… Тано помнил путешествие очень плохо. Почти никак. Они просто ехали, ехали, ехали, а потом оказались в черном-черном замке, где было много роскошно одетых тевинтерцев и происходило что-то явно торжественное. Что происходит, ему никто не сказал, а сам он не особо интересовался. Кажется, это была свадьба. А может, и похороны. Или юбилей. Нет, наверное, все таки свадьба…
…Его мысли, словно огромные толстые рыбы, лениво ворочались в темном омуте сознания, пока парень шел вслед за слугой. Куда его вели? Он не знал. Надменный слуга просто приказал следовать за ним и Тано подчинился.
«Отныне – ты принадлежишь Дому Авгур, великому Дому Верховного жреца!» - свистящий шепот свистел ему в уши. «Огромная честь! Помни, малейшее недовольство господ – и ты отправишься гнить на рудники, где и издохнешь, как все остальные! Помни, какое милосердие проявила к тебе Империя, животное!» Кто это сказал? Раб не помнил. Но ведь это кто-то сказал? Или не сказал?
Слуга не обращал на него внимания, а он продолжал идти следом, темным коридором с теряющимися в вышине потолками. Путь освещали только золотые настенные канделябры в виде драконов. Здесь было много драконов. Очень много. Статуи, крашения, гобелены… Больше, чем драконов, во дворце было только охраны.
Меж тем слуга привел его на кухню, где велел толстой кухарке покормить «раба госпожи». Госпожи? Какой госпожи?
Ворочать мысли было сложно. Они не хотели ворочаться, они хотели тонуть в темном уютном омуте, в пустоте. Тано пришлось сделать нечеловеческое усилие, что бы сосредоточиться.
… - Подарок. Антивской делегации. Дай ему пожрать, его госпожа скоро потребует. А ему еще в купальню идти! – послышался раздраженный голос слуги.
… - Чой-та? Не, ну эти антиванцы совсем подурели, што ле? – кухарка воинственно махнула на него половником. – Батюшки святы – гос.раба всучить! В Дом Верховного жреца?! Тьху! Сожги Разикаль их жирные жопы!
Госпожа? Тано, наконец, сумел двинуть мысли и вспомнил юную темноволосую девушку, необычайной красоты, к столу которой его подвели… Разве это была реальность? Разве это не был сон? Он действительно это видел?..
- Мне кажется, он симпатичный. – хихикнула румяная помощница кухарки, отрываясь от плиты.
- Симпатичный? Это – гос.раб! Преступник, значицца! Может, даже… по-ли-ти-чский! – сделала круглые глаза кухарка, и стала похожа на сову. – Зачем его в дом впустили, вдруг он вообще – маньяк?!
- Вдруг? То есть, есть надежда, что он НЕ маньяк? – уточнила девица, подавая Тано миску с похлебкой и кусок хлеба.
- Спасибо. – проговорил парень. Голос его, низкий и урчащий, совсем не соответствовал его юной внешности и был похож на урчание пятнистой сегеронской кошки. Пожалуй, это слово было единственное сказанное им за последний месяц.
Только сейчас Тано осознал, насколько голоден и спешно набросился на еду.
Кухарка продолжая недовольно бухтеть, вернулась к своим обязанностям. Ее явно возмутило то, что теперь в доме придется терпеть гос.раба. А если эта шваль еще и на кухне пригреется, как тот хмырь из караульни, который так и норовит девок за задницы пощупать?
Правда, раб вел себя очень смирно, но кто их, гос.рабов, знает?
- Его бы заковать в цепи следует. Во избежание… - пробухтела напоследок кухарка, на что слуга только хмыкнул:
- Это уже, как госпожа пожелает. Но я слыхал, с обработанными рабами не возникает проблем. Помнишь, служанка госпожи Крискентии рассказывала о их кунаре, что они арендовали на пару лет? Такая смирная тварь, что хоть детишкам на нем катайся. А сам-то – огроменное страшилище, рогатое, что тот архидемон… До обработки был свирепым головорезом – так-то!- увлекшись, слуга перешел на говор простолюдинов, утратив всю свою надменность.
