Денег снова не было.
Орфи сжалась в уголке дощатой хижины, кое-как выстроенной отцом на берегу реки Мирар, в нищем рыбацком районе. Стены промёрзли, древесина сгнила. Из-за двери тянулся кислый рыбный запашок, он пропитал стены, въелся в пол, покрывал кожу тонкой плёночкой. Прошёл ровно год со дня, как отец с матерью отправились в мореходное плавание. Вперёд, навстречу неизведанному. Так и не вернулись. А ей теперь справляться с последствиями.
— Как же бесит... — раздражённо пробормотала Орфи, скучающе поигрывая флейтой, зажатой в пальцах, — оставили меня здесь одну, с горой долгов за плечами. Путешественники любезные, — казалось, она совсем не горевала. Горе давным-давно прошло, вспыхнуло яркой искрой, разожгло кострище, и столь же быстро обратилось в кучку слабо тлеющих угольков. Осталась только тоскливая усталость. Только лишь она.
Орфея была юной светловолосой девушкой, которая зарабатывала на жизнь игрой на флейте в портовых тавернах, а всё заработанное чаще всего спускала на корм для бродячих животных. С деньгами она обращаться нормально не умела, и в придачу к семейным долгам добавились её собственные, которые Орфи, само собой, выплачивать не собиралась.
— Пусть к дьяволам катятся, — каждый раз говорила она, захлопывая дверь прямо перед их длиннющими жадными носами, — сами, небось, серебро лопатами гребут, и без моих грошей прекрасно справятся.
Вот только затягивать с каждым разом становилось всё сложнее. Ей даже на жизнь не хватало. Сначала пришлось продать мебель, настолько негодную, что из неё в итоге сделали дрова, а потом – стопку старых книг по магии, в них Орфи ничего не смыслила и отдала за бесценок, о чём потом, конечно, запоздало пожалела. И однако же, проблема оставалась висеть, как меч, подвешенный над головой. И совершенно непонятно, что с этим делать. Да и пошло оно.
В тот злополучный вечер она возвращалась домой из таверны, кошель приятно оттягивал пояс, в голове же множились планы, на какие интересные штуки она потратит эти подачки. С реки дули морозные ветры, становилось зябко, солнышко почти скрылось за горизонтом. Только оказавшись на пороге, Орфи поняла, что дверь в хижину приоткрыта. Она точно плотно её запирала, когда ушла. Совершенно точно.
Кто-то пробрался в дом.
Орфи сжала рукоять рапиры, пристёгнутой к поясу. Фехтованию её учил отец, его бесценные уроки Орфи вовек не забудет. Грабить здесь было особенно нечего. Внезапное вторжение может значить лишь одно.
— Терпение хозяина закончилось, — вместо приветствия произнёс писклявый голосок, — и моё, знаешь ли, тоже. Парни, пакуйте её.
То, что случилось дальше, напоминало плохой, скверно поставленный, абсолютно не смешной карнавал. От амбалов разило алкоголем, они едва двигались, а всё же смогли оставить на щеках Орфи несколько болезненных тумаков, прежде чем она смогла вывернуться. Всё произошло само собой. Один врезался головой в дверной косяк и осел на пол бесформенной кучей, другой потерял равновесие и вылетел за порог. Судя по всплеску воды, речной поток уже уносил головореза прочь, в места, несравненно более уютные, нежели хижина Орфи.
— Ах ты, маленький... — разъярённая Орфи, толком не соображая, что делает, в полутьме наугад ткнула рапирой и опомнилась, только когда заострённый кончик вонзился во что-то мягкое. Сборщик долгов издал глухой стон, и рухнул наземь. На его жирном, лоснящемся пальце красовалась пиратское кольцо с печаткой.
— Ой, — обронила Орфея, — кажется, я случайно его убила... И что же... что же делать? Вот же вляпалась, утром их здесь целая орава будет, и тогда мне точно крышка.
Было ясно одно, надо сваливать. Не завтра, не послезавтра, а прямо сейчас. Район засыпает, кабаки и таверны полнятся народом, патрули нынче редкие. Это, возможно, её единственный шанс. Всё равно Орфи надоело сидеть здесь и ждать незнамо чего, ждать тех, кто, вероятно, теперь уже никогда не вернётся, раз за разом откладывая в долгий ящик свою собственную жизнь.
Это было долгое путешествие. Прямиком с севера – и на юг, в лес Ардип, где она задержалась и обрела для себя новый дом вдали от дома, пускай и временный, после чего отправилась дальше, на восток. Каким-то чудом Орфи смогла скрыться от погони, весьма вероятно, что воображаемой, отчасти навеянной нечистой совестью. Нашла себе пару друзей по пути, обрела парочку врагов, а в древних эльфийских лесах, среди влаги, дождей и вековечных сосен, её начали преследовать сны о детстве, об одной странной, захватывающей истории, насчёт которой Орфи всегда сомневалась, а была ли она вообще, не фальшивое ли это воспоминание? Тогда она, играя с другими детьми, отбилась от стайки ребятишек и забрела в странную рощицу. Сложно было сказать, что правда, а что нет, но именно в тот день её сердце озарила настоящая страсть к музыке. Красочные фрагменты, радужные отблески. Время там, помнится, текло и ощущалось совсем иначе. А тут, в Туманном лесу на Побережье Мечей, близ реки Делимбийр, старые эмоции будто вновь вспыхнули, с новой, невиданной силой. Цикл совершил оборот, к Орфи возвращалось её прошлое.
Даль.
Столь давно потерянная, и вновь обретённая родина.
Жизнь в дикой местности нравилась ей куда больше, чем жалкое прозябание в Лускане. Орфи легко находила общий язык с животными, возносила молитвы Милики, её связь с природой становилась всё крепче. Пропитание дарил охотничий промысел – Орфи никогда не убивала ради развлечения, а феи не причиняли ей вреда. Орфи нередко думала, что её здесь принимают за свою. Но оставаться слишком уж долго она тут не хотела. Сердце жаждало свободы. Уйти ещё дальше от Лускана, на край света. Когда-то отец много ей о Рашемене рассказывал, о почти изолированных землях, затерянных в глуши, таинственных дебрях Эшенвуда и городах, где правят ведьмы в масках. Орфи хотела увидеть все эти чудеса своими глазами. Перед ней лежал весь континент, дорога заняла не меньше года. Она кое-как перебивалась за счёт выступлений, кто-то иногда подвозил её из жалости, на остальную часть пути всё-таки пришлось подкопить.
Но со сборщиком долгов тогда, конечно, вот прям неловко вышло.
)
