Осторожно поднимая ноги, он старательно переступал щедро разбросанные куски искореженного зардевшегося металла, лежащие в коричневой вязкой глине вперемешку с обугленным пластиком и рваной резиной покрышек, и максимально тихо продвигался вперед за папой Джей, словно за собакой-поводырём. Каждый шаг крадущегося гиганта сопровождался треском битого стекла, которое Серб своим весом умудрялся буквально крошить на еще более мелкие осколки, однако с этим, особенно в столь непроглядном мраке автомобильной свалки, где им практически приходилось передвигаться на ощупь, чтобы не привлечь ненужное внимание раньше положенного, он вряд ли мог что-то сделать – оставалось только надеяться, что прищуренного, пробуривающего темноту взгляда и плавных движений будет достаточно для сохранения интриги этого неожиданного ночного визита тех криворожих ублюдков, что ковырялись в мусоре где-то в центре этого разрастающегося круговорота дерьма.
Голоса становились все отчетливее и громче, пока семейство, представленное Сербом и Джейми, медленно приближалось к их источникам: несмотря на тяжелые капли ревущего в ночи ливня – он неустанно, будто назло барабанил по выпотрошенным останкам старых колымаг, оставленных здесь ради окончательного забвения или второй жизни в лапах ушлых пьянчуг, промышляющих ломом, – Хищнику все же удалось отличить три из них, выдававших себя забавным вороньем карканьем, гулким басом, растягивающим гласные в обычной для этих деревенщин манере, и дребезжанием бранящегося мужика, который рассказывал какую-то невообразимо поганую байку. Он не заметил, как нюх его обострился, перестав замечать поднимающийся с насыпей мусора смрад котлована, пусть и прибитый дождем: сейчас в его ноздри ударил запах сигарет, перемешавшийся с вонью потных дряблых тел и горелой резины стертых быстрой ездой и лихими поворотами колес, заставляя угол рта чуть дрогнуть в презрительной умхылке. Этот букет дополнялся парами мочи и пролитого алкоголя, которые, откровенно говоря, друг от друга отличить было трудно, а то и вовсе невозможно – если у этих «хозяев» свалки был в предпочтении самогон какого-нибудь замызганного местного бутлегера, а не приличный алкоголь из бара, то им определенно стоило сменить поставщика.
Папа Джей двигался впереди, и Серб, ориентируясь в темноте на растрепанные ветром и прибитые ливнем волосы на макушке перед собой, которые уже начала безжалостно жевать седина. Он старательно повторял шаги чуть более ловкого, чем он сам, хирурга, всякий раз чуть не застревая ногой в местах, которые доктор преодолевал без малейших усилий. Переговариваться стало опасно, и амбал не смог попросить Джея придержать коней – он уже отдалился на несколько метров вперед, заставляя гиганта самостоятельно прокладывать себе путь меж осыпавшимися склонами мусорных хребтов. Разумеется, это было чертовски хреново: старина Джейми явно замечал куда больше рассыпавшейся под их ногами дряни, а потому следовать за ним нога в ногу было достаточно хорошей затеей. Ноздри Серба раздулись от недовольства, брови нахмурились над бездонной пропастью серых глаз, он даже чуть оскалился от досады. В их семействе, сбитом случайными встречами и манимом шумом автострады, на фоне легкомысленной и ветреной Крис, авантюрного фаната «мокрухи» Саммера и даже самого Серба, которого Мурр вечно хрипло костерил за следы неизвестно откуда взявшейся крови на сидениях, старик Джей выглядел наиболее рассудительным и адекватным, как единственный, кто действительно думал о завтрашнем дне так, будто он может и не наступить. Но сейчас, на охоте, хирург вёл себя, как полный кретин, бросая своего высокого габаритного «сына» буквально посреди минного поля с завязанными глазами. Сетовать на это не было времени, и Серб решил, что припомнит это потом, а пока… Пока что он будет аккуратно двигаться вдоль этой мусорной кучи, искренне надеясь, что она не решит укрыть его от дождя под обвалом своих обломков. Поначалу это даже неплохо ему удавалось.
Ровно до того момента, пока сидящий внутри него Баалор снова не напомнил о себе.
Видимо, Тварь чувствовала запах оказавшихся поблизости людей не хуже самого Серба, и её Голод, поутихший за то время, что они с Джеймсом шли к котловану, заявил о себе с новой силой. Тело амбала буквально чуть не понесло вперед, словно его сбил товарный поезд, стремящийся к цели вопреки всяким преградам, наивно полагающим, что они способны встать у него на пути. Баалору претило чувство того, что ему и его Хищнику нужно прятаться в тенях, будто страшась чего-то куда более опасному, чем он сам.
