[Perfect Stranger]

 

 

 

 Тени она все время менялась. Чаще всего она являлась в образе магистра Селестия — но в последнее время предпочитала и другие облики; часто такие, которые вообще не напоминали конкретного человека, а иногда и вовсе не были похожи на человеческие. В этот раз Разикаль выглядела, как дрейк с длинными, вытянутыми крыльями, а цвет ее чешуи переливался от светло-зеленого к ярко-алому. Неизменными оставались лишь глаза. Цвета расплавленного золота со змеиным зрачком, почти немигающие, проникающие в душу, цепкие. Ее домен тоже изменялся. В первый раз она явилась к Крауфорду на руинах дворца Архонта, где разорванные и окровавленные знамена лежали на земле, поверженная Империя превратилась в покрытый пылью памятник. В этот раз они встретились в цветущем саду, напомнившим Верховному Жрецу то место, где состоялась последняя битва с Соласом, когда Предатель был отправлен в ту же тюрьму, в которой он когда-то заключил своих врагов. В этом была некая странная справедливость. И все же Разикаль не убила Волка, заперев его и усыпив на многие тысячи лет. Он не спрашивал, почему. Игры богов всегда были недоступны простым смертным.
— Тебе нравится эта игра? — голос богини вырвал его из задумчивости. Птичка с ярким синим оперением приземлилась на ветку сирени рядом с тем местом, где он вступил в домен Тени, и принялась чистить перышки, глядя на него своими глазами-бусинками. Это не был дух, лишь иллюзия, порождение чужой воли. Домен Разикаль ощущался пустым, как выжженные поля Неварры. Все существа, от самых примитивных виспов до демонов, владеющих собственными доменами, исчезли; она находилась в огромном невидимом пузыре, в который не было хода никому, кроме специально приглашенных гостей. В центре сада, посреди обвитых плющом и виноградными лозами белых колонн, расположился столик и два стула из покрашенного белой краской дерева. Свежий ветерок раскачивал ветви деревьев, многие из которых уже давным-давно исчезли с лица Тедаса; доносил далекий, тихий перезвон и что-то вроде шума реки. На столике можно было заметить простую шахматную доску и резные фигуры. Черные и белые, безо всяких украшательств, которые так любили заносчивые богачи и маги Минратоса.
— Мне нравятся игры, в которых отсутствует понятие удачи, — заметив шахматы, сказал Авгур и неспешно осмотрелся по сторонам, словно оценивая выстроенный богиней сад. В Тени редко когда следовало куда-то торопиться, тем более в компании существа более древнего, чем всё человечество. — Люблю, когда всё зависит исключительно от умений и искусности игроков, а не от воли случая.
— Значит, нравится, — негромкий смех раздался среди деревьев. — Видишь этот сад? Иллюзия, пусть и хорошая. Меня больше интересует, как ты справляешься с моим настоящим садом. Я хочу, чтобы в нем росли прекрасные цветы… — дрейк обернулся Маркусом и сел за столик, неторопливо расставляя фигуры, почему-то задержавшись на черном короле и задумчиво подбросив его в руке. Когда-то таким королем мог стать любой, дошедший до края доски; однако если посмотреть с точки зрения игрока, все эти фигуры были просто куском дерева. Игрушкой, которую двигает по доске беспощадная рука. Если для победы потребуется пожертвовать одной из них, игрок не будет долго размышлять. Для богов все смертные были подобны этим фигурам.
— Я делаю всё возможное, чтобы твоё желание стало явью, Разикаль, — привычно-услужливым тоном ответил Жрец, садясь напротив. В его словах Дракон Таинств никогда не слышал сомнений или слабости, и Крауфорд всегда старался подкреплять свои речи соответствующими поступками.
Маркус Селестий хмыкнул, сварливо глянув на Верховного Жреца, но выглядело это так, словно Разикаль доставляло удовольствие копировать повадки человека, которого уже давным-давно не существовало. Его сердитую заносчивость, его одержимость Тенью и уверенность в том, что все вокруг него, в лучшем случае, пытаются его обмануть. В худшем же просто являются непроходимыми дураками.
Какой была сама Разикаль, Авгур до сих пор не мог понять.
— Я выбрал тебя не потому, что ты тот, кто делает все возможное. Я выбрал тебя, потому что настало время делать невозможное. То, что любой другой назвал бы невыполнимым. Многие твои соотечественники говорили это на протяжении столетий. Они утверждали, что вернуть Древнюю Империю невозможно. Они утверждали, что возвращение Богов невозможно. Ты доказал им, что невозможного не бывает, и именно поэтому они идут за тобой… пока что. — Взяв фигурку в руку, он передвинул ее на клетку вперед. Пешка сделала свой ход. Сложив руки под подбородком, покрытом черной бородой с проседью и явно нуждающейся в расческе, магистр нахмурил кустистые брови. — Боги — забавные существа. Взять хотя бы нашего старшего брата, Думата. Дракон Тишины! — он фыркнул и рассмеялся, вдруг, совершенно неожиданно. — Он всегда любил хорошую шутку. Вспомни, к примеру, тот случай, когда он сообщил Сновидцам о том, что если они войдут в Черный Город, то обретут силу самих богов. Дракон Тишины? Право, заставить его замолчать было задачей потруднее, чем заставить Предателя отплясывать кадриль.
Ожидая хода Крауфорда, магистр принялся раскачиваться на стуле. Жест, подходящий скорее подростку или даже совсем ребенку, но никак не той высокомерной, уверенной в своем превосходстве богини, лицезреть которую доводилось другим. Однако она менялась, когда разговаривала со Жрецом во снах. Была… больше собой, чем тем, кого желали видеть последователи.
— Я хочу загадать тебе загадку, — безо всякого перехода предложил Селестий. — Если ты найдешь на нее ответ, то я расскажу тебе поучительную историю. Если не найдешь — навсегда останешься слепым к тем силам, которые правят судьбами твоих собратьев. А вопрос следующий: почему ты? И почему — он?
Почему. Это хороший вопрос. Авгур склонился над доской, делая ход и параллельно продумывая ответ. Разговоры с Драконом Таинств никогда не были простыми, заставляли мыслить. Прошла пара минут и ещё несколько ходов с обеих сторон, прежде чем молчание наконец прервалось.
— Ни пешки, ни короли не знают о тех дланях, что управляют ими, и не пытаются играть не по правилам. Он протянул руку за границы доски, и сделал ход, не предусмотренный игрой. А почему я, — раздумывая в это же время над ходом, сделал паузу Жрец, — потому что обычные фигуры не способны творить невозможное.
— Ты отчасти прав. Но лишь… отчасти. Что ж, награда за твой ответ будет соответствующей истинности ответа. Идем за мной, — кивнув, Маркус вдруг поднял руки вверх, будто бы собирался пасть на колени и взмолиться Создателю. Несмотря на его слова, он не сдвинулся с места, а продолжал сидеть. Не успел Крауфорд осознать, что происходит, как сад померк, растворился, будто его никогда и не было, даже шум листвы и запах трав и цветов исчезли. На какую-то долю мгновения наступила тишина, а затем сквозь темноту начали проступать огни. Разикаль тевинтерец не видел, он вообще ничего не видел, кроме тьмы и огоньков, напоминающих стремительно приближающиеся звезды. А вот голос, раздавшийся из мрака, прозвучал подобно удару грома. Теперь это не был усталый и несколько сердитый голос Селестия, и даже не рычание дракона. Что-то совсем другое, не похожее на прежние воплощения богини.
— Так выглядит ваш мир, если сорвать покровы иллюзий. Так я смотрю на него, и ты можешь взглянуть своими глазами. Видишь огоньки? Думату нравилось заставлять их гаснуть. А мне… мне нравится, когда они танцуют под мою музыку. Смотри, — повторил голос, и звездные точки закружились, словно подгоняемые невидимой рукой. — Каждый огонек — это средоточие силы. Существо, тронутое Тенью и навсегда связанное с ней нитями, которые ведут душу в объятия мира снов. Но даже те, кто сияет не так ярко, и те, кто полностью сливается с темнотой, делают свое дело. Они — плодородная почва для того, чтобы огоньков становилось больше, чтобы небо Тени не погасло. — Голос помолчал, а затем стал звучать почти точь-в-точь, как голос Присциллы: — Я смотрела на это небо веками, не в силах протянуть руку и коснуться его. Можешь ли ты представить себе большую муку, чем это, смертный человек? Я спала и одновременно никогда не могла уснуть. А потом я увидела это. Там, где другой был бы светящейся точкой, он был солнцем. Где другие были просачивающейся сквозь трещину каплей, он был полноводной рекой. Он сам пришел ко мне, и я шептала в его разуме, пока он не сломался. Любой другой не поверит моим словам, но мне жаль, что его больше нет. Человеческий разум слишком хрупок.
— Что же делало его солнцем на фоне тусклых звёзд? — осматриваясь во тьме, решил поинтересоваться Крауфорд. Он впервые мог узреть, как видит мир Древний Бог, и пытался переварить как можно больше.
— А на этот вопрос, Авгур, тебе предстоит самому найти ответ, — произнес голос. Длинная лапа, покрытая серебристо-блестящей чешуей, протянулась к нему из темноты и легонько толкнула. — Пора просыпаться.

 

 

Со дня свадьбы прошла одна неделя, потом вторая, и когда началась третья, Присцилла поняла, что оставаться здесь более не в силах. Любые рассказы и сплетни меркли по сравнению с той чудовищной тоской и апатией, навалившейся на молодую альтус, когда она часами отмокала в собственной купальне, выложенной мрамором белых и желтых оттенков. Поначалу она прогоняла всех служанок и даже раба, но вскоре привыкла и к их молчаливому присутствию. Цербер охранял ее по ту сторону двери, и Авгур почему-то чувствовала себя хоть в какой-то безопасности только тогда, когда телохранитель был рядом. Авгур... ей не хватало сил и смелости признать, наконец, за собой такой титул. И если несколько недель назад Присцилла могла бы хоть как-то представить себя в роли императрицы всей Империи, то по прошествии их она с кристальной ясностью осознала, каково ее положение в этом дворце на самом деле.
Выводя пальцем круги на остывающей воде, покрытой тонким слоем пены, девушка задумчиво напевала под нос какую-то мелодию. Похоже, она услышала ее во сне, другого объяснения не было; ее не играли во дворце. Во дворце вообще почти никогда нельзя было услышать музыки, лишь тишина и эхо шагов по мраморным полам.
— Тано, — тихонько сказала черноволосая магесса, глядя в осколки собственного отражения в воде. — Как ты думаешь, мы могли бы сбежать отсюда?
Тиканье напольных часов, поистине исполинских и являющих собой целое произведение искусства, доносилось до купальни через многочисленные трубы водопровода. Тевинтер всегда славился тем, как технологии и магия сплетались воедино, делая жизнь высших кругов удобной и комфортной. Когда-то по этим же трубам в канализацию стекала кровь принесенных в жертву людей. Удобство и комфорт, думала Присцилла, но стоило ли платить за него такую цену? Она была слишком молода, наивна, и достаточно сообразительна, чтобы это понимать. Наверное, она была ущербной, с точки зрения других альтусов.
Раб, как всегда,  стоял в углу, склонив голову. Но причиной этого  было не только величайшее почтение, которое Тано испытывал к своей госпоже, а еще и некоторая... неловкость и опасение узреть прекрасное тело супруги Верховного Жреца. Конечно, у раба не могло возникнуть ни одной крамольной мысли по этому поводу — супруга Верховного Жреца была высшим существом в его глазах и все же... В такие минуты он рассеянно думал о том, что неплохо бы отправиться на задний двор и нарубить дров для кухни.
Вопрос госпожи прервал его размышления о дровах и заставил парня поднять голову. Мыслерыбины  с трудом оторвались от дров и лениво зашевелились.
— Сбежать, госпожа? — его пугало это слово. При его упоминании, в сознании раба срабатывала установка, запрещающая даже думать о подобном. Сбежать было невозможно. Он это знал - всем своим существом. Но от чего хочет сбежать госпожа Присцилла? Ее ведь ничего не удерживает. она вольна делать все, что хочет. — Вы имеете в виду — покинуть дворец и прогуляться? — с некоторой надеждой уточнил парень.
— Я имею в виду, покинуть это место и никогда не возвращаться, — вздохнула магесса и замолчала, продолжая водить пальцем по мыльной воде. Она знала, что с рабом может разговаривать о чем угодно: тот никогда не обмолвится и словечком ни с кем о том, о чем они могли вести беседы наедине. Как и Цербер. Пожалуй, эти двое были единственными друзьями Присциллы, если, конечно, можно назвать "другом" человека, которому промыли мозги корректоры; а второму отбили всякое желание считать себя личностью еще на Арене гладиаторов. Служанок же Авгур отправила восвояси несколько минут назад, после того, как они закончили наполнять купальню водой с розовым экстрактом. Все это поначалу казалось ей интересным и даже льстило самолюбию девушки, но прошло не слишком много времени прежде, чем она начала думать, что все это лишь шелуха. Золотая клетка, которая клеткой от этого становиться не перестает.
Откинувшись назад, на бортик бассейна, она устремила взгляд в высокий потолок с лепниной, погруженный в полумрак. Купальню этим вечером освещали несколько десятков свечей в канделябрах, придавая ей мистическую ауру, будто Присцилла не принимала ванну, а находилась на жертвенном столе.
Такое же ощущение не покидало ее в течение всей ночи, проведенной с Крауфордом. Только тогда было гораздо больнее, и эмоции не были еще настолько притуплены. Боль, отвращение, желание поскорее отмыться и какая-то поистине детская обида, как у ребенка, которому вместо конфеты протянули камень, а потом еще и наказали за то, что плачет. Лишь через несколько недель обида и отчаяние начали перерастать в холодную ненависть.
Тишина и одиночество. Даже раб не смог бы ни понять ее, ни подбодрить; а Цербер считал, что у нее нет иного выхода, кроме как смириться. Ни одно живое существо не давало Присцилле и тени надежды на хоть что-то, кроме непроглядного мрака в будущем.
Тано снова опустил голову.  В нем некоторое время боролись две установки - запрет на осмысление самого понятия "сбежать" и верность хозяйке. Он понимал, о чем говорила госпожа Присцилла, и пересилив интуитивный страх перед самим понятием, тихо ответил:
— Сбе... Кхм... Покинуть это место, госпожа,  практически невозможно. Сильная охрана, преданные слуги и ваше положение — Верховный Жрец приложит все усилия, чтобы вас вернуть — не дает ни единого шанса, — тихо сказал раб. Его речь напоминала сухую констатацию фактов, но лгать и обнадеживать Присциллу он не мог в силу обработки, да и не хотел давать напрасные надежды.
Но даже слуги на кухне шушукались о том, что госпожа была несчастна.
— Но практически невозможно — не значит невозможно, — подумав, добавил он.
— Я знаю. Знаю, но... могу ли я хотя бы притвориться? — голос Присциллы Авгур дрогнул, но она быстро подавила этот рефлекс. Не хватало еще разрыдаться перед рабом. И пусть никто не узнает, но как можно уважать себя после подобной выходки? Все же она альтус, а не какая-нибудь девка из Трущоб. — Давай притворимся, что сбежали, Тано. Хоть ненадолго. Подай мне полотенце, — попросила она, вылезая из купальни и садясь на краю бортика, свесив ноги в воду. — Вода уже холодная.
В ее покоях уже наверняка протопили камин. Они могли бы вернуться туда, и Присцилла попросила бы Тано принести ей чего-нибудь наверх из кухни, если бы только не знала, что каждый вечер она должна была появляться за ужином в большой гостиной, куда возвращался Крауфорд. Какое унижение! После всего, что девушка вынесла от этого человека, она вынуждена была притворяться, будто все хорошо; сидеть с ним за одним столом, есть в его присутствии, словно кусок не встает у нее в горле, и поддерживать разговор, в котором не была особенно заинтересована. Верховный Жрец не говорил с ней о действительно важных и секретных вещах, и каждый день ей приходилось играть роль, как какой-нибудь орлесианской барышне. Только у орлесианок были хотя бы маски, за которыми они могли спрятать свое лицо; Присцилла такой роскошью не обладала.
Они могли бы вернуться, почитать книгу, поиграть в шахматы с Цербером или в карты с Тано; они могли бы продолжить прикидываться, будто все идет так, как должно. Вот только самой заточенной в этом замке принцессе хотелось чего-нибудь другого. Чего-нибудь, что не повторялось бы изо дня в день и из недели в неделю, будто один и тот же спектакль, который показывают по разным городам и весям, но в котором ничего не меняется.
Что-то в тоне госпожи заставило парня... сочувствовать? Это было мимолетное чувство, которое вспыхнуло, как и искра и погасло в туманном мороке обработки. Он почтительно подал госпоже полотенце, и думая о дровах, чтобы отвлечься,  промокнул изящное тело девушки. Будь он свободным человеком, то наверняка подумал бы о том, какой же Верховный Жрец бездушный чурбан, если  не видит в Присцилле только официальную супругу для продолжения рода. Но что поделать - такова судьба альтусов, да и вообще — всех благородных семейств.
Тано вяло вспомнил свою сестру, которую отец тоже хотел выдать замуж за нелюбимого ради прибыли, но воспоминание лениво утонуло в сумраке сознания.
— Никто не знает, как повернется жизнь, госпожа. Пока что не остается ничего другого, как плыть по течению, — тихо сказал раб.
— Ты говоришь, как Цербер. Это полено на тебя так повлияло? — улыбнулась девушка, обмотавшись полотенцем и расчесывая мокрые волосы гребнем. В свете свечей они казались иссиня-черными, почти антрацитовыми. Годы селекции и тщательного отбора генов давали свои плоды, и за это можно было бы поблагодарить Веранию. Она вырастила идеальную невесту для любого знатного тевинтерца. Только у самой невесты никто особенно не спрашивал, чего она на самом деле хотела бы. Раба она не стеснялась, как и слуг, привыкнув к тому, что те находятся на ступеньку ниже альтусов и скорее откусили бы себе язык, чем позволили сказать хоть слово или сделать что-нибудь неподобающее. — Слушай, давай, пока не наступило время ужина, прогуляемся по саду, и...
Договорить Присцилла не успела: тишину разорвал отдаленный цокот маленьких коготков. Сморщившись от отвращения, она набросила мантию и попросила Тано затянуть корсет и помочь ей надеть туфли.

— Проклятые крысы. Клянусь драконьей кровью, они тут повсюду, в стенах. Никто мне не верит, но я слышу, как они бегают. Порой даже заснуть не дают. А ты слышишь их?
Мыслерыбины  лениво ворочались, вырывая из сумрака туманные воспоминания, пока он затягивал на девушке корсет, аккуратно и осторожно, чтобы не причинить боли, словно  вытаскивал бабочку из паутинного кокона. Ему постоянно казалось, что неловким движением, или не рассчитав силу, он может ранить госпожу. Антиванцы считали, что  с  женщинами  следовало обращаться, как с хрустальными цветами — прекрасными, но чрезвычайно хрупкими.
— Да, госпожа, я иногда слышу... Что-то. Иногда мне кажется, что я слышу звон колокольчиков, и тихий смех.  Или плач. Но это просто крысы шуршат в застенках.  Слугам следует принять меры по их устранению. Но не ядом —- от него могут погибнуть дворовые собаки и кошки, — сказал парень, заканчивая туалет госпожи, и отступая с почтительным поклоном. — Готово, госпожа.
— Спасибо. Ой, я не должна этого говорить, — Присцилла подмигнула рабу, быстрым движением поправляя одежду и слегка топнув каблуком по полу. В таком виде, чисто вымытая и надушенная, с натянутой на лицо улыбкой, она обычно появлялась за ужином, как того требовали приличия. Истинная знатная леди с безупречными манерами. Только Тано и Цербер порой видели ее безо всей наносной мишуры, но это уже не имело значения. — Пойдем. У нас час с небольшим до того, как часы пробьют десять, а ты знаешь, что опаздывать мне не велят.
Крысы снова зашуршали, на этот раз где-то совсем близко. Присцилла вздрогнула и инстинктивно сжалась, будто перед лицом опасности, но тут же расправила плечи и раздраженно нахмурилась. Подойдя к стене, она приложила руку к тому месту, откуда доносилось поскрипывание и цокот маленьких коготков отвратительных созданий, которые, похоже, умудрялись проникать повсюду, даже во дворец архонта. Когда же наконец их всех вытравят отсюда? Вздохнув, девушка подавила желание немедленно уйти и сделать вид, что ничего не слышит — как делала уже десятки раз до этого — и прислонилась ухом к каменной, холодной стене. Обычно крысы ее не беспокоили, а если она и слышала их возню, то доносилась та издалека и быстро пропадала. Но на этот раз, похоже, мелкие зверьки решили окончательно ее доконать. Шум доносился совсем близко, будто стоило протянуть руку, и можно было нащупать жесткую серую шерсть.
— Тут наверняка где-то их логово, — пробормотала Авгур, ощупывая камень. Ничего. Просто кладка, столетние стены держались во времена Дариниуса и вряд ли как-то изменились за прошедшие века, разве что камни срослись друг с другом так, что стали единым целым. Но крысы как-то проникали в стены, значит, были где-то их ходы. — Ах!
Отдернув руку, магесса с удивлением посмотрела на палец; царапина набухла капелькой крови, соскользнувшей вниз, а острый краешек камня выступал так незаметно, что его невозможно было бы обнаружить, не проведя по нему рукой. Даже стоя вплотную к стене, Присцилла не видела его до того момента, как не провела по нему пальцем, оставив темный след крови.
— Госпожа, вы поранились? — спросил встревоженно раб. Он знал, что крысы — переносчики различной заразы, и если они лазят в застенках, то и на стене могут остаться их следы. Конечно, маги-альтусы были сверхлюдьми в понимании простых смертных, но кто знает — вдруг и их возьмет зараза? А если госпожа пострадает по его вине, он никогда себе этого не простит. Тьху ты, дурак, она уже пострадала! — Рану нужно обработать, крысы — твари заразные, — робко проговорил парень, надеясь, что такое замечание не сочтут за дерзость.

Но в голове возник вопрос, чем занимаются слуги, если в застенках у Верховного Жреца завелись крысы?
Магесса лишь качнула головой — мол, не стоит внимания. Быстро осмотрев стену снова, она, уже гораздо осторожнее, нашла выступающий серый краешек камня, о который столь непредусмотрительно порезалась. Аккуратно приложив поцарапанный кончик пальца к тому самому месту, Присцилла закрыла глаза и попыталась призвать силу крови. Разумом она почти не осознавала, зачем это делает, и скорее всего, занималась какой-то ерундой. Ну не может же там на самом деле быть какой-нибудь тоннель, да еще и магией запечатанный? Однако дворец архонта, как девушка уже знала, был достаточно старым, чтобы хранить свои секреты, а как еще закрывать проход от чужаков, как не магией крови? Древние тевинтерцы придавали ей слишком много значения.
На мраморный пол, вылизанный до состояния зеркала, посыпались крошки раствора; часть стены почти неслышно отъехала куда-то в сторону, медленно, будто столетний старик, страдающий бессонницей и радикулитом.
— Тано... — выдохнула Авгур, как-то глупо моргнув и глядя в открывшийся темный тоннель, покрытый паутиной, пахнущий удушливой пылью и крысиным пометом. — Ты это видишь?..
— Потайной ход, — почему-то парень ни капли не удивился,  словно имел дело с такими вещами очень часто. — Вы же не хотите туда войти, госпожа? Там может быть не безопасно. Если пожелаете узнать, что там — я пойду первым, для вашей безопасности и все разведаю.
Само собой, он не мог допустить, чтобы госпожа Присцилла рисковала  собой в  месте, где может быть полно ловушек, крыс и пауков. Да мало ли, что там водится?
— Ладно, ладно. Только я полезу сразу за тобой, — голос ее звучал нетерпеливо, даже как-то... с энтузиазмом? В последнее время Тано нечасто слышал, чтобы госпожа разговаривала с таким выражением. Апатия и депрессия накрывали ее, как пуховым одеялом, заглушая чувства, подавляя и превращая в аморфное, жалкое создание. Будто бы тот факт, что они нашли нечто, о чем, вероятно, не знал более никто в этом замке (или так хотелось думать госпоже Авгур), придавал некий смысл их существованию. — Давай же, чего ты ждешь? Лезь!
Ослушаться прямого приказа антиванец не мог, а потому повиновался в ту же секунду. Паутина липла к лицу и рукам, противные крысы разбегались в стороны и прятались в невидимых глазу в полумраке норах, сзади раздавалось напряженное дыхание Присциллы, которая, выждав пару секунд, зашла прямо в своем вечернем наряде в грязный тоннель. Он был широк ровно настолько, чтобы средних размеров человек мог пройти по нему в полный рост, но чем дальше продвигался Тано, тем шире становились стенки, и тем больше походили на то, что построено руками человека. Частично тайный проход обвалился, и приходилось перелезать через камни и оползни.
"Добром это явно не кончится", — мысленно вздохал про себя парень, продвигаясь по тоннелю и отмахиваясь от паутины. Нужно сказать, ход этот был довольно странным — слишком неухоженным даже для тайного хода. Видимо, им никто не пользовался десятилетиями, а то и столетиями. Раздался жалобный писк и чавк — под ногой чвакнула неосторожная крыса. К счастью, никаких ловушек в этом потайном ходу не оказалось, а из неприятностей была только паутина и крысы. Затхлый воздух вызывал кашель, и Тано  тихо кашлял в рукав. Мыслерыбины лениво шевелились, выдав идею, что после такого путешествия, его бело-черная одежда станет полностью черной, а платье госпожи  пострадает настолько, что его придется выбрасывать. И если Верховный Жрец соизволит обратить внимание  на эти факты, то...  Неприятностей не оберешься.
Через четверть часа молчания и бьющего в нос запаха застарелых катакомб, он едва не уперся лбом в каменную лестницу, ведущую наверх. За прошедшие годы с тех пор, как этим тоннелем кто-то пользовался, ступеньки обвалились, превратившись в обломки былого величия — как и большая часть самой Империи до того, как ее буквально спасли из небытия Верховный Жрец и его богиня.
— Ну, что там? — раздался сзади голос Присциллы. — Видишь что-нибудь? Подожди, я огонек призову.
Тусклый светящийся шарик проплыл мимо виска Тано с прилипшими к нему от пота волосами, освещая сломанные ступени.
— Лестница, госпожа, — ответил раб, рассматривая ступени и прикидывая, выдержат ли они его вес. Он был уверен, что придется по ней взбираться. Оставался только один вопрос: куда эта лестница ведет?
— Лестница? Подвинься, — благо тоннель стал достаточно широк, чтобы Присцилла могла свободно встать рядом с рабом и осмотреть лестницу, что она и сделала. О платье Авгур не беспокоилась; служанки быстро подыщут ей что-нибудь другое перед ужином, однако следовало следить за временем. Опоздание на несколько минут могло обернуться ненужными расспросами. — Похоже, ее построили еще во времена, когда Древних Богов было семь... Разве тебе не любопытно, куда она ведет?
Вопрос был риторическим; за время своего знакомства с Тано девушка уже успела понять, что такие эмоции, как любознательность, ему почти неведомы. Но сейчас это не имело значения. Тано был нужен Присцилле намного больше, чем сама Присцилла была нужна Тано. Он мог хотя бы создавать иллюзию того, что у магессы есть друг и товарищ по таким авантюрам, как исследование заброшенных тайных проходов во дворце. Осторожно попробовав пощупать ступеньку рукой, Авгур ненароком заставила еще несколько кусочков осыпаться на землю. Придется как-то укрепить проход и лестницу, если они планируют пробраться дальше и выяснить, что наверху. Однако часы скоро пробьют десять, и следовало возвращаться.
— Мы вернемся сюда завтра, — решила тевинтерка. — Мне нужно, чтобы ты принес веревку и что-нибудь, чтобы мы могли забраться наверх. Сможешь?
— Конечно, госпожа. Все сделаю, — кивнул антиванец, недоумевая, зачем вообще  лезть туда, наверх. Интуиция подсказывала ему, что там, наверху, нет ничего хорошего. А может, вообще какая-то тайная комната пыток бывшего Архонта или  подобные ужасы. Но раз госпожа желает туда попасть, то его задача — сделать все для этого возможное.
Парень прикинул, что веревку можно раздобыть на конюшне, он видел там несколько мотков, сваленных за ящиками — ею, похоже, никто не пользовался, и ее не хватятся.  На хозяйственном дворе также можно поискать что-то для укрепления прохода и лестницы — мощные дубовые поленья, например.
— Возвращаемся, госпожа? — спросил парень с некоторой надеждой.
— Да, пора, — с некоторой долей грусти сообщила ему госпожа. — Скоро меня хватятся, ты же знаешь. Завтра мы придем сюда пораньше, чтобы успеть все сделать, и проверим, что там наверху, после ужина. Слуг я отправлю с каким-нибудь поручением, а Цербер может проследить, чтобы никто нам не помешал.
Четверть часа пути назад — и Присцилла вместе с Тано, оба облепленные паутиной, в пыли и грязи, выбрались в купальню. Магесса запечатала проход, снова использовав магию крови, уже окончательно удостоверившись, что создавший этот тайный ход человек был одним из властителей Империи далекого прошлого. Слишком уж старым и неиспользуемым выглядел этот ход, который облюбовали крысы и пауки, и неизвестно еще, вел ли он куда-то или оканчивался заваленным тупиком. Однако меланхолия и депрессия на время отступили, дав место природной любознательности и желанию приключений. Даже если вся их затея ни к чему не приведет, приятно было думать о чем-то ином, кроме уже успевшей опостылеть рутины. Жизнь Авгур состояла из повторяющихся, похожих друг на друга, как две капли воды, дней; и иногда ей даже казалось, что она уже умерла и попала в Тень, где демоны истязают ее душу, заперев во временной петле.
— Жди меня в моих покоях, — распорядилась девушка, направляясь прочь из купальни. Секретный проход был закрыт и теперь никто не найдет его, если не станет зачем-то ощупывать стены, как это делала она полчаса назад. — Я вернусь после ужина. И еще... если понадобится помощь, попроси Цербера. Скажи, что я приказала. Он не станет задавать вопросов.
— Да, госпожа, — склонил голову раб. Честно говоря, он недоумевал, чем мог заинтересовать  благородную госпожу вонючий лаз, загаженный крысами, но, так или иначе, а девушка заметно повеселела. Быть может, это приключение развлечет ее немного, ведь жизнь в доме Верховного Жреца можно было назвать минимум — скучной, максимум — смертельно унылой. Мессир Крауфорд явно был не из тех, кто закатывает богаты приемы, разъезжает по балам или театрам. А что главное для благородных дам? Конечно же, блеск и развлечения.
Раздумывая так, Тано отправился в покои госпожи. Нужно будет сварить ей на десерт настоящий антиванский кофе, а не то пойло, что подают здесь, в Тевинтере.
Пока же раб занимался приготовлениями кофе и готовился к завтрашней эскападе, тевинтерка, быстро отмывшись от последствий забега по крысиному тоннелю и переодевшись в свежее платье (чтобы отбить запах крыс, пришлось вылить за шиворот едва ли не весь пузырек духов), бросила обеспокоенный взгляд на часы в коридоре. Без десяти десять вечера. Пора было отправляться на ужин, который по странному и непонятному стечению обстоятельств Верховный Жрец предпочитал проводить в гостиной, а не у себя в кабинете. Вздохнув, она несколько минут заставила себя смотреть в зеркало, пока из глаз не ушел азартный блеск и они не стали напоминать мутные озера темно-фиолетового цвета. Нельзя выдавать себя, иначе возникнут вопросы, а Крауфорд был невероятно проницательным; это она усвоила еще в первую их встречу, а ученицей Присцилла была хорошей, пусть и не особенно опытной, но матушка всегда говорила, что она схватывает на лету. Осталось пять минут. Она быстро спустилась по лестнице и направилась в сторону столовой, где могло бы разместиться с десяток человек, и еще осталось бы место для гостей. Чаще всего в этой столовой сидели лишь они с Авгуром, да стояли по углам и у стен молчаливые фигуры его личных телохранителей.
Так было и сегодня. Крауфорд обычно приходил чуть раньше Присциллы и не трогал еду до тех пор, пока она не приходила. Вполне возможно, что если бы супруга опоздала, то он не стал бы задерживать себя дальше, но видимо она считала себя обязанной присутствовать тут в это время, и поэтому каждый день прибывала вовремя.
Помимо телохранителей периодически в гостинной бывали и слуги. Сейчас, например, сбоку от стола Верховного Жреца стояла пара таких, и Присцилла знала обоих. Не поимённо, а по обязанностям. Первый каждый вечер держал в руках готовую бутылку вина, второй его пробовал до Крауфорда. Кроме них пока что был ещё один, знакомый с первого же вечера эльф, открывший госпоже дверь и следом отодвинувший для неё стул. Еда уже была на месте. Когда супруга наконец оказалась за столом, Крауфорд на секунду поднял взгляд на неё, а затем молча и неспешно принялся за еду. Это было... странно? Все три недели до этого именно он первым приветствовал Присциллу и начинал разговоры, постоянно ведущиеся на тевине (на этом Верховный Жрец отдельно настаивал). Сейчас же он промолчал, однако внешне не казался ни измотанным, ни обозлённым.
Это необычное поведение не ускользнуло от внимания тевинтерки, однако она не стала заострять на нем внимания, к тому же не была уверена, стоит ли заговаривать первой. Сев напротив Верховного Жреца, она негромко попросила обновить воду в бокале, лед в котором уже начал подтаивать. Эльф тут же поспешил выполнить ее просьбу, и когда он ушел, девушка осторожно подняла взгляд. Вроде ничего не изменилось, но почему-то Присцилла почувствовала легкий страх. Вдруг Крауфорд уже знает о ее похождениях в тоннеле? Каким-то невероятным образом почувствовал отголосок магии? Невозможно. Весь дворец был пронизан магическим фоном так, что столь мелкое заклинание точно не должно было привлечь внимание.
Наконец, молчание стало настолько оглушительным и напряженным, что Присцилла не выдержала.
— Могу я задать вопрос, Крауфорд? — памятуя о просьбе не называть его по титулу, спросила девушка, осторожно ковыряя вилкой в чем-то, похожем на устрицы.
— Конечно, — не изменившись в лице, ответил Авгур. — Ты не обязана спрашивать у меня разрешения.
Пожалуй, ее удивила безмятежность мужа; раньше он хотя бы пытался делать вид, что ему не скучно проводить этот час за ужином, разговаривая с ней. Но Присцилла все же взяла себя в руки.
— Я понимаю, — сказала она. — Что на публике есть свои законы поведения, но ведь мы не на публике. К чему притворяться, что вам интересно проводить со мной время? — этот вопрос она думала задать уже очень давно, но все никак не решалась.
— Мне кажется, что этот вопрос стоило бы задать тебе, Присцилла, — отложив вилку с ножом и взяв бокал с уже опробованным вином, кратко сказал Крауфорд. Вместо полноценного глотка он лишь слегка попробовал напиток, желая распробовать вкус.
Она слегка нахмурилась. После того, как Авгур сказал, что ей не нужно притворяться и улыбаться, девушка улыбаться, похоже, совсем перестала. По крайней мере, ее улыбки он не видел с самого первого дня в замке. Отложив вилку и так и не попробовав устрицы, она склонила голову. На эти приемы больше тевинтерка не купится.
— Я знаю, чего хочу я. А вот прочитать ваши мысли невозможно, по крайней мере, если не использовать магию крови, — коротко сказала она. — Потому я и задала этот вопрос. Простите, если он был слишком дерзким.
— Не извиняйся, — ни на миг не меняя тон, ответил Авгур. — Ответ на твой вопрос: ни к чему. Я не притворяюсь. Если я спрашиваю о твоём мнении, то мне хочется его выслушать. А банальные первые вопросы о проведённом дне позволяют больше узнать о том, как ты переносишь новую жизнь. И в это время я смотрю не столько на твой рассказ, сколько на то, как ты его ведёшь. И за эти три недели почти ничего не изменилось.
Жрец вновь пригубил бокал, слегка смачивая губы.
— Ответишь ли ты на этот же вопрос, только заданный мною тебе?
— Ответ мой будет простым, — пожала плечами Присцилла, собираясь с духом и выпрямляя спину. Не хватало еще снова превратиться в запуганную девочку, как в ту первую встречу. — И он точно такой же, как и ответ на вопрос о том, зачем мы вообще здесь оказались. Потому что так надо. Но у вас есть возможности, которые мне недоступны. Вы должны простить меня за то, что я не слишком верю, будто вам интересна такая, как я.
— Такая, — произнёс Жрец и намеренно выждал секунду, прежде чем спросить. — Какая?
— Вы прошли войну, — спокойно ответила магесса. — Я слышала о том, какой была ваша жизнь. У вас было множество приключений и перипетий, закаливших характер и давших бесценный опыт. Вы говорили с самой богиней и служили ей задолго до того, как пришли к власти. По сравнению с вами, я, наверное, кажусь ребенком, с которым и поговорить не о чем. Моя семья не богата и не влиятельна, я никогда не выбиралась за пределы Империи, а войну мы пересидели в городе, да и маг из меня совсем не сильный.
— Ты достаточно взрослая и образованная, чтобы иметь свой взгляд на многие вещи. Когда я спрашиваю твоё мнение, мне интересно не только то, что ты думаешь, но и то, почему ты так думаешь. И это касается не только тебя. Из того, о чём мы говорили в предыдущие три недели, многого не вынести: тебе неинтересны эти разговоры и ты не пытаешься развивать мысли, лишь констатируешь их. Было бы тебе легче, если бы мы молчали во время ужина? Или быть может ты хочешь есть отдельно от меня, в другое время например, как ты считаешь? — спросил Авгур, в третий раз пробуя немного вина и отставляя бокал в сторону. Взгляд на миг переметнулся в сторону слуги-дегустатора. С тем всё было в порядке.
— Почему вы задаете мне эти вопросы? — устало вздохнула магесса и осторожно потерла висок. — Чего я хочу, не имеет отношения к реальности. И в принципе невозможно. Поэтому мои желания не имеют никакого значения. Если бы я, скажем, сказала, что хочу освобождения моего раба Тано, разве вы смогли бы выполнить это пожелание? — вопрос прозвучал, как невинное предположение, но за последнее время девушка поняла, что ее отношение к новой практике стирания памяти и внушения покорности вызывает в ней некое отвращение. Иногда смерть лучше, чем подобная судьба.
— А ты знаешь, кто он? —— чуть наклонив голову вбок, поинтересовался Крауфорд.
— Я знаю, что он преступник, но какое преступление заслуживает подобной участи? — покачала головой Присцилла. — К тому же, вы ведь сами изменили его. С помощью ваших… корректоров. Он совершенно безопасен, так почему он до сих пор в рабстве? Разве недостаточно было стереть его память и заставить забыть о том, во что он верил?
— Нет, недостаточно. Исправление ещё несовершенно, и к тому же люди на свободе стали бы искать способы вернуть себе эту память. И они бы их нашли. В итоге мы получим на свободе круговорот преступников, заслуживающих жуткой смерти. Вместо того, чтобы колесовать его или разорвать конями на площади в одном из антиванских городов, ему оставили жизнь, обязав расплачиваться за свои преступления здесь, среди смертных. Жизнь каждого раба в Империи — это путь искупления. Насильственный, разумеется, но альтернативой этому является такое же насилие, несущее меньше пользы для общества. А что касается преступления твоего раба — ты рискуешь начать относиться к нему хуже. До Исправления он был омерзительным преступником. И что-то мне подсказывает, что ты бы предпочла не слышать всех подробностей.
— Искупление предполагает освобождение. Рабы должны страдать до конца своих дней. Где же в этом искупление? — Присцилла упрямо поджала губы. — Даже осужденный на двадцать лет каторги живет ради этого последнего дня, когда с его ног наконец снимут кандалы. Искупление предполагает надежду. А ее у… — она запнулась, почти незаметно, но от внимательного Крауфорда это не ускользнуло. — У Тано нет. По-моему, даже смерть милосерднее подобной судьбы. Будь я на месте этого несчастного, я бы согласилась на казнь, — девушка замолчала, вдруг понимая, что этот вопрос так живо волновал ее вовсе не потому, что ей было настолько жаль антиванца, которого она знала от силы несколько недель. Нет, вовсе не поэтому она говорила сейчас о судьбе Тано с тем, кто пленил его. Просто в какой-то мере ей казалось, что их судьбы похожи.
Крауфорд опустил одну из рук на пояс и вытащил из ножен довольно длинный кинжал, следом поднимая его и ненадолго задерживая на нём взгляд. Сильверитовое оружие Верховного Жреца всегда было в идеальном состоянии. Свет отражался от его лезвия, заточенного настолько, что можно было увидеть в нём своё отражение.
— Я могу дать тебе возможность оказать ему твоё милосердие, — вращая кинжал вдоль рукояти, всё таким же спокойным тоном произнёс Крауфорд. Взгляд сместился на Присциллу. — Если ты сама боишься, я могу попросить это сделать кого-то из своих людей. Прямо сейчас. Один удар в сердце — и он получит свою “свободу”.
Взгляд девушки задержался на кинжале. Думала ли она о самоубийстве? Иногда, ей было стыдно признавать за собой подобное малодушие, но думала. В ту самую первую ночь, когда ушел Крауфорд. Когда она была одна, в темноте, а компанию ей мог составить разве что бесчувственный раб, не знающий, что такое сожаление о произошедшем. Подняв глаза, в полутьме свечей по странной игре теней выглядевшие почти пурпурными, она подавила желание горько улыбнуться.
— Я бы предложила спросить у него, но боюсь, он не сможет принять подобное решение. А буду ли я чем-то лучше ваших корректоров, если приму это решение за него? Не знаю. Быть может, для него еще есть надежда. Если… что-то изменится, — добавила она с легкой задумчивостью в голосе. Тано не казался ей безнадежным, вроде Усмиренных, и она не знала, существует ли способ для него вернуть свою личность. Говорили, что даже Усмирение можно было вылечить. Правда это или нет, Присцилла не догадывалась, но слухи такие ходили. Крауфорду показалось, что она снова говорит совсем не о Тано, но сказать точно было нельзя.
— Есть в нашем мире люди, не умеющие распоряжаться своей жизнью так, чтобы привносить своими действиями в мир что-то полезное. Но ещё есть люди, которые тратят свою жизнь на то, чтобы нести другим вред. Их зовут преступниками. Некоторые преступления оказываются серьёзными в достаточной мере, чтобы совершившая их опасная личность была приговорена к смерти. Обществу не нужен такой человек, от него избавляются. Жизнь этого преступника перестаёт принадлежать ему, и её забирают. Империя сейчас поступает также, только вместо того, чтобы вышвыривать эту жизнь на ветер, она делает её полезной для себя. Раб с момента прохождения через Исправление перестаёт нести ответственность за свою судьбу, вместо него это делает Тевинтер. Того человека, что был когда-то, больше нет — он становится слугой Империи, и выплачивает цену своего проступка службой. В разуме раба нет страдания, он несёт в себе лишь покорность и принятие.
Авгур убрал кинжал на место и, взяв бокал, впервые сделал небольшой глоток вина.
— И ты не готова брать ответственность за свои взгляды, Присцилла, — будто бы объяснял он девушке. — Отпускать нынешних рабов — это сущее безумие. Это убийцы, насильники, грабители и другие ничем не лучшие люди. Многие из них совершали преступления настолько ужасные, что ты себе представить не сможешь. Твой раб как раз из таких. Единственное, чего он может заслуживать помимо рабства — это смерть. Если ты считаешь, что его нынешняя судьба хуже забвения, то должна быть готова дать ему судьбу, которую он заслуживает. Иначе ты перекладываешь это на плечи тех, кто готов принимать непростые решения.
— Значит, целесообразность превыше всего? — Присцилла спрятала взгляд в бокале с водой и льдом. Она старалась не пить слишком много, по крайней мере, перед Крауфордом. — Странно. Если бы это сказал кто-нибудь другой, я бы подумала, что он проводил слишком много времени с кунари. Ведь они также считают, что нельзя выбрасывать жизни зря, даже если это предполагает лишение человека личности. Но, конечно же, вы провели долгие годы, сражаясь с кунари. Вы не стали бы перенимать их методы, — закончила она, а затем сделала долгую паузу, размышляя о словах Верховного Жреца. Значит, он считал, что Присцилла слишком безответственна, чтобы совершить хоть какой-либо значимый поступок? В какой-то мере он, наверное, был прав. Все это время она лишь плыла по течению, слишком скованная вбитым в голову воспитанием, слишком боящаяся, что за любое неповиновение традициям она будет наказана, а ее семья подвергнута опале. Но он не знал про тоннель. Он не знал, что и у нее были свои тайны. — Дайте мне этот нож, — спокойно попросила она, и в глазах девушки мелькнуло что-то новое. Что-то, чего Авгур до этого вечера в них не видел. Решительность.
— Нож лежит у тебя рядом с тарелкой. А это кинжал, — на секунду едва заметно прищурившись, сказал Жрец и вновь достал оружие. От Присциллы не ускользнуло, что он ненадолго посмотрел в сторону телохранителя в углу позади неё. Ответил ли тот чем-то, супруга Авгура не знала.
— Тит, подойди сюда, — перешёл на всеобщий Крауфорд, и преторианец, стоявший к нему чуть ближе остальных, без единого слова покинул своё место. — Передай это госпоже Присцилле.
Легионер принял кинжал и обошёл стол, а затем молча протянул вещь девушке.
Не доверяет, подумала Присцилла, благодарно и едва заметно кивнув и поднеся нож к свету, чтобы получше его рассмотреть. Острый, пожалуй, и довольно-таки тяжелый — для ее руки. У самой магессы был крошечный серебряный стилет для использования, когда требовалось быстро и без промедлений получить кровь для создания заклинания, и его было легко спрятать в рукаве или перчатке. Этот же кинжал походил больше на меч в глазах тевинерки. И все же она не подала виду, что заметила странное поведение Крауфорда и его молчаливое общение с телохранителем.
— Благодарю. Я обещаю, что использую его мудро, — сухо сказала она. Неужели Верховный Жрец и вправду думал, что она попытается убить его? Вероятно, он был параноиком, но этого как раз можно было ожидать. Так же, как можно было ожидать, что весь напускной интерес к ее персоне начинался и заканчивался там же, где находилась грань, за которую Жрец не пропускал никого, кроме своих телохранителей.
— Это просто кинжал, не зацикливайся на том, кому он принадлежал, — произнёс Верховный Жрец и, бросив очередной взгляд на слугу-дегустатора, сделал полноценный глоток вина.
Магесса не ответила, задумчиво глядя на почти нетронутую тарелку с устрицами, и на кинжал, лежавший рядом. Она все же заставила себя хоть немного поесть, благо даже ее собственная служанка позволила себе замечание о том, что за последние три недели госпожа сильно похудела. Впрочем, Присцилла не придавала этому значения, мало ли, что болтают слуги. Однако кое-что все же привлекло ее внимание: несколько раз она услышала, как слуги шепчутся о том, что в Минратосе якобы есть люди, которые не слишком довольны существующими в Империи переменами, и сама она несколько раз, как бы между прочим, обронила пару фраз о том, что сама думает так же. Возможно, это просто слухи, и на самом деле ничего особенного в столице и не происходит — обычные интриги и борьба за власть среди знати да жалобы на то, что у альтусов мало привилегий. Ничего необычного. Но инстинкты подсказывали, что в этом есть что-то сокрытое. Как секретный тоннель, который обнаружить можно, лишь подойдя к нему вплотную и зная, где искать.
— Я пойду к себе, — наконец, сказала Авгур, поняв, что аппетита у нее как не было, так и нет. — Благодарю за компанию, Крауфорд.
Авгур едва слышно вздохнул, вновь заслышав напускную благодарность.
— Доброй ночи, — в такой же манере ответил он и следом молча продолжил трапезу.
Присцилла поднялась к себе, держа кинжал в руках, и остановилась перед приоткрытой дверью в свою спальню. Трудно было сказать, чего она желала на самом деле. Она могла бы просто перерезать себе вены, но строгий голос матушки в голове тут же принялся отчитывать за трусость, да и, если быть до конца честной, магесса сама думала так же. Сбежать было невозможно, и куда она могла бы бежать? А главное — зачем? У нее не было цели, не было того, что сподвигает иных людей на риск жизнью и рассудком. Возможно, такая цель когда-то была у Тано, но вот только результат был плачевный. Вздохнув, она вошла в комнату.
— Тано? — позвала девушка своего раба.
— Да, госпожа? — тут же подхватился он со своего места.
Все это время Тано ждал хозяйку, как и было велено, в спальне. Впрочем, он не бездействовал — приготовил постель, уложил в нее грелку, сварил крепкий антиванский кофе. Что-то подсказывало ему, что госпожа вернется с ужина с Верховным Жрецом в таком же угнетенном состоянии духа, как и раньше.
Впрочем, выглядела Авгур не столько подавленной, сколько задумчивой, будто узнала что-то новое; не столь волнующее, как потайной проход в неисследованные части замка, но не менее важное. В руке у нее был кинжал. Свечи бросали на него причудливые отблески, и даже отсюда было видно, насколько он остер. Сделав несколько шагов к рабу, тевинтерка остановилась, подняв руку с оружием так, что казалось, она размышляла, не вонзить ли его в сердце несчастного антиванца.
При виде кинжала, в  голове Тано шевельнулась одна из мыслерыбин и булькнула:
"Вот и конец!" Конечно, он знал, что раньше альтусы использовали рабов для жертвоприношений, но ему казалось, что госпожа Присцилла никоим образом не относится к их числу. Возможно, это приказ Верховного Жреца?
Само собой, парень не сделал попытки  ни бежать, ни защититься:  воля господина — непреложный закон, даже если влечет за собой смерть. Раб  просто склонил голову и стал ждать.
Вдруг Присцилла улыбнулась как-то устало, но светло, и протянула кинжал рукояткой вперед.
— Возьми его. Я хочу, чтобы он был у тебя. — Помолчав, она добавила так негромко, что ее голос стал почти неслышным: — У каждого человека должно быть право постоять за себя, даже у раба.
Тано вскинул голову и впервые на его бесстрастном лице прочиталось... изумление. Но то, что вырвалось из плотного кокона, окутывающего его эмоции, действительно было изумлением. Госпожа... дает ему оружие? Ему, рабу, приговоренному... за убийство  безвинного человека?
Сначала он шарахнулся назад — установки запрещали ему касаться оружия. Он почти услышал в мозгу  сухой голос, зачитывающий приказы, но... Тот же голос зачитывал и приказ беспрекословного подчинения хозяйке. Поколебавшись некоторое время, Тано все-таки решил, что подчинение важнее, и робко взяв кинжал, опустился на колени.
— Благодарю, госпожа, — слегка заикаясь, проговорил он в некотором шоке. — Клянусь использовать его для вашей защиты, госпожа Присцилла, и защиты ваших интересов.
Она лишь вздохнула. Что ж, по крайней мере, первый шаг был сделан. Каждый человек, независимо от своего преступления, имел право на искупление: так считала Авгур, даже если во всей Империи не нашлось бы человека, который согласился бы с подобной наивностью и щедростью. Она видела перед собой не жестокого убийцу и садиста, пусть уши ее слышали только такие слухи о подаренном антиванце; перед ней был потерянный мальчишка, похожий на вывезенного в клетке с Сегерона дикого пятнистого кота с вырванными когтями и зубами, каких часто можно было видеть в цирках и на базаре, развлекающими посетителей. Когда Присцилла замечала несчастных животных, то не могла думать ни о чем другом, кроме как о том, что это неправильно. Отпустить этого ягуара из клетки было не в ее силах, но она хотя бы могла вернуть ему способность защищаться.
— Пожалуйста, встань. Тебе не нужно стоять на коленях передо мной, — сказала девушка. — Больше не нужно. А теперь… это запах кофе? — она принюхалась и тихонько рассмеялась. — Неужели то, о чем я думаю?
Тано смущенно поднялся. Но теперь во взгляде на хозяйку, у него в глазах проскальзывало... тепло и благодарность? Или это просто отблески от огня светильников?
— Да, госпожа. Я  взял на себя смелость приготовить для вас антиванский кофе. Надеюсь, вы не рассердитесь. Хотя кухарке очень не понравилось... — он прикусил язык.
Конечно, госпоже не стоило знать, что "очень не понравилось" означало: "Отдай кофеварку, сукин сын, а то ноги переломаю!"  Но мнение кухарки парня не интересовало. главное, что она не узнала, что попятил он не только кофеварку, но и пряности.
— Вы любите корицу, госпожа? Или гвоздику с коркой апельсина? Она придает изумительный вкус, — тихо проговорил раб.
— Доверюсь опыту антиванца, — улыбнулась Авгур, усаживаясь за кофейный столик, который в ее спальне находился почти у самого окна. Дождавшись, пока Тано разольет кофе, она отпила немного и тут же поняла, что он действительно умел его варить, не то, что тевинтерские мастера. Те больше специализировались на вине, а вот с кофе была настоящая беда. До самой полуночи они просидели за столиком, и девушка аккуратно расспрашивала раба об Антиве; кое-какие воспоминания о родине у него, похоже, сохранились, хотя стерта была значительная их часть.
А утром ей пришло письмо с вензелем Ариамиса Виго. Читая сухое и официальное приглашение на прием, присланное лично на имя Присциллы Авгур, она раздумывала о том, что это могло бы значить. Может, очередной ничего не означающий жест уважения или дань традициям, а может… Сложив письмо, она аккуратно положила его в стол, позвала Цербера и Тано и отправилась на конную прогулку по обширным садам дворца. Можно было подумать об этом завтра.

