[Фолси]

 

Мягкие пушинки снега падали мне на лицо, когда я пытался всмотреться в переплетение нитей, которые стали основой гобелена созвездий. Смертные видят в звёздном небе красоту, недостижимые просторы, но подобные мне всегда умели заглянуть за край. Оседлать солнечный ветер, раствориться в потоке фотонов и на крыльях невесомости промчаться через пуповину времени, собирая воедино разрозненные знаки будущих событий.

 

У смертных есть сказка, в которой мальчик пытался собрать из ледяных кубиков слово «вечность». Был ли я проклят Творцом, или созданная нашими руками вселенная неуклонно приближалась к своей гибели, но в моём случае кубики всегда складывались в слово «катаклизм».

 

 

И этот день… он не стал днём приятных исключений. Комета прочертила небосвод, разрубая гобелен. Таких шрамов с каждым годом становилось больше, и не требовалось носить титул Прорицателя Судьбы, чтобы увидеть в этом очередной трагичный знак.

В прошлый раз комета устремилась к Лондону. До рези в глазах я созерцал её пламенный хвост, разбирал его на плазму и мусор, очищал зёрна истины от плевел мёртвой плоти космоса. И то, что мне открылось в пламени…

 

За спиной раздался шорох. Странно. Смертным нечего было здесь делать — ночью, на вершине небоскрёба, с которого мне казалось проще докричаться до небес. Не тех Небес, которые отвергли и забыли падших. А тех небес, которые хранили гобелен, которые блестели жемчугом далёких светил и дарили людям — нашим детям — свет. Годы заточения не заставили меня забыть о том, за что мы сражались.

 

Сражались, да… Существо позади меня заверещало и прыгнуло вперёд, намереваясь пронзить моё смертное вместилище когтями. Я видел его изувеченное, покрытое глазами и присосками тело, видел его стремительный рывок ещё до того, как это в действительности произошло. В ночном небе вся сеть вероятностей отражалась как в огромном зеркале, все исходы были мне уже известны. А я… я просто сделал выбор. Сколько себя помню, падшим всегда приходилось выбирать.

 

 

Густые, почти плотные тени метнулись к немолодому мужчине в пальто, короткие волосы которого трепал завывающий ветер. Тени наслаивались друг на друга, рвались и загибались, приобретая форму тонких клинков. Слишком поздно посланная тварь сообразила, что Герхард Либнер, разменявший четвёртый десяток частный детектив, умеет не только предсказывать будущее, но и отстаивать настоящее. Два чёрных крыла, сотканных из блестящего мириадами звёзд мрака, бесшумно развернулись и описали широкую дугу, когда мужчина невероятно быстро повернулся к неприятелю лицом, припадая на одно колено. Маховые перья, больше похожие на антрацитовые ятаганы, с лёгкостью разрубили взмывшее в воздух изломанное существо. Тварь пала, не издав ни звука. Видимо, её хозяин решил, что для адской машины убийства способность говорить, чувствовать и размышлять — непозволительная роскошь.

 

— Мой герцог, как же низко ты пал, — устало прошептал мистер Либнер, складывая за спиной тающие в сумраке дымчатые крылья. Сухая поджарая ладонь поскребла щетину на впалой щеке — когда снова и снова окунаешься в бурлящую Реку Времени, чтобы прозреть грядущие события, поневоле теряешь интерес к уходу за вместилищем. Да, надо бы побриться. И… поспать.

 

Но сначала необходимо было убедиться в том, что знамения не врут. Этой ночью город фонтанировал тьмой, которая изливалась из кротовых нор, протянувшихся сюда от самой Бездны. Много новых падших появилось в Лондоне. И мистер Либнер хотел знать, кому из них он может доверять. Легко взбежав на парапет, детектив сделал шаг в пустоту и упал с крыши, ослабляя вокруг себя законы притяжения, которые эоны лет назад сам же и писал.

 

Персонажи	Предтечи	Двор Ночи	Пряд. Судеб	Охотники	Независимые	Камарилья
Шавуа	+50	0	-10	+15	+20	0
Баториэль	+45	0	-25	+10	+30	0
Сариэль	+40	0	-20	+20	+10	0
Эшемаил	0	+25	-35	+10	+5	-20
Вентус	+20	0	-10	+5	+10	0
Лайлитам	+40	+10	-45	+40	+50	-10
Эрзсебет	+15	0	-60	+10	-20	+15
Белитруахим	+10	+10	-35	0	+35	+10
Эниоталь	-10	0	+15	0	-30	-10
Джимми Кейн	0	0	0	0	-10	0

 

Кубик || Фракции

[Lord RZ]

Гнездо

 

"Ну гулять так гулять. Официант, еще ириску" - вспомнил я старый анекдот, в то время, как на моем лице не дрогнул и мускул. Импровизация не была моей сильной стороной, но сейчас больше нечего было делать. Потому я улыбнулся самой шлюховатой из своих улыбок, безмятежно, как последняя сволочь, и почесал за ушком раба у своих ног, делая вид, что его усилия не напрасны.

 

- А что ты любишь? Трахаться?

- Трахаться и хорошую музыку, да. - Продолжая улыбаться, я спокойно повернулся к выходу, глядя на управляющего этим прекрасным местом. На Ника я смотреть не хотел. Ненавижу, когда враги видят, что тебе кто-то небезразличен. Они всегда этим пользуются, и ад во мне это понимал. -  А сочетание траха и хорошей музыки - это мое представление об идеале. Вы же можете это понять.

 

Но в нынешнем состоянии Френсис не способен ни на что.

- Это огорчает меня. Огорчает! - уголок рта дернулся. О, милосердная мать тьма, добр я или нет по меркам людей, но не свят и даже не светел. Я бы правда сделал то, что сказал.

 

- Разбудим его? - вежливо спросил жрец, оказавшись за спинами падших, возле самого входа в свой "храм".

- Почему бы и нет. - Я пожал плечами. Кузнец и маг молчали.

[Selena]

Серые Земли, собор

 

- Воля Бабы Яги должна быть исполнена, - спрятав руки в широких рукавах, прохрипел один из каинитов. Держался он настолько прямо, насколько позволял изломанный проклятием хребет. И, кажется, вовсе не испытывал страха перед посланницей "Бабушки". - Мы вернёмся к нашим ритуалам, дабы не беспокоить Прародительницу лишней суетой.

 

Эти каиниты явно были сильнее, чем развоплощенные ею в борделе... Ритуалы... на миг Эниоталь стало интересно взглянуть на них. Возможно, она и посмотрит... позже. А пока - холодные глаза проводили уходящих взглядом и халаку развернулась в противоположную сторону. Раз никто не торопил ее особенно сильно, и не собирался нападать, стоило здесь осмотреться. Хотя бы из любопытства. Левый коридор все еще оставался неизвестностью - и именно туда и направилась Эниоталь.

И замерла на пороге, рассматривая открывшуюся ей библиотеку.

[Фолси]

Гнездо

 

- Почему бы и нет. - Я пожал плечами

 

Жрец вывел новых прихожан из своего святилища и уверенно повёл в том направлении, откуда доносилась музыка. И снова падшие утонули в потоке видений, преобразивших живые пульсирующие стены в роскошный зал приёмов. 

