[Фолси]

 

Мягкие пушинки снега падали мне на лицо, когда я пытался всмотреться в переплетение нитей, которые стали основой гобелена созвездий. Смертные видят в звёздном небе красоту, недостижимые просторы, но подобные мне всегда умели заглянуть за край. Оседлать солнечный ветер, раствориться в потоке фотонов и на крыльях невесомости промчаться через пуповину времени, собирая воедино разрозненные знаки будущих событий.

 

У смертных есть сказка, в которой мальчик пытался собрать из ледяных кубиков слово «вечность». Был ли я проклят Творцом, или созданная нашими руками вселенная неуклонно приближалась к своей гибели, но в моём случае кубики всегда складывались в слово «катаклизм».

 

 

И этот день… он не стал днём приятных исключений. Комета прочертила небосвод, разрубая гобелен. Таких шрамов с каждым годом становилось больше, и не требовалось носить титул Прорицателя Судьбы, чтобы увидеть в этом очередной трагичный знак.

В прошлый раз комета устремилась к Лондону. До рези в глазах я созерцал её пламенный хвост, разбирал его на плазму и мусор, очищал зёрна истины от плевел мёртвой плоти космоса. И то, что мне открылось в пламени…

 

За спиной раздался шорох. Странно. Смертным нечего было здесь делать — ночью, на вершине небоскрёба, с которого мне казалось проще докричаться до небес. Не тех Небес, которые отвергли и забыли падших. А тех небес, которые хранили гобелен, которые блестели жемчугом далёких светил и дарили людям — нашим детям — свет. Годы заточения не заставили меня забыть о том, за что мы сражались.

 

Сражались, да… Существо позади меня заверещало и прыгнуло вперёд, намереваясь пронзить моё смертное вместилище когтями. Я видел его изувеченное, покрытое глазами и присосками тело, видел его стремительный рывок ещё до того, как это в действительности произошло. В ночном небе вся сеть вероятностей отражалась как в огромном зеркале, все исходы были мне уже известны. А я… я просто сделал выбор. Сколько себя помню, падшим всегда приходилось выбирать.

 

 

Густые, почти плотные тени метнулись к немолодому мужчине в пальто, короткие волосы которого трепал завывающий ветер. Тени наслаивались друг на друга, рвались и загибались, приобретая форму тонких клинков. Слишком поздно посланная тварь сообразила, что Герхард Либнер, разменявший четвёртый десяток частный детектив, умеет не только предсказывать будущее, но и отстаивать настоящее. Два чёрных крыла, сотканных из блестящего мириадами звёзд мрака, бесшумно развернулись и описали широкую дугу, когда мужчина невероятно быстро повернулся к неприятелю лицом, припадая на одно колено. Маховые перья, больше похожие на антрацитовые ятаганы, с лёгкостью разрубили взмывшее в воздух изломанное существо. Тварь пала, не издав ни звука. Видимо, её хозяин решил, что для адской машины убийства способность говорить, чувствовать и размышлять — непозволительная роскошь.

 

— Мой герцог, как же низко ты пал, — устало прошептал мистер Либнер, складывая за спиной тающие в сумраке дымчатые крылья. Сухая поджарая ладонь поскребла щетину на впалой щеке — когда снова и снова окунаешься в бурлящую Реку Времени, чтобы прозреть грядущие события, поневоле теряешь интерес к уходу за вместилищем. Да, надо бы побриться. И… поспать.

 

Но сначала необходимо было убедиться в том, что знамения не врут. Этой ночью город фонтанировал тьмой, которая изливалась из кротовых нор, протянувшихся сюда от самой Бездны. Много новых падших появилось в Лондоне. И мистер Либнер хотел знать, кому из них он может доверять. Легко взбежав на парапет, детектив сделал шаг в пустоту и упал с крыши, ослабляя вокруг себя законы притяжения, которые эоны лет назад сам же и писал.

 

Персонажи	Предтечи	Двор Ночи	Пряд. Судеб	Охотники	Независимые	Камарилья
Шавуа	+50	0	-10	+15	+20	0
Баториэль	+45	0	-25	+10	+30	0
Сариэль	+40	0	-20	+20	+10	0
Эшемаил	0	+25	-35	+10	+5	-20
Вентус	+20	0	-10	+5	+10	0
Лайлитам	+40	+10	-45	+40	+50	-10
Эрзсебет	+15	0	-60	+10	-20	+15
Белитруахим	+10	+10	-35	0	+35	+10
Эниоталь	-10	0	+15	0	-30	-10
Джимми Кейн	0	0	0	0	-10	0

 

Кубик || Фракции

[Элесар]

Хайгейтское кладбище

 

Когда призрачный мальчонка упомянул ангелов, Лайлитам заметно скривился: утихшая было после побега из Темницы ярость возвращалась, а вместе с ней и нелюбовь к остальным падшим. Они во время бессмысленного восстания разрушили этот мир и теперь даже детям приходится жить в реальности, где их заставляют поклоняться всяким самозваным многоглазым божествам. О, Клинок Рассвета прекрасно узнал из яркого видения прошлого, о ком ведёт речь неупокоенный дух. Мужчина прикрыл глаза и глубоко вздохнул прежде чем заговорить — не стоило выплёскивать своё раздражение на ребёнка, пусть большинство чувств едва ли сохранилось в полупрозрачной тени.
— Можно как-нибудь по-другому его утихомирить? Нет, я совсем не против заслуженного наказания, но вряд ли он сейчас думает о чём-то кроме мести, а это, прямо скажем, хреновенькая мотивация, — скрестил руки на груди дьявол, окидывая взглядом остальных участников ритуала. Пламенная аура постепенно угасла, да и сам намару почти полностью принял облик Эмиля Ребера, дабы не тревожить тонкую душевную (ха-ха) организацию вампиров. К призраку обращаться он даже не пытался - пусть его успокаивает новообретённая мамочка в лице Бель.

[Лакич]

Хайгейсткое кладбище

 

Рене, воспользовавшись тем, что призрак не обращает на нее внимание, подошла к нуску, который уже успел остыть (ха-ха).

- Эмоционально призрак привязан к тому мужчине и особняку. Подозреваю, опекун сейчас там. Мы сможем воспользоваться этим фактом, чтобы заманить призрака, - начала она тихо, - в ловушку и с помощью еще одного ритуала выкинуть его прямо в Бурю. Это должно будет очистить весь город от его присутствия.

Вампирша облизнула губы, с интересом разглядывая дьявола. Вот уж кому, как не ей, повезло оказаться в столь дикой компании. 

 

- С другой стороны. Учитывая, что этого парня сильно донимает его Тень - это видно и так, мы можем сыграть на его чувствах

Винстон вмешался в разговор.

- Призрак попросил, чтобы "он заплатил за эти муки". Мы можем поступить тоньше и сыграть на его словах. У нас, кхм, два духа в, кхм, команде, не так ли? Если заставить опекуна - или кто он там - раскается, то призрака отпустят его темные желания и он отойдет в мир иной.

- Это слишком рискованно, - прошипела Рене, - сейчас не время для твоих мнохогоходовочек, Джованни.

- Зато это не столь тяжело провернуть. И прости, что я не питаю твоей любви к ритуалам, Нагараджа.

Ах, милые бранятся - только тешется.

[AL.MA]

Хайгейсткое кладбище

 

- Я хочу, чтобы он заплатил за эти муки!

 

Серые глаза Бель устремились в черную пустоту глазниц мальчика, проигнорировав остальных. - Милый, нельзя заплатить за то, что не имеет цены. Ты потерял жизнь, и её уже не вернуть. Многих событий не произойдет. И эти страницы истории твоей судьбы бесценны. Ты просишь отнять жизнь у опекуна. Но его жертва не окупит твои страдания. Так ли ты уверен, что хочешь причинить вред своему близкому человеку?