 

 

Высокий мускулистый мужчина без рубашки — та была перекинута через плечо — стоял в узкой комнатушке и смотрел в зеркало, тихонько насвистывая услышанную в местном театре мелодию, и брился с помощью острого лезвия, подстелив на стол промасленную тряпку. Короткие грязно-светлые волосы были влажными от только что принятой наспех ванны, но Риден Ренн привык делать все быстро и эффективно, и заставить себя не спешить давалось ему с трудом. Сколько он уже пробыл в этом Создателем забытом месте где-то в Антиве? Несколько месяцев? Время, казалось, перестало иметь значение. Если быть точным, перестал иметь значением он сам в его потоке, будто время и весь мир вместе с ним отправились дальше, а легионер Ренн остался где-то в стороне. На обочине дороги. Глядел, как по этой дороге в туман отправляются те, кого он когда-то знал, как исчезают, а он все так же стоит и наблюдает. И не может двинуться — ни вперед, ни назад.
Пять лет.
Ровно пять лет промелькнули с тех самых пор, как он очнулся в доме своей матери, которую считал мертвой — но она каким-то чудесным образом вернулась. Порой Ридену казалось, что он мертв. Его душа просто застряла где-то в Тени, а хитрые демоны лишь воссоздали мир вокруг нет так, как он хотел бы его видеть, мир декораций из хрупкого дерева, где пейзаж за окном — лишь неумело нарисованная на холсте картина, где вместо золота — крашеный желтой краской свинец, а вместо настоящих лиц — нанятые актеры. Потрошитель пытался поверить в этот мир, пытался всей душой, и если бы не его жена, его охотница, Айра, кто знает, что могло бы случиться. Но он пытался. Ради нее и ради их будущего. Неваррец не хотел учиться магии, а потому эльфийка обучила его, как подавлять свой дар, а когда какой-нибудь ушлый демон все же отыскивал нетронутую душу, она прогоняла его. Айра прогоняла подступающие к самой кромке его бытия кошмары, оставаясь с ним все свое свободное время. Порой обстоятельства разлучали их, вот как сегодня. Девушка отправилась на допрос пойманных радикалов, долг дознавателя разлучил их, и Ридену предстояло провести в одиночестве целый день и ночь, дожидаясь, пока она вернется утром, и их снова отправят в какую-нибудь глушь.
Риалто был прекрасен. Чайки над морским портом, таким величественным, что казалось, он просто сошел с картины известного художника; причудливый акцент антиванцев, профессиональных торгашей и наемников, зазывающих покупателей и доверчивых туристов к своим лавкам; наконец, амфитеатр, в котором ставились пьесы ничуть не хуже тех, что можно было увидеть в Монтсиммаре. Они провели почти целый день, слоняясь по городу и таращась во все глаза на его чудеса, будто малые дети, но Ренн был почти счастлив. Он больше не поднимал тему, от которой глаза у Айры как-то тускнели, плечи опускались, и ее голос начинал чуть дрожать, будто она боялась говорить об этом. Он не спрашивал ее о том времени, которое потерял из-за жадного демона, и в конце концов, они сделали вид, что забыли об этом. Год его жизни был просто убран на полку покрываться пылью, словно запертая шкатулка, от которой нет ключа. А ночью Ренн находил утешение в объятиях эльфийки, и шептал ей на ухо слова, от которой на ее теплой коже под пальцами потрошителя появлялись ощутимые мурашки; он искал убежища от чувства болезненного любопытства и чего-то еще в столь знакомом запахе ее волос, и Айра охотно давала его. Как верный сторожевой пес, она охраняла его от чего-то, чего сам неваррец не мог бы объяснить, и в благодарность за это Ренн больше не заставлял ее грустить. Айра спасла его, теперь он это понимал, и чем больше проходило лет, тем больше потрошитель осознавал, что некоторые вещи лучше оставить так, как они есть. Некоторые двери должны оставаться закрытыми.
Потянувшись, мужчина вытер лезвие и взглянул на свое отражение в зеркале. Отросшая за время путешествия борода была наполовину сбрита, но к возвращению жены он намеревался окончательно смыть с себя грязь и кровь прошедших дней, во время которых они преследовали радикалов, преступников, стремившихся разрушить столь тщательно и любовно выстроенное будущее. Ренн не испытывал богобоязненных эмоций по поводу Разикаль, но осознавал, что лучшего места не найти. Его драконья кровь насыщалась погоней и убийством, войной и смертью, вином, песнями у костра под плач лютни, Айрой, наконец; он делал все, чтобы бег этот никогда не останавливался, чтобы не было соблазна взглянуть назад, в этот проклятый туман. Может быть, он не желал увидеть то, что в нем скрывалось. И все-таки… это чувство не уходило.
Пустота.
Вздрогнув, Ренн вгляделся в отражение в треснувшем зеркале дешевой, крошечной придорожной таверны. Тишина не прерывалась ничем, кроме его размеренного дыхания да скрипа половиц где-то внизу, где бродил все еще не спавший трактирщик, окончательно убирая приборы со столов и готовясь самому отправиться в постель. В углу прошуршала слишком уж осмелевшая мышь, но скрылась в темном провале у пола, там, куда не доставало скудное освещение масляной лампы. Шрамы, пронеслось у него в голове. Шрамов становилось все больше с каждым годом. Его раны исцеляли — иногда это даже была сама Айра, пользующаяся магией крови — но шрамы все равно оставались, как напоминание, как зарубка на дереве, знаменующая, что прошел еще один день, месяц, год. Он смутно помнил, что его в детстве забавляло то, сколько полосок и отметин было на руках, шее и спине отца; он думал, что это такой узор. Теперь он знал, что это, но не боялся их. Чем старше становился Риден, тем больше он видел в своей внешности от Хексариона — и тем крепче росла его уверенность в том, что несмотря на внешнее сходство, Ренн был совсем на него не похож. Они разделяли меж собой цвет глаз, волос, черты лица, кровь — но душа принадлежала только ему одному.
Поднеся острое лезвие к подбородку, он понял, что перестал насвистывать, и заставил себя возобновить мелодию. Тишина немного угнетала Ридена, он скучал по Айре. Ее присутствие всегда успокаивало, напоминало о том, что даже в бескрайнем океане, даже в самом густом тумане у него была путеводная нить, и он доверял ей без остатка. Он доверил бы ей свою жизнь, что и делал неоднократно во время их совместных походов и службы в Легионе. Негромкий свист разорвал тишину, поэтому когда потрошитель снова услышал голос, который заставил себя забыть, он содрогнулся.
«Ты не сошел с пути. Ты в ловушке».
— Кто здесь? — он обернулся, мыльная пена все еще поблескивала на его лице, а лезвие бритвы потрошитель сжимал в руке, словно готовый использовать его против невидимого врага. Серо-стальные глаза лихорадочно окинули взглядом помещение, задержавшись на самых темных уголках, и на мгновение ему привиделось, что в углу рядом с кроватью кто-то стоит; однако моргнув, Ренн осознал, что это всего лишь повешенная на гвоздь затасканная кожаная куртка, превращенная в подобие фигуры игрой теней и света. Окно было приоткрыто, и легкий бриз шевелил занавески, заставляя отблески огня ползти по полу, стенам, потолку. — Покажись, сволочь, — добавил он, и голос потрошителя, чуть хрипловатый, с оттенками ярости, пронесся гулко по почти пустой комнате, в которой из мебели были лишь стол, стул, зеркало да продавленная кровать, еще хранившая запах крови Айры. Он тогда укусил ее за плечо. Несильно, но кровь выступила; Ренн позже извинился за этот инцидент, а магесса только улыбнулась. Иногда неваррец думал, что никогда не привыкнет к остроте своих зубов.
«Я прямо здесь. Разве ты… не видишь?»
Ренн снова обернулся, напрягая слух и пытаясь уловить, откуда идет этот странный дребезжащий голос, в котором было столько режущего слух хрипа, но при этом он казался до боли знакомым. Краем глаза уловив какое-то движение, мужчина повернулся к зеркалу и всмотрелся в собственное отражение. Моргнул. Отражение моргнуло тоже. Что за странности? Прежде ничего подобного не происходило. Он с трудом вытащил из воспоминаний тот случай в Монтсиммаре, когда они стояли под фонарем с Айрой, и он будто бы услышал похожий голос — где-то на краю восприятия, но с тех пор голос не возвращался. Ренн предпочел забыть об этом, списать на усталость, на что угодно, только не верить в то, что это действительно произошло. Он даже не знал, почему ни тогда, ни в течение последующих лет ничего не рассказал жене.
Отражение улыбнулось ему острозубой ухмылкой.
— Проклятие демонов! — выдохнул неваррец, инстинктивно отступив назад и едва не запнувшись об упавшую на пол рубаху, кучей тряпья валяющуюся на досках. Его дыхание участилось, в уголках глаз показался красноватый, болезненный отблеск; знак того, что его тело было готово к бою, а кровь требовала ответа. Отражение склонило голову набок, язык прошелся по зубам, обнаженным оттянутыми губами. — Чего тебе нужно от меня, демон? Моя воля сильнее. Ты не можешь завладеть мной, — наконец сказал потрошитель, вспоминая их разговоры с Айрой. Она защищала его, как могла, но должна была научить своего возлюбленного, как самостоятельно противостоять попыткам демонов проникнуть в его разум. Его опыт медитаций и избавления от эмоций, вкупе с уроками опытной демонологини, дали результат, и Ридену удавалось легко отбиваться от назойливых существ Тени. Но сейчас он чувствовал — не глазами, не обонянием, не слухом, а чем-то совсем другим — что все изменилось. Демоны не пытались завладеть им. Они просто смотрели на него глазами самого Ренна.
— Чего ты от меня хочешь? Оставь меня в покое! — не дождавшись ответа, прорычал легионер, чувствуя, как странная дрожь проходит по всему телу, словно под кожей зашевелились множество крошечных, невидимых колючих созданий. — Мне не нужна твоя лживая помощь, демон. Уходи в свое царство снов и темноты.
Обычно это работало. Напряжение воли, испытание духа, устранение эмоций, столь желанных для демонов — желания, отчаяния, гнева, гордыни, праздности. Но отражение по-прежнему смотрело на него, а жуткая улыбка, превратившая красивое лицо неваррца в маску животного, даже не дернулась, будто натянутая невидимыми нитями. Отражение медленно подняло руку и прикоснулось к стеклу. Прикоснулось с той стороны.
«Что мне нужно? Ничего, юный дракон. Ничего, кроме одной… крошечной… капли твоей...»
Отражение говорило, но его губы не шевелились. Застывшее лицо, столь знакомое — лицо, которое Ренн видел в зеркале сотни раз до этого — не двигалось. Превращалось в чужое, незаметно глазу, одна неразличимая черта за другой. Потрошитель почувствовал легкий укол и вздрогнул от неожиданности, опустив глаза и взглянув на собственную ладонь, которой все еще сжимал лезвие бритвы; пальцы соскользнули с рукоятки, вырезанной из кости, на острую кромку, разрезав кожу. Свет лампы снова покачнулся, придавая цвету размазавшейся крови черный оттенок. Медленно, как масло, темная капля соскользнула по бритве и тяжело шлепнулась на покрытый плетеными ковриками пол. И тут же все сдвинулось. Крошечные существа под кожей завозились с удвоенной силой, покрывая ее крупными мурашками. Ренн снова ощутил это: пустота. Пустота затягивала, не с силой, но медленно и верно, словно густое черное болото где-нибудь в Нильсовом лесу. Воин напряг все силы своей воли, представляя себе нерушимую скалу, которой был он посреди бушующего океана. Вода могла всей своей мощью обрушиваться на него, но никогда не сдвинуть с места, ибо он был связан с чем-то несравнимо большим, чем он сам.
«Она лжет».
Два слова — как же мало требуется буре, чтобы за одно короткое мгновение подкосить нерушимую черную скалу, покрытую пенными барашками морской волны. Открыв зажмуренные глаза, Риден взглянул в зеркало снова, только чтобы увидеть нечто такое, отчего во рту в него мгновенно пересохло. Вместо самого потрошителя теперь на него смотрела сама Айра, все так же неестественно улыбаясь застывшей восковой улыбкой.
— Я не верю тебе, — прошептал легионер будто бы не своим голосом, едва двигая губами. — Все демоны лгут. И ты ничем от них не отличаешься. Ты недостоин носить ее лицо, тварь.
Кровь сильна, говорил его отец, говорила его мать, говорили все его предки, собравшиеся тогда, когда Ренн впервые ощутил свое наследие после ритуала. И сейчас она капала на пол с оглушительным стуком, растекаясь небольшой лужицей, от которой шел неестественный пар. Мир вокруг него подернулся едва различимой дымкой, окрашивая стол, зеркальную раму, все вокруг в багровый оттенок. Все дергалось, плыло перед глазами, драконья ярость искала выход и отступала перед неизведанным; затем снова накатывала волной, заставляя дрожать и чувствовать ее медный привкус во рту. Глаза Ридена покраснели, и зарычав, как дикое животное, он размахнулся и что было силы ударил порезанной рукой по проклятому зеркалу. Оно разлетелось крупными осколками, и эхо этого звона расплескалось в неестественной тишине, а отражение пропало, разлетевшись вместе с ним. Тяжело дыша, потрошитель поднял дрожащую руку к глазам. Многочисленные, глубокие порезы покрывали ее, в некоторых засели более мелкие куски стекла, и ухватившись за них, Ренн вытащил осколки и бросил на пол. Только через несколько минут, окончательно придя в себя, он понял, что Айра не должна видеть этого, поэтому быстро собрал разбитое зеркало и выбросил его вместе с рамой. Он не хотел расстраивать ее, заставлять бояться своего любимого; так было лучше с того самого дня, так он решил и так должно было оставаться и впредь. И все же что-то изменилось, Ренн чувствовал это, как мог чувствовать лишь одаренный в магии, пусть и необученный человек. Вздохнув, он вытер лицо и руку, замотав ее бинтами, которые нашел в столешнице. Почувствовав, как что-то стекает по шее за воротник чисто вымытой рубашки, которую воин натянул к приходу магессы, он раздраженно почесался, а затем взглянул на покрытые свежей кровью пальцы.
— Что… — пробормотал он, не осознавая, что разговаривает вслух сам с собой, а затем выругался. Зеркало было разбито, и посмотреть на себя со спины он больше не мог, поэтому просто сел на кровать и осторожно снял верхнюю одежду, ощупывая место, которое столь невыносимо зудело и, судя по всему, кровоточило. Он не мог поранить его зеркалом, это было невозможно. Иногда он скучал по матери, но она осталась в Минратосе. Возможно, это и к лучшему. То, что нащупали пальцы Ренна на задней стороне шеи и ниже, заставило бы ее обрести пару новых седых волос на и так почти полностью белой голове.
Риден не хотел знать. Слишком много произошло только что в пустой комнате, заполненной до краев чем-то чуждым, а затем снова опустевшей. Обрушившаяся слабость, одиночество и невыносимая, сосущая в душе пустота на месте потерянных воспоминаний, которой потрошитель так отчаянно пытался избегать, вытянули из него остаток сил; закрыв глаза, он упал на подушку и провалился в сон.

 

 

Когда настало утро и в замочной скважине провернулся ключ, бледные ресницы Ренна дрогнули — будто он заснул лишь секунду назад, а время играло с ним злую шутку. Приоткрыв глаза, он зевнул и сфокусировал взгляд на невысокой фигуре эльфийки с длинными, забранными в удобный хвост волосами. Заложив руки за спину, он улыбнулся ей. Чисто выбритый, смывший пыль дорог, с теплым взглядом серых глаз. С темными глубокими порезами на правой руке, которые он поспешно спрятал, убрав под голову. Рассветные лучи играли в коротких волосах потрошителя, превращая их из темной пшеницы в чистое золото.
— Я скучал по тебе.
— Я тоже, — прозвучал усталый и мягкий голос.
Айра отставила посох, который она получила ещё в Неварре перед всеми событиями с Разикаль и Фен'Харелом, потянулась и, подойдя к кровати, села с краю. Работа борцов с радикально-настроенными антиванцами иногда была не столько физически изматывающей, сколько душевно. К фанатикам обычно меньше жалости, но нервы мотали они изрядно. В Каратели не набирали психически неустойчивых, и Айра не жаловалась. Вместо этого она научилась сильней ценить то время, что ей выделялось на отдых.
Пропажу зеркала эльфийка пока ещё не заметила. Переведя взгляд на Ридена, Айра наконец улыбнулась.
— Ничего тут без меня не случилось? — спросила она.
Лицо потрошителя не дрогнуло. Из приоткрытого окна в комнату вползла струйка утреннего тумана, пахнущего росой, и Ренн пожал плечами.
— Ничего, заслуживающего внимания. Я… вроде как пришел и сразу рухнул спать. Последнее дело совсем измотало. У тебя, я так понимаю, тоже все прошло нормально?
— Да вроде, ничего нового, — ответила колдунья. В свободное от службы время она старалась особо на рабочие темы не говорить. — В Риалто бы хоть ненадолго...
Но учитывая, на сколько банд в Антиве имелся след, вряд ли их отряд сможет выбраться в нормальную цивилизацию в ближайшие месяцы. По сравнению с заданиями Карателей работа на Змей была детским лепетом.
Айра, это всё понимая, тихо вздохнула и подошла к столу и взяла гребень. И только сейчас поднявшийся выше взгляд не нашёл одной вещи на своём месте.
— А где... зеркало? — пару раз быстро моргнув, спросила девушка и обернулась к Ридену.
— Какое зеркало? — удивленно переспросил потрошитель. По его лицу не было видно, что он разыгрывает эльфийку: глаза смотрели на нее серьезно, хоть и без тревоги. — Айра, хватит придуриваться. Иди сюда, — воин протянул к ней руку, будто бы на мгновение забыв о том, что выглядит его кисть, как изрезанный кусок мяса на обеденном блюде. Раны уже не кровоточили, но выглядели довольно свежими. Когда ушла тишина и одиночество, легионер стал чувствовать себя гораздо лучше. Ему не нравилось оставаться одному, однако порой этого было не избежать, и лучше поскорее забыть о проведенной в тишине ночи. Да, лучше забыть; ему снились какие-то беспокойные сны, не кошмары, и не осаждающие его душу демоны, а просто нечто расплывчатое, уходящее с первыми лучами солнца и оставляющее после себя лишь тянущую пустоту.
Глаза Айры раскрылись шире. Она медленно подошла ближе и присмотрелась к куче мелких ран на руке.
— Риден, — настороженно-беспокойный взгляд поднялся выше. — Что это?
Взгляд его скользнул по руке, и он нахмурился, а затем помотал головой.
— Случайность. Не стоит беспокоиться. Хотя, если бы ты залечила эти царапины, было бы лучше, — он протянул руку Айре, как сотни раз до этого, ожидая, что она воспользуется магией крови, чтобы превратить порезы в белые шрамы. Еще пара зарубок на теле потрошителя. Только вот о чем они должны были напоминать, уже было неважно. Улыбка тронула краешек губ. — Ты ведь не думаешь, что такая мелочь может мне навредить?
— Ты разбил зеркало? — сжала губы колдунья.
— Какое зеркало? — раздраженно спросил Ренн, который начал потихоньку терять терпение. — Если это такая шутка, то она не смешная. И вообще, я ждал тебя, чтобы провести последние часы перед утренним сбором вместе, а не дурацких розыгрышей.
Что-то не так. Риден сейчас напоминал ребёнка, неумело скрывающего пакость, только вот в его случае разбитое кулаком зеркало было признаком чего-то нехорошего. Приступ драконьего бешенства?
Айра села рядом с потрошителем и положила ладонь на изрезанную руку Ридена, залечивая порезы магией созидания, а затем легко взяла его под локоть.
— Риден, ты же знаешь, я забочусь о тебе, беспокоюсь, — мягким тоном сказала она. — Не прячь от меня такое. Ты ведь доверяешь мне. Расскажи, я не разозлюсь и не расстроюсь.
Легионер хмуро всматривался в ее лицо. Его злость и раздражение были неподдельными, только в этот раз Айра не знала, вызваны ли они были ее настойчивыми расспросами или же иной причиной. И еще ей показалось, что сейчас они будто бы поменялись местами. Если раньше она сама чувствовала себя неуютно, когда Ренн осторожно спрашивал ее о потерянном годе воспоминаний, а ей приходилось сводить разговор к чему-нибудь другому, то теперь казалось, что все происходит ровно наоборот.
— Ты знаешь, что я от тебя ничего не скрываю. Я не помню, что случилось, но никакого зеркала тут никогда не было. Это уж я помню точно, — наконец произнес он, потирая бровь с силой, а затем положил руку на плечо магессы. — Слушай, я давно хотел спросить тебя… — он замолчал, обдумывая сказанное, и стараясь что-то вытащить из памяти. А потом как-то внезапно усмехнулся, притянув к себе девушку. — Мы уже пять лет бродим по закоулкам Тедаса вдвоем. Может, к демонам Легион? Давай уедем куда-нибудь. В Риалто, например, тебе ведь там нравилось. Денег мы заработали достаточно, купим там дом где-нибудь на берегу. Ты можешь перестать использовать свою темную магию, чтобы… ты знаешь, — эльфийка почувствовала, как Риден положил свою руку на ее живот.
— А как же твоя тяга? — понимая, что напирать на тему зеркалом уже не стоит, спросила Айра. Быть может, эльфка и была бы рада начать мирную жизнь, но рок, преследующий потрошителей, висел и над Риденом.
— Тяга? А, ты про это, — Ренн потрогал острый зуб кончиком языка. По крайней мере, он наловчился не резать собственный язык каждый раз, как делает это. Пять лет все же достаточный срок, даже для него. — Я что-нибудь придумаю. И потом, в последнее время я ее почти не ощущаю. Она как будто затухает. Может, это и к лучшему, — он приподнялся, глядя на эльфийку снизу вверх, и она поняла, что неваррец не врет. И все же некое чувство, которое было таким незаметным и тихим, что его даже назвать было нельзя, подсказывало ей, что что-то изменилось. Улыбнувшись, он обнял эльфийку и поцеловал ее в губы — так, словно не видел ее долгие годы. И одновременно так, как всегда было раньше. Инстинктивно она ответила, и пальцы скользнули по его лицу, шее… и отдернулись.
Что-то теплое и вязкое осталось на кончиках пальцев магессы, и ей показалось, что она укололась.
— Р-риден! — дёрнувшись от ощущения укола, девушка разорвала поцелуй и посмотрела на пальцы. Кровь. — У тебя на шее... там рана? Дай посмотрю, — приподнимаясь, сказала она.
— Я ничего не чувствую, — буркнул потрошитель, явно разочарованный тем, что Айра снова перешла к своему образу беспокоящейся старшей сестры, но спорить не стал и перевернулся на живот. Увиденное эльфийкой было совсем не похоже на рану. Наклонившись, она рассматривала нечто, выпирающее из разошедшейся коже на задней стороне шеи, как раз там, где находится позвонок. Что-то маленькое, острое и темное, чуть загнутое назад. Прикоснувшись пальцем, уже осторожнее, она поняла: кость. Опустив взгляд, Айра увидела еще несколько. Шипы? Похоже было… на драконий гребень.
На секунду у девушки перехватило дыхание. Какого... какого демона это начало появляться у Ридена? С тех самых пор, как был проведён ритуал в Монтсиммаре, не происходило ничего, что должно было бы подтолкнуть потрошителя к его драконьей эволюции.
— Ты ведь не пил драконью кровь, верно? — дрогнувшим голосом спросила эльфийка. — Что за…
— Ничего такого я не пил, кроме ужасного рома, который тут подают под видом выпивки, — пробормотал Ренн. — Я же говорю, мне не больно. Да и никаких изменений в своей голове не чувствую. Значит, все в порядке, верно? — в этот самый момент он неловко шевельнулся, и кожа на спине разошлась еще немного, позволив нескольким каплям свежей крови скатится по боку потрошителя прямиком на грязновато-белую простыню.
— Нет, Риден, не в порядке. У тебя из спины растут костяные отростки по типу драконьего гребня, — не юля, серьёзно ответила колдунья, сразу пытаясь вспомнить что-нибудь о подобном из книг своего мастера. Пропадающая тяга к крови одновременно с возникновением драконьих метаморфоз? Обычно всё ровно наоборот — одраконивание скорее связано с безумием, чем со спокойствием. Может быть кто-то из отряда может что-то знать? Маги там были. — Я даже не знаю, в чём дело, но точно могу сказать, что это ненормально. Нам нужно поспрашивать хотя бы чародеев из группы, а если не поможет... отправляться в Империю? Там есть школа потрошителей, наверняка местные маги будут знать больше меня.
— И стать подопытным кроликом у магов крови? Спасибо, но я предпочту обойтись без этого. Айра, успокойся, — попытался образумить волшебницу воин. Перевернувшись обратно на спину, он посмотрел прямо в глаза магессы, желтые, как у настоящего дракона. Конечно же, просто шутка наследования, странная причуда природы, как и у Вальи, но все же ему эти глаза нравились. — И ты не ответила на мой вопрос. Избегаешь? — хмыкнул он, почесав подбородок, на котором едва виднелся порез от бритвы. Риден никогда не был особенно аккуратным.
— Н-нет, — всё ещё пытаясь выудить из памяти хоть что-то по симптомам мужа, мотнула головой Айра. — Я была бы счастлива, если бы мы... могли жить нормальной жизнью, Риден. Правда. Но давай не будем делать всё порывисто. Я... я не думала, что тяга может ослабевать. Это странно. Я хочу сначала убедиться, что это действительно устойчивый эффект, а потом мы сможем всерьёз подумать о том, чтобы бросить службу.
На самом деле Айра хотела убедиться ещё кое в чём, но Ридену она этого не сказала. И чтобы не злить, и просто чтобы лишним не нагружать. Надо будет только поговорить кое с кем из отряда.
— Ладно. Хорошо. Ну и какой у тебя план? — сложив руки на груди и тяжело выдохнув, спросить Ренн. Похоже, утро, которое он так ожидал, будет не столь радостным и увлекательным. — Отправиться в Империю? До Минратоса отсюда довольно долгий путь. Да и просто взять и уйти, бросив задание, мы не можем. У меня есть право, которое пообещал мне тот тевинтерец, право покинуть Легион в любой момент, но вернуться назад я уже не смогу.
— Нет, мы просто подождём. Ещё как минимум в одну миссию сходим, а там посмотрим. Я почти всегда рядом, смогу наблюдать за тобой.
— Как скажешь. — Поднявшись, потрошитель принялся одеваться, застегивая ремешки на кольчужной броне Легиона, к которой за пять лет успел привыкнуть, и надевая на пояс ножны с парными, чуть изогнутыми мечами. Похоже, он был чем-то расстроен, но не был в настроении разговаривать, поэтому просто спустился вниз за завтраком. Вскоре вернулись остальные из отряда карателей, к которым приписали и Реннов, и остаток дня прошел довольно скучно: отчеты, планирование передвижения, и попытка предсказать, откуда на этот раз ударят очередные бандиты, которые сами себя называли “борцами за свободу”, а на деле являлись ничем иным, как убийцами и ворами, способными только нападать исподтишка на невооруженных миссионеров и торговцев. Поговорить наедине у эльфийки с потрошителем шанса не выдалось до самого позднего вечера, когда командир отряда, тевинтерец, не раздал окончательные приказы и не объявил, что выдвигаться будут в шесть утра, на самом рассвете.
Риден чувствовал, что устал, хотя казалось бы, не делал ничего изматывающего весь день. Списав все на полубессонную предыдущую ночь и бесконечную бюрократию, от которой заснул бы даже ушлый антиванский торгаш, он поднялся в комнату и, как и в предыдущую ночь, рухнул на кровать и провалился в сон почти сразу. Обычно перед очередной миссией он, предвкушая погоню за жертвой и лишение ее жизни, долго смотрел в потолок открытыми глазами даже после того, как измотанная Айра засыпала; сейчас же ему даже мысли в голову не приходили. Лишь за несколько мгновений до того, как уснуть, уже почти не осознавая этого, неваррец издал тихий хриплый стон и потрогал горло, будто ему не хватало воздуха.
Спустя считанные минуты тихо отворилась дверь и внутрь вошла Айра. Беспокойный взгляд задержался на спящем Ридене. Она не знала, что с ним точно происходит, но прекрасно осознавала, что эта резкая перемена вряд ли к добру. Что может ослабить тягу к крови, при этом усилить драконьи преобразования? Не демон ли?
Стараясь не скрипеть половицами, чтобы не разбудить мужа, эльфийка легла на кровать рядом с ним и аккуратно взяла за руку. Прежде, чем пробовать что-то не слишком хорошее, следовало испытать и нормальные методы. Слияние снов. Когда магесса ощутила, как начинает проваливаться в сон, то не стала сопротивляться, а лишь ненавязчиво потянулась к разуму лежавшего рядом Ридена…
Тень в эту ночь оказалась какой-то незнакомой. Айра открыла глаза, оглянувшись, и поняла, что стоит рядом с таверной, аккурат под окном, выходящим на задний двор с поленницей и бочкой воды; окно, ведущее в их комнатушку, было приоткрыто, и невидимый, неслышимый ветерок раскачивал ставни. Их пронзительный скрип эхом отдавался в ушах, но магесса не придавала этому значения. Зная, что Тень отражает то, что чувствуют сами люди, она привыкла к странностям и жути, которую порой нагонял на неискушенного мага мир духов и чувств. Повернув голову, эльфийка поняла, что Ридена рядом нет, и сделала несколько шагов вперед. На земле, черной, как смоль, и тянущей темные щупальца к небу, валялись осколки зеркала. Значит, он все же разбил его, а затем выкинул в окно? Но зачем об этом врать?..
Было и еще что-то. Не присутствие, нет — не похоже на обычных существ Тени, с которыми Айре доводилось встречаться раньше. Не такое резкое, похожее на пристальный взгляд в спину. Ощущение-след, наполовину смытый дождем в траве. Оно терялось где-то вдали, в тумане, наползающем на дорогу, ведущую к распахнутым дверям таверны, и усиливалось где-то внутри темнеющих окон здания. Собравшись с духом, Айра вошла в трактир. Эха ее шагов не было, дыхания своего она тоже не слышала, будто вошла в глубокую воду. Поднявшись по ступенькам, она мысленно отметила, что этот участок Тени не походил на обычное состояние магического мира; словно он находился на более низком уровне. Из-за приоткрытой двери в комнату не доносилось ни звука, но она почувствовала присутствие Ридена — того самого Ридена, которого так хорошо знала, но приглушенно. Протянув руку, эльфийка толкнула дверь, и да медленно, будто тоже плыла в воде, отворилась.
Потрошитель стоял неподвижно возле зеркала, запрокинув голову назад. Айра не видела присутствия чужого создания, но увидела нечто совсем другое: едва заметно глазу вокруг горла мужчины плыла длинная, извилистая, полупрозрачная тень, истончавшаяся ниткой и исчезающая в окне, в тумане. Словно отвечая на ее мысли, неваррец вздрогнул и повернул голову. Из уголка глаза вытекла кроваво-красная капля, но похоже, он не замечал этого. Как и давящего теневого ошейника.
— Айра?.. — спросил он. Его голос звучал непривычно тихо и глухо. — Что ты тут делаешь?
— Хочу помочь, — негромко ответила она, начиная медленно приближаться к Ридену. Этот ошейник... неужели потрошитель попался в лапы какой-то теневой твари? Но ведь он знал, как противостоять им. Что же случилось?
Эльфийка сделала несколько шагов навстречу мужу, в основном стараясь разглядеть и прочувствовать опутывающую его нить. Пусть она не была мастером-теневедом, но окружающее не пугало её. Зато как демонолог она была уверена, что если сделает всё правильно, то сможет приблизиться к хозяину этого поводка.
— Как ты себя чувствуешь? — безобидным тоном спросила она.
— Как обычно, — ответил ей потрошитель, пожав плечами. Теперь она была совершенно уверена в том, что видит все эти странности, а Риден — нет. Возможно, потому, что он был не столь искушенным магом, да что там греха таить, и вовсе не обученным взаимодействовать с магическими энергиями за пределами базовой защиты от демонов, пытающихся влезть в его голову. — Ты нечасто приходишь ко мне во сне. Что-то случилось? — его голос прервался прямо на середине фразы, всего на долю секунды, и из горла вырвался сдавленный хрип, но Риден и это начисто проигнорировал. Теневой ошейник сжался чуть сильнее, будто живое существо, скользкая и противная змея, опутавшая ее мужа.
Хуже всего — это что Риден не видел того, что должен был видеть. Трудно заставить кого-то представить то, что с ним ничего не происходит, когда с его точки зрения и впрямь ничего нет. И что-то подсказывало девушке, что даже если попытаться, то ошейник не исчезнет. Айра замерла, видя, как сдавливается нить. Не хочет подпускать её.
— Случилось, но ты не беспокойся, — спокойно ответила она, максимально аккуратно приближаясь ещё немного. Вроде бы ничего не изменилось. Со стороны Ридена наверняка её движения выглядели странными: эльфийка начала двигаться не ближе к воину, а вокруг него, подбираясь ближе к окну. Только лишь поводок, тянущийся наружу, оказался к ней достаточно близко, колдунья аккуратно потянулась к нему, готовясь в любой момент одёрнуть руку.
К ее удивлению, нить не отстранилась от протянутой руки эльфийки, а наоборот, быстро потянулась к ней, прикасаясь к коже. Чувство было… холодным? Трудно сказать. Будто к царапине приложили кубик льда, чтобы успокоить боль. Чернота, словно пробуя ее на вкус, поползла по руке, но Айра вовремя отступила назад. В голове шумел прибой. Успокаивающий, мерный рокот накатывающих волн. Помотав головой, эльфийка заставила себя сконцентрироваться. Чем-то это воздействие походило на довольно распространенный вид демонов — Праздность, однако вместе с тем отличалось от него. Праздность навевал иллюзии, эта же тварь словно пыталась высосать из нее что-то важное. То, что заставляет идти вперед, то, что привело ее сюда, к Ридену.
И это... захватило Ридена? Айра сцепила зубы, осматриваясь по сторонам в искривлённой Тенью комнате.
— Я знаю, что ты здесь, — сказала она куда-то в пустоту, не повышая голоса и бросая взгляды на нить. — Ты знаешь, что я тут. Не хочешь поговорить, демон?
— Айра? Что происходит? — голос Ридена стал чуть более настойчивым, хоть и сонным, и он положил руку на плечо волшебницы. Ее обдало волной… отсутствия. Глубины. Пустоты. Да так сильно, что ее духовная проекция едва не выпала из Тени, вытолкнутая оттуда, как толща воды выталкивает сухой лист. — Ты меня слышишь? — похоже, это секундное воздействие почувствовал даже потрошитель.
На вопрос Айры ответила лишь тишина. И тогда она поняла, что именно не так. Это не было просто Тенью, потому что вокруг не вилось ни одного виспа; она не могла почувствовать даже отдаленного присутствия ни одного миролюбивого демона, пусть самого мелкого, ни одного дружелюбного духа. Обычно густо населенная Тень, постоянно меняющаяся и откликающаяся на малейшее дуновение эмоции, застыла насекомым в янтаре, и единственными живыми существами в ней сейчас были лишь сама эльфийка да ее потрошитель.
— П-пусти! — Айра с трудом спихнула руку Ридена с себя, словно успела жутко устать. Это место... это был не просто сон, порождённый духом, и не просто кошмар, созданный демоном — это был чей-то домен. И Риден оказался здесь. В какой момент это произошло, когда он мог попасть в цепкие лапы хозяина этого места? Видимо, пока её не было с ним. Демоны Тени!
— П-послушай, — приходя в себя и пытаясь вновь установить концентрацию, сказала девушка, — мы сейчас находимся в чьих-то владениях в Тени. Твой сон... тебя затянуло в нём сюда. И я думаю, что всё это связано с той нитью, что сейчас держит тебя за шею и тянется куда-то вдаль, в туман. Ты не видишь этого, но я вижу. Ты веришь мне? Прошу, скажи, что веришь, — хотела было она взять его за руку, но тут же опомнилась.
“Она лжет”.
Голос Айра услышала так, будто он исходил отовсюду одновременно. Риден нахмурился, потряс головой, словно пытаясь таким образом улучшить способность слышать. Черная нить стала чуть ярче, уже не так расплываясь, и вместо клубящихся теней на шее потрошителя проступила призрачная форма, напоминающая рабский ошейник, с тяжелым навесным замком, а нить постепенно обретала очертания цепи, тянущейся в невидимые дали, пропадающей в тумане, который почему-то стал куда ближе к окну, чем несколько минут назад. Магесса попыталась сконцентрироваться и уловить чувство, которое транслировал демон. Сомнение? Смирение? Недоверие? Все смешивалось, но главной темой было не это. Сосредоточившись сильнее и напрягая всю свою волю, чтобы проникнуть в суть демона, Айра на мгновение увидела перед собой нечто совсем иное. Не комнатушку в таверне и даже не Ридена, а неестественно густую темноту, освещаемую лишь светом невидимой свечи. Девушка опустила взгляд. Она стояла на краю идеально круглой формы ямы, вместо земли под ногами было какое-то кровавое месиво, и этот край двигался. Яма ширилась, будто затягивая в себя окружающий мир. Она пахла разложением, гниющей плотью, старыми ранами.
“Пустота”.
Айра не могла окончательно понять, что именно это за демон. Отчаяние? Голод, питающийся целями? Когда настоящий облик домена вновь уступил место иллюзии таверны, слегка побледневшая колдунья подняла взгляд на потрошителя.
— Риден! Что бы ты сейчас не чувствовал, борись! Думай о чём угодно, но не о том, что лезет в голову. Напрягись, сопротивляйся! — сжав кулаки, девушка рыкнула. — Чего тебе надо, демон?! Я не оставлю его в твоих цепях!
Потрошитель не ответил. Вместо этого он просто стоял, опустив голову так, что она практически не видела его глаз. Подняв руки к вискам, он устало потер их, не замечая, как гулко звякнула цепь, становящаяся тяжелее даже на вид и давящая, тянущая его к полу.
— Нет, Айра… не надо. Лучше оставить все как есть. Мы же можем жить своей жизнью, помнишь? Лучше не смотреть. Не вспоминать. И не думать, — голос Ренна звучал ровно, так, словно он уже давным-давно убедил себя в том, чтобы не замечать этот чудовищный ошейник. Только в реальном мире его было не видно столь же отчетливо, как здесь, где каждое чувство имеет свое проявление. — Давай уйдем отсюда. Мне не нравится этот сон, — попросил он, однако как только он договорил, на плечо Айры легла знакомая рука, и с силой, хоть и не резко, повернула ее в другую сторону.
“Это ты сделала”.
Риден смотрел на нее, но это было не его лицо, и не его глаза. Пустые глаза, неестественная, не двигающаяся улыбка, как у манекена. Это был его голос, но он доносился из-за плотно сжатых зубов, поблескивающих в полутьме комнаты. Пустота затягивала, пытаясь выдавить из ее все то, что было важно: воспоминания, которыми она дорожила, которые ненавидела, которые причиняли ей страдания и счастье.
“Я могу помочь тебе. Я могу помочь вам всем”.
Айра тихо захрипела, но всё-таки заставила себя резким движением скинуть тяжёлую руку демона с себя. Нет, эта тварь не была похожа на тех демонов, что привыкли изучать маги Тедаса. Это было что-то... новое?
— Уйди... прочь! — падая на пол, на выдохе крикнула она. Что она сделала? Не вспоминать? Не думать? Она лжёт? Отползая спиной подальше от монстра, эльфийка начала догадываться о чём именно идёт речь...
— Что тебя породило, дух?! — вскочив на ноги, громко спросила бледная колдунья, бросив отчаянный взгляд на Ридена. — В чём твоя цель? Твой смысл существования?
Ответом были не слова, а чуть более оформившееся чувство. Чужое чувство, которое коснулось разума Айры. Забвение. Пустота. Глубокая черная яма, похожая на загноившуюся рану, только не на теле, а в самом разуме. Рану, которая никогда не превратится в заживший шрам. Нечто, созданное искусственно и неосторожно, сотворенное множеством отпечатков Тени, которые остались там, забытые и запертые на ключ. Ненастоящий Риден, продолжая улыбаться, поднял палец к губам и прижал. Кончик пальца вытянулся, превращаясь в подобие когтя, а потом — обретая форму причудливого ключа.
“Тс-с-с”.
А затем он исчез. Просто растворился, распался на тени и пропал, оставив после себя липкое ощущение прикосновения чего-то неестественного. Другие демоны были не похожи на него. Они воплощали самые древние пороки человеческого рассудка — гордыню, жадность, тщеславие и спесь. Этот рядом с ними выглядел бы, как сшитое из кусков чудовище по сравнению с нормальным человеком. Обернувшись, Айра едва не вскрикнула от неожиданности и боли: Риден тоже исчез. Ставни качались на неощутимом ветру, но ни цепи, ни ошейника, ни ее мужа не было.
Айра резко поднялась на кровати, ощущая холодный пот на лбу. Тень осталась позади. Дыхание сбилось, а сердце безумно колотилось. Да, она поняла. Именно она стала виной всему происходящему с Риденом. Опять.
Эльфийка резко перевела взгляд на проснувшегося потрошителя и, зажмурившись, крепко обняла его, уткнувшись лицом в плечо.
— Это всё я... Всегда я... — тихо произнесла она.
Риден сонно моргнул и посмотрел на нее. На какой-то миг Айра похолодела от ужаса, ибо в этих глазах промелькнуло непонимание. Будто бы потрошитель не узнавал ее. Но оно прошло так же быстро, как и показалось. Повернувшись, он обнял девушку и прижал к себе, погладив ее по волосам.
— Все хорошо, — прошептал он. — Кошмар приснился?
— Нет, он приснился нам, — ответила она. — Риден... как долго ты думаешь о том, чего не можешь вспомнить? И как часто тебя одолевают эти мысли?
— Ты о том… случае с демоном? Стараюсь не думать. В последнее время не вспоминал, — ответил потрошитель с легкой ноткой удивления и одновременно печали в голосе. — Мне казалось, что чем больше я об этом спрашиваю, тем хуже тебе. Ты всегда становилась грустной, когда мы говорили об этом. Да и потом, я подумал, зачем ворошить прошлое? Как ты сказала, эти воспоминания утеряны навсегда. Может, лучше и вправду просто забыть об этом. Почему ты спрашиваешь? — он посмотрел в потолок, инстинктивно проведя языком по зубам. — Я не помню, что мне снилось. Кажется, я видел тебя во сне.
— Да, ты видел меня. А я видела то, что идёт за тобой по пятам. Мысли об утерянном прошлом разъедают тебя изнутри. Ты... ты пытаешься не думать об этом лишь потому, что от этого расстраиваюсь я. Но не потому что сам готов отказаться от утерянного, верно? — с грустью глядя на лицо мужа, спросила она.
Неваррец нахмурился. Теплота, которую лишь мгновение назад излучали его глаза, исчезла, как исчезает солнце под наползающей грозовой тучей. Он медленно качнул головой. Жест отрицания.
— Айра, хватит. Отпусти уже это. Забудь, — взяв девушку за подбородок, он приподнял ее лицо. — Мы оба можем забыть. Ты была права, всегда права, так зачем снова бередить раны? Ничто за мной по пятам не идет, кроме призраков прошлого, которые мне больше не нужны. И если раньше я действительно старался не говорить об этом, чтобы не расстраивать тебя, то в последнее время начал понимать. Все это неважно. Ты веришь мне? — она будто бы услышала свой собственный голос, эхом прозвучавший в этом вопросе.
— Риден... дело не в вере, — замешкавшись, ответила она. — Я видела его. В твоей ране сидит паразит. Это... демон, которого я никогда раньше не встречала. И он медленно пожирает тебя. Ты прав в том, что мы можем это отпустить. И я хочу это отпустить. Но ты должен захотеть этого тоже. Захотеть даже не ради меня, а ради себя. Это твоё прошлое, Риден, и именно ты должен оставить его позади. Я верю, что ты можешь, но сейчас ты этого ещё не сделал. Он сидит в тебе и держит цепь вокруг твоей шеи.
— Я ведь предложил тебе уехать в Риалто. Или куда-нибудь еще, куда захочешь. Но ты продолжила настаивать. Влезла в мой разум, — голос Ридена окончательно изменился, став безэмоциональным и каким-то чужим. Он продолжал смотреть в ее лицо, не отпуская, держа ее холодной рукой. — Заглядывала в бездну. Отступись сейчас, пока еще не поздно, иначе… — рука соскользнула на шею Айры, погладила, почти нежно, а затем с силой сжалась. Столь неожиданно, что эльфийка даже отреагировать не успела. Она не ждала подобного от Ридена. Или… подозревала?
Пустыне глаза смотрели на нее тем взглядом, который забыть было невозможно.
— Иначе ты станешь ее частью, — закончил чужой, улыбнувшись. Пустота посмотрела на нее в ответ, и этот взгляд был почти невыносим; не потому, что навевал мысли о забвении, а потому, что был знакомым. Почему Айра не замечала этого раньше? Она ведь уже видела этот взгляд, точно такой же, отстраненный, будто потерянный в подсознании. Только не придавала этому значения. Замечала краем глаза и списывала на глубокую задумчивость или медитацию. Этот ошейник появился не сегодня. Он был здесь уже давно, проникая, как капли воды через трещину, пока трещина не превратилась в сквозную дыру.
Полноценная одержимость.
Айра вся напряглась, словно натянутая струна. Если Риден уже проиграл бесповоротно, то демон вполне мог свернуть ей сейчас шею. Если же это приступ, то надо было его пережить.
— Отпусти меня, — твёрдо произнесла она, ощущая слабую дрожь по телу.
Одержимый (а Риден походил именно на него, по крайней мере, в эту секунду) поднялся и склонил голову набок, не убирая руки. Пальцы его сдавливали хрупкую шею эльфийки, оставляя на ней темные пятна синяков. Наверное, именно так чувствовал себя настоящий Риден — чувствовал невидимые тиски, выдавливающие воздух из легких, видел, как перед глазами все расплывается и распадается, а когда-то сильное тело превращается в покорную, дрожащую тварь? Он смотрел на нее. Пустой взгляд ни на миг не отрывался от лица магессы. И он не боялся ее.
— И что ты сделаешь, м-м-м? Убьешь меня? Давай, убей. Пронзи сердце, перережь горло. Может, так будет даже лучше! — он неестественно и тихо хохотнул, облизнулся, и Айра заметила кровь на языке. Риден научился не резать его о зубы. Это был не Риден, теперь демонолог была в этом уверена.
— Нет, убить можешь только ты меня, — сдавленно сказала Айра. Боль от хватки потрошителя приходилось терпеть. Всё же Ренн был сейчас задавлен, раз даже не пытался расслабить руку. — А потом что ты сделаешь? Уведёшь его в лес? Спрячешь ото всех, чтобы сожрать изнутри? Ты мог бы сделать это и раньше... или ты был слаб?
Чудовище не боялось, но и эльфийка просто так сдаваться не собиралась. Она действительно могла использовать магию или оружие… надо было только дотянуться до кинжала на поясе. Но хуже тут будет не демону, а самому Ридену.
Потрошитель медленно поднял руку, которая сейчас была свободна и плетью болталась сбоку. Пошевелил пальцами, словно бы привлекая внимание эльфийки к белым шрамам, появившимся только вчера.
— Он сам призвал меня, — усмехнулся демон. — Кровь сильна… а драконья кровь — еще сильнее. Мне нужна была лишь капля. Теперь я… — он замолчал, словно бы колеблясь и подыскивая нужное слово: — ...истинный.
— Гордишься собой наверно? — сквозь боль на лице Айры появилась насмешливая ухмылка. — В Тени бесчисленное множество демонов, и даже ты не будешь уникален. Я видела своими глазами, как боролись с голодом, и наблюдала за одержимой желанием. Всех вас можно перебороть. И ты не исключение, новый демон. Я найду способ. Или кто-то другой найдёт. Сколько, думаешь, у тебя осталось времени?
Ренн вздрогнул и поднял взгляд к потолку, словно мог там увидеть то, что было недоступно взору эльфийки. Он молчал, долго, вслушиваясь в тишину и ее отголоски, и ни один мускул на знакомом и родном лице не дернулся. Потрошитель всегда был эмоциональным и порывистым, и видеть его столь апатичным было непривычно и больно.
— Пустота ширится. Они делают меня сильнее, — наконец проговорил он, вновь переводя глаза на магессу. — Ты задаешь неправильные вопросы, маг. Ответь себе на такой: сколько времени, думаешь, осталось у него? — одержимый постучал пальцем по собственному виску. — Пустота ширится. Они слабеют. И он ослабеет тоже. И тогда пустота проглотит его, как и ту часть, которую ты уничтожила своими руками.
— Сколько бы ни осталось у него времени, я остановлю тебя раньше. Отпусти меня, демон. Я тебе сейчас ничего не сделаю, — силясь делать вздохи, процедила сквозь зубы девушка.
Лицо потрошителя осталось каменным, но хватка усилилась; еще несколько минут, и Айра потеряет сознание от нехватки воздуха. Он мог бы убить ее прямо сейчас, но в какой-то момент пальцы Ренна разжались, и девушка упала на пол, задыхаясь и хватаясь за горло, будто силясь выцарапать долгожданный кислород, наполнив им легкие. Перед глазами плясали черные пятна. Пинок в живот заставил ее перевернуться, снова захрипев. Одержимый занес кулак и оскалился, но тут же по его телу пробежала дрожь; он замотал головой, отступив и стукнувшись спиной о столик, над которым раньше висело злополучное зеркало, сжал голову так, что услышал шум в голове. До Айры донесся скрип зубов.
— Нет… ты не причинишь ей… вреда, — выдохнул Ренн, повернулся и с силой ударился головой о стену. Из разбитой брови потекла струйка крови, заляпывая ресницы и скользя к подбородку.
Айра держалась за горящее горло, пытаясь хоть немного собрать взгляд. Риден боролся, пусть эта борьба и была уже чем-то вроде последних попыток тонущего человека удержаться на воде. Но эльфийка точно знала, что он будет пытаться так долго, как только сможет.
— Сражайся... — хрипло произнесла она, мотнув головой. — Прошу…