- Ой, хорошо, что напомнил! – кухарка оторвалась от плиты, и ухнув, села на стул, вытирая руки о фартук. – Пина же недавно опять забегала! Такое рассказала! Она ж к слуге мессира Силантия захаживает, так там такое узнала!.. Значится, недавно приехал старый мессир Криус (ну, папаша мессира Силантия), ему-то уже за 90 стукнуло, и объявил, что он… женился! А с ним какая-то вертихвостка на сносях, дескать – законная жена! Ну, мессира Силантия чуть кондратий не хватил – он жеж был единственным наследником, пока старый пень такое не отчебучил!..
- Разикаль всемогущая! – вытаращил глаза слуга, сразу позабыв о том, что они с рабом торопятся. – Хитро как провернул, а! Что бы сынишка ничего не узнал, да не устранил старого хрыча! А мессир Силантий что на это?..
… На кухне было хорошо. Тепло, уютно. Тано тщательно вымазывал куском хлеба остатки похлебки, пока слуги делились местными сплетнями. С некоторым удивлением он заметил у своей тарелки еще один кусок, а помощница кухарки как-то жалостливо улыбнулась.
Но едва он успел доесть, как его грубо дернули за воротник – заболтавшись, слуга забыл о времени, и теперь резонно размышлял о том, что получит на орехи за такую проволочку.
- Раб! – его резкий выкрик просвистел, как удар хлыста, отчего Тано взрогнул. – Давай за мной! Эх, поболтал бы еще, да времячко поджимает! – виновато взглянул на кухарку слуга, и хлопнул раба по спине. – Живее, тупое ты созданье!
… Они прошли через людские комнаты, спустились в подвал и Тано втолкнули в небольшое помещение – купальню для слуг, где стояла большая бадья, уже полная горячей воды.
- Вымойся, как следует и переоденься – вон, на полке одежда, черно-белая. Только быстро, мы что-то задержались. – велел слуга. – Госпожа может послать за тобой в любую минуту!
Тано покорно выполнил приказ. Он бы, конечно, полежал подольше в горячей воде, давая отдых измученному телу, но вместо этого вымылся так быстро, как мог, отдирая тело жесткой мочалкой. Когда рука потянулась привычно отжать волосы, то наткнулась на пустоту. Не секунду парень застыл. Раньше у него были длинные волосы, до плеч. Когда-то. В другой жизни. Их отрезали, когда на шею ставили клеймо. Пальцы слегка провели по коже, где находились уродливые цифры из обожженной плоти. Клеймо уже не болело.
« …Великая Империя проявила невиданное милосердие к вам, преступникам, заменив смертную казнь на государственное рабство! Всегда помните о том, что именно Великая Империя подарила вам второй шанс! Отныне, вы будете искупать свои преступления верной службой на благо тевинтерского народа! Ваша жизнь принадлежит Империи Тевинтер!» - громогласный, почти нечеловеческий голос раздался в его голове.
- Эй, ты там долго? – из-за двери послышался раздраженный голос слуги.
Парень быстро закончил вытирать тело и переоделся в чистую одежду – черно-белых цветов, с эмблемой дома Авгур. Конечно, она была гораздо проще, чем ливреи дворцовых слуг и состояла из грубого белья, рубахи, штанов и ботинков. Но это все равно было гораздо лучше того тряпья, в котором он провел путешествие.
Когда Тано вышел, слуга критически его осмотрел, одернул воротник рубахи и что-то хмыкнул. Судя по всему, ему не понравился грубый железный ошейник, который виднелся из-под ворота. Но сейчас с этим ничего нельзя было сделать.
Тано снова отвели в комнату для слуг и просто приказали:
- Жди!
Он послушно уселся на жесткую кровать. Сонные рыбы мыслей опять лениво заворочались. Он подумал о двух девушках, которые были с ним. Они не принадлежали к числу его товарищей по … преступлениям. Но вопросы «Кто они?» «Как оказались в рабстве?» были для его сонного разума, окутанного мягким коконом, слишком сложны. Поэтому он сначала подумал, а потом раздумал. И продолжил ждать.
