[Gonchar]

 

 

 

• Пролог - Мир в тенях
• Глава I - Откровение звезды зари
• Глава II - Теневой двор
• Глава III - Служители Его

 

 

Герберт Миллер

 

Джонатан Майерс

 

Финн

 

Отомо Ямамото

 

Ава

 

Бэтани

 

 

 

[OZYNOMANDIAS]

Нижний город, отель "Ruikeman", 21:25

Боль. Истощение. Мигрень. И кровь. Кровь, капля за каплей покидавшая Отомо и разбивающаяся на едва заметные, будто стеклянная пыль, брызги о металл пола. Если тело просто ныло, как будто кто-то заставил старого Ямамото скатиться по крутому склону горы, то лицо – не всё, конечно, а только здоровая, не онемевшая его часть – горело, как если бы его приложили им к раскаленной сковородке. Затекшие руки еще до открытия глаз рассказали ему, что он накрепко прикован к стулу. Да уж – идти напролом, не удосужившись наперед проверить эту японскую стерву на предмет "жучков", было ошибкой.

Открыть глаза, по которым незамедлительно ударил ослепительно-белый свет диодной лампы, было второй ошибкой. Японец хрипел и морщился, привыкая к обжигающим роговицу лучам и чувствуя, как в висках отбойным молотком стучит учащающийся пульс. Уши были заложены, как если бы Отомо летел в быстро набирающем высоту самолете, поэтому пришлось разомкнуть сжатые в противовес снедающей боли зубы и широко открыть рот, глотая как можно больше воздуха. Это немного помогло – настолько, что японец начал различать окружавшие его шорох, жужжание и легкое потрескивание, однако он тут же подавился и закашлялся, словно разинул рот на слишком большой кусок: сухим, будто предсмертным кашлем Ямамото был обязан резкой и крайне неприятной боли в грудной клетке, сжимавшей легкие плотным металлическим кольцом. Кашель звучал оглушительно для Отомо – и, судя по тому, что он начал различать среди шума комнаты голоса, явно обращавшиеся к нему, оглушительным он показался не только ему.

- Я думаю что старому псу пора ответить. - зло прошипел парень, доставая из кармана своего чёрного пиджака цилиндр, напоминающий автоинжектор и с размаху воткнул его в плечо Отомо.

Игла прошила насквозь ткань пиджака и рубашки, впиваясь в кожу похлеще лечебных пиявок в японских санаториях традиционной медицины. К счастью, руки Ямамото практически онемели, чтобы инжектор вызвал хотя бы слабый стон у избитого старого пса, но вот действие, которое он оказывал на организм, игнорировать было уже невозможно. Японец знал о таких игрушках: их, как правило, использовали корпоративные наёмники или члены кланов якудза, не желавшие марать руки старыми, зарекомендовавшими себя способами вытягивать информацию из заключенных. Отомо презирал таких чистоплюев – во-первых, потому что те в своей погоне за модой теряли дух жестокой, но действенной старой школы, и во-вторых, потому что окропленные кровью руки во время вырывания зубов плоскогубцами, засаживания спиц под ногти или отрезания пальцев являлись ценой, которую платили беспечные уличные бандиты за честь являться частью большой и могущественной семьи якудза.
Щеголь, с лица которого не сходила улыбка, встал, приладил волосы на виске, полез в карман и достал небольшую электронную сигарету. В нос Отомо ударил запах свежесобранной малины, показавшийся даже на фоне запахов Нижнего города удушающим, а глаза заслезились от выпущенного в лицо колечка плотного пара. Второй, резко выдергивая автоинжектор из плеча, схватил Ямамото за волосы и запрокинул голову назад, подставив лицо прямо под обжигающий свет лампы.

— Так-так... Судя по всему, сейчас твой язык развязан, как от доброй порции сакэ, — ухмыльнулся щеголь, выпуская пар через нос, словно огромный самодовольный дракон. — Тогда давай начнем сначала, по порядку – какого хрена ты здесь вообще забыл?

К горлу обмякшего Отомо, который был словно погружен в дурман инъекцией, подступил давящий ком. Ему захотелось выложить всё подчистую, будто от ответа на этот вопрос зависела его жизнь – или хотя бы шанс на быструю и относительно безболезненную смерть. Первые десять секунд сопротивления этой дряни напоминали желание совестливого нашкодившего ребенка явиться с повинной к своим родителям, однако вторые... Вторые десять секунд в измученном теле японца начинала расти боль и подавляющее чувство страха, что эта невыносимая, пожирающая боль будет длиться вечно. Кому, черт побери, какое дело, признается он или нет, если каждая клетка его организма требовала избавления от жгучей, режущей боли?!.. Но вот прошли и вторые десять секунд. К боли присоединилась какая-то чертовщина, будто сознание Ямамото падало в бездну, а за руль в его голове садился другой Ямамото, который был готов ответить на любой вопрос, дать любые показания, признаться в любом преступлении, которое инкриминировали его бренному телу. И, когда взор уже застилала тьма, а сухие, лопнувшие от ударов губы сами начали шевелиться в такт требуемой для предоставления информации, он стиснул зубы, прокусывая язык, и оскалился в сумасшедшей ухмылке.

— В отпуск поехал, педик, — процедил Отомо, чувствуя, как действие автоинжектора сходило на нет. Щегол, замерев на пару секунд со своей тупой улыбкой, глядел на японца с недоумением, явно не понимая, выдавил ли тот из себя правду или просто решил лишний раз его оскорбить. Второй азиат – кажется, этого худощавого ублюдка звали Акио – раздумывал гораздо меньше: с холодной яростью сжав автоинжектор в руке, он с силой бросил его на пол и принялся топтать его ногой. Гнев и упорство быстро превратили устройство в кусочки пластика и битого стекла.

— Китайское дерьмо! — зарычал он, останавливаясь и замахиваясь рукой уже над Отомо, но второй вовремя выбросил ладонь прямо перед его лицом, утихомирив пыл. Акио с большой неохотой опустил кулак и прожигал Ямамото ненавидящим взглядом, будто брызжущий слюной цепной пёс, пока его хозяин, вновь натянув на себя улыбку, вытаскивал из нагрудного кармана золотого пиджака солнцезащитные очки.

— Эй, гляди-ка! — он потряс очками, демонстрируя их прикованному к стулу японцу. — Я их снял с тебя, чтобы не разбить. Дорогая, должно быть, штука, — восхищенным тоном протянул он, — антиквариат. Сейчас, как ты знаешь, все гонятся за модой – виртуальные шлемы, диджитал-очки, кибернетические импланты вместо глаз... Представляешь, они даже выводят прогноз погоды! Чертовски удобная штука... — щеголь словно задумался, затем медленно надел очки и развел руки в стороны. — Ну как? Мне идет? Подходят под рубашку, айе? — с улыбкой спрашивал он, поворачиваясь то влево, то вправо. Затем, наклонившись поближе к Отомо, он отвесил тому пощечину. Затем еще одну. И еще. — Ну как, айе? Подходит? Что ты молчишь, псина, скажи, подходит мне, а?

Японец опустил голову и сплюнул кровью, не глядя, но надеясь, что попал этому уроду на лакированные туфли за баснословную сумму кредитов, и вновь посмотрел на щеголя, оскаливая окровавленные зубы.

— Выглядит... Выглядит так, будто ты мои очки... — дышать было по-прежнему тяжело, однако Отомо растягивал губы в вымученной ухмылке. — Как будто ты мои очки положил на коровью лепешку, дерьма ты кусок.

В комнате повисла тишина. Щеголь смотрел на Отомо, снова замерев с идиотской улыбкой не угадавшего с реакцией ресторанного стендап-комика. Отомо смотрел на щеголя, надеясь, что тот опустит голову пониже и японцу удастся вгрызться ему в лицо. Акио переводил взгляд с Отомо на своего босса, надеясь, что тот наконец перестанет разыгрывать здесь представление и даст ему хорошенько врезать этому ублюдку. Так, в тишине, прошло секунд семь. Затем её разрушили легкие, медленные хлопки.

— Прекрасно... — восхищенным голосом произнес щеголь, хлопая в ладоши. — Просто прекрасно! Вот это дух! Вот это воля! Слушай, я думаю, это всё-таки по праву твои очки, — извиняющимся тоном запричитал он, поспешно снимая с себя солнцезащитные очки Отомо и надевая их уже на него. — Тебе они сейчас нужнее, это же ты сидишь перед лампой, а не я, верно? — жизнерадостно улыбнулся он и похлопал японца по плечу, будто старый знакомый. — Верно я говорю, а? Верно? — все еще улыбаясь, повторял щеголь, выпрямляясь и чуть отходя от пленника. Затем, скривившись, он резко задрал ногу и засадил каблуком туфли прямо в лицо Ямамото.

Из груди Отомо вырвался протяжный стон, когда он, запрокинув голову от удара, услышал треск стекла. Когда голова снова упала, он почувствовал, как на брюки выпало несколько осколков и закапала теплая кровь, а под опухающей кожей набирался горячий сгусток. Помятая каблуком оправа стала врезаться в лоб и щеку – зато, судя по всему, уцелел глаз. Затем он почувствовал еще два удара в висок – это был уже спущенный с цепи Акио.

— Достаточно, — холодно приказал щеголь. — Кто тебя послал? Отвечай, мать твою, не то твой освежеванный труп будет лежать среди прочего мусора там, внизу, — он указал жирным пальцем с толстым золотым перстнем себе под ноги. — Повторять не буду, просто пришью тебя и дело с концом.

Японец снова поднял голову. Выглядел он, должно быть, совсем хреново. В левом ухе после второго удара свистело, как при контузии, лицо было влажным и липким. Отомо глубоко вдохнул.

— К вам – никто, — честно ответил он. — Любопытство. Желание наживы. Присланное по, мать твою, пневмопочте приглашение. Или ты о чем-то другом спрашивал, скотина? — невинно осведомился Ямамото, пока из его рта вытекала теплая кровь.

Это звери были совершенно отбитыми. Если это были японцы, то в семью их могли взять только какие-то отмороженные изгои, которые умели лишь играть в якудза. Им нужны были такие лбы – жестокие и тупые, как скот на убое. Никаких лишних вопросов руководству, а те, на которые они могли разродиться, по смысловой ценности были сравнимы с бессвязным бредом рапидного наркомана. То, что они порежут Отомо на куски самым тупым ножом из всех, который только смогут найти, он не сомневался. Поэтому, изо всех сил стараясь улыбнуться, он прикидывал, хватит ли ему сил откусить язык и удерживать рот закрытым, пока он будет захлебываться в собственной крови.

