Марко Капелле уже ждал Адалин. Глава ячейки, в которой она теперь состояла, сидел за массивным темным столом, на который падал оранжевый луч заходящего солнца, создавая резкие тени и подчеркивая задумчивость на его лице. Он был старше Десмонда лет на пятнадцать, но Адалин все равно находила их неуловимо похожими. Может быть, дело было в темных волосах и смуглой коже антиванца, потому что черты его круглого лица были лишены той аристократичной хищности, какая была у ее наставника, а фигура стала рыхлой из-за долгого отсутствия полевой работы. Сейчас, кроме участия в Сопротивлении, Капелле занимался торговлей, но, по слухам, в молодости был Вороном, потому не удивительно, что именно он руководил операциями по устранению.
Как бы то ни было, Капелле хоть и был снобом, но оказался справедливым руководителем, и те недолгие полгода, что Адалин работала в ячейке, прошли относительно легко.
Учитывая обстоятельства.
В груди все еще царапал мерзким напоминанием тот факт, что Десмонд отослал ее, будто нашкодившего котенка, подальше от себя, в другую ячейку, а сам уехал, не сказав ни слова о том, куда направляется.
У Адалин была крошечная надежда, что когда он вернется, все станет как прежде, когда они жили и работали вместе. Только эта вера и не дала ей развалиться на куски.
— А, Адалин. Не стой у порога. — Капелле пожевал губу и бросил на Адалин оценивающий взгляд. Между его бровей залегла глубокая складка.
Отодвинув стул ногой, Адалин села напротив мужчины и внутренне поежилась. Обычно задания ей передавали через тайные послания, спрятанные в назначенном месте, или связных. Этого хватало, чтобы сделать работу. Но сейчас Капелле, вообще редко бывающий в Ферелдене, решил встретиться лично. И не в тайной квартире, а в своем доме, из-за чего она ощущала болезненную тревогу.
Обстановка в кабинете давила своей роскошью. Потолки украшала лепнина, на полу расстилался узорчатый ривейнский ковер, который она не могла бы купить, даже если бы не тратила ни единой заработанной копейки, спинки, обитых бархатом стульев, ножки стола и створки шкафов украшала тонкая резьба. Адалин понимала, насколько неуместно здесь смотрится в куртке из грубой кожи, которая пережила уже пяток лет и чудом не износилась до дыр, с синяками под глазами от вечной бессонницы, и с манерами, которые не пристало иметь приличной даме. Очевидно, Капелле позволил ей оставлять пыль и грязь на безупречном ковре и бархате не ради того, чтобы поговорить о жизни и лучше познакомиться.
Адалин не могла избавиться от ощущения, что вот-вот на нее свалиться дело, ответственность которого погребет ее, точно снежная лавина.
— Как ты понимаешь, твое новое задание достаточно важное, чтобы я лично решил ввести тебя в курс, — подтвердил Капелле ее догадки. — Скажем так, это дело для тебя… несколько личного характера.
Дурные предчувствия только усилились, но Адалин решила не спешить с выводами.
Личным можно было назвать любое дело, где целью Адалин был кто-то знакомый. Мук совести это не вызывало. Последним человеком, о смерти которого она переживала, была Тесс. Да и сейчас, если оглянуться назад, становилось ясно, что собственный провал ранил ее куда больше, чем необходимость убить напарницу.
— Я выбрал тебя, потому что ты очень хорошо знакома с человеком, который нам мешает. — Капелле отвлекся на стоящий тут же на столе поднос и, не торопясь, разлил кофе по двум фарфоровым чашкам. — Угощайся. Привез из Ривейна, замечательный аромат.
На взгляд Адалин кофе пах протухшими носками, но она взяла чашку. Людям, имеющим власть, лучше не отказывать, тем более, в ничего не стоящих мелочах. От девушки не укрылся брезгливый взгляд Капелле, когда ее пальцы с намертво впитавшимися в кожу чернилами прикоснулись к белоснежному фарфору.
— Спасибо. И кто моя цель?
Адалин сделала вид, что пьет. Кофе ей никогда не нравился, к тому же, принимать питье и еду из рук убийцы, пусть и бывшего, как сказал бы Десмонд — "венец глупости". Может быть, это именно ее хотят убить. Но если так, живой из дома выйти не получится.
Лучше бы Капелле перестал играть в гостеприимство и выложил карты на стол. Напряжение внутри Адалин было таким сильным, что, казалось, вот-вот лопнет.
— О! Твой хороший знакомый — Десмонд Рансмайр.
Адалин знала ответ до того, как Капелле открыл рот, но ее рука все равно дрогнула. Она сумела удержать чашку и поставить на тарелочку, но кофе расплескался по столу и ручейком устремился к краю. Пара капель, и на шелковом ковре расплылось черное пятно.
"Я не буду! Только не его", — пронеслась паническая мысль.
— Я понимаю, как велик твой соблазн отказаться. — Капелле подошел к ней с участливой, даже сочувствующей улыбкой и положил руку на плечо. Если он и заметил пятно, то не подал виду. — Но я был бы очень огорчен, ведь тогда мы больше не сможем доверять тебе как агенту. Понимаешь?
И пусть Капелле изображал из себя доброго дедушку, от Адалин не укрылась угроза. За отказ ее убьют, соскочить не получится. Десмонда тоже не оставят в покое.
— Да.
— Умница. — Он мимолетным движением погладил ее по волосам, и Адалин передернуло от отвращения. — Ты отправляешься завтра. С тобой поедет Филлион, он ждет тебя на выходе и сегодня поможет тебе в приготовлениях. Вся нужная информация у него, он также позаботится о том, чтобы задание прошло наилучшим образом.
— Хорошо, — бесцветно ответила Адалин.
Учитывая, что к ней приставили надзирателя — а то, что Филлион нужен именно с этой целью, Адалин не сомневалась, — мысли о побеге следует убить в зачатке.
— Еще одна маленькая деталь. Я очень надеюсь, что именно ты нанесешь решающий удар. Но если нет… что ж, участия тоже достаточно.
Капелле мог послать любого агента, но, конечно же, он выбрал Адалин, иначе и быть не могло. И дело не в том, что она знала Десмонда достаточно хорошо, чтобы указать его слабые места, а в том, как сильно была к нему привязана. Их отношения не были секретом и что, как не убийство наставника лучше всего подтвердит преданность? Они могли опять использовать зелье правды, как при вступлении в ячейку, но Адалин подозревала, что скажет не совсем то, что сегодня хотят от нее услышать. Нет, выполнение задания покажет куда больше.
Во всей этой ситуации она чувствовала себя ручным щенком, который больно кусает того, на кого укажет хозяйская рука. Новому хозяину не терпелось нащупать границы его верности и, если щенок все еще не забыл старого владельца, избавиться от него.
Адалин хотелось верить, что Десмонд относился к ней лучше этого. Что хоть самую малость, но она важна ему.
Конечно, Сопротивление собиралось убить Десмонда не только ради проверки Адалин. Это было бы неоправданным расточительством. Она давно догадывалась, что подобное рано или поздно случится, но считала, что будет на стороне наставника.
Адалин знала, как мало для него стоили жизни случайных людей в сравнении с желанием одержать победу любой ценой. Даже жизни остальных членов ячейки его почти не волновали. Он взрывал склады, чтобы уничтожить товар, не заботясь о жертвах, принимал решения, которые в случае провала ставили его подопечных или даже все Сопротивление под удар, он шел к цели, не волнуясь о том, сколько придется разрушить по пути.
Десмонд был слишком опасен, слишком радикален для Сопротивления.
Адалин плевать на это хотела.
Она не могла осуждать человека, который дал ей новую, полную смысла жизнь, за ненависть к Империи и за то, что считал Сопротивление полезным, но беззубым. Наоборот, ее восхищала и заражала целеустремленность, с которой наставник отдавался работе. И не важно, скольким придется умереть, чтобы оставшиеся обрели свободу от безумной драконицы и тирании. Люди умирают каждый день. Бездомные — от зимних холодов, голода и своих же приятелей. Люди умирают в тюрьмах, "умирают", становясь рабами, или нелепыми смертями, вроде застрявшей в горле косточки. Бесполезно. В смерти ради свержения Империи хотя бы есть смысл.
— Ну? Чего ты ждешь? Можешь идти.
Голос Марко Капелле заставил Адалин подпрыгнуть на месте, она и вспомнила, где находится. Старый Ворон вернулся на свой "трон" и сидел, подперев подбородок сложенными домиком руками и насмешливо глядя на нее.
Адалин медленно встала, чувствуя свое тело чужим и непослушным, будто бы она ходила во сне.