Долго ему ждать не пришлось. В комнату вошел высокий человек со смуглой кожей, длинными темными волосами и бородой, заплетенной в две косички. За спиной человека висели два меча. Почему именно два? Кто их разберет. Человек выглядел хмурым и отстраненным, но по его лицу, покрытому шрамами и ранними морщинами, было понятно, что воинские искусство ему знакомо не понаслышке. Тяжелая кольчужная броня с латными частями тускло переливалась в свете лучины.
- Ты, раб, - сказал он негромко низким голосом. - Госпожа желает тебя видеть.
Тано и сам не подозревал, что просидел тут почти до самого утра. Лишь бросив взгляд в пыльное окно у самого потолка он понял, что где-то над шпилями города уже забрезжил рассвет.
Если бы парень мог испытывать нормальные чувства, он бы явно насторожился при виде вооруженного мужчины, особенно, после слов кухарки. Быть может, госпожа тоже разделяла ее мнение и просто захотела избавиться от раба-преступника? И прислала палача? Но такие сложные измышления не были свойственны Тано. Услышав приказ, он моментально вскочил с кровати, с некоторым удивлением заметив в окне серое рассветное небо. Ночь уже миновала? Так быстро? Впрочем, после обработки у него со временем начались странные отношения. Оно то убыстрялось, то замедлялось, то вообще куда-то проваливалось.
- Да, господин. - покорно пробормотал Тано и последовал за вооруженным незнакомцем.
Убивать его не стали - по крайней мере, не в помещении. Если воин и вел его на казнь, то они вышли бы на задний двор или к конюшням, но как оказалось после недолгого блуждания по коридорам дворца, направлялись они вовсе не туда. Осторожно постучавшись, воин приоткрыл дверь с магическим замком. К счастью, сейчас она была не заперта.
Девушка из сна Тано сидела на стуле и медленно расчесывала длинные, черные как крыло ворона, блестящие волосы. Лица он не видел, так как "госпожа" сидела к нему спиной, но зато видел открытые плечи. Аристократическая бледность кожи в условиях тевинтерского климата давалась нелегко, но зато высоко ценилась. Отложив гребень, госпожа обернулась, и на Тано посмотрели уставшие фиолетовые глаза.
- На колени, - грубо сказал воин за спиной антиванца и толкнул его так, чтобы тот упал на одно колено. - Перед тобой твоя повелительница, госпожа Присцилла Авгур.
- Не стоит, Цербер, - сказала магесса, и рабу показалось, что голос у нее слегка охрипший. То ли со сна, то ли... он заметил, что ее красивые глаза несколько покраснели. - Как тебя зовут?
Видимо, девушка обращалась к нему.
.. Надо признать, при виде девушки, он опешил настолько, что даже не подумал выказать госпоже (а это была явно она) то почтение, которое обязан выказывать каждый раб своим господам. И только грубый толчек вооруженного незнакомца и приказ "На колени!", напомнили ему о том, где он и перед кем находится. Парень неловко повалился на колено, в последний момент как-то ухитрившись сбалансировать и не шлепнуться от толчка на пол - иначе бы попросту расквасил нос и явно запачкал пол кровью. Такой оплошностью начинать знакомство с хозяевами было попросту самоубийством!
"Это не сон! Она действительно реальна!" - мысли-рыбины забились в своем омуте так, что даже разогнали муть, охватывающую разум парня последнее время. Он покорно опустил голову, не смея поднять глаза на девушку и смущенно сжимаясь.
Наверняка, из-за благоговения перед супругой ужасного Верховного Жреца, а как же иначе?
- Как тебя зовут?
Видимо, девушка обращалась к нему.
- Тано, госпожа. - хрипло ответил парень, не поднимая головы.
"Раб всегда должен быть кроток и покорен! Не сметь смотреть хозяевам в глаза! Не сметь заговаривать без дозволения хозяев! Не сметь..." - сильный голос рокотал в его мозгу, зачитывая длинный список, все пункты которого начинались с "не".
