[Perfect Stranger]

 

 

Нью-Йорк, Розелл, 7-ая авеню
22:37

 

Парк Уоринанко в такое темное время суток – то еще местечко. Так, по крайней мере, думала Барбара Салливан («для друзей – просто Барби, пожалуйста»), на мгновение остановившись на шоссе, чтобы поправить сползший ремешок босоножки. Слава Богу, парк она прошла без приключений, хотя пару раз ей казалось, что из-за деревьев и скамеек, в ночной темноте превратившихся в призрачные силуэты, на нее смотрят чьи-то недоброжелательные глаза. Ей пришлось даже ускорить шаг и едва не перейти на бег, чтобы избавиться от этого ощущения, будто взгляд сверлит ей спину. Молодая женщина ночью одна в парке на окраине города – что может быть хуже? Прямо будто завязка какого-нибудь дешевого ужастика в мягкой обложке, что Барби иногда любила почитывать дома, лежа на диване в гостиной и краем уха слушая новости по Си-Эн-Эн.
«Если бы Билл не был бы таким козлом, - подумала она, расправившись с разболтавшимся ремешком и поморщившись собственным мыслям, - мне не пришлось бы ходить ночью одной через весь Уоринанко. Чтоб его черти в аду отжарили».
Вздохнув и заправив за ухо прядь волос, Барби направилась дальше по шоссе, намереваясь свернуть на Седьмую авеню к дому номер сорок семь, где на шестом этаже располагалась маленькая двухкомнатная квартирка-студия, которую они с Биллом выкупили во владение два года назад. Денег у них было немного, и на покупку дома хватило бы только, если б ее недотепа-муж не спускал все деньги на карточные долги. Некоторое время Барби надеялась, что ее детская, наивная влюбленность в этого человека вернется, но с каждым днем она все тускнела, словно запотевшее стекло, с каждым новым днем, когда у нее снова недоставало наличных в коробке из-под кроссовок, стоявшей на шкафу. С каждым днем ее любовь к Билли Салливану, недолгое время бывшему ее мужем, постепенно превращалась в отвращение.
«Видит Бог, я этого совсем не хотела», - мрачно подумала молодая женщина, которую все коллеги, соседи и немногочисленные друзья звали Барби, хотя трудно было найти более неподходящего для такого имени человека. Миссис Салливан, двадцати шести лет от роду, была невысокой, крепко сбитой девушкой с мышиного цвета волосами и невыразительным лицом. Таких людей обычно не замечают до последнего, и им проще всего оставаться невидимыми, особенно в таких районах, как Розелл.
Цоканье каблуков ее новых босоножек сопровождалось коротким, тихим эхом – в такой час на улице не было почти никого, особенно когда она свернула на Седьмую авеню. Мысли о разводе, как темная вода заполняет яму после дождя, наполнили и мысли Барби. Ей казалось, что Билл просто хотел досадить ей, но она твердо намеревалась добиться своего через суд. Он ушел из дома почти год назад, оставив ей крошечную и разбитую после посиделок с его друзьями квартиру, но зато забрал машину – подержанный «Форд Фокус», который они купили в кредит сразу после свадьбы. Что ж, счастливая жизнь не продлилась долго. Барби не видела смысла корить себя за ошибку молодости, но зато теперь на своей шкуре испытывала, что значит жить в Нью-Йорке и не обладать возможностью водить автомобиль. Как сейчас, когда ей пришлось идти пешком ночью через парк, шарахаясь от каждой тени, словно маленькая девочка. Она работала пять дней в неделю помощником нотариуса в мелкой юридической конторе в Джерси, и добираться туда приходилось на автобусе. Ну, или на подземке до станции «Джонстон Авеню», но миссис Салливан не любила ездить в метро. Ее пугала перспектива надолго оказаться запертой глубоко под землей, словно в огромной могиле, в несущемся в черную пустоту вагоне, зажатой, как сельдь в бочке, рядом с такими же бледными и отрешенными людьми. Если уж быть до конца честной, то подземка вселяла в нее ужас. Те, кто знал об этом страхе Барби, посмеивались над ней, но девушка мастерски научилась отбивать такие подачи, и в конце концов дразнить ее перестали.
Через четверть часа она добралась до дома номер сорок семь (правда, на табличке цифра «4» почти отвалилась и теперь висела вверх ногами), все еще размышляя о перспективах судебных тяжб с Биллом Салливаном, этим козлом, который испортил несколько лет ее бесценной молодости, и настроение у нее было прескверным. Поднимаясь на шестой этаж, она едва не споткнулась о лежавшего на лестничном пролете между вторым и третьим этажом бездомного, и настроение ее ухудшилось еще сильнее, хотя казалось, что хуже уже просто быть не может.
«И что еще преподнесет мне этот день? – подумала миссис Салливан, зажимая нос и взлетев до своего этажа быстрее молнии. – Может, наводнение? Пожар? Увольнение с работы? Давай, судьба, я бросаю тебе вызов».
Ключ вошел в замочную скважину только с третьей попытки. Руки у Барби слегка подрагивали после забега по парку и взлета по лестнице до шестого этажа, но в конце концов ей все же удалось повернуть ключ в замке и с помощью парочки пинков открыть старую дверь, петли которой, проржавевшие насквозь, уже давно следовало бы заменить. Ее квартира была не Бог весть чем – крошечная кухня, гостиная и спальня, где едва помещались шкаф и кровать, были объединены в студию, но ей хватало. Когда-то им с Биллом и это казалось хоромами. Что ж, каждый был когда-то отчаянно молод и всерьез полагал, что с любимым рай и в шалаше. Вот только части с «любимым» и «раем» не очень укладывались в жизни молодой миссис Салливан, в девичестве Лиделл. Она даже подумывала после суда и развода вновь вернуть себе старую фамилию и заставить всех знакомых перестать по привычке называть ее «миссис». Барби казалось, что это обращение ей не подходит – она ведь не какая-то там сорокалетняя клуша с тремя детьми, сидящая на пособии, верно?
В холодильнике нашлись две банки пива, одну из которых Барби, едва переодевшись и скинув неудобный и жмущий в плечах пиджак и брюки, тут же открыла. Раздалось тихое шипение в пустой квартире, и почему-то в этот самый момент, стоя в одной блузке и держа в руках «Будвайзер», девушка ощутила, как к горлу ее подкатывает комок. Все здесь пропиталось горем, одиночеством и пустотой. И она сейчас находилась в самом центре этой дьявольской воронки, затягивающей, сжимающейся на ее шее, как холодные руки убийцы.
«Когда-то мы были здесь счастливы», - отстраненно подумала Барби, так и не притронувшись к пиву и отставив его на кофейный столик у дивана. – «И оттого еще хуже возвращаться сюда».
Подавив незрелое желание расплакаться, словно в мелодраме, и картинно упасть на диван, она спокойно умылась, переоделась в домашнее, разогрела в микроволновке простенький ужин и включила телевизор, решив повременить со сном еще час-другой. По Си-Эн-Эн (других каналов девушка не смотрела принципиально, предпочитая ситкомам и глупым передачам хорошие книги) взволнованный женский голос, наложенный на видеосъемку каких-то уличных беспорядков, сообщал:
- В Лос-Анджелесе продолжается загадочная эпидемия, унесшая жизни вот уже более десятка человек. Центр Контроля Заболеваний пока не дает однозначного ответа о природе заболевания, но отрицает предположения о том, что это может быть новый штамм гриппа. Некоторые высказывали радикальные идеи, будто бы это чума, холера или даже новый вид бешенства, но пока это неподтвержденная информация. Единственное, что мы знаем – болезнь крайне заразна, и всем жителям Лос-Анджелеса строго рекомендуется как можно меньше выходить из дома. Как нам сообщают, распространение инфекции удалось сдержать, и в данный момент другим городам не угрожает…
Барби поморщилась и выключила телевизор. Вечно у них в ЛА происходит какая-то херня. Она все-таки глотнула пива и решила дочитать начатый на днях новый роман короля ужасов. Стивен Кинг был одним из ее любимейших писателей – то, что надо, когда хочется пощекотать нервишки на ночь. Вообще-то миссис Салливан была довольно пугливой, что показало ее одинокое путешествие через парк Уоринанко и боязнь спускаться в подземку, но она свято верила в то, что ужастики помогут ей справиться со страхами, а потому самоотверженно погрузилась в чтение. Роман назывался «Мизери» и рассказывал историю попавшего в аварию писателя, которого похитила сумасшедшая медсестра и его тайная поклонница, и Барби считала, что книга великолепна. Она добралась почти до самого конца, когда раздался звук, заставивший ее едва ли не подпрыгнуть и скатиться с дивана.
Тук. Тук. Тук…