 

 

На троне возле дальней стены замер Френсис. Руки скрипача бережно держали музыкальный инструмент, пальцы вели смычок по струнам с плавностью ножа, скользящего по горлу. Белая рубашка на груди музыканта была небрежно распахнута - оттуда на вошедших смотрели несколько уродливых глаз, похожих на гнойные опухоли. Льющейся мелодии внимали зачарованные смертные. Они сидели неподвижно на ажурных стульчиках, взирая на своего господина пустыми окровавленными глазницами. В руках "поклонники" держали широкие ножи. 

- Полюбуйтесь, - притормозив возле дверей, священник в широком жесте указал на Френсиса. - Такой талант пропадает. Он должен вновь узреть свет нашего бога. 

 

Осколок, Пепельный сад

 

— Вам... хочется знать нечто конкретное? — спросил наконец кингу, неуверенно взглянув на аннунака. По правде сказать, Амойон не создавал впечатления падшего, который интересуется взаимоотношениями своих подчинённых. Этот интерес озадачивал.

 

- Я хочу быть уверена в том, что ты не станешь поддерживать Азриэля в его безумных планах. Идём, полюбуемся на сад. А я пока расскажу, как именно великий лорд оказался заточён в тот злополучный гримуар, - Ребекка мимолётно провела ладонью по плечу Эшемаила, словно отдала короткую команду: за мной. Тропка из хрустящего пепла петляла и углублялась в хищные заросли, но всё же оставалась достаточной широкой, чтобы чёрные стебли не дотянулись до лакомой добычи. 

- В этой теплице растут цветы, токсин которых лишает сметных воли. Вдохнув аромат определённых бутонов, дети праха готовы выполнить любые поручения, угодные Двору. Эти сады принесли нам очень много денег, влияния, власти... но Азриэль не желал останавливаться на своём творении. Он приводил в сады всё больше смертных, кормил цветы и стебли их тёплой кровью. Их верой. В итоге местные растения настолько сильно мутировали, что стали способны поглощать и запасать в своих корневищах драгоценную веру. Веру людей... и не только, - тропа привела их к настоящей чаще, спрятанной в тени под багряными кронами деревьев.

 

 

Повсюду здесь стояли статуи: прекрасные мужчины и женщины, полу-люди и полу-звери. И все эти монументы были опутаны сетью чёрных пульсирующих корешков. Под ногами приятно зашуршало - всю землю укрывал толстый ковёр из опавших листьев. Приглядевшись, Эшемаил скрипнул зубами: в листве лежали мумии - высохшие останки, плотно запелёнутые в коконы из вездесущих корешков. Эти корни, которые оканчивались то длинными зазубренными иглами, то маленькими округлыми "ртами"-фиксаторами, намертво впивались в плоть и жадно высасывали из скованной ужасом жертвы её искреннюю веру. Увы, веру не в чудо, но кому тут было дело до чужих кошмаров?

- Все они были моими лучшими моделями, - Ребекка указала на опутанные и треснувшие статуи. - Но их срок прошёл, а красота стала увядать. Я сохранила их прекрасными, как память. Но Азриэль нашёл иное применение моим талантам: он предложил заключать падших, отринувших Двор, в эти сосуды. И пить их веру. Единство необходимо нам для выживания - даже те, кто отказывается добровольно послужить Двору, должны служить ему. Только иначе. В итоге мы скопили такие запасы веры, что даже Привязанный не решался трогать нас. Двор был почти неуязвим, Двор был могуч! - голос Ребекки зазвенел, а сама она патетически вскинула сжатый кулак. Но лишь горькая усмешка пришла на смену торжеству. - Как думаешь, мой милый, что случилось после?

Тиран вытянула руку и погладила Эшемаила большим пальцем по щеке. Словно примерялась к пропорциям его лица. Статуи вокруг молчали и лишь жалостно взирали на кингу. 

[Lord RZ]

Все происходящие кругом картины и иллюзии я попросту игнорировал, делая вид, что каждый день делаю такое же и вижу все это на завтрак, обед и ужин. Не противнее в конце концов водорослей, медуз и разных там морских червей.

 

- Полюбуйтесь, - притормозив возле дверей, священник в широком жесте указал на Френсиса. - Такой талант пропадает. Он должен вновь узреть свет нашего бога.

Ничего нового. Маниакальная страсть к выковыриванию глазок и выращиванию их где попало начинала уже подбешивать и становиться откровенно скучной. Все это, разумеется, нисколько не отразилось на моем лице. Оно приняло вполне себе подобающее поклоннику таланта благоговейное выражение, и я шагнул вперед, спокойно идя к скрипачу, как будто так и надо. Я не знал еще - зачем. 
 

Он был красивым парнем, видимо, но теперь - лишь оболочка, болезненная, лицо наркомана, резкие черты, мразотные зраки по телу. На что только люди не идут ради денег и славы. Невольно вспомнишь крысу, которая после вживления проводка от кнопки в центр удовольствия в мозгу давила на кнопку, пока не сдохла. Фрэнсис явно перешел границу в своем стремлении обойти всех и прославиться. И эта болезнь, как скверна в падших, как мука в моей душе, сожрала его целиком. Неизлечимо. Во имя гордости. Нет иной причины, чтобы сдаться демону. Всегда эти. Тщеславие, страсть к баблу, слава, величие, весь мир дам тебе, если падши поклонишься мне... дам, а потом отберу. Все еще шевелящийся, и уже гниющий покойник. Ткни, и черный смрад проступит из склизкой плоти. Вслед за исполнением желания приходит конец - вот и цена.

 

Этой земле не помешал бы еще один потоп. Жаль. Мне жаль.

[Фели]

Осколок, Пепельный сад

— Как думаешь, мой милый, что случилось после?

 

— Азриэль решил воспользоваться этими запасами самолично? Для того, чтобы занять ваше место, возможно? — тускло спросил дьявол, с неотрывным, мертвенным ступором разглядывая оплетённые корнями коконы, «саркофаги» высушенных оболочек того, что некогда было людьми… а затем на то, что было филактериями других падших, отринувших двор. Это вполне могло оказаться в духе его… в духе рабису. Но возможно, Эшемаил ошибался и всё на деле было даже кошмарнее — не стоило отметать этой вероятности. И отчего-то, растерянно сморгнувший попавшую в глаз крупицу пепла, намару чувствовал себя… до забавного опустошённым. Почти как эти несчастные, сокрытые в этом пепельном саду.

 

Но будем откровенны: это не имело значения. Им было гораздо больнее, Азриэлю было гораздо больнее. Всем, что имело значение, было одно: он должен был вытащить его. Цена не имела значения, не имели значения и возможные последствия. Ради Азриэля он был готов умереть, да что там — даже участь оказаться в одной из таких статуй не казалась такой уж устрашающей.

 

Кингу чувствовал это. Не понимал, не знал даже, но чувствовал. Но разве же будет этого достаточно? 

