[Gonchar]

 

 

 

• Пролог - Мир в тенях
• Глава I - Откровение звезды зари
• Глава II - Теневой двор
• Глава III - Служители Его

 

 

Герберт Миллер

 

Джонатан Майерс

 

Финн

 

Отомо Ямамото

 

Ава

 

Бэтани

 

После начала круговорота событий, который закрутил несколько совершенно не связанных друг с другом жизней прошло три месяца. Обучение у загадочного мага дало свои плоды и новопробуждённые стали ощущать нарастающий потенциал собственной силы. Однако новый открывшийся мир несёт новые испытания, с которыми не сталкиваются простые люди, а если и сталкиваются - списывают это на удобные и банальные причины. Для тех же, кто знает истинную суть вещей, открыты куда большие возможности. И грозят куда более ужасающие преграды.

[Лакич]

The Year is 2223

 

https://www.youtube.com/watch?v=KrBdN-QRc4E&list=PL8xrXIymoyrLlL6kZBxwqpaS0ILIVe7Wv

 

Противный треск раздался в голове Миллера, словно программный код реальности дал слабину, и обыденная реальность стала разрушаться, ломаться на отдельные куски, которые через мгновение распадались на молекулы. Молодой маг поморщился, тяжело задышал и едва сдерживал стол боли, вдруг прокатившейся по всему телу: кошмарное, безумное наваждение накрыло его, словно волна.

 

Сотни, тысячи людей снуют туда-сюда. В Европолисе нет понятия как "выходной" - всегда найдется огромная масса людей, готовая работать за копейки. Всегда найдется огромная масса людей, которой надо выживать. И сейчас эта масса людей в одном мгновение вдруг замерло, чтобы взглянуть наверх, на небеса, укрытые куполом.

Это Ад на земле.

В мгновение Миллер буквально ощутил весь этот страх, что накрыл их. Иррациональный и безумный. Он буквально уничтожал зачатки сознательного, оставляя лишь сумасшедшее начало каждого. Паника в сию минуту охватила сознание людей - и Герберт буквально оказался на месте тех немногих несчастных, которых сломали в давке, превратили в кровавое месиво тяжелые сапоги рабочих, и забыли.

Но не это было ужасное. Однако как Барьер истощается, как разрывается тонкая грань реальности, как потоки Забвения заполняют полные людьми улицы, как буквально изнутри мага самого течет эта пагубная энергия Энтропии.

И он уже наступил.

 

Миллер закричал. Он не знал, слышат ли его компаньоны. Но крик этот был полон нечеловеческой боли, когда порочная магия потустороннего мира. Мира мертвых. Того, что обычные люди должны навеки оставить в покое. Только что буквально изнути рвало его тело. 

И противный, влажный хлопок раздался внутри машины. Миллер ничего более не видел. Особенно то мгновение, как его глаза капали на пол, и маг в отчаянной попытке пытался их остановить. Увы.

Мгновение, когда его разум отключился, и все происходящее стало нее более чем бредом его воспаленного сознания - он пропустил.

[Фели]

God Syndrome

 

Бьющий по ушам грохот и скрежет гнущегося точно пластик металла, отчаянные, перепуганные крики тех, кого сметало в этом первородном, извивающемся точно черви в гниющем трупе хаосе, истошные вопли боли тех, кого в разверзшемся аду разорвало в клочья; всё происходило близко, слишком близко. Сплетения узоров, пучки сияющего, мучительного для глаза света северного сияния били словно уставились в глаза тех немногих водителей, что сумели удержать или перехватить контроль над своим транспортом. Электроника, подсети и пролегающие в самом фундаменте магистрали нейросети, регулировавшие покров и магнитные линии, в одну секунду из кротких и послушных овечек превратились в монстров, жрущих волков — программный код множился и двоился, почти трещал по швам от всё новых и новых данных и переменных, появлявшихся словно из ниоткуда, загружаемых в базы от имени root-пользователя. Он мог просто стереть все данные. Он мог просто уничтожить всё — но вместо этого… Нет, это не было адом. Ад был пуст.

 

Все черти были тут.

 

С душераздирающим визгом шины ртутного автомобиля развернулись почти на девяносто градусов, резко швырнув сидящих влево; потерявший сознание Герберт, со стекающими по щекам кровавыми разводами вытекших из глазниц глаз завалился на вскрикнувшую Аву, когда Бетани резко повернула доселе почти не используемый руль. Тянувшиеся от затылка до приборной панели коннекторы, доселе лишь слабо мерцавшие синим, неоновым светом, почти истерично мигали со скоростью до десятка в секунду; в перспективе это могло выжечь их водителю мозги — совсем как микросхемы того грузовика, что с оглушительным скрежетом скользил по магистрали.

 

Их автомобиль рыбкой скользнул в небольшой зазор между бортиком магистрали и кузовом в тот самый момент, когда в исполинской машине с грохотом что-то взорвалось, и махина взлетела в воздух на добрую пару метров. Когда водитель, с выражением абсолютной паники на лице, с ужасом вскрикнула и испуганно уставилась на приборную панель, пребывавшие в сознании пассажиры поняли, что дело не улучшилось. На самом деле, оно стало даже хуже. Автомобили — те, которые оставил за собой едва не снесший их грузовик — взбесились, образовывая роль перепуганных железных муравьев, настоящую металлическую мясорубку.

 

Это было вопросом секунд. В зеркале обратного вида Ава боковым зрением, сосредоточившись скорее на дороге чем на разглядывании своих спутников, приметила вспышку бирюзового; серебристо-белый локон, удлиняясь на глазах, лениво скользнул меж сидений, когда их водитель, не произнеся и слова, скользнула дрожащей ладонью по приборной панели.

 

REACTIVE THRUSTERS 0%

 

Неслышное на фоне скрежета, воплей и визга шин непонимающее урчание, донесшееся из груди замешкавшейся Бетани. Ладонь дрогнула, неуверенно вводя данные в лишь чудом сохранившую функциональность панель… и цифры на последней начали стремительно, пугающе быстро увеличиваться, покуда отметка не достигла пятидесяти процентов.

 

С низким, нарастающим ревом они начали… подниматься в воздух. Быстро, стремительно набирая скорость и избегая тем самым вреда от взбесившихся под ними машин, обреченными ползать…

 

…облегчение длилось ровно столько, сколько секунд они долетали до планки верхней магистрали, дабы прошить крышу несчастного автомобиля. С отчаянным скрипом, точно взлетевший слишком высоко Икар — эту легенду мог знать лишь отключившийся Герберт, и всё же — они медленно ухнули вниз. Дно автомобиля, и без того располагавшегося почти впритык к бортику автострады, встретило не испещренную следами шин дорогу, но узкую поверхность перегородки, недостаточную, чтобы удержать равновесие.

 

— До поверхности: один… километр… — прохладно сообщил приятный женский голос, когда автомобиль, в буквальном смысле слова сделав бочку, начал стремительно вращение по пути вниз. Вряд ли от такого приземления можно было отделаться лишь набитыми внутри салона шишками. Томас дернулся, с трудом нащупав во вращавшемся автомобиле ладонь впавшей в панику Бетани, тщетно пытавшейся выровнять стремительно приближавшийся к поверхности транспорт. — семьсот пятьдесят метров… пятьсот…

 

Бледная ладонь с силой ударила по приборной панели. Цифры на той, кажущиеся размытым блюром во вращающемся хаосе, изменились вновь.