Именно эти размышления прервал почти незаметный, никого не обеспокоивший на фоне гудящего шума, тихий... щелчок магнитного замка двери.

Последующие события напоминали быструю смену кадров ускоренного в ходе технической ошибки рекламного ролика от Horizon, размытых и, кажется, даже бессвязных. Вот, приняв на себя мощный удар ногой, с грохотом отлетела дверь в комнату; вот в проеме показалась девушка – нет, ТА САМАЯ сука, которую Отомо заметил еще перед входом в кабинет управляющего, где его поджидала засада; вот разлетаются в разные стороны щеголь и его худощавый боец, не успевшие даже увидеть то, что их вывело из строя, а только почувствовать, как нечто невидимое, выпущенное из рук девушки, разбрасывает их в разные стороны; вот в её руках уже причудливый пистолет, который одним нажатием заставляет комнату искриться, а путы Ямамото стекают на ковер металлической жижей.

— Беги, придурок! — доносится до обессилевшего японца крик. Затем слышен топот девки, убегающей прочь. А через секунду комнату заволакивает дым и гарь, сопровождаемые оглушительной сиреной сигнализации.

Встать сразу у Отомо не получилось: при первой попытке он свалился на подвернувшейся ноге, упав лицом в жесткий материал ковра. Желание остаться в этом положении и оставить всё, как есть, чуть не пересилило здравый смысл, и Ямамото с большим усилием, упираясь в огромный стеллаж, поднялся. Тело ломило, а голова заставляла дрожать от боли, но он, взяв себя в руки и надавив рукой на правый бок, наконец оттолкнулся от опоры и попытался найти её уже в своих конечностях. Боль была сумасшедшей, поэтому перед побегом японец согнулся в поясе и оперся левой рукой в колено, пытаясь вдохнуть. Под ним медленно, но верно появлялись следы крови.

— Ох... — Ямамото сжал зубы и вновь выпрямился. Через мгновение он понял, что в его костюме не хватает лишнего веса – ни кошелька, ни пистолета в пиджаке не было. Со скрежетом зубов поправив сломанные очки и стерев наконец уже запекшуюся кровь с лица, он кое-как дошел до щеголя и похлопал по его карманам, оставляя на золотом костюме след от окровавленной ладони. Догадка была верна – и кошелек, и ствол себе прикарманил чертов педик, поэтому, поднимаясь, Отомо набрал побольше слюны и крови и со злобой сплюнул ему прямо в лицо.

— Сраные уроды, мудаки, малолетние отморозки, мрази, — ворчал он, ковыляя к выходу и оставляя за собой кровавый след. Уже практически покинув комнату, Отомо Ямамото снова стиснул зубы, обернулся, покрепче сжал ствол в дрожащей руке, поднял его перед собой...



Бам! Бам! Бам! Бам!.. – снова и снова в оскале он нажимал на курок, целясь примерно туда, где лежал щеголь. Стрелок из него был, конечно, никакой, но моральное удовлетворение, которое он сейчас получал, было бесценным. Закончив, как ему показалось, с первым уродом, он перевел ствол правее и прицелился в худощавого урода по имени Акио. Даже с заплывшими глазами и сквозь стекло очков Отомо видел, что целится ему прямо в глаз. Глубоко вздохнув и поморщившись, он пару раз быстро выдохнул, задержал дыхание, выровнял руку и...

Услышал сухой щелчок.

— Твою мать! — зарычал он, поворачиваясь обратно и выходя в коридор. — Мать твою! Сука! Срань! Что за дерьмо!.. — причитал Отомо, дрожащими руками перезаряжая пистолет и костеря всё мироздание. Коридор, казалось, всё не кончался, а писк сигнализации был уже невыносим. Теряя контроль над собой, Ямамото в безумном порыве уже начал целиться в динамики, как вдруг увидел, что коридор заканчивается. Точнее, меняется – он вышел к, должно быть, курилке или просто отсеку лифта. Впереди была дверь, которая, судя по указателю, вела прямо в игорный зал казино. Справа, через окно, виднелся проклятый Европолис – город шлюх, наркотиков и "белых воротничков", а слева – двери лифта. Рядом с которыми, разумеется, искрилась и брызгала электричеством сломанная панель.

— Чтобы вы все тут сдохли, — хрипел Отомо, чуть не свалившись на пол от подкосившего приступа боли и оставляя на стене длинный кровавый мазок. Подойдя к панели лифта, он содрал крышку и недоуменно посмотрел на ворох проводов, переплетенных в безумном танце. К сожалению, другие варианты были куда безумнее: попытка выйти через игорный зал, притворившись напуганным посетителем, с развороченной окровавленной рожей выглядела бы глупо, попытка вылезти через открытое окно, когда он поскальзывается на ровном месте – совершенный маразм. Оставалось надеяться, что бездумное, нацеленное на удачу переплетение проводов поможет Ямамото запустить лифт хотя бы на то недолгое время, которого хватит, чтобы доехать до крыши. С крыши ведь открывается чудесный вид, не правда ли?.. А еще с крыши, благодаря плотности застройки, можно незаметно и быстро покинуть это чертово место.

— Хм, — одобрительно хмыкнул японец, когда вдруг двери лифта разъехались в разные стороны. Наверное, стоило сказать "удача сегодня на моей стороне", но это бы звучало так, словно наступивший на мину солдат радуется, что вторую ногу не зацепило.

Подъем был быстрым. Крайне быстрым. Однако Отомо успел оставить внутри целую картину из кровавых следов. Теперь дело было за малым. Просто выйти на улицу. Вдохнуть свежий воздух. Сплюнуть свежую кровь. Не умереть. Всё было по плану.

Кроме, пожалуй, фигуры, которую за сегодняшний недолгий, но увлекательный вечер он видел уже в третий раз.

Сообщение отредактировал Гаруспик: 20 апреля 2017 - 09:38

[Gonchar]

Нижний город, отель "Ruikeman", 21:30

 

- Ты всё-таки смог выбраться. - на чистом японском обратилась к Отомо девушка, отворачиваясь от созерцания панорамы города и вынимая руки из карманов. Внимательные карие глаза придирчиво пробежались по ранам мужчины вызвав неодобрительный вздох. - Нет, так не пойдёт.

Слегка подпрыгивая на ходу она оказалась рядом с японцем и в её руке блеснул автоинжектор. Едва ощутимый укол в области предплечья и Отомо ощутил, как по его тело стала разливаться волна облегчения и лёгкого онемения, притуплящего боль до едва ощутимого зуда.

- Какого чёрта ты вообще туда полез? - хмуро спросила японка, делая шаг назад и чуть снизу вверх смотря серьёзными глазами прямо в глаза Ямамото.

[OZYNOMANDIAS]

Нижний город, отель "Ruikeman", 21:30

Когда в руке японки блеснула шприц-ручка автоинжектора, Отомо уже собирался либо выхватить пистолет и выпустить еще одну обойму, либо попытаться схватить её за руку и согнуть конечность в локте, желательно в другую сторону. Однако на этот раз действие было что надо – Ямамото почувствовал, как боль отпускала его, давала вздохнуть полной грудью и почувствовать свежесть дивного воздуха над мегалополисом. Именно поэтому, похлопав себя по карманам брюк и вытянув мятую и покрытую кровью, но всё еще целую пачку "Шуанси", он достал сигарету и закурил. 

 

— Спасибо, — произнес он, тоже на родном языке. 

Дым окутывал его, бодрил, успокаивал. Вид города, с его огнями, лучами, всполохами, уже не казался перемалывающей судьбы мясорубкой, в которую сбрасывают людей и крутят рукоятку – теперь он казался искусно нарисованной вдалеке ширмой спектакля, прикрывавшей голую стену старого японского театра и внимательный взор постановщика. Ямамото затягивался жадно, и, хотя чувствовал он себя теперь лучше, вид у него был более чем паршивый.

— Ты вообще кто? — игнорируя вопрос девушки, Отомо задал свой. Затем, бросив под ноги окурок, он повернулся к ней. — Отсюда надо уходить.

[Gonchar]

Нижний город, отель "Ruikeman", 21:30

 

- Мико. Мико Ямамото. - чуть нахмурилась она, с каким-то вызовом смотря в глаза Отомо. - Решила вернуть старый долг и покончить с этим раз и навсегда. 

Её палец коснулся виска и она на мгновение прикрыла глаза.

- У нас ещё есть время. - через секундную паузу сказала Мико, возвращаясь в реальный мир. Вентиляционные трубы, выходившие на крышу, пускали столбы пара, выдавая работу натужно работавшей системы климат-контроля, старающейся нормализовать состав задымлённого возздуха в помещениях внизу.

- Я не хотела влезать в криминальные разборки, но если уж так вышло... - Мико немного скривила губы. - Придётся залечь на дно.

[OZYNOMANDIAS]

Нижний город, отель "Ruikeman", 21:30

Ямамото, еще не отойдя до конца от произошедшего внизу, молча и отстраненно выслушал всё, что сказала Мико. Затем, поправив на себе мятый, рваный и испачканный кровью костюм, вновь сплюнул алой слюной на бетонную крышу и вытащил из пачки еще одну сигарету. Во мраке вновь загорелся маленький огонёк и тут же потух, оставляя после себя лишь медленно тлеющий табачный лист, разрезанный на мелкие части и скрученный в тонкую бумагу.

— Даже если у нас, — Отомо, в своей обычной японской манере произношения, особо выделил – нет, даже выплюнул это слово, — есть еще время, то у меня, я думаю, его точно нет. Если инъекция позволяет мне еще стоять на ногах... То это не значит, что я в самом деле продержусь на одной только инъекции. Нужно найти ближайшую больницу или частную клинику.

 

Договорив, Ямамото снял сломанные очки, потрогал опухшее на месте удара каблуком щеголя лицо и невозмутимо надел их обратно. В таком виде – с кровоточащим носом, порезами от стекла на лице, лопнувшей нижней губой и покрытый ссадинами и синяками, да еще и в потрепанной одежде и разбитых, поломанных очках, – Отомо выглядел так, словно только что пережил авиакатастрофу. Парализованная правая половина лица придавала его облику еще большую суровою безжалостность: даже когда он улыбался казалось, что его лицо перекосило то ли в приступе невыносимой боли, то ли приступе слепой ярости. Но внешность не заботила его. Его заботил однозначный перелом пары-тройки рёбер, кровоточащие раны от стекла, пара шатающихся зубов и вывихнутая рука. Без какой-либо операции его ждала смерть либо от открытого внутреннего кровотечения, или от заражения местной "чумой".
 
