Тема закрыта
Этот клинок уже определенно изжил свое.
Силуэт в обугленных стальных доспехах отложил в сторону двуручный меч, испещренный зазубринами и пятнами ржавчины. Витавший в воздухе аромат крови сгущался — смесь из запаха крови человека, запаха крови дракона. Кровь первого отдавала кислым, едким привкусом — кровь второго же заставляла воздух вибрировать от силы.
Пальцы еще тряслись. Он отказался тащить с собой баллисту — и сражение вышло сложнее, чем силуэт в доспехах на это рассчитывал.
— Ты еще долго? — хрипло спросил мечник, устремив взор на пришедший в негодность меч. Крылатый шлем странной конструкции обгорел, тканевый элемент был практически испепелен — не похоже, что он предоставлял хорошую защиту. Прядь светлых волос выбилась из под сохранившейся части шлема. Сталью была защищена лишь макушка головы — а на пластине, меж крыльев шлема, располагалась забавная кисточка из темных нитей. Алый платок, которым была подвязана шея мечника, тоже обгорел — возможно, дракон, чье тело лежало на посыпанной пеплом земле, именно из-за цвета платка избрал Фелкин главной целью.
Ошибка.
Высокий мужчина с пепельными волосами склонился над телом дракона. Медленно повернувшись, он уставился на мечника взглядом холодных, серо-голубых глаз. Его лицо было испачкано кровью, стекавшей с челюсти и подбородка.
— Уже... почти закончил, — прохрипел человек, вытирая тыльной стороной ладони кровь с лица. Половина или даже больше волос сгорели в пламени дракона, правая сторона лица была покрыта черной сажей, сквозь которую проступали уродливые шрамы, словно от когтей дикого животного. Отвернувшись, он опустился на колени и, издав едва слышный звук, похожий то ли на урчание, то ли на рычание, продолжил пить кровь.
Крови ему всегда было мало. В нем словно было нечто вроде неутолимой жажды, которая вечно гнала его вперед, вечно бросала в драку, даже в самую безнадежную. Стирала страх из разума одним размашистым движением. Фелкин уже достаточно давно знала его, и знала, что он не боялся ничего. Разве что...
— Пошли.
Он поднялся на ноги и встряхнулся, как собака, выходящая из воды. Быстрый взгляд искоса — стального цвета глаза резким светлым пятном выделялись на грязном лице, покрытом сажей и запекшейся кровью, словно маской. Обуглившиеся волосы падали на глаза, и он раздраженно смахнул их с лица. Вытащил из-за голенища большой нож с изогнутым лезвием и отрезал когда-то длинные и светлые волосы под корень. Все равно большая их часть сгинула в огне.
Девушка в доспехах кивнула, поднимаясь на ноги. Левое бедро кровоточило — броня в этом месте была попросту пробита насквозь. Опасный момент, без всякого сомнения — и, опять же без всякого сомнения, он еще аукнется.
— Ты забыл?
Вольфер нахмурился, когда Шалд, приблизившись к телу дракона, опустилась на одно колено. Латная перчатка, со звоном брошенная на землю, напоминала скрюченную когтистую лапу.
Женщина прикоснулась ладонью к лапе павшего зверя — словно этим неуклюжим жестом пытаясь как-то почтить его память. Девушка странным образом относилась к этим красивым, могучим зверям — вернее, к их крови. В их первую встречу она говорила о силе крови, о том, что эта кровь — есть... какая-то "память". Но Хекс не до конца понимал, что она имела в виду.
Зверь — нечто совсем другое.
Изогнутый кинжал из веридия с силой вонзился в бедро высшего дракона — и, извернувшись в руке женщины, начал медленно снимать чешую с его тела.
— Нам нужна кость, — словно в трансе говорила Фелкин, безжалостно кромсая плоть драконицы.
— Как скажешь.
Хекс покачнулся, едва устояв на ногах, и нахмурился. В голове плыл багровый туман, но это не было похоже на последствия его обычной ярости и не было похоже на влияние зверя. Кровь в его венах медленно закипала — чужая кровь, кровь дракона, только что убитого ими. Она словно поглощала его, заставляя сердце гулко и быстро биться, а перед глазами мелькали неясные картины. Поднеся ладонь к глазам, мужчина словно в трансе провел ею по лицу, стирая красные дорожки. Крови было так много, что она текла из глаз, будто слезы. Упав на колени, он поднял лицо к ночному небу. Звезды заплясали в бешеном танце, сливаясь в единый сияющий вихрь. Он чувствовал — буквально чувствовал — ветер под своими крыльями, почти как тогда, в Тени, только на этот раз все было по-настоящему. Свобода и полет.
— Прекрасно... — он прошептал почти неслышно, улыбаясь своей жуткой улыбкой-оскалом, и облизнулся. А сила внутри бурлила, грозясь выплеснуться нескончаемым потоком и разорвать его сердце на тысячи осколков. Хекс закрыл глаза, дрожа всем телом, картины проносились во тьме, вся память дракона и тысяч драконов до него, тех, кто стал драконом, отобрав их силу и впитав ее в себя... Он закричал. Сжал зубы так, что они хрустнули. Все, что было раньше, оказалось лишь подготовкой к этому моменту. Согнувшись напополам, он сплюнул кровью на обугленную землю.
— Фелкин, — произнес он, глядя расширенными глазами на валяющиеся на земле зубы. Его зубы.
Он услышал гулкий звук шагов — и почувствовал, как силуэт Фелкин что-то впихнул в его руки. Пошатываясь, он мутным взглядом окинул флягу с изображением скорпиона, покоящуюся в его ладонях.
Не сказав ни слова, силуэт отошел вновь — вернувшись к своему занятию. Хекс слышал звук кромсаемой плоти, слышал биение собственного сердца — и совсем так же слышал биение сердца Шалд. Это было странным, пьянящим чувством — но что-то было не так. Тот, отдаленный стук утихал — словно с каждой секундой отдаляясь все сильнее и сильнее.
Его сердце билось быстро — словно было готово вот-вот разорваться. Кровь пульсировала, меняя его тело — ребра трещали, оставшиеся зубы крошились под напором других. Судорожно сглотнув, он недоверчиво провел языком по своим зубам — убеждаясь в своих подозрениях... и надеждах.
Вопль ярости и торжества взорвался в его голове, заволакивая глаза алым маревом. Пальцы не слушались, когда он отвинчивал крышку фляги — а запах самогона был почти незаметен на фоне тяжелого, густого аромата крови. Медленно спустившись с камня на землю, мужчина запрокинул голову и невидящим взором окинул звезды. В Андерфелсе ночи неописуемо красивы — странно, что раньше он этого не замечал. Или замечал? Открытая фляга с самогоном все так же лежала в его ладонях. Повернувшись в сторону драконьего тела, Хекс взглядом наткнулся на глаза Шалд.
Она уже извлекла крупную, тяжелую бедренную кость зверя — и сейчас смотрела прямо на него, сложив руки на коленях. Зверь грузно зашевелился, задев боком клетку из его ребер. Взгляд Фелкин был... странным. Таким чужим, таким безумным. Женщина всегда действовала разумом, а не чувствами — но сейчас в ее глазах не было разума. Была лишь пустота.
Мгновение — и наваждение прошло. Грязно-голубые глаза потрошительницы были прежними... наверное.
