Монтсиммар --> Арена
Адалин проснулась уже уставшей. Иначе не бывало. Сносно поспать удавалось так же редко, как нищему досыта набить желудок. То есть, лишь в безумных мечтах. С глухим стоном поднявшись на ноги, она вдруг почувствовала себя так, будто вместо кровати лежала на шипах, а за окном не тихо подвывал ветер, а всю ночь трубили горны войны.
Прошедшая неделя выдалась мучительно долгой и утомительной. Адалин, казалось, обошла все таверны Монтсиммара: от крошечных трущобных забегаловок, до лучших заведений в дворцовых кварталах, где на нее посматривали как на муху, невесть откуда взявшуюся в тарелке с идеальным десертом. Обошла не по одному разу, успев порядком надоесть трактирщикам и обслуге. Денег, чтобы развязать языки ушло немерено, но она знала, что чем тяжелее становятся карманы, тем сильнее размывается грань между тем, что стоит, а что нет, говорить незнакомцу. В данном случае Адалин спрашивала о постояльцах, подходящих по описанию на людей из списка Холта.
Восемь человек. Всех она, так или иначе, нашла. И, пожалуй, беседа с будущими партнерами далась Адалин тяжелее, чем бесконечная беготня по городу. С этими людьми (и одним эльфом) ей предстояло провести бок о бок как минимум месяц, и от этой перспективы внутренности сжимались и замирали в спазме. Наверняка найдутся любители залезть в душу и наследить там своими очень важными советами.
Впустила уже как-то раз. Наслушалась. Только гаже стало.
И ведь такую роскошь, как послать всех демону под хвост, Адалин себе позволить не могла. Сопротивление редко отправляло агентов в одиночку, потому приходилось работать парой и стараться поддерживать нейтрально-деловые отношения. Благо, с понимающим партнером это было не сложно. А теперь вот работа в большой команде… И самое страшное, что она вынуждена будет не только присматриваться к спутникам, но и узнать их достаточно хорошо, если не хочет упустить предателя под носом.
Необходимость, от которой ее почти что тошнило.
Ни с кем не сближаться — правило, которое Адалин установила для себя полтора года назад и не собиралась нарушать. Месяц-другой придется потерпеть. Главное, не забывать, что каждый из напарников в итоге может стать трупом со следом удавки на шее. Цинично, но такова жизнь. Если в ней и встречалось что-то хорошее, очень скоро оно, в лучшем случае, превращалось в кучку дерьма. А в худшем — мучительно издыхало, оставляя в груди болезненную пустоту.
Ладно. Не время ныть из-за работы. Лучше она от этого не станет. Тем более, у Адалин не было другого выбора, кроме как продолжать. Сопротивление ее не отпустит, да и сама она понимала, что работа на износ, такая, чтобы не оставалось сил на посторонние мысли — единственное, что не дает ей утонуть в собственном отчаянии. Впереди важный день. Вечером, в комнатушке арены, все и начнется. А пока что стоит собрать вещи, докупить все необходимое и, наконец, собраться с силами, чтобы заглянуть к Инид.
Наскоро одевшись и позавтракав, Адалин вышла в город, встретивший ее свежим утренним ветром. В Денериме в это время года уже мог идти первый снег, но и в более теплом Орлее чувствовалось приближение холодов. Горожане надели шерстяные рубахи и куртки, натянули перчатки, а некоторые, особенно чувствительные, даже спрятали уши под шапками.
Адалин к холоду привыкла и практически не обращала на него внимания. Дело не только в том, что она родилась и выросла в стране с суровыми зимами. В детстве у нее было всего одно пальто, которое она носила, пока не выросла настолько, что не смогла застегнуть. Да и то прохудилось и истерлось так сильно, что почти не грело. В приюте тоже на хорошую теплую одежду для детей не раскошеливались. Адалин как сейчас помнила огромную, на пару размеров больше, дубленку, доходящую до колена, с облезлым мехом, воняющую не то мокрой псиной, не то тухлятиной, будто в ней кто-то сдох и в ней же разложился. Дубленка была такая тяжелая, что не то что двигаться, даже руки поднять оказалось не просто. Вот и вышло так, что носили эти куртки только в самые лютые морозы, когда без нее не обойтись.
Адалин дернула край залатанного плаща, закрывая не менее залатанную куртку, такую старую, что она и не помнила, когда ее купила. Для похода лучше бы приобрести одежду понадежнее, которая не рискует развалиться на лоскутки от первой же прорехи. Тяжело и с долей обреченности вздохнула. Денег хватало. В Денериме, в сундуке под замком, у Адалин было целое состояние — почти тысяча золотых. Она откладывала каждую заработанную копейку, не считая необходимых трат на еду, снаряжение и работу. И совершенно не знала, что со всеми этими деньгами делать. Но и тратить не могла. Каждый раз, когда она покупала что-то дороже необходимого, в груди появлялось противное щемящее чувство вины и страха, будто каждая потраченная монета — последняя. Слишком крепко в ней отпечаталось голодное детство, когда она сидела на улицах с протянутой рукой, молясь и надеясь на милость прохожих. Никогда больше Адалин такого не допустит.