 

REACTIVE THRUSTERS 100%

 

Автомобиль взревел, на сей раз даже громче; фактически, звук из содрогающегося двигателя то утихал, но становился громче, словно вырывающимся из двигателей пламенем их водитель пыталась использовать тем самым замедлить скорость неумолимого вращения. И — магией или помощью свыше, не иначе, ибо это казалось почти невозможным в этой ситуации…

 

Кажется, ей удалось.

 

На второй «бочке в воздухе» замедливший неумолимое падение автомобиль с трудом обрел стабильное положение, мягко заурчав на реактивных двигателях. Не пискнув и слова, девушка на сидении водителя осторожно, словно опасливо постепенно уменьшала мощность, параллельно планируя в сторону небольшого дворика меж невысоких трехэтажных зданий. Нижний город, несомненно; здания, хоть и современные на первый, словно несли в себе отпечаток низости: грязь, небольшие трещины и граффити, оно приходило в мелочах. Но куда красноречивее говорило высокое, распростершее скрюченные ветки мертвое дерево, угнетающе-величественной тенью укрывавшее этот небольшой сквер. С низким, вибрирующим рычанием изрядно потрепанный автомобиль, укоряюще скрипнув, приземлился на все четыре колеса. Небо оставалось прежним, и даже отсюда можно было услышать грохот и вопли, раздающиеся, казалось, отовсюду.

 

Он наблюдал. О͓̼̘ͦ̃̂̍ͦ̔́ͣН̧̙̼̪̤̼̟̃̓ͩ͗ͣ̚͘...

П

Р

О

Б

У

Д

И

Л

С

Я

[Leo-ranger]

В маске было на удивление легко дышать, будто между ним и окружающим миром и вовсе не было тонкой прослойки фарфора, что навсегда осталась приклеенной к его лицу. Ну, могло быть всяко хуже. 

Убийца поднялся на ноги и огляделся, пока разум медленно упорядочивал в голове картины произошедшего в реальности Парадокса: спектакль, где ему довелось играть кого-то столь сверхъестественно знакомого, что вполне могла быть его другой жизнью. Истеричный режиссер-постановщик, который захотел остановить постановку прямо посередине только потому, что ему не понравилось то, насколько все хорошо играли, вдохновляющая речь самого Джонатана, которая подняла на восстание других актеров, блестящая победа, настоящий автор спектакля, маска, поклон перед зрительным залом.

Он закинул испускающую тусклый свет биту на плечо и огляделся вокруг. Было на удивление тихо, видимо, основная часть толпы либо все ещё шла по улицам, либо устроила погром в борделе. Так или иначе, Джонатан был слишком злым и уставшим, чтобы заботиться о судьбе этого места или наверняка все ещё валяющемся дохлым вампире. Закинув биту на плечо, Джонатан направился в сторону переулков. Он неплохо ориентировался в верхнем городе и был почти уверен, что сможет добраться до своей квартиры за пару часов.

[Gonchar]

Дворы Европолиса

 

Машина какое-то время натужно гудела, сбрасывая через дюзы остатки засевшего в трубах сжиженного топлива, вырывающегося короткими вспышками рыжего огня. Как будто норовистый скакун, тяжело дышащий после невероятно напряжённого и стремительного забега.

В определённом смысле так и было - их жизни висели на волоске, а от смерти их отделяли лишь несколько секунд стремительного падения в пропасть. Но сейчас всё было нормально...ведь было же? 

 

Панель слабо мерцала синим светом, демонстрируя Бэтани состояние систем. Том зашевелился в своём сиденье и поправил удерживающие его ремни безопасности.

- Лучше не оставаться долго на одном месте. Кто знает, что сейчас твориться тут, внизу. - чуть хрипловатым голосом возвестил он свою "сестру". - Я создам нам прикрытие и нужно выдвигаться.

С этими словами он прикрыл белесые глаза и откинулся на кресло назад, начиная медленно растирать что-то невидимое между большим и указательным пальцем. Все ощутили лёгкую волну покалывания, распространившуюся от парня, а Бэтани через их связь напрямую видела, как расширяется чуть синеватая аура от рук Тома и как та начинает постепенно сливаться с материалом автомобиля, укутывая его в подобие мерцающего защитного поля, которое показывали в фантастических голофильмах.

- Этого должно хватить, чтобы отвадить внимание топы. - медленно проговорил Том, возвращаясь в реальность.

 

Где-то в другом месте

 

Герберт бесконечно падал, падал и падал. В бескрайнюю Бездну, в пропасть, у которой не было начала и конца. Лишь освещённые тусклым могильным светом стены, которые по приближении становились переплетениями тел, рук, ног и голов бледных мертвецов, бормочущих что-то своими посиневшими губами и издающими крики, стоны, мольбы о помощи на десятках самых разных языков.

- Помоги нам! Спаси нас! Это конец! Прошу! - замогильное многоголосье отдавалось набатом в голове, они просили и просили, требовали, угрожали, тянули свои полуразложившиеся руки, хватая за края одежды, однако не способные хоть на время замедлить его падение на самое дно мироздания. Туда, где поджидало Забвение, конец всех вещей, мыслей, воспоминаний...

 

Вспышка белого света резанула по глазам. После долгого времени в полутьме и у всё никак не приближающейся Бездны Герберт невольно заслонился от яркого света. По ушам бил стрёкот странных ночных насекомых, под шагающими словно по себе ногами хрустел гравий. Влага и сырость липли к коже, заставляя ощущать холод до самой глубины костей.

Ещё раз раздался пронзительный гудок...кажется, он уже несколько раз пронзительно резал по ушам, но ошеломлённый разум не воспринимал его.

- О, нет... - только и успело вырваться из груди Герберта, когда он с ужасом осознал, что стоит посреди леса на древних железнодорожных путях, а прямо на него несётся слепящий носовым фонарём паровой локомотив, оглашающий окрестности пронзительным свистом парового котла и сигналки. 

 

С вами бывало такое? Переходишь дорогу и смотришь не в ту сторону. И вдруг, прямо возле тебя автомобиль. Что ты делаешь? Как правило, какую-нибудь глупость. Ты замираешь. И твоя жизнь вовсе не проходит перед тобой, потому что ты настолько охуенно напуган, что думать не можешь. Ты просто замираешь с глупой рожей.

 

Мчащий поезд врезался в Герберта, перемалывая его кости, разрывая суставы и плоть, превращая части тела в мясное крошево. Вспышка адской боли, а затем ощущение полёта, мгновение невесомости.

Резкий удар о что-то мягкое и отвратительный вкус гнили, влаги и земли, набивающейся в рот, глаза и ноздри. Он не ощущал своего тела, только голова покатилась по спуску вниз и застряла в кустах. Невольно оказавшись на затылке, Герберт увидел, что небо, распростёршееся над лесом, было полностью затянуто болезненно-зелёным переливающимся северным сиянием, заплетающимся в спираль. 

И между этими всполохами виднелись многочисленные лица, исказившиеся в немом вопле. И это сияние всё разрасталось, как будто становилось ближе...

 

Но чёрная фигура, источающая могильный холод, заслонила это пугающее и невыразимо масштабное зрелище.