[AL.MA]

Последний приют => Крематорий

 

- Брайан, нам нужно отвезти тело Карен в крематорий, сделать все без формальностей. Таким было её последнее желание. А пепел... пепел тела мамы я отправлю в Варанаси, сакральное и святое место. Чтобы начать жить по-настоящему нужно научиться умирать. И я думаю, что она прошла этот урок. - Слова Бель звучали будто помилование после приговора, её рука легла на руку паренька. Мог ли он ещё некоторое время назад ожидать настолько непредсказуемого поворота в своей судьбе?

- Привкус крови на губах, как лишняя попытка убежать от собственной боли. Просто у неё не было того, кто мог бы уберечь её от шрамов. В её голове была только она, наедине с самой собой. Она хоронила себя заживо каждый раз вместе со своими бесконечными подопечными. Ей хотелось плакать. Она причиняла боль самой себе, чтобы выбить слезы. Но она просто не могла заплакать. Её слезы давно высохли вместе с осколками разбитых надежд, которые она втоптала в себя. - То ли бренди слишком разгорячил кровь Брайана, то ли в нем открылось настоящее шестое чувство, но сердце Бель сжалось. Ей впервые захотелось бежать от слов смертного, которые были направлены на Карен, но волей Бездны предназначались ей самой. Тяжелый вздох. Халаку пыталась набрать в легкие как можно больше воздуха, будто от этого что-то зависело. Он видел её насквозь. Как? Почему?

- Остановись... хватит, я больше не могу это слышать. - Голова Эмили упала на ладони. Длинные огненные локоны спрятали её от всего окружающего мира. Бель хотелось кричать. Но вместо этого она только жадно глотала воздух, словно рыбка, оказавшаяся выкинутой на берег. Наверное, она заслужила все это.

- Знаешь, какого это быть мной? Это когда ты больше всего хочешь убить себя, чтобы никому больше не причинять боль. Но понимаешь, что это не избавит тебя от твоего предназначения. Когда ты знаешь, что тебе даже смерть не поможет. Потому что я знаю нет в смерти конца, я знаю нет в ней избавления. Люди молят об искуплении своих грехов, а я каждое утро хочу просто исчезнуть. - Что они пытались сказать друг с другу? Благодаря переходу в сознании могли они сейчас говорить на одном языке?

- Холод внутри твоей души растопит только крематорий. - Бель взглянула на Брайана. В его глазах было такое спокойствие, будто и не он вовсе выдал это предсказание для неё. Являлся он сейчас проводником высших сил? Ведь творческие люди способны впадать в определенный транс, тогда им становятся доступны иные знания.

- Идем... пока ещё раннее утро, нам не стоит привлекать к себе излишнее внимание. - Халаку потянула Брайана за собой, надеясь, что парень достаточно уже навидался трупов в своей жизни, чтобы не испугаться Карен, которая умерла дважды.

 

Свинцовые тяжелые облака плыли над серым зданием крематория. Черный дым вылетал из трубы к хмурому заснеженному небу. Бель и Брайан подошли к двери, надпись на которой гласила «Крематорий». Парень рывком открыл дверь и они вошли. В помещении пахло нагретым железом, жженым деревом и… костью. Их встретил молодой паренек в наскоро накинутом медицинском халате.

- Мы от Карен. По личной договоренности. - Брайан взял инициативу на себя. Он понимал, что агентство перешло к Эмили, но, учитывая её состояние, не хотел добавлять хлопот девушке лишними объяснениями с персоналом крематория. Тем более, его здесь все прекрасно знали.

Служащий молча указал на красивый резной гроб, чтобы парочка положила в него тело. Бель кивнула. Сама Карен была одета в лучший из своих нарядов. Казалось, она вовсе не умерла, а просто уснула. Служащий открыл тяжелую дверь печи, горячий воздух рванул наружу. Мужчины подняли гроб и поставили его на выдвижную пластину. Слезы потекли по щекам Эмили. Брайан обнял девушку.

 

"Погруженная в твои воспоминания, я стала невольным свидетелем сложной судьбы. Свой путь мы можем перекроить: что-то убрать, что-то добавить. Но чужой нет. Это истинные воспоминания. Их не изменить. Лучше быть индивидуальностью, чем раствориться в толпе. И пусть тебя считали эксцентричной, не понимали… зато ты сияла ярче многих звезд! И нашлась такая сущность, которая сделает ради тебя и твоих интересов все, что угодно. Я буду рядом. Я стану ангелом для тебя. Ангелом-хранителем, душа которого теперь часть твоей души. Приду, укрою крыльями, сотру печаль и слезы, заставлю смеяться над своими нелепыми поступками.

Прости меня, Карен. Прости меня, прекрасная леди вне возраста."

 

В печи остался лежать лишь белый пепел.

[Фолси]

Осколок, Пепельный сад

 

— Азриэль решил воспользоваться этими запасами самолично? Для того, чтобы занять ваше место, возможно?

 

Тонкие губы Ребекки растянулись в одобрительной улыбке, а неожиданно увесистая для пожилой леди ладонь фамильярно похлопала мужчину по щеке. 

- Совершенно верно. Азриэль решил нарушить то единство, за которое мы сражались. Он пришёл в этот самый сад, окропил своей кровью эту самую почву, позволив корням пронзить своё тело. Дух же Азриэля стал един с корневищем, что позволило ему дотянуться до всех запасов веры, которые мы накопили. Можно сказать, что на пути к своей гордыне рабису ненадолго стал вторым Привязанным, - женщина скрестила руки на груди и недовольно хмыкнула. В её взгляде, поведении, словах не осталось ничего, кроме осуждения. Зашептали алые листья - они как маленькие дети с расширенными от любопытства зенками требовали продолжения рассказа. 

- Мы сразились с Азриэлем. Я, Ур-Лагуш и Ториэль. Его проклятую душу заточили в филактерию, обрубив почти все связи с внешним миром... с его драгоценным садом. Но на этом наши неприятности только начались: почуяв слабину, архигерцог вышел из тени и потребовал присяги от Двора. Запасы веры, которые мы столь усердно собирали, Азриэль легкомысленно спустил на поддержание своей божественности. Нам нечем было защищаться. Мы предложили сделку, - лицо Тирана стало непроницаемым. - Мы открыли Двор для эмиссаров Привязанного, а в качестве жеста покорности передали ему пленного падшего. Твоего рабису. Просто удивительно, как он снова оказался... дома. Впрочем, думаю, ты понимаешь, что я не рада такому соседу. Никто из нас не рад. 

И вновь Ребекка повела своего то ли гостя, то ли пленника через чёрную стену корней и насыпь багряных, ломких листьев. Сад был огромен - он явно выходил за пределы этажа, но аннунаки умели мастерски искривлять пространство. Путь двух падших завершился перед огромной полусферой, сплетённой из толстенных голых корней. 

- Здесь я тебя оставлю. Азриэль внутри. Теперь ты понимаешь, в чём твоя роль? Убеди его покаяться, признать свою неправоту. Рабису сделал очень многое для нашего Двора, но его гордыня уже один раз подвела нас. Второго шанса для предательства я ему не дам. 

Амойон неспешно повернулся на удобных каблуках и действительно пошёл прочь от Эшемаила. А вот корни перед кингу с тихим треском расходились в стороны, прокладывая перед ним наполненный мягким сиянием коридор. 

