Тема закрыта
— ...таким образом, мы готовы к любой неожиданности, — закончил отчет высокий, немолодой уже мужчина в морской форме нового образца. Тиберий, уперев руки в стол, покачал головой:
— Да. Отправление сегодня, в ночь, — он кивнул головой на окно, за которым только-только начинался день. — И помните, мы не имеем права на ошибку. Свободны.
Он покинул свой рабочий кабинет последним, намереваясь отправиться домой. Все было готово к отправлению на Сегерон. Империя начинала свой последний поход, от которого зависело, будет ли у государства будущее или нет. Впрочем, сегодня он не хотел думать о судьбе вверенной ему военной кампании — хотелось отправиться домой. К жене.
Если бы не жесткие условия, поставленные архонтом, он бы предпочел оставить жену в Империи, спасая ее от возможной опасности. Но старый друг прямо сказал, что, в случае провала, Тиберию путь обратно будет заказан. Естественно, жрец Лусакана верил в победу тевинтерского оружия, но всегда рассматривал все варианты развития событий. Он уже негласно дал распоряжения начинать набор наемных отрядов для службы на благо страны, но, в глубине души, идея использовать «шлюх с мечами» ему не нравилась. Впрочем, проведя некоторое время в шкуре подобной «шлюхи», он знал, как могут быть эффективны «свободные мечники».
Карета уже подъехала к воротам в поместье. Слуги были отпущены еще с утра, остался только старый эльф, который решил остаться и следить за поместьем. Пройдя в небольшой садик за домом, Тиберий подошел к беседке, покрытой плющом. Без людей тут было неуютно — Церес уже отправилась в порт, совершать последние приготовления и олицетворять его власть. Почти все корабли, бывшие в Империи, были мобилизованы во флот, больше тридцати тысяч человек сейчас готовились к отправлению в последний поход — все, что смогла дать армии страна. Маг закурил, сел на скамеечку и закрыл глаза — перед глазами стояли корабли на рейде, полки солдат, идущих в бой, огонь и кровь. Видение будущего или он просто переработал? Через несколько минут до него донесся шорох шагов.
Мягкое касание лап по траве было неслышным, в отличие от легких шагов обутых в тонкие кожаные сапоги ног девушки. Сев рядом, она протянула руку и провела по широкому лбу приземлившегося на землю зверя, спрыгнувшего, должно быть, с излюбленного дерева, где он отдыхал и наблюдал. Заняться чем-то другим удавалось редко. В городе не место для дикого животного, а уж тем более — для такого, как Сигурд, и Раэна иногда жалела о том, что притащила его сюда, словно в золотую клетку.
Впрочем, она и сама себя иногда чувствовала так же. Не зря рысь она называла своим «братом».
— Забавно, — сказала она негромко, откинув заплетенные в косу волосы цвета воронова крыла, которые отросли уже ниже пояса. — А я только начала привыкать к этому городу, как нам снова нужно уезжать. Но я не чувствую сожаления. Может быть, Сегерон похож на Коркари? Я знаю, что там жарче, но непроходимые леса все похожи друг на друга.
Раэна никогда не расспрашивала магистра о том, как и с кем они собираются воевать. Кажется, война вообще мало интересовала ее — тевинтерцы, как и кунари, были от нее так же далеки, как орлесианские шевалье. Несмотря на то, что она прожила в Минратосе уже больше года, дикарка так и не смогла полностью влиться в его общество. Сначала ее воспринимали лишь как экзотический приз, который Тиберий привез из далеких земель, а потом просто перестали обращать на нее внимание. После совместного путешествия в Неромениан, ее брат Бальдр снова уехал — и на этот раз гораздо дальше, в Ривейн, по своим наемничьим делам. Ей хотелось бы поехать с ним, но Раэна понимала, что это путешествие займет гораздо больше, чем месяц; а покидать в такой момент Тиберия было бы предательством. В ее клане считалось, что семья должна держаться вместе, куда бы она ни направлялась, и оставить семью позади считалось огромной трусостью и позором. Поэтому Раэна недолго думала и предложила ехать с Тиберием на Сегерон сразу же, как только услышала об этом. Еще, конечно, было желание попутешествовать — но упоминать его она не стала.
