался или был достаточно глуп, чтобы проявить инициативу.

"Инициатива наказуема" - так приговаривал сержант их отделения, втаптывая ботинками в грязь очередного слишком умного новобранца, который решил покрасоваться и показать свои нев@$&е лидерские качества и способность решать задачи, в которых ничерта не понимает. Вот Ласка никуда и не торопилась, искренне считая, что её часть начинается в тот момент, когда станет ясно кого искать и кого пичкать свинцом.

[Князь Вольтецкий]

- Мне хотелось бы уточнить информацию о награде. Прошу прощения, но такие слова можно интерпретировать по-разному. При всём моём уважении к BioTech, нетраннеры с дыркой во лбу тоже не нуждаются в деньгах, знаете ли, а мне бы не хотелось разделить их судьбу.


Фрэнсис повернулся к единственному, кто спросил хоть что-то про деньги. Неужели всех остальных заработок не волновал? Если он ещё мог представить себе, что Майами всё делает на одном энтузиазме, питаясь доктринами чести журналиста, и с трудом мог поверить в то, что у Бордо есть принципы, то в бескорыстность остальных наёмников не верилось от слова совсем.
— Миллион с четвертью на группу по завершении задания, — ответил Фрэнсис, доставая сигарету и зажигая её.

[Кафкa]

Рейна, изящно маневрируя, дабы невольно не столкнуться с каким-то из окружавших её потных и возбуждённых тел – что вызовет, естественно, неприятное ощущение – прошла с остальными приглашёнными за опрятным, вылизанным до блеска корпоратом, который, очевидно, следовал тем принципам, согласно которым роза, даже брошенная в грязь, всё равно должна выглядеть великолепно. Место встречи же, пожалуй, крайне сложно было бы обозначить такими словами, как «тёплое» или «уютное». Небольшая комната походила на скромный частный лекторий или невзрачный офисный зал собеседований. Судя по большому количеству стаканов на столике в углу, она регулярно использовалась для различных деловых встреч и ведения переговоров. Скорее всего, здесь с лихвой хватает прослушивающих устройств.

Нетраннер непринуждённо уселась на один из стульев, предварительно окинув его взором, проверяя на наличие липкой жвачки, грязных пятен или чего-то схожего, не дожидаясь вежливого предложения, которого, ясен пень, не будет – в конце концов, высокопоставленные корпоративные служащие нередко относятся весьма презрительно к наёмной силе с Улицы, и она прекрасно понимала, почему. Задача, за которую они намеревались взяться, отдавала чем-то крайне подозрительным. BioTech не рисковала абсолютно ничем. Если их разношёрстная группа, различия членов которой, видимо, призваны были дополнить друг друга, провалит миссию, избавиться от неё будет едва ли сложнее, чем выбросить клочок смятой бумаги в корзину. С теми мощными ресурсами, какими располагает их наниматель, дело запросто удастся замять. Но риск, так или иначе, стоит того, чтобы подписать этот, образно выражаясь, контракт. Она не потеряет представившийся шанс. Разве может быть иначе, в самом деле?

Андервуд сделал правильный выбор, здесь Рейна не сомневалась. Даже если остальные подведут, уж она-то сможет добиться поставленной цели и блестяще выполнить результат, в этом не может быть даже малейших сомнений. Среди присутствующих в комнате наверняка нет никого, кто мог бы сравниться с ней в блестящем мастерстве владения Сетью. Девушка усмехнулась. Всё пройдёт идеально.

Ложе Пророка. Выходит, согласно имеющимся данным, за цепочкой смертей стоит исламский радикализм? Ничего удивительного. Этот город, казалось, подобно губке вобрал в себя смрадные соки прошедших, самых различных эпох, и религиозные фанатики для своего дела используют самые совершенные химические орудия уничтожения.

Она помнила.
Тёмные слухи, что мелькали время от времени в анонимных переписках, страшные истории из чатиков о безжалостных сектах нового фундаментализма, совсем озверевшего от стремительного роста технологий и крутых перемен в обществественном устройcтве, которыми люди пугали друг друга глухой ночью. Консервативный склад личности временами может обрушиться всей своей неповоротливой тяжестью на человека, придавливая его железным весом, сводя с ума, заставляя схватиться за клинок и идти убивать неверных, лишь бы заглушить явный, кричащий искажёнными индустриальными ритмами диссонанс между верой и реальностью. В мире нового столетия поводов для страха всегда хватало сполна, достаточно просто выйти на улицу, отойти подальше от собственной квартиры, в заброшенные и без особой охоты контролируемые полицией районы. Но тот особый, липкий, почти сладковато-притягательный страх, который ты чувствуешь, лёжа под давно нестиранным одеялком в своей жалкой капсульной квартире, наслаждаясь мелодичным жужжанием насекомых и ароматом дешёвой корейской лапши – Рейна невольно и с отвращением морщилась, когда случайно вспоминала об этом времени – есть в этом страхе что-то иное, почти романтическое, заставляющее с предвкушением ползти навстречу ему, а не бежать прочь, как можно дальше. Возможно, читая сводки криминальных новостей годичной давности и кошмарные истории, в которых фантазии скрытых за иконами безвестных лиц больше, чем правды, ты постепенно начинаешь ощущать уродливое, но подсознательно приятное чувство радости. Несчастье случилось, но не с тобой. Прямо сейчас на ржавом железном полу какого-то безымянного заброшенного завода в Боевой Зоне беспощадно насилуют несовершеннолетнюю девчонку, чтобы на утро оставить её медленно помирать, но ты в безопасности. Может, не в лучших условиях, и почище могло бы быть, конечно, да и места побольше, но жизнь продолжается, чем не повод улыбнуться?

