Хайевер, Ферелден
Пятый день Джустиниана, 9:45 Века Дракона
– И за вот эту клячу – десять золотых?
– Покупай или проваливай, цену не собью, хоть полдня тут проторчу!
Низенький торговец подбоченился и исподлобья посмотрел на высокую фигуру в капюшоне, сложившую руки на груди и глядящую на него сверху вниз. Капюшон закрывал часть ее лица, но из-под него все равно видны были поблескивающие глаза серо-стального цвета под нахмуренными бровями. Девушка вздохнула, постояла еще несколько минут, переминаясь с ноги на ногу, а затем с надеждой, смешанной с презрением, спросила:
– А если дам семь и впридачу кинжал? Смотри, хороший, – она продемонстрировала дешевенький стальной кинжал, ловким движением руки извлекая его из-под плаща. Торговец только прыснул со смеху.
– Иди толкай свое старье на базар. Мой конь стоит десять и ни медяком меньше.
– Да у твоего коня все зубы вывалились! – выпалила девушка, ее тонкие губы искривились в выражении гнева, и она смачно сплюнула на брусчатку. – Эй, люди! Этот хрен лысый жульничает, его коню лет пятьдесят, может, он еще живого Мэрика на спине носил!
– А ну пошла отсюда, шалупонь, все клиентов перепугаешь! – мужичок схватился за меч, висящий на поясе, но девушки уже и след простыл – только растворялся в вечернем шуме улиц Хайевера перестук каблуков ее сапог. Несколько минут торговец лошадьми смотрел ей вслед, стараясь выловить в толпе спину в темно-коричневом плаще, но в конце концов отвернулся и принялся снова выкрикивать свою цену за коня, который и впрямь выглядел не очень, но хороший конь стоил куда большую сумму. В конце концов он все же продал его одному крестьянину на пахоту, да и забыл о встрече со странной девчушкой в плаще, которая лицо закрывала. А вот она о нем – нет.
Фелиция быстро шла по главной улице, не обращая внимания на смех, крики и беготню чумазых детишек, которые то и дело путались под ногами, словно какие-нибудь кошки. В ее сердце бушевала и метала настоящая буря. Это были последние деньги у нее с братом, и она надеялась купить на них лошадь, которая донесла бы их до Денерима, а уж там можно было как-нибудь перебиться парой-тройкой хороших заказов. Путь неблизкий и трудный, особенно теперь, когда повсюду шныряют шпионы, и все только и говорят о том, что творится в мире нечто очень странное. Конечно, Фелиция мало внимания уделяла слухам, но привыкла держать ухо востро – уже как четыре года это не раз спасало им с братом жизнь, не говоря уже о том, что набивало карман. Но теперь из-за этого жадного старикашки все планы пошли прахом. Был, конечно, и еще один вариант. Можно было найти обоз или телегу, идущую с товарами в Денерим, да напроситься с ними, пообещав острый меч в качестве охраны.
Вот только в этой идее был один изъян, и этот изъян сейчас мирно спал за домом какой-то дородной подслеповатой старухи, прямо в ее дворе на расстеленном на травке плаще. Остановившись и на всякий случай оглянувшись, не следует ли за ней хвост, девушка с серо-стальными глазами юркнула за угол и, перейдя небольшой сад во дворике, приблизилась к спящему на плаще человеку.
– Эй, – шепнула она, осторожно тронув его за плечо. – Просыпайся. Нужно поговорить.
– Это ты, Фели?.. – парень сонно открыл глаза, прищурился, перевернувшись на спину, и улыбнулся. Улыбка у него была из тех, что заставляют деревенских девушек пищать от восторга; точнее, заставляла бы, если бы не зубы. – Я думал, ты с лошадью вернешься. Не вышло?
– Не вышло. Мало золота мы с тобой заработали. Да и к демонам этот Хайевер, – она резко поднялась и пнула камень носком сапога. Руки в кожаных перчатках сжались в кулаки, и она отвернулась, чтобы брат не увидел, как она нервно закусывает нижнюю губу. – Доедем до Денерима и так, я найду способ.
– Ты всегда слишком много волнуешься. Сядь, – Фели вздрогнула, почувствовав, как на ее плечо легла тяжелая рука, но не стала сопротивляться. – Думаешь, нас кто-то возьмет в попутчики?