"Помоги", хотел сказать Герберт, но из его перекошенного рта вырвался лишь несвязный хрип, напополам с гнилой кровью. Фигура издала утробное, почти звериное рычание и дёрнулась. Перед глазами мелькнула ребристая поверхность подошвы и оглушительный удар с силой парового молота опустился на голову мага, превращая его лицо и череп в крошево, сжигая мир вокруг во вспышке оглушительной боли.

 

Падение, всё ниже

 

***

- Лови!

Алюминиевая бита по крутой и чёткой дуге ударило по бейсбольному мячу и тот взмыл в чистые голубые небеса, на миг теряясь в ослепительном свете яркого солнца. Её брат, облачённый в спортивный костюм, закусил нижнюю губу и побежал вперёд по расчерченному бейсбольному полю. 

Наконец, он резко выставил вперёд руку, однако промахнулся на пару сантиметров и мяч угодил ему прямо в лоб.

- Ау! - издал он возмущённый восклик и сощурился на расхохотавшуюся сестру, потирая лоб. - Всегда тебя тянет всё разбить!

- Ты слишком много думаешь, Герби! - захлопала она глазами с самым невинным лицом, закидывая на плечо биту с автографом на плечо. - Играй, а не думай.

- Ещё будешь меня учить, мелочь. - с напускным раздражением произнёс парень, широким шагом подходя к принявшейся пятиться сестре. - А ну стой! 

Прокричал он бросившейся наутёк девочке, которая с хохотом стала пересекать бейсбольное поле, стремясь к пустующим зрительским рядам. 

- Сначала догони! - прокричала она через плечо, но почти сразу возмущённо завизжала, так как её брат оказался куда быстрее.

- Пусти, пусти! - захохотала она от обрушившейся на неё щекотки, отчаянно дёргаясь и изгибаясь.

 

- Элеонор! Герберт! - раздался словно гром с небес мужской голос из пустоты. - Дела не ждут, хватит прохлаждаться! 

Брат и сестра переглянулись и синхронно закатили глаза. Идиллический мир вокруг стал распадаться на мерцающие пиксели и вскоре вовсе исчез, уступая место настоящей реальности.

В себя они пришли сидя в глубоких кожаных креслах посреди просторного зала в пентхаусе с широким смотровым стеклом, открывающим вид на белые шпили Верхнего Города.

На коленях у них было по деке с тянувшимся тонким кабелем, исчезающим в затылке. Отец стоял рядом с ними, заложив руки за спину и смотря сверху вниз на своих детей. Герберт тут же подтянулся и встал с кресла, выравниваясь под строгим взглядом.

- Я всё подготовил и решил провести время с Элеонор, отец.

- Дела в первую очередь. - одобрительно кивнул мужчина с потеплевшим взглядом и поправил галстук Герберта. - Элеонор... - он склонился над девочкой и поцеловал её в щёку. - Веди себя хорошо, пока мы с твоим братом отправимся на важную встречу. Мама скоро будет.

- Да, па...

***

 

 

Тоскливый серый день, когда туман застилает всё вокруг и в нескольких метрах впереди всё превращается в серую мглу. Под ногами хрустит снег и холод постепенно крадёт дыхание и тепло, шаг за шагом, капля за каплей. Процессия людей в чёрном тянулась по кривой извилистой тропинке между покосившимися мёртвыми деревьями и старыми крестами, часть которых лишь каким-то чудом не обратилась в пыль. 

Где-то за спиной был слышен мерный рокот реактивных двигателей, а люди, возвышающиеся по сторонам казались настоящими великанами. Но ей не было страшно, ведь тонкие бледные пальчики сжимали тёплую руку рядом. Он был всегда с ней, даже сейчас...

 

Вверх по запорошенным снегом ступеням и сквозь руины когда-то величественной арки к остаткам стены древней часовни. Там в самом центре стоял каменный саркофаг с объёмным и донельзя настоящим изображением женщины, затянутой в саванн со сложенными на груди руками. Серые цветы в её руках казалось ещё чуть-чуть - и начнут покачиваться на холодном ветру. 

И прямо у её ноги тяжёлой грудой стоял на коленях мужчина. Его когда-то гордое лицо было затянуто саванном невероятной печали и горя, вокруг запавших тёмных глаз собрались морщины, а по небритым щекам то и дело стекали тонкие нити слёз. Его тёмные волосы посерели и затянулись преждевременной сединой.

- Мама... - сквозь ком в горле вырвалось из груди и в уголках глаз словно сами проступили слёзы.

- Адриана... - прохрипел мужчина, обессилено падая лбом на крышку саркофага.

Её брат...не проронил ни слова, но лишь тихо подошёл к мужчине и молча сжал его плечо.

 

***

 

<ost>

 

Дождь натужно барабанил по стёклам и с зятянутых свинцом небес на город падали потоки ливня, омывая его и обновляя. Но, вместе с тем, погружая в сырость и мрак. подсвеченный бесчисленной иллюминацией. 

Длинный обеденный стол был сделан из настоящего чёрного дерева, которое, казалось, само по себе поглощало свет. Практически пустой, он был накрыт лишь на троих человек. В самом изголовьи - за таким же чёрным стулом с высокой спинкой и мягкой алой обивкой сидел седой мужчина, мрачно созерцающий нетронутый стейк. По его правую руку стул был пустым, а по левую сидела она, неуверенно пробуя кусочек мяса и то и дело бросая редкие взгляды на отца.

Тишина нарушалась лишь неизменным стуком капель дождя в огромное смотровое окно. Элеонор боялась лишний раз вздохнуть или пошевелиться, со страхом наблюдая, как с каждым днём, каждым месяцем отец всё глубже погружался в пучину...чего-то страшного.

 

- На что ты смотришь? - надломленный и едкий голос заставил девочку вздрогнуть, словно ошпаренную и невольно-испуганно поднять взгляд на отца.

Он смотрел на неё из провалов собственных глазниц, его кожа истончилась и стала плотно облегать скулы, заставляя их болезненно выделяться на побледневшем лица. 

Элеонор сглотнула и сжала вилку, опуская взгляд вниз и плотно сжимая губы.

- Что-то хочешь сказать? - склонился ближе отец и хохотнул, откидываясь обратно на спинку. - Хочешь сказать, что я сошёл с ума, да? - его лицо исказилось в такой непривычной и неправильной широкой улыбке. - Что я зря трачу своё время и деньги? Что если Адриана не отзывается, то мне её никогда не достичь? А?! Что это всё зря?! Это хочешь сказать?! Это?! 

Он опять рванулся вперёд, вцепившись до побелевших костяшек пальцев в край стола. В его тёмных глазах зажёгся безумный неудержимый огонь.

- Хочешь сказать, что всё, на что я пошёл - всё это псу под хвост?!! Это всё твоя вина!! 

Срывающимся голосом прокричал отец, с невероятной для человека силой он оторвал тяжёлый и длинный обеденный стол и едва не перевернул его. Элеонор в ужасе подалась назад, спрыгивая со стула и начиная пятиться. В её глазах появились жгучие слёзы чистого страха. Отец с рыком подхватил обеденный нож со стола и стал приближаться к девочке.

- Иди к папе, малыш! - надломленным и рычащим голосом произнёс он, после чего его лицо исказилось нечеловеческой яростью и он бросился вперёд.

С криком Элеонор бросилась прочь, ощущая как лихорадочно бьётся сердце в груди, как страх придаёт скорости ногам, как стекают по щекам тяжёлые горячие слёзы. 