— Сможешь идти? — просто спросила она, поднимая с земли окровавленную, липкую кость.
— Да, — ответил он не своим голосом, проводя языком по ровному ряду крепких, новых, острых как бритвы зубов. В темноте ночи его глаза поблескивали нездоровым блеском, как будто он был пьян. В общем-то, почти так оно и было. Кровь и самогон. Что может быть лучше. — Зачем тебе это? — он кивнул на кость в руках Фелкин, понимая, что им придется найти разбежавшихся лошадей. Они тут в долине здорово пошумели. Разбросанные обломки скал и камней и огромный кусок выжженной до угля земли — кто бы ни пришел сюда после, будет сильно удивлен. Хотя Хекс сомневался, что кому-то может понадобиться забраться так далеко в горы, здесь не было ничего и никого, кроме драконов и двух людей… почти людей. Они провели здесь почти две недели, в полном одиночестве, посреди снежно-каменной пустоты. Но пора было возвращаться в мир, для которого они были чужими. Снова надевать маску человека.
Фелкин, в своем обугленном доспехе, с костью в руках, при свете звезд, казалась ему прекрасной. С того самого момента, как он почувствовал запах крови, исходящий от нее тогда, в Неварре, когда не знал еще ни ее лица, ни имени, ничего. Она сразу показалась ему совсем другой, не похожей на заносчивых идиотов, сновавших вокруг в поисках легкой наживы и власти. А сам Хекс тогда не знал, кем был и кем мог стать.
Что ж, теперь все встало на свои места.
Она не ответила — лишь молча кивнула. Для общения с тем, кто подобен тебе, слова не нужны. Кровь все еще пульсировала в венах Хекса, когда они поймали лошадей, собрали пожитки, и направились вниз, в долину. Снежный горный буран, немедленно укусивший их в спину, придал ускорения — двое потрошителей вернулись в Нордботтен на рассвете, принеся бурю с собой.
Скрип лестничных ступенек в таверне, в которой они остановились, подействовал на разгоряченный разум Хексариона почти умиротворяюще. Едва не выломав дверь, бастард баронессы со вздохом облегчения плюхнулся в кресло. Фелкин пришла позже на пару минут, застав Вольфера за попытками снять обуглившуюся, и местами оплавленную броню.
— Договорилась о ванной, — усталым голосом сообщила девушка, закинув драконью кость в дальний угол комнаты, — Ты пойдешь первым. Собираешься отоспаться, или сразу пойдешь к своей?
Хекс не удержался от смешка. Шалд в своей манере разговаривать о знати вела себя по-забавному презрительно. Он знал, что она из простолюдинов — и неприязнь к высшему сословию впитала с молоком. Впрочем — он сам не мог называть себя таким уж знатным.
Комната, в которой они остановились, была образцом хорошего обслуживания — без роскоши, но со всем необходимым. Пыли, паутины, грязных следов (за исключением оставленных ими же) не наблюдалось, по крайней мере в этом был плюс.
Фелкин подошла к заваленному свитками столу. Они с ней некоторое время пытались извлечь как можно больше информации о драконьей крови. Хекс — о силе, даруемой ею, Фелкин — о ее свойствах в принципе. Однако убийство высшего дракона определенно было ценнее этой информации — эти чувства, когда кровь крылатого зверя потекла по его глотке...
Женщина сняла с головы крылатый шлем, и со вздохом выпрямилась.
«Что-то не так», — подумал потрошитель, но пока что не сказал этого вслух. Раздался тихий щелчок, когда ему наконец удалось снять наплечник, оставшийся еще со времен экспедиции в Браннворт. Усмехнувшись, он провел рукой по лицу. Пальцы наткнулись на старые шрамы — еще одно напоминание о Глубинных Тропах. Но эти шрамы он любил гораздо сильнее. В тот день, когда Хекс получил их, он изменился почти так же, как сегодня — он наконец смог взять зверя под контроль. Перестать соперничать с ним и вместо этого стать по-настоящему братьями, одним целым. За это тоже нужно было благодарить Фелкин, как и за многое другое. Но она не смотрела на него. Отвернулась и перебирала бумаги, словно сейчас это имело какое-то значение. Поднявшись, Хекс подошел к ней и ткнулся в ее шею, обдав его горячим дыханием. Постоял так несколько минут почти без движения, как будто о чем-то задумавшись, а потом развернулся и вышел из комнаты, оставив нагрудник с наплечниками валяться на полу. Их уже давно пора было выбросить. Взял с собой он только нож, и в комнате, отведенной под ванную, глядя в покрытое сетью трещин зеркало, сбрил волосы с висков и затылка. В воде расплывались темные, кровавые пятна — и казалось, что в неровном свете свечей на ее маслянисто-блестящей поверхности отражается что-то темное и зловещее. Вздрогнув, Хекс вытер лезвие ножа и сунул его за сапог. Переодевшись в льняную рубашку и штаны из оленьей кожи, он отряхнулся и пошел в комнату. С Фелкин надо было поговорить еще кое о чем. Толкнув дверь, он сразу почувствовал, как сквозь открытое окно в лицо ему ветер бросил горсть колючих снежинок.
Пока он мылся, потрошительница успела снять с себя доспехи и перевязать рану на бедре — и сейчас сидела за столом, сосредоточившись на пыльных манускриптах. Взглядом поприветствовав вошедшего мужчину, она кивком указала на крупный граненый сосуд с алой жидкостью. Если судить по консистенции — определенно не кровь. Скорее всего — лечебная жидкость. Рядом лежали чистые бинты — хватит на припарку.
Крылатый шлем Шалд неловко завалился набок. Она не меняла его с самой их встречи — только тканевый элемент стал красным, а не синим — как когда-то. Хексарион тихонько усмехнулся — это он сказал, что красный идет ей больше.
— Не заметил необычных изменений? — тихо поинтересовалась Фелкин, не открываясь от свитков. Словно почувствовав, как бастард приподнял бровь, потрошительница со вздохом повернулась к нему, — Я о трансформации. Как я уже говорила — процесс практически не изучен. Если судить по записям из Неварры, то он абсолютно непредсказуем. У тебя может даже хвост вырасти... кхм. В общем, не заметил ничего странного?
Испытующий и чуть раздраженный взгляд сестры удивил Хекса. Она вела себя довольно... чудно. Уже как месяц. Он-то привык, но все же — это странно.
— Можешь посмотреть сама, — сказал он немного насмешливо, почесав шрамы на щеке и стянув рубашку через голову. Сам потрошитель лишь чувствовал, как что-то цепляется за ткань на спине, но рассмотреть как следует не мог. Подойдя к сестре, он отвернулся и добавил: — Хвоста, к сожалению, нет. Хотя я знаю, что это тебе понравилось бы, но носить доспехи будет неудобно.
Она подняла глаза и увидела необычную картину — от самой шеи, вдоль позвоночника спускалась узкая полоска проступившей сквозь кожу темно-серой чешуи. Чешуйки размером с ноготь, плотно прилегающие друг к другу, слегка шевелились при дыхании. Сами позвонки стали острыми, выпирающими, похожими на шипастый гребень дракона, а чешуя на них была крупной и плотной.
— Ну что? — голос Хекса вырвал ее из размышлений.
Поначалу она никак не отреагировала. Лишь удивленно моргнула, разглядывая ряд заостренных, пронзивших кожу позвонков. Угольно черные, они напоминали полированный обсидиан. "Драконово стекло" — так вроде называли этот минерал где-то на юге Неварры.