Фелиция кивнула, медленно расслабляясь. Наконец кулаки ее разжались. Она редко признавала, что иногда ее гнев слишком силен, и каждый раз, когда Лео спрашивал ее об этом, огрызалась. Поэтому он больше не спрашивал. Странно, что именно ему – не-человеку – приходилось успокаивать ее буйный нрав.
– Думаю, да. Получится, если будешь держаться тише воды, ниже травы. Вот, возьми мой плащ, – повелительным тоном сказала она, резко срывая плащ с плеч и набрасывая на Лео. Возразить ему Фели не дала. – Он получше прикрывает лицо. Молчи, говорить буду я. Они не должны видеть твои зубы. Сейчас все нервничают из-за эльфов, так что...
– Я понимаю, правда. – Лео улыбнулся ей, и девушка подумала, что, пожалуй, она теперь единственная, кого не пугает такая улыбка. И единственная, с кем он может забыть о том, кто он, хотя бы ненадолго. – Постараюсь не отсвечивать. А на деньги можем припасов в дорогу купить.
– Да, – Фелиция помолчала. – Спасибо. Этот демонов толстяк меня чуть не до рукоприкладства довел. В какой-то момент я даже пожалела, что не могу воткнуть кинжал прямо между его свинячьих глаз.
– Ладно, пойдем, – парень ловко поднялся на ноги и протянул руку сестре. Та, через секунду, взялась за нее и встала. Оказалось, что Лео, ее брат-близнец, еще выше Фелиции; кроме того, достаточно широкоплеч, чтобы посадить девушку себе на плечи и при этом даже не напрягаться. На его спине висела кожаная перевязь, держащая старенький, но почищенный двуручный меч. – О, точно, плащ. Я сейчас, – он хохотнул, набросил плащ с капюшоном и завязал шнурок у горла. Теперь темная ткань плотно покрывала его пепельные вихры.
– Помни: говорить буду я. И молись Создателю, чтобы путь продлился недолго, – вздохнула Фелиция и, развернувшись, направилась на главную улицу, а по ней – на базар, где можно было найти торговцев, отправляющихся с караванами в столицу. Так как плащ свой она отдала брату, теперь все могли полюбоваться на рассыпанные по ее плечам длинные локоны светло-пепельного цвета, обрамляющие вытянутое лицо. Фелиция выглядела старше своих лет, ей можно было бы дать не меньше двадцати пяти, хотя на самом деле они с Лео были одногодки. Бредущий за ней долговязый парень мог бы сойти за телохранителя или простого наемника, которым он, по сути, и являлся. И ни одна живая душа не смогла бы заподозрить в нем чудовище – которым он тоже являлся.
Фелиция остановилась возле дальнего обоза и о чем-то тихо переговаривалась со стариком, жующим нижнюю губу и бросающим на нее подозрительные взгляды. Лео стоял далеко, но ему не хотелось слушать их разговор – его не интересовали беседы о деньгах. Затылок пекло через толстую ткань плаща, и, развернувшись, молодой воин прищурился, глядя на закатное солнце – огромный оранжевый шар, разливший свои лучи по каменным крышам Хайевера. Один из крупнейших городов Ферелдена, не считая Денерима и Амарантайна, готовился к отходу ко сну, но перед этим горожане спешили закончить дневные дела и приобрести с хорошей скидкой лучшие товары, доступные в это непростое время. Легкий летний ветерок всколыхнул капюшон, и Лео улыбнулся, думая о том, что скоро они доберутся до столицы и там уже точно что-то найдут. Если не в Денериме – то где еще искать странные и редкие книги?..
– Лео! – он вздрогнул и обернулся. Фелиция махнула ему рукой, улыбаясь во все тридцать два жемчужных, совершенно нормальных, человеческих зуба. – Пошли! Давай! Нас довезут до столицы за пяток золотых и нашу помощь в пути. Хорошая сделка, а? – повернувшись к старику, который все еще подозрительно пялился на нее (или, скорее, тайком смотрел на ее грудь), и апатично выглядевшей молодой женщины на козлах, Фели пожала плечами и сделала свою самую дружелюбную мордашку. – Простите моего брата, он... немой. Ему язык отрезали во время войны в Баннорне, понимаете?
