Дождаться ответа Драма полуэльф, увы, не успел. Его внимание моментально переключилось на Инэру, на опасность, что нависла над ней, подобно топору имперского офицера над головой невиновного, уложенного на плаху – офицера глубоко коррумпированного, готового отправить в бездну любой список, если того пожелает его склонная к безбожному сибаритству душа. Как всегда бывает в нашей жизни, полной трагических неожиданностей и злосчастных обстоятельств, уводящих несчастного пилигрима Девяти бесконечно далеко от единственно истинного пути, в карьер безумств и несчастий, где обитают материализованные, полубезумные осколки слепой, инстинктивной похоти и опутывающего невинную душу вожделения, прокажённые и отверженные – но столь нечестиво притягательные в своей извращённости, сверкающей тёмными аметистами греха и непостижимой для ума смертных, как воля великого принца Хермеуса Моры.
— Вот видишь, — бросил Марс с какой-то странной укоризной, — такое случается, когда теряешь бдительность. Надеюсь, Драм, это кольцо ещё не разрушило твой разум окончательно – держись от битвы подальше, без оружия ты бесполезен, несмотря на всю свою… миловидность. А я пока помогу Авиту, — клинок Марселя Энке прям-таки сиял – лучистый, изумрудно-зелёный блеск таинственного зачарования школы иллюзий гармонически соединялся с серебристым металлом, отточеным до зеркальной чистоты, и узорной рукоятью, выкованной мастером в раскалённом добела горниле. Двуединый свет фамильного меча разрывал полутьму поместья, совсем как великая алхимическая тинктура, что настоялась под теплом семижды семидесяти мистических солнц души, вызванных из даэдрических бездн непоколебимой волей столетнего старца, согбенного от кладезей мудрости и невыразимых тайн, бережно им хранимых. Не знай некоторые члены банды Драма, что меч Марса изначально был зачарован, то они вполне могли бы подумать, будто таким образом он реагирует на присутствие огров, служителей инстинктивного, слепого зла природы, в безумных объятиях которой выживание ценится не меньше, чем уважение к стихиям под сенью часовен Кинарет, или же великодушие – у алтаря Стендарра, в месте, свободном от скованности сребролюбцев, проклятых милостивым божеством.
Марс видел, что грубая ругань Авита и его метательный топорик только распалили разрушительную ярость отвратительного чудовища, рождённого в муках, и живущего во имя бессмысленного, как роса средь бела дня, и такого же холодного насилия. Из раны в животе бурным водопадом хлестала тёмная кровь, вываливались разбухшие внутренности. Наверняка людоед уже успел сожрать на завтрак крестьянскую девчонку или бродячего торговца, заплутавшего в лесу на собственное несчастье. Марсель бросился в атаку, между делом обрушив на примитивный разум огра заклинание умиротворения – которое, к сожалению, не сработало, ибо непрестанный источник дикой боли, выраженный рваным разрезом, заставлял существо впадать в неистовство, какие бы мощные магические путы не пытались взять штурмом первобытную цитадель его духа, погрязшего в слепой, кошмарной жажде убийства, уничтожения всех этих гнусных мучителей, которые зачем-то вернулись, нагло желая нарушить его безмятежный утренний покой...
— И вот так, — лезвие два раза скользнуло по левой лапе, которую язык не поворачивался наименовать человеческой рукой, оставляя на ней длинную, активно кровоточащую крестообразную рану, — стоп-стоп, не слишком ли быстро? — последние слова Марса были заглушены чудовищным рёвом и треском ломающейся мебели, которая не смогла выдержать натиска огрской дубины, будто созданной из камня, — второй затрещины по голове, боюсь, я могу не выдержать, — усмехнулся Энке, чуть отступая, но монстр сразу же бросился вслед за ним, наваливаясь всем телом и распространяя вокруг себя жгучий запах липкого пота, утекающей жизни и скоропостижной смерти, — получай.
Следующий удар пришёлся прямо в пах, целомудренно прикрытый набедренной повязкой. И тогда тварь разъярилась окончательно, отбросила дубину, пробившую в стене крупную такую дыру, и принялась бессмысленно крушить кулаками всё, что её окружает. Казалось, под натиском последнего выжившего огра поместье вот-вот разойдётся по швам, совсем как плохо скроенная любительской рукой туника. Недаром в народе говорят: загнанный в угол зверь особенно опасен. Марс элегантно отскочил назад, едва сумев избежать пинка, способного раскрошить камень – удивительно, что с такими ранами монстр всё ещё обладал столь великим запасом силы.
Казалось, в этом сражении поэтически выражено противостояние логики и инстинкта, человеческого и звериного – битва, которая не прекратится никогда, сколько бы тысячелетий не прошло, и сколько бы императорских династий не сменилось на троне Башни Белого Золота.
— Кто-нибудь пойдёт это добивать? — крикнул Марсель своим спутникам, устремив острие меча в сторону неистовствующего огра, — а то у меня скверное такое ощущение, что я своими тычками его только разозлил.
Между тем, солнце всё так же мирно освещало старый особняк, а птицы звонко пели, не замечая безумия, творящегося в давным-давно покинутых жителями стенах..
Тема закрыта
