Барахольщик Котсби, по прозвищу "Барахольщик Котсби", стоял за стойкой обшарпанного магазина "Барахолка Котсби" и скучал. Это был старик – ну, лет так сорока, что для Пустошей уже шло на рекорд по продолжительности жизни, – с залысиной, седеющими прядями цвета песка, глаз цвета бурого песка и такого же песочного цвета лица. На носу у него были потрепанные, запылившиеся очки с толстенными линзами, постоянно съезжающими ниже переносицы и раздражающие Котсби настолько, что ему приходилось их поправлять. Если присмотреться, то становилось понятно, что линзы у очков были разные, отчего один сморщенный глаз казался чуть больше другого – примерно настолько, насколько сморщенная курага больше сморщенного изюма.
Котсби держал этот бизнес – барахолку – добрые тридцать лет. В принципе, ему и выбирать было не из чего – природа не наградила его мускулатурой, крепким здоровьем, акробатическим чувством баланса и прочими дарами от рождения. Честно говоря, он даже родился на свалке. Рос на свалке, питался на свалке. Так сказать, познавал жизнь с другой стороны. Конечно, свалка, на которой он рос, была обобрана множеством других мусорщиков до проволочной нитки, поэтому, чтобы прокормиться, ему приходилось не просто ходить по вершине кучи, а лезть в саму её суть. И это давало свои плоды.
Закон Пустоши был суров: если ты ничего не умеешь, то открывай свой бизнес. Продавать можно даже дерьмо, всю жизнь повторял Барахольщик Котсби – экспериментальные химики из рейдерских банд загребают его с полок лопатами, чтобы в итоге вылепить из него динамит. На дерьме, собственно, он и поднялся: поставки из Далласа были бесперебойными, только ходи с пакетом по переулкам да собирай. За поддержание чистоты руководство города даже его похвалить хотело, пока не узнало, что из него производят бандиты и на кого можно повесить спонсирование потенциального врага живым, кхм, боеприпасом. Дерьмо попало в список нелегальных для продаже в Далласе продуктов с лозунгом "Лучше носи дерьмо в штанах, чем оснасти рейдера динамитом!" Специализацию поэтому пришлось чуть изменить, хотя товар, выставленный в магазине в качестве ходового, от дерьма отличался только названием.
Скрипнула входная дверь. По скрипучему полу, местами засыпанному песком, медленно прошла сгорбленная фигура в лохмотьях и подошла к стойке, тяжело дыша. Котсби знал его: этим местным аналогом сэра Квазимодо был нищий оборванец Сэмми Скиттлз. В экосистеме свалки, рассуждал Котсби, Скиттлз был бы помётным червяком – самой простой добычей для всех остальных животных, которого не трогают только потому, что он жуть как воняет.
— Мистер Котсби, — пролепетала фигура дребезжащим голосом, не поднимая головы. — Ваши дела процветают! Как живет крупнейший барахольщик Далласа, мистер Котсби?
Барахольщик Котсби вряд ли знал, как поживает Энди МакМиртан, его крупнейший конкурент, однако гордо выпрямился и важно поправил очки.
— Как обычно, Сэмми, — фыркнул он, — я на самой вершине пирамиды из мусора! Что привело тебя сюда, дружок?
Скиттлз произнес "Да-да, сейчас..." и начал хлопать себя по костюму из старых обрезков ткани, словно пытаясь отыскать что-то. Наконец, через пару минут после судорожных охлопываний, он дрожащими руками вытянул небольшую депозитную карту Арены и бросил её на стойку, склонившись еще сильнее, чем прежде.
— Интересная вещица, Скиттлз, — протянул Барахольщик, осматривая её. — Нашел, спёр или записался добровольцем?
— Что вы, добрый сэр, что вы! — запищал Квазимодо, дрожа. — Меня взяли посыльным, сэр, посыльным для бойца на Арену. У него о-о-очень заметная внешность, сэр, и он не любит привлекать к себе внимание.
— Да? — с интересом спросил Котсби, поправляя очки. — Вроде подлинная, — он попробовал карту на зуб. — И что он хочет купить на её депозит?
— Э-э-электромеч, мастер Котсби. Для боя на Арене, — поспешно ответил Скиттлз, силясь поднять голову. — Он вообще тёмная лошадка, мастер Котсби. Но обещал мне выплатить, — довольный собой, проговорил Скиттлз, пока Котсби перебирал свои мечи и выбирал самый дрянной. — Целых пятьдесят крышек, мастер Котсби!
— Да-а, дружок, — словно удивился невиданной щедрости нанимателя Скиттлза Барахольщик, подавая рукояткой вперед оружие, завернутое в ткань, — это же просто огромная сумма! Ты уже придумал, куда потратишь её?
