[Perfect Stranger]

...Вечером в Даларане всегда было неспокойно. Но эльфийка крови, которая в этот момент прогуливалась по городским улочкам, любила это время суток больше всего. Не только потому, что сегодня было особенно тепло — несмотря на окружающий Даларан холод, магическая защита обеспечивала постоянный летний вечер — но и потому, что на закате здесь всегда можно было поживиться интересными историями. А именно этим она и занималась по долгу профессии. Даринесс являлась доктором археологических наук, и давно уже покинула гнездо Реликвариума, чтобы охотиться на тайны и загадки Азерота в одиночку. Поэтому она не удивилась, когда увидела неприметную фигуру в плаще с капюшоном, стоявшую неподалеку от памятника Антонидасу. Фигура ничего не выкрикивала, как это обычно бывает с приезжими торговцами, и даже не подходила к прохожим, чтобы распахнуть плащ. Такое тоже бывало, Даринесс иногда обнаруживала под такими плащами забавные вещички со всех концов планеты, а иногда… впрочем, об этом она решила не думать.
— Приветствую, путник! — произнесла она, приблизившись к фигуре, напоминающей то ли человека, то ли эльфа. — Какими судьбами вас занесло в наш город?
Она пригладила растрепавшиеся от ветра волосы и тепло улыбнулась. Лица, как ни странно, разглядеть эльфийка не смогла, как ни старалась. Казалось, что здесь, в тенистой рощице, посвященной глубоким раздумьям и урокам прошлого, было темнее, чем на улице, с которой Даринесс только что свернула. И не только благодаря бросаемым деревьями теням.
— Здравствуй, милая леди, — голос у этого человека показался ей каким-то шепелявым, словно рот говорящего был неприспособлен для произнесения слов. А может, он просто скрывал лицо, потому что был изуродован войной. Такое встречалось сплошь и рядом, особенно, когда дело касалось нежити и рыцарей смерти. У некоторых из них вообще челюсть отсутствовала. — Если вы заинтересованы в моих товарах, я с радостью покажу их вам.
— О, так вы странствующий торговец? — Даринесс слегка расслабилась, поначалу полагая, что таинственный незнакомец здесь по каким-либо иным, более подозрительным причинам. — А что ж вы не пошли на площадь Руноплета? Там всегда хорошо идет торговля.
— У меня есть свои причины. Да и потом, мне здесь нравится. Тишина и свет не бьет в глаза, — фигура извлекла из-под плаща увесистую сумку.
— А откуда вы? — продолжила допрос Даринесс, все еще не глядя на предлагаемые товары. Ей часто попадались безделушки, не стоившие и медяка, от таких вот «торговцев редкостями», особенно от гоблинов. Золотое руно! Великая темная книга волшебства! Волшебные бобы! Ох, бобы ей дорого обошлись. И дело было даже не в потерянном золоте, а в пятне на репутации. Эту историю эльфийка предпочла забыть как можно скорее, чтобы не считать себя полной дурой. Но те гоблины так красочно описывали редкость и эффект этих бобов…
Из раздумий ее вырвал шелест ткани, когда торговец раскрыл перед ней мешок, едва ли не сунув его под нос. Отшатнувшись, археолог нервно поправила прядь волос, выбившихся из прически, и облизнула губы.
— Взгляните, — прошипела фигура, полностью проигнорировав вопрос эльфийки. — Я уверен, таких предметов вы нигде не найдете.
Выбор у торговца был невелик. Сунув любопытный нос в сумку, Даринесс смогла идентифицировать там лишь потрепанную книгу, какой-то мутный шар из стекла (такие ей тоже попадались; и как она и ожидала, ни один не предсказывал будущее), несколько засохших конечностей и старый поварской колпак. Выудив книгу из мешка, Даринесс взвесила ее в руке. Пыль попала ей в нос, и эльфийка с трудом подавила желание чихнуть. Книга как книга, магии в ней эльфийка не чувствовала, просто обтянутая кожей бумага. Древняя, это точно, но вот есть ли от нее какой-то толк, или это лишь записи какого-нибудь старого полубезумного мага о своих походах в уборную? Маги так предсказуемы. Всегда столь сосредоточены на себе, что считают свою жизнь центром мироздания.
— Хороший выбор, — кивнул торговец, и мешок исчез в складках его плаща, словно никогда и не появлялся там. Странно.
— Так а… о чем она? — с любопытством спросила Даринесс, проводя пальцем по тиснению на обложке. Названия, как и автора, там не было, лишь изображение — причем довольно схематичное — трех пирамид, стоявших друг за другом.
— А это, дорогая моя Даринесс, тебе придется выяснить самостоятельно, — усмехнулся торговец, и вдруг эльфийка почувствовала, как что-то упало ей на плечо, расплескавшись на шею.
— Да чтоб вас! — она взглянула вверх, увидев там жирного голубя, как ни в чем ни бывало, крутящего головой и глядящего на свою жертву красноватым глазом. — Проклятые птицы, поразводилось вас тут!
Когда она снова посмотрела на то место, где стоял торговец, он уже исчез. То ли он очень быстро бегал, то ли сработала магия портала, то ли он просто стал невидимым. Это Даринесс не особенно удивило, все же Даларан — город магии и чудес, и тут только чего не увидишь, хоть падающих с неба овец или застрявших в стенах учеников, напортачивших с порталами. Вздохнув и закатив глаза от возмущения, она направилась к таверне и только потом осознала, что именно беспокоило ее куда больше исчезновения торговца.
Он ведь не взял с нее денег. Она не успела даже вытащить кошель, чтобы заплатить за книгу, да и цены не услышала. А еще…
— Откуда ты узнал мое имя? — пробормотала археолог, но решила, что доставшаяся бесплатно реликвия, пусть даже выяснится, что она ничего не стоит, окупает все странности ее приобретения. Поэтому, легкомысленно выбросив из головы странного торговца, Даринесс направилась летящей походкой к таверне «Приют фокусника».
— Привет, Арилль! — девушка помахала рукой эльфу, который здесь являлся барменом и по совместительству лицом заведения. Сандра, официатка, шустрила возле столов. Сейчас хоть и был вечер, посетителей трактира было немного. Большая часть их предпочитала заведения Орды или Альянса, чтобы не мозолить глаза представителями враждебной фракции. Лишь один орк одиного бухал за дальним столиком нечто, по составу и консистенции напоминающее прокисшее молоко. Поморщившись, эльфийка плюхнулась на стул за барной стойкой и нетерпеливо открыла книгу.
— Новая покупка? — спокойным, мелодичным тоном спросил Арилль, протирая стаканы. Пожалуй, он делал это, только чтобы убить время; за иными занятиями эльфийка заставала его редко. — Что на этот раз?
Глаза Даринесс расширились, едва пробежавшись по строчкам мелкого убористого почерка, слегка побледневшего от старины. Прикусив губу, археолог медленно подняла взгляд на хозяина таверны, и они молчали с полминуты, таращась друг на друга.
— Арилль, милый, — наконец бархатистым тоном сказала девушка и широко улыбнулась. — Могу я попросить тебя об одной услуге?
— Что угодно для моего постоянного посетителя, — кивнул высший эльф.
Вытащив лист пергамента из сумки, висевшей через плечо, Даринесс быстро начеркала на нем несколько строк и протянула Ариллю.
— Повесь это на двери? А мне надо… хм… — она прикинула что-то на пальцах. — Час с небольшим покоя и одиночества, так что я отправляюсь в свою комнату. Это просто сокровище… в буквальном смысле!
Через несколько минут объявление было прибито к дверному косяку трактира «Приют странника», и помещение начало наполняться посетителями. Вечер в Даларане — прекрасное время суток, но город магов никогда не спит, и ночь здесь — час, когда самые отъявленные злодеи и самые благородные герои собираются вместе, пьют вино и эль, и ищут приключений.
Даринесс готова была предоставить все это и немного сверху.
 

