Мягкие пушинки снега падали мне на лицо, когда я пытался всмотреться в переплетение нитей, которые стали основой гобелена созвездий. Смертные видят в звёздном небе красоту, недостижимые просторы, но подобные мне всегда умели заглянуть за край. Оседлать солнечный ветер, раствориться в потоке фотонов и на крыльях невесомости промчаться через пуповину времени, собирая воедино разрозненные знаки будущих событий.
У смертных есть сказка, в которой мальчик пытался собрать из ледяных кубиков слово «вечность». Был ли я проклят Творцом, или созданная нашими руками вселенная неуклонно приближалась к своей гибели, но в моём случае кубики всегда складывались в слово «катаклизм».
И этот день… он не стал днём приятных исключений. Комета прочертила небосвод, разрубая гобелен. Таких шрамов с каждым годом становилось больше, и не требовалось носить титул Прорицателя Судьбы, чтобы увидеть в этом очередной трагичный знак.
В прошлый раз комета устремилась к Лондону. До рези в глазах я созерцал её пламенный хвост, разбирал его на плазму и мусор, очищал зёрна истины от плевел мёртвой плоти космоса. И то, что мне открылось в пламени…
За спиной раздался шорох. Странно. Смертным нечего было здесь делать — ночью, на вершине небоскрёба, с которого мне казалось проще докричаться до небес. Не тех Небес, которые отвергли и забыли падших. А тех небес, которые хранили гобелен, которые блестели жемчугом далёких светил и дарили людям — нашим детям — свет. Годы заточения не заставили меня забыть о том, за что мы сражались.
Сражались, да… Существо позади меня заверещало и прыгнуло вперёд, намереваясь пронзить моё смертное вместилище когтями. Я видел его изувеченное, покрытое глазами и присосками тело, видел его стремительный рывок ещё до того, как это в действительности произошло. В ночном небе вся сеть вероятностей отражалась как в огромном зеркале, все исходы были мне уже известны. А я… я просто сделал выбор. Сколько себя помню, падшим всегда приходилось выбирать.
Густые, почти плотные тени метнулись к немолодому мужчине в пальто, короткие волосы которого трепал завывающий ветер. Тени наслаивались друг на друга, рвались и загибались, приобретая форму тонких клинков. Слишком поздно посланная тварь сообразила, что Герхард Либнер, разменявший четвёртый десяток частный детектив, умеет не только предсказывать будущее, но и отстаивать настоящее. Два чёрных крыла, сотканных из блестящего мириадами звёзд мрака, бесшумно развернулись и описали широкую дугу, когда мужчина невероятно быстро повернулся к неприятелю лицом, припадая на одно колено. Маховые перья, больше похожие на антрацитовые ятаганы, с лёгкостью разрубили взмывшее в воздух изломанное существо. Тварь пала, не издав ни звука. Видимо, её хозяин решил, что для адской машины убийства способность говорить, чувствовать и размышлять — непозволительная роскошь.
— Мой герцог, как же низко ты пал, — устало прошептал мистер Либнер, складывая за спиной тающие в сумраке дымчатые крылья. Сухая поджарая ладонь поскребла щетину на впалой щеке — когда снова и снова окунаешься в бурлящую Реку Времени, чтобы прозреть грядущие события, поневоле теряешь интерес к уходу за вместилищем. Да, надо бы побриться. И… поспать.
Но сначала необходимо было убедиться в том, что знамения не врут. Этой ночью город фонтанировал тьмой, которая изливалась из кротовых нор, протянувшихся сюда от самой Бездны. Много новых падших появилось в Лондоне. И мистер Либнер хотел знать, кому из них он может доверять. Легко взбежав на парапет, детектив сделал шаг в пустоту и упал с крыши, ослабляя вокруг себя законы притяжения, которые эоны лет назад сам же и писал.
- Я больше не хочу, - вдруг тоненько заплакал Джек, бухаясь прямо на колени в снег и закрывая лицо руками. Длинные, похожие на паучьи лапы пальцы беспрестанно шевелились, словно хотели содрать с лица всю плоть. - Не хочу их видеть. Не хочу есть то, что они приносят мне.
Парень раскачивался взад-вперёд, совершенно обезумев. Наконец, Джек отнял руки от лица и полным отчаяния взглядом посмотрел на Ди.
- Я хочу сбежать. Сбежать! Как, как ты это сделал?!
Губы сумасшедшего опасно задрожали.
Это было... ну, не то, чтобы совсем неожиданно, но все же Эниоталь ожидала встретить кого-то более... адекватного. Уже мгновением спустя понимая, что Ди, вобщем-то, был бы ничуть не удивлен - его тело разъедала та же самая скверна.
- Ох, Джек! - крепкие руки подняли исхудавшее тело на ноги, Джошуа быстро оглянулся, несколько виновато улыбнувшись обратившимся к ним взглядам, всем своим видом показывая, что все в порядке, - Перестань, мы привлекаем ненужное внимание. - тихо и торопливо произнес он, увлекая друга прочь с набережной. - Идем, я тебе все расскажу. Идем... да, думаю, парк вполне подойдет.
Убедившись, что Джек уже немного успокоился - хотя бы трястись так сильно перестал, - и вполне способен идти за ним, Ди неторопливо направился в сторону от Тауэра, в небольшой парк неподалеку от набережной, сейчас заснеженный и практически пустынный.
Тропинки утопали в снегу, пушистые шапки украшали деревья и кустарники, и Эниоталь на миг залюбовалась красотой Творения. Джек коснулся ее плеча своим, напоминая, зачем они здесь. Обернувшись, Ди показал ладонью в сторону засыпанной снегом беседки, и Джек согласно кивнул, глядя на него с какой-то откровенно детской надеждой. Наивное, испорченное дитя. Собственно, выход существовал только один - тот самый, которым ушел настоящий Ди. Именно эту свободу она и собиралась подарить этой измученной душе, сознательно подчиняясь собственному желанию. Или это личность Ди уже настолько глубоко въелась в ее сущность?..
Зайдя в беседку, Джошуа мимолетно провел ладонью по заледеневшей ограде, бездумно собирая пушистый, холодный покров. Смял горсть снега в ладони, кинул снежком в ближайшее дерево и лишь тогда обернулся на Джека, замершего у входа.
- Ты спрашивал, как я сбежал от кошмаров, Джек? - серо-голубые глаза встретились с глазами парня, Ди подошел, кладя ладонь на его плечо. Джек часто закивал, не отводя взгляда. - Дело в том, что выход из этого только один. Тот самый, которым ушел Джошуа Фейн. - голос наполнился шелестом, так шелестят засохшие, мертвые листья, гонимые ветром. - Смерть.
Мрак окутал мужскую фигуру, меняя ее очертания, ледяные глаза вгляделись в потускневшее сияние души, безошибочно находя нить, что держала ее в этом непрочном сосуде. Эниоталь уже была готова вырвать душу этого заблудшего ребенка, как ее слуха коснулся шепот, сбивающий концентрацию, заставляющий на краткий миг прикрыть глаза, почувствовать окружение. Духи, призраки... откуда их тут столько? Здесь же не кладбище... Насилие, жестокость, кровь, впитавшаяся в землю... Жница Смерти встряхнула головой, отстраняясь от голосов мертвых, вновь поднимая взгляд на Джека, расширенными от ужаса глазами глядящего на произошедшие с другом метаморфозы:
- Ди... скажи, что это шутка, Ди... - плачущим голосом прошептал он, пятясь к выходу.
- Ди Фейн ушел, - повторила Эниоталь, вновь приближаясь к Джеку. Судорожно выдохнув, тот рванулся в сторону, уворачиваясь от протянутой ладони, - Ты же хотел свободы, Джек? Смерть - не конец пути, это обновление. Начало нового.
- Нет, нет, нет, нет... - как заведенный мотая головой, блондин вновь попятился назад, натыкаясь на кованую ограду беседки, пытаясь вжаться в нее, - Не подходи...
- Прощай, Джек. - произнесла она, на миг удивившись собственным словам. Мраморно-белая ладонь коснулась мужской груди, одним мысленным усилием Халаку оборвала нить жизни, вырывая душу из тела, с сожалением наблюдая, как та растворяется в неизвестности. Впитывая веру, растворенную в стылом воздухе.
