[Фолси]

 

 

Марибор, Собор Иоанна Крестителя, 1:12 a.m.

 

Плотная тишина давила на перепонки, заполняя своей пустотой алтарное помещение. Цветастые витражи, которые играли бликами весь день, теперь померкли и укрылись в складках тени, словно погружённые в беспечный сон. Пустые ряды длинных скамеек тоже затопила тьма. Облитые позолотой ангелы гордо трубили о Его возвращении, в то время как сам Творец с укоризной взирал на одинокую фигуру, стоящую у алтаря. 

 

Сначала могло показаться, что мужчина искренне молится. Глаза плотно закрыты, ладони сложены, губы усердно шепчут невесомые слова. Мольба столь истовая, что время от времени голова чуть вздрагивает от напряжения, и витой локон каштановых волос падает на левый глаз. Спустя несколько минут разговора с Богом (или с самим собой?), посетитель видимо обозлился, от чего глубокие морщины изрезали молодое, но очень бледное лицо паутиной хищных росчерков. 
 
- Прекрати! - раздался красивый, сильный голос, набатом разорвавший тишину внутри алтарной. Мужчина разомкнул ладони лодочкой, и между ними заплясал крохотный зелёный огонёк. - Уходи, оставь меня! 

Резкий взмах руками, словно гневная попытка плеснуть Ему в лицо водой - и все свечи алтарной вспыхнули, зарделись шипящим изумрудным пламенем. Чуткому уху могло показаться, что в этот миг тишину наполнили крики страшной боли и вой глубокого отчаяния. Сильно запахло серой. 
 
Инферналист медленно отвёл упавшую прядку со лба, с неким торжеством поднял голову, вздёрнув подбородок, и с вызовом упёр свой взгляд Ему в лицо. Вернее, в скорбный, хмурый лик. Зелёное пламя послушно отразилось в двух изумительных глазах: тёмно-карем правом и ярко-синем левом, не в силах исказить их цвет своим гнилостным оттенком. 
 
- Ты всегда был равнодушен к страданиям своих детей, - медленно процедил разноглазый, чувствуя, как затопившие пространство крики начинают звучать надрывней. - До сих пор не понимаю, почему они раньше не отвергли тебя. 

Горящим взглядом мужчина поочерёдно смерил каждую из статуй замерших ангелов. Но тут за спиной раздался едва различимый шорох. 
 
- И ты уже здесь. Очень хорошо, - с явным облегчением молвил колдун, опуская голову, словно от стыда. - Я нашёл их, Дилан.
 
Обманчиво расслабленно рассевшийся на скамье мужчина только иронично улыбнулся в ответ. Весь его облик говорил о небрежности, от не до конца затянутого галстука и полурасчесанных волос и до складок распахнутого плаща, сложенными крыльями ложившегося по бокам Дилана. Но внимательный взгляд сразу же отметил бы, насколько выверена эта нарочитая небрежность, до последней складки одежды и миллиметра кончиков волос. Качество и чистота ткани, покрой, даже ухоженность ногтей при прочем намеренном асоциальном виде неоспоримо говорили о приверженности мужчины к порядку, скрытому в кажущемся хаосе. "Совы не то, чем кажутся." Если бы у Дилана был девиз, то определенно именно такой.

- Иногда мне кажется, что кто-то наивно подшутил над бедным мясом, сказав, что мерзкие исчадия Ада и Тьмы не могут входить в святые места. Хотя... может само место не такое уж и святое?

Ирония в голосе мужчины резала не хуже его же клинков.

- Ты позвал и я пришел, - пожатие плечами было скорее намечено чуть шевельнувшимися мускулами, чем исполнено на самом деле. - Как и всегда.
 
- Не такое и святое.. - эхом откликнулся разноглазый, развернулся лицом к собеседнику и, сделав несколько уверенных шагов, сел рядом с ним. Немного чопорно выпрямил спину, словно высмеивая пафос окружающей мужчин дешёвой роскоши. - Либо наше дело ещё более правое, чем мы привыкли считать.
 
В этот момент приглушённые крики, что доносились откуда-то издалека, совсем затихли. А ровный, нагловатый в своём уверенном спокойствии пламень свечей заметно дрогнул. Колдун прикрыл глаза, наморщил лоб - ну точно человек, что борется с головокружением.

- Слишком тихо, - глухо отозвался разноглазый. - Тишина пугает. Возвращает меня к мыслям о том, что ждёт нас после окончательной смерти.
Он потёр глаза и устало откинулся на жёсткую спинку резной скамьи.

- Ритуал готов, откладывать больше нельзя. Если нам хватило сил, чтобы осквернить святое место, значит настала пора выходить из тени. - вампир снял с пальца массивную печатку с затейливым рисунком, изящно вырезанным прямо на поверхности. - Талисман поможет тебе отследить беглецов. Демоны Катрины помогут их поймать. Ступай.

Разноглазый медленно поднялся, пропуская бывшего охотника, и протянул ему кольцо. Которое было принято с непринужденной грацией смертоносного хищника, когда мужчина ухитрился одним плавным движением встать, поправить полы плаща, забрать с ладони кольцо и не забыть в процессе уважительно, но с достоинством, поклониться.
 
- Катрина, сколько лет, сколько зим, - с чудесно многозначной интонацией проговорил Дилан, и в его серых глазах мелькнули зеленые искорки. - Это будет...интересно.

Кивнув на прощание разноглазому мужчине, Дилан не глядя шагнул в тень и растворился в ней, словно сахар в крутом кипятке: мгновенно, беззвучно и без всякого видимого следа. Его враги редко видели свою смерть в лицо, обычно последним ощущением был убийственный холод его клинков или укус пламени, точно такого же зеленоватого оттенка, как и у его...наставника? Повелителя? Мастера? Наверное, все сразу. Определенным оставалось только одно - он выполнит указанное. Ибо совиные крылья страха лишь избранным дают право летать в час, когда придет время рвать ангелов на куски.
 
