[Perfect Stranger]

 

 

 

 Тени она все время менялась. Чаще всего она являлась в образе магистра Селестия — но в последнее время предпочитала и другие облики; часто такие, которые вообще не напоминали конкретного человека, а иногда и вовсе не были похожи на человеческие. В этот раз Разикаль выглядела, как дрейк с длинными, вытянутыми крыльями, а цвет ее чешуи переливался от светло-зеленого к ярко-алому. Неизменными оставались лишь глаза. Цвета расплавленного золота со змеиным зрачком, почти немигающие, проникающие в душу, цепкие. Ее домен тоже изменялся. В первый раз она явилась к Крауфорду на руинах дворца Архонта, где разорванные и окровавленные знамена лежали на земле, поверженная Империя превратилась в покрытый пылью памятник. В этот раз они встретились в цветущем саду, напомнившим Верховному Жрецу то место, где состоялась последняя битва с Соласом, когда Предатель был отправлен в ту же тюрьму, в которой он когда-то заключил своих врагов. В этом была некая странная справедливость. И все же Разикаль не убила Волка, заперев его и усыпив на многие тысячи лет. Он не спрашивал, почему. Игры богов всегда были недоступны простым смертным.
— Тебе нравится эта игра? — голос богини вырвал его из задумчивости. Птичка с ярким синим оперением приземлилась на ветку сирени рядом с тем местом, где он вступил в домен Тени, и принялась чистить перышки, глядя на него своими глазами-бусинками. Это не был дух, лишь иллюзия, порождение чужой воли. Домен Разикаль ощущался пустым, как выжженные поля Неварры. Все существа, от самых примитивных виспов до демонов, владеющих собственными доменами, исчезли; она находилась в огромном невидимом пузыре, в который не было хода никому, кроме специально приглашенных гостей. В центре сада, посреди обвитых плющом и виноградными лозами белых колонн, расположился столик и два стула из покрашенного белой краской дерева. Свежий ветерок раскачивал ветви деревьев, многие из которых уже давным-давно исчезли с лица Тедаса; доносил далекий, тихий перезвон и что-то вроде шума реки. На столике можно было заметить простую шахматную доску и резные фигуры. Черные и белые, безо всяких украшательств, которые так любили заносчивые богачи и маги Минратоса.
— Мне нравятся игры, в которых отсутствует понятие удачи, — заметив шахматы, сказал Авгур и неспешно осмотрелся по сторонам, словно оценивая выстроенный богиней сад. В Тени редко когда следовало куда-то торопиться, тем более в компании существа более древнего, чем всё человечество. — Люблю, когда всё зависит исключительно от умений и искусности игроков, а не от воли случая.
— Значит, нравится, — негромкий смех раздался среди деревьев. — Видишь этот сад? Иллюзия, пусть и хорошая. Меня больше интересует, как ты справляешься с моим настоящим садом. Я хочу, чтобы в нем росли прекрасные цветы… — дрейк обернулся Маркусом и сел за столик, неторопливо расставляя фигуры, почему-то задержавшись на черном короле и задумчиво подбросив его в руке. Когда-то таким королем мог стать любой, дошедший до края доски; однако если посмотреть с точки зрения игрока, все эти фигуры были просто куском дерева. Игрушкой, которую двигает по доске беспощадная рука. Если для победы потребуется пожертвовать одной из них, игрок не будет долго размышлять. Для богов все смертные были подобны этим фигурам.
— Я делаю всё возможное, чтобы твоё желание стало явью, Разикаль, — привычно-услужливым тоном ответил Жрец, садясь напротив. В его словах Дракон Таинств никогда не слышал сомнений или слабости, и Крауфорд всегда старался подкреплять свои речи соответствующими поступками.
Маркус Селестий хмыкнул, сварливо глянув на Верховного Жреца, но выглядело это так, словно Разикаль доставляло удовольствие копировать повадки человека, которого уже давным-давно не существовало. Его сердитую заносчивость, его одержимость Тенью и уверенность в том, что все вокруг него, в лучшем случае, пытаются его обмануть. В худшем же просто являются непроходимыми дураками.
Какой была сама Разикаль, Авгур до сих пор не мог понять.
— Я выбрал тебя не потому, что ты тот, кто делает все возможное. Я выбрал тебя, потому что настало время делать невозможное. То, что любой другой назвал бы невыполнимым. Многие твои соотечественники говорили это на протяжении столетий. Они утверждали, что вернуть Древнюю Империю невозможно. Они утверждали, что возвращение Богов невозможно. Ты доказал им, что невозможного не бывает, и именно поэтому они идут за тобой… пока что. — Взяв фигурку в руку, он передвинул ее на клетку вперед. Пешка сделала свой ход. Сложив руки под подбородком, покрытом черной бородой с проседью и явно нуждающейся в расческе, магистр нахмурил кустистые брови. — Боги — забавные существа. Взять хотя бы нашего старшего брата, Думата. Дракон Тишины! — он фыркнул и рассмеялся, вдруг, совершенно неожиданно. — Он всегда любил хорошую шутку. Вспомни, к примеру, тот случай, когда он сообщил Сновидцам о том, что если они войдут в Черный Город, то обретут силу самих богов. Дракон Тишины? Право, заставить его замолчать было задачей потруднее, чем заставить Предателя отплясывать кадриль.
Ожидая хода Крауфорда, магистр принялся раскачиваться на стуле. Жест, подходящий скорее подростку или даже совсем ребенку, но никак не той высокомерной, уверенной в своем превосходстве богини, лицезреть которую доводилось другим. Однако она менялась, когда разговаривала со Жрецом во снах. Была… больше собой, чем тем, кого желали видеть последователи.
— Я хочу загадать тебе загадку, — безо всякого перехода предложил Селестий. — Если ты найдешь на нее ответ, то я расскажу тебе поучительную историю. Если не найдешь — навсегда останешься слепым к тем силам, которые правят судьбами твоих собратьев. А вопрос следующий: почему ты? И почему — он?
Почему. Это хороший вопрос. Авгур склонился над доской, делая ход и параллельно продумывая ответ. Разговоры с Драконом Таинств никогда не были простыми, заставляли мыслить. Прошла пара минут и ещё несколько ходов с обеих сторон, прежде чем молчание наконец прервалось.
— Ни пешки, ни короли не знают о тех дланях, что управляют ими, и не пытаются играть не по правилам. Он протянул руку за границы доски, и сделал ход, не предусмотренный игрой. А почему я, — раздумывая в это же время над ходом, сделал паузу Жрец, — потому что обычные фигуры не способны творить невозможное.
— Ты отчасти прав. Но лишь… отчасти. Что ж, награда за твой ответ будет соответствующей истинности ответа. Идем за мной, — кивнув, Маркус вдруг поднял руки вверх, будто бы собирался пасть на колени и взмолиться Создателю. Несмотря на его слова, он не сдвинулся с места, а продолжал сидеть. Не успел Крауфорд осознать, что происходит, как сад померк, растворился, будто его никогда и не было, даже шум листвы и запах трав и цветов исчезли. На какую-то долю мгновения наступила тишина, а затем сквозь темноту начали проступать огни. Разикаль тевинтерец не видел, он вообще ничего не видел, кроме тьмы и огоньков, напоминающих стремительно приближающиеся звезды. А вот голос, раздавшийся из мрака, прозвучал подобно удару грома. Теперь это не был усталый и несколько сердитый голос Селестия, и даже не рычание дракона. Что-то совсем другое, не похожее на прежние воплощения богини.
— Так выглядит ваш мир, если сорвать покровы иллюзий. Так я смотрю на него, и ты можешь взглянуть своими глазами. Видишь огоньки? Думату нравилось заставлять их гаснуть. А мне… мне нравится, когда они танцуют под мою музыку. Смотри, — повторил голос, и звездные точки закружились, словно подгоняемые невидимой рукой. — Каждый огонек — это средоточие силы. Существо, тронутое Тенью и навсегда связанное с ней нитями, которые ведут душу в объятия мира снов. Но даже те, кто сияет не так ярко, и те, кто полностью сливается с темнотой, делают свое дело. Они — плодородная почва для того, чтобы огоньков становилось больше, чтобы небо Тени не погасло. — Голос помолчал, а затем стал звучать почти точь-в-точь, как голос Присциллы: — Я смотрела на это небо веками, не в силах протянуть руку и коснуться его. Можешь ли ты представить себе большую муку, чем это, смертный человек? Я спала и одновременно никогда не могла уснуть. А потом я увидела это. Там, где другой был бы светящейся точкой, он был солнцем. Где другие были просачивающейся сквозь трещину каплей, он был полноводной рекой. Он сам пришел ко мне, и я шептала в его разуме, пока он не сломался. Любой другой не поверит моим словам, но мне жаль, что его больше нет. Человеческий разум слишком хрупок.
— Что же делало его солнцем на фоне тусклых звёзд? — осматриваясь во тьме, решил поинтересоваться Крауфорд. Он впервые мог узреть, как видит мир Древний Бог, и пытался переварить как можно больше.
— А на этот вопрос, Авгур, тебе предстоит самому найти ответ, — произнес голос. Длинная лапа, покрытая серебристо-блестящей чешуей, протянулась к нему из темноты и легонько толкнула. — Пора просыпаться.

 

 

Со дня свадьбы прошла одна неделя, потом вторая, и когда началась третья, Присцилла поняла, что оставаться здесь более не в силах. Любые рассказы и сплетни меркли по сравнению с той чудовищной тоской и апатией, навалившейся на молодую альтус, когда она часами отмокала в собственной купальне, выложенной мрамором белых и желтых оттенков. Поначалу она прогоняла всех служанок и даже раба, но вскоре привыкла и к их молчаливому присутствию. Цербер охранял ее по ту сторону двери, и Авгур почему-то чувствовала себя хоть в какой-то безопасности только тогда, когда телохранитель был рядом. Авгур... ей не хватало сил и смелости признать, наконец, за собой такой титул. И если несколько недель назад Присцилла могла бы хоть как-то представить себя в роли императрицы всей Империи, то по прошествии их она с кристальной ясностью осознала, каково ее положение в этом дворце на самом деле.
Выводя пальцем круги на остывающей воде, покрытой тонким слоем пены, девушка задумчиво напевала под нос какую-то мелодию. Похоже, она услышала ее во сне, другого объяснения не было; ее не играли во дворце. Во дворце вообще почти никогда нельзя было услышать музыки, лишь тишина и эхо шагов по мраморным полам.
— Тано, — тихонько сказала черноволосая магесса, глядя в осколки собственного отражения в воде. — Как ты думаешь, мы могли бы сбежать отсюда?
Тиканье напольных часов, поистине исполинских и являющих собой целое произведение искусства, доносилось до купальни через многочисленные трубы водопровода. Тевинтер всегда славился тем, как технологии и магия сплетались воедино, делая жизнь высших кругов удобной и комфортной. Когда-то по этим же трубам в канализацию стекала кровь принесенных в жертву людей. Удобство и комфорт, думала Присцилла, но стоило ли платить за него такую цену? Она была слишком молода, наивна, и достаточно сообразительна, чтобы это понимать. Наверное, она была ущербной, с точки зрения других альтусов.
Раб, как всегда,  стоял в углу, склонив голову. Но причиной этого  было не только величайшее почтение, которое Тано испытывал к своей госпоже, а еще и некоторая... неловкость и опасение узреть прекрасное тело супруги Верховного Жреца. Конечно, у раба не могло возникнуть ни одной крамольной мысли по этому поводу — супруга Верховного Жреца была высшим существом в его глазах и все же... В такие минуты он рассеянно думал о том, что неплохо бы отправиться на задний двор и нарубить дров для кухни.
Вопрос госпожи прервал его размышления о дровах и заставил парня поднять голову. Мыслерыбины  с трудом оторвались от дров и лениво зашевелились.
— Сбежать, госпожа? — его пугало это слово. При его упоминании, в сознании раба срабатывала установка, запрещающая даже думать о подобном. Сбежать было невозможно. Он это знал - всем своим существом. Но от чего хочет сбежать госпожа Присцилла? Ее ведь ничего не удерживает. она вольна делать все, что хочет. — Вы имеете в виду — покинуть дворец и прогуляться? — с некоторой надеждой уточнил парень.
— Я имею в виду, покинуть это место и никогда не возвращаться, — вздохнула магесса и замолчала, продолжая водить пальцем по мыльной воде. Она знала, что с рабом может разговаривать о чем угодно: тот никогда не обмолвится и словечком ни с кем о том, о чем они могли вести беседы наедине. Как и Цербер. Пожалуй, эти двое были единственными друзьями Присциллы, если, конечно, можно назвать "другом" человека, которому промыли мозги корректоры; а второму отбили всякое желание считать себя личностью еще на Арене гладиаторов. Служанок же Авгур отправила восвояси несколько минут назад, после того, как они закончили наполнять купальню водой с розовым экстрактом. Все это поначалу казалось ей интересным и даже льстило самолюбию девушки, но прошло не слишком много времени прежде, чем она начала думать, что все это лишь шелуха. Золотая клетка, которая клеткой от этого становиться не перестает.
Откинувшись назад, на бортик бассейна, она устремила взгляд в высокий потолок с лепниной, погруженный в полумрак. Купальню этим вечером освещали несколько десятков свечей в канделябрах, придавая ей мистическую ауру, будто Присцилла не принимала ванну, а находилась на жертвенном столе.
Такое же ощущение не покидало ее в течение всей ночи, проведенной с Крауфордом. Только тогда было гораздо больнее, и эмоции не были еще настолько притуплены. Боль, отвращение, желание поскорее отмыться и какая-то поистине детская обида, как у ребенка, которому вместо конфеты протянули камень, а потом еще и наказали за то, что плачет. Лишь через несколько недель обида и отчаяние начали перерастать в холодную ненависть.
Тишина и одиночество. Даже раб не смог бы ни понять ее, ни подбодрить; а Цербер считал, что у нее нет иного выхода, кроме как смириться. Ни одно живое существо не давало Присцилле и тени надежды на хоть что-то, кроме непроглядного мрака в будущем.
Тано снова опустил голову.  В нем некоторое время боролись две установки - запрет на осмысление самого понятия "сбежать" и верность хозяйке. Он понимал, о чем говорила госпожа Присцилла, и пересилив интуитивный страх перед самим понятием, тихо ответил:
— Сбе... Кхм... Покинуть это место, госпожа,  практически невозможно. Сильная охрана, преданные слуги и ваше положение — Верховный Жрец приложит все усилия, чтобы вас вернуть — не дает ни единого шанса, — тихо сказал раб. Его речь напоминала сухую констатацию фактов, но лгать и обнадеживать Присциллу он не мог в силу обработки, да и не хотел давать напрасные надежды.
Но даже слуги на кухне шушукались о том, что госпожа была несчастна.
— Но практически невозможно — не значит невозможно, — подумав, добавил он.
— Я знаю. Знаю, но... могу ли я хотя бы притвориться? — голос Присциллы Авгур дрогнул, но она быстро подавила этот рефлекс. Не хватало еще разрыдаться перед рабом. И пусть никто не узнает, но как можно уважать себя после подобной выходки? Все же она альтус, а не какая-нибудь девка из Трущоб. — Давай притворимся, что сбежали, Тано. Хоть ненадолго. Подай мне полотенце, — попросила она, вылезая из купальни и садясь на краю бортика, свесив ноги в воду. — Вода уже холодная.
В ее покоях уже наверняка протопили камин. Они могли бы вернуться туда, и Присцилла попросила бы Тано принести ей чего-нибудь наверх из кухни, если бы только не знала, что каждый вечер она должна была появляться за ужином в большой гостиной, куда возвращался Крауфорд. Какое унижение! После всего, что девушка вынесла от этого человека, она вынуждена была притворяться, будто все хорошо; сидеть с ним за одним столом, есть в его присутствии, словно кусок не встает у нее в горле, и поддерживать разговор, в котором не была особенно заинтересована. Верховный Жрец не говорил с ней о действительно важных и секретных вещах, и каждый день ей приходилось играть роль, как какой-нибудь орлесианской барышне. Только у орлесианок были хотя бы маски, за которыми они могли спрятать свое лицо; Присцилла такой роскошью не обладала.
Они могли бы вернуться, почитать книгу, поиграть в шахматы с Цербером или в карты с Тано; они могли бы продолжить прикидываться, будто все идет так, как должно. Вот только самой заточенной в этом замке принцессе хотелось чего-нибудь другого. Чего-нибудь, что не повторялось бы изо дня в день и из недели в неделю, будто один и тот же спектакль, который показывают по разным городам и весям, но в котором ничего не меняется.
Что-то в тоне госпожи заставило парня... сочувствовать? Это было мимолетное чувство, которое вспыхнуло, как и искра и погасло в туманном мороке обработки. Он почтительно подал госпоже полотенце, и думая о дровах, чтобы отвлечься,  промокнул изящное тело девушки. Будь он свободным человеком, то наверняка подумал бы о том, какой же Верховный Жрец бездушный чурбан, если  не видит в Присцилле только официальную супругу для продолжения рода. Но что поделать - такова судьба альтусов, да и вообще — всех благородных семейств.
Тано вяло вспомнил свою сестру, которую отец тоже хотел выдать замуж за нелюбимого ради прибыли, но воспоминание лениво утонуло в сумраке сознания.
— Никто не знает, как повернется жизнь, госпожа. Пока что не остается ничего другого, как плыть по течению, — тихо сказал раб.
— Ты говоришь, как Цербер. Это полено на тебя так повлияло? — улыбнулась девушка, обмотавшись полотенцем и расчесывая мокрые волосы гребнем. В свете свечей они казались иссиня-черными, почти антрацитовыми. Годы селекции и тщательного отбора генов давали свои плоды, и за это можно было бы поблагодарить Веранию. Она вырастила идеальную невесту для любого знатного тевинтерца. Только у самой невесты никто особенно не спрашивал, чего она на самом деле хотела бы. Раба она не стеснялась, как и слуг, привыкнув к тому, что те находятся на ступеньку ниже альтусов и скорее откусили бы себе язык, чем позволили сказать хоть слово или сделать что-нибудь неподобающее. — Слушай, давай, пока не наступило время ужина, прогуляемся по саду, и...
Договорить Присцилла не успела: тишину разорвал отдаленный цокот маленьких коготков. Сморщившись от отвращения, она набросила мантию и попросила Тано затянуть корсет и помочь ей надеть туфли.

— Проклятые крысы. Клянусь драконьей кровью, они тут повсюду, в стенах. Никто мне не верит, но я слышу, как они бегают. Порой даже заснуть не дают. А ты слышишь их?
Мыслерыбины  лениво ворочались, вырывая из сумрака туманные воспоминания, пока он затягивал на девушке корсет, аккуратно и осторожно, чтобы не причинить боли, словно  вытаскивал бабочку из паутинного кокона. Ему постоянно казалось, что неловким движением, или не рассчитав силу, он может ранить госпожу. Антиванцы считали, что  с  женщинами  следовало обращаться, как с хрустальными цветами — прекрасными, но чрезвычайно хрупкими.
— Да, госпожа, я иногда слышу... Что-то. Иногда мне кажется, что я слышу звон колокольчиков, и тихий смех.  Или плач. Но это просто крысы шуршат в застенках.  Слугам следует принять меры по их устранению. Но не ядом —- от него могут погибнуть дворовые собаки и кошки, — сказал парень, заканчивая туалет госпожи, и отступая с почтительным поклоном. — Готово, госпожа.
— Спасибо. Ой, я не должна этого говорить, — Присцилла подмигнула рабу, быстрым движением поправляя одежду и слегка топнув каблуком по полу. В таком виде, чисто вымытая и надушенная, с натянутой на лицо улыбкой, она обычно появлялась за ужином, как того требовали приличия. Истинная знатная леди с безупречными манерами. Только Тано и Цербер порой видели ее безо всей наносной мишуры, но это уже не имело значения. — Пойдем. У нас час с небольшим до того, как часы пробьют десять, а ты знаешь, что опаздывать мне не велят.
Крысы снова зашуршали, на этот раз где-то совсем близко. Присцилла вздрогнула и инстинктивно сжалась, будто перед лицом опасности, но тут же расправила плечи и раздраженно нахмурилась. Подойдя к стене, она приложила руку к тому месту, откуда доносилось поскрипывание и цокот маленьких коготков отвратительных созданий, которые, похоже, умудрялись проникать повсюду, даже во дворец архонта. Когда же наконец их всех вытравят отсюда? Вздохнув, девушка подавила желание немедленно уйти и сделать вид, что ничего не слышит — как делала уже десятки раз до этого — и прислонилась ухом к каменной, холодной стене. Обычно крысы ее не беспокоили, а если она и слышала их возню, то доносилась та издалека и быстро пропадала. Но на этот раз, похоже, мелкие зверьки решили окончательно ее доконать. Шум доносился совсем близко, будто стоило протянуть руку, и можно было нащупать жесткую серую шерсть.
— Тут наверняка где-то их логово, — пробормотала Авгур, ощупывая камень. Ничего. Просто кладка, столетние стены держались во времена Дариниуса и вряд ли как-то изменились за прошедшие века, разве что камни срослись друг с другом так, что стали единым целым. Но крысы как-то проникали в стены, значит, были где-то их ходы. — Ах!
Отдернув руку, магесса с удивлением посмотрела на палец; царапина набухла капелькой крови, соскользнувшей вниз, а острый краешек камня выступал так незаметно, что его невозможно было бы обнаружить, не проведя по нему рукой. Даже стоя вплотную к стене, Присцилла не видела его до того момента, как не провела по нему пальцем, оставив темный след крови.
— Госпожа, вы поранились? — спросил встревоженно раб. Он знал, что крысы — переносчики различной заразы, и если они лазят в застенках, то и на стене могут остаться их следы. Конечно, маги-альтусы были сверхлюдьми в понимании простых смертных, но кто знает — вдруг и их возьмет зараза? А если госпожа пострадает по его вине, он никогда себе этого не простит. Тьху ты, дурак, она уже пострадала! — Рану нужно обработать, крысы — твари заразные, — робко проговорил парень, надеясь, что такое замечание не сочтут за дерзость.