Мрак рассеялся, вновь являя высокую мужскую фигуру, задумчиво и печально рассматривающую тело у своих ног. Вздохнув, Ди качнул головой и покинул беседку, оставляя его лежать там, на заиндевевших досках пола. Уходя прочь из парка, в котором ему больше нечего было делать.
Вновь хотелось курить, и Эниоталь не стала противится желаниям смертного тела. Никотиновый дым заполнил легкие, выходя густыми белыми облачками. Свободная ладонь на миг коснулась браслета на запястье руки, меж пальцами которой тлела сигарета. Не исключено, что от нее потребуют объяснений. И довольно скоро.
Джулия... не захотела общаться с рабису. Жаль. Хаотичная сущность пожирателя не могла не посчитать эмоции в этих глазах... по всему телу, поразительными. Ярость, холодная и жгучая, настоящая решимость во влечении к разрушению. Удивительно. Потрясающе!
Эрзсебет увернулась от очередной атаки колом, сосредотачиваясь на узорах плоти и крови, одним легким прикосновением приглушая боль в теле Клем. Неужели ей было действительно жалко это невинное дитя?
Впрочем, бой продолжался, и рабису ловко отскочила в тень к своему ножу - право, что за охотник без оружия? Эрзсебет уже хотела накинутся на противника, однако, приготовившись к прыжку, падшая вдруг обнаружила, что ввязалась в... паутину? В следующее мгновение Джулия и вовсе плюнула в рабису ядом, хоть это и была несколько жалкая попытка. Чтобы достать пожирателя надо нечто посерьезней, чем безумная девочка.
Хоть плоть, признаться, немного заболела.
Рабису попыталась вырваться из ловушки, но четно. Признаться, ей даже стало обидно. Паутина - это ведь ее детище. Ха... Однако вместо того, чтобы напасть на беззащитную падшую, Джулия попыталась схватить Клем, для которой все происходящее, казалось, было просто настоящим кошмаром наяву. Впрочем, дети в такие минуты практически неуловимы: так и сейчас девочка выскочила из хватки своей "сестрички" и отскочила как можно дальше.
Дверь в комнату открылась, и рабису увидела, кажется, ту самую "маму", про которую говорила Клем: это была старая женщина, в которой, несмотря на ушедшую молодость, все еще читалась гордость и ловкость в мелочах - во взгляде и движениях.
Еще больше рабису удивилась, когда эта самая женщина одним ударом разрезала паутину, из которой демон все никак не могла выбраться. Впрочем, и это еще было не все - прежде чем Эрзсебет могла понять, что вообще происходит, женщина набросилась на обезумешвую многоглазую, которая попыталась, безуспешно, сцапать "маму" в паутину. Всего два удара и Эрзсебет ощутила, как жизнь покидает Джулию.
Быстро.
Падшая склонилась к трупу, с нескрываемым интересом вонзая коготь в одно из глазных яблок на теле девочки.
- Кто ты? - заговорила рабису, переводя взгляд с трупа на женщину, на автоматизме сжав нож.
— И кто же ты? — весьма прямолинейно для особы с такой утончённой внешностью громко спросила дама, неприязненно разглядывая Чарли. Впрочем, неприязненно… неправильное слово.
Было немного сложно вести себя культурно и не глазеть по сторонам как ребёнок, которого мама первый раз в жизни привела на работу. В воспоминаниях Чарльза не было картинок с подобной вызывающей роскошью, они были непривычны: и пускай святой отец относился к подобному не враждебно, но лишь неприязненно, тот явно всё это не одобрял. «Бог дал человеку выбор, и каждый человек имеет право на этот самый выбор, будь то помощь другим или собственное благополучие», проговорить намеренно укоризненно-обвиняющим тоном.
Бог дал выбор… Ему захотелось смеяться до тех пор, пока горло не начнёт истекать кровью.
Мимолётно покосившись на мягко улыбающуюся Ториэль — он почему-то подозревал, что эта улыбка вряд ли была искренней — падший поднял взгляд на женщину перед ним. Статная, буквально разящая окружающих сногсшибательной уверенностью и какой-то внутренней силой; ему даже не нужно было как следует вглядываться в её узор, дабы понять, кто именно стоял перед ним.
И тем удивительнее для дьявола была нотка зависти в её голосе.
Это был вот уже второй герцог, которого лорду посчастливилось встретить за последние сутки жизни вне Бездны. Теперь-то он прекрасно понимал, почему Ториэль так легко согласилась на его просьбу оставить покамест Лайлитама в покое: знакомство с кем-то своего ранга точно не должно проходить на условиях, в которых оказался сознавшийся в краже филактерии другого падшего архивариус, который со впечатляющей точностью распознал в стоящем перед ним герцоге Амойона из Серебряного легиона.
Аннунак... надо же. От тёмной пульсации, волнами исходящей от узора стильно одетой дамы, у Эшемаила сама сущность начинала ворочаться и отчаянно царапать стенки смертного вместилища. Теперь оставался весьма каверзный вопрос того, каким же образом следует представляться герцогу, провозгласившему себя Тираном, который был владелицей модельного агентства в центре Лондона. Пожалуй, ему доводилось решать задачи и попроще. Следовало ли ему представить себя... как падшего, или как святого отца Чарльза Салливана? Глупый вопрос. Вряд ли Тирана интересовал второй вариант.
— Лорд Эшемаил, экс-архивариус Генхиннома, — почтительно поклонившись, самую малость растерянно проговорил светловолосый блондин с приятным голосом, прикрыв серые глаза. Когда он сделал это, уголок тёплой филактерии Азриэля, тесно прижатой к груди падшего, выскользнул из накинутого на плечи серого пальто. Выпрямившись же, намару неуверенно покосился на молчавшую до поры до времени Ториэль. Сейчас должен был наступить этап с высказыванием обвинений и судом, но честно говоря?.. Кингу было немного сложно представить заседание с потенциальным отрубанием рук, проходящее в модельном агентстве.
Впрочем, чего именно он ожидал? Арены и подземных катакомб с темницами и стонущими, истязаемыми людьми, как в Додоеле? Нелепость.
Сообщение отредактировал Фели: 23 декабря 2016 - 06:24
— Спасибо, — вполне искренне и с теплотой поблагодарил Вентус. — Хорошо, через два часа. Мне тоже ещё нужно кое-что сделать. Очень приятно познакомиться, Карен. Я Тайлер. Ну… до скорой встречи! — попрощался он и после некоторой заминки завершил вызов.
Белитруахим занесла имя и номер Тайлера в список своих контактов и вернула телефон Уилла. Шамиль, казалось, уже погрузился в свои мысли, не обращая внимание на происходящее в мастерской. Убийца заметила, что Уилл и Брайан оставили попытки поднять покупку, так как её, хоть и хрупкая фигура, но все же существенно добавила веса гробу. Белитруахим улыбнулась мужчинам. - У нас новый заказ, времени отдыхать совсем нет. Но я позволю вам перевести дух, как только мы окажемся у офиса, а сейчас соберитесь с силами, продемонстрируйте мощь своих мускулистых тел!
Когда погрузочные работы, наконец, закончились, Брайан сел за руль катафалка и повез всех троих в офис ритуального агентства "Последний приют". Благо квартира Карен находилась в том же доме, но этажом выше. По соседству был и небольшой ресторанчик, хотя поначалу такое "соседство" совсем не вдохновляло его владельца, но Карен довольно скоро удалось убедить его, что они могут стать хорошими партнерами. Ведь поминки неплохой повод собраться в уютном заведении, чтобы не обременять и без того убитых горем людей заботами об организации стола у себя дома. И для скрепления этого "союза" Карен даже устроила сына владельца ресторана к себе в агентство. Конечно, не без сожалений. Брайан многое получал в жизни легко, он не хотел учиться, ему удавалось достаточно долго тянуть из отца деньги, отговариваясь поисками себя. Но когда очередная "натурщица" оказалась в постели парня, а не на его холсте, терпению отца пришел конец. Он хотел отправить сына на кухню посудомойщиком, но через некоторое время смягчился, оставляя Брайану изящество кистей рук, а с ним и шанс вернуться к искусству. Таким образом, Брайан и оказался водителем Карен. Наконец, катафалк остановился у дверей офиса-дома женщины.