Колдун ещё немного постоял, без лишних слов прощаясь с соратником. Карий и синий глаза пытливо созерцали темноту, и вот клочья мрака наконец рванулись изо всех углов к одинокой фигуре. Опутали её темными тенетами, сжали, подмяли под себя. Но только лишь затем, чтобы в ужасе отпрянуть в стороны, когда из сетей вырвался крупный ворон с рыжими подпалинами. Птица пробила витраж и под его трагичный перезвон скрылась в ночном небе.

Начало положено. Время скрестить мечи. А позолоченные ангелы исходили кровавыми слезами, оплакивая чью-то участь.

Кроме бессмертия, они отличались еще и поглощенностью своими мыслями.
Каждый из них представлял собой отдельную силу –
ни о чем не спрашивая и не интересуясь природой собственного существования,
действуя вслепую и свирепо, они шли к исполнению своей воли.
И они проиграли.

Рано или поздно наступает момент, когда уже нельзя бежать. Ты просто это понимаешь. Чувствуешь, как разгорячённый беспокойством лоб наконец-то упирается в высокую, холодную стену. Остаётся лишь одно - развернуться и встретить свою судьбу.

Каким бы ловким и опасным зверем ты ни был, Алехандро Астурия, но охотников всегда было больше. Твоя территория, знание троп и скрытых нор всегда давали преимущество. Но грубая сила ломает самые отработанные схемы, тебе ли этого не знать, гангрел. Жестокая рука затягивает поводок всё туже, патрули частой сетью прочёсывают леса, неумолимо приближаясь к логову. И вот дюжина теней рассекает ночь, желая одного - твоей холодной крови.

Интересно, что чувствовали жертвы твоего безумного сира, Роберт Миллиган, когда он свежевал их заживо? Знание о том, что его намерения были исключительно благими, могло бы их утешить? А о чём думаешь ты, беглец, когда видишь в глазах окруживших тебя вампиров злое торжество? Они ведь тоже исполняют закон, их дело правое. Но легче от этого не станет, когда тебя когтями будут рвать на части.

Любое сражение вызывало у тебя улыбку, ассасин Аскар ибн Надим. Витэ поверженных кружило голову, помогало забыть о том, что ты всего лишь падальщик. Теперь смотри, как жадно блестят чужие мечи - эти вампиры явились за тобой, их много, честь принесена в жертву эффективности. Готов ли ты исполнить последний танец смерти, ассамит?

Лилиан Нова, прекрасный цветок среди смерти и запустения оставленных руин. Ты воровала тайны у мёртвых - возможно этим и навлекла на себя беду? Вот только гончие не собираются тебя отчитывать. Как не собираются они и отпускать тебя. Их слишком много, ты видишь голод в мерцающих глазах - избавление, окончательная смерть не для тебя. Нет. Потому что в твоих жилах течёт кровь редкого клана, и каждый высокопоставленный немёртвый захочет приобщиться к его тайнам.

Извилисты оказались тропы твои, Триша Стоун. Ты знаешь, как несправедлива может оказаться ночь к своим детям. Но кровавые охотники, окружившие твоё логово, также об этом знают. И поэтому не повернут назад. Только твоя смерть станет избавлением для тех, кто поклялся вечность служить жестокому, несправедливому закону. Ну что поделать, такова игра. Ты ведь игрок, ласомбра. Ты оценишь.

Что ты чувствовала, Крис, когда твой байк взорвался от хлестнувшей его молнии? Что бы ты почувствовала, хлестни такие молнии тебя? Разумеется, гончие подготовились. Привели магов, против которых скорость не поможет, а красота для них давно перестала что-то значить. Расцарапай им лицо, гневная фурия. За миг до того, как тебе перережут горло.

Твоя жестокость шокировала стадо, Блез Северин-де-Шатильон. Но тем, кто загонял тебя в угол год за годом, тоже ведома жестокость. Ведома сила, ведом безудержный напор. Твои охотники не знают только одного - пощады. Увы, это не слабость.

Ты обратилась к запретному, говорили они. Просто повод, чтобы открыть охоту и добыть желаемое, понимала ты. Но, возможно, стоило прислушаться к этим обвинениям, Ника Литрас? Возможно, стоило обратиться к иномировым истокам за отчаянно необходимой сейчас помощью? Поздно. Гончих слишком много, никакой темпорис их не сдержит. Скоро твои тайны вырвут у тебя, беглянка. Вырвут вместе с кровью.

"Для семьи Джованни вы одинаково полезны что живым, что мёртвым" - девиз твоего клана, Коул Тёрнер. Но тебя преследует не семья, и живым ты охотникам не нужен. Любопытство - страшный порок, за которой можно лишиться не только носа, но и головы. Не нужно слыть прозорливым, чтобы прочитать в лицах окруживших тебя колдунов приговор. Некромант ты или нет, но против дюжины тремеров бессильны даже духи. Капкан захлопнулся.

Вас выследили. Окружили. Некуда бежать. Настал черёд принять последний бой и окончательную смерть.

 

• Роберт Миллиган (Табаджи)
• Аскар ибн Надим (Leo-ranger)
• Лилиан Нова (Laion)
• Коул Тёрнер (Selena)
• Мирана Зорич (Verina)
• Матеуш (Кайра)
• Ярослав Лебовски (Mad Ness)
• Грегори Томбстоун (The_Last_Nomad)
• Дилан (погиб)
• Катрина (Дарт Фолс)
• Франческа Валенти (Verina)
• Дин Фортунато (Табаджи)
• Драгован Станич (Дарт Фолс)
• Рудольф Маркштайн (Richard Zeidler)
• Финнегэн О'Каллахан (Кайра)

 

• Валериус Майер, наставник (Постоянство, Тауматургия, Тёмная тауматургия)
• Шабаш, клан Ласомбра (Доминирование, Могущество, Власть над Тенью)
• Горгулья Ферокс
• Ламия Валерия Мессалина
• Сабрина (племя гару), наставник (Анимализм, Превращение, Стойкость)
• Турул
• Брат Войцех, наставник (Прорицание, Стойкость, Некромантия)
• Клан Тореадор (Стремительность, Прорицание, Присутствие)

 

 

      

         

[Selena]

- Беспечность твоего порочного вида, некромант, - искривлённый коготь ткнул в сторону Коула, - привела к тому, что души мёртвых лишились последнего пристанища и нападают на ещё живых. Мы с братьями не смогли остаться в стороне и кочуем от города к городу, упокаивая кладбища. Я рад, что вы сочли своим долгом поступить так же.