— Если все получится, то мы вернемся сюда через год. Как победители. Но, в любом случае, ненадолго, — маг криво усмехнулся и указал на место рядом с собой. — Ты уже точно решила, чем будешь заниматься, пока я буду командовать? Надежду на то, что ты тихо посидишь в гарнизоне, мне стоит отбросить, верно?
Не хотелось ему подвергать ее жизнь опасности, но, с другой стороны, все они будут в опасности. Если девушка хочет повоевать — ее право. В любом случае, одну он ее не отпустит, а найти пару десятков хороших солдат он для нее сможет. Вот только поможет ли это при встрече с кунари? Вот тут уже были сомнения.
Девушка мягко рассмеялась и дернула рысь за ухо. Тот для виду недовольно поворчал, но вскоре улегся у ее ног, прикрыв глаза и шевеля коротким хвостом. Он, казалось, тоже чувствовал всеобщее волнение перед предстоящей поездкой, но в отличие от своей сестры, не боялся моря. Раэна, хоть и смогла побороть свой ужас перед большой водой, все еще недолюбливала долгие морские походы.
— Сидеть в гарнизоне, когда вокруг столько мест, которые можно посмотреть? Ты, наверное, шутишь. Убийства не доставляют мне радости, но если есть возможность… — она прикусила губу, задумчиво разглядывая темнеющее небо. — Я бы хотела заниматься разведкой. Охота вряд ли понадобится твоим людям, а вот узнавать новое всегда полезно. Да и мне будет спокойнее, если я буду делать то, к чему привыкла. В нашем клане охотники — это почти то же самое, что и ваши разведчики. Они не только добывают мясо, но и составляют карту места, где находится клан. Было бы очень неприятно, если какое-нибудь враждебное племя подобралось бы слишком близко.
Тиберий тихо рассмеялся. За это он ее и полюбил — нежелание сидеть на одном месте и вечный поиск неприятностей на свою задницу. Все же попытка сделать из нее «светскую леди» с треском провалилась на приеме у архонта.
— Хорошо. Думаю, мне не стоит тебе говорить, что случится, если ты попадешь в плен, верно? — он вздохнул и продолжил. — Я отдам нужные распоряжения. Отправление сегодня в ночь. Удачное время, не находишь?
Тиберий намекал на толстые обстоятельства — Раэна тоже была связана с Лусаканом, которые, пока что, на связь с новообретенной последовательницей выходил редко и был для нее чем-то непонятным, но и не сильно мешающим жить. Выход ночью делал комплимент Древнему Богу, и можно было рассчитывать на некую помощь.
— Я не попаду в плен, — уверенно заявила хасиндка, прищурившись и приобретая некоторую сталь в голосе, которая если и появлялась, то редко. Тиберий почему-то вспомнил тот день, когда она едва не застрелила его из лука. Пожалуй, тот момент и был неким переворотом в их отношениях, хоть и не очевидным. Трудно было поверить, что прошло столько времени — иногда поход в Антиве казался событием вчерашних дней, а не годовой давности. — А даже если и так, то Сигурд примчится за помощью быстрее ветра. Он не оставит меня в беде.
То, что они отплывают ночью, ее не смущало. Даже наоборот. Еще до встречи с Тиберием Раэна любила ночь и часто проводила ее в лесах, любуясь звездным небом. Теперь же ночь казалась полной скрытой, таящейся в тенях силы, которую можно было использовать… если хватит духу. У дикарки духу хватало редко. Все же она до сих пор несколько сторонилась веры, которую приняла как плату за эту силу. То, что могло пробудиться в ней в ночи, было слишком чуждым.
— Поедем сейчас? — спросила она, понимая, что ночь уже скоро, а до порта больше часа пути. Оставаться в поместье ей уже не хотелось. Каменные дома казались усыпальницами, и она часто спала под открытым небом, когда Тиберий не возвращался порой несколько дней. Церес только фыркала, но ничего не говорила. Все ее вещи (а их было совсем немного, лук, стрелы и старые кожаные доспехи) были уже собраны, и на лице девушки появилось выражение нетерпеливости, которое всегда веселило магистра.
— Сейчас. Хочется верить, что качку ты перенесешь нормально, — маг встал и размял плечи. Потом подошел к девушке и погладил ее по волосам. — Скучать не придется, будь уверена. Мы делаем историю, если для тебя это что-то значит.