 

 

Дорожка, больше похожая на плотную воду, по которой уверенно ступали ноги ангела, закручивалась спиралью. Конец её, как ручеёк, впадал в небольшое озеро, под монолитной гладью которого лежала обугленная верой Итана филактерия Азриэля. Лежала так близко к поверхности, но добраться до своего сокровища Эшемаил не мог - поверхность озера, хоть и рябилась под его касаниями, обладала неприступностью и твёрдостью гранита. 

[Фели]

Осколок, Пепельный сад

 

Лежала так близко к поверхности, но добраться до своего сокровища Эшемаил не мог — поверхность озера, хоть и рябилась под его касаниями, обладала неприступностью и твёрдостью гранита.
 
Бумага, с тихим шорохом воплотившись из золотистых искр в такого же цвета пепел и, наконец, в белоснежные листья с лихорадочно шевелившимися рунами, медленно опустилась на прохладную, гладкую поверхность подрагивающей преграды, когда светловолосый мужчина с искажённым мукой лицом рухнул на колени перед озерцом. Блестящие капли драгоценного металла с печальным звоном падали на холодную, по прочности подобную скорее мрамору чем воде, жидкость: скапливаясь на поверхности, просочившееся сквозь ткань никуда не исчезнувшей одежды золото медленно оседало, скапливаясь на дне рядом с филактерией.
 
«Твоего рабису». Губы сидящего на коленях, сотрясаемого словно в ледяном ознобе намару скривились в грустной, горькой усмешке. Небольшая ошибка, герцог… но Азриэль не принадлежал ему, насколько отчаянно Эшемаил не желал обратного. Он сам принадлежал этому пожирателю. Когда возле истерзанного фолианта скопилась уже небольшая лужица золота, что было его кровью, кингу всё с той же кривой усмешкой вдруг сгорбился и расправил крылья, сильным ударом по воздуху всколыхнув поверхность неглубокого озерца. Круги на воде, встречающиеся с «бережками», оставались на последних пепельно-серыми следами.
 
«Я тебя вытащу».
 
Не самая понятная фраза, которую архивариус сдержанными, до неуютного спокойными мыслеобразами дьявольского обращения может сказать ни много ни мало, но книге, прояснилась крайне скоро: когда кингу, вновь с силой ударив крыльями, занёс над подрагивающим озером стиснутый кулак.
 
Когда поверхность с сердитым треском поддалась, ладони Эшемаила были покрыты коркой липкого, блестящего золота; боль не имела значения, и даже не вызвала слёз. Кусочки причудливой материи, немного напоминающие тающий в ладонях лёд, скорбными осколками щерили острые шипы, когда падший трясущимися ладонями извлёк из пробитого озера зловещий фолиант со страницами из выделанной кожи, и медленно прижал его к раненой груди. Золото стекло по вспоротому переплёту, ненадолго заполняя зазоры.
 
Прикрыв светящиеся в темноте глаза, лорд адского воинства устало сгорбился и опустил расправленные крылья, прижав усеянную рунами бумагу к своим плечам. Во всём рассказе Тирана его печалило не «предательство», но количество ни в чём не повинных, которым пришлось выстрадать ради «запасов веры» Двора. Защита от Привязанного… единство.
Сложно чувствовать единство по отношению к кому-либо, когда ты сам не совсем целый. Это даже не вопрос раны, скорее происходящего в его голове. Только теперь, прижимая к груди филактерию Азриэля, немой кингу чувствовал себя хоть сколько-нибудь целым.
 
«Неужели это было так необходимо, Азриэль?»
 
Смешно, но он не осуждал. Лишь с невыразимой печалью спросил, без надежды на ответ, растерянно поглаживая окровавленными пальцами окованные металлом уголки фолианта. Вряд ли он сумеет понять мотивы падшего, но… может, он сумеет понять его самого. Он хотел понять Азриэля.

[Gonchar]

Лабиринт 

 

18+

Бернард гулко зарычал, изо всех сил сжимая челюсти и борясь с инстинктивным желанием швырнуть миниатюрную девушку на кровать и грубыми движениями забить плоть как можно глубже, заливая её лицо горячей влажной жидкостью. Сильные пальцы сжались на затылке Валери, даря крадущие сознание мгновения удушливого головокружения, подступающую темноту которой заполняли горячие и влажные ощущения во рту, разрывающиеся пульсацией вен на нёбе и языке. И с тяжёлым влажным следом плоть стала постепенно выскальзывать из расширившегося горла девушки, заставляя её влажно закашляться и жадно собирать заострённым кончиком язычка мускусную горькую влагу и с остервенелой жадностью поглощать её, впитывать...

Мощные и, одновременно, аккуратные движения бёдер посылали длинную плоть прямо между мягких чувственных губ, заставляя блестеть светлую кожу с выступающими венами от слюны и влаги, сопровождая это пошлыми хлюпающими звуками и дурманящим мускусным вкусом, окутывающим язык вязким секретом и забивающим нос дурманящим терпким запахом. Другая...плоть между небольшой грудь Валери не оставалась незадействованной, скользя прямо в ложбинке такими же ритмичными движениями, оставляя на чувствительной светлой коже поблескивающий на свету влажный путь, а контраст тёплого и влажного с таким же, но холодящим воздухом и тканью футболки выстреливали в голову Бернарду, заставляя его до крови закусить губу, отчего по щетинистому подбородку потекла скупая струйка крови, добавляющая в оргию ощущений и запахов ноту дикого и первобытного тех времён, когда секс и кровь были неотъемлемыми частями друг-друга.

[Фолси]

Собор

 

И замерла на пороге, рассматривая открывшуюся ей библиотеку.

 

Богатую библиотеку: сохранённые в изнанке мира, докуда не дотягивался тлен, книги на массивных полках принадлежали давно забытым эпохам. Конечно, для падшей минувшие века были сравнимы с кратким вздохом. Возможно, для вампиров - тоже. Но какие-то из собранных здесь секретов и ритуалов принадлежали к тёмным векам, когда магия ассоциировалась не со сказками и добрыми феями, а с нашествием тварей ночи и кровавой жатвой.  

Впрочем, и сказок было собрано достаточно. Халаку углубилась в их прочтение, когда поняла бесполезность большей части ритуалов. Так или иначе эти сказки описывали жизнь Бабы Яги, могущественной ведьмы с территории России. Похоже, носферату были одержимы своей предводительницей: они скрупулёзно собирали о ней все факты и записи, сколь угодно неправдоподобные. О том, например, что страшная колдунья принадлежала к их собственному клану. Или о том, что Баба Яга... погибла?

Но тогда оставался вопрос: каким образом заточённая в троне халаку убедила вампиров в том, что именно она - их прародительница? На этот вопрос, увы, книги в библиотеке не желали дать ответ. 

 

Гнездо

 

Все это, разумеется, нисколько не отразилось на моем лице. Оно приняло вполне себе подобающее поклоннику таланта благоговейное выражение, и я шагнул вперед, спокойно идя к скрипачу, как будто так и надо.

 

Заливистый женский смех наполнил дом миражей перезвоном хрустальных колокольчиков. Воздух между скрипачом и ламмасу вспыхнул ослепительным огненным смерчем, который принял очертания соблазнительной фигуры. 

