[Joke_p]

Предисловие

Эти сказания об обычных людях и мерах, живущих в Тамриэле Четвёртой эры. Практически отдельные главы-рассказы со своими главными и второстепенными героями, увязывающиеся в единую повесть.

Какие бы события не сотрясали Нирн, его обитатели рождаются и умирают, влюбляются и расстаются, заботятся о хлебе насущном и участвуют в войнах. У каждого - своя судьба и в своём отрезке истории каждый оказывается главным героем.

 

Начиналось всё с небольшого отрывка о ближайших родичах игрового персонажа из Скайрима, который, не будучи «попаданцем», не мог возникнуть ниоткуда. История самого персонажа находится здесь. В той же теме пока лежит и часть «Сказаний Тамриэля», поскольку из-за небольших отдельных кусочков казалось излишним создавать новую тему. Но так как эти тексты уже давно не имеют никакого отношения к прохождению Скайрима, а значит, не соответствуют заголовку означенной темы, предполагаю со временем перенести их сюда же. А пока новую часть начинаю публиковать с «чистого листа».

 

На сей раз это

Истории Золотого Берега

Истории Золотого Берега

 

Нежданная встреча

Нежданная встреча

Фабио Ричи шагал, не замечая ничего вокруг. Каштановые волосы юноши были взъерошены. В минуты сильного душевного волнения, задумчивости или досады он имел обыкновение взлохмачивать шевелюру, запуская в неё пальцы. Попытки матери отучить его от этой привычки оставались тщетными. Сейчас же его настроение представляло собой гремучую смесь трёх этих составляющих.
На нём была роскошная новая синяя замшевая куртка, отделанная золотом, штаны из дорогой материи и красивые удобные сапоги — всё от лучших мастеров в Скинграде, превосходно сочетавшееся одно с другим. Ещё утром он почти уповал на этот костюм, не только богатый, но и бывший ему на редкость к лицу, сейчас же совсем забыл о нём, а случись вспомнить — был бы готов возненавидеть.
Ему снова не удалось не то что поговорить со Стефанией, но даже хоть одним глазком взглянуть на неё. Служанка, открывшая ему, заявила, что та не желает его видеть, и даже отказалась передать ей письмо — последнюю надежду Фабио. Дверь захлопнулась, едва не ударив его по лицу.
Теперь юноша шагал, не обращая внимания на весёлую праздничную толпу, объединившую сегодня город и деревушку, притулившуюся неподалёку от стен Скинграда. Фабио не мог взять в толк, почему его жизнь, столь понятная и размеренная прежде, вдруг пошла кувырком. Ещё недавно он жил в полном достатке, как и вся его семья, и пускай и мог позволить себе такой наряд, как сейчас, но счёл бы это неподобающим расточительством. У него была невеста, с которой они были обручены с рождения и росли вместе, привыкнув к мысли, что рано или поздно станут мужем и женой. Он с малолетства приучался защищать Стефанию, она — заботиться о нём, и оба они — уважать и беречь друг друга. С детства они всюду ходили, держась за руки, а в последний год лёгкое пожатие тонких вечно прохладных пальчиков дарило смутное обещание чего-то большего... когда-нибудь.
Стефания доводилась Фабио двоюродной сестрой — их отцы были родными братьями, испытывавшими искреннюю привязанность друг к другу. Когда у них в один год родились дети — мальчик и девочка, братья увидели в этом знак судьбы и договорились поженить их, когда те вырастут. Желание отцов в обеих семьях было законом, и всё шло к его исполнению.
И вот уютный мир с определённой и понятной, а оттого желанной судьбой начал стремительно разваливаться. В конце лета умер дед Фабио, завещавший своё имение и немалое денежное состояние двоим сыновьям: Павию — отцу Стефании и Тибуру — родителю Фабио. Не успели братья вступить в права наследования, как в начале осени в результате несчастного случая погиб Павий.
Семья Тибура, получившая свою долю наследства, стала одной из богатейших в здешних местах. Теперь Фабио мог без оглядки щеголять в дорогой одежде, на пошиве которой к празднику настояла мать. Сама из низов, Ганна Ричи не могла устоять перед сверкающим обаянием роскоши. Сын же согласился на это, втайне надеясь, что его новое облачение понравится Стефании, с которой он пытался и не мог встретиться уже больше трёх месяцев с самых похорон её отца. Хотя Фабио был искренне готов поддержать кузину-невесту в такой нелёгкий для семьи час, но сколько ни искал он встречи с ней, ответ был один — Стефания не желает его видеть. Если бы она хоть раз вышла к нему, пусть даже для того, чтобы сказать это сама! Уж он сумел бы выяснить, что произошло! Но девушка ни разу не показалась своему жениху, точно винила его в смерти своего отца, что было, конечно, абсолютной нелепицей. Вдвоём с овдовевшей матерью Ларцией они покинули загородное имение, находившееся неподалёку от дома семьи Тибура и перебрались в городской дом, где Фабио даже случайно не мог повстречать свою наречённую.
Он живо представил себе Стефанию. Бледную, белокурую, со светлыми прозрачно-зелёными глазами, с точёным личиком, удивительно тонкую и хрупкую. Внешностью девушка пошла в мать — нибенийку из обедневшего дворянского рода, вышедшую за зажиточного коловианца, ради уровня жизни, достойного её, и довольно умело скрывавшую презрительное отношение к его происхождению.
В день празднования Фестиваля Новой Жизни, Фабио был преисполнен надежды всё-таки увидеться со Стефанией, но бывшая невеста снова даже не показалась ему на глаза.
В неполные пятнадцать лет разрыв с предметом симпатии переживается особенно остро. В свои годы Фабио был ещё совсем мальчишкой, но, разумеется, не считал себя таковым. То, что творилось у него на душе, требовало выхода. Будь причиной разлуки со Стефанией известный ему соперник, юный Ричи затеял бы с ним драку. А что можно поделать, когда не ведаешь причины произошедшего? Как найти виновного?
Фабио казалось, что окружающие исподтишка смеются над ним, хотя на деле многие завидовали. В большей степени свалившемуся на его семью богатству, тем паче, что поговаривали, будто и вторая половина дедовского состояния может достаться Тибуру, и в чуть меньшей — обретённой самим юношей свободе от женитьбы.
Из задумчивости молодого человека вывело внезапное столкновение. Он размашисто шагал не разбирая дороги и в результате подобно тарану врезался в дочку возчика Корнелию, сбив девушку с ног. Шурша взметнулась плотная юбка, мелькнули стройные ноги в изящных чулках и нарядных башмачках — не один Фабио принарядился к празднику. Он смущённо подал Корнелии руку и помог подняться, избегая смотреть ей в лицо, на котором ожидал увидеть возмущение его неуклюжестью. Но при этом его взгляд невольно скользнул ниже на прекрасное колье тонкой работы, которое, будь оно в самом деле из золота с изумрудами, стоило бы совершенно баснословных денег. Для девушки из простой семьи даже подделка выглядела чересчур шикарно, но при этом изумительно ей шла. Центральная подвеска украшения покоилась над ложбинкой высоко приподнятой корсетом груди, весьма внушительной для девицы, которой ещё не исполнилось шестнадцати. Глубокое декольте обрамлялось коротким дорогим рыжевато-бурым мехом отделки её плаща, тёмно-зелёный шёлк которого переливался от малахитового до медного. Поймав себя на том, что бесстыдно пялится на это весьма привлекательное зрелище, Фабио покраснел и, поскорее отведя глаза, всё же посмотрел девушке в лицо.
К его удивлению, та улыбалась, готовая рассмеяться. Досадное происшествие, похоже, только позабавило её. На щеках Корнелии играл свежий румянец, тёмные глаза искрились весельем, каштановые волосы, почти такие же, как у него, но с рыжеватым отливом, обрамляли довольно хорошенькое личико.
Приняв помощь, предложенную Фабио, девушка легко вскочила на ноги. И вместо того, чтобы пойти, куда шла, пристроилась рядом с ним, как-то незаметно взяв его под руку.
— Так куда же ты несёшься сломя голову, аж на людей налетаешь? — игриво спросила возчикова дочка.
В ответ Фабио пробубнил нечто невразумительное, сразу вспомнив, о предполагаемых насмешках окружающих. А Корнелия продолжала:
— Послушай! Никому нельзя позволять портить себе настроение в такой праздник! Пойдём в таверну, выпьем по кружечке пивка и попробуем тебя развеселить.
Фабио, как и любой сын владельца виноградника, учился дегустировать вино, определяя его качество, но это совсем не то же самое, что и пить пиво на празднике. Однако отказаться он посчитал зазорным, опасаясь насмешки. К тому же желание взбунтоваться против неурядиц, происходящих в его жизни, тоже подталкивало к согласию.
По заведённому обычаю, в честь Фестиваля Новой Жизни пиво в тавернах бесплатно наливали всем желающим. Нельзя сказать, чтобы трактирщики любили этот праздник, впрочем, многие использовали его, чтобы избавиться от неудачных напитков, особенно когда большая часть народа успеет как следует поднабраться. Однако Корнелия кокетливо улыбнулась хозяину, и тот нацедил две кружки лучшего коловианского имбирного пива, имевшегося в его заведении, снисходительно покачал головой и, пряча в усах невольную ответную улыбку, проговорил:
— Ох, разоришь ты меня, красавица...
Девушка лукаво стрельнула на него глазами и отправилась к столу, где оставила Фабио, по-прежнему погружённого в мысли о Стефании. Корнелия поставила перед парнем одну из кружек и села напротив, чуть подавшись вперёд, так что её прелести оказались представлены в самом выгодном свете.

 

Умара

Умара

Бабкой Корнелии была рождённая в 68 г. 4 э. нибенийка, не знавшая своих родителей. Маленькую имперку нашли на пороге сиротского приюта в Вейресте, где она получила имя Марсита и откуда вышла юной девицей, одержимой мечтой посмотреть мир. Но реальность сильно отличалась от грёз, и девушке удалось доплыть на корабле только до Анвила, где она и осталась. Вынужденная зарабатывать себе на жизнь, Марсита устроилась прислугой в припортовую таверну. Там она и встретила темпераментного редгардского моряка по имени Юсуф, в котором увидела воплощение своей полудетской мечты о путешествиях.
Страстный хаммерфеллец был безудержен в любви, а его верность многочисленным женщинам заключалась в том, что заведя в каком-либо порту постоянную подругу, он, возвращаясь из плавания, шёл прямиком к ней, привозил какой-нибудь подарок, тратил на неё часть своего жалования и не разменивался на других женщин. Только такие «жёны» ждали его практически в каждой гавани, и ни с кем из них он не заключал брачного союза.
В свою очередь, моряк не требовал от своих женщин хранить ему верность, пока он находился в плавании, только лишь на то время, пока его корабль обретался в данном порту. Если же девушка находила другого, Юсуф отпускал её, отдав привезённый подарок, без упрёков и ревности, а сам отправлялся на поиски новой подруги, благо, будучи помощником капитана «Красной нереиды», только легальная деятельность которого приносила немалые барыши, не идущие, как поговаривали, ни в какое сравнение с доходами от прочих дел, вполне мог себе это позволить. Вышло так, что на Золотом Берегу его подругой стала Марсита.

 Jusuf.jpg   462,05К   2611 Количество загрузок: Юсуф в порту Анвила.
Хотя Юсуф не скрывал, что единственная она у него только в Анвиле, что жениться он не намерен, а наличие у неё детей, равно как и от кого они, его не волнует, пока они не мешают ему приятно проводить с ней время, девушка относилась к нему, как к мужу, была ему верна и ждала его возвращения из плаваний, которые могли продлиться год и более. Во время одной из долгих отлучек хаммерфелльца она родила от него дочь, которую назвала Умарой, полагая это имя вполне редгардским.
Когда тот вернулся, она рассказала ему об этом, на что моряк повторил сказанное ранее: если ребёнок не будет мешать их встречам, то ему неважно, чей он там. На сей раз он оставил «жене» побольше денег, а та на время его приезда попросила присмотреть за годовалой дочерью свою товарку. Так повелось и впредь. Пока редгард был в плавании, девочка находилась при матери, чаще всего крутясь на кухне в таверне. Она быстро научилась не мешать поварам, а то и подать нужный предмет, за что те подкармливали её, а порой и угощали чем-нибудь повкуснее. Стоило же «Красной нереиде» бросить якорь в анвильском порту, и Умара оставалась на попечении других официанток. Если Марсита старалась хранить верность своему «мужу» и отказывалась от непристойных предложений прочих посетителей, довольствуясь скромным жалованьем трактирной прислуги, то её товарки, к тому же не имевшие сколько-нибудь постоянных симпатий, не были столь щепетильны. Так что Умара, остававшаяся с ними по несколько дней, с детства навидалась всякого, и суть того, что происходит между мужчиной и женщиной в полумраке тесной спаленки или мимоходом в закоулке возле кладовки, не была для неё секретом. Со своей стороны, девушки не считали это неподходящим зрелищем для ребёнка: по всему видать, её в дальнейшем ожидает такая же жизнь, и чем больше она поймёт сейчас, тем меньше придётся ей растолковывать после. Таким образом, Умара очень рано открыла для себя эту сторону человеческих отношений, воспринимая её как нечто само-собой разумеющееся.
Несмотря на бойкий характер, она умела оставаться тихой и незаметной, и, не будучи помехой для старших, впитывала всё, что могла увидеть и услышать.
Когда Умаре исполнилось пять лет, родилась её сестра Мирта. История с вернувшимся из плавания отцом повторилась в точности. Только теперь под присмотром трактирных девок и обслуги оставались уже два ребёнка. Младшая дочь была больше похожа на мать. Если Умара росла смуглой, довольно темноволосой и кареглазой, то Мирта обладала светлой кожей, русыми волосами и серыми глазами.
Подрастая, Умара начала помогать матери в работе. Смышлёная девочка пришлась по нраву одному из постояльцев, вынужденно застрявшему в Анвиле на несколько месяцев, и тот от скуки выучил её читать, писать и считать куда лучше, чем умела полуграмотная мать, поскольку Умара схватывала всё на лету. Кроме того, девочке приходилось заботиться о сестре, пока их родительница была занята.
Хотя с появлением второго ребёнка Юсуф ещё прибавил денег, которые оставлял Марсите, надолго их не хватало, а жалование трактирной прислуги, строящей из себя недотрогу, невелико. Если бы не доброта поваров, подкармливавших девочек, всем троим пришлось бы очень туго. Чтобы как-то свести концы с концами, Марсите пришлось время от времени соглашаться скрасить досуг посетителей. Но женщина шла на это только когда становилось совсем трудно. Она опасалась, что у неё может появиться ребёнок не от Юсуфа, и была счастлива, когда после очередного визита «Красной нереиды» обнаружила, что снова беременна, и по времени дитя не может быть ничьим больше, кроме отца старших дочерей. При этом Марсита с тревогой думала, как будет поднимать троих детей, но ей не пришлось решать эту задачу. Пытаясь подарить миру новую жизнь, она рассталась с собственной, а новорождённый, сделав лишь пару самостоятельных вдохов, отправился в Этериус вслед за матерью. Трёхлетняя Мирта и восьмилетняя Умара остались одни на свете.
Неизвестно, как сложилась бы судьба девочек, если бы Умара сызмальства не помогала в таверне. А так, ей позволили остаться и выполнять работу, какая окажется по силам. Само собой, её жалованье, к тому же назначенное ей далеко не сразу, было куда меньше, чем у взрослых, но им с Миртой по-прежнему перепадали кусочки на кухне. Больше всего Умара опасалась, что они не смогут уплатить за крохотное жильё, где ютились прежде вместе с матерью, а теперь — одни. Девочка, ловкая и умеющая оставаться незаметной, начала порой промышлять на причалах, облегчая карманы ротозеев. Она понимала, что если попадётся, то погубит и себя, и сестру, пока не способную позаботиться о себе, поэтому действовала только наверняка и никогда не поддавалась соблазну обокрасть подгулявших гостей в таверне, где работала. Не трогала она посетителей «своей» таверны и после, когда они покидали заведение, чтобы те, заметив пропажу, не подумали, что их обобрали ещё внутри.
Девочка старалась красть только деньги, но иногда попадалось что-то иное, а повторно рисковать быть схваченной при попытке это вернуть, она не могла. Лишь раз, когда она вытащила у моряка из кармана нечто вроде крупного открывающегося медальона с портретом молодой женщины и девочки, похожей на него, у Умары защемило сердце. Она бросила добычу на землю и дрожащим голоском окликнула обворованного:
— Эй! Обронил чего-то!
Тот обернулся, нашёл взглядом лежащий в пыли медальон, кинулся к нему, бережно поднял, обтёр платком, завернул и сунул в карман, проверив, чтобы не выпал. Затем присмотрелся к смуглой девчонке, переминавшейся неподалёку с ноги на ногу и готовой в любой момент удрать.
— Вот спасибо! Так бы и потерял! Мне эта вещь — дороже золота. На вот, возьми.
Моряк порылся в другом кармане, вытащил пару золотых и протянул маленькой воровке. Только тот, кто не пытался отчаянно выжить и свести концы с концами, имея на руках младшую сестру, мог бы подумать, что она хоть на секунду усомнилась, прежде чем взять деньги. Напротив, девочка получила именно то, чего и хотела изначально, и осталась очень довольна сделкой.
Остальные вещи, которые ей удавалось стащить, Умара прятала в разных укромных тайниках, поскольку честные торговцы наверняка сдали бы её страже, а как разыскать тех, кто не чурается сомнительного товара, она не знала. Девочка старалась не класть в одно и то же место часто или помногу, опасаясь, что это могут заметить и выследить её. Кроме того, стащив «ненужную» вещь, она не бежала сразу её прятать, а выжидала, иногда и по несколько часов, чтобы убедиться, что никто не увидит.
И всё же, самыми надёжными Умара считала тайники возле старого анвильского маяка. Это место пользовалось дурной славой. Служанки в таверне рассказывали о нём страшные сказки, причём видно было, что они и сами верят в них и боятся. Поговаривали, что маяк этот с давних пор облюбовало Тёмное Братство и творило там какие-то жуткие ритуалы, вроде бесед с покойниками, да не с душами, как колдуны, а прямо с телами и даже с частями трупов, что в подвалах его мертвецов поболе, чем на городском кладбище, и что многие из них сильно обижены на живущих и далеко не так смирны и спокойны, как хотелось бы.
Сердечко Умары готово было выскочить из груди, когда она приближалась к маяку, порой ей слышались замогильные стоны, исходящие от старого здания. Девочка вовсе не была уверена, что это просто морской гуляка ветер поёт в щелях каменной кладки. Трепеща от страха, она прятала свою добычу среди камней и у основания маяка, а затем торопилась убраться подальше. Зато здесь её сокровища были в безопасности — никто кроме смотрителя не рисковал приближаться к недоброму месту, а тот не интересовался ничем, кроме собственно работы, и никогда не задерживался снаружи.
Несмотря на сопутствовавшую ей удачу, маленькая воровка старалась не терять осторожности, но постепенно ей начинало казаться, что везение будет длиться вечно.

 Umara.jpg   474,52К   2946 Количество загрузок: Умара в девять лет.
Однажды, когда она под прикрытием сумерек вытягивала верную добычу — увесистый кошелёк из кармана перебравшего торговца, задремавшего на ящиках в порту, её запястье крепко сжали чьи-то сильные ловкие пальцы. Страх буквально парализовал Умару, сразу понявшую, что из железного захвата ей не освободиться. Она не смела даже пикнуть, опасаясь привлечь ещё больше стороннего внимания, хотя и так была уверена, что это — конец. Впрочем, сердце у неё колотилось так, что ей в любом случае не удалось бы издать ни звука.
Умара разжала пальцы и тяжёлый кошель соскользнул обратно в карман владельца, заставив того шевельнуться во сне. Тут же вторая рука зажала ей рот, а чей-то голос тихо шепнул в самое ухо, щекотнув тёплым дыханием:
— А вот это было зря. Не дёргайся, или будет хуже.
Неизвестный, по-прежнему зажимая девочке рот, плотно притянул её к себе, кисть, удерживавшая запястье, внезапно разжалась, ловко метнулась за упущенной Умарой добычей и моментально извлекла кошель наружу. Не звякнула ни одна монетка, сон незадачливого торговца остался совершенно безмятежным, когда его имущество неуловимым движением перекочевало куда-то за спину Умаре, видимо, в карман поймавшему её.
Девочка была так напугана, что почти ничего не соображала, а происходящее совсем сбивало её с толку. Она понимала только, что тот, кто её изловил, по всей видимости, не был стражником. Улучив момент, Умара резко дёрнулась, пытаясь вывернуться. Шансы на удачу были довольно неплохие, с учётом того, что удерживать её одной рукой, одновременно зажимая ей рот, было не очень-то удобно.
Однако, неизвестный, как оказалось, был готов к такому повороту событий. Он мигом перехватил девочку так, что она при всём желании не смогла бы вырваться, и снова шепнул:
— Я же сказал, не дёргайся. Или я сейчас кликну стражу, и они получат тебя с этим кошельком в кармане.
Как ни напугана была Умара, она поняла, что пока её не собираются предавать в руки правосудия, скупого на жалость и скорого на расправу. И девочка предпочла подчиниться. Ощутив, как расслабились её мышцы, голос за спиной так же тихо произнёс:
— Уже лучше. Идём. Удрать я тебе не позволю, а будешь слушаться — вреда не причиню.
Она ощутила, как кошелёк тяжёлым грузом оттянул её карман, едва уместившись туда. Теперь стоило незнакомцу позвать стражу... О дальнейшем девочка старалась не думать. Они прошли мимо портовых ворот и дальше вдоль городской стены. Быстро темнело. Умара задумалась, как там Мирта. Если бы всё шло, как надо, она уже вернулась бы к ней. Незнакомец шёл чуть позади, крепко, но не больно сжимая её плечо. Она так и не увидела его лица даже мельком. Они дошли до песчаного берега. Вечер был тихим, лишь прибой пел свою вечную песню. Наконец девочка не выдержала:
— Далеко ещё?.. Меня сестрёнка ждёт... Здесь стражи нет... возьми себе этот кошелёк. Отпусти!.. — в голосе Умары невольно послышались слёзы.
— Так ты готова откупиться от меня украденными деньгами? — в голосе незнакомца прозвучало искреннее веселье, — Это хорошо! Это очень хорошо!
— На, бери! — заторопилась девочка, — ты деньги в карман пересыпь, а в кошелёк сунь камень, затяни завязки хорошенько и брось в воду подальше! Никто и не узнает! Я всегда так делаю, — прибавила она еле слышно.
Теперь незнакомец не посмеивался, а хохотал, причём от души, до слёз. Не понимая причин этой весёлости, Умара вновь протянула ему кошель:
— На!..
— Не возьму! — утирая глаза, проговорил незнакомец. Сгустившийся сумрак не позволял разглядеть его лицо, ясно было, что он прожил на свете где-то как четыре таких Умары. В девять лет это воспринимается близко к «столько не живут». Тем не менее, девочка, повидавшая в портовой таверне великое множество представителей самых разных рас, решила для себя, что он — бретонец.
Мужчина присел на выбеленное волнами бревно, выброшенное морем на берег и сделал знак Умаре садиться рядом. Та послушалась, нетерпеливо ёрзая.
— Сестра тебя ждёт, говоришь? Старшая поди, заругает?
— Нет, младшая... Ей четыре. За ней пока повара в таверне присматривают. Вот они-то наверняка ругаться будут, что с ней долго сидеть пришлось...
— Мла-а-адшая!.. — удивлённо протянул бретонец, — он не раз уже видел, как Умара промышляет в порту, как возвращается в таверну, и сегодня выслеживал её нарочно, но вызнать что-либо о её жизни не пытался. К чему? Сама расскажет, если изловить, — С кем же вы живёте?
— Одни.
Незнакомец только присвистнул.
— Что, вот так вдвоём с сестрой? Тебе самой лет-то сколько? Десять?
— Девять... — Умара поёжилась, но ей хотелось проверить свою догадку и, она спросила: — А тебе?
— Тридцать четыре, — от неожиданности бретонец снова рассмеялся.
Девочка шустро прикинула в уме, ну, не четыре, таких как она, а три и ещё кусочек. Много-о-о!.. Но ведь почти угадала! И всё-таки, что ему от неё надо? Ладно, поймал, ну так забрал бы деньги, да отпустил, раз всё равно страже сдать не хочет. Она снова протянула ему кошель:
— На, возьми!
— Не нужна мне твоя добыча, — улыбнулся странный незнакомец.
— Тогда чего ты хочешь? Этого?.. — девочка ловким движением стянула блузу с угловатого плечика, и кокетливо пожала им. Она не раз видела, как такое проделывают взрослые девицы, и знала для чего. От них же девочка слыхала, что бывают мужчины, которым по нраву совсем молоденькие, а то и дети. Может, и этот из таких? — Только быстро, Мирта меня, правда, заждалась.
— Да ты, верно, с ума сошла! — бретонец даже отодвинулся, едва не забыв, что надо приглядывать за ней, чтобы не сбежала.
— Ну, чего тебе надо-то тогда?! Отпусти!.. — заскулила Умара, понимая, что удрать он ей не даст, и надеясь, если не разжалобить его, так хоть надоесть ему своим нытьём.
— Я бы тебя отпустил, если бы ты пообещала вернуться...
— Обещаю!.. — быстро пискнула девочка.
— Вот-вот... Ты мне сейчас что угодно пообещаешь, хоть карманного даэдрота на верёвочке, лишь бы отпустил. Только обманешь ведь. Пока мы с тобой не закончили, бояться станешь, прятаться. Лови тебя снова... пока стража нас обоих не схватит. Мне это зачем? Да и тебе, если так подумать? Так что лучше пусть Мирта твоя сегодня подольше поскучает.
— Так ты меня нарочно, что ли, словил?
— Да уж не случайно... погоняла ты меня знатно.
— Зачем?..
— Гильдия не любит тех, кто промышляет на её территории, сам в неё не входя. Тех, кто не подчиняется нашим правилам, не делится добычей. От таких мы стараемся избавляться.
— Избавляться, значит, убивать?.. — тихонько спросила Умара, сжимаясь в комочек. Неужели, он для этого привёл её сюда? А ещё обещал не причинять вреда, если она сама пойдёт с ним! Впрочем, выбора он ей всё равно не оставил... А что же теперь будет с Миртой?..
— Нет, что ты! Мы — Гильдия воров, а не убийц. Просто сегодня тебя поймал я, а завтра изловит стража, когда ты меньше всего этого ждёшь. А из тюрьмы почти так же сложно нам мешать, как и из могилы. С другой стороны, у того, кто входит в Гильдию, есть немало преимуществ. Например, никто не спросит, откуда у тебя то, чего не должно бы быть, зато спокойно обменяет ненужную тебе вещь на звонкие септимы. А ещё — надёжное укрытие, где можно спрятаться от стражи, если ей придёт охота тебя ловить. Ну и, если всё-таки попадёшься, верные люди, которые постараются вытащить тебя из беды. За это, конечно, придётся поделиться добытым, но, как по мне, дело того стоит. Так что, выбор за тобой. Или ты с нами, или... — бретонец выразительно пожал плечами, что было заметно даже в темноте.
Умара недоверчиво покрутила головой.
— Ты, что ли, меня зовёшь в вашу Гильдию?
— Не просто зову, а объясняю, какой выбор у тебя есть. Ты слишком ловкая добытчица и промышляешь достаточно часто, чтобы Гильдия продолжала закрывать на это глаза. Ну что, надумала?
— Надумала... я согласна делиться с этой твоей Гильдией.
— Тогда идём. Тут рядом, — бретонец легко поднялся на ноги и поманил Умару за собой. На этот раз девочка пошла за ним без принуждения.
Он привёл её к решетчатому люку у основания городской стены.
— Сейчас я познакомлю тебя с твоими новыми друзьями, — сказал её проводник, приподнимая решётку, — Да, тебя как зовут-то?
— Умара.
— А меня Ксавье. Лезь давай.
Девочка, успевшая проникнуться доверием к бретонцу, послушно скользнула вниз. Они спустились по довольно удобной и прочной лестнице, за состоянием которой, очевидно, хорошо следили, немного прошли и оказались в просторном помещении, в центре которого, посреди неглубокого искусственного водоёма с водяными лилиями, белели древние статуи, не слишком пострадавшие от времени.
Народу, даже на первый взгляд, было не менее десяти человек. Из полумрака вынырнула босмерка с рябым от мелких шрамов лицом. Они казались слишком одинаковыми и упорядоченными для полученных случайно, но зачем такое делать с собой нарочно, Умара не понимала.
Тем временем, лесная эльфийка обратилась к бретонцу:
— Эй, Ксавье! Кого это ты притащил?
— Это Умара. С сегодняшнего дня она одна из нас. Умара, познакомься с Мирель. Она изрядная злючка, но пока никого не покусала. И даже не пыталась съесть.
Босмерка скорчила ему рожу и, критически осмотрев девочку, спросила:
— Ты решил растить себе смену? Так почему бы не приобщать к ремеслу прямо с колыбели? Стоит страже её схватить, и убежищу конец! Где ты её взял?
— Поймал. А вот как раз страже это ни разу не удалось.
— Ну, ты-то смог.
— Смог, потому, что специально ловил, да и то не с первого раза!
— Можно подумать, Ксавье, если ты кого решил изловить, от тебя долго можно бегать!
— У неё получалось.
— Хватит, Мирель. То тебе не нравится, что её легко поймать, то, что сложно... и вечно ты чем-нибудь недовольна, — проворчал грубый голос, принадлежавший большому грузному орку.
Умара ошарашенно смотрела на него: неужели и этот тоже вор? Как же можно его не заметить, такого огромного?
Бретонец, наблюдавший за выражением её лица, рассмеялся:
— Нет, сам он не крадёт. Озгул хранит то, что украли другие, и немногие банки могут сравниться по надёжности с его сундуком.
Обитатели убежища понемногу обступили вошедших. Ксавье представил ей двух скупщиков краденого, каджитку и имперца, а также казначея — альтмера по имени Эстромо.
— Вот ему ты и будешь отдавать долю от своей добычи, — пояснил бретонец, — а сейчас время представить вам сегодняшний улов Умары. Эта девочка кое-чего стоит, и пусть кто-нибудь попробует возразить!
Под его ободряющим взглядом та достала из кармана кошелёк торговца. Его размеры вызвали среди собравшихся уважительный шелест. В этот момент к ним присоединилась женщина, бывшая главой местной Гильдии. Сходу определить её возраст или расу не представлялось возможным, равно как и запомнить в лицо. Она одобрительно кивнула, что, видимо, означало полное согласие с решением Ксавье ввести Умару в их круг. Надо сказать, распоряжение изловить маленькую проныру исходило именно от неё, впрочем, с подачи бретонца, давно заприметившего юную воровку.
— Ты должна отдать десятую часть, — подсказал Ксавье, ожидая, что девочка растеряется, не зная, сколько это будет.
Но Умара только кивнула, уселась прямо на пол, высыпала из кошелька всё до последней монетки и быстро разделила их на десять кучек равной ценности. Одну она босой ступнёй подтолкнула в сторону альтмера, остальное шустро распихала по карманам.
— Вот так... а считать-то мы умеем, — озадаченно протянул Ксавье.
— А ты что, надуть меня хотел?! — обиделась девочка.
— Вовсе нет! Просто думал, помогать придётся.
— Теперь я могу идти? Вы не напустите на меня стражу?
— Можешь. А я тебя, пожалуй, провожу.
Они выбрались из убежища и пошли в сторону порта.
— Теперь ты можешь приходить сюда в любое время. Особенно, если надо избавиться от «ненужных» вещей. Но, разумеется, ты никому не должна ни слова говорить о своих новых друзьях.
Умара кивнула, думая о своих многочисленных тайниках, а Ксавье, пользуясь её молчанием, задал давно занимавший его вопрос:
— Как же вышло, что вы живёте одни?
— Мать умерла в родах, — по-взрослому повторила девочка слышанные от других слова и прибавила: — Младенчик тоже не выжил... Наверное, хорошо... Где бы я ему кормилицу нашла? Ей ведь тоже платить надо.
Это совсем не детское суждение глубоко поразило бретонца.
— А отец?
— Плавает где-то. Он только к мамке приплывал. Мы с Миртой его если и видали, так только в момент зачатия, а такого никто не помнит.
Такое заявление из уст девочки несколько покоробило Ксавье, но чего и ждать от детей, растущих без отца и матери в припортовой таверне?
— Вы в таверне живёте? — спросил он в продолжение своих мыслей.
— Нет, у нас домик с сестрой... от мамки остался.
Эту рыбацкую лачугу Марсита купила на оставленные Юсуфом деньги незадолго до рождения Умары. За неё тогда просили сущий бесценок, хотя, по правде сказать, большего она и не стоила.
— Тогда что твоя сестра делает в таверне у поваров?
— Помогает на кухне понемножку. За это её подкармливают. Как меня раньше.
— А ты?
— Я там работаю. Только платят мало. Мне пока не разрешают обслуживать посетителей. Так что вечером меня отпускают поискать подработку...
Девочка повозила ногой в пыли, но темнота скрыла её движение. Она всё никак не решалась задать Ксавье мучивший её вопрос, и в конце концов не выдержала:
— Скажи... а карманные даэдроты бывают? Ну, которые на верёвочке?..
В который раз за это вечер бретонец хохотал до слёз.
— Ой, уморишь ты меня! Нет, конечно! Это просто присказка такая! Зачем тебе?..
— Вот хорошо-то, — с облегчением выдохнула Умара, ничуть не обидевшаяся на его смех, — а то я всё думала, вдруг бывают... Нарвёшься ещё на такого...
Ксавье резко посерьёзнел. Эта девчушка сбивала его с толку то излишней взрослостью, то совершенно незамутнённой детской наивностью.
— Не нарвёшься. Нету таких. Но что о деле задумалась и остерегаться решила — молодец!
Умара широко улыбнулась, радуясь похвале.
— А мы уже почти пришли! Я загляну домой, вдруг Мирта сама пришла? Если её нет — побегу в таверну. Ох, ругать будут!.. Городские ворота уже с час как закрыты!
Ксавье отпустил её, но не ушёл, а двинулся следом за маленькой фигуркой, метнувшейся в темноту. Если бы не белая холстина блузки, смуглая девчонка мигом растворилась бы во мраке. Бретонец приметил домишко, куда она юркнула, быстро подбежал и притаился под дверью.
Через щели между неплотно пригнанными досками до него отчётливо доносились голоса.
— Спасибо, Салли, что привела Мирту домой!
— Да уж, твоё спасибо на хлеб не намажешь, в карман не положишь, — сердитой скороговоркой произнёс женский голос, — Сколько я ещё-то ждать могла?! Где ты была до сих пор?!
— Ой, Салли, я встретила в порту путешественника! Богатый такой, нарядный, а бородища!.. — судя по тону, девочка прибегла к жестам, чтобы описать воображаемую бороду, — он меня попросил показать, где в городе лавка портного, потом указать таверну получше... Ну, не могла же я его в нашу привести?! А там и ворота закрыли. Стража меня выпускать не хотела, думали, я из дома сбежать хочу! Насилу убедила, что возле порта живу, и что меня дома ждут! Зато смотри, что он мне дал!
— Ишь ты! Целый золотой! — голос Салли потеплел, — Ну, ради такого щедрого господина стоило расстараться! Ладно уж, такой приработок не каждый день случается.
— Да-а... хорошо, стражник не пронюхал, а то бы просто так не выпустил!
Ксавье тихонько засмеялся за дверью. Врёт ведь и не краснеет! Всё выдумала от первого до последнего слова, и из добычи показала ровно столько, чтобы оправдать долгую отлучку, но не вызвать вопросов. И ни про него, ни про Гильдию ни полусловом не проболталась. Толковая девчонка!
— Ладно, пойду я… — говорила тем временем Салли, — Мирта твоя, вон, спит уже. Наревелась, что тебя нет, и заснула. Мы её покормили, не переживай. Я и тебе там на столе немного еды оставила.
— Спасибо, Салли!
— Завтра смотри, не опоздай. Хозяин, кажется, тебе новую работу придумал. Может, и жалованье поднимет?..
С этими словами женщина вышла на крыльцо.
Ксавье отошёл от двери и скрылся в ночи. Не иначе, как сама Ноктюрнал нынче почтила девочку своим благоволением. Глядишь, и ему перепадёт от повелительницы удачи, если Умара ей приглянулась.

 

***

На следующее утро, стоило сестрёнкам прийти в таверну, хозяин подозвал старшую и сказал:
— Я на днях подумал, что тебе уже по силам прибираться в комнатах у гостей. Ты до сих пор ни в чём таком не замечена, потому и предлагаю тебе эту работу. Но если хоть какая мелочь пропадёт, вышвырну на улицу, так и знай. Мне тут проблемы не нужны. Жалование тебе поднять не могу, но если тобой будут довольны, и ты, и твоя сестра будете бесплатно есть на кухне, не дожидаясь объедков. Поварам я скажу.
Умара с усердием принялась за новую работу. Её старания не остались незамеченными, и даже хозяин через некоторое время, скрепя сердце, всё же прибавил пару медяков к её жалованию. Тем более, что таверна постепенно начинала пользоваться всё большей популярностью. Владельцу и в голову не могло прийти, что внезапно наметившимся процветанием его дело обязано маленькой Умаре. Таверна приобрела известность, как заведение, где у посетителей никогда ничего не крадут. Гильдия воров, чтобы не подставлять одну из своих, исключила портовый трактир из своих охотничьих угодий. В то время как в других тавернах ни один гость не мог быть полностью спокоен за сохранность своих карманов и кошелька. Но гораздо большую радость девочке доставила не крохотная прибавка к скудному жалованию, а возможность получать новое удовольствие, которую она обрела.
Начав прибираться в комнатах гостей, она, когда могла, прочитывала одну-две страницы изредка встречавшихся у них книг. Так она наловчилась читать очень быстро, а самые интересные книги наскоро пролистывать полностью, стремясь уловить основную мысль. Если очень везло, книговладелец задерживался в таверне надолго, и ей удавалось прочесть всё от корки до корки.
По большей части, тексты, попадавшиеся Умаре, носили развлекательный, а часто и весьма фривольный характер. Но и это при той судьбе, что ей выпала, оказалось скорее на пользу. Свободное время она, как и прежде, посвящала присвоению имущества всяких разинь, или же проводила его в воровском убежище.
Ксавье, как выяснилось, стоял среди членов Гильдии наособицу. Имея ловкие и чуткие пальцы, он отлично умел облегчать чужие карманы и вскрывать даже самые сложные замки, но основным его ремеслом было изготовление фальшивых денег и подделка ювелирных украшений. Благодаря его мастерству, Гильдия Золотого Берега богатела, проворачивая весьма необычные дела.
Бретонец тепло относился к своей питомице, с которой его, как оказалось, роднила и любовь к чтению. Он даже собрал в убежище небольшую библиотеку, и вскоре, когда владелец сообразил, что беспокоиться, как бы ей не попались неподобающие тексты, несколько поздновато, Умара получила к ней неограниченный доступ.
Из прочитанного украдкой в комнатах гостей, она узнала, что такая жизнь, какую в меньшей степени вела их мать и в большей другие девушки из таверны, считается порочной и подвергается осуждению. Для неё это было ново. До тех пор она полагала, что все люди живут примерно так же, просто кому-то повезло родиться или сделаться богатым и знатным, но роскошь — лишь шикарная отделка того же самого образа жизни. Впрочем, перечитав большую часть книг, собранных Ксавье, Умара сделала довольно циничный вывод, что ошибалась не так уж сильно.
Видя, с каким увлечением и быстротой девочка читает, несмотря на то, что свободного времени у неё совсем немного, бретонец с ещё большим усердием принялся пополнять свою коллекцию.
Больше всего Умаре нравились книги, содержание которых было весьма далеко от невинного. Чем старше она становилась, тем сильнее они вызывали в ней сладкое томление, желание примерить на себя всё то, о чём они рассказывают. Порой она давала волю воображению, представляя себя на месте тех служанок из таверны, что тайком обжимались с кем-нибудь по углам из симпатии к кавалеру или ради пары монет.
Девочка в полной мере унаследовала страстную натуру отца, его ненасытное влечение к противоположному полу.
С тех пор, как Ксавье свёл её с Гильдией воров, сёстрам стало жить намного проще. Умара то и дело продавала что-то из своих запасов, которые довольно регулярно пополняла, а новые товарищи не переставали поражаться её удачливости, объяснявшейся отчасти, предусмотрительностью и запасливостью. Опустошать сразу все свои тайники она и не подумала, понемногу начав с тех, какие, на её взгляд, могли быть обнаружены, или содержимое которых могло пострадать от долгого хранения.
Тратила деньги, вырученные за свою добычу, девочка тоже бережно и с умом, так, чтобы не вызывать вопросов у окружающих. Они с Миртой перестали выглядеть как две оборванки, но их одежда была довольно простой, хоть и добротной. Да ещё на шее Умары появились простенькие бусики из дешёвых голубых камешков, чудесно смотревшиеся на её смуглой коже — в ней росла потребность выглядеть привлекательно. Большая же часть незаконных доходов Умары оседала до поры в сундуках Озгула, и счёт в воровском «банке» у неё был уже немалый.

 

Сказки Талмора

Сказки Талмора

В Гильдии же не только Ксавье оказывал девочке особое внимание. Даже Мирель, несмотря на тяжёлый характер, прониклась к ней своего рода симпатией. И когда босмерка однажды увидела попытки десятилетней Умары накрасить лицо, как это делали более взрослые девушки в таверне, она закатила глаза в притворном ужасе, отняла у той сажу, румяна и помаду, заставила стереть всё, что девочка успела намалевать, и показала, как всем этим пользоваться. Когда лесная эльфийка в первый раз закончила возиться с её рожицей, из зеркальца на девчонку глянула красивая незнакомая девушка, куда взрослее настоящей Умары. Причём догадаться о том, что на этом лице предостаточно краски, было совершенно невозможно. Умара была в восхищении, и Мирель заполучила самую восторженную и старательную ученицу, о которой только можно мечтать. Девочка вскоре научилась при помощи нескольких штрихов меняться так, что даже хорошие знакомые могли не признать её, столкнувшись нос к носу. Внезапно выяснилось, что Умара не единожды натыкалась на Мирель в порту, но даже не догадывалась, кто перед ней, поскольку та была непревзойдённым мастером маскировки.
Не обошёл маленькую воровку своим вниманием и гильдейский казначей Эстромо. Он обладал вкрадчивым голосом и мягким приятным обхождением, сильно отличавшим его от большинства обитателей убежища. В сравнении с ним, даже Ксавье казался неотёсанным мужланом. Альтмер взялся обучать Умару хорошим манерам и грамотной речи, не замусоренной резкими словечками и простонародными оборотами.
— Ты же не хочешь всю жизнь прозябать в своей таверне? — говорил он, — Значит, нужно уметь в любом кругу разговаривать так, чтобы сойти за свою. Или чтобы тебя сочли той, кем хочешь казаться. Мирель учит тебя меняться внешне, но пока тебя мигом выдаст твой язык.
К Ксавье Умара привязалась, считая его другом и, пожалуй, единственным человеком, к которому можно прийти с любой просьбой, бедой или вопросом. Эстромо же она уважала и буквально трепетала перед ним. Впрочем, избегать его девочка вовсе не пыталась, его обаяние притягивало её как огонёк свечи мотылька. Тем более, что порой он рассказывал ей такие занимательные вещи, каких и в книгах Ксавье не вычитаешь. Год, когда Умара познакомилась с Ксавье и влилась в воровскую семью, был отмечен тревожным знамением — полным и внезапным исчезновением обеих Лун с ночного неба. Начало Пустых ночей вызвало волну страхов и пересудов, а промеж каджитов: мореходов, торговцев, путешественников и прочих началась настоящая паника.
Среди всего этого особенно хотелось верить спокойному, обволакивающему голосу Эстромо, рассказывающему очередную историю. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Умара задала альтмеру тот вопрос, который был у всех на устах: «Куда пропали Луны, и что же будет теперь, когда они исчезли?»
В голосе Эстромо не было ни намёка на всеобщее волнение, когда он, приобняв девочку за плечи, негромко проговорил:
— Вероятнее всего, их украл кто-то из Князей Даэдра. Но тревожиться не надо. Рано или поздно Талмор найдёт способ вернуть Массер и Секунду в ночное небо Нирна.
— А кто это — Талмор? — спросила девочка, полагая, что это имя какого-то героя, вроде тех, о каких поют в песнях и пишут в книгах. Сказок Умара не слышала: приютская сирота Марсита их не знала и не рассказывала дочерям даже в раннем детстве. А читала девочка гораздо более взрослые вещи. Похоже, Эстромо об этом знал или догадывался, потому что ответил ей так:
— Талмор — не кто, а что. Это могущественная организация, которая решает такие проблемы и вершит такие дела, которые не под силу прочим смертным. Вот послушай…
И он поведал сосредоточенно внимавшей ему Умаре следующую историю.
Талмор был создан одним мудрым, сильным, могущественным и талантливым альтмером по имени Ралсомдир. Он был личным другом эльфийской королевы Айренн и легендарного мага Вануса Галериона, вместе с которым они отправили в Обливион Маннимарко и победили самого Молага Бала. Только имена мага и королевы ещё помнят, а его имя по прошествии веков известно немногим, поскольку он был очень скромен. Память он нём сохранилась разве что среди каджитов, которые полагают, что он был одним из них, и называют его, соответственно, Разум-дар. Так случилось из-за того, что он помог их народу, когда тот находился в большом затруднении. Народом каджитов правит Грива, всегда единственный и рождённый при совершенно особом положении Джоун и Джоуд — как они называют Массер и Секунду, когда, как говорят, на небе появляется третья луна. Жители Эльсвейра верят, что Грива вообще всегда один и тот же и после смерти лишь перерождается в новом теле. И вот, когда тёмные силы уничтожили старого Гриву, встал вопрос выбора нового. На этот раз сделать это было непросто. Оказалось, что Гривой должна стать одна из двух сестёр-близнецов. Каджиты не знали, как поступить и кого из них следует выбрать. Тогда королева Айренн попросила Ралсомдира помочь им. Он предложил сёстрам три испытания. В первом испытании победила одна сестра, во втором — другая, а третье они прошли одинаково. И тогда Ралсомдир предложил каждой из них ответить на один простой вопрос: способна ли та ради блага своего народа убить собственную сестру? Одна из них ответила — нет, поскольку сестра — часть её души, другая же — да, поскольку ради блага народа готова пожертвовать всем. И мудрый эльф сказал каджитам: «Вот кто достоин быть новым Гривой, потому как истинный правитель ради блага народа должен быть готов пожертвовать всем, даже частью себя самого». Обрадованные каджиты согласились с суждением Ралсомдира, и с тех пор он стал каджитским народным героем.
— А как же они с Галерионом победили Молага Бала? Ведь это же не кто-нибудь, а сам Князь Даэдра! Ты говоришь, даже Луны украл один из них! Это же какая силища у них!
— О, это целая история, её я расскажу как-нибудь в другой раз.
— А ты уверен, что Талмор сможет возвратить Луны обратно?
— Благодаря Талмору удалось прекратить даже Кризис Обливиона, который был меньше ста лет назад.
— А как же… Мартин Септим?.. И его воссоединение с Акатошем?.. Разве не он спас Тамриэль?..
— Это так. Разумеется, Мартин Септим — великий герой, — отозвался Эстромо, поглаживая девочку по волосам, — Но за спиной у каждого героя, в тени его славы, стоят те, кто ковал для него эту победу, как кузнец куёт для воина оружие и броню.
Его слова запали девочке в память и в душу. Поскольку альтмер не велел ей молчать, вскоре по таверне, а после и по всему анвильскому порту поползли слухи, что только Талмор может избавить мир от напасти, приключившейся с Массером и Секундой. Каджиты, чья связь с Лунами особенно сильна, готовые уцепиться за малейшую надежду на их возвращение, разнесли эту весть дальше, смущая и без того растерянные умы соплеменников.
Эта сказка была одной из первых, но далеко не единственной, которую девочка услышала от альтмера. Она слушала истории о том, как Ралсомдир с Галерионом победили Молага Бала, а затем ей «случайно» попадалась книга о великом маге Второй эры Ванусе Галерионе. Внимала повествованиям о том, как ими был повержен Маннимарко, и находила подтверждение его существованию и деяниям в библиотеке Ксавье. Но все отголоски давних времён в пересказе Эстромо, были озарены светозарным величием Талмора — единственной силы, способной противостоять любому злу, стоящей на страже справедливости, счастья и процветания Тамриэля. Альтмер добился чего хотел — доверчивый детский ум оказался полностью во власти его рассказов, и ничего удивительного, что Умара была готова сложить голову на алтарь служения этой великой и прекрасной силе. Впрочем, такого от неё никто не требовал.
Талморскому агенту на Золотом Берегу, успешно укрывавшемуся в Гильдии воров, нужны были услуги попроще. Например, передать кому-либо записку или небольшой предмет, что было очень удобно сделать незаметно и не внушая подозрений, поскольку девочка работала в таверне. Туда спокойно мог зайти нужный человек, подать условный знак и дождаться пока к нему подойдёт маленькая обслуга-связная. При этом предлог подойти находился всегда, несмотря на то, что Умара пока не обслуживала посетителей в зале. Ей достаточно было вспомнить серьёзный, проникающий в душу взгляд Эстромо, его руку на своём плече, вкрадчивый голос:
— Ты же понимаешь, что этим помогаешь великому делу?
При этом он умудрялся так обставлять свои беседы с девочкой, что об их содержании не знал никто, даже Ксавье, которому Умара рассказывала всё без утайки, стоило тому спросить. Но об этом он не расспрашивал, иначе ей пришлось бы солгать, поскольку ни за что на свете она не решилась бы нарушить слово, данное Эстромо, и проговориться хоть кому-нибудь о том, каким важным и почётным делом она занята. Как нигде вне убежища ею не упоминалась Гильдия, так ни с кем, кроме самого казначея, девочка не обсуждала услышанное от него. Так что некому было заронить в её душу зерно сомнения.
К тому же безоговорочному доверию девочки к альтмеру способствовали простенькие жизненные советы, которые он давал ей как бы мимоходом и невзначай, всегда оказываясь правым. Стоило сделать, как он сказал, любое затруднение, вставшее перед ней, решалось чуть ли не само собой. Едва ли Ксавье был для неё худшим советчиком, но к нему она приходила с проблемами сама, а тут, порой, не успеешь задуматься, как быть, а над плечом уже раздаётся негромкий приятный голос, подсказывающий сделать то-то или то-то. Впрочем, раздачей таких рекомендаций Эстромо не злоупотреблял. Во-первых, чтобы училась думать своей головой, во-вторых, чтобы его советы звучали только тогда, когда результат следования им был достаточно быстрым и сокрушительно успешным. За остальным ей предоставлялось обращаться к бретонцу.
Умаре было одиннадцать, когда после двух лет Пустых ночей Массер и Секунда вновь появились на небе. Девочка давно уже не сомневалась ни в чём из услышанного от гильдейского казначея, а о существовании Лун успела практически забыть, хотя первое время каждый вечер с надеждой вглядывалась в небо. Их возвращение вызвало не меньше шума, чем внезапное исчезновение. Умара примчалась в убежище, на радостях, пожалуй, в первый раз запросто подлетев к Эстромо, перед которым робела, сознавая его превосходство над собой:
— Они вернулись! Обе Луны снова в небе! — восторженно вопила она.
Эльф с мягкой улыбкой ласково погладил её по макушке:
— Я же говорил тебе, что Талмор сумеет вернуть их обратно. Просто на всё нужно время.
— А… а об этом можно говорить?..
— Можно, — серьёзно кивнул Эстромо, — Когда-нибудь об этом сложат такие же истории, как те, что ты слышала от меня. Но если никто не расскажет правды, откуда же они возьмутся?
— Так я побегу?..
— Беги. И помни, рано или поздно Талмор разберётся с любой угрозой спокойствию Тамриэля.
Девочка позаботилась о том, чтобы весть о великой победе Талмора разнеслась как можно шире. Она говорила с таким жаром и убеждённостью, что они передавались тем, кто её слушал, и слухи распространялись, как пожар, так что вскоре никто не смог бы вспомнить, откуда они пошли. Среди каджитов их повторяли почти с благоговением, передавая из уст в уста. Через некоторое время из разговоров выходцев из Эльсвейра, заходивших в таверну, девочка услышала, что Луны были возвращены на небо Талмором при помощи некоей Магии Рассвета. Эти подробности, о которых ни словом не обмолвился Эстромо, казались ей безоговорочным подтверждением и доказательством роли Талмора в спасении Массера и Секунды,
Между тем, альтмер начал задумывался над тем, какую пользу можно извлечь из-подрастающей Умары, как применить взращённую в ней преданность делу Талмора. Он раньше прочих понял, что девочка обладает горячим темпераментом, и вырастет в страстную женщину. Такая может выведать то, что необходимо, где другие потерпят неудачу, отвлечь чьё-то внимание, выманить, заставить совершить ошибку… Но для этого необходимо, чтобы та не превратилась в обычную шлюху из портового кабака. Об этом следовало позаботиться заранее.
Девочке не было ещё и двенадцати, когда Эстромо начал формировать её мировоззрение и в этом направлении, как посредством задушевных бесед, так и при помощи вовремя подсунутых нужных книг.
Умара постепенно усваивала, что неприкрытые беспорядочные связи не приносят ничего кроме проблем и осуждения в любом круге, кроме самых низов, где всем на всех наплевать, и каждый занят лишь собственными попытками выжить. Что удовольствия такого рода нужно искать с умом и не выставлять напоказ, но главное, что подобные вещи бывают нужны для дела, и это имеет не большее отношения к чувствам — любым, от любви и симпатии до ревности, ненависти и неприязни, чем маскировка, которой её обучает Мирель, к её собственному лицу.

 

Индарио

Индарио

В101 г. 4 э. люди Эстромо принесли ему тревожное донесение: в доках Анвила видели детёныша-вампира. Наличие подобного существа на его территории не могло не обеспокоить альтмера. Такой может натворить немало бед, а с другой стороны, если удастся привлечь его на свою сторону, постараться обеспечить пропитанием без риска со стороны жителей города и наведения паники в округе…
Умара засновала между убежищем и таверной, передавая туда-обратно тайные распоряжения и отчёты, но этого оказалось недостаточно. В конце концов Эстромо лично встретился с одним из своих осведомителей, покинув ради этого воровское убежище — случай почти небывалый.
— Мы можем изловить эту тварь и доставить к тебе. Но что ты будешь с ним делать? — приглушённо говорил собеседник альтмера, скрывающий лицо и фигуру при помощи плаща с глубоким капюшоном.
— Для начала, так он вам и дался.
— Да, что там — дитё ведь совсем! Лет десять-двенадцать от силы.
Если бы Эстромо хоть иногда позволял себе обнаружить свои истинные чувства, в этот момент он закатил бы глаза от того, что приходится работать с такими идиотами. Вместо этого талморец, искусно скрывая раздражение, сказал:
— Этому существу может быть не одна сотня лет. Они же не растут, не забывай! Вы вполне можете столкнуться с рассудком хитроумной древней бестии в детском теле. И вместо пойманного вампира мне достанутся ваши обескровленные тушки, ну или, если повезёт, замена обычного агента на агента-вампира без смены личности.
От такой перспективы фигура в плаще зябко поёжилась.
— Да нет, вряд ли… будь он старым и умудрённым веками, он бы не попадался вот так на глаза. Я ведь не один его видел…
— Возможно, действительно новообращённый, — кивнул Эстромо, — Но тогда следует выяснить, кто, где и когда его обратил. Быть может, древний вампир у нас под боком всё равно существует.
— А ведь верно… — протянул его собеседник. Казалось, ему хотелось обернуться, чтобы убедиться, что кровожадное чудовище не притаилось у него за спиной.
— В общем, так. Замеченного в доках вампира нужно изловить. И без глупостей. Держи в голове то, что я тебе сказал. Если поймать не удастся — придётся прикончить. После того, как он поймёт, что за ним охотятся, оставлять его живым и на свободе нельзя.
Через несколько дней, придя в убежище, Умара застала Эстромо за беседой с незнакомым белокожим и беловолосым мальчишкой-мером. Тот сидел спиной к ней верхом на табурете, упираясь ладонями в сиденье перед собой, опустив голову и оплетая тощими ногами ножки мебели. Альтмер склонился почти к самому его лицу, и что-то вкрадчиво ему втолковывал с тем самым сочувственным и ласковым выражением, с каким, на памяти девочки, говорил только с нею. Умару обожгло доселе неведомой болью. Ей отчаянно захотелось растерзать этого незнакомого юнца. Откуда он взялся?! Зачем он тут?! Почему Эстромо так внимателен к нему?! Девочка впервые познала муки ревности, многократно усиленные страстностью её натуры. Не в силах сдержаться, она сжала кулачки и стрелой вылетела из убежища.
Эстромо краем глаза видел это, но сейчас его заботило другое. Кроме того, с этим ей тоже нужно научиться справляться, равно как и на практике отделять дело от личных эмоций. Любые его слова и разъяснения останутся пустым сотрясением воздуха, пока она не прочувствует всё это на своей шкуре.
Ксавье, также заметивший внезапное бегство Умары, бросил книгу, которую читал, и последовал за ней. Он нашёл её на берегу, подбирающей камни и яростно швыряющей их навстречу набегающим волнам прибоя. Бретонец подошёл и приобнял питомицу за плечи. Та раздражённо дёрнулась, пытаясь сбросить его руки, но он не выпустил её.
— Ты чего, малышка?
— Ничего, — буркнула девочка, не поворачиваясь к нему, чтобы не показывать слёз, закипающих в уголках глаз. Она сама не знала, что в большей степени было причиной их появления — злость или навязчивая ноющая боль в груди.
— Ничего, и поэтому ты пытаешься до смерти забить море камнями?
— Нет, — невольно улыбнулась Умара, — Ксавье, опять ты меня смешишь…
— Ну, а что ещё с тобой делать? — устало вздохнул бретонец, ощущая, как она перестаёт сопротивляться дружескому объятию.
Они помолчали, затем девочка с деланным равнодушием, по-прежнему глядя в морскую даль, спросила:
— Откуда взялось это белёсое недоразумение, с которым разговаривает Эстромо?
— Притащили двое откуда-то запакованного в мешок и обмотанного верёвками не хуже бретонской колбасы, — она ощутила как Ксавье пожал плечами, — Он его вынул, оглядел, теперь беседует. Ну, а уж о чём, извини, я в его дела не лезу, когда это не касается Гильдии. По мне, так целее останешься.
При этих словах у Умары немного отлегло от сердца. Если притащили связанного, значит, скорее всего, он что-то натворил. Возможно, этот мальчишка помогал врагам Талмора, как она помогает Эстромо, и тот сейчас ласково выведает у того, всё, что нужно, а потом… Потом мёртвое тело этого белобрысого найдут в сточной канаве, обглоданное крысами. Или в лесу, расклёванное воронами. Или… или вообще никогда не найдут — море-то рядом. Эти мысли казались невообразимо сладкими. Она смаковала всевозможные способы уничтожения маленького мера, упивалась представлением его страданий.

***

А произошло следующее. Получив от Эстромо приказ поймать мелкого вампирёныша, и напуганные перспективой встретить в его лице матёрого противника, ловцы превзошли сами себя. Они выследили мальчишку, подкрались сзади, используя все доступные способы маскировки, и накинули ему на голову мешок, щедро пропитанный снотворным зельем. После чего тщательно обвязали верёвками и доставили альтмеру. Притащили его двое из немногих, знавших, где разыскивать Эстромо в случае крайней необходимости.
Тот сразу же отослал их, предпочитая разбираться с бесчувственной добычей без лишних глаз. Альтмер извлёк мальчишку наружу. С первого же взгляда эльф усомнился в его вампирской сущности. В её пользу говорила разве что практически белая кожа, но она была однотонной и гладкой, на ней не проступала сеточка сосудов как это свойственно заражённым вампиризмом. Это заболевание имеет множество форм, но у парнишки не было очевидных симптомов ни одной из них. Эстромо приподнял веко добычи — глаза одна из главных отличительных черт вампира. Но и они оказались хоть и очень редкого, но всё же встречающегося среди меров цвета — радужки были серебристо-белыми, белки тоже не имели признаков гемофилии венценосных или сангвинаре вампирис. Правда, зрачок в форме четырёхконечной звёздочки встречается только у босмеров и орков, но кто знает, что за предки были у мальчишки? Последняя и главная проверка показала, что и зубы у пойманного абсолютно нормальные, не было и следа вампирских клыков.
Эстромо потёр подбородок. Вот тебе и вампир! Обычный парнишка. То есть, необычный, конечно, с такой-то внешностью, но и не монстр какой-нибудь. И что с ним прикажете делать? Впрочем, жертва излишнего рвения и подозрительности уже вяло шевельнулась, понемногу приходя в себя. Стоило расспросить паренька, откуда он такой взялся, а после уж решать, как поступить.
Альтмер начал приводить пленника в чувство. Мальчишка очухался на удивление быстро и сел на полу, ошарашенно крутя головой по сторонам. Над ним с сочувственным выражением склонилось золотистое лицо уроженца Саммерсета.
— Где я? — подал голос маленький мер.
— В безопасности, — мягко сказал Эстромо.
Его тон в большей степени, нежели слова, успокоил пленника. К тому же, его никто не держал. Рука мальчишки вдруг тревожно метнулась к шее, провела по ней, после чего он смущённо улыбнулся эльфу.
Тот совершенно правильно расценил этот жест: «Проверил, не надели ли на него ошейник. Вероятно, из беглых рабов».
Поняв, что на первый вопрос ему отвечать не будут, мальчишка задал другой, более осмысленный:
— Зачем я здесь?
— Вот это нам с тобой и предстоит выяснить, раз уж так вышло, — улыбка альтмера была такой сочувственной и понимающей, что паренёк невольно ощутил к тому доверие и симпатию. Тем временем Эстромо продолжал: — Я готов ответить на твои вопросы, но сперва мне хотелось бы получить ответы на свои, раз уж ты оказался моим гостем.
Мальчишка чуть прищурил свои бриллиантовые глаза, признал требование справедливым, и кивнул, ожидая продолжения.
— Для начала, давай познакомимся, — предложил Эстромо.
— Меня зовут Индарио, — с готовностью ответил парнишка и тут же огорошил талморца, продолжив: — А Вы не называйте пока своё имя. Скажите только, как к Вам обращаться. А то сперва узнаешь, чего не следовало, а потом окажется, что живому теперь на свободу путь заказан.
Беглый раб? Который говорит как по писанному в свои… сколько ему, кстати?.. Мальчишка интересовал альтмера всё сильнее. Пожалуй, даже сильнее, чем если бы и в самом деле оказался вампиром. Ошибка его людей, кажется, могла обернуться большой удачей. Впрочем, скоропалительных выводов высокий эльф не допускал.
— Можешь обращаться ко мне просто на «ты».
— Как угодно, господин, — в тоне юного мера не было и следа раболепия. Беглый раб? Проверявший наличие ошейника?..
— Сколько тебе лет, Индарио?
— Двенадцать.
Одногодки с Умарой… А выглядит ещё младше. Эстромо чувствовал, что стоит оставить парнишку при себе, и эта парочка ещё добавит ему головной боли. Ведь, в конце концов, он никогда не претендовал на должность наставника или воспитателя малолеток. С другой стороны… толковых взрослых найти труднее, чем вылепить из толковых детей, при наличии у тех потенциала. У этих двоих его явно было в избытке.
— Как ты попал в Анвил?
— На корабле приплыл… вернее, в трюме.
Вроде бы Индарио отвечал честно и с готовностью, но разговор не клеился. Такой расклад Эстромо не устраивал. Либо они найдут общий язык, либо…
— Ты есть хочешь? — спросил он вдруг своего пленника.
— Перед тем как оказаться здесь, я как раз нашёл себе кое-чего на ужин, но что-то не помню, чтобы успел его съесть, — усмешка у парнишки была чуть озорной и на диво обаятельной. При должной огранке из него может выйти настоящее сокровище.
Альтмер принёс Индарио еды.
— Подкрепись, а поговорить можно и потом. Я так понимаю, ждать тебя никто не ждёт?
Маленький мер кивнул, но, вопреки ожиданиям Эстромо, не набросился на еду, а начал чинно есть, словно на светском приёме, умело орудуя ножом и вилкой.
Наблюдая за ним, альтмер вдруг решил повести беседу иначе. Чем меньше их разговор будет напоминать допрос, тем проще будет подобрать ключик к этой живой загадке. Он позволил мальчишке насытиться, а затем предложил:
— Давай ты мне сам расскажешь о себе, что сочтёшь нужным, а если что-то будет неясно, я спрошу.
Мальчишка пожал плечами.
— Мне нечем отблагодарить за ужин, кроме слов. Если ты так хочешь — я расскажу, но не уверен, что тебе будет интересно.
Всё уже и так было интереснее некуда, так что Эстромо даже не сомневался, что история пленника того стоит.
Своё раннее детство Индарио помнил смутно. В пять лет его из-за экзотической внешности похитили для коллекции знатной престарелой бретонки — собирательницы различных диковинок. Живых экспонатов у неё было не слишком много, а разумных — и того меньше. Для многих нахождение в её «зверинце» было скорее благом, поскольку то, что сделало их достойными помещения в коллекцию, далеко не всегда позволило бы им выжить где-то ещё. Больше всех ему запомнилась девочка двумя годами старше него, по уму навсегда оставшаяся трёхлеткой. Госпожа звала её Рыбкой из-за вечно приоткрытого рта и широко распахнутых чуть навыкате глаз. Питомцы пользовались полной свободой, которую ограничивал лишь ошейник, не позволяющий приближаться к магическому барьеру, окружающему поместье. За ними хорошо ухаживали, а Индарио хозяйка не то из прихоти, не то со скуки, взялась воспитывать и обучать почти как собственного сына, разве что без излишней снисходительности, свойственной матерям.
К десяти годам он прочёл уже немало книг, о которых беседовал с госпожой, поражая её здравостью суждений, успел привязаться к ней и почти позабыть своих родителей. Но тут женщина, лишившая его свободы, но заменившая ему семью, скончалась от старости, и всё движимое и недвижимое имущество эксцентричной дамы досталось её двоюродному племяннику, который распорядился живой коллекцией по-своему. Питомцев посадили в тесные клетки, стали кормить объедками, а новоявленный хозяин то и дело придумывал всевозможные издевательства над ними и мог часами наслаждаться воплощением своих фантазий.
В один из дней он решил заставить питомцев пытаться пересечь магический барьер. Ошейник, устроенный так, чтобы его, несложный в целом, замок не мог раскрыть тот, на ком он надет, при приближении к барьеру вызывал у носящего весьма неприятные ощущения, которые многократно усиливались с каждым шагом, переходя в непереносимую боль.
О грядущем испытании владелец сообщил им заранее накануне вечером, предвкушая какая ночь ожидает осознавших, что им предстоит наутро. Индарио понял, что если не сумеет сбежать, назавтра его вместе с другими, вполне возможно, запытают до смерти. Его клетка находилась вплотную к клетке Рыбки. Он потратил несколько часов той ночи, которая грозила стать последней в его жизни, на то, чтобы объяснить девочке, как расстегнуть его ошейник и убедить это сделать. Со своей стороны, он оказал ей ответную услугу, не надеясь, впрочем, что та сумеет ею воспользоваться. Но большего он для неё сделать не мог.
Утром он вместе с остальными неохотно двинулся в сторону барьера, делая вид, что старается оттянуть грядущие мучения. Дойдя до черты, где ошейники начинали проявлять себя, питомцы заколебались, мечтая повернуть назад. И в этот момент, прежде чем кто-либо успел что-то понять, Индарио сорвал с себя ошейник, метнулся сквозь барьер, белкой взмыл на растущее у ограды дерево и спрыгнул наружу.
Он не представлял, куда бежит, и даже понятия не имел, в какой части Хай Рока находилось поместье, где его держали, а также не знал, была ли за ним погоня, но так или иначе, ему удалось спастись. Он достиг дороги, тайком забрался в телегу с сеном, которую вёз какой-то крестьянин, оборвав таким образом свой след.
Ночуя то тут, то там, таская по пути еду и припасы, где удавалось, он добрался до Даггерфолла. Дальнейшее его существование состояло из скитаний по этому городу и стараний как-то выжить и прокормиться. На тот корабль, что привёз его в Анвил, он забрался в поисках провизии. Была ночь, и Индарио, хорошенько утолив голод, незаметно задремал в трюме, а проснулся, когда корабль давным-давно отчалил от берега.
Самым поразительным было то, что за всё время плавания его так и не обнаружили. Стоило судну пристать, мальчишка сбежал на берег и с тех пор рыскал по анвильскому порту, ища чем прокормиться, выбираясь только в сумерках. Там его и заметили люди Эстромо, из-за белой кожи и ночного образа жизни ошибочно приняв за вампира.
Во время этого рассказа, изредка прерывавшегося уточняющими вопросами и сочувственными комментариями альтмера, в убежище и забегала Умара, успевшая заметить и люто возненавидеть Индарио. Так что в своих предположениях относительно этих двоих Эстромо оказался прав. Но всё же он принял решение оставить мальчишку при себе и продолжить его обучение, столь успешно начатое бретонской госпожой.
Поскольку, в отличие от Умары, жить Индарио было негде, ночевать ему пришлось прямо в убежище, а значит, почти постоянно находиться подле Эстромо, что ещё сильнее подогрело ревнивую ненависть девочки. Сперва мальчишка пытался с ней подружиться, но вскоре оставил эту затею, поскольку при виде него та шипела, как разъярённая кошка. Кроме того, он тоже дорожил вниманием альтмера, и неохотно делил его с нею. Но даже их вражду талморец сумел обратить себе на пользу — каждого из детей он воспитывал согласно тому, чего желал от них добиться, причём думать, как совмещать одно с другим, не приходилось.
 Indario_13.jpg   46,03К   819 Количество загрузок: Индарио в тринадцать лет. Через год после того, как попал на Золотой Берег и к Эстромо.

 

Забытая тетрадь

Забытая тетрадь

Горячая отцовская кровь способствовала тому, что к тринадцати годам Умара превратилась во вполне сформировавшуюся девушку. Рано пробудившаяся чувственность притягивала к ней заинтересованные взгляды мужчин, а её саму побуждала искать близости с ними, и свой первый опыт в этой области старшая дочь Марситы получила в весьма юном возрасте. Однако об этом не знал никто, кроме неё самой и её случайного любовника, так и не спросившего у девушки имени.
 Umara_13.jpg   46,26К   805 Количество загрузок: Тринадцатилетняя Умара.
Привычка скрывать свои воровские проделки, а также выводы, сделанные из прочитанных книг и разговоров с Эстромо, побудили Умару устраивать подобные встречи вдали от посторонних глаз, вовсю используя науку Мирель, поскольку она успела понять, что заработать дурную славу таким образом очень легко, зато избавиться от неё практически невозможно. И что ей за дело до того, что трактирные девки её бы не осудили, да и хозяин был бы не против дополнительного привлечения доходов в его заведение? Их мнение Умару не волновало, она твёрдо знала, что не хочет провести всю жизнь, как мать и её товарки.
Видя, что маленькая прислуга превратилась в девицу с уже достаточно неплохой фигурой и довольно необычной внешностью, которую едва ли кто рискнул бы назвать красивой, но в которой крылась непонятная притягательность, особенно, когда девчонка улыбалась, хозяин позволил ей обслуживать гостей в зале, разнося заказы.
Шлепки и щипки, которыми, которыми нередко награждали служанок подгулявшие посетители, нимало не смущали и не задевали Умару. Она не поощряла их ни кокетливым смехом, ни ужимками, намекавшими на известное продолжение, но и не строила оскорблённую невинность. Она лишь слегка улыбалась, будто бы сама себе, но никогда не снисходила до близости с гостями. А те, подталкивая друг друга локтями, и провожая девушку масляными взглядами, переговаривались:
— Ишь, какая штучка!.. Вот бы с ней...
Но дальше этого дело не заходило, и в таверне она слыла недотрогой, а за её пределами — порядочной девушкой, чего и добивалась.
Именно работа официанткой послужила причиной очередного резкого поворота в судьбе Умары. Как-то раз в таверну зашли мрачный как туча данмер, одетый в добротную мантию, хорошо приспособленную для дальних странствий, и пара матросов.
Моряки заказали обед и пиво, мер же сразу потребовал флина, залпом проглотил первый стакан, поморщился, но, несмотря на то, что качество напитка оставляло желать лучшего, тут же налил ещё.
Ничего нового для Умары, как раз разносившей заказы, в этом не было. Этот будет пить, пока не напьётся пьяным, а потом либо начнёт плакаться на жизнь любому, оказавшемуся рядом, либо разгонит свою печаль и начнёт горланить песни на потеху собравшимся, либо затеет драку. Всё это не её забота. Станет бузить — дюжий детина по прозвищу Дреуг, стоящий у дверей, живо его утихомирит. А будет надо — и вон вышвырнет.
Данмер действительно собирался напиться и уверенно шёл к поставленной цели. Поскольку Умаре никто и никогда не говорил, что подслушивать нехорошо, а её собственный жизненный опыт уверял в обратном, она, как обычно, краем уха слушала, о чём болтают посетители. Так девушка выяснила, что моряки, пришедшие с данмером — матросы с корабля, на котором тот на следующий день собирался отправиться в Вейрест, и вместе они собрались почти случайно.
Пока те говорили довольно тихо, и до Умары долетали только обрывки фраз. Затем, похоже, спутники данмера стали приставать к нему с вопросами, и наткнувшись на мрачное молчание тёмного эльфа, принялись его подначивать, мол не иначе как тот поругался с хорошенькой подружкой.
— Так это дело-то поправимое! — похохатывая продолжал свою мысль один из матросов, — вон здесь какие девчонки! Одна другой краше, за пару септимов любая приголубит, да ещё и на корабль проводит, как родного!
Данмера, успевшего уже изрядно накачаться флином, наконец прорвало:
— Да что мне ваши красотки?! Вот они у меня все где, — Умара обернулась, ожидая увидеть как тот ребром ладони проводит по горлу, но мер швырнул на стол объёмистую тетрадь в кожаном переплёте и, громко хлопнул по ней рукой, — Вот она, вся любовь, страсть и прочее! Мне не нужны деньги, чтобы завоевать внимание последней недотроги и получить такое наслаждение, какого не подарит и опытнейшая куртизанка! А заодно, чтобы она сама скулила от восторга и после бегала следом, как привязанная! Я пятьдесят лет трудился над этим! Пятьдесят лет каджиту под хвост!
— Чего ж под хвост-то, если всё так, как ты говоришь? — продолжал ёрничать матрос, — Или всё бы хорошо, да на ту, ради кого старался, не действует?
— А!.. Вам не понять! — эльф махнул рукой, едва не сбросив со стола свой стакан. Это придало его мыслям другое направление. Несколько секунд он пялился на посудину, точно пытался понять, что это за предмет, и что он тут делает, затем перелил в него остатки флина, залпом проглотил выпивку и крикнул Умаре, — Эй, девка! Ещё флина!
Девушка выполнила его заказ и продолжила прислушиваться, поскольку ничего более интересного в таверне пока не происходило.
Данмер осушил ещё стакан и мрачно уставился на свою тетрадь, подперев голову кулаком.
— Так чего мы не поймём-то? — потряс его за плечо второй моряк, настроенный не столь насмешливо.
— Ничего не поймёте, — буркнул мер и умолк, но ненадолго. Он выпил уже достаточно, чтобы испытывать непреодолимую потребность излить кому-нибудь душу. Да хотя бы и двум этим неотёсанным чурбанам, совершенно не способным проникнуться его горем, — Пятьдесят лет назад я был молодым, подающим надежды алхимиком, как уверяли мои учителя, а их бы никто не назвал щедрыми на похвалу. Уже тогда меня занимала алхимия любви, влечения, страсти... всего, что с этим связано. Да, в молодости это представляет не только научный интерес! У меня были некоторые наработки, практические образцы, теоретические выкладки, пусть пока далёкие от идеала, но я видел, какие перспективы они раскрывают! Мой главный наставник уже не мог мне ничем помочь — мои познания в этой области превзошли его собственные. И тогда я решил встретиться с живой легендой алхимии — с самим Синдерионом! Показать ему, чего я достиг, рассказать о направлении дальнейшей работы, и, быть может, получить дельный совет. Но больше всего я грезил о признании! Я добрался до самого Скинграда, я добился встречи со светилом!.. А он... он сказал, что мои идеи не новы, имеющиеся наработки слишком сырые, а направление в целом ему не слишком интересно. Я был вне себя и в бешенстве крикнул надменному альтмеру: «Посмотрим, что ты скажешь, когда в своей области я превзойду тебя, и ты ничего не сможешь мне противопоставить!» «Жду не дождусь, юноша, жду не дождусь», — скучающим тоном произнёс он. На этом мы расстались. Я с ещё большим пылом взялся за работу, теперь красотки, о любви которых я грезил, стали лишь подопытным материалом, ступеньками лестницы, ведущей к заветной цели. Я полвека потратил на свои исследования! Я собрал и упорядочил все знания, имеющиеся в данной области! От приворотных зелий, которые может сварить любая полуграмотная знахарка, до жучиного мускуса Телванни! Я разработал свои собственные составы, в сравнении с которыми и то и другое — жалкие потуги дилетантов! Я охватил смежные области, разобрал их по косточкам и создал уникальные снадобья, не имеющие аналогов по эффективности и надёжности! Я расписал все процессы до мельчайших деталей, чтобы любую ошибку можно было совершить лишь по невнимательности либо намеренно, но нельзя было списать на неточность инструкций! И вот, мои труды завершены, их итоги совершенны! Я вновь в Скинграде, готовый посрамить альтмерского гордеца!.. И что я узнаю?! Через несколько лет после нашего разговора он уехал! И с тех пор о нём ни слуху, ни духу! Может, он вообще давно помер, а я пятьдесят лет состязался с призраком!..
Язык у данмера порядком заплетался, особенно на всяких мудрёных словах, и без того непонятных его собеседникам. Словесная вспышка завершилась очередным стаканом.
Умара отвлеклась на обслуживание гостей в другой части зала, а когда приблизилась снова, застала данмера горячо спорящим матросами. Его не слишком внятная речь сопровождалась бурной жестикуляцией, грозящей смести, со стола всё, что там находилось.
— Говорю тебе, любая! И ты... и тебе... зельем поить не, надо... хотя и такие есть!
— Да брось!.. Не может быть такого, чтоб баба из приличных вдруг сама к тебе в кровать прыгнула! — не сдавался один из его собеседников. Второй, казалось, что-то обдумывал.
— Не веришь?! — продолжал горячиться данмер, — Спорим на твоё недельное жалованье, что нынче же вечером любая, на какую укажешь, будет твоей?!
Такой поворот пришёлся морякам по нраву. Он сулил либо неплохое развлечение, либо заметное утяжеление кошелька.
— Идёт! На ком проверять будем?
— Говорят, вот эта смугляночка из недотрог недотрога, — кивнул один из них на Умару. Другой только поморщился:
— Трактирная девка! Вчера недотрога, а сегодня решит деньжат подзаработать или просто поразвлечься! Для них это дело обычное. Какая ж это проверка?! Ты б ещё портовую шлюху предложил!
— А что? Ежели портовая шлюха задарма даст, я ему, пожалуй, поверю!
Оба громко расхохотались. Данмер, потерявший интерес к их препирательствам, тем временем вливал в себя остатки флина.
— Нет, шлюхи не, годятся, — отсмеявшись сказал первый, — где уверенность, что он ей втихую не сунет кошелёк?..
— Вот что, — вдруг сказал тот матрос, что больше помалкивал, — тут неподалёку живёт одна вдовушка... Муж у ней тоже в море ходил, да потонул в запрошлом годе. Я к ней не раз клинья подбивал, а она — ни в какую! Мне, говорит, одного моряка хватило... ждёшь-пождёшь, того не зная, что уже вдова... Я и так и этак — упёрлась намертво. Ежели твоё зелье даже её уломать поможет — мой недельный заработок — твой! Эй! Да ты хоть слышишь ещё, чего говорю-то?..
Данмер поднял на него мутный взгляд:
— С... слышу... Будет тебе твоя вдова... А ты будешь... будешь знать, как спорить с учёным!
Эльф вынул из кармана небольшую матерчатую сумочку со специальными отделениями для маленьких склянок. Непослушными пальцами вытащил оттуда один пузырёк, покачал головой, с трудом засунул его обратно, достал другой и удовлетворённо кивнул, едва не ткнувшись лицом в стол и чудом не расколотив флакон об край столешницы.
— Э! Ты зелья-то свои смотри с пьяных глаз не спутай! А то сделаешь из меня жабу какую!
Ответом ему послужил такой яростный багряный взгляд, что моряк невольно подался назад.
— В жабу тебя... за одно это стоит!.. Договоришься! Не я предложил!.. Ладно... ре... репутация дороже.
Данмер попытался вытащить пробку из флакона, но столь тонкая работа оказалась ему не под силу. Сдавшись он протянул склянку моряку.
— Держи... от... открой, смочи палец... каплю, не больше! И разотри тут... вот здесь... ещё каплю сюда...
Мер, с трудом сводя взгляд на собеседнике, указывал, куда наносить зелье. Заметного запаха оно, казалось, не имело, моряк порывался добавить, но алхимик гневно прорычал:
— Довольно! Сперва не слушают, потом я же виноват! Хватит. И даже с лихвой! Идём к твоей вдове!..
— Пока дойдём, поди, выветрится всё?
— Не вы... не выветрится... подействует как раз... а нет — с меня... деньги.
Данмер попытался подняться, но не сумел. Моряки вытащили его из-за стола и, поддерживая эльфа с двух сторон, поскольку тот едва стоял на ногах, покинули таверну.
Умара краем глаза видела их уход, но была занята обслуживанием посетителя в другом углу. Раз Дреуг не забил тревогу, значит, деньги они оставили как положено, настоящие воры сюда не заглядывают, а случайному человеку взять со стола монеты на глазах здоровенного вышибалы — совсем ума надо лишиться. Свободных мест в зале хватало, так что девушка не слишком спешила прибрать за ушедшими и приблизилась к их столу лишь через несколько минут.
Она сгребла и пересчитала деньги, чтобы передать хозяину, собрала грязную посуду и пустые бутылки, унесла их на кухню, где Мирта помогала то поварам, то судомойкам, перекинулась с сестрой несколькими словами и поспешила назад, чтобы стереть со стола и подготовить его к приёму новых гостей. Заглянув под стол, нет ли и там какого непорядка, Умара увидела, что под лавкой валяется тетрадь, которую данмер показывал морякам.
Девушка схватила её и кинулась к дверям. Выглянула наружу, но посетителей уже и след простыл.
— Дреуг, куда они пошли? — повернулась она к вышибале, неосознанно опуская тетрадь в здоровенный карман плотного фартука, какие носила здесь вся прислуга.
— Да я и не глядел, — лениво отозвался детина, перекатывая что-то за щекой, — Что, денег недодали? Вроде отсюда нормально казалось...
— Да нет, заплатили как надо. Если вдруг вернутся, кликни меня, ладно? — ей отчего-то не хотелось посвящать этого парня в причины своего беспокойства.
— Для тебя — что попросишь, — Дреуг осклабился, — А что, Умара, не провести ли нам после работы часок-другой вместе? Узнать там друг друга поближе, то да сё... А? Уж я тебя не обижу и в обиду не дам, — он поиграл внушительными мускулами.
— Боюсь, Малин мне уши отрежет, и тебе заодно! — вывернулась девушка.
— Она может! — Дреуг негромко хохотнул, — Но ты, так-то, подумай! Ей и знать-то незачем.
— Обещаю думать об этом по три раза на дню! — Умара показала детине язык.
— Язва! — беззлобно проворчал тот, — Ладно, если вдруг вернутся эти, позову тебя.
— Спасибо, Дреуг!
Он ухмыльнулся, вновь услышав прозвище, которое льстило его самолюбию.
У Умары как раз выдалась свободная минутка. Девушка ненадолго присела в уголке и, отчасти из любопытства, отчасти — от нечего делать, принялась просматривать найденную тетрадь. Через несколько минут её сердце колотилось как бешеное, а лицо пылало. Она вскочила, осмотрелась по сторонам. Села обратно. Спрятала свою находку в карман. Вновь достала и принялась жадно перелистывать, не в силах поверить, что к ней в руки попало такое сокровище.
Данмер не солгал: в его тетради действительно можно было найти всё, что связано с любовью, страстью, влечением и сопутствующими аспектами жизни. Там были подробнейшим образом расписаны рецепты и способы применения различных приворотных снадобий, зелий, вызывающих и усиливающих влечение, восстанавливающих и укрепляющих мужскую силу; составов, обостряющих ощущения при близости; средств, надёжно предотвращающих зачатие ребёнка и напротив, многократно увеличивающие вероятность такового; эликсиров для предупреждения и лечения практически всех известных болезней, которые порой разносят доступные девицы, в том числе и тех, которые считались неподвластными исцелению, а также методы выявления этих хворей на различных стадиях. Всё это было чётко выведено для людей, меров и зверолюдей, для мужчин, женщин и тех и других разом. Было то, что легко применять в тайне от другого и то, что используется добровольно.
Подумать только, какие возможности открывались перед обладателем этого знания!
Умара вернулась к работе, но имела столь рассеянный вид и блуждающий взгляд, а на щеках её горел такой лихорадочный румянец, что хозяин, испугавшись, что девушка больна и, чего доброго, чем заразным, сам отпустил её пораньше, пообещав заплатить за полный день, и велел не приходить назавтра, правда уже без сохранения жалования. Он рассудил, что ежели с ней ничего серьёзного, то через день она вернётся к работе, если же нет, то свалится, не принеся лишней заразы в таверну. А тогда он и Мирте запретит приходить, пока не будет уверен, что сёстры здоровы. На что им тогда жить и лечиться — не его печаль.
Умара хотела забежать к сестре на кухню, но хозяин спровадил её на улицу и сам выслал Мирту к ней. Девочка выбежала на крыльцо, вытирая руки фартуком.
— Умара! Что случилось?!
Старшая сестра опустилась на корточки перед младшей и положила руки ей на плечи.
— Мирта, хозяин отпустил меня на сегодня и завтра. Не волнуйся, у меня всё в порядке. Ты же справишься сама?
— Справлюсь... но я не понимаю...
— Просто поверь, что всё хорошо. Ну, беги! Жду тебя дома. Дреуг!
Вышибала высунулся из, дверей.
— Дреуг, если они сегодня или завтра зайдут, скажи, чтобы подождали, а сам пошли Мирту за мной.
— Я подумаю, что с тебя за это стребовать, — хохотнул детина.
— А я посмотрю, сумеешь ли ты это заслужить!
Умара развернулась и побежала к портовым воротам Анвила. Добежав до лавки, где торговали книгами, она совсем запыхалась и, с трудом переводя дух, спросила толстую тетрадь, чернила и запас перьев.
Торговец пренебрежительно взглянул на девушку, так и не снявшую фартука, выложил товар на прилавок и всё же не удержался от колкости:
— Девчонка из трактира затеяла учиться грамоте?
— Нет, составлять список худших остряков, чтоб граф их по ошибке в придворные шуты не взял! — огрызнулась Умара, отдавая деньги и сгребая покупки.
Так же, не чуя ног, девушка примчалась домой. Она раскрыла тетрадь данмера и принялась её лихорадочно переписывать. Дело продвигалось медленно — хотя случайный учитель и привил Умаре навыки письма, но оттачивать их, в отличие от чтения, у неё не было ни времени, ни возможности. Почерк у мера был на редкость убористым и, к счастью, весьма разборчивым, но из этого следовало, что в каждой странице, исписанной алхимиком, умещалось две-три, заполненных неумелой рукой Умары.
Если бы девушка на минуту задумалась, что она пытается сделать, у неё опустились бы руки. Даже опытный переписчик потратил бы на простое копирование тетради не меньше недели, а ей важно было ещё и понять написанное, чтобы не ошибиться, превратив таким образом все свои усилия в ничто.
За этим занятием её и застала вернувшаяся с работы Мирта. При появлении сестры, Умара вздрогнула, испугавшись, что ту прислал Дреуг, поскольку гости обнаружили пропажу и вернулись, и лишь потом поняла, что засиделась до позднего вечера.
— Умара, ты не обедала нынче в кухне. Я тебе поесть принесла.
— Хорошо, Мирта, спасибо! Я — потом... Ты ложись, не жди меня...
Девушка старательно писала всю ночь, иногда задрёмывая на несколько минут, и тут же вздрагивая и возвращаясь к работе. Под утро сон сморил её окончательно. Она уснула над тетрадью и не услышала даже, как ушла на работу Мирта.
Проснулась девушка ближе к полудню, охнула, поняв, сколько времени потеряла, а просмотрев написанное ночью, совсем пала духом: сонная рука местами вывела нечто нечитаемое, где-то сползла, перечеркнув написанное, где-то смазала и понасажала клякс. Зато часть того, что она успела написать прежде, чем стала засыпать, запомнилось и даже казалось понятным.
Умара со вздохом выдрала исписанные накануне листы и начала всё заново, на этот раз старательно выводя каждую букву. Она уже понимала, что не успеет переписать тетрадь ни за день, ни даже за месяц, но пыталась разобраться хотя бы в том, что было написано в начале, молясь Дибелле, чтобы владелец не хватился своего сокровища. В конце концов, данмер был настолько пьян, что не заметил, как тетрадь свалилась со стола. Может, он вообще не вспомнит, где мог её потерять?.. А если и вспомнит... он не сможет утверждать этого наверняка, того, как она подобрала тетрадь никто не видел. Даже Дреуг. Впрочем, она ведь сама, попросила разыскать её, если давешние гости снова объявятся...
Умаре не раз приходилось присваивать чужое ради того, чтобы выжить или чтобы им с сестрой было хоть немного проще, что же мешает ей утаить сокровище случайно попавшее к ней в руки, когда ничего ещё она не желала так сильно?
И всё же, боги свидетели, она чувствовала, что не сможет так поступить, и до вечера вздрагивала от каждого шороха, опасаясь, что это владелец вернулся за своей тетрадью.