— Надеюсь, что история выйдет не очень печальной, — серьезно ответила Раэна, взглянув на мага. Сигурд приподнял голову, вопросительно уставившись на девушку, но та на него даже не посмотрела. Войны государств казались ей напрасной тратой жизней. Мелкие стычки между кланами проходили быстро, случались редко и чаще всего заканчивались разделом территорий или заключением нового союза. Хасинды никогда не вели войн на уничтожение противника, понимая, что в этом случае Коркари очень скоро станут пустыней.
Мысль о том, что сейчас ее родину постигла та же участь, только гораздо хуже, заставила ее вздрогнуть. Интересно, земля когда-нибудь возродится из пепелища, в которое ее превратили Порождения Тьмы? Наверное, к этому времени она уже давно умрет, и Бальдр, и все, кто помнит Коркари другими. Только духи погибших будут рассказывать историю, что станет назиданием всем остальным, забывающим об опасности Мора. Даже Тевинтер в свое время не избежал этого, а расплатой стало его великое низвержение. И все из-за магии, если верить сказкам.
Они отплыли в полночь. На большом корабле с парусами, названия которого по науке Раэна не знала, хоть маг и говорил ей, но это просто выветривалось из ее головы через пять минут. Гораздо больше ее интересовало ночное море. Пытаясь отогнать тревогу, которую вселяла в сердце колышущаяся вода, она подходила к борту и долго, очень долго смотрела вниз, словно пытаясь разглядеть в глубине то, что другим увидеть было неподвластно. Сигурд забрался на мачту также ловко, как забирался на дерево, и теперь сидел там, наверху, как лохматый впередсмотрящий. Поднялся сильный ветер, и поэтому Раэна не рискнула лезть за ним, ограничившись прогулкой по палубе.
Гавань Минратоса впервые за несколько столетий опустела. Разве что мелкие рыбацкие лодки еще сновали туда-сюда, но весь флот Империи ушел на север. Им везло — ветер был попутный, а кунари, уверенные в своем преимуществе, пропустили подготовку тевинтерцев к войне между рогов. Через несколько дней пути флагман Тиберия бросил якорь в гавани форта Луций, будущей ставки Главного Командования Войск Империи на Сегероне. Войска переправлялись на сушу, разведчики начали отправляться во все концы, пытаясь выяснить, что происходит.
— Кай.
Лежащий на пыльном тюфяке юноша нахмурился и перевернулся на другой бок. Странный, невозможный сон — девушка с темными волосами, чье лицо было скрыто тенью. Он не знал ее имени, и все же чувствовал, что они были знакомы — больше чем знакомы...
Такого рода сны частенько снятся молодым юношам.
— Кай, вставай.
Знакомый женский голос звучит над ухом. Кто-то потряс его за плечо. Не надо — он лег спать совсем недавно. Всю ночь Кай ворочался, пытаясь избавиться от обжигающего чувства утраты. Причину этого чувства он так до конца и не понял.
— Вставай, или я тебе ухо откушу!
Голубые глаза молодого парня распахнулись в тот же миг. Резко поднявшись с тюфяка, он непонимающе мотнул головой, пригладив коротко обрезанные волосы. Рабский ошейник на его шее тускло сверкнул в темноте помещения — это был обычный склад с мешками, в которых хранилась одежда для рабов и отрезы ткани. Сегодня он отчего-то решил спать здесь, а не в общих комнатах рабов.
— Фуф. Так и знала, что "ухо" сработает, — облегченно выдохнула сидящая рядом с ним маленькая фигурка. — Уже все встали, а ты как сквозь землю провалился. Вот, держи.
Он почувствовал в своих руках что-то теплое. Сегодня, значит, были лепешки. Неплохо — последние несколько дней ему мало что удавалось перехватить.
— Любишь ты рисковать, — заметила его собеседница. Когда глаза привыкли к темноте, раб взглянул на нее.
Гномка. Маленькая, темноволосая. На щеке — черный "рисунок" в виде квадратной спирали. Наверно, ее можно было бы назвать милой — если бы не этот вечно голодный блеск в глазах и острые зубы, напоминающие пилу.
О да, Кай не просто так вскочил от словосочетания "откушу ухо" — он знал, что если бы потрошительница захотела, она бы смогла это устроить. Конечно, понарошку — все-таки они друзья...
Но порой Мариша его беспокоила.