 

- Очень приятно, Ферокс. Я не могу отвечать за свой вид, и говорю лишь за себя. - Коул прервался, услышав выступление Роберта, и замолк, ожидая реакции белой горгульи.

Которая не заставила себя ждать.

- Передадим, конечно.. - задумчиво произнес он некоторое время спустя, провожая взглядом белую звезду, удаляющуюся за горизонт. И чуть слышно выдохнул, чувствуя, как отпускает стянувшее внутренности напряжение. 

[Verina]

- Да, о... Ферокс. Наш друг, Коул, отправился в паломничество, чтобы искупить грехи своего клана, а мы... его верные товарищи и поклялись не оставлять его до самой истинной смерти. - Роберт продолжал безбожно врать, надеясь хоть немного расположить гаргулий к себе и отвлечь их внимание от Миры.

 

Тремерка сомневалась в том, что уловка Роба сработает, но все равно взглянула на него с немой благодарностью. К счастью, горгульи, несмотря на их мощь, не отличались глубоким умом или проницательностью, поэтому проглотили придуманную на ходу историю малкавианина, даже не моргнув глазом.

Когда крылатые тени, наконец, исчезли вдали, Мира почувствовала невероятное облегчение. Но вслед за ним накатили такие боль и усталость, что у нее буквально подкосились ноги. Женщина медленно осела на ближайший надгробный камень.

[Selena]

- Мира? - Коул подошел к тремерке, присевшей на могильную плиту. - Тебе помочь? Пойдем, надо покидать это гостеприимное место. Сейчас выйдем, и я найду для нас сосуды. - он чуть улыбнулся девушке, протягивая ей руку.

[Кайра]

Горгульи  улетели  сами они остались  в одиночестве, голодный  зверь ворочался все сильнее. и  пока ему еще удавалась контролировать его.

[Таб]

Роберт махнул им рукой на прощание и медленно зашагал в сторону дороги. Выглядел он паршиво, гораздо хуже обычного, но стоило протянуть таксисту купюру покрупнее, как он послушно замолчал и не стал задавать лишних вопросов. Пробираться в свой номер ему пришлось почти ползком, чтобы не попасться на глаза какому-нибудь парню страдающему бессонницей. И вот оказавшись в своём уютном номере, подальше от озверевших мертвецов и фанатичных гаргулий, Роберт Миллиган скинул грязную и окровавленную одежду и залез прямиком в душ, где провел добрых двадцать минут смывая с себя следы жуткой кладбищенской бойни, которую им удалось пережить только благодарю чуду, если чудом можно назвать истово верующие плоды тремерской магии. Очистившись, он тут же плюхнулся на кровать, которая казалась ему безумно-мягкой и через несколько секунд погрузился в теплые объятия сна.

X

Сообщение отредактировал Табаджи: 25 июня 2015 - 20:34

[Verina]

- Мира? - Коул подошел к тремерке, присевшей на могильную плиту. - Тебе помочь? Пойдем, надо покидать это гостеприимное место. Сейчас выйдем, и я найду для нас сосуды. - он чуть улыбнулся девушке, протягивая ей руку.

 

С губ тремерки едва не сорвалось: "А как насчет того, чтобы потащить меня на закорках?", но вместо этого она взялась за протянутую руку и поднялась, сдерживая стон. Такой разбитой - в прямом и переносном смыслах - она не чувствовала себя с тех пор, как у нее прямо перед носом взорвался перегонный куб.

- Спасибо за поддержку, Коул...

Женщина обернулась и продолжила:

- И вам тоже, парни. Было бы очень печально, если бы горгулии оторвали Мире голову, прознав о ее происхождении. 

Дохромав кое-как до ограды кладбища и привалившись к ней всем телом, тремерка дрожащими руками достала мобилку, а затем пробежала глазами все полученные накануне сообщения. "Ох, меня ждет кандидат в подопытные Драговану..." - вспомнила она, и совсем погрустнела. Ехать в музей не было никаких сил, но пренебрегать своими обязанностями, тем более - перед наставником,  - тремерка ни за что бы не осмелилась.

- Меня ждут в музее Данте. Вы как хотите, ребята, но я буду там сегодня, даже если это станет моим последним деянием в не-жизни.

[Кайра]

Он  до шел  до Миры  около нее  уже крутился   Коул  -  Ты  как спросил он  ее.  - Помощь моя  нужна,  нужно было  уходить от сюда, хоть  и горгульи покончили  с их врагами, но Грань была нарушена.

Так, что вполне возможно, что  тут может быть  опять беспокойные постояльцы.

 

- Меня ждут в музее Данте. Вы как хотите, ребята, но я буду там сегодня, даже если это станет моим последним деянием в не-жизни.

Бруха даже стал невольно ее  уважать за тягу к  исследованиям.  Пока он размышлял  девушка до шла до ограды.  -  Постой я  с тобой.

[Verina]

-  Постой я  с тобой.

 

Мира кивнула. Сейчас провожатый был ей особенно нужен. Мало ли, что случится по дороге в музей? Может, она впадет в кровавое безумие, покусает таксиста, а тот, не справившись с управлением...