***

Умара не знала, что данмер выиграл спор, моряк заполучил свою вдовушку, и та, едва не рыдая от того, что отказывала ему раньше, обещалась ждать его возвращения.
Моряки и алхимик провели вечер у вдовы, отмечая победу данмера в споре, разумеется, скрыв от женщины подлинную причину праздника, после чего бесчувственное тело тёмного эльфа было доставлено матросами на корабль.
Не знала девушка и того, что, придя в себя уже далеко в море, данмер первое время был занят изготовлением лекарств от похмелья и морской болезни в своей походной лаборатории, затем ждал, пока они подействуют, а когда наконец хватился своей пропажи, не смог даже примерно припомнить, когда и где видел её в последний раз. Это происшествие раздосадовало мера, но не слишком. Тетрадь содержала чистовые записи его исследований, и он намеревался, образно говоря, швырнуть её в лицо Синдериону.
Все черновики остались при нём, великого алхимика он так больше и не встретил, так что судьба пропавших записей его не слишком волновала.
Так вышло, что итог многолетних трудов данмера оказался в руках Умары. Дни шли за днями, девушка вернулась к работе в таверне и понемногу успокоилась насчёт найденной тетради. Хранить её дома она остерегалась и перенесла в воровское убежище. У Ксавье там был свой уголок, огороженный книжными шкафами, с мягким уютным диванчиком в редгардском стиле, с таким же, весьма удобным, креслом и письменным столом. Там Умаре дозволялось хозяйничать, как ей вздумается.
Теперь она проводила там всё свободное время, продолжая переписывать тетрадь или внимательно вчитываясь в записи данмера. Копировать их девушка продолжала отчасти на случай, если владелец ещё объявится в Анвиле, отчасти, чтобы лучше разобраться в написанном. Почерк у неё по-прежнему был далёк от каллиграфического, но устоялся и стал разборчивым. Вечерами она, обычно, подобрав ноги, сидела в кресле Ксавье возле стола, в то время, как сам бретонец валялся на диване с очередной книгой, если не сбегал на свидание с какой-нибудь красоткой.
Увы, поскольку данмер адресовал свои записи другому опытному алхимику, многие слова, особенно касавшиеся самого процесса изготовления снадобий, Умаре были незнакомы. К тому же, то и дело встречались отсылки к книгам с точным указанием глав и параграфов, переписывать которые мер посчитал излишним. Ксавье не интересовался, чем там увлеклась его питомица, пока та не заявилась к нему с внушительным списком.
— Ксавье, ты не мог бы достать для меня вот эти книги? И ещё пару учебников по алхимии? Скажи, сколько нужно денег? Я попрошу Озгула, чтобы отдал.
Бретонец проглядел список и удивлённо присвистнул.
— Положим, достать-то я могу почти любую книгу, но эти-то тебе зачем? Алхимия, трактаты целителей... учебники...
— Да так... разобраться хочу кое в чём...
— Ладно, мне-то не жалко... денег у меня хватает, как добуду — вернёшь, сколько потребуется.
— Спасибо, большое спасибо! — девушка едва не захлопала в ладоши, — А когда сможешь достать?
— Вот же загорелось тебе! Откуда ж я знаю? Как только — так сразу.
Бретонец ласково потрепал её по щеке. Умара рассмеялась. Ксавье она легко позволяла любые вольности.

 

Практическая алхимия

Практическая алхимия

Бретонец сдержал слово и приложил все усилия, чтобы в кратчайшие сроки добыть нужные книги, после чего Умара с удвоенным усердием продолжила свои штудии. Чтобы во всём разобраться, ей потребовалось ещё несколько книжек попроще. Ксавье помог и здесь, но в суть её изысканий по-прежнему не лез.
Наконец настал момент, когда девушка поняла, что больше не в состоянии ничего вытянуть из сухого текста. Она усвоила всё, что могла дать теория. Пришло время попытаться применить полученные знания на практике.
Умара начала понемногу приобретать алхимическое оборудование и стаскивать его в убежище. Занимаясь этим, она не забывала пополнять свой счёт в сундуках Озгула. Так что, несмотря на траты, вызванные покупкой книг, приспособлений и ингредиентов, денег у девушки даже прибавилось, поскольку она на время прекратила корпеть над записями и чаще выбиралась на промысел.
Вскоре в воровском убежище, в уютном уголке, который обустроил для себя бретонец, заработала небольшая алхимическая лаборатория, где Умара ставила свои первые эксперименты. Сперва она разбирала совсем простенькие примеры на уровне учебника, затем перешла к более сложным составам, описанным в книгах, и понемногу подобралась к содержанию заветной тетради. Соседство с практической алхимией не всем пришлось по душе, поскольку порой помещение окутывалось удушливым дымом или пропитывалось едкими запахами. Даже Ксавье с трудом мирился с этим, остальные же, как ни странно, исключая Эстромо, сидевшего в убежище почти безвылазно, откровенно выражали своё неудовольствие. Девушка и сама понимала, что так продолжаться не может. Особенно после того, как из-за её опытов едва не сорвалось довольно верное и выгодное Гильдии дело.

***

Инициатором хитроумного ограбления с подлогом, получившего полное одобрение главы местного отделения Гильдии, разумеется, был Ксавье. Формально возглавить дело должна была сама Берона, но большая часть, от замысла до исполнения, ложилась на плечи бретонца. Он долго разрабатывал план, затем больше суток кряду занимался непосредственными приготовлениями и, наконец, вернувшись в убежище, почти без сил рухнул на свой диванчик, попросив Умару разбудить его через пару часов, перед началом операции. Бретонец так вымотался, что заснул, едва договорив свою просьбу.
Умара поставила двухчасовые песочные часы, чтобы в точности исполнить то, о чём просил Ксавье, и принялась за очередной эксперимент, как назло оказавшийся весьма ароматным. Запах не был неприятным, но вокруг распространились густые и удушливые испарения. Даже сама девушка, возившаяся с оборудованием, испытывала лёгкое головокружение, при том, что основная часть плотного марева собралась как раз на уровне дивана, где спал бретонец. В итоге, разбуженный Умарой ровно через два часа, Ксавье проснулся с такой головной болью, что едва смог подняться. Учитывая, что ему в предстоящем действе отводилась ключевая роль, успех дела повис на волоске.
Бретонец с трудом выбрался из убежища. На открытом воздухе ему стало чуть получше, и он, хоть и чудом, но справился со своей задачей. К возвращению участников дела, то есть большинства обитателей анвильского убежища, девушка успела осадить испарения при помощи распылённой воды — совет, поданный ей Эстромо, — и убрать свои приспособления вместе с результатами эксперимента с глаз долой.
Остаток вечера Умара хлопотала вокруг Ксавье, ставшего героем дня по результатам блестяще задуманной и исполненной операции, принёсшей Гильдии целое состояние.
Бретонец сидел на своём диванчике, откинувшись на мягкие подушки, пока Умара, то стоя позади массировала ему виски, то отпаивала чаем, щедро приправленным сиродильским бренди, что ей тоже ненавязчиво подсказал Эстромо. Несвоевременное занятие алхимией, затеянное девушкой, и едва совсем не выведшее Ксавье из строя, придавало ему в глазах остальных ореол мученика, которым он, что греха таить, втайне наслаждался, особенно когда лечение, предложенное альтмером, как следует подействовало. Голова у Ксавье наконец прошла, лицо утратило внезапно обретённую благородную бледность и приняло свой обычный цвет. Однако он не спешил расставаться с обликом «раненого героя», наслаждаясь заботами Умары, искренне старавшейся загладить свою вину.
Её прикосновения были ему неожиданно приятны. Ксавье вдруг заметил, что его питомица стала весьма соблазнительной юной девушкой. «Какой девушкой?!» — мысленно одёрнул он себя. — Этот ребёнок пять лет назад всерьёз спрашивал, существуют ли карманные даэдроты! Но за прошедшие пять лет девчушка, дремора её побери, здорово выросла, изменилась и похорошела... Память услужливо подбросила другой эпизод — с мешковатой блузой, кокетливо стянутой с по-детски острого плечика. О, нет! К той малышке он по-прежнему не испытывал интереса, но не отказался бы увидеть, как она проделает такое сейчас, когда ей исполнилось четырнадцать. Что за нелепые мысли? Умара ещё совсем девчонка, и верит ему, как другу!.. Но его естество требовало продолжения этой дружбы в куда более тесном общении. Да что с ним такое творится?! Неужели настолько захмелел от пары чашек чая с бренди? Быть того не может! Ну, устал, как собака, не выспался, да ещё голова недавно раскалывалась так, что в глазах темно, но тем паче, тут не о девках бы думать, а лечь и отрубиться! И всё-таки, не могла же такая чушь прийти на трезвую голову?! Борясь с непонятным наваждением, бретонец слегка отодвинулся от девушки.
— Тебе плохо? — испуганно спросила Умара.
— Я... Нет, мне гораздо лучше... но... — сбивчиво забормотал он, не зная, что делать и говорить.
Однако девушка внимательно пригляделась к нему и узнала выражение глаз, и прочие признаки, свидетельствующие об однозначном интересе мужчины к понравившейся женщине. И тут до неё дошло...
— Ох, Ксавье! Прости! Что ж за день такой — всё делаю не так?! Эликсир! Я сейчас!
Умара метнулась прочь. Торопясь убрать свою работу, создавшую столько проблем, она случайно брызнула себе на запястье полученным снадобьем, машинально стёрла каплю другой рукой, и тут же забыла об этом, не придав никакого значения. Но ведь она как раз занималась изготовлением зелья, предназначенного для соблазнения мужчин! Состав был очень сложным, и она даже не думала, что с первой попытки всё настолько получится! Бедный Ксавье! То-то он не знал, куда от неё деться, да и от себя заодно! Размышляя над этим, девушка ожесточённо отдраивала руки по самые локти с грубым мылом, чтобы полностью избавиться от следов эликсира.
Когда она вернулась, от её рук исходил запах мыла и только мыла. Наваждение рассеялось, и хотя бретонец уже не мог смотреть на неё прежними глазами, он лишь отметил, что Умара действительно выросла и повзрослела.
В этот момент к ним размашистым шагом подошла Мирель. Низенькая женщина двигалась так, когда бывала крайне рассержена, что с ней случалось нередко.
— Ксавье, ты, конечно, герой, но с её алхимией надо завязывать, пока она нас всех не потравила, как тебя сегодня! Нечем заняться — пусть как раньше книжки читает, или красится хоть в дремору, или с альтмером своим шушукается — лишь бы без вреда для других!
— Оставь её! — бретонец отстранил босмерку повелительным жестом умирающего императора.
Как ни странно, та сразу умолкла, что было вовсе не в её характере — сегодня его воля была непререкаема.
Но неожиданно её поддержала сама Умара.
— Нет, Ксавье, она права. Если бы ты видел себя со стороны, ты бы с ней согласился!
— Мне хватило того, что я себя изнутри чувствовал, — проворчал бретонец, — Так ты решила бросить свои занятия? После всех изученных книг и покупки приспособлений?
— Нет, просто здесь это всем неудобно. И мне в том числе.
— И что ты предлагаешь? Перетащить это в вашу хижину?
Девушка помотала головой:
— Нет, наша хибара уже того и гляди рухнет после очередного шторма. Ксавье, помоги мне купить дом в Анвиле.
— Дом?! — бретонец, успевший прилечь, приподнялся на локте, глядя на Умару, как на диковинку.
— Думаешь, моих денег будет мало?.. Я добуду ещё! Скажи, сколько не хватает.
— Не хватит, я тебе сам одолжу, вернёшь потом. Не в деньгах дело. Что ты Мирте-то скажешь? А прочим?
— Скажу... что отец помер и завещал нам денег, велел кому-то нас разыскать. Его всё одно тут никто не помнит.
— Разумно, — кивнул Ксавье, — ладно, завтра же посмотрю, что можно сделать.
Бретонец зевнул, глаза у него закрывались сами собой. Время было уже позднее, Умаре пора было возвращаться к сестре, да и прочие собирались отдыхать.

***

На следующий день заняться покупкой дома Ксавье так и не собрался, поскольку в убежище было устроено торжество, посвящённое вчерашнему успеху, накануне отложенное из-за недомогания главного виновника. Он снова был в центре внимания, принимал вполне заслуженные почести и почти забыл об Умаре, которая, хотя и пришла, но забилась в уголок, понимая, что её роль в давешнем деле оказалась сугубо отрицательной.
Однако позже, слегка расслабившись под действием хорошего вина, бретонец вспомнил вчерашний вечер, чай, который подносила ему Умара, а так же внезапно возникшее и столь же неожиданно исчезнувшее влечение к ней, и решил, что стоило бы поговорить с девушкой, желательно с глазу на глаз. Момент был для этого вполне подходящий — празднование перешло в ту стадию, когда каждый нашёл себе дело по вкусу, так что желание Ксавье прогуляться на воздухе со своей питомицей никого не могло ни удивить, ни задеть.
Он поманил девушку к выходу из убежища, и та с готовностью последовала за ним. Они молча дошли до того места, где впервые беседовали пять лет назад. Море как и в прошлый раз позаботилось о том, чтобы обеспечить им удобную скамью из плавника. Умара, всё ещё чувствовавшая вину за вчерашние оплошности, заговорила первой. Уж если Ксавье собирается её отчитывать, так лучше сразу.
— Для чего ты меня позвал?
— Поговорить хотел. Спросить кое о чём.
— Так спрашивай, а то молчишь, я уже не знаю, что и думать!
— А я не знаю, с чего начать. Давай присядем.
Они опустились на бревно, выброшенное на берег волнами.
— Будешь меня ругать за то, что вчера тебя так подставила? Поверь, я не нарочно! Я в первый раз готовила этот эликсир и понятия не имела, что в процессе изготовления он так чадит! Но я же уже решила, что больше вообще не буду проводить в убежище никаких опытов.
— Да брось ты! Я знаю, что ты не ожидала, что так выйдет, иначе не стала бы этого затевать. Кроме того, всё же закончилось успешно.
— Благодаря тебе, а не мне...
— Умара, я позвал тебя чтобы поговорить, а не ругать или утешать. Я не сержусь, тебе этого довольно?
Девушка кивнула, видя, что Ксавье хочет перейти к главному, не знает, как к этому подступиться, от этого нервничает, а она сбивает его своими извинениями, в которых и нужды-то нет. Чуть помолчав, он продолжил.
— Ты захотела заниматься алхимией, просила меня добыть книги... Я достал, что тебе требовалось, и в твои дела не совался. Но вчера... уже после возвращения, когда ты окружала меня заботой, произошло нечто странное... Поверь, я не хочу тебя как-то обидеть или добиваться чего-то... и надеюсь, что наш разговор не помешает мне остаться твоим другом... пойми, это было и прошло, как какое-то наваждение... но...
— Но ты внезапно разглядел во мне женщину, причём настолько желанную, что было трудно держать себя в руках? И теперь хочешь выяснить, что это было, я ли тому виной и если да, то зачем мне это понадобилось, не так ли? — продолжила за него Умара, уже понявшая, что предисловие грозит растянуться до бесконечности.
Бретонец кивнул.
— Надо понимать, это и есть ответ. По крайней мере, ты знаешь о том, что произошло. Но — зачем?..
— Это такая же досадная случайность, как и испарения, вызвавшие у тебя головную боль! Я нечаянно испачкала руки сваренным эликсиром, но не придала этому значения, так торопилась всё убрать к вашему приходу. Оказалось, что он у меня очень даже получился, но я вовсе не собиралась проверять его на тебе или тем более применять нарочно! Когда я поняла, что происходит, я как следует отмыла руки, и твоё «наваждение» развеялось.
— А что это вообще за зелье?
— Один из составов, что описаны в тетради, ради которой я и полезла изучать алхимию.
И девушка кратко пересказала Ксавье историю с записями данмера-алхимика, чему тот посвятил свои изыскания, и как они очутились у неё в руках.
Некоторое время бретонец сидел молча, осмысливая услышанное. Затем с чувством произнёс:
— Вот спасибо, что вернула меня с небес на землю! Я тут второй день выслушиваю от всех, какой я умный, да какой молодец, а на деле, оказывается, дурак-дураком! И это я называл «не лезть в твои дела»! Нет бы хоть поинтересоваться, чем ты занята! Да это же золотое дно! Ты сама-то понимаешь?!
Умара чуть пожала плечами.
— Я только начала пытаться изготовить зелья из той тетради... но, да, вероятно, что-то из этого можно использовать...
— Что-то! Да почти всё, если подойти с умом! Всему найдётся применение и каждый вложенный в это дело медяк расцветёт горстью золотых! Будет тебе дом, девочка моя!Всё будет, что ни попросишь, если позволишь использовать свои зелья в делах Гильдии. Да, кстати! Неплохо бы, чтоб остальные знали об этом не больше, чем я до сего дня. Не то утечёт слушок не туда — проблем не оберёшься!
Девушка кивнула, соглашаясь.
Назавтра Ксавье вплотную занялся приобретением дома для Умары и Мирты. После вчерашнего разговора он отнёсся к этому со всей возможной серьёзностью. Наконец ему удалось договориться о покупке хорошего добротного жилища в черте города, но почти у самых портовых ворот. Там были комнаты для обеих сестёр, удобная кухня и, главное, просторный подвал для Умариных занятий.
Кроме того, бретонцу удалось очень выгодно продать лачугу сестёр каджитскому торговцу, а по сути — контрабандисту. Её плачевное состояние оказалось большим преимуществом, так как тот собирался устроить на этом месте склад, а тут старую постройку и разбирать, считай, нечего. Дунь — и развалится.

***

Мирта пришла в восторг от нового дома, и безоговорочно поверила в историю об отце, поскольку не могла найти иного объяснения свершившемуся чуду. Требовать от сестры свою долю «наследства» ей и в голову не пришло, поскольку она привыкла, что Умара заботится о них обеих и, верно, распорядится деньгами к их общему благу куда разумнее.
Сёстры продолжали работать в таверне, но Эстромо подал Умаре новую мысль:
— Тебе не стоит делиться секретами твоей тетради ни с кем, кроме проверенных и доверенных людей, но ты теперь можешь заняться созданием косметики и благовоний на продажу. Разбираться в этом Мирель тебя научила. Для особых клиентов туда можно добавлять кое-что из твоих эликсиров. А оборудование для того и другого нужно одно и тоже. В такую лавку может не вызывая подозрений заходить столь же разный народ, как и в таверну, а посторонних глаз меньше. К тому же, это куда престижнее работы в кабаке и сулит совсем другие деньги.
Все средства, скопленные Умарой и вырученные от продажи их старой рыбацкой хибары, ушли на покупку дома, и она осталась даже немного должна Ксавье, а новое жильё требовалось ещё и обставить. К тому же то, что предлагал Эстромо, требовало изучения и проб, для этого нужны были ингредиенты, а значит — снова и снова деньги.
Умара с удвоенной энергией промышляла в порту, причём уже не только шаря по чужим карманам, но и, пользуясь наукой Мирель, Ксавье и Эстромо, обирала доверчивых путешественников мошенническим путём. Очень скоро она выплатила Ксавье долг, и в их доме появилась хотя бы самое необходимое. Всё более сложные опыты девушки давали успешные результаты. С покупки дома прошло около года. Радовало, что и Мирта стала получать жалование, поскольку с десяти лет её наконец причисли к штату поварят.
Не забывала Умара и совет, данный ей гильдейским казначеем, учась создавать всевозможную парфюмерию. В этом ей тоже помогла тетрадь данмера-алхимика. Сам он столь обыденными вещами не занимался, но в его записях имелся целый раздел, касающийся смешения краски для лица, помад и духов с различными зельями, которым были посвящены его исследования. И в тексте упоминались книги, в которых расписывалась именно «алхимия красоты». Вскоре и они оказались в руках девушки.
К сожалению, у Умары отсутствовало качество, превращающее ремесленника в мастера, в художника своего дела. Она была внимательным и толковым исполнителем, но использовать приобретённые знания и навыки для создания чего-либо нового ей даже в голову не приходило.
Когда она полностью освоила производство снадобий из данмерской тетради, Эстромо начал обращаться за некоторыми из них, чтобы использовать для своих целей. Умара была готова бескорыстно служить тому, что, с подачи альтмера, почитала величайшим благом для всего мира, но тот предпочитал хорошо оплачивать её услуги.
— Талмор, — назидательно говорил он ей, — вполне в состоянии вознаградить того, кто предан его делу. Ты тратишь время, расходуешь ингредиенты, ты столько сил положила на получение своих знаний... Всё это должно быть и будет оплачено.
Его слова наполняли девушку гордостью за своё дело, и в остальном она помогала Эстромо совершенно бесплатно. Сам же альтмер продолжал огранку двух юных дарований, попавших к нему в руки. Между собой те по-прежнему жили как кошка с собакой, не умея и не желая поделить своего наставника. Временами талморец сильно сожалел об этом, поскольку ребята отлично дополняли друг друга. Индарио был умнее и лучше образован, зато Умара — хитрее и сообразительнее, особенно в житейском плане.
Несколько раз Эстромо заставлял их работать вместе, используя пресловутую заповедь, действовавшую на них как заклинание: неважно, что ты чувствуешь, важно, что нужно для дела. Они справлялись, но их успех зиждился не на взаимовыручке и согласованности действий, а на соперничестве и желании утереть нос другому. Не самое надёжное основание для удачной операции.
Индарио альтмер понемногу передавал всё, что сам знал и умел, готовя из него настоящего шпиона. Умаре же для подобного не хватало тонкости, и её уделом были задачи попроще. Взаимная неприязнь между двумя амбициозными юнцами достигла того, что они не могли видеть друг друга, не пытаясь хоть чем-то досадить один другому, и изобретали для этого множество способов от простых колкостей до более существенных каверз.
Постоянные размышления в этом направлении подсказали Умаре способ уесть Индарио, показавшийся ей превосходным. Среди зелий, которые она научилась варить по тетради, было одно, пробуждающее сильнейший чувственный интерес к объекту другого пола, попавшему в поле зрения проглотившего этот эликсир. Это вещество было из тех, что добавляют в еду или питьё. Девушка решила подсунуть его своему сопернику, чтобы тот воспылал к ней страстью, и посмотреть, как тот после этого станет себя вести. У неё и в мыслях не было привораживать его навсегда. Когда эта забава ей надоест, посрамлённому меру можно будет дать «противоядие».
Между тем, Индарио уже некоторое время безуспешно пытался разузнать, чем же занимается Умара. Её заветная тетрадь теперь хранилась в новом доме, и сунуть в неё нос не представлялось возможным. Юноша пробовал пристать с этим вопросом к Эстромо, но тот ответил лишь:
— Если ты сам не в состоянии это выяснить, то чему и зачем я вообще тебя учу?
Так обычное желание удовлетворить своё любопытство превратилось для Индарио в негласное задание от наставника, а значит, узнать, что за зелья готовит Умара стало для него делом чести.
Помимо прочего, Эстромо вложил парню в голову следующую максиму: не избегай простого пути. Впервые услышав от него эти слова, юноша засмеялся, полагая, что тот пошутил. Разве это не очевидно? Но несколько жизненных примеров, без труда приведённых альтмером, показали, насколько свойственно людям и мерам отвергать вполне здравые идеи, подсознательно полагая их слишком простыми, а значит, неспособными сработать. Хотя одно с другим ровным счётом никак не связано. Более того, оказалось, что сам Индарио в этом отношении не сильно отличается от большинства, и умению найти простое решение, просчитать его состоятельность и применить в деле ему пришлось старательно учиться.
В данном случае, самым простым было спросить у самой Умары. Скорее всего, не скажет, хотя бы чисто из вредности, но... хуже от вопроса не станет. Разумеется, в ответ он получил щелчок по носу в духе: «тебе не понять, вырастешь — узнаешь», хотя девушка была ничуть не старше него.
Что ж, простой способ не сработал, значит, придётся выяснять самому. Индарио точно знал, что она не занимается ядами. Недавно Эстромо для каких-то своих нужд заказывал их у городского алхимика. А на вопрос ученика, почему бы не попросить Умару, только отмахнулся: «не по её части».
Юноша не переставал думать над тем, как бы вызнать то, что его интересует, и вдруг ему улыбнулась удача. На столе у Ксавье девушка забыла полупустой флакончик с некой жидкостью, явно собственного изготовления. Индарио мигом прикарманил нежданную добычу. Оставалось найти ей такое применение, которое бы выявило принцип её действия.
Сам бретонец где-то околачивался, так что в его закоулке было пусто, только Умара возилась в уголке с чайником. Она налила себе чашку чаю, а затем, оглянувшись на Индарио, отошедшего подальше, чтобы его не заподозрили в причастности к исчезновению зелья, окликнула его:
— Ты чего там застыл? Давай, что ли, и тебе чаю налью. Хотя уж и не знаю, его-то ты ещё можешь пить, чудо несусветное?
За этими словами не слишком усердно пряталась попытка его поддеть. Причуд у странного организма юного мера, как оказалось, было предостаточно. И они отнюдь не ограничивались внешностью. Буквально на днях, в процессе обучения, Эстромо с Индарио неожиданно выяснили, что тот совершенно не переносит хмельного. Небольшой глоток любой выпивки почти мгновенно действовал на парня как лошадиная доза. Так что о том, чтобы научить его в интересах дела пить, не пьянея, не могло быть и речи.
Естественно, альтмер заранее подготовил всё, что могло понадобиться для такого урока, так что при помощи зелий быстро привёл юношу в чувство.
Сказать, что сам Индарио был в отчаянии, значит ничего не сказать. Он полагал, что не оправдал ожиданий учителя, будто бы от него тут хоть что-то зависело. Даже Ксавье, никогда не вмешивавшийся в их с Эстромо дела, но оказавшийся случайным свидетелем безрадостного открытия, постарался как мог утешить парня:
— Ты только подумай, сколько народу удавилось бы от зависти к тебе! Раздобыл глоточек — и готов! И деньги, считай, целы!
Бретонец столь умело преподнёс свою шутку, что юноша невольно улыбнулся, хотя улыбка всё равно вышла кривоватой. Ну хоть предметом зависти для всяких забулдыг послужит, раз на большее не годится...
Вмешательство Ксавье дало Эстромо время собраться с мыслями и подобрать нужные слова. Так что он одобрительно кивнул бретонцу, одновременно давая понять, чтобы тот оставил его наедине с Индарио. Что тот, разумеется, незамедлительно исполнил.
Приобняв ученика за плечи, альтмер заговорил своим негромким, проникающим в душу голосом:
— Ты расстроен? Напрасно.
Индарио поднял голову и с удивлением посмотрел на наставника, мол, как же тут не расстраиваться? Тот с мягкой улыбкой покачал головой:
— Ты должен наконец уяснить, что главное, это превосходно знать свои сильные и слабые стороны, и уметь использовать это знание так, чтобы вторые превратились в первые.
Несмотря на безоговорочное доверие к альтмеру, во взгляде юноши явственно отобразилось недоумение, граничащее с сомнением. Эстромо вздохнул, словно хотел сказать, что считал ученика более догадливым, и продолжил:
— Ну, начать с того, что существуют различные зелья, позволяющие ослабить или полностью нейтрализовать воздействие опьяняющих напитков. Особым спросом такие не пользуются — по понятным причинам: нужны они довольно немногим. При твоей восприимчивости наверняка найдутся подходящие для тебя. Зато, задумайся! Ты изначально защищён от случайной ошибки. Никакого «не рассчитал» или «увлёкся» в твоём случае быть не может. Ты заранее знаешь, что полагаться можешь только на алхимию, которая не подведёт, как это иногда случается с живым организмом, способным устать, приболеть и сыграть с хозяином несвоевременную шутку. Найти нужные снадобья я тебе помогу, выясним, что и как на тебя действует, а потом научишься делать их сам — не та вещь, которую стоит доверять чужим рукам в ответственный момент. Думаю, Умара не откажется показать тебе основы и поделиться оборудованием, если я попрошу.
О, да! Эстромо она, само-собой, не отказала! Но надо было видеть, каким ехидным торжеством и превосходством горели её глаза, когда альтмер объяснял ей, что от неё потребуется, и для чего это нужно. Зная об их соперничестве, граничащем с враждой, талморец предостерёг её от любых попыток сыграть на обнаружившейся уязвимости юноши под страхом вечного отлучения от любых заданий и общения с самим Эстромо, но уж не подшучивать над этим её никто заставить не мог. Чем она и воспользовалась в своих целях.
Насмешка возымела своё действие, хотя Индарио подспудно понимал, что за то, что он на это повёлся, альтмер его по головке не погладит, но, в конце-то концов, это был просто чай, и то, наверняка предложенный лишь для того, чтобы ему досадить. Вот кабы ласково уговаривала — в пору бы насторожиться, а так с подковыркой — в порядке вещей. Если же эта мелкая ведьма решится нарушить запрет Эстромо, то самому парню, конечно, влетит, но зато он навсегда избавится от заносчивой прилипалы, с которой приходится делить внимание наставника. С такими мыслями Индарио снисходительно кивнул Умаре:
— Ну, налей, раз предложила. Я думал, до тебя не так туго доходит, что можно, а что нет.
Девушка негодующе фыркнула в ответ на вернувшуюся ей шпильку, но мигом поставила на стол вторую чашку:
— Садись, недоразумение.
Индарио сел и осторожно попробовал чай. Ни вкус, ни запах заваренных трав вроде бы не вызывали подозрений. Тем более, что едва ли не каждая хозяйка готовит подобные напитки чуть по-своему, выпытывая понравившиеся рецепты и меняя в них что-то по собственному вкусу.
Чай у Умары вышел просто восхитительным. И тут юноше пришла в голову роскошная, как ему показалось, идея.
— Отличный чай, спасибо, — как можно небрежнее произнёс он, — Но, спорим, я сумею приготовить не хуже?
В своё время одним из капризов его госпожи было научить Индарио заваривать и подавать ей чай, причём дама отличалась весьма утончённым вкусом и не терпела однообразия. Так что идти к кому-то на поклон, чтобы помогли превзойти соперницу, ему не придётся.
— Куда тебе! — усмехнулась Умара, — Если отполоскать в воде грязную тряпку, оно только цветом похоже. Я твою бурду и пробовать не стану.
— Ясное дело, не станешь. Просто потому, что иначе придётся признать, что я завариваю чай получше твоего! Ну, так я попрошу Эстромо попробовать и рассудить, чей лучше, — пожал плечами парень.
Они свирепо уставились друг на друга.
— Здоровье Эстромо слишком ценно, чтобы вот так им рисковать, — Умара пошла на попятный, но не могла не съязвить, — Так уж и быть, попробую, чего ты там накухаришь.
Индарио кивнул, испытывая внутреннее удовлетворение. Он добился, чего хотел. Правда, до этого он сам согласился на её угощение, но... у него были свои планы, а она всего лишь хотела его подразнить, не так ли?
Он наслаждался вкусом напитка, почти забыв о разделяющих их противоречиях. Сейчас, в этом уголке, было слишком уютно, чтобы думать о том, как досадить друг другу. Юноша поймал себя на том, что любуется Умарой. Почему он никогда не замечал, какая глубина заключена в её живых тёмных глазах? А её густые волнистые волосы, оттенок которых лишь немного отличается от смуглой кожи!.. Почти как у него, только в его случае и то и другое практически белое... Они с ней точно тёмная и светлая составляющая в изысканном десерте. Даже странно, что ещё не нашлось кулинара, который оценил бы этот контраст, соединив их вместе.
Ему хотелось слегка пожать ловкие загорелые пальцы, сейчас оплетающие чайную чашку, провести рукой по нежной девичьей шее, прикоснуться к ней губами. Почему он прежде не видел её притягательности? Зачем им перетягивать внимание Эстромо, точно слишком маленькое одеяло, если вместе можно добиться куда большего? Выполнять более сложные задачи, учиться новому и совместно получать одобрение наставника? Оказавшись во власти новых дум и ощущений, Индарио на миг поверил, что прозрение настало для них обоих и, возможно, теперь она расскажет ему то, что он хотел выяснить.
— Умара, — мягко произнёс он, — Может, всё же расскажешь, что за зелья ты варишь?
Сам того не замечая, юноша перенял убедительные интонации Эстромо, и, когда он так спрашивал, отказать ему было непросто, однако ответ девушки вернул его к суровой действительности:
— Ты что же, думаешь, будто чашка чая способна заставить меня выбалтывать свои секреты кому попало? — насмешливо протянула она, явно снова намекая на чудачества его организма. Но, несмотря на ехидный тон, у неё похолодело внутри. Почему он об этом спросил? Да ещё именно сейчас? Что-то заподозрил? А если он поделится своими догадками с Эстромо? Почему-то ей казалось, что тот будет не в восторге от её идеи. И не сочтёт невинной шуткой. Да нет, не может быть, чтобы этот белёсый что-то почувствовал!
Зубоскальство соперницы заставило юного мера встряхнуться, но на этот раз ему не захотелось ответить колкостью. Умара по-прежнему нравилась ему, и он жалел, что между ними с самого начала пробежал злокрыс, а теперь, наверное, этого уже и не исправить... Несмотря на это, девушка казалась ему всё более привлекательной, однако и жизнь, и уроки альтмера научили его не зацикливаться на бесплодных сожалениях. Раз она не желает говорить, нужно найти способ выяснить суть алхимических опытов Умары без её ведома. Юноша отставил в сторону опустевшую чашку и суховато произнёс:
— Спасибо за угощение. С меня чай.
Девушка проводила его взглядом. Подействовало или нет? Может ли быть, что странности, делающие парня уязвимым в одном, служат защитой в другом? Например, от любовных эликсиров? Ей показалось, что в его глазах на какое время появился восхищённый интерес, потом Индарио снова начал допытываться, какого рода зелья она изготавливает... а после отказа отвечать — словно отрезало. Если сперва Умара была уверена, что её снадобье подействовало, то теперь не знала, что и думать.
Чем был продиктован его вопрос? Внезапным интересом к ней и желанием сблизиться благодаря разговору о её увлечении? Подозрением в неестественности внезапного чувства и намерением вывести её на чистую воду? Или просто проявлением любопытства в расслабляющей атмосфере совместного чаепития, вдруг да расскажет? Но разве могло снадобье, не раз опробованное на других, дать сбой? С этим — могло... С ним вообще возможно всё что угодно... например, оно может подействовать вообще не так, как на прочих... Девушка запоздало испугалась, не могло ли её зелье оказаться для этого бледного недоразумения медленным ядом?.. Навредить ему совершенно не входило в её планы! Такого Эстромо ей в жизни не простит! И почему она не подумала об этом раньше?!
Умара заторопилась домой. Готового эликсира, сводящего на нет действие того, что она подмешала Индарио, у неё не было. Она ведь не собиралась сразу же отменять то, что сделала! Думала, помучить парня несколько дней, а то и месяц-другой. Иначе стоило ли вообще что-то затевать?.. А теперь ей стало страшно оттого, что неясно было, подействовало ли её снадобье и как именно.
Почти бегом добравшись до дома, девушка поскорее прошмыгнула в дальнюю комнатку с люком, ведущим в подвал, где она проводила свои опыты, и принялась лихорадочно перелистывать данмерскую тетрадь в поисках нужного рецепта. Пока что она готовила то, чем напоила Индарио, по заказу Эстромо и Ксавье, от них же знала, что всё отлично работает, но «противоядия» ни один из них у неё не просил. Так что этот состав был для неё в новинку. До сих пор она ни разу не пыталась воспроизвести какое-то снадобье впопыхах, и сейчас у неё всё валилось из рук. Умара прикрыла глаза и глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Затем внимательно вчиталась в записи. На изготовление нужного состава требовалось более двух дней, так как в конце его следовало несколько часов выдерживать в определённых условиях.
Девушка бранила себя за то, что не приготовила его заранее, но теперь оставалось только надеяться, что с Индарио не случится ничего страшного, и как можно скорее создать «противоядие».
Умара сосредоточилась на процессе, постепенно к ней пришла уверенность, что она всё делает правильно, работа успокоила и захватила её. Она уверенно провела свой эликсир через все стадии, оставила его отстаиваться и вздохнула с некоторым облегчением. Ни на работе, ни в воровском убежище девушка не появлялась более суток.
Внезапно раздался стук в дверь. На пороге обнаружился Индарио. Умара испытала невольное облегчение от того, что тот, вроде бы, жив и здоров.
— Решил узнать, куда это ты подевалась, — мер говорил спокойно и чуть насмешливо, но не переставал любоваться девушкой, её красивыми формами, привлекательным в своей необычности лицом... — Не привык долго ходить в должниках. Пообещал угостить тебя чаем, а ты взяла и исчезла. Я и подумал, что у сестёр, одна из которых — помощница повара, а другая — алхимик, всё нужное найдётся и дома. Так что, если позволишь, заварю его прямо тут.
Умара, растерявшаяся от такого внезапного напора, пропустила юношу в дом и дальше на кухню. Разобраться, что у сестёр к чему, да где находится, не составило особого труда. Обе за время работы в таверне привыкли содержать всё в образцовом порядке. Индарио постарался представить, какой напиток не просто понравится девушке, но и произведёт неизгладимое впечатление, и принялся колдовать с чайником и ингредиентами, найденными в хозяйстве дочерей Марситы.
Умара же сидела как на иголках, наблюдая за его вознёй и то и дело бросая тревожные взгляды на дверь, скрывавшую люк в лабораторию. Такая возможность, а зелье ещё не готово! И осталось-то подождать совсем чуть-чуть! Правда, если подумать, вроде бы то, что она успела подмешать Индарио, ему не повредило... так что можно особо не спешить, но когда ещё представится такой случай?!
Размышляя об этом, она не слишком внимательно следила за тем, что делает её нежданный гость, к тому же тот действовал очень осторожно. Сколько он ни думал, но лучшего способа узнать, как действует зелье, приготовленное Умарой, чем подсунуть его ей же и понаблюдать за эффектом, ему найти не удалось. Не на Эстромо же этот эликсир опробовать? Можно было попытаться проверить на себе, но собственные ощущения субъективны, к тому же на него многое, как выяснилось, действует не так, как на других. А это сразу ставит чистоту эксперимента под сомнение. С Умарой же, если что-то пойдёт не так, можно будет тут же во всём сознаться. Наверняка у неё есть чем нейтрализовать нежелательное воздействие, хотя бы на случай какого-нибудь происшествия в лаборатории. Ему и в голову не приходило, что она столь беспечна, что только-только заканчивает изготовление такого эликсира, причём уже напоив своим зельем его самого.
Индарио сделал всё даже для того, чтобы исключить малейшую вероятность спутать чашки. Подавая чай Умаре, он молился всем богам, чтобы эликсир не испортил вкуса напитка.
Мер первым сделал глоток из своей чашки, приглашая девушку попробовать. Та последовала его примеру и расплылась в довольной улыбке:
— Беру свои слова обратно! Это не похоже на воду из-под половой тряпки.
— Тебе виднее. Мой жизненный опыт не столь разнообразен, — привычно поддел её Индарио, впрочем, на сей раз это было больше похоже на дружескую шутку, нежели на насмешку или попытку уязвить, так что в ответ Умара даже ещё раз улыбнулась.
Собственно, этот белёсый мер довольно забавный парень. За словом в карман не лезет, умный и, по-своему, даже привлекательный. И чай, заваренный им, оказался божественно вкусным и ароматным.
Индарио исподтишка наблюдал за девушкой, надеясь разглядеть признаки действия зелья, добавленного в чай, и начинал опасаться, что его затея провалилась. Что он надеялся заметить? Что волосы у неё вдруг позеленеют или из ушей пар пойдёт? Если это не яд и не снотворное, а тут точно ни то, ни другое, явного эффекта не жди... И всё же... показалось, или выражение её лица несколько смягчилось?
Пока парень пытался отделить наблюдения от игры воображения, Умара продолжала разглядывать его, точно видела впервые. Ей захотелось ощутить его длинные тонкие пальцы на своей коже, коснуться белоснежных волос, слиться с ним в объятиях. Сладострастные грёзы полностью завладели её сознанием, взгляд тёмных глаз затуманился, губы чуть приоткрылись... О, она прекрасно помнила наставления Эстромо по поводу осторожности и соблюдения тайны при поиске чувственных утех! Но ещё никто не вызывал в ней такого вожделения, как сидящий напротив мер с удивительно светлой кожей и бриллиантовыми глазами. К тому же, кому он мог бы её выдать? Наставнику, который и так отлично знал свою подопечную?
Будучи менее темпераментной натурой и ещё ни разу не познавший женщину, Индарио лучше владел собой, но его тоже словно магнитом тянуло к Умаре. Глядя не неё, он и думать забыл и о подмешанном зелье, и о наблюдении. Казалось, девушка тоже испытывает нечто подобное, но юноша боялся всё испортить. Ему казалось, что он не вынесет, если теперь она прогонит его прочь.
Самый воздух вокруг них едва не плавился от страсти, сжигавшей обоих, но ни один не решался словом или жестом выразить свои чувства, не забывая о разделяющей их вражде, но едва ли понимая, с чего они так взъелись друг на друга, что им, в сущности, делить?..
Дальнейшее оба помнили смутно. Как очутились в объятиях друг друга, как оказались в комнате Умары, предаваясь безумию страсти, утопая в водопаде нахлынувших чувств, забыв о времени, обо всём мире, утрачивая самоё себя и обретая его в наслаждении близостью. Всё утратило значение, кроме того, чьё тело губы покрывали поцелуями, шепча самые нежные слова, перемежаемые сладострастными стонами.
Ни один из них ещё ни разу не испытывал подобного. Они не могли насытиться друг другом, ревность и ненависть, горевшие в них, под влиянием страсти переплавились в любовь, тем более сильную и глубокую, чем менее они прежде готовы были допустить саму возможность таковой.
Настал вечер. Вернувшаяся с работы Мирта, обнаружив на столе две чайные чашки и услышав звуки, доносившиеся из комнаты сестры, зарделась от смущения, быстренько прибралась на кухне и шмыгнула к себе.
Девочка не только внешностью пошла в мать, мечтавшую о жизни добропорядочной женщины и «придумавшую» себе мужа, которому старалась хранить верность. Мирта, в отличие от Умары, не унаследовала страстности отцовской натуры, и к тому же подпала под влияние поварихи, женщины весьма строгих нравов, появившейся в таверне как раз тогда, когда старшую сестру было уже не переделать, а младшей вполне можно было внушить что угодно. Впрочем, об Умаре кухарка была весьма высокого мнения, поскольку та выставляла себя порядочной девушкой, хотя и выросла в среде, не слишком к тому располагавшей.
Нынешний вечер стал для Мирты мучительным откровением. Неужели её сестра такая же, как эти? Она словно наяву услышала презрительный тон поварихи. Девочка нырнула под подушку и зажала уши, чтобы не слышать звуков, сводивших её с ума. Она любила Умару, зная, что без неё пропала бы, и примерно понимая, чего той стоило выжить и поднять младшую сестрёнку. Но теперь... крушение идеалов никому не даётся легко и просто. Мирта, не вылезая из-под подушки, горько разревелась и плакала, пока не уснула.
Примерно в это же время буря страсти в соседней комнате наконец улеглась. Уже совсем стемнело, и Умара соскользнула с постели, чтобы зажечь свечу. Мерцающий огонёк отразился в её бездонных тёмных глазах, и, когда она повернулась к Индарио, тот заметил слёзы счастья, впервые в жизни блеснувшие на ресницах девушки.
Он улыбнулся ей, и Умара вернула ему улыбку, но тут же прикусила губу, и из уголка её глаза скатилась совсем другая слеза. Она села на кровать, притянув колени к груди, обхватив их руками и уткнувшись в них лицом. Плечи девушки вздрагивали. Индарио обнял её, шепча самые ласковые слова, которые только мог подобрать, но Умара только отчаянно замотала головой, словно отвергая самую возможность утешения. Наконец она решительно повернула к нему мокрое от слёз лицо и прошептала:
— Я должна сказать тебе правду. Индарио. В чай, которым я тебя угощала, было подмешано любовное зелье... Прости меня. Эликсир, который исцеляет от его действия, наверняка уже готов... Я сейчас принесу. Только... тогда всё, наверное, закончится... а я... — она всхлипнула, и уставилась на мера почти с яростью, — Я люблю тебя!
Она не могла понять, почему вместо гнева или растерянности на лице Индарио появилась улыбка, становившаяся всё шире, как ни старался тот её скрыть.
— Ты напоила меня любовным зельем? — переспросил он, стараясь говорить ровно, но в его голос упорно пытались просочиться смешинки.
— Да! Я хотела посмотреть, как ты сможешь мне язвить, если влюбишься... Это была просто шутка! Глупая злая шутка!
— Не это ли зелье ты оставила на столе у Ксавье?
— Ну да, там во флаконе оставалась ещё половина... только он куда-то закатился...
— Это точно. В ту чашку чаю, которой я сегодня угостил тебя.
— Ты... что?!.
— То, что ты слышала. Я добавил тебе в чай твоё же зелье!
— То есть, мы...
— Именно!
Они расхохотались. Оба смеялись до слёз, до изнеможения, рухнув в объятия друг друга, и, так и не успев успокоиться, вновь предались обоюдным ласкам. Позже, когда они лежали, обессилев от смеха и любовных утех, Умара спросила, стараясь не хихикать:
— Но зачем?!
— Ну, а что мне оставалось? Эстромо заявил, что я должен сам разузнать, какие такие зелья ты варишь, если мне это интересно. Как ты понимаешь, с того момента это было уже не просто любопытство, а скрытое задание. И тут я нахожу доступный образец!
— Да уж, Эстромо не простил бы тебе, упусти ты такой случай!
— Разумеется. А как я мог выяснить, что это за зелье? Алхимией я не владею, проверять на себе... ты знаешь, насколько странные вещи может выдавать мой организм, а ты... я знал, что ты не делаешь яды, но если бы это как-то повредило тебе, я тут же бы во всём признался, а дома, рядом со своей лабораторией, ты наверняка бы смогла всё исправить.
— Смогла бы, наверное... только противодействующий эликсир вот только-только должен был настояться...
— То есть, подливая мне зелье, о противоядии ты не думала? Ох, Умара, я тебя обожаю! — вновь рассмеялся юноша, — Мне повезло, что с любовной алхимией не вышла та же история, что и с выпивкой!
— Мне тоже! Эстромо бы меня убил!
— Эх ты, отравительница! Как же я тебя люблю! — он вновь принялся со смехом покрывать её лицо поцелуями.
— Это правда?..
— Да. Я люблю тебя, Умара, — повторил он, серьёзно глядя ей в глаза.
— А я — тебя... как глупо всё вышло... Зато теперь ты знаешь, что я занимаюсь любовной алхимией. Подожди, я сейчас вернусь.
Умара набросила домашнее платье, чтобы не смущать сестру, если та её нечаянно увидит, прошла в лабораторию и взяла реторту с, готовым эликсиром. Девушка с такой ненавистью смотрела на зелье, что, казалось, могла расплавить взглядом стекло. Но посудина осталась цела, вещество не вскипело и не испарилось.
С тяжёлым вздохом Умара прошла на кухню, достала из буфета два маленьких керамических кубка предназначенных для крепких напитков, до половины наполнила каждый своим снадобьем и вернулась в свою комнату.
— Вот, возьми. Это зелье сведёт на нет действие предыдущего. Его можно пить и просто так, ни с чем не смешивая. Нам ведь больше нечего скрывать...
Она протянула кубок Индарио и, зажмурившись, поднесла к губам свой. Она должна проглотить это зелье, должна... сейчас он выпьет своё, и волшебство их любви окончится... Рука девушки замерла, так и не опрокинув снадобье в рот. И вдруг Умара, с рыданием, вырвавшимся из груди, выплеснула на пол свой эликсир, одновременно услышав в стороне удар и перестук разлетевшихся черепков. Она непроизвольно дёрнулась на звук и увидела, что по дальней стене растеклось мокрое пятно.
Девушка перевела взгляд на Индарио. Из её глаз струились слёзы, он же, напротив, весело улыбался.
— Извини, я тут немного намусорил у тебя дома. Ещё и стену испачкал... Я всё приберу, но ты имей в виду, когда вздумаешь напоить меня незнакомым зельем, что от некоторых я делаюсь буйным!
Она смотрела на мера, пытаясь осознать произошедшее. А он, внезапно посерьёзнев, проговорил:
— В Обливион твой эликсир. Не хочу. Пусть всё остаётся, как есть.
— Ты увидел, что я не стала пить свой, и?..
— Нет, я швырнул кубок в стену мгновением раньше, уверенный, что ты-то как раз выпьешь зелье. Я думаю, это просто судьба, и не желаю отказываться от такого подарка. Я люблю тебя. И гори всё огнём!
Девушка со слезами бросилась ему на шею.
— Я тоже тебя люблю! И тоже не хочу, чтобы это закончилось! Просто... так же не правильно... разве нет?..
— Нет, Умара. Думаю, рано или поздно, это всё равно бы случилось, но сколько времени мы бы потеряли? Твоё зелье просто открыло нам глаза и обострило чувства. Хороший повар добавляет приправ, чтобы придать блюду особый вкус, даже если оно и без них не вышло бы пресным, и он прав! Зачем же нам поступать наоборот?
Девушка наконец улыбнулась.
— Ты умеешь быть убедительным. Почти как Эстромо.
— Вряд ли. Я ещё не скоро стану достойным своего учителя. Просто тебе очень хочется мне поверить. Нам обоим этого хочется.
— То есть, ты сам не веришь в свои слова, а только пытаешься убедить себя и меня?
— А вот этого, маленькая отравительница, я не говорил! — он легонько коснулся её губ своими.
В этот момент раздался стук в дверь. Негромкий, но тревожный, как обычно стучат, опасаясь перепугать людей среди ночи, хотя случившееся не может ждать до утра.
Влюблённые настороженно переглянулись. Умара поправила платье, наброшенное раньше, и побежала открывать, а Индарио принялся поспешно собирать и натягивать одежду.
Стоило девушке подойти к двери, как снаружи послышался голос Ксавье:
— Умара, это ты? Открой!
Дверь тут же распахнулась, впуская бретонца внутрь.
— Что случилось, Ксавье? За тобой охотятся? Убежище накрыли?
— Нет, скажешь тоже... — махнул тот рукой, невольно успокаиваясь, — Предположения Умары были куда хуже того, что привело его к ней в неурочный час, — Понимаю, не тебя бы спрашивать, но... ты, часом, не знаешь, где может быть Индарио?..
В этот момент мер собственной персоной появился в дверях Умариной спальни. Одного беглого взгляда Ксавье хватило, чтобы понять, что произошло между этими юнцами. Самообладания бретонца едва хватило, чтобы не разинуть рот от удивления.
— Ну, вы даёте… — растерянно протянул он.
Молодые люди переглянулись и снова расхохотались.
— Я конечно, рад, что хоть кому-то весело, — проворчал Ксавье, — Только сегодня я впервые поверил, что этому альтмеру не чужды обычные человеческие чувства. Сначала одна перестала появляться, но она-то большая девочка, у неё и дом есть, и работа в таверне, о которой она, кажется, вспоминает всё реже… А вот куда тебя, — он ткнул пальцем в Индарио, — могло вдруг унести, так чтобы к ночи не вернулся — это вопрос!..
Бретонец почти ожидал, что мер, как почти любой юноша его возраста, сейчас встанет в позу и заявит, что он уже достаточно взрослый и не нуждается в няньках, но ошибся. Умара и Индарио с ужасом смотрели друг на друга. Они совершенно не подумали об Эстромо, и о том, что его подопечный никогда ещё не исчезал допоздна неведомо куда.
Умара прижала ладони к щекам.
— Ксавье, он в ярости?
— В ярости?.. Я вообще не подозревал, что он способен сходить с ума от тревоги, да ещё настолько, чтобы не суметь этого скрыть. Мисури-даро даже посочувствовала ему на предмет отсутствия хвоста. Говорит, каджитам он здорово помогает выплеснуть эмоции, которые невозможно сдержать. Он остался в убежище ждать вестей об Индарио или же его самого, живого… или не очень. А я отправился к тебе, потому как не представлял, где этого молодца банекины носят, но сидеть и смотреть на то, что творится, никаких сил не было. Чего не ожидал, так это обнаружить его тут! Ладно, пойду скажу Эстромо, что нашлась его пропажа, жива-здорова. А утром пусть сам с вами разбирается, — Ксавье произнёс это такой сердитой скороговоркой, что девушке стало ясно — он тоже переживал из-за их исчезновения, особенно её. То, что казалось естественным само по себе, на фоне того, что Индарио тоже как в воду канул, порядком встревожило уже самого бретонца.
— Нет, Ксавье, я сейчас же иду в убежище, — подал голос юный мер.
— Мы идём, — поправила его Умара, и метнулась переодеваться.
Очутившись на улице, влюблённая парочка припустила так, что оставила бретонца далеко позади.
— Мальчика нашли, гоняться за ними, — ворчал тот на бегу, отчасти всё ещё сердясь, отчасти для виду, после чего прибавил ходу и возле убежища почти нагнал их. Всё-таки род занятий бретонца требовал от него пребывания в хорошей форме.

 

Наказание

Наказание

Не прошло и четверти часа с того момента, как Ксавье постучался к Умаре, а питомцы Эстромо уже стояли перед наставником, виновато понурив головы.
Завидев их, альтмер, до этого расхаживавший по убежищу как раздражённый сенч, опустился в кресло. Со стороны это выглядело как готовность вершить над ними суд и расправу, хотя у того просто от облегчения едва не подкосились ноги. Но голос его, когда он обратился к молодым людям, был спокоен и ровен, как тёмная гладь лесного озера в недрах босмерских земель.
— Если я правильно понимаю, вы больше не нуждаетесь в моих советах и наставлениях. Что ж, вы оба достаточно взрослые, чтобы осознанно принимать такие решения, значит, так тому и быть.
Умара просто лишилась дара речи, умоляюще глядя на Эстромо, а Индарио, меньше робевший перед учителем, ставшим заодно и его опекуном, но всё же благоговевший перед ним, нашёл в себе силы встретить его взгляд и сказать:
— Это я виноват. Я ушёл, ничего не сказав, а потом потерял счёт времени. Умара здесь ни при чём. Она всегда приходит и уходит, когда вздумается, и, в отличие от меня, не живёт в убежище.
— Ещё раз. Ты достаточно взрослый, чтобы не отчитываться передо мной, куда и насколько отправляешься. А я могу чувствовать себя свободным от необходимости с тобой возиться. Все только в выигрыше.
Индарио закусил губу, понимая, что заставил наставника напрасно волноваться, при том, что тот вложил в него столько времени и сил, что далеко не каждый родитель мог бы с ним сравниться. И что с того, что никто до сих пор не требовал отчёта о его перемещениях? Мог бы и сам подумать, а не забывать обо всём на свете в объятиях Умары. Исчезнуть вот так, погрузившись в пучину наслаждения, пока Эстромо не находил себе места, не зная, что случилось с его учеником, всегда по вечерам находившимся в убежище, если только тому не давали других поручений, показалось каким-то просто запредельным скотством. Юноша, в отличие от большинства сверстников, не мог даже ответить самонадеянной фразой: «Да что со мной может случиться?»
Это с ним-то, в пять лет украденным из семьи, в десять принятым за вампира, и хорошо ещё, что людьми Эстромо, а не оголтелыми фанатиками или перепуганными обывателями, из которых неизвестно, кто страшнее и более скор на расправу?! И, наконец, такое высказывание выглядело бы совершенной глупостью в свете недавней истории, по счастью, приключившейся не с Индарио, а с одним из агентов его наставника.

***

Не сказать, чтобы тот в чём-то ошибся или повёл себя неправильно, просто оказался в неудачном месте в далеко не лучшее время. В доках его обступили четверо матросов, чьё поведение на борту настолько не понравилось капитану, что тот, не дожидаясь окончания рейса, ссадил их в Анвиле и нанял на их место других. Эта четвёрка как раз успела не то отметить обретённую свободу, не то справить проводы по работе и заработку, но им было всё равно, на ком выместить свою досаду, и ничто не могло остановить их на пути к удовлетворению этой потребности. Когда появилась стража, от щуплого босмера осталось нечто, напоминавшее отбивную, которая, по какому-то недоразумению, всё ещё продолжала дышать.
Эстромо с Индарио на тот момент оказались сравнительно неподалёку, где их и разыскал товарищ пострадавшего. Альтмер, едва услышав о случившемся, вместе с воспитанником поспешил к месту происшествия. Увидев прискорбное зрелище, которое являл собой один из самых толковых его ребят, он, повернувшись к Индарио, начал:
— Беги в Коллегию Шепчущих, спросишь… Да нет, — прервал он сам себя, — Не станет он с тобой говорить... Пока разберётся, что от меня, слишком много времени потеряем… Пойдёшь со мной! А ты, — он обратился к подручному, прибегавшему сообщить о несчастном случае, — не позволяй никому трогать избитого! Скажи, за целителем послали, вот-вот здесь будет. Если стража будет цепляться, а им такое зрелище на территории ни к чему, сунешь по паре монет на нос — отстанут.
Эстромо размашисто зашагал в город, причём невысокий Индарио еле-еле поспевал за ним почти бегом. В «Путеводной Звезде», как именовались представительства Коллегии Шепчущих, организованной во 2 г. 4 Э. после роспуска Гильдии магов, альтмер сразу же спросил, где сейчас Таларано. К несчастью, им встретился один из учеников последнего, ревностно оберегавший уединение учителя.
— Таларано занят важным экспериментом, не велел беспокоить, — отрапортовал молодой имперец.
Талморец недовольно поморщился. Коловианцы везде ведут себя точно в военном лагере. В крови у них это, что ли?
— Передай, что его спрашивает Эстромо. Это срочно.
— Да я же говорю…
— Вот именно, говоришь, а надо слушать и делать, что велено, — раздался сверху зычный голос, и на лестнице показался его обладатель. Индарио с интересом разглядывал мага, стараясь, чтобы его внимание нельзя было счесть назойливым или бестактным. Альтмеров, похожих на Таларано, он прежде не встречал. По возрасту тот, пожалуй, был близок к Эстромо, хотя из-за более крупного сложения и окладистой светло-золотой бороды, казался старше. В глазах цвета тёмного янтаря светился недюжинный ум, и… куда меньше спокойствия и терпения, чему у гильдейского казначея.
— Вечно с ними так, — продолжал Таларано, спускаясь и обращаясь к пришедшим, — Одни вообще делают не то, что сказано, другие упрутся в рамки услышанного и свою голову использовать отказываются. К тебе, между прочим, относится, — ткнул он пальцем в имперца.
Тот опустил взгляд, но в упрямом наклоне шеи читалось, что он продолжает считать необходимым действовать согласно полученным инструкциям во что бы то ни стало. Сказали не беспокоить — значит никого не пускать, если исключения не оговаривались.
Таларано тяжело вздохнул и перевёл взгляд на Эстромо:
— Так что там у тебя случилось?
— Одному из моих срочно нужна твоя помощь.
— Хм, юноше, что с тобой, она явно не требуется, а раз ты больше никого не приволок, я заключаю, что дело серьёзное.
Эстромо кивнул.
— Так чего мы тогда стоим?!
— Давай я портал открою. Тебе сила для другого понадобится.
Настал черёд Таларано нетерпеливо кивнуть. Затем он повернулся к молодому имперцу:
— Ты так переживал за мой эксперимент, вот сам за его ходом и присмотришь. Иди наверх и наблюдай за кристаллом. Как только он пожелтеет, вытащишь его, и заменишь на новый из ящика, что справа от стола. При этом ты должен предоставить подробное описание происходящего и точное время замены. Ясно?
Коловианец коротко кивнул и отправился, куда велено.
Индарио ещё не приходилось видеть, чтобы его наставник пускал в ход магию, но сейчас тот сосредоточился, поза альтмера выдавала сильное напряжение, он выбросил вперёд руку с раскрытой ладонью, из которой ударил яркий луч, превратившийся на конце в прореху реальности, позволяющую за один шаг очутиться совсем в другом месте.
— Идите! Скорее! — голос Эстромо прозвучал сдавленно от прилагаемых им усилий. Индарио, привыкший повиноваться ему, белкой нырнул в сияние и оказался рядом с избитым босмером. Тут же у него за плечом возник Таларано, и юноша шустро отодвинулся, чтобы не мешать. Маг одобрительно посмотрел на него и добродушно проворчал:
— А ты смышлёный… Где вас Эстромо таких берёт только? Даже завидно! Ладно… Этот, что ли?
— Да, — тут же отозвался белокожий мер, не решаясь спросить, почему гильдейский казначей не появился следом.
— Придёт он, не переживай, — ответил Таларано на его невысказанный вопрос, склонившись над пострадавшим и проводя над ним ладонями, — Мы, альтмеры, в большинстве своём, неплохие маги, но создание порталов подвластно далеко не всем, а с лёгкостью — и вовсе единицам. Чтобы самому уйти в свой портал, нужно его стабилизировать, это тоже требует немало сил, особенно от того, у кого нет к этому особого таланта. Эстромо удерживал его, пока мы не прошли, а потом отпустил и придёт пешком. Ты молодец, что так быстро проскочил. Ему каждая лишняя секунда даётся непросто.
Таларано замолчал, продолжая сосредоточенно проводить руками сперва над лежащим, потом едва касаясь его кожи. Затем вдруг глянул на Индарио и заявил:
— Ну-ка, давай, помогай. Осторожно положи ему ногу вот так, теперь здесь вот так, нет, чуть-чуть поверни… Молодец…
Он отдавал подобные распоряжения очень быстро, а юноша старался выполнять их как можно точнее. Затем маг мотнул головой, мол — свободен, и, опустившись на колени возле босмера, закрыл глаза, но его руки по-прежнему двигались вдоль частей тела пострадавшего, не приближаясь и не отдаляясь. Иногда Таларано будто пытался свести вместе отталкивающиеся магниты. Было видно, что он выполняет трудную и напряжённую работу, его лицо заблестело от пота, и в закатном свете стало похожим на золотую маску.
Эстромо подошёл не так уж скоро и выглядел усталым. Он остановился за плечом у мага и вопросительно глянул на Индарио. Тот чуть пожал плечами, поскольку ничего не смыслил в происходящем. Альтмер кивнул и перевёл взгляд на босмера и склонившегося над ним Таларано. И целитель, и его подопечный открыли глаза одновременно.
Казначей подал руку магу и тот, поднялся, опираясь на неё.
— Повезло ему, что выжил, ну, а теперь-то жить будет. Все переломы мы с твоим парнишкой ему собрали, начерно я их срастил, можно бы и получше, но ему внутри много чего отбили, на это основные силы ушли. Переносить его теперь можно, но лежать ему не меньше недели. Потом-то пусть хоть скачет. Да, кстати, ученик у тебя весьма толковый, позавидовал вот…
Эстромо едва заметно приподнял бровь. Таларано верно истолковал выражение его лица:
— Нет, маг из него очень слабый. Зато соображает быстро и делает, что надо. Побольше бы таких! Были бы способности к нашему делу, сманил бы у тебя в Коллегию, так и знай.
Эстромо слегка улыбнулся, и принялся распоряжаться на предмет переноски пострадавшего, а Таларано тем временем объяснял товарищу избитого, как следует с тем обращаться, и что ещё для него нужно сделать. После чего казначей на этот вечер отпустил Индарио, и оба альтмера отправились к Эстромо. Хотя тот и проводил большую часть времени в воровском убежище, у него был небольшой одноэтажный домик в Анвиле, куда он возвращался почти каждый вечер, и пара комнат в гостиницах разного уровня, где иногда ночевал, если нужно было с кем-то встретиться.
Придя домой, Эстромо достал и открыл бутылку дорогого саммерсетского вина.
— С меня причитается. Ты, небось, уже и вкус позабыл? Мне-то время от времени перепадает с родины.
— Мне Рейни как-то присылала… Но ты ж наших учеников видел? Здоровые лбы. Им интересно «попробовать», такое контрабандисты не возят. Ну, и от коллег прятать тем более как-то не дело. Так что и осталось-то, считай, на один нюх.
— Зато сейчас сможешь оценить плюсы работы в уединении, — улыбнулся гильдейский казначей, разливая вино по бокалам, — У самой-то Рейнары как дела?
— Что ей сделается? Продвигается, строит карьеру, по-прежнему дурит голову всем, кто знает её хуже, чем мы. Сестрёнка нигде не пропадёт, ты же её знаешь. Ладно, давай выпьем за здоровье твоего босмера. Не каждый день их брату удаётся до полусмерти замучить двоих альтмеров!
Эстромо поднял свой бокал.
— За его здоровье! Без твоего вмешательства ему не помогла бы и тысяча тостов, а теперь я за него спокоен.
Эльфы осушили свои бокалы, и маг одобрительно кивнул, признавая качество вина.
Альтмеры знали друг друга с ранних лет и одно время вместе учились. Позже Таларано начал углублённо заниматься магией, а Эстромо посвятил себя службе Талмору, равно как и Рейнара — сестра-двойняшка его приятеля, впрочем, подобно брату, весьма одарённая в области чародейства. Этих троих до их пор связывали узы крепкой дружбы, но хотя волею судеб двоих из них забросило на Золотой Берег, им нечасто удавалось выкроить время, чтобы встретиться и спокойно побеседовать. Однако на сей раз они заслужили небольшой отдых.
Уютно расположившись в небольшой гостиной Эстромо, эльфы потягивали вино и неторопливо обсуждали всё то, что накопилось со времени их последней относительно спокойной встречи. Разговор сам собой коснулся учеников. Было очевидно, что Индарио произвёл на Таларано самое благоприятное впечатление. Талморец и сам был доволен двоими ребятами, почти случайно попавшими к нему в руки. Из них уже сейчас вышли неплохие помощники, которые со временем обещали стать идеальными. Магу в этом плане повезло меньше. Вспомнив об оставшемся в здании «Путеводной Звезды» коловианце, Эстромо вдруг спросил:
— А как там твой имперец?
— А что с ним будет? Он любит действовать по инструкции — инструкция ему выдана, — хохотнул чародей.
Гильдейский казначей недоверчиво прищурился:
— Зная тебя, этот кристалл может пожелтеть дня через два, или вообще никогда.
— За кого ты меня принимаешь?! — возмутился маг, но веселье, послышавшееся в негодующем тоне, не позволяло поверить в его искренность.
— За того Таларано, которого знаю с детства. Так что там с имперцем и кристаллом? Я прав?
— Отчасти. Сперва, где-то через час, по моим прикидкам, кристалл должен позеленеть, почти до жёлтого…
Эстромо тихо засмеялся, предвкушая продолжение, а Таларано невозмутимо продолжал:
— Затем вновь через зелёный уйти в синий, оттуда в красный, а уж затем стать жёлтым. Эти метаморфозы займут минут десять-пятнадцать.
— И когда кристалл станет жёлтым…
— Парень должен его заменить и зафиксировать время замены. При этом ему следует записать все предыдущие изменения…
Судя по тону и довольной улыбке, маг ожидал дальнейших вопросов. Эстромо не стал разочаровывать друга:
— Но ты не сказал ему, что делать с вынутым кристаллом, и надо ли продолжать наблюдение за следующим?..
— Именно! А новый должен пожелтеть почти сразу! Как только кристалл примет требуемый цвет, значит вся установка вышла на нужный режим. Вот и поглядим, как парень будет действовать!
— Не боишься, что когда вернёшься, он будет готов поздороваться с Шеогоратом?
— Если ему для этого хватит такой малости, то в магии ему делать нечего!
— А если он тебе все кристаллы переведёт?
— Да мне жёлтые-то и нужны. Выкидывать ему не велено, если настолько отойдёт от выданных рекомендаций, решу, что небезнадёжен, — расхохотался Таларано.
Впрочем, вскоре он засобирался обратно к ученику, не то из любопытства, не то всё же переживая за него и судьбу кристаллов.
Однако, судя по тому, что Эстромо ещё не раз видел друга в компании того же коловианца, парень не сошёл с ума и не наворотил таких дел, чтобы вылететь из Коллегии.
Проводив приятеля, талморец задумался о событиях минувшего дня. Он не любил, когда его люди подвергались опасности, особенно вот так, на ровном месте.
Из четверых бузотёров, напавших на босмера, ни один не прожил и трёх месяцев, включая тех двоих, которых стража изловила-таки и упекла в тюрьму.