Сэмми принял меч и замолчал. Котсби усмехнулся.
— Иди, малыш, — добродушно сказал он, — пока мне не показалось, что ты хочешь у меня что-то свистнуть, и я не переломал тебе еще и ноги.
###
Ветер чуть заметно перебирал песчинки под неровной походкой человека в лохмотьях. Отойдя от барахолки на приличное расстояние, он выпрямился, сбросил накидку нищего и размотал покупку. Отличный электромеч, пара небольших потертостей на рукояти – значит, проверен боем. Не тяжелый – на вытянутой руке не гуляет, стоит ровно. Пара взмахов, блок удара воображаемого противника, резкий бросок и перерубание пополам, снова блок...
Это был забытый стиль фехтования из Старого Мира, ката с мечом от школы бодзюцу. Меч уже звенел, разрубая воздух на части, обрушивая бесплотные тела теней вниз по кускам. Удары были выверенными, движения отточенными, дыхание ровным, пульс замедленным. Сейчас, посреди техасской пустоши, была взведена до упора смертоносная машина с мерцающим клинком, блистающий шар из лезвий вокруг одной-единственной фигуры. Сейчас, посреди техасской пустоши, в своей голове воин медленно брел по садам, над тропинками которых свисали розовые ветки сакуры.
Из семи классических амплуа ниндзюцу Зер0 больше всего предпочитал ущербного юродивого, нищего сборщика подаяний. Это позволяло прятать лицо за своим недугом, не дающим распрямиться по-человечески, расположить человека к себе и даже действительно насобирать необходимую сумму. Юродивых обходили многие из цивилизованных граждан Пустоши, а нападали и обирали только законченные отморозки из голодающих рейдерских банд, и то – если сегодня в маске юродивого они поймали Зер0, то их история заканчивалась, так и не успев начаться. Эти случаи немногочисленны, но распространены среди слухов настолько, что у людей появилась байка про странствующего в лохмотьях рыцаря, безжалостного борца с маргинальными мразями, вытесненными из общества. Это позволило многим нищим, путешествующим мимо стоянок грабителей, остаться нетронутыми – по крайней мере, Зер0 не хотелось думать, что кто-то, разыскивая его, вырезает бродяг целыми толпами. Ах, этот дивный новый мир.
В Большой Дыре все было иначе. Комплекс, хоть и оставался открытым, не имел большого количества посетителей – видимо, для путников это место было смертельно опасным. Восьмой, бывало, говорил об этом, слушая пластинки Бетховена или Баха: мир за пределами комплекса "Большая Гора" уничтожен, мой мальчик, выход за пределы комплекса для органического и неорганического существа окончится смертью как от радиации, так и от ужасных песчаных бурь, что гуляют по остаткам изломанного человеческой алчностью мира. В подтверждение своих слов, ни один из ученых не предпринял попытку покинуть комплекс за всё время пребывания там Зер0.
Большая Дыра вряд ли была его домом. По крайней мере, Нулевой надеялся на это. Научно-исследовательский комплекс, заселенный отборными тыарями всех мастей, в том числе – лоботомированными представителями расы людей, и управляемый группой роботов-ученых, поместивших свои органы в питательный физраствор и превратившихся в несколько мониторов, объединенных щуплым тельцем – все это слабо смахивало на семейный очаг. Ученые, занимаясь какими-то своими проектами, неохотно и расплывчато отвечали на вопросы Зер0: они говорили, что "ты всегда был с нами, Зеро, от самого твоего рождения", что "твой облик – не проклятие, а дар, который нужно использовать". Он действительно долгое время провел в комплексе, комната X-18 – его первое воспоминание в жизни. Он поднимался каждое утро, выходил на улицу и начинал тренировку, все движения из которой он знал уже наизусть и лишь синхронизировал действие мозга с телом. Затем он возвращался, молился, целовал лоб Будды и вновь предавался сну.
— Ты, — однажды сказал доктор Ноль, отправившись с Зер0 прогуляться, — одно из величайших творений нашего комплекса. Мы создали идеального воина, бесподобного диверсанта, который переломил бы ход множества боевых действий в Великой Войне. Конечно, мы опоздали, — гоготнул он, — примерно на двести лет, но лучше поздно, чем вообще никогда, верно?