Иногда скрытые мысли человека бывают исключительно, предельно низки.
И ведь нельзя сказать, что это так уж плохо. Не мы себя такими создали, правда?..

..правда же?..

Рейна вслед за рокербоем затянулась и продолжила наполнять зал своим собственным сигаретным дымом, и химический малиновый аромат смешался с плотным облаком дешёвого табака, порождая на свет отвратительного, тошнотворного гомункула запахов, способного вызвать у неустойчивых к такому ужасу людей поблизости приступ отчаянного кашля и несварение желудка единовременно. Девушка ледяным взглядом посмотрела на Андервуда. Рассеянный свет ламп вызывал тусклые блики на металлической пластине, предназначенной при малейшей опасности защитить голову – как она считала, основное оружие нетраннера и основное её достоинство, не считая бесчисленного количества дополнительных, разумеется, и ради его сохранения в изначальном виде вполне можно немного пожертвовать внешним видом.

— Что же, не сомневаюсь, вы можете положиться на мои способности, — криво усмехнулась афроамериканка, обращаясь к стоявшему перед ними представителю корпорации, — всё, что потребуется раскопать в недрах Сети, будет раскопано. К тому же, честно говоря, очень сомневаюсь, что у сторонников архаичного образа мысли есть в распоряжении современные технологии, но осторожность, что называется, никогда не помешает, — она выпустила струйку пара, лицо приобрело непроницаемое выражение, — особенно если есть вероятность, что за происходящим стоит некто, гораздо более могущественный и влиятельный. Нужно действовать с точностью хирурга и изяществом кошки. И, пожалуй, хорошо будет, представься возможность, получить в распоряжение хоть один труп, чтобы исследовать природу вещества.

Рейна откинулась на спинку стула, и стала ждать.
Когда-нибудь времена дождей уйдут в прошлое, и она возьмёт то, что принадлежит ей по праву. Богатство, влияние и власть, высшие ценности разложившегося мира. И, судя по складывающимся обстоятельствам, исполнение... либо крах её желаний лежит ныне не так недостижимо далеко, как некогда. Всё, как и должно быть.

[OZYNOMANDIAS]

Мотки переплетенных корпоративных интриг за опущенной ширмой неоновых вывесок, гудящие от перенапряжения в угловатых тенях переулков подобно разворошенному улью с киберпчелами, слепленному из пластида. Запах сожженой химикатами плоти, которая выела все, вплоть до последних цепочек в коде ДНК. Грязь обугленных иголок и треск использованных шприцов под ногами, сброшенных на Найт-Сити, будто манна небесная.

И никто ничего не знает.

Майами была медиастервой, но не медиадурой. Каждый журналист, который влезал в дело, знал, что обрекает себя как минимум на пару огнестрельных ранений и легкое сотрясение мозга после встречи с бродягами уличных банд – если это дело связано с независимым расследованием. Если же это расследование зависимое, то после первых же раскопанных деталей, которые похоронили слишком глубоко не для того, чтобы они стали обнаруженными, белые воротнички с красной кнопкой в руках сделают несколько телефонных звонков – и ваша жизнь продлится ровно столько, сколько гудков раздастся через динамики.

Он – слащавый корпорат с очаровательной улыбкой – не сказал ничего нового, если не учитывать словосочетание «Ложа Пророка» и то, что BioTech крайне заинтересована в сокрытии этого расследования от посторонних глаз – или, что еще более интересно, готова серьезно оплатить услуги по правильному предоставлению информации через средства массовой информации, которыми располагает WNS.

Майами бесцеремонно вытянула еще одну сигарету. Да уж. Это будет бомба.

— Чего мы ждем, мистер Андервуд? — спросила она, улыбаясь корпорату. — Может быть, аванса от корпорации?