***

Помня об этой истории, и о том, что лишь чудом лесной эльф не погиб на месте, Индарио всё ниже опускал голову, понимая, что Эстромо волновался за него не зря, поскольку с ним тоже могло случиться что угодно. Пусть юноша уже весьма неплохо владел кинжалом и метательным оружием, и сносно лёгким мечом, это вовсе не значило, что он способен обеспечить собственную безопасность в любой ситуации. Попавший в переделку босмер был старше и намного опытнее него, но не сказать, чтобы ему это сильно помогло.
Индарио не представлял, как в данном случае можно оправдаться, тем более, альтмер его ни в чём не обвинял, справедливо упоминая, что парень и не обязан перед ним отчитываться, но, в самом деле, при таком безответственном подходе со стороны ученика, зачем ему с ним возиться, чему-то учить и вообще принимать его жизнь и судьбу близко к сердцу?
Умара, глядя на то, как эти двое, каждый из которых был ей по-своему дорог, изводят друг друга и впервые готовы всерьёз рассориться, вплоть до полного разрыва, на какой-то момент забыла о себе и вмешалась:
— Эстромо, это я во всём виновата! Я добавила ему в чай любовное зелье, так что он никак не мог не прийти ко мне, ну и потом… просто забыл о времени.
Это было что-то новое! Умара, выгораживающая Индарио, вместо того, чтобы наслаждаться тем, что тот попал в неловкую ситуацию?! К ней-то у альтмера не было и не могло быть никаких претензий. У неё всегда было достаточно много собственных дел. И тут она подставляется сама?! С этим тоже требовалось разобраться, но позже.
— Та-а-ак… — протянул альтмер. Вмешательство девушки направило его мысли несколько в другое русло, но его недовольство учеником только возросло, — То есть ты, отлично зная, как она к тебе относится, принял из её рук чай, и, более того, тебе хватило ума его выпить?!
— Но ты ведь сам её предупреждал…
— Предупреждал насчёт выпивки. Ни о приворотных зельях, ни о ядах, речь не шла. Она, или любой другой на её месте, мог подмешать тебе что угодно, хоть корень жарницы, поскольку об этом ничего сказано не было! А потом хлопать глазками, что в чае был невинный цветочек, и кто бы мог знать, что на тебя он так подействует?! Когда ты думать-то начнёшь?! Или этим я за тебя всю жизнь заниматься должен?! — Эстромо повернулся к Умаре, — Ну, а ты — молодец. Сумела развести этого болвана. Только с чего тебе это в голову взбрело?
— Ну… — Умара замялась, чувствуя, что хотя эта похвала была, пожалуй, вполне заслуженной, остальная часть истории едва ли порадует альтмера, — Я хотела посмотреть, как он станет себя вести, если влюбить его в меня? Я-то буду поддевать его, как всегда, а он?..
Эстромо покачал головой, стараясь скрыть невольную улыбку. И вот ради этого?.. Угораздило же его связаться с двумя этими детьми!
— Ладно. Раз сумела это провернуть, значит, всё равно молодец. Хоть кому-то моя наука впрок пошла, — он сурово глянул на Индарио.
Тот молчал. Возразить было нечего. Девушка собрала волю в кулак и, зажмурившись, торопливо проговорила:
— Я не молодец… Я же не знала, как на него может подействовать это зелье, и задумалась об этом только после того, как он его выпил…
— То, что не подумала о возможных последствиях, это плохо. Но когда под рукой противоядие… Если что-то пошло не так, его и подмешивать не пришлось бы, дала бы сразу.
— У меня не было противоядия… Я собиралась дать его потом, когда мне надоест забавляться его чувствами… и приготовить тогда же… А ещё… я склянку с эликсиром забыла на виду…
Ну, вот и что с ними делать? Ладно уж, раз поняла, чего наворотила, и всё обошлось, глядишь, хоть на будущее запомнит...
— Рад, что ты хотя бы сама обратила внимание на свою небрежность. В другой раз будешь внимательнее, — суховато проговорил альтмер.
— Я… не сама, — чуть слышно прошептала Умара, — Индарио нашёл это зелье…
— И подмешал его ей, — тихим эхом добавил юноша.
Эстромо с силой потёр виски. Эта парочка своей безалаберностью вызвала у него непритворную головную боль. Как, ну как можно было совершить чуть ли не все мыслимые и немыслимые ошибки разом?! Дети! Какие же они ещё, в сущности, дети! А чего он, собственно, от них ждал? Вселенской мудрости и осмотрительности в пятнадцать лет? Так это ни для человека, ни для мера, считай, не возраст. Взять хотя бы его самого в их годы... Не угробили ни себя, ни друг друга, и на том спасибо… То грызлись почём зря, а теперь умудрились один другого приворожить! Такого нарочно не выдумаешь!
Видя, что наставник не торопится распекать их за то, что они натворили, Индарио, немого осмелев, добавил:
— Зато я всё-таки выяснил, какого рода алхимией занимается Умара!
Зато!.. Зато! Это уже был удар на добивание. Альтмер, не выдержав абсурдности момента, расхохотался. Двое, вытянувшиеся перед ним с виноватыми лицами, тоже улыбнулись. Сперва несмело, краешками губ, затем всё шире и шире. А улыбка у Умары была совершенно умопомрачительной. Если девушку и нельзя было назвать красавицей, то стоило ей улыбнуться, рядом с ней меркло любое совершенство.
Справившись с приступом смеха, Эстромо строго, но уже не так сурово, как вначале, потребовал:
— Так. А теперь вы оба рассказываете всё до мелочей с самого начала. Потом решу, что с вами делать.
Юнцы без утайки поведали ему свою нелепую историю от начала и до конца. Порой альтмер задавал им уточняющие вопросы, но оба так стремились загладить свою вину чистосердечным признанием, что и сами не скупились на подробности. О том, как они обошлись с «противоядием», влюблённые тоже скрывать не стали.
Наконец Эстромо стукнул указательным пальцем по столу, как бы ставя точку в их повествовании.
— Это всё, конечно, до крайности романтично. Но зелье обратного действия вам бы особо и не помогло. Разве что на время притупило бы ощущения и подпортило удовольствие.
Если бы в этот момент Индарио мог увидеть их с Умарой со стороны, ему на память непременно пришёл бы образ Рыбки, с вечно удивлённо распахнутыми глазами и приоткрытым ртом.
Альтмер покачал головой.
— Разумеется, я знаю, каков принцип работы этих зелий. И содержание твоей тетрадки, уж прости, для меня давно не секрет.
— Я догадалась… Ты ведь очень точно говорил всегда, что именно мне надо изготовить.
— Утешает, что хоть местами ты что-то соображаешь. А раз так, напряги голову и подумай: если и я, и Ксавье уже не один раз просили тебя создать тот эликсир, которым вы напоили друг друга, почему ни разу ни один из нас не заказывал обратного? Можешь тоже попытаться найти ответ, если ещё в состоянии хоть о чём-то мыслить, — обратился он к Индарио.
— Ну… я так думала, что Ксавье использует его на дамах, которые в Анвиле проездом, охмуряет их и втюхивает им свои поддельные украшения, заодно выясняя, где те хранят свои настоящие… Так что они уезжают раньше, чем у него будет возможность дать им второе зелье. Ну и… ему, может, льстит, что они все остаются в него влюблены?..
Эстромо кашлянул, чтобы скрыть улыбку, вызванную её последними словами. Что ни говори, а работа в портовой таверне научила девочку разбираться в людях. Насчёт бретонца она, пожалуй, была права, хотя тот в жизни бы этого не признал.
— Отчасти верно, — одобрил он её умозаключения, — А если толпа влюблённых дам надумает вернуться в Анвил и повиснуть у него на шее с воплями «Я твоя навеки!»?
— О-ой!.. — девушка пришла в ужас, — Если такое возможно, так надо же предупредить Ксавье!
— И меня заодно, да? Ладно, ты знаешь, что сам я этим зельем не пользуюсь, но неужели ты думаешь, что я подставляю других, чтобы потом насладиться столь экзотическим зрелищем?
— Ты… Ты нет, конечно же!..
— И, однако, «противоядия» у тебя тоже не просил ни разу.
Умара умолкла, сосредоточенно обдумывая услышанное. И тут подал голос Индарио:
— Наверное, у этого зелья довольно ограниченный срок действия. Как только в организме не останется его следов, эффект сам собой пропадёт…
— Именно, — Эстромо удовлетворённо кивнул, в душе радуясь, что ученик сумел сделать совершенно правильный вывод, — В твоём случае, его действие если ещё не сошло на нет, то здорово ослабло. Просто тебе самому нравилась Умара, чего в вашем вечном противостоянии ты был не в состоянии заметить. Стоило твоим глазам раскрыться благодаря зелью, остальное уже не из области алхимии. Так что «противоядие» тебе бы не помогло. Оно не оказывает обратного эффекта, а нейтрализует действие первого вещества.
— То есть, если кому-то подмешать только второй эликсир, он никак не подействует? А зачем тогда он вообще нужен? Если постепенно и без него всё выветрится? — насторожилась Умара. У неё мелькнуло подозрение, что Эстромо их проверяет и нарочно выдаёт несообразности, чтобы «ушами ветер не поднимали».
— Верно рассуждаешь. Но тут нет никакой логической ловушки. Как действует этот любовный эликсир? Он пробуждает влечение и интерес к первому кто попадётся в поле зрения выпившего зелье, согласно его склонностям. В общем случае, для мужчины это первая увиденная женщина, для мужчины — наоборот, хотя возможны различные варианты. Так что, если бы пока он, — альтмер кивнул на Индарио, — пил твой чай, ты куда-то отлучилась, а ему на глаза попалась хоть Мирель, хоть Мисури-даро, хоть сама Берона, он воспылал бы чувствами к одной из них. Вот для таких случаев и нужно «противоядие», чтобы нейтрализовать ошибочно полученную привязанность и, при правильно подобранной дозировке, возможно, почти сразу исправить на нужную. Однако, в вашем случае, на это ушло бы не меньше трёх чашек чая. Так что, без крайней необходимости соблазнить кого-то здесь и сейчас, при невозможности исключить ошибку, эликсир обратного действия попросту не нужен.
Парочка переглянулась. Встретившиеся взгляды говорили, что для обоих главное то, как они поступили с «противоядием», не зная всего, что сейчас рассказал им альтмер. Эстромо, натянув маску усталого равнодушия, внимательно наблюдал за ними. То, чего ему не удавалось добиться, они невольно сделали сами… При этом такого наворотив, что волосы дыбом. Результат его устраивал, но поощрять такую неосмотрительность, идущую вразрез со всем, чему он учил обоих, было нельзя. Следовало извлечь из ситуации максимальную выгоду. Решив, что дал им достаточно времени на поедание друг друга влюблёнными глазами, талморец сурово произнёс:
— А теперь вон отсюда, оба.
Альтмер почти услышал, как с треском прогнулся дощатый настил, когда эти двое рухнули с небес на землю. Вот так. А то расслабились, голубчики...
— Ты нас гонишь?.. — со слезами на глазах тихонько уточнила Умара.
— А что мне остаётся, после всего, чего вы натворили? И чтобы я вас не видел, пока не сможете больше десяти минут кряду думать о чём-нибудь, кроме того, как затащить друг друга в койку!
Оба тут же засияли как надраенная бляха у туповатого стражника. Но Эстромо, не поведя бровью, продолжал:
— А чтобы я знал, что вы действительно вновь на это способны, а вам не пришло в голову, что такая свобода — подарок за ваше разгильдяйство, явитесь, только когда сможете отчитаться в успешном выполнении задания.
Как же они, на самом деле, похожи! Вот и сейчас, точно два щенка, сделавших охотничью стойку. Только что уши не торчком, повёрнутые к нему, чтобы не упустить ни слова. Как же! Задание! В дополнение к возможности почти неограниченно наслаждаться друг другом, ещё и задание на сладкое! Интересно, как им понравится то, чего он собирается от них потребовать?
— Во-первых, Умаре нужно всерьёз вернуться к работе в таверне, пока она не готова открыть свою лавку. А то у меня такое чувство, что с нынешним отношением к делу её оттуда скоро попросту выгонят.
У девушки вытянулось лицо — ничего себе задание!.. Альтмер, отметив это про себя, невозмутимо продолжал, обращаясь преимущественно к ней, как к менее провинившейся, говоря об Индарио так, словно тот не стоял совсем рядом:
— Если бы не твоя работа, я бы поручил тебе таскать его по кабакам. Не мне же, в самом деле, этим заниматься? Пить ему нельзя, а вот научиться достоверно изображать любую стадию опьянения — необходимо. Так что пускай торчит у тебя в таверне, наблюдает за разными посетителями, запоминает. Если обслуживать будешь ты, никто и знать не будет, что там у него в кружке. Потом пусть попытается воспроизвести то, что усвоил. Сперва наедине с тобой — ты-то, как раз, всякого навидалась, так что сможешь легко подсказать, где ошибается или переигрывает. Когда решишь, что с этой частью он справился, начинается следующая. Всё то же, но прямо в таверне, на людях. Решишь, что придраться не к чему, явитесь ко мне, устрою ему экзамен. Заодно займёмся с ним подбором подходящего снадобья. Но, предупреждаю сразу, мои задания будут посложнее простого подражания, так что вникай во что сможешь, — неожиданно перевёл он взгляд на Индарио.
Оба призадумались. Неплохо. По крайней мере, отнеслись к задаче серьёзно. На самом деле, изначально талморец как раз и собирался сам заниматься обучением юноши, водить по разным злачным местам, подсовывать объекты для наблюдения, подсказывать, на что обратить внимание, поскольку не было никакой возможности доверить это парочке, готовой вцепиться друг другу в глотку. Конечно, теперь парню придётся обходиться без его советов, но в чём-то так даже лучше. Пусть своим умом доходит. Да и проверка даёт лучший результат, если экзамен принимает не тот, кто учил, не тот, к кому привык. Убедившись, что они запомнили и обмозговали его слова, Эстромо снова заговорил, теперь уже в основном с учеником:
— Такое задание, конечно, может показаться вам забавной игрой. Но это ещё не всё. Во-вторых, в свободное от пьянки и работы время, Умара должна преподать тебе основы алхимии, чтобы как только нужное зелье или зелья будут найдены, ты сразу мог более или менее самостоятельно заняться их изготовлением. Освоишь — снова экзамен. Будешь готовить при мне, причём твоей подружки рядом не будет. Ну и, наконец, в-третьих, наверняка вам есть чему поучиться друг у друга, какие-то пробелы, которые вы могли бы совместно заполнить. И я не о том, что у вас сейчас на уме. Вот и отчитаетесь, чему научились. Пока все три задачи не выполнены, на глаза мне лучше не попадайтесь. А по итогам посмотрим, стоит ли попадаться впредь. Я ещё не решил, готов ли возиться с вами дальше.
Альтмер сознательно не назначал им никаких сроков. Это тоже была своего рода проверка. Возможно, любовь затмит для них всё, и тогда, как ни жаль, проще совсем отпустить обоих — толку от них не будет. Зато если сумеют направить энергию своих чувств в нужное русло… О-о-о! Тогда эта пара станет настоящим шедевром!
Тем временем ученики отошли в сторонку, пошептались, затем Индарио вернулся к Эстромо, хотя девушка явно собиралась подойти вместо него.
— Пока я живу здесь, я не смогу не попадаться тебе на глаза. Умара предложила мне пожить у неё. Мне это кажется разумным, но я уже один раз исчез, не предупреждая…
— Да делайте вы, что хотите, — с деланным равнодушием пожал плечами альтмер, но едва заметный кивок намекал на то, что он оценил и то, как парень усвоил полученный урок, и то, что подошёл сказать обо всём сам, не прячась за подругу.
Индарио быстро собрал свои пожитки, каковых было совсем немного, и влюблённые поспешили улизнуть, радуясь, что так дёшево отделались. Задания Эстромо действительно представлялись им сущей забавой, которой к тому же предстояло заниматься вместе!

 

Счастливые изгнанники

Счастливые изгнанники

Была уже глухая ночь, когда влюблённые вновь оказались в Умариной спальне. Несмотря на поздний час, они не смогли удержаться, чтобы вновь не наброситься друг на друга с ласками, и заснули, лишь когда небо на востоке начало понемногу светлеть.

Сон юности крепок, но Умара проснулась ранним утром от возни, которую Мирта устроила на кухне, собираясь на работу. Девушка ойкнула и постаралась выбраться из постели, не разбудив Индарио. Однако тот заворочался и открыл глаза.
— Теперь я точно знаю, что ты добиваешься моей смерти! Сознавайся — ради этого всё и затевалось, — полушутя простонал он.
Умара засмеялась и звонко чмокнула его в щёку.
— Спи, недоразумение! — ласково проговорила она, — Свой ключ от дома я оставлю на столе, у Мирты есть второй. Выспишься, можешь делать, что хочешь, только дверь, уходя, запирай. А мне надо на работу. Завтрак тебе сегодня приготовить не успею, надеюсь, сам справишься. Чай-то вон какой заварил! На кухне, и вообще в доме, смело пользуйся всем, что найдёшь.
Индарио сонно улыбнулся, вспоминая события минувшего дня и ночи, последовавшей за ним.
— Умара! — раздался за дверью взволнованный голосок младшей сестры, — Умара, вставай! Хозяин сердится, что тебя на работе не застать! Грозился выгнать! Как мы тогда?!
— Иду, Мирта! Я уже встала! — откликнулась девушка, быстро натягивая платье, про себя отметив, что и касательно работы Эстромо как всегда оказался прав. Она распахнула дверь и обняла сестрёнку.
— Я нам собрала по-быстрому перекусить, — защебетала та, делая попытки заглянуть за спину Умары в её спальню.
Девочка с прошлого вечера была сама не своя, поскольку никак не могла решить, как ей следует воспринимать неведомую прежде сторону жизни старшей сестры. Она нарочно с утра погромче шебуршала на кухне, чтобы разбудить ту, не заходя к ней в комнату, но не выдержала ожидания и позвала.
Умара прикрыла дверь в спальню, сбегала умыться и присоединилась к Мирте, сидевшей за столом как на иголках. Заметив взгляды, которые девочка то и дело бросала в сторону комнаты, где спал их гость, старшая сестра сама заговорила о том, что беспокоило младшую:
— Это Индарио. Он пока поживёт у нас.
— Умара... но... но ведь это… так же нехорошо?.. Зара, наша повариха, знаешь как на девушек бранится, что они... ну… Ой, ну ты сама знаешь!.. А тебя она всегда считала хорошей...
— Ох, Мирта! Ну и каша у тебя в голове! Конечно, если сегодня с одним, завтра с другим, это не дело. Такое осуждает не только Зара. Тем паче, когда ради денег. А здесь другое. Мы любим друг друга.
— О, так это твой жених?! Вы поженитесь, да?! — Мирта от радости и облегчения затрепыхалась, как мотылёк, и кинулась обнимать сестру, — Прости, прости! Я знала, что ты у меня хорошая! Как я только могла сомневаться?! Только... разве не стоило подождать, пока боги благословят ваш брак?
Умара заключила девочку в объятия и задумалась. Девушке очень не хотелось расстраивать сестрёнку, которой замужество представлялось куда более необходимым, чем ей. Сама она об этом до сих пор даже не задумывалась. Однако нужно было подобрать подходящие слова, чтобы успокоить Мирту, и девушка осторожно произнесла:
— Разумеется, рано или поздно мы наверняка поженимся. Но сейчас у нас нет такой возможности. Если переживаешь, что скажут люди, просто пока не рассказывай никому, хорошо? Успеешь, когда всё встанет на свои места.
Та радостно кивнула. Предложение Умары её полностью устроило. Её ведь не просили лгать. Лишь не болтать раньше времени о том, что ещё не до конца свершилось.
Сёстры быстренько прибрали в кухне и поспешили в таверну. Мирта сказала правду — хозяин был настроен весьма сурово. Впрочем, если бы не наказ Эстромо, Умару, пожалуй, уже не слишком огорчила бы потеря работы. Свобода в сочетании с воровскими навыками принесла бы куда больший доход и позволила бы больше времени проводить с Индарио. Теперь же следовало как-то умилостивить трактирщика, иначе первую часть полученного задания она, считай, уже провалила.
Однако, несмотря как на то, что ей пришлось выслушать вторую за несколько часов гневную отповедь, куда менее сдержанную, нежели первая, так и на ответственность перед Эстромо, девушка витала в мыслях о своей внезапно обретённой любви, и её губы то и дело непроизвольно растягивались в мечтательной улыбке. Надо сказать, именно это, совершенно, казалось бы, неуместное выражение и спасло её от увольнения. Мало кто мог устоять перед улыбающейся Умарой, и хозяин мало-помалу смягчился, мысленно подсчитывая барыши от работы обаятельной обслуги.
— Так и быть, — нехотя проворчал он, остывая, — На сей раз я тебя прощу. Но целую неделю будешь работать до последнего посетителя! И не забывай улыбаться! Увижу кислую мину — пикнуть не успеешь, как вылетишь на улицу.
Девушка кивнула, радуясь, что так легко отделалась, хотя выспаться этой ночью ей не удалось, а при тех условиях, что поставил трактирщик, да ещё учитывая, что вечером дома её будет ждать отдохнувший Индарио, было похоже, что в ближайшее время и не удастся. Зато она выполнила одно из требований Эстромо, значит, оставался шанс получить его прощение! И Умара прилежно взялась за работу, одаривая немногочисленных в утреннюю пору посетителей лучезарными улыбками.
Мирта чуть помедлила в зале, чтобы узнать, чем закончится выговор, который хозяин учинил сестре, а затем мышкой прошмыгнула на кухню. Несмотря на своё простодушие и влияние, которое имела на неё повариха Зара, девочка никому ни словечка не сказала о том, что у сестры появился сердечный друг. Это был секрет двоих влюблённых, и Мирта, не любившая сплетничать, бережно хранила его.
Индарио, в отличие от его возлюбленной, не случалось не спать почти всю ночь, потом подниматься ни свет ни заря и целый день работать. В доме госпожи для питомцев был установлен строгий распорядок. Беспризорником он отсыпался в любое время, когда не был занят поисками пропитания. Эстромо же, если и давал ему задание на поздний вечер, что бывало нечасто, на следующий день не будил спозаранку. А вот Умара не раз просиживала чуть не до утра над данмерской тетрадью и книгами, порой бессонную ночь ей обеспечивала прихворнувшая сестрёнка, а наутро нужно было бежать в таверну, чтобы не потерять возможность прокормиться.
Однако юный мер встал, едва за сёстрами закрылась входная дверь. Ему претило валяться в постели или спать до обеда, когда любимая девушка, почти не отдохнувшая по его милости, вынуждена отправляться на работу.
Одевшись и аккуратно застелив кровать, Индарио прошёл на кухню и соорудил себе простенький завтрак. Но сев за стол и глядя на оставленный ему ключ, юноша так глубоко задумался, что почти забыл о еде. И то сказать, поводов для размышления у него было предостаточно. Первым делом, разумеется, он вспомнил вчерашнее чаепитие и то, что последовало за ним. Парень с радостью бы безраздельно предался грёзам о своей возлюбленной, если бы в его жизни не произошли слишком резкие перемены, которые следовало осмыслить.
Во-первых, Эстромо прогнал их обоих с глаз долой. И это, с учётом всего, что они натворили, было вполне закономерно. Индарио прикрыл глаза и постарался представить ситуацию такой, какой она виделась их наставнику. Проследив наиболее вероятный ход рассуждений альтмера, юноша улыбнулся и наконец принялся за еду. Если бы талморец действительно решил больше не тратить на них время, он не стал бы разбирать с ними их промахи, объяснять принципы действия зелий и не дал бы им задания. Просто ему нужно было, чтобы они осознали, сколько и каких глупостей наворотили, и им дано было время на обдумывание. Ну, а полученное ими задание было необходимо как для пользы дела, так и чтобы вместо наказания не получился сплошной праздник, которого они, по совести говоря, совершенно не заслужили.
Решив для себя вопрос с отношением Эстромо, парень задумался над более приземлёнными вещами. Умара и Мирта работают в таверне. Выходило, что Индарио навязался им на шею, не имея собственного дохода. Всё, что у него было, скопилось с тех вознаграждений, что альтмер платил за выполнение его поручений. Талморец лично давал ему уроки владения оружием, так что денег на оплату не требовалось, и юноша только сейчас в полной мере осознал, насколько он зависит от наставника.
В Гильдии воров все давно привыкли к белокожему меру и считали своим. Не зря же Мирель учила его своему искусству столь же увлечённо, как и Умару, которой оно нужно было для воровского промысла. Но сам Индарио вором не был. Впрочем, на первое время накопленных им денег должно хватить... На что? Да вот хотя бы возместить сестрёнкам потраченную на него еду, купить новый кубок вместо разбитого накануне... заказать себе отдельный ключ, чтобы не причинять им лишних неудобств, который, разумеется, он отдаст владелицам дома, если больше не будет жить у них.
Составив таким образом план действий на ближайшее время, юноша убрал со стола, вернулся в спальню и аккуратно смёл вчерашние осколки. На миг ему захотелось сохранить их на память, но почти сразу такая привязанность к неодушевлённым предметам показалась чем-то нездоровым. Он перевёл взгляд на пятно, оставленное на светлой стене содержимым разбитой посудины, и его лицо осветилось озорной улыбкой, некогда очаровавшей Эстромо.
Индарио взял часть своих сбережений и вышел из дома. Удача сопутствовала юноше: ему удалось и найти точно такой кубок, какой он расколотил накануне, поскольку Умара покупала свою посуду совсем недавно, так что у гончара ещё оставался подобный товар, и заполучить собственный ключ, и у столяра чуть ли не в отходах нашлись нужные планки, так что готовое изделие обошлось меру почти даром. Покупать что-то для дома было ему в новинку, и это занятие приятно согревало душу.
Вернувшись, он сделал то, что намечал, и задумался насчёт обеда. Ему не составляло труда купить всё необходимое и приготовить еду и себе, и Умаре с Миртой, но юноша точно знал, что обедают обе в таверне, а вот насчёт ужина уверен не был. По летнему времени пища долго храниться не будет, значит надо бы узнать, нужно ли вечером кормить сестёр? Решение наведаться к ним на работу и спросить пришло само собой. К тому же это давало возможность увидеться с Умарой, выяснить, сильно ли осерчал на неё хозяин, и чем всё закончилось, а заодно и пообедать. Следующая мысль показалась Индарио ещё более удачной: можно ведь, не откладывая, начать выполнять задание, которое дал им Эстромо! Наверняка в послеобеденное время будет за кем понаблюдать.
Уже собравшись выходить, юноша задумался: если ему предстоит некоторое время появляться в таверне и сидеть там подолгу, надо бы позаботиться о том, чтобы это не привлекало к нему ненужного внимания. Для начала он припомнил уроки Мирель и постарался сделать свою внешность менее приметной. Равномерно затемнённая кожа превратила его в обычного светловолосого данмера, а шляпа с полями скрыла в тени слишком яркие глаза.

***

В этот день у Умары оказалось много работы. Зал таверны не был полон, но стоило уйти одним посетителям, как на их место тотчас приходили другие, народу становилось то больше, то меньше, однако у девушки не было ни одной свободной минутки, чтобы присесть. От постоянных улыбок у неё сводило скулы, но ослушаться хозяина она не смела. Лучше уж этот застывший оскал, чем то, что он может счесть «кислой миной».
Чудом улучив момент, она забежала в кухню перекусить, и на тебе! Не успела вернуться, а мимо Дреуга уже прошёл новый гость. По виду из школяров, такие много не заказывают и хлопот с ними обычно совсем мало: эти — народ не привередливый. Так и есть: осмотрелся, уселся у окна, где посветлее, достал книгу и уткнулся в неё, делая какие-то пометки и выписки. Наверняка просто нашёл место, где можно относительно спокойно позаниматься, а может, ждёт кого-то из приятелей. Первым делом нужно было обслужить троих торговцев, сидевших в одном углу, поскольку у них закончилось пиво, и моряка, обедавшего в другом, не то хозяин будет ею недоволен.
Умара занялась гостями, протёрла стол от пролитого одним из них напитка, принесла всё необходимое, не забывая расточать дежурные улыбки, и только потом подошла к занятому книгой студенту.
— Чего желает молодой господин? — в голосе девушки невольно прозвучала усталость. Скорей бы уже принести ему кружку дешёвого пива или мацта, — вроде бы, парень из данмеров, хотя против света толком не разглядеть, и, наконец, хоть немного передохнуть.
Тот поднял голову, и лицо Умары вмиг озарилось самой искренней и лучезарной улыбкой. Хозяин, как раз обративший на девушку внимание, удовлетворённо крякнул — всё ж таки хороша! Только зря, конечно, так старается перед нищим школяром… много ли из такого выжмешь? Ещё бы перестала быть такой недотрогой, сколько бы денег принесла! Ну да успеется — девка молодая, глядишь, там и осмелеет. В её недоступности есть своя привлекательность для гостей, так что пусть пока… Он вернулся к своим делам, напевая под нос песенку, недавно занесённую на Золотой Берег моряками из Хай Рока и успевшую здесь прижиться.
Умара же вся трепетала от радости: из-под широких полей на неё пристально и чуть насмешливо смотрели знакомые бриллиантовые глаза.
— Так это… ты?! — восхищённо выдохнула она, — Жаль, Мирель тебя не видит! Зачем ты здесь?
На лице Индарио чуть заметно промелькнула смесь смущения и гордости. Понимая, что девушка не может надолго задержаться возле него, он быстро и тихо проговорил:
— Во-первых, чтобы увидеть тебя. Во-вторых, чтобы узнать, когда вы с Миртой вернётесь и будете ли ужинать дома. В-третьих, чтобы заодно и пообедать, а про четвёртое и пятое потом — когда принесёшь еду, не то тебе попасть может.
— Я тоже рада тебя видеть, но я теперь неделю работаю до последнего посетителя, иначе выгонят. Ужинаем мы здесь же. Обед я тебе сейчас принесу, ты что будешь? — так же торопливо и еле слышно проговорила Умара.
Индарио выбрал самую простую еду, как нельзя лучше подходившую к его образу. Девушка убежала и вскоре вернулась с готовым заказом. Наклонившись над столом, она быстро шепнула:
— Так что у нас «в-четвёртых» и «в-пятых»?
— Наше с тобой задание. Можно начать наблюдать уже сегодня.
— Да, вот только пока особо не за кем…
— Ну, ещё не вечер. А до той поры буду заниматься другим поручением, — он кивнул на книгу, в которой Умара узнала свой первый учебник по алхимии.
Индарио действительно удачно всё продумал. Образ бедного студента делал его почти невидимкой — было бы на что смотреть. Книга давала исчерпывающее объяснение как длительному пребыванию в таверне, так и выбору места у окна, а её содержание подтверждало, что парень занят учёбой. Затемнив кожу и сев против света, он получил возможность незаметно рассматривать посетителей, в то время как сам оставался для них лишь смутным силуэтом. Что же до непривычного в Сиродиле головного убора, то молодёжь часто подражает каким-то чужеземным веяниям. Раз он как-то раздобыл себе шляпу, значит, где-то такое носят. Правда, мер и сам понятия не имел, откуда её притащила Мирель. Босмерка считала, что его глаза привлекают слишком много внимания, и нужно хотя бы скрыть их в тени, раз уж цвет радужки и форму зрачков изменить невозможно.
Юноша отложил книгу, чтобы ненароком не испачкать, и принялся за еду. Допивая кофе — пожалуй, единственный напиток, который учащийся мог, не вызывая ни у кого вопросов, заказать вместо пива или чего-либо подобного, — Индарио и так и этак прикидывал, как бы вызволить Умару с работы пораньше и не навлечь на неё при этом хозяйского гнева.
Сперва ему пришло в голову наловить змей или скорпионов и украдкой запустить их в зал. Посетители-то, ясное дело, разбегутся, только всю обслугу заставят вылавливать эту живность. Ещё, поди, и задержаться потребуют, чтобы обшарили все углы и убедились, что ни одной твари не осталось. К тому же, возникнут вопросы, кто устроил такую, вовсе небезопасную каверзу, и подозрения могут пасть на кого угодно, в том числе и на Умару, как самую молодую. И всё это не считая того, что кто-нибудь может пострадать от укусов змей или скорпионьего жала.
Сам будучи не в восторге от своей идеи, Индарио попытался представить, что сказал бы о ней Эстромо. Вывод напрашивался неутешительный. Наставник и так в последнее время был не лучшего мнения о его умственных способностях, а уж такая шутка могла худо-бедно сойти для мальчишки лет десяти-двенадцати, каким он сбежал из поместья госпожи или попал на Золотой Берег, но никак не для пятнадцатилетнего воспитанника альтмера. Лучше уж вовсе ничего не делать, чем совершать такие глупости!
Ничего другого юноша придумать не смог, а посему решил за отсутствием объекта для наблюдения углубиться в основы алхимии, но что-то не давало ему покоя. Очень скоро он разобрался в причинах этого душевного разлада. Перед ним стояла задача, и не сказать, чтобы очень трудная. Эстромо задавал ему и посложнее. Правда, чаще всего решать их приходилось исключительно в теории. Но если бы альтмер дал ему поручение удалить посетителей из таверны и пораньше выманить с работы служанку, он расшибся бы в лепёшку, и всё же отыскал бы достойный способ! А теперь, столкнувшись с проблемой на практике, спасовал, решив заняться более лёгким делом, даром, что речь шла о его любимой девушке! Индарио внутренне застонал, представив, как разочаровал бы наставника. Получалось, что все старания последнего пропали впустую!
Теперь поиск решения стал для парня принципиальным вопросом, совсем как недавно выяснение направления алхимических изысканий Умары. И на этот раз он был просто обязан справиться лучше! Сделав вид, будто вчитывается в какой-то заковыристый абзац, юный мер напряжённо думал над поставленной задачей. Чувствуя, что ничего не получается, он попытался представить хотя бы примерно, как рассуждал бы сам Эстромо. Через несколько минут основа идеи была готова, оставалось понять, каким именно способом подойти к её воплощению: сделать всё самому или найти подходящего помощника. И то и другое представлялось не слишком затруднительным, но при этом имело свои плюсы и минусы.
Хорошенько всё взвесив, Индарио продолжил чтение учебника, не забывая подыскивать объекты для наблюдения. Компания из нескольких моряков, вскоре зашедших в таверну, показалась вполне подходящей. Незаметно подглядывая за ними из-под своей шляпы, парень старался отметить и запомнить всё, что возможно.
Так, с пользой проводя время и изредка перекидываясь парой слов с возлюбленной, обслуживавшей посетителей, юноша досидел до ужина. Девушка тоже улучила минутку, чтобы перекусить.
Народ, пришедший в таверну за вечерней трапезой, понемногу начал разбредаться, остались только те, кто собирался торчать тут ещё долго, и вот их-то ухода и предстояло дождаться Умаре. Когда она в очередной раз с полными кружками проскользнула мимо Индарио в сторону гуляющих моряков, он тихо шепнул ей:
— Я отлучусь ненадолго. Потом вернусь, домой пойдём вместе.
От того, что любимый хочет её дождаться, замученная улыбка девушки на мгновение вспыхнула искренней радостью.
Индарио поднялся и направился к выходу, оставив на столе книгу, дабы обозначить, что уходит не насовсем. Дреуг, видевший, что деньги за заказ тот сразу отдавал прислуге, пропустил его без возражений. Парень убедился, что вышибала не смотрит в его сторону, и отправился в доки.
Среди тамошних нищих был один колченогий старик-бретонец, известный в Гильдии воров тем, что едва ли когда сказал хоть слово правды, зато врал так вдохновенно, что не заслушаться невозможно, причём сходу и на любую тему. Например, его собственных версий, почему у него, уроженца Хай Рока, нордское имя, было множество, но едва ли хоть одна соответствовала истине. Индарио, пять лет обретавшийся в убежище, разумеется знал о нём и предпочёл бы иметь дело именно с ним, хотя сгодился бы любой попрошайка посговорчивей.
Ему повезло: Старый Иг всё ещё сидел на обычном месте и был мрачен — верный признак того, что нынче удача от него отвернулась.
Юноша встал чуть в стороне, делая вид, что любуется закатом. Нищий дёрнул его за край куртки.
— Господин, подайте на пропитание старому солдату, охромевшему на службе Империи! Вы только послушайте, что мне довелось пережить!..
Нищий привстал и приблизил щербатый рот к самому уху мера, собираясь угостить того одной из своих завиральных историй.
Индарио, не поворачивая головы, вполголоса проговорил:
— Нет, Иг, если хочешь сегодня заработать на выпивку, придётся тебе рассказать другую байку. И не мне.
— Ага… так господину нужна помощь Старого Ига? — было очевидно, что бретонец сейчас начнёт торговаться, чего его собеседник, будучи стеснённым в средствах, позволить не мог.
— Мне казалось, это тебе нужна пара монет, чтобы не остаться сегодня трезвым и голодным, — равнодушно проговорил мер.
— Так это ж смотря, что делать надо, а то и кусок поперёк горла встанет, и выпивка отравой покажется.
— Надо получить от меня эту самую пару монет, пойти в таверну и рассказать там одну небольшую историю. Что сумеешь из этого выжать — твоё, плюс от меня ещё столько же, сколько в начале, если справишься.
— Так-то оно бы можно… только за другой рассказ и бока могут намять. Это дороже стоит, чем ты сулишь!
Всё-таки торгуется, старый паршивец… Индарио сделал несколько шагов в сторону моря, точно человек, желающий отделаться от навязчивого нищего, но пока не готовый гнать того силой.
— Не хочешь — дело твоё. Найду кого помоложе, кто ещё не потерял хватки и не разучился чуять свою выгоду.
Индарио мог бы припугнуть старика именем Бероны, но не хотел чтобы его просьба хоть как-то увязалась с Гильдией. Он должен был справиться сам. Развернувшись, мер направился к беспризорным мальчишкам, вроде тех, каким некогда был он сам, которые увлечённо играли в какую-то азартную игру.
Иг снова с силой дёрнул его за полу. Юноша с досадой подумал, что так можно и куртку порвать, но был рад, что нищий не отстал. Значит, договорятся. По сути, уже договорились. Остались детали.
— Господин должен понимать, что никто не выполнит его просьбу лучше Старого Ига. Мальчишка только всё испортит.
— Я пока не заметил, чтобы ты вообще рвался что-то делать. А ребёнок справится с этим не хуже старого хрыча.
Грубоватая манера парня, как ни странно, пришлась Игу по вкусу, и тот, опасаясь упустить свою выгоду, заговорил о деле:
— Так что же надо рассказать в таверне?
— Красивую басню, о богатой леди, которая нынче гуляла по берегу и обронила в море дорогое украшение.
— Аха… — Иг довольно осклабился, — Поди, ещё и место указать?
— Можешь продавать эти «сведения» за любые деньги, я уже сказал, что выручишь — твоё.
Беззубая улыбка Ига стала ещё шире.
— А в чём интерес молодого господина? Зачем ему всё это?
— Мне нужно, чтобы в таверне этим вечером не осталось ни единого посетителя. И ты сам с полученными деньгами нынче туда не заявился. Оставшуюся награду я передам тебе снаружи под видом милостыни. Справишься?
— А то! Может, у Старого Ига и маловато зубов, но хватки он пока не потерял, нет! Ну, подайте, господин! Ну, что вам стоит?! — громко заныл он вдруг, снова дергая Индарио за край куртки.
— Вот, держи свой задаток, — юноша сунул нищему обещанные деньги, с показным отвращением поправил одежду и вернулся в таверну.
Оставленная книга по-прежнему лежала на месте, никто из посетителей больше и не думал уходить, все оставшиеся явно намеревались проторчать тут до поздней ночи. Других служанок скоро отпустят по домам, всех, кроме провинившейся Умары… Не успел Индарио подумать об этом, как девушка подошла к нему.
— Тебя долго не было. Ты в порядке? — встревоженно спросила она, делая вид, что принимает заказ.
— В полном. Но эта твоя алхимия не такая простая штука. Надо было мозги проветрить на свежем воздухе. А сейчас сможешь принести что-нибудь, что могло бы сойти за пиво?
— Конечно! Я уже всё продумала, — потускневшая улыбка Умары снова ярко сверкнула.
Не успел Индарио получить свой «особый» заказ, как в таверне появился старик в обносках моряцкой робы. Он проковылял к стойке, приволакивая негнущуюся ногу, сунул трактирщику мелкую монету и заказал дешёвого пива. Отхлебнув хороший глоток, Старый Иг крякнул, облокотился на грубую столешницу и, ни к кому толком не обращаясь, произнёс:
— Вот где, в мире справедливость?! Нету её! Сколько ни живу — вечно одно и то же: одним всё, другим… — бретонец сделал непристойный жест, — что осталось! Вот я сегодня — раздобыл монетку — и уже рад, что будет чем горло промочить! А эти?! Целое состояние на корм рыбам, и завтра же опять будет по берегу болтаться от делать нечего такой же расфуфыренной фифой! Ей-то что! Невелика потеря! А вот отдала бы она мне своё ожерелье, даже знай, что всё равно потеряет? Ага! Не ожерелье старику, а корень собачий! Так-то.
Иг уткнулся в свою кружку, но глаза его стрельнули по залу. Кое-кто уже заинтересовался услышанным. Скоро все они будут у рассказчика в руках, а их денежки — в его карманах.
— Эй, старик! О чём это ты болтаешь? — подал голос один из моряков.
— Дык, о несправедливости жизни, сынок! Поживи с моё, на своей шкуре познаешь!
— Ай, да я не про твоё нытьё! О каком-таком состоянии ты говорил?
— Да как же? Нынче гуляла тут одна по берегу, там где скалы. Делать-то им, богатым, неча… Чем в таких юбищах по камням лазать, ровно коза горная! — старик снова прильнул к кружке.
— Дед, не испытывай моё терпение, — не унимался матрос, — Не поверю, чтобы тебя ещё волновали чьи-то там юбки! Ты по делу говори!
— А… — тот махнул рукой, — Я и говорю, не то с напрягу, не то ещё с чего, нитка-то у ней на шее возьми да и лопни! А там жемчуговины — иные с мой ноготь будут, — Иг показал грязный мизинец, — и тока по камню застукали да в море, да в море… а там под скалой-то глубоко… Она-то: «Ай! Ой!» Меж валунов пошарила, может, что и подобрала, я смотрел потом по щелям — ни единой ни нашёл! И хахаль ейный к воде сунулся, а в волны не полез. Облапил её, да с тем и ушли.
— Что ж ты сам-то за ними нырять не стал? — окликнули его из другого угла.
— С моей-то ногой?! Может, жизнь у меня и не спелое яблочко, а покамест в край не надоела! Вот и говорю: одному и мелкая монетка — радость, другому целое состояние утопить — не горе! Где ж она, справедливость-то, а?!
Иг опрокинул остатки пива в рот, со стуком поставил кружку и заковылял к двери. Моряки за своим столом о чём-то быстро посовещались вполголоса, и тот, что донимал нищего вопросами, торопливо крикнул ему вслед:
— Постой, старик!
Бретонец обернулся.
— Ставлю тебе ещё кружку, да получше твоего пойла, если покажешь, где гуляла та дама!
— Тю, да тебе не матросом — купцом надо быть! Уже и своих кораблей сколотил бы флотилию! За пару медяков горсть жемчуга торгуешь! Вот она — цена Старому Игу! Кружка пива — точно забулдыге последнему!
Ворча и ругаясь, нищий поплёлся к выходу.
— Верно говоришь, дед! Лучше нам расскажи — подали голос из-за другого стола. Уж мы старого человека не обидим!
Одинокий странник, сидевший за третьим, только многозначительно потряс кожаным кошелём, так что раздался заманчивый звон.
Все повскакали с мест, буравя друг друга глазами, поднялся отчаянный гвалт. Каждый старался переорать другого. Дреуг напрягся, готовый окоротить самых буйных, если дойдёт до драки. Старый Иг остановился в дверях, наслаждаясь происходящим.
Индарио тоже встал и подался вперёд, делая вид, что до крайности заинтересован рассказом попрошайки. Ещё бы! Для бедного школяра даже одна такая жемчужина — великое сокровище! При этом он не забыл допить своё «пиво», чтобы ни у кого не возникло ненужных вопросов.
Наконец все устали от крика и, чуть ли не разом угомонившись, уставились на бретонца, который посмеивался, скрестив руки на груди.
— Хе-хе… Вот я в толк-то не возьму, что вы друг у друга выторговать стараетесь? Ну, предложит кто лучшую цену, ну, отведу я его на место… Мне-то без разницы — кого. Что, остальные так и останутся здесь сидеть, свесив носы над кружками? Следом же и подтянутся! Вы лучше все в складчину столько предложите, чтобы мне не обидно было, что другие крупным жемчугом разживутся! А не то, я ведь и промолчать могу!
— Верно! Пусть только место укажет, а там — уж какая чья удача! — зашумел разогретый алчностью и хмельным народ.
В результате долгих споров, Старый Иг с каждого получил по золотому. Индарио попытался сунуться с серебряной монетой, но общий приговор был однозначным: кто не может уплатить золотом, тот не принимает участия в поисках, а увидят рядом — пусть радуется, если по шее не получит. «Студент» со вздохом сожаления пожал плечами, и спрятал деньги в карман.
Стоило галдящей толпе вывалиться из таверны в сгущавшиеся сумерки, хозяин заметно занервничал. Похоже, ему и самому хотелось попытать счастья.
Несмотря на недвусмысленное предупреждение, молодой мер ушёл следом за всеми, но, зайдя за угол, остановился. Через некоторое время рядом с ним возникла ковыляющая фигура.
Юноша сунул бретонцу обещанную плату, которая не шла ни в какое сравнение с тем, что он получил от новоявленных «кладоискателей».
— Смотра-ка, а я думал, обманешь! — довольно проскрипел Иг.
Индарио чуть заметно пожал плечами.
— И кто бы после этого стал иметь со мной дело?
— Ну, дельце-то и так вышло прибыльное! Я не в накладе и не в обиде.
— Уговор дороже денег.
— Не зря, значит, я для тебя расстарался…
Словно подтверждая его слова, ветер донёс радостные крики с той стороны, где в отдалении мелькали раздобытые ищущими факелы.
— Ага… нашли, значит!.. — ухмыльнулся бретонец.
Окна таверны давали довольно света, чтобы вопросительное движение головы Индарио не осталось незамеченным.
— Видел, мальчишки в доках в шарики играли? Это им местные мастерицы, что украшения из-поддельного жемчуга нижут, в обмен на красивые ракушки дают. В потёмках такие бусины от настоящих не отличить, даже дырочка для нитки есть. Я у них несколько таких выменял, пару в камнях оставил, вроде как сам не углядел, остальное в море кинул. А что та девка фальшивые украшения носила, с меня какой спрос? С виду богатая, а оно — вон как! Так что в другой раз имей в виду, какой-то там пострелёнок старому Игу не чета. Кто бы другой тебе такую сказку состряпал? Ладно, пойду я… есть у меня ещё задумка, пока им искать не надоело… Мне б твои ноги молодые, я бы — ух!..
Старик заковылял прочь, совсем не в ту сторону, куда направил толпу искателей жемчуга.
Индарио же устремил взгляд на двери таверны, откуда как раз начала выходить закончившая прибираться обслуга. Умара чуть задержалась, пропуская товарок вперёд, и тогда юноша вышел из своего укрытия. Шляпу он снял и понёс под мышкой, чтобы её приметный силуэт не напоминал о нынешнем посетителе. Мирта крутилась рядом, пытаясь разглядеть возлюбленного старшей сестры, но для этого было уже слишком темно.
Придя домой, мер тщательно смыл с рук и лица краску. Его непривычно бледная кожа слегка напугала девочку, она прижалась к Умаре и тихонько спросила:
— А чего же он такой… белый?..
Индарио, услышавший её вопрос, обезоруживающе улыбнулся:
— Сам хотел бы знать. Таким уж уродился!
— А ты точно… живой?
— Мирта!!! — Умара ущипнула сестрёнку, краснея за неё, но юноша только засмеялся и протянул девочке руку:
— На, потрогай!
— Тёплая… — с нескрываемым облегчением выдохнула та и наконец-то робко улыбнулась в ответ.
— С тем, живой я или нет, мы, вроде разобрались, а вот твоя сестра точно еле жива, так что лучше бы ей поскорее лечь, чтобы получше выспаться.
Пожелав Мирте доброй ночи, влюблённые скрылись в спальне. Вспомнив вчерашний вечер, Умара бросила взгляд на дальнюю стену и прыснула со смеху.
Причудливое пятно, оставленное эликсиром, было заключено в аккуратную деревянную рамку.
— Ох, Индарио! Это ж надо было додуматься! До чего же я тебя люблю!
— Я так и знал, что тебе понравится.
— И всё-таки ты сумасшедший!
— Мы оба, радость моя, мы оба…
Девушка плотнее прильнула к нему и забралась руками под его рубаху, но мер осторожно освободился от объятий, расцеловал тёплые ладошки, и, серьёзно глядя ей в глаза, произнёс:
— У нас впереди ещё уйма времени, но сегодня необходимо выспаться. Иначе неделю тебе не выдержать. Ты ведь с ног валишься от усталости. А я не смогу каждый вечер выдёргивать тебя с работы, как сегодня.
— Так эта история со Старым Игом — твоих рук дело?!
Индарио кивнул.
— Сколько нам удалось проспать прошлой ночью? Час? Полтора? Мне нужно было дать тебе возможность отдохнуть, вот и пришлось устроить такой спектакль… Если мои усилия пропадут зря, будет весьма обидно.
— Думаю, Эстромо мог бы тобой гордиться!
— Не забывай, что пока он не желает меня видеть, а я, вместо того, чтобы перенимать повадки местных пьяниц, занимаюсь даэдра знает чем! Кроме того, мне бы тоже не мешало выспаться.
— Но ведь, когда мы ушли…
Ответом стал укоризненный взгляд светлых глаз, и девушка смущённо потупилась.
— Ну конечно же! Как я только не подумала! Ты тоже сразу же встал?
Индарио снова кивнул, опрокидывая её на постель:
— Пора спать.
Если Умара и была готова возражать, пока дело касалось её одной, ради любимого она сразу же перестала спорить. Через несколько минут оба уже сладко спали, крепко прижавшись друг к другу.

***

Последующие дни оказались в точности похожими друг на друга. Все трое вставали одновременно и вместе завтракали, после чего сёстры уходили на работу, а Индарио оставался дома, где занимался мелкими делами и тренировался в обращении с оружием, чтобы не потерять и закрепить навыки, привитые ему Эстромо. Кроме того он понемногу старался перед зеркалом воспроизвести результаты своих наблюдений за подвыпившим народом, а после, если оставалось время, штудировал учебники по алхимии. К обеду молодой мер, захватив с собой книгу, отправлялся в таверну.
На следующий вечер после выступления Старого Ига юноша заметил среди посетителей одного из давешних «охотников за сокровищами». Воспользовавшись тем, что тот не мог не запомнить если не «студента», рвавшегося поучаствовать в поисках на последние деньги, то хотя бы его шляпу, он с видимой робостью подошёл к нему и осторожно спросил:
— Ну как? Удалось вчера что-нибудь найти?..
Мужчина окинул его хмурым, подозрительным взглядом, но увидел лишь вполне объяснимое любопытство бедняка, которого не пустили даже посмотреть, как другие будут делить крупный куш.
— Да уж, удалось, — проворчал он, недовольно.
— Повезло, — вымученно улыбнулся молодой мер, — Поздравляю.
— Если кому и повезло, так это тебе, — вдруг с досадой выпалил его собеседник.
— Отчего же?.. — Индарио мастерски изобразил неуверенность. Подобной откровенности он не ожидал и теперь старался понять, что за ней стояло. То ли вчерашний кладоискатель пожалел «студента», не стал дразнить миражом чужой удачи, то ли просто захотел излить кому-то душу. Пожалуй, второе больше походило на правду. Нечасто у облапошенных кем-либо случаются приступы милосердия.
— Да оттого, что жемчуга у той девки фальшивыми оказались! Небось, кавалеру пыль в глаза пускала! Встретил бы я того старикана!.. Хотя... какой с него спрос? Он что видел, то и сказал, это мы как дураки повелись! Тебе, парень, повезло, что в это дело не влез, а ему и подавно — на пустом месте столько денег отхватил! И ладно бы только продрогли, ныряя за этими никчёмными шариками, ладно бы, что двое из-за них чуть не потонули!.. — он сорвался на крик, сплюнул и внезапно умолк, резко отвернувшись от юноши. Видимо, не пожелал совсем уж выставлять себя на посмешище.
Мер почёл за лучшее потихоньку убраться на своё место и снова уткнуться в учебник. Зато трактирщик, весь день с мрачным видом переставлявший и протиравший посуду, заметно повеселел и принялся фальшиво насвистывать игривый мотивчик.
К вечеру народу в таверне прибавилось, так что у Индарио не было недостатка в объектах для наблюдения.
Мирту отпустили домой намного раньше сестры, а юноша покинул таверну незадолго до ухода последнего посетителя и уже снаружи дождался Умару.

***

Неделя такой работы далась девушке непросто. Она заметно осунулась, несмотря на смуглую кожу сильно побледнела, а её обворожительная улыбка поблёкла. Чем ближе было завершение назначенного срока, тем сильнее Индарио убеждался, что это не жизнь, и окончательно утвердился в своём мнении, когда увидел, сколько в итоге заплатил ей хозяин.
Помимо прочего, молодого мера терзало то, что он лишь тратил свои сбережения, и не будь их, оказался бы на шее у сестричек, которым и самим без «приработков» Умары, едва хватало на жизнь. Но пока длилось назначенное трактирщиком наказание, юноша не делился с возлюбленной своими мыслями, лишь старался, сколько мог, помогать ей и следил, чтобы у той была возможность отдохнуть, что, с учётом страстности её натуры, было не так уж просто. Однако парень научился мягко, но решительно подавлять попытки девушки взбунтоваться, напоминая, что недельный срок истечёт быстро, а если она вконец измотает себя, они не скоро смогут насладиться обретённой свободой.
Серьёзный разговор не состоялся и в первый вечер, когда хозяин наконец-то отпустил Умару пораньше. Влюблённые, покинув таверну, отправились на морской берег. Они резвились как дети. То со смехом гонялись друг за другом по песку и мелководью, то карабкались на скалы, то играли в прятки меж камней. Но когда Умара разделась и рыбкой нырнула в тёплые волны, Индарио не последовал за ней, а просто зашёл в воду по грудь и остановился, любуясь тем, как она легко рассекает морскую гладь. Отплыв подальше, девушка окликнула его:
— Ну, что же ты? Плыви сюда! Здесь здорово!
Однако юноша только улыбнулся и помотал головой. Умара повернула назад, не понимая причин его отказа, схватила его за руку и потянула за собой:
— Давай! Поплыли!
— Я не умею.
Для девушки, выросшей у самого моря, это прозвучало почти как признание в неумении ходить. Она сама выучилась тому и другому едва ли не одновременно. Мирта тоже была неплохой пловчихой. Индарио же никто и никогда этому не учил. До похищения родители считали, что он ещё слишком мал, в поместье госпожи не было водоёмов крупнее ванны, а за его пределы питомцев не выпускали. Так что, даже оказавшись в Даггерфолле в десятилетнем возрасте, пробродяжничав там почти два года и нередко добывая пропитание в доках, мальчишка старался держаться подальше от глубоких мест.
Умара встала на дно рядом с Индарио. Они были примерно одного роста, их глаза встретились, а губы слились в поцелуе, солоноватом от морской воды. Но затем девушка отстранилась и решительно заявила:
— Так не годится! Наверное, нечто подобное Эстромо и имел в виду, когда говорил, что мы должны научиться друг у друга тому, чего пока не умеем. Пошли. Я покажу, где лучше всего начинать. Это не сложно, вот увидишь!
Но, как выяснилось, то, что казалось Умаре вполне простым и естественным, вовсе не являлось таковым для Индарио. Однако девушка была терпелива, а её ученик настойчив, так что вскоре он уже мог как-то держаться на воде и даже проплыть небольшое расстояние. Видя, что мер порядком устал от непривычных упражнений, его подруга наконец сжалилась над ним и позволила отдохнуть.
— По крайней мере, теперь можно надеяться, что если ты упадёшь в воду, то хоть не уйдёшь якорем на дно! — подвела она итог.
— Но если и научусь получать удовольствие от плавания, то, похоже, очень не скоро! — откликнулся парень.
— А от этого? — игриво улыбнулась Умара, увлекая юношу на песок, где успела расстелить свою широкую юбку.
Он лишь тихо засмеялся в ответ, опускаясь вслед за ней на это импровизированное ложе.
Солнце успело наполовину скрыться за горизонтом, окрасив море в оттенки расплавленного золота, когда влюблённые разомкнули объятия и вытянулись на берегу в блаженной истоме.
Немного полежав в сладком оцепенении, Умара снова потянула Индарио к воде:
— Вот сейчас окунуться самое то! Уверена, даже ты оценишь, недоразумение! — теперь это словечко звучало в её устах как самое нежное прозвище, на которое невозможно было обижаться, даже если очень захотеть.
Не дожидаясь, пока он поднимется, девушка легко вскочила и рванула туда, где кромка прибоя с шорохом лизала берег. Мер погнался за ней, и они уже вдвоём, рука об руку, бросились в набегающие мелкие волны. Море было тёплым, и всё же приятно освежило разгорячённые тела юных любовников. На этот раз Индарио сам не заметил, как поплыл, и не сразу спохватился, что давно не чувствует ногами дна. Но рядом была Умара, готовая в случае необходимости прийти ему на помощь, так что вместо паники парень ощутил растущую уверенность в своих силах и в надёжности водной стихии.
Довольно нескоро они выбрались на остывающий песок, обсохли, поёживаясь от вечернего ветерка, оделись и медленно побрели в сторону дома, с поразительной остротой проникаясь великолепием жизни во всех её проявлениях. Краски неба и тихий шелест листвы, белый камень городских стен и запах трав и цветов, усилившийся к ночи, вызывали у них безотчётно-счастливые улыбки.
Уже перед сном Индарио дал себе слово, что назавтра разговор насчёт лавки и работы в таверне непременно состоится.

***

Следующий вечер мало отличался от предыдущего. Стоило девушке освободиться от работы, как влюблённые помчались к тому уединённому кусочку берега, где проводили время накануне.
Сперва Умара убедилась, что мер не забыл вчерашних уроков, а затем научила его прыгать в воду со скал и задерживать дыхание, оставаясь под водой.
Но когда они решили передохнуть, и девушка с нетерпением ожидала повторения любовных утех на мягком песке, юноша ласково отстранил её и серьёзно сказал:
— Нам с тобой надо поговорить.
Во взгляде Умары мелькнула паника. Что если Эстромо, будучи прав в основном, ошибся во времени действия эликсира? Если влияния её зелья хватило дней на десять, а теперь оно закончилось, и сейчас она услышит, что Индарио её больше не любит?! «О, Дибелла!» — мысленно взмолилась девушка, со страхом ожидая продолжения.
— Что с тобой? — встревоженно спросил парень, явственно ощутивший перемену в её настроении, — Нам действительно нужно многое обсудить, и лучше бы прямо сейчас, пока мы вновь не забыли обо всём на свете.
— Я боялась, что ты… ты меня…
— Что твоё варево наконец-то перестало действовать, и я сейчас скажу, что любовь прошла?
Умара тихо кивнула и опустила голову, скрыв выступившие слёзы за завесой мокрых волос, потемневших от морской воды.
— Глупышка, — мер притянул её к себе, — Какая же ты глупышка! Я люблю тебя, и алхимия тут ни при чём, как и говорил Эстромо. С каких это пор ты не веришь ему, если уж сомневаешься во мне?
— Наверное, с тех пор, как поняла, что значит влюбиться…
Вместо ответа Индарио отвёл рукой её густую волнистую гриву и крепко поцеловал возлюбленную. После чего всё же настоял на разговоре.
— Скажи, что тебе нужно, чтобы открыть свою лавку? Чего недостаёт, чтобы сделать это прямо сейчас?
— Ну… я ещё не успела до конца изучить тот раздел, который касается краски для лица, помад и духов…
— Но что-то из этого ты уже можешь изготовить?
— Кое-что…
— Значит так. Вечером ты попробуешь дать мне простенькое задание по алхимии, а пока я буду над ним пыхтеть, займёшься освоением своей части. Чем скорее ты освободишься от работы в таверне, тем лучше. Да и Эстромо говорил то же самое.
— Но ведь мне до поры нельзя оттуда уходить…
— Пока я не научусь, чему велено?
Девушка кивнула.
— Значит, с этого и начнём, прямо здесь.
— Но не прямо сейчас! — засмеялась Умара, пытаясь побороть мера и уложить на расстеленное покрывало, которое тот предусмотрительно притащил в сумке. Он принялся шутливо отбиваться, но вскоре оба сплелись в объятиях и повалились на покрытый тканью песок, чтобы вновь безраздельно принадлежать друг другу.
Затем, после короткого купания, Индарио впервые попробовал изобразить результаты своих наблюдений перед Умарой. Ещё дома перед зеркалом парень понял, что сложнее всего сымитировать неявные моменты, например, когда человек уже не совсем трезв, но старается этого не показать. Прочее тоже оказалось несколько труднее, если не видеть себя со стороны.
Неожиданно ему пригодилось не только подсмотренное в таверне, но и то, что припомнилось со времён бродяжничества. И тут мер впервые задумался о том, почему, в отличие от других беспризорников, рано приобщавшихся ко взрослым порокам, никогда не прикасался к выпивке, и даже о связанных с ней особенностях своего организма узнал только под руководством Эстромо. Поразмыслив, парень пришёл к выводу, что дело было в том воспитании, которое он получил, будучи питомцем госпожи. До сих пор он порой почти невольно прикидывал, что она сказала бы в том или ином случае.
Умара оказалась весьма придирчивым и беспристрастным зрителем. Она старалась указать юноше на малейшие промахи, хотя в глубине души считала, что для первого раза он справляется просто отлично. Но нужно было добиться, чтобы результатом остался доволен Эстромо.
Наконец мер решил, что на сегодня достаточно, иначе занятия алхимией снова придётся отложить, а значит, потерять ещё день, позволяющий приблизить открытие лавки. Они быстро собрались и поспешили домой, где забрались в подвал и до позднего вечера провозились с колбами и ретортами.

***

На следующий день Индарио начал прикидывать, как нужно переоборудовать дом сестричек, чтобы устроить в нём парфюмерную лавку. Получалось, что достаточно будет просто отделить переднюю часть жилища, отведя её под магазин. При этом всё должно было быть не только удобным, но и красивым, чтобы привлекать покупателей.
Он набросал на листе бумаги то, как ему виделись эти изменения, и остался доволен результатом.
Умара, как обычно, расцвела улыбкой, когда юноша появился в таверне, но вскоре на её лице проступила тревога, которую она тщетно пыталась скрыть: на сей раз её возлюбленный не ограничился отстранённым наблюдением за людьми, а додумался подсесть за стол к подвыпившему норду. Судя по всему, неожиданный собеседник пришёлся тому по душе, а это почти наверняка должно было закончиться намерением угостить его мёдом. Отказ выпить вместе подобные люди почитают личным оскорблением, а такой здоровяк запросто успеет покалечить молодого мера раньше, чем Дреуг отлипнет от дверного косяка, откуда наблюдает за порядком. Но ведь и соглашаться Индарио никак нельзя!
Девушка старалась вертеться поблизости, настороженно ловя обрывки фраз и лихорадочно придумывая выход из сложившейся ситуации.
— Славный ты парень! — громогласно заявил северянин, хлопая юношу по плечу, — А только мозги над книгами сушить не дело, слышишь? Бросай ты это. До добра не доведёт, точно говорю. Лучше давай выпьем! Я угощаю!
Умара напряглась как натянутая струна, и надо же было случиться, чтобы именно в этот момент её окликнул другой посетитель! Не подойти она не могла, и всё, что ей оставалось, — как можно скорее разобраться с несвоевременным заказом.
Индарио был вполне готов к такому повороту, досадно, конечно, что Умару отвлекли, но, по большому счёту, и это не беда.
— Давай-ка я сам позабочусь о выпивке, — предложил юноша норду, вставая, — А то и правда, что-то засиделся над книгами. Где-то тут такая смугляночка крутилась... Ага, да вон же она!
Мер подошёл к Умаре, которая спешила освободиться от другого гостя. Тот подмигнул сидящему рядом приятелю:
— Тебя где-нибудь обслуживали так быстро? Вот не ожидал от портового кабака! Верно, я ей понравился! Надо бы к ней подкатить, девчонка-то очень даже ничего...
— Ну, знаешь ли!.. — сердитым шёпотом зашипела Умара на Индарио, — Ничего лучше не придумал?!
— Не злись! Я знал, что могу на тебя положиться, — так же тихо отозвался юноша. Эти простые слова, говорившие о его безграничном доверии к ней, мигом усмирили гнев девушки.
— Ладно... Так что?
— Подойди к нашему столу, возьми заказ, ну а насчёт меня — сама знаешь.
Умара поспешила к норду, пока кто-нибудь из обслуги её не опередил. Как она и ожидала, тот потребовал мёда для себя и Индарио. Девушка была достаточно ловка, чтобы принести и вручить каждому нужную кружку, так, чтобы ни у кого не возникло подозрений. Мер похвалил традиционный напиток жителей севера, чем немало польстил собеседнику.
— И всё-таки настоящий мёд только в Скайриме! — прогудел норд, — Тебе непременно нужно побывать там и попробовать.
Индарио заверил его, что обязательно так и сделает, если представится случай. Они просидели вместе достаточно долго. И хотя северянин несколько раз повторял свой заказ, а юноша ограничился первой кружкой, содержимое которой было известно только им с Умарой, это общение дало не слишком много пищи для наблюдения. Норд уже был навеселе, когда парень подсел к нему, но дальнейшее поглощение мёда, казалось, не слишком на него влияло. Однако, когда он распрощался с мером и направился к выходу, его походка оказалась заметно менее твёрдой, чем можно было предположить по речи. Цепкая память ученика гильдейского казначея запечатлела и это. Наверняка Эстромо, давая ему задание, подразумевал не только необходимость запомнить, то, что нужно уметь изобразить самому, но и понимание, чего можно ждать от других.
Оставшаяся часть вечера тоже принесла больше пользы в плане изучения алхимии, нежели в отношении наблюдений. Юноша внимательно вчитывался в книгу, последовав совету подруги не заказывать ужин.
После работы, которую удалось закончить немного раньше обычного, Умара вновь потащила Индарио к морю. На сей раз у неё на плече висела холщовая сумка. Мер хотел забрать её ношу, но девушка лишь недовольно дёрнулась, и он отстал. Они быстро добрались до места, которое облюбовали для своих вечерних прогулок и занятий. И только тогда Умара вернулась к разговору, начатому в таверне:
— Может, хоть теперь объяснишь, зачем тебе это понадобилось?
— Объясню. Наблюдая со стороны, я не могу уловить все нюансы изменений, происходящих с людьми. Но не усвоив этого, не сумею вести себя достаточно естественно, если составлю им компанию.
— А тебе не приходило в голову, что именно поэтому Эстромо дал это задание нам обоим? Чтобы я могла советами и подсказками помочь тебе преодолеть это препятствие?
— Ты и так помогаешь, но дело продвигается слишком медленно, поскольку мне приходится действовать наугад. Ещё вчера стало ясно, что всё, что я успел подсмотреть и запомнить, выходит довольно сносно, а вот прочее...
Девушка задумалась и не могла не признать его правоту, но только в этом вопросе.
— Допустим. Но это как раз и означает, что ты ещё не готов к выступлению на публике. Тогда на что ты рассчитывал, когда подсел к этому норду?
— Во-первых, на твою помощь, — при этих словах Умара вновь польщённо улыбнулась, — во-вторых, на то, что особо играть и не придётся. Я, в любом случае, рассчитывал обойтись одной кружкой.
— А если бы другая служанка подоспела раньше? Как бы ты тогда выкручивался? Ты же не можешь пить мёд, который она бы принесла!
— Ну, со своей стороны я сделал всё, чтобы избежать такого поворота, но если бы вышло, как ты говоришь, я бы просто отлучился, якобы на минутку, пока несут заказ, и просто не вернулся бы назад, пока норд не уйдёт. Но это на самый крайний случай.
— Да уж... Не слишком здорово, но всё лучше, чем принять такое угощение. Я-то, признаться, уже прикидывала, как мне тащить тебя домой и приводить в чувство!
— Если бы до этого дошло, значит, Эстромо совсем зря тратил на меня время.
— Пожалуй. Но ты не мог бы на будущее заранее предупреждать меня о том, что намерен изменить стиль обучения? Чтобы я со своей стороны была к этому готова.
— Обещаю, — Индарио потянулся и нежно поцеловал свою подругу, — Кстати, твои опасения навели меня на одну мысль...
Глядя на лукавую улыбку мера и озорной блеск бриллиантовых глаз, Умара тихо ойкнула:
— Не может быть, чтобы ты подумал о том же, что мелькнуло у меня в голове!..
— Ну-ка, делись! — со смехом потребовал юноша.
— Сначала ты!
Их спор перешёл в жизнерадостную возню на песке, а та, в свою очередь, в очередную любовную сцену. Затем оба нырнули в ласковые морские волны, где Индарио чувствовал себя уже довольно уверенно и даже без опаски последовал за Умарой на глубину. Девушка научила его отдыхать лёжа на воде, повернувшись на спину, держалась поблизости, пока парень плыл к берегу, но когда они собрались прыгать со скал и вскарабкались наверх, Умара вдруг резко толкнула мера, так что он полетел вниз, больно ударившись о поверхность воды и едва не захлебнувшись.
Виновница тотчас же прыгнула за ним, на случай, если придётся его спасать, но парень, несмотря на внезапное падение, сумел самостоятельно добраться до берега.
Выбравшись на песок и наконец-то отдышавшись, юноша уставился на свою возлюбленную. «Зачем?» — спрашивал его взгляд.
— Теперь ты имеешь некоторое представление о том, как я чувствовала себя из-за твоей выходки с нордом. С другой стороны, в воде можно очутиться и не по своей воле. Я очень рада, что ты справился.
— Пожалуй, сегодня мы оба испытали, что будет, если действовать, не помогая друг другу.
— А ведь ты прав... Но и это тоже полезный опыт. Как знать, всегда ли мы сможем сработать вместе? Так что полностью полагаться на это, не имея запасных вариантов, может быть опасно. Ты опять повернул дело так, что всё выходит правильным и оправданным! Нет бы так же в том разговоре с Эстромо!
— Тогда мы и в самом деле натворили глупостей. Кстати, об Эстромо. Пора бы вернуться к нашей задаче.
— Я тут тоже подумала, чем ещё могу тебе помочь, — отозвалась Умара и взялась за свою сумку, — Мы оба пока не ужинали, поэтому я захватила с собой еды и холодного чая, который приношу тебе в таверне вместо выпивки. Так что сегодня попытаешься сделать вид, что постепенно хмелеешь.
Накануне девушка требовала от Индарио изобразить различные стадии опьянения в случайном порядке, затем подсказывала, где он допускает ошибки, и как сделать его игру более убедительной. Необходимость быстро перестраиваться оказалась полезным и не самым простым упражнением, но теперь Умара решила, что начинать всё же следует с другого.
Нынешний урок прошёл вполне успешно, но стоило солнечному диску коснуться воды, мер стряхнул с себя все признаки притворного хмеля и поторопил Умару домой, где обоих ожидали занятия алхимией.
Перед сном Индарио показал девушке свои наброски по обустройству лавки, которые привели её в полный восторг. Решено было, что юноша начнёт понемногу заниматься этим в утренние часы.
До поры Индарио хватало того, что он успел скопить, но всё чаще его занимал вопрос, что будет, когда его запасы истощатся. Но ведь удалось же Старому Игу неплохо заработать с его помощью! Значит, если возникнет такая нужда, можно будет изобрести нечто подобное. Это соображение успокоило юного мера, и он вернулся к повседневным занятиям, к которым добавилось превращение дома в лавку.
Между тем, Индарио день ото дня всё лучше справлялся с задачей, которую задал ему альтмер. У Умары всё реже находились поправки и замечания, и влюблённые уже подумывали перейти ко второй части — демонстрации изученного в таверне, когда случилось досадное происшествие.

 

***

Вечер выдался ненастным, поэтому занятия пришлось перенести в дом. Было принято решение сперва заняться алхимией и дождаться, пока уснёт Мирта, а уж потом вернуться к основной задаче. Они с пользой провели время в подвальной лаборатории. Умара изготовила очередной образец помады, оттенок которой оказался на редкость удачным, а мер без ошибок создал не самое простое зелье. Наконец старшая сестра заглянула в комнату младшей и убедилась, что та крепко спит. Казалось, всё складывалось вполне благоприятно.
Но непогода совершенно некстати разбудила Мирту. Та услышала доносившиеся из гостиной голоса и вышла из своей комнаты как раз в тот момент, когда Индарио, весьма натурально пошатнувшись, ухватился за край стола. Девочка застыла в дверях. На лицах старших промелькнуло секундное замешательство: отбросить притворство или же отыграть роль до конца? С одной стороны, они не собирались смущать и пугать ребёнка, с другой, разве в реальных условиях можно всё бросить из-за случайного неподходящего свидетеля? И мер решился. Раз уж судьба подбросила такое испытание, следовало пройти его полностью. Если на то пошло, Эстромо, принимая экзамен, вполне мог подстроить нечто подобное.
— А, Мир-та, — пробормотал юноша, едва ворочая языком.
— Ты пьяный?.. — со страхом спросила та.
Девочку однажды сильно напугал крепко выпивший матрос. С тех пор она отчаянно боялась нетрезвого народа и не показывала носа из кухни, пока не разойдутся вечерние посетители, если только рядом не было сестры или Зары.
— Прости... Я и правда выпил... Я с-сейчас пойду спать, — он кривовато улыбнулся Мирте, и нетвёрдой походкой побрёл в спальню.
Умара подошла к сестрёнке и крепко обняла её.
— Не надо бояться. Индарио не обидит ни тебя, ни меня. Просто сегодня у него не самый лучший день... — здесь ей даже не пришлось лгать. Куда уж неудачнее, чем внезапное явление Мирты?!
Девочка прижалась к сестре. Та проводила её в комнату, уложила в кровать и бережно подоткнула одеяло.
— Спи. Вам обоим нужно выспаться, а завтра всё вернётся на свои места.
Мирта кивнула, но когда Умара ушла, ещё долго тревожно вслушивалась в ночные звуки, пока наконец её не сморил сон.
Когда старшая сестра зашла в свою спальню, Индарио сидел на постели, свесив босые ноги. Он поднял на девушку взгляд и вопросительно качнул головой. В ответ Умара только вздохнула:
— Ты правильно сделал, что доиграл до конца. Во-первых, другое решение Эстромо бы точно не одобрил, во-вторых, Мирта уже видела то, что видела, и не хватало только совсем сбить её с толку. Хотя сейчас она напугана, но работать в таверне с такими страхами... Ей надо привыкать, что подобное встречается сплошь и рядом.
— Я не хотел её пугать.
— Знаю, и всё равно ты поступил так, как следовало.
Утром Мирта настороженно и с опаской косилась на возлюбленного своей сестры, стараясь держаться от него подальше. Встреча с пугающим явлением в собственном доме здорово выбила её из колеи. Умара совершенно не представляла, как теперь всё уладить, тем более, что занятия следовало продолжать.
Индарио такое положение вещей тоже не нравилось. Но разве среди того, чему обучал его Эстромо, не было умения завоевать доверие любого собеседника, а при необходимости и стать ему едва ли не лучшим другом?
Юноша, серьёзно обратился к девочке:
— Прости, что испугал тебя вчера. Я хочу, чтобы ты знала, что я никогда и ни за что не обидел бы тебя или твою сестру. Вы — моя семья, другой у меня давно уже нет, и я, напротив, готов защищать вас обеих от любого, кто хоть чем-то вам досадит. Можешь мне поверить.
Мирта поёрзала, её взгляд стал чуть менее напряжённым, но этих слов было всё же недостаточно, чтобы вернуть прежнее доверие к меру, к которому она и без того ещё не до конца привыкла.
— А вчера ты бы смог нас защитить? — в голосе девочки прозвучали интонации, которые, будь она постарше, могли бы сойти за горькую иронию.
— Если бы потребовалось — безусловно.
Юноша обращался к ней, как к взрослой, и это странным образом успокаивало. Как ни старалась ощетиниться обычно кроткая Мирта, ей очень хотелось ему поверить, и расположение к возлюбленному сестры почти против воли вползало в её чистую душу. Но власть страха над девочкой была слишком сильна. Два чувства боролись в ней, и ни одно не могло окончательно взять верх. Наконец она еле слышно проговорила:
— Пускай ты смог бы защитить нас от других. А от себя?..
— Мирта! — Умара снова попыталась урезонить сестру, но Индарио предостерегающе поднял руку, не отводя глаз от девочки.
— Когда я был не старше тебя, — доверительно начал он, — Мне довелось украдкой посмотреть представление странствующих актёров. У той труппы был номер, пользовавшийся огромным успехом у толпы: «пьяный канатоходец». Этот актёр позволял кому-то из публики угостить себя выпивкой, причём людям разрешалось самим выбирать как напиток, так и того, кто его принесёт, чтобы исключить возможность сговора. Затем выпивал до дна, что бы ему ни подали, будь то пиво, мёд, флин, вино или бренди... Ждал несколько минут, поднимался на площадку, расположенную на высоте в три человеческих роста, ступал на канат проходил по нему до конца, разворачивался и возвращался. Парень шёл шатаясь, то и дело теряя равновесие, но не было случая, чтобы он сорвался.
— Почему? — с интересом спросила Мирта, невольно захваченная рассказом.
— Потому, что был сосредоточен на цели и не мог себе позволить утратить контроль над собой.
— Значит... Ты тоже?..
— Никогда не забудусь настолько, чтобы чем-нибудь обидеть тебя или Умару. Именно это я и хотел тебе сказать.
Мирта сосредоточенно обдумывала услышанное. То, что мер заодно рассказал интересную историю, какие ей нечасто случалось услышать, полностью примирило девочку с ним.
— Ты — хороший, — вздохнула она, — Жалко, не все такие.
— Если кто-то сунется к тебе, только скажи, я с ним разберусь!
Взглянув на худого невысокого мера и представив себе здоровенных громил, вроде того, который её напугал, Мирта весело улыбнулась. Последняя кошка из тех, что скребли у неё на сердце, втянула коготки.
— А теперь вам придётся бежать, чтобы не прогневать хозяина.
Сёстры вскочили. Они совсем забыли о времени, так что, если бы не предупреждение мера, наверняка бы опоздали. Умара быстро поцеловала Индарио, и обе стрелой вылетели за дверь, предоставив юноше прибираться после завтрака.

 

Возвращение

Возвращение

Эстромо, разумеется, мог бы без труда отследить каждый шаг своих питомцев, но на сей раз сознательно решил этого не делать. Дни шли за днями, ни один из его подопечных не появлялся в убежище, но альтмер запретил себе тревожиться об этом. Тем более, он отлично понимал, что поставил перед ними задачи, которые, если подходить к делу ответственно, быстро не решить. А с заданием, выполненным кое-как, к нему лучше не являться, и ученики это твёрдо знали. С другой стороны, он не раз говорил обоим, что если возникает проблема, которая им не по зубам, разумнее обратиться за помощью, нежели довести до беды из-за ложной гордости. Талморец надеялся, что у двоих юнцов хватит ума понять, что он не станет их отчитывать, если они придут к нему за советом, вместо того, чтобы пробивать лбом стену, даже если его условия ещё не будут выполнены. При этом, он не сбрасывал со счетов вероятность того, что голубки, выпущенные на волю, и вовсе не вернутся, хотя такой исход представлялся ему довольно сомнительным.
Однажды, ближе к вечеру, в убежище появилась Умара, поддерживающая безвольно обмякшее тело Индарио. Волосы юноши слиплись от пота, голова бессильно болталась, а на лице девушки читалась отчаянная решимость во что бы то ни стало дотащить свою ношу. Каким образом они преодолели отвесную лестницу, было полнейшей загадкой.
Эстромо быстро поднялся им навстречу. В его голове пронеслось сразу несколько мыслей. Парень додумался до попытки постепенно приучить свой организм к хмельному? Бесполезная затея, но могла и прийти ему на ум. Выпил что-то по ошибке? Они попробовали сами создать зелье, защищающее от опьянения, и неудачно? Или же решили продемонстрировать, чему научились, до того, как попросят?
Альтмер широким шагом, но без лишней суеты подошёл к Умаре и перехватил у неё практически бесчувственного ученика. Ни один мускул в теле юного мера, напоминающем тряпичную куклу, при этом не напрягся. Слегка потянув носом, гильдейский казначей уловил слабый, но отчётливый запах недорогого вина. Ну, так Индарио много и не надо... Если он не притворяется, в его случае своевременная помощь может оказаться вопросом жизни и смерти. Пока что всё выглядело весьма достоверно. Эстромо опустил своего подопечного на грубую кровать, где тот спал до недавнего времени. Парень пробормотал нечто невразумительное и остался лежать, не предпринимая попыток принять более удобное положение.
Умара присела рядом, молча переводя тревожный взгляд с золотистого лица на мертвенно-бледное и обратно. Альтмер прищёлкнул пальцами, и возле него повис маленький шарик яркого магического света. Мановением руки высокий эльф направил его к самому лицу Индарио и приподнял юноше веко.
Девушка, внимательно наблюдавшая за наставником, заметила, как расслабились под свободным одеянием прежде напряжённые мышцы, и скорее ощутила, нежели услышала слабый вздох облегчения.
Эстромо выпрямился и спокойно произнёс:
— Вставай, давай. Пошутили — и будет.
Белокожий мер тут же открыл глаза, в которых плясали весёлые искорки. Такие же, как и у Умары, тоже уловившей в тоне наставника едва заметное одобрение. Ученики заулыбались, поскольку до последнего не были уверены, как альтмер воспримет их выходку, идея которой зародилась у них практически одновременно после опасений девушки, что ей придётся тащить Индарио домой и приводить в себя.
Юноша сел на лежанке и уже намеревался встать, но тут Эстромо снова заговорил:
— Ты, конечно, пьян, но не настолько.
Индарио хватило доли секунды, чтобы понять, что от него требуется. Искрящийся весельем взгляд помутнел, улыбка стала кривоватой и постепенно сползла с лица. Парень попытался подняться, но удалось ему это не сразу, да и то пришлось ухватиться за ближайшую опору, каковой оказался гильдейский казначей. Тот удовлетворённо кивнул, и промолвил:
— Вполне неплохо. На сей раз достаточно.
Он сделал подопечным едва заметный знак следовать за собой, прошёл к своему рабочему столу, опустился на стул и жестом пригласил обоих садиться. Это яснее слов сказало влюблённым, что разговор предстоит долгий, но часть вины им простили за эффектное появление.
— Ну, что же, — Эстромо вытянул руки на столе перед собой, переплетя длинные пальцы, и чуть подался вперёд, — Насколько я могу судить, вы полагаете, что с первым заданием справились. То, что вы представили, само-собой, лишь малая часть... — эльф сделал небольшую паузу, дабы не повторять ранее озвученную похвалу, но питомцы вновь ощутили его одобрение, — Насчёт остального будет видно. Как я и обещал, экзамен будет серьёзным, и, чтобы провести его полностью, потребуется не один день. Теперь я хочу услышать от вас, чем вы занимались всё это время и чему успели научиться. Со всеми подробностями.
Влюблённые переглянулись, а потом начали наперебой излагать свои недавние приключения. О том, что Индарио при помощи Старого Ига выманил посетителей из таверны, с восторгом поведала Умара. На этом месте альтмер перевёл взгляд на ученика, ожидая услышать детали. Тот рассказал, какое условие выдвинул девушке хозяин, почему было необходимо хотя бы в тот вечер вызволить Умару пораньше, как сам он искал и нашёл способ, показавшийся ему удачным, как уламывал нищего бретонца, как тот сыграл на алчности посетителей, заплативших ему по золотому с носа и не допустивших к поискам «жемчуга» бедного школяра с серебряной монетой, как потом те в потёмках собирали дешёвые бусины, подкинутые хитроумным попрошайкой.
Оба ученика, не сводившие глаз с наставника, были готовы поклясться, что он беззвучно прошептал: «Отлично!» Но вслух Эстромо сказал другое:
— Пожалуй, вы заслужили право услышать окончание истории про Старого Ига. После того, как ты отдал ему условленную оплату и остался дожидаться Умару, он со всех ног похромал прямиком в убежище, где выторговал себе долю от ожидаемой добычи и рассказал о том, что кучка богатых дурней устроила ночное ныряние за поддельным жемчугом, побросав одежду на берегу. Гильдия отлично развлеклась и неплохо погрела руки, обчистив этих простаков до нитки. В темноте, во власти азарта и алчности, да ещё и разгорячённые выпитым, они и думать забыли об оставленных вещах и совершенно не заметили наших, которым даже особо осторожничать не пришлось. Самое интересное, что двое из этих «ловцов жемчуга» едва не утонули по пьяни, одного кое-как вытянули товарищи, а вот другого спас Ксавье. Разумеется, после такого удачного дела Иг сполна получил всё, что ему причиталось, и надо было видеть его довольную физиономию.
— Значит, я правильно решил, что он для себя старался, разбрасывая бусины, а в разговоре со мной просто цену набивал. Правда, я не знал, что именно он задумал.
— Хорошо, что у тебя возникла такая мысль, — кивнул Эстромо.
— Только я одного не понимаю… — робко начала Умара, и умолкла, опасаясь, что встряла не вовремя.
— Спрашивай, — подбодрил её наставник, — У любого умного человека непременно возникают вопросы. Только дуракам всегда всё ясно.
— Ведь это сколько же Старый Иг на этой истории заработал? В таверне содрал по золотому с каждого присутствующего, ещё и в Гильдии поживился, ту мелочь, что ему дал Индарио, можно даже и не считать… Причём он из пустой фразы про женщину, уронившую украшение, вывел такое, чего никому и в голову не приходило! Даже бусин для достоверности накидал, причём настолько быстро всё обустроил…
— И что же?
— Почему тогда Иг сам не разбогател? Зачем живёт как простой нищий?
— Потому, что далеко не всякий способен додуматься до основы. Игу нужна отправная точка, что-то, на что может опереться, и от чего способно оттолкнуться его буйное воображение. Будь у него товарищ, умеющий подкидывать такие мысли, вдвоём они могли бы войти в число первых богачей Сиродила, а один он, увы, может лишь подхватить семечко идеи, занесённое случайным ветром, и вырастить из него обильный урожай. Ясно?
Девушка кивнула.
— И ясно теперь, о чём умолчал «собиратель жемчуга», явившийся в таверну на следующий день, — добавил юный мер, — Не захотел признаваться, что их ещё и обокрали.
Альтмер вопросительно приподнял бровь. Индарио рассказал ему, как не удержался и подошёл к посетителю, повторно явившемуся в таверну, полюбопытствовать о вчерашних поисках.
Наставник слушал его с одобрительной полуулыбкой. Наконец он легонько хлопнул ладонью по столу.
— Ты имеешь полное право на свою долю от этой добычи. Я поговорю с Бероной. Полагаю, деньги лишними не будут, а без тебя Старый Иг не сумел бы замыслить эту авантюру, хотя, надо отдать ему должное, усовершенствовал он её мастерски. Ладно, вернёмся к вашим заданиям.
Вновь об успехах Индарио больше отчитывалась Умара, поскольку именно ей следовало определить, когда тот будет готов к проверке. Поведала она и том, как юноша сперва утратил, а затем снова завоевал доверие Мирты. И снова наставник потребовал подробностей от самого ученика. Затем девушка рассказала о публичной стадии обучения. Никого не удивило, что студент-данмер, который успел стать завсегдатаем таверны, начал выпивать — когда немного, а когда и весьма основательно. Мало ли что у кого в жизни может произойти? Лишь бы деньги платил. Само собой, каждый раз обслуживала его Умара, наловчившаяся в нужный момент оказываться рядом, так что хозяин не мог нарадоваться на её расторопность.
Эстромо внимательно выслушал её и подвёл итог:
— С этим ясно. Ты избавилась от угрозы потерять работу в таверне и справилась со своей частью первого задания. Насколько справился ты, — он посмотрел на Индарио, — говорить пока рано, но начало довольно успешное. Однако, это поручение было основным, но не единственным. Что по прочим?
— С помощью Умары я изучил основы алхимии и при наличии рецепта могу изготавливать зелья.
— А без помощи?
— Да какая там помощь! — встряла девушка, — Он во всём разобрался сам, я разве что показала, где лежат книги, поделилась оборудованием, да в соседнем углу изучала «алхимию красоты» для будущей лавки!
— Хорошо. Здесь ему всё равно предстоит проверка делом. А как насчёт третьего задания?
— Умара научила меня плавать.
— Мне даже в голову не приходило, что ты не умеешь. Не то этим следовало бы заняться в первую очередь. А уж только потом обучать тебя обращаться с оружием. Что ж, здесь вы заполнили действительно важный пробел в жизненно необходимых навыках. Ну, а ты? Что Умара почерпнула от тебя? Эта задача была дана вам обоим.
Индарио опустил голову. Значит, они всё-таки поторопились вернуться. За делами он как-то упустил эту часть условия. Выходит, сейчас Эстромо вновь отправит его восвояси, накажет за невнимательность и хорошо ещё, если вовсе даст второй шанс. Голос возлюбленной выдернул его из мрачных мыслей:
— Ну? Что же ты молчишь?..
— Разве ты хоть чему-то у меня научилась?
Умара возмущённо всплеснула руками:
— А кто меня научил распределять время и строго следовать намеченному плану, даже когда кажется, что можно отложить? Разве без этого мы бы столько успели? Да мы бы с самими заданиями ещё даэдра знает сколько провозились!
Индарио поднял глаза на наставника. Зачтётся ли ему то, чему он научил девушку непреднамеренно? Того, что та стала гораздо более организованной, юноша отрицать не мог, как и того, что сперва ему пришлось побороться с несколько беспорядочным укладом её жизни, где относительно жёстко было задано лишь время начала работы, а уже её окончание, равно как и всё прочее — как повезёт. Эстромо наконец-то соизволил подняться и положить руку на плечо ученику:
— Пожалуй, эта наука даже посложнее умения плавать. Главное, что научил, а что сам того не понял — не столь важно.
Вот теперь влюблённые ощутили, что прощены. Да, ещё оставались экзамены, которые предстояло держать Индарио, но было ясно, что альтмер больше не намерен гнать их с глаз долой. Однако Эстромо не был бы собой, если бы пропустил мимо ушей слова Умары. Так что, похвалив учеников, он тут же задал новый вопрос:
— И что же вы успели помимо выполнения заданий?
На этот раз заговорил Индарио:
— Мы постарались приблизить момент, когда Умара сможет уйти из таверны и открыть свою лавку. Она освоила изготовление основных товаров. Нужно будет только показать образцы Мирель, чтобы та оценила качество, возможно, посоветует что-то доработать. Переделка передней части дома почти закончена. Остаётся подумать над названием, заказать вывеску и привлекательные ёмкости для всех этих духов, помад и румян. После чего можно смело посылать хозяина таверны в Обливион и открывать своё дело.
Эстромо ещё довольно долго проговорил со своими подопечными, узнавая всё новые подробности. Например, что девушка создала для возлюбленного краску, превращавшую того в данмера, которая легко смывалась специальным составом, но при этом стойко выдерживала пресную и солёную воду, а также пот или слёзы. Или что Индарио, когда превращение дома в лавку съело большую часть его сбережений, нашёл способ пополнить свой кошелёк не менее ловко, чем Старый Иг с историей о жемчужном ожерелье. Как-то само собой решилось, что юный мер не вернётся в убежище, а по прежнему будет жить у Умары, и приходить к альтмеру для возобновления занятий.