— Ладно, — только и выдал японец, выпуская через ноздри едкий дым. Разбираться сейчас, что это за особа и какой долг она возвращала, ему не особо хотелось. В конце концов, если этой Мико захочется прояснить ситуацию, она это сделает, а Отомо... Он, оглядев крышу, уже думал, как будет покидать её в случае, если прогноз девушки не будет оправдан.

[Gonchar]

Нижний город, отель "Ruikeman", 21:30

 

Мико кивнула и достала из кармана своей куртки металлическую толстую и плоскую квадратную пластину, которая была разделена на четыре равных части тонкими щелями. Прямо по середине был синий мигающий кружок, который смахивал на что-то вроде блокиратора или замка.

- Никому не рассказывай то, что ты сейчас увидишь. - подняла руку девушка в жесте требующем внимания. - Это особая разработка, а потому чем меньше о ней знают - тем лучше. 

С этими словами она несколько небрежно и не совсем соответствуя словам об "особой разрабокте" немного подбросила и обратно поймала квадратную пластинку и присела на корточки, устанавливая странный прибор на землю. После нажатия на синюю кнопку в воздухе повис голографический круг с каким-то условными значками. Выбрав один и сжав его между подушечками пальцев, Мико отошла в сторону.

С лёгким гудением прибор стал расходиться в стороны, расползаясь своими фрагментами...и вместо крыши под ним стал расползаться чёрный мерцающий синевой тоннель со стенками идущими ровно по внутреннему периметру, создаваемому прибором. 

- Прыгай. - коротко сказала японка Отомо, указывая пальцем в сторону раскрывшегося прохода, уходящего сквозь крышу куда-то в дальние дали.

[OZYNOMANDIAS]

Нижний город, отель "Ruikeman", 21:30

- Прыгай. - коротко сказала японка Отомо, указывая пальцем в сторону раскрывшегося прохода, уходящего сквозь крышу куда-то в дальние дали.

https://youtu.be/RScZrvTebeA

Пока в единственном целом стекле очков Ямамото плясали, переливаясь, огни большого города – стреляющие сквозь мрак неба лучи патрульных квадрокоптеров, стеклянные артерии улиц, раскрашенные красными габаритными огнями проезжающих автомобилей, горящие над вершинами небоскребов светодиодные экраны, которые вещали зрителю о переменах и ассортиментах со стен мегаблоков-термитников, пылавшие в ночном воздухе костры трущоб и далекий, недостижимый для множества отблеск мерцающего купола, укрывавшего под собой совершенно другой, особенный мир, – Отомо неспешно докуривал последнюю в пачке сигарету. Легкий ветер трепал его мокрые волосы, теребил приставшую к телу окровавленную рубашку. От анальгетика, который бесцеремонно ввела ему эта девушка, по изношенному годами телу распространялось легкое онемение, в первую очередь ударившее по пальцам правой руки, будто туннельный синдром. Сделав последнюю затяжку, он с трудом сжал фильтр и вытащил дымящийся окурок, пока Мико колдовала над продемонстрированным устройством. Мико Ямамото. Это звучало, как бред, как ложь, розыгрыш, как что угодно, но только не как данность. Бегущая в тени, появившаяся из тени. Бегущая в тени, спасшая бредущего во мраке. Бред, ложь или розыгрыш.

Отомо, хрипя, подошел на ногах, все еще отказывавшихся слушать хозяина, к краю разверзнувшейся перед ним бездны, и с недоверием посмотрел в её глубину. Команда "Прыгай!" для него, израненного и еле живого, звучала попросту издевательски. Ямамото обернулся к девушке.

— Тогда ты следом, — выдавил он и шагнул в темноту.

[Gonchar]

Нижний город, отель "Ruikeman", 21:30

 

- Ага, конечно. Кто-то же должен доставить твою побитую старческую задницу. - проворчала Мико уже вслед скрывшемуся в тоннеле Отомо, оглядываясь по сторонам и наклоняясь к зияющему порталу. Проведя в воздухе рукой, она вызвала голографическое кольцо и парой ловких движений пальцами деактивировала приборчик, который как ни в чём ни бывало стал сжиматься обратно до своего предыдущего состояния. В конце-концов японка подхватила квадратную пластинку и засунула во внутренний карман куртки из экокожи. 

Медленно попятившись назад, она пружинисто согнулась и примерилась к крыше, которую от отеля разделяли десять метров уходящей вниз сияющей пропасти. Оттолкнувшись, Мико с нечеловеческой скоростью рванула вперёд, в самый последний момент отталкиваясь от крыши и взмывая на добрых пять метров в высоту, легко и быстро перелетая пропасть и оказываясь уже на той стороне, без всякого кувырка приземляясь на ноги и как будто не замечая чудовищной инерции, которая просто обязана была превратить её ноги в изломанный фарш. Оглянувшись назад, японка увидела, как резко отлетает в сторону дверь на крыше отеля и оттуда вылетают разномастные узкоглазые браво с оружием наперевес.

Кокетливо улыбнувшись и помахав им рукой, девушка подёрнулась полигональной мерцающей сетью и растворилась в воздухе.

 

Мгновения растягивались для Отомо в минуты, а падение всё не прекращалось и тёмное нутро мерцающего синего тоннеля и не думало показывать приветливый свет другой стороны...или что бы там его не ожидало. Просто мерцающая синева вперемешку с глубокими непроглядными тенями и ощущением словно он летит сквозь огромное ничто в другое ничто. 

Но вот его падение стало постепенно замедляться и свистящий в ушах воздух стал постепенно утихать до тех пор, пока он не повис в этом тоннеле словно натянутый на невидимых канатах похититель бриллиантов из корпоративного хранилища ценных фондов. 

Как вдруг что-то ухватило его за живот и рвануло наружу. Короткое мгновение нового вектора полёта и вот его буквально выплёвывает из расположенного на бетонном полу тоннеля в какой-то захламленной мастерской.

Над упавшим навзничь Отомо склонилась его сердечная знакомая, упираясь ладонями в коленки и критично цокая языком.

- Да, надо сейчас будет тебя в кибердок засунуть. - и протянула японцу изящную ладонь.

[OZYNOMANDIAS]

Нижний город, отель "Ruikeman", 21:30

 

Пока Мико прикидывала насчет оказания первой помощи, Отомо, на лице которого читалась уже не столько боль, сколько возмущение происходящим, торопливо поднимался на ноги и отряхивал от пыли свой костюм. В его голове постепенно формировалась мысль о том, что его, босса клана Ямамото с безупречной – если подобное определение вообще можно было отнести к якудза – репутацией, просто положили в какой-то межпространственный карман, как сраный брелок от магнитного ключа. Да, это было практично и верно с точки зрения ситуации, которая просто не позволяла таскаться японцу по крышам достаточно долго, но черт побери...

— Я тебе что, тушь в косметичке? — вызывающе проговорил Ямамото на японском, отчего фраза звучала несколько угрожающе. Рука самопроизвольно сложилась в ладонь и чуть дернулась, готовясь воспроизвести отработанный до автоматизма жест наказания провинившихся подчиненных, но застыла на уровне груди. — Говори, что собираешься делать, а не делай то, что заставляет меня говорить. 

Конечно, такая штука была крайне полезной для воровства или целого похищения, но обычная мысль, что Отомо потерял бдительность и мог быть так легко пойман девчонкой, приводила японца в ярость. Выложив на стол пистолет и кредитку, он снял изорванный грязный пиджак и повесил на спинку давно, судя по слою пыли, опустевшего кресла. Рубашка, честно говоря, была не чище пиджака, однако её Ямамото снимать совершенно не собирался.

 

— Тебе не кажется, что ты могла привести меня в обычную больницу? — спросил он, рассматривая поломанные очки. — Сколько стоит заткнуть рот врачам или, если тебе не хотелось заходить в медцентр, парамедикам? В конце концов, это же не обошлось бы в цену какого-нибудь полуострова, — с сухой усмешкой проговорил Отомо, тыльной стороной ладони стирая с лица запекшуюся кровь.

[Gonchar]

"The Pit", 22:00

 

- Главное условие анонимности в Сети - не светиться. А любой рот можно развязать, особенно если он закрыт одной пластиковой банкнотой. Тебе ли не знать, дедушка? - без тени страха перед якудзой усмехнулась Мико, потирая, потирая запястье и кивая в сторону двери на первом этаже, которая, в отличии от всех остальных вещей среди хлама и старых серверов выглядела как новенькая и едва ли не пускала солнечные зайчики полированной поверхностью. Если бы в это лежбище заглядывал хотя бы один лучик небесного светила. 

- У нас есть кибердок, он тебя быстро подлатает и будешь как новенький. А я пока поищу информацию по тем придуркам в казино. 

Слегка расправив плечи и одёрнув куртку, Мико своей энергичной и слегка подпрыгивающей походкой подошла к двери, которая с шипением скользнула в стену, открывая заставленную приборами и мерцающую голоэкранами комнату. Обернувшись через плечо, он дёрнула подбородком, глядя прямо на Отомо.

- Ну так что?

[OZYNOMANDIAS]

"The Pit", 22:00

 

В реалиях современной жизни, столь различавшихся для жизни каждого слоя общества, понятие "возраст" теряло свое значение, как количество прожитых с рождения лет. В мире, где постоянно оказываемая за баснословную сумму кредитов медицинская помощь могла обеспечить какому-нибудь скучающему миллиардеру празднование своего двухсотлетия, а в районах Трущоб или – еще хуже – в выжженных радиационных пустынях за Стеной умудренными стариками считались тридцатилетние старейшины, возраст в вопросах формирования внешности или общего состояния здоровья уступал тяжести условий жизни, которые оказывали на индивида куда больше влияния. Поэтому Отомо, как человек, имеющий доступ к лучшим врачам и медикаментозным средствам, так и человек, часто подверженный риску умереть либо от пулевых отверстий в неудачных для японца местах, либо от последующей потери крови, своим внешним изувеченным видом практически догонял реальное количество лет.

Однако даже осознание этого вряд ли бы остановило Отомо сейчас со всё той же непринужденной улыбкой вытащить пистолет и начать наугад стрелять в Мико за её крайне остроумную шутку. Как босс клана Ямамото, он держал всех подопечных железной хваткой, без всякой фамильярности и шуток с тем, кто старше тебя по службе в семье. Если же кто-то допускал подобное – особенно этим грешили люди из других кланов, считавшие Отомо мыльным пузырем раздутого самомнения, – то Ямамото всегда брал одну цену.

https://youtu.be/7tfhLpeqDaA

— Ну так что... — проворчал японец, шаркая по направлению к Мико. — Веди к кибердоку. И старших вперед пропускай, мать твою, — гаркнул он, легко шлепнув загородившую собой проход девушку тыльной стороной ладони по животу и проковыляв внутрь.