— Миледи еще не вернулась? — с опаской спросил он, набивая рот горячими лепешками и озираясь так, словно у него изо рта кто-то желал вот-вот выхватить еду. Анна Селестия покинула поместье несколько дней назад, и эти несколько дней были самыми счастливыми в жизни молодого парня. Его, по крайней мере, не шпыняли. Маркус с головой закопался в свои исследования, и даже не обращал внимания на рабов, подносящих ему завтрак и поздний ужин. О жене он тоже совершенно забыл. Магистр был не из тех, кому доставляет удовольствие издеваться над рабами, но порой он вел себя так, словно рабы — это всего лишь вещи. Как, например, кресло или канделябр.
Но такое отношение порой было обманчиво. Рабы слушали. Они смотрели, впитывали, все понимали. Так и Кай, волей или неволей, был в курсе того, чем занимается его хозяин, и иногда рассказывал о том, что видел, своей подруге. Мариша не была рабыней… по крайней мере, официально. По бумагам она «состояла на службе по воле долга», который должна была уплатить за один разбитый вдребезги ценный артефакт. И если Кай догадывался правильно, платить она будет еще долго. Денег у нее не было, а потому пришлось пойти в услужение, что, на взгляд юноши, было ничем не лучше рабства, но ее, по крайней мере, не могли убить или покалечить за какую-нибудь провинность. Доев лепешки, он сыто прищурился и прошептал:
— Вчера ночью я заходил к мессиру. Он все время проводит в подвале. Там жутко… и воняет чем-то, вроде мертвечины. Как думаешь, что он там делает?
— Жуткий магистр всегда делает некую жуткую дрянь, — нравоучительно произнесла гномка, поправив сползающую с плеча рубашку. — На что угодно спорим... сегодня-завтра кто-нибудь "исчезнет" — возможно, в день, когда вернется жуткая магистресса. Ага, ее все еще нет.
Парень невольно поежился. Рабы были дороги, и Селестии не разбрасывались ими впустую — однако если господин сочтет, что для достижения его цели будет необходимо пожертвовать каким-нибудь рабом...
— Предлагаю в эти дни сидеть, не отсвечивая, — буркнула Мариша с усталым зевком. Похоже, не только он один сегодня не выспался. — Можно конечно надеяться на то, что кто-нибудь не выдержит и зашибет магистрессу по дороге сюда — но мне просто не может так везти. Эх... Что сегодня надо сделать?
Они с маленькой потрошительницей занимались всем, чем только можно — стирали пыль, кололи дрова, топили камины в комнатах господ, прибирались, заботились о лошадях Селестиев... Практически все, что угодно. День только начался, и скоропостижно закончиться не намеревался. И все же у Кая было странное предчувствие насчет сегодняшнего дня.
— Я думаю… — начал было он, но тут дверь в подсобку распахнулась, и на пороге возникла эльфийка. Тоже из рабов, но она, к своему большому счастью, почти не прислуживала в поместье, занимаясь поездками в город за нужными вещами. Теперь же эльфийка (Кай называл ее Чи, но неизвестно, настоящее ли это было имя или просто еще одна кличка) хмуро посматривала на гномку и парня, словно они натворили что-то уж совсем из рук вон.
— Эй, вы двое! Хорошо, что я вас нашла. Мессир приказал привести вас. Ему нужна помощь с чем-то… в подвале, — с победоносной ухмылкой сообщила Чи, и Кай мысленно застонал. Только не это!
— Мы даже не начали выполнять мой план, как он в ту же секунду оказался провален! — тихонько шипела гномка Каю по дороге в подземелья. — Знаешь, это новый уровень невезения.
"Подвалом" являлись катакомбы под поместьем магистра, длинные коридоры и темницы. Эльфийка довольно скоро проводила их к тяжелой деревянной двери, окованной железными полосами, и с глубоким вздохом постучалась.
— Господин... я привела их, — почтительно склонив голову, произнесла девушка. Мариша, разглядывающая ее с выражением усталого раздражения, закатила глаза и беззвучно зашевелила губами, пародируя Чи. Надо признать, выглядело это достаточно комично, если бы не ситуация в целом.
— Пусть заходят, — раздался из-за двери приглушенный голос, и эльфийка открыла дверь, пинком подгоняя Кая и гномку войти. Сама она осталась стоять за дверью. — И дверь прикрой! — недовольно продолжил голос, и Чи поспешно извинилась, захлопнув дверь и оставив Кая и Маришу в полумраке. Щурясь, как слепые кроты, они несколько секунд стояли на пороге, пытаясь привыкнуть к почти полному отсутствию света.