- Брайан, сходите с Уиллом в ресторан к твоему отцу, вот деньги на хороший ланч, вы славно потрудились и достойны нескольких часов отдыха. - Брайан с Уиллом в очередной раз переглянулись. Обычно хозяйка "награждала" их несколькими часами труда, а не отдыха. Неужели сердечный приступ смог так сильно изменить эту стальную леди?
- Мне самой требуется время подготовиться к… - Убийца запнулась, ведь обычно Уилл занимался приемом заказов и общением с клиентами, если только те не выражали явной озабоченности его цветом кожи. За самой Карен оставались юридические вопросы и бухгалтерия.
- Уилл, я же вижу, что тебя утомил вчерашний день, не против, если подменю тебя сегодня? - Глаза мужчин ещё больше расширились, а на лицах застыло выражение немого вопроса. Уилл успел только открыть рот, чтобы возразить, что Карен вчера досталось больше его, но Белитруахим уже захлопнула дверь машины и поспешила к офису. Благо до прихода клиента, оставался час, которого бы не хватило обычной женщине даже освежить маникюр, но Убийца планировала перезагрузить тело Карен по полной: принять душ, наложить макияж, уложить волосы, выбрать наряд. Она чувствовала себя счастливой, и ей хотелось делиться этим счастьем с окружающим миром. Пусть упаковка немного потеряла вид, но важны же внимание и сам подарок.
Ещё раз тихо хмыкнув себе под нос, Кнут вежливо постучал в дверь.
- Здравствуйте. Тайлер, это вы? Проходите, пожалуйста. - Дверь мужчине открыла энергичная и жизнерадостная женщина, она была ухожена, а в юные годы, безусловно, ещё и красива. Разве что с макияжем, украшениями и вырезом платья был небольшой перебор для специфики услуг ритуального агентства.
- Проходите и усаживайтесь, где вам удобней. - Гостеприимно провела Белитруахим клиента вглубь офиса. - Расскажите подробнее, какой вы видите организацию похорон вашего близкого человека, есть какие-то особые пожелания?
— Здравствуйте. Тайлер, это вы? Проходите, пожалуйста.
— Здравствуйте, — отозвался Ашару, кивнул в ответ на заданный вопрос и прошел внутрь.
Мужчина, поблагодарив Белитруахим за гостеприимство, присел в свободное кресло напротив неё и уже даже открыл рот, чтобы начать обсуждать церимонию, но, бросив внимательный взгляд на собеседницу, поник и медленно водрузил голову на руки, а локти — на колени. Спустя мгновенье с его стороны послышался тихий, немного нервный смех, который становился всё громче, пока демон себя не одёрнул.
— И это Лос-Анджелес называют Городом Ангелов… — утопив лицо в ладонях и продолжая против воли подхихикивать, пробормотал Кнут. — Хотя, может, там ещё больше падших?.. — Он поднял глаза на мисс О’Брайан, потирая лоб и пытаясь её вспомнить. — Итак, на самом деле, Карен, ты Эниоталь?
Как же он ошибался… Ну, в действительности не так уж и сильно: только насчет божественного имени… Но перепутать женщину с другой — весьма опасная оплошность. Ты ходишь по очешуенно тонкому льду, Вентус!
Кингу было немного сложно представить заседание с потенциальным отрубанием рук, проходящее в модельном агентстве.
Его и не последовало. Заворожённая известными только ей мыслями, Тиран уверенной походочкой приблизилась к Эшемаилу. Тонкие и гладкие от ежедневных масок пальцы легли на покрытое густой щетиной лицо. Огладили его, будто рельеф скульптуры, настойчиво поворачивая в стороны. Ни в движениях, ни в жадном интересе величавой особы не осталось и намёка на такт. Тиран любовалась своим новым гостем как... предметом. Зданием, искусным в ошеломляющем дизайне, но совершенно лишённым наполнения.
- Поразительное сходство, - тонкий аромат духов Тирана кружил голову, в то время как её властные интонации били хлыстом. - Рэймонд не упоминал, что у него есть брат-близнец. Да ещё такой очаровательно заросший, - проехавшись по широкой скуле преподобного, пальчики кошачьими когтями погрузили в гриву Чарли.
Завершив своеобразное знакомство, женщина отошла назад и по-английски манерно опёрлась ладонью на край стола невозмутимой секретарши. Та вообще никак не реагировала на чудные имена, сосредоточенно раскладывая на компьютере пасьянс. Или же пролистывая резюме юных моделей и жёстко отсеивая тех, которые принадлежали к категории "бабуинов в плавках".
- Подходящее тело для намару. У лорда Эшемаила есть вкус. Полагаю, что и от паствы уже нет отбоя, - завершив знакомство столь циничным комплиментом, Тиран равнодушно мазнула взглядом по уголку книги-филактерии. - Здравствуй, Азриэль. Вот ты и дома.
Канализация
- Кто ты? - заговорила рабису, переводя взгляд с трупа на женщину, на автоматизме сжав нож.
- Ты не узнаёшь свою маму? - удивлённо прохрипела старуха, обнимая маленькую Клем и поглаживая девочку по кучерявой голове. - Мама пришла защитить своих малышек. Мама не знала, что одна из них уже сожгла ангельские крылышки. Но мама наказала. Теперь дома снова уют и покой. Скоро мама найдёт вам добрых сестрёнок и хорошие игрушки. С двумя глазами. Да, с двумя глазами...
Измазанная в чёрной крови и нитках белой паутины, старуха выглядела особенно зловеще, когда баюкала Клем.
- Дочки испугались. Дочкам надо много кушать, чтобы вырасти сильными. Мама принесла еду, - старуха провела пальцем по запястью, и желтоватую сморщенную кожу рассёк алый рубец. Клем, забавно дёрнув носиком, с тусклой улыбкой потянулась губами к угощению.
Снег укрывал этот район Лондона таким же пушистым белоснежным покровом, как и весь остальной город. Невысокие кирпичные постройки тянулись в разные стороны улиц, разбавленные магазинчиками самого разного пошиба, приветственно мерцающие подсветкой витрин и маня внутренним тёплым убранством. Немногочисленные прохожие прохаживались от кафе к кафе или просто наслаждались погожим зимним днём. Конечно, немало число предпочитало проводить субботний день собравшись в тёплых квартирах, урывая из городской ежедневной суеты мгновения покоя и блаженной прокрастинации.
Анна с Марком вынырнули из переулка и остановились рядом с одним из припаркованных чёрных кэбов на стоянке такси.
- Тебе лучше спрятаться до поры, - немного сощурившись от дуновения холодного воздуха, произнесла неберу, глядя снизу вверх на своего спутника, - я решу твою проблему...постарайся не пользоваться кредитной карточкой и не злоупотребляй телефоном. - хоть Анна и не была знакома со следственными делами, но была достаточно умна, чтобы помнить различные детали из криминальных сводок, проскакивающих на телеканалах под вечер и подробности детективных сериалов.
- У меня есть несколько друзей, у которых я могу отлежаться, - Марк усмехнулся, по-свойски обнимая падшую за плечи, - я же увижу тебя ещё? - с наглостью домашнего кота, он наблюдал за реакцией падшей.
Однако Баториэль не отстранилась, а только легко улыбнулась, пряча руки в карманы и перекрещивая ноги, давая привлечь себя ближе.
- Насмотришься...и не только. - в синих глазах спряталась лисья хитринка. - А пока притворись хорошим мальчиком и не геройствуй. Я увижу и услышу тебя, если ты назовёшь моё имя - Баториэль.
- Ба-то-ри-эль. - неспешно повторил парень, словно смакуя каждый слог во рту. - Я запомню.
- А ещё вот мой номер телефона. - слегка фыркнув, девушка протянула Марку заранее записанный на оторванном листке блокнота код своего сотового, который, вместе с бумажником, был тем немногим, что сохранилось после зажигательной ночки. К счастью, в сумочке не было чего-то действительно ценного, кроме вороха женских мелочей.
Когда Марк потянулся за зажатой между пальцами Анны бумажке, девушка ухватила его за руку и дёрнула вниз, встречая его страстным горячим поцелуем и требовательным нажимом пальцев на подбородок. Насытившись, Баториэль оттолкнула Марка и, слегка запыхавшись, широко улыбнулась, вторя расплывшейся довольной ухмылке парня.