 

18+

Помутнённый взгляд поднялся на воина. На его лице застыла перекошенная маска, словно из-под кожи пыталось выбраться нечто, что ненавидело все, составлявшее личность Ридена. Пустота, засасывающая во тьму волю и убивающая память и чувства, целеустремленность и самопожертвование, разрушающая личность в самых глубинных ее проявлениях. Но даже самое сильное чувство, которое неваррец знал, теперь искажалось и превращалось в истерзанный, полумертвый кусок плоти. Такой же, как и его разум. Он сделал несколько шагов вперед, схватив эльфийку за волосы и приподняв ее так, чтобы заглянуть в лицо. Был и третий игрок в этой схватке — тот, который сражался так яростно, как не смог бы ни один другой человек. Драконья кровь бурлила и рвалась наружу, чувствуя угрозу со стороны невидимого врага, впившегося черными нитями в само его существо. Драконья кровь должна была стать тем, что управляет потрошителем, а не уродливая сущность, сплетенная из забвения и оформившаяся в чудовище.
Глаза Ридена полыхнули красным. И Айра узнала этот цвет. Внезапно она ощутила себя... жертвой? Загнанной в угол. Шею всё ещё ломило от хватки, но колдунья могла бы попытаться достать кинжал. А сможет ли её заклинание противостоять силе драконьей крови и демона одновременно? Внутри всё сжалось.
— Н-не надо, — едва слышным шепотом пробормотала она, пытаясь будто окаменевшей от страха рукой потянуться к поясу.
Возможно, если бы у Айры было больше времени все обдумать, она предприняла бы что-то. Возможно, она даже попыталась бы взять Ридена под контроль, как уже делала до этого в особняке Аматы. Возможно, это сделало бы только хуже или убило бы потрошителя. Однако возможности не всегда равны действиям, а предположения — бесконечно далеки от фактов. Последняя попытка неваррца вытеснить демона с треском провалилась, позволив безумию выплеснуться наружу, как из переполненного и треснувшего кувшина. Удар по лицу заставил эльфийку едва ли не отлететь к окну; голова зазвенела, как колокол, а боль пронзила виски, пульсирующая и лишающая сил. Как сквозь толстую стену до ее ушей донесся нечеловеческий рык, а острые зубы впились в бедро, прокусывая одежду, словно та была сделана из тонкой бумаги. Клыки сжались, будто почуяв кровь, и выдрали кусок мяса. Боль в голове Айры показалась легким покалыванием по сравнению с той, которая пронзила ее бедро.
Изнутри эльфийки собрался вырваться жуткий вой, но едва она раскрыла рот, как сверху на него легла тяжёлая рука, сдавившая лицо. Сейчас Айра была  даже не просто перед Риденом, потерявшим контроль, а перед настоящим зверем во плоти, освобождённым даже от тех невольных рамок, которые подсознательно могли иметься у неодержимого. Из глаз брызнули слёзы, а сквозь ладонь Ренна прошёл лишь глухой и протяжный стон боли. Здесь не помогут даже мольбы.
Потрошитель застыл, но Айра ощущала, как по его телу проходит сильная, крупная дрожь. Медленно подняв голову, он заглянул в глаза эльфийки, и прижал палец к губам. Как тогда, в Тени.
— Тс-с-с, — прохрипел он, а затем его горло разорвал хриплый, лающий смех. Демон хотел убить ее; Риден хотел спасти ее; но дракон вмешивался в мысли обоих, если у демона вообще могли быть мысли. Подождав, пока по лицу девушки не прокатятся слезы, а боль из острой не превратится в тупую, воин перевернул ее и прижал к полу. Она не знала, доживет ли до следующего дня, но в этот момент поняла, что именно с ней собираются сделать; ноги запутались в окровавленных кожаных штанах, которые чужие, незнакомые и совсем не нежные руки с нее стащили.
Айра хотела закричать, но в горле встал твёрдый ком. Она хотела вырваться, но тело было сковано в ужасе. Даже выдохнуть, казалось, стало невозможно. Крепкая рука вдавливала её голову в пол, и магесса даже не видела происходящего сзади. Зажмурившись, эльфийка сцепила зубы, а слёзы, продолжающие проступать, теперь стали литься на пол. В другом месте, в другое время и с другим Риденом она сама бы этого хотела; но только не тогда, когда его глазами на эльфийку смотрело жуткое существо, порожденное Тенью. Липкий и холодный ужас постепенно сменился тупой отстраненностью. Было ли это влиянием Пустоты, она не знала; но возможно, так было даже лучше. Вскоре она перестала бороться, и только ждала, когда все это закончится, и даже почти не вскрикивала, когда ее дергали за волосы, методично ударяя лицом об дощатый пол. Айра почти потеряла сознание, и лишь крошечный огонек ее души упрямо отказывался позволить чудовищу сломать ее. Последний удар заставил ее выпасть из реальности всего на несколько минут, но когда магесса пришла в себя, пытаясь пошевелиться, она была одна. Риден ушел, и лишь откуда-то снизу донеслись быстрые шаги и хлопанье дверью. Под ее тело расплывалось темное пятно крови из разбитого лица и прокушенного бедра, и было холодно, очень холодно; холодно было не только ее телу, но и душе.

Завалившись на бок, стуча зубами и ощущая привкус крови на губах, Айра положила руку на бедро и, стараясь хоть немного ровно дышать после пережитого, ослабленной магией остановила кровотечение. Но больше сил уже не было. Съёжившись, девушка обняла себя за колени и закрыла глаза. Так холодно и больно...
И лишь на самом краю пытающегося сопротивляться пустоте сознания в этот момент у неё промелькнула одна мысль: она найдёт этого демона. Найдёт и заставит его заплатить.

 

— Ваше Превосходительство, они прибыли.
Высокий и худой мужчина, стоявший на коленях у последней, наверное, сохранившейся в Орлее статуи Андрасте, спасенной из руин Вал Руайо, не отреагировал. Его глаза были закрыты, длинные волосы спадали на лицо, а руки были сложены в молитве. Лишь дочитав ее, он поднялся и обернулся, поправив плащ, закрепленный на сильверитовом наплечнике, и улыбнулся своему гостю. Пронзительные голубые глаза смотрели, казалось, прямо в душу — или так говорили последователи, знавшие Его Превосходительство не понаслышке. Самому же посыльному показалось, что глаза у него холодные и почти неживые, как у умирающего. Это действительно заставляло как будто съежиться, а в сердце расползалось желание немедленно покинуть цветущий сад посреди огромного ничто, сокрытый от глаз еретиков и их предводителя-Архидемона.
— Благодарю тебя, Сэмюэл. Хочешь помолиться со мной? — спросил он как бы между прочим. Голос у этого человека был спокойным и ровным, даже доброжелательным, однако посыльный прекрасно знал, что это не было просто вопросом. Он замялся.
— Я уже молился Создателю сегодня, Ваше Превосходительство.
— Никогда не поздно сделать это еще раз. Наши молитвы, хоть и не достигнут никогда ушей Пророчицы и Ее божественного Супруга, могут дать нашим душам успокоение и веру, — закончил он и кивнул своему собеседнику. — Встань на колени.
Посыльный, которого назвали именем Сэмюэл, колебался. И лишь когда на его плечо легла рука, необычно тяжелая для мужчины, который не представлял из себя закаленного и сильного воина, выбора у него не оставалось. Два голоса, шепчущие слова Песни Света и призывающие милость Андрасте, слились в один; и Сэмюэлу на мгновение показалось, что он слышит легкое эхо. Не ответ с небес, нет — это было невозможно, но какое-то почти незаметное ощущение. Перемена в запахе цветов, окружающих его, и шуме ветерка, и в том, как каменные глаза Пророчицы вдруг стали чуть теплее. А может, все это было лишь искусной игрой света и тени? Его Превосходительство много раз говорил своей пастве, что Создатель вернется, но не сегодня. И не завтра. Но это не означало, что верующие должны останавливаться в своем походе. Ибо вера была сильнее людей, и даже сильнее богов.
Когда молитва закончилась, Сэмюэл почувствовал облегчение. И некий духовный подъем, спокойствие и уверенность. Возможно, сосредоточение и вера действительно помогали людям, в ином случае их не оказалось бы так много. Тех, кто следовал за своим лидером, показавшим путь к искуплению после того ада, который разверзся над Тедасом, после того, как уродливая морда драконьей Империи снова показалсь из-за Завесы. Настали темные времена, говорил он; времена темнейших и холоднейших из ночей, однако не стоило терять надежды. Каждый раз, когда вера была под угрозой, приходили те, кто нес ее факел, зажженный в сердцах народа, и превращали ночь в сияющий рассвет. Однажды этот факел приняла в свои руки простая дочь варварского народа, став Невестой Создателя, и ее наследие вдохновляло и вело служителей света на протяжении веков. Некоторые даже говорили, будто Его Превосходительство и есть новая Андрасте, Пророк и спаситель, но тот лишь смеялся своим тихим, почти обезоруживающим смехом и уверял, что он далеко не Пророк, и что претендовать на подобное звание для него означало либо темную ересь, либо обычное человеческое суеверие. Нет, утверждал он, не нужно быть приближенным к богу, чтобы выполнять его волю и следовать его учению. Не нужно быть Пророком, чтобы увидеть, к какой катастрофе идет любимый им Тедас и населяющие его народы, оказавшиеся под пятой жестокой лжебогини. Все, от простого солдата и посыльного до служителя почившей Церкви, вносили свой вклад в последний Священный Поход против ереси.
Иногда Сэмюэлу казалось, что Его Превосходительство, даже когда улыбается и ведет просветительные беседы со своими последователями, душой находится где-то в другом месте. Возможно, он и сам не знал, является ли он новым Пророком или нет, но человеческому разуму не дано было охватить подобные явление и понять их во всей их загадочности. Однако знал он одно: под крылом этого мужчины собрались те, кто отказался склонить голову перед кровавой нечистью. Храмовники, шевалье, Искатели, служители и служительницы Церкви — все стекались под штандарты, символ которых уже был знаком каждому, кого коснулась рука Создателя. Сам же Сэмюэл никогда и не принадлежал к церковной структуре. Он был одним из тех, кто однажды помог радикалам (так Имперские псы называли людей, что не соглашались просто ждать, пока по их души придут каратели, а наносили удар сами), и чуть не оказался за это на виселице. Он был обычным орлесианским посыльным, родители же его держали небольшую ферму, в которой расквартировались теперь черные плащи. Его Превосходительство спас не только его душу, но и жизнь; а псы Крауфорда потерпели поражение и получили по заслугам. И хоть вела его поначалу только месть и горькая злоба, да и принять смирение и веру снова оказалось труднее после всех тех ужасов, что видела семья Сэмюэла, он пытался. Честно пытался взглянуть на происходящее отстраненно, думать не только о своей презренной шкуре, но и о других, об их благе. Его Превосходительство показал ему путь заботы обо всех несчастных, кто оказался на пути Тевинтера, но личная обида пока что вытесняла самопожертвование, о котором так любили проповедовать сестры.
— Значит, — прерывал задумчивость Его Превосходительство. — Они прибыли? Вы разместили наших гостей как подобает, я надеюсь?
— Так точно, — Сэм все еще не избавился от привычки прислуживать, хоть и старался сделать это на протяжении последних лет. К счастью, никто не требовал от него невозможного. Мягкая улыбка предводителя придала ему уверенности, и он продолжил: — Также поступили сообщения от наших разведчиков. Все идет ровно так, как вы приказали. Никаких проволочек.
— Благодарю Создателя, что направляет наш путь, — склонив голову, произнес мужчина в плаще и доспехах. — Впрочем, на Создателя надейся, а сам не плошай. Я должен вернуться в свой шатер, так что откланяюсь. Благослови тебя Андрасте, Сэмюэл. Ты хороший человек.
— Спасибо, — как-то неловко поблагодарил его посыльный и чуть поклонился. Проводив взглядом удаляющуюся спину в белоснежном плаще, он подумал, что иногда уверенность и спокойствие Его Превосходительства нагоняли некий странный трепет. Даже страх, если можно было так сказать. Ни один человек после всего произошедшего не мог остаться равнодушным, и многим приходилось сражаться с ужасом и желанием сдаться; но только не ему. Он был нерушим, как скала.
Ветер стих, и молчаливая статуя Пророчицы взирала на лагерь, выросший у подножия скал; на цветущий сад там, где раньше была лишь растрескавшаяся почва. Что-то начиналось — или возрождалось из пепла, и Сэмюэл это чувствовал, как чувствовали все до единого, собравшиеся под новыми знаменами новых героев и спасителей Тедаса. Боги оказались не в силах изменить мир, колоссы на глиняных ногах осыпались осколками и пылью, но надежда все еще жила в сердцах многих. Надежда на то, что настанет день, когда зло и ересь окончательно будут стерты с лица земли, и Создатель вернется к своим детям, увидев их горькие слезы. Плач по погибающему творению божественной воли. Они предали своего бога и возвели на трон порождение ужаса и смерти.
Но это не конец. Из искры разгорится пламя, сказал он, и то, что должно быть убить их, даст толчок к началу чего-то грандиозного, чего-то воистину… божественного.

 

 

 

 

Трущобы Минратоса — пожалуй, самая опасная и темная часть города, куда, словно крысы, сползаются те, кому не по карману или не по чину жить в более обеспеченной его части. Впрочем, здесь живут не только попрошайки и криминальные элементы — в последние годы трущобы стали наполняться бывшими рабами и бедными сопорати, а также беглыми магами из других стран, в особенности из Неварры и Ривейна, которые оказались не в состоянии найти хорошо оплачиваемую работу в столице. Трущобы знамениты тем, что именно здесь можно найти не только неприятности на свою голову, но и то, что в другом месте было бы запрещено или вовсе не существовало бы. Маги крови, занятые запрещенными экспериментами, переехали сюда подальше от глаз нового правительства и Легиона. Ходят слухи, будто именно здесь обретается загадочное Сопротивление — горстка смельчаков, из местных жителей и эмигрантов, которые не желают мириться с тяжелым положением вещей в Империи и планируют переворот против власти Верховного Жреца Крауфорда, однако ни один рейд на трущобы не принес доказательств их существования.

 

Подлокации Трущоб (новые подлокации могут быть открыты по ходу игры):

 

Старая медоварня
Одно из самых древних зданий в трущобах, построенное еще во времена перед первым Мором гномами, а потому простоявшее практически не развалившись многие столетия. Правда, сейчас она запущена и лишь некоторые нищие со страхом перешептываются между собой о том, что несколько раз ночью видели на входе в медоварню подозрительных людей в темных плащах, а иногда из щелей заколоченных окон лился странноватый свет. Впрочем, у обитателей трущоб никто никогда не спрашивал их мнения, а потому редкие патрули, забредавшие на территорию, примыкающую к медоварне, ничего подозрительного ни рядом, ни в ней самой не обнаруживали, лишь пыль да паутину на древней гномьей кладке.

 

Литейная
Как ни странно, она все еще функционирует. Но, в отличие от других производств, расположившихся в Жилом или Базарном квартале, литейная находится в сердце трущоб. И не только потому, что пары металлов вызывают тяжелые болезни среди населения и никто из чуть более успешных горожан не желал селиться возле этого уродливого здания, над которым вечно клубится черный дым; но и потому, что литейная издревле считается населенной ужасными призраками мертвых рабочих. Легенда, ходящая среди жителей трущоб, гласит, что несколько веков назад литейная принадлежала богатой семье Виттерис, которые управляли своим бизнесом железной рукой. В один прекрасный день госпожа Виттерис с детьми приехала в литейную и принялась отбирать рабочих, которые не справлялись с жуткими требованиями хозяйки и должны были стать примером для остальных. Госпожа Виттерис с явным удовольствием пускала нерадивых бедняков на свои кровавые ритуалы, попутно объясняя собственным детям, почему ее поступки — вполне нормальны и даже нравственны. Но в этот день рабочие не стали смотреть, и, дождавшись, пока госпожа Виттерис отвлечется на очередного беднягу, ударили ее железным ломом по голове. Говорят, она была еще жива, когда ее бросили в чан с кипящим металлом, а ее крики и требования мести все еще можно услышать в стенах литейной. Что стало с детьми госпожи Виттерис, история умалчивает, но местные иногда добавляют, что ночью в литейной можно услышать отраженный эхом веселый детский смех.

 

Приют
Один из самых крупных — и бедных — приютов в Минратосе находится на самой границе с трущобами и Базарным кварталом. Управляющая приютом, некая Сэди, категорически против того, чтобы к ее имени добавляли «госпожа» или еще какой титул. Сэди работает в приюте уже несколько десятков лет, и видела на своем веку всякое, пережила осаду кунари, войну с эльфами Соласа, переворот архонта Тиберия и приход к власти нового Верховного Жреца — ей все нипочем. Политика мало ее интересует, хотя если ее уговорить, она могла бы рассказать много интересного о жизни в городе. По ее собственным словам, эмигрировала в Тевинтер почти девочкой, вместе с родителями-магами, бежавшими из Ферелдена. Сама магическим даром не обладала, и ничего лучше, как помогать другим детям, оказавшимся одинокими в большом городе, ей в голову не пришло. Обычно в приюте находится от двадцати и больше детей, но послевоенные годы многих оставили сиротами, и приют переполнен, как и другие подобные места в Минратосе, что привело к увеличению числа беспризорников в трущобах.

 

Подземные тоннели

Древняя система водостоков и канализации Минратоса не раз подвергалась перестройке, улучшению и переносу, но тоннели, вырытые под трущобами, остались. Большая часть этих переходов высохла, превратившись в некое подобие крысиных ходов, которыми пользуются различные криминальные элементы и просто бедняки, у которых нет денег даже на халупу в трущобах. О тоннелях знают в Легионе, но предпочитают обходить их стороной, поскольку эти ходы очень опасны не только возможностью засады, но и просто тем, что они в любой момент могут обвалиться. Поговаривают, будто в тоннелях живут жуткие твари, смытые в канализацию после странных алхимических опытов и выросшие до гигантских размеров. Хотя даже если это и неправда, то алхимики действительно сливали сюда большое количество химикатов, что сделало долгое пребывание в канализационных стоках трущоб вредным для здоровья.

 

Лаборатория доктора Нотта

В отличие от своих товарищей по ремеслу, маг-алхимик доктор Нотт предпочитает обретаться в трущобах, благо именно здесь никто не задаст лишнего вопроса об исчезновении очередного сиротки с улицы или обнищавшего горожанина. Прежде Нотт жил в Базарном квартале, продавая различные смеси дамам преклонного возраста и джентльменам, имеющим проблемы с потенцией, но несколько лет назад это скучное ремесло надоело эмигранту из Неварры, и он перенес свои изыскания в трущобы. Официально же доктор Нотт погиб во время взрыва перегонного котла, уничтожив свой дом и все улики своего существования. Местные жители одновременно боятся и восхищаются таким соседством, ибо за довольно-таки существенную цену могут толкнуть своего приятеля доктору на эксперименты. Также Нотт охотно скупает всякие безделушки, которые иногда обладают магическим эффектом, а изредка даже отдает ненужные ему алхимические зелья за бесценок.

 

 

 

Базарный квартал - второй по величине после Жилого квартала Минратоса, в основном представляющий собой множество торговых лавок, площадей и развлекательных учреждений. Именно здесь находится Гладиаторская Арена и самый крупный магический эмпориум в Империи, а также библиотека, Серебряный Шпиль - академия магов - и несколько школ для обучения жителей Тевинтера, не владеющих даром. Место это привлекает не только местных жителей, но и является приманкой для туристов из других регионов Империи, недавно ставших ее частью. Амбассадория гномов и посольства иных провинций находятся рядом с Серебряным Шпилем. Впрочем, зевакам стоит опасаться - тут повсюду полно карманников, а в узких аллеях могут поджидать и чуть более серьезные проблемы. Торговая Гильдия гномов неофициально владеет территорией Базарного квартала, так что ничто не происходит здесь без их молчаливого одобрения, а попытки обмануть торговцев приведут к плачевным последствиям для подобного умника. Приезжим в этом квартале довольно легко найти место, чтобы отдохнуть - множество таверн и трактиров, от дешевых до самых дорогих, к их услугам.

 

Подлокации Базарного Квартала (новые подлокации могут быть открыты по ходу игры):

 

Площадь драконов

Так прозвали главную торговую площадь в этом квартале, хотя она носила когда-то официальное название, которое уже все забыли - многочисленные статуи и отличный вид на храм Разикаль сделали свое дело, и теперь площадь драконов стала центром увеселений и казней в городе. Поскольку ушлые торговцы быстро поняли, что казни, приезжие театры и цирковые представления привлекают очень много зевак, вокруг площади и на ней самой вырос огромный, постоянно шумящий и пахнущий всем, от лошадиного навоза до утонченных специй, базар. Именно здесь происходит все самое интересное, и именно это место в первую очередь привлекает приезжих из других провинций. Раз в полгода тут происходит воинский турнир, заменивший когда-то популярный в Неварре и Вольной Марке Большой Турнир. Рядом располагаются многочисленные лавки, если не считать перевозных прилавков и палаток с товаром - кузницы, оружейные, алхимические магазины, и прочее, включая торговлю животными от лошадей до экзотических сегеронских кошек.

 

Храм Разикаль

Храм представляет собой лишь немного перестроенный и осовремененный старый Круг Магов Минратоса. Расположенный близ базара и торговых точек, он как нельзя более выгодно привлекает внимание каждого тевинтерца, который хоть раз выходил из дома и покупал что-нибудь. Это служит целям миссионеров, стремящимся распространить веру в новую богиню любыми способами. Внутри, впрочем, теперь располагается статуя Маркуса Селестия, а снаружи строение окружают бронзовые драконы. В новой вере Маркус занял место "божьего сына", хотя более просвещенные имперцы прекрасно осознают, что на самом деле между ними нет никаких родственных связей, и что Маркус Селестий стал всего лишь первым окном богини в мир, однако простому народу об этом знать было необязательно. Детали связи магистра и драконицы оставались сокрытыми почти ото всех, за исключением Верховного Жреца. Храм также занимается и благотворительностью, хотя многие из его бывших руководителей и высшего духовенства оказались на плахе после того, как отказались изменять свои проповеди. Говорят, что многие из служителей Храма в итоге избежали казни и оказались в Сопротивлении, а другие - присоединились к радикалам.

 

Университет Магических Искусств "Серебряный Шпиль"

Бывшая резиденция Черного Жреца, Серебряный Шпиль, была переорганизована в Университет Магических Искусств - теперь не было нужды в храмовниках, а надзор за юными дарованиями осуществляли сами старшие маги. Ритуал Усмирения одним из первых законов новой Империи был объявлен запрещенным, как и многие другие магические практики вроде некромантии. Магия крови, конечно же, осталась, однако из-за отстутсвия такого количества рабов приходится идти на некоторые ухищрения, однако для экспериментов Круг часто закупает государственных рабов из пленников-кунари и эльфов - с благословения и разрешения Верховного Жреца. Некоторые самые смелые эксперименты даже получают финансирование и поставки небольшого количества драконьей крови, которая также идет в использование при создании потрошителей. Ритуалы проводятся в Университете, и пока что потрошители, созданные в Империи, показали себя лучшими воинами, чем даже легендарные преторианцы. В остальном круг почти не изменился, тут все также готовят магов, разве что стало чуть больше свободы и чуть меньше надзора.

 

Амбассадория

Гномье посольство, устоявшее в Минратосе через все войны, катаклизмы, Моры и прочие неприятности, не изменилось практически никак - все та же знакомая архитектура Кэл Шарока, сильно выделяющаяся на фоне готических шпилей и ажурных окон, с квадратными и угловатыми формами из золотистого гранита. Здесь происходят те сделки, которые во много десятков раз превышают обычные отношения покупатель-клиент, и именно здесь находится действующий глава Торговой Гильдии в Империи. Через него проходят все важные новости о караванах, поставках, раскопках и прочих действиях, которые совершаются Торговой Гильдей. Официально Гильдия находится под юрисдикцией посольства гномов, которое, в свою очередь, подчиняется законам Минратоса, но только официально. По сути это практически независимая организация, преследущая лишь собственные цели. Также рядом с Амбассадорией находятся и другие посольские палаты для представителей провинций, однако они и вполовину не так могущественны и представляют собой скорее бюрократические маски.

 

Магазинчик чудес господина Векстера

Пожалуй, самый интересный магазин в Базарном квартале, продающий, по заверениям самого владельца, уникальные вещи. По большей части это хлам для привлечения туристов, но иногда попадаются настоящие артефакты, карты, редкие книги и даже драконьи яйца, однако последнее запрещено к продаже и исчезло с прилавков. Чтобы найти тут что-то стоящее, надо действительно разбираться в археологии, магии и истории, в ином случае покупатель рискует заплатить существенную сумму за какой-нибудь "гадальный шар Ривейна", представляющий собой обычный хрусталь с дымом внутри. Сам же господин Векстер - престарелый дед, которому на вид лет девяносто, а то и сотня - приехал в Минратос после окончания войны с кунари. О его прошлом не известно буквально ничего, кроме того, что он очень любит природу, грибы и древние захоронения.

 

Лавка Виреникуса

Небольшая, но весьма нескромная лавка торговца Пириана Виреникуса. Создается впечатление, что какой-то шаловливый дух натаскал случайных предметов и рассыпал их по прилавку: орлессианские ковры соседствовали с марчанскими расписными вазами, вырезанные из дерева безделушки наводили на мысли о диких варварских племенах, потрепанные тома были выложены вразнобой, перемежаясь с богато украшенными предметами обихода.

Мастер Виреникус не держал наемных работников. Торговля была смыслом его жизни, его пагубной страстью, и даже превратившись из ушлого лоточника в преуспевающего дельца, он продолжал ожесточенно торговаться за каждый медяк, явно получая от этого удовольствие.

Ассортимент:

Ковер с вытканной сценой "Ложе чародейки" - 20 зол.

Черепаховый гребень, украшенный изумрудами - 10 зол.
"Дивная Хрень" Варрика Тетраса. Последнее прижизненное издание. - 2 зол.
Нефритовые четки - 2 зол.
Фарфоровая ночная ваза из покоев марчанского принца - 5 зол.
Книга "Тысяча и одна ночь тевинтерского магистра", издание второе, дополненное - 3 зол.
Шелковый платок - 1 зол.
Шелковые ленты разных цветов - 50 серебра за штуку.
Колода карт для игры в "Порочную благодать" с пикантными картинками - 5 зол.
Вишневая трубка - 3 зол.
Куртуазный роман "Невеста морталитаси" - 3 зол.
Медальон с хитрым замочком и драконом на крышке - 5 зол.
Золоченая статуя эльфийки, нагой, с распущенными волосами (с секретом) - 50 зол.
Домашние туфли из темной парчи - 10 зол.
Заколка в волосы с навершием в виде бабочки, украшенная драгоценными камнями - 10 зол.
Книга "Советник домохозяйки" - 2 зол.
Деревянная фигурка волка - 1 зол.
Резная деревянная кружка - 1 зол.
Деревянные пастушок и пастушка (скульптурная пара) - 2 зол.

Янтарный кулон с застывшим внутри скорпионом - 1 зол.

 

 

 

Жилой квартал Минратоса - это дома и поместья горожан-сопорати, лаэтан и некоторых альтусов, которые недостаточно богаты или влиятельны, чтобы построить себе жилище в дворцовом квартале, поближе к Верховному Жрецу, а это большая часть знати и мещан. Здесь также располагаются производства, слишком крупные для того, чтобы вместиться в Базарный квартал - кожевенные мастерские, незаброшенные литейные, ткацкие фабрики, гильдия каменотесов и прочие предпринимательства. Впрочем, после войны многие из не столь давно бывшие бедными и разорившимися дома пришли к процветанию и власти, даже месту в Совете - однако переносить место жительства не стали, город и так перестраивался, и их поместья остались здесь. Поговаривают, что здесь также живут те, кто имеет сильное влияние на происходящее в Сопротивлении, но слухи эти пока не подтвердились.