— Девочка, тебе, наверное, сложно все это принять, учитывая, кхе, твою связь с Рансмайром, но, поверь, так будет лучше и для тебя, и для всех нас. — Его голос смягчился. — Ветви, давшие плоды и уже начавшие гнить, лучше вовремя отрезать. Филлион поможет тебе справиться с этим бременем и не наделать глупостей.
Капелле один раз звякнул в колокольчик и дверь в кабинет открылась. На пороге стоял эльф, с убранными в хвост светлыми волосами, одетый по-дорожному, с рюкзаком на плече и саблями на обоих бедрах.
Если и был какой-то шанс ускользнуть из дома, например через окно, он тут же истаял.
Адалин поставили перед невозможным выбором. Любое решение вело к проигрышу. Либо она предаст единственного человека, которого любит, и научится жить без него, либо их обоих убьют.
***
Адалин не спалось. Как, впрочем, и всегда. Она сидела в небольшой трактирной комнатушке за столом, прислонившись лбом к холодному окну, и глядела на улицу. Рассвет едва наступил, но конюший уже принес лошадям свежей воды из колодца дальше по дороге и сейчас вывел одну из них — ту, что принадлежала Адалин, — из денника и взялся за щетку. Кроме него, лошадей и сонной собаки, вяло водящей ушами по ветру, на улице не было никого.
Насильно заснуть Адалин, к сожалению, не могла. Проблемы со сном преследовали ее с раннего детства. Любой шорох в доме заставлял распахнуть глаза и вслушиваться в тишину, пытаясь различить дыхание отца, пока в ушах не появлялся звон. В приюте она тоже всегда была начеку, всегда ждала предательства и удара в спину. Все наладилось, когда Десмонд взял Адалин под опеку. Прежние страхи остались только в воспоминаниях, и тогда впервые она почувствовала себя здоровой. Сильной.
Когда наставник ушел, ее состояние вернулось назад. А после встречи с Марко Капелле Адалин продолжала жить на одном лишь упрямстве и желании скинуть с себя бремя принятого решения.
Через силу Адалин сунула в рот ложку овсянки с джемом и заставила себя проглотить. От еды последние дни воротило. Она ела бы раз в день только ради того, чтобы не упасть в голодный обморок, но знала, что ей нужны будут силы и ясная голова. Потому, борясь с тошнотой, пыталась заполнить желудок.
Конюх вывел наружу лошадь Филлиона, и Адалин встала. Пора собираться. Если отправиться до полудня, они окажутся в Лаидсе к вечеру.
Эльф все еще спал, укрывшись одеялом с головой. Его рука лежала на подушке, и пальцы свешивались, едва касаясь рукояти спрятанного кинжала. Сабли, с одной из которых он снял ножны, лежали под кроватью. Ему требовалось не больше мгновения, чтобы схватиться за готовое к бою оружие.
Видимо, он думал, что Адалин могла настолько обезуметь от любви и горя, что попыталась бы напасть на него ночью.
Поступи она так, оказалась бы мертва секунду спустя. Филлион считался одним из лучших фехтовальщиков. И как бы ни бесил этот факт — лучшим из тех, что Адалин встречались. Включая Десмонда.
— Пора вставать. — Адалин звонко постучала кулаком по стеклу. Попытка разбудить Филлиона, потрепав за плечо, могла кончиться как минимум разбитым носом, а скорее всего — переломом нескольких пальцев. — Я уже принесла еду.
Вторая порция каши стояла на другом конце стола, медленно остывая.
Филлион откинул одеяло, сел на кровати. Выглядел он на удивление бодрым, без капли сна и утренней рассеянности в глазах. Всегда собранный, всегда готовый к работе, пусть и работа сейчас заключалась в том, чтобы очередной день провести в седле.
— Спасибо, что разбудила. — Он переместился за стол и в пару прикусов опустошил тарелку. Ел он с куда большим аппетитом, чем Адалин. — А ты опять сидела полночи?
— Я в порядке. Не переживай на этот счет.
— Ну, на вид не скажешь, — хмыкнул Филлион. — Ты точно готова? Мы можем задержаться тут на день, если тебе нужно больше времени.
Неестественно желтые глаза Филлиона смотрели на Адалин очень внимательно, с беспокойством и… теплотой? От этого взгляда хотелось спрятаться. Это взгляд не может и не должен быть обращен к ней.
“Нет. Нет, я не готова, — отстраненно подумала она. — Что я, демоны Тени, вообще делаю? Что собираюсь делать?”
— Точно, — с нажимом ответила Адалин. — Если ты будешь спрашивать о моем самочувствии каждое утро, мне придется придушить... не Десмонда, а тебя.
Заминка. Филлион заметил это и теплота на его лице сменилась раздражающим сочувствием. Почему он не может просто отвязаться и не лезть в душу? Там и так как в помойке, а он еще копается, пытаясь вытянуть на свет самые болезненные мысли.
— Эй, я не мучать тут тебя приставлен! — он примирительно поднял руки. — Мне не приходилось убивать любовников, но приходилось убивать хороших знакомых. Я могу понять, что ты чувствуешь.
Любовников. Девушка не смогла сдержать горький смешок. Любой, кто знал Десмонда, знал и о его любви к хорошеньким молодым женщинам. Вот только Адалин, к своему разочарованию, в число этих женщин так и не вошла.
Пояснять это Филлиону она не стала. Плевать на него. Едва ли он способен понять, что она действительно чувствует.
— Ты закончил уже? Бери вещи и идем. Я не собираюсь торчать тут еще сутки, чтобы ты наконец поверил, что я не струшу в нужный момент.
— Как хочешь. — Филлион поднял сабли с пола и закрепил на поясе. — Тогда сделаем это сегодня ночью. Он в Лаидсе.
Адалин едва не споткнулась на пороге, но сумела скрыть это. Все это время Филлион отказывался говорить о цели их пути. Он вообще не говорил ни слова из того, что ему было известно о делах Десмонда. Наверное, опасался, что Адалин сумеет сбежать и предупредит наставника.
И вот… Лаидс. Адалин считала, что у нее еще есть время в запасе. Полагала, что раз они держатся столичного тракта, то наверняка едут в Монтсиммар. Что Десмонду делать в городке, где из тевинтерцев только мэр и его приближенные? Впрочем, Десмонд исколесил весь мир, наверняка и в маленьких городах находилась важная работа.
От мысли, что все решится сегодня, между лопаток, к затылку, пробежали ледяные мурашки. Адалин сжала кулаки достаточно сильно, чтобы почувствовать боль от впившихся в ладони ногтей. Надо собраться! У нее был целый месяц в пути, чтобы сжиться с принятым решением и подготовиться.
— Ну, чем быстрее, тем лучше, — наконец ответила Адалин, пытаясь поверить в свои же слова.
Она предпочла бы тянуть бесконечно. Неопределенность и беспокойное ожидание далеко не так болезненны, как перспектива все потерять. Но, может быть, лучше и правда поскорее покончить с этим, а там — гори все огнем.
***
К Лаидсу они добрались до заката, как и планировали. Во время неспешной езды по тракту, по обе стороны которого тянулись черной лентой пустые поля, Адалин даже удалось немного вздремнуть. Она то и дело вздрагивала и просыпалась, когда тело начинало соскальзывать с лошади, но ехавший рядом Филлион не давал ей упасть.
Сон не принес облегчения. Наоборот, украл у нее бесценные часы до ночи, приблизив к неминуемому.
Страх в полную силу нахлынул на Адалин, когда на горизонте показались очертания города. По мере приближения к этому месту, на душе у девушки становилось все тревожнее и тоскливее. Проезжая через ворота, она готова была повернуть, вбить пятки в горячие бока лошади и нестись прочь до тех пор, пока та не падет.
Но вместо этого она посмотрела на Филлиона, который скакал чуть впереди, и направила коня следом.
Город мало чем отличался от любого другого. На широкой мощеной улице — безликая масса людей, в основном, фермеров, уезжающих из города после дня торговли. Низенькие дома красовались покрытыми белой штукатуркой стенами. В тени окружавших их куцых деревьев сидели попрошайки. Адалин разглядела всего четверых — крохи, в сравнении с Денеримом.
Нищий старик в лохмотьях, с черными провалами между оставшихся зубов, протянул к Адалин сухую дрожащую руку, но она только пришпорила коня, желая быстрее проехать мимо.
Надо всем возвышался, подобно огромной гробнице, храм Разикаль. Черный шпиль, достаточно высокий, чтобы его было видно из любой части города, устремился в небо. Храмы, почти одинаковые, как двойняшки, были теперь в каждом поселении Империи. Яркое напоминание о том, в чьих руках, или, вернее сказать, лапах, жизнь всего континента.
Филлион больше не докучал разговорами. Молчание казалось зловещим, траурным, но очень естественным. Соответствующим цели, с которой они приехали в город. Убийство.
Для Адалин, равнозначное предательству.