Катакомбы когда-то, по словам Маркуса, были построены его предшественниками и родственниками в качестве темницы. И правда, здесь все говорило о том, что маленькие комнатки когда-то были камерами, сырыми, пустыми и холодными, с толстыми решетками и цепями в стене. Теперь же эти помещения были перестроены, но старый дух ужасной темницы остался. В пыточной — сравнительно большом зале, просторном и с полом, идущим под уклоном, для слива крови — магистр оборудовал свой испытательный кабинет. Лабораторией это назвать было нельзя: обычно при слове «лаборатория» представляют столы, заваленные кипящими сосудами, алхимическими наборами и рецептами. Здесь же не было ничего подобного. Но несведущий, увидев испытательный кабинет, немедленно растерялся бы. Столы были сдвинуты к стенам, посредине же стоял огромный, уродливый темный камень, потрескавшийся, но с полуистертыми рисунками на своей поверхности, поблескивающей, словно от влаги. На столах же были свалены книги и различные предметы, которым здесь, на первый взгляд, места не было: перьями, шкурами, обломками каких-то минералов и, конечно же, лириумом. Надлежащим способом обработанным и упакованным, разумеется.
— Я должен был ждать вас целую вечность? — сварливо поинтересовался Маркус, не поднимаясь со своего стула. Он сидел на нем лицом к камню, как будто гипнотизируя, но ничего не происходило. — Зажгите еще пару свечей. У меня от этого полумрака уже глаза болят.
Судя по выражению лица гномки, ей хотелось поведать мессиру очень и очень многое — возможно, даже немного цензурное. Например, какого архидемона он вообще сидит в темноте, как какой-нибудь гуль или упырь, и зачем он вообще их позвал. К счастью, Кай, поспешно положивший ладонь на плечо потрошительници, успешно предотвратил кризис.
Свечи, зажженные Каем и гномкой от лучины, чуть рассеяли темноту. Маркус, конечно, мог устроить себе свет одним лишь мановением руки — но в этом месте магистр был тем, у кого была власть.
Атмосфера была угнетающей. Когда в подвале стало относительно светло, Мариша устало потерла переносицу и бросила на паренька вопросительный взгляд. Он лишь едва заметно покачал головой — он тоже не знал, что могло понадобиться мессиру от них.
— Кай, иди сюда и дай мне руку. Мариша, подстраховываешь. Если оттуда полезет что-нибудь гадкое — сразу убей, — резко, отрывисто приказал магистр. Раньше он никогда не пытался сделать что-то подобное. Все его исследования ограничивались теоретическими изысканиями, но с того дня, как в поместье приволокли эту мерзкую штуковину, все словно встало с ног на голову. Несколько рабов исчезли, но Маркус говорил, что просто продал их в обмен на возможность временно изучить камень. Похоже, на этот раз изучение зашло чуть дальше, чем обычно. — Что стоишь? Бери меч! — прикрикнул он на гномку, которая сначала и не поняла, чего от нее хотели. Ее оружие лежало на одном из столов — клинок из драконьей кости, великолепный и ни разу ее не подводивший. — Кай, ко мне!
Но повторять не нужно было. Паренек, побледнев и обливаясь потом, все же повиновался и подошел, дрожа и протягивая руки, но тут же упал на колени и взмолился:
— Не убивайте меня, мессир, не надо! Я… я…
— Да успокойся ты, мне не нужна твоя жизнь, — фыркнул магистр, доставая зазубренный кинжал из такого же черного материала, что и камень, похожего на обсидиан. Рукоятка была украшена резной головой дракона. — Всего лишь немного крови. Но ты будешь молчать. Что бы ты тут ни увидел, ты должен поклясться мне, что будешь молчать об этом.
— Но… почему я? — прошелестел парень, во все глаза уставившись на нож.
— Потому что. А теперь дай мне свою руку.
Стиснув зубы, гномка подняла со столешницы меч. Рукоять, сделанная из той же кости с стальными элементами, приятно охладила ладонь. Повернувшись к Каю и магистру, девушка помутневшим взглядом окинула обсидиановый кинжал в руках последнего.
Всего один удар. Он даже ничего не подозревает — всего один удар, и его череп просто треснет, как куриное яйцо. Ни боли, ни агонии. Чистая и легкая смерть.