Худые, тонкие пальцы Шалд прикоснулись к позвонкам — словно проверяя подушечкой пальца, насколько они острые. Медленно рука скользнула на твердую, местами шелушащуюся чешую. Ногтем ковырнув одну из чешуек, женщина провела рукой по темной полосе вдоль спины мужчины — до шейного позвонка, где гребень заканчивался.
— Такого в свитках точно не упоминалось, — почти с ледяным спокойствием произнесла девушка, с легким вызовом глядя в серо-голубые глаза Хекса.
— Что ж, тогда, думаю, им стоит дополнить свои исследования, — прохрипел он, улыбаясь. Острые зубы сделали его улыбку еще более пугающей, но Фелкин давно к ней привыкла. Когда она прикасалась к чешуе, он слегка вздрагивал. В ушах стоял нарастающий гул, слышалось отдаленное хлопанье крыльев и низкое, бархатное рычание. В покрасневших, пронизанных багровыми нитями глазах, вспыхнул свет. Притянув девушку к себе, он выдохнул резко, почти до боли сжав ее запястья. Поехать в замок за наградой, обещанной за голову убитого высшего дракона, можно было и позже.
Шалд прищурилась, покосившись на свои запястья.
— Тебе стоит постараться сильнее.
Вспышку ауры боли Хекс предугадал почти с идеальной точностью. Злобно рассмеявшись, улыбка Потрошителя стала еще шире... когда темные, полупрозрачные нити вонзились в его плечо. Он не видел, из какой точки аура высвободилась в этот раз — но он знал, что каждый раз это была какая-либо крупная рана или шрам. Его собственная аура частенько "высвобождалась" в его лице — из того самого шрама на щеке.
Это длилось недолго. Заметив, что аура боли заставила бастарда лишь усилить хватку, мечник с тихим урчащим звуком высвободился из захвата, одновременно потушив ауру.
— Не время, — слегка охрипшим голосом произнесла потрошительница, резко встав со стула. — Тебе пора.
Хексарион лишь удивленно моргнул, когда Фелкин, стараясь не смотреть ему в глаза, быстрым шагом вышла из комнаты. Звук шагов вниз по коридору дал знать, что она направлялась в купальню — но сама вспышка его удивила.
Пожав плечами и постаравшись вернуть мысли в прежнее русло (что после трансформации оказалось сделать труднее, чем обычно), Хекс направился к выходу. Письмо с заказом на дракона лежало в седельной сумке, и на нем была печать правящего дома Нордоботтена. Забавно было осознавать, что собственная семья пользуется его услугами как наемника. Запрыгнув в седло и натянув кожаную куртку, отороченную мехом, он направился по узким улочкам города к поместью. Вспомнив бал, на котором Фелкин произвела настоящий фурор, он усмехнулся — тогда они смеялись как полоумные, глядя на все эти перекошенные от отвращения лица, заявившись на званый ужин в доспехах и с мечами, перепачканные кровью и довольные, как коты, нализавшиеся сметаны. Но не пустить их не могли. Все-таки баронесса была его матерью, и кажется, общение с ней начинало постепенно налаживаться. Нельзя было сказать, что Вольфер не рассчитывал на это, выполняя ее неожиданный приказ. Да и деньги, обещанные за голову дракона, были совсем немалыми. Впрочем, оставаться в городе дольше нужного он не собирался. Сидеть на одном месте никогда не было его любимым времяпрепровождением. Проехав мимо низких, покрытых черепицей домов, он выбрался на широкую проселочную дорогу, ведущую к дому баронессы — огромному зданию в три этажа, окруженному зимним садом. Людей на улицах не было, поэтому он без всяких задержек добрался до ворот.
Мать ждала его наверху, как всегда, собираясь ко сну и глядя на себя в большое трюмо.
— Баронесса, — сказал он, захлопнув за собой дверь и приблизившись на расстояние трех шагов. Женщина вздрогнула и обернулась. На ней была длинная ночная сорочка, расшитая серебряными нитками, а волосы пепельного цвета рассыпались небрежно по плечам. Несмотря на свой возраст, она все еще была почти по-неземному красива.
— Это ты… — прошептала она, и в ее глазах Хекс на какой-то миг увидел искреннее удивление. Она была удивлена его возвращением в такой поздний час?.. Или же тут было что-то иное? — Не думала, что вы вернетесь так скоро, — добавила она, отвернувшись. Потрошитель фыркнул, и его взгляд скользнул по плечам баронессы.
— Ты никогда не рассказывала, как получила этот шрам, — он кивнул на ее левое плечо. Большой, старый крестообразный шрам, похожий на удар оружием.
— Я многого тебе не рассказывала, — отрывисто сообщила Аннабет, поднимаясь и открывая шкафчик. Извлекла на свет толстый, набитый золотом кошель, она бросила его Хексу. — Вот твои деньги. А теперь оставь меня, уже поздно.
— Это сделал отец, да? — он не сводил глаз, не обратив внимания на ее просьбу.
— Я сказала, уходи. Не хочу больше разговаривать с тобой.
— А я думал, мы подружились, — ухмыльнулся он, и баронесса заметила острые зубы. Ее прелестное лицо скривилось в отвращении, но она никак не прокомментировала изменения в облике своего сына. Возможно, ей просто было все равно. Демонстративно не ответив на реплику потрошителя, женщина подошла к двери и распахнула ее.
— Уходи. Если что-то понадобится, обратись к прислуге, — сухо произнесла она, и Хекс, с минуту смеривая ее взглядом, кивнул и вышел. Сейчас действительно не хотелось опять вступать в споры. Да и Фелкин наверняка ждала его в таверне с наградой, поэтому он не стал задерживаться. Сунув кошель в мешок, он поехал обратно.
Ночь тем временем медленно перетекала в серый, рваный рассвет. На горизонте у горной цепи разливался холодный желтоватый свет солнца, а тьма превращалась в сумерки, которые Хекс никогда не любил. Покрытые тонким налетом снега крыши отражали этот неясный свет, переливающийся всеми оттенками желтого, красного и розового, и на мгновение он погрузился в размышления о том, что делать дальше. Сестра была Серым Стражем, и этот факт был так же неумолим и ясен, как и то, что он пойдет с ней до конца. Каким бы он ни был. Когда Скверна позовет ее, он сойдет под землю и погибнет в бою. Славная смерть. Славная и правильная. Он не боялся этого.
Тихий свист вырвал его из размышлений, и острая, кусачая боль пронзила плечо, разорвав тонкую кожу куртки. Резко потянув за поводья, он остановил коня и спрыгнул, вытаскивая мечи. Темные фигуры вышли из-за высокого здания часовни, трое с арбалетами в руках. Молчаливые и одинаковые, будто близнецы.
«Ассассины», — пронеслось в голове Хекса, когда они вновь подняли арбалеты. Он едва успел откатиться в сторону, уходя с линии огня. Пока они перезаряжали болты, потрошитель прыгнул вперед, подняв клинки для удара. Несколько привычных движений, громкий хруст перерубленных костей — один готов. Валяется на земле, выронив свое оружие, с рассеченной ключицей и с дырой в животе. Осталось еще двое. Не обращая внимания на боль от пронзивших тело стальных болтов, Вольфер пригнулся, чувствуя, как в груди нарастает привычный жар битвы. Новая кровь требовала удовлетворения, и эти убийцы так кстати попались на пути. Второго он убил одним сильным ударом наискось в спину, и тот рухнул лицом вперед на песок, нелепо взмахнув руками. Последний тем временем обошел его сзади и прицелился.