Напарник свернул в узкий переулок, Адалин последовала за ним. В воздух тут же ударила кислая вонь помоев и демон знает чего еще, мгновенно вызвав приступ дурноты. От окон и до земли на стенах домов растянулись желтовато-серые полосы, а фундамент сравнялся по цвету с грязью. Каждый шаг лошади отдавался хлюпаньем.
Один переулок сменился другим, точно таким же, а затем еще и еще. Филлион невозмутимо петлял по улочкам с уверенностью родившегося в этом городе человека, а вот Адалин вскоре совсем запуталась. Дома, хоть и не высокие, стояли так близко друг к другу, что оставляли всего лишь тонкую полоску уже посиневшего вечернего неба. Главный ориентир — шпиль храма — пропал из виду.
Адалин чувствовала себя беспомощной. Как однажды в Антиве, по пути в главный штаб Сопротивления. Ей закрыли глаза повязкой, натянули капюшон и, приказав опустить голову вниз, посадили на лошадь перед одним из агентов, полностью лишив ориентации в пространстве. Сейчас глаза были открыты, но избавиться от ощущения, будто на шею ей нацепили поводок шипами вовнутрь и тащат на убой, не выходило. Адалин казалось, что Филлион приведет ее к распятому Десмонду, вложит в ладонь кинжал и заставит пронзить сердце наставника.
Она хотела бы сделать все иначе. Иметь хоть капельку контроля над происходящим.
Наконец, Филлион вывел их из плена узких улочек на аллею и вскоре остановился перед одним из коттеджей, стоявшим чуть в стороне от прочих.
Сердце Адалин ушло в пятки. Неужели сейчас?..
Судя по всему, на ее лице отразилась неподдельная паника, потому что Филлион мягко улыбнулся и пояснил:
— Дом одного из спонсоров. Он позволяет агентам останавливаться тут, когда находится в разъездах. А нам как раз нужно немного отдохнуть и подготовиться.
Он спешился и толкнул узорчатую калитку. По обе стороны от ведущей к крыльцу тропинки высилась живая изгородь из роз. Должно быть красные, бутоны в темноте казались черными. По стене дома, огибая зашторенные окна, густо вился плющ. На первом этаже горел тусклый оранжевый свет.
Филлион два раза стукнул молоточком в виде головы льва по заключенной в металлическую ковку двери.
Открыла им женщина лет пятидесяти, но еще не старуха. Волосы убраны назад в идеальный пучок, из одежды — черное, без излишеств, платье, удивительно сочетающееся со строгим и, для ее возраста, гладким лицом.
— Госпожа Шалон сообщила, что вы прибудете. Входите. Лошадей можете оставить, ими займется конюх.
Женщина посторонилась, давая им пройти. Адалин тут же с головой накрыл запах выпечки и резкий, сладковато-горький — цветов и трав. В блюдечке на комоде тлела ароматическая палочка, мигая красной искрой на конце. Огромный букет свежих роз стоял тут же, заслоняя собой портрет в позолоченной раме. На светлых обоях с бутона на бутон летали нарисованные птички.
Мило до тошноты.
Снова, как и в кабинете Капелле, Адалин почувствовала, что не вписывается в обстановку. Она ведь замыслила убийство, а не чаепитие с подружками. Готовиться к нему среди рюш и лакированных гарнитуров казалось нелепым.
Женщина, судя по всему экономка, проводила их в гостиную и обошла комнату, зажигая свечи. Вокруг заплясали теплые огоньки, множась в отражении зеркал. Яркий свет резанул по глазам. Адалин опустилась на диван и зажмурилась. Подушки окружали ее со всех сторон, пушистые, мягкие, из восхитительно нежной ткани, и ей вдруг показалось, что она лежит на всех этих подушках, как на волнах, и медленно, но неизбежно тонет, погружаясь в теплое ничего.
Вот бы это длилось вечность… Никаких забот. Никакой смерти. Никакой боли.
— Ваш ужин. Располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Я буду в комнате на втором этаже, рядом с лестницей. Если вам что-нибудь понадобится.
Адалин вздрогнула и открыла глаза, возвращаясь из блаженства тишины в отвратительную реальность.
— Благодарю, Этель, вы настоящее сокровище. Мы не задержимся и завтра уедем, — ответил Филлион.
Экономка подвинула к Адалин кусок мясного пирога, разлила из крошечного чайника на две чашки и бесшумно удалилась, закрыв за собой двустворчатые двери с узорными стеклами во всю высоту.
— Я бы подумал, что это невозможно, но ты еще бледнее, чем утром. Поешь? — Филлион сел рядом. Его глаза, чистый и ясный взгляд которых, он обратил к Адалин, светились золотом.
Нет. Не золотом. Из-за отраженных свечей они больше походили на живой огонь, прожигающий ее насквозь.
Адалин не сомневалась, что он прав. Она взяла вилку и поняла, что та дрожит и отбивает тревожный звон, стукаясь о тарелку. Руки мелко тряслись.
Девушка отодвинула от себя еду.
— Ну да. А ты, видимо, бодрый за нас двоих, — заметила она.
Он небрежно пожал плечами и развел руки в притворном смущении. Руки, способные убить Десмонда.
— Это моя тайная сила. Я так часто путешествую, что научился отдыхать в дороге. Даже больше того, получать от этого удовольствие. Особенно, в компании очаровательно ворчливых леди, — он ухмыльнулся, по-доброму, показав белые зубы, и принялся за еду, а когда закончил, говорил уже серьезно: — Оставаться в городе еще на день, чтобы отдохнуть, слишком рискованно. Надо ударить сегодня.
Филлион встал, оставив за собой пустую тарелку и полную чашку.
По телу Адалин прошла волна дрожи, по спине заструился холодный пот.
— Пора? — Она постаралась придать своему голосу такую твердость, какую только могла.
— Тебе — пока нет. А я скоро вернусь. Нужно получить информацию от связных.
Адалин облегченно выдохнула. Скинув сапоги, она подтянула ноги под себя и взяла чашку горячего чая.
— Можешь… найти, чем мне укрыться? Тут прохладно. — попросила Адалин, зябко поежившись. — Пожалуйста.
Филлион посмотрел на нее немного удивленно, но коротко кивнул, прежде чем выйти. Вернулся он через пару минут и протянул Адалин свернутый в рулон плед.
Как и все в этом доме, плед пах цветами и буквально источал уют и спокойствие. Адалин набросила его на плечи и подтянула к подбородку. Мягкая ворсистая ткань защекотала по щеке. Жаль, она не могла забыться и отдаться безмятежности, отгородившись этим пледом от всего мира.
— Попробуй поспать, Адалин. Думаю, Этель не будет против, если ты займешь диван. — Филлион улыбнулся, его рука дернулась, будто бы он хотел прикоснуться к ней, но передумал.
— Нет. Постой! — Адалин потянулась к напарнику, чтобы не дать уйти, и схватилась за его рукав. — Побудь со мной немного. Мне… я…
Адалин вцепилась в волосы и пусто уставилась перед собой. Как описать все, что она чувствует? Эмоции, мысли и страхи сплелись в такой тугой клубок, что она не могла ухватиться ни за одну нить. Знала только, что до одури боится сегодняшней ночи. И того, что может остаться одна.
Диван прогнулся от тяжести Филлиона — он сел рядом.
— Тебе не надо справляться со всем одной, — сказал он, будто прочитал ее мысли.
Адалин кивнула и увидела раскрытую ладонь Филлиона в дюйме от своей.
— Можно? — спросил он.
Еще один кивок.
Его руки, обхватившие маленькую руку Адалин, оказались горячими и очень бережными.
— Ты, конечно, храбришься и пытаешься не показывать, но я вижу, как он тебе важен. И не хочу врать. Тебе будет невыносимо, Адалин. Но ты не сможешь спрятаться от самой себя, чтобы не чувствовать боль. Тебе придется ее пережить. — Филлион едва уловимо погладил ее пальцы. — Я готов быть рядом после всего столько, сколько ты захочешь. Поддержать, помочь оправиться.
Она моргнула, не ожидая от него таких слов.
— Я люблю его. — Адалин резко отстранилась и спрятала свое лицо в поджатых к носу коленях. — Я люблю его, наверное, полжизни. Но не он.
С ее губ сорвался то ли смешок, то ли всхлип. Зачем она говорит это все? Едва ли Филлиону действительно есть дело. Наверняка он просто хочет, чтобы она не развалилась на куски прежде, чем закончит работу.
Но излить душу тому, с кем она не собирается больше встречаться, оказалось приятно. Особенно, если этот кто-то не пытается осуждать.