 

- Призрак попросил, чтобы "он заплатил за эти муки". Мы можем поступить тоньше и сыграть на его словах. У нас, кхм, два духа в, кхм, команде, не так ли? Если заставить опекуна - или кто он там - раскается, то призрака отпустят его темные желания и он отойдет в мир иной.

 

- Самый разумный вариант, давайте рассмотрим его, как основной, а остальные оставим планами "Б" и "В". - Бель немного склонила голову, словно была чем-то озадачена. Они решил, что если призвали призрака, то могут решать, как поступать дальше? Халаку почти фыркнула. Они так уверены, что смогут что-то сделать с ним.

[Фели]

Лабиринт

16+

— Скажи мне…чего ты хочешь?

 

Девчонка, с гибкостью и исступлённым отчаянием пойманной змеи извиваясь под дразнящими прикосновениями вербены, на мгновение затихла; только блестящие в полутьме зелёные глаза взирали уже снизу-верх с подозрением, злостью от собственной постыдной беспомощности, и вместе с тем… мольбой. Из горла сироты донёсся гортанный звук, чудная смесь из рычания и хныканья. Обиженно и до зубного скрежета злобно выдохнув, выпустив из пекущих лёгких обжигающее дыхание облачком почти незримого пара, Валери поджала губы и бунтующе тряхнула волосами. Густые прядки разметались по немного колючему покрывалу почти на манер нимба — угольно-чёрного и блестящего, что твой дёготь.

 

Как же унизительно, чёрт подери! Лишь остатки гордости, неумолимо прогибающейся под умелыми и горячими прикосновениями, удерживали её от того чтобы не взвыть, не взмолиться коварно усмехающейся вербене о прекращении пытки. Сладкой, до скапливающейся в уголках глаз желанной, но пытке. Бёдра на чистом автоматизме и против её же воли попытались сжаться воедино, запереть шелковистую ладонь там, где она была необходима более всего прочего; но Ада лишь с гортанным смешком отмахнулась от этой попытки, разомкнув пухлые, манящие губы и цокнув язычком в притворном неодобрении. Валери в буквальном смысле этого слова всхлипнула, когда ведьмы выскользнула из её джинсов и покачала блестящим от пахнущей мускусом влаги указательным пальчиком прямо перед её носом. Ц-ц-ц. Плохие зверьки остаются одинокими в холодной комнате, отчаянно царапаться в запертую дверь. Разве она хотела быть плохим зверьком?

 

Дрожавшая, словно в лихорадочном приступе, взмокшая и тяжело дышавшая, Валери попыталась приподняться; руки девушки всё ещё исступлённо ласкали бёдра и спину ведьмы, как если от этого зависела её жизнь, и локти уже находились в воздухе. Сложновато провернуть такой трюк, когда на тебе в позе наездницы восседает триумфально усмехающаяся ведьма, а всё тело из-за желания невозможного вот-вот отключится, но всё же девочка была крепким орешком. Валери невыносимо медленно приоткрыла рот, от стыда прикрыв подрагивающие веки, и столь же медленно провела язычком по блестящим пальцам Ады.

Какая прелесть. Если судить по выражению трясущейся девочки и блестящим глазам, она с одинаковой вероятностью желала как отгрызть эти самые пальцы, так и сделать с ними… кое-что иное. Да вот только кто будет её спрашивать?

 

Осколок

Впрочем, у Чарли сейчас было множество других причин для беспокойства.

 

И одна, самая главная из них, сейчас взирала на него с неприкрытой усмешкой и таким злорадством, что несчастный священник вполне мог бы почувствовать себя в точности так же, как буквально несколько минут назад чувствовала несчастная ассистентка, почти в слезах пронесшаяся мимо Лайлы. Когда две с небольшим недели назад брат прибыл в церковь лишь для того, чтобы передать письмо отца, Чарльз был... хоть сколько-нибудь на своей территории. Теперь же вторая, отверженная половинка Реймонда находилась в месте, стены которого в буквальном смысле этого слова сочились враждебностью, в месте, в котором сам Реймонд чувствовал себя словно рыба в воде.
 
Прудик, холодная вода, и забытая на дне банка с запертым в ней светлячком.
 
— Неплохо выглядишь, брат. Принарядился к оказии, как погляжу, — манекенщик с красноречиво-издевательской усмешкой окинул взглядом его костюм.
 
Костюм, на его вкус, был так себе и носил он его всего единожды — на похороны какой-то важной шишки понадобилась официальная одежда, и отец потребовал, чтобы он оделся как подобает. Мужчина давно сжег бы бесполезный и лишь занимающий место предмет гардероба ко всем чертям, да вот только... мало ли, кто-нибудь ещё умрёт. Кто-нибудь, чьё существование совершенно не желанно, например? Уж коли его брат каким-то образом оказался в его апартаментах и решил одеться в его одежду... неудивительно, что из всего гардероба Чарли выбрал именно это.
 
Губы Реймонда на мгновение скривились, исказив красивое в общем-то лицо. Не Чарли. Копия, позорящая оригинал. 
 
Человек перед ним вздрогнул, растерянно кивнув в ответ на приветствие парочки, созданной в Аду. 
 
— Благодарю, мисс Лайла, — учтиво кивнул Чарльз, не обратив внимание на вспыхнувшие в глазах брата искорки недоумения и подозрительный прищур. — Я... не мой брат, но постараюсь поспевать за вами.
 
Вот уж действительно — поспевать. Человеку, который ни разу в жизни не участвовал в фотосессии, придется работать с ненавидящим его братом и, по всей видимости, девушкой этого самого брата. Девушкой-вампиром. Не самый лучший старт карьеры, если задуматься; дьявол, сидящий в шкуре Чарльза, не мог не почувствовать смятения и почти ужаса последнего. Как незаметная струнка, которая вот-вот лопнет.
 
— Что у тебя с голосом.
 
Растрёпанный экс-преподобный быстро поднял на нахмурившегося Реймонда непонимающий, ошеломлённый взгляд. Близнец Чарльза сощурил серые глаза и разглядывал его почти с презрительным подозрением.
Ну, не так он представлял себе эту встречу. Совершенно не так. 

Сообщение отредактировал Фели: 06 февраля 2017 - 22:56

[Фолси]

Собор

 

Магдиэль украла косу Харона?

 

Ба'эб сморщила мордашку и ничего не ответила. Было заметно, что ответ на заданный вопрос способен резануть по чьему-то самолюбию. А вот призраки (или кто это были?) за спиной халаку не отличались выдающимся тактом. Чёрный вихрь вспыхнул багрянцем, а стены сотряс недовольный гул.

- ВЫПРОСИЛА. ВЫКЛЯНЧИЛА. УБЕДИЛА, ЧТО СМОЖЕТ РАССЕЯТЬ БУРЮ, - Эниоталь, которая уже стала понемногу осваиваться в бурном потоке текущей тут энергии, уловила в рокоте голосов знакомые нотки. Созвучные самой Ба'эб. - ДОВЕРИЛИСЬ ЕЙ. ДОВЕРИЛИСЬ ПОСЛУШНИЦЕ ХАРОНА!

- Но она не оправдала моих надежд, - надменно взмахнув рукой, почти ласково объяснила Ба'эб. - В своей непомерной гордыне Магдиэль решила, что сможет подчинить Бурю и направить её против своих врагов. Против нас. Безумный гений, отравленный тщеславием. Но ей не хватит ни сил, ни знаний, чтобы совладать с наследием нашего герцога. 

Халаку подалась вперёд, плавно огибая Эниоталь. Ног у демонессы не было - вместо них из-под сумеречного одеяния лился всё тот же чёрный дым. Возникало неприятное ощущение, что даже эта ангел смерти - всего лишь часть чего-то большего. 