 

Дьяволица Бельфегор, известная всем падшим своими чудовищными экспериментами над смертными. Хозяйка Дворца Вздохов, превратившая светлое чувство любви в отягощённую насилием похоть. Её нагое тело было совершенным, но вряд ли красивым: мука застыла на белоснежной коже наростами в форме чёрной чешуи. С босых ног на пол вязко капал чёрный ихор, и такой же стекал с пальцев - словно напоминание о крови невинных, которой дьяволица покрыла свои локти. 

 

Осколок

 

«Неужели это было так необходимо, Азриэль?»

 

Конечно же, книга ему не ответила. Но ангел вдруг почувствовал, как дух Азриэля тянется к его собственному духу. Как будто... узнавая? Израненное сердце архивариуса наполнила щемящая радость, и эта радость оформилась в поток благодати, которой кингу щедро делился со своим бедовым рабису. 

Книга в руках Эшемаила потеплела, словно архивариус сидел возле уютного домашнего очага. Жар внутри филактерии нарастал до тех пор, пока не начал жечь ладони. Но даже несмотря на боль, ангел не спешил отпускать столь дорогую ему вещь. Корни вокруг недовольно затрещали и отпрянули в стороны. Стеклянное озеро покрылось сетью трещин, вспухло хрустящим горбом и...

...взорвалось осколками, когда филактерия выплеснула из себя гноящуюся ярость, превращённую в огненную смерть. Ревущий столб рыжего огня взметнулся вокруг Эшемаила и начал расширяться, поглощая на своём пути воду, почву и корни. Азриэль пожирал всё, что сам же создал. 

 

 

Когда тугая спираль пламени опала, то посреди широкого пятна из чёрного пепла остался стоять лишь архивариус Эшемаил, преданно сжимающий в ладонях остывающую книгу. Золотистая кровь из рассечённых рук, из вспоротой груди стекала по вместилищу Азриэля и тяжёлыми каплями падала в пепел. Раздавалось шипение, с каким вода охлаждает металл, после чего сквозь удобренный пеплом и вскормленный золотом грунт несмело пробивались первые ростки. Не чёрные, отравленные мукой, а цвета сочной зелени. Маленькие лютики тянулись к двум падшим, как к солнцу, а золотистые их венчики блестели благородным металлом. 

Всё происходящее напоминало лучик света, вспоровший пунцовые тучи. Хотел ли Азриэль таким образом покаяться в ошибках прошлого, или просто дарил своему кингу маленький кусочек солнца - как символ расположения и, может быть, любви?

Соприкасаясь золотыми лепестками, новорождённые лютики приятно зазвенели. И в этом перезвоне Эшемаил услышал свой пропавший голос:

"Освободи меня. Пообещай Тирану что угодно, но освободи меня. Освободи - и мы снова будем вместе". 

[Элесар]

«Лавка редкостей». Почти утро

 

— Кино, обожают кино! Или… может концерт какой-нибудь популярной группы? — Бель сама от себя не ожидала такой порывистости. Вот что значит галантный состоявшийся мужчина, ни тебе метаний и поисков себя, ни душевных терзаний. Четко, ясно, по существу. Само очарование! Но жизнь действительно полна сюрпризов, тем более для них… Хотя халаку хотелось надеяться на лучшее, особенно сейчас. Особенно сейчас.

Лайлитам не слишком хорошо понимал, как им надлежит обсуждать дела, находясь на шумном концерте или же в зале кинотеатра. Кажется, Бель не поняла мысль порядком уставшего дьявола и сочла его слова довольно своеобразным приглашением на… свидание? Странная халаку, весьма. И энергичная. Клинок Рассвета проводил катафалк задумчивым взглядом и прикрыл ладонью предательски сводящий скулы широкий зевок — ночка выдалась ещё та, начиная с приключения в крепости охотников и заканчивая слишком близким знакомством с загробным миром пригорода Лондона. Не покидало чувство нереальности происходящего — утомлённое сознание причудливо переплеталось с мыслями смертного носителя и наотрез отказывалось воспринимать столь массивный пласт свалившейся на нуску информации. Он пошарил в карманах в поисках ключей и слегка рассеянно потёр затёкшую за время поездки шею, прислушиваясь к ощущениям: освящённая Голубкой аура магазина не спешила терзать хозяина, что не могло не радовать.
— Дорогая… — попытался было повторить шутку переступивший порог жилища намару, но вовремя одёрнул себя. — Ааа, впрочем плевать.
Ботинки отправились в увлекательное путешествие куда-то под старинный комод, а мужчина медленно и неумолимо побрёл в сторону кабинета. Если кто-то или что-то встанет между ним и заслуженным отдыхом, это станет последней ошибкой в жизни этого кого-то.

Тех.

Вера: 1/3, восстановится с рассветом. Все поверхностные повреждения восстановлены.

[Lord RZ]

Гнездо

 

Я не удивдялся уже ничему. Равнодушно скользнув глазами по прелестям падшей, принимая истинный вид, обернулся на вскрик. Сектанты с ножами активировались, и Нику уже досталось. Я отступил, в злобе обращаясь к крови смертных, благо вот она - разливается из выжранных глазниц. Не слишком это помогло. Пару раз попробовав нанести какой-то урон таким способом, я отступился. Есть вещи попроще.

 

На нас сыпались удары. Ник выставил щит, но мерзавец Фрэнсис вдохновил ублюдков на подвиги, хотя Ник и лишил его скрипки. Радоваться было нечему. Надолго мага не хватило, а я почти ничем не мог помочь, даже не успевал подойти. Слишком много врагов. Когда Ник упал, я почувствовал, как жизнь уходит из него. До сих пор я даже не думал о подобном исходе, таким сильным мне казался этот человек... хрупкий как человек, сильный, как потустороннее существо. Я почуствовал, как во мне все замирает, и хотя тело автоматически подлечивалось, в разуме царил ужас и паника.

 

Этой земле не помешал бы еще один потоп.

 

Я поворачивался, слишком медленно, пробиваясь к крови тех, кого убил Шавуа, и потоки воды вырывались из пальцев, сбивая с ног своих жертв. Захлебываясь, упал один из врагов. Бельфегор же обращала к нам свою силу. Только просчиталась. От горя и страха за Ника я был так опустошен, что ее видения, которые на миг наполнили зал, вызвали у меня лишь отвращение. Отвращение к этому издевательству над Желаниями, над всем, что она некогда вершила. Мразь. Мразь. Мразь. Ник лежал неподвижно и кажется не дышал, когда я придвинулся к нему, как во сне.

 

Жаль. Мне жаль.

 

Тело получало болезненные удары, но мне было не до него. Я даже не заметил, как погиб Фрэнсис. Утопить проклятую тварь. В злобе я призвал столько воды, что хватило бы на динозавра, рыча от отчаяния, что падла не спешит умереть, лишь весело пускает пузыри. Ярость захлестывала, но в какой-то момент звуки вдруг стали ватными и отдалились, ноги перестали держать меня, и я сам пошел на дно, чувствуя, как легкие обжигает накрывающая меня прохлада и темнота.