Но в голове возник вопрос, чем занимаются слуги, если в застенках у Верховного Жреца завелись крысы?
Магесса лишь качнула головой — мол, не стоит внимания. Быстро осмотрев стену снова, она, уже гораздо осторожнее, нашла выступающий серый краешек камня, о который столь непредусмотрительно порезалась. Аккуратно приложив поцарапанный кончик пальца к тому самому месту, Присцилла закрыла глаза и попыталась призвать силу крови. Разумом она почти не осознавала, зачем это делает, и скорее всего, занималась какой-то ерундой. Ну не может же там на самом деле быть какой-нибудь тоннель, да еще и магией запечатанный? Однако дворец архонта, как девушка уже знала, был достаточно старым, чтобы хранить свои секреты, а как еще закрывать проход от чужаков, как не магией крови? Древние тевинтерцы придавали ей слишком много значения.
На мраморный пол, вылизанный до состояния зеркала, посыпались крошки раствора; часть стены почти неслышно отъехала куда-то в сторону, медленно, будто столетний старик, страдающий бессонницей и радикулитом.
— Тано... — выдохнула Авгур, как-то глупо моргнув и глядя в открывшийся темный тоннель, покрытый паутиной, пахнущий удушливой пылью и крысиным пометом. — Ты это видишь?..
— Потайной ход, — почему-то парень ни капли не удивился,  словно имел дело с такими вещами очень часто. — Вы же не хотите туда войти, госпожа? Там может быть не безопасно. Если пожелаете узнать, что там — я пойду первым, для вашей безопасности и все разведаю.
Само собой, он не мог допустить, чтобы госпожа Присцилла рисковала  собой в  месте, где может быть полно ловушек, крыс и пауков. Да мало ли, что там водится?
— Ладно, ладно. Только я полезу сразу за тобой, — голос ее звучал нетерпеливо, даже как-то... с энтузиазмом? В последнее время Тано нечасто слышал, чтобы госпожа разговаривала с таким выражением. Апатия и депрессия накрывали ее, как пуховым одеялом, заглушая чувства, подавляя и превращая в аморфное, жалкое создание. Будто бы тот факт, что они нашли нечто, о чем, вероятно, не знал более никто в этом замке (или так хотелось думать госпоже Авгур), придавал некий смысл их существованию. — Давай же, чего ты ждешь? Лезь!
Ослушаться прямого приказа антиванец не мог, а потому повиновался в ту же секунду. Паутина липла к лицу и рукам, противные крысы разбегались в стороны и прятались в невидимых глазу в полумраке норах, сзади раздавалось напряженное дыхание Присциллы, которая, выждав пару секунд, зашла прямо в своем вечернем наряде в грязный тоннель. Он был широк ровно настолько, чтобы средних размеров человек мог пройти по нему в полный рост, но чем дальше продвигался Тано, тем шире становились стенки, и тем больше походили на то, что построено руками человека. Частично тайный проход обвалился, и приходилось перелезать через камни и оползни.
"Добром это явно не кончится", — мысленно вздохал про себя парень, продвигаясь по тоннелю и отмахиваясь от паутины. Нужно сказать, ход этот был довольно странным — слишком неухоженным даже для тайного хода. Видимо, им никто не пользовался десятилетиями, а то и столетиями. Раздался жалобный писк и чавк — под ногой чвакнула неосторожная крыса. К счастью, никаких ловушек в этом потайном ходу не оказалось, а из неприятностей была только паутина и крысы. Затхлый воздух вызывал кашель, и Тано  тихо кашлял в рукав. Мыслерыбины лениво шевелились, выдав идею, что после такого путешествия, его бело-черная одежда станет полностью черной, а платье госпожи  пострадает настолько, что его придется выбрасывать. И если Верховный Жрец соизволит обратить внимание  на эти факты, то...  Неприятностей не оберешься.
Через четверть часа молчания и бьющего в нос запаха застарелых катакомб, он едва не уперся лбом в каменную лестницу, ведущую наверх. За прошедшие годы с тех пор, как этим тоннелем кто-то пользовался, ступеньки обвалились, превратившись в обломки былого величия — как и большая часть самой Империи до того, как ее буквально спасли из небытия Верховный Жрец и его богиня.
— Ну, что там? — раздался сзади голос Присциллы. — Видишь что-нибудь? Подожди, я огонек призову.
Тусклый светящийся шарик проплыл мимо виска Тано с прилипшими к нему от пота волосами, освещая сломанные ступени.
— Лестница, госпожа, — ответил раб, рассматривая ступени и прикидывая, выдержат ли они его вес. Он был уверен, что придется по ней взбираться. Оставался только один вопрос: куда эта лестница ведет?
— Лестница? Подвинься, — благо тоннель стал достаточно широк, чтобы Присцилла могла свободно встать рядом с рабом и осмотреть лестницу, что она и сделала. О платье Авгур не беспокоилась; служанки быстро подыщут ей что-нибудь другое перед ужином, однако следовало следить за временем. Опоздание на несколько минут могло обернуться ненужными расспросами. — Похоже, ее построили еще во времена, когда Древних Богов было семь... Разве тебе не любопытно, куда она ведет?
Вопрос был риторическим; за время своего знакомства с Тано девушка уже успела понять, что такие эмоции, как любознательность, ему почти неведомы. Но сейчас это не имело значения. Тано был нужен Присцилле намного больше, чем сама Присцилла была нужна Тано. Он мог хотя бы создавать иллюзию того, что у магессы есть друг и товарищ по таким авантюрам, как исследование заброшенных тайных проходов во дворце. Осторожно попробовав пощупать ступеньку рукой, Авгур ненароком заставила еще несколько кусочков осыпаться на землю. Придется как-то укрепить проход и лестницу, если они планируют пробраться дальше и выяснить, что наверху. Однако часы скоро пробьют десять, и следовало возвращаться.
— Мы вернемся сюда завтра, — решила тевинтерка. — Мне нужно, чтобы ты принес веревку и что-нибудь, чтобы мы могли забраться наверх. Сможешь?
— Конечно, госпожа. Все сделаю, — кивнул антиванец, недоумевая, зачем вообще  лезть туда, наверх. Интуиция подсказывала ему, что там, наверху, нет ничего хорошего. А может, вообще какая-то тайная комната пыток бывшего Архонта или  подобные ужасы. Но раз госпожа желает туда попасть, то его задача — сделать все для этого возможное.
Парень прикинул, что веревку можно раздобыть на конюшне, он видел там несколько мотков, сваленных за ящиками — ею, похоже, никто не пользовался, и ее не хватятся.  На хозяйственном дворе также можно поискать что-то для укрепления прохода и лестницы — мощные дубовые поленья, например.
— Возвращаемся, госпожа? — спросил парень с некоторой надеждой.
— Да, пора, — с некоторой долей грусти сообщила ему госпожа. — Скоро меня хватятся, ты же знаешь. Завтра мы придем сюда пораньше, чтобы успеть все сделать, и проверим, что там наверху, после ужина. Слуг я отправлю с каким-нибудь поручением, а Цербер может проследить, чтобы никто нам не помешал.
Четверть часа пути назад — и Присцилла вместе с Тано, оба облепленные паутиной, в пыли и грязи, выбрались в купальню. Магесса запечатала проход, снова использовав магию крови, уже окончательно удостоверившись, что создавший этот тайный ход человек был одним из властителей Империи далекого прошлого. Слишком уж старым и неиспользуемым выглядел этот ход, который облюбовали крысы и пауки, и неизвестно еще, вел ли он куда-то или оканчивался заваленным тупиком. Однако меланхолия и депрессия на время отступили, дав место природной любознательности и желанию приключений. Даже если вся их затея ни к чему не приведет, приятно было думать о чем-то ином, кроме уже успевшей опостылеть рутины. Жизнь Авгур состояла из повторяющихся, похожих друг на друга, как две капли воды, дней; и иногда ей даже казалось, что она уже умерла и попала в Тень, где демоны истязают ее душу, заперев во временной петле.
— Жди меня в моих покоях, — распорядилась девушка, направляясь прочь из купальни. Секретный проход был закрыт и теперь никто не найдет его, если не станет зачем-то ощупывать стены, как это делала она полчаса назад. — Я вернусь после ужина. И еще... если понадобится помощь, попроси Цербера. Скажи, что я приказала. Он не станет задавать вопросов.
— Да, госпожа, — склонил голову раб. Честно говоря, он недоумевал, чем мог заинтересовать  благородную госпожу вонючий лаз, загаженный крысами, но, так или иначе, а девушка заметно повеселела. Быть может, это приключение развлечет ее немного, ведь жизнь в доме Верховного Жреца можно было назвать минимум — скучной, максимум — смертельно унылой. Мессир Крауфорд явно был не из тех, кто закатывает богаты приемы, разъезжает по балам или театрам. А что главное для благородных дам? Конечно же, блеск и развлечения.
Раздумывая так, Тано отправился в покои госпожи. Нужно будет сварить ей на десерт настоящий антиванский кофе, а не то пойло, что подают здесь, в Тевинтере.
Пока же раб занимался приготовлениями кофе и готовился к завтрашней эскападе, тевинтерка, быстро отмывшись от последствий забега по крысиному тоннелю и переодевшись в свежее платье (чтобы отбить запах крыс, пришлось вылить за шиворот едва ли не весь пузырек духов), бросила обеспокоенный взгляд на часы в коридоре. Без десяти десять вечера. Пора было отправляться на ужин, который по странному и непонятному стечению обстоятельств Верховный Жрец предпочитал проводить в гостиной, а не у себя в кабинете. Вздохнув, она несколько минут заставила себя смотреть в зеркало, пока из глаз не ушел азартный блеск и они не стали напоминать мутные озера темно-фиолетового цвета. Нельзя выдавать себя, иначе возникнут вопросы, а Крауфорд был невероятно проницательным; это она усвоила еще в первую их встречу, а ученицей Присцилла была хорошей, пусть и не особенно опытной, но матушка всегда говорила, что она схватывает на лету. Осталось пять минут. Она быстро спустилась по лестнице и направилась в сторону столовой, где могло бы разместиться с десяток человек, и еще осталось бы место для гостей. Чаще всего в этой столовой сидели лишь они с Авгуром, да стояли по углам и у стен молчаливые фигуры его личных телохранителей.
Так было и сегодня. Крауфорд обычно приходил чуть раньше Присциллы и не трогал еду до тех пор, пока она не приходила. Вполне возможно, что если бы супруга опоздала, то он не стал бы задерживать себя дальше, но видимо она считала себя обязанной присутствовать тут в это время, и поэтому каждый день прибывала вовремя.
Помимо телохранителей периодически в гостинной бывали и слуги. Сейчас, например, сбоку от стола Верховного Жреца стояла пара таких, и Присцилла знала обоих. Не поимённо, а по обязанностям. Первый каждый вечер держал в руках готовую бутылку вина, второй его пробовал до Крауфорда. Кроме них пока что был ещё один, знакомый с первого же вечера эльф, открывший госпоже дверь и следом отодвинувший для неё стул. Еда уже была на месте. Когда супруга наконец оказалась за столом, Крауфорд на секунду поднял взгляд на неё, а затем молча и неспешно принялся за еду. Это было... странно? Все три недели до этого именно он первым приветствовал Присциллу и начинал разговоры, постоянно ведущиеся на тевине (на этом Верховный Жрец отдельно настаивал). Сейчас же он промолчал, однако внешне не казался ни измотанным, ни обозлённым.
Это необычное поведение не ускользнуло от внимания тевинтерки, однако она не стала заострять на нем внимания, к тому же не была уверена, стоит ли заговаривать первой. Сев напротив Верховного Жреца, она негромко попросила обновить воду в бокале, лед в котором уже начал подтаивать. Эльф тут же поспешил выполнить ее просьбу, и когда он ушел, девушка осторожно подняла взгляд. Вроде ничего не изменилось, но почему-то Присцилла почувствовала легкий страх. Вдруг Крауфорд уже знает о ее похождениях в тоннеле? Каким-то невероятным образом почувствовал отголосок магии? Невозможно. Весь дворец был пронизан магическим фоном так, что столь мелкое заклинание точно не должно было привлечь внимание.
Наконец, молчание стало настолько оглушительным и напряженным, что Присцилла не выдержала.
— Могу я задать вопрос, Крауфорд? — памятуя о просьбе не называть его по титулу, спросила девушка, осторожно ковыряя вилкой в чем-то, похожем на устрицы.
— Конечно, — не изменившись в лице, ответил Авгур. — Ты не обязана спрашивать у меня разрешения.
Пожалуй, ее удивила безмятежность мужа; раньше он хотя бы пытался делать вид, что ему не скучно проводить этот час за ужином, разговаривая с ней. Но Присцилла все же взяла себя в руки.
— Я понимаю, — сказала она. — Что на публике есть свои законы поведения, но ведь мы не на публике. К чему притворяться, что вам интересно проводить со мной время? — этот вопрос она думала задать уже очень давно, но все никак не решалась.
— Мне кажется, что этот вопрос стоило бы задать тебе, Присцилла, — отложив вилку с ножом и взяв бокал с уже опробованным вином, кратко сказал Крауфорд. Вместо полноценного глотка он лишь слегка попробовал напиток, желая распробовать вкус.
Она слегка нахмурилась. После того, как Авгур сказал, что ей не нужно притворяться и улыбаться, девушка улыбаться, похоже, совсем перестала. По крайней мере, ее улыбки он не видел с самого первого дня в замке. Отложив вилку и так и не попробовав устрицы, она склонила голову. На эти приемы больше тевинтерка не купится.
— Я знаю, чего хочу я. А вот прочитать ваши мысли невозможно, по крайней мере, если не использовать магию крови, — коротко сказала она. — Потому я и задала этот вопрос. Простите, если он был слишком дерзким.
— Не извиняйся, — ни на миг не меняя тон, ответил Авгур. — Ответ на твой вопрос: ни к чему. Я не притворяюсь. Если я спрашиваю о твоём мнении, то мне хочется его выслушать. А банальные первые вопросы о проведённом дне позволяют больше узнать о том, как ты переносишь новую жизнь. И в это время я смотрю не столько на твой рассказ, сколько на то, как ты его ведёшь. И за эти три недели почти ничего не изменилось.
Жрец вновь пригубил бокал, слегка смачивая губы.
— Ответишь ли ты на этот же вопрос, только заданный мною тебе?
— Ответ мой будет простым, — пожала плечами Присцилла, собираясь с духом и выпрямляя спину. Не хватало еще снова превратиться в запуганную девочку, как в ту первую встречу. — И он точно такой же, как и ответ на вопрос о том, зачем мы вообще здесь оказались. Потому что так надо. Но у вас есть возможности, которые мне недоступны. Вы должны простить меня за то, что я не слишком верю, будто вам интересна такая, как я.
— Такая, — произнёс Жрец и намеренно выждал секунду, прежде чем спросить. — Какая?
— Вы прошли войну, — спокойно ответила магесса. — Я слышала о том, какой была ваша жизнь. У вас было множество приключений и перипетий, закаливших характер и давших бесценный опыт. Вы говорили с самой богиней и служили ей задолго до того, как пришли к власти. По сравнению с вами, я, наверное, кажусь ребенком, с которым и поговорить не о чем. Моя семья не богата и не влиятельна, я никогда не выбиралась за пределы Империи, а войну мы пересидели в городе, да и маг из меня совсем не сильный.
— Ты достаточно взрослая и образованная, чтобы иметь свой взгляд на многие вещи. Когда я спрашиваю твоё мнение, мне интересно не только то, что ты думаешь, но и то, почему ты так думаешь. И это касается не только тебя. Из того, о чём мы говорили в предыдущие три недели, многого не вынести: тебе неинтересны эти разговоры и ты не пытаешься развивать мысли, лишь констатируешь их. Было бы тебе легче, если бы мы молчали во время ужина? Или быть может ты хочешь есть отдельно от меня, в другое время например, как ты считаешь? — спросил Авгур, в третий раз пробуя немного вина и отставляя бокал в сторону. Взгляд на миг переметнулся в сторону слуги-дегустатора. С тем всё было в порядке.
— Почему вы задаете мне эти вопросы? — устало вздохнула магесса и осторожно потерла висок. — Чего я хочу, не имеет отношения к реальности. И в принципе невозможно. Поэтому мои желания не имеют никакого значения. Если бы я, скажем, сказала, что хочу освобождения моего раба Тано, разве вы смогли бы выполнить это пожелание? — вопрос прозвучал, как невинное предположение, но за последнее время девушка поняла, что ее отношение к новой практике стирания памяти и внушения покорности вызывает в ней некое отвращение. Иногда смерть лучше, чем подобная судьба.
— А ты знаешь, кто он? —— чуть наклонив голову вбок, поинтересовался Крауфорд.
— Я знаю, что он преступник, но какое преступление заслуживает подобной участи? — покачала головой Присцилла. — К тому же, вы ведь сами изменили его. С помощью ваших… корректоров. Он совершенно безопасен, так почему он до сих пор в рабстве? Разве недостаточно было стереть его память и заставить забыть о том, во что он верил?
— Нет, недостаточно. Исправление ещё несовершенно, и к тому же люди на свободе стали бы искать способы вернуть себе эту память. И они бы их нашли. В итоге мы получим на свободе круговорот преступников, заслуживающих жуткой смерти. Вместо того, чтобы колесовать его или разорвать конями на площади в одном из антиванских городов, ему оставили жизнь, обязав расплачиваться за свои преступления здесь, среди смертных. Жизнь каждого раба в Империи — это путь искупления. Насильственный, разумеется, но альтернативой этому является такое же насилие, несущее меньше пользы для общества. А что касается преступления твоего раба — ты рискуешь начать относиться к нему хуже. До Исправления он был омерзительным преступником. И что-то мне подсказывает, что ты бы предпочла не слышать всех подробностей.
— Искупление предполагает освобождение. Рабы должны страдать до конца своих дней. Где же в этом искупление? — Присцилла упрямо поджала губы. — Даже осужденный на двадцать лет каторги живет ради этого последнего дня, когда с его ног наконец снимут кандалы. Искупление предполагает надежду. А ее у… — она запнулась, почти незаметно, но от внимательного Крауфорда это не ускользнуло. — У Тано нет. По-моему, даже смерть милосерднее подобной судьбы. Будь я на месте этого несчастного, я бы согласилась на казнь, — девушка замолчала, вдруг понимая, что этот вопрос так живо волновал ее вовсе не потому, что ей было настолько жаль антиванца, которого она знала от силы несколько недель. Нет, вовсе не поэтому она говорила сейчас о судьбе Тано с тем, кто пленил его. Просто в какой-то мере ей казалось, что их судьбы похожи.
Крауфорд опустил одну из рук на пояс и вытащил из ножен довольно длинный кинжал, следом поднимая его и ненадолго задерживая на нём взгляд. Сильверитовое оружие Верховного Жреца всегда было в идеальном состоянии. Свет отражался от его лезвия, заточенного настолько, что можно было увидеть в нём своё отражение.
— Я могу дать тебе возможность оказать ему твоё милосердие, — вращая кинжал вдоль рукояти, всё таким же спокойным тоном произнёс Крауфорд. Взгляд сместился на Присциллу. — Если ты сама боишься, я могу попросить это сделать кого-то из своих людей. Прямо сейчас. Один удар в сердце — и он получит свою “свободу”.
Взгляд девушки задержался на кинжале. Думала ли она о самоубийстве? Иногда, ей было стыдно признавать за собой подобное малодушие, но думала. В ту самую первую ночь, когда ушел Крауфорд. Когда она была одна, в темноте, а компанию ей мог составить разве что бесчувственный раб, не знающий, что такое сожаление о произошедшем. Подняв глаза, в полутьме свечей по странной игре теней выглядевшие почти пурпурными, она подавила желание горько улыбнуться.
— Я бы предложила спросить у него, но боюсь, он не сможет принять подобное решение. А буду ли я чем-то лучше ваших корректоров, если приму это решение за него? Не знаю. Быть может, для него еще есть надежда. Если… что-то изменится, — добавила она с легкой задумчивостью в голосе. Тано не казался ей безнадежным, вроде Усмиренных, и она не знала, существует ли способ для него вернуть свою личность. Говорили, что даже Усмирение можно было вылечить. Правда это или нет, Присцилла не догадывалась, но слухи такие ходили. Крауфорду показалось, что она снова говорит совсем не о Тано, но сказать точно было нельзя.
— Есть в нашем мире люди, не умеющие распоряжаться своей жизнью так, чтобы привносить своими действиями в мир что-то полезное. Но ещё есть люди, которые тратят свою жизнь на то, чтобы нести другим вред. Их зовут преступниками. Некоторые преступления оказываются серьёзными в достаточной мере, чтобы совершившая их опасная личность была приговорена к смерти. Обществу не нужен такой человек, от него избавляются. Жизнь этого преступника перестаёт принадлежать ему, и её забирают. Империя сейчас поступает также, только вместо того, чтобы вышвыривать эту жизнь на ветер, она делает её полезной для себя. Раб с момента прохождения через Исправление перестаёт нести ответственность за свою судьбу, вместо него это делает Тевинтер. Того человека, что был когда-то, больше нет — он становится слугой Империи, и выплачивает цену своего проступка службой. В разуме раба нет страдания, он несёт в себе лишь покорность и принятие.
Авгур убрал кинжал на место и, взяв бокал, впервые сделал небольшой глоток вина.
— И ты не готова брать ответственность за свои взгляды, Присцилла, — будто бы объяснял он девушке. — Отпускать нынешних рабов — это сущее безумие. Это убийцы, насильники, грабители и другие ничем не лучшие люди. Многие из них совершали преступления настолько ужасные, что ты себе представить не сможешь. Твой раб как раз из таких. Единственное, чего он может заслуживать помимо рабства — это смерть. Если ты считаешь, что его нынешняя судьба хуже забвения, то должна быть готова дать ему судьбу, которую он заслуживает. Иначе ты перекладываешь это на плечи тех, кто готов принимать непростые решения.
— Значит, целесообразность превыше всего? — Присцилла спрятала взгляд в бокале с водой и льдом. Она старалась не пить слишком много, по крайней мере, перед Крауфордом. — Странно. Если бы это сказал кто-нибудь другой, я бы подумала, что он проводил слишком много времени с кунари. Ведь они также считают, что нельзя выбрасывать жизни зря, даже если это предполагает лишение человека личности. Но, конечно же, вы провели долгие годы, сражаясь с кунари. Вы не стали бы перенимать их методы, — закончила она, а затем сделала долгую паузу, размышляя о словах Верховного Жреца. Значит, он считал, что Присцилла слишком безответственна, чтобы совершить хоть какой-либо значимый поступок? В какой-то мере он, наверное, был прав. Все это время она лишь плыла по течению, слишком скованная вбитым в голову воспитанием, слишком боящаяся, что за любое неповиновение традициям она будет наказана, а ее семья подвергнута опале. Но он не знал про тоннель. Он не знал, что и у нее были свои тайны. — Дайте мне этот нож, — спокойно попросила она, и в глазах девушки мелькнуло что-то новое. Что-то, чего Авгур до этого вечера в них не видел. Решительность.
— Нож лежит у тебя рядом с тарелкой. А это кинжал, — на секунду едва заметно прищурившись, сказал Жрец и вновь достал оружие. От Присциллы не ускользнуло, что он ненадолго посмотрел в сторону телохранителя в углу позади неё. Ответил ли тот чем-то, супруга Авгура не знала.
— Тит, подойди сюда, — перешёл на всеобщий Крауфорд, и преторианец, стоявший к нему чуть ближе остальных, без единого слова покинул своё место. — Передай это госпоже Присцилле.
Легионер принял кинжал и обошёл стол, а затем молча протянул вещь девушке.
Не доверяет, подумала Присцилла, благодарно и едва заметно кивнув и поднеся нож к свету, чтобы получше его рассмотреть. Острый, пожалуй, и довольно-таки тяжелый — для ее руки. У самой магессы был крошечный серебряный стилет для использования, когда требовалось быстро и без промедлений получить кровь для создания заклинания, и его было легко спрятать в рукаве или перчатке. Этот же кинжал походил больше на меч в глазах тевинерки. И все же она не подала виду, что заметила странное поведение Крауфорда и его молчаливое общение с телохранителем.
— Благодарю. Я обещаю, что использую его мудро, — сухо сказала она. Неужели Верховный Жрец и вправду думал, что она попытается убить его? Вероятно, он был параноиком, но этого как раз можно было ожидать. Так же, как можно было ожидать, что весь напускной интерес к ее персоне начинался и заканчивался там же, где находилась грань, за которую Жрец не пропускал никого, кроме своих телохранителей.
— Это просто кинжал, не зацикливайся на том, кому он принадлежал, — произнёс Верховный Жрец и, бросив очередной взгляд на слугу-дегустатора, сделал полноценный глоток вина.
Магесса не ответила, задумчиво глядя на почти нетронутую тарелку с устрицами, и на кинжал, лежавший рядом. Она все же заставила себя хоть немного поесть, благо даже ее собственная служанка позволила себе замечание о том, что за последние три недели госпожа сильно похудела. Впрочем, Присцилла не придавала этому значения, мало ли, что болтают слуги. Однако кое-что все же привлекло ее внимание: несколько раз она услышала, как слуги шепчутся о том, что в Минратосе якобы есть люди, которые не слишком довольны существующими в Империи переменами, и сама она несколько раз, как бы между прочим, обронила пару фраз о том, что сама думает так же. Возможно, это просто слухи, и на самом деле ничего особенного в столице и не происходит — обычные интриги и борьба за власть среди знати да жалобы на то, что у альтусов мало привилегий. Ничего необычного. Но инстинкты подсказывали, что в этом есть что-то сокрытое. Как секретный тоннель, который обнаружить можно, лишь подойдя к нему вплотную и зная, где искать.
— Я пойду к себе, — наконец, сказала Авгур, поняв, что аппетита у нее как не было, так и нет. — Благодарю за компанию, Крауфорд.
Авгур едва слышно вздохнул, вновь заслышав напускную благодарность.
— Доброй ночи, — в такой же манере ответил он и следом молча продолжил трапезу.
Присцилла поднялась к себе, держа кинжал в руках, и остановилась перед приоткрытой дверью в свою спальню. Трудно было сказать, чего она желала на самом деле. Она могла бы просто перерезать себе вены, но строгий голос матушки в голове тут же принялся отчитывать за трусость, да и, если быть до конца честной, магесса сама думала так же. Сбежать было невозможно, и куда она могла бы бежать? А главное — зачем? У нее не было цели, не было того, что сподвигает иных людей на риск жизнью и рассудком. Возможно, такая цель когда-то была у Тано, но вот только результат был плачевный. Вздохнув, она вошла в комнату.
— Тано? — позвала девушка своего раба.
— Да, госпожа? — тут же подхватился он со своего места.
Все это время Тано ждал хозяйку, как и было велено, в спальне. Впрочем, он не бездействовал — приготовил постель, уложил в нее грелку, сварил крепкий антиванский кофе. Что-то подсказывало ему, что госпожа вернется с ужина с Верховным Жрецом в таком же угнетенном состоянии духа, как и раньше.
Впрочем, выглядела Авгур не столько подавленной, сколько задумчивой, будто узнала что-то новое; не столь волнующее, как потайной проход в неисследованные части замка, но не менее важное. В руке у нее был кинжал. Свечи бросали на него причудливые отблески, и даже отсюда было видно, насколько он остер. Сделав несколько шагов к рабу, тевинтерка остановилась, подняв руку с оружием так, что казалось, она размышляла, не вонзить ли его в сердце несчастного антиванца.
При виде кинжала, в  голове Тано шевельнулась одна из мыслерыбин и булькнула:
"Вот и конец!" Конечно, он знал, что раньше альтусы использовали рабов для жертвоприношений, но ему казалось, что госпожа Присцилла никоим образом не относится к их числу. Возможно, это приказ Верховного Жреца?
Само собой, парень не сделал попытки  ни бежать, ни защититься:  воля господина — непреложный закон, даже если влечет за собой смерть. Раб  просто склонил голову и стал ждать.
Вдруг Присцилла улыбнулась как-то устало, но светло, и протянула кинжал рукояткой вперед.
— Возьми его. Я хочу, чтобы он был у тебя. — Помолчав, она добавила так негромко, что ее голос стал почти неслышным: — У каждого человека должно быть право постоять за себя, даже у раба.
Тано вскинул голову и впервые на его бесстрастном лице прочиталось... изумление. Но то, что вырвалось из плотного кокона, окутывающего его эмоции, действительно было изумлением. Госпожа... дает ему оружие? Ему, рабу, приговоренному... за убийство  безвинного человека?
Сначала он шарахнулся назад — установки запрещали ему касаться оружия. Он почти услышал в мозгу  сухой голос, зачитывающий приказы, но... Тот же голос зачитывал и приказ беспрекословного подчинения хозяйке. Поколебавшись некоторое время, Тано все-таки решил, что подчинение важнее, и робко взяв кинжал, опустился на колени.
— Благодарю, госпожа, — слегка заикаясь, проговорил он в некотором шоке. — Клянусь использовать его для вашей защиты, госпожа Присцилла, и защиты ваших интересов.
Она лишь вздохнула. Что ж, по крайней мере, первый шаг был сделан. Каждый человек, независимо от своего преступления, имел право на искупление: так считала Авгур, даже если во всей Империи не нашлось бы человека, который согласился бы с подобной наивностью и щедростью. Она видела перед собой не жестокого убийцу и садиста, пусть уши ее слышали только такие слухи о подаренном антиванце; перед ней был потерянный мальчишка, похожий на вывезенного в клетке с Сегерона дикого пятнистого кота с вырванными когтями и зубами, каких часто можно было видеть в цирках и на базаре, развлекающими посетителей. Когда Присцилла замечала несчастных животных, то не могла думать ни о чем другом, кроме как о том, что это неправильно. Отпустить этого ягуара из клетки было не в ее силах, но она хотя бы могла вернуть ему способность защищаться.
— Пожалуйста, встань. Тебе не нужно стоять на коленях передо мной, — сказала девушка. — Больше не нужно. А теперь… это запах кофе? — она принюхалась и тихонько рассмеялась. — Неужели то, о чем я думаю?
Тано смущенно поднялся. Но теперь во взгляде на хозяйку, у него в глазах проскальзывало... тепло и благодарность? Или это просто отблески от огня светильников?
— Да, госпожа. Я  взял на себя смелость приготовить для вас антиванский кофе. Надеюсь, вы не рассердитесь. Хотя кухарке очень не понравилось... — он прикусил язык.
Конечно, госпоже не стоило знать, что "очень не понравилось" означало: "Отдай кофеварку, сукин сын, а то ноги переломаю!"  Но мнение кухарки парня не интересовало. главное, что она не узнала, что попятил он не только кофеварку, но и пряности.
— Вы любите корицу, госпожа? Или гвоздику с коркой апельсина? Она придает изумительный вкус, — тихо проговорил раб.
— Доверюсь опыту антиванца, — улыбнулась Авгур, усаживаясь за кофейный столик, который в ее спальне находился почти у самого окна. Дождавшись, пока Тано разольет кофе, она отпила немного и тут же поняла, что он действительно умел его варить, не то, что тевинтерские мастера. Те больше специализировались на вине, а вот с кофе была настоящая беда. До самой полуночи они просидели за столиком, и девушка аккуратно расспрашивала раба об Антиве; кое-какие воспоминания о родине у него, похоже, сохранились, хотя стерта была значительная их часть.
А утром ей пришло письмо с вензелем Ариамиса Виго. Читая сухое и официальное приглашение на прием, присланное лично на имя Присциллы Авгур, она раздумывала о том, что это могло бы значить. Может, очередной ничего не означающий жест уважения или дань традициям, а может… Сложив письмо, она аккуратно положила его в стол, позвала Цербера и Тано и отправилась на конную прогулку по обширным садам дворца. Можно было подумать об этом завтра.

 

 

Высокий мускулистый мужчина без рубашки — та была перекинута через плечо — стоял в узкой комнатушке и смотрел в зеркало, тихонько насвистывая услышанную в местном театре мелодию, и брился с помощью острого лезвия, подстелив на стол промасленную тряпку. Короткие грязно-светлые волосы были влажными от только что принятой наспех ванны, но Риден Ренн привык делать все быстро и эффективно, и заставить себя не спешить давалось ему с трудом. Сколько он уже пробыл в этом Создателем забытом месте где-то в Антиве? Несколько месяцев? Время, казалось, перестало иметь значение. Если быть точным, перестал иметь значением он сам в его потоке, будто время и весь мир вместе с ним отправились дальше, а легионер Ренн остался где-то в стороне. На обочине дороги. Глядел, как по этой дороге в туман отправляются те, кого он когда-то знал, как исчезают, а он все так же стоит и наблюдает. И не может двинуться — ни вперед, ни назад.
Пять лет.
Ровно пять лет промелькнули с тех самых пор, как он очнулся в доме своей матери, которую считал мертвой — но она каким-то чудесным образом вернулась. Порой Ридену казалось, что он мертв. Его душа просто застряла где-то в Тени, а хитрые демоны лишь воссоздали мир вокруг нет так, как он хотел бы его видеть, мир декораций из хрупкого дерева, где пейзаж за окном — лишь неумело нарисованная на холсте картина, где вместо золота — крашеный желтой краской свинец, а вместо настоящих лиц — нанятые актеры. Потрошитель пытался поверить в этот мир, пытался всей душой, и если бы не его жена, его охотница, Айра, кто знает, что могло бы случиться. Но он пытался. Ради нее и ради их будущего. Неваррец не хотел учиться магии, а потому эльфийка обучила его, как подавлять свой дар, а когда какой-нибудь ушлый демон все же отыскивал нетронутую душу, она прогоняла его. Айра прогоняла подступающие к самой кромке его бытия кошмары, оставаясь с ним все свое свободное время. Порой обстоятельства разлучали их, вот как сегодня. Девушка отправилась на допрос пойманных радикалов, долг дознавателя разлучил их, и Ридену предстояло провести в одиночестве целый день и ночь, дожидаясь, пока она вернется утром, и их снова отправят в какую-нибудь глушь.
Риалто был прекрасен. Чайки над морским портом, таким величественным, что казалось, он просто сошел с картины известного художника; причудливый акцент антиванцев, профессиональных торгашей и наемников, зазывающих покупателей и доверчивых туристов к своим лавкам; наконец, амфитеатр, в котором ставились пьесы ничуть не хуже тех, что можно было увидеть в Монтсиммаре. Они провели почти целый день, слоняясь по городу и таращась во все глаза на его чудеса, будто малые дети, но Ренн был почти счастлив. Он больше не поднимал тему, от которой глаза у Айры как-то тускнели, плечи опускались, и ее голос начинал чуть дрожать, будто она боялась говорить об этом. Он не спрашивал ее о том времени, которое потерял из-за жадного демона, и в конце концов, они сделали вид, что забыли об этом. Год его жизни был просто убран на полку покрываться пылью, словно запертая шкатулка, от которой нет ключа. А ночью Ренн находил утешение в объятиях эльфийки, и шептал ей на ухо слова, от которой на ее теплой коже под пальцами потрошителя появлялись ощутимые мурашки; он искал убежища от чувства болезненного любопытства и чего-то еще в столь знакомом запахе ее волос, и Айра охотно давала его. Как верный сторожевой пес, она охраняла его от чего-то, чего сам неваррец не мог бы объяснить, и в благодарность за это Ренн больше не заставлял ее грустить. Айра спасла его, теперь он это понимал, и чем больше проходило лет, тем больше потрошитель осознавал, что некоторые вещи лучше оставить так, как они есть. Некоторые двери должны оставаться закрытыми.
Потянувшись, мужчина вытер лезвие и взглянул на свое отражение в зеркале. Отросшая за время путешествия борода была наполовину сбрита, но к возвращению жены он намеревался окончательно смыть с себя грязь и кровь прошедших дней, во время которых они преследовали радикалов, преступников, стремившихся разрушить столь тщательно и любовно выстроенное будущее. Ренн не испытывал богобоязненных эмоций по поводу Разикаль, но осознавал, что лучшего места не найти. Его драконья кровь насыщалась погоней и убийством, войной и смертью, вином, песнями у костра под плач лютни, Айрой, наконец; он делал все, чтобы бег этот никогда не останавливался, чтобы не было соблазна взглянуть назад, в этот проклятый туман. Может быть, он не желал увидеть то, что в нем скрывалось. И все-таки… это чувство не уходило.
Пустота.
Вздрогнув, Ренн вгляделся в отражение в треснувшем зеркале дешевой, крошечной придорожной таверны. Тишина не прерывалась ничем, кроме его размеренного дыхания да скрипа половиц где-то внизу, где бродил все еще не спавший трактирщик, окончательно убирая приборы со столов и готовясь самому отправиться в постель. В углу прошуршала слишком уж осмелевшая мышь, но скрылась в темном провале у пола, там, куда не доставало скудное освещение масляной лампы. Шрамы, пронеслось у него в голове. Шрамов становилось все больше с каждым годом. Его раны исцеляли — иногда это даже была сама Айра, пользующаяся магией крови — но шрамы все равно оставались, как напоминание, как зарубка на дереве, знаменующая, что прошел еще один день, месяц, год. Он смутно помнил, что его в детстве забавляло то, сколько полосок и отметин было на руках, шее и спине отца; он думал, что это такой узор. Теперь он знал, что это, но не боялся их. Чем старше становился Риден, тем больше он видел в своей внешности от Хексариона — и тем крепче росла его уверенность в том, что несмотря на внешнее сходство, Ренн был совсем на него не похож. Они разделяли меж собой цвет глаз, волос, черты лица, кровь — но душа принадлежала только ему одному.
Поднеся острое лезвие к подбородку, он понял, что перестал насвистывать, и заставил себя возобновить мелодию. Тишина немного угнетала Ридена, он скучал по Айре. Ее присутствие всегда успокаивало, напоминало о том, что даже в бескрайнем океане, даже в самом густом тумане у него была путеводная нить, и он доверял ей без остатка. Он доверил бы ей свою жизнь, что и делал неоднократно во время их совместных походов и службы в Легионе. Негромкий свист разорвал тишину, поэтому когда потрошитель снова услышал голос, который заставил себя забыть, он содрогнулся.
«Ты не сошел с пути. Ты в ловушке».
— Кто здесь? — он обернулся, мыльная пена все еще поблескивала на его лице, а лезвие бритвы потрошитель сжимал в руке, словно готовый использовать его против невидимого врага. Серо-стальные глаза лихорадочно окинули взглядом помещение, задержавшись на самых темных уголках, и на мгновение ему привиделось, что в углу рядом с кроватью кто-то стоит; однако моргнув, Ренн осознал, что это всего лишь повешенная на гвоздь затасканная кожаная куртка, превращенная в подобие фигуры игрой теней и света. Окно было приоткрыто, и легкий бриз шевелил занавески, заставляя отблески огня ползти по полу, стенам, потолку. — Покажись, сволочь, — добавил он, и голос потрошителя, чуть хрипловатый, с оттенками ярости, пронесся гулко по почти пустой комнате, в которой из мебели были лишь стол, стул, зеркало да продавленная кровать, еще хранившая запах крови Айры. Он тогда укусил ее за плечо. Несильно, но кровь выступила; Ренн позже извинился за этот инцидент, а магесса только улыбнулась. Иногда неваррец думал, что никогда не привыкнет к остроте своих зубов.
«Я прямо здесь. Разве ты… не видишь?»
Ренн снова обернулся, напрягая слух и пытаясь уловить, откуда идет этот странный дребезжащий голос, в котором было столько режущего слух хрипа, но при этом он казался до боли знакомым. Краем глаза уловив какое-то движение, мужчина повернулся к зеркалу и всмотрелся в собственное отражение. Моргнул. Отражение моргнуло тоже. Что за странности? Прежде ничего подобного не происходило. Он с трудом вытащил из воспоминаний тот случай в Монтсиммаре, когда они стояли под фонарем с Айрой, и он будто бы услышал похожий голос — где-то на краю восприятия, но с тех пор голос не возвращался. Ренн предпочел забыть об этом, списать на усталость, на что угодно, только не верить в то, что это действительно произошло. Он даже не знал, почему ни тогда, ни в течение последующих лет ничего не рассказал жене.
Отражение улыбнулось ему острозубой ухмылкой.
— Проклятие демонов! — выдохнул неваррец, инстинктивно отступив назад и едва не запнувшись об упавшую на пол рубаху, кучей тряпья валяющуюся на досках. Его дыхание участилось, в уголках глаз показался красноватый, болезненный отблеск; знак того, что его тело было готово к бою, а кровь требовала ответа. Отражение склонило голову набок, язык прошелся по зубам, обнаженным оттянутыми губами. — Чего тебе нужно от меня, демон? Моя воля сильнее. Ты не можешь завладеть мной, — наконец сказал потрошитель, вспоминая их разговоры с Айрой. Она защищала его, как могла, но должна была научить своего возлюбленного, как самостоятельно противостоять попыткам демонов проникнуть в его разум. Его опыт медитаций и избавления от эмоций, вкупе с уроками опытной демонологини, дали результат, и Ридену удавалось легко отбиваться от назойливых существ Тени. Но сейчас он чувствовал — не глазами, не обонянием, не слухом, а чем-то совсем другим — что все изменилось. Демоны не пытались завладеть им. Они просто смотрели на него глазами самого Ренна.
— Чего ты от меня хочешь? Оставь меня в покое! — не дождавшись ответа, прорычал легионер, чувствуя, как странная дрожь проходит по всему телу, словно под кожей зашевелились множество крошечных, невидимых колючих созданий. — Мне не нужна твоя лживая помощь, демон. Уходи в свое царство снов и темноты.
Обычно это работало. Напряжение воли, испытание духа, устранение эмоций, столь желанных для демонов — желания, отчаяния, гнева, гордыни, праздности. Но отражение по-прежнему смотрело на него, а жуткая улыбка, превратившая красивое лицо неваррца в маску животного, даже не дернулась, будто натянутая невидимыми нитями. Отражение медленно подняло руку и прикоснулось к стеклу. Прикоснулось с той стороны.
«Что мне нужно? Ничего, юный дракон. Ничего, кроме одной… крошечной… капли твоей...»
Отражение говорило, но его губы не шевелились. Застывшее лицо, столь знакомое — лицо, которое Ренн видел в зеркале сотни раз до этого — не двигалось. Превращалось в чужое, незаметно глазу, одна неразличимая черта за другой. Потрошитель почувствовал легкий укол и вздрогнул от неожиданности, опустив глаза и взглянув на собственную ладонь, которой все еще сжимал лезвие бритвы; пальцы соскользнули с рукоятки, вырезанной из кости, на острую кромку, разрезав кожу. Свет лампы снова покачнулся, придавая цвету размазавшейся крови черный оттенок. Медленно, как масло, темная капля соскользнула по бритве и тяжело шлепнулась на покрытый плетеными ковриками пол. И тут же все сдвинулось. Крошечные существа под кожей завозились с удвоенной силой, покрывая ее крупными мурашками. Ренн снова ощутил это: пустота. Пустота затягивала, не с силой, но медленно и верно, словно густое черное болото где-нибудь в Нильсовом лесу. Воин напряг все силы своей воли, представляя себе нерушимую скалу, которой был он посреди бушующего океана. Вода могла всей своей мощью обрушиваться на него, но никогда не сдвинуть с места, ибо он был связан с чем-то несравнимо большим, чем он сам.
«Она лжет».
Два слова — как же мало требуется буре, чтобы за одно короткое мгновение подкосить нерушимую черную скалу, покрытую пенными барашками морской волны. Открыв зажмуренные глаза, Риден взглянул в зеркало снова, только чтобы увидеть нечто такое, отчего во рту в него мгновенно пересохло. Вместо самого потрошителя теперь на него смотрела сама Айра, все так же неестественно улыбаясь застывшей восковой улыбкой.
— Я не верю тебе, — прошептал легионер будто бы не своим голосом, едва двигая губами. — Все демоны лгут. И ты ничем от них не отличаешься. Ты недостоин носить ее лицо, тварь.
Кровь сильна, говорил его отец, говорила его мать, говорили все его предки, собравшиеся тогда, когда Ренн впервые ощутил свое наследие после ритуала. И сейчас она капала на пол с оглушительным стуком, растекаясь небольшой лужицей, от которой шел неестественный пар. Мир вокруг него подернулся едва различимой дымкой, окрашивая стол, зеркальную раму, все вокруг в багровый оттенок. Все дергалось, плыло перед глазами, драконья ярость искала выход и отступала перед неизведанным; затем снова накатывала волной, заставляя дрожать и чувствовать ее медный привкус во рту. Глаза Ридена покраснели, и зарычав, как дикое животное, он размахнулся и что было силы ударил порезанной рукой по проклятому зеркалу. Оно разлетелось крупными осколками, и эхо этого звона расплескалось в неестественной тишине, а отражение пропало, разлетевшись вместе с ним. Тяжело дыша, потрошитель поднял дрожащую руку к глазам. Многочисленные, глубокие порезы покрывали ее, в некоторых засели более мелкие куски стекла, и ухватившись за них, Ренн вытащил осколки и бросил на пол. Только через несколько минут, окончательно придя в себя, он понял, что Айра не должна видеть этого, поэтому быстро собрал разбитое зеркало и выбросил его вместе с рамой. Он не хотел расстраивать ее, заставлять бояться своего любимого; так было лучше с того самого дня, так он решил и так должно было оставаться и впредь. И все же что-то изменилось, Ренн чувствовал это, как мог чувствовать лишь одаренный в магии, пусть и необученный человек. Вздохнув, он вытер лицо и руку, замотав ее бинтами, которые нашел в столешнице. Почувствовав, как что-то стекает по шее за воротник чисто вымытой рубашки, которую воин натянул к приходу магессы, он раздраженно почесался, а затем взглянул на покрытые свежей кровью пальцы.
— Что… — пробормотал он, не осознавая, что разговаривает вслух сам с собой, а затем выругался. Зеркало было разбито, и посмотреть на себя со спины он больше не мог, поэтому просто сел на кровать и осторожно снял верхнюю одежду, ощупывая место, которое столь невыносимо зудело и, судя по всему, кровоточило. Он не мог поранить его зеркалом, это было невозможно. Иногда он скучал по матери, но она осталась в Минратосе. Возможно, это и к лучшему. То, что нащупали пальцы Ренна на задней стороне шеи и ниже, заставило бы ее обрести пару новых седых волос на и так почти полностью белой голове.
Риден не хотел знать. Слишком много произошло только что в пустой комнате, заполненной до краев чем-то чуждым, а затем снова опустевшей. Обрушившаяся слабость, одиночество и невыносимая, сосущая в душе пустота на месте потерянных воспоминаний, которой потрошитель так отчаянно пытался избегать, вытянули из него остаток сил; закрыв глаза, он упал на подушку и провалился в сон.