- Иди давай и не заставляй меня поджечь тебе пятки для скорости. - шутливо пригрозила она ему пальчиком.
Нужно было вернуться в расположенный неподалёку студенческий хостел и как можно быстрей, так как желание ухватить смертного и приволочь в свою комнату росло с каждой минутой.
***
Четырёхэтажное строение, выложенное из кирпича и раскрашенное в бордовый цвет, горело редким светом окон. Кому-то пасмурный лондонский день создавал слишком много тени.
Бодро забежав по расчищенному пути под козырёк, Анна отряхнула нападавший снег и постучала сапогами, сбивая комки снега. Стащив тёплую шапку, девушка ухватилась за ручку двери и оказалась в тёплом протопленном проходном зале с консьержкой за огороженным столом и мягкими диванчиками по кругу.
- Добрый день, миссис Пиклз! - широко улыбнувшись и помахав ладонью, Анна подошла к окошку, откуда выглянула голова седой полной дамы, которая, мазнув взглядом по раскрасневшемуся лицу девушки тепло улыбнулась в ответ.
- Анна! Привет, красавица. - миссис Пиклз подвинулась ближе в своём кресле на колёсиках и облокотилась о стол. - Как погуляла? Всё хорошо?
- Ох, - девушка вздохнула и закатила глаза, - опять Жозефина всё растрезвонила, да?
- Ну-ну, не серчай на неё... - примирительно произнесла консьержка, поправляя округлые очки на носу.
- Да и дремора с ней, - устало вздохнула Анна, отмахиваясь, - как вам печенье, что я вчера занесла?
- Спасибо, деточка, очень вкусные, - старушка мягко улыбнулась, - твоя соседка сейчас в комнате, так что ключ можешь не брать.
- Хорошо, удачи вам. - кивнув и улыбнувшись на прощание, девушка отошла от окошка и направилась по коридору и свернула на лестницу, ведущей на третий этаж.
Внутренности общежития были обставлены весьма добротно. Не без некоторой старомодности, тянущейся корням к девяностым, но университет следил за тем, чтобы всё своевременно обновлялось и проверялось. От проводки до ковров.
Выйдя в коридор своего этажа, Анна остановилась перед глянцевой деревянной дверью комнаты 37 и дробно постучала, дожидаясь ответа.
Долго ждать не пришлось и вскоре замок холодно щёлкнул три раза, отсчитывая обороты запоров. Дверь отворилась вовнутрь и перед Анной предстала Жозефина в домашнем наряде и распущенными светлыми волосами.
- Это ты... - буквально ощупав взглядом Анну, девушка отошла в глубину комнаты, усаживаясь на стоящем в миниатюрном коридорчике тумбу для обуви.
- Как всегда сама доброжелательность. - хихикнула Баториэль, вспоминая все подробности жизни с этой светловолосой стервочкой.
Жозефина была...занимательна. В большинстве случаев ледяная, словно снежная королева, порой внезапно вспыхивающая колючей пылающей злостью. Казалось, ничто не может растрогать эту ледышку, взиравшую на мир с оттенком извечного презрения и собственного достоинства. Но всё же...она завидовала Анне и всячески старалась насолить. Девушка из богатой семьи, балованная дорогими вечеринками и короной в любой кампании начинает жить с какой-то дремучей провинциалкой (по её субъективному мнению), да ещё эта провинциалка смеет быть талантливей её величества. Оскорблённое самолюбие кровило при каждой встрече. А значит - почти каждый день.
- Я слышала о том, что произошло в доме Марка, - Жозефина сощурила свои цепкие зелёные глаза, - а ты выглядишь излишне уж жизнерадостной и довольной.
- Ну-ну, сколько много мы знаем. - сделала губки бантиком Анна и наклонилась, чтобы расшнуровать ботинки.
- И я не припомню на тебе такой одежды...
- Это допрос? - неберу отошла от сброшенной обуви и сняла куртку, оставляя её на вешалке. В глубине синих глаз поселилась насмешка. Сложно было ожидать от падшей Элохим уважения и внимания к тому, кто пытался диктовать ей свои правила.
- Ты трахалась с ним? - опасно сощурилась Жозефина, поднимаясь с тумбы и почти что переходя на шипящий шёпот. - Ты знаешь, о ком я, не держи меня за дуру.
Баториэль приоткрыла рот, словно собираясь ответить, но затем опустила взгляд вниз, улыбаясь одними уголками рта и прижимая указательный палец к губам. Исподлобья она бросила взгляд на свою соседку и улыбнулась уже шире.
- А что если...так? - последнее слово она прошептала, подойдя на шаг ближе к Жозефине.
- Ты...ты...как ты смела! - в глубине глаз Жозефины плескалось удивление с кипучей злостью, кораловые губы задрожали от сдерживаемых противоречивых эмоций, а ладони с длинными изящными пальцами сжались в кулаки.
- Что? Что? - жемчужное рассмеявшись, переспросила Анна, подходя ещё ближе к дрожащей девушке и склоняя в голову в чистом любопытстве. - Да, всё было именно так. Я была с ним. И мне понравилось. И я хочу повторить это.
Лицо Жозефины исказилось нечеловеческим бешенством и щеку Анны обжёг хлёсткий удар ладонью. Падшая дёрнула головой и ощутила, как начинает расползаться по коже обжигающая боль, а на светлой коже расцветать алый отпечаток руки...тут же ставший угасать, как будто и не было. Нужно было приложить куда больше усилий, чтобы причинить вместилищу неберу хоть какой-то вред.
Баториэль медленно подняла дёрнувшуюся в сторону голову и лишь мягко улыбнулась.
- Сучка. - дрожащим тихим голосом произнесла Жозефина, дрожа от чёрной ненависти всем телом. - Как ты могла?
Но вместо ответной вспышки неберу лишь подошла ещё ближе, протягивая руки и мягко беря в них щёки девушки, гипнотическим взглядом проникая в глубину зелёных глаз, в которых мелькнуло...удивление?
- Ты жестокая маленькая девочка, которая не может сказать, чего хочет, Жози. - Анна коснулась грудью соседки и приблизила своё лицо к ней, наблюдая всё более усиливающееся удивление на грани со ступором. - Иди ко мне...
Хват пальцев на щеках усилился и потянул голову девушки немного ниже, ближе. К приоткрытым алым губам, встретивших её губы мягкостью и влагой скользнувшего вовнутрь язычка.
Она не сопротивлялась, не пыталась вырваться, а с упоением повиновалась, зажмурившись изо всех сил и требовательно укусив Анну за губу, не веря в происходящее. Зависть, презрение, ненависть переплетались в душе смертной тугим тёмным комком, Баториэль чувствовала это, и чувствовала выкристаллизовавшуюся в извращённом синтезе...ревность. Пекучие тёмные страсти разрывали душу Жозефину не как у Марка. Да, оба были испорченными успехом и достатком, оба были жестоки на свой манер. Но Жозефина не понимала и не принимала себя, вечный максимализм, вечная необходимость быть лучше всех не давали вырваться наружу природе, скрывая это за толстой коркой острого льда. А когда из всей этой мешанине к объекту ненависти вспыхнуло совершенно неожиданное чувство - Жозефина не могла себе этого простить. И уж точно не могла простить Анну.
Неберу едва ли не билась в экстазе от такого безумного и манящего клубка страстей и горящих узорах вероятностей, рождавших чувства. Столь прекрасна в своей противоречивости, столь восхитительна в сложности и запутанности. Чистый нектар человеческой парадоксальности был лучшим из всех вин.
18+
Лихорадочные поцелуи и скольжение, страстное проникновение друг в друга на мгновение остановились и Анна упёрлась лбом в плечо Жозефины, тяжело дыша. Обжигающее прерывистое дыхание смертной волновало прядки золотистых волос на её макушке.
- Как...ты... - попыталась выдавить Жозефина, обхватывая талию Баториэль и прижимая к себе, буквально разрываемая ураганом долго сдерживаемых противоречий.
- Не говори, а действуй. - Анна оторвала голову и улыбнулась, ложа палец на губы девушки и вырываясь из обхвативших рук, чтобы тут же повести самой в глубь комнаты к своей собственной кровати напротив широкого окна, открывавшем вид на соседние дома и заснеженную улицу внизу. В стекло лезли чёрно-белые ветки голой вишни.