 

***

В темноте не было ничего и никого. И пустота эта манила меня к себе и тянула. Я не мог сопротивляться и летел, летел на светлое пятно в разодранной бумаге небес.... и вдруг рывком мир вернулся. Ошеломленный, я стоял посреди зимнего Лондона, глядя на Шавуа и... Ника? Я бросился к нему, упал на колени, схватил, ничего не стесняясь, и заплакал, как будто копившаяся во мне горечь прорвала плотину. Что же теперь делать?

 

АХРИМАЛЬ!

[Лакич]

Лондон

 

Расхаживая по улицам Лондона, выискивая какое-либо кафе, не обращая внимания на противного вида язвы на коже девочки, попутно расписывая своему партнеру все тонкости многочисленных интрижек и многоходовочек Эрзсебет, рабису внезапно замолчала, где-то в сторонке заметив причудливую ауру. Ауру, что истощала статуя уродливого, горбатого крылатого существа. Впрочем, Эрзсебет была очень смышленым (иногда) рабису, а Абигейл, в целом, не очень туповатым ребенком. Поэтому падшая взяла камешек и, не долго думая, кинула в горгулью.

Забудьте про очень смышленого рабису.

- Эй ты, - она показала ему язык и побежала в сторону одного из безлюдных переулков, - подкинь меня! 

 

Воистину, мало кто из ныне живущих и не-живущих мог оседлать - в самом не пошлом значении этой фразы - горгулью. Вообще нормальному человеку подобная мысль вряд ли в голову придет. Но Эрзсебет была немного демоном. Поэтому удивляться не стоило. Маленькая, но очень решительная рабису, воспользовавшись веревкой, найденной в мусорном ведре, как уздой, запрыгнула на спину каменному вампиру, весело фыркнув что-то себе под нос.

Существо, впрочем, не сопротивлялось, лишь пару раз попыталось легким жестом сбросить наглую девочку. У него был приказ, поэтому выбирать не приходилось. Да и рабису почти ничего не весела, право.

 

- О-ой.

Падшая, что создавала ползучих тварей, обитавших под землей, та, что провела большую часть своего существования в подземелье, была мягко говоря удивлена, когда она оказалась достаточно высоко. Непривычно. Неприятно. В последний раз подобное было, когда она вырвалась из Бездны, но тогда ее не беспокоило это.

Рабису прикусила губу, ощущая привкус крови. Однако, украдкой посмотрев на глашатаю, как развевались ее крылья и как та преспокойно и гордливо держалась в столь своеобразной среде, почему-то успокоилась.

"С высоты это выглядит даже красиво, - осознав, что засмотрелась на намару, она чуть застенчиво отвела взгляд, - жаль только, что через максимум сотню лет все это исчезнет"

 

Элизиум

 

Эрзсебет тихонько зашипела, потягивая за своеобразную узду, выбивая горгулью, которая уже готовилась к посадке, из равновесия, отчего добрых несколько десятков килограмм камня врезались в ассамита, на которого весь этот и удар был, кажется, направлен. Причем, зараза, в такой ответственный момент! 

Да, это рабису знала, как надо врываться.

Горгулья отряхнулась от земли и травы, а Эрзсебет, слезая, осела на землю, тихонько радуясь, что наконец чувствует опору под ногами. Всевозможные букашки и черви, выскочив из земли, окружили падшую, столь странно реагируя на ее эмоциональное состояние.

- Признаюсь, это было круто! Но я больше этого повторять не хочу, - она тихо и лениво потянулась, будто ленивая кошка, - королева, - женщине достался фальшивый реверанс, - любитель тентаклей, - Тому достался, в свою очередь, кивок, - как дела?

Сообщение отредактировал Лакич: 12 февраля 2017 - 20:34

[Фели]

Осколок

 

«Освободи меня. Пообещай Тирану что угодно, но освободи меня. Освободи — и мы снова будем вместе»

 

С тихим шорохом крылья с опалёнными во время неистового шторма бумажными «перьями» опустились в горстку серебристо-серого пепла, дрогнув и укрыв собою проросшие на нём золотые цветы. Казалось что фолиант, столь невыносимо тесно прижимаемый к груди трясущегося Эшемаила, такими темпами может просто пропитаться кровью дьявола: из раны начал пробиваться стремительно пульсирующий, резкий свет, с каждой вспышкой которого медленно сочащееся золото становилось только ярче. Неизвестно, что бы произнес кингу, если прозвучавший от сияющих лютиков голос по-прежнему принадлежал ему; с мучительным, заметным усилием отняв одну ладонь от драгоценной книги, Эшемаил бережно поднёс её к деликатным лепесткам.
 
Острые. По подушечке указательного пальца и без того испачканной в золоте тут же стекла очередная капелька, но кингу даже не вздрогнул — лишь медленно поднялся на ноги и, безмолвно отвернувшись от небольшого островка зелени в море мёртвого праха, быстро зашагал по пепельной тропинке. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, верно? Он это знал, чувствовал всей содрогнувшейся сущностью, но в тот момент, когда до ушей кингу донесся знакомый голос, недоверчивость и старая боль перестали иметь какое-либо значение. Несколько слов — и дьявол был потерян. Даже шанса, вспыхнувшего на горизонте бескрайней тьмы лучика было достаточно для того, чтобы он стремглав бросился вперед, не разбирая дороги. Жалкое зрелище, без сомнения, но… пусть осуждают другие.
 
Но когда он вернулся к самому началу творения Азриэля и уже готовился выйти, нечто поколебало его уверенность. Испачканная в золоте ладони Эшемаила задержалась на дверной ручке, рука, прижимающая филактерию к пропитанной кровью груди, заметно дрогнула. Нужно было успокоиться, перевести дыхание хоть на миг. Он должен сказать Тирану… что? Что рабису раскаялся в своем предательстве и готов признать вину? С одной стороны это будет настолько наглым враньем, что в зубах начинает свербеть, но с другой… разве не этого от него ожидают? Того, что он сумеет убедить «своего» рабису и выполнить свою часть уговора, о фотосессии?
 
С неимоверным для себя усилием отняв филактерию от груди, дьявол плотно смежил веки и тряхнул головой; когда раны на костяшках пальцев легко и споро затянулись, Эшемаил с решительным вздохом распахнул глаза — человеческие, с затухающей в сердце зрачка искрой света — и расправил плечи, стараясь игнорировать разлившееся по телу приятное тепло, возникшее после мысли о «его» рабису. Ради Азриэля он должен с этим справиться, не имело значения, какой ценой. Когда демон открыл вставшую на пути дверь, бумажные крылья с печальным шорохом опали к его ногам сияющими хлопьями пепла, а золото их сокрытой вновь раны медленно впитывалось сквозь ткань прямо в кожу. Нужно лишь сыграть роль.
 
Правила везде одни.