 

 

Когда настало утро и в замочной скважине провернулся ключ, бледные ресницы Ренна дрогнули — будто он заснул лишь секунду назад, а время играло с ним злую шутку. Приоткрыв глаза, он зевнул и сфокусировал взгляд на невысокой фигуре эльфийки с длинными, забранными в удобный хвост волосами. Заложив руки за спину, он улыбнулся ей. Чисто выбритый, смывший пыль дорог, с теплым взглядом серых глаз. С темными глубокими порезами на правой руке, которые он поспешно спрятал, убрав под голову. Рассветные лучи играли в коротких волосах потрошителя, превращая их из темной пшеницы в чистое золото.
— Я скучал по тебе.
— Я тоже, — прозвучал усталый и мягкий голос.
Айра отставила посох, который она получила ещё в Неварре перед всеми событиями с Разикаль и Фен'Харелом, потянулась и, подойдя к кровати, села с краю. Работа борцов с радикально-настроенными антиванцами иногда была не столько физически изматывающей, сколько душевно. К фанатикам обычно меньше жалости, но нервы мотали они изрядно. В Каратели не набирали психически неустойчивых, и Айра не жаловалась. Вместо этого она научилась сильней ценить то время, что ей выделялось на отдых.
Пропажу зеркала эльфийка пока ещё не заметила. Переведя взгляд на Ридена, Айра наконец улыбнулась.
— Ничего тут без меня не случилось? — спросила она.
Лицо потрошителя не дрогнуло. Из приоткрытого окна в комнату вползла струйка утреннего тумана, пахнущего росой, и Ренн пожал плечами.
— Ничего, заслуживающего внимания. Я… вроде как пришел и сразу рухнул спать. Последнее дело совсем измотало. У тебя, я так понимаю, тоже все прошло нормально?
— Да вроде, ничего нового, — ответила колдунья. В свободное от службы время она старалась особо на рабочие темы не говорить. — В Риалто бы хоть ненадолго...
Но учитывая, на сколько банд в Антиве имелся след, вряд ли их отряд сможет выбраться в нормальную цивилизацию в ближайшие месяцы. По сравнению с заданиями Карателей работа на Змей была детским лепетом.
Айра, это всё понимая, тихо вздохнула и подошла к столу и взяла гребень. И только сейчас поднявшийся выше взгляд не нашёл одной вещи на своём месте.
— А где... зеркало? — пару раз быстро моргнув, спросила девушка и обернулась к Ридену.
— Какое зеркало? — удивленно переспросил потрошитель. По его лицу не было видно, что он разыгрывает эльфийку: глаза смотрели на нее серьезно, хоть и без тревоги. — Айра, хватит придуриваться. Иди сюда, — воин протянул к ней руку, будто бы на мгновение забыв о том, что выглядит его кисть, как изрезанный кусок мяса на обеденном блюде. Раны уже не кровоточили, но выглядели довольно свежими. Когда ушла тишина и одиночество, легионер стал чувствовать себя гораздо лучше. Ему не нравилось оставаться одному, однако порой этого было не избежать, и лучше поскорее забыть о проведенной в тишине ночи. Да, лучше забыть; ему снились какие-то беспокойные сны, не кошмары, и не осаждающие его душу демоны, а просто нечто расплывчатое, уходящее с первыми лучами солнца и оставляющее после себя лишь тянущую пустоту.
Глаза Айры раскрылись шире. Она медленно подошла ближе и присмотрелась к куче мелких ран на руке.
— Риден, — настороженно-беспокойный взгляд поднялся выше. — Что это?
Взгляд его скользнул по руке, и он нахмурился, а затем помотал головой.
— Случайность. Не стоит беспокоиться. Хотя, если бы ты залечила эти царапины, было бы лучше, — он протянул руку Айре, как сотни раз до этого, ожидая, что она воспользуется магией крови, чтобы превратить порезы в белые шрамы. Еще пара зарубок на теле потрошителя. Только вот о чем они должны были напоминать, уже было неважно. Улыбка тронула краешек губ. — Ты ведь не думаешь, что такая мелочь может мне навредить?
— Ты разбил зеркало? — сжала губы колдунья.
— Какое зеркало? — раздраженно спросил Ренн, который начал потихоньку терять терпение. — Если это такая шутка, то она не смешная. И вообще, я ждал тебя, чтобы провести последние часы перед утренним сбором вместе, а не дурацких розыгрышей.
Что-то не так. Риден сейчас напоминал ребёнка, неумело скрывающего пакость, только вот в его случае разбитое кулаком зеркало было признаком чего-то нехорошего. Приступ драконьего бешенства?
Айра села рядом с потрошителем и положила ладонь на изрезанную руку Ридена, залечивая порезы магией созидания, а затем легко взяла его под локоть.
— Риден, ты же знаешь, я забочусь о тебе, беспокоюсь, — мягким тоном сказала она. — Не прячь от меня такое. Ты ведь доверяешь мне. Расскажи, я не разозлюсь и не расстроюсь.
Легионер хмуро всматривался в ее лицо. Его злость и раздражение были неподдельными, только в этот раз Айра не знала, вызваны ли они были ее настойчивыми расспросами или же иной причиной. И еще ей показалось, что сейчас они будто бы поменялись местами. Если раньше она сама чувствовала себя неуютно, когда Ренн осторожно спрашивал ее о потерянном годе воспоминаний, а ей приходилось сводить разговор к чему-нибудь другому, то теперь казалось, что все происходит ровно наоборот.
— Ты знаешь, что я от тебя ничего не скрываю. Я не помню, что случилось, но никакого зеркала тут никогда не было. Это уж я помню точно, — наконец произнес он, потирая бровь с силой, а затем положил руку на плечо магессы. — Слушай, я давно хотел спросить тебя… — он замолчал, обдумывая сказанное, и стараясь что-то вытащить из памяти. А потом как-то внезапно усмехнулся, притянув к себе девушку. — Мы уже пять лет бродим по закоулкам Тедаса вдвоем. Может, к демонам Легион? Давай уедем куда-нибудь. В Риалто, например, тебе ведь там нравилось. Денег мы заработали достаточно, купим там дом где-нибудь на берегу. Ты можешь перестать использовать свою темную магию, чтобы… ты знаешь, — эльфийка почувствовала, как Риден положил свою руку на ее живот.
— А как же твоя тяга? — понимая, что напирать на тему зеркалом уже не стоит, спросила Айра. Быть может, эльфка и была бы рада начать мирную жизнь, но рок, преследующий потрошителей, висел и над Риденом.
— Тяга? А, ты про это, — Ренн потрогал острый зуб кончиком языка. По крайней мере, он наловчился не резать собственный язык каждый раз, как делает это. Пять лет все же достаточный срок, даже для него. — Я что-нибудь придумаю. И потом, в последнее время я ее почти не ощущаю. Она как будто затухает. Может, это и к лучшему, — он приподнялся, глядя на эльфийку снизу вверх, и она поняла, что неваррец не врет. И все же некое чувство, которое было таким незаметным и тихим, что его даже назвать было нельзя, подсказывало ей, что что-то изменилось. Улыбнувшись, он обнял эльфийку и поцеловал ее в губы — так, словно не видел ее долгие годы. И одновременно так, как всегда было раньше. Инстинктивно она ответила, и пальцы скользнули по его лицу, шее… и отдернулись.
Что-то теплое и вязкое осталось на кончиках пальцев магессы, и ей показалось, что она укололась.
— Р-риден! — дёрнувшись от ощущения укола, девушка разорвала поцелуй и посмотрела на пальцы. Кровь. — У тебя на шее... там рана? Дай посмотрю, — приподнимаясь, сказала она.
— Я ничего не чувствую, — буркнул потрошитель, явно разочарованный тем, что Айра снова перешла к своему образу беспокоящейся старшей сестры, но спорить не стал и перевернулся на живот. Увиденное эльфийкой было совсем не похоже на рану. Наклонившись, она рассматривала нечто, выпирающее из разошедшейся коже на задней стороне шеи, как раз там, где находится позвонок. Что-то маленькое, острое и темное, чуть загнутое назад. Прикоснувшись пальцем, уже осторожнее, она поняла: кость. Опустив взгляд, Айра увидела еще несколько. Шипы? Похоже было… на драконий гребень.
На секунду у девушки перехватило дыхание. Какого... какого демона это начало появляться у Ридена? С тех самых пор, как был проведён ритуал в Монтсиммаре, не происходило ничего, что должно было бы подтолкнуть потрошителя к его драконьей эволюции.
— Ты ведь не пил драконью кровь, верно? — дрогнувшим голосом спросила эльфийка. — Что за…
— Ничего такого я не пил, кроме ужасного рома, который тут подают под видом выпивки, — пробормотал Ренн. — Я же говорю, мне не больно. Да и никаких изменений в своей голове не чувствую. Значит, все в порядке, верно? — в этот самый момент он неловко шевельнулся, и кожа на спине разошлась еще немного, позволив нескольким каплям свежей крови скатится по боку потрошителя прямиком на грязновато-белую простыню.
— Нет, Риден, не в порядке. У тебя из спины растут костяные отростки по типу драконьего гребня, — не юля, серьёзно ответила колдунья, сразу пытаясь вспомнить что-нибудь о подобном из книг своего мастера. Пропадающая тяга к крови одновременно с возникновением драконьих метаморфоз? Обычно всё ровно наоборот — одраконивание скорее связано с безумием, чем со спокойствием. Может быть кто-то из отряда может что-то знать? Маги там были. — Я даже не знаю, в чём дело, но точно могу сказать, что это ненормально. Нам нужно поспрашивать хотя бы чародеев из группы, а если не поможет... отправляться в Империю? Там есть школа потрошителей, наверняка местные маги будут знать больше меня.
— И стать подопытным кроликом у магов крови? Спасибо, но я предпочту обойтись без этого. Айра, успокойся, — попытался образумить волшебницу воин. Перевернувшись обратно на спину, он посмотрел прямо в глаза магессы, желтые, как у настоящего дракона. Конечно же, просто шутка наследования, странная причуда природы, как и у Вальи, но все же ему эти глаза нравились. — И ты не ответила на мой вопрос. Избегаешь? — хмыкнул он, почесав подбородок, на котором едва виднелся порез от бритвы. Риден никогда не был особенно аккуратным.
— Н-нет, — всё ещё пытаясь выудить из памяти хоть что-то по симптомам мужа, мотнула головой Айра. — Я была бы счастлива, если бы мы... могли жить нормальной жизнью, Риден. Правда. Но давай не будем делать всё порывисто. Я... я не думала, что тяга может ослабевать. Это странно. Я хочу сначала убедиться, что это действительно устойчивый эффект, а потом мы сможем всерьёз подумать о том, чтобы бросить службу.
На самом деле Айра хотела убедиться ещё кое в чём, но Ридену она этого не сказала. И чтобы не злить, и просто чтобы лишним не нагружать. Надо будет только поговорить кое с кем из отряда.
— Ладно. Хорошо. Ну и какой у тебя план? — сложив руки на груди и тяжело выдохнув, спросить Ренн. Похоже, утро, которое он так ожидал, будет не столь радостным и увлекательным. — Отправиться в Империю? До Минратоса отсюда довольно долгий путь. Да и просто взять и уйти, бросив задание, мы не можем. У меня есть право, которое пообещал мне тот тевинтерец, право покинуть Легион в любой момент, но вернуться назад я уже не смогу.
— Нет, мы просто подождём. Ещё как минимум в одну миссию сходим, а там посмотрим. Я почти всегда рядом, смогу наблюдать за тобой.
— Как скажешь. — Поднявшись, потрошитель принялся одеваться, застегивая ремешки на кольчужной броне Легиона, к которой за пять лет успел привыкнуть, и надевая на пояс ножны с парными, чуть изогнутыми мечами. Похоже, он был чем-то расстроен, но не был в настроении разговаривать, поэтому просто спустился вниз за завтраком. Вскоре вернулись остальные из отряда карателей, к которым приписали и Реннов, и остаток дня прошел довольно скучно: отчеты, планирование передвижения, и попытка предсказать, откуда на этот раз ударят очередные бандиты, которые сами себя называли “борцами за свободу”, а на деле являлись ничем иным, как убийцами и ворами, способными только нападать исподтишка на невооруженных миссионеров и торговцев. Поговорить наедине у эльфийки с потрошителем шанса не выдалось до самого позднего вечера, когда командир отряда, тевинтерец, не раздал окончательные приказы и не объявил, что выдвигаться будут в шесть утра, на самом рассвете.
Риден чувствовал, что устал, хотя казалось бы, не делал ничего изматывающего весь день. Списав все на полубессонную предыдущую ночь и бесконечную бюрократию, от которой заснул бы даже ушлый антиванский торгаш, он поднялся в комнату и, как и в предыдущую ночь, рухнул на кровать и провалился в сон почти сразу. Обычно перед очередной миссией он, предвкушая погоню за жертвой и лишение ее жизни, долго смотрел в потолок открытыми глазами даже после того, как измотанная Айра засыпала; сейчас же ему даже мысли в голову не приходили. Лишь за несколько мгновений до того, как уснуть, уже почти не осознавая этого, неваррец издал тихий хриплый стон и потрогал горло, будто ему не хватало воздуха.
Спустя считанные минуты тихо отворилась дверь и внутрь вошла Айра. Беспокойный взгляд задержался на спящем Ридене. Она не знала, что с ним точно происходит, но прекрасно осознавала, что эта резкая перемена вряд ли к добру. Что может ослабить тягу к крови, при этом усилить драконьи преобразования? Не демон ли?
Стараясь не скрипеть половицами, чтобы не разбудить мужа, эльфийка легла на кровать рядом с ним и аккуратно взяла за руку. Прежде, чем пробовать что-то не слишком хорошее, следовало испытать и нормальные методы. Слияние снов. Когда магесса ощутила, как начинает проваливаться в сон, то не стала сопротивляться, а лишь ненавязчиво потянулась к разуму лежавшего рядом Ридена…
Тень в эту ночь оказалась какой-то незнакомой. Айра открыла глаза, оглянувшись, и поняла, что стоит рядом с таверной, аккурат под окном, выходящим на задний двор с поленницей и бочкой воды; окно, ведущее в их комнатушку, было приоткрыто, и невидимый, неслышимый ветерок раскачивал ставни. Их пронзительный скрип эхом отдавался в ушах, но магесса не придавала этому значения. Зная, что Тень отражает то, что чувствуют сами люди, она привыкла к странностям и жути, которую порой нагонял на неискушенного мага мир духов и чувств. Повернув голову, эльфийка поняла, что Ридена рядом нет, и сделала несколько шагов вперед. На земле, черной, как смоль, и тянущей темные щупальца к небу, валялись осколки зеркала. Значит, он все же разбил его, а затем выкинул в окно? Но зачем об этом врать?..
Было и еще что-то. Не присутствие, нет — не похоже на обычных существ Тени, с которыми Айре доводилось встречаться раньше. Не такое резкое, похожее на пристальный взгляд в спину. Ощущение-след, наполовину смытый дождем в траве. Оно терялось где-то вдали, в тумане, наползающем на дорогу, ведущую к распахнутым дверям таверны, и усиливалось где-то внутри темнеющих окон здания. Собравшись с духом, Айра вошла в трактир. Эха ее шагов не было, дыхания своего она тоже не слышала, будто вошла в глубокую воду. Поднявшись по ступенькам, она мысленно отметила, что этот участок Тени не походил на обычное состояние магического мира; словно он находился на более низком уровне. Из-за приоткрытой двери в комнату не доносилось ни звука, но она почувствовала присутствие Ридена — того самого Ридена, которого так хорошо знала, но приглушенно. Протянув руку, эльфийка толкнула дверь, и да медленно, будто тоже плыла в воде, отворилась.
Потрошитель стоял неподвижно возле зеркала, запрокинув голову назад. Айра не видела присутствия чужого создания, но увидела нечто совсем другое: едва заметно глазу вокруг горла мужчины плыла длинная, извилистая, полупрозрачная тень, истончавшаяся ниткой и исчезающая в окне, в тумане. Словно отвечая на ее мысли, неваррец вздрогнул и повернул голову. Из уголка глаза вытекла кроваво-красная капля, но похоже, он не замечал этого. Как и давящего теневого ошейника.
— Айра?.. — спросил он. Его голос звучал непривычно тихо и глухо. — Что ты тут делаешь?
— Хочу помочь, — негромко ответила она, начиная медленно приближаться к Ридену. Этот ошейник... неужели потрошитель попался в лапы какой-то теневой твари? Но ведь он знал, как противостоять им. Что же случилось?
Эльфийка сделала несколько шагов навстречу мужу, в основном стараясь разглядеть и прочувствовать опутывающую его нить. Пусть она не была мастером-теневедом, но окружающее не пугало её. Зато как демонолог она была уверена, что если сделает всё правильно, то сможет приблизиться к хозяину этого поводка.
— Как ты себя чувствуешь? — безобидным тоном спросила она.
— Как обычно, — ответил ей потрошитель, пожав плечами. Теперь она была совершенно уверена в том, что видит все эти странности, а Риден — нет. Возможно, потому, что он был не столь искушенным магом, да что там греха таить, и вовсе не обученным взаимодействовать с магическими энергиями за пределами базовой защиты от демонов, пытающихся влезть в его голову. — Ты нечасто приходишь ко мне во сне. Что-то случилось? — его голос прервался прямо на середине фразы, всего на долю секунды, и из горла вырвался сдавленный хрип, но Риден и это начисто проигнорировал. Теневой ошейник сжался чуть сильнее, будто живое существо, скользкая и противная змея, опутавшая ее мужа.
Хуже всего — это что Риден не видел того, что должен был видеть. Трудно заставить кого-то представить то, что с ним ничего не происходит, когда с его точки зрения и впрямь ничего нет. И что-то подсказывало девушке, что даже если попытаться, то ошейник не исчезнет. Айра замерла, видя, как сдавливается нить. Не хочет подпускать её.
— Случилось, но ты не беспокойся, — спокойно ответила она, максимально аккуратно приближаясь ещё немного. Вроде бы ничего не изменилось. Со стороны Ридена наверняка её движения выглядели странными: эльфийка начала двигаться не ближе к воину, а вокруг него, подбираясь ближе к окну. Только лишь поводок, тянущийся наружу, оказался к ней достаточно близко, колдунья аккуратно потянулась к нему, готовясь в любой момент одёрнуть руку.
К ее удивлению, нить не отстранилась от протянутой руки эльфийки, а наоборот, быстро потянулась к ней, прикасаясь к коже. Чувство было… холодным? Трудно сказать. Будто к царапине приложили кубик льда, чтобы успокоить боль. Чернота, словно пробуя ее на вкус, поползла по руке, но Айра вовремя отступила назад. В голове шумел прибой. Успокаивающий, мерный рокот накатывающих волн. Помотав головой, эльфийка заставила себя сконцентрироваться. Чем-то это воздействие походило на довольно распространенный вид демонов — Праздность, однако вместе с тем отличалось от него. Праздность навевал иллюзии, эта же тварь словно пыталась высосать из нее что-то важное. То, что заставляет идти вперед, то, что привело ее сюда, к Ридену.
И это... захватило Ридена? Айра сцепила зубы, осматриваясь по сторонам в искривлённой Тенью комнате.
— Я знаю, что ты здесь, — сказала она куда-то в пустоту, не повышая голоса и бросая взгляды на нить. — Ты знаешь, что я тут. Не хочешь поговорить, демон?
— Айра? Что происходит? — голос Ридена стал чуть более настойчивым, хоть и сонным, и он положил руку на плечо волшебницы. Ее обдало волной… отсутствия. Глубины. Пустоты. Да так сильно, что ее духовная проекция едва не выпала из Тени, вытолкнутая оттуда, как толща воды выталкивает сухой лист. — Ты меня слышишь? — похоже, это секундное воздействие почувствовал даже потрошитель.
На вопрос Айры ответила лишь тишина. И тогда она поняла, что именно не так. Это не было просто Тенью, потому что вокруг не вилось ни одного виспа; она не могла почувствовать даже отдаленного присутствия ни одного миролюбивого демона, пусть самого мелкого, ни одного дружелюбного духа. Обычно густо населенная Тень, постоянно меняющаяся и откликающаяся на малейшее дуновение эмоции, застыла насекомым в янтаре, и единственными живыми существами в ней сейчас были лишь сама эльфийка да ее потрошитель.
— П-пусти! — Айра с трудом спихнула руку Ридена с себя, словно успела жутко устать. Это место... это был не просто сон, порождённый духом, и не просто кошмар, созданный демоном — это был чей-то домен. И Риден оказался здесь. В какой момент это произошло, когда он мог попасть в цепкие лапы хозяина этого места? Видимо, пока её не было с ним. Демоны Тени!
— П-послушай, — приходя в себя и пытаясь вновь установить концентрацию, сказала девушка, — мы сейчас находимся в чьих-то владениях в Тени. Твой сон... тебя затянуло в нём сюда. И я думаю, что всё это связано с той нитью, что сейчас держит тебя за шею и тянется куда-то вдаль, в туман. Ты не видишь этого, но я вижу. Ты веришь мне? Прошу, скажи, что веришь, — хотела было она взять его за руку, но тут же опомнилась.
“Она лжет”.
Голос Айра услышала так, будто он исходил отовсюду одновременно. Риден нахмурился, потряс головой, словно пытаясь таким образом улучшить способность слышать. Черная нить стала чуть ярче, уже не так расплываясь, и вместо клубящихся теней на шее потрошителя проступила призрачная форма, напоминающая рабский ошейник, с тяжелым навесным замком, а нить постепенно обретала очертания цепи, тянущейся в невидимые дали, пропадающей в тумане, который почему-то стал куда ближе к окну, чем несколько минут назад. Магесса попыталась сконцентрироваться и уловить чувство, которое транслировал демон. Сомнение? Смирение? Недоверие? Все смешивалось, но главной темой было не это. Сосредоточившись сильнее и напрягая всю свою волю, чтобы проникнуть в суть демона, Айра на мгновение увидела перед собой нечто совсем иное. Не комнатушку в таверне и даже не Ридена, а неестественно густую темноту, освещаемую лишь светом невидимой свечи. Девушка опустила взгляд. Она стояла на краю идеально круглой формы ямы, вместо земли под ногами было какое-то кровавое месиво, и этот край двигался. Яма ширилась, будто затягивая в себя окружающий мир. Она пахла разложением, гниющей плотью, старыми ранами.
“Пустота”.
Айра не могла окончательно понять, что именно это за демон. Отчаяние? Голод, питающийся целями? Когда настоящий облик домена вновь уступил место иллюзии таверны, слегка побледневшая колдунья подняла взгляд на потрошителя.
— Риден! Что бы ты сейчас не чувствовал, борись! Думай о чём угодно, но не о том, что лезет в голову. Напрягись, сопротивляйся! — сжав кулаки, девушка рыкнула. — Чего тебе надо, демон?! Я не оставлю его в твоих цепях!
Потрошитель не ответил. Вместо этого он просто стоял, опустив голову так, что она практически не видела его глаз. Подняв руки к вискам, он устало потер их, не замечая, как гулко звякнула цепь, становящаяся тяжелее даже на вид и давящая, тянущая его к полу.
— Нет, Айра… не надо. Лучше оставить все как есть. Мы же можем жить своей жизнью, помнишь? Лучше не смотреть. Не вспоминать. И не думать, — голос Ренна звучал ровно, так, словно он уже давным-давно убедил себя в том, чтобы не замечать этот чудовищный ошейник. Только в реальном мире его было не видно столь же отчетливо, как здесь, где каждое чувство имеет свое проявление. — Давай уйдем отсюда. Мне не нравится этот сон, — попросил он, однако как только он договорил, на плечо Айры легла знакомая рука, и с силой, хоть и не резко, повернула ее в другую сторону.
“Это ты сделала”.
Риден смотрел на нее, но это было не его лицо, и не его глаза. Пустые глаза, неестественная, не двигающаяся улыбка, как у манекена. Это был его голос, но он доносился из-за плотно сжатых зубов, поблескивающих в полутьме комнаты. Пустота затягивала, пытаясь выдавить из ее все то, что было важно: воспоминания, которыми она дорожила, которые ненавидела, которые причиняли ей страдания и счастье.
“Я могу помочь тебе. Я могу помочь вам всем”.
Айра тихо захрипела, но всё-таки заставила себя резким движением скинуть тяжёлую руку демона с себя. Нет, эта тварь не была похожа на тех демонов, что привыкли изучать маги Тедаса. Это было что-то... новое?
— Уйди... прочь! — падая на пол, на выдохе крикнула она. Что она сделала? Не вспоминать? Не думать? Она лжёт? Отползая спиной подальше от монстра, эльфийка начала догадываться о чём именно идёт речь...
— Что тебя породило, дух?! — вскочив на ноги, громко спросила бледная колдунья, бросив отчаянный взгляд на Ридена. — В чём твоя цель? Твой смысл существования?
Ответом были не слова, а чуть более оформившееся чувство. Чужое чувство, которое коснулось разума Айры. Забвение. Пустота. Глубокая черная яма, похожая на загноившуюся рану, только не на теле, а в самом разуме. Рану, которая никогда не превратится в заживший шрам. Нечто, созданное искусственно и неосторожно, сотворенное множеством отпечатков Тени, которые остались там, забытые и запертые на ключ. Ненастоящий Риден, продолжая улыбаться, поднял палец к губам и прижал. Кончик пальца вытянулся, превращаясь в подобие когтя, а потом — обретая форму причудливого ключа.
“Тс-с-с”.
А затем он исчез. Просто растворился, распался на тени и пропал, оставив после себя липкое ощущение прикосновения чего-то неестественного. Другие демоны были не похожи на него. Они воплощали самые древние пороки человеческого рассудка — гордыню, жадность, тщеславие и спесь. Этот рядом с ними выглядел бы, как сшитое из кусков чудовище по сравнению с нормальным человеком. Обернувшись, Айра едва не вскрикнула от неожиданности и боли: Риден тоже исчез. Ставни качались на неощутимом ветру, но ни цепи, ни ошейника, ни ее мужа не было.
Айра резко поднялась на кровати, ощущая холодный пот на лбу. Тень осталась позади. Дыхание сбилось, а сердце безумно колотилось. Да, она поняла. Именно она стала виной всему происходящему с Риденом. Опять.
Эльфийка резко перевела взгляд на проснувшегося потрошителя и, зажмурившись, крепко обняла его, уткнувшись лицом в плечо.
— Это всё я... Всегда я... — тихо произнесла она.
Риден сонно моргнул и посмотрел на нее. На какой-то миг Айра похолодела от ужаса, ибо в этих глазах промелькнуло непонимание. Будто бы потрошитель не узнавал ее. Но оно прошло так же быстро, как и показалось. Повернувшись, он обнял девушку и прижал к себе, погладив ее по волосам.
— Все хорошо, — прошептал он. — Кошмар приснился?
— Нет, он приснился нам, — ответила она. — Риден... как долго ты думаешь о том, чего не можешь вспомнить? И как часто тебя одолевают эти мысли?
— Ты о том… случае с демоном? Стараюсь не думать. В последнее время не вспоминал, — ответил потрошитель с легкой ноткой удивления и одновременно печали в голосе. — Мне казалось, что чем больше я об этом спрашиваю, тем хуже тебе. Ты всегда становилась грустной, когда мы говорили об этом. Да и потом, я подумал, зачем ворошить прошлое? Как ты сказала, эти воспоминания утеряны навсегда. Может, лучше и вправду просто забыть об этом. Почему ты спрашиваешь? — он посмотрел в потолок, инстинктивно проведя языком по зубам. — Я не помню, что мне снилось. Кажется, я видел тебя во сне.
— Да, ты видел меня. А я видела то, что идёт за тобой по пятам. Мысли об утерянном прошлом разъедают тебя изнутри. Ты... ты пытаешься не думать об этом лишь потому, что от этого расстраиваюсь я. Но не потому что сам готов отказаться от утерянного, верно? — с грустью глядя на лицо мужа, спросила она.
Неваррец нахмурился. Теплота, которую лишь мгновение назад излучали его глаза, исчезла, как исчезает солнце под наползающей грозовой тучей. Он медленно качнул головой. Жест отрицания.
— Айра, хватит. Отпусти уже это. Забудь, — взяв девушку за подбородок, он приподнял ее лицо. — Мы оба можем забыть. Ты была права, всегда права, так зачем снова бередить раны? Ничто за мной по пятам не идет, кроме призраков прошлого, которые мне больше не нужны. И если раньше я действительно старался не говорить об этом, чтобы не расстраивать тебя, то в последнее время начал понимать. Все это неважно. Ты веришь мне? — она будто бы услышала свой собственный голос, эхом прозвучавший в этом вопросе.
— Риден... дело не в вере, — замешкавшись, ответила она. — Я видела его. В твоей ране сидит паразит. Это... демон, которого я никогда раньше не встречала. И он медленно пожирает тебя. Ты прав в том, что мы можем это отпустить. И я хочу это отпустить. Но ты должен захотеть этого тоже. Захотеть даже не ради меня, а ради себя. Это твоё прошлое, Риден, и именно ты должен оставить его позади. Я верю, что ты можешь, но сейчас ты этого ещё не сделал. Он сидит в тебе и держит цепь вокруг твоей шеи.
— Я ведь предложил тебе уехать в Риалто. Или куда-нибудь еще, куда захочешь. Но ты продолжила настаивать. Влезла в мой разум, — голос Ридена окончательно изменился, став безэмоциональным и каким-то чужим. Он продолжал смотреть в ее лицо, не отпуская, держа ее холодной рукой. — Заглядывала в бездну. Отступись сейчас, пока еще не поздно, иначе… — рука соскользнула на шею Айры, погладила, почти нежно, а затем с силой сжалась. Столь неожиданно, что эльфийка даже отреагировать не успела. Она не ждала подобного от Ридена. Или… подозревала?
Пустыне глаза смотрели на нее тем взглядом, который забыть было невозможно.
— Иначе ты станешь ее частью, — закончил чужой, улыбнувшись. Пустота посмотрела на нее в ответ, и этот взгляд был почти невыносим; не потому, что навевал мысли о забвении, а потому, что был знакомым. Почему Айра не замечала этого раньше? Она ведь уже видела этот взгляд, точно такой же, отстраненный, будто потерянный в подсознании. Только не придавала этому значения. Замечала краем глаза и списывала на глубокую задумчивость или медитацию. Этот ошейник появился не сегодня. Он был здесь уже давно, проникая, как капли воды через трещину, пока трещина не превратилась в сквозную дыру.
Полноценная одержимость.
Айра вся напряглась, словно натянутая струна. Если Риден уже проиграл бесповоротно, то демон вполне мог свернуть ей сейчас шею. Если же это приступ, то надо было его пережить.
— Отпусти меня, — твёрдо произнесла она, ощущая слабую дрожь по телу.
Одержимый (а Риден походил именно на него, по крайней мере, в эту секунду) поднялся и склонил голову набок, не убирая руки. Пальцы его сдавливали хрупкую шею эльфийки, оставляя на ней темные пятна синяков. Наверное, именно так чувствовал себя настоящий Риден — чувствовал невидимые тиски, выдавливающие воздух из легких, видел, как перед глазами все расплывается и распадается, а когда-то сильное тело превращается в покорную, дрожащую тварь? Он смотрел на нее. Пустой взгляд ни на миг не отрывался от лица магессы. И он не боялся ее.
— И что ты сделаешь, м-м-м? Убьешь меня? Давай, убей. Пронзи сердце, перережь горло. Может, так будет даже лучше! — он неестественно и тихо хохотнул, облизнулся, и Айра заметила кровь на языке. Риден научился не резать его о зубы. Это был не Риден, теперь демонолог была в этом уверена.
— Нет, убить можешь только ты меня, — сдавленно сказала Айра. Боль от хватки потрошителя приходилось терпеть. Всё же Ренн был сейчас задавлен, раз даже не пытался расслабить руку. — А потом что ты сделаешь? Уведёшь его в лес? Спрячешь ото всех, чтобы сожрать изнутри? Ты мог бы сделать это и раньше... или ты был слаб?
Чудовище не боялось, но и эльфийка просто так сдаваться не собиралась. Она действительно могла использовать магию или оружие… надо было только дотянуться до кинжала на поясе. Но хуже тут будет не демону, а самому Ридену.
Потрошитель медленно поднял руку, которая сейчас была свободна и плетью болталась сбоку. Пошевелил пальцами, словно бы привлекая внимание эльфийки к белым шрамам, появившимся только вчера.
— Он сам призвал меня, — усмехнулся демон. — Кровь сильна… а драконья кровь — еще сильнее. Мне нужна была лишь капля. Теперь я… — он замолчал, словно бы колеблясь и подыскивая нужное слово: — ...истинный.
— Гордишься собой наверно? — сквозь боль на лице Айры появилась насмешливая ухмылка. — В Тени бесчисленное множество демонов, и даже ты не будешь уникален. Я видела своими глазами, как боролись с голодом, и наблюдала за одержимой желанием. Всех вас можно перебороть. И ты не исключение, новый демон. Я найду способ. Или кто-то другой найдёт. Сколько, думаешь, у тебя осталось времени?
Ренн вздрогнул и поднял взгляд к потолку, словно мог там увидеть то, что было недоступно взору эльфийки. Он молчал, долго, вслушиваясь в тишину и ее отголоски, и ни один мускул на знакомом и родном лице не дернулся. Потрошитель всегда был эмоциональным и порывистым, и видеть его столь апатичным было непривычно и больно.
— Пустота ширится. Они делают меня сильнее, — наконец проговорил он, вновь переводя глаза на магессу. — Ты задаешь неправильные вопросы, маг. Ответь себе на такой: сколько времени, думаешь, осталось у него? — одержимый постучал пальцем по собственному виску. — Пустота ширится. Они слабеют. И он ослабеет тоже. И тогда пустота проглотит его, как и ту часть, которую ты уничтожила своими руками.
— Сколько бы ни осталось у него времени, я остановлю тебя раньше. Отпусти меня, демон. Я тебе сейчас ничего не сделаю, — силясь делать вздохи, процедила сквозь зубы девушка.
Лицо потрошителя осталось каменным, но хватка усилилась; еще несколько минут, и Айра потеряет сознание от нехватки воздуха. Он мог бы убить ее прямо сейчас, но в какой-то момент пальцы Ренна разжались, и девушка упала на пол, задыхаясь и хватаясь за горло, будто силясь выцарапать долгожданный кислород, наполнив им легкие. Перед глазами плясали черные пятна. Пинок в живот заставил ее перевернуться, снова захрипев. Одержимый занес кулак и оскалился, но тут же по его телу пробежала дрожь; он замотал головой, отступив и стукнувшись спиной о столик, над которым раньше висело злополучное зеркало, сжал голову так, что услышал шум в голове. До Айры донесся скрип зубов.
— Нет… ты не причинишь ей… вреда, — выдохнул Ренн, повернулся и с силой ударился головой о стену. Из разбитой брови потекла струйка крови, заляпывая ресницы и скользя к подбородку.
Айра держалась за горящее горло, пытаясь хоть немного собрать взгляд. Риден боролся, пусть эта борьба и была уже чем-то вроде последних попыток тонущего человека удержаться на воде. Но эльфийка точно знала, что он будет пытаться так долго, как только сможет.
— Сражайся... — хрипло произнесла она, мотнув головой. — Прошу…