Дав упасть на мягкую постель Жозефине, Анна плавно скользнула к ней, ложась рядом и закидывая на бедро девушки свою ногу, ладонью скользя по тонкой розовой футболке и задирая её вверх, касаясь кончиками пальцев бледной кожи.
Жозефина закусила губу и задышала ещё глубже, всё ещё неверящим взглядом взирая на неберу и вытягиваясь вверх и вперёд, изгибаясь в пояснице в инстинктивном движении тела.
Падшая улыбнулась и повернула голову к ней, не приближаясь и удерживая контакт синих глаз, которые потемнели, словно бурный океан...или космос. И она продолжала смотреть, когда рука стала скользить вниз, по ровному животу, западая пальцами в ложбинку и ниже...ещё ниже, пока скольжение не пошло туда, где любое движение перехватывало дыхание и заставляло трепетать от ударяющего в голову предвкушения. А потом аккуратные пальцы Анны стали мягко и плавно входить, извлекая из Жозефины первый глубокий стон.
Тело в руках падшей выгнулось ещё сильнее, вытягиваясь и подстраиваясь так, чтобы угол вхождения был как можно приятней, как можно глубже. В дыхании смертной появились хриплые рычащие нотки, когда движения падшей приобрели настойчивую ритмичность. Язычок мазнул по коралловым губам от рвущейся с цепи яростной жгучей страсти, которая не была похоже на ту страсть, которой горел Марк. Нечто опасное, яростное. Марк был первобытен, но в его страсти не было этой злости, этой остервенелой ненависти.
- Ещё... - выдавила сквозь зубы Жозефина, поднимая футболку вверх и обнажая небольшую грудь.
Мягкие алые губы легли и обхватили влажным тянущим кольцом и смертная откинула голову назад, издавая одновременно стон и рык пряного наслаждения.
- Позволь мне. - прошептала девушка, перехватывая руку Анны. Падшая с интересом повиновалась, отпуская напор на податливое естество Жозфины и дала ей поднести свою руку к губам, жадно обхвативших поблескивающие от влаги пальцы. Язычок девушки заскользил между каждым, собирая влагу и жадно посасывая.
Изогнувшись телом, Жозефина перевернулась и прижала Анну к кровати. Однако та и не думала сопротивляться, хитро улыбаясь и расставляя шире ноги, выгибаясь одновременно в спине. Лицо любовницы исказилось первобытной маской и лихорадочные пальцы впились в края одежды неберу, стягивая её, едва не срывая. Когда Анна предстала полностью обнажённая перед ней, Жозефина застыла, любуясь изгибами сочного, напитанного выносливого тела.
- Не вздумай шевелиться! - повелевающим хриплым голосом скомандовала она, начиная снимать свою одежду.
- И в мыслях не было, госпожа! - насмешливо хмыкнула Баториэль и почти тут же была придавлена яростным напором рухнувшей на неё любовницы.
Тонкие пальцы жадно собирали каждый квадратный дюйм кожи, впились в упругие ягодицы, лихорадочные обжигающие болью укусов поцелуи впивались в живот, грудь и плечи Анны, пока не стали укрывать нежную кожу шеи.
Падшая стонала и извивалась от сходящих с ума чувств, от растекающегося по телу щекочущего возбуждения. И застонала ещё громче, когда Жозефина с жадностью проскользила губами вниз и, обхватив ягодицы руками, грубо приникла между бёдер девушки.
Безумные обжигающие ласки заставляли Баториэль заходиться от наслаждения изо всех сил кусать губы, сдерживая рвущиеся с них стоны, пока всё тело не свела судорога и вниз живота не спустилось яростное солнце, разрывающее изнутри пекучим жаром сверхновой, заставляющей забыться в едва не лишающем сознания экстазе.
Жозефина утёрла губы и отстранилась от Анны, тяжело дыша и опираясь спиной о стену. Не в силах что-либо сказать, лишь неотрывно смотря на свою любовницу.
Баториэль неспешно согнулась и взяла руку девушки в свою, неспешно вставая на ватных ногах и утягивая смертную за собой.
- Мне нужно ещё кое-что показать тебе... - отпустив руку привставшей девушки, Баториэль прикрыла глаз и дала скользнуть наружу своей демонической сущности.
Кожа - звёздный небосвод, волосы - шлейфы от комет. В одно мгновение обнажённая девушка посреди комнаты превратилась в наполненную немым величием фигуру чего-то неземного, внушавшего трепет и страх одним свои присутствием, вызывавшим ощущение, будто бездна двумя сияющими белыми звёздами решила заглянуть в твою душу.
Глаза Жозефины широко распахнулись, а рот невольно приоткрылся.
- Кто ты? - неверяще уставилась она на Баториэль.
- Я - Баториэль. - пропели многоголосым эхом кристаллы белых звёзд. - Осколок существования, которое дало начало этой вселенной. Я сотворила потоки звёздного света, сплетала нити судеб многих миллионов миров. И мне нужна ты со своей страстью, любовью, преданностью и силой. Я предлагаю тебе пойти вместе по пути жизни. Я сделаю тебя сильнее, лучше, подведу тебя к пределам человеческих возможностей в том, где ты хочешь быть лучшей. - слово за словом постепенно окружение застилала призрачная дымка, превращающая пол, стены, потолок в прекрасные картины природы и глубокого космоса. Драгоценные камни планет, застывшие мгновения рождения сверхновой, всё это обретало форму и приходило в движение, кружа вокруг Неберу своеобразным хороводом жизни и величия космоса. - Мне нужна лишь твоя вера и верность.
Девушка поражённо хлопала глазами, словно загипнотизированная покачиваясь на волнах неземной мелодии, что сплеталась в самую величественную музыку, поражавшей своей безграничностью, силой, давящим грузом вечности, заставляющим чувствовать себя чем-то настолько мелким и незначительным, что по всему телу пробегала пряная волна ужаса.
- Ты...прекрасна... - обнажённая девушка встала на ноги и как зачарованная прошла сквозь раскинувшуюся бездну и туманности газа и звёзд. Она медленно протянула руку к звёздной фигуре не решаясь коснуться. - Я согласна.
Тёмная фигура падшей задрожала и вновь обрела плотность и плоть.
- Да будет так. - прошептала Анна, закрепляя договор глубоким поцелуем.
- А ты, герой, кем будешь? - Ядвига чуть вздёрнула острый подбородок и лихо улыбнулась. - Новенький в нашей дружной семье?
- Джим. - Парень встал с импровизированной лавочки и, приосанившись, улыбнулся. - Джимми Кейн, мэм. Я бы пожал вам руку, но вряд ли это хорошая идея. - Он продемонстрировал сцепленные стальной цепочкой запястья, перемазанные кровью и грязью, уже успевшими схватиться покрытой сетью трещин корочкой. То что он видел мгновения назад никак не укладывалось в голове, но если уж ты оказался посреди дикого леса, в котором не работают законы реальности, то к чему заморачиваться? Если это правда, то ничего не изменить, а если просто трип, то нужно расслабиться и попытаться использовать его на всю катушку.
- Полечи парня, дорогая, - оторвался от стены Бернард, - и наручники на нём немного не к стати.
- Полечить? - ведьма опять изогнула бровь. - Да он же здоров как племенной бык. - хитро сощурившись, она ухватилась за щёку Джима и потрепала его как несмышлёного внучка.
Парень довольно усмехнулся, ловя пронзительный взгляд ведьмы и чувствуя, как кончики пальцев покалывает от странного чувства, разлившегося по телу после ее прикосновения.
- Было бы и правда неплохо это... полечить меня. Как его, - Джим кивнул в сторону Бернарда, от ран которого не осталось и следа. - Мне раздеваться?