– Бедняжка, – апатичная женщина с выбившимися из-под платка волосами немного воспрянула и даже обернулась. – У меня сын погиб, сражаясь за Вулфрика. Забирайтесь в телегу, надеюсь, мой муж не слишком пожадничал?
– Все в порядке, монна, – Фелиция все еще улыбалась, хотя Лео было очевидно, что она едва сдерживается, чтобы не начать ругаться. И как она собирается выдержать их компанию до самой столицы? Ему-то теперь нельзя и слово вымолвить, спасибо выдуманной сестрой сказочке про отрезанный язык. Вздохнув, оба – брат и сестра – забрались в телегу. Старик сел на козлы рядом с женой, плюнул в сторону и хлестнул лошадей.
– Ну, в Денерим! – выкрикнул он, когда две лошади, тянущие обоз, медленно, лениво и с явной неохотой тронулись в путь к воротам Хайевера, ведущим на Имперский тракт. Это путешествие только что стало еще хуже, чем раньше, подумала Фели, и тут же покосилась на Лео. Тот улыбался, не разжимая губ, и щурился на солнышке, словно сытый кот. Как он только может сохранять такое спокойствие, когда на волоске висит вся их миссия? Впрочем, Лео всегда был сильнее. Подобрав колени, девушка уставилась в пустоту и погрузилась в воспоминания.
Все равно больше в дороге заняться было особенно нечем.
Камберленд, Неварра
Двадцать седьмой день Первопада, 9:41 Века Дракона
Она брела по улицам города, не видя ничего перед собой. Перед глазами все еще стояли ужасные картины того, что они сделали – все они, все эти люди в масках, которые похитили их обоих и убили маму. Они заперли ее в темнице, в одном платьице, босую, с грязными волосами после того, как протащили ее почти двадцать футов по земле, пока она брыкалась, кричала, рвалась, кусалась и лягалась, как животное. И все равно ничего не смогла сделать.
Лео так кричал, что ее сердце в ту ночь разбилось на миллиард острых, больно ранящих осколков.
"Что они сделали с ним? Что они сделали?.." – билась в ее голове страшная мысль, но Фелиция уже была достаточно взрослой, чтобы понимать произошедшее, пусть и совершенно на интуитивном уровне. Она ничего не знала о том, что за заклинание читали те маги, но помнила, что говорила мать о "дурной крови". Она говорила, что такая кровь текла в их отце и теперь спит в их венах, ждет, пока придет магия и разбудит ее.
"Помни, Фели, – говорила она, эта спокойная женщина, покрытая ужасными шрамами от горла до кистей рук. – Ваш отец был чудовищем, но вы можете выбрать иной путь. Пока ваши зубы не станут остры, как зубы драконов, вы можете оставаться людьми. Берегите себя. И, дорогая... пожалуйста, береги своего брата".
Девчушка в грязном платье остановилась. Ее тонкие ручки сами собой сжались в кулаки.
"Ненавижу".
Прислонившись спиной к стене дома, она часто-часто моргала, думая, что плачет – но это всего лишь пошел дождь. Он усиливался, барабанил по ее плечам, заставляя ткань платья липнуть к коже, но она не чувствовала ничего, кроме ненависти. Ненависти к тому монстру, который был ее отцом, ненависти к тем людям, которым зачем-то понадобилось убивать маму и похищать их с братом. Даже ненависти к матери – за то, что позволила им родиться и потом умерла, бросила их одних, оставила этот груз на хрупкие плечи четырнадцатилетней девочки.
– Не могу... я не могу... – ее голос прозвучал так тихо, словно она выдавливала звуки по капле, а в шуме дождя и вовсе неслышно. – Простите... – медленно, словно плывя в тумане, она опустилась на мокрую землю и подтянула колени к подбородку, уткнувшись в них лбом. Руки ее были покрыты царапинами и порезами. Пользоваться ножами она умела, но никогда прежде не пускала их в ход в настоящей битве. Убить первого человека в четырнадцать? Легко, когда пытаешься спасти брата.