— Он то делает какие-то намеки, — продолжила Адалин, — Обнимает, приносит подарки, говорит, что гордится тем, какой я стала, то наоборот молчит и смотрит таким, знаешь, тяжелым взглядом, от которого себя дерьмом чувствуешь. И я не могу понять, зачем он так со мной, и что это вообще значит? Но теперь он ушел и это еще хуже. Я как будто стала пустой.
Адалин зло скомкала ткань пледа в пальцах.
— Я думала, что нужна ему.
“И все еще надеюсь…”
— Ну, я плохо его знаю как человека. Но он не показался мне совсем уж бесчувственным. Он ведь многое тебе дал. Не только обучил, но и приютил у себя. Думаю, если бы ему было плевать, он бы не стал так делать. Даже если ты считаешь, это было не искренне, со временем плохое уйдет, а хорошее, то, что он в тебя вложил — останется. Ты сможешь вспоминать его и свои чувства без боли.
“Я не хочу вспоминать! — отчаянно подумала Адалин. — Я хочу… Хочу, чтобы эта ночь поскорее закончилась.”
— И прости, что назвал вас любовниками, — добавил он. — Я не хотел тебя задеть.
— Ладно. Ты не знал, — слабо улыбнувшись, ответила Адалин. Может, она поспешила с выводами и Филлиону самую капельку не все равно. Кажется, он действительно пытался облегчить для нее грядущее. — То, что ты говорил, про чувства… Ты знаешь на своем опыте?
“Расскажи!” — подумала она.
Одна история, еще немного времени. Еще немного не одиночества. Еще немного чужого тепла от которого самую малость, но она могла согреться.
— Да. Это надолго, а сейчас у нас слишком мало времени. Но в другой раз, если ты попросишь, я расскажу. Погорюем вместе за пинтой эля.
Адалин обреченно вздохнула.
— Твой чай остывает. Он с женьшенем, должен взбодрить. Неудачно выйдет, если мы заснем в решающий момент.
Еще одна улыбка. Эту она вымучила.
— Я и забыл. Бодрость в эту ночь не повредит уж точно.
Филлион плеснул еще немного из заварника и поднес кружку к губам. Адалин с головой укрылась пледом, натянув его как капюшон, и закрыла глаза.
“Вот и все. Сейчас он уйдет, а когда вернется, назад дороги уже не будет.”
— Я, наверное, посплю, — пробормотала она.
— Тогда спи спокойно, Адалин. Хотя бы этот час.
Еще раз коснувшись ее руки, Филлион ушел. Она не открывала глаз — не могла заставить себя посмотреть на него, но слышала постепенно затихающие шаги и звук, с которым закрылась сначала дверь в комнату, а затем и в дом.
Адалин разрыдалась.
После разговора с Филлионом ей сделалось еще гаже, будто она по уши измазалась в крови, грязи и сточных водах и не могла отмыться. И никогда больше не сможет.
Заснуть так и не вышло. К тому времени, как напарник вернулся, Адалин успокоилась. Утерла слезы, съела остывший пирог, чтобы унять ноющую пустоту в желудке, и убрала косу в пучок, затянув кожаной лентой. Чтобы отогнать дурные мысли, она принялась точить оружие. Меч, потом кинжалы и, наконец, метательные ножи, которые носила на перчатке. Шелест металла и размеренные движения руки вводили ее в подобие транса, принося сосредоточенность. Сегодня, как никогда прежде, ей была нужна ясная голова. Адалин уже не могла отказаться от своего решения.
— Пора? — спросила она, убирая последний нож за ремешок.
— Да. Десмонда нет дома и вернется он, по прикидкам, через пару часов. Это хороший шанс его подловить. — Филлион посмотрел на нее внимательным, изучающим взглядом. — Адалин, ты точно готова?
Она застегнула на груди ремень с закрепленным позади арбалетом.
— Как видишь. Веди уже.
Филлион кивнул и развернулся. Он все еще контролировал ситуацию, не посвящая Адалин в детали. Это беспокоило ее. Слишком многое могло пойти не так. Вещи, которых можно было бы избежать, знай она чуть больше.
Ночь встретила их стрекотом цикад и ароматом роз, который теперь казался Адалин удушающе сладким.
— Ты хорошо владеешь арбалетом?
— Зависит от обстоятельств.
Она не очень любила это оружие. Слишком медленное и неповоротливое. Да и не обладала она достаточным глазомером, чтобы идеально просчитать траекторию на расстоянии.
— Попадешь в человека ярдов со ста?
— Ты думаешь…
— Да. Рядом с домом, где он живет, есть неплохое место. Сигнальная башня. Старая и, похоже, скоро упадет, так что ей не пользуются. Но нам подходит.
— Я не… — Адалин запнулась, носок нырнул в щель между камнями мостовой. Все должно быть иначе! Она не хотела бить Десмонда в спину.
— Один хороший выстрел и все. Если ты сможешь его только ранить, я доделаю остальное. Тебе не придется смотреть, Адалин.
Она нашла руку Филлиона. Он остановился, повернулся к ней лицом. В свете луны на его лбу блестела испарина, уголки губ опустились. Выглядел он уставшим, но решительным.
— Я не могу так. Мне надо… Надо его увидеть. В последний раз, — попросила Адалин, встретившись с напарником взглядом. — Пожалуйста.
Филлион провел ладонью по глазам, почесал гладкий подбородок. Между его бровей залегла тревожная складка.
— Если я промахнусь, мы потеряем преимущество. Он услышит болт, — добавила Адалин.
Напарник медленно кивнул.
— Ладно. Тогда можем затаиться внутри дома. Это рискованно, но, думаю, справимся. В конце концов, он один. И я фехтую лучше. — В его голосе мелькнуло едва читаемое сомнение. — Знаешь, чего можно ожидать внутри?
— Он давно в городе?
— Пару недель, а что? — удивился Филлион вопросу.
— Тогда, скорее всего, ничего серьезного. Ловушки на входе и окнах. Простенькие, на дураков. Жил бы тут давно, то позаботился бы о магической защите.
Комнату Десмонда в Денериме защищала магия крови. Даже Адалин он не доверял настолько, чтобы она могла войти без разрешения.
— Не обнадеживает, знаешь ли. Но я тебе верю.
Пришлось идти через весь город. Филлион привел ее в один из переулков на северной окраине, где дома стояли сплошным рядом, нависая друг над другом. Сигнальная башня, о которой он говорил, была чуть дальше и почти прислонялась к крепостной стене. Обзор с нее открывался хороший. Единственное дерево, незнамо как втиснувшееся в переулок, нависало над порогом Десмонда, но препятствием не было. Адалин смогла бы попасть. Если бы хотела.
— Вскроешь, или через окно? — спросил Филион, кивком указав на дверь.
— Лучше дверь.
Отмычка скользнула в руку Адалин, как родная. Поворот, щелчок, еще раз... Она чувствовала каждый выступ штифта, будто касалась их голыми пальцами. Взлом ей удавался лучше всего прочего.
Замок открылся, но Адалин не спешила заходить. Она просунула тонкий металлический щуп между косяком и дверью. Медленно провела вверх-вниз и нащупала тонкую нить, тянущуюся от ручки. Провозившись не больше минуты, она обезвредила растяжку. Десмонд хорошо ее обучил, из раза в раз заставляя ее потеть над ловушками, пока движения не впечатались в память так сильно, что она могла справиться, даже не задумываясь.
— Не наступай на коврик. Под ним может быть руна паралича.
Оказавшись под крышей, Адалин заперла замок и вернула растяжку на место. Все должно выглядеть нетронутым.
Обстановка, на первый взгляд, напомнила о той лачуге, где Адалин росла. Всего одна комната — и кухня, и гостиная, и кабинет, и спальня, с той лишь разницей, что здесь было меньше места и мебели. Но присмотревшись получше, она увидела лестницу в дальнем углу.
— Проверю второй этаж, — сказал Филлион. Он выглядел сосредоточенным и держал одну руку на навершии сабли.
— Лучше не рыскай по углам. Останешься без рук. У него могут быть тайники где угодно. Экстракт ползучей лозы самое мягкое, что он использует для защиты.
— Значит, осмотрим все потом. Со всей осторожностью, — ответил он и скрылся на втором этаже.
Присмотревшись, Адалин поняла, что в доме ощущался отпечаток Десмонда. Аккуратный ряд книг на столе, перо с тускло блестящим золотым наконечником, за стеклом небольшого шкафчика принадлежности и ингредиенты для алхимии, по оценке Адалин, тянувшие драконов на сто. На кровати толстый шерстяной плед с вышивкой по краю. Даже в трущобных берлогах Десмонд стремился окружить себя хорошими вещами.
— Там пусто, даже мебели нет, — сказал Филлион, вернувшись. — Осталось не так много времени. Спрячься наверху лестницы и держи арбалет наготове. На всякий случай. А я, хм, — он задумчиво почесал нос. — Шкаф? Он будет проверять?