Пауза. Стук в дверь был не тем, что ожидаешь услышать в такой час, лежа с книгой в гостиной и попивая «Будвайзер», особенно если ты – одинокая молодая женщина. Особенно в таком доме на Седьмой авеню. Поначалу она даже подумала, что с ней сыграло злую шутку воображение – тем более с учетом того, какую книгу она читала – но стук повторился через несколько секунд. Все такой же медленный, словно человек за дверью прилагал немыслимые усилия, чтобы просто поднять руку. Возможно, это кто-то из ее соседей, возможно, кому-то понадобилась помощь, но Барби не могла взять себя в руки, подняться и подойти посмотреть в глазок. Что ж, вот и результат ее «тренировок ужастиками», как она это называла. Как только в реальной жизни с ней происходит что-то непонятное, странное или пугающее, она застывает, как кролик перед удавом, и не может и пальцем пошевелить. Наверное, пронеслось у нее в голове, если бы сегодня ночью в Уоринанко на нее напали, она даже не попыталась бы защититься.
Жалкое зрелище.
Стук повторился, на этот раз чуть более настойчиво, и Барби поняла, что нужно что-то делать. Она, словно во сне, поднялась с дивана и едва не задела локтем недопитую банку пива на кофейном столике, сделав в уме пометку отодвинуть ее на безопасное расстояние от края или вообще выбросить. Подошла к двери, заглянув в глазок, и то, что она увидела там, в полумраке грязной лестничной площадки, заставило ее сердце пропустить один удар. И лишь в следующий миг облегчение нахлынуло на девушку подобно морской волне, когда ее руки уже на автоматизме проворачивали замок старой, несмазанной и готовой отвалиться в любой момент двери.
- Привет, Кен, - выдохнула Барби, наклеив на лицо улыбку, чтобы скрыть усталость и, что греха таить, легкое опьянение. Конечно, напиться половиной банки светлого пива под силу разве что пятилетке, но миссис Салливан сегодня так устала и натерпелась страху, что ей и этого количества хватило, чтобы в голове слегка зашумело. – Заходи.
Кен Говард поселился двумя этажами ниже, когда переехал от родителей, живших в пригороде, и поступил в колледж, отказавшись от общежития. Барби знала, что колледж он бросил полгода назад и теперь подрабатывал развозчиком пиццы, разъезжая на скутере по шоссе так, словно уже через день окажется на больничной койке. Правда, как она узнала позже, водил он отлично и лавировать в пробках привык, как прирожденный байкер. А еще она знала, что бросил колледж Кен потому, что сел на кокаин.
Миссис Салливан его не винила. Связавшись не с той компанией, этот высокий и широкоплечий молодой человек, когда-то игравший в школьной сборной по баскетболу, всего за шесть месяцев отощал так, что почти превратился в бледную тень самого себя. Раньше у девушки даже проскальзывали крамольные мысли переспать с ним, когда началась вся эта чехарда с Биллом. В конце концов, она имела право на это – поскольку прекрасно знала о том, что муж ей изменяет. Но так и не решилась. А когда он начал курить крэк, передумала окончательно. И все-таки осталась последним другом, который был у Кена в этом городе, другом, который не пытался толкнуть ему дрянь.
- У тебя звонок не работает, - медленно, словно выталкивая слова изо рта распухшим языком, пробормотал парень. Глаза у него неестественно блестели, а выглядел он так, словно за ним тетушка с косой приходила. – Ты не слышала, как я стучал?
- Прости. Выглядишь дерьмово. Хочешь, чтобы я вызвала скорую? – поинтересовалась Барби, отступая и пропуская Кена внутрь. Он несколько секунд тупо стоял на пороге, а потом, словно в тумане, направился к дивану и упал на него, заставив несчастную мебель издать протяжный скрип.
- Нет, никаких врачей, - упрямо мотнул головой парень, ладонью взъерошивая коротко стриженные темные волосы, отчего стал напоминать очень больного ежа. – Просто дай мне выпить.
Барби понимала, почему он не хотел идти в больницу – там наверняка бы выяснилось, что его страховка давно просрочена, что он бросил колледж и сидит на наркотиках. Какие-то тесты это обязательно выявят. Она не была сведуща в медицине, но достаточно умна, чтобы это понимать. И все-таки он выглядел слишком бледным, под пергаментной кожей проступили темные полоски вен, а глаза запали и мутно поблескивали из-под опухших век. Когда-то он был очень красив. И она не теряла надежды, что поможет ему принять решение.
- Тебе нужно в клинику, Кен. Не в обычную больницу… - она замялась, открывая оставшуюся полную банку «Будвайзера» и протягивая ее парню. – Там можно лечиться анонимно. Никто не узнает, твои родители, друзья, работодатели… никто.
Он не ответил, приложившись к банке и далеко запрокинув голову. Из уголка рта побежала тонкая струйка пены. Кажется, Кен выпил банку за один присест – способность, которая всегда поражала девчонок в баре, но на Барби это не действовало. Еще одна причина, почему эта низкорослая, немного грубоватая на вид женщина ему нравилась. Но сейчас думать об этом он не мог. Слишком хреново себя чувствовал.
- Какой-то хер толкнул мне разведенный «камень», - наконец выдохнул он, вытирая рот тыльной стороной ладони и поставив пустую и смятую банку на кофейный столик. Та, что недопила Барби, угрожающе покачнулась. У столика одна ножка была подломлена, и девушка подкладывала под нее книгу. – Никогда еще так себя не чувствовал после крэка.
- Где ты его купил? – спросила Барби зачем-то, хотя понимала, что не собирается доносить на Кена. Или на его дилеров. Слишком это было опасно для одиноко живущей двадцатишестилетней девушки в районе Розелл.
- На углу Эдгар-Роуд, - ответил парень, который тоже это понимал. Он мог быть откровенен с Барбарой, и это нравилось ему, особенно теперь, когда он просто обязан был с кем-то поговорить. – Там был новый парень, и он… слушай, кажется, у меня лихорадка. Есть что-нибудь?
Девушка обеспокоенно потрогала его лоб и нахмурилась. Определенно, жар у него был, да еще какой, ей едва ли не пришлось отдернуть ладонь, таким горячим оказался Кен. И вовсе не в хорошем смысле слова. У него дрожали руки – когда он пил пиво, Барби это видела так же ясно, как солнце вчера пополудни. Температура у Говарда была под сорок. Если срочно не сбить лихорадку и не вызвать врача, последствия могут оказаться фатальными.
- Я принесу тебе аспирин, - сказала девушка, поднявшись и улыбнувшись Кену. Пожав его руку, словно стремясь ободрить, она размышляла о том, что будет делать, если Кен умрет у нее в гостиной. Нет уж, лучше навсегда потерять его как друга, но спасти жизнь. Пусть он после этого считает миссис Салливан предательницей. Это лучше, чем откинуть копыта из-за разбодяженного крэка. – Посиди пока тут.
Барби простояла у телефона минут десять после того, как принесла Кену стакан воды и две таблетки аспирина. Они, конечно, помогут на какое-то время, но ему все равно нужно в больницу. Трубка лежала у нее в руке, и из динамика слышался тихий, едва различимый звук. Длинные гудки. Она уже готова была набрать номер скорой помощи, но ее что-то останавливало – то ли сомнения (а вдруг таблетки помогут?), то ли стыд (он возненавидит меня, точно возненавидит, а у меня больше нет друзей в этом районе). Наконец, вздохнув, миссис Салливан повесила трубку и прислонилась спиной к стене. В этот момент ей казалось, что она совершает непоправимую ошибку, но еще большей ошибкой казалось предать Кена Говарда в этот момент, когда он был так уязвим. В момент, когда они оба были уязвимы, одиноки и слабы. Совсем одни в Большом Яблоке.
Из раздумий Барби вырвал какой-то звук из гостиной – словно человека резко пнули в живот, и он то ли захрипел, то ли сильно выдохнул. Сначала она даже не поняла, что издало этот странный звук, но через секунду в мозгу промелькнула страшная мысль (Кену стало хуже), и она в несколько быстрых шагов завернула за угловой шкаф для посуды, чтобы увидеть парня, устроившегося на ее диване. Голова его была низко опущена на грудь, руки лежали на коленях, словно у прилежного ученика начальной школы; он не двигался. И, кажется…
«Он не дышит. О господи, он же не дышит!»
Тут же девушка постаралась успокоить себя – он просто заснул, и наверняка дышит очень неглубоко, ведь ему плохо. Но заставить ноги, вдруг ставшие ватными, сдвинуться с места, ей удалось очень нескоро. Эти несколько секунд для Барби растянулись на целые часы. Казалось, Кен не приближается ни на сантиметр, хотя она изо всех сил бежит к нему; только потом она осознала, что все это время стояла на месте, впав в свойственный ей ступор ужаса. А потом миссис Салливан совершенно неожиданно для себя уже оказалась возле дивана, опустившись на колени и пытаясь нащупать пульс на опухшей остывающей шее парня. Конечно же, пульса не было. Он умер. Умер прямо у нее в гостиной, и только что выпитая им банка пива стояла на кофейном столике с подложенной под ножку книгой, все еще храня на себе теплые отпечатки его пальцев.