***

Домой влюблённые вернулись далеко за полночь, когда Мирта давно уже спала. Сестра, собираясь к Эстромо, предупреждала её, что может задержаться, и девочка не беспокоилась, всецело доверяя ей. Во-первых, та всегда умела позаботиться о себе, во-вторых, с ней был Индарио, обещавший не давать девушку в обиду.
Альтмер выбрался из убежища ещё позже. Его подопечные подкинули ему немало пищи для размышлений, и он неторопливо шёл домой кружным путём, полной грудью вдыхая свежий ночной воздух и обдумывая услышанное. Да, их ещё многому предстояло научить, но с поставленной задачей они справились даже лучше, чем он ожидал. Фактически, местами они, не сознавая того, действовали как самостоятельные агенты, получившие задание открыть собственное дело. Понадобились деньги — раздобыли, и всё это не обращаясь к нему за помощью и советом. Другим бы у них ещё поучиться. Он оказался прав: эта пара — настоящее сокровище. И он будет продолжать огранку юных дарований, которые должны отлично послужить Талмору. Но рациональные мысли и планы невольно скрашивались теплотой, с которой он думал об этих двоих. Гильдейский казначей успел привязаться к обоим, насколько мог себе позволить и даже чуть больше.
Придя домой, Эстромо, не зажигая свечу, опустился в кресло и прикрыл глаза. Молодцы! В лицо он хвалил учеников весьма сдержанно, особенно потому, что они отбывали наказание, но внутренне почти ликовал. Не побоялись устроить такой спектакль, зато сразу показали, что не теряли время даром, и ведь даже о запахе позаботились! А главное, сумели найти верный подход к своему наставнику, хотя много ли таких, кто не разгневался бы ещё больше, как за попытку одурачить, так и за то, что заставили беспокоиться понапрасну?! И с Миртой... Парень рассказал девочке интересную сказку, дал ей то, что она хотела услышать, и сумел не просто вернуть, но даже усилить её расположение. А уж история со Старым Игом и вовсе выше всяких похвал! На этом фоне успехи Умары могут показаться не столь примечательными, но это не так. Девушка тоже сделала немало. Они вместе сделали.

***

Утром Индарио явился в воровское убежище, но всегда пунктуальный альтмер на сей раз задерживался. Понимая, что у наставника хватает собственных дел, мер присел у его стола, взял чистый лист и принялся водить по нему пером, чтобы скоротать время. За этим занятием его и застал Эстромо, которого по пути задержал один из его людей. Высокий эльф подошёл совершенно бесшумно и заглянул через плечо юноши.
— Да... Пожалуй, свободного времени у тебя станет ещё меньше, — задумчиво заметил он, потирая подбородок.
Индарио в смущении вскочил, но не сделал попытки спрятать бумагу — от Эстромо он не скрывал ничего. Альтмер взял лист в руки, разглядывая портрет улыбающейся Умары. Сходство было несомненным, основные черты оказались схвачены очень точно, хотя художнику явно не хватало школы.
— Придётся тебе вдобавок заняться графикой и рисунком. Насчёт живописи будет видно, но это — непременно. Ты уже рисовал прежде?
— Немного. В доме у госпожи пробовал срисовывать картинки из книг и старинные гравюры.
— Способности у тебя определённо есть, не развить их было бы большой ошибкой. Здесь я тебе не учитель, но знаю, перед кем похлопотать. А сейчас посмотрим, что ты помнишь из моих уроков.
Юноша достал оружие и встал в стойку. С первых же движений талморец понял, что тот не прекращал упражнений. Занимаясь с Индарио, Эстромо освежал и собственные навыки.
Ему невольно вспоминалось время, когда они с Рейнарой, сестрой-близняшкой Таларано, прикрывая друг другу спину, ныряли в разверстые порталы, ведущие прямиком в план Мерунеса Дагона — Мёртвые Земли и прокладывали себе путь до Сигильского камня. Кризис Обливиона пришёлся как раз на время их бесшабашной юности. И не одни врата на Саммерсетских островах были закрыты их объединёнными усилиями. Любимым оружием Эстромо, как тогда, так и позже, был лёгкий меч в сочетании с кинжалом или метательные ножи. Именно владению всем этим он и обучал теперь своего подопечного. Получалось у того достаточно неплохо, и в конце урока альтмер даже расщедрился на небольшую похвалу.
Когда оба немного перевели дух, альтмер устроил воспитаннику начальную часть экзамена. Во многом она была похожа на первое занятие с Умарой, о чём юноша сообщил наставнику. Тот слегка кивнул, а тень улыбки, промелькнувшая на его губах, ясно показала, что он доволен услышанным. Правда, Эстромо давал задания посложнее. Мало того, что требовалось быстро менять игру в совершенно непредсказуемом порядке, так ещё и с учётом вариаций настроения и причин, по которым испытуемый прикладывался к бутылке. Радость, отчаяние, несчастная любовь, крупная удача, тоскливая безнадёжность и прочие оттенки чувств и эмоций, помноженные на действие разного количества хмельного, пока Индарио не стало казаться, что этому безумному калейдоскопу не будет конца. Юноша почти удивился, услышав короткое: «Довольно. Молодец», — причём в большей степени завершению испытания, нежели откровенной похвале, которую он не сразу осознал.
— Хватит с тебя на сегодня. Передай Умаре, что я доволен тем, как она построила урок. Можешь заниматься своими делами, но на досуге напряги голову и подумай над названием её лавки. Оно должно быть запоминающимся, звучным и многообещающим, но не вульгарным и не слишком вычурным, потому как нужно, чтобы представители любого сословия не испытывали неловкости, заходя туда. Можете соображать вместе, но мне кажется, у тебя, в силу полученного образования, больше шансов отыскать то, что нужно.
Индарио задумчиво кивнул. Эта задачка тоже была не из лёгких. У него сходу мелькнуло несколько идей, но ни одна из них не казалась удачной и хотя бы наполовину отвечающей требованиям альтмера, абсолютно разумным и обоснованным.
Остаток дня юноша занимался обустройством лавки и в таверну явился незадолго до того, как освободилась Умара, чтобы встретить её и вместе дойти до дома. По пути он рассказал девушке о новых задачах, которые озвучил Эстромо.
— Значит, теперь мы сможем видеться только после работы...
— Тем больше у тебя поводов поскорее с ней распрощаться. А я как раз и занимаюсь тем, чтобы у тебя была такая возможность.
— И всё-таки, кажется, я буду скучать по прошлому заданию...
— Кстати, Эстромо велел тебе передать, что ты очень правильно построила обучение. Сегодня мне пришлось проделывать почти то же, с чего мы начинали с тобой. Правда, усложнённый вариант.
— Кто бы сомневался, что простым дело не ограничится... — вздохнула девушка, но её смуглые щёки зарумянились от полученной похвалы.
Этот вечер она полностью посвятила изготовлению новых образцов, которые следовало показать Мирель, а Индарио перебирал слова и словосочетания, которые могли бы послужить названием лавки, но ни одно его не устраивало. Умара тоже усиленно думала над этим, но и ей не приходило на ум ничего достойного.

***

Ночью поднялся сильный ветер, который не утихал весь следующий день. Влюблённые, собиравшиеся вечером отправиться к морю, решили, что от такой прогулки будет мало радости и вместо этого надумали побродить по городу, обсуждая новости дня, понемногу клонившегося к закату. Мирель, которой Индарио занёс образцы, оценила работу Умары очень высоко. Даже сварливый характер не помешал босмерке пообещать, что она непременно будет захаживать в новую лавку и вдобавок специально заказывать у девушки средства маскировки. Почти всё было готово к открытию, кроме названия, а значит, и вывески.
Шагая без всякой цели, воспитанники альтмера продолжали придумывать и предлагать свои варианты и внезапно, словно очнувшись, обнаружили, что стоят у порога часовни, посвящённой богине любви, красоты и искусства — Дибелле. Их руки, протянутые одновременно, встретились на поверхности дверей и вместе толкнули тяжёлые створки.
Влюблённые вступили под сень храма. Вечерний свет просеивался сквозь огромные цветные витражи, изображающие Девятерых богов, почитаемых в Империи, отчего огромный зал, пустующий в этот час, казался пространством из прекрасного сновидения.
Напротив главного входа высилась огромная беломраморная статуя Дибеллы. Сейчас каменное изваяние не выглядело холодным и отстранённым. У вошедших возникло чувство, что богиня смотрит на них ласково и ободряюще. Они с восторженным трепетом приблизились к постаменту, украшенному мастерски вырезанными лилиями — символом покровительницы чувственной любви, а также всех известных видов искусства. Хотя олицетворением милосердия среди Девятерых считается Мара — хранительница семейного очага, — некоторые полагают что Дибелла ещё добрее к смертным, поскольку принимает любое служение прекрасному и потворствует любящим, не требуя принесения брачных обетов.
Сперва Умара, а следом за ней и Индарио, преклонили колени перед алтарём богини. Возможно, настанет день в их судьбе, когда они перейдут в ведение Мары, но пока оба явственно ощущали, как их осеняет благословение Дибеллы.
Рука об руку они покинули часовню, унося в сердцах свет покоя и умиротворения, какого прежде, пожалуй, и не знали. На время влюблённые даже перестали биться над названием лавки — у них было слишком хорошо на душе, чтобы разменивать столь чистое и прекрасное чувство на суету повседневности.
Однако в преддверии ночи, когда Мирта, утомлённая за день кухонными трудами, видела уже третий сон, Индарио подозвал Умару к столу, взял письменные принадлежности и предложил записать и обсудить приходившие им в голову названия, выбрать наиболее удачные и прикинуть, соответствуют ли они условиям, которые поставил Эстромо.
Когда список был закончен, две головы, соприкасаясь, склонились над ним. Тёмные волнистые волосы смешались с белыми прямыми.
— «Ароматы страсти», — зачитала девушка первый пункт списка и сама же поморщилась, — Ужасно. В самый раз для продажных девок и скучающей знати, но никто из приличных горожан и носа не сунет в лавку с таким названием.
Индарио согласно кивнул и аккуратно вычеркнул эту строку.
— «Тайны соблазнения», — озвучил он следующий вариант и перевёл взгляд на Умару, — Не так прямолинейно и грубо как предыдущее...
— Но не слишком далеко от него ушло, — подхватила девушка недосказанную мысль, — Многие от такого покраснеют до ушей и даже близко не подойдут... А Мирта, пожалуй, и жить в этом доме будет стесняться.
— О Мирте тоже забывать нельзя. Кстати, неплохая мысль: пытаться представить как бы она восприняла предложенное название, и, исходя из этого, решать, годится ли оно для благопристойных женщин и девушек. С мужчинами как-то попроще... «Секреты привлекательности»... Хм... Что скажешь?
— Знаешь... это ещё куда ни шло. Подходит и для красок с помадами, и для благовоний... и для особых составов.
— Ладно, пока оставим, — Индарио водил пером над бумагой, — «Любовное зелье». Как-то...
— Отдаёт принуждением, да?
— Вроде того... Похоже, посещение такой лавки вполне может вызвать ссору даже во вполне благополучной семье. Вычёркиваем. «Эликсир желания»...
— Ой... — Умара прижала ладони к щекам, — Как мы вообще до этого додумались?! Тут разом все основные недостатки первых и предыдущего!
Юноша кивнул и решительно зачеркнул этот вариант.
— «Алхимия красоты», — прочла девушка следующую строку. Это название было предложено ею и казалось довольно удачным. Правда, те же духи не вполне ему соответствовали, но ведь и не противоречили...
— Пускай пока остаётся, — решил Индарио, соглашаясь с её суждением, — Итак, мы оставили только два названия, и оба не без изъяна. Не густо. Я могу показать это Эстромо, но заранее уверен, что его оценка будет ещё жёстче.
— Мне кажется, мы где-то не там ищем... — неуверенно проговорила Умара.
— Мне тоже. Слишком прямолинейно и оттого неудачно. А что если...
Они разом приподняли головы от удручающе короткого списка и посмотрели друг на друга. Обоим вспомнилось нынешнее посещение часовни. И ощущение, что они обрели свою покровительницу среди Девяти.
— «Благословение Дибеллы», — благоговейно выдохнула девушка.
— Превосходно, боюсь только, что жрецы не одобрят такой вольности. Кто мы такие, чтобы присваивать её благословение?
— Тогда сад! «Сад Дибеллы»!
— Подожди-подожди... сад... Дибелла... лилии... Лилия! Символ Дибеллы, но при этом мы не используем самого божественного имени! Этот цветок говорит о красоте и страсти, но без вульгарной пошлости. При этом имеет сильный и приятный запах, вот тебе и отсылка к духам и благовониям...
— «Благоуханная лилия»! — Умара на радостях кинулась обнимать возлюбленного.
— Тихо ты! — мер, смеясь, сжал её в объятиях, — Опять напугаем Мирту, а я потом её успокаивай. Тебе-то она что угодно простит, а вот со мной дело другое.
Девушка выпустила Индарио, тихонько подошла и заглянула в комнату сестрёнки. К счастью, шум не разбудил девочку. Она сладко спала, слегка улыбаясь своим грёзам.
— Надо будет показать Эстромо все три варианта, — заметил Индарио, аккуратно переписывая их на отдельный лист, — Возможно, ему не понравится ни один из них.
— Если бы речь шла о ком-нибудь другом, я бы сказала: «Пускай тогда сам придумывает!» — фыркнула Умара, — Но с ним это не пройдёт. Наше задание, нам и голову ломать.
Юноша кивнул, взял третий лист и принялся что-то старательно на нём чертить.
— Ты сегодня спать-то собираешься? — спросила девушка, немного уязвлённая тем, что теперь, когда они, вроде бы, освободились, он предпочёл вечеру любви какое-то бумагомарание.
— Ещё пять минут, — отозвался мер, подарив любимой такой нежный взгляд, что она сразу же забыла о своём недовольстве. Тем более, что цену времени Индарио всегда знал, и если обещал освободиться через пять минут, значит, так и будет. Он действительно вскоре отложил перо, просушил чернила на бумагах и аккуратно убрал их, чтобы уберечь от досадных недоразумений.
— А теперь, — шутливо сказал он, обнимая Умару и увлекая её в спальню, — ты пожалеешь, что меня торопила!
— Как бы не так! Это ты пожалеешь, что задержался! — со смехом вторила ему девушка.

***

— «Секреты привлекательности», «Алхимия красоты» и «Благоуханная лилия», — прочёл Эстромо перечисленные на листе названия, — и какой же вариант кажется наиболее предпочтительным вам самим?
То, что альтмер сходу не сказал, что все три никуда не годятся, позволяло надеяться, что хотя бы одно из них получит его одобрение. Индарио рассказал о том, что не вполне устраивало их в двух первых, заметив, что они были оставлены только на фоне других, откровенно неудачных.
— Любопытно было бы взглянуть на остальные, — сказал Эстромо, и юноша протянул ему черновик, который зачем-то прихватил с собой. По этим отвергнутым вариантам и кратким пояснениям юноши, альтмер без труда отследил ход мысли своих учеников. То, что ребята толковые, ясно было изначально, но встряска с наказанием явно пошла им на пользу.
— Идея с «Благоуханной лилией» действительно самая удачная, — наконец произнёс гильдейский казначей, — Думаю, это название вполне подойдёт. Теперь дело за вывеской, ну и... Пока лавка не обретёт известность, Умаре придётся ещё потолкаться в таверне. С другой стороны, кто-то же должен и торговать. Думайте. А пока пойдём к Бероне. Я поговорил с ней насчёт твоего вознаграждения, она признала мои доводы справедливыми, но хочет услышать об этом деле от непосредственного организатора.
Глава Гильдии Золотого Берега слушала рассказ Индарио с непроницаемым лицом, откинувшись на спинку роскошного кресла. Но когда он умолк, вдруг резко подалась вперёд, облокотившись на колено:
— До сих пор ты жил здесь на правах воспитанника Эстромо и подобия всеобщего племянника. Почему бы тебе официально не стать одним из нас, как, например, Умара? Пожалуй, через некоторое время даже Ксавье придётся поднапрячься, чтобы ты его не обошёл.
— Я подумаю над этим, — учтиво отозвался юноша. Берона рассмеялась. Смех у неё оказался по-старушечьи дробным и напомнил Индарио о бретонской госпоже.
— Это значит «нет», но дальновидно растянутое до бесконечности. Что ж, думай. Ветер имеет свойство меняться, может и надумаешь. Пока что у тебя была поддержка Гильдии благодаря Эстромо, теперь ты заслужил на неё собственное право, даже если не примешь моё предложение. Вот твоя награда за «жемчужное дело» Старого Ига.
Мер с признательностью принял протянутый Бероной кошель.

***

До вечера Индарио успел переделать кучу дел, позаниматься фехтованием с Эстромо, познакомиться с художником, у которого ему предстояло брать уроки, заказать вывеску для «Благоуханной лилии» по набросанному накануне вечером эскизу и встретить Умару после работы.
На этот раз влюблённые прямиком направились к анвильской часовне. По пути они уже всерьёз обсуждали переходный этап, пока лавка не станет достаточно прибыльной. Ясно, что совмещать две работы Умара не сможет, Индарио же слабо подходил на роль продавца в подобном магазине. Мирта для этого была ещё слишком мала и чересчур застенчива. Они даже подумывали попросить о помощи Мирель, которая прекрасно разбиралась во всевозможной косметике и парфюмерии. Хотя сама она едва ли пожелала бы работать в магазине, даже замаскировавшись, Берона или Эстромо сумели бы повлиять на её решение. Но оставался тяжёлый характер босмерки, скрыть который было куда сложнее, чем изменить внешность, и не было сомнений, что она рано или поздно его проявит, оттолкнув покупателей, коих следовало привлекать.
— Нет, так не годится, — решительно заявил Индарио, — В лавке должна работать ты и только ты. Мы снова решаем не ту задачу. Нужно сделать, чтобы твоё дело обрело известность в кратчайшие сроки, и тогда тебе не нужно будет продолжать работать в таверне.
— Верно! Думаю, именно этого Эстромо от нас и хотел. Его люди могут заходить и в не самую преуспевающую лавку, но нам нужны деньги на развитие дела, а времени на поиск дополнительных доходов у меня не будет...
Рассуждая таким образом, они дошли до часовни значительно раньше, чем накануне, и услышали музыку, доносившуюся изнутри. Влюблённые тихонько проскользнули внутрь и стали свидетелями ритуального танца, который исполняли две пары мужчин и женщин в довольно откровенных нарядах. Все явившиеся в храм в этот час не могли отвести глаз от плавных и слаженных движений танцоров, от совершенной красоты тренированных тел. Мелодия услаждала слух, действо радовало глаз... Оставалось лишь жалеть, что прочие чувства не принимают участия в почитании богини. Вдруг Умара, сжимавшая пальцы Индарио, радостно затрепетала, а в ответ на его вопросительный взгляд счастливо улыбнулась.
Стоило танцу завершиться, а его участникам спуститься по лестнице в недра храма, прихожане потянулись к главной жрице за благословением. Воспитанники Эстромо пропустили всех перед собой и подошли к ней последними. Женщина проговорила положенные слова, осенила обоих покровительственным жестом и собиралась уже последовать за танцорами и музыкантом во внутренние помещения, но Умара смиренно попросила ту уделить им ещё пару минут. Ни один прилежный служитель Девяти не откажет в подобной просьбе, и женщина осталась.
Девушке потребовалось совсем немного времени, чтобы заинтересовать жрицу предложением изготовить для храма благовония, обостряющие чувственное восприятие и как нельзя более подходящие к ритуальному танцу.
— Это не дурманящее зелье, оно не причиняет никакого вреда тому, кто его вдыхает...
— То, что ты говоришь, дитя, весьма впечатляет. Но могу ли я тебе верить? Я вижу тебя впервые и не смею судить о чистоте твоих намерений, равно как и подвергать риску жизнь и здоровье почитателей госпожи Дибеллы. Расскажи мне о себе и о том, что сподвигло тебя сделать такое щедрое предложение.
Умара рассказала, что обучалась алхимии и умеет делать различные духи, благовония и краски, что собирается открыть в городе лавку, а явившись нынче за благословением богини, была очарована танцем и лишь сожалела, что в храме не витает аромат, способный достойно дополнить восхитительную музыку и прекрасное зрелище. И тут же поняла, что исправить это в её силах, если будет на то благоволение служителей часовни.
Не одного Индарио Эстромо научил убеждать. Предложение девушки нравилось жрице всё больше, и тем не менее она колебалась, опасаясь происков врагов, например, какого-нибудь даэдрического культа.
— Если вам угодно, — добавила Умара, ясно видевшая её сомнения, — Я могу принести этот аромат на пробу, когда не будет других посетителей. Вы выберете, кто из служителей испытает на себе его действие, прочие же могут стоять поодаль или надеть тканевые повязки, не пропускающие запах, на случай если мы замыслили дурное.
— Что ж, тебе удалось меня убедить. Так мы и поступим. Если твои благовония в самом деле так хороши, храм достойно вознаградит тебя. Приходи завтра за час до начала танца.
— Благодарю за доверие, — поклонилась Умара, — я приду.
Её больше не беспокоило, что хозяин таверны рассердится, что она улизнула с работы раньше времени. Если всё удастся, гнев трактирщика скоро не будет иметь для неё никакого значения.
Умарино снадобье успешно прошло испытание и тем же вечером было использовано во время танца. Результаты превзошли все ожидания. И прихожане, и исполнители ритуального действа глубже прочувствовали единение с богиней, силу искусства, любви и страсти.
После раздачи благословений всем желающим, главная жрица храма пригласила девушку и её неизменного спутника во внутренние помещения часовни, где никто не мог помешать разговору.
Благовония были признаны достойными ритуалов, посвящённых госпоже Дибелле. Было условлено, что в благодарность жрецы станут оказывать Умариной лавке своё покровительство с момента открытия и впредь. Об этом была составлена соответствующая бумага с печатью храма. Писец старательно скрипел пером, записывая документ под диктовку своей патронессы.
Название лавки заставило главную жрицу сложить руки в благоговейном экстазе: она свято уверовала, что смертные служители лишь отразили волю и благоволение самой богини. Девушке была дарована небольшая мраморная статуэтка Дибеллы с правом размещения её в магазине. Кроме того, жрица объявила о готовности приобретать у Умары её товары, отнюдь не лишние для последователей богини красоты, а та обязалась приносить в дар часовне благовония, которым предстояло теперь регулярно использоваться в ритуале.
Влюблённым вновь удалось справиться с задачей, которая сперва казалась неразрешимой. Документ о покровительстве храма и фигурку Дибеллы Индарио разместил на видных местах среди полок с товаром. Едва столяр закончил вывеску, и та заняла положенное место при входе, Умара потребовала у хозяина расчёт.
И уже на следующее утро девушка в новом платье, ничуть не похожем на одежду трактирной прислуги, и с украшениями тонкой работы, специально изготовленными Ксавье ей в подарок на открытие собственного дела, заняла место у прилавка.
Индарио с Мирель всеми силами постарались распустить по городу слух, что владелица новой лавки является поставщицей самого храма Дибеллы, и первые любопытствующие появились в магазине почти сразу.

***

Так маленькая сирота, начинавшая с подработки в портовой таверне и вынужденная шарить по чужим карманам, чтобы прокормить себя и сестру, превратилась в представительницу торгового сословия, пользующуюся всеобщим уважением. О её прошлом напоминала только привычка при первом же удобном случае избавляться от обуви, поскольку большую часть жизни Умара пробегала босиком.
У Индарио же забот только прибавилось. Он продолжал заниматься фехтованием и метанием ножей, брать уроки графики и рисунка, помогать сёстрам по хозяйству. Само собой, Эстромо не забыл ни об обещанных экзаменах, ни о подборе зелий от опьянения, которые юноша мог бы использовать. Альтмер лишь временно сместил приоритеты, предоставив подопечным возможность спокойно разобраться с открытием лавки. Теперь, когда эта задача была успешно решена, предстояло вернуться к отложенному.
На всякий случай гильдейский казначей заручился помощью Таларано, поскольку понимал, что реакция белокожего мера на незнакомые зелья и снадобья может оказаться совершенно непредсказуемой. Альтмеры даже условились проводить эксперименты в личном кабинете мага, выделив ради этого несколько вечеров, чтобы получить чистую картину воздействия различных эликсиров. Любая ошибка, в конечном итоге, могла обойтись Индарио слишком дорого.
Надо сказать, в поисках соответствующих составов Эстромо тоже воспользовался знаниями друга и его доступом к библиотеке Коллегии Шепчущих.
Для начала было решено проверить то, чем при случае пользовался сам гильдейский казначей. Хотя его воспитанник не задумывался над этим прежде, он мигом сообразил, что его наставник не мог не иметь в своём арсенале подобных средств.
Сперва казалось, что задача решилась сразу же: зелье подействовало в точности как и ожидалось, но, увы, эффекта, который должен был сохраняться несколько часов, не хватило и на полчаса. Постоянно поглощать новые порции снадобья не всегда удобно и возможно. Кроме того, вообще неясно, как оно может сказаться в таком количестве. Этот вариант отпадал. Эстромо вздохнул, хотя и не ожидал, что всё окажется просто.
Альтмеры отложили на крайний случай те составы, которые были слишком сложны в приготовлении или содержали очень дорогие и редкие ингредиенты. Такие не удастся срочно создать при необходимости.
В конце концов после нескольких неудач подходящее зелье было найдено. Оно действовало достаточно продолжительное время и именно так, как нужно, при этом готовилось сравнительно просто, состояло из доступных ингредиентов и, в отличие от некоторых образцов, не оказывало побочных эффектов ни сразу, ни по прошествии времени.
Когда искомый состав был обнаружен, речь зашла о том, чтобы обучить мера создавать его самостоятельно.
Поскольку помощь Таларано более не требовалась, Эстромо лично посетил дом, где жили ученики, собственными глазами осмотрел лавку, вручил Индарио рецепт зелья, и пока тот, уединившись в подвале, занимался его изготовлением, беседовал с Умарой, краем глаза наблюдая за её работой, когда в лавку заходили покупатели. Стоило кому-то появиться на пороге, альтмер отворачивался и принимался задумчиво рассматривать стоящий на полках товар, оставаясь совершенно неприметным. Просто некая фигура в мантии с капюшоном без опознавательных знаков. Едва ли хоть один из заходивших вообще вспомнил бы о ней, оказавшись за порогом. Не сказать, чтобы покупателей было очень много, но почти никто не уходил без покупки. Слухи, распущенные Индарио и Мирель, сделали своё дело. Любопытство приводило в «Благоуханную лилию» людей и меров, по большей части женщин, а те спешили рассказать о своих приобретениях подругам и знакомым. Когда наступило очередное затишье, талморец обратился к своей подопечной:
— Полагаю, такая жизнь и род занятий тебе более по вкусу, чем работа трактирной прислуги?
— О да! Но без твоего совета я едва ли сообразила бы так распорядиться полученным знанием.
Альтмер пожал плечами.
— Рано или поздно ты придумала бы что-нибудь. Не это, так другое. Просто тебя ещё не слишком припекло. Но сейчас я хотел спросить тебя о Мирте. Из того, что я о ней знаю, таверна для неё тоже не лучшее место, хотя повариха и не даёт её в обиду.
— Пожалуй, да... но поваром её пока никуда не возьмут, слишком мала... а поварята почти нигде не требуются. Разве что в графском поместье, но туда запросто не устроишься.
— Полагаю, твоя сестра уже неплохо готовит, но для этого ремесла лучше бы иметь другой склад характера, быть побойчее, уметь настоять на своём. Ничего этого у Мирты нет. Я хочу, чтобы ты узнала, к чему лежит душа у неё самой. Пока у вас обеих есть время поразмыслить над этим.
— Пока? Что ты хочешь этим сказать?
— Ровно то, что и сказал. Чем скорее ты найдёшь ответ на этот вопрос, тем лучше. Пойду-ка проверю, как успехи у Индарио.
Эстромо скрылся в жилой части дома, оставив девушку в глубокой задумчивости. Наставник никогда не бросал слов на ветер, и если он вдруг заинтересовался предпочтениями Мирты, у него были на то веские причины. Он явно знал что-то неведомое пока Умаре, но раз не пожелал сказать прямо, значит и расспрашивать бессмысленно...
Тем временем альтмер наблюдал за тем, как юноша управляется с алхимическим оборудованием. У мера вполне хватало ума и сноровки самостоятельно создать нужное зелье, при наличии рецепта, но призвания к алхимии у него не было.
Испытание парень выдержал успешно, его творение действовало как надо. Теперь наставник мог продолжить обучение, с которым предполагал совместить проведение второй части экзамена.

***

Вечером Умара решила поговорить с Миртой. Та с одной стороны радовалась, что сестра стала владелицей собственной лавки, с другой чувствовала себя неуверенно, лишившись родственной поддержки в таверне, с третьей её приводили в некоторое смущение товары «Благоуханной лилии», и даже благословение жрецов храма не вполне успокаивало её: трактирные девки тоже нередко поминали Дибеллу, а если она и впрямь покровительствует таким, то является ли благосклонность её служителей признаком добродетели? За ужином старшая сестра, как бы невзначай спросила младшую:
— Скажи, тебе нравится твоя работа? Или ты хотела бы заниматься чем-нибудь другим, будь у тебя возможность выбирать?
Девочка взглянула на старших с испугом: что это они задумали? Она помыслить не могла без содрогания о том, чем занимались старшие девушки в таверне. Разносить заказы не всегда трезвым посетителям или вовсе стать одной из этих, как звала их повариха?!
— Нет-нет, мне всё нравится! Жалко только, что тебя нет рядом, но ты теперь уважаемая горожанка, я сама слышала как Зара говорила это на кухне.
— Погоди, — негромко произнёс Индарио, — Кажется, вы говорите о разном. Мирта, теперь, когда Умара не работает в таверне, и тебе нет необходимости там оставаться. Ты можешь выбрать ремесло, какое тебе по душе, и выучиться ему, чтобы работа была радостью, а не привычным злом.
Серые глаза Мирты восторженно блеснули при мысли о том, что она могла бы навсегда покинуть таверну. Но... выросшая в этой среде, девочка не ведала другой жизни, мало знала о том, чем люди зарабатывают себе на хлеб, кроме разве что работ, связанных с морем.
— Я... я не знаю, — пролепетала она, чувствуя, что своим невежеством лишает себя шанса на счастливую жизнь. Но как выбрать, не зная из чего? Девочка, только что не верившая своему счастью, горестно шмыгнула носом.
Умара бросилась к ней и ласково обняла. Мирта разрыдалась, уткнувшись в мягкую грудь сестры.
— Я не хочу в таверну! — плакала Мирта, — Но я ничего не знаю, ничего не умею и даже не представляю, чему можно научиться!
Влюблённые обескураженно переглянулись поверх её головы. Действительно, что она могла решить? А выбрать за неё... не окажется ли это для девочки обузой, о чём она, в силу характера, постесняется сказать сама?
— Не плачь, — ласково сказала Умара, гладя сестрёнку по светло-русой голове, — Мы подумаем, чему ты можешь научиться. Только если тебе не понравится, ты сразу же скажи, хорошо? Главное, чтобы ты была счастливой. Не подойдёт одно, попробуем другое, третье, понимаешь? Пока не найдётся совсем-совсем твоё дело. Деньги у нас теперь будут, об этом не переживай. И ещё, если ты так не хочешь работать в таверне, можешь бросить всё хоть завтра же.
— Нет, — всхлипнула Мирта, понемногу успокаиваясь, — Я уйду оттуда только когда найду другую работу.
— Не обязательно сразу работу, — снова негромко вмешался Индарио, — возможно, сперва обучение. Это тоже труд, который принесёт деньги, просто позже.

***

На следующий день Мирта пристала к Заре с расспросами, какие работы можно считать достойными для женщины. Повариха наморщила лоб и, гремя сковородками, перечислила все виды рукоделия, какие могла вспомнить, торговлю, не обошла вниманием и собственное ремесло, а больше с ходу ничего придумать не смогла и велела девочке не приставать.
Почти об этом же зашла речь и у Эстромо с Индарио, рассказавшим, чем закончился вечерний разговор. Подумав, юноша добавил, что Мирта пришла в восторг от новых платьев сестры и то и дело подходила к ней, чтобы украдкой потрогать красивую материю. Альтмер задумчиво кивнул, но сейчас у него хватало забот, связанных с воспитанником. Требовалось научить его разбираться в различных напитках, понимать их вкус, оценивать качество, разъяснить, как они действуют в сочетании и так далее, после чего наконец совместить все составляющие освоенного где-нибудь на людях.
Тем не менее, талморец не забывал о Мирте. Сестру его подопечной следовало забрать из таверны, не затягивая с этим. Дело было в том, что все держатели гостиниц и питейных заведений платили некую «дань» Гильдии воров, чтобы та щадила их дело. Разумеется, эти ограничения не касались карманов посетителей, но за свой кошель те, кто исправно вносил свою долю, могли быть спокойны. Если же случалось, что их ограбил кто-то не связанный с Гильдией, зачастую именно она, а не стража, находила посягнувшего на свои права, и пострадавший мог даже дождаться некоторой компенсации, естественно за счёт пойманного.
До поры такие взносы платил и хозяин таверны, в которой трудились Умара с Миртой. Поскольку сбором денег в качестве гильдейского казначея заведовал Эстромо, в один прекрасный день его люди просто перестали заходить за «данью», а члены Гильдии и вовсе обходили стороной заведение, где работала своя.
Разумеется хозяин и не подозревал, чему обязан внезапным благоденствием, а посему решил, что так теперь будет всегда. Но когда Умара открыла свою лавку, у Гильдии не стало причин щадить эту таверну и её владельца. Через пару недель после того, как девушка оставила прежнюю работу, к хозяину явился посланец Эстромо и пояснил, что Гильдия, руководствуясь своими резонами, позволила тому вздохнуть свободно и основательно подняться, но теперь настало время платить по счетам. Требовали с него не больше, чем с других, без какой-либо компенсации за спокойные годы, и любой разумный человек, к тому же заставший прежние времена, не раздумывая согласился бы, но хозяин отличался упрямством и твердолобостью. К тому же его обуяла жадность. Он прогнал посетителя вон, наотрез отказавшись платить.
Выслушав посланца, гильдейский казначей пожал плечами. То же жест в точности повторила Берона, когда о результатах доложили ей. Не прошло и нескольких дней, как неизвестные проделали изрядную брешь в казне непокорного трактирщика, а рядовые члены Гильдии рьяно принялись за карманы посетителей. Вести об этом распространялись со скоростью пожара в ветреный день. К тому же, лучше уж вовсе не иметь репутации защищённого от краж заведения, нежели вдруг утратить её. Всё больше народу, слыша портовые пересуды, обходило эту таверну стороной. Дреуг, привыкший следить только за порядком, никак не мог углядеть за ловкими ворами.
В конце месяца хозяин оказался вынужден уволить кое-кого из обслуги, поскольку на всех просто не хватало работы, а прочим немного понизить жалованье, чтобы получить хоть какую-то выгоду. После чего к нему вновь явился человек от Гильдии и посоветовал взяться за ум. Условия выдвигались те же, плюс некоторая компенсация Гильдии за его былую несговорчивость. Но трактирщик закусил удила. Он что же, должен дополнительно платить за то, что его и без того обирали как хотели и набивали карманы его деньгами?! Приказав Дреугу вышвырнуть сборщика дани за дверь, он нанял дополнительную охрану, завёл злющих цепных псов, получше припрятал деньги и приготовился к обороне. Нужно ли говорить, что всё предпринятое оказалось совершенно бесполезным, и полное разорение строптивца оказалось вопросом ближайшего времени?
Привычка заботиться о своих людях заставила Эстромо вспомнить и про Мирту, поэтому он заблаговременно предложил Умаре подумать о её будущем. Он и сам, приняв во внимание то, что рассказал ему Индарио, не сидел сложа руки.
Однажды вечером альтмер затребовал к себе обоих учеников.
— Как я понимаю, Мирте больше подойдёт такое ремесло, где не требуется много общаться с людьми. Хотя одежда Умары и произвела на неё впечатление, едва ли ей понравится быть швеёй, но, возможно, она могла бы стать неплохой ткачихой, — Эстромо расстелил перед воспитанниками несколько кусков великолепной материи, — Если она решит, что хочет научиться делать подобное, это реально устроить. Можете взять это с собой, чтобы показать ей, а вот попадаться на глаза другим — не советую.
Это означало, что ткани попали в воровское убежище отнюдь не законным путём.
Восторг Мирты сложно было описать словами. Она не могла поверить, что сестра говорит серьёзно и ей действительно предлагают научиться ткать такую материю. Девочка была согласна трудиться сколько потребуется, и сносить любые тяготы, чтобы овладеть этим ремеслом.
Через несколько дней её отдали в ученицы к лучшему ткачу Анвила, чьи товары пользовались большим спросом далеко за пределами города и стоили немалых денег. Немолодой уже нибениец отличался такой подозрительностью, что, дожив до седин, до сих пор обходился без помощников и подмастерьев, поскольку опасался вырастить из юношей соперников, которые, вызнав секреты ремесла, его самого сживут со свету, а дело приберут к рукам. Мысль же учить девочку даже не приходила имперцу в голову, поскольку он полагал, что женщине никогда не достичь вершин мастерства.
Эстромо лично явился к нему, чтобы похлопотать за Мирту. Разумеется, начни альтмер с этого, ткач не стал бы ничего слушать. Но гильдейский казначей повёл речь о недавнем случае, когда товары мастера, предназначенные для одного почтенного купца, были украдены подчистую, что, помимо прямых убытков, могло серьёзно повредить репутации имперца. Спасло лишь давнее сотрудничество с торговцем, согласившимся войти в его положение. Посетитель выразил нибенийцу своё сочувствие, проявляя чудеса чуткости и понимания, и даже согласился лично позаботиться о том, чтобы печальное происшествие не повторилось. Взамен он попросил об услуге: взять в ученицы прилежную девочку неполных одиннадцати лет. Ткач сперва заспорил, но Эстромо умел убеждать как никто другой. Его доводы, произнесённые мягким вкрадчивым голосом, казались разумными и весомыми.
Взвесив все «за» и «против» и хорошенько поразмыслив, мастер согласился обучить Мирту всему, что та в силу своего разумения сумеет постичь. Уж по крайней мере, женщина ему не соперница, думал имперец, а значит и опасности не представляет.
Сперва нелюдимый ткач, не пожелавший в своё время обзавестись семьёй, полагал, что от девчонки будет много хлопот и мало толку, но Мирта оказалась послушной, внимательной и смышлёной, чем немало удивила своего учителя.

***

Устроив таким образом будущее обеих сестричек, Эстромо практически полностью сосредоточился на занятиях с Индарио. Его воспитанник даже представить себе не мог, сколько вещей ему придётся освоить, прежде чем сдавать оставшуюся часть экзамена. Он больше не нуждался в поддельных напитках, поскольку использовал подобранное специально для него зелье, но оказалось, что поручение альтмера, данное питомцам на время опалы, действительно было лишь детской забавой в сравнении с тем, что нужно знать и уметь.
Теперь спектакль, который они с Умарой устроили при возвращении, вызывал у юноши лишь слабую улыбку. Он научился разбираться в напитках разных провинций и народов, мог при необходимости незаметно добавить в чужой стакан яд или снотворное, или поменять посудины местами, или то и дело подсовывать собутыльнику полные кружки, оставляя себе пустую, так, чтобы никто ничего не заподозрил. Талморец разъяснил ученику, как сочетать дар убеждения, которым тот уже не раз успешно пользовался, с воздействием хмеля на собеседника, чтобы выведать информацию или побудить что-то сделать. И напротив, как сделать вид, что его самого обвели вокруг пальца, оставаясь начеку, как избежать «подарка» в собственном бокале и так далее.
При этом Эстромо постоянно напоминал воспитаннику, что в реальных условиях малейший просчёт может стоить жизни, посему, как ни увлекательны были эти занятия, отнестись к ним следовало со всей серьёзностью. Юному меру казалось, что после того, как они с Умарой напоили друг друга любовным зельем, он так больше не попадётся. Но пары раз, когда наставник сумел незаметно добавить парню в напиток лёгкое снотворное, ему более чем хватило, чтобы понять, что тот нимало не преувеличивал. Индарио был счастлив, когда в следующий раз успел заметить махинации альтмера, и потихоньку переменил бокалы, внутренне трепеща от восторга. Талморец поднёс кубок к губам, а затем с лёгкой улыбкой выплеснул содержимое через плечо. Юноша понял, что далёк ещё тот день, когда ему будет под силу переиграть наставника, но к испытаниям попроще он был уже практически готов. Эстромо полагал так же, поэтому для Индарио настала следующая стадия экзамена.
Он получал от наставника некое задание, которое должен был выполнить за вечер, после чего оба мера, обычно порознь, отправлялись в какую-нибудь таверну, где ученик принимался за дело, а альтмер выполнял роль стороннего наблюдателя.
Они посещали заведения различного уровня, и однажды осенним вечером дошла очередь до того, в котором прежде работали Мирта и Умара. Индарио сразу отметил, насколько изменилось это место. От былого процветания не осталось и следа. Дреуг всё ещё торчал у дверей, но был вооружён до зубов и облачён в комплект кожаной брони, в его взгляде появилась злость, которой мер прежде не замечал. Посетителей оказалось мало, приличного народа среди них, считай, и не было, по большей части в неприбранном зале находились отбросы морской и портовой жизни.
Задачей Индарио было провести некоторое время в одиночестве, затем подсесть к одному из посетителей, на кого украдкой покажет подошедший несколько позже Эстромо, и раскрутить того на доверительный разговор, вытянув какую-нибудь личную историю.
Внешний вид обоих меров вполне соответствовал новому облику заведения, будучи лишь немногим лучше, чем у большинства. Юноша, как и обычно, был загримирован под данмера, а его приметные глаза на сей раз скрывал в тени глубокий капюшон плаща — вполне естественной одежды для поздней осени. Задушевные разговоры с незнакомцами обычно не ведутся на трезвую голову, посему мер уже некоторое время сидел над кружкой с дрянной выпивкой, — другой здесь нынче и не водилось, — порой повторяя заказ.
Эстромо успел появиться следом и устроиться в углу, откуда можно было без труда наблюдать как за учеником, так и за прочей публикой, высматривая потенциальную «жертву» для текущего задания. Он без особого труда отыскал подходящую кандидатуру, на которую намеревался указать Индарио, притворившемуся, что успел изрядно захмелеть, как вдруг к тому подсел прилично одетый имперец, на вид лет тридцати с небольшим.
Появление неожиданного собеседника заставило парня насторожиться. Тот болтал о том о сём, изображая простодушное дружелюбие и не смущаясь односложными ответами молодого «данмера», но цепкий изучающий взгляд выдавал незнакомца с головой. Возможно, заподозри имперец, что юноша не так уж пьян, он вёл бы себя осторожнее, а то и вовсе не стал бы с ним связываться, но мер превосходно играл свою роль.
Гильдейский казначей был заинтригован происходящим. Кажется, вместо «охотника», Индарио предстояло стать «добычей» причём уже не в учебных, а в реальных условиях, а вот чьей и с какой целью, предстояло выяснить, чтобы в решающий момент поменяться ролями с тем, кто всё это затеял.
Тем временем курчавый черноволосый собеседник хлопнул юношу по плечу и потребовал у проходившей мимо девки крепкого вина для них обоих. «Данмер» украдкой бросил вопросительный взгляд на наставника. Лёгким прикрытием век тот ответил: «Соглашайся». О том, что при этом надо быть настороже, воспитаннику альтмера напоминать не требовалось. К счастью, имперец, похоже, полагался на обычную выпивку без особых ухищрений и никаких попыток подмешать чего-нибудь к угощению не делал. Однако стоило «данмеру» осушить свой стакан, имперец повторил заказ, сразу же сунув служанке деньги. Было очевидно, что он намеревался споить «тёмного эльфа» и чем скорее, тем лучше.
Индарио тоже не видел причин затягивать этот спектакль и после второго стакана сделал вид, что готов вот-вот рухнуть под стол, полагая, что навязавшийся ему собутыльник просто попытается обчистить его карманы, но тот засуетился и явно занервничал:
— Эй, парень! Ты чего это?! Эх!.. Вот же я подвёл тебя со своим угощением… Кабы знать!.. Ну-ка, вставай. Давай помогу. Пойдём наружу выйдем, свежим ветерком тебя обдует, немножко протрезвеешь…
Он заботливо обхватил мера и бережно, точно лучшего друга, повлёк вон из таверны.
— Идём к морю, воздухом подышишь, — продолжал он увещевать юношу, который едва переставлял ноги.
Было уже совсем темно, под напором осеннего ветра поскрипывали подвесные фонари, отбрасывая на пристань колеблющиеся пятна желтоватого света. Желая несколько замедлить перемещение в ночной мрак и неизвестность, Индарио притворился, что от этой пляски огней ему становится дурно.
Имперец тут же усадил его на какой-то бочонок и скороговоркой пробормотал:
— Посиди немного, отдохни. Я — сейчас, я — мигом!..
Он воровато огляделся. Даэдра бы побрали этот ветер и качающиеся фонари! Из-за них все тени словно живые… Вон там только что мелькнула одна — точно сама по себе прогуляться вышла. Черноволосый впился глазами в сумрак. Нет… померещилось. Проклятая погода. Он поёжился не то от холодного сырого дуновения, не то от страха. Ещё раз присмотрелся к оставленному «данмеру». Тот сидел, покосившись влево, обретя опору в груде прикрытых натянутой парусиной ящиков, и, кажется, дремал.
С облегчением выдохнув, имперец свернул за нагромождение каких-то тюков и заспешил к причалам.
— Ну что, добыл? — спросил его из темноты хриплый каркающий голос.
— Почти. Не рассчитал малость, — вздрогнув от неожиданности отозвался тот, — Чуть на себе переть не пришлось. Заметит стража, объясняй потом, кого да зачем к морю волоку, не труп ли прятать? А если не труп, так не топить ли тащу…
— Не накличь, ты!.. — последовало неразборчивое, но весьма заковыристое ругательство, — Стражи нам не хватало!..
— Так чисто всё. Никто не прицепился, да и парень понемногу своими ногами брёл. Возле ящиков его оставил. Давай деньги.
— Ага! Деньги тебе! Я товара ещё и в глаза не видел!
— Когда я тебя обманывал?!
— Всё когда-то случается впервые, — философски заметил хрипатый и смачно сплюнул, — Я сам за ним не потащусь, имей в виду. Доставишь сюда — вон в том углу тряпка, мешок и верёвки. Мои ребята придут, если всё честь по чести — оставят деньги там, где покуда инвентарь лежит.
— Гляди, вздумаешь надуть с оплатой, не удивляйся, если стража явится проверять, что за груз берёт на борт «Золотое крыло».
Обладатель хриплого голоса прошипел что-то невнятное, а затем с преувеличенной заботой произнёс:
— Ты смотри, спину береги…
Собравшийся уходить имперец развернулся, точно ужаленный.
— Не то и продуть может. Ветер-то какой! — невозмутимо закончил его собеседник.
— Я понял тебя, старый ты ворон, — проворчал черноволосый, — Не надо угроз.
Он вернулся к оставленному около ящиков меру, и обнаружил его на прежнем месте, лишь немного сползшим с бочонка, на котором тот сидел.
— Эй, парень! Не спи! — имперец потряс его за плечо. В ответ раздалось недовольное мычание спящего, не желающего, чтобы его будили, — Проснись! Так ведь и замёрзнешь тут — холодина нынче как зимой! Давай-ка я тебя домой провожу. Ну, вставай! Ты где живёшь-то?
Разумеется черноволосый не дождался внятного ответа, который ему и не требовался. Его задачей было заставить юношу проснуться и двигаться. Ясно же, что тот сейчас не способен сообразить, куда его ведут, тем более в темноте.
Подставив Индарио плечо, он почти волоком потащил его туда, где только что беседовал с обладателем хриплого голоса.
Вот и условленное место, и слабо освещённая далёким фонарём кучка мешковины и верёвок. Оставалось на время избавиться от живой ноши, чтобы подобрать всё это.
Не иначе, как сама Властительница Удачи нынче щедро махнула рукавом, избавив имперца от лишних забот.
— Погоди… Худо мне… — с трудом выговорил «данмер», сгибаясь пополам.
Черноволосый вынырнул из-под его руки, бормоча:
— Это ничего… это бывает...
Он, не оборачиваясь, потрусил в угол, поднял с дощатого настила кусок грубой ткани и обрывок верёвки, и замер, ощутив холодок стали у себя под подбородком. Остриё другого клинка упиралось ему под лопатку.
— Одно лишнее движение, и ты — труп. Теперь засунь это тряпьё себе в рот, — тихо произнёс ясный и спокойный голос, — Живо.
Не имея ни малейшей возможности обернуться, тот повиновался. Удар, точно нанесённый рукоятью оружия в область затылка, заставил имперца надолго лишиться чувств.
После чего его обмякшее тело быстро перевернули, глубже затолкали тряпичный ком ему в рот и хорошенько закрепили верёвкой, натянули на черноволосого мешок, и крепко связали поверх.
Имперец не подозревал, что этим вечером у него появились ещё две тени, помимо его собственной. Индарио вовсе не остался безучастно сидеть на бочонке, куда тот его усадил, а бесшумно двинулся за ним. Не выпускал их из виду и Эстромо, а посему оба мера отлично слышали разговор, произошедший между продавцом и покупателем. Пока работорговцы старались обезопасить себя друг от друга при помощи угроз, «данмер» успел вернуться на место.
Зато когда поставщик живого товара отвернулся, чтобы впоследствии упаковать свою добычу, юноша шагнул следом, и, угрожая обоими клинками, вынудил занять то место, которое черноволосый уготовал ему. И только тогда рядом с мером возник его наставник, о близком присутствии которого Индарио не подозревал, одобрительно кивнул, приложил палец к губам, и жестом поманил за собой в густую тень.
Прошло не менее десяти минут томительного ожидания. За всё время в этой части порта не показалось ни единого стражника. Наконец терпение наблюдателей было вознаграждено. Со стороны моря появились двое дюжих ребят, настороженно огляделись, подошли к мешку, в который был упакован имперец, убедились, что внутри находится бесчувственное тело, оставили в уголке кошель с деньгами, взяли тюк и погрузили в лодку, на которой подплыли.
Третий товарищ, сидевший на вёслах, с усмешкой произнёс:
— Даже денег дожидаться не стал. Побоялся. Ну, если кто проворней него окажется, сам дурак. Нечего было мне стражей грозить. Давайте скорей, через час отчалим.
По голосу меры без труда узнали давешнего собеседника незадачливого имперца. Едва лодка отплыла достаточно далеко, чтобы с неё было не разглядеть, что происходит в сгустившимся над причалом мраке, Эстромо вышел из своего укрытия, подобрал кошель, подбросил на ладони и передал его Индарио.
— Держи. Эти деньги ты честно заработал. И не забудь пересчитать. Не каждый день выпадает такой случай узнать себе цену.
Юноша улыбнулся шутке наставника, а тот продолжал:
— Надо бы прогуляться к начальнику портовой стражи. У него под носом орудуют работорговцы, а он и в ус не дует.
Этой ночью «Золотое крыло» так и не отправилось бороздить морские просторы. Незадолго до предполагаемого отплытия на судно нагрянул отряд стражи. Живой товар, который перевозило небольшое судёнышко с гордым именем, был освобождён. А начальник портовой стражи, стяжавший себе лавры удачно проведённой операцией, стал вечным должником Эстромо, о чём предпочитал не забывать, поскольку понимал, что в том, сколь легко и безнаказанно похищали людей и меров в Анвильском порту, была почти что исключительно его вина.
Гильдейский казначей проводил ученика до дома Умары и на прощание сказал:
— Сегодня ты на собственном опыте увидел, для чего нужно всё то, чему я тебя учу. Благодаря тебе несколько невезучих бедолаг избавились от незавидной участи рабов, а ты сам не оказался в третий раз упакован в мешок и похищен. Право же, судьба не балует тебя разнообразием сюжетов!
Оба негромко рассмеялись. Настроение у альтмера было превосходным, он общался с учеником практически на равных, но когда тот уже поворачивал ключ в замке, чтобы не будить спящих сестёр, добавил:
— А сегодняшнее задание отложим на завтрашний вечер.
Юноша улыбнулся, кивнул и скрылся в доме.

 

Ветер с Алинора

 

Цели и средства

 

Непредвиденные проблемы

 

Игры без правил

 

Встречи и расставания

 

Нити времени

 

(2019-2020г.)

Истории Золотого Берега в fb2

 

Наконец-то появилось название следующей части. Пусть будет

Коловианский роман

 

Капризы судьбы

 

Мечты и хлопоты

 

Хитроумные планы

 

Личный интерес

 

Следствия просчётов

 

Именем Дибеллы

 

Сети соблазна

Когда появляются всходы

Родные и близкие

Касание даэдра

 

Шаг к грядущему

 

Счастливый союз

 

Сплетение нитей

 

Детство Корнелии

 

Обвал

 

Рыжая Берта

 

Мама

 

Праздник Новой жизни

 

Надежды и чаяния

 

Любой ценой

 

Венец трудов

 

 

Мод для Скайрима от TheDuskRaven, содержащий данные тексты в виде книг.

[Thea]

Дочитала главу. Всё очень понравилось. Про переход к детству Эстромо и его друзей я уже говорила, что мне понравилось, как ты (вы с соавтором) к этому подошли. Обилие новых персонажей не напрягаяет, а радует. Все они живые, интересные. По сути, эту главу, если убрать самое начало про Умару, можно рассматривать, как самостоятельную историю.

Про детство я тоже уже говорила, читать про их службу было так же интересно. Да, читать про все эти ужасы во время кризиса Обливиона было тяжело. Но там всё было к месту. Вообще, когда только началась речь о порталах, я как-то не сразу регистрировала, что будут знакомые из видеоигры "Обливион" закрытия врат. Но когда Эстромо и Рейнара были внутри, когда они сталкивались со всеми этими жуткими растениям и существами, тогда словно вновь очутилась в игре. Это было потрясающе!

Очень понравился трюк с допольнительной флягой. Я всё думала, почему он ей не даёт пить-то? Потом стало понятно. Молодец, хорошая идея была!

 

Лалилолла, честно, скажу, частенько раздражала. Но и она как-то стала "своей" со временем. Тоже ведь девушка со своими мыслями и чувствами, пусть они не всем по нраву.

 

Эранвил впечатлил сразу же. Не про него ты упоминала как-то, что появился персонаж яркий? Как бы на себя историю не перетянул?

 

То, как друзья смогли предупредить Таларано, тоже вышло очень интересно. Молодцы! Жаль, конечно, что учитель не послушался. Но хоть другу помогли. Вообще, здорово, что история прошлого закончилась переходом к настоящему практически.

 

Вообще, в этой главе очень много всего интересно. Если у истории Умары есть свои приключения, то там больше социальная составляющая. Выживание девочки, становление её юной девушкой, любовь, устройство жизни. В этих воспоминаниях же, после детства и юности, практически, военные сцены - сражение, страдающее мирное население, разрушение, смерть, надежда. Если кому-то такие вещи больше по душе, можно просто почитать эту главу, если захочется чего-нибудь почитать.

Кстати, мне еще очень понравилось, что тут столько всего о Талморе. Как пришли к власти по сути. Очень много интересной мне информации я получила. Спасибо за это тоже!

 

 

 

[Joke_p]

Thea, спасибо!

 

По сути, эту главу, если убрать самое начало про Умару, можно рассматривать, как самостоятельную историю.

В общем-то да. А если откинуть первую главу - то и связи с Сиродильской сагой не будет... Я же говорю - сборник рассказов выходит.

 

 

Атмосферу Кризиса Обливиона пришлось постараться передать, чтобы пояснить произошедшее позднее. Ну, вот ещё и вот такое возвращение к "Обливиону" вышло. Рада, что тебе понравился эпизод с флягой.

 

С Лалилоллой сложно всё... если бы с её стороны возникло подлинное чувство, которое, в силу того, как она себя поставила, не было воспринято всерьёз, девушку бы впору даже пожалеть было. А так - ну вот сунулась не к тому, в итоге щелчок по самолюбию и обида (уже как раз совершенно искренняя и глубокая). Возможно, кстати, именно на фоне других, более поверхностных чувств это так её и зацепило.   Кстати, задумалась об этом только сейчас, и вдруг вот такой вывод напросился...

 

 

Эранвил впечатлил сразу же. Не про него ты упоминала как-то, что появился персонаж яркий? Как бы на себя историю не перетянул?

Да, речь была именно о нём. Думаю, и история жизни у него была не банальная, но, к счастью, осталась за кадром. Иначе я вообще к основной линии никогда не вернусь. 

 

Ну, участь Райнандора, увы, известна, кстати, что Таларано был его учеником выяснилось как-то в процессе. И стало понятно, с чего альтмера, у которого на Алиноре сестра-близнец, занесло в Анвил, где он застрял насовсем и явно не собирается возвращаться. А не попытаться его спасти эти двое не могли в принципе.

 

С Талмором получился этакий "взгляд с другой стороны". Самой было интересно взглянуть на вещи под таким углом.

[Thea]

Так интересно, чем же в итоге эта встреча для Эстромо обернется. И для Умары...

[Joke_p]

Пишу! Увы, получается не так быстро, как хотелось бы!   И всё-таки очень приятно, что продолжение вызывает интерес. Это здорово вдохновляет!  Спасибо!

[Joke_p]

Цели и средства

Цели и средства

— Прежде, чем ты подробно поведаешь о своей миссии, предлагаю поднять бокалы за встречу, — Эстромо на правах хозяина разлил по изящным фужерам лучшее алинорское вино, привезённое Рейнарой.
Края кубков с мелодичным звоном соприкоснулись, альтмеры с удовольствием глотнули благородного напитка, затем отведали доставленное рив-инспектором угощение, и только после этого разговор коснулся того, что волновало каждого из них.
— Полагаю, если бы ты не хотела посвящать нас в детали своего поручения, то не собрала бы здесь, — Таларано, не отличавшийся терпением, заговорил первым, — Так что рассказывай, с чем ты сюда пожаловала.
Чтобы упростить подруге задачу, Эстромо напомнил, о чём они говорили перед приходом мага.
— Ты обмолвилась, что кому-то не дают покоя мои успехи на Золотом Берегу. Для начала я хотел бы знать, какова цель твоей инспекции? Нарыть что-то, что можно вменить мне в вину?
— Увы, нет. Моя задача провести полную проверку, перед тем, как ты целиком и полностью передашь все дела в их текущем состоянии новому куратору Золотого Берега.
— То есть все так мной довольны, что снимают с должности? Оригинальный способ признать мои заслуги, не находишь? Может, всё-таки расскажешь всё по порядку? Впрочем, если хочешь побеседовать загадками, как в былые времена, не могу отказать тебе в этом маленьком удовольствии.
Рейнара невольно улыбнулась.
— Ты шутишь, а между тем, я и правда не знаю, с чего начать и как рассказать обо всём, ничего не упустив…
— Помнится, нас обучали технике допроса, позволяющей вытянуть из памяти любую мелочь. Предлагаешь освежить старые навыки? — улыбка, звучавшая в мягком голосе Эстромо, вызвала ответные у его друзей.
— Надеюсь, до этого не дойдёт, но отчасти мне действительно будет проще, если сперва я отвечу на твои вопросы. Итак, начнём с того, который ты успел задать. Тебя не снимают с должности, а переводят с повышением... на другое место.
— Которое в приличном обществе небось и вслух назвать зазорно, — проворчал Таларано.
— Тал, а теперь быстренько совмести в уме мои слова о повышении со своим предположением, и сделаем вид, что ты этого не говорил. Не хватало нам дружеского ужина, плавно переходящего в дуэль! Эстромо, конечно, многое может тебе простить, но всему же есть предел!
Все трое засмеялись. Как же давно у них не было возможности вот так собраться вместе, поболтать, как в детстве, подначивая друг друга! Будто время вдруг обратилось вспять, и не было ни разделившего их обучения, ни Кризиса Обливиона с последующим бегством Таларано, ни отъезда Эстромо на Золотой Берег.
И всё же… хотя Рейнара пока не сказала ничего, что выходило бы за рамки обычных перестановок по службе, чувствовалось, что это ещё далеко не всё. Конечно, в любом случае мало приятного отдавать результаты кропотливых многолетних трудов сменщику, явившемуся на всё готовое, но едва ли даже это было худшей новостью, иначе с чего бы рив-инспектор Талмора мялась как девчонка, нетвёрдо знающая урок?
— Так кто же прельстился местом на Золотом Берегу вдали от благоуханных земель Алинора?
— Спорим, ты с первого раза сам назовёшь имя? То, что не вышло годы назад — выгорело теперь. Некоторые умеют добиваться своего.
— Лалилолла?
— Она самая.
Эстромо задумчиво прикрыл глаза… Лолла, какой он её помнил, в равной степени была неспособна как наладить работу такого масштаба с нуля, так и как следует продолжить начатое кем-то до неё. С одной стороны, она, вроде бы, была далеко не глупа, но представить себе последствия принятых решений далее, чем на пару шагов, не умела в принципе. Вдобавок упование на собственную красоту и то, что она почитала изворотливым и острым умом, слишком мешало ей объективно оценивать любую ситуацию. Впрочем… порой время так меняет меров и людей, что даже поверить в это бывает непросто. Может быть, его впечатления, сформировавшиеся в прошлом, давно устарели? Если так, то Рейнара наверняка сможет их скорректировать.
— И что же Лалилолла представляет из себя сейчас?
— Собственно, она не меняется. Всё такая же пустая, как винная посудина после свидания с запойным пьяницей. Лично мне её имя всегда напоминало звук опорожнённой бутылки, катящейся по мраморному полу!
— Справедливости ради, Рейни, не всегда, а с того момента, как тебе стал знаком звон пустых бутылок, — заметил её брат, пряча в бороде улыбку.
— Вроде бы, мы с Лалилоллой столкнулись только незадолго до зачисления на службу, а к тому моменту это звучание было достаточно хорошо знакомо нам обоим. — полувопросительно повернулся Эстромо к подруге.
— На самом деле, мы с Талом знаем Лоллу с рождения. Её родители были дружны с нашими, но потом они всей семьёй перебралась в столицу, и почти тут же вы приобрели их особняк, а мы познакомились с тобой.
— Ты мне этого никогда не говорила.
— Знаешь, пустые бутылки никогда не представлялись мне увлекательной темой для разговора.
— С этим трудно не согласиться, — Эстромо с улыбкой вновь наполнил бокалы.
— И однако же, сейчас она заставила нас заговорить о себе, — снова вставил Таларано.
— Кстати. Если Лалилолла, как ты говоришь, осталась прежней, то каким образом ей удалось добиться этого назначения? В своё время всем было совершенно очевидно, что Золотой Берег достаточно важен, а Лолла категорически не подходит на ту роль, на которую претендует. Собственно, высказали ей это несколько… грубовато, но не тем, кто принимал тогда решения, было опасаться лезущей не в своё дело девицы. Так что изменилось? Талмору больше не нужен Золотой Берег? Или наша соблазнительница сумела окрутить весь высший совет? Или он сам год за годом полностью выжил из ума?
— Ни то, ни другое, ни третье… Ты помнишь Дейрандила?
— Снабженец? Которого Лалилолла подцепила, пока мы как встрёпанные носились между вратами Обливиона?
— Именно. За прошедшее время он неплохо продвинулся в карьере, хотя это-то как раз дело обычное. В конце концов, все мы занимались примерно тем же, каждый по-своему. Но не так давно ему удалось подняться на следующую ступень в сословной иерархии. И тут уже Лолла стала весьма серьёзной помехой.
На лицах её собеседников отразилось понимание. Получение нового титула в альтмерском обществе — очень серьёзный шаг вперёд, и случается крайне нечасто. В этом крылась основная причина, по которой оставленные на Ауридоне молодые талморцы, сумевшие остаться в живых в том хаосе, что творился в разгар Кризиса Обливиона, получив заслуженные милости, сохранили лояльность организации. Испытание, которому их подвергли, было жестоким, но и награда — неслыханно щедрой. Однако переход на более высокий уровень в обществе скрывал и свои подводные камни.
— Разумеется, жениться на ней он и не подумал… — задумчиво произнёс Эстромо, выстраивая в уме общую картину.
Рейнара энергично кивнула.
— До поры такое положение вполне устраивало обоих. В качестве любовницы она не была обязана хранить ему верность, чего и не делала. Причём речь идёт далеко не только и даже не столько о рабочих моментах. Став женой, она едва ли изменила бы своим привычкам, но это бы уже бросало тень на супруга. И зачем ему было такое счастье? Зато он мог повсюду появляться с одной из самых шикарных женщин Алинора, к тому же получая всё то, что та способна дать в постели, а Лалилолла при этом пользовалась всевозможными благами, которым Дейрандил одаривал её из тщеславия. Когда перспектива повышения ещё только смутно замаячила на горизонте, у него оставалась возможность относительно красиво выйти из этих отношений, но впереди была череда приёмов, появление на которых без Лоллы было бы не столь эффектным…
— Напыщенный болван!.. — одними губами прошептал Эстромо, — Упустить такой момент!
— Думаю, когда Дейрандил осознал, во что ему обошлось желание лишний раз покрасоваться, он готов был волосы на себе рвать. Похоже, этот надутый петух так до конца и не понял, с кем связался, пока не стало слишком поздно. И когда ему был пожалован новый титул…
О, да! Для альтмеров из достаточно знатных семей ситуация не требовала пояснений. Поднявшийся на новую ступень получал доступ в совсем другой круг. Те, кто ранее едва удостаивал его едва заметного кивка, теперь приветствовали как равного. Дамы, прежде в лучшем случае небрежным наклоном головы отвечавшие на учтивейший поклон, начинали всерьёз рассматривать, как удачную партию. Но во всём этом был некий тонкий момент. Недостаточно было просто получить титул. Нужно было доказать свою способность соответствовать новому статусу, стать своим. Сделанное в прошлом становилось неважным — былые прегрешения принадлежали как бы другому меру, более низкого рода, а потому признавались несущественными, но от них следовало незамедлительно избавиться раз и навсегда. Если это не удавалось, порой не только сам не сумевший должным образом войти в общество, но и его дети, а то и внуки оставались вне жизни того круга, к которому должны были бы принадлежать. Двери, которые гостеприимно распахивались для пожалованного титулом, могли столь же решительно захлопнуться навсегда. И вот тут Лалилолла оказалась более чем некстати. Наличие любовницы теперь откровенно мешало открывшимся матримониальным перспективам. Мало было разорвать с ней связь — важно, чтобы она и сама ни словом ни делом нигде не напоминала о былом.
Сама Лолла отлично понимала всё это и была твёрдо намерена не продешевить. Она и не подумала претендовать на роль супруги получившего повышение любовника. Если он не сделал ей предложения раньше, теперь их статусы был слишком различными, чтобы позволить ей всерьёз претендовать на заключение брака. Впрочем, подобные узы по-прежнему не слишком интересовали красавицу.
Дейрандил надеялся отделаться ценными подарками, но Лалилолла никогда не испытывала недостатка в дарителях, так что ясно дала понять, что свобода от неё стоит куда дороже. Красавица сочла, что ей представился превосходный шанс поквитаться с Эстромо как за то, что тот некогда отверг её, так и за то, что ей не позволили перебежать ему дорогу с назначением на Золотой Берег, где он, по слухам, весьма успешно справлялся со своей задачей.
Женщине было совершенно ясно, что её отношениям с начальником снабжения в любом случае настал конец. Но вот каким он будет, зависело исключительно от её соизволения. Во власти бывшей любовницы было полностью испортить ему жизнь, если тот заартачится и не пожелает выполнить условия, которые она намеревалась выставить.
Разговор с Дейрандилом Лалилолла начала издалека. Сперва она своим мелодичным голоском высказала предположение, что наилучшим выходом для них обоих стал бы её отъезд. Тот не мог не согласиться, и даже поверил было, что женщина готова пойти на это из лучших побуждений. Но ему не пришлось долго находиться в плену иллюзий. Красавица потребовала, чтобы он добился её назначения на Золотой Берег и перевода Эстромо в другой регион. Напрасно бывший любовник в отчаянии взывал к благоразумию своей пассии. Она твёрдо стояла на своём: либо она занимает место Эстромо, либо некий альтмер никогда не будет достойно принят в новом кругу.
Хотя влияние Дейрандила сильно возросло, а желания ссориться со снабженцами обычно ни у кого не возникает, ибо потом не оберёшься проблем на ровном месте, он понимал, что ему придётся воспользоваться всеми своими возможностями без остатка, чтобы продавить такое решение, и при том за ним ещё останется немалый долг перед теми, с кем придётся договариваться. Кроме того, что бы там себе ни думала Лолла, он сильно сомневался в её способности полноценно курировать стратегически важный регион даже при уже налаженной предшественником работе. Но на кону стояло его собственное будущее… и сторговаться со вздорной женщиной по-другому не выходило, хотя он буквально умолял её передумать, суля что угодно взамен этой нелепой фантазии. Тщетно.
В какой-то момент он, пребывая в отчаянии, всерьёз задумался над тем, чтобы совсем устранить Лалилоллу, избавившись от неё навсегда. Ведь существуют же наёмные убийцы или то же самое Тёмное Братство!.. Но, увы, его интерес в этом деле был слишком очевиден. Чьи бы руки не отправили проклятую бабу в Этериус, его вина была бы столь же явной, как придуши он её лично на глазах у половины Алинора. А Талмор единовластно распоряжается судьбами тех, кто на него работает, и не прощает своевольных решений, касательно жизни и смерти своих членов. И Лолла, Обливион её побери, это знала.
Её проницательности оказалось вполне достаточно, чтобы просчитать мысли и действия бывшего любовника. И она оказалась права. Сколько Дейрандил ни метался, ни искал выхода, в конце концов ему пришлось скрепя сердце согласиться на её условия.
Выполнить их оказалось весьма непросто, но он сумел добиться своего. Ах, если бы хотя бы своего! Действуя где напором, где лестью, где подкупом, снабженец выхлопотал собрание совета, который должен был обсудить предложенные перестановки, притом что исход уже был практически предрешён.
Обо всём этом Рейнара поведала своим собеседникам. Эстромо только вздохнул. И ведь стоило этому болвану Дейрандилу всего-навсего вовремя порвать с Лалилоллой, совершить несколько выходов в свет без неё перед получением нового титула, и любые притязания с её стороны стали бы невозможными! Скольких проблем всем, начиная с самого незадачливого любовника, удалось бы избежать!
Тем временем рив-инспектор продолжала.
— После того, как решение отправить Лоллу на Золотой Берег вместо тебя было принято, встал вопрос, как поступить с тобой. Благодаря бывшему любовнику, из которого эта шантажистка теперь могла вить верёвки, она добилась права присутствовать на совете. Но несмотря на её попытки возражать, решение о твоём повышении было принято единогласно. Твои успехи были оценены весьма высоко, и шло обсуждение, где было бы разумнее применить твои способности на благо Талмора. Большинство склонялось к тому, чтобы послать тебя в Хаммерфелл. Ты же примерно представляешь, что у нас там за ситуация?
— Практически полное отсутствие влияния. Не лучше, чем было здесь, когда я только начинал работать.
— И всё же ты сумел сделать почти невозможное на Золотом Берегу, а значит, справился бы и там, тем более, что опыт у тебя уже есть...
Эстромо прищурился глядя сквозь наполненный вином фужер на огонёк свечи. Хаммерфелл… Не худший вариант. Туда можно было бы без особых проблем взять с собой учеников-помощников, благо он ни разу не засветил их в отчётах, отправляемых на родину. Никто не может заставить его передать их под начало Лалилоллы — строго говоря, они даже не являются агентами. Так что… обойдётся. Умара наполовину редгардка, это дополнительный плюс. Климат в Хаммерфелле жарче и суше, чем на Золотом Берегу, но раз белая кожа Индарио выносит местное солнце, скорее всего, и там не возникло бы проблем. Эти мысли промелькнули в голове талморца за доли секунды. Просто привычка прорабатывать все варианты. Увы, Рейнара ясно дала понять, что это решение принято не было. Можно даже не уточнять, чьих это рук дело. Лолла надавила на Дейрандила, а тот, в свою очередь, повлиял на совет… Тут всё было настолько же ясно, как если бы сам Эстромо оказался свидетелем происходящего.
— И каков был выбор вместо Хаммерфелла?
— Пиандонея, — голос рив-инспектора был похож на горестный вздох.
Эстромо поднёс бокал к губам, и очень медленно, небольшими долгими глотками, осушил его до дна. Внешне талморец оставался совершенно спокойным, но Рейнара слишком хорошо знала своего друга, чтобы в это поверить.
Одно дело Хаммерфелл — часть Империи, с которой, даже отделившись, Алинор не находился в состоянии войны. По крайней мере, пока. И совсем другое — Пиандонея — откровенно враждебное государство. Краткий союз с маормерами времён Второго Доминиона — не в счёт. Морские эльфы веками терзали набегами побережья альтмерского архипелага. Со времени Войны Островов, имевшей место в 110 году 3 Э., после того как флот маормеров был практически полностью потоплен штормом, насланным псиджиками Артейума, о нападениях морских эльфов более никто не слышал. Но это вовсе не значило, что за завесой тумана, окружающей тропический архипелаг, не готовится новых вторжений. Времени на то, чтобы оправиться от полученного поражения, собраться с силами и как следует приготовиться к войне у подданных бессмертного короля Оргнума было более чем достаточно. Наличие у маормеров Пиандонеи и альтмеров Саммерсета общих альдмерских корней, пожалуй, только усиливало ненависть первых ко вторым, что делало выполнение задачи по внедрению к морским эльфам очень рискованной.
Это было очевидно и Таларано, лицо которого буквально потемнело от гнева. Но высказать своё мнение вспыльчивый маг не успел.
— Такие задания не даются полностью на откуп исполнителю. Каким образом предполагается провести эту операцию? — голос Эстромо звучал ровно и спокойно, словно речь шла о совершенно обыденных вещах.
— Примерно через три недели в порт Анвила должен зайти торговый корабль имперского образца, под названием «Жемчужина». На нём прибудет Лалилолла, чтобы тебя сменить. Я должна буду предоставить ей итоги своей работы. После полной передачи ей всего необходимого, и всестороннего ввода её в курс дела, то есть ещё недели через две, ты, под видом купца, отправишься на этом же судне к берегам Пиандонеи.
Что ж, пожалуй, у этого плана были шансы на успех. Не сказать, чтобы маормеры вели особенно активную торговлю с другими народами, но какие-то контакты такого рода всё же поддерживались. Имперское судно — не альтмерское, к тому же не боевое, значит, ему, вполне возможно, позволят войти в воды архипелага.
Обдумывая это, Эстромо вновь наполнил бокалы, и задал очередной вопрос:
— Ты официально привезла приказ о моём переводе, или его должна будет доставить Лалилолла?
— Я практически вытребовала право сообщить тебе о новом назначении и о повышении, а поскольку все отлично понимают, что такое задание требует тщательной подготовки, то с моим мнением полностью согласились, не трудясь ставить Лоллу в известность. Но сам документ находится у неё.
— Коли так, надо полагать, у её влияния есть границы, раз в качестве инспектора отправили тебя. Вряд ли Лалилолла забыла о вашей дружбе, — заметил Таларано, старавшийся уцепиться за малейшую надежду, что всё не настолько плохо, как кажется.
— Не совсем. Ехать должен был Куранвил. Увы, буквально в последний момент произошла досадная случайность... а больше инспекторов соответствующего ранга, помимо меня, под рукой не оказалось. Хотелось бы мне узнать, почему Лолла так спешила, что потребовала немедленно отправить другого, даже не уточнив, кто это будет... но на это времени уже не оставалось.
— Случайность? — недоверчивая улыбка, наметившаяся в тоне Эстромо, прозвучала как изысканнейший комплимент.
— Ну, да. Ужасно несвоевременный несчастный случай... говорят, бедняга выбыл из строя как минимум на пару недель, но целители уверяют, что в конце концов и с ним, и с его женой всё будет в порядке.
— Боюсь представить, что ты устроила! — Таларано, в силу рода своих занятий, не мог не заострить внимания на услышанном.
— Я?! Причём же здесь я? Это всего лишь итог рассеянности повара, перепутавшего корзины со свежими моллюсками и предназначенными на выброс. Куранвил и его супруга обожают дары моря, а поскольку поездка предполагалась довольно продолжительной, они решили устроить романтический ужин в своём любимом заведении... и вот как всё обернулось. Просто чудо, что больше никто не пострадал.
Эстромо задумчиво кивнул. Он отлично видел, что стояло за её словами. В этом была вся Рейнара. Интрига оказалась разыграна с ювелирной точностью. В том, чтобы чуть смешать мысли несчастного кулинара, не было как раз ничего сложного, особенно с её даром. Но обеспечить своевременное отсутствие всех инспекторов, кроме себя, убедить расстающуюся пару устроить прощальный ужин, причём провернуть дело так, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что всё это лишь естественное, хотя и крайне неприятное стечение обстоятельств... Она балансировала на лезвии ножа и всё ради возможности предупредить его.
Тем временем, женщина продолжала:
— Когда выяснилось, что больше отправить некого, и эту миссию спешно возложили на меня, я честно предупредила, что Дейрандил, за именем которого все ясно услышали «Лалилолла», вряд ли будет в восторге от моей кандидатуры. И, угадай, что мне ответили?
— Вероятно, что они со своим недовольством могут катиться в Обливион?
— Почти дословно, — кивнула Рейнара, — Эта история с твоим переназначением у всех, кто понимает, сколько ты тут реально сделал, уже в печёнках сидит. Вмешательство Лалилоллы многим и само по себе не слишком по нраву, так что, несмотря на возросшее влияние Дейрандила, для него это был далеко не лучший ход. Ты сам знаешь, наши очень не любят, когда на них оказывают давление, даже если в какой-то момент и соглашаются прогнуться. Выиграв в одном, он заработал большой минус в другом. Стоит ему оступиться, и об этом припомнят.
— Лалилолла обладает поразительным даром разрушать всё, к чему прикоснётся. Лучшее, что остаётся после её вмешательства, — это выбирать меньшее из зол, причём даже оно может быть равносильным катастрофе.
— Именно. С одной стороны, ты поступил мудро, не связавшись с ней, с другой, это не избавило тебя от проблем, разве что не таких, какие свалились на Дейрандила.
— Ещё скажи, что его неприятности серьёзнее, чем те вести, что привезла ты! — возмутился Таларано.
— Этого я сказать, увы, не могу.
— Тогда лучше расскажи о другом. Мне может пригодиться всё, что я буду знать про Лалилоллу. Даже если вдруг повторишь то, что давно известно — не страшно, тем более, это будет взгляд твоими глазами.
Рив-инспектор задумалась.
— Ты отлично знаешь, что я с радостью сделаю всё, чтобы тебе помочь, но пока не могу сообразить, что полезного можно поведать про Лоллу… Начало её романа с Дейрандилом происходило у нас на глазах, правда, тогда нам хватало забот, связанных с Кризисом Обливиона, чтобы наблюдать за их шашнями, а чем эти отношения закончились — я уже говорила…
Эстромо терпеливо ждал. Он знал, что Рейнара сейчас припоминает всё, что только возможно, и если среди пустой породы найдётся хоть крупица ценной информации, она её выловит. Время для вопросов или замечаний ещё не настало. Всё это позже, иначе он просто собьёт её с мысли. Таларано хотел что-то сказать, но друг сделал предостерегающий жест, и маг умолк.
— То, в каком качестве её использовали по службе, ты тоже знаешь не хуже моего, как и то, что те же методы она применяла для собственного удовольствия… Хотя… подожди. Помнишь, сколько нам во время обучения рассказывали о восшествии на престол и периоде правления королевы Айренн Араны Альдмери? Образование Первого Доминиона, и прочее? Нас всех тогда захватил этот отрезок истории. Время было весьма непростое — Война Альянсов, отсутствие законного Императора в Сиродиле, погасшие Драконьи Огни, и, как следствие, активное вмешательство Лордов Даэдра в дела Нирна. Даже в пределах альтмерских земель творилось нечто невообразимое — Тёмные Якоря на Ауридоне, попытки даэдрической Триады захватить Кристальную Башню на Саммерсете, слоады, гейзеры, нападения маормеров, интриги Скрытого Наследия, высадка вражеских десантов… И это если не брать материковую часть территории альянса! Ты помнишь, какое впечатление на нас произвели личности сподвижников Айренн, в частности рив-командир Урсельмо или один из Глаз Королевы, Разум-дар?
Эстромо с улыбкой кивнул, припомнив сказки, которые рассказывал маленькой Умаре, где каджит Разум-дар, с его подачи, превратился в вымышленного альтмера Ралсомдира. Да, этот кот действительно был впечатляющим персонажем. Однако талморец не проронил ни слова, предпочитая дождаться, пока Рейнара закончит свой рассказ.
— Так вот, Лалилоллу эти события так же не оставили равнодушной, но она почему-то решила, что качества, отличавшие Разум-дара, присущи абсолютно всем каджитам. Хотя на деле, из того, что нам рассказывали, следовало, пожалуй, что он был выдающимся исключением. И во многом настолько эльфом, насколько это в принципе возможно для кота.
— Интересно знать, в чём выразилось её отношение? — всё-таки вмешался Таларано.
— В том, что она окружила себя свитой, полностью состоящей из каджитов. Которые, если даже и преданны ей как Разум-дар королеве Айренн, то в остальном обладают всеми присущими ему, как коту недостатками, но даже в малой мере не имеют его достоинств. Если разобраться, Разум-дар, по дошедшим до нас сведениям, был довольно ленив и предпочитал по возможности действовать чужими руками, вмешиваясь только в крайних случаях. Это с лихвой компенсировалось его организаторскими способностями и умением выбирать надёжных помощников. При этом Глаз Королевы обладал острым умом, и очень редким для каджита умением держать язык за зубами, хотя даже он не мог устоять перед искушением намекнуть на свои подвиги, правда, ограничиваясь туманными фразами. И то, что не нашлось желающих докопаться до реальных событий, отталкиваясь от его россказней, говорит лишь о том же таланте выискивать тех, кому можно доверять. Если учесть, что эта информация почерпнута из источников, сохранившихся до наших дней, можно себе представить, что он являл собой на самом деле.
— Выходит, её клевреты направо и налево разбалтывают секреты своей патронессы? — по губам Эстромо скользнула улыбка, которую он скрыл, сделав глоток вина. Кажется, Рейнара добралась до сути. Если она упомянула именно об этой слабости Лалилоллиных каджитов, значит, наверняка не преминула ею воспользоваться.
— Не то чтобы… но вывести любого из них на задушевный разговор совсем не сложно, а если вдобавок послушать, о чём они судачат между собой… Самое интересное, что Лолла, исполненная снисходительного высокомерия ко всем расам, кроме альтмеров, и делающая исключение для каджитов, в упор этого не замечает. Хотя, будь каждый из котов Разум-даром, они представляли бы значительную часть «глаз и ушей» любого правителя. Видимо, Лалилолла полагает, что это мягко говоря не так, лишь потому, что до неё никто до такого не додумался.
— Полагаю, ты не вспомнила бы об этом, если бы не услышала от них чего-нибудь интересного.
— Согласись, было бы странно, если бы я вела доверительные беседы с какими-то котами или обращала внимание на их болтовню.
— Разумеется. А то, что странно, вызывает подозрения…
— Поэтому занималась этим не я, но кое-что любопытное удалось выудить. Лалилолле не нужно это назначение, как таковое. Она рвётся сюда исключительно из-за тебя.
— Вот как? — Эстромо приподнял бровь, — Полагать, что именно ко мне она воспылала искренними чувствами было бы слишком… самоуверенно.
— Тем не менее, это так, только не теми, о которых ты подумал. Не знаю точно, остался ли ты единственным, кто устоял перед её чарами, но тебе в любом случае «посчастливилось» оказаться первым. Если верить разговорам каджитов, Лолла весьма подвержена той же напасти, что и большинство Князей Даэдра — скуке. Её победы, лесть, поклонение, признания в любви, разбитые сердца… всё это рутина, не способная увлечь надолго. Взращённая для всего этого, сама Лалилолла оказалась неспособной очутиться во власти подлинного чувства. И вдруг, среди всего этого мишурного блеска, она внезапно ощутила нечто настоящее. Нет, не любовь, вызванную твоим неожиданным отказом лечь к её ногам, но обиду, которая резко выпадала из унылой бесконечности наигранных эмоций, поскольку была совершенно неподдельной. А так как это чувство не из приятных, ей страстно захотелось отыграться на заставившем её его испытать. Отсюда и попытка потеснить тебя с назначением на Золотой Берег, не удавшаяся вначале и ставшая для неё навязчивой идеей.
— Неужели она поверяет своим каджитам настолько личные переживания? Вспоминая, чему учили нас всех, включая Лоллу, мне никак не удаётся в это поверить!
— Разумеется, нет. Но коты любопытны и любят поговорить. И если уметь слушать, анализировать и делать выводы…
— Для таких умозаключений нужно иметь весьма выдающиеся способности.
— Это так. Но как раз таковыми и обладает Аллинаре.
— Помнится, ты писала мне о ней, — проговорил Таларано, сделав хороший глоток вина, — Твоя протеже?
— Скорее, помощница.
— Значит, ты тоже решила окружить себя сподвижниками? — улыбнувшись спросил Эстромо.
— Ты же сам понимаешь, что иногда делать всё самой не только сложно, но и неблагоразумно.
Он кивнул, в которой раз за вечер подумав об Умаре и Индарио. Без них многие вещи оказалось бы сделать куда труднее, и это при том, что у талморца хватало надёжных агентов.
— Вижу, ты со мной согласен. А что касается «окружения», то я, всё-таки, не Лолла. Так что в моём — всего-навсего двое, зато на них я действительно могу положиться. Впрочем, на Арано — только отчасти. При всех своих достоинствах, мальчик слишком наивен и простодушен. Аллинаре — совсем другое дело.
— К тому же, как я понял, она ещё и очень личная помощница, — заметил брат.
От Эстромо не укрылась почти неуловимая тень, промелькнувшая по лицу Рейнары, словно та едва заметно поморщилась с досады. Впрочем, голос рив-инспектора остался совершенно безмятежным.
— Право же, Тал, ты придаёшь некоторым вещам большее значение, чем они того стоят. Впрочем, в письме всего не напишешь, а из случайной фразы получатель может сделать слишком далеко идущие выводы, так что, пожалуй, мне лучше просто взять и рассказать, что к чему.
— Я и сам предпочёл бы побольше услышать о тебе, — проворчал маг, — Если бы положение не было таким серьёзным.
— Рассказывай, Рейнара. Ты же знаешь, мне всё равно нужно время, чтобы осмыслить услышанное. А о тебе в последнее время мне известно только со слов Тала. Да и с ним нам не так уж часто удаётся вдоволь поговорить по душам.
Это действительно было так. Личная переписка — не та роскошь, которую может позволить себе агент, работающий на чужой территории, особенно, если адресат является не последней величиной в организации, направившей его туда. С Таларано же за давностью лет фактически были сняты все подозрения. Его побег признали несогласием с позицией Райнандора, и пониманием, что противостоять Талмору не следует. Тем более, он сам отправился в добровольное изгнание, ни в каких подстрекательствах замечен не был, а значит, преследовать его не имело смысла. Таким образом, Рейнара вполне легально вела переписку с братом, но уже не могла поддерживать общение с другом. Более того, даже Тала нельзя было напрямую расспрашивать об Эстромо, чтобы в случае попадания письма не в те руки, не навлечь на того беду. Точно так же и талморский агент на Золотом Берегу довольствовался лишь обрывками сведений о давней подруге.
Рейнара глотнула из бокала, предусмотрительно наполненного Эстромо, чуть слышно вздохнула и начала рассказывать.
— Вам обоим отлично известно, что на Алиноре многие связи, как деловые, так и романтические, завязываются на светских приёмах. Те, кому требуется найти покровителя или добиться чего-либо, специально стараются выхлопотать себе приглашения на подобные рауты, если круг собравшихся не является закрытым для них. И вот на одном из таких вечеров я натыкаюсь на молоденькую девочку, явно перешедшую ту грань, за которой другая уже рыдала бы, не в силах остановиться. Тем не менее, эта умудрялась сохранять лицо, хотя одной Маре ведомо, чего ей это стоило. Я выудила её из разодетой толпы и отвела в сторонку. В конце концов, своей стойкостью девушка заслужила немного сочувствия. Я предложила ей воды, поскольку опасалась, что та всё же впадёт в истерику, но она, напротив, окончательно взяла себя в руки, поблагодарила и сделала несколько мелких глотков. Пока девушка успокаивалась, я внимательно рассматривала свою «добычу». Миниатюрная на грани пристойного для представительницы нашей расы, неимоверно хорошенькая, почти как юная босмерка, — думаю, вы оба прекрасно представляете себе этот типаж... Впрочем, кожа, глаза и форма ушей неопровержимо указывали на альтмерское происхождение. Идеально сидящее на ладной фигурке платье было прекрасно сшито, причём из весьма хорошей материи, но такого скромного серого оттенка, что повергало в уныние. Светло-золотистые волосы, надо полагать, густые и блестящие, были гладко зачёсаны и стянуты в тугой пучок на затылке. Ни единого украшения, ни намёка на отделку, призванную оживить излишнюю строгость наряда…