Женщина тряхнула головой, чтобы отогнать неприятную картинку, рожденную воображением. Машину ей пришлось вызванивать минут пятнадцать - время было позднее, большинство таксистов давно закончили работу. Наконец, к остановке, где сидела тремерка, подкатил украшенный желто-черными шашечками автомобиль. Оказалось, что до Музея Данте совсем близко, и если бы не ушибы и кровопотеря, женщина вполне могла бы дойти туда пешком. 

 

Здание старинного монастыря было погружено в сон, и Мира лишний раз порадовалась тому, что захватила ключ с собой. Осторожно, стараясь не скрипеть петлями, она отворила дверь черного хода, и, вместе с Матеушем, углубилась в недра этого архитектурного чуда.

 

Как оказалось, все трое похищенных Лилиан сосудов видели уже десятый сон,  - а возможно, на них дополнительно действовали чары рыженькой брухи. Взять образцы крови у глубоко спящих смертных было делом пары минут. Мира едва не подскочила от радости, когда один из образцов подтвердил: перед ней действительно цианетик. Наслышанная о героях с "голубой кровью" тремерка немного не ожидала того, что первый из увиденных ею цианетиков окажется хрупкой юной  девушкой... 

 

Размяв немеющие от недостатка витэ пальцы, Мира быстро набрала и отослала бодрый рапорт Наставнику. На сегодня с обязанностями было покончено.

- Там, в кельях, спят два обычных сосуда... Ты голоден, Матеуш?

Женщина вопросительно посмотрела на бруху. В общем, он пусть как хочет - но если она сию же минуту не приложится к источнику свежей крови, то - видит Каин - она впадет в торпор  на ближайшие лет сто...

 

Х до завтра

[Selena]

- Да, это действительно было бы печально. - Коул проследил за перемещениями Миру к ограде и пошел следом. - Нет, я пойду, прогуляюсь. Надо восстановить силы и.. - он мрачно взглянул на разодранную и местами окровавленную одежду, - переодеться. А у тебя, похоже, уже есть компания. - Коул кивнул на Матеуша, - Долгой ночи, всем нам. - развернувшись, он покинул кладбище, прикидывая, где бы найти парочку подходящих сосудов.

Девушка, встреченная им на темной аллее, долго ахала, когда он в красках описал, как на него напали в подворотне.. Ее кровь была горячей и сладкой, Зверь с жадностью заглотил добычу, восстанавливая потраченное. Выпитый досуха сосуд Коул сбросил в люк канализации, удачно оказавшийся рядом. И повторно использовал образ ограбленного на втором, ничуть не менее аппетитном сосуде. Восстановив запас витэ и затянув раны, Джованни вернулся в номер в отеле, предварительно накинув на плечи снятый с одной из девушек плащ, чтобы скрыть испачканную кровью одежду.

 

 

Хп -70

Витэ - 12

 

х

[OZYNOMANDIAS]

... В каюте было душно, на палубе лайнера – влажно, в проходе между ними – тесно. Грегори чувствовал себя крокодилом, чья хладнокровная природа заставляет важную и, несомненно, опасную тушу ползать с места на место, рискуя то подхватить ангину, то получить солнечный удар. Примерно на двенадцатой сигарете, безжалостно опущенной на дно океана по старым добрым методам сицилийской мафии, Томбстоун поймал себя на мысли, что в этих безумных, бессмысленных передвижениях в попытке сохранить свою шкуру таится суть всей его, черт побери, жизни, так неумело хранимой старым американским педантом. Он подумал, что ему, по факту, абсолютно наплевать, на кого работать и насколько грязную работу выполнять, потому как ни идеологической направленности, ни сковывающего чувства брезгливости под его сморщенной крокодильей кожей никогда не было: было лишь тщетно разыскиваемое чувство безопасности, которое складывалось для него из сытости, спокойствия и комфорта – пока на целое мгновение не покажется, что из него вновь хотят сделать сапожки или сумочку для очередной стервы. Галбрайт, лже-Галбрайт, Новак – кто еще?..
В этот момент над водной гладью заскользила небольшая птица. Истошно каркнув, черно-рыжее пятно растворилось во мраке над морем, и Грег вновь погрузился в пучину своих мыслей.
За этими рассуждениями мужчина почти не заметил, как лайнер начал причаливать в порту Равенны. Что ж, Италия, новая веха на сплошь покрытом отметинами лихих времен и событий Томбстоуне. По крайней мере, так должно было быть; но Грегори испытывал далеко не привычное чувство. Ему казалось, что он спускался по крутой винтовой лестнице вниз, за собственную чрезмерность затягиваемый водоворотом жизни еще глубже. Ему казалось, что за спиной он оставлял не морские просторы Адриатического моря, но лимб, первый круг Ада, покидая свиту добродетельных язычников – Эврипида, Аристотеля, Гомера – ради второго круга, круга необузданной страсти, вратами в который была Равенна, а привратниками – Франческа де Ремини и её возлюбленный Паоло, чьи души пали жертвой запретной любви друг к другу. Совпадение ли, что когда-то легкомысленная девушка бегала по тем же улочкам, что в этой развратной ночи открыты для сходящего с корабля Грегори?..

Уходить стоило осторожно и тихо, и Томбстоун знал это, как никто другой. Избегая лишних вопросов и взглядов, он спешно покинул порт и тенью на тающем льду растворился среди камня угловатого города. Даже не обратив внимание на тех, кто сошел с корабля вместе с ним.
Двигаясь по незнакомому городу с одним-единственным заряженным пистолетом на бедре, загипсованной рукой, сломанной ключицей и сумкой, в которой лежат пятьдесят тысяч долларов США, начинаешь заметно нервничать. В пачке не осталось ни одной сигареты, и железные нервы Грегори начали ощутимо звенеть, натянутые обстоятельствами до предела. 
Деньги он снял еще в Мариборе, воспользовавшись засвеченной кредиткой. Сейчас агенты Интерпола рвут волосы на заднице, надеясь отыскать хотя бы одну ниточку к его персоне, пока их цель прохлаждается на улицах итальянского городка. А вот шабашиты Новак... Эта проблема казалась куда более существенной, и одной только хитростью с ней не справиться – нужен был хороший свинцовый противовес в конструктивном споре с её "парламентерами". К счастью, Томбстоун всегда знал, к кому обратиться за подобным советом.