 

18+

Помутнённый взгляд поднялся на воина. На его лице застыла перекошенная маска, словно из-под кожи пыталось выбраться нечто, что ненавидело все, составлявшее личность Ридена. Пустота, засасывающая во тьму волю и убивающая память и чувства, целеустремленность и самопожертвование, разрушающая личность в самых глубинных ее проявлениях. Но даже самое сильное чувство, которое неваррец знал, теперь искажалось и превращалось в истерзанный, полумертвый кусок плоти. Такой же, как и его разум. Он сделал несколько шагов вперед, схватив эльфийку за волосы и приподняв ее так, чтобы заглянуть в лицо. Был и третий игрок в этой схватке — тот, который сражался так яростно, как не смог бы ни один другой человек. Драконья кровь бурлила и рвалась наружу, чувствуя угрозу со стороны невидимого врага, впившегося черными нитями в само его существо. Драконья кровь должна была стать тем, что управляет потрошителем, а не уродливая сущность, сплетенная из забвения и оформившаяся в чудовище.
Глаза Ридена полыхнули красным. И Айра узнала этот цвет. Внезапно она ощутила себя... жертвой? Загнанной в угол. Шею всё ещё ломило от хватки, но колдунья могла бы попытаться достать кинжал. А сможет ли её заклинание противостоять силе драконьей крови и демона одновременно? Внутри всё сжалось.
— Н-не надо, — едва слышным шепотом пробормотала она, пытаясь будто окаменевшей от страха рукой потянуться к поясу.
Возможно, если бы у Айры было больше времени все обдумать, она предприняла бы что-то. Возможно, она даже попыталась бы взять Ридена под контроль, как уже делала до этого в особняке Аматы. Возможно, это сделало бы только хуже или убило бы потрошителя. Однако возможности не всегда равны действиям, а предположения — бесконечно далеки от фактов. Последняя попытка неваррца вытеснить демона с треском провалилась, позволив безумию выплеснуться наружу, как из переполненного и треснувшего кувшина. Удар по лицу заставил эльфийку едва ли не отлететь к окну; голова зазвенела, как колокол, а боль пронзила виски, пульсирующая и лишающая сил. Как сквозь толстую стену до ее ушей донесся нечеловеческий рык, а острые зубы впились в бедро, прокусывая одежду, словно та была сделана из тонкой бумаги. Клыки сжались, будто почуяв кровь, и выдрали кусок мяса. Боль в голове Айры показалась легким покалыванием по сравнению с той, которая пронзила ее бедро.
Изнутри эльфийки собрался вырваться жуткий вой, но едва она раскрыла рот, как сверху на него легла тяжёлая рука, сдавившая лицо. Сейчас Айра была  даже не просто перед Риденом, потерявшим контроль, а перед настоящим зверем во плоти, освобождённым даже от тех невольных рамок, которые подсознательно могли иметься у неодержимого. Из глаз брызнули слёзы, а сквозь ладонь Ренна прошёл лишь глухой и протяжный стон боли. Здесь не помогут даже мольбы.
Потрошитель застыл, но Айра ощущала, как по его телу проходит сильная, крупная дрожь. Медленно подняв голову, он заглянул в глаза эльфийки, и прижал палец к губам. Как тогда, в Тени.
— Тс-с-с, — прохрипел он, а затем его горло разорвал хриплый, лающий смех. Демон хотел убить ее; Риден хотел спасти ее; но дракон вмешивался в мысли обоих, если у демона вообще могли быть мысли. Подождав, пока по лицу девушки не прокатятся слезы, а боль из острой не превратится в тупую, воин перевернул ее и прижал к полу. Она не знала, доживет ли до следующего дня, но в этот момент поняла, что именно с ней собираются сделать; ноги запутались в окровавленных кожаных штанах, которые чужие, незнакомые и совсем не нежные руки с нее стащили.
Айра хотела закричать, но в горле встал твёрдый ком. Она хотела вырваться, но тело было сковано в ужасе. Даже выдохнуть, казалось, стало невозможно. Крепкая рука вдавливала её голову в пол, и магесса даже не видела происходящего сзади. Зажмурившись, эльфийка сцепила зубы, а слёзы, продолжающие проступать, теперь стали литься на пол. В другом месте, в другое время и с другим Риденом она сама бы этого хотела; но только не тогда, когда его глазами на эльфийку смотрело жуткое существо, порожденное Тенью. Липкий и холодный ужас постепенно сменился тупой отстраненностью. Было ли это влиянием Пустоты, она не знала; но возможно, так было даже лучше. Вскоре она перестала бороться, и только ждала, когда все это закончится, и даже почти не вскрикивала, когда ее дергали за волосы, методично ударяя лицом об дощатый пол. Айра почти потеряла сознание, и лишь крошечный огонек ее души упрямо отказывался позволить чудовищу сломать ее. Последний удар заставил ее выпасть из реальности всего на несколько минут, но когда магесса пришла в себя, пытаясь пошевелиться, она была одна. Риден ушел, и лишь откуда-то снизу донеслись быстрые шаги и хлопанье дверью. Под ее тело расплывалось темное пятно крови из разбитого лица и прокушенного бедра, и было холодно, очень холодно; холодно было не только ее телу, но и душе.

Завалившись на бок, стуча зубами и ощущая привкус крови на губах, Айра положила руку на бедро и, стараясь хоть немного ровно дышать после пережитого, ослабленной магией остановила кровотечение. Но больше сил уже не было. Съёжившись, девушка обняла себя за колени и закрыла глаза. Так холодно и больно...
И лишь на самом краю пытающегося сопротивляться пустоте сознания в этот момент у неё промелькнула одна мысль: она найдёт этого демона. Найдёт и заставит его заплатить.

 

— Ваше Превосходительство, они прибыли.
Высокий и худой мужчина, стоявший на коленях у последней, наверное, сохранившейся в Орлее статуи Андрасте, спасенной из руин Вал Руайо, не отреагировал. Его глаза были закрыты, длинные волосы спадали на лицо, а руки были сложены в молитве. Лишь дочитав ее, он поднялся и обернулся, поправив плащ, закрепленный на сильверитовом наплечнике, и улыбнулся своему гостю. Пронзительные голубые глаза смотрели, казалось, прямо в душу — или так говорили последователи, знавшие Его Превосходительство не понаслышке. Самому же посыльному показалось, что глаза у него холодные и почти неживые, как у умирающего. Это действительно заставляло как будто съежиться, а в сердце расползалось желание немедленно покинуть цветущий сад посреди огромного ничто, сокрытый от глаз еретиков и их предводителя-Архидемона.
— Благодарю тебя, Сэмюэл. Хочешь помолиться со мной? — спросил он как бы между прочим. Голос у этого человека был спокойным и ровным, даже доброжелательным, однако посыльный прекрасно знал, что это не было просто вопросом. Он замялся.
— Я уже молился Создателю сегодня, Ваше Превосходительство.
— Никогда не поздно сделать это еще раз. Наши молитвы, хоть и не достигнут никогда ушей Пророчицы и Ее божественного Супруга, могут дать нашим душам успокоение и веру, — закончил он и кивнул своему собеседнику. — Встань на колени.
Посыльный, которого назвали именем Сэмюэл, колебался. И лишь когда на его плечо легла рука, необычно тяжелая для мужчины, который не представлял из себя закаленного и сильного воина, выбора у него не оставалось. Два голоса, шепчущие слова Песни Света и призывающие милость Андрасте, слились в один; и Сэмюэлу на мгновение показалось, что он слышит легкое эхо. Не ответ с небес, нет — это было невозможно, но какое-то почти незаметное ощущение. Перемена в запахе цветов, окружающих его, и шуме ветерка, и в том, как каменные глаза Пророчицы вдруг стали чуть теплее. А может, все это было лишь искусной игрой света и тени? Его Превосходительство много раз говорил своей пастве, что Создатель вернется, но не сегодня. И не завтра. Но это не означало, что верующие должны останавливаться в своем походе. Ибо вера была сильнее людей, и даже сильнее богов.
Когда молитва закончилась, Сэмюэл почувствовал облегчение. И некий духовный подъем, спокойствие и уверенность. Возможно, сосредоточение и вера действительно помогали людям, в ином случае их не оказалось бы так много. Тех, кто следовал за своим лидером, показавшим путь к искуплению после того ада, который разверзся над Тедасом, после того, как уродливая морда драконьей Империи снова показалсь из-за Завесы. Настали темные времена, говорил он; времена темнейших и холоднейших из ночей, однако не стоило терять надежды. Каждый раз, когда вера была под угрозой, приходили те, кто нес ее факел, зажженный в сердцах народа, и превращали ночь в сияющий рассвет. Однажды этот факел приняла в свои руки простая дочь варварского народа, став Невестой Создателя, и ее наследие вдохновляло и вело служителей света на протяжении веков. Некоторые даже говорили, будто Его Превосходительство и есть новая Андрасте, Пророк и спаситель, но тот лишь смеялся своим тихим, почти обезоруживающим смехом и уверял, что он далеко не Пророк, и что претендовать на подобное звание для него означало либо темную ересь, либо обычное человеческое суеверие. Нет, утверждал он, не нужно быть приближенным к богу, чтобы выполнять его волю и следовать его учению. Не нужно быть Пророком, чтобы увидеть, к какой катастрофе идет любимый им Тедас и населяющие его народы, оказавшиеся под пятой жестокой лжебогини. Все, от простого солдата и посыльного до служителя почившей Церкви, вносили свой вклад в последний Священный Поход против ереси.
Иногда Сэмюэлу казалось, что Его Превосходительство, даже когда улыбается и ведет просветительные беседы со своими последователями, душой находится где-то в другом месте. Возможно, он и сам не знал, является ли он новым Пророком или нет, но человеческому разуму не дано было охватить подобные явление и понять их во всей их загадочности. Однако знал он одно: под крылом этого мужчины собрались те, кто отказался склонить голову перед кровавой нечистью. Храмовники, шевалье, Искатели, служители и служительницы Церкви — все стекались под штандарты, символ которых уже был знаком каждому, кого коснулась рука Создателя. Сам же Сэмюэл никогда и не принадлежал к церковной структуре. Он был одним из тех, кто однажды помог радикалам (так Имперские псы называли людей, что не соглашались просто ждать, пока по их души придут каратели, а наносили удар сами), и чуть не оказался за это на виселице. Он был обычным орлесианским посыльным, родители же его держали небольшую ферму, в которой расквартировались теперь черные плащи. Его Превосходительство спас не только его душу, но и жизнь; а псы Крауфорда потерпели поражение и получили по заслугам. И хоть вела его поначалу только месть и горькая злоба, да и принять смирение и веру снова оказалось труднее после всех тех ужасов, что видела семья Сэмюэла, он пытался. Честно пытался взглянуть на происходящее отстраненно, думать не только о своей презренной шкуре, но и о других, об их благе. Его Превосходительство показал ему путь заботы обо всех несчастных, кто оказался на пути Тевинтера, но личная обида пока что вытесняла самопожертвование, о котором так любили проповедовать сестры.
— Значит, — прерывал задумчивость Его Превосходительство. — Они прибыли? Вы разместили наших гостей как подобает, я надеюсь?
— Так точно, — Сэм все еще не избавился от привычки прислуживать, хоть и старался сделать это на протяжении последних лет. К счастью, никто не требовал от него невозможного. Мягкая улыбка предводителя придала ему уверенности, и он продолжил: — Также поступили сообщения от наших разведчиков. Все идет ровно так, как вы приказали. Никаких проволочек.
— Благодарю Создателя, что направляет наш путь, — склонив голову, произнес мужчина в плаще и доспехах. — Впрочем, на Создателя надейся, а сам не плошай. Я должен вернуться в свой шатер, так что откланяюсь. Благослови тебя Андрасте, Сэмюэл. Ты хороший человек.
— Спасибо, — как-то неловко поблагодарил его посыльный и чуть поклонился. Проводив взглядом удаляющуюся спину в белоснежном плаще, он подумал, что иногда уверенность и спокойствие Его Превосходительства нагоняли некий странный трепет. Даже страх, если можно было так сказать. Ни один человек после всего произошедшего не мог остаться равнодушным, и многим приходилось сражаться с ужасом и желанием сдаться; но только не ему. Он был нерушим, как скала.
Ветер стих, и молчаливая статуя Пророчицы взирала на лагерь, выросший у подножия скал; на цветущий сад там, где раньше была лишь растрескавшаяся почва. Что-то начиналось — или возрождалось из пепла, и Сэмюэл это чувствовал, как чувствовали все до единого, собравшиеся под новыми знаменами новых героев и спасителей Тедаса. Боги оказались не в силах изменить мир, колоссы на глиняных ногах осыпались осколками и пылью, но надежда все еще жила в сердцах многих. Надежда на то, что настанет день, когда зло и ересь окончательно будут стерты с лица земли, и Создатель вернется к своим детям, увидев их горькие слезы. Плач по погибающему творению божественной воли. Они предали своего бога и возвели на трон порождение ужаса и смерти.
Но это не конец. Из искры разгорится пламя, сказал он, и то, что должно быть убить их, даст толчок к началу чего-то грандиозного, чего-то воистину… божественного.

 

 

 

 

Трущобы Минратоса — пожалуй, самая опасная и темная часть города, куда, словно крысы, сползаются те, кому не по карману или не по чину жить в более обеспеченной его части. Впрочем, здесь живут не только попрошайки и криминальные элементы — в последние годы трущобы стали наполняться бывшими рабами и бедными сопорати, а также беглыми магами из других стран, в особенности из Неварры и Ривейна, которые оказались не в состоянии найти хорошо оплачиваемую работу в столице. Трущобы знамениты тем, что именно здесь можно найти не только неприятности на свою голову, но и то, что в другом месте было бы запрещено или вовсе не существовало бы. Маги крови, занятые запрещенными экспериментами, переехали сюда подальше от глаз нового правительства и Легиона. Ходят слухи, будто именно здесь обретается загадочное Сопротивление — горстка смельчаков, из местных жителей и эмигрантов, которые не желают мириться с тяжелым положением вещей в Империи и планируют переворот против власти Верховного Жреца Крауфорда, однако ни один рейд на трущобы не принес доказательств их существования.

 

Подлокации Трущоб (новые подлокации могут быть открыты по ходу игры):

 

Старая медоварня
Одно из самых древних зданий в трущобах, построенное еще во времена перед первым Мором гномами, а потому простоявшее практически не развалившись многие столетия. Правда, сейчас она запущена и лишь некоторые нищие со страхом перешептываются между собой о том, что несколько раз ночью видели на входе в медоварню подозрительных людей в темных плащах, а иногда из щелей заколоченных окон лился странноватый свет. Впрочем, у обитателей трущоб никто никогда не спрашивал их мнения, а потому редкие патрули, забредавшие на территорию, примыкающую к медоварне, ничего подозрительного ни рядом, ни в ней самой не обнаруживали, лишь пыль да паутину на древней гномьей кладке.

 

Литейная
Как ни странно, она все еще функционирует. Но, в отличие от других производств, расположившихся в Жилом или Базарном квартале, литейная находится в сердце трущоб. И не только потому, что пары металлов вызывают тяжелые болезни среди населения и никто из чуть более успешных горожан не желал селиться возле этого уродливого здания, над которым вечно клубится черный дым; но и потому, что литейная издревле считается населенной ужасными призраками мертвых рабочих. Легенда, ходящая среди жителей трущоб, гласит, что несколько веков назад литейная принадлежала богатой семье Виттерис, которые управляли своим бизнесом железной рукой. В один прекрасный день госпожа Виттерис с детьми приехала в литейную и принялась отбирать рабочих, которые не справлялись с жуткими требованиями хозяйки и должны были стать примером для остальных. Госпожа Виттерис с явным удовольствием пускала нерадивых бедняков на свои кровавые ритуалы, попутно объясняя собственным детям, почему ее поступки — вполне нормальны и даже нравственны. Но в этот день рабочие не стали смотреть, и, дождавшись, пока госпожа Виттерис отвлечется на очередного беднягу, ударили ее железным ломом по голове. Говорят, она была еще жива, когда ее бросили в чан с кипящим металлом, а ее крики и требования мести все еще можно услышать в стенах литейной. Что стало с детьми госпожи Виттерис, история умалчивает, но местные иногда добавляют, что ночью в литейной можно услышать отраженный эхом веселый детский смех.

 

Приют
Один из самых крупных — и бедных — приютов в Минратосе находится на самой границе с трущобами и Базарным кварталом. Управляющая приютом, некая Сэди, категорически против того, чтобы к ее имени добавляли «госпожа» или еще какой титул. Сэди работает в приюте уже несколько десятков лет, и видела на своем веку всякое, пережила осаду кунари, войну с эльфами Соласа, переворот архонта Тиберия и приход к власти нового Верховного Жреца — ей все нипочем. Политика мало ее интересует, хотя если ее уговорить, она могла бы рассказать много интересного о жизни в городе. По ее собственным словам, эмигрировала в Тевинтер почти девочкой, вместе с родителями-магами, бежавшими из Ферелдена. Сама магическим даром не обладала, и ничего лучше, как помогать другим детям, оказавшимся одинокими в большом городе, ей в голову не пришло. Обычно в приюте находится от двадцати и больше детей, но послевоенные годы многих оставили сиротами, и приют переполнен, как и другие подобные места в Минратосе, что привело к увеличению числа беспризорников в трущобах.

 

Подземные тоннели

Древняя система водостоков и канализации Минратоса не раз подвергалась перестройке, улучшению и переносу, но тоннели, вырытые под трущобами, остались. Большая часть этих переходов высохла, превратившись в некое подобие крысиных ходов, которыми пользуются различные криминальные элементы и просто бедняки, у которых нет денег даже на халупу в трущобах. О тоннелях знают в Легионе, но предпочитают обходить их стороной, поскольку эти ходы очень опасны не только возможностью засады, но и просто тем, что они в любой момент могут обвалиться. Поговаривают, будто в тоннелях живут жуткие твари, смытые в канализацию после странных алхимических опытов и выросшие до гигантских размеров. Хотя даже если это и неправда, то алхимики действительно сливали сюда большое количество химикатов, что сделало долгое пребывание в канализационных стоках трущоб вредным для здоровья.

 

Лаборатория доктора Нотта

В отличие от своих товарищей по ремеслу, маг-алхимик доктор Нотт предпочитает обретаться в трущобах, благо именно здесь никто не задаст лишнего вопроса об исчезновении очередного сиротки с улицы или обнищавшего горожанина. Прежде Нотт жил в Базарном квартале, продавая различные смеси дамам преклонного возраста и джентльменам, имеющим проблемы с потенцией, но несколько лет назад это скучное ремесло надоело эмигранту из Неварры, и он перенес свои изыскания в трущобы. Официально же доктор Нотт погиб во время взрыва перегонного котла, уничтожив свой дом и все улики своего существования. Местные жители одновременно боятся и восхищаются таким соседством, ибо за довольно-таки существенную цену могут толкнуть своего приятеля доктору на эксперименты. Также Нотт охотно скупает всякие безделушки, которые иногда обладают магическим эффектом, а изредка даже отдает ненужные ему алхимические зелья за бесценок.

 

 

 

Базарный квартал - второй по величине после Жилого квартала Минратоса, в основном представляющий собой множество торговых лавок, площадей и развлекательных учреждений. Именно здесь находится Гладиаторская Арена и самый крупный магический эмпориум в Империи, а также библиотека, Серебряный Шпиль - академия магов - и несколько школ для обучения жителей Тевинтера, не владеющих даром. Место это привлекает не только местных жителей, но и является приманкой для туристов из других регионов Империи, недавно ставших ее частью. Амбассадория гномов и посольства иных провинций находятся рядом с Серебряным Шпилем. Впрочем, зевакам стоит опасаться - тут повсюду полно карманников, а в узких аллеях могут поджидать и чуть более серьезные проблемы. Торговая Гильдия гномов неофициально владеет территорией Базарного квартала, так что ничто не происходит здесь без их молчаливого одобрения, а попытки обмануть торговцев приведут к плачевным последствиям для подобного умника. Приезжим в этом квартале довольно легко найти место, чтобы отдохнуть - множество таверн и трактиров, от дешевых до самых дорогих, к их услугам.