Наваждение ушло. Рассеянно моргнув, Мариша перехватила оружие в правую руку и приблизилась к людям. Ее поразило не то, что в ее голове возникла подобная мысль — ее поразило то, какое отторжение она вызвала после. Словно нечто неприемлемое. Даже странно.
"Понятия не имею, что происходит. Понятия не имею, что произойдет", — размышляла она, в ожидании... чего-то. — "Но о чем я имею понятие — так это то, что нужно убить любую тварь, что может призвать жуткий магистр. Плевать, какую именно. Главное — не подпустить их близко к столу".
Ведь там стоял Кай. Ведь так...
Кинжал легко полоснул по протянутой ладони, беззащитной и дрожащей. Кровь потекла по черному лезвию, но не закапала на пол — к удивлению гномки, она слово впиталась внутрь, и клинок едва заметно вспыхнул. По его обсидиановому зазубренному острию прошелся алый отблеск. Маркус удовлетворенно кивнул. Кровь из пореза, глубокого и сильного, все текла и текла, но ни капли не упустил кинжал, пожрав ее всю, будто голодный вампир.
— Значит, записи не врут… — тихо пробормотал магистр, когда Кай побледнел и упал, потеряв сознание. — А теперь слушай внимательно. Охраняй меня и его, — он поколебался и указал на парня. — Он хороший раб. Не хочу, чтобы какой-нибудь демон убил его или, чего доброго, вселился в его тело. Гляди в оба, гномка, твоя врожденная сопротивляемость магии может спасти тебе жизнь.
С этими словами он повернулся к камню и сделал несколько шагов вперед, остановившись в полуметре от его черной блестящей поверхности. Мариша теперь смогла различить, что за рисунки были на этом камне — простертые вверх руки. Множество рук, молящих, или благодарящих небеса, а быть может, просящих у него силы. Или пощады. Почему-то эти рисунки заставили дрожь пройти по ее спине, и она крепче сжала оружие. Маркус же сделал то, что она совсем от него не ожидала — размахнувшись, он всадил кинжал прямо в толщу камня. Она уже готова была услышать звонкий треск, когда лезвие переломилось бы пополам, но этого не произошло. Все, что ей удалось услышать, это мягкое, противное чавканье, какое бывает, когда всадишь клинок в податливую плоть. Кинжал воткнулся по самую рукоять. Из-под него по трещинкам в камне побежала густая, темно-багровая жидкость.
— Нужно… больше, — выдохнул магистр, прислушиваясь к чему-то, что мог слышать только он. К перезвону Завесы, которая сдвинулась. Не разорвалась, а именно сдвинулась, как сдвигается тяжелая дверь, когда с усилием ее приоткроешь. Но некоторые двери лучше оставлять закрытыми. Мотнув головой, Маркус принялся читать заклинания, смысла которых гномка не знала, но отлично понимала, что ничего хорошего ее не ждет. Когда же маг закончил, камень издал низкий гул. Звук доносился откуда-то изнутри него, она могла бы поклясться в этом.
А потом появились демоны.
Потрошители... воины, заключившие сделку с демоном, в ходе особого ритуала получившие часть драконьей силы. В отличие от обычной магии, которая в обмен на кровь дает возможность многократно усилить силу заклинаний, ритуал навсегда связывает воина и дарованную ему мощь дракона. Ритуал, проведенный правильно, почти не навредит потрошителю — ни изменений в характере, ни физиологических мутаций попросту не будет. Это — участь тех потрошителей, что сделали все как надо.
А некоторые потрошители перешли черту, испив кровь крылатых зверей и наплевав на все меры предосторожности. Такие потрошители меняются, превращаясь в собственное отражение... в кривом зеркале. Марии Кор, одной из таких потрошителей, было достаточно получить всего пару ранений для того, чтобы впасть в бешенство.
Темная слизь с хлюпающим звуком полилась на пол, когда зарычавшая девушка несколькими ударами меча превратила вырвавшегося призрака в горстку тряпья. Большой светящийся глаз создания, напоминавший уличный фонарь, почти обиженно скрылся под толщей камня, когда существо убралось обратно в Тень. Лишь первый — если замешкаться, скоро тут будет целая армия. Тряхнув головой, она быстро огляделась в поисках следующего противника. Будь при ней доспехи, все было бы гораздо проще — но треклятый жуткий магистр никогда не ищет легких путей. Несколько мелких царапин все еще кровоточили.