Пришлось переступить через себя. Стало чуть легче расплачиваться с кожевником, когда Адалин думала о тратах, как о вложении в дело.
Кроме лавки с одеждой она заглянула к кузнецу, где докупила арбалетных болтов, обновила набор метательных ножей и забрала заказ, который сделала еще в первый день в Монтсиммаре. Бумагу, угольные карандаши и пузырек туши с пером Адалин давно уже приобрела. Оставалось заглянуть на рынок и продать бесполезного полудохлого коня. Он так и не отошел от скачки и теперь стоял на постое в одной из городских конюшен, превращая ее серебро в лепешки навоза.
Управилась Адалин со всеми делами к заходу солнца. До встречи с отрядом оставалось несколько часов.
Магазин-мастерская Инид находился на границе торгового и дворцового кварталов. Идеальное место, чтобы у надушенных и припудренных дамочек из высшего света не было ни единого шанса увидеть из окна кареты, по пути на примерку очередного платья, настоящие улицы — не всегда чистые, заполненные всяким сбродом вроде крестьян, нищих и наемников, таких, как сама Адалин.
Она шла вдоль длинного здания из белого камня, и всматривалась в вывески и обрамленные колоннами витрины. "Le petit chapeau", гласила надпись над окном, как всегда обманывая народ. Потому что шляпки, выставленные за стеклом, были какие угодно, только не маленькие. С живыми цветами, сложенными в подобие то ли пирамиды, то ли гнезда высотой с локоть; с искусственными букетами из такого количества ткани, что хватило бы на новые рубашки для десятка человек. Одна шляпа была украшена муляжами виноградных гроздьев, из другой торчали розовые перья с желтыми кончиками. Адалин с содроганием представила, как должно быть нелепо выглядела птица, с которой их ободрали. И еще нелепее — женщина в таком головном уборе.
На следующей вывеске прямыми, как частокол, буквами значилось: “Брокерская контора Луи Монже”. И ниже мелким шрифтом: “Доступность, честность, надежность”. Наверняка еще более наглая ложь, чем название шляпной лавки.
Адалин прошла мимо не задерживаясь и, наконец, оказалась перед входом в “Кружевную ленту”.
Она немного постояла у окна, глядя как юная девушка со швейной лентой, свисающей из кармана, порхает вокруг похожей на злобного пуделя дамы с маленькими глазками и безумным ворохом белых кудряшек на голове. Другие посетительницы рассматривали каталоги с тканями и платья на манекенах. Почти все были темных тонов, с острыми плечами и сложными геометрическими узорами, вышитыми золотом. Мода Тевинтера. В орлейском магазине, которым владеет ферелденка, Адалин ожидала увидеть нечто близкое к местной или родной культуре. Но, похоже, Инид решила следовать северным веяниям, раз они теперь продаются в высших кругах. Словно нарядившись, как тевинтерец, получишь привилегии тевинтерца по рождению.
Так и не разглядев мачеху среди работников, Адалин вошла в магазин. Тут же перед ней нарисовался мужчина в черном камзоле с блестящими пуговицами.
— Добро пожаловать в… — мужчина запнулся и сглотнул, будто жабу проглотил. С ног до головы осмотрел Адалин и снова сглотнул. — Боюсь, вы ошиблись магазином, эээ… мадам. “Кружевная лента” предлагает бальные платья по весьма нескромным ценам.
Он сделал несколько шагов вперед, пытаясь оттеснить Адалин за дверь, но она осталась стоять на месте, хмуро глядя на мужчину сверху вниз. Ну да, она отличалась от утонченных посетительниц так же сильно, как земля от моря, и с мечом на поясе наверняка выглядела устрашающе, но плевать. Сил на то, чтобы смущаться и чувствовать неловкость, попросту не осталось. Она очень давно не видела мачеху и, решившись ее навестить, отступать не собиралась.
— Я не за платьями. Мне нужна Инид. Она здесь?
— Мадам Бонье не принимает посетителей без предварительной договоренности. Вы можете назвать свое имя, я передам ей, и она назначит встречу, если найдет свободное время в расписании, — от сказал это таким бархатным тоном, что Адалин не сомневалась — ни хрена он не передаст. — Увы, на ближайшие три недели все занято, так что придется подождать.
— Адалин. Скажите, что ее дочь приехала, — ответила она, решив не вдаваться в тонкости семейных отношений.
Мужчина открыл рот. Закрыл. Снова открыл и с шумом втянул воздух. Поморгал, будто надеялся, что Адалин вдруг превратится в нечто более похожее на Инид: элегантное и изящное. Наконец, с коротким кивком развернулся, чтобы скрыться в соседней комнате.
Адалин осталась у входа. То и дело посетительницы украдкой поглядывали на нее с выражением брезгливости на гладких и чистых личиках. Ничего нового. Знать всегда так смотрит на тех, кто оскорбляет их своим видом, да и вообще существованием. Попрошайничая все детство, Адалин так к этому так привыкла, что встретила взгляды прямо, от чего женщины робели и отворачивались, будто ее тут и не было.