Нет ничего страшнее и сокрушительнее, нет большей силы, чем Его сила. Он постоянно повторял это, разрывая барабанные перепонки гневным, яростным ревом необузданной мощи, он требовал куда больше, чем можно было вообще получить. Баалор был грозен в своей ненависти ко всему человеческому, пылал первозданным циклопическим могуществом своей ужасающей воли, будто неукротимая стихия. В мире его выживал не сильнейший – в его мире не выживал
никто.
Однако Серб устоял, стиснув зубы и подавив прорывающегося монстра внутри себя, пока его пылающее от напряжения лицо заливали ручьи холодного ливня. От боли, от сдавливающей мускулы и дробящей кости боли он буквально чуть не рухнул на колени, удержавшись на подкосившихся ногах лишь потому, что
пошло оно все. Именно так. Серб был потомком Анаким, существом безграничной разрушительной мощи, которое выдавливало из людей внутренности, словно содержимое тюбика зубной пасты. Как и сам Баалор, Серб был непокоренной скалой, настолько крутой, что из принципа не подчинялся даже
самому себе. Это не Тварь внутри управляет бритоголовым амбалом, готовым скорее скончаться от боли, чем сдаться под чужим давлением – подчиниться можно было лишь тогда, когда это оставляло шанс жестоко,
кроваво отомстить обидчику. Поэтому, когда Серб познакомился с Кристин и услышал о её «талантах», сидя во мчащемся трейлере, он улыбнулся и сказал, что вырвет ей череп вместе с позвоночником, если она хотя бы раз попытается провернуть на нём то, что она проворачивала со своей добычей.
Когда боль ослабла, старик Джей был уже далеко впереди. Ливень, казалось, усиливался с каждой минутой, и потому стоило несколько прибавить шаг, чтобы не потерять Джеймса из виду в хлещущей стене проливного дождя. Он сделал несколько осторожных, но быстрых шагов, лишь чудом не задев торчащие металлические прутья, оголенные недавно осыпавшейся грудой дешевого пластика…
…А затем ржавая стена из остовов легковых машин вдруг пришла в движение, и Серб, не глядя переставив ногу туда, где, как ему показалось, было достаточно просторно, с режущим слух скрипом скользкой резины ухнул на бок, слетев с незамеченной им покрышки прямо в груду падающего металлолома.
Вот дерьмо.
Наверное, гора осыпавшегося мусора пришла бы в движение, даже если бы Серб просто подпрыгнул на месте в четырех метрах от нее – учитывая скользкую влагу дождя и габариты амбала, это не выглядело бы странно, скорее закономерно. Физика говорила, что объект с большей массой всегда притягивает к себе объекты с меньшей, как Солнце, удерживающее на своей орбите десяток планет и не давая им разлететься по холодной космической пустоте: должно быть, бритоголовый гигант только что подтвердил её незыблемые законы еще раз, доказав их на собственной шкуре. Но сейчас он был в гневе настолько, что раздумывать об этом не было никакого желания. На@#%й физику, подумал Серб, издавая оглушительный,
нечеловеческий рык в шум барабанившего дождя – и взорвался такой мощью, что обломки машин буквально разлетелись в стороны, открывая поднявшегося гиганта взору тех самых мужиков, внимание которых он не хотел привлекать до нужного момента.
Значит, нужный момент уже наступил.
— А ну @#$%лся отсюда, торчок сраный, или я тебе глаз на жопу натяну! — он поднял кулак, точно собираясь запустить в Серба камнем, и на покрытом морщинами лице не осталось и следа от улыбки…Серб медленно поднялся на ноги, возвышаясь среди груды издавшего надрывный скрежет металлолома огромной массивной тенью, отделенной от группы хохочущих наглых уродов лишь водопадом хлещущего с небес ливня. Если они могли разглядеть его в этой холодной мгле, то наверняка вновь как следует пересрались: сам он в освещении стоявших поодаль гаражей мог разобрать только их едва различимые фигуры и случайные детали, которые выделял падающий свет. Однако ему было плевать, как они выглядят: дослушав грубый треп старика в косухе, гигант снял свою куртку и бросил её на гору обвалившегося мусора, после чего вытянул из неё гнутый кусок свинцовой трубы, наверняка случайно упущенной местными сборщиками, и поудобнее перехватил его в своей исполинской ладони.
— Попробуй, — с насмешкой произнес он хриплым, гулким голосом так, чтобы вся эта свора деревенщин и Джейми, который определенно сидел где-то поблизости, услышали его.
Атлант пришел сюда расправить плечи и раздать кому-нибудь п@#%ды. И, как видите, плечи он уже расправил.
Тема закрыта