Болт с хлюпаньем вонзился в плечо, и Хекс зарычал. Ярость вспыхнула огнем, заволакивая взор туманом и пульсируя в горле. По губам стекла темная капля крови.
— Кто вас послал? — голос стал ниже, в нем явственно звучало звериное рычание. Убийца не ответил, выронив арбалет, когда потрошитель врезался в него что было силы и повалил на землю. — Кто?
— Ты не должен был возвращаться, — прошипел ассассин, с ненавистью глядя на Хекса. Тот придавил его коленом, прижав лезвие клинка к шее человека. Но ему нужны были ответы. — Лучше тебе было сдохнуть там.
— Матушка… — пробормотал потрошитель, и вдруг рассмеялся. — Матушка. Эрих. Йохан.
— Проклятый баста…
Убийца закончить не успел. Хекс резко наклонился вперед, вцепившись зубами в его горло. Острые клыки с легкостью вонзились в плоть, и рот его наполнился кровью. Рванув вверх, он смотрел, как человек, чьи глаза вдруг расширились, дергается, задыхается и захлебывается на земле. Чудесное зрелище. Облизнувшись и проглотив кусок человеческой плоти, Вольфер прикрыл глаза. Ждать долго не пришлось. С вырванным горлом люди вообще долго не живут.
Что ж, похоже, ситуация начинает быть все веселее. Фелкин должна была узнать об этом. Только когда ярость драки прошла, Хекс начал чувствовал боль там, где в него вонзились болты. Вытащив один из плеча, он отбросил его в сторону и решил, что займется ранами позже. Забравшись на лошадь, он ударил ее в бока и послал в быстрый галоп к таверне.
В заведении было довольно людно. Некоторые собирались на работу, некоторые обедали за столиками, переговариваясь на своем хриплом, гаркающем наречии. Трактирщик, наливавший в кружку очередного постояльца эль из бочонка, хмуро кивнул Вольферу. Похоже, простой народ принял бастарда куда лучше, чем знать... не сказать, что удивительно.
Привычный скрип ступенек — интересно, трактирщик вообще собирается их когда-нибудь смазать? Хрустнув затекшей шеей, Вольфер уверенно направился в их комнату. Спина неприятно зудела, но чувство в то же время было... волнующим.
Поначалу, он не заметил ничего странного. Даже приоткрытая дверь не смутила человека — может, из-за полученных ран, не очень опасных, но все же притупляющих чувства. Может — просто даже не мог подумать о таком исходе.
Фелкин в комнате не было. Завывающий ледяной ветер, выпущенный из открытого окна, хозяйничал в комнате. Большая часть свитков оказалась на полу — рядом с пришедшей в негодность броней Хексариона. Обуглившиеся стальные пластины уже покрылись тонким слоем инея, когда он, ведомый странным чувством, пнул их в сторонку и подошел к столу.
Крылатый шлем с кисточкой все так же стоял на своем месте — придавив собой согнутый пополам листок пергамента. Переборов дурное предчувствие, говорящее ему не трогать этот лист, Хекс взял его в руки. Что-то выкатилось из листка, с тихим звоном покатившись по полу. Моргнув, бастард огляделся в поисках источника звука — и увидел небольшое колечко с крошечными драконьими крыльями и красным камнем, одиноко лежащее на деревянном полу. Тряхнув головой, потрошитель раскрыл пергамент, начав читать — и с каждой строчкой кровь все сильнее и сильнее приливала к голове.
«Я долго пыталась оттянуть этот момент, но больше я делать это не могу. Некоторые обязательства невозможно забросить в долгий ящик. Теперь, когда сила твоей крови заглушила грязь, которой я из-за своей безнадежной глупости напоила тебя: в этом больше нет необходимости. Ты прекрасно справишься и без меня — а я, в свою очередь, должна прекратить тянуть тебя на дно.
Теперь ты сильнее, чем я сама хоть когда-нибудь сумею стать. Ты нуждаешься в равном — не в бесполезном балласте, скованном старыми клятвами и Скверной. Это целиком и полностью моя вина, в конце концов, из-за моего тщеславия ты был связан моей кровью. Теперь это не важно, ты наверняка уже почувствовал, что связь уже угасла. По факту, когда ты будешь это читать, она уже погибнет окончательно.
Крики и зуд в моей голове мешают писать, но я попытаюсь объяснить. Ты наверняка помнишь наш разговор в замке Пентагастов — тот, в котором я сказала, скольких я убила. То, что я тогда говорила, не было ложью, лишь полуправдой. Не думай, что я каким-либо образом этого стыжусь, но некоторые обязательства приходится выполнять. В том числе тому, кому я обязана теми убийствами.
Я услышала зов, Хекс. И теперь, когда времени осталось так мало — я должна провести его, выплачивая долги.
Я тебе не нужна, Вольфер. А ты ныне не нужен мне. Пожалуй... единственное, что я теперь могу сказать: "Драконы умирают в одиночестве". Ты поймешь. Не сейчас, так потом.»
Медленно его рука смяла исписанный пергамент.
— Сука, — тихо выдохнул он, улыбаясь чему-то, чего сам не понимал. — Трусливая сука.
Швырнув письмо в окно, он проследил за тем, как ветер подхватил его и унес в начинающийся рассвет. Затем, поколебавшись, вытащил из ящика стола чистую бумагу и перо. Быстрые несколько фраз, чиркнул пером, ставя подпись, и поставил печать дома Вольфер. Перечитал объявление несколько раз, а затем добавил к указанной сумме еще один ноль. Нужно было разобраться с этим делом как можно скорее, а хлестнувшая по его душе злость — всепоглощающая, жалящая, как рой ос, — только подталкивала Хекса. Ему хотелось убивать. Без разбору, как прежде, до того момента, как он поехал в Неварру. И если ради этого нужно будет вырезать собственную семью — пусть так и будет. А потом он возьмет то, что всегда принадлежало ему по праву.
«Драконы умирают в одиночестве, сестренка? Только не я. Я возьму с собой весь этот гребаный мир».
Он вдруг почувствовал, как по его лицу что-то течет. Опять кровь из глаз? Проведя ладонью в раздражении по щеке, он посмотрел на свои пальцы. Сжал руку в кулак. Не кровь…
С хрустом ударив кулаком по столу так, что он жалобно хрустнул и треснул пополам, Хекс развернулся и, подхватив сумку с вещами, пошел к порогу. Остановился, поколебавшись, и вернулся назад, к столу. Шлем Фелкин он забрал с собой. Остальное уже было не нужно.
Трактирщик проводил его взглядом, когда мужчина спустился по лестнице, и инстинктивно вжался спиной в стену. Кажется, даже те, кто не мог чувствовать его крови, поняли, что лучше убраться с пути. Прислонив листок с объявлением к стене таверны, он прибил его ржавым гвоздем. Кто-то должен будет откликнуться на объявление. А потом… потом…
Дверь хлопнула. Послышалось ржание лошади, испуганное, почти истерическое, а затем — цокот копыт. В Нордботтене медленно, осторожно загорался новый день.