— Мадам Бонье готова вас принять, — отчеканил вернувшийся управляющий. — Следуйте за мной, прошу.
Он услужливо открыл перед Адалин дверь и она прошла дальше, впервые почувствовав себя не в своей тарелке. Следующая комната оказалась небольшой прихожей. Минуя множество других дверей, ведущих, как она предположила, в мастерские, управляющий поднялся по лестнице, подвел ее к кабинету Инид и, поклонившись, ушел.
К горлу подкатил комок. Она незнамо почему мешкала, не решаясь повернуть ручку. Инид не была важна для Адалин так же, как брат или Десмонд, и все же, мачеха оставалась последним близким человеком, кто до сих пор желал ее видеть. Потеряв и ее...
Ерунда какая! Инид в каждом письме звала в гости, она будет рада встрече. Не прогонит. Не разочаруется.
Минут пять, не меньше, Адалин простояла под дверью, прежде чем, так и не ощутив решимости, вошла в кабинет.
Инид стояла у манекена, то так, то эдак прикладывая к нему кусок ткани.
— Привет, — произнесла Адалин единственное, что смогла выдавить.
Инид обернулась, ткань выпала из ее пальцев. За пять лет, прошедших с их последней встречи она, казалось, совсем не постарела. Наоборот, будто бы посвежела. Изумрудное платье идеально сидело по фигуре, темно-рыжие волосы без единого проблеска седины были собраны в высокую прическу. Глаза, пусть и с морщинками вокруг, сияли теплотой, отчего в груди Адалин защемило. Она все еще не привыкла видеть Инид такой. В памяти мачеха оставалась затравленной и несчастной девушкой с синяками на лице.
— Адалин! Как хорошо, что ты наконец приехала! — Инид подлетела к ней, как вихрь и стиснула в объятиях.
Сраженная напором, Адалин опешила, но все же обняла Инид в ответ, пытаясь отделаться от чувства неловкости, будто оказалась на сцене дешевого уличного спектакля.
— Ты, кажется, еще больше выросла. И косу такую отрастила! — С улыбкой, показавшейся искренней, Инид поглядела на нее с расстояния вытянутых рук.
Адалин не знала, что сказать. Праздные разговоры не были ее сильной стороной. Она хотела спросить об Элтере, но слова застряли в пересохшем горле.
— Решила не стричь, — пробормотала она, садясь на диванчик у окна. — Дела идут хорошо? Этот управляющий сказал, что твое время нарасхват.
— Скоро зимние балы, так что работы больше, чем хотелось бы. Почти все время провожу тут, — сказала Инид, пожав плечами. — Ты почти ничего не писала о себе. Все еще работаешь, как наемник?
— Да.
— Тебе это нравится? Действительно нравится? — Инид бросила взгляд на меч Адалин. — Ты выглядишь… больной.
— У меня это получается. Убивать людей, — ответила Адалин резче, чем хотела.
Тут же ее уколола вина. Инид всего лишь беспокоилась. Не каждый, кто прошел через тяжелые времена и лишения, как они обе, вместо комфорта решит протирать ноги в седле, шляясь по миру с оружием на поясе. К тому же, она наверняка считала себя ответственной за то, какой Адалин выросла.
— Я в порядке Инид, правда. Тоже работа навалилась. Через пару часов надо на встречу, а потом я уеду из города.
— Ты только пришло и уже уезжаешь? Как же так? Надолго?
— Месяц или больше. Не уверена, что вернусь сюда. Может, сразу поеду домой.
— Адалин, ты всегда можешь остаться у нас. Насовсем, я имею ввиду. Мой муж не станет возражать. У тебя может быть спокойная и стабильная жизнь, разве не об этом ты мечтала в детстве?
"Мечтала, да, — отстраненно подумала она, — но не заслужила."
Адалин порой думала, как бы все сложилось, если бы она не решила остаться в приюте, когда Инид за ней вернулась. Не пришлось бы больше воровать, грабить и убивать. Она носила бы платья вместо мужских рубашек и штанов. Не умела бы сражаться на мечах, но научилась бы шить. Вместо Сопротивления работала бы в мастерской — рисовала эскизы. Училась бы в университете, как брат. Не встретила бы Десмонда. И не потеряла бы его. Может, была бы счастлива. Но все равно, где-то на границе сознания, Адалин знала, что не смогла бы вписаться в нормальную жизнь так хорошо, как Инид и Элтер. На такое будущее у нее не было никаких прав.
— Не надо, — выдохнула Адалин. — Мне хорошо как сейчас. Да и что я буду делать, если все брошу? Еще Элтер… он мне ни слова не написал в ответ. Даже не знаю, читал ли он мои письма. Представляю, как он будет рад, если я заявлюсь к вам.