Сообщение отредактировал Фели: 13 февраля 2017 - 12:11

[AL.MA]

Крематорий => Лондон

 

Бель собственноручно специальной щеточкой собрала белый пепел в урну. На её глазах яростные языки пламени всего несколько минут назад съедали гроб с телом Карен, из отсека невыносимо тянуло жаром, дымом и смертью. Возможно, она сама сможет отвезти её прах в Индию. Кто знает. Помещение крематория хорошо кондиционировалось, но в воздухе все равно стоял вязкий и такой удушающий запах дыма. Он уже глубоко пропитал ее легкие, волосы, кожу. Эмили и Брайан распрощались со служащим крематория и поспешно вышли на улицу, с темно-серого закопченного неба падали снежинки, так похожие на пепел. Пепельный снег. Теперь уже наверняка Бель могла считать себя убийцей, посредником между этим миром и совершенно иным, в реальность которого мало кто из смертных мог по-настоящему поверить. Вдохнув поглубже более свежего морозного воздуха, плотнее закутавшись в белую шубу, ещё совсем недавно согревавшую другую прекрасную владелицу, халаку поскорее зашагала прочь от тяжелых мыслей, оставляя позади свое сложное решение и двигаясь вперед, к новым непростым выборам в их жизни.

 

- Брайан, ты уверен, что тебе стоит садиться за руль? - Бель только сейчас подумала, как же они сюда добрались в таком состоянии. Живыми. Просто удивительно.

- Знаешь, после твоих слов о смерти Карен я в момент протрезвел. Так что полный порядок, не переживай. И я же теперь твой личный водитель, если ты не собираешься меня уволить, конечно. - Брайан ослепительно улыбнулся Эмили, открывая дверь катафалка с наигранно-галантным поклоном. Надо отдать парню должное, держался он до неприличия невозмутимо. Ещё и её поддерживал.

- Компаньон. Я бы предпочла называть тебя компаньоном по бизнесу, Брайан. - Бель слабо улыбнулась в ответ и села в машину. Вскоре катафалк тронулся, а снег вперемешку с пеплом быстро замел следы его пребывания у крематория.

 

- Ты же понимаешь, что смерть Карен не была такой уж совсем внезапной? - Неожиданно начала халаку.

- Именно поэтому кремация должна была пройти быстро и так секретно? - Подхватил Брайан.

- Ты планируешь и меня убить? - Парень засмеялся во весь голос. Ничего так воображение, ему бы в следователи или писатели податься, прикинула Бель.

- Нет, у меня на тебя другие планы. - Парировала Эми, немного отвлекаясь от грустных мыслей.

- Послушай, её смерти предшествовали события, которые мне сложно объяснить. И, если быть совсем уж честной, из-за меня и у тебя могут быть проблемы. Зная твой беззаботный характер, тягу к приключениям, а так же, учитывая скукоту праздничный дней, я уже предвижу ответ. Но все же. Подумай. Оно тебе надо? - Бель понимала, что подсказывает нужный ответ Брайану. Но ей невыносимо тяжело было оставаться одной. Может поэтому она все это время с такой легкостью готова была впустить в свою жизнь любого, кто хоть немного проявил заботу о ней.

- С ума сошла? Да я сейчас же забуду твое имя и сотру контакты! - Брайан выдерживал паузу...

- Серьезно? - Бель поджала губу, пытаясь сохранять подобие спокойствия.

- Эми, ты какая-то... другая... может смерть Карен на тебя так повлияла, конечно. Расслабься, все хорошо. - Брайан совсем по-дружески хлопнул по плечу халаку, одной рукой управляя машиной. В своих мечтах он уже раскуривал косяк марихуаны в этом гребаном катафалке на пару с Эми, в отсеке для размещения погребального инвентаря, естественно.

[Leo-ranger]

Гнездо

 

Со свистом сталь меча врезается в мягкую человеческую плоть. Один из прислужников "Бога" трупом падает на пол. Еще один удар. И ещё. Его оружие разрезает человеческую плоть с той же легкостью, с которой  нож проходить сквозь теплое масло. Боль пронзает виски и разум наполняется видениями о всех тех страданиях, которые переживал демон за своё бесконечное существование.. Из-под шлема голема вырвался сдавленный болезненный стон, когда холод Бездны вновь охватил его. Однако этот стон тут же сменился яростным криком, когда он увидел бездыханное тело Ника. С громким гудением живой доспех двинулся к Фрэнсису. Один из прислужников попытался его остановить и даже сумел уклониться от одной из атак, но следующий же удар поверг его наземь. Поперхнувшийся (буквально) даром Асмодея - возможностью плеваться паутиной, он не успел даже отреагировать на удар. Бельфегор продолжала насылать на него душраздирающие видения одно за другим и мир уже пошатывался и периодически темнел от такого количества ударов по разуму, но это лишь добавляло Шавуа упрямства. Лезвие меча окрасилось в черный цвет и он, пробиваясь через сопротивление воды, насланной Рейном, подошел к Бельфегор и занес меч.

Этот бой был окончен, но не выигран. Шавуа осознал это лишь тогда, когда они стояли посреди Лондона. Только теперь их было всего двое.

 

 

Элизиум

 

- Ах ты маленькая... - прохрипел Том и стал пытаться спихнуть с себя горгулью, после чего... засмеялся. Каменное изваяние удивленно отпрянуло. Том поднялся и отряхнулся, с веселой ухмылкой. - Ладно, это была отличная посадка. Как прошел полет?

[Фолси]

Гнездо

 

Они и сами не поняли, что произошло.

Едва быстрый росчерк меча прервал жизнь Бельфегор - вернее, разрушил её временную форму - как Балих, до этого безучастно наблюдающий за сражением, поднёс кулак к губам и дунул. Фигуры Предтечей выцвели, постепенно исчезая из одного места и проявляясь в другом. Балиху было всё равно, куда его чары отправили падших вместе с их раненым магом-питомцем - хоть в сердце гор, хоть в пекло. Они были всего лишь инструментами, с помощью которых чёрный маг наказал Бельфегор за непослушание. И теперь дьяволица вновь томилась в скрипке, готовая услужить многоглазому богу. 

 

Элизиум

 

Том поднялся и отряхнулся, с веселой ухмылкой. - Ладно, это была отличная посадка. Как прошел полет?

 

Сильная женская рука схватила ассамита за запястье и без лишних предупреждений прижгла основание большого пальца шокером. На месте ожога осталась шестиугольная звезда - метка зверя, опознавательный символ аласторов. 

- Вот так, - прохладно кивнула Анна, пряча шокер в карман пальто. Но затем ледяная маска королевы ненадолго треснула, и вентру улыбнулась. - Более помпезных обстоятельств для твоего посвящения всё равно не предвидится. 

Вампирша свысока взглянула на горгулью, которая даже подниматься не стала - просто утекла в землю словно густой кефир. 

- Надеюсь, ты не сболтнула нашим врагам ничего лишнего, - Анна не спрашивала маленькую рабису. Королева утверждала, и любой шаг в сторону от этого утверждения карался смертью. В лучшем случае - материала для лепки горгулий всегда не хватало. - Отдыхайте, друзья мои. Завтра аласторы ударят в самое сердце скверны, отравившей мой город. И я хочу, чтобы вы разделили славу вместе с ними. 

Прежде чем уйти, королева с нежностью провела рукой по щеке ассамита. Бледные пальцы скользнули по шее и задумчиво погладили жилку, которая уже давно не билась, но под которой всё ещё текла самая сладкая кровь. 