— Я думаю, что нет. Он слишком самоуверен для паранойи, — покачала головой Адалин.
— Тогда решено. Спешить не будем, подождем, когда он снимет оружие и броню, чтобы избежать лишних проблем. Я задержу его на какое-то время, не мешкай, бей.
— Я не подведу, — тихо ответила Адалин, кусая губу.
— Боишься?
Она замерла на первой ступени лестницы и обернулась. Задумалась, пытаясь разобраться в чувствах.
— Нет. Больше, кажется, нет.
Это была почти правда. Страх ушел на задний план, уступив место холодной сосредоточенности. Но Адалин все еще ощущала легкие уколы вины. Она знала, что нужно делать, была готова к этому, но все ощущалось… Неправильно. Оставалось надеяться, что ей не придется пожалеть о сделанном выборе.
Адалин затаилась на последних ступенях, слившись с густой тенью, и положила на колени арбалет. Между пальцев спрятала маленький метательный ножик, даже не почувствовав холод металла, — так озябли руки. Она пошевелила ими, разгоняя кровь. Не хватало еще, чтобы ее подвело собственное тело. Зря она не размялась, пока ждала в доме госпожи Шалон.
Спустя бесконечные минуты ожидания, когда неподвижные ноги начало покалывать от онемения, замок щелкнул. Мгновением после упала веревочка растяжки, и Адалин увидела Десмонда. Сердце тут же запнулось и сменило ритм, ускорившись в несколько раз. К лицу и животу прилил жар. В груди защемило сладко и болезненно одновременно. Адалин не подозревала, что его появление способно вызвать такую сильную реакцию. Но прежде она не расставалась с Десмондом так надолго.
"Успокойся, дура!" — зло приказала она себе и до крови прикусила губу.
Боль вернула в реальность.
Десмонд замер на пороге, огляделся, прислушался. Его лицо не читалось в темноте, и Адалин могла только надеяться, что наставник ничего не заподозрил. И, похоже, так и было. Он снял ножны с пояса, положил на оружейную стойку. Повел плечами, разминая спину, и потянул шею, наклонив голову в сторону. Черная прядь выбилась из собранных в хвост волос и упала на глаза. Он резким раздраженным жестом убрал ее за ухо.
Десмонд невероятно устал. Адалин знала его достаточно хорошо, чтобы читать это в одних только движениях.
Она, задержав дыхание, уставилась на шкаф, где прятался Филлион, но дверца оставалась неподвижной.
Расстегнув плотную кожаную куртку, Десмонд подошел к печи. Подкинул дрова, затопил. Небольшой пятачок комнаты озарился робким светом. Он взял какую-то тряпицу, окунул в ведро с водой, и Адалин увидела, что его руки в засохшей крови. Смыв ее, Десмонд сполоснул лицо, закрыл глаза и тяжело, шумно выдохнул.
Филлион оказался тише и незаметнее, чем Адалин от него ожидала. Он подкрался сзади, ударил Десмонда между лопаток, заставив выгнуться назад, заломил его руку и приставил нож к горлу.
— Адалин! — позвал напарник.
Адалин уже спустилась и, наконец, посмотрела в черные глаза Десмонда. Он не ожидал нападения. И тем более он не ожидал увидеть Адалин, идущую к нему с кинжалом в руке. Слишком самоуверенный, считающий, будто его нельзя застать врасплох. Верящий в безграничную ее преданность.
Что ж, в одном он был прав.
Еще в ту ночь, когда Адалин покинула дом Марко Капелле, она со всей ясностью поняла, что не способна убить Десмонда.
Метательный нож мелькнул искрой в свете печи и вонзился в руку Филлиона. Он не выпустил кинжал, но с удивлением отшатнулся, оставив на шее Десмонда длинную царапину.
Десмонд сильным толчком освободился из захвата, но Филлион уже выхватил саблю и принял боевую стойку. Адалин с облегчением отметила, что он двигался куда медленнее, чем во время тренировок. Будто тело откликалось с запозданием.
Яд, который она добавила в чай, пока Филлион ходил за пледом, подействовал.
Эльф прыгнул вперед и сделал выпад, целя в грудь. Десмонд успел шагнуть в бок, и острие всего лишь распороло рубашку и легко полоснуло по коже. С молчаливым упорством Филлион продолжал наступать.
Еще один метательный нож, брошенный Адалин, просвистел в воздухе рядом с боком Филлиона и застрял в оконной раме позади. Она выдохнула через сжатые зубы. Попасть в постоянно двигающегося противника — та еще задачка.
Филлион оттеснил Десмонда в угол между стеной и печью, держа его на расстоянии оружия, и нападал все агрессивнее, делая неожиданные выпады. Его удары промахивались всего лишь на дюйм. Наставник пригибался и уворачивался, лицо его будто окаменело, а глаза неотрывно следили за телом противника. Еще один выпад он пропустил над собой и кулаком ткнул Филлона под руку, но тут же отпрянул. Адалин увидела, как кинжал в другой руке эльфа полоснул наставника по бедру, оставив блестящую полоску крови. Даже ослабленный и медлительный, Филлион был хорош, тем более в бою с безоружным.
Обнажив меч, она вышла в островок света. Нужно выиграть для Десмонда время. Всего лишь мгновение.
Заметив ее, Филлион отступил. Ему не хватало дыхания, но решительность в глазах так и не погасла. Он отразил клинок Адалин и следующий удар, вместо нее, обрушил на Десмонда.
Наставник поймал саблю на предплечье. Так и не снятая им куртка смягчила удар, но он все равно зарычал от боли. Но вместо того, чтобы отступить, он шагнул вперед, повернулся и врезал кулаком по шее Филлиона. Эльф проглотил крик, припал на одно колено, и Десмонд, не дав ему возможности оправиться, выбил саблю и обхватил поперек тела, прижав руки к бокам.
А потом сунул головой в очаг печи.
Раздался не крик, а какой-то утробный грудной вой. Филлион выгнулся и задергался. Адалин не могла даже представить, что тело способно двигаться так. Будто к его конечностям привязали веревочки и безумно дергали из стороны в сторону.
Казалось, прошла вечность, но на деле почти сразу Филлион затих, и Десмонд отбросил его в сторону. А затем подошел к Адалин.
Он до боли схватил ее за запястье, вынуждая разжать пальцы, и меч выскользнул из ее хватки. Адалин не могла пошевелиться, будто ее ноги и все тело окаменело и стало невероятно тяжелым. Лицо Десмонда искажала гримаса чистой ненависти и злобы. Очень ей знакомая. Адалин будто бы вновь смотрела на отца, который много-много лет назад так же сжег в печи — нет, не человека, но картинку с Андрасте.
Она сжалась, втянула голову в плечи, постаралась казаться совсем маленькой и незначительной. Давний инстинкт, оказалось, не был забыт. Он просто ждал своего часа.
Должно быть, Десмонд увидел ее ужас, потому что отпустил, подобрал упавший меч и отошел на два шага. Смягчился. Вытер пот со лба уцелевшей рукой и устало покачал головой.
— Раздевайся.
— Что? — опешила Адалин.
— Живее, Адалин. Или мне самому этим заняться? — раздраженно спросил он.
В иной обстановке, произнесенные иным тоном, Адалин мечтала услышать эти слова. Но сейчас почувствовала себя загнанной в угол.
Она сняла куртку, в которой хранила пузырьки яда. Долго провозилась с бесконечными пряжками корсета и наконец бросила его на пол. Десмонд ногой отшвырнул его подальше. Затем расстегнула пояс с ножнами по обе стороны. По телу пробежали мурашки. Совсем не от возбуждения.
— Перчатки, — потребовал Десмонд, протягивая руку.
Адалин сняла и их, не прикасаясь к метательным ножам и отдала ему.
— Сапоги. Рубашку и штаны можешь оставить.
Согнувшись перед ним, будто рабыня какая, Адалин разулась. Выпрямилась, расправила плечи, желая сохранить остатки самообладания. И тут же снова сжалась, почувствовав себя ужасно глупо.
Когда Адалин решила, что все закончилось, Десмонд подошел так близко, что она почувствовала запах его пота и крови. Он ощупал ее руки, провел по спине, груди и бедрам, выискивая спрятанное оружие. Но, конечно, ничего не нашел.
Настолько униженной Адалин не чувствовала себя, наверное, никогда. Десмонд совершенно не доверяет ей, поняла она.
Обида и злость поднялась волной к горлу, и девушка сжала зубы, пытаясь внешне остаться невозмутимой. Одиннадцать лет она не давала ни единого повода усомниться в себе и теперь стоит тут, как породистая собака на ярмарке, покорно позволяя себя осмотреть и ощупать. Разве что в рот он не заглядывает. А то вдруг там клыки, которыми она непременно вцепится ему в горло, стоит только отвернуться.