Стандартная ставка заработка - отсутствует

Торговцы и магазины

Лороким

Эликсир Шаттрата (повышает урон на 2 на 1 бой) — 2 золотых монеты

Эликсир ярости (повышает накопление ярости вдвое на 1 бой) — 2 золотых монеты

Эликсир мангуста (добавляет 1 автоатаку на 1 бой) — 2 золотых монеты

Эликсир призрака (персонаж не вызывает аггро на 1 бой) — 2 золотых монеты

 

Целитель Тиаси (зелья и припасы):

Зелье восстановления (восстанавливает 25% здоровья в бою) — 50 серебряных монет
Зелье великого восстановления (восстанавливает 50% здоровья в бою) — 1 золотая монета
Эликсир омоложения (восстанавливает 10% здоровья в течение 3 ходов) — 75 серебряных монет
Рамкахенское лечебное зелье (убирает эффект травмы, только вне боя) — 2 золотых монеты
Травяная припарка (убирает эффект кровотечения в бою) — 2 золотых монеты
Одеяния рамкахенского целителя (тканевая броня; +1 к защите) — 10 золотых монет
Посох рамкахенского целителя (посох; +1 к урону магией) — 10 золотых монет

Маска рамкахенского жреца (артефакт; +25% к исцеляющим заклинаниям) — 20 золотых монет (открывается только после выполнения задания)

Подвеска звездной пыли (артефакт; +25% к атакующим магическим заклинаниям) — 20 золотых монет (открывается только после выполнения задания)

! Доступно задание: "Вернувшаяся из ниоткуда"

 

Кузнец Абаси (доспехи и оружие):

Легкая кожаная куртка водоискателя (кожаная броня; +1 к защите) — 7 золотых
Платье аристократа с золотой нитью (тканевая броня; +1 к магическому урону) — 7 золотых
Пластины охранителя (латная броня; +1 к защите) — 7 золотых
Доспехи рамкахенского бегуна (кольчужная броня; +1 к физическому урону) — 7 золотых
Копье Неферсета (двуручное; +1 к физическому урону) — 10 золотых
Клинок змеиного глаза (кинжал; +1 к физическому урону) — 5 золотых
Арбалет пустынного ветра (стрелковое; +1 к физическому урону) — 10 золотых
Украшенный рубинами ятаган (одноручное; +1 к защите) — 5 золотых
Посох смотрителя стада (посох; +1 к магическому урону) — 10 золотых
Кривая ветка мертвого дерева (жезл; +1 к магическому урону) — 5 золотых
Овальный щит с золотой окантовкой (щит; +1 к защите) — 5 золотых

Кольцо Красных Скал (аксессуар; при падении здоровья до нуля персонаж выживает с 1 ХП, действует один раз за бой) — 20 золотых монет (открывается только после выполнения задания)

Одеяния Орсиса (тканевая броня; +2 к защите; +1 к магическому урону) — 20 золотых монет (открывается только после выполнения задания)
Благословение Аммунаэ (аксессуар; исцеляет носителя кольца на 100% здоровья один раз за бой) — 20 золотых монет (открывается только после выполнения задания)
Накидка мертвецов (аксессуар; один раз за бой позволяет призвать 1 скелета, сражающегося за заклинателя, при этом у скелета будет 50% от урона и 25% от ХП персонажа) — 20 золотых монет (открывается только после выполнения задания)

Дар Надуна (аксессуар; один раз за бой можно впитать в медальон весь входящий урон в указанного персонажа за ход, чтобы в следующем ходу носитель медальона был исцелен на столько же ХП) — 20 золотых монет (открывается только после выполнения задания)

! Доступно задание: "Историческая ковка"

 

Каземде (хозяин таверны):

Светлое вино местного разлива — 50 серебряных монет
Пустынное пиво — 50 серебряных монет
Кахва слабой обжарки — 50 серебряных монет
Высокогорная ключевая вода — 10 серебряных монет
Газированная оазисная вода — 10 серебряных монет
Очищенная речная вода — 10 серебряных монет