 

Подлокации Жилого Квартала (новые подлокации могут быть открыты по ходу игры):

 

Поместье Аврелиев

Дом Аврелиев долгое время находился в запустении, поскольку последняя живая наследница, Анна Аврелия, погибла. По странному стечению обстоятельств, Анна долгое время была супругой Маркуса Селестия, того самого, статуя которого теперь стоит в Храме Разикаль. Только через многие годы были найдены дальние родственники семейства, въехавшие в поместье и восстановившие дом из праха. К счастью, сам дом был построен на славу, хоть и несколько обгорел после пожара, вспыхнувшего в нем пятнадцать лет назад. Сейчас домом Аврелиев руководит некий Ларий. Хоть дом и не богат, но родство с бывшей женой Маркуса Селестия позволило им обрести некоторую власть, и недавно Лария даже взяли в Совет. Ходят слухи, будто Ларий Аврелий сильно недоволен тем, что его дом был столь наглым образом забыт, и считает, что он достоин куда большего богатства и влияния из-за истории с Анной Аврелией, чем имеет сейчас. Также, уже чуть пониженным голосом, некоторые злые языки распространяют слухи, будто Ларий не любит женщин. Он всеми силами пресекает подобные сплетни, зная, что такое поведение теперь наказывается еще строже, чем раньше, но слухи все равно ходят. Возможно, именно поэтому его голос на Совете почти никто не слушает.

 

Поместье Итериев

Еще одно семейство альтусов, растерявших былое влияние и богатство и оказавшихся теперь на третьих ролях в Совете, Итерии крайне недовольны новой политикой Верховного Жреца и тем, что он начал брать в Совет на равных правах лаэтан и даже сопорати. Кроме того, они лишились земель после того, как во время войны они были выжжены при осаде города. Сейчас же Итерии выживают только на продаже вина с собственных виноградников в пределах Минратоса, но этого не хватает, чтобы разбогатеть. По данным разведки Сопротивления, Итерии вполне могут оказаться выгодными союзниками, поскольку хотят вернуть старый строй с Магистериумом, рабовладением и сместить текущего Верховного Жреца, предложив своего человека на должность Архонта. Однако стоит быть осторожными: Итерии презирают "низшие касты" вроде гномов, эльфов, сопорати и даже лаэтан. Известны широкому кругу городских жителей тем, что владеют лавками в Базарном квартале, продающими различные виды дорогого вина. Популярностью пользуются марки "Кровь дракона" (красное сладкое, крепленое), "Пурпурный вечер" (розовое столовое) и "Рассветный бриз" (белое полусладкое). Также существует коллекционная марка "Итерий Максимум", купить которое можно за пятьдесят золотых. Бутылка выполнена из гномьего хрусталя и украшена золотом и драгоценными камнями.

 

Поместье Рамосов

Рамосы, хоть и никогда не были особенно богаты, да и неразбавленной кровью похвастаться не могли, все же удержались на плаву благодаря тому, что их литейные и кожевенные мастерские стали весьма полезны во время войны с кунари и эльфами. Именно это и стало тем фактом, который удержал их между статусом альтусов и статусом лаэтан. Многие другие дома альтусов, в том числе и враждебный Рамосам дом Итериев и презирающий их дом Аврелиев, были страшно недовольны подобным поворотом событий. Вражда нарастает, и некоторые уже начинают нанимать убийц и покупать яды - впрочем, обычное дело тевинтерской знати. Управляет домом госпожа Оленна Рамос, обладающая недюжинным нюхом на выгодные сделки и не испытывающая никакой особой верности ни текущему Верховному Жрецу, ни новой богине, хоть на публике она являет собой настоящий идеал верующей.

 

Дом Магнуса Ариаса

Магнус Ариас - сопорати, однако один из тех, кого уважают в городе не меньше, чем многие дома альтусов. Магнус разбогател и получил влияние тем, что создал наемничий отряд "Тевинтерские драконы", многие месяцы наравне с легионерами защищавший город. Этот отряд разросся до невиданных размеров через несколько лет после окончания осады, получив славу самых умелых воинов Империи, которых только можно заполучить за деньги. Именно Драконы по большей части получают заказы на самые сложные походы и иногда даже используются главами враждующих домов знати в собственных целях. Известны также тем, что всегда выполняют заказ тех, кто заплатит больше, и не имеют никаких моральных ориентиров. Магнус не состоит в Совете, однако это ему и не нужно - политика интересует его лишь в плане прибыльности, и хаос среди благородных имперцев ему лишь на руку. Дом его не уступает по размерам и роскоши иным домам альтусов, а власть сосредоточена там, где законы соблюдаются лишь ради приличий.

 

Дом госпожи Баттерфляй

"Домом" это назвать можно с очень большой натяжкой и только тогда, когда называющий не в курсе основного занятия госпожи Баттерфляй (конечно же, это не настоящее ее имя). Данное строение представляет собой ничто иное, как публичный дом для очень богатых жителей Минратоса, в отличие от дешевых борделей в трущобах. Сюда стекаются те, кто потерял статус раба или рабыни, привыкшие жить в роскоши и не думать о завтрашнем дне. Однако статус публичного дома не афишируется, а его работники числятся как "прислуга" госпожи Баттерфляй. Многие из них принимали у себя в качестве гостей очень высокопоставленных лиц, однако в доме царит жесткое правило никому, никогда не разбалтывать секретов. Все, что сказано и сделано в доме, остается в его стенах. Для Сопротивления дом мог бы стать источником огромного количества важных секретов, если удалось бы убедить госпожу Баттерфляй сотрудничать, но пока что эти попытки ни к чему не привели. К счастью, она так же не склонна доносить на тех, кто состоит в Сопротивлении, поэтому ее строгие моральные принципы принесли некоторую пользу. Обычно за одну ночь в этом заведении берут не меньше, чем полсотни золотых монет, и это лишь одна из самых дешевых расценок.

 

 

 

Дворцовый квартал - пожалуй, самая богатая часть города и самая малочисленная. Жить здесь могут позволить себе лишь самые влиятельные персоналии Минратоса, и именно здесь находится жемчужина столицы - резиденция Верховного Жреца. Квартал постоянно, днем и ночью, охраняется элитными войсками Легиона, так что проникнуть в него попрошайкам и наемникам практически не представляется возможным. Каждый уголок улиц и главной площади постоянно просматривается со стен замка и с постов охраны города, поэтому подобраться незамеченным невозможно даже к внешней стене дворца, не говоря уже о внутренней его части. Площадь с фонтаном, в мраморе изображающим дракона Разикаль, раздавившего символическую фигуру кунари - одна из наиболее известных и красивых достопримечательностей Минратоса. Ранее на площади находилась статуя одного из Архонтов, которая была снесена попавшим на площадь снарядом из осадных орудий кунари. Что интересно, статую заказали сопорати - и собрали на нее деньги из пожертвований. Привезенный кем-то из Орлея обычай вскоре прижился, и на дне фонтана можно заметить брошенные в воду монетки. Попытка вытащить монеты из воды карается тюремным сроком в два месяца.

 

Подлокации Дворцового Квартала (новые подлокации могут быть открыты по ходу игры):

 

Поместье Селестиев

Когда-то дом Селестиев считался практически обнищавшим и находился за пределами центральной части города, и после пожара, в котором погибли все слуги дома, а остальные таинственным образом исчезли, дом окончательно превратился в развалины. Новое поместье было выстроено после возвращения Маркуса Селестия и служило ему резиденцией тогда, когда он появлялся в столице. В текущий момент дом населяет лишь небольшая горстка слуг, чьей задачей является приведение в порядок жилища к тому моменту, когда Разикаль в обличии Маркуса решит посетить город самолично. Это бывает редко, не чаще раза в полгода, но богиня, кажется, наслаждается временем, проведенным в дворцовом квартале. Ее истинная форма, как показала практика, не позволяет ей свободно перемещаться по улицам Минратоса, так что за последние пять лет ее видели лишь носившей тело и лицо магистра. Попытка несанкционированного проникновения в укрепленное магическими замками жилище грозит смертной казнью. Попытки заговорить с магистром - тоже, поскольку официально любые вопросы правления решает Верховный Жрец, однако были случаи, когда Разикаль снисходила до разговоров и с другими людьми.

 

Дворец Верховного Жреца

Укрепленный и превращенный в неприступный монолит, дворец Верховного Жреца вмещает в себя несколько сотен слуг, легионеров дворцовой когорты, преторианцев-охранников - личную гвардию Крауфорда - а также помещения для проведения собраний Совета, цветущий сад с виноградником собственного владения, конюшню на сотню лошадей и псарню для охотничьих собак. Ни одна мышь не проскочит через несколько слоев защиты, физической и магической, что открыто говорит о паранойе правителя, однако в его случае она не кажется неоправданной. Охрана и слуги получают не только щедрое вознаграждение за труды, но и, как поговаривают, присягают Жрецу на крови. Внешний же вид дворца и его убранство остались практически неизменными со времен правления Архонта Тиберия, разве что на стенах и внутри добавилось драконьих мотивов, но им далеко до кричаще-ярких комнат и холлов Орлея. В замке присутствует даже бальный зал, однако за последнее время им практически никто не пользовался, и мраморные плиты пола покрылись толстым слоем пыли. Поговаривают, что в библиотеках дворца можно найти книги, запрещенные в любой другой точке города, и артефакты, собранные со всего Тедаса во время путешествий Крауфорда и Маркуса, но лично этого подтвердить никто не может, как и таинственных кровавых обрядов, проводимых внутри замка.

 

Поместье Виперии Виатор

Виперия - одна из самых известных и самых скандальных личностей в Минратосе, поскольку является не альтусом, а лаэтанкой, да к тому же еще и чужеземкой, приехавшей много лет назад в Тевинтер из Орлея и сменившей имя. Ее способности к интригам и использованию любых путей к власти впечатлили благородные дома Империи, и после долгих лет упорной работы Виперия стала вхожа в дома наиболее влиятельных и богатых людей столицы. Пережив войну с кунари и осаду города, женщина оказалась одной из первых, кто составил новый Совет при Верховном Жреце, и к ее слову обычно прислушивается даже он сам. К сожалению, кастовая система, делящая магов на альтусов и лаэтан, пока еще не устранена, а поэтому Виперия все еще считается ниже по сословию, чем другие маги, произошедшие из более чистокровных родов, однако ни один альтус пока еще не сошел с ума настолько, чтобы попрекать этим бывшую гражданку Орлея. Ее семья довольно велика, но больше всех в свои преемники она проталкивает собственного внука, Ромула. В данный момент Ромул пока еще не женат и служит одним из высокопоставленных командиров Легиона, сферой его ответственности является охрана жилого, базарного и трущобного городских кварталов. Также поговаривают, что Виперия и ее родственники наладили весьма неплохие связи с Торговой Гильдией и даже с некоторыми криминальными организациями из Трущоб.

 

Здание Верховного суда

Поскольку Верховный Жрец слишком занят, чтобы лично судить каждого нарушившего закон в Империи, происходит это лишь в исключительных случаях, тогда, когда преступление ни много, ни мало представляет собой угрозу всему государству. Однако будет глупо предполагать, что рассмотрениями дел особой занимается исключительно правитель Империи. Экономические и тяжёлые политические преступления, экономические же крупные споры, дела о предательстве Тевинтера и всё прочее, что находится вне юрисдикции обычных судов, рассматривается в Верховном суде Тевинтера. Помимо непосредственно судебных разбирательств Верховный суд занимается изучением судебной практики и анализом статистики преступлений, в силу чего возникает возможность внесения предложений касательно судебных законов в Совет Тевинтера. Также здесь присутствует несколько коллегий, занимающихся делами различных направленностей. Само же здание Верховного суда не выделяется на фоне остальной архитектуры Дворцового Квартала - готические шпили и стрельчатые витражи, словно вытянутые вверх, к небу, и статуя Фортуны у входа - вот и все его достопримечательности.

 

Штаб-квартира Тайной имперской службы

Паранойя Верховного Жреца отразилась не только своей охране, но и на обеспечении безопасности всей Империи. Предателей надо раскрывать, заговоры нужно обнаруживать, диверсантов и террористов необходимо ликвидировать. Тайная имперская служба, получившая немалый прирост финансирования после проведения реформ внутри страны, ныне является одним из столпов власти взошедшего на трон Крауфорда Авгура. Её представительства есть в большинстве крупных городов не только Тевинтера, но и других провинций, однако всё главное происходит именно в Минратосе. Штаб-квартира имперских агентов довольно заметно выделяется на фоне других зданий дворцового квартала — в ней практически отсутствует вся торжественность и монументальность, зато есть больше места практичности и безопасности. Трёхэтажное здание окружено высокой стеной, а окна, укреплённые решётками, сами по себе уже обычных. Ходят слухи, что под зданием находится тайная тюрьма, ведь не все невольные гости Тайной службы, оказывавшиеся внутри, выходили наружу.

 

Элитная воинская школа "Кровь Разикаль"

За последние пять лет количество желающих стать потрошителями - элитными воинами, испившими кровь дракона и получившими в обмен на это нечеловеческие силы - выросло буквально в геометрической прогрессии. Данная школа возникла стихийно, как обучающий лагерь для таких воинов, но уже вскоре превратилась в настоящую базу. Сам ритуал обычно проводится в Университете Магических Искусств, однако после него потрошитель переезжает сюда для нескольких лет строгого обучения. Такие меры необходимы, чтобы полученные умения и дисциплина помогали побороть нарастающее безумие, вызванное кровью. Кроме того, база обучает драконьих наездников - пять лет назад ездовой дракон был только у Верховного Жреца, но в военных целях драконы стали перевозить на себе и других ценных солдат, перебрасывая их на поле боя со скоростью, прежде недоступной при использовании лошадей и повозок. Сейчас потрошителей стало достаточно, чтобы сформировать из них отдельный Легион - пусть и меньше остальных, но представляющий собой грозную силу, которую используют для точных, смертельных и жестоких атак там, где это требуется больше всего. Слава у Кровавого Легиона закрепилась мрачная, но правдивая, и только время покажет, будут ли созданы Легионы по образу и подобию этого.

 

Поместье "Тихий Омут"

После казней особо рьяно сопротивлявшихся представителей Имперской Церкви имущество некоторых из них осталось без наследников и было передано во владение государства. Поместье гранд-клирика Альбия Фиделия, не успевшего завести семью в погоне за успехами в своей службе, стало как раз таким. На некоторое время опустевшее, спустя считанные месяцы оно внезапно приобрело немалую охрану и стало одним из самых скрытных мест в городе. Легионеры-стражи проинструктированы не пускать на территорию внутреннего двора никого, даже своих командиров, а внутрь самого поместья и вовсе заходят, кажется, лишь избранные. Окна практически всегда завешены плотными шторами, а слуги, подписывающиеся на высокооплачиваемую работу внутри здания, работают по более щадящему графику, чем их "коллеги" у других хозяев, но при этом по завершении каждого рабочего дня обязаны проходить процедуру очистки памяти специально выделенными магами крови. Любой, пытающийся раскапывать информацию по этому месту, допрашивать слуг или тем более стараться восстановить безжалостно вырезанные участки воспоминаний, становится целью Тайной службы. Примерно спустя три года после начала своей тайной работы, поместье слегка оживилось, хоть это и довольно громко сказано: помимо особых чародеев и магов крови стали появляться странные солдаты, одетые в тёмные доспехи и носящие маски с изображением креста на месте рта. Они никогда не разговаривают и живут только на территории поместья, появляясь преимущественно на операциях по задержанию опасных магов-преступников, до сих пор скрывающихся в менее охраняемых районах Минратоса. И до сих пор у них не было ни одного провала. За их молчаливость и тишину у поместья это место среди жителей стало довольно зловеще называться "Тихим Омутом".

 

 

 

Окрестности Минратоса включают в себя множество территорий, расположенных в пределах одного дня пути от столицы. Поскольку ландшафт вокруг города скалистый, а климат - довольно жаркий, почти тропический, прямых дорог тут практически не бывает. Скалы и леса населяют дикие животные, а порой и более опасные противники, поэтому сворачивать с трактов не рекомендуется никому. Особенно в последнее время, когда слухи о активизировавшихся радикалах ползут уже по Дворцовому кварталу. Старые и внушительные големы - джаггернауты, как их называют в Тевинтере - охраняют подступы к единственной более-менее проезжей дороге, ведущей к городским стенам. Побитые при осаде города, статуи эти все равно напоминают жителям о том, что ни разу на всю историю Империи столица не была взята осадой, и последние события стали этому только лишним подтверждением. Джаггернаутов видно даже из соседней деревни, настолько эти големы велики. К несчастью, их активация требует огромной магической силы и большого количества жертвенной крови, поэтому ради решения более мелких проблем, чем осада столицы, используют силы Легионов.

 

Подлокации Окрестностей (новые подлокации могут быть открыты по ходу игры):

 

Развалины старого поместья Селестиев

Руины сгоревшего дома едва ли не стали местом настоящего паломничества - благо это быстро пресекли, и не без усилий. После того, как в городе появился новый дом Селестиев, о старом большинство нововерующих забыли. К тому же, эти развалины не представляют никакого интереса - одни обгорелые стены, провалившийся наполовину потолок на верхнем этаже, покрывшая все ползучая черная плесень, разползшиеся картины и гобелены. После пожара многочисленные дожди размыли остатки любых улик, которые могли бы указать на причину и суть произошедшего, и расследование давно уже прекратилось. Тем более, когда сам Маркус Селестий вернулся живым и невредимым и почему-то приказал оставить его старый дом в покое. Детишки из окрестных деревень иногда набираются храбрости подобраться поближе к руинам, и активно распространяют слухи о том, что там водятся жуткие призраки, особенно страшный один из них - женщина в белых одеяниях с длинными, до пояса, черными волосами, издающая звуки, напоминающие то ли отчаянный плач, то ли злобный вой. Конечно же, никто особо не прислушивается к подобным слухам, однако деревенские, да и городские жители предпочитают обходить это место стороной - не столько из страха наказания, сколько из подсознательной тревоги. Пару лет назад там пропал один подросток, однако это дело быстро замяли, сказав, будто он подвернул ногу на развалинах и упал, ударившись головой о камень.

 

 

Деревня Звенящие Холмы

Свое название деревня приобрела из-за холмистой местности и шума многочисленных деревьев, покрывающих эти холмы. Самая обычная пригородная деревня выживает тем, что поставляет в город мясо, молоко, масло и прочие продукты животноводства, поскольку находится в центре между полями выпаса скота, несколькими крупными фермами и является перевалочным и торговым пунктом на пути к столице. Официальным землевладельцем здесь является дом Аврелиев, однако по факту огромной долей ферм и полей владеет дом Виатор, поэтому Аврелии вынуждены соглашаться на их условия сделки, иначе продукцию будут просто поставлять другими путями, а то и кто-то ночью подожжет деревню. Сами же деревенские стараются не встревать в разборки знатных господ и просто живут своей жизнью, приветствуя каждого, кто наземным путем направляется в Минратос. Пожалуй, главной достопримечательностью является трактир "Волчье логово", в котором собираются множество путников и делятся разнообразными новостями и слухами; а также приманка для туристов - говорящая коза Мишка. Есть два варианта, объясняющих данный феномен: коза либо одержимая демоном, либо за нее говорит специально обученный чревовещанию человек. Как бы там ни было, разгадать эту загадку пока не смогли, да и не особо пытались.

 

Медвежий бор

Густой лес, перемежаемый крупными скалистыми вкраплениями, давно получил дурную славу. И не только из-за своего названия - диких медведей тут не водится уже несколько десятилетий, а из-за того, что место облюбовали разбойники. Ходят слухи, что среди них теперь есть и радикалы, только и ждущие, чтобы напасть на торговый или дипломатический караван, идущий из Минратоса. Пока что произошло только несколько мелких нападений, и трудно было сказать, вина это радикалов, обычных грабителей или какой-то третьей силы, но неофициально всем путешественникам рекомендуется нанимать охрану или оставаться ближе к населенным пунктам во избежание насилия. До этого лес был отличным местом для охоты на лис, оленей и кабанов, правом на которое владели знатные обитатели Минратоса - простолюдинам охота была запрещена под страхом тюремного заключения, огромного штрафа или даже, в особых случаях, смертной казни. Сейчас же лес почти никто не посещает, поэтому разгул браконьерства поставил крест на охотничьих вылазках благородных господ.

 

Одинокая сторожевая башня

Раньше использовавшаяся для наблюдения за войсками варваров, идущими с юга, теперь эта башня заброшена, однако гномья артихектура позволила ей простоять нетронутой все эти годы. Поскольку никакие армии не штурмуют Империю, использование башни обходится слишком дорого, и она пустует. Правда, по ночам в ней видны огни - местные, особенно деревенские, часто говорят о том, что там проезжают какие-то всадники, но поскольку из башни не лезут порождения тьмы, демоны и разбойники, этим слухам не придается никакого значения. Несколько раз башню проверяли Легионеры на предмет того, не используют ли ее для шпионажа за окрестностями Минратоса радикалы, но не нашли никаких следов. Впрочем, проверяют ее и сейчас с определенным интервалом, но либо неизвестные очень хорошо прячутся, либо имеют источник информации внутри городской стражи, либо являются призраками и обычными ничем не подтвержденными слухами.

 

Ведьмин отрог

Горный ландшафт окрестностей Минратоса породил множество отрогов. Один из таких, расположенный ближе всего к деревне, носит название Ведьмин Отрог, и представляет собой сеть горных перевалов и пещер, приобретших довольно жуткую репутацию. Недавнее исчезновение целой археологической группы в районе Ведьминого Отрога еще больше отвратило население от того, чтобы подходить близко к нему; хотя многие старики до сих пор помнят, что именно там растут самые вкусные ягоды, грибы и дикие фрукты, и именно там водятся самые жирные кабаны и олени. Название этой местности берет свое начало еще во времена Древней Империи, и сама история этого места уже давно канула в небытие, но сеть пещер представляет собой огромный интерес для тех, кто испытывает болезненное желание раскапывать старые останки приключенцев, артефакты и свидетельства истории ушедшей эпохи. Последний отряд пропал совершенно бесследно - легионеры, отважившиеся осмотреть место их лагеря, нашли лишь несколько личных вещей, палаток и оборудования. Казалось, что никакого нападения не произошло - следов борьбы не было, крови и тел тоже, они просто вдруг снялись, бросили свои вещи и куда-то ушли. Осматривать дальние пещеры было слишком опасно из-за риска обвалов, поэтому исчезновение группы списали именно на него, и дело закрыли.

 

 

Нет

 

 

 

Пролог: Город Тайн (вступить в Сопротивление) - выполнено!

Собака лает - караван идет (оказать посильную помощь Торговой гильдии с поставками) - выполнено, Магнус Ариас жив и завербован.

Семь масок госпожи Баттерфляй (переманить Баттерфляй на сторону Сопротивления) - выполнено, мадам Баттерфляй не завербована (жива).

Эпидемия (найти источник заразы, поговорить с нищими/Доктором Ноттом) - выполнено, Нотт жив.

Тайна деревни (поговорить с господином Векстером) - Делия убита, коза и Керо мертвы.

Шпионы для шпионов (поговорить с Сэди о пропавших детях) - дети живы и возвращены, память не стерта.

Рупор свободы (поговорить с писцом Амбассадории) - Митару заплачено, листовки созданы (Манипуляции).

Беспокойные призраки (проверить слухи на литейной) - Виттерис уехал (убежден).

Сюжет: Если хочешь что-то спрятать... (посетить Великий Турнир) - победил кандидат от Школы Кровь Разикаль.

Методы Сдерживания (освободить агента, схваченного Кровавым Легионом) - агенты освобождены, информация о "Деметре" получена

Дом Потерянных Душ (осмотреть заброшенный дом в Трущобах) - 7 из 10 детей спасены

Тайны Прошлого (осмотреть развалины поместья Селестиев) - коробка найдена, Анна освобождена

Суд Идет (помочь оправдать агента Сопротивления на суде) - суд проигран, Шарлин освобождена из тюрьмы

Зов Мертвых (найти пещеру в Ведьмином Отроге) - пирамида уничтожена, тела сожжены

Опус Магнум (помочь Магнусу с поставками) - Тэгрин допрошен, ящики с саар-камеком сохранены для себя, Магнус жив

Черная кошка, белый кот (посетить 3 приема альтусов и найти заговорщика) - взрыв остановлен, Крауфорд узнал о Сопротивлении

Дело №9 (посетить приют Сэди) - Милана удочерена, Лефариус не пойман

Безумие дракона (отправиться в порт и осмотреть "Деметру") - Кирал погиб, школа сгорела

То, что доктор прописал (посетить лечебницу Нотта) - доктор Нотт исчез, Тано получил дебафф

Последняя глава Кослуна (допросить виддатари в таверне "Драконий Камень") - кунари забрали артефакт, Серена завербована

Проклятие Ведьминого Отрога (отправиться в деревню Звенящие Холмы) - Ведьма уничтожена

Вначале было слово (открыть коробку с секретом) - коробка открыта, дух освобожден

Сюжетное задание: «Метка Скорпиона» (найти отправителя письма) - выполнено, Цербер и Женщина в маске выжили, Присцилла выжила, Анхель погиб

Сюжетное задание: «Последнее знамение» (отправиться в храм или дождаться развития событий) - Крауфорд выжил, Каратель убит, Минратос цел

 

Союзники Сопротивления - Магнус Ариас, Альбано Валенте, Ларий Аврелий, Плиний Итерий, Оленна Рамос, Серена, Векстер, Квинтиллиан Фал, Виперия Виатор.

Сообщение отредактировал Purrfect Dream: 21 июня 2019 - 16:24

[BornToSeek]

Сад

 

Новость не была для Крауфорда такой уж неожиданностью, но он услышал непривычные ноты в словах девушки. С затмения прошло столько времени... Тяжёлого времени для семьи Авгуров. Украденный фрагмент души Присциллы, слова о будущей жертве Тенебрия, месяцы молчания и бессонных ночей молодой матери. Отношения между Авгурами стали лучше не так давно, и всё же в словах супруги не было даже намёка на обречённость или тяжесть судьбы.

— Это чудесная новость, Присцилла, — поворачиваясь к жене, с искренней улыбкой произнёс Крауфорд. Её настрой даже мог ободрять. — Когда придёт время, пусть имя ребёнку выберешь ты, будь это сын или дочь.

И с этими словами Жрец, подойдя ближе, крепко обнял супругу.

Сообщение отредактировал BornToSeek: 08 июня 2019 - 23:16

[Perfect Stranger]

Сад

 

И с этими словами Жрец, подойдя ближе, крепко обнял супругу.

 

Присцилла ничего не ответила. Она лишь чувствовала, как ветерок шевелит распущенные волосы и свободные рукава шелкового платья, слышала стрекот цикад, плеск воды где-то внизу, под мостом. Сколько было убито во время осады и кунарийских войн, сколько погибло от рук радикалов, от интриг знати? А сколько было заживо сожжено в Неваррских городах? Анхель ушел последним, ушел достойно и без особых сожалений. И несмотря на это, жизнь все равно продолжалась. Мир жил - Тедас все так же существовал, как много сотен лет назад, и как будет существовать и дальше. Быть может, когда-нибудь ее потомки будут также стоять на этом мосту весенней ночью. Возможно, даже Тенебрий, если она сможет спасти его и убедить Разикаль не забирать душу ребенка. Вот только богиня не говорила ни с кем, кроме Жреца, за исключением особых случаев.

А если у них все получится, Богиня никогда не сможет больше причинить никому вреда. Если они смогут найти эту Искру и узнать, что же это такое. Но шансы были так малы и призрачны, что верить в это было опасно.

Постояв так еще немного, Авгур наконец отпустила Крауфорда и предложила:

- Поедем домой? Скоро рассветет, и может быть, мы сможем увидеть, как солнце восходит над Минратосом, пока будем ехать. Из окна вид совсем иной, чем с улиц города.

Вскорости они незаметно для поздних гуляк возле театра покинули его территорию. До прихода катастрофы в столицу оставалось чуть больше трех месяцев.

Сообщение отредактировал Purrfect Dream: 08 июня 2019 - 23:51

[Perfect Stranger]

 

азикаль не говорила с ним уже достаточно давно — по крайней мере, в привычном понимании этих бесед, к которым уже начинал привыкать Верховный Жрец. За последние несколько месяцев она ни разу не снисходила до разговора с ним в каком бы то ни было облике; ни фарфоровая кукла, ни страшная беловолосая женщина, ни Маркус, ни даже бестелесный голос не являлись ему во снах. Вместо этого Крауфорда швыряло из одного мира в другой, подобно тому, когда он проснулся в теле мага по имени Амаран. Обстановка менялась мало — это по-прежнему был знакомый ему Тедас, но с другими названиями, другой историей, никак не отраженной в книгах, прочитанных им в библиотеке Круга или где-то еще. Все становилось только запутанней.
Однако чем дальше Крауфорд путешествовал по этим странным снам, больше напоминающим реальность, чем его собственная жизнь, тем больше сходств в каждом из таких отрывком он подмечал: как бы ни разнились обстоятельства, он всегда был жрецом, а его всегда сопровождали вор, охотник, маг, воин, варвар и бард. Их лица и имена также менялись, но их суть оставалась одинакова от сюжета к сюжету. После одного из таких путешествий его не выбросило сразу в реальность, а он оказался в пространстве, напоминающем белую квадратную комнату без мебели. Фигура сидела напротив него, сложив ноги в позе лотоса, и была не похожа ни на одну из предыдущих масок Разикаль. Это была женщина лет пятидесяти с проседью в волосах, простоватым, почти крестьянским лицом, и шрамами на руках, говорящими о частом использовании магии крови. Она молчала, словно вслушиваясь в звук, недоступный Жрецу, а может, просто ждала, когда он сам начнет говорить.
— Нас всё время семь, — потупив взгляд, задумчиво произнёс Авгур. За последнее время у него накопилось достаточно мыслей, которые хотелось высказать Дракону. — Я появляюсь из ниоткуда, но каждый раз знаю, что новый мир родной для меня. Однако дальше этой родственности и знакомости ничего нет. У меня нет памяти о прошлом, но я не начинаю путь с нуля. Семеро странников навевают мне мысли о вас, Древних Богах, но у меня не получается сопоставить все личности или образы с вашими обликами. Я чувствую, что каждый из семи содержит в себе архетип, концепцию, но я не вижу прямой связи с вашим родом. Слишком много "но". Твоя теория, Разикаль... ты говорила, что хочешь найти разгадать Тайну Начала. Является ли моё "рождение" в неизвестных, но родных мирах аллюзией на твоё возникновение здесь?
— Аллюзия? — приподняв голову, женщина строго взглянула на него, и Крауфорд почему-то почувствовал себя учеником в Круге, сдающим очередной экзамен. Это сходство было так велико, что он даже на мгновение будто вернулся в собственную юность. Разикаль улыбнулась, как улыбаются задающие наводящие вопросы экзаменаторы, старающиеся вытащить нерадивого ученика из ямы, в которую он сам себя загоняет неверными выводами. — Ты полагаешь, что все это — нереально?
— Я не могу знать, а предположения способны вывести к неправильному исходу. Возможно это другие земли Тедаса, возможно это иные пути его развития, возможно это лишь иллюзии или же настолько далёкое прошлое, что история стёрла абсолютно все его следы. Я не хочу теряться в догадках. Даже если всё это реально, то всё равно это должно иметь смысл, поэтому я пытаюсь соотнести увиденное с услышанным от тебя. Это не простые прогулки в обличии людей без прошлого, они должны скрывать в себе ответы.
— Ты полагаешь, я показываю тебе то, что является аллюзией на мою теорию. Но на деле моя теория — это выводы из того, что ты увидел, — ответила через несколько секунд молчания женщина, похожая на преподавательницу магических искусств. — То, что я говорила тебе, правда. Я не помню, как появилась в этом мире, кто создал меня и был ли создатель вообще; откуда мы пришли и для чего существуем в Тени. Однако Тень — это место, хранящее следы чужой памяти, место, для которого время, расстояние и прочие измерения твоей реальности не имеют значения. Все, что имеет значение — это концепция. Идея настолько сильная и настолько живучая, что она тянется через миры и века, почти не меняясь. То, что я не сказала тебе о своей теории происхождения богов, — медленно проговорила женщина, склонив голову набок и внимательно глядя на Жреца. — Это идея о том, что каждый из нас когда-то был смертным. Перерожденные души, раз за разом, проходили один и тот же путь. В разные времена и разные пласты реальности, пока не стали концепциями, проявившись в форме богов. Одна и та же история, повторяющаяся тысячи раз, становится еще одним законом мироустройства, чем-то большим, чем просто легенда или сказание. Она вплетается в ткань бытия, где нити пересекаются под немыслимыми углами. Тень подобного пересечения ты видел в месте, называемом Лабиринт. Многие считают, что это игры Тени. Иллюзии, мороки, наведенные тонкой Завесой. Но это все — правда. Повторенное слово становится правдой, если повторить его достаточное количество раз. Вера порождает сущности, реальные не меньше, чем ты или любой другой человек в Тедасе. Духи порождаются чувствами, испытанными достаточным количеством людей. Идея — вот что на самом деле гораздо более реально, чем материя.
— Пути, по которым я прохожу в Лабиринте, не похожи на мой. Я не чувствую идейного родства с теми личностями. Они приземлены и их мышление слишком смертно. Если твоя теория верна, то в чём тогда смысл моих похождений и твоих слов о том, что я должен "стать частью вас"? — прищурился Жрец.
— Начало всегда примитивно. Твое было таким же простым и приземленным. Вспомни свое прошлое, — ответила Разикаль. Она протянула некий предмет Крауфорду, достав его из-под складок длинных свободных одеяний, чуть наклонившись вперед. — Каждый путь отличается в деталях, но идет по одному направлению. Ты можешь выбрать пункт назначения сам, но только когда отринешь окончательность собственной жизни. Бабочка рождается на рассвете и умирает на закате. У человека в Тедасе есть сотня лет жизни, если ему повезет. Но окончание есть не только у отдельных существ. Империи рождаются и рассыпаются в прах, а миры появляются из зарожденной в пустоте Тени идеи и разрастаются в кружево возможностей и вариаций. Ты все еще цепляешься за свою жизнь, за жизнь тех, кто тебя окружает; за жизнь своей Империи, которую ты спасаешь. Чего ты хочешь добиться на самом деле? — спросила она наконец. Предмет, который оказался в руках у Крауфорда, был старым, покрытым зеленоватыми разводами медным кинжалом с драконьей головой и зазубренным лезвием. Он уже видел этот кинжал, однако сейчас на этом оружии появилась новая деталь. В середине лезвия проступили вырезанные руны, складывающиеся в надпись на древнем тевине.
"Владеющий мной — владеет миром".
— Я... — Крауфорд остановился, разглядывая кинжал. — Я всегда был патриотом своей страны. Человеком, готовым пожертвовать всем ради того, чтобы она продолжала жить. Для меня она была маяком просвящения посреди океана невежества, непризнанным гением, единственной надеждой Тедаса. Я защищал её словами, я лил за неё кровь. Я делаю это и сейчас. Сила никогда не была для меня целью. Я всё делал ради долга. Я чувствую свою ответственность за свою страну и свой мир, — сделав небольшую паузу между словами, Авгур поднял взгляд. — Но зная прошлое, я опасаюсь будущего. Я никогда раньше не искал смысл в вещах. Я делал то, что должен был делать, потому что смертный мир приходится менять поступками, а не мыслями. Но этот путь... Он даст лишь отсрочку. Я всегда понимал, что дело всей моей жизни будет сметено временем, а сам я в лучшем случае обращусь в кусок исторической справки, а затем и вовсе в ничто. Но враг, появившийся в обители Империи, заставляет меня думать, что даже эта отсрочка может оказаться слишком незначительной…
— Твой долг никогда не будет оплачен, — поджав губы, женщина взглянула на Крауфорда неожиданно холодным, почти злым взглядом. То ли это была очередная маска, неизвестная Жрецу, то ли Разикаль начинала терять терпение, однако ее голос был по-прежнему спокойным, словно она никуда и не спешила. — Любая Империя обречена, как любая материальная жизнь имеет свой конец и начало. Ты лишь продлеваешь агонию тех, кому суждено погибнуть. Единственное, что может пройти сквозь время неизменным, это идея и концепция. Если ты хочешь сохранить то, за что проливал кровь, то это единственный способ. Империя, которую ты спасаешь, это не люди, не здания из камней и дерева, не флаги и доспехи, и даже не история ее славы. Ты должен видеть суть вещей, только так ты сможешь их сохранить. Тевинтер рано или поздно рухнет. Где-то в другом месте, возможно, в другом мире вырастет новая Империя. Хочешь ли ты увидеть ее рассвет, или уйти в небытие вместе со своим старым порядком?
— Я это понимаю, — ответил Крауфорд. — Но что должен сделать смертный, чтобы стать воплощением идеи, а не временным вершителем? Что я должен сделать, чтобы увидеть рассвет той самой Империи? В чём заключается видение сути вещей, о котором ты говоришь?
— Принять тот факт, что все увиденное тобой — не иллюзия и не сон. Это все реальность, и это все ты. Твои воспоминания. Твои ощущения. Твои имена, — сказала Разикаль, чуть улыбнувшись, будто понимая, насколько дико все это звучит для человека, привыкшего жить только одной жизнью, от рождения и до своей смерти. — Как Крауфорд Авгур является не только Крауфордом Авгуром, но и сыном своего отца, мужем своей супруги, отцом своих детей, альтусом, воином и магом. Ты не одна лишь форма и описание. Ты можешь быть чем-то большим, если только позволишь себе.
Жрец опустил взгляд, пытаясь целиком воспринять сказанное Драконом. Слова звучали просто, но то, что скрывалось за ними, было вне рамок обычного человеческого понимания. Нужен был иной план осознания. Для человека фраза "позволишь себе" не звучала хоть сколько-то трудной. Позволишь себе съесть пирожное, позволишь себе пройтись по городу, позволишь себе убить врага на войне, позволишь себе подать монету нищему. Достаточно простого разрешения от самого себя, и поступок свершится. С чем здесь идёт борьба? Возможно с совестью, с принципами, с устоями или чем-то ещё. Но в нынешней ситуации мало было дать себе отмашку. Нужно было как-то иначе воспринимать... всё. Да, это в самом деле звучит дико.
— Мне нужно время, чтобы обдумать это, — спустя некоторое время произнёс Жрец. — И мне надо сообщить тебе одну важную вещь, касающуюся непокорных обитателей Сада, Дракон Таинств.
— И что же это? — спросила богиня, чуть прищурившись. Она могла бы сказать, что знает о непокорных; но этот вопрос немым договором было решено оставить полностью на разрешение Верховного Жреца. Разикаль занималась проблемами куда более масштабными, чем мелкие бунтующие секты или те, кто тайно продолжал упрямо поклоняться Андрасте и Создателю. Поэтому подобная фраза от Крауфорда звучала сама по себе необычно. Он знал о своем долге и знал, что Разикаль не собиралась снисходить до решения глупых смертных проблем, полагая, что избранный ею наместник богини на земле вполне способен и сам справиться с ними.
— Среди верных тебе смертных Минратоса скрывается много последователей лже-бога Создателя. Они искусны в своей маскировке и тщательно избегают любых прямых сражений, поэтому они до сих пор живы. Я бы не стал тревожить тебя, если бы не их возможный план: они смеют направлять свои клинки не на других смертных, а непосредственно на тебя. Они считают, что смогут разозлить тебя в достаточной мере, чтобы твоей яростью породить хаос и кровопролитие, и этим бросить тень на тебя среди других смертных. Ты способна выжечь сорняки, жертвуя частью цветов ради того, чтобы зараза не портила сад и не смела обращаться против тебя, и тебя не обязано волновать мнение пищи, но я прошу, Дракон Таинств, оставить всё мне, даже если твой гнев будет велик. Пока непокорные прячутся, я не могу лично уничтожить их, но стоит им выйти из своих нор на поверхность, и их сметут. Мне приходится полагаться на других людей, и поэтому одних лишь моих действий здесь мало. И всё же что бы они не сотворили — я принесу им кару.
Женщина молчала, словно вслушиваясь в эти слова; не только в их смысл, но и во все скрытые в нем слои — интонацию и то, что Крауфорд не сказал. Попытка манипулировать богом могла закончиться плачевно, но способна ли на самом деле Разикаль уничтожить весь мир? Этого он не знал. Этого не знал никто.
— Интересно, — наконец сказала богиня, внимательно глядя в лицо Крауфорда. — По-прежнему желаешь спасти то, что обречено на исчезновение, продлить существование Империи. Но хорошо, я дам тебе этот шанс. Быть может, чтобы ты сам убедился в том, что ничто не вечно, и твои усилия бессмысленны. Что значат какие-то лишние сто лет для существ, привыкших к тысячелетиям? Но ты придешь к этому. Если у меня есть что-то в избытке, то это время. Спасай свою Империю. Мои драконы помогут тебе. А когда все закончится, приходи ко мне — и мы поговорим снова.
— Я приду, Дракон, — кивнул Жрец. Каждый разговор уводил их всё дальше, но Крауфорд осознавал, что благодаря этому он начинает понимать больше. Боги мыслили иначе, и чтобы самому стать ближе к ним, нужно было меняться. Авгур ещё не знал, какое будущее его ждёт, то прекрасно осознавал, что даже он пойдёт по пути смертности и человечности, то общение с Разикаль изменит его. Ведь её слова имели смысл…
— Твои видения на время закончатся. У тебя есть много пищи для размышления, но ты все еще смертный. Не забывай об этом. Твоя жизнь может оборваться в любой момент, поэтому используй каждый ее миг с умом, не тратя на бесполезные занятия. Мы скоро встретимся снова, а пока… я прощаюсь с тобой, Крауфорд, — сказала Разикаль, и белая комната начала распадаться на составные части. Она уже не старалась воспроизвести знакомую обстановку, хоть отдаленно напоминавшую что-то, что заставило бы Жреца ощущать себя в своем мире. Белые квадраты, похожие одновременно на мрамор и на куски облаков, стремительно уносились в бесконечную пустоту, пока его самого не закружил этот водоворот, и не утянул обратно в Тедас.