 

***

Вернувшись в гостиницу, Арано собирался сразу же уснуть, но то ли от избытка впечатлений, принесённых прогулкой по незнакомому городу, то ли из-за непривычно плотного ужина ему не спалось. Он поднялся, зажёг пару свечей, взял книгу и уютно устроился с ней, опираясь спиной на подушки и натянув на себя одеяло. Чтение было для него не только и не столько развлечением, сколько способом продолжать работу над собой, чтобы быть достойным как нынешней должности, так и, возможного повышения в дальнейшем.
Полоска света, появившаяся под дверью, вызвала оживление в коридоре. Три миловидные горничные, а уровень заведения вполне позволял держать именно таких, хихикали, перемигивались и подталкивали друг дружку локтями. Мало что можно было разобрать из их шушуканья, но порой чей-то голосок срывался и звучал достаточно звонко, чтобы постороннего слуха могли достичь обрывки фраз:
— Такой молоденький!..
— А какие ушки!..
— А ты когда-нибудь пробовала с эльфами? Как они?..
И всё вновь тонуло в смешливых шепотках.
Наконец одна из троицы приблизилась к двери и легонько забарабанила по ней кулачком.
— Можно?..
Заслышав стук, Арано сперва подумал, что за ним пришла Рейнара, но раздавшийся за дверью голос мгновенно убедил его, что это не так. Впрочем, это вовсе не значило, что он и в самом деле не понадобился рив-инспектору. Та вполне могла послать за ним кого-то из обслуги, а не бегать сама. Строго говоря, именно так ей и пристало бы поступить. Поэтому юноша натянул одеяло повыше и отозвался:
— Да, войдите!
Дверь немного приоткрылась, и в неё проскользнула прехорошенькая человеческая девчонка, одетая, как гостиничная прислуга. Альтмер был не слишком искушён в определении людских рас, так что не смог бы сказать, к какому народу та принадлежала.
— Я обслуживаю, эту комнату, и пришла узнать, не требуется ли чего-нибудь молодому господину, — она, обольстительно улыбнулась, бросая на мера томные взоры.
— Нет, спасибо, всё просто замечательно… — он вопросительно посмотрел на горничную, не зная, как к ней обратиться.
— Эвелина, господин, — девушка довольно грациозно поклонилась, кокетливо поведя плечиком.
— Благодарю, Эвелина, ничего не нужно. Меня никто не спрашивал?
— Нет, господин. Я просто увидела у Вас свет, вот и зашла спросить… — вместо того, чтобы уйти, она сделала пару шагов к кровати, призывно покачивая бёдрами, — Не желает ли молодой господин, чтобы ему согрели постель?.. Как-никак осень… — в её голосе звучали мурлыкающие нотки, а блуза, и без того пошитая таким образом, чтобы оставлять плечи открытыми, соскользнула столь низко, что над тканью, обнажившей налитую соблазнительную округлость, показался краешек, напоминавший разгорающийся розовый восход.
Но Арано, казалось, этого не заметил.
— Нет, здесь довольно мягкий климат, и отопления от камина вполне довольно. Ты прекрасно подготовила комнату. Вот, возьми. Это тебе за труды.
Эльф, придерживая одеяло, дотянулся до прикроватной тумбы, куда выложил из карманов мантии несколько монет, которые поленился убирать в кошель, выбрал блестящий септим и протянул Эвелине.
Той ничего другого не оставалось, кроме как с поклоном принять монету, сунуть её в карман передника, поправить блузу и, рассыпавшись в благодарностях, удалиться.
Выйдя из комнаты, горничная прислонилась спиной к двери, прижала ладони к губам и безмолвно расхохоталась.
Затем тряхнула смоляными кудряшками, кокетливо выбивавшимися из-под косынки, и побежала к товаркам, поджидавшим её в конце коридора. Те сходу забросали её вопросами:
— Ну что? Как он?..
— Что-то ты быстро!
— Ой, девочки! Готова поспорить, он ещё девственник! Он, кажется, вообще не понял, что ему предлагают! Такой смешной!..
— Да брось! И ты ему не объяснила?..
— Верно! Я тебя не узнаю!
— Если я чего и не сделала, так это не разделась догола и не набросилась на него! Смотри, вот так недостаточно доходчиво?!
Эвелина сердито сдёрнула с плеча блузу, продемонстрировав те же подробности, которыми сверкала перед молодым мером.
— Да-а-а… И он не повёлся?!
— Как видишь! Говорю же, даже не понял ничего, — горничная запрокинула голову и мечтательно улыбнулась, — Эльфийский мальчишка-девственник…
— Вижу, у тебя уже глаза разгорелись стать его наставницей!
— А что? Деньги у него явно водятся, а впервые познав радости плоти, они, обычно, весьма щедры… К тому же это так забавно! Увидите, я его растормошу!

***

Арано вздохнул и отложил книгу в сторону. Мысли блуждали слишком далеко от того текста, который он пытался читать. Эвелина ошибалась. При всей своей наивности и неопытности юноша отлично понял, чего она добивалась. Но то, что та предлагала, ему претило. Он снова поднялся, на этот раз, чтобы запереть дверь. Всё равно его покровительница ни за что не стала бы входить без стука. Вновь забравшись под одеяло, молодой мер задумался о двух других женщинах игравших важную роль в его судьбе, бывших рядом и в то же время так неизмеримо далеко, что согласись он на интрижку с горничной, потом сам бы счёл себя недостойным даже просто смотреть на них.
Разумеется, ему и в голову не приходило подумать о чём-то таком относительно госпожи Рейнары. К ней он испытывал нечто вроде благоговения. Для него она стояла разве что на ступеньку ниже богов. А вот другая… другою была подруга и помощница рив-инспектора — Аллинаре. Юноша стал подручным Рейнары намного позже, чем она, посему, её он воспринимал как данность, как часть жизненного уклада рив-инспектора. И всё же… Эта девушка была милее, изящнее и добрее всех, кого он знал. То, что она была в полтора раза старше него, при свойственной их расе продолжительности жизни, его не смущало. Она была и оставалась юной и цветущей. Парень оказывал ей неуклюжие знаки внимания, которые можно было счесть как простой вежливостью и желанием порадовать подругу своей благодетельницы, так и наивными попытками ухаживаний. Например, зная, что Аллинаре обожает цветы и ежедневно украшает ими волосы и платье, он старался каждое утро преподносить ей небольшой букет, пытаясь угадать, в чём она будет, чтобы подарок подошёл к её наряду. Девушка не отвергала его стараний сделать ей приятное, но и не давала понять, что готова позволить большее. Сам же он, без поощрения с её стороны, не решался зайти дальше, чтобы не потерять то немногое, что было разрешено ему сейчас.
У Арано не раз и не два то тайно, то явно пытались разузнать, что связывало Рейнару и Аллинаре. В силу своей преданности, он никогда не стал бы сознательно разглашать секретов своей покровительницы, но некоторые действовали так тонко, что парень наверняка проговорился бы, прежде чем сообразил, что сболтнул лишнее, если бы не одно «но». Он и сам ничего толком не понимал, и мало чего желал бы так страстно, как разобраться в их отношениях ради собственных интересов.
Пока молодой мер предавался думам об Аллинаре, Рейнара, сидя в гостиной у Эстромо, продолжала рассказывать историю своего знакомства с нею.

***

Решив, что нежданная подопечная полностью пришла в себя, Рейнара собиралась уже оставить ту и вернуться к гостям, поскольку у неё были здесь свои дела, но девушка отчаянно вцепилась в её рукав, а огромные глаза цвета летнего неба, умоляюще воззрились на рив-инспектора. Только благодаря врождённому хладнокровию и умению сохранять спокойствие, которое изменяло ей крайне редко, женщина не растерялась от такой навязчивости. Вместо того, чтобы рассердиться, она присела на банкетку рядом с миловидной незнакомкой и довольно мягко произнесла:
— Не припомню, чтобы нас представляли друг другу.
К удивлению рив-инспектора, девушка слегка улыбнулась, опустила глаза и выпустила её рукав.
— Нет, госпожа. Ввиду некоторой необычности нашей встречи, позвольте мне лично устранить это досадное препятствие.
Слушатели Рейнары переглянулись. Слова были подобраны идеально. Именно так только и можно было выйти из сложившейся ситуации, избежав неловкости. Видя, как собеседники восприняли услышанное, рив-инспектор кивнула и продолжила:
— После столь пылкой попытки меня удержать я не ожидала встретить в ней такого такта и свидетельства весьма хорошего воспитания, а посему дала ей понять, что не возражаю против знакомства.
Получив одобрение, девушка представилась:
— Меня зовут Аллинаре. Я недавно прибыла из Валенвуда, где родилась и выросла, чтобы найти здесь службу, соответствующую моим навыкам, способностям и стремлениям.
Валенвуд? Вероятно, полукровка, отсюда малый рост и удивительная миловидность. О себе она рассказала кратко и ёмко. Достаточно, чтобы собеседница могла решить, стоит ли продолжать разговор, но не так много, чтобы это можно было счесть назойливостью. Последнее было особенно удивительно в свете того, сколь решительно девушка вынудила Рейнару остаться. Пожалуй, стоило уделить ей несколько минут. Скорее всего, жалеть о потраченном времени не придётся.
— Рейнара. Рив-инспектор Талмора. Ты говоришь, что приехала на Алинор недавно? Когда именно?
— Пятого числа месяца Начала морозов.
Две недели? И уже добыла приглашение на приём, чего обычно добиваются месяцами? А иначе сюда не попадёшь. Либо у девочки отличные связи, либо выдающиеся способности. В обоих случаях неожиданное знакомство уже обещало быть небесполезным и представляющим некоторый интерес.
— У тебя на Алиноре есть родные или поручители?
— Увы. Я здесь одна и приехала как раз с намерением найти покровителя, который помог бы мне устроиться. Но…
Отблеск пережитого отчаяния промелькнул на хорошеньком личике Аллинаре. Неужели дело всего-навсего в том, что ей не удалось заручиться чьим бы то ни было вниманием? Почему-то Рейнара была уверена, что всё не настолько просто.
— И что же? Никто не захотел составить тебе протекцию?
— О, если бы так! Я сделала всё, что в моих силах, чтобы не вызывать определённого интереса, и всё равно, Вы бы слышали, госпожа рив-инспектор, сколько непристойных предложений мне пришлось выслушать от присутствующих мужчин, и, пожалуй, вовсе ничего, кроме этого! Я получила лучшее образование, доступное высокому эльфу на территории Валенвуда, и мои наставники остались мной весьма довольны! Но здесь во мне видят только украшение для спальни! Ни один не потратил и трёх минут, чтобы выяснить, на что я способна помимо этого! Надо полагать, о предметах они судят по их отражению в воде. В конце концов я была бы уже готова согласиться, если бы всё не ограничивалось постелью, а могло стать шагом к моей настоящей цели, но совершенно очевидно, что это не так. Причём подобное исходило даже от тех, с кем я не успела сказать и пары слов! К тому же большинство из них состоит в браке! Да даже не покидая Зелёного Леса я могла бы добиться лучшей доли, чем то, что мне сулят здесь!
Рейнара задумчиво постукивала кончиком пальца по губам. Она вовсе не нуждалась в этом жесте, но он хорошо подходил к образу, в котором ей приходилось сейчас выступать. Ей не составляло труда понять, что двигало собравшимися на приёме мерами, когда они предлагали Аллинаре подобную связь. Девушка была нездешней, одинокой, на редкость миловидной, несмотря на все свои попытки никоим образом это не подчёркивать. Притом она казалась нежной и застенчивой, такая не станет активно искать выгоды, тянуть из любовника деньги, а то и шантажировать оглаской. Глядя в её ясные голубые глаза совершенно невозможно было заподозрить, что она вовсе не просто хорошенькая глупышка, какой выглядит. Но поговорив с ней несколько минут, рив-инспектор уже не могла заблуждаться на этот счёт. Эта юная особа определённо стоила того, чтобы узнать о ней побольше.
— Если у тебя была возможность неплохо устроиться в Валенвуде, тогда что заставило тебя покинуть его и отправиться на Алинор?
Аллинаре взглянула на Рейнару и тонко улыбнулась:
— Я могла бы привести множество причин. Например, что мне претит соблюдение Зелёного Пакта и все эти босмерские обычаи. Что я люблю есть фрукты и собирать цветы. Или что унаследовала от матери тоску по её родине, столь глубокую, что это чувство нашло отражение даже в данном мне имени. Или любую подобную сентиментальную чушь, но ведь это не тот ответ, который Вас устроит, не так ли?
— Меня устроит любой ответ. Вопрос в том, устроят ли тебя выводы, которые я из него сделаю.
— Именно об этом я и говорю. Полагаю, мне следует быть с Вами предельно откровенной, если я не хочу, чтобы единственный осмысленный разговор, в котором мне довелось принять участие на этом приёме, остался просто ни к чему не обязывающей светской болтовнёй.
Просто превосходно! Рейнара едва успела решить для себя, что эта беседа должна бы принести некоторые плоды, как Аллинаре тут же это почувствовала, сделала соответствующие выводы и ясно дала это понять. Тем временем девушка продолжала:
— На самом деле, основная причина в том, что хотя я выросла среди босмеров и многому у них научилась, но в Валенвуде всегда чувствовала себя не на своём месте и хотела применить всё то, что мне удалось освоить, среди своих сородичей.
Таким образом она ненавязчиво подчеркнула своё альтмерское происхождение, а лёгкость и простота в общении, при отсутствии обычного для них высокомерия, легко объяснялось средой, в которой Аллинаре росла и воспитывалась. Для умного собеседника в каждой её фразе было куда больше смыслов, чем звучало на первый взгляд, но и сама прибывшая из Валенвуда точно так же вылавливала из услышанного и подмеченного всё, что только можно, и делала на удивление точные и правильные выводы. Рейнара припомнила девушку, проходившую обучение вместе с ней и Эстромо на Ауридоне, зачисленную в Талмор одновременно с ними и отправленную к первым вратам Обливиона в качестве хранительницы свитков. Она славилась выдающимися аналитическими способностями, но, похоже, даже ей было далеко до Аллинаре. То, что столь могучий интеллект скрывался за кукольным личиком, делало эту жемчужину, принесённую волною случайности к ногам Рейнары, ещё более ценной. При этом, увы, вид наивной милашки практически гарантировал девушке продолжение неприятных ей притязаний со стороны едва ли не каждого второго мужчины. На сей счёт у рив-инспектора уже возникли некоторые мысли, но прежде следовало прояснить несколько тонких моментов.
— Полагаю, я смогу тебе помочь, но сперва мне нужно понять, чего именно ты хочешь. От того, насколько откровенным будет твой ответ, зависит, что я реально сумею для тебя сделать и пойдёт ли это тебе на пользу. Ты желаешь получить официальную должность? Жаждешь признания? Богатства? Титулов? Или же твои запросы иного свойства?
— Больше всего мне хотелось бы быть полезной и при этом не заботиться о том, как не умереть с голоду. Именно поэтому я оставила Валенвуд, где значительное число обитателей умеет то, чему научили и меня, ради Алинора, на котором едва ли многие имеют подобные способности.
— И что же ты сумела перенять у лесного народа?
— Как Вы уже поняли, меня почти никогда не воспринимают всерьёз и это часто оказывается очень полезным, хотя порой — вот как сегодня, может быть на редкость некстати. Отчасти босмеры относились ко мне так же, когда учили оставаться незаметной, узнавать не предназначенное для моих ушей и исчезать за минуту до того, как станет поздно.
— Я полагала эти умения их расовым отличием.
— На самом деле, здесь важно желание и возможность постигать эту науку с малых лет. Взрослым она практически не даётся. А многие ли из альтмеров растут в компании босмерской детворы, при этом не отгораживаясь от них стеной своего превосходства?
Вновь намёк Рейнары на возможную примесь у Аллинаре босмерской крови встретил завуалированное заверение в чистоте альтмерского происхождения. Возможно, девочка говорит правду. Рассказывали, что кто-то из учёных некогда проводил исследования касавшееся роста босмеров, родившихся и выросших вне Валенвуда, а так же высоких эльфов, напротив появившихся на свет и взрослевших под сенью Зелёного Леса. Он уже почти вывел теорию, гласившую, что детство и юность, прошедшие на территории действия Зелёного Пакта, оказывают подавляющее воздействие на факторы роста, как вдруг всплыло, что среди исследованных им меров немало тайных полукровок, являвшихся плодом супружеских измен. В результате разгорелось несколько скандалов совсем не научного свойства, и незадачливого исследователя, нечаянно вскрывшего чужие альковные тайны, едва не побили. После чего он зарёкся продолжать работу в этом направлении. Тем не менее, хотя доказательство этой гипотезы так и не было завершено, нельзя было исключать, что в ней содержалось некое рациональное зерно. В конце-концов, ведь не все же, кого отобрали для изучения, оказались бастардами! Впрочем, Рейнару куда больше интересовала сама Аллинаре, нежели её родословная.
Острый аналитический ум вкупе с наблюдательностью, умением оставаться незаметной или не принимаемой всерьёз, делал эту девушку потенциально весьма полезной.
— А что ты думаешь насчёт брака и личных отношений? Ведь среди тех, кто нашёл тебя достаточно привлекательной для любовной связи, были и не состоящие в супружестве. С кем-нибудь их них то, что начиналось как случайная интрижка, вполне могло бы перерасти и в нечто большее.
— Я полагаю замужество вполне допустимым для себя, но помимо того, что союз, заключённый согласно традициям, требует не одного года подготовки, при вступлении в брак мне важны чувства. Было бы прекрасно, если бы присутствовала любовь, но по меньшей мере необходимы понимание и доверие. Впрочем, я не исключаю возможности внебрачной связи, но отнюдь не с первым встречным и, разумеется, с теми же условиями.
Рейнара кивнула отчасти словам Аллинаре, отчасти собственным мыслям. Пожалуй, возникшую у неё идею стоило озвучить и посмотреть, как к ней отнесётся эта девочка.
— Я могу предложить тебе защиту от назойливых приставаний. Более того, тебе представится возможность с пользой применить свои навыки. Вопрос в том, устроит ли тебя такой вариант?
Голубые глаза радостно сверкнули, но тут же на лице Аллинаре промелькнуло замешательство. Предложение рив-инспектора казалось пределом мечтаний, разом решающим все проблемы, что же могло её не устроить?! Ответ очевидный — где-то здесь крылся подвох. Вероятнее всего, в способе осуществления обещанного.
Рейнара пристально наблюдала за девушкой. Всё верно. Она успела заметить ловушку и вместо того, чтобы тут же влезть в неё обеими ногами, осторожно пошла по кругу.
— Это именно то, что мне требуется. Но прежде, чем я дам ответ на Ваш вопрос, мне хотелось бы знать, как и на каких условиях это станет возможным? Не зная всех деталей, я не могу согласиться, сколь бы привлекательно ни звучали Ваши слова.
— Твоё опасение более чем справедливо. Я предлагаю тебе своё покровительство… под видом мой любовницы. Обо мне болтают всякое, так что это никого особенно не удивит. При этом переходить мне дорогу и пытаться отбить то, что я выбрала для себя, желающих не найдётся, вот увидишь. Кроме того, мне, как рив-инспектору Талмора, весьма пригодились бы твои способности, и отсутствие у тебя официальной должности здесь даёт огромное преимущество. Что касается средств, я в состоянии обеспечить тебе вполне комфортное существование, даже если твои запросы окажутся достаточно нескромными. Разумеется, при условии, что ты и в самом деле сумеешь оказаться полезной.
— Правильно ли я понимаю, что отличие от того, что мне предлагали до сих пор, состоит в том, что в данном случае личные отношения будут лишь притворством, удерживающим прочих от заигрываний со мной?
— Здесь всё будет зависеть от тебя. На данный момент я предлагаю именно это. И вовсе не собираюсь против твоей воли принуждать тебя к подобной связи.
— Значит, основное, что мне предстоит делать, это изображать наивную недалёкую куколку, которую Вы держите при себе ради собственного удовольствия, при этом добывая необходимые сведения?
— Именно так. Впрочем, на явной демонстрации чувств перед всеми я не только не настаиваю, но и считаю её неуместной. Достаточно, чтобы все подозревали, что мы состоим в любовной связи, но не были полностью в этом уверены.
— Понимаю… тогда внимание будет поглощено попытками докопаться до сути и отвлечено от того, что интересует уже нас.
Этим нас Аллинаре дала своё согласие столь же ясно, как если бы расписалась в нём на официальном документе. Переспрашивать не было нужды.
Женщины беседовали в оранжерее, отвернувшись от прочих гостей. Следуя этикету, никто не нарушил их уединения. Рейнара бросила беглый взгляд по сторонам.
— Однако же, тот настрой, что был у тебя в начале беседы, куда больше подходил для начала нашего спектакля… Нужно бы вернуться к обществу и уже сейчас дать всем некий намёк, который оградит тебя от приставаний…
— Я поняла госпожа Рейнара…
— Просто Рейнара. Иначе наш выход не будет выглядеть достоверно.
Аллинаре согласно опустила ресницы, затем подняла взгляд на прячущийся в ветвях светильник, слегка прищурилась, голубые глаза наполнились слезами, и внезапно девушка горько разрыдалась, уткнувшись рив-инспектору в плечо.
— Отлично, — тихонько шепнула та ей, — Теперь — идём!
Рейнара приобняла девушку за талию и бережно повела в зал. Когда они очутились там, где их могли услышать, рив-инспектор принялась увещевать свою подопечную, словно бы продолжая начатый разговор:
— Ну же, милая, не стоит принимать всё так близко к сердцу! Внутри каждого, даже самого высокородного мужчины скрывается неотёсанный мужлан, и ничего с этим не поделать. А по-настоящему понять всю тонкость и глубину женской души способна только другая женщина! Присядь вот здесь, выпей вина... Тебе нужно успокоиться.
Все вокруг внимательно следили за ними, делая вид, что ничто не интересует их так мало, как то, что происходило сейчас между этими двумя альтмерками.
Рейнара подозвала босмерку-разносчицу, взяла у неё с подноса бокал с вином, и протянула его Аллинаре. Та слабо улыбнулась, сделала пару небольших глотков, достала тонкий носовой платок и изящно промокнула глаза, чем вызвала одобрительный кивок покровительницы:
— Вот так. Не надо плакать. Я не дам тебя в обиду.
Рив-инспектор присела рядом. Некоторое время она провела вместе с Аллинаре, то держа её за руку, то рассказывая нечто, вызывавшее у девушки улыбку, пока та совсем не осушила слёзы. Затем, извинилась и оставила её в одиночестве, поскольку имевшиеся дела по-прежнему требовали решения.
Рейнара перемещалась по залу, общаясь с теми, кто был ей нужен, а за ней безотрывно следовал показательно восторженный взгляд голубых глаз.
Освободившись, женщина вновь подсела к Аллинаре и склонилась к ней, словно выясняя, как та себя чувствует.
Между тем, не слышный окружающим диалог, происходивший между ними, был совсем иного свойства. Девушка кратко и сжато излагала рив-инспектору результаты своих наблюдений. Они были на редкость точны и полностью подтвердили подозрения Рейнары по-поводу одного из гостей. Без помощи Аллинаре ей пришлось бы разбираться с этим куда дольше, но та подметила несколько немаловажных деталей, оказавшихся очень кстати, и которые можно было увидеть только со стороны.
С приёма женщины уехали вместе, предоставив всем возможность вдоволь посудачить на их счёт.
Рейнара быстро убедилась, что нежданно обрела неимоверно ценную помощницу. Правда, рив-инспектор не поленилась по своим каналам выяснить, кем были родители Аллинаре. Оба действительно оказались альтмерами. Мать, происходившая из весьма знатной семьи, бежала в Валенвуд с исследователем, который был куда ниже неё родом, в результате чего оказалась отвергнута роднёй и не имела возможности вернуться. И всё же, несмотря на любовь к мужу, она не смогла полностью излечиться от тоски по Алинору, а потому даже имя для дочери выбрала созвучное названию своего отечества. Всё оказалось именно так, как и рассказывала Аллинаре. Для Рейнары важность представляло не то, была ли Лин чистокровной альтмеркой, но то, была ли та с ней откровенна. Скрывать босмерские корни на данный момент было вполне разумно, но не от той, которая принял в её судьбе столь живое участие.
Довольно скоро девушка из незаменимой помощницы стала для своей покровительницы ближайшей подругой и наперсницей. Во время их первого разговора Аллинаре постоянно находилась в напряжении, посему создавалось впечатление, что она всегда представляет собой олицетворение логики в очаровательно-наивной оболочке. На деле, она могла быть и восторженной, и эмоциональной, и чуть рассеянной. И вовсе не каждая сказанная ею фраза была безупречна по форме и содержанию. Но зато Лин умела мгновенно собраться, моментально ощутить, что происходящее требует её внимания, тут же проанализировать всё увиденное и услышанное, и получить ценную информацию казалось бы из ничего.
Для неё был приобретён уютный домик, где у Рейнары был собственный кабинет, и где рив-инспектор частенько оставалась ночевать. Впрочем, Лин задерживалась у подруги до утра ничуть не реже. А та чаще всего отправлялась к Аллинаре, когда не желала, чтобы её беспокоили.
Алинорское общество продолжало обсуждать, являются ли женщины любовницами, и склонялось к положительному ответу, но исчерпывающих доказательств получить не могло, посему интерес к этой теме не ослабевал уже который год, и она то и дело всплывала в разговорах.

***

— Так что всё это просто очаровательная сплетня, которую мы с Лин не подтверждаем… и не опровергаем, — закончила Рейнара свой рассказ.
В гостиной ненадолго воцарилась тишина. Все трое не сговариваясь потянулись, чтобы положить себе на тарелку порцию очередного блюда.
И всё-таки каждый из них продолжал размышлять о главном — об известии, которое принесла Рейнара. И вновь Таларано первым нарушил молчание, обращаясь к сестре:
— Значит, ты говоришь, что «Жемчужина» прибудет через три недели?
— Или около того, поскольку отплывает из Скайвотча. Впрочем, думаю, когда Лолла узнает, кого отправили с инспекцией на Золотой Берег, она сделает всё, чтобы примчаться следом как можно скорее, даже если ей придётся торчать на палубе и самолично надувать паруса.
— Но послушай, Рейни, если Лалилолла так взъелась на Эстромо за то, что он не соблазнился её прелестями, может, она уймётся, если он проявит к ней интерес?
Талморец отрицательно покачал головой.
— Нет, Тал. Насколько я могу судить, это только сделает удовлетворение от её «мести» более полным. Во-первых, если она лелеяла мечту поквитаться со мной столько лет, значит, от неё не откажется. Во-вторых, ты же понимаешь, что ничего уже нельзя отыграть назад. Решение продавлено и принято советом. Ты можешь представить себе картину, что я упаду к её ногам, а она помчится назад на Алинор и явится к совету со словами: «Верните всё как было, я уже добилась, чего хотела»?
Тот только глубоко вздохнул. По-хорошему, всё это он и так отлично понимал, но ему отчаянно хотелось хоть чем-то помочь другу. Маг всё больше хмурился, забыв о еде и питье. Настрой брата не укрылся от внимания Рейнары. Она потянулась и встала из-за стола.
— Ладно, мальчики. Я — спать. Ещё пара бокалов нашей алинорской дряни, которую вы глушите, как не в себя, и я отправлюсь кормить своим ужином золотых рыбок.
— Рейни, тебе нехорошо?! — всполошился Таларано, выходя из задумчивости.
— Брось, Тал. Я могу выпить втрое больше, Эстромо не даст соврать, — она подмигнула приятелю, — Но надо же мне дать вам возможность спокойно обсудить всё, что я наговорила! Не забывай, что я — должностное лицо при исполнении, и мне не годится это слышать.
Её слова вызвали у талморца улыбку. Он поднялся следом за подругой.
— Надеюсь, ты не станешь делать вид, будто собираешься возвращаться в гостиницу? Спальня полностью в твоём распоряжении. А мне и здесь на диване будет вполне неплохо.
— Как мило! — шутливо мурлыкнула Рейнара, — Ты предлагаешь мне на ночь свой дом и свою постель? Неужели вдруг, после стольких лет, ты разглядел во мне женщину?!
— Неужели вдруг, после стольких лет, тебе бы этого хотелось? — в тон ей ответил Эстромо.
Они встретились глазами и улыбнулись, вспомнив свои полудетские проделки, а Таларано, глядя на них, впервые задумался, почему, будучи столь близкими друзьями, эти двое не стали друг для друга чем-то большим. Возможно, его сестра в самом деле предпочитала представительниц своего пола, и с той же Аллинаре всё не так просто? Но это был слишком личный вопрос, чтобы взять и напрямую задать его сестре или другу.
Хозяин проводил гостью в спальню и помог устроиться. Затем вернулся к магу и снова сел за стол. Некоторое время оба молчали, думая каждый о своём, но в целом об одном и том же. Наконец Таларано с жаром заговорил:
— Эстромо, некогда ты явился ко мне не как талморец, а как друг, и сказал: «Беги!» Я внял твоему предупреждению и только потому до сих пор жив. Теперь настал мой черёд дать тебе совет, и потому я говорю то же, что в своё время услышал от тебя: «Беги!» То, что должна привезти Лалилолла, это не приказ! Это — приговор!
— Ты преувеличиваешь, Тал. Задача, конечно, очень сложная и даже опасная, но не невыполнимая.
Маг положил руку на плечо другу и ласково, точно увещевая ребёнка, проговорил:
— Послушай, сегодня уже очень поздно. Ложись лучше спать. А завтра, на трезвую голову, обдумай всё ещё раз. Такие вещи нельзя решать сгоряча.
Эстромо покачал головой.
— Тал, я не пьян. И вполне способен оценить ситуацию. Доминион под властью Талмора усиливается, чтобы принять под своё покровительство новые земли. В частности, когда решали отправить меня сюда, пришли к выводу, что будь в Империи на момент Кризиса Обливиона наши силы, можно было бы избежать множества жертв, в том числе и на Саммерсете. Мартин Септим успел бы зажечь Драконьи Огни и стал бы Императором поддержанным Талмором и поддерживающим Талмор. Но в то время мы не имели необходимого веса даже на родине.
— Кстати, а как вписалась история с Мартином в версию о Талморе, как спасителе Саммерсета от даэдрической угрозы? Слухи ведь невозможно удержать от проникновения на архипелаг.
— Невозможно. И не нужно. Да, Мартин Септим, будучи последним из потомков драконорождённого Императора, уничтожил Амулет Королей, став на краткое время воплощением драконьей сущности Аури-Эля, каковая и изгнала Мерунеса Дагона обратно в Обливион. В тот момент разом закрылись все разверстые врата, а полчища даэдра, терроризировавшие Нирн, бесследно исчезли.
— И при чём же здесь Талмор?
— Ты забываешь ещё об одной важной фигуре, участвовавшей в победе над Принцем Разрушения, которая, собственно, и привела Мартина к финальному сражению невредимым.
— Ты говоришь о Чемпионе Сиродила?
— Именно. Без него последний из Септимов едва ли вообще дожил бы до решающей битвы, или вышел бы на неё, не имея средств остановить Дагона, и был бы убит, обрекая мир на погибель. Но за Мартином стоял Чемпион Сиродила. А вот кто стоял за ним? За тем, кто получил почётный титул, коего удостаивались единицы, из рук Окато, кстати, альтмера по рождению? Не наивно ли полагать, что там, где один был обречён на поражение, оказалось довольно всего двоих? Или же были и другие, помогавшие и направлявшие?
— Сейчас я даже не возьмусь судить, веришь ли ты сам в те сказки, которые рассказываешь!
— Какая разница, во что верю я? Или даже Талмор? Важно, во что верит народ, если это придаёт ему силы, — мягко возразил Эстромо.
— Тогда почему главная битва, завершившая Кризис, произошла в Сиродиле, а не на Саммерсете? Неужели никто не задавался таким вопросом? Или эти голоса заставили умолкнуть, как сеющие смуту?
— Отнюдь. Это очень хороший и правильный вопрос с достаточно очевидным ответом. Вторжение Дагона произошло там, где существовал риск возжигания Драконьих Огней, там где высится один из оплотов нашего мира — Башня Белого Золота. А вот столь мощная атака на Саммерсет была устроена как раз потому, что Лорд Разрушения знал откуда явится сила, способная ему помешать и, несмотря на все его усилия — сумела это сделать.
Эстромо чуть откинулся на стуле, пристально глядя на друга, весь его вид, казалось, говорил: «Попробуй, возрази». Таларано чувствовал, что спорить с этими взвешенными и продуманными аргументами бесполезно, тем более, что сейчас было важно другое. Маг снова начал сердиться, но не на друга, а на эту гладкую выверенную логику, которая не позволяла убедить того спасаться, постараться избежать опасности.
— Послушай, перестань...
— Заговаривать тебе зубы? — с готовностью подхватил талморец, — Детская уловка, Тал. Сперва ты начинаешь задавать мне вопросы, последовательно уводящие от основной темы, и на которые, кстати, я дал тебе вполне внятные и подробные ответы, а теперь станешь пытаться меня убедить, что я не в состоянии даже уследить за ходом беседы, где уж тут принимать важные решения. Так вот, я без труда вернусь к тому, с чего мы начали. Доминион усиливается, но маормеры были и остаются враждебным нам народом. Иметь на Пиандонее глаза и уши — насущная необходимость, чтобы в самый неподходящий момент нам не устроили такого, как в Санхолде во Второй эре.
— Эстромо, это просто изощрённое убийство! Шансов уцелеть среди маормеров практически нет!
— Нет, Тал. Если бы меня попытались отправить на Трас, я бы не задумываясь с тобой согласился. Слоады слишком отличаются от нас. Попытка внедриться к ним бесполезна и бессмысленна. Она не принесла бы Доминиону ничего, кроме моей смерти. Но с Пиандонеей — дело другое. Как бы обособленно ни жили маормеры, они наверняка поддерживают связи с внешним миром. Например, торговые. Шансы прибыть с имперским торговым судном, на котором, по словам Рейнары, мне и предстоит отправиться, весьма неплохие. Я уже примерно представляю, как это можно обставить, так что, повторюсь, дело далеко не безнадёжное.
— И всё же мне не нравится, что Лалилолла сумела продавить твою кандидатуру. Ведь изначально тебя не хотели туда посылать!
— Отправлять к маормерам имеет смысл только того, кто способен справиться с этой задачей. Провал одного агента приведёт к тому, что они утроят бдительность и на ближайшее время внедрить нового станет совершенно невозможно. Если бы руководство полагало, что мне эта задача не по силам, никакая Лалилолла не сумела бы их переубедить. Значит, этот вариант как минимум рассматривался и без её вмешательства. А кроме того... это задание, помимо всего прочего, — настоящий вызов, и справиться с ним будет довольно интересно.
— Вот о чём я и говорю... Слышал бы ты себя со стороны! «Интересно!» Ну, ещё бы! Сейчас тебе море по колено, и ты готов преподнести Талмору всю Пиандонею на блюдечке! Который раз повторяю тебе, обдумай всё завтра спокойно и взвешенно, не считая, будто решение уже принято раз и навсегда!
— Ты приписываешь мне то, чего у меня и в мыслях не было, да и быть не могло. Даже просто закрепиться у маормеров — очень непростая задача. О том, чтобы организовать там что-либо подобное тому, чего я добился здесь, или чего мог бы — в Хаммерфелле, и речи не идёт. А здешняя работа под руководством Лоллы быстро пойдёт под хвост каджиту. Не зря она их так любит... Но это уже расхлёбывать ей и тем, кто продавил и допустил её назначение.
— То есть ты сам это всё отлично понимаешь? И тебе не обидно?!
Талморец молча пожал плечами. Таларано сочувственно смотрел на друга. Стоило ли давить на него сейчас? Как бы он сам чувствовал себя на его месте? Представив, что должно было твориться у того на душе, маг поёжился. А он-то хорош! Лезет к нему с правдой, не хуже Райнандора, а ведь Эстромо понимает ситуацию, поди, получше него самого... Может, это задание, этот вызов, нужны ему, чтобы не утратить цель, не потерять самого себя? Уже гораздо мягче целитель спросил:
— Значит, всё-таки едешь? Не передумаешь?
Эстромо устало вздохнул.
— Еду. Это решено. И моё решение не изменится, если я заново обдумаю его завтра или через неделю.
— Ты такой же упрямый, как Райнандор! И до чего его это довело?! Послушай, Эстромо, хотя между собой вы с Рейнарой всегда были ближе, чем мы с тобой, для меня ты был и остаёшься больше, чем просто другом. Если бы меня спросили, кто из вас мне дороже, я, право же, не нашёлся бы с ответом... И не смотри на меня так! Это — не сентиментальность, вызванная алинорским вином! Такие вещи обычно не озвучиваются в повседневной жизни, и только грозящая опасность заставляет их полностью осознать.
— Я и не думал говорить тебе ничего подобного. Веришь или нет, но я всю жизнь точно так же воспринимал и тебя, и Рейнару. Просто отдавал себе в этом отчёт. Потому и рисковал головой, пытаясь спасти вас с Райнандором. Хотя сейчас понимаю то, чего не понимал тогда. Если бы твой учитель согласился бежать, этого бы так не оставили и, скорее всего, добрались бы до нас. Но предлагать тебе бежать одному было бесполезно. Ты послал бы меня подальше, навсегда заклеймив в сердце «бездушным талморцем». Так что... пожалуй для нас троих то, что получилось, было единственным благоприятным исходом из всех возможных.
— И ты действительно стал бы тогда помогать скрыться всем нам вместе с учителем?
— Представь себе — да! Ну, не дурак ли был?
— А то сейчас сильно изменился!.. — проворчал Таларано себе под нос.
Эстромо только улыбнулся в ответ. Но маг знал его достаточно, чтобы ощутить, что сложившаяся ситуация ему не нравится. Очень не нравится. И от этого тревога, снедавшая чародея, только усилилась. Когда в опасности был он сам, друг сумел найти нужные слова, чтобы убедить его бежать и спастись. И вот настал момент отплатить ему тем же... но... он оказался на это неспособен. Таларано предпринял последнюю попытку:
— Эстромо... я вижу, что мне тебя не переубедить. Но прошу тебя как друга, нет, как брата!.. Пожалуйста, пообещай мне две вещи...
— Тал, ты же понимаешь, что я не стану давать обещаний вслепую.
— Знаю. Пообещай, что ты всё-таки ещё раз обдумаешь своё решение позже. От начала и до конца, так, будто ты его ещё не принял.
— Хорошо. Но это вовсе не значит, что я его изменю.
— Просто подумай. О большем не прошу.
— Обещаю. Вторая просьба?
— Дай мне слово, что если ты в какой-то момент поймёшь, что цель этого назначения исключительно в том, чтобы избавиться от тебя, ты не станешь совать голову в петлю!
На этот раз Эстромо задумался всерьёз. Наконец он медленно кивнул.
— Думаю, что могу пообещать и это. Но не раньше, чем буду твёрдо уверен, что дело обстоит именно так.
— Даже если выяснение может стоить тебе жизни?
— Да. Большего я обещать не стану, поскольку не хочу тебе лгать, давая слово, которое заведомо не смогу сдержать.
— Ладно, спасибо и на том...
— Тал, у меня к тебе тоже есть большая просьба.
— Сделаю всё, что в моих силах.
— Присмотри за моими ребятами... Лолле я их передавать не хочу. Оценить их по достоинству она не сможет, а вот навредить и сломать — запросто.
— Благодарение Аури-Элю! Я уж боялся, что ты потащишь их с собой! Индарио-то вполне потянет если и не на чистого маормера, так на полукровку...
— Я об этом думал. Как и об Умаре, едва прозвучало слово «Хаммерфелл». Но это задание слишком рискованное даже для одного. А любая оплошность может потянуть на дно всех. Индарио мог бы сразу стать неплохим помощником на Пиандонее, и если я скажу ему: «Так надо!», — он оставит свою возлюбленную и не колеблясь последует за мной. И она точно так же отпустит его. Но, разлучённый с ней, он рано или поздно может где-то оступиться. Можно скрыть и подавить свои чувства в угоду необходимости, но нельзя вдруг взять и избавиться от них. Если моя миссия удастся, я подготовлю почву, чтобы перетащить их к себе. Обоих. Но сколько на это понадобится времени — не знаю. Так что я не стану ничего им обещать и обнадёживать. В конце концов, нет гарантий, что я сам останусь в живых, и что тогда? Они так и будут сидеть и ждать всю жизнь?
— Ты позаботился обо всех, кроме самого себя... — горько произнёс Таларано, невольно растроганный тем, как друг печётся о своих учениках, — Даю слово, что буду присматривать за ними, как за собственными балбесами, за которых я в ответе.
— Спасибо! Тогда я за них спокоен.
— Хотел бы я то же самое сказать насчёт тебя…
Маг поднялся.
— Ладно, как бы то ни было, мне пора. Жаль, что собраться втроём довелось лишь по такому вот поводу. Не забывай, что ты мне пообещал.
— Думаю, до отъезда ты мне не раз ещё об этом напомнишь.
— Будь уверен. Моя бы воля, ты уехал бы прямо завтра, и отнюдь не на Пиандонею!

 

***

Эстромо проводил друга до дверей, затем вернулся в гостиную, опустился в кресло и прикрыл глаза. Слишком многое требовалось осмыслить. Он понимал, что Таларано беспокоится о нём, и при этом сознавал последствия побега, который тот предлагал. И всё же, талморец, верный как обещанию, данному другу, так и привычке рассматривать все возможные варианты развития событий, посвятил некоторое время взвешиванию всех «за» и «против» выполнения возложенной на него миссии и попытки скрыться. Он тщательно разложил всё по полочкам и убедился, что принял единственно верное решение. Какая разница, обдумывать это сейчас или позже, один раз или тысячу, если аргументы останутся всё теми же? Утвердившись в своём выборе, можно начать прорабатывать детали, и пользы от этого будет куда больше.
Неслышная тень возникла возле кресла. И всё-таки Эстромо сразу ощутил её присутствие.
— Я думал, ты спишь, — произнёс он, не открывая глаз.
— Я успела отдохнуть. Все эти годы у меня было предостаточно возможностей выспаться, и ни единой — поговорить с тобой, — Рейнара присела на подлокотник, устроившись в изгибе руки старого друга, — Звёзды свидетели, как мне тебя не хватало!
— Мне тебя тоже.
— Всё, что мы могли себе позволить — обрывочные сведения через переписку с Талом… А ведь теперь не будет и этого.
— Зато есть здесь и сейчас, и ещё почти целая ночь впереди.
— Ты прав. Ни к чему сожалеть о том, что будет, вместо того, чтобы воспользоваться тем, что есть. Надо полагать, Тал пытался убедить тебя послать всё в Обливион, начиная с Лалилоллы и заканчивая Талмором?
Эстромо медленно кивнул.
— Не думай, что я подслушивала ваш разговор. За это время я действительно успела немного подремать. Но я достаточно хорошо знаю брата… И тебя, чтобы с уверенностью предположить, что ты не согласился.
Талморец наконец-то открыл глаза.
— Разумеется. Не знаю, как себе это представляет Тал, но в любом случае на данный момент это практически невозможно.
Рейнара встала, прогулялась до стола, взяла с блюда пару тонких, почти прозрачных ломтиков сыра, один сложила и сунула в рот, а вторым призывно помахала другу:
— Хочешь?
Талморец поднялся следом, взял у неё предложенное угощение, затем собрал остатки трапезы на поднос и перенёс к креслу.
— Так будет удобнее, чем бегать за каждым куском.
Он хотел придвинуть для Рейнары второе кресло, но та отказалась, снова уютно пристроившись на широком подлокотнике возле друга.
— Отсюда проще таскать провизию, — шутливо пояснила она, в доказательство отщипнула виноградинку и тут же вернулась к теме разговора, — И как же тебе удалось отбиться от советов Тала? Всё-таки в подобных случаях он бывает на редкость упрям. Я надеюсь, вы не поссорились?
— Нет. Я дал ему слово ещё раз как следует всё обдумать. Чем и занимался.
— Он не представляет, чем чревато его предложение.
— Конечно. Да и откуда? Он помнит только, как успешно мы сумели вытащить его самого…
— И не понимает, что даже с Райнандором было бы уже совсем другое дело.
— Будешь смеяться, именно об этом мы с ним только что говорили, правда, несколько в ином аспекте. Ему кажется, что я могу просто всё бросить и скрыться, как сделал он по нашему совету. Но дело-то в том, что Тал, будучи всего лишь учеником Райнандора, никого особенно не интересовал. Если бы случайно попался, это могло закончиться печально, но специально устраивать на него охоту не было смысла. Притом на тот момент у Талмора было гораздо меньше силы и власти, чем теперь. Ни мне, ни, к примеру, тебе не позволят вот так «взять и исчезнуть». Такой побег означает необходимость скрываться всю жизнь, с довольно большой вероятностью, что рано или поздно найдут, и на том она и кончится. Более того, за моё исчезновение спросят с тебя, об этом он тоже не задумывается.
— Всё верно, тебя не оставили бы в покое, пока ты жив.
— Думал и об этом. Тогда тебе пришлось бы предъявить веские доказательства моей смерти, вместе с исчерпывающими объяснениями. Другими словами, это означает так подставить тебя, что устроенное Лоллой Дейрандилу покажется детскими шалостями.
— Ты всерьёз размышлял над тем, чтобы всё бросить?
— Да, поскольку, как уже упоминал, пообещал Талу хорошенько обдумать его предложение. Не худшая разминка для ума после нескольких бокалов.
— Значит, на самом деле…
— В основном прикидывал, что следует сделать до прибытия Лалилоллы.
— Полагаю, что это уточнение излишне, но всё-таки предпочту его озвучить, чтобы не осталось недосказанности. От меня она узнает лишь то, что ты сочтёшь нужным ей сообщить. Разумеется в рамках того, о чём ты упоминал в своих отчётах.
Женщина отломила кусочек от стоящего на подносе угощения. Эстромо последовал её примеру.
— Спасибо, Рейнара. Я знал, что могу на тебя положиться. Но о делах поговорить ещё успеется. В конце концов, «Жемчужина» не завтра бросит якорь в анвильском порту.
— Верно. Давай лучше о тебе. Судя по тому, с каким пониманием ты воспринял мои слова о помощниках, ты тоже без таковых не обходишься?
Эстромо кивнул.
— Представь, у меня их тоже двое. И про обоих можно сказать, что мне с ними неимоверно повезло. В Хаммерфелл я бы не задумываясь забрал их с собой. Особенно учитывая, что Умара — наполовину редгардка. Причём по части искусства соблазнения самой Лалилолле до неё — как еноту до индрика, поскольку девочка весьма умна и сообразительна не только в собственном представлении о себе.
— О! А я-то думаю, почему ты до сих пор один, — Рейнара обвела рукой жилище, в обустройстве которого, несмотря на опрятность, явно не участвовала женская рука, — Наличие получеловеческой помощницы с такими талантами многое объясняет. Тем более, что при твоей работе обременять себя семьёй может оказаться неразумным.
Эстромо приподнял брови.
— Твои выводы заходят куда дальше, чем у Тала на основании твоих писем, и, по большей части, совершенно ошибочны. Это так непохоже на тебя, что я не уверен, стоит ли выяснять, чем они продиктованы. Во-первых, Умара — человек не наполовину, а полностью, имперка по матери, редгардка по отцу. Во-вторых, эти двое, о которых мы говорим, не просто мои помощники, но в некотором роде ученики и воспитанники. И отношение девушки ко многим вопросам — результат моей работы, которая проводилась с ней с девятилетнего возраста и удачно наложилась на врождённую страстность её натуры.
— Это делает ситуацию ещё более пикантной! — промурлыкала Рейнара, прищурившись как большая довольная кошка, и отправила в рот очередную виноградинку.
Эстромо негромко засмеялся, и шутливо притянул к себе подругу, едва не обрушив её с подлокотника на себя.
— Ай! — та взмахнула руками и ногами, пытаясь сохранить равновесие, — Что ещё за способы уйти от разговора?!
— Ничем не хуже твоих уловок. Ты жаждешь подробностей, и ради них дразнишь меня, вместо того, чтобы взять и расспросить напрямую. С каких это пор нам с тобой нужны подобные трюки? Разве что ты сама утаила нечто, касающееся твоей Аллинаре, и теперь вольно или невольно перенесла эту недоговорённость на меня.
Рейнара опустила ресницы, и ощутила, что её щёки слегка порозовели, что, по счастью, было незаметно при свете свечей. Он действительно знал её не хуже, чем она сама. За эти годы она просто отвыкла, что есть тот, с кем можно быть полностью собой, не скрывая ничего, ибо незачем. Одно дело брат — ему в любом случае известно о её личной жизни куда меньше, а больше, собственно, и ни к чему. Но то, что она делает сейчас, граничит с предательством их с Эстромо дружбы и взаимного доверия. И именно ей теперь надлежало сделать первый шаг, чтобы исправить едва не совершённую ошибку.
— Прости. Мне не хотелось посвящать Тала в излишние подробности. Но это не повод играть с тобой, когда мы остались вдвоём.
В ответ ей досталась столь тёплая и искренняя улыбка друга, какой едва ли удостаивался кто-либо другой.
— Рад, что ты сама это поняла. Мы так долго не общались, что просто начали забывать — каково это. Оба.
Его слова прозвучали эхом её собственных мыслей. В них было и прощение, и ободрение, и обещание понимания, что бы она ни сказала.
— Аллинаре с первого же дня принялась с энтузиазмом мне помогать. Но было ясно, что она расценивает это как ту возможность, которую она искала на приёме, и наконец нашла в моём лице. Словом, если бы подвернулся шанс продвинуться дальше, она не предала бы меня, нет… Это было бы недальновидно. Но оставила бы ради его реализации.
Эстромо слегка кивнул, наполнил пару бокалов и протянул один подруге, пока та собиралась с мыслями. Ситуация была вполне ясной и логичной. Не связанная с покровительницей серьёзными узами, девушка на тот момент была просто ценным агентом, не более. Рейнара пригубила вино и продолжила.
— Я не берусь судить, насколько искренним было её отчаяние на том званом вечере, и до какой степени она играла ради привлечения моего внимания — то, что ей это удалось, в любом случае характеризовало её как весьма полезное приобретение для нашей работы. Но, разумеется, я продолжала приглядывать за ней и присматриваться к ней. То, что для решения своих проблем она не пыталась обратиться ко мне, со всей очевидностью говорило о том, что её доверие и признательность имеют определённые границы.
— Надо полагать, произошло нечто, заставившее её сместить приоритеты.
— Тебе можно ничего не рассказывать. Довольно лишь намекнуть. Да, она столкнулась с проблемой личного свойства, которую не смогла разрешить. После рождения Аллинаре её мать оказалась вынуждена прибегнуть к услугам кормилицы, так что у девушки имеется молочный брат — тоже альтмер, но из низших слоёв, чьи родители решили поискать лучшей доли в Валенвуде. Парень весьма смышлёный, но не получивший столь тонкого воспитания, как Лин, лелеял мечту быть принятым в Божественное Обвинение. Он прибыл на Алинор позже, чем сестра, и, по своей наивности, успел влипнуть в дурацкую историю, которая грозила напрочь перечеркнуть его путь к заветной цели. Надо отдать Аллинаре должное, действовала она весьма энергично и умно, но её возможностей было совершенно недостаточно, чтобы замять это дело. Некоторое время я наблюдала за развитием истории, в которую меня не посвящали. Затем выпытала у Лин причины её беспокойства и плохого настроения. А потом употребила своё влияние, чтобы выручить юношу. Строго говоря, он, по сути, был не виноват, его довольно аккуратно подставили, пользуясь неосведомлённостью приезжего. К его чести, понял он, что происходит, очень быстро, но не настолько, чтобы успеть выпутаться. Подлинные виновники получили по заслугам, мальчишку приняли на службу, а отношение Аллинаре ко мне разительно изменилось. Я была абсолютно не обязана ввязываться в эту ситуацию ни ради неё, ни, тем паче, ради её братца. Собственно, она даже не осмелилась просить меня о помощи. Я сделала это добровольно, ничего не требуя взамен, и Лин это оценила. Таким образом мне удалось завоевать её искреннюю благодарность и преданность, переросшие со временем в весьма близкую дружбу. И хотя мы условились, что она вольна в своих чувствах, Аллинаре и слышать не хочет о том, чтобы искать себе супруга, оставаясь постоянно рядом со мной. Так что можно сказать, что мы с ней больше, чем подруги.
— С моими история другая. Когда меня отправляли сюда, речь шла не столько о том, чтобы подготовить этот регион к завоеванию силами Доминиона, сколько о внушении населению, что власть Талмора — есть благо для них. Дабы избежать ненужной крови и смертей, когда мы придём, чтобы принять народ Сиродила под своё покровительство. С тех пор, как отпала нужда в драконорождённом Императоре, правление старшей расы представляется значительно более разумным. Попытки людей самостоятельно править своими землями едва не отправили в Обливион весь Тамриэль. Мифический Рассвет почти довёл свой замысел до логического завершения, погибли тысячи невинных. Мы могли бы предотвратить эту угрозу, окажись на месте тех же Клинков, которые откровенно не справились со своей основной задачей.
— И при этом до сих пор представляют собой настоящую занозу, ожидая нового воцарения Драконорождённого. Который, после самопожертвования Мартина Септима перестал быть ключевой фигурой для защиты от вторжений даэдра. Пока же они вынужденно подчиняются действующему Императору, однако рано или поздно от них в любом случае нужно будет избавляться. Но ты начал говорить о своих помощниках…
— Так вот, пожалуй, для них я был тем, чем должен стать Талмор для человечества в целом. Старшим другом и наставником, который с готовностью вкладывал в них время и силы, что позволило воспитать из обоих незаурядных личностей. Собственно, почти всё лучшее, что они видели в жизни, исходило от Талмора в моём лице. А что они видели от Империи? В том, что тот и другая выжили, нет ни толики заслуги государства, на землях которого они обитают. Никто не озаботился даже пристроить их в сиротский приют, их просто оставили на произвол судьбы. То, что они как-то протянули до того дня, когда попали к тому, кому нашлось до них дело, похоже на чудо.
Эстромо кратко пересказал подруге истории Умары и Индарио, вызвавшие у неё живейшее любопытство.
— Ты познакомишь меня с ними?
— Если хочешь.
— Хочу. Мне интересно на них посмотреть. Думаю, Лалилолле ты их не отдашь?
— Нет. Она всё равно не сумеет оценить их по достоинству, а с них и без того хватит разочарований. Впрочем, лавку Умары я ей покажу. Прибыль девочке не помешает.
— О, да! Готова поспорить, Лолла оставит там целое состояние, только едва ли что-то из приобретённого будет использовано для работы, на которую она напросилась. Кстати, о состоянии. Помимо основной цели — отомстить тебе, ею движет и другая. Она рассчитывает неплохо нажиться на Золотом Берегу, поскольку ты — единственный из агентов подобного плана, кто ни разу не обращался за дополнительными средствами. С её точки зрения, это свидетельствует о том, что место здесь весьма денежное. И это только подогревало её желание поквитаться с тобой — мало того, что ты не позарился на её прелести, так ещё и процветаешь, вместо того, чтобы прозябать.
Эстромо рассмеялся мягким негромким смехом, зато настолько искренним, что рив-инспектор невольно присоединилась к нему.
— Рейнара, скажи, что ты шутишь!
— Ничуть.
— Тогда в этом отношении её ждёт очередное разочарование.
— Ну, насколько я вижу, ты действительно далеко не бедствуешь.
— Разумеется нет. Но свои источники дохода я не смог бы ей передать, даже если бы хотел.
— Не расскажешь даже мне?
— Разве что только тебе и то исключительно на словах. Но, имей в виду, об этом не знает даже Тал.
— А твои помощники?
Талморец вздохнул.
— Так уж сложилось, что они в курсе. Собственно, Умара и попала ко мне через Гильдию воров. А Индарио до недавнего времени там просто жил.
На сей раз пришёл черёд расхохотаться Рейнаре.
— Я догадывалась, что наши детские приключения не могли пройти даром для такого мера, как ты, но не могла даже представить, что ты будешь «подрабатывать» присвоением чужого имущества! Да и сейчас не могу. Хотя и вижу, что ты не шутишь.
— Правильно не можешь. Агент Талмора, шарящий по чьим-то карманам или обчищающий дома — это уже за гранью добра и зла. Нет, Рейнара, твой товарищ по играм докатился всего лишь до должности гильдейского казначея в местном воровском притоне.
Смех женщины внезапно оборвался.
— Эстромо, если ты говоришь серьёзно — то ты гений! О чём я тебе неоднократно говорила.
— Будь это так, я нашёл бы в своё время способ отделаться от Лоллы таким образом, чтобы не пришлось теперь это расхлёбывать.
— Я не знаю, возможно ли это в принципе.
— В мире не так уж много действительно невозможных вещей.
— Знаю… даже предложенный Талом побег.
Талморец взглянул на неё с неподдельным удивлением.
— Ты рекомендуешь мне последовать его совету?
— Не знаю… Эстромо, я правда не знаю. Но у меня сердце не на месте. Я поручила Аллинаре выяснить причины такой спешки с отправкой инспектора, позволившей мне присвоить это задание и предупредить тебя, и вообще разузнать обо всём, связанным с Лалилоллой и твоим новым назначением. И всё же… я бы предпочла проработать для тебя и возможность отступления.
— Устроить это можно, но тогда мне действительно пришлось бы «умереть», снабдив тебя вескими доказательствами своей смерти. Но даже при таких условиях вряд ли подобную историю запросто примут за чистую монету — слишком уж подозрительное совпадение. Тебе в любом случае пришлось бы нелегко, и хорошо, если удалось бы убедить руководство в своей правдивости, непричастности и объективной неспособности предотвратить случившееся, находясь здесь.
— Ещё немного, и я соглашусь рискнуть.
— Так. Не хватало только теперь уже мне повторять тебе слова, которые я только что слышал от Тала. Думаю, завтра ты сама будешь смотреть на вещи совершенно иначе.
— Эстромо… у меня такое чувство, будто всё это в последний раз, и оставшееся у нас время утекает как песок сквозь пальцы.
Вместо ответа он поднялся и притянул Рейнару к себе, но даже в надёжных дружеских объятиях она не могла избавиться от тревоги.
— Хорошо, если тебе так будет спокойнее, мы с тобой продумаем и этот вариант. На самый крайний случай. Договорились? А сейчас пора спать.

 

Предыдущая глава: Ветер с Алинора

Следующая глава: Непредвиденные проблемы

[Thea]

 

— Так кто же прельстился местом на Золотом берегу вдали от благоуханных земель Алинора?
— Спорим, ты с первого раза сам назовёшь имя? Т

Да! Я сразу догадалась! Это был потрясающий момент просто. До конца ещё не дочитала, но мне очень нравится. Этот разговор старых друзей просто замечательный. Читать его одно удовольствие.

Очень понравился тоже момент, когда "юного ушастого" девушка в таверне соблазняла. Как же хорошо ты всю ту сцену описала! Я слышала её голосок, это хихиканье и отчётливо представляла, как он на себя одеяло натягивал. Потрясающе!

 

Спасибо большое за это продолжение! Как дочитаю, отпишусь ещё. А пока только море восторга =))

[Joke_p]

Спасибо!

Радует, что сцена с "ушастым" получилась живая. И то, что сразу стало понятно, кто инициировал всю эту ситуацию - тоже.

Но самое приятное, что тебе пока продолжает нравиться. 

Сообщение отредактировал Joke_p: 17 ноября 2019 - 14:24

[Thea]

Совершенно внезапно глава закончилась. Вот читала, читала, казалось, там ещё столько всего! А оно на одном дыхании прочиталось мгновенно просто. Мне очень понравился разговор друзей. Тут были и воспоминания, и размышления, как решить проблему, и очень интересные отсылки к играм.
Мне очень понравилось, как у каждого персонажа будто свой голос. Это настолько отчётливо представляется, что уже кажется магией.
Хочется ещё выделить момент с сыром. Как она помахала ломтиком, как он ответил на это и как они потом сидели за столом. Очень живая сцена.
Вот честно, никогда не задумывалась особо о Талморе, было всё это совершенно безразлично. А теперь интересно всё о них узнать. Тут даже не только за Эстромо переживаю, получится ли у него в итоге задуманное, если он отправится к новой цели. Тут начинаю задумываться уже, как это всё для Талмора выглядит.
Эстромо - замечательный персонаж. Очень здорово, что он появился в истории и что занял в ней столько места. Он заслужил!

Ещё хочется выделить историю двух девушек. Рейнара и Аллинаре. Было интересно читать рассказ Рейнары о её встрече с Аллинаре. Как они оценивали друг друга (в основном первая, конечно), как они разговаривали. Сам разговор. И то, как Рейнара заслужила доверие девушки. Всё это уже само по себе замечательная отдельная история. Встретить такое бонусом просто здорово.

Мне очень нравится, как у тебя все истории переплетаются друг с другом, но остаются независимыми. Действительно, Сага выходит.

Ошибок я не заметила. Читала взахлеб, если что и было, то мой мозг их проигнорировал, увлеченный повествованием.

[Joke_p]

Знаешь, как-то до этой саги о Талморе тоже особо не задумывались. Пока писалось про Лакира и его родных - талморцы были врагами. И недоверие к ним "тройняшек Ричи" казалось таким правильным - молодцы, детишки, не ведутся! И этот отряд-шайка молодых альтмеров, которые напали на Алефа, а потом отомстили девушке-целительнице и её родным - всё вполне однозначно враждебным было. И тут Берк начинает допрашивать одного из них и... начинаешь понимать отчасти и его. Да, он враг, но он тоже чем-то жил, на что-то надеялся, попал в ситуацию, которой и сам был не рад, и которая привела к выбору между плахой и быстрой смертью на месте.

А потом появился Эстромо и за собой вытащил взгляд на Талмор совсем с другой стороны, с позиции того, кто верит в то, что делает... и где-то вынужден выбирать между дружбой и верностью организации. Встав на одну из сторон, он невольно предаёт другую, повезло, что вышло так, как вышло, иначе, наверное, ему не избежать бы внутренних противоречий. Но при этом на фоне того, что допускают другие - вывозившие казну и бросающие на произвол судьбы молодёжь, ради собственных интересов проталкивающие решения, явно идущие вразрез с интересами организации, спасение Таларано - незначительная мелочь, а вот Райнандора... он мог бы согласиться бежать, но вот молчать?.. И что тогда совершил бы Эстромо, спасая его? Вопрос без ответа. История не знает сослагательного наклонения.

В общем, история ведёт за собой и заставляет смотреть на вещи с очень разных сторон. И не получается отделить одно от другого... кто-то проходит "по касательной", как Эранвил, большинство даёт ещё какую-то ветку, и хорошо ещё если дальше только листья, а не три уровня дальнейшего ветвления. А с другой стороны, следовать за этими расползающимися побегами историй очень интересно...

Но где-то там, годы спустя, ждут в таверне Фабио и Корнелия. У них ведь тоже своя история есть... и её-то и предполагалось изначально рассказать.

Сообщение отредактировал Joke_p: 18 ноября 2019 - 19:06

[TheDuskRaven]

Что же, рано или поздно, но обещание исполнено
Мод

[Joke_p]

Спасибо!

Посмотрим, хватит ли у кого-то сил прочитать это в игровом режиме... 

[Joke_p]

Непредвиденные проблемы

Непредвиденные проблемы

Таврий, зевая, вышел из жилой комнаты, и его взгляд упёрся в могучую спину наставника. Тот рылся в книгах, располагавшихся на огромном стеллаже, и, судя по тому, как пролистывал их, сердито захлопывал и втыкал на место, был весьма не в духе. Несмотря на то, что маг лёг очень поздно и спал плохо, встал он ни свет ни заря, всё с теми же тяжкими думами о вестях, привезённых сестрой. Имперец постарался прошмыгнуть незамеченным, чтобы не угодить под горячую руку, но Таларано тут же обернулся к нему:
— А, проснулся! Смотри-ка, даже живой. И это после целого дня посвящённого приёму гостей! Не иначе, как где-то приключился катаклизм мирового масштаба.
Коловианец остановился перед учителем, не зная, что ему ответить. Чувствовал он себя несколько разбитым, однако вовсе не по той причине, на которую намекал альтмер. Даже целая ночь крепкого сна не успела полностью снять последствия перенапряжения, связанного с неудавшейся попыткой создать портал, но внешне это было совершенно незаметно. Окинув его взглядом, Таларано продолжал:
— А Рейнарин-то помощник пережил твоё гостеприимство?
— А что ему сделается, если он вообще не пьёт?! — не подумав, выпалил Таврий.
— Что, вот прямо совсем ни капли?
— Ну, бокал за обедом, бокал за ужином. Было бы о чём говорить...
— Нет, всё-таки, где Эстромо с Рейнарой таких берут?! И чем же он объяснил свой отказ? Поскольку я более чем уверен, что ты предлагал и весьма настойчиво.
— Боится подвести госпожу Рейнару, если ей вдруг срочно потребуется портал, — уныло пробубнил Таврий.
— Портал?! Ну конечно!..
— Так он же мастер порталов, разве Рейнара не сказала?
— Я не о том, — поморщился маг, — Надо же, и от тебя бывает польза. Причём там, где меньше всего ждёшь. Если у Арано нет других дел, можете пока продолжать гулять и развлекаться. Глядишь, даже чему дельному научишься, например, ответственно подходить к своей работе.
Имперец, не дослушав, исчез, будто его стёрли.
— И как же я не подумал! Уж хоть это-то я могу сделать, — вполголоса пробормотал маг, вновь повернувшись к стеллажу, чтобы продолжить свои изыскания.

***

Арано разбудил луч солнца, проникший через щёлочку в занавесках и угодивший ему в глаза. Юноша сел на постели, заморгал и попытался отделить сумбурные ночные грёзы от реальности. Ему чуть ли не полночи снилась анвильская русалка с лицом горничной Эвелины, настойчиво предлагавшая нечто непристойное и совершенно нереализуемое ввиду заменявшего ей всё, что ниже талии, рыбьего хвоста.
Альтмер поспешил умыться, точно боялся, что иначе срамное сновидение будет преследовать его и наяву. Одевшись, он вышел из комнаты и первым делом отправился узнать, не спрашивала ли его рив-инспектор. Полученный ответ его совершенно обескуражил. Оказалось, что госпожа Рейнара не только не оставляла для него сообщений, но и вообще не появлялась в гостинице со вчерашнего дня. Арано не мог сообразить, что ему делать дальше. С одной стороны, он не мог себе представить, чтобы его благодетельнице могло что-либо угрожать. С другой — всё же они находились в чужом городе, где всякое могло случиться, особенно если послушать, что рассказывал Таврий, увлечённый потоком собственного красноречия. А тут ещё Эвелина вывернула из-за угла и с многообещающей улыбкой прошествовала мимо, намеренно задев парня бедром. Её только не хватало!
Эльф попытался собраться с мыслями, получилось не слишком успешно, но он хотя бы остановился на решении сперва позавтракать и заодно обдумать, как поступить, если не произойдёт ничего нового.
Не успел он сделать заказ, как в дверях показался его вчерашний приятель имперец. Арано в любом случае был рад его видеть, но в данный момент едва не бросился тому на шею. Всё-таки вдвоём разобраться с текущей ситуацией должно быть куда проще!
— Доброго утра! — поздоровался Таврий, — Ты уже позавтракал?
— И тебе! Ещё нет, вот только собирался, — торопливо отозвался альтмер.
— Закажи заодно и мне. Таларано отпустил меня продолжать знакомить тебя с Анвилом, а поскольку он с самого утра не в настроении, я предпочёл поскорее выполнить его распоряжение. Даже поесть не успел.
— Да, конечно! — засуетился Арано.
Коловианец внимательно посмотрел на него.
— А ты чего беспокойный-то такой? Натворил чего? Нужна помощь?
— Да нет, я ничего не натворил, но помощь мне, кажется, не помещает. На крайний случай — хороший совет…
— Вот за едой и обсудим.
Приятели устроились за столом в ожидании заказа. Как втайне и опасался молодой эльф, его принесла Эвелина. Расставляя тарелки, она так низко склонилась над столом, что её грудь, соблазнительно выглядывавшая из декольте, коснулась руки альтмера. Тот почувствовал, что краснеет. Он кашлянул, чтобы скрыть своё замешательство, и обратился к девушке:
— Я думал, твоя работа прибираться в комнатах.
— О, ну можно же иногда и помочь другим, когда у тебя свободная минутка, а у них забот полон рот.
По тому, как служанка выделила слово «свободная», было яснее ясного, чем она хотела бы занять это время. Но мер снова сделал вид, что не понимает её намёков.
— Спасибо, Эвелина. Дальше мы сами.
— Приятного аппетита молодым господам! — девушка снова, будто невзначай задела Арано так, что он ощутил мягкое тепло её тела.
Воображение тут же живо нарисовало перед юношей картину, изображавшую Эвелину на кровати в его комнате, в точно так же как накануне приспущенной блузе. Юбка призывно задирается всё выше… Стараясь избавиться от сладострастного наваждения, альтмер вспомнил давешний сон, и в представшем его мысленному взору зрелище под юбкой забился гибкий чешуйчатый рыбий хвост. В сочетании с одеждой это выглядело столь отталкивающе, что парень мигом очнулся, точно от пощёчины.
Таврий, наблюдавший за служанкой и сменой выражений на лице приятеля, громко хмыкнул:
— Если тебе нужен совет по поводу этой бретоночки — соглашайся. Девчонка очень ничего, и явно на тебя запала. Да ты её уж и по имени знаешь…
— Да нет, я… я вовсе не… нет, это не про неё… а она — бретонка?.. — краснея и путаясь в словах пробормотал Арано.
— Конечно, кто же ещё?! Иногда мне кажется, что ты не с Саммерсета, а по меньшей мере с Массера!
— С Алинора, — на сей раз поправил собеседника альтмер, радуясь возможности сменить тему разговора, — У нас людей довольно немного, так что я не очень-то умею их различать. Ну, ещё с редгардами более или менее понятно… А бретонцы, имперцы, норды… на мой взгляд, они все слишком похожи, не сочти за обиду.
— Надо будет показать тебе, в чём разница.
Эвелина направила мысли юноши в такое русло, что предложение Таврия едва снова не вогнало его в краску. Хвост. Чешуйчатый рыбий хвост, молотящий по кровати. И вообще, нужно сперва разобраться, куда подевалась госпожа Рейнара, и нужно ли что-то в связи с этим предпринимать, а он… Внутренняя борьба молодого эльфа столь заметно отобразилась на его лице, что имперец отложил вилку и тронул приятеля за руку:
— Эй, ты в порядке? Если что, я всё же на целителя учусь…
— Со мной всё хорошо. И про то, как различать людей разных рас, я с удовольствием послушаю, но… попозже. Сейчас меня волнует другое. Госпожа Рейнара со вчерашнего дня не возвращалась в гостиницу. Может, ночевала у брата?
— Хм… у нас в «Путеводной Звезде» я её не видел. И Таларано утром был один. Но если бы с его сестрой что-то случилось, он бы не в книгах рылся, а уже пол-Анвила на уши поставил.
— Вчера, когда мы уходили, они были вместе. Может, что-то произошло уже после того, как они расстались? И твой наставник просто ещё ничего об этом не знает?
— Чтобы Таларано не проводил сестру в гостиницу, если она туда собиралась? Не могло такого быть! Она же тебе сказала, что пока ты ей не нужен, только спрашивать хозяина велела, нет ли для тебя от неё сообщений. Значит, предполагала, что может отсутствовать долго. Она же здесь по делу, нет? Вероятно, им и занимается. А ты уже всполошился… О! Смотри-ка! Твоя пропажа собственной персоной!
Альтмер быстро обернулся и увидел входящую в гостиницу Рейнару. Та почти сразу нашла взглядом приятелей и направилась к ним.
— Хорошо, что я вас застала! — с улыбкой произнесла она, — Арано, в ближайшее время я не буду ночевать в гостинице, хотя комнату оставляю за собой. Если мне потребуется твоя помощь, передам через хозяина, как мы и договаривались. Надеюсь, ты меня ещё не потерял?
— Я… просто не был уверен, как долго можно не беспокоиться по поводу Вашего отсутствия, — пробормотал парень. Всё-таки Рейнара знала его, как облупленного.
— На этот счёт можешь вообще не волноваться. Со мной ничего не случится. Впрочем, если даже предположить какую-то нелепую случайность, Таларано точно будет в курсе и передаст тебе. Я сейчас поднимусь за вещами, и снова уйду, а ты можешь пока отдыхать и получать новые впечатления.
Рив-инспектор отправилась наверх, предоставив приятелям спокойно заканчивать завтрак. Дом Эстромо куда лучше подходил для той работы, которую она должна была провести, кроме того, когда ещё ей предоставится такая возможность пообщаться со старым другом? Женщина собрала самое необходимое, оставив прочие вещи дожидаться её в гостинице. Пожалуй, после прибытия Лалилоллы ей всё же придётся переселиться сюда. Хотя… аргументы касающиеся секретности должны показаться убедительными если не самой интриганке, то уж руководству — точно. Так что, если Лолла и попытается возражать — да на здоровье.