 

Подлокации Базарного Квартала (новые подлокации могут быть открыты по ходу игры):

 

Площадь драконов

Так прозвали главную торговую площадь в этом квартале, хотя она носила когда-то официальное название, которое уже все забыли - многочисленные статуи и отличный вид на храм Разикаль сделали свое дело, и теперь площадь драконов стала центром увеселений и казней в городе. Поскольку ушлые торговцы быстро поняли, что казни, приезжие театры и цирковые представления привлекают очень много зевак, вокруг площади и на ней самой вырос огромный, постоянно шумящий и пахнущий всем, от лошадиного навоза до утонченных специй, базар. Именно здесь происходит все самое интересное, и именно это место в первую очередь привлекает приезжих из других провинций. Раз в полгода тут происходит воинский турнир, заменивший когда-то популярный в Неварре и Вольной Марке Большой Турнир. Рядом располагаются многочисленные лавки, если не считать перевозных прилавков и палаток с товаром - кузницы, оружейные, алхимические магазины, и прочее, включая торговлю животными от лошадей до экзотических сегеронских кошек.

 

Храм Разикаль

Храм представляет собой лишь немного перестроенный и осовремененный старый Круг Магов Минратоса. Расположенный близ базара и торговых точек, он как нельзя более выгодно привлекает внимание каждого тевинтерца, который хоть раз выходил из дома и покупал что-нибудь. Это служит целям миссионеров, стремящимся распространить веру в новую богиню любыми способами. Внутри, впрочем, теперь располагается статуя Маркуса Селестия, а снаружи строение окружают бронзовые драконы. В новой вере Маркус занял место "божьего сына", хотя более просвещенные имперцы прекрасно осознают, что на самом деле между ними нет никаких родственных связей, и что Маркус Селестий стал всего лишь первым окном богини в мир, однако простому народу об этом знать было необязательно. Детали связи магистра и драконицы оставались сокрытыми почти ото всех, за исключением Верховного Жреца. Храм также занимается и благотворительностью, хотя многие из его бывших руководителей и высшего духовенства оказались на плахе после того, как отказались изменять свои проповеди. Говорят, что многие из служителей Храма в итоге избежали казни и оказались в Сопротивлении, а другие - присоединились к радикалам.

 

Университет Магических Искусств "Серебряный Шпиль"

Бывшая резиденция Черного Жреца, Серебряный Шпиль, была переорганизована в Университет Магических Искусств - теперь не было нужды в храмовниках, а надзор за юными дарованиями осуществляли сами старшие маги. Ритуал Усмирения одним из первых законов новой Империи был объявлен запрещенным, как и многие другие магические практики вроде некромантии. Магия крови, конечно же, осталась, однако из-за отстутсвия такого количества рабов приходится идти на некоторые ухищрения, однако для экспериментов Круг часто закупает государственных рабов из пленников-кунари и эльфов - с благословения и разрешения Верховного Жреца. Некоторые самые смелые эксперименты даже получают финансирование и поставки небольшого количества драконьей крови, которая также идет в использование при создании потрошителей. Ритуалы проводятся в Университете, и пока что потрошители, созданные в Империи, показали себя лучшими воинами, чем даже легендарные преторианцы. В остальном круг почти не изменился, тут все также готовят магов, разве что стало чуть больше свободы и чуть меньше надзора.

 

Амбассадория

Гномье посольство, устоявшее в Минратосе через все войны, катаклизмы, Моры и прочие неприятности, не изменилось практически никак - все та же знакомая архитектура Кэл Шарока, сильно выделяющаяся на фоне готических шпилей и ажурных окон, с квадратными и угловатыми формами из золотистого гранита. Здесь происходят те сделки, которые во много десятков раз превышают обычные отношения покупатель-клиент, и именно здесь находится действующий глава Торговой Гильдии в Империи. Через него проходят все важные новости о караванах, поставках, раскопках и прочих действиях, которые совершаются Торговой Гильдей. Официально Гильдия находится под юрисдикцией посольства гномов, которое, в свою очередь, подчиняется законам Минратоса, но только официально. По сути это практически независимая организация, преследущая лишь собственные цели. Также рядом с Амбассадорией находятся и другие посольские палаты для представителей провинций, однако они и вполовину не так могущественны и представляют собой скорее бюрократические маски.

 

Магазинчик чудес господина Векстера

Пожалуй, самый интересный магазин в Базарном квартале, продающий, по заверениям самого владельца, уникальные вещи. По большей части это хлам для привлечения туристов, но иногда попадаются настоящие артефакты, карты, редкие книги и даже драконьи яйца, однако последнее запрещено к продаже и исчезло с прилавков. Чтобы найти тут что-то стоящее, надо действительно разбираться в археологии, магии и истории, в ином случае покупатель рискует заплатить существенную сумму за какой-нибудь "гадальный шар Ривейна", представляющий собой обычный хрусталь с дымом внутри. Сам же господин Векстер - престарелый дед, которому на вид лет девяносто, а то и сотня - приехал в Минратос после окончания войны с кунари. О его прошлом не известно буквально ничего, кроме того, что он очень любит природу, грибы и древние захоронения.

 

Лавка Виреникуса

Небольшая, но весьма нескромная лавка торговца Пириана Виреникуса. Создается впечатление, что какой-то шаловливый дух натаскал случайных предметов и рассыпал их по прилавку: орлессианские ковры соседствовали с марчанскими расписными вазами, вырезанные из дерева безделушки наводили на мысли о диких варварских племенах, потрепанные тома были выложены вразнобой, перемежаясь с богато украшенными предметами обихода.

Мастер Виреникус не держал наемных работников. Торговля была смыслом его жизни, его пагубной страстью, и даже превратившись из ушлого лоточника в преуспевающего дельца, он продолжал ожесточенно торговаться за каждый медяк, явно получая от этого удовольствие.

Ассортимент:

Ковер с вытканной сценой "Ложе чародейки" - 20 зол.

Черепаховый гребень, украшенный изумрудами - 10 зол.
"Дивная Хрень" Варрика Тетраса. Последнее прижизненное издание. - 2 зол.
Нефритовые четки - 2 зол.
Фарфоровая ночная ваза из покоев марчанского принца - 5 зол.
Книга "Тысяча и одна ночь тевинтерского магистра", издание второе, дополненное - 3 зол.
Шелковый платок - 1 зол.
Шелковые ленты разных цветов - 50 серебра за штуку.
Колода карт для игры в "Порочную благодать" с пикантными картинками - 5 зол.
Вишневая трубка - 3 зол.
Куртуазный роман "Невеста морталитаси" - 3 зол.
Медальон с хитрым замочком и драконом на крышке - 5 зол.
Золоченая статуя эльфийки, нагой, с распущенными волосами (с секретом) - 50 зол.
Домашние туфли из темной парчи - 10 зол.
Заколка в волосы с навершием в виде бабочки, украшенная драгоценными камнями - 10 зол.
Книга "Советник домохозяйки" - 2 зол.
Деревянная фигурка волка - 1 зол.
Резная деревянная кружка - 1 зол.
Деревянные пастушок и пастушка (скульптурная пара) - 2 зол.

Янтарный кулон с застывшим внутри скорпионом - 1 зол.

 

 

 

Жилой квартал Минратоса - это дома и поместья горожан-сопорати, лаэтан и некоторых альтусов, которые недостаточно богаты или влиятельны, чтобы построить себе жилище в дворцовом квартале, поближе к Верховному Жрецу, а это большая часть знати и мещан. Здесь также располагаются производства, слишком крупные для того, чтобы вместиться в Базарный квартал - кожевенные мастерские, незаброшенные литейные, ткацкие фабрики, гильдия каменотесов и прочие предпринимательства. Впрочем, после войны многие из не столь давно бывшие бедными и разорившимися дома пришли к процветанию и власти, даже месту в Совете - однако переносить место жительства не стали, город и так перестраивался, и их поместья остались здесь. Поговаривают, что здесь также живут те, кто имеет сильное влияние на происходящее в Сопротивлении, но слухи эти пока не подтвердились.

 

Подлокации Жилого Квартала (новые подлокации могут быть открыты по ходу игры):

 

Поместье Аврелиев

Дом Аврелиев долгое время находился в запустении, поскольку последняя живая наследница, Анна Аврелия, погибла. По странному стечению обстоятельств, Анна долгое время была супругой Маркуса Селестия, того самого, статуя которого теперь стоит в Храме Разикаль. Только через многие годы были найдены дальние родственники семейства, въехавшие в поместье и восстановившие дом из праха. К счастью, сам дом был построен на славу, хоть и несколько обгорел после пожара, вспыхнувшего в нем пятнадцать лет назад. Сейчас домом Аврелиев руководит некий Ларий. Хоть дом и не богат, но родство с бывшей женой Маркуса Селестия позволило им обрести некоторую власть, и недавно Лария даже взяли в Совет. Ходят слухи, будто Ларий Аврелий сильно недоволен тем, что его дом был столь наглым образом забыт, и считает, что он достоин куда большего богатства и влияния из-за истории с Анной Аврелией, чем имеет сейчас. Также, уже чуть пониженным голосом, некоторые злые языки распространяют слухи, будто Ларий не любит женщин. Он всеми силами пресекает подобные сплетни, зная, что такое поведение теперь наказывается еще строже, чем раньше, но слухи все равно ходят. Возможно, именно поэтому его голос на Совете почти никто не слушает.

 

Поместье Итериев

Еще одно семейство альтусов, растерявших былое влияние и богатство и оказавшихся теперь на третьих ролях в Совете, Итерии крайне недовольны новой политикой Верховного Жреца и тем, что он начал брать в Совет на равных правах лаэтан и даже сопорати. Кроме того, они лишились земель после того, как во время войны они были выжжены при осаде города. Сейчас же Итерии выживают только на продаже вина с собственных виноградников в пределах Минратоса, но этого не хватает, чтобы разбогатеть. По данным разведки Сопротивления, Итерии вполне могут оказаться выгодными союзниками, поскольку хотят вернуть старый строй с Магистериумом, рабовладением и сместить текущего Верховного Жреца, предложив своего человека на должность Архонта. Однако стоит быть осторожными: Итерии презирают "низшие касты" вроде гномов, эльфов, сопорати и даже лаэтан. Известны широкому кругу городских жителей тем, что владеют лавками в Базарном квартале, продающими различные виды дорогого вина. Популярностью пользуются марки "Кровь дракона" (красное сладкое, крепленое), "Пурпурный вечер" (розовое столовое) и "Рассветный бриз" (белое полусладкое). Также существует коллекционная марка "Итерий Максимум", купить которое можно за пятьдесят золотых. Бутылка выполнена из гномьего хрусталя и украшена золотом и драгоценными камнями.

 

Поместье Рамосов

Рамосы, хоть и никогда не были особенно богаты, да и неразбавленной кровью похвастаться не могли, все же удержались на плаву благодаря тому, что их литейные и кожевенные мастерские стали весьма полезны во время войны с кунари и эльфами. Именно это и стало тем фактом, который удержал их между статусом альтусов и статусом лаэтан. Многие другие дома альтусов, в том числе и враждебный Рамосам дом Итериев и презирающий их дом Аврелиев, были страшно недовольны подобным поворотом событий. Вражда нарастает, и некоторые уже начинают нанимать убийц и покупать яды - впрочем, обычное дело тевинтерской знати. Управляет домом госпожа Оленна Рамос, обладающая недюжинным нюхом на выгодные сделки и не испытывающая никакой особой верности ни текущему Верховному Жрецу, ни новой богине, хоть на публике она являет собой настоящий идеал верующей.

 

Дом Магнуса Ариаса

Магнус Ариас - сопорати, однако один из тех, кого уважают в городе не меньше, чем многие дома альтусов. Магнус разбогател и получил влияние тем, что создал наемничий отряд "Тевинтерские драконы", многие месяцы наравне с легионерами защищавший город. Этот отряд разросся до невиданных размеров через несколько лет после окончания осады, получив славу самых умелых воинов Империи, которых только можно заполучить за деньги. Именно Драконы по большей части получают заказы на самые сложные походы и иногда даже используются главами враждующих домов знати в собственных целях. Известны также тем, что всегда выполняют заказ тех, кто заплатит больше, и не имеют никаких моральных ориентиров. Магнус не состоит в Совете, однако это ему и не нужно - политика интересует его лишь в плане прибыльности, и хаос среди благородных имперцев ему лишь на руку. Дом его не уступает по размерам и роскоши иным домам альтусов, а власть сосредоточена там, где законы соблюдаются лишь ради приличий.

 

Дом госпожи Баттерфляй

"Домом" это назвать можно с очень большой натяжкой и только тогда, когда называющий не в курсе основного занятия госпожи Баттерфляй (конечно же, это не настоящее ее имя). Данное строение представляет собой ничто иное, как публичный дом для очень богатых жителей Минратоса, в отличие от дешевых борделей в трущобах. Сюда стекаются те, кто потерял статус раба или рабыни, привыкшие жить в роскоши и не думать о завтрашнем дне. Однако статус публичного дома не афишируется, а его работники числятся как "прислуга" госпожи Баттерфляй. Многие из них принимали у себя в качестве гостей очень высокопоставленных лиц, однако в доме царит жесткое правило никому, никогда не разбалтывать секретов. Все, что сказано и сделано в доме, остается в его стенах. Для Сопротивления дом мог бы стать источником огромного количества важных секретов, если удалось бы убедить госпожу Баттерфляй сотрудничать, но пока что эти попытки ни к чему не привели. К счастью, она так же не склонна доносить на тех, кто состоит в Сопротивлении, поэтому ее строгие моральные принципы принесли некоторую пользу. Обычно за одну ночь в этом заведении берут не меньше, чем полсотни золотых монет, и это лишь одна из самых дешевых расценок.

 

 

 

Дворцовый квартал - пожалуй, самая богатая часть города и самая малочисленная. Жить здесь могут позволить себе лишь самые влиятельные персоналии Минратоса, и именно здесь находится жемчужина столицы - резиденция Верховного Жреца. Квартал постоянно, днем и ночью, охраняется элитными войсками Легиона, так что проникнуть в него попрошайкам и наемникам практически не представляется возможным. Каждый уголок улиц и главной площади постоянно просматривается со стен замка и с постов охраны города, поэтому подобраться незамеченным невозможно даже к внешней стене дворца, не говоря уже о внутренней его части. Площадь с фонтаном, в мраморе изображающим дракона Разикаль, раздавившего символическую фигуру кунари - одна из наиболее известных и красивых достопримечательностей Минратоса. Ранее на площади находилась статуя одного из Архонтов, которая была снесена попавшим на площадь снарядом из осадных орудий кунари. Что интересно, статую заказали сопорати - и собрали на нее деньги из пожертвований. Привезенный кем-то из Орлея обычай вскоре прижился, и на дне фонтана можно заметить брошенные в воду монетки. Попытка вытащить монеты из воды карается тюремным сроком в два месяца.

 

Подлокации Дворцового Квартала (новые подлокации могут быть открыты по ходу игры):

 

Поместье Селестиев

Когда-то дом Селестиев считался практически обнищавшим и находился за пределами центральной части города, и после пожара, в котором погибли все слуги дома, а остальные таинственным образом исчезли, дом окончательно превратился в развалины. Новое поместье было выстроено после возвращения Маркуса Селестия и служило ему резиденцией тогда, когда он появлялся в столице. В текущий момент дом населяет лишь небольшая горстка слуг, чьей задачей является приведение в порядок жилища к тому моменту, когда Разикаль в обличии Маркуса решит посетить город самолично. Это бывает редко, не чаще раза в полгода, но богиня, кажется, наслаждается временем, проведенным в дворцовом квартале. Ее истинная форма, как показала практика, не позволяет ей свободно перемещаться по улицам Минратоса, так что за последние пять лет ее видели лишь носившей тело и лицо магистра. Попытка несанкционированного проникновения в укрепленное магическими замками жилище грозит смертной казнью. Попытки заговорить с магистром - тоже, поскольку официально любые вопросы правления решает Верховный Жрец, однако были случаи, когда Разикаль снисходила до разговоров и с другими людьми.

 

Дворец Верховного Жреца

Укрепленный и превращенный в неприступный монолит, дворец Верховного Жреца вмещает в себя несколько сотен слуг, легионеров дворцовой когорты, преторианцев-охранников - личную гвардию Крауфорда - а также помещения для проведения собраний Совета, цветущий сад с виноградником собственного владения, конюшню на сотню лошадей и псарню для охотничьих собак. Ни одна мышь не проскочит через несколько слоев защиты, физической и магической, что открыто говорит о паранойе правителя, однако в его случае она не кажется неоправданной. Охрана и слуги получают не только щедрое вознаграждение за труды, но и, как поговаривают, присягают Жрецу на крови. Внешний же вид дворца и его убранство остались практически неизменными со времен правления Архонта Тиберия, разве что на стенах и внутри добавилось драконьих мотивов, но им далеко до кричаще-ярких комнат и холлов Орлея. В замке присутствует даже бальный зал, однако за последнее время им практически никто не пользовался, и мраморные плиты пола покрылись толстым слоем пыли. Поговаривают, что в библиотеках дворца можно найти книги, запрещенные в любой другой точке города, и артефакты, собранные со всего Тедаса во время путешествий Крауфорда и Маркуса, но лично этого подтвердить никто не может, как и таинственных кровавых обрядов, проводимых внутри замка.

 

Поместье Виперии Виатор

Виперия - одна из самых известных и самых скандальных личностей в Минратосе, поскольку является не альтусом, а лаэтанкой, да к тому же еще и чужеземкой, приехавшей много лет назад в Тевинтер из Орлея и сменившей имя. Ее способности к интригам и использованию любых путей к власти впечатлили благородные дома Империи, и после долгих лет упорной работы Виперия стала вхожа в дома наиболее влиятельных и богатых людей столицы. Пережив войну с кунари и осаду города, женщина оказалась одной из первых, кто составил новый Совет при Верховном Жреце, и к ее слову обычно прислушивается даже он сам. К сожалению, кастовая система, делящая магов на альтусов и лаэтан, пока еще не устранена, а поэтому Виперия все еще считается ниже по сословию, чем другие маги, произошедшие из более чистокровных родов, однако ни один альтус пока еще не сошел с ума настолько, чтобы попрекать этим бывшую гражданку Орлея. Ее семья довольно велика, но больше всех в свои преемники она проталкивает собственного внука, Ромула. В данный момент Ромул пока еще не женат и служит одним из высокопоставленных командиров Легиона, сферой его ответственности является охрана жилого, базарного и трущобного городских кварталов. Также поговаривают, что Виперия и ее родственники наладили весьма неплохие связи с Торговой Гильдией и даже с некоторыми криминальными организациями из Трущоб.

 

Здание Верховного суда

Поскольку Верховный Жрец слишком занят, чтобы лично судить каждого нарушившего закон в Империи, происходит это лишь в исключительных случаях, тогда, когда преступление ни много, ни мало представляет собой угрозу всему государству. Однако будет глупо предполагать, что рассмотрениями дел особой занимается исключительно правитель Империи. Экономические и тяжёлые политические преступления, экономические же крупные споры, дела о предательстве Тевинтера и всё прочее, что находится вне юрисдикции обычных судов, рассматривается в Верховном суде Тевинтера. Помимо непосредственно судебных разбирательств Верховный суд занимается изучением судебной практики и анализом статистики преступлений, в силу чего возникает возможность внесения предложений касательно судебных законов в Совет Тевинтера. Также здесь присутствует несколько коллегий, занимающихся делами различных направленностей. Само же здание Верховного суда не выделяется на фоне остальной архитектуры Дворцового Квартала - готические шпили и стрельчатые витражи, словно вытянутые вверх, к небу, и статуя Фортуны у входа - вот и все его достопримечательности.

 

Штаб-квартира Тайной имперской службы

Паранойя Верховного Жреца отразилась не только своей охране, но и на обеспечении безопасности всей Империи. Предателей надо раскрывать, заговоры нужно обнаруживать, диверсантов и террористов необходимо ликвидировать. Тайная имперская служба, получившая немалый прирост финансирования после проведения реформ внутри страны, ныне является одним из столпов власти взошедшего на трон Крауфорда Авгура. Её представительства есть в большинстве крупных городов не только Тевинтера, но и других провинций, однако всё главное происходит именно в Минратосе. Штаб-квартира имперских агентов довольно заметно выделяется на фоне других зданий дворцового квартала — в ней практически отсутствует вся торжественность и монументальность, зато есть больше места практичности и безопасности. Трёхэтажное здание окружено высокой стеной, а окна, укреплённые решётками, сами по себе уже обычных. Ходят слухи, что под зданием находится тайная тюрьма, ведь не все невольные гости Тайной службы, оказывавшиеся внутри, выходили наружу.

 

Элитная воинская школа "Кровь Разикаль"

За последние пять лет количество желающих стать потрошителями - элитными воинами, испившими кровь дракона и получившими в обмен на это нечеловеческие силы - выросло буквально в геометрической прогрессии. Данная школа возникла стихийно, как обучающий лагерь для таких воинов, но уже вскоре превратилась в настоящую базу. Сам ритуал обычно проводится в Университете Магических Искусств, однако после него потрошитель переезжает сюда для нескольких лет строгого обучения. Такие меры необходимы, чтобы полученные умения и дисциплина помогали побороть нарастающее безумие, вызванное кровью. Кроме того, база обучает драконьих наездников - пять лет назад ездовой дракон был только у Верховного Жреца, но в военных целях драконы стали перевозить на себе и других ценных солдат, перебрасывая их на поле боя со скоростью, прежде недоступной при использовании лошадей и повозок. Сейчас потрошителей стало достаточно, чтобы сформировать из них отдельный Легион - пусть и меньше остальных, но представляющий собой грозную силу, которую используют для точных, смертельных и жестоких атак там, где это требуется больше всего. Слава у Кровавого Легиона закрепилась мрачная, но правдивая, и только время покажет, будут ли созданы Легионы по образу и подобию этого.

 

Поместье "Тихий Омут"

После казней особо рьяно сопротивлявшихся представителей Имперской Церкви имущество некоторых из них осталось без наследников и было передано во владение государства. Поместье гранд-клирика Альбия Фиделия, не успевшего завести семью в погоне за успехами в своей службе, стало как раз таким. На некоторое время опустевшее, спустя считанные месяцы оно внезапно приобрело немалую охрану и стало одним из самых скрытных мест в городе. Легионеры-стражи проинструктированы не пускать на территорию внутреннего двора никого, даже своих командиров, а внутрь самого поместья и вовсе заходят, кажется, лишь избранные. Окна практически всегда завешены плотными шторами, а слуги, подписывающиеся на высокооплачиваемую работу внутри здания, работают по более щадящему графику, чем их "коллеги" у других хозяев, но при этом по завершении каждого рабочего дня обязаны проходить процедуру очистки памяти специально выделенными магами крови. Любой, пытающийся раскапывать информацию по этому месту, допрашивать слуг или тем более стараться восстановить безжалостно вырезанные участки воспоминаний, становится целью Тайной службы. Примерно спустя три года после начала своей тайной работы, поместье слегка оживилось, хоть это и довольно громко сказано: помимо особых чародеев и магов крови стали появляться странные солдаты, одетые в тёмные доспехи и носящие маски с изображением креста на месте рта. Они никогда не разговаривают и живут только на территории поместья, появляясь преимущественно на операциях по задержанию опасных магов-преступников, до сих пор скрывающихся в менее охраняемых районах Минратоса. И до сих пор у них не было ни одного провала. За их молчаливость и тишину у поместья это место среди жителей стало довольно зловеще называться "Тихим Омутом".

 

 

 

Окрестности Минратоса включают в себя множество территорий, расположенных в пределах одного дня пути от столицы. Поскольку ландшафт вокруг города скалистый, а климат - довольно жаркий, почти тропический, прямых дорог тут практически не бывает. Скалы и леса населяют дикие животные, а порой и более опасные противники, поэтому сворачивать с трактов не рекомендуется никому. Особенно в последнее время, когда слухи о активизировавшихся радикалах ползут уже по Дворцовому кварталу. Старые и внушительные големы - джаггернауты, как их называют в Тевинтере - охраняют подступы к единственной более-менее проезжей дороге, ведущей к городским стенам. Побитые при осаде города, статуи эти все равно напоминают жителям о том, что ни разу на всю историю Империи столица не была взята осадой, и последние события стали этому только лишним подтверждением. Джаггернаутов видно даже из соседней деревни, настолько эти големы велики. К несчастью, их активация требует огромной магической силы и большого количества жертвенной крови, поэтому ради решения более мелких проблем, чем осада столицы, используют силы Легионов.

 

Подлокации Окрестностей (новые подлокации могут быть открыты по ходу игры):

 

Развалины старого поместья Селестиев

Руины сгоревшего дома едва ли не стали местом настоящего паломничества - благо это быстро пресекли, и не без усилий. После того, как в городе появился новый дом Селестиев, о старом большинство нововерующих забыли. К тому же, эти развалины не представляют никакого интереса - одни обгорелые стены, провалившийся наполовину потолок на верхнем этаже, покрывшая все ползучая черная плесень, разползшиеся картины и гобелены. После пожара многочисленные дожди размыли остатки любых улик, которые могли бы указать на причину и суть произошедшего, и расследование давно уже прекратилось. Тем более, когда сам Маркус Селестий вернулся живым и невредимым и почему-то приказал оставить его старый дом в покое. Детишки из окрестных деревень иногда набираются храбрости подобраться поближе к руинам, и активно распространяют слухи о том, что там водятся жуткие призраки, особенно страшный один из них - женщина в белых одеяниях с длинными, до пояса, черными волосами, издающая звуки, напоминающие то ли отчаянный плач, то ли злобный вой. Конечно же, никто особо не прислушивается к подобным слухам, однако деревенские, да и городские жители предпочитают обходить это место стороной - не столько из страха наказания, сколько из подсознательной тревоги. Пару лет назад там пропал один подросток, однако это дело быстро замяли, сказав, будто он подвернул ногу на развалинах и упал, ударившись головой о камень.

 

 

Деревня Звенящие Холмы

Свое название деревня приобрела из-за холмистой местности и шума многочисленных деревьев, покрывающих эти холмы. Самая обычная пригородная деревня выживает тем, что поставляет в город мясо, молоко, масло и прочие продукты животноводства, поскольку находится в центре между полями выпаса скота, несколькими крупными фермами и является перевалочным и торговым пунктом на пути к столице. Официальным землевладельцем здесь является дом Аврелиев, однако по факту огромной долей ферм и полей владеет дом Виатор, поэтому Аврелии вынуждены соглашаться на их условия сделки, иначе продукцию будут просто поставлять другими путями, а то и кто-то ночью подожжет деревню. Сами же деревенские стараются не встревать в разборки знатных господ и просто живут своей жизнью, приветствуя каждого, кто наземным путем направляется в Минратос. Пожалуй, главной достопримечательностью является трактир "Волчье логово", в котором собираются множество путников и делятся разнообразными новостями и слухами; а также приманка для туристов - говорящая коза Мишка. Есть два варианта, объясняющих данный феномен: коза либо одержимая демоном, либо за нее говорит специально обученный чревовещанию человек. Как бы там ни было, разгадать эту загадку пока не смогли, да и не особо пытались.

 

Медвежий бор

Густой лес, перемежаемый крупными скалистыми вкраплениями, давно получил дурную славу. И не только из-за своего названия - диких медведей тут не водится уже несколько десятилетий, а из-за того, что место облюбовали разбойники. Ходят слухи, что среди них теперь есть и радикалы, только и ждущие, чтобы напасть на торговый или дипломатический караван, идущий из Минратоса. Пока что произошло только несколько мелких нападений, и трудно было сказать, вина это радикалов, обычных грабителей или какой-то третьей силы, но неофициально всем путешественникам рекомендуется нанимать охрану или оставаться ближе к населенным пунктам во избежание насилия. До этого лес был отличным местом для охоты на лис, оленей и кабанов, правом на которое владели знатные обитатели Минратоса - простолюдинам охота была запрещена под страхом тюремного заключения, огромного штрафа или даже, в особых случаях, смертной казни. Сейчас же лес почти никто не посещает, поэтому разгул браконьерства поставил крест на охотничьих вылазках благородных господ.

 

Одинокая сторожевая башня

Раньше использовавшаяся для наблюдения за войсками варваров, идущими с юга, теперь эта башня заброшена, однако гномья артихектура позволила ей простоять нетронутой все эти годы. Поскольку никакие армии не штурмуют Империю, использование башни обходится слишком дорого, и она пустует. Правда, по ночам в ней видны огни - местные, особенно деревенские, часто говорят о том, что там проезжают какие-то всадники, но поскольку из башни не лезут порождения тьмы, демоны и разбойники, этим слухам не придается никакого значения. Несколько раз башню проверяли Легионеры на предмет того, не используют ли ее для шпионажа за окрестностями Минратоса радикалы, но не нашли никаких следов. Впрочем, проверяют ее и сейчас с определенным интервалом, но либо неизвестные очень хорошо прячутся, либо имеют источник информации внутри городской стражи, либо являются призраками и обычными ничем не подтвержденными слухами.

 

Ведьмин отрог

Горный ландшафт окрестностей Минратоса породил множество отрогов. Один из таких, расположенный ближе всего к деревне, носит название Ведьмин Отрог, и представляет собой сеть горных перевалов и пещер, приобретших довольно жуткую репутацию. Недавнее исчезновение целой археологической группы в районе Ведьминого Отрога еще больше отвратило население от того, чтобы подходить близко к нему; хотя многие старики до сих пор помнят, что именно там растут самые вкусные ягоды, грибы и дикие фрукты, и именно там водятся самые жирные кабаны и олени. Название этой местности берет свое начало еще во времена Древней Империи, и сама история этого места уже давно канула в небытие, но сеть пещер представляет собой огромный интерес для тех, кто испытывает болезненное желание раскапывать старые останки приключенцев, артефакты и свидетельства истории ушедшей эпохи. Последний отряд пропал совершенно бесследно - легионеры, отважившиеся осмотреть место их лагеря, нашли лишь несколько личных вещей, палаток и оборудования. Казалось, что никакого нападения не произошло - следов борьбы не было, крови и тел тоже, они просто вдруг снялись, бросили свои вещи и куда-то ушли. Осматривать дальние пещеры было слишком опасно из-за риска обвалов, поэтому исчезновение группы списали именно на него, и дело закрыли.

 

 

Нет

 

 

 

Пролог: Город Тайн (вступить в Сопротивление) - выполнено!

Собака лает - караван идет (оказать посильную помощь Торговой гильдии с поставками) - выполнено, Магнус Ариас жив и завербован.

Семь масок госпожи Баттерфляй (переманить Баттерфляй на сторону Сопротивления) - выполнено, мадам Баттерфляй не завербована (жива).

Эпидемия (найти источник заразы, поговорить с нищими/Доктором Ноттом) - выполнено, Нотт жив.

Тайна деревни (поговорить с господином Векстером) - Делия убита, коза и Керо мертвы.

Шпионы для шпионов (поговорить с Сэди о пропавших детях) - дети живы и возвращены, память не стерта.