 

Но недостаточно быстро, недостаточно...

 

Что-то тяжёлое налетело на неё сзади и повалило на пол, заставляя её удариться лицом и тут же перевернуться на спину, бесполезно стараясь закрыться тонкими руками. Отец, словно обезумевший зверь, набросился на неё, нанося удар за ударом, удар за ударом. Кровь и боль застилали всё, становились всем, агония и разрывающая внутренности боль.

 

- Ч-что здесь произошло, о, нет...

- Элеонор теперь с мамой, теперь всё хорошо.

 

***

 

Квадратный каменный зал был тускло освещён исходящим от стеклянной капсулы. Неподвижность склепа не нарушалась ничем. Темноволосая девочка лежала в капсуле и выглядела так, словно лишь ненадолго прилегла вздремнуть. Девственно чистое белое одеяние покрывало её тело под самое горло, а тёмные локоны были сложены в аккуратную причёску. 

За капсулой мерно гудел энергоблок и расположенный на нём голопроектор источал тусклый голубоватый свет. В подножии капсулы лежал букет из свежих незабудок, их голубые лепестки были покрыты небольшими каплями влаги. 

 

Веки усопшей вдруг дрогнули...и раскрылись.

[Лакич]

Первое, что ты слышишь, когда возвращаешься с того света? Звук бьющегося стекла. Такова сама суть Восставшего - следя своим инстинктам, он выбирается из своего гроба, покуда его сознания сосредотачивается на том вихре чувств и эмоций. Элеонор ощущала, как часть ее отсутствует. Часть, воплощающая в себе самые темные стороны души. Мгновение спустя босые ножки ступали по холодному полу склепа вперед, к выходу. Запечатанному. Потребовалось несколько минут, чтобы взломать электронику, и спустя некоторое время перед перед Восставшей открылся темный коридор.

Там, впереди, была свобода.

 

И все таки она не ступала далее. Взгляд скользнул по все тем же незабудкам. Лишь сейчас восставшая поняла, что они были свежими. Не пластмассовыми, искусственными. Впрочем, уже мертвыми. И все же миниатюрная ладошка ухватила один из цветков. Элеонор ощущала эмоциональный фон, исходивший от них. Интересно, очень интересно. И она как раз проголодалась. Мгновение - и в разуме мертвой пронеслись обрывки недалекого прошлого:

 

Дверь плавно отодвигается в сторону и вовнутрь заходит женщина. Её лицо скрыто кружевной вуалью, а на дорогом модельном пальто видны капли дождя. В руках, облачённых в чёрные перчатки, она сжимает букет влажных от воды незабудок и прикладывает их у капсулы с мёртвой Элеонор. Вкус скорби и ощутимый привкус вины витает вокруг нее. Вдруг женщина вздрагивает и озирается по сторонам, чтобы, бросив последний взгляд на капсулу, мигом убежать прочь.

 

Мимолетное наваждение прервал тихий шорох. Мертвая едва прикрыла глаза, вслушиваясь. Незабудка поспешила отправиться дальше, едва освещая себе путь голопроектом. Она оказалась в просторном коридоре: каменные стены, низкий потолок, таблички с причудливой, аккуратной резьбой. Одна из них гласила: "Элеонор Миллер, 2207-2220 <Всегда в сердцах любящего отца и брата - наша незабудка>"

И фигуры. Искаженные, снующие туда-сюда, бездумные и бездушные. Ожившие мертвецы собственной персоной. В отличии от Элеонор - их тела подверглись гниению, разложение и Забвению. Это были не другие Восставшие. Лишь... сосуды. Для осколков душ, воспоминаний и эмоций. Гротескный отпечаток Шторма в этом мире. И все таки они ее не трогали. Она не трогала их. Пусть дальше бродят в этом месте, покуда они не мешали планам восставшей - ее это устраивало.

 

***

Было несложно разобраться с охранником. Он, конечно, удивился, когда обнаружил посетителя в очень подозрительно похожем на погребальный наряд платье. И босиком. Но навыки ненавязчивого манипулирования и откровенное вмешательство в разум бедного студента, который устроился сюда явно для оплаты учебы, свели все подозрения на нет. И все же, требовалось кое-что сделать еще. Путь восставшей лежал в комнату охранника, пока тот был не в состоянии работать: нужно было изменить кое-что в записях камер.

 

По правде сказать, первоначально Элеонор не была уверена, что ее мертвое тело способно будет поддерживать работу имплантов, однако DEUS, как выяснила позже она, все таки работал. Было несложно подключиться к системе. Изменить записи - едва-едва. Но перед этим она проверила список посетителей. "Корнелия Доннован", - была единственным, кто был здесь после полуночи. Женщина приехала сюда на роскошном автомобиле, посетила ее склеп. И... запись обрывается. Бледное лицо мертвой девочки исказилось. Паранойя была свойственна мертвым так же, как и живым.

[Фели]

Дворы Европолиса

 

— Этого должно хватить, чтобы отвадить внимание толпы.

 

Ему ответом было молчание. Существо на водительском сидении медленно отвело взгляд от подрагивающего поля немигающих, уставившихся на грешную землю глаз, подрагивающих пеленой северного сияния. Бледно-синий, зелёный, сиреневый, кроваво-красный, стекавший с опорных колонн магистрали… пульсирующее, расцветающее на камне узорами из переплетений, узлов и ячеек, в центре которых раскрывались всё новые и новые глаза, разглядывающие, наблюдающие, видящие… С тихим шорохом белоснежный, гибкий хвост выскользнул из-под юбки его «сестры», средь серебристо-белых волос которой начала темнеть пара небольших рожек; сжимающие чёрный, покрытый кожзамом руль ладони начали темнеть, пальцы словно срослись с когтями и заострились…

 

Лишь на мгновение.

 

Расползающаяся по коже чернильными разводами темнота, облачающая руки Бетани словно в дымчатые перчатки, отпрянула словно в отвращении, хвост рассыпался облачком бирюзовой пыли, исчезнувшей в тот же миг, когда песчинки коснулись обивки салона; покачав головой и отвернувшись от окна водительского сидения, существо — то самое, которое Том видел с ликующей, извращённой и низкой усмешкой, лишь издало урчащий, раздражённо-недоумевающий звук, уставившись на дорогу сияющими, злыми глазами, в которых взрывались вселенные и гасли звёзды. Автомобиль протяжно заскрипел и медленно, с практически ощутимым усилием тронулся, заскользив по ведущей к если не центральной, то хоть какой-то дороге в Нижнем городе.

 

Их автомобиль незримой тенью скользил по щербатым, покрытым сетью заполненных кармином трещин дорог, огибая сваленные прямо посреди улицы груды подожжённых трупов. Перекрытые копами дороги встречались даже здесь, пусть и гораздо реже, но каждый раз они видели их всегда издалека. Ни разу их водитель не завернула в неверный переулок, заканчивающийся тупиком, блокадой, или очередной толпой испуганных, непонимающих, разъярённых людей. Магазинные витрины были уничтожены, но в тех редких магазинчиках внешнего кольца, в которых всё ещё продавались относительно стоящие товары, было почти ничего не тронуто. Люди не искали выгоды — не сейчас, не здесь и не они.

 

Они искали оружие. Покинутые, брошенные, испуганные и кричащие в темноту, уставившись во взирающие на них с небес глаза, они обратились к тому, что подводило о сколь редко.