- Ты предлагаешь сделку. Бабушка любит сделки. Верни наследие, накажи Магдиэль, и получишь наше тёмное благословение. А пока что... разделишь со мной трапезу, дорогая гостья? - Ба'эб кокетливо оглянулась через плечо. Поток из энергии душ, который до сего момента размеренно вливался в трон, вдруг изменил своё направление. Теперь незримые волны захлёстывали Эниоталь. Вера терзаемых душ кипела вокруг неё водоворотом, казалось - достаточно протянуть руку, и колоссальная мощь вольётся в тело. Но... эта пряность горчила. Подобно тёплой крови, энергия полнилась чьим-то страданием. 

 

Эниоталь

- впитать Веру проклятых душ (восстановление всех утраченных ХП и пунктов Веры, но приобретение такого же числа пунктов временной Муки)

- отказаться от "угощения"

- отказаться от сделки

?

 

Осколок

 

Ну, не так он представлял себе эту встречу. Совершенно не так.

 

- Мальчики, не ссорьтесь, - Лайла безмятежно рассмеялась и положила узкие ладошки Рэю на плечо. Из всех собравшихся только она, похоже, наслаждалась этим нелепым до крайности спектаклем: такие внешне похожие друг на друга братья никак не могли преодолеть целую Бездну между их мирами. А если бы преодолели... Кто сказал, что миры при столкновении не разлетятся на куски? 

- Дела семейные на работе не решаются, - рыжая "подружка" манекенщика чуть нажала пальцами на его массивное плечо, но этого оказалось достаточно: Рэй фыркнул и пошёл к лифту, по пути обдав Чарли наигранным безразличием. Как водой ледяной окатил. Или помоями. Лайла едва поспевала за своим парнем, который одним шагом покрывал совершенно космические для неё пространства. 

- Преподобный, вы же не откажетесь от вечера в кругу семьи? - елейным голоском прощебетала девушка, оглядываясь на Чарли. Ох, сколько триумфа было в её взгляде! "Преподобный", ха. Кажется, далёкая наследница той кары, которая постигла Каина, буквально смаковала ситуацию: благочестивая душа добровольно вязала себя по рукам и ногам порочными сетями мира моды. Вампирша ощутила, как стальные мышцы Рэя напряглись - манекенщик был крайне недоволен тем избыточным вниманием, которое Лайла оказывала дешёвой подделке. Пусть. Его недовольство и вместе с тем - полное бессилие что-либо изменить, возбуждали девушку до крайности. Впрочем, это не помешало ей робко поднять голову и виновато улыбнуться своему Рэю. Даже погладить рычащего тигра по враз окаменевшей руке. 

- Всё будет замечательно. Доверься мне, - прошептала алая женщина. А затем Чарли с покорностью висельника зашёл в лифт, и створки за ним сомкнулись. 

Баночка без воздуха, погребённая под толщей ледяной воды. Не спастись, не выбраться. О, как Эшемаил сейчас понимал несчастного светлячка из ранних воспоминаний своего носителя. 

 

***

- Вот мы и дома, - Лайла по-свойски бросила сумочку на плетёное кресло, сладко потягиваясь. И без того небольшая квартирка Рэя, сейчас вместившая в себя двух рослых мужчин и женщину, которая явно привыкла к открытым пространствам и потому активно жестикулировала, стала совсем крошечной.

Тесно, как же тут тесно. Грудь давит. Невозможно дышать. Тело бьёт панический озноб. 

Повисла неловкая тишина. Рэй самым настоящим волком взирал на Чарли, а тот, казалось, в один момент лишился своего чудесного голоса, способного убедить кого угодно и в чём угодно. Впрочем... не совсем. Вряд ли Чарли мог убедить себя в том, что поступает правильно. 

- У, я чувствую за этим кинжальным молчанием какую-то ужасную историю, - Лайла подошла к Рэю со спины и обняла его за талию. Готовая выслушать, понять и поддержать. Вне зависимости от того, прав он или не прав. 

Рядом с этой женщиной Рэй был всегда прав. 

[Фели]

Осколок, комната Реймонда

 

— У, я чувствую за этим кинжальным молчанием какую-то ужасную историю.
 
Чарльз, медленно снимающий с рукавов чужого костюма дорогостоящие запонки и совершенно не спешивший каким-либо образом поддерживать разговор, поднял на сладкую парочку потерянный взгляд тусклых серых глаз. Несложно было заметить, тем паче — бессмертному охотнику, как лихорадочно тряслись пальцы экс-преподобного, насколько рваным и прерывистым стало дыхание в широкой груди. Предсказуемо, говоря откровенно — такое поведение других в присутствии её Рэя уже давно стало привычной, пусть всё столь же до умопомрачения сладкой традицией. Но кое-что казалось донельзя неуместным, неправильным, как лишний кусочек в коробке с мозаикой — кусочек, который невозможно было подставить в общую картину, но который всё же существовал. Что-то, что не до конца можно уловить.

…в отличие от слабого запаха крови в апартаментах Реймонда. Крови чужой.

 
— Ужасно скучную историю, — фыркнул Реймонд, приосанившись и гордо расправив плечи, в то время как его брат как-то съёжился и поспешно отвёл взгляд в сторону прежде, чем алая женщина сумела уловить то, что же скрывалось на самом дне этих глаз, столь похожих на глаза её мужчины. Манекенщик скривил губы в хищной усмешке. — Но думаю, мой брат сумеет рассказать её, дорогая. Он, видишь ли, и сам такой.

 
Близнец ничего не возразил в ответ на укол — лишь прикрыл глаза и сцепил ладони в замок, как если бы пытаясь унять дрожь. Дочери Каина с её многовековым опытом понимания смертных без особого труда удалось определить по мимике и по языку их тел происходящее пред ней противостояние — не в виде драки, не в виде словесной перепалки, но в лишь присутствии этих двоих в одной комнате. Если всё тело её Рэя было напряжено, словно тело тигра, готовящегося к прыжку, то тело прислонившегося к стене Чарли расслабленно и с печальной обречённостью невозмутимо неподвижно, невзирая даже на бьющий его озноб и сбивчивое дыхание. Если в глазах её Рэя плескалась чистая, незамутненная ненависть и презрение, то в глазах Чарли…

 
Она наконец разглядела. В них было не того, что следовало и что было привычно ожидать. Ни страха, ни трепета: лишь невыразимая, мучительная тоска и боль. Лайла уже видела такие взгляды; кажется, эта история была даже интереснее, чем она могла ожидать.

 

Для того чтобы воодушевить Рэя на более активный диалог, кому-нибудь другому пришлось бы заключить контракт с дьяволом. Лайле же было достаточно сохранить своё прикосновение к крепкому, подтянутому и о сколь знакомому телу, достаточно воодушевляющей улыбки: и вот он с усмешкой приподнял подбородок, глядя на даже не пытающегося обороняться близнеца. Волна липкого, тягучего гнева и отвращения, хлынувшая от него в этот момент, была слаще патоки:

 
— Не дай этому святоше тебя обмануть, дорогая. На этом безгрешном солнышке больше одного пятна. К примеру… малышка Джулия? — издевательски промурлыкал Рэй, наслаждаясь видом того, как маска на лице Чарльза дала трещину: тот не вздрогнул и даже не дёрнулся, но того, как дёрнулись его скулы, было предостаточно. Реймонду пришлось приложить усилие на то, чтобы сдержать рвущийся на свободу поток всего, что скопилось в поражённой ядом душе: как верно сказала Лайла, он должен сохранять свою невозмутимость. Показать этой подделке, кто здесь был настоящим. С раздражённой усмешкой хрустнув затёкшей шеей, мужчина удостоил своего брата презрительным смешком. — У него даже не хватило храбрости признать самого себя, что уж говорить о правде.

 
От взгляда алой женщины не ускользнуло, с каким усилием «преподобный» протолкнул комок в своём горле, как сдвинулся при этом его кадык. Он по-прежнему молчал, словно воды в рот набрал; и кажется, Рэя это лишь раззадорило. Лайла превосходно помнила и знала этот задор — немного ребяческий, но лишь в аспекте его жестокости, которую кто-нибудь более узколобый мог назвать «бессмысленной». Как что-то столь притягивающе тёмное и обжигающее всех, кто осмелится приблизиться, могло называться «бессмысленным»?