— Ты все еще рисуешь? Сделаем тебе мастерскую, сможешь заниматься живописью в свое удовольствие. Или чем захочешь. Лошадьми? Фехтованием? Мы в конце-концов не благородные, так что на увлеченную оружием, а не нарядами, женщину не будут слишком косо смотреть, — Инид лукаво улыбнулась. — А Элтер не сможет долго обижаться, когда ты будешь рядом.
— У него все хорошо? — задала Адалин вопрос, который так и вертелся в голове. — Какой он сейчас? Сильно вырос, наверное?
— Не хочешь с ним встретиться? Приходи к нам, как закончишь дела. Хотя бы на один вечер.
— Не стоит. Не хочу портить ему настроение.
Больше всего сейчас Адалин хотела увидеть Элтера, сказать, что скучает, попросить вернуться в ее жизнь. И больше всего боялась услышать ответ. Им пришлось рано повзрослеть и слова одиннадцатилетнего мальчика о том, что он не желает больше видеть свою сестру, не были просто детским капризом.
Прошло уже больше десяти лет. Брат так и не изменил своего решения.
— Уже начал готовиться к экзаменам, хотя, я думаю, он слишком усердствует. Криус Сципион — профессор по юриспруденции, очень доволен его успехами и в учебе, и на работе. После выпуска он пообещал дать ему отличные рекомендации. Жаль конечно, что в Тевинтере не…
Инид прервал скрип двери и мужской голос:
— Мам, привет, я… О. Ты. Что ты здесь забыла?
Элтер застыл на пороге и хмуро посмотрел на Адалин. Она бы его не узнала, если бы встретила на улице. Пять лет назад брат все еще был мальчишкой, хоть и пытался казаться взрослым, нося глупый костюм. Тогда она видела его лишь мельком, издалека, но сейчас могла рассмотреть хорошо.
Элтер по-прежнему носил костюм. Темно-серый, с высоким строгим воротом и отделкой из серебряной нити. Под ним — атласная черная рубашка с узлом на шее. Или цвет делал его старше, или он сам так изменился, но от прежней мальчишеской нескладности не осталось и следа. Брат выглядел как мужчина. Статный, гордый, немного надменный. Он даже отрастил короткую бороду и под ней было заметно, как искривились его губы.
Адалин резко встала, подошла и протянула к брату руки. Стук сердца отдавался в ушах невыносимым грохотом, кончики пальцев окоченели.
— Элтер! Я...
— Нет, — перебил Элтер и посмотрел на нее так, будто впервые видит. — Тебе стоит уйти.
Адалин отшатнулась, словно он отвесил ей пощечину. От холодности и отстраненности брата все в груди болезненно сжалось, как от нырка в прорубь. Раньше, когда они были детьми, он засыпал у нее на руках ночью, а днем всячески подбадривал, помогал справиться с тоской. Осталось ли хоть что-то от того мальчика? Небесно-голубые глаза с солнечными искорками, и те заледенели.
— Элтер! Она ведь твоя сестра, — возмутилась Идин.
— Это наши отношения, мама. Мы сами разберемся, — сказал он чуть теплее, и вновь обратился к Адалин: — Что ты хотела? Поговорить?
— Да, — выдохнула она.
— Не думаю, что нам есть, что обсуждать. Но ладно, идем.
Элтер привел ее на крошечный балкончик. Зажег фонарь, в свете которого его лицо приобрело лишние пять лет, и облокотился о перила, глядя на вечернюю улицу, освещенную россыпью оранжевых огней.
Он ждал, пока Адалин заговорит.
— Я скучала. — Ее голос звучал гулко, будто в пустом ведре. — Ты так изменился, стал совсем взрослым.
Адалин запустила руку в сумку и достала длинный сверток — заказ, который она забрала сегодня у кузнеца. Под тканью были ножны и кинжал из великолепной гномьей стали, с черными прожилками на лезвии. Строгий, без лишних украшательств на гарде. Хорошее оружие, надежное и опасное. Она хотела подарить его через Инид, но раз встретилась с братом, решила передать сама.
— Возьми, — попросила Адалин, протянув кинжал, — Мне кажется, он тебе подходит.
Элтер повернулся, глянул на подарок лишь мельком и качнул головой.
— Не стоило тратиться. Оставь себе или выброси, мне все равно.
— Ты все еще так сильно меня ненавидишь? За то, что я сделала? Это было ради вас! — выпалила Адалин. — Я хотела как лучше. И вам стало лучше. Хватит уже меня за это наказывать.
Брат подошел ближе, на расстояние не больше шага. Он был ниже Адалин, младше на четыре года, но умудрялся смотреть свысока.
— Серьезно? До сих пор думаешь, в этом все дело? Ты меня бросила. Вот в чем дело! — рявкнул он. — Я устал бегать в этот твой приют, терпеть насмешки от твоих дружков и умолять: "Пойдем домой, Адалин. Мама хочет, чтобы ты вернулась. Я хочу, чтобы ты вернулась. Ты нужна мне. Пожалуйста, пойдем домой, Адалин." Да тебе плевать было! А сейчас ты вдруг решила вспомнить про семью?