Может быть. Поначалу Нулевой задавался вопросом "Почему я здесь и откуда я пришел?", изучая комплекс и все больше приходя к выводу, что здесь нельзя просто родиться – это был бы отход от общего Плана. Судя по развитию технологий, в Большой Дыре прекрасно были развиты генетика и экспериментальное анатоморфирование, поэтому оставался большой шанс родиться здесь и быть искусственно взращиваемым подопытным кроликом ученых. Воспоминаний "до" комплекса, если они вообще были, в его голове не сохранилось совершенно. Позже Зер0 познакомился с системой криокапсул и поддержанием обеспечения, хранимых в комплексе с незапамятных времен. Значит, он вполне мог быть законсервированным солдатом-специалистом страны, которая была здесь, но был разморожен слишком поздно для оказания сопротивления. Это бы вполне объяснило его высокий уровень владения оружием.
Затем в комплексе впервые появились люди Извне. Они рассказывали, что Мир Извне продолжает существовать, предлагали что-то, просили. Ученые были непреклонны – тайны комплекса должны оставаться в комплексе. Мир и так слишком безумен, чтобы тащить туда опережающие современный мир на целые сотни лет сатурнитовый сплав, стелс-костюм, киберпсов для сопровождения караванов и систему голограмм, рассудительно и высокомерно говорил Бороус. Ему не было интересно снаружи. В отличие от Зер0: что, если он также пришел сюда и оказался жертвой бесчеловечных экспериментов? И снаружи его ждал дом, возможно семья, целый мир вокруг, открытый для его исследования.
Нулевой взмахнул мечом и резко замер. Не надо было выходить наружу, говорил он себе, не выходи, не выходи, ублюдок. Внешний мир – все тот же комплекс, только стены вокруг невидимые. Свободный мир был лишь обманом, ловко пущенной в голову Зер0 идеей от проходимца, которого он даже не знал. В комплексе он не чувствовал себя, как дома; снаружи он чувствовал себя так, словно был белокожим и зашел в Гарлем. Тогда, окруженный лишь молчаливой и смертельно опасной Пустошью, к нему пришло осознание: он всегда будет один. Это и был идеальный воин, о котором говорил доктор – воин без знамени, без родины и семьи, без веры и идеологии, как россыпь патронов, упавших в костёр и поражающих любого, кто осмелится приблизиться. Для мира, утонувшего в ядерном облаке, мира гнилых, обездоленных и обезумевших бродяг, Нулевой был лишь идеальным инструментом, брошенным своими создателями на раскаленный песок для того, чтобы его кто-то поднял. Спустя много лет он всё так же ненавидел своё отражение в разбитых зеркалах, дрожащих стеклах и наполненных ужасом глазах тех, над кем он нависал для решающего удара. Он отражался повсюду – черный шлем с гладким стеклянным дисплеем вместо лица, холодный и безжизненный, насколько сам Зер0 вообще мог судить о холоде и безжизненности, составив эти понятия из обрывков знаний других людей. Человечество вокруг было уродливо, и Нулевой, видя эти искаженные временем, войной, природой и пьянством лица, пытался представить, что скрывает под собой этот грубый кусок металла. Первое время, столкнувшись с обществом и его презрительными, ненавидящими взглядами, он подумывал вырвать стекло дисплея и понять наконец, что за существо скрывается под ним. Человек, столь изуродованный, что его решили скрыть ото всех, даже от него самого? Робот, дисплей которого и был его лицом? Или чуждая форма жизни, оказавшаяся на отравленной планете и использующая эту маску, чтобы адаптироваться к грызущему местные формы жизни изнутри кислороду? Зер0 не боялся умереть. Он, скорее, боялся погибнуть раньше, чем поймет, кто он такой – если вообще понимал, что такое страх.
Нулевой спрятал клинок в ножны и зашагал в сторону Арены. Он знал, ради чего живет сегодня, и не мог отказаться от того, что предначертал себе сам.
###
Арена
— Активируем стелс-бои, — металлическим голосом проговорил он, стоя рядом с рыжей девушкой. С ними был еще один – какой-то парень по имени Джефф, присоединившийся к сражению в качестве третьего бойца. Значит, и против них выпустят трех оппонентов, рассуждал Зер0 и оглядывал нового напарника с ног до головы.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказал он ему за несколько секунд до выхода в оглушительный рёв толпы. Какова вероятность, что он заслан Боссановой? Велика. Нет, огромна. — И, надеюсь, знаешь, кого бить.
Грохот Арены, пропитанной азартом и сумасшествием, поражал всякое воображение. Зрители чувствовали, что грядет бойня – три кровожадных убийцы, среди которых стоял сам Боссанова, и три безумных наёмника, решившихся выйти против них. Нулевой не слышал ничего с той самой секунды, как увидел Боссанову. Ничего, кроме плеска его вытекающей крови.