Барби была хоть и пуглива, но уж далеко не дура («мамаша Лиделл дур не растила», как она говаривала иногда коллегам, посмеиваясь). Ей не составило труда сложить два и два и осознать, что, если полиция узнает об этом, она пойдет под суд. Она, а не Билл – потому что дала Кену аспирин вместо того, чтобы вызвать скорую помощь. Да еще и пивом напоила, что в его состоянии могло оказать летальное воздействие на больной и прожженный крэком мозг. Непреднамеренное убийство – кажется, так это называли адвокаты? Именно по этой статье Барбара Салливан, в девичестве Лиделл, сядет в окружную тюрьму и будет очень долго есть баланду. А Барбара Салливан не хотела этого, видит Бог, не хотела. Ни убивать бедного Кена Говарда, ни есть тюремную баланду. Поэтому план созрел в ее голове еще до того, как она отняла пальцы от шеи парня.
Надо спрятать тело.
В конце концов, когда его начнут искать, Барби уже заметет все следы. За домом, во внутреннем дворике, облюбованном бродячими собаками и кошками, не говоря уже о бездомных, был старый канализационный люк. Если сбросить туда тело, его отнесет потоком в далекие дали, и когда Кена найдут, уже никто не сможет связать место его смерти с домом номер сорок семь по Седьмой авеню (цифра семь, кажется, преследовала ее на протяжении всей жизни). Но сначала – стереть все отпечатки пальцев с тех поверхностей, к которым прикасался Кен. Девушка оттащила его к входной двери без особого труда – весил Говард теперь гораздо меньше, чем раньше, хоть и был на голову выше нее. Затем вооружилась тряпкой, чистящим средством и надела резиновые перчатки, которые пылились в шкафу кухни. Миссис Салливан слишком редко занималась генеральной уборкой.
Прошло около получаса, когда она закончила удалять мнимые свидетельства пребывания Кена в ее квартире, хотя для Барби эти полчаса показались вечностью, когда за спиной она услышала легкий шорох. Вздрогнув, она обернулась – прямо так, как стояла, с тряпкой в одной руке и пульверизатором с чистящим средством в другой, до конца уверенная, что копы уже пришли за ней, что они уже у ее дверей и вот-вот забарабанят в дверь. На мгновение она готова была упасть в обморок от ужаса, но тут заметила, что тело, прислоненное к входной двери, пошевелилось. Шорох издавала кожаная куртка парня, которая елозила по деревянной панели, и сердце у Барби замерло – отчасти от облегчения, отчасти от удивления.
- Кен! – выдохнула она, выронив тряпку и подбегая к нему. – Ты жив! Господи, а я уже подумала, что ты… эй, ты как? Слушай, можешь говорить что угодно, но я не хочу больше рисковать и подставлять шею. Я вызываю «девять-один-один»!
Парень не ответил, только снова пошевелился, будто силился поднять голову. Кожа у него побледнела еще больше, и теперь выглядела молочно-белой в свете единственной лампочки, еще работавшей в гостиной. Он издал тихий хрип, не похожий на звук, который может издавать человек, и Барби поняла, что ему стало хуже. Голова его все еще болталась на груди, и она не видела его лица, но понимала: времени больше нет.
- Пожалуйста, потерпи всего несколько минут. Тебе помогут. И смотри, не умирай тут на полу, хорошо, солдат? – спросила она мягким, но встревоженным голосом, каким говорят с тяжело больным ребенком, пытаясь его успокоить. Барби уже поднималась, чтобы развернуться и броситься к телефону, как почувствовала прикосновение холода. Кен схватил ее за руку на полпути, не давая окончательно выпрямиться, и держал так крепко, что девушка снова ощутила страх.
Рука была ледяной, как у трупа.
«Я не проверила его пульс», - отстраненно думала Барбара, словно в замедленной съемке наблюдая, как парень поднял голову. – «Я же пульс не проверила. Что у него с глазами?!» Последняя мысль прозвучала в ее голове одновременно с тем, как Кен наклонился вперед, вздернув губы, как какая-нибудь голодная бродячая шавка, и вцепился зубами в ее предплечье. Барби завизжала. Она заорала так громко, что ее, должно быть, слышали в Бронксе; а затем рванулась назад, одновременно изо всех сил пнув Кена в грудь ботинком. Тот сложился и захрипел снова, но уже через секунду, шатаясь, начал медленно подниматься на ноги.
- Боже, Кен, что ты творишь! – выплюнула ему в лицо девушка, уже понимая, что перед ней не Кен. От того парня, с которым она флиртовала, а затем и подружилась, уже ничего не осталось. Лицо его вытянулось, словно обвисшая морда бульдога, глаза побелели и не выражали ничего. Ровным счетом ничего, как глаза дохлой рыбы. Не чувствуя боли, Барби побежала на кухню и сунула руку под холодную воду, наблюдая со все той же странной отрешенностью, как потоки воды смывают в раковину выступившую кровь. Укус, к счастью, был не сильным, но на коже четко отпечатались следы человеческих зубов. Пока девушка направлялась в ванную, чтобы найти бинты и антисептик, за спиной ее снова раздался шум. Точнее – шаги. Медленные, шаркающие шаги, которые приближались к ней.
Кен шел следом. Он совершенно обезумел – выглядел, как мертвец, с подбородка стекала струйка ее крови, рыбьи глаза смотрели куда-то в пустоту, но он шел. Медленно, но уверенно шел прямиком к Барби.
- Отвали! – крикнула она, захлопывая дверь перед носом наркомана. – Отвали, или я… или я…
«Или ты что?» - вкрадчиво поинтересовался внутренний голосок, противный и мерзкий, который миссис Салливан ненавидела. Именно этот внутренний голосок постоянно донимал ее прошлый год, пока не довел до развода с Биллом. И если бы не этот голосок, она никогда бы не решилась высказать мужу все в лицо, после чего он уехал на их купленной в кредит машине.
Руку она перебинтовала, предварительно обработав антисептиком. Укус почти не болел, хотя по большей части ответственность за это лежала на адреналине, ударившем в голову Барби. Она лихорадочно соображала, пока Кен ломился в ванную, стуча руками и ногами по хлипкой деревянной двери, державшейся на полувывалившейся щеколде. Долго эта дверь точно не выдержит, а окна в ванной комнате у Салливан отродясь не было. Руки сами собой схватили длинные ножницы, которые она зачем-то вчера оставила в ванной на шкафчике.
«Если он попытается схватить меня – я его ударю», - пообещала себе Барби, открывая щеколду. Кен тут же ввалился внутрь, как мешок картошки, но каким-то чудом удержался на ногах и потянул руки к девушке.
- Предупреждаю! – взвизгнула она, но парень ее не слышал. У него был то ли какой-то припадок, то ли предсмертное безумие, то ли что-то подобное. Ледяные пальцы уже коснулись ее плеча, когда Барби резко размахнулась и ударила, почти не глядя. Ножницы вошли в висок Кена по самую рукоятку.
- О Боже… - она бормотала эти слова, потрясенно глядя, как вдруг замерший Говард повалился на пол и больше не двигался. Ножницы торчали в его голове, совершенно нелепые и хромированно поблескивающие в свете флуоресцентной лампы. Под головой парня растекалась густая темная лужа, не похожая на кровь. Это не могло быть кровью, твердила себе Барби, просто не могло. – Боже, - повторила она уже тише, а мозг снова заработал на полную, как всегда бывало, когда Салливан попадала в непредвиденную ситуацию.
Что ж, теперь оставалось только перейти к плану «А». Спрятать труп и действовать так, как она и хотела – только перед этим еще придется вымыть всю ванную и выбросить злополучные ножницы. Нагнувшись, девушка схватилась за них и с тихим всхлипывающим звуком вырвала из мертвой плоти. Кену теперь уже все равно. Что бы с ним ни произошло, какую бы дурь он не купил на Эдгар-Роуд, теперь он на небесах. А вот Барби – здесь и еще жива, а потому должна позаботиться о собственной безопасности. Время для отвращения, горя и жалости к себе придет позже.
Она читала достаточно романов ужасов и детективов, чтобы примерно представлять себе, как скрыть следы убийства и избавиться от тела, поэтому действовала уверенно и быстро. К утру ничего в квартире сорок семь по Седьмой авеню не напоминало о произошедшем ночью, а тело бедного Кена Говарда плыло по канализации до аэропорта в Ньюарке, где его и обнаружат через два дня, раздувшегося и почти разложившегося. Но к этому времени Нью-Йорку уже будет не до расследования смерти обычного подростка-наркомана.