Десмонд одной рукой собрал ее одежду и оружие. Убрал на шкаф, чтобы не вышло достать незаметно, и при этом болезненно поморщился. Из раны на его ноге струйкой потекла кровь.
Вина за собственные мысли кольнула Адалин. Она пристыженно опустила голову. У Десмонда есть повод сомневаться. Это ведь она вломилась в его дом с оружием и привела убийцу. И как он может теперь, раненый и уязвимый, рисковать? Адалин и сама бы себе не поверила. Вдруг это уловка с ее стороны, способ подобраться поближе? Десмонд не мог знать наверняка.
— Если ты сядешь, я смогу заняться ранами, — робко предложила она.
Нужно нагреть воды.
Перед печью лежал труп Филлиона. Обугленная красно-черная голова походила на засохшее и начавшее гнить яблоко. Но пахло отнюдь не фруктом: от тела исходил тошнотворный дух горелой плоти. Адалин отвернулась. От зрелища ее начало подташнивать и знобить.
Такой тяжелой смерти Филлион не заслужил. Он — один из немногих, кто, кажется, был добр к Адалин. Хотелось, чтобы для него все закончилось быстро. Но зная Десмонда, глупо было ожидать поединок чести. Наставник использовал любую возможность, чтобы победить. Если бы она могла убить Филлиона сама, сделала бы это гарротой, почти безболезненно погрузив его в сон. Но это слишком большой риск. Сопротивление проверит выполнение миссии и, если увидит след от удавки, ей не жить.
— Сначала займусь им, — указал на труп Десмонд. Взвалил его на плечи, слабо пошатнулся и понес на второй этаж.
Адалин налила воды в котелок и поставила греться.
— Мы оставим его здесь?
— Мы? — переспросил Десмонд, вернувшись. — Пока что — да. Но смотреть на него всю ночь я не собираюсь.
Со стоном Десмонд упал на кровать и привалился спиной к стене. Зажал рану на предплечье — самую глубокую. Между пальцев заструилась кровь.
— А теперь помоги мне, — прохрипел он.
Адалин уже зажгла свечи. Полумрак рассеялся, и теперь она отчетливо видела, что бронзовая кожа Десмонда посерела, а взгляд помутился. Это был не первый раз, когда его ранили, но Адалин все равно тревожилась, расставляя на столе баночки с зельями и раскладывая чистые бинты.
Первым делом она дала ему выпить зелье, а сама тем временем наложила жгут чуть выше раны на руке.
— Адалин, почему ты здесь? — спросил Десмонд.
— Потому что я люблю тебя, — ответила она.
И прикусила язык. Вырвалось. Девушка так сосредоточилась на обработке раны, что не уследила за словами и сказала самую очевидную причину. Если бы не чувства, такие сильные, что смерть Десмонда для нее была бы равноценна собственной, сейчас бы Адалин праздновала победу.
Десмонд и бровью не повел.
— У меня не было выбора. Если бы я отказалась, меня бы убили. А сбежать не могла из-за… — Адалин сглотнула и случайно слишком сильно надавила на рану, — Филлиона. Решила, что лучше уж убедиться, что тебя не убьют.
— Хорошо, это сработало, я пока еще живой, — заявил Десмонд с вымученной через боль усмешкой. — Если бы ты была решительнее и не стояла как истукан, а задержала его или ранила, был бы еще и целый.
— Я его отравила, — пробормотала Адалин, чувствуя, как предательски краснеет. — Экстрактом ночецвета. Что я еще могла сделать? Сопротивление найдет и осмотрит тело. Все должно было выглядеть так, будто ты его убил сам.
— Снотворное? И он не заметил?
— Не совсем. Я смешала с вытяжкой глубинного гриба. Сонливость почти ушла, но слабость осталась. Тут, пока не начнешь размахивать мечом, не поймешь, что что мышцы не слушаются. — Адалин улыбнулась, заметив одобрение на лице Десмонда.
— Уроки алхимии не прошли даром. Молодец. И что будешь делать дальше? У тебя, как я понял, есть план.
Почему он спрашивает у нее? Раньше как действовать всегда решал Десмонд, Адалин лишь следовала, не пытаясь брать инициативу на себя. Она могла бы, но была не так опытна, как наставник. И, скорее всего, ошиблась бы.
— Ну… Нужно сделать так, чтобы они поверили, что ты умер. Найти в городе кого-то похожего, выдать за тебя. И лучше поскорее. А потом валить подальше из Орлея. Будет странно, если я не вернусь с отчетом, но, думаю, они решат, что я убила тебя и повесилась с горя. — Адалин вдела нитку в иголку.
Расставаться с Сопротивлением ей было действительно жаль. Она всю жизнь была одиночкой, даже в приютской шайке не чувствовала себя полноценной частью компании. А в Сопротивление, казалось, вписывалась. И пост убийцы был лучшим применением ее способностей. Кем еще могла быть девочка, убившая своего отца?
Но ее место сейчас — рядом с Десмондом.
Адалин промыла рану на его предплечье, полила зельем и принялась шить. Меч вошел глубоко, разрубив кожу и мышцы. Она старалась делать все аккуратно, но не была лекарем. Возможно, Десмонд не сможет больше так же хорошо управлять пальцами, как прежде, если не обратится к магу-целителю.
— Умница, — похвалил он, когда Адалин закончила, и пальцем убрал упавшую ей на лоб прядь волос.
Адалин затрепетала и расплылась в улыбке. Злость на Десмонда, которую она совсем недавно испытывала, улетучилась без следа. Ей больше хотелось верить в то, что он ее ценит.
— А какие у тебя планы? Я о тебе совсем ничего не слышала последнее время. Ты все эти полгода скрывался? Потому ты отослал меня в другую ячейку, чтобы уберечь?
Мысль показалась довольно логичной и очень приятной. Жестоко с его стороны ничего не объяснить и просто уйти, но почти никогда Десмонд не делился причинами своих решений. По крайней мере, с Адалин. Главное, что в итоге они снова будут вместе.
Если только… это действительно та причина, по которой он ее отослал. Рядом с Десмондом Адалин постоянно штормило от сомнений и злости на него к абсолютной любви. Эти отношения были вопросом одной лишь веры, потому что разгадать чувства наставника она так и не смогла.
И вера в лучшее, по крайней мере, не приносила столько боли.
— Ада-Ада, — выдохнул Десмонд, с улыбкой покачав головой. — В итоге все сложилось как нельзя лучше, не находишь? Ты оказалась в нужном месте, спасла меня.
— Угу, ты прав. Это, знаешь ли, было нервно. Вечно переживала, что все пойдет не так, да и я думала, что ты в Монтсиммаре, а когда узнала, что в Лаидсе, мы были в пригороде. Жутко испугалась, — заметила она, поняв, что наконец расслабилась и позволила себе говорить то, что на уме.
Адалин уже закончила с рукой. Другие раны оказались больше порезами. На груди и шее — совсем небольшие полосы, которые уже не кровоточили. На бедре ей пришлось срезать штанину и снова взяться за иглу.
Тут потребовалось гораздо меньше времени.
— Ну все, я в порядке, — сказал Десмонд, пока Адалин влажным бинтом вытирала кровь с его кожи. — Ты заслужила немного отдыха. Дела подождут до утра. На пустых улицах уж точно нет никого, кто сойдет за мой труп.
Десмонд поймал Адалин за руку и легко увлек к себе, позволив прижаться к его теплому боку и опустить голову на плечо. Она зажмурилась от удовольствия, почувствовав, как он поглаживает ее по спине. Через тонкую ткань его прикосновение казалось обжигающе приятным, успокаивающим. Дарящим безопасность.
Адалин не смогла сопротивляться и почти сразу заснула. В этот раз без тревог.
***
Жаркий полуденный свет заливал всю комнату, и Адалин, проснувшись, не сразу поняла, где находится. Голова шла кругом, во рту горчило, в горле и носу дико жгло. Она закашлялась и, откинув одеяло, села. Перед глазами на мгновение померкло.
События ночи казались странным воспоминанием, обманом памяти. Обугленная голова Филлиона, сумасшедший взгляд Десмонда после битвы, нить и игла, прикосновения к ее спине — неужели все это было на самом деле? Она опустила взгляд на свои руки и увидела пятна крови на пальцах.
Значит, правда.
— Десмонд? — окликнула Адалин.
В комнате было совершенно пусто.
Решил дать ей выспаться, а сам ушел по делам? Адалин нахмурилась, в груди зародилось беспокойство. Отыскав Десмонда, она не хотела отпускать его ни на миг. Хотя понимала, как это глупо и по-детски.