 
— Я ведь уже рассказывал о том, что наш… о, прошу прощения. Мой отец от него отрёкся? — с притворно-ласковой усмешкой поинтересовался Рэй, даже не нуждаясь в каком-либо ответе и тут же устремив взгляд к затихшему брату. — Наш праведник решил наведаться в то захолустье, из которого нам едва удалось выбраться, невзирая на предупреждения и здравый смысл… просто потому что это правильно. Мистер Салливан был в ярости.

 
— Почему ты так меня ненавидишь, Реймонд?

 
Голос Чарли, который ещё недавно поверг Рэя в недоумения, звучал невыразимо тихо и устало — так мог говорить человек, с лишком зачерпнувший дополнительную порцию рока на своём веку. Лайла пробежавшим по бледной коже электрическим разрядом почувствовала, как напряглись под её ладонями мышцы на животе её мужчины, как по его груди прокатился рокочущий, задавленный лишь перед самым выходом рык.

 
— Потому что ты жалкий вор, и это всё, чего ты заслуживаешь, — медленно произнёс по слогам лишь чудом сохранивший самообладание близнец, исподлобья уставившись на свою половинку. Казалось, что от злости у него вот-вот искры из глаз посыпятся. Последний, наконец, осмелился поднять на него взгляд — с непониманием и растерянностью.

 
— Это… долгая история, — «преподобный» с удручённым вздохом покачал головой, явно чем-то раздосадованный. — Я не думал… красть твой костюм. Я верну его в целости и сохранности.

 
— Я не об этих жалких тряпках говорю.

 
Судя по интонации и тому, как приподнялась верхняя губа Реймонда… тот был как минимум зол. Как максимум — готов наплевать на грядущую фотосессию и голыми руками разодрать глотку жалкой копии. Обыкновенно он был более сдержан, но присутствие Лайлы добавляло свою щепоть пороха в эту заряженную пушку.

С нею на его стороне он просто не мог быть неправ.

[Лакич]

Хайгейтское кладбище

 

Так ли ты уверен, что хочешь причинить вред своему близкому человеку?

 

Но призрак исчез. Причем, казалось, с такой легкостью, что никакой ритуал все это время его не удерживал. Лишь по комнате прокатилась невидимая волна энтропии направившаяся, будто молния к громоотводу, к Винстону. Джованни лишь пошатнулся, как от удара, и причудливо дернулся, когда один из его глаз с противным чавканьем лопнулся.

"Он больше не близкий мне, нет-нет, он плохой!"

С жаром, яростно, прозвучало в разуме Бель гневные высказывание исчезнувшего духа.

 

- Ненавижу, - прошипел Джованни, прикрывая ладонью пустую глазницу, прежде чем другая вампирша не протянула ему повязку. Кажется, подобное у него случалось часто.

- Нам нужно спешить, - заговорила Нагараджа, - скоро рассвет.

Видимо, двум клыкастикам (хотя с клыками тут был только один) не очень нравилась идея уснуть под солнцем или окончательно умереть от призрачных ручек одного духа. Неженки.

 

Хайгейт, особняк

 

Воспользовавшись катафалком Карен, вся эта группа добралась до особняка, к которому указывал дух, минуя холодные, чуть зловещие от сводящей с ума ауры улочки Хайгейта. Повезло, что во всей округе подобное сооружение было одно. Покинутый, заброшенный и позабытый, он все еще стоял на своем месте. Рене, таки взявшая с собой всевозможные алхимические принадлежности для ритуала, не слушая кого-либо, потребовала остановится в нескольких минутах ходьбы от особняка, чтобы их никто не заметил.

 

Миновать ограду оказалось предостаточно... просто. Забор, служивший защитой, во многих местах обрушился, а пролезть через окно было достаточно просто, особенно учитывая, что эти "охотники на приведений" были вампирами и демонами. Однако... это действительно было слишком легко - быть может их ведут в ловушку? В любом случае, падшие и их друзья оказались в пустой, совершенно без мебели, будто ее конфисковали или распродали, комнате.

- Тут явно кто-то живет, - Рене, указала в угол, где валялось пару консервов, - хм...

Девушка прислушалась.

- Вне зависимость от того, что же вы решили делать с призраком - сначала надо найти опекуна. Пожалуй, будет логичней, если вы это сделаете. Ведь... как бы выразиться по мягче.

- Демоны лучше всех умеют производить впечатление, - Нагараджа довела мысль Джованни до логического конца.

[Gonchar]

Лабиринт

 

16+

- Нравится? - кокетливо сощурилась Ада, склоняя голову набок и слегка подёргивая плечом, давая скользнуть краю пальто вниз по бледной бархатной коже, обнажая усеянное бледными пятнами веснушек плечо. 

Палец с аккуратным, чуть острым маникюром скользнул ближе навстречу жадному розовому язычку девушки, утопая в его мягкости и влаге гибкой плоти, продавливая его между пухлых девичьих губ с вальяжной мягкостью, раздвигая их пальцами и заставляя жадно облизывать и проглатывать каждую влажную каплю, падающей на чувствительные зоны горько-пряными каплями, расцветая вспышкой вкуса, дурманящего и пьянящего голову как едкий наркотик. На мгновение острые зубки непослушного зверька в бесполезном и бессильном протесте гордости сомкнулись вокруг уже погрузившихся на полторы фаланги пальцах, а в глубине зелёных глаз вспыхнул злобный огонёк...

- Скажи мне, - с нажимом и куда большей жестокой злобой прошипела ведьма, смыкая пальцы вокруг соска обнажённой груди, - чего ты хочешь? 

Веснушчатое лицо вербены исказила слегка безумная улыбка и Валери вдруг ощутила, как от пальцев, прикосновений чужого тела, натяжения горячей кожи и прикосновений к ней по всему подтянутому юному телу начинает растекаться какая-то совершенно дикая волна чувственного блаженства, покалывающая электрическими разрядами от каждого движения, с невероятной силой вгрызающимися в самую подкорку мозга, практически размягчая её как влажную глину, давая истекающим влагой щупальцам чужой ароматной силы и власти погружаться как в податливую плоть всё глубже и глубже, до самой сердцевины, выкручивая и выворачивая тысячи нейронов и заставляя их биться в лихорадочном экстазе. Слишком много чувственных ощущений, слишком ярко, слишком влажно, слишком пахнет...

Из горла девушки вырвался гортанный и одурманенный стон, тело выгнулось дугой и спазмировало напористо раздирающим внутренности блаженством. Веки с тёмными ресницами затрепетали, а горящие зелёные глаза закатились за орбиты, выдавая на долю мгновение отключившийся от перегрузки разум. Однако мощный толчок от обезумевшего животного тела вернул чувства обратно яростным напором усиленного в сотню раз желания, рвущего на ошмётки любые другие барьеры и глупые мысли, наполняясь одним только безумным желанием.

- Соси. - словно набат по ушам ударил властный, жёсткий голос и пара пальцев скользнули непозволительно глубже сквозь расслабленный хват зубов.

Контроль над нервной системой: усиление чувствительности - 4 успеха

[AL.MA]

Хайгейт, особняк

 

"Он больше не близкий мне, нет-нет, он плохой!"