Кушари — 50 серебряных монет (блюдо из риса, пшеницы, чечевицы и овощей с чесноком, луком и нутом)
Фул медамес — 50 серебряных монет (бобы с чесноком и лимонным соком, яйцами и тахини)
Фатта — 50 серебряных монет (состоит из риса, яиц, жареного хлеба, мясного супа с чесноком и уксусом)
Мулукия — 50 серебряных монет (содержит листья растения джут, чеснок, кориандр, мясо, хлеб и рис)
Фесик — 50 серебряных монет (ферментированная соленая и сушеная кефаль с хлебом, луком и лимоном)
Суп из колоказии — 50 серебряных монет (суп из ульдумского растения с чесноком, кориандром и хлебом)
Халва — 50 серебряных монет (сладкое блюдо из кунжутной пасты с орешками)
Дукка — 50 серебряных монет (смесь из трав, орехов и приправ с лепешками)
Кунафа — 50 серебряных монет (сладость из тонких нитей теста кадаиф с орехами, сливками и фруктами)

Спальный мешок — 2 золотых монеты
Палатка (на 2-3 человека) — 5 золотых монет
Повозка (максимум 10 человек, требуется верблюд) — 15 золотых монет
Верблюд (может нести 2 человек единовременно и имеет 10 слотов в сумках) — 10 золотых монет
Корм для верблюда — 1 золотая монета за порцию (кормить требуется ежедневно)

 

Гриб Судьбы (аксессуар; +25% при использовании способностей физической атаки) — 20 золотых монет (открывается только после выполнения задания)
Мифриловый секундомер (аксессуар; позволяет использовать 2 действия с предметами за один ход) — 20 золотых монет (открывается только после выполнения задания)

Постой — 1 золотая и 50 серебряных монет в день

! Доступно задание: "Голодные рты"

Доступные задания

! Сюжетное задание: "Блуждающий странник" (заблудиться в пустыне)

 

Нанятые помощники: Фиона, Харрисон Джонс, Лороким, Бабуля Валь, Младший. Максимиллиан Североземский

 

Характеристики и портреты помощников

Фиона - небоевой НПС (в лагере излечиваются любые повреждения, кроме травм; не нужны палатки при путешествии)

 

Харрисон Джонс - открывает одну локацию в каждом акте

 

Лороким - раз в неделю обновляет ассортимент зелий

 

Младший - боевой НПС

Здоровье: 40 ХП

Магический урон: 12

Защита: 1

Способность: “Падающие песчинки”: дракон останавливает время и отматывает его назад на 1 ход, позволяя группе перекинуть свои броски за этот ход. Враги при этом не перекидывают свои атаки. Откат - 5 ходов.

 

Настоящая форма:

 

Человеческая форма:

 

Бабуля Валь - боевой НПС

Здоровье: 60 ХП

Физический урон: 12

Скорость: 2

Защита: -2

Способность: “Не трогай моего кота”: бросается на врага и наносит ему 3 дополнительных атаки. Если все три атаки сработали, враг оглушается на следующий ход. Откат - 3 хода.

 

Максимиллиан Североземский - боевой НПС

Здоровье: 70

Физический урон: 6

Защита: 4

Способность: “Праведное возмущение”: метает в противника щит, меч, сапог или любую другую часть доспеха, привлекая к себе внимание на 2 хода. Откат - 3 хода.

[Фолси]

Они и не знают, что песок времени никогда не утекает безвозвратно, — обернувшись, он обезоруживающе улыбнулся, словно сказал только что нечто крайне банальное.

 

— Я знаю. Меня всегда сопровождают духи предков. Они давно умерли, но до сих пор не ушли. И не уйдут, пока не захотят, — голос шамана стал ласковым, словно он действительно говорил о любимых родственниках, которых не смогла у него отобрать даже могила. Таурен накрыл ладонь мальчика своей, повторяя за Младшим движения по барельефу на стене. — Но всё равно… мы сами утекаем. Можно жить вечно и всё равно потерять то, что было дорого. Измениться и даже не заметить этого. Возможно, тол’виры просто не хотели меняться, но только им не дали выбора.

Рука таурена вела тёплую ладонь Младшего по выбитым в песчанике рисункам. Не важно, сколько кровавых жертв приносили кошколюди в прошлом — это делало их великими. Как делает великими драконов само их естество… и голод, который не утолить парой салатов.

— Осознание конечности всего позволяет им ценить мгновения, ты так не считаешь? — шаман специально не причислил себя к «смертным», поскольку его ждала такая же судьба, как и предков. После телесной смерти дух его сольётся со стихиями и либо будет поглощён элементалями, либо станет хранителем новых поколений. Так или иначе, его работа по поддержанию баланса не завершится никогда. Драконы ведь тоже были стражами баланса. Они были такой же незыблемой частью стихии, как земляной дух Надууб или пламенная демоница Энлива. Возможно, именно поэтому Урзе было комфортно лишь в компании Младшего. Подобное тянулось к подобному.

— Как думаешь, этот момент стоит памяти? — шаман присел вместе с другом на высокий поребрик возле мощёной дороги и прикрыл глаза. Воздух понемногу холодал, а затем на усыпанный веснушками нос Младшего упала маленькая капля. Ещё одна. Вскоре небольшой пятачок земли, на котором сидели Урза и дракончик, охладила морось. Капли были слишком маленькими, чтобы серьёзно намочить одежду или раздражать постукиванием по лицу, но при этом здорово освежали. Пыль и духота, что так терзали Младшего, стали понемногу отступать.

— Не замёрзнешь? — улыбнулся таурен и легонько потрепал мальчишку по рыжим завитушкам, стряхивая с них налипшую влагу. Простенько заклинание не требовало от шамана помощи предков, поэтому в ушах Урзы не звучало их ворчание. Сейчас во всём суетливом миры был лишь он, лохматый дракончик рядом да ритмичный шелест дождевых капель. 

[Perfect Stranger]

Рамкахен

 

— Как думаешь, этот момент стоит памяти?