Силуэт в обугленных стальных доспехах отложил в сторону двуручный меч, испещренный зазубринами и пятнами ржавчины. Витавший в воздухе аромат крови сгущался — смесь из запаха крови человека, запаха крови дракона. Кровь первого отдавала кислым, едким привкусом — кровь второго же заставляла воздух вибрировать от силы.
Пальцы еще тряслись. Он отказался тащить с собой баллисту — и сражение вышло сложнее, чем силуэт в доспехах на это рассчитывал.
— Ты еще долго? — хрипло спросил мечник, устремив взор на пришедший в негодность меч. Крылатый шлем странной конструкции обгорел, тканевый элемент был практически испепелен — не похоже, что он предоставлял хорошую защиту. Прядь светлых волос выбилась из под сохранившейся части шлема. Сталью была защищена лишь макушка головы — а на пластине, меж крыльев шлема, располагалась забавная кисточка из темных нитей. Алый платок, которым была подвязана шея мечника, тоже обгорел — возможно, дракон, чье тело лежало на посыпанной пеплом земле, именно из-за цвета платка избрал Фелкин главной целью.
Ошибка.
Высокий мужчина с пепельными волосами склонился над телом дракона. Медленно повернувшись, он уставился на мечника взглядом холодных, серо-голубых глаз. Его лицо было испачкано кровью, стекавшей с челюсти и подбородка.
— Уже... почти закончил, — прохрипел человек, вытирая тыльной стороной ладони кровь с лица. Половина или даже больше волос сгорели в пламени дракона, правая сторона лица была покрыта черной сажей, сквозь которую проступали уродливые шрамы, словно от когтей дикого животного. Отвернувшись, он опустился на колени и, издав едва слышный звук, похожий то ли на урчание, то ли на рычание, продолжил пить кровь.
Крови ему всегда было мало. В нем словно было нечто вроде неутолимой жажды, которая вечно гнала его вперед, вечно бросала в драку, даже в самую безнадежную. Стирала страх из разума одним размашистым движением. Фелкин уже достаточно давно знала его, и знала, что он не боялся ничего. Разве что...
— Пошли.
Он поднялся на ноги и встряхнулся, как собака, выходящая из воды. Быстрый взгляд искоса — стального цвета глаза резким светлым пятном выделялись на грязном лице, покрытом сажей и запекшейся кровью, словно маской. Обуглившиеся волосы падали на глаза, и он раздраженно смахнул их с лица. Вытащил из-за голенища большой нож с изогнутым лезвием и отрезал когда-то длинные и светлые волосы под корень. Все равно большая их часть сгинула в огне.
Девушка в доспехах кивнула, поднимаясь на ноги. Левое бедро кровоточило — броня в этом месте была попросту пробита насквозь. Опасный момент, без всякого сомнения — и, опять же без всякого сомнения, он еще аукнется.
— Ты забыл?
Вольфер нахмурился, когда Шалд, приблизившись к телу дракона, опустилась на одно колено. Латная перчатка, со звоном брошенная на землю, напоминала скрюченную когтистую лапу.
Женщина прикоснулась ладонью к лапе павшего зверя — словно этим неуклюжим жестом пытаясь как-то почтить его память. Девушка странным образом относилась к этим красивым, могучим зверям — вернее, к их крови. В их первую встречу она говорила о силе крови, о том, что эта кровь — есть... какая-то "память". Но Хекс не до конца понимал, что она имела в виду.
Зверь — нечто совсем другое.
Изогнутый кинжал из веридия с силой вонзился в бедро высшего дракона — и, извернувшись в руке женщины, начал медленно снимать чешую с его тела.
— Нам нужна кость, — словно в трансе говорила Фелкин, безжалостно кромсая плоть драконицы.
— Как скажешь.
Хекс покачнулся, едва устояв на ногах, и нахмурился. В голове плыл багровый туман, но это не было похоже на последствия его обычной ярости и не было похоже на влияние зверя. Кровь в его венах медленно закипала — чужая кровь, кровь дракона, только что убитого ими. Она словно поглощала его, заставляя сердце гулко и быстро биться, а перед глазами мелькали неясные картины. Поднеся ладонь к глазам, мужчина словно в трансе провел ею по лицу, стирая красные дорожки. Крови было так много, что она текла из глаз, будто слезы. Упав на колени, он поднял лицо к ночному небу. Звезды заплясали в бешеном танце, сливаясь в единый сияющий вихрь. Он чувствовал — буквально чувствовал — ветер под своими крыльями, почти как тогда, в Тени, только на этот раз все было по-настоящему. Свобода и полет.
— Прекрасно... — он прошептал почти неслышно, улыбаясь своей жуткой улыбкой-оскалом, и облизнулся. А сила внутри бурлила, грозясь выплеснуться нескончаемым потоком и разорвать его сердце на тысячи осколков. Хекс закрыл глаза, дрожа всем телом, картины проносились во тьме, вся память дракона и тысяч драконов до него, тех, кто стал драконом, отобрав их силу и впитав ее в себя... Он закричал. Сжал зубы так, что они хрустнули. Все, что было раньше, оказалось лишь подготовкой к этому моменту. Согнувшись напополам, он сплюнул кровью на обугленную землю.
— Фелкин, — произнес он, глядя расширенными глазами на валяющиеся на земле зубы. Его зубы.
Он услышал гулкий звук шагов — и почувствовал, как силуэт Фелкин что-то впихнул в его руки. Пошатываясь, он мутным взглядом окинул флягу с изображением скорпиона, покоящуюся в его ладонях.
Не сказав ни слова, силуэт отошел вновь — вернувшись к своему занятию. Хекс слышал звук кромсаемой плоти, слышал биение собственного сердца — и совсем так же слышал биение сердца Шалд. Это было странным, пьянящим чувством — но что-то было не так. Тот, отдаленный стук утихал — словно с каждой секундой отдаляясь все сильнее и сильнее.
Его сердце билось быстро — словно было готово вот-вот разорваться. Кровь пульсировала, меняя его тело — ребра трещали, оставшиеся зубы крошились под напором других. Судорожно сглотнув, он недоверчиво провел языком по своим зубам — убеждаясь в своих подозрениях... и надеждах.
Вопль ярости и торжества взорвался в его голове, заволакивая глаза алым маревом. Пальцы не слушались, когда он отвинчивал крышку фляги — а запах самогона был почти незаметен на фоне тяжелого, густого аромата крови. Медленно спустившись с камня на землю, мужчина запрокинул голову и невидящим взором окинул звезды. В Андерфелсе ночи неописуемо красивы — странно, что раньше он этого не замечал. Или замечал? Открытая фляга с самогоном все так же лежала в его ладонях. Повернувшись в сторону драконьего тела, Хекс взглядом наткнулся на глаза Шалд.
Она уже извлекла крупную, тяжелую бедренную кость зверя — и сейчас смотрела прямо на него, сложив руки на коленях. Зверь грузно зашевелился, задев боком клетку из его ребер. Взгляд Фелкин был... странным. Таким чужим, таким безумным. Женщина всегда действовала разумом, а не чувствами — но сейчас в ее глазах не было разума. Была лишь пустота.
Мгновение — и наваждение прошло. Грязно-голубые глаза потрошительницы были прежними... наверное.
— Сможешь идти? — просто спросила она, поднимая с земли окровавленную, липкую кость.