Темный коридор, освещенный только синеватым магическим пламенем, придававшим ему еще более холодный и мистический вид, отдавался гулким эхом на каждый шаг Присциллы по начищенному мрамору. Она прошла мимо высокой фигуры в латах, поначалу приняв ее за охранника-преторианца, но затем поняла, что это всего лишь декоративный набор доспехов, и сама беззвучно рассмеялась над своей невнимательностью. Однако причиной этому было еще и волнение; девушка никогда раньше не позволяла себе подобной дерзости. И оттого ее сердце стучало быстро, словно у вора, забравшегося в поместье для того, чтобы обнести шкатулку с ценностями, и крадущегося мимо спящей прислуги.
Высокое стрельчатое окно, мимо которого прошла магесса, было приоткрыто, и свет с уличных фонарей резко очертил в темноте коридора ее фигуру. Сквозь щель между рамой и оконной створкой пробрался прохладный ветерок — ранняя весна в Минратосе в этот раз выдалась не слишком жаркой, в особенности глубокой ночью. Остановившись ненадолго, девушка взглянула на витраж, украшавший верхний изгиб окна и изображавший какие-то сцены из многочисленных легенд и историй великой Империи.
Подумать только, когда-то в этом самом дворце жили Архонты и правители той самой, Древней Империи, когда еще все боги были живы, а вот теперь она, представительница угасающего дома, ходит по этим самым комнатам и смотрит в те же окна, что и они. От осознания древности и старой, покрытой налетом времени мощи у нее пошли мурашки по коже, и Присцилла обхватила плечи руками, будто стараясь согреться. Длинная шелковая ночная рубашка, в которой она пыталась заснуть, была плохой одеждой для прогулок по дворцу. Бросив взгляд на пустой сад и стену внутреннего бастиона, тевинтерка увидела перемещающиеся огни; то была патрулирующая окрестности стража и, наверное, слуги. Ночью им было куда удобнее заниматься доставкой и прочими делами, не требующими прислуживать господам, и при этом не путаясь у них под ногами. Вздохнув и попытавшись облизнуть пересохшие губы, Присцилла направилась дальше, к поворотам и разветвлениям, ведущим вглубь жилой части дворца.
Когда она достигла нужной двери, двое преторианцев по обеим сторонам взглянули на нее молчаливо, однако ничего пока говорить не стали. Девушка сосчитала в уме до трех — нервозность никуда не делись, а мысли о том, что над нею только посмеются или и вовсе отругают за дерзость стали лишь детальнее и живее — и остановилась у дверей. Она была здесь и раньше, но всегда лишь по приглашению, которого не смела ослушаться, и когда приходила в эту комнату, ощущала лишь страх и отвращение, а еще жалость к себе и даже некоторую злость на собственную судьбу.
Те времена, казалось, были много лет назад, и все же магесса не м огла полностью избавиться от ощущения, что делает нечто глубоко запретное.
Преторианцы одновременно переглянулись. Никогда раньше супруга Жреца не приходила ночью к дверям его покоев. Крауфорд разрешал им впускать её, если он сам внутри, но сейчас-то он спал. Двумя словами, нетипичная ситуация.
— Госпожа? — вежливым тоном обратился к девушке один из гвардейцев. — Вы... к Верховному Жрецу намереваетесь попасть?
Вопрос был абсолютно риторическим, но ночного появления Присциллы тут явно не ожидали.
«Должна ли я оформить запрос на официальную аудиенцию?» — пролетело в разуме леди Авгур, однако она попыталась успокоить разбушевавшееся воображение. Это была лишь попытка замаскировать нервозность и смущение, не более того, но почему она должна смущаться? И хотя воспитание матушки назойливо шептало внутри ее разума, что она поступает неприлично и невоспитанно, а нужно дожидаться момента, когда ее пригласят, Присцилла попыталась игнорировать этот голосок. В конце концов, почти во всем, что касалось отношений, она ошибалась: как книги не имели к реальности почти никакого отношения, так и рассказы матушки были скорее похожи на описания пыточных комнат, нежели на то, как на самом деле должны вести себя благовоспитанные супруги знатных альтусов. Девушка хотела выстроить собственное понимание того, какой должна быть ее жизнь, не опираясь на то, что говорили или писали чужие люди. Подняв голову и гордо взглянув на преторианцев, хотя внутри у нее все дрожало, как осиновый лист, она ответила с достоинством:
— Именно так. Не думаю, что я перепутала комнаты.
Ее шелковая струящаяся ночная рубашка вряд ли прятала под собой хоть что-нибудь, похожее на оружие, а рукавов, в которых можно было бы спрятать лезвие, сейчас не было. Однако если бы ей предложили обыск, Присцилла наверняка умерла бы от смущения и стыда.
Взгляды стражей снова встретились, и на несколько секунд в темном коридоре повисла абсолютная тишина. Кашлянув, тот же преторианец вновь обратился к леди Авгур:
— Думаю, вы можете войти, — только и выдал он, жестом указывая на дверь. Неловкая ситуация.
Присцилла кивнула им и, осторожно открыв дверь и стараясь не скрипеть, юркнула внутрь комнаты. Какое счастье, что в темноте никто не увидел, как ее щеки стали пунцовыми. Нужно было постучать, подумала она, и тогда Крауфорд сам впустил бы ее внутрь, и не пришлось бы вести эту странную и довольно-таки неловкую беседу с охранниками. Сотворив крошечное заклинание, она заставила маленький шарик света вспыхнуть и затанцевать на ладони, сворачиваясь и дрожа, будто этот сгусток энергии отражал ее собственное волнение, и попыталась осмотреться получше. В прошлый раз или два она была слишком подавлена, чтобы уделять внимание тому, как выглядела эта комната, и тогда ей просто хотелось закрыть глаза и представлять себя где-то дома, в привычной обстановке, пусть и вызывающей не слишком приятные воспоминания. Любопытство же сейчас было сильнее страха.
В темноте ночи, быть может, нельзя было рассмотреть всё в мельчайших деталях, но при лунном свете, пробивающемся внутрь через окно, облик комнаты Присцилла распознала без особых проблем. У середины широкой стены стояла большая кровать, украшенная резьбой и окруженная балдахином с драконьими рисунками. Прямо напротив неё у другого конца комнаты стоял рабочий стол Жреца, приведённый в абсолютный порядок — черновики, пара книг и чистые листы бумаги были аккуратно сложены в стороне, чернильница закрыта а перо вымыто. У одного угла возле камина располагалась пара кресел, и там же на двух стенах висело по картине: рисунок было видно не слишком хорошо, но на одной девушке удалось рассмотреть сцену битвы Разикаль и Избранных против Фен'Харела в ином мире. На стене по обе стороны от кровати висели длинные знамёна дома Авгуров, а немного в стороне был ещё один стол, только уже с зеркалом. Под ложем и выходя на центр комнаты лежал ковёр с узором из преимущественно белого и чёрного цветов. Жрец же, что логично, сейчас мирно спал.
Обстановка не была особенно шикарной и, если бы не дорогие картины и ковры, ее можно было бы принять за покои легата, а не правителя Империи. Осторожно ступив на мягкий ковер, украшенный узором из острых монохромных углов и линий, магесса почувствовала, как в ее горле пересохло. Похоже, разговора за дверью и того, как она открылась, Крауфорд не услышал… или услышал, но предпочитал пока не выдавать того, что знает о присутствии? Шаг вперед, и она почувствовала, как ее нога по щиколотку проваливается в мех ковра, полностью заглушая любой звук, кроме ее собственного дыхания. Второй шаг, третий, и она замерла, будто забыв, зачем вообще пришла, легонько сцепив ладони перед собой, словно в Храме, собираясь молиться. Чуть наклонившись и двигаясь так медленно, будто боялась резким движением нарушить тишину, в которой слышалось лишь тиканье напольных часов из коридора, леди Авгур   забралась в кровать. Она чувствовала себя ребенком, который тайком по ночам выбирается из своей комнаты, чтобы украсть печенье с кухни.
Жрец вздрогнул, ощутив чужое присутствие. Резко повернув голову, он узнал во вторженце супругу и насколько стремительно он успел напрячься всем телом, настолько же быстро он расслабился, издав вздох жуткого облегчения. За один миг сон как рукой сняло. Протерев глаза, Крауфорд посмотрел на Присциллу.
— На секунду ты не на шутку напугала меня, — усмешка сорвалась с его губ. — Не спится?
Она тоже, кажется, немного испугалась; вздрогнула, съежилась и замерла, будто пойманный на воровстве сметаны домашний кот, не знающий, то ли притвориться статуей, то ли дать стрекача как можно быстрее.  Потом, как проступающие на взрезанном запястье капли темной крови, на лице девушки появилась неуверенная, но теплая улыбка. В темноте, освещаемое лишь магическим огоньком, ее лицо напомнило Крауфорду сон, в котором он разговаривал с фарфоровой куклой. Там, во сне, ее лицо было покрыто потрескавшейся, старой и облупившейся краской, а из-под спутанных искусственных волос на лоб сбегала глубокая трещина. Однако Присцилла была живой, и, кажется, даже слишком: на щеках, что у куклы были покрыты мертвенной бледностью, можно было различить легкий румянец.
— Можно и так сказать. Мне все еще снятся эти странные сны, и мне не хотелось быть одной.
Сейчас она разговаривала как-то иначе. Леди Авгур, обычно столь воспитанная и почти всегда официально-вежливая, в этот момент не стала извиняться за вторжение и произносить полагающиеся в такой ситуации фразы, отнекиваться и отпираться.
— Честно говоря, я бы подумал, что ты для этого разбудишь раба, а не пойдёшь ко мне, — признался Крауфорд. Он заметил перемену в речи девушки, но уж его подобное точно не заставило бы злиться. На официозе и формальностях в обычной жизни он никогда не настаивал. — Ты никогда раньше не приходила ко мне. Что-то изменилось?
Вопрос, который она и сама себе задавала. Зная о чувствах раба к ней, Присцилла также понимала и то, что никогда не сможет на них ответить, а потому в последнее время они общались все меньше и меньше. Вместе с тем, как девушка обронила в разговоре после поездки к матери, ее отношение к собственной судьбе начало постепенно меняться. Дворец уже не казался ей тюрьмой, из стен которого невозможно было выбраться. Бессознательно проведя пальцами по тонкому шраму на шее, словно вспоминая о тех ужасных событиях на медоварне, магесса сказала, глядя куда-то в темноту, где на стенах висели флаги с изображением герба дома Авгур:
— Все изменилось, — этот ответ, казалось, был абсолютно исчерпывающим. Слишком долго и запутанно было бы объяснение о том, что теперь она доверяла Крауфорду куда больше, чем кому-либо еще. И то ощущение счастья, прежде вовсе незнакомого ей, посетило девушку именно в ту ночь, когда они вдвоем танцевали в пустой бальной зале под звуки скрипки и аккордеона, и под грохот разверзшегося в шторме неба за окнами, занимающими половину стены. Тогда она поняла, что ошибалась во всем.
И ответ действительно был исчерпывающим. На время в комнате воцарилось молчание, пока Крауфорд обдумывал эти два слова. Спустя более чем два года брака всё изменилось за считанные месяцы. Всё изменилось, точно. Появление Присциллы здесь, в эту ночь, было больше чем просто жестом доверия. Скорее это был новый шаг для Авгуров.
— Это много для меня значит, — голос Жреца наконец прервал тишину. Жаль, что к этому не удалось прийти раньше. Но лучше поздно, чем никогда. Нащупав руку девушки, Авгур взял её в свою. — Если хочешь, можешь остаться здесь до утра.
Матушкин голос, противным писклявым полушепотом звучавший  в голове, незамедлительно заявил, что это было не просто неприлично, а вопиюще вульгарно, однако голос этот становился все тише и тише, пока его не стал заглушать далекий звон часов в коридоре, возвещавших наступление нового часа. Этот звук напомнил ей звон разбившейся чернильницы. Акт бунтарства и неповиновения, который восприняли как глупость и который в итоге все равно ничего не изменил. Присцилла, сжав в ответ пальцы бывшего легата в своих, подумала, что они необыкновенно теплые, а поход по коридорам и лестницам заставил ее дрожать от холода. Было еще кое-что, о чем она хотела поговорить вдали от лишних ушей и не опасаясь, что отвлекает супруга от работы, но это могло подождать.
— Тогда я останусь, — тихо сказала магесса, перекинув бедро через Крауфорда, и спустя несколько секунд она уже смотрела сверху вниз на едва различимые в полутьме черты, пытаясь понять, что же в них ее так отталкивало, что казалось холодным, даже жестоким, и не могла этого объяснить. Наклонившись, Присцилла осторожно поцеловала его, отбрасывая  мысли о том, что ее приход мог перебить все его планы.
Поцелуя Жрец не слишком ожидал. Тогда, после ночных танцев, на это можно было рассчитывать, но сейчас поступок Присциллы показался ему довольно... странным? В том смысле, что должно было скрываться за этим. Благодарность за понимание? Или что-то... другое? Авгур искренне сомневался, что супруга захотела бы пойти на близость с ним вне типичных "обязательных" ночей.
— Что это на тебя нашло? — пытаясь разглядеть что-нибудь во взгляде девушки, спросил Крауфорд.
Сердце девушки пропустило удар, а от разочарования и стыда она замерла. Голосок матушки в голове снова обрел силу, как бы говоря: смотри, даже Крауфорд считает, что ты ведешь себя неприлично. Однако Присцилла постаралась поборот эту непроизвольную реакцию, ведь во взгляде Жреца не было осуждения и презрения, лишь искреннее удивление. Вздохнув, она попыталась улыбнуться, хотя улыбка вышла несколько слабой, и сказала:
— Я ведь сказала, что не могла заснуть, и эти кошмары… А потом я вспомнила, как хорошо чувствовала себя в ту грозовую ночь. И… Я поняла, что мне нравится проводить с вами время, — она немного смутилась и отвела взгляд, понимая, что ее сбивчивые объяснения звучат довольно расплывчато и, скорее всего, глупо, но к такой ситуации воспитание ее не готовило. Даже, скорее, наоборот, предостерегало, но все ее существо ощущало, что поступать нужно совсем иначе. — А вам? — спросила девушка едва слышным шепотом, вдруг понимая, что, возможно, Жрец всего лишь подыгрывал ей.
Авгур же не выглядел смущённым, но в нём определённо было некоторое переосмысление произошедших событий. Слова Присциллы расходились с его собственными предположениями и выводами. Разговоров на тему той ночи между супругами не было ещё ни разу.
— Знаешь, — Крауфорд отвёл взгляд чуть в сторону, серьёзно задумываясь, — мне тоже. Но я считал, что та ночь лишь избавила бы тебя от неприятного, но не дала повод для больших перемен. Значит, я заблуждался?
Присцилла прикусила губу, подавив улыбку, которая сама собой появилась на ее лице. Волнение немного отступило, и она, пожав плечом, ответила:
— Как и я. О вас, о самой себе, о том, что меня ждет в будущем. Пожалуй, в то утро на охоте мне впервые подумалось, что вы совсем не такой, как я вас представляла. Теперь я это знаю. Может быть, я тоже не совсем такая, какой вы меня видели? — она наконец позволила себе улыбнуться, наклонившись и поцеловав Крауфорда в лоб.
— Не исключаю такой возможности, — Жрец улыбнулся в ответ, мягко проводя рукой по волосам девушки. — У Авгуров сегодня ночь откровений получается, интересно.
Крауфорд обнял супругу и мягко прижал к себе.
— Так значит ты хочешь провести эту ночь не в одном лишь сне?
— Вы как всегда правы и проницательны, — прошептала магесса, прикрыв глаза. По ее телу прошла дрожь, но на этот раз вызванная далеко не холодом. Как тогда, в  бальной зале, но ей было неведомо, заметил ли это Жрец. Волна длинных вьющихся волос цвета воронова крыла сейчас была не убрана в замысловатую прическу и свободно спадала с ее плеч, и этот легкий беспорядок почему-то придавал ей несколько дерзкий вид, несвойственный обычно спокойной и вежливой Присцилле.
На этот раз она не собиралась уходить до утра.
Это была первая ночь, когда Авгуры были вместе абсолютно вне типичных обязательных рамок. Потребовалось больше двух лет, чтобы всё пришло к такому событию. Крауфорд, обнимая положившую ему на плечо голову Присциллу, думал над тем, как всё было в самом начале их брака, когда ничто не говорило о столь серьёзных изменениях в отношениях. А ещё о том, что обязательно придётся пресекать распускание лишних слухов среди прислуги. Подобная болтовня среди обычных людей ни к чему хорошему, скорее всего, не приведёт.
— Хорошая ночь, — тихо сказал Жрец.
Присцилла кивнула, улыбнувшись в плечо Крауфорда. Похоже, он и вправду не ожидал, что может нравиться ей; да она и сама не ожидала, но отрицать правду было глупо. И опасно.
— Я хотела поговорить с вами кое о чем, что не давало мне покоя с тех пор, как Цербер показал свое истинное лицо. — Девушка приподнялась на локте, не особенно заботясь о том, что легкое покрывало сьехало с ее плечей, обнажив ее по пояс в лунном свете, пробивпющемся из окна, а волосы растрепались и запутались. — Если вы, конечно, хотите говорить об этом сегодня. Я могла бы отложить эту тему на другой день, — усмехнулась магесса, проводя кончиком пальца по своей ключице, будто убеждаясь, что ей уже давно не холодно.
— Можем поговорить сейчас. Днём я буду занят, а к вечеру может часть мысли потеряться, — ответил супруг. — И тема, как я догадываюсь, важная.
— Я долго размышляла над тем, как я лично могу помочь Империи, и то, что происходило в последнее время, навело меня на мысль, что нам не хватает тех, кто занимался бы расследованиями и слежкой за теми, кто должен искать предателей.
Присцилла задумчиво посмотрела в окно, вслушиваясь в тишину, и надеясь, что Жрец не отвергнет ее идею. Кроме того, она действительно хотела помочь — и главное, могла.
— Я неплохо владею магией крови и могла бы заняться организацией тех, кто искал и искоренял бы предателей в тайной службе, среди карателей и политических деятелей, например, наместников и советников.
— Ты права, таких людей не хватает, — тихо вздохнул Жрец. — Когда угроза фанатиков будет искоренена, я намерен провести несколько важных изменений в Тайной службе. Сейчас это только раскроет все планы агентам врага и даст им шанс саботировать ещё один важный проект, поэтому я предпочту дождаться финала. Один человек из лояльных членов организации, сейчас вместе со своими людьми непосредственно занятый поиском агентов саботажа, поддержал эти изменения. Я планировал, что он займёт место главы службы и непосредственно займётся её улучшением и избавлением от изъянов. Но я не думал, что ты захочешь влезать во всё это. Однако , уверен, если бы ты была твердо намерена пойти по пути поиска предателей, то я смог бы найти людей, способных посвятить тебя во внутреннюю кухню Тайной Службы.
Присцилла, честно сказать, не ожидала такой реакции и того, что ее предложение вообще воспримут всерьез. Ее глаза расширились и она, сев на кровати и комкая в руках смятое покрывало, неуверенно сказала:
— Вы действительно позволите мне это? Вы... доверяете мне?
— Возможно. Если это вопрос доверия насчёт того, сможешь ли ты справиться с работой, то ответ да: научиться можно практически всему. Из меня не пытались вырастить солдата, но в итоге я стал легатом. Что касается доверия человеческого... после раскрытия Сопротивления с этим стало несколько трудней, — серьёзно сказал Крауфорд. — Я дам тебе одно условие, Присцилла: никаких подпольных организаций. Абсолютно. Человек из структуры, связанной с отловом предателей, должен быть воплощением имперской верности и законности. У тебя не должно быть мыслей о том, что каким-либо образом ты можешь обмануть Империю. И поэтому я должен буду убедиться в твоих намерениях с помощью магии. Ты должна меня понять, понять, почему я хочу подобной проверки.
Лицо девушки слегка побледнело. Она, возможно, ожидала отказа и внутреннее была готова к тому, что Жрец сочтет ее слишком неопытной в таких вещах, но такого вопроса явно не ждала. Впрочем, она попыталась успокоиться и привести смешанные чувства в порядок.
— После того случая с Сопротивлением я поняла, что было ошибкой не доверять вам. Больше такого я не сделаю, клянусь.
Жрец поднялся в кровати я мягко взял Присциллу за плечи.
— Не волнуйся слишком, сейчас всё равно ещё рано обо всём этом говорить. Пока достаточно знать просто как факт, что так или иначе участвовать в этом ты бы могла. Остальное предлагаю оставить на потом, если ты не против.
Она проглотила заготовленную фразу и молча посмотрела на Крауфорда, однако от прикосновения к плечам вздрогнула и заметно расслабилась. В голове крутились идеи, толкаясь, будто лошади на скачках, наезжающие одна на другую. Идеи о том, что такой закон необходимо было принять в обход обычной процедуры, поскольку он напрямую затрагивал права альтусов и других членов Совета; идеи о внезапных проверках, поездках инкогнито в другие провинции, даже о возможности подключить Амату Максиан в качестве специалиста по маскировке, хотя у той и так было полно дел, так что над последним леди Авгур еще должна была подумать. А назвать эту организацию можно было «Инквизиция» — что сделало бы ясной цель ее существования и навегда уничтожило бы память о той, другой, Церковной Инквизиции.
Но сейчас она думала, что Жрец прав: все это можно было оставить на потом. Однако кое-что в его словах заставило ее задать вопрос:
— Дождаться финала? Откуда вы знаете, что он наступит скоро, а не через много лет? Фанатики, такие как радикалы, могут донимать страну не одно десятилетие…
— Потому что если мы не избавимся от главной угрозы скоро, то она избавится от нас сама. Обычные фанатики не способны будут прерывать работу важнейших служб, но те, что проникли вглубь, могут. Наши люди идут по их следу. И они их найдут. Когда же с ними будет покончено, я займусь изменениями, имея поддержку и не опасаясь саботажа.
Присцилла вздохнула, убрав прядь волос с лица, и прижалась к Жрецу, будто ища у него поддержки и защиты. Она понимала, конечно же, понимала его опасения; такому человеку просто нельзя было быть другим. И если ему понадобится проверить ее с помощью магии крови, то, каким бы неприятным ни был этот ритуал, магесса согласна была его пройти. С тех пор, как леди Авгур желала спасти Империю от Разикаль, ничего не изменилось. Она все так же хотела, чтобы ее страна выжила, чтобы ее народ не бедствовал, чтобы никто больше не должен быть умирать в осаде, или в драконьем огне, или от рук радикалов и предателей.
И даже если после гибели Разикаль придется вернуть легионы домой, и отдать провинции обратно их законным правителям, Тевинтер все равно избавится от главных угроз: кунари и радикалов, и ничто не помешает ему снова процветать.
— Я надеюсь, вы правы и вы сможете вычистить всю заразу из нашей страны. Никто другой на вашем месте не смог бы сделать столько же, сколько вы, — сказала она, и это не звучало как лесть. Присцилла действительно верила, что лучшего правителя, чем Крауфорд, найти было в Империи невозможно. И дело было даже не в том, что он являлся избранным Разикаль; он был просто таким сам по себе, прошедший через войну, скитания и перемены, закаленный в крови и стали. Он был полноправным властителем Империи по праву, заслуженному долгой и кропотливой работой, а не по велению богов. — Чтобы таких, как Цербер, больше не было, и чтобы они получали по заслугам.
Держа жену в руках, Авгур лёг обратно на кровать вместе с ней. Слова девушки напомнили об одном их давнем вечере, ознаменовавшемся возвращением дракона Жреца с охоты и последующим его знакомством с маленьким человеком.
— Помнишь, какое прозвище ты успела мне дать во время встречи с Каламитом? — ухмыльнувшись, спросил Крауфорд.
— Помню. Я тогда сказала, что вы Тевинтерский Дракон, — прошептала Присцилла, которая ничуть не скрывала того, что ей приятно внимание. Поудобнее устроившись в объятиях Крауфорда, она прикрыла глаза и провела ладонью по его груди, в которой билось столь сильное сердце. Способное выдержать любые испытания, и неспособное сдаться. Немногие могли похвастаться этим, особенно теперь, когда страх потихоньку захватывал даже древние минратосские дома.
— Точно. У меня было ещё одно, но на войне и куда менее благозвучное... Мозговорот, — признавшись, Жрец не смог сдержать смеха. Не усмешки, а именно нормального живого смеха. Раньше такого Присцилла не слышала никогда. — Среди армад кунари прославиться не удалось, но в своей центурии, а затем и в легионе я стал известен именно под таким. Первые года два с ним я злился нешуточно, если где-то слышал. Потом привык, да и менее агрессивным к тому времени стал, как среди людей начал жить, а не среди книг и отцовских наставлений. Как бы печально это не было, но человека из меня сделала именно война.
Присцилла негромко рассмеялась. Слышать смех Жреца было непривычно, но, с другой стороны, приятно, что он ненадолго мог снять с себя груз обязанностей и ответственности за то, каким предстает перед другими. Крауфорд-повелитель мог быть страшен, но это было далеко не единственное, что он мог показать. По крайней мере, тем немногим, кому хоть сколько-нибудь доверял.
— Это из-за магии крови? Или по какой-то другой причине вам дали такое странное прозвище? — поинтересовалась магесса. Стояла глубокая ночь, и какая-то ее часть ощущала вину за то, что она разбудила Авгура, однако когда еще выдастся такая возможность. — Кстати, о Каламите… я думаю, что можно попробовать еще раз. Если вы позволите, я очень хотела бы прокатиться на драконе.
— Да, я думаю, можно было бы попробовать. Если влияние древней магии не усилится только. А прозвище дали за помесь из магии крови и части энтропии. Я немало знал о том, как в боевой ситуации использовать разум врага против него самого, ещё и на допросах работал, поэтому прозвище было более чем заслуженным. В итоге спустя годы Мозговорот стал легатом легиона.
Чуть мотнув головой, Авгур легко погладил супругу по волосам.
— Ты уже думаешь, что не боишься полётов или просто любопытствуешь, как оно должно ощущаться в небе на спине дракона?
— Я многого перестала бояться с тех пор, как… — она не закончила, решив, что уточнения не нужны. Действительно, после недавних событий испугаться высоты было бы глупо. — К тому же, он нравится мне. Я тогда сказала, что он напоминает вас, или вы его, если угодно. Он сильный, но в то же время эта сила не хаотична, она спокойна и направлена только на врагов. Поистине сильным существам не нужно доказывать это ежеминутно, само их существование, и их достижения говорят за них. Я никогда раньше не летала в небесах, но кроме полета, я хочу ощутить прикосновение к столь могучему созданию, когда оно несет меня на своих крыльях.
— Хорошо, тогда отправимся к Каламиту в один из вечеров, — одобрительно ответил Крауфорд. — А сейчас, думаю, надо поспать: работа никуда не пропала, и утром-то тебе придётся встать вместе со мной.
Девушка кивнула без слов и закрыла глаза. Пусть утром ее увидят выходящей из комнаты Жреца, досужие сплетни не покинут дворца: об этом Крауфорд позаботится. В пику матушке, она могла делать то, что та сочла бы нарушением этикета и поведения среди благородных, но какое это имело значение? Становление легата и лаэтанина альтусом, а затем избранником самой богини и Верховным Жрецом тоже не укладывалось в закостеленые традиции, но старая Империя умерла, и теперь все будет идти по другому пути. А те, кто оставался этим недоволен, должны будут смириться и принять новый порядок… или не смириться и умереть в своем старом мире. И впервые за последние годы Присцилла понимала, что это единственно правильное решение.

Бонус!

Пару минут легионеры молча стояли у дверей, но всё же странность всей ситуации не давала им покоя. Тот самый страж, что пропустил девушку в покои, всё-таки не сдержался.

— Стоило ли нам её впускать? — спросил он у своего менее разговорчивого напарника.
— Жрец же позволил впускать её, если он внутри.
— Да, но в другое время дня он бодрствует, а сейчас спит.
— У неё не было оружия.
— Будто убить можно только видимым оружием.
— Магией крови всё разнесёт? Моментально она его таким не убьёт, мы наверно успеем вмешаться.
— Ты уверен, что ей не хватит сил убить его за одно точное заклинание?
Сразу вышла заминка.
— И что же ты предлагаешь? — не найдя точного ответа, решил спросить второй. — Пойдёшь и выгонишь её? Зачем ты вообще тогда позволил ей пройти, если подумал, что она может устроить покушение?
— Мы оба ответственны за охрану этих покоев. Почему ты просто стоял?
— Потому что, демон тебя побери, у меня не было мысли, что одетая в одну ночнушку жена Жреца решит устроить кровавую баню у него в покоях. Они же не враги друг другу. Жрец ей доверяет, наверно.
— Может ты и прав.
В коридоре вновь повисла тишина. Через пару минут по коридору прошла пара осматривающих этаж преторианцев, и когда они скрылись за углом, первый у покоев снова заговорил:
— Если она убьёт его, то нас обоих казнят.
— Тебе заняться нечем?
— А мир падёт в хаос. Стоит Жрецу умереть, как наши любимые знатные чародеи налетят на Империю, как стервятники на труп антилопы, и всему будет конец.
— Нас казнят раньше, чем это случится, так что не всё ли равно?
— Я не хочу быть причиной мирового хаоса, Дом.
— Ты бы лучше о жене своей думал, а не об этом.
— На посту у покоев Верховного Жреца?
— Уверяю тебя, проку было бы больше. Если ты такой параноик, то взял бы на себя ответственность и не пропустил её. А вот эта болтовня сейчас ничего не даст, только нутро тебе скрутит. Успокойся.
— Чего она ночью вообще пришла? Никогда такого не было.
— А сейчас стало. Если ты сам не можешь догадаться, почему жена может захотеть побыть с мужем ночью, то у тебя какие-то проблемы, Март.
— Нет у меня никаких проблем. Просто меня жена точно не решит магией убить во сне.
— А ей какой с этого прок? Ей-то Богиня ничего не отдаст после Крауфорда.
— Может она на радикалов работает?
Раздался тяжёлый вздох.
— У Жреца-параноика, обычно никому не доверяющего, но позволяющего нам пропускать жену в покои при нём, эта самая жена оказывается агентом радикалов и убивает его ночью. Если это так, то тут ничто уже не поможет, Март. А раз ничто помочь не может, то и волноваться нечего,. Мы, считай, сделали всё что могли.
— Это звучит логично.
— Вот и перестань уже, навёл шорох на ровном месте.

[Junay]

Следующие месяцы прошли тихо, но это было странное затишье, как будто перед грозой. Но пожалуй, за все время, служба в Доме Авгур стала тяготить Тано. Ему просто физически становилось тесно в роли безответного раба, и чем активнее шли его дела вне стен дворца Верховного Жреца, тем больше он чувствовал себя ущербным в роли раба. А кроме этой роли, в Доме Авгур для него ничего другого не было.

Большой Босс решил открыть «филлиал» «Полуночной Угрозы» в Перивантиуме, откуда в Антиву, а дальше – Ривейн, шли тайные пути контрабандистов. Сейчас морской путь в связи с крайне-придирчивыми досмотрами, стал опасным. Это событие обрадовало Чокнутого Алхимика – Перивантиум был его родиной и он первым вызвался отправиться туда. Лавку же в столице оставлял на своего доверенного человека.
«Голубая лагуна» приносила пока что небольшой, но стабильный доход, и потихоньку обрастала клиентами, которые приходили не только «помыть спинку» в купальнях.

Леди Присцилла ждала второго ребенка, ее охрану теперь обеспечивали доверенные люди Крауфорда, и за безопасность ее можно было не тревожиться. Тано за прошедшее время несколько раз встречался с Валери, и мимо воли должен был признать, что эта девушка вызывает у него симпатию и интерес. С ней он чувствовал себя … свободным человеком и был почти счастлив. Почти.

Так же Тано всетаки удалось разыскать древнего знатока проклятий, который проведя сложный ритуал ( и принеся в жертву невинную свинью), смог, наконец, его избавить от проклятия пирамиды.

Из Антивы пришли любопытные вести. От Финли – они с Джосалин тайно занимались расследованием против Рохелио, который сейчас был вовсю увлечен противостоянием со своим соперником по Совету и несколько потерял бдительность. Им удалось выявить улики сговора Рохелио и тевинтерца Капитона, главаря группировки подпольных работорговцев, в деле убийства Шеридана, и доказательства подпольной работорговли по ложным обвинениям. Де факто, эти сведения, можно было передать в Тевинтер, но Финли серьезно опасался, что Тевинтеру на них попросту плевать, и они просто наделают ненужного шума.

Сообщение отредактировал Junay: 12 июня 2019 - 10:49

[Кайра]

Анхельму надо было поговорить с Реджем. Тот хотя бы не сердился на то, что тогда рыцарю пришлось ударить своего господина, чтобы тот не полез в безнадежную схватку. Маг понимал, почему старый воин так поступил, и помнил, что тот вытащил на себе четверых человек, лишь не успел вернуться за своим тезкой. На похороны он не пошел, постоял в сторонке, вряд ли его там желали видеть, а сам он не хотел участвовать в дешевом  фарсе. Он просто выпил за бессмертную душу ривейнца и пожелал, чтобы он отправился прямо к  Трону Создателя, чтобы был легок  его путь посмертный.

Прошли дни, Анхельм вспомнил прежнюю судьбу, он вновь обрел своего господина, но тот теперь проводил время с сыном, а верный рыцарь пил в дешевой таверне... Последствия усилия по спасению троих  человек оставили шрам на его сердце, он помнил как глотал в воздух в переулке, а сердце  выплясывало свой бешеный ритм, а от боли перехватывало дыхание. Забавно было умереть вот  так  грязном переулке, пахнущей мочой и нечистотами. Но видимо у Создателя были какие-то еще планы на старого вояку, раз он кое-как добрался до своего клуба, а там долиец магией его как-то подлатал  его сердце.

Он сидел в  таверне и выпивал. Какая-то служанка пыталась соблазнить рыцаря, но потом появился его старый наниматель.
- Выпьешь, Страж? - он взял две больших пинты и отнес их за дальний столик  за котором сидел его прошлый работодатель.
- Тебе опять нужен я и мои ребята, - он усмехнулся. Много лет Анхельм был наемником, контрабандистом  и занимался прочими вещами, которыми никак не должен заниматься порядочный рыцарь. Да и не был он не когда благородным по рождению, все, что он заслужил, было за верную службу, а теперь  вот, на старости лет, пришлось опять себе хлеб с маслом добывать. Он успел  вовремя, теперь уже, когда в Тевинтер стали поставлять товары со всего Тедаса, ему приходилось искать то, чего нет рынке, чего не продают на прилавках приличные купцы.
- Я бы не отказался взять какого-нибудь редкого товара, - сознался он. Хозяину необязательно было задумываться, на что сейчас живёт его вассал, откуда он берёт средства, которыми готов делиться и с ним самим.
- У меня есть работа для тебя, - обнадёжил старый знакомый.
- И что  это  за товар? - подозрительно спросил его Анхельм, чуя необычный заказ.
- Это, скорее, дело. Один не справишься, понадобятся твои люди. Ордену нужно перепрятать свои архивы. Часть их забрали с собой свободные жители, часть осела у друзей Легионеров Мертвых и Камнедробильщиков. Но есть еще старые крепости в горах, о них мало кто знает.  Увы они заняты бандитами, бродягами и прочим отребьем. Следует их очистить для благого дела. Взамен ты, рыцарь, получишь скрытые  маршруты.
Анхельм подвинулся, готовый слушать дальше. Нужно было понять конкретное задание.
- Есть старая крепость в горах Андерфелса. Айронхолд. Там когда-то жили Стражи, но теперь она пустая и заброшенная. В свое время, мы сами гоняли  таких как ты, но вот теперь получается мы на одной стороне.
- А как же твой Орден? Почему ты не обратишься к собратьям?
- Я давно ушел из него, - сказал Титус. - Когда в Тевинтере я был помощником стража-коммандора, все рухнуло, пришлось отправиться в Вейсхаупт, а потом я ушел с теми кто не стал мириться с новым порядком. Но для чего тебе моя история? Есть деньги, есть заказ. Есть направление. Иди и выполняй.
Анхельм кивнул и символично хлопнул по его ладони, заключая сделку.

- Не плох ты для тевинтерца, - сказал он Титу, когда они уже вдвоем выползли из таверны. Обычно тевинтерцы были надменными альтусами, много мнящими  о себе лаэтанами. И, как там сказать, лишенные  дара, некоторые конечно были честными малыми. Только вот быть в обществе магов не магом - та еще  участь. Ты можешь даже быть бывшим герцогом с родословной длиннее чем у иного короля, но не маг. Титус же просто смотрел на свой город который изменился, на храмы, когда-то посвящённые Создателю и невесте его Андрасте, а теперь там служили жрецы Разикаль. Конечно, может сердце его родных и радовалось, что Империя владеет всем Тедасом, но  он уже давно отрекся от них.
* * *

Вот уже месяц Айронхолд принадлежал сопротивлению. Отыскать его и отбить у местных разбойников не составило труда. Куда труднее было привести в жилой вид всё, что испакостили негодяи. Впрочем, теперь замок мог послужить прекрасной базой для Серых Стражей. В нём было всё для жизни и для обороны, а с высоты угловой башни были видны все окрестности. Анхельм же получил удобный маршрут.

 

 

 

                                 

 

Редж наслаждался мирными днями. Радикалы затаились. Он мог  немного прийти в себя общаясь с отцом. Они с сестрой были долго этого лишены, но Ассария практически все время была печальной. Ему надо было думать, что делать с Сандро, но беседу с ним он оттягивал. Он понимал, что ему придется  проявить жестокость, но ему не хотелось поступать, как тогда с радикалом. Зря, видимо, Редж сохранил некроманту жизнь в тот момент, когда ещё мог в ярости его прикончить. Теперь уже  не хочется самому марать руки. А вот отец не погнушался бы, так что он бы легко отдал некроманта своему родителю у на расправу, но не хотел думать, что тот сделает со своим мучителем. Не сомневался, что это будет ужасное деяние, которое испачкает и репутацию дворянина, и его душу. Многие, многие разговоры он пока откладывал. И о сожжении Неввары, и о работе в Голосе Империи, и прочих сложных вещах.

 

Редж всегда задавался вопросом как это - расти в полной семье и полагаться на отца и мать, которые могут решить твои проблемы. Всегда в их доме обретешь тихую гавань вдалеке от тревог и забот.

 

Отец всегда сидел во главе стола как и полагалось главе рода. Ещё ему полагалось быть суровым, строгим и солидным. Но, пережив долгий кошмар, он теперь будто бы старался взять всё лучшее от жизни. Скоро он снова стал веселым, каким наверное когда-то был. Он часто шутил или играл на лютне незнакомые песни времён своей юности. Барон оказался веселым и компанейским человеком, хотя, конечно, ему не нравилось что его сын женат на антиванке. Но он хотя бы обещал ей этого не говорить. Зачем рушить сложившийся и довольно удачный брак?

- По крайней мере, мои внуки не воняют рыбой, - шутил барон, снисходя до обсуждения семьи своего сына.

- Не скажи такое при Амалии, - предупреждал его сын.

- Да уже прямо этих антиванцев можно чем-то обидеть! У них и аргументов нет, кроме кинжалов с ядом. Хотя, надо признать, порой это весомый аргумент.

Стараясь смирить недовольство старого барона, Реджинальд уверял его:

- Все Пентагасты, так или иначе, мои родственники. Я не мог выбирать из них.

Отец удивленно поднял брови, мол в чем такая проблема?  Жениться на дальней кузине - это в порядке вещей. Зато породу сохраним.

- Ты серьезно хочешь, чтобы твои внуки ходили с костяными наростами? - в тон ему отвечал Редж.

- По крайней мере, у них была бы чистая кровь драконов, а не торгашей, которые продадут свою честь за пару медных монет.

- Поверь, отец, в этих мальчишках довольно моей крови.

Жаль, что тот не мог видеть лукавого выражения лица. Но как-то догадывался:

- И ведь не только в этих, да, Редж?

- А вот не надо, и не смейся. Моей супруге и законным детям не в чем меня упрекнуть, с этого боку. Бастарды нашему семейству не грозят.

Догадывался ли отец, что "левым" увлечением Реджинальда стали отнюдь не юные любовницы? Да, с точки зрения закона, госпоже Амалии было бы нечего предъявить своему супругу. Он уделял ей должное внимание и своё время, сколько приличествовало в их обществе, и обходился с нею хорошо и вежливо. Страсть погасла, временами разгораясь вновь. Но это было не надолго, ведь меж супругами не было главного - настоящей любви. Да и где она была? Маг до сих пор не определился между своих любовников. Он временами посещал Альбано и, вместе с этим начал отношения с Ивентиусом. Они не строили иллюзий по поводу полной верности друг друга, но эти два тайных романа придавали личной жизни Реджа особой пикантности.

Так же Редж, если не был занят в лечебнице, проводил много время в библиотеках Серебряного Шпиля и Имперской. Он, для отвода глаз, брал множество книг по разным магичеким дисциплинам, но главной его задачей было любое упоминание древних богов и исследования Тени.

Но не это только влекло его сюда. Амата смогла добиться для Реджа и Рея посещения Миланы. Двое кандидатов в отцы  старались уделять внимание  Милане, а однажды она попросила его купить памятный подарок. Будущему магу нравилось, что она теперь может записывать свои мысли в личном дневнике  который запирался на ключ.  А гномские руны, которые сияли на обложке, таили секрет.  Анхельм, пользуюсь связями с Торговой Гильдией, добыл его.

*

Бал, который состоялся во втором месяца весны, прошел для Реджа не впустую. Именно там он приобрел второе любовное приключение, о котором отцу и остальным было бы лучше не знать. Ивентиус был "потрохом", в чьих жилах текла кровь той  что спалила Неввару. И если Альбано казался просто романтическим капризом, то отношения с врагом придали жизни особой остроты. А если Редж хотел бы, как когда-то, отвоёвывать Неввару, им пришлось бы схлестнуться в смертельной борьбе. Но пока Разикаль правила, Неввара была столь же недостижимой.

Утром уже, после бала, Редж  подумал и понял, что его испугало, а именно то, что все, кроме него и Тано, охотно рукоплескали Разикаль. И то возбуждение на лице Присциллы неприятно удивило его, конечно девушка могла поддаться порыву, но она вполне искренне смотрела на Крауфорда.  Может то, что она ушла в Сопротивление, и то, как с ней там  обращались, толкнуло ее принять сторону  мужа.

Впрочем наутро он ощущал и мерзкое послевкусие. Он взял бутылку вина, заперся в кабинете надолго, пока в дверь не постучали.

- Мой отец запирался так, - сказала  Амалия, - После смерти  матери. Алкоголь редко помогает  он лишь усугубляет проблемы.

- Нет никаких проблем, - ответил Редж голосом, не терпящим возражений. Та усмехнулась. Видно, что-то себе надумала. А ему после вправду стало легче. Всех трудностей не одолеть, к некоторым нужно просто... приспособиться.

Это решение созрело вовремя. Спустя буквально три-четыре дня, он получил весьма существенное доказательство неверности своей супруги. Впрочем, поскольку и у самого грешки имелись, маг не особенно этому огорчился. И разговор начал с того, что не намерен упрекать её в случае соблюдения приличий.

- А я уж думала, придётся применить встречную артиллерию, - жена вложила ему в руку серебряную пуговицу от жилета Альбано. - Мы с тобой попытались это сделать - создать семью. Вернее, это попытались за нас сделать совсем другие люди, и мы несколько лет подряд поддерживали это их желание. Я не могу сказать, что не люблю тебя. Мы могли быть счастливее. Но долгая разлука и ещё кое-какие обстоятельства...

- Всё хорошо, - перебил он, удерживая её пальцы на мгновение, которого было достаточно будто бы для скрепления договора.

- Всё?

- Ну... насколько может быть.

- Наверное.

- Только давай уж... без внебрачных сыновей.

- И этот будет твой, не беспокойся, - она погладила себя по животу и поглядела вдаль, в окно когда-то общей спальни. Он всё-таки любил её. Хотя бы вот за эту бесконфликтность и спокойствие. Она умела делать всё, как надо. И он сумеет.

Спустя не более двух месяцев, жена уехала в поместье. С нею отправился и пожилой барон, желавший познакомиться со всеми внуками, а заодно помочь в управлении огромным имением. К тому времени Редж уже знал, что сердцем его благоверной завладела её антивская служанка. Не ревновал. Так было даже лучше.

*

То, что он сделал после с Сандро, он не позволил бы себе, пока был прежним. Он применил магию крови, чтобы закабалить бывшего некроманта и заставить его служить себе. Больше совесть его не мучила. Он сделал то, что должен был. Маг взял  на себе ответственность за судьбу Сандро, вернее того, кем он стал, а дальше занялся своими делами, используя время, чтобы помогать людям в трущобах. К тому времени лечебница уже была расширена и готова была принять в участие в людских судьбах.

[Торк]

Лавиний Максиан и Амата

 

После бала дни потекли своим чередом. Лавиний с Аматой погрузились каждый в свои дела, хотя по вечерам все больше времени проводили вдвоем или втроем с Кристофом, не забывая гулять и с мабари, чтобы не было так тоскливо в опустевшем без детей доме. Амата носила под сердцем ребенка и пыталась как можно больше успеть прежде чем ее положение заставит переложить дела на другие плечи. Впрочем, повседневная рутина у Максианов изредка прерывалась тем или иным событием.

 

Корабль под названием «Южный крест» причалил в гавани Минратоса утром, но жара уже стояла такая, что только ветерок с моря и спасал. Ренли, повзрослевший и как-то почти неуловимо изменившийся, сошел с трапа, щуря глаза и почесывая аккуратно подстриженную бородку, которую успел отрастить за то время, что не встречался с сестрой. На голове, прикрывая собранные в хвост волосы, был черный платок, завязанный на затылке, а на поясе висел короткий меч и кинжал. Еще один можно было увидеть в ножнах на бедре. Кожаная куртка была расстегнута, как и рубашка под ней, но это тоже не особенно спасало от пекущего в столице Империи солнца. Корабль принадлежал Лломерину, а потому проходил проверку так же, как корабли из Антивы, но у Ренли было достаточно времени, чтобы погостить у родственников, пока имперские бумагомаратели заполняют свои журналы и скрупулезно осматривают товары и грузы. После случаев с кунари и «Деметрой» контроль над прибывающими и отходящими судами усилился, хотя до полного совершенства еще было далеко.