Глаза защипало, дыхание сперло. Что она могла ответить? Никакие слова не смогут изменить прошлое. Голод и страх постоянных побоев не сломили Элтера. Казалось, ничего на свете не способно это сделать. Но Адалин, похоже, удалось. В разрушении жизней ей не было равных.
— Хочешь, я вернусь? Буду жить с вами? Все снова станет как раньше, как в детстве. — Адалин сделала очередную попытку прикоснуться к брату, но тот уклонился. — Я брошу работу. Мне нужен всего месяц или два, и после я смогу быть всегда рядом.
Теперь, когда Элтер сказал, что чувствует, Адалин готова была остаться. Если нельзя все исправить в их прошлом, может, ей удастся построить нечто новое. Если Сопротивление даст ей уйти после миссии… Ничтожная надежда.
— Два месяца? Как на счет сейчас?
— Я… не могу. Я бы хотела, очень, но я не могу. Это не от меня зависит. Два месяца. Пожалуйста.
Элтер фыркнул.
— Для Адалин, которую я помню, семья была важнее всего. А ты… Кто ты теперь такая вообще? Наемница? Бандитка? Убийца?
Каждое слово — удар под дых. Убийца. Слышать это от него, произнесенное с таким презрением, которого хватило бы, чтобы затопить Тевинтер, было особенно больно.
— Элтер, я...
— Ты — чужой человек. Я тебя больше не знаю и не уверен, что хочу узнать. Уходи. Я попрощаюсь с Инид за тебя.
Он снова вернулся к созерцанию города, потеряв к Адалин всякий интерес.
— Знаешь, теперь я тоже не хочу, — соврала Адалин и бросила кинжал под ноги брату. — Делай с ним, что хочешь. Можешь продать, хватит на новый модный костюмчик.
Элтер не шелохнулся. Ей вдруг захотелось разрыдаться от нахлынувшего одиночества и вместе с тем взять брата за плечи и хорошенько встряхнуть, что бы очнулся наконец, стал прежним. Ничего из этого Адалин не сделала. Просто ушла, пока еще была способна держать себя в руках.
Адалин выскочила из мастерской Инид, глубоко дыша, чтобы не позволить слезам политься по щекам. Опять она сделала это — не удержала язык за зубами, сорвалась на брата и сделала их отношения только хуже. Если они и так не были на самом дне.
Сжав кулаки, чтобы утихомирить нервную дрожь, она зашагала вниз по мостовой, освещенной оранжевыми фонарями и светом, льющимся из каждого окна, к окраинам города. Не оборачиваясь, не останавливаясь, и почти не разбирая дороги. Людей на улицах стало заметно меньше, чем днем и по пути ей встречались в основном стражники. Кажется, она заметила Легионера, того самого, что встретила в первый день в городе, но сил злиться еще и на него не осталось.
Адалин пролетала квартал за кварталом в бешеном темпе, будто чем быстрее она окажется от брата на достаточном расстоянии, тем легче ей станет. Но не становилось. Из головы никак не выходил презрительный тон его голоса и полный неприязни взгляд.
Хуже всего было то, что брат прав. Они давно не дети, слишком много времени прошло с тех пор, как они вместе прятались от отца в сарайчике или слонялись по улицам, выискивая прилавок, с которого Адалин могла бы незаметно стащить буханку хлеба. Все изменилось так сильно, что они и вправду стали чужими друг другу людьми. Стоило ли вообще пытаться преодолеть эту пропасть?
Нужно ли было пытаться?
Адалин не могла даже понять, хочет ли остаться в Монтсиммаре с семьей. Ее разрывало от противоречий и эмоций, которым она не могла дать названия. Всем, кроме полнейшей растерянности при мысли о собственном будущем. И страха.
В реальность Адалин вернул выскочивший из-за угла всадник. Лошадь скакала во всю прыть, и девушка чудом не оказалась под копытами, успев в последний момент отскочить и прижаться к стене дома.
— Смотри куда прешь, идиотка слепая! — крикнул всадник напоследок.
Адалин закрыла глаза и откинула голову назад, стукнувшись затылком об окно. А затем стукнулась еще раз и еще.
Недопустимо! Она так сильно отвлеклась на собственные мысли, что не услышала лошадь! Не крысу, не пса с мягкими лапами, а лошадь, фыркающую и цокающую копытами по мостовой. А ведь обычно она только по звуку могла сосчитать количество всадников.
Повернувшись, Адалин прижалась лбом к стеклу, оказавшемуся приятно холодным. Во всем виновата отвратительная неделя. Эти встречи с членами отряда выбили ее из колеи, а ссора с братом окончательно лишила равновесия. За последние полтора года впервые Адалин так сильно поддалась эмоциям.
Пора с этим кончать. Взять себя в руки.
Отойдя от дома, Адалин задрала голову и нашла в небе черный шпиль храма Разикаль. Он едва виднелся за крышами домов, но и этого хватило, чтобы почувствовать удушающую тошноту от незримого присутствия лже-богини.
Сопротивление. Работа. Вот о чем сейчас нужно думать прежде всего. Адалин не принадлежала себе и не имела права ошибаться из-за чувств. Не в очередной раз.