Сообщение отредактировал Гаруспик: 23 апреля 2017 - 15:05

[Gonchar]

"The Pit", 22:00

 

За дверью оказался просторный зал, заставленный серверными шкафами - весьма современными на вид и о цене которых в кредитах можно было только предполагать. Кабели валялись на бетонном полу толщиной в женское запястье, преимущественно запущенные в дело, но и кое-где покрывались пылью. Намётанный глаз заметил добрый десяток скрытых камер, а точек удобного входа в матрицу хватало с головой - так что могла разместиться целая дюжина в одни только датаджэки без разделителей потока. 

В углблении в конце комнаты была навешена пластиковая шторка и как раз к ней направилась Мико, отбрасывая ногой перегораживающие дорогу кабели.

- Опять бардак развели. - пробурчала японка себе под нос и одним движением руки отдёрнула шторку в сторону.

Перед взглядом Отомо предстала сиротливо стоящая капсула в окружении полок с банками, пластинками таблеток и автоинжекторами.

Модель этого кибердока не выглядела знакомой, но не смотря на массивность, собран он был весьма качественно и с полным отсутствием каких-либо опознавательных знаков. Подойдя к нему, японка шлёпнула ладонью по его корпусу и крышка с тихим шипением поднялась вверх, открывая удобный изогнутый лежак.

- А вот и хилы подоспели! - с усмешкой обернулась она к Отомо, складывая на груди руки и присаживаясь на край кибердока.

[Leo-ranger]

Верхний город, Северное кольцо, 21:50

- Я Уже говорил что не умею водии-и… - Джонатан оборвался на полуслове и шумно выдохнул, прикусив губу. Его мнение или навыки Марию, похоже, не слишком интересовали, так что оставалось лишь наслаждаться процессом.
"Как называется состояние из похоти, удовольствия и паники?" - подготовил он сетап для шутки у себя в голове, чувствуя, как из-за активных действий Марии сердце от возбуждения начинает стучать быстрей… и не только. - "Ах, вспомнил. Четверг."
Впрочем, в полной мере у Майерса насладиться ласками от своей коллеги не выходило - немалую часть своего внимания пришлось перевести с симпатичной оперативницы на то, как бы не врезаться в кого-нибудь. С каждой минутой удерживать концентрацию становилось все труднее, впрочем. Джон откинулся на спинку сиденья и довольно промычал что-то нечленораздельное.
Все же комбинация из опасности и похоти создавала весьма яркие ощущения.

[Gonchar]

Верхний город, Северное кольцо, 21:50

 

18+

Машины двигались в одном потоке с виляющим квадрокоптером, и пока их ИИ совместно справлялись с внезапной неконтролируемой помехой на заворачивающей дугу сияющей подвесной магистрали, откуда открывался вид на простирающийся город северного кольца - чистый, горящий множеством огней, симметричный и отлично спланированный. 

Однако наслаждаться видом конкретно Джонатану, которому приходилось бороться с управлением, не представлялось возможным. Едва удерживая квадрокоптер на дороге и борясь с ещё более жестоким чувством, поднимающимся от низа живота тугим едким комком смеси адреналина, страха и возбуждения, заставляя волосы по всему телу становиться дыбом.

А Мария и вовсе не обращала на творящееся вокруг внимания, поглощённая куда более интересным процессом. Чуть изогнувшись спиной под чёрным платьем, которое пошло лёгкими складками, она запустила бледную ладонь ловким паучком в расстёгнутую ширинку, практически не обращая внимания на тряску, компенсируя её лёгкими и гибкими движениями тела.

 

Майерс задохнулся, когда цепкая хватка девушки обхватила его наливающуюся кровью плоть и извлекла из плена, лёгкими ритмичными движениями приводя в ещё более активное состояние, заставляя убийцу чуть ли не жмуриться от всё сильнее накалющихся чувств. Только инстинкт самосохранения намекал, что закрывать глаза в таком положении будет не лучшей идеей. 

Ловкие пальцы оперативницы знали с каким темпом двигаться и куда надавить, чтобы вызывать новые волны возбуждения, гуляющие по телу пекучими реками. В голубых глазах, чей взгляд обратился вверх светилась игривость и лёгкая насмешка. Жемчужные зубки прикусили нижнюю губу и Мария склонила голову, начиная медленно опускаться обратно...

Горячее дыхание обжигало влажную плоть и невозможно было не бросать взгляды вниз, как медленно приближаются алые губы, как всё сильнее ощущается тепло чужого тела, как медленно, с издевательской ленцой смыкаются губы на подрагивающем естестве, легко и влажно соскальзывая вниз.

 

Задохнувшись, Майерс что есть силы сжал джойстик управления, едва не посылая квадрокоптер в крутой вираж прямо на дороге, однако усилиям Марии это придало лишь особую напористость. Губы охватывали плоть влажным и тугим кольцом, пока её голова ритмично двигалась в такт сладостному дурману, застилающему разум, её ладонь обхватила член у самого основания, удерживая его в одном положении, пока алое кольцо соскальзывало ещё ниже, ещё глубже давая твёрдой плоти скользить в ротик девушки, наполняя её собственной терпкой влагой, вызывающей пошлые хлюпающие звуки. Мария чуть закатила глаза, делая гибкие движения в пояснице и немного разводя в стороны колени, представая зрелищем соблазнительным, манящим...и недоступным. Пока?

[Лакич]

Университет

 

 

Герберт и его спутницы несколько завороженно наблюдали за открывшимся видом: в аудитории, где кто-то расставил парты в причудливый круг, расчертив на полу черным мелом некие причудливые оккультистские символы. Миллер и Джулия переглянулись: вокруг круга были расставлены потухшие свечи, в центре осталось пятно, словно от гари. Мужчина вздохнул, устало присаживаясь за стол преподавателя, выискивая в задворках разума редкие крупицы информации про подобные вещи:
- Знак Соломона, используется для ритуалов призыва: ваше рук дело?

Рыжеволосая сдержано кивнула, рассматривая, как Миллер нашел на столе листовку: 29 марта должна была пройти вечеринка. Ну что же, видимо, уже не пройдет:

- Этот клуб "Декаданс", - сощурился, читая название организатора, Герберт, - ты знаешь что-нибудь про него?

Элизабет, казалось, на мгновение задумалась, чтобы затем резво ответить:

- Евгений состоит в нем: кучка мажориков, что бесятся от скуки и творит всякое.

Судя по ухмылке Миллера, он их понимал.

 

В конечном итоге пришлось искать книгу. Где, как не в библиотеке? Сейчас, в 23 веке подобные места становились больше музеем. Электронные библиотеки и книги приобретали все большую и большую популярность и стало просто вопросом времени, когда настоящая бумага выйдет из обихода и станет антиквариатом.

И сейчас, глядя на громоздкие стенды, над которыми преспокойно виднелась голограмма первого космического шаттла. Удивительное зрелище, но для жителей верхнего города подобное стало чем то обыденным: Герберт и Элизабет лишь неспешно направились к терминалу, неудачно воспользовавшись быстрым поиском. Джулия, вся довольная, однако, вернулась со своей добычей:

- Издание 2004 года! Настоящий раритет, - проговорила она, предавая книгу Миллеру, - нашла в разделе "фантастика и сказки".

- Действительно, настоящая книга, - хмурился Герберт, листая пропитанные спец составом, сохраняющий бумагу от разложения, - язык... ну, не латынь.

- Я пойду, - вновь заговорила Джулия, - остальные части музея: может найду что-нибудь.

 

Пришлось покупать расширение для лингво - 500 кредитов - для кого-то это месячная сумма на проживание, для кого-то это трата в один клик. Миллеру, привыкшему к подобным тратам, проживший в достатке всю жизнь, было все равно: сейчас его интересовала лишь книга.

"О сущностях спектров. Бернардиньо Джованни", - гласила обложка, которая, как оказалась, была расписана на староитальянском. Милое чтение описывало о неких призраках, именуемыми "спектрами": от способов их призыва до классификацией. Кое-где попадались описание неудачных призывов: подобное чтиво не особо наполняло молодого человека решимостью.

- Чем это ты занималась ночью, что сопишь? - отвлекся Герберт от книги, переводя взгляд на рыжеволосую, что еле-еле сдерживалась, чтобы не уснуть - милое зрелище. Однако та лишь захлопала ресничками, сдержано зевнув:
- Учила до поздней ночи: а уже десять часов.

И действительно. Поздно уже.

- Ритуал называется, - резко сменил тему Миллер, - прах предков. Нужно, как ты понимаешь, иметь прах предка. И каплю крови. Подобная масса используется как Якорь для духа - удерживает его в мире живых.

Взгляд его притупился: Миллер пытался набрать Джулии. Однако... та не брала трубку.

- Черт.

 

Герберт Миллер не считал себя героем, но сейчас он лишь резво юркнул со своего места, ступая в коридор. И так бы ушел, если бы не Лиз, схватившая его за руку. Девушка была измотана и напугана, поэтому подобных жестов не могла оценить.

- Ты куда? 

- Пойдем, не могу дозвонится до Джулии, - он повел рыжеволосую к выходу, пытаясь ее заболтать чем-то несущественным, но бедняжка лишь отрицательно закивала, останавливаясь у самого выхода. Сжав руку Миллера еще сильней, она тихонько, своим тоненьким голоском заговорила:

- Я не хочу туда, пойдем обратно.

Герберт тяжело вздохнул. Он понимающе посмотрел на Элизабет, его свободная ладонь накрыла руку девушки, и парень попытался ее успокоить:

- Я не хочу, чтобы ты отходила от меня, но и не хочу оставлять свою подругу там. Понимаешь? Не волнуйся, я защищу тебя, - и Герберт ощутил, как девушка прижалась к нему, тихонько пробурчав:

- Ладно, пойдем.

 

Они миновали зал Открытий: быстро продвигаясь через стенды с архаичными приборами и механизмами , мимо голограмм ученых, первооткрывателей, а затем, лишь освещая себе свет фонариком, завернув мимо статуи Эддисона и Вачинского - первых космонавтов, ступивших на поверхность Марса - к залу Раздора.