Дождь не прекращался. Несколько часов назад Фелиции показалось, будто она увидела проезжающих мимо всадников – девушку с коротко остриженными светлыми волосами, которая ехала рядом с мрачным мужчиной с волосами такого же цвета, как у Лео. За ними тянулись и другие всадники, девочка сумела рассмотреть эльфийку с татуировками на лице и человека со смуглой кожей, похожего на антиванца... На мгновение она даже подумала, что едущий впереди воин посмотрел на нее, но это была лишь иллюзия. Никто не замечал потерянную и грязную бродяжку, сироту, попрошайку. Даже сейчас, когда она забилась под навес, чтобы спрятаться от ледяного дождя, никто не обращал на нее внимания. Она могла бы просто остаться здесь, свернуться клубком, закрыть глаза. Может, утром ее нашли бы мертвой, замерзшей насмерть, да и бросили бы ее тело собакам. Может, так было бы лучше.
Лучше, чем видеть перед глазами искаженное от боли и нечеловеческой ярости лицо брата, который раньше выглядел, словно орлесианская статуя. Раньше он был прекрасен, красивее всех мальчишек, которые когда-либо пытались ухлестывать за Фелицией. А какая улыбка была у него...
Окровавленные губы Лео растягивались в усмешке, голодной, как у гиены, а его зубы... его зубы были острее клыков дракона.
Закричав, девочка зажала уши руками, не зная, как ей спастись, как заставить эти видения уйти. Мать говорила об этом. Она говорила, что после того, как у них появятся такие зубы, они уже не смогут стать людьми. Но Лео... после того, как его оглушили и он потерял сознание, мальчик уже не казался ей чудовищем. Это был просто ее брат – худой, бледный, избитый, окровавленный, но это был ее брат. Поэтому она не смогла сделать то, что должна была сделать. Не смогла – хотя сжимала в правой руке нож.
– Я всегда была слабой... – прошептала она, всхлипнув и утирая лицо рукавом. Слез не было, все слезы она выплакала несколько часов назад, когда тащила бессознательное тело Лео, чтобы спрятать в заброшенном сарае неподалеку отсюда. Но мысль о том, чтобы вернуться и осознать, что все произошедшее не было сном, казалось ей невыносимым. – Не могу, я не могу...
На ее плечо опустилась рука, и Фелиция вздогнула, оторвала руки от лица, дернулась, взглянула вверх. Бледное лицо, такое знакомое, было всего в паре дюймов от нее. Горло сдавило от внезапно нахлынувшего отчаяния и одновременно облегчения. Он пришел в себя и теперь его глаза – такие же, как у нее самой – смотрели печально, устало и тепло.
– Не надо, – попросил он, опускаясь на колени перед ней. – Не надо, пожалуйста. Не плачь. Я люблю тебя, сестренка...
И в этот самый момент, когда его руки притянули Фелицию к груди, обняли ее, оградили от остального мира, переполненного холодом и дождем, девочка поняла, что не сможет уже никогда. Не сможет уйти, бросить брата, не сможет причинить ему вред. Это был Лео, тот самый Лео, который всегда любил ее, который защищал ее от мальчишек в детстве, когда те кидались в нее грязью и камнями и обзывали "безродной". Это было не чудовище, пожирающее людей, убивающее, причиняющее боль. Его руки были теплее, чем сердца тысячи горожан, и какая разница, остры ли его зубы? Она обещала защищать его, и это обещание Фелиция должна была выполнять до самого конца.
Когда ее дрожащие руки поднялись, чтобы вцепиться в плечи брата, девочка по имени Фелиция исчезла – оставив после себя совершенно другого человека. Человека, который готов был на все, чтобы сохранить те крупицы счастья, что у него еще остались.
Они ушли вместе – брат и сестра, – держась за руки. Кинжал остался у нее на поясе, а Лео вскоре украл меч в кузнице, с которым продолжал тренироваться каждый день, начиная с той самой ночи. Они забыли имя своей матери и стали называть себя Фелиция и Лео Штерн, бродяги, наемники, убийцы. Для мира они были отбросами, и только они двое знали наверняка, что в конце пути их ждет цель, от которой нельзя отречься. Их маленькая, но такая важная тайна. То, что они должны были найти, в конце концов спасло бы Лео – и удовлетворило бы жажду мести и ненависть Фелиции. Лекарство, в существование которого тогда всем сердцем верили они оба и которое искали все последующие четыре года; и отец, имя которого мать им никогда не называла, но который происходил из правящего рода Нордботтена, что в Андерфелсе.
Имперский тракт, Ферелден
Девятнадцатый день Джустиниана, 9:45 Века Дракона
– Остановите лошадей.