— Да, — ответил он не своим голосом, проводя языком по ровному ряду крепких, новых, острых как бритвы зубов. В темноте ночи его глаза поблескивали нездоровым блеском, как будто он был пьян. В общем-то, почти так оно и было. Кровь и самогон. Что может быть лучше. — Зачем тебе это? — он кивнул на кость в руках Фелкин, понимая, что им придется найти разбежавшихся лошадей. Они тут в долине здорово пошумели. Разбросанные обломки скал и камней и огромный кусок выжженной до угля земли — кто бы ни пришел сюда после, будет сильно удивлен. Хотя Хекс сомневался, что кому-то может понадобиться забраться так далеко в горы, здесь не было ничего и никого, кроме драконов и двух людей… почти людей. Они провели здесь почти две недели, в полном одиночестве, посреди снежно-каменной пустоты. Но пора было возвращаться в мир, для которого они были чужими. Снова надевать маску человека.
Фелкин, в своем обугленном доспехе, с костью в руках, при свете звезд, казалась ему прекрасной. С того самого момента, как он почувствовал запах крови, исходящий от нее тогда, в Неварре, когда не знал еще ни ее лица, ни имени, ничего. Она сразу показалась ему совсем другой, не похожей на заносчивых идиотов, сновавших вокруг в поисках легкой наживы и власти. А сам Хекс тогда не знал, кем был и кем мог стать.
Что ж, теперь все встало на свои места.
Она не ответила — лишь молча кивнула. Для общения с тем, кто подобен тебе, слова не нужны. Кровь все еще пульсировала в венах Хекса, когда они поймали лошадей, собрали пожитки, и направились вниз, в долину. Снежный горный буран, немедленно укусивший их в спину, придал ускорения — двое потрошителей вернулись в Нордботтен на рассвете, принеся бурю с собой.
Скрип лестничных ступенек в таверне, в которой они остановились, подействовал на разгоряченный разум Хексариона почти умиротворяюще. Едва не выломав дверь, бастард баронессы со вздохом облегчения плюхнулся в кресло. Фелкин пришла позже на пару минут, застав Вольфера за попытками снять обуглившуюся, и местами оплавленную броню.
— Договорилась о ванной, — усталым голосом сообщила девушка, закинув драконью кость в дальний угол комнаты, — Ты пойдешь первым. Собираешься отоспаться, или сразу пойдешь к своей?
Хекс не удержался от смешка. Шалд в своей манере разговаривать о знати вела себя по-забавному презрительно. Он знал, что она из простолюдинов — и неприязнь к высшему сословию впитала с молоком. Впрочем — он сам не мог называть себя таким уж знатным.
Комната, в которой они остановились, была образцом хорошего обслуживания — без роскоши, но со всем необходимым. Пыли, паутины, грязных следов (за исключением оставленных ими же) не наблюдалось, по крайней мере в этом был плюс.
Фелкин подошла к заваленному свитками столу. Они с ней некоторое время пытались извлечь как можно больше информации о драконьей крови. Хекс — о силе, даруемой ею, Фелкин — о ее свойствах в принципе. Однако убийство высшего дракона определенно было ценнее этой информации — эти чувства, когда кровь крылатого зверя потекла по его глотке...
Женщина сняла с головы крылатый шлем, и со вздохом выпрямилась.
«Что-то не так», — подумал потрошитель, но пока что не сказал этого вслух. Раздался тихий щелчок, когда ему наконец удалось снять наплечник, оставшийся еще со времен экспедиции в Браннворт. Усмехнувшись, он провел рукой по лицу. Пальцы наткнулись на старые шрамы — еще одно напоминание о Глубинных Тропах. Но эти шрамы он любил гораздо сильнее. В тот день, когда Хекс получил их, он изменился почти так же, как сегодня — он наконец смог взять зверя под контроль. Перестать соперничать с ним и вместо этого стать по-настоящему братьями, одним целым. За это тоже нужно было благодарить Фелкин, как и за многое другое. Но она не смотрела на него. Отвернулась и перебирала бумаги, словно сейчас это имело какое-то значение. Поднявшись, Хекс подошел к ней и ткнулся в ее шею, обдав его горячим дыханием. Постоял так несколько минут почти без движения, как будто о чем-то задумавшись, а потом развернулся и вышел из комнаты, оставив нагрудник с наплечниками валяться на полу. Их уже давно пора было выбросить. Взял с собой он только нож, и в комнате, отведенной под ванную, глядя в покрытое сетью трещин зеркало, сбрил волосы с висков и затылка. В воде расплывались темные, кровавые пятна — и казалось, что в неровном свете свечей на ее маслянисто-блестящей поверхности отражается что-то темное и зловещее. Вздрогнув, Хекс вытер лезвие ножа и сунул его за сапог. Переодевшись в льняную рубашку и штаны из оленьей кожи, он отряхнулся и пошел в комнату. С Фелкин надо было поговорить еще кое о чем. Толкнув дверь, он сразу почувствовал, как сквозь открытое окно в лицо ему ветер бросил горсть колючих снежинок.
Пока он мылся, потрошительница успела снять с себя доспехи и перевязать рану на бедре — и сейчас сидела за столом, сосредоточившись на пыльных манускриптах. Взглядом поприветствовав вошедшего мужчину, она кивком указала на крупный граненый сосуд с алой жидкостью. Если судить по консистенции — определенно не кровь. Скорее всего — лечебная жидкость. Рядом лежали чистые бинты — хватит на припарку.
Крылатый шлем Шалд неловко завалился набок. Она не меняла его с самой их встречи — только тканевый элемент стал красным, а не синим — как когда-то. Хексарион тихонько усмехнулся — это он сказал, что красный идет ей больше.
— Не заметил необычных изменений? — тихо поинтересовалась Фелкин, не открываясь от свитков. Словно почувствовав, как бастард приподнял бровь, потрошительница со вздохом повернулась к нему, — Я о трансформации. Как я уже говорила — процесс практически не изучен. Если судить по записям из Неварры, то он абсолютно непредсказуем. У тебя может даже хвост вырасти... кхм. В общем, не заметил ничего странного?
Испытующий и чуть раздраженный взгляд сестры удивил Хекса. Она вела себя довольно... чудно. Уже как месяц. Он-то привык, но все же — это странно.
— Можешь посмотреть сама, — сказал он немного насмешливо, почесав шрамы на щеке и стянув рубашку через голову. Сам потрошитель лишь чувствовал, как что-то цепляется за ткань на спине, но рассмотреть как следует не мог. Подойдя к сестре, он отвернулся и добавил: — Хвоста, к сожалению, нет. Хотя я знаю, что это тебе понравилось бы, но носить доспехи будет неудобно.
Она подняла глаза и увидела необычную картину — от самой шеи, вдоль позвоночника спускалась узкая полоска проступившей сквозь кожу темно-серой чешуи. Чешуйки размером с ноготь, плотно прилегающие друг к другу, слегка шевелились при дыхании. Сами позвонки стали острыми, выпирающими, похожими на шипастый гребень дракона, а чешуя на них была крупной и плотной.
— Ну что? — голос Хекса вырвал ее из размышлений.
Поначалу она никак не отреагировала. Лишь удивленно моргнула, разглядывая ряд заостренных, пронзивших кожу позвонков. Угольно черные, они напоминали полированный обсидиан. "Драконово стекло" — так вроде называли этот минерал где-то на юге Неварры.