Ощущения, цветастым потоком неумолимо движущегося калейдоскопа окатившие оцепеневшего намару с макушки лохматой головы до самых пяток, невозможно было описать в двух-трёх словах. Он пытался, правда, пытался — умение собирать и описывать свои наблюдения архивариусу позволительно назвать почти ключевым — но… Эшемаил, смущённо потупив взгляд, чувствовал себя под взглядом Тирана почти голым как в плане одежды смертного, чужого тела, так и в плане собственного бессмертного духа, тщетно пытающегося скрыть своё раненое сердце как можно глубже под покрывалом сияющей величественности, столь свойственной каждому дьяволу. Он чувствовал, как становились видны пятна на самом солнце, чувствовал, как хлынувшую пульсацию узоров и спиральных рисунков, со щекоткой скользнувшую по покрывшейся мурашками коже.
Незаметно, как хотелось надеяться ему самому, кингу сглотнул вставший поперёк горла ком. Это завораживающее ощущение не показалось замершему по струнке падшему чем-то приятным или волнительным, напротив даже.
Эшемаил был почти что в ужасе. Потребовалось мгновение на то, чтобы извлечь из сжатого в спазме горла хоть какой-нибудь ответ, в наивной надежде на то, что его ступор и водоворот эмоций остался незамеченным. Однако вспыхнувшее в голове Чарльза скорбное, виноватое воспоминание самочувствия не улучшило совершенно.
— Примите мою благодарность, герцог. К сожалению, я выбрался совсем недавно, и не успел... — он со вздохом покачал головой и, оборвав себя на полуслове, поднял взгляд статную даму, опершуюся гладкой ладонью на изысканный стол из, казалось, цейлонского эбена. Окружающая Эшемаила роскошь нервировала Чарльза сверх всякой меры, поднимая потревоженным ульем нехорошие воспоминания. — С Реймондом у меня довольно напряжённые отношения; не удивлюсь, если он всерьёз считает, что у него и вовсе нет близнеца. Или же надеется, что его в скором времени не будет.
Ну что же, желание исполнилось в точности: Чарли в его изначальном виде, вот уже в который раз, не стало.
Его не удивило то, что брат-близнец Чарльза работал в модельном агентстве на, ни много ни мало, лидера падших Лондона. Это было вполне в духе Рэя — в очередной раз попасть в немилость отца и пойти по пути наименьшего сопротивления, отыскав работу там, где за него будут биться не на жизнь, но насмерть. Он помнил его: помнил нахальную, едкую усмешку, помнил преисполненные горечи комментарии о том, что «паршивой» овечкой в семье стал даже не он, но его благодетельный близнец-священник. Тот так и не простил Чарли за то, что тот, в попытке удержать в ладонях осколки собственной личности, «оставил» его.
Рэймонд скорбел по утерянному им Чарльзу, и ненавидел того Чарльза, в теле которого ныне обитал Эшемаил. И последний, медленно, но верно, становился этим Чарльзом сам. Ужасающая, леденящая душу мысль.
Он склонил светловолосую голову набок и аккуратно, почти неохотно извлёк на свет филактерию заточённого в фолианте рабису, щекотавшую кончики пальцев мягким, пульсирующим теплом, сравнить которое можно разве что с нагретой, ещё пахнущей сном кроватью возле излучающего холод окна, за которым обречённо воет вьюга. Эшемаил не хотел расставаться с книгой совсем как взъерошенный, светловолосый мальчишка, возмущённо пытающийся отбиться от своего брата, с хохотом скрывающего с него родное и желанное больше всего в мире одеяло, не хотел вылезать из кровати и, зевая до хруста в челюсти, топать в школу. Сильное, яркое воспоминание...
Странное дело, но после него даже дышать стало как-то легче.
— Вы... можете ему помочь, герцог? — неуверенно попросил кингу, расправив плечи и с огоньком надежды глядя в глаза Тирану Лондона. — Я полагаю, что Азриэль находится под вашим крылом.
Сообщение отредактировал Фели: 21 декабря 2016 - 19:21
И потому ближе к вечеру Розовый убийца распахнул передо мной свои гостеприимные двери.
Долго гостить в коттедже сестры на задворках Лондона Доминик не собирался. Подумаешь, набросились собаки? Эка невидаль. На парня много кто набрасывался, и не всегда - в приятном смысле. Улочки столицы кишели многочисленными тварями. Не все из них были опасны - Ахрималь рассказывал, что в Лондоне уже давно закрепились в меру адекватные вампиры, которые тщательно следили за сокрытием всего необычного на принадлежащей им территории. Тем самым они упрощали жизнь обычным обитателям и сильно усложняли работу Нику. Ведь молодой маг тем и занимался, что отважным мотыльком летел на места со странной аурой, чтобы вовремя найти для Предтеч союзников... или же предупредить их о новых врагах.
Сидеть в четырёх стенах, мариноваться в одной и той же компании, когда за окном проходит жизнь и прочь уносятся моменты, которых так и не доведётся испытать, Ник не мог себе позволить. Поэтому свалил из "домика в деревне" при первой же возможности. Привёл себя в порядок в городской квартире, честно выпрошенной у богатой матери, и ушёл шататься в белое безмолвие, укутавшее шарфом туманный Альбион.
Правило искателя всяких хреновин гласило: хрень происходит всюду. Не обязательно прочёсывать старые остовы и ползать на брюхе по канализации, чтобы обнаружить чертовщинку. Иногда можно просто расслабиться - и чертовщинка найдёт тебя сама.
Одетый в жёлтую рубашку, небрежно мешковатую на его подтянутой фигуре, Доминик оживлённо болтал с приятелями в уютной атмосфере одного из самых своих излюбленных клубов. Ну как, приятелями... опыт непростого общения со склочной сестрой и её подругами убедил Ника в том, что перед женскими эмоциями он обречён пасовать до самой смерти. От передоза женской же логикой.
В "Розовом убийце" было проще найти собеседника и... спутника. Несмотря на глуповатое название, клуб привлекал довольно ярких парней, а в его стенах любоваться друг другом не считалось чем-то откровенным и постыдным. В общем, тут жила та самая свобода, которую может себе позволить воспитанный и безобидный молодой повеса. По крайней мере, так думал Ник.
- Было бы и правда неплохо это... полечить меня. Как его, - Джим кивнул в сторону Бернарда, от ран которого не осталось и следа. - Мне раздеваться?
- Ишь, какой шустрый! - заливисто рассмеялась Ядвига, встряхивая головой и заставляя каштановые объёмные пряди упруго пружинить. В уголках тёмных глаз собрались улыбчивые морщинки. - Не терпится раздеться?
Длинным изящным пальцем она надавила на нос Джима, поддразнивая его, словно маленького несмышлёныша. Возможно, таким он ей и мог казаться, если бы не тёмный огонёк интереса, который, казалось, мелькнул в обращённом на него взгляде.
- Успеешь ещё, мне как раз нужен кто-то вроде тебя для одного...ритуала. - ведьма интригующе понизила голос до шёпота и заговорщически наклонилась к парню, став на мгновение очень близко. По коже Джима прошёлся жар, как будто Ядвига была сама по себе источником сильного тепла, ощутимого даже на расстоянии, а вместе с тем ноздри вместе с вездесущим запахом зелени защекотали более тонкие цветочные ароматы, навевающие образы о чём-то диком, свободном, чистом, каком-то раскидистом лесе с влажными топями и благоухающими полянами, а тёмные глаза манили тишиной и загадочным бархатом ночи, таившей у своей груди нечто волнительно-первобытное.
- Не наседай так уж усердно, спугнёшь ещё, - хрипло хмыкнул Бернард, тоже вставая на ноги и подходя к парочке.
- Не недооценивай меня, Bruine. - насмешливо фыркнула ведьма, с вызовом ухмыляясь, глядя на Бернарда.
Посмеиваясь и совершенно не в состоянии сохранять хотя бы подобие мрачности рядом с этой подвижной, словно ветер, ведьмой, Бекерт запустил руку в задний карман джинс и нашарил там погнутую проволоку, которая раньше, судя по всему, была скрепкой.
- Давай я сниму с тебя это... - немного нахмурившись, мужчина развернул запястье Джима с браслетом и запустил конец проволоки в небольшое чёрное отверстие замка, стараясь нащупать зажим и поддеть его. Железо защёлкало о железо, однако никакого эффекта не последовало. - Да чтоб тебя! - начал уже злиться Бернард, как его руку остановила Ядвига.
- Всему вас, молодёжь, учить надо! - взяв проволоку в свои длинные пальцы, ведьма одним ловким неуловимым движением руки заставила замок громко щёлкнуть и раскрыться. Тот же самый фокус она проделала с другим браслетом, тут же ослабившим свой хват на запястье.