***

Ожидая Рейнару, Эстромо подготовил часть материалов, которые нужны были ей для проведения проверки. Не хватало только тратить на это время, которое можно употребить с большей пользой! Стоило ей вернуться, он поднялся, запер документы и, подождав, пока женщина разместит вещи в спальне, вместе с нею вышел из дома.
Они направились к лавке Умары, поскольку талморец пообещал подруге познакомить её со своими воспитанниками. Альтмерам удалось застать обоих. Рейнара отметила какое почти восторженное обожание светилось в их глазах при взгляде на Эстромо. А тот, поздоровавшись с влюблённой парочкой, проговорил:
— Это Рейнара — моя давняя и очень близкая подруга. Если бы не она, моя жизнь оказалась бы слишком короткой, чтобы успеть встретиться с вами. Ну и, помимо этого, она родная сестра Таларано.
— Не слушайте его! Он спасал меня чуть ли не вдвое чаще! — шутливо запротестовала женщина.
— Разумеется, ведь иначе некому было бы отплатить мне тем же, — талморец легко подхватил её тон.
Теперь юные сердца были полностью открыты для новой знакомой. Умара от души улыбнулась рив-инспектору своей лучезарной улыбкой, и та была вынуждена признать, что по части обаяния питомица её друга действительно превосходила красавицу Лалилоллу, хотя, казалось бы, внешне даже близко не могла с ней сравниться.
— А это мои ученики и помощники. Умара, — при звуке своего имени девушка изящно наклонила голову, как подобало при знакомстве, — И Индарио, — юноша поклонился, не отводя глаз от лица Рейнары. Что-то тревожное еле заметно витало в воздухе. Он силился разобраться в своих ощущениях — и не мог.
Эстромо наблюдал за всеми троими. Возникшую между его подругой и воспитанниками взаимную симпатию сложно было не заметить.
— Рейнара, мне нужно уладить кое-какие дела, прежде чем мы вплотную займёмся твоими, вернее, нашими.
— Иди. Встретимся у тебя. Я бы хотела немного поболтать с твоими ребятами, если ты не возражаешь.
— Если бы я был против, то не привёл бы тебя сюда, — он повернулся к своим подопечным, — Мне необходимо серьёзно поговорить с вами обоими. Через четыре часа жду вас, где обычно.
Тревожные взгляды влюблённых испуганными птицами метнулись навстречу друг другу. Почувствовали. Другого он от них и не ждал. По крайней мере, у этих двоих останется связавшее их чувство и то, чему они успели научиться… А там будет видно.
Талморец вышел и направился к тайному входу в воровское убежище. Сегодня ему предстоял не один трудный разговор.
Рейнара кожей ощутила повисшее в воздухе беспокойство. Мягко улыбнувшись, она начала расспрашивать Умару и Индарио об их жизни, о работе с Эстромо, о том, что было им близко и интересно. Увлёкшись беседой, влюблённые немного расслабились, отвечали охотно и живо, а чувство, светившееся в их глазах, когда они смотрели друг на друга, согревало женщину, словно растопленный камин в ненастный день.
Однако примерно через полчаса Индарио поднялся и, попросив прощения, отправился на очередной урок рисования. Он достиг уже значительных успехов, и его преподаватель надеялся сделать из юноши настоящего художника, хотя сперва полагал, что тот поздновато взялся за учение. Сам же парень больше желал извлечь из этой науки практическую составляющую, поэтому исподволь сумел убедить учителя уделять больше времени портретной графике и наброскам зданий и пейзажей, нежели полноценной живописи.
Умара решила, что теперь Рейнара тоже уйдёт, и ощутила искреннее сожаление. Женщина ей понравилась, и она была не прочь пообщаться с ней подольше. К радости девушки, рив-инспектор не стала торопиться. Напротив, она завела речь о лавке, об алхимии и о том особом её разделе, ради которого сиротка из таверны в своё время и взялась осваивать создание зелий и снадобий.
Не прошло и пары часов, как они уже болтали точно добрые подруги. Они говорили обо всём понемногу, но беседа то и дело возвращалась к Умариной работе, всерьёз заинтересовавшей Рейнару. Кое-что из того, о чём расспрашивала рив-инспектор, было совсем простым — почитай, основами ремесла, но некоторые вопросы заставили девушку призадуматься. Наконец, альтмерка спросила её о таком эликсире, что та метнулась в дом за заветной тетрадкой и принялась её перелистывать, не уверенная, было ли там нечто подобное. Необычная задача вызвала у неё настоящий азарт. Она пообещала непременно сказать, если сумеет приготовить такой состав, и с готовностью продала новой знакомой несколько зелий попроще, которые в какой-то момент могли потребоваться любой женщине, и то взяла деньги лишь потому, что подруга её наставника никак не соглашалась принять их в дар.

***

Эстромо спустился в убежище, за долгие годы ставшее почти родным. Большая часть его обитателей сейчас отсыпалась. Утро — не самое активное время для воровской братии. Однако те, кто был ему нужен, оказались на месте. Альтмер подошёл и, обменявшись приветствиями с Бероной, просто сказал:
— Я уезжаю. Гильдии понадобится новый казначей.
— Нечего сказать — обрадовал…
— Ну, вряд ли ты полагала, что я проторчу здесь до конца своих дней.
— Да уж надеялась, что до конца моих-то как-нибудь продержишься. Много ли их осталось? — проговорила женщина. Видно было, что она сильно расстроена, и сейчас не составляло труда заметить, что глава анвильской Гильдии уже очень и очень немолода, — И где мне прикажешь искать тебе достойную замену?
— Мирель.
— Мирель?.. Что ж, пожалуй она может с этим справиться, хотя сама бы я вряд ли подумала о ней. Но раз ты советуешь её — быть посему. Мирель!
Босмерка мгновенно метнулась на зов и вытянулась перед Бероной во весь свой невеликий рост.
— Эстромо уходит с поста гильдейского казначея. На своё место он рекомендовал тебя, так что — принимай дела.
— Что?! Ах ты!… — далее последовал поток отборных ругательств, способных существенно обогатить лексикон любого портового грузчика, — Вот мне другого счастья не было — за чужими деньгами приглядывать! — и она вновь принялась на все лады костерить альтмера.
Некоторое время талморец слушал её с лёгкой улыбкой на губах, затем молча прошёл на своё рабочее место, достал счётные книги и принялся разбирать бумаги, откладывая отдельно то, что могло пригодиться, и то, что следовало уничтожить.
Берона и Мирель последовали за ним, причём последняя не переставала сквернословить. Однако минут через десять она, не встречая ни поддержки, ни возражений, всё-таки иссякла и, тяжело дыша от возмущения, уставилась на Эстромо.
Тогда он спокойно и ровно ответил на её последнюю осмысленную фразу.
— Тебе стоило бы задуматься над тем, что присматривая за чужим кошельком, можно неплохо пополнить свой.
— К-как?.. — поперхнулась Мирель, — Что?.. Берона?! Что он такое говорит?!
Ответом ей стал дребезжащий смех главы Гильдии.
— А ты небось думала, что я его на жалованье держу? Признавайся, ты именно так и думала!
— Но… разве… Разве он только что не признался, что обкрадывал Гильдию?..
Лицо лесной эльфийки выражало неподдельную растерянность и недоумение. Эстромо, сложив руки на груди, любовался этим редкостным зрелищем. Мало кто мог похвастаться тем, что видел эту босмерку не в гневе, а в изумлении. Ему бы не составило труда и самому взяться за разъяснения, но сейчас был черёд Бероны.
— Мирель, вопрос не в том, сколько казначей Гильдии, кладёт себе в карман, а что при этом происходит с самой казной. Если тот, кому её доверили, способен обеспечить хороший прирост нашим общим деньгам, он вправе сам определить, что причитается ему за труды. Можно, конечно, положить ему жалованье, но какое? Дать больше, чем он мог бы получать сам? И какой резон тогда трудиться над приумножением чужих средств? Дать меньше? И ты всерьёз рассчитываешь, что найдётся тот, кто за медную монетку будет приносить нам сотни септимов? Либо он так или иначе начнёт запускать руки в казну, что при наличии установленной оплаты будет уже наказуемым нашими законами воровством, либо просто откажется от такой работы.
— Но если никто не устанавливает границ того, что он может присвоить… Можно же забирать себе и девять септимов из десяти!
— А вот этого не потерплю уже я. Если денег в казне мало что не убывает, я не стану держать такого казначея. Проще уж тогда сложить всё золото к тому барахлу, что караулит Озгул. Ему-то что? Сундуком больше, сундуком меньше… Но если септимы текут в нашу казну рекой, я даже спрашивать не стану, сколько при этом берётся в качестве вознаграждения за работу, поскольку оно того стоит. Позарившись на большее, Гильдия просто собственными руками срубит дерево, приносящее золотые плоды.
Хотя Мирель не следовала путями своего народа и, живя вдали от Валенвуда, не чтила Зелёный Пакт, сравнение со срубленным деревом её несколько покоробило. И всё же она до сих пор была не вполне готова воспринять новое для себя положение вещей.
— Но можно же предложить не много и не мало, а в самый раз!
— Да? И сколько же это будет? То, что при успехах одного — столько, что он в жизни сам и половины не наработает, а значит, можно не напрягаться, для другого — жалкие крохи, не соответствующие тому, что он делает. А если со временем удастся увеличить приток денег в казну, как быть тогда? Идти ко мне, просить о прибавке? А мне ведь тоже не чуждо ничто человеческое, и жадность в том числе. Нет уж. Сейчас всё устроено вполне разумно, и менять это — только портить. До Эстромо я и представить не могла, что можно привлечь такую прибыль, даже если вовсе ничего не платить казначею и вытряхивать из него всё до монетки! Вот почему меня так огорчает его отъезд. Если бы ты сумела обеспечить хотя бы приличную часть из того, что мы имели при нём — для Гильдии это уже было бы за счастье!
Эстромо поманил ошарашенную босмерку к своему столу и развернул к ней конторские книги.
— Смотри. Вот записи о том, чего достигли двое моих предшественников. Вот поступления от Гильдии, вот итоговые цифры по годам.
— Вполне неплохо… особенно с учётом, что они и сами с этого что-то получали.
— Неплохо. А вот то, что мы имеем на текущий момент…
— Но… это же… Как ты этого добился?!
— Кое-что я смогу тебе передать вместе с должностью. До остального придётся доходить самой, хотя на способы могу намекнуть, если ты перестанешь во всеуслышание скрещивать меня с разнообразной хищной растительностью Валенвуда и тварями из Обливиона всеми мыслимыми и немыслимыми способами и будешь внимательно слушать, что тебе говорят.
Притихшая Мирель присела рядом, не отрывая широко распахнутых глаз от столбцов чисел, заполненных аккуратной твёрдой рукой, и альтмер принялся подробно и обстоятельно вводить босмерку в курс дела, в деталях отвечая на все возникавшие у неё вопросы и расписывая все тонкости до мелочей.
Наконец он оставил женщину обдумывать услышанное и подошёл к Озгулу. Весть о скором отъезде Эстромо уже успела облететь всё убежище, вызвав у большинства искреннее сожаление, поэтому орк печально прогудел:
— Выдать тебе твои сбережения?
— Напротив. Пускай пока хранятся у тебя.
— Значит, вернёшься?
Многие лица повернулись к ним, с надеждой ожидая ответа.
Альтмер пожал плечами.
— Может, да, а может и нет. Если не вернусь сам, возможно пришлю за своими деньгами того, кто сюда вхож.
— И как я узнаю, что ты действительно дал такое поручение?.. Знаешь же, я абы кому ничего не отдаю. Потому мне и доверили это дело.
Вместо ответа тот поманил орка наклониться поближе и договорился с ним об условном знаке. Берона внимательно наблюдала за этой сценой. Переговорив с Озгулом, Эстромо направился к ней.
— Полагаю, я заслужил право обратиться к тебе с просьбой.
— Безусловно. Говори.
— Гильдия не должна трогать ткача, который обучает Умарину сестру.
— Больше похоже на приказ, но да будет так. Я прослежу, — умудрённая годами и опытом женщина вовсе не желала ссориться с альтмером, особенно если существовала вероятность его возвращения.
Заручившись её словом, он снова отошёл к Мирель, чтобы ответить на вновь возникшие у неё вопросы. Босмерка сидела, запустив пятерню в волосы.
— У меня голова кругом от того, что ты рассказал, — призналась она, — Но, проглоти тебя душитель, всё это к тому же так интересно!..
— Я знал, что ты, как никто другой в Гильдии, окажешься способна это оценить, а значит и использовать на общее благо. До моего отъезда будешь вести дела сама. Появятся вопросы или потребуются уточнения — спрашивай. Впрочем, я более чем уверен, что ты справишься, иначе не рекомендовал бы поручить казну тебе.

***

Когда к назначенному времени в убежище явились Индарио с Умарой, альтмер сидел наклонившись к очагу и аккуратно, листок за листком, уничтожал лишние бумаги, при помощи кочерги помогая им рассыпаться в пепел. На его рабочем месте всегда царил идеальный порядок, но сейчас он был другим. Первозданным. Не носящим ни малейшего отпечатка личности владельца. Сердца обоих сжались от недоброго предчувствия, а после застучали тяжело и тревожно. Глаза искали и подмечали мельчайшие детали, говорившие, что что-то изменилось, почти неуловимо и… непоправимо.
Эстромо повернул голову к воспитанникам и встретил их той понимающей полуулыбкой, за которую оба готовы были продать душу.
— Садитесь, — кивнул они им на пару придвинутых стульев, казалось, ожидавших их. Впрочем, скорее всего, так оно и было. Молчаливые и напряжённые ученики воспользовались предложением наставника, продолжая вглядываться в него. Они достаточно хорошо его знали, чтобы почувствовать за его спокойствием, что происходящее не нравится и ему. Альтмер в последний раз поворошил кочергой, и остатки бумаги обратились в лёгкий серебристый пепел. Талморец выпрямился и полностью повернулся к своим подопечным.
— Обстоятельства сложились так, что я уезжаю, — без предисловий сообщил он.
— Надолго?.. — этот вопрос задал Индарио, хотя оба подспудно чувствовали ответ. Девушка промолчала лишь потому, что до сих пор больше, нежели её возлюбленный, опасалась выглядеть глупо в глазах наставника.
Эстромо знакомым жестом переплёл пальцы рук, лежащих на абсолютно пустой поверхности стола.
— Учитывая, сколько лет я потратил на выполнение предыдущего задания здесь, полагаю, ближе всего к правде будет «навсегда».
— О-ой!.. — горестно выдохнула Умара, тщетно стараясь проглотить подкативший к горлу ком и сдержать готовые хлынуть слёзы. Индарио держался немного лучше, но было видно, что в душе он испытывает то же, что и она.
— Ты можешь нам рассказать, что случилось? — спросил он, не позволяя предательской дрожи просочиться в голос.
— В общих чертах, — кивнул альтмер, — Я получил новое назначение и вскоре должен отбыть к месту выполнения своей задачи. На Пиандонею. Взять вас с собой я, увы, не могу. Куда угодно, но не туда.
— А как же… Золотой Берег?.. И то, чем ты занимался здесь?.. — не поднимая глаз, блестевших от слёз, проговорила Умара.
— На смену мне прибудет другой мер. Другая.
— Мы должны будем помогать ей, как прежде тебе?
Эстромо медленно покачал головой. Вот сейчас он будет вынужден собственными руками практически разрушить то, что так долго и терпеливо создавал. Нет, вера этих ребят в Талмор не рухнет в одночасье, но после того, что они услышат, это будет лишь вопросом времени, поскольку оба достаточно умны и наблюдательны.
— Вы должны понять, что у каждого свои методы работы… Полагаю, ей ваша помощь не потребуется. Впрочем об Умаре, как о талантливом алхимике с довольно специфической областью знаний, равно как и о её лавке, я непременно расскажу. И даже не думай раздавать свои зелья бесплатно. Я не раз говорил и снова повторю, что Талмор в состоянии оплатить то, что ему нужно.
— И что же нам делать дальше?
Взгляд талморца стал строже.
— Мне хотелось бы думать, что всё, чему я успел вас научить, позволит вам не только быть у кого-то на побегушках. У тебя, — альтмер посмотрел на Умару, — есть лавка, исправно приносящая хороший доход, твоя сестра осваивает ремесло, благодаря которому сможет не просто прокормиться, но и жить, ни в чём не нуждаясь. Да и ты, — повернулся он к Индарио, — наверняка сумеешь сообразить, куда и как применить свои навыки. Или ты хочешь сказать, что я напрасно тратил своё время?
Юноша пошевелился и тяжело вздохнул:
— Нет. Конечно же, нет.
Эстромо отлично понимал, что творилось у них в душе, но здесь он ничем не мог им помочь. С этим ребятам предстояло справиться самим. Альтмер лишний раз убедился, что принял верное решение — не внушать им надежд, которым, весьма вероятно, не суждено оправдаться. Хотя…
— Есть кое-что, что, уезжая, я не могу доверить никому, кроме вас.
Надо было видеть, как они оба встрепенулись и с какой жадностью изготовились ловить каждое его слово.
— Мой вклад, хранящийся в сундуках Озгула, останется у него. Едва ли у меня будет возможность явиться за ним лично, если эти деньги мне потребуются. На этот случай у нас с ним есть договорённость, что он отдаст их посланцу, явившемуся от моего имени с условным знаком. Но не могу же я взять и направить в убежище постороннего? Так что придётся действовать через вас.
Они с готовностью кивнули, внимательно слушая и запоминая, что и как им следует сделать, если Эстромо пришлёт кого-нибудь за своими сбережениями. Это оставляло им тоненькую, почти иллюзорную связь с наставником, а для того служило гарантией, что они не подадутся вместе куда-нибудь, где он, находясь вдали от материка, не сумеет их разыскать, если появится возможность перетащить ребят к себе. Альтмер видел, что благодаря этому поручению на сердце у его воспитанников стало немного легче. Индарио даже решился задать мучивший обоих вопрос:
— Как скоро ты уезжаешь?
Талморец пожал плечами.
— Примерно через месяц, чуть больше — чуть меньше. А до той поры я буду занят завершением своих дел на Золотом Берегу. Впрочем, думаю, у нас ещё найдётся время поговорить.
Казалось, эта отсрочка должна была бы обрадовать их, но, увы, в преддверии неминуемого отъезда наставника, грозила превратиться в затянувшееся прощание. Они чувствовали, что он обращается к ним иначе, чем прежде — не как к подопечным и воспитанникам. Их ученичество завершилось. Теперь он вёл себя скорее как старший товарищ и друг, став им куда ближе и в то же самое время как-то отдалившись от них.

***

Рейнара провела в обществе Умары практически всё время, остававшееся у той до назначенной встречи с Эстромо. Когда в лавку заходили посетители, альтмерка принималась рассматривать полки, становясь совершенно неприметной, чем живо напоминала девушке повадку наставника. Покупатели получали то, за чем явились, и отправлялись восвояси, после чего беседа между женщинами возобновлялась. Рив-инспектор ушла лишь после того, как Индарио зашёл за своей возлюбленной, чтобы вместе пойти в воровское убежище.
Выйдя из «Благоуханной лилии», Рейнара отправилась к брату. Она застала Таларано в обществе пожилого архивариуса «Путеводной Звезды». Последний скользил пальцем по внушительной библиотечной описи и порой переносил что-то на отдельный листок.
— А, Рейни! Сегодняшний ужин — с меня. Ты была права насчёт своего парня.
— Нынче утром я ему сказала, что он может отдохнуть и расслабиться. Посмотрим, что из этого выйдет.
— У нас был уговор про вчера. Глядишь, и мой раздолбай научится чему-нибудь на его примере. Тогда снова вечером у Эстромо?
— Видимо, да. Мы решили, что я обоснуюсь у него, по крайней мере, до приезда Лалилоллы.
— Разумно. Моё общество вам не помешает?
— Тал, ты же не думаешь, что мы будем денно и нощно заниматься работой? В кои-то веки у нас снова появилась возможность собраться всем вместе за одним столом и поболтать обо всём на свете.
— Вот только получается всё больше об одном и том же… Я бы предложил тебе пока что пойти пообедать, но… — маг красноречиво мотнул головой в сторону архивариуса.
— Мне понадобится не меньше пары часов, — живо отозвался тот, — Иногда ты задаёшь интересные, хоть и весьма неожиданные вопросы. Всё, что мне удастся отыскать, я отнесу к тебе в кабинет и оставлю пояснительную записку. Так что можешь идти смело.
— Тогда не буду топтаться здесь и тебе мешать. Самому мне мало что удалось наскрести.
— Это оттого, что отдельно этой темой никто не интересовался, поэтому в каталоге отсутствуют соответствующие пометки. Теперь у меня есть отличная возможность исправить обнаруженное упущение. В конце концов, в этом и заключается моя работа.
Альтмеры удалились. Вместо того, чтобы пойти в таверну, брат с сестрой предпочли уединённый обед в кабинете Таларано. Но хотя их мысли крутились вокруг причин визита Рейнары на Золотой Берег, обоим слишком многое требовалось осмыслить. Кроме того, им подсознательно казалось неправильным обсуждать проблемы друга в его отсутствие. Поэтому серьёзный разговор сам собой отложился на вечер, и беседа шла обо всяких пустяках.
После обеда Таларано вернулся к архивариусу, а Рейнара отправилась к Эстромо, чтобы наконец приступить к выполнению возложенной на неё миссии.
Вновь, как когда-то, друзья работали вместе плечом к плечу, разбираясь с делами на Золотом Берегу. Перечисляя своих агентов, талморец вздохнул:
— Нужно будет предупредить всех о том, что дальше они будут иметь дело не со мной. Хотя не думаю, что Лолла с ними сработается.
Рив-инспектор вопросительно посмотрела на него.
— Видишь ли, моё взаимодействие с ними строилось на тех же принципах, что и с воспитанниками: Талмор — есть благая и всеобъемлющая сила, опекающая и направляющая всех, кто поддерживает её. Они знали, что могут положиться на меня в случае каких-то затруднений, что могут рассчитывать на помощь, если что-то случится, а доведись им погибнуть, особенно при выполнении задания, их семьи, если таковые имеются, не останутся без компенсации, а смерть — без отмщения… Ты хоть на секунду можешь себе вообразить подобное отношение со стороны Лалилоллы?
Рейнара покачала головой.
— Для них перемена будет разительной. Могу представить их разочарование…
— И если бы только в новом начальстве. Но ведь это восприятие неизбежно распространится на Талмор в целом.
— А значит, всё, чего тебе удалось достичь… — женщина не договорила. Вместо этого она обняла Эстромо, словно пытаясь утешить, — К сожалению, я никоим образом не могла повлиять на ситуацию с твоим переназначением, но клянусь тебе, как твой друг и как рив-инспектор, верный делу Талмора, я этого так не оставлю.
— Будь осторожна. Если Дейрандилу оказалось под силу прогнуть весь совет, даже Ирандэля... — в голосе талморца прозвучала неприкрытая горечь. Ирандэль был его непосредственным начальником, некогда высмеявшим притязания Лалилоллы на роль куратора Золотого Берега, — То теперь они стали сообщниками, и у них вполне достанет власти стереть тебя в порошок, стоит тебе допустить малейшую оплошность.
— Эстромо, можешь ругать меня последними словами! Я же так и не сказала тебе главного! Ирандэль вообще не присутствовал на этом совете! Его поставили перед фактом, так же как и тебя. Голосов было довольно для принятия решения, так что формально всё чисто. Он так же остаётся руководить твоими действиями и принимать отчёты, только… с Пиандонеи.
Глаза талморца, до этого казавшиеся равнодушными, сверкнули живым огоньком. Рейнара скорее почувствовала, нежели увидела, как он подобрался:
— Каким образом им удалось отодвинуть его в сторону?
— Ты же знаешь, что он прожил очень долгую жизнь даже для альтмера, при этом её нельзя назвать ни лёгкой, ни спокойной. Годы понемногу берут своё, ум его ясен и остёр, как прежде, но в последнее время Ирандэль посещает далеко не каждый совет. Если решаются важные вопросы, его оповещают, и он, соответственно, принимает активное участие в вынесении решений. А здесь… всего лишь служебные перестановки, не так ли? Стоит ли беспокоить старика из-за такой малости?
Эстромо задумчиво кивнул. То, что это решение было принято в отсутствие Ирандэля, многое объясняло. Он вынужден был признаться себе, что мысль о предательстве старого мера угнетала его больше всего.
— Ты не знаешь, как он это воспринял?
— Насколько мне известно, произошедшее оказалось для него серьёзным ударом. Боюсь, как бы это совсем не подкосило его.
Талморец скрипнул зубами.
— А ведь Ирандэль практически стоял у истоков того Талмора, которому мы с тобой посвятили свою жизнь. И вот, ещё на своём веку, он оказывается отстранён всякими Дейрандилами от решений, касающихся его напрямую.
— Я и сама много думала над этим. Собственно, с того дня, как Эранвил ясно дал нам понять, что многое зависит и от нас тоже. Разве не были мы тогда свидетелями и отчасти невольными соучастниками подобных же вещей? Мне не забыть того разочарования, от которого он спас нас тогда.
— И всё же оно не прошло бесследно.
— Нет. Ни для тебя, ни для меня. Но поразмыслив об этом, я поняла, что подобные процессы неизбежны практически в любом обществе и любой организации, и так было прежде и будет впредь, пока не изменится самая природа людей и меров. Сперва, «у истоков», как ты сказал, могут стоять лучшие из лучших, и основать нечто, если и не близкое к идеалу, то стремящееся к нему. Это — их Путь к Алаксону, и они вкладывают в своё детище весь жар сердца и полноту души. И пока они живы и полны сил, продолжается развитие и движение к совершенству. Но это же приводит к тому, что созданное ими растёт и ширится, вбирая в себя всё новых членов, и все они просто не могут быть столь же хороши и так же искренне увлечены этим делом, как те, с кого оно начиналось. Будут попадаться такие, кому важнее собственная выгода, кто слабее духом и подвержен влиянию худших проявлений. И от этого никуда не деться. С другой стороны, даже у лучшего огородника без прополки не вырастет богатого урожая. Он потому и лучший, что не ленясь заботится о том, чтобы вовремя и с корнем извести дурную траву и дать расти нужному. Именно поэтому я выбрала такое направление деятельности и получила статус рив-инспектора. Чтобы вычищать и выкорчёвывать гниль, способную разъесть Талмор, как ржавчина разъедает железо. И поэтому, сделав всё, что будет в моих силах, чтобы помочь тебе, я вернусь, чтобы восстановить закон и справедливость внутри нашей организации.
— С тем, что ты говоришь, нельзя не согласиться, достаточно вспомнить расцвет и падение хоть целых Империй, хоть просто влиятельных семейств и кланов. И на самом деле вовсе не важно, идёт ли речь о людях или мерах. Возможно, зверорасы несколько отличаются от нас в этом, да и то — не сильно. Вопрос лишь в продолжительности этих процессов, но симптомы везде и всегда одни и те же, так что ты безусловно права.
— Вот! Видишь, ты пришёл ровно к тому же выводу, что и я! Причём чем короче жизнь представителей данного народа, тем быстрее происходит переход от благих начинаний к загниванию и упадку! Именно поэтому Талмор и должен встать во главе прочих рас, особенно человеческих. Если обеспечить своевременную «прополку» при нашей продолжительности жизни, можно отсрочить закат практически навсегда. К чему приводят попытки людей создавать собственные Империи, все мы, увы, видели. Кризис Обливиона вряд ли забудет хоть кто-то из тех, кто его застал. И любой историк подтвердит, что это не впервые.
— Сорняки обычно крепко цепляются за жизнь. Хватит ли у тебя сил на такую прополку?
— С каких это пор ты сомневаешься во мне?
— С тех самых, как не имею возможности прикрывать тебе спину.
— Иногда мне кажется, что вдали друг от друга мы напрасно потеряли уйму времени…
— Зато сейчас мы можем наверстать хотя бы кое-что.
И они вернулись к работе, отрадной даже в сложившихся условиях, поскольку они занимались ею вместе. Чуть погодя Рейнара сказала:
— Кстати, об ужине сегодня не беспокойся.
— Вот как? Я полагал, что нынче моя очередь проявить гостеприимство и угостить вас с Талом, поскольку он наверняка не откажется снова провести вечер в нашем обществе.
— Не только не откажется, но и обеспечит нас провизией. Он проиграл мне небольшой спор и задолжал ужин, так что сегодня очередь его.
Рейнара вкратце рассказала, как было дело, постаравшись, чтобы история звучала по возможности забавно. И ей действительно удалось вызвать у Эстромо улыбку.
День понемногу догорал, из углов начали надвигаться синеватые тени, постепенно заполнявшие комнату. Альтмеры зажгли свечи. Темнота разлилась по улицам Анвила, но Таларано не появлялся. Рив-инспектор всё чаще поглядывала на дверь, недоумевая, что могло случиться.
— Не мог же мой братец решить вообще не приходить, чтобы сэкономить на ужине?! — воскликнула она наконец.
— Может, вы не совсем поняли друг друга, и он сейчас ждёт нас в другом месте?
— Исключено. Мы договаривались встретиться у тебя.
— Но ведь конкретного времени не назначали?
— Нет, но… мне казалось, он и сам будет рад прийти поскорее…
Маг появился только полчаса спустя, зато доставленный им ужин был вполне достоин и более серьёзного спора.
— Я уже начала опасаться, что с тобой что-нибудь случилось, — заметила Рейнара, помогая накрывать на стол.
— Думал сегодня закончить рыться в книгах, но не успел. Пришлось часть отложить на завтра.
— Не удалось найти то, что искал?
— Только отчасти. Кое-что нашёл, но хотелось бы отыскать что-нибудь ещё, тогда расскажу, что к чему, — ответил Таларано, предвосхищая вопросы.
Друзья провели вечер вместе, а когда маг ушёл, Эстромо с Рейнарой в общих чертах обсудили пару вариантов, как можно в случае крайней необходимости инсценировать смерть с последующим бегством. Но в итоге талморец, покачав головой, сказал:
— Ты сама не можешь не понимать, что всё это хорошо лишь в теории. Если бы речь шла не о тебе, я бы вообще решил, что это — проверка моей преданности делу Талмора. Участие в подобной затее — должностное преступление, и вопрос не столько в том, удастся ли его скрыть, сколько в том, как ты, поставив дружбу и страх за меня превыше долга, сможешь потом осуждать и выводить на чистую воду других? Когда мы спасали Таларано, было совсем другое дело. Он сам, как таковой, ничего дурного не совершил, разве что попал в ученики не к тому, к кому стоило бы, но это ещё не преступление. Спасая его, мы вытащили невиновного из неподходящей компании — и только.
— А если бы Райнандор согласился бежать?..
— Тогда мы или совершили бы преступление, укрывая его, или нам пришлось бы заставить его умолкнуть — любым способом. И шансов сделать это уговорами практически не было. Оставалось либо наложить на него вечное заклятие Иллюзии, либо самим сделать то, что и было сделано. При этом так, чтобы никто, и особенно Таларано, нас не заподозрил. Как тебе такой расклад?
— Благодарение богам, что Райнандор оказался слишком упрям, а Тал — нет!..
Эстромо кивнул.
— Увы, всё именно так. Так что считай то, что мы напридумывали, решением абстрактной задачи, которое никто не собирается воплощать в жизнь.
— Ты снова прав… — она уткнулась носом в плечо друга. Он, приобнял её и негромко произнёс:
— Нам не следует совершать того, о чём потом придётся жалеть.
Рейнара подняла на него глаза и улыбнулась.
— Значит, нужно делать то, о чём мы жалеть не будем!

***

Покинув гостиницу, Таврий с Арано снова отправились бродить по городу, в поисках впечатлений. Между делом имперец продолжал расспрашивать альтмера о создании порталов, поскольку вечерняя неудача лишь раззадорила его. Ему пришло на ум, что он неверно подошёл к заданию расположений входа и выхода, оттого и растратил силы практически впустую. Так что при первом же удобном случае коловианец пристал к новому приятелю с вопросами:
— Ты можешь рассказать, как определяется место, куда должен вести портал? И нужны ли какие-то условия для точки входа?
Арано недоверчиво покосился на него.
— Ты же говорил, что не собираешься пробовать сам. Зачем тебе?
— Именно потому, что мне остаётся только попытаться теоретически понять суть процесса. Иначе я бы просто разобрался с этим на практике, разве не ясно?
Мер вздохнул, думая больше о своём, но, как и любой маг, не мог не одобрить тягу к знаниям, хотя такой повышенный интерес к конкретной области и казался ему несколько подозрительным.
— Не забудь, ты обещал! Хорошо, я попытаюсь тебе объяснить. Есть несколько способов задания расположения портала. Первый, самый простой, это проложить путь в хорошо знакомую область или помещение. Тогда достаточно просто как следует представить себе место, куда хочешь попасть и… как бы потянуться к нему сквозь пространство, как будто хочешь перетащить его к себе, в ту точку, где образуется вход. Кстати, он всегда появляется прямо перед тобой на некотором расстоянии. Говорят, у разных магов эта дистанция разнится, но всегда составляет от пары ладоней до десятка шагов.
— А то, что ты показывал вчера?
— Ах, это… Ну, согласись, открывать портал в пределах нескольких шагов совершенно бессмысленно. Хотя принцип тот же, просто я «тянулся» не к воображаемому, а к видимому месту. Так даже ещё проще.
— А какие ещё есть способы?
— Например, тот, каким я перенёс сюда нас с госпожой Рейнарой. На Золотом Берегу я никогда не бывал, так что пришлось руководствоваться расстоянием и направлением, определёнными при помощи карты. Задавая их, мне пришлось как бы пропускать через себя восприятие Нирна, пока сознание не нащупало нужную точку. Здесь действовать нужно совершенно вслепую, не позволяя воображению сформировать зрительный образ, поскольку он не будет иметь ничего общего с реальностью. Говорят, так можно оказаться запертым в мире собственных грёз! Ещё одна опасность для новичка. Оттуда проложить путь обратно куда сложнее, поскольку отправная точка фактически не существует. Впрочем, может быть это просто страшилка для неофитов, с помощью которой нас призывали к осторожности. Как бы то ни было, тут важно именно слиться с пространством и полагаться на ощущения. У меня эта способность достаточно сильна от рождения, и вдобавок я много работал над её развитием.
— Два способа ты назвал, а ещё? Ведь речь шла о нескольких!
— В основном, разновидности этих двух. Главное, что следует помнить: если ты никогда не бывал в конкретном месте — твои помощники расстояние и направление. Если был и хорошо его помнишь — визуальный образ. При этом практически невозможно связать портал с движущимся объектом — например, перенестись на палубу корабля, находящегося далеко в море. Правда, если судно стоит на рейде или идёт малым ходом в пределах видимости, дело другое. Но если оно несётся на всех парусах или едва виднеется на горизонте — безнадёжно. Также свои особенности имеет открытие пути в планы Обливиона. Каждый из них связан со своим Лордом, и портал следует устанавливать через постижение его сущности, каковая и есть суть данного места. При этом не избежать наведённых искажений, так что может произойти что угодно — от простой неудачи, до настоящей трагедии, хотя опытный мастер имеет некоторые шансы на успех. Сам я туда не совался, и другим бы не советовал без крайней нужды, но если хочешь узнать побольше именно об этом аспекте, рекомендую почитать «Пороговые мосты» за авторством Камилонве из Алинора и «Врата Обливиона», написанные Сейф-идж Хиджа. Думаю, в вашей библиотеке они должны быть, по крайней мере у нас ни та ни другая книга редкостью не является. Это не совсем то же самое, о чём я тебе толковал, но принципы схожи.
Таврий помотал головой, стараясь утрясти в ней всё услышанное.
— Спасибо. Теперь я хоть представляю, как это работает. А то смотришь со стороны — дурак дураком.
— Но для любого способа необходима предельная концентрация.
— Даже если место тебе знакомо?
— Конечно. Именно поэтому я и отверг вчера твоё предложение отметить наше знакомство, которому, поверь, я очень рад, — сказав это, альтмер прикусил язык, но было поздно. Приятель ухватился за его слова.
— Кстати, сегодня тебя прямым текстом отпустили отдыхать! Так что можешь наконец позволить себе расслабиться!
— А что если… Если появится непредвиденная потребность в моих способностях?
— Послушай, я всё же уже не первый год обучаюсь целительству. Ну, уж если вдруг такое случится, приведу я тебя в порядок и сможешь спокойно заниматься своим делом, — про себя имперец был совершенно уверен, что подобной необходимости не возникнет, и потому откровенно блефовал.
Арано с сомнением посмотрел на него. На сей раз у него были и другие причины для отказа. Подспудно он был согласен с приятелем, что если уж рив-инспектор сказала ему, что он может отдыхать, то требовать от него пребывания в постоянной боевой готовности не станет. А пить столько, чтобы вовсе стыдно было попасться ей на глаза, он не собирался в любом случае. Но в гостинице парня ожидала Эвелина, явно не намеренная отступаться от попыток его соблазнить. Так что стоит ему дать слабину, и останется только корить себя за это, поскольку юноша знал, что оправдаться перед собой не сможет. К тому же было в предложении Таврия что-то неправильное. Какой-то подвох, который эльфу, занятому мыслями о горничной, сперва не удалось уловить. Однако едва он сосредоточился на этом, как сразу же нашёл слабое место в речах имперца. Альтмер улыбнулся с некоторым лукавством:
— Таврий, я, право, очень рад, что ты так заботишься о том, чтобы мне удалось как следует отдохнуть, но… знаешь, находясь в обществе друга, пить в одиночку — это как-то не по мне.
— Зачем же в одиночку? — искренне удивился коловианец, ещё не понимавший, к чему тот клонит.
— Потому что тебе либо придётся не пить самому, либо ты едва ли сможешь сделать то, что пообещал. Вряд ли для таких манипуляций требуется меньшая концентрация, чем для моей работы.
Таврий посмотрел на эльфа, который так ловко его раскусил, и внезапно расхохотался, дружески хлопнув того по спине.
— А тебе палец в рот не клади!
— Ладно, — отозвался Арано, тоже смеясь, — По крайней мере одного лишнего бокала такая откровенность точно заслуживает. Но не больше!
Имперец довольно хмыкнул, и приятели отправились обедать.

***

Несмотря на то, что альтмер остался верен своему слову и намерению, он как мог оттягивал возвращение в гостиницу, надеясь, что если вернётся достаточно поздно, то Эвелина успеет лечь спать и не станет к нему приставать.
Но его чаяниям не суждено было сбыться. Войдя в свою комнату, он обнаружил там бретонскую горничную, старательно взбивавшую подушки. При этом она ухитрилась что-то такое проделать со своей юбкой, что в свете единственной свечи, создающей в комнате романтический полумрак, отчётливо виднелось длинное стройное бедро. Арано поскорее вызвал в памяти русалочий хвост, торчащий из-под одежды, но то, что он видел перед собой, заставляло воображаемый образ поблёкнуть. Девушка обернулась, игриво повела плечиком и плавно опустила юбку, проведя ладонью вдоль тела.
— Я подумала, что раз Вы сегодня так припозднились, то, наверное, устали... Вот, решила приготовить постель получше. Чтобы слаще спалось… — Её приподнятая корсетом грудь в декольтированной блузе заметно вздымалась при дыхании, приоткрытые губы поблёскивали в тусклом свете, чёрные кудри оттеняли белизну кожи. Девушка погладила рукой покрывало и призывно откинула его с одного угла.
Следовало разобраться с этим раз и навсегда. Юноша вздохнул, набрался решимости и произнёс:
— Благодарю за заботу, Эвелина. Но я действительно устал, а потому надеялся, и рассчитываю впредь, встречать столь поздний час в одиночестве.
— Одиночество… Какое грустное слово! От него веет печалью и разочарованием… — нежно проворковало соблазнительное видение, плавно надвигаясь на него.
— Эвелина, ты очень красивая девушка... Но мне. Правда. Ничего. Не нужно, — с этими словами Арано, удерживая перед мысленным взором образ, навеянный ночными грёзами, взял девушку за плечи, развернул её к двери и мягко, но настойчиво вытолкал в коридор. Закрывая за ней дверь, юноша крикнул, — И вообще, прекрати это!
Ответом ему стал взрыв серебристого смеха и удаляющийся перестук каблучков. Альтмер перевёл дыхание и вытер лоб тыльной стороной ладони. Непохоже, что ему удалось её убедить. Ладно, завтра будет видно. Может, всё-таки отстанет?
Тем временем в полутёмной кухне покатывающаяся со смеху Эвелина делилась с товарками:
— Нет, он всё-таки понял, что к чему! И его зацепило! Но пока брыкается.
— Думаешь, поддастся?
— Куда он денется? Пока оставались сомнения, что его это привлекает, можно было сомневаться. А теперь… рано или поздно я заарканю этого скромника! И лучше бы рано, чтобы успеть вытянуть из него побольше!

***

Следующий день мало отличался от предыдущего. Рейнара утром оставила в гостинице сообщение для Арано, что у неё все в порядке, а он может продолжать отдыхать. Самого юношу она не застала, поскольку тот спозаранку сбежал подальше от Эвелины, которая, как он и опасался, даже не подумала оставить свои заигрывания. Таврий напрасно тормошил приятеля, стараясь выяснить причину его внезапной мрачности, тот не решался поделиться с имперцем своей проблемой, зато снова сколько мог тянул с возвращением и отправился к себе, только когда коловианец уже зевал во весь рот и был готов уснуть на ходу. Впрочем, как и следовало ожидать, это не спасло молодого альтмера от излишнего внимания горничной, которая хоть и повиновалась прямому запрету находиться так поздно в его комнате, зато поджидала в полутёмном коридоре и миновать это очаровательное препятствие оказалось весьма непросто.
Индарио с Умарой занимались обычными делами изо всех сил стараясь делать вид, что всё в порядке. Но даже Мирта чувствовала, что атмосфера в их доме неуловимо изменилась, появилась какая-то натянутость, хотя влюблённые явно не ссорились и даже наоборот стали ещё ближе, словно искали друг в друге поддержки и опоры.
Эстромо с Рейнарой целый день посвятили выполнению поставленной перед ней задачи, а вечером друзья вновь собрались за ужином, на этот раз предоставленным хозяином дома. Таларано пришёл не с пустыми руками. Он приволок несколько книг и выписки из особенно ветхих или ценных экземпляров, которые архивариус не рискнул дать ему с собой.
— У Коллегии Шепчущих весьма неплохая библиотека. Большая часть досталась нам «по наследству» от распущенной Гильдии магов, а эта коллекция книг собиралась веками. Немало томов и свитков добавилось уже после открытия анвильской «Путеводной Звезды». Я потратил два дня на то, чтобы выяснить всё, что известно о Пиандонее и маормерах на текущий момент. Привлёк к этой работе нашего книжного червя, которого хлебом не корми — дай зарыться в книги. Вот всё, что нам с ним удалось найти. И я берусь утверждать, что большего не извлечь даже из хранилищ Имперского Города. Поскольку те, кто додумался послать тебя на Пиандонею, не озаботились снабдить тебя информацией…
— Имеющиеся данные должны прибыть вместе с официальным приказом, — вмешалась Рейнара, — Всё же моя миссия заключается не в том, чтобы ознакомить Эстромо с подробностями нового задания.
— …Этим пришлось заняться мне, — с нажимом договорил маг и повернулся к сестре, — Если даже Лалилолла не «забудет» какой-нибудь существенной детали, после её приезда будет поздно что-либо предпринимать.
— Спасибо, Тал. Любое знание пойдёт мне только на пользу, так что рассказывай, что тебе удалось разузнать.
— А вот в том-то и дело, что почти ничего! Смотри сам. Вот мы обращаемся к старым хроникам времён Первой и второй эры. Что ни год, то нападения маормеров на побережье Саммерсета. Об этом же нам вкратце повествует «Путеводитель по Империи и её окрестностям, 3-е издание» Имперского Географического Сообщества, опубликованное в 3Э 432. Собственно, в этой книге объединено несколько разрозненных фрагментов, встреченных мною почти дословно в иных источниках, так что имеет смысл обратиться именно к ней. Истоки вражды маормеров и альтмеров нас интересуют слабо — скорее всего у морских эльфов свой взгляд на вещи. И лезть к ним с другой трактовкой весьма неосмотрительно.
Эстромо согласно кивнул, и опершись локтями на стол, соединил кончики пальцев, демонстрируя полное внимание.
— Так вот, — продолжал Таларано, — Здесь упоминается король Оргнум, всегда лично возглавлявший нападения, причём говорится, что он не просто обрёл бессмертие, но словно бы становился моложе век от века. С этим согласны и другие авторы, причём кое-кто, например Теленджер Искусник в очерке «Клык Морских гадюк», пытается дать объяснение этому явлению, приписывая его исполнению некоих нечестивых ритуалов, но это всё из области догадок. Достоверной информации нет. Далее… — он пошуршал бумагами в поисках нужной цитаты, — Ага, вот. Выписка из книги «Маормеры Пиандонеи». То немногое, что нам известно о землях, скрытых за «Завесой туманов». «В 2Э 486 близ берегов Алинора была замечена небольшая флотилия маормеров. Король Хайделит велел своим военно-морским силам начать преследование. В погоне за судами противника альтмеры заплыли в неизведанные воды и попали в засаду в самой Пиандонее. Большая часть алинорского флота была разгромлена, но один корабль вернулся, чтобы описать увиденную землю, как "морские джунгли". Массивные плато, покрытые растительностью, образовывали лабиринты в пучинах океана. Вьющиеся нити водорослей захватывали в плен все, кроме судов маормеров, в водорослях же прятались морские змеи, служившие Оргнуму стражей и порой ездовыми животными. Облака тумана висели над поверхностью, окончательно лишая возможности ориентироваться». И вот туда тебя вынуждают сунуться без приглашения?!
— Здесь говорится о засаде, причём, судя по размеру флота маормеров, он служил приманкой, на которую и клюнул Хайделит. Мы же поплывём на торговом судне, всячески демонстрируя мирные намерения.
— Слушай дальше… Более ранний «Карманный путеводитель по Империи, 1-е издание», содержащий сведения на момент 2Э 864, излагает ещё более диковинный взгляд на сущность короля тропических эльфов. Высказывается предположение, что Оргнум является не просто бессмертным волшебником, но змеиным богом Сатакалом. Так же здесь даётся описание внешности маормеров, но это ты знаешь и так. Равно как и то, что они используют магию, позволяющую им повелевать змеями и родственными им гадами, используя их как верховых, боевых и сторожевых животных. Почему-то гораздо реже упоминается о другой способности морских эльфов, на мой взгляд куда более опасной. Они в совершенстве владеют магией штормов, которая, насколько я могу судить, лишь отчасти сродни грозовому разделу Школы Разрушения, в том виде, в каком её изучают представители других рас.
— Когда нам преподавали историю Второй эры, об этом их таланте говорили довольно много. Странно, что это знание не попало в книги… Но тут, выходит, Талмору известно даже больше, чем тем учёным, что описывали особенности расы тропических эльфов.
— Радует, что вас не всегда бросают как кутят в воду — авось да выплывут, — проворчал Таларано. С одной стороны, он был рад за друга, который хотя бы частично обладал важной информацией, с другой, это здорово снижало шансы отговорить его от самоубийственной поездки.
— Тал, я очень благодарен тебе за помощь, — Эстромо тронул мага за руку, — Пожалуйста, продолжай. Ты уже дал мне немало пищи для размышлений.
— Только не о том ты размышляешь, — буркнул тот, открывая книгу, заложенную аккуратной плетёной закладкой, — Ладно, слушай. Дальше предлагаю обратиться к четвёртому тому «Королевы волчицы». События, описанные в нём, относятся к 3Э 110.
— Союз-обманка с Потемой, Война Островов, разгром маормерского флота, — перечислил талморец, — Что я упускаю?
— Возьмём точную цитату из книги: «Три месяца спустя Потема услышала, что флот пиандонейцев был потоплен штормом, который внезапно возник у острова Артейум, вотчины ордена псиджиков. Король Оргнум и все его корабли были уничтожены». Вдумайся! «Потема услышала!» То есть в официальное издание исторической книги попал… слух! Я пытался отыскать что-нибудь ещё, хоть какую-то информацию…
— И что же?..
— Практически ни-че-го! Мне удалось наткнуться на версию, что чудовищный шторм, вызванный псиджиками, уничтожил не всю маормерскую армаду, а лишь её основную часть, и уже позднее, в сражении с имперским флотом под командованием императора Антиохуса Септима, Оргнум потерял несколько кораблей с сокровищами, в том числе и свой волшебный сундук, способный «размножать» золото, каковое и служило основой благосостояния Пиандонеи. Каково?! Здесь ни слова не сказано о том, что бессмертный король морских эльфов погиб! Более того, содержится намёк на то, что сам-то он уцелел. Бесспорной можно считать только утрату им золотоносного артефакта, поскольку тот несколько раз обнаруживался в Тамриэле, но долго служить новому владельцу отказывался и через некоторое время бесследно исчезал неведомо как и куда, впрочем, успев подарить счастливцу огромное состояние.
Эстромо задумчиво смотрел на огонёк свечи, прикидывая, чем услышанное может помочь в выполнении возложенной на него миссии. Его молчание раздосадовало Таларано. Всё более горячась, он повёл свою речь к завершению:
— Все сходятся на том, что со времени Войны Островов об Оргнуме и маормерах в Тамриэле больше не слышали! Кто-то полагает, что причина может быть в пропаже волшебного сундука, с которой завершилось их благоденствие, кто-то — что бессмертный король просто не смог больше собрать достаточно сил для новой битвы (и это за несколько столетий!). Но «Завеса туманов» не позволяет проникнуть в свои тайны и подтвердить или опровергнуть хоть какую-то из этих гипотез! Ты понимаешь, что это значит?! Что сообщение между Пиандонеей и Тамриэлем полностью прервано! Нет ни торговых связей, ни каких-либо иных, иначе уж кто-нибудь да выяснил бы хоть то, жив этот их Оргнум или погиб! Выходит, те отдельные маормеры, коих нам случалось встретить, просто отщепенцы без роду и племени, сами не имеющие понятия, что творится на их родине! Значит, никому не дозволено побывать на туманном архипелаге и вернуться! Если они и впускают кого-то к себе, то уже не выпускают! А возможностей у них для этого всегда было предостаточно! Вспомни о судьбе альтмерского флота, угодившего в засаду! Если даже кто и высадится у них живым — он не сможет получить никакой помощи извне — ни финансовой, ни какой-либо другой, не сможет передать сведения — разве что удастся бежать с их островов, как из тюрьмы! В одиночку! Через море! Так куда ты собрался плыть?! — маг так грохнул кулаком по столу, что изящная посуда жалобно зазвенела.
— Туда, куда меня посылает Талмор, — тихо и спокойно отозвался Эстромо, разнимая руки и накрывая одной из них могучую длань чародея.
— Я тебя ещё и не туда послать могу, — буркнул тот, — И что? Пойдёшь?
Талморец негромко засмеялся, оставив этот вопрос без ответа.
— Спасибо тебе, Тал. За ту работу, которую ты проделал ради меня, за твою помощь. Она мне очень пригодится.
Маг покосился на сестру, и почти простонал:
— Беги! Брось это всё! Если им нужны сведения о народе, ушедшем в полную изоляцию, пусть посылают разведку!
— Во время Кризиса Обливиона мы с Рейнарой именно этим и занимались.
— И ты тогда доказывал, что вас, зелёных юнцов, было разумно использовать для прокладывания пути более опытным и ценным бойцам. Не кажется ли тебе, что твоя ценность для Талмора с тех пор должна была несколько вырасти? Так, самую малость? — в голосе Таларано послышалась горькая ирония.
— Тал, ему всё равно не позволят взять и скрыться, — глухо проговорила молчавшая прежде Рейнара, — Он будет вынужден всю жизнь бежать и прятаться, как загнанный зверь, пока в один далеко не прекрасный день его не настигнет охотник.
— Но ведь вам удалось вызволить меня.
— Потому, что целью был Райнандор, не ты.
Маг опустил крупную голову, покачивая ею, словно отказываясь смириться с происходящим. Неужели его сестра, лучшая подруга Эстромо, готова принести его в жертву маормерам? Или… действительно считает это меньшим из зол? В конце-концов, что он знал о Талморе, кроме того, что его самого оставили в покое и даже позволили вести переписку с Рейнарой?
Ужин получился невесёлым, но, уходя, Таларано уже решил, что будет делать дальше.

***

Эстромо, как и обещал, нашёл время для разговора с бывшими учениками. Он и Рейнара отлично успевали без спешки закончить все дела к приезду Лалилоллы, так что вполне могли позволить себе небольшой перерыв. Она — для общения с Арано, он — для визита в «Благоуханную лилию».
При виде талморца лица Умары и Индарио озарились нечастой в последнее время радостью. Беседы с альтмером всегда были увлекательными, и на некоторое время оба с удовольствием погрузились в это общение. Затем Эстромо перешёл к делу, о котором намеревался с ними поговорить.
— Если вам потребуется помощь или совет, когда я уеду, смело обращайтесь к Таларано. Особенно, в случае болезни или несчастного случая. Он дал на это своё полное согласие. Можете справиться сами — молодцы! Произошло что-то, с чем пришли бы ко мне — бегом в «Путеводную Звезду». Может, его рекомендации и будут отличаться от моих, но дурного он не посоветует. А там уж вам решать, следовать им или нет. Иногда, чтобы поступить по-своему, бывает нужно услышать другое мнение.
Хотя эти слова снова напомнили юнцам о скором отъезде их друга и благодетеля, то, что он продолжал думать о них, согревало, точно солнечное тепло.
Через некоторое время после того, как Эстромо ушёл, в лавку заглянул Ксавье. Умара встретила его радостной улыбкой, на которую тот охотно ответил. Индарио с бретонцем обменялись приветливыми кивками.
— Тебе снова нужно что-то из моих зелий? — спросила девушка.
— Да нет. Просто решил напомнить, что у тебя остаются ещё друзья.
— Ох, Ксавье! Я об этом не забывала!
— Просто не думала, да? — улыбнулся он, — В общем, если найдёшь время забежать ко мне в мастерскую — буду рад.
В последнее время ювелир всё больше занимался вполне легальной деятельностью, оставив участие в гильдейских делах «для души».
Оставшись вдвоём, влюблённые переглянулись.
— Мы не останемся одни, — произнесла Умара.
— Конечно! Ведь мы вместе, — отозвался Индарио, нежно целуя возлюбленную.

***

Встретившись с Арано, Рейнара почувствовала, что тот чем-то озабочен, но поскольку юноша явно избегал расспросов, решила до поры его не дёргать, лишь заверила, что он всегда может обратиться к ней за помощью, если таковая потребуется.
Рив-инспектор отправилась по своим делам, но тут за альтмера всерьёз взялся Таврий.
— Слушай, хоть мне-то расскажи, чего ты сам не свой который день? Думаешь незаметно? Так ты к зеркалу подойди.
Тот попытался отнекиваться, но имперец, когда его одолевало любопытство, мог быть на редкость настойчивым. Попыток открыть портал он, правда, больше пока не предпринимал, несмотря на то, что сохранил интерес к этой теме, зато постоянно пытался мысленно прокрутить необходимые действия, до поры не прибегая к магии. Самому ему казалось, что получается всё лучше, так что новый эксперимент был не за горами. Вот только бы стёрлось воспоминание об ощущениях, пережитых в прошлый раз... Теперь же всё упрямство коловианца оказалось направлено на то, чтобы растормошить приятеля, которому, по правде говоря, давно хотелось хоть с кем-то поделиться своей проблемой. Но не госпожу же Рейнару просить помочь ему избавиться от заигрываний Эвелины?! Воспоминания о русалочьем хвосте помогали всё меньше. Это зрелище не стало казаться юноше более привлекательным, но оно постепенно вытеснялось из памяти живыми сладострастными картинками, с участием горничной, на создание которых та не скупилась.
Арано тяжело вздохнул и сдался. Почти не притронувшись к весьма недурному обеду в уютной маленькой харчевне, он горестно поведал Таврию печальную историю о не дающей ему прохода служанке. Он так погрузился в свои переживания, что даже не заметил, как осушил стакан вина, будто бы невзначай подвинутый к нему имперцем. Это яснее всяких слов сказало последнему, что какой бы надуманной не казалась проблема ему самому, для альтмера она вполне серьёзна. И хотя ученик Таларано косился на мастера порталов с искренним недоумением, мол: «И откуда ты такой взялся на мою голову?» — он был твёрдо намерен помочь парню, которого уже считал практически другом. И если тот немного со странностями — так у всех свои недостатки.
— Ты пробовал ей прямо сказать, что тебе это не интересно?
— Пробовал, — со вздохом отозвался эльф.
— Не помогло?
— Нет. Кажется, её это только раззадорило. Единственное, чего мне удалось добиться, так это того, что она не торчит полураздетая поздно вечером в моей комнате. Хотя не уверен, что если приду раньше, то не застану её там.
— М-да… дела…
Ответом стал глубокий вздох и обречённое пожатие плечами.
— А может, ты создаёшь проблему на ровном месте, и просто не нужно отказываться, раз предлагают? Я её видел, девчонка очень ничего, даже если и не совсем в твоём вкусе…
Арано яростно замотал головой.
— Не могу я, пойми!.. Просто я… Есть одна… Словом — не могу! Если я соглашусь, потому буду чувствовать себя так, будто добровольно извалялся в помойной яме!
— Может, тогда проще сменить гостиницу?
— И как я это объясню госпоже Рейнаре? И где она меня искать будет? Или мне жить в одной, а в другую бегать узнавать, не спрашивала ли она меня?
— Да, я как-то подзабыл, что ты тут не один. Ладно. То, что горничная теперь в комнате не остаётся, — уже неплохо. Раз слов не понимает, нужно её отпугнуть, чтобы и снаружи не ошивалась.
— Но как?..
— Ну… большинство девчонок боится всякой живности. Крыс там, пауков, скорпионов, змей… Попробуем подбрасывать в коридор разных тварей, пока её не проймёт, только в разные места и не к самой двери, чтобы на тебя не подумали.
— Думаешь, поможет?
— Ну, шансы определённо есть. Сейчас поедим и отправимся на охоту.
Несколько приободрившись Арано принялся за еду. По крайней мере, теперь, когда он поделился с Таврием и встретил его сочувствие, ему стало немного легче. Может быть, вдвоём им и удастся как-нибудь отвадить настырную горничную.
Едва с обедом было покончено, имперец потащил приятеля в «Путеводную Звезду» за прочной кожаной сумкой с завязками, в которой вполне можно было удержать несколько опасных живых существ. Заодно он прихватил банку с плотной крышкой, поскольку не слишком крупные пауки, например, из сумки могли и разбежаться. Подумав, Таврий взял ещё две пары кожаных перчаток, какие использовали во время работы с опасными алхимическими смесями, и постарался прошмыгнуть к выходу так, чтобы не попасться со всем этим добром на глаза наставнику. Но внимание Таларано по-прежнему было поглощено книгами, и коловианец успешно улизнул.
Выйдя на улицу, где его дожидался Арано, он победно показал ему свою добычу.
— Хорошо, учитель ничего не заметил! А то не избежать бы расспросов, к чему да зачем…
— Думаешь, правда не заметил?
— Точно говорю. Он занят был, в мою сторону даже и не взглянул. Ну, кого будем первыми ловить? — деловито осведомился Таврий. В его крови явно взыграла имперская педантичность. Казалось, он был готов составить список, следуя которому последовательно вычёркивать «не сыгравшие» варианты.
Арано задумался.
— Знаешь, — осторожно сказал он наконец, — Думаю, нужно постараться решить это дело разом. Если в коридоре будут последовательно появляться разные твари, это у кого угодно вызовет подозрения, и нас поймают.
— Но мы же не знаем, кого именно она боится!
— Вот давай и наловим всех по чуть-чуть и разом выпустим.
— А если мы на верном пути, но одного раза окажется просто недостаточно?
— Тогда придётся повторить. Но два раза, это не пять-шесть подряд с разными существами, из которых ещё непонятно кто способен напугать Эвелину.
— Возможно, ты прав, — с некоторым сожалением протянул Таврий. Ему со всей очевидностью было досадно расставаться с идеей о многократном повторении такого развлечения. С другой стороны, он не мог не признать, что появление кучи неприятных созданий вперемешку выглядит куда эффектнее, особенно, если горничная боится сразу нескольких видов.
Приятели условились не ловить ядовитых змей, поскольку в их намерения не входило подвергать кого-либо серьёзному риску. Надев перчатки, они отправились на охоту. В мелкой живности на Золотом Берегу недостатка не было, особенно, если знать, где искать. Таврий, родившийся и выросший в этих местах, уверенно показывал нужные места Арано. Им удалось раздобыть трёх ужей, пяток многоножек, пару скорпионов и несколько крупных пауков. Немного поразмыслив, друзья пополнили коллекцию жабами и даже подумывали насчёт грязевого краба, но решили, что те великоваты, к тому же мало кого способны напугать.
Довольно выигрышным вариантом представлялись крысы, но эти зверушки точно не стали бы торчать в коридоре, а разбежались бы по всей гостинице, что сулило большие неприятности владельцу, а толку чуть, поскольку едва ли Эвелина успела бы их увидеть.
— Тебе лучше там вообще не появляться, — предостерёг имперец, — хотя я стащил пару зелий невидимости…
— Стащил?!
— Ну, взял. Потом сварю новые, — отмахнулся Таврий, — Всё равно они редко кому нужны. Хранятся на всякий случай, пока не испортятся. Тогда им на смену готовят свежие.
— И всё-таки, мне не нравится, что ты будешь рисковать из-за меня…
— Ну, а что ты предлагаешь? Зелий только два… Одно — туда, второе — обратно. Если случится так, что меня увидят, я всегда могу сказать, что ищу тебя. А что говорить тебе?
— Давай сделаем так: выпьем зелья и пойдём вместе. Вывалим свой улов в коридоре и спрячемся в моей комнате. Оттуда несложно вылезти через окно. С той стороны безлюдно, и дерево рядом. Я смотрел. К тому же, так мы можем задержаться у меня и послушать, что выйдет из нашей затеи.
— А если увидят, что окно открыто?
— Мы прикроем, а на задвижку запрём при помощи телекинеза. Умеешь?..
Таврий помотал головой.
— Школа Изменения. Уровень Адепта, не выше.
— Так это уже хороший средний уровень по Школе.
— Неважно. Я умею. Это немного сродни открытию порталов. Если хочешь, попробую показать тебе, вдруг научишься?
Это решило дело. Если прежде Таврий был готов спорить, отстаивая право идти одному, то коль скоро замаячил шанс освоить что-то близкое к магии порталов, он моментально поймал приятеля на слове и согласился с его предложением.
Под покровом невидимости друзья незаметно пробрались внутрь с чёрного хода. Первый нёс сумку, второй — банку. Проникнув в коридор, они вытряхнули свою добычу.
Тут выяснилось, что одни твари успели частично истребить других. Это же надо было не сообразить, что ужей, многоножек и жаб не стоит складывать вместе!
Впрочем, у приятелей по-прежнему остались представители всех разновидностей добытой фауны, а сытые змейки не особо торопились расползтись. Заслышав шаги, юноши метнулись к двери в комнату Таврия и вломились внутрь, едва переводя дух, поскольку действие зелья успело закончиться.
Арано глазами указал на большой платяной шкаф, и оба поскорее юркнули туда, на случай, если кто-то войдёт. Только сейчас альтмер подумал о том, что бы они делали, если бы в комнате его поджидала Эвелина?
Шаги снаружи смолкли, и тут же раздался громкий крик, причём мужской. Ему вторил истошный женский визг. Всё это вместе с удаляющимся топотом ног слилось с бессвязными воплями о помощи и о проклятии даэдра.
Вскоре за дверью снова послышались приближающиеся голоса. Один из них принадлежал хозяину, два других, слышанных приятелями только что, по-видимому, — постояльцам, остальные — прислуге. Кто-то из горничных испуганно ойкал, а на приказ держателя гостиницы: немедленно убрать живность из коридора, ударился в слёзы, но это точно была не Эвелина. Её Арано не перепутал бы ни с кем, а она, судя по всему, тут же принявшись за отлов тварей, начала успокаивать гостью:
— Госпожа, вам не нужно бояться. Эти змеи вовсе не ядовиты, к тому же накормлены и не представляют опасности даже для жаб, которые здесь тоже есть, хотя вообще они их едят.
— Меня не интересуют эти подробности! Немедленно избавьте нас от этой гадости, или ноги моей здесь больше не будет! — дама явно пребывала на грани истерики.
— Дорогая, мы можем сменить гостиницу прямо сейчас, если тебе так будет спокойнее. Время ещё не позднее.
— О! Не стоит так волноваться! — засуетился хозяин, — Девушки немедленно всё уберут! Не извольте беспокоиться, была ли это чья-то глупая шутка или неудавшийся эксперимент, такого больше не повторится! Моё слово твёрдое, здесь вам любой скажет!
— Полагаю, после этого вам просто совесть не позволит требовать оплаты в полном объёме, — высокомерно проговорил мужчина.
— Вы правы, проживание обойдётся вам на четверть дешевле, — торопливо заверил владелец, — А вы пошевеливайтесь! — прикрикнул он на служанок, и по его тону было понятно, за чей счёт будут возмещены убытки.
Гости удалились в свои комнаты. А горничные продолжили лихорадочно собирать разбегающийся улов молодых магов. Эвелина явно делала основную часть работы и руководила остальными. Одна из её товарок, похоже, была готова в любой момент грохнуться в обморок, другая нервно всхлипывала, но пыталась помогать.
— Посвети мне, тут ещё пауки остались, — распорядилась преследовательница юного альтмера, — А ты не стой столбом! Вот мешок. Отнеси конюху, пусть денет эту дрянь куда-нибудь. Да только подальше от гостиницы! И не трясись так! Он завязан так туго, что ничего оттуда не вылезет. Давай-давай!
Спровадив едва не сомлевшую девицу на двор, Эвелина принялась разбираться с пауками. Тех, что помельче, она, судя по доносившимся шлепкам, просто прибивала туфлей или чем-то подобным.
Третья горничная, немного успокоившись, сказала:
— Откуда они тут взялись?
— Чья-то шалость. Может, поварята балуют. Может, с улицы пацаны подбросили и ждут переполоха.
— Почему ты так уверена? Та дама кричала о даэдрическом проклятии!.. Может, правда?..
— Пф! Ну да, как же! Сама Намира явилась пакостить к нам в гостиницу!
— Ну, не сама… но… С чего ты взяла, что это мальчишки?..
— Послушай! — голос Эвелины звучал так, что приятелям, притаившимся в шкафу, явственно представилось, как она упёрла руки в бока, — У меня три младших брата! Три! Так вот, никаким проклятием тут и не пахнет! Ты уж мне поверь! Просто проделки мелких паскудников. Думаешь, почему я этих тварей не боюсь? Привыкла! Кто хочешь привыкнет, когда постоянно находишь то ужа в чулке, то жабу под подушкой, то паука в чашке…
Приятели невольно повернулись друг к другу, точно стараясь переглянуться, но в шкафу было слишком темно. Арано чувствовал, что его лицо и уши буквально пылают, и порадовался, что Таврий не может этого увидеть. Они собирались уже покинуть своё укрытие и выбраться на улицу через окно, как вдруг Эвелина снова заговорила:
— А ведь мне эта история, пожалуй, на руку! Этот ушастый не знает того, что я тебе рассказала! Если только он не у себя…
Дверь с еле слышным скрипом приоткрылась и затворилась снова.
— Никого! Отлично! Сегодня здесь наверняка только и будет разговоров, что об этом происшествии. Так что он точно услышит, что тут было. А я могу остаться в комнате и дождаться его, под предлогом, что страшно боюсь выходить. Так что ему просто придётся или позволить мне остаться, или проводить наружу и вниз. Он и так-то упирается из последних сил, а уж когда я прижмусь к нему, в поисках защиты от мерзких тварей!.. Парень-то не железный!..
— Ну, ты и хитрюга! — с недоверчивым восхищением отозвалась её товарка.
— А ты как думала! Всё равно я сумею охмурить этого красавчика.
Девушки ушли, а приятели вылезли из шкафа, открыли окно и поскорее перебрались на росшее рядом старое дерево. Помня о своём обещании, Арано сказал:
— Смотри.
Он заставил задвижку плотно войти в паз и теперь никто не заподозрил бы, что окно открывали. Затем несколько раз показал, как и что делал, чтобы Таврий мог научиться. В итоге тот сумел немного подвинуть небольшой отломанный сучок, застрявший в развилке, не притрагиваясь к нему, и был неимоверно счастлив и горд.
— Не повезло, — констатировал имперец, когда они спустились на землю и привели одежду в порядок, — Нам попалась очень храбрая горничная и очень нервные постояльцы. Лучше бы наоборот.
Альтмера насмешили его слова вкупе с серьёзной интонацией, хотя поводов для радости особых не было. Результат вышел прямо противоположный тому, чего они хотели добиться. Эвелина заполучила в своё распоряжение отличный предлог остаться в комнате Арано допоздна, да ещё и возможность сблизиться с ним.
— И что мне теперь делать? — почти жалобно вопросил юноша.
— Так. Погоди. Дай подумать, — коловианец определённо не собирался унывать или сдаваться, — Значит, вот что. На сегодня я тебя от неё избавлю.
— Каким образом?
— Мы зайдём к тебе вместе. Вроде как ты мне что-то показать хотел, или книгу дать почитать, не важно. А поскольку мне так и этак уходить, твою красотку я и провожу.
— Таврий, ты настоящий друг! Спасибо тебе!
— Да мне-то это ничего не стоит. Зато сегодня я убедился, что ты не преувеличиваешь, и она взялась за тебя всерьёз. Попробую сообразить, что ещё можно сделать. Почему-то мне кажется, что мы на верном пути, только способ выбрали не тот… Кто ж знал, что у неё братьев целый мешок? Ты тоже подумай над этим. Может, кого-то из нас и посетит толковая мысль.
До самого вечера приятели ломали голову над этой задачей, но ничего дельного так и не придумали. Впрочем, вечернюю сцену они разыграли как по нотам, и Эвелине ничего не оставалось, кроме как принять Таврия в провожатые. Его она соблазнять совершенно не собиралась — нужен ей какой-то школяр! Однако, опасаясь быть уличённой во лжи, прильнула к нему, точно боясь того, что могло таиться в окружающем полумраке.
При других условиях имперец сам бы попытался заигрывать с ней. Но сейчас, видя, как она «уцепилась» за молодого альтмера, почитал это бессмысленным. Коридор был длинным, повисшая на его руке девица замедляла продвижение, и коловианец от делать нечего решил попрактиковаться в новом умении. На небольшой тумбе между дверями комнат стояла вазочка с каким-то цветком. Ученик мага не рискнул связываться с керамическим сосудом, зато попытался чуть приподнять и отпустить растение.
Эффект оказался весьма неожиданным.
Эвелина вскрикнула и вцепилась в Таврия. Он ощутил, как она задрожала, и как заколотилось её сердце. Парень заглянул ей в лицо, заметно побледневшее даже в полутёмном помещении, и увидел неподдельный ужас в её глазах.
— Ну, что там ещё? — пренебрежительно спросил он, — Чего ты увидела? Паук? Крыса? Многоножка?
— Н-нет… там… там… — девушка дрожащей рукой невнятно махнула в сторону вазы, — Ты видел?.. Видел?!
— Да чего я видел-то? Ну, ваза стоит. С цветком.
— Он… Он шевелился!
— Кто?
— Цветок! — в голосе горничной послышались истерические нотки не хуже, чем у давешней постоялицы.
— Не говори глупостей. Тебе померещилось в темноте. Или что-то из вашего сегодняшнего нашествия, о котором внизу все судачат, осталось там и копошится, вот и стронуло его с места. Сейчас поймаю.
Эвелина заметалась. Ей было страшно отцепиться от Таврия и остаться одной посреди коридора, но он собирался сунуться к неведомому явлению или отловить упущенную живность, если его предположение верно, но она-то этих тварей якобы боится!
Не зная, на что решиться, девушка всё же выпустила его руку и двинулась следом крохотными шажками.
Имперец наклонился над вазой, чтобы скрыть невольную усмешку. Значит, сродни открытию порталов? Знакомый зрительный образ вместо прямой видимости? А ну-ка…
Позади раздался слабый вскрик. Коловианец резко развернулся к девушке:
— Ты чего орёшь? Нету там ничего. Цветок как цветок.
— Меня… кто-то тронул за волосы! Вот тут… — полуобморочным шёпотом простонала она, поднося руку к затылку. Из глаз девушки брызнули слёзы.
— Может, паук с потолка спустился и попал тебе в волосы? Дай сниму, если он там. Пусти, не дёргайся. Что страшнее, чтобы я его убрал, или чтобы он по тебе ползал?
Девушка уже сто раз пожалела, что притворилась, будто боится тварей, очутившихся днём в гостиничном коридоре. Теперь её страхи не принимали всерьёз, думая, что дело в обыденных созданиях, которых она спокойно ловила голыми руками. Всех, включая скорпионов! Но сейчас творится что-то сверхъестественное! А этот имперский чурбан ничего не замечает!
— Нет, и тут никого, — спокойно оповестил Таврий, осмотрев волосы и одежду девушки, — Может, сквозняком зацепило? Ты бы свои кудри получше под косынку прятала. А то сама себя перепугала.
Эвелина замотала головой, вцепилась в парня как клещ и выпустила его руку, только когда они приблизились к лестнице, куда падал свет с первого этажа. Тут горничная ринулась вниз с такой скоростью, что коловианец испугался, как бы та не свернула себе шею. Всё-таки молодые маги никому не собирались причинять вреда.
Проходя мимо собравшейся в кучку троицы служанок, парень отчётливо услышал испуганный шёпот:
— Говорю вам — это привидение! Дух!
Таврий вышел из гостиницы и улыбнулся наступающей ночи. Кажется, он нашёл решение проблемы, не дававшей Арано покоя!

 

Предыдущая глава: Цели и средства

Следующая глава: Игры без правил

[Thea]

До чего же классная история с Эвелиной вышла! Из нервирующей девицы прям целый квест вышел!

 

Мне так же очень понравилось, как раскрывалась информация о морских эльфах, разговоры от Талморе и реакция членов Гильдии на скорое отбытие Эстромо. Слова о том, что они стояли у истоков, о том, как любое начинание со временем меняется - очень мудрые и применимы к любым организациям.

 

Глава вышла замечательная просто! Написано уже опять так, что читать - одно удовольствие. И содержание ничуть не уступает обертке.

[Joke_p]

Глава вышла замечательная просто! Написано уже опять так, что читать - одно удовольствие. И содержание ничуть не уступает обертке.

Спасибо!

 

С Эвелиной оно как-то само-собой стало наматываться одно на другое. Вот сама не знала, как она на их затею отреагирует, пока дотуда не дописала. Чем мне и нравятся эти истории - они рассказывают себя сами, а я просто следую за ними и облекаю в слова.

 

А о многих вещах сама начинаю задумываться только когда герои начинают о них говорить, как вот с организациями. Просто не рассматривала эту тему в подобном ключе, а тут вдруг стало ясно, что так в действительности и выходит зачастую.

[Thea]

Думаю, можно не говорить, как же интересно теперь посмотреть на прибытие Лолы? Почти интереснее, чем побывать у морских эльфов или узнать, кто ещё появился в истории и занял в ней своё место. Жду продолжения =)

[Joke_p]

Итак, перед Новым Годом очередная глава. Боюсь, что следующая будет не так скоро, но - поживём - увидим. А пока...

 

Игры без правил

Игры без правил

Лалилолла стояла у борта, слегка опираясь ладонями в тонких шёлковых перчатках на леер и, подавшись вперёд, с удовольствием подставляла лицо дыханию моря. Солнечные блики, отражаясь от морской глади, плясали на нежной коже. Сложная причёска была уложена специально для пребывания на палубе, так что локоны, которыми играл свежий бриз, придавали её продуманному облику живости, но не выглядели растрёпанными и неряшливыми. Жемчужно-серое атласное платье было украшено белоснежными вставками и тончайшим чёрным кружевом с добавлением золотой нити. Благодаря зеленоватому отблеску пронизанных лучами волн одеяние идеально подходило к цвету её глаз.

