Возле моря было значительно теплее. Клан расположился на зимовку в дикой долине, примерно в пятистах асанах до ближайшего жилья шемленов. Дичи, птицы, рыбы здесь было столько, что охотникам не приходилось днями блуждать по лесам. Мы отдыхали, позабросив мысли о делах, решено было повременить с возвращением в Денерим хотя бы потому, что не хотелось. Здесь было так спокойно.
- Эв, помнишь? Возле ручья? Вода была почти что ледяная, но мы быстро согрелись на ворохе опавших листьев.
- Тогда было теплее. Не предлагаешь ли сейчас проверить, покроемся ли мы сосульками?
- Я бы рискнул.
Зевран садится на корточки на берегу и наблюдает как накатывают волны. Его светлые волосы отросли уже настолько, что мои пальцы могут полностью погрузиться в них. Я не выдерживаю, глажу его по голове.
- Отпустишь снова волосы до плеч?
- Хоть до пояса, если будешь мне косы заплетать.
- Буду делать всё, что ты попросишь.
- Вот прямо всё? Ох, сколько у меня задумок...
Шум прибоя завораживает. Мы забываемся настолько, что сидим обнявшись. Моя рука расстёгивает его ворот и проникает под рубашку. Любимый достаёт её оттуда и, повернув кверху запястьем, касается губами там, где бьётся жилка пульса. Меня это заводит так же, как и его прикосновение к вискам. Если бы не резкий ветер, мы, может, и сорвали бы с себя одежду. Но сейчас нас обуревает не желание, а чувство более глубокое. Как в полусне, закрыв глаза, мы прижимаемся щекой к щеке и дыхание наше совпадает.
- Какая гадость! Ты - мерзавец!
- Меррилл?
- Пол мне сказал, но я не верила…
- Постой! Поговорим.
- О чём? Не подходи ко мне!
Вспышка магии забрасывает меня липкими комьями снега. А где-то там Зевран увещевает: «Спокойнее, красавица, что ты подумала?». Но девушка визжит, как будто ей грозит опасность. Когда освобождаюсь от магического заклинания, вижу, что она упала, споткнувшись, а мой друг берёт её за руку, то ли в попытке остановить, то ли помочь подняться. «Пусти, гад!» и антивское ругательство, обычно применяемое к женщинам иного сорта. Приблизившись, я понимаю Зеврана: Меррилл исцарапала его. Он не особенно расстроен, но сразу заявляет мне: «Теперь придётся и отсюда сваливать».
По-видимому, больше ничего не остаётся делать. Мы возвращаемся, снимаем палатку, я иду за остальными вещами к аравелю Ашалле. «Родная, мы уходим. Сейчас. Так надо». За спиной шум: там что-то происходит. Я бросаюсь назад. Все сорок луков клана нацелены на моего товарища. Зевран косится на оружие, сложенное рядом со свёрнутой палаткой, но это бессмысленно. Пока я подхожу, пытаясь успокоить соплеменников, сбегаются все остальные, даже дети. Шум такой, что трудно разобраться. Мне остаётся только встать рядом с Зевраном, надеясь, что никто не выстрелит.
Хранительница Маретари проходит через расступающуюся толпу, за ней видна растрёпанная рыдающая на плече у мужа Меррилл.
- Чужак. Тебе здесь предоставили защиту, еду и кров. Но ты нарушил не только обычаи долийских эльфов. Ты повинен в грязном преступлении, ни в одном народе такое не прощается.