https://youtu.be/vcgs-IAuK-w
УайтчепелИ снова дорога ведёт в Уайтчепел.
Алмиэль постепенно начинала думать, что все духовные тропы и мистические направления Лондона так или иначе пересекаются с мрачным кварталом бедных. Никакой великий город, сколь бы славной не казалась мощь стран и империй, не способен сиять чистым светом вечной юности, не отбрасывая дряхлую тень, разлагающуюся на глазах, с клочками гнилого мяса, свисающего с разжиревшего живота, пропитанного соками ненависти, нищеты и порока. Уайтчепел был для Лизы не просто точкой соприкосновения с далёким, угасающим детством, всё сильнее отдалявшимся с каждым часом, месяцем и годом, что приближали девушку к естественному финалу всех надежд. Она успела странным образом привязаться к этому омерзительному уголку столицы, чувствуя себя здесь свободнее, чем на роскошных приёмах или пышных, сияющих серебром и златом балах. Здесь ядовитые змеи не пытались скрываться за масками благодушия и добродетельности, выдавая себя за нечто лучшее, нечто более достойное, чем являлись на самом деле. Не от избытка честности, конечно. Скорее уж от избытка глупости. Необразованный батрак, жаждущий вас прикончить в тёмной подворотне, не станет корчить образованного джентльмена – просто потому, что не умеет.
И не знает хороших манер от рождения.
Кэб остановился на вполне безопасном расстоянии от Уайтчепела – пятна лепры на прекрасном, белоснежном теле владычицы морей – и часть расстояния до пункта назначения группе из четырёх человек, столь непохожих между собой, сколь и выделявшихся на фоне окружающей их горестной серости, пришлось пройти пешком.
— Подайте нищему, добрая леди, — отвлёк их ненадолго дрожащий голос какого-то гнусного оборванца, одетого в зловонные ошмётки, которыми наверняка побрезговал бы даже сам святой Иаков Отшельник, — у меня четверо детей и больная жена. Прошу вас, добрая леди.
Алмиэль заметила, что остальные явно не очень-то желают задерживаться, чтобы удовлетворить просьбу человека, так низко опустившегося – или, быть может, и вовсе никогда не
летавшего. Лишь немногие люди способны устремиться на крыльях вдохновения высоко в небеса, наслаждаясь собственными талантами и красотой, вручённой им милостивой дланью Венеры, многие способны лишь парить, только на секунду приподнимаясь над морем посредственности, банальности и суеты, чтобы через какое-то мгновение – ибо перед хладным оком космической вечности даже неделя не более, чем незначительный отрезок – снова ввергнуться в разрушительные воды того недоразумения, что иные невежественные люди называют «жизнью», из коих бесчисленное множество поколений, родившись однажды, так и не смогло выбраться, чтобы узреть солнце, и нельзя даже сказать, что они захлебнулись. Ведь дабы умереть от воды, проникшей в лёгкие, нужно уметь ими пользоваться, нужно
уметь дышать в том самом высшем смысле, который несправедливо забыт и погребён под массивом псевдоинтеллектуальных игр и лжедуховных мистических поисков мёртвого, несуществующего более божества. И это горе – не удел XIX столетия, в котором жила Лиза, а рок всего человечества, отринувшего некогда свою гордость и дарованное ангелами знание, избрав вместо славы воющую пустоту.
— Вот, здесь немного пенни, на хлеб хватит, — Лиза достала из кошелька парочку монет и вложила их в грязные, сморщенные и дрожавшие, от холода ли, или страха, ладони нищего, не обращая внимания на – как ей показалось – крайне брезгливое выражение лица Джеймса, а потом неожиданно склонилась к уху несчастного, прошептав таинственным тоном, — мы представляем элитный отдел королевской полиции, которому самой Викторией поручено отыскать Потрошителя и привлечь его к ответственности за чудовищные зверства и великий страх, который он вызывает у благопристойных граждан нашей славной столицы. Знаешь ли ты какие-то места, с ним связанные?
Нищий моментально затрясся, не в силах проговорить ровным счётом ничего, и лишь тупо уставившись остекленевшим взором на Лизу. В его глазах читалась какая-то странная... мольба. Будто он не хотел – или не мог. Однако что-то в чертах девушки, некая необычная, пугающая жёсткая нотка, заставила его, с трудом ворочая языком, всё-таки ответить:
— Там, дальше... в стороне от главной улицы, рядом с... с литейной, — прохрипел оборванец, проглатывая слова от переполнявшего его дикого, нечеловеческого ужаса, — там... опиумный притон. Идите... идите в притон, там что-то точно есть. Отпустите меня, прошу, у меня больная жена, пятеро детей, — захныкал жалкий смертный, потомство которого внезапно увеличилось аж на одного человека.