Несмотря на то, что женщина являла собой картину, способную привести в экстаз любого художника, капитан неодобрительно косился в её сторону. Хотя он до сих пор весьма охотно привечал хорошеньких девчонок в портовых тавернах, жизненный опыт призывал его держаться подальше от таких вот роковых красавиц и не доверять им. И вот, поди же! Дождался ценного груза, который надлежит доставить в целости и сохранности на Золотой Берег, после чего отправляться в новое плаванье, приняв на борт вместо этой цыпочки другого альтмера.
Они ещё только-только покинули Скайвотч, а моряк уже не мог дождаться, когда наконец произойдёт смена пассажира. За всю свою довольно продолжительную и изобиловавшую событиями жизнь добра от женщин на борту, если только они не являлись частью слаженной и опытной команды, он не видел. Хотя, если подумать, те-то в первую очередь верные товарищи, и неважно, какого пола. А тут... тьфу! Скорее бы уже ссадить её в порту! Вот и сейчас... о чём она думает, чему улыбается? Когда на лице у подобной красотки такое выражение — жди беды.
На губах Лалилоллы и в самом деле играла довольная, мечтательная полуулыбка сытой кошки.
Узнав, что в качестве проверяющего на Золотой Берег отправили Рейнару, давнюю подружку Эстромо, она вначале была вне себя. Но, немного поразмыслив, пришла к выводу, что всё только к лучшему, причём настолько, что и нарочно не придумаешь. Был ли инцидент с Куранвилом случайным, или его каким-то немыслимым образом подстроила рив-инспектор, в любом случае это только на руку ей, Лалилолле. Рейнара на Золотом Берегу — всего лишь не самая приятная встреча, не более. Куда сильнее стоило опасаться принципиальной и въедливой чиновницы, останься она на Алиноре. А там сейчас лишь её босмероподобная глупышка. Девчонка, похоже пронырливая, но безмозглая, как те деревья, среди которых она выросла. Альтмерка полной грудью вдохнула морскую свежесть. Сами боги играли на её стороне, убрав Рейнару с архипелага. Красавица не позволила улыбке полностью отразить её настроение и стать хищной. Даже глубоко задумавшись, она прекрасно контролировала выражение своего лица.
Ауридон превратился в едва заметную полосу за кормой, тающую в голубоватой дымке. Лалилолла смотрела на родные острова без сожаления. Скоро, совсем скоро, она приберёт к рукам Золотой Берег, из которого Эстромо, похоже, неплохо тянет деньги. Красавица была богата, но не встречала ещё того, кто отказался бы приумножить своё состояние. Если бы самоуверенный наглец в своё время не пренебрёг ею, часть этих средств уже давно оседала бы в её карманах, так что она лишь возвращает себе то, что и без того должно было принадлежать ей. А его ждёт далёкий путь на таинственную и враждебную Пиандонею. И всё же женщину терзало опасение, что этот альтмер как раз может умудриться добиться успеха и там. И тогда весь Талмор будет буквально носить его на руках! Но нет, этого не случится. Осталась самая малость.
Женщина отвернулась от борта и встретила неприязненный взгляд капитана нежнейшей улыбкой. «Стерва!» — помыслил тот, невольно ощущая на себе чары её привлекательности. А она уже направилась к нему. Море было спокойным, её походка — плавной и грациозной, шуршащий шёлк юбки мягко переливался на солнце.
— У Вас чудесное судно, капитан! Я счастлива, что мне выпала честь путешествовать именно на нём, — голос красавицы звучал чарующей музыкой, а слова были ключиком к сердцу любого шкипера.
— Да, «Жемчужина» заслуживает своего имени, — теплота, невольно прозвучавшая в голосе Уарнила, относилась вовсе не к Лалилолле, а к предмету их разговора, и всё же теперь взять и послать эту дамочку подальше было бы как-то странно. Таким образом она без особого труда заставила моряка невольно вступить в беседу. А ведь с того момента, как пассажирка поднялась на борт, тот не сказал ей и пары слов за исключением банального приветствия. Нимало не смущаясь тем, что капитан явно тяготится навязанным общением, красавица непринуждённо продолжала:
— Мне редко доводилось путешествовать морем, да и то только внутри архипелага. Зато случалось видеть корабли, подвергшиеся нападению или потрёпанные бурей.
— На Вашем месте, я бы не стал вести такие речи во время плаванья, чтобы не накликать беду, — проворчал Уарнил.
— О, я уверена, что нахожусь в надёжных руках, и под Вашим умелым командованием с нами ничего не случится!
Даже столь откровенная и грубая лесть в исполнении Лалилоллы казалась подкупающе искренней. Ледок недоверия и отчуждённости начал подтаивать, и угрожающе потрескивать, что заставило капитана смущённо прокашляться.
— Море — коварная стихия. И не прощает самоуверенности, — ответил он более сурово, чем собирался, отвернулся и хотел отойти, но красавица нежным прикосновением к руке удержала его.
— Прошу Вас, капитан! Удовлетворите моё любопытство, проистекающее из досадного невежества!
Он остановился и неохотно повернулся обратно к женщине.
— Да? Чем могу быть полезен?
— Видите ли, — пустилась соблазнительница в пространные объяснения, — Мне всегда хотелось понять, что делает корабль кораблём, то есть тем, без чего он не может существовать уже вовсе... Я видала их лишившимися мачт, с разбитым рулевым колесом, с разрушенной кормой... Но все они достигли порта, их ремонтировали, чтобы они вновь вышли в море... Тогда что же должно произойти, чтобы судно затонуло полностью? Чтобы погибло безвозвратно?
— Например, пробоина ниже... уровня воды, — Уарнил чуть запнулся, подыскивая слова, понятные каждому, чтобы не пришлось затягивать разговор разъяснением морских названий и терминов, — Которую невозможно заделать прежде, чем пойдёшь на дно. Или же корпус может вовсе переломиться пополам. Такое случается, и чаще, чем хотелось бы.
— Значит, это для корабля, как переставшее биться сердце для живого существа? Капитан, окажите мне ещё одну любезность! Мне бы очень хотелось своими глазами увидеть это средоточие жизни!
— Для этого Вам пришлось бы спускаться в трюм. Даже на «Жемчужине» это не самое приятное место, вовсе не подходящее для знатной дамы. Да и нет там ничего интересного, никакого «сердца». Пусть лучше Вас согревают ваши романтические представления. Ни к чему разбивать их об обыденную реальность.
Лалилолла посмотрела на Уарнила с таким видом, что олицетворение невинности в сравнении с ней показалось бы донельзя порочным.
— Прошу Вас, капитан! Уверяю, я не буду разочарована!
Может, напрасно он отнёсся к ней столь предвзято? Ему всё труднее было сохранять решимость держаться подальше от этой красотки. Что за беда — удовлетворить любопытство женщины, проявившей интерес к нему и к его судну?
— Ладно, — чуть ворчливо произнёс моряк, — Но я Вас предупредил. Идёмте.
Лалилолла с готовностью последовала за ним. Подобрав юбку, она спустилась по ступеням в недра корабля туда, где хранились грузы. По пути она засыпала Уарнила вопросами обо всём, что попадалось ей на глаза, так что у того голова шла кругом от её щебетания, а на языке грозили образоваться мозоли от попыток отвечать на всё разом. Между тем красавица, видимо подавленная полумраком и теснотой, жалась к нему всё ближе. Он чувствовал тонкий дразнящий аромат её духов. Ощущал лёгкие прикосновения, когда она ненароком задевала его. Осознав, что ему всё труднее противиться соблазну, капитан двинулся вперёд, увеличив расстояние между собой и женщиной на несколько шагов. Наконец он остановился и, разведя руками, произнёс:
— Вот. Если судно будет серьёзно повреждено где-нибудь здесь, можно считать, что ему пришёл конец, — голос Уарнила звучал странно, глуховато отдаваясь в замкнутом пространстве.
Озираясь по сторонам, женщина двигалась следом за ним. Неловко повернувшись, она зацепилась платьем за неструганный угол какого-то ящика, испуганно дёрнулась, раздался треск рвущейся ткани и слабый вскрик, когда, пытаясь освободиться, она застряла в щели каблуком и подвернула лодыжку.
Уарнил обернулся на голос, и кинулся было на помощь пассажирке, но тут же замер и торопливо отвёл глаза: от резкого и сильного движения юбка разорвалась почти до пояса и сквозь прореху была полностью видна нога, совершенству очертаний которой позавидовали бы лучшие изваяния Дибеллы. И будто этого мало, отлетели пуговицы на лифе, обнажив красивую высокую грудь, чего женщина, бессильно осевшая на сыроватые доски, кажется, пока не заметила.
— Я же Вас предупреждал, что не стоит сюда лезть, — полусмущённо, полусердито произнёс моряк, старательно глядя в сторону, — Вы можете встать?
— Я… нет, кажется, нет… — пролепетала Лалилолла, — Каблук застрял! Я не могу его высвободить! И снять обувь тоже не получается! — на ней и в самом деле были глубокие туфли на шнуровке, запросто сбросить которые не представлялось возможным, а положение подвёрнутой ноги мешало до неё дотянуться, не усугубив повреждения, — О, прошу Вас, капитан! Вы должны мне помочь!
— Вы же не хотите, чтобы я вытащил Вас отсюда в таком виде на потеху матросне? — он старался говорить насмешливо, поскольку желание приблизиться к ней, помочь, обнять, защитить, почти взяло верх над доводами разума, — Я схожу за Вашей камеристкой, она принесёт Вам, чем прикрыться, и тогда мы выведем Вас отсюда.
Он быстро зашагал прочь. Вслед ему неслась мольба, произнесённая самым нежным голоском, какой ему доводилось слышать:
— Капитан!.. Уарнил! Не оставляйте меня здесь!!!
— Не беспокойтесь, я скоро вернусь, — бросил он, почти бегом устремляясь наверх.
Да, скоро. Но не раньше, чем несколько приведёт мысли в порядок и избавится от сладострастного наваждения. Мужчины! Как они предсказуемы! Все. Как те, кто безропотно ложился к её ногам, так и те, кто пытался сопротивляться тому, что сильнее их. Всего полчаса в её обществе, а он уже готов бежать сломя голову, лишь бы не поддаться соблазну. Только один сумел противостоять её чарам, но теперь и он поплатится за это!
Женщина сдёрнула перчатку и извлекла из-за распахнутого лифа небольшой предмет из желтоватого металла. Оттуда неуловимым движением выдвинулось толстое прочное лезвие длиной в палец. Лалилолла действовала с лихорадочной поспешностью, но каждое движение было точным и эффективным. Она открыла массивный медальон, украшавший её длинную шею, вытряхнула на ладонь содержимое и снова наклонилась туда, где шпангоут уходил под дощатый поддон, на котором стояли бочонки и ящики, один из коих так по-бандитски её раздел.
Ещё несколько секунд, и вновь натянутая перчатка скрыла покрывшую тонкие пальчики трюмную грязь, лезвие вернулось в рукоять, исчезнувшую в складках платья. Медальон захлопнулся. Когда Уарнил вернулся в сопровождении каджитки, несущей большое узорчатое покрывало, женщина сидела, сняв с ноги расшнурованную туфельку и растирая лодыжку. Платье на груди она запахнула настолько плотно, насколько было возможно при отсутствии пуговиц.
Кошка бросилась к ней, причитая:
— Госпожа так напугала Занури! Госпоже не надо было ходить одной! Занури не позволила бы такому случиться! О, бедная госпожа!
Каджитка закутала Лалилоллу в покрывало, после чего Уарнил легко подхватил ту на руки и отнёс в каюту. Женщина, точно обессилев от пережитого, склонила прелестную головку ему на плечо. Занури поспевала следом, неся выдернутый из щели башмачок с ободранным каблуком.
Бережно опустив свою ношу на постель, капитан, пряча глаза, проговорил:
— На «Жемчужине» есть маг-целитель. Я пришлю его к Вам, чтобы он занялся Вашей лодыжкой.
— Благодарю, Вас... Уарнил. Не стоит никого беспокоить. Я уверена, что с моей ногой ничего серьёзного. Достаточно просто приложить что-нибудь холодное, и всё пройдёт!
— Как Вам будет угодно, но на Вашем месте, я не стал бы пренебрегать помощью. Один раз Вы уже не вняли моему совету, надеюсь, прислушаетесь хотя бы теперь.
Уарнил не выдержал и краем глаза покосился на женщину.
— Увы, капитан! Боюсь, что снова ослушаюсь Вас, — произнесла Лалилолла с очаровательной улыбкой, — Право же, мне бы не хотелось, чтобы из-за моей неосмотрительности на кого-то свалились лишние хлопоты! Будто мало тех, что выпали на Вашу долю! Я Вам бесконечно признательна за Вашу помощь и… деликатность.
Уарнил коротко поклонился и вышел, чтобы скрыть краску, проступившую на скулах, поскольку последнее слово мгновенно воскресило в его памяти то, что он видел лишь мельком в полутёмном трюме и с тех пор силился забыть.
Лалилолла откинулась на подушки, глядя в потолок и улыбаясь своим мыслям. Камеристка хлопотала вокруг неё, стараясь устроить госпожу поудобнее. Её суета и угодливость мешали женщине наслаждаться своей маленькой победой и начинали раздражать. Впрочем, показывать этого она не собиралась.
— Занури, будь добра, набери в небольшой бурдюк воды, можно даже морской, и попроси, чтобы маг её заморозил. Мне кажется, к ноге действительно лучше бы приложить лёд.
— Каджитка всё сделает. Но не стоит ли госпоже принять и другую помощь? Занури может привести мага сюда.
— А Занури может слушать и делать только то, что сказано? — передразнила женщина, — Или я должна приказывать тебе, как какой-нибудь пустоголовой босмерке?
— О! Занури просит прощения! Госпожа ведь не будет сердиться на каджитку лишь за то, что она старается помочь, да?
— Не будет, если ты, наконец замолчишь и сделаешь, как велено, — в голосе альтмерки не было гнева, только усталость, поскольку препирательства со служанкой разогнали приятные мысли. Кошка махнула хвостом и торопливо скрылась за дверью.
Уарнил, заложив руки за спину, мерил шагами капитанский мостик. Он указал Занури, где найти мага, и снова погрузился в думы. Сейчас, когда обворожительный образ Лалилоллы не маячил у него перед глазами, ему было проще сосредоточиться на своих мыслях. Не напрасно он ожидал от пассажирки неприятностей — они не заставили себя ждать. Правда, коснулись, кажется, её одной… Полно, так ли? Было ли произошедшее случайностью или же здесь крылся некий умысел? Какой? Соблазнить его? Такой ответ казался наиболее очевидным, но именно поэтому вызывал сомнения. Зачем ей это? Просто от скуки? Заметила, что он не расположен к близкому знакомству и решила повернуть по-своему?
Мимо поспешно промелькнула Занури, несущая заиндевелый кожаный бурдюк. Капитан поймал себя на мысли, что ищет предлога навестить женщину в каюте. Например, чтобы справиться о её здоровье… Вот ведьма! Он высадит её на Золотом Берегу и будет потом вспоминать до конца своих дней?! Ей-то что? Ей достаточно поманить, и к ней сбегутся толпы поклонников! Нельзя потворствовать подобной привязанности, нельзя, и всё тут!
Уарнил устремил взор в сторону Золотого Берега. Плаванье обещало быть слишком долгим. Он мысленно воззвал к богам, чтобы те придали его сердцу достаточно твёрдости.

***

— Теперь я знаю, как избавить тебя от приставаний Эвелины! — чуть не захлёбываясь от восторга заявил Таврий, стоило им с Арано на следующий день покинуть таверну, — Я вчера, пока её провожал, решил поупражняться в телекинезе, а она подумала, что это призрак! И, представляешь, её проняло!
— И что же?
— Ну! Маги мы, или нет?! Мы ей таких призраков устроим, что она в этот коридор и не сунется!
Имперец рассказал, как отвернувшись и не глядя на девушку, при помощи только что изученной магии пошевелил её волосы, чем едва не довёл до обморока и истерики, и как та потом шепталась о пережитом ужасе со своими товарками. После чего обратился к приятелю:
— Послушай, мне бы надо потолковать с другими учениками у нас в «Звезде». Продержишься денёк без меня?
— Ну, если надо, — неуверенно произнёс альтмер, — Правда, я не очень представляю, чем заняться в одиночестве. Разве что остаться у себя и почитать?
— Нет, такая смена привычек безо всякой причины будет выглядеть подозрительно, особенно в свете того, что мы устроим после.
— Допустим, я могу сделать вид, что приболел. Вполне себе повод один день не выходить из комнаты.
— Вполне себе повод обзавестись заботливой сиделкой, — проворчал Таврий, — Думаешь, она упустит такой шанс?!
— Ты прав… Об этом я не подумал…
— Слушай, а чего это я, в самом деле?! Пойдём вместе! Заодно, может, и ты подбросишь идейку-другую.
Арано с радостью согласился, хотя пока не слишком представлял, что задумал коловианец. Тот как всегда постарался не привлекать к себе внимания учителя, но Таларано снова на пару с архивариусом зарылся в книги и манускрипты, делая какие-то выписки. Приятели приостановились и успели услышать часть их разговора.
— Извини, что снова нагрузил тебя работой…
— Мне это только в радость. Иногда кажется, что молодое поколение совсем не читает книг… Ждут, пока наставники не разжуют им всю премудрость и не положат прямо в клювик. А они ещё подумают — глотать ли.
— Я бы согласился с тобой, если бы наши учителя в своё время не говорили о нас того же самого. А теперь, как видишь, настал и мой черёд.
— Может ты и прав, и всему своё время… Только до тех дней когда нынешние студенты дозреют до поиска опыта минувших столетий в библиотеках, мне, увы, не дожить. Им интереснее самим заново изобретать то, что было известно за тысячи лет до них… Так и забываются полезные заклинания старых школ. Сколько навыков и умений было практически утрачено из-за такого подхода. Вот и то, что ищешь ты, не так давно было весьма распространённым. А что теперь? Так что спасибо тебе, что не даёшь мне ощутить себя старой бесполезной ветошью, годной лишь стирать пыль с никому не нужных книг. К тому же найти материалы по этой теме куда проще, чем про маормеров. Всё-таки это магическая практика, так что всё связанное с ней отмечено в каталоге.
Невзначай услышанные слова неожиданно заставили Таврия задуматься. Быть может, в книгах действительно есть многое из того, что ему хотелось бы знать, и только лень заставляет его дожидаться, кто всё это расскажет да покажет? Почему-то с этой стороны на обучение магии он ни разу не смотрел, читал лишь то, что велел наставник, ну и изредка что-то для развлечения, хотя обычно предпочитал более весёлое времяпровождение.
Впрочем, прямо сейчас он был не расположен размышлять на эту тему. Ещё менее ему хотелось попасться на глаза Таларано, а то и, чего доброго, удостоиться какого-нибудь задания. Поэтому он потянул Арано за собой в ту часть здания, где обычно собирались ученики. Те, кого имперец надеялся застать, и в самом деле были там. Поприветствовав присутствующих, он подошёл к высокому худому нибенийцу, читавшему книгу по алхимии. Тот вежливо закрыл том, впрочем, заложив нужную страницу пальцем, давая понять, что намерен поскорее вернуться к прерванному занятию.
— Слушай Дорелий, я вчера позаимствовал из запасника пару зелий невидимости. Надо бы восполнить.
— Мог бы сперва спросить.
— Да брось ты! Мне нужно было срочно, кого и где я стал бы искать? Запасник для того и устроен, чтобы при необходимости любой мог использовать, что там лежит.
— Запасник создан для дела.
— Так и мне для дела. Благодаря этим зельям я произвёл практическое исследование влияния родственного состава на субъективное восприятие местной фауны человеческим индивидом!
— Другими словами, потратил на всякую ерунду, — понимающе вздохнул худой.
— Послушай, Дор, чем ворчать, лучше бы вспомнил, кто помогал тебе избавиться от результатов твоих экспериментов, затеянных под прошлый праздник, добыть новые ингредиенты, взамен израсходованных, и прикрывал от наставников, пока ты приводил лабораторию в порядок! И даже частично получил нахлобучку, которая должна была достаться тебе!
— Ладно-ладно. Ты в тот раз действительно здорово меня выручил. Хорошо, что сказал. Я пополню запасы.
— По правде говоря, мне нужно от тебя ещё кое-что… Вы же наверняка приберегли что-нибудь из того, что использовали на День Сказок и Свечей для Фестиваля Ведьм?
— Ну, кое-что осталось, но мы уже и нового наделали. Праздник-то не за горами. Погоди, ты хочешь сказать, что тебе нужны шуточные эликсиры и заклинания, годные только пугать подвыпивших обывателей?
— Именно они. И ещё, твоё неудавшееся зелье хамелеона, в который по недосмотру сыпанули светящихся сыроежек, если ты его не выплеснул.
— Пока нет, но ты же знаешь, что у него остались побочные эффекты…
— Которые, по-моему, можно нейтрализовать. Если вообще надо.
— Ну… в целом, да. Есть готовое снадобье с нужным действием. Но зачем тебе?
— Видишь ли, бывают люди, не желающие понимать по-человечески и не дающие другим житья, зато весьма впечатлительные, когда речь заходит о потустороннем.
— Так что ж ты сразу не сказал? Ходишь вокруг да около! — глаза нибенийца весело блеснули. Он окончательно отложил свою книгу и окликнул остальных, — Давайте сюда! Помощь нужна.
Студенческая братия с энтузиазмом взялась за дело. Предлагались и отвергались различные идеи, слышались взрывы смеха, кто-то едва ли не на коленке начинал смешивать пробные составы. Похоже, в этом году на Фестивале Ведьм Анвил ожидало нечто из ряда вон выходящее. Правда, кое-кому предстояло познакомиться с творчеством молодых магов несколько раньше. Арано сперва стеснялся высказывать своё мнение, но вскоре тоже вошёл во вкус и принял самое живое участие в обсуждении.
Наконец Дорелий удовлетворённо кивнул:
— Значит, решено. Теперь дело за малым — найти нужные ингредиенты в достаточном количестве. Того же зелья невидимости нам придётся наварить как вина на сельскую свадьбу. Да и запасник надо пополнить, пока не хватились. Остального потребуется меньше, но тоже прилично.
— Я добуду, — чуть лениво произнёс полноватый юноша-редгард.
— Отлично. Не тяни с этим, — нибениец как-то сам собой начал руководить остальными, проявляя недюжинные организаторские способности, — А как у вас с «взводными» заклинаниями? Готовы?
— Да, позавчера проверяли. Но удастся ли использовать этот принцип для телекинеза — пока не ясно.
— Не получится, — отозвался Арано, — Ментальное взаимодействие с предметами требует наличия активной стороны, то есть действующего мага. Такие заклинания можно записать на свитки, но они тоже не срабатывают сами по себе, а требуют прочтения.
— Я слышала, что кому-то удавалось накладывать портальные чары на неодушевлённые предметы. Тогда ими мог воспользоваться кто угодно, — отозвалась неприметная девушка, с русыми волосами и заострённым личиком, — думаю, можно использовать этот же принцип, но, разумеется, связывать как активирующий элемент, так и «подчиняемый» придётся с конкретными объектами.
— Сколько времени тебе потребуется на эксперименты?
Та пожала плечами.
— Полчаса. За это время я успею понять, работает моя теория или нет. А дальше надо будет проверять на месте.
— Значит так. Собираемся здесь около семи вечера, и выясняем, кто и что успел сделать. А я пока начну с пополнения запаса зелий и посмотрю, что ещё можно сделать сразу из имеющихся ингредиентов, пока Фарид не принёс новых.
Таврий с Арано, которого учащиеся «Путеводной Звезды» сразу признали за своего, не отправились бродить по городу, а с увлечением включились в творческий процесс.
Время от времени кто-то уходил на занятия или по делам, но в целом работа не прерывалась. Вернулся редгард Фарид с большой сумкой, наполненной необходимыми для их затеи алхимическими компонентами и поспешил в лабораторию, где трудился алхимик-нибениец.
В назначенный час компания «заговорщиков» собралась вместе.
Дорелий принёс изготовленные зелья, разлитые по флаконам различной формы, чтобы нужное определялось даже на ощупь. Изначально Таврий и Арано намеревались управиться с горничной сами, но теперь об этом не могло быть и речи — всем хотелось поучаствовать в таком развлечении.
Руководящая роль вновь как-то сама собой перешла к молодому алхимику. Он поднял руку и возбуждённый студенческий гомон утих.
— Друзья! — произнёс нибениец, и кашлянул, поскольку тон вышел очень уж официальным и торжественным. Послышались смешки. Но парень быстро справился с неловкостью и продолжил: — Я только хотел сказать, что мы придумали довольно много всего весьма интересного и впечатляющего. Но! Перестараться в этом деле — значит загубить всю затею. Необходимо соблюдать меру и составить чёткий план действий. Если до чьей-либо идеи очередь не дойдёт — у нас будет замечательная возможность использовать это на грядущем празднике, так что, прошу вас — никаких обид. Наша задача сейчас помочь нашему другу и коллеге.
Он был прав, начав с этого: все согласно закивали, поскольку никто ещё не знал, будет ли использовано именно то, что предложено им, а значит все находились в равных условиях.
— Теперь давайте посмотрим, что у нас есть. Вот эликсир невидимости, мне удалось добиться довольно продолжительного действия, но, как всем известно, этот эффект сохраняется только до момента активного взаимодействия с окружающим миром, неважно, физическим путём или с помощью заклятия.
Таврий кивнул.
— Мы прошли через чёрный ход, предварительно заглянув внутрь и убедившись, что там никого нет, и выпили зелье только потом. Больше дверей до самого коридора нет. А вытряхивание живности из мешка и банки, уже находившихся в руках, невидимости не помеха.
— Это понятно. Но использовать тот же телекинез, оставаясь невидимым — невозможно. В связи с этим у меня несколько вопросов. Во-первых, есть ли в этом коридоре или поблизости от него укромный уголок?
— Есть небольшой чулан недалеко от чёрной лестницы, — не очень уверенно отозвался Арано, — Больше ничего подобного я припомнить не могу.
Юноша виновато посмотрел на остальных. Они стараются ему помочь, а он даже на простой вопрос не может ответить точно.
— Не пойдёт, — решительно заявил Дорелий, — чуланов без двери не бывает, значит, мы потеряем эффект невидимости.
— Погоди, Дор! — вмешалась остролицая девушка, — Куда открывается эта дверь? В коридор или внутрь?
— Внутрь, — не задумываясь выпалил альтмер. Его работа подразумевала умение живо подмечать все детали, поскольку они нужны для открытия портала «визуальным» способом. Он мог проглядеть какой-то укромный закуток, хотя, вероятно, не увидел такового именно потому, что его и не было, но уж то, что заметил, запомнил в подробностях.
— Отлично! А какого размера этот чулан? Два-три человека поместятся?
— Думаю, двое вполне, трое… — Арано невольно покосился на Фарида, не отличавшегося худобой, — Трое уже с трудом.
— Пойдёт. Ты сможешь открыть портал в это помещение, чтобы пропустил двоих?
— Смогу. Но не прямо сейчас. Мне надо заглянуть туда и как следует запомнить всё изнутри.
Дорелий понял её мысль.
— Предлагаешь закинуть туда двоих, один пьёт зелье, другой выпускает его наружу, прикрывает дверь, а сам использует зелье только при необходимости? И поскольку дверь открывается внутрь, это будет не слишком заметно? А если кто и увидит, то после рассказов горничной тоже спишет на сверхъестественные причины?
— Ага!
— А обратно как? Если только одним из них не будет сам Арано? К сожалению, у нас магией порталов не владеет никто…
— Об этом надо ещё подумать, у меня есть пара мыслей, но я пока не уверена, что всё получится. Ты пока продолжай выяснять, что хотел.
— Ладно. Арано, сколько порталов ты можешь открыть за день?
— Если в знакомое место и не слишком далеко, то до десяти, но только не прямо подряд. А дальних, туда, где сам не бывал — не больше двух.
— Дальние нам не нужны. А вот хватит ли десяти…
— Дор, ты хочешь, чтобы все бегали туда-сюда? Нужно проникнуть внутрь, сделать, что требуется, и вернуться. Уж точно не пять раз на дню в каждую сторону, если ты не хочешь переусердствовать, о чём сам же вначале предупреждал! — возмутилась девушка, откидывая с лица непослушную прядь.
— Наверное, ты права.
— Лучше давайте решим, кто будет призраком.
— Призраком?.. — удивлённо переспросил альтмер.
— Дор, давай, расскажи про свой эликсир с сыроежками! — потребовал Таврий.
Нибениец несколько смутился, но всё же принялся просвещать Арано, поскольку прочие, судя по улыбкам, были в курсе этой истории.
— Дело в том, что я занимался приготовлением двухкомпонентного зелья хамелеона из корневой пульпы водосбора и нектара зверобоя, поскольку их достать легче всего. И… ну, в общем, туда, помимо нужного, попали светящиеся сыроежки… В результате к не слишком сильному эффекту хамелеона, позволяющему относительно слиться с местностью, почему-то добавилась способность этих грибов фосфоресцировать. Вдобавок катализировалось негативное влияние компонентов, хотя, вроде, не должно было. Так что тот, кто выпивает это зелье, становится как бы полупрозрачным и слегка светится. При этом из-за сыроежек со свойствами помехи и опустошения запаса сил, действия замедляются и наваливается сильная усталость. Хорошо ещё, я вместо водосбора ихор элитры не взял с его обузой, а то бы вообще ног не смог таскать — проверял-то на себе, естественно. Ну и, по счастью, повреждение здоровья от зверобоя скомпенсировалось его восстановлением от сыроежки. Иначе та ещё отрава бы вышла.
— А теперь вообрази, это полупрозрачное светящееся чудо, с замедленными движениями, точно демонстрирующими тягости посмертного бытия, — весело добавил кто-то из учеников.
Все засмеялись и Дорелий едва ли не громче всех.
— Это уже после Дня Сказок и Свечей было, так что пока нигде не использовали.
— А как вышло, что в зелье попали эти грибы? — потихоньку полюбопытствовал Арано. Он надеялся, что никто, кроме Таврия его не услышит, но как раз в этот миг настала внезапная тишина, как случается даже в самых шумных компаниях, так что его вопрос вызвал новый взрыв весёлого смеха.
— Просто во время спора нужно оставлять сопернику пути к отступлению, а не разбивать его наголову. Тогда в твоих эликсирах не будут появляться посторонние ингредиенты, — сквозь хохот пояснил кто-то.
— Я в тот раз действительно несколько перегнул палку, — смеясь признал Дорелий.
После непродолжительных споров решено было, что роль призрака на себя возьмёт создатель неудавшегося зелья, поскольку он уже знаком с его действием и сможет легче к нему приноровиться. И хотя начинать следовало не с этого, всем хотелось внести своё предложение касательно того, что этот «дух» должен делать и где являться.
— А пусть он возьмёт этот цветок из вазы и поднесёт к лицу — как Таврий его телекинезом приподнял!
— Нет, пусть появится в комнате, пересечёт её, откроет дверцу и скроется в шкафу! А там зелье невидимости проглотит, она заглянет, а внутри — никого!
Голос остролицей возвысился над остальными.
— Нет, это всё не пойдёт! Призрак не должен явно взаимодействовать с материальными объектами! Одно дело, когда эти предметы двигаются, будто сами собой, но призрак, открывающий дверцу шкафа, вместо того, чтобы пройти её насквозь, даже не заметив, или берущий из вазы цветок — это же половину впечатления убьёт напрочь! Любые действия только на расстоянии! А лучше вообще разделить эти явления. И, мне кажется, призраку стоит показываться в коридоре, а не в комнате. К тому же, если горничная боится привидений, она в жизни не полезет в шкаф его искать!
Вновь Дорелий призвал своих коллег к тишине.
— Жаклин права. К тому же надо очень постараться, чтобы никто, кроме нужной нам служанки ничего не заметил, — он повернулся к девушке, — Что дали твои эксперименты с «взводным» телекинезом?
— Всё получилось! — с гордостью отозвалась она, — Осталось перенести этот опыт на предметы в комнате Арано!
— Сколько времени и сил на это нужно?
— Совсем немного. Если понять принцип, справится любой из нас.
— А снять заклинание, не запуская его?..
— Можно, но потом придётся накладывать его заново. Как сделать по-другому, я не знаю…
Обсуждение и новые эксперименты заняли большую часть вечера, но завершились заметно раньше того времени, когда Арано обычно возвращался в гостиницу. Сгоравшие от нетерпения студенты рассудили, что Эвелина едва ли настолько загодя явится его поджидать, поскольку хозяин может её хватиться, что чревато неприятностями. В итоге решено было рискнуть, и Жаклин с альтмером через открытый им портал проникли в его комнату. Юноша тут же запер дверь, оставив ключ в замке, чтобы никто не мог за ними подсмотреть. Девушка деловито осмотрелась. На каминной полке успел скопиться тонкий, но заметный слой пыли. Чародейка повернулась к Арано и, приложив палец к губам, с озорной улыбкой покачала головой. На то, чтобы навести чары, у неё ушло не больше пары минут. После чего она сделала альтмеру знак, что можно возвращаться.
Оба старались двигаться как можно тише и по возможности не разговаривать. Парень открыл портал, быстро отпер дверь и следом за Жаклин шагнул туда, где их с нетерпением ожидали остальные «заговорщики».
— Первый сюрприз готов! — сияя провозгласила девушка.
Несмотря на всё очарование атмосферы, царившей этим вечером в «Путеводной Звезде», Арано не стал задерживаться как в предыдущие дни, а лишь немного передохнул после открытия двух порталов подряд, пешком добрался до гостиницы, прошёл к себе и, не запирая дверь, устроился с книгой на кровати. У него и у самого была в запасе пара-тройка идей, способных впечатлить настойчивую прелестницу.
Разумеется, его раннего возвращения Эвелина упустить не могла. Не прошло и десяти минут, как та, поскорее проскочив полутёмный коридор, появилась на пороге. Она постаралась не замечать странного ощущения, будто что-то шевельнуло её юбку и легонько потянуло за краешек обратно в коридор. «Нитка зацепилась!» — твёрдо сказала себе девушка, чувствуя, как по спине невольно потянуло холодком. Горничная сделала пару шагов, натяжение пропало, но от страха во рту у неё так пересохло, что ей не сразу удалось произнести обычное:
— Не требуется ли чего-нибудь молодому господину?
Альтмер, явно увлечённый чтением, неохотно оторвал рассеянный взгляд от раскрытой страницы.
— Что?.. А, это ты, Эвелина… Нет-нет, всё хорошо. Ты очень чисто прибираешь комнату, ничего больше не нужно, — последние слова он пробормотал, снова уткнувшись в книгу, и пытаясь нашарить на тумбе монетку, чтобы дать служанке. А потому не мог видеть того, что видела она. Монеты «ускользали» от его руки, двигаясь так, чтобы юноша не мог ухватить ни одну. Девушка буквально приросла к месту, не в силах произнести ни слова, и только чуть слышно попискивала от ужаса. Не сумев ничего найти на ощупь, Арано повернулся к тумбе. За миг до этого монетки замерли на своих местах, так что парень спокойно взял одну из них и протянул горничной.
— На, возьми. Спасибо за беспокойство.
Эвелина, дрожа, приблизилась, несмело взяла септим, едва не выронив его, и с колотящимся сердцем вылетела за дверь. Остановилась она только внизу, оказавшись в светлом людном помещении. Поглядев на полученный от альтмера золотой, тускло поблёскивавший потёртой от долгого употребления чеканкой, девушка поспешила к хозяину с просьбой разменять его на серебро. Уж он-то на деньгах собаку съел, какой-нибудь колдовской фальшивкой не обманется. Тот взял монету, бегло осмотрел, и без каких-либо вопросов выдал служанке запрошенную мелочь.
Значит, с самим септимом всё было в порядке… Эвелина, чувствуя нарастающую панику, приблизилась к одной из своих товарок.
— Мне кажется, у меня сзади из юбки выдернулась нитка. Боюсь, как бы совсем не распоролась. Посмотри, что там такое, а?
Вторая служанка внимательно изучила её подол и пожала плечами.
— Нет, всё цело, ничего не торчит. И шов не распустился.
Бретонка бросила тревожный взгляд наверх, туда, где уводил в пугающую полумглу таинственный коридор. Затем припомнила нынешний разговор с альтмером, и её уши зарделись под косынкой. Слишком занятая тем, как бы соблазнить юношу, горничная в последнее время манкировала своими прямыми обязанностями, и не прибиралась в комнате, как должно. Возможно, похвалив её работу и дав ей за неё денег, парень на это и намекал? Не принять их, значило признаться в том, что она ничего не делала, а взять за невыполненное… Если дойдёт до хозяина, ничего хорошего ей не светит. А уж если, упаси Мара, разговор с владельцем, пекущемся о добром имени своей гостиницы, коснётся её заигрываний, дело может и вовсе закончиться увольнением. Эвелина дала себе слово завтра же исправить своё упущение, желательно, прямо с утра, пока постоялец не ушёл. Во-первых, это давало ей возможность лишний раз покрасоваться перед ним, во-вторых, явить ему своё усердие.

***

Её замысел удался лишь отчасти. Утром, когда она явилась делать уборку, Арано только одобрительно кивнул, поскольку уже собирался уходить и, проверяя, не забыл ли чего, практически на неё не глядел.
Юноша быстро вышел из комнаты, прикрыл дверь и огляделся. Коридор был пуст. Он прошёл к чулану и заглянул внутрь. Привычный взгляд живо схватывал все подробности, необходимые, чтобы можно было использовать изучаемое место как точку открытия портала. Затем альтмер вышел на чёрную лестницу, поднял голову вверх и увидел над собой запертый чердачный люк, которым явно давно не пользовались.
Опасаясь опоздать, он поскорее вернулся в коридор, спустился в зал, получил обычное сообщение от рив-инспектора, что у неё всё в порядке, а его услуги пока не нужны, и устремился наружу. Компания «заговорщиков» уже дожидалась парня в условленном месте.
— Наверное, не успеем. Она уже пришла, — торопливо проговорил он вместо приветствия.
— Сейчас, когда ты ушёл, ей нет резона спешить с уборкой, — успокоила Жаклин.
— Тем не менее, если задержимся, то наверняка всё пропустим, — заметил Дорелий. — Арано, ты готов?
— Да. Чёрная лестница слева от чулана. Там есть люк на чердак. Запертый. Пыльный. Его давно не открывали.
— Отлично, тогда первыми пойдут Таврий и Жаклин. Едва ли найдётся замок, способный устоять перед её чарами. Если всё спокойно, следом пойдёт Фарид, потом я, а за нами уже Арано.
— Главное, чтобы Фарид не топал. Нам вовсе не надо, чтобы кто-то решил, будто на чердаке завелись тролли, — хихикнула девушка.
— Между прочим, среди моих дальних предков были певчие меча, — обиженно насупился упитанный редгард.
— Ну, потомок-то всем песням предпочитает застольные, — парировала Жаклин.
Остальные заулыбались. У Фарида действительно был музыкальный слух и довольно приятный голос, так что редкая вечеринка обходилась без его пения, особенно, если там хорошо кормили.
— А кто вам ингредиенты добывал?! Между прочим, в кратчайшие сроки, и денег не просил! И теперь даже посмотреть нельзя?!
— Можно, если сумеешь не шуметь.
— Ещё посмотрим, от кого будет больше шума! — засопел тот, — Я бы тоже мог предложить кое-кому не греметь костями!
— Время! — прервал их препирательства Дорелий, — Ещё немного, и смотреть точно будет не на что!
В тот же миг замерцало пятно открытого портала.
— Давайте! — негромко позвал Арано.
Таврий и Жаклин нырнули в прореху. Имперец приоткрыл дверь, бретонка глотнула зелье невидимости и выглянула в коридор.
— Никого, — еле слышно шепнула она.
Коловианец сунулся обратно и передал её слова остальным. В то время как девушка уже выскользнула на чёрную лестницу и, убедившись, что никого нет, принялась колдовать над замком, затем при помощи заклинания, чтобы не оставлять следов, откинула крышку. Разумеется, во время ворожбы невидимость с неё слетела, но алхимик наварил предостаточно зелий. Проглотив вторую порцию, она вернулась к чулану и тихонько позвала:
— Пошли!
Невидимый Фарид двинулся за ней, и девушке оставалось только даваться диву. Он двигался совершенно беззвучно, как большой откормленный кот. Лишь лёгкий шорох достиг её ушей, когда он пролезал в люк. А следом уже шёл Дорелий, о присутствии которого девушка догадалась лишь по слабому движению воздуха. За ним на чердак проник Арано, после чего показался Таврий, быстро закрыл дверь и чуть слышно окликнул невидимую Жаклин:
— Все в сборе, идём.
Девушка прошмыгнула в люк перед ним, успев предупредить:
— Закрывай заклинанием, руки оставят отпечатки на пыли!
— Так мы уже на лестнице наследили… — охнул имперец.
— Точно… лови!
Прямо к Таврию спланировал большой носовой платок. После протирки ступеней тот превратился в грязную тряпку, зато стало невозможно заподозрить, что здесь был кто-то кроме некоего педантичного радетеля чистоты.
Теперь основная группа «заговорщиков» оказалась наверху. Двигаясь как можно тише, они добрались до комнаты Арано и приникли к щелям в дощатом потолке его комнаты. Видно было далеко не всё, но кое-что разглядеть удалось. Им повезло. Жаклин оказалась права насчёт своей соплеменницы. Та начала уборку с дальнего угла, причём, судя по всему, совсем недавно и неспешно. Может, прежде вертелась перед стоявшим неподалёку зеркалом, может, ждала, не вернётся ли за чем-то забытым молодой альтмер, а может, просто предавалась мечтам о том, как сумеет его окрутить.
Судя по тому, как освещалось помещение внизу, горничная не стала раздвигать шторы на боковом окне, удовлетворившись тем, что открыла занавески на том, что находилось рядом с камином, почти напротив входа.
— Отлично! — восторженно прошептала притаившаяся наверху чародейка, затрепетав от радости.
Эвелина закончила подметать и начала протирать пыль с предметов обстановки, понемногу приближаясь к камину. Вот она коснулась аляповатой статуэтки, давным-давно размещённой на полке по указанию хозяина для придания «жилого уюта», и в тот же миг раздался громкий шорох, комната озарилась ярким светом, служанка резко обернулась и с воплем ужаса, уронив каменную безделушку и побросав уборочный инвентарь, вылетела вон. От удара захлопнувшейся двери дрогнули доски потолка, на котором растянулись молодые маги, и всё стихло. Те переглянулись, с трудом различая друг друга в полумраке, и пришли к безмолвному соглашению подождать ещё немного.
Их терпение было вознаграждено. Через несколько минут внизу послышались возбуждённые голоса, и в комнате появилась Эвелина вместе с одной из своих товарок.
— Видишь? Видишь? Одна штора отдёрнута! Одна! Ну, зачем бы я стала так делать?! Протираю пыль на каминной полке, и вдруг занавеска распахивается, я оборачиваюсь, она ещё колышется и — никого!!!
Вторая девушка осторожно подошла к камину. Подняла и повертела в руках статуэтку, вернула её на полку, прошлась тряпкой по той части, которую не успела протереть бретонка… Всё дышало миром и покоем. Через не задёрнутую шторой половину окна в комнату струился яркий солнечный свет, какой бывает только погожими осенними днями.
Эвелина же не решалась ни на шаг отойти от порога, готовая в любой момент пуститься наутёк. Наконец вторая служанка пожала плечами и вернулась к ней.
— Признайся, ты всё это выдумала, чтобы попугать меня! И одна штора — удачно! Готовишься к празднику? История, если её рассказать должным образом в полумраке под хорошее пиво, очень даже ничего. Обещаю, я никому не проговорюсь, что уже слышала это раньше! Если ты такие сказки сочиняешь своим братьям — им здорово повезло! Мне бы в своё время такую сестру!
Боясь остаться одна, Эвелина похватала брошенные вещи и выскочила за дверь одновременно с товаркой.
Наверху молодые маги тряслись от беззвучного смеха. Всё вышло именно так, как они и планировали! Никто, кроме горничной, докучавшей Арано, ничего не видел, более того, не мог поверить в её рассказ!
Альтмер открыл новый портал прямо над чуланом, чтобы никто внизу не заметил свечения сквозь потолочные щели. И все пятеро запылённые и счастливые ввалились в студенческую гостиную, где их с нетерпением ждали остальные.
Всем хотелось бы своими глазами увидеть, что выйдет из этой затеи, но было совершенно очевидно, что это попросту невозможно, и кому-то придётся довольствоваться пересказом событий.
История, которую поведали участники-очевидцы, вызвала громкий смех и аплодисменты. Жаклин, устроившая основанную на телекинезе ловушку, связавшую фигурку на камине с оконной занавеской, стала героиней дня. При этом её забросали вопросами:
— А если бы горничная сама отдёрнула штору?
Девушка пожала плечами:
— Вышло бы не столь эффектно, но шорох и колыхание ткани служанка бы всё равно заметила. Хотя, когда при этом комнату вдруг заливает солнечный свет — впечатляет гораздо сильнее.
— Разве, тронь она занавесь, ловушка бы не разрядилась?
— Нет, как и ветер не начнётся, оттого, что кто-то пошевелил ветку дерева.
— То есть, это односторонняя связь?
— Именно так.
Студенческая братия сгорала от нетерпения продолжить развлечение, но следующий этап было возможно устроить не раньше вечера. Тем более, пока что у всех нашлись свои дела.
— Теперь мы можем проникать сразу на чердак, минуя люк. А тех, кому нужно очутиться в коридоре, отправлять в чулан, — заметил Дорелий, — Арано, у тебя хватит сил создать два разных портала подряд?
— Два — хватит, потом надо будет передохнуть.
— Тогда сперва проведёшь меня, а потом вместе с остальными займёшь место наверху.
Альтмер согласно кивнул.
— А сейчас мне нужна твоя помощь для следующего шага, — Жаклин потянула Арано за собой, — Хотя, скорее даже наоборот. Наверняка делать всё придётся тебе самому.
Вечером того же дня все пятеро устроили «засаду» на Эвелину, поскольку здесь требовалось их непосредственное участие. На чердаке двое наблюдали за лестницами, чтобы просигналить, если горничная в одиночестве направится наверх, и тогда кто-то из оставшихся над чуланом должен был подать знак Дорелию, притаившемуся внизу, что пора начинать.
Однако их ожидание оказалось бесплодным — девушка упорно таскала с собой вторую служанку, хотя та, сперва потихоньку, а потом всё более недовольно, ворчала, что у неё хватает и своей работы, которая сама не сделается. Так что были все основания надеяться, что на следующий день Эвелине волей-неволей придётся обойтись без сопровождения. Если, конечно, она не утратит желания приставать к Арано, тогда пугать её станет незачем.
Страхи страхами, но когда молодой альтмер вернулся в гостиницу и стал переодеваться, готовясь ко сну, бретонка снова прошмыгнула в его комнату. И восхищённо вздохнула при виде его стройного тела. Она шагнула вперёд, будто чтобы подхватить его рубашку, которую парень мог уронить, и точно невзначай легонько коснулась его плеча.
— Эвелина, я с пяти лет раздеваюсь самостоятельно, мне не требуется помощь, — произнёс эльф, поворачиваясь к ней и встретившись взглядом с её глазами, наполненными тёмной страстью.
— Не стоит отвергать то, что предложено от чистого сердца, — нежно проворковала она, дотрагиваясь кончиками пальцев до его груди. Сейчас все её страхи остались позади, заветная цель была близка как никогда. Он был один, почти раздетый, совсем беззащитный...
Образ русалки, облачённой в платье, поспешно представленный Арано, дрогнул и растаял.
Девушка сделала ещё шаг, и её ладонь коснулась его золотистой кожи. Бесполезно. Всё, что они затеяли, стараясь отвадить её, оказалось бессмысленным. Слишком поздно! Его падение стало неизбежным. Он никогда больше не посмеет заглянуть в ясные голубые глаза Аллинаре… Аллинаре?! Снаружи из коридора раздался звук бьющегося стекла. Юноша вздрогнул, будто очнувшись, служанка нервно обернулась.
— Что это? — отстраняясь спросил он у горничной.
Та, досадуя на помеху, выглянула наружу, и альтмер заметил, как она побледнела. В совершенно пустом коридоре на полу среди осколков плавал одинокий цветок, прежде украшавший тумбу.
Арано тоже высунул голову из комнаты.
— Похоже, тебе придётся прибираться, — произнёс он, как бы нечаянно выталкивая девушку за дверь.
— Но ведь… оно же… — пролепетала та, в ужасе, что сейчас окажется одна в страшном коридоре.
— Ну и сквозняки у вас тут, — как ни в чём не бывало, продолжал мер, — Если быстро всё убрать, может, тебе и не попадёт, ты ведь тут и правда ни при чём, — эти слова Арано произносил, уже запирая комнату на ключ за спиной у горничной.
Он подошёл к умывальнику, набрал в пригоршню воды и окунул в неё горящее лицо. Подумать только! Ещё бы чуть-чуть… Хорошо, что его заклинание дотянулось до той вазочки… Нет, но до чего же упорная девчонка!.. Снаружи раздался слабый вскрик и удаляющийся перестук каблучков.
Альтмер слегка улыбнулся. К тому, что керамические черепки начнут подёргиваться и расползаться, Эвелина явно была не готова!
Он подошёл к двери и прислушался. На этот раз приведённая горничной подружка, оторванная от собственных дел, была весьма сердита:
— Знаешь, твои истории, очень интересны, но тебе пора остановиться! В подтверждение своих сказок ты дошла уже до порчи хозяйского имущества! Если он узнает, тебе не поздоровится! Я, так и быть, ничего не скажу, если ты быстренько всё уберёшь. Про вазу скажешь… кот с улицы заскочил и смахнул, пока ты его выгоняла. Я подтвержу.
Эвелина вяло поблагодарила товарку и поскорее собрала черепки, которые в присутствии других вели себя как подобает обычным осколкам.
Молодой мер улёгся в постель, но сны, преследовавшие его этой ночью, отличались ещё большим бесстыдством, чем те, где с ним заигрывала мраморная русалка с лицом Эвелины. Проснулся он очень рано и успел сбежать в «Путеводную Звезду» прежде, чем к нему наведалась служанка.
Выяснив, что девушка не оставила своих попыток, хотя и была заметно напугана (о том, что она едва не преуспела, Арано умолчал), учащиеся пришли в сильное воодушевление.
— Посмотрим, как ей понравится моё выступление, — с энтузиазмом произнёс Дорелий, — Может, и к лучшему, что накануне мы её не дождались. Я тут поразмыслил и несколько усовершенствовал вчерашний план. Должно выглядеть ещё более впечатляюще. Нет, от вас ничего нового не потребуется, — заверил он товарищей по «заговору» в ответ на их расспросы.
— Знаешь, — шепнул Арано Таврию, — Я не удивлюсь, если в один прекрасный день он возглавит если не всю Коллегию Шепчущих, то уж по меньшей мере вашу «Звезду».
— А я?.. — с лёгкой обидой покосился на него имперец.
— Ты? А разве тебе это нужно? — искренне удивился альтмер.
— А ведь, пожалуй, ты прав… Отвечать за других, та ещё морока. Почему-то мне кажется, что наш план наставники бы не одобрили. Думаешь, и он станет таким?
— Рано или поздно, наверное, да. Хотя госпожа Рейнара как-то говорила, что люди часто успевают состариться раньше, чем повзрослеть, и от этого происходит немало бед.

***

Вечером все пятеро снова заняли свои места, исполненные решимости дождаться Эвелину. Вряд ли ей вновь удастся заручиться обществом подружки, судя по тому, какой недовольной та была накануне. Если же она осмелится подняться на второй этаж только после того, как Арано вернётся к себе, значит, придётся действовать без него, а он, когда всё утихнет, запрёт комнату, переместится к ним и вызволит их с чердака.
Они не знали, что горничная, храбростью, проявленной при встрече с выпущенной приятелями живностью, нажила себе большую проблему. Хозяин, полагая, что остальные будут ходить в верхний коридор с опаской и прибираться там кое-как, чтобы ненароком не наткнуться на незамеченную вовремя тварь, закрепил эту часть гостиницы за бретонкой. А потому не стал особенно бранить за разбитую вазу, и вычитать из жалования полную её стоимость, и даже напротив добавил немного денег, отправив за новой. Её служанка купила и поставила на место ещё днём вместе с красочным осенним букетом, собранным по дороге.
Зато уборку пришлось отложить на вечер. День выдался хмурым, отчего ранние сумерки сгустились особенно быстро.
Внезапно Жаклин, дежурившая над парадной лестницей, подала своим товарищам, замершим над чуланом, условный сигнал, означавший, что Эвелина в одиночестве идёт наверх. Эта весть тихим условным стуком была незамедлительно передана притаившемуся под ними Дорелию. Тот быстро проглотил своё зелье, бесшумно выскользнул в коридор, прикрыл за собой заблаговременно смазанную дверь, поскольку эффект хамелеона, в отличие от невидимости, нечувствителен к соприкосновениям с окружающим миром, и успел двинуться в ту сторону, откуда должна была появиться горничная. Движения нибенийца были странно замедлены, что было заметно даже сквозь потолочные щели.
Глазам бретонки потребовалось некоторое время, чтобы после яркого света нижнего зала привыкнуть к полумраку коридора, поэтому она успела сделать несколько шагов вперёд, прежде чем увидела, как от стены отделилась слабо светящаяся полупрозрачная колеблющаяся фигура.
Эвелина застыла как вкопанная. Образ, явившийся ей, принадлежал незнакомому молодому человеку, высокому и худому. Девушке казалось, что тусклое холодное сияние его глаз пронизывает её насквозь. Затем с потусторонней неторопливостью призрак поманил бретонку к себе и плавно отступил на шаг. Потом ещё. Поравнявшись с дверью комнаты Арано, он нахмурился и слегка погрозил ей, точно выражал неодобрение, и снова начал удаляться, не отводя от горничной взгляда и неестественно медленными жестами призывая следовать за собой. Куда?! В мир духов и теней, не нашедших дороги в Этериус?! Дрожа всем телом, служанка хотела попятиться, но её ноги буквально приросли к месту и отказывались повиноваться. А дух всё манил её, звал к себе. Оцепенев от ужаса, она мечтала броситься прочь от жуткого видения, но ни за что на свете не решилась бы повернуться к нему спиной.
Жаклин, успевшая перебраться к остальным, тревожно покусывала губы.
— Он рискует. Действие эликсира вот-вот закончится, — почти неслышно прошептала она.
В тот же миг призрак отвернулся от Эвелины, всё так же неспешно поднял руку, точно подавляя зевок или посылая кому-то находящемуся в другом конце коридора воздушный поцелуй, и… исчез.
Этого горничная вынести не могла. Теперь неупокоенный дух мог оказаться где угодно, да хотя бы и рядом с ней! Не в силах издать ни звука, она отступила к лестнице, нащупала первую ступеньку, развернулась и на подгибающихся ногах почти слетела вниз.
— Зелье невидимости! Так вот что он придумал! Это действительно впечатляет куда больше, чем призрак, скрывшийся за углом! — беззвучно ликовала наверху юная колдунья, точно эта идея пришла в голову не молодому алхимику, а ей.
Четвёрка, притаившаяся на чердаке, радовалась очередной победе. Ещё один-два штриха к спектаклю, разыгранному ими для единственной зрительницы, и та вообще забудет дорогу в комнату альтмера. Однако понемногу их торжество сменилось растерянностью. Время шло, но Дорелий не появлялся. Жаклин пробралась к люку, открыла его и свесила голову вниз.
— Дор, где ты? — тихонько позвала она.
Ей послышался слабый шорох внизу на лестнице, и больше ничего.
— Дор, сделай что-нибудь! Я тебя не вижу! — в шёпоте девушки прорезались панические нотки.
Внизу мелькнула слабая искра, похожая на отблеск исцеляющего заклятия. И встревоженным взглядам столпившихся у люка «заговорщиков» предстал неподвижно лежащий на нижних ступенях нибениец. Глаза его были закрыты, а лицо бледно настолько, что он вполне мог сойти за бренное тело, покинутое тем самым духом, который только что напугал горничную.
Таврий мигом оказался рядом с товарищем. Сердце у того не билось, а скорее слабо и быстро трепетало, напоминая последний листок на стылом осеннем ветру. Казалось, вот-вот он сорвётся со своей ветки, и душа Дорелия устремится в Этериус. Дыхание молодого человека было частым и поверхностным.
Арано и Фарид, быстро спустившиеся следом, помогли втащить алхимика на чердак. Жаклин, едва сознавая, что делает, закрыла люк и выглянула из-за плеча у Таврия, склонившегося над едва живым нибенийцем.
Тот с трудом приоткрыл глаза и прошептал посеревшими непослушными губами:
— Алхимия… не прощает… легкомыслия и небрежности… Передай Розалинде… я… понял…
— Сдурел?! Сам ей и скажешь! — яростным шёпотом отозвался коловианец, но парень попытался покачать головой и потерял сознание.
— У… у меня с собой есть лечебное зелье, — глотая слёзы, пробормотала Жаклин.
Таврий сердито обернулся к ней.
— Да вы все с ума, что ли, посходили?! Этот прощаться надумал… А ты вообще соображаешь?! Куда ему сейчас ещё зелье?! Не видишь, что из-за смешения эффектов вышло?! Любой эликсир может оказаться тем, что угробит его окончательно!
— Но ведь их действие закончилось… — робко прошептала девушка.
— Основное — да. Но не та реакция, которую они запустили.
Объясняя всё это, Таврий начал действовать. Для начала нужно было поддержать жизненные силы умирающего. Он направил на него поток целительной магии, добиваясь того воздействия, которое на данный момент не мог доверить снадобью. Однако требовалось принять и другие меры, поскольку магическая энергия уходила как в песок, а стоило коловианцу исчерпать её, и Дорелий того и гляди пересечёт черту, из-за которой нет возврата. Молодой целитель быстро заговорил, сберегая время и силы.
— Арано, открывай портал, так чтобы трое могли пройти одновременно. Жаклин, ныряй первая. Фарид, помоги его нести.
Весёлые голоса и смешки в студенческой гостиной разом смолкли, когда возникла сияющая прореха, и из неё появилась зарёванная чародейка, следом за ней — коловианец и редгард со своей бесчувственной ношей и, наконец, не сводящий с них глаз альтмер.
Все, толкаясь кинулись к ним, но Таврий, с помощью Фарида опустивший товарища на банкетку, резко приказал:
— А ну, разойдитесь! Не давай им толпиться вокруг, — обратился он к редгарду. На миг отведя глаза от лица Дорелия, имперец посмотрел на Арано и Жаклин. Последняя беззвучно рыдала, прижимая сжатые кулачки ко рту и явно была неспособна к осмысленным действиям. Зато альтмер был бледен, но сосредоточен.
— Беги за Таларано. Помнишь, где его кабинет?
Арано кивнул.
— Поторопись!
Юный мер метнулся прочь.
— Мы можем чем-то помочь? — раздался чей-то робкий голос.
— Да. Передайте мне зелье магии, принесите воды и добудьте что-то вроде ночной вазы. Скорее!
Всё необходимое тут же оказались у коловианца. С помощью снадобья он быстро пополнил тающие запасы своей колдовской энергии, затем чуть изменил положение лежащего и заставил того извергнуть содержимое желудка в подставленную ёмкость.
— Теперь воды.
В протянутой наугад руке Таврия немедленно очутилась полная кружка. Он несколько раз брызнул в лицо Дорелию, параллельно чуть усилив поток целительного волшебства, и когда, ко всеобщему облегчению, нибениец приоткрыл глаза, заставил его выпить оставшееся и снова избавиться от проглоченного. Теперь можно было попытаться оказать более серьёзную помощь.

***

Тем временем молодой альтмер уже отчаянно барабанил в дверь кабинета Таларано и, не дожидаясь ответа, влетел внутрь.
На него изумлённо уставились две пары одинаковых тёмно-янтарных глаз — самого мага и его сестры, заглянувшей к брату поговорить. Впрочем рив-инспектор мгновенно оценила выражение лица своего помощника и, не теряя времени, приказала:
— Говори.
— Дорелий… Один из учеников… умирает! Таврий пытается его спасти! — задыхаясь от быстрого бега выпалил Арано.
— Ну ни секунды без присмотра! — вскакивая громыхнул Таларано, — Где?!
— В студенческой гостиной.
Не успело отзвучать последнее слово, а целитель уже исчез за дверью. Мастер порталов дёрнулся за ним, но остановился и виновато посмотрел на Рейнару. Не исключено, что она явилась сюда, разыскивая его. Та кивнула ему с понимающей улыбкой:
— Беги. Я подожду здесь. Потом подойди вместе с Талом.
Лицо Арано озарилось таким облегчением и благодарностью, что женщина лишь покачала головой ему вслед. Похоже, мальчик успел крепко сдружиться со здешними молодыми магами.
Когда юноша влетел обратно в гостиную, над нибенийцем колдовали уже двое. Судя по выражению лица Таларано, худшее было позади.
Щёки и губы Дорелия утратили мертвенную бледность, глаза смотрели осмысленно, дыхание выровнялось, что было заметно даже издалека.
— Как ты? — спросил его Таврий.
— Так себе, — честно отозвался тот, — Пожалуй, повторить не решусь.
— Повторить?! Дор, ты спятил?!
Нибениец слабо улыбнулся, давая понять, что пошутил.
— А теперь коротко и ясно: что ты умудрился натворить? — требовательно вопросил Таларано.
— Два неочищенных зелья подряд. Неудачное наложение неучтённых негативных эффектов, — вздохнул тот.
— Дор, ну первое-то понятно откуда, но второе ты же давно варишь идеально! — возмутился Таврий.
— Ну, вот и решил не тратить хорошие. Взял старые ученические с примесями…
— Додумался! — проворчал маг-целитель, — Учит вас Розалинда, учит — всё без толку!
— Он когда совсем было помирал, просил передать ей, что понял наконец, её наставление про алхимию, небрежность и легкомыслие…
— Ну, хоть так… — Таларано обвёл взглядом притихших учеников, — Может и до вас дойдёт наконец, что в посмертном знании мало проку! И начнёте слушать, что вам говорят, до того, как отправите себя в мир иной!
Маг поднялся.
— Сегодня-завтра отдохни, отлежись — будешь как новенький, — обратился он к Дорелию, — Скажи спасибо Таврию. Без него бы уже пришлось жрецов Аркея звать. Раз сам понял свою ошибку, Розалинде говорить не стану. В её годы такие волнения не на пользу.
Таларано поманил своего ученика за собой и вышел. Арано, получивший распоряжение Рейнары вернуться к ней, отправился с ними.
Коловианец покорно плёлся за наставником, ожидая очередных разъяснений, что и где он сделал не так, про себя удивляясь, что они не начались сразу же за порогом гостиной. Неожиданно маг обернулся:
— Вот в такие дни я перестаю сомневаться, что не зря взялся возиться с учениками. Только что ты доказал, что мои труды не напрасны. Не растерялся, и сам сделал практически всё, что требовалось, и так, как следовало. Но и полагаться на себя одного не стал — позвал меня, хотя не мог не чувствовать, что уже практически вытащил его.
— Когда я отправлял Арано за помощью, я ещё не знал, справлюсь ли…
— Но не стал дожидаться, пока станет ясно и, возможно, поздно. Уверенность проистекает от опыта и знаний. Самоуверенность — от невежества. Грань между ними ты сегодня преодолел, хотя тебе всё ещё предстоит очень многому научиться.
Таврий растерянно хлопал глазами, выслушивая непривычные похвалы. Последняя фраза, произнесённая более строгим тоном, обычно присущим наставнику, заставила его поверить, что тот говорит серьёзно.
— Я боялся, что не справлюсь…
— И тем не менее, ты действовал, принимал решения и тем самым спас Дорелию жизнь. Страх не заставил тебя отказаться взять на себя ответственность.
Таларано зашагал дальше, торопясь вернуться к сестре, которую спешно покинул безо всяких извинений.
Приятели молча шли за ним, стараясь пережить и осмыслить произошедшее. Арано начинала терзать мысль, что это всё из-за него. Ведь это попытка решить его проблемы едва не стоила другому юноше жизни.
Рейнара дожидалась ушедших, стоя возле книжной полки и листая какой-то объёмистый том, который вернула на место, стоило им войти.
— Ну, что там?.. — спросила она брата, скорее из вежливости, поскольку выражение его лица явно не подразумевало трагического исхода.
— Всё в порядке, — махнул тот рукой, — Таврий, считай, сам уже справился.
— Благодарение Аури-Элю…
— Госпожа Рейнара, вам понадобились мои услуги? — осторожно напомнил о себе Арано.
— Нет, пока нет. Я не стала тебя задерживать, коль скоро с кем-то из твоих новых приятелей приключилось несчастье, но попросила вернуться, чтобы узнать, как дела у тебя самого.
События последних дней пронеслись перед мысленным взором юноши. Эвелина с её упорными попытками его соблазнить, планы по борьбе с этой напастью, чуть не обошедшиеся Дорелию слишком дорого, неповторимая атмосфера совместного с учениками «Путеводной Звезды» изобретения способов отделаться от назойливой горничной…
— Всё прекрасно, госпожа Рейнара. Золотой Берег оказался очень приятным и гостеприимным местом.
— Рада это слышать.
Немного побеседовав о том о сём с обоими юношами, рив-инспектор, с согласия брата, отпустила их, чтобы вернуться к разговору, прерванному появлением Арано, принёсшего тревожную весть.
Друзья заторопились обратно, чтобы справиться о состоянии Дорелия. Выяснилось, что тот оказался вполне в силах добраться до спальни на своих двоих. Более того, туда уже набилась большая часть «составителей заговора».
Альтмер с имперцем протолкались внутрь. Жаклин, осушившая слёзы, сжалась в комочек, переживая, что позволила себе раскиснуть, вместо того чтобы, подобно другим, оказывать посильную помощь.
Дорелий лежал, опираясь на локоть, и уже вовсю улыбался чьей-то шутке.
— Послушай, — торопливо заговорил Арано, — Прости, это всё из-за меня! Спасибо тебе огромное за помощь, и… бросаем это дело!
Столпившиеся вокруг ученики разочарованно загудели. Алхимик даже привстал:
— Да при чём же здесь ты?! Это я дурака свалял! Нет бы взять чистое зелье, благо наделал их полно, так нет же… Зато теперь на своём опыте понял, зачем Розалинда так гоняет нас по очистке, раньше-то думал, просто в учебных целях, но без особой пользы.
— Всё равно. Не хочу, чтобы кто-то ещё пострадал из-за моих проблем!
— Брось! Всё к лучшему. Если бы не наша затея, кто знает, где и как я бы мог столкнуться с таким эффектом, и оказался бы тогда рядом кто-то, способный помочь, или нет. А так… Жаклин забила тревогу, Таврий вспомнил, что он не только раздолбай, но и уже немного целитель, ты открыл портал в «Звезду», Фарид меня дотащил. И вот я здесь, с вами, живой и готовый к продолжению! Кстати, обещаю, что к празднику доведу до ума свой «светящийся хамелеон», чтобы исключить возможность подобного в сочетании с другими зельями!
— Дор, ты ненормальный! — наполовину восхищённо, наполовину возмущённо воскликнула Жаклин, приободрившаяся после того, как нибениец отметил её участие в его спасении.
— Так что, — продолжал алхимик, — Даже и не думай отказываться от намеченного плана, разве только, если твоей Эвелине хватило сегодняшнего представления. Теперь мы просто обязаны довести дело до конца! Зря я, что ли, жизнью рисковал?! — добавил он, улыбаясь до ушей.

Альтмер сдался.
— Ладно… тогда послезавтра продолжим.
— Вот ещё! Нельзя терять целый день! Нужно дожать, пока впечатления свежи!
— Но Таларано велел тебе лежать…
— Даже сейчас я чувствую только лёгкую слабость. К утру всё пройдёт. Ведь я же не собираюсь бегать вокруг Анвила. Просто сделаю шаг в портал и снова улягусь, только на потолке. Всё равно дальше ваша с Жаклин очередь. Мой выход был сегодня.
— О да! Ты был просто великолепен! — восторженно подхватила остролицая чародейка, — Даже я поверила, что призрак безответно влюблён в эту прелестницу и приревновал её к постояльцу!
— Хм… о такой трактовке я не думал. Просто хотел со всей определённостью дать ей понять, где она не права.
— Думаю, ты легко посрамил бы лучших актёров из Дома Грёз, — искренне признал Арано, — Но что если бы всё закончилось не столь благополучно?
— Ну, гостиница бы обзавелась настоящим призраком. Клянусь, он бы продолжал пугать только слишком назойливых девчонок, докучающих гостям против их воли!
Его шутка была встречена взрывом весёлого смеха.

***

Арано вернулся к себе очень поздно. Хозяин уже отправился спать, поэтому Эвелина сделала попытку привлечь внимание юноши прямо внизу, в зале, прильнув к нему и предлагая немного посидеть у огня и выпить согретого вина с пряностями, поскольку погода стояла на редкость промозглая, а по улицам кружил пронизывающий ветер. Альтмер решил воспользоваться её настойчивостью, чтобы выяснить, насколько сильно впечатлила девушку встреча с «призраком».
— Эвелина, у меня выдался нелёгкий день. Я пойду к себе. Можешь принести вино наверх. Минут через десять.
Юноша внимательно наблюдал за ней и видел, как в её глазах промелькнул испуг, а сама она до побелевших костяшек вцепилась юбку, явно жалея о своём предложении. С одной стороны, оно давало ей возможность прийти к нему в комнату и в очередной раз попытаться его соблазнить, с другой — подняться вместе с ним не получится, значит ей придётся одной идти через погружённый в сумрак коридор, где бродит призрак. Если ещё накануне она не колебалась бы в своём выборе, то сейчас никак не могла решиться. Но как теперь откажешься выполнить его просьбу, если сама же и предложила?! Видя её неуверенность и вовсе не желая, чтобы горничная, боящаяся выйти наружу, оказалась у него в комнате, мер добавил:
— Впрочем, час уже поздний, если ты устала, можешь не возиться с напитками.
На лице служанки явственно отобразилось облегчение.
— Тогда я побегу. Меня, наверное, уже заждались!
Альтмер кивнул и отправился к себе, а девушка, обрадованная, что не придётся идти наверх, поскорее улизнула, опасаясь, как бы он не передумал и не потребовал всё-таки принести ему вина.

***

Спать этой ночью Арано пришлось совсем мало. Нужно было закончить все приготовления до того, как придёт Эвелина. Изначально Жаклин хотела ему помогать, но в данных условиях это означало прибавить ему работы, каковой и без того предстояло немало, так что договорились, что он переправит её к себе в комнату только если выяснит, что с чем-то не справляется.
Альтмер встал затемно, умылся, чтобы разогнать сон, затем, ощутив, что проснулся в достаточной мере, чтобы достичь необходимой концентрации, взялся за дело. То, чему научила его бретонка, требовало несколько меньших усилий, чем открытие полноценного портала, но всё-таки выматывало порядком.
Закончив, он окинул взглядом плоды своих трудов. Расставленная ловушка выглядела вполне невинно и притом весьма притягательно. Не заметить её было невозможно, а заметив — не сунуться. Сложность состояла в том, что попасть в неё должна была только Эвелина и никто другой. Так что, эльфу предстояло прятаться в комнате, чтобы быстро убрать западню, в случае, если делать уборку явится другая горничная.
Немного передохнув, Арано запер изнутри дверь на ключ, оставив его в замке, и открыл портал в «Путеводную Звезду».
«Заговорщики» были в сборе и готовы к перемещению. Они — но не он. После проделанной работы ему требовался отдых.
Жаклин тут же умчалась добывать альтмеру завтрак, чтобы он мог подкрепить силы. Час был ранний, комнату парень закрыл, так что время у них в запасе пока было.
Пока девушка отсутствовала, остальные повторили принятый план действий. Собственно, всем, кроме самого Арано и, возможно, юной чародейки, отводилась роль наблюдателей, готовых вовремя подать ему сигнал. Дорелий выглядел вполне здоровым, хотя, вопреки его вчерашним заверениям, слабость не успела пройти окончательно. Всё же Таларано не бросал слов на ветер, когда заявил, что для полного восстановления нибенийцу потребуется следующий день. Тем не менее, парень был твёрдо намерен отправиться вместе с остальными, а к вечеру, если всё пройдёт как надо, возможно и заняться доработкой эликсира, который вчера назвал «светящимся хамелеоном».
Наскоро поев, Арано решил, что готов справиться с поставленной задачей. Он открыл портал, через который его приятели проникли на чердак, но сам, сберегая силы, не пошёл с ними, а сразу создал новый и вернулся в свою комнату, чтобы все видели его покидающим гостиницу. Друзья, притаившиеся наверху, видели, что он почти рухнул в кресло, чтобы отдохнуть перед тем, как выйти наружу. Юноша не хвастался, когда говорил, что способен за день сотворить до десяти прорех в реальности, ведущих в знакомые места, но только при условии, что интервалы между ними будут достаточно продолжительными. И куда меньшее количество, с небольшими промежутками, вот как сейчас.
Наконец альтмер со вздохом поднялся. Пока он не так уж переутомился, и всё бы ничего, если бы ему вскорости не предстояло вновь тайно возвращаться, используя свои способности.
Арано спустился вниз, совершил ежеутренний ритуал с вопросом о сообщениях от Рейнары, и, отказавшись от завтрака, вышел на улицу. Он быстро свернул в безлюдный переулок, где за целый день можно было не встретить и пары прохожих, почти бегом добрался до совсем уж пустынного тупичка, в который выходили только глухие стены.
Здесь юноша остановился, вызвал в памяти образ своей комнаты, и потянулся к нему, открывая портал. Привычное действие на этот раз потребовало гораздо более ощутимых усилий, чем обычно. Очутившись внутри, Арано вопросительно посмотрел вверх. Условное постукивание дало ему понять, что за время его краткого отсутствия никто не появлялся. Он признательно кивнул друзьям, приоткрыл дверцу платяного шкафа, который нельзя было увидеть через замочную скважину, уселся рядом на полу и приготовился ждать. Покой и тишина снизошли на не вполне выспавшегося и уже успевшего устать мера. Чувствуя, что засыпает, он встал, подошёл к умывальнику, поплескал водой в лицо и насухо вытерся, чтобы не оставлять мокрых следов. Затем, чутко прислушиваясь, чтобы не пропустить условный знак, вернулся и сел на прежнее место. Откинув голову, он прислонился к тёмной деревянной боковине шкафа и прикрыл глаза. Всего на секундочку… Не прошло и минуты, как юноша крепко уснул.
Лестницы караулили Жаклин и Фарид. Первая — парадную, второй — чёрную. Таврий остался рядом с Дорелием, на случай, если вчерашнее происшествие вновь напомнит о себе. Оба имперца растянулись над комнатой Арано.
— Дор, посмотри! Он, кажется, спит!
— Пусть отдохнёт. Ты же видел, как его измотали эти перемещения.
— Но как мы сможем его вовремя разбудить, не поднимая шума?!
— Оставайся тут, я сейчас…
— Лежи! Скажи, что надо, я сам сделаю.
— Ладно, подмени Фарида и попроси его подойти сюда, — алхимик поморщился от такой усиленной заботы, но пререкаться не стал.
Коловианец повиновался.
Редгард, выслушав предложение Дорелия, серьёзно кивнул. В первый раз ему предстояло сделать хоть что-то полезное для их затеи кроме добычи нужных ингредиентов.
Вновь потянулось ожидание. Наконец от Жаклин прилетел знак, что наверх идёт Эвелина. Фарид тут же сорвался с места и совершенно бесшумно оказался возле имперцев.
Арано вздрогнул и проснулся. Слабый разряд молнии ощутимо щёлкнул его по носу. Юноша завертел головой, соображая, где он, и что происходит. Чародейка, успевшая присоединиться к друзьям, взволнованно затрепыхалась:
— Ну, давай же! Приходи в себя!!! — напряжённо шептала она.
Таврий подал альтмеру условный сигнал, но было похоже, что тот его не расслышал, хотя уже опомнился и осознал, что к чему. А Эвелина, старавшаяся не задерживаться в коридоре, была уже рядом с дверью. Юноша вопросительно поднял глаза к потолку. Видно было, что он занервничал. Дорелий, сохранивший спокойствие, быстро, но отчётливо повторил стук, означавший: «Эвелина идёт наверх. Одна. Уходи».
Арано кивнул, метнулся к шкафу и плотно притворил за собой дверцу как раз в тот миг, когда горничная заходила к нему в комнату.
Не то служанка успела краем глаза заметить какое-то движение, не то решила, что давно не протирала пыль в гардеробе, но направилась она прямиком к нему. У альтмера просто не было времени открыть очередной портал! Всё произошло слишком быстро! Жаклин в волнении прикусила собственную руку. Фарид, всегда спокойный и неторопливый, опустил широкую ладонь на её остренькое плечико. Чтобы не видеть того, что будет, чародейка зажмурилась.
Эвелина решительно распахнула шкаф. В нём не было ничего, кроме немногочисленных вещей постояльца.
Тихий шорох заставил «заговорщиков» обернуться. Позади них, улыбаясь и прижимая палец к губам, стоял Арано. Он приблизился и бесшумно растянулся между ними, заняв наблюдательную позицию.
Горничная немного пошуршала в шкафу, поровнее поставила запасную пару обуви, притулившуюся в уголке, закрыла дверцы и осмотрелась, точно прикидывала, с чего начать уборку.
Взгляд её упал на кровать, в которой она так стремилась оказаться вместе с юным альтмером. Тот всегда сам идеально ровно застилал постель, но на этот раз край покрывала выглядел так, будто его случайно задели, не заметив. Девушка почти машинально потянулась устранить этот огрех и… очутилась в коридоре перед ею же самой закрытой дверью в комнату эльфа.
Расчёт «заговорщиков» оказался точным. Если виденное раз за разом всё сильнее пугало Эвелину, то непосредственное воздействие на неё саму сразило её наповал. Она в ужасе попятилась от страшной двери, задела противоположную стену и отпрянула от неё, невнятно подвывая от страха. Никогда в жизни бретонка не была так напугана. Волосы под её косынкой встали дыбом, язык отнялся, девушку не оставляло чувство, что она живьём угодила в бесконечный кошмар. Подгибающиеся ноги отказывались держать, но и задерживаться было невыносимо жутко. Почти ползком горничная кое-как добралась до лестницы и бессильно осела на верхнюю ступеньку, затравленно косясь на покинутый коридор.
«Заговорщики» следовали за ней по пятам. Арано даже стало её немного жаль. Вот отчего бы ей не послушать, пока просили по-хорошему?!
Наконец служанка поднялась на дрожащие ноги и, цепляясь за перила, спустилась вниз. Она уже понимала, что её рассказу никто не поверит, так что не стоило и стараться.
Девушка собралась с духом и окликнула свою товарку.
— Послушай… давай меняться… Уберись за меня наверху, а я сделаю всё, что поручили тебе.
— Опять твои истории? Что на этот раз? Скелет под кроватью? — фыркнула та, — Я уж половину сделала, не меньше. А теперь твою работу заново начинать?!
При слове «кровать», Эвелина тихонько икнула от страха, а при мысли, что её заставят вернуться наверх, слёзы сами собой навернулись ей на глаза.
— Прошу тебя!. Помнишь… мою брошь с кусочком коралла? Тебе она так нравилась! Я тебе её подарю! Насовсем! Только, возьми на себя верхний коридор… сегодня… и вообще!
— Ну, ладно-ладно… — озадаченно пробормотала та и тут же с любопытством спросила: — А что ты придумала на этот раз? Расскажешь, а?.. Я до праздника честно — никому! Ах! Поняла! Ты хочешь меняться, чтобы другие поверили твоим историям! Вот это поворот!.. Какая же ты сообразительная! Ну, я угадала? Угадала, скажи?!
Бретонке ничего не оставалось, кроме как кивнуть.
— А как же молоденький эльф? Если ты не будешь туда ходить, то соблазнить его вряд ли получится!
Эвелина в ужасе замахала на неё руками и бросилась вон, чувствуя, что ей вот-вот станет дурно при воспоминании о пребывании в его комнате.
Вторая служанка проводила её глазами, пожала плечами и отправилась наверх продолжать брошенную уборку.

***

На чердаке царили восторг и ликование. Назойливая горничная только что явно заявила о своей капитуляции! Теперь Арано был избавлен от её избыточного внимания. Можно было возвращаться в «Путеводную Звезду», делиться своим успехом с товарищами и праздновать победу. Радостно улыбающийся альтмер уже намеревался открыть портал и внезапно сник.
— Не могу… — виновато произнёс он, — Слишком много и часто пришлось этим заниматься…
— Слушай, а сколько же ты их за сегодня создал всего? — озадачился Таврий.
— Два привязанных к предметам по методу Жаклин…
— Два? — глаза девушки удивлённо расширились.
— Ну да. Один был связан с покрывалом, второй — с ботинком в шкафу.
— Так вот как ты успел переместиться к нам! Я была уверена, что Эвелина тебя застанет за открытием портала! Как ты догадался?..
— Ну, если бы пришла другая служанка, мне нужно было бы успеть «разрядить» постель и скрыться. Ведь для того я и оставался в комнате. Шанс не успеть открыть полноценный проход с нуля был слишком велик. К тому же я прикинул свои силы с учётом временных промежутков и понял, что их может не хватить. Что, собственно, и случилось. Мы здесь застряли.
— Погоди, два привязанных, потом переместился к нам в «Звезду», — вслух соображал Таврий, — Это три.
— Четвёртым отправил вас на чердак, а пятым сам перенёсся обратно в комнату.
— И это за какую-то пару часов?!
— В том-то и дело. А степень накопления усталости здесь очень сильно зависит от того, сколько прошло между открытиями. Как я и говорил, с передышками можно и десяток за день открыть, а совсем подряд — не больше двух. Что и пришлось проделать, да ещё после почти трёх до того. «Почти», поскольку затраты энергии на одноразовый «привязанный» портал совсем чуть-чуть, но всё-таки меньше. Ну, и потом шестой, через который вернулся, после того, как вышел у всех на глазах.
— Может, тебе лечь и поспать прямо тут? Отдохнёшь и выпустишь нас? — сочувственно предложила Жаклин.
Арано с сомнением покачал головой.
— Возможно и получится, но существует вероятность, что сегодня я уже ничего не смогу сделать.
— А что будет, если попытаться через силу? — допытывался коловианец, имевший в этом вопросе свой интерес.
— Скорее всего, просто не переживёшь этой попытки.
— Нет-нет! Тогда даже не вздумай пробовать! Мало нам вчерашнего?! — испугалась девушка.
— Не волнуйся, я успею почувствовать, могу или нет, гораздо раньше, чем это станет опасным, — успокоил её эльф, — Но это не решает вопроса с тем, что делать, если открытие портала окажется мне не под силу. Мы же не можем сидеть здесь до завтра!
— Я прихватил с собой зелья невидимости, — сообщил Дорелий, — Можем воспользоваться ими и уйти через чёрный ход. На этот раз я взял те, что надо. Зря я их, что ли, столько наготовил?
— Дор, от слова «зелье» в твоём исполнении меня начинает трясти, и, боюсь, этот эффект сохранится ещё некоторое время, — проворчал Таврий, — Тебе пока точно ничего подобного глотать не следует. Хотя бы ещё пару дней!
— Я и не буду. Всё равно кто-то должен вас выпустить, — улыбнулся он, — Если меня увидят, скажу, что зашёл поискать знакомого, у себя его не застал и из любопытства спустился по другой лестнице. Кто пойдёт проверять? Ваша задача просто проскочить побыстрее, пока дверь будет открыта.
— Пожалуй, стоит рискнуть, — подал голос молчавший до этого Фарид, — Если нас не будет слишком долго, кто знает, что может взбрести в голову остальным.
— Мне это не нравится, — решительно заявила Жаклин, — Я за то, чтобы дать Арано подремать пару часов, за это время нас никто не хватится, мы и дольше служанку караулили. Потом пусть попытается нас переправить, а уж если сил у него всё равно не хватит, тогда и сделаем, как предлагает Дор. Кстати, ему и самому не мешало бы лишний раз отдохнуть. А зелья нам и на празднике пригодятся.
— В здешних условиях это не особенно на пользу ни тому, ни другому, — возразил Таврий, — Смотрите, горничная закончила убирать его комнату и пошла вниз. Скоро она вернётся, чтобы вычистить всё остальное. По-моему, сейчас самое время по-быстрому перебраться в комнату Арано и запереть дверь. Едва ли она снова станет туда ломиться, раз забрала весь инвентарь. А там оба смогут нормально выспаться, благо, кровать широкая. Да и нам будет гораздо удобнее.
Это предложение было с готовностью принято, и успешно воплощено в жизнь. Их действительно никто не побеспокоил, а трёхчасовой сон восстановил альтмеру достаточно сил для открытия нового портала, так что никто не узнал, что в гостинице находились пятеро, не входивших через двери.
Вернувшихся приятелей засыпали вопросами, их рассказ вызвал полный восторг, а успех было решено незамедлительно отпраздновать. Арано стал по своему обыкновению отнекиваться, ссылаясь на службу, но Таврий отмёл все его возражения:
— Тебе всё равно сегодня не открыть больше ни одного портала, даже если бы он вдруг ни с того ни с сего потребовался твоей рив-инспектору. Так какая разница? Как раз сегодня ты вообще ничем не рискуешь, что так, что этак.
Только после его слов юный альтмер задумался над тем, что, решая личные проблемы, привёл себя в полную служебную негодность, с другой стороны, госпожа Рейнара отпустила его отдыхать, а избавление от приставаний Эвелины дорогого стоило, так что мер, поразмыслив, махнул на всё рукой.
Этим вечером он впервые возвращался в гостиницу с приятной лёгкостью в теле и лёгким туманом в голове. Стоило ему переступить порог, прелестница, вместо того чтобы попытаться заигрывать с ним, шарахнулась от него, точно от зачумлённого, и поскорее скрылась на кухне.

 

***

С этого дня Эвелину никакими угрозами или посулами было не заставить заглянуть в коридор, куда выходила дверь комнаты молодого альтмера, не говоря уже о том, чтобы войти внутрь, а сама она и думать забыла о том, что рассчитывала соблазнить юношу. Если бы гостиница, где работала девушка, не была одной из лучших в городе, она, по всей видимости, и вовсе попросила бы расчёта. Пока же она с готовностью менялась с другой прислугой даже на самую чёрную работу, лишь бы избегать проклятого места.

Горничная сперва не могла понять, почему остальные не замечают того же, что она, но после решила, что это бретонская кровь, как известно, струящаяся в жилах пополам с магией, делает её чувствительной к прикосновению потустороннего. Прочие же, хотя и подтрунивали над ней, но всерьёз не задевали. Жуткие истории, приключившиеся с девушкой, которые она, по совету товарки, рассказала под праздник, имели огромный успех, так что, в конечном итоге, всё сложилось неплохо.

 

Предыдущая глава: Непредвиденные проблемы

Следующая глава: Встречи и расставания

[Thea]

"Игры без правил" - потрясающая глава! Мне кажется, первую её часть, про Лалилоллу, было бы интересно читать даже тем, кто вообще не в курсе событий. Лолла настолько тут яркая, настолько живая и сюжет небольшого эпизода настолько самостоятельный, хоть и ничуть не лишён связи с общими событиями Саги, что читать бы понравилось всем.

Лолла, конечно, личность, вряд ли положительная, но не восхищаться ею тоже уже становится сложно. Она такая, какая она есть. И противостоять ей, за особым исключением, невозможно. Очень понравилось следить как за её действиями, так и за моряком, попавшим в её сети. И ведь он почти догадался! Но только почти...

 

Во второй половине история возвращается к Эвелине и студентам магии. Мне очень понравилось, как всё достоверно прописано, что касалось их экспериментов. Вообще, очень верится, что студенты решились на такой ход. Они ещё юные, их захватила эта идея решения проблемы с назойливой девушкой. И уже казалось, что тут будет только вопрос в том, получится ли напугать девушку и повеселиться самим, но тут проявляются последствия неумелого использования алхимии. И вновь было интересно читать об эликсирах и их последствиях, о том, как они спасали жизнь...