Худые, тонкие пальцы Шалд прикоснулись к позвонкам — словно проверяя подушечкой пальца, насколько они острые. Медленно рука скользнула на твердую, местами шелушащуюся чешую. Ногтем ковырнув одну из чешуек, женщина провела рукой по темной полосе вдоль спины мужчины — до шейного позвонка, где гребень заканчивался.
— Такого в свитках точно не упоминалось, — почти с ледяным спокойствием произнесла девушка, с легким вызовом глядя в серо-голубые глаза Хекса.
— Что ж, тогда, думаю, им стоит дополнить свои исследования, — прохрипел он, улыбаясь. Острые зубы сделали его улыбку еще более пугающей, но Фелкин давно к ней привыкла. Когда она прикасалась к чешуе, он слегка вздрагивал. В ушах стоял нарастающий гул, слышалось отдаленное хлопанье крыльев и низкое, бархатное рычание. В покрасневших, пронизанных багровыми нитями глазах, вспыхнул свет. Притянув девушку к себе, он выдохнул резко, почти до боли сжав ее запястья. Поехать в замок за наградой, обещанной за голову убитого высшего дракона, можно было и позже.
Шалд прищурилась, покосившись на свои запястья.
— Тебе стоит постараться сильнее.
Вспышку ауры боли Хекс предугадал почти с идеальной точностью. Злобно рассмеявшись, улыбка Потрошителя стала еще шире... когда темные, полупрозрачные нити вонзились в его плечо. Он не видел, из какой точки аура высвободилась в этот раз — но он знал, что каждый раз это была какая-либо крупная рана или шрам. Его собственная аура частенько "высвобождалась" в его лице — из того самого шрама на щеке.
Это длилось недолго. Заметив, что аура боли заставила бастарда лишь усилить хватку, мечник с тихим урчащим звуком высвободился из захвата, одновременно потушив ауру.
— Не время, — слегка охрипшим голосом произнесла потрошительница, резко встав со стула. — Тебе пора.
Хексарион лишь удивленно моргнул, когда Фелкин, стараясь не смотреть ему в глаза, быстрым шагом вышла из комнаты. Звук шагов вниз по коридору дал знать, что она направлялась в купальню — но сама вспышка его удивила.
Пожав плечами и постаравшись вернуть мысли в прежнее русло (что после трансформации оказалось сделать труднее, чем обычно), Хекс направился к выходу. Письмо с заказом на дракона лежало в седельной сумке, и на нем была печать правящего дома Нордоботтена. Забавно было осознавать, что собственная семья пользуется его услугами как наемника. Запрыгнув в седло и натянув кожаную куртку, отороченную мехом, он направился по узким улочкам города к поместью. Вспомнив бал, на котором Фелкин произвела настоящий фурор, он усмехнулся — тогда они смеялись как полоумные, глядя на все эти перекошенные от отвращения лица, заявившись на званый ужин в доспехах и с мечами, перепачканные кровью и довольные, как коты, нализавшиеся сметаны. Но не пустить их не могли. Все-таки баронесса была его матерью, и кажется, общение с ней начинало постепенно налаживаться. Нельзя было сказать, что Вольфер не рассчитывал на это, выполняя ее неожиданный приказ. Да и деньги, обещанные за голову дракона, были совсем немалыми. Впрочем, оставаться в городе дольше нужного он не собирался. Сидеть на одном месте никогда не было его любимым времяпрепровождением. Проехав мимо низких, покрытых черепицей домов, он выбрался на широкую проселочную дорогу, ведущую к дому баронессы — огромному зданию в три этажа, окруженному зимним садом. Людей на улицах не было, поэтому он без всяких задержек добрался до ворот.
Мать ждала его наверху, как всегда, собираясь ко сну и глядя на себя в большое трюмо.
— Баронесса, — сказал он, захлопнув за собой дверь и приблизившись на расстояние трех шагов. Женщина вздрогнула и обернулась. На ней была длинная ночная сорочка, расшитая серебряными нитками, а волосы пепельного цвета рассыпались небрежно по плечам. Несмотря на свой возраст, она все еще была почти по-неземному красива.
— Это ты… — прошептала она, и в ее глазах Хекс на какой-то миг увидел искреннее удивление. Она была удивлена его возвращением в такой поздний час?.. Или же тут было что-то иное? — Не думала, что вы вернетесь так скоро, — добавила она, отвернувшись. Потрошитель фыркнул, и его взгляд скользнул по плечам баронессы.
— Ты никогда не рассказывала, как получила этот шрам, — он кивнул на ее левое плечо. Большой, старый крестообразный шрам, похожий на удар оружием.
— Я многого тебе не рассказывала, — отрывисто сообщила Аннабет, поднимаясь и открывая шкафчик. Извлекла на свет толстый, набитый золотом кошель, она бросила его Хексу. — Вот твои деньги. А теперь оставь меня, уже поздно.
— Это сделал отец, да? — он не сводил глаз, не обратив внимания на ее просьбу.
— Я сказала, уходи. Не хочу больше разговаривать с тобой.
— А я думал, мы подружились, — ухмыльнулся он, и баронесса заметила острые зубы. Ее прелестное лицо скривилось в отвращении, но она никак не прокомментировала изменения в облике своего сына. Возможно, ей просто было все равно. Демонстративно не ответив на реплику потрошителя, женщина подошла к двери и распахнула ее.
— Уходи. Если что-то понадобится, обратись к прислуге, — сухо произнесла она, и Хекс, с минуту смеривая ее взглядом, кивнул и вышел. Сейчас действительно не хотелось опять вступать в споры. Да и Фелкин наверняка ждала его в таверне с наградой, поэтому он не стал задерживаться. Сунув кошель в мешок, он поехал обратно.
Ночь тем временем медленно перетекала в серый, рваный рассвет. На горизонте у горной цепи разливался холодный желтоватый свет солнца, а тьма превращалась в сумерки, которые Хекс никогда не любил. Покрытые тонким налетом снега крыши отражали этот неясный свет, переливающийся всеми оттенками желтого, красного и розового, и на мгновение он погрузился в размышления о том, что делать дальше. Сестра была Серым Стражем, и этот факт был так же неумолим и ясен, как и то, что он пойдет с ней до конца. Каким бы он ни был. Когда Скверна позовет ее, он сойдет под землю и погибнет в бою. Славная смерть. Славная и правильная. Он не боялся этого.
Тихий свист вырвал его из размышлений, и острая, кусачая боль пронзила плечо, разорвав тонкую кожу куртки. Резко потянув за поводья, он остановил коня и спрыгнул, вытаскивая мечи. Темные фигуры вышли из-за высокого здания часовни, трое с арбалетами в руках. Молчаливые и одинаковые, будто близнецы.
«Ассассины», — пронеслось в голове Хекса, когда они вновь подняли арбалеты. Он едва успел откатиться в сторону, уходя с линии огня. Пока они перезаряжали болты, потрошитель прыгнул вперед, подняв клинки для удара. Несколько привычных движений, громкий хруст перерубленных костей — один готов. Валяется на земле, выронив свое оружие, с рассеченной ключицей и с дырой в животе. Осталось еще двое. Не обращая внимания на боль от пронзивших тело стальных болтов, Вольфер пригнулся, чувствуя, как в груди нарастает привычный жар битвы. Новая кровь требовала удовлетворения, и эти убийцы так кстати попались на пути. Второго он убил одним сильным ударом наискось в спину, и тот рухнул лицом вперед на песок, нелепо взмахнув руками. Последний тем временем обошел его сзади и прицелился.