 

Постепенно, багряные, облёкшие себя в агонию и ужас призраки разрушений и хаоса отдалялись — медленно, но верно они приближались к штаб-квартире Лувра. Двое вместо четверых… пятерых даже. Когда изрядно потрёпанная, убитая в хлам ртутная капля медленно втекла в распахнувшиеся створки практически неприметного ангара, поддерживающая бессознательного, истекающего кровью Герберта Ава дождалась, пока машина остановится, и издала негромкий вздох. Неужели они были в безопасности? Это почти казалось бредом утомлённого рассудка. Их водитель поднесла удивительно ровную, не дрожащую ладонь к практически незаметным под волосами портам DEUS, аккуратно раздвинув тяжёлые, отливающие серебром пряди — чтобы столь же медленно извлечь коннекторы из приборной панели автомобиля и позволить тонким, напоминающим скорее нити проводам втянуться в её имплантат. С тихим щелчком встав на свои места, порты вновь скрылись под волосами существа, медленно открывшего дверь; но прежде, обернувшись, оно взглянуло на молчаливого Томаса.

 

Странная, словно знающая усмешка — и сияние в глазах потухло окончательно. Волосы, обрезанные незримыми ножницами с хирургической точностью в том же месте, в каком у девушки-клона некогда были подстрижены, с тихим шорохом растворились в воздухе, лишь вспыхнув на прощание пучками чистого света, словно и были ими всё это время. Судорожно закашлявшись и схватившись за горло, Бетани тряхнула головой и зажмурилась. Ава медленно покосилась в сторону дверной ручки, во время их краткого полёта едва не слетевшую с неприметных болтов. Впрочем... стоило отдать этой машине должное: она скрывала в себе не меньше, чем каждый из её пассажиров. Пора было выходить.

 

Конечная.

[Gonchar]

Похоронное бюро

 

Несчастный студент всё так же бесцельно блуждал по первому этажу и поднял растерянный взгляд на спускающуюся по лестнице Элеонор. Он был затянут лёгкой поволокой и расфокусирован, так словно его обладатель сейчас был погружён в ватные и необъятные пучины своего разума.

- О, привет... - пробормотал он, неловко улыбнувшись. - Ты, случайно, не знаешь, где моё рабочее место? 

И, не дождавшись ответа, зашаркал в противоположную от лестницы сторону, что-то высматривая у своих ног и бубня себе под нос.

- Где же, где же, где же...

 

Тяжёлые двери легко поддались под тонкой и бледной рукой Элеонор и той даже не пришлось применять свою сверхъестественную силу. Не смотря на старомодный стиль - тут всё было оснащено приводами и доводчиками как на любой другой технологичной двери. Снаружи девочку встретил тихий ночной город. Раскидистые деревья с излишне насыщенной зелёной листвой, припаркованные машины у невысоких пятиэтажных белоснежных домов, внешний каркас которых напоминал вечно движущуюся волну. 
На улица было до странного пустынно и темно - очень многие источники света погасли и всё, что освещало округу - были торчащие из земли синие автономные фонари, обычно прячущиеся в земле. Элеонор дёрнула головой - какой-то резкий металлический скрип из переулка привлёк её внимание.

Что это было?

[Лакич]

Европолис

 

Пришлось забрать из комнатки охранника куртку, которое Элеонор больше походила как пальто. Пожалуй, студент, который, судя по вложенным стараниям восставшей в разум паренька, будет так шататься еще целую ночь, переживет потерю одежды. Люди бы Европолиса не особо... адекватно восприняли босую девочку в платье. Так: хоть какая-то маскировка.

 

Европолис встретил ее пустыми улицами и сыростью. И стойким ощущением неправильности происходящего. И металлический скрип должен был остаться незамеченным в любой другой ситуации. Однако сейчас.

Что это было?

Какая-то необъяснимая тревога охватила юную не-живую. Призраки - и восставшие - могли чувствовать всем своим нутром, когда случалось что-то неправильное. И медленно растекающееся напряжение в холодной крови говорила Элеонор, что сейчас был как раз такой случай. Тихо, едва прищурившись, ей ничего не оставалось, как заглянуть в подворотню.

И приготовится к наихудшему.

[Gonchar]

Европолис

Theme

https://www.youtube.com/watch?v=s0pQHLxTP_Q

 

Босые стопы холодил металл под ногами, которые покрывал тут тротуары и дороги. Европолис был слишком сложен, запутан и тяжеловесен, чтобы доверить это дело камню и бетону. Озираясь по сторонам, Элеонор всё больше и больше подмечала, насколько вокруг стало темно и безжизненно. До её восприятия долетали отдалённые звуки сирен и какого-то надсадного треска. Сам купол мерцал странным алым заревом. 

Но здесь...здесь было донельзя тихо. 

 

Лишь едва заглянув за угол в переулок - Элеонор увидела стоящую в переулке серебристую машину с распахнутой дверью. Холодный белый свет тянулся по переулку, создавая донельзя сюрреалистическую картину в темноте. И там, у капота застыло два силуэта.

Один из них раскинулся сидя на земле, склонив голову набок точно тряпичная кукла, а другой с мокрым хлюпаньем и чавканьем что-то делал у шеи первого. До обоняния девочки донёсся резкий запах мускуса, серы и псины.

И словно ощутив чужое внимание, второй силуэт повернул голову в сторону выглянувшей девочки. Свет из машины мазнул по лицу, выхватывая женское искажённое лицо. Оно исказилось в какой-то звериной гримасе, её глаза пожелтели, рот и заострённые зубы были измазаны в крови. Из её лба торчала пара изогнутых рогов.

- Рррр, покажись, мяско! - захихикала она утробным и басовитым смехом, как будто не принадлежавшим ей.

[Лакич]

Конечная

 

Двое вместо пятерых. Это… не так уж плохо. Признаемся честно: потери всегда допускаются в ходе подобных операций. И степень успешности зависит не только от выполненной задачи, но и от вложенных сил и, что главное, и потерь. Два уцелевших мага — это очень даже неплохо. Только вот…

Герберт, откинувшийся на спинку своего сидения, сейчас больше напоминал труп. И, увы, больше настоящий труп, а не-мертвое порождение. Его лицо, и до этого бледное, сейчас приняло болезненный серый оттенок, и с глаз, вместо слез, медленно капала кровь, пачкая дорогую одежду и не менее дорогую обделку салона. Почему-то…
Почему-то присутствующим казалось, что молодой маг расстроился бы именно из-за этого.

 

Европолис, ужин

 

— Рррр, покажись, мяско!

 

Зато не спектр.

Это, пожалуй, первая мысль, что пронеслась в разуме Элеонор. И хотя ее взгляд смог различить прорехи Забвения в ауре существа, восставшая девочка не спешила… предпринимать что-либо. Ни отвечать, не убегать. Словно в один простой момент она сломалась, пытаясь понять, что перед нею. Безуспешно.

— Иначе?

Раздался голос Элеонор и она едва усмехнулась. Кто согласится есть мертвечину? Однако, вскоре «мяско» ступила вперед, готовясь судя по не самым спокойным искоркам в глазах, крушить и метать.

Полтергейсты. Они всегда были готовы к драке.

— Что ты такое?