Адалин снова закашлялась и потянулась к кувшину воды на прикроватном столике. Рядом лежала подвеска с большой золотой монетой. Она взяла ее вместо кувшина и перевернула, не сомневаясь, что увидит оттиск, изображавший половину скелета, заключенного в круг из рун. Через дырку, ровно по центру черепа, была протянута цепочка.
Адалин знала, что это. Монетка из Неварры — родины Десмонда. Он говорил, что хочет помнить, за что сражается и что стоит на кону, если проиграет. До сих пор он не расставался с ней.
Под подвеской обнаружился кусочек бумаги, который Адалин подняла с трепетом и страхом, увидев на ней тонкий и витиеватый почерк Десмонда. Она догадывалась, что там написано. Но не хотела знать наверняка. Будто надеялась, что пока не прочитает, сможет что-то изменить.
Адалин все же опустила взгляд.
“Возвращайся к Капелле и используй подвеску как доказательство моей смерти.
И живи наконец дальше, Ада.”
Десмонд ушел.
Теперь ей наконец стала очевидна причина жжения в горле и кашля. Горечь приобрела знакомый вкус. Десмонд использовал порошок ночецвета, пока она спала. Заставил вдохнуть пару раз, чтобы Адалин не проснулась. Не остановила его или не увязалась следом.
Десмонд ушел. Адалин была ему больше не нужна. Как бы она не пыталась обмануть себя, веря в обратное, правда наконец открылась.
Обессиленно свалившись с кровати, она рухнула на колени, разом утратив способность и дышать, и видеть, и чувствовать. Будто весь мир, тяжелый, темный и несправедливый, обрушился на нее и смял под собой. Боль от собственных ногтей, впившихся в предплечья, почти не ощущалась.
Адалин тихонечко завыла, скрючившись на полу. Чувствуя себя бесполезной, жалкой и слабой. Недостойной любви. Кажется, она родилась уже сломанной и испорченной. Жизнь не уставала ей об этом напоминать.
Когда небо начало розоветь от закатного солнца, Адалин обнаружила себя смотрящей в одну точку на потолке. Оставил ли Десмонд труп Филлиона? Чудилось, что сквозь черные доски просачивается его кровь и вот-вот каплями польется на Адалин.
Хотя, конечно же, никакой крови быть не могло.
Не до конца избавившись от оцепенения, Адалин встала, поднялась по лестнице, шатаясь, будто в запое. Филлион был там, лежал прямо на пороге с неестественно вывернутыми руками. Десмонд просто скинул его с плеч, будто мешок, не позаботившись даже накрыть.
Адалин сбежала вниз, мотая головой, будто могла стереть Филлиона из памяти. И Десмонда, и весь этот проклятый день. Почему, выбрав одного из них, она в итоге осталась наедине с собой? Что ей делать дальше, как выжить, как вообще продолжать жить, когда ее будто бы выбросили в бушующий океан без плота, даже без единой дощечки, за которую можно цепляться? И с грузом на ногах, который, как ни борись, тащит на дно.
У кого искать спасения?
Ответ пришел сам собой. Кое-что она еще могла сохранить, зацепиться, чтобы может быть не выплыть, но продрейфовать в океане еще чуть-чуть. Адалин все еще могла обмануть Сопротивление и вернуться, чтобы у нее была причина существовать дальше, не утонуть в собственном горе.
"И дать Десмонду шанс пожить спокойно," — подумала она.
Как бы жесток он к ней ни был, Адалин сомневалась, что способна перестать его любить. Это чувство было выше разума, она настолько с ним сжилась, что не могла отделить от своей личности.
Десмонд заботливо снял ее броню и оружие со шкафа — они нашлись на одном из стульев. Адалин обулась, спрятала кинжал за пояс под рубашку. Надела подвеску Десмонда, тяжестью повисшую на груди. Отыскала в углу зеркало и постаралась придать себе хоть немного живой вид.
Найти в небольшом городке среди белокожих орлейцев человека, проходившего на Десмонда, оказалось непростой задачей. Если бы город был прибрежным, Адалин без раздумий пошла бы в порт. Конечно, из-за того, что Лаидс лежал на тракте от Джейдера к столице, в городе останавливались иностранные торговцы. Но слишком рискованно было убивать того, чью пропажу обязательно заметят. Торговцы всегда путешествуют с охраной.
Ей нужен был одиночка. И, обойдя несколько таверн, Адалин наконец нашла подходящего человека. Кажется, он был антиванцем. Моложе Десмонда, но почти такой же высокий и схожего телосложения. Бывший моряк, надеявшийся начать новую жизнь в Монтсиммаре.
То, что нужно.
Привести его в дом оказалось не так уж сложно. Адалин никогда не считала себя умелой соблазнительницей, но чтобы разогреть воображение некоторых мужчин, достаточно было быть просто женщиной. Пара кружек эля на двоих, очевидный намек, и вот он уже идет за ней следом.
В глубине души, Адалин хотела, чтобы он не согласился. Или чтобы вовсе не нашелся подходящий мужчина. Убивать совершенно случайного и непричастного человека ей еще не приходилось. Тем более вот так: хладнокровно и с расчетом.
“Ты всю жизнь убийца, — напомнила себе Адалин. — Ты привела Филлиона на смерть. Будто он был в чем-то виноват! А теперь собралась страдать из-за какого-то моряка? Это ради твоей жизни. И ради жизни Десмонда.”
Слабое оправдание, но смерть антиванца была легкой, в отличие от смерти Филлиона. Нажатие пальцев на то место, где на шее пульсирует вена — и он уснул. А затем и перестал дышать.
“Ради меня. И ради Десмонда”, — повторила в мыслях Адалин, стоя над трупом.
Пришлось уговорить антиванца переодеться в приличную и хорошую одежду вместо его затасканного костюма, которую Адалин нашла в шкафу перед уходом. Специально ли ее оставил Десмонд? Какая теперь разница? Главное, что лежащий на полу лицом вниз человек до одури походил на наставника. Она невольно задалась вопросом, что бы чувствовала, если бы он действительно погиб. Было бы ей легче, чем сейчас? Может быть Филлион, как и обещал, вытянул бы ее со дна.
Может быть, следовало сделать иной выбор.
Пустое.
“Ничего уже не изменить, — отстраненно подумала Адалин. — Надо закончить дело.”
Адалин спустила тело Филлиона, положила у печи, где он и был раньше. Его саблей полоснула антиванца по груди, бедру, руке. Вонзила свой кинжал в шею и там и оставила. Забрала оба своих метательных ножа. Все должно быть достоверно. Другого шанса для них с Десмондом не будет.
Открыв печь, она подожгла дом.
И в оцепенении ждала, застыв у выхода, пока огонь разгорится и с треском перекинется на стены, занавески, мебель. Вот уже совсем близко загорелся шкаф, где прятался Филлион. Адалин задержала дыхание и, перед тем, как заставила себя выйти, позволила пламени оказаться совсем рядом, прикоснуться к ее бедру. В доказательство, что она действительно была в пожаре.
Или, на самом деле, в напоминание и наказание?
***
Несколько долгих дней, слившихся в единый поток времени, Адалин провела в доме госпожи Шалон. Ее тело наконец подвело ее, приковав к постели. Она лежала то ли в бреду, то ли во сне, борясь то с жаром, сжигающим снаружи и внутри, то с колотившим ее ознобом. Когда сознание прояснялось, девушка иногда видела Этель с перевязками и целебными зельями, а затем снова проваливалась в желанную пустоту, где нет ни мыслей, ни боли, ни ужаса последних дней.
Но это не могло продлиться вечно.
Когда ожог, покрывший все бедро и часть бока, затянулся, Этель, как заботливая матушка, собрала ее в обратный путь в Денерим. Но Адалин просто не могла заставить себя двигаться. Если в ней и оставались какие-то силы, то все до капли она потратила, чтобы закончить работу. Больше рядом не было Десмонда, чтобы привести ее в чувства, ободрить и повести за собой. А без него Адалин все равно что не жила.
Следующие недели она помнила смутными обрывками. Трактиры, выпивка, одинокие ночи и ощущение, будто от каждого вдоха ее выворачивает наизнанку. Однажды Адалин обнаружила себя в каких-то трущобах, рыскающей в поисках того, кто мог бы продать ей немного мирты. Наркотик забирал боль, забирал страхи. Дым из раскуренной трубки окутывал теплом, уютом, спокойствием. Даже спустя десять лет она помнила.
Впервые она попробовала мирту после того, как брат отказался с ней видеться. То время было полно обманчивого и смертельно опасного блаженства, которое дарила трубка. А потом появился Десмонд и спас ее не только от тюрьмы, нищеты и приюта, но и от того, чтобы превратиться в одну из тех жалких курильщиц, похожих на труп и безразличных ко всему, кроме очередной затяжки. Филлион был прав: то, что дал Адалин наставник, чему ее научил, стало частью ее личности. Она не могла вот так вот стереть все это, опять став наркоманкой.