- Proszę, pane. - сделала насмешливый реверанс Ядвига, не менее ехидно улыбаясь.
Музыка снова покачивала меня, как набегающие волны. Я отдавался ритму, танцуя то с горячим латиносом, то со смеющейся девушкой, которая стянула с моих волос резинку, заставив их рассыпаться по спине, и жадно запускала в них пальцы... Потом были другие люди, их эмоции, в которые я жадно вчитывался, их удовольствие и радость. Это было похоже на наркотики. Среди которых пока впрочем не было ни одного, который хотелось бы выкурить дважды. Или хотя бы продолжить с ним до чего-то большего...
Иногда я выныривал отдышаться, выпить лимонада. Пить спиртное я совсем не хотел. Мне это было совершенно не нужно. Люди кругом, открытые, отдающие и жаждущие, щедрые эманации их чувств и ощущений кружили голову хлеще какого-нибудь мартини. Они качались под музыку и мечтали. Об ослепительных пиках, теплых морях, синем небе, сумасшедшей любви... О мире, что мы творили, об ощущениях, которые я мог им дать. О желании потерять голову в безудержных ласках, о бесстыдстве... тоже. Как в джунглях.
Среди этих беззаботных созданий, иллюзии которых, казалось, так и материализовались кругом, как пауки среди бабочек, были другие. Те. кто пришел заливать свое горе, падая в терпкую черноту, кто отдавался музыке, чтобы забыться. Одни светились яростью, как вулканы, другие - ослепительным гневом, третьи - холодной меланхолией, четвертые - просто оставались холодны и равнодушны, если не горевали. Входя в эти черные двери, я слышал, как оттуда задувает вакуум космоса. Самыми странными были удолбанные с их смазанным, галлюцинирующим эго. Но даже такими смертные оставались своего рода совершенством, которым я мог упиваться, сколько мне влезет.
Устав, наконец, я шлепнулся на красный диванчик за неубранный столик, чтобы немного посидеть и с любопытством осмотрелся. Резинку для волос утащила на память смешливая фея. Кругом было полно народа, в основном компании. Быть может, найти себе еще друзей? Или облиться пепси, так стало жарко. Что за симпатичные парни кругом, взять хотя бы вот того, в черном, или блондинчика в модной желтой рубашке. Я подмигнул ему, просто из веселья.
— С Реймондом у меня довольно напряжённые отношения; не удивлюсь, если он всерьёз считает, что у него и вовсе нет близнеца. Или же надеется, что его в скором времени не будет.
- Мальчик просто знает толк в конкуренции. И понимает, что проще всего оставаться на плаву, когда ты единственный в своём роде, - заметила Тиран, разглядывая идеально ровные ногти на повисшей в воздухе руке. - Но у вас разные образы. Интересно, как падший священник смотрелся бы на подиуме? Подумайте о такой карьере, цветик мой. В этом мире даже ангелам приходится работать, чтобы обеспечивать себя.
Женщина легонько постучала пальцем секретарше по плечу, напоминая той о непосредственных обязанностях вроде варки кофе. Затем просто поманила гостей за собой, возвращаясь в кабинет. Долгие беседы Тиран предпочитала вести в удобном кресле. А может, у неё просто болели ноги - тело-то уже не молодое.
Замерев у двери и облокотившись на косяк, англичанка с нескрываемым наслаждением смотрела на пружинистую, хоть и немного скованную походку преподобного, которого впустила первым в кабинет. На этом взлохмаченном и диковатом с виду носителе Двор мог немало заработать. Осталась сущая малость - убедить очередного падшего сотрудничать.
Рабочее место Тирана представляло собой нагромождение мрамора и металла, украшенных в чёрно-белых тонах. По желанию аннунак могла бы оживить всё это каменное море... для разных целей. Но пока что обстановка сохраняла привычную статичность. Гладкая чёрная лестница позади рабочей зоны намекала на второй этаж. На стенах висели интересные картины, стилизованные под фотоснимки: белокурая девушка с мороза входит в дом, щурясь от вспышки; три тела изгибаются в такт светомузыке; шестеро молодых людей жадно целуют обескровленное тело в шею и запястья; зелёное пламя завивается в тугие спирали.
- Работы одной талантливой артистки, которую спонсирует мой фонд. Девушка поразительно быстро рисует и передаёт события в деталях, - пояснила Тиран, восседая на своём кожаном троне. - Присаживайтесь. Ториэль, я слушаю.
После того, как падшая рассказала о своей поездке в лавку редкостей, встрече с герцогом-намару и откровениях Эшемаила, Тиран поправила маленькие читальные очки. Во время доклада она просматривала очередной глянцевый журнал, недовольно поджав губы.
- Значит, ребёнок сумел призвать демона? Душа моя, разве не опасно оставлять такое дарование без должного присмотра? - Тиран задумчиво сцепила тонкие пальцы в замок. Её зеленовато-серые глаза ожили и потеплели, а голос приобрёл заботливые нотки. - В средствах Двор не ограничен. Мы позаботимся о чаде и найдём способ разомкнуть связь между вами. Ангелы не для того томились в Бездне, чтобы быть посыльными у маленьких детей.
Англичанка сняла очки и задумчиво приложила к губам дужку.
- Полагаю, образ священника для вас не тесен, лорд? Я могу выписать для вашей церкви чек. Долгое сотрудничество требует зажигательного старта. И обоюдных шагов навстречу друг другу, если вы понимаете, о чём я, - женщина тепло улыбнулась. Украдкой Эшемаил бросил взгляд на золочёную табличку, которая хранила имя владельца кабинета: Ребекка Морган.
- Что же до Азриэля, то разумеется, я могу его освободить из этой западни. Всего-то и нужно, что подходящее тело. Но мы же в модельном агентстве, не так ли, мой цветик? Здесь полно подходящих тел, - едва тронутые помадой губы хищно изогнулись. - Опять же, если заказчик за ценой не постоит.
Джим, неожиданно для себя, ощутил, как уши его вспыхивают, на глазах пунцовея, а чумазое лицо заливает румянец. - Я... нет, простите. - Он смущенно отвел взгляд, в мыслях понося себя последними словами, за такое поведение. И куда только подевалась вся самоуверенность? Исчезла, точно стеклянные бусины, просыпавшиеся сквозь пальцы и разбежавшиеся по полу - поди теперь собери. - Но я с удовольствием помогу вам, если попросите... нет, не в том смысле, что меня нужно просить, просто скажите когда... Аргх! Черт. - Окончательно все испортив, он запрокинул голову и уставился в сплетение древесных узоров, образующих сводчатый потолок, чтобы сосредоточиться взять себя в руки.
Пока ведунья лихо расправлялась с замками браслетов, парень пытался думать хоть о чем-то не имеющем к ней отношения, но его мысли путались, раз за разом подсовывая разуму образ этой диковинной женщины. Исходивший от нее аромат лесных трав, прежде совершенно незнакомый проведшему в Лондоне всю свою жизнь подростку, щекотал ноздри мириадами переливающихся нот, заставляя все внутри трепетать от новых неизведанных ощущений.
- Proszę, pane. - сделала насмешливый реверанс Ядвига, не менее ехидно улыбаясь.
- М-м? - Джимми открыл глаза, возвращаясь из дебрей грез, среди запретных тропинок которых успел уже заплутать, на грешную землю. - О, спасибо. - Он принялся растирать затекшие под браслетами запястья, разгоняя кровь по кистям. Сделав шаг, парень неловко покачнулся, но тут же вернул равновесие. Голова слегка кружилась от окутывающего Ядвигу аромата. Хотя, вероятно, как таковой, запах здесь играл далеко не ведущую роль. - А что она сказала, какое-то заклинание? - Шепотом спросил парень у Бернарда, кивая в сторону отошедшей ведьмы.
- Дочки испугались. Дочкам надо много кушать, чтобы вырасти сильными. Мама принесла еду, - старуха провела пальцем по запястью, и желтоватую сморщенную кожу рассёк алый рубец. Клем, забавно дёрнув носиком, с тусклой улыбкой потянулась губами к угощению.