Тут всё было интересным. И я даже прониклась симпатией к Эвелине, стало её жалко. В конце концов, она просто хотела развлечься. Но перешла границы, конечно. И была наказана.

 

С порталами тоже вышло интересно. Вообще, в этой главе было много всякой магии. И всё просто дышит играми, послужившими вдохновением Саги.

[Joke_p]

Огромное спасибо за отзыв! 

Очень рада, что глава так понравилась! Как обычно, события стали сплетаться как бы "помимо меня", сперва тоже казалось, что дальше той или иной степени успешности страшилок дело не зайдёт, а вышла вот такая вот история.

 

Сегодня в полёте удалось немного написать к следующей. Пока она пребывает в виде разрозненных фрагментов и как и когда соберётся - сказать сложно. Но - буду стараться.

[TheDuskRaven]

Раз уж новая книга так вовремя подоспела, то и мод с книжками обновился как раз под Рождество
Тык

[Joke_p]

Очередная глава. Похоже, цикл Историй Золотого Берега близится к завершению, и Корнелия перенесётся в новый, поскольку всё-равно предстоит смена места и времени действия.

 

Встречи и расставания

Встречи и расставания

Месяц Начала морозов выдался необычайно холодным для мягкого климата Золотого Берега. Жители Анвила смотрели на небо, с некоторым удивлением осознавая, что где-то бывает настоящая зима. Умара радовалась, что теперь они с Миртой и Индарио живут, не зная нужды, и могут без труда позволить себе купить тёплую одежду. Из-за своей нелюбви к обуви девушка старалась пореже выходить на улицу, в то время как Мирта, довольная обновками, весело бежала в ткацкую мастерскую учиться.
В один из таких дней «Благоуханную лилию» посетила Рейнара. Индарио не так давно куда-то ушёл, а вместо былой радости и радушия, её встретил печальный и настороженный взгляд хозяйки. Альтмерке не составило труда догадаться о причинах вдруг изменившегося отношения Умары. «Ты приехала, а теперь он уезжает», — упрекали тёмные глаза, — «Зачем ты здесь? Ты явилась, чтобы отнять его у нас?»
Женщина вздохнула и покачала головой.
— Нет, Умара. Эстромо уезжает не из-за меня. Я даже не тот вестник, что должен был привезти эту новость. Я лишь друг, всеми правдами и неправдами вырвавшийся сюда, чтобы предупредить его о том, чего не под силу было предотвратить ни мне, ни ему.
Льдинки во взоре девушки начали таять. Рейнара поняла, что находится на верном пути, и продолжала говорить:
— Поверь, его отъезд не принесёт мне радости. У нас почти не было возможности общаться, даже пока он был здесь, а теперь не останется и этой малости.
Умара задумалась, стараясь уловить то неявное, что стояло за этими словами. Эстромо уезжает, поскольку получил новое назначение. По решению Талмора, которое, по видимому, не по душе ни ему, ни его подруге. Значит ли это, что организация, которой они служат, всё же не всегда действует во благо? Или же что именно те, кто в неё входит, самоотверженно жертвуют своими интересами ради благополучия других? Возможно, его переводят туда, где без него не обойтись и не справится никто другой? Зная талморца, поверить в подобное было совсем несложно, но ей было известно слишком мало, чтобы понять, так ли это.
— Выходит, это было необходимо, хотя никому не в радость? — девушка принялась осторожно прощупывать почву, не зная, как далеко ей будет позволено зайти в расспросах.
Рейнара слегка покачала головой.
— Изредка, конечно, приходится принимать решения, которые не по нраву никому, но являются единственным способом избежать худших бед, — Рейнара тщательно подбирала слова, чтобы не сказать больше, чем имела право, и при этом не обмануть доверие девушки. Та это отлично чувствовала и старалась разобраться в неявных смыслах, заключённых в услышанном. Их беседа напоминала танец на тонком весеннем льду, — Обычно же за любым действием стоит чей-либо интерес.
«Думай, думай!» — понукала себя Умара. Вот Индарио наверняка бы давно догадался, что к чему! Кому-то отъезд Эстромо на руку. Но не ему самому, не Рейнаре... тем, кому он подчиняется?.. Их она не знает и не узнает, такая информация бесполезна, так что рив-инспектор не стала бы и заикаться об этом…
— А та женщина, что приедет его замещать... Она тоже не рада своему поручению?
Янтарные глаза Рейнары озарились тёплой улыбкой. Догадалась!
— О, нет! С нею другой случай.
— Эстромо говорил, что ей не потребуется наша помощь.
— Это всё, что он сказал?
— Ещё пообещал указать ей мою лавку и рассказать обо мне, но только как о некоем алхимике.
— Весьма разумное решение. Он действительно заботится о вас, насколько может себе позволить, едва не переходя эту грань. Надеюсь, вы с Индарио прислушаетесь к совету, который сам Эстромо не имел права вам дать?
— Это совет рив-инспектора или друга?
— Второе. И будем считать, что первая в данный момент смотрела куда-то в другую сторону и не слышала этих слов. Не упоминайте о своей работе с Эстромо, особенно в присутствии Лалилоллы или любых каджитов. А лучше, вовсе оставьте эту тему по ту сторону слов.
— Лалилолла, — Умара перекатила на языке звуки незнакомого имени, похожие на гладкие морские камешки, — так зовут ту, что прибудет вместо него?
Рейнара ответила утвердительным кивком.
— То, что ты сейчас сказала... это ради нас или ради него?
— В первую очередь, ради вас, ведь вы остаётесь здесь. Но, даю тебе слово, Эстромо это никоим образом не повредит, а вот насчёт обратного сказать сложно.
— Думаю, я понимаю, что ты имеешь в виду, — задумчиво проговорила девушка, опустив глаза, — Я передам твои слова Индарио. Кстати, у меня есть кое-что для тебя.
Во взгляде Рейнары вспыхнула радость, но она смолчала, ожидая продолжения и молясь, чтобы её надежды не были обмануты. И эта молитва была услышана. Умаре удалось отыскать в тетради у данмера рецепт эликсира, о котором спрашивала рив-инспектор. Он был неимоверно сложен, и алхимик из Морровинда долго не мог проверить его эффективность, пока, на его счастье, ему не встретилась женщина, попавшая в отчаянное положение. Поскольку терять ей было нечего, даже возможная угроза для жизни не убедила её отказаться от участия в эксперименте, ведь его успех давал ей хоть небольшую надежду на будущее, провал же, в любом случае, означал окончательную гибель. Учёный ухватился за эту возможность, и его снадобье полностью оправдало себя. Впоследствии он ещё несколько доработал состав, заодно сообразив, где искать добровольцев для испытаний, и ни один из экспериментов не привёл к неудаче, хотя бы косвенно связанной с самим веществом. Об этом исследователь вкратце упомянул в комментариях к своей работе, дабы Синдерион не мог его упрекнуть в голословности утверждений, что подобное зелье вообще возможно создать и допустимо использовать.
Девушка потратила уйму времени на то, чтобы разобраться в многоуровневых этапах создания сложнейшего вещества. Сумела добиться идеального выполнения всех условий. Провела все описанные первооткрывателем проверки, и была абсолютно уверена, что получила именно то, что необходимо.
Сперва, увидев Рейнару, она не знала, как поступить: сказать, что ничего не вышло? Молча поставить перед ней флакон с эликсиром, приложить инструкцию по его применению, отвернуться, и уйти в жилую часть? Или холодно и ровно поговорить, как со случайным и не самым желанным посетителем? Но разговор с альтмеркой убедил Умару, что в происходящем нет её вины, более того, отчасти они являются товарищами по несчастью, так что изначальное расположение владелицы «Благоуханной лилии» к женщине стало ещё глубже. Посему она в подробностях расписала рив-инспектору, как, когда и в каких количествах нужно применять это снадобье, чтобы добиться необходимого эффекта. Рассказала, что оно может храниться до нескольких лет, и каким образом проверять, не утратились ли за это время нужные свойства. Но хотя они с Рейнарой общались как добрые подруги, быстро и незаметно перейдя «на ты», расспрашивать, зачем той понадобилось подобное зелье, девушка не решилась. Слишком уж личным казалось это дело.
Альтмерка потребовала, чтобы Умара назвала ей полную стоимость эликсира, не забыв включить в неё время потраченное на подготовку и изучение материалов. Та попыталась отнекиваться, но подруга Эстромо, как оказалось, могла быть не менее настойчивой и убедительной, чем он сам, и всё-таки сумела вытянуть из девушки эти сведения, после чего буквально вынудила её принять оплату.
— Я очень ценю твою щедрость и дружеское расположение, но поверь моему опыту, полученное в дар ценится меньше, чем то, что оплачено из своего кармана. Стоит единожды сделать кому-то добро от чистого сердца, в первый раз тебя поблагодарят, во второй раз будут этого ждать, в третий — требовать, а на четвёртый — станут проклинать за отказ, даже если ты сама будешь лежать при смерти или голодать, истратив последний септим. Очень немногие не пойдут по этому пути, но и то лишь следуя собственным с великим трудом воспитанным жизненным принципам, да и для них это будет испытанием на прочность. Так что лучше не приучай к подобному никого, а если очень захочешь помочь тому, кто не сможет тебе отплатить, делай это втайне. К высшим силам, ниспославшим неожиданное благословение, люди и меры относятся с куда большей признательностью, чем к себе подобным.
Речи Рейнары живо напомнили Умаре наставления Эстромо и столь же глубоко врезались ей в память. Вдобавок, как обычно бывало после разговоров с альтмером, у неё пробудилось немало мыслей, которые следовало обмозговать.
Рив-инспектор тщательно упаковала драгоценное приобретение, поблагодарила девушку и ушла, оставив ту в задумчивости.

***

Разумеется, стоило Индарио вернуться домой, Умара не замедлила рассказать ему о своём разговоре с Рейнарой. Юноша обнял возлюбленную и в глубокой задумчивости проговорил:
— У меня мелькала мысль, что Эстромо на прощание просто задал очередную задачу, которую нам надлежит решить самостоятельно: как выстраивать отношения с новым агентом Талмора и как ей помогать, если браться за это вообще. Но теперь я склонен поверить Рейнаре и предположить, что оба они имели в виду именно то, что сказали, поскольку в остальном она высказалась вполне определённо, и невозможно не признать её правоту. То, что ты бесплатно поставляешь снадобья Храму Дибеллы, окупается покровительством, которое он оказывает «Благоуханной лилии», и тем, что жрецы порой направляют к тебе нуждающихся в особой помощи, которая уже не является бесплатной. Но если ты, войдя в чьё-то положение, продашь свои снадобья дешевле, чем обычно, или вовсе не возьмёшь денег, на это станут надеяться и рассчитывать в дальнейшем, причём не только те, кого ты облагодетельствуешь.
— Да, я тоже думала об этом и нашла, что Рейнара права. Добрые дела действительно должны оставаться безымянными и восприниматься как божественный промысел. Но почему тогда они столь редко бывают таковыми? Почти любой, сделавший что-то бескорыстно хорошее, норовит как бы случайно упомянуть об этом при случае, а то и вовсе рассказывает всем и каждому?
— Полагаю, дело здесь в тщеславии и желании покрасоваться перед другими. То есть всё-таки получить за свой поступок если не что-то материальное, то хотя бы восхищение окружающих.
— Наверное, ты прав...
— Мне кажется, единственным вознаграждением за действительно бескорыстную помощь должен стать самый её результат.
— И радость, которую она принесёт тому, кому предназначается, если только удастся это увидеть...
— Так и есть. Причём обратное не на пользу ни помогающему, из которого начинают тянуть всё больше, ни облагодетельствованному, который сваливает заботы о своей жизни на другого, и вместо того, чтобы сделать полученное дорожным посохом и подмогой в пути, садится и ждёт, пока его донесут до цели, — полагая, что содержательная часть разговора завершена, Индарио притянул к себе Умару и, пользуясь тем, что в лавке они были одни, поцеловал сперва нежно, затем раз за разом всё более страстно и требовательно. Наконец запыхавшаяся девушка отстранилась и шепнула:
— Думаю, сегодня посетителей уже не будет.
Она заперла лавку, и влюблённые поспешили уединиться в спальне, пока не вернулась Мирта. Та училась охотно и прилежно, зачастую добровольно оставаясь в мастерской подольше, так что старый ткач не мог на неё нарадоваться. Отношения сестры с её возлюбленным, не освящённые брачным ритуалом, по-прежнему смущали девочку, и она, для собственного успокоения, придумала некую полусказку про тайную женитьбу, которая могла бы иметь место быть, чем и утешалась, поскольку думать дурно о своих домочадцах ей было больно, а принципы, привитые ей Зарой, не допускали иного толкования.
Сами влюблённые относились к этому вопросу куда проще. Почитание Дибеллы обоим было ближе, нежели покровительство Мары, особенно после того, как у Индарио обнаружились способности к рисованию — одному из видов искусств, коим покровительствовала богиня. Между собой они решили, что до той поры, пока не зайдёт речь о рождении ребёнка, не стоит ничего менять. А окружающие и так почитали их за юных супругов. Ведь далеко не каждая пара устраивает свадьбу на полгорода. Маре довольно двоих любящих, представших пред алтарём, да немногословного жреца, готового провести обряд.

***

Ветер гнал рваные тёмные тучи по яркой холодной синеве неба. В прорехах то и дело вспыхивали ослепительно яркие солнечные лучи, после которых всё вокруг становилось мрачным и бесцветным. Порт Анвила казался вымершим. Даже горластые портовые работяги, которым обычно всё нипочём, предпочитали отсиживаться в укромных уголках, куда не проникало студёное дуновение непомерно холодной осени, отогревая зябнущие конечности и на все корки ругая озверевшую погоду.
На этом безлюдном фоне особенно выделялись двое, неподвижно замершие на причале. Ветер яростно трепал их волосы и одежду, словно желал прогнать прочь и тем безраздельно утвердить своё владычество, но они, казалось, не замечали его усилий, отчего вечный бродяга злился и лютовал всё сильнее.
Свинцово-серое море, необычное мрачное для этих мест, было пустынным. Лишь вдалеке совершал какие-то манёвры корабль, оценить размеры, назначение или принадлежность которого на таком расстоянии было невозможно, да в порт медленно заходило небольшое имперское торговое судно. Разумеется, агенты Эстромо загодя предупредили того, что «Жемчужина» приближается к Анвилу, и теперь талморец вместе с Рейнарой наблюдал за её манёврами.
— Пора, — проворчал бригадир портовых рабочих, нехотя поднимаясь и вылезая из укрытия, — Надо швартовать эту клятую посудину. Будь она неладна, эта погода, Молаг Бал её дери!..
Работа была проделана быстро и чётко, поскольку всем не терпелось поскорее снова забиться в тепло.
Едва сходни упали на причал, наверху показалась та, кого уже давно ожидали на Золотом Берегу. Лалилолла в сопровождении камеристки прошла по трапу с видом королевы, готовой покорять и властвовать. Роскошный тёплый плащ окутывал её плечи как императорская мантия. Уарнил подчёркнуто не смотрел в её сторону, занятый кораблём.
После инцидента в трюме поведение женщины совсем сбило его с толку. Лолла добилась, чего хотела, а его повышенное внимание к её персоне не могло бы остаться незамеченным в Анвиле, что вовсе не входило в планы прелестницы. Одного этого оказалось бы довольно, чтобы заставить Эстромо насторожиться. Нет, ни он, ни его въедливая подружка не должны были ничего заподозрить!
Посему красавица сделала всё, чтобы капитан, полагая, что она намерена оплести его любовными чарами, стремился всячески избегать её общества. В искусстве манипулирования мужчинами Лалилолла достигла непревзойденного мастерства, умело скрывая свои подлинные цели, и не Уарнилу было раскусить её игру. Таким образом, по прибытии в Анвил тот благодарил богов, что ему удалось не поддаться искушению и устоять перед соблазном, тогда как красотке именно это и требовалось.
Он лишь раз бросил беглый взгляд в сторону женщины, когда на неё, находившуюся примерно на середине трапа, налетел особо яростный порыв ветра, от которого сходни опасно завибрировали так, что она запнулась и, вскрикнув, ухватилась за Занури, преодолевавшую спуск с истинно кошачьей грацией. Среди следовавших за своей госпожой каджитов пронёсся суеверный шепоток:
— Тёмные Луны! Это дурная примета!
Лалилолла выпустила плечо служанки, грациозно обернулась и обвела свою свиту царственным взглядом, заставившим кошек умолкнуть. Однако досада, всколыхнувшаяся в её душе из-за этой мелкой неприятности, добавилась к тому счёту, что женщина намеревалась предъявить Эстромо, на глазах у которого она проявила неловкость.
Оба талморца шагнули ей навстречу, в точном соответствии с предписаниями протокола.
— Надеюсь, путешествие было приятным? — голос Эстромо звучал ровно, дежурная вежливость и ничего более. Его тон сильно отличался от того, к чему привыкла Лалилолла.
— О! Не беспокойся! «Жемчужина» вполне способна без проблем доставить тебя к месту назначения, — свои слова женщина сопроводила обворожительной улыбкой, скрывавшей её истинные мысли.
— Вот как? Что ж, отрадно слышать! Наконец-то я смогу покинуть этот богами забытый берег! Куда бы меня ни направили, вряд ли это окажется более затратным, чем пребывание здесь!
Лалилолла пристально посмотрела на него. Неужели ещё не знает? Впрочем, вероятнее всего, так и есть. Едва ли кто-то стал докладываться Рейнаре, куда переводят её дружка. Сама она может и могла бы что-то пронюхать, если бы не так спешила повидаться с ним. Если это вообще не было простым стечением обстоятельств, и её действительно не послали вместо Куранвила совершенно случайно. Тогда ей просто дали задание, не вдаваясь в ненужные подробности. Всё же в совете ощущалась заметная неловкость, связанная с принятым решением. Нет, Эстромо наверняка ничего ещё не знает про Пиандонею и зря пытается вилять по поводу затрат. Но это всё потом. Красавица улыбнулась своим мыслям. Она давно не та юная девушка, что пыталась соблазнить его когда-то. Посмотрим, устоит ли он перед нею теперь, когда она достигла расцвета женственности и отточила мастерство обольщения. Если бастион его безразличия падёт, её триумф будет полным! Впрочем, это не избавит строптивца от уготованной ему участи.
— Помнится, некогда ты сам стремился сюда! — голос Лалилоллы звучал завораживающей музыкой.
— Все мы порой принимаем не самые разумные решения, — пожал плечами талморец, — Но о делах можно поговорить и позже. А пока — добро пожаловать на Золотой Берег! Надеюсь ты примешь приглашение посетить моё скромное жилище?
— Благодарю! Я не премину им воспользоваться, — она была само очарование.
— Боюсь только, для твоих сопровождающих там просто не хватит места.
Лолле довольно успешно удалось скрыть своё удивление. Что за лачугу он намерен ей показать?
— Тогда я отправлю их на поиски подходящей гостиницы, пока не решу, где обосноваться. Скажи, как разыскать твой дом, и Занури придёт за мной, когда они что-нибудь найдут.
Получив необходимую информацию, кошки удалились, а трое талморцев зашагали по улицам в сторону обиталища альтмера.
Рейнара, поприветствовав прибывшую, не проронила больше ни слова, зато от её внимания не укрылась брошенная Эстромо фраза, которая могла означать, что он пока не в курсе деталей своей новой миссии. Занятно. Рив-инспектор решила делать вид, будто ей самой ничего не известно и посмотреть, что за игру поведёт Лалилолла.
Та же оживлённо и со вкусом пересказывала последние алинорские новости и сплетни. В этом милом щебетании было всё то, что не могло не заинтересовать земляка, давно оторванного от родины и застрявшего на чужбине. От её рассказов веяло ароматами цветущих садов, прохладным журчанием прозрачных голубоватых потоков, хитросплетениями интриг высшего света, взлётами и падениями его представителей.
Талморец умело извлекал из её болтовни крупицы полезной информации, но все попытки красавицы завладеть его вниманием безраздельно оказывались тщетными.
Так они добрались до места.
— Прошу, — Эстромо гостеприимно распахнул дверь и сделал приглашающий жест, пропуская женщин вперёд.
Рейнара, пряча улыбку, наблюдала, как Лалилолла обводит глазами уютное, но весьма скромное убранство небольшого домика.
— Вот, здесь я и жил все эти годы, — будто бы не замечая замешательства красавицы, продолжал альтмер, — Дом довольно удобный, так что, если пожелаешь, я могу оставить его тебе, чтобы не пришлось ютиться в гостиницах или тратить время и деньги на покупку нового.
— Здесь довольно... мило, — любезно улыбнулась Лалилолла, — но мне всё равно пришлось бы подыскивать жильё для своих помощников. Так что я предпочту поселиться в нашем посольстве.
— Разве наша миссия уже не является секретной?
Женщина поняла, что допустила оплошность, показав, как мало её волнует собственно успешное выполнение поставленной задачи. Но она тут же постаралась обратить этот промах себе на пользу, использовав его как основание для откровенной лести:
— Ты столь многое успел здесь сделать, что, пожалуй, мне уже нет особых причин таиться. Впрочем, я подумаю насчёт собственного дома, но... попросторнее.
— Что ж! — в голосе Эстромо послышалась сдержанная радость, — Тогда я сегодня же займусь продажей своего. Дело это не быстрое, а вернуть хоть что-то из вложенного в работу мне точно не помешает.
Вот уже второй раз промелькнул намёк на то, что альтмер стеснён в средствах. Но это как-то слишком уж сильно противоречило тому, что слышала Лалилолла на Алиноре. Поэтому она тут же уцепилась за его слова:
— И однако же, ты единственный, кто не просил дополнительных средств на свою деятельность! В то время, как от других подобные запросы приходили и продолжают приходить регулярно.
Губ Эстромо коснулась невесёлая полуулыбка.
— Полагаю, тебе известно, что все мои родные погибли во время Кризиса Обливиона. Это сделало меня единственным наследником приличного состояния. Отправляясь на Золотой Берег, я всё имущество превратил в деньги, каковые, по мере необходимости, и вкладывал в свои труды на благо Талмора, что позволило обеспечить некоторый успех. Своей семьи у меня нет, а мои собственные запросы весьма непритязательны...
Не сделав ни единого лишнего жеста, он сумел заставить Лалилоллу внимательно всмотреться в то, что она видела. Сам альтмер был одет в скромную простую мантию, его жилище говорило скорее о безупречном вкусе владельца, нежели о его состоятельности.
— Так что, если ты сумеешь получить доступ к этой информации, — продолжал он, — Тебе не составит труда сравнить то, что хранилось на моих банковских счетах в начале выполнения задачи на Золотом Берегу с тем, что там осталось теперь.
Это была чистая правда. Средства, прежде принадлежавшие Эстромо, по большей части перекочевали на счета некоего Лиранила и частично в хранилище Озгула. И хотя едва ли Лолле кто-то предоставил бы данные, хранимые банками в тайне, с неё вполне сталось бы совратить кого-то из служащих и выяснить то, чего посторонним знать отнюдь не полагалось.
Приезжая ощутила болезненный укол разочарования. Манеры Эстромо как всегда казались подкупающе искренними. Дом явно был давно обжит. Наспех состряпанная декорация её бы не обманула. И всё-таки ей было трудно поверить в такое бессмысленное расточительство, граничащее с безумием.
— Но зачем было тратить своё, если можно было поступить, как все?..
Эстромо пожал плечами.
— Передо мной стояла конкретная задача, требующая длительной работы. Оценить предстоящие затраты сходу не представлялось возможным, самому мне, как я уже сказал, нужно немного, поэтому вместо того, чтобы посылать запросы, ждать их одобрения и перевода денег в тех размерах, которые сочтут возможным и целесообразным выделить, я предпочёл сразу взяться за дело, благо мог себе это позволить.
Рейнара, стоя за спиной Лалилоллы, с восхищением смотрела на друга. И ведь он даже не лгал! Просто, помимо результатов проделанной работы, передавал сменщице всё в том виде, в котором некогда получил сам. Другое дело, что в процессе он сумел найти дополнительные источники дохода, существенная часть которых действительно шла на финансирование задачи, поставленной перед ним Талмором. Но ведь никто, даже Эстромо, не может в первый же день выйти на Гильдию воров со словами: «Да укроют вас тени, я ваш новый казначей!» Значит, сперва он действительно тратил собственные средства. Притом другой и за сотню лет не сумел бы втереться в такое доверие к воровской братии! И точно так же невозможно привести к ним за руку незнакомца, назначив своим преемником!
Лолла заметно скисла, хотя изо всех сил старалась этого не показать, но вновь попыталась использовать услышанное, чтобы завоевать его расположение.
— Такое бескорыстное служение не может остаться без награды! — нежно проворковала она.
— Я вижу, — суховато кивнул Эстромо, недвусмысленно намекая на то, что она явилась, чтобы занять его место, — Так в каких же краях мне следует её ожидать?
Вновь он не говорил напрямую, что не знает, куда его переводят, но его слова вполне допускали такую трактовку.
Лалилолла бросила быстрый взгляд на Рейнару. Вид у той был совершенно непроницаемый. Что она знала и что успела ему рассказать? За прелестным личиком прибывшей шла напряжённая работа мысли. Стоило ошибиться, выбрать неверную линию поведения, и она выдаст себя с головой. Хотя едва ли рив-инспектор знала, куда переводят Эстромо, всё же риск разоблачения был слишком велик. Красавица чуть пожала плечами и адресовала своему предшественнику одну из своих самых милых и очаровательных улыбок:
— О! Награда уже нашла тебя! У меня с собой приказ о твоём повышении, — но томный взгляд соблазнительницы красноречиво говорил, что она подразумевала не только и не столько служебное поощрение. Её глаза притягивали и завораживали, однако альтмер, как и прежде, оставался неуязвимым для её чар, — Что же касается нового назначения... в последнее время в Талморе нарастает озабоченность по поводу Пиандонеи.
— Оттуда стали доноситься тревожные вести? — в голосе Эстромо послышалась едва заметная насмешка.
— Наибольшие опасения вызывает как раз полное отсутствие каких бы то ни было известий.
— Такое положение сохраняется не одну сотню лет. Надо полагать, в последнее время молчание туманного архипелага звучит особенно громко?
Смех Лалилоллы прозвучал перезвоном серебряных колокольчиков
— Ах, с твоим отъездом Алинор лишился одного из лучших собеседников! Но мне, право же, известно не больше, чем я уже сказала. На «Жемчужине» дожидается запечатанный пакет, содержащий инструкции для тебя и для капитана, который предписано открыть только после выхода в открытое море. Вероятно, все необходимые распоряжения — в нём.
— А документы о повышении? — подала голос Рейнара, прежде безмолвно наблюдавшая за разговором.
— Они при мне. Вот, — Лалилолла протянула бумаги Эстромо, нежно коснувшись его руки, — Мне кажется, подобную новость надлежит отметить!
— Что ж, традиции следует соблюдать, — отозвался талморец, никак не отреагировав на её прикосновение. Он пригласил женщин к столу и достал вино и бокалы.
Попыток Лалилоллы его очаровать, альтмер, казалось, попросту не замечал. Если Уарнил старался отстраниться, и было видно, что ему приходится отчаянно напрягать свои душевные силы для противостояния соблазну, здесь все её ухищрения пропадали втуне.
Желая исправить это положение, красавица вернулась к пересказу сплетен с Алинора, но единственный успех, которого ей удалось добиться — скучающе-вежливые расспросы о Дейрандиле, бывшие искусительнице совсем ни к чему, так что, вкратце поведав о его новом титуле, женщина поспешила сменить тему.
Рейнара, мало участвовавшая в беседе, с удовольствием наблюдала за игрой, которую вели эти двое. Как и следовало ожидать, Лолла, непривычная к подобному равнодушию, которое было для неё страшнейшим из оскорблений, начала терять самообладание. В итоге она позволила себе несколько довольно рискованных пассажей в адрес самой рив-инспектора и её весьма тесной связи с Аллинаре, рассчитывая, в зависимости от обстоятельств, либо очернить женщину в глазах друга, либо вызвать у него ревность.
Во взгляде Эстромо, которым он тайком от Лалилоллы обменялся с подругой, сверкнуло искреннее веселье. «Твой черёд», — говорили его глаза.
Вот теперь Рейнаре удалось получить полное удовольствие от происходящего. Она не только подхватила эту тему, в отличие от Лоллы, скомкавшей разговор, стоило заикнуться о Дейрандиле, но и позволила себе намёки и двусмысленности, не позволяющие, как ни старайся, проникнуть в суть её отношений с Лин, зато дающие немало пищи для домыслов, которые, увы и ах, было совершенно не с кем обсудить на Золотом Берегу. Не ограничившись собственной личной жизнью, рив-инспектор продолжила в том же ключе и вплотную подошла к истории самой Лалилоллы и её связи со снабженцем, чем заставила ту изрядно понервничать, но так и не показала, насколько много или мало ей на самом деле известно.
Эстромо поддерживал беседу, в самый последний момент избегая озвучивания секретов приезжей, которые проливали свет на её роль в его новом назначении, подбрасывал Рейнаре вопросы или реплики, постоянно державшие Лалилоллу в напряжении. Теперь участие красавицы в разговоре свелось к отдельным фразам, поскольку всё внимание женщины было поглощено тем, чтобы он не ушёл в нежелательную плоскость. А сама она сидела как на иголках, и приход Занури, явившейся сообщить, что подходящая гостиница найдена, стал для неё настоящим спасением.
Сообщив Эстромо, где остановится, Лалилолла поспешила уйти. Вопреки опасениям Рейнары, каджиты отдали предпочтение другому постоялому двору — более роскошному, но менее удобному, нежели выбрала она сама. Не то, пожалуй, пришлось бы срочно переселяться туда и приглядывать за Арано, чтобы мальчик ненароком как-нибудь не влип по своей наивности.
Проводив гостью, альтмер вернулся в гостиную, подсел к подруге и негромко засмеялся. Та не выдержала и расхохоталась:
— Думаю, если Лолла за давностью лет и начала забывать, за что тебя ненавидит, сегодня ты освежил её память!
— Не примись она за старое, я бы пощадил её, несмотря на то, что она подстроила мне «маормерский подарок».
— Послушай, но ведь если ты расскажешь ей про лавку Умары...
— Не переживай, об этом я позабочусь.
— Я всё время забываю, с кем имею дело.
— Напротив, помнишь меня вполне способным не догадаться как следует запастись водой перед вылазкой в Мёртвые Земли.
Рейнара уткнулась в его плечо и тихонько добавила:
— Или получить дозу парализующего яда за миг до того, как даэдра рухнет поверженной...
— Вот видишь.
— Ты действительно намерен продать этот дом?
— Разумеется.
Печальный вздох вырвался из груди женщины. Она успела провести немало приятных минут под этим кровом, и расставание с гостеприимным жилищем было сродни прощанию с добрым другом.
— А где ты будешь жить до отъезда?
Эстромо пожал плечами.
— Могу попробовать договориться с покупателем, что освобожу дом, когда уеду. Могу перебраться в гостиницу...
— А можешь не говорить глупостей и поселиться на это время у меня! — раздался от двери зычный голос Таларано, получившего приглашение заходить, когда ему вздумается, если дверь не заперта, — Имей в виду, я не просто предлагаю, я на этом настаиваю!
— Спасибо, Тал! Ты уверен, что я тебя не стесню?
— Кто угодно, только не ты! У меня в «Путеводной Звезде» такие хоромы, что двоим там за глаза хватит места. Зато я могу предложить тебе то, чего не сможет ни одна гостиница: гарантированное отсутствие Лалилоллы и пронырливых каджитов.
— Пожалуй, это предложение из числа тех, от которых просто невозможно отказаться, — улыбнулся талморец, — Ну вот, всё и решилось.
Рейнара также нашла, что более удачный вариант сложно даже придумать, хотя в душе очень сожалела, что дни, проведённые под одной крышей со старым другом, так быстро закончились.
— Значит, завтра же с утра перевезём твои вещи! — радостно провозгласил Таларано.
— Большую часть можно сразу переправить на «Жемчужину». Ты же знаешь, мне много не надо.
— Чтобы кто угодно мог вдоволь в них порыться?
— Пусть. Ничего такого в том, что я могу спокойно оставить на судне, они не найдут.
— А если напротив, подстроят какую-нибудь ловушку?
— Много возни и мало шансов на успех. Куда проще и эффективнее попытаться разделаться со мной другими способами, если возникнет такое желание. Кроме того, я тоже могу кое-что предпринять, чтобы защитить свои вещи от посягательств.

***

Вопрос с продажей дома решился вполне успешно и без лишних проволочек, как большинство дел, за которые брался Эстромо, причём самому ему не пришлось хлопотать, так как его люди по-прежнему были готовы помочь ему по первому слову, а от Лалилоллы сразу же оказались не в восторге, хотя та ещё ничем особо себя не проявила.
Сама Лолла не стала мириться с ограничениями, каковые приходится терпеть постояльцам даже в самой лучшей гостинице, и занялась поисками резиденции, полностью отвечающей её запросам, где она могла бы с комфортом разместиться вместе со своими приближёнными. Ей удалось снять на долгий срок красивый особняк почти напротив храма Дибеллы, старинный, но вполне прочный и ухоженный. Владелец смутно намекал, будто некогда тот принадлежал Чемпиону Сиродила, тому самому, что вместе с Мартином Септимом положил конец Кризису Обливиона, впрочем, подтвердить свои слова ему оказалось нечем.
Женщина предпочла бы приобрести дом в собственность, но ей не слишком хотелось тратить на это личные средства, а сходу запрашивать деньги у Талмора было не с руки, поскольку контраст с тем, как решал вопросы Эстромо, получался слишком заметным, и сравнение выходило не в её пользу.
Зато обретение Лалилоллой хотя бы временного жилища сразу же решило вопрос о месте встречи с коллегами по рабочим вопросам.
Первым делом она должна была получить результаты проведённой Рейнарой проверки. Рив-инспектор полагала, что красотка постарается как можно быстрее принять у неё бумаги и поспешит избавиться от её присутствия на Золотом Берегу. Но на деле вышло совсем по иному. Лалилолла постоянно задавала дополнительные вопросы, ответы на которые требовала непременно внести в отчёт, просила что-то уточнить, уверяла, что в отдельных пунктах ей не всё ясно, хотя разобраться в них мог и ребёнок.
Сперва Рейнара полагала, что та просто старается заставить её понервничать, возможно, в отместку за оказанный приём. Этим рив-инспектора было не пронять, однако очень скоро она поняла, что целью Лалилоллы было любой ценой задержать её на Золотом Берегу, пусть даже при этом временами придётся выглядеть круглой дурой. Это могло означать только одно — та пыталась скрыть что-то, что Рейнара могла узнать на Алиноре. Догадка заставила рив-инспектора приложить все усилия, чтобы поскорее завершить все дела в Анвиле, но хотя Эстромо уже приступил к непосредственной передаче дел своей преемнице, его подруга никак не могла добиться, чтобы та отстала от неё со своими придирками, большая часть которых была уже совершенно нелепой.

***

Пока Лалилолла была занята высказыванием очередных надуманных претензий к Рейнариной работе, Эстромо мог свободно распоряжаться своим временем и предпочёл вернуться в «Путеводную Звезду», где теперь обитал по приглашению Таларано. Воспользовавшись приходом друга, маг позвал его к себе в кабинет и запер дверь, чтобы никто им не помешал. Он предпочёл бы оставить снаружи Таврия — отгонять непрошеных посетителей — что-что, а уж это парень умеет! Порой умудряется даже перестараться. Но тот снова где-то шлялся в обществе Арано. Хотя наставник сам практически отпустил его на время визита Рейнары и её помощника на Золотой Берег, что-то этот имперец разболтался в край и вовсе перестал появляться и спрашивать, нет ли для него других распоряжений. Ладно, призвать его к порядку ещё успеется. Сейчас важнее другое. Он повернулся к другу, морально готовясь начать трудный разговор, но тот опередил его:
— Так о чём ты хотел со мной поговорить?
— Да так, думал выяснить, избавляет ли у вас в Талморе практическая невозможность сдержать слово от всяких обязательств по его выполнению?
Эстромо прищурился. На этот раз ему потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное и понять, к чему клонит маг. Наконец его губ коснулась слабая улыбка.
— Ты о моём обещании бросить всё, если станет понятно, что от меня просто пытаются избавиться таким затейливым способом?
— Не только. Это же касается и осознания полного отсутствия шансов выполнить твою задачу и остаться в живых. А также того, что мы выяснили о нынешнем состоянии Пиандонеи, как полностью закрытой и изолированной территории. Кроме того, на корабле, где Лалилолла провела довольно продолжительное время, у тебя тоже вполне могут найтись «доброжелатели». Так что, принимаясь за еду, тебе стоит помнить историю с Куранвилом...
— Ложась спать, о кинжалах, скрывающихся во мраке, а в остальное время о судьбе Райнандора, — подхватил Эстромо, — А ещё лучше — скоропостижно скончаться, не дожидаясь отъезда, и тем избавить всех от лишних хлопот.
— Тебе бы всё шутить! — сердито проворчал маг, — Ты мне лучше объясни, как ты намереваешься сдержать данное мне слово, если уж, как и сказал, пообещал ровно столько, чтобы не пришлось лгать?
Эстромо не ответил, погрузившись в размышления. Он уже продумывал несколько вариантов на случай самого худшего развития событий, но ни один не устраивал его в достаточной мере. Возможно, что-то новое в этом смысле скрывал запечатанный пакет, содержавший указания как для него самого, так и для капитана судна, и который надлежало вскрыть только покинув порт Анвила и оказавшись вне Имперских вод, но пока сказать было особо нечего.
— Молчишь... Потому что знаешь, что как только окажешься в открытом море, обратного пути не будет. А тем паче тебе не выбраться с этой проклятой Пиандонеи! Как ты сможешь вернуться? Вплавь? В лучшем случае тебе удастся добыть лодку. И? На утлой посудине через океан? Да на такое путешествие туда даже припасов не погрузить! Не говоря уж о том, что первый же слабенький шторм станет для неё — и для тебя — последним! А портал ты можешь открыть разве что такой, какой тогда с твоим избитым босмером, да и то на пределе сил! И тебе это отлично известно! Сколько тебе пришлось потом пешком тащиться до доков? При этом на тот момент ты был в отличной форме... Будь ты ранен, болен, голоден — даже такая задача оказалась бы тебе не по зубам! А пробовать переместиться подобным способом через море и думать нечего!
— На крайний случай, я мог бы попытаться...
— Ну да, иногда самоубийство — лучший выход. Не спорю, там тебе могут устроить и такое. Ты и сам отлично знаешь, что это тебе не под силу. Поэтому, вот, возьми.

Таларано протянул другу небольшой свиток.

— Всегда держи при себе. Я постарался сделать его как можно более компактным, и устойчивым к морской воде, так что проблем с ним быть не должно. Зато ты сможешь им воспользоваться хоть сброшенный за борт, хоть едва цепляющийся за жизнь... лишь бы оставался в сознании. Он перенесёт тебя прямиком в мой кабинет, каковой в ближайшее время будет закрыт вообще для всех, кроме меня и Таврия, ну, разве что ещё Рейни с помощником. Я уже говорил ей и повторяю тебе, что Лолла или кто-либо из её приспешников никогда не будут допущены сюда даже на порог. Уж это я могу гарантировать.
— Тал... Спасибо тебе! Это куда больше, чем просто помощь, — Эстромо бережно убрал свиток, — Даю тебе слово не расставаться с ним.
— Вот-вот. И если хоть что-нибудь пойдёт не так, вплоть до внезапного лёгкого недомогания — немедленно воспользуйся им.
Талморец кивнул, понимая, что Таларано намекает на возможную попытку покушения на борту «Жемчужины», хотя самому ему не очень-то верилось в такую вероятность. И всё же этот свиток сильно увеличивал шансы остаться в живых при неблагоприятном раскладе.

***

Между тем день, на который было назначено отбытие «Жемчужины» на Пиандонею, неумолимо приближался.
Готовясь положить конец текущему положению вещей, Рейнара предупредила Арано, чтобы тот был готов в любой момент переправить их обратно на альтмерский архипелаг. Дорожные сумки обоих были собраны, юноша вместе с Таврием обретался либо в гостинице, либо в «Путеводной Звезде», о чём рив-инспектор была предупреждена, но пока что ей никак не удавалось освободиться.
В конце концов Рейнара с утра пораньше явилась в занятый Лалилоллой особняк и прошла к ней, несмотря на довольно активные попытки каджитов её задержать.
Красавица в лёгком домашнем платье из светло-зелёного шёлка с золотисто-кремовой отделкой наслаждалась завтраком. Рив-инспектор с размаху опустила папку с отчётом на стол, так что столовые приборы подпрыгнули, а Занури, напуганная хлопком, зашипела, как обычная кошка. Вошедшая бросила на неё такой взгляд, что та тихо пискнула и исчезла в соседней комнате, не рискнув отстаивать интересы госпожи.
Лолла, широко распахнув прекрасные глаза, приподнялась из-за стола.
— Рейнара, я не понимаю...
— Сейчас поймёшь. Вот отчёт. Составленный по всей форме. С учётом всех твоих замечаний и пожеланий, включая самые бредовые. Или ты принимаешь всё, как есть, и я сегодня же отбываю с ним на Алинор, или тебе снова что-то не ясно, тогда я отвожу бумаги и прилагаю к ним доклад о твоём служебном несоответствии с требованием незамедлительно отозвать тебя с Золотого Берега, оставив это место за Эстромо.
Лалилолла замерла, не окончив движения и забыв закрыть хорошенький ротик. Глаза Рейнары метали янтарные молнии и, несмотря на тёплый оттенок, были холодны, как лёд. Тонкий поток Иллюзии, задействованный рив-инспектором для стимулирования мыслительных процессов красавицы, превращал её вполне осуществимые угрозы в источник всепоглощающей паники.
Лолла судорожно сглотнула. Было отчётливо видно, как при этом дёрнулась её нежная длинная шея.
— Полагаю, что все проблемы мы уже устранили и с этим отчётом всё в полном порядке, — Лалилолла постаралась сохранить лицо и придать голосу твёрдости.
— В твоих интересах, чтобы это было так. Если после того, как ты столько цеплялась к мелочам, окажется, что упущено что-то существенное, это будет достаточно красноречиво говорить от твоей компетенции, а не о моей. Тебе отлично известно, что проверки подобного плана, во-первых, не входят в обычный круг моих обязанностей, во-вторых, ничего серьёзного за всё это время ни разу добавлено не было.
То, что Рейнара так поспешно засобиралась на Алинор напугало красавицу больше всего. Неужели, та что-то заподозрила? Подобный ход мыслей был достаточно хорошо знаком рив-инспектору, так что она поспешила успокоить Лоллу на этот счёт, продолжив с нарастающей яростью:
— Я ещё могу принять, что в силу неясных мне причин эту проверку нельзя было отложить, так что в связи с несчастным случаем, произошедшим с Куранвилом, ехать пришлось мне. Допускаю, что ты столь плохо подготовлена к той должности, на которую рвалась, что тебе необходимо разжёвывать каждый пустяк, но! Я совершенно не готова и дальше терять время, которое могла бы потратить на собственную работу, поскольку отлично представляю, что по возвращении меня уже ждёт настоящий завал!
У Лалилоллы немного отлегло от сердца. В самом деле, если даже Рейнара отправится на Алинор немедленно, ей сперва придётся отчитаться о своей поездке, затем разгрести то, что накопилось за время её отсутствия, и до отплытия «Жемчужины» из Анвила ей просто не хватит времени ни на что больше! Она даже свою милашку разве что мимоходом приобнять успеет, да и то не сразу.
Успокоившись на этот счёт, Лолла изящно откинулась на стуле, и высокомерно улыбнулась.
— Конечно, я понимаю... Работа рив-инспектора довольно напряжённая и... неблагодарная. В таком случае, не стану тебя больше задерживать. Можешь отправляться на Алинор, когда сочтёшь нужным.
Рейнара коротко кивнула, и подтолкнула документы к Лалилолле. Та кликнула Занури, которая вошла, опасливо косясь на рив-инспектора и ожидая, что прикажет госпожа. Та потребовала принести письменные принадлежности.
Кошка исчезла, и, не решаясь снова появиться в гостиной, отправила вместо себя каджита, в чьи обязанности входила и работа секретаря.
Прекрасная альтмерка бегло пролистала отчёт, дабы удостовериться, что все нужные бумаги на месте, и к ним не добавилось ничего нежелательного, поставила свою подпись и печать, после чего торопливо протянула бумаги Рейнаре.
— Благодарю, — бросила та и вышла.

***

Она разыскала Эстромо, чтобы попрощаться пред отъездом и от всей души пожелать ему удачи.
— Прошу тебя, будь осторожен и береги себя! — горячо шепнула Рейнара, крепко обнимая друга. Погода успела исправиться и, словно извиняясь за прежнее дурное поведение, согревала почти летним теплом. Подсвеченные солнцем слезинки сверкнули точно золотая смола в янтарных глазах женщины, но она не позволила им скатиться.
— Обещаю. А ты, занимаясь «прополкой», не забывай, что твои «сорняки» скорее сродни душителям, нежели простому чертополоху.
Женщина улыбнулась его сравнению и энергично кивнула, тряхнув рыжими волосами.
Прощание с Таларано вышло кратким, хотя было не менее искренним. Но всё же он оставался на привычном месте, а не отправлялся навстречу опасной неизвестности.
Пока сестра разговаривала с братом, Арано прощался с новыми друзьями из Коллегии Шепчущих, особенно с Таврием, с которым провёл большую часть времени пребывания на Золотом Берегу. Печаль от расставания для альтмера скрашивалась предстоящей возможностью увидеться с Аллинаре, для коловианца — прочесть книги, названные ему мастером порталов, и поискать в библиотеке другие материалы на тему перемещений через пространство. Остальные вспоминали совместно проведённый Фестиваль Ведьм, где сполна использовали все задумки, как уже опробованные на Эвелине, так и то, что не вошло в план по её укрощению, и выражали надежду когда-нибудь встретиться с юношей вновь.
Полчаса спустя двое альтмеров ступили на прекрасную точно цветущий сад землю Алинора. Сразу по прибытии Рейнара отпустила своего спутника, поскольку в ближайшее время ей предстояли срочные дела, не связанные с перемещениями.
Она лишь на минутку заглянула к себе, чтобы оставить вещи. Было бы неплохо повидаться с Аллинаре, но поскольку о времени своего возвращения совсем недавно не знала и сама Рейнара, девушка могла оказаться у неё дома только случайно. На то же, чтобы разыскивать Лин, у неё совершенно не было времени. Кроме того, это слишком походило бы на постановку личных интересов превыше служебных, чего рив-инспектор никак не могла себе позволить. Особенно теперь.

***

После отъезда Рейнары встречи Эстромо с Лалилоллой стали проходить наедине. Её каджиты при приближении альтмера испарялись точно по волшебству. Красавица так и не оставила попыток его соблазнить, но действовала куда тоньше, чем с Уарнилом, и уж конечно не столь прямолинейно, как Эвелина с Арано. Разумеется, поддайся талморец чарам прелестницы, это не спасло бы его от той участи, что она ему уготовала, но послужило бы целебным бальзамом для её уязвлённого самолюбия. Однако пока утешиться ей было нечем.
Как и опасалась Рейнара, стоило Лалилолле услышать от Эстромо о «Благоуханной лилии», в глазах красавицы вспыхнули опасные огоньки.
Это, конечно, не укрылось от бдительного ока талморца, но он, будто не замечая овладевшего ею оживления, продолжил буднично-скучающим тоном:
— В создании эликсиров, так или иначе связанных с любовными отношениями, владелица лавки, Умара, несмотря на юный возраст, не знает себе равных. Само собой, я позаботился о том, чтобы защитить себя от действия подобных средств. Так что, можешь мне поверить, девочка отлично знает своё дело, но попытка проверить её снадобья на мне приведёт лишь к необоснованному разочарованию в её искусстве.
Лалилолла в душе прокляла Эстромо с его предусмотрительностью. Но две мысли, пришедшие красавице в голову, вызвали у неё удовлетворённую улыбку. Первая была связана с возможностями, которые раскрывали перед ней на Золотом Берегу товары из «Благоуханной лилии». Вторая — с тем, что никто из посмевших устоять перед её очарованием или пытавшихся ему противиться не уйдёт от расплаты. Какая изящная ирония скрыта в том, что один из них повезёт другого навстречу их общей судьбе!.. Впрочем, бедняга Уарнил сломался бы и довольно быстро, если бы это входило в цели искусительницы, но он осмелился думать, что способен ей противостоять! Сама эта мысль уже была достаточно крамольной.
С этого дня Лалилолла стала частой, чтобы не сказать постоянной, гостьей в «Благоуханной лилии». Она оставляла там уйму денег на краски, духи и прочие элементы соблазнения, а порой просила изготовить что-нибудь на заказ, как некогда Эстромо или Ксавье, но Умаре и Индарио было очевидно, что всё это приобретается для личного использования, а не для дел Талмора, которые, казалось, мало заботили красотку.

***

Сухонькая пожилая бретонка, та самая, что первой встретила Рейнару и Арано в «Путеводной Звезде», неслышными шагами зашла в общую библиотеку.
— А! Таларано! Наконец-то я тебя застала! С тех пор как ты закрыл доступ в свой кабинет, с тобой не так-то просто поговорить.
— Розалинда? Увы, бывают исследования, которые требуют секретности, и при этом могут закончиться ничем. Но тебе довольно постучать, — и я к твоим услугам.
— Ну, про соблюдение тайны мага мне можешь не рассказывать, — согласно кивнула мастер-алхимик, — Но ты и меня пойми — вроде уж не девочка, в коридоре под дверью стоять. Не по статусу. Кабы не ученики — можно бы не чиниться, но…
— Ты права, но могла бы вызвать меня и через кого-нибудь из них, если дело срочное.
— Так было бы срочное, я б тебя из-под земли нарыла, — засмеялась женщина, — А мне так, поболтать по-стариковски.
Она обвела взглядом уютное помещение, заполненное книгами, рабочими столами и мягкими креслами, в одном из которых при свете двемерской лампы сосредоточенно читал Таврий. Перед ним лежало ещё несколько томов и свиток с выписками. Причём было непохоже, что парень трудится над заданием. Обычно тот мог точнее сказать, сколько ворон пролетело за окном, нежели что написано на той странице, над которой он сидел ближайшие полчаса, и только суровый взгляд и оклик наставника могли побудить его с тяжёлым вздохом перенести большую часть внимания на текст.
— Я всегда рад поговорить с тобой. Для этого не нужно искать официального повода.
— Но зато как приятно устроить «случайную» встречу, не правда ли? — шутливый тон, взятый пожилой дамой, шёл к ней неимоверно. За это её, одну из самых строгих наставниц, обожали все ученики без исключения. Хотя проще было дождаться поблажки от Таларано, нежели от неё.
— Я весь внимание, — с чисто альтмерским изяществом слегка поклонился маг.
— Хотела тебя спросить, что за чудо дивное привозила с собой твоя сестра?
— Ты про Арано? Её помощник, довольно способный мастер порталов. Не самый распространённый талант, но чтобы чудо…
— Меня в нём больше впечатлило другое. Наши ученики, как это свойственно молодости, сдружились с ним, пока он был здесь. И — на тебе! Пообщавшись с этим остроухим… Ох, прости. Никогда не перестану воспринимать «своих», как людей… И переучиваться поздно!
— Ну, что ты! Какие между нами могут быть обиды?! Продолжай.
— Так вот, после общения с ним Дорелий, например, стал уделять особое внимание очищению своих зелий от всевозможных примесей, хотя раньше относился к этому мягко говоря небрежно… Нет, он, конечно старательно выполнял все мои требования, всё же лучший из моих учеников, но я же не первый день на свете живу, и видела, как он их воспринимал. Как учебную задачу лишённую практического смысла, со стремлением к никому на деле не нужному совершенству. Работает эликсир? Работает. Так чего ещё надо-то, если побочные эффекты слабы или незаметны и не мешают основному действию?! Чего эта старая ведьма привязалась? А теперь — не нарадуюсь на него. И другие следом за ним так же делают. Будто подменили их. Да и Таврий твой — вон, гляди-ка, в книги зарылся! Когда такое было?!
Таларано, отлично знавший, в чём причина изменившегося отношения Дорелия к алхимии, но пообещавший парню его не выдавать, пробормотал нечто на предмет культурных различий и распространённого на Алиноре течения поиска Пути к Алаксону, которым, возможно, сумел заразить обретённых на Золотом берегу друзей юный альтмер, поскольку молодёжь падка на всё новое… Розалинда с сомнением покачала головой и нехотя признала:
— Возможно, оно и так… Ничего другого мне в голову не приходит.
Маг лишь развёл руками, мол — сам не знаю, как объяснить иначе. Но некоторое время после этого разговора поглядывал на Таврия с подозрением, прикидывая, где и в чём тот мог оступиться, да ещё так, чтобы скоропалительно взяться за ум.

***

Сам же невольный виновник благих перемен в анвильской «Путеводной Звезде», очутившись на Алиноре и отпущенный Рейнарой отдыхать, направился к себе, чтобы привести себя в порядок, прежде чем искать встречи с Аллинаре. Кроме того, после долгого отсутствия ему не хотелось явиться к ней с пустыми руками. Но подарить ей что-нибудь кроме обычного букета цветов юноша не решался, а их он всегда приносил по утрам. Вздохнув, Арано отложил свой визит на следующий день.
Рано утром он поспешил к дому предмета своего восхищения, но девушку не застал. Обижаться не имело смысла. Откуда ей было знать, что они с Рейнарой вернулись? Если только рив-инспектор сама первым делом не пошла к ней. Тогда не исключено, что Аллинаре ночевала у неё.
Арано решил прогуляться до дома своей покровительницы. Но и Рейнара успела куда-то уйти, хотя, казалось, могла бы и отдохнуть после столь длительной поездки. И снова ни следа её помощницы. Молодому альтмеру, пребывавшему в растерянности, вдруг подумалось: «Что, если Аллинаре по утрам оставалась дома поскольку дожидалась его?» Эта мысль показалась слишком прекрасной, и он поспешил прогнать её прочь, чтобы ненароком не поверить и не разочароваться впоследствии. Но она то и дело возвращалась, заставляя сердце сладко замирать.
Не зная, где разыскивать девушку, юноша решил заняться другими делами. На другой день повторилась та же история. То ли Аллинаре вставала затемно и успевала исчезнуть до его прихода, то ли вовсе не ночевала дома.
Вне себя от огорчения, парень отправился бесцельно бродить по городу. Время приближалось к полудню, когда на торговой площади его окликнул знакомый голос:
— Арано?!
Ловко лавируя в толпе, к нему почти бегом приближалась та, кого он второй день безуспешно разыскивал. Сердце молодого альтмера радостно затрепетало. Она здесь! Узнала и спешит навстречу! Букетик, который он таскал с самого утра, благодаря простенькому заклинанию, которому Аллинаре и научила юношу, оставался свежим. Цветы, выбранные им, идеально подходили к её наряду — не иначе как добрый знак!
Между тем помощница Рейнары добралась до него, немыслимым образом никого не задев и ни с кем не столкнувшись. Не залюбоваться грациозностью её стремительных движений было невозможно!
Парень протянул ей букет, и хотел добавить приятное приветствие, но та приняла подарок, на её лице промелькнула быстрая благодарная улыбка, и девушка, опередив его, торопливо заговорила сама:
— Арано? Откуда ты здесь взялся?
— Искал тебя, хотел подарить цветы…
— Я не о том! Давно ты на Алиноре? — Аллинаре нетерпеливо притопывала ножкой.
— С позавчерашнего дня…
— Мохнатые пятки И’ффре! Надо же мне было уехать так не вовремя! — почти простонала девушка, — Рейнара тоже здесь? Или она отправила тебя обратно одного?
— Здесь, — видя с каким нетерпением она ожидает ответа, он постарался говорить побыстрее, — Я доставил нас обоих. Может быть, мы с тобой могли бы…
— Ох! Потом! Всё потом! Мне нужно её найти!
Аллинаре сорвалась с места, и оставив парня стоять с раскрытым ртом, ринулась прочь. Уже на другом краю площади, она, вспомнив о нём, повернулась, прощально помахала рукой и исчезла за углом.
Этот дружеский жест немного утешил юношу. Она так стремилась найти Рейнару… Неужели в её нетерпении виноваты только дела?.. Дела, которые ждали всё то время, что они с рив-инспектором проторчали в Анвиле. И непохоже, чтобы за это время Алинор дал течь и собирался погрузиться в пучину моря! Новым Кризисом Обливиона, вроде, тоже не пахло, тогда к чему такая поспешность? Может, между этими женщинами и в самом деле существует нежная привязанность? Тогда на что ты надеешься, Арано? Здесь тебе ловить нечего… Но ведь… похоже ему Аллинаре тоже обрадовалась… вряд ли лишь потому, что его появление могло означать возвращение Рейнары. Или всё же только поэтому?
Так, переходя от надежды к отчаянию, парень не заметил, как вернулся к себе. Пригласить девушку на обед он не успел, поскольку она буквально не дала ему и рта раскрыть, но это не повод самому оставаться голодным. Переживания не лишили его аппетита, тем более, он как раз пришёл к выводу, что всё вовсе не так плохо, раз Аллинаре издали узнала его в толпе и приняла подарок. К тому же она обернулась, чтобы попрощаться, хотя явно очень спешила. Надо будет просто повторить попытку предложить ей совместную трапезу чуть позже. Скажем, через день или два…
А пока, раз миссия Рейнары на Золотом Берегу завершена, можно наконец позволить себе немного отдохнуть и расслабиться. Помимо того дня, когда Арано увлёкся созданием порталов ради избавления от заигрываний горничной, он больше ни разу не позволил себе оказаться не готовым к работе. Даже во время Фестиваля Ведьм, хотя они с учащимися «Путеводной Звезды» тогда всё равно здорово повеселились. Этот праздник жители Анвила запомнили надолго.

***

Первым делом Аллинаре бросилась разыскивать Рейнару у неё дома. Но там её не было, единственное, что удалось выяснить девушке, это то, что рив-инспектор оседлала Вельву — свою любимую вороную кобылу, крепкую, выносливую и при мощном сложении довольно быструю, и уехала по делам. И тут порывистость девушки сыграла с ней дурную шутку — она заметалась и вместо того, чтобы терпеливо дожидаться подругу, пустилась вслед за ней. Однако Лин преследовали неудачи: то она самую малость опаздывала и не успевала застать Рейнару, то ошибалась в выбранном направлении, но никак не могла её настичь.
Наконец, совершенно отчаявшись и измучив свою маленькую мышастую лошадку, Аллинаре вернулась к себе. Чтобы успокоиться, она переоделась и принялась украшать платье и причёску свежими цветами, и тут только ей пришла мысль, с которой следовало начинать — отправиться к Рейнаре и, если та ещё не вернулась, подождать её там.

***

Большую часть дня рив-инспектор провела в седле. Отчёт о деятельности Эстромо на Золотом Берегу она отдала сразу же как вернулась на Алинор. Среди тех, кто его принимал, находился и полностью выздоровевший Куранвил. Он внимательно изучил документ и одобрительно кивнул.
— Работа выполнена блестяще. Даже я сам не сделал бы лучше, а ведь такие проверки не входят в число Ваших обычных обязанностей. Тем больше моя признательность за то, что Вы взяли на себя труд исполнить эту миссию. Правда, некоторые моменты кажутся несколько избыточными… Например, вот здесь и ещё тут… — палец эльфа заскользил над строками, указывая на места, вызвавшие у него недоумение.
— О, да. Но на их внесении настаивала новая куратор Золотого Берега.
Рейнара заставила Лалилоллу завизировать все правки, которые та вынудила её внести, и теперь ей было чем подтвердить свои слова: под каждым отмеченным Куранвилом уточнением стояла подпись преемницы Эстромо.
Члены совета, допустившие её назначение, покусывали губы. Не похоже, чтобы женщина, так рвавшаяся на эту должность, была к ней готова. И вот тот, кому изначально надлежало проводить проверку, будучи не в курсе всей этой истории, невзначай на это указал. Куранвил не был бы альтмером, если бы не ощутил, что его замечание вызвало некоторое напряжение и неловкость среди собравшихся. Стремясь сгладить это впечатление, он ещё внимательнее вчитался в текст и вычленил одно из дополнений, отмеченных подписью Лалилоллы.
— Разве что вот с этим я готов согласиться. Здесь разъяснения уместны, но опять же, учитывая, что Ваш опыт работы лежит в несколько другой области…
— В исходном отчёте я изложила эти данные чуть позже, — тон Рейнары был безупречен, она перевернула страницу и указала на запись, в точности повторявшую найденную Куранвилом, только чуть другими словами, однако не оставлявшими места для дополнительных уточнений. Всё было чётко и ясно.
— Но тогда… — голос альтмера выдавал овладевшее им замешательство, однако он тут же подавил его и, подняв глаза от документа, подытожил: — Что ж, документ составлен по всей форме и содержит всё необходимое...
— Местами даже дважды, — почти беззвучно с едва заметной усмешкой прошептал один из советников, которому больше чем прочим было не по себе от того, что он пошёл на поводу у Дейрандила. Будь у него такая возможность, он не повторил бы этой ошибки, но сделанного было уже не вернуть.
Однако Рейнара бросила на него беглый взгляд из-под ресниц. Её чуткий слух уловил эти слова. «Я запомню тебя», — мысленно пообещала женщина.
Куранвил, ничего не заметив, закончил свою мысль:
— Так что, полагаю, к рив-инспектору нет никаких вопросов.
Окружающие с облегчением зашевелились и поторопились отпустить Рейнару.
Покончив с отчётом, женщина принялась выяснять, что успело случиться за время её отсутствия. Право же, ей стоило сделать Аллинаре своим секретарём! Та бы точно не допустила такого бардака! Казалось, все, точно малые дети, ничего не способны сделать и решить сами. Два дня пришлось мотаться по окрестностям, улаживая проблемы, которые — удивительное дело — решались будто сами собой, стоило ей приехать. В какой-то момент Рейнара всерьёз задумалась, не подстроена ли как минимум половина нарочно, чтобы поиздеваться над ней?! Использовать для многочисленных и довольно кратких рабочих визитов услуги Арано — означало просто замучить парня до полусмерти. Поэтому рив-инспектор ездила верхом, изредка добираясь до дому передохнуть.
Вот и теперь она в очередной раз спешилась, отвела усталую Вельву на конюшню, ласково потрепала её по холке, наполнила кормушку и вошла в дом. Пусть делают, что хотят, но ей, как и её лошади, нужно немного времени, чтобы перевести дух и хотя бы поесть, поскольку обеденный час уже давно миновал.

***

— Рейнара! Наконец-то я тебя нашла! — к ней цветочным вихрем ворвалась Аллинаре.
— Что случилось, Линни? На тебе лица нет!
— Знаешь, что мне удалось выяснить?!
— Милая, если это не срочно, то нечего было меня пугать, а если срочно, к чему лишние вопросы?
— О, прости! Я никак не приду в себя... «Жемчужину» должно потопить пиратское судно, специально нанятое для этой цели!
— Что?! Ты уверена?!
— Да!!! Посланец-каджит сам хвастался приятелю тем, как ловко это провернул.
Рейнара закусила губу. Значит, Эстромо действительно отправляли не просто на опасное задание, а на верную гибель. И за всем этим маячила точёная фигурка Лалилоллы.
— Жди меня здесь, Лин. Я скоро вернусь. Хотя, нет. Отправляйся к себе, запри дверь. Для всех — я у тебя, но отдыхаю и ни к кому не выйду. Ключ у меня с собой.
Аллинаре отлично знала этот сухой отрывистый деловой тон подруги. Он означал, что та приняла решение и готова действовать. Поэтому, вместо того, чтобы обидеться, миниатюрная эльфийка только радостно кивнула.
Рейнара, используя привычные навыки скрытности, размашистой, совсем не женственной походкой направилась к Арано. Дверь в его в его апартаменты оказалась незапертой, так что альтмерка просто распахнула её и вошла, плотно притворив за собой. Юный чародей сидел за столом, на котором стоял позолоченный винный графин и одинокий бокал.
— Госпожа рив-инспектор?! — судя по тому, как поспешно вскочил молодой маг, он был уже не вполне трезв и стыдился быть уличённым в этом.
Рейнара успокаивающе махнула рукой. Она отлично знала об этой небольшой слабости подручного — после успешного завершения работы тот любил выпить в одиночестве хорошего вина, впрочем, меру знал, а во время выполнения задания, сколь бы продолжительным и не требующим особого внимания оно ни оказалось, расслабиться себе не позволял. В чём она недавно могла убедиться. Хотя иногда лучше бы наоборот. Сейчас это было более чем некстати, но ведь она сама отпустила юношу, не предупредив, что его услуги могут снова понадобиться в ближайшее время. Впрочем…
— Сиди, Арано. Я не по делу. Просто тяжёлый день...
— Госпожа Рейнара, позволите предложить вам вина? — засуетился парень.
Женщина кивнула с усталой полуулыбкой. Арано метнулся за вторым бокалом, в то время как рив-инспектор пристально смотрела на него и думала: «Могу ли я доверять тебе? Могу ли верить хоть кому-то в этом змеином гнезде? Даже Аллинаре?.. Нет, в ней я сомневаться не стану! Ни в Лин, ни в Эстромо, ни в Таларано. Но вот тебя, мальчик, в этом списке, увы, нет... Прости. Так надо».
Словно тёплая мягкая ладонь опустилась на затылок молодого альтмера. Взгляд его утратил осмысленность. Повинуясь тихому приказанию Рейнары, он вернул взятый кубок на место, запер дверь апартаментов на ключ, сконцентрировался... И вот в углу комнаты замерцал портал, ведущий в кабинет Таларано в «Путеводной Звезде». Чары, наложенные рив-инспектором, давали парню возможность полностью сосредоточиться на своей задаче, невзирая на опьянение. В другой ситуации женщина предпочла бы не рисковать, но сейчас время было слишком дорого. Кроме того, это же заклинание не позволяло текущим событиям запечатлеться в памяти юноши.
Анвильский маг обернулся в поисках источника вдруг изменившегося освещения и с удивлением увидел появившуюся из портала сестру, за которой деревянным шагом следовал её подручный.
— Рейни?!
— Тал, ты знаешь где сейчас Эстромо? Мне нужно срочно с ним переговорить, причём без свидетелей.
— Боюсь, вам не суждено повидаться. Он тоже сожалел, что не увидит тебя перед самым отъездом, но ты ведь не собиралась возвращаться.
Несмотря на железное самообладание, Рейнара заметно побледнела и ощутила предательскую слабость в ногах.
— Что значит «не суждено»? Его отъезд назначен на завтрашнее утро!
Таларано покачал головой:
— Отплытие «Жемчужины» перенесли на восемь часов нынешнего вечера.
Рив-инспектор бросила взгляд на часы. Двадцать минут восьмого. Если поспешить, ещё есть шанс застать Эстромо и предупредить о предательстве. Открывать портал, ведущий в порт, значит явно заявить о своём присутствии и вмешательстве... Чего очень хотелось бы избежать, но времени остаётся так мало… Кроме того, в том состоянии, в каком находился Арано, каждое лишнее перемещение усиливало риск.
— Тал, у вас есть быстрые лошади?
— Маги редко ездят верхом, но для нас добуду. Я еду с тобой, — тревога сестры передалась и ему.
— Не стоит, лучше присмотри за Арано. Он под действием Иллюзии, я бы предпочла не оставлять его одного.
— С ним побудет Таврий.
Таларано кликнул имперца, поручил молодого альтмера его заботам и через несколько драгоценных минут уже мчался верхом на резвом коне следом за Рейнарой, успевшей за это время придать себе мужское обличье. Всё необходимое всегда было при ней, платья она носила редко, а её костюмы вполне подходили мерам любого пола.
Альтмеры почти ворвались к начальнику порта с вопросами об имперском торговом судне под названием «Жемчужина», которое должно вот-вот отплыть. Вместо ответа коловианец устремил взгляд в сторону моря, где на фоне узкой полосы догоревшего заката чернел силуэт корабля с поднятыми парусами.
— Они на час с небольшим ускорили отплытие. Не хотели упускать хороший бриз, — запоздало пояснил он, — Хотя сдаётся мне, этот бриз веял золотым звоном из карманов красивой дамы, что появлялась незадолго до того, — вполголоса добавил он, но чуткий слух Рейнары не упустил ни слова.
— Значит, дама не только красива, но и богата? Неужто так уж прямо и хороша собой? — вмешалась рив-инспектор.
Начальник порта почесал в затылке.
— Да я среди ваших уродин-то и не встречал... ох, простите, господин... не то говорю. А только вы, альтмеры, — народ красивый. Ну, а у этой глазищи — во! Фигурка... — имперец очертил в воздухе приятные глазу округлости, — Волосы золотые... и держится, что твоя императрица... Вот как она с капитаном поговорила, так они и заторопились.
Брат с сестрой медленно ехали обратно. Рейнара подавлено молчала. Лалилолла оказалась не такой уж пустышкой, раз сумела всё это провернуть, считай, у неё под носом. Правда, успела предостаточно наследить, но что с того? Эстромо в опасности, а его не удалось даже предупредить.
— Рейни, может, расскажешь, что произошло? Сперва ты спокойно отбываешь на Алинор, затем вдруг тайно возвращаешься. Подручный под действием мощного заклинания Иллюзии, ты прикидываешься мужчиной. Мы сломя голову несёмся в порт, чтобы узнать, что отплытие было приближено дважды, и «Жемчужина» уже в пути. После чего ты сама на себя не похожа...
Рейнара помолчала, взвешивая все «за» и «против». Затем запрокинула голову, точно любовалась вечерним небом Золотого Берега. Таларано — её брат и тоже преданный друг Эстромо. Он имеет право знать.
— Лалилолла наняла пиратов для нападения на «Жемчужину», — ровным голосом произнесла она.
— Уф... — задумчиво пропыхтел маг, — Да-а, Эстромо не позавидуешь... И ведь я же его предупреждал! Как чувствовал! Но тебе ли не знать, что его голыми руками не возьмёшь? Будем надеяться, что он, как обычно, сумеет выкрутиться и даже обернуть ситуацию себе на пользу.
— Да защитит его Аури-Эль! — прошептала Рейнара.
— Да пребудет с ним благословение и милость богов! — эхом откликнулся брат.
До самой «Путеводной Звезды» оба не проронили больше ни слова. Внутри их ожидал новый сюрприз. Стоило альтмерам переступить порог кабинета, как им навстречу, шагнул Таврий, сжимающий кулаки и едва владеющий собой.
— Что вы с ним сделали?! — накинулся он на Рейнару.
— Ну-ка, не забывайся! — рявкнул его учитель, но в кои-то веки горячий коловианец не внял голосу разума.
— Он же ни на что не реагирует! Я понял, что он немного выпил, но уж явно не до полной невменяемости! И вот за это?! Разве с человеком, тьфу ты, мером, так можно?!
Рейнаре было совершенно не до сумасбродных обвинений имперца, который успел сдружиться с её мастером порталов, пока она проводила инспекцию дел Эстромо, но она не продвинулась бы по службе так далеко, если бы позволяла себе идти на поводу у своего настроения.
— Главное ты сказал сам, — с мягкой и терпеливой улыбкой остановила она поток возмущения Таврия, — Он выпил. Ты предпочёл бы, чтобы из-за недостатка концентрации его портал случайно открылся где-нибудь посреди моря на глубине пары миль? Или чтобы мы оказались на месте, но по частям? На Арано наложено совершенно безобидное заклятие, не позволяющее ему утратить контроль над собственными чарами, только и всего.
Смуглый имперец внезапно побледнел, чем порядком позабавил бы Рейнару, будь на душе у неё не столь тревожно.
— Простите меня, госпожа... Я не знал!.. — забормотал парень, — Это... это в самом деле так опасно?..
— Разве Таларано никогда не говорил тебе, что магия требует предельной сосредоточенности? Тот контроль, которого опытный маг достигает практически непроизвольно, иногда может и ускользнуть. Чары нужно творить на трезвую голову, иначе могут возникнуть совершенно непредсказуемые последствия.
— Я понял, госпожа... простите мои необдуманные слова!
Рейнара милостиво кивнула всё с той же по-матерински снисходительной улыбкой, но тут вмешался Таларано:
— А раз понял, так и вон отсюда! Может быть, моя сестра и готова извинить тебя, но я — нет! Никто не давал тебе права так с нею говорить!
Таврий, знавший вспыльчивый характер наставника, буквально вылетел из кабинета, торопясь убраться подальше. Пока Таларано не остыл, лучше было не попадаться ему на глаза.
— Зачем ты с ним так? — спросил маг, оставшись практически наедине с сестрой, поскольку находившегося под действием заклинания Арано можно было не принимать в расчёт.
— Ничего, ему на пользу. В другой раз, может, задумается, прежде чем совмещать ворожбу с выпивкой. Ты его лицо видел?
— Видел, конечно, но можно подумать хоть кто-то из нас такого не проделывал! Да взять хотя бы вас с Эстромо! Станешь уверять, что никогда не колдовали после пары-тройки бокалов? Ни в жизнь не поверю!
— И уверять не стану, — Рейнара грустно улыбнулась воспоминаниям о бесшабашной юности, — Равно как сама не поверю подобным сказкам от тебя. И что, ни разу результат таких экспериментов не выходил за пределы ожидаемого? Только честно? Обещаю принять за правду, что бы ни услышала. Ну так, и?..
Таларано смущённо почесал в затылке и не ответил. Сестра кивнула:
— Вот видишь! Если парень станет действовать хотя бы осторожнее, хуже не будет никому. А кроме того, не могла же я сказать ему, что помимо этого мне было необходимо, чтобы ни одна живая душа на Алиноре не знала о моём визите на Золотой Берег, включая... да нет, даже начиная с Арано.
— Ты ему не доверяешь? Мне казалось, ты вполне полагаешься на него...
— Полагаюсь. Но не знающий чужой тайны не сможет выдать её даже случайно. Нынешнее посещение Анвила просто не отпечатается у него в сознании, как если бы его не было. Никто не сможет вытянуть из мальчика воспоминание, которого нет. Всё, что он сможет припомнить, это что я заходила к нему после трудного дня и согласилась выпить предложенный бокал вина. А что касается доверия... Я как раз сегодня думала об этом. Безоговорочно — себе, тебе и Эстромо... почти так же — Аллинаре. Остальным — как Арано, или и того меньше.
— Ты всегда была очень разумной, — согласился с её суждением Таларано, — Что ты собираешься делать теперь, когда Эстромо предупредить не удалось?
— Ждать вестей и молиться Аури-Элю, чтобы этот хитрец успешно выпутался и на сей раз, — вздохнула Рейнара.
Брат, знавший её с рождения, недоверчиво прищурился:
— И только?
— Возможно и нет, — нехотя признала она.
— Значит, доверяешь безоговорочно? — слегка поддел её Тал.
— Наверное, здесь я даже себе верю разве что наполовину... Но клянусь золотым луком Аури-Эля, если с Эстромо что-нибудь случится, Лалилолла пожалеет, что родилась на свет!
— Так и не скажешь, что задумала?
— Для начала приведу в боевую готовность все связи, которыми успела обрасти, а там будет видно. То, что Лолла будет торчать на Золотом Берегу и не сможет путаться у меня под ногами, мне только на руку.
Её голос звучал не совсем уверенно, но, возможно, дело было в том, что она наметила лишь общее направление своих действий, а кроме того так и не нашла способа выручить Эстромо, так что Таларано не стал на неё давить. Захочет — расскажет, нет — что ж, сестрёнка имеет право на собственные секреты. Как и он сам, как и любой другой. Он ведь тоже утаил от неё, что дал Эстромо портальный свиток на случай опасности. Может быть, маг и рассказал бы о свитке, будь Рейнара с ним полностью откровенна… А может и нет… Лучше, если никто в Талморе не будет об этом знать. Даже она. Не знающий чужой тайны не сможет выдать её даже случайно.
— Ладно, Тал, нам пора возвращаться. Если я кому-нибудь потребуюсь, одному Аури-Элю ведомо, как долго Лин сможет держать оборону, а моё отсутствие должно сохраниться в тайне.
Женщина тронула Арано за плечо:
— Портал в твои апартаменты.
Тот, словно заводная кукла, выполнил необходимые действия, и вскоре о кратком визите сестры напоминал лишь тающий отпечаток яркого света в глазах Таларано.
— Удачи тебе, сестрёнка, — тихо пробормотал он, — И особенно тебе, Эстромо, где бы ты ни был, и чем бы всё ни обернулось.
Маг тяжело вздохнул, сокрушённо покачал крупной головой и отправился на поиски ученика, чтобы учинить ему заслуженный разнос.
Мерцающее пятно портала пропустило Арано с Рейнарой и тут же угасло. Женщина снова задумалась, глядя на подручного. С одной стороны, он был её доверенным лицом, с другой... Лалилолла обставила всё довольно умно, но далеко небезупречно. И она за это ещё поплатится! Но что может быть глупее, чем, начиная распутывать клубок чужих промахов, наделать собственных? Мелочи. Всегда подводят именно они. Визит на Золотой Берег, продолжавшийся более часа, не сохранится в памяти мастера порталов, но если сейчас просто освободить парня от власти Иллюзии, он не сможет не заметить стёршийся из жизни временной интервал. Прости, Арано. Так надо.
Рейнара задержалась, пока маг под действием её чар не влил в себя достаточно вина, чтобы полностью утратить всякое представление о реальности. Затем женщина сняла с бесчувственного альтмера наложенное заклятие, отперла дверь, вернула ключ туда, откуда брал его Арано, и, вновь позаботившись о том, чтобы остаться незамеченной, поспешила к Лин.
Услышав щелчок отпираемого замка, Аллинаре бросилась к двери.
— Рейнара! Это ты? Я так рада, что ты вернулась!
Девушка осеклась, увидев печальное и бесконечно усталое лицо подруги.
— Разумеется, я, если ты не взяла привычку раздавать ключ от своих комнат первому встречному, — рив-инспектор пыталась пошутить, но сил на это не осталось. Перед кем она притворяется? Перед Лин? Можно же хоть где-то побыть собой, не менять маски, а сорвать их к даэдра все до единой?! Нет... даже при общении с Аллинаре остаётся одна, самая последняя, почти неотличимая от лица. Способна ли она ещё избавиться от этой второй кожи, или та уже навечно срослась с ней? Пока ещё нет, но предпоследний из тех, с кем она могла себе это позволить, плыл сейчас навстречу опасности, а может, и смерти. Да хранит его Аури-Эль! — Да, Лин, я вернулась.
— Что-то не получилось?
— Я опоздала, Линни.
— О, Рейнара...
— Да?.. — тон женщины был таким отстранённым, что Аллинаре, собиравшаяся обнять подругу, бессильно опустила руки.
Помолчав, рив-инспектор спросила:
— Меня никто не искал?
— Нет.
— Хоть это хорошо. Если подобное определение ещё вообще хоть к чему-то применимо.
— Рейнара, ты устала. Тебе нужно расслабиться. Может, бокал вина?..
— Нет, Лин, спасибо. Мне ещё многое нужно сделать.
Мимоходом приобняв подругу, рив-инспектор прошла в комнату, которая в этом доме заменяла ей рабочий кабинет. Аллинаре калачиком свернулась на диване у входа, наблюдая за ней. Рейнара работала до поздней ночи. Лин так и уснула, не дождавшись её внимания. Женщина поднялась, потерла утомлённые глаза цвета тёмного янтаря, принесла одеяло, накрыла девушку, а сама со вздохом отправилась в спальню.
Несмотря на усталость, сон не шёл, мысли летели вслед кораблю, уносящему Эстромо к туманным берегам Пиандонеи. Лалилолла должна заплатить за своё предательство. Аури-Эль, защити верного слугу Талмора и помоги покарать недостойных!

 

***

На следующий день к ней явился мрачный и растерянный мастер порталов.
— Госпожа Рейнара... — неуверенно начал он.
— Да, Арано, в чём дело?
— Вы простите мне несколько нелепых вопросов?
— Конечно, спрашивай и не стесняйся.
Рейнара пристально вглядывалась в своего подручного. Тот явно успел привести себя в порядок телесно, но морально был совершенно раздавлен. И виновата в этом была именно она. Молодой альтмер мялся, похоже, в равной степени опасаясь остаться в неведении и услышать правду.
— Госпожа рив-инспектор, Вы заходили ко мне вчера вечером?
Разумеется, этот момент запечатлелся в его памяти, и не было нужды мучить парня сверх необходимого. Изобразив лёгкое удивление, она медленно произнесла:
— Да, Арано, я действительно заходила к тебе. День выдался очень тяжёлым, мне нужно было немного перевести дух, желательно в обществе того, кто понимает, какой собачьей может быть наша работа.
В результате задушевной беседы с Рейнарой маг ушёл несколько успокоенным, но так и не начал вновь доверять себе. Сам он так и не вспомнил ни слова из вчерашнего разговора и не сумел понять, когда и как успел напиться до беспамятства.

***

Индарио и Умара стояли на берегу, провожая взглядом отходящую «Жемчужину».
Они не были бы достойны своего наставника, если бы из-за переноса времени отплытия, пусть даже двойного, пропустили этот момент. Утром Эстромо зашёл к ним попрощаться и пожелать им счастья. Что же до удачи, её он призвал их творить самим, своими руками и головой.
Как ни старалась Умара, ей не удалось сдержать слёз. И сейчас, стоя на прибрежной скале, она тихо плакала, глядя вслед кораблю, уносившему с собой одного из самых дорогих для неё меров. Второй бережно обнимал её за плечи, вздрагивающие от сдавленных рыданий. Наконец девушка отвернулась от моря, уткнулась мокрым лицом в своего возлюбленного и тихо прошептала:
— Я чувствую, что никогда его больше не увижу. Я это знаю.
Индарио, ласково поглаживая её по волнистым волосам, безотрывно смотрел на удаляющиеся паруса. У него не было подобного предчувствия. Может, потому, что меры живут куда дольше людей? Или женщины такие вещи воспринимают тоньше? Или же это просто отголоски Умариной печали, с которой она пока не в силах совладать? Кто знает?

 

Предыдущая глава: Игры без правил

Следующая глава: Нити времени