– Что? Ты, девка, совсем разум потеряла? Посмотри вокруг – лес да степь кругом. Зачем останавливать?
– Я говорю, останови, – холодный голос, словно удар кнутом, заставил старого Завира натянуть поводья. Девушка сидела к нему спиной, но даже эта самая спина вся выражала напряжение и страх. И что-то еще. – Там впереди есть поворот на Денерим. После того, как мы сойдем, скачите во весь опор и никуда не сворачивайте, поняли?
– Фелиция, дорогая, мне кажется, ты слишком... – начала было женщина в платке, имени которой никто все равно не запомнил, но тут же прикусила язык. Девушка с гривой пепельных волос, которую они взяли пассажиркой, развернулась, и что-то в ее глазах заставило их послушаться. Может быть, неподдельный ужас. Может быть, кроваво-красный отблеск в уголках, который бывает, если от напряжения лопаются крошечные сосуды.
– Вы поняли, что я сказала? Повторите, – ровным, по-прежнему холодным голосом спросила она. В руках у нее была веревка, нож и какой-то мешочек, внутри которого что-то жутко пахло.
– Это из-за пацана, верно? Твоего брата? Что с ним на самом деле? – Завир оказался не так уж глуп. По крайней мере, не настолько глуп, как хотелось бы Фелиции. – У него Мор? Он заразный?
– Это... не заразно. Но он болен и я не хочу, чтобы кто-то из вас пострадал, – после минутной паузы ответила девушка. – Я успокоила его сонным мхом из Нахашина, но это ненадолго. Надо его связать, да потуже. Обычные узлы он разорвет.
– Да о чем ты, мать твою, вообще толкуешь? – Завир нервно вытащил из кармана папиросу, но та выпала из его трясущихся рук, и он, ругаясь, наклонился за ней к земле. – Чем болен, бешенством?
– Неважно, – поджала губы Фелиция. – Чем дольше мы тут спорим, тем опаснее становится ситуация для вас. Кто-нибудь, помогите мне спустить его с телеги. А потом – езжайте. И не оглядывайтесь.
Завир, плюнув на папиросу, полез помогать девушке. Как он только сейчас увидел, ее брат, который вроде как немой и без языка, валялся без сознания. Кожа на его лице натянулась и побледнела, стала словно бы прозрачной, а на веках выступили темно-фиолетовые вены. На шее билась жилка, хотя по всем признакам Лео спал. Завир уже видел такое – его зять умер прошлой зимой от лихорадки и точно также выглядел в последнюю ночь. Случайно прикоснувшись к коже парня, старик отдернул руку. Кожа у него горела.
– Да он умирает, – пробормотал Завир и вытер проступивший на лбу пот. – У тебя есть лекарства? Ты уверена, что сможешь помочь ему?
– Уверена. Я так уже делала. Спасибо, – выдохнула девушка и выпрямилась, когда они с Завиром оттащили тело Лео к обочине. – Уходи, Завир. Ты уже достаточно для нас сделал.
– Но я могу...
– Уходи! – крикнула она, толкнув пожилого мужчину в грудь, а затем добавила уже чуть тише, глядя куда-то в землю: – Пожалуйста.
– Ладно, – торговец помолчал, а затем улыбнулся. – Может, свидимся еще. В Денериме-то, если доберешься.
– Да, – качнула головой пепельноволосая. – Иди, прошу.
Когда фигура Завира растворилась в полуденной дымке на дороге вместе с силуэтом телеги, Фелиция обернулась и посмотрела на брата. Он стал дышать чаще, поэтому медлить было нельзя – за прошедшие четыре года она отлично приноровилась вязать узлы. Вот и сейчас, выделив еще одну щепотку драгоценного порошка из сонного мха, девушка крепко связала Лео, словно жертвенного агнца, и оттащила чуть дальше в кусты, чтобы проезжающие мимо обозы и патрули не заметили. Это оказалось не так трудно, благо обочина представляла собой в этом месте край оврага. Тело Лео скатилось по пологому склону, собирая на себя все иголки, ветки и прочий мусор. Фелиция не беспокоилась о том, что ему больно. Сейчас он все равно ничего не чувствует. Быстро оглядевшись напоследок, она ловко спустилась в овраг следом за Лео.