 

***

 

Нью-Йорк, Розелл, 7-ая авеню

08:23

 

Барби почувствовала себя плохо уже на следующее утро. У нее поднялась температура, место, куда ее ухватил зубами обезумевший умирающий Кен, чесалось и болело. Он наверняка заразил ее какой-нибудь инфекционной гадостью, которой болеют все наркоманы, и девушка с отвращением поняла, что придется обращаться к врачу. Впрочем, эта мысль позже показалась ей дурацкой по той же причине, по какой сам Кен не хотел идти в больницу – ей придется объяснять, откуда у нее следы человеческих зубов на предплечье.
«Если станет хуже – придется идти в клинику», - рассудила Барби, закинувшись аспирином и анальгетиками, а еще, с некоторой опаской, выпила заначенные в аптечке антибиотики. – «А пока что будем надеяться, что Кена убил крэк, а не какая-нибудь зараза».
Твердо решив не пить алкоголя, пока не почувствует себя лучше, девушка направилась на работу через парк Уоринанко, который в свете дня выглядел далеко не таким пугающим, как ночью. Никаких призрачных силуэтов, никаких деревьев, тянущих к ней свои руки-ветви – вполне благообразный парк, каких полным-полно на Манхэттене. Если быть до конца честной, то он казался Салливан куда более милым и уютным, чем Центральный парк, наполовину превратившийся в притон. Поэтому она в приподнятом настроении отправилась на работу, сев на метро и углубившись в чтение книги, пока поезд не достигнет станции «Джонстон Авеню». В этот же вечер девушка вернулась домой, а к ночи ей стало еще хуже – она даже почти набрала номер больницы, пока страх быть пойманной и обвиненной в убийстве не остановил ее руку. Перетерпит. К тому же, когда она выпила двойную дозу таблеток, то провалилась в глубокий сон и решила, что для выздоровления ей просто нужно выспаться. Следующим утром она, как обычно, снова поехала на работу, однако по пути через парк заметила, что люди, которые обычно улыбались и махали ей каждое утро (собачники и пенсионеры, в основном), поспешно отворачивались и старались не замечать своей соседки. Конечно, понимала Барби, она немного бледная и уставшая, но ведь это не причина вести себя так грубо? Фыркнув, она почувствовала шум в голове – после ударной дозы анальгетиков и антибиотиков Салливан казалось, что ее тело плывет над землей, а в ее голову набили ваты, но брать больничный и объяснять на работе свое отсутствие хотелось еще меньше. Поэтому, когда Барбара Салливан спустилась в метро, чтобы, как обычно, доехать до станции «Джонстон Авеню», она заставила себя выбросить из головы всякие глупые мысли и уж тем более постараться не думать о Кене.