Рупор свободы (поговорить с писцом Амбассадории) - Митару заплачено, листовки созданы (Манипуляции).

Беспокойные призраки (проверить слухи на литейной) - Виттерис уехал (убежден).

Сюжет: Если хочешь что-то спрятать... (посетить Великий Турнир) - победил кандидат от Школы Кровь Разикаль.

Методы Сдерживания (освободить агента, схваченного Кровавым Легионом) - агенты освобождены, информация о "Деметре" получена

Дом Потерянных Душ (осмотреть заброшенный дом в Трущобах) - 7 из 10 детей спасены

Тайны Прошлого (осмотреть развалины поместья Селестиев) - коробка найдена, Анна освобождена

Суд Идет (помочь оправдать агента Сопротивления на суде) - суд проигран, Шарлин освобождена из тюрьмы

Зов Мертвых (найти пещеру в Ведьмином Отроге) - пирамида уничтожена, тела сожжены

Опус Магнум (помочь Магнусу с поставками) - Тэгрин допрошен, ящики с саар-камеком сохранены для себя, Магнус жив

Черная кошка, белый кот (посетить 3 приема альтусов и найти заговорщика) - взрыв остановлен, Крауфорд узнал о Сопротивлении

Дело №9 (посетить приют Сэди) - Милана удочерена, Лефариус не пойман

Безумие дракона (отправиться в порт и осмотреть "Деметру") - Кирал погиб, школа сгорела

То, что доктор прописал (посетить лечебницу Нотта) - доктор Нотт исчез, Тано получил дебафф

Последняя глава Кослуна (допросить виддатари в таверне "Драконий Камень") - кунари забрали артефакт, Серена завербована

Проклятие Ведьминого Отрога (отправиться в деревню Звенящие Холмы) - Ведьма уничтожена

Вначале было слово (открыть коробку с секретом) - коробка открыта, дух освобожден

Сюжетное задание: «Метка Скорпиона» (найти отправителя письма) - выполнено, Цербер и Женщина в маске выжили, Присцилла выжила, Анхель погиб

Сюжетное задание: «Последнее знамение» (отправиться в храм или дождаться развития событий) - Крауфорд выжил, Каратель убит, Минратос цел

 

Союзники Сопротивления - Магнус Ариас, Альбано Валенте, Ларий Аврелий, Плиний Итерий, Оленна Рамос, Серена, Векстер, Квинтиллиан Фал, Виперия Виатор.

Сообщение отредактировал Purrfect Dream: 21 июня 2019 - 16:24

[Junay]

Дворец Верховного Жреца

 

- Ты совсем не знаешь альтусов, - тихо произнесла она, но как будто обращаясь вовсе не к рабу, а куда-то в пустоту.

 

- Возможно. Вы, госпожа, конечно же лучше их знаете. Но я со своей стороны не плохо знаю убийц. - раб усмехнулся с некоторой горечью. - В любом случае, вы теперь в одной лодке с этими людьми и волей-неволей придется со всеми иметь дело. И с альтусами, вроде Виго (что б ему и дно и покрышка - добавил парень мысленно.) - и с профессионалами, вроде господина Эхо. 

Я же со своей стороны постараюсь вас оградить от неприятностей и все таки облагородить тот потайной ход - помните?

[Perfect Stranger]

Дворец Верховного Жреца, Сад

 

Я же со своей стороны постараюсь вас оградить от неприятностей и все таки облагородить тот потайной ход - помните?

 

- Помню, конечно. Но ты не волнуйся, Тано. То, о чем мы тут говорим в саду, тут же и останется, а какой вред может быть от пустых мечтаний? - спросила она, но в голосе ее снова промелькнула какая-то горечь. Раб зря переживал за нее, Присцилла знала разницу между невинными разговорами дам в салонах и тем, что они делают на самом деле. Слова в ее окружении слишком часто расходились с делом, чтобы придавать им такое значение. Как бы ни хотелось Авгур немного пожить другой жизнью, она слишком хорошо понимала, насколько невозможно исполнить подобное желание, и насколько разрушительными могут быть последствия. - Кстати, - она вдруг вспомнила что-то. - Та книга, что я купила... она еще у тебя?

[Junay]

Дворец Верховного Жреца

 

Помню, конечно. Но ты не волнуйся, Тано. То, о чем мы тут говорим в саду, тут же и останется, а какой вред может быть от пустых мечтаний?

 

Тано еле слышно печально вздохнул.  Госпожа Присцилла была несчастна - он это чувствовал. Ее ошейник был такой же не снимаемый, как и у него, разница лишь в том, что он - невидим. А ее статус рабыни не был записан в реестре. Только вот суть от всего этого не менялась - и благородная альтус на деле оказывалась такой же пленницей и рабыней своего положения, как и он. Смешно. Не смотря на такую колоссальную разницу в социальном положении, судьбы у них были похожи. Только в отличие от него, преступления против Империи госпожа Присцилла не совершала. 

 

- Кстати, - она вдруг вспомнила что-то. - Та книга, что я купила... она еще у тебя?

 

- Да, госпожа. Желаете, что бы я почитал вам? - спросил раб. доставая книгу.

[Кафкa]

Головорез в маскарадной маске

Урон: 1 HP: 2

Гигант в белоснежном плаще

Урон: 1 HP: 2

Старина Том

Мини-босс. Урон: 2 HP: 8

Способности:

Блеск золота
Даже в отчаянной ситуации деньги воодушевляют! Обещает удвоить вознаграждение, повышая Оборону союзников на I пункт. Откат: 3

Кислотная бомба

Наносит 1-3 урона по площади (кубик 1d3) и усложняет дыхание в области (штраф -I к атаке, длительность - 2 хода). Откат: 2

Инъекция. Пассивка

Если здоровье опускается до 4 или меньше, получает +1 к урону и +1 к попаданию.

Путь до старого здания, которое выглядело заброшенным и развалившимся, прошёл совсем незаметно.
Когда отряд ворвался внутрь, их уже ждали. Информация из письма в этом плане отличалась достоверностью. Однако странное дело, великий враг совсем не выглядел, как прожжённый мошенник и толстосум. Скорее, он напоминал старого, уставшего мага. В окружении двух громил – больше, видимо, позволить себе он не смог – "старина Том" стоял, опираясь на древний посох, и угрюмо смотрел на вошедших.

— Вот, к чему мы пришли, значит, — тихо проговорил он, — она всё-таки послала за мной. Что же... Этого следовало ожидать, — маг вытащил из складок мантии странное устройство. Шприц?.. В прикреплённой к нему банке плескалась омерзительная красная субстанция, в глубине которой тускло сверкало нечто, похожее на тени, — мы могли бы решить этот вопрос миром. В другой стране... Или другом мире. Но не думаю, что в этом есть смысл, — старина Том грустно усмехнулся, — эта... тварь продолжает дёргать за ниточки, играя живыми людьми. Сколько ещё потребуется пустых смертей, чтобы она успокоилась? — прошептал он, будто вопрошая небеса, — вы не уйдёте живыми. На карту поставлено слишком многое. Либо я сгину здесь, либо безумие продолжит разгораться. Гай, Иннокентий. Отрабатывайте плату.

Виолетт ринулась в атаку ослепительным вихрем.
За годы её мастерство нисколько не уменьшилось. Скорее, напротив. Элера приготовилась пустить себе кровь. Скоро ещё одному огоньку чьей-то жизни суждено угаснуть в огромном городе.
 

https://youtu.be/8x4ktCZ4gxY

[Perfect Stranger]

Дворец Верховного Жреца, Сад

 

- Да, госпожа. Желаете, что бы я почитал вам? - спросил раб. доставая книгу.

 

- Очень хочу! - постаравшись выкинуть неподобающие жене правителя мысли из головы, Присцилла села ровно и приготовилась слушать, в этот момент чем-то неуловимо напоминая юную ученицу Университета, готовую внимать вкладываемым в ее голову знаниям. - Говорят, эта новая книга будоражит умы всех молодых читателей Минратоса, а автора никто в лицо не видел, - поведала она о слухах, ходящих среди других дочерей знатных домов столицы. - Мне интересно, что такого их настолько впечатлило. Жаль, что книги из Орлея больше не издают, - вздохнула девушка, поправив выбившийся из прически волнистый локон.

[Junay]

Дворец Верховного Жреца

 

- Говорят, эта новая книга будоражит умы всех молодых читателей Минратоса, а автора никто в лицо не видел, - поведала она о слухах, ходящих среди других дочерей знатных домов столицы. - Мне интересно, что такого их настолько впечатлило. Жаль, что книги из Орлея больше не издают, - вздохнула девушка, поправив выбившийся из прически волнистый локон.

 

- Кхм, кхм... - закашлялся Тано. Мыслерыбина из омута памяти вынырнула и лениво булькнула: перед его глазами появилась гостинная, и его сестра, с визгом гоняющаяся за ним... В то время, как он читал популярную (в узких кругах), но уже ставшую классикой, "1000 и 1 ночь Тевинтерского маагистра". В итоге, Джосалин швырнула в него пуфиком... И почему Тано в голову пришло это воспоминание? так не кстати...

Парень открыл книгу и начал чтение.

 

День у разносчика газет явно задался. Только утром типография выдала ему свежую пачку листовок, а уже к обеду осталось меньше трети.

- Покупайте свежие приключения суперагента Фыра! - Кричал паренек, зазывая клиентов. - Раскрыта страшная тайна суперагента Фыра! - Листовки стоили несколько серебрушек и разлетались как пирожки на базаре.

- Фыр, ты уверен, что туда безопасно отправляться, вдруг это ловушка? - Голубые глаза прекрасной гномы с трепетом глядели на суперагента. Глава штаба секретной службы, в которой состоял Фыр, не могла рисковать своим самым лучшим исполнителем. Письмо назначало встречу в тайном и секретном логове и выглядело крайне подозрительно.

- Риск - это мое искусство, - самоуверенно заявил агент и потянулся своим гибким телом. - Если там и правда находится логово короля скавенов, мы нанесем им беспощадный удар.

Долгие сборы только вредят любому делу. Не прошло и двух часов, как из глубоких теней, окружавших особняк, указанный в письме, выскользнула темная фигура в маске. Никто не мог похвалиться тем, что видел его лицо - лишь глубокие магнетизирующие глаза поверх шелкового платка. Слежки не было и Фыр отсигнализировал сопровождающим, что все в порядке.

Владельцы особняка проявили преступную беспечность - в дверях не было дырок для котов. Но агент умел раздвигать самые крепкие дверки и проникать сквозь самые тугие препятствия.

Отжатая дверца, ведущая на чердак в пристройке, блуждание среди чердачной рухляди, пропахшей крысами, и вот, наконец, в самой глубокой тени, сгустившейся в углу комнаты блеснули два отчаянных глаза. Суперагент Фыр вышел на позицию и приготовился слушать и наблюдать.

Грубые фигуры гигантских человекоподобных крыс-скавенов собрались на свою нечестивую сходку в этом доме. Пользуясь тем, что люди не верили в их существование, эти твари готовились захватить Тедас. Их вожди обсуждали планы свержения власти и делили между собой святыню: спор шел о том, кто же из скавенов сможет насладиться пиршеством - первым прокусить левое яйцо правителя человечества. Правая реликвия принадлежала королю скавенов, а вот за левую готовы были сцепиться в отчаянной схватке лучшие командиры крыс. Их богохульные и дерзкие выкрики шокировали Фыра. "Как они смеют упоминать величайшего из людей и не бояться гнева богини за святотатство?!" - Подумал агент в непритворном ужасе. - "Воистину, для этих тварей нет ничего святого!" Глаза Фыра заблестели от праведной ярости, стальные канаты мышц напряглись и он уже готов был наброситься на короля, чтобы прокусить его мерзкое дряблое горло и оросить пол черной гнилой кровью, как тут главный скавен поднял лапу останавливая спор подданных.

- Крысы мои верные! - Обратился злодей к своим клевретам. - Судьбу реликвий мы обсудим позже, а пока я призываю вас насладиться зрелищем! - Крыс резко дернул лапкой и к ужасу Фыра на него свалилась прочная сильверитовая сеть, мгновенно запутавшая агента. Магический свет разогнал спасительную тень и гнусные скавены захрипели от восторга - многих из них суперагент лишил хвостов, ушей, а то и самой жизни. И вот теперь он был в их власти, и можно было меропакостно торжествовать над поверженным героем. Кривые желтые зубы скрежетали, предвкушая доступ к реликвиям, но король решил наказать своего противника намного страшнее.

- Стойте и ужасайтесь моему плану, его изысканности и утонченности! - Провозгласил главный крысюк и отдал приказ жестом, не прекращая своих объяснений. Сетка с Фыром поднялась в воздух и подцепивший ее крюк принялся перемешать агента к разверстому люку ведущему в недры подвала. - Сейчас мы швырнем его в чан с лириумными отходами, а когда его тело покроется язвами, фурункулами и пройдет цепочку противоестественных изменений, рабыня оттащит его тушку в следующий чан - с концентрированной кислотой, и растворит саму его сущность. Таким образом в поля великого сыродельческого подвала душа Фыра попадет не в полном комплекте и он будет влачить там жалкое существование. А наши великие предки смогут глумиться над ним как только пожелают. - Ни звука не издали скавены, потрясенные такой жестокостью. Воистину, их правитель был величайшим из крыс. Сетка треснула, и Фыр, издавший отчанный вопль, полетел прямиком в чан, наполненный лириумными отходами.



Тело суперагента, гибкое и сильное, боролось за свою жизнь. Воля Фыра - боролась за свою сущность. Хаотические изменения сырого лириума стремились извратить и исказить саму материю, но агент своей стальной волей упрямо противостоял изменениям, концентрируясь на своей сути. Чан ходил ходуном, об стенки его билось тело узника, хриплый рык раздавался по подвалу вселяя ужас в трусливые души скавенов. Не в силах больше выносить такое грозное соседство крысы бежали, предварительно отдав строгие приказы своей рабыне - человеческой девушке, которую они поймали маленьким ребенком. Страшные ритуалы ломили волю девушки, ее мозг подвергся изменениям, и она не мыслила даже о возможности сопротивления своим мучителям.



Дождавшись пока крики и стуки стихнут, рабыня ловко выкатила бесчувственное тело из чана.

Сообщение отредактировал Junay: 08 февраля 2019 - 23:50

[Perfect Stranger]

Дворец Верховного Жреца, Сад

 

- Как интересно! - Присцилла сказала это лишь тогда, когда Тано прервался, чтобы сходить и принести легкого разведенного вина из подвала и несколько ломтиков сыра. Вернувшись, он поставил поднос на столик в беседке, однако история настолько увлекла госпожу, что ее глаза прямо-таки горели от любопытства и желания узнать, что же дальше произошло с бесстрашным Фыром. Придвинув бокал с вином к рабу, она сказала: - Прошу, попей немного и продолжай. Таких историй я еще не слышала. Подумать только - скавены! Я думала, они бывают только в сказках для детей, - хихикнула девушка. Описания суперагента Фыра заставили ее щеки слегка раскраснеться; трудно было спорить с тем, что описание в этом рассказе были достаточно красочными.

Почему-то ей по-прежнему казалось, что этот герой списан с кого-то реального, но она упрямо прогоняла от себя подобные мысли.

[Торк]

День у разносчика газет явно задался. Только утром типография выдала ему свежую пачку листовок, а уже к обеду осталось меньше трети.

 

- Покупайте свежие приключения суперагента Фыра! - Кричал паренек зазывая клиентов. - Раскрыта страшная тайна суперагента Фыра! - Листовки стоили несколько серебрушек и разлетались как пирожки на базаре.

 

Страшная тайна суперагента Фыра

- Фыр, ты уверен, что туда безопасно отправляться, вдруг это ловушка? - Голубые глаза прекрасной гномы с трепетом глядели на суперагента. Глава штаба секретной службы, в которой состоял Фыр не могла рисковать своим самым лучшим исполнителем. Письмо назначало встречу в тайном и секретном логове и выглядело крайне подозрительно.

 

- Риск, это мое искусство - самоуверенно заявил агент и потянулся своим гибким телом. - Если там и правда находится логово короля скавенов, мы нанесем им беспощадный удар.

 

Долгие сборы только вредят любому делу. Не прошло и двух часов, как из глубоких теней, окружавших особняк указанный в письме, выскользнула темная фигура в маске. Никто не мог похвалиться тем, что видел его лицо - лишь глубокие магнетизирующие глаза поверх шелкового платка. Слежки не было и Фыр отсигнализировал сопровождающим, что все в порядке. Владельцы особняка проявили преступную беспечность - в дверях не было дырок для котов. Но агент умел раздвигать самые крепкие дверки и проникать сквозь самые тугие препятствия. Отжатая дверца, ведущая на чердак в пристройке, блуждание среди чердачной рухляди пропахшей крысами, и вот, наконец, в самой глубокой тени сгустившейся в углу комнаты блеснули два отчаянных глаза. Суперагент Фыр вышел на позицию и приготовился слушать и наблюдать.

 

Грубые фигуры гигантских человекоподобных крыс-скавенов собрались на свою нечестивую сходку в этом доме. Пользуясь тем, что люди не верили в их существование, эти твари готовились захватить Тедас. Их вожди обсуждали планы свержения власти и делили между собой святыню: спор шел о том, кто же из скавенов сможет насладиться пиршеством - первым прокусить  левое яйцо правителя человечества. Правая реликвия принадлежала королю скавенов, а вот за левую готовы были сцепиться в отчаянной схватке лучшие командиры крыс. Их богохульные и дерзкие выкрики шокировали Фыра. "Как они смеют упоминать величайшего из людей, и не бояться гнева богини за святотатство?!" - Подумал агент в непритворном ужасе. - "Воистину, для этих тварей нет ничего святого!" Глаза Фыра заблестели от праведной ярости, стальные канаты мышц напряглись и он уже готов был наброситься на короля, чтобы прокусить его мерзкое дряблое горло и оросить пол черной гнилой кровью, как тут главный скавен поднял лапу останавливая спор подданных. 

 

- Крысы мои верные! - Обратился злодей к своим клевретам. - Судьбу реликвий мы обсудим позже, а пока я призываю вас насладиться зрелищем! - Крыс резко дернул лапкой и к ужасу Фыра на него свалилась прочная сильверитовая сеть, мгновенно запутавшая агента. Магический свет разогнал спасительную тень и гнусные скавены захрипели от восторга - многих из них суперагент лишил хвостов, ушей, а то и самой жизни. И вот теперь он был в их власти, и можно было меропакостно торжествовать над поверженным героем. Кривые желтые зубы скрежетали предвкушая доступ к реликвиям, но король решил наказать своего противника намного страшнее.

 

- Стойте и ужасайтесь моему плану, его изысканности и утонченности! - Провозгласил главный крысюк и отдал приказ жестом не прекращая своих объяснений. Сетка с Фыром поднялась в воздух и подцепивший ее крюк принялся перемещать агента к разверстому люку ведущему в недры подвала. - Сейчас мы швырнем его в чан с лириумными отходами, а когда его тело покроется язвами, фурункулами и пройдет цепочку противоестественных изменений, рабыня оттащит его тушку в следующий чан, с концентрированной кислотой, и растворит саму его сущность. Таким образом в поля великого сыродельческого подвала душа Фыра попадет не в полном комплекте и он будет влачить там жалкое существование. А наши великие предки смогут глумиться над ним как только пожелают. - Ни звука не издали скавены потрясенные такой жестокостью. Воистину, их правитель был величайшим из крыс. Сетка треснула, и Фыр, издавший отчаянный вопль, полетел прямиком в чан, наполненный лириумными отходами.

 

Тело суперагента, гибкое и сильное, боролось за свою жизнь. Воля Фыра - боролась за свою сущность. Хаотические изменения сырого лириума стремились извратить и исказить саму материю, но агент своей стальной волей упрямо противостоял изменениям, концентрируясь на своей сути. Чан ходил ходуном, об стенки его билось тело узника, хриплый рык раздавался по подвалу вселяя ужас в трусливые души скавенов. Не в силах больше выносить такое грозное соседство крысы бежали, предварительно отдав строгие приказы своей рабыне - человеческой девушке, которую они поймали маленьким ребенком. Страшные ритуалы сломили волю девушки, ее мозг подвергся изменениям, и она не мыслила даже о возможности сопротивления своим мучителям.

 

Дождавшись пока крики и стуки стихнут, рабыня ловко выкатила бесчувственное тело из чана. Одежда агента была изорвана и сквозь прорехи виднелось крепкое тело. Девичьи руки попытались взвалить героя на хрупкую спину, но не смогли удержать. Потерявший сознание агент перекатился через тело и без звука булькнул в следующий бассейн наполненный жидкостью.

 

К счастью для Фыра, это оказалась не кислота, а обычная вода. Суперагент пришел в себя и слабо отфыркиваясь выбрался из ямы, перевалившись через бортик. Рабыня, следуя полученному приказу, снова взвалила Фыра себе на спину и согнувшись под его тяжестью направилась к чану с кислотой.

 

Крепкие руки девушки тесно фиксировали тело агента на спине поддерживая его под крепкие подтянутые ягодицы. Одежда окончательно расползалась и пришедший в себя Фыр с ужасом ощутил происходившие с ним изменения - купание не прошло для него бесследно. Лицо покрылось черной шерстью, уши заострились, и прямо в ухо несущей его девушки вырвался горячий шепот: 

 

- Фыррр, мпфррр, мыррр! - Человеческие связки не в силах издавать звуки подобной тональности, однако звуки эти обладали сверхъестественным эффектом. - Ноги девицы подогнулись и разъехались не в силах нести собственную хозяйку, спина выгнулась, а выставленная кверху попка принялась извиваться под придавившей ее тяжестью. Фыр так и не пришел в полноценное сознание - инстинкты более древние чем сам разум управляли сейчас его измененным телом. Крепко придавив женщину к полу, он впился в ее шею укусом и продолжил издавать басовитое урчание. Вскоре его не стесненный одеждой стержень налился силой и глубоко проник в призывно подставленную щель, которая буквально втянула в себя этот крепкий орган. Яростные удары гибкого таза вминающие жертву в пол, не менее яростные удары снизу вверх, навстречу победителю, прокушенная кожа на шее и бесконечный "Мыррр" звучащий в изящных ушках. Вспышка наслаждения окончательно стерла все изменения, которые нелюди внесли в мозг девушки, и она пришла в себя и осознала свое положение. Фыр тоже очнулся от наваждения и изменился - шерсть с лица исчезла, уши стали человеческими, а острые коготки втянулись обратно в пальцы. Суперагент подхватил спасенную красавицу на руки и заскользил в свой штаб, скрываясь в спасительных тенях. 

 

Пусть Фыр и не покарал короля крыс, однако он спас невинную жертву и приобрел свои суперспособности.

[Junay]

Дворец Верховного Жреца, сад

 

- Прошу, попей немного и продолжай. Таких историй я еще не слышала. Подумать только - скавены! Я думала, они бывают только в сказках для детей, - хихикнула девушка.

 

- Благодарю, госпожа. - склонил голову парень. Наверное, такого патриарха, как Виго, хватил бы кондратий от мысли о том, что раб смеет пить вино, но к счастью, госпожа Присцилла  была Авгур, а не Виго.

Промочив горло, Тано продолжил увлекательное чтение. правда, он понятия не знал, что такое скавены, но догадывался, что это такие крысы. 

Сообщение отредактировал Junay: 09 февраля 2019 - 00:21

[Perfect Stranger]

Дворец Верховного Жреца, Сад

 

Чем дальше читал Тано, тем больше щеки Присциллы заливались краской, а глаза расширялись, пока не стали огромными и удивленными под поднятыми высоко бровями, улетевшими едва ли не выше лба. Прижав руку ко рту, девушка издала тихое "ой!", но раба не прервала, пока он не закончил, а затем в ужасе выхватила у него из рук книгу и швырнула куда-то в сторону розовых кустов. Пролетев добрых пять футов, книга сломала пару веток и рухнула на землю.

- Как такое вообще кто-то может писать?! - возмущенно выдохнула госпожа, а затем, повернувшись к рабу и увидев его растерянное лицо, вдруг засмеялась. Сначала тихо-тихо, почти неслышно, как учат смеяться благородных леди, а затем громче, уже более искренне.

Пожалуй, раньше Тано не слышал, чтобы Присцилла смеялась так. Когда-нибудь, впрочем, все бывает впервые.

[Junay]

Дворец Верховного Жреца, сад

 

- Как такое вообще кто-то может писать?! - возмущенно выдохнула госпожа, а затем, повернувшись к рабу и увидев его растерянное лицо, вдруг засмеялась.

 

- Простите, госпожа. Эта книга... Явно не для благородных дамских ушей. - смущенно сказал парень. - А автор либо  был большим поклонником "Ночи тевинтерского магистра", либо это он и есть. Чувствуется... рука мастера. 

Что ж, похоже, эта  не в меру фривольная книга все таки развеселила госпожу. Хоть какая-то радость для нее. Она в последнее время весгда так печальна...

[Perfect Stranger]

Дворец Верховного Жреца, сад

 

- А автор либо  был большим поклонником "Ночи тевинтерского магистра", либо это он и есть. Чувствуется... рука мастера.

 

- Никогда не слышала о такой книге, - отсмеявшись, ответила ему Присцилла. Она постаралась вернуть вид благообразной леди, но в саду, где не было лишних глаз и ушей, она позволила себе немного расслабиться. В конце концов, раб ведь не станет ее осуждать за неподобающее поведение. Хотя порой трудно было наконец забыть о строгом взгляде матушки каждый раз, когда девушка не сидела идеально прямо и ее лицо не выражало скучающего презрения, как подобает альтусу. - А вообще, сказки это все. Скавены, агенты, превращающиеся в котов, и рабыни, которым нравится, когда их... - она смутилась и опустила взгляд, принимаясь мять в руках подол платья. - Жаль, что в реальности так не бывает. Но для того и нужны книги, чтобы от реальности можно было бы сбежать... не так ли?

[Junay]

Дворец Верховного Жреца

 

- А вообще, сказки это все. Скавены, агенты, превращающиеся в котов, и рабыни, которым нравится, когда их... - она смутилась и опустила взгляд, принимаясь мять в руках подол платья. - Жаль, что в реальности так не бывает. Но для того и нужны книги, чтобы от реальности можно было бы сбежать... не так ли?

 

- Почему же. И в реальности иногда бывают великие приключения. Не хуже, чем у агента Фыра.  В проповедях ведь рассказывают о героях, которые спасли Тедас от Ужасного Волка и вернули Древнего Бога? Это  правда. Представляете, какие приключения были у этих героев?  Наверное, о них написаны десятки книг. Только не таких фривольных, хм... - добавил он, подумав. - кто знает, быть может и в нашей жизни будут увлекательные приключения?

Например, можно разведать куда ведет... - Тано понизил голос. - ... потайной ход. 

[Кафкa]

Жилой квартал → Трущобы

Старина Том рухнул на пол, израненный, одной ногой уже переступивший порог чертогов Создателя, никому неведомых. Вот только Элера отчего-то не чувствовала сладкий вкус победы. Напротив, она ощущала себя безжалостно обманутой. Маг не выглядел плохим человеком. Более того, его даже нельзя было назвать сумасшедшим или одержимым. В душе Эл поднималось ощущение, что она сражалась на стороне зла, и помогла злу этому добиться чего-то неизвестного, но очень, очень плохого. Причём более того, втянула в тёмную историю остальных. Виолетт подошла к старику, глаза которого уже угасали, а круглые очки валялись в стороне, разбитые. Том слабо кашлял, изо рта текла кровь.

— Виолетт, — подала голос эльфийка, — а это точно?.. Просто он не выглядит, как… — осеклась она на полуслове.

Виолетт горько усмехнулась.
— А ты много их повидала, милая? В любом случае, внешне-то похож. И напал первым. Совпадений не бывает, уж тебе ли не знать, — девушка пнула ногой Тома, — а теперь давай, говори, зачем ты всё это затеял.

— Хочешь узнать? Ты… кха-кха… — зашёлся старик в предсмертном приступе. — ты просто дура. Отправляйся на Иствотч и посмотри сама. Хочешь, чтобы это повторилось? Я знаю… т-ты видела… и ты тоже, — указал он трясущимся пальцем на Элеру, — вы обе были там. Годы… годы назад. Ничего не изменилось. Она даже не собирается останавливаться. Столько исследований, золота и мук… ради чего? Скажите мне, прихвостни п... проклятой демоницы Фл… — содрогнувшись всем телом и испустив обречённый хрип, Том затих навсегда, не успев договорить. Время, отпущенное ему судьбой, подошло к своему естественному завершению.

Элера дрожащей рукой подняла шприц с ёмкостью. толстое стекло которой треснуло в суете битвы, но целостность осталась неповреждённой. Она вспомнила, как маг с отчаянным криком вонзил толстую, уродливую иглу себе в шею, и как в его глазах полыхнуло злобное пламя безумия, а вены надулись, грозясь в любой момент разорваться. Последняя песнь перед концом, скорбная и ужасная: акт зверя, загнанного в клетку. Но даже это не спасло его от расправы. Впрочем, попытайся они с Виолетт закончить дело вдвоём, то уже лежали бы здесь, на месте Тома, бездыханные, изрубленные на куски той грудой белых одеяний, что лежала поодаль. Громила оказался намного быстрее, чем можно подумать, сопоставив в уме его размеры и вооружение.

— Стой, — Виолетт строго окликнула Элеру, — что ты делаешь?

Мутная жидкость, плескавшаяся в ёмкости, не была израсходована даже наполовину. Но судя по реакции, вызванной ей после введения внутрь организма старины Тома, в его последние минуты, и этого хватило с лихвой. Элера осторожно отсоединила от остальной части шпица вместилище противоестественного эликсира, и собралась перелить немного в маленькую пустую бутылочку из-под целебного зелья.

Действие, способное серьёзно обеспокоить подругу.
— Элера, я надеюсь, ты понимаешь, что эту дрянь нельзя использовать на себе? — суровым голосом отрезала наёмница, — она предназначена… — присутствие посторонних явно сильно напрягало Виолетт. Она не могла сказать всё, что требовалось, ведь людей этих она совсем не знала.

Шиповник покачала головой.
— Не парься, это не для меня, — парочка жестов, и шприц, увенчанный тремя круглыми кольцами на ручке, снова выглядит таким, каким его сконструировали, — встречаемся дома, хорошо?

Виолетт глубоко вздохнула, приняла шприц из руки любимой, положила его в маленькую переносную шкатулку с мощной рунической защитой, закрыв её для верности на пару обычных ключей.
— Спасибо, что помогла мне, — тепло улыбнулась она, явно имея в виду банду, стихийно сколоченную Элерой, — знаешь, ты сильно изменилась.

Магесса хотела было что-то ответить, но Виолетт уже вылетела из комнаты солнечным ветреным вихрем. Она всё делала так порывисто, всегда, сколько Шиповник её помнила.
А Элера почувствовала сильное облегчение.

Больше не придётся притворяться.
По крайней мере сейчас.

