Сражение четверых, зима Тенпенни

Примечания редактора: Нижеприведенные выписки относятся к длинной версии «Алдудаггавелашадингас» или «Песни о драконе и Дагоне». Они приведены здесь в сокращении, как в заглавии оригинальной книги. Приведенные в этом документе песни приписываются неизвестным бретоно-нордским скальдам.

Сражение четверых, зима Тенпенни… Еще раз

Во времена Ребек Красной, капитанши драккара «Стук когтя», чьи грабители-мужья были [в почете] у верховного короля Исгрима [Низвергателя Шора] и всех сыновей и дочерей Кин… [и так велика была их слава] что мрачно-бородый Шор сам вызвал своим светом некоторые из сердец павших после мешка Саартала с [Десяти костяных тронов (?)], в далеком Совнгарде.

И были эти Вернувшиеся как пепел, [и были слабы] противостоять Ветрам в иные моменты, [поэтому они надели] особенную броню, что воспроизводила их прежний вид, прикрепили накладные волосы в качестве бород, порожденные [войной Жен Кланов (не проверено)] чтобы они были поражены в шквале зимы Тенпенни, вызванной глупцом из Нового Крита. Его Одаренность резала горла ленты для его злодеяния в климате магии [а] остовы шеи становились мясо-веревочной игрой для всех детей Ребек Красной… [текст утрачен]… еще для восьми Вернувшихся, и жили они [еще раз (?)] как можно лучше, и мужественно старались не замечать свой облик пепельный, и даже были весьма благодарны… [Потому что] в те дни [в эту кальпу] небеса Рима наполнены были драконамb, и так многие из их соотечественников пострадали от огня, но [они] не обладали такой славой, как Вернувшиеся.

И три божества, скрывшие свой настоящий облик, явились к ледяным границам берегов владений Ребек, чтобы посмотреть на этих пепельных здоровяков из нордов, в плоть одевшись, Седобородых приняли вид. Первый из них был высокий, с длинными конечностями, его бока не могли полностью упрятать размеры скрытого сияния его истинного божественного облика. Он был Ака-Таск – в некоторой степени, чужеземный дух (ага, верно) из Тотема Войн, и звали его на языке мужей - врагом-братом Шора. И молвил он:

- Посмотрите на них, друзья мои! Да, Север впал в безумие в ритме Гласа Рока, родителя которого эти глупцы называют Создателем Всего!

Второй был полностью закутан в меха, [его тело] было так велико, что он больше походил на одну из лохматых многоножек, что разводят племена орков, чем на Седобородого... [ему было нужно так много мехов], потому что он отказался снять свой дополнительный комплект военных доспехов даже на время этих переговоров (к тому же ему было немного холодно), и он [также отказался спрятать свои рога, невзирая на]… [текст утерян] советы своих спутников… Но баснословная толщина и странные очертания Мерри Лосиного Бельма или Седобородого Оленя (что вы думаете, животные не могут быть связаны с обитателями Глотки Мира?) была его надеждой на оправдание, что должно быть его видели таны-щитоносцы или воины ледяных берегов владений Ребек Красной. И Дагон молвил:

- Кто бросает ***? Я здесь ЗАМЕРЗАЮ и вообще не вижу поучительного, дабы изучить то, что меня действительно заботит! Ака, поскольку мое изгнание в полную тьму – это не забавно, проси отправить меня обратно [в Обливион], коли все, что вы сделали, - это притащиться сюда, чтобы оплакивать [Серебряную (?) Общину]. Снова и снова.

А третий, кто походил на обитателя Карстаага [гигант], и украшением ему было грозовое облако и бесконечно-бесконечные желтые зубы… [то] был Алдуин Мироед, и он молвил только:

- Хо-ха-хо!

- Ты ничего здесь не съешь, аспект Алд, - сказал Ака-Таск, предчувствуя беду. – Не забывай, что само Небо отделило тебя от меня.