[Gonchar]

Европолис, ужин

 

Женщина...или нечто похожее на неё медленно встала. Её ноги были изогнуты коленями назад и напоминали собачьи, когда-то дорогая одежда была порвана странными костными наростами, а обнажённые участки кожи были больше похожи на звериную шкуру. Тонкие щели ноздрей затрепетали, когда существо с шумом втянуло воздух и сощурило горящие жёлтые глаза на закутанную в синюю куртку девочку.

- Мяско странно пахнет. Мертвечиной пахнет. - прорычало оно, щуря глаза и подаваясь вперёд, выставляя перед собой неестественно длинные пальцы, оканчивающиеся острыми когтями. - Интересно, какое оно на вкус? 

Однако ещё ближе подходит существо не стало, продолжая подозрительно принюхиваться, словно в замешательстве.

- Странно, странно, мёртвые не ходили раньше...

Невнятное бормотание полилось из перекошенного окровавленного рта.

[Лакич]

Европолис, ужин

 

Что это такое, черт возьми?

Она помнила, как Стигийские скульпторы могли вылепить из корпуса причудливые комбинации всевозможных кошмаров и образов из глубин самых безумных разумов. Но видеть такое в Мире Плоти.

Ее личико сразу же скривилось, когда Элеонор вспомнила ту наглую суку, что посмела дотронуться до него. И... ее дикие метаморфозы.

- Мертвечину есть нельзя, - заговорила девочка спокойно и непринужденно, - ты разве не знаешь? А теперь, позволь спросить еще раз, что ты такое и... что ты тут делаешь?

[Gonchar]

Убежище 

 

Всё усиливающийся дождь по заказу высших эшелонов Европолиса сопровождал беглцеов, с каждым мгновением усиливая свой напор на блестящую серебристую машину, оставляя узор из струящейся влаги на смотровых стёклах и камерах. Под колёсам разрезались потоки воды, струящиеся по металлическому покрытию дороги, ведущей к логову Лувра. Словно необъятные объёмы воды были способны смыть жестокость и разрушение, расплескавшееся по улицам Европолиса. Это как никогда показывало отстранённость элит от настоящей жизни за пределам их драгоценных куполов. 

 

Серость и сырость пограничной зоны между нижним городом и трущобами приветствовали и без того измотанных странников, на долю которых выпало немало испытаний. К счастью странная магия (магия ли?) Тома отводили прочь мириады любопытных алчных взглядов прочь, предоставляя им роскошь свободно проехать сквозь обозлившихся животных, которые были рождены людьми.
С тихим рокотом автомобиль остановился в подворотне, где круглая дверь вела в глубины секретного логова Лувра.

- Я открою. - коротко бросил Том, мазнув взглядом бесцветных глаз пос своей спутнице.

Не дожидаясь ответа, он раскрыл дверь автомобиля и вышел под потоки дождя, поправляя свой просторный чёрный непромокаемый плащ и накидывая сверху глубокий капюшон. 

Зашлёпав по лужам короткими прыжками, стараясь ступать туда, где скопилось как меньше всего мусора и воды, он оказался перед дверью и набрал кодовый замок, застывая в неподвижном ожидании.

 

Минуту спустя с тихим и неслышным из машины шипением дверь завращалась и раскрылась. Из темноты под свет мерцающего фонаря ступил Лувр. В своём неизменном синем костюме и полуулыбкой на лице. 

Том поднял голову и что-то сказал магу, после чего Лувр помрачнел и медленно кивнул. Протянув руку вперёд, он предоставил Тому возможность подойти обратно к машине и последовал следом.

 

Бетани ощутила необходимость выйти и без обиянков последовала ей. Заложенный с самого момента создания рефлекс не подавлялся просто так за несколько месяцев свободы. 

Влага промочила белесые пряди и тонкий комбинезон клона, когда та, подрагивая, предстала перед магом. Взгляд его голубых глаз пронизывал, казалось, насквозь. Было очень сложно удержаться от того, чтобы не поёжиться. Он был зол? Нет, что-то...

- Буду честен. Это не то, на что я рассчитывал. Но это то, что я ожидал. - промоливил Лувр после невыносимого молчания. Из его рта вырвались жидкие облачка пара. - Но, вместе с тем, нечто большее, ведь так...? 

Он дёрнул уголком рта и насмешливо вздёрнул бровь, после чего повернулся к Тому.

- Спасибо за службу, Томас. - и с этими словами он протянул руку к вороту своего синего пиджака и достал массивный магнитный пистолет.

Том не пошевелил ни одним мускулом на лице. Палец мага сжал курок с глухим хлопком миниатюрная металлическая пуля пробила насквозь череп клона, заставляя его рухнуть на пол в потёках собственной крови и осколках кости.

[Фели]

Убежище

 

Это было чудно, поначалу. В тот самый момент, когда пуля пробила насквозь голову Тома, Бетани тут же содрогнулась всем телом: руки, доселе зябко обхватившие плечи, стиснули и смяли ткань её облачения, ногти даже сквозь слой довольно плотного материала погрузились в бледную кожу, каким-то необъяснимым, невозможным образом разорвав ткань и пронзая до крови, до самого мяса и кости. Она не обратила внимания на то, как кончики её пальцев в ту же секунду заострились и потемнели подобно матовому обсидиану — да и сложно это заметить, когда они в тот же миг обагрились кровью. Бетани не закричала, не издала ни звука — но когда Том ничком упал на грязную, залитую мутной влагой металлическую брусчатку близ штаб-квартиры их нанимателя, она в ту же секунду рухнула следом. Колени при столкновении с неровной, бугрящейся поверхностью заныли от пронзительной боли, но прямо сейчас, уставившись на тело самого близкого для неё человека во всем этом мире Тьмы, клон не чувствовала ничего, всеми силами пытаясь обработать произошедшее, стряхнуть поразивший всё тело от макушки до пят психический шок, осознать. Белое точно мел, превратившееся в восковую маску лицо не выдавало и крупицы эмоций; окровавленные пальцы медленно выскользнули из ранок на предплечьях, и одной, ничуть не трясущейся рукой, она дотронулась до плеча неподвижного клона, а другой — до своей щеки, на которой брызнула его кровь, перемешиваясь с её собственной, практически идентичной. Её… Тома…

 

И когда пришло осознание, нечто неуверенное, боязливое и робкое, но всегда неуловимо теплое в её глазах дрогнуло и сломалось.

Кто-то словно швырнул к ногам Лувра световую гранату из арсенала вооруженных сил, которыми солдаты ослепляют волны нападающих — если, конечно, этому истеричному, яростному, бьющему по глазам узору режущего света можно было придумать объяснение. Этот свет, подобный растворяющему в себе взрыву умирающей звезды, излучало клубящееся, съежившееся на металлической брусчатке облако яростно извивающейся, вихрящейся тьмы, окутавшей подрагивающий внутри силуэт на манер плаща или кокона. Лувр, не отшатнувшийся и всё ещё сжимающий в руке магнитный пистолет, даже не вздрогнул, когда пронзительный свет и клубящаяся изнутри тьма с пронзительным, истошным, нечеловеческим визгом набросились на него, инерцией сбивая с ног и обрушив на спину.

 

— Ты!