Два демона гнева. Пока она расправлялась с одним, пытаясь уклоняться от льющейся из ран создания раскаленной лавы, второй запустил в нее огненный шар. Испытывать собственную сопротивляемость магии и удачу в целом было нелепо для того, кто должен был спасти кого-то и выжить самому — и девушка без промедления отскочила в сторону. Пламя, оплавившее каменную плиту, лизнуло спину волной боли, из-за чего потрошительница рассвирепела еще пуще.
В воздухе раздался гудящий перезвон — словно где-то вдали прогремели колокола. Второй демон, из ран которого сочилась обжигающая жидкость, содрогнулся вместе со своим товарищем — аура боли настигла обоих, не позволив им послать очередной огненный шар в спину обидчице. Развернув оружие так, чтобы лезвие располагалось вдоль руки, девушка ринулась в атаку, не обратив внимания на просвистевшие над головой огненные когти Гнева. Уже раненый демон с воем зашатался, пытаясь удержаться в этом мире — но тщетно. Его товарищ не заставил себя долго ждать, но все же он сумел нанести достаточно глубокую рану, рубанувшую предплечье почти до кости. Атака демона гнева одновременно прижгла ее, и крови было немного; однако в прямом смысле слова жгучая боль была достаточным стимулом как можно скорее вышвырнуть тварь обратно в сон, Тень, Град златой — какой бы дурью не были забиты дурные головы всех наземников, и одного определенного — в частности.
После этих двоих было еще много демонов. Последний, самый могучий, которого пошатывающаяся от ран потрошительница встретила лицом к лицу, на деле был Желанием. Кор не знала об этом, поскольку создание избрало довольно... специфичный облик. Старый знакомый, к которому она испытывала определенные чувства. Но Желание не знало, что этот самый человек и "продал" взбешенную от боли и столь гнусного посягательства на ее разум потрошительницу. Заклинание, которое запустил увернувшийся от удара демон, должно было бы временно "зачаровать" Марию, побудив сражаться на его стороне. Кай, потихоньку приходивший в себя, сквозь мутную пелену разглядел алую вспышку — маленькая фигурка Мариши лишь грубо отмахнулась от нее, словно отгоняя докучливое насекомое. Магический сгусток с горьким звоном рассеивался в воздухе, когда гномка вогнала залитый кровью и слизью клинок в живот создания.
Демон еще дергался, когда девушка с обезумевшим взглядом схватилась за его голову. Она все еще видела в своем сознании того человека, хоть и понимая смутно, что и Маркус, и Кай — видели нечто иное. Серые глаза с укором взирали на нее, когда хартийка вгрызлась острыми зубами в его горло.
Тело с шорохом упало, исчезнув прямо в воздухе — но голова Желания еще некоторое время оставалась в ладонях гномки, в глазах которой плясало истинное, не замутненное жалкими отблесками пламя. Пол был залит слизью, эктоплазмой, и кровью потрошительницы; демоны больше не появлялись.
Все закончилось. Девушка, сжимая в руке меч, отшвырнула рассыпающуюся голову и одернула свою рубашку. Ткань, окрашенная в темные и алые тона, была распорота во многих местах — почти так же, как и тело потрошительницы, количеством шрамов напоминающее просто полигон боли. Неровной походкой она приблизилась к Каю, и медленно опустилась на колени рядом с ним. Не задели, кажется — лишь только глубокая рана на его ладони показывала нанесенный ему вред.
— Плохо, — Маркус выдохнул и сел на стул. Или, если точнее, упал на него. Во время боя он концентрировался на камне и потому не мог помочь гномке, но лицо его было бледным почти как у Кая. Сколько же сил он израсходовал на этот пустой, бессмысленный риск? — Слишком нестабильно. И нужно больше крови. Намного… больше.
Последние слова он произнес усталым, почти мертвым голосом. Мариша знала, что это означает. Что магистр собирается сделать то, что ему делать не хочется — но цель оправдывает средства. Молчание продлилось так долго, что Кай успел проснуться и подняться, держась за раненую руку. Он ничего не спрашивал, увидев разлитое нечто вокруг камня и Маришу, в порванной одежде, с мечом, покрытым слизью.