Лиза слегка поморщилась, не удостоив его даже секундой дальнейшего внимания. Значит, притон? Прекрасно. Неизвестно, можно ли доверять этому глуповатому типу, но зацепок не то чтобы очень много. На пути к литейным глазам группы предстала весьма неприглядная сцена. Группа из нескольких рослых мужчин с кожей тёмной, как смоль, теснила к стене весьма привлекательного на вид молодого человека, которому, похоже, не было и двадцати пяти. Одетый прилично, даже дорого, но при этом не обладавший развитой мускулатурой портового разносчика ящиков, он явно не мог ничего противопоставить такой грубой силе, и если проигнорировать ситуацию, то дело рано или поздно закончится плохо. Лиза тыкнула Джеймса, всем своим равнодушным видом демонстрирующего, что желает предоставить юноше самому разбираться со своими проблемами.
— Неужели ты пройдёшь мимо? — спросила она, внимательно всматриваясь детективу прямо в глаза и беззвучно намекая, что с его стороны будет весьма благородно оказать поддержку слабому. Ведь все люди произошли из единого истока и должны помогать друг другу, не правда ли? И нечто изменилось, затронуло чистую струнку в душе детектива, переменившего своё решение и с таким неожиданно приятным воодушевлением разогнавшего негодяев, что Алмиэль улыбнулась про себя. «Как чудесно, — подумала падшая, вспоминая, какими смелыми и величественными были люди, жившие во времена долгой ночи, — наблюдать такие проявления душевной доблести, особенно посреди города, у которого нет надежды.»
Молодой человек представился бухгалтером, который прибыл в это мерзкое местечко, пытаясь разгрести кое-какие личные дела некоей мисс Боусли, и предложил своим спасителям в награду либо деньги, либо определённые полезные связи в закрытых слоях аристократического общества. Денег у Лизы было предостаточно, а вторая услуга внушала страх. Она всегда была замкнутой, не желая принимать участие в деятельности высшего света, нередко внушавшего только презрительное недоумение. Поэтому со знакомствами там всё было плохо, несмотря на родословную – по меньшей мере, весьма и весьма красноречиво свидетельствовавшую о голубой крови семьи. Лиза не хотела что-либо менять, её устраивало текущее положение вещей, однако Алмиэль рационально рассудила: лучше иметь стоящие знакомства, и лучше больше, чем мало. Особенно если они могут помочь в деле спасения мирных жителей от всевозможных угроз. И поэтому она согласилась.
Несомненно, это ей ещё пригодится.
https://youtu.be/0IWa9vmx8KY
Путники миновали литейный цех, из которого клубнями валился чёрный дым, частично закрывая собой пасмурный, унылый свод небес, и наконец-то подошли к одному из самых жалких и захудалых опиумных притонов в Уайтчепеле. Впрочем, не то чтобы Лиза видела
много таких мест, чтобы иметь возможность объективно судить. Нет.
Пока ещё нет. Внутри заведения плотно витал наркотический туман, грубо ударивший в голову Алмиэль, ослабляя рассудок, способность судить и оценивать окружающую обстановку, вызывая странную сонливость и желание уютно разлечься на порванных и залатанных подушках, не чищенных явно весьма, весьма длительное время. И всё-таки падшая сохранила достаточно здравого смысла, чтобы заметить – за ними явно кто-то наблюдает, кажется, тот мужчина в углу. Грубая щетина, острый взгляд, направленный прямо на новоприбывших. Пожалуй, более внимательно, чем нужно. Он слишком выделялся среди обстановки, и проявлял излишнее внимание – это явно неспроста. Так что пока Джеймс заказывал дешёвое пойло, перекидываясь парой слов с хозяином притона, а Агата стянула ключ с пояса последнего и скрылась в дверном проёме за барной стойкой, Лиза, уцепившись за единственную доступную ей возможность, подошла к незнакомцу, курившему трубку, присаживаясь на край столика. Всё равно она не будет чувствовать себя спокойно, пока не выяснит, кто же он такой.
— Мы знакомы, уважаемый? Вы так на меня смотрите, что мурашки по коже. Нельзя ли узнать причину? — задала вопрос девушка с явным подозрением в голосе.
Ответ оказался, пожалуй, слишком обыкновенным и ожидаемым, что слегка разочаровывало.
— Вкусно выглядишь, цыпочка. Если хочешь, можем и познакомиться. Комнаты наверху пока свободны.
— Ах, боюсь, я не смогу долго сопротивляться такому... восхитительному предложению. Только без подходящего напитка будет совсем не то, правда же? — заметила она, решив подыграть собеседнику, создавая образ дамы лёгкого поведения. Увы, как выяснилось позже – впустую.
— Ну так купи себе напиток. Заодно можешь и меня угостить.
Падшая заказала бутылку какого-то второсортного вина.
Выбор здесь, несомненно, небольшой, но и приходят в опиумные притоны не для наслаждения алкоголем, спору нет. Мужчина принял «подарок» и залпом, прямо из горлышка выпил половину жидкого содержимого уайтчепельской жижи, отчего-то называемой вином. Лиза же воспользовалась бокалом: привычки дают о себе знать даже в таком месте.
— Ещё недостаточно раскрепощена? — с издёвкой посмотрел незнакомец на аристократку, — мне казалось, что девочки забредают в Уайтчепел либо по невероятной храбрости, и тогда им стопка не нужна, либо по глубокой глупости, и тогда им стопка не поможет. Кем же мне считать тебя, цыпа? И чего ты в самом деле хочешь?