Начало 22 века ознаменовалось обострением социальных и политических противоречий, истощением мировых ресурсов и началом Третьей Мировой войны, когда Новый Атлантический Союз пустил ракеты в страны Евроазийского Содружества. И все бы было лишь мимолетным воспоминанием из школьного курса, если бы Миллер вдруг не остановился у голограммы Мадридской резни: голоскульптура десятков скорченных, сгорбанных скелетообразных тел, безуспешно тянувшихся к небу, там, где к ним на подмогу летели самолеты Союза. Содружество тогда впервые использовало нейропаралитический газ, унесших жизнь многих.

Но Миллера больше интересовал черный овальный предмет у ног одного из жертв. Будто драгоценный черный оникс, Герберт поднял эту вещицу: черная губная помада, самая обычная.

- Не твоей ли подруги?.. - неуверенно спросил Миллер Лиз, чтобы получить отрицательный ответ. И улыбнуться, вспомнив черные губы своей подруги Джулии, - ах, точно.

 

Следующий зал представлял собой олицетворение современной эпохи: лица политиков и общественных деятелей, что ведут людей в светлое будущее из руин старой системы. И все это под стенами Европолиса - старейшего из мегаполисов. Но Миллера интересовала не историческая память, но еле заметные следы босых ног - он и его подруга мигом направились по ним, чуть не столкнувшись со стендом, где мирно хранилась бита с росписью известного бейсболиста Хьюго Трастамары.

Но на этот раз Герберт отреагировал на экспозицию: он пошатнулся, будто пьяный, а его разум заполнили хаотичные картины: такая же бита у его любимого дивана в особняке, как она рассыпается на тысячи мелких осколков, девичий крик - пронзительный и сводящий с ума.

- Все в порядке? - раздался голос Элизабет.

- Да.

 

Следы привели их во всю ту же комнату, откуда началось это путешествие. Элизабет облегченно вздохнула: той явно больше нравилось находится в освещенном помещении, нежели в полутемных коридорах. Миллер же лишь недовольно нахмурился: что-то изменилось, он не мог понять, что именно. Но...

- Джулия?

В центре пентаграммы сидела девушка: она как будто размывалась в глазах, Миллер даже не сразу узнал ее. Или, быть может, его просто изнурили этих походы, что ему мерещиться? Джулия подняла взгляд на Герберта, мгновение, которые, казалось, длилось вечность, она всматривалась в него, чтобы затем улыбнуться:

- Привет! Нашли что-то?

Он лишь поджал губы. Ему казалось... всякое. 

- Только твою помаду. Она у тебя... красная?

Ответ был прост и гениален:
- Нет, у меня черная, - И Джулия пожала плечами, а Герберт облегченно вздохнул, явно отгоняя глупые мысли, - зато смотрите, - продолжала девушка, - что я нашла!

В центре символов лежала кучка пепла. Просто и всего. Свет в лампах пару раз потух, на мгновение, что даже Миллер не заметил этого.

- Ты меня нехило напугала. Где ты нашла пепел? И что с твоим телефоном?

- Да, я нашла его за постаментам жертв Мадридской Резни. Весьма символично, правда? - Джулия слегка улыбнулась белозубой улыбкой. Герберт улыбнулся в ответ, - Хм, у меня все работает, может сигнал нарушился? В любом случае: сжигать прах мы не будем, может в книге будет какая-нибудь информация?

- В книге, которую я забыл в библиотеке, - хлопнул себя по лбу Миллер, - я стал излишне сентиментальным: сразу бросился тебя искать. Пойду за ней, - он выругался, доставая из кармана помаду и, оставив ее у выхода, повернулся к Лиз:
- Ты со мной?

Вместо нее ответила Джулия:

- Мы можем подождать и здесь. Поболтаем. Всё равно лучше чем ходить по тёмным коридорам, - подала голос Джулия, похлопав по парте перед собой и улыбнувшись Элизабет. Рыжеволосая немного затравленно перевела взгляд с Герберта на Джулию.

Миллер лишь странно улыбнулся, чтобы через мгновение исчезнуть.

[OZYNOMANDIAS]

"The Pit", 22:00

Оглядев обвешанный кабелями и покрытый пылью киберсаркофаг, Отомо недоверчиво хмыкнул. Он мало доверял "кустарям", которые занимались нелегальной разработкой приборов новой эры для оснащения малоимущих, но упорно цепляющихся за жизнь граждан мегалополисов, неспособных оплатить услуги корпоративных медиков. За долгую историю существования клана Ямамото под руководством Отомо, они обращались к таким индивидуальным сварщикам всего два раза – когда требовались "чистые" стволы без идентификационных номеров, напоминавшие криво сваренные куски железа, пули из которых вылетали одним лишь чудом, и когда нужно было перепрошить систему управления в личном квадрокоптере несговорчивого судьи Мураси, дабы немного постращать его виражами, трюками и видами Тихого океана на километровой высоте. Оба раза результат был спорным: кустарные стволы, поначалу показав себя с хорошей стороны, начали заклинивать уже к третьему магазину патронов, не говоря уже об отвалившихся у некоторых экземпляров ручках и самопроизвольных случаях стрельбы при перезарядке; квадрокоптер Мураси же, в перевернутом состоянии описывая крутую дугу над самой поверхностью воды, неожиданно вышел из строя и включил систему аварийного катапультирования, из-за чего прикованный к креслу судья быстро ушел на дно. 

— Хороший гроб, — буркнул японец, расстегивая рубашку. — Жалко, что я не в белом.

 

Белоснежная прежде рубашка упала на пол, тут же подняв столб пыли, едва заметной в мерцающем освещении. Заскрипела, нехотя отдавая ступню, правая туфля, затем – левая; позже рядом с ними упал кожаный ремешок брюк, обвившийся вокруг обуви, как змея вокруг отложенных яиц. Теперь было видно, насколько серьезными были увечья Отомо: на торсе, покрытом синяками и разорванной кожей, практически не было живого места; кожа на грудной клетке была немного, но отвратительно прорвана торчащим ребром, пока из раны сочилась густая кровь. Когда на пол упали брюки, стали видны следы от туго затянутых пут в виде кровоподтеков и рваных ран. Трусы и носки Ямамото снимать не стал – не посчитал нужным – и, тяжело дыша, склонился над автодоком.

— Опять вверяю тебе свою жизнь, айе? — с усмешкой произнес он, глядя на холодное стекло капсулы. Постояв еще немного, он глубоко вздохнул и с трудом забрался внутрь. С лежака, устремившись по специальным выемкам вниз и просачиваясь через специальные дырочки, тотчас потекла кровь. Послышался щелчок, и стекло автодока, с тем же шипением, медленно опустилось вниз. Затем затрещали красные лазеры сканера, просветившие каждый уголок тела Отомо, и резкая инъекция анестезии в шею погрузила Ямамото в беспробудный сон.

 

 

Компания "Horizon" приветствует вас и желает скорейшего выздоровления!
До момента восстановления организма после интенсивного лечения осталось три часа сорок восемь минут и двенадцать секунд, в течение

которых ваше тело ниже шеи будет полностью парализовано.
Для обеспечения приятного времяпрепровождения наша корпорация предоставляет клиентам данного автодока прямое подключение к

главным каналам Сети, управлять которыми вы сможете с помощью нейроимпульсов головного мозга. 
Внесение оплаты для блокировки рекламы во время просмотра: отсутствует.
На протяжении всего процесса восстановления вам будет продемонстрирован сорок один рекламный ролик,

трансляция которых будет происходить каждые пятнадцать минут. 

Приятного просмотра!

Сообщение отредактировал Гаруспик: 25 апреля 2017 - 11:16

[Mad Ness]

Где-то.

 

Ступив на бурый от ржавчины песок, Финн остановился. Глаза, привыкшие к кромешной темноте, обожгло болью от палящих лучей солнца, точно иглами впивавшихся под полуприкрытые веки. Это место напоминало пустоши, что лежат за границами цивилизации, сгрудившейся вокруг человеческих муравейников-мегалополисов, но сейчас Финн даже не мог предположить, в какой именно части бескрайних выжженных земель ему довелось очутиться. Это может показаться странным, но вопрос "как он попал сюда?", для человека почти не имел значения.

 

Обернувшись назад, тот даже не рассчитывал увидеть за спиной ни ведущего обратно пути, ни своего провожатого. Догадка оказалась верной. Позади, овеваемые потоками иссушающе-горячего ветра, высились руины высотки, обрушившейся вовнутрь и теперь вперивающей в окружающий ее унылый пейзаж безжизненный взгляд выбитых окон, скрывавших за собой лишь душную темноту опустевшего здания.

 

Финн перевел взгляд вперед, туда, где за обрывом кратера и вставших кольцом посмертного караула домов, виднелась, расплываясь в колышущемся мареве зноя, высокая башня. Ее металлический бок, кажется, почти незатронутый вездесущей коррозией, тускло мерцал алым, отражая свет застывшего в небе светила. Это строение выделялось из панорамы мира, чей железобетонный скелет уже давно раскрошился, разъеденный ржавчиной и источенный несущим потоки кусачего песка ветром. Оно было чуждым здесь, словно находясь здесь и, одновременно, где-то вовне, башня доминировала над пустошами и руинами, возвышаясь вдалеке и виднеясь отовсюду, как молчаливый часовой этого сгинувшего мира.

 

Не имея иной цели, Финн решил идти к башне. Это был единственный верный ориентир во всем однообразии покрытых бурыми пятнами кусков бетона, все еще цепляющихся друг за друга, составляя остовы древних конструкций. По его приблизительной оценке, башня располагалась не далее чем в паре километров пути, точно центре кратера, спуск в который начинался буквально у самых его ног.

 

Сбросив черную куртку из синтетической кожи неведомого зверя, и повязав на голову бывшую некогда белой майку, на манер импровизированного тюрбана, Финн направился вдоль по уходящему вниз скату красноватого песчаника. Мелкое каменистое крошево и песок скользили и осыпались под ногами, съезжая вниз потеками потеками маленьких оползней, отчего мужчина несколько раз едва не падал, рискуя оказаться погребенным под толщей бурой породы.

На дне кратера солнце, кажется, пекло еще яростней, словно вся эта огромная воронка была выжженным через огромную линзу следом, наводящим на мысли о слабоумном великане, поджарившем город людей, как человеческие дети поджаривают жарким днем муравьев. Спасительная тень затаилась здесь разве что среди нагромождений арматурных прутьев и кусков бетонных блоков зданий, подобно костям допотопных исполинов, сваленных в могильный котлован, и ныне медленно заносимых песками забвения. Пустые глазницы окон и и чернеющие рты дверных проемов контрастно выделялись на слепящем фоне раскаленного песка, оставаясь совершенно непроглядными.