Болт с хлюпаньем вонзился в плечо, и Хекс зарычал. Ярость вспыхнула огнем, заволакивая взор туманом и пульсируя в горле. По губам стекла темная капля крови.
— Кто вас послал? — голос стал ниже, в нем явственно звучало звериное рычание. Убийца не ответил, выронив арбалет, когда потрошитель врезался в него что было силы и повалил на землю. — Кто?
— Ты не должен был возвращаться, — прошипел ассассин, с ненавистью глядя на Хекса. Тот придавил его коленом, прижав лезвие клинка к шее человека. Но ему нужны были ответы. — Лучше тебе было сдохнуть там.
— Матушка… — пробормотал потрошитель, и вдруг рассмеялся. — Матушка. Эрих. Йохан.
— Проклятый баста…
Убийца закончить не успел. Хекс резко наклонился вперед, вцепившись зубами в его горло. Острые клыки с легкостью вонзились в плоть, и рот его наполнился кровью. Рванув вверх, он смотрел, как человек, чьи глаза вдруг расширились, дергается, задыхается и захлебывается на земле. Чудесное зрелище. Облизнувшись и проглотив кусок человеческой плоти, Вольфер прикрыл глаза. Ждать долго не пришлось. С вырванным горлом люди вообще долго не живут.
Что ж, похоже, ситуация начинает быть все веселее. Фелкин должна была узнать об этом. Только когда ярость драки прошла, Хекс начал чувствовал боль там, где в него вонзились болты. Вытащив один из плеча, он отбросил его в сторону и решил, что займется ранами позже. Забравшись на лошадь, он ударил ее в бока и послал в быстрый галоп к таверне.
В заведении было довольно людно. Некоторые собирались на работу, некоторые обедали за столиками, переговариваясь на своем хриплом, гаркающем наречии. Трактирщик, наливавший в кружку очередного постояльца эль из бочонка, хмуро кивнул Вольферу. Похоже, простой народ принял бастарда куда лучше, чем знать... не сказать, что удивительно.
Привычный скрип ступенек — интересно, трактирщик вообще собирается их когда-нибудь смазать? Хрустнув затекшей шеей, Вольфер уверенно направился в их комнату. Спина неприятно зудела, но чувство в то же время было... волнующим.
Поначалу, он не заметил ничего странного. Даже приоткрытая дверь не смутила человека — может, из-за полученных ран, не очень опасных, но все же притупляющих чувства. Может — просто даже не мог подумать о таком исходе.
Фелкин в комнате не было. Завывающий ледяной ветер, выпущенный из открытого окна, хозяйничал в комнате. Большая часть свитков оказалась на полу — рядом с пришедшей в негодность броней Хексариона. Обуглившиеся стальные пластины уже покрылись тонким слоем инея, когда он, ведомый странным чувством, пнул их в сторонку и подошел к столу.
Крылатый шлем с кисточкой все так же стоял на своем месте — придавив собой согнутый пополам листок пергамента. Переборов дурное предчувствие, говорящее ему не трогать этот лист, Хекс взял его в руки. Что-то выкатилось из листка, с тихим звоном покатившись по полу. Моргнув, бастард огляделся в поисках источника звука — и увидел небольшое колечко с крошечными драконьими крыльями и красным камнем, одиноко лежащее на деревянном полу. Тряхнув головой, потрошитель раскрыл пергамент, начав читать — и с каждой строчкой кровь все сильнее и сильнее приливала к голове.
«Я долго пыталась оттянуть этот момент, но больше я делать это не могу. Некоторые обязательства невозможно забросить в долгий ящик. Теперь, когда сила твоей крови заглушила грязь, которой я из-за своей безнадежной глупости напоила тебя: в этом больше нет необходимости. Ты прекрасно справишься и без меня — а я, в свою очередь, должна прекратить тянуть тебя на дно.
Теперь ты сильнее, чем я сама хоть когда-нибудь сумею стать. Ты нуждаешься в равном — не в бесполезном балласте, скованном старыми клятвами и Скверной. Это целиком и полностью моя вина, в конце концов, из-за моего тщеславия ты был связан моей кровью. Теперь это не важно, ты наверняка уже почувствовал, что связь уже угасла. По факту, когда ты будешь это читать, она уже погибнет окончательно.
Крики и зуд в моей голове мешают писать, но я попытаюсь объяснить. Ты наверняка помнишь наш разговор в замке Пентагастов — тот, в котором я сказала, скольких я убила. То, что я тогда говорила, не было ложью, лишь полуправдой. Не думай, что я каким-либо образом этого стыжусь, но некоторые обязательства приходится выполнять. В том числе тому, кому я обязана теми убийствами.
Я услышала зов, Хекс. И теперь, когда времени осталось так мало — я должна провести его, выплачивая долги.
Я тебе не нужна, Вольфер. А ты ныне не нужен мне. Пожалуй... единственное, что я теперь могу сказать: "Драконы умирают в одиночестве". Ты поймешь. Не сейчас, так потом.»
Медленно его рука смяла исписанный пергамент.
— Сука, — тихо выдохнул он, улыбаясь чему-то, чего сам не понимал. — Трусливая сука.
Швырнув письмо в окно, он проследил за тем, как ветер подхватил его и унес в начинающийся рассвет. Затем, поколебавшись, вытащил из ящика стола чистую бумагу и перо. Быстрые несколько фраз, чиркнул пером, ставя подпись, и поставил печать дома Вольфер. Перечитал объявление несколько раз, а затем добавил к указанной сумме еще один ноль. Нужно было разобраться с этим делом как можно скорее, а хлестнувшая по его душе злость — всепоглощающая, жалящая, как рой ос, — только подталкивала Хекса. Ему хотелось убивать. Без разбору, как прежде, до того момента, как он поехал в Неварру. И если ради этого нужно будет вырезать собственную семью — пусть так и будет. А потом он возьмет то, что всегда принадлежало ему по праву.
«Драконы умирают в одиночестве, сестренка? Только не я. Я возьму с собой весь этот гребаный мир».
Он вдруг почувствовал, как по его лицу что-то течет. Опять кровь из глаз? Проведя ладонью в раздражении по щеке, он посмотрел на свои пальцы. Сжал руку в кулак. Не кровь…
С хрустом ударив кулаком по столу так, что он жалобно хрустнул и треснул пополам, Хекс развернулся и, подхватив сумку с вещами, пошел к порогу. Остановился, поколебавшись, и вернулся назад, к столу. Шлем Фелкин он забрал с собой. Остальное уже было не нужно.
Трактирщик проводил его взглядом, когда мужчина спустился по лестнице, и инстинктивно вжался спиной в стену. Кажется, даже те, кто не мог чувствовать его крови, поняли, что лучше убраться с пути. Прислонив листок с объявлением к стене таверны, он прибил его ржавым гвоздем. Кто-то должен будет откликнуться на объявление. А потом… потом…
Дверь хлопнула. Послышалось ржание лошади, испуганное, почти истерическое, а затем — цокот копыт. В Нордботтене медленно, осторожно загорался новый день.
Сообщение отредактировал Шен Мак-Тир: 13 мая 2015 - 21:11
). 