 

Дорога до осбоняка проходила в молчании, а может быть и нет. Но Бель была занята своими мыслями и действительно не слышала беседы, как-то странно складывались параллели этой истории. Мальчик без глаз, обида на опекуна, желание мести. Ей казалось, что это все она уже проходила. А может быть это репетиция перед премьерой? И именно от их действий будет зависеть дальнейший ход событий на главной сцене. Вообще тема глаз беспокоила халаку. Глаза, око... символ солнца, Бога... лишать глаз - лишать света, погружать во тьму... очень интересный ассоциативный ряд. Кто так старался погрузить во тьму будущее человечества - их детей. Навязать им боль, обиду, разочарование? Вряд ли она сможет найти ответы на эти вопросы одна, но с кем можно поделиться своими мыслями? Кому довериться? Она доверилась совсем недавно рабису и ничем хорошим это не закончилось. Нужно что-то делать, и самым правильным будет решать проблемы по мере их поступления. Спустя некоторое время катафалк остановился недалеко от особняка, и к счастью, вокруг не было ни души. Бель вылезла из машины и аккуратно закрыла за собой дверь, безмолвно приглашая остальных последовать её примеру.

 

- Вне зависимость от того, что же вы решили делать с призраком - сначала надо найти опекуна. Пожалуй, будет логичней, если вы это сделаете. Ведь... как бы выразиться по мягче.

- Демоны лучше всех умеют производить впечатление, - Нагараджа довела мысль Джованни до логического конца.

 

Да уж. Видели бы вампирчики, какое впечатление она совсем недавно произвела на церковную публику. Кончиками пальцев Бель скользнула по своему бледному запястью, чувствуя, как вместе с волнением, нарастает боль в теле и душе. Знаете, бывают такие дни, когда вы настолько уже изнурены и устали, что просто хочется упасть и уснуть. Для падшей настал именно такой момент. Но не время раскисать. Еще пока не время. Бель вскользь взглянула на Лайлитама, ища поддержки, или хотя бы подсказки в его невозмутимом виде. Если кто из них и мог произвести необходимое впечатление, то точно не она.

- Мистер, сэр, герцог... Ли? Мне улыбнулась удача узнать кое-что о чарующем голосе, которым точно обладают некоторые представители вашего дома. Не продемонстрируете ваши таланты, если, конечно, это не слишком затруднит вас. - Господи, что за чушь она сейчас мелит. Кошмар. Видел бы он её в человеческом облике, даже и не посмотрел бы в её сторону.

- Кхм. Если, конечно, мы найдем этого опекуна. - Покачала головой Бель, печальными глазами взглянув на дьявола. На его лице не дрогнул ни один мускул.

[Элесар]

Хайгейт, особняк

 

Относительно жестокого плана призрачного мальчика Лайлитам придерживался примерно тех же взглядов что и Бель, пусть и не выражал их в столь велеречивой форме. Происшедшее с Винстоном заставило падшего ангела лишь задумчиво почесать в затылке — если уж вампиры не придают значение лопнувшему глазу, то с чего вдруг ему переживать? До свадьбы заживёт. Ну, или до окончательной смерти в крайнем случае.
Особняк к которому их доставил катафалк Карен ничем не выделялся на фоне остального города — точно такой же серый, унылый и с явственно ощущаемым налётом скверны. Отличное место для загородного отдыха, одним словом.

— Мистер, сэр, герцог… Ли? Мне улыбнулась удача узнать кое-что о чарующем голосе, которым точно обладают некоторые представители вашего дома. Не продемонстрируете ваши таланты, если, конечно, это не слишком затруднит вас. — Господи, что за чушь она сейчас мелит. Кошмар. Видел бы он её в человеческом облике, даже и не посмотрел бы в её сторону.
— Кхм. Если, конечно, мы найдем этого опекуна. — Покачала головой Бель, печальными глазами взглянув на дьявола. На его лице не дрогнул ни один мускул.

— Да, давай тогда уж остановимся на «Ли», дорогая. А то боюсь, как бы у меня не приключилась изжога от всех этих пафосных титулов, — задумчиво хмыкнул намару, прекрасно осознавая где именно халаку могла узнать о столь интимных для дьяволов особенностях их дома. Нуску, пребывающий в промежуточном состоянии между формой пламенеющего духа и смертным телом Эмиля, посмотрел на демонессу и улыбнулся.
— Хорошо. А не найдём, так спалим особняк до основания. Пойдём, поищем злобного опекуна.
А вот эта шутка должна прийтись джованни и награджа по вкусу, определённо.

[Лакич]

Хайгейт, особняк

 

По вкусу. Двум вампирам. Ха-ха.

То есть.

В конечном итоге недолгое блуждание по опустевшему особняку привело двух падших в комнату на втором этаже. Она могла бы считаться такой пустой и такой же обычной, как и все прочие, что они видели, если бы не одно но. Каменное изваяние ангела, притащенное, казалось, из сада, извращенное порчей. Однако никакой скверны статуя не излучала, а перед нею, будто разрушенный алтарь, были разбросаны куски дерева и пластика, которые когда-то были столиком, а в уголке комнаты валялась разбитая глиняная чаща.

И все же, несмотря на... пустоту, казалось, что каменный ангел смотрел на демонов с укором. Ведь они так грубо побеспокоили его сон. И... печалью.

 

 

Белитруахим и Лайлитам вздрогнули. Не от страха, скорее на автоматизме, когда услышали в другой - соседней от этого... святилища? - комнатке монотонное, тихое, не безумное, но абсолютно лишенное эмоций бормотание... Итак, видимо, от них даже не прятались.

Сообщение отредактировал Лакич: 07 февраля 2017 - 18:32

[Элесар]

Хайгейт, особняк

 

Даже в сравнении с остальной подвергшейся проклятию деревней, аура этой комната отдавала непередаваемой и ощутимой практически на физическом уровне скверной. Даже не сталкивавшийся впредь с подобной силой нуску прекрасно осознавал, чьи жадные щупальца дотянулись до особняка и живущего здесь смертного. Не факт, что чарующий голос подействует на такого человека, ой не факт.
— Раньше в статуе обитала частичка привязанного. Опекун попытался её уничтожить, вероятно когда понял с чем имеет дело. Сейчас она неактивна, — произнёс выглядевший чрезвычайно сосредоточенным Лайлитам. Впрочем, когда он поднял взгляд на демонессу, серьёзности заметно поубавилось. — Держись сзади. И постарайся не очень громко кричать от страха, золотце.
Вошёл в небольшую каморку Клинок Рассвета уже в истинном огненном обличье — кто знает насколько серьёзно затронуло хозяина ветхого жилища влияние Асмодея.
— Хэй, дружок. Санта узнал, что ты был очень плохим мальчиком и прислал к тебе двух самых доверенных эльфов, — окликнул стоявшего на коленях перед деревянным распятием мужчину дьявол.

[AL.MA]

Хайгейт, особняк

 

— Хэй, дружок. Санта узнал, что ты был очень плохим мальчиком и прислал к тебе двух самых доверенных эльфов, — окликнул стоявшего на коленях перед деревянным распятием мужчину дьявол.

 

До этих слов Бель с пониманием и восхищением в глазах кивала на любую фразу Ли. Но тут прикусила нижнюю губу, молясь небесам. "Я знаю, что много грешила: врала, гордилась, предавалась чревоугодию и порочным мыслям, клеветала и хотела многого для себя. А так же довольно циничная для своего возраста... 77 лет, хо-хо, пора уже думать о тебе, Боженька. Но дело же не в этом, ты все равно оберегал меня! Господи, и я смогла прожить столько времени в этом полном опасностей городе. Я знаю, что уже использовала всю свою удачу, но прошу лишь последнего шанса. Обещаю хорошо вести себя. Спасибо." Бель молилась? Она закрыла глаза на секунду, и словно небеса на самом деле услышали её молитвы.

 

"МАМА. ОН МЕНЯ ОБИЖАЛ. УБЕЙ ЕГО"

 

Ну, или почти небеса. Открыв глаза, Бель увидела на лице обернувшегося к ним опекуна не ярость и коварство, как можно было ожидать, а вполне себе такие обычные удивление и ужас, от яркого эльфийского образа дьявола, по всей видимости...

- Простите, что так внезапно и без приглашения посетили вас. - Бель постаралась выглянуть из-за широкого плеча Ли.