Она знала, что так будет, но все равно рискнула. Брат не ел уже две недели, а после того, что с ним сделали культисты, это означало только одно: жди беды. До этого дня Фелиции как-то удавалось ускользать от судьбы, но в эту ночь все должно было измениться. В ночь, которую она провела рядом с братом, у маленького, не греющего костра. В ночь, когда ей в горло не лез кусок, а куртка не грела ее тело, когда ее брат лежал с противоположной стороны кострища и смотрел на нее своими багровыми, нечеловеческими глазами. Улыбка – нет, ухмылка зверя, обнажающая клыки, изуродовала его лицо. Это был не Лео. Больше не Лео.
– Хочешь жрать, да? – хрипло спросила девушка, пошевелив угли палкой. Зверь ответил низким, грудным рычанием. Она слышала треск веревок, он пытался разорвать их, но тщетно, веревка была слишком толстая, а узлы – надежные. – Ну, придется потерпеть. Никаких одиноких путников на дороге, сплошь всадники по пять-десять человек да охраняемые обозы. Не смогу я их одолеть одна.
Монстр с лицом, похожим на лицо ее брата, фыркнул и завозился, словно пытался устроиться поудобнее.
– Эй, смотри, шкуру подпалишь, – предостерегла его Фелиция и тут же резко подняла голову, вслушиваясь в донесшийся до ее ушей звук. Кажется, цокот копыт по тракту. Могло показаться, но Фели готова была поклясться, что лошадь одна, да и скрипа колес телеги она не слышала. Приложив палец к губам, девушка неслышно поднялась и медленно, стараясь не задеть веток и камней, двинулась к краю оврага. Подняться было трудновато – ночная роса сделала пологий склон скользким, но Фели уцепилась руками за корни деревьев и подтянулась, выглядывая на дорогу. Так и было: всадник ехал один, ночью, с полной сумой. Кажется, королевский гонец – она видела на плаще вышивку с гербом Денерима, а доспехи и оружие казались дорогими и качественными. Сердце ее начало биться быстрее. Если удастся схватить его, она сможет забрать его вещи и лошадь, а Лео... Лео получит свое лекарство. По крайней мере, на время.
Осторожно, очень осторожно девушка подтянулась на локтях и выскользнула наверх, сливаясь с тенями. Хорошо, что была ночь, иначе всадник уже заметил бы ее среди деревьев. В руках оказались готовые к бою кинжалы, и Фелиция терпеливо дожидалась, пока всадник подъедет поближе. Один хороший, точный, выверенный бросок – и он упадет с коня, раненый, обездвиженный, но не убитый. Девушка не любила делать это. Грязно, много крови, бессмысленная жестокость, но она делала это ради брата и без сожалений. Хотя сама победа грела ее сердце, заставляла закипать кровь. Признаться в этом даже самой себе было нелегко, но она чувствовала это сейчас – возбуждение, ожидание, напряжение во всем теле, сосредоточенность и легкость разума. Один бросок кинжала, и с гонцом покончено. Она заберет все, что у него есть – к чему мертвецу лошадь и ценности? А самого отволочет к Лео. Пусть это ужасно, но иного пути нет. Она испробовала все. Она прочитала тысячи ветхих страниц. И она знала то, о чем никогда, даже под пытками, не расскажет брату.
Никакого лекарства нет. И никогда не было. Лео неизлечим.
– А-а-а! – внезапный рывок заставил ее нелепо взмахнуть руками и опрокинуться назад. Всадник резко затормозил, огляделся, но после секундного раздумья прибавил ходу, стегнув лошадь хлыстом. Через минуту его фигура исчезла за поворотом, а Фелиция, цепляясь скрюченными пальцами за корни деревьев, скатывалась по склону оврага. Что-то дергало, рвало ее за ногу, и никакие усилия удержаться на склоне не помогали. Что-то швырнуло ее прямиком в потухший костер, и уже почти погасшие искры взметнулись в воздух, больно оседая на коже сотнями крошечных звезд.
Высокая фигура, стоявшая над ней – ослепленной от боли и неожиданности, растерянной, выронившей свое оружие – ничем не напоминала брата. И все же монстр носил его лицо, словно нелепо натянутую маску.