 

Едва мужчина успел сойти на причал, как к нему тут же засеменил на слегка кривых ногах извозчик. Точнее, кучер. Коренастый, в темной ливрее, он был гораздо более бородат, чем сам Ренли. Надвинутая на лицо шляпа не скрывала кустистые брови.

 

— Ренли из Лломерина? — гнусаво просипел он. — Мне велено доставить вас в особняк. — Он махнул рукой на карету без опознавательных знаков.

 

— Ренли из Лломерина, — чуть улыбнувшись, кивнул он, подумав, что его имя без гильдейских титулов звучало совсем не так впечатляюще, как должно было. В Гильдии он был «грандмастером», часто без имени вовсе. Сейчас же, стоя на причале под солнцем чужой Империи, в которой был рожден, но к которой не испытывал совершенно никаких родственных или теплых чувств, он действительно был просто Ренли. Поправив оружие, словно бы ненароком давая знать, что если это ловушка — убить его просто так не выйдет, мужчина кивнул извозчику и последовал за ним к карете. Остальные остались кутить в городе; у них было на это как минимум два дня, прежде, чем они снова отправятся домой.

 

Дождавшись, когда его подопечный займет свое место, извозчик занял свое на козлах и подстегнул лошадок. Рысью потрусили от порта по улочкам Минратоса, пока наконец не доехали к Дворцовому кварталу. Там, слегка задержавшись у ворот особняка Максианов, карета проехала внутрь. Извозчик лично открыл дверцу, махнув слугам, чтобы приняли лошадей.

 

— Вот, через садочек пройти и главные двери, мастер. — Мужичок сипло прокашлялся. — Только не говорите, пожалуйста, госпоже, что я на тот бордюр налетел. Выпил вчера немного, с кем не бывает, а она с меня три шкуры спустит за такое.

 

Мужчинан показал в направлении особняка, готовый проводить гостя.

 

— Три шкуры за бордюр? — приподняв бровь, Ренли с легким интересом посмотрел на мужика. — И часто она так?

 

Лломеринец давно не общался с сестрой лично, но похоже, она вписалась в окружение альтусов, как влитая. Нельзя было точно сказать, понравилось ли ему подобное измышление. Амата была совсем другой тогда, когда они впервые встретились и когда девушка уезжала. Хоть ее родственники и дети иногда гостили в старом поместье, выкупленном на окраине острова за бесценок (многие местные все еще верили, что поместье проклято), у девушки, принявшей фамилию Максиан, было слишком много дел, чтобы кататься туда каждый год.

 

— Зависит от того, как часто провинишься, — не то недовольно, не то покаянно пробурчал кучер. — Или как сильно. Пройдемте к особняку, мастер.

 

Он кривоного заковылял к дверям, следя за тем, чтобы Ренли поспевал следом. Было видно, что мужчина больше привык объезжать лошадей, чем ходить по земле. Дойдя до дверей, кучер постучал в молоточек, и дверь отворилась. Вилликинс сам встречал гостя и со счастливой улыбкой (шутка ли: этого малыша он когда-то носил на руках, а теперь такой парень вырос!) пропустил их внутрь, покосившись на кучера.

 

— Сейчас проверю, все ли распоряжения выполнены, милорд, — улыбнулся старый слуга и покинул их.

 

Убедившись, что они остались одни, кучер отстегнул бороду, выбросил кепку, убрал накладные брови и сдернул камзол с накладками. Пивное пузико, скрытое маскарадом, оказалось тугим животиком беременной женщины.

 

— Ты что, и правда, не узнал? — звонко зазвенел девичий голос. Амата едва не согнулась пополам от хохота, а потом накинулась на шею брату. — Богатой буду!

 

— Ничего себе розыгрыш, — Ренли не смог сдержать удивления. — А лицо ты как изменила? Снова твои способности? — от этих игр с плотью у него, если признаться честно, мурашки шли по коже. Уж слишком это все напоминало магию крови, которая, по мнению бывшего пирата, никогда не приносила миру ничего хорошего, а заигрывания с демоническими силами часто оканчивались плачевно. Впрочем, он тут же расплылся в улыбке и обнял сестру, приподняв ее от земли и уткнувшись в ее шею, осторожно, чтобы не сдавливать слишком сильно. В ее положении следовало помнить о ребенке.

 

Амата, смеясь, помахала головой, не в силах сказать что-либо удобоваримое. Бросилась обратно к маскировке, нацепила обратно усы, фальшивую бороду, камзол с накладками, накладные брови.

 

— Не извольте гневаться, господин, — просипела она и прыснула. — В штанах тоже подкладки, от чего ноги кажутся кривоватыми и не женственными, — пояснила она, разоблачаясь обратно. — Я сейчас переоденусь в нормальное. Просто не удержалась от соблазна тебя провести.

 

— Надо было тоже переодеться ветреной девицей с шелковыми волосами, — пошутил Ренли. — Это у вас в Минратосе традиция такая? Я слышал, у вас маскарад недавно прошел. Орлесианцы бы оценили.

 

— Для девицы ты слишком статный, — улыбнулась Амата. — И в плечах широковат. Пойдем, я переоденусь, и тебя примем с дороги. Вилликинс уже приготовил покои, если хочешь, можешь в купальни наведаться. Или поесть. Как доплыли? Обошлось без приключений?

 

— Без приключений, моя дорогая сестрица, у меня вообще ни один день не обходится. Вот намедни, пока шли к Минратосу, видели русалок, — подмигнул ей парень. — А до этого слышали, как поют дельфины. А еще до этого видели таинственный остров посреди океана, к нему подплывешь — а его тут же нету, скрывается в тумане, будто магия какая-то. Но, впрочем, обо всем этом мы можем поговорить после того, как компенсируем упущенное время. Тебя долго не было, — он вздохнул, но улыбаться не перестал, лишь провел рукой по выбившимся из-под платка волосам.

 

Амата скисла:

 

— У нас тут такое творится, что даже когда не в положении не выбраться. Ну я тебе писала, хотя без подробностей. Мы детей отправили к дедушке, о чем я очень жалею: и нам грустно без них, и с тобой они наверняка бы захотели увидеться.

 

Альтус повела Ренли на свою половину, где была выделена его комната.

 

— Вон там купальни, можешь просить помочь служанок, можешь отослать прочь. Всем сказано, что ты почетный гость, управляющий поместья на острове (как и есть) и друг семьи. Так что твои указания будут выполнять не хуже, чем любого из нас. — Целительница улыбнулась. — Я освободила для себя целых два дня, так что можешь распоряжаться мною тоже. Просто не знаю, чего тебе в первую очередь хочется.

 

— Зачем служанки? Почему бы не присоединиться ко мне в купальне? — усмехнулся грандмастер воровской гильдии Лломерина. Его редко можно было увидеть в атмосфере расслабленного отдыха, он, как и Амата в своей сфере, работал без продыху, но на другую судьбу свою жизнь не променял бы ни разу, даже когда ходил по лезвию ножа. В этом они были похожи, и одновременно столь далеки друг от друга. — Купальни, особняки… все это по-прежнему кажется чем-то вроде сна. Как будто мы только вчера были на Лломерине вдвоем, — уже тише добавил он.

 

Амата, смутившись, бросила взгляд на любимого брата.

 

— Хорошо. Значит, я буду твоей служанкой сегодня. Но мне действительно следует переодеться, — со смехом указала она на свои бриджи с накладками, призванными изображать мужские ноги. — Иди вперед и выгони всех, если там кто-то будет. Я скоро присоединюсь.

 

— Выгонять я умею, — важно сообщил ей Ренли и тут же подмигнул. — Буду ждать.

 

Проводив сестру взглядом, полным задумчивости и, что уж тут скрывать, желания, парень направился в сторону купален, куда указала Амата. Особняк его не особенно впечатлил — он видел нечто похожее и прежде, но ощущение чужеродности все равно сковывало, будто он был сегеронским котом, очутившимся в заснеженных горах Ферелдена.

 

Альтус переоделась и даже успела отдать распоряжения касательно закусок и напитков — как раз таких, которые было бы удобно вкушать прямиком из бассейна, не раскидывая ошметки еды по округе: нарезанные сыры, кусочки мяса, фруктов. И конечно же, вино. Купальни представляли собой облицованный мраморными плитами зал, который на две половины разделяла стена. С одной стороны были бассейны, зачарованные на прикосновение, а с другой, за барельефом с живым кусочком подводного мира с водорослями и рыбами — скамеечки и массажные столы. Бассейн быстро наполнился теплой водой: можно было аккуратно спуститься по лесенке, а можно было просто нырнуть, спрыгнув с противоположного края, где глубина достигала трех метров.

 

Ренли уже разделся и в этот момент уже как раз нырял в воду с края, презрев лесенки и прочие удобства. Вынырнув, он отфыркался и подплыл к краю, опершись мускулистыми руками на бортик и глядя снизу вверх на сестру с дерзкой улыбкой. На смуглом лице, обветренном за множество морских походов, можно было различить несколько новых шрамов, которыми вор обзавелся за прошедшие годы, да и в общем и целом он выглядел куда более матерым и взрослым, чем тот мальчишка, которого Амата выхаживала на борту «Рыжего мабари». Теперь это был состоявшийся мужчина, пусть и не могущий похвастаться поместьями и богатствами, но добившийся в жизни всего, чего хотел. За исключением одной маленькой детали, о которой он пока не хотел начинать разговора; знал, что это заставит сестру грустить, а он хотел подарить ей немного счастья.

 

Амата хихикнула и, сложив подносы с угощениями на край бортика, отпихнула столик на колесиках к стене.

 

— Какой ты красивый, Ренли, — проговорила она, аккуратно усаживаясь на краю бассейна. — Как у тебя так получается — ума не приложу. Я даже тебе завидую. Поймаешь? — лукаво спросила альтус и игриво дернула ножкой, брызнув водой ему в лицо.

 

— У меня есть другая идея, — хищная улыбка стала чуть шире, и парень вдруг сдернул девушку, ухватив ее за ногу и увлекая с собой в воду. Он проследил за тем, чтобы она не упала о твердый мрамор бортика, а повалилась прямо на него; но неожиданное погружение должно было стать таким же сюрпризом, как и ее маскарад с возницей.

 

Амата панически вцепилась в брата и инстинктивно задержала дыхание. Обхватив его руками и ногами, альтус протестующе боднула его в грудь, но отцепляться и спасаться не спешила, видимо, доверяя парню.

 

Ренли вынырнул довольно быстро, смеясь и отфыркиваясь, и это сочетание звуков почему-то придавало ему очарования. Мокрые волосы Аматы облепили ее лицо, и она теперь гораздо больше походила на его сестру, с которой они плавали за шкатулкой на берегу Лломерина, чем на важную матрону и главу семейства. Так она нравилась ему гораздо больше. Не выпуская девушку из рук, вор поцеловал ее в нос.

 

— Ну вот, так гораздо лучше.

 

Не отпуская рук, обвивавших шею, Амата, поцеловала Ренли: долго и чувственно.

 

— Если бы не эти все каффас, которые тут мешаются, все было бы гораздо лучше, — посетовала она. — Я из-за них даже не могу приехать к тебе. И дети тоже. Но я ужасно рада тебя видеть, родной. Ты самый близкий человек. Самый дорогой. — Она не сказала, что именно из-за Ренли решила в свое время не уступать мир Соласу. Тонкие пальчики нежно провели по его мокрой щеке. — Ты — моя кровь. А я — твоя.

 

Ренли моргнул, когда капля воды стекла по распущенным волосам на глаза. Он успел за прошедшие годы поразмыслить над их взаимоотношениями, и в итоге не нашел в них ничего плохого. Его изначальная тревожность была вызвана скорее вбитыми в голову догматами о том, что инцест — это обязательно грех, но похоже, новая религия смотрела на все это сквозь пальцы, по крайней мере, прямых запретов не было. А все остальное было лишь традицией, укоренившейся в умах жителей Тедаса.

 

— Это никогда не было для меня решающим фактором, — признался он, слизывая капли, продолжавшие стекать на его лицо. — Я ведь не знал, кто ты, когда мы встретились. И останься ты просто Аматой, путешественницей, подругой Веселых Могильщиков, я любил бы тебя не меньше, чем Амату Максиан.

 

— Подругой Веселых Могильщиков, — передразнила она брата. — Я и сама — Веселый Могильщик. И в этом нет ничего плохого, — необычайно серьезно заявила она, не разрывая, впрочем, объятий. — Это всего лишь значит, что мы упокаиваем умерших с миром и идем дальше по жизни. Но ты, — девушка деловито ткнула пальчиков в кончик его носа, — Максиан. Хотя я вычеркнула тебя из генеалогического древа, чтобы к тебе не приставали со всякими неприличными предложениями. Например, сместить сестру и занять свое место по праву.

 

— Думаешь, я согласился бы на подобное? Да ты посмотри на меня. Если я кого-то и возглавлю, то это партию наемников, ищущих, где бы напиться! — рассмеялся он. — А поутру трактирщик будет искать, кто же спер у него кошелек в суматохе. К тому же, меня абсолютно устраивает то, что я успел построить в Лломерине. Поверь, управляться с этим сбродом ничуть не легче, чем заседать в Верховном Совете. Хотя, надо признать, у нас меньше официоза и выяснения, у кого родословная длиннее. Хотя без замеров длины иногда и не обойтись, — закончил он.

 

Девушка рассмеялась.

 

— Если вдруг надумаешь — я тебе помогу. В смысле, занять свое место, хотя будет сложно, поскольку ты не маг, но я для тебя все сделаю. — Скользнув жарким взглядом по Ренли, Амата нежно поцеловала его и продолжила. — Но вообще я потому и вычеркнула, чтобы тебе не докучали, а не потому что о себе беспокоюсь. И что у тебя получилось состряпать такое дело и все наладить — я ничуть не удивлена. У тебя в крови управлять. Я тобой горжусь, любимый. — Волшебница как-то странно всхлипнула и прижалась к его груди, словно ища укрытия.

 

— Все в порядке? — спросил Ренли через несколько секунд молчания, прерываемого лишь плеском воды. Он предложил Амате руку, выбираясь наверх через ступеньки, и набросил на плечи теплое полотенце, предложив второе девушке.

 

Амата отмахнулась, перехватила полотенце и стала вытирать им брата.

 

— Конечно, да, — улыбнулась волшебница. — Просто я ужасно рада тебя видеть, родной. Будь я мужчиной, а ты женщиной, я бы сейчас носил тебя на руках. Но раз мне это не под силу, я лучше за тобой поухаживаю. Ты голоден? Мы могли бы пройтись по галерее по дороге к столовой.

 

— Это намек? — усмехнулся Ренли и подхватил девушку на руки. — Тогда я тебя сам донесу. Где тут у вас спальня? Обед может и подождать, — сказал он с огоньком в глазах, полагая, что Амата и сама соскучилась по его объятиям, однако в глубине души он все еще надеялся, что не встретит по дороге досужих слуг или родственников, которые потом будут перешептываться по углам о взаимоотношениях приезжего лломеринца с их госпожой.

 

Амата прыснула, но ничего не сказала. Пусть братец сам несет двоих. Или не донесет. Насчет слуг она не волновалась — это были ее люди, которые не стали бы осуждать или сплетничать, даже если бы хозяйка вдруг принялась ходить вниз головой.

 

— Нет, не намек, хотя мне приятно. Очень приятно. Пожалуй, не меньше, чем если бы ты посетил галерею, но это еще успеется. Моя спальня через пять дверей по коридору. Можем сперва обустроиться там, и ты сам выберешь мне наряд, идет? — Альтус подмигнула, предвкушая возможность оказаться во власти этого человека. И не только в выборе нарядов.

 

— Боюсь, доверять моему вкусу означает одеться как наемница. Но как скажешь, — довольно кивнул вор и, добравшись до дверей в комнату Аматы, пинком распахнул ее и ввалился внутрь. Целый день был в их распоряжении, а завтра ему придется снова уплыть, правда, отход корабля был назначен на вечер. Решив поговорить с ней о делах на следующий день, Ренли, поставив девушку на ноги, осторожно прикрыл за собой дверь и щелкнул замком.

 

— Тебе все равно придется познакомиться с моим мужем, знаешь ли? — Пробормотала Амата, косясь на дверь. — В конце концов, надо же знать, кому ты доверяешь свою сестру, да?

 

Впрочем, смешинки в ее глазах говорили, что несмотря на серьезность вопроса, на который она ждала ответ, волшебница не прочь была сейчас провести время исключительно с братом.

 

— Ну, раз уж это неизбежно… — притворно вздохнул парень, утирая лоб и возводя очи горе. — То придется познакомиться. Хотя сейчас я бы предпочел провести время только с тобой. Ты ведь не против? — он обнял сестру и поцеловал ее в шею, проводя ладонью по ее спине. Он подтолкнул ее к кровати, снимая с магессы полотенце и бросая его на пол. По крайней мере, ему не пришлось возиться с кучей завязок и застежек, которыми славились наряды для благородных девиц в Минратосе, и уже за это можно было быть благодарным.

 

Амата сладостно застонала, но все же выдавила из себя:

 

— Неизбежно. Обязательно. Но потом.

 

Прижавшись всем телом к Ренли, она изогнула шейку, подставляя ее под поцелуи. "Сначала будем только ты и я, дорогой", подумала женщина. "Как и раньше, когда мы родились. Остальное — потом".

 

***

 

Время шло к обеду и вскоре Амата с Ренли оделись и спустились вниз. Поскольку дети были в отъезде, решено было накрыть стол в садовой беседке и посидеть в тесном семейном кругу. Блюда с мясом, сладким жареным картофелем, фрукты со взбитыми сливками, мороженое, щербет — все это уже ожидало альтусов, овеваемое легким ветерком. Крыша беседки давала тень и укрывала их от жары. Прохладные вина и лимонад дополняли меню.

 

— Я подумала, что тебе, должно быть, надоели морепродукты, так что тут только то, что бегало или росло на суше, — улыбнулась Амата, устраиваясь на скамеечке в ожидании супруга.

 

Лавиний появился спустя некоторое время. Альтус отложил дела, переоделся к обеду в свежий камзол и проследовал в беседку, где его жена уже расположилась с новым фаворитом. Подойдя к столу лорд Максиан покосился на Амату, ожидая, что та представит их друг другу.

 

Увидев супруга, девушка поднялась со скамьи и, сияя смущенной счастливой улыбкой, произнесла:

 

— Лавиний, позволь мне познакомить тебя с Ренли, — представила она гостя. — Он управляющий нашим поместьем на Лломерине. И мой родной брат. Мы двойняшки. — Амата умолкла, с тревогой ожидая реакции мужа на внезапное появление родственника.

 

— И кто из вас старший? — Поинтересовался Лавиний у Аматы, поприветствовав Ренли полупоклоном и усаживаясь на свободный стул. — получается я еще легко отделался, если ты родного брата заставила работать управляющим?

 

— Эй! — завозмущалась альтус. — Это чисто номинально, просто чтобы кто-то за домом приглядывал. Всю работу там делают другие люди, Ренли просто за главного. А вообще он грандмастер собственной гильдии. Ренли, это Лавиний, мой муж. У него иногда бывает странное чувство юмора, но он замечательный, — заулыбалась целительница, присаживаясь за стол.

 

— Дети очень вас хвалили, Ренли, — приветливо произнес Лавиний, используя разговор для того, чтобы лучше изучить новоявленного родственника. Прямо пыриться было неприлично, а вот внимательно глядеть на собеседника — совсем другое дело. Юноша был поразительно похож на Амату.

 

— А и правда, кто из нас старший? — улыбнулся Ренли, внимательно наблюдая за Лавинием и вопреки воле чувствуя легкий укол ревности. Не столько из-за замужества сестры — этого он ожидал — сколько из-за того, что она выбрала именно такого человека. В глазах Ренли он был больше похож на изнеженного сынка знатного лорда, который больше времени уделял красоте собственных волос и ногтей, чем настоящей работе. — Я-то родителей не знал, а вот сестренка хотя бы с отцом общалась. Думал всю жизнь, что я — наследный принц русалочьего народа, которого волею судьбы выбросило на берега Лломерина, и когда-нибудь они придут за мной и сделают своим рыбьим королем, — пошутил он.

 

— Я старше, Ренли, — вздохнула Амата, а потом показала ему язык. — Ты сам отказался вернуться в родовое гнездо. А поехал бы вместе со мной — жил бы ничуть не хуже принца. Отец остался в Тевинтере, а наследника отправил подальше, чтобы его уберечь, — пояснила она Лавинию. — Я должна была узнать его по амулету, но бумаги, в которых было сказано, где искать мальчика, были украдены. Это чудо, что мы смогли отыскать друг друга, ведь до того, как я нашла документы отца, я даже не знала, что у меня есть брат.

 

— Судьба способна исправить ошибки предков, — вздохнул Лавиний. — Как мне кажется, вы это чудо заслужили. — Альтус вспомнил своих собственных родителей и не стал выражать удивление от диких решений старшего Максиана. Мужчина подвинул к себе блюдо и попробовал фаршированного рябчика. Из-за дел он пропустил завтрак и собирался восполнить это упущение за обедом.

 

— Я и так живу ничуть не хуже принца. Я и есть принц, — подмигнул он Амате, но его взгляд, направленный на Лавиния, продолжал казаться несколько испытующим. Это был взгляд человека, который оценивает риски прежде, чем залезть в дом или обокрасть королевскую казну, подмечая все детали, потому что каждая может стать решающей. — Принц воров. Была такая сказка, я про него Ливии рассказывал, ей понравилось. Но на самом деле, у меня нет нужды в деньгах, — закончил он и взял в руки вилку, проигнорировав остальные приборы, о назначении которых не знал.

 

— О, да, я помню, — улыбнулась Амата. — И другие сказки ей тоже понравились. Ты знаешь, она до сих пор мечтает вырасти и стать пиратом. Это все твое влияние, — шутя обвинила его девушка и положила себе картофеля с мясом. — И Кристофа. И Лавиния. Кормите детей сказками, а они потом намечтают себе демоны знают что. А мне потом разгребай. — Целительница состроила наигранно обиженное лицо, но ни Лавиния, ни Ренли этот трюк не провел — было видно, что она это не всерьез.

 

— Подожди, там еще дядя Фабий навлияет, — усмехнулся Лавиний, представив, чему может старый охотник за пиратами научить внучку. — Кстати, Амата, а ты кем мечтала стать в детстве?

 

Счастливое настроение магессы словно рукой смело. Она вдруг сникла и задумалась.

 

— Когда папа был жив, хотела вырасти и заботиться о родителях. А потом уже, после пяти, ни о чем не мечтала. Не до того было, да и детство закончилось. — Выдавив из себя вымученную улыбку, Амата постаралась переключиться на что-нибудь позитивное. — Но я довольна тем, что у меня сейчас есть: возможность помогать людям, семья, любимые муж и брат, друзья-духи, дети. Я счастлива.

 

— А я мечтал когда-нибудь найти семью. Даже если это будут скользкие и противные русалки, — сказал Ренли, выслушав слова Аматы, и осторожно положив руку на ее плечо, будто желая подбодрить. — Но как видишь, все вышло даже лучше, чем мои детские мечты. Сиротам на Лломерине две дороги было — либо в канаву, либо в криминал. Свобода имеет и другую сторону: никто никому ничего не должен. Заботиться о чужом ребенке мало у кого есть желание.

 

— Это точно, — вздохнула Амата, бросив благодарный взгляд на брата. — Иные готовы продать даже приемных детей, не то, что брать на себя обязательства за чужих. Хвала Тени, хотя бы здесь, в Минратосе, я могу проследить, чтобы с сиротами все было хорошо — именно поэтому я и занимаюсь приютами.

 

Она налила себе лимонаду и вопросительно взглянула на мужчин, пытаясь угадать, что они пожелают. Девушка была рада видеть рядом двух близких людей, и хотела уделять им как можно больше внимания.

 

Судя по всему, с детскими мечтами у Аматы явно не сложилось. Лавиний подвинул к себе кувшин с молодым красным вином и наполнив свой бокал вопросительно поглядел на Ренли.

 

— У меня вот, выбора не было. Я с детства знал, что стану альтусом, и вместо мечт мне приходилось учиться, — поделился он историей о своем детстве.

 

Ренли кивнул, подставив бокал — он не был из тех, кто слишком придирчив в выпивке и еде. В какой-то мере он напоминал Анхеля, которого с ними уже не было. Постоянный риск и опасности сопровождали и ривейни, и брата Максиан, и рано или поздно эти опасности все равно возьмут свое, а смерть, ожидающая возможности нанести удар, всегда шла по пятам.

 

— Мне всегда было интересно, чему учат альтусов. В смысле, если бы обстоятельства повернулись иначе, я бы тоже был на вашем месте, — с любопытством спросил он.

 

— Родословным всех знатных домов Тевинтера и провинций, — принялся перечислять Лавиний, наливая вино в бокал шурина. — Географии, истории, управлению, бухгалтерии, интригам, этикету, ну и конечно же магии. Меня еще и морскому делу учили, дядюшка был знатный моряк. — Альттус поставил кувшин на стол и отсалютовал своим бокалом Ренли и Амате. — Выпьем за то, что детство осталось позади и мы свои испытания пережили.

 

Амата присоединилась к юношам со своим стаканом лимонада.

 

— Погоди, тебе еще из задницы Минратос вытаскивать, — напомнила она Лавинию и пояснила Ренли. — У нас тут такое творится. Впрочем, я писала тебе, из-за этих ужасных фанатиков пришлось детей отослать и отлучиться надолго нельзя. Так бы давно к тебе снова приехали все вместе.

 

— А сами почему не уехали? Переждали бы бурю где-нибудь подальше от столицы, — предложил вор, поднимая бокал в тосте и кивая своим собеседникам. Пусть у него манер и недоставало, но зато он говорил прямо и искренне.

 

— Это наш город, Ренли. Здесь наш дом, дом предков. Наших с тобой предков. Я не могу пустить по ветру их наследие, так что буду бороться за то, чтобы оно не было уничтожено. Девушка улыбнулась брату. Она ничуть не осуждала его желание остаться на Лломерине и не ввязываться во все это. Она уважала его выбор. Но и у нее был свой.

 

— Хочется оставить в наследство детям великий дом, а не прятать их по разным клочкам Тедаса, — пояснил Лавиний свою позицию, согласно кивнув на слова Аматы.

 

— Наш дом всегда был здесь, но ты ведь смогла вернуться. Значит, сможешь сделать это и еще раз, — качнув головой, сказал Ренли, но спорить с Аматой далее посчитал ненужным. — Впрочем, это твое решение. Я просто волнуюсь о твоей сохранности, к тому же, в твоем положении сражаться на передовой будет... проблематично.

 

— Ну, вообще-то, на этот раз у нас не я на передовой, а Лавиний, — с легкой усмешкой покосилась на мужа Амата. — Я только так.. обеспечиваю надежный тыл. Со мной все будет в порядке, не волнуйся. Я не котенок, могу за себя постоять.

 

— Я стараюсь справляться, чтобы не подвергать Амату риску, — улыбнулся Лавиний. — Почти всегда получается.

 

Ренли вздохнул и замолчал, размышляя, стоит ли сейчас рассказать им о творящемся на острове. Без деталей, разумеется — их он поклялся не раскрывать никому даже под пытками. Правда, оставался еще вариант сознаться под магией крови, но он верил, что сестра не опустится до такой низости. Наконец, решившись, он сказал:

 

— Мне нужно кое о чем поговорить с вами, но сначала я хочу, чтобы вы пообещали мне никому больше не сообщать то, что услышите от меня. Минратос не должен знать, но Амата — моя сестра и заслуживает правды.

 

Леди Максиан недоуменно переглянулась с мужем.

 

— Даю слово, что никому не скажу, Ренли, — настороженно, но твердо произнесла она. — Это что-то, что мне не понравится?

 

— Обещаю, что не буду сообщать посторонним то, что ты нам расскажешь, без твоего разрешения, — дал свое слово Лавиний.

 

— Хорошо. Нет, Амата, не понравится, — вздохнул пират и провел рукой по волосам, нервно облизнув губы. Пожалуй, сражаться с превосходящим тебя числом противником было и то легче, чем смотреть в посерьезневшее лицо сестры сейчас. — Но лучше я скажу сразу, чем буду постоянно думать об этом. Мы с ребятами уплываем с Лломерина. Все мы, — наконец произнес он то, что не давало парню покоя с тех пор, как он ступил с корабля "Южный крест" на землю столицы. — И, скорее всего, не вернемся.

 

— Ч-чтооо?! — Глаза волшебницы широко раскрылись, в паническом взгляде проскальзывала какая-то беспомощность. — Ты шутишь? Скажи, что ты это просто такая злая шутка, Ренли.

Магесса вскочила со скамьи, потом села обратно. Протянув руки, она положила их на колени брата и умоляюще заглянула ему в глаза.

 

— А в чем причина такого странного решения? — Удивился Лавиний. — Это все, что ты можешь нам рассказать, или есть еще какие-то детали? — На Амату было жалко смотреть, леди Максиан была похожа на девушку, которую бросает любимый в самый неожиданный момент. — И зачем тебе уплывать с ними, Ренли?

 

— Это не шутка. Прости меня, я не мог сказать раньше — другие не поняли бы, но сейчас уже все готово к отплытию. Мы уплываем почти сразу после того, как я вернусь на остров. Не могу сказать больше, но я должен был предупредить тебя, чтобы ты не думала, будто я просто тебя бросил. За последние семь лет мы переоборудовали флот и построили новые корабли, чтобы вместить всех, — печально ответил ей брат и взглянул на Лавиния. — Ты же понимаешь, что рано или поздно Разикаль придет и за нами. Даже если мы перестанем пиратствовать, что в последнее время и так почти не делали, но свободной жизни нам не видать. Лучше погибнуть, пытаясь найти новые земли, чем ждать, пока драконья орда налетит на нашу. Это не мое решение, но всех нас.

 

Амата не могла поверить своим ушам. Это казалось ей каким-то кошмарным сном. Наконец, до нее словно дошел смысл сказанного.

 

— И куда вы собрались? На Север? Это дорога в один конец, ты же знаешь! Тебе не обязательно умирать, ты можешь поселиться здесь и жить сколько пожелаешь, как член семьи. Зачем Разикаль за тобой приходить? Ренли, то, что ты задумал — это самоубийство. Я не переживу, если потеряю тебя!

 

Брат вздохнул и опустил голову, будто чувствуя, что виноват перед ней, однако не стал напоминать сестре, что она сама спрятала своего сына, опасаясь врагов; она понимала как никто другой, чем опасна жизнь в столице, особенно теперь, когда все буквально висело на волоске и казалось, что назревает настоящая катастрофа.

 

— Я не стал предлагать тебе присоединиться, потому что знаю, что ты всегда выбираешь долг, — произнес Ренли, попытавшись улыбнуться, но улыбка вышла какой-то слабой и грустной. — А я всегда выбирал свободу, даже когда была возможность стать частью настоящего знатного дома. Я нужен им, сестренка. Это мой народ, и они хотят попытаться — а я не прощу себя, если не помогу им после всего, что было. Знаю, что ты выстоишь — ты всегда это делала, даже когда надежды, казалось бы, и не было. Ты позаботишься о своей семье. А я должен позаботиться о своей. Прости меня, если сможешь, — закончил он.

 

Амата молча покачала головой. По щекам струились дорожки слез, однако лицо было совершенно сосредоточенным и серьезным.

 

— Я отправлюсь с тобой. Лавиний сможет достойно позаботиться о наследниках, наш род не угаснет. Но я не брошу тебя, потому что ты мой родной брат. Ближе тебя у меня нет никого из родственников. Одно дело — когда ты живешь на острове, куда можно приехать в гости, а совсем другое — путешествие навстречу смерти. Если там суждено умереть — сделаем это вместе.

 

— Амата, стой, — серьезно произнес Лавиний. — Не забывай о своем долге перед детьми и Тевинтером. Если ты уедешь, кто будет помогать Крауфорду? Ренли решил, где его место, ты тоже приняла это решение не так давно. К тому же, кто сказал, что они непременно погибнут? Когда обстановка в стране поправится, вы еще не раз увидитесь.

 

— Ты не понимаешь, оттуда еще никто не возвращался. Неизвестно, чего там ожидать, но вряд ли люди не вернулись, потому что там раздолье и приволье. — Целительница окинула обоих мужчин растерянным взглядом и вперилась в никуда. Руки бессознательно шарили по столу, она напоминала потерянного щенка, который не понимал, за что его огрели носком сапога в ответ на виляние хвостиком. — Все равно из меня ужасная мать, — пробормотала женщина. — У тебя всегда получалось лучше.

 

— Ты нужна нам, Амата. — Лавиний положил руку на плечо жены. — Пожалуйста, не бросай нас.

 

— Возможно... — Ренли замялся и все-таки решил сообщить о своих мыслях: — Возможно, они не вернулись не потому, что погибли. А потому, что не могли. Помнишь Лабиринт? Один маг из наших выдвинул теорию, что... впрочем, я не могу об этом рассказывать. Но ты и сама понимаешь, что вариантов много.

 

Амата переводила взгляд с Лавиния на Ренли и обратно. Наконец, всхлипнув, она протянула руку и взяла ладонь брата в свою.

 

— Не знаю, Ренли. Я уже ничего не знаю и боюсь гадать. Если ты так решил.. — магесса обернулась к Лавинию, покачала головой и снова посмотрела на брата. — Давай хотя бы проведем вместе каждую минуту оставшегося здесь времени до твоего отъезда, ладно? — Она вопросительно посмотрела на мужа.

 

— Я буду в кабинете, работы накопилось изрядно. — Лавиний отодвинул опустевшую тарелку и поднялся из-за стола. Амату было жалко, но если мужчина принял решение, то отговаривать его было бессмысленно и неправильно.

 

— Для этого я и приехал. Хотел побыть с тобой и... попрощаться. И не хотел исчезать без предупреждения, — виновато понурившись, сказал парень. — Может, нам удастся то, что не удавалось никому прежде, и мы вернемся. Или я хотя бы смогу прислать весточку. В любом случае, я буду всегда помнить о тебе, сестра, в этом можешь не сомневаться.

 

— Спасибо тебе за это. — Амата послала вслед Лавинию благодарный взгляд и обняла Ренли. — Если бы ты просто пропал, клянусь, я бы ринулась следом на своем корабле, несмотря ни на что. Так я хотя бы могу попытаться понять...

 

Махнув рукой — что тут говорить, у них не так много времени осталось, чтобы тратить его на стенания — девушка присела обратно рядом с братом, чтобы вместе продолжить обед. После обеда она провела экскурсию по дому, показывая комнаты, рассказывая, какими предметами кто из предков любил пользоваться, показала зачарованные шахматы, галерею семейных портретов.

 

— А эту картину мне подарил Лавиний, — поделилась волшебница, приведя Ренли в спальню. — Вот, встань поближе и посмотри на нее хорошо. Чувствуешь? Ее нарочно так зачаровали, чтобы было словно настоящее море. Иногда, когда мне очень тоскливо, когда не хватает соленого ветра и нет возможности вырваться к тебе, я стою и представляю, что я уже там, в Лломерине. — Целительница нежно прислонилась к его плечу.

 

— Я тоже часто смотрю на море, — ответил Ренли, обняв девушку и погладив ее по волосам. — И вспоминаю тот день, когда ты спасла меня с тонущего корабля. Тогда моя жизнь должна была окончиться, но ты появилась, как посланница морских богов, и вытащила меня с того света. Спасибо тебе... за все.

 

Целительница обернулась к Ренли и посмотрела ему в глаза. Обвив его шею руками и привстав на цыпочки, она подарила юноше долгий и нежный поцелуй.

 

— Ренли, — тихо заговорила Амата. — А ты бы хотел... Что бы ты сказал, если бы.. ух.. — Девушка не могла подобрать слов и, казалось, боялась услышать в ответ что-то не то. Наконец, она нашла в себе силы задать вопрос, едва ли не выпалив его скороговоркой: — Что бы ты сказал насчет того, чтобы я родила от тебя ребенка?

 

Парень замер, словно не веря своим ушам, а затем осторожно спросил:

 

— Ты... точно уверена, что это никак не повредит ребенку? И потом, ведь он будет считаться бастардом. Подумай хорошенько, Амата, о чем ты просишь меня...

 

— Ты уплываешь, Ренли, — тихо сказала волшебница. — А если мы никогда больше не увидимся? Это все, что у меня останется. — Она подняла взгляд, в уголках глаз заблестели слезы от мыслей о расставании. Возможно, что навсегда. — Я глава рода и смогу его защитить. И еще я смогу сделать так, чтобы это не повредило тому ребенку, что сейчас внутри. — Девушка положила руку на свой живот. — Есть способ. Нужна лишь капелька моей магии. Все будет хорошо.

 

— Магия крови... — вор нахмурился. Ему по-прежнему не нравилось, что эту злую и темную магию используют все в Минратосе, а сестра живет в этом клубке змей. Но частичка правды в ее словах была: другого шанса у нее не будет. — А без нее не обойтись?

 

— Нет, никак. — Амата грустно понурила голову. Обстоятельства были против нее, и ей не хотелось принуждать брата к тому, что вызывало у него не совсем приятные эмоции. — Плохая идея. Забудь. Давай просто побудем вместе. — Решила волшебница и снова притянула его к себе. В конце-концов, он все равно будет жить в ней: в ее памяти и в ее крови. Такой же Максиан, как и она.

 

Ренли перехватил ее руку и прижал к щеке, закрыв глаза. Помолчал несколько секунд, будто бы собираясь с мыслями, а затем прошептал:

 

— Я согласен. Пусть от меня в Тедасе останется хоть что-то хорошее. Только пообещай мне, что с этим ребенком ничего плохого не случится, как это случилось со мной.

Амата с мягкой улыбкой помотала головой.

 

— Не надо. Забудь, — прошептала она. — Сама не знаю, что на меня нашло. Я так боюсь тебя потерять, что уже не знаю, за что хвататься. Самое то состояние, чтобы начать делать глупости. Лучше буду надеяться, что тебе удастся вернуться обратно и еще успеешь понянчить внучатых племянников. — Или что передумаешь уезжать, подумала волшебница, но не сказала вслух. Вместо этого она снова прильнула к юноше и увлекла его в поцелуй, силясь не упустить из внимания ни секунды близости.

 

— Как скажешь, — вздохнул Ренли и закрыл глаза, ткнувшись лбом в макушку сестры, а затем, когда та притянула его к себе, поцеловал ее так, словно это был их последний поцелуй. В какой-то мере так оно и было; завтра вечером он должен был уезжать, а перед смертью не надышишься, но вор намерен был приложить все усилия, чтобы все-таки надышаться.

 

***

 

На следующий день, проводив вместе с Лавинием Ренли на корабль, Амата сразу же с порта отправилась в сангвинарий, наверстывать упущенное за два дня. Домой целительница вернулась только к позднему вечеру, не успев к ужину. Наскоро перекусив холодной индейкой с грибами, волшебница переоделась в домашнее платье и, узнав от слуг, где Лавиний, осторожно поскреблась в его спальню.

 

— Это я. Ты не занят? — спросила Амата из-за двери.

 

— Спать собирался, — ответил Лавиний открыв дверь и посторонившись пропуская супругу внутрь.

 

— Так рано? — удивилась она, проходя дальше и закрывая дверь. — Прости, я не хотела тебе мешать. Просто не ожидала, что ты уже ложишься.

 

— Ты мне не мешаешь, Амата, — пожал плечами альтус. — Хочешь о чем то поговорить? — Лавиний уселся на кровать и указал ладонью на место рядом с собой.

 

Не отрывая настороженного взгляда, женщина подошла и уселась.

 

— Прости за вчерашнее, — вздохнула она. — Это было как снег на голову, совсем выбило почву из-под ног. Я таким чудом обрела брата не затем, чтобы так скоро его потерять, вот и перепугалась. И растерялась. Я вас не брошу. Ни тебя, ни детей. Особенно, тебя. Спасибо, что уберег меня от поспешных решений.

 

— Ты меня вчера напугала, — признался Лавиний. — Выглядела как девчонка, которая готова броситься в омут в порыве чувств. Такой ты была во время странствий? — Альтус обнял жену за плечи и привлек к себе.

 

— Наверное? Не знаю. — Амата прижалась к супругу, благодарная за его поддержку. — Нам тогда пришлось нелегко. Когда я узнала, что Ренли — мой брат, я едва с ума не сошла от мыслей, что могла бы его не спасти. Да и потом, когда он решил, что не хочет возвращаться в Минратос, я стерла его из семейного древа, чтобы обезопасить, чтобы его не могли впутать в свои планы мои возможные недруги. Никто, кроме Вилликинса и Могильщиков, не знает, что у меня когда-то вообще был брат. Для альтусов его словно не существует, но это был его выбор. Хотя пожелай он занять свое законное место и стать главой рода, я бы ничуть не возражала. Духи Тени, да попроси он у меня луну с неба, весь Тедас или целый мир — я бы в лепешку расшиблась, лишь бы дать ему то, что он хочет! А теперь он меня покинет, наверное. Я все еще надеюсь, что он передумает, но.. не знаю, Лавиний. Тяжело смириться. Очень тяжело. Амата вздохнула и жалобно потерлась о него щекой.

 

— Расскажи мне обо всем, — попросил альтус.

 

— Обо всем? — девушка недоуменно подняла взгляд. — А, ты о наших приключениях? Это долгая история, дорогой. И здесь не обойтись без вина. — Волшебница улыбнулась, поцеловала мужа и отправилась в коридор — послать слуг за вином, подходящим к случаю. — Ну что ж, — собираясь с духом, сказала она, возвратившись с вином и закусками. — Если ты готов, то я начну свой рассказ. Давай только поудобнее устроимся у тебя в гнездышке.

 

Лавиний придвинул столик к кровати, налил жене и себе старого белого вина, которое обостряло ностальгию и вызывало светлую грусть по прошедшему и, накинув на плечи Аматы покрывало, устроился рядом приготовившись слушать.

 

Вино приятным теплом разливалось внутри, Амата немного помолчала, задумчиво глядя в бокал, а потом решила, что лучше рассказывать с самого начала, иначе Лавиний многого мог бы не понять в ее поступках и мыслях. О том, как она считала, что родилась в семье сопорати, не умевшего даже читать и писать. О том, как отца убили, а мачеха, которую она считала родной матерью, спилась и стала продавать ее мужчинам для утех. О том, как та впоследствии умерла от алкогольного отравления, и Амате пришлось сжечь ее труп вместе с домом, потому что у нее не было денег на нормальное погребение. О том, как девочке пришлось жить на улице и воровать, ночевать вместе с собаками, чтобы выжить в холодные зимы. Дойдя до того момента, когда она встретила Коула, Амата почувствовала облегчение — с этой встречей ее жизнь наладилась к лучшему, хотя все еще приходилось несладко. Волшебница рассказала, как друг уговорил ее заняться поисками украденной шкатулки отца, и как они отправились на юг, выдав себя за наемников. Когда пришла очередь рассказывать о путешествии с Могильщиками, Амата не поскупилась на детальные описания своих друзей, с теплотой припоминая каждого, их милые черты и смешные недостатки.

 

Рассказывая об их злоключениях, целительница не утаивала ничего. Рассказала о своей первой любви, и о сыне, и о том, как едва не покончила со своей жизнью. Еще раз пересказала о встрече с братом и о том, как они отыскали шкатулку. И как узнали, что они — дети Магистра Максиана, павшего жертвой интриг собственной жены. Отдельного упоминания удостоилось впечатление от встречи с Соласом и Тиберием, и полет на драконе вместе с Крауфордом. Закончив рассказ, девушка приподнялась на локте (за это время супруги успели уже прилечь, и последние события Амата поведала, лежа у Лавиния на груди), волшебница посмотрела в глаза мужу.

 

— И тогда я оставила его Валье. Понимаешь, я сказала Ридену, что оставлю ребенка, если мы будем растить его вместе. Он согласился, но потом ушел к другой, и что-либо менять уже было поздно. Знай я, что так получится, что мне придется самой заботиться о ребенке, без поддержки, а только с упреками, когда плохо с этим справляюсь — я бы избавилась от кучки клеток, еще не ставшей человеком. Но кто может знать наперед? К тому же я узнала о том, что я альтус. Ренли отказался от всего, я осталась единственной наследницей. Если бы Риден еще был со мной — я бы могла плюнуть на все и просто растить с ним сына, но этот вариант тоже отпал. А Валье нужен был кто-то, о ком она бы заботилась. Она не может жить для себя.