Пора было наконец возвращаться.
Адалин знала, что если задержится, то в итоге поддастся все нарастающему желанию сбежать от мира в марево дурмана.
В кабинет Марко Капелле Адалин вошла спустя месяц. Дверь позади нее с хлопком закрылась. Перед ней за столом, как и в прошлый раз, сидел старый Ворон в черном камзоле, по манжетам которого тянулась алая вышивка.
Капелле услышал ее и поднял взгляд. Адалин стушевалась, уставившись на розы, вышитые на новом ковре. Шипастые стебли закручивались в венцы, на которых распускались красные бутоны.
— Тебя долго не было. Как мне доложили, все прошло успешно? — он указал на стул.
Адалин села на самый край, спрятала ладони, ставшие вдруг холодными, между коленей. Ее сердце учащенно забилось, нахлынула паника.
— Да, — произнесла она, надеясь, что голос не дрогнул. — Я… убила его.
Адалин зажмурилась, не давая слезам покатиться по щекам. Она решила совершить предательство. Затем, она решила это предательство скрыть, чтобы не отпустить Сопротивление — ту единственную ниточку, что могла удержать ее в реальности. Зная, что если обман обнаружится, Адалин не жить, она все равно вернулась. Даже если ее раскроют и казнят, это куда лучше перспективы бежать и скрываться, чувствуя постоянный ужас и превращаясь в еще большее ничтожество, чем она была сейчас.
— Если бы Филлион выжил, я предпочел бы не мучать тебя и допросить его, но, увы, — сказал Капелле и покачал головой, будто бы действительно сожалел. — Расскажи все от начала и до конца.
Следующий вдох дался Адалин особенно тяжело. Чтобы врать в лицо Ворону, нужно особое мастерство, которым она не обладала. Она всего лишь слабая и сломленная девушка, которая, несмотря на разорванную душу, все еще хочет жить.
Надеется снова увидеть Десмонда? Или боится той неизвестности, что ждет после смерти?
— Мы спрятались в доме, — начала Адалин. Из-за страха голос звучал высоко и неровно, будто скрежет металла о камень. Может, Капелле решит, что ей трудно вспоминать. Тем более, так и было. — Дождались, пока Десмонд снимет оружие, и напали. Филлион ранил его, но Десмонд… он убил его. Я… я растерялась, не успела вовремя… Он сунул его головой в печь.
"Из-за меня."
Адалин закрыла лицо руками и покачала головой, отгоняя воспоминание. Почему она, убившая не один десяток людей без малейших угрызений совести, чувствует себя настолько паршиво из-за Филлиона? Он ничем не заслужил смерть, как и тот антиванец, которого Адалин выдала за Десмонда. Но об антиванце она забыла почти сразу. Была ли причина в том, что Филлион проявил к ней заботу, а она отплатила ему ядом? Или в том, что на мгновение она увидела в Десмонде своего отца, который с такой же легкостью сжег картинку с Андрасте?
— Какая ужасная смерть, — Капелле цокнул языком и потянулся к заварнику.
В этот раз, подобрав манжет сюртука, он разлил чай, не кофе.
— Угощайся. От теплого полегчает, — сказал он, подвигая к ней чашку. Свет попал на рукав Капелло, и вышивка заблестела, точно кровь. — И продолжай.
Адалин сглотнула. Зелье правды? Если так, то вот он, приговор. Глоток — и она расскажет все, что думает, даже не понимая, что происходит. А потом Капелле ее убьет. Не в кабинете, конечно. Вряд ли он захочет пачкать еще один ковер.
— Начался пожар. Наверное, несколько углей выпало, — продолжила Адалин, сжимая в руках горячую чашку. Пить она не решилась. — Но Десмонд отвлекся и мне удалось подобраться близко. Я убила его. Нож в шею. Десмонд Рансмайр мертв.
"Десмонд мертв. Десмонд мертв," — повторила про себя Адалин.
Вот во что ей надо поверить. Сделать и своей реальностью. Почему она раньше не додумалась до такого простого самообмана? Гораздо легче считать, будто наставник мертв, чем знать, что он бросил ее посреди бойни, которую она ради него учинила.
— Пей, не стесняйся, — голос Капелле был почти ласковым.
Чашка стукнулась о тарелку, когда Адалин подняла ее. Ногти заскребли по фарфору.
— Проклятие, девочка! — Капелле неожиданно встал и навис над столом. — Это просто чай, а не отрава! Ты хоть видела себя? Тебя колотит так, будто ты сейчас свалишься в припадке.
Адалин сделала глоток. Задержала дыхание и укусила себя за язык. Но никакого дурмана в голове и желания озвучить свои мысли не почувствовала. Чай оказался всего лишь чаем.
Девушка выдохнула и залпом осушила чашку.
— Спасибо, — пробормотала она.
— Вот и хорошо. Налить еще?
Адалин кивнула, всматриваясь в лицо Капелле. Спокойное, немного снисходительное, но точно не злое. Кажется, он ей поверил.
— Жаль, конечно, что тела так обгорели. Опознать их в таком состоянии оказалось затруднительно. — Капелле снова сел и сложил руки домиком. — У тебя есть какие-то доказательства?
Адалин прикоснулась к тому месту, где под рубашкой лежала монетка. Нехотя она расстегнула цепочку и положила подвеску на стол. Не снимая ее вот уже больше месяца, девушка и забыла, какая она тяжелая. Но с этой тяжестью, давящей на грудь, она будто бы потеряла что-то очень важное.
— Я успела сорвать это с его шеи, — Адалин сделала осторожный глоток чая. Озноб уходил, но очень медленно.
— Ааа, королевский гульден! — воскликнул Капелле, рассматривая монету на свету. — Родина, значит. Вечно задавался вопросом, зачем он ее носит.
Он открыл ящик стола, доверху заваленный бумагами и свитками, чтобы убрать "трофей".
— Пожалуйста… — взмолилась Адалин. Ей стало противно от отчаяния в собственном голосе. — Пожалуйста, можно мне?..
— Вернуть? На твоем месте я бы не держался за прошлое, девочка.
Капелле недовольно причмокнул, но все же положил подвеску на стол. Адалин схватила ее, точно голодающий — буханку хлеба, и вернула на шею. Пальцы не с первого раза сладили с замком.
Она снова почувствовала себя… Нет, не целой. Это было невозможно. Но так, будто бы к ране прижали бинты, не давая крови хлестать фонтаном. Она лишь медленно текла, но вскоре и бинты станут бесполезны. К тому времени либо рана затянется, либо она наконец умрет.
Пока что ей нужно было прошлое. Она не хотела забывать.
— Твои ожоги уже затянулись? — неожиданно спросил Капелле. — Удивительно, что волосы не пострадали. Да и Десмонд, похоже, тебя не достал. Филлиону повезло меньше.
Конечно же, агенты задали пару-другую вопросов Этель. А та и рассказала, в каком состоянии Адалин вернулась с задания.
— Десмонд, он сначала сосредоточился на Филлионе. Думаю, он не хотел… не мог… делать мне больно, — сдавленно сказала Адалин. От этой лжи она почувствовала себя куда хуже, чем от всей предыдущей. По щекам покатились дурацкие слезы. — Потом он пытался обезоружить меня, но потерял слишком много крови. Когда я напала, он просто не успел среагировать. Огонь уже разгорелся к тому времени. Мне повезло, что задело только ногу.
Капелле вроде бы удовлетворенно кивнул.
— Ладно, думаю с тебя хватит. А то боюсь, ты зальешь ковер слезами, и мне опять придется покупать новый, — усмехнулся он.
Он подошел к Адалин и, придержав под руку, помог встать. Похлопал по плечу, что, видимо, должно было ободрить ее.
— Я передам Зайфе, чтобы не беспокоила тебя с работой ближайший… — Капелле задумался. — Месяц? Тебе хватит этого, чтобы привести себя в порядок?
— Нет! — ужаснулась Адалин. — В смысле, я готова приступить к работе завтра.
Капелле одарил ее скептическим взглядом.
— Как скажешь. Тогда я попрошу подыскать для тебя задание. Прощай, Адалин.
Когда за Адалин закрылась дверь, она привалилась к стене, игнорируя слугу, подоспевшего, чтобы проводить ее из дома.
Все закончилось. Все наконец закончилось. У нее все еще есть жизнь. Та жалкая и небольшая ее часть, что сохранилась после потери Десмонда. И то небольшое время, что осталось до того, как Сопротивление снова решит проверить ее верность зельем правды.
До тех пор Адалин намеревалась сделать как можно больше работы. Чтобы, кроме нее, ни о чем больше не думать.
Тема закрыта