К Арене Адалин добралась задолго до назначенного времени. Охранник лениво скользнул взглядом по мечу на ее поясе и молча пропустил внутрь. В нос сразу же ударил запах пота, крови и алкоголя — ужасная смесь, но Адалин давно научилась не обращать на это внимание. Бывала она в местах и похуже.
Когда-то в городе всем заправляла банда, разросшаяся до таких уродливых и пугающих размеров, что превратилась чуть ли не в новую знать — называли они себя “Черные змеи”, как рассказывали Адалин. Их присутствие в Монтсиммаре кое-где все еще напоминало о себе, и Арена как раз была одним из таких немногочисленных мест. Раньше, десятки лет назад, Змеи проводили здесь кровавые бои едва ли не насмерть, а порой использовали это место для обыкновенных казней неугодных им людей под предлогом “гибели во время боя”. Сейчас же Арена стала местом развлечений тех, кому походы в театр, просмотр уличных представлений скоморохов и странствующих трупп, или же проповеди в храме казались слишком скучными и недостаточно рисковыми. Бои, конечно же, теперь проводились только до сигнала о сдаче противника и очень редко кто-либо погибал от случайно полученной травмы.
Протиснувшись через узкий коридор, полный людей, пришедших посмотреть на сегодняшний бой и сделать ставки, Адалин поняла, что здесь было гораздо темнее, чем на улице, и пришлось ждать, пока глаза привыкнут к полумраку. До ее ушей доносились отдаленные перекрикивающие друг друга голоса и магически усиленный голос организатора матчей, однако смотреть на то, как люди бьют друг друга до полной потери сил у девушки не было времени. Она свернула налево после того, как прошла коридор, снова столкнулась с хмурым взглядом еще одного вышибалы, но тот только кивнул ей и указал в сторону, мол, проходи туда. Комнаты располагались на этаже повыше, над самой ареной из желтого песка, в подобии алькова в галерее, опоясывающей круглое помещение. Третью комнату найти не составило труда. Пока что в ней никого не было, похоже, Адалин пришла слишком рано.
В комнате не было ничего, кроме огромного стола, нескольких стульев и табуреток и длинной деревянной скамьи у самой стены, под рядом светильников. Адалин забралась почти в самый угол, где света было больше всего, и откинулась назад, прислонившись к стене.
Нельзя было сказать точно, но кажется, еще не было и восьми вечера. Значит целый час ей придется провести наедине с собой и своими мыслями. Именно этого Адалин старалась избегать при любой возможности. Можно было спуститься к арене и посмотреть бой, но в этом не было ни интереса, ни удовольствия. Она предпочла бы сразиться сама — боль и адреналин битвы очищали голову от ненужной ерунды, — но отвлекаться на сражения перед важной встречей было неразумно.
Был еще один способ взять себя в руки и немного успокоиться. Адалин достала из рюкзака альбом и карандаш и открыла на пустой странице. Она прикоснулась угольным кончиком к бумаге, оставив черный штрих и задумалась. Стоило порисовать безопасные вещи. Например, одного из охранников — того, у которого странное квадратное лицо. Или вид, открывающийся на арену и пару бойцов, которых она мельком увидела по пути сюда. Но Внутренний порыв заставил руку Адалин скользить по листу, выводя линии, которые складывались в портрет ее брата. Она нарисовала его не холодным и далеким, каким он был сегодня, а таким, каким она хотела бы его когда-нибудь увидеть. С мягкой солнечной улыбкой и немного рассеянным и теплым взглядом.
Всего лишь рисунок, но глядя на него, Адалин почувствовала себя чуть менее одинокой. Тугой узел обиды самую малость ослабел, но, конечно, не распустился до конца.
Она услышала шаги в коридоре, и вздрогнула от неожиданности. В тот самый момент, когда дверь распахнулась, являя Холта, она торопливо спрятала альбом под стол, положив на колени. Карандаш остался наверху.
“Демоны Тени!”
Адалин не стыдилась рисования, но все равно не хотела, чтобы кто-то видел, как она рисует. Особенно настолько личное.
— О, привет, — бросила она Холту. Кажется, ее голос звучал достаточно ровно. — Я нашла всех людей из списка. Будут в девять, как договаривались.
— Девять человек в девять вечера. Символично, не находишь? — мужчина осторожно прикрыл за собой дверь и прошел в комнату, садясь на стул и облокотившись локтями перед собой. — Ты рано сегодня. Что-то случилось? — спросил он после небольшой паузы, внимательно скользя взглядом по Адалин.
Сегодня Холт выглядел как самый обычный посетитель Арены, пусть немного более богатый, чем работяги с фабрик и фермеры с торговцами с рынка. Кожаный дублет был не застегнут до конца, под ним можно было разглядеть белую льняную рубашку и болтающийся на шее амулет.
— Нет, ничего, — ответила она резче, чем хотелось бы и тут же мысленно обругала себя. И так нагрубила троим “Скорпионам”, хотя бы с начальником стоило вести себя адекватно. — Просто у меня оказалось много свободного времени, — добавила она, стараясь говорить мягче.