— Добрый день, номер для мистера Смита, будьте любезны.
Гостиница Bizansio, забронированный еще перед отплытием из Словении номер. Грегори всегда просчитывал все наперед, пытаясь сложить комбинацию из каждой новой вытянутой из колоды карты. Укрепление одной стороны никогда не сулило ничего хорошего для другой, и, если в мире человеческой многогранной внешней политики черт ногу сломит, то на политической арене вампиров все было – или, хотя бы, выглядело – куда проще. Адриатическое море, целые века охранявшее Римскую Империю, для вампирской секты Шабаша, внезапно укрепившейся под руководством нового кардинала, было не более чем мелкой временной неприятности, вроде легкого зуда после комариного укуса. 
А вот для Камарильи разверзались настоящие акульи челюсти. 
Лже-Галбрайт, Сирила Новак – кто-то так умело дергал за ниточки этих кукловодов, что при приглушенном свете они не сразу были заметны. Тем не менее, над кукольным театром угрожающе нависала пятипалая тень, которая собиралась довести представление до конца, используя одних и тех же актеров. А сейчас, после гастролей в провинциальной Словении, хозяин спектакля хотел выйти на большую сцену – потому что только на большой сцене возможна его Большая Игра.
Одноместный номер, небольшой балкон, третий этаж. Сумка, полегчавшая на десяток-другой тысяч долларов, стала только сильнее тянуть лямку, и Грегори с нескрываемым удовольствием кинул её на кровать, чтобы в следующую секунду поморщиться от лязганья металла и собственной глупости.
Одинокая прогулка по ночному городу всегда приносила больше толковых новостей, чем любая свежая утренняя газета – особенно, если знаешь, что искать. Выудив из небольшого тубуса огромный белый лист бумаги и прикрепив тот на стену, Томбстоун откупорил маркер и начал задумчиво перебирать журналы, любезно предоставленные сервисом гостиницы, разыскивая необходимую картинку. Полистав один из них, он, наконец, нашел его – глянцевый портрет хмурого каменного лица крепости Теодориха. Через пару минут возни с ножом и гипсом крепость одиноко красовалась на белом листе.

Камарилья. Шабаш. Крепость Теодориха. Неужели та самая большая сцена, необходимая Владыке Кукловодов? Для такого теремка требовался медведь побольше, чем укрепленное в Словении гнездышко Шабаша, и Томбстоуну как назло никто не шел на ум. Отряд подготовленных наемников? Старые могущественные вампиры первых поколений? Кого мог использовать этот Хозяин Сцены, кого набирал в лучшую труппу своего шоу? 

Глаза нечаянно набрели на пеструю рекламку внизу одного из бюллетеней, пробежались по строчкам. В сиреневом квадрате шла непонятная белиберда на итальянском, номер телефона и небольшая фотография улыбающегося доктора, позади которого стояло стоматологическое кресло. Очевидно, это был пиар платной стоматологической клиники, или... Или...

— Черт меня побери, — севшим голосом промолвил он, рассматривая фото так, будто впервые видел неискреннюю женскую улыбку. После этого безмолвно выудил из сумки колоду карт, вытащил несколько из них и прибил булавками, застыв перед растянутым листом на несколько секунд.
Шабаш. Галбрайт. Новак. И тот десяток вампиров, с группой которых ему пришлось столкнуться как минимум трижды. Сначала – доставляя на суд кардинала, затем – инструктируя, а после – участвуя в заварушке в тремерской капелле. И как эти ублюдки сразу не пришли ему на ум?..
Значит, где-то в городе залегла на дно группа отчаянных кровососов, направляемая могущественным кукловодом против местного Наместника Камарильи и поддерживаемая войском Шабаша. Значит, где-то в Словении его ищут агенты Интерпола и представители внутренних спецслужб страны, желающие побеседовать с ним на предмет участия в военных конфликтах стран третьего мира. Значит, где-то посреди Адриатики по его следам идет отряд преследователей, избранных вампиров, единственная задача которых – успокоить Томбстоуна посреди равеннского кладбища. А он, седеющий наемник, со сломанной ключицей, хреново срастающимися пальцами, хроническим недосыпом и головной болью, в теплой компании снайперской "беретты", немецкого пистолета-пулемета MP5, шести гранат и старого доброго Glock17, стоит посреди всего этого чертового водоворота, пялясь на прямоугольный кусок бумаги в номере гостиницы Bizansio.
Значит, нужно было выбирать сторону.
Голова гудела от собирающегося паззла, картинка которого странно напоминала огромные ягодицы, и Грегори решил отвлечься на перекур. Вдыхая легкий табачный дым, он понимал, что из всех альтернатив ему доступны только две: умереть – или связаться с Наместником Камарильи, обрисовав ему ситуацию и предложив свои услуги, чтобы с помощью сил секты устроить облаву на труппу Кукловода, после чего по ниточкам добраться до него самого. Зачем? Чтобы челюсти его цепных псов наконец закрылись.
Окурок полетел в густой мрак переулка, очертив легкую красную линию. Мужчина, проводив его взглядом, тяжело ушел в свою комнату.

Сообщение отредактировал The_Last_Nomad: 26 июня 2015 - 08:19

[Laion]

Восстановив силы, Лилиан вернулась в отель. Вымотанная событиями сегодняшней ночи она даже не стала выяснять, есть ли кто из Сородичей в отеле, а сразу же прошла в номер и закрылась там. Кровь пьяницы, отвратительная на вкус,  отдавалась в голове тягучим звоном и слегка нарушенной координацией движений.  Лил, усмехнувшись про себя,  понадеялась, что утром у нее не будет похмелья. 