 

В какой-то момент Финн заметил, что глубоко в темноте мелькают порой бледные силуэты, похожие на человеческие общими чертами, но странно-искаженные, изломанные, точно неоднократно чиненные куклы. Порой до него долетал и болезненный запах гниющей плоти, почти неразличимой нотой сладкого тлена пропитавший воздух запутанных улиц мертвого города. Порой ему даже слышны были отзвуки их голосов, звучащие как влекомое вдаль ветром эхо, отчего создавалось впечатление, будто он слышит не столько звуки, сколько мысли этих созданий. Желания познакомиться с ними поближе не возникало, и потому мужчина держался середины разбитой дороги, подальше от тени останков города, ставших обиталищем для неведомых падальщиков, которые, очевидно, не решались выходить под испепеляющий взор дневного светила.

 

Вскоре кладбище цивилизации осталось далеко позади, растворившись среди наметенных ветром ржавых дюн. Солнце немилосердно жгло кожу, а мельчайшие песчинки впивались в нее крохотными иглами, заставляя морщиться от боли в раздраженных глазах, и противно хрустя на зубах. Во рту было сухо, и песок, вероятно, вскоре начнет собираться под языком, набиваясь туда, как уже набился в обувь и карманы. Несмотря на то, что по ощущениям Финна прошло уже не менее трех часов, виднеющаяся впереди башня ничуть не приблизилась, оставаясь все такой же далекой, недоступной и непостижимо-влекущей. Лишь на песке перед вилась, уходя вперед, цепочка чьих-то следов. Подозрительно знакомых следов.

 

 

 

 

[Gonchar]

Верхний город, Северное кольцо, 23:00

 

Дальнейшие события были для Джонатана как будто в тумане. Пелена дурманящего голову удовольствия, рванувший в небеса квадрокоптер, несдержанные влажные поцелуи, касания тел и нарастающая безумная лихорадка слияния на пике адреналина и опасности. И всё больше ускользающее сознание, начинающее работать лишь мутными вспышками белого света сквозь всё больше и больше сдавливающую тьму восприятия безумных и лихорадочных картин, проносящихся перед незрячими глазами. Город пульсировал под ними в такт трепещущих сердец, огромным человеческим неоновым солнцем в бесконечных приливах и отливах света, тел и блестящей стали, простирающейся маковым шелестящим полем за границу горизонта и взмывая под невидимый свод ночного тёмного купола.

Волны удовольствия, света и неземного блаженства подняли его, закружили и понесли куда-то вверх, навстречу вечному чистому сиянию, которое было таким уютным, приятным, родным...

 

- Проснись! Проснись, мать твою, Джон! - завибрировал в его голове натужный знакомый голос и Майерс судорожно вдохнул воздух, который рванул в лёгкие с натужной трескучей болью, как будто оперативник перед сном сделал ингаляцию из лошадиной дозы никотина.

Полуобнажённый он сидел в машине, всё тело покрывала леденящая кожу липкая влажная плёнка пота, а во рту осел отвратительный железистый привкус. Квадрокоптер сидел на плоской крыше одного из старых небоскрёбов и впереди открывался вид на самый центр города с огромным сияющим голограммами медиа-центром, в котором можно было найти развлечения и товары на любой вкус. Марии в квадрокоптере видно не было.

- Ты облажался, парень, конкретно облажался. - нервно хохотнул Харви. - И у тебя совсем немного времени перед тем, как за твоей головой пошлют твоих же друзей.

[Лакич]

18+

вы знаете, что вас там ждет

#ost

 

В комнате, покинутой Гербертом на мгновение установилось молчание. Элизабет какое-то время смотрела на дверь, закрытую за мужчиной и слегка поёжилась, нервно проводя ладонью по рыжим волосам.
— Не переживай, всё будет хорошо. — раздался сзади уверенный и спокойный голос Джулии, который немного отогнал беспокойство, которое преследовало Лиз всё это время.
— Да, просто… — девушка вздохнула, прикрывая глаза и поворачиваясь к темноволосой журналистке. — Это место странное, в нём есть что-то неправильное. Кроме того, что тут было, конечно. — немного стушевалась она.
— Я понимаю, тревога — это нормально после всего, что ты пережила. — мягко улыбнулась Джулия и похлопала ладонью по парте рядом с собой. — Давай, садись, не стой как сирота.
Неуверенно улыбнувшись и потрепав пальцами воротник своей нейлоновой куртки, Элизабет прошла по пускающему блики полу аудитории и немного скованно остановилась рядом с журналисткой. От этой женщины приятно и ненавязчиво пахло духами, а сама она была эталоном уверенности в себе и невозмутимости. Такой хотела быть Лиз — спокойной, сильной, независимой.
— Расскажи о своей семье. — как бы невзначай и для поддержания разговора спросила Джулия, немного подёргивая плечами и снимая с себя своё модное пальто, немного небрежно откидывая его назад и складывая руки на груди.
Под слегка бесформенной одеждой она была одета в облегающий синтетический чёрный свитер, выгодно подчёркивающий объёмную грудь, слегка дутые брюки и удобные сапожки из экокожи. На пальце Джулии был продолговатый перстень с витиеватым узором.
— Она не самая богатая из всех. — с непритворной скромностью улыбнулась Лиз. — Но и не из бедных. У меня о-очень много родственников, дядюшки, тётушки — и все ведут какой-то бизнес. Клан Миллеров. Вековые традиции и гордость.
— Ты весьма скромная девочка для такой семьи. — хмыкнула Джулия, оценивающе присматриваясь к Элизабет.
Практичная, но без излишков нейлоновая курточка, серый толстый свитер, простые джинсы и кроссовки. Без украшений, косметики и прочих неотъемлемых атрибутов современной девушки.
Рыжеволосая стало немного неудобно от такого изучающего взгляда, однако вот Джулия оказалась очень близко, оттолкнувшись от своего сиденья и практически нависнув над хрупкой девушкой. Её мягкие руки коснулись краёв нейлоновой курточки и слегка поддели их.
— Давай, снимай, внутри дождя нет и тепло. В ней нет нужды. — с лёгкой улыбкой проговорила она Лиз, слегка колебля дыханием рыжие локоны на её макушке.
— Даже не знаю… — замешкалась Элизабет, удивлённая такой внезапной сменой темы, однако всё же поддалась, давая журналистке снять с неё куртку и отложить её на стол.
Однако отстраняться Джулия и не думала, опуская рыжеволосой руку не плечо и пододвигаясь чуть ближе, так что девушка могла ощутить тепло чужого тела, касание уголка полной и упругой груди к своему плечу…
Элизабет подняла вверх вопросительный взгляд синих глаз и встретилась с абсолютно чёрными белками и радужкой плещущейся бездны в глубине взгляда того, что выглядело как Джулия, пахло как она, а сейчас широко и плотоядно улыбалась ровными белыми зубками, глядя на неё.
Из груди девушки раздался отчаянный и приглушённый всхлип и она что есть мочи рванула вперёд…попыталась, но вместо этого невероятно сильные руки Джулии удержали её на месте, заставив бестолково заболтать ногами.
— Отпусти! — вскрикнула она, делая новый отчаянный рывок, однако журналистка просто повалила её на пол, словно бестолковую куклу и тут же придавила сверху, вжимаясь грудью в её грудь и затыкая рот.
В уголках голубых глаз заблестели слёзы, а ноги в кроссовках замолотили со скрипом по полу, в бесполезной попытке выскользнуть из стальной хватки.
— Ну-ну, не надо так сопротивляться, глупая ты девочка. — с широкой ухмылкой проворковало существо под видом журналистки, наваливаясь сверху и широко разводя ноги под брыкающейся жертвой. Приблизившись, она на мгновение разжала хватку на рту Элизабет и тут же впилась в него поцелуем пухлых чёрных губ. Поморщившись, девушка забрыкалась ещё сильней. Мгновения борьбы…и вот её тело начинает выгибаться внезапно сладкой судорогой, сводящей истомой все мышцы, вот ноги дёргается со всё более замедляющимся темпом. Мышцы становились ватными, непослушными, а по телу от низа живота растекалось что-то сладкое, тёплое, желанное. Последнее напряжение губ спало и язычок Джулии проскользнул вовнутрь. И получил взаимность и равносильный ответ.
Мгновения порочного и терпкого поцелуя тянулись почти вечность, веки Элизабет затрепетали и её ладошка скользнула по гибкой спине журналистки.
— Видишь, так-то лучше. — слегка переводя дыхание произнесла оторвавшаяся от своей жертвы женщина, медленно вставая обратно и опираясь о стоящую рядом парту. — Встань, мой питомец из плоти и крови, тебя нужно приготовить.
Улыбка на губах журналистки горела надменностью и похотью, пускающей отражения в непроницаемые чёрные бездны нечеловеческих глаз.
Элизабет нехотя раскрыла глаза, стараясь восстановить дыхание и медленно стала подниматься на ноги. Ей больше не хотелось бежать, по крайней мере не сейчас, ведь рядом были куда более интересные занятия. Слегка подёрнутый дурманом взгляд скользнул без капли стеснения по фигуре Джулии, обводя изгиб талии и полную грудь.
— Тебе нравится это тело? — с усмешкой спросила Джулия, огибая ладонью части для созерцания юной Лиз.
Рыжеволосая в другой ситуации налилась бы краской и отвела взгляд в сторону, но вместо этого лишь голодно прошептала.
— Да.
— Тогда иди ко мне. — тонкие мягкие пальцы впились в нижний край свитера и стали медленно подтягивать его вверх, обнажая сначала практически идеальный плоский живот с ложбинкой, а затем свитер и вовсе покинул тело журналистки, оставляя её в одном тёмном бюстгальтере. — Возьми то, что тебе нравится.
Немного хрипло прошептала женщина, одним ловким движением расстёгивая сдерживающий грудь лишний элемент одежды, освобождая верхнюю часть тела полностью. Упругая, объёмная грудь сохраняла свою форму. В ней можно было легко заподозрить импланты, которыми явно грешила журналистка, но внешне заметить отличия от настоящей было практически невозможно.
Элизабет, словно зачарованная, подошла ближе, жадно проводя руками по животу и талии Джулии и впиваясь в упругую грудь, разминая её в ладонях со слегка растерянным лицом, а после и вовсе приникла к тёмным небольшим соскам, кусая их и посасывая, вызывая на лице Джулии гримасу удовольствия и похотливый оскал.
— Так-то лучше. — хохотнула она, придерживая за талию одной рукой Элизабет, а другой поглаживая по рыжей макушке. Руки девушки путешествовали по спине и бёдрам одержимой.
— Иди ко мне. — проурчала Джулия и ухватила за подбородок увлечённую её грудью Элизабет и привлекла выше, делая глубокий и влажный поцелуй.
На этот раз Лиз ответила с куда большей готовностью и старанием, тяжело дыша и вжимаясь в тело журналистки. Маленькая веснушчатая, как и лицо, ладошка скользнула под пояс, скользя в поисках влажного, тёплого, куда можно войти пальчиками…зарычав, Джулия чуть прогнулась в пояснице и одной рукой отпустила ремень, легче давая найти и войти.