Прищурившись, Эрзсебет могла увидеть, как и без того зловещий силуэт женщины изменился не в лучшую сторону: кожа приобрела болезненно бледный оттенок, волосы посыпались в низ, исчезая в воздуже, будто кто-то испоганил парик, в темноте опасно блеснули клыки.
Падшая содрогнулась, понимая, что перед нею дитя Каина - израненный разум рабису накрыла война воспоминаний о том дне, когда было совершенно первое убийство. Это, без сомнения, был переломный момент в восстаний, когда пути назад уже не было.
- У меня нога затекла, мам, - заныла она, дернув цепь, - мне неудобно!
Рабису с интересом всматривалась в новое облачение "мамы". Неужели такая судьба постигла всех детей Каина? Теперь они ведут свое жалкое существование, скрываясь под землей, изуродованные и проклятые?
— В средствах Двор не ограничен. Мы позаботимся о чаде и найдём способ разомкнуть связь между вами. Ангелы не для того томились в Бездне, чтобы быть посыльными у маленьких детей.
— Он просто ребенок, — тихо, уже не так уверенно пробормотал Эшемаил, лицо которого после комментария о чеке на мгновение лишь скривилось в нечитаемой гримасе: неясно даже, отвращения, непонимания, или чего-то иного. Казалось, что святой отец прожевал лимон целиком с кожурой.
Дьявол, что с него взять — все они гордецы. Впрочем… случай, по всей видимости, не безнадежный: после долгого, угнетающего молчания и игры в гляделки, в которую новоиспечённый падший проигрывал почти всухую, он с обречённым вздохом прикрыл глаза, опустив голову на широкую грудь.
— Я… я надеюсь, что вы сумеете помочь мальчику, и обойтись без ненужных… мер, — глухо пробормотал Эшемаил, всеми силами подавляя рвущиеся наружу эмоции и неистовое желание без единого слова выйти за дверь и шагнут прочь из этого небоскреба прямо в окно. — Это Азриэль призвал меня его руками, не… — он со свистом втянул воздух. Почти казалось, что преподобный задохнется, причем это совершенно не было похоже на театральную игру на публику или постановку. Цветик, причем самый что ни на есть тепличный: наверняка такой, что во время Войны всеми силами пытался обойтись малой кровью или без неё вообще.
Кожа начала зудеть так, словно была покрыта коркой шероховатой, засохшей грязи.
— …он в моей церкви. Что до Азриэля… — рука преподобного крепко сжала прижатый к груди переплёт. Цена, значит… ему не стоило удивляться. Разумеется, за всё приходится платить, — сколько же, в теории, будет стоить такая… неоценимая услуга?
Доминик улыбнулся в ответ. Широкой, открытой улыбкой человека, у которого всё хорошо, и которого не гложут мысли. Никакие. Текущий разговор немного надоел ветреному парню, и тот с блеском в глазах готов был пуститься в новое приключение.
- Душно тут, - перекрикивая грохот музыки, Ник тоже с разгону упал на диван. В тот же миг подмигнувший ему парень ощутил лёгкий ветерок, который освежал не хуже кондиционера. Вот только откуда шло дуновение, было не совсем понятно.
Впрочем, ветерок постепенно набирал силу. Становилось... зябко. Что подталкивало к мыслям о самозабвенных попытках согреться в чьих-нибудь объятиях. Блондин в жёлтой рубашке с самым непричастным видом растянулся на диване, приглаживая почти коричневой от загара ладонью волнистые пряди.
- А что она сказала, какое-то заклинание? - Шепотом спросил парень у Бернарда, кивая в сторону отошедшей ведьмы.
Бернард проводил взглядом плывущую над древесным полом Ядвигу, что-то напевающую себе под нос и подхватившую из чаши огромного цветка глиняный кувшин.
- Заклинание? - мужчина упёр руки в бока и немного насмешливо хмыкнул, - Когда она начнёт колдовать - ты почувствуешь это. - Бекерт взмахнул рукой в сторону пританцовывавшей ведьмы и сейчас, не обременённый лихорадкой погони, Джимми смог увидеть, что вся правая кисть и лицевая сторона ладони Бернарда исчерчена алыми шрамами, рисующими круги и браслеты, внутри заполненные такими же рубцами, но уже в виде причудливых северных рун и рунограм.
- Насколько я помню... - он немного нахмурился, напрягая память, - это было что-то вроде "Получите и распишитесь, господа". Она полячка. - мужчина пожал обнажёнными мускулистыми плечами. - Они довольно странно говорят. Как и все, кто из восточной Европы. Ладно, пойдём. Она уже должна была приготовить стол.
Почесав рыжую щетинистую бороду, Беранрд размашистым шагом направился к арке перехода в комнату, в которой скрылась Ядвига.
Непонятно, как можно было за такой короткий промежуток времени что-либо достать (не говоря уже о приготовить) но в более уютной комнате, напоминавшей столовую посреди лесной поляны, но каким-то образом ведьма управилась. Явно не без помощи магии.
Белая скатерть укрывала стол, окружённый фигурными стульями, выращенными из дерева и завитыми в причудливые узоры спинок.
На столе можно было найти весьма экзотичные на лондонский вкус блюда. Ватрушки с мёдом и творогом, пряники, запечённые яблоки, парящий пирог с мясом, соленья, орехи, блины и стоящая рядом чаша с мёдом и сотами, овощи, каравай, красная и чёрная икра, вареники истекающие вишнёвым соком и набитые картошкой, немало места занимала тушка индейки, а центром композиции был бокастый отливающий бронзой самовар.
- А нам не многовато будет? - усмехнулся Бернард, усаживаясь на стул и, первым делом, отрывая себе ногу индейки, с аппетитом вгрызаясь в неё как голодный медведь.
- Эту скатерть зачаровывал Дмитрий, - уже сидящая за столом Ядвига подпёрла кулаком щёку и закинула ногу на ногу, наблюдая за застывшим Джимом, - падай и ни в чём себе не отказывай. Потом уже всё обсудим.
Реакция смертного не заставила себя ждать - он просто шлепнулся поближе, сработав не хуже кондиционера, отчего его рубашка с длинноватыми рукавами стала казаться даже симпатичной. Ощущения от его присутствия напоминали озноб. Странноватое ощущение. Везет мне последние дни на странности.
- Привет - я тоже улыбнулся, рассматривая парня. - Где это ты так загорел зимой?
Он был симпатичным, а при попытке прислушаться к его эмоциям - спокойным и довольно... деловитым. Как будто он тут вовсе не веселится. Хотя, наверное. это место просто ему привычно, не то что мне, тусовщику-новичку в этом городе.
- О, то есть, конечно я хотел спросить, как тебя зовут. Я Рейн. - Я выжидающе смотрел на парня, между прочим, симпатичного.
- У меня нога затекла, мам, - заныла она, дернув цепь, - мне неудобно!
"Покормив" черноволосую малютку, носферату погладила "дочь" по голове и уложила обратно в кроватку. Затем слезла с краешка кровати и подошла к Абигейл, протягивая ей всё ещё кровоточащее запястье.
- Девочке надо покушать. Тогда будет хорошо и радостно. А потом покушает мама, - проигнорировав жалобу о затёкшей ножке, прохрипела вампирша. Намерения у неё были весьма настойчивые... о чём лишний раз напоминала выпотрошенная Джулия.
Двор Ночи
— …он в моей церкви. Что до Азриэля… — рука преподобного крепко сжала прижатый к груди переплёт. Цена, значит… ему не стоило удивляться. Разумеется, за всё приходится платить, — сколько же, в теории, будет стоить такая… неоценимая услуга?
При упоминании о церкви лицо Ребекки исказили совершенно недопустимые морщинки гнева. Но Тиран сдержала себя, вновь расплываясь в благожелательной улыбке и поигрывая очками в изящных пальцах.
- Ваша внешность может очень хорошо продаться, цветик. Я бы не отказалась от парочки контрактов между агентством и слугой Господа. Это даже звучит волнительно, не так ли? - женщина снова прикусила многострадальную дужку, просчитывая перспективы. - Но для начала я хочу увидеть мальчика. Не станем травмировать ребёнка и посылать за ним чужих людей. Лорд, вы передадите юношу под опеку Ториэль? Я не хочу затягивать. Вас подвезти до церкви?
Тема закрыта