Вампир взглянула в зеркало. Внешне она осталась все той же. Обожженная и потемневшая кожа после регенерации вернулась в свое первоначальное состояние мраморной белизны, но каждый ее квадратный сантиметр болел, будто ошпаренный заживо.

Накормив щенка, Лилиан,  даже не разобрав постель, уснула.

В последнее время Лилиан засыпала мгновенно и спала без сновидений. Даже ее привычный сон-петля не приходил больше. Вчера. Сегодня. Завтра уже нет.

Сегодня все было иначе..

 

Сон Лилиан

 

Моя благодарность Плюшевой Бороде за помощь в написании поста и сказку. Спасибо, Плюш))

 

Лилиан огляделась. Это место она помнила. Часовня на Острове за Гранью. Обиталище Майера. Сегодня она была здесь совершенно одна. " Лаки?  - и сама же себе ответила: - Он не может тут находиться, он живой.."

Выбравшись из гроба, Лилиан вышла из часовни. Зачем она здесь? В одиночестве здесь было еще более жутко, чем в прошлый раз. Казалось, из-за каждого дерева, из-за каждого поворота наблюдают внимательные холодные глаза. "Мне нужно что-то найти. Что-то утерянное. Но я же ничего не теряла здесь! " 

Лилиан попыталась вспомнить ТОТ день.   Лис.  Сказка.  Снова Лис.  "Что я здесь потеряла? "  По едва заметной тропинке Лилиан углубилась в чащу. Тропинка та самая, по которой они шли в прошлый раз. Вот и озеро. Белесый туман стелется по берегу. Темная фигура в тумане. Почему так забилось сердце?  Сердце, которое уже сто лет не бьется. Но это же сон, здесь возможно все.

Лилиан медленно приблизилась к темному силуэту... "Азарола?  Лис?"

 

Лис стоял на берегу озера, опустив руки в карманы — будто ждал ее. А может, и правда ждал?

- От тебя снова веет холодом, Солнышко, - он обернулся на звук ее шагов и грустно улыбнулся, - Значит, одна звезда все же погасла, а раз так, то мне положено желание. Дай руку, - он протянул ей свою ладонь, - Не бойся, я не причиню тебе вреда, это всего лишь сон. Твой сон, рыжуля. Ну так что, дашь мне руку?

 

Молча Лил протянула руку, прикоснулась к ладони Лиса. Его рука.. Теплая..

- Звезда погасла, когда ты.. - дальше она не договорила. Помолчала, глотая слова, не желающие проходить сквозь сжавшееся горло. Вскинула глаза, на самом дне которых затаилась боль, печально улыбнулась: - Ты успел загадать желание? Оно сбудется...

- Оно уже сбылось... - горькая усмешка тронула его губы, когда он продолжил, - ..пускай и во сне.

 

Он приподнял ее лицо за подбородок, посмотрел ей в глаза с такой небывалой нежностью, какой она в нем еще не видела, а в следующую секунду она очутилась у него в объятиях.

 

- Законы этого мира отличаются от привычных, видишь? - он взмахнул рукой и небо над горизонтом зарделось рассветом, порозовив лицо любимой нежными лучами. Накрыв ее губы своими, улыбающимися, вовлек ее в чувственный долгий поцелуй.

 

- Рыжуля, - сказал он хрипло, почти касаясь губами ее щеки и лелея каждое слово, прошептывая каждый звук, каждый слог, - рыжуля, рыжуля... - все повторял и повторял он, непрестанно покрывая маленькими поцелуями бархатистую кожу, - Ты...теперь твоя очередь загадывать. Посмотри на небо.

 

Молодая, почти прозрачная утренняя звезда была последней на небосклоне.

 

Рассвет.   Которого она столько времени боялась, и который так хотела видеть. Здесь, на этом мертвом острове.  Рядом с ним.   Пусть и во сне. 

- Теперь  я знаю, что должна была найти здесь.. Мой Лисенок..  - Лил улыбнулась, чуть отстранилась, чтобы посмотреть в глаза Лиса и вновь отдалась во власть поцелуев.

Последняя звезда, ярко вспыхнув, медленно покатилась за горизонт..

- Я хочу..  - Лил прижалась к Лису так крепко,  как только могла. - Я хочу..  -  И вдруг озорная, совершенно детская улыбка  расцвела на ее лице:  - Сказку.

 

- Сказку? - он весело засмеялся, обняв ее лицо в ладонях, - Что ж, расскажу одну, раз уж таково твое желание… хотя она больше смахивает на пртичу, чем на сказку… Итак, однажды случилось так, что Дьявол решил похвастаться и выставил на всеобщее обозрение все инструменты своего ремесла. Он аккуратно сложил их в стеклянной витрине и прикрепил к ним ярлыки, чтобы все знали, что это такое и какова стоимость каждого из них. Что это была за коллекция! Здесь были и блестящий Кинжал Зависти, и Молот Гнева, и Капкан Жадности. На полочках были любовно разложены все орудия Страха, Гордыни и Ненависти. Все инструменты лежали на красивых подушечках и вызывали восхищение каждого посетителя Ада. А на самой дальней полке лежал маленький, неказистый и довольно потрепанный деревянный клинышек с надписью "Уныние". На удивление он стоил больше, чем все остальные инструменты, вместе взятые. На вопрос, почему Дьявол так высоко ценит этот предмет, тот ответил, - Это единственный инструмент в моем арсенале, на который я могу положиться, если все остальные окажутся бессильными, - и он с нежностью погладил деревянный клинышек. - Но, если мне удается вбить его в голову человека, он открывает двери для всех остальных инструментов... Я люблю тебя, рыжуля, помни об этом и не унывай.