— Эхо, — девушка повернулась к убийце, отсчитывая блестящие монеты из пристёгнутого к поясу мешочка, — десять золотых, как договаривались. Спирт, — смущённо посмотрела она на практика, — следовало сказать это раньше. Мне очень жаль, что ты понял неверно, но рассказывая тебе свои подозрения, я пыталась намекнуть, что... что дело очень опасное. И надеялась, поймёшь, когда замечала про возможный исход. В прошлый раз мы связались с исследованиями леди, и еле-еле смогли выжить. Причём ценой самопожертвования товарища, — в голосе Эл послышалась холодная отчуждённость, — следовало высказать свой… страх… иначе. Прости, что вызвала недопонимание. И может, тебя заинтересует вот это?.. — она поставила на стол баночку с алым эликсиром. Его было совсем немного, однако сие не мешало творению изломанного разума источать ауру чего-то отвратительного, зловещего. Вдвойне необычно, ведь жидкость, как известно, не обладает собственной душой. Тем не менее, создавалось впечатление, будто эликсир живой. Или когда-то обладал собственной жизнью.
 
И это настораживало, даже пугало.
Кто знает, какие тёмные силы Тени приняли участие в его создании.

— Коба, — благодарно посмотрела Шиповник на последнего своего спутника, — спасибо тебе. Если что-то потребуется – проси, я обязательно постараюсь помочь. Не люблю оставаться в долгу. Это... связывает. И ещё, — неожиданно вспомнила эльфийка, — Спирт чудесные оладьи приготовил. Они уже немного остыли, но всё ещё тёплые. Я взяла, сколько успела, с его разрешения, — Эл раскрыла мешок для еды, где в пергаментную бумагу был завёрнут вкусный завтрак, — можно перекусить. Это… угощайтесь? Как любит говорить Виолетт, «славная еда – самое то после смертоубийства», — закончила Элера, откусывая кусочек, — это… восхитительно, — на щеках магессы от удовольствия выступил лёгкий румянец. Спору нет, приготовлено очень вкусно. Можно сказать, мастерски.

Шиповник не особо переживала из-за того «незначительного» факта, что буквально в нескольких метрах от них лежат трое свежих трупов, всего каких-то пару минут назад бывших живыми людьми.
Когда вся твоя жизнь подобна войне, к таким вещам постепенно привыкаешь. Увы.

https://youtu.be/lBIWPSa-NUI

[BornToSeek]

Трущобы

 

Из всей братии убивцев абсолютно невредимым удалось выйти только Виру. И от лопнувшей банки умудрился ускользнуть за опрокинутый стол, и от пары взмахов мечей громил ушёл. Неудобно, конечно, против таких лезть с одним кинжалом да без доспеха, но вроде и так сработало. Фортуна была на стороне убийцы, это точно. И ему было всё равно, хороший ли был старик или нет. Что-то пробубнил там про Иствоч и муки да и сдох. Пускай теперь отдыхает.

 

— Это… угощайтесь? Как любит говорить Виолетт, «славная еда – самое то после смертоубийства», — закончила Элера, откусывая кусочек, — это… восхитительно, — на щеках магессы от удовольствия выступил лёгкий румянец. Спору нет, приготовлено очень вкусно. Можно сказать, мастерски.

 

— Согласен с твоей подругой, отличная фраза! — сказал Вир, заканчивая протирать кинжал от крови о белый плащ мёртвого наёмника. И деньги, и еда — неплохое утро выдалось!

Запрятав оружие обратно в сапог, Аттей бодро вскочил на ноги и схватил одну из оладий. Откусил он не кусочек, а сразу добрую половину, чего уж мелочиться. Спустя несколько секунд на лице убийцы возникло довольное выражение.

— Неплохо! — одобрительно покивал он. — Спирт, молодца, ваяешь хорошую стряпню. Завидую, я так не умею.

Сообщение отредактировал BornToSeek: 09 февраля 2019 - 14:20

[Thinvesil]

Трущобы

 

Спирт, — смущённо посмотрела она на практика, — следовало сказать это раньше. Мне очень жаль, что ты понял неверно, но рассказывая тебе свои подозрения, я пыталась намекнуть, что... что дело очень опасное. И надеялась, поймёшь, когда замечала про возможный исход. В прошлый раз мы связались с исследованиями леди, и еле-еле смогли выжить. Причём ценой самопожертвования товарища, — в голосе Эл послышалась холодная отчуждённость, — следовало высказать свой… страх… иначе. Прости, что вызвала недопонимание. И может, тебя заинтересует вот это?.. — она поставила на стол баночку с алым эликсиром. Его было совсем немного, однако сие не мешало творению изломанного разума источать ауру чего-то отвратительного, зловещего. Вдвойне необычно, ведь жидкость, как известно, не обладает собственной душой. Тем не менее, создавалось впечатление, будто эликсир живой. Или когда-то обладал собственной жизнью.

 

Рейлиан закончил возиться с ранами и, убедившись, что лечебное зелье действует, взял у Элеры баночку с эликсиром.

 

- Бывает, - дернул плечом юноша, показывая, что недоразумение улажено. - А за эту штуку спасибо, интересный образец. Надо будет изучить на досуге. - Он присоединился к трапезе, взяв и себе оладушек. - И это.. называй меня Рэй, если речь не идет о тайной переписке. Позывные нужны, чтобы посторонний не связал обычного человека с членом Сопротивления, но раз мы тут все свои, то можно по имени. И на будущее - если что надо, зови, не стесняйся. Вместе больше шансов преуспеть, чем если ты гордо пойдешь одна навстречу опасности.

Сообщение отредактировал Thinvesil: 09 февраля 2019 - 17:14

[Кафкa]

Трущобы

— Согласен с твоей подругой, отличная фраза! — сказал Вир, заканчивая протирать кинжал от крови о белый плащ мёртвого наёмника.
 
— Моя подруга вообще человек отличный, — гордо отметила Элера, — никогда не оставит в отстойный момент, всегда рада поддержать. Мне прежде почти не встречались такие люди. Можно сказать, именно благодаря её помощи я смогла зайти так далеко, и вновь научилась чувствовать радость от жизни, — не став излишне растягивать процесс, Эл умяла оставшуюся оладью почти целиком. Идеально, сметаны только не хватает, но во имя Андрасте, всему же должна быть мера!

А за эту штуку спасибо, интересный образец. Надо будет изучить на досуге.
 
— Только осторожнее, пожалуйста, — предостерегла Элера, — магические методы леди всегда отличались некоторой нестандартностью, — последнее высказанное слово обладало ярко выраженным горьким привкусом, — не удивлюсь, если даже простые контакты с незащищённой кожей могут вызвать заражение токсином. Или чем-то похуже.

И на будущее - если что надо, зови, не стесняйся.

— Договорились… Рэй, — улыбнулась она, — и не забывай только, ты всегда сможешь попросить чего-то в ответ, когда потребуется помощь. Ведь как ты сказал сам, шансов преуспеть вместе больше… И мне немного неудобно думать, будто я злоупотребляю чьим-то доверием.

Их дела здесь были закончены.
Украденное возвращено, и пусть владельцем по факту оказался совсем иной человек, дел в старой хижине больше не осталось. А впереди лежал длинный день.

[Perfect Stranger]

 

Крауфорду редко выдавался шанс спокойно поспать столько ночей подряд — за последние три месяца Разикаль почти не являлась, а если и приходила во сне, то не говорила ничего и лишь молчала, глядя на него золотистыми драконьими глазами, что не менялись независимо от принятой богиней формы. Лишь через много недель, когда Верховный Жрец отправился почивать, как обычно, стоило ему закрыть глаза и провалится в сон, как его накрыло, закружило, в легкие хлынула соленая вода, холод проник внутрь тела до самых костей, заставляя сердце пропустить несколько ударов, а затем ринуться в дикую скачку, словно напуганная лошадь. Он оказался один посреди шторма в темном, почти черном море, и куда ни кинь взгляд, не было видно берегов; серо-синее небо перекатывалось волнами не хуже морской воды, меж сталкивающихся в беспрестанной войне магических туч проблескивали длинные хвосты молний, задерживаясь дольше положенного и накладывая отпечаток на поверхность небес, похожий на рваные шрамы. Гром, пришедший за долю секунды позже, будто бы извиняясь за опоздание, оглушительно пронесся над бурей. Поднявшаяся волна накрыла Крауфорда, швырнув ко дну и заставив едва не захлебнуться в ледяной воде.
Кошмар. Всего лишь кошмар. Тут нечего бояться. Осознавая сон, Авгур задержал дыхание и вынырнул на поверхность, напряжённым взглядом осмотрелся в бушующем море, пытаясь удержаться на непостоянной воде. Что это, воспоминания о ночных штормах Сегерона? Или что-то другое? Разикаль обычно не имела привычки приходить к нему с таким антуражем.
На какой-то момент море, будто уловив настроение единственной живой души, пойманной в его объятия, успокоилось. Шторм мгновенно превратился в штиль, и в зеркале воды не отражалась ни одна звезда: небо Тени для простых смертных всегда было покрыто тучами, закручивающимися в причудливом водовороте, а где-то вдали всегда маячили едва различимые шпили Черного Города. Удерживаясь на воде и стараясь не двигаться, чтобы не терять силы, Крауфорд почувствовал, как нечто проползло по спине. Липкое, мерзкое, похожее на чей-то взгляд, чужой и пристальный. Подняв глаза, он понял, что окружение снова изменилось за долю мгновения. Облаков больше не было, обычное небо Тени исчезло, и вместо него над головой распростерлась бесконечная, глубокая чернота, такая, какую никогда не увидишь в настоящем, живом мире. Разбросанные в этой черноте огоньки, как свечи в бесконечном отдалении, манили теплом и светом, но находились так далеко, что их не достичь даже и за тысячу лет. Тот, другой мир, остался за пределами досягаемости, а вокруг Авгура были лишь холод и пустота, и затягивающая подобно зыбучим пескам темная вода.
То, что произошло потом, врезалось в память Крауфорда надолго: тень надвинулась сзади, и обернувшись, он успел лишь различить очертания причудливого корабля, выплывающего из серого тумана, движущегося бесшумно, не тревожащего воду, и надвигающегося прямо на него. А в следующий момент его словно дернуло что-то, и он ушел под воду, стремительно и быстро, погружаясь на дно, пока его ноги не натолкнулись на мягкий песок. Здесь она и лежала — длинная, змееобразная, с вытянутой мордой и крошечными, золотистыми глазами. Гигантская мурена с бледной чешуей. Она молча взглянула на него, и Жрец почувствовал, что на шее, прямо под скулами, что-то шевелится. Жабры.
Крауфорд сначала аккуратно нащупал новый орган, а затем попытался вдохнуть. Не как обычно, а попытаться втянуть воду шеей. Жутко непривычное ощущение нахлынуло на Авгура, и едва частичка океана попала в него, как он сразу же вытолкнул её обратно. Но не дышать тоже нельзя. Не сводя взгляда с мурены, Жрец потратил немного времени, чтобы привыкнуть к этой теневой иллюзии. Очень натуральной иллюзии. Корабль наверху должен был уже пройти. Что это за место? В жизни Крауфорд никогда не тонул. Но чернота в небе, заполненная огоньками, невольно вызвала мысль, что это всё-таки домен Разикаль. Что это представление должно значить?
"Разикаль?" — мысленно спросил он, всё ещё глядя на мурену.
Открытая пасть мурены была похожа на бездонную яму, и оттуда вылетел крошечный висп. Бедное создание случайно попало сюда, а может быть, и не случайно — делать выводы об отношении Разикаль с другими духами было сложно. Маленький светящийся шарик, представляющий из себя примитивного духа или останки другого, более сложного создания Тени, в панике заметался в воде. Щелкнули челюсти, покрытые мелкими, но острыми, как бритва, зубами, и легкая волна магической энергии заставила Крауфорда вздрогнуть. Вспышка силы… и пустота. Дух исчез. Не так, как обычно умирают духи, которые затем перерождаются вновь. Он пропал так, словно его никогда и не было; а после него в магическом поле осталась крохотная рана, какая остается, если выдернуть ноготь. Что-то в этом было неестественное. Что-то отвратительное.
— В какой-то мере вам, смертным, повезло, — раздался голос гигантской мурены в голове Жреца. — Вы не помните момент собственного рождения, но знаете, как появились на свет. Для меня величайшей тайной, которую я не могу разгадать, является то, что для вас — примитивность и обыденность. Что это, если не ирония? — подвигав челюстями, она прикрыла глаза, словно наслаждаясь вкусом уничтоженной магии.
"Древние Боги не знают, откуда возникли?" — всё также мысленно спросил Жрец. О пристрастиях своей хозяйки он знал, и все эти чувства, которые могли невольно возникать в момент поглощения духов, просто давил. Они тут были бесполезны. "Ты помнишь момент своего появления, Дракон Таинств? Этой памяти тысячи лет, но способны ли Боги забывать?" — добавил он, слегка морщась в момент втягивания воды жабрами. Он, кажется, задавал сейчас слишком много вопросов. Обычно это было прерогативой богини.
— Все, что существует или существовало когда-либо, имеет свое начало и свой конец. Оба момента сокрыты от меня. Иногда я думаю, что мы были всегда, — ответила ему Разикаль, которая выглядела умиротворенной. Скольких духов она пожрала? Скольких еще пожрет? И является ли это необходимостью или же просто способом восстановить свои силы после тысячелетнего сна, как это делал Ужасный Волк, поглощая души других богов? Столько вопросов и ни одного ответа. Но к этому Крауфорд уже привык. — Но ведь важен не сам момент прихода в этот мир, ты не находишь? Важно то, зачем он наступил. Какова цель существования отдельно взятой души. Смертные веками задавались этим вопросом и придумали себе благостного бога, что создал их ради потехи. Но боги тоже служат цели, разве нет? Целью Ужасного Волка было восстановление мира элвен, который навсегда сгинула в пучине времени. И, возможно, помоги ему другие, у Волка бы это получилось. Но не находишь ли ты, что стремится в прошлое — мелочно и подобает смертному, скучающему про прошедшей молодости? — в мягком, почти мурлыкающем голосе мурены промелькнула издевка. — Фенхарел проводил слишком много времени с людьми и проникся их стремлению плыть против течения. Это… прискорбно.
"Нахожу, — слабо кивнул под водой Жрец. — Однако и смертные могут противиться подобным порывам. Прошлое несёт в себе опыт, но тонуть в нём — значит отказаться от движения вперёд. Это цепи, тянущие назад. Цели же смертные определяют для себя сами, либо отдают эту возможность другим. Тем, кого считают мудрее себя".
Крауфорд на секунду задумался.
"Цели богов заложены в их самой природе — так ли это? Избирала ли ты для себя цель, Разикаль?"
В голове Жреца прозвучал негромкий, хрипловатый и слегка булькающий смех. Наверное, так смеятся мурены. В представлении какого-нибудь безумца.
— Смертные во все времена полагали, что они сами могут избирать свой путь. Полагали, что их существование обусловлено стремлением к свободе, и даже их ветхий и прогнивший бог, по легендам, создал их такими, чтобы они нашли свое призвание. Я надеюсь, ты достаточно умен, чтобы не верить в сказки и предания, Жрец. Вера в то, что некто может быть свободен — милая причуда для любого из твоих соотечественников, но для тебя подобные заблуждения будут только слабостью. Не шагай в пропасть, полагая, что под твоими ногами сами собой образуются призрачные ступени. — Морское чудовище вдруг посмотрело наверх, туда, где под толщей темной воды мелькали тени. Разобрать, что именно это были за тени, Крауфорд не мог, но как и несколько минут назад, когда на него надвигался странный корабль, он почувствовал тревогу. Смутную, подсознательную тревогу, какая бывает после пробуждения. Когда ты не можешь вспомнить кошмара, но помнишь ощущение страха. — Мы были. Мы правили. Мы проиграли. Мы спали. Мы умирали. И мы снова правили, — ровным голосом, сухим и надтреснутым, проговорила богиня в его разуме. — Ты хочешь знать, какова моя цель? Я хочу заглянуть за пределы игровой доски. Я хочу заглянуть туда, куда не могут смотреть глаза духов. Я желаю узнать, кто я. Зачем я существую. Было ли начало у моего пути и будет ли конец, или мы вечно летим по кругу. Я хочу знать, откуда взялась Скверна и каково назначение этого явления. Все остальное — даже звезды, которые ты видишь в этом небе — я сохраняю только потому, что такова моя причуда. Надеюсь, ты никогда не забудешь этого, Крауфорд. Отпусти свои заблуждения, привязанности и идеалы. Нет никакой свободы, нет воли, нет даже Империи. Есть только то, что вам позволено.
С одной стороны в этот момент в голове Верховного Жреца должен был пронестись вихрь мыслей. Разных, от принятия и попытки осознания до непонимания и отторжения. Но с другой стороны, их не было. Ни одной. Самоконтролю Крауфорда могли бы позавидовать многие. Он не думал. И делал это сейчас специально, давая себе возможность пропустить всю тяжёлую информацию сквозь разум позже. Не сейчас. Не здесь. Не в её домене.
"Я не забуду, Дракон Таинств, — мысленно ответил он спустя секунды напряжённой паузы".
— Не забудешь. Мир не устанет напоминать тебе об этом, — голос внезапно стал мягким, почти сочувствующим. Могла ли богиня испытывать сострадание к смертным, говорила ли правду о Маркусе? Быть может, она действительно сожалела о том, что его больше нет, или же это была лишь минутная причуда, как многое другое? Море было спокойным, темным и тихим. Вода поглощала звуки, песчинки медленно плыли под ногами, и можно было подумать, что это место всегда было таким. Не было ни сада, ни неба, ни сокрушенной империи, ни разрушенного Минратоса. Изначальная пустота, наверное, так когда-то и выглядела, до того, как чья-то воля подняла из пучин моря острова и материки. — Поиски свободы — это поиски драконом собственного хвоста. Занятие мучительное и бесполезное. Ищи ответы на вопросы, которые задает тебе бытие, и сохраняй те знания, которые нашел. Не оценивай их, не подвергай суждению, используй правила игры для того, чтобы выиграть. А если не получается выиграть по правилам… — океан исчез, и перед глазами Крауфорда снова был знакомый сад. Перед ним лежала опрокинутая доска для игры в шахматы. Фигуры рассыпались, сломанные ударом чего-то тяжелого, и — не показалось ли? — из них что-то капало. Красная жидкость, поблескивающая в лучах солнца, что проникали сквозь густые кроны неведомых деревьев. — Просто выиграй.
"Просто... выиграй...", — повторил про себя Жрец, оставляя немного пространства для осмысления этих слов. Как всё, оказывается, просто? Если мыслить так, как мыслят люди, то совсем не просто. Но у Богов, кажется, был иной взгляд на вещи. Если бы всегда была возможность опрокинуть доску, отказываясь играть по правилам. Впрочем... то, что происходило в жизни Верховного Жреца с момента принесения клятвы Разикаль, как раз напоминало это. Пока обычные смертные шли земными путями, он нашёл иной. "Используй правила игры, чтобы выиграть".
"Благодарю тебя, Дракон Таинств. Твой слуга тщательно поразмыслит над этим", — ответил он Разикаль.
— Не сомневаюсь в этом, Крауфорд Авгур. Не сомневаюсь, — усмехнулся голос в его голове, а затем, безо всякого предупреждения, его выбросило в реальность. Как оказалось, наступило утро нового дня, а работа, как известно, не ждет.

Весь следующий месяц Присцилла Авгур практически не контактировала ни с кем из Сопротивления. Несколько раз она получала сообщения от воронов, которые тут же рассыпались в ее руках, но содержали в себе ценную информацию о том, на кого следует надавить, кому улыбнуться, а порой — сколько денег выслать на благотворительное содержание какой-нибудь больницы или закупить новое обмундирование для Легиона. Подписаны такие сообщения были Сорокой или Соколом, но девушка не задавала вопросов и делала то, что от нее требовалось, радуясь тому, что повторения жуткого побоища на дороге не предвидится. Иногда ей снова снились кошмары. Иногда она видела лицо того парня, рябого, с длинными забранными в хвост волосами. Иногда она ощущала, как лезвие острого ножа втыкается в ее собственную шею, а в глазах своего убийцы магесса различает лишь всепоглощающую ненависть ко всему, что она собою представляет: к магии, к аристократии, к Империи, к Верховному Жрецу и к Разикаль. Все то, что она не выбирала при рождении, а то и отрицала, как это было с Богиней. Но какая разница фанатикам до того, что думает Присцилла? Они видели врага. Они сделали выбор.
В такие ночи она просыпалась с прилипшими ко лбу волосами, тяжело дыша, вставала с постели и долго смотрела в окно на ночную столицу. Звать Тано или, что еще хуже, Цербера ей не хотелось, и не потому, что показывать свою слабость слугам и рабам считалось позором не меньшим, чем якшаться с трущобниками; причина этому была совершенно другой. Ей не хотелось признаваться в слабости самой себе. Знакомство с людьми из другого круга заставило магессу обдумать собственную жизнь, и она пришла к выводу, что ужас, обуявший ее на дороге, должен отныне стать ее врагом. Потому что Сопротивление может вывести ее на путь крови, и избежать насилия, даже наблюдаемого со стороны, не получится, а подобная реакция может стоить жизни кому-то из доверившихся ей людей. После получаса размышлений на эту тему тевинтерка возвращалась в постель и спала, как сурок.
Тано убедил свою госпожу заняться, наконец, облагораживанием и расчищением потайного хода, ведущего из ее купальни куда-то в глубины дворца. На это пришлось потратить немало времени, учитывая, что работы нужно было проводить тайком от слуг и охраны, но в конце концов им удалось выяснить, что тоннель вел в часть катакомб, раскинувшихся под Минратосом. Большая часть этих ходов оказалась заброшена и завалена, но именно тем ходом, который обнаружила Присцилла, похоже, пользовались достаточно часто во времена правления Радониса. Выход из этого лаза находился в стволе старого и давным-давно мертвого дерева по ту сторону дворцовых стен, в небольшом алькове, так что пользоваться им можно было беспрепятственно. Присцилла, впрочем, посоветовала Тано не ходить этой дорогой слишком часто, если можно было обойтись главными воротами; ей не хотелось, чтобы их маленький секрет раскрыли слишком быстро.
Большую часть своего времени она проводила в замке, порой выходя на задания, но чаще проводя время в саду, где после прочтения одной ботанической книги за авторством некой Инес, вырастила несколько розовых кустов. Штудируя университетские учебники, Авгур повышала свои умения в высоком искусстве магии, знания истории Империи и Тедаса, географии, различных наук наподобие счетоводства и алхимии, но по-настоящему увлеклась наукой манипуляций, прочитав серию книг Виперии Виатор. Ее незнатное происхождение ничуть не смущало девушку, благо лаэтанка знала о высшем этикете и интригах больше, чем многие альтусы. Она даже раскрывала несколько секретов ныне ушедшей в прошлое Великой Игры, и порой Присцилла задумывалась, кто у кого перенял страсть к интригам: альтусы у орлесианцев или наоборот. Так или иначе, орлесианцы довели это искусство до своего пика, и игнорировать их опыт было попросту неразумно. Не говоря уже о том, что у Виатор-старшей всегда находились искрометные, забавные и поучительные истории, которыми она разбавляла сухие рассуждения на тему истины человеческих душ.
Что же касается остальных аспектов жизни альтус, то они не особенно изменились. С тех пор, как она выехала на охоту с Крауфордом, их отношения немного наладились, хотя второго такого шанса не выдалось, что огорчало девушку, но она и не предлагала снова отправиться на прогулку. Понимала, что на Верховного Жреца навалилось еще больше работы, чем обычно, и потому их общение ограничивалось привычным часом за ужином. Больше, впрочем, Жрец не предлагал ей трапезничать отдельно, и на этом ей пришлось остановится. Все чаще она отправляла Тано на задания Сопротивления одного, иногда — в компании Цербера, в особенности на те миссии, где не требовалась магия или влияние знатного рода. Ей казалось, что этим она выполняет безмолвную просьбу раба не подвергать себя лишней опасности. Была и еще одна причина тому, что Присцилла старалась рисковать собственной жизнью как можно реже, и об этом она решила поговорить с Крауфордом в один из вечеров, когда они собрались за ужином по своей негласной традиции.
В этот раз были морепродукты. В прочем, это было не таким уж и редким явлением, хоть разнообразия во дворце и хватало. Запечатанное вино достали из того запаса, что подарила несколько месяцев назад Амата Максиан — лириумное. Но дегустатор всё равно успел попробовать его перед Жрецом, без этого никуда. И хоть вино на ужинах Жреца было всегда, больше пары бокалов он не пил никогда. Неизвестно, был ли он вообще хоть раз пьян за последнюю четверть века. Задавать такой вопрос напрямую сейчас, пожалуй, мало кто решился бы.
— Лириумное вино? — Присцилла осторожно попробовала глоточек, но на вкус оно казалось каким-то… мятным. То ли лириума туда переложили, то ли действительно добавили мяты, а может, вкус лириума казался разным для разных магов. Эту теорию она читала в какой-то книге, но сочла ее безумием. Девушка помолчала, осознавая, что совершенно не представляет, как начать разговор. — Какие новости с вашей работы? — наконец спросила она слишком уж наигранно-беспечным тоном, полагая, что вываливать собственные проблемы на Крауфорда с самого начала ужина будет ужасно грубо.
Авгур усмехнулся. Он уже представлял, что Присцилле слушать про всё то, с чем ему приходится сталкиваться на работе, вряд ли интересно. Подумав несколько секунд над тем, что можно рассказать из всего сегодняшего вороха, Крауфорд поднял взгляд на супругу.
— Много какие. Посол из Антивы присылал свой отчёт, мне краткую сводку предоставили. Из Орлея приходили новости о ликвидации мелкой группы заговорщиков из каких-то маргиналов в компании с парой бывших дворянин и шевалье. В Монтсиммаре. Один из рядовых участников попался, а через него вышли на остальных. Напоминает карточный домик — вытащи одну карту и обрушится всё, — ответил Жрец и пригубил бокал, пробуя лириумный напиток на вкус.
— Так значит, вы пока что не нашли тех, кто организует эти банды радикалов, которые режут ни в чем не повинных граждан нашей страны? — спросила магесса, поминая слова господина Виго о том, что сам Жрец может стоять за организацией бандитов. Правда, зачем ему это было нужно, она так и не поняла, да и скорее всего, старый альтус просто пытался настроить ее против правителя. — Кто-то ведь должен стоять за всем этим. Кто-то наверняка влиятельный, раз может финансировать их организацию, поставлять им еду, ресурсы, оружие и броню. Может, даже кто-то из наших собственных аристократов…
— Я их не ищу, — заметил Авгур. — Для этого у Империи есть специальная служба и обученные люди. Вот в той группе, о которой я сказал, во главе стояли землевладельцы. Бывшие "игроки". Они обеспечивали остальных всем необходимым. Но заговорщики отличаются от радикалов. Планы у них более реальные и реализуемые, при этом не содержат в себе бездумных действий на пути к цели. А что касается радикальных борцов — поиски их покровителей ведутся. Далеко не всем им действительно требуется кто-то свыше, но сам факт того, что они продолжают организовываться, даже не имея действительно хороших лидеров, ведёт к определённым выводам. И Империя делает всё возможное для того, чтобы остановить их. Специально для них отдельно от Тайной службы существует ещё одна структура.
— Да? Какая же? — Присцилла в этот раз проявляла искреннее любопытство к разговору. Трудно было сказать, почему в ней произошли подобные изменения: действительно ли девушка стала больше внимания уделять происходящему вне стен замка из-за того, что присоединилась к Сопротивлению и волей-неволей ввязалась в высокую политику, то ли потому, что сама личность Крауфорда и его способы решения проблем вызывали в ней больший интерес, чем прежде. Была и третья причина, в которой магесса не хотела признаваться даже сама себе, потому что лишь думать об этом было стыдно. Какая-то информация из этих разговоров могла пригодится Сопротивлению.
— Ты не слышала о людях в чёрных одеждах? Они бывают не только в провинциях, но и у нас. Радикалы проникают из других земель к нам, и помощь квалифицированных охотников за ними нужна даже здесь. Это Каратели, — абсолютно спокойно произнёс Крауфорд, без тени надменности или бахвальства.
— Ах да, я слышала о карателях. Вам не кажется, что подобные люди бросают тень на вашу Империю, выставляя ее тираном, который решает все вопросы с помощью насилия? — Присцилла провела кончиком пальца по краю бокала, словно задумавшись о чем-то, а затем сделала еще один глоток. Лириум несколько обострял восприятие и позволял услышать где-то на краю сознания перезвон колокольчиков. Это напомнило ей о том, что говорил Тано, когда они обнаружили тайный проход. Он говорил, что тоже слышал этот звук. Неужели он залез в хозяйский винный погреб? Нет, вряд ли он стал бы делать что-то подобное, как только хозяйка отвернулась. Она доверяла Тано и полагала, что тот не пойдет на риск подставиться и быть выпоротым за неповиновение. — Каратели вкупе с корректорами сильно подорвут репутацию вас, как Верховного Жреца Империи, перед другими, менее верными нам провинциями, и Антивой, — осторожно предположила тевинтерка.
— Невозможно держать репутацию абсолютно чистой. Самый явный момент — уничтоженное подчистую государство. Проблему же смены религии, особенно в наше время, особенно когда дело касается драконопоклонничества, невозможно решить одним лишь мирным путём. Можно в определённой мере сгладить последствия и меры этого перехода, но убедить весь мир в его правильности не сможет никто. Раз жители провинций сами не готовы защищать наших граждан, то кто это должен делать, если не мы? Что касается процедуры Исправления, то этот вопрос я, честно скажу, не вижу смысла обсуждать. Он напрямую связан с рациональным использованием людских ресурсов, которые в ином случае ушли бы вникуда. Угодить всем и каждому я не намерен, и эта затея глупа сама по себе. Что бы я ни сделал, моя репутация будет перед кем-то подорвана. Необходимо уметь выдерживать хотя бы частичный баланс.
— Простите, — поспешно добавила леди Авгур, поднимая глаза от бокала и через длинный обеденный стол поглядев на темнеющую в полумраке ночи фигуру Верховного Жреца. — Наверное, я неправильно выразилась. Я не подвергаю сомнению ваши решения, напротив, чем больше я узнаю вас и ту политику, которую вы ведете, тем больше я понимаю, что это правильно. Я общалась с некоторыми альтусами и знаю, что многие из них, окажись на вашем месте, в первую очередь стали бы копить деньги и власть, и улицы Минратоса снова утонули бы в крови. Однако для простого люда они и мы — суть одно и то же, и наша задача состоит в том, чтобы изменить это мнение. — Помолчав, она добавила: — Ко всему прочему, я должна сообщить вам, что нахожусь в положении, — Присцилла тут же отругала себя за неловкое вворачивание подобной темы в разговор о политике, но она сделала все, что могла. — Мой целитель не далее, чем несколько дней назад, это подтвердил.
"Ко всему прочему". На несколько секунд замолчав, Верховный Жрец переварил внезапное заявление. Такого резкого перехода он явно не ожидал.
— То есть... я понял, — кивнул Крауфорд. — Целители будут наблюдать за тем, как всё проходит. Ты, в свою очередь, старайся держаться подальше от мест, близких к не самым лучшим частям Минратоса. Впрочем, ты и сама это знаешь. И да, по выходным я не буду больше посылать за тобой, — добавил он про важный момент. — Поэтому можешь спать спокойно.
Присцилла поджала губы, размышляя о том, как теперь следует относится к делам Сопротивления. В течение предыдущего месяца ей удавалось свести риски к минимуму, посылая на наиболее опасные задания, да и просто любые задания в опасных местах, Цербера и Тано, а самой ограничиваться переговорами и финансовыми делами, однако она не могла гарантировать, что подобное не случится в будущем, и тогда ей придется либо рисковать собственной жизнью, либо объясняться перед Соколом и Сорокой о том, почему она отказывается. Последние слова Жреца, впрочем, заставили ее вынырнуть из своих размышлений. Она не знала, реагировать ли на подобное благодарностью или считать, что она попросту противна собственному супругу, но в последнее время Авгур набралась достаточно смелости, чтобы иногда задавать вопросы, которые ее волновали, прямо в лицо Крауфорду.
— Крауфорд, могу я задать вам личный вопрос? — наконец, решила начать осторожно она.
— Можешь.
Помолчав некоторое время, будто собираясь с мыслями — или набираясь смелости — леди Авгур украдкой бросила взгляд на неподвижные фигуры преторианцев, стоящие у стен. Обычно ей было все равно, подслушивают они или нет, но в этот вечер почему-то присутствие этих людей заставляло ее нервничать. Через несколько секунд, словно поддавшись непонятному импульсу, за который ее непременно отругала бы матушка, магесса встала со своего места. Скрип отодвигаемого стула пронзил наступившую тишину, как лезвие ножа пронзает податливую плоть горла. Ей надоело разговаривать, сидя по разные края длинного стола, и повышать голос, чтобы ее услышали на другой стороне; к тому же эта огромная пропасть словно бы отделяла ее невидимой стеной от собеседника, постоянно напоминая о том, что они находятся на разных ступенях социального бытия. Стук каблуков продолжил рвать тишину в клочья, когда Присцилла подошла к Крауфорду и, отодвинув стул по правую его руку, села рядом.
— Надеюсь, вы не против, если отныне я буду сидеть здесь? — спросила она с легкой, едва заметной улыбкой на губах, чуть склонив голову. Свет свечей отражался в глазах девушки, добавляя в них огня, который прежде Жрец никогда не видел. То ли потому, что сидел слишком далеко, то ли потому, что раньше глаза эти были пустыми и полумертвыми, не считая небольшой и уже почти забытой вылазки на охоту.
Крауфорд посмотрел сначала на Присциллу, а затем на её предыдущее место. Такое расположение было более классическим, как казалось самому Авгуру, но с другой стороны...
— Нет, не буду. Ты боишься, что нас подслушают? Даже с учётом того, что лишь один из моих телохранителей свободно знает тевин, я могу просто попросить их и слуг оставить нас вдвоём, — бросив взгляд на одного из стражей, ответил Жрец.
— Вы… правда можете сделать это? — Присцилла была удивлена не меньше, чем в тот раз, когда Жрец без раздумий согласился поехать с нею в лес на дурацкую охоту, в которой сама девушка ничего не понимала, и даже подстрелить оленя, которого потом ели всем дворцом. Вздохнув, она поправила волосы, заправив длинный локон за ухо. — В самом деле, это просто глупость. Я просто хотела спросить… возможно ли, что в другое время, в другом месте, в другом мире… вы могли бы… — она запнулась, но закончила: — Могли бы меня полюбить?
— Есть ли смысл говорить о том, что могло бы быть в другое время, в другом месте и в другом мире? — сложив руки в замок, спросил Крауфорд. — Помимо того, что есть здесь и сейчас, нет больше ничего. Я мог бы быть абсолютно другим человеком, если бы события моей жизни развернулись иначе. И если бы так и случилось, то вероятнее всего мы с тобой никогда бы не встретились. Можно много рассуждать не эту тему, но в итоге мы всё равно придём к одному и тому же: подобные мысли имеют мало общего с реальностью.
— Да, вы правы. Безусловно правы. Это глупый вопрос, — поспешно ответила Присцилла, однако улыбка ее исчезла. — Даже не знаю, что на меня нашло, чтобы размышлять о подобных глупостях. Вас наверняка занимают куда более важные вещи, а я лишь отвлекаю своими рассуждениями, — девушка опустила взгляд и принялась двигать по столу серебряную вилку. Почему-то ей стало невыносимо стыдно за такое поведение, словно она была не воспитанной в крайне строгих условиях аристократкой, а какой-то легкомысленной девчушкой, слишком зачитавшейся романами о приключениях героев и героинь, неизбежно заканчивающихся покиданием сцены верхом в закат.
— Но ты должна понимать, что нормальная совместная жизнь возможна и без любви, Присцилла, — замечая перемену настроения девушки, произнёс Крауфорд. — В какой-то мере тебе действительно не повезло выйти за меня замуж. Однако я пытаюсь сделать так, чтобы этот груз не был для тебя невыносимым. Если у тебя есть какие-либо идеи, я готов их выслушать.
— Вы все делаете правильно, и я благодарна вам за это, — сказала девушка, и тот миг, в который она из леди Авгур превратилась в потерянную в перипетиях социальных взаимоотношений высшего круга девушку, прошел безвозвратно. По крайней мере, так можно было бы подумать, если не вглядываться в мельчайшие жесты и изменения в лице. — И за вашу честность тоже. Альтусы все время лгут друг другу, и ваша искренность подобна глотку свежего воздуха. Пускай вы и говорите о вещах совсем не радостных, но я ценю это. — Помолчав, она добавила: — Я постараюсь не подвергать риску свое здоровье, насколько это возможно. В конце концов, речь идет о вашем наследнике, — она улыбнулась, но как-то горько, отвернувшись и поняв, что есть ей снова не хочется. Было ли причиной этому то, что запах морепродуктов теперь вызывал у нее отвращение, или она потеряла аппетит по иной причине, Присцилла гадать не хотела.
Крауфорд был прав, подумала она. Как глупо мечтать о чем-то недостижимом, когда реальность снова и снова показывает ей путь, который избрали для нее еще до рождения, и идти против которого не только не имеет смысла, но еще и смертельно опасно; даже невинное увлечение каким-нибудь трущобным убийцей может обернутся крахом не только для самой магессы, но и для ее семьи, поэтому нужно было немедленно выбросить это из головы, вместе с остальными бессмысленными вещами вроде надежды на то, что муж когда-нибудь сможет воспринимать ее кем-то большим, чем другом. Такие приключения были доступны лишь тем, кому не приходилось выверять каждый шаг и каждое слово. Ирония заключалась в том, что убийцы из трущоб обладали куда большей свободой, чем Присцилла, и именно это привлекало ее, как огонек, привлекающий мотылька.
— Речь идёт не только о моём наследнике, но и о твоём ребёнке, Присцилла, — произнёс Жрец. Он не получал удовольствия от разрушения иллюзий молодой супруги, но понимал, что вечно жить в них у неё всё равно не получится. И поэтому не пытался тешить её ложью, которая в итоге рискует разбиться с ещё большим треском, чем сейчас. — Тебе стоит передохнуть.
Попрощавшись, она удалилась из обеденного зала к себе. Думать о том, что сказал ей Крауфорд, не хотелось. Слишком уж разочаровывающим оказалась реальность, в которой приходилось жить, но ведь сам Верховный Жрец менял мир вокруг себя, обладая достаточной властью, чтобы вырывать с корнем старые и мешающие стране проблемы, подобно сорнякам в саду. Но были вещи, которые ни он, ни кто-либо другой изменить не могли, даже если бы и захотели. Цербер встретил ее у дверей в покои, но девушка от него лишь отмахнулась.
— С вами все в порядке? Позвать целителя? — участливо осведомился телохранитель, но замолчал, получив в ответ ледяной взгляд.
— Нет. Я хочу побыть одна, — сказала магесса. — И передай Тано, что сегодня ему не следует входить в мою комнату. Пусть займется чем-нибудь другим.
— Вы уверены… — начал было Цербер, однако его прервали.
— Мне нужно повторять свои приказания? Прочь, — резкие слова заставили Цербера отшатнуться, приподняв бровь. Однако спорить он не стал.
— Как прикажете, госпожа Авгур, — вежливый полупоклон, поворот на месте, и телохранитель отошел от порога, пропуская девушку внутрь. Как только за ее спиной захлопнулась дверь, он прислонился к стене спиной и подумал, что рано или поздно это должно было произойти. Рано или поздно эти жернова перемалывают каждого, даже самую невинную душу, даже тех, кто сопротивляется до самого конца. Но почему-то веселее от этого не становилось.