Некоторое время царило напряженное молчание, пока Присцилла не кивнула едва заметно своему телохранителю. Тот молча вышел, оставив ее одну, но далеко не отходил, прислонившись спиной к стене у дверей комнаты. После этого девушка встала и посмотрела на раба, все еще стоявшего на коленях.
- Ты знаешь, кто ты, Тано? - тихо спросила она. Хоть и подавленный, ее голос все равно звучал мелодично. Только мелодия была грустная. Присцилла помнила, как ей кратко представили этого раба и немного рассказали о том, откуда он взялся, но ей хотелось самой услышать правду. А если что, она держала в рукаве своего утреннего наряда из белого и голубого шелка нож. Правда, собиралась ли она использовать его для защиты или для магии крови, магесса и сама не знала.
Из приоткрытого окна доносилось щебетание птиц и отдаленный лай собак; чуть ближе ради лошади, нетерпеливо тянувшие шеи к корытам с овсом. Присцилла все равно не могла привыкнуть к этому гигантскому замку-чудовищу, будто принцесса из сказки, запертая на вершине высокой башни и охраняемая драконом. Вот только никакой прекрасный принц ее не спасет.
- Ты знаешь, кто ты, Тано? - тихо спросила она.
Ее голос напоминал прикосновение солнечного луча. Почему такая аллегория пришла в голову парню, он не знал. Просто вдруг одна из рыбин-мыслей такое выдала. И снова утонула в омуте. А вот сам вопрос несколько его озадачил. Как это - кто? Он же ее раб!
- Я ваш раб, госпожа. - ответил кротко Тано, все так же уставясь в пол. - Подарок от послов солнечной Антивы.
Парень замолчал, ибо больше ему сказать было нечего. Вопрос о том, кто он никогда не посещал омут его разума. Ни одна из рыбин никогда не выдавала такой вопрос. Он... Он... Государственный раб, подаренный Дому Авгур и госпоже в частности. Кем ему еще быть?
- Нет, я о том, кем ты был раньше. До того, как стал рабом, - покачала головой девушка. Но было непохоже, что этот парень что-то помнит. Он был больше похож на оглушенного пса, что бродит по улицам Минратоса. Хоть в столице и было больше кошек, иногда попадались и вот такие несчастливцы. - Неважно, - вздохнула Присцилла и укладкой глянула на свое отражение в зеркале, осторожно замазав круги под глазами. Ночь выдалась для нее почти бессонная. Трудно было смириться с происходящим, хотя наверняка ей было лучше, чем рабу. - Честно говоря, я не знаю, что с тобой делать. Что ты умеешь?
- Нет, я о том, кем ты был раньше. До того, как стал рабом, - покачала головой девушка.
Этот вопрос так же поставил его в тупик. Откровенно говоря, единственное, что он о себе знал (или помнил), это то, что он - преступник, осужденный на государственное рабство за "преступления против Империи". Но почему-то это говорить госпоже Авгур не хотелось. А ничего другого Тано не помнил.
- Честно говоря, я не знаю, чо с тобой делать. Что ты умеешь?
С этим тоже была некоторая проблема, потому что он не помнил, что он умеет делать. Пнув своих мыслерыб, парень сдвинул брови, сосредотачиваясь. Чем он занимался раньше? Чем зарабатывал себе на жизнь? Быть может, он ремесленник? Нет, никакому ремеслу он не обучен. Зато обучен грамоте и счету. Приказчик? Счетовод? Архивариус? Секретарь? Внезапно, он увидел кабинет, оббитый деревом, папки с документами... Да, пожалуй, этим он и занимался. Но понадобится ли такой раб в доме Авгур, вот в чем вопрос. Если он им не нужен, то его могут через некоторое время (не сразу, что бы не оскорбить послов) попросту отправить в шахты, или работать в поле.
- Я обучен грамоте и счету, госпожа. Не уверен, но мне кажется, что я был секретарем, или служащим в конторе. - Тано вздохнул. - Но так же пригоден для любой физической работы. Вы можете использовать меня, как захотите.