Жить ей оставалось чуть меньше часа.

 

 

Карта метро Нью-Йорка

 

Карта города Нью-Йорк

[Shunt]

...Гиль с чистой совестью продрых на койке, положив под голову рюкзак и укрывшись тонким одеялом с головой. Снился ему всякий бред вроде толпы пейсастых зомби, который требовали у него кусочек мацы, отдать Тору и в противном случае грозились отвести его в концлагерь к герру Айхману на перевоспитание и переработку. Проснувшись в холодном поту, он едва не упал с кровати и, наконец, пришел в себя. "Ну и сон... Черт, надо меньше пить" - подумалось ему, но позже стали приходить воспоминания о прошедшем дне и мужчина погрустнел. Поднявшись, он протер лицо ладонями, отгоняя сон и зевнул. Айви, вроде так звали ту девчонку, куда-то подевалась, видимо решила поесть. Решив последовать ее примеру, Гиль забросил рюкзак за спину, пригладил торчавшие во все стороны ото сна волосы и вышел из домика, сразу поежившись от холода - утро вышло довольно прохладным. 

[Perfect Stranger]

Он увидел лишь то, как девушка быстрым шагом направлялась совершенно не палатке с едой, а к госпиталю, в который превратили школу, а еще увидел патрульного в форме национальной гвардии, провожавшего ее удаляющуюся фигуру хищным взглядом. Похоже, Айви решила навестить больных, прежде чем приступать к завтраку, и это, в какой-то мере, было правильно. Но что-то тут Гилю не понравилось. Солдаты чувствовали себя как рыбы в воде, у них было все оружие и вся власть. Рано или поздно власть, как известно, развращает. А ведь никакого "правительства", контролирующего армию, здесь не было. О том, откуда военные получали свои приказы и приходило ли вообще хоть что-нибудь из ЦКЗ, гражданские не знали. На подобные вопросы никто не отвечал. Казалось, что их, словно овец, согнали в одну отару и охраняли очень голодные и очень нервные немецкие овчарки.

[Shunt]

"Классический лагерь беженцев. Ну просто ностальгия" - Гиль медленно шел по направлению к местной столовой, на ходу рассматривая лагерь. Было мало офицеров и очень много солдат. И он по неволе задавался вопросом - а кто все это дело контролирует? Получалось, что вроде как и никто. Впрочем, массовых изнасилований и грабежей беженцев пока ждать не приходилось - еще не было у солдатни той степени скуки, которая заставляет использовать оружие против своего же народа, который они призваны защищать. Но еще пара недель без изменений и... "Будет весело", - усмехнулся Гиль, входя в столовую. 

[Perfect Stranger]

"Будет весело", - усмехнулся Гиль, входя в столовую.

 

"Столовой" тут как таковой не было, только палатка с раздачей, где Гилю на железную тарелку шлепнули некого месива, по виду напоминавшего помои, но на поверку оказавшегося овсянкой с редкими кусочками мяса, а еще дали кружку с соком из пакета. Не слишком вкусно, но понять их было можно: в первую очередь съедать надо было то, что хранится недолго. Без электричества (а автономных генераторов тут было не так много, чтобы тратить их на холодильники) продукты очень быстро портились, и в конце концов придется рассчитывать только на консервы. Местные магазинчики уже давно были подчищены, и все консервы, так же как и прочие продукты, хранились под замком под охраной военных. Бензин из автозаправок, автомобилей и канистр военные тоже слили на собственные нужды. Так или иначе, но получалось, что уехать от сюда можно было только на БТРах и вертолетах. Перелезать через забор - самоубийство, поскольку генераторы пока обеспечивали его высоким напряжением.

Но что будет, когда генераторы сдохнут, бензин закончится, газовые баллоны, с мясом выдранные из каждого дома - тоже? Эта хилая проволочная ограда вряд ли спасет от ходячих, если они навалятся толпой. А от людей - тем более. Иллюзия безопасности - вот что это такое. Иллюзия безопасности, на которую все гражданские с радостью поменяли собственную свободу и превратились в овец, охраняемых овчарками. А овчарки, когда прижмет, из милых и пушистых друзей человека превращаются в кровожадных монстров...

[Angelika White]

Ночное происшествие...
 

Уильям почувствовал резкий запах медикаментов, когда доктор Уайт к нему подсела. Первые несколько минут он сидел неподвижно. Вспоминал школьные годы, уроки химии. Затем вся прожитая жизнь начала проноситься у него перед глазами. Колледж. Университет. Свадьба. Мария. "- Мария", - руки затряслись, ему становилось хуже. Его сознание начало мутнеть. Он понял, что теряет сознание. "А ведь док говорила, полежи полчаса, идио..." - он съехал с лавки на землю и отключился.

Ангелика проснулась от глухого стука и сперва не поняла, что произошло. От холода ее била мелкая дрожь. а изо рта струилась легкая дымка пара. Уильям лежал на земле у ее ног. Сердце екнуло в груди. "Уильям! УИЛЬЯМ!"-судорожно тряся его за плечо она пыталась привести его в сознание. В попытке его поднять по плечу потекла алая струйка крови, но боли Ангелика не почувствовала. Ее волновало лишь состояние Уильема. Отыскав глазами дом где находились остальные ребята спасшиеся из метро. Она ворвалась в дом, все повернулись и смотрели в ее сторону. Стараясь сохранить наиболее спокойное лицо Ангелика подошла к блондину что играл в монополию. Стараясь говорить как можно спокойнее хотя все ее лицо выражало панику и страх она прошептала "Гиль, прошу тебя помоги. Уильям потерял сознание на улице, а у меня не хватает сил его поднять"-со слезами в голосе взмолилась Ангелика. "Надо внести его в дом..."

[Shunt]

"Гиль, прошу тебя помоги. Уильям потерял сознание на улице, а у меня не хватает сил его поднять"-со слезами в голосе взмолилась Ангелика. "Надо внести его в дом..."

 

- Ну давай. Где этот болезный? - мужчина посмотрел на Ангелику. Та, похоже, была в панике. Впрочем, что еще ожидать от гражданского? - Надеюсь, он не слишком тяжелый?