Да, с журналистской точки зрения это выглядит неэтично, но ей плевать. На пост-продакшене она всегда может сказать, что получение средств от коррумпированной корпорации, желающей скрыть свои преступные действия, было частью её прикрытия.

Если, конечно, вообще не вырежет эти детали в конечной редактуре.

[Лакич]

Это все плавно переходило из разряда «Клуба Анонимных Алкоголиков» на уровень «Клуб Анонимных Курильщиков». Впрочем, не пассивное курение сейчас злило Уинстона — это, впрочем, тоже, но не так сильно — но ответ корпората по поводу данных. Чтобы кто-то проник в BioTech или подкупил рабочих корпорации, причем явно не пешек? Не особо верилось в подобную историю. В целом, не стоит исключать возможности, что компания просто хочет сбросить всю ответственность на них. И расстрелять за измену стране и конституции.

А цельнометаллическую медиа — разобрать на запчасти. И продать на рынке. Не пропадать же добру?

 

Бордо было покласть на деньги. Когда ты живешь на флотилии, эти жалкие бумажки особой роли не играют, и постепенно, взрослея, эта мысль лишь укореняется в голове. Разумный ли это был подход? Конечно же нет: без денег никуда. Но что есть то есть. И все-таки, миллион с лишним? Возможно.

Просто возможно. Слишком малый шанс, но все же.

Получится вложить эти деньги в клинику, сделав ее хоть относительно пристойным место. Этакий клочок стабильности в хаотичном море Боевой Зоны. Может быть, получится прикупить криотанк! Кто в наше время не мечтает о криотанке?

 

Любой нормальный человек?

 

Возможно.

 

И неоновую вывеску. Обязательно.

 

— Эти мудилы, кем бы они не были, прошлой ночью ворвались в мою клинику и сожгли тело, которое предназначалось для вскрытия, — пожал плечами мистер Уинстон, — все, что я смог узнать: так это то, что наркотик вызывает деградацию нервной системы. Отсюда всякая дрянь: от приступов психоза, когда твой добрый сосед вдруг пускается в кураж и режет всю свою семью после невинного косячка, чтобы ты мог посмотреть по телеку особо пикантные новости, до отказа тела: когда конечности перестанут слушаться, а нервные окончания начинают подгнивать.

Бордо замолчал. Для пущей картины он мог бы закурить, но не стал. Помните, бегущие-по-лезвию, здоровье — это важно.

[Leo-ranger]

The Deranged Eight

 

Дым - сигаретный и сигарный, смешивающий в себе не меньше четырех разных запахов - легким туманом стал заволакивать комнату, делая её несколько схожей с основным залом "Дохлого Бустера". Прошло всего пару минут разговора, а пелена уже была достаточно густой, чтобы очертания собеседников становились слегка мутными и размытыми, как-будто кто-то легонько прошелся ластиком по карандашному рисунку, но поленился стереть графит с листа полностью. Впрочем, вы с трудом уже могли вспомнить как выглядит карандашный рисунок, чтобы так рассуждать. Да и как выглядит любая не нарисованная парой кликов на компьютере картина.

 

Но сейчас на вашем уме были мысли вовсе не об этом. Сейчас разумы восьми человек устремлены на примерно одну тему - работенка, которая была подкинута корпоратом. И мыслили ли они о том, как будут заказывать криотанк на выручку за дело, сколько будет стоить закинуть запрос на инфу по муслимам на борду или кого из своих знакомых на Улице придется трясти, интуиция кричала всем одно и то же: вы зашли в дерьмо по лодыжки, но после следующего шага оно уже будет касаться вашей макушки.

 

На миг в комнате повисает тишина из-за того что за стеной раздается громкий грохот, который сопровождала ругань и веселый хохот, перекрывший собой все остальные звуки, доносящиеся из соседней комнаты. Потом снова стало тихо, но прежде чем разговор успел продолжиться, все с той же стороны раздался надрывный человеческий крик. И звучало это совсем не так, будто Хоркинс снова промахнулся по мячу в самый ответственный момент матча.

Наверное, вы могли бы выглянуть и проверить, все ли в порядке. Но у вас определенно сейчас есть более важные дела.

[Князь Вольтецкий]

— Чего мы ждем, мистер Андервуд? — спросила она, улыбаясь корпорату. — Может быть, аванса от корпорации?

Корпорат улыбнулся, потушил сигарету ометаллическую ножку стула и встал с него, подходя к столику, у которого он оставил портфель. Оставив окурок от сигареты на столе, мужчина поднял портфель и раскрыл его и достал семь пачек купюр.

— Ваш аванс, — произнёс Андервуд, — 1250 евробаксов. — Сказав это, он разложил пачки на столе и стал ждать.