 

Утренняя заря полыхнула пожаром, слепя глаза, и она зажмурилась, а когда открыла глаза — его уже не было рядом.

 

В сон стали вплетаться новые голоса.. Они шептали что-то неразборчиво, о чем-то просили, что-то доказывали. Бездна пыталась говорить со своей вновь обращенной последовательницей...

Сообщение отредактировал Laion: 26 июня 2015 - 04:28

[Кайра]

Музей  Данте

Все  время  в пути  он  бросал  взгляды на Миру, что будет если он впадает в безумие, почему он переживает за нее на эти  вопросы

Его  старому другу тореадору тут бы понравился, вернее он уже бы   говорил бы без  остановки, а  Матеуш делал вид, что  слушает.   Скрипнул дверь черного  хода.  Асе дорогу  он боялся впасть в безумие, слишком  много духи вытянули той жидкости, благодаря которой они существуют. 

 

Размяв немеющие от недостатка витэ пальцы, Мира быстро набрала и отослала бодрый рапорт Наставнику. На сегодня с обязанностями было покончено.

- Там, в кельях, спят два обычных сосуда... Ты голоден, Матеуш?

Женщина вопросительно посмотрела на бруху. В общем, он пусть как хочет - но если она сию же минуту не приложится к источнику свежей крови, то - видит Каин - она впадет в торпор  на ближайшие лет сто...

Интересная   работа, брать анализы   крови    у  смертных.   Даже  сейчас раненная  и   терзаемая  голодом Мира сначала  подумала о своем исследовании.

 

 

Матеуш  хотел из гордости  сказать, что  нет, но понимал, что ему  нужно     иначе он будет опасен, Зверь вцепиться в когтями в него.  - Ты  тоже голодна,   нам  надо подкрепиться.

[Verina]

- Ты  тоже голодна,   нам  надо подкрепиться.

 

- Цианетика, конечно, мы не тронем. Но кроме него здесь еще три сосуда. Отчего бы не воспользоваться удобным случаем?.. - Лукаво заметила Мира, а потом, внезапно потеряв блеск в глазах, добавила:

- Я все равно слишком устала, чтобы гоняться за смертными по городу...

 

Кровь человека...  Всего час назад Мира уже не была уверена в том, что ей придется ужинать, а теперь она потягивает солоноватую жидкость, обнимая спящего, словно живая девушка обнимает возлюбленного. Ей всегда казалось, что это справедливо - дать немного ласки тому, кто отдает тебе здоровье. Когда она закончила свой хищный поцелуй и  слизнула стекшую по шее алую каплю, парень шевельнулся, взглянув на нее сквозь полуопущенные ресницы.

- Кто... ты? - Спросил он чуть слышно.

- Твой сладкий сон, - ответила тремерка, нежно проводя пальцем по его щеке. 

Смертный снова ушел в мир грез - на этот раз с улыбкой на губах. 

 

Витэ 2 + 4 = 6

[Кайра]

- Цианетика, конечно, мы не тронем. Но кроме него здесь еще три сосуда. Отчего бы не воспользоваться удобным случаем?.. - Лукаво заметила Мира, а потом, внезапно потеряв блеск в глазах, добавила:

- Я все равно слишком устала, чтобы гоняться за смертными по городу...

 

"  Если бы не горгульи  - зомби  бы поужинали бы  нами,  а может мы бы лежали рядом  с агентами князя, разорванные на мелкие кусочки"  - Мы все сегодня  устали.

 

Он подошел к девушке  красивая блондинка с голубыми глазами.  Тонкие правильные черты лица,  нежная кожа,   он  склонился над ней.    Он поцеловал ее руку , а потом его клыки впились в запястье  блондинки.

 

Матеуш глотал  солоноватую жидкость,  только когда пульс девушки заметно замедлился  и она побледнела, он  нашел  в себе  силы остановиться, аккуратно   зализал ранку  на  запястье.  Сердце девушки билось, но уже слабо, но она молода и выживет

Прежде,  чем удалился   он провел рукой по длинным, шелковистым волосам  и поцеловал  ее в губы, сонная улыбка  вероятно ей сейчас  сниться приятный  сон.

 

Пополнение витэ

 

3+4=  7 витэ

[OZYNOMANDIAS]

Говорят, детальное обдумывание пагубности своего положения рано или поздно приводит нас к внезапной табличке под названием "выход". Томбстоун мог поставить свое правое легкое на то, что этот слух пустили для того, чтобы вводить людей в еще большую депрессию, чем прежде.
Похоже, организм Грегори позволил себе упасть в кому, дабы не откинуть копыта окончательно. Тяжело поднявшись с кровати, мужчина заспанными глазами оглядел комнату и вновь наткнулся на план. Догоняющий его вчерашний день, со всеми заботами и проблемами, никуда не исчез, и ему оставалось только одно – продолжать двигаться.

Пачка таблеток опустела, предав Грега также вероломно, как давеча кинувшая его пачка сигарет. Мозг требовал дозаправки глюкозой для хоть какой-нибудь работоспособности, и Томбстоун, решив дать себе еще один шанс, взял из тумбочки пару мятых купюр, накинул коричневый халат в клетку, одел тапки и медленно побрел за дозой кофе, табаком или приключениями на задницу – словом, за чем угодно, что может его взбодрить, не забыв предварительно пристегнуть кобуру с пистолетом к бедру.

[Laion]

новая ночь

Лаки заворчал и отрывисто тяфкнул.  Лилиан открыла глаза.  Всего лишь сон.. 

 

Я люблю тебя, рыжуля, помни об этом и не унывай.

 

Улыбнувшись,  Лилиан быстро поднялась. Новая ночь только начиналась. Какие у них планы на сегодня? Надо будет поговорить с остальными сородичами. И поболтать с Мирой. И поохотиться.