 

- Отец говорил, что каждое мгновение неповторимо, как застывшее в янтаре насекомое. Но... - Младший вдруг замолчал и поежился, вряд ли от холода, скорее, от воспоминаний. Правда, для него "воспоминания" обозначали не совсем то, что для других. Они всегда были рядом, как невидимые частицы пыли, витающие в воздухе. Их можно было не замечать до поры до времени, но стоит пролить на них луч света, как тут же можно было разглядеть их причудливый танец. Повернувшись к таурену, мальчишка нахмурился и посмотрел ему в глаза. Не настойчиво, но с любопытством, как заглядывают за занавески жители Рамкахена, когда по улицам идет караван чужаков. Странных и непонятных, и в то же время столь близких, что к ним привыкаешь через несколько дней. - Можно я...? - он не закончил вопрос, протянув руку и осторожно прикоснувшись тонкими пальцами к виску таурена. Вопрос не нужно было заканчивать, было и так понятно, чего хочет дракон.

[Фолси]

Урза развернул сложенный шарф и накинул его на плечи Младшего. Сейчас, под моросящим дождиком, подарок бабули Валь был как нельзя кстати.

Для каждого подарка тоже есть своё единственное, правильное мгновение.

Странная это была картина: угольно-чёрный таурен с маской-черепом на лице заботливо оборачивает широкое полотно шарфа вокруг плеч рыжего мальчика. Сложив края шарфа на груди подростка и придерживая их, Урза чуть склонил голову набок, вроде как устало. Но на самом деле шаман просто наклонился к руке любопытного дракончика.

— Можно. Но будь осторожен, я многое не помню о себе. Знаю только, что проклят. И что эту порчу во мне породила отнюдь не благожелательная сила, — таурен общался с дракончиком на равных, удовлетворяя его любопытство. Но и предупредив о рисках.

[Perfect Stranger]

Рамкахен

 

— Можно. Но будь осторожен, я многое не помню о себе. Знаю только, что проклят. И что эту порчу во мне породила отнюдь не благожелательная сила

 

- Я могу тебе помочь, - прошептал Младший, закрывая глаза и встав на цыпочки, чтобы прижаться лбом ко лбу таурена. Огромное тело Урзы было хоть и не столь мускулистым, как у Брона, но внушало трепет любому, чья раса не предполагала таких размеров. Или рогов. - Если ты откроешься мне, я могу вызволить из твоей памяти то, что забыто. Это все равно, что убрать песок с руин, - он улыбнулся, не открывая глаз, и поглаживая руку Урзы. Его работа была сродни работе Джонса. Тот аккуратно, стараясь не повредить древности, освобождал их из-под слоя нанесенной земли. А Младший освобождал от пут события памяти, и хоть и не был столь же искусен в этом, как старшие драконы, все же мог заглянуть за завесу, будь он создана временем или магией.

Ему почему-то очень хотелось проникнуть в разум таурена. Возможно, сыграла роль его доброта по отношению к дракончику, а может, он чувствовал, что с ним что-то не так. Что-то терзает его душу, что-то черное и холодное, похожее на мокрые щупальца. Дракону хотелось выжечь их, освободив шамана и снова вернув ему себя.

[Thea]

Рамкахен

Что-то в голосе Брона заставило Кейну затаить дыхание. Ночная эльфийка почувствовала, что между ней и тауреном образовалась невидимая, но весьма ощутимая связь, смысла которой друид пока осознать не могла. Но Кейна отчётливо чувствовала тревогу. Казалось, что присутствие эльфийки делало Брона ранимым, только ни причин этой ранимости, ни основы своей тревоги друид уловить не могла.
- Брон?.. - ладонь эльфийки легла на руку таурена, коснувшуюся волос Кейны.
Сейчас друид чувствовала себя невыносимо беспомощной, но сбегать от этого чувства не хотелось совершенно. В воздухе повис немой вопрос, на который Кейна не находила ответ.

[Кайра]

Таверна - Рамкахен

 

- Спасибо за совет наверное. Паладин не стал откладывать это дело в  долгий  ящик. Так говорят  люди, хотя  есть  более ему по вкусу поговорка поговорка сделай  сегодня то, что хотел бы сделать завтра. Цветочниц он  нашел быстро, как оказалось даже в пустыни можно вырастить цветы при чем без всякой магии. Эльфы привыкли преобразовать  свою среду обитания в более комфортную при помощи магии. Купив буект Лин пошел искать Кейну

 

-50 серебра вино

[Perfect Stranger]

Рамкахен, сад

 

- Брон?.. - ладонь эльфийки легла на руку таурена, коснувшуюся волос Кейны.

 

Он не был хорош в объяснениях. Да и вообще в разговорах. Брон знал только одно дело: как пользоваться оружием, когда перед тобой враг, но сейчас он предпочел бы сразиться с тремя драконами, это было бы проще, чем открыть свое сердце этой маленькой ночной эльфийке. Он закрыл глаза и вдохнул, наслаждаясь прикосновением тонкой ладошки, и желая, чтобы этот момент не заканчивался. Она видела, как под бронзовой шкурой перекатываются сильные мускулы; видела спрятанные белые полоски шрамов, прикрытые шерстью. Знаки и символы войны, которые она оставила на теле таурена. Но ведь жизнь не состоит только лишь из войн и сражений, Мать-Земля благословляет и тех, кто создает, кто любит окружающий его мир, кто заботится о ближнем, чтобы жизнь не заканчивалась, и вновь на земле, пропитанной пролитой кровью, прорастали цветы. В этом был смысл существования любого разумного на Азероте. И только в этом.

Таурен опустился на одно колено, и его лоб, покрытый жесткой гривой, ткнулся в руки эльфийки.

- Я прошу благословения предков, - сказал он. - И принесу Матери-Земле любые жертвы, чтобы ты была со мной, Кейна. Как подруга, соратница, и моя жена.

[Фолси]

Ему почему-то очень хотелось проникнуть в разум таурена.