- Пришлёшь мне информацию сюда. И там же найдёшь адрес сородича, нарушившего Маскарад. Избавься от него... в своей неповторимой манере, - шелестящий шёпот Анны настолько завораживал, что убийца едва не выпустил из пальцев небольшую карточку, которую ему быстро передала вентру. С одной стороны был указан адрес какого-то левого электронного ящика, с другой же - адрес чьих-то апартаментов. 

Похоже, королева предлагала своему хищнику немного... полакомиться. 

Анна сунула ладошки в тёплые карманы и неспешно побрела к поместью. 

 

Тех

Эрзсебет: 5 ОО
Том: 2 точки в Стремительности (после диаблери опального сородича)

 

Лондон

 

Ахрималь откликнулся незамедлительно, как будто ждал дурных вестей. Жемчужный портал вспыхнул спустя несколько секунд после зова ламмасу. Из арки перехода выбежала растрёпанная Фелиция и двое мужчин: крепыш Рори и сам Либнер. 

- Ему нужно к Узлу, немедленно. Погоди, я остановлю кровотечение, - несмотря на покрасневшие глаза, Фелиция решительно отстранила Рейна от бездыханного брата и упала прямо на колени в рыхлый снег. Её дрожащие ладони опустились на рану, из которой толчками била кровь. Мягкое золотистое сияние потекло по телу Ника, пеленая и закутывая его в полупрозрачный саван. Вскоре маг напоминал спящего красавца в хрустальном гробу... ну или в огромной глыбе янтаря. Кровь действительно остановилась, рана медленно затягивалась прямо на глазах, но судя по бледнеющему лицу Фелиции... этого было недостаточно. 

- Проклятье. Проклятье, проклятье! - едва сдерживая слёзы, девушка загребла снег руками и яростно сжала его. Скрип мокрых комков отозвался таким же скрипом в сердцах собравшихся. - Мне не удержать его душу. Я не могу... Ахрималь, чёрт тебя дери, почему я не могу?!

- Ты не всесильна, - спокойно ответил детектив, выдержав прожигающий взгляд блондинки. - Мы своих не бросаем, Фел. И брата твоего не бросим. Если ещё возможно что-то сделать для него, то мы это сделаем. Ты веришь мне?

Целительница какое-то время смотрела прямо в льдисто-бесстрастные глаза падшего. Прикусила губу, кивнула. 

- Давайте отнесём его в убежище. Аполло удержит душу в теле, пока мы ищем... лекарство, - мужчина кивнул Рори, и оба они подхватили тело Ника. Портал ещё сиял какое-то время после того, как в нём скрылись Предтечи - возможно, это был шанс Рейна проследовать за магами. 

[Lord RZ]

Лондон

 

Маги откликнулись, и я в безумной надежде уступил место у тела Ника его сестре. Но сквозь слезы не видел ничего кроме мягкой вымокшей пряди волос, прилипшей ко лбу Доминика, которую так хотелось убрать. Мне казалось, она ему очень мешает. Сердце жгло, пока из трясущихся рук Фелиции текло сияние... Почти бесполезно. Если бы сейчас можно было поменяться с Ником местами, я бы сделал это не размышляя.

 

Если ещё возможно что-то сделать для него, то мы это сделаем. Ты веришь мне?

 

Вопрос обращался не ко мне, но я вздрогнул. В моей голове едва поместилась мысль, что может быть еще не поздно. Позабыв о Шавуа и всем на свете, я без малейшего раздумья нырнул за магами в открытый портал. Даже в голову не пришло, что могло быть иначе. 

[Лакич]

Элизиум

 

- Сука, - поджала губки рабису, осознав, что ее оставили не только без награды, но и без личной горгульи. Эрзсебет, фыркнув, пошла в сторону особняка, но, в отличии от королевы, не чтобы проводить остатки своей не-жизни в обществе таких же не-мертвых пираний, а чтобы провести занимательнейший урок истории с одним стариком, очень напоминающим Тайвина Ланнистера из Игры Престолов. Впрочем, а далее у нее по плану была охота. Нужно было пожать веру и залечить раны, что нанес Ур-Лагущ.

Действительно, после этой ночи Эрзсебет явно начнет избегать Убийц.

А впереди было еще уйма времени.

 

Риджент-стрит

 

"Здесь продают, - говорила Эрзсебет, обращаясь к своему партнеру, беззаботно прогуливаясь по улочкам Лондона. Нынче у рабису было замечательное - для демона, который оказался на краю пропасти в бездну боли и отчаяния, конечно же - настроение. Эпопея со Двором завершилась так, что Тиран не узнал даже ее имени; Регент слушал ее рассказы с нескрываемым интересом, а завершился вчерашний день профилактическим избиением бездомных и торчков, когда рабису пожимала веру. В общем, настрой у Эрзсебет был славный и она даже решила устроить себе небольшой выходной, - замечательное кофе, между прочим. А в выходные тут уйма людишек. До чего смешные создания. Весело, одним словом".

Рабису вдруг осеклась, случайно заметив в отражении одной из витрин лицо Абигейл. Глаза, по какой-то странной причине, изменили свой цвет.

[AL.MA]

Лондон, Риджинт-стрит

 

Бель долго молчала, пока Брайан колесил по дорогам Лондона и тут она, неожиданно даже для самой себя, жестом попросила его вернуться на стоянку перед крупным торговым центром, который они только что проехали.

- Мне нужно побыть одной. Не волнуйся. Ты же знаешь, шопинг - лучшее лекарство для любой девушки. - Кажется, Эми вспомнила, кто она есть на самом деле и потянула одеяло на себя. Бель даже была не против, уходя в свои мысли и оставляя на откуп девушке это время.

- Узнаю старую Эмили. Береги себя. - Наигранно проворчал Брайан и отправился дальше, прихватив с собой урну с пеплом.

Когда Эми шла к зданию, на неё оглядывались люди, их можно было понять - такая яркая красавца притягивала взгляд. Она шла, как хозяйка вселенной, благо эта походка была отточена безукоризненно стараниями Двора Ночи. Внутри центра было просто потрясающе. Все выгладило очень дорогим. Посередине центра был фонтан, куда кидали монеты, вокруг него стояли столики и люди пили кофе. Город оживал. Бель огляделась вокруг. Везде были бутики с разной одеждой известных марок. Она пошла к эскалатору и поднялась наверх. Там халаку вошла в большой бутик и к ней сразу подошел молодой продавец.

- Здравствуйте. Мы рады видеть вас в нашем магазине. Я Бен. К вашим услугам.
- Здравствуйте. Я пока все просмотрю. Но как только выберу что-нибудь, сразу же позову вас. - Ответила Эми. Девушка взглянула на цены. Здесь все так дорого, у неё хватит денег?
- Выбирайте все, что понравится, и не беспокойтесь о цене. - Сказал лукаво продавец и улыбнулся, делая пару шагов в сторону.

Спустя некоторое время стараниями Бена Эми получила отличные скидки на самую последнюю коллекцию модного бренда. Выходя из центра, она была просто счастлива в своем обновленном виде.

 

"Надо бы заглянуть на маникюр ещё." Промелькнула мысль у Эми.