- Счетовод... - казалось, этот ответ ее не очень удовлетворил. Да и на бухгалтера Тано был не похож. Скорее на разбойника с большой дороги. Но это к делу не относилось, и Присцилла протянула ему гребень. Настоящая черепашья кость. Если в чем в этом замке и не было нужды, так это в охранниках и роскоши. И если первое лишь напоминало о том, что оба они здесь пленники, то второе иногда могло дать немного радости. - А волосы расчесывать умеешь?
Она улыбнулась. Так слабо и как-то почти отчаянно, как человек, который очень нуждается в кому-то, но даже сам себе в этом не признается. В конце концов, какая разница, чем Присцилла занимается с рабом? Для остальных это всего лишь предмет мебели. А сама девушка - выгодный набор сословных преимуществ в глазах жителей дворца. И кому какое дело, о чем между собой общаются два предмета торга?
- А волосы расчесывать умеешь?
- Думаю, с этим проблем не возникнет, госпожа. - слова вырвались быстрее, чем он смог прикусить язык. Это было слишком дерзко для раба, но с другой стороны... И хозяйка его не была стереотипной тевинтерской хозяйкой, готовой пустить неугодного раба на кровавые ритуалы.
Парень взял гербень и осторожно приблизился к девушке. И осознал, что с женскими волосами ему иметь дело не впервой... Далеко не в первой. Однако, судя по всему, ей не позволили даже взять с собой любимую горничную?
Тано на миг показалось, что они оба - заключенные в огромной черной тюрьме. И каждый отбывает свое наказание.
Он стал очень аккуратно рассчесывать волосы госпоже Авгур.
Тано и сам не подозревал, насколько оказался прав. Хозяйка его была совсем не похожа на стереотипную магистрессу, да и выглядела куда менее пугающей. Хотя в течение нескольких следующих дней раб несколько раз выходил с ней из замка прогуляться по саду, и на публике она держалась уверенно и даже надменно; однако Тано уже достаточно понимал, чтобы не придать этому значения. Наедине в своих комнатах она была настоящей.
Цербер, ее охранник, тоже оказался не совсем типичным; несмотря на свою грубость и кажущуюся отстраненность, воин был неплохим собеседником, правда, больше умел слушать. И играть в шахматы. Игре Присцилла научила и раба, коротая часы до того момента, как они пробьют время ужина. Тогда она одевалась в вечернее, оставляла раба самому себе и отправлялась куда-то, возвращаясь какой-то напуганной и подавленной.
...Как ни верти, а ему повезло. Тано осознавал это, не смотря на погруженный в сумрак разум, он чувствовал это всей своей сущностью. Он вытащил самый счастливый билет из всех возможных. Изначальная напряженность и подсознательный страх, которые он испытывал в присутствии госпожи, очень быстро рассеялся. Теперь парень был гораздо увереннее, и все больше и больше привыкал к жизни в мрачном, торжественном дворце Верховного Жреца. Кто все еще его по прежнему пугал, так это - сам Жрец, но, к счастью, раб видел его редко. Обслуга дворца тоже смирилась с его пребыванием, и кухарка все меньше бухтела при его виде, а служанки иногда строили ему глазки, не смея, однако, открыто флиртовать.
Он иногда отпрашивался у госпожи побродить по саду или внутреннему двору, где за ним увязывалась мохнатая дворняга с караульни. Тано втихаря скармливал ей объедки с кухни. Имя пса он не знал, а придумать ничего не мог, поэтому нарекал его просто - Пес. Эта дворняга даже увязывалась за ним, когда он сопровождал госпожу в город.
Если бы он мог проводить самоанализ, он бы отметил, что очень доволен своей жизнью, и большего желать не имеет смысла.
И только ночью, засыпая на подстилке у дверей госпожи, в краткий миг, когда разум находился между явью и сном, когда запреты и установки обработки слетали, как шелуха за ветром, он снова становился самим собой. И боль за утерянной навсегда прошлой жизнью, за родными и товарищами, которых он никогда не увидит, за своим домом и своей родиной, вцеплялась в него с невероятной силой. И в засыпающем мозгу далекий шепот, привычный с детства, повторял один вопрос:
"Кто ты, Тано"?
Тема закрыта