[Ettra]

Пейтон чувствовала себя так, будто не спала вовсе. Любая попытка задремать прерывалась шорохами, доносящимися из приоткрытого окна. Проезжали машины, за дверью иногда раздавались шаги, а в отдалении, наверное на границе лагеря, стреляли. Постоянно казалось, что вот-вот дверь в комнату с громким хлопком распахнется и в комнату, шаркая, хрипя и протягивая бледные руки к Пейтон, войдут зараженные. С момента, когда первые лучи солнца, разогнали мрак в комнате, Пейтон не спала. Чтобы хоть как-то отвлечься от давящей реальности, она достала из сумки бумагу с карандашами и принялась рисовать. Еще вчера утром она надеялась заработать достаточно денег на обучение, может быть через пару лет поступить в Университет Изящных Искусств, где раньше учился ее дядя. Сейчас все это не имело смысла и Пейтон не хотела давать себе ложные надежды, что все наладится.
Ближе к середине дня Пейтон наконец решилась выйти из комнаты, ведомая чувством голода. Военные, патрулирующие улицу, бросали хмурые изучающие взгляды на проходящих мимо людей, некоторых останавливали. Пейтон как можно быстрее зашла в столовую и, взяв кашу, уселась за столик в самом углу.

[Perfect Stranger]

- Уильям? Алекс?..

Айви вошла в госпиталь, оглядываясь и пытаясь привыкнуть к полумраку. Впрочем, даже здесь шторы были распахнуты, а кое-где и полностью сняты с карнизов. Она потопала вниз по коридору, периодически натыкаясь на закрытые двери с пугающими табличками на них: "ЛАБОРАТОРИЯ", "ОСТОРОЖНО! ЗОНА ПОВЫШЕННОЙ ОПАСНОСТИ!", "ХИРУРГИЯ", "ИНТЕНСИВНАЯ ТЕРАПИЯ" и так далее. Все они были заперты. Врачей и медсестер Айви почти не встречала, и ей даже показалось, что здесь никого нет.

- Ты что-то потеряла?

Девушка дернулась и обернулась. В дверях кабинета, когда-то бывшего комнатой классного руководителя, а теперь превращенной в офис дежурной медсестры, стояла улыбающаяся Иветт.

- Ой... простите... я просто искала своих друзей. Алекс Бейкер и Уильям... - она забыла фамилию Уильяма и принялась лихорадочно перебирать память, но Иветт лишь покачала головой.

- Алекс еще не пришел в себя, а Уильям... я оставила его с вашей подругой, Ангеликой. Надо бы проверить, как он там.

[Spectre]

Морган сам и не заметил, как вырубился после вчерашних проверок. Он спал прямо на полу, укутанный в простыню, хотя он не помнил чтобы он себя укрыл. Видимо все-таки кто-то позаботился о нем или просто подумал, что он сдох. Но сон был все равно хорошим, точнее ему ничего не снилось и это было прекрасно. Психолог бы одобрил, если бы был еще жив. 

- Выпить бы...- первое что сказал Куин, оглядевшись вокруг и не заметив никого, - черт, самообслуживание снова...Ладно, надо тогда перекусить, а не то сдохну как те беженцы...

Немного вздохнув после воспоминаний о беженцах из прошлого, Морган с неким трудом встал на ноги и поперся на выход, чтобы наконец перекусить. И может ему посчастливиться урвать стакан или даже два какого-нибудь спиртного, если он там будет конечно.

[Angelika White]

- Ну давай. Где этот болезный? - мужчина посмотрел на Ангелику. Та, похоже, была в панике. Впрочем, что еще ожидать от гражданского? - Надеюсь, он не слишком тяжелый?

"Я не знаю, е не смогла его поднять, он возле больнице на земле" - прошу пошли скорее. И быстрым шагом Ангелика пошла к двери таща за руку Гиля...

[Perfect Stranger]

- Простите...

Иветт, которая уже собиралась было вернуться в кабинет и запереть дверь, замерла, услышав вопрос Айви.

- Да?

- Скажите... а куда увезли Джейсона? Того полицейского, который был с нами в кофейне?

Девушка не ответила. Айви показалось, что ее плечи чуть-чуть опустились. Лишь спустя полминуты она, наконец, обернулась, и только теперь Левингтон увидела, что улыбка медсестры скрывала за собой что-то большее. Большую боль, усталость, почти отчаяние, которые трудно было побороть ей самой. Она на мгновение даже восхитилась этой женщиной.

- Он умер. Сожалею.

- Что?! Но у него была просто легкая царапина! - поразилась Айви, у которой в голове это не укладывалось. - Это ведь был даже не укус! Он не мог просто взять и умереть, у вас же лаборатория, хирургия, антибиотики...

- Сожалею, - повторила медсестра с легким нажимом и посмотрела на подростка с долей сочувствия. - У него началось заражение крови, мы не успели ничего сделать. Не волнуйся, остальным такое не грозит.

- А куда его увезли?

- Похоронили за пределами безопасной зоны, недалеко от автозаправки. Пожалуйста, не думай об этом больше, хорошо? И не говори об этом ни с кем. Особенно с солдатами. Они... - Иветт замялась и вздохнула. - Неважно. Ты вроде хотела проведать своих друзей?

- Да... я... спасибо, - промямлила Айви, пятясь назад. Ей это все начинало не нравиться. Изначальная легкая тревога на пределе сознания превращалась в гудящую все громче и громче сирену аварийной ситуации. Она толком не могла понять, что именно ее настораживает, но здесь явно было что-то не так. Повернувшись и сунув большие пальцы за ремень джинсов по привычке, девушка зашагала в дальнюю палату, когда-то бывшую классной комнатой, где лежал Алекс. Койка Уильяма пустовала.

[Shunt]

"Я не знаю, не смогла его поднять, он возле больнице на земле" - прошу пошли скорее. И быстрым шагом Ангелика пошла к двери таща за руку Гиля...

 

Гиль послушно позволил очень цепкой девушке доволочь его до Уильяма. Выглядел парень так себе, но вроде был еще жив. Вздохнув, Гиль присел и проверил его состояние. Удостоверившись, что это тело пренадлежит еще живому человеку и смысл напрягать себе спину имеется, он с трудом, но все же поднял его.

- Блин, тяжелый. И куда его тащить? Ты вообще уверена, что он именно сознание потерял, а не напился где-нибудь? - ворчливо поинтересовался Гиль, пытаясь удержать бессознательную тушку Уильяма. - Мешок картошки, мать его.

[Angelika White]

Гиль послушно позволил очень цепкой девушке доволочь его до Уильяма. Выглядел парень так себе, но вроде был еще жив. Вздохнув, Гиль присел и проверил его состояние. Удостоверившись, что это тело пренадлежит еще живому человеку и смысл напрягать себе спину имеется, он с трудом, но все же поднял его.

- Блин, тяжелый. И куда его тащить? Ты вообще уверена, что он именно сознание потерял, а не напился где-нибудь? - ворчливо поинтересовался Гиль, пытаясь удержать бессознательную тушку Уильяма. - Мешок картошки, мать его.

"Давай занесем его в дом, там теплее и я смогу следить за ним"-всхлипывая сказала Ангелика-"Я говорила ему, что ему надо отдохнуть но он меня не послушал... я пыталась сама... но рука, блин ну как так можно не беречь себя" помогая Гилю дотащить Уильяма до матраса в жилом доме Ангелика не переставая благодарила Гиля... Сказав спасибо уже 50 раз, Гиль посмотрел на нее странным взглядом и она на секунду замолчала, но потом еле слышно прошептала "Огромное спасибо тебе".