На миг в комнате повисает тишина из-за того что за стеной раздается громкий грохот, который сопровождала ругань и веселый хохот, перекрывший собой все остальные звуки, доносящиеся из соседней комнаты. Потом снова стало тихо, но прежде чем разговор успел продолжиться, все с той же стороны раздался надрывный человеческий крик. И звучало это совсем не так, будто Хоркинс снова промахнулся по мячу в самый ответственный момент матча.

В этот момент раздался крик, который на миг завладел вниманием корпората. Он посмотрел на стену, откуда донёсся звук, и вздохнул. В этом мире всё никогда не проходит спокойно.

[Тaб]

Стиви не ждал от лица с обложки многого, и получил ровно то, что собирался увидеть: кучу корпоративного говна прямо в лицо. Он знал, что всякий корп будет юлить, когда сомнительное дельце касается его драгоценной шкуры, и ни один в мире корп не станет обращаться к уличным наёмником, если дело касается чего-то ещё. Они боятся не оказаться на улице без гроша в кармане, но чтобы их место занял тот самодовольный юнец из офиса напротив. Они боятся не всплыть в сточной канаве хладным трупом, но чтобы в некрологе о них отозвались без должного уважения. Старая добрая классовая ненависть, Стиви явственно ощутил, как она скручивает его желудок тугим узлом.

Стиви слушал: тупые вопросы, извергаемые из ртов тех, кто мнит себя самым умным; сухие, как сушняк после вчерашней попойки, ответы. О да, так вам всё и выложат на блюдечке с голубой каёмочкой. Личные секреты под соусом из подковёрных интриг, а сверху добавят немного искренности. Они правда были тупыми — его новые знакомые — если надеялись вытянуть из лица с обложки хоть что-то дельное. А может просто убивали время, или развлекались? Он тоже был не прочь развлечься, и сделать ещё кое-что: проверить границы, определить свою ценность для корпов, или убедиться в полном отсутствии оной. Стиви уже закатал рукав, и стал нащупывать вену, как тут…

Суки, пронеслось в голове у Стиви первым делом, но, не прошло и секунды, как раздражение сменилось интересом. Он даже не натянул рукав обратно, лишь чуть опустил солнцезащитные очки, чтобы не проглядеть, как чья-то металлическая рука схватит его за шею, и сдавит её медвежьей хваткой. Потом, со скрипом, встал с пластикового стула, протащив его по полу, и взвалил гитару с лезвием, блестящим в свете безжизненных ламп, себе на плечо.

— Ссать захотелось, прости, дружище, — насмешливо бросил он корпу, похлопав себя по наполовину застёгнутой ширинке, и пинком распахнул дверь, ведущую в бар…

[Gonchar]

— Ссать захотелось, прости, дружище, — насмешливо бросил он корпу, похлопав себя по наполовину застёгнутой ширинке, и пинком распахнул дверь, ведущую в бар…

 

По крайней мере именно это собирался сделать рокер, но едва он занёс ногу — его локоть до боли сжала чья-то рука и дёрнула назад с неожиданной силой, заставившей поменять направление на кардинально противоположное.

К своему удивлению, Стиви обнаружил перед собой не дока и даже не корпората, а женщину в кожаной куртке, судя по лицу, разменявшей по крайней мере третий десяток. Сузив карие глаза, она впилась взглядом в рокера и прошипела.

— Не двигайся, мать твою.

Остальные могли до этого наблюдать, как с неожиданной прытью женщина из ленивого и расслабленного положения вскочила, точно разжатая пружина, за несколько секунд преодолевая расстояние между собой и Стиви.

 

Несколько ударов сердца продолжая удерживать рокера на месте и неотрывно смотря в его глаза, Филиппа, наконец, выпустила его из крепкого хвата рук. Обернувшись к остальным, Ласка извлекла из-за пояса массивный пистолет и с глухим щелчком передёрнула затвор.

— К хозяину этой дыры припёрлись бустеры и сейчас трясут с него деньги за крышу. Если хотите — можете переждать, но ломать они его могут долго. Или мы можем выйти и заняться делом прямо сейчас. Или у кого-то ещё осталось желание лить воду дальше?

На последней фразе женщина чуть поморщилась и, не дожидаясь ответа, подошла к столу, чтобы спрятать во внутреннем кармане куртки пачку с евробаксами. Впервые за вечер она заговорил со своими новоявленными компаньонами и слишком приятного впечатления её голос не производил. Хрипловатый, рваный, однако чуткое ухо могло уловить текучий рычащий акцент, так и прорывавшийся сквозь всеобщий английский. Не проронив больше ни слова, Ласка склонилась над своей сумкой и дёрнула с резким визгом молнию, давая заинтересовавшимся его содержимым лицезреть почти что новенькую штурмовую винтовку FN-ARL и кучу магазинов во внутренних карманах сумки. Запихнув один из них в винтовку, Филиппа выровнялась, закинув за спину сумку и вскинув винтовку на плечо.