В последний раз Айра видела Ридена больше четырёх месяцев назад. С той самой жуткой ночи она пыталась найти способ вновь найти того демона, ту тварь, что обратила свой потусторонний взор на её мужа. Ей позволили на время оставить службу и вернуть Ренна целым, либо ликвидировать его до того момента, пока он не нанесёт непоправимый ущерб. О последнем чародейка даже не думала — ни при каких обстоятельствах она не пошла бы на убийство Ридена, зная, что его можно спасти. Его можно, можно было спасти! Никакая одержимость не была необратимой, никакая неизвестность не давала неуязвимость. Этот ком пустоты должен был быть найден. И уничтожен.
Стремясь отыскать следы нового демона в Тени, эльфийка прибегала к разным методам. Она обращалась к его сородичам, пыталась найти нужных духов и общалась с духовными целителями, имевшим свои связи в Тени. Тщетно. Но ни разу, ни на один миг колдунья не прекращала поиски. Она покинула Антиву и добралась до Тевинтера, до самого Минратоса, намереваясь отыскать тех, кто сможет ей помочь, либо то, что даст ей нужную наводку. Скорее потухнет само солнце, чем остановится Айра Ренн.
Найдя себе укрытие в трущобах, девушка намеренно держалась подальше от Мэй. Она не должна узнать о случившемся, иначе эта новость может стать для неё последней. Айра знала, что справится. Она обязана была справиться или умереть. Допросы демонов продолжались, сделки предлагались одна за другой, но все в итоге были отвергнуты. Если бы не Пандемониум — цепной пёс артефакта в руках чародейки — то она бы не смогла добиться даже этого. Разумеется, для всех этих ритуалов нужна была кровь... но откуда именно Ренн её доставала, лучше другим не знать.
Наткнувшись на несколько тупиков в общении с другими магами, Айра решилась обратиться не к кому-нибудь, а к самому Первому Чародею Серебряного Шпиля — Университета Магии Минратоса. Направляясь к высочайшему зданию в столице, она держала в сумке, перекинутой через плечо, бумаги со всем тем, что ей удалось обнаружить и разузнать за эти месяцы. Время в пустую демонолог не тратила, и она прекрасно знала, что должна заинтересовать Первого Чародея, чтобы добиться от него хоть чего-то. Наконец, оказавшись перед дверьми в башню, эльфийка на секунду прикрыла глаза, сделала глубокий вдох, а затем вошла внутрь.
— Вам назначено? — первый же вопрос, который эльфийка услышала, едва переступив порог знаменитого заведения, был задан сухонькой старушкой, что тут выполняла роль администратора. По бокам от входа стояли суровые стражи, набранные из Легиона, но в лицо Айру явно не знали. Старушка перебрала бумаги и выудила откуда-то толстенный журнал, который выглядел таким же ветхим, как и она. Почему-то эта женщина напомнила магессе о продавщице билетов в оперу в Монтсиммаре, словно они были сестрами. Правда, эта выглядела чуть менее сердитой и сварливой.
— Да, — сказав это так, чтобы услышали легионеры, чародейка подошла ближе к стойке старушки, а затем сбавила голос до такого, чтобы её наоборот было труднее понять со входа. — Айра Ренн, я по поводу важных исследований в области демонологии, должна встретиться с Первым Чародеем, — без единой запинки абсолютно уверенно выдала она.
Старушка подозрительно сощурилась и принялась медленно, очень медленно листать свой журнал, ища в нем имя Айры Ренн, и, по всей видимости, не находя. После нескольких мучительных минут ожидания со стороны лестницы послышался звук шагов — бодрых и не похожих на шарканье старика, и распахнув дверь, да так, что она хлопнула о стену, в холл вошел мужчина лет сорока или сорока пяти, моложавый и с искоркой в глазах.
— Айра Ренн! — достаточно театрально заявил он. — Я уже заждался вас! После вашего письма меня не покидало любопытство, пожалуйста, пройдеме в мой кабинет. — Подмигнув девушке, он положил руку на плечо старушки. — Не беспокойся, Аквилла, все в порядке, она мой личный гость.
— Ну, если вы так говорите… — недоверчиво протянула консьержка.
— Определенно говорю, и определенно я! — засмеялся Первый Чародей, а затем махнул эльфийке рукой. — Пройдемте, пройдемте, я вам приготовлю чай. Желаете с медом или с молоком? — не прекращая говорить о чем-то, он поднялся по лестнице, винтом взбирающейся почти на самый верх, однако до обсерватории, которая все еще находилась на этапе реконструкции, не дошел, свернув в один из многочисленных ответвлений башни. Серебряный Шпиль выгодно отличался от своих младших братьев в других провинциях тем, что выглядел начищенным, как новенькая монета, а пространства тут хватало, чтобы разместить тысячи учеников и учителей. Хотя в данный момент количество студентов насчитывало всего несколько сотен, критерии отбора нельзя было понижать по настоянию лично Первого Чародея. Он отказывался брать в свое заведение тех, кто не проходит минимальные, по его мнению, требования — как со стороны магического дара, так и с финансовой точки зрения. Наконец, они добрались до личного кабинета Чародея, и он открыл дверь, галатно пропуская эльфийку внутрь.
Уютная обстановка чуть нарушилась, когда он принялся подогревать чайник с помощью заклинания огня, расставляя по столу фарфоровые чашки.
Айра, всё это время поднимавшаяся со сдвинутыми от непонимания бровями, осмотрела кабинет мага и, неуверенно сделав несколько шагов вперёд, села за стол. Она была готова ко всякому: к попыткам уговорить ту старуху, к взятке, к легальной записи, наверно даже к каким-то угрозам, но вот личного вмешательства цели своего визита она точно не ждала. Почему... почему он спустился к ней?
— Думаю я предпочту мёд... — негромко произнесла эльфийка. — Господин Фал, верно? Какое заклинание позволяет узнавать о происходящем на таком расстоянии, не подскажете? Профессиональный интерес.
— Заклинание подслушивания. Крайне полезная вещь, — пояснил ей Первый Чародей Квинтиллиан Фал, наливая в ее чашку кипяток и добавляя ложку меда вместе со щепоткой чайных трав с Сегерона. — Айра Ренн, верно? О вас ходили слухи среди Легионеров, вы крайне талантливая магесса, хоть и… — он неловко улыбнулся, а затем быстро перевел тему: — В общем, мне было интересно пообщаться с вами лично, но вы так невовремя уехали в Антиву, и вот теперь вы здесь. Полагаю, что это не просто визит вежливости, ведь так? Такому искушенному в магии крови и демонологии человеку наверняка неинтересны обыденные разговоры. Так зачем вы пришли?
— Это касается сразу нескольких вещей, — вновь набрав уверенность, сказала Айра. — Демонов, процедуры Исправления и моего мужа, Ридена Ренна. Тому, о чём я хочу с вами поговорить, я посвятила последние несколько месяцев своей жизни.
Девушка раскрыла сумку и, выудив оттуда бумаги, выложила их на стол Первого Чародея.
— Пустоты в памяти тысяч породили новое существо в Тени, символичного демона, отличного от тех, что мы знали до этого. Я видела его домен и одержимого им человека, описания все есть. Попасть к нему я смогла лишь через разум своего мужа, который как раз и стал первой жертвой. Но... он сбежал. Я не знаю, где он, но я точно знаю, что если найду демона, то смогу освободить от одержимости. Пока что мои попытки обнаружить его ни к чему не привели: ни духи, ни другие демоны не смогли дать мне хоть каких-то существенных наводок.
— Новый демон? Как интересно, — погрузившись в чтение бумаг, которые успела разложить на столе Айра, Квинтиллиан ненадолго замолчал, лишь изредка издавая хмыканье, чтобы показать, будто он еще не заснул, однако читал он весьма внимательно. — Значит, ваш муж — драконокровный, к тому же еще и обладает магическим даром? — выудив листок, он положил его перед эльфийкой, словно доказательство. — Это опасная смесь. Вы знаете, какой магической силой обладает кровь дракона, но чтобы направлять эту силу, нужен маг. Такой человек станет настоящим маяком, приманкой для демонов всех мастей, но новых видов демонов не было зарегистрировано уже многие годы. Чтобы появился новый демон, одного человека недостаточно. Некое явление, чувство, эмоция должны оказаться достаточно повсеместными, пока не ясно точно, насколько, но винить вашего мужа я бы не стал. Погодите… — он снова замолчал, моргнул несколько раз и вдруг добавил с неподдельным удивлением: — Процедура Исправления. Ну конечно же, вы правы, дорогая моя! Чем больше процедуру Исправления будут применять на практике, тем больше шанс, что людей, ощущающих себя одинаково, станет достаточно много. Боюсь, что даже если вы найдете своего мужа в нашем мире или даже в Тени, это не решит проблему. Но и остановить эксперименты… будет довольно сложно, — он пожевал губами. — Знаете, я думаю, вашим единственным способом отыскать душу мужа будет войти в Тень по следу демона. Следу, который он оставляет на своих жертвах. Понимаете, о чем я?
— Да, понимаю, — кивнула Айра. — И с этим есть трудности. Я не могу получить доступ к закрытой информации корректоров и мне не позволят просто так прочёсывать разум жертв неизвестного существа, пусть даже на текущий момент я и числюсь в Карателях. Я бы не отказалась от помощи кого-то вышестоящего, имеющего больше полномочий, — многозначительно заглянула она в глаза Фала. — Чем больше мы узнаем об этом демоне и чем раньше найдём способ бороться с ним, тем лучше для Империи, вы сами понимаете. Тысячи одержимых устроят хаос.
— Ох, хотелось бы мне помочь вам, — вздохнул Первый Чародей, делая глоток чая, которым был знаменит не только среди преподавательского состава, но и среди учеников. Ходили слухи, что в состав входит эльфийский корень. — Но, боюсь, у меня также нет доступа к тем преступникам, что попадают в лапы корректоров. И у вас, как у члена Легиона, наверняка больше полномочий, чем у меня. Я могу составить официальный запрос и отослать его корректорам или даже в Совет, но это лишь поднимет панику, а уверенности в том, что демона породила именно процедура Исправления, у нас нет. Нужны эксперименты, исследования, нужно тщательное документирование и выборка более, чем из одного человека. Я бы рекомендовал вам под прикрытием каких-нибудь дел Карателей проверять тех государственных рабов, что уже находятся в аренде, желательно — личных, хоть таких и немного. Также на вашем месте я бы искал зацепку в магическом даре, что может быть катализатором одержимости. Боюсь, что официально подобное расследование не провернуть без привлечения людей, доверять которым такую щекотливую ситуацию нежелательно.
Айра постучала по столу пальцами и, нахмурившись, отвела взгляд. Она знала, что это дело не будет простым. Но чем дальше она продвигалась, тем, казалось, дальше отодвигался финал. Словно бег по бесконечному коридору — видишь свет, идёшь к нему, а он ближе не становится. Но Ренн грубо отпихнула эти идиотские мысли. Первый Чародей был прав — способ наткнуться на подверженного влиянию демона человека существовал, а значит вместо очередного тупика наконец-то появилась дорога. Значит, пора в путь. Чародейка взяла чашку чая и, не слишком растягивая удовольствие, выпила его.
— Благодарю вас, господин Фал, вы дали мне направление. Думаю, записи вам стоит оставить у себя, мне они вряд ли понадобятся. Было приятно с вами познакомиться.
— И мне крайне приятно, госпожа Ренн, крайне приятно было с вами познакомиться! — поднявшись и проводив ее до дверей, Первый Чародей долго и горячо тряс ее руку, словно не мог решить, отпускать девушку или нет. — Желаю вам удачи и обещаю сохранить ваше расследование втайне! — наконец, когда Айра отвязалась от слишком уж гостеприимного мага, Квинтиллиан вернулся на свой диванчик, в молчании допил остывший чай и снова просмотрел бумаги. От былого дружелюбия не осталось и следа; его лицо было серьезным и задумчивым, а в глазах горел неподдельный огонек. Наконец, позвав секретаря, он поручил ему: — Проследи за тем, чтобы остроухая не навела Тайную Службу на нас. А если вдруг до тебя дойдет информация, что кто-то копает под Корректоров, тут же доложи мне.
Он взглянул в окно, провожая взглядом удаляющуюся фигуру магессы, и улыбнулся в усы.
— В конце концов, нам ведь нужно повышать репутацию своего заведения у власть имущих, не так ли?..

Сообщение отредактировал BornToSeek: 09 февраля 2019 - 23:41

[Кайра]

                           Интерлюдия

 

Прошел месяц  с того судьбоносного дня  и  Редж, по заданию Сокола, отправился в Антиву.  Все выглядело, словно он навещает  родственников и при этом незаметно  смог передать  посылку, которая поможет антиванскому  Сопротивлению.  Ветер наполнял  белоснежные паруса, а сам корабль летел по бирюзовым волнам, словно выпущенная из лука стрела. Через неделю путешствия он прибыл в Антиву–Сити, главный город этой страны. В Антиве уже вовсю царствовала весна во всей ее красе. Даже зная о том, что большинство растений тут не сбрасывают листьев и зимой (Да что там за зима!), весенняя пора всегда особенная. Так и дышит желанием свободы и буйной жизни, страсти, приключений, чего в Антиве всегда было предостаточно.Если только где-то  начали робко на деревьях проклевываться зеленые почки, то тут деревья уже пышно цвели.  Лепестки цветов были нежно–розового цвета и алели на закате, на них мерцали багровые отсветы от заходящего солнца.

Этот багряный колорит, ласкающий глаз и на самой бедной улице, напомнил Реджинальду об опасности. Кровь тоже красная, и как знать, не предупреждает ли его этот берег: веди себя осторожнее! Он знал. И так знал, что приехал сюда не гулять по магазинам. Но всё-таки решил проделать свой путь до дядиного дома пешком. Вечерняя Антива не такая же, как в солнечный полдень. Множество освещённых улиц в центре города, соседствуют с мрачными переулками и подворотнями огромных зданий. Повсюду светятся витрины магазинов, лавок, ателье и клубов, где "зависает" состоятельная публика. А там, в стороне от причалов, слышится бравый моряцкий хохот - приморская таверна принимает свою публику. Антива-Сити, в мареве заката, не показывает и былых следов разрушений, может их уж и не осталось, всё-таки столько лет прошло с начала нападения драконов. Она загадочна, как прежде, и кажется прекрасной и весёлой... вот, как эта деваха на углу. Маг отвернулся, стараясь не смотреть в глаза блуднице. "Наверняка поблизости бордель и недешёвый", - некстати пронеслось в голове. За углом старого особняка темнеет сквер, благоухающий ароматом цветов, играющий свежей листвой, но звуки, что доносятся оттуда, заставляют вздрогнуть. Редж успокаивает себя уверениями, что там просто гуляет молодёжь... но как знать? Смешанные впечатления от прогулки и усталость, ведь целую неделю он провёл на корабле, в расслабленности, а теперь прошагал добрых три мили. Прекрасный большой дом встретил его приветливо и дружелюбно, а старая детская комната, обставленная заново, как роскошная гостевая, ждала его появления. Оранжевые апельсины в вазе, букет пёстрых тюльпанов, изящное стекло на золотом подносе. Прохладный бриз колыхал кружевную занавесь перед немного приотрытой створкой, и запах моря и свободы вновь почувствовался здесь. Он запер за собой дверь в комнату, не хотел, чтобы его тревожили до утра. Он постарается заснуть, а завтра... Завтра.

Завтра он  отправится к жене в свое поместье. Вид свежевспаханной земли придаст ему уверенности, уже шёл месяц Элувиеста, и нежно-изумрудные побеги будущего урожая будут радовать его глаз.  Земля тут  не просто  была названием, но предавала уверенности ее обитателям. Многие считают, что богатство  Антивы в ее золоте, но они ошибались именно земля и была ее истинным сокровищем.  Антива  кормила северные земли, даже в самых удаленных заставах Андерфелса  местные жители  добавляли в свой скудный рацион плоды выращенные в садах Антивы.
*

Несколько дней тихого счастья были впереди. Тёплая встреча, была подготовлена в поместье и оказалось, ему не хватало этого, чтобы кто-то другой вдруг позаботился о нём. Хотя их брак с Амалией  и был устроен посторонними людьми, никакой неприязни между молодыми, в своё время, не возникло, они даже понравились друг другу, той милой, не сжигающей сердца, симпатией, о которой вряд ли когда-то сложат песни. Но близость их после разлуки, скреплённая теперь рождением ребёнка, стала очевидной. Они привыкали друг к другу всё больше и в последнее время действительно скучали и волновались, в ожидании скорой встречи. Дни их теперь были полны семейных дел и развлечений, а ночи стали куда более волшебны, чем он мог представить себе ранее.
Редж, после того как отдохнул, побывал с женой на различных приемах. Антиванская торговая знать мало уступала своим тевинтерским альтусам  в богатстве и расточительности. Как и привычкой пускать пыль в глаза на публичных мероприятиях. Реджинальд невольно себя ловил на мысли, что уставленные угощениями пиршественные столы слишком  роскошны и дороги. Еды на них столько, что можно накормить всех бедняков, а на половину никому не нужных украшений  купить всем нуждающимся дома. Но впрочем, он старался не показывать своего настроения, ведь он был просто рад вновь воссоединиться с женой и сыном. После того, как он выполнил все поручения, что на него возложили. Самое  тягостное было - врать Джослин Шеридан об участи ее брата. Но Тано сам просил сообщить ей, что умер, сражаясь с тевинтерцами, а не то что он теперь государственный раб, принадлежащий Империи. Это была ложь во спасение. Пусть она помнит что ее брат был героем.
*
Дела в Антива-Сити только начинались. Во время своего официального визита, Режд ухитрился передать посылку так ловко, что сам себе удивлялся. Он знать не знал, что там, и уж подавно не знал, что ему вскоре вручили для обратной передачи, но уже чувствовал себя великим заговорщиком. После ещё пары дней мира и покоя, Реджинальд  начал выполнять последние пункты плана. Это казалось труднее, вот барда он нашел сразу же. Девушка в городе рассказывала детишкам и их родителям про подвиги рыцаря  Авелени и других героев, что тевинтерцы хотели убрать из народной памяти. Та согласилась  отправиться с ним в Тевинтер, чтобы выступать в таверне и заодно собирать сведения  для  Реджинальда. Девушка вполне могла выступать на публике, а ее внешность обеспечивала ей внимание мужчин.

 

Теперь ему нужно было найти бывшего  рыцаря своего отца, того самого, что когда-то спас близнецов и вывез из горящей Неввары, но потом не смог стать простым начальником стражи, а связался с контрабандистами, а со временем даже стал их предводителем. Торговая гильдия гномов хорошо платила.

 

Это случилось вскоре, во второй визит в столицу, как будто бы для похода по магазинам. Он оставил Амалию с её подругами и служанками в детской лавке, якобы не разбираясь в столь специфическом товаре, а сам направился в табачный клуб. Он не курил, но именно возле этого клуба была назначена вторая встреча. Он просто вдруг увидел на брусчатке нарисованную мелом стрелку и первую букву своего имени. И он пошёл в ту сторону, чтобы встретиться с ним... Да, именно этот человек, в прежней части своей судьбы являлся рыцарем. Рыцарем рано погибшего отца Реджинальда.

- А вас легко узнать. Такой же рыжий, - без церемоний сказал он при встрече. Вскоре выяснились детали.

- А вы такой же непокорный, - заметил Редж. - И как вам под влиянием альтусов? Что поставляете им? Лириумную пыль?

- Вы ведь меня искали. И не спрашивайте, почему я первым вас нашёл, мой молодой сеньор.

- Так всё ещё сеньор? И вы всё ещё не жалеете, что выручили меня в тот тяжёлый час?

- Я был бы счастлив снова вам служить, как служил вашему отцу. Только сейчас...

- Только сейчас во имя нашей общей цели, - осмелел Реджинальд. Мужчина показал на двери клуба, и следующие четверть часа оба провели в клубах дыма (Редж - отчаянно давясь и сдерживая кашель), разговаривая о важных вещах.

Спустя несколько часов  они уже паковали  вещи. Корабль скоро отходил и потому Реджинальд омрачил нынешний день своей Амалии известием, что не поедет с ней назад, в поместье. На её искреннее огорчение, он лишь просил написать несколько портретов с неё самой и малыша в новых нарядах и с игрушками, что она накупила здесь. И трогательно попрощался с ней, не думая, что это будет ему больно. Но следовало торопиться. Уже через несколько часов вся его вновь набранная группа погрузилась на корабль, чтобы работать на сопротивление.

 

Прошел еще один месяц, и уже отряд контрабандистов под руководством Анхельма, вовсю трудился на благо общей идеи непокорных. Помогая Реджу и Сопротивлению.

[Торк]

Интерлюдия

 

  Лавиний с головой окунулся в дела таинственной организации. Переговоры, убеждение, манипуляции - все задания, где нужен был талант дипломата, были ему интересны. То, что за прошедшие месяцы их знатная часть не перевешала простонародную, а те не сожгли знатнюков на костре, альтус тоже нескромно причислял к своим успехам.

 

Дела в семье шли ровно - дети росли, Луций ворчал, а Амата относилась к мужу по прежнему холодно и отстранено, хотя и приветствовала его занятия благотворительностью. 

 

Максиан поддерживал отношения с Игнитусом и Ариамисом и следовал разработанному в борделе плану. Вдобавок к лечебницам, которые курировала Амата, Лавиний оказывал спонсорскую поддержку клинике Корино и присмотрел здание в трущобах, в котором хотел открыть бесплатную столовую для бедных. Осталось выкупить его и решить некоторые логистические вопросы, и предприятие должно было заработать, не требуя постоянного присмотра.

 

В отношениях с простолюдинами Лавиний придерживался идей равенства. Ему было достаточно того, что они делают общее дело, и не беспокоило обращение на "ты", если людям было что сказать толкового. Иногда, сравнивая энергичных горожан с некоторыми знатными персонами, альтус внутренне морщился - выводы явно были не в пользу изнеженных и погрязших в гедонизме наследников некогда славных фамилий.

 

Каждый удар по фанатикам радовал его душу - то что они вытворяли, несло опасность лично Лавинию и всему государству. Чем больше он знакомился с их методами, тем больше понимал, что патриотизм они используют как ширму, а сами их цели направлены на разжигание террора и пролитие моря крови. Их целью была не свобода провинций и не борьба с Тевинтером - они хотели развязать бойню. Весь вопрос был только в том, зачем им это надо?