 

 

(OST)

Воспоминания Урзы были затянуты тенетами тьмы. Отростки переплетались, образуя частую сеть, через которую невозможно было прорваться. Невозможно для обычного смертного, ведь барьер был создан из субстанции, которая существовала задолго до появления этих самых смертных. Чёрные «ветки» цеплялись за одежду Младшего, скользили по его лицу, обжигая каждым прикосновением. Нет, то были не огненные ожоги — такую боль могло доставить лишь прикосновение льда. Лишённое жизни, лишённое тепла, лишённое всего.

 

И лишающее всего. В первую очередь — лишающее воли двигаться вперёд.

 

Но дракончик продирался сквозь паутину, и с каждым шагом его человеческий силуэт охватывало всё более яркое, расплавляющее крылья пламя. Драконий огонь обращал тьму в жирный пепел, хоть и с большим трудом. В схватке за воспоминания Урзы сошлись две самые разрушительные силы: стихия и пустота. Когда силы Младшего уже были на исходе, что-то мягко подтолкнуло его в спину, помогло сделать последний шаг навстречу яркому пятну чужих воспоминаний. Бесшумно, но из-за этого ещё более грозно темнота раздалась в стороны.

 

И Младший наконец услышал шум водопада.

 

Рыжий мальчишка стоял на красном утёсе, что нависал над долиной. Сама долина выглядела так, словно над ней раскрылись хляби небесные: деревья вырваны с корнем, земля сырая, в ней как в ранах застыли багровые лужи, где вода перемешалась с песком. И над всем этим буйством водной стихии нависла тень. Даже солнечные лучи избегали касаться проклятого места. Младший пригляделся и увидел несколько фигурок — ни одна из них не принадлежала человеку. Высокая женщина-тролль стояла над лежащей в грязи тауренкой с удивительной белой шерстью. Несмотря на то, что синяя кожа ведьмы была покрыта многочисленными ранами от когтей и зубов, тёмная жрица не потеряла свою грозную стать. Из клубящейся позади неё тьмы торчали два толстых щупальца, похожих на рога. На эти щупальца были насажены туши двух призрачных волков, которые ещё дёргались и рычали, но сражаться уже не могли. Их полупрозрачные тела медленно таяли, уменьшаясь в размерах, словно тьма жадно поглощала силу их душ.

— Ну же… убей меня. Разрушь всё. Такое… такое будущее ты видишь для Орды? — слабо простонала белая тауренка, сплёвывая кровь… нет, облачко праха вместо крови. Шкура шаманки была покрыта сеточкой чёрных пульсирующих жил — признак отравления магической чумой.

— Разрушение? Нет. Разрушение ждёт города и земли наших врагов. Орду ждёт преображение. Мы станем сильными, неукротимыми. Отринем любую слабость, — мерзкий голос ведьмы из клана троллей сопровождался многоголосым шёпотом Бездны. — Я пришла сюда не разрушать. Я пришла показать тебе силу.

Ведьма наклонилась и взяла тауренскую шаманку за горло. Тьма тонкими струйками потекла по синей коже, всё больше пятная белую шерсть.

— Даже в тебе есть гнев. Есть ярость. Есть желание разорвать врагов голыми руками, — шептала тёмная жрица, пока Бездна лилась внутрь её соперницы. — Прими свою тьму и преобразись. Стань сильнее.

Белая тауренка исчезла под слоем пульсирующей тьмы, которая вздымалась и опадала, словно меняла форму и очертания своей жертвы.

— Я изгоняю тебя за слабость, Урза из клана Туманной Росы, — женщина-тролль взмахнула рукой, и призрачные волки тоже упали на землю. Правда, они были настолько ослаблены, что в размерах напоминали обычных щенков. — Пусть предки направят тебя. Выдержи испытание, обрети силу и вернись ко мне для нового сражения за свой народ. Или утони во тьме, слабая и позабытая.

Клыкастая ведьма развернулась и медленно пошла прочь из долины. Следом за ней ушла и тень. А чёрный кокон, в который была заключена тауренка с белой шкурой, начал таять. И первым, что из него показалось, была мускулистая трёхпалая рука, покрытая угольно-чёрной шерстью.

[Perfect Stranger]

Воспоминания Урзы

 

Клыкастая ведьма развернулась и медленно пошла прочь из долины. Следом за ней ушла и тень. А чёрный кокон, в который была заключена тауренка с белой шкурой, начал таять. И первым, что из него показалось, была мускулистая трёхпалая рука, покрытая угольно-чёрной шерстью.

 

 

"Урза... ты был светом... почему ты позволил себе стать тьмой?"

Младший - невысокий рыжеволосый паренек, похожий на какого-нибудь подмастерье в магазине Штормграда, непримечательного, слабого, - пошел вперед, протягивая руки, которые удлинялись, менялись и превращались в когтистые лапы. Его глаза вспыхнули золотистым отблеском, и ведьма начала идти назад, а кокон снова стянул тело шамана - шаманки? - в себя, а затем впитался в нее. Время отматывалось, утекало, оставляя желтые пятна на шкуре дракона.

Все застыло в бронзовом свете, окутавшем протягивающую руку тролльскую ведьму и лежащую на земле, беспомощную тауренку со снежно-белой шкурой. Младший глубоко вдохнул и выдохнул. Он знал, что сможет. Это было предначертано. Он всегда знал об этом, как знал и о том, что ждет его в конце пути. Но окончание жизни не означало, что текущий момент не важен; оно не означало, что помощь смертным расам не стоит его усилий. Он скользнул по нитям, сплетая их в единый тугой узел, чтобы разрубить его.

- Ты не тронешь этого таурена, - прогремел голос, похожий на раскаты грома во время шторма, он заставлял землю дрожать, а духов, обездвиженных магией тролля, притихнуть. Перед ними стоял огромный бронзовый дракон. Его чешуя переливалась и сверкала, подобно всем драгоценным камням Азерота, а исполинские крылья раскинулись, словно он закрывал ими своего друга от всех бед. Тучи сгустились над водопадом, готовясь пролиться дождем, омывающим грязь, кровь и злобу, смывая ненависть и превращая ее в пыль. - Я - Валарион, сын Анахроноса, наследник Ноздорму! Покорись мне, или почувствуешь на себе гнев моего рода! - было непонятно, обращается ли этот громовой голос к ведьме, шаманке, или к миру, окружающему его.