— Инвиз, — шепнул он напарникам и исчез. Бой, обещавший стать самым ужасным в истории Арены, начался с полной невидимости обеих команд – что, разумеется, огорчало зрителей.
Найти цель и убить её – это было самым главным правилом. Пока Нулевой оглядывал поле на предмет мерцающих фигур и пытался идентифицировать тех, кто вышел по одну руку с ним, незримая тень одного из приспешников Боссановы сбила его с ног и нанесла сокрушительный удар, разорвав часть доспеха. Из раны брызнула кровь, но боли, как и всегда, не было – словно кровь и плоть были лишь имитацией для того, чтобы противники считали его смертным. В пылу схватки он увидел, как рыжая бежит вперед, сбивая с ног босса Арены, а Джефф со всего размаху бьет по атаковавшему Нулевого врагу электрокатаной.
— Хорошо, — хрипло одобрил удар напарника Зер0 и вскочил на ноги, покрепче перехватывая катану и вступая с куклой Боссановы в танец смерти. Послышался вой реактивного двигателя – трусливый ублюдок взлетел в воздух, пока Нулевой, Джефф и Бри пытались добить оставшихся на земле сумасшедших кукол. Рыжая повалила одну из них и проткнула мечом, парализовав врага, пока Зер0 боролся с атаковавшей его мразью. Несколько бликов оружия, лязг клинков, звенящие, рассекающие воздух удары – и Нулевой почувствовал, что не может стоять. Его перерубили где-то в области живота, и он, оперевшись на клинок и пытаясь сдержать вытекающую из огромной рваной раны ржавую жидкость, смотрел на парящего Боссанову. Тот ухмылялся своей безумной ухмылкой.
— Пора кончать тебя, — бросила кукла и ударила ногой в грудь. Нулевой, поврежденный, летел вниз очень долго: он видел, как Боссанова стреляет по Бри и садится на песок арены, как с трудом пережившая выстрел девушка вкалывает в ногу стимулятор и сжимает оружие, как Джефф вступает в схватку то с куклой, то бежит к Боссанове, намереваясь его сбить – все это закрутилось калейдоскопом для падающей фигуры, перерубленной пополам. Она летела вниз с полной сосредоточенностью, затем, едва коснувшись земли, ярко осветила арену и... исчезла.
А через мгновение недоумевающего Кена разрубил напополам вылетевшая из темноты фигура с электромечом и черным шлемом-дисплеем.
Зер0 не был уверен, что это соответствовало правилам Арены. Он не знал, какие трюки здесь запрещены, а какие нет. Он не думал о том, что скажут после боя его напарники, узнав, что всё это время, пока они терпели сокрушительный урон и жертвовали собой на Арене, Нулевой смотрел, как сражается его цифровой клон. Честно говоря, ему было наплевать: у него была одна цель, ради которой он пришел на эту бойню, и сейчас эта цель бросила себе под ноги гранату.
Напарников раскидало в разные стороны, словно мешки. Поле боя было пропитано кровью насквозь, а вокруг лежали растерзанные тела тех, кто сражался с ним, и тех, кто сражался против него. Кто-то бы бросился проверять пульс у своих друзей, пытался бы оттащить их в сторону, отказался продолжать сражаться.
У Зер0 друзей не было.
— Что ж ты, — хрипел Боссанова, вытаскивая осколки из тела, — что ж ты за говнюк такой? Не мог по-человечески сдохнуть в пустыне, так еще и здесь по-человечески сдохнуть не смог! Думаешь, твои трюки – это честная победа? Да хрен там! Хрен! Я найду тебя! Мои люди найдут и порвут на части! Мразь!
Нулевой медленно подошел к Боссу, ударил его в колено, и оно подогнулось. Он рухнул на колени и с ненавистью безумного пса смотрел на то, как Зер0 возносит над ним меч.
— Длань, что карает, — тихо проговорил он, — Цели достигнув,/ Средств не считает.
Взмах меча – и по Арене покатилась голова её учредителя. Среди зрителей повисла полная тишина. Зер0 спокойно убрал меч в ножны, поднял лежащую дабстеп-пушку Боссановы, в другую руку взял его голову и ровным шагом покинул бойню, оставив окровавленное месиво лежать позади. На его дисплее ярко-красным горел лишь один знак «
0».
Лишь проходя мимо бесчувственного тела Бри, он остановился. Достал из-за пазухи бумажку, заготовленную заранее, сложил из неё журавлика и положил ей в карман. На ней было неровно нацарапано только одно –
«Комната 03».
Сообщение отредактировал The_Last_Nomad: 11 августа 2016 - 10:18
Тема закрыта