Мужчина снова закурил трубку.
Девушка подумала, что увиливать нет смысла, всё равно оно вскроется – таланты красноречия, скажем так, особо не сияли своим высоким развитием, особенно в разговоре с кем-то, достаточно разумным для того, чтобы подметить странности, так что лгать и изворачиваться можно не пытаться. Как и соблюдать вежливые формальности, впрочем.
— Достаточно многого, чтобы спокойно вести беседу в таком месте, — слегка склонила голову набок девушка, — кем пожелаешь. Иногда внешность бывает исключительно обманчива. И если я скажу, чего хочу в реальности, сможешь ли ты мне дать это?
Весьма самонадеянно.
— Мне показалось, что это ты хотела мне что-то дать, — громко засмеялся мужчина, запрокинув голову. Снисходительно посмотрел на Лизу и потёр седую щетину, — что-то я даю лишь тем, кому должен. Ну и тем, кто стреляет точнее меня. Такой человек ещё не родился, а на человека, которому я мог задолжать, ты не очень похожа. Совсем не внушаешь доверия, в отличие от меня! Знаешь, какая это ноша? Всякие подозрительные дамочки постоянно отвлекают тебя и норовят что-то получить. Куда катится Лондон?..
Лиза равнодушно пожала плечами:
— Лондон... стремится к смерти. Как и весь нынешний мир. И ты же спросил первым, верно?, — она едва слышно вздохнула – беседа определённо не клеилась, чего и следовало ожидать, — а что до доверия, то есть ли хоть кто-то, по-настоящему его достойный? Особенно здесь, в Уайтчепеле. Но, возможно, у нас есть общая цель? Ведь ты сюда не просто покурить пришёл. Как прожжённый любитель опиума не выглядишь... Может, мы способны предложить друг другу нечто ещё, помимо особой, — она выделила тоном это слово, — близости?
— А зачем я ещё мог придти в курительный клуб? Цыпа, не дури, — мужчина поморщился и взмахнул широкой крепкой ладонью, словно прогонял докучливую муху, — ты с тем пижоном нездешние, это сразу видно. Или говори, что надо, или проваливай. За вино спасибо, кстати. Возможно, я вспомню твою мордашку ещё пару ночей.
— Рада, что понравилось, хотя вино так себе, на мой вкус, — едва заметно скривилась Лиза, — мы разыскиваем убийцу уличных женщин, известного под прозвищем Потрошителя. Чтобы положить конец его злодеяниям, если он сумасшедший. Или выяснить причину поступков, если это не так. Если имеется вероятность того, что здесь поблизости присутствует кто-то, знакомый с ним, — падшая многозначительно посмотрела прямо в глаза незнакомцу, будто пытаясь прочесть душу, — то можете рассказать? Мы можем очень хорошо заплатить, несмотря на то, что мой спутник совсем нищий, — Джеймс явно от избытка лени бездействовал. Она не сомневалась, что играет с огнём, пытаясь идти напролом. Но, в конце концов, и простым человеком Лиза явно не была, будучи способна за себя постоять. И собеседник наверняка догадывался об этом.
— О, господь всемогущий! Нельзя сначала предложить мужику потрахаться, а потом спрашивать его о мёртвых проститутках, — и вновь незнакомец залился хриплым смехом. — или тебя заводит опасность? Нет, милочка,
эта опасность тебе не по зубам. Героям нечего делать в нашем районе, а Потрошитель ничем не отличается от прочих душегубов – закончив свою жатву, он остановится. Когда-нибудь, — незнакомец прикусил губами трубку и грубо махнул рукой в сторону Лизы. Убирайся, мол.
Лиза глубоко вздохнула.
— Не по зубам, думаешь? Не то чтоб я была согласна с этим, — она немного подумала, — ты упомянул, что можешь поделиться своими знаниями, которые у тебя явно имеются, с тем, кто стреляет точнее?.. У меня... иная специализация, но моя спутница, — она указала кивком на Агату, — в этом ремесле исключительно хороша. Могу познакомить.
Она почти потеряла надежду.
К сожалению, небольшое пари кончилось неудачей, о чём Агата наверняка сможет рассказать подробнее, если её спросят. Лизе не очень-то хочется вспоминать об этом случае. Возможно, опиумный дым слишком сильно повредил способность рассуждать, но она даже не догадалась использовать на потенциальном источнике информации свои демонические силы. Когда слова не помогают, вмешательство чего-то
иного вполне способно переломить ход истории. Однако всё сложилось именно так, как сложилось: абсолютно плохо.
Расследованние, завершившееся провалом, на сегодня было окончено, и Лиза приготовилась к обратному пути. С пустыми руками, но что поделаешь – бессмысленно сожалеть о том, чего не изменишь. «Надеюсь, хоть Агата что-то узнала,» — с досадой подумала девушка, кисло хмурясь при одном только воспоминании о неудачной беседе.
На город опускались сумерки.