- Мне понятна ваша обеспокоенность. Но привело к вам важное дело, которое угнетает весь этот прекрасный, до недавнего времени, район. Нас направил сюда... мальчик, он чувствует себя крайне униженным и оскорбленным. И говорит, что вы предали его. Что-то подобное происходило в вашей жизни, не так ли?

[Лакич]

Хайгейт, особняк

 

У него не было слов.

Просто... он не знал, как реагировать на подобное. Существа из его темного прошлого вновь вернулись, но... это были другие. От них не веяло тем злом и порчей, однако... нет, этого просто не может быть. Кошмар. Мужчина нахмурился, собираясь, видимо, молчать, ожидая не вопросов, а смерти.

Желательно быстрой.

Однако Белитруахим явно его удивила.

- Нет, - грубо отрезал он и врал. Это было видно. - Или... нет, - уже неуверенно начал он, - да.

В конце концов признался мужчина.

- Я предал его. Вы... пришли вершить суд?

"ДА. МЫ ВЕДЬ ПРИШЛИ ВЕРШИТЬ СУД, МАМА?"

Злость, которым был наполнен этот голос, казалось, скоро начнет сочится в реальность.

[Элесар]

Хайгейт, особняк

 

В отличие от Белитруахим Клинок Рассвета особенно тёплых чувств к опекуну не испытывал и взирал на замершего в покаянной позе мужчину с нескрываемым отвращением. Впрочем, дьявол всё ещё прекрасно помнил кому смертные обязаны за творящийся вокруг бардак, и рубить с плеча (какие шутки пропадают, ей-ей) не планировал.
— Выходит ты действительно предал мальчишку? Продал его в рабство, а когда понял кому именно досталась твоя жалкая душонка оказалось уже слишком поздно? — намару замер в нескольких метрах от бывшего слуги Привязанного, обнажил клинок и направил рассечённое остриё таким образом, чтобы оно указывало прямо в грудь человека.
— Думаешь это желание значит хоть что-нибудь? Помогал пытающему невинных детей монстру, а теперь собрался забыться в сладких объятиях смерти? Трус, — Лайлитам опустил «Рассекающий ночь» и разочарованно покачал головой: от французского антиквара в его манере говорить почти ничего не осталось. — Раскайся перед неупокоенной душой племянника и заслужи его прощение делами. Сражайся с тем, кто даровал тебе силу и спаси тех, кого ещё можно спасти из его когтей.

[Selena]

Cерые Земли, собор

 

- Ты предлагаешь сделку. Бабушка любит сделки. Верни наследие, накажи Магдиэль, и получишь наше тёмное благословение. А пока что... разделишь со мной трапезу, дорогая гостья? - Ба'эб кокетливо оглянулась через плечо. Поток из энергии душ, который до сего момента размеренно вливался в трон, вдруг изменил своё направление. Теперь незримые волны захлёстывали Эниоталь. Вера терзаемых душ кипела вокруг неё водоворотом, казалось - достаточно протянуть руку, и колоссальная мощь вольётся в тело. Но... эта пряность горчила. Подобно тёплой крови, энергия полнилась чьим-то страданием.

 

- Сделка, да. - Эниоталь согласно наклонила голову, всего на пару секунд, не больше, - Спасибо за приглашение, не откажусь, - продолжила она, протягивая ладони к кипящему вокруг водовороту, позволяя энергии войти в себя. Такой теплой, такой горькой... Боль. В каком-то смысле она тоже виновата в том, что произошло здесь. Эта боль будет с ней всегда. 

Вера заполнила ее до краев, исцеляя оставленные спектрами и самим потоком раны. Горечь чужого страдания осталась в душе терпким послевкусием.

 

 

ХП и Вера восстановлены

+ 6 пунктов ВМ

ПМ повышена до 7

[Фолси]

Собор

 

Вера заполнила ее до краев, исцеляя оставленные спектрами и самим потоком раны. Горечь чужого страдания осталась в душе терпким послевкусием.

Ба'эб взирала на таинство в благоговейном молчании. И лишь когда сущность Эниоталь насытилась горчащей Верой, древняя халаку улыбнулась.
- Нерождённые мечты и сбывшиеся кошмары, застарелая ненависть и непознанная любовь. Ничто не может сытнее напитать наши укрытые во тьме души. Творец думал, что сокрушил нас, но именно мы теперь пируем над останками его возлюбленных детей, - девичий голосок Ба'эб не сочетался с теми жестокими словами, которые услышала Эниоталь.
- Теперь иди, сестра по Дому. Скажи моим слугам, что должна вернуть Бабушке её костыль, - Ба'эб хихикнула. - Они тебя пропустят.
Туманная фигурка демоницы взмыла вверх и растворилась в спиралях вихря. Чёрный дым величаво втянулся обратно в трещинки на троне, открывая проход из зала. Проход, возле которого столпились облачённые в балахоны фигурки. Их уродливые, когтистые лапы не могли скрыть даже широкие рукава. Их шипящие голоса теперь лишь отдалённо напоминали человеческие. Их алые глаза на искорёженных, серых лицах горели злобой.
Носферату. Неужели во всём космосе не осталось таких дыр, в которые бы не забились эти крысы?

 

Осколок

 

— Я не об этих жалких тряпках говорю.
Судя по интонации и тому, как приподнялась верхняя губа Реймонда… тот был как минимум зол. Как максимум — готов наплевать на грядущую фотосессию и голыми руками разодрать глотку жалкой копии.

 

"Сделай это", - вдруг прошелестел её голос на границе его сознания. 

Рядом с алой женщиной он прав. Рядом с алой женщиной он не должен себя сдерживать. 

Реймонд подошёл к брату и, до скрипа стиснув зубы, с размаху ударил пудовым кулаком священнику в скулу. Затем схватил за грудки своей рубашки и припечатал лбом в переносицу, отчего окровавленный "гость" упал на стоящий позади него диван. Грудь Рэя тяжело вздымалась под рубашкой: манекенщик едва сдерживал себя, чтобы не стащить самозванца за волосы на пол и не начать избивать его ногами. Неважно, сколько костей придётся сломать. Он вырвет, вырвет из этого мерзавца своего Чарли! Своего любимого брата. 

Ладошка алой женщины коснулась мощной шеи, и вздувшиеся жилы тут же разгладились. Рэя сковала странная апатия, почти опустошённость: парень словно стоял на краю могилы. Не важно, сколь усердно он будет рыть эту могилу руками, переступая коленями в грязи и проклиная небеса - его Чарли уже давно сгинул и разложился под слоем рыхлой почвы. 

Хотелось... выть от безысходности. 

 

Лайла смело приблизилась к Эшемаилу, который со смесью недоверия и обречённости во взгляде взирал на своих мучителей. Девушка грациозно наклонилась и провела кончиком языка сначала по рассечённой скуле, затем по кровоточащей переносице. Зелёные глаза расширились. Кровь священника колола нёбо, точно освящённая вода. Женщина сглотнула, подавив желание впиться клыками в загорелую, открытую шею такой доступной жертвы. Но было бы верхом безрассудства пить из того, кто несёт на себе благословение божье. Состроив разочарованную гримаску, Лайла потрепала священника по волосам и сделала несколько шагов назад, поравнявшись с Рэем. Тот, казалось, застыл над самой пропастью крушения надежд. 

 

И вновь она направила его. 

 

- Кровь не может обмануть - он всё ещё твой Чарли. Поприветствуй брата, как хотел все эти годы, - ласково прошептала каинитка, поглаживая Рэя по руке. От этой девушки сейчас исходила такая тёплая уверенность, что манекенщик вдруг почувствовал... надежду. Сосущая пустота в груди стала ощущаться слишком остро, чтобы сдержаться. Чтобы презирать. Чтобы делать вид, насколько ему безразличен единственный родной человек во всей сраной жизни. Его отражение, его живая часть. Не двойник, не самозванец. 