Время застыло и заволновалось, превращаясь в водоворот.

"Прости меня, мой друг..."

В ушах дракона прозвучал молчаливый вопрос. Изменение хода времени требовало огромных усилий, которых не было у Младшего, но которые были у Валариона - тысячелетнего дракона, каким он мог бы стать в далеком будущем, и какого призвал в прошлое. Время было неумолимо и беспощадно, и как говорил отец, каждый взмах крыльев бабочки мог вызвать через годы бушующий шторм, поглощающий города и острова. Менять прошлое было опасно и рискованно, и каждое такое изменение приносило новые, и новые, и новые, как рушился карточный домик уже определенного пути, выстраивая сотни новых дорог. Валарион мог стать великим, мог спасать армии и предотвращать нападения Легиона на Азерот. Но он выбрал иной путь.

"Мое будущее... за твое, Урза. Освободись".

Ведьма, застывшая в бесконечности, рассыпалась в пыль, а вместе с ней исчезла и ее черная магия. Духи предков более не испытывали боли. А белая тауренка, приходя в себя, с удивлением ощутила, как пропитавшая ее темнота уходит, исчезает, впитывается в нечто иное. Подняв глаза, она увидела, как на землю падает, обессиленный, бронзовый дракон, как приподнимает голову, чтобы последний раз взглянуть в небо вечности, а затем шкура его покрывается темной субстанцией. Она ползла по сверкающей бронзой чешуе, пока не достигла головы, вливалась в глаза, превращая их в стекляшки, заполняла рот сухим горьким пеплом.

"Я сделал свой выбор. В этом мое предназначение. А ты должен найти свое".

Дракон сделал последнее усилие, чтобы подняться, стряхнуть с себя путы чужой судьбы, взятой на себя, но рухнул на песок и рассыпался мириадом светлых, сияющих частиц.

[Thea]

Рамкахен, сад

 

Таурен опустился на одно колено, и его лоб, покрытый жесткой гривой, ткнулся в руки эльфийки.

- Я прошу благословения предков, - сказал он. - И принесу Матери-Земле любые жертвы, чтобы ты была со мной, Кейна. Как подруга, соратница, и моя жена.

 

Губы Кейны приоткрылись, но ответить таурену эльфийка не смогла. К горлу подступил ком, во рту как-то резко пересохло, а руки задрожали. Словно желая успокоить дрожь, Кейна прижала ладони ко лбу Брона, поглаживая кончиками пальцев шерсть таурена. Невыносимое желание так же быть всегда рядом с Броном, пронзило тело эльфийки, но разум её противился этому желанию. Кейна никогда не думала, что решит связать себя подобными узами с кем-то, кроме ночного эльфа, потому признание таурена выбило её из колеи.

- Жена? - почти шёпотом переспросила она, понимая, что не могла ослышаться. - Но...

"Ты таурен, а я ночная эльфийка", - пронеслось в голове. - "Это... неправильно?"

[Perfect Stranger]

Рамкахен, сад

 

- Жена? - почти шёпотом переспросила она, понимая, что не могла ослышаться. - Но...

 

- Все мы дети Матери-Земли, - эхом отозвался Брон, глядя на нее снизу вверх. Это было странно. Обычно ей приходилось задирать голову, чтобы посмотреть на лицо таурена. Он будто бы прочел ее мысли, возможно, ему самому приходило это в голову; однако сейчас он не казался взволнованным, обычное спокойное выражение лица наполняло ее сердце миром. Брону было все равно, какой он расы и какой - она, его черные глаза видели не оболочку и тело, но ее душу, и какая разница, в какой форме была Кейна? Будь она медведем, отважно защищающем отряд в бою, или ловкой черной пантерой, или птицей, распахнувшей крылья в небе, или оленем, бегущим сквозь густые леса, или плещущимся в озере морским львом. Она могла менять свое обличие так же быстро, как отцветают весенние лилии в Тельдрассиле. Ему такого дара было не дано, его тело всегда будет таким. Большим, сильным, даже пугающим. Рогатым и звероподобным. Но Брон надеялся, что для нее это не имеет значения.

[Фолси]

Дождик тихо шелестел, убаюкивая. Рыжий лохматый паренёк лежал, накрытый чем-то тёплым, пока небольшая рука заботливо гладила его по волосам. Остатки сна ускользали и таяли, словно их и не было.

Валарион разлепил саднящие веки. Он лежал на стройных бёдрах, облитых промокшей алой туникой. Из-под края ткани выступали колени, покрытые короткой и бархатистой белой шерстью.

— Это было моё испытание, маленький герой, — мальчик ощутил сверху горячее дыхание и услышал слова, сказанные мягким и низким голосом. Подросток чуть пошевелился и понял, что сверху на нём лежит широкий шарф бабули Валь, а по растрёпанным волосам его гладит небольшая тауренка с шерстью цвета молока и толстой косой золотистых волос. Янтарные глаза Урзы с теплом смотрели на дракончика. — Теперь… предки покинули меня, поскольку их наставления больше не нужны. Я не иду одна во тьме, и тьмы во мне больше нет. Но это не значит, что я покину тебя, Валарион.

Урза подняла голову к небу и прикрыла веки. Младшие элементали тут же ответили на мысленный приказ шаманки, и дождик прекратился.

— Чем я могу тебя отблагодарить? Чем могу почтить твою жертву?

[Thea]

Рамкахен, сад

 

Какое-то мгновение Кейна просто смотрела в тёмные глаза Брона, и на лице друида не выражалось ничего, кроме спокойствия. Затем лёгкая улыбка тронула губы ночной эльфийки, словно отражая принятое решение, и Кейна чуть наклонилась к всё ещё стоящему на одном колене таурену, чтобы обнять его.

- Мы всегда будем вместе, - шепнула она, крепко прижимаясь к Брону, и слова её звучали как обещание и как согласие...