— Итак? — чёрная бровь дёрнулась вверх.

[Тaб]

Стиви явно не испугался, или, по крайней мере, очень убедительно не подавал виду. Он так и стоял у самой двери, глядя на Филиппу сверху-вниз; одна рука сжимала гриф гитары, что лежала на плече, точно дубина, во второй он держал тлеющую сигарету. Лицо Стиви расчертила улыбка прирождённого нахала, а в глазах, что выглядывали из-под очков, опущенных на самый кончик носа, плясали задорные огоньки. Он то ли чем-то накидался по пути в бар, то ли просто получал большое удовольствие от столь сомнительной ситуации. Стиви Стоукс был отчаянным малым, теперь в этом никто не сомневался.

— Ты испортила мне славный выход, — насмешливо сказал он, от души затянувшись сигаретой когда Филиппа отошла в сторону. Пепел посыпался на начищенный пол, и Стиви растёр его подошвой тяжёлого ботинка, — Знаешь, на улицах за такое могут сломать нос. Но я сегодня добрый. — он хрипловато засмеялся, но выждал несколько секунд, прежде чем приблизился к столику с деньгами.

Стиви поглядел на купюры, и зацокал языком. Старые добрые бабки, золотой телец, обнажавший самые паскудные людские пороки, ради которого совершались худшие из преступлений. Сразу же, в его голове  возникло непреодолимое желание спалить купюры дотла, но Стиви  сумел побороть его, когда с той стороны двери вновь послышались крики. Схватив положенную ему пачку, Стиви заткнул её за пояс, и тут же кивнул в сторону двери, бросив взгляд на Филиппу.

— Я не прочь размяться, как видишь.

[Osidius the Emphatic]

Вопросы о бабках, конечно, были. Но до того, как на них ответил сьют-бой, и до того, как Сейдж смогла бы начать прикидывать, что сможет сделать, наделённая властью таких денег, а затем и попасться в иллюзию обладания ими, до всего этого она подумала о двух вещах.

Это шоу, которое устраивали попеременно то один, то другой участник «команды», было ей не нутру. Можно было позабавляться ужимками кибер-журналистки, полюбоваться движениями парня.Да только вот, gosh, да она банально не могла быть уверена, что у этих найдётся время добраться до дела в перерывах между самолюбованием и вкладыванием в зубы очередной сигареты.

Сигареты. Сейдж не была чувствительной милашкой, которая попросила бы их перестать смолить, но запах, в который складывались их один другого лучше источники всякой дряни, раздражал неимоверно. Она пообещала себе не находиться здесь дольше, чем это будет неизбежно, тем более что мозг уже зацепился за известное ей название.

Кстати, о деле. Дело пахло ещё хуже, чем вся эта дрянь. Деньги, щедро выложенные красавчиком прямо здесь и сейчас, только подтверждали это. Что такое эта сумма для корпорации?

Пыль, как и твоя жизнь.

1250 евробаксов это неплохой бонус за выслушивание подозрительной херни от красивого типа. Можно было взять деньги и свалить. Можно было? Может, если ты - псих или достаточно глупый или скилловый соло, или у тебя нет пятерых родственников, трое из которых смотрят на тебя всякий раз щенячьими глазами. Ни один из придуманных вариантов Тессе не подходил.

Раздался крик.

Твою мать. Так она подумала, но внешне оставалась неподвижной и спокойной, как удав, заглотивший кролика. Или чего покрупнее. В любом случае, это этот чертов хрен заглотил их всех только что, и есть подозрение, что выйдет это дело только естественным путём - через жопу.

[Кафкa]

Рейна бросила взгляд на рокербоя, которого незнакомая женщина, до этого момента сидевшая тише мышки, грубо схватила за руку, не позволяя вмешаться, чего он явно в данный момент желал больше всего на свете. Обстановка накалялась, и это можно увидеть невооруженным глазом. По большей части, происходившее за пределами комнаты не входило в сферу интересов нетраннера. Очередная драка, выяснение отношений между совершенно посторонними людьми – случай, каких на Улице каждый день происходят тысячи. Девушка не видела смысла встревать.

Она с безмятежным видом взяла предложенный аванс.
Больше тысячи евробаксов – неплохое начало. Любой человек среднего ума, пожалуй, бежал бы сломя голову на этом моменте киноленты. Согласие на миссию от BioTech могло повлечь за собой множество последствий, далеко не самых приятных и подручных мастерству технофрика, независимо от его таланта, но Рейна привыкла гулять по тонкому, блестящему лезвию бритвы. А ещё она свыклась с уверенностью, что ей ничего не угрожает – даже в самых опасных ситуациях.

