Событие третье.
Санта Клаус готовился к рождественской ночи. В волшебный мешок складывались подарки, помощники-эльфы шустро сновали, подтаскивая все новые и новые коробочки, свертки и пакетики, мешок потихоньку раздувался. Девять оленей, запряженные в сани, уже нетерпеливо фыркали, горделиво мотая друг перед другом рогатыми головами.
— Ну, пора. — изрек невысокого роста толстячок, надевая красную шубейку и шапку и обувая красные с белой опушкой войлочные сапоги. Обнялся с эльфами и вскочил в сани. — Хей, родимые! — гаркнул он неожиданно звучным и сильным голосом и упряжка из девяти оленей рванулась в небо, навстречу всполохам северного сияния.
Однако полет оказался недолгим — откуда-то снизу, со свистом рассекая морозный воздух, прилетел большой обломок скалы, ударившийся в днище саней. От удара сани подпрыгнули, жалобно зазвенев бубенчиками, а Санта Клаус, вцепившись в большой красный мешок с подарками, стремительно полетел вниз, где его уже заботливо поймали большие и сильные четырехпалые руки. А дальше… Дальше наступила темнота, пахнущая болотом, грязью и несвежей шерстью, и Санта понял, что его целиком, вместе с волшебным мешком запихнули в другой огромный и совсем не волшебный мешок и несут куда-то в неизвестном направлении.
Событие второе.
Маттиас Окколо сегодня возвращался в родной городок в хорошем расположении духа — почти все товары, чего уже не было очень давно, были распроданы, и даже больше того, получены заказы на новую партию. Такая удача была редкой гостьей в жизни разъездного коммивояжера. Потрепанный, но надежный внедорожник добросовестно торил путь по занесенной снегом дороге, оставляя за собой извилистую колею. До дома осталось не больше двадцати рут, и еще целых три дня до праздника. Короткий отпуск перед Рождеством был мечтой на протяжении нескольких месяцев. Маттиас уже предвкушал, как вкусно будет пахнуть рождественский гусь с яблоками, которого божественно готовит его мать, как будет пениться и шипеть в большой кружке темное пиво, и как аппетитно будут шкворчать на сковороде жареные кровяные колбаски. Размечтавшись, он не сразу обратил внимание на то, что дороги уже давно нет и он едет по снежной целине, а в воздухе разносится странный ритмичный шум, который стал настолько громок, что даже перебивал шум двигателя машины. И только когда на лобовое стекло упал снег с ветвей дерева, под которым он проезжал, Окколо затормозил.
— Что за черт? — прислушался он к шуму, доносящемуся от нагромождения больших камней на берегу замерзшего фьорда. Осторожно выбравшись из машины, Маттиас снова прислушался, но идти дальше не рискнул, а, вытащив бинокль из небольшой партии театральных, которые неизвестно зачем возил с собой, принялся наблюдать за источником звуков. Вскоре его любопытство оказалось вознаграждено: от каменной кучи отделилась большая темная тень, которая, приплясывая и размахивая руками начала быстро двигаться в сторону машины. Следом за ней появилась и другая, а затем и третья. При виде них Окколо почувствовал, как волосы на его голове зашевелились и встали дыбом от страха. Быстро запрыгнув в машину, он ударил по газам, надеясь, что старенький внедорожник не подведет и заведется с первого раза. Машина, взревев и подняв снежную пыль, помчалась по полю, а Маттиас еще долго испуганно переводил взгляд с одного зеркала заднего вида на другое и вздохнул с облегчением лишь тогда, когда впереди показался высокий шпиль радиовышки, подсвеченный красными сигнальными огнями. Он вспомнил, как бабушка рассказывала ему о плясках троллей, которые иногда, примерно раз в пятьдесят лет, случаются в этих местах.
Событие первое.
Маленький норвежский городок Аккарвик спит. Шумные вечеринки здесь — большая редкость. До Рождества еще целых пять дней, но праздник уже чувствуется во всем — елка на городской площади наряжена, переливаются гирляндами аккуратные, по-скандинавски уютные домики, гвардия улыбчивых снеговиков выстроилась вдоль главной дороги, а часы на городской ратуше рождественской мелодией отбивают каждый час, возвещая о неминуемом приближении великого праздника.
И только огромная фигура, грузно переваливающаяся при ходьбе и не замеченная никем, кроме гавкнувшего спросонья дворового пса фру Свантессон, неспешно движется в направлении городской площади. Остановившись перед украшенной елкой, фигура, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся толстым человекообразным существом с выпирающими длинными клыками, широким носом-картофелиной и утонувшими под кустистыми бровями маленькими глазками, долго разглядывала символ приближающегося праздника, затем, кхекнув, легко выдернула из крестовины елку, заискрившую оборванными проводами гирлянд и, взвалив добычу на широченное плечо, потопала в обратном направлении.
Утром перепуганные горожане, собравшиеся на площади, разглядывали отпечаток огромной ноги и озадаченно перешептывались, глядя на то, как полицейский патруль обмеряет след и осматривает место происшествия.
— Гринпис?
— Биг Фут?
— Украли елку!
— А мой дед рассказывал про троллей, что живут на самом севере полуострова.
— Да врал твой дед, все знают.
— А елку-то, елку кто спер?
Так и осталось сие происшествие таинственным чудом, случившимся в предрождественские дни в небольшом норвежском городке. Конечно, следы стараниями местной полиции были старательно зафиксированы и отслежены, но поднявшаяся пурга заставила полицию свернуть поиски, а затем таинственные следы, ведущие куда-то к северной оконечности полуострова, и вовсе оказались заметены.
А в Тролльтауне веселье шло полным ходом. Городская площадь была украшена большой наряженной елкой. Тролли танцевали, ели, пили, выясняли, кто сильнее и красивее, соревнуясь друг с другом.
Бешеный Глаз небрежно развалился на каменном троне, в одной руке он держал жирную свиную ляжку, зажаренную под соусом из короедов, в другой — огромную каменную кружку со взбитым болотным элем по рецепту ирландских троллей. Он не был настоящим гурманом, предпочитая простое жареное мясо и пиво, но праздник есть праздник, и своему статусу надо соответствовать, поэтому стол перед новым Императором ломился от яств.
Рядом с Бешеным Глазом, усердно пыхтя, трудился летописец — Ухуддуг. Главным достоинством Ухуддуга было умение рисовать, поэтому летопись должна была быть еще и с картинками. Собственный летописец был гордостью Бешеного Глаза — до него никому из Императоров даже в голову не приходило подобное. Впрочем, и сам Император вряд ли додумался бы до этого, но Ухуддуг был настолько же хитер, насколько и красноречив, и теперь Бешеный Глаз был уверен, что блестящая идея с Летописью Империи целиком и полностью принадлежит ему лично.
Когда-нибудь потомки оценят все нововведения Бешеного Глаза. А пока… Праздник в честь вступления Императора на престол был в самом разгаре.
Роли розданы. Если вы не получили ЛС с ролью, то, возможно, вы действительно мирный, и у вас есть возможность показать себя истинным троллем.
День 1. 
День 2. День 3.
День 4. День 5. День 6,7