[Кайра]

Рамкахен

 

Что ему сказать ей, что  он будет с ней всегда  он остановился около сада  думая зайти в него. Щеки Лина пылали  он скажет, что любит Кейну и хочет быть с ней. Он знал что бросает обеспеченную жизнь, положение в обществе. Он  потомок высокрожденых будет просить руки ночной эльфийки и если надо будет поселиться с ней на Лунной  Поляне. Он уже представив это и что жить ему придется в шалаша, а не белокаменных  палатах  что  были в Кель' Таласе.

[Perfect Stranger]

Рамкахен, где-то в городе

 

— Чем я могу тебя отблагодарить? Чем могу почтить твою жертву?

 

- Теперь ты... светлая, - улыбнулся мальчишка, приподнимаясь на локте и утыкаясь лицом в густую, мягкую белую шерстку тауренки. Ему не хотелось говорить ей о том, что он видел и видит сейчас; о том, как белая тауренская шаманка в Конце Времен идет по застывшему песку. О черном драконе вечности, который называет себя Этернием. О том, как шаманка прерывает его жизнь, полную безумия, мучения и проклятия, и он благодарит ее в последний свой час, растянувшийся навсегда. О том, как она не узнает глаза этого дракона, помутневшие и остекленевшие, и переступает через вытянутую на песке лапу. Она дернется всего один раз, прежде, чем его жизнь оборвется, а белая тауренка исчезнет в портале. Она не узнает. Он тоже не узнает. Все будет так, как предначертано. Жизнь за жизнь - такова цена, которую платят те, кто желает изменить чужую судьбу.

Поднявшись, Младший снял с себя фиолетовый шарфик и обернул его вокруг шеи шаманки, а затем провел рукой по короткому рожку.

- Цена уже заплачена, - произнес он с улыбкой, словно говорил о погоде или о том, чтобы завтра сходить на прогулку по садам Рамкахена. - Не думай об этом и живи. В конце концов, жизнь смертных коротка. Зачем тратить ее на пустые сожаления? - дракон наклонился и поцеловал ее в пушистую щечку. Тысячелетний Валарион или мальчишка, который называл себя Младшим и был способен разве что на пару минут остановить время? Он был и тем, и другим вместе. Валарион погиб, но Младший был сейчас здесь, с нею, и он был счастлив от того, что исполнил предназначение. Урзе были суждены великие дела, если она воспользуется подаренным ей шансом; она значила для Азерота куда больше, чем один бронзовый дракончик.

 

Рамкахен, сад

 

- Мы всегда будем вместе, - шепнула она, крепко прижимаясь к Брону, и слова её звучали как обещание и как согласие...

 

Таурен не был романтиком и никогда не любил говорить о своих чувствах, да и не считал это чем-то нужным. Ему были чужды порывы влезать в окна к избраннице, дарить ей букеты или сочинять стихи в ее честь; он предпочел бы показать свою любовь способом, который лучше любых слов. Закрыть ее в бою собственным телом от жестокого удара. Принести убитого оленя, чтобы накормить семью и клан. Пройти вместе с нею испытание охотника, и вернуться победителями, чтобы разделить трубку мира и огненную тауренскую воду у праздничного костра. Обойти весь свет бок о бок, деля горести и радости, и в конце концов вернуться домой, туда, где всегда горит огонь и печется мясной пирог. Для Брона все было простым и понятным, он привык жить в согласии с собой, своими предками и окружающим миром. И хотел разделить эту простую жизнь с Кейной.

Поднявшись на ноги и вновь возвышаясь над эльфийкой башней, он осторожно приподнял ее, прижимая к себе. Под жесткой шкурой билось сердце воина, и она почувствовала его так же ясно, как чувствовала ласкающий ее кожу лунный свет, как ощущала на себе взгляд Элуны каждую ночь до этого и теперь. Элуна молчала, но ей и не нужно было говорить. Таинственная богиня всегда была рядом, чтобы помочь своим детям.

[Фолси]

Урзе были суждены великие дела, если она воспользуется подаренным ей шансом; она значила для Азерота куда больше, чем один бронзовый дракончик.

 

Зато этот дракончик значил для Урзы куда больше, чем мог себе представить.

— Идём, я куплю тебе что-нибудь сладкое. Как насчёт пирога? Или тебе больше нравятся сытные мясные блюда? — шаманка прикрыла глаза от удовольствия, когда рыжий мальчуган погладил и поцеловал её. Какое-то приятное чувство родилось в груди Урзы, знакомое и в то же время новое. Забота? Да, светлое чувство искренней заботы было хорошо известно бывшей главе клана Туманной Росы. Но к ответственности за благополучие Младшего примешалась новая нотка, приятная. Наверное, это были в равной мере симпатия, гордость и желание уберечь от всех невзгод опасного мира. И больше — стать для рыжего лохматика если не названной матерью, то хотя бы лучшей подругой.

— Я горжусь тобой, — тауренка обняла мальчика и поцеловала его в самую макушку, принюхиваясь к аромату бронзовых вихров. — И с удовольствием разделю с тобой любое путешествие. А теперь побежали! Хорошенько порадуем желудки перед тем, как потеряться в пустыне.

Урза засмеялась, вспоминая не столь давнее и по-детски наивное предложение Младшего о том, как их группе найти таинственный Оазис. Но кто сказал, что спутником молодости должна быть глупость? Возможно, предложенный дракончиком способ окажется единственно верным.

[Perfect Stranger]

Рамкахен

 

— Я горжусь тобой, — тауренка обняла мальчика и поцеловала его в самую макушку, принюхиваясь к аромату бронзовых вихров. — И с удовольствием разделю с тобой любое путешествие. А теперь побежали! Хорошенько порадуем желудки перед тем, как потеряться в пустыне.