Немного скованные, неопытные, но пылкие движения ладоней Элизабет приспустили штаны Джулии и девушка задрожала телом, когда нащупала за натянувшимся бельём легко поддавшееся напору пальцев лоно. В голубых глазах мелькнула лихорадка, а язычок инстинктивно потянулся в непрекращающемся поцелуе глубже и дальше. Грудь Джулии тяжело поднималась и опадала от напитывающего её тело наслаждения и она немного отстранилась от своей сгорающей в лихорадке страсти жертвы, однако и не думая обрывать её пылкие ласки между собственных бёдер, с самодовольной улыбкой принимая наслаждение.
— Пора направить твою энергию в правильно русло, пойдём. — Джулия мёртвой хваткой взялась за запястье Элизабет и вывела его из своего естества. Одурманенная сутдентка лишь слабо кивнула, облизывая пересохшие губы розовым язычком.
Одержимая заставила рыжеволосую сесть прямо по середине пентаграммы, размазывая пепел по блестящему полу и чёрным линиям рисунка. Сама журналистка села сзади, прижимаясь грудью к спине девушки и лёгким движением задирая свитер наверх, обнажая хрупкое бледное тело Лиз, по которому стали гулять холодные, почти ледяные ладони Джулии. Взвизгнула ширинки штанов и распятая бабочка тихо застонала, закусывая губу и начиная ещё глубже дышать от накатившего возбуждения.
Внезапно с тихим шипением раскрылась дверь и в аудиторию вошёл Герберт, удивлённо расширивший глаза от открывшегося ему зрелища.

— Присоединяйся. — кокетливо сощурилась Джулия, прихватывая за шею Лиз и выгибая её до боли назад, чтобы глубоко и по-хозяйски поцеловать. Девушка лишь горячо поцеловала свою мучительницу в ответ.

Герберт, явно удивленный, лишь пожал плечами, переводя взгляд с двух целующихся девушек на помаду, что продолжала оставаться на том же месте, где он ее и оставил. Приятно зрелище женской дружбы не могло не отразиться на его физическом состоянии: едва заметная, несколько обреченная улыбка намекала на причудливую бурю эмоций в разуме этого конкретного представителя золотой молодежи.
— Мои небольшие познания в оккультисткой науке говорят, что жаркий секс посреди пентаграммы — обязательная подготовка к какому-то страшному ритуалу, Джулия, — он приоткрыл книгу, вычитывая какой-то параграф, в данном случае: о изгнании духов, — я чувствовал себя немного циничным мудаком, оставляя бедную рыжулю с тобой, но вообще, в целом, прежде чем мы перейдем к делу: приятному или не очень, я бы хотел кое-что уточнить.
Он выдержал паузу, тишину которой прервал умоляющий стон Элизабет. Герберт, однако, отреагировал спокойно: лишь разрисовал помадой, той самой, следы которой оставались на бледной коже Лиз от поцелуев одержимой, на обложке книги причудливый символ, развернув его к девушкам. Руна отрицания, которая позволяла изгнать призрака. Но для ритуала требовался и текст экзорцизма, которого он, естественно, не помнил.
Пришло время старого доброго блефа.
— Я бы хотел услышать… более подробную версию произошедшей истории и ее смысл. Это ведь не сложно? А потом мы решим, присоединюсь ли я или посмотрю один фильм с похожей завязкой дома.
Взгляд его, однако, несмотря на слова, бесстыдно исследовал открывшуюся картину: нагую Лиз, ее ноющее под натиском желания тело, ее абсолютно бесстыжую реакцию, на Джулию и ее лукавный, похотливый взгляд — от всего этого Герберт сглотнув застрявший в горле ком.

— О, всё очень просто. — усмехнулась Джулия, проводя ладонью по обнажённому изгибу талии Элизабет. — Тело этой девочки мне нужно для закрепления в мире живых. Она — плоть от моей крови, тела остальных смертных не принимают меня и начинают со временем разлагаться. — улыбка женщины обрела подобие оскала. — Мне откровенно наскучили Земли Мёртвых и я хочу вдохнуть жизни мира живых. Как в старые-добрые времена.
Темноволосая запустила руку под расстёгнутые джинсы Лиз и ловкими движениями пальцев заставила её откровенно застонать и заскользить ногами по полу, разводя их немного в стороны.
— Как видишь, я уже беру то, что мне принадлежит. — одержимая прикусила мочку уха Элизабет и влажно облизнула её. — Я договорился с твоим хранителем. Остался ты один. Помоги мне провести ритуал переноса и закрепления, а я вознагражу тебя знанием о тех мирах и той правде, о которой ты даже не подозревал…
Разговор духа, поселившегося в теле журналистки, прервал новый, уже более выразительный стон рыжеволосой, она начала извиваться и мелко задрожала от знающих и сильных движений пальцев Джулии и чувственно приоткрыла ротик, проводя по губам язычком.
— Видишь? Она уже готова ко всему. Невинный маленький цветочек. — Джулия грудно рассмеялась и её глаза снова наполнились чёрной липкой бездной.

— Черт.
Герберт недовольно прикусил губу, шумно хлопнув книгой, закрывая ее, даже не замечая, как сделал один шаг ближе к кругу. В какой-то мгновение хотелось думать, что все это — розыгрыш, но нет-нет. Не шутите, детки, с миром мертвых. Иначе придет злой дух и заставит вас участвовать в извращенной
— Это все напоминает сюжет какого-то аниме, — фыркнул Миллер, безрезультатно пытаясь отшутиться, — что будет с телом нынешнего твоего носителя?
Герберт не стал спрашивать, о каким хранителе идет речь: его разум сейчас, возможно, и был готов к подобному повороту, но некая частичка сентиментальности дала о себе знать, и многое из сказанного он просто… не понимал.
Понимал только, что он крупно попал. А сколько либо сосредоточится мешали стоны Элизабет и ловкие движения одержимой, за которыми он наблюдал с нескрываемым интересом. Откинул наваждение и непрошеные мысли он только в тот момент, когда оставался лишь шаг до круга.
— С Джулией? Она, как ты сказал, в конце-концов она обратиться в прах или станет болванчиком? Ответь честно: мне надо для… принятия правильного решения.
Он заглянул в глаза одержимой и вздрогнул. Бездна и Забвение, что отражались в них, вызвали в душе Герберта необъяснимое желание шагнуть вперед, в последний раз.

— Она уже мертва. — невозмутимо ответила одержимая, поднимая движением ладони свитер Элизабет ещё выше и касаясь бюстгальтера девушки.
Ткань от касания подушечки пальца стала светлеть и буквально на глазах ветшать, осыпаясь прахом и соскальзывая вниз быстро разлагающимся куском одежды, обнажая небольшую девичью грудь. Рыжеволосая даже не подумала устыдиться, лишь улыбнулась и шумно выдохнула, когда ладонь Джулии сжала возбуждённую плоть, посылая змейки нового удовольствия по и без того плавящемуся от похоти телу. Шумное дыхание вырывалось между губ Элизабет, а в голубых глазах плескались огоньки безумия.

— Иди ко мне. — простонала она, откровенно смотря на Герберта, разводя шире ножки с расстёгнутыми джинсами. — Войди в меня, возьми меня.
Её голос вибрировал от возбуждения, а тело буквально ломалось от нечеловеческого желания, сейчас наполняющего её до краёв, крадя последние капли разума и заменяя их животным, неудержимым желанием, которое только и жаждало того, чтобы вырваться на волю. Тёмные демоны, обитающие в душе Элизабет, выходили наружу и полностью подчиняли её тело себе.

Миллер лишь грубо рыкнул, услышав сначала надменные слова одержимой, затем постыдный стон рыжеволосой. В мгновение судьба Элизабет стала для него совершенно не интересной, стоило лишь ступить один шаг.
— Заткнись, — равнодушно произнес Герберт. В следующее мгновение послышался шорох ткани, заглушаемый стоном одной и усмешкой другой — мужчина расстегнул брюки, не скрывая теперь свое возбуждение. Злобно, резко он взял рыжеволосую за волосы, подводя к своей возбужденной плоти. Та лишь податливо приоткрыла шире аккуратный ротик, чуть высунув язычок. Он ощутил ее горячее дыхание, чтобы через мгновение ощутить пухлые губы рыжеволосой, ее неумелые, хаотичные, но энергичные движения языком. Резко оборвать ее, заставив поддаться вперед и заглотнуть весь член Миллера целиком, и через мгновение освободиться, дать отдышаться и повторить вновь — буквально грубо трахая ее в рот. Мужчина лишь прикусил губу, опустив взгляд и наблюдая за этой сценой, наслаждаясь теснотой и ощущениями.
— Решено.
Хрипло ответил мужчина одержимой, не сбавляя темпа. Он окончательно забылся, поддаваясь своим темным желаниям, слушая лишь пошлые гортанные звуки, издаваемые Элизабет. Или тем, что осталось от рыжеволосой первокурсницы.