— Замётано, — надменно улыбнулась чернокожая, и с расслабленным видом опустилась обратно на удобный стул, — я пришла сюда не для того, чтобы защищать владельца этой крысиной дыры, называемой баром, — заметила Рейна, — и сдвинусь с места только в том случае, если прямо здесь, в этой комнате начнётся беспорядок. Чего, искренне надеюсь, не случится, вопреки всем тем, кто желает его создать, — и она мрачно покосилась на Стиви.

Всему есть своё место.
В вонючих, залитых отходами и несносным мусором переулках Найт Сити всегда можно безнаказанно выпустить пар, не опасаясь справедливых последствий за свои поступки. Однако сейчас она занималась делом. И как же бесит, что всякие... всякие творческие личности желают этому помешать. Пусть только попробует притащить за собой хвостом парочку бустеров. Мало не покажется. Острые, сияющие хромом лезвия, имплантированные в её руки, с лёгкостью разрежут несколько неповоротливых кусков мяса.

Если таки сунутся сюда, конечно.
Ей лишь в радость.

[Leo-ranger]

Putting "punk" into the "cyberpunk"

(те кто решил не сидеть на месте)

 

Кровь стучит в висках и ты хватаешь свою гитару, пинком раскрываешь дверь и выпрыгиваешь в основной зал бара. Тебе, откровенно говоря, не так важна жизнь бармена или жизни посетителей - просто красная жидкость в твоих венах успела застояться и тебе практически физически нужно сделать что-нибудь бунтарское. Плюнуть на то что там думает корпорат или девка с винтовкой, сломать кого-нибудь об гитару или гитару об кого-нибудь и просто с диким криком, который мелодичнее многих попосвых песен броситься в драку, рискуя словить пулю глазом в любой момент.

 

Тебя ведет понимание того, что если ты не будешь там, с этими придурками - кого-нибудь из них наверняка подстрелят хуже, чем подстрелили бы при наличии ещё одной пары рук, способной держать пушку, рядом. А может быть ты просто не можешь сидеть и слушать, как кому-то просто так ломают руку. Ты знаешь бустеров, знаешь как они мыслят - им не нужны деньги за крышевание бара, им нужно развлекалово, а других способов повеселиться кроме как насилия они не представляют. Поэтому ты хватаешь свой АК и выходишь следом, на ходу вставляя магазин в оружие.

 

Ты засиделась и заскучала, слушая их нудные переговоры о подробностях сделок, авансе и прочей неважной и неинтересной тебе хрени. Ты - Соло, действовать там, где другие думают и не решаются высунуть носа - это часть твоей работы и часть твоей натуры. Быть может, вы могли бы пересидеть бустеров и выйти спокойно, но ты оправдываешь себя тем, что эти чокнутые садисты могли бы часами сидеть и развлекаться поочередно с каждым, кому не повезло оказаться в баре здесь и сейчас, и в конечном счете пришлось бы ровно таким же образом с винтовкой наперевес вываливаться из комнаты. Была ли это истинная причина или нет уже неважно - ты уже стоишь с оружием наперевес.

 

Тебе очень хотелось опробовать свои новые игрушки. Разумеется, это была не Сеть, где драки для тебя были частью повседневной жизни, но ты тоже был Бегущим по Краю и знал что такое боль, кровь и смерть в реальной жизни. Просто раньше, до некоторых "апгрейдов" тактика твоя в основном сводилась к тому, чтобы стараться не попадать под удар. Сегодня это должно было измениться.

 

Их пятеро. Один развлекается, попинывая девушку, рядом с которой валяется парень с разодранным лицом. Ещё один держит бармена впечатанным в лицо, в то время как второй держит бармена впечатанным в пол, а третий ломает ему руку. Нет, не ломает тут же поправляете вы себя - он пытается вырвать её из тела. Ещё двое развлекаются тем, что громят телевизоры и крушат бар, опрокидывая бутылки дешевого алкоголя на пол со стеклянным грохотом.

"Бритвенные Лезвия," - синхронно вспоминаете вы названия банды, смотря на повязки на их металлических руках, которые заканчивались когтями вроде тех, что на себе носил Кот.

"Подкожная броня," - замечает про себя Филиппа, передергивая затвор винтовки.

"Защита на черепе," - думает про себя Стиви, перехватывая гитару поудобней.

 

Может быть они согласились бы оставить вас в покое, не выйди вы с оружием в руках. Может быть.

Но это уже не играет роли.

[OZYNOMANDIAS]

Холодные металлические губы сложились бантиком, поблескивающим в галогеновом свете дребезжащих тусклых ламп. Майами с наслаждением прикрыла глаза, опустив густые синтетические ресницы, и с небольшим свистом выпустила тонкую струйку сигаретного дыма, чтобы затем выдохнуть пару мастерски пущенных ей вслед расплывчатых колец и растянуть лицо в выражении эстетического удовлетворения представшей перед ней картиной.