 

- А я - тобой, - просто ответил ей паренек, и послушно побежал вместе с ней на рынок Рамкахена, где продавались деликатесы и сладости, которых нигде больше в Азероте не сыскать. Правда, выбрал Младший не пирог и даже не саранчу в меде на палочке, а сразу же потянулся к прилавку со свежим мясом, на котором были разложены выпотрошенные туши убитых животных. В пустыне мало водилось дичи, но местные приспособились употреблять мясо гиен, скорпидов (после тщательной обработки от яда), огромных песчаниковых змей и верблюдов. Продавец, только лишь увидев глаза Младшего, сразу же затрясся и предложил "подношение" в виде задней ноги верблюда, на что дракончик с удовольствием улыбнулся и принял "дар". О произошедшем он, казалось, забыл; а может, никогда не забывал и всегда знал, что это случится. Наверное, это было удобно: точно знать, что может и не может произойти с тобой и твоими близкими. Ведь страх порождается неизвестностью, а когда знаешь все наперед, то боятся уже просто нечего.

Жуя красное мясо с видимым удовольствием, Младший наблюдал, как Урза прохаживается вдоль палаток и шатров, где продавалась не только еда, но и шелковые одеяния, золотые с драгоценными камнями украшения, тонкие шарфы и тюрбаны, и вообще все, что могло пригодится жителю Ульдума.

[Кайра]

Рамкахен

 

Он обошел весь город и начал беспокоиться, а может  Кейна уже вернулась в таверне. Сейчас только пять минут  сказал паладин и присел на скамейку около сада, но  все паладин слишком долго не отдыхал и не заметно для себя заснул  думая об Кейне, а может его усыпил аромат ирисов которые он купил  на базаре синие лепестки источали приятный запах от которого кружилась голова. Букет цветов  выпал  из рук Лина  и цветы рассыпались по по земле.Завтра утром случайный прохожий  пройдет  по нежным беззащитным  лепесткам и втопчет их в землю, те перемешаются с землей..

 

[Thea]

Рамкахен, сад

 

Поднявшись на ноги и вновь возвышаясь над эльфийкой башней, он осторожно приподнял ее, прижимая к себе.

 

Кейна никогда не представляла себе любовь такой. Ночная эльфийка вообще не задумывалась о том, кого и когда она полюбит, зная лишь, что и она, однажды, вступит в долгий союз с другим ночным эльфом. Быть может, однажды именно это и произойдёт, но сейчас связь между ней и Броном была слишком отчётливой, чтобы Кейна могла это игнорировать.

Наверное, со стороны это смотрелось странно: сильный и мускулистый таурен и слишком хрупкая и маленькая для своего племени эльфийка. Но притяжению были такие различия глубоко... безразличны. И чем дольше Кейна чувствовала рядом с собой тепло таурена, тем сложнее казалось представление расстаться с Броном хоть на мгновение. Но не могли же они вечность стоять так в саду? Тем более, что отдых нужен был всем, а эльфийка твёрдо решила сегодня переночевать в уютном дворике знакомого кузнеца Абаси, закутавшись в спальный мешок и деля эту ночь лишь со звёздами и луной.

Несколько мгновений друид боролась со своими чувствами, но потом, прижавшись к пушистой щеке Брона лбом, прошептала ему, что хочет сегодня познакомиться с Ночью Рамкахена ближе.

- Проводишь меня? - спросила она таурена, заглядывая ему в глаза, но не видя там разочарования или обиды.

Они всегда будут вместе, даже, если будет находиться за тысячу миль друг от друга. Если души связаны, эта связь сохранится сквозь годы и расстояния. И торопиться Кейна тоже не привыкла, хоть и ощущала желание поменять свои планы и провести эту ночь уже не одной.

 

Выйдя из этого красивого городского сада, где любой желающий мог насладиться ароматами цветов и прохладой воды текущей рядом реки, Кейна и Брон едва не столкнулись с Аллинаром, всё ещё сидящем на скамейке и, кажется, задремавшем. Рядом со скамьёй лежал небольшой букет синих цветов, и почему-то от их вида у Кейны стало тревожно на сердце. О том, что Лин мог быть влюблён в неё, ночная эльфийка никогда не подумала бы. Эльф очень нравился ей, но Кейне казалось, что у них отношения были дружескими, едва ли не братскими. Наверное, доброта и забота и вся светлая аура Аллинара напоминала Кейне её собственного брата, потому друид так и потянулась к эльфу, принимая его заботу и не задумываясь о причинах.

- Лин, - от звука голоса Кейны Лин должен был проснуться, - скоро станет холодно. Возвращайся в таверну, хорошо? - убедившись, что эльф услышал её слова, Кейна вновь повернулась к Брону и принялась объяснять тому, в какую сторону нужно было идти к дворику, где ночную эльфийку уже ждал спальный мешок.

 

Наверное, от вида держащихся за руки Кейны и Брона, Аллинару стало не очень хорошо на душе. Теперь эльф мог быть уверен в том, что сердце ночной эльфийки уже было занято, а к нему самому она испытывала лишь чистые дружеские чувства. Что же, иногда правда приносила боль, но и дарила ясность...

[Кайра]

Рамкахен, сад

 

- Лин, - от звука голоса Кейны Лин должен был проснуться, - скоро станет холодно. Возвращайся в таверну, хорошо? - убедившись, что эльф услышал её слова, Кейна вновь повернулась к Брону и принялась объяснять тому, в какую сторону нужно было идти к дворику, где ночную эльфийку уже ждал спальный мешок.

 

Он  хотел сказать ей многое, но лишь три самых главных слова донеслось  до эльфийки.  Бутоны цветов безжизненные  и хрупкие устилали землю. Чувства всех живых существ такие же  хрупкие  и их легко втоптать в грязь и оставить на всю жизнь след на душе. Увидев  возможного соперника, да вы право смеетесь.. Таурены все же не смешивались с другими расами, да и сам такой союз  вызывал наверное легкое чувство тошноты и недоуменные взгляды  Да и для для эльфа подобный мезальянс он вспомнил человеческое  слово  был наверное чудовищным,но все же  наверное  Возможно у нее кто - то уже есть на примете из ее народа подумал  Лин, но его чувства сейчас были для него важнее.