[Shunt]

"Огромное спасибо тебе".

 

- Да ладно тебе... - мужчина несколько смутился. - Давай, приводи его в чувство. Новости слышала какие-нибудь? Ну, про мир вокруг и так далее?

[Perfect Stranger]

Айви некоторое время просидела рядом с Алексом. Несчастный мужчина лежал под капельницей и так и не пришел в себя, и девушка чувствовала, словно несет за это ответственность. Почему? Ей было невдомек. Но чувство вины отчего-то не отпускало. Вздохнув и посмотрев на трубки, конец которых с иголкой вонзался под кожу парня, она покачала головой.

- Все могло быть и хуже. Ты только выкарабкайся, ладно?

Две пули, которые поймал Алекс, прошили бедро и бок. Одна застряла в кости, и ее пришлось вытаскивать по кусочкам, другая повредила внутренние органы, и появление солдат в тот момент буквально спасло ему жизнь. Посидев еще некоторое время, словно надеясь, что Алекс придет в себя, Айви решила, что это бесполезно. Врачи присмотрят за ним. Эта Иветт, похоже, неплохая медсестра... поднявшись, девушка оглянулась в дверях в последний раз и улыбнулась, как будто человеку, который мог это увидеть.

- Пока. Я еще зайду потом.

С этими словами она вышла и быстро прошла коридоры, вышла на свежий воздух и направилась к дому, в котором они расположились, чтобы узнать о судьбе Уильяма. В больнице она его не видела, значит, ему стало лучше?..

[Mr.Death]

* Уильям открыл глаза, сразу он не смог понять, где находится, однако всё казалось таким знакомым. Он проснулся в своей квартире. С другой стороны, где же ему ещё проснуться?! Через неделю после свадьбы, они с Марией купили приличную квартиру в Бруклине. Правда, после ему пришлось работать сверхурочно. Получал он прилично, да и Мария была далеко не бедной, поэтому расплатились они буквально за три месяца. Большую часть стоимости квартиры, им подарили родители Марии на свадьбу.

Он вылез из-под одеяла и спустил ноги на пол, нащупывая ими домашние тапочки. На улице уже светало. Сперва, как обычно Уилл прошёл в гостиную и включил телевизор.

"- Тридцать человек погибло..."
- Не то, - Уилл раздраженно переключил канал.
"- Как видите, эта зубная паста защитит ваши зубы..."
- Как и ваши яйца, - он продолжал переключать каналы.
"- ...да, это просто отличная игра, Питер, "Викинги" сегодня на высоте... "
- Бинго! - прибавив громкость, он бросил пульт на диван.
Пройдя по коридору, ведущему в ванную, он уже на автомате поправил покосившуюся фотографию в рамке.
- Зараза, я тебя когда-нибудь на клей присобачу.
Почистив зубы и приведя себя в порядок, он завернул на кухню и принялся готовить себе завтрак. Обычно он ел одно и то же, его фирменную яичницу с сухарями, беконом, помидорами черри, луком, под зеленью и сыром. Яйца он всегда чуть-чуть взбивал и не дожаривал, терпеть не мог сухой цельный желток. Налив свежезаваренный английский чай, он уселся перед телевизором, чтобы посмотреть повтор вчерашней игры.
"-... обходит защитника и... гол! Великолепная игра, господа..."
- Да! - радостно вкинув руки вверх, закричал Уилл. - Джон должен мне полтос, сосунок!

*звук открывающейся двери*

- О, ты уже встал, что же заставило тебя проснуться в такую рань? - Мария скинула сапоги на бегу, так что один улетел в фотографию на стене, вновь покосив её на бок. Она была жуткой неряхой и чистоплотной девушкой одновременно, сначала мусорила, затем убиралась.
- Добро утро детка, я просто замерз без тебя.
- О, это даже мило, - она подошла и страстно его поцеловала. Их поцелуй прервал голос диктора из телевизора.
" - Это была блестящая игра, дорогие телезрители..."
Мария покосилась на Уилла, - Ой, ну конечно, я то дура действительно поверила, - она развернулась и двинулась в сторону ванной.
Уилл прикинулся дурачком. - Вот какой идиот, интересно, встает ни свет, ни заря, чтобы это смотреть.
- Наверное, тот, кто вчера поспорил со своим другом идиотом. Одевайся, опоздаешь на работу. - скинув пальто, она завернула в ванную и закрыла дверь.
- Береги силы, детка, вечером я буду извиняться во всеоружии. - через закрытую дверь ванной прокричал Уилл.
- Вечером, я уже буду с другим мужиком! - Мария включила душ, и последнее слово осталось за ней, т.к. из-за шума воды, дальнейший диалог был невозможен.
Уилл рассмеялся и в припрыжку направился обратно в гостиную. Усевшись на диван и закинув ноги на журнальный столик, он переключил спортивный канал.
" - Вперёд, Спанчбоб..."
- Ну, нет, - Уилл быстро переключил канал.
" - Вспышка неизвестного вируса..." - следующий канал.
" - Российские дипломаты прибыли..." - Уилл вернул на предыдущий канал и уставился в телевизор. Его руки опустились, а лицо побелело.
" - ...нальная гвардия, оцепляет районы за районом, все улицы перекрыты, из города очень тяжело выбраться, метро обесточено, а сотовая связь совсем перестала работать. Рошель Таркинс, седьмой канал." Сердце Уилла бешено заколотилось, он поднял пульт и переключил канал:
" -...неизвестных людей, ограбила полицейский участок Бруклина. А теперь о свежих новостях. Жертв неизвестного вируса становится всё больше и больше. По данным ЦКЗ большая часть штата Нью-Йорк находится на карантине. Что это за вирус, как с ним бороться? На эти вопросы ЦКЗ ответы не дал. А подробнее о процессе преображения, нам расскажет доктор Уайт, которая вместе с группой выживших в метро, уже сталкивались с зараженными.
- Доктор Уайт, расскажите, пожалуйста, каковы первые признаки после преображения?
- Пустой, стеклянный взгляд, его никогда и ни с чем не спутаешь... пустой и... и мертвый...*плачет*...простите, мне тяжело вспоминать. - доктор Ангелика Уайт закрыла лицо ладонями. Через минуту в объективе показалась женщина, до боли знакомая женщина. У Уилла перехватило дыхание. Он вспомнил. - Это она... она... та психованная из вагона. Но как... - его перебил голос из телевизора.
- Представьтесь, пожалуйста, - репортерша протянула микрофон девушке.
- Барбара Салливан, - быстро бросила девушка. - Мы вместе с доктором Уайт и остальными ехали в метро. Сначала всё было как всегда, куча усталых людей, все ехали по своим делам. Одному парню стало плохо. Когда доктор Уайт к нему подбежала, он уже был мертв. Мы все сильно испугались, пытались связаться с машинистом и остановить поезд, но безрезультатно. Немного погодя, тело погибшего начало дёргаться, затем он медленно поднялся. Мы думали, что он оклемался, но его взгляд... его взгляд был мертвым и... пустым. Он схватил доктора Уайт и стал душить... по-моему, он даже пытался её укусить. Многие старались его оттолкнуть, а затем раздался выстрел и он упал.
- Т.е. кто-то убил человека? - С удивлением спросил репортер.
- Это был не человек, - проплакавшись, холодно сказала доктор Уайт. - Я проверила тело, пульс, зрачки, дыхание. Он точно был мертв, а затем ожил и пытался нас убить. У нас не было выбора, вы понимаете? - губы доктора вновь задрожали.
- После, мы проверили его карманы, нашли водительские права и всякую мелочь. Одно я вам скажу точно, если когда-то Уильям Дарквуд и был человеком, то в метро это был уже не он. - добавила "девушка из метро".
- Спасибо Барбара..." - Уильям молча выключил телевизор и поник. В его голове сейчас творился хаос. Все мысли перемешались: паника, страх и непонимание происходящего - всё сплошным потоком разгоняло его сердце и давило на виски. "- Как такое возможно".
Его раздумье не затянулось на долго. Он отскочил от дивана, когда к его ногам подступила вода. Поняв в чём дело, он без промедления побежал к двери ванной комнаты. - Мария! Мария открой! - он колотил в дверь, но в ответ лишь тишина. Его зрачки расширились ещё больше, когда вытекающая из-под двери вода окрасилась в красный.