 

Сырая, первородная, исключительна агония и мука, которой тихая девушка-клон отдалась без остатка, изменили оболочку, очерчиваемую светом и темнотой — Астарта, Аштарот, демон с глазами, подобным искрящимся сапфирам, оскалилась в гримасе ярости и горя. И даже сейчас, в самой искажённой своей форме, существо не было похоже ни на что земное. Не было низкого, приземленного - вроде тех же имплантатов, что неустанно сбоили и приносили лишь больше боли. Длинные, искрящиеся лунным серебром волосы разметались по неровным металлическим пластинам, когда демоница, восседавшая на Лувре в весьма неудобной позе, склонилась и схватила его за грудrи, заглядывая в глаза. Недостаточно сильная — никогда не достаточно сильная — но всегда нечто большее. Нечто… по-неземному прекрасное.

 

Где начинался демон и заканчивался человек? Уже сложно было сказать. Да и была ли она, эта разница, в момент исключительной агонии и ненависти, когда режущий, болезненный свет попросту стирал границы?

 

Возможно.

 

— Как ты посмел…

 

Голос Аштарот сорвался на низкое, клокочущее шипение, её хвост лишь в бессильной ярости метался за спиной, царапая грубую ткань брюк Лувра. Что тут говорить, что тут вообще можно было сказать?

[Leo-ranger]

Джонатан привык к тому, что люди забывают его очень быстро. Именно свою невероятную способность не оставаться у кого-либо в памяти он видел как причину успешной карьеры убийцы и неудачной карьеры комика. Вовсе не отсутствие таланта и чувства юмора, нет.

И все же была большая разница между тем, когда на тебя бросают короткий взгляд и тут же о тебе забывают, и когда сознание окружающих тебя людей просто не фиксирует сам факт твоего существования. Это было бы почти обидно, если бы Джонатан не хотел именно этого и не сидел минут пятнадцать в пыльном, вонючем переулке, рассказывая анекдоты самому себе, лишь бы усилить эффект собственного таланта.

 

Джонатан не любил общественные хабы, когда нужно было связаться с кем-то. Это было почти как облизать крышку общественного туалета, только неприятные ощущения оставались не только на языке, но и в голове. Иногда и в заднице. В остальном было весьма похоже - включая вероятность подхватить СПИД, к примеру.

Тем не менее, тяжелые времена требовали отчаянных мер, и поскольку использование средств связи, которые облюбовали бомжи, шлюхи и старые псы якудза было не так плохо, как плен у Технократов. Только почти так же плохо, а значит ничего, с чем он бы не с мог справиться.

Оставалось надеяться, что Харви поднимет трубку.

[Gonchar]

Убежище

Theme

https://www.youtube.com/watch?v=NujlXgBmUoU

Голос Аштарот сорвался на низкое, клокочущее шипение, её хвост лишь в бессильной ярости метался за спиной, царапая грубую ткань брюк Лувра. Что тут говорить, что тут вообще можно было сказать?

 

Слова. Слова, порой, были излишни. Лишь пустое колебание воздуха, которое было неспособно ни на что повлиять, лишь на мгновение унять боль или убедить в чём-то. Но что это было? Лишь мелкие пылинки, колеблющие силуэты людей на ветру, совершающие одни и те же поступки из раза в раз. Ошибки и ложь, притворство за тысячей масок. Слова были товаром, но что они значили по-настоящему? В момент, когда страсть и воля переплетались в тугой клубок. В такие моменты слова были не могущественней байта информации, бессмысленно затерявшейся в огромном и необъятном потоке Сети. 

 

Но иногда слова были чем-то большим, чем-то странно иным и переплетения звуков и мыслей порождали движение настолько сильное, что содрогался мир. Но эти тайные слова были забыты, затеряны в пыли веков...или нет? 

Лицо Лувра отображало лишь лёгкий налёт раздражения, покрывающий невероятное спокойствие и понимание. Словно тряпичная кукла, не сопротивляясь, он оторвался частично от земли, вслед за вздёрнутым руками демоницы пиджаком.

- E'sodh. - коротко произнёс маг и резкая вспышка света ударила по глазам всех наблюдающих за сценой.

Его фигура и фигура демоницы исчезли в ослепительном золотом сиянии, от которого резало глаза и хотелось заслониться. Словно что-то невидимое ударило в грудь Аштарот и отбросило её прочь от мага, заставляя болезненно приземлиться в трёх метрах на металлическое покрытие. Дождь покрывал её тело и застилал глаза. Жгучая, невыносимая боль терзала её сущность и словно муха, пойманная в производственный сироп, она едва-едва потрясла головой, неуклюже стараясь подняться обратно. 

 

Однако неоновый свет над ней заслонила тёмная фигура. Только глаза, раньше голубые, сейчас горели пронзительным и невыносимым золотым светом. Как будто осколок звезды поселился в глубине этих глаз, выжигая всё, на что падали её лучи. 

- Я просто должен был быть уверен до конца. - пронзительным громовым голосом возвестил Лувр, так что его звучание прорезалось даже сквозь шум дождя. - Время покончить с этим.

И с этими словами он встряхнул рукой и из рукава его пиджака в воздух гибкой змеёй взметнулась длинная тканевая лента, изукрашенная многочисленными магическими символами, переливающимися серебром в ночи. 

[Gonchar]

Улицы Европолиса

 

 

Даже стоя над пропастью Европолис не переставал жить. Ежедневная суета, проблемы, обязанности. Жизнь большинства напоминала бесконечное балансирование на тонком канате над пропастью, поэтому что бы ни случилось - жизнь вряд ли могла стать ещё хуже. Просто новые условия диктовали новые правила игры. Но в своей сути они оставались всё теми же.

Люди сновали по улицам бесконечной пёстрой массой. Обилие форм, цветов, стилей - всё это бросалось в глаза и резало их до такой степени, что всё это многообразие как будто по какому-то странному извращению восприятия сливалось в одноликую массу неповторимости. 

 

Джон медленно вышел из переулка, наблюдая за всей этой вакханалией. Его путь привёл к ряду Точек Социальной Связи (ТСС) - жёлтые квадратные коробки с голографическими экранами и пластиковым навесом над каждым, который должен был защищать и так почти неубиваемое железо от дождя. Под ногами катался пластиковый мусор, сваленный здесь и оставленный, обрекая округу не бесконечное засорение. Какой-то бродяга закутался в лист термоотражающей ткани и дремал, так что из-под импровизированного капюшона торчала только немытая борода. У одной из кабинок совершенно не смущаясь толпы трахалась парочка киберпанков, используя автомат в качестве опоры. За порядком на улице впереди наблюдали корпоративные охранники, закованные в чёрную панцирную броню. Каждый сжимал по магнитному автомату, а их лица закрывали глухие шлемы. 

 

ОКО - Джонатан узнал их. Одно из самых оснащённых охранных агентств в Европолисе - их считали цепными псами правительства мегалополиса. Устраивающие кровавые чистки там, где это было не по закону для карманной полиции. 

 

Граждане, сохраняйте спокойствие. Сохраняйте бдительность. Магистрат Европолиса делает всё в его силах, чтобы поддерживать порядок и обеспечить вашу безопасность. Проявляйте бдительность к окружающим, проявляйте бдительность к подозрительно оставленным вещам.

 

Синтезированный женский голос с определённой периодичностью проносился над улицей, лишь больше нагнетая атмосферу невидимой, но смертельно опасной угрозы. 

 

Джон осмотрелся по сторонам и нырнул к одной из будок ТСС и провёл рукой перед смотрящим на него глазом голокамеры. Автомат завёлся не сразу, издав смесь булканья и электронного попискивания, но после тяжёлого ожидания всё же с тихим треском спроецировал вращающийся трёхмерный логотип Horizon. 