Прицепив поводок на ошейник Лаки, Лил  вышла из номера, чтобы выгулять щенка.   На выходе из  номера Лаки, и так уже недовольно порыкивающий, неожиданно натянул поводок и разразился лаем. Лилиан взглянула на предмет неудовольствия щенка..  Смертный.. В халате и тапочках медленно брел по коридору. Обычный смертный. Но почему-то Лаки, посчитав его своим личным врагом, рвался если не покусать, то хотя бы обгавкать его на полную катушку. Смертный? Лилиан взглянула на мужчину внимательнее. Кажется, где-то она его уже видела.. Но где?  Нет, не помнит. 

-  Простите!  Он не напугал Вас? - Лил была само обаяние и показная виноватость.

Сообщение отредактировал Laion: 26 июня 2015 - 10:29

[OZYNOMANDIAS]

Дорогу Томбстоуна преградила лохматая четвероногая тварь, кружившаяся на месте так быстро, словно хотела преодолеть скорость света и отправиться в прошлое. Поборов в себе желание достать пистолет, Грегори протер глаза и со скептицизмом посмотрел на шавку, повторявшую "подвиг" Моськи из старой русской басни. Неудивительно, что большинство вампиров, с которыми сталкивался мужчина, проводили эту же аналогию по отношению к нему самому, смеясь над попытками смертного бродить среди вампиров.

Ему доводилось командовать высадками на воду, штурмом укрепленных сооружений, координировать операции по обеспечению огневой поддержки и устраивать диверсии в тылу обозначенного врага. Он зарекомендовал себя одним из лучших инструкторов для солдат отрядов специального назначения, доходчиво разъяснял любые нюансы предстоящих операций. Пришло время применить этот опыт в условиях небоевых действий.
— А ну, сидеть, ты, лающий комок дерь... — он осекся, увидев подбегающую к нему девушку, и недоуменно замер с выставленным в сторону собаки пальцем.
— Да, вы знаете, собак стоит выгуливать на поводке, — резонно заметил он, убрав руки в карманы и по привычке прокручивая ситуацию.
Томбстоун. Италия. Девушка. Безупречный английский язык. Ночь. По отдельности слова казались безобидными, но в голове наемника уже выстраивали древо параноидальных логических цепочек, на крайней ветке каждой из которых свисал обескровленный труп Грегори, выпершегося за пределы комнаты чуть ли не в чем мать родила.
Теперь нужно было решить, что делать. В конце концов, оставался один гребаный шанс на миллион, что она окажется обычной курортницей, которая побежала за своей собакой и натолкнулась на американского педанта, страдающего бессонницей. Тогда закончить их маленькое знакомство пулевым отверстием в голове было бы как минимум неловко.
Однако созерцать свои кишки накрученными на люстру для Томбстоуна было еще более неловко.
— Ох, — как бы случайно выпустил он из руки мятую купюру, чересчур резво подхватив её и выпрямившись. Пальцы правой руки, костенеющие от гипса, с усилием сжимали ствол за спиной Грегори, пока тот ждал любого резкого движения со стороны ночной собеседницы, чтобы поставить в их милой болтовне точку. Или, если у него сдадут нервы – многоточие.

Сообщение отредактировал The_Last_Nomad: 26 июня 2015 - 10:57

[Кайра]

Прошлая ночь

Выйдя  из музея  вампир  добрался  на такси до отеля, два сломанных ребра причиняли беспокойства, как и раны  от зубов   зомби, но сейчас  не было   времени.Скорей добраться  до отеля, пока солнце  не     залило своим  светом улицы  Равенны, то  что дарит смертным радость и жизнь смерть для вампира. Матеуш  вбежал   в номер  и рухнул на кровать.

[Verina]

Прошлая ночь

 

Голод Мире утолить не удалось, хотя бедняга, которым она сегодня поужинала, еще не скоро придет в норму. Третий "свободный" сосуд был обещан Робу, поэтому тремерка, помаявшись немного, решила задневать на этот раз без полного насыщения. Да, она знала, что сон будет поверхностным и не даст ей полного отдохновения, но выбирать не приходилось.

Решив не тратить время на переезды по городу (а дело, тем временем, уже шло к рассвету), Мира спустилась в просторный прохладный подвал. Раньше, без сомнений, здесь стояли большие бочки с винами, которые собственноручно (вернее, собственноножно) изготовляли монахи-францисканцы. Ныне же сюда стаскивали на хранение (а если точнее - на окончательную утилизацию путем поедания крысами и плесенью) мебель, старые плакаты, утратившие рабочий вид хозяйственные принадлежности и тому подобный хлам. Разыскав в старых ящиках нечто похожее на выцветший парусиновый тент, женщина завернулась в него и прикорнула в дальнем уголке подвала.

[Laion]

— Ох, — как бы случайно выпустил он из руки мятую купюру, чересчур резво подхватив её и выпрямившись. Пальцы правой руки, костенеющие от гипса, с усилием сжимали ствол за спиной Грегори, пока тот ждал любого резкого движения со стороны ночной собеседницы, чтобы поставить в их милой болтовне точку. Или, если у него сдадут нервы – многоточие.

 

Лилиан еще раз взглянула на смертного, уже чуть внимательнее. Халат на бедре чуть оттопыривается.. Кобура?  И рука, спрятанная за спиной  - привычка, прострел поясницы  или что-то прячет? Смертный, легко подхвативший купюру , был явно напряжен. Ну не Лаки же,  действительно, напугал его?  Тем более, стоящий перед ней сейчас сосуд был явно небезопасен.  Пожалуй, нужно быть осторожнее. Вдруг маньяк с навязчивой паранойей? Несмотря на относительное бессмертие, тратить витэ на залечивание дырок, нанесенных обычным оружием, Лил не хотелось.

 

-  Вы за кофе?  Мне кажется, утром кофейный автомат не работал. Хотите, я Вас кофе угощу?  В качестве компенсации за моральный ущерб, который вам нанес Лаки?  - Лилиан улыбалась  как можно дружелюбнее.