 

Амата умолкла, тревожно устремив взгляд на Лавиния, боясь, как он отреагирует на ее признание и объяснения. Поймет ли?

 

— Если судьба кого-то любит, то посылает ему страшные испытания, Амата, — с сочувствием произнес Лавиний. — Ты не виновата в преступлениях твоей мачехи и ошибках отца, не вини себя. Что же до твоего старшего сына — я не знаю Валью. Если ты решила, что так будет лучше для нее, то все сделала правильно. Но если вдруг потрошительница умрет, мы можем приютить его здесь. — Альтус погладил жену по голове. — А что его беспутный отец? Больше тебе не докучал?

 

— Да не беспутный он, просто... — Амата сделала неопределенный жест, а потом махнула рукой и потянулась за бокалом. — Приходил, хотел увидеть сына. Когда я сказала, что отослала мальчика подальше от этого гадючника, разозлился, да так, что Айре пришлось ему память стирать. Я не держу на него зла, Лавиний. Мы оба наломали дров, оба несем ответственность. Надеюсь, у него все хорошо и тоже есть свои дети.

 

Отпив вина, целительница поставила бокал и снова прильнула к груди супруга. В голове немного шумело и настроение было лирически-ностальгическим. Не хотелось думать ни о чем плохом — только о хорошем.

 

— Лучше Регулусу не знать, кто его мать. Пусть считает таковой Валью. Он не альтус, а лишь полукровка и не может претендовать на наследство, так что, возможно, чувствовал бы себя ущербным на фоне наших детей, если бы остался здесь. Хотя, конечно, я завещала ему свои кузницы, и если он захочет принять этот прощальный дар, то это легко осуществимо. Половина крови в нем — кровь Максианов. По всем законам Империи он тевинтерец.

 

— Надеюсь, у него сейчас все хорошо, — вздохнул Лавиний. — Я рад, что ты доверилась мне, Амата. И тому, что ты осталась со мной, тоже рад.

 

Альтус легонько пальчиками провела по груди супруга, дразня его через тонкую рубашку.

 

— Там и о тебе тоже есть, — решила признаться она. — В новой версии завещания. После моей смерти ты становишься полноценным главой рода и получаешь полное право распоряжаться имуществом и принимать важные решения. Я уверена, ты отлично справишься, дорогой, — резюмировала волшебница, внимательно наблюдая за его реакцией на эту новость.

 

— С чего это ты собралась умирать, Амата? — Удивленно спросил альтус. — Простыми ранами тебя не убить, в жерло вулкана тебе прыгать не нужно, дергать Разикаль за усы — тоже. Откуда такой пессимизм?

 

Девушка засмеялась, представив, как сидя на коленях у Маркуса, дергает его за бороду, словно непоседливая внучка, и игриво поцеловала супруга в нос.

 

— Не собираюсь я умирать, но кто знает, что будет дальше. Нужно предусмотреть все на все случаи жизни. Просто знай, что если вдруг со мной что-то случится, тебе придется позаботиться обо всем. И о доме, и о детях, и Регулусе с Вальей, и о Ренли, если он вдруг передумает уплывать. Я очень рассчитываю на тебя, Лавиний. Мне будет спокойнее, если я буду знать, что останешься ты и будешь и дальше поддерживать мои интересы.

 

— Конечно, я позабочусь о всех, кто тебе дорог. Но вместе мы позаботимся о них намного лучше. Поэтому постарайся, чтобы завещание оказалось невостребованным. — Лавиний поцеловал жену в губы и погладил рукой по спине. — После того, как ты мне рассказала о своем детстве стали понятны многие нюансы твоего поведения. Не такой уж тут у нас и гадючник, кстати. Большинство гадов удается держать под контролем. На змей смотреть безопасно, если знаешь об их яде и бережешься.

 

Амата фыркнула и уткнулась лицом ему в грудь.

 

— Я не хотела, чтобы маленький бастард стал игрушкой в чужих интригах. А ведь его положение было бы более уязвимым, чем законных детей. Он такого не заслужил. Пусть растет счастливым с женщиной, которую считает своей родной матерью. Он ни в чем не виноват и не должен расплачиваться за ошибки своих родителей.

 

Волшебница лукаво улыбнулась и аккуратно стала расстегивать пуговицы на рубашке, не сводя глаз с лица мужа.

 

— Когда дети рядом, больше возможностей защитить их от интриг, чем когда они вдалеке от дома. — Лавиний потянулся и положил руки на талию жены. — С тобой очень хорошо и уютно, Амата. — Руки скользнули ниже и нырнули под задравшийся подол платья. — Осторожнее с пятой пуговицей, в ней небольшой артефакт с снотворным.

 

— Спасибо, что предупредил, — улыбнулась волшебница, млея от ласки. — Боюсь, сон не входит в мои ближайшие планы.

 

Справившись с пуговицами, Амата выпрямилась, сев сверху на мужа, и провела пальчиками по его голой груди. В глазах магессы горело желание и обожание. Как же ей все-таки повезло с мужем. Лучше было и не отыскать. Пожалуй, Лавиний был прав: за все испытания судьбой была отмерена и награда. Ей повезло и с братом, и с супругом, и с ближайшими друзьями — никого из них девушка бы не променяла на других людей и не отдала.

 

Лавиний огладил мягкую попку жены и улыбнулся.

 

— Что же входит в твои ближайшие планы, пленительница альтусов?

 

— А ты угадай! — безапелляционно заявила она, сверкнув глазами. Руки спустились ниже, расстегивая бриджи. Не сводя с лица Лавиния взгляда, жена облизнулась.

 

Лавиний положил руку на макушку жены и слегка нажал ей на голову.

 

— Пусть это будет твоим сюрпризом, дорогая.

 

— Ха! — воскликнула альтус, озарив напоследок супруга лукавой улыбкой. То, что Лавиний раскрыл ее коварные планы, ничуть не расстроило магессу.

 

***

 

После того, как между супругами не осталось никаких недомолвок, отношения их заметно потеплели. Амата охотнее делилась впечатлениями и переживаниями, которые получала в течение дня, и Лавиний явственно ощущал, что жена ему полностью доверяет. Так, дни летели за днями, пока не подошел срок появляться на свет их ребенку.

 

Роды прошли благополучно. Лавиний сам присутствовал и поддерживал Амату морально и своей магией. Закончив с ритуалом и отпустив служанок, целительница поднялась с постели и с улыбкой взглянула на супруга, что держал малыша на руках.

 

— Ну вот и все. Все в порядке. Думаю, завтра смогу снова заняться делами. Или, если хочешь, можно устроить один выходной. А потом мне нужно будет отвезти малыша и кормилицу к твоему дяде. Мне так будет спокойнее, — словно извиняясь произнесла женщина.

 

— Однозначно, выходной. В конце концов, рожаешь ты не каждый день и даже не каждый месяц. Могут у тебя быть выходные раз в девять месяцев, Амата? — Лавиний нежно погладил супругу по руке.

 

— Осторожно, не урони! — спохватилась магесса и бросилась к мужу, чтобы придержать ребенка. — Хорошо, останусь дома. Кристоф разберется с делами, а я присмотрю за малышом. Если все будет в порядке, думаю, через пару дней можно будет отправиться.

 

Она засмотрелась на маленькое личико своего младшего сына. Реденький темный пушок украшал его темечко, но в чертах лица проглядывалось что-то неуловимое, похожее на родню Лавиния.

 

— Смотри, как он морщится. Прям дядюшка Фабий, — произнес альтус с умилением глядя на сына. — Я бы так его и назвал, Фабием, ребенку все равно, а старику будет приятно, ты не возражаешь? — Поинтересовался он у жены.

 

— Нет, конечно, — тепло улыбнулась Амата, ничуть не возражая против своеволия мужа. — Даже назови ты его каким-нибудь Секвенцием, я бы не возражала. В конце-концов, это и твой сын тоже. Пусть будет Фабий.

 

— Смотри Фабий, от какой ужасной участи тебя спас папа! — Пафосно произнес Лавиний. — Ты мог бы на всю жизнь остаться Секвенцием по вине бессердечной матери, но не бывать тому, Фабий! Радуйся!

 

Младенец потянулся к матери. Альтус покачал сына на руках и передал его подоспевшей кормилице. Когда женщина ушла, Амата нежно погладила супруга по щеке.

 

— Мне следует вымыться и привести себя в порядок, пока слуги меняют постель. Спасибо, что поддерживаешь меня. Это многое для меня значит, Лавиний.

 

— Ты поддерживаешь меня, я тебя, дети нас. Это и есть семья, Амата. — Попробовал объяснить Лавиний. — Я буду в беседке, если тебе понадоблюсь. Спасибо тебе, Амата.

 

Послав вслед супругу благодарный взгляд, целительница тоже покинула комнату - предстояло многое успеть до отъезда, чтобы пораньше вернуться обратно в столицу. Три дня спустя вместе с кормилицей, сыном и нужными вещами для ребенка, Амата села в карету и покинула город.

 

Волшебницу встретили еще за несколько миль до поместья — разъезд из десятка воинов и трех магов подъехал к карете, командир поклонился леди Максиан и сообщил, что они посланы для ее сопровождения. К предостережениям о повышении мер безопасности Фабий отнесся крайне серьезно. Само поместье утопало в виноградной зелени, незрелые пока еще грозди свисали с лозы. В цветочных клумбах садовники выращивали разные сорта роз и гладиолусов — у Фабия было соревнование с соседями, те сосредоточились на георгинах и шиповнике. Хозяин поместья встретил гостью у ворот и когда глава рода Ишал убедился ,что в карете действительно находится Амата, он подал знак рукой и маленькие Максианы устремились к матери. В поместье было хорошо и интересно, но дети успели соскучиться.

 

Амата махнула рукой кормилице, которая держала в руках самого младшего, чтобы та выходила сама, и выпорхнула навстречу детворе. Казалось, вовсе не она разрешилась бременем три дня назад — совсем не было заметно со стороны. Да и нечего было замечать — магия плоти работала хорошо, в отличие от способностей духовных целителей, чьих помощников отпугивала Разикаль.

 

— А где папа? — тихо спросил Амадеус, но Ливия не дала ему закончить.

 

— Мы Люцу уже все-все про него рассказали, он ждет! — повелительным тоном заявила малышка и сложила руки на груди.

 

— Папа очень занят, мои дорогие, — как можно более теплым голосом ответила альтус. Она все еще чувствовала себя неловко, когда приходилось оставаться с детьми и вести себя как мать. Увы, ее мачеха не была хорошим примером матери, и не от кого было научиться в свое время. — Но он прислал вам письмо. И Кристоф тоже. Пойдемте, поговорим, почитаем, пока няня Гретта устроит вашего брата.

 

— Брата?! — воскликнули в один голос близнецы и стали вытягивать шеи в сторону кареты, из которой высаживалась кормилица со свертком на руках.

 

— Мама мы обязаны с ним познакомиться. — Это уже Амадеус. Уверенный и ответственный, наблюдательный мальчик.

 

— Познакомитесь, — заверила его леди Максиан, уволакивая детей в дом. — Но сначала ему не помешает отдохнуть с дороги. Пойдемте, я отдам вам письма, а потом мне нужно будет переговорить с вашим дедушкой. Вы ведь не разучились читать?

 

Ливия фыркнула, Амадеус понимающе хмыкнул и протянул руку за письмами. Максианы отправились в поместье, чтобы провести несколько минут вместе, пока не схлынет первая волна вопросов. Кормилица с младенцем отправились вслед за служанками в приготовленные для нее и ребенка комнаты.

 

Некоторое время спустя слуга сопроводил леди Амату в кабинет. Хозяин дома встал из-за массивного стола и радушно указал гостье на кресло. Кабинет Фабия был наполнен книгами, свитками, бумагами и записками. На огромном столе покоился письменный прибор из малахита. На стене висела карта Тедаса с флажками в интересующих альтуса местах.

 

— Добро пожаловать, леди Амата, — улыбнулся старый альтус. — Легка ли была ваша дорога? Как дела в столице?

 

 

— Дорога в порядке, благодарю, — одними уголками губ улыбнулась волшебница, однако не выдержала и добавила: — Такое впечатление, что завидев кортеж, злодеи нарочно делали вид, что совсем не злодействуют. Если бы я ехала одна, я бы, наверное, предпочла прикинуться бедной пейзанкой и поймать их на горячем. Но мы добрались без приключений. — Подытожила молодая леди слегка разочарованным голосом. Нет, она вовсе не жаждала подвергать свое новорожденное дитя опасности, однако очень расстроилась, увидев очередное доказательство привилегий альтусов: мало кто осмелится атаковать кортеж и карету, а ведь обычные люди подвергаются опасности каждый день. В конце концов, разбойникам тоже надо что-то есть.

 

— Бедных пейзан мы пускаем по дорогам регулярно. Наши разбойники уже приучены шарахаться от пейзан дальше, чем от кортежей. Когда из-под рванины вместо девицы, которую бандит собрался обесчестить, на него смотрит боевой маг, рухнуть на колени и сдаться успевают не все, некоторые так и встречают смерть в ступоре. Бандитам и разбойникам не место в моих землях. — Сурово и убежденно произнес Фабий. — К сожалению, на такие простые уловки они почти не ловятся. Но я слышал страшные новости из столицы — бандиты похищают кого хотят, включая жену Верховного Жреца. У вас там намного опаснее жизнь, чем у нас. Что там вообще творится?

 

— Лавиний уже написал, да? — осведомилась альтус и вздохнула. — Как оказалось, они давно уже подкапывались и внедряли своих людей. В легионеры, в тайную службу.. тот парень, что похитил Присциллу — был ее телохранителем. Мы стараемся не поднимать панику, предупреждаем людей так, чтобы они не стали подозревать каждого второго и кричать, как все плохо, но я понимаю твое беспокойство, дядя Фабий. Лавиний и его товарищи сейчас работают над тем, чтобы обнаружить и ликвидировать их центр. Поэтому он не смог приехать с нами, хоть и очень хотел увидеться.

 

— Лавиний еще не отчитался, почему-то скромничает. Я от соседей услышал свежие слухи и сплетни. — Фабий глубоко вздохнул. — Честно говоря, я надеялся, что это это слухи и преувеличения. Береги себя, Амата, детям нужна мать. Если вдруг что, я выращу и внуков так же, как вырастил своих детей и племянника. Но мне очень не хотелось бы такого расклада. Когда вы уже одолеете эту заразу?

 

— Боюсь, у меня руки связаны. — Амата нервно дернула уголком губ, выражая недовольство ситуацией. — Вохможно, то ли Лавиний, то ли сам Крауфорд, каждый со своей стороны, тоже считают, что детям нужна мать, и не подпускают меня к прямым действиям. — Пронзительный взгляд карих глаз устремился на Фабия. — А может, считают, что я свое уже отвоевала — кто знает. Так или иначе, я стараюсь по мере возможностей поддерживать мужа. Мы делаем все возможное. Но если что-то пойдет не так, если мы оба погибнем, тебе придется помочь Арении с опекунством.

 

Лицо леди Максиан было спокойным, но непреклонным. Она уже все решила и оформила завещание. Малодушно надеяться, что до этого не дойдет, было ниже ее достоинства, так что Амата просто смотрела на Фабия изучающим взглядом.

 

— Ты же знаешь, я их не оставлю. — Просто сказал Фабий. — Твои дети — мои внуки, Амата. Но все же постарайтесь не умирать. Как там Лавиний, какие у вас новости? Арения после карнавала вернулась довольная. В следующий раз надо отправить с ней еще и Маделин, жену Мария. Сам-то я давно такие мероприятия не посещаю, Марий вечно в море, Корнелий мне помогает по хозяйству и тоже часто в разъездах. Получается, что ты с Лавинием у нас главные по столичным развлечениям.

 

— Да, Маделин было бы интересно вырваться, наверное, — улыбнулась Амата. — Я удивлена, почему она с Аренией не поехала, у нас места для всех хватит. А вот детей лучше держать от столицы подальше. — Девушка углубилась в свои грустные мысли, но тут же, осознав, встряхнула головой, словно отбрасывая их. — Будем стараться, чтобы все поскорее закончилось. Пока все более-менее ровно, но никто не знает наперед, где в следующий раз рванет. Придется пока детей тут подержать, к сожалению. Не пойми меня неправильно, — улыбнулась она, спохватившись, — я вижу, что им тут нравится, и ты единственный из родственников, кому я могу доверять, но мы по ним очень соскучились.

 

— Они тоже скучают, — расплылся в улыбке Фабий. — Где папа, да где мама, да можно ли поиграть с собачкой, а наш Альбин больше и умнее, а Кристоф умеет прыгать по стенам, а Ронни ругается если книги не вернуть. — Передал Фабий детские сетования. Если бы кто-то напомнил ему, с какой жесткостью он воспитывал своих сыновей, альтус бы наверное удивился. Сейчас, с внуками он превратился в доброго дедушку, который баловал мелюзгу и умилялся их проказам. — Все в порядке, Амата. Если тебе нужен надежный тыл, он у тебя есть. Да и Максианам полезно побольше общаться с двоюродными братьями Ишалами. Большой род — сильный род. Вижу, ты привезла еще одного парня? — Фабий довольно ухмыльнулся. Если бы он знал, насколько Амата окажется плодовитой, он бы еще и приплатил ей при заключении брачного договора.

 

— Да, — слегка смутившись, подтвердила волшебница. — В Минратосе пока небезопасно. Совсем. Мы решили, что это будет разумной мерой предосторожности, даже с учетом того, что наши младшие дети не запомнят нас как родителей. Лучше пусть будут живые. — Амата протестующе вскинула голову и нахмурила нос. — Надеюсь, это скоро окончится, и мы сможем просто приезжать все вместе. И вы к нам.

 

— Не переживай, Амата, если мы до сих пор живы, значит выдержим. Пойдем младшего навестим, поглядим как они с кормилицей устроились. — Фабий поднялся из кресла. — Разумеется, если у тебя нет ко мне других важных разговоров.

 

Амата поднялась с кресла и улыбнулась:

 

— Все самое важное — в письме от Лавиния. Но если у тебя еще какие-то вопросы, я отвечу, конечно же, если это не будет государственная тайна. Пойдем, посмотрим, — согласилась альтус.

 

Она подозревала, что Фабий мог сам догадываться, каким образом Лавиний действительно замешан в борьбе с радикалами, однако, ни она, ни супруг не сообщали прямо о том, что это все происходит с ведома Верховного Жреца, чтя уговор. Даже если Фабий точно не радикал, то среди его друзей могли затесаться предатели. Хотя глядя на умудренное опытом лицо старика, Амата сомневалась, что кто-нибудь сможет обвести его вокруг пальца.

 

Альтусы проследовали в детские комнаты, и Амата убедилась, что детская комната — она детская и есть. Светлые стены с цветными мозаиками, высокие потолки, кроватки и игрушки, в комнатах старших детей — книжные шкафы с книжками.

 

Комнаты старших детей располагались на втором этаже и вплотную к окнам росла старая, еще Фабия помнившая шелковица. Покидать дом через окно по ветвям дерева — отдельное удовольствие для детей. В комнате с новорожденным кормилица как раз закончила его кормить, и малыш пускал пузыри и агукал, показывая ручками на интересные для него вещи. Увидев Амату он потянулся к ней обоими ручками и улыбнулся.

 

Волшебница взяла сына и легонько, словно он был сделан из фарфора, поцеловала в носик. Потом аккуратно и осторожно передала Фабию.

 

— Вот. Это Фабий. — Пояснила она, кивнув на младенца. — Так его зовут. Лавиний так захотел. — Леди Максиан слегка вздернула нос — этот человек лишил Лавиния поста главы дома и всех возможных прав, но он же дал ему прекрасное образование и воспитание. Амата хотела дать понять Фабию, что он сильно недооценивал Лавиния, но в то же время не могла уступить своих позиций. Осознав вдруг, что ситуация превратилась в неловкое "Я совсем не хвастаюсь своим мужем", девушка смутилась. К счастью, малыш вдруг нахмурился и чихнул, а затем улыбнулся, протягивая к пожилому альтусу маленькую ладошку и привлекая внимание к себе.

 

— Фабий? — Мужчина принял малыша и с умилением на него посмотрел. — Кажется, сходство есть, особенно то как он хмурит брови. — Старик повернул ребенка в сторону и отвернул свое лицо, чтобы никто не заметил набежавшую слезу. То, что Лавиний не сердится на него, и его воспитание не прошло зря, грело его душу и амбиции. Фабий украдкой протер глаз, поулыбался младенцу и вернул его матери. — Потом напомни, покажу тебе портрет прадеда-Фабия. — Сказал он Амате. — Когда то и меня назвали в честь него.

 

— Да, конечно.. дядюшка. — Амата, почти всю жизнь прожившая без близких родственников, дико завидовала Лавинию с его родней, и только сейчас, ощутив себя частью этой большой семьи, осмелилась отчасти поверить в эту мечту. Ее слова звучали почти как вежливость, но в них же был и вопрос. — У меня не так уж и много времени, нужно ехать обратно и поддерживать Лавиния, но до послезавтрашнего утра я здесь.

 

— Тогда прошу тебя проследовать за стол и быть сегодняшним вечером моей гостьей. Маделин колдовала на кухне с самого утра, руководила поварами, а Арения подготовила для тебя комнату. После приема пищи можно отправиться на прогулку по поместью, я похвалюсь своими гладиолусами. — Фабий улыбнулся Амате и приоткрыл перед гостьей дверь.

 

— Обязательно, — улыбнулась Амата, проходя с маленьким Фабием в детскую. Времени было в обрез, и было даже жаль, что здесь нет рядом Лавиния, но было непривычно приятно оказаться еще раз дома. С семьей.

 

Когда целительница вернулась обратно в столицу - без сына, но с ворохом новостей и писем - альтус успел порядком соскучиться по жене. Да и она сама была рада оказаться снова дома, даже несмотря на то, что обстановка в городе все накалялась, словно тяжелое марево перед грозой.

[Thinvesil]

Рейлиан и Цельсия

 

Рейлиан крутился словно белка в колесе. Вскоре после окончания зимних каникул началось новое полугодие в Университете, и выходной, повсеместно устроенный в честь дня рождения Маркуса Селестия, оказался лишь небольшой передышкой. И все же он как-то умудрялся успевать везде - во многом, благодаря Цельсии, взявшей на себя часть его повседневных забот. После занятий юноша приходил домой, разбирался с накопившимися заказами и работой для господина Ферруса и пробегал еще раз конспекты. 

 

По выходным пара гуляла с Миланой. Леди Максиан лично встретилась с заместителем Первого Чародея и объяснила тому ситуацию с девочкой. Чтобы дать возможность ребенку получше узнать потенциальных усыновителей, Реджинальду и Рейлиану разрешили ненадолго забирать Милану из Академии под свою ответственность. Котенок подрос и вовсю освоился в школе для магов, и Милана, кажется, была им довольна. Цельсия легко нашла с девочкой общий язык, поскольку сама когда-то была в похожей ситуации и росла в приемной семье. Магесса рассказывала разные смешные истории из своего детства, а Рейлиан большей частью отвечал на вопросы, которые задавала малышка, и объяснял, что как устроено.

 

Виделся он также и со своими друзьями и однокашниками, которых в свое время завербовал в Сопротивление. Посещая общие пары или места, где обычно собирались компаниями, молодежь время от времени делилась идеями и советовалась друг с другом, как лучше сделать, и алхимик не оставался в долгу, всячески поддерживая своих ребят. Сам он занимался завязыванием новых знакомств и связей, подготавливая себе прочный плацдарм на будущее. 

 

Угроза радикалов продолжала нависать над Минратосом занесенным оружием, и это было единственное, что омрачало полную трудов, радостей и надежд жизнь Рейлиана.

[Supreme Overlord Malekith]

Минратос. Театр-Поместье Аргентиуса. конец 9:67 года.

 

Аргентиус после театра вернулся тогда в свое поместье и вскоре приняв банные процедуры и поужинав спустился с кошкой в подземелье дабы дабы увидеть одно из уже собранных устройств что он оставил на Сенешаля Омерту Ольмех

-Как полагаю все готово и в лучшем виде как я и проектировал и заказал. Все подошло к деталям что мы здесь изготовили и работает?-спросил Аргентиус у Сенешаля
-Конечно, прошу к демонстрации мой лорд..-улыбнулась Омерта Ольмех и подвела Аргентиуса к накрытому тканью черной крупному обьекту,

Она сорвала ткань обнажив то что скрывалось под ней, то что долго не видело свет и могло бы увидеть свет раньше, но теперь час настал..

-Отлажен как часы, крепок и надежен своей конструкцией,  смертоносен, точен и самое главное, достаточно прост в обращении и быстро заряжается, а значит способен проводить больше выстрелов в короткие сроки что на башнях, стенах и особенно будучи установленными на кораблях. Конечно же возможно использовать несколько типов зарядов под разные нужды против разных врагов Империума. Все как ты спроектировал и хотел Игнитус, конечно прошло более года и если бы не случай с почившим лордом Виго все могло бы быть быстрее, но теперь они не просто чертежи, а уже готовые экземпляры.-ухмыльнулась Омерта Ольмех

-Выстрелишь? Мишень готова.-сросила она и дала знак Сильевритовым девам что стянули ткань черную обнажив фрагмент крупного металлического фрагмента, носового щита с изображением знака Кунари, те что защищают дредноуты Кунари и которые выдерживают снаряды и ломают корабли при таране, теперь же закрепленного на платформу на колесах и связанного канатами как и цепями к древнему каменному с металлическими ячейками полу древнего подземелья.

-В отличии от тех что обычно Кунари ставят на носы Дредноутов своих, здесь я поставила несколько таких сохранившихся фрагментов один за другим дабы учесть и компенсировать малое расстояние и показать мощность пробивания, ни один корабль Кунари конечно же не смог бы плыть как минимум без магического вмешательства с таким тяжелым и толстым противокорабельным тараном и броней что сейчас стоит тут, но если пробивает такой барьер, то пробивает все что смогут враги выставить в море и не только.-сказала Омерта а ее милорд осмотрев мишень подошел к баллисте и осмотрев острый металический заряд с особым, гарпунообразным и острым, зазубренным наконечником что в отличии от остальных множества изготовленных и готовых встретить врага зарядов, был конечно же без смертоносной стержневой начинки что сработала бы при попадании в цель.

Аргентиус размял руки предвкушая и нажал на спусковой механизм, услышав характерный и мощный звук раздавшийся эхом в подземелье.
Расстояние было не слишком большим посему все что человеческий глаз успел бы различить так это исчезновение снаряда из орудия и скорое на металлический звук протыкание мишени что от мощности откатилась и лишилась нескольких лопнувших веревок что оборвались а одна из цепей погнулась. После Аргентиус с Сенешалем подошел к пораженной мишени что бы проверить сколько слоев защиты пробила помимо ужасно покореженного "рваной раной" первого.

Аргентиус злобно, как будто увидел гибель вражеского Кунарийского отряда, засмеялся довольно от увиденного им. Там было не два и не три слоя что были жестоко пробиты насквозь и нанесли крупную брешь, достаточно крупную для нарушении герметичности содержимого и сложность в закрытии ее с учетом того что находилось бы в стержне который мог как и увеличить оббьем бреши как и поразить тех кто попытался бы закрыть брешь остановив потопление судна.

-Корабли Антивы, Лломерина, Кунарийские Дредноуты, каменные и не говоря про деревянные стены, ворота, осадные щиты и пехотный, кавалерийский десант противника, всем им лучше им даже не пытаться атаковать Империум. Они станут трупами, мясом и многих не соберут по частям что бы похоронить.-Аргентиус посмотрел на загнувшийся в итоге длинный острый наконечник без стержня, который было бы трудно вынуть из бреши а то играло роль для того что бы нанести больше рваного поражения цели и застрять в ней для того что бы в итоге детонировать внутри.

-Превосходно Омерта, превосходно. Продолжи  их запланированную установку по периметру крепости в башни и на стены, конечно же прикройте их тканью белой, пусть сухими и чистыми будут все-таки не война сейчас но они естественно должны быть готовы в случае атаки.

-Остальные несобранные будут в подземелье на всякий случай для замены или использовании на поле боя, ну а те что не здесь и не на корабле, должны быть зарыты в тайниках, в полной сохранности на случай войн будет они или нет но как ты прекрасно знаешь, никогда нельзя все яйца в одной корзине иметь. Расположение их естественно не должно быть известно посторонним и покачто и мне тоже для безопасности. Мало ли какая проверка магией крови будет. -сказал Аргентиус мигнув в конце.

-Чтож посколько металл этот пыльный стал грудой Кунарийского металлолома то переплавьте его в мастерской во что-нибудь стоящее, полезное. -закончил Аргентиус и ушел в свой кабинет, предоставив дела Омерте Ольмех и Сильверитовым девам.

Аргентиус решал дела родовые и просматривал бумаги что были на его столе, читал, сверял, подписи ставил под согласием или нет. А потом отдохнул

 

отдохнул,что бы потом он в ночи наблюдал как Сенешаль и Сильверитовые Девы размещали внутри и сверху башен крепости его  все остальные, уже собранные в мастерской-кузне крепости, новые, дальнобойные, противокорабельные и благодаря конструкции по чертежам Аргентиуса быстро перезаряжаемые орудия-балисты, что на передвижных платформах своих были развернуты и направлены в сторону моря Нокен, дабы когда проклятые Радикалы или армада пиратов Лломерина или Королевства Антивы, и особенно Кунари решили бы напасть или в случае Кунари вернутся на своих кораблях дабы вновь попытаться осадить Минратос, со стороны его крепости по ним будет дан залп снарядами что пробьют корпуса их кораблей и устроят неприятность экипажу их, благодаря особой, разрушительной и ядовитой магически алхимической начинке что содержалась в металлическом стержне наконечника болтов.

Минратос. Поместье Аргентиусов-Поместье Максиан. Через несколько недель...

Аргентиус после экспериментов и сборки с проверкой, закончив дела важные в своем поместье, решил навестить своих давних друзей альтусов Максианов после отдыха. Темболее заказаны дары для Максианов уже давно прибыли,  готовы были и подготовлены в украшенных коробках как и традиционные букет белых цветов и черный с металическими и светящимися слабо обручами бочонок отменного, выдержанного Аква Магуса из "Озорной Выверны".

 

Приняв банные процедуры и оросив себя духами приятного аромата, он вскоре в подготовленных служанкаи чистейших одеяниях знатного альтуса, готов был с своей кошкой леди Викториа сесть в свою просторную подготовленную карету и вместе со свитой из полагающейся Сенешаля, половины дюжины "Сильверитовых Дев" и подарками символичными в виде роскошного букета-"стога" орхидей и бочонка изысканного и выдержанного нектара Аква Магуса из своей винокурни.

 

Карета его тронулась из ворот поместья-крепости рода Аргентиусов и через менее чем часок, была уже у ворот поместья Максианов въезжая внутрь. Когда Карета остановилась у парадной, "Сильверитовые Девы" отворили дверь ее и из кареты вновь как и ранее когда Аргентиус не раз посещал поместье Максианов, выходили Сенешаль и ее милорд Аргентиус, как всегда с гордой и ухоженной служанками по случаю светского посещения знатного общества, надушенной слегка духами и украшенной черным бантом прикрепленным к ее ошейнику, крупной кошкой.
Пока Аргентиус будучи встреченным в поместье прошел к чете Максиан, Сенешаль же с "Сильверитовыми девами" ожидала в положенном ей месте неподалеку,  где  будучи пока не нужной ее милорду, отдыхала и записки делала в блокноте, а пара "Сильверитовых Дев" что не были у кареты, молча и скромно ожидали приказов после того как выложили для переноски к взору хозяивам дома коробки с подарками Максианам, помимо традиционного крупного букета, "стога" прекрасных и приятно пахнущих белых цветов и бочонок отменного Аква Магуса с печатью и символом "Озорной Выверны" что альтус Аргентиус не забывал привозить в дар чете альтусов Максиан как жест внимания и дружбы.

Будучи теперь проведенным слугами поместья Максиан и теперь увидев хозяйку дома и главу рода Амату Максиан, Аргентиус с теплой улыбкой вежливо и нежно взяв ее ладошку и поцеловав приветствовал свою давнюю подругу в доме и в кругу семьи которой не раз был, правда больше с ее мужем пересекался из-за дел во благо Империума о которых не нужно было распространяться.

Амата же с улыбкой поприветствовала гостя, присев в легком книксене.

-Рад вновь быть в приятной компании твоей и дома твоего острая умом и красотой аметистового камня, моя подруга леди Амата
-Извини что давно не посещал дом милый и теплый гостеприимством твой, но ты и сама прекрасно понимаешь что время и возможности как и барьеры некоторые не располагали. Мы с другом моим лордом Лавинием не просто так отсутствовали долго вне очагов своих.
-Впрочем не будем о серой рутине бытия столичного и унынии, как поживаешь ты подруга моя с Лавинием и чадами вашими прелестными, надеюсь нету плохих новостей и не будет на горизонте, как и последние события с повышенным вниманием нашего великого К. не сказались плохо на семейной идилии вашей надеюсь?

- Все в порядке, Игнитус, благодарю тебя. Детей, правда, пришлось отослать в поместье к дедушке - в городе сейчас небезопасно. Но я надеюсь, вы с Лавинием скоро покончите с угрозой фанатиков и можно будет снова с ними воссоединиться. О, а вот и он! - Обрадовалась женщина, увидев спустившегося к ним хозяина дома. - Мы рады, что ты решил навестить нас.
Аргентиус улыбнулся ответив

-Чтож а я подарки привез им дабы порадовать вновь, ну впрочем самое главное что они в уюте и безопасности от того что твориться пока что в Минратосе нашем чудесном и древнем. Ничего Амата скоро покончим, скоро Минратос вновь будет чист от этой заразы.-сказал Аргентиус Амате что ответила ему
- Очень на это надеюсь, Игнитус, - вздохнула целительница и проводила гостя в гостиную, где были поданы кушанья и напитки.
А теперь перед ним появлялся ее муж и друг его альтус Лавиний Максиан
- Приветствую вас, лорд Аргентиус. - Поздоровался Лавиний и обаятельно улыбнулся Игнитусу.
Аргентиус поприветствовал появившегося Лавиния улыбкой с легким кивком головы смотря на спускающегося мужчину, и пожал руку его когда он спустился, ответив ему.
-Ну как Лавиний я мог отказаться от гостеприимства с приглашениями и посещения дома вашего, да и к сожалению давно уже не посещал в спокойной обстановке, ну ничего скоро все станет как прежде, чисто и безопасно.
Дождавшись, когда все усядутся, Амата взмахом руки отпустила слуг и принялась сама ухаживать за мужчинами, переведя таким образом прием в не совсем формальную, домашнюю обстановку. - А как у тебя дела дома? Все ли в порядке? Не просочились ли шпионы от радикалов?
Аргентиуса несколько удивил вопрос Аматы что заставило его слегка поднять брови, а затем он ответил

-Да как обычно, все как часы, спокойно, чисто, уютно и безопасно, а радикалы как и шпионы других сортов пробиться через оборону, уже больше столетий как не могут, уже спасибо предкам моим ну и моей педантичности с вниманием к безопасности с обороной. Время, войны и опыт предков как и собственный учит людей не допускать ошибок и избегать их как говориться. Радикалы то проще даже, не Кунари и не демононологи из враждебных домов, там чуть посложнее было бы, но чего только мой род не испытал вместе с Империумом за более тысячи лет.

-Уж в стенах дома безопасно, но вне дома бывает как бывает....мои родители исчезнувшие со света этого, уж вне очага стали жертвой атак Кунари, зато отомстили врагам и воронку не слабую оставили. У многих жертв такой возможности от бесчестных и внезапных атак врагов Империума не было.

-Хотя порой бывает скучно, одиноко и конечно же как альтусу мне надо бы и семью завести уже, жену и детей с ней, продолжив династию Аргентиусов. Но с кандидатками достойными проблема нынче и враги же кругом рыскают, что из тех кто внутри Империума, что те кто внешние, те кто угрожают возможными угрозами вне центра Империума прячась в болотах и пустошах, как на востоке.

-А если не такие вояки и опытные боями и видавшие много врагов как я, то много бы полегло бы людей, альтусов и летан и прочих граждан Империума, впрочем мы с Лавинием известны тебе Амата в плане дел наших во благо Империума и народа его.
Амата пригубила морс из бокала и улыбнулась.

 

- Да, Аргентиус, знаю. И я очень благодарна всем вам за то, что помогаете Крауфорду. Жаль только, что Анхель погиб, хороший был человек и товарищ. Надеюсь, больше потерь не будет. - Целительница грустно вздохнула и решила заговорить о более приятных вещах, чем смерть. - А что за проблема с хорошими кандидатками? Война проредила наши ряды, но больше юношей и мужчин, так что недостатка в невестах нет. Почему ты еще не женился? Ты ведь старше меня и богат. Или проблема в том, чтобы найти покорных девиц? - вспомнила она их давешний разговор. - Не знала, что так много альтусов воспитывает свободолюбивых чад. Все же наше общество довольно косное и тяжело расстается с традициями, даже если последние явно тянут на дно.
-Покорность главе рода, особенно если это супруг, отец детей ее, думаю согласишься Амата должна быть все таки, ибо что это за семья и супруга, если она только о себе лично думает и интриги, измены против супруга, семьи творить пытаться будет ради своей личной или посторонней выгоды, что предаст, опозорит род супруга и детей своих от него.

-Супруг должен уважать, хранить верность, долг и преданность семьи и роду. Я не говорю про боготворение супруга какое то там, какую то там слепую, страстную любовь, искренние чувства, ибо все это приходящее и уходящее Амата, все это изменчивое по жизни, особенно если супруг будет вынужден творить непопулярные решения, как покинуть супругу на долгое время и не сможет уделить ей внимание, дарить подарки, стихи и целовать потому что воюет с врагами Империума находясь по колено в крови и трупах где то в джунглях или пустыне далеких земель. Когда супруг будет принимать тяжелые, жестокие, беспощадные, но необходимые решения и творить то что нужно во благо рода и семьи хотя и не приятным будет выглядеть порой это решение, где супруга может не согласиться, ей будет не нравиться она может не принять лично в сердцах, но она должна принять и хранить честь и верность, подчинившись решению супруга своего если оно во благо семьи и рода, если возможно то и помочь, поддержать и подбодрить его в тяжелые времена.

-А ожидать что супруги которых женили главы родов, родители и которые могли до свадьбы никогда не видеть даже друг друга кроме как по портретам и мельком на балах, внезапно и как в сказках станут сразу друг друга горячо и страстно любить до конца времен, ну это глупость, и в нашей благородной среде, да как и у семей простолюдинов почти всех в Тедасе такого не существует. Даже могущественные правители почти никогда не могут позволить себе такого и жениться на тех кого они знали и любили до брака, брак и семья не появляется по мимолетной прихоти, страсти одного сердца и когда такое происходит в итоге, когда страсть утихнет немного, конец почти всегда несчастный.

-Чувства, и любовная страсть, могут быть сразу горячими а могут не быть, и в течении лет, десятилетий и более лет совместного брака, потеплеть, как и меняться то в холодную то в теплую сторону, но сердце и разум в семье  и спустя десятилетия и по конец, должны неизменно принадлежать роду, семье и детям. Это воспитание, это честь и достоинство, добродетели, это главное.

-Но главная проблема  Амата, оказалось найти именно непорочных, сохранивших честь и достоинство девиц, не испорченных связями различными, особенно скандальными, не участвовавших в интригах, преступлениях разного толка и греха. А кто то на свой род даже руку посмел поднимать в чем свидетелями были и с простолюдинами немагами, иноземцами и преступниками до брака имели дела, что я наверное не стал бы за столом и в твоем, благородной леди с мужем твоим, присутствии упоминать в подробностях тактично, все таки у нас трапеза.

-Да Амата, конечно сложно таким благородным мужчинам, альтусам Империума, главам дома своего и Сенаторам, таким как я, еще и в перерывах от спасения Империума с населением от врагов его, сложно найти таковых благородных дочерей родов альтусов нынче стало. Виной уж войны и политика последних лет, смерти, интриги. Да и радикалы с Кунари убийствами своими лучше не делают обстановку что в итоге судя по всему почти не осталось достойных неженатых леди.

-Где мне по твоему Амата найти молодую, непорочную дочь из достойной, благородной семьи альтусов, с магической кровью и чистой родословной, прославленной и без тени позора хотя бы в несколько сотен лет, с хорошей репутацией и достаточным положением в Империуме, как и достатком не обделенной слишком сильно по сравнению со мною, моим родом дабы не был брак этот по расчету монетарному в глазах и устах родов Империума. Номинальное хотябы приданное то такой невесте нужно иметь от рода своего.

-Притом еще найти то нужно здоровую духом, умом и телом, одаренную магией, культурную, с добродетелями явными, такую леди Империума, гордостью рода своего. приемлемого, молодого возраста для связывания себя узами брака и что бы здоровых, сильных, умных и одаренных магией детей с таковой достойнейшей супругой можно было завести

-Ну кто захочет откровенную продажную змею греть у шеи и делить с ней кров и ложе долгие годы? Какая бы красивая и золотая чешуя бы не была и как бы не шипела она в уши гипнотизируя, как бы не извивалась в танце и распускала красивый капюшон свой отвлекая глаза, яд от нее будет убивать и разъедать, быстро или медленно но неизбежно.
Амата кивнула, мимоходом подумав, что ее собственная дочь, пожалуй, вряд ли будет соответствовать таким устаревшим требованиям - слишком уж своевольный демоненок растет. Впрочем, если Ливия в свое время даже и вовсе не захочет выходить замуж, альтус не будет возражать против такого решения дочери, поскольку поиск невесты - это проблема жениха, а не тех, кто фактически отдает свое дитя чужому роду. Вот парни - другое дело, их женам предстоит родить наследников и продолжателей рода, поэтому жениться на всех подряд им уже не позволишь.

Целительница задумалась, чем может помочь Аргентиусу. Мысленно перебрала подходящих под его требования невест.

- А что насчет Фелинии Флавий? Мне она приходится троюродной тетей, но по возрасту младше. Поздний ребенок, - пояснила магесса. - Любимая младшая дочь и сестра. С детства была помолвлена с Альбусом Сетием, но тот погиб на войне, и нового жениха пока не искали. Правда, сейчас их осаждают Фебусы и Урианы, но если девушка придется тебе по душе, думаю, будет несложно подтолкнуть Флавиев в нужном направлении. Древний, хоть и немного старомодный в отношении традиций, род ученых и исследователей, отважных и не брезгующих использовать любые доступные средства для достижения своих целей. Их родовые качества хорошо сочетаются с чертами Аргентиусов, что должно отлично сказаться на общем потомстве. Если хочешь, я могу устроить прием и представить вас друг другу. Что скажешь?
Аргентиус услышал не очень знакомое ему имя благородной девушки, и подумал немного, вспоминал что мог, думал о причинах почему не знал о ней, и крутил слегка бокал в пальцах обдумывая слова Аматы.

-Фелиния Флавий значит, хммм, что же, судя по всему очень неплохая партия выйти может с твоей троюродной тетей со слов твоих Амата. Правда я не помню такую на балах и портрета ее не видел даже.

-Впрочем если наследники домов Фебусов и Урианов осаждают ее, то значит неспроста -Аргентиус улыбнулся Амате

-Я заинтересован таким скрытым алмазом скрывающегося от глаз и ушей моих до сего момента. Буду рад узнать о ней больше, но уже известное о ней, заинтересовало меня однозначно.-кивнул он ей.