 

Родной и любимый брат. 

 

- Сними эту одежду, она не принадлежит тебе, - устало и упрямо рыкнул манекенщик. Эшемаил растерянно вздрогнул, переводя взгляд с Реймонда на Лайлу. Но... нет, уже не Эшемаил. Зелёные глаза алой женщины гипнотизировали, вызывали из самых потаённых уголков души забытые амбиции. Не ангела, не архивариуса, а светловолосого мальчика, который чувствовал себя неуязвимым, рука об руку путешествуя по жизни с братом. Всё казалось таким простым и дозволенным. Пожелай... и возьми, Реймонд не осудит. А на мнение остальных плевать. 

Но Реймонд осудил. Потому что ему, самому близкому, самому преданному брату на земле Чарли предпочёл какую-то сопливую девчонку. Почему, почему, почему?!

- Почему?! - хрипел Реймонд, грубо разрывая края рубашки, которую священник снимал слишком медленно. Горячий, мощный лоб манекенщика вжался в ноющую переносицу Чарли, но тот уже был отрезан от боли. Вся чувственная вселенная сжалась до пары горящих странным пламенем зелёных глаз, которые пробуждали в непорочной душе священника одновременно раскаяние перед братом и...

И желание наверстать упущенное. Желание стать целым - братьями Салливан, а не разбитыми осколками "чёртов святоша Чарли" и "невыносимый засранец Рэй". 

Запреты, которые долгие годы удерживали напряжение между братьями натянутой стрелой, просто исчезли. По волшебству, не иначе. Но вряд ли близнецы, которые сейчас глотали слёзы пополам с откровенными вздохами, которые неловко и упрямо искали губы друг друга, горячими ладонями ласкали тела... вряд ли они видели, как Лайла с довольной улыбкой села в кресло-качалку и что-то мурлыкала себе под нос, не сводя с обнажённых близнецов пылающих инфернальной страстью глаз. 

 

А поутру они проснулись. 

 

Солнечный лучик, проказник этакий, мазнул дремлющего Чарли по дрожащим векам. Пора вставать, чудесный принц. Нехотя священник разлепил глаза: он всё ещё был в квартире Рэя, в кричаще широкой  для таких небольших апартаментов кровати брата. Рядом размеренно сопел всклокоченный манекенщик. Впервые за долгие годы, в течение которых преподобному выпадало сомнительное удовольствие встреч с озлобленным на весь мир братом, Рэй выглядел... умиротворённым. Как будто перестал всю жизнь бежать за поездом мечты и наконец-то позволил себе передохнуть. Широкая и крепкая, покрытая резко очерченными венками ладонь Рэя лежала на смуглом боку Чарли. Тяжёлое и тёплое дыхание приятно щекотало белокурый пушок на груди "святоши". Хотя какого теперь, к чертям, святоши? 

Впрочем, несмотря на крамольную мысль, Эшемаил вдруг ощутил странное облегчение. Та частичка его души, которая ещё отзывалась на ребячливое имя "Чарли", наконец-то обрела покой. 

Воплощённый ангел поискал глазами алую женщину, но та, как самое настоящие роковое видение, бесследно исчезла. 

[Лакич]

Хайтгейт, особняк

 

— Раскайся перед неупокоенной душой племянника и заслужи его прощение делами. Сражайся с тем, кто даровал тебе силу и спаси тех, кого ещё можно спасти из его когтей.

 

Губы мужчины вздрогнули, словно он пытался что-то сказать, но ком стыда и ненависти к себе самому. В этом человеке давным давно угасла вера, жаль было за подобным наблюдать. Но... что же, видимо, некоторые люди действительно слабы духом, чтобы принять свои ошибки.

Так, по крайней мере, могло казаться кому-нибудь другому.

Лайлитам же, Клинок Рассвета, смог зажечь в этой опустошенной душе тусклую искорку надежды, которой суждено стать настоящим пламенем.

- Я... все началось несколько лет назад, когда Джим попал ко мне. Шепот, темные желания - у меня было все, однако мне хотелось большего. Денег, женщин, запретного. С каждым разом шепот был все громче и громче и... в один момент он назначил цену.

Мужчина тихо зарычал, понимая, во что он тогда превратился.

- Я был ужасным человеком, бедняга заслуживал другой судьбы, я... мне было все равно. Пока трехглазый мудрец не очистил мою душу. Боже, что же я натворил. И даже тогда, когда я освободился от его влияния. Мне... не хватило решимости, чтобы спасти Джима, - мужчина завыл, будто загнанная в угол собака.

- Прости меня, Джим. Я понимаю, как это сложно, но...

 

Тусклое сияние озарило помещение, когда из неоткуда стал материализоваться дух. Прожилки порчи в его сущности стали испарятся, будто по волшебство, и даже две пустые глазницы казались уже не столько мрачными. Парнишка протянул ладошку мужчине, улыбаясь.

- Спа... спасибо, дядя Фрэнк, - мальчик стал исчезать, наконец получив возможность отправится в мир иной.

 

"ТЫ ВСЕ ИСПОРТИЛА. НЕНАВИЖУ ТЕБЯ. НЕНАВИЖУ"

Гневный крик раздался в голове Белитруахим, сменяемый мимолетной, но резкой болью, достаточной, чтобы сломать даже ангела. Впрочем, ощущение чужого присутствия улетучилось, аура мучений развеялась. Порча Асмодея глубоко пустила корни в это место, однако рано или поздно его влияние сведется на нет.

И только статуя в соседней комнате пропала

 

Когда двое падших и мужчина спустились вниз, то никаких вампиров те не застали. Рене и Винстон поспешили отступить к катафалку, когда почувствовали, что проклятие развеялось. Незачем... лишний раз светится и забирать у героев славу. Не так ли?

"Фрэнк" был мрачен, будто туча. Сейчас он был вновь погружен в свои мысли, ведь обещание, которое он дал не только элохим, но и своим собственным демонам, еще предстояло исполнить.

Исправить ошибки не получится никогда. Но, быть может, получится не допустить будущих?

 

Тех:

Белитруахим:

3 единицы ударного урона

Бросок на самоконтроль сл8

 

Лайлитам:

Бросок самоконтроль+сознательность сл 9 на понижение муки

[AL.MA]

Хайгейт

 

- Спа... спасибо, дядя Фрэнк, - мальчик стал исчезать, наконец получив возможность отправится в мир иной.

 

Слабая улыбка поселилась на губах Бель, тусклый огонек надежды, что в мире тьмы есть место лучику света. Все больше она убеждалась, что внутри каждого из числа смертных ведут борьбу рай и ад. И этот мужчина не стал исключением. Он сам создал свой ад, который был его утешением в этом грешном мире... совсем недолго. Его собственный демон, которого он впустил глубоко в свою душу и которому поклонялся, разрушил все, чем тот дорожил.

 

И как же им повезло, что яркость, сладкоречие и хитрость Лайлитама смогли сейчас достучаться до другой стороны души этого мужчины - любви, доброты и искренней преданности по отношению к своей семье. И заставили раскаяться. Сколько иронии было в этом моменте. Дьявол не скупился на слова, чтобы призвать мужчину сражаться с темными силами, которыми сам же, по своей сути, и являлся! И, что самое поражающее: вложил в него смелость и отвагу, чтобы спасти, если не его уже умершего племянника, то тех, чью гибель ещё можно было предотвратить. Кем же мы являемся для людей? Друзьями? Врагами? Простым отражением их надежд, слабостей и пороков? Противоречивые чувства. Но теперь можно было хотя бы не волноваться за судьбу Хайгейта.

 

За пределами особняка начали кружиться в хороводах снежинки, а на его окнах завился в причудливых узорах иней. Пора было возвращаться. Хотя в мыслях творилось что-то очень странное. Все смешивалось в большой, просто огромный, ком бессвязных эмоций. Крутилось и заворачивалось, всплывая к непонятным размышлениям и выводам. В конце концов, голова просто начинала гудеть.