– Не... не надо... – только и смогла прохрипеть она, закрыв лицо руками, перед тем, как он бросился к ней. Прежде, чем провалиться в темноту, Фелиция успела подумать, что веревка могла лопнуть из-за близости к костру. Может, он даже специально поджег ее, когда сестра пошла за всадником. Обожженные, красные, с волдырями на коже руки Лео оказались так близко, и Фелиция поняла, что права. А потом была боль. Боль разорвала ее на куски, и она умерла.
По крайней мере, ей очень хотелось так думать.
Имперский тракт, Ферелден
Двадцать восьмой день Джустиниана, 9:45 Века Дракона
– Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня, – Лео смотрел на бледное лицо сестры. Она дышала, и кажется, лихорадка немного успокоилась. Нужно было поменять припарки и дать ей немного сонного мха. Так было лучше. Так она почти ничего не чувствовала. – Но я не дам тебе умереть, слышишь?
Ему приходилось менять повязки каждые несколько часов. Приходилось раздевать ее, мыть мокрой тряпкой, осторожно проверять швы. Длинные, уродливые швы, протянувшиеся на животе и груди. Лео не помнил, как фактически распотрошил свою сестру, словно корову на бойне, но помнил, как резкий запах крови ударил ему в голову и он уже готов был впиться зубами в теплые внутренности, как вдруг... услышал звук. Далекий, словно кто-то звал его с той стороны леса, почти неслышный. Ему пришлось напрячь свой слух до предела, чтобы услышать этот голос.
Его сестра кричала. Она была все еще жива, и он едва не убил ее.
Лео аккуратно осмотрел швы. Странно, но они заживали быстрее, чем можно было себе представить – то ли помогали припарки, купленные на последние деньги в Хайевере, то ли организм Фелиции до конца боролся за жизнь. Она умудрилась подцепить еще и "черную кровь", но благо в сумке у них был эльфийский корень. Повезло. Лихорадка почти прошла, и через несколько дней она даже сможет сама встать и ходить. Все-таки травы Тедаса творили чудеса.
Сев рядом, юноша привычно напоил Фелицию, приоткрыв ее рот и держа голову так, чтобы вода не лилась на подбородок. Кормил он ее, разжевывая хлеб и мясо вместо сестры. Мать говорила, что так же кормила и его самого, когда он слег с воспалением легких и почти не приходил в себя целую неделю в детстве. А еще она говорила, что сестра не отходила от него ни на шаг все это время и читала ему сказки, надеясь, что он услышит. Она всегда любила его больше, чем себя. И теперь он отплатил Фелиции за эту любовь, возможно, оставив калекой на всю жизнь.
– Если захочешь, чтобы я ушел, – прошептал он, когда убедился, что она хоть что-то проглотила и не умрет от голода и обезвоживания. Откинулся назад, привалившись спиной к дереву, и закрыл глаза. – Я уйду. Когда ты сможешь выживать сама. Уйду... здесь неподалеку есть ручей. Как думаешь, долго нужно быть под водой, чтобы утонуть? Надеюсь, я смогу это сделать, потому что, знаешь... я всегда был трусом. Это ты храбрая. Это ты сильная. А я просто зверь, причинивший боль единственному человеку, который был мне дорог. А может, просто брошусь на скалы с обрыва. Так будет быстрее.
Серо-стальные глаза, которые были открыты все это время, наполнились слезами. Лео не видел – он смотрел в сторону, в пустоту, в зелень леса, только не на сестру. А она слушала. Слушала и молчала. Знала, что Лео прав, что никто и ничто в этом мире не сможет вылечить его, что рано или поздно он убьет ее. А потом сойдет с ума от боли и горя. Может быть, следовало закончить его страдания еще тогда, четыре года назад, когда она была почти готова это сделать, но оказалась слишком слаба. Возможно...
Но Фелиция не смогла. Ни в тот день, ни в этот, никогда. Потому что судьбой им обоим было уготовлено нечто куда большее, чем смерть от руки друг друга где-то посреди бесконечных полей, рощ и лугов Ферелдена. И их бесконечное стремление к жизни – как и ярость, боевой дух и жажда битвы – тоже было унаследовано от их отца, хоть им это было и невдомек. Единственное, чем отличались они от того, чью кровь унаследовали – их было двое.
А вдвоем можно преодолеть все, что угодно.
Тема закрыта