Куча. Гребаного. Бабла.

И из всей этой груды кровавых корпоративных денег за молчание, выложенных на стол небрежным движением Френсиса Андервуда, заметно выделяется её доля.

Тысяча двести пятьдесят евробаксов. Эта мизерная по своей природе сумма не способна вскружить ей голову – так, лишь вызовет покалывание на кончиках пальцев, когда она возьмет пачку денег в руки и, проведя по ней большим пальцем, традиционно насладится шелестом мятых банкнот. Однако в этом вся прелесть денег: помимо выжигающих душу наркотиков, это был единственный сорт дерьма, который способен приятно оттягивать твои брюки. И, как и с наркотиками, именно этого дерьма тебе всегда мало.

Все-таки хорошо, что они не пахнут.

На пару мгновений цельнометаллическая сука даже забыла, что не носит брюки: закатив глаза, она оттянула край куртки и небрежно положила пачку банкнот за пазуху. На то, что у нее под курткой была лишь блестящая голая грудь, обтянутая алым кружевным бра, ей было совершенно плевать.

Может быть они согласились бы оставить вас в покое, не выйди вы с оружием в руках. Может быть.
Но это уже не играет роли.

Грохот позади стал тем самым неприятным скрежетом, который отвлекает вас от приятных размышлений. Вроде противного скрипа из-под лезвия углепластиковым ножом по стеклу, пронзительного и раздражительного по своей природе одновременно. Там намечалась или уже шла заварушка – небольшой сюжет, из которого потом можно раздуть шок-контент и продавать многократно дороже, чем он на деле стоит. Автоматическим движением она потянулась за камерой и оскалилась, глядя в пустоту: видеокамера сейчас находилась в руках самого тупого человека во всем Найт-Сити, прок от которого при работе с видеокамерой может быть только в том случае, если он оставит её дома.

Иными словами, её личная камера находилась в руках её личного оператора.

Она бросает бычок под ноги. Цельнометаллический каблук её кибернетической ноги производства фирмы «Romanova» – особая модель, подчеркивающая грацию обладательницы и навсегда решающая проблему с подбором обуви к платью – втаптывает недосмоленную сигарету в пол, разбрасывая алый сноп затухающих искр. Рука быстрым движением вытаскивает из кармана мобильный телефон и парой кликов выключает запись – иногда ей кажется, что все это киберпротезированное дерьмо работает по своей собственной программе, независимо от нейронных связей управляющего им мозга. К счастью, это не проблема.

А иногда ей кажется, что её голова трещит по швам, разрываемая проникшими под её черепную коробку кибернетическими тараканами, которые требуют реального человеческого мяса. И вот это уже проблема.

Рука набирает номер. Я набираю номер. В любом случае, номер уже набран, и через несколько секунд я услышу чертовски раздражительный и хриплый голос трусливого подонка, которому продиктую свой адрес. Разумеется, он поедет на такси – потому что, разумеется, он пьяный в жопу. Если таксист не изобьет его по дороге из-за невыносимого перегара, это будет чудо. Если этот урод не забудет взять видеокамеру – мать твою, я завтра же перечислю пятнадцать евробаксов в фонд поддержки абхазских беженцев.

Пока она думает об этом, горячие головы этой команды уже лезут на рожон. Пока она думает об этом, её глаза скользят по фигурам, оставшимся за столом, и тщательно изучают их. Пока она думает об этом, ей в ухо ревет восьмибитный рингтон саундтрека из какой-то компьютерной игры, по которым отлетает этот чертов задрот.

— Бар «Дохлый Бустер». Захвати камеру и микрокомп. Жди меня в машине у входа. Да, черт возьми, — она вздыхает и снова тянется за сигаретой, — я заплачу за сраное такси.

[Душелов]

— К хозяину этой дыры припёрлись бустеры и сейчас трясут с него деньги за крышу. Если хотите — можете переждать, но ломать они его могут долго. Или мы можем выйти и заняться делом прямо сейчас. Или у кого-то ещё осталось желание лить воду дальше?

 

Выйти наружу, туда, откуда доносились истошные нечеловеческие вопли тех несчастных, что до сих пор ещё остались живы в процессе развлечения бустеров, или остаться в комнате, в относительной безопасности, вежливо поддерживая беседу с корпоратом BioTech? Для Мэзэру выбор был вполне очевиден. Ко всему прочему, ему давно хотелось опробовать свои новые импланты в деле, прежде чем идти на столь подозрительное дело, и эти люди идеально подходили для тестирования. И, быть может, даже удастся стрясти с бармена бабки за спасение его шкуры из этой передряги. Макото встал со стула и подошёл к столу вслед за вооруженной до зубов женщиной, забрав причитающуюся ему пачку с банкнотами. Составить компанию профессиональной наёмнице решил ещё рокербой, Стиви, как его назвал Андервуд, со своей гитарой и увлеченный темой наркотиков доктор. Один за другим они перешагнули порог.