- Добро пожаловать, гражданин. - слегка похрипывающим от помех мужским голосом произнёс ТСС. - Благодаря закону, предложенному и продвинутому руководством теле-медиа компании Horizon все услуги связи предоставляются абсолютно бесплатно. Horizon - думая о вас.

Наконец, рекламная вставка подошла к концу и перед комиком высветился экран набора номера. Восьмизначный буквенно-цифровой старого приятеля легко всплыл в памяти и Джон быстро набрал его. Несколько низких противных гудков:

- Кто здесь? - с всё тем же электронным треском спросил голос Харви. - Зачем звонить с анонимки? 

[Gonchar]

Европолис, ужин

 

- Мертвечину есть нельзя, - заговорила девочка спокойно и непринужденно, - ты разве не знаешь? А теперь, позволь спросить еще раз, что ты такое и... что ты тут делаешь?

 

- Рррр, не тебе указывать, что мне можно, а что нельзя, раб! - взревело раненным зверем существо, пока его глаза наливались кровью, а в уголках перекошенного рта скопилась пена. - Сейчас я попробую какое дерзкое мясцо на вкус в этом мире! 

Тварь с клацаньем когтей припала к земле и утробно зарычала, отталкиваясь длинными ногами и со скоростью гончей борзой бросаясь вперёд, с демоническим воем бросаясь на Элеонор. 

[Фели]

Убежище

 

 

Всё ещё дезориентированная, демон подняла взбешённый, преисполненный исключительной чистоты ненавистью взгляд сверкающих сапфирами на объятый пламенем силуэт мужчины, оскалив белоснежные клыки. Отброшенная назад, она с глухим ударом врезалась в бок пошатнувшегося автомобиля, с силой, после которой на ртутной поверхности наверняка останется вмятина. Что-то хрустнуло внутри, но она понимала, что самого принципа сломанных костей более не было. Линии созвездий были её костями, сверхновая пульсировала в её груди — отчаянно царапнув матово-чёрными когтями залитую дождём и растекающейся из-под неподвижного тела Томаса кровью металлическую брусчатку. Вопрос о том, как столь приземлённые вещи могли повредить бессмертному духу, всегда можно было назвать спорным, но Сырые эмоции, затхлый запах влаги, ощущение холодной брусчатки под кожей — это напоминало сюрреалистический сон, нежели знакомую доселе реальность. Но разве не эта самая реальность ныне трещала по швам, разве сами небеса не разверзлись, дабы покарать их?

 

Это был лишь ветерок поначалу. Искра, что возгорелась пламенем, буря, срывающая плоть с опустошённых костяных остовов, молнии, что затмевали горизонт и прогибали под себя саму землю, клубящиеся в выси облака, вспыхивающие оттенками всех цветов, существующих и ныне стёртых с пергамента реальности; пылающее гневом и яростью, всевидящее око Его, которое обжигало и ранило бессмертные их оболочки одной лишь силой Его ярости, жужжание рвущейся ткани мироздания, того мироздания, за котором они должны были наблюдать, назначение и движение которого они должны были направлять.

 

Что же люди с ними? Из них?

 

Она почти забыла — тогда, обрушившись с моста и лишь чудом удержав управление, она почувствовала укол, попыталась вспомнить что-то, но… Том сказал тогда, что им нужно было двигаться дальше. Бетани никогда ему не перечила. Демон, соорудивший себе логово в клетке из рёбер и отогревавшийся в чужом тепле, довольствуясь тяжестью тех цепей, что приковывали её сущность к этому месту, чувствовал, как единственный якорь человеческих воспоминаний его смертной оболочки с глухим, надрывным звоном рассыпался в ржавую пыль, чувствовал ненависть, агонию, горе и муку, раскалывающие пока ещё присутствовавшую душу в теле, точно вода, доселе лишь мирно тёкшая в трещинках, и расколовшая их с первым понижением температуры. Однако в такой аналогии был просчёт: даже самые лютые морозы ослабевают, так или иначе, лёд раскалывается под буровыми машинами людей, рыскающих в вековых ледниках в поисках тех последних крупиц сокровищ, оставшихся на земле. Но теперь же, в одной-единственной человеческой душе, не значившей в масштабах вселенной ничего, тепла более не будет — или по крайней мере, так считало обезумевшее от горя сознание смертной. Теперь Бетани нечего было терять.

 

Как и загнанному в угол демону.

 

Запрокинув голову к серным, токсичным небесам этого мира, изверг хрипло, заливисто расхохоталась, и истеричный смех этот постепенно затухал, превращаясь в хриплый, не поддающийся описанию звук — словно все переменные Матрицы были заменены на ряды ровных нулей, неслышимых, но всё ещё присутствовавших где-то на сгибе ткани, на противоположной, несуществующей стороне ленты Мёбиуса. Гибкая змея с движущимися по тканевой поверхности рунами изогнулась, готовясь ужалить.

 

— Мы учили их этому языку, — неожиданно проговорила демон, зажмурившись и приподнявшись на локтях, оттолкнувшись спиной от ртутной поверхности многострадального автомобиля. — И погляди же, где мы оказались теперь!

 

Раны на её предплечьях заживали с поразительной, кощунственной скоростью — любой маг при попытке провернуть подобные чудеса вкусил бы на своей шкуре всё неудовольствие насилуемого мироздания, однако существо, уставившееся в пылающие глаза Лувра немигающим, не поддающимся описанию взглядом, подобных ограничений не испытывало. Они не выходили за рамки мироздания по той простой причине, что они же его и выткали из звёздной пыли и Его дыхания.

 

— Кто ты?

 

Вопрос, сорвавшийся с уст поверженного демона, был странным, необъяснимым. Она знала, должна была знать, кем он был — в конце концов, смертная её оболочка знала. Тем временем хвост медленно, с тоскливой, душераздирающей обречённостью коснулся плеча неподвижного Томаса. Крошечные огоньки веры — той самой веры, которую изверг вырвала из потерянных ныне брата с сестрой, той самой, которую Бетани с подлинным ужасом попросту отказывалась использовать, перетекали в глубине, под поверхностью снежно-белой кожи, растворяясь в пустоте. Такую рану вряд ли исцелит даже вера, даже те её крупицы, что ещё оставались в этом мире — требовалось нечто большее. Да и могла ли идти речь об исцелении, когда кровь Тома всё ещё стекала по её щеке, не смазываемая даже проливным дождём?

 

Какая нелепость, право.

[Leo-ranger]

- Кто здесь? - с всё тем же электронным треском спросил голос Харви. - Зачем звонить с анонимки?

 

- Если ты хочешь, чтобы наши с тобой интимные разговоры отслеживали все корпорации Европолиса - я могу связаться с тобой и другими способами, Харви. Например, - Джон помедлил, пытаясь вспомнить нужное словосочетание. - Голубиной почтой, вот! - убийца усмехнулся. Он не был уверен, что такое "голубь", видимо, какой-то почтовый сервис, причем сильно устаревший, если нынче о нем можно услышать только в редких документах о Старом Мире. 

Джон помедлил на мгновение, после чего продолжил.

- Да, это Джон. Можешь сделать какую-нибудь хакерскую фигню чтобы проверить, но вопросов пока не задавай. Нам нужно встретится где-нибудь в безопасном месте и поговорить. Мне явно есть что рассказать.