С приходом Холта вернулась нервозность. Адалин медленно и глубоко вдохнула и расправила плечи, пытаясь вернуть внутреннее спокойствие и придать себе невозмутимый вид. За все время знакомства Холт видел ее исключительно собранной и холодной. Но сейчас… Кажется, брови слегка дрожали — они всегда так делали, когда девушка переживала. А еще этот дурацкий палец принимался корябать столешницу, стоило только отвлечься и упустить контроль.
Адалин спрятала руку под стол и сделала очередной глубокий вдох. Надеяться, что Холт не заметил ее дерганность, пожалуй, не стоило. Но может, он хотя бы сделает вид, что все в порядке.
Так и произошло. Если агент что-то и заметил, то не придал этому значения и не подал виду. Достав из сумки несколько свитков, он разложил их на столе и принялся изучать досье. Не то чтобы ему это было особенно нужно, досье он запомнил и держал в голове на случай, если свитки окажутся потерянными или уничтоженными, но работать с бумагами ему всегда нравилось. Это успокаивало и придавало уверенности. Возможно, Адалин, увидев это, тоже немного успокоится.
— Итак, девять человек. Почти все из них — наемники, мало кто работал с нашими достаточно долго, чтобы доверять им полностью. Надеюсь, ты понимаешь, что это значит. — Мужчина отложил свиток с изображением темноволосого молодого парня. — Особенно меня беспокоят двое. Девушка из клана и антиванец. Ты встречалась с ними сегодня, скажи, какие первые впечатления?
— Почему они, не тевинтерка? — удивилась Адалин, но ответа дожидаться не стала. — Девушка, Ринн, вела себя уверенно, говорила по делу. Кажется, она знает свою работу. А антиванец… Знатный. У них не всегда поймешь, что на уме. В любом случае, ты наверняка знаешь больше, чем я.
Холт поднял глаза и взглянул на девушку, чуть качнув головой.
— Я знаю лишь то, что мне прислали. Ты же встречалась с ними лично. И то, и другое важно, но некоторые детали могут всплыть только при общении лицом к лицу. Впрочем, чего-то такого я и ожидал. Хм… — он отложил два досье в сторонку и принялся перелистывать остальные. — Насчет тевинтерки не волнуйся. О ней мы знаем больше, чем о других, и в случае чего нам есть, на что надавить. Что скажешь про марчанина? Дамиана, я имею в виду.
Адалин дернулась. Дамиан понравился ей меньше всего. Но не говорить же Холту, что из-за того, как сильно напомнил ей отца.
— Он… нагрубил. Кажется, что-то вывело его из себя. Но после был вполне вежлив. — Она пожала плечами, понимая, что от ее слов не много толку. В поведении людей она совершенно не разбиралась.
— Нагрубил? Хм. Странно. По документам он числится как вполне вежливый человек, — мужчина пожевал нижнюю губу. Как раз в этот момент принесли свежий чай. Одна из девушек, которая занималась разносом угощений для более или менее богатых гостей, постучалась в дверь и после короткого “войдите” занесла круглый пузатый чайник на подставке, а также несколько фарфоровых чашек. Поставив все это на стол, она кивнула Холту и, получив серебряную монетку в качестве чаевых, ушла, не собираясь прерывать беседу. Пусть Арена и не была заведением высшего класса, здесь все же старались делать так, чтобы гости с деньгами возвращались почаще. — Неважно. Скоро мы встретимся с ними лично. Кстати, об этом, — Холт собрал документы в одну стопку и аккуратно убрал в сумку. — Когда буду проводить инструктаж нашему отряду, смотри внимательно на то, как каждый из них будет реагировать. Особенно, когда я перейду к упоминанию капсул с ядом.
— Поняла, — кивнула Адалин. На что именно ей обращать внимание? Искать признаки неуверенности и страха? Пожалуй, это она распознать смогла бы.
Яд — крайний шаг, когда вариантов спастись не осталось. Каждый агент Сопротивления знал о необходимости убить себя, прежде, чем агенты Тайной Службы применят магию крови, чтобы добыть информацию о планах и других агентах. Адалин в том числе. Но простые наемники… вряд ли все они так легко примут риски.
— Хорошо. Если вдруг кто-то попытается соскочить в середине задания, мы должны заранее это предупредить. Наемники обычно работают за выгоду, золотом ли, или чем-то еще, но не готовы расстаться с жизнью. А наше задание вполне может предполагать и то, что нам придется это сделать. Если хоть кто-то попадется и его расколят, всей нашей ячейке конец, — Холт серьезно посмотрел на девушку, и хотя он прекрасно знал, что ему не обязательно было сообщать ей очевидные вещи, нужно было напомнить ей о том, что на кону. Его взгляд затем устремился на небольшое окошко под потолком, где можно было видеть часть улицы с мостовой и кусочек неба. До девяти вечера оставалось не так уж и много времени. — Если у тебя еще есть какие-то вопросы, задавай. Наши наемники скоро придут.