Уильям разбежался и со всей силы навалился на дверь плечом. Дверь распахнулась, и он залетел внутрь. Плечо охватило нудящая боль. Однако его это совсем не волновало. То, что он увидел, невозможно описать словами.
Мария стояла голышом, посреди ванной комнаты, её живот был разорван, а её рот был окровавлен, она что-то жевала. Уилл начал терять сознание, сползая по стенке, его желудок судорожно сжался в позыве. Мария медленно подняла свой взгляд на Уилла. Её глаза были белыми, пустыми, бездушными и голодными. Уильям упал на колени, на глаза поступили слезы. - Нет, нет, нет... нет... этого не может быть... это сон... нет, детка... как так... Мария на секунду замерев, неестественно согнулась и ринулась на Уилла.
Он попытался попятиться, но ноги и руки скользили по мокрой плитке. Поняв, что слишком поздно, он пару раз саданул ей кулаком в лицо. На третий раз рука прошла вскользь, разорвав Марии губу. Этого момента ей хватило. Она вцепилась зубами ему в шею, попав в артерию. Кровь струёй брызнула на свадебную фотографию в рамке, что висела в коридоре и опять покосилась на бок. *

 

Уильям с криком открыл глаза и пощупал шею. Его глаза быстро бегали по комнате, однако из-за слез было всё размыто. Он вытер рукавом лицо и огляделся. Лагерь. Видимо это жилые помещения. Это всего лишь кошмар, жуткий кошмар. Он приподнялся с матраца. Уже был вечер. Его мучил голод, а тело до сих пор болело. Рядом с ним стояли доктор Ангелика Уайт и Гиль.

Сообщение отредактировал Mr.Death: 28 сентября 2015 - 16:31

[Angelika White]

- Да ладно тебе... - мужчина несколько смутился. - Давай, приводи его в чувство. Новости слышала какие-нибудь? Ну, про мир вокруг и так далее?
Ее голос стал очень тихим... "Я знаю кое-что, но не здесь и не сейчас. Могу сказать лишь одно советую быть на стороже и не доверять этим людям в этом лагере... Военные чаще всего исполняют приказы... и их не заботит если с 1-2 гражданских что нибудь случится не мне это тебе объяснять"- ее голос был очень тихи и она почти дотронулась своей щекой до уха Гиля. Ее сине-серые глаза излучали неподдельное беспокойство и напоминали глаза дикого зверя, которого зажали в угол...

Отстранившись Ангелика начала осматривать на сколько Уильям пострадал при падении. "Еще раз спасибо, что помог мне"- сказала Ангелика сосредоточенно начав осмотр. На голове обнаружилась не большая шишка, да и слегка снес кожу головы об торчащий гвоздь. "Слава богу ничего серьезного" намочив ватный тампон перекисью и аккуратно промыв рану она наложила аккуратно повязку на голову и села рядом. "На этот раз тебе от меня никуда уйти не удасться пока не выспишься  не исчезнешь дружок, подумала про себя Ангелика и ехидно улыбнулась смотря на Уильяма
медицина +3

 

Успех!

[Angelika White]

Уильям с криком открыл глаза и пощупал шею. Его глаза быстро бегали по комнате, однако из-за слез было всё размыто. Он вытер рукавом лицо и огляделся. Лагерь. Видимо это жилые помещения. Это всего лишь кошмар, жуткий кошмар. Он приподнялся с матраца. Уже был вечер. Его мучил голод, а тело до сих пор болело. Рядом с ним стояли доктор Ангелика Уайт и Гиль.

"Тихо тихо это всего лишь страшный сон все хорошо" -обняв и прижав к себе Ангелика гладила Уильяма по голове, давая молодому человеку время отойти видимо от очень жуткого кошмара. Когда то она успокаивала детей в отделе реанимации перед сложными операциями... либо при ночном дежурстве, когда из за болей и душевных терзаний детям постоянно снились кошмары "Все хорошо, спокойно"- махнув рукой Гилю что бы он не смущал молодого человека, ведь только у мужчин есть жуткий комплекс из за своих слез... . Ангелика продолжала гладить Уильяма по волосам.

[Perfect Stranger]

- Уильям?..

В дверях стояла растерянная Айви, глядя во все глаза на перемотанного в бинтах парня, которого обнимала доктор Уайт. Поспешив отвернуться и покраснев до кончиков волос, девушка пулей вылетела из комнаты в панике. Она не хотела смущать их и смущаться сама, но выглядело это... двусмысленно. И почему-то Уильям плакал. Видимо, ему было ужасно больно или он скучал о своих родных так же сильно, как сама Айви.

Решив, что ему неплохо бы поесть, а ей - прогуляться и подождать, пока все придет в норму, девушка направилась к палатке с кашей, попросив порцию для себя и еще две для Ангелики и Уильяма. С трудом удерживая три тарелки и три чашки на подносе, Айви аккуратно пошла к дому, уже гораздо медленнее, почти нарочито шаркая ногами по улице, будто старушка.

"Кажется, кого-то не хватает... Кэнделл... нет, я видела ее в гостиной вчера. Виктор? точно, этот толстяк. Он куда-то пропал еще на пропускном блокпосте..."

Не хотелось терять людей, но сделать Левингтон ничего не могла. Лишь немного помочь. По мере своих скромных сил.

- Можно войти? - она осторожно постучала в дверь дома, в котором они расположились на время.

[Shunt]

- Можно войти? - она осторожно постучала в дверь дома, в котором они расположились на время.

 

- Валяй. - Гиля слова докторши напрягли. Очень напрягли. Неужели очередная тайна заколоченного чердака может стоить так дорого? Что-то тут не клеилось по его личному мнению. Впрочем, Гиля нельзя было назвать мудрецом, так что обдумывание текущей проблемы он решил оставить тем, кто этим и должен заниматься. Начальству.