Сначала Оно было свободным, сильным, всеобъемлющим. Маленькая, укрытая облаками планета всё же давала достаточно пищи для поддержания жизни. Но потом её не стало. Удар, боль, крик, огонь, затем, жуткий холод и темнота. Крохотная частичка Его забилась в твёрдую капсулу внутри каменного осколка родного мира.
Прошло много времени, прежде чем Оно ощутило жар. Последовавший вскоре чудовищный взрыв не убил его, наоборот, дал энергию, чтобы расти, взаимодействовать с Другими, кто принесёт жертву, чтобы накормить, и распространит споры. Новый мир изменил Его, сделал активнее, голоса многочисленных органических существ сливались в волшебную музыку для сознания, пробуждая особенный голод и другие желания. Оно хотело видеть, слышать, чувствовать, как они, оставаться собой и быть Другими одновременно. У Него получилось. Планета стала Домом.
Потом пришли Те, кто нарушил. Оно слишком хорошо их знало - форма другая, а содержание то же. От них только боль, ничего больше. Мысли Тех разрушают гармонию, грёзы в темноте слишком громкие, как и всё, что Те делают. Оно не позволит им снова отнять у него Дом! Тем надо подарить покой, научить слышать музыку Мира, но они понимают только язык силы, значит, Оно будет говорить с ними так, вторгаясь в грёзы, хоть это и неприятно, изменяя форму, пусть долго и хлопотно, но Те больше не заберут у Него всё.
Оно привыкло жить не спеша, поэтому, пройдя через сотню узлов под землёй, по нейронным связям, крик достиг Его не сразу. Боль приходила слишком часто. Заботливо отобранные, взлелеянные в тишине... Их нет, они не вернутся, не споют Ему больше. Страх... Как Те это делают? Оно что-то упустило. А если им удастся узнать, что Оно любит тепло? Они захотят его отнять. Может, Те уже знают? Надо снова проникнуть в их грёзы и пока затаиться...
***
Ноги сами принесли Киру на край лагеря. У самой границы щита, там, откуда пологая тропа вела с плато к лесу, она остановилась. Время будто замедлилось, слегка закружилась голова. Кира почувствовала лёгкое давление в центре лба, снова возникло чувство тревоги. Кажется, она слышит голоса тварей, только боли они не причиняют. Девушка не успела проанализировать свои ощущения - стало темно.
Сладковатый запах тления, влажность и тепло. Каменные стены покрыты чем-то бурым, пронизанным прожилками, рисунок которых напоминал кровеносную систему. Не самое лучшее место, но оно ей нравится: здесь так спокойно, звучащая под сводами пещеры музыка завораживает. Её голос вливается в чудесную песню. Впереди вырастает нечто бесформенное, оно ворочается в полумраке. По мере приближения к нему, звуки становятся громче. Здесь не меньше десятка подземных тварей, которые сражаются между собой. Она чувствует, что в их схватке нет злости, но когти и зубы рвут плоть, нанося жуткие раны. Кровь ручьями сбегает с тел сражающихся, струится по камню вниз, в углубление, где покоится Оно. Вид существа, находящегося в центре сплетения багровых нитей, уходящих в бесконечное число коридоров, вызывает у неё омерзение. Приятная иллюзия начинает стремительно развеиваться, когда измученные битвой и ослабленные кровопотерей твари друг за другом скатываются в каменную чашу, а Оно с противным хлюпаньем поглощает их ещё живыми. Она хочет уйти, но вместо этого делает несколько шагов вперёд. Склон слишком крутой и скользкий, на нём трудно устоять.
- Нет, - прошептала она, всё ещё не в силах избавиться от наваждения.
Девушка упала на колени, в её расширившихся зрачках отразилась оскаленная морда твари, стоявшей прямо у границы щита. Если бы Кира могла сейчас видеть, она узнала бы своего похитителя.