-За будущее знакомство с ней, надеюсь приятное ободоюдно!-сказал тост Аргентиус улыбнувшись и отпив из бокала.
Максианы присоединились к тосту, и отпив из бокала, Амата решила, что кое на какие вопросы могла бы ответить прямо сейчас:

- Я ведь говорила, что ее семья придерживается немного старомодных традиций? Так вот, поскольку Фелиния с детства была уже обручена, вывозить ее в свет не стали. Но ее жених, к сожалению или к счастью (смотря для кого), погиб в бою, отбивая Минратос - как раз незадолго до того, как Богиня пришла к нам на помощь. Мать и отец берегут свою любимую дочь как зеницу ока, и до сих пор она если и появлялась, то только во время визитов к родственникам и в сопровождении родителей или братьев. Поскольку мы тоже состоим в родстве с Флавиями, для меня не составит труда заполучить ее на прием. Если ты заинтересован, то я все организую в лучшем виде, Игнитус. А там уже сам с ней пообщаешься и посмотришь, придется ли она тебе по душе.
Лавиний же задумался. То, что он знал о Флавиях и об Аргентиусе говорило о том, что между этими двумя родами есть некоторое сходство. Может быть Фелиния действительно окажется хорошей парой для Игнитуса. Альтус обновил вино в бокалах и продолжил слушать Амату.
Аргентиус улыбнулся Амате кивнув слегка и ответил

-Замечательно, буду ждать встречи нашей тогда Амата, спасибо тебе.-а потом задал вопрос еще один ей.

-Что-нибудь о ней еще, ну ее вкусах, увлечениях, привычках, не являющихся секретом конечно же, можешь как родственница поведать до встречи моей с ней и ее родителями? Я буду признателен тебе за всю возможную дополнительную информацию, между нами конечно же.

-Просто обо мне, титуле и моих регалиях, статусе и прочем, что я во благо Империума делал на войне и в Сенате, она с родителями своими уж больше знает небось. Я последние годы был достаточно социален во дворе Империума, репутацию имею скажем так, иногда преувеличивающую реальность даже, это льстит конечно, но и неудобно порой.-усмехнулся Аргентиус слегка.
Амата постаралась припомнить все, что она слышала о своей юной тетке.

- Что ж, при всей своей скромности и безупречном воспитании она умна и интересуется науками. Впрочем, это у Флавиев в крови. Соответственно, Фелиния оценит мужчину, с которым есть о чем поговорить, и который интересуется чем-то большим, чем светские мероприятия и кутежи. Что до ее родителей, то старшие Флавии прежде всего хотят найти ей надежного мужа, так что твой возраст и опыт дадут тебе несколько очков вперед на фоне других кандидатов. К сожалению, это все, что я могу сказать, как я уже упоминала, Фелинию редко выводят в свет, и мы виделись с ней исключительно по обычным официальным поводам, по которым принято приглашать родственников. Думаю, не будет вреда, если ты сначала с ней познакомишься. Могу организовать прием через неделю-другую, если у тебя нет планов уехать на это время.
Аргентиус доволен был крохами информации и предвкушал встречу. Он ответил Амате затем.
-Спасибо и на этом Амата, буду ждать встречи тогда с ней ну или хотя бы с ее родителями, если ее вместе с ними не будет и они захотят со мной лично познакомиться, оценить перспективы так сказать. -кивнув Аргентиус Амате а потом чуть подумав сказал.

-Жаль что нету портрета ее или магической проекции в кристале, на ваших семейных, официальных картинах с изображением всего семейства, родственников во время ваших официальных празднеств и прочих семейных собраний, у вас как полагаю ее изображения там не имеется? Не как ребенка естественно, это мне дало бы только знания о ее цвете глаз и волос.

- Боюсь, что нет, Игнитус, - улыбнулась Амата. - Но на мой взгляд девушка довольно мила. Русые волосы, серо-голубые глаза. Стройная и гибкая, словно кошка. Впрочем, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Я все организую и пришлю приглашение.
Выслушав внимательно детали нужные ему, Аргентиус кивнул и ответил
-Ну твоя тетя думаю уж точно не может уступать тебе леди Амата, но за цвет ее глаз и волос спасибо, буду ждать приглашения и встречи с ней Амата.-усмехнулся Аргентиус продолжив ужин с Максианами
И затем после несколько неприлично запозднившегося пребывания у четы Максиан он поблагодарив за теплый прием, попрощавшись с Максианами, откланялся дабы вернуться в поместье с Сенешалем и кошкой, и заниматься делами своими и сделал заказ на изготовление подарков.

Аргентиус занимался делами своими, редко совершал поездки и сосредоточился на необходимом.

Минратос. Поместье Аргентиусов-Поместье Максиан. Через неделю...

 

Получивший долгожданное приглашение что уже доставлено было в кабинет его и прочитано им, лорд Игнитус Аргентиус с Сенешалем своей, и кошкой Леди Викториа украшенной бантом, вновь на карете своей прибыл в особняк Максиан с традиционными дарами для четы Максиан, и с заготовленными на всякий случай, дарами для четы Флавиев и их дочери, леди Фелинии Флавий лично.

Амата не подвела. Как и обещала она Игнитусу ровно через неделю после их общения устроила достойный прием в особняке Максианов. Были приглашены многие альтусы, состоящие в родстве или в дружеских отношениях с хозяевами. Лавиний лично встречал гостей, а хозяйка дома присматривала, чтобы все было устроено наилучшим образом, и чтобы гости ни в чем не нуждались. По случаю хорошей погоды, основное действо проходило в саду, где среди тени беседок и цветущих кустов были накрыты столики с закусками и напитками. Легкая, ненавязчивая музыка заполняла пространство, а волшебные бабочки и огоньки перепархивали по кустам и цветам, словно были живыми.

Теперь же явившись в поместье где уже были гости различные, очередь дошла до Аргентиуса где его проводили и представила Сенешаль а вслед за ним были и другие которых представляли публике дабы они вспомнили или узнали примерно кто явился на прием, а Аргентиус высокий и статный телом благородный мужчина альтус, типично своей выправке спокойно шагал и после приветствия Лавиния уступил его остальным, а сам высматривал глазами окружение дабы вскоре встретиться взглядом с Аматой Максиан что судя по всему его ждала и у нее были новости.
Тем временем убедившись, что все идет своим чередом и главные гости довольны, Амата поискала Аргентиуса, которого за хлопотами еще не успела увидеть, как и некоторых других гостей.

Вскоре Аргентиус был близко к ней и приветствовал ее теплой улыбкой с кивком и с последующим вежливым, аккуратным и нежным поцелуем ее ладони.
-Рад вновь видеть тебя Амата и быть в доме твоем, надеюсь сегодня новости хорошие будут. А Лавиний, нарасхват сейчас.-усмехнулся Аргентиус слегка
- О, он где-то здесь, - ответила альтус, поздоровавшись с Игнитусом. - Гостей так много, а нас всего двое. Не хотелось бы никого обделить вниманием. Пойдем, познакомлю тебя с моей тетей.

Амата взяла Аргентиуса под руку и повела его по выложенной мраморной крошкой дорожке. Завидев знакомую юную леди, любующуюся садом, целительница направилась прямо к ней.Где Аргентиус вскоре был представлен ей Аматой.

- Фелиния, дорогая! - поприветствовала она гостью и обменялась с ней вежливыми поцелуями в щечки. - Позволь мне представить тебе Игнитуса Аргентиуса и его леди Викторию. Игнитус, это Фелиния Флавий. Это прелестное дитя - моя родня по линии матери. Вы ведь еще не знакомы?
- Нет, нам не доводилось встречаться, Амата, - ответила девушка со скромной улыбкой. - Рада познакомиться с вами, мессир.

- Нет, нам не доводилось встречаться, Амата, - ответила прелестная девушка со скромной улыбкой. - Рада познакомиться с вами, мессир..

Аргентиус приветственно слегка кивнул прекрасной девушке и ответил ей смотря в глаза ее, теплыми интонацией словами, украшаемых обаятельной белоснежной улыбкой альтуса.

-Радость от встречи нашей взаимна милая леди Флавий.

-Позвольте заметить что вы прелестны, и не знаю заинтересует ли вас, но сегодня отменная погода для наблюдений за звездами и луной небосвода Тедаса, однако свет ваших глаз интереснее для взора.
- О, да, погода чудесная, - подхватила Амата, обменявшись с Фелинией понимающими улыбками. - Рада, что тебе удалось вырваться из-под присмотра Ардаллии.

Фелиния слегка засмеялась, прикрыв рот ладошкой.

- Не сказать, чтобы совсем без присмотра. Киприан только недавно смог убедить матушку, что если держать меня взаперти и не выпускать на приемы и празднества, то будет проблематично познакомиться с новыми людьми и потенциальным будущим мужем, но она настояла, чтобы меня обязательно сопровождал кто-то из братьев.

Девушка кивнула в сторону, указав на высокого статного мужчину с военной выправкой и пробивающейся сединой в темных волосах, который беседовал с пожилой дамой, периодически поглядывая на сестру. Поймав взгляд Аматы, мужчина кивнул, а пожилая леди отсалютовала хозяйке бокалом. Извинившись, что вынуждена временно покинуть гостей, леди Максиан направилась к старой леди, оставив Аргентиуса в компании девушки.

- Внучка кузена отца, - кивнула Фелиния вслед Амате. - В ней намного больше от Флавиев, чем она хочет думать. Все-таки, плод союза кузины Филии и этого идеалиста Максиана получился довольно.. странным. Киприан рассказывал мне о Силане. - Она посмотрела на Аргентиуса, а потом обратила внимание на леди Викторию. - Какая интересная у вас кошка. Селекция или генетические модификации? - со знанием дела осведомилась леди.
Аргентиус улыбнулся леди Фелинии и на ее вопрос его улыбка стала шире а кошка заметила что на нее обратили внимание и посмотрела на леди с интересом.

-И то и то леди Фелиния, проект создания давний и плоды принес как видите, магическо-алхимические улучшения и селекция удачных образцов. Каждая все лучше и лучше своих предшественниц. А все началось с того что предок просто не любил псов и нашел альтернативу Мабари. Покойному Архонту Радонису тоже понравилось, правда то что он имел уступало тому что сейчас имею я, и улучшаю.

-Я как и предки, тоже не очень люблю и не доверяю собакам, шумные, слюнявые и недостаточно аккуратные и изобретательные, легко обмануть и поставить в условия где может питомец подвести хозяина в нужный момент, а промах может привести к поражению.

-Впрочем я заметил что вам интересны такие вещи, это прекрасно хотя наверное не многие оценили бы, но я лично ценю. Мои предки тоже бы оценили, но боюсь на свете этом их не увидишь более. Так что похвалу выскажу я один. -улыбнулся Аргентиус девушке

-Если хотите можете погладить кошку, она послушная и умная, умнее Мабари многократно, но не разговаривает человеческим голосом...пока что-усмехнулся Аргентиус, пошутив

Леди Виктория гордо выпрямилась распушившись и махала хвостом своим легонько.
- О, правда можно? - Фелиния обращалась не только к альтусу, но одновременно и к леди Виктории. - Я боялась, что если сделаю это без позволения, то могу ненароком оскорбить пушистую леди.

Девушка слегка присела, чтобы оказаться поближе к кошке, и сначала дала ей понюхать тыльную сторону руки, чтобы познакомиться как подобает.
-Мрряу?

Кошка посмотрев на хозяина что кивнув ей слегка, понюхала леди, облизнулась и прищурилась слегка своими янтарными глазами, довольную морду изобразив  и повертелась с поднятым пушистым серым хвостом давая осмотреть себя, свою шерстку, лапы сильные и пушистые

-Мрряууу!-продолговато и негромко сказала кошка смотря своими янтарными глазами в глаза Фелинии приглашая погладить ее, и тыча слегка опущенной головой в сторону ее руки.

Аргентиус улыбнулся и смотрел как Фелиния обращалась с кошкой, хотя даже если бы она решила с ней "жестко поиграть", кошка бы не ослушалась хозяина.
Фелиния уверенной рукой погладила кошку, заодно оценивая ее шерстяной покров. Почесав красавицу еще и за ушком, девушка поднялась обратно.

- Мне было бы интересно узнать подробнее, как вы добились такого эффекта, лорд Аргентиус, - с энтузиазмом произнесла юная альтус. - Если это не секрет, конечно - в таком случае я пойму ваш отказ. Мастер Лорентиус, наставник Феликса, занимается, кроме прочего, исследованиями мутаций - чтобы впоследствии делать зелья с похожим эффектом. Я тоже ему помогаю. Конечно, сначала маменька и папенька были против, мол, не совсем подходящее занятие для юной девушки, но учитель сумел убедить их, что не стоит зарывать талант в землю. Кроме того, это гораздо интереснее, чем просто сидеть взаперти целыми днями. - Фелиния улыбнулась, размышляя о том, как отреагирует этот благородный господин на ее увлечение.
Аргентиус не мог раскрыть пока такого, посему изобразительно виновато улыбнулся девушке потому что неудобно было и ответил

-Боюсь вы правы и это так сказать секрет мастера, родовой секрет и труды на которыми долго бились, скажу что не просто было добиться и экспериментов было достаточно.

-Все таки мой род заинтересован был в качестве созданного и монополии на таких созданий, что они же и создали и разводили, как и я продолжаю традицию хоть это далеко не основные мои пристрастия а больше дань традиции и выгоды, я после войн и вне политики Сената, достаточное время провожу в лаборатории, мастерской. Изобретаю, алхимией занимаюсь с магическими чарами. Много чего можно улучшить и упростить инженерными и магическими вещами.

-Поэтому мне жаль хотя уверен вы бы заинтересовались изучением текстов в моей лаборатории касательно Мейкуни, но только для семьи эти знания леди Фелиния Флавий, и таковыми они останутся еще столетия или со мной умрет оно если так и останусь один. Я, как и предки мои считаю, что если все таки кто то захотел бы конкуренцию составить то им нужно было бы не копировать созданное другими, а самим следовало бы вложить  труды и старания в разведение и улучшений созданий.

-Я считаю леди Фелиния что знания и учение магии есть сила абсолютная, знаниями и магией свергаются границы, барьеры к прогрессу, сворачиваются горы и выигрываются воины, как и предотвращаются до их начала сохраняя больше жизней.

-Я сам благодаря предкам своим, много провел в стенах крепости, обучаясь и тренируясь, а потом применял знания и тренировки свои по жизни светской и боевой, во время войн. Ну и опыту набирался большему.

- Вижу, лорд Аргентиус, вы человек интересных взглядов, - уважительно, но в то же время несколько оценивающе, проговорила Фелиния. - Знаете, куда дует ветер. Поистине, знания и понимание дает ключ могуществу и управлению своей судьбой. Увы, возможности благородных леди несколько ограничены, и я вам даже немного завидую. Вы можете сами решать, куда направлять свои усилия, а мой долг - поступать соответственно воле своих родителей. Боюсь, когда меня выдадут замуж, придется распрощаться со всеми изысканиями. Как вы верно заметили, мало кто ценит подобные интересы.

-Моей матери ничего не мешало самореализовываться при моем отце, она умела дополнять его, помогать и сохранять свое лицо как и проявить себя и показать конкурентам что она стоила и свою силу, правда времена Магистров и былого Сената прошли давно, а долгом и волей родителей я как и вы Фелиния также был связан с детства, как и до меня мои родители и предки мои. Мы похожи больше чем вы думаете.

-Я начал принимать свои, личные решения имеющие силу реальную, когда стал главой и унаследовал свой род после того как моих родителей не стало. Но я не забываю что благодаря тому что они дали мне, их видению и видению предков что отразилось на их решениях и опыту, я имея базис данный мне, уроки их, тренировки и немалые вливания в мое развитие от них, я достиг много. И я смог достигнув многого, больше чем если бы мои предки не думали о том кто родиться у них, если бы потакали моим желаниям как ребенка и потом избалованного юнца кем я как и многие изнеженные роскошью и лаврами предков, мог бы стать, без их твердой, жестокой, беспощадной, но заботы.

-Смотря назад я вижу что моя жизнь хоть и не была сахаром, не была свободной, но принесла плоды потому что почву подготовили и направляли в нужное русло, что бы потом я самостоятельно мог принимать решения во благо себя и своего рода.

-Что я понял из своего детства и юности, так это то что всегда есть выбор, и последствия его. И надо смотреть в перспективу что бы принять лучшее для себя решение.

-Как главе рода и наследнику его, мне как благородному альтусу Империума тоже как и всем нужно найти себе достойную, здоровую жену с добродетелями и дать миру дитя, продолжение рода своего, желательно не одного дитя а несколько.

-Имею ли я много реального выбора и свобод даже несмотря на казалось бы власть как глава рода своего? Нет, на мне большая ответственность, долг, как и большая ответственность и последствия от решения родители носят на себе когда дитя свое выдают замуж или женят, моих родителей спасло от такой участи их исчезновение из моей жизни от рук врагов Империума в лице проклятых Кунари, остались лишь записи с кандидатками что они потенциально рассматривали. Но я уверен они бы, будучи заботясь обо мне и будущем меня как их дитя, нравилось бы мне то что они выбрали бы за меня, поначалу или нет, но они подобрали бы ту что была бы достойной. Их чувства были бы искренними, а будущее предсказать сложно.

-Ваши родители любят вас и оберегают. Уверен они приложат все усилия что бы сделать вашу жизнь счастливой насколько они в состоянии

-Однако, впрочем в вашем случае уверяю вас вы Фелиния обладаете гораздо большей властью и влиянием на конечное решение их, чем обладают почти все знатные мужчины которых женят. У вас больше инструментов и возможностей, просто нужно ими воспользоваться и повлиять на мнение родителей, чем аккуратнее и незаметнее как ваше мнение, тем лучше. Нужно лишь дать поверить что мнение и выбор был "их". Главное что бы в погоней за изменением их выбора в свою пользу, вы не забыли что итог должен принести Вам и вашему будущему добродетель а не худо. Мимолетные желания с чувствами не лучший итог приносят как правило.

-Управлять судьбой можно всегда, просто с разной степенью но и вода камень точит в нудное русло хоть и не быстро, самое главное, что бы итог был максимально хорошим для вас и вашего будущего, ваших детей и их детей. Как долгосрочная постоянность а не мимолетная погрешность что быстро закончилась бы.-кивнул Аргентиус леди.
-В конце концов если суждено вступить в брак, то нужно постараться вступить в брак с тем с кем будет хорошее будущее и процветание, возможности для такого. Чувства и страсть изменчивые вещи. Жизнь не состоит из сплошных стихов, похвалы, комплиментов, и обещаний свернуть горы ради любимых, дела важнее чем слова.
Фелиния ненадолго задумалась, взвешивая слова Аргентиуса. Затем устремила на него взгляд своих серо-голубых глаз.

- В ваших словах есть правда, лорд Аргентиус, - проговорила она. - Конечно же, как и всякая послушная дочь, я должна думать о будущем обоих родов, но выбирая среди достойных кандидатов, я могла бы исподволь подтолкнуть своих родителей к нужному решению. Однако же это будет трудно, если вместо кого-то из претендентов на мои руку и сердце, я укажу на кого-то, кто даже не изволил вступить в их число. Это было бы слишком явно, и уж точно не получится сделать так, чтобы это было их решение. - Юная альтус улыбнулась скромной теплой улыбкой. - Но если бы среди них оказался кто-нибудь вроде вас, милорд, я бы обязательно так и сделала. Без маменьки и папеньки здесь не обойтись, как ни крути.
Аргентиус улыбнулся кивнув и ответил

-За хорошее будущее и то что дорого всегда нужно сражаться и конечно же важное решение примут ваши родители для вашего блага леди Фелиниа, вы умная, эрудирована, взвешиваете решения прежде чем нанести удар, конечно же не обделены здоровьем и красотой, я же не слепой миледи, Магией как понимаю одарены хорошо.

-Я понял сказанное вами, мне приятно очень и я не буду увиливать что хоть с вами я почти не знаком, но из того что я смог понять в вас уже, вы мне нравитесь леди, вы очень интересны и если позволите аналогию, как прекрасный драгоценный, волшебный камень истощающий светоч знаний и тайны, что скрывается за стенами гранита и говорит о том что бы я не упускал шанс ибо могу потерять его навсегда.

-Вы достойны хорошего, за вас стоит сражаться. Если вы позволили бы мне сражаться за вашу судьбу, дать мне шанс повлиять на нее и проложить курс будущего, стать частью вас и позволить вам стать частью меня, то я согласен Фелиниа, Настоящим барьером стали бы ваши уважаемые родители, которым мне естественно как не одному благородному мужчине, пришлось бы доказать себя лучшим из того что они подготовили ради вашего блага. Но планы как мы знаем не всегда учитывают все варианты и порой находиться лучшее решение не там где искали изначально.

-Я могу стать вашим рыцарем чародеем, бороться за вас, словом, делом, дипломатией, если понадобиться то и магией с силой против конкурентов что пожелают сражаться со мной.
Фелиния едва заметно зарделась, смущенная его словами.

- Я тоже практически вас не знаю, милорд, - согласно кивнула она. - Но судя по тому, что я услышала, вы понимаете. - Она слегка подалась вперед, чтобы подчеркнуть значение последних слов. - Даже то, что не было сказано вслух. Уверена, как только мои родители узнают о ваших намерениях, мы сможем не раз увидеться и узнать друг друга получше. Разумеется, под присмотром кого-нибудь из старших родственников, - альтус бросила взгляд на брата, который в это время целовал ручку леди Левсинии, что подошла к нему с разговором. - Но я смотрю в будущее с надеждой, - многозначительно резюмировала Фелиния, адресовав Игнитусу теплую и смущенную улыбку.
-Клянусь сделать все возможное что бы ваши надежды оправдались и вы, как и ваше будущее,  в итоге все были счастливы в достатке, процветании и возможностях. -улыбнулся Аргентиус ей

-Начиная с...а прямо сейчас и начну нечего ждать и пора творить дела, Прошу извинить меня милая Фелиния, я договорюсь насчет скорой встречи с вашим родителям, а вы дабы развлечься от скуки ожидания можете гладить и тискать кошку сколько хотите, она пушистая же и не зря же ее чесали и мятой пахнет она.-кивнул он Фелинии и посмотрел на кошку твердым взглядом с ухмылкой, а кошка проглотила комик и опустила уши приняв приказ и мяукнув с неким недовольством

Аргентиус уверено пошел вперед и доброжелательно кивнул брату Фелинии с улыбкой, но отвлекать его от приятного общения с леди Левсинией, становясь третьим лишним, было бы не очень приятно для него что как мужчина Аргентиус понимал прекрасно. Поговорить с ним под душам, узнать о нем, он бы успел еще не раз, особенно когда свадьба была бы с его сестрой и во время охоты например, посещения гостей в поместье его родителей и возможно и его дом. А сейчас, теперь у него было серьезное дело к его родителям с которыми он собирался с помощью Аматы Максиан вскоре встретиться дабы подарки подарить и обсудить сватовство с прекрасной дочерью их. Ну и конкурировать с конкурентами, если понадобилось через испытания и дуэли.

-Ну понеслась новая страница моей жизни..-про себя тихо с улыбкой сказал Аргентиус и подходя к Амате дабы сообщить ей новость и подготовиться к подаче просьбы сватовства с дочерью Флавиев. Закончив с ней он дождался когда брат его возможной будущей супруги освободиться от компании Левсинии и смог узнать о нем больше информации и поговорить как и высказать свое искреннее желание жениться на его сестре и сражаться с конкурентами на роль ее будущего мужа.

А после,  вернулся к Фелинии вновь, дабы хорошо провести с ней вечер и пока это было возможно, наблюдать с ней в саду за звездами, как и подарить  ей на прощание подготовленный подарок в виде букета цветов белых орхидей. Остальное в виде подарка подготовленного и лежащего в коробке и ждавшего своего дебюта, Аргентиус проявив тактичность с приличием придержал в карете под охраной, до того как познакомиться с ее родителями и получит одобрение их на отношения его с их дочерью. Вот тогда и можно будет дарить ей серьезные вещи как золотую подвеску с сапфиром ограненного в виде стилизованного сердца, а сейчас без одобрения ее традиционно настроенных родителей, это могло быть знаком против него нежели за.

 

Минратос. Через несколько недель-месяцев.

Встреча с родителями Фелинии Флавий и сватовство прошли лучше, чем можно было ожидать. Лорд Аргентиус выгодно отличался на фоне отпрысков и наследников благородных родов своим опытом и серьезным подходом к жизни. Хотя мать Фелинии склонна была считать, что доченька будет более счастлива с супругом своих лет, глава рода, не без подсказок со стороны будущей невесты, сказал свое слово: девочка будет счастлива с тем, кто уже сейчас способен обеспечить ей прочное будущее, а не только и думает о развлечениях и забавах, что более пристали бестолковым юнцам, чем взрослым мужам и ветеранам.

Свадьба была назначена через полгода. Юные Уриан и Фебус, конечно, были недовольны тем, что предпочли не их, но семья невесты имела полное право отказать им. Игнитусу и Фелинии позволили видеться (разумеется, не наедине, чтобы ничего не случилось) и общаться, и Аргентиус смог убедиться, что его будущая жена не только умна и скромна, но и отважна - на свой, женский манер. Она могла найти подход и к равным, и к слугам, кого вдохновляя, а кому ясно давая понять, что лучше не переходить дорогу ей или тем, кто ей дорог. Истинная дочь Флавиев, Фелиния была самозабвенным исследователем и когда она делилась результатами своих изысканий, Игнитус не мог не подметить глубокие аналитические способности и умение изобретать новое.

Жаль, что в благородных кругах (да и не только) такие качества и увлечения не слишком поощрялись в женщинах, но Фелинии, похоже, повезло....
Аргентиус помимо посещений с свиданиями с Фелиний Флавий под наблюдением ее родственников и слуг альтусов Флавиев, дабы сгладить ожидание от наступление брака с ней, через Сенешаля Омерту Ольмех, каждую неделю отправлял своей будущей супруге крупные букеты, небольшие стоги приятных запахом и красивых белоснежных орхидей дабы ей не было скучно в своей небольшой "темнице", "высокой башни" родительской опеки с изоляцией их дорогой дочери, "принцессы".

Впрочем пора радости и спокойствия не могла длиться вечно...

Минратос. 9:68 год. Поместье-Крепость Аргентиуса. Утро.

 

Наступил новый день и вместе с ним новые события. Но покачто Аргентиус расслаблялся в уголке чудесного сада своей охраняемой крепости и служанка делала ему массаж его мускулистого тела, пока Омерта Ольмех сидевшая неподалеку попивала нектара из сильверитового бокала и рассматривала почту, как и делала заметки в своем блокноте. Сегодня у ее господина будет насыщенной день скорее всего и после массажа и банных процедур он вновь будет готов творить подвиги во благо Империума, ну или ультранасилие над врагами, главное что бы без потерь как в прошлые разы. Наемник Анхель был неплохим Империумо-Ривенийцем и погиб сражаясь с врагами.

 

Сообщение отредактировал Supreme Overlord Malekith: 13 июня 2019 - 21:33

[Кайра]

         Редж послал записку семейству Максиан. Так как целитель проводил дни в лечебнице, посетить Максиан он мог только вечером. Леди Амата была тоже очень занятой и благотворительность занимала у нее много времени. Маг уважал ее стремление сделать жизнь простых людей лучше и то, что она не проводила дни в праздности, ставя пример иным молодым леди ее положения. Приехав на ужин, он был одет в охотничий костюм, который, в отличие от свободной одежды, подчеркивал фигуру целителя. С приездом жены, Реджинальд стал часто появляться на светских мероприятиях и посещал охоты, вместе с мужем своей сестры. Вилльям просто обожал такие развлечения, правда даже во время охоты, андерфелсец казался беспристрастен, а вот в глазах Реджа всегда сиял охотничий азарт. Совместные поездки и частые разговоры сблизили их, Редж больше не относился к шурину предвзято, да и тот стал общаться с ним гораздо теплее, чем в начале их знакомства. Целитель понимал, что он, как младший сын незначительного дворянина из бедной страны, упрочил свое положение, обрастая связями в высшем обществе.

Дворецкий провел гостя и доложил о нем как подобает. Амата с Лавинием поднялись поприветствовать целителя.

- Скоро слуги подадут ужин, мессир Корино, - улыбнулась хозяйка. - А пока могу предложить вам выпить. Что предпочитаете? Вино, бренди, или, может, чаю? Пока слуги накрывали стол, господа устроились на диванчиках в малой гостиной и можно было побеседовать без помех.

-Добрый вечер, - он уважительно поприветствовал обоих супругов. Демонстрируя манеры, он все же улыбнулся, улыбка была доброжелательной С тех самым пор, как Амалия положила его руку на живот и целитель почувствовал растущую в ней жизнь, он стал более спокойным. А теперь, когда им с Амалией уже не было нужды перед друг другом играть в верных супругов, из их жизни ушло лицемерие. Их связывало нечто другое. Он любил за ее легкое отношение к жизни и стремление избежать острых углов в отношениях. По-своему ему повезло с женой.

- Чаю, - сказал он. Вино он теперь пил редко, ему нужно беречь здоровье, чтобы вырастить детей, все же их скоро будет четверо и перекладывать все воспитание на плечи Амалии было нечестно.

 

Служанка подала чай, а Амата налила себе лимонада.

- Как ваши дела, Реджинальд? Как дела в клинике? Как семья? - принялась она расспрашивать гостя. Лавиний не стал вмешиваться в разговор, поскольку виделся с Реджинальдом намного чаще Аматы. Он налил себе тоже чаю и, устроившись поудобнее в кресле, отпивал маленькими глотками из фарфоровой чашки.

- Хорошо, - он взял чашку с чаем. Чай был ароматным и приятным на вкус. - Мы с женой ожидаем прибавление в семействе. Реджинальд как-то и сам не привык к мыслям, о том, что у него будет четверо детей, которым надо уделять внимание и думать об их будущем, а потом, когда вырастут, придется искать им подходящую партию. Фердинанд уже уверенно держался в седле и занимался в Академии, он уже освоил азы магических наук и постоянно демонстрировал всяческие трюки, развлекая прислугу.

- Клиника расширяется благодаря пожертвованиям, но даже магия духовного целителя бессильна, когда встает вопрос о сильном увечье, которое может превратить опытного рабочего в калеку, тот быстро станет обузой для своей семьи.

 

- Да, это известная проблема, - вздохнула целительница. - К счастью, попытки обучить не-магов медицине и хирургии дают плоды. За исключением самых запущенных случаев удается обойтись сочетанием их навыков и простых заклинаний, не требующих привлечения духов. Думаю, в будущем придется все больше обходиться без магии, так что я прилагаю все усилия, чтобы восполнить пробелы.

 

- Всем надо стараться обучить побольше не магов медицине и хирургии. -Антиванцы всегда помогали перспективным юношам получить образование, чтобы они потом могли служить знати, но надо делать и так чтобы те помогали и простым людям. Во всяком случае, молодым врачам нужна практика

 

- Конечно, нужна, - согласилась волшебница. - Сначала я их заставляю практиковаться на Бобе - это такой конструкт, имитирующий живое тело. А потом, когда вижу, что справляются - направляю уже к пациентам. А как проводите практику вы, Реджинальд?

 

-У меня, увы, нет Боба, - он усмехнулся, - Приходиться по-старинке проводить практики от простого случая к сложному и контролируя каждый этап. На практическое обучение уходит много времени. Он начал рассказывать интересные случаи из практики. Конечно ему хотелось ускорить процесс, но рисковать пациентами он не решался. - Да, хотелось бы мне иметь то, что может помочь лекарям не сгубить пациента, но при этом научиться на своих же ошибках

 

- Боюсь, без моего пригляда он быстро превратится в искромсанную гору мяса, - рассмеялась Амата. - Но я могла бы включить в группы ваших людей. В рамках обмена опытом, так сказать.

 

- Щедрое предложение  и я не могу от него отказаться. Магу нравилась эта идея. - Я составлю список, чтобы было удобнее распределить время.

- Да, мне нужны будут имена желающих попрактиковаться, - согласилась Амата и улыбнулась. - Постараюсь разбросать их по группам так, чтобы ваша клиника не осталась совсем без целителей. Да и моим ребятам не придется тесниться.

- Надеюсь, они и дальше потом будут сотрудничать  и обмениваться опытом. Мои дела, скорее всего, потребуют от меня чаще бывать в Антиве. Мой наставник  и  мастер  теперь обучает молодых магов и занимается  лечебницами. Теперь, когда магам не надо скрывать свой дар, они могут принести пользу своей Родине. Люди  станут терпимее к ним относиться, не потому что поменялись законы, а потому что будут видеть, что магия может приносить  пользу  и служить благим целям.\

 

- Никогда не понимала, из-за чего весь этот сыр-бор с магией на Юге, - вздохнула целительница. То, что для Реджинальда было новизной и открытием, для Аматы было совершенно в порядке вещей. - Если вы собираетесь часто отлучаться, тогда стоит поставить в известность вашего заместителя. Лично я ничего не имею против сотрудничества и обмена опытом, но не хотелось бы, чтобы для человека, которого вы оставите, это было сюрпризом. Обязательно познакомьте нас, чтобы мы могли поддерживать контакты в ваше отсутствие.

Зазвонил колокольчик - слуги оповещали, что обед подан. Магесса поднялась и дождалась, когда мужчины тоже готовы будут отправляться в столовую.

- Можете приводить его прямо в Сангвинарий, если я буду в другом отделении, вас проводят ко мне. Заодно проведу экскурсию. - Девушка улыбнулась. - Нам пора к столу, господин Корино. Буду рада, если вы разделите с нами вечернюю трапезу.

- Видимо, просто потому, что маги всегда были отделены от простых людей. Маги жили в Кругах, а их талантами распоряжалась Церковь и потом люди боятся того, чего они не могут понять. - Да, конечно я поставлю ее в известность, это само собой разумеется, но пока у меня есть тут дела. Так что еще пару месяцев или даже больше есть, чтобы передать все дела. Я сейчас даю ей свободу и смотрю, как она справляется.

Они направились к накрытому столу.

- С удовольствием, сказал Реджинальд, когда Амата пригласила его разделить вечернюю трапезу.

По негласному соглашению, о делах за ужином больше не говорили, чтобы не портить себе аппетит. Неторопливая светская беседа была о семьях, о детях, о новых веяниях в моде и искусстве и прочих приятных вещах. Лавиний, как обычно, ненавязчиво поддерживал разговор, Амата не чувствовала никакого стеснения. Альтус умела видеть в людях людей, а не представителей других народностей и сословий, и общалась с Реджинальдом как с равным. Редж  через несколько часов отбыл к себе  и был   в хорошем расположении духа после беседы с Аматой.
 

[Perfect Stranger]

 

Утешник, 9:68 дракона

 

После бала прошло больше трех месяцев. Наступил еще один период затишья, но письма со скорпионами все еще напоминали о том, что опасность угрожает всем. Одно такое письмо получил и Крауфорд - но благодаря Голосу империи он уже знал, что это означает. Он стал целью радикалов, и готовился к нападению, сообщив об этом "Голосу Империи". Присцилла приходила к нему почти каждую ночь, но Жрец не гнал ее. В остальное время девушка продолжала изучать древние трактаты и посылать археологов из Торговой Гильдии на исследования заброшенных храмов и эльфийских руин, спонсируя их и прося лишь об одном: любая информация, найденная там, должна была доходить до леди Авгур. Артефакты и ценности же ее не интересовали, зато гномов - очень даже, поэтому они были только рады этой поддержке. Приют Сэди переехал в новое здание, чуть больше и в более престижном Жилом районе Минратоса. В остальном все шло своим чередом, пока однажды прямо перед Элитанисом каждому из Голоса не пришло официальное приглашение.

В нем им предлагалось посетить Храм Разикаль перед большим праздником, утром, когда там будет читать речь сам Маркус Селестий, снизошедший до своих последователей. Подписи в письме не было; почерк был другим, не похожим на таинственного господина К., а печать внизу принадлежала администрации города. Служба должна была стать настоящим фурором, впервые за последние пять лет Селестий лично готовился приободрить в темные времена всех своих последователей и дать им надежду, что опасность радикалов будет побеждена, поэтому желающих попасть в храм должно было быть очень много. Тем же, кому пришли приглашения, проход обеспечивался вперед остальных - знати и зарекомендовавшим себя полезным жителям города, беднота же и приезжие вынуждены были дожидаться снаружи, надеясь хоть одним глазком поглядеть на сына божьего собственной персоной.

Присцилла в это утро, держа письмо в руках, направилась к Крауфорду, чтобы обсудить с ним приглашение.

Сообщение отредактировал Purrfect Dream: 14 июня 2019 - 16:39

[Thinvesil]

Особняк Максиан

 

Амата, конечно же, никак не могла проигнорировать приглашение на выступление самого Маркуса. Надев одно из своих любимых выходных платьев, а также убедившись, что приняты нужные меры предосторожности для выхода в свет, целительница совершала последние приготовления перед зеркалом в своем кабинете. 

[Supreme Overlord Malekith]

Поместье Аргентиуса-Минратос.

 

 

 

Аргентиус планировал совершить поездку по важным делам и отдых провести от столичной гадости, решил совершить путешествие по землям Тевинтера дабы посетить древние храмы Империума.

Заодно написать пару писем и стихов Флавии и зарисовать пейзажи.

 

Однако ему пришло тайное письмо о том что Верховному Жрецу Крауфорду пришла метка с скорпионом, и посему он знал что радикалы опять планируют нанести ответный удар.

Сообщение отредактировал Supreme Overlord Malekith: 14 июня 2019 - 17:52

[Торк]

Особняк Максиан

 

Амата, конечно же, никак не могла проигнорировать приглашение на выступление самого Маркуса. Надев одно из своих любимых выходных платьев, а также убедившись, что приняты нужные меры предосторожности для выхода в свет, целительница совершала последние приготовления перед зеркалом в своем кабинете.

 

Лавиний так до сих пор и не придумал благовидного предлога, чтобы оставить Амату дома - скажи он, что есть угроза для Крауфорда, и целительница точно побежала бы его спасать расталкивая тайную службу. Между тем, по расчетам альтуса, там должно было хватить либо Голоса Империи, либо все пришедшие просто пополнили бы число жертв.

 

- Дорогая, ты уже готова? - Поинтересовался Лавиний облачившийся в парадный костюм. - Поехали скорее, займем места поудобнее.

Сообщение отредактировал Торк: 14 июня 2019 - 17:14

[Thinvesil]

Особняк Максиан

 

- Дорогая, ты уже готова? - Поинтересовался Лавиний облачившийся в парадный костюм. - Поехали скорее, займем места поудобнее.

 

- О, ты уже собрался? - удивилась леди Максиан. Впрочем, ее туалеты занимали намного больше времени, чем у супруга. - Я уже почти готова. Там тебе письмо, дорогой. - Целительница кивнула в сторону тумбочки с корреспонденцией. - Доставлено неизвестно кем, неизвестно как, но я проверила его - никакой магии или бомб, можешь смело вскрывать. 

 

Альтус прошел и взял в руки конверт. На нем было только указано его имя и больше ничего. Вскрыв его, он увидел прядку светлого короткого локона и записку, написанную до боли знакомым почерком:

 

"Ей пришлась по душе твоя мысль. Пришло время начать использовать другой подход в ведении дел. Я не скажу, куда нас с отцом направили; не пытайся искать нас, а если вдруг случайно узнаешь - сделай вид, что мы незнакомы. Так будет лучше для всех. Береги себя".

 

- Ну, я готова, - резюмировала магесса, оборачиваясь к супругу. Заметив выражение его лица, она с тревогой поинтересовалась: - У тебя все в порядке?

[Кайра]

Дом сестры

 

Редж утром проснулся в объятиях Альбано, но утро было омрачено официальным письмом, которое прислали  антиванцу. А потом, когда  целитель вернулся домой, то его тоже ждало приглашение на проповедь Маркуса.  Магу не хотелось идти, но  Альбано был рад  посетить Службу.  Отлично!Теперь ему надо еще на службы разикалов  ходить, чтоб польстить  любовнику.  Но Альбано был так рад, что его включили в число уважаемых людей этого города, что  пришлось сделать вид, что он   готов разделить с ним это чувство, которое льстит чувствам собственной важности  торговца.. Целитель оделся и отправился в дом сестры.  Он сел завтракать, сестра обеспокоенно смотрела на письма в руках мужа и Реджа. Сама она не могла пойти с ними, врачи запретили ей покидать дом и она целыми днями проводила в постели чтобы не потерять ребенка.

 

 Маг был очень озадачен, тем что его позвали, но потом в штабе он узнал  про метку Скорпиона, которую прислали  Крауфорду.  А это означало, что ему обязательно, надо быть  на службе.

[Торк]

Особняк Максиан

 

- Ну, я готова, - резюмировала магесса, оборачиваясь к супругу. Заметив выражение его лица, она с тревогой поинтересовалась: - У тебя все в порядке?

 

Лавиний молча протянул письмо жене и улыбнулся.

 

- А если бы мы их утащили, глядишь, сейчас бы обрадовались.

[Thinvesil]

Особняк Максиан

 

Лавиний молча протянул письмо жене и улыбнулся.

 

- А если бы мы их утащили, глядишь, сейчас бы обрадовались.

 

Амата подошла к мужу и заглянула в письмо. Прочитав текст, она нахмурилась.

 

- Если бы мы утащили, они бы не смогли донести идею. Кунари предателей не чтят, а доказательств, что они не ушли добровольно, в этом случае бы никаких не было. Но я рада, что они где-то там. - Она улыбнулась. - Это локон твоей матери, да? Похоже на ее волосы. 

[Junay]

Дворец Верховного Жреца

 

Тано серьезно встревожили последние события. Во первых, леди Присцилла сообщила, что Верховный Жрец получил "черную метку" в виде скорпиона от радикалов. А это говорило только об одном - радикалы идут ва-банк и готовы обрушить всю свою мощь на противников. Похоже, беспомощное барахтанье Сопротивления (а ныне "Голоса Империи"), нисколько им не повредило. а если и повредило - то самый минимум, и они уже восстановили свои силы.

 

Вторым событием было приглашение на речь Маркуса Селестия в Храм Разикаль. И Тано бы не предал ему особого значения  (событие после бала-маскарада не казалось таким уж невероятным), если бы не наглый ход радикалов с меткой мессиру Крауфорду. В свете этого события, приглашения в Храм  вызывало не малые подозрения. А не ловушка ли это? Если в Храме соберется вся элита, включая Дом Авгур - для радикалов идеальный момент нанести удар и покончить со всеми разом. 

Как говорилось в одном анекдоте о боге и тонущем корабле: "Не для того я вас, сволочей, сюда всех собирал, что бы спасти!" Не станет ли Храм Разикаль для них этаким тонущим кораблем?

Сообщение отредактировал Junay: 14 июня 2019 - 17:55

[Торк]

Особняк Максиан

 

- Если бы мы утащили, они бы не смогли донести идею. Кунари предателей не чтят, а доказательств, что они не ушли добровольно, в этом случае бы никаких не было. Но я рада, что они где-то там. - Она улыбнулась. - Это локон твоей матери, да? Похоже на ее волосы.

 

- Похоже на то. - Обрадованно произнес Лавиний. - Значит мама нашла кунарей, готовых выполнять ее личные поручения. Лучше поздно, чем никогда. - Альтус бережно открыл медальон и спрятал прядь волос в него. - Я готов, можно отправляться.

 

В этот момент дверь без стука распахнулась и в комнату зашел хмурый Кристоф. 

 

- Ронни вне себя от ужаса и бьется головой об стенку. Я его успокоить не смог, кажется ЭТА опять пакостит.

[Thinvesil]

Особняк Максиан

 

В этот момент дверь без стука распахнулась и в комнату зашел хмурый Кристоф.

 

- Ронни вне себя от ужаса и бьется головой об стенку. Я его успокоить не смог, кажется ЭТА опять пакостит.

 

- В смысле, бьется головой? - ошарашенно уставилась на него Амата. Впрочем, по серьезному и очень недовольному лицу секретаря поняла, что тот совсем не шутит. - О нет, только не это. - Женщина страдальчески застонала. Мало ей встревоженных целителей на время присутствия Разикаль, так еще и приходится переживать за собственных духов, которые не могут укрыться в Тени. - Я стараюсь его успокаивать.. - оправдываясь, пробормотала она, глядя в лицо своего супруга.