Джулия чуть хрипло рассмеялась, наблюдая за страстным процессом, в который так полностью отдалась Лиз, издавая тонкие звуки, вперемешку с пошлыми и хлюпающими тонущей мужской плоти промеж её упругих губ. Такая грубость и насилие не смогли не сказаться даже на одурманенном сознании девушки, перешагивая за черту самых глубинных надежд и страхов. Те, от кого она рассчитывала на поддержку и помощь, тот, кто вызывал простой девичий интерес, кто выглядел так, словно сможет защитить её от всех опасностей жуткого места…вместо этого он лишь безразлично заключил тёмную сделку, хватая её за волосы и насаживая, словно игрушку из плоти и крови, ничего не значащую забаву, чью жизнь можно легко бросить на алтарь, лишь поддавшись собственной похоти…
Разум рыжеволосой надломился и пошёл мелкими трещинками, которые всё натужнее скрипели от грубых движений Герберта.
Одержимая, до того лишь созерцающая за изнасилованием, усмехнулась и медленно поднялась, лёгкими движением рук спуская уже расстёгнутые брюки и представая перед Гербертом в абсолютной наготе. Единственным, что оставалось на ней, это был длинный перстень на указательном пальце. Её ладони заскользили по бёдрам и талии, медленно переходя на объёмную грудь. Поймав голодный взгляд и не думающего сбавлять напор на девочку мужчины, Джулия растянула чёрные губы в ухмылке ещё шире.
— В этом теле есть множество интересных дополнений. — с этими словами она запустила пальцы между собственных бёдер и глубже закусила губу и немного сощурилась от удовольствия…и стала медленно вытягивать что-то из себя.
С влажным звуком из её тела вышла, покачиваясь от налившей её крови, мужская плоть…полностью чёрная и лоснящаяся от укрывающей её влаги. Журналистка свела колени и опустилась за Лиз, одним грубым движением сдёргивая её джинсы до колен и обнажая упругие ягодицы, которые она без лишнего стеснения взяла в ладони и развела, заставляя рыжеволосую с членом во рту гортанно застонать, не прекращая жадно посасывать.
— Что тебе оставить — попку или ниже? — беспардонно спросила одержимая, обратившись к Герберту.
— Предпочту первое. — сквозь зубы выдавил мужчина, держа за рыжие волосы свою жертву.
— Как скажешь. — фальшиво улыбнулась Джулия, лёгкими ритмичными движениями подготавливая свою плоть к соитию…
И резким, грубым движением вошла в тело Элизабет, вызывая у той невольные слёзы и гортанный вскрик. По чёрной лоснящейся плоти потекла струйка крови, а одержимая лишь откровенно рассмеялась, подхватывая под бёдра рыжеволосую и начиная мощными и грубыми толчками входить в неё с пошлым хлюпающим звуком, заставляя её тело содрогаться и шлёпая бёдрами о её ягодицы.

Удивляться чему-либо в подобной ситуации уже было невозможно. Герберт лишь продолжил наблюдать за действиями Джулии — или тем, что от нее осталось — с нескрываемым интересом и столь же нескрываемой похотью. Двигаясь в Лиз быстрее, постепенно доходя до пика, он резко приблизил рыжеволосую к себе. И гортанный вскрик, вызванный столь грубым лишением невинности, быстро утих, когда Элизабет ощутила, как теплая мускусная жидкость растекается внутри ее горла. Тело рыжеволосой, ведомое теперь лишь инстинктами, напряглось, напряглось словно струна, отчего одержимая вновь засмеялась. Элизабет же тяжело и часто задышала, когда мужчина вышел из нее, чуть высунув язычок, а с губ неспешно стекало семя.
Герберт же снимал остатки одежды, отбрасывая их в сторону, все продолжая наблюдать за этой дикой, но удивительной картиной: из груди рыжеволосой, когда у нее наконец освободилось горло, вырывались приглушенные стоны, ноготки одержимой вцепились в белоснежную кожу. Но одержимая вскоре замедлила свой темп, давая своей жертве секунду передышки, когда мужчина подошел к Джулии, приобнимая и притягивая ту к себе, целуя, совершенно не заботясь о том факте, что внутри столь роковой женщины скрывается могущественный дух. Герберт опустился ниже, к шее, оставляя на бледной коже следы от поцелуев и укусов, к груди, чтобы, услышав тихий стон одержимой, отстранится
— Ложись, — указал он Джулии на пол, одновременно приподнимая одурманенную Элизабет.
Одержимая лишь усмехнулась, через мгновение оказываясь на холодном полу, Миллер подтолкнул рыжеволосую к своей мучительнице. Та, лишенная уже какой-либо силы воли, ведомая лишь желание, податливо поддалась, чуть вздрогнув, когда плоть Джулии вновь вошла в нее. И Герберт, к котором возвращались силы, подошел сзади. Элизабет вдруг закричала, когда почувствовала, как мужчина вошел в нее сзади, заставляя изогнуть в спине, уткнуться ручками в грудь одержимой. Два мучителя ее начали двигаться бедрами, ускоряясь.

Аудиторию стали оглашать пронзительные стоны и откровенные крики рыжеволосой Элизабет, которую жестоко и глубоко насиловали на чёрной пентаграмме, буквально вбивая в неё крепкую плоть с обоих сторон. Её пальчики сжимали полную сочную грудь Джулии, вызывая на её лице очередную похотливую улыбку, а бёдра двигались в лихорадочном темпе, пока внизу с одной стороны до сладости её распирала одержимая, а с другой сильно и до слёз больно входил Герберт, хватая её за шею и натягивая как послушную хрупкую куколку.
Зелёные глаза закатились, а чувственный влажный ротик приоткрылся, выпуская язык. Всё тело Лиз ходило в безумном и яростном темпе, а остатки воли постепенно превращались в ничто, постепенно превращая невинную девушку в комок безумного животного желания и полностью лишённую способности мыслить оболочку. Влажные липкие щупальца обволакивали её разум, ввергая в пучину безумия.

Чёрные руны на полу стали напитываться чернильной тьмой, которая становилось ещё более непроницаемой и начала пускать сначала едва заметные, тонкие струйки тени в воздух, создавая объём и дрожащий фантомный образ готовой сорваться с пола пентаграммы. Джулия усилила натиск на Элизабет, буквально отрывая её от пола и размашистыми движениями бёдер вбиваясь в тело своей юной жертвы. По бледной коже женщины пошли чёрные нити напитывающихся чернильной тьмой вен, а острые чёрные ногти удлинились и до крови впились в кожу Элизабет.
Одержимая оскалилась и вот, буквально опутанная сетью из тьмы, ускорилась до финальной скорости, с ритмом и влажным хлюпающим звуком начиная извергаться смолянистой вязкой жидкостью в обезумевшую рыжеволосую, взбивая её с упорством и нечеловеческой силой.
Завывающий звук, леденящий холод и застилающая глаза тьма — всё это зависло на мгновение в комнате и тут же стухло, словно ничего и не происходило. Бледное тело Джулии неподвижно лежало на полу, рядом с ней сломанной игрушкой лежала Лиз. Рыжеволосая медленно и вяло зашевелилась, отрываясь от пола и мерно покачиваясь с закрытыми глазами…на её губах проступила кривая ухмылка, а ладошки заскользили по обнажённому телу.
— Наконец-то.

— Мне нужна была твоя кровь для закрепления успеха ритуала. И жертва, если что-то пойдёт не так. — лже-Элизабет усмехнулась, окидывая холодным взглядом пентаграмму и лежащую на ней мёртвую журналистку. — Что ты знаешь о корнях своей семьи? — одержимая покачала головой. — Не думаю, что много. А за тобой присматривает один из призраков.
Улыбка одержимой стала хищной, однако никак больше она себя не выдала.
— Я разрешил ей прокатиться в теле жертвы, пока ты так увлечённо трахал её. И пообещал не трогать твою задницу в случае чего. По правде я не хотел тратить свои силы на противостояние. У тебя хорошие знакомые по ту сторону вуали.
Элизабет нагнулась и стала собирать одежду с пола, немного неуклюже, всё ещё осваиваясь в новом теле, начиная натягивать свитер и джинсы обратно. Замирая на мгновение над телом Джулии, после чего та стала покрываться плёнкой праха и за несколько ударов сердца превратилась в кучку бесполезного праха. Отряхнув пальцы, рыжеволосая поднялась обратно с совершенно безразличным лицом. От невинной первокурсницы осталась лишь опустошённая оболочка и даже Герберт, который знал Элизабет всего ничего, не мог не заметить то, насколько холодным и жестоким стал взгляд девушки, о который теперь можно было порезаться.
— Сохрани себе книгу, это очень полезный источник знаний. Авторства нашего общего с тобой предка.

Что Миллер мог знать про семейство Миллеров? И уж тем более про их родство с Гиберти. Тогда закономерно, что мужчина лишь пожал плечами и, как-то печально посмотрев на горстку пепла, что некогда была Джулией, начал собирать свою одежду. Дух, конечно, не врал про возможность того, что Герберт мог быть очередной жертвой. Но призрак-защитник? Право, если бы не все произошедшее, то он бы просто решил, что сходит с ума. Преспокойно пропустив подколки одержимой мимо ушей, он все же недовольно нахмурился — осознавать, что по ту сторону у него внезапно появились друзья… Не каждый день такое услышишь.
— Буду надеяться, — застегивая рубашку, заговорил Герберт, — что про задницу — это ты в переносном смысле. Не пойми неправильно, но я не из тех фриков, что по членодевкам.
Миллер усмехнулся, одержимая шутку не оценила: ее лицо все оставалось холодным и жестким. Разобравшись с одеждой, эта странная, дикая и почти мертвая парочка наконец вышла из пресловутой аудитории, оказавшись в темном коридоре.
— Общий предок, — скептически произнес Миллер, всматриваясь в эту злополучную книгу, — многие богатые семьи этого гребанного города породнились. Ничего странного, — произнес он, стирая рукавом плаща сигил изгнания, который так и не пригодился. Послышавшийся ироничный смешок намекал Герберту, что его догадка была… далека от истины.

Когда пара выбралась из библиотеки на улицу, дождь наконец утих. Они спокойно миновали спящего охранника и мужчина был неимоверно этому рад: разбираться с представителем местного правопорядка в компании с одержимой — не лучшее занятие. Герберт тяжело вздохнул, словно пытался отбросить не самые приятные мысли, наслаждаясь утренним воздухом. Он не заметил, как лже-Элизабет исчезла и не услышал, как она что-то сказала ему. Если сказала вовсе. Миллер, посмотрев в сторону, словно кто-то там был, зашагал прочь. Светало.
Закончился очередной дерьмовый денек. Начинался новый, еще более паршивый.

[Leo-ranger]

Верхний город, Северное кольцо, 23:00

 

- Вот почему ты не мог сказать "Тебя поимели?" - Джонатан вздохнул и потянулся за своей рубашкой. - Тогда я бы сказал "Учитывая что мой зад не болит - поимели меня в рот", мы бы посмеялись, получили бы эндорфинов и двинулись бы дальше, - то, насколько спокойно стрелок отреагировал на новости о том, что его скоро пристрелят, похоже, не особо пошатнули спокойствие Майерса. Ему потребовалось меньше минуты, чтобы одеться и закинуть за спину снайперскую винтовку,которую Мария оставила в квадрокоптере. - Так, ладно, я готов. Что дальше, куда тут можно уйти?