Прежде чем нетраннер успел понять, что происходит в зале и сосчитать туши противников, как двое уже валялись на полу, и изрешеченное тело первого явно уже не было способно подавать признаки жизни, а третий истекал кровью, оперившись на стоящий рядом столик, который ещё мгновением ранее собирался разнести на куски. Мэзэру быстро передвинулся к крайнему бустеру, оставив на поверхности барной стойки вмятину от шпильки своего сапога, когда решил использовать её в качестве трамплина. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки от ещё недоумевающего бустера, Макото быстро ударил своей новой рукой ему в голову. Но головы на месте не оказалось. Металл не встретил сопротивления большего, чем загаженный смрадом курева воздух этого бара. После этого правая нога взорвалась оглушительной болью, окружающая нетраннера пелена дыма на миг вспыхнула ярким оттенком алого и резко потемнела, окутав Мэзэру удушающим мраком, заглушая чувства, склеивая мысли. Последним, что запомнилось нетраннеру, было изувеченное лицо лежавшего на полу парня, с насмешкой глядевшее на него остекленевшими глазами. Последней посетившей Макото мыслью было то, что даже это лицо выглядит лучше того, что он видит в зеркале.

Сообщение отредактировал Sоulcatcher: 26 июня 2018 - 08:26

[Тaб]

Стиви не раскрывает дверь. Он вышибает её, яростно пнув тяжёлым кожаным ботинком со стальными набойками, отчего дерево едва не трещит, открывая ему путь в основные помещения бара. Такими ботинками можно крошить черепа, но Стиви никогда не был сторонником чрезмерной жестокости. По крайней мере в те счастливые часы, когда отдавал себе отсчёт, а не пребывал в плену всевозможных составляющих химической таблицы в самых невероятных сочетаниях. Он любил решать проблемы со стилем, даже если стиль грозил стать несовместимым с жизнью. Он хотел быть в центре внимания, даже если должен был стать последним, что увидят очередные безмозглые ублюдки, нашпигованные синтетикой и железом. Он просто любил быть ярким, как атомная бомба, и таким же смертоносным. Именно поэтому Стиви Стоукс решил размяться.

Сначала он хотел сказать ублюдкам пару ласковых, но оказавшись на пороге, мигом позабыл все возможные слова. Отбросы громили бар, и проливали кровь, не ведая ни жалости ни меры. Они даже не сразу обратили на Стиви внимание, погрузившись в причудливый мир нескончаемого насилия, жажду которого, наверняка, подпитывала дрянь, разлившаяся в их крови. Они точно не стали бы слушать, такие ублюдки знают лишь один язык: язык боли; и Стиви выучил его на пять с плюсом. Он поудобней перехватил гитару, отчего струны дёрнулись и звон заглушил собой чавкающие звуки, грохот битого стекла, и чьи-то истошные крики. А потом… потом началась вечеринка.

Стиви не любил пушки; они были слишком совершенными. Словно безликие корпораты с обложек финансовых журналов: идеально зализанные волосы, гладко выглаженные костюмы, лица, на которых нет ни единой эмоции, и импланты ничем не выделяющиеся на фоне гладкой кожи; такими же были и пушки: совершенными, но безликими механизмами, созданными с единственной целью: оборвать ещё одну жизнь. Они были бездушными, в отличие от старого доброго холодного оружия, что вскрывало плоть и дробило кости, кружась с тобой в смертоносном танце, и сливаясь воедино в этой страстной и кровавой случке. Стиви не был мастером меча, но ценил эти стремительные и смертоносные мгновения, когда приходила пора проливать кровь. Однако, даже он не мог поспорить с одним фактом: пушки решали. И когда в воздухе засвистели первые пули, озаряя яркими всполохами ночной полумрак, исход схватки уже был предрешён.

Стиви лишь вздохнул, когда пыль улеглась, а пол задрипанного бара оказался залит кровью уличных отбросов, и устлан их покорёженными телами. Он так и не задел никого из них своей модифицированной гитарой; всё случилось слишком быстро: вот первые всполохи, отбросы кружатся, пытаясь зацепить их своими хромированными когтями, а вот дым валит из стволов, и всё уже кончено. Он был бы рад поиграть подольше, но… возможно, это и к лучшему; может, в этот раз пушки и пули спасли ему жизнь. Стиви подхватил чудом не разбитую вдребезги бутылку крепкого пойла, и напевая себе под нос какую-то старую песню, зашагал к помятому бармену, играючи, обходя трупы и кровавые пятна. Стоило поговорить с ним, бармен мог поделиться чем-то занятным, или хотя бы… отплатить за спасённую шкуру.