— Да, я… кое-что хотела. — Адалин сглотнула, вновь почувствовав неуверенность. Короткий разговор о работе дался ей легко, а сейчас губы вдруг пересохли, а палец снова принялся ковырять столешницу. Но ей надо было спросить, иначе она изведет себя. — После того, как мы закончим работу, я могла бы… уйти? Я понимаю, что это не ты решаешь, но у тебя есть связи и… Может быть…
Адалин поймала себя на мысли, что в глубине души хочет услышать отказ. Это так упростит ее жизнь! Лишит выбора, да, но она не была уверена, что хочет этот выбор иметь. По крайней мере, она больше не будет метаться, пытаясь принять решение, которое, как и все решения, которые она принимала, наверняка заведет ее еще глубже в бездну.
Но если Холт согласится… Что ж, Адалин придется подумать над этим после миссии. В любом случае, это лучше, чем мучить себя неизвестностью.
— Уйти? — брови Холта поползли вверх, а губы сжались в тонкую линию, однако выражение его лица не казалось враждебным. Скорее, удивленным и немного растерянным. Он постучал пальцем по подбородку, покрытому короткой щетиной, и вздохнул. — Я не знаю. Ты хороший человек, Адалин, и я хотел бы тебе счастья. Но это зависит не от меня, как ты сама прекрасно понимаешь. Я могу обещать тебе одно: если такая возможность будет, я попробую поговорить с начальством, чтобы они отпустили тебя. Если же нет… — он не закончил и пожал плечами, его глаза потемнели, словно говорить это ему было неприятно. — Лучше заранее не загадывать о том, что будет дальше. Поверь мне, так проживать каждый новый день будет намного легче.
— Так и живу. Но я как будто…
“Исчезаю”, — пронеслось в мыслях то, что она никогда бы не сказала вслух.
Зря она вообще подняла эту тему с Холтом. Такую преданность делу, как у него, еще поискать. Адалин тоже была предана. Но в последнее время ее все чаще посещало ощущение бессмысленности всего происходящего и все яснее она понимала, что продолжала двигаться по привычке. Потому что слишком боялась, что если остановится, то окончательно потеряет себя. Но работа не могла заполнить пустоту, которую поселилась внутри с тех пор, как не стало наставника, только помогала забыть о ней на время. Адалин знала, что пустота никуда не делась. Просто затаилась. Черная и жадная, только и ждала момента, чтобы поглотить ее целиком.
Уже поглощала. Адалин чувствовала, будто медленно растворялась в ней. И понятия не имела, как выплыть на свет. Всю свою жизнь она тонула, а нелепые попытки барахтаться только сильнее утягивали на дно.
— Неважно, — отмахнулась Адалин. — В любом случае, спасибо. Давай вернемся к работе. Есть что-то еще, что мне нужно знать?
— Пока ничего. После того, как мы всех соберем и раскроем детали миссии, будет видно. Одно скажу сейчас: в городе задерживаться нам будет нельзя. Монтсиммар… — Холт сделал паузу, подбирая подходящие слова. — Как растревоженный улей. Пока что ничего не происходит, но я чувствую, что что-то готовится. Что-то не слишком приятное… для нас. Поэтому после инструктажа у нас будет не более, чем несколько дней, чтобы подготовиться, собрать всю необходимую информацию и выехать из города. Если у тебя есть, с кем попрощаться, сделай это как можно быстрее.
Адалин кивнула и поднялась. Альбом свалился с коленей — она совсем о нем забыла — раскрывшись на странице с портретом брата. Вздрогнув, она подняла его с пола, резко захлопнула и убрала в рюкзак.
— Нет, я готова выходить хоть сегодня, — ответила она. Адалин и так была не в своей тарелке и понимала, что ведет себя не очень-то профессионально из-за личных проблем. А новая встреча с семьей не принесет ей спокойствия. — Я подожду остальных на входе.
Стараясь не встречаться с Холтом взглядом, она выскользнула из комнаты и прислонилась к стене возле двери. Коридор пока что был пуст, но вот-вот должны подойти наемники.
Сегодня Адалин куда меньше походила на бродяжку в потрепанных лохмотьях. Одежда была новой — аккуратной и чистой, без заплат. Но все равно сидела на ней не по размеру, будто с чужого плеча. Рукава кожаной куртки были коротки для ее слишком длинных рук, рубашка под ней топорщилась и собиралась в складки над корсетом, заканчивающимся под грудью. К корсету крепились метательные ножи — по четыре с каждого бока, симметрично. Все черное. Вкупе с бледностью кожи и все таким же усталым видом, какой у Адалин был во время встреч с наемниками, это придавало ей траурный и тревожный вид.
Она стояла, привалившись к стене, скрестив руки на груди. Ее глаза были закрыты, но нельзя было сказать дремлет ли она или нет. Когда в коридоре раздались шаги, Адалин открыла глаза и повернулась лицом к тому, кто из наемников пришел первым.
Сообщение отредактировал Aloija: 31 мая 2021 - 17:09
Тема закрыта