 

"ТЫ ВСЕ ИСПОРТИЛА. НЕНАВИЖУ ТЕБЯ. НЕНАВИЖУ"

 

От этих слов в своей голове Бель залилась смехом. Казалось, звон её голоса одним ударом рассек безумием окружающую тишину.

- Пустые слова… - Прошептала она, успокоившись и устало опустив голову. - Ничего не стоят… Ничего…

 

Простившись с раскаявшимся опекуном, падшие направились к Рене и Винстону, ожидавшим их триумфального возвращения у катафалка. Но так ли сладок был бы вкус победы демонов без весомого вклада самих вампиров? Бель с каждым шагом все больше ускорялась, пока не обогнала Ли, и не кинулась на шею новым друзьям с какой-то детской непосредственностью и очарованием.

- Все закончилось? Все действительно позади? - Она взяла руку Рене и руку Винстона, сложила их ладони между своими в молитвенном жесте и поднесла к губам.

 

Бросок на самоконтроль:

Психоз стал временным. Продлится 3 игровых дня.

[Фели]

Лабиринт

 

16+

— Соси.

 

Видит бог — который, если верить словам её учителя, был той ещё сволочью — желание оскалиться и стиснуть челюсти так, чтобы в ушах раздался либо угрожающий хруст крошащихся зубов, либо влажный звук рвущейся плоти, было абсолютно нестерпимым. Возможно, дикий зверёк даже осмелился бы на подобное членовредительство, будь ситуация более благоприятной. Но увы: Валери, тело которой в буквальном смысле магическим образом обрело мозговыносящую чувствительность, каждой своей клеточкой кричало, требовало от колеблющегося, мятущегося разума подчинения. Подчинения этим властно поблёскивающим глазам, подчинения дразняще поигрывающим её затвердевшим соском пальцам. В уголках глаз дрожащей Валери неумолимо скапливалась предательская влага — от этого щемящего, нестерпимого и неудовлетворённого желания становилось почти физически больно. 
 
Этот запах...
 
Из глотки девушки донёсся низкий, гортанный рык, и на какое-то нелепое мгновение Ада даже могла подумать, что мелочь попытается оттяпать ей пальцы. Было бы досадно, действительно, но нет. Пухлые, чувственные губы изогнулись в хищной усмешке, когда подмятая, сдающаяся под напором блаженных наслаждений Сирота судорожно сглотнула, силясь подавить подступающий рвотный рефлекс, и... принялась посасывать влажные от слюны и иного сока пальцы с вульгарным, мокрым причмокиванием. Веснушки стали лишь заметней на фоне яркого румянца; подвижный, чудно заострённый язычок старательно пытался слизать каждую капельку.
 
Это, впрочем, не отвлекло ведьму от ощущения какой-то возни за её спиной, вынудив почти нагую Аду с раздражённым пыхтением обернуться: кто ведал, какими знаниями обладал временно подчинившийся зверёк. Впрочем, увиденное её... не обеспокоило, даже позабавило самую малость, но выглядело это немного чудно: тёмный, клубящийся туман, окруживший силуэт девчонки на манер невесомого, деликатного плаща, дымчатыми щупальцами скользнул под ткань её джинсов. Это не было тьмой, не было хоть сколь-либо ощутимым дымом... но, по всей видимости, зверёк рассчитывал, что это облегчит его положение. Какая прелестная наивность.

Острые зубки не больно, но предупреждающе сжали влажные пальцы Ады: похоже, недостаток внимания кое-кого рассердил... ещё больше обычного, то есть.

 

Осколок, комната Реймонда

 

Вероятно, что намару, растерянно взирающий на посапывающего под его боком мужчину с чудной смесью шока и какой-то необъяснимой радости, ещё не до конца осмыслил произошедшее. Как иначе истолковать эту лёгкость, которую Эшемаилу не довелось почувствовать ни разу с момента его появления в Лондоне и, вообще, мире смертных? Смешно, но даже кошмары не досаждали падшему этой ночью хоть сколько-нибудь упрямо; они никуда не делись, право, но в этот раз были почти безобидными. Лишь тени, шорох бумаги, зловещие шепотки да слепящая боль в грудной клетке.
 
Верно, можно было списать произошедшее на счёт того участка его головы, что отводился Чарльзу. Небольшой, но нестерпимо яркий на фоне тусклых воспоминаний падшего аспект рассудка, по мнению пока не пришедшего в себя дьявола должен был буквально фонтанировать стыдом, шоком и опаской перед неминуемым пробуждением его близнеца, но… нет, ничего из вышеперечисленного. Вместо этого был Покой. Покой той невероятно редкой породы, словно недостающий кусочек его личности наконец-то вернулся на своё место спустя немыслимое множество лет, пустил на необжитой и холодной земле корни; притом сделал это с такой лёгкостью, будто это был плодородный чернозём. Не следовало путать — он всё ещё прежний «святоша», тот самый Чарли, что раскаялся и перешёл под крыло церкви с надеждой вымолить свой грех. Но и этот Чарли всегда ставил свою семью превыше всего! Именно этот Чарли по-прежнему любил ненавидевшего его брата, с тихой печалью принимая гнев и боль последнего во время их редких встреч. Именно этот Чарли окончательно сломался, только получив письмо отца с роковой, губительной для пошатнувшегося рассудка новостью.
 
Именно этот Чарли теперь существовал лишь в виде воспоминаний и порывов, ибо его место занял дьявол, призванный из бездны двумя ничего не понимающими сиротами.
 
Удивительно, насколько… счастливой сейчас казалась ему вчерашняя ночь. Неуютная мысль; Эшемаил вздрогнул и поёжился от пробежавшего по коже холодка, с нервным смешком отвернувшись от нагой копии самого себя. Хоть на мгновение, хоть на несколько жалких часов, но загнанный в угол архивариус, безропотно наблюдающий за происходящим буквально с первых рядов, чувствовал и самого себя... принятым. Это не был его брат; это не была его любовь, но тот крошечный, эгоистичный и затравленный клочок его сущности желал присвоить немного этого тепла себе. Отогреться в нём перед наступлением надвигающейся вьюги.
 
Воспоминания тоже не давали намару хоть какой-либо передышки, и постепенно давали о себе знать с ненавязчивостью крепостного тарана: Эшемаил не мог забыть, что этой ночью состоялся аукцион, на котором кто-то наверняка купил Реймонда. Безмятежное лицо священника на мгновение скривилось в мучительной, болезненной гримасе. Эшемаил должен был… хоть что-нибудь сделать. Хоть что-то, проклятье!

Почему его брат, да и вообще все модели с таким спокойствием относились к такому «мероприятию»? Не могло статься, что все они были под очарованием, других кингу иль нет. 
 
Когда дыхание Рэя на мгновение оборвалось, и мужчина недовольно зашевелился, дьявол на миг даже запаниковал малость. Когда-то он был полководцем и стратегом, тщательно просчитывающим тактику вплоть до мизерных возможностей и исходов. Кингу, дай ему волю, мог часами рассуждать над их положением, и в итоге избрать оптимальный план действий. Так было и с его архивом, в котором он знал положение буквально каждого сектора.
 
Проблема заключалась в том, что ситуации в стиле «думай быстро» могли повергнуть его в ступор даже тогда.
 
Наверное, именно поэтому, когда растрёпанная голова Реймонда слегка приподнялась, демон в теле Чарльза Салливана не придумал ничего умного, кроме как уткнуться лбом в макушку пробудившегося брата. Переносица и скула отозвались негодующей, саднящей болью, но это ничего: дело-то было в том, что этот жест был обоим близнецам до одури знаком. После него Рэй обыкновенно с шутливым негодованием «бодал» его в отместку. Взрослые, ответственные люди? Для начала, он даже не был человеком; да и позволительно в такой ситуации действовать на автоматизме.