- Кого это волнует, - ответствовал Мироед. – Ты говоришь о нудных законах, которые не связывают меня, если ты напираешь на наше родство. Ты пробудил меня. Этот колокол-звук был следствием. Вот и Дагон здесь. Может быть, он скажет мне прямо сейчас, где он спрятал все дополнения для Мира, которые он скопил в течение долгих веков прыжка-оранжевого лосося, который он называет своим собственным выживанием.

- Я не оранжевый лосось! – возразил Дагон. – Я просто умнее любого из вас. Если это дает мне ассоциации с невыразимым океаном, я приму любое определение, которое смогу, и в красном. Океан, в конце концов, пригодится нам без ответов, которые мы сумели бы разобрать. Принеси это, большой человек.

Единственный, [кто] до сих пор хранил молчание, это весьма скучающий норд, который слушал все это, - Корл-Йкорл, Жалкий Супруг Ребек, чей клан был уничтожен в Саартале, а он, трусливый, был из-за этого не одним из Вернувшихся, [а] одним из бежавших. (Обратите внимание, все-таки было некоторое количество тех, кто сбежал из мешка Саартала. Иногда наши воспоминания не допускают некоторых вещей. Даже если думать об этих самых вещах, слишком велик риск, что мысли застынут. Так или иначе.)

Большинство из тех, кто был Жалким, приняли свое положение. Это были те норды, кто по разным обоснованным причинам (орк [вырезано цензурой], не предвидели зимний захват, со стыдом и смирением присоединились к клану Боргаса, когда при Вульфхарте Рычащем большинство из них прошли через Подземелье в [ад]… )… Это были те, кто нашли себе новых жен или мужей по особым обычаям Мары, служанки Кин, чья жалость бесконечна и необыкновенна.

Корл-Йкорл был избавлен от этого, потому что [это не важно], но они никогда не был доволен тем, что принял спасительное кольцо Ребек Красной (хотя, возможно, должен был). И так он часто уходил с видом глупым к границам ее владений, предаваясь [надежде наконец растопить лед (?)]. Однако в этот день его самовольный уход прервали. Корл-Йкорл наблюдал, как трое имеющих Силу [над окружением нас] препираются, жалуются, и грохочет живот от их разнообразных суждений, и он весьма расстроился. Это был разговор богов, и мы, норды, всегда чувствовали, что это пахнет неприятностями. Мы ругаем обманувших жизнь в основном из-за этого.

Тогда Корл-Йкорл показался и сказал:

- Убирайтесь с этого холма, вы, трое! От [вашего появления] одно расстройство, и вы прекрасно это знаете! Какое право вы имеете взирать на земли Ребек Красной так, словно вы делите их между собой?

А затем, как и большинство нордов, когда они собираются решать какую-то проблему, он принялся размахивать оружием. Сей нордский жест в действительности переводится как «на самом деле мне решительно все равно, что вы ответите».

Алдуин промолвил:

- О-хо-хо, как хорошо! Бой. Наконец-то.

Ака-Таск выпрямился, пораженный тем, что их обличье было столь легковесным [прозрачным] и выдохнул так, чтобы выпустить [драконий огонь], чтобы по возможности напугать смертного, стоящего перед ними. Но, как было уже сказано, драконы летали по небу в те дни, и такой вид угрозы, исходивший пусть даже от полсилы божественного создания, не сработал на Корле-Йкорле.

- Подожди, - произнес Ака-Таск, и все обступившие его ощутили, что он затягивает время. – Мы просто пришли взглянуть на ваших союзников из пепла, павших в месте, к которому вы относитесь с почтением и которое Барабанщик нашел подходящим для…

- Нет, мы здесь не поэтому! – возразил Дагон, ерзая в своих мехах. – Кому известно, зачем мы пришли, как не тому, кто нас вызвал? И если этот человек из нордов хочет драться, я согласен со Стариной Алдом: это хорошо!

И Принц революций и разрушительной несдержанности принял свой истинный облик, в котором он держал оружие, а также головы верховных королей в каждой руке.

- Ну тогда, маленький норд, давай я похороню тебя в этом снегу вместе с черепами твоих древних предков.

---

Я закончу это, клянусь! Ах, ну и конечно,

Переводчик: LofZ
Источник: Перейти