— Уходите. Мне нужно подумать, — отрывисто произнес маг, и гномке с Каем ничего не оставалось, как послушаться. Марише нужно было заняться своими ранами и ожогами, полученными в бою с огненными демонами. А Кай… Кай просто рад был, что остался жив. Но кто знает, что взбредет в голову магистра в следующий раз? Потрошительница видела выражение его лица и очень хорошо понимала, что он задумал что-то опасное. И больше всего боялась, что жизнь Кая теперь висит на волоске. Если у Маркуса будет выбор, пожертвовать рабом, пусть и хорошим, в обмен на… на то, что он там пытается сделать, то долго думать он не будет.
В Минратосе тем временем жизнь шла своим чередом, и никто — даже Магистериум — не догадывался о том жутком ритуале, который готовился в поместье Селестиев, когда-то уважаемого и богатого рода, а ныне находящегося в запустении и забвении. Через день отплыл корабль адмирала Тиберия, направляющийся на Сегерон, и всех слишком волновала эта радостная новость. Шанс навсегда покончить с угрозой кунари и наконец обратить свой взор туда, куда следовало — на Орлей. Жителями овладело это волнение, как и морем, но и оно вскоре утихло.
«Везучий я человек», — мрачно размышлял бывший имперский моряк, а ныне командир отряда наемников Марк Квинт. Шла вторая неделя их пути из Неварры в Тевинтер, а именно в Неромениан, и он уже начал понимать, кого именно он набрал в отряд. Нет, если отбросить эмоции, то команда получалась крепкая: маги, лазутчики, воины... А вот если начинать рассматривать каждого как личность, то сразу же начинались проблемы. Взять, хотя бы, эльфов. Одна вообще подозрительная, явно с тремя-четырьмя скелетами в шкафу, второй тоже странный, шибко веселый и вроде даже моряк. Но Квинт знал, что эльфов-моряков не бывает, по крайней мере, он ни одного не видел. Дальше гномы. Мелких он уважал за силу и наличие какого-никакого мозга, но персонально эти... рыжий гном вспыльчивый, как гномский же порох, а женщина-гном (без бороды, что характерно) — явно чего-то недоговаривала. Еще к отряду прибилась рогатая дылда, с которой в Империи будут проблемы. Кунари в любом мало-мальски крупном тевинтерском городе может передвигаться только до ближайшей тюрьмы. А эта еще и маг.
С людьми, вроде бы, было попроще. Нокса он знал и старался держаться от него подальше — предатель и убийца (ходили слухи, что он утопил свою жену и детей) вызывал у него брезгливость смешанную со страхом. Магичка Регина всегда держится обособлено, спасибо, хоть имя сказала. Третий, то ли маг, то ли воин — Марк так и не понял до конца — вроде и командный игрок, но... А последний из людей был каким-то скрытным, со странным акцентом и замашками ухореза.
В общем, подвел он итог, эти наемники ему не нравились. Впрочем, заварушек пока не случалось, и проверить их боевые качества пока не было возможности.
«Интересно, как они себя на море покажут?» — хмыкнул командир, откупоривая флягу и пододвигаясь поближе к костру. Сейчас они расположились в неделе пути до города, и местность была безлюдной. Ни таверны, ни постоялого двора — леса да поля. Хорошо хоть было удобное местечко, где поставить палатки да разжечь не особо заметный издалека костерок. Его подчиненные разбрелись кто куда, кто-то сразу ушел спать, кто-то, как и он, присел у костра. За прошедшее время все поняли, что лезть к нему с праздными разговорами дело бесперспективное и не тормошили почем зря.
Ночь постепенно накрывала маленький лагерь наемников, у которых и названия-то до сих пор не было, уж слишком разношерстная подобралась команда. Они пока еще сторонились друг друга, хотя на дороге у них было достаточно времени, чтобы узнать имена. Косситка, закутавшись в явно ворованный плащ из волчьих шкур и подобрав ноги, словно пытаясь казаться меньше, чем есть на самом деле, придвинулась поближе к костру и вроде бы задремала, прищурив глаза и глядя в пламя. Она говорила мало, если вообще говорила. Квинт не припоминал, чтобы после угощения «рогатая дылда» произнесла хоть слово. Остальные тихо переговаривались, а магичка, назвавшаяся Региной, спала чуть в отдалении. Вздохнув, Марк поворошил угли палкой.
Этот путь обещал был долгим… и не самым легким.
Сообщение отредактировал Шен Мак-Тир: 10 сентября 2015 - 19:18
